ПРОЛОГ

Винсент Блэквелл. Франция, Марсель.

— Смотрите-ка, кто пришёл? — Алекс резко встал с кресла и театрально отвесил поклон Герцогу, — Рад видеть вас в добром здравии, Ваше Величество!

— Не паясничай, — холодно ответил Блэквелл.

Алекс Вуарно злорадно улыбнулся и жестом пригласил знатного гостя присесть, что тот тут же сделал.

— Выпьешь? — поинтересовался Алекс.

— Чай. Зелёный. С лимоном.

А вот это уже немного удивило Верховного Надзирателя Ординариса, ведь тот же напиток выбрала бы и его недавняя гостья из-за которой пришёл Блэквелл. Алекс скомандовал помощнику принести чай и латте с миндальным сиропом, и сел в своё кресло в ожидании разговора с Герцогом, который, судя по всему его виду, держался приличий с лёгкостью, но Алекс знал, что это лишь знаменитый самоконтроль Блэквелла.

— Как дела у Алисы? — сладко спросил Надзиратель, провоцируя собеседника. Реакция не заставила себя ждать и вот Блэквелл едва заметно сжал зубы:

— Прекрасно. Справляется с Первым уровнем магии.

И снова Алекс был удивлён, хотя и попытался сильно не выдавать эмоции:

— Семимильными шагами движется по карьерной лестнице, — заметил он, — Мои последние источники говорили лишь о Третьем уровне.

— Бальзам на душу, что информация доходит до тебя в упряжке, запряжённой семью уставшими улитками.

— Далеко не вся, ведь то, что действительно животрепещуще я узнаю намного раньше тебя.

— О покушении на меня ты узнал раньше, потому что в этом участвовал?

— Не вешай на меня это, Блэквелл, у тебя врагов помимо меня хватает. Ты знаешь, что у меня в приоритете моё дело, я не променяю ваши закулисные игры на то, что у меня есть.

— Рад слышать, что долг всё же превыше всего. Однако… ты нарушил мой приказ, — подвёл к теме Блэквелл, тут же изменившись в лице. Он пристально смотрел в глаза собеседнику исподлобья, и в этом взгляде была сталь, как и в голосе.

— Чувствую себя Парисом! Ты ведь не начнёшь Троянскую войну из-за женщины?

— Напомню, что Троя пала… — бесстрастно заметил Блэквелл, — А Париса убили.

Помощник Вуарно принёс напитки на редкость ничего не перепутав, и как раз вовремя, потому что обстановка в кабинете сильно накалилась. Когда дверь снова закрылась и Блэквелл с Алексом остались наедине, то разговор продолжился:

— Что ты хочешь, Блэквелл? — в лоб спросил Алекс, — Ну трахнул я её, что с того?

Это прозвучало небрежно, даже слишком, но Блэквелл отреагировал моментально. Он резко подскочил из кресла и угрожающе навис над Вуарно, злобно цедя сквозь зубы:

— Это было твоей самой большой ошибкой, грёбанный ты кусок дерьма! ДА КАК ТЫ ПОСМЕЛ!?

— Как? — уточнил Алекс, — Да вот прямо на этом столе, и на том диване, что за твоей спиной! Я бы делал это с ней ещё и ещё, но ведь всё ради твоего здравия, поэтому времени было мало… хороша! Но тебе ли не знать!

Блэквелл перевернул стол, разделяющий их, подлетел к Вуарно и взял его за грудки:

— Заткни свой поганый рот!

— Блэквелл, остынь! — смеялся Алекс, всматриваясь в бешенный взгляд Герцога, — Ох, да ну якорь мне в задницу!? — он громко засмеялся, — А ты вообще с ней был?

Блэквелл со всей силы ударил Вуарно по лицу, снова поднял над собой, потом опрокинул на пол и обрушил целый шквал ударов под дых, но Алекс лишь смеялся.

— Ну а дальше что? Нейтралитет нарушишь? Мне нельзя и пальцем тебя тронуть, а ты можешь меня бить, но смертельный исход похоронит и твою власть. Что дальше?

Блэквелл без слов обнажил свой клинок и вонзил его в бедро противника, отчего тот истошно закричал:

— Грязный приёмчик! — сквозь боль процедил Вуарно.

— Плевать! Алекс, ты так слаб! Твоим обидам три десятка лет, не я их причина, но ты каждый раз пытаешься отомстить мне за то, что является плодом твоей больной фантазии, — спокойно говорил он.

— Плодом моей больной фантазии??? — поразился Алекс, истекая кровью, — Вы грёбанные Блэквеллы в семейных распрях погубили столько людей, столько семей! Моя мать, сестра… Одна лишь Руми осталась вдалеке от того зла, что вы породили…

— Ненавидишь мою семью — придерживайся этому во всём! Ты мстишь мне за то время, когда я был ещё в утробе матери, но сотрудничаешь с другим Блэквеллом, по воле которого насиловали твою сестру. Его головорезы, его «потешные полки»!

Снова шок, но теперь уже такой, что Алекс обмяк на полу и смотрел в пустоту в ужасе. То, что Некромант — Элайджа Блэквелл, он и так знал, но что с его подачи совершилось то зло, которое оставило след на всю его жизнь, было новостью. Винсент Блэквелл никогда слов на ветер не бросал, это все знали, поэтому не стал бы врать.

Алекс замер, снова воскрешая в памяти каждую деталь тех страшных событий, что сломали его семью. В горле появился тот предательский комок, который возникал всякий раз, как он погружался в своё горе.

Блэквелл хотел было уйти, но вдруг замер, потому что услышал тихий голос Алекса:

— Стой, — он дышал громко, — Позавчера я получил письмо… — он сделал паузу, чтобы встать, зажимая рану рукой, — На Алису объявили охоту, за её голову назначено вознаграждение не какое-то… половина замка Арчер.

— Чьё распоряжение?

— Подписано Ниэлин Стисли и Роландом Вон Райном. Это Джек Пот для тех змей, что живут в твоей столице.

— Алисы нет в столице.

— Форт Браска, знаю… только что может девчонка из Ординариса одна против целого мира?

— Я не понял: вознаграждение за её голову, или за похищение?

— Подложит любой из вариантов.

— Глупый ход, — лишь ответил Блэквелл и потёр щетину.

— Почему?

— Она уникальна, с какой стороны не посмотри.

— Это я заметил… — Алекс деликатно откашлялся, умалчивая какие-то интересные подробности, — Особенная девочка. Нагрянула в мой офис, как стихийное бедствие — это слишком нагло, хотя… — он поднял глаза на Блэквелла, — Чем-то напоминает твои методы.

Блэквелл не сильно слушал рассуждения Алекса, лишь думал о своём плане, в который никак не вписывалась охота на Алису с летальным исходом, это было не допустимо.

— Алекс, — обратился он спокойно, — Ты бы не мог убедить Роланда в необходимости оставить Алису в живых? Это не должно скомпрометировать твой нейтралитет, я уверен.

— Зачем мне это? — тон Вуарно стал деловым, а лицо непроницаемым, хотя боль от раны, нанесённой Блэквеллом, мешала мыслить здраво.

— Видишь ли… начнём с того, что Алиса подвержена вербовке, — Блэквелл проговорил это медленно, подбирая каждое слово, а потом поднял серьёзный взгляд на Алекса, ожидая реакции.

— Да ну? Я слышал о Лимбо.

Звуки этого слова возымели свой эффект, и, хотя Герцог уже привык к этому звучанию, слышать его снова было неприятно.

— Ты знаешь о связи силы и подчинения. Она Примаг, порабощённый знаком, с каждым шагом к магии она хочет вырваться из моих оков всё больше. Она пойдёт на всё, чтобы чужими руками порвать контракт.

— Ну да… — Вуарно не скрывал довольную улыбку, — Только при чём здесь я?

— При том, что в твоих силах убедить Ксенопорею: враг их врага — их друг, и Алиса — как раз тот человек.

Доводы были логичны, поэтому Алекс усомнился в своей твёрдой позиции невмешательства:

— Но… — начал он, — У меня нет встреч с Роландом, в Сакраль же ты меня не пускаешь.

— Разве? — теперь уже улыбнулся Винсент, — Как же ежегодная встреча с легендарным рукопожатием Примага и Архимага-демона? — смаковал каждое слово Блэквелл, зная о неприязни Алекса к этом событию, — Я пускаю тебя раз в год, и эта встреча как раз близится.

То было правдой, но не самой приятной. Алекса Вуарно выдал цвет лица, который вдруг стал слишком бледным для смуглого мужчины, он поджал губы и потупил взгляд:

— Даже если бы я… выразил свою точку зрения Роланду, это бы ничего не решило!

— Ой не преуменьшая своего влияния! — закатил глаза Блэквелл, — Ради того, чтобы тебя порадовать, Ксенопорея пойдёт на очень многое, а в случае Алисы их выгода очевидна.

— Даже если Роланд скорректирует приказ, не все поспешат выполнять его в точности. Её всё равно попытаются убить. Она сильная, но, играя в такие игры нужно кое-что ещё, кроме магии первого уровня.

— Она тебя удивит, — улыбнулся Блэквелл, — Наблюдай, но не приближайся, ясно? Я смотрю, ты к ней неравнодушен, но не смей приближаться к ней, иначе я заставлю тебя сожалеть.

— Брось! — криво улыбнулся Вуарно, — Я не влюбляюсь, это не для меня.

— Ну-ну… — хмыкнул Блэквелл, — Она ломает правила, это её хобби. Вот и ты уже треснул пополам.

— Ты тоже?

— Зубки сломает! — соврал Блэквелл и мило улыбнулся на прощанье, — Спасибо за чай.

С этими словами и его улыбкой у Алекса вдруг перестала ныть рана и он посмотрел на руку, сжимающую порез: там ничего не было, ткани тела были нетронуты.

— Внушение? — спросил он, — А я грешил на грязные приёмчики…

— Не сегодня, Вуарно. Но я тебя предупредил: приблизишься — рана будет настоящей.

— Но боль… боль была реальной!

— Рад, что ты оценил.

Герцог вышел за дверь и промокнул грязным платком свой мокрый от пота лоб. Жар был постоянным явлением, когда он часто телепортировался и не спал. Магия Огня брала тело под свой контроль, забывая про то, что тело оставалось человеческим.

…Телом человека, у которого есть богатство, власть, сила и многое другое, но счастья он так и не получил.

 

Глава 1

Винсент Блэквелл. Россия, наши дни…

Наконец-то руки дошли до этой поездки. Имена в родословной Алисы конечно дали мне достаточно информации, чтобы понять, что делать дальше, но осталось слишком много вопросов о ней самой, о её прошлом.

И вот я на кухне в доме её родителей разговариваю с удивительной женщиной — её матерью. Она очень милая, на первый вид беззащитная и ранимая, но на деле очень непростая. Алиса совершенно на неё не похожа, но что-то неуловимое в мимике у неё было от матери. Елена была низкого роста, не полная и не худая, что-то среднее. Каштановые волнистые волосы чуть ниже плеч были довольно своенравные, как и у моей Алисы, они будто бы жили не по общим физическим законам.

Красивая. Очень красивая, не знаю, сколько ей лет, но она очень хорошо выглядит. Светло-карие глаза, форма как у Алисы точь-в-точь, в обрамлении очень густых и длинных чёрных ресниц.

Удивительно, но её высокий голос меня совсем не раздражает! Как же я ненавижу высокие частоты в голосах, особенно это касается Аннабель, но у Елены всё в порядке, с ней приятно говорить и приятно слушать, особенно, когда она вот так меня кормит.

Алиса тоже вкусно готовит, насколько я знаю. Если б она меня не так рьяно ненавидела, то я бы осмелился попросить её мне что-нибудь приготовить. Меня даже пугает желание лечь в постель и хныкать, как ребёнок, чтобы она ухаживала за мной. Дьявол! Что за поведение? Папа был бы в шоке от таких выходок.

Елена рассказала мне много интересных деталей о моей девочке. Алиса была хорошим спокойным ребенком, в школе училась плохо, со сверстниками почти не общалась из-за разных интересов. Она много проводила времени за рисованием, чтением и бегала, как сорванец, во дворе, лазала по деревьям, дралась с мальчишками, стреляла вместе с папой, в куклы не играла.

— А шахматы? — перебил я как-то не совсем вежливо, но Елена лишь улыбнулась.

— Этому она не училась, но в какой-то момент проявляла к этому интерес. Это было уже не так давно… она пришла и сказала, что хочет играть в шахматы, но мы с мужем тут ей помочь не смогли, поэтому она нападала с этой затеей на окружающих, но терпения у них почему-то не хватало. Алиса, конечно, могла бы и сама этому обучиться, но… — она сделала паузу и прищурилась точь-в-точь как моя девочка, — Я-то её знаю, знаю как она бросает всё, если разочаровывается.

— И как она разочаровалась в шахматах, если так и обучилась им?

Снова этот семейный загадочный взгляд в мою сторону, и у меня защемило под ложечкой:

— Она разочаровалась не в шахматах.

Как ёмко. Интересно посмотреть на этого бывшего или бывших бойфрендов Алисы Лисовской. Вот прямо не терпится… нарцисса-Шарля я уже видел и вообще не понимаю, что она в нём нашла.

Я упустил из головы тот факт, что я под наблюдением её внимательной матери, которая не сводила с меня глаз:

— Она порядочная девочка.

— Да уж и не сомневался! — я сказал это сквозь зубы, потому что слишком свежи были воспоминания о встрече с Алексом Вуарно.

— С вами всё в порядке, Александр? — Елена посмотрела на меня как-то уж больно наивно, а я не мог устоять перед таким взглядом, ведь он был так похож на взгляд моей Алисы.

Представился Александром Потемкиным, следователем по делу об аварии, в которую в сентябре попала Алиса. Елена долго меня сверлила взглядом, потом впустила, на достоверность потратил много сил. Мог бы залезть в мозг, но тогда Вуарно бы меня быстро вычислил, а я не хочу вновь видеть его хамскую ухмылку. Меня тошнит от этого ублюдка, и руки стремиться сомкнуться на его горле за то, что он сделал, на что посягнул!

Замарал. Испачкал! Убью…

Елена в это время уже наливала мне чай и протягивала полную кружку. Вдохнул аромат каких-то трав и у меня на лице растянулась улыбка. Люди, пьющие чай не из пакетиков, мне всегда были симпатичны. Они тратили на пять минут больше в своей жизни, чтобы познать истинное удовольствие от чаепития. Дело даже не во вкусе и аромате (хотя это львиная доля!), а в ритуале.

У меня пунктик по ритуалам и традициям, это то, что возвращает меня к жизни, когда настроение-дрянь, а такое, чёрт подери, часто. После самой жуткой битвы, я прихожу домой и делаю всё так, как учил отец и каждую секунду я возрождаю в воспоминаниях его образ. Это будто делает меня к нему ближе. Будто он жив в этих ритуалах.

Есть ещё один способ, но это скорее на случай, когда и ритуалы не помогают. В такие моменты мне нужно всего одно: чтобы Алиса была рядом. Она может просто быть в зоне видимости или стоять совсем близко, что даже лучше, может говорить или молчать — мне просто нужно чувствовать её рядом. Поэтому её ссылки для меня мука, ведь она — мой глоток вдохновения, мой дом.

У Алисы наверно хороший отец. Я жажду с ним познакомиться, ведь, насколько я понял, он в её жизни стоит на пьедестале.

— Витя её баловал, — слышу я вновь мать Алисы, которая упомянула сокращённое имя своего мужа, — У них совершенно особенные отношения, они друг друга обожают!

Надо думать, с него начинается её отношение к мужчинам, так всегда бывает у девочек. Много бы отдал, чтобы Алиса хотя бы просто меня не ненавидела, и уж целый мир за то, чтобы обожала в половину того, как относится к своему отцу. Хватило бы и того, как она заботится о своём Риордане, хотя старается никак этого не показывать. Ладно, плохая тема, не сейчас!

Очень странно, что такие любящие родители так странно говорят о дочери, которая пропала полгода назад. Это очень противоестественный факт. Ни слёз, ни вздохов. Будто всё отлично.

— Александр, а не хотите попробовать джем? — этот взгляд я видел у её дочери, это любопытство. Думаю, не вежливо будет отказаться, хотя я вообще-то не любитель джемов и всяких мармеладов.

Люблю шоколад, вафли, стряпню… вообще-то я закостенелый сладкоежка.

Абрикосовый джем. Господь Всемогущий!

— Это лучшее, что я пробовал, чёрт подери! — я сказал это вслух!?

Ох и рожа у меня наверно… как женщины из этого рода на меня действуют!? Я никогда себе такого не позволял!

Елена залилась очаровательной улыбкой и расправила плечи. Руку на отсечение даю — готовила она сама. Не будь у меня моего проклятья Синей Бороды, я бы женился на женщине только за одно единственно умение готовить такой джем. Я влюблён в эту женщину, не в том смысле конечно, слово «очарован» звучит уместнее. Хотя… иначе быть и не может, ведь она мать Алисы.

Инстинкты. Чёрт их дери! Я могу маскироваться где угодно и как угодно с одинаковой достоверностью, но рефлексы, отработанные годами, не могу заглушить. Я вскочил очень резко и немного напугал Елену, которая просто сидела и удивлённо на меня смотрела:

— Это Виктор пришёл, не пугайтесь. Вы наверно на войне были? У него такое тоже было после Афганистана… — милая женщина. Даже сразу дала мне почву для оправданий, как же мне она нравится!

— Да. Воевал, — сдавленно ответил я и попытался улыбнуться как можно более мягко, чтобы убрать удивление с её доброго лица.

И тут появился он. Высокий мужчина уже порядком седой и с уставшими серыми глазами, но тот серый был не такой как у Алисы (у неё он хрустальный, искристый), это был другой серый. Виктор выглядел жутко уставшим, но был вежлив, хотя недоверие промелькнуло в его «других серых глазах».

Редко у меня возникает ощущение, когда человек со мной одного роста, но Виктор был… выше. Нет, не физический рост, да и смотрел не с высока. На меня смотрел человек с высоты своего опыта и мудрости, а у меня непроизвольно напряглось всё тело и захотелось вести себя, как нагадившему котёнку, которого сейчас будут ругать.

Папа смотрел так же. Нет, они совершенно разные, просто Феликс Блэквелл тоже смотрел глубже, чем остальные.

Виктор настороженно пожал мне руку очень крепким рукопожатием. Мне нравится традиция рукопожатий, а не реверансов-поклонов, так легче составить первое впечатление о мужчине, а этот… я не разочарован!

Присматривался к родителям Алисы очень внимательно, но не мог точно сказать, на кого из них похожа дочь. Останавливаясь взглядом на матери, я видел в ней черты лица своей девочки, но явного сходства не наблюдал, тоже самое с отцом. Лисовские были очень красивыми людьми, каждый по-своему, а Алиса взяла от них что-то неуловимое, особенное.

— А Александр, между прочим, тоже военный… и воевал! — отметила Елена, выделяя эту деталь уж больно вдохновлённо, на что Виктор посмотрел на меня будто впервые.

— Контрактник? — уточнил он сухо.

— Доброволец… — да, тот самый доброволец-кретин, который положил жизнь на алтарь войны. Ради чего? Я всё ещё ищу ответ на этот вопрос. Невольно потупил взгляд в пол, что, видимо, не укрыло незаживающие шрамы моей души от отца моей своенравной рабыни. Его губы дёрнулись в кривой улыбке, а я узнал и в его взгляде тот след, что оставляет война, — Плохая тема… — хмыкнул я, уводя разговор дальше от крови и трупов.

Довольно тяжело было убедить Виктора в том, что от меня не стоит ждать угрозы. Не сегодня. Вряд ли он до конца поверил, но, по крайней, мере немного расслабился, каких усилий это стоило! Если б не чёртов упрямец Вуарно, то я бы мог использовать магию и спокойно бы читал мысли её родителей, а не действовал методом тыка!

С Алексом я ещё сведу счёты, чёртов ублюдок! Никогда не прощу и не забуду того, что он сделал. И с каким ебалом он об этом говорил! Я разберу его по косточкам, нарежу кубиками и расфасую по коробочкам, которые разошлю всем его… Нет, только не Руми. Она здесь не при чём, и я обещал никогда не причинять ей боль, она и так лишилась семьи из-за меня. Руми должна быть неприкосновенной.

— Всё в порядке? — поинтересовался Виктор, увидев, как я нервно затряс ногой.

— Всё отлично! — ответил я взял ложкой мой антидепрессант — джем. Действует, — Елена, я бы до последней копейки торговался на аукционе за всего одну баночку вашего великолепного джема! — искренне сказал я, а она улыбнулась во все зубы и тут же выбежала из кухни.

Вернулась с баночкой джема и протянула мне:

— Безвозмездно. За один лишь ваш комплимент, Саша!

«Саша» — очевидно, сокращнно от «Александр». Что ж! Кажется, я заслужил её расположение. Если б с её дочкой было всё так просто!

Только ведь, чёрт меня подери, я ни разу — НИ РАЗУ! — не хвалил Алису! А она ведь заслуживает…

— Алису часто в детстве хвалили?

— О, она бы не позволила. Не любит показное поведение или наигранность.

— …Фальшь! — добавила Елена.

Это слово постоянно вертелось где-то в воздухе вокруг меня, когда я пытался как-то объяснить её реакцию на комплименты мужчин Сакраля. Её носик каждый раз еле заметно дёргался, и это было мило, потому что источником её брезгливости был не я.

Виктор внезапно начал улыбаться мне как-то уж больно счастливо, наблюдая за мной при этом ещё более внимательно. Перебор! Что он так вылупился?

Что ещё я узнал об Алисе? У неё очень развитое чувство справедливости, у неё на всё своё мнение, и она любит независимость. Всё делает сама, ненавидит, когда ей в руки дают что-то готовое. Категорически не признаёт власти.

Ну понятно теперь, почему она так меня терпеть не может! Я её подавляю.

Снова Виктор пялится на меня, но я точно знаю, мысли мои он не читает. Да что ему от меня надо?

— А вам, Александр, позвольте поинтересоваться, сколько лет?

К чему вопрос?

— 35, а что?

Для следователя я выгляжу не очень вычурно, между прочим. Я ведь подготовился, взял самую затасканную и блёклую одежду, какую только нашёл, побрился, отрастил мерзкие усики, сделал пробор. У меня даже как нельзя кстати синяки под глазами из-за бессонных ночей, что идеально дополняет образ. Мой русский идеален из-за зелья, вряд ли есть хоть малейший акцент.

— 11 лет разницы, — тихо рассуждал Виктор и мои брови поползли вверх от удивления.

Ебическая сила! Он ведь не подумал, что я…?

— Вы покраснели, — улыбнулась Елена.

Да что за семейка? Как у них выходит меня прочитать, как пацана сопливого?

Блэквелл, приди в себя! Быстрее уходи, быстрее!

Встаю и поспешно разглаживаю свой идиотский костюм из идиотской мнущейся ткани. Я веду себя, как ребёнок!

— Извините, мне наверно пора, — вежливо говорю я, — Спасибо за гостеприимство и за джем.

Свою баночку джема я не оставлю, хоть какой-то трофей после унизительного рентгена родителей Алисы. Теперь ясно, что она не белая ворона в своей семье, они тут все немного чокнутые.

Зачем я себя обманываю? Они мне нравятся. Чёртова гордыня…

Прохожу мимо зеркала и замираю на долю секунды, потому что вижу в отражении идиота с идиотскими усами в идиотской одежде с идиотским пробором и… и он красный, как помидор от смущения.

— Вас смущает разница в возрасте? — слышу я как будто со стороны свой идиотский голос.

Ну и на кой чёрт я вообще открыл рот!?

Виктор прижимает к себе свою маленькую жену и нежно целует её в макушку:

— Нет. Как раз разница меня не смущает. Вы, очевидно, занимаете высокое положение, но на бизнесмена не очень похожи.

— Я…

Я не договорил фразу «Я — следователь», ведь было очевидно, что Виктор с этим не согласен. Вместо этого я откашлялся и продолжил:

— По телевидению вы меня не увидите, но в целом предположение в точку.

— Тогда вы наверно привыкли принимать тяжелые решения в силу долга?

— К чему вы клоните?

— Не хотелось бы, чтобы моя дочь оказалась на пути к вашим целям.

Я бы тоже этого не хотел, но всё к тому и идёт. От этого кошки заскребли на душе, и захотелось оправдаться. Я уже обулся и открыл дверь, чтобы выйти, но неожиданно даже для самого себя обернулся со словами:

— Я люблю её.

Замер. Замер, потому что в голове был шум, как будто я стою прямо под турбиной самолёта, идущего на взлёт. Это так странно!

Виктор улыбнулся и протянул мне руку, чтобы попрощаться, а я на автомате протянул свою. Руки долго не расцеплялись, и мне вдруг показалось, что в этот момент я обрёл доверие отца моей любимой. Он улыбнулся и коротко сказал:

— Знаю.

Хладнокровие и разум вернулись ко мне вместе рушащейся плотиной, сдерживающей океан стыда за своё идиотское поведение, когда я переступил порог дома Лисовских.

Ключевое слово в этой встрече «идиот». Блеск!

Вся история была какая-то нелепая и запутанная. Родители Алисы явно обожали дочь, но не ощущали её отсутствие, не волновались. Как это возможно?

 

Глава 2

ТРЕК для главы: Rob Dougan — There's Only Me, London Music Works — Inception (Time) (feat. Steve Mazzaro).

Винсент Блэквелл. Форт Браска…

Пришло время для второй игры в шахматы.

Так я себя оправдываю, используя весь лимит телепортации за день. Какой же я идиот! Несусь, сломя голову, в Форт Браска, где мне сейчас явно не место, лишь бы снова словить холодный взгляд этой невозможной строптивой девчонки.

Мне очень повезло, что я быстро её нашёл и ни на кого не напоролся, а то завис бы в этом замке ещё на сутки, ведь тут полнейший хаос. Расул неплохо справляется, но всё же положение плачевное. Из этой области Сакраля вытянули все соки два года назад, люди полностью утратили веру, а те, кто прислан сюда на службу из других регионов, разнузданны и совершенно не готовы нормально отдаваться делу. Алиса — то, что им надо, ведь она — Вдохновение. Уверен, она выбьет из них дурь.

Моя девочка только приехала с вечернего обхода и передала лошадь конюху-деревенщине, что даже не поклонился ей. В другой ситуации, я бы наказал его, но сегодня я здесь инкогнито и с трудом приходится пропускать сквозь зубы такое вопиющее поведение. Она не могла этого не заметить, вижу, как опустила глаза и чуть поджала губы:

— Вы давно здесь работаете? Не видела вас всю ту неделю.

— Малколм Озис. Мой дом здесь.

Алиса лишь очень недружелюбно прищурилась, не продолжая расспрос. Уверен, смекнула, что этот Малколм родственник её учителя-садиста, вряд ли это в её глазах хоть как-то повысит уважение к этому кретину.

Она легко и вполне бодро идёт по грязной дорожке, перескакивая через лужи и… улыбается, а потом и вовсе прыгает в лужу, как ребёнок и звонко смеётся сама с собой. Ну что за девчонка?

И почему я улыбаюсь всю дорогу, пока иду за ней, зажав подмышкой набор шахмат?

Запускает руку в свои волосы и взбивает их, отчего эта удивительная россыпь светлых волос каскадом сыпется на её спину, переливаясь от света ночного освещения. Преодолеваю коридоры бесшумно, следуя по её пятам с осторожностью, боясь привлечь внимание, и одновременно страстно этого желая.

Нет, Винсент, если ты снова зайдёшь, когда она голая, то это будет слишком! В прошлый раз это почти привело к рукоблудию, хотя… можно ведь потом наведаться к Вики Тибэн? Пожить у неё пару дней, спустить пар и одновременно немного разгрести дела вдали от Совета. И от Анны, главным образом, от Анны!

Делаю шаг к запертой двери и врастаю в пол.

Нет. Нельзя. Алиса всё равно не сдаст позиции! Ох, это тело… ох эти губы! Дьявол! Как же я хочу её! Хотя бы один поцелуй, всего один!

— Алиса! — зову её уже переступив порог комнаты, и она выскакивает видимо прямо из душа, потому что халат одет на мокрое тело.

Снова это тело напрочь выбивает все мысли из моей головы. Да что смеяться, голова моя уже давно отключилась, раз я беспардонно вторгся в её комнату, это так невоспитанно со стороны герцога!

Реверанс в халате — это нечто! Из-под халата высовывается красивая ножка, по которой текут капли воды, и я готов выпивать каждую каплю медленно водя губами вверх по этой дивной ножке. Под чёртовым халатом ничего нет, совсем ничего! На её щеках румянец, губы полуоткрыты, она явно растеряна и не ожидала моего визита. Дьявол! Такая беззащитная и совсем голая. Осталось лишь дёрнуть за чёртов поясок…

— Да, Милорд? Неожиданно… — скользит взглядом по мне и застревает на шахматной доске. Что я вижу? Снова сконфузила лицо, будто я принёс ей дохлую мышь.

— У тебя комната меньше, чем темница.

— А у вас смешные усики, — она сдерживает улыбку, но искорки в хитрых глазах всё же выдают её настрой. Забыл про эти мерзкие усики! Как-то неловко даже, — Здесь есть окно! — говорит так, как будто это должно разбить все мои негодования в прах.

Удивлён, что в этой дыре есть хотя бы санузел! Хотя там наверно такая же пещера, не то, что в Мордвине. Ведь я её сам сослал от удобств подальше! Чёрт…

— Ты про этот иллюминатор? — указал я на крохотное отверстие в стене, застеклённое каким-то мутным куском непонятно-чего.

Какая интересная задумка бездарного архитектора, целью которого, видимо, являлось вселить вселенскую ненависть к Форту Браска. Комната мизерная! Почему ей выделили такую комнату?

— Зато вид на горы, — всё ещё оправдывает свою конуру она.

— А море не лучше?

Молчит и смотрит на меня как-то странно, а я чувствую себя совершенно глупо. Ну как это у неё выходит? Пока я стаю и мечтаю запустить руки под махровую ткань идиотского халата, она снова уходит в ванную и через две минуты выходит оттуда в симпатичном платье, полностью на шнуровке спереди. Но кожа ещё влажная.

И снова эта соблазнительная шнуровка…

— Куда идём? — спрашивает она и очень незаметно выпихивает меня из своей спальни.

Умно. Молодец, не сдаётся! Но и я не сдаюсь…

Плохо помню этот замок, но далеко идти не пришлось, нашёлся один заброшенный кабинет с тусклым освещением. Боже, сколько пыли? Не поведу же я мою девочку в такую дыру? Это ещё более убого, чем её спальня!

— Сказочное местечко! — говорит она за моей спиной, заглядывая в кабинет. Она осторожно касается рукой моей лопатки, чтобы иметь возможность осмотреть место нашей игры, а меня пробирает тёплая волна, которая концентрируется где-то внизу живота, — Ну вот, а здесь окон и вовсе нет.

Я больше скажу: нет не только окна, но и стола, стульев и прочего. Есть только полосатый диван около ободранной стены и целая куча пыли.

Я, Алиса и диван. Боже, ну что за искушение!? Почему я всегда думаю только о сексе?

Отодвинул диван в центр комнаты прямо под люстру, убрал пыль, как мог и предложил присесть. Веду себя как идиот, а она на меня смотрит с осторожностью и недоверием, прекрасно понимая, что, вытолкнув меня из своей спальни, она сменила шило на мыло.

Шахматная доска расположилась на середине дивана между нами, и Алиса телекинезом расставила фигуры совершенно правильно.

— Белые ходят первыми, — делаю жест ей и вижу, как белая пешка делает ход, но Алиса не трогает фигуру. Странно.

Последующие ходы были такими же бесстрастными, и она всё никак не могла взять фигуру рукой. И вдруг я понял: она не решается, потому что боится. Она играет только потому, что этого требую я, ей это явно не нравится. В её глазах терпение и только, она терпит наш урок, а я хочу её заинтересовать.

— Думаю, что в покере тебе нет равных, — вырывается у меня, и я хочу треснуть себя шахматной доской по голове.

За долгие годы курсов пикапа, за все те практические материалы в лице соблазнённых женщин, я нашёл в своей пустой голове лишь эту кретинскую фразу. «Эй, красотка, может посмотрим сегодня у меня кино про дельфинов?» — этот подкат почти из той же серии.

Эти серые глазки чуть прищуриваются, и она отвечает:

— Не умею играть в покер.

— Да ладно! — не верю я, — Шутишь?

— Серьёзно…

— Но блефовать умеешь…

— Это врождённое! — полуулыбка и осторожный взгляд.

— Чем тебе так шахматы не угодили?

Спугнул. Она стала непроницаемой и очень уж отрешённой при этом, будто уже была не в этой комнате, а где-то очень далеко. Её голос звучал неуверенно:

— Мне нравятся шахматы, очень, — пауза, — У меня не дошло до игры. Ни у кого ни разу не хватало терпения со мной сыграть. Я очень долго думаю.

Ох уж эта фраза… я никогда бы не хотел познать разочарования этой женщины, ведь она просто ставит крест на том, кто не оправдал её надежд. Без гнева, без истерик и выяснений отношений. Она достаточно умна, для того, чтобы объективно оценивать, что человек может, а чего не может, и, судя по словам её матери, Алиса никогда не ждёт от людей слишком много, всегда рассчитывая лишь на себя, но, если люди всё же не подтверждают её ожиданий… она делает вывод и идёт дальше, больше никогда не оборачиваясь назад.

Картина становится немного яснее, как и дальнейший сценарий наших уроков. Я хочу быть тем, кто будет ждать её хода, хочу, чтобы она не боялась, так сделал бы любящий мужчина, но не правитель, у которого цели государства в приоритете. Жаль, не хочется делать ей больно, а придётся. Только ведь она мало чего боится… не буду же я её бить? Нет, ни в коем случае! От одной мысли сердце разрывается… Если бы это было просто игрой, то я бы не стал прибегать к таким некрасивым методам, но это часть большого плана, а времени на классические партии у меня нет.

Я не дам пророчеству сбыться, всё будет иначе. Я сделаю так, что она будет жить, у неё будет шанс, будет выбор, я готов ради этого всё отдать! Но для этого нельзя отвлекаться и давать слабину. Нельзя, Блэквелл!

Но сегодня я могу быть для неё мужчиной, а не Герцогом. Сегодня она такая милая, такая спокойная, я не хочу видеть в её глазах машину для убийств и расчётливую сволочь, которую мне надо из неё сделать. Ещё один день пусть будет моей милой белокурой Алисой, лишь бы снова услышать её смех!

— Боишься сделать неверный ход? — тем временем спрашиваю я.

— Милорд, я ведь знаю, что это миниатюра большой игры, вы ведь не просто поиграть со мной хотите! — она поджимает под себя ноги, — Я могу распорядиться собой, своей жизнью, но это… это ответственность за других.

Верно мыслит. Всё правильно. Даже в пробной игре я не могу позволить ей много проигрывать, у нас слишком мало времени. Она должна к каждой игре относиться так, будто это последняя, что другого шанса уже не будет.

— Сегодня можешь проигрывать.

Она весело смотрит на меня и мне от этого так тепло.

— Лорд Блэквелл, мне вряд ли когда-либо удастся выиграть вас!

Ну как сказать! Она так отвлекает меня своим присутствием, что я даже и не заметил, как она уже двигает фигуры руками и…

— Гамбит? — удивляюсь я искренне, — Ты только что сделала гамбит?

— Чёрт его знает!

Она искренне не знает, что только что сделала, и я внутри ликую: у неё потрясающее чутьё, она действует интуитивно и сможет сделать то, что я хочу.

— Шах и мат, — заключаю я, обрывая сегодняшний урок.

Она не удивлена, лишь смотрит на меня выжидающе, потому что уже точно знает, что сейчас самое время для вывода о сегодняшней встрече. Я получил то, чего хотел, хотя хотел я её, а не воочию увидеть, что у моего Ангела талант манипулировать и делать верные ходы, но встречей удовлетворён! Люди учатся этому всю жизнь, постигая тонкости разные знания, а она делает это интуитивно и так… изящно!

— 80 % хитрости лис зависят от тупости куриц, — вместо всего прочего говорю ей.

— Это вы меня так изысканно курицей обозвали? — спрашивает она, заполняя мерзкую комнатушку своим очаровательным смехом, который я так мечтал сегодня услышать.

Я улыбаюсь ей в ответ и сам дивлюсь ей всё больше и больше, потому что дальше она начинает очень оживлённо рассказывать о своей симпатии к теории элит, заключающейся в циркуляции политической власти лис и львов. Машет руками, самозабвенно говорит о том, что мне тоже очень нравится. Нравится хотя бы потому, что она говорит об этом.

— Лучше бы быть и лисой, и львом одновременно, об этом тоже классики твердят не уставая, — поддерживаю я в своей скупой манере, и она соглашается.

— Или волком? — снова улыбается, и я готов пасовать.

Моя лисичка с бесстрашным духом льва! Гербом дома Пемберли-Беркли был притаившийся огненный лис, который покровительствовал этому роду Элементалей испокон веков, такой герб украшает парадную дверь моего загородного поместья, которое принадлежало Дориану, последнему из знатного рода. Хотя… не последнему, ведь одна лисичка сидит прямо передо мной и самозабвенно тараторит уже на отвлечённые темы.

Беру к доске фигурку и приближаюсь к Алисе, показывая ей свой выбор, а она смотрит на меня внимательно.

— Вот наша с тобой цель. Всё для этого.

— Ферзь, — шепчет она и морщит носик, — Невозможно.

Разве? Очень возможно, более того это лишь перевалочный пункт, который приведёт её к своей большой игре, если всё получился так, как я хочу.

— Почему невозможно? Не думал, что такое слово когда-то слетит с твоих уст.

— Ферзь ходит, как хочет, — тихо отвечает она и слишком уж пронзительно смотрит на меня, имея ввиду, конечно же, своё рабство.

Мы много молчим, когда наедине, хотя, бывает, и говорим много, но молчим больше. В эти моменты мы как будто ведём немой диалог, ведь я прекрасно понимаю её и без слов. Так может говорить со мной только она, и, кажется, тоже меня неплохо понимает. Вот и сейчас она тяжело вздохнула, когда словила мой взгляд на своём декольте, а я понял, что её это несколько обижает.

Ну что я могу поделать, если мужская природа глушит во мне призрачный голос разума? В ушах звенит от этой атмосферы, что сейчас вокруг, ведь мы вдвоём на диване в тускло освещённой комнате и в моей памяти ещё живы те капельки воды, стекающие по её упругой загорелой коже.

Пробегаю взглядом по её чуть оголённым ножкам, поджатым под себя. Босая, без чулок. У неё не было времени нормально одеться.

— На тебе есть бельё?

Я бы врезал любому, кто задал бы ей такой вопрос, но вдруг я понял, что это хамство прозвучало от меня, и я готов был провалиться под землю! Дьявол!!! Следовало ожидать, что после такого неподобающего поведения последует колкий взгляд, но Алиса решила мне отомстить и пошла дальше, будоража во мне ураган фантазий:

— Нет. — коротко ответила она.

Дьявол!

В моём распоряжении ещё одна телепортация, и что-то мне подсказывает, что я потрачу её не на дорогу домой, а к Вики. Она будет в шоке, когда я, минуя стадию поглощения её выпечки, наброшусь на неё с порога. Только надо будет воссоздать атмосферу этой богом забытой дыры, и тогда я буду очень старательным.

А потом мне снова надо завести постоянную любовницу, а то, кажется, я снова в пубертатном возрасте. И тем более это не последняя игра в шахматы, а значит — не последнее искушение.

— Ты куда? — как-то уж больно жалобно говорю я, когда вижу, как медленно Алиса встаёт, расправляет платье и делает реверанс.

Да-да, как умно, малышка! Сначала на уровне моих глаз зависла её аппетитная попка, потом поворачивается ко мне лицом и садится в реверансе, выставляя «в фокус» новую возбуждающую картинку её шикарной груди. И снова на моём пути одна лишь шнуровка, на которой держится её платье. Хотя вот ещё леденящий взгляд в духе «Скорее умру, чем раздвину перед тобой ноги», что аргумент куда больший, безусловно.

— Три часа ночи, Милорд. Мы доиграли, если это можно было назвать игрой. Я могу идти или будет домашнее задание?

Как она держится без секса? Гордая недотрога!

— Практикуйся, — говорю я сухо и преодолеваю тягу к её телу как всегда не без усилий. Потерпи, Блэквелл, спустишь пар чуть позже, — Тебе надо меньше времени тратить на ходы. Со следующего раза у нас будут уже нормальные партии, будь готова.

— И когда следующий раз?

— Когда у меня будет на это время, — я заговорил опять слишком грубо и тут же конкретизировал, — Мне нельзя светиться в Форте, это вопреки плану. Всякий раз в ночь, когда увидишь пламя красной свечи у своей кровати, это будет значить, что я жду тебя здесь.

— Но вы можете просто меня призвать, Милорд…

— Могу, — улыбаюсь и смотрю в её глаза несколько секунд, — Думаю, что не следует злоупотреблять Лимбо, пока ты не привыкла к своей магии.

Не в магии дело. Меня раздражает сама мысль о том, что я заковал её в Лимбо, эти маленькие полумесяцы на её запястьях, рабское приветствие… это не для неё, она рождена покорять, а не быть покорённой.

Кивает и зевает, прикрывая рот ладонью. Нет, я не могу её отпустить!

— Как справляешься?

— Тагри в шоке, по-моему, — в её сонных глазах заискрили шальные огоньки.

— Следовало ожидать!

Бедный Расул, мне его даже немного жаль! Он жутко консервативен, что почти всегда плюс, но с Алисой у него выпадут оставшиеся волосы, которыми и так похвастаться уже не может.

— Обратно в свою коморку? — мурлычу я и представляю, как это милое платье падает на пол перед той жёсткой кроватью.

…Абсолютно голая и этим неимоверно прекрасная садится на безобразные штопанные простыни, которые незаслуженно касаются этой божественной кожи, скользят вверх, покрывая тело Алисы, оберегая её от ночной прохлады, идущей с гор и того свежего морского ветра. Хотя далеко не факт, что свежий воздух доберётся до этой неприступной конуры без нормальных окон, а вот злой и безжалостный сквозняк…

…По ней пробегут мурашки, соски начнут выделяться из-под этой отвратительной половой тряпки, что дали ей вместо постельного белья.

А-ах! Как неловко… кажется мой стояк уже совсем невозможно скрыть!

— А я ещё нужна здесь? — тихий чувственный голос добавляет масла в огонь, в моей крови уже течёт багровая и жидкая лава, и не так далёк момент извержения, что будет полнейшим фиаско.

Позор мне.

«Блэквелл кончил от игры в шахматы!» — воображаю первую полосу газетёнок, которые так и рвутся посмаковать моими неудачами, а удачи превратить в полнейший провал.

А вообще… «А я ещё нужна здесь?» — что за вопрос!? Ну конечно нужна, я знаю очень много интересных занятий, которые все сводятся к одному.

— Нет, — отвечаю я вопреки оглушающим монологам с сексуальным подтекстом в моей затуманенной голове, — Не нужна.

Люблю, когда она вот так наклоняет голову чуть в бок и прищуривается:

— Тогда на случай, если буду нужна: я там же, где и была, когда была не нужна.

Острый язычок!

Останься, Алиса. Здесь, со мной. Я не притронусь, если не хочешь. Просто останься!

Смотрит долю секунды и…

— Спокойной ночи, Милорд, — она наклоняется и целует меня в лоб, на секунду задерживая губы на моей коже, я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать от удовольствия, ведь она так дивно пахнет, — Лоб горячий, вам надо как следует выспаться. Хорошо?

Руки непроизвольно скользнули к ней и обвили её тонкий стан. Я прижался к ней отчаянно, будто в целом свете нашёл покой лишь в её объятиях, но это, по сути, так и есть. Лишь здесь и сейчас чувствую себя полноценно: человеком, в душе которого затягиваются былые раны.

— Не слышу ответа. — требовательно сказала тоном, не терпящим возражений.

Конечно, милая, всё, что попросишь. Всё для тебя.

Домой. Спать. К чёрту Вики…

Так хочет моя девочка.

 

Глава 3

Harland — Here In The Dark (Tasos Panagis Chill Remix).

— Арти-Арти-Арти! А-ну отпусти, я сильнее тебя! — я смеюсь до колик: Артемис тащит меня, перекинув через плечо, чтобы бросить в водопад. Странно конечно смотрится: рослый крепкого телосложения парень в кожаных латах несёт на плече худенькую смеющуюся девушку, тоже в военной одежде, но облегченного плана, чтобы кинуть в громадный водопад. Её это не пугает, а смешит. Да, мне именно смешно!

Блефует? Нет, добравшись до отвесной скалы Артемис кидает меня вниз.

В полете я улыбаюсь и закрываю глаза. Когда я погружаюсь в воду, миллионы пузырьков щекочут мою кожу. Я открываю глаза: вода кристально чистая.

Недавно я научилась растворяться в стихиях. Нет, не управлять ими, а именно растворяться, сотрудничать с ними, дружить. До смешного просто, главное нужно понять их. Сейчас так же просто не гореть в огне и дышать под водой, парить в воздухе и слышать землю. Стихии любят меня, а я люблю их. В крайнем случае, они могут причинить мне боль, но убивать меня они никогда не станут, это я чувствую, когда объединяюсь с ними. И вот сейчас, сейчас…. Я вдыхаю воду и улыбаюсь. Изо рта не идёт пузырьков, здесь только я и вода.

Я провела под водой около двадцати минут, погруженная в мысли о том, как много крови я хочу с себя смыть. Привыкла к крови, но не к детской. От этих воспоминаний сердце сжимается, я теряю спокойствие и контроль, на меня накатывают эмоции. Вижу, как вода вокруг меня бурлит, поднимая потоками камни со дна. Она тоже неспокойна, она тоже чувствует. Или я просто будоражу всё вокруг?

Раньше много сил тратилось на то, чтобы использовать магию, а теперь все они уходят на её сдерживание. Теперь понимаю почему Сакраль жёстко контролирует магов, жаждущих силы. Магия даёт эту силу, но берёт кое-что взамен: тебя, поглощая практически без остатка. Проявляя эмоции, магия реагирует незамедлительно и выходит вместе с адреналином, с геометрической прогрессией превращая меня в животное, живущего инстинктами. Мораль страдает первым делом, и в момент потери контроля я абсолютна равнодушна к доводам рассудка, который больше не кричит, заглушая всё остальное, а тихо шепчет «Постой, не надо!».

Зато ничего не чувствуешь. Чувство вины, стыд, страх, сомнения — всё уходит. Это хорошо, когда вокруг реки крови и километры кишок, потрошёные люди и другие существа.

Я теряю голову настолько, что допустила на днях кое-что совершенно неприемлемое. Адреналин ударил в голову, а Артемис оказался близко. Я видела, что к чему ведёт и в самом прямом смысле его провоцировала. Я была не в себе и невыносимо хотела его жёстко, страстно, много, без обязательств, то была животная тяга совершенно необузданная.

Артемис… поддался. Дошло до того, что он как загипнотизированный прижал меня к себе, не сводя глаз с моих губ. Как же я его хотела, прости Господи!

Он колебался.

Нашу дружбу спасла тревога, прозвеневшая так вовремя, и это вернуло меня. Мы отлетели друг от друга в испуге, словно нас окатили ледяной водой. Он покраснел и позже завёл эту тему:

— Я… ты знаешь, о чём я. Изви… — начал было он, но я его оборвала.

— Ты не виноват. Это моя вина. Ты не воспользовался возможностью, спасибо.

— Поверь, если бы не тревога…

— И всё равно! Знаешь, что это доказывает?

— Что я обалденный мужик со стальными яйцами?

— Что наши отношения тебе дороже, чем грязный разовый секс. Но твоя трактовка мне понравилась больше.

— А… он был бы очень грязным? — как-то очень хрипло произнёс он и сглотнул слюну.

Я не смогла сдержать улыбку. Учитывая, сколько я воздерживаюсь и сколько адреналина выплёскивается мне в кровь, секс был бы до крайности бесстыдным. Может стоило отдаться тогда Алексу Вуарно? Не пришлось бы сейчас ломать голову над его кристаллами.

Первый кристалл я начала заряжать за четыре дня до этого разговора и каждый вечер я возвращаюсь к нему. Я не знаю для чего они Алексу, и очень страшно, когда такая сила оказывается в руках человека, которому не знаешь доверять или нет. Чтобы он не сделал, это будет моими руками.

Я словила взгляд своего друга и посмотрела очень серьёзно:

— Риордан, я — твой командир.

— Я помню… — это позвучало неубедительно, а в глазах его промелькнуло что-то жалостливое, — Я тебя вообще привлекаю?

Ох чёрт!

— Ты красивый. Тело у тебя — огонь, — сложные предложения никак не выстраивались, и я заговорила как идиотка (или как любой мужчина), — Но прости, я не воспринимаю тебя как…

— …Сексуального партнёра? Любовника?

Да мне даже говорить на эту тему неловко!!! Не о сексе в целом, а воображая секс между нами! Это же… фу!

— Артемис, скажу всего раз: перебесись, ладно? Как тебя вообще угораздило на меня глаз положить? Мы же с другого начали!

Он скрестил руки на груди и прищурился, что обозначало оборону, которую он резко принял. Я что, на него давлю?

— А что тут плохого? Мы проводим вместе круглые сутки, дерёмся бок о бок, ты кормишь меня, я сплю на твоих коленях… — и спустя пару секунд он делает вывод, который на мой взгляд вообще не логичен, — Между нами только секса и нет!

Нет, ну почему он трактует мою жажду заботиться о нём, как сексуальное притяжение? Этим и не пахнет! Он очень сексуальный мужчина, если абстрагироваться от моего к нему отношения, но связь с ним мне кажется противоестественной.

— И не будет. Разговор окончен, — я закусываю губу, — Моя ошибка: допустила, что дружба между мужчиной и женщиной всё же имеет место быть. Заблуждалась. Поэтому не удивляйся: теперь ты обычный рядовой.

Сказала, а потом поняла: я могла потерять его в эту минуту.

Нет… только не он.

— Стой, — сказал, когда я уже уходила, — Я перебешусь, ты права.

Я стояла и смотрела на него долго, не зная, что делать. Человек скажет что угодно, чтобы не отказываться от вредной привычки, а наши отношения из этого разряда. Я не смогла перерезать нашу с ним пуповину, проявила малодушие и даже не знаю правильно это или нет. Зареклась никогда не давать ему повода для похоти, держать дистанцию, но сама понимаю, что вряд ли из этого выйдет толк.

— Всего одна попытка, малышка… — сказал он, вкладывая мольбу в одну короткую фразу, а щенячьи глаза вторили «Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!».

— Как видишь, я не могу устоять перед этим взглядом. Договорились.

Помолчал, пробуравил взглядом. Мнётся, хочет что-то сказать.

— Говори уже, что ты там так усердно обдумываешь? — не выдерживаю я.

— Скажи мне, что с тобой происходит?

— С чего ты взял, что что-то происходит?

— Ведёшь себя иначе.

— Ты делаешь долгосрочные выводы, основываясь на опыте нашего недолгого общения, я правильно поняла? — говорю я со всем цинизмом. Специально. Он заметил мои изменения, но я не хочу это обсуждать. Даже с ним.

— Малышка, со мной это не прокатит.

Да как так? Откуда он так хорошо меня знает?

Вдох. Совру и сделаю шаг назад от дружбы. И что останется? Бесстрашная и бесчувственная стерва с охуенным самолюбием? Пустая и одинокая.

Выдох. В подтверждение моих мыслей он говорит:

— Ты ведь знаешь, что эта интригующая тема ещё всплывёт, тебе всё же придётся сказать правду.

— Арти, я контроль теряю. Магия делает из меня животное, — он ласково смотрит, пока я краснею, — А ты… ты — моя дорога назад.

Он очень зловеще улыбнулся и поцеловал меня в щёку звонко и смачно.

— Животное моё.

Редко встретишь такого мужчину. Нет Мужчину. Он из простой небогатой семьи, никакой не Лорд, но всем высокородным нос утрёт. Его отец Вартер Риордан присягнул Некроманту, потому что Ксенопорея забрала в заложники семью, в числе которой и мой Арти, его старший брат Констан, младшая сестра Вивиана и мать. Вартера шантажировали семьёй, и он служил пару лет сквозь зубы, а потом помог семье бежать, но в результате побега был убит, как и все, кроме Арти, которому было уже 14, и он полноправно пошёл новобранцем в Эклекею.

Самородок. Осталось придать огранку и цены ему не будет, но им никто не займётся, поэтому мы вместе ищем свой путь методом тыка. Но ведь вместе!

 

Глава 4

Звук: T.T.L. — Deep Shadow (Vocal Version).

Во сне я постоянно возвращаюсь в эту тёмную комнату, где стоит зеркало. Уже месяц я смотрю на своё отражение и пытаюсь понять, что же изменилось, иногда в отражении вижу обрывки каких-то картинок, но так или иначе большинство времени я смотрю на себя.

И я себя не узнаю. А точнее, я себя не знаю.

Когда просыпаюсь среди ночи, то с горечью смотрю на красную свечу рядом с кроватью, которая горела всего один раз, и я сломя голову понеслась в ту комнату без окон, где через минуту появился мой Хозяин. Это был наш первый более или менее реальный поединок, в котором он, конечно же, выиграл. Я старалась, — бог свидетель — но совершенно не могу думать, когда Он рядом!

Мы играли часа полтора, и за время, которое я тратила на каждый ход, Хозяин нервно обходил эту маленькую тёмную и пыльную комнату по меньшей мере раз по десять, даже двигал диван вместе со мной туда-сюда из-за обилия тестостерона, отжимался на одной руке, потом на другой, пока с психу не поставил шах и мат.

Один единственный вывод за урок:

— Плохо.

И тогда он исчез, растворившись в воздухе вместе с пламенем огня.

А я ведь тренировалась каждую ночь! Бесконечно носила с собой набор шахмат, не упуская ни одной возможности сыграть с кем-то, но здесь это не самое популярное увлечение.

— Алиса, у тебя хорошо выходит! — в очередной раз твердил мне Бальтазар, когда я ставил ему мат, каждый раз сокращая время партии всё сильнее.

— Плохо, — вторила за Хозяином я.

Каждый раз за ужином играла с Расулом.

— Блестящая партия! — через несколько дней заявил Расул, когда я в первый раз его обыграла, — Ты быстро учишься.

— Недостаточно, — вновь говорила я.

Это стало моей одержимостью, я не могла себе позволить прожить день без шахмат. Под утро я видела сон из карусели картинок: бриллианты, шахматы, красная свеча, телепортация, крепость, раскаты грома. Мозг взрывается от этих навязчивых идей, я не высыпаюсь совершенно.

Артемис оторвал меня от игры беспардонно, в этом весь он! Схватил меня за руку и потащил за собой с летней веранды во двор.

— Что тут за суета? — не выдерживаю я.

— Матильда приехала с какими-то бумагами от Блэквелла, — он трёт затылок, как будто ему неловко.

У меня ёкает в сердце от одного упоминания о том, что пленил моё тело контрактом Лимбо.

— То есть он её тоже сослал? Почту можно и более быстрыми способами передавать, даже в Ординарисе.

— Ну это для тебя ссылка, а для неё скорее путёвка, выигранная в лотерею.

— То есть горы трупов из «черни» её уже не ввергают в этот отвратительный показной обморок?

— Она же их не разгребает и, тем более что ей трупы. Ой, ты посмотри на её лицо! — он показывает мне на Матильду и смеётся, — Однако, при всём при этом, у неё отличная фигура…

— Это ты к чему?

— Да просто… я б её…

Меня на секунду сконфузило.

— Арти, вряд ли тебе с ней светит что-то. Она спит с богатыми папиками. Не зря же так долго свободы добивалась.

— Ну да… у Блэквелла она работала как… как же правильно выразиться? Ночи на пролёт, на полную глотку, не жалея себя! — смеётся он.

А вот мне как-то не смешно.

— Осторожно с шутками, я тоже так-то в его гареме числилась.

Он осёкся и посмотрел на меня серьёзно:

— Ты с ним была?

— С чего ради такие вопросы!?

— Ходят слухи.

— Веришь?

— Нет.

— Умница.

— То есть лгут? — с надеждой в глазах спросил он.

— Точнее сказать фантазируют.

— Так и думал.

— Почему?

— Как мужчина, я бы на его месте сделал бы всё, чтобы тебя уломать, но он, в первую очередь, правитель и при этом очень мудрый. Ты опасна для таких игр, он правильно делает, что тебя привлекает к таким крупным проектам. Просто переспать с тобой… хм. А если ты влюбишься? Что может быть опасней, чем отвергнутая женщина?

— Ну не знаю… Некромант с армией инфернов, замок Дум, восстания и деградация вымирающего населения, чума, сбои в поставках лекарств…

— Это да. Но ты всё же задумайся. Такие женщины как ты — мечта для любого мужчины, но иногда мечте лучше оставаться несбыточной.

Улыбаюсь. Обижаться на его слова — верх глупости, это очевидно! Женщин привлекает сила, а мужчин наоборот отталкивает. Поэтому на меня могут заглядываться, меня могут вожделеть, но максимум, что меня ждёт это разовый секс, который хоть и прельщает снятием напряжения, но противоречит моим принципам. Чем сильнее я, как маг, как воин, тем меньше у меня шансов на женское счастье. А самое противное, что я не знаю, что мне нужно больше, потому что я абсолютно не знаю себя. Я каждый день в себе сомневаюсь всё больше, когда понимаю, как мало во мне человека.

Артемис совершенно хамовато рассматривает Матильду, которая и в правду не обделена красотой. Но меня она раздражает, я почти ненавижу её, хотя это слишком глубокое чувство, так что вряд ли…

— Не пялься, Артемис, сейчас же подойдёт, фу!

Как в воду глядела. Идёт. Ну не иначе царица, да. Идёт всего чураясь, дышит через платок, брезгливо корчится.

— Артемис, не проводишь меня внутрь стены? Тут ужасно не удобно в таких дорогих одеждах, и устала я с дороги, — она театрально кладёт ему голову на плечо.

Ясно дело я в игноре, меня как и нет! Тем лучше.

— Нет, не провожу.

Она отстранилась и смотрит на него с оскорбленным видом.

— Артемис, ты набрался всякой дряни! Не удивительно, учитывая общество пьяниц и рабов, в котором ты в последнее время прибываешь!

— Дрянь может быть только у тебя в волосах, так что иди скорей, пока тебе ещё туда птицы не нагадили… Давно ли ты была рабой? — говорю я. Эта дура огребёт!

— Просто хозяин… — она осеклась, — Лорд Блэквелл разглядел во мне благородную кровь. Поэтому я здесь, и я свободна.

— Ты случайно не помнишь, что я тебе говорила про фантомные боли? Просто я сейчас чувствую невероятное раздражение, наверно это опять чесотка от твоей мании величия, которую ты ошибочно называешь «благородной кровью».

Она нервно одёргивает платье и удаляется. Ёб твою мать, благородная кровь!

Я слишком углубилась в свои мысли и не заметила того, что заметил Артемис: в не слишком скромном багаже ещё недавней гаремной рабыни оказалась маленькая раскрытая сумочка, откуда торчала незнакомая газета. Артемис не долго думая, дождавшись пониженного к нему внимания, лёгким движением руки вытащил газету и положил в свой задний карман. Я удивлённо подняла брови и посмотрела на него, а он шёпотом пояснил:

— Это «Главная истина», — сказал он так, будто всё сразу должно было проясниться, и прибавил, видя моё недоумение, — Ну «Гермес» ведь не единственная газета. Это издание публикуется Ксенопореей и распространяется на нейтральных территориях. Как думаешь, откуда она у Матильды?

— О… — таких умных реплик мой рот не извергал очень давно, поэтому я подобрала упавшую от удивления челюсть и продолжила, — Ну-ка дай посмотреть, что там пишут?

Любопытство не порок, поэтому мы сели подальше от чужих глаз, чтобы нас не заметили с таким компрометирующим чтивом:

— Давай сразу перейдём к тому, что читать буду я… — не самым деликатным образом сказал мой друг.

Уязвил меня в моей дислексии, которая жутко усугубилась с новым уровнем магии. Я абсолютно не могу нормально читать, на это, как бы смешно не казалось, уходит сил больше, чем на поднятие телекинезом тонны железа.

Заголовок статьи, украшающий первую полосу, большущими буквами кричал «ВТОРОЙ ШАНС!!!». Призывно… ничего не скажешь! Артемис приступил к чтению.

«Есть ли правда в бесславной смерти? Достойны ли ваши близкие такой участи?

Нет. Они должны жить.

И всё же они умирают! Умирают раньше времени, прежде, чем познают жизнь, прежде, чем выполняют своё великое предназначение…»

— О нет! Дальше я читать не буду! — прервал чтение Артемис и брезгливо наморщился, будто я предложила ему канапе из человеческих пальцев.

— Почему? Читай!!!

Вздохнул и продолжил:

«Город-на-воде взывает к потерявшим своих близких: дайте мёртвым второй шанс, верните их к жизни! Они вернутся в дом живыми и благодарными!

Тела погибших нужно доставить в Город-на-воде, где в них вдохнут жизнь, так несправедливо покинувшую их, а потом Ксенопорея официально предоставит им службу, за которую они будет получать солидную плату…»

— Хватит! — возмутился мой друг, — Это гадко!

Да уж… я догадываюсь, что завуалированный текст статьи подразумевает лишь одно, и это сразу формулируется в устах Артемиса:

— Ксенопорея призывает сдавать трупы за вознаграждение! Никакой это не «второй шанс», это добровольное согласие на использование тела погибшего родственника. Их делают инфернами…

Тут уж я наконец-то заметила присутствие нашего соратника Лесли, который побледнел, став белым, как мел.

— Риордан дело говорит. Это не жизнь, не второй шанс — этим и не пахнет!

Говорит со знанием дела, а в глазах страх и боль. Знает не понаслышке, и в этом я убеждаюсь, слегка погодя:

— Старший брат ушёл на охоту и его нашли растерзанным дикими животными. Тогда к нам пришёл какой-то тип от Ксенопореи и сопереживал вполне искренне, ведь брат тащил свою семью. Я бы не потянул всё в одиночку, получал гроши, а семья большая. Тогда моя тётка поддалась на уговоры про этот «второй шанс», — он замер и его глаза стали стеклянными, — Через два дня, нам привезли Клода. Он зашёл своей привычной походкой в дом. Мы сидели все и ждали, с замиранием сердца. А он… от него веяло мертвечиной, а сам он был… словно костюм, одетый на что-то потустороннее. Не говорил, только ел и пил всё, что видел. Буквально… помойную воду, цветы, бумагу, тухлое мясо… он не мог наесться, напиться, ведь его жажду и голод было не утолить. Телу нужна была энергия, и он искал её в привычных способах восстановить тело, но это было невозможно. Его жена упала в обморок от ужаса, племяшка моя перестала говорить, она так любила Клода… — он сглотнул комок в горле и сипло заговорил, — Его почти сразу забрали на службу пушечным мясом, а нам дали откат, который весь ушёл на лекарства.

Я не хотела ничего говорить, да и что бы я сказала? Что это ужасно? Это не ужасно, это вопиюще, это за гранью «неприемлемо», это… я даже сформулировать не могу как это отвратительно. Это ведь не на органы продать, это даже хуже, да и никакой даже малюсенькой выгоды для людей, ищущих утешения от своего горя, просто быть не может! Зато…

— А вот мародёры на этом богатеют! — в подтверждение моим мыслям говорит Артемис, — Заметила, как они возят телеги с трупами?

— Такое сложно не заметить…

— Вот! Они сдают мертвецов и получают деньги. Это безотходное производство, Алиса! Живых в детородном периоде сдают на «Фабрики магов», самых лучших из них продают в рабство на рынки к тому же Омару Халифе, детей сортируют на пригодных и не пригодных и опять же в рабство. Мужчин в любом возрасте на войну, если живы… а всех мёртвых в Облион.

— Облион? — уточняю я.

— Город-на-воде… не совсем город это, — говорит Лесли, — Большой такой посёлок на сваях на устье реки Галидар.

Надо думать, это не самый уютный город, учитывая, что там сплошь и рядом трупы и сам по себе он наверняка порос в плесени и грибке. Влажность, вечный туман, и гниль. Облион — первый в списке городов, куда я бы попасть не хотела.

— Это лаборатория Некроманта, — шепчет мне на ухо Артемис, будто это какой-то секрет, — Живых там по пальцам сосчитать. Туда даже Вон Райны не суются, уж до боли там гадко. Люди говорят… те, кто доставлял трупы туда, что там воздух пронизан чем-то жутким, дышать невозможно от черноты и гнили.

Мне стало не по себе. Не скажу, что на поле боя, когда вокруг гибнут сотни (а то и тысячи) людей, атмосфера вдохновенная, но всё же смерть — лишь смерть. Она избавляет от боли, грустно — да, но это всё же вполне естественный процесс, в отличие от такого извращения над природой, что вытворяет Некромант.

Аморально. Вот то слово, что крутилось на языке, не находя нужных букв, чтобы сложиться воедино.

Откуда у Матильды пресса Ксенопореи? Она получила свободу и проявляет нездоровый интерес к ранее запретным занятиям? Да уж… возьму на заметку.

У меня снова ёкнуло сердце, и я чётко услышала:

«Алиса, я призываю тебя».

Всё становится очень простым и понятным, когда мою жизнь наполняет этот голос. Нет ничего более закономерного и естественного чем-то, кем я являюсь, когда я нужна Хозяину, и эта моя сущность не столько рабская, сколько… это Я, настоящая. Его близость будит во мне человека, который с каждым днём засыпает всё крепче.

— Али? — Артемис словил мой пустой взгляд.

— А? — я вернулась к реальности, — Хозяин зовёт. Мне нужно идти, Артемис, последи тут за всем.

— Не вопрос. Но мне не нравится, когда ты называешь его «Хозяином».

Встаю на носочки и целую его в щёку.

Телепортация вызывает у меня приятный трепет, и сейчас она поддастся мне, я уверенна, ведь я окажусь там, где моя неволя и свобода одновременно.

Да будет так.

 

Глава 5

Звук: A Perfect Circle — The Outsider (Renholder Mix).

— Дьявол, грёбанный антимагический купол! — сквозь зубы прошептал Блэквелл и облокотился на холодную стену, скрестив руки на груди.

— Я боюсь, они убьют его всё-таки, если мы уйдём сегодня без него… — проворчал Флетчер.

— Не говори ерунды, я без него не уйду!

— Голыми руками его не достать оттуда! Без магии тебя порвут в клочья. И тем более, не дай бог, они просекут, что этот мальчик что-то для тебя значит.

— Глупо лезть туда без магии…

— Да и КАК!? Там купол, будь он не ладен!

— Я знаком с одной выскочкой, которой подвластна магия без кольца.

Лицо Флетчера озарила улыбка:

— Не говори, что она ещё и телепортацию освоила! Вот самородок!

— Не уверен, что до конца, но вот ей и будет практика, — тихо сказал Блэквелл, закрыл глаза и прошептал, — Алиса, призываю тебя.

Прошло не больше минуты, после чего пространство содрогнулось, и в рабской позе на земле появилась Алиса. Она подняла глаза на мужчин и встала на ноги. Блэквелл сделал ей жест, чтобы та вела себя тихо, девушка медленно кивнула. Алиса подошла ближе и посмотрела вопросительно, на что сразу получила команду:

— Поменьше вопросов, — шёпотом начал Блэквелл, — В этом поместье стоит антимагический купол, внутри охотники «Альфа», которые украли у меня кое-что очень важное.

— Что мне искать? — прошептала девушка.

Прежде чем ответить Блэквелл ещё раз вопросительно посмотрел на Флэтчера, который пожал плечами.

— Мальчик 10 лет, — наконец сказал Хозяин, — Он нужен мне…

— Невредимым, ясно, — кивнула Алиса и посмотрела вверх на окна поместья.

Это был красивый и богатый четырёх этажный дом, с налётом времени. Через открытое окно первого этажа был слышен гогот охраны, которая что-то оживлённо обсуждала. Блэквелл уловил ход мыслей Алисы и сказал:

— Я подскажу, ты в окно второго этажа.

— Убивать охрану, я так понимаю, нельзя?

— Можно, но не тебе. Попробуй снять купол и не испугай мальчика. Купол закреплён чьей-то кровью, найди его телепатией, если у тебя конечно нет какого-то другого плана.

Девушка спокойно кивнула.

— Телепатия? — удивился Флэтчер, — Алиса, неужели ты родственница нашего Герцога?

— Флэтч! — возмущенно осёк старика Блэквелл, — Не лезь.

Она внимательно посмотрела на Хозяина, который сложил руки для того, чтобы она вскарабкалась по нему как можно выше. Она сделал движение к нему, но он внезапно остановил её и нахмурился:

— Стой. Давай повторим твою задачу.

— Я что на олигофрена похожа? — она надменно подняла бровь.

— Если бы. Я достаточно тебя знаю, чтобы уловить твой настрой: ты идёшь перебить всю стражу, а мне надо, чтобы ты сняла щит, найдя только одного, подчёркиваю, Алиса: ОДНОГО наёмника, на чьей крови возведена защита. С ним делай всё, что хочешь, а потом найди мальчика и стереги его, пока я вас не найду, — он требовательно посмотрел на неё, на что она закатила глаза, — Ясно?

— Предельно.

Блэквелл вытянул вверх руку, на которую Алиса поднялась, как на ступеньку, и он подставил ей вторую, а потом подбросил девушку вверх. Она почти бесшумной влезла в окно второго этажа и скрылась из виду.

— Думаешь правильно её в это впутывать? — спросил Флэтчер, когда охрана переместилась в другую комнату.

— Другого выхода нет.

— Как они про него узнали!?

— Я знал, что они выйдут на него, но нет так рано… он ещё слишком мал.

— Ох и характер у пацана!

— Он растёт без отца, чего ты хотел!?

Алиса больше не слышала того, что говорили мужчины внизу, потому что сконцентрировалась на происходящем внутри особняка. Отовсюду было множество мужских голосов, особняк был переполнен наёмниками, а найти надо было только одного единственного. Она нервно потёрла руки и тяжело выдохнула: перебить охрану одного за другим было не трудно, но заняло бы время и потребовало бы определённой аккуратности, перебить всех сразу было быстрее, но слишком рисково, хотя вполне реально, только грозило ранениями и могло сильно измотать. Но то, что требовал от неё Хозяин, было куда сложней: найти всего одного наёмника из полусотни в большом особняке, пользуясь только телепатией.

— С другой стороны… почему нет? — пробурчала она себе под нос и спустя несколько секунд коварно улыбнулась.

Спустя ещё несколько секунд план был полностью готов, и вот она уже превратила свою боевую одежду в грязное платье прислуги. Спрятавшись в большом дубовом шкафу с одеждой, Алиса сконцентрировалась на мыслях людей вокруг, расширяя диапазон телепатии шире и шире. Она слышала хор голосов, которые сложно было разобрать. Девушка поднесла руки к вискам и снова выдохнула, это позволило ей немного расслабиться и проникать в мысли каждого наёмника по отдельности. Спустя пару минут кропотливой работы, она нашла того, кто был ей нужен, но этот мужчина был далеко от неё. Она начала внедрять образ шкафа, в котором находилась, в голову этому человеку, навязывать идею о том, что он что-то в нём забыл.

— Твою мать… — фыркнула она, когда голова от напряжения закружилась.

Телепатия требовала серьёзной концентрации, а внедрение даже самого маленького образа в чужие мысли после первой в жизни Алисы самостоятельной телепортации казалось просто невыполнимой задачей, но она упрямо следовала своему плану, пока, наконец, не добилась успеха.

Ещё минуту она ждала реакции, и, наконец, услышала, как одна за другой двери комнат второго этажа открываются и закрываются: мужчина искал шкаф.

Три минуты пребывания в тёмном шкафу оказались ненапрасными, ведь Густав, так звали того наёмника, который был нужен Алисе, открыл дубовые дверцы и дневной свет ударил в глаза девушке, которая выглядела совсем иначе: она была очень уставшей и беззащитной, на глазах слёзы, зубы стучали. Она посмотрела испуганными глазами на Густава и замотала головой:

— Сир, пожалуйста… я ничего не сделала, я всего лишь прислуга… пощадите!

Её слова вызвали кровожадную улыбку у Густава, он властно взял Алису за предплечье и резким движением потащил из шкафа:

— Фортуна ко мне благосклонна! — победно произнёс мужчина, и повалил девушку на кровать, залезая сверху, — У тебя хорошенькая мордашка, девчонка, для прислуги даже через чур!

Алиса остановилась глазами на его свежей ране на плече и улыбнулась уже своей обычной надменной улыбкой:

— У вас кровь, — сказала она тихо.

— Да, это для обряда… я большая шишка вообще-то.

— Ну да, ну да… из полусотни наёмников десять Бэтта и все остальные Гамма, и вы из последних. Вас списали! Сложно признать или вы настолько тупы? — спросила она уже совсем не прикидываясь.

Густав не успел до конца понять, что происходит, как Алиса уже вонзила в его сердце клинок с рубинами, а подушкой прикрыла ему рот. Она скинула труп с себя, вытащила из него клинок, приняла свой боевой вид, взяла яблоко с тарелки и высунулась в окно. Её волосы блестели на солнце, она кинула спелое сочное яблоко в Хозяина и, когда он его поймал, с игривой улыбкой скрылась.

— Пошли, — скомандовал Блэквелл и откусил плод.

Мужчины тихо вошли в поместье, прикрывая друг друга. С гостиной были слышны голоса стражи, куда и подбирался Блэквелл. Он остановился за углом, сделал крутящий жест ладонью, кольцо с изумрудом чуть блеснуло, и в руке появилось пламя. Мужчина тихо рассмеялся и кивнул напарнику, что было командой к нападению.

Они действовали быстро и точно, прошло не более десяти минут, с тех пор, как они ступили на порог поместья, но вся охрана была уже мертва, кроме лидера, которого Блэквелл обездвижил и привязал к колонне:

— Кто дал тебе наводку? — холодно спросил Блэквелл пленника.

— Идиоты! — смеялся он, — Я ничего не скажу, ни слова!

Блэквелл потёр виски и, не глядя в испуганные глаза пленнику и пустил на него огненный поток. Запахло жаренной плотью, а пламя всё лилось и лилось из рук Блэквелла, пока все трупы по комнате горели. В момент пламени просто не стало, а на месте мёртвых охранников были только горстки пепла.

— Ну и что мы имеем, Винс? — тихо спросил Флэтчер, — Кроме жуткого запаха, конечно…

— Они не имели ни малейшего понятия кого поймали. Кайл им ни слова не сказал, а на след они вышли случайно.

— Как узнал?

— Ментальной защиты не было. Это не наёмники, а горстка «активистов» бывших военных. Часть беглых с Фисарии и Мерлокс, судя по всему, Картер говорил о дезертирах из его Бэтты.

— Предатели…

— Были таковыми. Теперь это просто пепел, — Блэквелл невинно пожал плечами.

— Слава Богу! Тогда мы здесь закончили? Только прах надо убрать, догадаться, что это твоих рук дело, ничего не стоит… Никогда не видел такого владения стихией, мальчик мой, отец бы гордился! — сказал Флэтчер и постучал Блэквелла по спине, — Я зачищу следы, а ты проверь пацана.

Блэквеллу была приятна похвала его любимого учителя, и он украдкой улыбнулся. В действительности Огонь начал раскрываться ему в своей сути только последние несколько месяцев, будто он ожил, или Блэквелл стал лучше его понимать… В любом случае это было приятно, это открывало второе дыхание.

Поднимаясь по большой лестнице, он услышал тихий голос своей подопечной, напевающей что-то вроде колыбельной. Он не понимал смысла, ведь Алиса пела на своём языке, но слушать было так спокойно и приятно, что он невольно остановился у прикрытой двери и заслушался. Щёки Блэквелла вспыхнули, прежде чем он приоткрыл дверь, и он не отдавал себе отчёта почему. Заглянув внутрь комнаты, ему открылось очень необычное зрелище: на большой кровати с балдахином спокойно спал один из самых недоверчивых и непослушных детей на свете, голова которого лежала на плече у самой непокорной рабыни, которая когда-либо ступала на порог Мордвина. Алиса гладила каштановые волосы мальчика, едва касаясь, а он беззаботно сопел. Девушка замолчала, увидев в дверях Хозяина и серьёзно посмотрела. Он медленно подошёл и сел на край кровати рядом с мальчиком, и влил ему в приоткрытый рот пару капель зелья, отчего спящий Кайл зевнул, потянулся и крепко обнял девушку руками и ногами.

— Эффект должен был быть немного другим… — спокойно сказал Блэквелл, — Я смотрю, ты нашла к нему подход.

— Я вам говорила, что лажу с детьми.

— И с животными. И с мужчинами.

— Ну да… с ними тоже.

— А с женщинами?

— Ну… — Алиса наморщила нос, — Если поставить такую задачу, то нет ничего невозможного.

— Кайл тебе что-нибудь говорил?

Девушка очень внимательно всматривалась в лицо Хозяина.

— Ничего такого, чего бы я не знала. Он не спал уже сутки от страха, что он посчитал всех охотников, что «дядя Винсент» придёт его спасать.

— То, что здесь произошло, то, что ты видела этого мальчика, должно остаться между нами.

— Это очевидно.

— Ты поэтому решила проникнуться к нему в доверие? Наверно подумала, что он может повлиять на твой свободу?

— Каким образом? — она подняла брови, — Захочет реквизировать меня у Великого и Ужасного Герцога в качестве няньки? Он пока лишь мальчик, хоть и с богатой родословной.

— Ты ведь не думаешь, что он мой?

— Вы к нему привязаны, но он не ваш, — Алиса посмотрела на мальчика мягким взглядом и слегка улыбнулась, обводя пальцами его спящее личико. Её рука остановилась на ухе, — Редкая форма ушной раковины. Видела однажды её у одной уважаемой при этом хамоватой Графини, но её бёдра узковаты для рожавшей женщины. Они вообще узковаты… это сын её погибшего брата, верно?

Блэквелл ничего не ответил, потому что не знал, что в этой ситуации делать. Сама картина, происходящая на его глазах, буквально расслабляла и приковывала взор каким-то неведомым ему притяжением, голос девушки был тихим и вписывался в общую атмосферу, полностью выключая разум, но говорила она то, что Блэквелл не мог проигнорировать.

Она обо всём догадалась буквально за пару минут, и он видел, как она задумчиво смотрит, сопоставляя все факты. Блэквелл терпеть не мог глупость своих подчинённых, но с Алисой ему было ещё сложнее, потому что она с лёгкостью разоблачала вещи, которые он так тщательно скрывал. Его пугало это.

Вот и сейчас она посмотрела уже на него понимающим взглядом, потом аккуратно расцепила руки спящего мальчика, высвобождаясь из его объятий, поправила ему подушку и нежно поцеловала в лоб.

— Я должна возвращаться…

Это было логично, и, несмотря на опасность полного разоблачения, Блэквелл не хотел её отпускать.

— Ты любишь детей так же, как они тебя, — зачем-то сказал Блэквелл.

— Да. Мне легко с ними. Они… неограниченны.

— Завидуешь?

— Вопреки вашему тонкому каламбуру, я ограничена куда меньше, чем вы, Милорд. Я скованна только вами, а вот вы должны двум мирам, — она поправила прядь своих волос и встала, — Семь с половиной миллиардов оков в лице каждого человека Сакраля и Ординариса, других существ и зверушек накиньте. И кто после этого раб?

— Я могу выкроить себе кусок свободы без запроса у Хозяина.

— Да ну? И поэтому вы прикрываетесь секретными миссиями, чтобы сходить на футбол с Кайлом?

— Вот болтун…

— Он ничего мне не говорил.

— По эмблемам догадалась?

— Угу… я встретила вас на матче в Мадриде, но Кайлу вряд ли позволено покидать Британию, его мать очевидно довольно строгая, да и страшно наверно отпускать наследника Гринденов за пределы дома в мире, где правит балом Алекс Вуарно, — она нахмурилась, — Я почти уверенна, что сравнив ваши спонтанные «командировки» и график игр Красных Дьяволов, попадание будет процентов 60, не меньше.

— И ты удивляешься, что я тебя ссылаю? Ты невыносима.

— Возмущаюсь, а не удивляюсь. Удивляюсь я тому, что ссылая меня, вы всё же зовёте на помощь. Я вам нужна и это факт.

Тут уже нахмурился Блэквелл и даже недовольно засопел:

— Возвращайся в Форт. Делай то, что приказано. Про Кайла молчи.

Алиса кивнула и пошла к двери, переносясь в Форт Браска, а Лорд Блэквелл смотрел ей в след задумчиво и с тоской.

 

Глава 6

Задаст настроение: Amanda Scott (ft. The Piano Guys) — Rolling in the Deep.

Я представляю интересы Хозяина на Западе, сейчас мимо меня не проходит ни одно дело, ни один доброволец. Сторонникам это не нравится, они избегают меня и не принимают в серьёз, ведь я мало того, что женщина, так ещё слух дошёл, что и рабыня, а это клеймо не стереть ни одной вихоткой. Поэтому Хозяин поручил Расулу Тагри обучать меня, а его репутация в это время укрепит мои позиции. Бредовая идея, но «Герцог так велел», против этого не попрёшь.

Расул Тагри опытный и бла-бла-бла, мне действительно повезло, что он рядом и помогает мне освоится, но мне вся ситуация всё равно претит, ведь какой из меня правитель Запада? Это глупо…

— Расул Тагри? — задумчиво начал ещё в пути от Мордвина до Форта мой друг Бальтазар, которому я верю больше, чем себе, а такое редко бывает, — …Старой закалки, предан традициям и наставлениям предков. Он следует законам, ценит договор и выполняет обещанное. Что мне нравится в нём, так это то, что он уважает любой труд вне статусов и чина, будь то мелкая сошка или деятельность высокопоставленного лица.

Вот такое резюме из уст человека, который действительно разбирается в многочисленных лордах Сакраля.

Продолжу о Тагри. Сам он не чурается грязной работы, а это редкое качество среди именитых людей не только Сакраля, но и мира, где я выросла. Сильно раздражает то, что он абсолютно стандартно мыслит, не выходя за рамки.

Но я не такая. Приходится упираться, проталкивать своё мнение, нажимать и быть железной, люди вокруг меня раздражают и вызывают приступы неконтролируемой магии, которые приходится тщательно скрывать, в чём мне помогает Артемис и ребята.

Наша задача блюсти границы Форта Браска и не подпускать врага. Но пару раз в неделю мы выезжаем за пределы власти Эклекеи, чтобы помогать жителям нейтральных поселений, находящихся совсем недалеко. Это в основном женщины, старики и дети, мужчины ушли на войну за ту или эту сторону власти, но оставшиеся мирные жители совершенно не защищены и постоянно подвергаются налётам разбойников. Таких деревень не мало, и я совершенно не представляю, как люди живут ещё дальше от Форта… как в этом мире дожить хотя бы до 15 лет, если тебя на каждом углу насилуют или калечат? Я конечно замечала, что население постепенно стареет, что в основном это люди от 50 лет. Женщины уже подходят к концу детородного периода, а мужчины… либо мертвы, либо искалечены, либо на войне.

Мы вышли на задание от Совета за территорию Форта Браска. Задачу я получила в конверте, переданном Матильдой, оно гласило:

«Алиса Лефрой, вам необходимо выследить преступника по имени Марк Корф, разбойничающего на территории Эклекеи, с последующей немедленной ликвидацией. Решение Совета принято и утверждено 24 марта».

Интересное письмо. Во-первых, прямиком из Мордвина лично мне, во-вторых, не от Хозяина, а от Совета. И в-третьих, я вообще не поняла основания казни. «разбойничающего на территории Эклекеи» это всё? В таком случае обычно наказывают, ликвидируют память и вербуют, ну или садят под стражу, привлекают к общественному труду, мы ведь на войне, человеческие ресурсы в дефиците!

И, тем не менее, приказ оформлен официально со всеми печатями и гербами, поэтому я… что за бред? Начала мыслить, как солдафон! Я могу проигнорировать письмо, потому что для меня Совет — кучка соплежуев, а не слово закона, но боюсь навлечь гнев Хозяина, поэтому собираюсь в путь.

Марк Корф… кто такой? Слышала о нём всего раз: его подозревали в похищении Хозяина, когда на деле виновником был Стисли. Синонимом его имени в Сакрале было слово-спутник «Жулик!», которое кричали всякий раз вслед упоминанию об этом человеке.

Знать бы что это за личность, прежде, чем кидаться на задание! Зашла на летнюю веранду, где сидел в кипе документов Расул Тагри, села на стол и положила перед его глазами письмо. Его большие чёрные глаза быстро пробежались по листку бумаги, а густые брови с проседью поползли вверх:

— Марк Корф тот ещё бунтарь, интересно, почему Совет это тебе поручил.

— Мне другое интересно. Основание для немедленной ликвидации? Это по сути заказное убийство без суда и следствия. Не слишком ли?

— Для тебя не слишком, — бурчит он под нос и снова погружается в своё чтиво.

— Не поняла упрёка, — возмущаюсь я, — Я не убиваю ради удовольствия.

— Тебе дают заказ, ты выполняешь. Несмотря ни на что.

— Глупости.

— Так и есть. Ты провалила хоть одно задание?

— Двойное оскорбление? Конечно, я не проваливаю заданий! А выполняю я их, потому что-либо сама себе их придумываю, либо Лорд Блэквелл. А это единственные два человека во всем мире, с кем я согласна.

— Согласна с Блэквеллом? — улыбнулся он.

— Чаще всего да. Хотя… если бы я ему не перечила, то была бы сейчас в Мордвине. Отсекая личное отношение, как предводитель, он выдающийся, разве нет?

— Согласен, — он задумался, — Ну вот теперь всё проще. Он для тебя какой никакой, но всё же авторитет, значит, усмирить твой пыл он сможет!

Знаю, к чему он клонит. Недавно у нас был серьёзный спор из-за того, что я решила проверить… Аудиторов. Аудиторы — это странный вид существ, напоминающих гномов, только очень страшных и чуть повыше. Они ниже обычного человека, меня, например, на пол головы. Аудиторы издревле призваны для учёта всего, что только попадает в их зону видимости, поэтому при каждом городе, даже самом небольшом, при каждом замке есть свой Аудитор. Эти существа считаются неприкосновенными, потому что их вид на гране вымирания, а польза их неоспорима.

И вот я решила стать ревизором над Аудитором Форта Браска. Что меня подтолкнула к такой глупости? Сама не знаю. Расул, конечно же, затеял со мной спор:

— Алиса! Это уже за гранью разумного! Ну что ты делаешь!? Аудиторы неприкосновенные!

— Да боже упаси их трогать! Я всего лишь проверю…

— Это оскорбительно!

— Ой ли? Где сказано, что мне нельзя этого делать?

Он замешкался:

— Да прописывать это и в голову никому не пришло, потому что это… аморально!

— Аморально, что за столько времени никто не додумался их проверить!

— Алиса, если ты это сделаешь, то Аудитор нас покинет. Это оскорбление, а эти существа помнят всё, каждую цифру, каждую деталь и уж поверь, что такую обиду не забудут!

— Да плевать! Я сделаю это, и ты меня не остановишь.

Так и сделала: проверила. И что не удивительно: нашла погрешность в расчётах Аудитора. Ай-да я! Не зря в школе училась!

Расул после этого ничего не сказал мне, лишь взялся за голову. В одном он был прав: это Аудитор поспешил удалиться из Форта очень незаметно. Не успел лишь уничтожить доказательства своих махинаций. Форт Браска остался без учёта и это, конечно же, большая проблема, но об этом пока я не думаю.

Не очень дальновидно с моей стороны, но чутьё меня не подводит чаще всего, и поэтому я точно знаю: решение придёт ко мне в руки само. В любом случае пока Форт остался с большой брешью, и Расул не рад, поэтому говорит сейчас со мной нехотя:

— Так что будешь делать с этим заданием? Корф неуловим.

— Как и любой преступник, он всегда возвращается на оседлое место, — предполагаю я.

— А я слышал, что он кочевник и не привязывается к местам.

— Бред, это его легенда, чтобы отвести слежку, — вырывается возражение из моих уст, — Может, скажешь, где его можно увидеть?

Он поднимает хитрые глаза. Дело пахнет очередной уловкой, но я готова.

— Может и скажу! — говорит он, — Одно условие.

— Жажду услышать.

— Ты закроешь ту брешь, которую пробила.

Не удивлена. Это разумно, ведь вся система полетит к чертям, если мы останемся без Аудитора. Первые последствия видны уже сейчас: начались перебои с поставками еды и зелий. Расул взял всё на себя, а содержать целый большой военный город — задача не из лёгких.

— По рукам! — с готовностью говорю и протягиваю руку, а он быстро пожимает её и широко улыбается:

— Ты понимаешь, как сложно найти Аудитора в наше время?

— Не сложнее Марка Корфа, полагаю.

— Даже не знаю, что реальней… — он задумался, — Это вымирающий вид, они сидят на оседлых местах сотнями лет, поколениями сменяя друг друга. Они не любят перемен!

— Ерунда!

— И вести среди них распространяются как чума, уже весь вид в курсе о том, что служить в Форте Браска…

— …Не комильфо? Да ладно, Расул, что ты такой паникёр? Сказала «сделаю», значит сделаю.

— Самоубийца.

— Вовсе нет. Не делай из мухи слона.

— Алиса, если ты найдёшь Корфа или Аудитора, я никогда больше не скажу слов «Это невозможно». Я говорю «или», потому что невозможно найти обоих!

— Ну, допустим, найти Аудитора очень реально, а вот привести… сложнее. Ладно, не время этим грузится, сейчас скажи мне, где искать Корфа?

Расул Тагри… как же это объяснить? Это тот человек-справочник, который знает всех и всё обо всех. Он был бы находкой для шпиона, но не сильно любит делиться такими сокровенными знаниями, однако в обмен на решение проблемы с Аудитором, он всё же даёт мне наводку:

— Надо обыскать Мерлокс и Парпадей.

— Так не пойдёт! — обрезала я сразу эту мысль, — Мерлокс, если я не ошибаюсь, это больше ста тысяч квадратных миль, Парпадей в два раза меньше, но местность там, как на ладони, мы спугнём этого Марка. Надо действовать хотя бы точечно, а лучше сразу попадание в десятку.

— Марка Корфа невозможно с такой точностью предсказать. Его за столько лет никто ни разу не поймал.

— Даже Блэквелл?

— Даже Блэквелл.

Вот это вообще странно. Винсент Блэквелл лучший во всём, для него нет непосильных задач, раз уж он столько лет в одиночку сдерживает Ксенопорею. Есть одно простое объяснение этому странному факту: Блэквелл не сильно старался. А почему? Вот этому объяснений не вижу.

— Корф… Корф-Корф-Корф! Расул, что ты знаешь о Марке Корфе? — спрашиваю я.

— С чего ты взяла, что там есть что знать? — в его глазах шальные искорки.

— За дуру меня держишь? Ты сейчас говоришь о человеке, который водит за нос две воинствующие власти, во главе которых Блэквелл и Некромант.

Хотела сказать «Блэквелл и Блэквелл», но вовремя себя одёрнула. И правда жутковато: целый мир раздирают войны в перепалке двух братьев. Кто бы не стоял за спиной Элайджи Блэквелла, его ненависть движет армиями, вырезая весь генофонд магов Сакраля.

— Корф хитёр. Он умеет слиться с толпой, хорошо играет на слабостях даже без применения магии. Поговаривают, что он Ментальный маг.

— Глупости! — с уверенностью говорю я.

— Вот именно, но так говорят. На мой взгляд, он просто наблюдателен.

— Жажду познакомиться…

Мне правда стало интересно. Очень. Во всей видимости, Марк Корф — человек на гране таланта и гениальности, раз уж Блэквелл с ним осторожен. Хитрый, наглый, уверенный в себе. И плюсом смертник, убить которого поручили мне. То есть? Никто его не может найти, и всё же мне это поручили. Поручили невыполнимое задание.

Зачем? Может, у меня паранойя, но мне кажется, что есть всего две причины, по которой мне это поручили: либо уверенны, что я найду Марка и убью, как и было приказано, либо… либо пойду искать и не найду, но оставлю Форт без надзора.

Подозрительно и… интересно. Жутко не люблю в себе это качество: у меня просыпается необузданное желание выполнить невыполнимое. В данном случае я сильно рискую, ведь, очевидно, меня либо тестируют, либо просто посылают от Форта Браска и Эклекеи подальше.

И вот в этом вся я, я знаю, что могу сидеть на месте, не двигаясь, и ждать, я ищу повод сорваться с места даже по приказу Совета. Но я ведь всё равно жду подвоха, как говорят «Предупреждён, значит вооружён».

В очередной раз отмазки и оправдания своему необузданному любопытству. Как будто понимая, что я уже на низком старте, Расул очень вовремя и дозированно подкидывает информацию:

— С ним нужно быть осторожной. Я на самом деле даже уверен, что ты его найдёшь рано или поздно, дело в другом. Это… как тебе сказать… он держится между двух властей, не принимая сторон. Это разбойник, довольно беспринципный и совершенно неуловимый. Он знает все сценарии военных стратегий, как свои пять пальцев, его пытались поймать лучшие воины и шпионы с обеих сторон, но разбивались, словно волны, о его дальновидность.

— То есть… семь лет он успешно избегал пленений?

— Да.

— И его пытались поймать лучшие воины?

— Куда ты клонишь? — с интересом уточнил мой наставник.

— А много из них было женщин?

Он улыбается и трёт щетину.

— Это неплохая идея, но ты уже давно не просто женщина в Сакрале. Твоя слава тебя обогнала, все знают о сумасбродной протеже Блэквелла. А, став Примагом, ты лишь увеличила шум вокруг себя. Блэквелл ведь не дурак, он специально поставил тебя в Форт, это небывалый стресс для Сакраля, и в тоже время, если эксперимент удастся, то это будет фурор.

Он резко замолк и закусил губу, потому что понял, что сболтнул лишнего. Он ведь не хвалит меня, а тут столько комплиментов в одной реплике. Тяжёлый вздох, и он снова принял обычный вид.

— Я как раз рассчитываю на шумиху. Марк Корф самоуверен, — рассуждаю я, а Расул хитро улыбается.

— Хочешь сыграть на его слабости? Не обожгись!

— Если обожгусь, то получу ценный в жизни опыт! Меня не пугает провал.

— Тогда вот тебе правда: я не знаю, где искать этого человека, но есть тот, кто знает.

— И долго ты будешь делать из этого интригу? Где искать этого информатора?

— Не надо искать. Он член твоего безбашенного отряда, — подмигивает мне и снова погружается в свои бумаги, — Не заиграйся, Алиса. Я видел Корфа один раз в жизни, сразу говорю: он умеет влиять на людей. Это ложно называют телепатией, тут чистое обаяние и хитрость. Талантливый сукин сын!

Я покидаю веранду и иду в оружейную, где сейчас должен быть мой отряд. Расул не назвал мне имени информатора, но картинка сложилась сама собой.

 

Глава 7

Придаст атмосферности: The Doors — Five to One, One republic-Everybody loves me.

— Мальчики, у нас задание. Я беру двоих из вас, — начинаю я, — Риордан и Бальтазар.

Артемис широко улыбнулся и как ребёнок собрал все свои клинки и мечи, словно игрушки в охапку. Его энтузиазму не было предела, он так любил ездить на задания, и каждый раз это выглядело, будто я предлагала ребёнку поездку в Диснейленд. Никак до конца его не пойму… иногда даже жутковато: за маской легкомысленного красавчика, я вижу тень очень непростого и крайне расчётливого мужчины. В эти моменты в его глазах что-то очень таинственное и даже зловещее, но это проходит, когда я ловлю его взгляд.

Наша с ним первая встреча была судьбоносной, ведь мы оба — белые вороны. Нас одинаково не любили за то, что мы шли против системы, и теперь вокруг нас собираются такие же фрики: изгой-Бальтазар, непризнанный технический гений-Лесли, абсолютно бестолковый Кронк, которого не хотели никуда брать из-за его неповоротливости. Остальные трое вполне нормальные ребята, просто примкнули к нам и теперь мы стали настоящей командой.

Я собираюсь на задание и вопреки обычаю надела платье. Корф ожидает воина, коим я обычно являюсь, но сегодня я буду просто «Леди Алисой».

— Али, а куда едем? Ты не сказала… — спросил Артемис.

— Скачи в сторону Фисарии, там жди нас на переправе, только не привлекай внимания.

Мой друг недоверчиво на меня посмотрел:

— Хочешь избавиться от меня? Это потому что я вчера пялился на твою грудь, когда ты переодевалась?

ЧТО? Охренеть.

— Что ты делал!? А ну пошёл вон! — кричу я и ударяю его коня плетью, отчего животное привстаёт на дыбы и срывается места. Бальтазару это показалось смешным, и он этого не скрывал, — Зря смеёшься. Он прав, я хотела от него избавиться.

— Видимо не потому что он на тебя пялится?

— Не поэтому явно. Моё задание найти Марка Корфа, и ты мне в этом поможешь, Бальтазар Корфадон.

Лицо моего друга становится серьёзным, а уголок рта как-то невесело пополз вверх, будто в грустной усмешке:

— Как ты узнала?

— Не бывает таких простых имён в Сакрале. Марк Корф… а твоя фамилия у меня уже давно вопросов не вызывает, Лорд Корфадон, экс-барон Кэмптон.

— Давно говоришь? — хмыкнул он, — И моё прошлое тебя не смущает?

— Ни капли, — он почему-то не поверил в моё «ни капли», — Ой, Бальтазар! Ну вспомни где мы с тобой встретились! Я не питала ложных надежд познакомиться на этом Богом забытом острове с невинным воином с кристально-чистым прошлым.

— Убедительно.

— Потому что так и есть. Ну? Доверишься мне, наконец, или думаешь, что я, узнав твою историю, пришпорю коня и дам дёру в ужасе?

Ну надо же, мы сдвинулись мёртвой точки! Не думала, что так тяжело будет вывести Бальтазара на чистую воду, обычно я нахожу способ разговорить человека куда быстрее!

— Феликс Блэквелл принял меня в свои ряды, но ни один из Лордов не пожелал принять меня в войска. С тех пор в моей жизни одна ссылка на периферию сменяется другой.

— Ты титулованный Лорд, отчего бы не нанять свою армию?

— …С позорным прошлым и пустым кошельком. Мой брат поставил всё на Ксенопорею и был их советником в военных делах. Наша семья не мало знает об этом, в этом наше наследие. Кэмптон был моим домом, я принял управление им уже будучи в жутких убытках, и тогда появился Адам Саммерс, ростовщик, пообещавший нам с братом сумму, чтобы восстановить замок. Он обманул меня, сделал всё, чтобы я лишился замка. Он внедрился в нашу семью, окончательно разделив её на два противоборствующих лагеря, тогда я даже и не понял, как очутился без гроша за закрытыми вратами Кэмптона. Мой брат выгнал меня, а потом вскоре был убит руками Ксенопореи, по воле Адама Саммерса, который по завещанию, не понятно откуда взявшемуся, стал Бароном Кэмптон. Я отрёкся от своих корней и сократил имя предков от «Корфадон» до «Дон», присягнул Блэквеллам и с тех пор хожу под их гербом, несмотря на презренные взгляды.

— Да ладно ты, никто ведь почти не знает о твоём настоящем имени.

— Некоторые всё же помнят, хотя делают вид, что всё вовсе не так. Но я же вижу, что нос воротят.

— Почему Феликс Блэквелл не взял тебя Советником?

— Не говори глупостей, это было бы вызовом нашим порядкам. На мне было клеймо семьи предателей, всё очевидно. Я пришёл к нему уже на закате его правления, он присматривался ко мне, проверял. А потом скончался и к власти пришёл его сын. Я не жалуюсь, Али, это честь служить под командованием Винсента Блэквелла. Никто бы так не справился, как он. Его отцу не хватало решительности и жёсткости сына.

— А что Марк?

— Он сократил нашу фамилию немного иначе, чтобы не компрометировать меня, и выбрал другой путь, — извилисто заключил мой друг, явно не желая сдавать племянника, — Али, я не могу так. Тебе поручили его казнить.

— Именно: мне поручили. Я подчиняюсь Блэквеллу, а не Совету. Но из уважения к этой шайке я всё же могу найти Марка, — я подмигиваю ему.

— И что это даст?

— Это удовлетворит моё любопытство. Убивать наследного Барона только за разбой — несколько нелогично, правда? Его таланты пригодятся…

— Если ты хочешь его вербовать, то сразу нет. Он упрям и совершенно не приемлет чью-то власть.

— Сам подумай, повышенный интерес к нему со стороны Совета…

— Это подозрительно, согласен. Но они знают твои способности. Ты рушишь стереотипы, а значит справишься. Можно пойти по твоим следам и выйти на него…

— Я тебя умоляю! — я закатываю глаза, — Два контраргумента: твой племянник сможет сбежать даже из их лап — раз, и два: кто сказал, что я буду оставлять следы?

— С тобой невозможно спорить.

Марк Корф чем-то очень насолил Совету, а если точно, то не Совету в целом, а кому-то одному. Что-то мне подсказывает, что этот «кто-то» — приближенный Джона Сальтерса, который пытается двигать Советом в отсутствие Хозяина. Повод убрать наследного барона всё же есть, но этого мало, как бы много Корф не разграбил. Что-то тут ещё…

Я приехала в маленький городок Финилон-Каас, в Мерлоксе. Жители здесь ведут себя довольно спокойно и не слишком подозрительно по отношению к путникам. Не верю, что говорю это, но этот городок совершенно обворожителен! Нет, правда, я влюблена в эти места, в этот… дух! Присмотрюсь лучше, а то, может, я ошибаюсь…

Где в этом городе найти своего племянника, Бальтазар не знает, но это и не нужно. Никто не знает, что я здесь, никто пока не знает кто я. Я «паркую» лошадь у бара для путников, захожу в него и выхожу через чёрный ход. Путаю следы на случай, если Бальтазар вздумает увязаться за мной, по пути меняю цвет одежды на менее броский, и иду за местным воином, замаскированным под обычного работягу. Его выдаёт осанка и рука, по привычке лежащая на поясе, на котором спрятан клинок. Мужчина среднего роста, с тёмными медными волосами, коротко стриженными, но всё равно выдающими завитки. Большой нос, узкие, выдающие напряжение, губы, уголки глаз немного опущены вниз, наплывающее веко, широкие скулы. Это точно воин, но это не Марк Корф, хоть и человек к нему приближённый. Мужчина подходит к пабу, в дверях оглядывается в поисках слежки, но, ничего не обнаружив, успокаивается и заходит внутрь.

Я улыбаюсь и следую через пару минут туда же. Большое помещение с низкими потолками и довольно тусклым настенным освещением вмещает в себя такое большое количество людей, что на первый взгляд кажется невозможным. Здесь логово разбойников и бандитов, и очень много женщин, вполне приличных, что редкость в Сакрале. Нет, это не высшее общество, это простые женщины со здоровым румянцем, красивыми вполне счастливыми лицами. Я вижу в них что-то очень приятное, естественное. Сразу оцениваю обстановку и понимаю две вещи: первая, что эти люди живут не по средствам, а второе, что выбраться отсюда будет сложно.

Паника — не мой удел, я не истеричный человек, не склонна к подобным сиюминутным эмоциям, поэтому вижу только один выход, и он заключается в простом исконно русском «Авось». Сложно объяснить суть этого слова, но в любом случае импровизировать лучше, получая удовольствие, а местных напитков я не пробовала. Глупо было бы пройти мимо родины знаменитого Финилонского виски и проигнорировать ещё одну местную гордость: коктейль из трёх видов местных ликёров и сока жимолости «Финаври». Сажусь за барную стойку и спокойно заказываю:

— Финаври, пожалуйста… — после этих слов я немного зависла в ступоре, потому что у меня нет денег. Не самая комфортная ситуация, но к их отсутствию средств я даже уже привыкла. Это ещё одна очаровательная история, но об этом позже, ведь мне нельзя отвлекаться от задания.

Я улыбаюсь бармену своей глуповатой улыбкой, и он улыбается в ответ.

— За счёт заведения, — он мне подмигивает и протягивает коктейль.

Нет, это реально странно, что он вот так раскидывается выпивкой в такой кризис. Бармен смотрит на кого-то в зале, смиренно кивает и выставляет руки в жесте «сдаюсь», смотрит на меня уже просто вежливо и отступает.

Что это? Это то, чего я добиваюсь, и ко мне подходит крепкий блондин с волнистыми волосами, одетый в рубашку, рукава которой закатаны до локтя, жилетку, и аккуратные брюки. Позёр. А почему без галстука-бабочки? На вид ему едва ли за 30, улыбка очень вежливая, глаза узковаты, но излучают шальные искорки. В отражении своего бокала я вижу, что он намного крепче, чем пытается казаться. Мягкий, почти что бархатный голос заговаривает со мной:

— Моя принцесса, что занесло тебя в такое скверное место?

— Скверное? Милое местечко, зря вы так.

— Ты разрешишь мне заплатить за свою выпивку?

— Боюсь, одного коктейля с меня хватит, — смеюсь я и делаю глоток. Сверхъестественно вкусно.

Я призываю всех путников, когда-либо проезжающих Мерлокс и его окрестности, забрести в Финилон-Каас и не поскупиться на потрясающие колоритные напитки этого маленького чудесного городка.

— Ты кого-то ждёшь? — спросил меня блондин.

— И да и нет, — уклоняюсь я. Боюсь на первой минуте общения спугнуть тонкого психолога Марка Корфа, который изучает меня своими игривыми глазами. Он немного пьян, что мне на руку, и не так давно с ним произошло что-то очень нехорошее, отчего он вернулся в этот город и решил залить печаль алкоголем в кругу близких.

— Это честный ответ, — ещё шире улыбается он, — А теперь что-то очень честное от меня: я в жизни не видел создания красивей тебя, — он неотрывно смотрит на мою реакцию и делает глоток виски из своего бокала.

Нет, я не удивлена, что он меня клеит, на это и расчёт. Я хотела подобраться к нему и познакомиться, так и вышло. Но я не подумала, как я узнаю от него то, что нужно. Он ведь не станет мне исповедоваться при первой встрече, а времени у меня не много. Он аккуратно, дотрагивается до моей спины, а я в это время так же аккуратно «прощупываю» его мысли и ударяюсь о блок. Первая мысль о том, что он всё же ментальный маг, забраковывается мною сразу же, и тут я понимаю, что этот блок установлен представителем семьи Блэквеллов. Не Феликсом явно, остаётся всего два варианта, и сейчас я не берусь предполагать кто из двух братьев.

Марк Корф осторожно убирает руку и тянется взять мои ладони. Он целует их и говорит:

— Будь неладна моя невежливость, меня зовут Марк, — я вижу, что интерес к моим рукам вызван поиском кольца мага. Марк немного расслабился, не обнаружив и следа кристалла силы на моих пальцах.

В Сакрале не все имеют способность к магии. Некоторые даже Седьмой уровень в себе развить не могут, а те, кто мог бы, не имеют возможности достать кристалл силы. Такой вот замкнутый круг.

— Только Марк? И всё? — улыбаюсь я, смотрю в его глаза именно так, как я обычно делаю, чтобы понравиться людям. Благодарю бога за сотворения алкоголя в эти моменты, потому что магия этих напитков притупила чутьё Марка Корфа, и он действительно в моём полном распоряжении. Он берёт из моего бокала зонтик для коктейлей и начинает его грызть.

— Обычно я так делаю… — сказал он и глупо хихикнул.

— А? Как?

— Очаровываю, — он чуть приблизился и сказал уже тише, — Приятно пахнешь.

Нет, не могу так и не хочу. Он всё равно не изольёт мне душу, прочитать мысли я не могу, а притворяться дальше просто не вижу смысла. На самом деле мне немного неловко, потому что я чувствую, что Марк пробивает мою защиту так же успешно, как я его. Из этого вряд ли получится что-то хорошее.

— Приятно было познакомиться, Марк, но мне пора, — говорю я и допиваю свой напиток. Марк резко поворачивается ко мне и непонимающе смотрит.

— Не понял? Ты уходишь? Отсюда никто просто так не уходит…

— Это ещё почему? — улыбаюсь я, но автоматически ловлю все движения его банды, которая периодически поглядывает на меня.

— Во-первых, ночь. Жилья ты не найдёшь за пределами этого бара, потому что всё занято. А из города одну я тебя не отпущу.

— Я сильная девочка, не переживай! — как ни в чём не бывало говорю я и встаю. Он берёт меня за предплечье и становится серьёзным.

— Я провожу тебя до комнаты, здесь небезопасно, — предупреждает он и говорит уже бармену, — Пэк, моей знакомой нужна комната, найдёшь?

Тот кивает и достаёт из-под стойки ключ:

— Шестая свободна пока, — подмигивает.

Моя ошибка была сказать, что ухожу. С этого момента Марк сосредоточился и сейчас наверняка пытается меня прочитать. Я сглупила. Ожидала от себя глупости, знала, что рано или поздно споткнусь о свою самоуверенность, и вот пришло время. Поднимаемся с ним на второй этаж. Идём по коридору к шестой комнате, он спрашивает:

— Путешествуешь налегке?

— Не люблю лишний груз, — отвечаю и останавливаюсь у двери шестой комнаты. Он приближается сзади и становится вплотную, соприкасаясь со мной, вставляет ключ в скважину и медленно поворачивает, в это время его рука уже находится на моей талии, а его губы шепчут мне на ухо:

— Красивые зубы.

Чёрт. Об этом я не подумала… В Сакрале плохо знают, что такое дантист, зубная паста для них — роскошь, есть лишь травяные зелья, которые доступны верхушкам общества, поэтому у «низов» зубы не очень-то хорошие.

Глупо — это когда Кронк на спор ест древесные опилки, а чертовски недальновидно, — это выглядеть как Леди, обнажая в улыбке свои предательски ровные и белые зубы, но путешествовать ночью без охраны, и думать при этом, что ты гений маскировки.

Дверь открывается, и Марк толкает меня внутрь, заходя следом и закрывая за собой дверь на ключ. Спокойно жду его дальнейших действий стоя на месте. За окном слышу тихие шаги большого скопления людей, хлюпающих по лужам.

Вот это заварушка сейчас будет! Блестяще, Алиса, гениальная операция!

Марк изучающе смотрит на меня и застёгивает пуговицы на своей жилетке. Насиловать не собирается, плюс в его копилку.

— Не очень-то вежливо с вашей стороны, Марк! — говорю я мягко, чтобы чуть притупить его агрессию.

— Ах, простите, Леди, за мои деревенские манеры! — он подходит ко мне вплотную и касается моей шеи рукой. Я смотрю на него, а он смотрит на мои губы, — Это очень жестоко посылать тебя ко мне. Кто тебя послал?

— А какие варианты?

— Совет или лично Герцог? — спрашивает он как-то странно. Для него это две принципиально разные вещи, поэтому, не зная правильного ответа, я отвечаю вопросом на вопрос.

— Что за имя такое «Марк»?

— Я из одного рода с дурной славой…

— Корфадон, это я знаю. Но имя «Марк»? Для Барона? Такого в Сакрале не бывает.

— Пытливая девочка, — он тихо смеётся и пытается поцеловать меня, — Скажу имя за один поцелуй… договорились?

— Хам…

Я поддалась на его воздействие и вот он уже меня целует. Прекрасно целуется, я отвечаю, наслаждаясь каждым мгновением. И вдруг я понимаю, что даже в этот момент он читает меня, мои слабости, потому что поцелуй постепенно становится похож на то, что было между мной и Хозяином в том баре в Ординарисе. Полумеры не по мне, и как бы я не хотела Винсента, Марк не может заменить его. Корф играет на моей слабости, и я отрываюсь от его губ с трудом.

Он смеётся и хитро смотрит на меня.

— Очень интригующе, принцесса. Но ты целовала не меня, верно? Я бы многое отдал, чтобы быть тем, кого ты так хочешь…

— Удачи! — смеюсь и ободряюще похлопываю его по груди, — Имя?

— Маркелиаф Форфед Корфадон.

Ааааа! Знала, что имя идиотское, но не настолько! Куда смотрел Бальтазар, когда его племяннику давали первое и второе имя? «Форфед» — это вообще, что за сочетание звуков? Результат пьяного сочинительства картавого контуженного заики?

— Вот это уже похоже на правду. Я бы тоже взяла псевдоним… — улыбаюсь и пытливо смотрю, — Меня послал за тобой Совет. Ликвидировать.

— Совет, значит. А я слышал, ты с Советом на контрах!

— Вот и повод пойти на мировую, если я выполню их задание…

Он грустно улыбается и гладит мою руку:

— Колечко забыла? И как ты собралась выполнить задание?

Силой мысли придвигаю к нему стул, и пихаю в грудь, чтобы он сел. Беру себе стул и сажусь перед ним, занавески за нами задвигаются, свечи вспыхивают пламенем.

— Если бы я за этим пришла, то ты бы уже был мёртв.

— Да ты просто копия своего покровителя! И в чём фокус? Где ты прячешь кольцо? — всё пытается разгадать тайну моей магии Марк.

Копия Блэквелла? Для меня это высшая похвала.

— Фокус в том, что я не отпущу тебя, пока не узнаю, за что Совет пытается тебя казнить.

— Принцесса, ты обо мне не слышала? Я ведь знаменитость! — парирует он.

— За грабёж людей не казнят, да и меня по таким мелочам не посылают.

— Ты меня недооцениваешь!

Чёрт. Времени совсем мало, надо торопиться с этим разговором, иначе те, кого отправили по моим следам, действительно схватят Марка, а я этого не хочу.

— Марк, через десять минут здесь будет облава, а я могу тебя отпустить. Ведь так было с Блэквеллом? — Марк улыбается, и я понимаю, что моя догадка верна. Я продолжаю, — Тоже сделка?

— Да как ты могла подумать, я не гей! Такие сделки могут быть только с хорошенькими женщинами!

Господи, почему у всех мужчин в мыслях одни тисканья да беспорядочные сношения? Что за установка!?

— Как ты его переубедил? — продолжаю я.

— Это была великая партия в шахматы! Жаль о ней никому не расскажешь.

Знакомый сценарий!

— Шахматы? И ты выиграл Винсента Блэквелла? Это ведь не покер… — недоверчиво спрашиваю я.

Да ну быть такого не может! Я видела, как играет Хозяин, это лишь отвлекающий манёвр, его главная цель проверка и наблюдение. Он просчитывает итог партии на первом ходу.

— Алиса… — впервые обратился ко мне по имени он и замер. В его глазах была снова эта печаль, — А как ты обыграла Блэквелла? Он посадил тебя на трон Запада! А может быть, ты настолько искусная любовница? — говорит он и трёт гладко выбритый подбородок.

Ох, как мне надоело сведение любой темы к сексу! Разве сейчас об этом речь? Ведь тут кое-что куда серьёзней плотских утех.

— Дело несколько в других навыках, иначе я бы управляла гаремом, а не Фортом. И так я ещё раз спрашиваю, за что Совет хочет тебя убить?

— Хорошо… я кое-что знаю, чего знать не должен. В Эклекее много предателей, и Совет не исключение.

Я закатила глаза и показала на часы. Боже, ну неужели я создаю вид настолько недалёкой блондинки, что люди пытаются меня шокировать такими очевидными фактами? Он широко улыбнулся:

— Иметь с тобой дело — сущее наслаждение, принцесса. Ладно, продолжим! Считай меня ниткой, потянув за которую ты постепенно распутаешь один клубок. Недалеко отсюда есть городок Мелсамбрис. Там сейчас ошиваются настоящие мародёры и разбойники. Эти скоты путешествуют от посёлка до посёлка, они охотятся на детей и подростков. Мальчиков отправляют на службу в замок Дум, а девочек на Фабрику магов.

— Это та гадость, о которой я думаю? И она на территории Эклекеи?

Мелсамбрис… не совсем Эклекея. Это город-граница, поэтому не удивительно вообще-то.

— Именно так. Но где конкретно сама Фабрика я тебе не скажу, потому что не знаю, — он придвинул стул ближе и заглянул мне в глаза, — Ты пойдёшь туда?

— Если ты говоришь правду, то этот клубок намного масштабней, чем можно представить. У меня мало людей, которые пойдут со мной, но я не усижу на месте…

— Я пойду с тобой, — сквозь улыбку говорит он, — Даже если из тебя никудышный командир.

— Что за бред ты несёшь? В мой отряд кого попало не берут. — отшучиваюсь я, — Не знаю в чём ваш с Блэквеллом договор, хотя догадываюсь, но ты должен делать то, что обещал, а не бежать за первой попавшейся юбкой.

— Я не признаю власти, принцесса, но готов поступиться своими принципами, чтобы быть к тебе поближе, — нагло говорит он и рассматривает меня с ног до головы.

Я встаю и медленно обхожу Марка Корфа сзади, наклоняюсь и шепчу ему:

— Я уведу от тебя в другой город воинов, что придут за вами по воле Совета, а ты с людьми в рассыпную. Твой дядя будет ждать тебя с лошадьми к северу отсюда и вашего места, которого я не знаю. Тебя не смогу найти даже я, но Бальтазар должен вернуться ко мне через сутки. Всё уляжется через пару недель, и ты сможешь сюда вернуться.

— Щедро. Отвечу на твой вопрос: я проиграл бы тогда Блэквеллу, если бы не смухлевал.

— Нашёл слабость? Неужели?

— Нашёл. Я искал её целых семь лет.

Семь лет!? Почему кому-то можно думать между ходами так долго, а я должна укладывать в рапид?

— Долгая партия, — нарочито спокойно говорю я, хотя моему возмущению нет предела, — Окажи услугу, никогда никому не говори о его слабости.

— Я и так бы не сказал.

— Марк, а когда это было? Когда закончилась ваша партия?

— Месяц назад.

— Когда он пропал…

— Не вешай на меня его похищение, я здесь не при чём!

— Нет, я не об этом. Кто-то подстроил его похищение так, чтобы если что, подозрения пали на меня, а если не на меня, то на тебя.

Я уже стояла в дверях, когда Марк подошёл ко мне сзади, развернул к себе и вновь поцеловал, вгоняя меня в слабость и страсть. Я ответила без колебаний. Есть в Марке Корфе нечто интригующее. Мне даже нравится, что на Хозяина он совсем не похож, он другой, особенный по-своему. От него идёт жар, и хочется познать его сполна на себе. А лучше… в себе. Теперь он не так сдержан, его руки гуляли по мне смело, будя неистовое желание. Я хочу, я готова… с первым встречным — позор на мою голову, однако Марк чертовски хорош — ничего не могу поделать.

Медальон на моей шее не среагировал на запрет Хозяина. Я схватилась за горло, как будто в удушье. Злость закипела и перемешалась в жгучем коктейле с неудовлетворённостью и обидой.

— Бедная моя, Герцог запретил получать удовольствие? — он тревожно посмотрел и погладил меня, снова провоцируя медальон, — Как жестоко, особенно учитывая, что ты хочешь кого-то так сильно.

— Твою же мать, да не трогай же ты меня, больно!

Он улыбнулся и сделал шаг назад, показывая ладони в отступлении. Наш разговор на этом закончился.

Поимка Марка Корфа сорвалась в очередной раз, а я намеренно провалила задание, назло Совету, и вопреки планам того, что плетёт этот клубок. Я легла подремать и уже на автомате отправилась туда, где ко мне приходит гармония: к своему отражению. В последнее время я уже его не боюсь, а даже наоборот получаю особое наслаждение, общаясь сама с собой. И в этот раз всё также — я стояла и просто проговаривала свои мысли, как бы наводя порядок в своей голове.

— Я, кажется, догадалась в чём суть договора между Корфом и Блэквеллом. Этот Финилон-Каас — экспериментальный городок Герцога Мордвин. Там живут довольные и счастливые люди с нормальными нравами. Я видела там дорогую качественную выпивку, семейные узы, довольных полноправных женщин, хорошеньких смешливых ребятишек и вполне верных мужчин, которые отдадут всё за свой дом. Где лучше всего прятать вещи, чтобы их никто не нашёл? На самом видном месте, и родина Финилонского виски как раз подходит. Блэквелл спонсирует этот городок, а может быть и другие мини-утопии, а Марк Корф этим «проектом» управляет. Их партия в шахматы длилась целых семь лет, Винсент наверняка не столько играл, сколько изучал Марка. И какой интересный способ: шахматы! Это же миниатюра реальности… И во время игры этот городок рос и совершенствовался, а Корф приручался, пока не насолил Совету.

Это глупо говорить со своим отражением, но только ему я могу так доверять, потому что даже от Артемиса приходится половину скрывать. И что-то мне подсказывает, что крушение ледяной стены в момент, когда я перешла на первый уровень магии, напрямую связан с появлением этого зловещего зеркала. Моё отражение смотрит так же как и я: хитро и сосредоточенно, а я продолжаю:

— Ещё раз повторю: Винсент Блэквелл — гений. Интересно, что будет, когда Блэквелл узнает о решении Совета? Разозлится? Не очень благородно с моей стороны сдавать Советников, но мне без разницы. Пусть делает выводы. Но ведь надо ещё распутать это дело, а для этого попасть в Мелсамбрис…

В этот момент произошло то, чего я не ожидала. Зазеркальная Алиса криво улыбнулась и произнесла:

— Я бы на твоём месте была поосторожней. Мы кому-то как кость в горле, жди беды. А лучше… не тяни и покажи письмо Блэквеллу.

— Вот чёрт! Да я же чокнулась… — предположила я, но отражение снова вело себя, как отражение.

 

Глава 8

Слушаем: Escala — Requiem for a Dream, Mary Shaw-Demosys — Indecisions (Original mix), London Music Works — Inception (Time).

Я в ужасе села в постели и взяла стакан с тумбочки. Налив в руку прохладной воды, я умыла лицо и хотела уже поставить стакан обратно на тумбочку, но красная свеча вдруг загорелось. В ступоре смотрю на горящий фитиль и не знаю радоваться или нет, потому что это было несколько не вовремя.

Не готова была сегодня встречаться с Хозяином, жутко устала, в голове был хаос, но главное… не могла быть с ним откровенна, потому что за десять минут до выезда в Финилон-Каас, я закончила работу над кристаллом для Алекса Вуарно, который была готова отправить, но не знала, как. Чувствую угрызения совести за свою тайную деятельность.

А Хозяин это почувствует.

Молчи, Алиса. Обдумай сначала ситуацию, пусть в голове всё уляжется, иначе большая вероятность сделать всё только хуже.

Я умылась, взбила волосы, пощипала свои щёки, чтобы вид был не таким блёклым, и надела лёгкое платье, которое напоминало халат. Расклешённые рукава, никакого корсета, хотя грудь поднимает здорово, а в остальном по фигуре и спереди шнуровка. Я надеваю его всякий раз на уроки шахматной игры.

Открываю дверь игровой комнаты, и в нос ударяет запах алкоголя.

Пьян. Плохой знак, но в этом случае он вряд ли будет лезть мне в голову. Делаю реверанс и смотрю в его лицо в поисках ответов, но вижу лишь в его глазах… злость. Он напомнил мне тигра на цепи, который выжидает нужного момента, чтобы вцепиться в глотку жертве, а я… я зашла в эту клетку по доброй воле.

Он конечно же встал в присутствии женщины, хоть я и его раба. Приличия! Одет в боевую одежду, но как всегда никаких лат, ведь ему не нужна броня — это же Блэквелл. Не вижу меча, но кинжал в ножнах заправлен за пояс, где рядом висит его любимый хлыст.

Хлыст — это плохой знак.

На его лбу снова испарина, он не бережёт себя, и так много пьёт! Идиотских усов в стиле оперативника советской милиции прямиком из сериала «Улицы разбитых фонарей» в помине нет, что не может не радовать. Хочу промокнуть его лоб платком и поцеловать как в нашу первую встречу здесь, но, боюсь, что в этот раз это будет неуместным.

Герцог вертит в своих ловких пальцах шахматную фигурку и это…

Белый ферзь.

Дверь за мной закрылась от искры королевского изумруда ла левой руке Хозяина и теперь мне действительно жутко.

На полу перед диваном стоит кое-что, чего раньше не было: картонный пакет, в котором явно что-то есть и рядом часы, всё ясно, у нас…

— …Блиц! — опередил мои мысли Герцог, который, несмотря на опьянение, вполне владел собой, и снова отвечал на мой немой вопрос, — И пусть тебя не смущает, что я немного выпил, это всего на всего даст тебе маленькую фору.

Дожидается, когда я сяду и садится сам. Как же я не заметила глиняную бутылку рома на полу за диваном? Думаю, она ещё полная, потому что осколки другой такой бутылки рассыпаны вдоль стены за моей спиной.

— Сегодня настоящий шахматный поединок, — проговаривает он каждое слово очень чётко.

— Вы сказали… блиц. В прошлый раз на партию потребовалось полтора часа.

— В прошлый раз у нас должен был получиться рапид, но ты вышла за рамки времени. Сегодня задание другое, — он делает паузу, пока у меня перехватывает дыхание от ужаса моей дрянной подготовки.

Блиц — это поединок в пятнадцать минут… пятнадцать! Всего какая-то четверть часа, это же нереально! Я не знаток каких-то замысловатых шахматных схем, а абсолютный дилетант! И раньше шансов не было, а теперь…

— Думал о твоей нерешительности, — как будто снова читает мои мысли, — Знаешь, что я понял? — смотрит так пытливо и леденяще, что мне некомфортно, — У тебя недостаточно мотивации. В этот раз, всё будет иначе, у нас будут ставки.

— Но мне…

— Заткнись, — ждёт подчинения и добивается своего. Он до крайности резок и слова просто застревают в моём горле. Знаю себя: с этой минуты я буду молчать, потому что теперь мне жутко обидно. Не хочу говорить с ним, — Несмотря на кошмарную обстановку вокруг, мне нравится этот диван, и, если ты проиграешь, то… сама знаешь. Правила такие: по исходу пятнадцать минут выигрывает тот, кто ставит мат, либо у кого действующих фигур больше.

Да, меня тянет к Хозяину незримой связью, постоянно думаю о нём и меня съедает желание оказаться с ним, но… не хочу, чтобы он смотрел на меня как на мясо. Он полон агрессии, злости и расчёта, и меня мутит, как представлю, что он прикасался ко мне в этом неприятном контексте. Инстинктивно отползаю назад и поджимаю колени к себе, потому что понимаю, что… у меня нет выбора.

А он кладёт руку на хлыст, что висит на его поясе. Плохой, очень плохой знак!

Его правая рука тянется к часам и заводят будильник на 03:50, выделяя на партию ровно пятнадцать минут.

— Тик-так, Алиса, тик-так!

Ну никак он не похож на белого кролика с карманными часами, хоть убей! Я делаю ход пешкой и жду его ответный ход. Проходит семь минут и за это время я потеряла уже восемь фигур, а он только три. Через две минуты я ещё завладела тремя, но потеряла второго коня. Нагнетая обстановку, он встаёт и ходит по комнате, распивая ром, играет он, не глядя с помощью телекинеза, а в это время начинаю паниковать.

Тяну руку к слону, чтобы сдвинуть, но тут слышу прямо над ухом:

— Подумай хорошенько.

Моя рука зависает в воздухе и меня словно парализует. Не могу думать, не могу оценить обстановку, я вдруг забыла, что за фигуры передо мной, как они ходят.

— Я… я…

— Вижу.

Он без церемоний хватает меня за руку и выдёргивает с дивана, бросая в стену. Ударяюсь спиной, а в ступни впиваются осколки глиняной бутылки. Блэквелл вытаскивает хлыст и бьёт им в двадцати сантиметрах от моей щеки, а я чувствую сотрясение воздуха совсем рядом, но молчу, потому что он ждёт лишь слова, чтобы сорваться с цепи.

— Ну же… — требовательно говорит он, и в его лице свирепый зверь, жаждущий воли, — За пределами этой комнаты ждать твоего хода не будут! Долго думаешь — теряешь ход, необдуманно ходишь — теряешь фигуры! Ждать тебя, соблюдать правила, жалеть — ничего этого не будет, Алиса, тебя съедят, а хуже того: всех, кем ты дорожишь.

— Вы игрок, а не я. Я — фигура.

— Представь, что меня нет! НЕТ МЕНЯ!

Его нет? Нет-нет-нет, это слишком свежо в моей памяти, я не хочу вспоминать… как он висел трупом в цепях под шатром весь синевато-белый от потери крови, как не дышал почти, как… боже.

Хочу заплакать, но никто не должен видеть. Кошусь на часы, а осталось лишь две минуты.

Я стою у стены и судорожно хватаю воздух ртом.

Его не может не быть, так нельзя, ведь меня тоже не будет. Я отвергаю тот мир, где нет Винсента Блэквелла, такой мир мне не нужен.

Мозг начал судорожно искать варианты, и голова разрывалась от того потока, что хлынул на меня с адреналином:

— Ваш ход, — говорю я очень тихо и снова рядом удар хлыста. Сто секунд мы играли, не смотря на доску, лишь усилием мысли и с каждым ходом хлыст бил ко мне всё ближе. Хозяин смотрел мне в глаза всё так же яростно, пил ром и бил, пока…

Звук будильника разрезал воздух так же, как до этого делал хлыст.

Большой глоток из бутылки и тяжёлый взгляд Хозяина, знаменующий мой приговор:

— Ну вот и всё.

— Не всё, — меня подводит голос.

— Время вышло, Алиса.

— Пат, Милорд.

Он резко оглянулся на доску и снова посмотрел на меня уже с улыбкой. Молчал и разглядывал, опуская взгляд всё ниже и ниже.

У меня всегда странная реакция на стресс. Выброс адреналина делает из меня машину, я могу делать невозможное в короткий срок, но потом…

Жутко дрожу. Вся.

Хозяин идёт ко мне и подносит бутылку к моим губам, в горло сочится обжигающий напиток, который как нельзя кстати.

Нет больше злости, нет больше угрозы на удивительно мужественном лице моего Хозяина. Он трёт свой обросший подбородок ладонью и тихо говорит мне:

— Зря ты пришла босиком, теперь все ноги изодраны в мясо.

Берёт меня на руки очень осторожно и несёт на диван, а я резко вцепилась в него и начала вырываться, потому что увидела шахматную доску, на которой две чёрных фигуры и одна белая. Да, я объявила пат, но его фигур всё равно больше, а значит, по условиям нашего блица, он всё-таки выиграл.

Я — Примаг, как и он, но моих сил недостаточно, чтобы противостоять ему — он это знает. Садит на диван и садится передо мной на колени на пол, берёт мои ступни и вытаскивает телекинезом осколки. Ром обжигает мои порезы, но я всё так же молчу, хоть и больно.

Вижу прежнего Хозяина: сосредоточенного и серьёзного. Он всецело погружён в процесс лечения моих ног, а я слежу лишь за ним. Когда он закончил, то поднял глаза и нахмурился:

— Ты теперь не будешь со мной говорить? — молчу, Хозяин садится со мной совсем рядом, — Так нужно было, ты это понимаешь? У меня очень мало времени, чтобы научить тебя.

Мало времени! МАЛО ВРЕМЕНИ!?

— У Корфа на партию было семь грёбанных лет, а у меня пятадцать минут! Да он умел играть ещё в утробе матери!

Ох и зря же я обратилась к такому приёму! Нельзя было вообще эту тему поднимать, это переход на личности, это… низко.

Изумрудные глаза блеснули сталью и губы Хозяина сжались, что явно не предрекало ничего для меня хорошего:

— Корф, значит, — его рука небрежно коснулась моего медальона, — Мило беседуете!

Отвернулся.

— У тебя плотину сорвало после Франции? Я всё понять могу: бешенный темп постижения магии и гормоны, но… — резко встал и сделал большой глоток из бутылки.

— Ничего не было, Милорд.

— КОНЕЧНО НЕ БЫЛО, Я ЖЕ ЗАПРЕТИЛ! — бутылка полетела в стену за моей спиной и осколки вместе с брызгами рома наполнила уже всю комнату.

Теперь отвернулась я в надежде найти укрытие. Не от осколков, а от него. Моя кровь уже запачкала диван, но вряд ли кто будет переживать из-за старого ветхого дивана в жуткой комнатушке без окон.

Что дальше?

Дальше он снова сел рядом и положил мои ноги себе на колени, пачкая теперь и свои брюки. Его голос снова зазвучал успокаивающе и знакомо:

— Я пьян. Не стоило приходить к тебе таким. — приближается к моему уху, и я замираю, — Прости.

Поворачиваюсь к нему лицом и жду. Слова всё ещё стоят в горле.

Вспыльчив и непредсказуем — такой он. Вот сейчас он берёт из своего пакета какую-то баночку и серебряную ложку, открывает её, и я понимаю, что это что-то вроде варенья. Он съедает ложку этого джема и вдруг немного улыбается.

Сказать, что это странно, значит очень недооценить ситуацию, потому что я почти в таком шоке от увиденного, как и от блица. Он приближается и снова зачерпывает джем ложкой, протягивает мне:

— Я не жадный. Открой ротик, будь хорошей девочкой.

Он пихает мне в рот ложку, и я не сопротивляюсь. Честно говоря, в этот миг в очередной раз у меня преобладали похотливые мыслишки, которые и так слишком навязчиво оккупируют мою голову всякий раз, когда Хозяин появляется рядом. Говорили добрые люди: никогда не смотри в глаза мужчине, когда засовываешь что-то в рот. Я проигнорировала этот совет, послушав зов тела, и ничего удивительного, что ложка, которую держал Герцог, сначала очень осторожно коснулась моих приоткрытых губ, а потом осторожно проскользнула в полость рта. Он сам немного открыл губы и смотрел то мне в глаза, то на мой рот. Он облизнул свои губы, и его глаза почернели, взгляд стал… ох!

Зря, Алиса, ой зря! Не играй с огнём, глупая девчонка! Я ведь только что сопротивлялась тому, чтобы он мной воспользовался? Буквально несколько минут назад в моей голове были трезвые и совершенно адекватные мысли о том, что лучше сдохнуть, чем послушать зов природы.

Эти мысли пронеслись за долю секунды в моей голове и напрочь исчезли, когда вкусовые рецепторы распробовали самый в мире вкусный абрикосовый джем! Видимо на моём лице отразилась какая-то доля сдержанного восторга, который меня распирал, потому что Хозяина озарила улыбка, за которую я готова убить. То улыбался самый удивительный мужчина с хриплым низким голосом:

— Круто, да?

— Ох и жаргон у вас у аристократов!

— Да ладно, не будь ханжой!

— Вкус какой-то знакомый… — хмурюсь я, взламывая сейф со своими воспоминаниями, но я сама его закрыла, поэтому тщетно искать ключи. Если я хочу что-то спрятать, то вряд кто найдёт.

— Это абрикосы.

— Это понятно, я про джем в целом. Где такой взять?

— Там, где взял, уже нет, — он снова протягивает мне ложку, и я съедаю, а потом он делает тоже самое и улыбается.

Есть в этом что-то интимное. Одна ложка, общая банка с джемом. Близость, пустая комната. Он и я. Мы.

Мы съели по две ложки и маленькая баночка, помнящая себя банкой для детского питания, опустела. Я внезапно почувствовала себя немного иначе, теплее, нужнее, безопаснее… дело конечно было не в еде, и на удивление не в Хозяине, а…

— Что? — спросил он.

— Ощущение странное. Дежавю…

Он лишь смотрел на меня уже надев маску непроницаемого Императора Вселенной.

— Я засчитаю ничью, — говорит он, и я снова обретаю в нём моего Винсента Блэквелла, такого блистательного и благородного. Я хочу податься вперёд, чтобы упасть в его объятия, но вместо этого откидываюсь назад на спинку дивана, а он делает тоже самое. Мы просто сидим в тишине, пока он не нарушает её, — Хотя у меня две фигуры, а у тебя одна… — он мурчит уже с немного хамоватой интонацией и у меня вырывается смешок, который сбрасывает немного отравляющего кровь адреналина, — Женщина, по сценарию ты должна реветь навзрыд, а ты смеёшься!

— Немного бесит, да? — наконец-то мой голос полностью вернулся ко мне и звучит так, как надо.

Только ответ он не дал, лишь смотрел на меня мутными глазами:

— И всё же у тебя две фигуры, — повторяет он, — Я могу позволить себе маленький трофей. Я пьяный и попробуй только мне отказать!

— Можно подумать, что, будь вы трезвым, всё было бы иначе…

Голову наполнил туман, а маленькая гордая недотрога Алиса кричала уже не полноправно, а лишь далёким эхом и что-то совсем невнятное, пока совсем не заткнулась. А Лорд Блэквелл смотря в мои глаза с прежней проницательностью.

— Хотя… хватит с тебя стрессов на сегодня. Отложим на потом.

Что? А ну немедленно целуй меня, дьявольский провокатор! Но он явно не рассчитывал делать так, как нужно мне, и тут не хватало лишь одной фразы «Я так решил», чтобы окончательно низвергнуть меня в пучину того не вышедшего из крови адреналина, что сейчас отравлял мой организм и делал раздражительной.

— Я бы не ударил тебя, Алиса, — вместо всего прочего говорит он и я всплываю из океана своей злости, как поплавок, — Ты должна верить мне.

— Верю. У меня как бы выбора-то и нет…

— Верно…

Слабая улыбка на его лице щёлкнула мой маленький переключатель внутри. Магия пошла по венам совсем иначе, и я почувствовала, как быстро затягиваются раны на ногах. Ступни даже зачесались, но я терпела и завороженно смотрела в глаза моего Герцога.

— Я отнесу тебя в кровать, а ты не бойся, я уйду, — тут он странно нахмурился, — Ушёл бы, даже если бы какая-то свинья не ломилась в Сакраль так истерично.

Надо полагать, что постоянный контроль границ не только Эклекеи, но и целого Сакраля — задачка утомительная, и Хозяину явно это не нравилось. В мир магии кто-то пытался попасть и делал это настойчиво, а он почему-то не пускал.

— Нелегал? — спросила я.

— Да нет, — зловеще улыбнулся он, — Эта встреча назначена, но никто не говорил, что я впущу этого кретина так легко. Пусть помучается ещё пару минут, пока я не доставил тебя в комнату.

В его прикосновении было что-то бережное. Он осторожно поднял меня на руки, а я не удержала порыв прижаться к его горячей груди. Стало неловко, но не отпрянула, а прикрыла глаза, утыкаясь носом.

Он сделал так, как обещал, и, посадив меня на кровать, задул красную свечу со словами:

— Ты сдала экзамен, а теперь отдыхай. Свеча больше не загорится.

Ушёл, а свет в лампах замерцал от моей внутренней тоски, ведь я так хотела, чтобы свеча всегда горела.

Не хочу спать, хочу ви ски.

 

Глава 9

Слушаем: Денис Новиков — The sonny, T.T.L. - Deep Shadow.

Первые лучи солнца один за другим окрашивали предрассветное небо Форта Браска в яркие бодрящие цвета. Ночью прошёл дождь, поэтому в воздухе была влажность и непередаваемый аромат сочной зелени, которой славился западный край.

После ночной игры в шахматы, Алиса не смогла уснуть и, перевязав ноги, пошла на летнюю веранду, где любил заседать Расул Тагри. Здесь, в его письменном столе всегда хранилась бутылка виски, хоть и немного тёплого. Алиса налила в рюмку напиток, постучала пальцем по хрусталю и стенки сосуда покрылись изморозью. Удовлетворённая результатом маленькой магии, она быстро выдохнула и залпом выпила напиток, будто делала это постоянно.

— И какого лешего тебе не спится? — сонно спросил Артемис, оказавшийся в лестнице слишком внезапно, — Я тебя напугал? Такое возможно?

— Как видишь, — сказала она невозмутимо и повторила порцию выпивки.

— Ты здесь откуда? Не спится?

— У тебя всегда под утро столько вопросов? Сам-то почему не спишь?

Он нахмурился и скрестил руки на груди:

— Ты ведь назначила мне три дежурства подряд за то, что я пялился.

— Ну да… — отмахнулась она, — Вот и дежурь.

Она отвернулась и продолжила выпивать в одиночку, но Артемис не уходил, лишь что-то периодически бормоча себе под нос. Солнце поднималось из-за моря, освещая водную поверхность разноцветными бликами, и послышались песни птиц. Алиса слушала звуки природы, стремительно напиваясь, и даже ни разу не повернулась, даже, когда Артемис сдавленно позвал:

— Али… мне нужна твоя помощь, малышка.

— Иди лесом, Риордан… — буркнула она, игнорируя друга, но спустя пару секунд резко обернулась, в движении вынимая клинки с рубинами из-под платья на шнуровке.

Артемис стоял на том же месте, но уже не так непринуждённо, потому что к его горлу был приставлен нож из вечной стали, а держал этот нож Алексис Вуарно, воинственно смотревший на Алису исподлобья.

— Привет, — тихо сказал он, не выражая при этом ничего схожего с дружелюбием, — Поговорим?

— А без угроз моему другу никак? — сквозь зубы прорычала Алиса, — Не вежливо с твоей стороны.

— Не знаю, чего от тебя ждать.

— Гостеприимства.

— Так и думал, только не ожидал, что ты не одна.

— Поэтому решил приставить нож к его горлу?

Алекс медленно убрал оружие и положил его на стол, показывая свою готовность к мирному урегулированию их небольших трений:

— Алиса, у меня мало времени, — сказал он и перевёл взгляд на Артемиса, который в момент освобождения отскочил на метр и принял воинственную позу, — Нам надо поговорить наедине.

— Арти, оставь нас. — сурово рыкнула Алиса, всё ещё сжимая клинки в руках, на что её друг недоверчиво переспросил:

— Точно?

— Точнее не бывает. И ни слова, что этот человек здесь был, — тихо ответила она и чуть смягчилась, — Не волнуйся за меня и иди спать. Твоё наказание закончилось.

Алекс и Алиса не сводили друг с друга настороженных глаз, пока Риордан не скрылся в крепости, плотно закрывая за собой двери.

— Не злись, — заговорил Вуарно, — Я не хотел показаться невежливым.

— Ты моему Артемису чуть горло не перерезал, чтоб тебя! — рявкнула она, хищно глядя на собеседника, — Хорошее начало для того, чтобы тебя сюда не привело!

— Ты бы реагировала спокойней, не будь та бутылка наполовину пустой… — Алекс указал на бутылку виски, стоявшую за спиной девушки.

— Грёбанный пессимист, она наполовину полная! — она спрятала клинки и стала говорить спокойней, но при этом всё же отслеживая каждое движение Вуарно, — Будешь?

— У меня минут пятнадцать осталось, прежде чем Блэквелл спохватится, — он нервно посмотрел на часы, — Наливай.

Она быстро осушил рюмку, которую она ему вручила со словами:

— За кристаллом пришёл?

— Готов?

— С пылу с жару, — она достала из потайного кармана платья маленький бархатный мешочек и протянула ему, — Куда спешишь?

— Туда, куда Блэквелл раз в год пускает меня на несколько часов, открывая границу Сакраля.

— Сразу стало всё ясно, Алекс, все вопросы отпали сами собой…

Вуарно еле заметно улыбнулся и вздохнул:

— Раз в год я встречаюсь с представителем Ксенопореи и Эклекеи, чтобы подтвердить свою должность Надзирателя Ординариса.

— Выглядишь так, как будто в это очень много для тебя значит, что никак не вяжется с моей первой ассоциацией.

— Что за ассоциация?

— Перевозчик душ через реку Стикс, — спокойно сказала Алиса, — Его звали Харон кажется… но я бы накинула тебе ещё обязанности Аида, которого низвергли под землю заниматься грязной работой, хотя парень того не заслужил.

Её кривая улыбка была скорее зловещей, чем сочувствующей, на что Вуарно нахмурился, но на деле ощутил вновь это воздействие Алисы: она будто залезла к нему в недра души и сковырнула самую болезненную рану.

— Аидом меня ещё никто не называл…

— Потому что в Сакрале есть другой Аид, более подходящий под роль властителя разложившейся плоти, но крайне не Диснеевской внешности. Поэтому тебе больше перевозчик подходит.

— Когда тебе от меня ничего не надо, ты прямо извергаешь дружелюбие, Алиса. Или это действие алкоголя?

Но она будто не слышала его и продолжала допрос:

— Ну так почему у меня всё же ощущение, что в момент этой пресловутой встречи с правителями решается чуть ли не твоя жизнь?

— Потому что так и есть, — буркнул Алекс, ощущая себя беззащитным, — Ты вообще понимаешь, насколько с тобой отвратительно общаться? С Блэквеллом переобщалась или он тебя выдрессировал так, чтобы все думали, что ты — это он после операции по перемене пола?

Алиса шумно выдохнула и закусила губу:

— Переобщалась. Прости. Он не пускал тебя?

— Он был с тобой в этот момент? — снова нахмурился Алекс, — Ночь: Алиса и Герцог. Мне повезло, что не пришёл сразу к тебе, а то бы пришлось стоять со свечкой.

Она одарила его хищным взглядом:

— Не вяжется у нас светская беседа, Алекс. Получил свой кристалл? Иди к чёрту тогда.

— Туда и собираюсь. В двум братьям-чертям.

— Ты знаешь? — удивлённо спросила девушка.

— Разумеется, знал старшего Блэквелла ещё до чудесного преображения. Аристократические круги вынужденно общаются с пелёнок, Алиса. А сейчас я жму этой мертвечине руку раз в год, и в этот момент он решает жить мне или нет. Вопрос в другом: откуда ты знаешь, что он — это он?

— Я хоть и не голубых кровей, но тоже вынужденно вплетена в местные махания кулаками, если ты не заметил.

— Можно подумать, ты против. Твоя магия растёт, человека в тебе и на третьем уровне было уже не много, что сейчас — вообще ужас. Хочешь сказать, что всё это тебе не нравится?

Она проигнорировала его шпильку, ответив вопросом на вопрос:

— И что же Опарыш может тебе такого страшного сделать, Алекс? Ты — Примаг, просто не впускай его в Ординарис, захлопни границы. Без тебя туда может проникнуть лишь Герцог, а ему даром сдалось угождать своему старшему брату.

— Ты не понимаешь. Если я захлопну границы, то откуда в Ординарисе взяться магии? Будет дефицит, а потом и вовсе всё закончится. А без магии и границ-то быть не может.

— А что от тебя Некроманту-то надо?

Алекс побледнел и сжал в руке мешочек, который дала ему пару минут назад Алиса, будто сжимая призрачную надежду.

— Я — Примаг, как ты заметила. А что нужно демону-Архимагу, тело которого распадается от передозировки магией?

Не нужно было сотрясать воздух ненужными выводами, ведь всё было понятно и без этого — Некроманту нужно тело Примага, а таковых не много: Винсент Блэквелл, которого достать сложнее всего, Роланд Вон Райн, который для Некроманта неприкосновенен, будучи его поддержкой и главным союзником, сама Алиса, Алекс Вуарно и…

— Я убила Стисли, — отрешённо произнесла Алиса, — Алекс, я ведь не знала…

— Будь он жив, это было бы лишь отсрочкой, но я нашёл кое-что надёжней! — он снова сжал кристалл и еле заметно улыбнулся, — Я долго искал способ, чтобы меня не превратили в костюм для опарыша. Кстати классное прозвище!

— И как ты нашёл его?

— Убуд, — коротко ответил Вурано и наклонил голову, при этом как-то робко пожимая плечами, — Изучал остров долго, очень долго. Ещё дольше добивался, чтобы меня туда впустили, и, наконец, добился. Но было это не вовремя, ведь в Сакраль я вхож лишь в апреле, нужно было попасть на остров в январе, а разрешение на посещение Убуда я получил в сентябре.

— Но ты туда попал, а значит, Герцог пропустил тебя… — задумалась девушка, которая судорожно сопоставляла факты в одну цепь, и вывод, который вертелся на языке ей не нравился.

— Винсент любит сделки, мы договорились. Я провёл две недели на острове, сбившись со следа. Островитяне не очень-то делятся своими древними секретами — это я понял ещё, будучи в Ординарисе, от своего информатора.

— И?

— А потом мой дар убеждения заставил старейшин провести внеочередной обряд пробуждения силы, который навлёк бурю на Сакраль. Слава магии, Блэквелл не понял причину возникновения тех катаклизм и сказал лишь фразу «Беда не приходит одна. Ещё и ты, пальцем деланный выродок на меня свалился! Увидимся в апреле, Аллоха!», — Алекс зло захихикал, а девушка почти не дышала, потому что всё сходилось к одному:

— Сентябрь, говоришь?

— Старейшины призвали Акашу в Сакраль, а из-за бури, Блэквелл случайно впустил тебя, даже не заметив, моя Квинтэссенция! — Вуарно лучезарно улыбнулся, — Но спустя некоторое время он всё же заподозрил островитян в связи с бурей, поэтому ополчился на них в январе. Вряд ли он догадывался, что туда можно посылать кого угодно, но не тебя, он ведь не хочет твоей смерти.

Виски выливался за пределы переполненной рюмки, которую держала Алиса, освещаемая солнцем, едва пришедшим на смену ночи. Она застыла как статуя, но не была спокойна — вовсе нет. Из неё вырывались редкие всполохи энергии в виде молний, и спустя миг после вспышек громовые раскаты проносились по воздуху.

— Ты призвал меня? — спросила Алиса безжизненным шёпотом, — Но зачем? Чтобы я тебе кристаллы заряжала? Как это поможет?

— Запах твоей силы для Некроманта, как для тебя благовония Убуда. Он пожмёт мне руку и быстро поспешит оставить меня в покое, пока меня будет оберегать твоя сила, — он выждал паузу и сделал шаг ближе к Алисе, но она резко отшатнулась, — Я ведь не знал, что призываю человека, думал, что всего на всего заряжу пару кристаллов бурей. Ничего не вышло и я вернулся домой ни с чем, а ты… я тебя даже и не видел до той встречи у меня в офисе, даже не подозревал о тебе. Мне казалось, что вся мудрость Убуда — лишь сказки да выдумки.

— «Мудрость Убуда»… — повторила Алиса.

— Не придирайся к словам, я имел ввиду знание! Они питались той энергией, что может сберечь их от бед.

— Значит именно тебя я должна благодарить за это? — Алиса свела запястья вместе, образуя из двух полумесяцев круг, — Зашибись ты мне услужил! Забрал мою жизнь, выкинул посреди грёбанного чистилища с воюющими мальчишками только ради того, чтобы спасти свою шкуру от падальщика с манией величия! Да чтоб вас всех идиотов в аду на сковороде в панировке жарили! — она не кричала, но это было и не нужно. Искрящиеся молнии, бьющие из её тела, были внушительнее криков, — Выторговал у меня эти дебильные кристаллы, а вдобавок ещё и репутацию мне подпортил! Что ты там Блэквеллу ляпнул, что он меня взглядом расчленял!?

— Перегнул немного…

— Сукин ты сын!!!

— Алиса…

— Иди жми руку дохлятине, не мозоль мне глаза!

— Выслушай…

— УЙДИ ГОВОРЮ! — крикнула она.

— Алиса, да выслушай же ты!

— Да можешь не волноваться: получишь ты свои кристаллы, — она закатила глаза, — Какая бы нечестная сделка не была, каким бы непроходимым ублюдком ты не был, мы обговорили условия. Ты дал мне наводку, теперь понимаю почему ты был таким милым: я действительно нужна тебе живой. Как там Герцог сказал? «Пальцем деланный выродок»? Блестящая метафора!

— Вот только не надо бросать из огня в полымя! Я поступил гадко, но это ещё вовсе не значит, что твой Блэквелл — агнец Господень!

— Я лишь назвала его метафору блестящей, — раздражительно уточнила Алиса, сложив руки на бёдра, — И знаешь, тебе стоит вспомнить, что я его карманный бес Лимбо, и в любую секунду тебя сдам, поэтому уноси ноги.

— Ты так низко не падёшь! — не поверил своим ушам Вуарно, который инстинктивно принял боевую позицию.

— Не взывай к моей совести и стыду, Алекс, у меня всего этого уже давно нет, но есть вечная сталь, женские обиды, злопамятность и много дури, рвущейся наружу!

— Это вызов?

— Угроза. И уже не первая!

— Ты Примаг «без году неделя», а я уже много лет! Да и не буду я с тобой драться, мне от тебя кристаллы нужны.

— Ох и лицемер же ты, Алексис Вуарно! «Когда тебе от меня ничего не надо, ты прямо извергаешь дружелюбие, Алиса!». Кто бы вообще говорил!

— Да ведь меня хотят выжить из своего же тела, убить! — закричал он, — Ординарис разорвёт толпа вандалов и дезертиров из Сакраля, чтобы нажиться на невинных людях, а моя сестра… — он вдруг замолк, и спустя пару секунд заговорил совсем тихо, — А всё из-за чего, Алиса? Из-за того, что два брата не поделили игрушки, из-за того, что их отец завёл любовницу.

— Ты слеп, Алекс, — спокойно сказала Алиса.

— Слеп? А что видишь ты? Скажи мне, Квинтэссенция.

Алиса леденяще посмотрела на него совсем другими глазами, лишёнными всякой человечности, и произнесла отрешённым голосом:

— Вижу перед собой ещё одного засранца, который, как и все прочие, норовит оторвать от меня кусок, ничего не давая взамен. Знаешь, Алекс, «кнут и пряник» подразумевает пряник в перерывах между кнутами, а ты этого метода не придерживаешься, ведь осмелился поднять сегодня руку на единственное светлое, что есть в моей жизни. Я… — она поджала губы и хмыкнула, — Разочаровалась.

— Я этого не хотел, — голос Алекса прозвучал искренне, и он сделал шаг назад, прячась в тень ивы, — Мне жаль.

Только Алиса была безжалостна, как и время, которое секунда за секундой приближало встречу Вуарно с братьями Блэквелл. Мужчина вскользь посмотрел на часы и нахмурился, понимая, что больше не может оставаться в Форте Браска, а Алиса всё смотрела на него, а точнее сквозь него хрустальным взглядом. Она выглядела спокойной, но до крайности зловещей, и даже голос её звучал, казалось бы, мягко, и тем не менее пробирал до мурашек:

— Тик-так, Алекс, тик-так, — вторила она манере Лорда Блэквелла, не осознавая, как хорошо выучила урок, шаг за шагом становясь ближе к тому, что видел в ней мир: расчётливого и безжалостного «карманного беса», лишённого души.

 

Глава 10

Слушаем: Ennio Morricone — Poverty.

Несколько дней спустя…

Расул сильно корил себя за то, что делает, но иначе не мог. В момент, когда Алиса выехала за пределы Форта Браска, он послал в Мордвин срочную весть и через несколько минут Блэквелл уже телепортировался на летнюю веранду, где Расул любил уединяться.

— Что-то срочное? — спросил Блэквелл.

— Мне не нравится то, что происходит.

— А что происходит? Она не справляется?

— Ну как сказать. Она здесь всего пару недель, но навела столько шуму, что страшно представить!

Блэквелл глубоко вздохнул и бухнулся на плетёную скамью:

— Рассказывай.

— Честно, я даже не знаю с чего начать и главное, как это охарактеризовать. Она ведь — сущий хаос. Она делает всё одновременно, обо всём забывает и бросает, переходя на что-то другое. К вечеру я взрываюсь от злости, моя жена говорит мне «иди спать, с утра всё наладится», а я просыпаюсь и вижу: всё наладилось. Всё, что вчера она начала и, казалось бы, бросила, завершено. Я не могу так работать, это какое-то стихийное бедствие!

Блэквелл мягко улыбнулся:

— Не понял тебя, она ведь в итоге выполняет то, что обещала? Тебе чужды её методы, тогда оценивай результаты.

— Она проверила аудитора.

Уголок рта Лорда Блэквелл приподнялся в кривой усмешке:

— Да ладно! Правда?

— Сам бы такое не придумал, — совершенно серьёзно сказал Расул.

— Когда? Почему ты мне не написал об этом?

— Не хотел расстраивать. Думал, что-то придумаю, но уже не справляюсь.

— И что, нашла что-то?

— Да, нашла. Он подворовывал, но цифры не криминальные.

— Я тебя умоляю! Цифры не криминальные, потому что он не всё успел скрыть, ведь цифрами правят аудиторы, это целая мафия! Я давно подозревал, но не знал с какого звена начать, ведь на них надо целый обвал устраивать, а это крушение всей системы!

— Но у тебя аудитор ведь…

— У меня в этом плане всё в порядке, потому что ни одна тварь не покусится взять хоть камень без спросу Хранителя. Это ведь Колыбель Стихий, ты о чём!? А вот остальные объекты аудиторов… Ну Алиса! — восхищённо сказал он, — То есть в Форте теперь ещё больший хаос?

— Пока что всё под контролем.

— Ну и что ты тогда ноешь?

На этот вопрос было ответить сложно, ведь спрашивал его сам Герцог, и было бы крайне недостойно признать, что Расул просто устал следить за каждым шагом Алисы.

— Если тебе не нравится задание, — начал Блэквелл, который был крайне наблюдательным и будто видел насквозь все сомнения Тагри, — У тебя есть выбор, как я уже неоднократно говорил: вступай в Совет, где тебе самое место. Алису будешь проверять от силы раз в неделю, а остальное время будешь налаживать свою ветвь, которую я на тебя возложу.

Тагри поморщился и глубоко вздохнул:

— До сих пор никого не нашёл в Совет?

— Нашёл. Очень много разных придурков, жадных до власти, толку от которых будет даже меньше, чем от Сальтерса, которого я жутко не хотел в это вовлекать.

— Сальтерс — крайняя мера.

— Необходимая. Без него у меня бы не было самородка-Айвори, а ведь он занимается делами Гринденов, Саммерса, Стисли даже — вообрази!

— Ты же ему свои не поручишь?

Блэквелл задумался на несколько мгновений и ответил, не спеша:

— У меня определённо есть на него планы, но пока… пока он не готов, да и я ведь есть! Что я зря в Оксфорде столько времени провёл?

— Разве ты его окончил?

— Зачем? — искренне недоумевал Блэквелл, — Самое главное я освоил быстро, да и Грег учился в Болонском университете, не мог же я долго зависать на одном месте?

Расул хорошо знал время обучения Блэквелла в Ординарисе, поскольку тогда был приставлен к молодому Винсенту Феликсом. То было не задание, а вечная погоня за неуловимыми друзьями Винсентом Блэквеллом и Грегори Гринденом, к которым периодически присоединялся Уолтер Вон Райн (младший брат Графа Роланда). Нынешний Герцог тогда за 5 лет сменил 3 университета, среди которых Болонский, Оксфорд и Сорбонна, при этом не закончив толком ни один. К моменту окончания учёбы ему было 19 лет, поскольку школу он закончил экстерном, и в 18 уже числился Советником Сакраля. Тагри лишний раз в сердцах нахмурился, понимая, что жалуется на сотворённый Алисой хаос, человеку, который и сам этим грешит.

— Нет, — вернулся к теме Расул, — Не могу я в Совет вступить.

— На этот раз я бы был счастлив услышать хоть один цельный адекватный аргумент.

— Винсент, я не скажу тебе ничего нового: я просто хочу быть со своей семьёй. Я не хочу быть ещё одним человеком, который жалеет об упущенном времени, потраченном на политику. Кто знает, что будет завтра? Я хочу быть с ними.

Блэквелл лишь потёр подбородок:

— Тогда сиди в Форте Браска и будь нянькой для Алисы. Третьего не дано.

— Но ты должен что-то сделать!

И тогда Герцог медленно привстал и посмотрел на Расула с высоты своего роста угрожающе:

— Я уже делаю. Делаю то, что должен и не ною всем вокруг как меня всё это задолбало!

Пришлось сжать зубы, потому что кровь Расула закипела, как и положено воинственной крови горцев. Он знал, что зубы можно показывать кому угодно, но не Винсенту Блэквеллу, которого он крайне недальновидно разозлил:

— Ты неправильно меня понял, — начал он с осторожностью, — Я хотел сказать, что…

— Да не тяни ты резину, Расул! — Блэквелл снова сел и терпеливо посмотрел на собеседника в ожидании разъяснений.

— Алиса абсолютно меня не слушает, я ей не управляю!

— Ты не должен ей управлять, ты должен учить и наблюдать, помогать.

— А ты сам этим заняться не можешь? Я уже староват.

— Как раз поэтому ты тоже подходишь! — хмыкнул Блэквелл и тем самым привлёк излишнее внимание Тагри.

— Чтобы избавить тебя от ревности? — спросил тот, прищурившись.

Расул сильно пожалел о сказанном, потому что Блэквелл угрожающе посмотрел на него и тихо медленно произнёс:

— Осторожней, Тагри. Ты второй раз не думаешь, прежде, чем говоришь. Третий будет последним. Ясно?

— Ладно, прости. Это не моё дело… просто сделай что-нибудь с ней, поговори. Всё это может плохо кончится, и чем дальше, тем меньше она со мной советуется. Она многое скрывает, в её отчётах какие-то зазубренные сухие фразы, по которым можно предположить всё, что угодно.

— Я не буду с ней говорить, Тагри! — рявкнул Герцог, — Я отослал её сюда по миллиарду причин и одна из них: я не хочу с ней говорить!

— Но я с ней справиться не могу! У неё один авторитет — это ты, только к тебе она прислушается, а нет — так прикажешь.

— Я? Авторитет? Смеёшься?

— Она сама сказала.

Блэквелл улыбнулся:

— Так и сказала?

— Боги всемогущие! — закатил глаза Расул, — Слушай, я был с тобой всегда и буду столько, сколько отвела мне магия…

— Давай без слюней, к чему ты ведёшь?

— Трахни её и успокойся! — прозвучало сурово. Говорить такое было очень смело со стороны Тагри, и не всякий бы пошёл на такое, — Мне нужен предводитель, который не избегает своих подчинённых.

Блэквелл запрокинул голову и закрыл глаза, но Тарги не отступался:

— Просто поговори с ней. Если в ближайшее время не найдёт Аудитора в Форт, а она его не найдёт.

— Хорошо.

— И всё же… лучше тебе с ней переспать, обычно помогает охладить голову.

 

Глава 11

Звуковая дорожка: Lorde — Everybody wants to rule the world.

Алиса Лефрой. Долина Парборо, Мелсамбрис.

Начался проливной дождь и как раз вовремя, это позволило отряду Алисы Лефрой подкрасться незамеченными к игрушечному с виду городку, носившему дивное название Мелсамбрис, в котором буйствовали мародёры. Город был маленький, но очень старый и красивый, находится на полуострове длинной не больше километра. Терракотовые крыши трёхэтажных домов, мощёные узкие улицы, красивые плодовые деревья и вьющиеся растения. Мелсамбрис был сказочно уютным городком, и слово «сказочно» отражало всю его суть, если бы не руины, тлеющие трупы мирных жителей, и крысы, жующие куски гниющей плоти в водостоках.

— Мрачная сказочка… — тихо сказала Алиса и размяла правую руку, которая выглядела не вполне здоровой.

— Так было не всегда, — ответил ей новичок её отряда по имени Дрейк, — Я был здесь ребёнком и тут было просто удивительно радужно, если можно так сказать.

Это был тот самый мужчина с бронзовыми волнистыми волосами, что вывел Алису в бар, где Алиса познакомилась с Маркелиафом Корфадоном, а теперь он присоединился к отряду «Омега» с сопроводительной запиской:

«Волнуюсь за тебя, принцесса. Твой отряд лишь выиграет от участия в нём такого надёжного человека как Дрейк, я верю ему, как самому себе. Он будет беречь тебя, хоть ты и сама можешь о себе позаботиться.

Твой М.Ф.К.»

Он вызвал много подозрений у Артемиса и ухмылки Бальтазара, который всё-таки не сдержался и завёл эту тему, но это было немного раньше их появления в Мелсамбрисе:

— Али, ты мне ничего рассказать не хочешь?

— Конкретней, Бальтазар, — устало буркнула Алиса.

— Марк очень заинтригован тобой.

На её лице усталость смелась раздражением, и она закатила глаза со словами:

— Себе на беду!

— Возможно, но он просто достал меня вопросами о тебе.

— И?

— Артемис слышал. Устроит тебе разбор полётов.

— Мне, если честно, так плевать, что ты себе даже представить не можешь! Есть два миллиона способа избежать разговора с вездесущим Артемисом, и столько же его заткнуть.

Весь её вид кричал о том, что подобные темы её раздражают, она то и дело протягивала левую руку к медальону на шее и нервно его трогала, будто ища поддержки у маленькой золотой побрякушки, красиво поблескивающей в свече пламени костра.

Наблюдательный Бальтазар изменился в лице и тут же перевёл тему:

— Ты ведь узнала то, что нужно?

— Именно поэтому мы на рассвете едем в Мелсамбрис. — коротко ответила она и замолчала, не желая дальше продолжать разговор.

— Ну и молчи, — рассмеялся высокий и немного зловещий Бальтазар, который производил на всех довольно жуткое впечатление. На всех, кроме Алисы, которая находила в нём доброго соратника и верного друга, с виду молчаливого, но иногда слишком уж любопытного.

— Бальтазар, давай договоримся, — начала она, переведя на него терпеливый взгляд, — Все эти разговоры про амурные игры, которые, как я вижу, у тебя прямо из головы не выходят — не ко мне. Да и вообще, если я не ошибаюсь, у твоего племянника есть семья, разве нет?

— Эм… дети есть, жены нет и не было. Была любовь, но она стала очередной жертвой этой нескончаемой войны.

— Мне жаль. Жаль детей и Марка. Но тут я ему вряд ли помощник.

— Али, он с её смерти как-то женщинами больше чем на час не увлекался.

— Это лестно, но увы.

Кто бы мог подумать, что разговор на этом не закончился, ведь Бальтазар заглянул ей в глаза пронзительно и спросил:

— У тебя кто умер?

— ХВАТИТ! — рыкнула Алиса, сжимая кулаки, что само по себе уже было не самым хорошим знаком, — Нет у меня никого, некому умирать, слава Пяти Стихиям! Закончил?

Но Бальтазар с тех пор лишь в мыслях делал пометки о том, как сильно похожи Алиса и Марк, ведь оба не признавали власти, были изворотливы, умны, и всегда полагались на импровизацию, в которой обоим не было равных.

И вот они тихо крались по пустым улицам пасмурного Мелсамбриса, преодолевая один за другим разграбленные дома, и Дрейк тихо спросил Бальтазара:

— Дон, — позвал он Бальтазара так, как это делал Марк, — А почему отряд называется «Омега»?

— Потому что. — буркнул он и выглянул из-за угла, чтобы осмотреть свой периметр.

— Но это же… конец алфавита, таких херовых воинов даже не бывает! Новичков ведь даже сортируют к эпсилону. Откуда «Омега»?

Бальтазар обернулся к назойливому Дрейку, чтобы ответить, но вдруг замер, увидев прямо за его спиной очень злую Алису, которая не терпела, когда во время задания её подчинённые отвлекались на разговоры и обсуждения:

— Иерархия военных категорий по греческому алфавиту началась с лучшего в своём роде отряда «Альфа», который никому не повторить, но ведь нам это и не надо. Чтобы не лезть под шаблоны, лучше взять что-то противоположное, но звонкое, а что противоположно Альфе? Омега.

— Ох… об этом я как-то не подумал… «Альфа и Омега»! — восхищённо задумался Дрейк, — Как это символично!

Алиса наклонила голову чуть в бок и хищно прищурилась:

— Верно. Именно эта неумело скрытая символика мне и нравится больше всего. «Вечность высшего начала», только на примере… — она говорила тихо и завораживающе, но интонация чуть менялась, приобретая суровые нотки, — …Маленько отряда идиотов, которые шушукаются прямо посреди военной операции, блядь!

Она буравила хищным взглядом Дрейка, который постепенно съеживался, под тяжестью её недовольства. Когда, наконец, остальные члены отряда «Омега» проверили свой периметр и присоединились к безмолвным Дрейку, Алисе и Бальтазару, то девушка вновь стала бесстрастной и сосредоточенной на операции, и начала раздавать указания:

— Бальтазар и Дрейк к арке, Риордан к источнику, — она перевела взгляд на Артемиса, опережая вопрос «А почему меня по фамилии?», — Потому что, Риордан, я кого-то предупреждала, чтобы первым делом всегда брал амулет от ментального воздействия, блядь!!! Не можешь держать блок — я тебе сама его поставлю, только не повредить бы тот орех, что ты считаешь своим мозгом!

— Зачем? Из телепатов только ты, да Герцог. От тебя мне скрывать нечего, а Блэквелла тут нет.

Она не стала спорить, лишь буркнула:

— Больно ты умный, Арти! Телепатия — генетический талант, откуда ты знаешь, что мои гены не заполоняют Сакраль? Даже я этого не знаю.

В его глазах закралось сомнение:

— Не подумал.

— И почему я не удивлена? Поднимешься по стене и вырубишь часовых, остальные распределились равномерно по улицам. Сжимаем в кольцо, когда я дам знак на другой стороне. Вырубаем постепенно, как в схеме…

— Которой? — уточнил Алакен.

— Которая «Шервуд».

— Моя любимая.

— Поехали!

Воины «Омеги» хорошо знали, как действовать в подобных схемах, и схема «Шервуд» была идеальным вариантом для малочисленного, но сильного отряда.

Алиса прокралась по черепичным крышам на другую сторону городка, где собрались самые главные представители шайки, которые трапезничали и делили награбленное.

С места, которое заняла девушка, было хорошо видно позиции отряда, она видела, как они пробирались всё ближе, бесшумно обезвреживая противников. Её мучали сомнения только по отношению к новенькому Дрейку, но он не отставал от остальных, лишь напряженно поглядывал в сторону Бальтазара, ожидая следующей команды. Шум дождя был им на руку, что позволяло красиво провернуть операцию.

Алиса глубоко вздохнула, выравнивая поток силы и выжидая идеальный момент, потом подняла руку и призвала молнию для знака друзьям. Электрическая волна с неба ударила в необузданной, яркой вспышкой, которая прошла по телу Алисы и дала ей невероятный заряд.

Отряд увидел знак и начал быстро продвигаться к центру вражеского лагеря. В заложниках были мальчишки, видимо выбранные для продажи на невольничьем рынке. Алиса спрыгнула с крыши прямо на одного из двадцати снаряжённых до зубов мародёра, скрутила ему шею и перепрыгнула на другого противника. Они набросились на неё, но в это время с разных сторон надвигались её друзья. Общими силами они быстро расправились с противниками, но по закону жанра, один из противников взял в заложники маленькую девочку с большими синими и очень испуганными глазами.

— Ох и влетит мне за это… — обречённо бормотал Алакен, ведь именно он пропустил девочку из вида.

Алиса одарила его тем самым взглядом, который вмещал в себя больше тысячи слов, подразумевая «О, да, мой друг, влетит и ещё как!», а потом она повернулась к разбойнику и выжидала его дальнейших действий.

— Дай пройти, сука, иначе на твоих руках будет кровь этого маленького ангелочка, — тем временем говорит этот смердящий мародёр, с виду напоминающий глыбу.

— Вставные золотые зубы, лысина, расписанное рубцами лицо. Да ты просто красавчик! — тихо прошептала сквозь зубы Алиса, — Красавчик, от которого наверняка шарахаются даже портовые шлюхи.

А потом она посмотрела на девочку, маленькие пухленькие щёчки которой побелели от страха, и подмигнула ей.

— Не бойся, больно не будет… — сказала Алиса спокойным голосом.

— Не разговаривай с ней! — закричал ей мародёр и усилил нажатие меча на шею бедняжки.

— Я с тобой говорила, — Алиса договорила фразу и телепортировалась за спиной у этого мародёра. Она без промедления вытянула из его незащищённых мыслей место Фабрики Магов, а потом пропустила ток через его виски, полностью нейтрализуя этого подонка.

От разового использования телепортации, телепатии и Квинтэссенции она немного пошатнулась, резко почувствовав слабость. Ноги её стали ватными, но, в отличии, от смердящей глыбы с золотыми зубами, на ногах она удержалась, а вот он упал замертво как мешок.

Она посмотрела на милое маленькое создание с потерянным взглядом синих глаз:

— Не бойся, тебе никто больше не угрожает, иди сюда! — девочка робко подняла бездонные глаза, слёзы капали с её ресниц, — Ты очень смелая, как тебя зовут?

— Сабрина…

— А меня Алиса. Давай найдём твоих родных?

Через несколько минут девочку перестало трясти от ужаса. Её мать нашлась быстро, как и брат, который был отсортирован мародёрами на продажу в армию Некроманта.

— Бальтазар, им ведь нельзя здесь оставаться. Мы можем забрать их с собой? — спросила Алиса.

— Только на свой страх и риск, Али. У них нейтралитет, дело в этом. Если они примут сторону, то Эклекее придётся взять на себя ответственность за их жизни. Их мужчины проданы Ксенопорее, вообрази, что будет с ними, если семьи поднимут цвета Мордвина?

Принять сторону той или иной власти было равносильно приговору, и Алиса это прекрасно понимала.

— Они на это не решатся, — сделала она вывод вслух.

Она осмотрела этот городок, такой милый и когда-то уютный. Окна были забиты, цветы завяли, колодец, как и многое другое в руинах. В этом городке больше не за что было держаться, ведь остались только камни и разграбленные дома.

Пока люди Алисы делали обход и оказывали помощь жителям, она решила заглянуть в дом, который был тронут мародёрами меньше всего. Она зашла внутрь по скрипучим половицам и вдохнула запах прокисших овощей.

Всё было обставлено скромно, но со вкусом, хозяева когда-то были очень придирчивы к подбору цветов, и каждая комната строго в одной гамме. Кроме одной, и это сразу бросило в глаза наблюдательной Алисы: на первом этаже в холе лежал совершенно не подходящий ковёр, как будто схваченный впопыхах из другой комнаты и брошенный как попало.

— Интересно, — улыбнулась она и подняла ковёр.

Под ковром находилась потайная дверь в подвал. Световой шар, сотканный из множества маленьких молний, зажегся в ладони девушки, она открывала дверь и спустилась вниз по деревянной пыльной лестнице:

— Вот это да! — озвучила она мысли вслух и широко улыбнулась своей находке, — Кто это у нас тут такой долгожданный?

Две фигуры в темноте она узнала сразу: обе невысокого роста, больше походящие на детей, но она сразу поняла, что эти существа не молоды. Один из них был значительно старше, безусловно, но и младшему по меньшей мере полвека.

Аудиторы. Сморщенная землистая кожа, длинные крупные носы, маленькие водянистые глаза очень светлого цвета, жёсткие длинные волосы. Для Алисы они были на одно лицо, ведь она видела до этого всего двоих аудиторов в своей жизни.

Она не спешила освобождать от плена этих существ, потому что поняла, как мало шансов заставить их делать то, что ей было нужно, после освобождения:

— Моё имя Алиса Лефрой, я — наместник Запада и соправитель Форта Браска, — сказала он и сделала паузу, смотря на реакцию, которая была именно такая, как она и предполагала: аудиторы наморщили носы, — Я могла бы освободить вас в обмен на службу в Форте. Интересно?

Тот Аудитор, что постарше, кивнул:

— Моё имя Гибасус VI. Знайте, я наслышан о том, что вы сотворили с честью нашего вида.

— Это Карраби III опозорил ваш вид своей непорядочностью, а не я. Уверенна, что это лишь исключение из правил, ведь ваш народ тысячелетиями первоклассно справлялся с обязанностями. Ведь так, Габисус?

Гибасус слишком долго думал, прежде, чем ответить:

— Какие ваши условия?

— Я предлагаю вам плату такую, как платили Карраби, и плюсом то, что он официально воровал, подчёркиваю: официально!

Маленькие глаза аудитора округлились:

— Не пойму вашу выгоду.

— Что тут не понять? — закатила глаза Алиса, — Карраби официально воровал не так уж и много, а ставка Аудитора Форта Браска ниже среднего, ведь Расул Тагри — редкий жмот, прости Господи! Поэтому тут дело выеденного яйца не стоит. Условия вам подходят?

— Более чем. Только деталь: можете ли вы обеспечить гарантии того, что завтра меня не выгонят оттуда?

— Есть причины вас выгонять?

Он задумался, что могло означать лишь одно: причины есть.

— Я бежал из замка Арчер с сыном. Шесть лет я скрывался, все думали, что нас постигла гибель, но не так давно мародёры вышли на след и поймали нас.

Глаза Алисы прищурились, а мозг её судорожно искал воспоминание, в котором она слышала упоминание о замке Арчер.

— Ой… — наконец сказала она, когда вспомнила, — Бартоломей Стисли был хозяином Арчера. Габисус, я, недавно убила вашего бывшего работодателя…

— Конечно же я знаю об этом, Алиса Лефрой. Это и есть та причина, по которой я говорю вам «да».

— Вы должны знать, что я не верю никому и буду проверять вас так же, как проверяла Карраби, это моё условие.

— Ваше право, — сухо сказал он и кивнул настолько, насколько это было возможно, будучи парализованным заклятием.

За Алисой и аудиторами приехали лошади, она села на скакуна, накинула плащ и ещё раз посмотрела на бедных жителей Мелсамбриса, в лицах которых были страх и безнадёжность.

— Леди Алиса! — позвал мальчишка, бегущий к ней по лужам, — Я хочу поехать с вами!

— Ты уверен в своём желании? — ответил за неё Бальтазар, который выглядел в эти минуты слишком грозно, отчего мальчик даже отшатнулся.

Не удивительно. Лысый очень высокий и подтянутый мужчина, изуродованный многочисленными шрамами, с половиной золотых зубов и сплошь утыканным серьгами. Смуглый Бальтазар в тёмной одежде, открывающей лишь накаченные руки и плечи, восседал на гнедом жеребце и в сумерках смотрелся как всадник Апокалипсиса.

Мальчик не сразу набрался духу продолжить диалог с зловещим Бальтазаром:

— За мной придут если не сегодня, так завтра. Лучше ходить под знаменем Герцога Мордвин. И я хочу научиться сражаться как ваш отряд, чтобы защитить свою семью.

Эта реплика тронула Алису, хотя ближе по смыслу «задела», но она всё равно молчала, лишь смерив своего друга одним взглядом, который он понял без разъяснений:

— Ты смелый, но этого недостаточно, — сипло продолжал Бальтазар, — Твой выбор стороны связан не с желанием, а с безнадёжностью, и поэтому ты не сможешь стать хорошим воином. Люди Леди Алисы здесь по другим причинам.

— Но я хочу к вам, я буду стараться! Мой отец был воином!

Тогда Алиса больше не могла оставаться в стороне. Мальчик говорил с Бальтазаром так смело, в нём было столько отчаяния, но постоянно смотрел на Алису с каким-то благоговением, а она знала одно: детей нельзя игнорировать. Нельзя было смотреть в такие полные доверия глаза и врать, нельзя говорить, что нет времени. Дети — это будущее, если бы она проигнорировала этого мальчика сейчас, то упустила бы шанс когда-нибудь обрести действительно преданного воина.

Она слезла с лошади и подошла к мальчику. Надо сказать, что этот «малыш» был с ней почти одного роста, но в глазах его всё равно сидел ребёнок.

— Ты должен хотеть этого больше всего на свете, — тихо сказала она заговорщицкой интонацией, — Пока ты не будешь мечтать о чести представлять сторону Эклекеи, тебе не место среди нас. Но если ты будешь готов, то приходи в любой момент, тебя примут.

— А моя семья? Наши друзья?

— Приведёшь их с собой, но они должны сделать выбор сами, — она положила в его ладонь заколдованную самодельную монету с изображением волка, точно такого же как на обратной стороне моего медальона. Прикоснувшись к рукам мальчика, она заблестела при свете молний, озарявших небо.

— Это герб Северной Цитадели?

— Герб Блэквеллов. Вот тебе маленькое домашнее задание: эта монета из простого металла, она ничего не стоит, пусть это будет твоим талисманом. Смотри на неё каждый вечер и представляй, как ты носишь герб Герцога Мордвин. И знай, это — честь.

И потом «Омега» вместе с аудиторами покинула Мелсамбрис.

— И что это было? — деликатно спросил Бальтазар, не скрывая улыбку, — Никогда тебя такой заботливой не видел. Ты даже Риордана шпыняешь, а пацана вот-вот бы к груди прижала…

Но сантиментов в образе Алисы не было, она казалась скорее расчётливой, нежели трогательной, и говорила также:

— Я могла бы взять в наши ряды всех этих мальчишек, но у меня возникла бредовая идея.

— Дезертирство и усыновление всех сирот?

— Нет. Если просить и призывать людей, мало кто придёт на зов. Но остаточно запретить делать что-то, и они возжелают этого больше всего на свете и в итоге сделают с удовольствием! — она повернулась к другу и чуть улыбнулась, — Нет ничего лучше «сарафанной молвы», а репутацию Эклекеи надо поднимать в глазах вот таких простых людей и за пределами Форта.

Бальтазар хмыкнул и кивнул в знак согласия, ведь возражать не было смысла — всё было логично. Не у всех солдат был богатый хозяин, отдающий его на обучение в Варэй, такие деньги, к сожалению, мало у кого были, в основном у лордов, чьи сыновья до поля боя так и не доходили…

— Моя идея, — продолжила Алиса задумчиво, — В обучении простых людей, которые готовы идти и отдавать свои жизни ради других людей, их благородные побуждения обычно заканчиваются скоротечной смертью из-за отсутствия боевых навыков, а я хочу повысить их шансы на выживание.

— Но… — задумался Бальтазар, — Масштабные у тебя планы, Али, не уверен… ты только не обижайся!

— Планы и правда масштабные, и для этого, в первую очередь, эти люди должны хотеть быть в рядах Эклекеи, и только тогда они усвоят в короткие сроки то, чему многие толстосумы обучаются с детства.

Алиса хитро улыбнулась и подбросила ещё одну монету с гербом Блэквеллов в воздух. Та в полёте блеснула и упала в ладонь девушки так, что волк, символизирующий Северную Цитадель, смотрел вверх.

— У Эклекеи другой Герб… почему ты выбрала именно Мордвин?

— У Эклекеи не герб, а зоопарк! Это как в басне, где обоз тащат на себя разные животные, но в итоге, не договорившись, так и не сдвигают свой груз с места. А Мордвин… — она снова улыбнулась, — Только у Блэквелла есть концепция, идея… надо просто заразить ею других, остальное — дело десятое.

И снова спорить не хотелось. Хотя бы потому, что Бальтазар прекрасно знал, как идея способна разрушать и созидать, что она не знает преград и распространяется быстрее, чем чума.

Монета снова подлетела в воздух, и теперь её поймал Бальтазар, но раскрыв ладонь, увидел уже не одного волка, а двух на двух одинаковых монетах:

— Заколдованная, — улыбнулся он, — Хитро! Это заклинание распространения? Это ведь просто метал?

— Материальной ценности в ней нет, — ответила Алиса, — Зато…

— …Вместо тысячи слов и агитаций, всего на всего одна железка с одним единственным символом! Алиса… — она положил свою громадную руку на плечо хрупкой девушки, — Ну как у тебя рождаются такие гениальные идеи? — он громко засмеялся, заглушая фырканье уставших лошадей.

Та поездка положила начало новым историям, которые родились в маленьком пограничном городке на полуострове, а потом распространились в разные стороны, закладываясь на музыку и обрастая новыми подробностями под звон железных монет.

А Форт Браска… Форт Браска вновь обрёл аудитора, а Расул Тагри навеки перестал говорить слово «невозможно».

 

Глава 12

Звук: Alex Clare — Too close.

После этой вылазки в Мелсамбрис прошло чуть меньше недели, но несколько мальчишек с горящими от рвения глазами пришло в добровольцы с тех пор, а теперь они смотрят за нашими тренировками, впитывая всё как губка, а их семьи обживаются в деревнях уже по эту сторону власти. Мелсамбрис в ближайшее время присоединится к Эклекее, как только Мордвин переформирует резервы на охрану и обеспечение города.

У меня наполеоновские планы… куда там до реформы образования, когда происходит такой ужас? Я всего лишь раб, у которого по сути нет власти и сильных последователей. Всё, что у меня есть это мой небольшой отряд, они верны мне, но их сил недостаточно, чтобы что-то изменить в этом заговоре, что сейчас навис над Западом. Моё подсознание в лице моего Альтер-эго советовало мне обратиться к Хозяину и это разумно, потому что иначе я рискую опять оказаться крайней.

Последним аргументом к тому, чтобы обратиться к Лорду Блэквеллу было то, что меня ждало новое распоряжение Совета, которое выглядело настолько нелепо, что меня передёрнуло:

«Этим вечером в Форте Браска остановится с визитом Графиня Гринден, которая настаивала на лучшей охране, что означает ваше личное участие. Вы обязаны проследить, чтобы Графиня ни в чём не нуждалась, а по отъезду обеспечить её прибытие в Мордвин. Вы должны сопроводить Её Высокоблагородие до ворот Северной Цитадели».

Господи… как несвязно! Как будто писали со слов целой толпы, поддакивающей друг другу. Какого хрена я должна нянчиться с этой Графиней? Не буду.

— Алиса, не зли Совет, — сказал Расул, который принёс мне весть.

— А что они сделают? Проголосуют за мою казнь? Было!

— Однажды Герцог тебя уже не спасёт.

— Я это переживу, а если нет, то умру — всё логично!

— Тогда… надо, чтобы Герцог отозвал приказ. Это не сложно, за ним последнее слово.

Сконцентрировавшись на медальоне, я телепортировалась туда, где находился Винсент Блэквелл. На своём пути я почувствовала барьер и поняла, что преодолеваю границу миров, с этим пониманием пришло ещё одно — Хозяин будет мне очевидно не рад, хотя… когда он был мне рад?

Это место было в Ординарисе, в какой-то душной жаркой стране. Первое, что я увидела, это… бензоколонку и стоящий рядом мотоцикл, который, к слову, был весь в примочках и аэрографии. Не дешёвая безделушка! Хозяин стоял рядом с сигарой в зубах и ждал, когда наполнится бак. Какой он всё-таки красивый мужчина… боже!

— На заправке курить запрещено вообще-то… — непредусмотрительно буркнула я и увернулась от тут же прилетевшего мне в лицо огненного шара воинственного Винсента Блэквелла.

Не подумала. Появилась слишком неожиданно и слишком близко к человеку, который много лет спит с ножом под подушкой. Вот поэтому есть закон магии, что, приходя в чужие владения, нужно заявить о своих намерениях заранее, по этой же самой причине люди обычно стучат в дверь, правда это весьма упрощённый вариант традиций магии. В любом случае обычаи заведены не случайно.

Блэквелл громко выругался:

— Это что за выходки! Глупое ты создание, я же из-за тебя магию использовал! — он резко вытащил пистолет из бензобака, быстро взял шлем и сунул мне его в руки, — Поехали живо!

— Зачем мне шлем?

С моей регенерацией шлем вообще погоды не сделает, но лучше бы я слушалась, а не сыпала тупыми вопросами, потому что в следующую секунду шлем полетел в бетонную стену и треснул пополам.

Псих.

Мы на нейтральной магической зоне, где из-за вспышки магии появятся идиоты-паладины и на великого Герцога будет облава, ведь вряд ли он здесь официально. Да, я на самом деле сильно его подвела, но уже поздно! Знаю одно — у нас есть временной запас, потому что подчинённые Вуарно не очень-то проворны, а сам он вряд ли кидается на нелегальную магию, ведь ленив до безобразия.

Лорд Блэквелл садится, заводит невероятно громыхающий мотоцикл, который, как следует предположить, по мощности как адронный каллайдер, и поворачивает ко мне голову, выжидая. Сажусь и я, что тут сделаешь?

Слава богу, что я уверенно держусь в седле, потому что старт был очень быстрым и лишь эти навыки не позволили мне улететь назад. Он так близко…

— Алиса, мать твою, да держись же ты… — рявкает он.

Ну да… запускаю руки вокруг его бесподобного торса и меня как молния пронзает. Фигурально. Чёрт… чёрт! Я обвиваю его руками и чувствую, как он дышит, как его мышцы под моими руками сокращаются, его запах становится всё сильнее, когда я прижимаюсь к нему, даже не смотря на невероятную скорость, с которой он гонит свой мотоцикл по узким тесным улочкам азиатского города. Наконец, мы вырываемся из нищего района и подъезжаем к какому-то небоскрёбу:

— Ты в боевом… надо переодеться. Сможешь это сделать быстро?

Просто киваю и делаю, что велено.

Я посмотрела на его одежду: лёгкие бежевые брюки, светлые мокасины, коричневый ремень и светлая футболка с эмблемой Манчестера. Я сконцентрировалась на трансформации одежды и сделала крутящее движение руками как обычно. Одежда на мне изменилась и превратилась в лёгкий короткий сарафан бирюзового цвета с цветочным орнаментом розового цвета и таким же широким поясом, высокие босоножки, массивные броские браслеты и бирюзовый цветок, закреплённый на хаотичном пучке в волосах.

— Пойдёт? — спросила я и покрутилась, демонстрируя наряд, он лишь осмотрел придирчиво и кивнул.

Не похвалил, как всегда. И почему я снова удивляюсь?

— Ты что здесь забыла? — спросил он тихо, ведя меня в здание.

— Здесь это где? — уточнила я оглядываясь.

Судя по пейзажам, мы действительно где-то в Азии, или Океании… тут уж я не сильна, поэтому, собственно, и спросила.

— Сингапур. Алиса, ответь мне, или я швырну в тебя вазой!

А ваза у лифта какая-то нереальная, слишком уж современная. Не люблю хай-тек, не люблю минимализм.

Он смотрел на меня тяжёлым взглядом, а я лишь усмехнулась:

— Неужели вы, Милорд, думаете, что я преодолею такие расстояние только, чтобы вас позлить?

— Не исключаю. Ладно, раз уж ты тут, то скажи мне: чем ты думала, когда проверяла аудитора?

— Я думала тем, чем маги Сакраля давно не пользуются, раз уж никто не проверял олицетворение финансово-экономической системы всего магического мира столько лет! — дерзила я, — Тем более, я нашла другого нового аудитора, поэтому инцидент исчерпан!

— И где служил этот аудитор?

— Шесть лет назад в Арчере.

Мой Хозяин нахмурился:

— Он мёртв. Его убили при побеге.

— Тогда бы это значило, что я воскрешаю мёртвых, а ведь это не так. Он жив, прятался с сыном шесть лет, теперь рад служить в Форте Браска за плату несколько превышающую оплату предшественника.

Мы уже были на семнадцатом этаже и стремительно шли в офис, я не успевала следить за происходящим, потому что на подушечках пальцев всё ещё было ощущение как я обнимаю Хозяина. На моих щеках наверняка появился предательский румянец, но Блэквелл был слишком занят, чтобы обратить внимание.

— Тогда жду отчёт. А сейчас иди сюда… — он постучал по дивану рядом с собой, приглашая меня присесть, а я как дура пошла на его приманку. Села, держа дистанцию, а он приблизился и шепнул мне на ухо, — Раз уж ты, моя дорогая, здесь, то подыграй мне.

— Ну нет! Я уже подыграла однажды, а потом тухла в Марселе полтора месяца!

— Я ведь не спрашиваю, да и с тебя должок, помнишь?

Я начинаю плохо соображать, когда его тестостерон в такой бешенной концентрации заполняет пространство вокруг. Мне стоило адских усилий вспомнить, что же меня вообще сюда привело, мысль просто потерялась в голове, пока он говорил:

— Ты беспардонно вторглась сюда, а ведь здесь патруль. Для меня перекрыли все пути, так что ты поможешь мне получить то, что я хочу.

— Как?

— Я не очень похож на нормального человека. Как бы не старался… а вот ты можешь отвлечь от меня внимание.

То есть я обычная? Мало того, что ему просто сложно похвалить меня за реальные заслуги, так ещё и топчет мою самооценку.

— Нет, ты далеко не типичная, — говорит он в ответ на мои мысли, — Просто это твой мир, и как бы много времени я в нём ни провёл, я тут не в своей тарелке.

— И как мне отвлечь от вас внимание?

— Знаешь, как работают иллюзионисты? У них всегда есть симпатичная помощница… — он осмотрел меня оценивающе, — В коротком платьице… — его глаза остановились на моих оголённых ногах, которыми я горжусь, — Короче уже не куда… в общем привлеки внимание и выполни фокус с информацией.

— Мне грудь им показать? — ёрничаю я.

— Обязательно! Но мне, а этим подкупным уродам не надо, — его лицо озарила невинная улыбка, — Ты достанешь мне их базу данных. Ту, что закодирована… там поставки всех ингредиентов, все каналы сбыта, — это очень важно! Я бы сделал это сам, будь у меня время, а это было бы, если б паладины не засекли магию, но ты же попортила мне все планы, так что давай-ка исправляй.

— Плохая идея… меня техника не любит!

Это чистая правда. Мне достаточно дотронуться до компьютера как он тут же начинает тупить. Тем более плохо даются продвинутые гаджеты и прочие девайсы, ушедшие дальше Win97.

— Ты справишься, — он коснулся моего подбородка, и я вдруг поняла: да, после такого я точно смогу.

Неловкую паузу прервал вошедший малазиец в офисном наряде и начал что-то бегло говорить, но я ничего не поняла. Ни слова. Хозяин нежно взял меня за руку и поцеловал её, а потом ответил на английском своему собеседнику:

— Это моя невеста Элизабет! — представил он меня, пока я тупила и смотрела на него вопросительно, — Лис, это Ли Ви Хун.

Ли Ви Хун — звучит до боли нецензурно — поприветствовал меня, а я очень мило ему улыбнулась. Рука Хозяина накрыла меня, обнимая, и вот я опять туго соображаю, а он шепчет мне на французском:

— Невесты себя так не ведут, — в его голосе было столько непривычной мне ласки, что мне стало ещё более не по себе, — Я тебя смущаю?

— Я не знаю, как ведут себя невесты, и никогда этого не узнаю.

— Мне решать выдавать тебя замуж или нет, а пока хотя бы притворись моей девушкой.

— Это такие неведомые мне отношения, когда мы наравне? Без статусов и можно говорить то, что думаю, делать что хочу?

— Вроде того, но поскольку это всего лишь задание, то не перегибай палку. В принципе можешь просто молчать, только веди себя как моя девушка.

Я подняла голову и посмотрела в его глаза. Почему я постоянно думаю? Зачем? Ещё недавно меня целовал Марк Корф и я представляла Винсента Блэквелла, который сейчас рядом сидит и смотрит на меня, пытаясь прочитать. Он хочет, чтобы я притворилась его невестой, называет меня «Лис», какого хрена я опять пытаюсь сопротивляться?

Он снова начинает говорить с Ли Ви Хуном на незнакомом мне языке, и периодически гладит мою коленку. Как я себя чувствую? Я чувствую, что у меня выкачали кровь всю до последний капли и закачали вместо неё лаву прямиком из жерла вулкана. Какой к чёрту главный компьютер, когда я думаю только об атлетическом теле Хозяина, который сидит рядом, спрятавшись от меня одеждой?

Разговор переходит на повышенные тона и Винсент наклоняется вперёд, отстраняясь от меня немного, тем самым давая моим мыслям маленькую дозу трезвости. Вижу, как малазиец зло щурится и наблюдает за поведением моего «непростого» жениха. Ситуация выходит из-под контроля, и тогда я говорю:

— Душно тут, — машу рукой, — А можно воды?

Ли Ви Хун встаёт и кланяется, а потом движется к столу, где поджидает кувшин с холодной водой. Он слишком небрежно наливает мне воды в стакан, который тут же начинает покрывать испарина, смотрит на меня недобро и делает шаг в нашу сторону… КЛАЦ! Поскальзывается на пролившейся на пол воде и падает на спину, ударяясь головой о наполированный офисный пол.

Хозяин громко выдыхает и прячет лицо в ладони:

— Твою же мать, Алиса!!! — он убирает ладонь и смотрит на меня с укором, — Хочешь сказать, что это случайно?

Ну… не совсем. Воду он пролил сам, а я лишь чуть-чуть подтолкнула телекинезом его, чтобы он шмякнулся головой.

— Поскользнулся бедолага — с кем не бывает?

— Я вообще-то рассчитывал у него информацию выведать, — он улыбается и кладёт мне руку на голое колено, — А слабо начать взлом базы данных дистанционно?

— Руки прочь… — бесстрастно говорю я.

Закрываю глаза и пытаюсь уловить главный компьютер:

— Нашла, — шепчу я, — Чёрт, и как его взломать?

— Думаю, тебе просто достаточно захотеть.

Разминаю шею и концентрируюсь:

— Техника бездушна, я не понимаю…

— Это всего лишь электрические импульсы, энергия… подчини!

И тут я дёрнулась от неожиданности, потому что почувствовала на шее влажные губы Хозяина, он тихо прошептал:

— Не бойся, Лис.

Вот чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт!

— Ты говоришь это вслух… — смеётся он и смотрит на меня, — Ломай защиту, чего ждёшь?

На самом деле сейчас единственное, что я могу это зло смотреть и пыхтеть от негодования, а этот паразит смотрит и смеётся:

— Какая же ты недотрога… — он гладит мою шею, — Ты ведь понимаешь, что это меня провоцирует? — он прислоняется к моему уху губами, — А теперь взломай эту чёртову базу, иначе я сниму номер в отеле на ночь и сорву на тебе свою злость.

— Вы могли бы меня не отвлекать? — монотонно попросила я, но в ответ услышала лишь тихий смех. Пока я настраивалась на главный компьютер, он обнимал меня, но не шевелился, и как только я оказалась близко, начала биться о систему защиты компьютера, он снова начал свои ласки… а я поддалась. Он лишь касался своими губами моего тела, оставляя влажные дорожки, я ведь даже и не заметила, как он чуть приподнял меня, чтобы положить на диван, и сам навалился на меня.

Ментальная магия невыносимо энергозатратна, нужно всё внимание, концентрация и все силы. Читать книгу руками — это одно дело, ведь тут ты ничего не взламываешь, а лишь ловишь волну, но когда на пути силы мысли встречается преграда, то голова начинает болеть так, будто ты бьёшься ею о наковальню. Надо сказать, что биться головой о наковальню, когда эта голова кружится от близости человека, с которым хочется забыться, но этого делать категорически нельзя — это апогея апофеоза.

— О, Боже… — вырывается у меня, и я хочу провалиться под землю, потому что кажется я готова сдаться…

Злорадный тихий смешок Винсента Блэквелла заставляет меня мыслями улететь в животный мир, где волки — вот так без труда и с первобытным азартом проглатывают овец целиком, даже не подавившись. А ведь это хамло ещё и бессовестно придавило меня своим весом к кожаному дивану, который (диван) не самым комфортным образом прилип на жаре к моему телу. Что за ситуация? Разве я овца?

С благословения тех богов, которым я бы помолилась, будь у меня стыд, нас прервали, но это был не Ли Ви Хун, а другой мужчина с очень знакомым голосом:

— Тискаетесь? — прозвучал голос Алекса Вуарно, который стоял в дверях кабинета, убрав руки за спину.

Я ошиблась, предположив, что он не кинется на поиск нелегалов.

Он недобро смотрел на нас и щурился. Хозяин прижал меня к своей груди, скрывая от смущения и это было то, что мне нужно: я слышала, как его сердце вырывается, оглушающе пробивая грудную клетку. Вдруг главный компьютер показался мне детской пирамидкой, и я с лёгкостью преодолела защиту, пока действительно непостижимое для меня творение играло в переглядки с моим фиктивным любовником.

Срочно надо уходить, пока дело не дошло до рукоприкладства. Три Примага в одной комнате — не шутки. Мне было неловко в этой странной обстановке, я была буквально между двух огней.

— Здравствуй, Алиса, — тихо поздоровался Алекс, — Чудесно выглядишь, если проигнорировать слюни Его Величества на твоей бархатной коже.

Смотрю в его глаза и боюсь сказать хоть слово, потому что на ум приходят одни ругательства. У Алекса с Хозяином вражда давняя, закостенелая и глупая, которая случилась по странным обстоятельствам, имея за собой трагедию семьи Вуарно, но Винсент в этом не виноват.

Алекс. Талантлив, образован, умён… но в погоне за возмездием, причинил зло мне, а потом посягнул на жизнь Артемиса, и поэтому я не собираюсь выбирать слова, когда он вновь открывает рот, чтобы что-то мне сказать:

— Даже не думай, — вполне вежливо говорю ему я, а Лорд Блэквелл прижимает касается моей шеи, поглаживая.

Гладит как собачку.

— А где твои китайские болванчики? — спрашиваю я Вуарно.

— Таких гостей я встречаю лично! — он перевёл взгляд на Хозяина, и с его лица исчезло всё дружелюбие, — Враждебная магия первой категории, Блэквелл. В кого метил?

— В неё, — кивнул на меня Хозяин, не сводя глаз с Надзирателя, который сильно удивился.

— Хотел сам урвать кусок Арчера в обмен на её голову? Попросил бы у бывшей, она у тебя всегда была таким безотказным и щедрым сокровищем!

Я, к слову, поняла всё это через слово, в отличии от Винсента. Арчер — замок покойного Стисли, огромное владение на территории Ксенопореи. Какая бывшая? Безотказное и щедрое сокровище — это сарказм?

— Ставки не увеличились?

— На фондовом рынке не выставлялось, поэтому не в курсе. Есть повод?

О чём они!?

— Всегда есть повод, а если нет, то можно найти.

Алекс вдруг снова перевёл на меня взгляд и чуть заметно улыбнулся.

— Он в тебя не попал? Ты можешь заявить о нападении, и я наложу на него официальный арест. Долго я его не продержу, но мы успеем совершить прогулку по морю и даже посмотреть заказ за кружкой чая. Тебе — чай, мне — кофе. А Его Величество пока посидит и подумает о том, как плохо нападать на женщину, тем более на такую удивительную.

— Не перегибай, Вуарно, — прорычал Хозяин, и я почувствовала от него жар, — Она с тобой никуда не поедет, даже если я сяду в твою каталажку на сутки.

— Алиса? — проигнорировал Алекс и посмотрел на меня с надеждой, — Он сделал тебе больно?

Знаю, что он специально пытается выбить из меня заявление о нападении, чтобы сделать гадость Герцогу, а с меня выбить кристаллы, но это всё равно странно отзывается в моём теле: он спрашивает меня чего я хочу, спрашивает! Вокруг все только и требуют от меня что-то, критикуют, ругают, презирают.

Лорд Блэквелл… он жёсток со мной, а всё, что ему надо ограничивается исправной службой и сексом, вспомнить хотя бы последнюю партию в шахматы. Ни разу не похвалил. Не спросил, что мне нужно, да и смысла в этом нет, ведь я — лишь раб. А я ведь жизнь за него готова отдать!

Только Алекс такой же. Может и хуже, просто у него нет власти надо мной, поэтому и решил, наконец, заманить меня «пряником». Он смотрел на меня, смотрел и Хозяин, но я вросла в пол и потеряла контроль, потому что вдруг почувствовала какая громадная дыра у меня в душе, а там плещется неуправляемая энергия, которую я так старательно сдерживаю в последнее время.

Признай, Алиса: там пусто. Пусто. Всё вокруг лишь обман, бутафория и декорации к антиутопии. Алекс может меня защитить в обмен на кристаллы, спрятать от всех, объяснить, как справляться с магией первого уровня, ответить на миллион вопросов, которые вертятся у меня в голове, одолевая. Он не будет бить меня хлыстом, не станет оформлять на меня рабство, даст мне защиту и напоет чаем. За определённую плату…

Боже… боже что я делаю!? Где я!?

Почему я рвусь туда, где меня не любят? Почему стёрла из памяти то, что действительно важно? Чего добилась? Я — деревянная фигурка в руках жестокого игрока. Смотрю на него, забывая дышать, а он смотрит на меня и ждёт.

Ждёт лишь, когда я снова буду послушно себя вести. Зачем я сюда пришла? За его помощью?

Как это всегда бывает в моменты моей злости на Хозяина (а это бывает часто) мой медальон прожигает кожу на шее, напоминая мне, что я не имею права ни на что, даже на злость. Всё вокруг заискрило, весь офис, напичканный техникой: свет, компьютеры, сигнализация.

— Блэквелл, сделай что-нибудь! — как будто издалека услышала я голос Алекса и на моё плечо легка горячая ладонь.

Я смотрю в его глаза отчаянно. А он внимательно наблюдает, выжидая. Чего? Моих действий? Единственное, что я хочу, это взорвать мир, чтобы стереть всё с лица земли. И себя, и его. Ненавижу.

Мой палач. Приподнимает цепочку с моей шеи, чтобы перестала жечься и тихо говорит:

— Даже если ты уйдёшь сейчас, то вернёшься ко мне. Наша связь прочнее, чем можно представить, поэтому смирись и терпи.

Это не то, что я хочу слышать. Но он хотя бы не врёт мне, в отличии от Вуарно.

Всего один вдох вернул мне хладнокровие и всё успокоилось.

— Всё под контролем. — говорю я ледяным голосом той суки, которая сидит во мне крепко и ждёт шанса выйти на волю.

— Уверенна?

Я просто как обычно залезла в свою скорлупу вместе со всеми проблемами, что едят меня изнутри. Что толку об этом говорить вслух? Это не поможет, ведь людям плевать. Они хотят видеть лишь спокойную и довольную мордашку, опрятную, причёсанную и отвечающую:

— Всё хорошо, — вторю я своим мыслям и одновременно отвечаю на все-все вопросы.

Живу в замке, езжу на лошадках, ношу корсеты и вокруг меня сплошные рыцари — мечта любой девчонки. А вот и принц, только он принял меня за дракона, хотя так оно и есть видимо, ведь скоро я буду сопровождать его принцессу к нему в замок. А огненный шар, что он швырнул в меня сегодня — шалости, ведь огонь не причинит вреда моему телу, а душе… кому есть дело до того, что у меня внутри?

— Надо возвращаться! — бросаю сквозь зубы Блэквеллу и иду к двери, — Всего хорошего, Алекс.

— Постой, — сказал Надзиратель, преграждая мне путь, — Если вдруг захочешь спрятаться, от кого бы ты не бежала, то можешь преодолевать границы миров, тебе не надо спрашивать разрешения.

Я готова поклясться, что он вложил в эти слова смысла больше, чем кажется на первый взгляд. Не потому что я женщина и склонна искать подтекст там, где его нет, а потому… потому что я буду заряжать кристаллы и каждый раз задаваться вопросом «как передать их Алексу». Ну вот и причина такой заботы нашлась — класс!

— Я дам тебе защиту, Алиса, слышишь? — говорит он мне очень тихо, но это оглушающе отражается в моей голове.

Защиту. Безопасность. Ну-ну…

— Великолепно, Вуарно! Пытаешься сделать из меня монстра в её глазах!? — прорычал Блэквелл, — Чтобы что!? Сам-то что с ней бы делал? Использовал бы как электростанцию или вернулся бы домой с трофеем?

Снова споры о силе, но Хозяин прав. Я хочу уйти, но уйти одна, хочу снова погрузиться в воду и почувствовать её спокойствие. А в это время споры продолжаются:

— Не пытаюсь, ты сам всё сделал! — кричал Алекс, — Да ты посмотри на неё! Это разве нормально, что ты её на поводке водишь?

— Не лезь не в своё дело! — рявкнул Блэквелл за моей спиной, — Не думай, что имеешь на неё право, раз…

— Хватит, — тихо говорю я, жалея, что послушала интуицию, которая советовала мне прийти к Хозяину, — Больше ни слова. Ты, — показываю на Алекса, — Не лезь, а ты… вы! — смотрю на Хозяина, — Пора возвращаться.

Алекс ничего не ответил, лишь ушёл с моего пути.

Зайдя в лифт Герцог спросил лишь то, что его сюда привело:

— Тебе удалось?

Мы стояли на противоположных сторонах скоростного стеклянного лифта:

— Как и было велено, — отвечаю я, но внутри ураган. Ему совершенно плевать.

— Я расстроен.

— Почему?

— Сначала из-за того, что ты захотела взломать непонятный тебе компьютер больше, чем провести ночь со мной. Но вдруг я подумал: «Эй, перед тобой последняя порядочная женщина на всей земле!», — он говорил серьёзно, а я не знала, куда деться под тяжестью его взгляда, — Но появился этот урод, и вы лебезили друг с другом, после того, как он просто отымел тебя в офисе, как какую-то шлюху. Вуарно, Корф, Шарль-шеф-повар… секс с первым встречным — это твой выбор. И тогда я понял: тебе без разницы с кем, лишь бы не со мной.

Я больше на него не смотрела, потому что казалось, что я не еду на лифте с 39 этажа, а падаю в лифтовой шахте. Не было слов, но и думать внятно не хотелось, не хотелось плакать, жаловаться, планировать, оправдываться. Я просто хотела ничего не знать.

Иногда наличие мозга лишь обременяет и делает жизнь невыносимой, и это тот самый момент.

— Почему я так тебе неприятен? Это ведь просто секс… — говорит Лорд Блэквелл тем временем.

— Займитесь «просто сексом» с кем-то другим, Милорд!

— Не будь дурой, если я хочу тебя, значит, не успокоюсь. Ты достаточно меня знаешь, чтобы это понимать!

Как удачно, что я выбрала взлом компьютера, а не ночь с этим бездушным гадом. Просто секс… просто секс! Лифт резко остановился, а я отвернулась, пытаясь совладать с гневом. Он просто стоял и смотрел мне на спину, пока я не повернулась, уже полностью наладив самообладание, а лифт снова поехал.

— Ты действительно не ладишь с техникой, — задумчиво произнёс он, — Часто ты теряешь контроль?

— Нет.

— Сколько раз это случалось на службе в Форте?

— Пару раз.

— За всё время? — он усомнился в правдивости моих слов, — Только за нашу сегодняшнюю встречу это было дважды.

— Может потому что вы меня бесите? — рыкнула в ответ.

— Вероятно… — хмыкнул он с некоторой грустью, — Зачем ты пришла, Алиса?

Не попрошу у него помощи, больше никаких унижений! Мне без разницы, что я рано или поздно сдохну рабой Лимбо, но я буду верна себе и нетронута ни одним из этих кобелей!

— Узнать вас получше, Милорд, — отвечаю я.

— Узнала?

— Кажется да.

— Ну как? — его голос стал ледяным, и я поняла, что дальше дороги нет.

— Больше не хочу в Мордвин.

— Я сотворил чудо! Больше не услышу от тебя нытья о том, как ты хочешь вернуться!

— Больше не услышите. Ни жалоб, ни нытья, вообще ничего.

Говорю я и прямо из лифта телепортируюсь в Форт Браска.

 

Глава 13

Звук: Jennifer Titus — O death.

Была испепеляющая жара, душно, и абсолютный штиль.

— Я не фанат такой погоды, предпочитаю, чтобы дул лёгкий ветерок… — сказал Артемис, запрягая лошадь для Алисы.

— Прям с языка сорвал… — ответила Алиса и промокнула платком лоб, а друг сверлил её взглядом, но не решался высказать свои опасения.

Алисе было плохо, и он это видел. Примагам не свойственно переносить обычную хворь и болезни, ведь организм настолько силён, что моментально вырабатывает иммунитет, но с Алисой было что-то не то, только она была слишком горда, чтобы это признать.

— Аннабель Гринден приехала именно в такое пекло, ни днём раньше, — буркнула Алиса и позже добавила, — Грёбанная ведьма!

Сев на лошадь, Алиса задрала голову и глубоко вздохнула, будто собираясь с силами, чтобы выйти на солнцепёк. Смуглая кожа, которая обычно светилась румянцем, с самого утра была зеленоватого оттенка, да и завтрак девушка пропустила.

— Почему мне нельзя поехать с тобой?

— Потому что, — тихо прошептала она в пустоту, — Проследи, чтобы аудиторам поменяли комнату, эта конура даже для собаки тесна.

— Али, у вас абсолютно одинаковые комнаты… — кинул он ей вслед, но не дождался ответа.

Алиса пришпорила коня и стрелой унеслась в изнуряющую жару, а из-под копыт пятнистой кобылы клубами поднималась пыль. Девушка не хотела тратить время на споры о том, что ей не нужно ехать одной, да и этим утром у неё не было сил на объяснения и разговоры. Рассветное солнце застало Алису не спящей, а заряжающей бриллиант, она всё сидела и смотрела на причудливую игру света в его гранях. Это было завораживающее зрелище, ведь она держала в руках что-то маленькое, но такое сияющее, будто звезда с неба. Она восхищалась твёрдости алмазов так же, как это делали люди испокон веков, ведь это всегда был самый ценный камень, самый дорогой и самый… холодный, даже в такое адское пекло, как за окном.

— Надо брать пример… — тихо прошептала она самой себе.

Раскалённый воздух искажал действительность, но Алиса всё же разглядела экипаж Графини Гринден. Хорошенькое личико слащавой Аннабель выглянуло из-за занавески кареты, запряжённой адскими гончими псами, что было странным выбором экипажа для столь утончённой Леди. Алиса сухо кивнула Аннабель и хотела развернуть лошадь, чтобы возглавить колонну, но Графиня позвала своим высоким голосом:

— Мисс… Лефрой! — она явно умышленно игнорировала слово «Леди», которое уже стало неотделимым обращения к Алисе, — Было бы милым жестом с вашей стороны, если бы вы присоединились ко мне, — очень обходительно и через чур рафинированно пригласила она в карету.

Отказывать было не вежливо, поэтому Алиса сжала зубы и с прыжка запрыгнула в карету, сразу поражаясь внутреннему комфорту. Она тут же подумала, что, если бы у карет были марки Ординариса, то это был бы Майбах. Внутри помимо Графини сидела ещё одна Леди, которой Алиса тут же учтиво кивнула, и уголок рта незнакомки поднялся в вежливой улыбке.

— Николь Кларк. — представилась обладательница вежливой улыбки и споткнулась на «р», демонстрируя самую в мире милую картавость.

— Алиса. — прозвучало в ответ.

Из-под очень изящной шляпки Николь торчал чёрный завиток её ухоженных волос, падающий на очень притягательное лицо с непростительно умными очень светлыми серыми глазами. Алиса отметила про себя, что, если бы она выбирала одно слово для характеристики Николь Кларк, то это было бы «Леди», в том самом главном значении, символизирующем изящество, женственность, образованность и тонкую, но очень интересную натуру.

— Шикарный салон, Леди Гринден, путешествуете с комфортом! — тихо сказала Алиса, не вкладывая в реплику эмоции.

— Вы в таких наверно и не ездили ни разу! Может в первый и последний раз даже… — вот тут отношение Графини к Алисе вылезло наружу.

— Предпочитаю верховую езду. Люблю управлять тем, что ведёт меня к цели.

Николь снова слегка улыбнулась и деликатно отвернулась, как будто заметив за окном что-то очень интересное, а вот Аннабель не очень по-доброму прищурилась:

— Очень смело. Поэтому я выбрала вас для охраны.

— А я сделала беспрецедентное исключение, ведь я не оказываю эскорт-услуг.

Она едва сдержалась, чтобы не прибавить «…В отличие от некоторых», но вовремя прикусила губу.

Дальше они ехали молча, хотя пару раз ультразвуком пронеслись стандартные фразы:

— Погода нынче чудная, не правда ли?

— Чудесная для тушканчиков и остальных обитателей пустыни, — сквозь зубы отвечала Алиса, а потом, когда в окне наконец появился двор Форта Браска, она воскликнула, — Доехали, аллилуйя!

Она хотела было выскочить из кареты, но Графиня вцепилась ей под руку.

— Леди Гринден, вам что от меня нужно? — задала Алиса вопрос в лоб.

Аннабель надула губки и хитро прищурилась, напоминая при этом Леди Лефрой утку. Очень красивую, но всё же утку.

— У вас, Лефрой, помимо покровителя, есть способности к магии, высокое положение… — слова давались Графине тяжело, поэтому Лефрой решила облегчить задачу, перебив:

— …Высокое положение, несмотря на низкий статус — с этим разобрались, ну а дальше что?

— Ваши манеры… — Аннабель вздохнула так снисходительно, будто Алиса пришла к ней, упала в ноги и умоляла обучить светскому этикету, — Я хотела бы обрести в вашем лице добрую подругу, Лефрой.

— Ну да. После того, как прокляли меня слепотой и отравили перед этим? Поправка: пытались проклясть, ведь силёнок маловато. Не верю я в такую дружбу, более того: она мне не нужна.

Колкий взгляд глаз Красивой Утки мог бы просверлить в Алисе дыру, но не просверлил, вместо того последовало уточнение:

— Не нужна дружба Графини? Вы самоуверены!

— Не без этого. Я либо дружу, либо нет. В данном случае нет, и это не потому что я бесправный раб Лимбо, не потому что с вас нечего взять, а потому что НЕ-ХО-ЧУ. Располагайтесь в Форте Браска, к вашим услугам наш Президентский Люкс, All Inclusive.

— Ты пожалеешь об этом, — напоследок сказала Аннабель, глядя хищно.

Это не было концом неприятного дня, потому как новая вылазка обошлась Алисе дорого. Пришлось изначально оставить отряд «Омега» в пределах крепости, поскольку новый поток волнения обрушился бурей и распространился на бо льшую территорию, и она не могла забрать лучших людей с собой, поэтому они остались, а их начальница уехала.

То, что она увидела в эту ночь, навсегда оставило отпечаток в её довольно устойчивой психике. Изначально ей было дурно туда ехать и, чем ближе было место назначения, тем мутнее становилось её сознание, и опять мучало сковывающее ощущение. Алиса с людьми, которых она взяла с собой в поход, ворвалась в место, напоминающее селекционный завод по разведению магов, где совсем ещё незрелых девочек откармливали, чтобы те вынашивали потомство.

— Свиноматки… чёрт! — ужаснулась она, поднеся ладонь ко рту.

Она слышала о подобных местах, но никогда не задумывалась насколько это ужасно и сложно даже вообразить, что одно из них существовало прямо рядом с Эклекеей. Эти девочки были рабами, часть которых ходило в оковах наперевес с большим пузом с плодом, и то были плоды не от любви, а от насилия, и здесь же они рожали, а непригодными детьми топили печи.

Одного из новобранцев, что вызвался в ту ночь в поход с Алисой стошнило от увиденного, на что девушка тут же зло фыркнула:

— Полански, твой самородок? Поменяй его с предпоследним в колонне, и пусть сомкнут ряды, вы открыты как дети…

Но подчинённый не смешил выполнять приказ неугодного командира, а лишь косо посмотрел, однако, наткнувшись на зловещий и спокойный при этом взгляд Алисы, дал знак воинам, чтобы поменялись местами.

— Поговорим об этом по прибытию, — лилейно прошептала она Калибу Полански почти что на ухо.

— О чём «об этом»? — прикидывался дураком он.

— О статусах и подчинении, — уточнила она, — Вообрази атмосферу: ты и я по разные стороны решётки темницы Форта Браска, ведь это повод пойти под трибунал.

— Мой отец в Суде.

— Это тот Суд, Верховный Судья которого Лорд Блэквелл? — улыбнулась она, — Удачи, Полански, она тебе понадобится…

Больше разговоров не было, поскольку малочисленное войско Форта Браска встретили приставленные на охрану инферны, о которых Алиса так много слышала, но только в ту зловещую ночь ещё и увидела воочию. То были тела без души и намёка на разум, паразиты в человеческой коже, ведомые Некромантией.

По команде Алисы, воины атаковали жутких существ огнём и сталью, но инфернов было так намного больше по численности. Один из них повёл себя странно: он обратил на девушку свои пустые глазницы и дотронулся до её правой руки, которая никак не заживала от последнего ранения, но это было не нападение, больше было похоже, что он просто тянулся к ней, ища чего-то.

Инферн упал, словно мешок с перекисшей кровью, лишившись ведомой его силы, а Алису в тот же миг вырвало чёрной густой жидкостью, и она покачнулась под воздействием странного приступа, из-за которого она не могла пошевелиться. Ей показалось, что она сделала большой глоток ледокаина, заморозившего полость её рта, язык, гортань, спускаясь к остальным органам. Её люди ожесточённо бились, пока она лежала на земле за стеной в ступоре, но она ничего не могла поделать, даже закричать.

— Не… н-непростительно… — сорвался еле разборчивый шёпот с её губ, но никто не слышал её самокритики, ведь всё происходило под шум женских и детских криков, лязга металла и боевых кличей воинов Форта Браска.

Момент, когда её скрутили, а потом понесли куда-то, она не ощутила, не успела и призвать молнии, да и не могла, потому что не было движения воздуха, и ни одного, даже самого маленького облачка. Алиса, будучи полностью парализованной не ощущала течения времени, в добавок воины, занятые спасением пленников, заметили отсутствие командира слишком поздно, когда следов её тела уже не было. Единственное, что Алиса чувствовала, это как как солнце те дни делало свой путь по небосклону предательски медленно, испепеляя её тело, но её душа была скованна холодом, и это состояние преследовало Алису всё время.

 

Глава 14

Звук: Rudimental — Not giving in (ft. john newman & alex clare) (Phaeleh remix).

Лорд Блэквелл, Мордвин.

— Я прибыл, как узнал. Где её искали? — сказал Дронго Флэтчер, вламываясь в мой кабинет.

— Вряд ли ты чем-то поможешь, — деликатно отшиваю я его, хотя была мысль натянуть колючую проволоку на северное крыло моего дома, куда вечно лезут посторонние.

Король сыска Дронго пришёл, чтобы снова выносить мне мозг своими адски важными комментариями, будто я полный идиот!

Без его вмешательства и так уже обыскали всю долину Перигор, мелкие деревушки, городки, в Форте Её точно нет. Моя разведка лупает глазами, больше походя на группу детсада, нежели на профессиональных агентов, и я до сих пор не получил ни одной адекватной зацепки.

— Ты спокоен, — заметил Флэтчер, — Она — Примаг, и не преувеличу, если скажу, что ещё и твой лучший боец. Неужели тебе настолько…

Ну твою же мать, куда ты лезешь!?

— Ой, давай только без твоих любимых лекций… — мои реплики проходят цензуру и звучат именно так.

Флэтчер угрожающе посмотрел со свойственной ему гримасой сварливости, отчего у меня зачесались ладони:

— Под зад бы тебе, да сыплюсь от старости… — и это говорит мне он.

Ой, ну не смеши, Флэтч…

— Вот почему Алиса так легко тебя победила? — отшучиваюсь, — Старость!

— Она победила, потому что талантлива.

— Преувеличиваешь. Ты на неё неровно дышишь. Ты знаешь, Флэтч, что нельзя вмешивать душевные привязанности в дело. Так её точно не найти.

Забавно и то, что я тоже это знаю, но, однако, не могу мыслить здраво.

— Я и не отрицал своё неравнодушие. Прихоть старика, если хочешь. Она мою чёрствую натуру разогрела, это дорогого стоит.

Покажите мне хоть одного равнодушного к Алисе мужчину, и я поставлю ему мемориал, будь он даже из Ксенопореи, будь она неладна!

— Флэтч, мы ищем её, будь спокоен.

— Спокоен!? Мальчик мой, не пизди мне! Это «они» её ищут, если бы искал ты, то уже нашёл бы!

Много ты знаешь, старик! К моменту, когда меня известили о её пропаже, я уже сутки как напряг всю свою тайную агентуру, чтобы только узнать обстоятельства последних шагов моей девочки. Когда эта история благополучно закончится, я спущу с Тагри семь шкур, за то, что он хотел скрыть от меня её пропажу.

— Ты хочешь, чтобы я для вида деятельности с лупой ходил? — бурчу я, пока Дронго стучит пальцами по моей наполированной столешнице.

— Да хоть бы и так, главное займись этим ЛИЧНО! Ты был в Форте?

— Нет.

Зачем? Чтобы сойти с ума от тревоги? Здесь мне спокойней думается, а от паники поиски быстрее не пойдут.

— А что пишет Тарги? Куда она направлялась?

Соль на рану. Расул меня в последнее время просто бесит своей пассивностью! Ему всё по барабану, ощущение, что он целыми днями опыляет цветы оранжереи, а не управляет Фортом, и уж тем более не присматривает за Алисой, к которой испытывает снисхождение… снисхождение! Если б присматривал, то она бы не пропала!

— Распутывала какое-то дело вне ведомости Совета.

— И ты не в курсе?

— Знаю только урывками. Она пишет только результаты, а от этого дела результатов не было ещё.

Тогда в Сингапуре… она приходила ко мне толи за помощью, толи за советом, а я… спугнул. Она ведь такая гордая… сказала же, что не будет ныть, просить и вообще не станет со мной говорить. И это последнее, что было между нами, а вдруг…? Нет, она найдётся, всё будет хорошо.

— Винсент, ты один можешь найти её быстро, — снова бесит Флэтч, — Я не сомневаюсь, что она жива, но девочку могут мучить, пытать, насиловать…

Да что ж ты говоришь, Дронго Флэтчер!? Следи за словами, чтоб тебя! Не смей даже думать о таком…

— Если я займусь этим, ты отстанешь?

— Я отстану, когда удостоверюсь, что с малышкой всё в порядке.

С «малышкой»?

— Дьявол, да она демон в юбке, заноза в заднице, а не малышка!

— О, Лорд Блэквелл! Я узнаю этот тон, — старик раскатисто и хрипло смеётся, выводя меня из себя ещё сильнее, — Она тебе нравится, как пить дать! Не понимаю, зачем ты её в Форт послал? Не жестковато ли?

Тебя спросить забыл…

— Это ты мне про жёсткость говоришь? У тебя в Варэй просто ужас творится….

— У ТЕБЯ в Варэй, Винс, У ТЕБЯ. А в отборе преподавателей ты участвовал, так что не вешай на меня.

Вообще-то он прав, хотя бы в этом. Это моя школа, хотя про отбор он притянул за уши. Я лишь тыкнул пальцем на Фрэнка Озиса, которого три года назад нашёл. Нашёл и сильно удивился его генетическому таланту читать мысли, хотя маг он так себе, поэтому вряд ли есть повод его в этом остерегаться. Удивительно, действительно удивительно было обнаружить потомка одной из четырёх семей-Элементалей (хоть и самой слабой), вымерших ещё пять веков назад во время зачистки. Толку от этой находки конечно нет, ведь, кроме Фрэнка и его брата ни одного родственника у них нет, а эти два брата — генетические тупики, при этом абсолютно бездарные маги, однако преподаватель пыток хотя бы склонен к ментальной магии.

А Флэтчер всё продолжал свои потоки нравоучений:

— Сам знаешь, чтобы получить чемпиона, надо создать определённые условия. И Алиса — чемпион, как и ты. Так зачем ты её туда послал?

— Думал, справится.

И всё ещё так думаю, просто рассчитывал, что Тагри будет лучше за ней следить!

— Она справится когда-нибудь, но пока это рановато.

— Я сказал, что справится, значит, справится! — вспылил я, ударяя по многострадальному столу.

Жаль столешницу. Этот стол служил Герцогам четыреста лет и только на мне начал ходить ходуном, хотя славился своей крепостью.

— Лучше б ты её в Совет впустил… — сморозил мой наставник.

На самом деле не то, чтобы «сморозил», а попал прямо в яблочко, только вот…

— Вот это точно рано! — говорю вслух.

— Самое время.

— Флэтч! Флэтч… постой. Какой Совет? Она сопливая девчонка, куда ей до реальной политики?

Нельзя никому доверять, даже Дронго. Пойми кто-то насколько масштабны мои планы, касательно Алисы, на неё не просто нашлют охотников за головами, то будет настоящая облава.

— Ты только что говорил, что она демон в юбке. И вообще, помниться, ты в Совете с совершеннолетия, так что не отмазывайся. И верни её!

— Когда я найду её, то оставлю в Форте, так что даже не проси.

— Ты слишком строг к ней. Её место в Мордвине.

— Её место там, куда я её пошлю.

— Она мне кое-чем напомнила Эву.

Не надо. Не надо произносить это имя.

— Не знаю, что тебе сказать, я её не знал, — безразлично пробормотал я.

— Но её магию ты забыть не мог, верно? — старик настойчиво ловил мой взгляд, будто нарываясь на грубость, — Это ведь незабываемо.

Мне было 4 года и это была моя практически первая и последняя встреча с… матерью, и одновременно самое яркое воспоминание детства. Ну? Какие варианты? Да и как можно забыть Квинтэссенцию?

Меня настораживает, что Дронго просёк силу Алисы. Он конечно знал Эву, знал о её силе, но Алиса… как он догадался, ведь она не показывала свои молнии ему? Хотя про отсутствие кристалла силы старик сразу смекнул, не даром же он легенда разведки? Если б не контузия, то не начал бы трындеть без конца, подвергая разоблачению половину военных тайн.

— Она намного сильней Эванжелины, Винс, но сила не только в навыках и мастерстве. Дай ей чувства, она же девчонка! У нас есть нормальные бойцы — пусть влюбляется.

Твою мать. У него вообще есть инстинкт самосохранения или он сознательно пришёл на смерть!?

— У меня нет времени на эти глупости, — пытаюсь проговорить каждое слово медленно и вкрадчиво, чтобы он наконец понял, как сильно меня бесит, — На кой черт мне это надо?!

— Она ведь на контракте полного подчинения?

— Разумеется!

— Разреши ей самой выбирать. — деликатно заводит тему, а я прекрасно понимаю, что он имеет ввиду, — Артемис Риордан хороший парень, действительно хороший, и он её боготворит! Открой ему путь к ней.

С чего вдруг!? Чтобы этот убогий дегенерат лапал мою девочку? Кто ещё? Бальтазар Корфадон? Дрейк-новичок? Да ни за что на свете, только, когда мой прах рассеют над Крайним морем!

— Дронго, мы на войне, от которой я уже смертельно устал. Я не буду ни сутенёром, ни грёбанным купидоном для своих рабов. Я просто хочу закончить это, и чтобы от меня отъебались все.

— Ты рискуешь. Я присматривался к ней в Варэй, в ней есть всё, что необходимо первоклассному магу и воину, но всё это с совокупности с той силой, что она в себе держит, может поработить её. Первый уровень у девчонки, ты хоть понимаешь, как ей тяжело!? Она ведь не понимает, что происходит!

Куда Франческо, интересно мне знать, дел мебельный степлер, который я припёр в прошлом году из Ординариса? Надо положить его в верхний ящик и в следующий раз использовать на вот таких вот «советчиках», скрепляя им губы.

Ох уж этот Франческо! И с ним тяжело, и без него не могу. Как без рук! Когда же закончится его ссылка? Я же не могу просто сменить гнев на милость и вернуть его? Это будет как-то не педагогично…

Флэтчер тяжело вздохнул:

— Я учил тебя стратегии, но сейчас я не вижу в тебе той дальновидности.

Потому что ты, Дронго, уже не в форме, и это очевидный факт! Жаль его… действительно жаль. Но ничего, Варэй он всё равно первоклассно содержит, этого, слава Богу, не отнять!

Поэтому пусть не бесит меня и едет туда… нахуй!

Я ходил по кабинету взад-вперёд, скрестив руки на груди. Подойдя к Флэтчеру, сидящему в кресле, я положил одну руку старику на плечо и наклонился, глядя исподлобья в глаза очень пристально:

— Я ценю твой опыт и мудрость, Флэтчер, но не перегибай палку. Я не хочу, чтобы ты лез в это дело, Алиса — только моя головная боль! — я дождался кивка папиного старого друга, не отводя глаз, а потом, удостоверившись в том, что он услышал мой призыв, продолжил, — Я обещаю найти её.

Только не ему обещаю, а себе.

— Этого мне пока достаточно, Винс. Спасибо, — Флэтчер улыбнулся своей тёплой улыбкой старца, обнажая золотые зубы, — Тебе будет проще, если ты проигнорируешь её чудесный накаченный зад, Винс. Я знаю, что ты падок на женский пол, но с ней это не пройдёт. Если ты её кинешь, как обычно со всеми делаешь, то будут проблемы.

— Догадался уже.

— Ах вот где собака зарыта! Ущемили мужское самолюбие? — Флэтчер громко и заливисто смеётся, хлопая в ладоши, — Но девочка и вправду прекрасна!

— Через чур, я бы сказал…

Флэтчер ушёл, и только, когда дверь захлопнулась, я перестал притворяться. Меня колотило от ужаса. Я пытался найти её, пытался…

— НЕ ДОСТАТОЧНО ПЫТАЛСЯ! — крикнул я сам себе и схватился за голову.

Я не чувствовал её, хотя должен был, ведь был связан с ней контрактом. Будто её не было, она не отзывалась на приказ, не появлялась. Она бы появилась, будь у неё хоть немного сил, но этого не происходило…

Первым делом, когда всё только стало известно, пришлось написать письмо Вуарно, который очевидно питал к Алисе какой-то подозрительный интерес, ответ пришёл незамедлительно:

«Если б знал, сказал бы. Подключу все силы, чтобы собрать информацию.

А.Ф.Вуарно».

И вот, вопреки ожиданию и всем подключенным источникам сбора информации, я получил зацепку именно от Вуарно:

«Источник ненадёжен, сразу говорю. Говорят, она в Парпадей. Точнее сказать не могу».

Это был не Парпадей — я это знал, потому что остальная информация, которую я наскрёб, твердила о названии других областей Сакраля: Окс и Фисария. Будь я неосмотрительным, то тут же кинулся обыскивать каждую местность и потратил бы все силы, но вместо этого я сел и на секунду задумался.

Мой взгляд привлекла отдельная полка стеллажа с документами, посвященная распрям Лордов и жалобам жителей, и дело было в пятидесяти квадратных километрах спорной земли, которая переходила от одной территории к другой. Каждый Лорд рассчитывал на эти земли, а страдали жители, хоть их было не очень много.

Земля без названия, которую ласково прозвали Дискордия, что с латыни означало «Раздор», являющаяся объектом спора трёх областей: Окс, Парпадей, Фисария.

Через пять минут меня уже не было в Мордвине, я кинулся на поиски в Дискордию.

 

Глава 15

Алиса Лефрой, Форт Браска…

Артемис пахнет древесными нотками. Этот запах облаком окутал меня и вот уже я понимаю, что я в Форте Браска. Через ещё какое-то время ночью я почувствовала приближение Квинтэссенции, она пришла вместе восточным ветром и вновь вдохнула в меня жизнь, правда очень болезненно, но это ерунда, главное, что я снова контролирую себя.

Снова комната с зеркалом, куда, признаться, я рада вернуться:

— Логично, что ты и я — одно целое, и я знаю, что ты мне помогла, — говорю я своему отражению в зеркале, и оно кивает.

— Делай выводы.

— Как раз этим я и занимаюсь! Никак не пойму, какая ты часть меня? Больше похоже на плохую.

Отражение заливисто смеётся. Даже и не знала, что я со стороны кажусь такой высокомерной.

— Отдохни, Алиса, а то ты тупеешь! Между нами с тобой огромная разница, но всё же ты права: мы — одно целое. Я говорила тебе: обратись к Блэквеллу, но наша гордыня… видишь, к чему это привело? Тебе надо знать, что на похищении эта история не закончится! — говорит моё Альтер-эго и уходит в темень.

Арти спал рядом на кушетке.

Попытавшись встать, я испытала дикую боль. Моя кожа была сплошным ожогом. Вся. Как у Фрэдди Крюгера. Бог мой, какая я, по всей видимости, красотка! Может после того, как Арти видел меня в таком виде, его влюблённость пройдёт? Очень надеюсь…

Цепляясь за стены, я добралась до туалета, справила нужды и умылась водой. Прохлада воды пошла по моей коже, даря исцеление и приводя в чувства. В зеркале на меня смотрела мумия с ужасными ожогами, волосы спутаны, на плечах язвы, несчитанное количество ссадин. Артемис просто обязан поставить на мне крест, как на женщине, да я сама уже готова это сделать, смотря в зеркало!

Ничего, худшее позади, зарастёт как на собаке.

Я вернулась на свою кушетку, мой друг уже продрал глаза и ждал меня. В глазах тревога.

— У тебя талант ходить по грани, Али.

Надо сказать, что он выглядел так, как будто не спал и не ел всё то время, пока меня не было. Бедный мой Артемис!

— Есть такое, — тихо отвечаю, — Но все живы.

— Да, и твои раны так быстро заживают…

— Так было ещё хуже!? — сложно представить, ведь сейчас я идеальная невеста для Некроманта.

— Это просто ожоги, малышка, они заживут, и будешь как новенькая!

Он мне улыбается и… у него глаза на мокром месте, бог ты мой!

— Что произошло? — спрашиваю я.

— Сама мне скажи, — он изучающе смотрит на меня, — Что с тобой произошло?

— Назовём это шоком.

— Ты испугалась?

— Нет, вряд ли. Артемис, ко мне же не прикасались лекари? Ничего в меня не вливали?

Я вечно забываю это сложное слово, которым в Сакрале обзывают медиков. Асклепы, вроде как-то так.

— Малышка, когда ты запомнишь, что лекарей принято называть асклепами? — снисходительно говорит он, — И не волнуйся, я помню твою фобию. Мы с Элом занимались тобой, даже перебинтовывали сами, — он немного покраснел, — А потом посменно дежурили около тебя, так что можешь быть спокойна.

— Спасибо. Где вы меня нашли?

— В Дискордии. Мы перебили их, но виновник всё равно ускользнул.

— Есть зацепки?

— Только догадки. У нас крыса.

— Ну да… причём давно, если я не надумываю…

В Эклекее не одна крыса, а целое полчище, но меня волнует одна конкретная. Та, что волнует меня больше всего, очень вдумчивая, нетороплива, оригинальна и очень наблюдательная. Может, моё похищение с этой персоной не связано, но уж больно этот человек аккуратен и… дальновиден. Про себя я называю его «Ювелир», потому что всё настолько «шито-крыто», что не придраться.

Время от времени я пыталась сложить всё в одну картину, но следов этот Ювелир почти не оставляет. Если бы не воля случая, то я бы вообще не догадалась, что все мелкие совпадения — части одной картины, а сейчас… я уверенна, но не знаю кого подозревать. Теперь есть ещё причина меня убрать: я насолила предателю из Совета, отпустив Марка Корфа, но сам подчерк похищения тоньше, чем у любого из членов Совета.

Надо подумать над этим.

— Круг подозреваемых слишком велик, — говорит Артемис и задумчиво щурится.

— На самом деле… это может быть кто угодно. Меня тут большинство ненавидят.

Артемис нахмурился и отвёл взгляд. Боится что-то сказать, борется сам с собой.

— Арти? Говори.

— А ты не думаешь, что в этом замешан Корф? Это была его наводка.

— Нет, не думаю.

— Почему ты в нём так уверенна?

— Потому что это началось задолго до моего с ним знакомства, готова поспорить, что это часть одного большого плана.

— Ты им мешаешь! — он говорит это так, как будто секунду назад открыл новый химический элемент в периодической таблице Менделеева.

— Это очевидно…

— Но в чём смысл? Ты ведь не какой-то рядовой солдат, слишком уж простая ловушка. Я не вижу вариантов, чтобы они знали о твоей осечке. Даже я не знал.

— Я не знаю, Арти.

«Осечка». Меня разозлила его оценка. Мне стыдно за такое завершение операции, хотя сам бой мы дали на 100 % и осаду сняли.

Уверена ли я в том, что Люцифера похитил тот же человек, что в этот раз так насолил мне? Да. Почему? Подчерк. А точнее отсутствие явных следов. Кто в списке подозреваемых? Из головы не выходит Матильда, которая как раз была в замке тогда, в день похищения Хозяйского коня, потом ей дали свободу, когда я была в Варэй, дальше она была в замке, когда похитили Хозяина, и сейчас она приехала к нам. Совпадение? Нет. Три попадания, и везде она рядом. Но! Она хоть и сука, но ни капли не похожа на профессора Мориарти… так всё продумать под носом у Винсента Блэквелла? Кишка тонка, ей богу. Но факт в том, что она — часть заговора.

Есть ещё один подозреваемый, но я пока сильно на счёт этого сомневаюсь. Буду наблюдать.

— Ты что на меня так смотришь хищно? — Арти поёжился.

Алиса, держи себя в руках! Нельзя же вот так пялиться!

— Сколько меня не было? — вместо ответа спрашиваю я.

— Почти 5 дней вместе с боем. Наши вернулись без тебя. Все прошли допрос, но это ничего не дало. Мы искали тебя в каждой подворотне, но ни следа. Тогда нагрянул злой как дьявол Блэквелл, чёрт из табакерки не иначе, и нашёл тебя за 2 часа. Как у него это выходит?

Я повертела медальон в руке, вместо ответа, потому что с этими словами на меня накатила вселенская тоска. Меня нашёл Хозяин. Глубокий вдох. Что я чувствую? Не знаю, странное ощущение, похоже на ожидание неизбежного.

— Расул с ног сбился, когда тебя искал, — начал рассказ мой лучший друг, — Послал лучших людей переворачивать вверх дном сначала всю Браска, потом перешли на Мерлокс, но это отняло слишком много времени. Через три дня известили Блэквелла, когда Тагри понял, что своими силами не справиться. Я не знаю почему он медлил, за это время ты могла… — он тяжело вздохнул и отвернулся. Моя рука скользнула к его щеке, и я ласково гладила своего любимого Артемиса, мою единственную отдушину, с которым я становлюсь собой. Он взял себя в руки и продолжил, — Не прошло и дня, как Бальтазар получил от Герцога записку всего с одним словом «Дискордия». Мы были в этот момент в Мерлоксе на границе с Парпадей и двинулись в Дискордию незамедлительно, через три часа были там. Блэквелл к тому моменту был уже так, он — настоящая ищейка! Он никого не слушал, лишь держал нос по ветру и зыркал по сторонам как-то беспорядочно, держась за кольцо. Я никогда не видел таких методов поиска… он стучал камень о камень, а искры всегда били в одном направлении и так мы нашли направление, но там была целая заброшенная деревня. Мы подобрались совсем близко, Блэквелл приказал ничего не делать, потому что нельзя спугнуть похитителей, надо было действовать обдуманно, но я думать не мог… — он снова вздыхал, — Когда я понял, что ты где-то в этих домах, я голову потерял, хотел перевернуть всё верх дном! А Блэквелл сел и просто закрыл глаза. Через пару минут он точно знал твоё местонахождение с точностью до двух метров.

— Он гений, — без энтузиазма говорю я, — Во всём.

— Не во всём. Он не пошёл спасать своего Примага. Дал указания и ждал нас. Когда увидел, что я вытащил тебя живую, кивнул и исчез, даже не подошёл к тебе. Мог бы хотя бы из приличия…

Арти наклонился надо мной и поцеловал в лоб. Ему не противны мои ожоги, он воспринимает меня со всеми предлагающимися тараканами. У нас странные отношения. Люди в моём мире называют это дружбой, но глубоко в душе мы все знаем, что рано или поздно один из друзей начинает хотеть большего. Не собираюсь ничего с этим делать, кроме Арти у меня близких нет, и не могу отказаться даже от таких странных отношений. Он нужен мне, благодаря нашей «дружбе» я всё ещё контролирую себя, точнее… в душе теплеет, когда он рядом. Мне становится спокойно, комфортно, уютно даже в самой ужасной обстановке.

Вот такой у меня Арти. Чуткий, улыбчивый, любимый. Я люблю его. Искренне, нежно. Но это вообще не похоже на природу той любви, что я испытываю к…

Это не важно, важно то, что я буду бороться за дружбу, за Артемиса.

Сейчас он своими беспокойными глазами смотрит на меня в ожидании каких-то слов. Его мысли защищены, я же сама настояла на том, чтобы все мои ребята поставили ментальную защиту, особенно он. Но я всё равно без труда угадываю то, что он ждёт:

— Всё уже нормально, Арти, не переживай.

— Ты ведь невыносимая лгунья…

— Нет, правда. Я хорошо себя чувствую.

— Тебе надо спать. Я, если честно, никогда не видел, чтобы раны заживали так быстро. Давай закрывай глаза и спи. Я, если ты не против, посплю рядом.

Он встаёт и передвигает соседнюю кушетку почти впритык к моей. Он лёг рядом и поцеловал мою руку очень ободряюще:

— Когда проснёмся, то ты уже будешь совсем цела. И тогда мы найдём предателя.

— Конечно найдём, рано или поздно.

Хорошо, когда Артемис рядом.

 

Глава 16

Звук: Scarlett Johansson — No one knows I'm gone.

Я сидела в пещере рядом с водопадом близ Форта, обняв колени, и неотрывно и смотрела в одну точку, глубоко дыша. В ушах гудело, голова раскалывалась от боли настолько, что хотелось карабкаться по стенам. Я спряталась от всех, чтобы не слышать осуждающие меня мысли.

Люди презирали рабство. Они презирали меня. После того, как я столкнулась с Некромантией, всё в моей жизни изменилось ещё в более поганую сторону, теперь сдержать рефлексы просто невероятно сложно. Любой раздражитель действует молниеносно, вызывая цепную реакцию инстинктов. Это даже не эмоции, о если бы это были эмоции! Я хочу крушить, убивать, карать, наказывать. И не за что зацепиться, ничего меня не тормозит. Стоп краном был бы один взгляд на Хозяина, но он всё дальше от меня.

Асклепы. Чёртовы лекари… Вот кто вызывает взрыв негатива. Я не подпускаю их к себе, с какими бы настоями они ко мне не лезли, но они всё лезут и лезут… Боже! Я ведь знала, что им нельзя доверять, предупреждала об этом Артемиса и Бальтазара, но они всё равно подпускали их ко мне! На кой чёрт?

Я перестала исцеляться. Я заметила это к вечеру после первого пробуждения со времён Фабрики магов. Коросты от самых незначительных ожогов слезли плёнкой, оголяя синяки и раны, которые ещё час спустя начали мокнуть и гноиться, а моя рука… та самая рука, до которой дотронулся инферн, стала мертвенного цвета. Я сжимала и разжимала кулак с упорством маньяка, но от этого ничего не менялось. Артемис сильно тогда испугался:

— Выпей, чтобы лучше спать. Тебе нужно выспаться…

Но я не хотела больше спать, только в меня всё равно влили снотворное, из-за которого я проспала больше 12 часов. Проснулась он шума в голове, но не подавала виду, чтобы не испугать никого своими странными симптомами. Завидев мою мертвеющую руку, асклепы начали твердить о заражённой плоти. Никогда не думала, что попаду в такую идиотскую до нелепости ситуацию, словно срисованную из фильма ужасов: я была слишком слаба, а меня держали трое взрослых мужчин, чтобы один из асклепов ампутировал мне руку.

Я не кричала, не плакала. Всё это удел тех, кто не знает, что делать или рассчитывает на других, а я давно знаю, что жаловаться — только время терять.

Честно говоря, мне казалось, что я всё ещё сплю, видимо поэтому я напала на своих. Разбросала по асклепиону воинов, державших меня, скрутила лекаря и распорола его же инструментом, который секунды назад предназначался для ампутации моей кисти, брюхо.

Не самый обдуманный поступок, но у меня рефлексы, доведённые до автоматизма, я защищаю себя! Зачем было ко мне лезть? Возможно, следует предположить, что моё бесконтрольное Альтер-эго выходит наружу в такие моменты, но я не уверенна, что здесь следует удивляться, я полностью на стороне любого своего проявления.

Когда я поняла, что происходит, кровь уже текла из этой пустоголовой дуры, а мой удар обычно меткий ровно настолько, чтобы смерть была быстрой.

Я посмотрела на свои окровавленные руки и на результаты своих действий. Меня раздирала ярость и миллион вопросов, среди которых: где мой отряд? Где, чёрт его дери, Расул? Кому подчиняются воины, которых я раскидала по асклепиону, ведь Расула я не вижу, а я… я — тут!

— Кто отдал приказ? — рявкнула я им, но они смотрели на меня очень странными глазами, будто находясь под ЛСД.

Диалога не получилось, но ответ пришёл сам собой, правда на другой вопрос: беги, Алиса. Беги.

Я была слаба и плохо соображала, но одно я знала точно: меня чем-то напичкали, чтобы сдержать я не выздоровела, а в Форте Браска происходило что-то на гране съёмок малобюджетного голливудского ужастика с кошмарным сценарием. Допустим, то были выводы не самые зрелые, но инстинкт самосохранения не следует игнорировать никогда.

И тогда я убежала. Бежала под ночным дождём, в голове был шум, как и Форте Браска, где, по-видимому, подняли тревогу. Я промокла до нитки, несколько раз пыталась телепортироваться, или хотя бы заглушить шум в голове, но не выходило.

Пещера под водопадом оказалась как нельзя кстати, там я нашла своё маленькое укрытие от стражи, но не от шума в голове. Откуда эти голоса!? Это уже не окружающие воины, это что-то другое.

Тошнит, ужасно тошнит. Холодно. Отражение в зеркале мне лишь хмыкнуло со словами «Прости, здесь я тебе ничем помочь не могу! Привыкай». И я пыталась, честно, пыталась к этому привыкнуть несколько часов, прежде чем…

…Пространство вокруг сотряслось, но я ничего не услышала, потому что уши заложило. Сейчас я задыхалась без моих жизнь дарящих молний, которые почему-то не приходят. На меня смотрела пара глаз, но я не хотела смотреть в них, боясь обжечься изумрудами.

Хозяин.

Злой.

— Ты в конец помешалась!? Почему от тебя такая прорва долбанных проблем!? — он кричит на меня, но я молчу. Ничего… ни стыда, ни уколов совести, — Ты убила асклепа! У нас нормальных по пальцем сосчитать, а ты их убиваешь! Что, твою мать, мне теперь делать? Чем дыру заткнуть, мы же на военном положении! И какого дьявола ты вообще возомнила, что можешь отбирать жизни без моего приказа!? Я здесь, обратите, Миледи, на меня свой взор!

Поднимаю пустой взгляд. Винсент Блэквелл сейчас готов меня побить, это видно. Я с трудом понимаю, что он говорит, потому что его перебивают мысли как минимум десятка непонятно откуда взявшихся людей.

— Мне жаль… — только и говорю я, и слова откликаются на моей шее жгучей болью. Потому что я соврала.

— Смеешь врать мне? Ни черта не жаль тебе, грёбанный стыд! Как у тебя поворачивается язык мне врать? — он замахивается на меня рукой, чтобы ударить, но сдерживается. Рука начинает источать жар, воздух вокруг неё плавится.

И вот уже кожа Хозяина горит. Я никогда его не видела таким злым… вот как у него проявляется бесконтрольная магия. От этого его гнева, мой медальон просто впечатывается мне в грудную клетку и выжигает кожу, а он мне говорит:

— Я никогда не жалел о содеянном, но сейчас я проклинаю день, когда заключил твой контракт!

Обуза. Вот кто я. Больно. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю запах своей же палёной кожи. Физическую боль я вытерплю, с ней я ещё могу концентрироваться, но в мыслях отрывки моих «осечек» и хаос голосов непонятных мне людей, словно слайд-шоу с тупой звуковой дорожкой. Почему я так Его подвожу? Почему у меня ничего не выходит?

Обуздав свой праведный гнев в виде огня, Он поднимает меня за плечи как тряпичную куклу. Какой сильный… и такой же злой. Когда Он прикасается ко мне, гул в голове прекращается, и контроль снова возвращается. Теперь мне стыдно, теперь я ужасаюсь как же я могла так поступить, но приходит и гнев! Как эти суки-лекари посмели ко мне приблизится!?

У Хозяина тоже в момент прикосновения лицо меняется, он морщится и отводит глаза, как будто ему противно. У меня ёкнуло сердце. Я ему противна, я приношу одни проблемы. И причина его злости — я. Вот где боль.

— Пресвятые угодники! — выругался он, — Что за чёрт у тебя в голове? Откуда столько шума? И… тебе надо высушить одежду.

Что? Причём здесь одежда!? Но он мыслит быстрее и просто пропускает через меня тепло, что рождает его огненная природа. Сложно описать ощущения от первородного огня, это как домашний очаг, как ласковый огонь после долгой холодной ночи. Это тепло моего Хозяина.

Одежда на мне постепенно высыхает, и тут я понимаю, почему это нужно было сделать: на мне белая рубашка из тонкого хлопка, которая облепила моё тело и стала будто прозрачной.

Он отпускает меня, и снова возвращается шум.

Шум. Гул… как настраивать старое радио и словить сразу все волны. Это охренеть-как-неприятно! Я молчу, ничего не могу ему ответить, меня жутко тошнит. Просто смотрю на него, ловя каждое мгновение.

Я мазохистка. Но только присутствие Винсента даёт мне ощущение жизни. Всё сразу приобретает краски. И чёрт с ним, что краски мрачные, это всё равно придаёт смысл. Я чувствую… сейчас стыд, бессилие, безнадёжность, неволю и… дикое, просто невероятно меня поглощающее обожание к нему. Собственно, из-за последнего чувства остальные обостряются до предела.

А он всё ещё злой и всматривается в меня, ища дефекты:

— Почему ты не даёшь асклепам себя обследовать?

— Потому что ни один гад ко мне не притронется. Будь то лекарь или Архангел Гавриил.

В его глазах буквально на долю секунды пробежала искорка. Он чувствует свою значимость, ведь только что держал меня в своих руках, как букашку, мог раздавить или пустить дальше.

И только он может это сделать.

— Тебя надо обследовать, это правило для всех. Я раньше не подпускал к тебе асклепов, пока ты адаптируешься, но сейчас ты обязана сделать это.

— Нет, — твёрдо отвечаю я, сама себе удивляясь. Я Ему реально перечу. Я охуела.

Реакция не заставила себя ждать: он снова начал накаляться, а медальон выжигать мне плоть. Откидываю голову на каменную стену и закрываю глаза. Пусть кричит. Пусть.

Мне бы молнию, глоток жизни.

Он разворачивает к себе спиной и рвёт на мне рубашку, под которой только бюстгальтер. Что он делает!? Я открываю глаза и упираюсь лбом в холодную стену. Резок, сух, безжалостен. Ярость исходит от него потоками. Он хочет меня изнасиловать? Я не хочу в нём разочароваться… только не в нём!

— Милорд, что вы делаете? На изнасилование не тянет.

— За кого ты меня принимаешь? Я тебя сейчас сам осмотрю, раз ты такая недотрога.

— Моё полуголое тело вы уже видели…

— Заткнись! — рявкает он.

Нет, я не хочу, чтобы он меня осматривал, это унизительно. Ещё и эта жуткая рука цвета смерти… Его руки властно гуляют по моей коже, где-то надавливая. Он шепчет какие-то заклинания, я чувствую, как оставшиеся шрамы от недавних ожогов затягиваются, как и пожелтевшие уже синяки. Он убирает мои волосы, трогает шею… надавливает на какую-то очень чувствительную точку на затылке до жуткой боли. Терплю. Разворачивает меня к себе лицом, и я слышу:

— Господь всемогущий… — его шёпот звучит из сжатых зубов.

Его лица я не вижу, мои глаза закрыты. Он устраняется от меня на секунду. Слышу его глубокий вдох. Он смотрит на мою грудь в лифчике. У меня развитая грудь — нечего жаловаться.

— Проблемы, Милорд? — тихо спрашиваю его, — Впервые видите женскую грудь?

— Ой, заткнись!

Снова касается меня, напряжён. Снова шепчет заклинания. Прячу руку от него. Чувствую, как он расстёгивает ремень на моих штанах. Открываю глаза.

— Нет-нет-нет…

— Что не так, Миледи? — говорит он надменно.

Всякий раз, когда он называет меня «Миледи», это звучит очень жёстко, поучительно, высокомерно… это обращение обжигает меня холодом. Его рука гуляет внизу моего живота слева, там, где раньше были четыре родинки, а с переходом на первый уровень они сплелись причудливым знаком магии. Хозяин нетерпеливо присел передо мной на корточки и начал разглядывать знак.

— Беда… — его голос прозвучал обречённо.

— Что?

— Появилось, когда стала Примагом?

— Да.

— Кто-нибудь его видел?

— Думаю да. Моя команда, когда промывала раны.

— Никому больше не показывай. Эти идиоты всё равно ничего не поняли, скорее всего. Только Бальтазар… я поговорю ним.

— И как я скрою это?

— Дьявол, место ведь не на виду!

Ну это да… у меня брюки с заниженной талией, и знак торчит лишь процентов на 10. Как айсберг. Дело ещё и в том, что руки Хозяина сейчас тоже там, а это место почти интимное.

— Сигил можно скрыть, — начал он, — Для этого просто нужно сдерживать то, что подтверждает знак.

— Но это ведь метка… силы.

— Значит, сдерживай её.

— Милорд, что вы недоговариваете?

Он отогнул брюки, под которыми были трусики, и отодвинул кружево, обнажая мою метку полностью. Его руки хоть большие и сильные, но такие мягкие… нежные. Я верю ему, и не страшно, что он сделает мне больно. Его палец обвёл контур сигила и с его губ сорвался тяжёлый вздох:

— Знаешь, знаки ведь они… разные. Есть места на теле, где энергия ставит свои метки, там, где энергия подтверждает воина, можно увидеть много вариаций подтверждения, в знаке Вечности, который по совместительству и любви, и в знаке Дружбы скрыты послания и имя человека, который оставляет своё чувство. Сигил — это зашифрованный отклик, характеристика энергии, своеобразное резюме мага. Схожи только общие очертания метки, всё остальное почти индивидуально. Только… вариантов знака силы не так уж много, и твой меня сильно беспокоит, — он посмотрел на меня снизу-вверх очень серьёзно, — Сейчас я полностью тебя раздену, готова?

— Со мной всё хорошо, я здорова как бык. Вся, полностью! — говорю я какой-то бред, и снова медальон не даёт мне врать.

— Не ври мне. Лучше терпи, тем более это твой выбор, — он расстёгивает пуговицу моих брюк. Отвожу взгляд, отворачиваюсь. Стыдно. Унизительно, хочу провалиться под землю.

— Я согласна на осмотр асклепа, — мой голос звучит неуверенно.

— Поздно. Ты убила местного.

— Линда… её я не трону. Пусть осматривает, хоть кишки мне перебирает, но только не вы…

Резко отстраняется. Взгляд холоднее айсберга. И как только он перестал меня касаться… снова эти ебучие голоса, от которых резко накатила тошнота.

— Ты позеленела.

— Тошнит, — говорю я, едва шевеля губами.

Господи, ну почему всё так сложно? Я так хочу сейчас оказаться в его объятиях, а вместо этого снова съезжаю по стенке на пол. В полуобморочном состоянии вижу его тяжёлый взгляд.

Странно. Он уже не злой. Он другой… боль? Обида? Что это? Не понимаю. Господи, какой же он сложный. Он встаёт и делает шаг назад, теперь я его не вижу, потому что голоса в моей голове уже не говорят, они оглушающе кричат… что? Не разберу, и не хочу разбирать, я хочу от них избавиться.

— Уберите эти голоса, пожалуйста… — взмолилась я.

В его взгляде нет жалости, там уже жёсткое сформулированное решение и он его оглашает:

— Сдай оружие, это приказ. Получишь обратно, когда будешь себя контролировать.

— Нет… я исправлюсь, у меня получится!

— И ты пройдёшь осмотр у Линды, как только яд из организма уйдёт, — продолжает он.

— Яд?

— Не тупи, Алиса. Тебя отравили. ОПЯТЬ! Я принесу противоядие для тебя через час. Выпьешь немедля!

Я чувствую, как тепло, исходящее от Хозяина испаряется.

 

Глава 17

Звук: T.T.L. - Deep Shadow (Vocal Version).

Он появился в холодной пещере под водопадом, где Алиса сидела около стены и бормотала что-то на своём языке. Это было похоже на стишок или скороговорку, но Блэквеллу был не понятен смысл. Он подошёл к ней, властно убрал руки от лица и влил в её приоткрытый рот содержимое склянки.

— Теперь нужно ждать, — сказал он не столько ей, сколько себе.

Он сидел на корточках и наблюдал за её агонией, а она будто его не видела — в её глазах было сумасшествие и на это было страшно смотреть. Страшно ещё и потому, что её зрачки с радужкой сильно выцвели, глаза были словно за белой пеленой.

Она беспрерывно что-то говорила, снова и снова. Блэквелл встал и расстелил толстое одеяло, которое принёс с собой, положив вместо подушки сумку, сел на одеяло и сказал:

— Алиса, подойди сюда, — сказал он, и в этот момент Алиса подняла безучастные глаза на него, наконец-то заметив его присутствие.

Девушка подползла к Блэквеллу на четвереньках и села рядом с ним, опустив глаза. Винсент положил руки ей на плечи и надавил, чтобы она легла, потом укрыл её вторым одеялом, а сам встал и пошёл осматривать пещеру.

Природа сотворила под водопадом убежище, укромный уголок, где можно было спрятаться от требовательно мира. Лорд Блэквелл вдохнул полной грудью и украдкой посмотрел на Алису, которая лежала всё в таком же положении, совершенно не двигаясь, и смотрела в одну точку, лишь изредка моргая. Он вздохнул и сказал:

— Тебе надо выспаться, — как можно спокойней сказал он, хотя был всё ещё в бешенстве.

Блэквелл надеялся, что, отправив Алису подальше, она сама о себе позаботится, ведь сильнее женщины он не знал. В Мордвине ей было оставаться опасно, Совет ополчился на неё, да и сам Блэквелл начал слишком много уделять внимания её персоне, что было неприемлемо. В Форте Браска она была в относительной безопасности, её отряд был постоянно рядом, Бальтазар был надёжным телохранителем, но Блэквелл не учёл любопытства Алисы, её пытливый ум. Не учёл, потому что она всецело завладела его разумом, и он потерял способность мыслить хладнокровно.

Но что она одна могла против целого мира? Ей нужна была защита и Герцог жаждал помочь ей, закрыть её от бед спиной, чувствовал потребность в этом. И вот она лежала одна на каменном полу во влажной тёмной пещере и теперь повернулась на бок спиной к Блэквеллу, стуча зубами от холода. Блэквелл закатил глаза и закусил губу, борясь с неконтролируемыми порывами, пока не сдался. Он подошёл к девушке, сел рядом и положил руку ей на плечо:

— Замёрзла? — спросил он, но она гордо молчала, — Что ты пытаешься мне доказать? — пытался добиться от неё хоть слова он, но Алиса всё так же лежала, стиснув зубы, — Магия возводит пороки до греховности, испуг в исполинский страх. У тебя дар преодолевать страхи, но не сейчас. Твой грех гордыня, а боишься ты холода, так?

— Я очень мног-го чего боюсь, — заикаясь ответила она, — Холода и в-влажности… утонуть и замёрзнуть. Но ведь яд скоро испарится, так? И тогда я не буду б-бояться.

Блэквелл вместо слов достал из сумки книгу, лёг под одеяло рядом с девушкой, обняв её. Он пытался согреть её, и с каждой секундой она расслаблялась, давая его теплу распространиться по телу. Зубы Алисы перестали стучать, мышцы расслабились, она дышала ровно и глубоко. Она была ещё слаба, организм боролся с недугом, но она нашла в себе силы повернуться к Хозяину лицом и прижалась к нему:

— С вами невероятно тепло, — она сделала паузу, — Но…

— Да, я так и буду здесь лежать. И можешь ослабить бдительность, я не стану к тебе приставать.

— Вам нельзя больше телепортироваться, да?

— Да.

— Ещё одна проблема из-за меня. Простите, — она виновато уткнулась лицом в свои ладони.

— Провести ночь с беззащитной девушкой под водопадом не такая уж проблема, — отшутился он, — Тем более у меня есть книга, которую мне не дают прочитать в Мордвине.

— Читайте вслух, пожалуйста…

— Хорошо, — улыбнулся он, — Но ты должна заснуть.

Он посмотрел на неё в ночи и улыбнулся. Волосы Алисы высохли и теперь рассыпались по сумке, которую Блэквелл принёс из Мордвина. Он смотрел, как она искала удобную позу, чувствовал, как она ворочается рядом. Девушка была ещё очень слаба, но силы понемногу приходили к ней.

— Что ты так ёрзаешь? — нарочито возмущённо спросил он.

Алиса смущённо на него посмотрела и прошептала:

— Тошнит.

Это был один из немногих ответов, который мог расстроить Герцога. Всё вдруг в один миг померкло от досады, его распирало от обиды:

— От меня?

Но тут она прижалась сильнее и тихо сказала:

— Нет. Но мне будет неловко, если меня стошнит на вас…

— Могу представить, что ты сгоришь от стыда! Не переживай, я к этому готов, можешь блевать! — сказал Блэквелл ей и просунул свою руку девушке под голову, — Я, молюсь, чтобы до тебя дошёл смысл моего деликатного приказа: спи! А пока… — она закрыл глаза и сконцентрировался на книге, телепатически читая её и повторяя текст вслух:

«…Природа демона — самая суть магии, вопреки представлениям простого люда. Демон — есть персонификация силы в разных вариациях, иначе говоря, демон — и есть магия. И я призываю магов всех времён воспринимать демонизм не как проказу, а как верховную сущность, божество.

Едва ли Единого Бога можно воспринимать как милосердного создателя, доброго отца или же любящую мать-прародительницу. Бог коварен и жесток, иначе не было бы столько войн в его честь, не было бы жертв и чумы. Зевс убил своего отца и женился на сестре, низвергнул брата в ад, но восседал на троне Олимпа, люди молились ему, обожали, боялись. Люди древности обладали мудростью и знанием, они поклонялись силе и имя силе — Бог.

Бог — есть демон черноокий…»

Блэквелл на секунду прервался и задумался. Алиса не спала, он это чувствовал и решил спросить:

— Ты всё ещё не спишь, Алиса?

— Я заслушалась. Теперь понимаю, почему в Ординарисе столько разных преданий и легенд. Вся мифология, религия — всё настоящее.

— Ну как сказать… люди сильно раздули реальные события.

— Атлантида, Гиперборея, Лимурия и так далее — всё это порталы в Сакраль. Боги Олимпа — сильные маги…

— Да, эти сильные маги часто навещали Ординарис, чаще положенного. И не стеснялись показывать силу.

— Совет создан по образу двенадцати Олимпийцев?

— Двенадцать Олимпийцев, Двенадцать Апостолов… тут одно за другое цепляется, но в целом да. Слушай дальше…

«…Сомнение — есть свобода. Свобода — есть бесконечность, высшее знание. Сомнение зародилось у высшего существа, низвергнутого из Священного мира. То существо посеяло смуту в сознании других, что вкусили запретный плод, и так было совершено знаменитое Грехопадение, но суть его иная, нежели описано в людских библиях, суть в расширении сознания, в обретении свободы…»

— Никого не напоминает? — спросил Блэквелл.

— Что за намёки?

— Да какие намёки!? Как будто про тебя писали!

— Про меня!?

— Твой фанат про тебя, либо сама ты. Одна даже фраза «сомнение — есть свобода»!

— Роковое совпадение…

— Ты стремишься к свободе — это раз, я изгнал тебя из Сакраля — два, ты постоянно действуешь самостоятельно, сомневаешься, рождаешь сомнения в других — это три и четыре! Колдуешь без кольца, что уже само по себе выход за рамки…

— Притянуто за уши… — она сказала это тихо и прижалась к нему, — Тогда уж скажу защиту того, о ком на самом деле речь: он был любящим сыном многодетного занятого отца, но просто возгордился. Он любил Бога, просто был сложным ребёнком, которому не хватило внимания.

— Он упал на дно.

— Он упал туда в стремлении быть замеченным. Но это конечно не искупает его вины, не спорю. Человека определяет выбор.

— Подожди… тебе мало внимания?

— Кто сказал?

— Ты.

— Я ведь говорила не про себя, а про Сатану!

— Ну вот и я думаю, что не сходится! Тем более, я и так провожу с тобой столько времени, что перебор!

— Не путайте то внимание, о котором шла речь, с временем, что вы тратите на похоть, — сказала Алиса недовольно, а Винсент засмеялся, — Если бы у вас были дети, вы бы понимали о чём речь.

Блэквелл сглотнул комок, который вдруг появился в его горле. У него не могло быть детей, ведь он Примаг, а магия слишком жестока к таким как он. Когда Винсент заговорил, его голос прозвучал шутливо:

— Хочешь, чтобы я взял над тобой опеку?

— Вряд ли мне понравится. У вас неуёмная жажда играть в игры, плюс с детства проблемы с женским полом, нереализованное желание иметь если не мать, то хотя бы сестру. Вы, по сути, не знаете, что делать с женщинами, хотя в физическом аспекте воздействия на мой пол наверняка себя реализовали. Вы бы играли с дочерью, как с куклой: переодевали, покупали пони табунами, оберегали и растили в тепличном режиме. Ваша дочь скорее всего, воспитываясь только вами, была бы пышкой с розовым бантом на шоколадных волосах и пончиком за щекой.

— Читаешь меня? Неужели всё так запущено?

— Нет, при условии наличия адекватной матери, которая будет брать на свои плечи долю того нездорового внимания, что вы припасли для своего ребёнка. Продолжая вашу фантазию, скажу: я вам не по зубам. Я бы сбежала из дома, я сложный ребёнок.

— Ты не сложный ребёнок. Особенный, но не сложный. Вот раб — да, пиздец полный!

Алиса улыбнулась с закрытыми глазами и спросила:

— Вы ведь не зря взяли именно эту книгу?

— Верно. Здесь описание твоей метки:

«…Сигил Люцифера, так зовётся сей знак. Несущий Свет, сын Божий был прекраснейшим из всех детей и обладал мудростью, затмевающей мудрость прочих. Знак той силы — есть метка способного мага, великого воина, мудреца, красноречивого и свободомыслящего. Люцифер — прародитель демонов, создатель их…»

— Что за бред? — усмехнулась Алиса.

— О, ты снова сомневаешься? Да-да, сомнения и гордыня — это твоё. Есть ещё одно доказательство. Стихотворное… — он вздохнул и зачитал:

— Хрустальный взгляд… казалось бы, как образно, но не в твоём случае, сероокая Алиса. Пропустим немного… — Блэквелл перелистнул страницу и продолжил, — Вот оно! Слушай:

Мне Люцифер открыл глаза на этот мир, погрязший в суете.

Пронзит насквозь его свирепая гроза

Кровавой молнией, живущей в высоте.

— Молния Люцифера, Алиса. Это не я придумал. Да и вот она твоя способность открывать людям истину… истину с позиции твоей сомнительной высокой колокольни!

Алиса тяжело вздохнула:

— Байки про Зевса Громовержца мне как-то больше по душе! Почему бы греческие мифы не почитать?

— Чем Зевс лучше? Он кстати тоже преступление против отца совершил: заточил его в Тартаре.

— Ну, прямо скажем, Кронос — так себе папаша: сожрал детей. Не аргумент!

Она недовольно засопела.

— Алиса… то, что произошло, я имею ввиду весь этот заговор и твоё похищение, ты ведь знала, да?

— Догадывалась. Я не знала, во что меня затянули, только догадки.

— Ты тогда нашла меня в Сингапуре для этого? Хотела меня предупредить?

Она сделала паузу и нехотя ответила:

— Да.

— Почему не сказала?

— Это нытьё и жалобы. Вам это не нужно.

— Но тебе нужна была помощь.

— Вы всё равно мне помогли, без моего доноса. Сначала нашли меня, а сейчас дали противоядие.

— Ещё час и было бы поздно. О таких вещах я знать должен — это не шутки, — он отстранился, чтобы посмотреть на её реакцию, и она кивнула с закрытыми глазами, — Голоса стали тише? — спросил он спустя какое-то время.

— Я слышу только вас.

— Это хорошо.

— Да, — тихо сказала она и спустя несколько секунд сказала, — Читайте дальше…

— Так ты разделяешь мнение этого автора?

— Нет, — хрипло ответила она, — Но доля правды в его словах всё же есть, вы правы: я никогда не знаю точно, что делаю. Но всегда помню ради чего.

Рука Блэквелла коснулась оголённой кожи под её порванной рубашкой, и он резко открыл глаза. Бороться с навязчивыми мыслями о непристойном было жутко сложно, а теперь вдвойне, эффект усиливался сонным шёпотом девушки на её языке, который она закончила фразой на сакрите:

— …И потому он идиот, — она зевнула и ещё более сонно прошептала, — Но можно и его послушать, если читаете вы.

Эти слова спровоцировали не только новую волну мыслей о запретном, но и нелепую улыбку на лице зловещего Герцога. Он обречённо вздохнул, коря себя, и продолжил повторять текст книги. Через какое-то время дыхание Алисы стало едва слышным, но ровным, и ещё через несколько минут уснул и сам Блэквелл.

 

Глава 18

Звук: nonono — Small Crime, Nina Simone — I Put A Spell On You.

Он ещё спал, а я лежала на его груди, боясь пошевелиться.

Какая-то неловкая ситуация, ведь я не помню было ли со мной такое, учитывая отсутствие воспоминаний до жизни в Сакрале.

Слушала стук его сердца, пока он всё-таки не проснулся, резко дёрнувшись:

— Алиса, — хрипло позвал меня он, — Спишь ещё?

— Нет, — промычала я.

Он несколько секунд молчал, а я гадала в какой момент меня скинут на холодный камень.

— Милорд? — тихо позвала в надежде выбить его из мыслей, отдающими тяжестью в воздухе, — Я испугала вас?

Ответил не сразу:

— Не привык просыпаться в компании.

— А во влажной пещере встречать утро — это вполне привычно?

Не сразу поняла насколько двояко прозвучала моя реплика, но ведь я не… о, Боже! Заливаюсь краской от стыда.

— Моя ты хорошая… — издевательски хмыкнул он, — Влажные пещеры — моё хобби, только обычно встречаю вечера и ночи в них — никак не утро! — помолчали, — Тебе можно вернуть полномочия, или ты ещё не здорова?

— Я справлюсь… — говорю я и обречённо закрываю глаза.

Вот и всё, сейчас он уйдёт и мне будет плохо без него. Да, так и есть, он осторожно привстаёт, и только в этот момент я чувствую, как же кости болят после ночи на камнях. Потянулась и сильно зажмурилась, чтобы не выругаться, но выругался мой Хозяин:

— Ебическая сила, как кости гудят! — сказал он и встал.

Он заглянул в мои глаза, как это делает доктор, и отрицательно показал головой, будто отвечая на собственные мысли.

— Что? — спросила я.

— Ты выздоровела.

— Благодаря вам.

— Ты спасла меня, поэтому тебя отравили, я лишь вернул долг.

Ну да… и всё вдруг стало так очевидно, хотя странно, что я ожидала другого ответа. Встаю и чуть покачиваюсь, в глазах звёздочки. Хозяин делает движение ко мне, чтобы поддержать, но я останавливаю его рукой:

— Я сильная девочка и со всем справлюсь.

— Знаю. Я тоже уже восстановился после телепортации.

Беру книжку с земли и протягиваю ему, хмыкая:

— Тогда, должно быть, вам пора. Не зря потратили время, хоть книгу прочитали! — говорю ему, а он берёт её из моих рук как-то странно.

— Не всю…

— Там всё понятно, Милорд.

— Там да, — он как-то странно на меня посмотрел, — Проверю тебя позже.

На это загадочной ноте он исчез, а я вернулась к привычным для меня обязанностям.

Меня мучает ощущение безнадёжности от всей этой затеи с командованием мною Запада, пока я собираюсь на ужин.

Меня отравили. А я чётко знаю, что это от того жуткого «лечебного» напитка, данного мне асклепами, других вариантов просто быть не может, а главное то, что мой паталогический страх обследования у этих жутких врачевателей не безоснователен. Это не снимает с меня вину за убийство, но как самозащита истолкована может быть.

Самое паршивое в том, что по факту я была сослана в Форт Браска за безосновательное убийство 30 человек, и вот теперь клеймо убийцы за мной закрепится стопроцентно. Другое дело, что 30 человек были совсем не безобидны, и основание их неминуемой смерти в похищении Герцога, но доказательства никому не нужны, нужно только навешать ярлыки.

Ну и чёрт с ним, убийца, так убийца! Ах… ещё же «Мордвинская шлюха» — это тоже у многих на устах, хотя где они взяли основания?

И теперь вновь встаёт вопрос: откуда ветер дует? Я зациклена на теории заговора или основания для этого действительно существуют? За мной попятам ходит какая-то тварь и пытается целенаправленно меня обезвредить. Кому я нужна? Я — раб. Достаточно настроить Хозяина и меня сживут со свету совершенно законным путём, а он и так меня на дух не переносит. И его чувство благодарности за спасение — дело проходящее. Тем более что перед этим он отвалил целое состояние на покупку меня, а потом ещё и на обучение в Варэй.

Что делать я знаю: надо реабилитироваться. Меня послали для того, чтобы навести порядок, это я и сделаю, но теперь я знаю, что нужно действовать очень осторожно, потому что кто-то за мной наблюдает. Я не позволю кому-то встать у себя на пути.

В такие моменты, как сегодняшний ужин, я должна выглядеть как женщина, что добавляет в мою копилку ещё один минус. Как же меня будут воспринимать всерьёз? Но я не могу не подчиняться, здесь правила Блэквелла. Поэтому на мне будет платье и обувь с каблуком, а не боевое обмундирование, и уж тем более не пижама с котятами.

Я стою у трельяжа, осматривая свой яркий макияж и зашнуровывая корсет. Моё отражение обычное, не такое, как во сне, но мне всё равно не по себе оттого, что в любой момент оно может мне подмигнуть или ожить. Я всё думаю какой же диагноз поставил бы мне психоаналитик, если бы я пришла на приём. Что значат эти сны?

— И снова этот ёбанный фарс… и кого я обманываю? — говорю сама с собой, констатируя очевидное.

Вдруг за моей спиной появляется тот самый человек, из-за которого я не сплю по ночам, ради которого я здесь и делаю то, что мне непонятно. Дыхание перехватило.

— Этот фарс — часть твоих обязательств, изволь выполнять, — Хозяин смотрит на меня через отражение в зеркале совершенно безразлично, как всегда.

— Подслушивать нехорошо, Милорд.

— Нехорошо не выполнять приказ или ставить под сомнения мои правила.

— Вы пришли в такую даль почитать мне мой контракт? Спасибо, я в курсе правил.

— Как обстановка?

— Нормально всё, — соврала я.

Нихрена не нормально, эти распри внутри нашей армии совершенно разрушительны, это никуда не годится, а моя магия сильно барахлит, и, если честно, мне кажется это серьёзно. История с убитым асклепом в прошлом, я снова себя контролирую. Голоса утихли, но боюсь, что это ненадолго.

— На тебя жалуются, даже похищают, травят. Нормально, говоришь? Ах, забыл, ты же ещё спорола кишки безоружному человеку. Женщине.

Безоружному? Чьи отчёты он читал? Да у этой засланной суки были инструменты для ампутации! Жнец с косой более безобиден нежели эта сволочь…

Хозяин задумался. Его взгляд очень тяжёлый, гнетущий.

— Ты что-то недоговариваешь. — шепчет он.

Даже и не знаю с чего начать! Полноценная Алиса-воин с рукой, или несостоявшаяся Алиса-калека с некротической кистью руки, смотрела на меня в зеркало и молчала, потому что, если бы открыла рот, то полились бы обвинения в адрес Аннабель Гринден с её несвоевременным приездом, в адрес Расула Тагри за невнятные приказы и дурдом, который он устроил в рядах воинов, Калиба Полански, который отказывался выполнять мои приказы. Даже Артемис (мой Артемис!) сделал невероятную глупость, проигнорировав доводы моего рассудка.

Мне, признаться, стыдно не оправдать ожиданий Блэквелла. Хотя может он знал и специально послал меня, чтобы я из кожи вон лезла, борясь с тупостью его подчинённых, или чтобы те убили меня. А он вот так потом бы встал за моей спиной, так близко… Такой надменный и соблазнительный, но всё равно ключевое слово во всех вариантах развития событий «расчётливый».

— Слишком много из-за тебя проблем, — говорит он.

— Вы повторяетесь…

— Потому что их с каждым днём всё больше и больше.

Достаю из своего трельяжа письмо от Совета, в котором задание уничтожить Марка Корфа. Блэквелл небрежно просмотрел текст и посмотрел на меня в зеркало:

— Тебя атмосфера баров так заводит? — его глаза очень холодны.

— К делу не относится, — холодно отвечаю я.

— Да нет же, относится. Ты ведь была готова отдаться ему, а он мы не мешкаясь тебя отымел бы.

— И что, планета сошла бы с орбиты?

— Я бы был очень зол, — вряд ли он шутит, потому что сжал зубы, а на его лбу за пульсировала венка, — Был ещё один приказ от Совета? Какой?

— Встретить Аннабель Гринден, проводить её в замок, оттуда до Мордвина.

Кстати, до Мордвина Аннабель добралась в сопровождении Кронка и Алакена, поскольку я тогда была похищена.

— Ты выполняешь только мои приказы, больше подобной ерундой не занимайся, это больше не твои проблемы.

Ерунда? Поиски и устранение Марка Корфа — ерунда? Понимаю, что запустила цепную реакцию разного рода событий, вышла на одну из многих Фабрик, так и не вытянув информации о расположении других, но всё же это большое дело. Именно по той самой причине Мелсамбрис освобождён, аудитор занял свой пост в Форте, ещё один сейчас без работы ждёт распределения, сотни людей с Фабрики обрели свободу и теперь их расселяют в более или менее благополучные районы Эклекеи.

— Милорд… — пытаюсь собрать волю в кулак я и перевести тему, но он перебивает.

— Как раба ты отвратительна, но как моя подчинённая ты сработала сносно. Марк Корф играет важную роль в одном деле, ты дала ему уйти. Опустим причину твоего поступка… и взятие Мелсамбриса, Фабрики магов, ревизия старого аудитора, найденный новый — это то, ради чего мы играли в шахматы, ты сама принимала правильные решения, хотя тактика у тебя пиздец-своеобразная!

Я выдыхаю и немного прихожу в себя.

— Импровизировать ты умеешь, но я послал тебя сюда не за этим, — выжидает моих оправданий, но я молчу, — Ты должна возглавить воинов. Не группу, всех.

Вертит в руке белого ферзя, того самого!

— В процессе… — отвечаю я.

— Херово у тебя этот процесс идёт! — кричит он.

Ну тут он даже не преувеличил, а попал в яблочко. Вспомнить хотя бы как я взяла людей Форта на операцию на Фабрику: они ведь меня отвратительно слушались! На задании думает командир, а подчинённые выполняют приказы беспрекословно — это условия успешной развязки, иначе — пиши «пропало», собственно так и было в итоге.

— А вы удивлены? — спрашиваю его.

— Думал, ты справишься. В чём загвоздка?

— Если вы о подчинённых, то их не устраивает мой статус и пол. И, возможно, репутация… в первую очередь приставка «Лимбо», думаю.

— Ты Примаг, это равносильно главнокомандующему, если что.

— Вы понимаете, о чём я. В Сакрале есть предрассудки на этот счёт, что я против этого сделаю?

— Я назначил тебя, какие к чёрту предрассудки? Ты должна подчинить их себе.

— Я не понимаю, зачем вы ставите рабов над свободными людьми!

— Тебе не надо понимать. Делай.

Тут уж я не удержала скользкую тему:

— За что вы сослали Матильду?

Ответил не сразу, потому что в миг его глаза заблестели, знаменуя начало каких-то сложным умственных процессов, и это явно не судорожный поиск в воспоминаниях имени своей очередной любовницы. Он прекрасно знал о ком я, но не знал, что она здесь.

— Это она передала тебе задание? — он снова загадочно прищурился. Пауза, — Не трогай её, я сам с ней разберусь.

Разберётся? Это его любовница, догадываюсь, к чему сведутся их разбирательства.

— Но ведь не она организатор, смысл разбираться с ней? Это спугнёт того, кто нам нужен.

В его глазах какой-то ребус и…

— Вы разочарованны… почему?

— Одно время я думал, предатель — это ты. — говорит он это вполне невинно, но я среагировала остро.

Я. Я — предатель. Пиздец. Выражаясь с местным колоритом, Архипиздец!

— Вы наложили слишком сильные оковы на меня, как бы я их обошла?

— Поэтому разочарован. Я думал, ты что-то придумаешь.

— Я придумаю, обязательно придумаю, если будет крайняя необходимость.

Как, например, в случае Алекса. Хозяин не знает, на что я пошла ради билета в Сакраль, а знал бы — был бы так зол! Зол в очередной раз, точнее сказать…

То, что он любит ребусы, лабиринты, задачи и так далее, я уже разобралась. Но неужели он этим живёт?

— Но ведь ты могла и сама всё это подстроить? — его лицо озаряет кошачья улыбка.

Лорд Блэквелл подходит ближе, убирает мои волосы с обнажённых плеч, еле касаясь кожи, скользит рукой вниз к шнуровке корсета. Мурашки по коже. Еле сдерживаю сердце, которое хочет очень быстро биться…

— Может тебе что-то нужно? Деньги?

О! У меня ответ готов, только не вижу смысла раскрывать все карты, вместо этого говорю:

— Хотите купить меня?

— Уже купил. Ты моя!

— Но вы же не дадите мне денег, не требуя ничего взамен?

Он думает. Сейчас он хочет меня… А я хочу его всегда. Он трахает всё, что движется, и возможно его желание связанно либо с тем инстинктивным поведением, что пробуждает бесконтрольная магия (как в моём недавнем случае с Артемисом), либо просто его мужская полигамия, инстинкт охотника. В обоих случаях, он не придаст значения тому, что именно я окажусь в его власти. А раз так, что нет… я буду держать себя в руках.

— Так и знала. Так что конкретно вам от меня нужно?

— Смотря сколько тебе нужно денег.

— Я не продамся вам на ночь, Милорд.

— И сумма не имеет значения? Даже за свободу не отдашься?

— У вас миллион возможностей реализовать свои желания, что вы ко мне с этим пристали? И вы всё равно свободу мне не дадите, я вам пока нужна.

— Ты сопротивляешься и это… — он на секунду замолчал, а потом прорычал, — Это очень заводит! Ну а если бы я дал тебе свободу?

Его голос шелестящий, хрипловатый, томный, и этот его волшебный запах…! Он играет на моих органах чувств, как на струнах, изящно, слегка небрежно и до предела чувственно.

— Всё равно нет, — говорю я вполне уверенно, а внутри кричу «Что же ты делаешь, глупое создание!?»

— Почему?

— Если я захочу этим заняться, то сделаю это бесплатно.

— А за чужую свободу?

— Вы слишком высокого мнения о моей морали.

— У всего есть цена.

— И сколько стоит Мордвин?

— На смерть Некроманта я бы его обменял, — хмуро буркнул он, отводя взгляд.

— А сколько стою я? Пятнадцать тысяч драхм или вы переплатили?

Винсент Блэквелл замолчал. Надо же!

— Я не уверен, что разгадал тебя, — его взгляд в этот момент искрит… фигурально!

— Надеюсь не разочаровать ваши ожидания. Вы ведь любите ребусы, — я смотрю на отражение его игривых глаз в зеркале, упираясь руками в трельяж, наклоняясь вперёд. Хозяин затягивает шнуровку моего корсета как можно туже, нарочно причиняя дискомфорт и добиваясь моего сбитого дыхания. Зашнуровав корсет, он проводит руками по контурам моего тела и останавливается на моих бёдрах, почти упираясь мне своим пахом в зад.

Твою же мать!

— Люблю. Но я не любитель долго сидеть с одной игрушкой. Я либо разгадываю её и теряю интерес, либо теряю интерес её разгадывать.

Какая ёмкая фраза! Очень по-мужски.

Он стоит сзади, уже слегка навалившись на меня своим обалденным телом, скользя руками по моим рукам, и смотрит за моей реакцией на свои действия в зеркало.

А меня изнутри пробивает дрожь, да такая, что кружится голова, я не могу… больше не могу. Пытаюсь привстать, вырваться из его ловушки, но он придавливает меня, не давая шанса освободиться. Чёртов корсет! Мало воздуха, так мало воздуха!

На секунду я вновь признаю господство разума, а не этих блядских бабочек в животе.

— Алиса… — шепчет он на ухо, чувствую его дыхание на своей коже. Мои глаза закрываются от удовольствия. Когда он шепчет моё имя, идут мурашки, и опять я раб этих бабочек, а мозг с готовностью уступает, — Меня заводит твоё сопротивление, но однажды… о, что будет однажды! — он проводит губами по шее и вдыхает мой запах. Я вцепляюсь ногтями в деревянную поверхность трельяжа и тяжело дышу. Внезапно он напрягается, чуть отстраняясь, — Что с твоей рукой?

Я и не заметила, как пальцы стали опять синеватыми. Перевозбудилась… видимо поэтому.

— Ммм… — звучит мычание вместо ответа.

Может ли так проявляться недосекс? Хм… лучше молчать. Он хмурится:

— Давно началось?

— Это не важно, пройдёт.

Это ложь. Я сама понимаю, что просто так это не пройдёт. Это не обычный вирус или инфекция, это даже не типичная магическая хвороба, я не знаю, что это. И в последний раз я не справилась.

— Я без твоей помощи способен расставить приоритеты, не забывайся. Почему ты мне её не показала!? Час от часу не легче, блядь! Как ты это останавливаешь?

— Искусственно подзаряжаюсь. Что это?

— Отторжение. Тело не принимает магию, — его лицо напряженно. Я чувствую, как Хозяин колеблется, а затем трёт рукой виски — это плохой знак, я точно знаю, — Это как-то связанно с твоим отравлением?

Как мне осточертело быть слабой! Не для него, иначе он спишет меня со счетов. Как же сложно ему соответствовать…

— Алиса, что случилось тогда?

Отрицательно машу головой. У меня нет ответа…

— Опиши.

— Операция прошла успешно, всё было почти хорошо, пока… Инферн прикоснулся ко мне.

— Напал?

— Нет. Просто прикоснулся.

— И? — он побледнел.

— Он стал обычным трупом.

— …Всё?

— Вырвало не то чернилами, не то нефтью. Гадость несусветная! — он поднял брови, намекая на продолжение, — Начался приступ, будто сама стала трупом. Холод…

— Было адово пекло, я видел ожоги от солнца!

— Да, но внутри был лёд.

Он прикоснулся к моей руке своей горячей ладонью мага Огня. Тепло побежало по моему телу живительной силой, и я прикрыла глаза от удовольствия. Это очень приятно. Моя рука стала оживать так же, как когда я пропускаю Квинтэссенцию через тело, я улыбнулась и открыла глаза. Он смотрел на меня и хмурился.

— Судя по вашему виду, у вас такого не было… и это не яд, — говорю я в надежде отвлечься от его глаз.

— Нет, не было.

— И почему это со мной происходит? — он всё ещё стоит, навалившись на меня сзади, но уже не домогается, а скорее… обнимает? Нет, мне наверно кажется. Но рукой он щупает мою больную руку. Мне стыдно, хочу спрятать этот ужасный кусок своей плоти, который вновь начал белеть. Слишком быстро в этот раз, Квинтэссенция держится дольше.

— Я не уверен.

Ещё одна ложь в этой беседе. Он что-то знает, да и я знаю к чему это наверняка приведёт. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы знать, что становится с гниющей плотью.

— Твоя скорость постижения магии слишком быстрая… — его глаза сейчас полны исполинского огня, мне стало не по себе. Он зол. Он часто на меня так смотрит… и часто говорит этой пренебрежительной интонацией, — Это просто очередная ебучая проблема с одним невероятно ебучим рабом, — проговаривает он, игнорируя меня.

Стук в дверь.

— Али, малышка, нам пора на этот мудатский ужин! — беспардонно орёт Риордан.

— Я спущусь позже, Артемис.

— Нам надо поговорить, можно я войду?

— Нет.

— Почему?

— Отъебись! — зло кричу я.

— Али, я иду! — он дёргает ручку, но Хозяин блокирует её телекинезом и зло смотрит на меня.

— Риордан, я не одна!

Артемис смеётся:

— Не вешай мне лапшу на уши! Ты ведь не одета, да? О, Али, я очень надеюсь, что ты не одета, тогда…

Ёбать-копать, Арти! Как не вовремя эти похабные шуточки…

— Риордан, съебись!! — говорит ему сурово Хозяин, а я не знаю куда провалиться, чтобы он не изучал моё лицо так пристально.

Артемис среагировал моментально:

— Э… Лорд Блэквелл?

— Нет, блядь, масленичная утка!

— Алиса, я жду тебя внизу, — голос моего друга вдруг зазвучал уже совсем иначе, хмуро.

Он уходит. А я остаюсь гореть под праведным пламенем моего инквизитора.

— Вы, я смотрю, близки, — шепчет мне всё ещё злой Хозяин.

— Да. Близки…

— Через чур, — его голос ледяной, — Что между вами?

— Ничего.

— Ничего? Он другого мнения…

— У меня с ним ничего не было! И не будет.

— Ты и мне так говоришь…

О нет! Опять эта тема!

— Что вы до меня докопались? Почему вас так волнует, с кем я сплю? Это процесс естественный, рано или поздно случится, зачем со свечкой стоять!?

— Ты всех мужчин вокруг себя собрала? Это что, блядь, за выходки? Стоило тебя оставить на пару-тройку недель…

— «Сослать» и «оставить» два разных слова. И вы намеренно меня отослали подальше прямо в мужское царство и только что дали мне задание подчинить их себе всех без исключения.

— «Подчинить» и «соблазнить» — тоже не синонимы, — он по-прежнему стальной, даже держит меня железной хваткой, — Не заиграйся. Любовь тебе не по карману и не по статусу, к кому бы ты её не испытывала.

В очередной раз напомнил, кто я есть и как мало могу себе позволить. Снова унижает.

— Можно подумать, ваши цацки хоть на миг дают мне забыть об этом, — зло отвечаю я, имея ввиду конечно же пресловутый медальон с гербом Блэквеллов, — Не понимаю кто вы мне: строгий отец, сутенёр, палач или тюремщик!?

Винсент смотрит на мою руку, а потом снова на меня.

— Это все варианты? — сухо спрашивает он.

— Нет.

— Интригует! И кто я тебе?

— Дьявол.

— Согласен на дьявола в трактовке Захари Боллана. Только одно «но»: ты продала мне не душу, а тело. Которым не даёшь пользоваться.

Захари Боллан — автор той книги, что Хозяин читал мне в пещере.

— И второе «но»: дьявол Боллана черноокий Архимаг. И немножко мёртв.

— Совсем чуть-чуть, — улыбается Блэквелл, — Иди и покажи кто здесь мой заместитель. Это твой долг передо мной, так что сделай это даже сквозь зубы.

Смотрю на него безразлично, но на самом деле в душе обида. Хозяин понимает мою сущность… это даже странно, учитывая, что я сама себя не понимаю… но при этом каждый раз не упускает возможность тыкнуть меня в мои оковы. Он смотрит на меня уже спокойно и говорит очень странную фразу:

— Алиса, твоя природа не рабство, ты можешь всё, если захочешь.

Разворачиваюсь к нему лицом, всё так же опираясь на трельяж, и хамовато на него смотрю:

— А чего хотите вы? — сама не понимаю, как с моих уст слетела эта вольная фраза.

— Я хочу… чтобы они шли за тобой на смерть с воодушевлением, чтобы ты стала для них путеводной звездой, — он кладёт мне в руку моего Ферзя, — Покори их, ты рождена быть королевой для всех них.

Вот она… эта интонация. Этим голосом, с этим чувством можно вести за собой легионы на смерть, он говорит это так, что я начинаю сама стремиться к его целям. В этом отличается Винсент Блэквелл от Элайджи Блэквелла: первый ведёт людей за собой, а второй ими прикрывается, ведь Винсент — прирождённый лидер.

— Для всех, но не для вас… — это тоже сорвалось спонтанно, но я сказала это игриво, чтобы не показать смущение, приливающее к моим щекам.

Он прав, я могу их сломать, могу покорить. Ради него я могу всё, если он захочет. Но что толку быть королевой для кучки болванов?

Лорд Блэквелл посмотрел на меня не читаемо, но интригующе:

— Королева для Герцога? Всего за полминуты твои амбиции взлетели до небес, — он серьёзен, а мне смешно, и я не стала сдерживать смех.

— А можно я тогда одену не платье?

— Я что, зря тебе его так старательно зашнуровывал? — он улыбается, — Я хочу, чтобы ты была в этом платье. Ты женщина, и они должны понимать это, признавая твоё командование.

Он хочет. Это ключевое слово.

— Зачем?

— Потому что это унизительно, — теперь его улыбка немного зловещая.

Чёрт… не надо на меня так смотреть! Меня бросает в жар, а на щеках выступает румянец… он это увидел, потому что хамства в его улыбке был перебор:

— Ты задолжала мне благодарность.

— Если словесную, то без проблем. Знать бы за что?

Он облизал губы:

— Я спас тебя от изнасилования.

— Пропустим вопрос «когда», думаю, что уместней будет «каким образом»?

— Самообладанием, Алиса, самообладанием! И, чёрт побери, оно на исходе, поэтому мне пора, а ты живо выполняй задание!

Момент мы смотрели друг на друга, будто играя кто кого переглядит. Он достаёт маленький конвертик из кармана и даёт мне:

— Приглашение на бал для тебя. Отказ не принимается, мероприятие обязательное. И в этот раз оденься, а то Афродита на том балу буквально вылезла из пены морской, не слишком обременяя себя одеждой.

— Как скажите, Милорд.

Я вижу, как огненные всполохи уносят из комнаты моё видение, моего Хозяина. Он телепортировался и оставил меня в этом зверинце. Было непреодолимое желание скинуть платье и снять сексуальное напряжение самым примитивным способом.

Нет, я не про тот способ, я про ледяной душ, который, к слову, уже неделю как ледяной.

Блэквелл-Блэквелл-Блэквелл! Ну почему в моей голове только он? Это надо ж так погрязнуть в культе его личности и… не только личности, что мой мозг превратился в подобие мясного бульона? Хозяин, в конце концов, обычный мужчина из плоти и крови, хоть и очень… да, если бы меня спросили, как одним словом охарактеризовать его, я бы сказала именно это слово: «очень». А лучше «очень» помноженное на десять, или на сто, или на бесконечность!

Не о том думаю. Мне нужно выполнять его приказ, в принципе я даже этого в кое-то веки действительно хочу! Так что, вперёд! Пришло время наказывать, ломать, прогибать их под себя.

…Потому что Герцог так велел.

 

Глава 19

Звук: The Pretty Reckless — You make me wanna die.

Алиса была пленником обычаев, которые обязали собирать воинов после каждой успешной операции. «Омега» без её участия вернулась с трофеем в виде высокопоставленных пленников, которых грядущим утром переправляли в Мордвин. Сидя во главе стола, где пустовало ещё одно кресло, предназначенное для Расула Тагри, она ледяным взглядом обводила пирующих воинов. Среди всей публики на том банкете было и несколько дам, в том числе и Матильда, которая пользовалась в Форте Браска невероятным вниманием. Ей на руку была общая напряженная обстановка и она активно этим пользовалась, настраивая всех против Алисы.

— Уоу-уоу-уоу! — воскликнул Алакен, когда Алиса протянула ему пустой кубок, — Кто сегодня нажрётся как свинья? Я, Али, не ты!

— Метаболизм Примага сведёт на нет всё твоё гадское поило, Алакен, налей немедленно! — приказала ему она ледяным тоном, но потом игриво подмигнула.

— Расул совсем зачах… — шепнул ей Алакен.

И это не было секретом, ведь многие заметили, как редко Расул Тагри светится энтузиазмом, что в былое время было частым явлением. Алиса злорадно улыбнулась своим мыслям, которые явно не хотела озвучивать, и отпила вина.

— Ты лыбишься, — укорил её Бальтазар, — Есть повод?

— Было бы смешно смотреть на всё это со стороны, но я в эпицентре: бестолковая заносчивая девчонка во главе совершенно хаотичного сборища мужчин, которые на армию совсем не похожи. И что ждать от такой затеи?

— Ну… — выдохнул Бальтазар Дон, — Ты ведь далеко не глупая, изворотливая женщина, при которой собрались опытные и способные мужчины. Правда они о своих способностях ничего не знают… но ты же научила Кронка ближней атаке?

На эту реплику Алиса лишь хмыкнула и словила на себе взгляд светло-серых глаз Николь Кларк, которая не скрывала того, что очень внимательно их слушает. Леди обменялись вежливыми улыбками, а потом Николь тихо, но вкрадчиво резюмировала:

— Задача женщины — управлять талантами мужчин, неужели вам это не по зубам?

— Звучит, как вызов. — игриво улыбнулась Алиса, и на этом их разговор с загадочной Леди Кларк прервался.

— А не пойти ли тебе нахуй, Полли? — слишком громко прозвучал обрывок разговора Артемиса Риордана и Калиба Полански, — Я выбрал отряд и буду его придерживаться, потому что это лучшее, что есть!

— Ты, Риордан, конченый слабак, раз ходишь под каблуком у этой Мордвинской потаскухи.

Прошло не больше секунды, как Артемис вскочил на ноги и с завидной ловкостью скрутил Полански, приставляя к его горлу вилку. Маленькая капля крови потекла по потной шее Калиба, который сжал зубы и судорожно хватал воздух.

— Она-не-потаскуха! — медленно проговорил каждое слово не на шутку разъяренный Риордан.

— Отставить разборки, — приказала Алиса с напускным спокойствием, и они подчинились. — Полански, мы снова возвращаемся к насущному: к твоему примерному поведению. Ты чем-то недоволен?

— Я? Да с чего ты взяла?

— Дай Бог мне послышалось, а то ведь я не поленюсь показать тебе урок боевых искусств.

— Я с рабами не дерусь.

Мертвенная тишина воцарилась и отдавала горечью предстоящих событий, и никто не смел даже пошевелиться.

— Алакен, Кронк, проводите Леди Кларк в её покои, это не для женских ушей, — она вежливо кивнула Николь, будто извиняясь за прерванный ужин.

— Я как раз собиралась собираться… — улыбнулась та, — Вот и собралась!

Матильда с остальными женщинами поспешила так же покинуть трапезу, и лишь шуршание подолов платьев нарушало гробовую тишину.

Алиса сидела откинувшись на удобном стуле с невозмутимо-хитрым видом и играла с лентой на своём платье, пристально наблюдая за Калибом. Она медленно и лениво встала, а потом внезапно с места запрыгнула на стол и в момент приземления, выглядела уже не столько ленивой, сколько хищной. Медленно двигаясь по длинному столу, она сбивала ногами кубки с вином, ловя на себе недоверчивые взгляды подчинённых.

— У кого ещё вызывает сомнение моё над вами превосходство или смущает рабский статус?

— Ну меня, и что? — выскочил один пузатый крепкий мужчина, с его усов капал эль. Его подхватили голоса других воинов.

— Я настоятельно рекомендую вам признать моё командование, иначе придётся переходить на более весомые интонации.

Но никакой реакции не было, поэтому Алиса лишь удовлетворённо кивнула, ожидая именно такого развития событий. Ей было нужно спустить пар, нужно было публично продемонстрировать силу, чтобы раз и навсегда выбить дурь из воинов, которые задумывались над её приказами во время операций.

— Ладно, но я вас предупредила, — сказала она и высекла из камня на полу огонь.

Пламя быстро распространялось вокруг и вот уже в обеденной зале начался настоящий безжалостный пожар, воздуха становилось всё меньше и меньше, воины начинали задыхаться, многие горели заживо, были слышны крики и стоны, мольбы. Кожа воинов лопалась волдырями, в воздухе стоял запах горящей плоти и дерева.

Артемис сидел на своём месте с широко открытыми от ужаса глазами, как и другие члены отряда «Омега», огонь их не трогал, но муки остальных были невыносимы:

— Алиса, перестань! Что ты делаешь!? — взмолился Артемис, — Хватит!

— Не хватит, — спокойно ответила Алиса, — Боль стимулирует. Не скажу, что придаёт смысл, но подстёгивает к действию, это мне сейчас очень нужно.

Он схватился за голову, не зная, что делать. Там, куда он пошёл, огонь угасал, но возгорался на том месте, которое он покинул. Спокоен был лишь Бальтазар, который невозмутимо смотрел на корчащихся в предсмертных потугах соратников.

— Успокойся, Риордан. Ей просто нужен их страх, — он откусил кусок от окорока и продолжил, — Можно многое узнать о людях, когда им очень больно и страшно.

Остановившись на каждом умирающем воине взглядом, Алиса разочаровалась, не найдя пресловутого «Ювелира», которого так искала, хотя увидела среди прочих подлецов, изменников и хладнокровных убийц, но по большей части то были по истине храбрые люди.

Она медленно шла по столу туда, где сидел Полански, а в этот миг он бился на полу в конвульсиях и держался за горло, пытаясь схватить кислород. Алиса присела на край стола и наблюдала как он медленно умирает в жутких муках. Он был заносчивым, избалованным, высокомерным, неотёсанным… храбрецом, которому нужен был жёсткий командир.

Она наклонила голову в бок и прищурилась, потому что услышала то, ради чего затеяла этот спектакль, который ласково назвала «операция Барбекю»:

— Я признаю ваше командование, Леди Лефрой! — задыхаясь, шептал Полански.

— Рада за тебя, Калиб, может кто-то ещё?

Послышались предсмертные выкрики остальных в поддержку её кандидатуры.

— Ну вот, чего и требовалось доказать… — удовлетворённо прошептала она и встала.

Огонь угас, как будто его и не было, горящая плоть становилась прежней, свежий воздух наполняется трапезную.

— Да что это… — Риордан судорожно дышал, помогая товарищам подняться с каменного пола, который буквально минуту назад был раскалённым, — КАК!?

Ему ответил Бальтазар, который всё так же спокойно уплетал окорок с жаренной картошкой:

— Иллюзии и психологические пытки — это изящно и всегда эффективно! — он довольно улыбнулся и показал Алисе большой палец, — Так держать, Леди Лефрой!

Она благодарно кивнула и начала разрабатывать правую кисть неестественно белого цвета. Она сделала глубокий вдох, потом ещё один, и ещё. Бальтазар наблюдал за этим внимательно, прекрасно понимая, что на массовые иллюзии Алиса потратила сил больше, чем ушло бы на реальный пожар, но оно того стоило.

— Я не просто какой-то раб, господа. — заговорила она, — Я — Примаг, подчиняющийся Герцогу Мордвин лично, а для тупых объясняю: я не подчиняюсь Совету Эклекеи. Для вас это значит только одно: я сильнее всех вас вместе взятых и крайне глупо сопротивляться человеку, не скованному рамками вашего через-чур лояльного Совета. Герцог радикален в мерах, и не заморачивается деталями того, каким образом вы станете верны мне, а я, к вашему несчастью, жестока и требовательна. Так что, хотите вы или нет, но вы будете подчиняться мне. Если вы не настолько глупы, как кажитесь, то станете сотрудничать со мной. Я покажу вам как стать сильнее, но, если вы слепцы, то не тратьте моё время и не позорьте Эклекею. Вопросы?

— И что же женщина может нам рассказать о войне? — задал вопрос один молодой мужчина.

— О войне? Ничего нового. Но о силе я знаю больше вашего.

Она спрыгнула со стола на пол, не обращая внимания ни на что вокруг, целеустремлённо двигаясь к выходу. Присутствующие отходили от шока и обращали на неё уже внимательный, хоть и немного растерянный взор. Следом за ней шёл Артемис, который точно знал куда они идут, ведь собирался дождь, а значит и гроза, раз уж Алиса шла на улицу.

Они сидели под старым клёном и долго молчали, пару раз Артемис отскочил от подруги подальше, когда она ловила молнию, а, когда дождался от неё улыбки, заговорил:

— Странные у тебя методы, малышка.

— Шоковая терапия, Арти, это только первый этап. Когда они переварят произошедшее, можно будет проникать к ним в доверие… — она устало положила свою голову на плечо друга.

— Эти твои фокусы с молниями меня тоже пугают.

— Они дают мне силы, с ними мне становится легче.

Но Артемис отстранился и внимательно посмотрел в её глаза, ища в них ответ на свой вопрос:

— В кого ты превращаешься, Али?

 

Глава 20

Звук: Денис Новиков — The sonny (ost Закрытая школа).

Приехала Линда со своей помощницей рыжеволосой Сьюзен. Линда в медицине медлительна, но работает вкрадчиво, я бы сказала… ювелирно. Стоит ли её подозревать? Время покажет.

Она осматривала меня вместе с помощницей около часа:

— Переход на другой уровень наверно сильно сказался на организме, — тихо рассуждает она, — Понимаю, что ответ очевиден, но должна спросить: что с месячными?

— Ничего.

— В смысле их нет…

— Почему нет?

— То есть… — её лицо выражало крайнее удивление, — Есть?

Боже, да что все прицепились к моим менструациям? Как-то Блэквелл этот вопрос поднял, будто его это касается, ещё и рассуждать начал, прямо как сведущий в этих делах человек. Не то, чтобы я стеснялась, дело-то не в этом, а в том, что какого хера все лезут в моё личное пространство, в естественные процессы моего организма? Идиотский мир!

— Интересно… как часто? — продолжила допрос Линда.

— Регулярно, без изменений. С точностью немецких поездов.

Она выглядела очень удивлённой, хотя вряд ли знает немецкую пунктуальность, но всё же поняла, что с этим делом у меня всё строго.

— Очень интересно! — подала голос помощница Линды Сьюзен впервые за всё время. Большущие голубые глаза рыжеволосой девушки оживились, будто бы я собрала из зубочисток жизнеспособную ракету «Земля-Юпитер».

— Я видимо не разделяю ваших восхищений, дамы, но была бы благодарна за объяснение, — ворчу я.

— У природы всегда всё в равновесии, — начала Линда, — И человеческий организм функционирует нормально на низких уровнях магии, в рамках… как это сказать? В рамках общего баланса. Чем выше магия в организме, тем больше человек перестраивается на силовой поток. Включается повышенная регенерация, выносливость, другие таланты, но для поддержания баланса, отключаются некоторые функции. Медленное старение, понижается износ тела и так далее — всё это активируется, но есть цена. Это напрямую касается деторождения: с повышением уровня уменьшается срок вынашивания плода, дети рождаются здоровыми, но всё это при средних уровнях магии.

— Я так-то вообще не встречала женщин выше третьего уровня.

— Потому что они бесплодны.

Пауза.

Нет, быть не может. Я не бесплодна.

— Поэтому женщин и не развивают как магов, да?

— Именно поэтому, — подтвердила мою догадку Линда, — Это очень напоминает менопаузу, только протекает немного иначе. Поэтому мы и удивлены, что твой организм реагирует по-другому, но видимо это сбой из-за того, что ты быстро преодолеваешь уровни. Не волнуйся, скоро природа тебя нагонит и месячные прекратятся.

Ага, не волнуйся, Алиса, скоро климакс! Раньше положенного лет на 20 конечно, но это ерунда. Кстати, сколько, интересно, мне лет?

— Так я бесплодна или нет?

— Этого мне не узнать. Все твои органы на 100 % будут выглядеть здоровыми и восстанавливаться в случае чего невероятно быстро, но сможешь ли ты зачать и выносить… эти знания доступны лишь повивальным жрецам.

— Повивальным жрецам? И где таких найти?

— О, я не уверенна остались ли они вообще, это редкое магической знание, которое передаётся по крови. Эти жрецы одним прикосновением могли узнать возможности продолжения рода.

— Незаменимый талант. Особенно для семьи… которая, например, на протяжении всей истории выводит лучшую породу, — начала рассуждать я, явно имея ввиду Вон Райнов.

Неужели в запасе у этой семьи не остался повивальный жрец в рукаве? Уж для них-то этот талант наиболее ценен, раз они селекцией увлекаются.

Линда послала Сью принести чистые полотенца и, когда мы остались наедине, сказала шепотом:

— Лорд Блэквелл обеспокоен вашей рукой, снимите перчатки, я осмотрю.

«Лорд Блэквелл обеспокоен…» сложно поверить.

Я подчинилась, зная, что не могу нарушить обещание, данное Ему. У Линды очень мягкие руки, это руки ласковой матери. Она любит Винсента, как родного сына, я знаю это. И поэтому вряд ли она будет причинять ему зло.

Нет, она не может быть «Ювелиром». Хотя…

Моя больная рука едва ли обладает такой чувствительностью, как это должно быть, но я чувствовала то мягкое тепло от пальцев этой женщины. И в этом тепле не было ничего враждебного, ничего злобного. Спустя несколько минут Линда тяжело спросила:

— Когда это началось?

— Дотронулась до инферна этой рукой, а на ней была недавняя рана. А потом меня вырвало чёрной жидкостью.

Глаза Линды выражали ужас.

— Это не «чёрной ли смертью»?

Ах, ну конечно! Знала бы я что это за «чёрная смерть». На вид вполне чёрная, но смерть ли? Разливают ли смерть в флаконы? Подают ли вместо горячего шоколада? Никогда об этом не думала, в ассоциативном ряду с упоминанием этого слова стоит скорее тот асклеп с пилой, которого пришлось… ликвидировать, но не закупоренная по бутылкам нефть.

— Что это?

— Сложно будет объяснить, — она задумалась, — Некромантия.

Сложно? Серьёзно? Одного слова мне достаточно. Вопрос в другом: а что, смерть бывает белая? Серая? Да уж…

— У Эвы Вэйнс такого не было? — спрашиваю я, а Линда замолкает.

Эва для меня представляет особый интерес, и не только потому что она мать человека, вокруг которого крутиться моя вселенная, а потому что моя магия такого же происхождения, что и у неё. Линда хорошо знала Эванжелину Вэйнс, это точно.

— Нет, у Эвы такого не было.

— Какого уровня была её магия?

— Третьего после рождения… ребёнка. И… она не жаждала увеличения сил.

Очевидно, что у неё была веская причина держать магию в узде. А у меня заоблачные амбиции и эта неуёмная жажда покорять новые вершины. И вот я уже Примаг, а мне всего… сколько мне лет всё-таки? В общем-то это не важно, важно лишь то, что сказала Линда. Есть ещё два вопроса: могу ли я иметь детей? И почему, ПОЧЕМУ, блядь, со мной всё так сложно? Почему у меня и рука мертвеца, и ядов полный желудок, и поглощение смерти, и метка Люцифера, и мысли мёртвых, и… что ещё?

— Линда, какой прогноз? Как это останавливать?

— Я не знаю, но пока что же вы как-то это останавливаете?

— Да.

— Я буду искать ответ, Миледи, поищу в магической медицине, но пока… придётся сдерживать это.

— Это Некромантия… это определённо она… — говорю ей я, на что она кивает, — Линда… вы бы могли сделать отчет Герцогу не слишком мрачным?

— На сколько, Миледи?

— До крайности приукрашенным радужными красками.

— Я не стану врать ему.

— Самое основное он и сам знает, но не ставьте плохих прогнозов при нём. Он отстранит меня от службы, а я принесу больше пользы на войне, чем сидя в госпитале или любезничая с высокородными занудами. Линда… пожалуйста.

Сьюзен ворвалась в дверь возбужденная, её голубые глаза искрили интересом, а щёки пылали. За дверью я услышала удаляющиеся шаги и голос Артемиса.

Вот где собака зарыта! Почему он скрывал, что они крутят шашни? Знала же, что он на неё ещё в Мордвине поглядывал.

Линда уехала в Мордвин, а вот её Сью осталась на пару дней, которые она проводила с моим другом. Точнее она с ним проводила не только дни, но и ночи, на утренних тренировках я видела, как он был измотан.

Нет. Не моё это дело, и нечего сжимать зубы, когда он с утра явно не выспался.

Нужно приступать к делам, а их скопилось много.

Бойцы на тренировках всё ещё держаться подальше, хотя я присутствую почти всегда, оттачивая их мастерство. Понимаю учителей в школе, которые сходят с ума от парадокса обучения: люди могут быть талантливыми, но совершенно не хотят впитывать навыки, отчего всё доходит до абсурда. Вот и я оказалась в такой же ситуации: эти олухи не хотят меня воспринимать.

Сукины дети, значит, я заставлю.

И заставляю.

Не знаю, насколько этот способ поддержали бы заслуженные преподаватели, но если мои подчинённые не идут на тренировки, то идут на общественные работы. Протоколы и явки ведутся аудиторами, поэтому прогулять службу просто невозможно!

Терпеть не могу нестриженную траву, она меня невероятно раздражает. Некоторых бесит скрежет гвоздя по металлу, или пенопласта, хруст пальцев… а меня нестриженная трава. Так вот теперь в Форте Браска вся трава, стриженная — в этом заключаются общественные работы, да и воинов на тренировках прибавилось. С каждым днём нас всё больше и больше. Результат в том, что они уже слушают, хотя ещё не понимают. Но процесс пошёл, они мне верят. Проходит несколько тренировок, и они начинают поддаваться обучению.

Какого лешего я возомнила себя гуру по боевым искусствам? Это хороший вопрос.

Ответ прост: мы учимся все вместе. Меня обучали в Варэй, Бальтазар вообще кладезь целой прорвы информации и навыков, мой Артемис — гений навигации и поиска. У каждого из нас есть какой-то талант, мы обмениваемся ими и так становимся сильнее.

Мои ребята вообще яркий пример того, как надо обучаться: с интересом, с умом, с жаждой и полной отдачей. Их не назвать сырым материалом, вовсе нет: они уже опытные бойцы, у них один большой минус — их бессистемность…

В этом и есть недостаток нашей армии: ни цели, ни рвения, ни чувства локтя. Они совершенно разрозненны. Но не мои друзья.

Перед вечерней тренировкой они отдыхали на солнце. Ребята медленно пили эль, а я шла из леса, таща за ногу убитую лань на ужин. Краем уха я услышала обрывок разговора моих ребят:

— А это правда, что у Мордвина скоро появится новая хозяйка? — спросил Дрейк, который, к слову, очень хорошо влился в команду и сдружился с нами.

Я напряглась. Хозяйка?

— Аннабель Гринден уже окончательно перебралась в замок, даже и не знаю. Блэквеллу будет выгодно скрепить этот союз.

Да уж, выгодно. Гриндены всегда были одной из самых влиятельных семей в Сакрале, но со смерти Грегори Гринден они ушли в тень. Вывести Графа Гринден из этого положения можно простым брачным союзом, чертовски выгодно…

Но есть же ещё Кайл. Маленький непоседа, который растёт в Ординарисе, наследник великого рода. Но его не введут в эту игру лет до 15 точно. Есть ещё 4 долгих года, пока Гриндены будут неприкаянно блуждать туда-сюда, а может и вообще присоединятся к Ксенопорее — кто знает?

Отрубленная голова лани покатилась по траве, а я начала разделывать ещё тёплую тушу.

— Да, Сьюзен говорила, что эта высокородная уже замок чуть ли не перестраивает под себя, — продолжали разговор мои ребята, а я молча слушала.

— И что Герцог? Терпит?

— Вряд ли. Я думаю, он пошлёт её нахуй, как наебётся вдоволь. Ну это же Блэквелл! Синяя Борода! Сколько женщин прошло через него? Да у него чуть ли не право первой брачной ночи есть, нахуй ему Гринден?

— Это политика… откуда нам знать.

— Нет, Анна Гринден с ним и месяца не протянет. Он же тиран, а она ревнивая, насколько я слышал.

Меня грызёт ревность. С какого хера я так ревную? С какого момента я решила, что имею право ревновать? Я ему кто? Пусть ебётся, женится, разводится, детей рожают… мне должно быть фиолетово!

Но мне не фиолетово.

Вспоминаю его руки на своей ноге, его губы, дразнящие мою кожу… рычащий томный шёпот и возбуждённые глаза, то тепло, что он пропустил по моему телу, те объятия, что были после суда надо мной, как мы засыпали вместе… А теперь тоже самое с этой ебучей Аннабель. Больно.

Я потеряла то, чего даже не имела. Хочу надраться алкоголя в сопли, чтобы не чувствовать ревность.

Смирись и делай своё дело, Алиса. Ты воин, зажми зубы и делай то, что должна. Не смей себя жалеть!

— Риордан, ты сам-то когда со своей Сью наебёшься?

Ох, так это давно? Надо полагать это началось, когда я уехала учиться в Варэй… он ведь тогда с кем-то крутился без конца.

— Я сообщу, Эл. Обязательно, в ту же секунду.

Громкий и заразительный смех моих друзей отвлекает меня от грустных мыслей.

— Лучше, если я твоей голой задницы при этом не увижу! — говорит Алакен, а потом интересуется, — То есть разобьёшь рыжей сердце?

— Не лезь не в своё дело…

— Сьюзен интересная девица…

— Я, блядь, только твоего мнения ждал! Но в ответ на твой вопрос: мне это не нужно.

— О! А что тебе нужно?

Артемис робко посмотрел на меня безнадёжным взглядом.

Блядь. Ну ты-то куда лезешь со своей влюбленностью, Арти?

Ох…

Меня и раньше бесила нестриженная трава, но сейчас я просто схожу от неё с ума. Как и от миллиона других вещей! И, блядь, не надо быть победителем битвы экстрасенсов, чтобы знать причину моей эмоциональной нестабильности. Если бы у меня не было такого переизбытка гормонов, если бы я, как все свободные люди, периодически занималась сексом, то всего бы этого можно было избежать. И с магией справиться было бы проще.

Но даже когда Хозяин мне дал на это разрешение, тогда во Франции, я не воспользовалась возможностью.

Мне надоело быть жертвой. Надоело испытывать муки разного рода. Меня просто невероятно заебало беспокоиться о том, что же будет с моей неебически непредсказуемой магией. И этот Ювелир у меня тоже в печёнках сидит… может даже и хорошо, если Хозяин женится.

Артемис очевидно тоже думал об этом и теперь смотрел на меня задумчиво:

— Али, а что будет с тобой? Анна Гринден тебя терпеть не может, что если она станет твоей Хозяйкой?

— Хороший вопрос… но так-то и Блэквелл меня на дух не переносит, так что вряд ли что-то изменится. Разве что отошлют меня ещё дальше…

— Дальше только Ксенопорея.

— Ну тогда я переквалифицируюсь на двойного агента.

— Нет, ну серьёзно… это же катастрофа будет! — поддержал беседу Алакен.

— Вот заладили… я не пропаду! Меня кидали на Арену Смерти, продавали, травили, похищали, засуживали, пытались изнасиловать или убить, казнить, предать, проклясть, подставить… бог знает, что ещё! Вы думаете, что после всего пережитого Аннабель Гринден меня сживёт со свету? Да я из вредности переживу все её жалкие попытки.

— Не зарекайся… — говорил мне Дрейк и в чём-то был прав.

Но я упёртая.

— Какой бы влиятельно она не была, я ей не по зубам. А ненависть вокруг — ерунда. Тем более у Аннабель будет ещё одна непосильная задача: уничтожить гарем Блэквелла. А их он в обиду не даст.

— Ну да. Только ведь он ими и не пользуется почти.

— В смысле? — недоумевая спрашиваю я.

— Блэквелл ебёт всё, что движется, но не насильно. Его гарем — прикрытие, там есть всего парочка регулярных для него девиц. Он отсеивает шлюх от нормальных, ведь так? Сью, например, с ним никогда не спала. Блэквелл собирает рабов не для проституции, а для того чтобы защитить их от Ксенопореи. Все это знают.

Я догадывалась, но думала, что его идеализирую… а оказывается всё на самом деле так. Ведь некоторых рабынь он куда-то отправляет, и что-то мне подсказывает, что это место — Финилон-Каас, городок-утопия, где Блэквелл взращивает общество будущего с нормальными ценностями.

Снова восхищаюсь этим человеком. Как же ему тяжело одному против всего этого грязного мира? Вся его жизнь положена на алтарь войны, но у неё есть простые человеческие желания и потребности, и не все из них может удовлетворить гарем и дорогой алкоголь.

Бедная мёртвая лань. На ней я отыгрываюсь, вымещая свою злость. Отделяя мясо от потрохов и костей, я залила тёплой звериной кровью все сапоги, но это почему-то меня успокаивает. Ведь её уже не больно, она мертва, а убила я её не для удовольствия, а для пропитания — это естественно: она — дичь, я — хищник. Об этом же ещё пели в начале «Короля Льва», а если Уолт Дисней пропустил это в массы, значит мне нечего беспокоиться.

Пушистых тебе облачков, Бэмби…

Тему рабства со мной не затевают из деликатности. Но сегодня мы уже заговорили об этом, поэтому Бальтазар спросил:

— Чтобы было с тобой, если бы он тебя не выкупил?

— Я бы умерла в тот же день. День за днём меня изматывали боями всё больше, я боялась спать, еду и воду мне не давали почти.

Лица моих друзей выражали недоумение, а я свою очередь не понимала почему.

— Ты же… с аукциона Омара Халифы?

— Начиналось с аукциона, да, — делаю паузу, вспоминая те времена без удовольствия, — Только продавать Омар меня не собирался, решил набить цену, но придержать для Роланда Вон Райна. Всё пошло вопреки его ожиданиям, когда я прямо посреди торгов отрезала ему ухо заточенной бляшкой от монисты, — я не сдержала зловещую улыбку, припоминая как это было… эффектно!

Бальтазар захлопал в ладоши и громоподобно рассмеялся, впрочем, улыбки засветились на лицах всех моим ребят.

— А потом меня на сутки подвесили к столбу за руки. Это не помогло, поэтому дальше меня привязали к лошади и гнали по всему рынку к лачугам стражи… — я говорила бесстрастно, лишь потому что я знала, чем всё это закончилось, но вот мои друзья перестали улыбаться.

— Ох, малышка… — с неподдельным горем в глазах воскликнул Бальтазар, — Прости, мы ведь не знали…

— Они мертвы. Все те, кто были там умерли один за другим, — отрезала я, — Не за что прощать, не о чем жалеть, у них не вышло ничего со мной сделать.

Мой Арти был бледным настолько, что мне стало жутко. Не двигался и, по-моему, даже не дышал, лишь смотрел в одну точку, пока я рубила сухожилия лани.

— Ещё две недели меня привязывали к столбу и били плетью, заковали в кандалы, чтобы я никого больше не убила, развлекали толпу, выгоняя на ринг с каким-нибудь пропивохой, которому давали оружие. Я пробовала бежать дважды, но рынок стерегут адские псы, они быстро меня находили. Жила я в темнице смертников до самого финала на Арене Смерти, сил к тому времени уже не оставалось, но… — я сделала паузу, вспоминая как впервые увидела за решёткой своей темницы Винсента Блэквелла, который раз и навсегда изменил мою судьбу, — …Пришёл Герцог.

— Ты ведь его ненавидишь, — сказал Бальтазар, — Ты ведь Лимбо! Вечная служба всегда ломает человека в худшую сторону. Поэтому таких рабов никто не держит, — спустя несколько напряжённых секунд он добавил, — И им никто не верит.

Поднимаю на него глаза и думаю вслух:

— Это разумно: не верить рабам Лимбо. Никто не знает, что я выкину через минуту, никто не знает, почему я это сделаю и для чего.

— Твоё существование зациклено на жизни Хозяина.

— А с другой стороны с его смертью я обрету свободу. Но я пока ещё способна объективно оценивать его вклад в моё спасение. Да и сказать плохого ничего не смогу, в силу оков. А как хочется иногда…

Очень хочется. Меня раздражает, что он постоянно меня провоцирует, выбивает из колеи, кидает в пекло и прочее. Моя натура пытается сопротивляться его давлению, как загнанный зверь выжидает момента свободы, как лань, которую я подстрелила.

Мне часто снится, как вдруг меня перестаёт тянуть туда, где мой Хозяин, мне становится очень и очень на всё плевать, впереди только Крайнее море, а сзади ничего такого, что тянуло бы меня вернуться. Что я стаю по колено в воде, и делаю шаг вперёд к Свободе — такой тусклой и зловещей, с привкусом безнадёжности — ведь терять нечего.

А потом вдруг понимаю, что та свобода ещё большая клетка — чёрная бездна падает на меня, влага и жуткий холод сковывают, а редкие вспышки в борющемся сознании гасятся беспросветной тьмой.

И тогда я перестаю бороться.

— А вам не пора распрягать своих лошадей? — вспоминаю я, прогоняя кошмар, — У нас через двадцать минут тренировка, и не дай вам Бог опоздать, — перевожу тему я.

Ребята встали и сквозь смешки и дебильные шуточки пошли к конюшне. Остался только Артемис:

— Я помню тот день, когда тебя привезли в замок, — заговорил Арти, — Я видел ортоптер с моста. Такая маленькая хрупкая босая девчонка, укутанная в плащ этого жирного слуги, идущая по снегу, и Блэквелл на две головы выше. Как обманчив мир, да? — он смеётся и делает большой глоток из кружки, — Я шёл следом и смотрел, как твои волосы движутся наперекор ветру. Такое сложно забыть.

Я подошла и поцеловала его в лоб, ничего не говоря. Что сказать? Что он очень мил и я его очень люблю? Лишнее. Но я знаю, что его влюбленность пройдёт. Знаю.

— Ничего не скажешь? — спрашивает он.

— Тренировка на тебя тоже распространяется, Риордан. И спрошу с тебя по полной.

— Это хорошо. Ты всегда с меня больше всех спрашиваешь. И это не потому что я самый талантливый, чтобы ты не говорила.

— Я такого и не скажу, это не педагогично.

— Просто ты любишь меня больше всех! — он выпятил грудь и улыбнулся как ребёнок.

— Жопу оторви и бегом распрягать лошадь, самодовольный засранец! — жёстко приказала ему я, с трудом сдерживая улыбку, — Хотя… Артемис, выручай. Мне надо появиться на балу в Мордвине завтра. Не хочу идти одна.

— У нас свидание? — ехидно спрашивает он.

— Да, — говорю я с вызовом.

— Серьёзно? — переспросил он, его лицо удивлённо вытянулось.

— Сам-то как думаешь?

— Думаю, ты меня обманываешь.

— Всё верно, это не свидание, а дружеских поход в террариум.

 

Глава 21

Звук: Trevor Morris — The devil's waltz.

После дневных тренировок и заданий у меня занятная ночь с кипами бумаг и контрактов — это ужас. Я отсортировываю важное от неважного и самое значимое отправляю в Мордвин, а остальным занимаюсь сама. И ещё рапорты, рапорты, рапорты… отвратительно!

Потом подъём в 5 утра, но я просыпаю… да, это безответственно с моей стороны показывать такой анти-пример моим подчинённым, но не могу пересилить себя. Я люблю либо долго спать, либо вообще не спать, поэтому каждое утро ко мне заваливается Дрейк, сгребает меня в охапку и тащит на службу.

Дрейк классный. Мне нравится его отношение, он будто бы поставлен надо мной, чтобы контролировать моё расписание, он всегда помнит то, что я не помню, тащит за руку если я туплю, несёт стакан воды, когда я ещё об этом не подумала. Если бы у меня был старший брат, то он был бы таким: заботливым, снисходительным, внимательным и очень саркастичным. Артемис ревнует, но уже почти смирился. Ребята вообще-то ладят между собой, но пока ещё только притираются. Они стояли в холле, Артемис одет для приёма, Дрейк только вернулся с обхода:

— Ооо! — ехидно начал Дрейк, увидев друга в парадной одежде, — И куда это мы такие накрахмаленные?

— Отъебись! Мы с Али поедем в Мордвин.

— Ух ты! Сумеречный Бал? Надо же, я думал, Леди Лефрой неугодна при дворе.

— Думаю, поэтому она решила меня позвать. Представь, как ей будет там…

— Да пиздец! Блэквелл на неё вечно зол, Совет терпеть не может, так теперь и Графиня у руля.

— Ты Али давно видел? Думал, она уже готова.

— Ну вообще она должна быть у себя. После обеда её не видел, скорее всего опять зачиталась.

Всё это время я стояла рядом за углом. Не то, чтобы я в буквальном смысле подслушивала, просто не хотела выходить из своего укрытия. Настроение было… как будто я собираюсь не в самое любимое место в двух мирах, а на плаху. Долго не могла подобрать одежду, всё раздражало. Одно платье превращала раз 20 не меньше, и выходило всё не так! Не могла сконцентрироваться на одежде, такое редко со мной бывает. В итоге остановилась на шоколадном довольно пышном платье из парчи с заниженным корсетом, который затянула по максимуму, на плечи одела лёгкую почти невесомую объёмную накидку из тончайшего насборенного хлопка цвета кофе с молоком, маленькие перчатки в цвет платья, объёмное колье на шее, волосы собрала на затылке в объемную и нарочито небрежную причёску. И… теперь мой вид был почти идеален, но отражение в зеркале мне всё равно не нравилось.

И так… я стояла за углом и не хотела никому показываться, но раз уж разговор зашёл обо мне, то надо было вылезать из своего укрытия. Я нехотя показалась из-за угла и несколько секунд мои друзья меня разглядывали. Я не выдержала:

— Перебор, да?

— Нет… — ответил Дрейк, — Шикарно. Даже и не догадывался, что коричневый цвет можно использовать на приёмах, обычно это цвет уместен в дороге или в походах.

— Для кого коричневый, а для меня шоколадный, — говорю я и смотрю на своего спутника, который выглядит просто потрясающе.

Артемис очень красив и мне приятно, что меня будет сопровождать такой интересный мужчина. На нём бежевый парадный сюртук с широким английским воротником, шейный платок брусничного цвета.

Я улыбаюсь своему другу:

— Молодец! А Сьюзен ревновать не будет?

— Она знает, что по карьерной лестнице можно продвинуться только через постель, а ты мой шеф, так что… она поймёт! — хихикает он и широко улыбается.

— Ты готов?

— Нет… это страшно?

— Страшно будет на балу среди людей, которые готовы вонзить тебе кинжал в спину, а телепортация интригует! Тем более энергозатраты на мне, можешь выдохнуть.

— Поправка: кинжал в спину не мне, а тебе, малышка!

— Ещё лучше! — криво улыбаюсь я.

Он берёт меня под руку, я делаю глубокий вдох Западного воздуха, и выдыхаю уже на Севере. Артемис начал восторгаться и кричать:

— Юху! Это потрясно, Али!

— Сир, ведите себя подобающе, мы в столице, — сказала я жеманно, чтобы он перестал привлекать внимание.

Мы стояли посреди южного двора Мордвина, где слуги встречали гостей. Мы опоздали на час, потому как я хотела максимально сократить время моей каторги среди сотен ненавидящих меня людей. Нас встретили знакомые мне слуги, и они… они кланялись нам. Меня это удивило, потому как все здесь знают, что я рабыня, что я на таких же по сути правах, что и они.

Слуги вели себя куда проще, чем властимущие господа и дамы. Те встречали меня с брезгливостью, презрением и даже со страхом в глазах. Артемис погладил мою руку, чтобы поддержать хоть как-то, и это очень помогало.

Я сама себе враг. Знала же, что не надо слушать, что обо мне говорят, но зачем-то сосредоточилась на слухе. А уши Примага при должной концентрации творят чудеса:

— Надо же, такой великолепный приём и эта мразь здесь! Как у неё наглости хватило приехать сюда?

— Да совести нет! Решила пробиться в высшее общество! Слышал, как она зарезала асклепа? У той женщины было четверо детей, теперь они сиротки.

— Конечно! Не удивлюсь, если она в Форте мутит грязные делишки! Хватило же ума у Совета назначить её туда в такой роли!

— Совет не при чём. Это Герцог!

— За какие такие заслуги?

— Больше похоже, что он хочет её публичного унижения. Надеюсь, что это так, иначе он глупый кабель!

— Ну про кобеля в любом случае правда. Только ведь Графиня её со свету сживёт, она не будет разбираться за какие заслуги!

— Хотел бы я на это посмотреть! — смеётся толстяк, — Но и развлечься с такой темпераментной штучкой не отказался бы…

— Ты ведь про Лефрой? Как думаешь, если она провалит дело, Блэквелл продаст мне её по дешёвке?

Дальше я не слушала. Мне было невероятно противно. Артемис не слышал, но видел мою реакцию:

— Ты как? — спросил он.

— Заебись.

— Ты выглядишь на миллион, малышка. Если бы твои руки не тряслись, то я в жизни не понял бы, что ты волнуешься.

— Спасибо, Арти, ты настоящий друг.

Как же мне повезло иметь такого друга.

Он придал мне уверенности, и я перестала замечать негатив вокруг на время танца. Когда музыка закончилась, ко мне подошёл Лорд Картер, почётный член Совета, которого за глаза называют Зевс из-за внешнего сходства с изображениями древнего греческого Бога.

— Леди Лефрой! — он учтиво поклонился, — Подарите мне танец?

— Конечно, Лорд Картер! — учтиво улыбаюсь я ему и приседаю в реверансе.

Мне он нравится уже давно. В смысле просто как человек. Он один из немногих людей, кто относится ко мне с пониманием и добротой. Я помню, как он заступался за меня на Совете, как пытался смягчить наказание, когда меня обвинили в нападении на Джона Сальтерса.

Я протянула руку Лорду Картеру и мельком увидела, как Аннабель Гринден виснет на Хозяине, который стоит с каменным лицом и слушает какого-то очередного Лорда. К нему подходит Николас Ноксен со своей сестрой (к слову, Софи Ноксен очень красива, но выглядит вульгарно). Аннабель куда-то уходит недовольная, но дальше я уже не смотрю, потому что Зевс положил свою руку чуть выше талии, ровно так, как положено, и начал вальсировать.

— Лорд Картер, Вы жертвуете своей репутацией, танцуя со мной, — говорю я ему.

— Моя дорогая Леди, не говорите глупостей, я получаю истинное удовольствие от общения с вами. А слухи вокруг вашей персоны вызваны лишь вашей выдающейся личностью, не иначе. Поверьте, мне, старику, всё наладится.

Такого «старика» поискать! Подтянут, красив, энергия в нём плещется рекой! Один из тех мужчин, которые с возрастом становятся всё интересней.

— Благодарю, сир. А можно я буду называть вас «Зевс»?

Он улыбается моей наглости:

— Надо мной так часто издеваются!

— Вы воспринимаете это как сарказм, но, на мой взгляд, это… мощно!

Он раскатисто смеётся, на что люди вокруг смотрят осуждающе. Лорд Картер обладает таким смехом, каким наверняка обладал Владыка Олимпа: громоподобным. И с эти пор он нравится мне ещё больше.

— Тогда вам я разрешаю так себя называть! Но только вам!

Музыка снова закончилась и Зевс, поцеловал мою руку, отпуская. С этого момента злых взглядов стало ещё больше, куда бы я не пошла, шёпот становился всё навязчивей, Артемис куда-то пропал, плюс я увидела Хозяина, снова стоящего под руку с Аннабель.

Я слишком туго затянула корсет, потому что грудную клетку сковало. Точнее это было не из-за тугого платья, а из-за моего недуга, обостряющегося моей эмоциональной нестабильностью. Я отошла на террасу, начала дышать ночной прохладой родного Мордвина, но не помогало. Сняв перчатку, я ужаснулась, потому что пальцы были не белыми, не голубоватыми и даже не синими, а почти чёрными. Я надела перчатку на кошмарную руку и попыталась расстегнуть колье, но вспомнила, что это невозможно. Колье было прикрытием для утянутой цепочки с медальоном Хозяина, а моя удавка не снималась.

Привлечь молнию не могла, потому что тогда меня тут же сожгли бы как ведьму, я и так для всех козёл отпущения. Единственное, что оставалось, это пойти обратно в зал и сквозь зубы отчитывать секунды до окончания весеннего бала, что я и сделала.

Эти люди меня ненавидят, они все гнилые идиоты, зачем провоцировать их? За что меня так наказывать? С этими мыслями я захожу в бальный зал и нос к носу сталкиваюсь с Графиней Гринден:

— А ты что тут делаешь, жалкая плебейка!? — кричит она.

Боже. Этот ультразвук издаёт её рот, и это её голос, к которому я не собираюсь привыкать! Твою же мать! У меня аж в ушах зазвенело, и я видимо проявила свою неприязнь на лице, потому что она продолжила бомбардировать меня, словно Серены корабли путников:

— Ты должна мне кланяться, я — Графиня, а ты низший раб!

Да, я совершенно бестактная в подобных ситуациях, но унижаться перед этой идиоткой, не стану. Высокомерно поднимаю бровь и прохожу мимо, но она хватает меня за руку и вопит:

— Не смей так себя со мной вести!

Я сжимаю её кисть со всей силы и закрываю ей рот, придавливая к стене. Переборщила: её голова громко звякнула о стену. Пристально смотрю в глаза и жду, когда же её перестанет бить истерика:

— Послушайте меня, ваше Высокородие, — тихо и спокойно говорю я, — Вы в очередной раз делаете прямой выпад в мою сторону, и я гарантирую вам, что следующий раз будет для вас последним поступком в вашей жизни. Всё ясно? — спрашиваю я и снова жду её реакции.

В её глазах опять истерика. И слёзы. Всхлипывает.

Что за дура? Повторяю:

— Всё ли ясно, Графиня?

Наконец, это одноклеточное кивает. Аллилуйя! До неё дошёл смысл моих слов, и инстинкт самосохранения всё-таки сделал своё дело!

Я отпускаю её и ухожу куда-то бесцельно. Я не смогла сдержать свою злость в руках и напала на Графиню. Сейчас уже этого достаточно, чтобы я опять предстала перед судом. А, если прибавить, пару литров слёз Аннабель и приукрасить, то моя казнь снова актуальна.

Как это преподнесут? Нападение главнокомандующего Форта Браска на высокопоставленное лицо нейтральных территорий? Будет ли это поводом для развязывания новых споров? Господи, как же глупо я себя повела… Лорда Блэквелла из-за этого могут затаскать по переговорам, обложить неудобными условиями под угрозой войны. Ксенопорее нужен лишь один маленький повод, чтобы спустить всех собак на Эклекею, и я… дура!

Подошла к столу, залпом выпила бокал шампанского и взяла с тарелки красивое яблоко. Надкусив его, я тут же пожалела об этом, потому что там оказался червяк, вполне живой и упитанный.

Черви. Это самая страшная из моих многочисленных фобий. Я до жути боюсь червей. Они ассоциируются с какой-то тупой бесконтрольной вознёй, с тем, что разъедает тебя, когда душа покидает тело. Я бросила яблоко и отшатнулась от стола.

Снова яблоко.

Опять ебучее яблоко.

Я медленно ходила по периметру зала без устали, лишь бы нигде не остановиться и ничего не услышать. Это не то, чтобы отвлекало, но хоть немного убивало время. Артемиса нигде не было, будто сквозь землю провалился.

— Тринадцать, — прохрипел уставший голос моего Хозяина.

— Что?

— Тринадцать кругов. Тебе больше заняться нечем?

Считал? Надо же. Хотя ему балы тоже внушают скуку и навивают зевоту.

— Нечем.

— Ты на балу. Танцуй.

— Танцевать одной так же странно, как прийти на бал голой, Милорд.

— Где же твой Риордан?

Не хочу продолжать этот идиотский разговор. Хотела уйти, но опять ноги как будто приросли к полу.

— Пожалуйста, Милорд… мне здесь не место, дайте мне уйти, — прямо сказала я, в этот раз обходясь без долгих хождений вокруг да около.

— Ты ведь не понимаешь, что происходит?

О чём бы он не говорил, я не хочу погружаться в эту ебучую игру, нет настроения, как и стимула это настроение исправлять.

— Я ведь сказал, что это обязательное мероприятие, поэтому ты не уйдёшь, — настойчиво повторяет он, а я запрокидываю голову и закрываю глаза, тяжело вздыхая, — Тем более я нашёл тебе партнёра на один танец, — он кланяется мне и протягивает руку.

Мы будем танцевать? Я и он? Господи… час от часу не легче! Он ведь заметит как дрожат мои руки… Соберись, Алиса!

Мы идём через весь зал, и сейчас я понимаю, что те нелепые попытки меня задеть, что были в начале балла, полная ерунда по сравнению с тем, как на меня смотрят сейчас. Лорд Блэквелл идеальный партнёр, я не боюсь, что ошибусь в движениях, когда он рядом, потому что он ведёт уверенно и очень властно. Я доверяю ему полностью, но от этого не легче справляться двойным адом из эмоций: вокруг слишком плотное облако из той энергии, что вызывает тошноту.

21 апреля 2013 года около часа ночи. Это был первый раз, когда я осознано, впустила в себя чёрную смерть. И эта волна была такой же, как та, что накатила на меня, когда инферн прикоснулся ко мне.

— Алиса… — позвал меня Лорд Блэквелл, выглядевший озадаченно, — Лис, скажи что-нибудь, не пугай меня!

Я сжала плечо Хозяина и посмотрела на него виновато. Я видела, как его кольцо сверкнуло, и после этого музыка прекратилась. Поднялся крик и смех, потому что, как оказалось, музыкальные инструменты загорелись. Блэквелл незаметно отвел меня в небольшой закуток с диванами тяжёлыми шторами, пока все гости поддались хаосу и шумихе. Он достал платок и вытер мне нос, и которого текла такая же чёрная жидкость, как тогда на Фабрике магов. Он пристально посмотрел на меня, а я снова хотела расплакаться, но закусила губы до крови и сжала кулаки изо всех сил, чтобы не дать слабину. Меня снова жутко тошнило и хотелось провалиться под землю:

— Простите, — только прошептала я, — Я не слабая, вовсе нет…

Что ещё можно было сказать? Ничего. Он посмотрел на свой почерневший платок и снова на меня. Потом он взял мою правую руку и пытался стянуть перчатку, но я выдернула свою ладонь, пытаясь спрятать руку за спиной. Он настойчиво взял её снова и в этот раз снял перчатку, под которой была чернота.

Отрицательно машу головой и опускаю глаза на свою чёрную руку. Я беру у Хозяина перчатку и натягиваю на себя, в попытках спрятать уродство. Я открыла было рот, чтобы снова извиниться, но он перебил:

— Ты мне больше сегодня не нужна. Телепортация сейчас опасна, на лошадь я тебя в таком состоянии не посажу. Твою спальню я никому не отдавал, поэтому будешь спать там.

— Риордан…

— Не сахарный, где-нибудь переночует!

— Милорд, — опускаю глаза, — Я напала Графиню Гринден, и угрожала ей смертью. Возможно, даже сотрясла ей мозг, хотя там трясти нечего… — постучала себя по губам за то, что сболтнула лишнего, — Я поступила глупо, знаю, я готова понести любое наказание…

Его эта ситуация почему-то не удивила:

— Ну вот, а ты говорила, заняться нечем.

— Это всё, что вы мне скажете? А где «сдай оружие и готовься к казни»?

— Она ведь пыталась тебя унизить?

Не одна она, вообще-то счёт идёт на сотни. И мне было бы без разницы что думают остальные, если бы Мой Дьявол не смотрел бы так холодно.

— Просто на будущее, Милорд, — мне было неловко говорить ему такое, — Так вышло, что мной распоряжаетесь вы, так давайте ограничим список моих боссов только вами?

— Я не против, — он почему-то загадочно улыбнулся, — Ты моя.

Он пьян? Странно себя ведёт.

— Не новость. Я не стану унижаться перед Аннабель Гринден, даже если она станет Хозяйкой Мордвина, скорее руки на себя наложу, чем склоню спину в поклоне. У вас ещё будет миллиард любовниц, но я не их игрушка.

— С миллиардом ты мне польстила, — снова полуулыбка, — Всё верно, ты моя игрушка, поэтому тебе ничего не будет за выходку с Гринден. Вряд ли есть наказание для тебя сильнее, чем-то, что ты только что испытала.

— Да, ужасный бал…

— Я про это, — он показал на почерневший платок, который явно не переживёт знакомства с Некромантией, ведь от этой жидкости скукожился, будто оплавившись, — А бал… ты только что заявила о себе, как о полноправном Примаге, а я признал это прилюдно, позвав тебя танцевать.

— А я даже на секунду подумала, что вы это сделали, потому что просто хотели потанцевать и можете быть милым, — хмыкнула я.

— Я? Милым?

Хватит уже удивляться тому, что он всегда делает что-то по какой-то веской причине. Пригласил на танец не потому что хотел подбодрить, а потому что это Герцоргское снисхождение и официальное заявление о моём назначении. Это ведь не друг Артемис, а стратег и правитель Герцог Мордвин.

— Если бы я не знал тебя, то увидел бы королевскую осанку гордой и властной женщины, которая смеётся вопреки всему.

— А что видели вы?

— Что ты выполняешь приказ сквозь зубы, нарезая 13 кругов по залу. Но для других это выглядело как надо.

Класс! Добил. Он видел, что меня ломает его задумка и наблюдал, как я медленно схожу с ума, даже не ленился считать! А потом позвал меня танцевать для публичного заявления, но я сломала его план своим приступом, и чтобы избежать провала он сымитировал пожар. Круто! Всё вышло по плану.

— Вы ведь и понятия не имеете что я за человек, — сухо говорю я и проверяю, могу ли уйти.

Могу. И ухожу, по пути срывая с себя украшения и бросая их на пол. Но медальон не сбросишь, цепочку не порвёшь…

 

Глава 22

ЗВУК: Sarah Brightman — Kama Sutra, Alanis Morissette — Uninvited, Макс Фадеев — Умирай от любви.

Утром следующего дня Лорд Блэквелл сидел в обеденном зале и принимал подарки от вчерашних гостей. Герцог был с сильного похмелья и всё время ругался то от слишком яркого света, то от громких звуков, то от назойливых взглядов слуг. Франческо, вернувшийся со своей ссылки, бегал туда-сюда с флаконами зелий, чтобы снять похмелье с Хозяина, но тщетно:

— Не носись ты так, блядь! — вспылил Блэквелл.

Над ним смеялся такой же похмельный, но вполне жизнерадостный Майкл Уоррен, прибывший на бал уже под конец. Он впервые за долгое время вернулся в Мордвин, но не на долго, поэтому пытался развлечь себя всеми радостями Северной Цитадели.

— Блэквелл, тебе ведь нихрена не помогут эти бабьи настои при том количестве поила, что ты вчера выжрал в сочетании с твоими сонными зельями! Давно не видел такую атаку на спиртное! — не унимался тот.

— Ой, только заткнись, а? Перебрал, ну и что?

— В том и дело: ничего! Сиди и наслаждайся бодрым утром!

— Я бы лучше насладился утром у себя в постели, только бы Аннабель меня не нашла.

— Жалуешься? Гринден — горячая штучка!

— Я бы сказал визгливая и жутко назойливая. Такие высокие частоты мне просто мозг взрывают! — он взялся за голову.

— Давай посмотрим подарок от Саммерса?

— Что-то зачастил он с подарками. Слава богу, хотя бы сам не припёрся, меня от него тошнит!

— Тебя тошнит от похмелья, а Саммерс вполне учтив! Тем более подарок живой…

— Удиви… — произнёс Блэквелл и осушил рюмку спиртного.

Франческо распорядился о демонстрации «живого» подарка и вот через полминуты перед Блэквеллом и его приятелем Уорреном появились три девушки, наряженные в восточные костюмы. Они поклонились новому Хозяину, стоя от него на расстоянии трёх-четырёх метров, плотные накидки упали с их плеч и вот уже девушки были одеты в лиф, пояс и шаровары, украшенные камнями и бисером.

Блэквелл осмотрел их скептически и вынес свой вердикт:

— Лица явно не «восточные», что как бы плюс, но наверняка минус пластике.

— Так давай проверим! — раздухарился Уоррен.

По их распоряжению заиграла музыка с арабскими ритмами, и девушки начали танцевать. Блэквелл скучающе посмотрел на них и заныл:

— Вы смеётесь надо мной?

— А что тебе не нравится? Отлично двигаются…

— Ты видимо давно не видел женщин, которые владеют своим телом, — начал Блэквелл, и безнадёжно посмотрел на танцовщиц, — Я оставлю среднюю, если она выжмет из своих танцев что-то стоящее! — скучающе проговорил он и обратился уже к танцовщице, — Ты понимаешь, что я тебе говорю?

Девушка кивнула и ответила звонким высоким голосом:

— Да, господин!

Блэквелл схватился за голову в приступе головной боли:

— Боже, опять эти сверхчастоты! Так, женщина, слушай и молчи! А лучше танцуй, но на пределе возможностей!

Снова заиграли барабаны и девушка начала танец, стараясь явно больше, чем в первый раз, но Блэквелл лишь скучающе смотрел. Он закатил глаза, когда понял, что ничего нового уже не увидит и остановил танец:

— Нет! Категорически нет! Да как же тебе объяснить, что мне надо!? — он снова схватился за голову, — Блядь!

В это время в зал тихо и медленно зашла Алиса Лефрой со скучающим видом. Её взгляд застрял на танцовщице, она без интереса смотрела на происходящее, а потом и вовсе засмотрелась на свои ногти. Блэквелл встретил её репликой:

— Ты вовремя. Что скажешь? — спросил он, имея в виду танец новой рабыни.

— По пятибалльной системе на слабенькую тройку, — без энтузиазма ответила она, — А вообще я пришла предупредить, что возвращаюсь на службу.

— Я тебя не отпускал, — ответил он.

Она убийственно посмотрела на Хозяина, но промолчала.

— Тройка? Кто ты, чтобы оценивать этот бриллиант? — возмутился Уоррен, но Алиса не ответила, а лишь посмотрела на него, как на говорящее дерево и вопросительно подняла бровь.

— Если она не станцует так, как мне надо, я отправлю её прочь, — сказал Блэквелл Алисе, но та лишь безразлично пожала плечами, — Объясни ей! Или научи, сделай что-нибудь!

— Оно мне надо?

— Алиса, это приказ!

Леди Лефрой демонстративно присела в реверансе в знак покорности, слишком пристально при этом глядя в глаза Хозяину, а потом подошла к девушке и бесстрастно спросила её:

— Имя?

— Марго, — смутившись, ответила девушка.

— Марго… ты вихляешься и дрыгаешься, а танец живота — это… соблазн, искушение… тебе носителем этой культуры никогда не стать, даже не мучайся, но скажи мне, что главное в восточной женщине? Помимо цветотипа…

— Пластика?

— Темперамент и раскрепощенность, а ты скованна! Вот посмотри на своего… господина, чтоб его! — Алиса кивнула в сторону Блэквелла, который наблюдал за происходящим, — Ты сейчас танцевала, чтобы он тебя похвалил? Не отвечай, и так понятно, что да. Так вот забудь, про похвалу. Ты не должна нравится ему, поэтому забудь, что он вообще здесь есть.

Марго была растеряна и хлопала глазами в надежде понять кого слушать. Алиса посмотрела на неё безнадёжно:

— Марго, забудь говорю! Здесь только ты, больше никого, — Леди Лефрой всматривалась в испуганные глаза рабыни, — Так с тебя толк не выйдет! — она подошла к столику, рядом с которым сидел Блэквелл и Уоррен, налила в две маленьких рюмки спиртного и понесла Марго, — Пей! — приказным тоном сказала она, и танцовщица покорно выпила рюмку, вслед за решительной Алисой, моментально осушившей сосуд.

Марго закашлялась от крепости напитка. Алиса выждала, пока девушка прокашляется, а потом сделала жест, чтобы вновь заиграла музыка с томительными ритмами. Алиса подошла к Марго сзади, взяла за бёдра и сказала:

— А теперь почувствуй их, — Алиса чувственно крутила, поддающиеся на движения, бёдра танцовщицы, — Вот так… с диафрагмой у тебя беда, поэтому не бери тех движений, что тебе не по силам, — голос Алисы гипнотизировал и расслаблял, Марго поддавалась командам и рукам Леди Лефрой будто дрессировщику.

Блэквелл был прикован взглядом к двум женщинам, которые в этот миг будто не замечали присутствие остальных. Алиса подняла глаза на Хозяина и зло прищурилась, будто уличая в чём-то плохом, а потом, всё так же глядя на Блэквелла приблизилась к уху Марго, шепча что-то очень спокойно и так, что Марго расслабленно улыбнулась.

Леди Лефрой отошла в сторону, а танцовщица начала свой танец уже в совершенно другой манере. То был уже действительно цельный и внятный танец красивой девушки, за которым мужчины наблюдали уже с интересом. Майкл Уоррен громко аплодировал, Блэквелл криво улыбнулся. Музыка прервалась по воле Герцога, Марго остановилась и робко посмотрела на Хозяина, который заговорил уже спокойным тоном:

— Это четыре с минусом, намного лучше, чем было. Небо и земля!

— «Четыре»? Да ты спятил, это твёрдая, как мой член, «пять»! — возразил Уоррен, который был в восхищении.

— Задумайся тогда, Майк. Рановато у тебя проблемы с потенцией начались, может завязать с алкоголем? Это слабая «четыре». Миледи, — обратился он уже к Алисе, — Что скажите?

— Согласна с вашей оценкой, Милорд. Потенциала ещё на полбалла, поэтому когда-нибудь будет «четыре». — согласилась с Хозяином Алиса и обратилась к танцовщице, — Диафрагма деревянная, Марго! Я же говорила, что не надо тогда вообще её использовать! Смысл этого танца в том, что напряжены все мышцы, но выглядеть это должно… не понимаешь, да? Ладно, без разницы…

— Ты ей покажи! — предложил Блэквелл и криво улыбнулся.

Алиса подняла на него вопросительный и в то же время хищный взгляд и переспросила:

— Показать?

— У тебя со слухом плохо?

— Уповаю на глухоту! Правильно ли я понимаю, Герцог, что ещё пару дней назад вашим приказом было утвердиться в роли командующего войсками Форта Браска, что было не сказать, что легко, вчера вы утвердили меня в этой роли перед всей мажорской верхушкой, а сегодня вы предлагаете мне станцевать танец живота с остальными рабами? Просто я уточню: не для меня важны все эти трапезы, ритуалы, традиции и «правила Блэквеллов», а для вас.

— Ну, раз тебе без разницы, то соизволь показать моей новой наложнице, как надо владеть телом.

Они сверлили друг друга взглядами несколько мучительных для остальных секунд:

— Переоденусь, Милорд, если позволите, — высокомерно сказала Алиса и вышла на несколько минут.

Когда она вернулась, то была одета в пёстрый лиф, расшитый камнями, такой же пояс, лёгкую длинную юбку с разрезом от бедра, на руках были тяжёлые браслеты, на шее мониста, волосы небрежно собраны, лицо закрыто лёгкой полупрозрачной тканью так, что видны только глаза, в которых был гнев. Алиса встала перед Хозяином, закрыла глаза, вздохнула и начала слушать музыку. Наконец, когда послышался заводной ритм, бёдра девушки маняще и медленно задвигались, делая объёмную восьмёрку. Соблазнительные изгибы фигуры и смуглая кожа девушки завораживали взгляд, а блики камней и блёсток, играли светом. Марго до этого двигалась по всему залу, кружилась и подпрыгивала, а Алиса двигалась уверенно и лениво в пределах небольшого участка помещения, будто кошка, подкрадываясь ближе к Хозяину. Её тело подчинялась ритму барабанов, выдавая совершенно невозможные движения не напрягаясь. Всё её тело было невероятно пластичным и подвижным, она изгибалась, делала волны и резкие выпады грудной клеткой и бёдрами, руки, плавно двигаясь, дополняли танец, придавая ему лёгкость. Музыканты вошли в раж и играли музыку очень энергично, словно проверяя тело Алисы, но её это не пугало, наоборот: она словно играла с ними и провоцировала, двигаясь без труда. Её глаза смеялись, когда она смотрела на воодушевлённых барабанщиков, она сделала в их сторону прогиб в спине, практически становясь на мостик, а потом плавно вставая. Они подсвистывали и одобрительно кричали, а Алиса продолжала танцевать, выдавая новые и новые трюки телом.

Её танец приковывал взгляд, соблазнял, заводил своим ритмом и грацией, всё её тело откликалось музыке пластикой и энергией. Мелкими шагами, сопровождаемыми то резкими ударами бёдрами из стороны в сторону, то волнами, она подходила к Хозяину, томно глядя в его глаза. Девушка была невозмутима и расслаблена, несмотря на активные движения всеми группами мышц. Барабаны выдавали очень напряжённый ритм под стать соблазнительному танцу Алисы, пока в ушах у Блэквелла не зазвенело от приливающей крови, ему казалось, что во всем Мордвине нет больше никого, кроме него и Алисы, и нет ничего в целом свете более соблазнительного, чем её пластичное и гибкое тело.

Герцог с усилием оторвал взгляд от её груди и бёдер и посмотрел в глаза, когда она подошла к нему почти что вплотную и в этот момент музыка прервалась. Винсент шумно выдохнул и потёр щетину на лице, отводя взгляд, борясь с желанием прогнать всех прочь и целовать Алису снова и снова, но она, стоя в финальной стойке, смотрела на него всё так же пристально, тяжело дышала и чего-то ждала. Тишину нарушил Майкл Уоррен:

— Я понял. Вот это было «Пять»… — и закусил губу, — Ну что ж… Мари… то есть Марго действительно не тянет. Леди… Лефрой, позвольте поинтересоваться, а что вы шепнули наложнице, что она так расслабилась?

Алиса подняла на него взгляд, ещё не восстановив сбитое дыхание, и изящно убрала лёгкую ткань со своего лица, впервые заговорив с Уорреном, который в это время глупо улыбался:

— Я сказала ей, что тому ублюдку справа от её Хозяина, совершенно чуждо чувство прекрасного.

Улыбка исчезла с лица Майкла, а Блэквелл наоборот криво улыбнулся, хрипло говоря:

— Марго, — обратился он к наложнице, — Ответь честно, это всё, что тебе сказала Леди Лефрой?

Но Марго отрицательно махнула головой и робко ответила:

— Она сказала, что … я не могу вам это сказать, Господин.

— Процитируй! — приказал Блэквелл и широко улыбнулся.

Алиса в это время села на стол справа от Хозяина и пододвинула себе поближе вазу с фруктами, которые начала невозмутимо и задумчиво есть. Марго, убедившись, что говорить можно заговорила:

— «Тот, кто будет оценивать, так много выпил, что всё равно найдёт к чему придраться и выше четверки не поставит. Хвалить он не умеет, поэтому ты должна танцевать не для них, а для себя, любить себя так, как они никогда не полюбят, потому что они — животные, а ты прекрасна и заслуживаешь восхищения за смелость. Будь самодостаточной, наслаждайся собой, иначе они никогда тебя не захотят». Ещё она сказала, что вы, Господин, уже всё решили, и я поеду в прекрасный город, где мне очень понравится, но до этого вы… — Марго потупила смущённый взгляд, — Воспользуетесь моим телом.

Блэквелл опустил глаза и хмыкнул, а потом загадочно посмотрел на Алису:

— Не плохо, Алиса.

— Значит всё-таки бинго! Я же говорила, Марго, то, что было попаданием в десятку, наш обожаемый и чуткий Хозяин оценивает, как «не плохо». Так что можешь занести в своё личное дело: кастинг пройден.

— «Наш» Хозяин, Леди? — переспросила новая наложница.

— Да, Марго, наш. Всё это было демонстрацией того, что для всех я Леди Примаг, кровожадная сволочь с вечной сталью на бедре, а для нашего Хозяина, я ничтожество и посмешище, чувством собственного достоинства которого можно пренебречь, — Алиса невозмутимо говорила это, активно жестикулируя и в паузах поглощая виноград, — Но ты не подумай, он чаще всего сдержан на подобные методы показывать свою безграничную власть, просто сегодня голова гениального Герцога болит от визга его истеричной любовницы, а его «друг», чтобы загладить старую вину, потакает ему во всём, как жалкий червь, даже обращаясь ко мне на «вы».

Марго опять стояла, не зная, как себя вести, и теребила бусины на поясе. Герцог наконец заговорил:

— И ведь спорить не хочу! — он тяжело встал и лениво подошёл к новой рабыне.

Сердцебиение Марго учащалось с каждым шагом, который к ней делал Блэквелл. Он нагло рассматривал фигуру девушки, а потом положил ей свои ладони на виски и его кольцо блеснуло. Он смотрел на неё пристально, а она смотрела на Алису, безучастно поедающую фрукты. Блэквелл хитро улыбнулся:

— Марго, ты и вправду поедешь в один интересный город, название которого узнаешь позже, и до этого я тебя попробую, — он провел тыльной стороной ладони по небольшой груди девушки, и её дыханье сбилось, — А пока иди с Франческо, — он сделал знак слуге, — Майкл, ты тоже оставь нас.

— На этот раз ты…

— Не смей, Майк, не смей! — со сталью в голосе предупредил Блэквелл, и Уоррен вдруг будто стал на голову ниже, ссутулившись.

Когда двери обеденной залы закрылись, и Герцог остался наедине с Алисой, она посмотрела на него и спросила:

— Ещё танец, Хозяин?

— ЗАТКНИСЬ! — гневно крикнул ей он и сел в своё кресло, — Это что за бунт?

— О, Милорд, вам ли не знать, что, избегая прямого ответа, я могу прикидываться дурой целую вечность! Но вам ведь очень хочется меня наказать, так сделайте это, и избежим наших якобы информативных бесед! — она засунула в рот дольку мандарина и закатила глаза.

Блэквелл потёр пальцами левой руки виски и закрыл глаза. Алиса вела себя вызывающе, выжидая наказания, оно было ей нужно, она провоцировала его на взрыв эмоций, и он понимал это, но сдерживаться было крайне сложно. В его голове был хаос и та, что всегда приводила мысли в порядок, сейчас этот хаос только сгущала, и он хотел лишь покоя и её одобрения.

— Мстишь, — заключил он.

— Бинго! Ге-ни-аль-но, — так же кратко ответила она.

— По закону, ты должна понести наказание.

Алиса закатила глаза:

— Варианты: ссылка, борьба с тупостью ваших подчинённых, постельная сцена с вашим псевдо-другом, ещё один принудительный бал.

— Это уже не интересно.

— Ах, забыла про вашу страсть к новым забавам!

— И ты определённо забыла про то, что изобретательности в этом деле мне не занимать! Алиса… ты нашла Риордана? — тихо произнёс он и сложил пальцы рук вместе.

Алиса перестала есть фрукты и без слов ждала продолжения, а Блэквелл продолжил:

— Не нашла конечно, потому что его нашёл я. И знаешь, что с ним? — он внимательно посмотрел на девушку, которая отвела глаза, — Что это я вижу? Теперь вдруг стало страшно? Правильно, потому что этот засранец близок к тому, что ты умеешь терпеть мне назло.

— Вопрос времени. Я и это преодолею.

— Перестанешь любить это убожество? Перережешь пуповину своей человечности ради того, чтобы быть предо мной неуязвимой?

— Именно. — холодно сказала она бесстрашно глядя в глаза Блэквелла.

— Но всё это время ты будешь мучатся, и этого достаточно для наказания.

Девушка злорадно улыбнулась:

— Я буду мучатся столько же, сколько будет болеть ваша голова.

— Это так ты меня прокляла?

— Нет, это так я предложила сделку: отдайте мне Артемиса, а я сниму вашу головную боль.

— Она не настолько болит.

— Настолько.

— С чего ты взяла?

— Вы уже минуту не смотрите мне на грудь, значит боль очень сильная. А я могу вам помочь.

Блэквелл, подумав, ответил:

— А ты сможешь? Зелья ведь не помогают.

Алиса улыбнулась и хитро посмотрела на него:

— Звучит, как вызов, Милорд. Так вы хотите избавиться от боли?

— Было бы здорово… — тяжело вздохнул он.

Алиса медленно встала, сделала шаг к Хозяину и села к нему на колено. Она провела по его волосам рукой и зашептала на своём языке какие-то слова, гладя его голову рукой.

— Подожди… — сказал он решительно, — Я действительно нашёл этого придурка Риордана, но он не взаперти. Так что сделка не честная.

Алиса вздохнула и посмотрела серьёзно на Хозяина:

— С ним всё в порядке?

— Относительно.

— А вы мне наказание придумали?

— Нет пока.

— А злитесь сильно?

— Сложно сказать. Не выноси мне похмельный мозг своими вопросами.

— Вопросов больше не будет, просто помолчите минуту.

Алиса провела ладонью по его глазам, закрывая их, и начала массировать ему виски. Блэквелл расслаблялся с каждой секундой, он откинул голову на спинку кресла, а Алиса прикоснулась губами к его лбу, закончив читать своё заклинание. Блэквелл закрыл глаза и свободно вздохнул, отпуская свою недуг, а Алиса нагнулась над его губами и словно вдохнула его боль в себя. Герцог открыл ясные глаза и посмотрел в моментально покрасневшие глаза девушки: она забрала его головную боль и сейчас мучилась сама.

— Не знал, что ты так умеешь.

— Как я и сказала вчера, вы ничего обо мне не знаете, — тихо сказала она, а рука Блэквелла скользнула по обнажённому стану, сидящей на его колене Алисы, а его взгляд опустился на аппетитную грудь, — Вы, я вижу, чувствуете себя хорошо.

Она отстранилась, грациозно встала и медленно пошла к выходу, но он окликнул её:

— Я думал, ты её изгонишь, а не заберёшь.

— Этого я не умею пока, — ответила девушка.

— Ты выбрала сама себе наказание. Блядь, Алиса!

— Не кричите, Милорд! — Алиса наморщила нос и закрыла уши.

Он вскочил с кресла и стремительно подошёл к девушке, борясь с взрывными эмоциями. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не стал, а лишь махнул рукой. В распахнутые двери шумно забежал Артемис Риордан:

— Али! — он стремглав очутился около Леди Лефрой и обнял её, — Прости-прости-прости!

— Артемис… — улыбнулась Алиса и уткнулась ему в грудь.

— Что за вид у тебя? И… — Риордан исподлобья посмотрел на Блэквелла и прижал Алису к себе крепче, — Нам ведь пора?

Девушка отстранилась и повернулась к Хозяину:

— Милорд, я могу вернуться к своим обязанностям в Форте Браска?

Блэквелл задумался, глядя куда-то в сторону:

— Да, отчеты лично мне по пятницам. Это всё! — только и ответил он и покинул обеденную залу.

Он стремительно шёл по коридорам Мордвина, пытаясь совладать со своими эмоциями, но тщетно. В его мыслях была обида и отчаяние, он предпочёл бы навечно остаться с былой головной болью, нежели смотреть на Алису в объятиях другого мужчины. Его поражало свойство его рабыни быть одновременно такой соблазнительной, манящей и в тоже время недоступной.

Отчаяние привело его туда, где расселяли всех рабов. Двери комнаты распахнулись, Блэквелл стремительно пошёл на звук воды в ванной, где принимала душ Марго. Она стояла обнажённая под струёй тёплой воды и смотрела испуганно на своего Хозяина, который закрыл за собой дверь на замок и в одежде залез к ней в ванную, произнося:

— Мне нравятся твои губы, — он провёл пальцами по губам девушки и приблизился к ним близко. Блэквелл рассматривал её лицо с какой-то обречённостью, — У тебя серые глаза…

— Вам не нравится такой цвет глаз?

— Нет, именно такой цвет мне нравится, но они… другие, — сказал он и отвёл от неё взгляд, морща нос, — Знаешь, у нас есть кое-что общее. То, что сводит меня с ума, и я увидел это в твоих мыслях.

— Что, Господин? — спросила девушка, глядя на него завороженно.

— Ты помнишь её руки на твоих бёдрах, её близость, её шёпот на ухо. Тебя бросило в жар, когда Алиса тебя трогала, так? А когда она танцевала, ты хотела её так, что ни о чём другом не могла думать… — хрипло произнёс уже мокрый мужчина, в глазах которого было безумие.

Девушка покраснела, опустила глаза и закусила губу:

— Да.

— Ты хочешь Её. Бог мой, ты очень хочешь её! — Блэквелл уверенно провёл рукой по животу Марго, спускаясь всё ниже и ниже.

— Вы тоже?

— Это и есть то общее, о котором я говорю.

— Но я хочу и вас.

— А я хочу только Её. Ты даже представить себе не можешь моё желание, поэтому замени мне Её сейчас.

— Хорошо, Господин.

— Нет, она никогда бы так покорно себя не вела.

Рабыня закрыла глаза от удовольствия и шумно застонала, чувствуя, как пальцы Хозяина проникают в её готовую к сексу плоть. Винсент смотрел на девушку, но не видел в ней ничего схожего с той, кого он действительно хочет. Марго была красивой женщиной, но безликой, по сравнению с Алисой. Всё в ней было не так, Блэквелл, разглядывая её детально, придирался ко всему, но больше всего его раздражала нелепость и наигранность. Он вытащил пальцы из плоти рабыни и приказал:

— Повернись ко мне спиной и молчи.

Девушка подчинилась, повернулась спиной к Хозяину и опустилась на четвереньки. Он встал на колени, расстегнул штаны и резко вошёл в рабыню, безжалостно двигаясь. Вода текла по его лицу, он промок до нитки, но он не обращал на это внимания. Винсент, быстро двигая бёдрами, закрыв глаза, и представил себе, как Алиса снова смотрит на него томно и танцует свой соблазнительный танец, но музыка в конце не обрывается, и когда расстояние между ними остаётся таким небольшим, она садится к нему на колено, убирает ткань, скрывающую лицо и целует его. Он представил, как он прижимает её сексуальное тело и подсаживает на себя, как их захлёстывает страсть, и он наконец-то овладевает ей, как в бесконечном количестве тех снов, что без устали снятся ему. Ведь каждую ночь ему снится близость с этой неуловимой женщиной, что пленила его мысли, которую он так неистово жаждет, забывая обо всём вокруг.

 

Глава 23

Звук: Peter Gabriel — My body is a cage.

— И что же мы здесь делаем? — лениво спросила Алиса, медленно ступая по мощёной улице шумного городка в воскресный полдень.

— Я подумал тебе полезно увидеть что-то кроме ненависти, — ответил ей Артемис Риордан.

— Мне без разницы, что обо мне думают.

— Наверно ты хочешь, чтобы все так думали, а может, даже сама в это веришь. Я был с тобой на балу, и помню, как дрожали твои руки.

— Лучше вспомни, кто тебя вырубил и как. — в её лице, казалось бы, ничего не изменилось, но Алиса выглядела безжалостно.

— Увы, видимо мне что-то подмешали в напиток…

Артемис стыдился того, что произошло на балу. Он был нужен Алисе, но рядом его не оказалось. Что произошло после его похищения, он не знал, но с тех пор Алису как подменили, она была будто за плотной стеной безразличия, и Артемис знал, что на деле она очень сильно переживает.

— Чего вы двое от меня хотите? — спросила она.

— Чтобы ты увидела, что не все тебя ненавидят, — сказал Дрейк.

— Мне достаточно узкого круга людей, с остальными я просто могу не пересекаться.

— Верно. Но посмотри вокруг.

Дрейк указал на простых людей, которые сгибали спины в поклоне, чтобы выразить уважение Леди Лефрой. Она дружелюбно улыбалась в ответ на их почтение, народ на площади городка Финилон-Каас приветствовал наместника Герцога Мордвин.

— Вряд ли инкубатор Блэквелла, где самопровозглашенный король мой хороший друг, может быть показателем. Это не типичный городок, это утопия.

— Это самый нормальный городок из всех, что есть в Сакрале. Но, если хочешь, мы пойдём в Мелсамбрис, который ты освободила, где тебя почитают как королеву.

Им на встречу шла миловидная девушка с длинными русыми волосами. Алиса прищурилась и поздоровалась:

— Марго? Здравствуй.

Марго подняла на неё серые глаза и остановилась в недоумении:

— Миледи… мы знакомы?

— Тебя зовут Марго?

— Да.

— И ты не знаешь кто я?

— Простите, нет, — девушка присела в поклоне, — Я всего сутки в этом городе.

— Откуда приехала?

— С Кэмптона.

— Кто твой Хозяин?

— Я свободна, Миледи. А вы случайно не Леди Лефрой?

Алиса молча смотрела на неё и что-то обдумывала, а потом пошла дальше, её вид был решительным и хладнокровным, она пускала маленькие разряды из пальцев. Девушка обратилась к своим друзьям, без слов наблюдавшим за ней:

— Я оценила вашу попытку. Но я теряю терпение.

Мужчины переглянулись и Риордан неуверенно заговорил:

— Мне кажется, ты в тупике.

Леди Лефрой остановилась. Она неотрывно смотрела вперёд, ожидая продолжения разговора, пока Дрейк вновь не заговорил:

— Али, я хочу, чтобы ты поговорила с Марком.

— Я поговорю, если вы этого хотите, ведь вы не зря привели меня сюда. Но вы сами запутались.

Они прогулочным шагом пошли по мощёной площади вдоль тенистой аллеи. Дрейк свистнул, и мужчина, играющий на гитаре, перестал истязать беглыми пальцами инструмент и побежал куда-то. Через пару минут он вернулся с Марком Корфом, который лучезарно улыбнулся, увидев Алису. Он распростёр объятия и обнял девушку не совсем по-дружески. Артемис, стоявший рядом отвёл взгляд и цокнул, а Марк пропустил это мимо, и пожал руку Дрейку, а потом заговорил приятным голосом:

— Не думал, что у них выйдет тебя притащить, Алиса.

— Дело-то не великое, но объясните мне, Бога ради, зачем я здесь?

— Тебе надо чаще гулять, ты выглядишь уставшей. Дрейк, она хоть спит?

— Со сном проблем нет, ложится поздно, но зато с утра не растолкать.

— Значит, начальство раздражает? — предположил он.

— Не жалуюсь, — сухо ответила Алиса.

— А я слышал, что Блэквелл тебя истязает.

— А ты не слушай, люди склоны к преувеличениям.

Алиса шла, шелестя подолом изумрудного платья и ведя рукой по каменным стенам. Тропинка пошла вниз к следующей площади, откуда доносился шум воскресных гуляний. Погода была солнечная, тёплая, люди выползли из своих домов и без конца что-то пели. Леди Лефрой шла молча с задумчивым лицом и как всегда немного щурилась:

— Я буду благодарна, если наше общение будет не таким натянутым, Марк. Быстро говорите, что вы задумали, потому что я не настроена на сюрпризы. Я близка к тому, чтобы серьёзно испортить праздник этим милым горожанам, я об этом пожалею позже, но увы, вы меня жутко раздражаете.

— Ладно. Я хочу, чтобы ты пересказала мне как можно точнее суть своего контракта.

— …Для чего? — безразлично поинтересовалась Алиса.

— Чтобы найти в нём лазейку, — с невинной улыбкой закончил Марк Корф.

Алиса снова остановилась и медленно перевела взгляд на Корфа. Несколько секунд она смотрела на него, а потом произнесла со снисходительной улыбкой:

— То есть, вы, три дебила, подумали, что найдёте осечку в Лимбо, оформленной на человека, который умнее вас вместе взятых и помноженных на пару сотен? Да, и вы думаете ещё, что я, женщина далеко не тупая, не пыталась найти в этом контракте какие-то лазейки?

— Я уже много лет изворачиваюсь, я, правда, могу помочь, принцесса!

— Если бы это был обычных контракт, то мне достаточно было бы с ним переспать и очутиться здесь, вот как и сделала Марго. Но контракт не обычный, я не обычная. При всём уважении, Марк… я знаю свой контракт почти наизусть, и знаю те немногие из осечек своего поработителя, и поверь, я ими воспользуюсь, но без чьей-то помощи. А теперь ответь мне, что заставило тебя пойти в обход человека, который создал всё это, — Леди Лефрой указала на город вокруг, — Он сделал что-то не так? Люди счастливы.

Корф взял девушку за плечи и заглянул в её глаза с тревогой:

— Ты не счастлива, Алиса. Ты. Этого более чем достаточно. Эти люди любят тебя, многих ты спасла, многим помогла косвенно. Ты редкий человек, так с тобой обращаться неприемлемо. Тобой нельзя пренебрегать, я просто хочу помочь тебе.

Алиса посмотрела на Дрейка и Риордана спокойно и спросила их:

— Вы тоже так думаете?

— Али, я старше тебе на сколько? На пятнадцать лет? — начал Дрейк, — Морально я младше тебя, ты с каждым днём берёшь новые невыносимые нагрузки, ты ведь сорвёшься скоро. А что Блэквелл? Он только рад тебя впрячь в ещё одну авантюру, но ведь этому конца и края нет. Ты девчонка, тебе нужно романы читать, танцевать до упаду. Что делаешь ты? Дерёшься, учишь мужчин, которые вдвое, а то и втрое, тебя старше, движешь армию, освобождаешь целые города. И всё бы ничего, но ты по ходу реально с ума сходишь.

— Схожу с ума? Это как ты определил?

— В последнем бою ты не могла остановиться, — вставил своё слово Артемис, который до этого молчал, — Ты ведь ювелирно нашинковала десять человек. Я уверен, что можно с линейкой мерить и не найти кусочка больше пары сантиметров. А тот случай, когда ты… — Риордан покраснел, — Ну не важно.

Алиса замолчала и снова пошла к площади.

— Хорошо, проблема в моём контроле. За одни ваши мысли я могу посадить вас всех за решётку или сдать Совету, который наверняка из вас фрикасе сделает.

— Ты терпеть не можешь Совет.

— Не правда. Терпение даётся мне успешно. Знаете ли вы основной пункт моего контракта? Он заключается в том, чтобы оберегать интересы Хозяина, и в его интересы вряд ли входит бунт.

— Ага! — Марк победно хлопнул в ладоши, — А вот и лазейка! Будь ты в полном подчинении, то сейчас бы скрутила нас и арестовала. Что тебя держит?

— О, Марк, меня держит всё тот же пункт. И вот в этом я вижу лазейку самую основную.

— Жажду подробностей!

— Дело в том, что вы сопротивляетесь власти моего Хозяина, и, будь я полной идиоткой без намёка на разум, и в правду вас арестовала бы. Но есть второй вариант: склонить вас к тому, что Герцог действительно хороший правитель, и если у меня выйдет, то это будет куда больше соответствовать интересам Хозяина.

— Дело в трактовке?

— Именно. Желание Хозяина для меня крайне важно, но важнее то, что ему действительно необходимо.

Но Корфа это лишь подзадорило:

— Меня пытались завербовать лучшие агенты Сакраля с обеих сторон власти, но не вышло. С чего ты взяла, что у тебя выйдет?

Алиса лишь снисходительно улыбнулась и произнесла загадочно:

— Дрейк, я слышала, ты в прошлом обожал жонглировать?

— Так и есть, я и сейчас не плох!

— Сколько предметов удержишь? И каких?

— О, в этом ремесле Дрейку равных нет! — усмехнулся Корф.

— Предметы любые, а сколько я и сам не проверял, но много.

Алиса подошла к фруктовой лавке и тяжело посмотрела на спелые яблоки, лежавшие одно к одному. Это были отборные плоды, чистые и идеально спелые. Рука Алисы дрогнула, и она взяла одно яблоко, которое оказалось с другой стороны гнилым. Девушка с ужасом бросила плод обратно в корзину и отшатнулась, мгновение спустя она выглядела хладнокровно и уверенно. Она подошла к корзине с апельсинами, взяла три штуки и начала бросать их Дрейку один за другим:

— Начинай! — приказала она ему.

Дрейк усмехнулся и легко начал подбрасывать фрукты. Он, красуясь, делал это одной рукой, а Алиса, наблюдала за этим внимательно. Она подкинула ему ещё пару фруктов, но мужчину не пугало это, он прекрасно справлялся. Мимо Леди Лефрой проехала тележка с грязной посудой, и девушка вытащила из неё пару хрустальных фужеров, стакан и жирные тарелки, кидая предметы один за другим своему подчинённому. Жирные тарелки едва не выскальзывали из рук Дрейка, а фужеры были лёгкими и хрупким, они падали дольше тяжелых фруктов, тогда Леди Лефрой подкинула ему ещё и бутылку виски, которая была намного тяжелей всех прочих предметов, а руки мужчины были жирными от тарелок и справлялись уже не так. Дрейк уже не улыбался, он был крайне сосредоточен.

— Али, не перегибай! — вступился Артемис, но девушка осекла его.

— Пусть продолжает, не лезь.

Тогда она задрала платье и сняла кинжалы из Вечной стали с набедренной повязки, но Риордан взял её за руку:

— Али…

— Убери руки, Риордан! — грозно сказала она и кинула свои клинки в общую кучу предметов, летающих по воздуху, — Продолжай, Дрейк! Но помни, что Вечные клинки могут навсегда лишить тебя рук.

На лбу у Дрейка выступила испарина, он тяжело дышал, был крайне напряжён и устал. Два апельсина уже валялись на земле, потом разбилась тарелка, но остальные предметы он ещё держал на лету. Тогда Алиса подошла и что-то зашептала на незнакомом мужчинам языке. Из её рук пошли молнии, подул порывистый ветер, который сильно изменил траекторию падения предметов, а бьющие рядом молнии сбивали Дрейка с толку. Солнце начало греть сильнее, испепеляя уставшего мужчину. Посуда падала, вдребезги рассыпаясь на мелкие кусочки, как и бутылка с виски. В итоге руки подвели Дрейка и в этот миг саи уже падали остриём в ладони мужчины, но Алиса ловко их перехватила.

Глаза Дрейка выражали страх и ужас, ведь он был готов проститься с трясущимися руками. Алиса смотрела спокойно.

Марк всё это время наблюдал за происходящим совершенно безмолвно и безучастно. Он лишь скрестил руки на груди и широко расставил ноги, не вмешиваясь в показательный урок, но теперь заговорил:

— Думаешь, эта миниатюра соответствует правде? — спросил он Алису.

— ДА О ЧЁМ ВЫ БЛЯДЬ ГОВОРИТЕ!? КАКАЯ МИНИАТЮРА? — сорвался Дрейк, его колотило от напряжения, адреналин в крови дал о себе знать.

— А вот теперь соответствует, — заключила девушка, — Без его эмоций, картина была бы неполной.

Она подошла к Дрейку и вытерла платком его потный лоб:

— Я объясню тебе, мой друг. Ты отличный жонглёр, но тебе не под силу было удержать под контролем большое количество разных предметов сразу и при этом сопротивляться внешнему воздействию. Жонглировать апельсинами просто, когда они все одинаковые по весу, когда не брызгают соком в глаза. Так же с тарелками: если они чистые и одинаковые, с фужерами, когда они одинаково весят, будь их даже десяток. Бутылка с виски была увесистая и в единственном экземпляре, а мои клинки были просто для тебя опасны. В итоге ты пренебрег фруктами и посудой, первые помялись, падая на пол, а посуда безвозвратно разбилась. Остались лишь клинки, их ты счёл самыми важными предметами, но твои руки устали, ты не смог делать много дел одновременно при этом измотался, раньше положенного. А я ведь хотела ещё заставить тебя читать устав наизусть и перечислять состав Совета за последние десять лет.

Дрейк смотрел на Леди Лефрой как загнанный зверь, но пытался понять её слова:

— Это было жестоко, Али.

— Жестоко спрашивать с человека миллион дел за целый мир. Я раб, на меня взваливают, а Лорд Блэквелл сознательно пошёл на эту каторгу, отказавшись от вольготной жизни аристократа. Он жонглирует и Вечной сталью, и тонким фарфором, и миллионом мелких бусин. И поверь, попадаются и очень хрупкие фужеры, и самые грязные и жирные тарелки, а порой даже битое стекло. Всё это время по нему ползают ядовитые пауки, поливает кислотный дождь, а земля уходит из-под его ног. Если он во время всего этого хаоса уронил один предмет, то это не делает весь процесс бесславным. Я ведь не тарелка, я не разобьюсь.

— Ты сравниваешь себя с «одним предметом»? — возмущённо спросил Марк.

— Чёрт побери, да! — вспылила Алиса, — Играя в шахматы, приходится жертвовать фигурами ради победы, тебе ли не знать! А теперь оглянись вокруг, Марк! Эти люди нормальные, они работают, получают за это деньги, приходят домой к своим семьям, целуются, любят, ссорятся! А каждое воскресение они поют песни и шутят!

— Но у тебя этого нет, — подошёл к ней сзади Артемис и положил ей руку на плечо.

Леди Лефрой сделала крутящее движение руками от себя и в них появились десятки маленьких разрядов молний:

— Зато есть это!

Она создавала сгусток энергии всё больше и больше, вкладывая в это все чувства. Она выглядела зловещей и сконцентрированной, в глазах отражалась игра света молний, которые всё разрастались, девушка тряхнула руками, и сгусток стал однородным. Вокруг чувствовался запах озона, как после грозы. Наконец, она подбросила энергетический шар в небо, и там он взорвался, словно фейерверк, только стократный, сотрясая воздух и землю вокруг.

— Я рождена с этой силой, я рождена делать то, что делаю, Артемис. Во мне магия Первого уровня, женщины-Примаги для семьи не созданы… сам знаешь. Блэквелл тут не при чём.

— Алиса, ты Примаг из-за него.

— Нет, мой друг, я Примаг из-за своих амбиций, — неумолимо настаивала она на своём, — Не перекладывай на него ответственность за мой выбор, который он мне по великодушию даёт.

— Риордан, — начал Марк, — Что ты думаешь за люди вокруг?

— Искусственно выведенные семьянины со счастливыми мордашками, — без энтузиазма ответил Артемис.

— Это рабы.

Артемис поражённо оглянулся.

— Это рабы Блэквелла в большинстве, а остальные — результат войны, те, кто остался один. Блэквелл покупает рабов и распределяет их кого на службу, кого к себе в гарем, кого сюда. Если бы Алиса подходила, у неё бы сейчас уже было пузо наперевес и хмельной муж.

Артемис снова смотрел на девушку с болью:

— Я его недооценивал. Как ты можешь в него так верить?

— С трудом. Поверь, в моей голове сомнений океан. Я не бедная овечка, Арти, всё, что происходит… я несу за это ответственность. Я выбрала себе Хозяина, я использую силу и прощупываю её грани, я ищу себе на жопу приключения. Что же до ваших шпилек в сторону Герцога, то без прикрас скажу, что он очень расчётлив и порой жесток, но это неизбежно в его случае, даже если это 100 % его врождённые качества. Не забывайте о талантах, которыми он наделён, об опыте, о дальновидности. Доверьте Сакраль Совету, и через неделю Ксенопорея возьмёт Мордвин без войны, Некромант просто зайдёт в парадную с пачкой имбирного печенья и Совет бесхребетно это примет.

Марк Корф всё время отводил взгляд, будто сопротивляясь давлению. Но, когда Алиса закончила мысль, всё же вспылил:

— Я был о тебе лучшего мнения! Думал, мы похожи, но ты признала Власть!

— Надо же… — Алиса хитро улыбнулась, — Знаешь, Марк, тебя рисуют чуть ли не Робином Гудом, но ты на самом деле больше похож на другого хама в зелёных лосинах. Ты Питер Пен, мальчик, который выпал из коляски и создал вокруг себя иллюзию для таких же брошенных мальчишек, как ты. Ты не можешь признать Власть, потому что это для тебя эквивалент родительского надзора, о котором ты в тайне грезишь. Городок Финилон-Каас — твоя вымышленная страна Неверленд, где дети не взрослеют, а я Венди, которая решила-таки повзрослеть и не жить в твоём мире. Пойми, мальчишки, что идут за тобой, тоже захотят вырасти, и рано или поздно они станут носить герб либо Мордвина, либо замка Дум. Лучше, если этот выбор сделаешь ты сам, ведь ты умный человек, ты рождён вести за собой людей, так веди!

Алиса Лефрой стала первой, кто нашёл слабое место человека, который манипулирует чужими слабостями. Маркелиаф Форфед Корфадон выглядел потерянно, он ничего не мог ответить на слова хрупкой, но властной девушки, которая говорила с ним как с ребёнком.

— Выходит, в тупик зашла не ты? — тихо спросил Артемис.

— Выходит, что так. Ведь я знаю куда идти.

— И куда?

Она подняла голову к небу и обречённо улыбнулась солнцу, ласково греющему её кожу.

— На огонь.

 

Глава 24

Звук: Garou — Gitan, Alex Vargas — More.

Была уже пятница и Алиса сильно волновалась, ведь это был назначенный день отчётов, первая после Сумеречного Балла. Последняя неделя далась тяжеловато, но этим утром она чувствовала себя… взволнованной.

— Да что ты руки свои не знаешь куда деть, дубина! — закричала Алиса, которая сдерживалась из последних сил, но всё же сорвалась на крик, — Прочь с глаз моих в первый круг!

— В первый? КАК? Я же уже почти на пятом… — возразил Артемис, — Это не честно!

— Не честно быть таким непроходимым идиотом! ПОШЁЛ!

Риордан недовольно пошёл начинать испытания снова, хотя был близок к финалу. Он встал в пару с Калибом Полански и принялся за отработку заклинаний, которые воспроизводил с лёгкостью и даже с пренебрежением. Перейдя на второй круг, он начал использовать их на противнике, когда же он прошёл в третий круг, то нужно было использовать их в бою, на четвёртом одновременно со всем прочим обороняться, и снова на этом этапе руки перестали его слушаться, он едва увернулся от заклятия немоты, успев отразить его не очень уверенным магическим щитом, и тут…

— РИОРДАН, А НУ-КАК ВСКЛЮЧИ ГОЛОВУ, ТОРМОЗ ТЫ… — послышался взбешенный голос Алиса, которая не договорила, и немного округлила глаза, прикоснувшись к горлу.

— Али?

Девушка нахмурила брови и открыла рот в попытке что-то сказать, а потом её лицо исказила гримаса, выражающая негодование и отчаяние. Она подошла к Артемису и со всей силы треснула его по плечу от обиды, тот зажмурился от боли.

— Голос сорвала?

Алиса схватилась за голову, весь вид её говорил о том, что Артемису крайне повезло лишить её голоса, иначе он услышал бы поток сквернословия.

— А… от рикошетило в тебя? Из-за меня… — растерянно начал предполагать он, держась за подбородок, — И… а! А у тебя не сегодня отчёт? Тебе в Мордвин надо… — он сделал паузу и посмотрел на Алису, которая подняла брови, словно крича «Вот именно, идиот!», — Как неудобно вышло…

Девушка тяжело вздохнула и жалобно посмотрела на друга с некоторым отчаянием, а потом ткнула его пальцем в грудь и показала этим же пальцем на тренирующихся воинов.

— Я? — в ужасе спросил Риордан, — Закончить? Нет, Али, ну правда, какой из меня командир!?

Она лишь нахмурилась и повернулась к отряду, потом засунула кончики указательного и большого палацев в рот и громко свистнула. Поединки прервались и несколько десятков глаз устремились на Алису, которая пихнула в плечо Артемиса и подняла брови, выжидая его реплику. Тот откашлялся и начал:

— Леди Лефрой на сегодня назначает меня… короче вместо себя, потому что… — она хищно улыбнулась и пихнула его ещё раз, — Потому что я — идиот, рукожоп и жопорук. Довольна?

Алиса кивнула и широко улыбнулась, а воины громко засмеялись, вызывая на лице Артемиса багрянец, но в миг, когда девушка обвела серьёзным взглядом толпу, смех прекратился, и после хлопка маленьких, но сильных женских рук, тренировка возобновилась.

Немного погодя, Леди Лефрой, хоть она и не любила, когда её так называют, стремительно пошла в свою комнату, но не нашла там покоя. Вооружившись бумагой и обычной шариковой ручкой, которую выторговала у одного из контрабандистов, шедших через Форт Браска, пошла к Бальтазару.

Мужчина дежурил на посту и, завидев Алису, широко улыбнулся. Она шла и писала что-то на бумаге, что тут же сунула ему:

«Риордан, сукин сын, оставил меня без голоса в день отчёта. Какая погода в Мордвине, подскажешь?»

— Э… ты ведь его без наказания не оставишь? — на что Алиса устало кивнула, — Отлично, это будет весело! А погода? Ну знаешь, в такие дни там очень тепло, хотя конечно же не так, как у нас. Градусов 17–19 есть.

«Цельсия?»

— Разумеется, Али, — засмеялся Бальтазар, — Знаешь, малышка, одень какое-нибудь платье, чтобы выглядела такой, какой я тебя вижу: молодой сумасбродной, увлечённой и жизнерадостной девчонкой, — он весело подмигнул, — А теперь беги в свой любимый Мордвин, давай, не робей!

Тогда она сорвалась с места и побежала обратно к себе в комнату с улыбкой на лице.

А в Мордвине этим утром была райская погода: яркое солнце, свежий довольно сильный ветер и чистое синее небо. Пахло сочной весенней зеленью и цветами, настроение жителей замка было расслабленным, мечтательным. На летней веранде собрались на полдник компания Леди и Лордов и, уже перейдя к напиткам, сидели обсуждали искусство, как это было принято в высшем обществе, когда говорить было не о чем.

— А я всё же настаиваю! — визгливо парировала Графиня Гринден.

— Ой, Леди Гринден, признайте, что все эти темы вообще сошли на нет в Сакрале. Всё, что мы черпаем, родом из Ординариса. Война остановила развитие, хотя и раньше все основные новшества последнего века были именно оттуда.

— Раньше мы диктовали этим плебеям культуру, — протестовала красивая темноволосая девушка с капризным личиком, — Они следовали за нами, а не наоборот. Лорд Блэквелл, я бы на вашем месте не боролась с Ксенопореей, а объединилась бы с ними в борьбе против этих безродных…

Лорд Блэквелл лишь оторвал глаза от своего блокнота, в который что-то усердно записывал, и убийственно посмотрел на Аннабель:

— Надеюсь, впредь вы никогда не раскроете рот, чтобы сказать подобную глупость, Графиня.

Этой реплики было достаточно, чтобы напряжённая пауза зависла воздухе, её развеяло лишь вмешательство Мэтью Айвори:

— Лорд Блэквелл, вы ведь не делами заняты? У нас ведь сегодня у всех выходной, — он дружелюбно улыбнулся.

— У меня выходных не бывает, Лорд Айвори, — Блэквелл попытался натянуть улыбку, но получилось вымученно, — Но в данный момент я не делами занят конечно, это было бы невежливо.

— А чем? — встряла Анна, — Что ты там пишешь?

— Это моё хобби, Анна. Одно из многих.

— И в чём оно?

— Писать.

— Что?

Он поджал губы и глубоко вздохнул, чтобы не нагрубить, но внезапно ответ прозвучал из уст человека, которого никто не замечал:

— Стихи, рассказы, научные заметки, рецензии… Лорд Блэквелл похоронил свой писательский талант сразу, как вступил на должность Герцога, — пробурчал Франческо, и опустил глаза, понимая, что ситуация неловкая, — Простите, мой Лорд, я должен был держать язык за зубами.

Блэквелл снова поджал губы и снова вздохнул, рассчитывая плавно перевести тему:

— Вдохновение — явление непостоянное, я лишь балуюсь. Может, послушаем музыку? Анна, сыграй что-нибудь.

Аннабель встала, высоко задрав нос и пошла элегантной походкой к белому роялю, открыла крышку и произнесла:

— Вам, Лорд Блэквелл, любителю «Ординарщины», — съязвила она, имея ввиду музыку, родом из Ординариса, и заиграла.

То была знакомая мелодия, но с фальшивыми нотками, которые чётко передавали пренебрежение исполнителя к этой музыке. Пальцы бездушно, но технично, молотили по инструменту, музыка шла урывками и не выстраивалась в то, что должна была собой представлять. Блэквелл посмотрел на Аннабель и нахмурился, но ничего говорить не стал, хотя подумал очень много всего, вместо слов он снова открыл блокнот и сел на просторный пуфик.

Порыв ветра пробежал по веранде, принеся с собой рельефную девушку в бледно розовом почти воздушном платье из крупных невесомых рюшей. Объёмная ткань обрамляла смуглые плечи Алисы и спадала, оголяя их, а тёмно-вишнёвый корсет затягивал тонкую талию, подчёркивая достоинства фигуры. На лбу была цепочка с жемчужиной, уходившая под переливающиеся на солнце и развивающиеся на ветру светлые кудри, слегка собранные на затылке, остальным волосы падали каскадом на изящные плечи, в руках папка с бумагами, а взгляд серых серьёзных глаз был устремлён на источник музыки. Она подошла к столику, где сидел её Хозяин и Мэтью Айвори, и они тут же встали, приветствуя её. Алиса присела в реверансе и протянула руку Лорду Айвори, который тут же её поцеловал:

— Леди Элис, — начал он, и Алиса слегка наморщила нос, но не сказала ни слова, — Счастлив вас снова видеть. Вы так изумительно выглядите, никак не привыкну…

И она мягко улыбнулась ему ответ, а потом повернула голову к Блэквеллу, который так ждал её внимания и даже начал кипятиться, и обезоружила его широкой блистательной улыбкой.

— Может присоединитесь к нашей трапезе, Миледи? — пригласил Блэквелл, но Алиса отрицательно замотала головой и расшнуровала папку, доставая оттуда скреплённые отчёты для Хозяина и лист бумаги. Зубами она закусила колпачок ручки и начала писать на бумаге:

«Моё почтение. Голоса нет, попала под заклинание. Вам будет очень сложно озвучить мою мысль для Лорда Айвори?»

Теперь поморщился Блэквелл:

— Думаю, я переживу такую нагрузку. Что ему сказать, Алиса?

«Не надо меня называть Элис, иначе я исковеркаю его имя так, что неповадно будет».

— Лорд Айвори, — с улыбкой позвал Блэквелл, — По несчастной случайности Леди Лефрой лишилась голоса на какое-то время, но просит вас не называть её «Элис».

Айвори растерянно посмотрел на Алису и кивнул. Блэквелл сел на дальний край пуфика и потянул девушку к себе за руку, усаживая её между своих ног, он преградил ей путь к отступлению руками так, что она не могла вылезти из его хватки. Мэтью Айвори деликатно отвернулся и стал слишком внимательно смотреть на игру Графини, в то время как Алиса в руках Блэквелла сильно напряглась. Она сидела и смотрела на Графиню Гринден, которая всё играла и играла музыку с фальшивыми нотками, но смотрелась при этом завораживающе. Блэквелл наклонился над Алисой и прошептал ей на ухо:

— Это у тебя… шариковая ручка? Где взяла?

«Контрабанда. В моей ссылке есть несколько плюсов, например, изъятие милых сердцу человеческих мелочей».

Ветер подул сильнее и поднял в воздух локоны Алисы, застилая ими лицо Винсента, который закрыл глаза и вдохнул аромат волос своей рабыни с трепетом. Он приблизился и поцеловал её волосы, отчего она дрогнула и сильно напряглась.

— Эй… не бойся ты так, — прошептал ей на ухо он.

«Не надо» — быстро написала она.

— Алиса, почему ты так боишься прикосновений?

«Ко мне прикасаются по двум причинам: либо хотят меня отыметь, либо побить. Бывает, что не получив первое, переходят ко второму».

— Так было на рынке Халифа?

«Да».

— Но теперь тебе нечего бояться, — тихо сказал он, накручивая светлую прядь волос себе на палец.

«Разве? То есть вы под эти категории не попадаете?»

Он внезапно замолчал, потому что точно знал, что хочет Алису больше всего на свете, а это значило попасть под первую категорию. Винсент не успел даже попытаться оправдаться, как Алиса застрочила ручкой слова:

«Вы поэтому делаете это при всех? Чтобы снова вынудить Аннабель ополчиться на меня? Вы рискуете моей жизнью просто ради развлечения?»

— Я бы никогда так бездумно не рисковал твоей жизнью.

«Тогда что вы делаете, Милорд?»

Блэквелл зарылся носом в её волосах и закрыл глаза:

— Я просто провожу время с единственным человеком, который мне не врёт. Даже когда ты притворяешься, ты всё равно настоящая. Ты говоришь мне те вещи, о которых другие люди не осмеливаются даже подумать в моём присутствии.

Алиса искала на бумаге место, где написать свой ответ, но всё было исписано и изрисовано, тогда Блэквелл достал свой блокнот, и начал листать в поисках чистой страницы. Наконец, он открыл нужный разворот, но Алиса не спешила писать, потеряв свою мысль.

— У тебя и ручка закончилась? — нетерпеливо спросил Блэквелл, но девушка отрицательно покачала головой.

Её глаза были устремлены на страницу блокнота, исписанную с обратной стороны, текста было не видно, но Блэквелл почувствовал, как Алиса пытается прочесть написанное при помощи телепатии:

— Нет, — возразил он, — Я жив, меня так прочитать нельзя.

Тогда Алиса робко протянула руку к блокноту, будто спрашивая разрешения перелистнуть, а Блэквелл не сопротивлялся.

Пальцы Алисы обвели контур страницы, будто проверяя реальность написанного, а потом на соседней чистой странице она написала:

«Кто автор?»

— Очередной влюблённый идиот наверно. Я не помню, — ответил он нехотя, — Неужели эти сопли нашли в твоём лице целевую аудиторию? Боже, Алиса…

«Это…» — Алиса медленно выводила многоточие, подбирая следующее слово, но мысли никак не обретали форму, а потом ручка и вовсе соскользнула по странице, оставляя след незаконченного диалога, потому что музыка, будучи и без того фальшивой до нельзя, вовсе потеряла цельность.

Аннабель нарочно увела мелодию в другую сторону, увидев Блэквелла, склонившегося над Алисой, и сжала зубы от злости. Леди Лефрой начала злобно зачёркивать рисунок, недовольно сопя, а потом музыка резко прекратилась по воле Хозяина.

— Аннабель, довольно, — строго сказал Блэквелл и выпрямился, — Мы все поняли, как сильно ты не любишь всё, что связанно с Ординарисом.

Графиня встала с табурета и высокомерно поглядела на Алису, которая старалась не обращать внимания на презрительный взор высокородной Леди, вновь пищащей своим неприятным голосом:

— С Ординарисом? Это уже ни в какие ворота не лезет! — она указала своим аккуратным изящным пальчиком на Алису, сидящую в объятиях Герцога, — Ты вечно возишься с ней, как с любимой псиной. Пропал твой конь, весь Мордвин кинулся искать его, а не меня, в такую-то метель! Пропала грёбанная Алиса, так вся Эклекея сошла с ума! Первая полоса «Гермеса» кричала о баснословном вознаграждении за неё! Что это? Одеваешь, как куклу, обнимаешь её, ещё в губы поцелуй!

— Что за истерики? — хмыкнул Блэквелл, — Упрекаешь меня за то, что я завёл себе питомца? Странно звучит… раз уж так пошло, то на каких правах?

Графиня театрально открыла рот и подняла брови, будто её оскорбили самым нелицеприятным образом:

— Нет, ну вы это слышали!? — на публику парировала Аннабель, хотя кроме неё, Блэквелла и Алисы, на веранде был только Лорд Айвори и Франческо, — Да ты подарил ей Форт Браска! Нормальный такой подарочек! И это вместо того, чтобы обезглавить её за государственную измену!

Алиса внезапно сжала кулаки добела и попыталась встать, но Хозяин прижал её к себе с силой:

— Есть разница в том, чтобы подарить город и заставить наводить в нём порядок.

Взгляд Алисы был слишком спокойным и ледяным, как всегда, когда она готовилась к действовать быстро и жестоко, и, наткнувшись на него, Аннабель поёжилась:

— Она угрожала мне! Ударила меня об стену!

— Это не самое страшное, что она может с тобой сделать, учитывая твои выпады, Аннабель.

— И ты ей позволишь!? Мой отец никогда не подпишет с тобой ни одного договора, после такого!

— Он и так не подпишет ничего. Лорд Айвори, — позвал Блэквелл, — Расскажите на досуге Леди Гринден суть наказания членов аристократических семей за публичное оскорбление главнокомандующих, назначенных Верховной Властью. Прибавьте ещё рассказ о покушении на собственность Суверена Сакраля, тут тоже забавная история, — он сахарно улыбнулся.

— Конечно, Герцог, — неуверенно произнёс Айвори и вопросительно посмотрел на Графиню, — Аннабель, за последнее можно предстать перед Судом с последующим лишением титула и привилегий, в том числе родового поместья. А за оскорбление громадный штраф в людском эквиваленте, согласно поправке трёхлетней давности, и публичные извинения, конечно же. Я, как советник твоего отца, призываю ещё раз…

— Довольно! — крикнула Аннабель Лорду Айвори, и тот замолчал, — Скажи, — снова обратилась она к Блэквеллу, — Сколько ты тратишь на неё? Рабов так не содержат.

— Будешь мне указывать, как мне распоряжаться моими деньгами и моими рабами?

— Нет… — осеклась Аннабель и начала подбирать слова, — Ты ведёшь себя неподобающе высшей знати, Винсент Блэквелл! Из целого гарема рабов ты выбрал самое… низшее существо!

Непроницаемое лицо Герцога было плохим знаком, ведь он затаился, чтобы сделать что-то, на что решался в эти доли секунд. Он больше не шутил и не собирался уходить от ответа:

— Я никогда не вёл себя «подобающе», Леди Гринден, ведь все знают, что я — бастард, «дитя дьявола», позорище всей знати. Уверен, что в твоём доме эти слова произносили вместо прочих фраз приличия, чтобы навсегда отложить в голове своих детей.

Лорд Айори сделал осторожный шаг навстречу, чтобы вмешаться в накалённую обстановку, но Блэквелл предупредил:

— Не лучшая идея, Айвори, уже поздно давать Графине совет держать язык за зубами, я уже зол, — хотя выглядел он скорее спокойно, но все прекрасно знали, что это даже хуже. Алиса быстро писала в его блокноте, но он не обращал внимания, и в этот момент она впервые действительно жалела, что не может говорить, — А, кстати… какая замечательная идея! — он посмотрел Блэквелл на Алису и чуть улыбнулся, — Держать язык за зубами… — и его кольцо блеснула изумрудным блеском, а в Графиню полетела стремительная искра, которая должна была спровоцировать новый поток истерических воплей Аннабель, но они застряли в её горле, как и все звуки. Она онемела так же, как и Алиса парой часов ранее, — Вы только послушайте! — замер Блэквелл и прикрыл глаза, — Тишина — это так здорово! Восхитительно…

Но в глазах Аннабель уже появились слёзы, она сжала кулаки и была похожа на выгнувшую спину кошку. Когда она пошла в сторону закрытой беседки, Алиса попыталась встать, но Блэквелл помешал ей, шепнув на ухо уже совершенно другим голосом:

— Я не разрешал вам встать, Миледи.

«Я хочу уйти» — появились слова на листе.

— Мне жаль, что ты была свидетелем этой сцены.

«Что вам надо от меня!?»

— Алиса…

«ЧТО!?»

Он чувствовал, как она будто ощетинилась в его руках, спина была вытянута в струну и все мышцы напряжены. Она терпела его объятия и от этого в сердце защемило:

— Мне нужно, чтобы ты расслабилась и посидела со мной, — и он прижал её крепче и прикоснулся своим подбородком к её щеке, — Мне нужен глоток чистой энергии.

«Снова болит голова?»

— Заболит, если ты будешь задавать такие навязчивые вопросы. Мы можем поговорить на другую тему?

«Жаль пачкать ваш Герцогский блокнот своими рабскими строчками».

— В моём блокноте ещё много пустых страниц.

«Почему „дитя дьявола“?»

— Потому что я сын Квинтэссенции, Лис, — улыбнулся он, — По мнению отца Анны, Говарда Гринден, дьявол окрутил моего отца своими чарами, сбил с пути и появился на свет я, чтобы расколоть Сакраль на две части. Это мнение не только Говарда, оно как чума распространилось по нашему миру. Знай они, что ещё одна Квинтэссенция сейчас в моих руках, сказали бы, что дьявол всегда приставлен ко мне, что из всех ангелов Господа, до меня снизошёл лишь изгнанный из рая, — он улыбнулся, — А потом бы тебя сожгли.

«Напрасно. Я не боюсь огня…»

Блэквелл хмыкнул:

— И это ещё один повод задуматься: а может, они правы? Это странное совпадение, что обе Квинтэссенции за последний век оказываются рядом со мной. — он задумался, — Они называют твою стихию Пятой: это аналогия сотворения мира. В магической религии, земля возникла из огня и воздуха, а потом была создана вода. Всё было радужно и замечательно, но на миром сгустились тучи, и первая молния была вестником появления новой силы, которая привнесла с собой сомнения, злость, зависть и прочее.

«Это… попахивает каким-то средневековым невежеством».

— Это религия Сакраля, Алиса.

«И давно она такая?»

— Всегда была. Только у нас тоже есть два периода, как «до» и «после» Христа. Новому периоду около 350 лет.

«И кто ваш… Миссия?»

— Эдаман Вон Райн, — сказал Блэквелл, и Алиса сотряслась от смеха.

«Серьёзно?»

— На полном серьёзе, — улыбнулся он, — До него была немного другая версия, по которой в безжизненное царство четырёх стихий Квинтэссенция вдохнула жизнь.

«Тот ещё бред! Немногим лучше проповедей Вон Райна!».

— А у тебя другая версия? Какая?

«Как, по-вашему выглядел мир до появления огня, из которого возникла земля?»

— Просто сгусток магии? — предположил он, — Ты спрашиваешь мага Огня что было до Огня? Это для меня противоестественно.

«Огонь возникает от искры» — написала она и они на секунду замерли.

— Однажды мне это говорил папа, — тихо сказал Лорд Блэквелл и взял у Алисы блокнот, потому что почувствовал на себе взгляды нескольких человек, наблюдающих за ними: Мэтью Айвори, Аннабель, вернувшуюся после истерики, Линду с бутыльком зелья, и Франческо.

— Лекарство от немоты, мой Лорд, — мягко сказала Линда и протянула флакончик.

— Спасибо, Линда, — сказал Блэквелл как ни в чём не бывало и взял протянутый бутылёк, — Ты очень оперативна, как всегда. Отдохни, пожалуйста, а Сьюзен тебя заменит на неделю. Франческо, я хочу, чтобы ты сопровождал Линду в поместье Пемберли-Беркли, будь с ней, — он мягко улыбнулся своей кормилице, и она ему благодарна кивнула, вкладывая в свой молчаливый диалог с Герцогом, всю любовь, которую к нему питала.

Только слуги двинулись с места, как перед Блэквеллом выросла Аннабель с протянутой рукой, но он лишь смерил её спокойным взглядом, протягивая флакон с лекарством Алисе:

— Выпей, голос вернётся.

Алиса покорно взяла бутылёк и встала, вырываясь из ослабших объятий Блэквелла. Она отошла чуть дальше ото всех и долго разглядывала печать, закрывающую пробку — то была печать Линды, которая кропотливо варила и разливала снадобья в строжайшей последовательности. Алиса повернула голову, чтобы посмотреть на оживившуюся беседу на веранде: её Хозяин говорил с Айвори о делах несколько абстрактно, Аннабель сидела чуть по одаль от них в неестественной позе и хлопала ресницами безучастно. Алиса подошла медленно к Графине и вложила в её руку бутылёк. Аннабель посмотрела на нежданный дар, потом на Алису и вдруг в её глазах мелькнуло недоверие, но она быстро откупорила бутылёк и тут же его осушила. Не прошло и десяти секунд, как из её уст вырвались слова:

— Это ничего не меняет, сучка.

Алиса просто безразлично кивнула и двинулась по газону в сторону леса. Блэквелл оторвался от разговора:

— Стоять, Миледи! — он преодолел расстояние между ними за несколько больших шагов и резко развернул Алису к себе лицом, — Оно не ей предназначалось!

Алиса лишь гневно посмотрела и прикоснулась указательным и средним пальцем к своему лбу, а потом к его лбу:

«Хранитель Энергии, Верховный Судья… символ правосудия!» — она ткнула ему в солнечное сплетение в Сигил Равновесия, — «Разве это справедливо с ней так поступать? Ладно я, я — раб, но она свободна! Она — человек, женщина… это унизительно!» — она кивнула на Аннабель.

«Ты тратишь энергию на ментальное общение, это расточительство!» — возмутился Блэквелл.

«Не переводите тему!»

«Заступаешься за неё?» — ментально ответил Блэквелл, — «Я ей ничего не обещал, в рабство к ней не попадал!».

«А она об этом знает?»

«Тысячу раз „да“! Просто некоторым не давно понять».

«А зачем меня в своих интрижках пачкать?»

«Мне решать. Всё равно зелье предназначалось тебе!».

«Я и без него могу выражать свои мысли! Я привыкла хранить молчание, справлюсь как-нибудь!»

Их молчаливая беседа сопровождалась активной жестикуляцией Алисы и хмурым выражением лица Герцога, который сжал кулаки и расправил плечи. Вдруг его взгляд изменился на какой-то отстранённый, и он отвёл глаза, глядя на лес:

— Ты… наверно думаешь, что я очень плохой человек, — спокойно произнёс он, нарушая тишину и не глядя в её глаза, которые от такой фразы округлились, а брови поползли вверх.

«Плохой? Вряд ли вы плохой, по крайней мере, я так не думаю», — она приблизилась к нему и заглянула в его полные разных непонятных ей эмоций глаза, — «Я обязана вам жизнью, Милорд, я живу благодаря вам и для вас. Плохой вы или хороший не мне судить, ведь я сама не знаю куда себя определить, но в любом случае… то, что вы делаете для мира — великое дело!», — она сделала паузу, — «Я не питаю высоких чувств к Графине, она глупа, и сама виновата в своём унижении, но Хранитель не должен быть в этом замешан… это грязно».

Он посмотрел на неё сверху вниз и, едва касаясь, провёл рукой по её волосам, задумчиво прищурившись.

— Мне этого не хватает, — начал он, — Честности, искренности.

«Вы просто заблудились…».

— …Путеводная звезда. Не зря на тебе Сигил Носящего Свет. Куда ты меня заведёшь, Алиса? — загадочно спросил он и сделал ещё шаг к ней, преодолевая те незначительные полметра, что их разделяли.

«Куда скажите», — ответила она и подняла на него свои большие изучающие глаза в поисках ответа, — «Я снова это вижу: ваш взгляд, так же было в Марселе».

— Тебе кажется, — безучастно ответил он, — Я тебя поцелую, — утвердительно сказал он и потянулся к её губам, но она отрицательно замотала головой и отстранилась, а Блэквелл настаивал, ища её губы с закрытыми глазами, — Пожалуйста, не сопротивляйся.

Он открыл глаза от неожиданной пощёчины тут же почувствовал запах жжённой кожи. Шею Алисы жгла цепочка медальона, а в её глазах был целый мир эмоций, но больше всего его поразила внезапно прилившая к глазам влага слёз.

«Я хочу уйти».

— Останься…

«Вы не в себе. В следующий раз, когда я вас увижу, вы не должны мешать меня со своими любовницами. У меня другое предназначение, вы сами выбрали для меня этот путь, не сходите с него» — передала ему мысленно Алиса, смотря спокойно и пронзительно. Она озвучивала то, что и сам знал Герцог, попадая каждым словом в яблочко.

Алиса выскользнула из его рук каким-то неуловимым движением, просачиваясь, словно песок сквозь пальцы, но также пристально смотря в глаза. Поднялся сильный ветер, теперь уже поднимающий в воздух ткань одежды Алисы и Блэквелла. Они смотрели друг на друга несколько секунд, а потом она исчезла.

 

Глава 25

Звук: Lee Groves & Peter Marett — Timeless.

— …Это было лишним! — деликатно произнёс Блэквелл, — И заклинание немоты тоже ребячий поступок недостойный Герцога. Знаю, что задел твою честь этим, надеюсь только, что смогу загладить свою вину.

Аннабель смотрела на Блэквелла застланными слезами глазами и не верила в происходящее: он извинялся впервые.

— Она пользуется тобой, ты это понимаешь?

— Анна, я не хочу это с тобой обсуждать, — спокойно предупредил Лорд Блэквелл.

— Ты хотел загладить вину, так давай всё же выясним это! — она выждала паузу, — Винсент, это Лимбо, тебе ли не знать, как это глупо повестись на подобное существо.

— Она человек, Анна, а не «существо».

— Была человеком до сделки. Ты знаешь правила, в момент заключения сделки, раб Лимбо перестаёт…

— Перестаёт попадать под категорию «человек» — это бредни старой повитухи. Этому правилу сорок лет, автор Алистер Вон Райн, поэтому у меня веский повод ставить его под сомнение.

— Он обобщил мудрость предков.

— Возможно, или просто решил лишить рабов Лимбо последнего, что у них осталось.

— Не думала, что ты такой узколобый! Вон Райны — люди прогресса, в их руках испокон веков была почти вся наука, так и осталось. Единственно наследие Сакраля — их творение.

— Это глупый спор, Аннабель.

— Хорошо… — Графиня вздохнула и смиренно посмотрела на Лорда Блэквелла, — Скажи сколько ты всё же тратишь на свою «псину»?

— Нисколько, — терпеливо ответил он.

— Откуда она? С такой магией… говорят, — она недобро прищурилась, — Многие говорят, что она действительно твоя далёкая родственница.

— Многие слишком много говорят, — ушёл от ответа Блэквелл.

— Да или нет? Вы сегодня говорили без слов, Винсент! Все это видели!

— Я — Элементаль, Анна, поэтому нет ничего удивительного или хотя бы нового в моей телепатии. Дьявол! — тихо выругался он, и нервно сел, положа руки себе на колени, — Алиса Лефрой — мой ценнейший кадр, который бьёт все возможные рекорды продуктивности. То, что я провожу с ней время логично, и ты этого никак не изменишь, даже не старайся. Ещё раз узнаю, что ты хоть слово в её сторону некорректное бросишь, то… — он внезапно смягчил интонацию, чтобы вновь не обидеть Графиню, — Думаю, ты сама знаешь, что будет.

— Ты с ней эти ночи был?

— Нет.

— А на прошлой неделе?

— Тоже нет.

— А с кем?

— Анна, не буду же я тебе давать адреса всех своих любовниц? Мы ведь это обсуждали: я делаю, что хочу, ты сама выбрала секс без обязательств, ведь так?

— Так… было так! Я хочу большего… — она посмотрела на него вновь на гране истерики и взяла его руку в свою, — Мы — самая перспективная пара Сакраля, это может быть больше, чем просто секс… не хочу, чтобы ты трахал ещё кого-то!

— Опять двадцать пять! — он резко убрал свою руку и жёстко взглянул в карие глаза, — Забудь, этого не будет. Ещё раз услышу, и не будет уже ничего вообще!

Аннабель Гринден не отличалась особым умом, но была не обделена женской хитростью. Она всегда знала, когда воспользоваться своим главным оружием — соблазнительным телом, в этот раз она не упустила шанс и пустила в ход то, что было щедро подарено ей богом.

— Сегодняшний секс, как незаконченная история, — сквозь отдышку ныла Графиня, — Я не кончила.

— Вообще фиолетово, — безразлично бросил Блэквелл, — Твоя цель была меня отвлечь, так и вышло.

— Ты даже не старался.

— Отвали, Анна.

— Но…

— Какая часть слова «отвали» у тебя вызывает недоумение? Терпеть не могу болтовню после секса.

Он лежал и с грустью думал о словах Алисы, о том, как низко он опустился в своих методах, ведь он развлекался с Аннабель Гринден потому, что ему было выгодно держать Графа Гриндена на позиции нейтралитета, а это было достижимо, только пока Аннабель была благосклонна к нему, Герцогу. В момент похищения Блэквелла Говард Гринден находился в стадии переговоров с замком Дум, но возвращение Герцога на свой пост отдалило сделку. Шаткое положение вещей заставило Блэквелла перевести интрижку с красоткой Графиней в зону политической игры, и от этого было противно. Алиса была права: он испачкался.

А Она была такая чистая, такая манящая. С ней и дышать было легко, и каждый шаг становился очевидным, даже тот, который давался хуже всего — тот, который приведёт к пророчеству матери. Всё стало просто, слишком просто и понятно после молчаливой ментальной беседы с Алисой: Винсент слишком погряз в том, что уже не отмыть, но у Неё шанс ещё был.

 

Глава 26

Звук: Beonce — Halo.

— Сначала тянете время, изучаете, следующая стадия обернуть силу врага против него и по пути воспользоваться его слабостью, чтобы полностью обезвредить. Но даже тогда держите ухо в остро: это может оказаться обманным манёвром против вашей гордыни и таким же сценарием обернуться уже против вас, — вкрадчиво говорю я на тренировке.

— Как эту силу направить на противника?

— Легко, Дрейк. Ударь меня со всей дури, — он подчиняется и вкладывает всю свою массу в удар. Я просто отхожу в сторону в последний момент, и кулак Дрейка ударяет в дерево. Мужчина ругается сквозь боль.

— И заметьте, без потери энергии. Сила, слабость… одно и тоже.

В качестве противника мне на встречу вышел Алакен Уордроу, не высокий, но крепкий как камень. Он хороший воин и искусно владеет оружием, с магией конечно по хуже, не дала бы ему больше 6-ого уровня.

Он присматривается ко мне и улыбается. Бой не продлился и минуты: он лежит на лопатках.

— Эл, ну куда ты как танк прёшь? Лучшее оттяни, если не можешь уловить! Ребят, ну удивите меня!

— Детка, ты ведь Примаг!

— У всех есть слабости, Эл, и я не исключение.

— И какие же?

— Так я тебе и сказала…

— Ну это явно не крысы и пауки.

— Явно! — издаю я нервный смешок.

Винсент Блэквелл — это моя слабость № 1. У меня нездоровая тяга слушать стук его сердца, следить за каждым его вздохом, лезть на рожон ради него, и вряд ли это наваждение приведёт к чему-то хорошему.

А ведь он так много сделал, чтобы я сошла с ума от отчаяния, что я даже и перечислять ленюсь, и теперь я всерьёз задумалась о запретном: о предательстве. Мои друзья завели эту тему в городе Финилон-Каас, и она поселилась в моей голове, искушая меня своим перспективами. В защиту этого бунта стоит моё Альтер-эго, которое при этом ничего не говорит, но я и так всё понимаю.

Могу бежать в Ординарис. Алекс обещал мне без лимитные путешествия на ту сторону. Не лучший вариант, но всё же в том мире опасность представляет один человек, не имеющий надо мной власти, а в Сакрале… подвоха жду от каждого.

Я села на траву наблюдая за борьбой моих напарников. Они молодцы, быстро всему научились, хотя до идеала ещё очень далеко, но есть командный дух, и они стоят друг за друга горой, а значит — они лучшие, ведь Сакраль сплошь и рядом разрознен.

Все смеются, шутят, дурачатся. Но не я. Смотрю в пустоту и замираю в плохом предчувствии: что-то страшное движется туда, где сейчас моё сердце.

Господи, помоги!

— Али, что зависла? — Артемис вырывает меня из сковавшей меня паники.

— Дело — дрянь. Срочно нужно известить Лорда Блэквелла… — я прячу лицо в ладонях, пытаясь собраться с мыслями. Сложно конечно сказать точно, но если верить предчувствию, Мордвин ждут большие потрясения.

Как жаль, что мои предчувствия так образны, если бы видеть хотя бы какую-то деталь!

— О чём ты ему напишешь!? «Какое-то неведомое дерьмо мне причудилось»? Он тебя пошлёт куда подальше.

Внезапно я посмотрела на своего друга другими глазами, потому что почувствовала что-то чужое:

— Пусть шлёт, но я хотя бы попробую.

— Алиса, он тебе за это спасибо не скажет.

— Я не за спасибо это делаю.

— А зачем?

— Один раз я проигнорировала интуицию, и всё чуть не обернулось катастрофой. Так что, если не хочешь помогать, то хотя бы не мешай.

Боюсь разозлить Лорда Блэквелла нежданным появлением, ведь он может быть в Ординарисе, поэтому пишу записку с запросом на телепортацию и сижу жду. Ответ пришёл всего через пару минут, но убил меня своей категоричностью:

«Я запрещаю тебе телепортироваться в Мордвин».

Чёрт подери!

Думай, Алиса… думай!

Я бегу в зал переговоров, закрываю шторы, ставлю защиту от прослушивания, встаю у зеркала, рисую на нём знаки доверия и связи, держусь за медальон и мысленно призываю:

«Винсент Блэквелл, услышь меня».

Медальон немного нагревается. Зеркало начинает «фонить», пытаясь уловить и события комнаты на Западной Стене и Блэквелла в незнакомой мне комнате Мордвина. У меня учащается сердцебиение: вижу, как он подходит, завязывая на себе халат, у него очень сонный и уставший вид, будто не спал уже много ночей. На заднем плане Аннабель Гринден в его рубашке, одетой на голове тело. Она невероятно довольна, просто светится от счастья.

Что, блядь, за непреодолимая страсть у женщин одевать мужские рубашки на себя?

Я хочу убить эту ебучую Графиню. Она раздражает меня невероятно. Дело в том, что я хочу убить любую женщину, побывавшую в постели Винсента Блэквелла, но её и Матильду больше всех. И что за имена такие? Матильда Шарлотта Эванс и Аннабель Элен Гринден… что у меня против них? Просто Алиса. Так называют собак и кошек, это имя хорошо подходит маленьким девочкам, но взрослая женщина с именем «Алиса»?

Я обещала держать себя в руках. Я выше всего этого, выше ревности… спокойно!

Кольцо Лорда Блэквелла сверкает, когда он начинает накладывать те же заклинания, что и я за пару минут до этого.

— Я вас отвлекла, но дело срочное, — деловым тоном говорю я.

— Что у тебя случилось? — он смотрит на меня внимательно. Не рад. Ну как же, блядь, конечно он мне не рад, ведь поэтому сослал в ебеня чистить авгиевы конюшни.

Понятно почему он отклонил мой визит в Мордвин, ведь действительно был занят тем, что я бы видеть не хотела. А если бы я не написала записку? Появилась бы прямо посреди постельной сцены этих двоих… бог, мой!

— На Мордвин что-то движется, — смотрю реакцию.

— Я знаю.

— И? Почему нет приказа в Форт Браска?

— Я без тебя справлюсь.

— Да что, чёрт подери, за упорство такое маниакальное!? Защита Мордвина конечно лучшая в мире, но это не значит, что…

— Лис, успокойся… — он зевает. А у меня, если честно, от этого «Лис» всё буйство превратилось в сахарную вату, бабочек в животе, единорогов на радуге и тому подобные нежности. Он продолжает, — Замок питается мной, я им, защита вокруг него работает беспрерывно на мне, мы — одно целое. Давай заново: что конкретно ты там видела?

— Это не сотня заплутавших воинов, это что-то мощное и спланированное. Я такое уже испытывала, когда вас чуть не убили в прошлый раз.

Он отводит глаза и замолкает.

Опять смотрит на меня как-то странно, кольцо блеснуло: проверяет лезу ли я к нему в голову, а значит угадала. Ну как это всё связать? Голова кругом… Я чувствую себя коброй, завороженной чудесной мелодией факира. Только вот мелодия грустная.

Нет. Это реквием.

— Покажи руку, — говорит он мне тихо и спокойно, и только я открываю рот, чтобы возразить, он продолжает, — И давай пропустим эти сцены «Всё в порядке», «Я здорова как бык», и то, как ты показываешь мне левую руку. Поэтому прислони к зеркалу свою правую руку.

Выполняю приказ, прикладываю правую руку. Очаг распространения моего недуга маленький, но вот пальцы… они тёмные. Ужасное зрелище. Он обводит контур моей ладони пальцем с той стороны зеркала, нас разделяет невидимая стена, а я так хочу оказаться рядом с ним.

— Ты должна этим заняться, — спокойно звучит его хриплый голос, — У тебя и раньше был слабый удар правой, ты как Ахиллес со своей нелепой пяткой.

— Милорд… ведь это сейчас неважно.

— Лишь это и важно сейчас, Алиса. Сделай это для меня.

Он проявляет заботу, так я бы хотела это назвать, но ведь на деле я просто нужна ему живой. Я не знаю точно для чего, ведь он наверняка уже рассчитал всё до последнего моего вздоха, а я… я просто слепо верю ему.

А может, мои друзья правы? Почему я такая дура? Я ведь могу найти возможность ослушаться его, сделать шаг к свободе, я просто могу сейчас промолчать и не говорить больше ничего.

Та опасность, что я ощутила, она ведь касается его, этого человека, который смотрит на меня и о чём-то думает. Сейчас я вижу его глаза, и вот он как-то странно мне улыбнулся, как будто очень хорошо меня знает. Он тихо прошептал:

— О чём ты думаешь? Ты колеблешься?

Откуда он знает?

— С чего вы взяли?

— Алиса, я к своим годам уже насмотрелся на людей.

— Зачем тогда сейчас смотрите на меня?

— Ты удивляешь меня изо дня в день.

— Чем?

Он действительно видит моё колебание, и поэтому снова в его голосе я слышу эти нотки заботы, а в улыбке мягкость, в глазах тепло. Он каждый раз так делает, чтобы сдержать меня в узде, расслабить, добить. Если бы не разделяющее нас расстояние, то он бы скорее всего даже обнял бы меня.

И в этот момент я злюсь. Не на него, на себя. Во мне просыпается снова неуёмный гнев. Сейчас я ему не верю. Почему? Он молчит, ему нечего сказать.

Чем я могу его удивить? Красотой? Да он постоянно с красивыми женщинами. Умом? Он всё же умнее меня, хотя тут я поспорю. Чем? Талантом находить на жопу приключений? Вот это может быть. Но он всё равно молчит, потому что боится подтолкнуть меня к неверному решению.

— Я выполнила все ваши задания.

— Так и было задумано, — только и выдавил из себя он.

— Вам так сложно сказать мне что-то хорошее? — спрашиваю я в надежде, что он хотя бы соврёт, но ответа нет, — Скажите хоть что-нибудь, — прошу я.

Мне нужно сделать выбор. Мне нужно просто зацепиться за что-то, хотя бы маленькая надежда. А он просто смотрит на меня. Я не понимаю, что у него в голове, но на лице его не единой зацепки, он снова непроницаем, снова задумчив.

— Я не знаю, как Лимбо изменило моё сознание, не помню себя, но действительно могу быть моральным уродом со знаком Носителя Света. У меня нет воспоминаний о людях, которым я дорога, нет ощущения семьи, ничего, чтобы держало меня, кроме вас. Вы меня держите, вы мной владеете, с этим было нелегко смириться. Я делаю то, что мне не нравится, а вам сложно сказать мне «молодец»?

— Тебе это надо?

— Да, блядь, мне это надо.

— Зачем? — он долго смотрит на меня, — Я похвалю, потом ещё раз, потом тебе это станет необходимо, ты возомнишь, что я могу быть «милым». Мне не нужны друзья, мне нужны подчинённые.

— У меня с инстинктом самосохранения конечно беда, но не настолько, чтобы приближаться к вам.

— Вот тут всё правильно, ты ведь не дура.

В этот раз я не стала сопротивляться тому, что меня захлёстывало, и это была ярость. Я так отчаянно старалась найти в его поведении хоть какое-то решение моей дилеммы, но теперь я действительно в тупике.

— Да чтоб тебя! — сквозь зубы ругаюсь я на него и разбиваю зеркало, руша наш сеанс связи.

Бухаюсь на диван и лежу неподвижно около часа, погружаясь в мою «комнату для раздумий».

— Тебе мало унижений? — спросило моё отражение, глядя на меня как всегда надменно и издевательски, — Ты ведь всё прекрасно понимаешь, зачем опять вмешиваться? Я даже не знаю с чего начать, перечисляя каждый его плевок тебе в душу.

— Тогда не напрягайся.

— Он ебётся с Гринден, которая пытается тебе насолить, да и с этой блёклой Марго был.

— Не мои проблемы.

— Мне-то не ври. Ты от этого с ума сходишь, — кровожадно улыбается отражение, — Но я могу их убить. Или хотя бы Марго. Перережу ей горло во сне, за то, что он имел её.

— Мне это не надо.

— Послушай… он ведь видел, что ты стоишь на перепутье и ничего не сделал, так может и не стоит ломать голову? Допустим, ты бросишься туда, в очередной раз вылечишь его головную боль, а дальше что? Он снова вляпается, найдёт новую любовницу, снова кинет тебя в авантюру и унизит. Ты отвергаешь Корфа и Риордана ради… ради чего?

— Тебе они нравятся?

— Они нравятся тебе, Алиса, и поэтому нравятся мне. Даже если с горячим Артемисом у нас ничего не выйдет, то уж с Корфом может! Он мало того, что умеет угадать твои желания, так ещё и сам яркая индивидуальность. Ну и что, что он по твоей версии Питер Пен, не всё же тебе за Робином из Локсли бегать! У твоего Хозяина есть его высокородная Графиня, а от тебя ему нужен секс, высокая результативность в отчётах и маленькая смертность подчинённых.

— Ты, я смотрю, проявляешь неподдельную заботу!

— Мне жаль тебя.

— С чего тебе меня жалеть?

— И на этот вопрос ты знаешь ответ.

— Да, мы ведь одно целое…

— Именно.

— …И поэтому ты будешь со мной, куда бы я не пошла.

— В том и дело, Алиса. Я-то буду с тобой, но не он. Помни об этом: я — твой лучший друг и злейший враг, твой ангел хранитель и твой чёрт на плече. Просто смирись и доверься мне, — Альтер-эго положило руку на зеркало, будто пытаясь прикоснуться ко мне, её рука была такой же нездоровой, как и моя, — Тебе приходят ответы на сложные вопросы, но это всё не то. Движется что-то такое, что переменит твою жизнь полностью.

— Ох, не нравится мне, как ты это говоришь! Не все перемены к лучшему, уж ты должна понимать!

— Я уверена, что эта перемена нам на пользу! Ты должна разобраться в нас, до тех пор ты будешь стоять на месте.

— Я близка.

— И это я тоже знаю. Но всё равно ты увязла и запуталась. Кстати… совещание по зеркалу — это ты здорово придумала. Здесь идею почерпнула?

— Не совсем, — усмехнулась я, — Скайп. Знаешь что это?

— Да, кажется, знаю! Ну что ты решила? Варианта два, что будешь делать?

— Ты ведь знаешь.

Альтер-эго поджало губы:

— Тогда я тебе не помощник!

— Думаю, ты лукавишь. Ты поможешь, ведь ты сама мне дала это видение. Почему?

Отражение стало безразличным и ушло в тень, рождая эхо:

— Тебе ещё рано это знать.

И я проснулась.

Надо срочно выдвигаться и хотя бы попытаться взять с собой людей. Мы подняли тревогу, и уже через десять минут я удивилась тому, что пришли не только мои ребята. Я ожидала увидеть 9 пар мужских глаз, но увидела по меньшей мере двести человек.

— Не ожидала… — вслух произнесла я, — Господа, я всецело в курсе вашего отношения к моему командованию, я тоже не в щенячьем восторге. Ваша подготовка ещё не закончена, но Мордвину нужна наша помощь незамедлительно.

— На Цитадель невозможно напасть.

— Напасть можно, взять нельзя. Но только в том случае, если мы двинемся на помощь сию же минуту. Я не возьму ни одного воина, который не уверен в своих силах, если надо, то пойду одна, но я вижу уже 9 человек, которые готовы идти. Можете отсиживаться у Христа за пазухой столько, сколько сочтёте нужным, мне балласт не нужен. Я выдвигаюсь через десять минут, добровольцам рада, но сомнения мне в бойцах не нужны.

Без лишнего сотрясания воздуха ко мне из толпы идут мои ребята.

— На нас всех лошадей не хватит, — шепчет мне на ухо Дрейк.

— Тогда реквизируем ортоптер Расула!

— Этой рухляди сто лет в обед… — с сомнением ответил мой друг, — Хотя может Лесли поднимет это корыто в воздух, но доберёмся мы не раньше, чем через 9 часов.

— Это слишком долго, Дрейк.

— Но это лучшее, на что мы можем рассчитывать…

У меня защемило сердце от этих слов. Я посмотрел на своих ребят и вдруг увидела своего бледного как мел Артемиса, у которого тряслись руки. Он дёрнулся от испуга и вытащил из ножен меч, когда я внезапно возникла рядом с ним:

— Али, блядь! Я чуть не умер со страху!

— Ты стал очень… раздражительным и напряжённым. Что-то не так? — я говорила нарочито мягко, чтобы вывести его на чистую воды, но это не так-то просто.

— Я… — он замер и посмотрел на меня как-то отрешённо, — Я поссорился со Сью.

Ебтвоюмать! Мордвин с минуты на минуту сотрясёт кровавый бой, а он морочит себе голову какими-то склоками с любовницей! У меня чесалась рука ему врезать, но я сдержала ярость до битвы, пока он оправдывался:

— Мы часто ссоримся, дело не в этом. Из Мордвина пришёл приказ, чтобы она ехала сегодня домой, но я заставил её поехать домой два дня назад… посадил в телегу с другими путниками на север и отправил. Они должны сейчас быть где-то рядом с Мордвином, Али, — он отвернулся и закусил губу, — Я, можно сказать, надел на её шею петлю. Она не успеет укрыться в замке.

— Ох, Артемис… — выдохнула я, ведь чуть было не начала подозревать его в измене, — Ты ведь не знал.

— Я не люблю её… но я не хотел ей зла.

— Надо торопиться, — поворачиваюсь к остальным, — Эл, Бальтазар, — тихо говорю я им, — Мне нужно, чтобы вы остались здесь. Я не могу оставить службу без присмотра.

У меня сносит крышу, как подумаю, что моему Хозяину грозит опасность, но я всё ещё помню, что, по странной случайности, Матильда ошивается в Форте Браска без какого-либо приказа. Одна она конечно не сдаст такую крепость Ксенопорее, но дело всё равно пахнет жаренным.

— Блядь… самое интересное пропустим! — выругался Алакен.

Бальтазар лишь с высоты своего роста поцеловал меня в макушку:

— Будь осторожна.

Из толпы ко мне смелыми шагами идут воины один за другим, пока я не выставляю руку и не говорю:

— Стоп. Остальные останутся здесь и будут крайне бдительно охранять границы снаружи и изнутри. Бальтазар Дон и Алакен Уордроу за старших, всё командование на них. Всё ясно? — спрашиваю я и слышу чёткий ответ своих подчинённых.

Им всё ясно. Они согласны. Я в шоке и приятном удивлении.

Я справилась с заданием Хозяина. Инфантильные воины Запада признали во мне командующего и готовы идти за мной на войну, без приказа своего ебучего Совета.

 

Глава 27

Звук: Kings Of Leon — Closer, Винсент Блэквелл, Мордвин.

Оставалось так мало времени перед боем, а сделать хотелось так много:

1. Подкрасться к Линде, пока она разливает свежезаваренное лекарственное зелье по бутылкам и испугать её, чтобы она всё разлила мимо и начала как обычно причитать: «Несносный мальчишка! Винсент, а ну-ка иди сюда и помоги всё убрать! Бестолковый маленький Герцог! Что смеёшься!? Я не владею магией, чтобы собрать всю жидкость и склеить стекло, поэтому изволь замарать свои царственные руки!»

2. Весь день играть на фортепиано.

3. Выгнать всех из каминной комнаты и сидеть разговаривать с портретом отца.

4. Без спешки вымыть Люцифера, причесать его хвост и гриву, а потом накормить, гладя мускулистую шею громадного коня. Кидать ему яблоки, чтобы он ловил на лету, как раньше, когда они дурачились вместе.

Тут список дел внезапно переключился в одно русло:

5. Наблюдать, как Алиса заплетает волосы.

6. Ещё раз услышать, как она напевает под нос ту песню, которой убаюкивала Кайла.

7. Словить её улыбку, показать северное сияние в январе, взять её за руку, долго обсуждать с ней всё, что придёт в голову, спорить, согреть её, когда она дрожит от холода, рассмешить её, взять её на руки и никогда не отпускать…

Но из всего перечисленного он мог только поговорить с портретом отца, но делать этого не стал, потому что оставалось одно важное дело. Лорд Блэквелл сел в кресло в своём кабинете, медленно провёл руками по столешнице, подлокотникам кресла, а потом глубоко вздохнул. Он взял пергамент и начал оформлять завещание.

Прошло не больше четверти часа, как он словил в зеркале, мимо которого проходил, образ того человека, которого хотел видеть больше всего на свете. Алиса была очень взволнованна, что совсем утратила свою рассудительность. Винсент знал, что всего одна похвала может привести её в замок, куда двигалась армия Некроманта, он хотел ей сказать, что она самая необыкновенная женщина, которую он когда-либо видел, что она завладела его мыслями и душой. Именно по этой причине он так хотел уйти от того будущего, которое он видел в круге провидца, именно потому он выводил в строчке наследников её имя.

Всё было просто: в этой битве он должен умереть. Алиса стала бы наследником с хорошей родословной и отличными задатками. Ей хватило бы ума и сил справиться совладать с Мордвином, который она так любила. Единственное, что действительно его пугало — это Некромант, который всё же мог причинить ей вред. Но на этот счёт Винсент приготовил для Алисы целую систему обороны, которая бы активировалась бы после его смерти за счёт силы Мордвина.

Нужно было просто умереть, чтобы она жила, а это не так уж сложно в таких обстоятельствах. Винсент предусмотрительно вывез Линду, Франческо и нескольких верных слуг, отослал надёжных Советников на дальние рубежи, чтобы потом они помогли Алисе, и наоборот созвал всех неверных в замке, чтобы совершилась зачистка.

Стук в дверь и неприятный голос:

— Любовь моя, ты здесь? — спросила Аннабель Гринден, но Блэквелл не ответил.

Лишь его брови нахмурились, а совесть уколола его довольно ощутимо: ведь Графиню Гринден он тоже решил оставить здесь, подписав ей смертный приговор. В будущем она была не нужна, ведь составляла определённую конкуренцию Кайлу, сыну покойного Грегори Гринден, однако даже в этом случае было жестоко оставлять её в замке. Сначала Блэквелл даже снарядил экипаж, чтобы выслать её в замок Гринден, но передумал, когда вспомнил последние события.

Оформив завещание, он взял новый лист уже обычной бумаги и начал писать:

«Алиса, моя строптивая девочка,

Для тебя вряд ли такой поворот событий окажется очевидным, хотя ты раздражающе догадливая, но это, на мой взгляд, самый верный шаг. У меня есть множество причин поступить именно так, но главная из них: я хочу, чтобы ты жила.

Есть закономерность: люди, которых я люблю, неизбежно умирают, и это каждый раз больно настолько, что у меня больше нет сил. Я не смогу перенести твою смерть, ведь живу с момента твоего появления в моей жизни только тобой. Родители оставили мне пророчество, где я нахожу в себе резервы силы убить своего брата после твоей смерти, но я не могу тебя потерять. Поэтому я нашёл единственный разумный способ спасти тебя: умереть самому.

Вряд ли ты будешь этим сильно расстроена, ведь я ничего хорошего для тебя не сделал, наоборот лишь пренебрегал твоей человечностью, но на всё свои причины, и как бы меня не мучала совесть каждый раз, когда я вижу твой грустный взгляд, я действовал как твой Хозяин. Прости меня за это.

Моя смерть даст тебе то, чего я не могу дать при жизни: свободу, титул Герцогини Мордвин, откроет твою родословную, что приложена к этому письму вместе с завещанием, и защиту от моего брата, которую я дарю тебе. Используй гримуар моей семьи, в котором собраны инструкции по управлению, там есть и рука твоих предков, и несколько страниц от меня.

Прости за то, что так часто и настойчиво до тебя домогался, это было проявлением слабости с моей стороны, но, если бы у меня было последнее желание лично для себя перед смертью, то я бы попросил ночь с тобой… и это было бы лучшим воспоминанием, но боюсь, тогда не хватило бы сил пойти на смерть. Я малодушен, но почему-то не стыдно.

Ты подарила мне такие яркие эмоции, хотя между нами ничего не было! И прости, что не похвалил тебя сегодня, не сказал, как я горд тобой: ты сделала для меня так много, что…»

Винсент почувствовал вмешательство в оборону замка и понял: начинается. До начала боя оставались считанные минуты, тревога уже поднята, но он не торопился. Это письмо было так важно для него, будто это самый интимный момент его жизни. Он нервно переложил перо из левой руки в правую и продолжил:

«..Нет времени.

Винсент А.Блэквелл»

Рабам Лимбо не принято верить, но я доверяю тебе весь Сакраль, каждую жизнь его населяющую, свой дом Мордвин, и всё, что у меня есть. Я дарю тебе весь мир, только тебе, только тебе, Лис. Будь счастлива, моя искорка.

P.S.: И знай, не умирает лишь моя любовь, она будет всегда с тобой. Я люблю тебя, а значит, я бессмертен.

Раб твоей удивительной души

Завещание, родословную и предсмертную записку Блэквелл сложил в один конверт, положил на него томик Боллана, что когда-то читал Алисе в пещере и свой блокнот. На двери своего кабинета он наложил простое заклинание, позволяющее пройти лишь Лорду Картеру и, конечно же, Алисе.

Он в последний раз посмотрел на эти двери и произнёс вслух:

— Эта новость точно убьёт Элайджу! И не надо для этого Ей умирать… — улыбнулся он и пошёл к лестнице вниз, совершенно спокойно.

 

Глава 28

Звук: Imagine Dragons — Battle cry, Hans Zimmer — Davy jons.

Лесли удалось поднять ортоптер Расула Тагри в воздух, и это по истине чудо, более того, вместо положенных 9 часов пути, у нас ушло 7, потому что ветер был попутный, хотя по пути мы теряли детали нашего небесного транспорта. Это был…

— ПИЗДЕЦ! — кричал Артемис и блевал в ведро.

Многих воинов действительно укачало, они мучились приступами рвоты, оружие летало по помещению, пахло кислятиной и сопровождалось оркестром рвотных спазмов.

— Зато всё замечательно уложилось во временные сроки! — сказала я Дрейку, а он мне в ответ:

— Ну да… только твоя армия теперь не очень-то устрашает. Скорее… вызывает жалость.

— Слушай, бизнес-класс не предусмотрен, это армия запада или придворная свита?

Мы оторвались от западных земель, когда уже смеркалось, поэтому к рассвету уже подлетали на место назначения. Когда мы подлетели к Мордвину, было уже поздно: шла битва и защита замка была разбита. Мне вдруг стало жутко страшно за Хозяина, ведь он сегодня говорил, что защита держится на нём, и теперь она… разбита.

— Леди Алиса была права, — с ужасом проговорил один из моих подчинённых, — Но как можно разбить защиту Блэквелла?

— Очевидно, изнутри, — отвечаю я на его вопрос, — И так, инструкции я вам уже раздала, так что действуем, как обговорено.

— Не проще ли… — начал было Калиб Полански, но напоролся на мой взгляд и замолк, — Не проще, хорошо.

— Это схема проверенная, Калиб, — вступает в разговор Артемис.

— Вперёд! — приказываю и срываюсь с места.

То же самое делают больше сотни воинов за моей спиной и кричат:

— За Цитадель!

Мы на максимуме скорости бежим к замку, бой в разгаре, и армия Эклекеи сильно сдаёт. Я понимаю, что сейчас самое главное дать людям чуть-чуть мотивации. Но прежде… найти Винсента, чего бы это стоило. И это чувство даёт мне толчок: меня переполняет энергия, кипит, стучит в ушах, пульсирует, сводя с ума, я ищу повод излить её. Она движет мной, сокращая мышцы, моё тело в каждом своём движении готовится к нападению. Это не просто гнев, не ревность, не горе и не радость. Хуже, это адское спокойствие и первобытная ярость одновременно. Бегите, суки, кто не спрятался — я не виновата.

Я достаю меч из ножен, и срываюсь с места, круша врагов одного за другим. Я прорываюсь на возвышенность, пронзая каждого противника на своём пути, жестокость захлёстывает меня. И тут я вижу Винсента: он дерется с непоколебимым видом. Видно откуда он шёл, там дорожка из трупов людей и других существ. Со спины к нему крадётся средний сын Джона Сальтерса, такой же рыжий, только долговязый и без пуза.

Господи, парень, ну какие у тебя шансы перед таким противником? Тебя даже в пищевой цепочке нет… И откуда ты такой несуразный здесь взялся!?

Я достаю сай из сапога и мечу его этому, как его… Ричарду… прямо в лоб. Винсент оборачивается к своему обезвреженному противнику, вытаскивает клинок с рубинами и находит глазами меня.

Делаю реверанс в ожидании праведного гнева за нарушение приказа, но он лишь улыбается. Сердце начинает от этого бешено колотиться, и я спрыгиваю с пятиметрового отвеса и бросаюсь в бой со страстью и нетерпением.

Здесь не страшно, это как экстремальный спорт, дело в адреналине и азарте. Волки показали мне свободу в её первозданности: жажда крови, самозащита — не грех, это природа любого зверя, и глупо спорить, что человек — самый, что ни на есть, хищник.

Я подбираюсь к Блэквеллу через многочисленные трупы врагов и союзников, иду к нему, не сводя с него глаз, а он смотрит на меня. Ускоряю шаг, он раскрывает руки мне навстречу, и я оказываюсь в его объятиях. Именно в этот миг, именно посреди поля боя в разгар битвы я поняла: я на своём месте. Я пришла сюда и сделала правильно, выбрала то, что меня к нему тянет и в эту секунду, наконец, поняла, что не так уж неприкаянна, у меня есть и цель, и привязанность, и нет ничего более настоящего, чем-то, что я сейчас чувствую.

— Лис, ты не должна быть здесь.

— Должна.

— Иди в замок…

— Чушь, моё место здесь, вы ранены, я вас не оставлю…

— Я дал тебе выбор.

— И я выбрала.

Он отстранился и посмотрел мне в глаза с какой-то вселенской болью:

— Ты выбрала смерть.

— Нет, я выбрала вашу жизнь.

Я не знаю, откуда берутся слова, что я произношу, но они почему-то наполнены каким-то невероятным смыслом, которого я до конца не понимаю. В изумрудных глазах Винсента Блэквелла сейчас творится что-то невероятное, и это причиняет ему боль намного страшнее, чем раны на его теле, из которых сочится кровь.

Мы сражаемся спина к спине, как часовой механизм дополняя друг друга. Он подбрасывает меня, чтобы я обезвредила какое-то странное жуткое восьмирукое существо-переростка, в то время как сам Хозяин посылает целую вереницу огненных шаров в основных и самых опасных врагов.

Тело многорукого урода падает с копьём в спине.

— Сколько человек ты привела? — слышу хриплый голос.

— Сто пятьдесят три человека.

— Это больше, чем я ожидал.

— Семьдесят восемь воинов остались на дозоре.

— Умница.

Ёкнуло в сердце. Он реально видит меня насквозь? Потому что я слышу то, что очень хочу. Разворачиваюсь к нему лицом, забывая про бой.

— Вы хвалите меня, Милорд?

— Ты застала меня в момент слабости, такого больше не повторится, — он говорит сквозь улыбку, а я поворачиваюсь к нему спиной и включаюсь в битву.

— И всё же, я запомню, что вы однажды были мной довольны без «но»! — смеюсь и запрокидываю голову на его плечо, он делает движение мне навстречу, мы стоим облокотившись друг о друга спинами.

— Я не доволен, Алиса, я горжусь тобой.

Странный момент. Вопреки обстоятельствам, я чувствую себя мороженным, тающим на солнце, или сыром в микроволновке. Мы так близко, мне тепло, комфортно и безопасно, хоть я и на поле боя в разгар битвы.

— Что с защитой? — спрашиваю я.

— Пробита.

— Или снята…

Что это даёт? Это даёт уверенность в том, что предатель — не Матильда, потому что она на Западе. А ещё это подтверждает то, что она замешана, ведь она предусмотрительно покинула Мордвин до атаки. И ещё: в этой связке Сальтерс — не главный.

Он сказал «пробита». Это странно… эту защиту нельзя пробить, только снять изнутри, и кто-то, а Хранитель Цитадели это знает лучше всех, но всё же сказал «пробита». Что за бред?

Мы отвлекаемся друг от друга на оборону.

— Но вы же знали обо всём?

— Если б не знал, то не привёл бы сюда столько подмоги.

Осматриваю поле боя с каким-то удивлением. Подмоги действительно много, но откуда он понабрал этих, не побоюсь этого слова, бомжей? Это ведь не совсем то войско, что защищает столицу, а сборище таких же мародёров, как и от Ксенопореи. Всё это напоминает цирковое представление, но искать в этом смысл сейчас времени абсолютно нет!

Шквал заклинаний летят на отряд моих воинов, Винсент бежит в эту сторону и заслоняет сторонников грудью, а заклинания разбиваются о его защиту, но он сжимает зубы от напряжения.

В это время меня зажимают в круг враги на адских гончих. Я защищаюсь, но получаю небольшую рану на спине. С тех пор как я вступила в битву, прошло больше полутора часов, и, если быть честной — я устала. Моя рука немеет, я почти ничего ей не чувствую, а цвет у неё отвратительный, даже жутко.

Винсент, который в битве держится уже порядка восьми часов, приближается снося магией гончих и их всадников.

— Враги не заканчиваются, — говорю ему, — Надо защитную стену, Милорд.

— Не стену, а две. Между ними их зажать и сжечь.

План у него готов. Мне даже жутковато сегодня от всего, что вокруг происходит, оттого, как хладнокровно мыслит на два шага вперёд мой Хозяин. Я почему-то не хочу складывать все детали воедино, чтобы полноценно увидеть картину, поэтому смотрю лишь в его глаза:

— И как это сделать?

— Дальнюю я уже поставил, но не закрыл — это сделаешь ты. Я пока воздвигну внутреннюю, потом буду держать её, ты выводи наших из этого месива и по команде я закрою. Сжечь внутреннее поле можешь либо ты, либо я, без разницы. Ясно?

— У меня осталось больше сил, давайте я поставлю внутреннюю? Только скажите, как…

— Алиса, приказы начальства не обсуждаются, — он сдержано улыбнулся, — Позволь мне думать, а сама выполняй.

— Так точно.

— Знаешь, как закрыть щит?

— Очень приблизительно…

— Правило «frigore sanguis» — основа любого щита. Знаю, ты латынь почему-то не любишь…

— Правило «холодной крови», я понимаю о чём вы. Всё получится.

Гениально. Я бы в жизни не догадалась о кольце из двух защитных куполов. И когда он всё успел?

Адреналин в крови во время боя перерос от близости этого человека в возбуждение: хочу его прямо здесь и сейчас. Он такой решительный и сильный, я просто не могу стоять рядом, надо спустить пар на паре вражеских долбоёбов, что тычут своими мечами.

Видимо я слишком долго смотрю на него, потому что он всматривается сверху вниз мне в глаза каким-то мутным взглядом. Он так дорог мне, такой, какой есть… И даже если это рабские оковы так действуют, мне без разницы, просто хочу вот так смотреть на него не отрываясь. Он властно берет своей большой рукой меня за затылок, притягивает к себе и целует. У меня сносит крышу, и я отвечаю, и этот поцелуй как… короткое замыкание.

Отстраняемся друг от друга слишком резко.

— Зря вы так, ой зря! — хищно шепчу я.

— Зря поцеловал? Ты вообще-то мне должна была за последнюю партию в шахматы.

— Зря прервали.

Его брови поползли вверх, и он на секунду опешил, а потом резко притянул меня и прильнул к моим губам. Всеми клеточками своего тела я реагирую на его близость, это даже не вожделение, а потребность чувствовать его рядом.

Он прижимает меня к себе крепко буквально на несколько мгновений, и я чувствую его тяжёлое дыхание, как всё его тело вибрирует от бешенного сердцебиения. Мой сильный и властный, но такой беззащитный в эти секунды. Я чувствую его близость как никогда прежде, он абсолютно скинул с себя броню Его Величества, сейчас со мной мой Винсент, который прижимает меня к себе так крепко, что я вот-вот сломаюсь, но не смею отстраняться.

А потом отпускает и незаметно отходит, глядя мне в глаза неотрывно, и его взгляд такой мутный… зрачки расширены настолько, что от изумрудной радужки остался лишь тонкий ободок, из-за чего его глаза кажутся тёмно-зелёными.

Уходит.

В ступоре смотрю ему вслед. Хочется сказать что-то банальное, типа «Будь осторожен» или «Береги себя», но больше всего другие слова, которые я даже в мыслях произнести боюсь. Для него это ничего не значит, а для меня…

Вдох-выдох, собираюсь с мыслями. Как полная дура по пути к своим волонтёрам прижимаю руку к губам… не могу думать ни о чём, кроме Его губ. Даже, когда вокруг весь этот ад.

— Алиса, вот ты где! Мы сдаём в позициях! — Артемис нетерпеливо всматривается в моё лицо, — У тебя же есть план?

— Нужно вывести наших людей как можно ближе к южным воротам, но не сразу, а только когда Блэквелл окажется между ними и замком. Он будет закрывать щит.

— А ты что?

— Я закрою внешний Щит, так что сейчас ещё рано, и потом я к вам присоединюсь.

— Вы два сумасшедших! Надеюсь, план подействует…

— Не ссы!

Я сажусь на прибежавшего на помощь Люцифера и галопом мчусь к магической отметке. Её увидеть сложно, надо для этого знать, как выглядит подобная магия. Добравшись, я спрыгнула с лошади, села на корточки, положила руки на землю. Правило «холодной крови» заключается в абсолютной сосредоточенности, нельзя отвлекаться, нельзя вообще ставить ударений: ни на слове, ни на слоге, ни на мысли. Только тогда щит получится однородный, а иначе в нём будут лазейки. Соответственно, чтобы его правильно прочитать, нужно быть спокойным, а в данном случае это сложно.

Убрать эмоции, страх, все мысли. Отвлекусь и срастусь с щитом, без посторонней помощи выбраться никак не смогу. У меня получается, но только потому, что этот рубеж далёк от замка, воины его уже преодолели и возвращаться сюда нет смысла. А вот Хозяину придётся сложно, надо ему помочь. Магия протекает через меня и образует купол, очень большой… я впервые делаю подобное, и это странное ощущение.

Я сажусь на Люцифера и мчусь предупредить Блэквелла. По пути вижу ужасающе огромное количество трупов наших союзников в ужасных увечьях и с вывалившимися потрохами… Всё это устроил Джон Сальтерс? Ради чего? Что он получит от этого? Признание Некроманта? Ведь и его люди здесь лежат замертво, какой тогда смысл?

Артемис и остальные уже увидели меня и дали команду покидать поле боя.

— Милорд, щит готов, начинайте, — говорю своему уставшему Хозяину.

Кивает, его взгляд задерживается на моей посиневшей руке:

— Алиса, обещай, что ты разберёшься со своей магией. Этого не должно быть…

— Почему вы мне это сейчас говорите?

— Обещай, — требовательно, но спокойно повторяет он.

— Обещаю, Милорд.

— Знаешь, на многие вопросы знает ответы Уолтер Вон Райн. Надо бы спросить его что с этим делать…

И тогда он целует мою руку с улыбкой и приступает к заклинанию, а я оберегаю его от врагов, чтобы ему никто не помешал, но натиск слишком сильный, они наступают и наступают, я уже не могу с ними справляться. Падаю, но встаю.

Смотрю на Хозяина и мне страшно: весь в крови, на шее и лбу выступают вены от напряжения, глаза мутнее, чем были ещё пять минут назад. Мне надо было щит только закрыть, до меня его уже поставил Хозяин, но с этим щитом всё кратно сложнее, особенно прибавив этот жуткий натиск врага. Какая тут концентрация?

Возвращаюсь к бою. Почти всех уже вывели, остались только раненные, которых медленно тащат соратники, мои подчинённые и я телекинезом.

— Алиса, уходите. Щит начинает закрываться, — кричит мне Блэквелл.

Я подгоняю наших союзников, но около сотни человек явно не успевают.

— Я задержу секунд на 20, не больше, уходи! — приказывает Блэквелл, теряя силы.

Бедный мой, из его носа и ушей от напряжения течёт кровь.

Люцифер по моей команде срывается с места и мчится к раненым, я спрыгиваю с коня и сажу на него двоих сильно раненных.

— В замок, милый! Скорей! — велю коню.

Сама бегу в ту же сторону, мои друзья уже за пределом щита, но довольно много раненных по-прежнему волокутся.

И тут, на полпути к замку, меня словно молнией поражает. Оборачиваюсь и смотрю на Винсента: он буквально прилип к тому месту, где читал заклинание. Он стоит, раскинув широко руки, а в его спину вонзаются копья, заклинания и мечи, но магия всё ещё идёт из него всполохами, делая щит всё плотней.

— Боже, нет!!! — кричу я.

Я обычно быстро реагирую в стрессовой ситуации, но в этот раз я вросла в землю и не могла пошевелиться: он умирал на моих глазах.

Он умирал.

За пару секунд обледенения моего тела, в душе моей что-то вспыхнуло, это было так сильно, что отозвалось в моём теле и прокатилось бешенной волной. Это не было что-то новое, ведь оно давно со мной, и это… это смысл, и в эти секунды я его теряла.

Есть такое ощущение, когда происходит что-то страшное, ты делаешь вдох, чтобы успокоиться и дать мозгу команду «Проснись!», а потом ещё раз… и ещё, но не просыпаешься. Это случилось, и ничего уже не вернуть. Охватывает паника, начинаешь судорожно искать признаки того, что это просто очень крепкий и страшный сон, но всё же оказываешься в ещё более страшной реальности. Момент упущен, а ты готов отдать всё на свете, лишь бы вернуть всё и сделать что-то, казалось бы, незначительное, но всё уже пошло бы иначе.

— Квинтэссенция, — прошептала я это так, как будто это последнее слово, которое я могу произнести в своей жизни, и именно оно решит судьбу. То самое «незначительное», что увело бы меня от неизбежного, то доказательство чуда, подтверждение существования бога, единственное правильное слово на всём белом свете, сотканное из волшебных звуков.

Я быстро заморгала и вдруг секунды растянулись, как резиновые, я видела всё в замедленном движении, сама при этом обладая быстротой и точностью. Я знала, что делать, если не почувствую пульс Винсента: я сдохну, ведь я не хочу жить дальше без него.

Я телепортировалась за щит туда, где застрял Винсент, но он с места не двигался. В меня тут же начали навалился десяток разъяренных воинов, а телепортироваться обратно внутрь купол было невозможно, пока на Хозяине кристалл силы. Каким-то чудом я нащупала его руку и сняла это злосчастное кольцо, а потом вложила все силы не в оборону, а на телепортацию. Я знала, что это возможно, потому что под указательным пальцем почувствовала почти незаметное движение крови в артерии на шее моего Хозяина, и это был стимул.

Далеко бы я не телепортировалась, было так мало сил, но Люцифер уже бежал мне на встречу, и я с адским усилием переместилась вместе с Винсентом, который так плотно прирос к месту, где возводил купол.

Он запретил возвращаться за ним, и это был приказ, который я нарушила. У меня удушение и как будто кожа плавится в месте, где к коже прилегает цепочка с медальоном. Я бы вросла в землю, если бы была не на Ксефорнийском жеребце, устойчивом к магии, но Люцифер мчался к Мордвину целенаправленно и отчаянно. Пришло то время, когда я ослушалась приказа Хозяина, теперь я знаю, что сильнее его воли: моё стремление сохранить его жизнь. По пути я усилием связанной с щитом мысли вызываю пожар внутри защитного кольца.

За невидимой стеной вокруг Мордвина месивом карабкались друг на друга искажённые муками воины, которые горели заживо. Их крики приглушены плотностью магии Винсента Блэквелла, который ставил внутренний щит, но ужасающий истошный крик умирающих в невероятных муках людей всё же эхом доходил до Сердца Сакраля. Огонь поглощал поле боя с невероятной скоростью, сжигая мёртвую и ещё живую плоть, застилая всё чёрным дымом, пока не образовал дымовую завесу между Мордвином и остальным Сакралем.

Замок погрузился в темноту.

Винсент Блэквелл был весь в крови и без сознания в моих руках, жизнь в нём еле уловимо теплилась слабым, гаснущим с каждой потерянной с раздумьях секундой, огоньком. У меня затряслись от страха руки, сердце пропускало удары.

Думай, Алиса.

Я держу в руках самое дорогое, что у меня есть: того маленького мальчика с зелёными глазами, который не выговаривал букву «Л» и назвал меня во сне «Аиса». И сейчас он не дышит, жизнь покидает его, а я не знаю, что делать, как ему помочь. Я обещала, обещала не дать его в обиду.

Мы заезжем в холл на Люцифере, я кладу Винсента на диван. Чувствую в нём какие-то сильные изменения, от него чем-то веет, у меня мурашки. Смерть? Нет, только не это…

Медленно, очень медленно до меня доходит происходящее, словно крыса прогрызая огромную дыру в душе. Я задыхаюсь от слёз, но сдерживаю, потому что срочно нужно придумать как ему помочь. Страх — ледяной враг, сковывающий силу. Я не могу себе позволить поддаться этому чувству.

Артемис рядом.

— Принеси весь набор от ран, всё, что найдёшь, — мой голос звучит хладнокровно, но ей богу не могу смотреть на эти раны. Через пару минут он возвращается со Сьюзен, — Сью, рада, что ты жива.

Герцог отослал Линду на неделю, а приказ о возвращении Сьюзен был прислан два дня назад. Она бы приехала лишь к завтрашнему дню, если б не Артемис. Что за чёрт? Ещё одна странная деталь, которая может стоить Хозяину жизни.

Вливаем в рот Винсенту зелья одно за другим.

— Не срастается, Али! — комментирует Артемис.

— Почему?

— Потому что уже поздно, — говорит Сью, — Здесь рана от вечной стали, поэтому этими сиропами не срастить в его состоянии. Он иссушил себя, — голос едва разборчив, — Алиса, он…

— Закрой рот! Не произноси этого! — зло рычу я и обращаюсь к другу, — Артемис, уведи всех отсюда.

Мой друг выполняет без слов, но в завершении вдруг оттаскивает меня от Хозяина:

— Алиса, хватит, ты уже ничем не поможешь, — он тащит меня с такой силой, которой я от него не ожидала.

Нет. Нет!

Ток проходит по моей коже и Артемис отпускает меня, скорчившись на полу пополам. У меня минут 5 прежде чем он сможет пошевелиться.

— Прости, Арти… но я не дам ему умереть.

Вытаскиваю сталь из истерзанного тела Хозяина, утыканного металлом, как подушечка для иголок. Раны зажили бы максимум через неделю, но отдал свою энергию щиту, заклятие паразита я сделать больше не могу, ведь Хозяин поставил запрет на такие действия, я и слова произнести не смогу.

Мало времени… что делать? Линда что-то невнятно говорила про «поглотитель смерти», как жаль, что в тот момент я абсолютно её не слушала! Интересно… сработает так же как с той похмельной головной болью? Масштабы серьёзней, но попытка — не пытка.

Делаю клинком надрез на пальце и рисую своей кровью знак на сердце своего Хозяина. Шепчу слова призыва как можно тише… не знаю заклинания, но у всех них принцип один: надо чётко формулировать то, что хочешь получить, а у меня на этот счёт сомнений нет:

— Моё тело и воля — твои, отдаю свою душу без остатка за твою жизнь, посвящая самому сильному из знаков. Иди на мой голос, призываю.

Наклоняюсь над ним низко. Из его рта выходит не дыхание, а маленькое серое мутное облачко. Вдыхаю его и снова ощущаю этот привкус… чёрной смерти. Ничего, потерплю… Я не спасла Хозяина от смерти, вдохнув эту гадость, я всего лишь дала маленькую отсрочку, чтобы сигил вступил в свою силу.

Я всего раз видела такой знак в книге, и почему-то запомнила, у него чудесное название: Этернитос, сигил Вечности, он же… любви. Это не просто какая-то жалкая тату с инициалами бойфренда, это мощнейший из знаков магии, способный связывать души.

Знак начал отпечатываться на коже Винсента, но катастрофически медленно, всё потому что у Хозяина почти не осталось сил. Коплю в руках разряд молний и кладу сгусток энергии на знак, и тогда он растекается по метке, и та постепенно вплетается магическим рисунком из света в общую картину татуировок на теле Хозяина, а потом… становится невидимой. Именно Хозяин научил меня скрывать знаки, поэтому пусть это будет его невидимый оберег.

С замиранием сердца отсчитываю секунды, прежде чем почти незаметное движение воздуха вырывается из приоткрытых обветрившихся губ моего Герцога: дышит, жив!

И только теперь на меня накатывает страх.

— Я не понял, что ты сейчас сделала, — Кронг своим басом возвращает постепенно мои мысли в реальный мир.

— Алиса, это знак? Ты с ума сошла!? — трясет меня за плечи Артемис, который подполз ко мне, отойдя от паралича, — Ты же лишишься магии, дура, это в лучшем случае! Что он означает?

— Заткнись, Б-бога ради! — шепчу я и прижимаю Хозяина к себе.

Меня колотит. Боюсь отпустить его, боюсь, что он перестанет дышать. Боюсь, что чёрная смерть вернётся в его тело, а меня не будет рядом. Но он всё же дышит и с каждым его вздохом ритм сердца выравнивается, становясь всё более чётким, и это самый лучший звук во всех мирах.

Иногда даже рада невежеству магов. Я в этом мире всего полгода, но уже способна различить около двадцати сигилов, а Кронг и Артемис родились здесь и не понимают.

А что я сделала? Подписала себе приговор. Теперь я навсегда привязала свои чувства к этому человеку. Знаком я посвятила себя его жизни, а любовь — сильнейшее из чувств, и она будет оберегать его как талисман, даст ему шанс перебороть смерть. Но она не спасёт его по взмаху волшебной палочки, это невозможно, к сожалению. Зато теперь я знаю: я действительно люблю этого человека, это чувство настоящее и не связанно с рабством, иначе знак бы не отпечатался, а я бы потеряла магию.

Что есть знаки? Это доказательство для магии, которая отпечатывает своё согласие с тем или иным действием. Я доказала свою любовь, до этого Винсент доказал магии своё право носить множество титулов и обязанностей.

— Али? — Артемис посмотрел на меня испуганно, — Что с тобой?

Я слаба. Застыла, вцепившись в Винсента, и периодически качаюсь вперёд-назад, напоминая себе, что надо дышать, а внутри меня колотит от страха. Едва говорю:

— Ты не поймёшь, — делаю глубокий вдох, — Лорда Блэквелла надо отнести теперь в его к-комнату и никого не впускать, кроме приближенных. Поняли? Посменно о… охраняем.

Артемис, выглядевший уставшим и серьёзным, всё это время буравил меня взглядом. Он подходит и отгибает повязку, скрывающую мою руку, а я этого даже не чувствую, она совершенно потеряла чувствительность:

— Поняли. С рукой опять что?

— Ерунда, — я отдёргиваю её.

Дрейк и Эванс идут ко мне, чтобы забрать Хозяина.

— Алиса, — сурово обращается ко мне Артемис, — Отпусти его.

С таким трудом выпускаю его из рук, и Эванс с Дрейком уходят, унося мой смысл жизни. Но зато он жив. Пока.

Мы остались наедине с Артемисом.

— Али, что происходит?

— Я тебе потом объясню, дай мне час…

— Нет, что с тобой происходит? — он берёт меня за подбородок и разворачивает моё лицо к себе так, чтобы видеть мои глаза.

— Со мной всё нормально.

— Не нормально, с тобой никогда ничего нормального не случается. Ты странная до мозга костей, а сейчас ведёшь себя подозрительней обычного. Не ври мне.

— Что ты хочешь знать, Арти?

— На тебе лица нет, в глазах слёзы, ты трясешься как осиновый лист, блядь! — говорит он гневно, — Алиса, ты к нему неровно дышишь.

— Он — мой Хозяин! — мой голос почти срывает на крик, но зато заикание почти испаряется, — Для меня нет ничего важнее его жизни.

— Заучивала или репетировала?

— Это правда.

— Но ты сама выбрала его! — он убирает прядь моих непослушных волос за ухо и всё так же серьёзно смотрит.

Я смотрю на свои руки, по локоть испачканные кровью Винсента и тут уже не могу сдержать слёзы, которые просто посыпали из глаз в беззвучной плаче, плечи затряслись. Из моего рта доносится жалкое подобие моего уверенного голоса:

— Он чуть не умер на моих р-руках, Арти! Чуть не умер, ты понимаешь?

 

ЭПИЛОГ

Звук: Денис Новиков — the sonny (ost Закрытая школа).

Я сама с трудом понимаю, что происходит в последние несколько часов, а сейчас так вообще потеряла связь с реальностью. Я приняла душ и переоделась. В замке царил хаос и ощущалась острая нехватка слуг, которые помогали раненным и пытались накормить жителей. Меня удивила служанка, залетевшая ко мне с вопросом:

— Алиса, — обратилась она ко мне (да, я с ней на «ты»!), — Там в спальне Графиня Гринден под снотворным.

Да чёрт подери! Ещё скажите, что в самой высокой башне и охраняемая драконом и семью гномами! Что за бред!? Ждёт поцелуя своего принца?

— Спит и слава Богу, Бэт, позаботься о том, чтобы Леди Гринден пробыла в горизонтальном положении ещё хотя бы сутки, а то и двое, пока всё не успокоится… хотя бы чуть-чуть.

— Но у нас сонное зелье на учёте!

— Скажи, что берёшь для меня.

Она посмотрела робко и поклонилась, уходя.

Да уж! И что мне с этим делать?

— Али, и что ты будешь с этим делать? — вторил моим мыслям Артемис, который выглядел просто ужасно.

Я игнорировала его, потому что не знала с чего начать.

Я была не готова к тому, что всё свалится вот так, как снег на голову. Хозяин лежал в коматозном состоянии, Советники должны были приехать лишь к утру, замок был набит стонущими солдатами, которые то хотели есть, то пить, то спать.

— Мне нужно… — начала я и на секунду запнулась, — Пусть Кронк и Лесли сопровождают наше войско обратно в Форт Браска, распорядись, чтобы взяли ортоптер Тагри.

Так. Минус одна проблема. Ещё нужно разгрести прах вокруг Мордвина, и самое главное… что делать, когда очнётся Винсент? Что с ним будет, каким он будет?

— Алиса, что-то происходит, — тихо говорит он, — А ты не говоришь.

— Нас ждут очень сложные дни, Арти, приготовься.

— Мы отстояли Мордвин, потери большие, но всё же…

— Сколько людей Форта Браска пало?

— Около семидесяти, ещё пока сложно сказать, — он странно закусил губу, как будто что-то утаивая.

Ужасающий показатель, но лучше, чем могло бы быть.

Мои люди… половина из них мертвы, за жизнь остальных борется одна лишь Сью, которая чудом выжила. Бэт и остальные слуги конечно помогают, но вся их функция — это залить зелье в рты обследованных Сьюзен воинов.

— Сью жива… — говорю я вслух и смотрю на Артемиса, — Так что ваша история закончилась удачно, Арти.

— Хвала небесам! — говорит он с облегчением, но ощущение, что на его шее всё ещё висит камень, который тянет его вниз, — Я бы никогда себе не простил.

А я не прощу себе гибель моих людей, ведь это я привела их на смерть.

— Вообще-то у меня ещё новости… — говорит он так, что я сразу понимаю, что с таким лицом хорошего ждать бесполезно, — Не у нас одних был бой сегодня.

Нет… Нет! Не надо говорить мне, что в Форте…

— В Форте Браска была облава.

Я бухнулась на постель и смотрела в потолок в ужасе:

— Подробности.

— Точечная операция… — говорит он то, что я с ужасом осознаю за секунду до произнесённых им слов, — Малочисленный отряд, по всей видимости…

— … Альфа.

— Именно.

У меня перехватывает дыхание от накатившей тревоги, ведь я понимаю, что Альфа-наёмники — первоклассные агенты, чаще всего являющиеся оружием мести или кары. Раз уж всё развернулось как по чёткому сценарию, то, по всей видимости, они были посланы не ради того, чтобы истребить всех воинов до одного, и не ради добровольцев.

— Потери?

— Известно о пятнадцати. Мы летели в ночь, как все заснули…

Значит, истреблены часовые… нет-нет-нет! Бальтазар!

Бессилие, отчаяние и истошный крик, которому не суждено было разрезать воздух, застыли комком в моём горле. Я хотела заплакать, но онемела, и слова Артемиса окончательно лишили меня сил:

— Алакен и Бальтазар. Мы потеряли их.

Он лёг рядом, и мы лежали очень долго просто смотря в потолок и не произнося ни единого слова.

— Расул? — спрашиваю шёпотом я.

— Пока не известно. У аудитора в протоколе значится, что Тагри сдал ежедневные отчёты через час после нашего уезда.

— Подключи людей на его поиски, это очень важно.

— Угу, — промычал он, — Всё разузнаю и сразу к тебе.

Поворачивается ко мне и смотрит очень пристально, ожидая чего-то, но я не хочу обсуждать это. Всего два варианта: либо искали меня, либо знали, что меня нет и специально вырезали тех, кто мне дорог. Хотя второй вариант мне кажется довольно глупым, ведь зачем посылать наёмников за такими мелочами? С другой стороны, если б наёмники оказались не из разряда Альфа, а Бэтта или Гамма, тогда второй вариант подходит, зато первый стопроцентно отпадает:

— Мне надо знать всего две вещи: что с Тагри и были ли это Альфа-наёмники. Пошли Лесли, он в технических вопросах разбирается лучше других. Пусть… позаботится о похоронах, я хочу, чтобы часть праха Бальтазара передали Марку Корфу, с моей запиской.

— Что напишешь?

— Что мне жаль. И что барону Корфадону место в Кемптоне, пусть развеет его прах там.

Глаза моего друга округлились:

— Вторую часть похоронить с остальными в Форте?

— Да.

— На похороны мы не поедем? Это гнусно.

— Мы должны быть в Мордвине, Артемис, — ласково говорю я, — Дело ещё не закончено… а ты, мой гений поиска, должен найти в пепелище между щитами кольцо Герцога, которое я там оставила.

А он берёт меня за руку и смотрит с укором за тем, как меня разъедает вина и не ушедший ещё страх.

— И не смей влюбиться в него, с ним у тебя нет будущего. Все вокруг него умирают, я не хочу такого для тебя, — смотрит с тревогой на мою больную руку и поджимает губы, — Я… волнуюсь. Не хочу тебя терять.

Интуитивно он всё чувствует, а мне так не хочется делать ему больно. А что я скажу? До самого последнего момента никому нельзя знать о том, что происходит, и даже Артемису это доверять нельзя. Он смотрит на меня спокойно, читая меня как ребёнка, и произносит в ответ на мои мысли:

— Даже не смей врать, лучше молчи. Ты стала для меня семьёй, ты хоть понимаешь, что это значит?

Я невольно улыбнулась и зарылась в его потных объятиях.

— Я люблю тебя, Арти.

— Я тоже тебя, малышка, — он целует меня в макушку.

Мне нужно «подзарядиться», выпустить Некромантию и хоть двадцать минут полежать спокойно. Бой вымотал моё тело, но хуже всего мысли, разрывающие мой мозг.

Кажется, теперь я до конца поняла, что происходит и откуда у меня это жутковатое ощущение. Хозяин всё равно на пороге смерти, его ждут девять кругов ада, прежде чем его тело либо будет отвергнуто магией, в этом случае он, скорее всего, просто умрёт, либо справится с магией ценой адской боли и силы воли.

Винсент Блэквелл, Герцог Мордвин и Суверен Сакраля теперь Архимаг.