Звук: T.T.L. - Deep Shadow (Vocal Version).

Он появился в холодной пещере под водопадом, где Алиса сидела около стены и бормотала что-то на своём языке. Это было похоже на стишок или скороговорку, но Блэквеллу был не понятен смысл. Он подошёл к ней, властно убрал руки от лица и влил в её приоткрытый рот содержимое склянки.

— Теперь нужно ждать, — сказал он не столько ей, сколько себе.

Он сидел на корточках и наблюдал за её агонией, а она будто его не видела — в её глазах было сумасшествие и на это было страшно смотреть. Страшно ещё и потому, что её зрачки с радужкой сильно выцвели, глаза были словно за белой пеленой.

Она беспрерывно что-то говорила, снова и снова. Блэквелл встал и расстелил толстое одеяло, которое принёс с собой, положив вместо подушки сумку, сел на одеяло и сказал:

— Алиса, подойди сюда, — сказал он, и в этот момент Алиса подняла безучастные глаза на него, наконец-то заметив его присутствие.

Девушка подползла к Блэквеллу на четвереньках и села рядом с ним, опустив глаза. Винсент положил руки ей на плечи и надавил, чтобы она легла, потом укрыл её вторым одеялом, а сам встал и пошёл осматривать пещеру.

Природа сотворила под водопадом убежище, укромный уголок, где можно было спрятаться от требовательно мира. Лорд Блэквелл вдохнул полной грудью и украдкой посмотрел на Алису, которая лежала всё в таком же положении, совершенно не двигаясь, и смотрела в одну точку, лишь изредка моргая. Он вздохнул и сказал:

— Тебе надо выспаться, — как можно спокойней сказал он, хотя был всё ещё в бешенстве.

Блэквелл надеялся, что, отправив Алису подальше, она сама о себе позаботится, ведь сильнее женщины он не знал. В Мордвине ей было оставаться опасно, Совет ополчился на неё, да и сам Блэквелл начал слишком много уделять внимания её персоне, что было неприемлемо. В Форте Браска она была в относительной безопасности, её отряд был постоянно рядом, Бальтазар был надёжным телохранителем, но Блэквелл не учёл любопытства Алисы, её пытливый ум. Не учёл, потому что она всецело завладела его разумом, и он потерял способность мыслить хладнокровно.

Но что она одна могла против целого мира? Ей нужна была защита и Герцог жаждал помочь ей, закрыть её от бед спиной, чувствовал потребность в этом. И вот она лежала одна на каменном полу во влажной тёмной пещере и теперь повернулась на бок спиной к Блэквеллу, стуча зубами от холода. Блэквелл закатил глаза и закусил губу, борясь с неконтролируемыми порывами, пока не сдался. Он подошёл к девушке, сел рядом и положил руку ей на плечо:

— Замёрзла? — спросил он, но она гордо молчала, — Что ты пытаешься мне доказать? — пытался добиться от неё хоть слова он, но Алиса всё так же лежала, стиснув зубы, — Магия возводит пороки до греховности, испуг в исполинский страх. У тебя дар преодолевать страхи, но не сейчас. Твой грех гордыня, а боишься ты холода, так?

— Я очень мног-го чего боюсь, — заикаясь ответила она, — Холода и в-влажности… утонуть и замёрзнуть. Но ведь яд скоро испарится, так? И тогда я не буду б-бояться.

Блэквелл вместо слов достал из сумки книгу, лёг под одеяло рядом с девушкой, обняв её. Он пытался согреть её, и с каждой секундой она расслаблялась, давая его теплу распространиться по телу. Зубы Алисы перестали стучать, мышцы расслабились, она дышала ровно и глубоко. Она была ещё слаба, организм боролся с недугом, но она нашла в себе силы повернуться к Хозяину лицом и прижалась к нему:

— С вами невероятно тепло, — она сделала паузу, — Но…

— Да, я так и буду здесь лежать. И можешь ослабить бдительность, я не стану к тебе приставать.

— Вам нельзя больше телепортироваться, да?

— Да.

— Ещё одна проблема из-за меня. Простите, — она виновато уткнулась лицом в свои ладони.

— Провести ночь с беззащитной девушкой под водопадом не такая уж проблема, — отшутился он, — Тем более у меня есть книга, которую мне не дают прочитать в Мордвине.

— Читайте вслух, пожалуйста…

— Хорошо, — улыбнулся он, — Но ты должна заснуть.

Он посмотрел на неё в ночи и улыбнулся. Волосы Алисы высохли и теперь рассыпались по сумке, которую Блэквелл принёс из Мордвина. Он смотрел, как она искала удобную позу, чувствовал, как она ворочается рядом. Девушка была ещё очень слаба, но силы понемногу приходили к ней.

— Что ты так ёрзаешь? — нарочито возмущённо спросил он.

Алиса смущённо на него посмотрела и прошептала:

— Тошнит.

Это был один из немногих ответов, который мог расстроить Герцога. Всё вдруг в один миг померкло от досады, его распирало от обиды:

— От меня?

Но тут она прижалась сильнее и тихо сказала:

— Нет. Но мне будет неловко, если меня стошнит на вас…

— Могу представить, что ты сгоришь от стыда! Не переживай, я к этому готов, можешь блевать! — сказал Блэквелл ей и просунул свою руку девушке под голову, — Я, молюсь, чтобы до тебя дошёл смысл моего деликатного приказа: спи! А пока… — она закрыл глаза и сконцентрировался на книге, телепатически читая её и повторяя текст вслух:

«…Природа демона — самая суть магии, вопреки представлениям простого люда. Демон — есть персонификация силы в разных вариациях, иначе говоря, демон — и есть магия. И я призываю магов всех времён воспринимать демонизм не как проказу, а как верховную сущность, божество.

Едва ли Единого Бога можно воспринимать как милосердного создателя, доброго отца или же любящую мать-прародительницу. Бог коварен и жесток, иначе не было бы столько войн в его честь, не было бы жертв и чумы. Зевс убил своего отца и женился на сестре, низвергнул брата в ад, но восседал на троне Олимпа, люди молились ему, обожали, боялись. Люди древности обладали мудростью и знанием, они поклонялись силе и имя силе — Бог.

Бог — есть демон черноокий…»

Блэквелл на секунду прервался и задумался. Алиса не спала, он это чувствовал и решил спросить:

— Ты всё ещё не спишь, Алиса?

— Я заслушалась. Теперь понимаю, почему в Ординарисе столько разных преданий и легенд. Вся мифология, религия — всё настоящее.

— Ну как сказать… люди сильно раздули реальные события.

— Атлантида, Гиперборея, Лимурия и так далее — всё это порталы в Сакраль. Боги Олимпа — сильные маги…

— Да, эти сильные маги часто навещали Ординарис, чаще положенного. И не стеснялись показывать силу.

— Совет создан по образу двенадцати Олимпийцев?

— Двенадцать Олимпийцев, Двенадцать Апостолов… тут одно за другое цепляется, но в целом да. Слушай дальше…

«…Сомнение — есть свобода. Свобода — есть бесконечность, высшее знание. Сомнение зародилось у высшего существа, низвергнутого из Священного мира. То существо посеяло смуту в сознании других, что вкусили запретный плод, и так было совершено знаменитое Грехопадение, но суть его иная, нежели описано в людских библиях, суть в расширении сознания, в обретении свободы…»

— Никого не напоминает? — спросил Блэквелл.

— Что за намёки?

— Да какие намёки!? Как будто про тебя писали!

— Про меня!?

— Твой фанат про тебя, либо сама ты. Одна даже фраза «сомнение — есть свобода»!

— Роковое совпадение…

— Ты стремишься к свободе — это раз, я изгнал тебя из Сакраля — два, ты постоянно действуешь самостоятельно, сомневаешься, рождаешь сомнения в других — это три и четыре! Колдуешь без кольца, что уже само по себе выход за рамки…

— Притянуто за уши… — она сказала это тихо и прижалась к нему, — Тогда уж скажу защиту того, о ком на самом деле речь: он был любящим сыном многодетного занятого отца, но просто возгордился. Он любил Бога, просто был сложным ребёнком, которому не хватило внимания.

— Он упал на дно.

— Он упал туда в стремлении быть замеченным. Но это конечно не искупает его вины, не спорю. Человека определяет выбор.

— Подожди… тебе мало внимания?

— Кто сказал?

— Ты.

— Я ведь говорила не про себя, а про Сатану!

— Ну вот и я думаю, что не сходится! Тем более, я и так провожу с тобой столько времени, что перебор!

— Не путайте то внимание, о котором шла речь, с временем, что вы тратите на похоть, — сказала Алиса недовольно, а Винсент засмеялся, — Если бы у вас были дети, вы бы понимали о чём речь.

Блэквелл сглотнул комок, который вдруг появился в его горле. У него не могло быть детей, ведь он Примаг, а магия слишком жестока к таким как он. Когда Винсент заговорил, его голос прозвучал шутливо:

— Хочешь, чтобы я взял над тобой опеку?

— Вряд ли мне понравится. У вас неуёмная жажда играть в игры, плюс с детства проблемы с женским полом, нереализованное желание иметь если не мать, то хотя бы сестру. Вы, по сути, не знаете, что делать с женщинами, хотя в физическом аспекте воздействия на мой пол наверняка себя реализовали. Вы бы играли с дочерью, как с куклой: переодевали, покупали пони табунами, оберегали и растили в тепличном режиме. Ваша дочь скорее всего, воспитываясь только вами, была бы пышкой с розовым бантом на шоколадных волосах и пончиком за щекой.

— Читаешь меня? Неужели всё так запущено?

— Нет, при условии наличия адекватной матери, которая будет брать на свои плечи долю того нездорового внимания, что вы припасли для своего ребёнка. Продолжая вашу фантазию, скажу: я вам не по зубам. Я бы сбежала из дома, я сложный ребёнок.

— Ты не сложный ребёнок. Особенный, но не сложный. Вот раб — да, пиздец полный!

Алиса улыбнулась с закрытыми глазами и спросила:

— Вы ведь не зря взяли именно эту книгу?

— Верно. Здесь описание твоей метки:

«…Сигил Люцифера, так зовётся сей знак. Несущий Свет, сын Божий был прекраснейшим из всех детей и обладал мудростью, затмевающей мудрость прочих. Знак той силы — есть метка способного мага, великого воина, мудреца, красноречивого и свободомыслящего. Люцифер — прародитель демонов, создатель их…»

— Что за бред? — усмехнулась Алиса.

— О, ты снова сомневаешься? Да-да, сомнения и гордыня — это твоё. Есть ещё одно доказательство. Стихотворное… — он вздохнул и зачитал:

— Хрустальный взгляд… казалось бы, как образно, но не в твоём случае, сероокая Алиса. Пропустим немного… — Блэквелл перелистнул страницу и продолжил, — Вот оно! Слушай:

Мне Люцифер открыл глаза на этот мир, погрязший в суете.

Пронзит насквозь его свирепая гроза

Кровавой молнией, живущей в высоте.

— Молния Люцифера, Алиса. Это не я придумал. Да и вот она твоя способность открывать людям истину… истину с позиции твоей сомнительной высокой колокольни!

Алиса тяжело вздохнула:

— Байки про Зевса Громовержца мне как-то больше по душе! Почему бы греческие мифы не почитать?

— Чем Зевс лучше? Он кстати тоже преступление против отца совершил: заточил его в Тартаре.

— Ну, прямо скажем, Кронос — так себе папаша: сожрал детей. Не аргумент!

Она недовольно засопела.

— Алиса… то, что произошло, я имею ввиду весь этот заговор и твоё похищение, ты ведь знала, да?

— Догадывалась. Я не знала, во что меня затянули, только догадки.

— Ты тогда нашла меня в Сингапуре для этого? Хотела меня предупредить?

Она сделала паузу и нехотя ответила:

— Да.

— Почему не сказала?

— Это нытьё и жалобы. Вам это не нужно.

— Но тебе нужна была помощь.

— Вы всё равно мне помогли, без моего доноса. Сначала нашли меня, а сейчас дали противоядие.

— Ещё час и было бы поздно. О таких вещах я знать должен — это не шутки, — он отстранился, чтобы посмотреть на её реакцию, и она кивнула с закрытыми глазами, — Голоса стали тише? — спросил он спустя какое-то время.

— Я слышу только вас.

— Это хорошо.

— Да, — тихо сказала она и спустя несколько секунд сказала, — Читайте дальше…

— Так ты разделяешь мнение этого автора?

— Нет, — хрипло ответила она, — Но доля правды в его словах всё же есть, вы правы: я никогда не знаю точно, что делаю. Но всегда помню ради чего.

Рука Блэквелла коснулась оголённой кожи под её порванной рубашкой, и он резко открыл глаза. Бороться с навязчивыми мыслями о непристойном было жутко сложно, а теперь вдвойне, эффект усиливался сонным шёпотом девушки на её языке, который она закончила фразой на сакрите:

— …И потому он идиот, — она зевнула и ещё более сонно прошептала, — Но можно и его послушать, если читаете вы.

Эти слова спровоцировали не только новую волну мыслей о запретном, но и нелепую улыбку на лице зловещего Герцога. Он обречённо вздохнул, коря себя, и продолжил повторять текст книги. Через какое-то время дыхание Алисы стало едва слышным, но ровным, и ещё через несколько минут уснул и сам Блэквелл.