Звук: Lee Groves & Peter Marett — Timeless.

— …Это было лишним! — деликатно произнёс Блэквелл, — И заклинание немоты тоже ребячий поступок недостойный Герцога. Знаю, что задел твою честь этим, надеюсь только, что смогу загладить свою вину.

Аннабель смотрела на Блэквелла застланными слезами глазами и не верила в происходящее: он извинялся впервые.

— Она пользуется тобой, ты это понимаешь?

— Анна, я не хочу это с тобой обсуждать, — спокойно предупредил Лорд Блэквелл.

— Ты хотел загладить вину, так давай всё же выясним это! — она выждала паузу, — Винсент, это Лимбо, тебе ли не знать, как это глупо повестись на подобное существо.

— Она человек, Анна, а не «существо».

— Была человеком до сделки. Ты знаешь правила, в момент заключения сделки, раб Лимбо перестаёт…

— Перестаёт попадать под категорию «человек» — это бредни старой повитухи. Этому правилу сорок лет, автор Алистер Вон Райн, поэтому у меня веский повод ставить его под сомнение.

— Он обобщил мудрость предков.

— Возможно, или просто решил лишить рабов Лимбо последнего, что у них осталось.

— Не думала, что ты такой узколобый! Вон Райны — люди прогресса, в их руках испокон веков была почти вся наука, так и осталось. Единственно наследие Сакраля — их творение.

— Это глупый спор, Аннабель.

— Хорошо… — Графиня вздохнула и смиренно посмотрела на Лорда Блэквелла, — Скажи сколько ты всё же тратишь на свою «псину»?

— Нисколько, — терпеливо ответил он.

— Откуда она? С такой магией… говорят, — она недобро прищурилась, — Многие говорят, что она действительно твоя далёкая родственница.

— Многие слишком много говорят, — ушёл от ответа Блэквелл.

— Да или нет? Вы сегодня говорили без слов, Винсент! Все это видели!

— Я — Элементаль, Анна, поэтому нет ничего удивительного или хотя бы нового в моей телепатии. Дьявол! — тихо выругался он, и нервно сел, положа руки себе на колени, — Алиса Лефрой — мой ценнейший кадр, который бьёт все возможные рекорды продуктивности. То, что я провожу с ней время логично, и ты этого никак не изменишь, даже не старайся. Ещё раз узнаю, что ты хоть слово в её сторону некорректное бросишь, то… — он внезапно смягчил интонацию, чтобы вновь не обидеть Графиню, — Думаю, ты сама знаешь, что будет.

— Ты с ней эти ночи был?

— Нет.

— А на прошлой неделе?

— Тоже нет.

— А с кем?

— Анна, не буду же я тебе давать адреса всех своих любовниц? Мы ведь это обсуждали: я делаю, что хочу, ты сама выбрала секс без обязательств, ведь так?

— Так… было так! Я хочу большего… — она посмотрела на него вновь на гране истерики и взяла его руку в свою, — Мы — самая перспективная пара Сакраля, это может быть больше, чем просто секс… не хочу, чтобы ты трахал ещё кого-то!

— Опять двадцать пять! — он резко убрал свою руку и жёстко взглянул в карие глаза, — Забудь, этого не будет. Ещё раз услышу, и не будет уже ничего вообще!

Аннабель Гринден не отличалась особым умом, но была не обделена женской хитростью. Она всегда знала, когда воспользоваться своим главным оружием — соблазнительным телом, в этот раз она не упустила шанс и пустила в ход то, что было щедро подарено ей богом.

— Сегодняшний секс, как незаконченная история, — сквозь отдышку ныла Графиня, — Я не кончила.

— Вообще фиолетово, — безразлично бросил Блэквелл, — Твоя цель была меня отвлечь, так и вышло.

— Ты даже не старался.

— Отвали, Анна.

— Но…

— Какая часть слова «отвали» у тебя вызывает недоумение? Терпеть не могу болтовню после секса.

Он лежал и с грустью думал о словах Алисы, о том, как низко он опустился в своих методах, ведь он развлекался с Аннабель Гринден потому, что ему было выгодно держать Графа Гриндена на позиции нейтралитета, а это было достижимо, только пока Аннабель была благосклонна к нему, Герцогу. В момент похищения Блэквелла Говард Гринден находился в стадии переговоров с замком Дум, но возвращение Герцога на свой пост отдалило сделку. Шаткое положение вещей заставило Блэквелла перевести интрижку с красоткой Графиней в зону политической игры, и от этого было противно. Алиса была права: он испачкался.

А Она была такая чистая, такая манящая. С ней и дышать было легко, и каждый шаг становился очевидным, даже тот, который давался хуже всего — тот, который приведёт к пророчеству матери. Всё стало просто, слишком просто и понятно после молчаливой ментальной беседы с Алисой: Винсент слишком погряз в том, что уже не отмыть, но у Неё шанс ещё был.