Звук: Beonce — Halo.

— Сначала тянете время, изучаете, следующая стадия обернуть силу врага против него и по пути воспользоваться его слабостью, чтобы полностью обезвредить. Но даже тогда держите ухо в остро: это может оказаться обманным манёвром против вашей гордыни и таким же сценарием обернуться уже против вас, — вкрадчиво говорю я на тренировке.

— Как эту силу направить на противника?

— Легко, Дрейк. Ударь меня со всей дури, — он подчиняется и вкладывает всю свою массу в удар. Я просто отхожу в сторону в последний момент, и кулак Дрейка ударяет в дерево. Мужчина ругается сквозь боль.

— И заметьте, без потери энергии. Сила, слабость… одно и тоже.

В качестве противника мне на встречу вышел Алакен Уордроу, не высокий, но крепкий как камень. Он хороший воин и искусно владеет оружием, с магией конечно по хуже, не дала бы ему больше 6-ого уровня.

Он присматривается ко мне и улыбается. Бой не продлился и минуты: он лежит на лопатках.

— Эл, ну куда ты как танк прёшь? Лучшее оттяни, если не можешь уловить! Ребят, ну удивите меня!

— Детка, ты ведь Примаг!

— У всех есть слабости, Эл, и я не исключение.

— И какие же?

— Так я тебе и сказала…

— Ну это явно не крысы и пауки.

— Явно! — издаю я нервный смешок.

Винсент Блэквелл — это моя слабость № 1. У меня нездоровая тяга слушать стук его сердца, следить за каждым его вздохом, лезть на рожон ради него, и вряд ли это наваждение приведёт к чему-то хорошему.

А ведь он так много сделал, чтобы я сошла с ума от отчаяния, что я даже и перечислять ленюсь, и теперь я всерьёз задумалась о запретном: о предательстве. Мои друзья завели эту тему в городе Финилон-Каас, и она поселилась в моей голове, искушая меня своим перспективами. В защиту этого бунта стоит моё Альтер-эго, которое при этом ничего не говорит, но я и так всё понимаю.

Могу бежать в Ординарис. Алекс обещал мне без лимитные путешествия на ту сторону. Не лучший вариант, но всё же в том мире опасность представляет один человек, не имеющий надо мной власти, а в Сакрале… подвоха жду от каждого.

Я села на траву наблюдая за борьбой моих напарников. Они молодцы, быстро всему научились, хотя до идеала ещё очень далеко, но есть командный дух, и они стоят друг за друга горой, а значит — они лучшие, ведь Сакраль сплошь и рядом разрознен.

Все смеются, шутят, дурачатся. Но не я. Смотрю в пустоту и замираю в плохом предчувствии: что-то страшное движется туда, где сейчас моё сердце.

Господи, помоги!

— Али, что зависла? — Артемис вырывает меня из сковавшей меня паники.

— Дело — дрянь. Срочно нужно известить Лорда Блэквелла… — я прячу лицо в ладонях, пытаясь собраться с мыслями. Сложно конечно сказать точно, но если верить предчувствию, Мордвин ждут большие потрясения.

Как жаль, что мои предчувствия так образны, если бы видеть хотя бы какую-то деталь!

— О чём ты ему напишешь!? «Какое-то неведомое дерьмо мне причудилось»? Он тебя пошлёт куда подальше.

Внезапно я посмотрела на своего друга другими глазами, потому что почувствовала что-то чужое:

— Пусть шлёт, но я хотя бы попробую.

— Алиса, он тебе за это спасибо не скажет.

— Я не за спасибо это делаю.

— А зачем?

— Один раз я проигнорировала интуицию, и всё чуть не обернулось катастрофой. Так что, если не хочешь помогать, то хотя бы не мешай.

Боюсь разозлить Лорда Блэквелла нежданным появлением, ведь он может быть в Ординарисе, поэтому пишу записку с запросом на телепортацию и сижу жду. Ответ пришёл всего через пару минут, но убил меня своей категоричностью:

«Я запрещаю тебе телепортироваться в Мордвин».

Чёрт подери!

Думай, Алиса… думай!

Я бегу в зал переговоров, закрываю шторы, ставлю защиту от прослушивания, встаю у зеркала, рисую на нём знаки доверия и связи, держусь за медальон и мысленно призываю:

«Винсент Блэквелл, услышь меня».

Медальон немного нагревается. Зеркало начинает «фонить», пытаясь уловить и события комнаты на Западной Стене и Блэквелла в незнакомой мне комнате Мордвина. У меня учащается сердцебиение: вижу, как он подходит, завязывая на себе халат, у него очень сонный и уставший вид, будто не спал уже много ночей. На заднем плане Аннабель Гринден в его рубашке, одетой на голове тело. Она невероятно довольна, просто светится от счастья.

Что, блядь, за непреодолимая страсть у женщин одевать мужские рубашки на себя?

Я хочу убить эту ебучую Графиню. Она раздражает меня невероятно. Дело в том, что я хочу убить любую женщину, побывавшую в постели Винсента Блэквелла, но её и Матильду больше всех. И что за имена такие? Матильда Шарлотта Эванс и Аннабель Элен Гринден… что у меня против них? Просто Алиса. Так называют собак и кошек, это имя хорошо подходит маленьким девочкам, но взрослая женщина с именем «Алиса»?

Я обещала держать себя в руках. Я выше всего этого, выше ревности… спокойно!

Кольцо Лорда Блэквелла сверкает, когда он начинает накладывать те же заклинания, что и я за пару минут до этого.

— Я вас отвлекла, но дело срочное, — деловым тоном говорю я.

— Что у тебя случилось? — он смотрит на меня внимательно. Не рад. Ну как же, блядь, конечно он мне не рад, ведь поэтому сослал в ебеня чистить авгиевы конюшни.

Понятно почему он отклонил мой визит в Мордвин, ведь действительно был занят тем, что я бы видеть не хотела. А если бы я не написала записку? Появилась бы прямо посреди постельной сцены этих двоих… бог, мой!

— На Мордвин что-то движется, — смотрю реакцию.

— Я знаю.

— И? Почему нет приказа в Форт Браска?

— Я без тебя справлюсь.

— Да что, чёрт подери, за упорство такое маниакальное!? Защита Мордвина конечно лучшая в мире, но это не значит, что…

— Лис, успокойся… — он зевает. А у меня, если честно, от этого «Лис» всё буйство превратилось в сахарную вату, бабочек в животе, единорогов на радуге и тому подобные нежности. Он продолжает, — Замок питается мной, я им, защита вокруг него работает беспрерывно на мне, мы — одно целое. Давай заново: что конкретно ты там видела?

— Это не сотня заплутавших воинов, это что-то мощное и спланированное. Я такое уже испытывала, когда вас чуть не убили в прошлый раз.

Он отводит глаза и замолкает.

Опять смотрит на меня как-то странно, кольцо блеснуло: проверяет лезу ли я к нему в голову, а значит угадала. Ну как это всё связать? Голова кругом… Я чувствую себя коброй, завороженной чудесной мелодией факира. Только вот мелодия грустная.

Нет. Это реквием.

— Покажи руку, — говорит он мне тихо и спокойно, и только я открываю рот, чтобы возразить, он продолжает, — И давай пропустим эти сцены «Всё в порядке», «Я здорова как бык», и то, как ты показываешь мне левую руку. Поэтому прислони к зеркалу свою правую руку.

Выполняю приказ, прикладываю правую руку. Очаг распространения моего недуга маленький, но вот пальцы… они тёмные. Ужасное зрелище. Он обводит контур моей ладони пальцем с той стороны зеркала, нас разделяет невидимая стена, а я так хочу оказаться рядом с ним.

— Ты должна этим заняться, — спокойно звучит его хриплый голос, — У тебя и раньше был слабый удар правой, ты как Ахиллес со своей нелепой пяткой.

— Милорд… ведь это сейчас неважно.

— Лишь это и важно сейчас, Алиса. Сделай это для меня.

Он проявляет заботу, так я бы хотела это назвать, но ведь на деле я просто нужна ему живой. Я не знаю точно для чего, ведь он наверняка уже рассчитал всё до последнего моего вздоха, а я… я просто слепо верю ему.

А может, мои друзья правы? Почему я такая дура? Я ведь могу найти возможность ослушаться его, сделать шаг к свободе, я просто могу сейчас промолчать и не говорить больше ничего.

Та опасность, что я ощутила, она ведь касается его, этого человека, который смотрит на меня и о чём-то думает. Сейчас я вижу его глаза, и вот он как-то странно мне улыбнулся, как будто очень хорошо меня знает. Он тихо прошептал:

— О чём ты думаешь? Ты колеблешься?

Откуда он знает?

— С чего вы взяли?

— Алиса, я к своим годам уже насмотрелся на людей.

— Зачем тогда сейчас смотрите на меня?

— Ты удивляешь меня изо дня в день.

— Чем?

Он действительно видит моё колебание, и поэтому снова в его голосе я слышу эти нотки заботы, а в улыбке мягкость, в глазах тепло. Он каждый раз так делает, чтобы сдержать меня в узде, расслабить, добить. Если бы не разделяющее нас расстояние, то он бы скорее всего даже обнял бы меня.

И в этот момент я злюсь. Не на него, на себя. Во мне просыпается снова неуёмный гнев. Сейчас я ему не верю. Почему? Он молчит, ему нечего сказать.

Чем я могу его удивить? Красотой? Да он постоянно с красивыми женщинами. Умом? Он всё же умнее меня, хотя тут я поспорю. Чем? Талантом находить на жопу приключений? Вот это может быть. Но он всё равно молчит, потому что боится подтолкнуть меня к неверному решению.

— Я выполнила все ваши задания.

— Так и было задумано, — только и выдавил из себя он.

— Вам так сложно сказать мне что-то хорошее? — спрашиваю я в надежде, что он хотя бы соврёт, но ответа нет, — Скажите хоть что-нибудь, — прошу я.

Мне нужно сделать выбор. Мне нужно просто зацепиться за что-то, хотя бы маленькая надежда. А он просто смотрит на меня. Я не понимаю, что у него в голове, но на лице его не единой зацепки, он снова непроницаем, снова задумчив.

— Я не знаю, как Лимбо изменило моё сознание, не помню себя, но действительно могу быть моральным уродом со знаком Носителя Света. У меня нет воспоминаний о людях, которым я дорога, нет ощущения семьи, ничего, чтобы держало меня, кроме вас. Вы меня держите, вы мной владеете, с этим было нелегко смириться. Я делаю то, что мне не нравится, а вам сложно сказать мне «молодец»?

— Тебе это надо?

— Да, блядь, мне это надо.

— Зачем? — он долго смотрит на меня, — Я похвалю, потом ещё раз, потом тебе это станет необходимо, ты возомнишь, что я могу быть «милым». Мне не нужны друзья, мне нужны подчинённые.

— У меня с инстинктом самосохранения конечно беда, но не настолько, чтобы приближаться к вам.

— Вот тут всё правильно, ты ведь не дура.

В этот раз я не стала сопротивляться тому, что меня захлёстывало, и это была ярость. Я так отчаянно старалась найти в его поведении хоть какое-то решение моей дилеммы, но теперь я действительно в тупике.

— Да чтоб тебя! — сквозь зубы ругаюсь я на него и разбиваю зеркало, руша наш сеанс связи.

Бухаюсь на диван и лежу неподвижно около часа, погружаясь в мою «комнату для раздумий».

— Тебе мало унижений? — спросило моё отражение, глядя на меня как всегда надменно и издевательски, — Ты ведь всё прекрасно понимаешь, зачем опять вмешиваться? Я даже не знаю с чего начать, перечисляя каждый его плевок тебе в душу.

— Тогда не напрягайся.

— Он ебётся с Гринден, которая пытается тебе насолить, да и с этой блёклой Марго был.

— Не мои проблемы.

— Мне-то не ври. Ты от этого с ума сходишь, — кровожадно улыбается отражение, — Но я могу их убить. Или хотя бы Марго. Перережу ей горло во сне, за то, что он имел её.

— Мне это не надо.

— Послушай… он ведь видел, что ты стоишь на перепутье и ничего не сделал, так может и не стоит ломать голову? Допустим, ты бросишься туда, в очередной раз вылечишь его головную боль, а дальше что? Он снова вляпается, найдёт новую любовницу, снова кинет тебя в авантюру и унизит. Ты отвергаешь Корфа и Риордана ради… ради чего?

— Тебе они нравятся?

— Они нравятся тебе, Алиса, и поэтому нравятся мне. Даже если с горячим Артемисом у нас ничего не выйдет, то уж с Корфом может! Он мало того, что умеет угадать твои желания, так ещё и сам яркая индивидуальность. Ну и что, что он по твоей версии Питер Пен, не всё же тебе за Робином из Локсли бегать! У твоего Хозяина есть его высокородная Графиня, а от тебя ему нужен секс, высокая результативность в отчётах и маленькая смертность подчинённых.

— Ты, я смотрю, проявляешь неподдельную заботу!

— Мне жаль тебя.

— С чего тебе меня жалеть?

— И на этот вопрос ты знаешь ответ.

— Да, мы ведь одно целое…

— Именно.

— …И поэтому ты будешь со мной, куда бы я не пошла.

— В том и дело, Алиса. Я-то буду с тобой, но не он. Помни об этом: я — твой лучший друг и злейший враг, твой ангел хранитель и твой чёрт на плече. Просто смирись и доверься мне, — Альтер-эго положило руку на зеркало, будто пытаясь прикоснуться ко мне, её рука была такой же нездоровой, как и моя, — Тебе приходят ответы на сложные вопросы, но это всё не то. Движется что-то такое, что переменит твою жизнь полностью.

— Ох, не нравится мне, как ты это говоришь! Не все перемены к лучшему, уж ты должна понимать!

— Я уверена, что эта перемена нам на пользу! Ты должна разобраться в нас, до тех пор ты будешь стоять на месте.

— Я близка.

— И это я тоже знаю. Но всё равно ты увязла и запуталась. Кстати… совещание по зеркалу — это ты здорово придумала. Здесь идею почерпнула?

— Не совсем, — усмехнулась я, — Скайп. Знаешь что это?

— Да, кажется, знаю! Ну что ты решила? Варианта два, что будешь делать?

— Ты ведь знаешь.

Альтер-эго поджало губы:

— Тогда я тебе не помощник!

— Думаю, ты лукавишь. Ты поможешь, ведь ты сама мне дала это видение. Почему?

Отражение стало безразличным и ушло в тень, рождая эхо:

— Тебе ещё рано это знать.

И я проснулась.

Надо срочно выдвигаться и хотя бы попытаться взять с собой людей. Мы подняли тревогу, и уже через десять минут я удивилась тому, что пришли не только мои ребята. Я ожидала увидеть 9 пар мужских глаз, но увидела по меньшей мере двести человек.

— Не ожидала… — вслух произнесла я, — Господа, я всецело в курсе вашего отношения к моему командованию, я тоже не в щенячьем восторге. Ваша подготовка ещё не закончена, но Мордвину нужна наша помощь незамедлительно.

— На Цитадель невозможно напасть.

— Напасть можно, взять нельзя. Но только в том случае, если мы двинемся на помощь сию же минуту. Я не возьму ни одного воина, который не уверен в своих силах, если надо, то пойду одна, но я вижу уже 9 человек, которые готовы идти. Можете отсиживаться у Христа за пазухой столько, сколько сочтёте нужным, мне балласт не нужен. Я выдвигаюсь через десять минут, добровольцам рада, но сомнения мне в бойцах не нужны.

Без лишнего сотрясания воздуха ко мне из толпы идут мои ребята.

— На нас всех лошадей не хватит, — шепчет мне на ухо Дрейк.

— Тогда реквизируем ортоптер Расула!

— Этой рухляди сто лет в обед… — с сомнением ответил мой друг, — Хотя может Лесли поднимет это корыто в воздух, но доберёмся мы не раньше, чем через 9 часов.

— Это слишком долго, Дрейк.

— Но это лучшее, на что мы можем рассчитывать…

У меня защемило сердце от этих слов. Я посмотрел на своих ребят и вдруг увидела своего бледного как мел Артемиса, у которого тряслись руки. Он дёрнулся от испуга и вытащил из ножен меч, когда я внезапно возникла рядом с ним:

— Али, блядь! Я чуть не умер со страху!

— Ты стал очень… раздражительным и напряжённым. Что-то не так? — я говорила нарочито мягко, чтобы вывести его на чистую воды, но это не так-то просто.

— Я… — он замер и посмотрел на меня как-то отрешённо, — Я поссорился со Сью.

Ебтвоюмать! Мордвин с минуты на минуту сотрясёт кровавый бой, а он морочит себе голову какими-то склоками с любовницей! У меня чесалась рука ему врезать, но я сдержала ярость до битвы, пока он оправдывался:

— Мы часто ссоримся, дело не в этом. Из Мордвина пришёл приказ, чтобы она ехала сегодня домой, но я заставил её поехать домой два дня назад… посадил в телегу с другими путниками на север и отправил. Они должны сейчас быть где-то рядом с Мордвином, Али, — он отвернулся и закусил губу, — Я, можно сказать, надел на её шею петлю. Она не успеет укрыться в замке.

— Ох, Артемис… — выдохнула я, ведь чуть было не начала подозревать его в измене, — Ты ведь не знал.

— Я не люблю её… но я не хотел ей зла.

— Надо торопиться, — поворачиваюсь к остальным, — Эл, Бальтазар, — тихо говорю я им, — Мне нужно, чтобы вы остались здесь. Я не могу оставить службу без присмотра.

У меня сносит крышу, как подумаю, что моему Хозяину грозит опасность, но я всё ещё помню, что, по странной случайности, Матильда ошивается в Форте Браска без какого-либо приказа. Одна она конечно не сдаст такую крепость Ксенопорее, но дело всё равно пахнет жаренным.

— Блядь… самое интересное пропустим! — выругался Алакен.

Бальтазар лишь с высоты своего роста поцеловал меня в макушку:

— Будь осторожна.

Из толпы ко мне смелыми шагами идут воины один за другим, пока я не выставляю руку и не говорю:

— Стоп. Остальные останутся здесь и будут крайне бдительно охранять границы снаружи и изнутри. Бальтазар Дон и Алакен Уордроу за старших, всё командование на них. Всё ясно? — спрашиваю я и слышу чёткий ответ своих подчинённых.

Им всё ясно. Они согласны. Я в шоке и приятном удивлении.

Я справилась с заданием Хозяина. Инфантильные воины Запада признали во мне командующего и готовы идти за мной на войну, без приказа своего ебучего Совета.