Герцог ходил в походы каждый раз, когда получал весть о возвращении Алисы с отрядом, три недели они сменяли друг друга, действуя как один механизм, совершенно не разговаривая друг с другом. Единственное, что связывало его с ней, это её идеальные рапорты, в которых довольно сухо были изложены отличные результаты её походов. Каждый раз он открывал конверт, зная, что там будет, но всё равно читал медленно каждое слово, написанное стремительным подчерком левой руки. Там не было ни одного лишнего слова, ни одного намёка на то, что происходит с самой Алисой, лишь сухие фразы «…прошло без потерь» или «в результате заключен союз», а конечной фразой из раза в раз было:

«В ожидании новых распоряжений, А.Л.».

Лишь однажды она уточнила своё задание в очень деликатной манере. Блэквелл поручил ей одно срочное и неприятное дело, которое выполнил бы сам, но не было возможности покинуть Мордвин, а Алиса как раз была в отъезде. Дело не терпело отлагательств и заключалось в истреблении одного поселения вместе с мародёрами, что обжились там. Жители деревни отказывались сдавать своих земляков Эклекее и навели на себя гнев Совета. Блэквелл подписал приказ об истреблении деревни, и через час Алиса уже читала письмо с заданием.

— Дело — дрянь, — сказал на это Алисе Кронк.

— Поясни! — произнесла она в ответ.

— Это родина Алакена. Там живут его племянники и мать.

Алиса шумно выдохнула:

— Приказ от Блэквелла я не могу нарушить, — она обречённо облокотилась на забор, ограждающий загон с лошадьми.

Она ещё раз внимательно прочитала письмо, изложенное очень чётко, и закусила губу.

— Али, мы не можем… — начал Дрейк, — Пусть сочтут за дезертирство, но я не буду истреблять семью своего погибшего товарища.

— Но я не могу это нарушить, тут ни единого варианта, ни одной лазейки… Я уточняла!

— Может, ты попросишь его?

— И с чего ему меня слушать?

— Али, мы ведь знаем, что ты на особом положении…

— Больше нет, — она отрицательно покачала головой, — Он не станет меня слушать. И раньше не стал бы, но сейчас тем более.

— Почему?

Алиса не ответила.

— Али, только ты сможешь его переубедить. Молю, попробуй!

— Знаешь, Дрейк, чтобы не разочаровываться в людях, нужно надеяться только на себя. Когда я вернусь, ты разочаруешься в Совете и в Герцоге, но тут не будет ничего удивительного.

— Как девчонка в твои годы может быть такой мудрой?

— Сам ты девчонка…

С тяжестью и безысходностью Алиса телепортировалась в Мордвин за дверь кабинета Лорда Блэквелла и постучала.

— Да… — ответил Герцог и Алиса зашла.

Она застала его за делами, он сидел за своим столом в кипах бумаг и строчил пером письма одно за другим и курил толстую сигару. Он не поднял глаз на гостью, но перо стало бегать по бумаге не так бегло.

— Милорд… простите за вторжение.

— Что ещё вам показалось не ясным, Миледи? — сказал он монотонно и холодно.

— Я…

— Твои люди не желают выполнять задание?

Алиса прищурилась и наклонила голову, недоумевая, откуда он знает об этом:

— Вряд ли уничтожение мирных жителей укрепит позицию Эклекеи, — деликатно сказала она.

— Зато укрепит авторитет. Скажи мне, что такое власть?

— Право подчинять других своей воле… — обречённо сказала она, — И всё же!

— Хватит, — обрезал он, — Тебя послали меня переубедить, так?

— Я пришла сама.

— Это я вижу. Ты хочешь, чтобы я изменил своё решение, подчинился уже твоей воле. Исходя из определения, это значит, что власть имеешь ты, а не я.

— Это не точная трактовка моего визита, Милорд.

— В любом случае, ты сочла возможным, что я сменю мнение. Потому что у нас был секс?

Алиса застыла как статуя, лишь нехороший блеск в глазах выдавал в ней жизнь. Она смотрела на строчащего письма Блэквелла несколько секунд, а потом произнесла:

— Не имею привычки путать работу и личное, Милорд, но, спасибо, что лишний раз смешали меня с грязью, — он поднял на неё безучастные глаза, — В этой деревне живёт семья моего погибшего товарища, но раз вам так хочется, я лично вырежу каждого старика и ребёнка, кто выйдет приветствовать людей, несущих герб Мордвина, и даже мать Алакена, который геройски защищал Форт Браска, пока вы обставляли своё самоубийство! Своими. Собсвтенными. Руками. Для поддержания авторитета, только и всего!

С этими словами она растворилась в воздухе, а Герцог снова задумался над этим делом. Он скомкал письмо, которое писал Алисе, чтобы отменить задание, и бросил в мусорную корзину.

— ДЬЯВОЛ! — громко выругался он.

Жители были действительно не при чём, только они должны были сдать мародёров, что напрочь отказывались делать. Блэквелл распорядился позвать человека, ответственного за это дело и сидел ждал его появления. Всё это время он думал о том, как жесток он был с Алисой и как она на него посмотрела. Нельзя было использовать этот бесчестный приём, нельзя было оскорблять её, но так она держалась на дистанции и избегала его, а это и нужно было Блэквеллу. Стук в дверь:

— Входи.

— Звал? — нахально спросил Майкл Уоррен.

— Звал. Сядь, — сухо сказал Блэквелл и потёр щетину, — Деревня истреблена под корень, — соврал он и стал наблюдать за реакцией Уоррена.

Майкл нелепо улыбнулся и выпучил глаза:

— Уже? Когда ты успел?

— Не я. Лефрой.

Тот напрягся и нахмурился:

— Я думал, ты пошлёшь Ноксена!

— А я послал её, и вот рапорт, — он взял рапорт Алисы об очередном задании и зачитал вслух, — «Задание выполнено без потерь со стороны Эклекеи, противник истреблён под корень. В ожидании последующих указаний, А.Л.».

— Хладнокровная девка!

— Она профессиональный убийца, чего ты ожидал? И слово «девка» не уместно для Примага.

— Каюсь, вырвалось! — эти слова Уоррен произнёс уже задумчиво, лицо его было одухотворённым, счастливым.

Блэквелл всматривался в каждый мускул на лице Майкла и вдруг заговорил:

— Есть ещё одна новость. Ты исключен из Совета и лишён всех званий и привилегий, — как ни в чём ни бывало произнёс Герцог.

Счастье стёрлось с лица Майкла, будто и не было:

— Что? Это шутка?

— Нет, это снисхождение. Ты решил меня обвести вокруг пальца, Майкл. Ты ведь не требовал с жителей деревни выдачи мародёров? Ты решил уничтожить их всех, чтобы спровоцировать бунт и замести следы, так?

— Как… как!? — Уоррена колотило от эмоций, — Ты ничего не докажешь, Совет не позволит вот так…

— Не то, чтобы я удивлён, Майк. И вот тебе ещё новость: я соврал, деревня цела.

— Рапорт…

— Это по прошлому заданию, они все идентичны своей идеальностью.

— Ты!!! — Майкл вскочил с места и начал отчаянно жестикулировать и брызгать слюной.

— Давай так… я укрою твоё предательство, сохраню тебе жизнь, но ты мягко и осторожно сам уйдёшь из совета через три недели. Три недели, Майк. И ты будешь паинькой, не будешь вставлять мне палки в колеса, иначе я лично сожгу сначала твою почку, — Блэквелл взмахнул пальцем, и Уоррена сконфузило от жуткой боли в правом боку, — Потом желудок, потом лёгкое… и так далее шаг за шагом, пока ты не умрёшь в муках.

Винсент положил руку на стол, и Уоррен упал на пол, скорчившись. Он поднял злые глаза на Герцога, жадно хватая воздух, и, собравшись с духом ответил:

— Согласен. Я согласен на твои условия.

— Вот и славно. Тогда вот тебе задание, раз ты ещё в Совете: бери лошадь и скачи на полных парах в Трикириаф, найди деревню и разгреби тот бардак, который ты там устроил до приезда Леди Лефрой. Скажешь ей, что Совет пересмотрел решение, потому что деревня в последний момент решила выдать мародёров. И будь осторожен, она будет хоть и одна, но совершенно безжалостна, уверяю. И если я узнаю, что ты и в этот раз импровизируешь, и пытаешься меня наебать, то… — Блэквелл снова поднял руку и снова Уоррен скорчился от боли, — Доходчиво объясняю?

— Понял-понял!

Через пять дней Винсент оседлал Люцифера и поехал на новое задание. Каждый раз он видел издалека отряд Алисы, подъезжающий к Мордвину, но в этот раз он специально выбрал тропу, чтобы увидеть девушку поближе. Как всегда, она следовала во главе процессии рысцой на буйном и своенравном жеребце кремового цвета, её вид выдавал усталость и замотанность, но осанка была королевской.

Люцифер, увидев Алису вёл себя неадекватно, он рвался ускорить шаг, но Винсент туго натянул поводья. Конь фыркал и возмущался, но ничего не мог поделать. Проезжая мимо, чёрные глаза вороного Ксефорнийца грустно посмотрели на девушку, и тогда Алиса приостановилась, протянула руку и погладила морду любимого коня, а Блэквеллу кивнула, даже не задерживаясь взглядом на нём.

Так прошла ещё неделя в походах. Долгая, безрадостная неделя, наказаний, сражений и скучных переговоров. Винсент открыл для себя новое удовольствие ходить по городкам, маскируясь, и слушать то, что стали говорить мирные жители. Им нравились изменения во власти, им нравилась Алиса Лефрой, они любили её. А он слушал и слушал какая Леди Алиса бесстрашная, но справедливая, как она ведёт за собой войска, и они побеждают, как она печётся о воинах, которые под её руководством выживают после войн. Но больше всего он поражался тому, что и он сам стал для своего народа любимцем, хотя раньше славился только жестокостью. Мальчишки во дворах играли, надев на плечи флаг Мордвина, а не Эклекеи, на многих дверях домов был нарисован волк, а мужчины за выпивкой обсуждали, как они жаждут попасть под руководство Великого Герцога.

Такой патриотизм вызвал недоумение у Винсента, но было приятно, когда его встречали с воодушевлением. Люди приветствовали Герцога с улыбками и цветами, и мир переставал казаться ему таким уж серым.

Серый.

Блэквелл улыбнулся. Раньше этот цвет был синонимом скуки и чего-то нейтрального, лишённого тепла и характера, безжизненного. Сама суть этого цвета видоизменилась с тех самых пор, когда он попал в плен серых глаз его Падшего Ангела, полного сюрпризов.