Ed Sheeran — Kiss me.

Она смотрела в его глаза неотрывно и серьёзно, а Блэквелл вёл её по коридорам и закоулкам Мордвина к своей спальне:

— Куда мы идём?

— Ко мне, — ответил он Алисе хрипло, предвкушая то, что его ждало. Кровь бурлила в жилах, и он чувствовал себя необыкновенно: в том состоянии была эйфория и всесилие, как будто он закрывал Алису от всего мира и не было ничего сильнее того, что он к ней испытывал.

— Винсент… у тебя есть мечта? — неожиданно спросила девушка.

— Конечно. Я хочу закончить эту войну…

— Нет… это цель, а мечта какая?

Он мельком посмотрел на неё и робко улыбнулся:

— Я не знаю. А у тебя? Наверно, мечтаешь о свободе?

Она лишь робко пожала плечами и опустила глаза в пол, чем завела его в тупик. Её поведение было полно загадок, которые подогревали его интерес: он хотел знать о ней всё, поэтому спросил:

— А что бы ты делала, если бы была свободна? Если бы не было войны.

— Наверное… перестала бы прятаться.

— От своего прошлого?

— Угу. Я бы… — она задумалась буквально на миг, — Честно не представляю, чем бы я занялась. Я помню те ощущения от старой жизни, — её глаза блеснули каким-то недобрым блеском, — Ощущение, что я не на месте. Я бралась за любое дело, и оно вставало поперёк горла, будто рыбу заставляют лезть на дерево.

— Уверен, ты справлялась.

— Естественно, но не вписывалась. У меня была свобода, но места найти себе не могла.

— И всё же…?

— Я бы хотела быть нужной.

— Слишком абстрактно! Ты и сейчас нужна.

— Чёрт… — Алиса улыбнулась, — Тогда я бы хотела восстановить память, найти свою семью… и притащить их в Сакраль, где хотела бы остаться. Знаешь, меня жутко мучает совесть за то, что я не с ними. Может я им нужна, а меня нет?

— Не волнуйся за них, с ними всё хорошо.

— Ты точно знаешь?

— Точно. Допустим, ты в ладах с прошлым, не прячешься, живёшь в Мордвине вне войны. Чем бы ты хотела заняться?

— Всем понемногу… с твоего позволения конечно!

— Но я не был бы уже твоим Хозяином…

— Но Сувереном Сакраля остался бы!

— Мы говорим про твой мир, Алиса. Про твою Утопию.

— В моём мире всегда есть место для тебя, Винсент, было бы глупо держать на тебя зуб, после того, как ты бы дал мне свободу. Или ты опять фантазируешь, что, закончив войну, ты самоустранишься? — она дёрнула его за руку, и они остановились, — Эй… ты всё ещё не хочешь жить?

— Знаешь, Лис, сложно устоять на ногах, когда земля уходит из-под ног, — виновато сказал он, — Став Архимагом, я понял, что на деле всё ещё более зыбко.

Она сжала его ладонь и притянула её к своим губам, целуя.

— Тогда надо летать или наводить мосты над пропастью.

— Верно. Но для этого нужно что-то попрочнее чувства долга и обещания Блэквелла.

— И Лимбо…

— Мы похожи с тобой, — сказал он и посмотрел в сторону своей комнаты, до которой оставалось пара минут, — Дай мне это, Лис, дай мне снова это почувствовать.

— Что именно?

Он смотрел в её бездонные глаза завороженно и долго, а она не отводила взгляд. Алиса позволяла смотреть на себя, позволяла себя изучать, и не было ни запретных тем, ни запрета прикосновений. И когда Винсент это понял, то его рука на автомате потянулась к её щеке, начала водить по нежной коже Алисы, а она всё так же смотрела на него, слегка прикрывая глаза от удовольствия.

— Не знаю… с тобой как-то иначе, моя Квинтэссенция. Ты — глоток свежего воздуха. Чистая, свежая.

Блэквелл медленно убрал пряди длинных густых светлых волос с плеч Алисы и провёл пальцем по её ключице, вторая рука легла ниже её талии, а потом он осторожно приблизился к шее девушки и вдохнул её запах. Её дыхание тут же сбилось, а губы зазывно приоткрылись, но он не спешил их целовать, ведь времени у них было достаточно, чтобы насладиться друг другом.

Она никуда не убегала, не вырывалась и не напрягалась. Алиса просто стояла в ожидании его ласк и часто дышала, на её щеках был румянец, взгляд мутный. Винсент провёл губами по линии её шеи от уха к плечу, едва касаясь, лишь его горячее дыхание реально затрагивало шёлковую кожу, по которой тут же пробежали мурашки. Алиса запрокинула голову и шумно выдохнула, отчего у Винсента заныло в паху.

— Ты — моё искушение… — шепнул он ей на ухо, — Мой Падший Ангел.

Её губы дотянулись до его ключицы и начали медленно ласкать его кожу, изводя истомой. Ловкие пальцы девушки одолевали пуговицы на рубашке, оголяя соблазнительное тело её любовника. Руки проскользнули под его рубашку, будто убеждаясь в том, что всё на месте, что это тот самый Винсент, которого она знает.

— Лис… — Блэквелл взял её за подбородок, — Давай всё же дойдём до комнаты?

Она смотрела из полуопущенных ресниц готовая уже на всё, то было томительное ожидание и жажда одновременно, от этого взгляда Винсент дёрнулся к её губам, но замер на полпути, чтобы увидеть, как сильно Алиса хочет его. Когда он замер, так и не поцеловав её, она неодобрительно хрипло застонала:

— Ты хочешь, чтобы я тебя изнасиловала?

— Мне достаточно будет узнать, что ты хочешь этого хоть в половину того, как хочу тебя я.

— Настолько, что не могу с этим бороться… Не могу, не хочу, не буду. — на пределе чувственности сказала она, и эти слова эхом прокатились в голове возбуждённого Герцога, играя на его самолюбии, — И ждать тоже не хочу.

Её губы были открыты навстречу ему. И тогда он довольно резко и крепко прижал Алису к себе, сорвав с её губ шумный вдох, и, когда её горячее дыхание коснулось его подбородка, он взял девушку за волосы, оттянул их назад, запрокидывая её голову, чтобы завладеть её ртом. Он целовал неистово и страстно, уже не хотел идти до спальни, хотел осуществить желаемое на этом самом месте, прямо посреди коридора, но это была их ночь любви, и надо было всё сделать правильно. Винсент, не отрываясь от поцелуев, взял Алису на руки и понёс по коридору.

Придя в спальню, Блэквелл аккуратно положил свою наложницу на кровать и лёг сверху, нежно целуя. Он впервые за долгое время был нежен в постели, более того, он впервые приводил любовницу в свою спальню. Секс с Алисой был для него чем-то сакральным, он боялся нарушить этот момент неловким движением или разрушить ту атмосферу, что была между ними. Девушка была сильно расстроена, он чувствовал это, и ему хотелось сделать её хоть немного счастливей, заставить её улыбаться своей волшебной улыбкой, как тогда на пляже. Притворялась она или нет, но у Блэквелла было ощущение, что именно в этот момент она сняла свою оборону и ничем от него не закрывалась.

Медленно снимая с неё платье, он оголял не просто её тело, он чувствовал, как она пускает его всё ближе и ближе. Она целовала его медленно и самозабвенно, забывая нормально дышать.

— Теперь моё условие… — оторвался от ласк Винсент.

— И какое? — мурча, произнесла Алиса.

Он отстранился от неё и посмотрел в сторону, как будто что-то обдумывая, но, решившись, сказал:

— Я хочу, что ты думала только обо мне этой ночью.

— В этом и есть смысл, Винсент… только ты и я, ни рабства, ни споров, ничего: только мы.

Она нетерпеливо перевернулась, оказываясь сверху, её рука гуляла по его торсу, и спускалась всё ближе к ширинке, освобождая возбужденную плоть. Она не отводила взгляд от мутных зелёных глаз, наблюдавших за каждым её движением. Винсент громко и нетерпеливо вздохнул, ощущая прикосновение Алисы на самой чувствительной части своего тела, которая откликалась на ласки девушки напряжением. Мужчина каждой клеточкой своего тело трепетал от её движений, едва сдерживая стоны, жаждал ласк с содроганием. Желание растекалось по венам раскалённой лавой, рвущейся наружу, но девушка не торопилась прекратить сладкие муки своего любовника.

— И где же та стеснительная Алиса? — прерывисто шептал он, пока Алиса спускалась губами к члену. Она начала ласкать его достоинство губами то напористо, то нежно и медленно, то целуя, то покусывая, то заглатывая и помогая рукой.

Винсент изнывал от желания до головокружения, он уже не смог сдержать хриплый стон, когда девушка играла губами и языком с его членом, двигая при этом рукой.

— Моя очередь… — прохрипел Блэквелл и скинул её с себя. Он перевёл дыхание и запустил руку в её влажные трусики.

Алиса улыбнулась и закрыла глаза, пока он погружался с поцелуями ей в промежность. Её грудь напряжённо вздымалась, руки теребили простыни, таз инстинктивно двигался навстречу поцелуям Хозяина. Он нарочито медленно ввёл указательный и средний палец в её лоно, наблюдая за реакцией Алисы, а она изогнулась от проникновения и хрипло томно вздохнула, привыкая к чувству наполненности. Винсент не стал больше двигать рукой, лишь замер, и Алиса, изнывая от нетерпения, начала сама медленно насаживаться на его пальцы. Он чувствовал влагу её вожделеющей плоти, это было так соблазнительно, как и тот ни с чем несравнимый запах женщины, который исходил от неё, будоража в нём самые грязные желания. Он медленно и ритмично ласкал языком её клитор, а потом отстранился и слегка подул на него.

— Сейчас! — её голос чуть хрипел от напряжения, и Блэквелл с улыбкой снял штаны, одетые на голое тело, сел на кровать и подсадил на себя Алису, входя в неё медленно.

Она двигала бёдрами напряжённо и неторопливо, оттягивая удовольствие. Винсент посмотрел на её совершенное загорелое тело сквозь взгляд с поволокой и положил руку на её щеку, скользя вниз по приоткрытым опухшим от поцелуев губам, подбородку, шее, по ложбинке между грудями, обвёл пальцем медальон, на что она рефлекторно прогнулась и запрокинула голову назад и начала себя трогать.

Винсент был заворожен тем, как Алиса ласкала своё тело: одной рукой она трогала себя, другой гладила пресс своего любовника. Винсент с упоением рассматривал её магические знаки на теле, будто нарисованные светом. Метка силы была очень витиеватой из-за высокого уровня магии Алисы и переплеталась с меткой инициации воина на правом боку, прямо под грудью и уходила по рёбрам к спине, оплетая стан девушки и спускаясь к левому бедру причудливым рисунком, где был сигил Люцифера.

У Блэквелла было много знаков, намного больше, чем у Алисы, но они были немного другими, они были отпечатаны не бело-сиреневым светом, а, согласно его природе, огненным. Он жадно рассматривал каждый виток её знаков и обводил их пальцем, а потом провёл рукой в районе левой ключицы, будто рисуя что-то. Девушка непроизвольно дёрнулась и посмотрела на него угрожающе:

— Любишь рисовать в такие моменты? — она перестала двигаться и резко напряглась, — Тебе не кажется, что это перебор с играми в чувства? Играй честно, верь в то, что делаешь.

Он глубоко вздохнул:

— Алиса, ты знаешь, какой знак там ставят? Откуда?

— Читала…

— Или ставила? — он произнёс это с ревностью, — Я весь твой отряд раздену и осмотрю, ясно? Начну с Риордана, потом все остальные, и закончу Корфом… блядь… я же научил тебе скрывать знаки, вот идиот! — выругался он сквозь зубы и потрогал тот знак на её бедре, что он так хотел спрятать от чужих глаз. Сейчас он светился едва заметным ровным светом и был таким необычным. Алиса смотрела спокойно, но слегка холодно, и вдруг Винсенту стало жутко стыдно, ведь он только что был слишком эмоционален и чуть не раскрыл своё чувство, которое она вряд ли приняла бы с радостью, — Я просто удивлён, что у такой женщины как ты… нет ничего на этом месте.

— А я нет, — сказала она.

— По тебе безответно вздыхает треть мужчин Сакраля, они душу дьяволу отдадут за ночь с тобой.

— Не путай вечность обязательств и одноразовый секс. У всех моих воздыхателей, вместе взятых никогда не хватит смелости любить меня. Таких идиотов нет.

— Ты переоцениваешь ум окружающих, идиоты всегда найдутся. На каждого человека есть всего одна такая метка, которую может поставить всего один человек. Поэтому твой идиот бродит где-то! Легенда этого сигила очень возвышенная и красивая… — он попытался вновь проникнуть в неё, но она отстранилась.

— Расскажи, — требовательно сказала она и слезла с него, садясь на покрывало в ожидании.

— Сейчас? — возмутился он, но она лишь дразнила его.

Алиса хотела услышать продолжение, и он снова заговорил, уже не сдерживая интригующую улыбку:

— Это метка ангела, который отдаёт себя служению своему человеку. Он связывает свои силы, чтобы оберегать того, кому посвящает свою жизнь. Поэтому взаимная метка называется Ангельской Вечностью, люди становятся одним целым. Говорят, что Ангельская Вечность не даёт людям расстаться, их связь неразрывна и так сильна, что может воскрешать и рушить пространство. Ерунда, на мой взгляд, но по крайней мере вполне вероятно, что это действует как дополнительный источник силы или магнит, — он подполз к ней, но она держала дистанцию и смотрела игриво.

— Но она же может быть и не взаимной? Что бывает, когда она ставится в одностороннем порядке?

— Ничего особенного. Один человек всегда за спиной имеет ангела-хранителя, а второй живёт не свою жизнь. Обычная несчастливая история… — Алиса держала его на расстоянии вытянутой руки, и поэтому он играл с её волосами и гладил изящное плечо, — Как-то не вовремя у нас разговор завязался: ты голая раздвинула передо мной ноги, я возбужден, а мы говорим про эгоизм и знаки.

Она повернулась к нему спиной и пыталась снова уйти от него, но он схватил её за ногу и повалил на живот, резко взбираясь сверху и придавливая её всем своим весом:

— Поймал… — проурчал он и ощутимо прикусил её за плечо.

Он взял в руку своё достоинство и вошёл в Алису, требовательно двигаясь и всё ещё прикусывая её кожу.

Его рука впилась в её бедро, на вторую он намотал её волосы и тянул их на себя. Девушка встречала его толчки шумным дыханием, срывающимся на тихую мольбу, а он лишь наслаждался этим.

— Это странное ощущение, когда ты что-то шепчешь на своём языке, милая… — Блэквелл сделал виноватое лицо не в силах долго сдерживать оргазм.

— Почему? — она нахмурилась.

— Ощущение чего-то настоящего. Если б я понимал…

— Но ты ведь не понимаешь? — сквозь тяжёлые вздохи спросила Алиса.

— Нет, не понимаю. Знаешь, из всех сексуальных извращений и ролевых игр, игра в любовь — самое странное, что со мной когда-либо было.

— Винсент, поцелуй меня, пожалуйста!

Он привстал и перевернул её с живота на спину, снова наваливаясь и впиваясь в её губы с жаждой. Девушка прижималась к нему как можно ближе, будто ища защиты. Она тихо прошептала сквозь стоны:

— Тебе не нравится такая игра? Мы можем остановиться…

— Шутишь? Просто ощущение, что ты отдаёшься… как в последний раз, — тихо шепнул он ей.

Бедра Алисы заёрзали намного ритмичней, он положил её набок, задрал её ногу на поперечный шпагат, и задвигался быстро, заходя всё резче и резче. Она громко дышала и стонала, переходя на крик, и это ещё сильнее возбуждало мужчину, который упивался её наслаждением. Она изгибалась под ним буквально на пике, но не могла кончить, а он уже был слишком близок, наконец, она взмолилась:

— Боже-боже-боже! Винсент, ещё немного… — она непроизвольно начала помогать себе рукой, лаская клитор.

— Я дождусь тебя, — хрипло прошептал он ей на ухо, — Не кричи хотя бы, это жутко возбуждает…

Девушка закусила одеяло зубами, заглушая крик от оргазма, и ток пошёл по её коже. Блэквелл едва дождался её пика, и излился в неё с рычанием, делая ещё несколько уже плавных движений бёдрами. Хрустальная люстра зазвенела из-за подземных толчков, сотрясающих замок. Блэквелл крепко прижимал Алису к себе, налаживая дыхание, а она шептала:

— Как я теперь буду ненавидеть землетрясения и другие стихийные вспышки, в возникновении которых не буду участвовать, ты хоть понимаешь?

— Алиса, милая, ты ревнуешь… — в утвердительной манере сквозь смех сказал Винсент, а девушка наморщила нос.

— Это довольно унизительно быть одной из пятидесяти твоих наложниц.

— Не сравнивай себя с ними. Ты другая.

— Не сомневаюсь, — холодно ответила она и замолчала.

Винсент улыбался и всматривался ей в глаза, которые она пыталась от него отвести:

— Так. Продолжай мысль.

— Зачем?

— Мне интересно знать, куда тебя приведёт твоё воображение.

— Это всё до боли напоминает тупые постельные сцены с дешевым сценарием. Не хватает только короной фразы «Что будет дальше?».

— А тебе интересно?

— Нет. Я знаю.

Он посмотрел на неё пристально, и в этот момент его посетило странное ощущение безысходности, ведь он тоже знал финал, более того, он его даже видел в предсказании матери.

Вот Алиса лежала рядом, живая, немного грустная, но капризная и взъерошенная после их секса, пахла ягодами, которые ела с пудингом вместе с ним, закусывала губу и… дрожала. Она сжимала и разжимала кулак, разрабатывая бело-синюю руку, глаза были закрыты. А всего через каких-то несколько недель или может даже дней, она будет уже лежать на руках Артемиса Риордана с пустыми глазами и остановившимся сердцем. Винсент поёжился и сглотнул комок в горле.

— Ты дрожишь… — тихо шептал он, — Холодно?

Алиса медлила с ответом, а потом просто кивнула головой. Винсент обнял её, чтобы согреть, но она оказалась не холодной, как он ожидал. Он внимательно посмотрел на её лицо: на лбу залегла морщинка, ресницы слегка подрагивали, челюсть напряжена, и эта закушенная добела губа… То был не озноб, а страх, она боролась с ужасом, сковавшим её.

Блэквелл не знал, как себя повести, не знал, что говорить, что делать. Он просто прижал её к себе крепко.

— Спасибо… — тихо сказала она хриплым голосом.

— Я не тот человек, что ободрит советом или вспомнит народную мудрость.

— А я не тот, что будет этого ждать.

Алиса посмотрела на него загадочно и даже мрачно, а потом поцеловала в щёку со словами:

— Поспи, тебе надо набраться сил.

И это была одна из очень редких ночей, когда Винсент Блэквелл спал с женщиной. С женщиной, которую привёл в свою спальню, которую целовал нежно и хотел обнимать как можно крепче всю оставшуюся жизнь, и поэтому из редкой ночь превратилась в особенную, но вдруг стала совершенно уникальной, когда Блэквелл ощутил такой огонь в душе, которого никогда до появления Алисы не знал. Это пламя горело ярче любого другого, оно не испепеляло, а грело, как солнце, и рвалось наружу, чтобы согреть и любимую женщину.