T.T.L. — Deep shadow (vocal version).

— Опять оставили со мной нянчиться? — со скучающим видом произнесла девушка, услышав шарканье приближающегося Флэтчера.

— Еле нашёл! — запыхавшись ответил он и зашёл в большой зал, где Алиса сидела и играла с деревянной моделью Мордвина, — Ты думаешь, это весело?

— В последний час не очень. Мой интерес к насекомым угас, хочу новых ощущений, — монотонно говорила себе под нос Алиса, увлечённая перестановкой башен.

Герцогу пришлось уехать по военным делам, и он оставил Флэтчера сидеть с Алисой, но она каждый раз сбегала. Последние десять часов она самозабвенно путала коридоры Мордвина так, что жители по пути в одно место попадали совершенно в другое. В замке царил хаос, никто не знал причину такого перемещения ходов, но это доставляло много неудобств и возмущений. Зато Алиса развлекалась как могла, её это забавляло, радовало.

Флэтчер смотрел на её увлечение с неким ужасом, но Винсент просил приглядеть за ней, уберечь от тех ужасных вещей, что она могла сделать. Немного подумав, старик подошёл к Алисе и сказал:

— Скажи мне, ты ведь Стихия?

Она подняла на него свой жуткий взгляд и посмотрела, как на букашку:

— Ну.

— Тогда… твоя память не ограничивается рождением Алисы?

— Верно. Я помню всё, что видела своими глазами.

— И много ты помнишь?

В этот миг Флэтчер готов был поклясться, что она загрустила. В её чёрных глазах была тень воспоминаний и какой-то тоски:

— Я чуть старше Четырёх Стихий, но их память больше.

— Почему?

— Потому что люди — идиоты. Они нашли козла отпущения во мне и решили отыграться на мне за всех. Они никогда меня не принимали, да и… мало было воплощений, выдерживающих меня. В лучшем случае я прожила 10–12 коротеньких жизней за всю историю, всё остальное только начиналось и сразу заканчивалось. Возьми ту же мать Саламандры, она меня так боялась, и что в итоге? Откинулась, даже не дав мне выйти наружу. Никакого веселья.

— То есть… тебя держат взаперти?

— Ну да. Мои воплощения лишь приходят ко мне, когда всё плохо и молят о спасении. Я подкидываю им пару видений, а их после этого возносят до пророков… это идиотизм! Но потом всё равно их изгоняют или истребляют, — всё это она говорила спокойно, переставляя при этом маленькие фигурки на модели Мордвина, — Но когда дело касается Элементалей Четырёх Стихий, тут все пищат и радуются, как будто до них снизошло чудо из чудес! Надо же: они умеют резвиться с водичкой или копаться в мыслях! Ну что ты мне скажи в этом сложного? Ничего не скажу, я люблю все стихии, особенно когда они вместе… — она почему-то запнулась и на щеках выступил румянец, — Но из всех людей на свете, лишь с десяток человек полюбили меня так, как я бы этого хотела.

— И кто это?

— Люди прошлого, о которых тебе известно мало. Из тех, которых ты точно знаешь, Феликс Блэквелл, например. Я действительно обожала его! Этот человек просто уникален, я наблюдала за ним с искренним интересом!

— А Винсент?

Девушка замерла на секунду, а потом резко потрясла головой, будто стряхивая что-то неприятное:

— Было бы безопасней для всего замка, если бы ты не напоминал мне о нём.

— Хорошо. Тогда что про Алису скажешь?

— Ничего, — улыбнулась Квинтэссенция губами Алисы и прикрыла от удовольствия глаза, — Мы с ней две половины одного целого.

— Тяжело наверно без неё?

Она опустила голову и приняла безразличный вид, но было очевидно, что тема затронула её за живое.

— Я хотел у тебя спросить, помнишь ли ты, когда началось гонение Квинтэссенции?

— Конечно помню, — не без злобы прошептала демоница, — В последний раз Пемберли-Беркли эту возню начал, старый идиот.

— Как!? Дориан Пемберли-Беркли? Ты о нём?

— Ну конечно о нём!

— Я думал… это ведь, как я понял по твоим словам, началось от невежества!

— Именно! Как думаешь, кто сделал Дориана Великим? Его амбициям не было предела, хотя был и талант… когда-то он был ещё магом четвёртого уровня, наследным Хранителем. А я была частью его современника, который был жутко въедлив и расчётлив. У этих двоих была долгая не очень весёлая история, но они шли бок о бок, хотели того или нет. Пемберли-Беркли пошёл к силе, покорил Огонь, в то время как мой носитель поступил иначе: он выжал из меня все знания, все намёки и записал их на бумагу. Эдаман Вон Райн, так его звали, — она сделала паузу и задумалась, — Он был необычным человеком. Он знал, как меня усмирить, как добиться своего и делал это без стыда. Я показала ему то, что не должна, поэтому сейчас магия такая грязная.

— Что ты показала ему?

— Много чего. Например, нынешнего Герцога Мордвин, — она хмыкнула, — Всё тогда пошло так, как не должно было: Пемберли-Беркли и Вон Райн начали делить свои игрушки, перекраивая мир, но ничего не вышло, а потом они начали истреблять себе подобных из-за глупости Дориана. Он был вспыльчив, как любой маг Огня, но это зашло слишком далеко. Я пыталась влиять на своего носителя, но он не давал мне развиваться, не давал власти над ним. Позже я старательней выбирала носителей, но было поздно: моими знаниями воспользовались, а новые воплощения были как один тупы и невежественны. Эванжелина была последним шансом, криком души. Совсем не предназначена для силы… как и её предшественники! Но у неё была задача, она её выполнила.

— Какая?

— Да-да, держи карман шире, так я тебе всё и рассказала! — неэмоционально сказало стихийное воплощение и начало рассматривать Мордвин очень внимательно, — Мир меняется, Хранители достраивают новые ходы и башни, но при перестановке слагаемых сумма не меняется, суть всегда одна — я всегда возвращаюсь домой.

Она смотрела на модель замка с благоговением, задержав дыхание. Девушка была так увлечена, что не обращала внимание на разглядывающего её Флэтчера:

— Домой? Это твой дом?

— Всегда был. Тут ещё и замка-то не было, когда это место стало моим домом. Здесь вся сила, все четыре Стихии, моя семья, — её щёки снова покраснели, — Меня всегда сюда тянуло, здесь мой покой. Я не терплю в Мордвине грязи, поэтому я выгнала Некроманта ещё будучи Эванжелиной. Ему здесь не место, он не должен загрязнять мой дом! — в её голосе был гнев, — Я каждый раз тлею надежду прожить хоть одну жизнь полноценно, но всякий раз мне что-то мешает…

Она замолчала и с невероятной нежностью прикоснулась рукой к крыше центральной части замка. Девушка замурлыкала одну мелодию, которую Флэтчер никогда не слышал, и завороженно разглядывала замок, иногда восхищённо улыбалась.

— Ты так на неё похожа! — сказал через какое время Флэтчер, — Если бы не глаза…

Она будто не слышала, всё так же напевая мотив какой-то мелодии. Внезапно она перестала петь и спросила:

— Флэтч, а где старая шкатулка? Ну такая… большая, там тоже модель Мордвина!

— Не знаю, Али… — машинально ответил он, называя её по-старому, а потом поправил себя, — Не знаю, как тебя называть. Ты бы спросила у Блэквелла, он же здесь Хозяин.

Она посмотрела на него так, что он поёжился, настолько тяжёлый был её взгляд. Молния ударила в открытое окно в её выставленную руку. Девушка встала, расправила платье и тихо заговорила:

— А он не промах!

— Кто?

Её губы исказила недобрая улыбка, когда в дверях появился Артемис Риордан. Алиса вновь посмотрела на Флэтчера:

— Дронго, тебе разве не пора? Ты ведь хотел проверить не только меня?

Старик обернулся к Артемису, который стоял неподвижно в ожидании чего-то, и спросил:

— Риордан, ты готов сменить меня?

Молодой человек лишь кивнул с готовностью и расправил плечи. Он почти не двигался даже когда остался наедине с девушкой, которая с интересом его рассматривала. Она подошла к нему медленно, хитро глядя на его сосредоточенное лицо. В бальной зале Мордвина было невероятное по силе эхо, именно поэтому даже шорох платья Леди Лефрой отражалось от стен бесконечным гулом. Она подошла совсем близко и заглянула в его глаза с улыбкой:

— Не делай вид, что не знаешь меня, Арти, — сказала она ласково, отчего Риордан прищурился и немного отвернулся.

— Не надо говорить, как она.

— То есть меня ты не знаешь? Давай разберёмся: каждый раз, когда ты подходил и целовал меня в макушку, спрашивал всё ли хорошо, хотя знал, что всё плохо, то была я. Точнее… то были мы с Алисой вместе. А ещё… Форт Браска, момент, когда мы потеряли контроль. То была только я, — она провела пальцами по его груди и усмехнулась, — Ты можешь закрыть на это свои чудесные глаза, но правда в том, что ты был всё это время и со мной, и с ней, ты был и моим другом.

Артемис всё же опустил на неё глаза, но его лицо выражало боль:

— Другом? Ты ведь меня чуть не убила.

— Да ладно ты, не считается! — отмахнулась девушка, — Мне было больно, и я хотела разделить с кем-то боль. Вообще знаешь, что? Не притворяйся. Будь тем, кто ты есть, а я… — она хитро прищурилась, но выглядела это зловеще, — Алиса тебя выбрала, не я, но только мы с ней знаем, кто ты.

— И?

— Неприкаянный. Как и мы с ней. Кстати сегодняшнее шоу в твою честь! — она развернулась к нему спиной.

— И зачем? Я мог сменить Флэтчера ещё утром, а ты путала меня весь день!

Она повернула голову в пол оборота и тихо прошептала:

— Как зачем? Чтобы у нас была целая ночь.

Артемис сглотнул. Он не скрывал своих чувств от Алисы, его тянуло в ней какими-то незримыми нитями, но и влечение тела было очевидным. В эти моменты он не видел в ней ту озорную девчонку, которую так любил, не чувствовал подругу, которая так поддерживала его, но она по-прежнему была соблазнительной женщиной и сейчас была к нему благосклонна. Он снова ощущал это влечение, видел в ней что-то пугающее, и всё же притягательное.

Она повернулась к нему и посмотрела в упор:

— Не поверю, что ты, мужчина, который на моих глазах брал множество женщин, вдруг забыл, как это делать. М? Команду ждёшь?

— Она бы не хотела… — робко ответил Артемис, борясь с соблазном.

— Тогда отличные новости: её здесь нет! — девушка лучезарно улыбнулась.

Его глаза стали влажными от слёз, Артемис взял голову девушки в руки и зашептал:

— Меня ты не обманешь. Я знаю тебя лучше всех, в этом ты права, знаю, как облупленную, и вот что я вижу: ты прячешь её, скрываешь где-то.

— Зачем?

Они смотрели друг другу в глаза неотрывно.

— Ты жалеешь её? — сам себе не веря предположил Артемис, — Почему?

Она вырвалась из рук Риодрана и отвернулась:

— У нас с ней был уговор. Она шла на смерть и знала это, умереть не боялась… Алиса просчитала, что убить Некроманта невозможно без меня, а для этого меня надо выпустить… это было возможно только одним способом, но она бы не выжила, а это смерть для нас обеих.

— Она не могла просчитаться!

— Знал бы ты, что на неё свалилось помимо пыток Некроманта… — грустно произнесла она, — Это невыносимо для человека. Её сознание не выдержало боли, а, когда я вырвалась наружу, она уже испускала последний вздох, — весь рассказ о муках Алисы был наполнен искренней горечью, Квин прижимала руку к груди и прикрывала глаза, возобновляя в памяти минуты боли, — Я собираю по остаткам то, что от неё осталось, но этого недостаточно.

— Ты её защищаешь… — наконец заговорил Артемис, — Тогда верни её!

— Некуда возвращаться, — отрезала Алиса, — И некому. Её убили. УБИЛИ!