Ennio Morricone — Poverty.

Издательство «Главная истина», Ксенопорея.

«…Герцог Цитадели собирает пожитки и соскребает остатки зелья с дна кастрюль, чтобы воскресить своих воинов-калек, ведь его гнездо сокрушительно разворовано и разбито нашим народным героем, что борется за законное наследие Сердцем Сакраля. Элайджа Блэквелл — истинный Герцог!»

«Тщетность попыток Винсента Блэквелла справится с Архимагией эквивалентна его власти над Эклекеей. Совет того и дело расщепит государство, уйдя в тень нейтралитета, чтобы позаботиться об оставшихся землях, ведь под эгидой носителя права Вето (Герцог Мордвин) сыпется то, что непомерными силами было создано из праха…»

«Конец Эклекеи отражается в чёрных глазах воскресшей из мёртвых Квинтэссенции в лице Алисы Лефрой, которая подписала смертный приговор Блэквеллу-узурпатору. Дорогу Порфирогенету Некроманту!».

Подобными заметками и статьями пестрили все выпуски «Главной Истины», да и «Гермес» всё чаще грешил отголосками подобных мнений, но Алекс нашёл на последней странице большую статью мелким шрифтом, которую так искал:

«Все жители Сакраля с таким напряжением отслеживают каждый вздох Герцога Мордвин, что даже неприлично. Смешно то, что о концентрации войск Мордвина на границе с нейтральными территориями и за их пределами писали с меньше долей истерики, чем о том, как Герцог распоряжается своим собственным замком. Газеты пестрят цитатами приказом и перевёрнутых с ног на голову распоряжениями Винсента Блэквелла, который по сути волен делать у себя дома всё, что пожелает нужным.

Всё внимание приковано к мастеру гениальных пауз, который молчит и не делает официальных заявлений, но слово „делает“ — то самое, что должно было когда-то стать вторым именем этого человека, ведь именно он есть человек действия.

Он делает, но ничего не комментирует, и поэтому окружающие ищут в его бытовых приказах подтекст, но его там нет, он есть в другом, о чём чуть ниже.

Делает:

Из смертников рабов, взращённых качественным образованием и хорошей разносторонней практикой;

Из рабов — Примагов, из Примагов — Архимагов, имея теперь на своей стороне сразу двух из последних, включая себя;

За полтора года приращивает к своим территориями 30 % новых земель, и не просто земель, а тех самых: стратегически важных;

Казалось бы, присоединил старые шахты и ладно, но на этом не всё: он развивает их, вкладывает баснословные средства. Что это даёт? К примеру рудники Аманты богаты вечной сталью, шахты Парборо магическими драг-камнями, а Финилон-Каас подкрепляет победу промышленности лучшим в Сакрале алкоголем;

О кристаллах силы, что добывают в рудниках Блэквелла под лозунгом „магия без границ“. Всё просто, ведь кристалл даётся не только новобранцам, пришедших в армию Эклекеи, но и их семьям для защиты;

А новобранцев великое множество. Ведь военная служба за полгода стала привилегией. Всем новобранцем дают образование, что в последнее время стало камнем преткновения Сакраля.

Столица никогда ещё не была так укреплена, как сейчас, каждый шаг Герцога продуман с невероятной точностью и нацелен на приращение мощи магической, стратегической, военной.

И это лишь краткий список того, что постоянно целенаправленно осуществляется руками того самого Герцога, которого „думающие“ патриоты Ксенопореи списал со счетов, а ведь мы ещё не рассматриваем тотальную оккупацию книгопечатания, заселения старых городов, поддержка семей и бесконечные досуговые мероприятия, что Мордвин проводит по графику из года в год.

Но всё же что более всего обсуждают? Герцог напился, Герцог подрался, наказал, сослал… уверен, что этому есть причины. Вообще, если послушать пьяного Герцога, то услышишь… молчание! А это значит лишь одно, что у него ВСЕГДА всё под контролем.

А тишину слушать полезно, ведь в ней сквозит явное неуважение к умственным способностям элиты Сакраля, которая занята лишь копанием в грязном белье. Но элита решила не сдаваться, поскольку смертельное молчание нависло над просторами Ксенопореи и Эклекеи. Все же понимают, что если Герцог наконец что-то скажет, то это будет лишь чем-то вроде „Ну всё. Конец“, только чей конец?

P.S. Параноидальная группа патриотов Ксенопореи вычислила, что если трижды громко прокричать „Дорогу Некроманту“, ставши лицом на север, то Винсент Блэквелл испугается и исчезнет. Пожелаем удачи тем, кто в это верит, ведь люди с психосоматическими расстройствами, как ни как…»

Алекс улыбнулся, дочитав статью до конца и спросил гостя, который тщательно изучал остальные газеты:

— Твоих рук дело? Блестяще, но, однако крайне непатриотично. Может создаться впечатление, что ты разделяешь политику Цитадели.

— Пришлось подкупить одного олуха, статьи которого пускают в печать без редакции, — улыбнулся Уолтер Вон Райн.

— Не увиливай! Ты пристально отслеживаешь действия Винсента, признай.

— Признаю. Мы когда-то с ним строили планы возрождения Сакраля, Алекс, — начал задумчиво Уолтер, — Очень долго мечтали, планировали что-то невероятное…. Так вот Винсент уже вышел за рамки. Он уже сделал больше, чем планировал, и всё сам, в абсолютном одиночестве. Он — гений.

Вуарно поднял брови и отпил латте с миндальным сиропом:

— Он молодец. У Роланда было больше ресурсов, больше времени, а о команде я вообще молчу.

— У Блэквелла команда была — дай Бог! Но ведь нашей задачей и было устранить его лучших людей.

Алекс перестал улыбаться:

— Остались либо старики, либо бездарные сосунки.

— Винсент вынашивает план, поверь… — загадочно заговорил Уолтер, — У него будет новая команда, она вот-вот сформируется, но это пока лишь зачатки чего-то мощного. Если все эти «звёзды» сойдутся в одну линию, то мир очень сильно изменится.

— «Если»? То есть далеко не факт?

— Конечно не факт! Всё зависит всего от одного фактора.

Алекс улыбнулся и кинул термостакан в урну:

— От очень нестабильного фактора?

— Крайне нестабильного и непредсказуемого.

— Но твоя семья не выведет Алису из строя обычной провокацией. Похитить Архимага невозможно…

— Верно. Поэтому провокация будет необычной, ведь мы говорим об игре против Винсента Блэквелла!

— Насколько необычной?

— Это будет очень… — Уолтер тяжело вздохнул, — …очень грустная история.