Звук: Ludovico Einaudi — Sarabande.

Домой в эту ночь Винсент уже не вернулся, поэтому я спала одна.

Так прошло ещё четыре дня, к ночи я опять погрузилась в магию и легла на подушку Винсента. Не могла уснуть, долго рассуждая о том, что произошло. Когда Винсент снял запрет на магию, то энергия побежала по мне бодрящим потомком, завершая превращение моего тела, даря живительную силу. С ней пришло и кое-что, чего я так боялась: безразличие, которое периодически сваливалось на меня и раньше, теперь стало давить с новой силой. Единственные моменты, когда я чувствую прежнюю Алису, это когда Винсент рядом. Он оживляет меня, даёт мне надежду, даёт чувства, а в последнее время… его нет рядом.

И тогда я ищу любую возможность оказаться с ним, только он этого не хочет.

Я так запуталась! Мне очень нужно почувствовать его прикосновения, тогда мой страх пройдёт, тогда перестанут сниться безумные глаза Энтони Саммерса, которого я так хочу убить. Я скучаю по Винсенту, хочу его, жажду, тоскую. А он? Он не хочет.

Не люблю быть навязчивой, не люблю докучать, поэтому сначала просто думала, что могу обойтись без встреч с ним, но я переоценивала свои силы и недооценивала тягу к нему.

Дело в том, что, погружаясь в магию, она поглощает меня, и я не могу вернуться, словно в пьяном забытьи, я делаю то, чего бы никогда не сделала в обычном состоянии. Каждый день я ненадолго выезжаю по делам, одна телепортация на дорогу туда и одна на обратный путь. Это одиночные задания на несколько часов, не сложные, но очень нудные. Винсент специально оградил меня от каких-то вспышек гнева, боясь за мой контроль — и правильно.

И всё же меня настигли трудности, горько признать, но я провалила испытание. Я телепортировалась в один южный город, под названием Инеж, который территориально принадлежит ведомству Окса. Винсент был в этом городке пару дней назад и хотел убедиться, что после его уезда всё под контролем. Мне нужно было быть здесь не раньше девяти утра, но, поскольку сон теперь стал для меня невыносим, я была на краю Инежа уже к шести утра и спокойно ходила по медленно просыпающемуся городу.

Хороший город. Несмотря на приграничное расположение, и, как следствие, угрозы постоянных набегов мародёров, здесь есть какой-то… зажиточный колорит. Мне нравится то, что этот город словно вырос посреди леса, пышущего жизнью, жара сглаживается сочной зеленью и кронами деревьев, прячущими город от зноя в своей приятной тени. Дивная растительность, чудесный запах цветов, плодородные земли — всё это создаёт удивительную наполненность.

Я хожу по ухоженным улочкам и внимательно наблюдаю за начинающейся будничной возне жителей: в пекарне уже во всю кипит работа, молочник таскает бидоны, наполненные свежим молоком… он встречается со мной взглядом и на секунду замирает, его пальцы разжимаются и бидон с грохотом падает на мощёную булыжником дорожку. Я вижу в замедленном движении, как молоко выплёскивается из железного бидона в воздух красивой белой игрой жидкости, причудливо меняя форму, но я не могу допустить, чтобы такой свежий и необходимый продукт соприкоснулся с землёй: я вытягиваю перед собой руку и посылаю телекинетическую энергию, собирая жидкость в воздухе. По мне струится магия, я так погрузилась в процесс, что не могу оторваться от молочного шара в воздухе.

— Кто вы? — не слишком приветливый голос выдёргивает меня из моей магической зависимости.

Поняла, что всё это время я не дышала. Вдох и я постепенно погружаю молочный шар обратно в бидон, пока немного заторможенный молочник таращится на меня маленькими заплывшими глазками. Оборачиваюсь и смотрю в карие глаза смуглой девушки с чёрными как смоль прямыми длинными волосами, заплетёнными в косу. Высокие скулы, раскосые большие глаза, длинные ресницы и веснушки — очень интересное сочетание. Удивительное. Окидываю эту незнакомку спокойным взглядом и оцениваю её довольно высокий рост, пышные формы, очень тонкую талию.

— Кто вы? — требовательно повторяет незнакомка, а я не знаю, как ответить.

Леди Лефрой? Не моё имя. Леди Блэквелл? Тьфу. Это даже смешно.

— Алиса, — говорю я лишь своё имя.

Своё. Действительно моё! С горечью осознаю, что «Алиса» — это что-то очень простое, очень непритязательное, но всё и полностью — моё. Лишь пять звуков, выстраивающихся во что-то, что ассоциируют со мной, то, что не менялось ни в Ординарисе, ни в Сакрале, нигде. То, что останется моим, со мной и после меня.

— Алиса? — карие глаза красивой женщины, которой на вид едва за 30, округлились, — Алиса, которая Блэквелл? Герцогиня? — её ресницы захлопали очень быстро, словно крылья бабочки.

Неужели в «Гермесе» печатали о моей псевдосвадьбе? В душе фыркаю, а незнакомке выдаю довольное сухое «да», на что она резко сгибается в поклоне, и я мельком вижу её недобрый прищур в мою сторону. Показалось? Нет. Я знаю, что это значит: она знает чья я жена, она знает моего мужа, и она положила на него глаз.

— Викарин Тибэн, к вашим услугам, Леди, — представляется она, — Вас ожидали позже. Проводить вас к Нацусу?

Нацус — местный управленец, который очень популярен и за гранью города, и за пределами Окса. Надо заметить, что Нацус действительно хорошо справляется со своими обязанностями, раз город, стоящий на рубеже двух воинствующих властей, так процветает.

— Да, будьте любезны, — отвечаю я и следую за форменной Викарин Тибэн.

Чёрт! Она очень интересная особа… говорит мне по пути вялым голосом:

— У нас магией не пользуются, Леди Блэквелл, запрет Герцога.

Мычу в ответ, а сама мотаю на ус: Винсент запретил магию? Что за привычку он взял? Зачем такие меры?

— Какой у вас уровень, Тибэн? — спрашиваю я зачем-то.

— Пятый, — с неприкрытой гордостью говорит мне моя проводница.

Знаю, что это значит. То, что она очень ценный товар, перспективная невеста, но… в свои годы не замужем.

— Вы не замужем? — спрашиваю очевидное я, пробегая глазами по отметинам на запястьях и украшениям на руках, — Почему?

Викарин хитро улыбается своими пухлыми губами, и я уже не хочу знать ответ, не хочу! Слава богу, мы пришли, потому что магия внутри меня кипит и ждёт выплеска. Я не надумываю, не фантазирую и не пытаюсь накручивать, я знаю: Винсент спал с этой Викарин, не могу сказать откуда, но знаю.

А ещё он был здесь два дня назад.

Так! Брось, Алиса! Не время.

Седой, похожий на чокнутого профессора, сухой пожилой мужчина, весь в морщинах и с оттенком безумия на каждой части тела, смотрит на меня мутными глазами. Он, очевидно, брился, потому что неравномерно выбритое лицо скрывает на левой скуле оставшуюся пену для бритья, но это совершенно не волнует мужчину, с торчащими в разные стороны седыми волосами. Он одет только в семейные трусы и носки, такой нелепый! Я подавляю улыбку и ловлю взгляд безумных глаз, которые устремлены на меня как-то завороженно, мужчина идёт ко мне целеустремлённо и тянет левую руку, которую я с готовностью пожимаю. Крепкий безумец! Неровные желтоватые зубы обнажаются в нездоровой улыбке:

— Он говорил, что вы — левша, — свистящим голосом произносит мужчина.

Винсент говорил обо мне. Я уже не контролирую свою выбравшуюся на волю нелепую улыбку:

— Доброе утро, Нацус! — произношу я и мы просто стоим и долго смотрим друг на друга, пока я не замечаю перемену во взгляде моего нового знакомого.

Это было то, что мне сейчас нужно: молчание. Я не хотела общаться, не хотела знакомиться и следовать необходимым правилам приличия, отвечать на глупые вопросы и вытягивать нужную мне информацию окольными путями и пустыми разговорами. Нацус словно тоже избегал всего этого, он просто с готовностью открыл мне свой разум, как будто показал мне свой жёсткий диск. Без напора, без сопротивления. Я мигом втянула то, что мне нужно: в городе по-прежнему не спокойно.

Там, в километре от улицы Везения, у домика охотника, который стоял заброшенным несколько лет, последние два дня что-то изменилось.

Этого было достаточно. Я осторожно отпустила руку Нацуса, вздохнула и посмотрела на его носки. Странные носки. Сделанные из мелких кусочком разных тканей, таких удивительных узоров, которые меня так завораживали. Не могла оторваться от этих узоров, они всецело овладели моими мыслями, моим контролем, моей волей. Я вдруг почувствовала то, что не спала больше двадцати минут с тех пор, как Винсент запретил мне пить сонное зелье.

— Нельзя же так, Лисёнок! — услышала я какой-то до боли знакомый голос, идущий из уст рядом стоящего Нацуса, я подняла на него взгляд и поняла одно: мозг меня обманывает. У меня снова галлюцинации, мне срочно нужно что-то предпринять.

Стало страшно: я в незнакомом месте, одна, с какими-то странными людьми, я как будто объелась галлюциногенных грибов и всё вокруг плывёт.

— Пойдём, доченька, ты так устала! — снова этот голос и я как завороженная иду за мужчиной в каких-то странных носках, в дом к незнакомому человеку. К незнакомому человеку… в трусах!

Я видела дом, видела диван, видела одеяло, которым меня прикрыл странный Нацус в семейных трусах и безумной улыбкой. А потом я провалилась. Отключилась.

Легкие судорожно ловят свежий воздух, но его нет. Есть лишь запах табачного дыма. Дешевый крепкий табак! Открываю глаза и судорожно пытаюсь сообразить где я и сколько времени прошло с тех пор, как я отключилась. Всё, что я слышу, это ритмичный скрип кресла качалки и свистящий голос Нацуса, говорящий по-японски.

Японский? Что за бред!?

Нацус дымит как паровоз, надругаюсь над сигаретами, которые курит одну за другой. Рядом с ним маленький стоил всюду утыканный бычками. Странный человек, но я не вижу в нём опасности.

Сажусь на диване и спокойно смотрю на него, а он ни с того ни с сего говорит:

— Встреча назначена на девять утра! Время 9:00!

— Я проспала целых три часа?

— Время ведь девять! — улыбнулся он безумно.

— Стоит ли мне извиняться за невежливый провал? — улыбаюсь я.

— Стоит ли мне просить вас не говорить вашему мужу о нарушении его запрета?

Нацус явно использовал какую-то неведомую мне магию, чтобы я вот так отрубилась. Бояться ли этого? Не знаю. Но рассказывать Винсенту точно нет никакого желания.

— Не стоит. Только хотелось бы объяснения: зачем?

Безумие уступило тревоге, Нацус перенёс вес вперёд, затушил очередной бычок о столешницу и заговорил как нормальный человек:

— Потому что я тот, кого магия обманула, я тот — кто должен был быть убит за безумие, ведь магия свела меня с ума.

Стало яснее. Безумие — это действительно его диагноз. Только ведь сумасшедших магов истребляет Совет, а этот жив! Сидит на окраине власти Эклекеи, управляет городком и отлично с этим справляется.

— Как ваше настоящее имя? — спрашиваю я, хотя уже понимаю, какая приставка будет у его имени.

— Лорд Уиллиам Айвори, — снова безумно говорит мужчина и смеётся.

Вот так дела! Отец Мэтью Айвори, тот самый, что якобы умер!

— Знакома с вашим сыном.

— Знаю. Мальчишка в вас влюблен. И об этом знает ваш муж.

Не туда разговор пошёл. Нет. При упоминании о Винсенте, моя душа как будто за пульсировала. Мне стало не по себе, надо было срочно себя отвлечь, и я пробежала глазами по комнате, затуманенной дымом сигарет. Вот книжный шкаф, корешки книг удивляют меня разнообразием языков Ординариса, а в буфете, вместе с тарелками и печеньем в коробке стоят модели машин и самолётов. Фанат Ординариса?

— Милена была из Ординариса, — мечтательно заговорил Лорд Айвори и потёр безымянный палец, на котором красовалось простенькое обручальное кольцо, — А умерла сразу в двух мирах: половинка здесь, половинка там, — он безумно захихикал, но это меня почему-то не напугало, — История не самая интересная.

Господи, я попала в какой-то психоделический сон! Появляется Викарин Тибэн и несёт нам еду в корзине. Пахнет дивно: свежий пирог с мясом, сыр, яблочный сок.

— Это мой фирменный пирог, — говорит она, когда я откусываю небольшой кусочек, — Любимый пирог Герцога, — добавляет она как будто невзначай, но кусок застревает у меня в горле, а желудок сжимается в неприятном тошнотворном спазме.

— Брысь, глупая женщина! — рявкает безумный Лорд Айвори, только поздно, потому что меня это шпилька уколола ощутимо.

Мне потребовалось десять минут, чтобы добраться до крайней точки этого странного городка, туда, где, по мнению Нацуса, в последние пару дней происходит что-то не то.

Больше не происходит. Я пою какую-то веселую мелодию себе под нос, сидя в луже чужой крови. Смотрю вокруг и вижу большую комнату домика лесника, сплошь украшенную тщательной нарезкой из мародёров.

Снова это ощущение: мне страшно от того, что я сделала. А ведь всё это сделала действительно я за последние 30–40 минут, и глупо было бы отрицать моё участие, ведь я всё видела, всё слышала и помню каждый свой жест.

Что делать? Побежала к письменному столу и мысленно поблагодарила бога, что лесник держал в доме чернила и бумагу. Пишу отчёт: честный, без увёрток, упуская лишь мой провальный сон в доме старого Лорда и проигранный поединок с Вики Тибэн. Только то, что произошло здесь, в этом доме, только результат.

Моя магия сильно возросла, я восхищаюсь этому и ужасаюсь одновременно. Домик лесника стёрт с лица земли пламенем большого пожара, не выходящего за рамки мысленно прочерченной мною границы. Стою и смотрю на огонь, а в это время рядом слышу голос безумного Айвори:

— Я пришлю вам такие же носки, Леди Блэквелл, — говорит он, — Передам эстафету. Сон уже не поможет, поверьте, уже поздно.