Звук: Kai Rosenkranz — End Titles.

Я бы извергла тысячи вольт в человека, который бы сказал мне сегодня «добрый день», ведь день не просто не добрый, а какой-то сверхъестественно-невероятно-запредельно-архисложный.

Я чуть не потеряла Винсента. Снова. Третий раз я пришивала к нему остатки жизни, которые пытались его покинуть как Тень Питера Пена. Честно, я не была уверенна, что смогу сделать то, что сделала, ведь в нём было Некромантии столько, что моё тело едва выдержало. Он был так близок к Смерти, к ужасной и мучительной…

Я была не права. Кристаллы действительно обладают силой, они копят её в себе, можно даже спрятать немного на время в одном из них, как я, собственно, и сделала: спрятала немного Квинтэссенции в изумруде Винсента, чтобы не дать ему умереть в дороге, дать ему маленький шанс доехать до меня. Эту идею я одолжила у Алекса, который дал мне кристаллы для зарядки. И теперь я смотрю на почерневший камень, который до этого был Королевским изумрудом в золотой оправе. Смотрю в черноту и вспоминаю, что после того, как мои руки плавились в ранах Винсента, который — хвала богам! — выжил, я бежала к моему другу в госпиталь, где была так много заражённых.

Первым делом, я помогла ему, и он тут же провалился в глубокий сон. Степень его заражения была не сильной, но он всё равно истощился. Остальные воины были под карантином и над ними корпели Линда с Сьюзен и новой помощницей, симпатичной мулаткой Маурой, на вид ей не больше пятнадцати лет, совсем ещё девчонка, но очень способная.

— Миледи, — обратилась Линда, — Вам обязательно нужно описать ваши методы лечения, они творят невозможное! — в её голосе была смесь из каких-то неведомых мне чувств, это даже немного напрягло меня.

Дальше я не слушала, а лишь наблюдала за слаженной работой трио Линда-Сью-Маура, которые буквально действовали, как один механизм, словно читая мысли друг друга. Линда деликатно поинтересовалась моим приказом нести мужа не в госпиталь, а в спальню, на это я ей коротко ответила:

— Я так решила, — переняла манеру Винсента, видимо, но не считаю нужным ей объяснять своё недоверие ко всем и вся.

— Вам тоже нужно у нас задержаться, ваши руки… и вид у вас нездоровый.

— О, нет, Линда, я — пас, у вас и так много работы.

Я знаю, как Линда не любит, когда ей перечат в плане здоровья, но женщина она терпеливая, поэтому нахмурилась и лишь предупредила:

— Как мы немного освободимся, то я к вам зайду. Леди, я настаиваю. В вашей власти противиться мне, но Лорд Блэквелл мне приказал строго-настрого блюсти ваше здоровье. Он накажет меня, если я…

— Договорились, — обрезала кудахтанье я, потому что жутко устала и не хотела всё это слушать. Я уже хотела было уйти, но кое-что вспомнила, — А Матильда где? Она же была в этом крыле?

— Я переселила её в Западное крыло из-за угрозы заражения, — прокомментировала Линда, отчего я лишний раз восхитилась её предусмотрительности, ведь в такой суматохе сложно всё удержать в голове, — Только вот такой резкий переезд в впопыхах… не на пользу женщине на сносях.

Ох уж это странное выражение лица Линды! В один миг в её лице сменилось несколько гримас от тревожной к бесстрастной, даже брезгливой, а потом нарочито бесстрастной. Я бы пустила в ход наивность и сослала бы всё это на усталость и озабоченностью, не будь я такой подозрительной. Что-то здесь не так, и я решила отодвинуть свой поход в спальню с целью проверить Винсента, к которому меня так тянуло, чтобы убедиться в безопасности… моего народившегося сына.

Сын. Сын? Боже, как непривычно…

Уже пару месяцев я нахожу пузо Матильды таким притягательным! В нём сидит личность, маленький Лорд Блэквелл, мальчик, который так много пережил, ещё не родившись. Ещё в тот день, когда я узнала о его существовании, во мне зародилось к нему чувство, которое росло вместе с ним день за днём, я чувствовала потребность в том, чтобы защитить его от бед, от того мира, что уже настроен к нему так враждебно. Он ведь совсем ничего плохого не сделал, он даже не родился! И сегодня у него появилось имя, его зовут Эндрю.

После тех слов я кинулась в Западное крыло Мордвина, по пути забежала через обеденный зал, отбрехалась от всех вопросов Николаса Ноксена, которого жутко не люблю. Не понимаю, как, но я потеряла около пяти часов, прежде чем добралась до Матильды. Переключатель моей силы видимо дрогнул и не выдержал нагрузки, я ушла слишком глубоко. Не помню…

— Леди Блэквелл, у вас талант! — услышала я голос Софи Ноксен, — Будет кощунством, если слуги смоют этот шедевр!

Тогда я посмотрела на свои руки, которые были испачканы в саже, а на стене молочного цвета передо мной угольком нарисован склеп Блэквеллов. Квин хотела этим что-то сказать, надо бы подумать… жутко. Она же не хочет сказать, что кто-то из Блэквеллов умрёт? Из ныне живущих людей, носящих эту фамилию, Винсент, я и Эндрю, который ещё не родился. Ах… Элайджа! Ну, так он не очень-то жив!

Как оказалось, я пропустила начало родов Матильды, и, прибыв к ней в спальню, я уже видела крутящуюся вокруг неё Сьюзен, бледную, как труп. Роды проходили тяжело, на Матильду было страшно смотреть — у неё полопались сосуды, беременность её иссушила, глаза были навыкат, и вся присущая ей красота в тот момент испарилась.

— Что-то мешает… что-то мешает! — бормотала Сью маниакально.

На разговоры не было времени, и я просто захотела убедиться, что мой Эндрю жив. Как? Взглядом Архимага.

— Чёрт подери! — вырвалось у меня и Сью обернулась ко мне. Впервые заметив.

— Что? ЧТО!?

— Да он вязнет в этой дряни! Откуда!?

— Черная смерть? — холодно переспросила Сью.

— Да!

— Значит, она заразилась от воинов. Это чума и теперь… — она не договорила и посмотрела на меня, — Ты ведь сделала это с Артемисом, я видела! Убери заражение! СЕЙЧАС!

Легко сказать, ведь я потратила так много сил, что еле стояла на ногах, и снова бороться с чернотой было невыносимо тяжело. Обычно сгустки молний держаться в моих руках ровным однородным шаром, но в те минуты я уже не могла держать ток под контролем, искря как фейерверк.

Была ни была! Это ради Энди.

Сью тащила меня под руку уже через три минуты, потому что мне стало дурно. И вот уже больше двух часов я сижу на месте и смотрю на чёрный изумруд, абсолютно мутный, будто вобравший в себя всю грязь. Послышались шаги из комнаты, где очень ловко справлялась с родами рыжеволосая Сью. Надо отдать ей должное: своё дело она знает на отлично, я просто развожу руками!

— Выпей воды, — она поставила передо мной стакан и вода соблазнительно качнулась в стеклянном стакане, призывая меня, — Ну правда, выпей! Станет лучше!

Из моего пальца вышла маленькая молния, очистившая воду, и я осушила стакан залпом. Кто бы знал, как на самом деле я хотела пить!

— Как роды? — спросила я хрипло.

— Могли быть и хуже, — устало выдохнула она, и мне стало её жалко, ведь она непризнанный герой сегодняшнего дня, — Мы чуть было не потеряли их обоих, но всё теперь будет хорошо.

— Благодаря тебе!

— Во многом, но твоя магия помогла не меньше.

Сью присела рядом со мной и поставила свой стакан рядом с моим, а потом налила в них виски. Эта женщина определённо знает, что нужно организму после таких нагрузок! Браво!

Мы подняли гранёные стаканы, совершенно не предназначенные для подобного напитка, и чокнулись:

— За недоношенного малыша! — сказала я тихо.

— Странно, что ты так беспокоишься о нём, — сказала Сью, когда алкоголь пробежал по горлу, слегка обжигая, — Это ведь… ну Матильда же его любовница…

— И что? — монотонно спросила я, а моя собеседница покраснела, — В его связях с женщинами чёрт ногу сломает, это не моё дело.

— Не твоё? — удивилась она, — Ты же его жена.

Зачем люди вокруг специально поднимаю темы, которые приносят такой океан боли? Я знаю, что измены Винсента — дело предсказуемое, и что эта боль не сравнится с болью потери, но…

Всё равно больно, а я так малодушна, что отвергаю это, снова бегу от мыслей, что он променял меня на кого-то, ведь когда я, наконец сяду и осознаю этот факт, то уже вряд ли захочу возвращаться в нашу спальню. Это допустить нельзя, ведь Винсент так слаб, я нужна ему сейчас.

— Мы ведь не будем это обсуждать, да? — мне вдруг стало очень тепло от алкоголя и постепенно организм начал расслабляться, — Этот мальчик… мне без разницы чей он.

— Это правильно. Дети — это лучшее, что может быть. Их появление — дар божий! — она сказала это так искренне и мило, что я невольно улыбнулась, — Что это у тебя?

Я всё ещё машинально крутила в пальцах почерневший изумруд, который сегодня тоже сыграл не малую роль.

— Это… кристалл.

— Странный кристалл.

— Он абсорбировал Некромантию.

— Впервые слышу! — нахмурилась Сью.

— На самом деле всё довольно логично. Кристаллы — посредники магии. Они могут не только проводить её, но и накапливать. В данном случае — это ловушка для чёрной смерти.

Сью проявляла неподдельный интерес к тому, что, по сути, было её профессией, а я оказалась довольно общительна, после уже второго стакана виски. Сью пролепетала:

— А он сейчас опасен? Ну… в нём же сейчас чёрная смерть! Думаю, что магу хватит такой дозы, чтобы заразиться!

— Не просто заразиться, такая доза убьёт. Это доза Винсента, которая едва его не погубила, хотя тут не всё. Думаю, что сам перстень не опасен… хотя…. Всё же опасен.

— Не для тебя. Ты же его держишь!

— Некромантии в таких дозах нет никакого резона нападать на меня, а вот для остальных намного безопасней будет не прикасаться к этому кристаллу. Очищу его позже, сейчас сил нет… — я зевнула совершенно расслабленно.

До чего странный день! Винсент, Артемис, Эндрю — я чуть не потеряла всех их. Моя собутыльница раскатисто засмеялась, указывая на мой глаз:

— У тебя нервный тик! — она подлила мне ещё алкоголя, — Вот это панацея от таких штучек! Выпьем? Я просто валюсь с ног, так хочется расслабиться!

Ну да, не отрицаю. Мы смаковали напиток медленно и много молчали, это было очень комфортной и даже нужной тишиной. Я давно вот так не сидела, не общалась с женщинами. На самом деле это так расслабляет: просто посидеть в женской компании.

— Ты ведь зла на меня за то, что… — начала она.

— Конечно. Только я при этом понимаю, почему ты так делаешь, поэтому давай забудем. Я не спала с Артемисом, только вашим отношениям это уже не поможет.

Минута молчания в память о том, что было между моим другом и этой интересной рыжеволосой девушкой, которая, к слову, действительно интересна и завораживает своим внутренним сиянием. Так светятся люди, которые любят своё дело, которые реализуют таланты, подаренные богом.

Это я уважаю. Бог дал каждому человеку маленькую искорку — дар, некоторым даже не один. Люди составляют списки действий, которые якобы запрещены Всевышним, и назвали их грехами, но на самом деле, грех — это пренебрегать своим даром, отрицая своё предназначение, ведь тогда ты споришь с Богом, который точно знал, для чего тебя создавал. И тогда на тебя сваливаются болезни, как на меня, когда я не могла пользоваться Квинтэссенцией, болезни созданы как сигнал «Эй, глупое ты создание! Что ты делаешь!? Ты создан для другого!», это напоминает игру «Горячо-холодно», где ты по сигналам стороннего голоса находишь через подсказки то, что действительно ищешь. Бог и Магия для меня синонимы, поэтому резюмирую: грех — это спорить с магией.

Рассуждая обо всём этом, я ощутила, как алкоголь ударил мне в голову, но и Сью тоже расплылась в довольной улыбке, подпирая своё белокожее личико рукой.

— Раз-вез-ло-ооо, — тщательно выговаривала она сквозь нелепый смех, — Нихрена себе: я напилась с Алисой Блэквелл! Очуметь! — она резко осеклась, — Нет, как-то нехорошо говорить слова с кор-р-рнем «чума», не после этой эпидемии, да?

— Да, — улыбаюсь я, — Мне бы в спальню, надо Винсента проверить.

— Лин к нему вроде обещала зайти, ты и так сделала больше, чем могла, — её большой нос наморщился, и это не могло уйти от моего внимания, и Сью сразу сделала поправку, — Не пойми меня не пр-р-равильно, — начала она, тщательно выговариваю каждую «р», — Просто я считаю… нет, я убеждена, что нельзя быть профи в лекарстве, занимаясь стряпней половину своего времени и утирая сопли всему замку. Асклеп — не нянька. Если со всеми говорить по душам, то… — она захихикала, — Это уже совсем другая профессия.

— Ну да… — соглашаюсь я тут же, потому что полностью разделяю точку зрения моей хмельной собеседницы, — Только она всё равно хорошо со всем справляется, даже всё это совмещая.

Дальше был тост, потом ещё один, пока Сью вообще не перестала ворочить языком. Она приятно удивила меня, когда я уже была уверена, что она вот-вот рухнет под стол:

— Вот же ж я нажралась! Пойду-ка промою желудок, а то у меня за стеной Матильда с порванным брюшком…

— Порванным?

— Подробности позже… — хихикая ответила мне девушка, тыкая указательным пальцем всюду.

О да, ей хватит пить! А мне? Мой метаболизм куда более развит, чем у неё, и я уже потихоньку начинаю трезветь, но совершенно этого не хочу, поэтому смело наливаю себе остатки виски и слышу, как за дверью блюёт Сью. Когда она вернулась, выглядела уже не такой пьяной, и была очень довольна:

— Здорово посидели, да?

— Вполне.

— Тебе, я смотрю алкоголь не по чём!

— Это на твоём фоне, — хихикаю я и понимаю, насколько на самом деле пьяна.

Я побрела не в спальню, как хотела, а к Артемису, который уже выспался и поздоровел, и, конечно же, сразу учуял запах виски:

— О боже, Али! Я тебя такой пьяной не видел!

— Даааа.

Я сказала это? В голове монологи куда насыщенней, но язык уже не слушается.

Чёрт! Как хочется танцевать… танцевать и… ммм!

Смотрю на Артемиса, ставлю ладошку перед глазами, закрывая голову моего лучшего друга и вижу всё, что ниже, а там… ммм! Красив, мускулист, у него шикарная фигура, правда кожа ещё бледновата, но в этом случае я была бы прекрасной медсестричкой!

Сигил на локте. Мой Сигил.

— Что-то странно ты как-то смотришь на меня, малышка, я готов поспорить, что… — он замолчал и замотал головой, прогоняя дурные мысли, — ДА ЛАДНО!?

И тут меня-таки стошнило от одной мысли, что я могу заняться с НИМ сексом! Тьфу, блядь! Нет, не только от той мысли конечно, ведь ещё и от алкоголя, которого в моём организме был избыток.

Он громко засмеялся и протянул мне воды, я очень осторожно взяла у него стакан и отпила, смотря прямо в его лучистые глаза. С водой пришла ясность мыслей, хотя я конечно же не протрезвела сразу.

— Извини, Арти, — виновато сказала я, — Я просто перепила.

— Да ерунда, это ты от напряжения. Всё хорошо.

Пришлось убирать. Гадость…

Я легла в его кушетку под бок друга и мы начали болтать так, как давно не себе не позволяли: спокойно, с задором и расслабленно. Его снова одолевал сон и тогда я пошла туда, куда почему-то боялась идти: в спальню. Увидев Винсента таким… слабым, у меня снова зашумело в голове, путаница из разных чувств была совершенно хаотичной, но я поняла одно — мне ужасно больно видеть именно это: когда ему больно. Всё остальное — мелочи, хоть порой и болезненные.

Легла рядом с ним, взяла за руку.

Боже, как же я его люблю! Это чувство вокруг, оно во мне не помещается, выходя за рамки моего тела, как… мыльный пузырь. Улыбаюсь и надуваю мыльный пузырь вокруг себя, а потом и вокруг Винсента. Маленькая магия, возможно бесполезная, но мне теплее вместе с ним в моём шатком убежище.

— Винсент… — позвала его я, но его ресницы даже не дрогнули, а дыхание было ровным, хоть и тяжёлым, — Даже если на меня упадёт небо, вместе со всей Некромантией мира, если вселенная лишится магии, то… я всё равно буду рядом, потому что люблю. Слышишь?