Звук: Evanescence — My immortal, E.S. Posthumus — Moonlight sonata.
Блэквелл изучал старые книги отца, а точнее пометки на полях, сделанные рукой Феликса, но всё было слишком сумбурно, общая картина в упор не складывалась. Деталей, хоть как-то связанных с магией Пятой стихии, было настолько мало, что Винсент отчаялся. Он лишь надеялся, что Алиса сможет найти что-то в той книге, которую он нашёл в тайнике отца в старом поместье Пемберли-Беркли и тут же вручил девушке.
Тогда он зашёл на кухню и увидел Алису у плиты и улыбнулся. Запах был очень знакомый и аппетитный, и он сделал тихий шаг к девушке, которая увлечённо разливала по банкам абрикосовый джем. Эта картина была бы умилительной, не обрати Винсент внимание на стол, заставленный такими же уже полными банками, отчего создавалось впечатление, что Алиса слишком увлеклась.
— Этого хватит на весь Сакраль. На год. — заметил он, а Алиса обернулась через плечо и показалась растерянной.
Она подошла к нему с ложкой и поднесла её к его рту. Джем на вкус оказался таким же вкусным, как готовила мать Алисы, и улыбка невольно озарила его лицо:
— Это очень вкусно.
— Чего-то не хватает…
— Нет, идеально.
— Нет. — с этими словами она стала непроницаемой и снова пошла разливать по банкам джем.
Блэквелл нахмурился, потому что ему показалось, что в кухне было что-то новое. Он обернулся к стеллажам, на которых обычно хранились пустые склянки, но теперь они были заставленными готовым джемом.
— Сколько ты уже этим занимаешься? — спросил он настороженно.
— Не знаю.
— Дьявол… — он опустил глаза под стол и увидел Дэна Рида без сознания, валявшегося на холодном полу, — Лис… АЛИСА, ОСТАНОВИСЬ!
И она замерла.
— Алиса… посмотри, что ты наделала. Зачем ты напала на Дэна?
— Он забыл пароль, — сказала она спокойно, снова начав разливать джем.
— Что за пароль?
— Стоп-фраза, чтобы меня остановить.
— И что за фраза?
— «Артемис в постели Бог».
— Странный выбор. — сквозь зубы буркнул Блэквелл, — Так зачем ты это сделала с ним?
— Он мешал.
— ХВАТИТ! Посмотри на меня, Лис… — он подошёл к ней и взял её лицо в свои руки, — Это не ты… не ты. Ты бы никогда не напала на человека без причины.
— Это я. — спокойно ответила она, — Теперь это всё — я.
— Мне нужно поговорить с Квин.
Алиса вырвалась из его рук и бешено посмотрела:
— Поговорить или потрахаться?
— Ты… ревнуешь? Алиса, ведь это была ты…
— Это была НЕ я. Это был мой демон.
— Тогда расслабься, ведь с твоим демоном был мой демон, но я помню, а ты нет.
— НО ТЕЛО МОЁ!!!
— Моё вообще-то…
— Заебись! — вспылила она, — Может вы, Милорд, это тело ещё кому-то дали?
Он резко отвернулся и глубоко задышал, ведь сердце снова заболело.
— Лис… — позвал он, — Нельзя так дальше. Мы не можем бесконечно ссориться.
— Можем. Мы всегда так делаем.
— Пожалуйста, отдохни и приведи мысли в порядок. Можешь варить этот джем, но не в промышленных масштабах.
— Жалко абрикосов?
— Тебя жалко.
— Нечего меня жалеть.
— У тебя грёбанный аутизм, глупая!
— Мне просто нужно чем-то заняться себя! Я не могу сидеть.
— Я не выпущу тебя из дома, пока ты не научишься держать себя в руках!
— Не хочу учиться, — очень тихо сказала она скорее самой себе, но Винсент услышал.
— Почему? Ты же хотела быть Архимагом. Ты вернулась, у тебя вышло!
— Теперь не хочу. Я хочу быть обычной. Джем варить, в бадминтон играть, фотографировать… Хочу не чувствовать боль, не слышать шум в ушах.
— Тебе всё ещё больно?
Она повернулась к нему лицом и села на столешницу, глядя в пол:
— Зачем это всё? Вся эта сила. Кому она нужна?
— Видимо тебе, раз ты к ней так стремилась.
— Мне? Я делала это не для себя.
— Для меня? — он в удивлении поднял брови, а она кивнула в ответ, — Мне всё это тоже не нужно. Тоже хочу быть обычным, но уже ничего не вернуть, Алиса. Ты сделала выбор и теперь должна справиться с силой. За нами с тобой следит весь Сакраль и нельзя допустить срыва на глазах у всех, я не могу этого позволить. Я обещаю, если ты научишься обходиться без… — он кивнул с сторону Рида под столом, — …Без подобных ненужных мер, то мы снова будем поочерёдно ездить на задания.
Она взялась за голову и тяжело выдохнула, смотря на Дэна. А потом она кивнула, а Блэквелл телепортировался прочь. Больше они не разговаривали, избегая друг друга, а когда всё же виделись, то обходились сухими приветствиями.
Но всё же… Блэквелл всегда искал её глазами, в надежде хоть в моменты её неведения понаблюдать за ней. Алиса любила одиночество и старалась долго не быть на публике, предпочитая общество только приближённых, либо полное уединение. Даже на светских приёмах, трапезах или на тренировках, она держалась дистанционно, либо создавала видимость своего участия, но взгляд был отсутствующим. Так было всегда, на протяжении всего их знакомства, но сейчас она всё больше отстранялась, даже от своих ребят с отряда.
Винсент ненавидел себя за то, что он мялся как мальчишка. Ему хотелось сделать приятное Алисе, ему хотело ухаживать за ней, но это было через чур для всей ситуации, ведь его репутация жёсткого Герцога Мордвин, который никогда не позволяет себе слабость или бегать за юбкой, в дребезги бы рассыпалась. На самом деле больше всего его беспокоило не крушение имиджа, а её равнодушный взгляд и последние слова Квинтэссенции о том, что его любовь убьёт её. Это было хуже всего.
Пару дней назад ему пришлось покинуть Мордвин, его вызвали на переговоры на юго-восток к Графу Гринден и сейчас он готовился к разговору с Графом. Он ломал голову какое оригинальное предложение ему может поступить от человека, который долгие годы был на позиции нейтралитета и не вмешивался в ход войны, обладая при этом внушительными ресурсами и ни с кем ими не делясь. Гриндены всегда были на позициях власти в мирное время. Их положение в иерархии было на две позиции ниже Блэквеллов, что делало их очень влиятельными, пока они не выпали из всех дел.
— Ещё и этот ебучий Саммерс лезет… — прошептал он себе под нос.
Энтони Саммерс ассоциировался с чем-то скользким и неприятным, любое общение с ним Винсент воспринимал как неизбежное зло, и деваться было некуда, но после его хамского выпада на маскараде в день рождения Алисы, Блэквелл и вовсе поставил крест на этом человеке. В тот момент он еле сдержал свой огонь, чтобы не убить Барона из Кэмптона за оскорбление девушки. Она произвела за Саммерса сильное впечатление, собственно, как на большинство мужчин, и Блэквелл безумно ревновал, но в эту ночь она отдалась именно ему, и это вызывало бурю воспоминаний.
Он догадывался, что Саммерсу нужно в обмен на свою поддержку в войне, точнее кто. Но всё же Блэквелл заставлял себя мыслить здраво и рассматривать все варианты развития событий. Из-за Алисы это давалось нелегко, с её появлением в его жизни вообще стало невероятно сложно концентрироваться на делах и это сводило с ума, он ненавидел и одновременно боготворил девушку, и, бывало, от бессилия хватался за голову, не в силах выкинуть её из своих мыслей.
Его уединение прервал стук в дверь:
— Я хочу поговорить.
Блэквелл оглянулся на Риордана с видом кота, увидевшего на своём хвосте канарейку.
— Это в корне меняет ситуацию. А то я думал, ты пришёл разделить со мной своё одиночество.
— Мне нужна Алиса.
Винсент Блэквелл поперхнулся чаем.
— Риордан, ты дебил? Вообрази, как глупо это звучит!
— Вообразил.
— Хорошо, тогда умножь на шестнадцать и выйдет то, что я слышу.
— После того, что с ней случилось… ей нужна поддержка. Она ведь на гране.
— Ты открыл мне глаза на жизнь, спасибо. Ведь я от рождения дебил и не знал, что делать, пока в моей жизни не появился ты. Тем более я не представляю, как это: быть Архимагом, слетающим с катушек, но, слава богу, у тебя есть план! Как здорово, что есть такой советчик… да что там «советчик», ты просто духовный наставник!
— Это не смешно. Ты делаешь ей больно, а я каждый раз её успокаиваю!
— И часто ты её «успокаиваешь»?
— Часто. И каждый раз причиной или следствием был ты, и что самое поганое, в большинстве случаев, ты мог бы избежать её мук. Сейчас она ещё более ранима, я вижу, как тяжело ей себя контролировать, и могу помочь.
Блэквелл сидел с каменным лицом и медленно курил сигару, глядя в окно и пуская изо рта клубы дыма:
— Ты влюблён, — безжалостно сказал он, как будто нет ничего более глупого.
— Да, блядь, я влюблён.
— А ты не подумал, что, может, такой сильной и не лишённой ума женщине, как Алиса Лисовская, вовсе ты не нужен? Что твоя помощь ей не нужна.
— Тогда зачем она ко мне приходит?
— Потому что ей постоянно надо кого-то использовать. Ты, например — её жилетка.
— Ты её не знаешь!
— Ой ли? Ты даже не представляешь, на сколько я её знаю.
— Мне без разницы. И ты сам виноват, ты дал ей задачу, и она её выполнила! Она стала королевой! Не её вина, что ты не уточнил подробности.
— Выше меня ей не прыгнуть!
— Тогда тебе будет выгодно её отстранить от дел, а я о ней позабочусь. Нам было с ней хорошо на западе, она постоянно улыбалась, шутила, веселилась. Но стоило появиться тебе, и она стала бесчувственной, расчётливой сукой!
— «Она улыбалась» … и это твой аргумент. Как зрело!
— А ты хоть раз видел её искреннюю улыбку? Я убить готов за неё, за одну лишь тень.
— Риордан, завязывай с этими соплями. Алиса в принципе, по натуре своей расчётлива и весьма… катастрофически стервозна, а эти улыбки, наивные глазки, похлопывания ресницами и каждая маленькая веснушка на лице — инструменты для твоего порабощения. Не будь ты таким оленем!
— Тебе просто не…
— Купился на слёзы? Короче я понял, ты наивный влюбленный олух. Стоп… я ведь и раньше это знал! В любом случае, не трать моё время.
— Ты не отдашь её мне?
— Пойди прочь… — отмахнулся от него Герцог.
— Блэквелл, я сам тебе в рабы продамся.
— Ты переоцениваешь себя. И плюсом скажу, что я исконно натурал, так что увы.
Риордан напрягся и в момент вскочил из кресла, крича:
— Ты не притронешься к ней!!!
— Да что ты? Ну а если? — Блэквелл засмеялся в голос. Артемис Риордан разъяренно прыгнул на него с мощным ударом в челюсть, чего противник ожидал, но нарочно позволил этому случиться. Раздался хруст. Риордан принял оборонительную позу, но атака не последовала, лишь полный ярости и исполинского огня взгляд Герцога буравил его какое-то время, — Как дальновидно, Риордан! Ты понимаешь, что, выйдя из этого кабинета, тебя в лучшем случае упекут за решётку лет на пять? И это только если я замолвлю за тебя словечко.
Риордан с ужасом посмотрел на свой кулак, которым только что он ударил Герцога в челюсть, его взгляд был потерянным:
— Ты меня спровоцировал? Чтобы я её не смог забрать?
— Ты и так её не заберёшь, Риордан.
Артемис наклонился над столом, облокотившись на руки и заговорил тихо, но с чувством:
— Ты не понимаешь, ни хрена не понимаешь! Я знаю, как она важна для политики, прекрасно всё осознаю. Только присмотрись к ней: она вернулась, но уже другой. Она никогда уже не будет беззаботной, но в твоих руках возможность дать ей хотя бы стимул жить нормально. От неё осталось так мало той Алисы, что переступила порог Мордвина в первый раз, что у меня щемит сердце! У неё проблемы со сном…
— Дрейк говорил, что она спит как убитая! — скептически прищурился Блэквелл.
— Потому что она спит под зельем, только так. Она зависима от него, не верю, что ты не замечал те убытки по медикаментам!
— Этим я займусь.
— Бесполезно! Я пробовал, запрещал ей снотворное, контролировал. Только она и правда не может спать без него, во сне её колотит от кошмаров, она целые ночи на пролет просто лежит и в ужасе смотрит в потолок. Это было при Первом Уровне, а сейчас всё ещё хуже.
Дважды два сложились, в голове у Блэквелла картинка сформировалась очень красочная: Алиса лежит и стонет от ночных кошмаров, а рядом лежит Артемис и обнимает её, пытаясь успокоить. Сложно было разобраться что беспокоило его больше, но, будучи очень ревнивым и вспыльчивым, Винсент не мог сдержать адреналин, который выбрасывала в кровь жгучая ревность:
— Спишь с ней?
— Тебе сейчас именно это важно?
— ОТВЕЧАЙ!
Риордан осторожно посмотрел на Блэквелла, зная, что в таком состоянии Герцог действительно может убить его без тени сомнений. Он привык видеть Алису в разных состояниях, но даже самый её зловещий образ не шёл в сравнение с видом Блэквелла, который в эти секунды был настолько зловещим и жутким, что хотелось скорее спрятаться, убежать. Воздух плавился вокруг Герцога от того жара, что источала его кожа, кулаки были сжаты до бела, челюсть напряжена. От испуга Артемис замешкался с ответом, но Блэквелл понял уже всё сам:
— То есть ты спал с ней… — сквозь сжатые зубы прорычал он, — Вы трахались?
— Я же знаю о её запрете, между нами этого не было!
Блэквелл уже не слушал ответа, а просто резко выхватил кинжал из кармана и вонзил в плечо Артемиса:
— Ебическая сила! Как же я хочу убить тебя, Риордан!
— Я нужен ей, — сквозь боль рычал Артемис, а кровь обильно окрашивала его мундир в багровый цвет, — Ей нужен друг.
— ТАК БУДЬ ДРУГОМ! Ещё раз заподозрю между вами шашни и лично кастрирую тебя, чёртово ты отродье! Вот этим вот клинком! Съебался отсюда!
Он телекинезом швырнул Риордана за дверь, которая с грохотом захлопнулась за нежданным гостем.
«Сорвался», — с болью думал он, — «Не удержался… сказал лишнего! Чуть не убил его, а ведь Алиса его любит… Боже, каким же слабаком я стал!».
Блэквелл гневно посмотрел на кровь, стекающую по его рукам и кинжалу. Ярость не отступала с уходом провокатора, она струилась по жилам и захлёстывала рассудок, погружая в инстинкты. Пламя пошло по коже, сжигая кровь на руках, глаза начали чернеть. Блэквелл зарычал и сжал кулаки, а потом с большим усилием унял свой гнев. В кружке на столе его ждал травяной чай, который он вылил в окно и пошёл налить себе до краёв бренди. Осушив кружку, он сел на подоконник и снова погрузился в мысли, пока не раздался очередной стук в дверь.
Гринден был точен как часы, на которых было 2 часа дня: время назначенной встречи. Герцог встретил Графа сдержанно, но учтиво:
— Ваше приглашение для меня большая неожиданность.
— Лорд Блэквелл, — сухо кивнул старый Граф с седой бородой. У него был очень высокий лоб с залысинами, черты лица при этом очень резкие, хоть и довольно правильные.
Говард Гринден был среднего роста, суховат, взгляд высокомерный и даже слегка брезгливый, на лице морщинами отпечаталась мимика человека ко всему придирающемуся и вечно чего-то требующего. Таким он и был, смерть сына сделала его невыносимым и заносчивым, хотя и до мрачных событий он был слишком высокого мнения о себе. Винсент помнил, что Гринден не принимал решения Феликса об усыновлении бастарда и даже запрещал своему законнорожденному сыну Грегори общаться с младшим Блэквеллом. Сказать, что отношения между Говардом и Винсентом были натянутые, значило бы разрядить обстановку, потому как ни для кого не секретом была репутация Аннабель Гринден, которая и без того будучи не слишком разборчива в интимных связях, умудрилась соблазниться Винсентом.
Они присели за стол и Гринден заговорил:
— Я уже слишком стар, чтобы сдерживать натиск недоброжелателей. Наследников, как ты знаешь, у меня нет, а на моё добро зарятся слишком многие, — начал Гринден. Его интонация была вымученной, он явно преодолевал себя, говоря с неприятным ему Блэквеллом, что последний прекрасно осознавал, но не перебивал. Говард продолжил, — Моё тело ещё остыть не успеет, а замок разнесут по камням. Не хочу, чтобы наследие моих предков досталось безродным мародёрам! А что будет с кровью Гринденов? Наша кровь уже семь веков льётся чистейшим родником!
— Ну это, допустим, не такая уже проблема. У вас есть дочь, изолируйте её в мире обычных людей и пусть там родит наследника, которого ваши же люди будут охранять. Вы ещё вполне живы, чтобы управлять делами, пока взращивается носитель крови, — нарочито сухо говорил Блэквелл, услышав тему про чистоту крови.
— Я не прибегну к таким идиотским мерам! Мир обычных — для обычных! Моя дочь — Гринден! Никогда её не «изолирую» в этом инкубаторе для отребья!
— Да ради бога, мои какие проблемы? Ваше дело как поступать с вашей кровью… от меня вам что надо? Защиту?
Гринден сложил вместе кончики пальцев, собираясь с мыслями. Его лицо выдавало сильное напряжение и внутреннюю борьбу.
— Мою кровь может защитить только сильный, и… несмотря на моё несогласие с чистотой твоей крови, я не могу не признать силу.
— То есть, став Архимагом, я резко реабилитировался из обычных бастардов в сильных бастардов? Это до соплей лестно, Граф, но я повторю: что вам конкретно нужно от меня?
— Мне нужно, чтобы ты взял Аннабель в жёны. Она родит тебе наследника и у двух из трёх влиятельнейших семей мира появится наследник.
Блэквелл смеялся в голос:
— Это неприемлемо по миллиону причин, но вот вам самая веская для вас: у меня не может быть детей, потому что я — Архимаг, и я не верю, что вы забыли об этом.
— Ну это не проблема. Анна родит ребёнка от кого-то такого же чистого кровью, и ты усыновишь это дитя.
— А может мне просто так вот прямо сейчас вам Мордвин подарить? И всё остальное в придачу! Это просто смешно!
— А что тут смешного, Блэквелл?
— Вы презираете во мне бастарда, а сами предлагаете такое?
— А чем бастард бастарда хуже, чем просто бастард? Тем более, я пока могу сам подобрать биологического отца для своих внуков! Это уж явно лучше, чем гены какой-то безродной сумасшедшей шлюхи…
Не успел граф договорить, как Блэквелл уже держал его за горло.
— Сегодня вы остались живы в память о моём лучшем друге, который странным образом был вам сыном, — прорычал Блэквелл, смотря чёрными как смоль глазами в бесцветные глаза Графа, — И не дай вам бог ещё хоть раз меня оскорбить, я не посмотрю на преклонный возраст и другие факторы.
Блэквелл отпустил хватку, добившись кивка от старика, и встал. Он отвернулся, чтобы вернуть контроль, пока Гринден переводил дыхание.
— Почему бы вам с вашими взглядами на… жизнь, не отдать вашу дочь за Вон Райнов? У Роланда два сына, да и Уолтер холост. Вы бы сошлись в мировоззрении…
— Серьёзно? Ты предлагаешь мне перейти на сторону врага, когда в последней битве потерял столько ресурсов? Ведь я очень много имею, и всё это досталось бы Эклекее…
Блэквелл чувствовал, как его зажимают в очень тесный угол, что совершенно не способствовало восстановлению контроля. Граф всё сыпал аргументами в пользу союзного брака, пока Винсент пытался настроится на свою протоптанную дорожку к контролю. Он восстанавливал в памяти последнее, что он видел, уезжая из Мордвина: Алиса стояла в конюшне, обнимала Люцифера за мощную шею и трепала своей маленькой рукой огненную гриву коня. Сквозь окна пробивалось настойчиво солнце, ища золотистые пряди волос девушки и играя на её лице. Она щурилась и прикрывала глаза, Люцифер привстал на дыбы, подбрасывая висящую у него на шее девушку, и она громко рассмеялась. Вдруг Алиса обернулась и растерянно посмотрела на стоящего в проходе Винсента. Иллюзия в миг рассеялась, девушка снова стала воинственной и бесстрастной.
— … А мои люди и так будут охранять Аннабель Элен, я с тобой её только на приёмы отпускать буду, а то ты моего Грэга загубил, ещё и Анна… Куда ты пошёл, Блэквелл, мы ничего не решили!
— Хуй ли тут решать?
— Я отправлю запрос в Совет, уж там тебе придётся подумать… Ублюдок беспородный! Выебал мою девочку, а теперь нос воротишь!
— Вашу девочку до меня выебали все, кому не лень, так что к ним претензии, а не ко мне.
— А не охуел ли ты? Ведёшь себя, как будто у тебя есть выбор! — вслед уходящему Герцогу прокричал Гринден.
Блэквелл, обернувшись уже у двери, убийственно посмотрел на Графа и хлопнул дверью, в которую ещё меньше часа назад вышвырнул Артемиса Риордана. И уже в третий раз за этот час Герцог терял контроль на своим разумом, уходя в магический транс.
Всё сейчас было против него, хотя, казалось бы, ещё пару недель назад его проблемой было только как сохранить Алисе жизнь, потом как вернуть её в реальность, а теперь…
Теперь Риордан хотел забрать у него его любимую, как и отвратительный ублюдок Саммерс, эти два подонка покушались на самое дорогое, что было в жизни Блэквелла. В настоящее время ещё и Гринден собирался женить на нём свою дочь, которая была для него пустышкой.
Блэквелл понимал Алису, которая сражалась с рабским гнётом. Ему тоже хотелось просто взять и свернуть шею всем, кто ограничивают его свободу, а ведь сейчас он чувствовал себя забитым в угол, рабом этой бесконечной войны. И как же он хотел спрятаться в длинных белокурых волосах своей маленькой своенравной рабыни, так же лечь к ней на колени, как перед битвой на Востоке, чтобы она гладила и массировала его виски, и тихо что-то говорила спокойным чарующим голосом.
Вместо этого его сердце заболело так, как не болело никогда. В груди свело, и воздуха словно не стало. Руки тряслись от потока энергии, то была реакция магии на боль.