Sting — Fragile, Peter Gabriel — Heroes, Peter Gabriel — The Book Of Love.

Закари Боллан «Демония».

«Сигил Люцифера, так зовётся сей знак. Несущий Свет, сын Божий был прекраснейшим из всех детей и обладал мудростью, затмевающей мудрость прочих. Знак той силы — есть метка способного мага, великого воина, мудреца, красноречивого и свободомыслящего. Люцифер — прародитель демонов, создатель их.

…Природа демона — самая суть магии, вопреки представлениям простого люда. Демон — есть персонификация силы в разных вариациях, иначе говоря, демон — и есть магия. И я призываю магов всех времён воспринимать демонизм не как проказу, а как верховную сущность, божество. <…> Люди древности обладали мудростью и знанием, они поклонялись силе и имя силе — Бог.

Бог — есть демон черноокий…»

Уолтер отпустил слугу и шёл очень осторожно на голос с приоткрытой двери спальни. Хриплый, бархатный низкий мужской голос звучал завораживающе, приковывая всё внимание лишь к себе.

Такой голос был у Винсента Блэквелла:

— …Ксандр всё шёл и шёл, преодолевая вершины гор и переходя реку вброд, сквозь дожди, слякоть юга, сквозь сугробы севера. Увидев гряду потухших, старых как мир вулканов, скрывающих Крайнее море, он восхитился красоте сердца Сакраля — «Небесному трону». Энергия была здесь другой, особенной, а воздух невероятно чистым и ласковым, несмотря на низкие температуры. Природа прятала самое сокровенное от людских глаз, ведь и Ксандр понял это: перед ним места заповедные. Беркут на его плече взмыл ввысь, расправляя крылья над тогда ещё молодым лесом, а мужчина ступил по непротоптанным дорожкам за ланью, чтобы насытить свой желудок северной дичью. Но в лесу его ждали волки, превышающие обычные размеры животных, и окружили охотника. Ксандр не боялся ничего, поэтому отважно зарычал на волков, разгоняя их свое яростью, но они лишь склонили спины, признавая в человеке вожака.

Тогда Ксандр, как маг высших порядков с уважением относящийся к магии, не стал убивать лань и лишь двинулся к морю, наблюдая за здешними местами всё с большим интересом, — Винсент замолчал и сделал какое-то движение тканью простыни, которое не мог распознать слепой Уолтер, — Интересно, Энди? Спал бы ты, а не глазами лупал… — Герцог сделал глоток воды и продолжил, — Ксандр обошёл всё вдоль и поперёк, выказывая к природе уважение, на пути он увидел лису, которая повела его безопасной тропой к морю, и тогда мужчина поклялся перед магией, что будет оберегать и хранить эту заповедную землю. Это был первый Хранитель Мордвина, хотя не было на этом месте ещё ни замка, ни даже его упрощённой версии. Магия отпечатала согласие на теле мужчины и верила ему ключ от границ мира, всё могущество и всю власть лишь за то, мой пухлощёкий сынишка, что Ксандр не поленился взять на себя ношу обязанностей.

Уолтер уже крался внутрь, а Винсент прекрасно об этом знал, поэтому начал говорить более нудной интонацией, чем намеренно вызвал зевание у Эндрю, который очень быстро погружался в сон.

— То есть вот так вот ты преподносишь эту историю? — ухмыльнулся Уолтер.

— У тебя всегда найдётся едкий комментарий, да?

— Но ведь ты уберёг ребёнка от подробностей. Например, не сказал, что тебе дали второе имя «Александр», в память о первом Герцоге Мордвин.

— Я рассказал Энди сказку о первом Хранителе, которой пичкают всех Элементалей с пелёнок, а ты нагло перебил! — Винсент поправил одеяло сына, который был уже готов уснуть, но ему не хватало лишь окончания, — Этот Хранитель, Энди, — продолжил рассказ отец, — Нанёс на гербы Элементалей всех тех животных, которые помогли ему заставить сердце Сакраля биться: беркута, волка, лису и оленя. Ксандр был основателем стихийной магии в том виде, в котором она крупицами дошла до нас. А теперь конец… — это было сказано уже чисто для пунктика, ведь мальчик в кроватке сладко засопел, обозначая, что рассказ и так уже дальше не нужен.

— Знаешь, с такими сказками на ночь, вряд ли твой сын захочет когда-то стать Хранителем.

— Он не захочет им стать, если услышит продолжение или ещё хоть один вывод.

— Но продолжение же было!

— Это лишь сказка, Уолт.

— И ты её не закончил!

— Ладно! — нахмурился Винсент и поспешил выйти из спальни сына, закрывая за собой дверь, — Дорожки «Небесного трона» были не очень-то протоптанными, но они всё же были — вот в чём загвоздка, а вели они к морю, где на скале виднелся дым костра, а там девушка. Зачем моему сыну с детства знать, что все беды от женщин?

— Винсент! — ухмыльнулся Уолтер, — Не искажай факты.

— Это не факт.

— Это легенда, тут ты прав, но не ты её придумал и не тебе её исправлять. На скале сидела девушка и кормила беркута Ксандра сырым мясом. Животные тянулись к девушке совсем иначе, нежели к мужчине: в нём они признавали вожака, а в ней что-то иного порядка.

— Не смакуй…

— Он называл её своей Королевой, — многозначительно произнёс Уолтер.

— Не знал… ну допустим, и что из этого?

— И если ты помнишь уроки древнего сакрита, то «королева» на нём звучит как «квинтэс», то есть Квин.

Тишина буквально пульсировала после слов Уолтера, было даже слышно, как сопит Эндрю Блэквелл за довольно толстой стеной. Герцог замер и лишь настороженно посмотрел на друга, выражая лишь негодование:

— «Квин» — сокращение от «Квинтэссенция», — произнёс он.

— Может это всё стоит рассматривать в едином контексте. Если мыслить шире, то «Пятая стихия» не была пятой вовсе, она не появилась позже других, просто маги раскрыли её позже. Опять же: ну откуда в сакрите такое древнее обозначение на латыни?

— Все языки родом от сакрита.

— Разумеется, и всё же смотри на легенду о первом Хранителе немного иначе: это сказка для Элементалей, из которой якобы становится ясно о происхождении их животных-покровителей, только вот редко кто замечает деталь…

— …Что, если каждое из животных было символом каждой из семей Элементалей, то кто же такой первый Хранитель? Да, он не принадлежал ни одной из семей-Элементалей, судя по этой легенде.

— А может ли быть такое, что он был основоположником всех этих семей?

Винсент нахмурился и заколотил пальцами по столешнице:

— Ну, как вариант… почему нет?

— Остановимся на этой версии, а теперь пошли дальше: этот Хранитель разбил на горе строительство, обозначая сердце Сакраля там, где из земли шла самая мощная энергия. Этот человек знал, что любой другой маг, оказавшись на этой земле, может воспользоваться энергией во зло и решил оберегать это место.

— Чем положил начало нескончаемым династиям идиотов, которые несут свой долг как флаг! Уолтер, не споткнись! — рыкнул Винсент, пытаясь подстраховать друга, — Ты так себе шею сломаешь!

Они уже подходили к кабинету Блэквелла, дверь которого открылась навстречу своему единственному законному владельцу.

— Какой ты нервный… ну упаду — ничего страшного. Мне вообще-то катастрофически нужна книга Закари Боллана. Этой книги в библиотеке нет, думаю, что она у тебя здесь, — он абстрактно махнул рукой, не зная, где находятся книжные полки, — Закари Боллан.

Винсент сел и откинулся на кресле с напряжением, внимательно наблюдая за другом, который стоял и неловко переступал с ноги на ногу, а краем глаза наблюдал за тем, чего Уолтер увидеть не мог: за хрустальной статуей в углу, что доставили из жерла вулкана Моро.

— Тебе зачем эта книга? — холодно спросил Блэквелл, — Чем тебя так заинтересовали демоны и тот бред, что о них пишет Боллан?

— Меня интересует конкретное стихотворение, которое, кстати, не Боллан написал, но его полная версия есть только в этом томе.

— Знаю о чём речь, — всё такой же интонацией говорил Блэквелл, — И какой в этом стихотворении интерес?

— Я кое-что нашёл… — на ощупь, очень осторожно Уолтер подошёл к столу и сел на стул перед Блэквеллом, сцепляя руки вместе, как каждый раз делал, рассказывая свои нескончаемые истории, — Это было не просто, но я свёл многие знания, многие мелкие зацепки, тысячами раскиданные по сотням книг незначительными деталями, в единое целое, — он самодовольно улыбнулся, выводя Блэквелла из себя, — Не сопи так недовольно.

— А ты не тяни резину!

— Сначала вопрос: ты всё ещё пишешь стихи?

Щёки Герцога внезапно стали пунцовыми, но Уолтер снова не увидел забавных реакций организма своего друга за отсутствием глаз.

— Ну допустим было пара прецедентов. Ты к чему ведёшь?

Но Уолтера лишь подзадоривало нетерпение друга:

— Теперь возвращаемся к идиоту, который взвалил на себя долг Хранителя. Казалось бы, взял на себе адову тучу обязанностей, но зачем? Мы-то с тобой знаем, что магия работает по принципу отдачи. Он взял ответственность и непосильный груз, но что-то взамен получил — это факт.

— Силу?

— Едва ли, — улыбнулся Уолтер, — Тут я прибегну к цитате: «взял бремя на свой род и долг, скрепив сделку кровью». Сделку, Винс, именно сделку, и, следовательно, он действительно что-то получил взамен.

— Есть идеи? — монотонно спросил Винсент, хотя уже ушёл мыслями далеко вперёд.

— У Хранителя появляется Сигил, когда появляется его Квинтэссенция, ведь верно? Это момент скрепления сделки с магией. Я это знаю лишь из опыта общения с тобой: тебе было одиннадцать, когда метка начала проявляться. Если не ошибаюсь, это был день, когда на свет появилась маленькая девочка с серыми глазами.

— Это всё вроде логично, но ведёт к той теме, которую я не обсуждаю, — деликатно напомнил Винсент и спрятал лицо в ладонях. Через несколько секунд он встал резче, чем позволяло здоровье, но был холоден и сосредоточен. Он взял с книжной полки знакомый до боли томик и снова сел с ним в руках за стол, открывая нужные страницы, но читая лишь телепатией:

Винсент сделал паузу и зажмурил глаза, гася приступ боли:

— «Хрустальный взгляд» … у моей Лис такой.

— Знаю, — тихо произнёс Уолтер, — Я помню этот её взгляд. Продолжай.

И Блэквелл продолжил:

— Мордвин ведь назван так с древнего наречия сакрита, что подразумевало «Небесный трон». Я прочитал, что это название было дано именно первым Хранителем. — перебил Уолтер, но Винсент, выслушав, добавил:

— Про «всех змей болотных яд» — явно о Некромантии речь! — нахмурился он и продолжил:

Они молчали несколько минут, обдумывая каждое слово стихотворение, наполненное смыслом, пока Уолтер не нарушил тишину:

— Ну что же… — пауза, — Интересно!

— Мне не интересно. Это как две капли напоминает пророчество, положенное на рифму, очередной призыв сгруппировать ягодицы для тех, кому адски не повезло родиться в момент, когда все эти зарифмованные метафоры рухнут на плечи потомков рифмоплёта.

— Ты был этим рифмоплётом.

— Не смешно.

— Серьёзно. Это стихотворение написал первый Хранитель.

— Уолтер, съебись, а? Прямо бесишь меня этим бредом!

— Винс, давай на секунду допустим, что ты и Алиса уже существовали. Назовём вас Ксандр и Квинтес, — не унимался Уолтер, — Вы строили Мордвин, вы основали четыре рода Элементалей, вы воздвигли камни в Круге Крови, с вас началась внятная история Сакраля.

Винсент снова с опаской посмотрел на хрустальную статую и нервно произнёс:

— Ну допустим! И почему тогда в этой истории единственное место, которое уделили нам — легенда об охотнике, который побежал за ланью в горы?

— Потому что историю переписывали множество раз. Но тут дело в другом: в стихотворении, ведь речь в нём идёт о тебе.

— Не тупой, без тебя разобрался. На меня помимо Некромантии, сумасшествия и прочих мелочей жизни движется ад войны, ведомый седовлаской Алистером Вон Райном, твоим благословенным батюшкой, а сдохну я у себя дома, что не такая уж плохая новость.

— И не страшно?

— Да нет, самое страшное позади. Главное, чтобы Эндрю был в безопасности.

— Винсент! — окликнул Блэквелла Уолтер с толикой злости. — То есть строчку «звезда в падении может быть живой» — тебя не смутила?

— Живой… — тихо повторил Винсент, — Но это невозможно!

— С адом, царящем в глазах, и остановившимся сердцем? Судя по утверждению Закари Боллана — может. И имя такому существу — демон.