E.S. Posthumus feat. Luna Sans — Mosane.

12 мая 2013 года, Марсель.

Это было не самое подходящее время для таких экстремальных гонок по Марселю, где Алиса пыталась скрыться от слежки.

— Чёртовы паладины! — ругалась себе под нос она, искажённая гримасой боли.

Её лицо не выражало отчаяния, хотя повод был, ведь её окровавленные трясущиеся руки держали низ живота, а на штанах было пятно крови.

Она не могла бежать, на самом деле и ходить было крайне страшно при тех болях, что она испытывала, и боялась она не за себя, ведь к боли привыкла. Чёрные глаза искали убежище, но ничего не могли найти.

— Блестяще, блядь! — снова буркнула себе под нос Алиса, обдумывая свою идею, которая ещё час назад казалось вполне сносной.

Она достигла Марселя с целью найти Алекса Вуарно, который мог бы ей помочь, но добраться до него было задачей крайне сложной, ведь он всегда был в кругу своих паладинов.

Кольцо людей, которые могли показаться обычными горожанами, медленно подступало, замыкая Алису в ловушку, но она не поддавалась панике.

— Сдавайтесь, Леди, — донёсся спокойный голос одного из них, и Алиса внимательно присмотрелась к этому человеку, находя в его лице далёкий след населения Убуда, — Нас больше, у вас нет шанса.

— Про шансы я поспорю, — рыча произнесла она, пытаясь объять взглядом всех своих врагов, но не выходило, — А то, что много, это верно: как тараканов. Ну и что вы сделаете? Подожжёте свои ароматические свечки, чтобы истребить меня? Или половником в чугунную сковороду ударите? Боюсь-боюсь! — ёрничала она, хищно прищурившись.

Несмотря на потоки сквернословий и сарказма, Алиса медленной поступью отступала к стене, будучи загнанной.

— Есть ещё пара средств подавления Квинтэссенции.

После этих слов она свирепо оглядела всех своих обидчиков и со злостью сжала зубы, понимая, что ситуация выбивается из её расчётов, ведь на тот момент тайна магии Алисы была ещё не раскрыта для Сакраля, но паладины точно знали, что источник редчайшей силы именно она.

— Тогда сюрприз: я не пользуюсь Квинтэссенцией, — ответила она со злостью.

— Это не значит, что вы перестали быть стихией.

И эти знания паладинов поражали ещё больше, ведь одно дело думать, что Алиса — носитель Квинтэссенции, другое — что она и есть Пятая Стихия. Осведомлённость этих людей поражала, и девушка искала в памяти момент или деталь, которые могли бы сложить головоломку.

— Говорите так, будто не раз сталкивались со мной в прошлом, а ведь я не оставляю свидетелей. Вы должны понимать, что ваших сил на меня не хватит, более того: всех сил Убуда, гори он в аду синем пламенем, не хватило, и у вас не хватит.

— Но ведь Герцога здесь нет, ведь так? — коварно улыбнулся командующий группы, — Без него вы беззащитны.

Алиса не ответила, отважно смотря хищным взглядом в узкие глаза потомка Убуда. Это был тот самый момент, когда она замерла перед прыжком, оценивая ситуацию, вымеряя каждый шаг с ювелирной точностью, набираясь сил и восстанавливая хладнокровие.

Как она и предполагала, паладины пустили в ход зловония, парализующие Алису, но этого она и ждала, поэтому моментально совершила скачок в пространстве, оказываясь в первом месте, которое пришло ей в голову: Париж, ведь на её памяти это было последнее место в Ординарисе, где она была в безопасности, ведь была там с мужем.

— Малыш, держись… держись, слышишь? — прошептала она, оказавшись одна посреди узкой пустой улочки Парижа, где на удивление никого не было. В эти секунды она наконец поддалась панике и отчаянию, ведь кровь текла с новой силой, а живот болел, — У тебя такой сильный папа, будь как он, пожалуйста! Живи, живи…

Она понимала, что единственное разумное решение — спрятаться как можно дальше, лежать не вставая и восстанавливаться, но уйти от людей, которые питали её человечность не могла, ведь это было так же губительно для её ребёнка, как и бегать в таком состоянии.

— Он ночью мне даже больше нравится, — сказал Винсент и улыбнулся, глядя на величественный готический Собор, который подсвечивался искусственным светом, отчего выглядел ещё грандиозней.

— Знаешь, я не фанат «домов Божьих», — честно ответила Алиса и смущенно наморщила нос, — Мне как-то некомфортно в таких заведениях, ведь я по своей природе «антихрист».

— Это один из немногих соборов, в которых все чувствуют себя комфортно.

— Почему?

— Может дело в местоположении! — улыбнулся он и с нежностью посмотрел на жену, — Видишь ли, до Собора Парижской Богоматери здесь была базилика Святого Стефана, а до этого гало-римский храм Юпитера. Людей издревле влечёт именно это место, оно расположено по тому же принципу, что и многие другие чудеса света, это места Силы в том самом смысле, в котором мы с тобой привыкли понимать.

— Магия?

— Да, именно магия. Это места, где путник получает убежище, где восстанавливаются силы и души, ведь один из главных магических законов — гостеприимство и неприкосновенность путника.

— Поэтому ты не впускаешь кого попало в Мордин?

— Да. И по этой же причине все туда так ломятся: там комфортно.

То было воспоминание о незабываемой ночи в Париже, которую Алиса провела с мужем незадолго до трагедии. Ноги автоматически вели её к тому самому Собору, котором была речь, но через несколько минут, она встала у стены, прислонившись к холодному камню и задержала дыхание, потому что почувствовала знакомый запах благовоний Убуда.

— Ну откуда вы все берётесь, а? — выругалась Алиса очень тихо, скользя взглядом к источнику запаха, но не находя его.

Сердце учащённо билось, выдавая уже не страх, а скорее истерику, которая была по сути своей не свойственна девушке, но в этот раз она действительно поддалась этому пагубному чувству. Часто выдыхая ноздрями воздух, Алиса пыталась наладить дыхание и тем самым приобрести холод мышления, что вышло не с первой попытки. Доверившись чутью, она закрыла глаза и ловила движение на слух, подчиняя каждую клеточку тела вниманию и осторожности. Она знала лишь то, что в любой ситуации нужно подчинить обстоятельства себе, чтобы не стать жертвой, поэтому единственным выходом было нападение.

Мягко ступая по мощёной улице, Алиса продвигалась ближе и ближе, пока не настигла противника. Паладинов было по меньшей мере 6 человек, но они не знали наверняка где искать Алису, и это было её преимуществом. Осторожно выглядывая из своего укрытия, она отслеживала передвижения группы охотников, которые ждали чего-то.

— Уже ближе, — тихо прозвучал звонкий приятный женский голос, — Она где-то совсем рядом.

Алиса оценила обладательницу высокого голоса как молодую женщину, довольно хрупкую со спины с аккуратными белокурыми волосами, заплетёнными в косы. Весь образ девушки (а именно девушкой, а не женщиной хотелось её назвать) казалось предназначался для человека ангельского происхождения, но Алиса снова закрыла глаза и старалась воспринимать вещи не глазами, а шестым чувством. То, что подсказывала интуиция, заставило чуть вздёрнутый носик Герцогини наморщиться в брезгливой гримасе, а, открыв глаза, она приподняла бровь в надменном выражении, будто говоря всем своим видом одну фразу «И почему я не удивлена!?». Криво улыбнувшись, она затаилась, собирая все силы в точное нападение.

Охотники за головой Алисы подчинились безмолвной команде белокурой девушки, которая жестом приказала разделиться по закоулкам, на что Герцогиня довольно улыбнулась, приводя в исполнение свою любимую схему точечного нападения. Появляясь непредсказуемо в разных местах, она по одному со всем хладнокровием и ловкостью убивала паладинов, пока не осталась лишь незнакомка в кругу немногочисленной охраны. Алиса не решалась подойти ближе, зная, что скопление паладинов без труда может её обезвредить, а на телепортацию сил не было.

Белокурая девушка резко обернулась навстречу Герцогине и прищурилась, демонстрируя такой взгляд, какой Алиса никогда не видела. То были глаза без зрачка и радужки, но и привычного белка было не видно. Вместо привычного представления о человеческих или демонических глазах, белокурая незнакомка обладала чем-то средним: глаза были очень тёмно-серого цвета, словно взрываясь, зрачок замер в извержении черноты.

— Я же говорила: нужно просто подождать, — в пустоту произнесла девушка, обращаясь сразу и к своим подчиненным и к Алисе.

— А мне вдруг стало ясно откуда паладины с такой точностью определяли моё местоположение. Не думала, что источник питания Ординариса — демон, это очень неожиданно. — Герцогиня осторожно кивнула Ирэн Барко, выказывая хладнокровную сдержанность, но тем не менее воспитание, — Что ж Ему так на женщин-то не фортит? — задала она риторический вопрос.

— Я слышала, ты пользуешься у моего вдовца большим спросом, — ухмыльнулась Ирэн слишком хищно для того воспетого до небес ангельского образа белокурой овечки, о котором привыкла слышать Алиса, — Даже малышка Анна волосы на себе рвёт и только из-за тебя!

— Он ведь о тебе не знает… — рассуждала Алиса задумчиво и в тоже время с некоторой горечью, — Ты хоть понимаешь, что он из-за тебя пережил?

— Он быстро нашёл утешение.

— Он его вообще не нашёл, если тебе конечно интересно.

Ирэн сделала шаг к Алисе, но та держала дистанцию и с опаской прикрылась руками, что не ускользнуло от странного взгляда белокурой демонессы.

— Что ты там прячешь?

Но Алиса уже не слышала слов Ирэн, а судорожно обдумывала как прорваться к своему ночному убежищу, которое находилось не так далеко. Оставалось каких-то пятьсот метров до Собора, но на пути стоял демон, который рождал в охладевшем в жизни разуме Алисы былое любопытство и жажду изведать неизведанное. Мешало цели не присутствие бывшей жены её мужа, а те, кто могли внезапно напасть.

Непроизвольно рука потянулась к медальону, что висел на её шее, и губы непроизвольно зашептали беззвучное:

— Помоги…

Это было случайной молитвой, неосторожностью со стороны Алисы, которая не ожидала реакции Вселенной на свой крик души, но магия отреагировала сжатием воздуха, которого через миг стало буквально больше от присутствия чего-то значимого.

Ирэн повернула голову к закоулку, за которым послышалось чьё-то тяжёлое дыхание, и ей показалось даже, что это мог быть уставший зверь, который часто дышал после долгой пробежки. Хрипы в мужском горле разносились отчётливо и до боли знакомо, отчего лицо Ирэн сильно напряглось, всматриваясь в плохо освещаемый закоулок.

— Я думала… — начала Ирэн Барко неуверенно, — …Как он здесь оказался?

Но Алиса стояла в ступоре и покусывала губу, не дыша. Чернота глаз лилась вместе со слезами по щекам, показывая истинный взгляд Алисы Блэквелл:

— Винсент… — сорвалось с её губ едва слышно, но этого было достаточно, чтобы Винсент-Архимаг, который к тому времени еще не научился контролировать раздирающую изнутри магию, начал оглядываться по сторонам, будто услышав тихий шёпот Алисы, несмотря на расстояние.

— Так-так-так… — начала Ирэн тихо сквозь зубы, — Я смотрю тут целая драма разворачивается, прямо со страниц Шекспира! — она махнула рукой, привлекая внимание Алисы, — И что дальше? Он не знал обо мне столько лет, вообрази, что с ним будет в этом состоянии, если он получит ещё одно разочарование в жизни.

Будто откидывая саму мысль об этом, Алиса дёрнула головой и наморщила лоб.

— Не сейчас… сейчас нельзя, — подтвердила мысль она, прекрасно понимая, что и без того взрывной Винсент не выдержит предательство ещё одного близкого человека из прошлого.

Только это было не самое страшное. Одна вещь угрожала присутствию Герцога не только душевной травмой, но и физической, ведь приказ Некроманта с новой силой охватил Алису в присутствии её объекта. Она сжала кулаки добела и с болью зажмурилась, понимая, что Лимбо заставляет её убить человека, которого она любит.

— Он пришёл на твой зов, — со злостью говорила Ирэн, — Ты его и прогони.

Только Алиса и без подсказок поняла, что это необходимо. Она сделала неуверенный шаг на встречу, потом ещё один и ещё. С каждым метром, приближающим её к её смыслу жизни, руки дрожали всё сильнее, отчего она сжала кулаки до бела и шмыгнула носом. Винсент не слышал её приближения, потому что она действовала уже куда быстрее и ловчее: приблизилась к нему вплотную сзади, стоя на две ступеньки выше мужчины, обняла его, просовывая свои руки ему подмышки и обвивая его вздымающуюся в тяжёлом дыхании грудь, и уткнулась носом в его затылок:

— Тише, тише, моя Саламандра… — успокаивала она его, зная, что в эти секунды обнимает не просто любимого мужчину, а огнедышащего взбешенного дракона Саламандру, — Всё хорошо, я здесь.

Слова давались Алисе тяжело из-за предательски дрожащего голоса, поэтому она шептала, вкладывая всю нежность и убедительность. Винсент Блэквелл стоял, замерев на месте, лишь крылья носа выдавали напряжённый процесс: он нюхал и, вероятно, наслаждался запахом, ведь это был знакомый запах любимой женщины.

— Ты пришёл мне на помощь… — дрожащим голосом сказала Алиса и закусила губу, потому что в горле встал комок, мешающий стройной речи. Слёзы побежали из глаз, и она непроизвольно начала гладить ладонью грудь Архимага, который с каждым словом успокаивался, — Тебе сейчас так тяжело, но ты должен быть сильным.

— Никому ничего не должен, — рыкнул он со злостью, — Существует лишь огонь. Он мною движет.

— Но ты пришёл, — улыбнулась она сквозь грусть, — Согрей меня, пожалуйста. Так, как всегда делаешь, мне это очень нужно… — она перешла на молебный шёпот, а Винсент пустил тепло по своему телу, передавая его девушке, — Теперь тебе нужно возвращаться домой. Ты сделаешь это для меня?

— Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь, — фыркнул он с новой волной злости, словно чуя в воздухе фальшь, — Тут опасно.

— Ты встретишь меня дома! — убеждала она его.

— Обещаешь? — тихо спросил он, поворачивая голову вполоборота, а она засмотрелась на его лицо.

— Я обещаю тебе.

— Ты не обманешь?

— Будь у меня право, я дала бы тебе слово Блэквеллов, — надрывно и хрипло прошептала она.

Рука Алисы потянулась к метке на его груди, которая в тот момент была ещё скрыта, но от её прикосновения на секунду проявилась. От этого тёплого почти незаметного света Винсент вздохнул полной грудью с облегчением, будто отпуская оковы. Алиса чувствовала ладонью биение его сильного сердца, которое просто выпрыгивало из груди от волнения и чувств.

— Искорка… — позвал он шёпотом очень осторожно, и накрыл её ладонь, лежащую на его груди, своей рукой, — Что ты со мной делаешь?

А она тихо рассмеялась и снова уткнулась носом в его волосы, пряча слёзы, которые навернулись на глазах:

— А что ты чувствуешь?

— Что я был мёртв всю жизнь, а ты… ты учишь меня жить.

— Сейчас ты учишь меня жить. Совсем забыла, как это, — прошептала она и прикоснулась губами к его шее, — А теперь возвращайся домой, я буду ждать тебя там.

— Ты будешь меня ждать? — поражённо переспросил он и часто задышал, — Ты? Меня?

— Только тебя. Несмотря ни на что.

— Ты… другая какая-то. — хмыкнул он совсем по-человечески, немного смущённо и робко, — Я чувствую что-то новое.

Слышать это спокойно Алиса не могла и снова закрыла глаза, сдерживая приступ слёз, а потом слабым шёпотом ответила:

— Но я всё ещё твоя Алиса.

— Моя Алиса, — повторил он так же тихо и почему-то нахмурился. Спустя пару секунд он напрягся в её руках и тяжело вздохнул, а потом пытался обернуться, и девушка поняла, что он пришёл в себя, что это и был тот самый первый раз, когда архимаг вернулся в сознание.

— Домой, — повторила девушка уже увереннее, предугадывая его дальнейшие реакции, — Мордвин ждёт. Я жду.

Он прикоснулся рукой к её руке, обнимающей его, и через пару секунд растворился в воздухе, выскальзывая прямо из рук Алисы. С его уходом чернота снова захлестнула её глаза, а весь вид выражал лишь сосредоточенность и в тоже время опустошенность. Не давая врагу преимущества внезапности, она, не глядя туда, где стояла охрана Ирэн Барко, тряхнула руками, будто сбрасывая напряжение, извергла в ладони сгустки молний, которые тут же с разворота полетели с паладинов. Ещё два таких манёвра и шестеро потомков Убуда лежали на улице в свете тусклого освещения уже мёртвыми, но их тела сокращались от остаточной энергии Квинтэссенции, что прошла по их телу.

По подсчётам Алисы, паладинов пало больше, чем было в охране Ирэн до появления Винсента, поэтому она сделала вывод, что пока она разговаривала с мужем, прибыла подмога. Восстановив ситуацию подетально, Алиса оглядела паладинов, которые стекались к ней с разных концов улиц. На счёт не было времени, поэтому она, вопреки всеобщим ожиданиям, побежала не наутёк, а наоборот: к Ирэн, которую скрутила за горло и с силой потащила за собой по улице, через мост и уже бегом к Собору. Паладины шли за ними пытаясь предугадать действия Алисы, но то было безуспешно.

— Ты ведь была на Убуде? — спросила Алиса, сжимая горло тихой Ирэн.

— Конечно.

— Видела там обезьян?

— Каких ещё обезьян?

— Не совсем обычных. Маленькие антропоморфные существа, немного волосатые, но не вполне обезьяны.

— Я бывала на острове не раз, — задыхаясь от хватки Алисы, превосходящей её по силе, произнесла Ирэн, — Нет и не было там никаких обезьян.

— Верно. Это не обезьяны… — загадочно произнесла Герцогиня и указала пальцев ввысь туда, где на высоких стенах величественного собора сидели странные каменные изваяния, — Горгульи. Это горгульи, только очень симпатичные. Храмы строили по приказу христиан, но символика явно не христианская. Говорят, что горгульи на сводах архитектурных строений — элемент готики, но это не так. Эти существа, как и многие другие, в том числе химеры, отгоняли злых духов, хотя их называли крылатыми демонами, но демонами они естественно не были, всё куда прозаичнее: они — плод магии, защищающие от демонов, от Некромантии. Странное дело, но антипод Некромантии — Квинтэссенция, поэтому можно сказать, что эти милые твари — мои покровители, они пытались спасти меня на Убуде, думаю, здесь тоже от них тоже будет толк. Проверим?

Эти слова стёрли гримасу невозмутимости с хорошенького лица застывшей в юном возрасте Ирэн, которая начала сопротивляться действиям Алисы, но безуспешно:

— Ты тоже демон! Я вижу твою черноту, а слышу эхо Некромантии! Тебе нельзя туда так же, как и мне.

— Я склонна проверять теории на практике. Называй это нашим маленьким общим эмпирическим исследованием. — зло улыбнулась Герцогиня, таща хрупкую Ирэн за собой, словно тряпичную куклу.

Затащив Ирэн в один из входов Собора, Алиса замерла, пытаясь понять свои ощущения. Церкви вызывали у неё дискомфорт при жизни, но в этот раз всё было иначе: было очень спокойно, в то время как Ирэн корчилась в муках, а горгульи будто шипели от присутствия черноты. Герцогиня обернулась назад, чтобы проследить передвижения паладинов, ведь не была уверенна в действенности своего плана, но всё оказалось лучше, чем она предполагала: потомки Убуда не могли пройти в охраняемый горгульями Собор.

— Однако моя теория верна, — заключила Алиса, — Только с поправочной: я не тот демон, от которого нужно защищать, и это, чёрт подери, прекрасная новость.

— Какого чёрта? Почему на тебя не действует?

— К гадалке не ходи: ты гниёшь, я — нет, — монотонно промурлыкала Алиса, глядя на Ирэн с превосходством и неким снисхождением, будто объясняя очень простые вещи крайне глупому ребенку, — А не гнию я потому что во мне, несмотря на обилие смерти, есть жизнь. Возможно призрачная, возможно даже она закончится, но не ты её отнимешь.

— Тебе всё равно отсюда не выйти… — шипела демоница, — Убудцы никогда не отступают!

— Кто сказал, что я собираюсь выходить? М? — монотонно уточнила Алиса, — Мне тут нравится пока.

Она отпустила Ирэн из рук и начала медленно оглядывать коридоры, которые явно не пустовали. Походка Алисы грешила отсутствием обычной лёгкости, девушка то и дело держалась за стены, а ступала каждый раз очень осторожно, будто на лезвие ножа, отражая свою боль лишь напряжением в лице и тяжёлым дыханием, но взгляд её был решительным и непоколебимым.

— Значит ты ещё не отдала его? — послышался голос Ирэн сзади.

— О чём речь? — промычала без участия Герцогиня, всецело поглощённая изучением своего нового убежища.

— Искупление. Ты не отдала его?

— Не в курсе как этот процесс происходит и что из себя представляет.

Алиса повернулась к замученной Ирэн, которая чуть свыклась с жгущими ощущениями и внимательно смотрела на её шею.

— Что там?

— Это? — коснулась Алиса медальона, — Побрякушка.

— Я слышала о ней. Это твой ошейник Лимбо? Винсент сделал его?

— Дело сшила на меня? Да, это тот самый медальон, а что?

— Ты коснулась медальона — Винсент прибежал, как верный пёс, ты обняла его, бешенного архимага — он успокоился, ты сказала — и он ушёл.

— И?

— Это не просто побрякушка, а он для тебя не просто Хозяин.

Алиса закатила бы глаза, если б они не были чёрными, но вместо этого просто фыркнула:

— Я вообще-то слышала, что ты была не очень одарённой, но сейчас просто разишь дедукцией… — это было последнее, что она сказала, а потом будто резко потеряла всяческий интерес к беседе. Она взяла горящую свечу из канделябра и осела по стене на пол напротив Ирэн, которую стерегли горгульи.

Медленно выливая воск себе в ладонь, Алиса завороженно и сосредоточенно смотрела на плямя, которое отражалось в её чернильных глазах. Застывший воск на коже она разминала пальцами и что-то из него лепила, отвлекая себя на такое простое занятие, но выдавало её дыхание: она сильно паниковала. Ирэн, уже немного привыкнув к боли и к плену каменных изваяний, начала наблюдать за тюремщицей с непониманием, но репликами себя не выдавала. Прошло около четверти часа этого странного пребывания в Соборе, Алиса тихо пела себе под нос до боли знакомую для Ирэн мелодию, но откуда она её слышала, вспомнить не могла.

— Ты странная. — наконец произнесла Леди Барко.

— Кто бы говорил, — раздался хриплый голос Алисы, выдающий неприязнь.

— Осуждаешь меня? — хмыкнула белокурая демонесса, — Ты!? — звонкий смех раскатился эхом по старинному коридору.

Алиса долго не отвечала, не отводя глаз от свечи, а потом немного свела брови к переносице и заговорила с болью:

— Это… это не честно.

— Что не честно? — с искренним непониманием поинтересовалась Ирэн.

— Он ведь до сих пор боготворит тебя. Зачем его обманывать? Почему? Почему все постоянно его обманывают? — каждое слово было наполнено непониманием и теми эмоциями, которые Алиса показывала редко, — Разве он заслужил?

И тогда чёрные глаза посмотрели в странные глаза Ирэн в поисках ответа, но там его не было. Лишь долгое молчание и ни намёка на угрызения совести, что разозлило Алису. Она не стала предпринимать никаких попыток мести, не хотела выходить из себя в тяжёлом состоянии, поэтому просто встала с большими усилиями и пошла прочь, обернувшись уже на выходе со словами, обращёнными не пленнице, а каменным стражам:

— Стеречь днём и ночью.

А потом она поднялась на самую крышу Собора и села на перила, перекидывая ноги и совсем не боясь упасть, не боялась она и того, что ожидало её снизу за территорией Собора: там скапливались паладины, безмолвно наблюдая за Квинтэссенцией, что была для них недоступна.

— Не страшно… — спокойно прошептала она себе под нос.

Её пугала лишь кровь, которая промочила брюки, и боль внизу живота, ведь это значило, что тот огромный необъятный мир, который смотрел на неё в эти секунды, не собирался щадить ни её, ни её ребёнка.