Rob Dougan — Nothing At All.

25 ноября 2013 г.

Винсент шёл от обледеневшего берега Крайнего моря вверх по лестнице в северный двор Мордвина. Он остановился и посмотрел на море, над которым зависла полная жёлтая луна. Что-то происходило там, в море, но он этого не понимал, хотя всё свободное время старался проводить там, в попытке разгадать тайну. Блэквелл зашёл в замок, поднялся по лестнице и там увидел фигуру в походном плаще. Лицо женщины было скрыто под капюшоном, но он без труда узнал в ней Аннабель Гринден:

— Не верю, что твои познания в магии стали настолько глубокими, что ты смогла обмануть защиту Мордвина. Как ты попала сюда, Аннабель? — сухо спросил он.

Леди Гринден присела в реверансе и сняла капюшон, под которым было всё то же миловидное личико с пухлыми губами и капризным выражением аристократического лица. Волосы были собраны в небольшой пучок, крупные серьги сплошь украшены драгоценными камнями. Аннабель в ответ пискляво ответила:

— Милорд, вы так не гостеприимны! Я приехала с южными Лордами.

— Только их ждали, а тебя — нет.

Винсент больше не хотел продолжать беседу и пошёл дальше, минуя Леди Гринден, но она двинулась за ним. Следом за ним она зашла в его кабинет, несмотря на то, что Блэквелл практически хлопнул дверью перед её носом. Когда Герцог присел в своё кресло, то нехотя поднял глаза на свою гостью, выжидая, когда она сама раскроет цель своего визита, так и вышло:

— А я больше не дуюсь, дорогой, — начала она, — Даже благодарна тебе! Ведь говорили же умные люди: стать женой Герцога Мордвин — значит подписать себе смертный приговор! — она говорила самозабвенно, смакуя каждое слово, а Винсент слушал молча, — А я жива, и всё благодаря твоему дальновидному решению!

Блэквелл посмотрел в потухший камин с грустью и медленно встал, преодолевая расстояние, отделявшее его от очага. Использовать магию огня без веской причины было нельзя, но видеть потухшее пламя было невыносимо. Он присел у камина и начал разжигать огонь обычным способом, пока Аннабель что-то говорила. Когда огонь запылал, Блэквелл почувствовал приближение Анны, она положила ему руки на плечи и скользнула вниз:

— Больше не хочу быть твоей женой, — её рука проникла под его одежду, — Хочу, как раньше, ты ведь лучший любовник, который у меня был!

Блэквелл глубоко вздохнул и убрал руки настойчивой Графини:

— Анна, оставь меня одного, мне это не интересно! — сказал он с тоской.

— Да ладно ты! Рассуждаешь, как старик! Жизнь ведь не закончена… — шептала она, и интригующе гладила широкие плечи накаченного мужчины.

— Всё относительно. Не раздражай меня, уходи!

— Я всё сделаю сама, Винсент, не упрямься! — тихо прошептала она, лаская его грудь руками, и оставляя мокрую дорожку на шее губами.

И он поддался её ласкам. Он много лет получал плотские утехи беспрепятственно и сразу, организм привык к активной половой жизни и никак не хотел подчиняться доводам рассудка, особенно по ночам, когда подсознание рисовало тайные желания так красочно. Он просыпался в агонии то от страха, то от возбуждения, так хотелось снять стресс, выплеснуть адреналин, но сердце ныло от боли, потому что та, кого жаждал Винсент, была… недоступна. И тогда приходилось делать то, что он не делал даже тогда, когда Алиса мучала его желанием: он самоудовлетворялся самым позорным способом. И вот снова возбуждение захлестнуло волной, полностью лишая рассудка. Его сознание боролось, но как-то неуверенно, а Аннабель вторила его слабости, будто читая мысли:

— Ты ведь ничего плохого не делаешь, Винсент, это даже не измена! — говорила она, уже расстёгивая его ширинку, — Нам будет хорошо без обязательств, ты снимешь свой вечный стресс, и сможешь заняться делами с былой хваткой! — она уверенно трогала его твердеющий член, — Как давно у тебя был секс?

Голова отказывалась думать, всё, что он мог, это отвечать на прямой вопрос с покорностью, совсем ему не свойственной:

— Восемьдесят один день назад.

Аннабель громко рассмеялась, снова переходя на свою обычную писклявую манеру. Её голос прозвучал отрезвляюще, отчего Блэквелл открыл глаза и ужаснулся происходящему:

— Анна, убери руки от меня немедленно, — монотонно, но леденяще произнёс он.

Она не послушалась, лишь улыбнулась и склонила голову над его членом. Он резко взял её за голову и повторил:

— Я сказал: не трогай меня. Уйди и никогда так не делай больше. Никогда.

— Но… что я такого сделала?

— Ещё ничего.

— Но ты ведь хочешь! — обиженно парировала она, показывая на его готовое к продолжению бурной ночи достоинство.

— Я не могу ей изменить! — прорычал он и скинул Графиню с себя, — Аннабель, если тебе дорога жизнь, уходи. Я могу вспылить и тогда убью тебя…

— Изменить??? Винсент, какая измена!? Она мертва! МЕРТВА! Ты — вдовец, она даже своим астральным глазом в мире духов не моргнёт!

Эти слова вмиг изменили лицо Блэквелла. Он буквально долю секунды повторял в голове то, что было только что произнесено и это было последней каплей, сдерживающей его боль. Сущность Архимага среагировала как щит, ограждая Винсента от горя, и глаза его стали чёрными. Аннабель замолкла в оцепенении, зная, что может случиться дальше. Единственное, что пришло ей в голову, она тут же произнесла тихим голосом:

— Я не должна была так говорить, Лорд Блэквелл. Сжальтесь… — её испуганные глаза устремились в пол, но Блэквелла уже было не остановить.

Он ловко очутился рядом, придавливая своим весом Графиню к ковру у камина, и начал изучать её тело, причиняя ей боль. Он целовал её шею, разрывал корсет, пока она не закричала:

— Больно! Мне больно… — вопила она.

— Это ещё начало… тебе не ведома сущность Архимага, глупая девчонка! — сказал он и сам испугался себя. Он резко отстранился и встал к ней спиной, пока она закутывалась в обрывки своего платья. Когда он повернулся, то был уже обычным человеком, только с грузом целого мира на плечах, — Не понимаю, Анна. Ты — красивая, образованная аристократка, которая на счастье многих мужчин не блещет умом. Что тебе мешает быть счастливой, что!?

Она замялась, смотря глазами, полными слёз и ужаса:

— Ты. Ты мешаешь. Я люблю тебя.

И тогда он сел на корточки, заглядывая в её глаза:

— Я мёртв… или умру в ближайшее время. А если не умру, то буду жить другой женщиной, потому что только она для меня — жизнь, только ради неё я делаю следующий вдох, в надежде, что это приблизит меня к ней.

— Ты страдаешь.

— Ты даже не представляешь как, ведь ты не любила, как я люблю.

— Я не любила!?

— Нет, не любила, Аннабель. — он покачал головой отрицательно, а в глазах его было что-то такое неизведанное и печальное, что девушка нахмурилась, пытаясь хоть на сотую часть представить себе чувства, коими был поглощён Герцог, — Ты испытываешь облегчение, когда видишь мои муки. А любовь… любовь не выносит боли любимых.

— Но…

— Уходи, — сухо сказал он и встал, уходя к своему креслу, — Я вызову стражу, если ты не уйдёшь.

Блэквелл тяжело вздохнул, когда Графиня удалилась, закрывая за собой дверь. Он яростно закричал и перевернул свой письменный стол со всем содержимым, но снова послышался стук в дверь:

— Мой Лорд, Риордан прибыл, — оповестил Лорда Блэквелла Франческо. Было уже около трёх часов ночи.

— Живо его ко мне!

Винсент Блэквелл ждал Артемиса Риордана с новостями. Он был как на иголках и совершенно не слышал ничего вокруг. Артемис вошёл и вопросительно оглядел развал в кабинете:

— Тут был ураган? — спросил молодой человек.

— Нет, просто стресс сбрасывал.

— Слушай… даже неловко подумать, что я говорю это именно тебе, ведь ты первый ловелас в Сакрале, но есть способ снять стресс. Она бы поняла…

Винсент закатил глаза:

— Придержи язык. Меня бесит эта тема!

— Ещё бы, ведь ты на сексуальной диете, будучи до этого гиперактивным! Подумай об этом…

— Блядь, закрой рот, в последний раз тебя предупреждаю! — Блэквелл отошёл к стене и отвернулся, потому что очень стеснялся своей слабости, а она была написана у него на лице и даже выступала на лбу потом, который он почти незаметно утёр платком, — Арти, я… — он сделал паузу, а потом уже уверенней спросил, — Советники уже здесь?

— Все, кроме Ноксена, но он прибудет к девяти утра сразу на Совет.

— Хорошо, — кивнул Винсент, глядя отрешённо, — Иди собери всех досрочно. Николасу я потом всё персонально расскажу, чтобы не было обид и теорий заговора.

— Сейчас? — удивлённо переспросил Риордан и посмотрел на часы, которые свидетельствовали об окончании ужина.

— Не сейчас, а немедленно! Живо!

Голос Блэквелла в этот раз прозвучал требовательно, что действовало на всех людей безотказно: они тут же кидались выполнять приказ. Артемис с выпученным глазом бежал по коридору к центральному крылу, где как раз гости выходили с ужина.

Двадцать минут спустя Советники вошли в зал переговоров и застали там уже ждущего их Блэквелла, который был задумчив и смотрел на истлевшую наполовину сигару. Его пальцы барабанили по столешнице, в рукава иссини-черного джемпера были закатаны, оголяя мощные рельефные руки, разукрашенные разнообразными сигилами, среди которых один сигил красовался на правом локте.

— Герцог! — здоровались Советники, рассаживаясь по своим местам, а он кивал им в ответ всё также задумчиво и немного безучастно.

Винсент обвёл круглый стол, почти не останавливаясь взглядом на лицах Советников, и замер на четырёх пустых креслах. По традиции в Совете должно было быть 12 членов, но по факту их было 9: Картер, Марк Корфадон, Уолтер Вон Райн, Артемис Риордан, Николас Ноксен (который не отсутствовал), Мэтью Айвори, сам Блэквелл, Мика Тагри и Ромер Финис (Лорд одного из доменов бывшей Ксенопореи).

— Добрый вечер, господа. — поздоровался Блэквелл, — Я собрал вас досрочно, чтобы к утру уже преступить к осуществлению моей задумки.

— Мы все во внимании, — кивнул Картер, — Раз дело срочное, то так тому и быть.

— Я вдруг вспомнил сегодня Джона Сальтерса, — задумчиво начал Блэквелл, — Не то, чтобы было что вспоминать, ведь Джон был предателем, однако однажды он изрёк довольно интересное предложение, которое Совет отклонил.

— О чём речь? — подал голос Лорд Финис, — Было бы здорово, если бы вы ввели меня в курс дела, ведь я не застал Сальтерса в составе Совета, да и в живых-то видел в последний раз лет пять назад.

— Я имею ввиду его предложения возродить старую традицию: Турнир Белой Розы.

Он замолчал, выжидая реакцию Совета, и она действительно была бурной: началось шумное обсуждение и погружение в воспоминания, только это вряд ли было конструктивно.

— Ну что сказать, — осторожно заговорил Марк Корф, — Турнир Белой Розы — замечательная традиция. Если я не ошибаюсь, в последний раз турнир проводили в Мордвине лет 15 назад, а потом об этом благополучно забыли, хотя зря.

Марк прищурился задумчиво, глядя на Блэквелла, которого хотел прочитать, и это было бы реально, не будь Герцог к этому готов. Визуальная борьба продолжалась некоторое время, но Барон натиска не выдержал и сдался, откладывая реванш на потом.

— И почему Совет отверг предложение в прошлый раз? — спросил Уолтер тихо, но слышали все.

— Из-за споров о финансировании, — Винсент был готов к этому вопросу и даже рад, что кто-то его задал, — Дело в том, что Советники почему-то считают, что я должен финансировать подобные мероприятия из своего личного кармана, но по факту мой народ платит налоги, и тут большой вопрос: куда идут деньги? Из денег Мордвина я спонсирую лично много проектов и не вижу сейчас возможности выделять круглую сумму на Турнир, поэтому не возьму на себя 100 % расходов. Я готов внести свою лепту, пусть это будет 20 %, а остальное ваши заботы и бюджет государства.

Он был готов и к тому какой шок это заявление вызовет у остальных, но Советники среагировали довольно спокойно, ведь раньше возмущались этому Сальтерсы, Флэтчер, Ноксен и Уоррен, а сейчас их не было.

— Ну я обеими руками за! — громогласно вступился Картер, — Скажу вот что: я потратил два месяца, чтобы разобраться в финансовых делишках кхм-кхм… — он деликатно откашлялся, — В общем той части Сакраля, которая теперь вошла в состав, и я заявляю с уверенностью, что на финансирование Турнира деньги найдутся, правда не так много, как хотелось бы. Вообще-то, — он сложил локти на стол и облокотился на них, говоря уже без улыбок, — Считаю честным вложиться каждому.

— Я бы с радостью, но… Кэмптон отошёл ко мне всего как два месяца, замок не в самом лучшем положении, брать новый налог с подчинённых у меня рука не поднимется, однако буду благодарен, если кто-нибудь мне займёт на полгода, — Марк выглядел виновато, но держался достойно, — Не могу проигнорировать такое важное событие, поэтому буду помогать всем, чем смогу…

— Корфадон, — перебил Блэквелл, — Ты можешь помочь нематериально, и очень хорошо, что мы перешли к этой теме. Я хотел бы, чтобы ты участвовал. Я надеюсь… — Блэквелл не дал слова Марку, который хотел возразить, — …Ты понимаешь, что мои надежды на твоё участие должны подтвердиться. Это касается и остальных холостяков, присутствующих здесь: Айвори, Риордан, Тагри, Финис. Уолтер получает отвод по незрячести.

— А… вы, Лорд Блэквелл?

Блэквелл перевёл тяжелый взгляд на Айвори, отчего тот поёжился:

— Я? Вы издеваетесь? Я — Архимаг, нужно ли объяснять, что участие Примагов и Архимагов заведомо невозможно? Прибавьте то, что действующий Герцог должен открывать мероприятие и быть главным судьёй, поэтому забудьте.

Никто не стал возражать, лишь оставшееся время обсуждали детали проведения Турнира. Мордвин выбрали местом проведения Турнира, к утру договорились подготовить приказ Лордам всех доменов о выставлении списков участников любых сословий, а так же прочие детали, но главное оставили на десерт:

— А теперь самое интересное, — улыбнулся Картер хитро, — Мы не выбрали Белую Розу.

— Я выбрал! — перебил Блэквелл, — Она — полное соответствие всем традициям: аристократка с большим наследством и с завидным титулом. Молода, красива, здорова и главное — ей срочно нужно замуж. Графиня Аннабель Элен Гринден.

Все затихли, обдумывая слова Герцога с некоторой настороженностью, но возразить никто не осмеливался:

— Чёрт! — набрался смелости Риордан, — Я тут один против всей этой раздутой до небес херни? Какая к лешему Анна Гринден? Белая Роза — символ непорочной наследницы того могучего Сакраля, который был раньше, но Анне Гринден до этой непорочности, порядочности и прочего нужно очень долго замаливать грехи! Да, она образована и её отец обладает очень привлекательными землями, да, она ещё и его единственная наследница, но — БОЖЕ УПАСИ — стать кандидатом на её руку и сердце! — он теперь уже отважно смотрел прямо в глаза Блэквеллу, — Это не честно. Ты сам отбрехался от брака с Графиней, но теперь пытаешься устроить конкурс на неё. Ты сам ей сбил цену!

— Помолчи, — отмахнулся Винсент, — К моему большому сожалению, в Сакрале нет богатых наследниц нужного возраста, которые могли бы претендовать на звание Белой Розы, Анна одна в этом списке. Я бы с превеликим удовольствием выбрал бы на эту роль Николь Кларк, — он сделал паузу и потупил глаза в пол, — Но эту Леди оставили без преданного, поэтому я решу её судьбу позже и менее публичным путём. А вот Анна как раз любитель пафоса и подобного внимания к своей персоне. Я решил.

— А ты решил, что будешь делать с недостатком Советников? Это ведь очень умно: по правилам Совета, голосование доступно при полном составе, а у нас тут восемь калек, вместо двенадцати!

— Решил, но это требует времени, — ответил Марку Корфадону Блэквелл, — Как бы вы не проголосовали, последнее слово всё равно за мной, и у вас есть простой способ переубедить меня: всего-то и надо, чтобы вы проявили инициативу в делах!

— Что ты имеешь ввиду?

— А то, что мы все здесь… почти все — Лорды доменов, мы все заняты своими владениями, особенно в свете последних событий, однако лишь я, изредка Айвори с Ноксеном, реже Риордан и чаще всех Вон Райн вносим какие-то внятные предложения. Глупых людей среди нас нет, у каждого свои таланты, но почему-то никто не считает нужным изучать новые сферы, осваивать неизведанные вопросы. Мне одному это надо? — он заговорил со сталью в голосе, — Но мне не надо это, честно. Меньше всего я хочу тянуть вас каждый раз за собой. А что, если завтра меня не будет?

— Э… — Артемис от удивления резко отстранился от стола и выпучил свой наивный глаз, хлопая длинными ресницами совсем по-детски, — А где ты будешь?

— Ну, допустим, меня вообще не будет! Рано или поздно такое случится, но с таким рвением Совета, судя по всему, вся эта долгая и кровопролитная война была за зря, ведь Сакраль и часа не продержится целостным.

С этими словами он просто встал и без объяснений покинул зал переговоров, но Корф кинулся за ним, требуя реванша:

— Винсент! — окликнул он и нагнал, — Винсент, объясни мне: что ты делаешь?

— Просчитать не выходит, да? Наверное, это тебе покоя не даёт, — зло улыбнулся Блэквелл, продолжая свой путь, не сбавляя хода.

— Ты же прекрасно знаешь, что, ставя меня, Риордана и Финиса в один Турнир, ты отбиваешь у других шанс на победу? Кого бы не выдвинули домены, магов выше третьего уровня нам не ждать, поэтому исход уже без труда просчитывается, и ты об этом прекрасно знаешь! Хочешь женить меня на своей любовнице!?

Винсент остановился и холодно посмотрел на Марка:

— Давай проясним, Корф, — начал он и потёр подбородок задумчиво, а потом выставил указательный палец прямо перед носом Марка, — Ты хуеву тучу лет жил лишь мыслью о том, чтобы вернуть величие рода и очистить своё имя от грязи. Мы встречались с тобой каждый месяц и каждую встречу я слышал лишь одно: мне нужен Кэмптон. Я уберёг тебя от тех «тяжких», в которые ты хотел пуститься, хотя речь шла даже о сговоре с Некромантом, я каждый раз отводил от тебя наёмников, хотя кроме заботы о твоей неблагодарной персоне мне есть чем заняться. Я дал тебе ряд шансов, которыми ты отлично воспользовался, и даже вернул тебе Кэмптон, как и обещал. Дядю твоего не уберёг — об этом очень жалею, ведь возможно тебе рановато впрягаться в дело вашей семьи, судя по истерикам. Бальтазар, в отличие от тебя, всегда знал где ему место, довольствовался любой мелочи, что мне удавалось ему подкинуть, он и смерти подобной был рад — в этом нет повода усомниться, как и в том, что он за дело боролся до последнего вздоха. Но посмотри! — он сделал паузу, — Ты теперь Барон Кэмптон, твой замок пострадал в войне меньше многих, я даже дал тебе здоровых от зомбирования Ксенопореи людей, чтобы они населили твои земли, но ты снова недоволен.

Корф стоял и внимательно слушал, сложив руки на груди. Он не осмеливался перебивать, но и вину не выражал:

— И я благодарен тебе. Ты сдержал все обещания, но ведь и я сдержал свои. Я служил тебе…

— Ой не надо! — фыркнул Винсент, — Марк, я знаю, как ты пытался сбежать с Алисой, отказываясь от службы мне и от всех обещаний. Я бы нашёл этому оправдание, если бы это было ради чего-то светлого и чистого, но этого не было.

— Она сказала тебе!?

— Она ничего мне не говорила, лишь каждый раз защищала тебя, когда я хотел оторвать твою башку к чертям собачьим. Она настояла, чтобы я не убивал Саммерса, хотя он её почти изнасиловал, и знаешь? Всё лишь для того, чтобы процесс возвращения Кэмптона законному наследнику был неоспоримым и прошёл гладко.

Глядя на мимику и жесты Блэквелла, Марк анализировал некоторые тонкости поведения собеседника, которых раньше никогда не замечал:

— Есть что-то ещё, — утвердительно заявил он, — Это бы никак тебя не зацепило, не будь у тебя какого-то зуба на меня, ведь Риордана ты почему-то за ушком чешешь, а ведь у него тоже рыльце в пушку. Вообще-то, говоря совсем уж откровенно, всего два человека на земле верили в тебя от начала и до конца без сомнений: твой отец и Алиса.

— Четыре, — поправил Блэквелл, — Ещё мама и Уолтер.

— Уолтер… — с сомнением повторил Марк, — Что-то слабо вериться, но, допустим, этих людей было четверо. И всё же: что ты на меня внезапно взъелся? Я на твою собственность не покушался! — в этот миг Винсент недобро прищурился, выдавая своё несогласие на этот счёт, — Оу! — Марк немного отстранился и развёл удивлённо руки, — Винсент, нет…

— Да, Марк. — властно перебил Винсент, выдавая крайнюю степень напряжения, — И всего один раз в жизни я полюбил женщину по-настоящему, но ты вился вокруг неё, как павлин. Из всех женщин мира, ты покусился именно на неё. У меня нет привычки смешивать личное и работу, но тут уж я согрешу и со всем злорадством посмотрю на тебя, когда ты будешь скакать как шут гороховый за честь Анны Гринден, которую ты на дух не переносишь. И всё лишь за твой неуёмный тестостерон.

— Но… ты зря заморачиваешься: у меня с твоей женой ничего не было.

Только Лорд Блэквелл не контролировал свою ревность, хотя пытался охладить пыл разумными доводами, однако то будущее, которое не могло уже случиться, не давало ему покоя, а ведь там его жена и Марк были любовниками.

— За твоё «ничего» я бы уже тебя четвертовал, но хуже того то, что могло бы случиться!

— Мы с ней просто поцеловались разок.

— Два раза! — перебил Блэквелл и пихнул Марка в грудь.

— Ну и что? Я просто пытался её немного выбить из колеи, когда она пришла за мной, и вышло шикарно! В баре я труханул, когда понял, что передо мной агент особой службы, засланный от Совета, в коем были предатели, а я в тот момент был как назло пьян. Я применил все обычные техники, чтобы вытравить из неё цель визита, но она вела себя идеально собрано, а потом внезапно выдала себя деталью, за которую я и зацепился. Она резко напряглась, а я прочитал её желания: она жутко хотела близости, — он немного сбавил обороты рассказа и осторожно посмотрел в глаза Блэквелла, но тот был холоден и спокоен, — Сначала она не собиралась отвечать, но я сыграл на её слабости: она была влюблена и её губы выдали все верёвочки, за которые нужно дёргать.

— Я не хочу этого слышать… — перебил Винсент и потёр пальцами виски, — Я прекрасно знаю твои методы воздействия на женщин, знаю и то, чем закончилось: сработал её медальон.

— Я тогда и не понял, что играл тебя, — тем не менее продолжал Марк, — Понял позже, когда пришёл к ней в палату. По твоему приказу её избили, но она была непреклонна, когда я склонял её к побегу. Тогда я сказал ей прямо, что мог бы быть для неё кем угодно, но тобой я быть не хочу, а она сказала, что никто другой ей не нужен.

Марк старательно пытался поймать взгляд Блэквелла, пока говорил об Алисе, но тот отводил глаза, до последней фразы. Глаза Винсента были такими наивными и блестящими, какие бывают у ребёнка, ведь в эти секунды Блэквелл не прятался за маской невозмутимости, показывая то, что происходило на самом деле: ему было очень больно.

— Она так сказала? — шёпотом спросил Блэквелл, и Марк кивнул в ответ:

— Не знаю с кем и что у неё могло бы быть, но этого никогда бы не случилось, если есть ты. Не потому что ты всегда побеждаешь, не потому что ты Суверен, Архимаг и так далее, её ведь и деньги не интересовали. Она просто любила тебя — это, по-моему, все знают. — он наконец поймал взгляд Герцога, который отражал лишь жажду верить в сказанное, — Винсент, ты что? Ты ведь знал это… неужели забыл?

— Не забыл…

— Верить перестал?

— Разве, если б любила, бросила? — спросил он вполне серьёзно.

— Так ведь она и не бросила. Её у тебя забрали. — говорил Марк очень медленно, боясь сказать что-то не то, ведь видел такую картину впервые: Лорд Блэквелл полностью убрал всю оборону и впитывал каждую установку Корфа с готовностью и абсолютно беззащитно. В мыслях созрела авантюра немедля воспользоваться ситуацией, заставляя Герцога сделать то, что было выгодно Марку, но что-то мешало воспользоваться ситуацией, — Винсент, мне очень жаль, что всё так вышло, действительно жаль. Я никогда не встречал таких людей, как твоя Алиса, — подчеркнул он слово «твоя» намеренно, — У неё был стальной характер и воля… ещё она конечно сдвинутая немного, но этим вы друг другу просто сверхъестественно подходите.

Блэквелл нервно хихикнул и вышел из ступора, хлопая глазами уже вполне осознанно, хоть и немного заторможено:

— Не плохо, Корф. Я оценил твоё воздействие, оценил и то, что ты моей слабостью не воспользовался. Думаю, самое время тебе сказать: что ты хочешь? Конкретику, будь добр.

Марк вдруг потупил глаза в пол, как будто вспоминая какое-то обстоятельство, которое было ему неприятно.

— Что? — спросил Блэквелл, — Что не так?

— Позволь мне не участвовать. Я выделю лучших людей, буду сам развешивать флажки на трибунах и агитировать каждого жителя Сакраля следить за Турниром, но сам участвовать я не могу.

— С чего вдруг?

— Потому что у меня есть любимая женщина, и я не могу бороться за руку другой.

— Нет у тебя постоянной женщины, не обманывай.

— Следишь за мной?

— Ясен пень! — фыркнул Блэквелл, — И точно знаю, что ты живёшь один. У тебя и любовницы-то постоянной нет.

— Но любимая женщина есть.

— Ну и кто?

— Я не могу сказать…

И вдруг Блэквелл сладко улыбнулся:

— Николь Кларк? — он не сдержал смешок, — Серьёзно?

— Откуда ты знаешь!? — Марк заговорил шёпотом и начал оглядываться, — Я себя не мог выдать!

— Не волнуйся, не ты себя выдал, мне говорила о твоей симпатии Алиса.

— В любом случае…

— … В любом случае, Николь крепко прижали Вон Райны, тебе не под силам с этим разобраться.

— Блэквелл, не надо играть со мной, скажи мне всё, что знаешь! Я брошу все силы, чтобы…

— …Ещё раз повторяю: это не в твоих силах, но я обещаю помочь, если ты добровольно примешь самое активное участие в Турнире, — он протянул руку для скрепления сделки, — До конца Турнира Николь Кларк будет свободна от шантажа Вон Райнов.

Марк смотрел со скепсисом то на протянутую правую ладонь, то в лицо Герцога, который не давал обещаний попусту, и тогда они пожали руки:

— Я дойду до финала и поддамся сопернику, ты это понимаешь? До конца я бороться не буду, — уточнил Марк, на что Блэквелл с улыбкой кивнул, — Бедный Риордан! Интересно, он уже догадался, что ты собираешься сделать его Графом?

— Гринден для меня очень важен, — вместо этого сказал Винсент, — Графом этого замка будет достойный человек, это я обещаю. Я не позволю наследию моего друга пропасть, Грэг бы этого не пережил.

— Это очень пространный ответ, не находишь?

— Это как посмотреть! — снова улыбнулся Блэквелл, — Главное помни, Марк, что мы договорились. Ты не устроишь мне больше истерику на эту тему, и — да — ты обещал агитировать людей на это мероприятие, ведь оно действительно важно для Сакраля именно в этот момент.

— Почему именно сейчас?

— Потому что людям нужна вера.