Rob Dougan — There's only me, DeltaGoodrem — Hollow no more.

— Вот дьявол… — буркнул я себе под нос, когда временной поток выплюнул меня где-то посреди улицы до боли знакомого города.

Ощущение не из приятных. Я однажды выпал из лодки и чуть не утонул. Плаваю я хорошо, но меня затянуло подводное течение, и швыряло из стороны в сторону довольно долго. Я чудом не захлебнулся, может тогда сыграла предрасположенность ко всем стихиям, но меня нашли далеко за куполом Мордвина на маленьком островке, откуда был чудесный вид, который в тот момент меня совсем не радовал.

Водяное течение ещё как-то охлаждает и, несмотря на нехватку воздуха, после него не хочется блевать, а сейчас… очень хочется, но…

… Но я вдыхаю воздух и ощущаю чистоту. Чистую магию, от которой уже даже отвык. Я застыл, понимая, что больше не нахожусь в Сакрале, что магия не отравлена.

Получилось.

Копоть, влажность, и такой знакомый запах, что в сознание врезаются картинки. А потом присматриваюсь и улыбаюсь.

Лондон. Я влюблён в этот город. Он всегда живой, всегда немного мрачный и даже, казалось бы, опасный, но этим очаровывает и влюбляет. Узкие улочки, старые фонари, симпатичные лавочки и множество деталей, которые сами по себе способны зачаровать своим особым колоритом, но они здесь все вместе, и ты даже не знаешь за что зацепиться. При это общая картина такая гармоничная, что просто идёшь, дышишь этим городом и любуешься.

Я провёл здесь 3 года своей жизни и всё равно не нагляделся. Особый мрачный шарм города с серым небом всегда раскрывался в моей душе иначе, нежели для всех остальных, но с некоторых пор серое небо стало для меня ещё более притягательным, и я осторожно присматриваюсь к обстановке, ища глазами обладательницу самых красивых глаз на всей планете, в которых серый цвет раскрывается лучше, чем в небе Лондона.

Судя по одежде окружающих, я совершил не такой уж большой скачок во времени. Не успеваю следить из Сакраля за модой, но ощущение, что я совсем недалеко в прошлом, возможно даже, что попал в минувшее лето. Датировка утренней газеты на прилавке подтверждает мою догадку, и я смело двигаюсь вперёд, чтобы поймать волну ощущений.

И ловлю. Всё тело пронизывают мурашки и невероятная по силе энергия вперемешку с адреналином, но не тем обычным, что возникает в стрессе, а каким-то другим, обнадёживающим.

Если бы меня спросили, как это: обретать надежду, то я бы вспомнил именно это ощущение, потому что в эти секунды я её обретал.

Причин было много: магия чиста, я преодолел тоннель времени и оказался в прошлом, а в этом прошлом того горя, что свалилось на меня, я ещё не пережил и мог всё исправить.

И тут из мыслей меня выбивает то, что я перестал чувствовать уже несколько месяцев…

Лимбо. Медальон Лимбо был где-то рядом. Сорвавшись с места, я стремительно пошёл на зов золотой побрякушке, которую снова жаждал увидеть, но больше всего душа ныла от близости того тела, на котором я ожидал увидеть медальон.

Я чувствую её! Чувствую так остро, что наступает эйфория, ведь это ощущение ушло вместе с ней три с половиной месяца назад. Чувствую, но не вижу.

Я блуждал на зов чутья, преодолевая улочки и закоулки, которые хорошо знаю. В течении двух часов ощущение моей искорки то почти исчезало, то усиливалось, но пока на её шее висит медальон, я рано или поздно найду её, как бы искусно она не пряталась. У меня есть преимущество: я знаю Лондон, я знаю Алису, а она не может вычислить кто за ней следит с такого расстояния.

Эти два часа были для меня агонией: не мог поверить, что увижу её живой, хотя не свыкся с мыслью о её смерти. Меня то била дрожь, то выступал пот, то ноги казались ватными, но я шёл без остановок.

Алиса. Это имя пронизывает бессмысленный и бесцветный мир необъятностью и насыщенностью, я становлюсь совершенно другим от сочетания этих звуков. Если мне не суждено увидеть её живой, то я хочу умереть здесь и сейчас, пропасть бесследно и познать забытьё, не думать ни о чём, не звучать на устах других людей после смерти. Только надежда — по истине Сатанинское творение, это чувство появляется внезапно и заставляет царапаться из последних сил, стремясь к своим грёзам. Поэтому я верю, что мы с Лис будем вместе, и пусть это будет ад или рай, но… мы будем вместе.

Надо признать, я сильно вымотался, зато за это время убедился на сто процентов, что моя цель движима, и не просто бездумно передвигаема, а весьма интеллектуальна. Мне казалось, что в искусном запутывании следов я начал узнавать не просто выпускника школы Варэй (в этом случае я бы уже поймал беглеца), а человека, способного меня обмануть, а таких в обоих мирах очень немного (а выпускников Варэй среди них и того меньше).

И тут подул ветерок, принося мою нотку ванили и озона.

Одновременно дрожь по телу, мурашки, испарина на лбу и застывший в горле стон. Это Она, нет повода усомниться. Это Алиса, это моя девочка, я уверен в этом. Никто не способен так водить меня за нос по городу, который я знаю, как свои пять пальцев.

Не раз пробирался сквозь толпы туристов, и это очень дальновидно ходить по самым людным местам, ведь её светлую копну волос так уловить сложнее.

И вдруг… её выдали не волосы, не манера одеваться, не даже походка — всё это было другим. Очень тёмные очки в пасмурную погоду — вот, что привлекло моё внимание. Шатенка с длинным каре, волосы волнистые, цвета молочного шоколада и ещё непривычная для моих глаз длинная чёлка, скрывающая брови.

Я боялся. Того, что придумал всё это, как тысячи своих снов, где она жива. Боялся, что рисую Алису в прохожих, обманывая сам себя, но всё же шёл по пятам, всматриваясь во все её движения и каждую деталь гардероба. Серый плащ, перчатки и закрытая обувь на танкетке. Вообще-то в этом июле аномально-холодно, и неудивительно, что моя мерзлячка так одета, ведь вокруг все кутаются в шарфы и толстовки.

Теперь иду уже медленней за ней и пытаюсь понять, что же в ней нового помимо причёски. Не оглядывается, плечи расправлены — всё, как всегда.

Походка. По-прежнему немного хищная, мягкая, быстрая… шаги стали меньше, осторожней. Очень сложно понять, что конкретно стало иначе, но я вижу, что она другая.

Заворачивает в переулок к киоску, я иду следом и… теряю её. Ускользнула! Медальон всё равно её выдаст, поэтому я продолжаю поиски, наконец обнаруживая её уже в кашемировом пальтишке бежевого цвета, оранжевый шарфик и сумка через плечо.

Глупенькая, тебя выдают очки, а не изящный плащ или просторное пальто.

Выглядит как студентка третьего курса, не хватает лишь учебников в руках! Милая… такая красивая!

Боже, как сердце стучит…

Смотрит на часы, поворачивает на другую улицу, и я вижу, как она оборачивается в сторону кафе. Почти полдень, но она проходит мимо кафе и… делает круг. Зачем? Потом ещё один. Я останавливаюсь у кафе, осматривая витрину и делаю вывод: мило, но скромно. Что её так привлекло здесь? Я стою на месте и знаю: она сделает ещё круг и вернётся. Биг Бен где-то далеко бьёт полдень, и моя искорка возвращается к кафе с видом, свидетельствующим о тщательной работе мозга, она задумалась настолько, что прошла мимо меня, а я, как завороженный, вдохнул её аромат и приоткрыл ей тяжёлую дверь.

Не поднимая головы, она смотрит на мою руку, где красуется наш брачный сигил.

Она замерла в проходе, смотря на мою руку, но лицо не выражало удивления или чего-то прочего, она была абсолютно неэмоциональной, только очень-очень побледнела, пока не двинулась в кафе, так и не посмотрев на меня.

Не знаю почему, но я не пошёл за ней, а побежал к чёрному входу. Ай-да я! Угадал… она уже шла к кухне, чтобы выйти через чёрный ход, но, увидев моё появление, свернула в туалет. А я ведь точно знаю, что там окон нет и деваться ей некуда, кроме…

— Ты не можешь телепортироваться, пока я не разрешу. — шепчу себе под нос приказ и через минуту она выходит нервно, сжимая-разжимая кулаки.

Садится за столик не раздеваясь и прячет руки под столом. Официант подходит к ней осторожно и очень тихо говорит:

— Как всегда?

А она в ответ лишь безмолвно кивает, не оглашая ничего вслух. Странно.

Официант уходит, а она качается взад-вперёд как-то нервно и без конца смотря на часы. Подхожу к её столику и жду, что она обратит внимание, но она не отрывает взгляд от бизнес-ланча.

— Занято, — тихо говорит она, таким суровым голосом, какой я слышал от неё редко.

Но я всё равно сажусь напротив и через несколько секунд получаю меню. Не знаю, что ей принесут, но выбор тут большой, вообще кафе милое, в стиле старого Лондона, немного накурено, конечно…

Почему я не знаю, что сказать? Комок встал в горле, и я не знаю, как себя вести. Ещё и колени дрожат… Она смотрит в окно и хрипло говорит:

— Я хочу поесть одна. Это невежливо нарушать моё личное пространство.

Так холодна со мной, а меня колотит, ничего не могу из себя выдавить. Ни единого звука! И эти её чёртовы чёрные очки!

Как же больно! Я думал, что она мертва, жил, словно в аду лишь надеждой, что снова когда-нибудь увижу её, а она рушит мои надежды волной безразличия и холода.

Она другая. Моя Алиса всегда сидит царственно, даже если обстановка убогая, а эта женщина… нервно отстукивает длинными пальчиками ритм по деревянной столешнице, я опускаю глаза на её руку и…

…На её бледно-голубую руку, которую она одёргивает снова, пряча под столом.

Нет.

У меня внутри всё упало. Или я сам упал? С небоскрёба с камнем на шее на торчащую арматуру.

— Сними очки, — шепчу я сипло, но она не слушается, — Сними.

Снимает, и я вижу полуопущенные веки, которые поднимаются, чтобы перевести взгляд на вид за окном, и я вижу чёрные демонические глаза.

— Ваш суп, — отвлекает нас официант, который ставит перед моей девочкой тарелку с горячим супом, а потом он вежливо улыбается и смотрит на неё, а она обращает чёрный взгляд на него, и поднос в его руках падает, а он дёргается от испуга, — Простите… простите!

Наверное, думает, что ему показалось, потому что глазам своим не поверил — это очевидно. Поднимает поднос, и принимает у меня заказ. Мне нужен только зелёный чай.

— Суп — это всё, что ты заказала? — спрашиваю первое, что пришло на ум, ведь я не знаю, что говорить.

Кивает и берёт ложку рукой, а я замечаю лёгкую дрожь в её руках. Она очень медленно зачерпывает горячий бесцветный суп, дует и отпивает. В этот момент на её лице столько изменений, что я стараюсь зацепиться за каждое, чтобы сложить картину воедино, и то, что я вижу отдаёт болью в моём сердце.

— Когда ты в последний раз ела? — конкретно спрашиваю я, оценивая всё, начиная с её трепета к самой дешёвой еде, общей дешевизне кафе, дороговизне Лондона, и самое главное — истощавшим рукам, которые и без того неестественного цвета, — Ответь.

Только одно радует: демоны не едят обычную пищу. Это маленький огонёк моей надежды.

— В пятницу, — шепчет она, а вспоминаю киоск с газетами, в которых парень огласил вслух, что сегодня понедельник.

Она не ела 96 часов. С последнего бизнес-ланча.

Принесли чай, и я заказал, наверное, всё, что любит моя девочка, а она вообще-то чревоугодница жуткая. Стейк, овощи-гриль, картошку, десерт с пралине и фруктовое желе.

Не остановила меня, ничего не сказала, она была безразлична и размеренно ела свой суп, будто какой-то робот.

— Почему Лондон? — спросил я в попытке завязать разговор.

— Тут нет солнца, — отвечает спокойно, а моё сердце снова сжимается от боли, но я обещал ей быть сильным.

— Ты помнишь, что произошло?

У неё ведь вечные проблемы с памятью…

— А что произошло? — спокойно говорит она, уходя от ответа.

— Ты помнишь кто ты?

— Я — это я, вопрос глупый. А ты помнишь кто ты?

— Главное, чтобы ты помнила кто я.

Знаю доподлинно, что Алиса может прикидываться дурой и уходить от прямого ответа больше, чем Вечность.

— Это сложно забыть. — переходит на слабый шёпот, — Откуда ты?

— Оттуда, где тебя нет.

Она посмотрела на меня очень пронзительно и выдохнула, словно долго не могла это сделать:

— Ты нашёл меня… — бормочет очень тихо, а смотрит будто мы играли в какие-то кровавые прятки, — И ты жив.

— И ты…

— Разве?

Это не разговор, а словесная битва, которая не приносит ничего хорошего, ведь от каждого слова, мне всё больнее. Я отвык от чистоты магии, в Мордвине сейчас она гуще и не такая податливая, но рядом с Лис… она как слеза. И она реагирует на меня моё настроение куда активней, поэтому суп в тарелке моей девочки закипает.

Она смотрит на это задумчиво и вроде даже удивлённо, будто магия для неё не такая уж очевидная вещь, что не очень укладывается в моей голове, ведь она явно хотела телепортироваться из туалета. А может я ошибаюсь, и она просто снова ничего не помнит? Тогда всё куда позитивнее…

Только ведь её глаза чёрные, кожа мертвенно-бледная, и она избегает солнца.

— Дай руку, — мягко говорю я и протягиваю ладонь ей навстречу.

Она осторожно тянется рукой, но не ко мне, а к столовому ножу, который сжимает с силой, а под столом я чувствую, как трясутся её ноги. Её глаза устремлены на мою открытую ладонь с опаской.

— Почему ты меня боишься?

Не отвечает, выглядя дико. Что произошло? Как больно это видеть… она так одичала, а я знаю, что, должно быть, то, что она перенесла, было невыносимо для человека, но она, такая хрупкая и на деле ранимая, каким-то чудом это выдержала, и вот она здесь… но мне всё равно больно. Больно, что я не был рядом, не укрыл от бед.

Приносят аппетитный стейк и овощи с рисом, а ноздри моей девочки втягивают аромат вкусной пищи, с какой-то дикостью. Суп не пах вообще, и был похож на воду с капустным листом, а стейк пахнет вкусно. Она немного подняла голову и всё ещё дышала ароматом пищи, будто борясь с искушением, а я видел в ней голодного зверя, который боится попасть в ловушку.

— Ешь. Я хочу, чтобы ты хорошо питалась, — говорю я с болью и мне даже кажется, что я от такого зрелища сейчас расплачусь, потому что контролировать голос сложно, — Как давно ты ела мясо?

— На прошлой неделе, — сквозь большие муки говорит она, но в целом я успокаиваюсь, — Мясо полезно.

Алиса говорит о пользе еды — что-то новенькое.

— Какое мясо ты ела?

Проходит, наверное, секунд двадцать, прежде чем ответ слетает с её губ с какой-то мукой, но прежде, она всё же поднимает на меня глаза:

— Птицу.

— Курицу?

— Голубя.

БЛЯДЬ!

У меня с собой нет ни цента. Я даже за ужин заплатить не могу, но тут сыграет телепатия без всяких проблем. Боже, да что я за мужчина такой? Слабак. Моя девочка живёт в нищете, питаясь водой пять раз в неделю и ловит голубей, как… бездомная кошка, а я, её мужчина, проявляю слабость!

Есть кое-что… снимаю перстень с печатью с пальца, вытаскиваю из кармана часы и кладу на стол:

— У меня больше с собой ничего ценного нет. Могу отдать ещё кристалл… я такой олух — не взял в собой денег! Ну о чём я только думал? Прости, Лис… я что-нибудь придумаю, достану денег. У меня полно вложений тут, только на их обналичивание уйдёт немного времени.

Хлопает глазами. Она растеряна. Свет мерцает, потому что моя девочка сильно нервничает, как и я на самом деле, но я отвлекаю себя нарезкой мяса на маленькие кусочки.

Мы ели в тишине из одной тарелки, а она не прикасалась к пище, пока я не съел кусочек. Так кормят диких обезьян: они не попробуют предложенную пищу, пока ты сам не покажешь им, что её можно есть.

Да что с ней?

Съела немного, но видно, что наелась. Когда принесли желе, она смотрела такими глазами, будто таких изысков вообще себе не позволяет. Я ведь знаю, как она любит желе… обожает!

Она часто задышала как собачка, когда я поднёс ложку с кусочком дрожащей вкусной массы к её губам, а она… резко встала и убежала в туалет. Всё это время свет мерцал, а я сидел, спрятав лицо в ладонях, и земля уходила из-под ног от такой ситуации.

Вернулась спокойной, укутавшись в пальто и спокойно съела половину, протянув вторую мне. Смотрела как я ем, сидя абсолютно недвижно. Больше эмоций на её лице я не видел, а по чёрным глазам ничего не понять.

— Наелась?

Кивает, выходя из режима Алиса-экспонат-музея-Мадам-Тюссо.

— Пойдём покажешь где ты живёшь.

— Нет.

— Не покажешь где ты живёшь?

— Не покажу.

Страшно представить, если честно. Почему-то вообразил себе картонную коробку, а рядом кошачий лоток.

— Но гулять пойдём? — с надеждой спросил я.

Кивает.

Это хорошо.

Просто ходили молча несколько минут, а потом я немного осмелел:

— И чем ты занимаешься в промежутках между бизнес-ланчами?

— Прячусь.

— От кого?

— От всех.

— У родителей бываешь?

— Нет.

— Почему?

— Потому что с ними в очках не походишь.

Логично. То есть она оставила за плечами всё старое.

— Звонишь им?

— Нет.

И всё?

— И всё же… почему Лондон? В мире много городов, погрязших в облаках без солнца.

— Люблю Лондон. — снова короткая фраза и взгляд в никуда, — Тут легко потеряться.

— У тебя блестяще выходит. Теряться. — вздохнул я. Мне очень больно говорить, но и держать в себе всё это уже нет сил, — Как можно было потеряться во времени? — она молчит, — Ты хоть представляешь…? — начал я свою истерику и тут же осёкся, ведь было ощущение, что Алисы рядом нет, а вместо неё какой-то робот.

Бесполезно что-то говорить. От негодования я пнул камень в голубей, которые разлетелись большой бестолковой массой.

Мне не понравилось, как Алиса за ними наблюдала: как сытая кошка, смотрящая на потенциальную добычу. Она следила за повадками, откладывая прыжок на будущее.

— Ты дорого одеваешься для человека, который ест голубей. Это на тебе копия или оригинал?

— Копия… — уклончиво говорит она.

— Бесплатно досталась?

— Абсолютно.

— Алиса, — преграждаю ей путь и пытаюсь заглянуть за её чёрные очки, — Это же не видоизменённое бледно-голубое платье?

Она не ответила, но мне вдруг стало ещё отвратительнее, чем было, хотя думал, что такого просто быть не может. Она отвела взгляд в сторону лавки, и я почему-то понял, что идти дальше она не хочет, потому что любовно смотрела на пустую лавку, на которую мы спустя секунду присели.

Вместе.

— Виски, — хрипло говорит она, — Седые.

— Ага, — тихо отвечаю и смущённо прикрываю ладонью, — Ты заметила… старо выгляжу с ними, да?

— Не старо. Просто ещё больше похож на отца.

— Просто он тоже терял своего Ангела.

— Хорошо, что ты выжил, — вместо всего прочего сказала она и чуть повернулась ко мне.

У меня внутри всё онемело. Стало немного дурно просто от того, что своими словами, Алиса пробудила во мне надежду на… на нас. Я был беззащитен, как младенец, уязвим, моя душа ждала лишь её близости, колоссально вибрируя от каждого её безразличного черного взгляда, отдавая по незатягивающимся ужасающе-больным ранам.

— Я здесь взаперти, — тихо пролепетала она, — Без возможности узнать о том, что произошло в Арчере. Не знаю, чем это закончилось, что было со мной, что с тобой. Но ты выжил — это главное, — она говорила монотонно и тихо, но повторила в конце с облегчением выдыхая, — Это самое главное. Важнее нет ничего.

Это было не похоже на облегчение от долгого ожидания какой-то очень важной новости. Ощущение, что отставной биржевой спекулянт узнал о падении акций фирмы, которую он не слишком любит — это максимально подходит к тому, что я вижу. Алиса просто что-то просчитывает, её пульс наверняка грешит стабильностью и размеренностью, в то время как у меня зашкаливает.

Я так давно не был к ней близок. Она внезапно коснулась меня, и у меня внутри что-то щёлкнуло. Оцепенел и задержал дыхание. Она тоже. Это сделало меня чуть смелее, и я приобнял её своей рукой, держа за плечо и прижимая к себе ближе.

Пресвятые угодники, как же она снова истощала! Кожа да кости, и вся холодная, хотя пальто довольно тёплое. Поворачиваюсь к ней и пытаюсь проскользнуть рукой под верхнюю одежду, но не для того, чтобы полапать, как она наверняка подумала, потому что напряглась и сильно занервничала. Чего у неё не уменьшилось, так это мышечной массы, потому что я почувствовал каменные мышцы под своей ладонью, которая всё-таки ушла под просторное пальто, а ещё я почувствовал…

Я резко отшатнулся снял с неё очки. Алиса очень медленно отсела от меня, превращаясь в хищника прямо на моих глазах, но я схватил её за слишком тощее запястье, не давая ускользнуть от меня, что она явно пыталась сделать. Сел ближе, медленно распахнул пальто и понял причину её странной походки, понял почему она говорила о пользе мяса, понял почему она такая осторожная.

Беременна.

Она беременна. Такой маленький беззащитный животик, чуть торчащий из-под мягкого свитера. Я осторожно поднимаю одежду и кладу свою ладонь с трепетом и одновременно тоской, ведь моя девочка…

Беременна.

— От кого?

Такой маленький животик…

— А ты как думаешь?

Почему нельзя ответить прямо? Алекс? Господи… как реагировать? Магия реагирует во мне молниеносно, я едва её сдерживаю, хотя она рвётся наружу. Кажется, я теряю контроль, но нельзя… не при ней! Позже… позже я найду отца ребенка и медленно выскоблю его внутренности, сделаю чучело и буду точить об него ножи, но сейчас Алиса рядом, и я не готов её потерять даже из-за самой огромной и ревущей злобой ревности в мире.

— Мне без разницы кто отец, — говорю лишь то, что должен, но на душе кошки скребут. Странное ощущение… я ведь реально готов многое отдать за этого ребенка! Буду выглядеть идиотом: один ребенок зачат моим братом с моей шлюхой, второй — неизвестно кем с моей женой. И как бы это не топтало в прах мою мужественность, я безумно люблю Энди, и плоть и кровь Алисы для меня будто небесная благодать. Ещё вчера всё, что я хотел, это снова увидеть Её, а теперь мои желания пошли дальше: смотрю на неё, вижу маленький животик и хочу… чтобы там был наш малыш. А ещё очень больно оттого, что Алиса провела с кем-то ночь, а может и не одну, — Я обещал тебе: я приму это. Раз уж я детей иметь не могу…

Ребенка я приму, но не отца. Этого я ей не обещал. Найду и убью. Оживлю, снова убью и опять по новой.

— Можешь, — спокойно перебивает она, а я поднимаю взгляд на неё, и в этот миг на меня смотрят мои любимые серые глаза, но серьёзно и проницательно, — Это твой ребёнок. Твой и мой. Наш.

Это шутка?

— Лис… — мне грустно, но я пытаюсь улыбаться. Ведь не буду я на неё злиться из-за измены? Она ведь жива и сидит рядом, остальное лишь мелочи, — Не надо. Я приму это без лжи.

— Это твой ребёнок, — повторяет настойчиво, а я… хочу верить, — Я буду повторять это пока ты не примешь это. Твой до мозга костей. Блэквелл.

Я такого никогда не испытывал. Как можно одновременно испытывать всё горе мира и одновременно счастье? Смотрю в её глаза в поисках правды или признака лжи, но ничего не понимаю. В них так мало знакомого, это тот самый хрустальный взгляд стихии, который смотрит на мир не включёно, а со стороны. Холодная бледно-голубая рука тянется к моему лицу и касается щеки:

— Ты плачешь.

Темза вряд ли понимала почему её воды начали спонтанно бурлить и плескаться, но то было не единственное спонтанное поведение влаги, ведь я действительно почувствовал слезу на своей щеке. Потом ещё одну. Я рассмеялся. В голос… от счастья.

Алиса так знакомо наклонила голову в бок, но не была игривой.

— Алиса… — прошептал я сдавленно, — Алиса, ну как такое возможно? Я ведь не могу иметь детей.

— Можешь или нет, дело уже сделано. Я беременна.

— Это я вижу, только ведь может быть такое, что…

— Не может, — трогает медальон, — Я всё ещё Лимбо. Если тебе недостаточно моих слов, то поверь в законы магии. — я видимо странно выглядел, может даже пробыл в прострации несколько секунд, потому что Лис шлёпнула меня по щеке и пристально посмотрела мне в глаза, что-то ища, — Винсент! — властно позвала она, привлекая всё моё внимание своим негромким голосом, который немного хрипел, — Ты станешь отцом. Ты это понимаешь?

Снова попыталась надеть очки, но я перехватил их и приблизился к её лицу в поисках ответов, но она была такой непроницаемой.

У меня будет ребёнок! Я стану папой! Моя Алиса… моё сокровище!

— Господи, да как же это возможно!? Лис… Лис, посмотри на меня, побудь со мной… — мой голос предательски сорвался. Я сделал глубокий вздох, коря себя за слабость, и успокоился, — Почему живот такой маленький? Какой срок?

— В день, когда меня забрал Элайджа наверняка был уже где-то месяц, а на данный момент, следовательно, четыре с половиной месяца.

Какой же маленький живот для такого срока… что я за мужчина, если моя жена и ребёнок живут в нищете и питаются раз в 96 часов? Голодают… всего боятся, мёрзнут. Сжимаю её холодную ладонь и пытаюсь пропустить тепло, но она убирает руку и отворачивается:

— Не трогай меня пожалуйста.

— Почему?

— Просто не трогай.

Это далось нелегко, но я убрал руки.

— Значит ты пришёл сюда не зная, что ты станешь отцом… — рассуждала она, — Как ты тогда меня нашёл?

— Медальон.

— Я про время. Как ты прошёл через тоннель?

— Думал о тебе и сжимал кристалл. А как это работает?

— Взаимодействие моей магии с магом Земли. — задумчиво говорит и смотрит в сторону, — Вспомни что я тебе говорила о Земле.

— «Земля самая невозмутимая», — цитирую её слова, с трудом воспроизводя в голове такие далёкие воспоминания, — «И самая осязаемая. Упрямая и жестокая, но очень понимающая. Земля не отвергает, воспринимает вещи реально и даёт шанс, даже когда, казалось бы, момент упущен. Растение может ожить, даже когда выглядит мёртвым, только если одна единственная клетка в нём осталась живой».

Смотрю на живот Алисы другими глазами, осознавая причину исчезновения моей девочки.

— «…Даёт шанс, когда момент упущен», — повторила она задумчиво, — Это даже не клетка живого растения, это песчинка во временных часах. Ты переместился сюда, потому что управляешь Землёй, а кристалл наполнен моей энергией.

— Оно… — показываю на живот, — Маг Земли.

— …Который очень хочет жить.

— Как ты выжила?

— Снова кристалл. Я взяла один у Алекса перед вылазкой в Арчер.

— А дальше?

— Дальше умерла, а потом оказалась в Ординарисе. — её голос меркнет и сходит на нет, а потом и вовсе угасает. Я слышу, как ей неприятно об этом говорить, но она делает усилие, обгоняя мои мысли, — Не могу вернуться. Пробовала с тех пор, как немного возвращались силы, но не могу, — её рука на животе делает круговое движение, — Дело в ребёнке наверно.

— Он не даёт?

— Он просто пытается выжить, — тихо оправдывает своенравного малыша, — Ты ведь не понимаешь, да? — она безнадёжно заглянула будто мне в душу, говоря то, что я не хочу слышать, — Жива не я, а ребёнок.

— Глаза… будь ты демоном, не было бы моих пасмурных глаз, Лис!

Она взяла мою руку и положила к себе на живот. Меня пробила дрожь от прикосновения к Алисе, но больше поразило меня встречное движение её живота. Нет, это не было каким-то ударом, но я чувствовал пульсацию крови, маленькое сердечко, которое очень-очень часто отстукивало ритм, цепляясь за жизнь.

У меня будет ребёнок. Маленькая копия его странной, но такой удивительной мамочки. Не знаю, как, но я не дам им умереть! Они вернутся ко мне, чего бы то ни стоило! А пока… надо подумать, как сделать их жизнь проще:

— Если ты не можешь вернуться, то я останусь с тобой.

Лучше бы она хоть что-то ответила, вместо того безнадёжного взгляда, который выражал лишь тщетность моих попыток. Я понимаю без слов: она пробовала всё возможное, но ничего не выходило:

— А если я помогу тебе переместиться? Я же маг Земли, Лис.

— Мне не пройти по тоннелю обратно, пока я беременна, Винсент, — отвечает очень спокойно и отворачивается.

— Но я… я ведь должен что-то сделать… — робко накрывает мою ладонь своей и у меня всё внутри превращается в пластилин, из которого моя девочка лепит то, что ей нужно, — Кайл со своей матерью Мэри живёт здесь в Британии, в Манчестере… ты можешь пожить у них. Кайл тебя узнает, он убедит Мэри тебе поверить. Будешь жить у них, Алиса…

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что тогда им тоже придётся скрываться.

— Да от кого, чёрт подери?

— От надзирателей.

— Что за бред? Алекс не посмел бы…

— Алекс не сам создал эту систему, она была уже готовой, он лишь внёс эффективные поправки. Создал её…

Собственно тут всё встало на свои места:

— Двоюродный брат Алистера Вон Райна по материнской линии.

Заебись.

Долго молчали. А потом она спросила, не глядя на меня:

— Элайджа. Нам хватило сил его убить?

— Да, — выдохнул я, — Но Некромантия убила тебя, и я это… — горло сдавило, лишая голоса, мне было жутко даже вспоминать, — Я видел это. К тому моменту силы уже разрывали меня, но ты умерла на моих глазах, и я не выдержал. Если б выдержал, то Искупление досталось бы тебе, Лис, — шептал я, спрятав лицо в ладони.

— Они просто хотели тебя убрать руками твоего брата, это нельзя было допустить. Ты должен это понимать.

— Я понимаю, но мне без разницы! Алиса, я потерял тебя, видел, как ты умерла!

— Главное, что эта тварь сдохла, — сурово оборвала она, — Ты сжёг его?

— Тебя только это волнует?

Пауза. Слишком долгая, изнуряющая. Видел в Алисе сомнение и какую-то непрерывную мозговую деятельность, которая увенчалась репликой:

— Помнишь пункт моего контракта Лимбо, где говорится о смене владельца?

После такой фразы ожидать чего-то хорошего глупо, поэтому я сильно напрягся. Конечно я помню этот контракт, зазубрил вдоль и поперёк, знаю все лазейки и пытаюсь понять к чему ведёт Алиса. К прямому наследнику по крови? Если так, что в её утробе её будущий Хозяин, но я пока жив, поэтому вряд ли стоит об этом думать…

— К чему ты ведёшь?

— Лимбо выполняет каждый приказ своего Хозяина, независимо от временных рамок.

— Ну и? Не могу сказать, что ты была послушной, но ты выполняла так или иначе мои приказы.

Ох дьявол! Смена Хозяина не отменяет приказов предыдущего. Лимбо всегда выполняет приказ — это закон магии, непреложный закон.

— Что… — начал я и запнулся, — Что приказал тебе мой брат?

— Я должна убить тебя.

С каждой минутой всё интересней. Мой мозг привык обгонять события, поэтому я тут же спокойно произношу:

— Это парадокс, Алиса.

— Поэтому ты ещё жив, ты же должен это понимать. Однако рано или поздно я расслаблюсь и выполню приказ, и только потом меня настигнет непреложный закон контракта: оберегать Хозяина.

Будет виться над моим трупом, как орлица. Ну не самая радужная картина. Лимбо раздирают тысячи мук, когда тот покушается на Хозяина, но это будет уже потом, а пока…

— Ты носишь моего ребенка — о нём и думай, остальное — моя забота. — сидим молча, она нервничает, а я уже далеко за гранью Лондона. Перед глазами строчки контракта и я ищу там зацепки, проговаривая каждую строчку мысленно.

Должна быть зацепка. Я найду её, это моё хобби, я в этом мастер. Обошёл тысячи раз миллионы подводных камней других контрактов и договоров, и этот обойду.

Расторгнуть Лимбо? Невозможно… контракт действует столько, сколько существует наследная кровь, а у меня она теперь есть…

Стоп.

— Знакомое выражение лица. Ты что-то нащупал?

«Смена Хозяина не отменяет приказов предыдущего», дальше следует красочная формулировка «Приказ, произнесённый вслух имеет действие, пока привязан к тому, кто его произнёс».

— Приказ Элайджи жив, пока жив он сам, — заключаю я, — В этом времени ты обязана выполнить приказ — это правда, лишь потому что здесь и сейчас Элайджа жив. Ну в том смысле, что не вполне мёртв. Попади ты домой в момент, после его смерти — конец приказу.

Вспоминаю нож, которые он с силой сжимала, смотря на меня. Не думал, что такое возможно, но это так. В который раз я проклинаю своё решение заключить эту чёртову сделку, но уже поздно… если б тоннель во времени был там, где я это сделал, то было бы проще.

— Лис, я не могу без тебя. Как ты протянула столько времени в том будущем, которого не наступит? КАК!?

— Тяжело, — просто говорит она, — Первые месяцы боль разрывала меня непрерывно, я была на гране магии, на гране безумия.

— И? Дальше стало лучше?

— Не стало, — на её лице появилась короткая недобрая улыбка, — Я сошла с ума. Просто скрывала это, как скрывали наши друзья. — повернулась и посмотрела на меня смело и даже с вызовом, — Я не жила дальше, не собиралась отпускать тебя, но ничего не могла поделать. Променяла всю силу, которую имела, чтобы выбить ту грань, что держала меня от Архимагии, а когда заполучила и высший уровень, то сконцентрировала всю энергию двух миров лишь на тебе.

— И ты дала себе видение. Я не понимаю, как всё получилось, это ведь была лишь иллюзия, в которой ты прожила, но…

— Дальше магии не было, Винсент, не было меня, не было Сакраля. Ты в своём эгоизме хотел убить лишь себя и пару сотен второсортных людей, но я зашла дальше и уничтожила мир. И это была моя версия эпического самоубийства. Хоть я и хотела всего на всего избавиться от эмоций, стать демоном, только я не знала, как это делается, — и тогда она хмыкнула, будто поражаясь своей глупости. Мне вдруг стало ещё более жутко, и я коснулся её холодной руки, — Думала дело в магии, но магия тут не причём.

— А в чём тогда суть?

— Суть? — улыбнулась и коснулась своего виска, — Вот тут. Все проблемы, все препятствия и все решения рождаются лишь в голове, и лишь наше сознание может выставить преграду. Это тот же принцип, что в телепортации, тот же, что в Лимбо и прочем.

— Нет. — жёстко обрезал я зная, о чём думает Алиса. Мне не нравится то, к чему она ведёт, и я никогда с этим не соглашусь, — Ты хочешь сказать, что демон — абсолютно свободный маг. Свободный от чувств, свободный от жизни и смерти, но это не так. Демон — трус, не принявший смерть, а значит он — пленник страха.

— Это спор о вечном, Винсент, — снисходительно улыбнулась она и утешительно погладила мою коленку, — Нас рассудит время.

«Рассудит время».

Эта фраза болью отозвалась в моей голове и за пульсировала по телу вместе с горячей кровью. Лис знает, что там, откуда я пришёл и куда вернусь, время нещадно доказывает её правоту.

И мне снова придётся вернуться в мир, где Её нет. Нет моей Алисы.

— Ты нашёл Кастерви? — отвлекла она, словно выдёргивая из бездны.

— Твой придурок нашёл… — рассеяно отвечаю, — Ещё одна странная история с твоим участием.

— Ты прости, что не сказала про курс, — её мягкая улыбка стёрла плохие мысли из моей головы, и я засмотрелся, — Ты же не сказал с кем изменил, и я хотела уничтожить всех женщин вселенной.

— Всё в порядке, почти все живы и уже осваиваются в новых землях.

— Тогда поздравляю. И где вы её нашли?

— В близи купола Мордвина. Затонула прямо у нас под носом.

Хмурится в поисках ответа, а значит, она здесь не при чём. Она не знает, что случилось с Кастерви в ту бурю, но знает кое-что другое:

— Я ранила Тагри.

— ЧТО!?

— Случайно вышло. — отворачивается и её взгляд становится пустым, — Пыталась проникнуть в Сакраль. Вернуться домой хотя бы в рамках этого времени, но… — умолкает и опускает голову, — Не вышло. Потеряла контроль над силой и это чуть не стоило мне ребенка и жизни. Я оторвалась от тела… так мне казалось, а Тагри попался случайно в горах на пути к Мордвину. Потратив силы на него, я тут же пришла в себя в Ординарисе в луже своей крови. Мы не можем изменить то, что уже случилось, но можем сделать что-то для будущего, которое ещё не случилось. Я застряла в прошлом, чтобы дать эту жизнь, и я сделаю это.

Осторожно проскользнул под пальто туда, где мой маленький ребенок отчаянно пытается выжить. У Судьбы уникальное чувство юмора: она действительно исполняет все желания, только в своей странной манере. Я просил семью — у меня есть семья. Есть приёмный, но такой родной сын, есть не живая ни мёртвая жена в другом времени, которая носит под сердцем ещё одного малыша. И даже в голове не укладывается, что женщина, которая едва держится за жизнь, может жизнь создавать. Это как затухающий огонёк, который на деле даёт очень много тепла, а не только свет.

Вдох.

— Магия умирает. — завожу тему я и Алиса кивает.

— У меня много времени на мысли о том, что может произойти.

— Я разучился просчитывать магию…

— Ты просто боишься. Не бойся, — она положила руку на мою ладонь у себя на животе, — Всё просто: я забрала всё из Элайджи, но то, что было в его инфернах выплеснулось в воздух. Элайджа был масштабным проектом, который создавали на протяжении трёх с половиной сотен лет, он был предназначен, чтобы создать кризис магии, а потом должен был просто убить тебя, но это безотходное производство: его Искупление должно было спасти меня от смерти, которой я буду жаждать без тебя.

— Когда ты это просчитала?

— Моё видение показало мне отрывок инструкций Эдамана Вон Райна, она будет тебе интересна.

— Где её найти?

Алиса сурово посмотрела на меня:

— Вы же нашли Кастерви… Арти нашёл, так?

— Ну и?

— Я сказала ему «отзовите Флэтчера», вы что этого не сделали?

— Лис… мы не успели. После взрыва всё пошло на самотёк. Флэтчер мёртв.

Она уставилась в свои ладони:

— Я не хотела этого…

— При чём здесь Флэтчер?

— Инструкция у него. На кой чёрт я бы тогда хотела его отозвать?

Интересно…

— И где она?

— Да без понятия. Артемис этим занимался в том будущем, нагрузи его.

Легко сказать,… Турнир на носу, я не могу выпустить этого засранца за пределы Мордвина, его ведь убьют. Да и доверие он подорвал.

— …Всё обрело смысл в момент, когда ты дрался с Элайджей в Арчере… — продолжает она задумчиво, — Вас не зря стравили.

— Последнее, что ты сказала мне перед Арчером, было то, что Вон Райном нужна ты, что всё из-за тебя. Потом они пришли отобрать твоё тело. Вообрази, Лис… я извратил наш с Алистером договор как мог, лишь бы не отдавать тебя.

— Они знают, что я ношу твоего ребенка. Ребенка от двух Архимагов и всех пяти стихий одновременно, законного по крови наследника Мордвин по всем возможным линиям. Этот ребенок унаследует всё твоё имущество, даже то, которое не в праве перейти к Эндрю. Подумай, — пауза и вздох, — Я твой единственный раб Лимбо, я буду принадлежать прямому наследнику своего Хозяина, достаточно просто убрать тебя, или организовать кризис магии, лишив тебя перед этим твоих тылов. Вон Райнам будет уже без разницы демон я или нет, если у меня будет живой Хозяин, который будет отдавать мне приказы в интересах этой гадской семейки.

Сходится. Абсолютно все детали сложились в огромный паззл, начиная от правления Дориана Пемберли-Беркли, до реальных событий. Даже те бесконечные покушения на меня, которые случаются с завидной регулярностью. Только одна деталь…

— Ребенок. Они не просчитали способности ребенка.

— Это невозможно просчитать или предсказать, — улыбнулась Алиса очень странной улыбкой, отдающей холодом, — Никто не знает куда ударит молния, ведь так? Только тебе это по силам. У ребенка, даже такого как наш, не может быть внутриутробных способностей, это вопреки всему сущему, но ты ведь знаешь, как влияет моя сила на всё: я усиливаю то, что есть в зачатке.

— Им не дано тебя предсказать. Ты уже оборвала их планы тем, что я выжил, но я не справлюсь с кризисом магии без тебя.

— Магию надо запретить.

— Уже запретил.

Мне вдруг так польстило, когда она с моими словами смиренно кивнула, будто даже думать не смела, что обогнала мои мысли. Признаёт мой авторитет, а мне бальзам на душу.

— Алекс отдал тебе кристаллы? Так просто? — хмурится немного.

— Это мутная история. По факту их принёс мне твой придурок, но как они «просто появились на снегу»? Я не лезу ему в голову чисто из уважения к его преданности, но что-то тут нечисто, ведь я пытался пробить завесу и попасть к Алексу, но не вышло. Вряд ли Вуарно это удалось, тут дело в другом.

— Оставь это дело на время, — очень быстро оборвала Алиса, — Артемис не предаст, я обещаю. Раз он так сказал, значит была причина. Я помогу тебе вернуться без использования кристалла, а дальше ты должен экономить магию. Один, самый крупный кристалл ты оставишь дома, — начала она, — И даже не думай питать от него защиту, её придётся убрать.

— Я уже думал об этом, но, Алиса, я ведь не могу оставить дом без охраны. Не часовых же ставить!

Она впервые улыбнулась за всю нашу встречу прежней милой улыбкой, что озаряла её лицо раньше. Эта улыбка была свидетельством того, что Алиса снова ломает какую-то рамку, делает что-то невозможное, и я ждал, когда же она удивит меня своей идеей.

— Люди так ненадёжны… — говорит она хитро, — Надо бы использовать «дедовские» методы.

— Ммм… — мне было сложно произнести даже маленькую догадку, ведь непонятно, что творится в этой милой женской голове. Претендовать на оригинальность рядом с Алисой было глупо, но нужно было держать себя в рамке диалога, поэтому я сморозил несметную глупость, от которой щёки налились румянцем, — …Собак на цепь посадить? — но она не отвергла этот бред, вопреки ожиданиям, а продолжила:

— Я не сильно доверяю собакам. Они преданны людям, которые очень ненадёжны, а вот волки… волки преданны своим целям.

Бесовские волки, которыми кишит старый лес, и, которые по совпадению ещё и символ моей семьи.

Гениально.

— Искорка, но… — я смущён немного своей несамостоятельностью, — Как я без тебя договорюсь с волками? Это же ты на них ездишь, а не я…

— Уверенна, — говорит она той самой интонацией, после которой я подружился с сыном, покорил стихии одну за другой и вообще ломал рамки ради неё, — У тебя это выйдет без труда.

— Ладно… — хрипло говорю я, пытаясь направить мысли в нужно русло, а в паху… о боже, как она близко! Моя! Моя Алиса так близко… а у меня так давно с ней ничего не было, — Допустим, один кристалл дома, второй… логичней всего хранить его между северной и южной Фисарией, — она кивает, — Только бы охрану хорошую. И один надо в Кэмптон.

Снова соглашается. Ох этот её взгляд. Мне жарко… не могу сидеть на месте. Даже не понял в какой момент и завис над её лицом, дыша её ароматом, касался лишь дыханием её кожи.

— Лис… я чуть не изменил тебе, — делаю тихое признание.

Ох и зря я это сморозил… вряд ли приятно такое слышать.

— Ничего не хочу об этом знать, — отстраняется и надевает очки, — Твоё дело, твоя жизнь. Делай, что хочешь, спи с кем хочешь.

— Не могу, — снова настигаю её, кое-как сдерживаясь, — Лис… Лис, я ужасно тебя хочу. Ты снишься мне, я обкончал всю нашу кровать, как подросток!

Она встаёт с лавочки и поворачивается ко мне:

— Пойдём.

И я иду. Я вижу, что с ней происходит, прекрасно понимаю, как мало в ней моей девочки, но она ещё держится. Будь она просто разбита на Алису и Квин, всё было бы проще, но это не так. В этот раз всё куда сложнее. Мне даже подумать страшно, что с ней происходило, до чего её довели, как затравили, что она стала такой.

Но появление серых глаз дало мне надежду. Что бы ни случилось, мы это преодолеем, Лис станет прежней рано или поздно, просто ей нужно почувствовать себя в безопасности.

И! Я знаю миллион мест в Лондоне, в которых можно уединиться с моей любимой.

Снова заставлю её чувствовать, снова дам ей эмоции.

…Этих закоулков я не знаю, но она идёт целеустремлённо.

— Как твоё раздвоение личности?

— Это долгая история, — загадочно говорит она, явно вдаваться с подробности.

— Просто помни, что для меня ты цельная.

Забирается по пожарной лестнице, а я за ней. Меня вдруг охватывает азарт, и я всецело ухожу во власть гормонов. Нагоняю Алису на лестнице быстро и прижимаю к себе, смотря на её реакцию. Трахнул бы прямо так, аж шумит в ушах от похоти, а она замирает. Жутко интригует, когда вся её решительность вдребезги рушится под моим напором и Алиса начинает тупить, забывая дышать. Эти секунды тешат моё самолюбие и, чёрт подери, я чувствую себя по истине всесильным.

— Ты… — срывается очень хрипло с её раскрытых губ, — Ты можешь так не делать?

— Почему?

— Мне так сложно… — я жду продолжения фразы, но его нет. Немного бесит ощущение, когда мысль обрывают, бесит недосказанность.

— Сложно что…?

— Держать всё под контролем.

Вот это тоже бесит. Поворачиваю её голову к себе за подбородок:

— Меня не надо держать под контролем, Алиса Блэквелл. Сказал бы жёстче, но я слишком рад тебе, чтобы грубить.

— Я бы не посмела.

— Мы оба знаем, что посмела. Ты это регулярно делаешь.

— Винсент, ты меня неправильно понял…

К этому моменту я уже был готов гнуть железо, кровь кипела от возбуждения, мозг был как кисель, которым, с одной стороны я понимал, что причины злиться нет, с другой стороны всё же вёл себя как тупой самец, лишённый секса.

— Пока я рядом, — начал я слишком резко, — Ничего не бойся. Я загрызу любого, кто хоть посмотрит на тебя косо. Доверь заботу о своей безопасности мне, и перестань так много думать. Я здесь, Лис, я с тобой. Тебя ни одна тварь не посмеет тронуть. Я небо обрушу на любую угрозу, переверну мир.

Она затаила дыхание и подняла на меня глаза.

Этот взгляд… как я скучал по нему. Алиса в этот момент верила мне, а это больше, чем можно желать. Я сделал движение к её губам, но она выскользнула и, всё также глядя мне в глаза, повела за собой. А ещё говорит, что не смеет меня контролировать…

Кажется, мы вламываемся в чужую квартиру… как эротично! Она открывает окно и ловко перелазит через подоконник:

— Хозяев не будет ещё неделю.