Вдохновило: Lorde — Everybody Wants To Rule The World, Daniel Licht — Blood Theme For Strings.

Уолтер подвинул кресло ближе к Блэквеллу и шепнул ему на ухо:

— Ну как ты?

— Великолепно! — тихо ответил Блэквелл, глядя неотрывно на Бэт, которая не могла успокоить Эндрю.

— Ты меня сильно напугал.

— Тебя? Напугать? Это возможно?

— Я был уверен, что ты не выкарабкаешься. Тебя спасло чудо.

— Я прикован к креслу. Чудесно, да?

— Через пару месяцев встанешь на ноги, если всё хорошо будет.

— Я и так уже две недели в этом грёбанном кресле, а до этого в постели несколько дней! Я в жизни столько не сидел на месте и сидеть не буду! — зарычал он и попытался встать, опираясь на руки, но ноги висели безжизненно.

Руки начали подводить, и он рухнул на кресло. Эндрю истерично заплакал, и Блэквелл запрокинул голову на спинку кресла и начал тяжело дышать:

— Уолт, я сдаю.

— Вижу, — тяжело сказал Уолтер, — Ты потерял контроль над собой.

— Скоро и власть уйдёт из моих рук, всё пойдёт крахом.

— Шанс ещё есть, — не слишком уверенно сказал Граф, — Винсент, ты обязательно что-нибудь придумаешь.

Блэквелл посмотрел на своего плачущего сына задумчиво:

— Эндрю с того взрыва не может успокоиться. Я напугал его, — Блэквелл тряхнул головой, прогоняя отчаяние, — Отвлеки меня, бога ради!

— А можно я? — спросил Артемис еле скрывая самодовольную улыбку.

— И чем? Тем, что ты второй в турнирной таблице? — монотонно спросил Винсент и зевнул, — «Второй» — это так себе достижение, Риордан, на тебя ставки были выше.

— Ему нет никакого резона бороться за первое место, — вступился Уолтер, — Так-то приз — брак с Анной, а это скорее добровольное сошествие в ад. Не жалко тебе его?

— Тут дело принципа. Мой заместитель должен быть лучшим во всём.

— Винс, да упаси его Бог победить!

— Пусть держится на первом месте до финала, а там мне решать! — сурово сказал Винсент и запрокинул голову, не желая продолжать спор.

— Так сказать-то можно!? — возмутился Артемис, — Я вообще-то Турниром занял лишь для отлучения глаз, если ты помнишь, Ваше Величество! — он стремительно подошёл к Блэквеллу и кинул ему на колени свиток совершенно неучтиво, за что Блэквелл снизошёл до него удивлённым взглядом.

— Что за истерики? У тебя месячные?

— Читай, мать твою! — рыкнул Риордан и взял себе стул, садясь рядом с Уолтером и Блэквеллом, — Ты среди нас один полноценно-зрячий, так что не выделывайся и читай!

Этот выпад был необычно дерзким даже для Артемиса, но Винсент спокойно развернул свиток, рассматривая его с интересом:

— Ну надо же… — восхитился он, — Подлинник!

— И ведь ты уже понимаешь где я его взял? — вновь заулыбался Артемис.

— Риордан, да говори ты уже! — изнывал от любопытства Уолтер, — Ты нашёл его, да? ДА!?

— Ох, Уолти, — торжественно завёл Артемис, — Какой-то ты нетерпеливый, что бы сказал твой отец?

Винсент сделал жест молчания, чем привлёк внимание Артемиса и тот тут же умолк.

— Это… — начал Блэквелл, — Тот самый потерянный кусок инструкций Эдамана Вон Райн, — кивнул Блэквелл, скользя глазами по строчкам текста с напряжением, — А нашёл его ты, Арти… — он задумчиво поднёс палец ко рту и прищурился, на что Артемис было открыл рот, пытаясь рассказать о своём подвиге, но Блэквелл оборвал весь торжественный рассказ, — У Флэтчера в тайнике?

— Чёрт тебя дери! — разочарованно произнёс Артемис, которому не удалось удивить Герцога, — И откуда ты это знаешь?

— Это неважно… Я боялся бы осквернить память Дронго неверными догадками, но к моему большому сожалению, они верны, — с искренней грустью заговорил Блэквелл, — Мне больно говорить это, но Флэтчер долгие годы играл лишь в угоду своим целям, каким — я не знаю теперь точно.

— Сложно поверить, — нахмурился Уолтер, — Он же был другом Феликса, обучал для Сакраля магов и всегда выступал на стороне твоей семьи, Винс.

— И я так думал. Вообще-то это всё ещё может быть правдой, точнее её частью, но в целом, Флэтчер не раз пытался мною манипулировать, а в последнее время из кожи вон лез, только ведь это не так просто…

— Но зачем ему это? — поинтересовался Артемис.

Винсент снова вздохнул и повертел в руках свиток с грустной улыбкой:

— Здесь говорится об одной ценности, способной перевернуть мир, обозначая новые порядки и новых сильных мира сего. Обладателю этого оружия не нужно будет иметь знаменитых предков, большую армию или деньги для того, чтобы перестроить мир под себя, всего-то и нужно… — он прервался и тяжело вздохнул, в общем-то, давайте я лучше зачитаю:

«Главная причина, по которой Дориан меня не убил, хотя так жадно этого хотел столько лет, в том, что я — суть его предназначения Хранителя. Вон Райны — инициаторы геноцида Элементалей, и вот, один из нас родился с даром Квинтэссенции, обозначая свой иммунитет перед карой великого Герцога Мордвин. И посему, чтобы я не делал, как бы не мешался на пути великому Элементалю, я всё же жив. Я умру естественной смертью, поскольку видел это в своих видениях, оставив великое наследие своим бестолковым потомкам, ведь без моих трудов они будут вариться в местечковых интригах, и закулисных играх, совершенно бесполезных.

На предыдущих страницах я дал чёткие инструкции без объяснения причин, но сейчас, когда моя дальновидность заходит в тупик, я хочу оправдаться перед потомками.

Я всегда знал о своём величии, как любой из представителей нашей семьи, но глупо было бы, имея мою склонность к Стихии Хаоса, стремиться обладать уровнем магии выше, чем есть у меня. Жизнь и смерть две стороны одной медали, а я не хочу расставаться с самым дорогим наследием моих предков, имя которому Мозг.

Квинтэссенция — капризнейшая из материй, но далеко не сильнейшая. Примаг Квинтэссенции, а это уже само по себе почти невозможно, уступит в силе Примагу Саламандре, безусловно. Так что, я никогда не стремился догнать уровень Дориана Пемберли-Беркли, хотя причина не только в этом. Во-первых, я поставил себе куда более специфическую задачу: совершенствовать свой дар предвидения, что позволит достичь моих целей, лишь отдалив срок, но Вон Райны ждать умеют. Во-вторых, я, будучи носителем великой крови, должен пустить своё семя в будущее, в отличие от этого идиота Герцога, который не может иметь детей только из-за своей неуёмной жажды магии. Сейчас он выиграл битву, но не войну, которую я начал с ним много лет назад. Эту войну выиграют мои потомки, для которых я припас сокровища куда ценней, чем звонкие монеты.

Мне 52 года, и за всю жизнь я так и не постиг суть Квинтэссенции до конца, знаю, что я тесно связан с Хранителем Стихий, с Герцогом, которого всей душой презираю. Он вскоре умрёт от страшного огненного взрыва в муках, и унесёт с собой много жизней и одно из крыльев Мордвина. Но даже тогда я не вздохну спокойно, ибо придёт на его смену новый Хранитель, новый Герцог из другого рода. Род Блэквеллов будет новым томом в истории, хотя пока они не внушают страха, судя по плебейским лицам, но Вон Райны должны быть крайне осторожными с этой семьёй. Я вижу много опасных для моего рода представителей этой семьи, но один из них для меня наиболее неприятен. Я вижу его в далёком будущем, там, где моё предвидение теряет чёткость и датировки. Этот Блэквелл будет угрозой всей нашей семье, он будет сильнее всех прочих, когда-либо ходивших под солнцем, и нельзя допустить его спокойной жизни. Он будет Саламандрой, как и тот из Хранителей, что уже много лет дышит мне в затылок, и так же, как и у Пемберли-Беркли, я вижу его Чёрный Взгляд Архимага.

Его сила будет настолько безграничной, что даже любой другой Архимаг будет бессилен перед ним, ровно как и Демон, которого создаст мой род. Успеть создать Некроманта надо до появления этого Хранителя, никак иначе.

Как я и говорил, Хранитель связан с той силой, что он обязан оберегать. Мордвин — оплот древней силы, он не движим, он есть главное преимущество, не позволяющее свергнуть те устои, что чужды мне. Этот замок, это место, на котором он вырос — сердце Сакраля, меня невообразимо тянет туда природа Квинтэссенции, которая может подчиниться лишь Хранителю. Поэтому я не развиваю силу, чтобы не подчиняться отвратительной пагубной власти Герцога. Сильнейший из Хранителей, носящий фамилию Блэквелл, будет распоряжаться сильнейшей Квинтэссенцией. Не смотря на мою брезгливость к глупости того мага, что развил в себе такую мощь, мне жаль его. Жаль потенциал. Я обращаю свой взор пророка в будущее и вижу в этом маге красивейшую из женщин, чистой воды совершенство во всех начинаниях, и улыбаюсь, когда вижу в её глазах демона, а она улыбается мне.

Улыбаюсь потому, что у сильнейшего из Блэквеллов будет единственная слабость — его Квинтэссенция. Не будет прочнее связи, чем между этими двумя. Я вижу между ними не просто связь Хранителя и его силы, я вижу знак Вечности, которому ни в коем случае нельзя закрепиться двусторонне!

Я призываю носителей своей крови к главнейшей миссии, когда-либо существовавшей в известных мирах. Я, маг Квинтэссенции, призываю, во что бы то ни стало, поработить энергию, которую очищает моя природа. И до гибели Демона, который послужит оружием, не использовать Искупление мага, под страхом смерти!

А до этого: создать демона-Элементаля, что убьёт Хранителя-Блэквелла, ибо он есть главнейшая из угроз, ибо его Квинтэссенция есть главнейшее из сокровищ.

Убить Блэквелла-Архимага.

Да будет так!».

Блэквелл закончил читать и запрокинул голову на спинку кресла. В комнате воцарилась тишина, все трое были погружены в мысли. Тишину нарушил Артемис:

— Разве это не жутко?

— Ты про то, что 350 лет назад этот ублюдок видел нас насквозь?

— Нет. Я про то, что я сижу рядом с самым сильным человеком, когда-либо существовавших и он себя не всегда контролирует. Жуть, как жутко!

Блэквелл криво улыбнулся, а Уолтер нетерпеливо произнёс:

— Это великое счастье, что эта часть трудов Эдамана не попала к Алистеру. Винс, ты же не отчаялся из-за этого окончательно?

— Вовсе нет. Всё и так было очевидно.

— Есть мысли? Я вижу, что есть.

— Сначала ты, мой друг.

— Я выиграл спор!

— Какой?

— Мы с Роландом всегда спорили кто генетически выведен: ты или твой брат. Я говорил, что Элайджа создан как противодействие тебе, а он, что ты создан Эвой Вэйнс. Я выиграл! — самодовольно улыбнулся Уолтер, — Есть ещё плюс. Тут чёрным по белому написано, что обладатель Квинтэссенции — есть движущая сила. Сейчас я понимаю почему Флэтчер этого не показывал, понимаю почему него не раз были с тобой конфликты по поводу твоей жены, но теперь становится ясно почему мой отец хотел забрать… тело.

— Фу-фу-фу! — скривился Риордан, — А вот мне нифига не понятно! Силы в теле нет, оно в духе!

— Мой зелёный друг, — улыбнулся Уолтер, обращаясь к Артемису, — Но ведь дух связан с телом, на котором стоит знак Вечности, и это решающий аргумент! Это можно было бы рассматриваться в рамках легенды об «Ангельской вечности», но ведь Винсент убедился в том, что Алиса не вполне мертва, — он перестал улыбаться, — И, как оружие, она может существовать, и это наверняка подразумевалось моим предком, и обладание ею — цель моего отца.

— Хотите сказать, что её хотят видеть демоном?

— Именно так. Демоном довольно легко управлять, — тихо ответил Уолтер, — Алиса чистит магию, с которой сейчас кризис. Представь… — он вздохнул и мазнул руками в объёмном жесте, — Воздух, все мы им дышим, он бесплатный! В один момент его становится всё меньше и меньше, люди задыхаюсь и приходят к правителю, чтобы тот решил проблему, а он не в силах. Всё, что он может это сказать «дышите меньше, экономьте воздух», но этого для людей мало. Поднимается бунт, власть свержена и убита, и в этот момент появляется добрый волшебник, владеющий неиссякаемым запасом кислорода, но давать даром он свой ресурс не хочет. Ему платят налог на воздух, боготворят его за то, что по сути общее, а он этот свой ресурс просто нагло прикарманил.

— Я не настолько тупой, чтобы такие вещи мне объяснять. — хмуро ответил Артемис, — И! Если я правильно понял, Алиса в прошлом… то есть я хочу сказать, что это вряд ли то обстоятельство, в котором я однозначно сказал бы «Она в безопасности», потому что это вовсе не так.

— Надо подумать, — не слишком убедительно произнёс Винсент, — Действия в прошлом доносятся до нас фактами, которые уже свершились. Мы можем поднять архивы Алекса, чтобы убедиться, что ничего плохого с Алисой не случилось, только… — он сделала паузу и спрятал в ладони лицо, становясь безнадёжно разочарованным, — Только я — калека, Уолтер не может читать, а тебя, Риордан, я не могу выслать в Ординарис, ведь оставлю Сакраль без защиты… да и ты у нас осуждённый на смерть. — и он неожиданно сокрушительно ударил кулаком по подлокотнику своего кресла, который конечно же сломался надвое, — Я снова должен выбирать: долг или любовь. Как мне это надоело!

— Думаю, мы можем положиться на Алекса, — участливо добавил Уолтер.

— Я не верю Алексу! Я отдал ему Алису, а она пропала…

— В этом нет его вины.

Блэквелл лишь громко фыркнул и отвернулся, сдерживая гнев, в котором прибывал почти постоянно. Он был не намерен больше говорить, а Уолтер знал, что в такие моменты Винсент подгружается в свои мысли и чаще всего сидит очень тихо, глядя в огонь. Обычно это сопровождалось бокалом алкоголя, размеренным дыханием и потрескиванием огня, но в этот раз были абсолютно нехарактерные звуки: сначала тихий звон цепочки, затем щелчок и открывание металлической крышки, далее тяжёлый вздох и… щелчок пальцами. Прошло какое-то время и раздался ещё один щелчок, и это продолжалось, пока слуга не увёл Уолтера из библиотеки на ужин:

— Ты идёшь? — спросил Уотлер у друга и тут же поправил себя, ведь Блэквелл был в инвалидном кресле, — Ты будешь ужинать?

— Нет… — отстранённо ответил мужчина и замолчал.

— Винс… — не отступался Граф, — Надежда ведь есть. Просто мы не видим какую-то маленькую деталь, которая на деле очень важна.

— Верно. — снова щелчок пальцами и тихая обнадёживающая фраза, — Я закрепил знак с двух сторон.

— Какой?

— Ангельская Вечность.

Уолтер замолчал на секунду и улыбнулся:

— Тогда это и есть ваш коридор во времени. Он между одним и вторым знаком. Но ты не похож на человека, который обрёл надежду… почему?

Вместо слов Винсент оголил свой потухший знак на ключице и прокомментировал:

— Потому что знак светился лишь в прошлом.

— Может тут другая зависимость? Может он светится тогда, когда два знака рядом?

Очень обречённо Винсент махнул головой и прикрыл от боли глаза, ведь даже подумать было страшно о том, что он собирался произнести.

— Нет, Уолт. Он светится, если второй такой же на живом теле. — произнёс он с тяжестью и сделал сокрушающий вывод, — С Алисой и ребенком что-то случилось.

И снова щелчок пальцами.

* * *

Как можете видеть, вдохновение ударило в голову и объём выкладки существенно превысил ожидания. А благодаря чему? Ваши комментарии действительно творят магию, спасибо огромное всем и каждому ^^