anno domini beats — winter of the heart.

27 января 2014, Мордвин.

Был не слишком масштабный, но безусловно роскошный бал в традициях величественной столицы, где первым лицом была Белая Роза. Аннабель вела себя царственно и высокомерно, купаясь во всеобщем внимании, наслаждалась каждой минутой своего положения, снисходила до танцев с участниками Турнира, как это и положено, уделяя каждому некоторое время.

— Это правило, Риордан, — осадил друга Блэквелл с довольной улыбкой, — Не расклеишься, если помелькаешь с Анной десять минут.

— Хорошо тебе говорить — ты не можешь танцевать.

— Вообще-то я действительно впервые за это время радуюсь своей травме.

— Винс, ну пожалуйста! Можно я не буду трогать эту дрянь?

— Не трогай — поговори. Гости должны видеть, что ты один из лидеров, что у вас у всех есть шансы. Это шоу, соблюдай правила.

— Винс…

— Не ной. Мне вообще с ней приходилось проводить дни напролёт. Поверь, я молил в эти часы о смерти, но терпел.

— Не рассказывай, я видел твои «потуги». При любой возможности обнимался с Алисой и бегал по своим любовницам.

— Ну должно же быть в жизни аристократа хоть что-то приятное! И не порочь имя Алисы — она свято.

— У меня тоже есть святое…

Винсент поднял голову на Артемиса и посмотрел пытливо и с давлением, обозначая те неведомые Риордану мысли, которые тем не менее не сулили ничего хорошего:

— За святое борются, Артемис. Борются до последнего вздоха, ломают рамки и возводят новые, а ты… находясь на расстоянии вытянутой руки от своего «святого» и трусишь, блеешь как баран. Я бы пожалел тебя, как друг, но как твой Правитель… пади прочь. К Анне. Танцуй, делай вид, что наслаждаешься её обществом.

Винсент наблюдал за тем, как, сжав от гнева челюсть и кулаки, Артемис стремительно идёт к Графине, которая украдкой за ним наблюдала. Она царственно развернулась, после стандартных церемоний приветствия, которые положены для особ её положения, а потом протянула руку для танца.

— Не думала, что когда-то окажусь в такой ситуации, — заговорила она, — Но ты оказался очень мужественным и перспективным.

— Мне показалось, или гнев сменился на милость? Даже почудились нотки уважения в голосе, что вообще никак не вяжется с тем, что было раньше?

— Многое изменилось, — высоким голосом ответила Анна, — Говорят, что ты один из двух главных претендентов на победу. Герцог уготовил для тебя великое будущее, это очевидно. Ещё год назад ты был отбросом армии, а теперь ты второе лицо власти, маг второго уровня и генерал нашей непобедимой армии. Тебе не хватает лишь титула и имущества для полной картины, и логичнее всего выглядит твоя победа, ведь из соперников у тебя только Барон Корфадон.

— И какое счастье, что у Корфа претензий на графство Гринден больше, чем у меня. Вообразить страшно, какие земли он за собой закрепит, сливая Гринден с Кэмптоном. Он уже не будет просто Лордом домена, это будет Лорд Востока.

Графиня примерзко рассмеялась, выдавая сверх-частоты, а Артемис сконфузился от неприятных звуков:

— Лордом Востока был, есть и будет лишь обладатель Аманты. Мы с тобой знаем, что каких бы наместников не ставил Блэквелл, он законный наследник Аманты по матери. Так или иначе, Блэквелла клещами от власти не оторвать, ведь что им не куплено, то унаследовано или подарено ему. Каждая вторая провинция Сакараля так или иначе под личным контролем Герцога…

— И Гринден — исключение, так?

— Слава Богу, да. В какой бы состав не входило наше Графство, оно имеет определённую независимость от Суверена, что чуть не перечеркнул одним жестом мой наивный брат. А вот если Блэквелл женит тебя на мне, то уже будет иметь власть над моими землями, что безумно для него выгодно, согласись.

— Если мне не изменяет память, то ещё летом кто-то и сам рвался влиться в семью Блэквеллов брачным союзом… — припомнил Артемис.

— И это был бы удачный брак. Я была бы законной Герцогиней, обладала бы безумными привилегиями, но скорее всего, — оборвала реплику Анна в беззвучном и очень недобром смехе, — …Уже была бы мёртвой!

Аннабель тут же вскрикнула, потому что Артемис не рассчитал силу и сжал руку Графини.

— Придержи язык, Аннабель. — осёк Графиню мужчина с нескрываемой злостью, — В рот я имел твои шпильки в сторону Блэквеллов. Если суждено провести с тобой остаток дней, то будь уверена, я превращу твою жизнь в беспросветный ад.

С этими словами он бросил Анну посреди танцев и пошёл к выходу, но там была картина, заставившая его застыть на месте: хромающий Герцог танцевал. И не просто танцевал, чего по его заявлению делать не собирался, дело было в девушке, которая вальсировала вместе с ним, с улыбкой на лице.

— Кэт… — тихо вырвалось у Артемиса, смотревшего на довольные лица партнёров.

Всё время вальса он стоял и смотрел через чур спокойно, а Катрина и Лорд Блэквелл разговаривали во время танца и периодически улыбались друг другу, но Артемис не слышал разговора.

— Катрина, ты улыбаешься жутко неискренне. — заметил Блэквелл, — Ещё у тебя дрожат руки, но это наверно потому что Риордан рядом.

— Чушь. — отрезала девушка и закусила губу, виновато глядя на того, с кем вела себя слишком вольно, — Думаю, вам почудилось, Лорд Блэквелл.

— Держишь на меня зуб?

— На вас?

— Именно. Наверно винишь меня во всех своих слезах и переживаниях, так?

— Сир, я…

— Я и правда виноват. Именно я свёл вас тогда в одну комнату, помнишь?

— Помню… — она опустила глаза с грустью.

— Но ты должна понимать, что искра возникла раньше, — он почему-то улыбнулся и заглянул в оленьи глаза очень грустной Катрины, — Я видел, как ты смотрела на Артемиса, и как он в свою очередь пялился на тебя. Рано или поздно судьба свела бы вас вместе, я просто ускорил события.

— Сир, я не хочу об этом говорить.

— Потому что ты злишься на меня, девочка.

— ДА! — рыкнула она слишком громко и уже тише прибавила, — Да, я злюсь на вас! Но не за то, что свели, а за то, что разводите!

Блэквелл не ожидал такого поворота и замедлил танец, но тут же ускорился, становясь более сдержанным и даже холодным:

— Ты думаешь, что я вас развожу? Я!?

— А кто заставил Артемиса учувствовать в Турнире? Все прекрасно понимают, что маг второго уровня, правая рука Суверена победит! Эта победа — мой конец! — Катрина сдерживала слёзы, а сила в голосе гасла с каждым словом, сходя на слабый шёпот, — Это мой конец… — она перевела дыхание и снова с вызовом посмотрела в изумрудные глаза, наблюдавшие с крайней степенью внимания и терпения, но сказанное было уже из ряда вон выходящим, — Ещё и ваша ненаглядная Алиса!

Блэквелл нахмурился уже сурово:

— Она здесь причём!?

— А то, что после того, что между нами с ним было, он выкрикивал её имя, а не моё!

— Он же не вовремя… вашего «занятия» его выкрикивал! — почему-то оправдывался Блэквелл, сам не понимая, как до этого дошёл, — Она ему приснилась, у них очень крепкая связь, да они как брат и сестра!

— Вы серьёзно? — со скепсисом спросила она, — И вы в это верите?

— Верю. — кивнул Блэквелл. От его дружелюбия не осталось больше и следа, вместо этого он был холоден, сдержан и крайне сосредоточен, — Ещё раз протявкаешь имя моей жены в неуважительном контексте, будешь нести кольца на свадьбе у Аннабель и Артемиса, а потом будешь им постельное бельё менять — это раз; в моих планах до этого момента победа Артемиса не была такой уж очевидной — это два; и три — не забывай, что участие Риордана в Турнире — следствие вашей самодеятельности, из-за которой он до сих пор находится на грани смертной казни. К твоему сведению, я исправляю эту вашу тупость, пренебрегая другими важными делами, ведь для Алисы Артемис — семья, значит и для меня тоже.

Катрина закусила губу, но признавать свою неправоту не стала, как и просить прощения. Они провели остаток танца в молчании, но следовали всем законам бала, танцуя с увлечённым видом, хоть это и не соответствовало действительности. В конце, откланявшись друг другу, Кэт уже предприняла попытку уйти прочь, но Блэквелл сдавил с силой её предплечье и прошептал на ухо:

— Подчинение. Я буду дразнить тобой Риордана, а он будет делать то, что мне нужно.

— Он и так делает то, что вам нужно. — огрызнулась она в ответ.

— Это скучный способ для одеревенелых мозгом. В любом случае, я тебя не спрашиваю.

Несмотря на обстоятельства, Артемис, который всё это время наблюдал за этим странным танцем, держал себя в руках, но, проходя мимо Блэквелла, толкнул его плечом, разочаровав Герцога в своих ожиданиях.

— Я старею, — задумчиво заключил Лорд Блэквелл уже позже, выпивая бокал шампанского залпом.

— С чего такие выводы? — ухмыльнулся Уолтер, играющий в шахматы сам с собой на ощупь.

— Манипуляция становится для меня непосильной. — зелёные глаза устремились на шахматные фигурки с интересом, и Блэквелл тут же сел за стол напротив, перехватывая управление белыми фигурами, — Вообрази, я не могу управлять таким идиотом, как Риордан и его болонкой!

— Он не идиот, — задумчиво поправил Граф и на ощупь сделал ход, но Блэквелл тут же сделал встречный, особо не следя за игрой, но всё же ввёл Уолтера в раздумья, — Твой Риордан далеко не идиот.

— Да ну? А как назвать человека, который влюбился, добился взаимности, но трусит взять своё? Они с этой пигалицей друг друга любят, это видно невооружённым взглядом.

— Он просто боится, Винс. Для него всё происходит слишком быстро, но я удивлён, что тебе этого не понять. Парень потерял всех своих близких одного за другим, потом обрёл утешение в одном человеке и был с ним по-настоящему родственен душами, но потерял и это. Как думаешь, почему у него паника, когда он снова чувствует в душе тепло? Потерять это для него будет уже невыносимо, но нельзя потерять то, чего не имеешь — поэтому он держит дистанцию.

Перенося вес на руки, лежащие на столике, Блэквелл криво улыбнулся, глядя на друга, лишённого глаз, но Уолтер очень хорошо знал его и читал вслепую с успехом:

— Ты пялишься на меня. — констатировал он, — Ну и что тебе от меня надо?

— Я плохо тебя слушал, хотя прекрасно слышал. У меня вдруг возникла идея как вернуть Риордана на путь, что я для него наметил. И почему я сразу не сообразил?

— Эй! — Граф изнывал от нетерпения, — Поделишься или снова будешь меня доводить своими загадками? Я ведь отгадаю, ты же знаешь!

— Не факт! — довольно ухмыльнулся Блэквелл, специально не передвигая фигуры на доске, хотя была его очередь.

— И что тебя навело на эту идею?

— «Нельзя потерять того, чего не имеешь», — процитировал Герцог, — Эта фраза как нельзя кстати и решает сразу две проблемы, — конь сделал ход и съел ладью.

Пришло время улыбаться Уолтеру:

— Ну тут ведь всё просто! — начал он с умным видом, — Чтобы Риордан почувствовал предстоящую боль от потери его «болонки», как ты симпатично выразился, надо подарить Риордану эту болонку. Так? И очень удачно, что она всё ещё раб.

— Близко, но это только половина моего плана, и не лучшая!

— Хм… — граф щупал фигуры на доске и хмурился, думая сразу над двумя вещами: над следующим ходом и над второй частью плана, — Я пас… не в игре, а в догадке, — и тоже сделал ход, съедая того самого белого коня.

Вместо ответа, Блэквелл улыбнулся и сделал ход… белой королевой, про которую Уолтер почему-то совсем забыл, отбрасывая её из игры:

— Шах и мат, мой друг! — констатировал Великий и Ужасный Герцог Мордвин с победной улыбкой.

— Ох уж этот белый ферзь! — прозвучало дружелюбно. — Большой ошибкой с моей стороны было на минуту о нём забыть.

— Верно, про королеву забывать нельзя никогда, даже если на шахматной доске её нет. Каждая шахматная партия, сыгранная и выигранная мною, всегда была, есть и будет во имя вот этой фигуры! — Винсент, вертя в пальцах белый ферзь, вкладывал в свои слова больше смысла, чем казалось, но друг эти интонации легко ловил, — Вообще-то схема моего плана простая. Одна отрыжка преисподней, которая когда-то организовала государственный переворот и убила Суверена, несколько месяцев назад забрала у меня одно бесценное сокровище. — он снова выставил белый ферзь перед своим носом, — Вообще-то это сокровище настолько бесценно, что любой даже самый злостный преступник, который бы, чисто гипотетически, помог бы его вернуть, или хотя бы частичку, заключённую в кристалл, мог бы обрести признание государства и… — он выдержал эффектную паузу, — И даже получить помилование.

Уолтер рассмеялся в голос и захлопал в ладоши, чем привлёк бы много внимания, не будь обстановка и без того шумной.

— Ну что ты за человек такой? Тебя бьют в самые больные места снова и снова, забирают самое дорогое, предают и прочее в надежде выбить тебя из колеи, а ты всё равно остаёшься в седле. Ещё и говоришь, что постарел.

— Просто с Риорданом на самом деле сложно, он мне все планы портит.

— Так кто его учил? Все домашние питомцы похожи на своих хозяев…

— Это да! Уолт, а мне ведь твоя помощь нужна.

— Внимательно тебя слушаю.

— Как бы мне заполучить Николь Кларк?

— Никак, — резко ответит Граф Вон Райн, — Забудь, Винсент.

— Но ведь способ есть?

Уолтер зачем-то обернулся, будто боясь свидетелей беседы, но увидеть их наличие или отсутствие был не в силах:

— Что тебе нужно от Кларк?

— Она мне нужна. Не мне лично, но очень-очень нужна.

— Читай по губам: бесполезно.

— Потому что её брат сам отдал твоему брату всё своё наследство? Не хотел делиться с сестрой и продал твоей семейке всё, что имел за место под солнцем.

— Он и её продал, — очень тихо прошептал Уолтер, — Понимаешь?

— Более чем, но всё же.

— Нет такого сценария, где Амадей Кларк выплачивает тот мнимый долг моей семье. Кларки просто попали в кабалу, в лучшем случае этот засранец будет командовать какой-то вшивой территорией, получать откаты, но не более. Николь жива, пока не мешается.

— Она мешалась, — поправил Блэквелл, — Её хотели убить полгода назад, поэтому я велел Аннабель привезти её в Мордвин.

— И я рад, что ты это сделал.

Винсент разлёгся на удобном кресле и вытащил сигару из жилетки, закуривая:

— Ты её прикрываешь, да? Тебе наверно это дорого даётся.

— Давалось. Пока я был нужен отцу, то мог выторговать жизнь Николь, но теперь она в опасности.

Кольца дыма одно за другим поднимались к потолку, а Блэквелл смотрел на них задумчиво и хитро:

— Спорим Николь будет свободна от вашего гнёта к концу Турнира?

— Что у тебя опять за схема?

— Увидишь! — он затушил недокуренную сигару и встал, оставляя друга одного.