– Красное Перышко. Слова доносятся откуда-то издалека. Давно, очень давно не доводилось ей слышать свое имя. Волосы, когда-то цвета воронова крыла, Тронуты серебром; звездное мерцание покинуло глаза. Одежду из оленьей кожи сменило льняное платье, На ногах такие чуждые, странные туфли. Она уже давно не встает на заре и не смотрит в далекий горизонт, Не сидит у костра, смешивающего языки пламени С лучами заходящего солнца, Прислушиваясь к веселому щебету резвящихся детей И суровым голосам мужчин, готовящихся выйти на охоту. Ушло в прошлое все, что она так любила когда-то. Если закрыть глаза, то, может, удастся вырваться из плена Времени и хитроумного сооружения, Которое здесь называется кресло-качалка. – Красное Перышко. Это мог бы быть его голос, Тихо зовущий ее сквозь шум ветра. Она прикрывает глаза, она так устала; Ей надо отдохнуть. Кресло покачивается — Взад-вперед, взад-вперед. – Иди, Красное Перышко, уже пора. И она уходит. Уходит сквозь время, Уходит к тем, кого она когда-то любила. – Теперь ты дома, Красное Перышко.