Бобби вернулся на ранчо, когда уже разгорелся следующий полдень.

Ястреб встретил будущего воина у террасы. Бобби выглядел утомленным. Лицо юноши было погасшим, глаза смотрели устало. Ястребу сразу стало ясно, что видение нелегко далось Бобби. Конечно, ему пришлось ждать не один час во мгле Священной Пещеры.

— Это было просто удивительно, — сказал Бобби, — не знаю, смогу ли я объяснить…

— Теперь на тебя пал выбор Вэкэн Танка. Ты стал новым шаманом.

Бобби изумленно уставился на Ястреба:

— Ты так считаешь?

— Конечно, — ответил Черный Ястреб. — Давай пройдемся немного.

Они обогнули амбар и направились к небольшой поляне, окруженной молодым сосняком. Ястреб уселся на сочную траву, скрестил ноги и знаком велел Бобби сесть рядом.

Бобби на мгновение прикрыл глаза, стараясь унять охватившее его волнение.

— Я все сделал, как ты велел. Первые два дня тянулись невыносимо долго. Не могу выразить, как это было тяжело. Я не мог сосредоточиться. Солнце пекло нещадно, меня терзал голод и мучила жажда, — Бобби смущенно пожал плечами, — мысли блуждали и то и дело перескакивали на разные предметы. А на третий день стало еще хуже. Той ночью я уж готов был отступить и вернуться на ранчо. Но наутро!.. Тем утром. Ястреб, когда солнце взошло над Холмами, я увидел орла. Казалось, он явился ниоткуда, и я услышал, как он обратился ко мне. Он сказал, что Орел должен следовать за Ястребом. Полет закончится на Севере. Это почти невозможно объяснить, но каким-то образом я понял, что мне предназначено идти по твоим следам и что я стану шаманом.

Ястреб улыбнулся. Он испытывал настоящее удовлетворение, глядя в счастливое лицо Бобби.

— Но что поразительнее всего — какое-то время я ощущал себя орлом. Знаешь, Ястреб, моя душа рассталась с телом, я видел на много миль вперед, я стал другим. Озарение. Сила. Это было… — он покачал головой, — не знаю, не могу объяснить. Помню, что летел над Черными Холмами, потом на север. Потом произошло самое удивительное. Я обогнал тебя, оставив позади, и полетел к Канаде. Там я отыскал свое гнездо, мне было ясно, что оно станет моим родным домом. Но ведь это кажется совершенно бессмысленным, ведь так?

Ястреб недоуменно покачал головой: видение юноши поставило его в тупик. Как же мог Бобби стать очередным шаманом Лакоты, когда он все еще был здесь, в Пана Сапа?

— Я вновь видел старца, который явился нам в вигваме. Он сказал, что я должен носить новое имя, — в голосе Бобби появился благоговейный трепет, — я должен зваться Гордым Орлом.

— Носи его с честью, брат мой. Это имя очень почетное.

— Ведь ты знал все это еще прежде, чем я рассказал тебе? — спросил Бобби. — Но как?

— Старец, которого ты видел, — Волчье Сердце. Он был могущественным шаманом. Мне думается, что дух его проследовал за мной сквозь века. А может быть, он явился, чтобы помочь тебе познать собственное сердце. Но я чувствую, что он где-то близко.

Бобби понимающе кивнул:

— Как ты думаешь… Я хотел спросить, следует ли рассказывать мисс Сент Клер о моем видении?

— Я думаю, что она захочет узнать об этом.

* * *

Мэгги испытующе смотрела на Ястреба во время рассказа Бобби. Представить индейца из двадцатого века, имевшего видение свыше! Да кто поверит в такое? Это звучало дико. Но в глубине сердца она знала, что Ястреб верил каждому слову. И, что удивительно, она тоже. Одного взгляда на Бобби было довольно, чтобы понять, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

— Я рада за тебя, Бобби, — сказала она, взяв его за руку, — я знаю, что ты всегда желал этого.

— Да, мэм, — ответил он, и его темные глаза возбужденно заблестели. — Я хотел просить вас. Не отпустите ли вы меня на несколько дней? — Я хотел бы съездить домой и поделиться случившимся с родными, — грустная улыбка осветила лицо Бобби, — только мой отец вряд ли поверит мне…

— Бери столько дней, сколько нужно, Бобби, — сказала Мэгги, горячо пожав его руку, — ты ведь не был в отпуске с того времени, как поступил на работу.

— Благодарю вас, мисс Сент Клер. Если вы согласны, то я останусь там на неделю-две.

— Конечно.

Бобби сжал плечо Черного Ястреба:

— Пиламайа, спасибо. Ястреб. Если бы не ты, я никогда не набрался бы мужества, чтобы отправиться на поиски видения.

— У тебя достаточно отваги, — ответил воин, — только кто-нибудь должен направлять тебя, чтобы ты нашел верный путь.

— Может быть. Но все равно знай, что я благодарен тебе даже больше, чем могу выразить словами.

Бобби смущенно обнял Ястреба, поцеловал руку Мэгги и поспешил из комнаты прежде, чем они увидят слезы, выступившие на его глазах.

— Хороший мальчик, — сказала Мэгги. Ястреб согласился с нею:

— Он станет прекрасным воином.

— Из него получится отличный врач. Ах, Вероника так огорчится, что не попрощалась с ним.

Из этих слов Ястреб понял, что нынче воскресенье. По выходным Вероника не приходила на ранчо, а оставалась дома с семьей. В эти дни она отправлялась в церковь со своим бледнолицым супругом. Для Ястреба было непостижимо: отчего бледнолицым, чтобы вознести молитву Всевышнему, надо непременно направляться в прямоугольный дом? Но может быть, бога бледнолицых не найти на Пана Сапа? Религия васичи, как, впрочем, и все остальное, трудно поддавалась объяснениям.

— Ну, — сказала Мэгги, — не знаю, как ты, а я проголодалась. Пойдем посмотрим, что оставила нам к обеду Вероника?

— Как хочешь.

Ястреб сел за стол и стал наблюдать, как Мэгги подогревала чугунок с тушеной говядиной. Он впервые отметил, что все в кухне было устроено низко, чтобы Мэгги могла достать. Мысль о том, чтобы помочь ей, не приходила ему в голову. Мужчинам Лакоты не пристало выполнять женскую работу.

А тем временем Мэгги бесшумно накрывала на стол: налила две чашки кофе, наполнила две миски говядиной, приготовила два бутерброда. Два, думала она. Счастливое число. Она вынимала из ящика ложки, подавала салфетки и чувствовала себя настоящей домохозяйкой. На мгновение Мэгги представила, что Черный Ястреб — ее муж, что они спустились к воскресному обеду, подобно многим счастливым супружеским парам.

Но затем она взглянула на Ястреба, и все ее мечты улетучились. Да разве можно представить его обычным мужем? То был человек из прошлого — гордый и свободный воин. Такого не удержать на работе с девяти до пяти, не представить в роли добросовестного супруга, моющего посуду. Да разве такой станет возиться с пеленками, стричь газон, выгуливать собаку? Он рожден охотником. Его дело — мчаться по степям, преследуя бизонов, сражаться с врагами — краснокожими кроу, пауни… и с бледнолицыми тоже. Стараться «одомашнить», «приручить» его — все равно, что пытаться превратить зебру в верховую лошадь. Это просто невыполнимо.

— Что ты станешь делать, когда Бобби отправится в колледж? — вдруг спросил Ястреб.

— Я не знаю.

Она подкатила кресло к столу и накрыла колени салфеткой.

— Думаю, что придется нанять кого-то на его место.

Она подумала, что это будет нетрудно. Всегда хватало безработных индейских ребят. Каждый обрадуется такой возможности. Жаль только, что всем не поможешь.

— Пока я здесь, могу присмотреть за животными, — предложил Ястреб.

Мэгги благодарно улыбнулась. Такие работы, как уход за лошадьми, курами, заготовка дров, не ущемляли гордости воина.

После обеда она убрала со стола, вымыла посуду и составила в раковину. Утром Вероника сполоснет и уберет ее.

Закончив с посудой, Мэгги перебралась в гостиную. Ястреб, растянувшись на диване, следил за ходом событий в старом вестерне по телевизору. Мэгги устроилась рядом. Ей пришло в голову, что, может быть, он не так уж и отличается от современных мужчин. Ее отец в свое время тоже спешил включить телевизор, пока они с матерью мыли посуду. И он любил подобные фильмы, а особенно «Бонанзу», «Пещеру Уайта» и «Стрелка».

Ястребу нравились вестерны. Иногда, правда, они его злили, но временами он от души смеялся. Теперь он, уткнувшись в экран, смотрел, как воинственное племя индейцев напало на военный дозор.

— Почему, когда побеждают индейцы, это называется резней, а когда бледнолицые — великой победой?

—Не знаю, но, по-видимому, так всегда и бывает.

Ястребу было очень досадно, что его народ изображают столь пристрастно. Если судить по таким фильмам, то индейцы всегда невежественны, жестоки, грубы, а бледнолицые благородны и все — герои. Тем, кто создавал такие фильмы, наверное, все индейцы казались совершенно одинаковыми. Не случайно она этих киношных краснокожих были головные уборы одного племени, одеяния — другого, например, сиу, мокасины — племени чейенов, а изъяснялись они на языке апачей. Место действия, декорации были всегда одни и те же: форт или ранчо, где женщина никогда не могла чувствовать себя в безопасности, пока индейцы не обезврежены.

— Ты не разведешь огонь в камине? — попросила Мэгги, надеясь отвлечь Ястреба от происходящего на экране. — Сегодня в комнате почему-то прохладно.

Она наблюдала, как он опустился на колени перед камином. Мэгги восхищала игра мускулов на широкой спине и плечах молодого индейца, когда он тянулся к ящику за поленьями, а потом бросал их в огонь. Вид его обнаженной спины по-прежнему глубоко волновал ее.

Тихо трещали дрова в камине. Отсветы пламени мерцали на бронзовой коже. Мэгги закрыла глаза и представила, как Ястреб кружится в ритуальном танце у костра… Она словно бы слышала барабанную дробь, ощущала запах дыма, внимала голосу, в котором звучала гордость победителя, повергшего всех своих врагов…

Даже с закрытыми глазами она знала, что Ястреб приблизился к ней. Его присутствие было так ощутимо, что Мэгги нашла бы его и в кромешной мгле.

Он положил руку ей на плечо, и Мэгги подняла глаза.

— Иди ко мне, — сказал он, — сядь рядом.

Мэгги наклонила голову. Она не могла вымолвить ни слова, комок застрял в горле, когда он поднял ее с кресла. Она обвила руками шею любимого, снова удивляясь легкости, с которой он держал ее, словно пушинку.

Но Ястреб не усадил ее на диван. Вместо этого он сел и опустил ее себе на колени.

У Мэгги перехватило дыхание, она опустила глаза на сильную бронзовую руку, так крепко обхватившую ее талию. Как красива была его кожа, как сильны руки и мускулистые ноги. Да существовал ли в мире другой такой красавец-гигант?

Ястреб взял ее лицо в ладони, заставив взглянуть ему в глаза.

— Разве ты не собираешься поместить меня на диван? — спросила она, и голос ее предательски дрогнул.

— Разве ты хочешь этого?

Мэгги покачала головой. Она подумала, что больше всего на свете хотела оставаться в его объятиях.

Он перевел взгляд на ее губы, тело Мэгги затрепетало. Медленно, очень медленно, как бы давая ей время отпрянуть, он наклонился к любимой и поцеловал ее.

И это было последнее, что она еще ясно сознавала. Мэгги закрыла глаза, ощущая, каким страстным становится поцелуй, как крепнут объятия, как настойчиво и нежно проникает в рот его язык.

Желание медленно пробуждалось в ее теле, распускаясь, словно лепестки розы с первыми лучами солнца. Поцелуй казался бесконечным, и когда Ястреб наконец оторвался от ее губ, его черные бездонные глаза помутнели от страсти.

Мэгги с трудом перевела дыхание, потрясенная тем, что один-единственный поцелуй смог так скоро воспламенить ее чувства.

— Ах, Мэг-ги.

Ястреб глубоко вздохнул, тело его содрогалось. Сознавала ли она, как действует на него? Стоило Ястребу взглянуть на нее, и сердце переполняла радость, а прикосновение было сладчайшей мукой, которую он когда-либо знал. Он жаждал сбросить ее одежды и овладеть ею прямо здесь, на полу у огня, он хотел не спеша раздеть ее и пробудить ее чувства, действуя с бесконечной осторожностью и нежностью.

Он желал ее.

Мэгги прочла это в его глазах, почувствовала в том, как сжимали ее руки индейца. Она была потрясена. Со времени злосчастной аварии никто не смотрел на нее с таким чувством, никто не заставил ощутить себя женщиной, а не жалкой калекой.

— Как ты поступишь, если не сможешь вернуться к своему племени? Ястреб покачал головой:

— Не знаю.

Он не часто упоминал о своем народе, но Мэгги знала, что он тоскует и обеспокоен судьбой матери и соплеменников. Несомненно, он утратил всех друзей, а главное, цель в жизни. С ее стороны эгоистично удерживать его при себе, когда душой и сердцем он стремился обратно в Лакоту. Эгоистично… и жестоко… и, без сомнения, невозможно — но ведь она так отчаянно нуждалась в нем, так прикипела к нему всем сердцем!

— Ты… ты мог бы остаться здесь. Он долго и испытующе глядел на нее:

— И занять место Бобби?

— Если хочешь.

Она беспокойно зашевелилась, ожидая его ответа, ясно сознавая, что с его уходом жизнь потеряет смысл. Он стал для нее всем. Со дня появления Ястреба дом обрел новую жизнь. Ее существование изменилось. Она больше не была прикована к инвалидному креслу. Когда он собирался на прогулку, то просто поднимал ее на руки и брал с собой.