Суд над Кэтлин занял всего несколько ми­нут.

Защита сформулировала ее случай просто: она была похищена Абнером Уайли и Мануэ­лем Рамосом и убила Рамоса, пытаясь защи­тить свою честь, а может, и жизнь. Двенадца­ти присяжным, добропорядочным горожанам, не потребовалось много времени на признание ее невиновности.

Абнера Уайли обвинили в краже и клейме­нии чужого скота, и он, в конце концов, при­знался. Доказательств того, что он убил ковбо­ев «Сэкл Си», не было; Уайли настаивал, что эти убийства совершались другими, без его ве­дома и согласия. Были подписаны ордера на арест его сообщников, а Уайли приговорили к десяти годам за кражу скота.

Мало, думал Рэйф, слишком мало, но пока и этого достаточно.

Он сидел на кровати, ждал, пока Кэтлин оденется. Они провели две ночи в гостинице, и сейчас стремились поскорей попасть домой.

Дом. Как замечательно звучало это слово. Наблюдая за Кэтлин, Рэйф почувствовал, что его сердце тает. Она была его домом, его жизнью, смыслом его существования.

– Ну, – сказала Кэтлин, осматривая себя, – думаю, я готова.

– До того, как мы уйдем, я хочу сделать тебе сюрприз, – сказал Рэйф.

– Какой?

– Вот, – Рэйф подал ей седельные сумки, – загляни внутрь.

Заинтригованная, Кэтлин открыла потре­панную кожаную сумку.

– Рэйф, – прошептала она, – где ты их взял?

– Это твое, Кэти. Выручка от продажи скота. Кэтлин нахмурилась.

– Это Абнер дал тебе их?

– Ну, это как сказать… Здесь шесть тысяч долларов, Кэтлин. Больше чем достаточно, что­бы вернуть заем банку.

У него было почти семь тысяч долларов, если бы в последнюю минуту он не раздумал брать деньги Мальдонадо.

Крадущийся Волк взял бы деньги белого человека без всяких сомнений, но сейчас Рэйф был цивилизованным человеком, а цивилизо­ванные люди не воруют у мертвых.

– О, Рэйф, – Кэтлин уронила сумку на пол и упала в его объятия. Все часы, проведенные в ужасной камере, чувство агонии, которое она испытала, не зная, куда пошел Рэйф и вернет­ся ли вообще, жгучее чувство страха, что ее признают виновной в убийстве, – все можно было перенести ради этой минуты. Рэйф был тут, рядом с ней, и она знала, что какие бы препятствия ни возникли в будущем, они пре­одолеют их, пока они вместе.

Она подставила ему лицо для поцелуя, и он дотронулся губами до ее губ. Вдруг она почув­ствовала первый робкий толчок жизни, кото­рая росла в ней.

– Что это? – спросил Рэйф.

– Твой сын сообщает о себе, – ответила Кэт­лин, с удивлением в голосе.

Рэйф перевел взгляд на ее живот.

– Тебе не было больно?

– Нет. Это новая жизнь, Рэйф, – прошепта­ла она. – Мы создали новую жизнь.

– И это не последняя жизнь, которую мы создадим, – пообещал Рэйф. Потом он поцело­вал ее, нежно поглаживая по голове одной ру­кой, а другой чувствуя робкие толчки малень­кого человечка, не ведающего о радости в глазах отца и о слезах счастья, текущих по щекам матери.

Через день после возвращения в «Сэкл Си» они вернули банку заем. Кэтлин хотелось пры­гать от радости, когда мистер Уалден передал Рэйфу все бумаги.

– Полностью выплачено, – счастливо вос­кликнула она. – О, Рэйф, давай отметим это!

– Конечно, Кэти, все что хочешь.

– Хочу новую шляпу, – решила она, когда они вышли из банка и пошли по тротуару, – и вечер со свечами. И что-нибудь для Поли и для других, и… А что ты хочешь, Рэйф?

– Поцелуй, – ответил он, притягивая ее к себе.

– Рэйф, только не здесь, – запротестовала она, стесняясь людей на улице.

– Поцелуй, – настаивал Рэйф. – И немед­ленно!

– Это все, чего ты хочешь? – поддразнила она его. – Только один поцелуй?

– Для начала, – ответил Рэйф, хитро ухмы­ляясь. – А об остальном я подумаю по дороге, – его темные глаза улыбнулись ей. – И исполне­ние моих планов может занять годы.