«Creep» стал первым синглом, выпущенным в поддержку альбома «Pablo Honey», и после неудачи «Drilb> ожидания были не слишком высоки. Но даже при этом условии после продажи начального тиража в 6000 экземпляров и достижения 78-й строки в чартах Великобритании участники группы, их менеджеры и компания были разочарованы. Проблема состояла в том, что сингл слишком мало крутили по радио. В частности, ВВС Radio 1 решило, что песня слишком мрачная. Другие группы в аналогичной ситуации получали поддержк у музыкальной прессы, Radiohead же уделяли не слишком много внимания, хотя сингл и удостоился положительных отзывов. Группа оказалась в невыгодном положении, поскольку ее сочли слишком странной и выпадающей из мейнстрима, а в качестве протеже известного лейбла они казались чересчур альтернативными.

К счастью, серия высказываний в поддержку группы Удержала музыкантов от чрезмерной сосредоточенности на коммерческом успехе (или его нехватке). Они давали все больше концертов, становились все лучше и луч ше, пусть и не успели еще реализоваться на британской музыкальной сцене. Сначала они выступали вместе с Kingmaker, более известной группой, солист которой. Лоз, часто упоминался в прессе. Затем музыканты отправились в турне вместе с ирландской группой Frank And Walters. Именно во время этих гастролей они сделали еще один важный шаг вперед. Сейчас, оглянувшись назад, можно признать, что сочетание двух групп — бесшабашной Frank And Walters и «мрачной» Radiohead — вызывало довольно странное впечатление, хотя в то время никто об этом не думал. Frank And Walters успешно продавали свои записи и наслаждались весьма доброжелательным, хотя и несколько покровительственным вниманием прессы. «Перед началом концертов были организованы продажи записей, так что турне шло отлично, — рассказал автору книги ударник Frank And Walter Эш. — Групп было немного. А поскольку мы видели Radiohead на The Venue в „New Cross" и они нам понравились, мы сказали нашим менеджерам: „Давайте откатаем программу вместе". И там мы услышали „Creep". Они играли ее третьей по очереди или около того, и это был просто шок!»

«Отличный получился тур! — говорит Найджел Пауэлл, который ставил освещение для Radiohead в этом и многих других турах. — Frank And Walters были симпатичными ребятами, очень дружелюбными. А ведь в то время Radiohead еще не стала одной из знаменитейших групп в мире! Они были просто очередной группой, подписавшей контракт с лейблом и пытающейся прорваться вперед». Дл я Frank And Walters встреча с группой вроде Radiohead стала настоящим открытием. Ирландский коллектив тоже был очень молодым, и они воспринимали рок-н-ролл как бесконечную вечеринку. Для Эша стала откровением встреча с таким человеком, как Том, отчаянно стремящимся улучшить свои песни и совершенствоваться в поиске сценического образа.

«Они определенно отличались от других известных нам групп, — рассказывает Эш. — Мы переехали в Лондон примерно в девяностом, и большинство музыкантов, с которыми мы встречались, варились в обычном рок-н-ролль-ном котле: напивались и цепляли девушек. Но эти ребята были совершенно иными. Большинство других групп считало: „Отлично, мы захватили синекуру, звукозаписывающая компания дает нам деньги на поездки и организацию концертов, мы классно оттягиваемся". Но Radiohead.. . сразу чувствовалось, что у них в рукаве еще куча козырей. За весь тур они всего раза два позволили себе напиться и расслабиться. Саундчек перед выступлениями они использовали именно для проверки звука, как это и предполагается, они репетировали песни, стремились все наладить. Другие группы дожидались, пока менеджер турне не вытолкнет их пинками на сцену, страдали от тяжелейшего похмелья, выдавали нестройный шум в надежде, что звукооператор сумеет из этого что-то вытянуть. Но эти парни отличались от остальных групп, с которыми мы были знакомы, это правда».

Во время тура с Frank And Walters увидел свет первый выпуск «Creep». Эш полагает, что относительный провал Диска стал для ребят сильным ударом. «Все это было странновато, — вспоминает он. — Они работали с EMI, на представлении была парочка пиарщиков лейбла, но ребята едва вышли со своим синглом на средний уровень [продаж] в неделю, так что все представлялось совсем не в розовом свете. Они находились под изрядным давлением.

Мне кажется, если ты работаешь с EMI, на тебя так или иначе возлагают надежды, поскольку речь идет об очень крупной и известной компании. Я и сам бывал в таком положении: сидишь в фургоне, и тут звонят и говорят, что сингл еле дотянул до шестьдесят первой строчки, и начинаешь думать: ну все, конец карьере, собираем чемоданы и сваливаем.

В субботу вечером мы играли в Оксфорде, их родном городе, а сингл „Creep" вроде бы вышел в понедельник, и результаты продаж считали в четверг, так что они уже знали, что песня вообще не попала в чарты. Менеджер турне тогда сказал, что представители EMI весьма недовольны сложившейся ситуацией».

Это был самый неподходящий момент для плохих новостей. Несколько первых концертов тура прошли недурно, но особого успеха не было, а теперь ребятам предстояло играть в родном городе — именно тогда, когда над ними сгущались тучи. Они знали, что терпение EMI недолговечно. А еще они понимали, что «Creep» — лучшая песня альбома, и если уж она не попала в чарты, то какие перспективы могут быть у других синглов? «Группа могла замкнуться и жалеть себя, — рассуждает Эш, — а могла устроить потрясающее шоу, и мне кажется, именно тогда я впервые посмотрел на них и подумал: „Черт, эти ребята — нечто особенное". На предыдущих концертах они были хороши, но не было такого полета. Джонни Гринвуд вывел группу на новый уровень. Том в то время еще не был столь харизматичен. Казалось, именно Джонни ведет группу за собой. А в тот вечер я увидел, как из рядового гитариста Том превращается в центральную фигуру. Они исполняли те же песни, но совершенно иначе, чем на предыдущих концертах.

В начале турне они держались перед публикой довольно отстраненно. Как будто не знали, как общаться со слушателями. Но в тот вечер в Оксфорде и на последующих концертах турне все пошло иначе; их сингл помог группе занять свое, особое место. В течение двадцати с чем-то выступлений в рамках турне после Оксфорда они были потрясающими. Помню концерт в Глазго, одной из тех областей Великобритании, где живет много ирландцев [и где] многие знали нас по передачам ирландского радио. Radiohead выступали перед аудиторией, совершенно с ними не знакомой, более того, вообще ими не интересовавшейся. Но после одной-двух песен стало видно, что они мгновенно приобретают фанатов».

Живые выступления Radiohead сильно отличались от шоу других групп, популярных в то время. В них были энергия и страсть, которые придавали обаяние даже второстепенным песням. Тогда большинство хорошо продававшихся композиций в стиле инди успешно звучало под пиво, на веселых вечеринках, но Radiohead пытались создать нечто максимально близкое к духовному опыту.

«На мой взгляд в самом начале девяностых царило настроение в духе „как здорово, что все мы здесь сегодня собрались", — говорит Эш. — Концерты превращались в бурные танцы, всеобщий слэм и веселье под Ned's Atomic Dustbin и Carter The Unstoppable Sex Machine. Radiohead исполняли музыку, под которую так вот просто не попляшешь. Никакого „где же ваши ручки" и песен вроде „You Fat Bastard" (вступительная композиция Carter USM). Они отличались от групп, которые проводили гастрольные турне, но все же им удавалось завести зал. Раньше я считал, что зацепить публику можно только прыгая туда-сюда, выделывая на сцене всякие безумные номера. Но впервые я видел, как группа может завоевать аудиторию, которая просто слушает исполнение песен».

По мере продолжения турне Radiohead почти незаметно становилась все более значительной группой. Хотя «Creep» по-прежнему продавался не особенно хорошо, у Radiohead теперь образовался прочный круг поклонников, которые активно продвигали их музыку. Создавалось впечатление, что каждый, кто видел их выступление, отправлялся домой и рассказывал как минимум троим друзьям, что они должны послушать эту группу.

«Пошли слухи, — продожает Эш. — Не знаю, как они распространялись, потому что в то время еще не было мобильных телефонов, Интернета и прочих подобных штук. Думаю, в начале тура, где-нибудь в Челтнеме, на концерт приходило человек двести, и тридцать из них слушали Radiohead, а остальные отправлялись в бар. А потом все изменилось — безусловно, после концерта в Оксфорде, — и публика хотела видеть именно их. Не знаю почему. Ведь проблема с „Creep" с первого дня заключалась в том, что песню не крутили по радио. EMI [билась за то, чтобы] протолкнуть ее на радио, но песня не проходила там отбор, однако к концу турне они все равно стали значительной группой. Помимо людей, которые вылезали послушать „Creep", а потом возвращались в бар, находились и такие, кто был на месте уже за полчаса до начала их выступления. Мы, по возможности, старались давать шанс местным ребятам выступить в начале концерта, и, пока они играли, в зале собиралось человек триста, которые не хотели пропустить Radiohead. Мы даже беспокоились: „Останутся ли они на наше выступление?" Не знаю, как это происходило, вероятно, молва передавалась из уст в уста, если, конечно, люди не посылали дымовые сигналы и не писали друг другу письма. Мы завершили турне в „Astoria" в Лондоне, на этом концерте зал был набит битком, отличный звук, полторы тысячи зрителей, и все они жаждали слышать только Radiohead, на протяжении всего концерта, от начала до конца. Не было обычной чехарды групп на разогреве. Люди смотрели и напряженно вслушивались. Это было поразительное турне, и для нас тоже. Не всегда удается правильно выбрать разогревающую группу, но в тот раз мы попали в яблочко!»

Несмотря на совместные выступления. Том оставался для коллег по сцене своего рода загадкой. Он ценил дружбу с ирландской группой, но в то же время для него турне было чем-то вроде миссии. Целью были не вечеринки и не дружеское общение с группой-партнером. Целью была музыка. Только она.

«Других ребят мы знали хорошо, — объясняет Эш, — но когда мы давали интервью или общались. Том уходил в сторонку со своей гитарой, менял струны, бренчал на ней, готовил инструмент к проверке звука. Они все вкладывали массу усилий и энтузиазма в исполнение песни во время саундчека, не меньше, чем на концерте, и меня это восхищало. Ведь когда долгое время находишься в турне, музыкой уже сыт по горло и начинаешь делать все на автопилоте. А они — и это легко было заметить — по-настоящему оттачивали каждую вещь и работали над своим мастерством.

Нет, Том не был ни странным, ни грубым, ничего подобного! Если вы заговаривали с ним, он откликался, и я сам много раз беседовал с ним о том о сем, но сам он едва ли когда-нибудь был инициатором беседы. Он не из тех, с кем можно запросто поболтать за чашечкой кофе. Том выглядел очень сосредоточенным и собранным. Мне кажется, он был немного застенчив. Трудно предположить, что рок-звезда такого масштаба, икона для миллионов людей, может отличаться застенчивостью, но, оглядываясь назад, я думаю, что он был просто робким молодым парнем, который всего лишь пытался что-то сделать со своей жизнью, написать песни и сыграть их как можно лучше».

Эш рассказал, что все они невольно испытывали влияние Тома и его товарищей по группе в смысле их отношения к музыке. «К концу тура мы во многом подражали Radiohead: как и они, шли пораньше домой, старались хорошенько выспаться ночью, а с утра как следует позавтракать, — признается он. — И никаких раздавленных пивных банок в карманах куртки! В компании с Radiohead мы рано возвращались в отель. Они обычно брали с собой инструменты и начинали работать над своими песнями. Джонни вечно таскался с гитарой. У него так устроена голова: ему обязательно надо разобраться, как добиться правильного звука, чтобы результат его устраивал, и вообще как все работает. Так и вижу, как он сидит у себя в комнате и разбирает пресс для брюк, чтобы привести его в рабочее состояние. Или терзает гитару, сочиняя интро для следующих двадцати альбомов. Они все вставали рано утром, всегда завтракали, всегда заранее приходили к месту выступления. Буквально образцовая группа. В то время участие в группе было юношеским увлечением, временным занятием, пока не найдешь настоящую работу; для них же все было по-другому».

Но и Radiohead 8 свою очередь учились у Frank And Walters. Пока дела не ладились, записи не продавались, a EMI дышала им в спину, успешные концерты поддерживали их уверенность в себе. Frank And Walters, вероятно, научили ребят тому, как важно уметь расслабляться. Безусловно, в последующих турне музыканты не всегда возвращались в свои номера в отеле сразу после выступлений, чтобы работать над песнями. И еще одну особенность ирландской группы высоко оценили участники Radiohead. В то время, когда считалось нормой, что разогревающая группа должна покупать себе место в подобном гастрольном туре, Frank And Walters отказались брать с них деньги.

«ЕМI обратилась к нам с вопросом: „Сколько вы хотите получить за турне?" — рассказывает Эш. — А мы никогда не сталкивались прежде с подобной практикой, чтобы нам платили за участие в нашем турне, мы были в шоке: нет ничего хуже, когда группе приходится платить, чтобы играть. Так что мы ответили: „Боже! Ничего! Они отличная группа, мы ничего с них не хотим". [Люди] удивлялись: „Чертовы идиоты! Могли бы получить за это десять или пятнадцать штук!" Но мы отказались наотрез. Зато пару лет спустя было ужасно приятно читать в интервью с парнями, как они упоминают нас и рассказывают, что мы взяли их в турне бесплатно, ведь никому неохота платить за право играть на концертах. Радует, что какая-то часть их вдохновения пришла и от нас».

Показателем того, что аудитория Radiohead росла в ходе турне, стал релиз их следующего сингла, «Апуоnе Саn Play Guitar». Песня была неплохая, но, конечно, не дотягивала до уровня «Creep» — и все же она оказалась гораздо более успешной, став их первым треком, который вошел в Топ-40. На уровне текста эта песня суммировала уже сложившуюся честолюбивую установку Тома на то, какой должна быть рок-звезда. Позднее он жаловался, что ее восприняли как выражение сарказма, в то время как он имел в виду прославление гитары. Но, видимо, в ней было и то, и другое. «Я действительно хочу оказаться на вершине вместе с группой, — поделился он в интервью. — Это лучшее, что можно сделать в жизни» . Правда, он также заметил, что «рок-н-ролл напоминает мне о людях, у которых есть проблемы с личной гигиеной и которые готовы отсосать у первого встречного».

Как и «Creep», песня «Апуоnе Can Play Guitar» демонстрировала одновременное восхищение красивыми людьми и гламурной жизнью — и горечь от осознания того, что герой песни никогда не станет частью этого мира. Какая-то часть личности Йорка стремилась подражать Джиму Моррисону, но он все яснее понимал, что не испытывает к этой части особого уважения.

Вскоре после тура вышел тираж дебютного альбома «Раblo Ноnеу». Альбом оказался весьма успешным и занял 25-е место в чартах. Но группа все еще не достигла уровня, на который рассчитывала EMI. Вдобавок музыканты настаивали на выпуске сингла «Рор Is Dead», не вошедшего в альбом. Это был их первый рывок к независимости, хотя и не слишком успешный. Они решили записать его со своим звукорежиссером живых концертов, без привлечения, по словам Тома, «дорогих продюсеров». В итоге на записи получился мощный, сырой гитарный звук, но он вышел слегка смазанным. Казалось, что Том хочет выплеснуть нечто, рвущееся из груди, но ему не хватает сил. Стихи были посвящены тому, что звукозаписывающие компании убивают поп, сосредоточившись на составлении каталогов и рейтингов, а не на музыке как таковой. Тома очень волновала эта проблема, но публика осталась равнодушной. Провал сингла спровоцировал вспышку уныния в группе.

«„Creep" никто не считал провальным, когда он только вышел, — вспоминает Найджел. — ЕР „Drill" занял 101-е место в рейтинге, а „Creep" поднялся на 88-е, так что все думали: ого, мы на двадцать пунктов выше, чем в прошлый раз! С „Creep" проблем не было. А вот что реально разочаровало их и сделало атмосферу более мрачной, так это сингл „Рор Is Dead". Песня „Апуопе Can Play Guitar" заняла 35-е или 38-е место, как мне кажется, но „Рор Is Dead" даже не попал в Топ-40. Они устроили тур с выступлениями в относительно больших залах и не смогли их заполнить. Все ожидали, что „Рор Is Dead" будет принят лучше, чем прежние записи, они ожидали большего успеха, а народу собиралось меньше, так что они задумались: „А это не так уж весело!"»

Музыканты даже забеспокоились, что с ними могут разорвать контракт, если дела не наладятся, но человек, заключивший их договор с EMI, Кит Уозенкрофт, сегодня отрицает, что существовала серьезная угроза. «„Parlophone" и EMI вообще-то славились верностью своим артистам и долгим периодом их поддержки, — утверждает он. — Я не верю, что мы стали бы разрывать контракт после одного альбома, в особенности с такой группой, которая по-настоящему хорошо играет и успела завоевать изрядное количество поклонников».

EMI могла, конечно, предъявить претензию, что представители компании не советовали выпускать сингл, который не входит в альбом. Такая позиция лейбла была бы справедлива, но менеджеры Radiohead, Крис и Брюс, всегда ориентировались на дальнюю перспективу. Пол Колдери убежден, что их вклад в успех группы сильно недооценен.

«Стратегия, выбранная менеджерами с самого начала, заключалась в том, чтобы нанять американского продюсера и, быть может, отчасти сместить фокус внимания на Америку, — рассказывает Пол. — Сперва они должны были поехать в Америку и таким образом добиться успеха. Что я хотел бы отметить, и думаю, это важно для истории Radiohead, так это то, что с самого начала рядом с ними были менеджеры. Когда мы с ними впервые встретились, Крис и Брюс подробно рассказали, как они сами играли в группах в восьмидесятые. Так что они были в теме и не собирались давать Radiohead в обиду.. . они дали мне понять это совершенно четко. Так родители невесты объясняют жениху: если собираешься забрать [нашу] девочку, будь любезен оказаться на высоте. Я должен был оказаться на высоте!

Все говорят, что для создания хорошей группы необходимо найти отличного ударника — это верно; но не менее важно найти отличного менеджера. Не случайно, что у U2 потрясающий, невероятно умный менеджер. Даже у The Beatles. У каждой группы, добившейся успеха, был человек, который делал для них эту работу, потому что без правильного менеджмента многого не добьешься. Группа просто не найдет верное направление. Это своего рода брачный союз. Нельзя работать со случайным человеком, но и в одиночку Radiohead не справились бы с этим».

Но, прежде чем группа получила шанс отправиться за большим успехом в Америку и смогла пережить относительный провал «Рор Is Dead», к ним пришла неожиданная удача из другого источника. «К счастью, именно в это время „Creep" завоевал популярность в Израиле, — рассказывает Найджел, — так что мы немедленно отправились туда. А тогда это было довольно опасное место. В аэропорту действовала невероятно свирепая служба безопасности, множество вооруженных людей на улицах. Даже дико: спрашиваешь подростков после выступлений, чем они собираются заниматься, и слышишь ответ: „Да вот, иду в армию на полгода"».

Поскольку это была совсем маленькая страна, в Израиле диджей обладал колоссальной властью. Когда тамошний эквивалент Джона Пила поставил «Creep» и начал постоянно крутить эту песню, она сразу же стала настоящим хитом.

Именно в Израиле Radiohead внезапно стали поп-звездами.

«Я думаю, тот факт, что лишь немногие группы давали там концерты, сыграл нам на руку, — рассказывает Найджел. — Все билеты были распроданы, к нам по-настоящему хорошо относились. Всегда видно, когда группа добивается успеха, потому что даже технический персонал в Израиле принимали очень приветливо. Это случилось сразу после турне с синглом „Рор Is Dead", когда дела пошли наперекосяк, а [Израиль] вернул все на свои места.

В Израиле началось европейское турне, которое плавно перешло в американские гастроли. Это оказалось полезным для группы, потому что им было некогда концентрироваться на мыслях о провале „Рор Is Dead". Тот самый случай, когда надо наплевать и забыть, чтобы двигаться вперед».

Перед первым концертом в Израиле один из поклонников спросил их, нельзя ли ему попробовать сыграть басовую партию в «Creep». Это был первый признак появления фанатов совершенно нового типа. Музыканты растерялись, но Колин решил дать парню поиграть на саундчеке. Он-то знал, что для него самого значила бы возможность сыграть на басу, например, в одной из песен New Order. В тот вечер толпа буквально билась в истерике еще до того, как они вышли на сцену. Когда Том склонился к публике на середине песни, переполненные энтузиазмом фанаты стали дергать его за волосы, а любимый браслет на запястье сломался. Ничего подобного в Великобритании с ними не случалось. До этого Radiohead выступали самое большее перед 1200 человек и здесь надеялись собрать не меньше, но в Израиле их ждал эквивалент фестиваля Гластонбери. «Creep» немедленно занял первую строчку в чартах на территории Израиля, а «Раblо Ноnеу» завоевал второе место. Для Тома это стало явным доказательством того, что если люди услышат его песни, они тут же их полюбят.

Найджел согласен с Полом Колдери, что успех Radiohead за морем был не просто случайным подарком судьбы. «Я полагаю, Крис и Брюс действовали абсолютно правильно, — говорит он. — Они оценили ситуацию и решили: „Хорошо, пора выдвигаться на новые территории, потому что в Великобритании мы сделали все, что могли. Мы должны покорить новые горизонты, чтобы убедить „Parlophone" в правомерности выпуска следующего альбома". Именно после этого они смогли всецело сосредоточиться на работе в Америке. И когда „Creep" стал хитом, песню заново представили в Англии».

В США «Creep» впервые прозвучала в Сан-Франциско в эфире радиостанции «Live 105», которая получила экземпляр сингла из-за океана. Телефоны буквально взорвались заявками на эту песню, и станция включила ее в горячую ротацию. В течение нескольких дней композиция появилась на других станциях Западного побережья и даже на весьма влиятельной станции KROQ, где она заняла второе место по популярности. Это означало, что американская звукозаписывающая компания «Capitol» гораздо больше заинтересована в группе, чем EMI в Великобритании, но в то же время и ее ожидания были намного выше. Участники группы и менеджеры отдавали себе отчет в том, что нельзя терять ни минуты. Radiohead должны немедленно отправляться в США. С концерта в Париже музыканты отправились на пароме в Кале, а оттуда прямиком в аэропорт Хитроу в Лондоне, откуда вылетели в Нью-Йорк. По прилету они были поражены тем, что их встречали на белом лимузине, в котором даже был бар. В офисе компании «Capitoi» весь персонал был в футболках с надписью Radiohead. Из Нью-Йорка участники группы выехали в Бостон. Когда совершенно измотанный Том прибыл в семь утра в отель, он включил MTV и услышал «Creep».. .

Но внимание, похвалы и восторги появились не на пустом месте. Во-первых, сработали знакомства лейбла с главами различных розничных компаний и радиостанций. Затем последовала целая серия интервью, в которых Тома вновь и вновь спрашивали о девушке, которую он благополучно забыл много лет назад. В конце концов он просто настоял, чтобы люди сами делали выводы, о чем эта песня. Забавно, что в одном из интервью он предсказал появление музыкальных файлов за семь лет до их распространения, пошутив: «О каком виниле может идти речь? Мы теперь экспериментируем с факс-машинами. Думаю, люди должны научиться копировать и передавать песни по факсу, а не только слушать их. Пора подключать факс к системе хай-фай».

В интервью для «KROQ FM» Йорка попросили напеть джингл радиостанции, которая была «столь любезна», что крутила «Creep» . Когда он отказался, диджей принялся глумиться: «Вы ведь не сами поете на записях, правда?» В будущем никто уже не приставал к нему со столь нелепыми предложениями, но тогда Том уступил. Во время того турне ребятам пришлось пройти через множество подобных моментов, которые им не хотелось бы повторять.

В основном же интервью получались еще менее занимательными, да и концерты не вполне соответствовали тому, на что ребята надеялись. Они устраивали шоу для толпы, которая желала слышать одну-единственную песню. Говоря об этом периоде, музыканты рисуют мрачную картину, и в некотором смысле так оно и было, но все же именно этого Том всегда желал. Исполнительный менеджер группы по маркетингу Кэрол Бакстер позднее говорила: «Никогда не буду заставлять моих подопечных проходить через такое». А тогда Том и остальные участники группы выполняли все, о чем их просили, — в рамках разумного, конечно. Но рекламная кампания все равно стала для них изматывающей.

Впрочем, студия «Capitol» знала, что делает. Решение MTV включить видеоклип группы в свой эфир оказалось ключевым, и популярность «Creep» стремительно возросла. Группу приглашали играть для передачи «Веасh Раrtу» на MTV, где они исполняли все ту же песню в окружении моделей в бикини. На свой эксцентрический лад такой фон был идеален для песни о чувстве неадекватности и стеснительности в присутствии красоты.

«Не думаю, что люди окончательно утратили способность иронизировать, — заметил Том. — Представьте: роскошные девушки в бикини, потрясающие своими женскими прелестями, — и тут мы, все такие страшненькие, играем „Creep"».

К счастью, определение «страшненький» лучше всего подходило к образу героя «Creep». Музыкантов даже пригласили на популярное шоу «Arsenio Hall». За кулисами, перед выходом, Том так нервничал, что его буквально трясло, но он дал исключительное представление песни, резко произнося слова и двигаясь как помесь Горбуна собора Парижской Богоматери и Призрака Оперы.

Тот факт, что Америка приняла их, отвергая многие другие группы, скажем Suede, стал колоссальной реабилитацией. Это было гораздо значительнее, чем новый выпуск «Creep» в Великобритании и включение этой песни в десятку хитов на радиостанциях, прежде игнорировавших песню и считавших ее «неправильной». Казалось, чем слабее ребята выглядели внешне, тем крепче становился успех «Creep». Покорив одну территорию, песня сразу же становилась хитом в другой. Если «Рор Is Dead» сгинул в Великобритании без следа, альбом «Pablo Honey » подошел к уровню продаж два миллиона экземпляров (большинство в США). Но живые концерты, которые составляли едва лине половину смысла существования группы, становились раз от раза все более мучительными.

«Между США и Великобританией существует заметная разница, — говорит Найджел. — Хотя в Британии аудитория намного меньше, зрители обычно остаются на весь концерт, в то время как в Америке, во время соответственно названных турне, Radiohead исполняла песню „Creep", и сотня-другая человек восклицали: „Ага, «Creep» , эта вещь мне нравится", — и тут же уходили после ее окончания. Они стали группой одного хита. Для Америки у них существовала одна грандиозная песня, а все остальное не прокатывало; например, они представили там „Stop Whispering", но такого эффекта, как „Creep", она не имела, [так что] многие американские поклонники знали только одну их песню».

Группа отдавала себе отчет, что успех в Америке периода «Creep» был раздут прессой. «Все было сильно поляризовано: будучи знаменитыми в Америке, мы оставались едва известными в Англии, — признался Джонни в телеинтервью. — В реальности мы находились где-то между этими двумя точками».

Музыкантам нравилось подчеркивать, что из первого выпуска «Creep» в Великобритании удалось продать 20 000 экземпляров в ходе турне — пусть это был не такой уж большой хит, но результат весьма неплох. И он совсем не соответствует заголовку «Evening Standard»: «Неизвестные британские поп-музыканты поражают США».

Турне «Раblo Ноbеу» продолжалось в общей сложности два года и едва не подорвало силы участников. Впервые с момента подписания контракта с компанией они стали задаваться вопросом, а стоит ли все это потраченных усилий. «К самому концу тура с „Раblо Ноnеу" казалось, что накопилась усталость и чувство неопределенности относительно будущего, — рассказывает Найджел. — Но я думаю, все, что им было нужно, это перерыв на отдых. Полагаю, выдержать помогло то, что они уже долго были вместе и многое сделали. Конечно, когда достигаешь такого пика раздражения и подавленности, в голову приходит мысль: „Хочу ли я заниматься всем этим дальше?", и если ты в группе месяцев шесть, говоришь: „К черту все! Ухожу в другую группу!" Но если ты провел в группе восемь лет или около того, тебе есть что терять».

Больше всего в турне «Раblо Ноnеу» участников подавляло то, что у них уже были новые песни, лучше прежних, а ими мало кто интересовался. У них уже давно была готова «High And Dry» и другие композиции, требовавшие реализации.

«Они начали играть „The Bends" в туре „Апуопе Can Play Guitar", — говорит Найджел, — хотя на самом деле могли бы исполнять ее уже в ходе тура „Creep". Это была самая ранняя из сыгранных ими вещей. Я болтался в студии, когда они делали демо-версию „High And Dry", и мне показалось, что это по-настоящему хорошая песня. В тот момент Том решил, что теперь будет делать то, что интересно ему самому. И если „Раblо Ноnеу" слишком заваливался в гранж — чтобы удовлетворить ожидания музыкальной индустрии, — то „The Bends" был совершенно независимым самовыражением: „Нет, я хочу сделать вот так..." »

Но в течение долгих двух лет никто не давал музыкантам шанса поступать так, как они считали нужным и правильным. «Creep» задала образ группы — и Тома в особенности, — и этот образ стал сильнее самой реальности.

Успех имеет свою негативную сторону, хотя, в конце концов, светлая сторона гораздо важнее. «Creep» по-прежнему остается блестящей песней. Но проблема в том, что значительная часть ее успеха заключалась в эпатаже, почти шоковом воздействии. Песня сочетала классическую мелодию и жесткий текст, что отлично подходило для эпохи MTV. Это прекрасно схвачено в сериале «Бивис и Батхед» , когда Бивис объясняет, почему песне необходимо «немножко отстоя», — можно сказать, такова была главная тенденция рока 1990-х гг. Став широко известной, «Creep» потеряла изрядную долю шокового воздействия, но с нами остался тот исключительный момент, когда Том поет: «Ruuuuuuuun!» и тянет ноту так долго, что, кажется, вот-вот сорвется.. . и затихает, чтобы возвращаться снова и снова.