Первое, что сделали Крис и Брюс для Radiohead, — снова отправили группу на студию «Courtyard», чтобы сделать больше записей песен. Опыт оказался не совсем успешным. Проблема заключалась в том, что Крис и Брюс никогда прежде не имели дела с такой музыкой, как у Radiohead. Со своей стороны, Тому раньше никто не указывал, как должны звучать его песни. И он не был уверен, что ему нравится то, что у них получается. Позднее Крис описал ситуацию с предельной честностью: «Колоссальный конфликт интересов. Думаю, Том сомневался в необходимости моего участия... возможно, я держался в студии слишком властно и самоуверенно».
Тем не менее ЕР «Drill» оказался не лишенным удач. Первая композиция «Prove Yourself» точно отражает особенности звука того времени. Такую композицию могла сыграть любая группа в стиле инди, с характерной смесью британских и американских влияний, но песня отличается сильным припевом и запоминающимся центральным рефреном. А вот другие композиции, в частности «You» и «Stupid Саr», оставляют желать лучшего: три гитары, которые вживую создавали отличное сочетание, в записи зазвучали сумбурно и беспорядочно.
Музыканты знали, что способны на большее. Они не собирались показывать песни с «Drill» в таком варианте. Треки должны были служить лишь демо-версиями для подготовки настоящей профессиональной записи. Опыт выпуска в свет грубых набросков под именем известного лейбла — совсем не то, на что они рассчитывали. Музыкантам нужно было привыкнуть к переходу от статуса маленькой независимой группы к преимуществам и изъянам среды, где вращаются большие деньги. Прежде чем представить прессе альбом «Drill», Том связался со старыми друзьями по колледжу искусств университета в Эксетере, чтобы обсудить с ними идеи обложки. Уже через несколько лет они будут постоянно сотрудничать с Дэном Риквудом, но пока участники Radiohead не были уверены, в ком или в чем нуждаются.
«Том спросил некоторых из нас, не хотим ли мы сделать обложку для альбома „Drill", — рассказывает Шон Мак-Криндл. — Он написал нам письма, чтобы посмотреть, какие идеи мы ему предложим». Однако либо представители EMI разубедили Йорка, либо идеи оказались не блестящими. В конце концов лейбл привлек профессиональную дизайнерскую компанию. Это обошлось в тысячи фунтов стерлингов, и ребята были не особенно довольны результатом. Затем, по странному стечению обстоятельств, первые три тысячи экземпляров альбома были потеряны, как уже произошло с большей частью экземпляров «Hometown Atrocities». Официальный выпуск отложили на две недели. И даже хуже: промо-версия вышла под новым названием группы Radiohead, но в действительности там была музыка другого исполнителя, работавшего с EMI, Джо Кокера. Трудноназвать такую ситуацию обнадеживающим началом карьеры под эгидой крупной музыкальной компании.
Когда ЕР «Drill» наконец вышел, он вызвал сравнительно малый интерес. Стив Ламак, позднее сотрудничавший с «NME», высказался наиболее позитивно. «Означает ли это конец эры шугейзинга?» — спрашивал он, заявив, что именно эта музыка звучала в его стерео в течение двух недель. Однако песни не крутили по радио, и в чартах они поднялись всего лишь до номера 101. После радостных ожиданий, связанных с подписанием контракта, это казалось почти провалом, хотя никто и не рассчитывал, что Radiohead сразу сможет прорваться в верхние строки национальных рейтингов. В ту эпоху, в начале 1990-х, группы раскручивались несколько дольше, чем нынче. Тем не менее представители EMI остались не в восторге. Они считали, что производство дальнейших записей будет неразумно для их компании.
Как раз в это время проявился взрыв интереса к гранжу, и EMI хотела, чтобы группа Radiohead стала британской версией Nirvana, а Том и остальные участники коллектива были счастливы сотрудничать (по крайней мере, на поверхности все выглядело именно так). «Понять, что мы чувствовали, можно по песне „Smells Like Teen Spirit", — сказал Том позднее Джону Харрису во время своего первого интервью общенациональной прессе. — Когда ее начали крутить по радио, выбора уже не было: оставалось только слушать ее. Нельзя пройти мимо и проигнорировать такую песню, она сама является к вам. Надеюсь, мы будем звучать из всех динамиков таким же образом».
Том оставался фанатом таких групп, как The Pixies и Throwing Muses, и он хотел, чтобы Radiohead в той мере приближалась к рок-музыке. Если британские инди-группы в 1980-х — начале 1990-х гг. поголовно были весьма легкими и чудаковатыми, а американские рок-группы — не менее стереотипно маргинальными по стилю и более прямолинейными, The Pixies и некоторые другие команды нашли третий путь. Проблема On A Friday еще до подписания контракта заключалась в том, что участники группы никак не могли определиться с направлением. Джон Харрис сказал в интервью журналу «Q», что, когда новый глава продюсерской компании «Hall Or Nothing» впервые привел его прослушать их выступление, группа произвела на него весьма неровное впечатление. «Они выглядели ужасно, — вспоминает он. — Том был в коричневом джемпере с круглым вырезом, коротко стриженный и казался очень маленьким, в нем не было того артистизма, которым он славится сейчас. С музыкальной точки зрения царил полный разнобой. Начали они с чего-то вроде Rickenbackery с отголосками The Jam времен альбома „Аll Mod Cons", а затем перескочили на Нечто в духе The Pixies. Все это был сырой материал, они еще не нашли собственного стиля». Однако общее впечатление оказалось довольно позитивным. И Харрис заметил: «Группа кажется многообещающей, но пока не вышла на свой уровень».
В живых концертах их самой выигрышной чертой было сочетание трех гитар Джонни, Эда и Тома. Позднее Том описал свой музыкальный вклад в группу как «неслышную гитару» — когда звук микшировали, для его гитары почти не оставалось места. Но три весьма разных стиля в то время давали группе уникальное звучание, хотя во многом оно оставалось вполне банальным. Именно это слияние гитар они хотели зафиксировать в записи, но никто не знал, как это сделать.
По чистой случайности в тот момент в стране оказались два американских продюсера, Пол Кью Колдери и Шон Слейд. Они были из Бостона и делали записи для The Pixies, а также Throwing Muses, Dinosaur Jr и Buffalo Tom.
«Мы летели через Англию, — рассказал мне в интервью для этой книги Пол Колдери. — Запись, которую мы сделали для группы Clockhammer, лежала на столе Ника Гэтфилда (директора EMI в рамках рекламной кампании), и мы сказали ему: „Вот наша запись". А он спросил в ответ: „Вы действительно сами ее делали?" В то время в Англии было обычным делом приписывать себе чужие заслуги. Делаете микс и заявляете: „Я сделал запись". Ник спросил: „Звучание гитар тоже сами проработали?" И мы ответили: „Да", а он: „Знаете, мы взяли тут одну группу и попытались привести в порядок звучание гитар, но мне нравится саунд в этой записи. Может, попробуете поработать с ними?" А мы: „Конечно, идея хорошая". И тогда Ник поставил нам пару песен. Полагаю, это были демо-версии, подготовленные Крисом. Думаю, там была песня „I Can't".
Мое первое впечатление: у парня [Тома] отличный голос, почти ангельский, как у мальчика-хориста. Это поразило меня. Самое важное — найти стоящего вокалиста. Хороших басистов в мире полно, знаете ли! Но надо искать солиста. Я понятия не имел, как ребята выглядели на сцене, но мы сказали: „Звучит здорово, мы как раз ищем работу, и если вы думаете, что мы сможем сделать для них что-то, отлично". Так мы оказались в деле».
«Если вы спросите меня, где труднее всего найти работу, я бы назвал EMI, — сказал его сопродюсер Шон Слейд. Оказавшись в легендарном офисе и слегка рисуясь, я заявил: „Отлично, эти ребята — настоящее рок-открытие Англии". Уж не знаю, что они там про меня подумали. Мы уже сделали серию записей американского инди, и я не знал, на что они рассчитывали».
Но Шона тоже зацепила запись. «Ник поставил нам две песни, — говорит он, — и я вспоминаю, что на меня мгновенно произвел впечатление голос Тома. Я просто сидел и говорил себе: „Боже мой, а парень умеет петь! Похоже, дело выгорит!"»
Когда участники Radiohead впервые встретились с Полом и Шоном, обе стороны не понимали, что делать друг с другом. На Тома произвело впечатление то, что эта пара продюсировала Miracle Legion, а также The Pixies, Buffalo Tom и других. Но американцы были слишком необычными типажами для ребят из Radiohead. В их бэкграунде тоже был опыт учебы в престижном учебном заведении, оба закончили Гарвард, но они были уверенными в себе и коммуникабельными, в то время как участники британской группы отличались замкнутостью и молчаливостью. Сначала американцам с трудом давалось общение с ними, они не понимали, что у Radiohead на уме. Вся пятерка была менее опытной, чем музыканты из американских групп, с которыми продюсеры работали прежде.
„На первых порах всё шло с трудом, — вспоминает Шон. - Они были очень, очень юными. У них ведь прошло не так уж много концертов. Они представляли собой скорее зачаточное состояние группы, чем готовый коллектив. Я мгновенно почуствовал это обаяние. И подумал: „У этой группы есть шанс", потому что парни действительно любили друг друга и хотели играть. Но им не доводилось выступать перед большой аудиторией. Они только начинали, два успели ощутить атмосферу. Кроме того, сам факт нашей „американскости" несколько шокировал их, казался странным. Они дали нам шанс сделать дело, потому что мы уже записывали музыку инди, которая имела вес в Англии. Но в то же время наши манеры явно казались им слишком американскими. Порой придешь к ним, а они звонят менеджерам и говорят (с таким безупречным английским произношением): „О, американцы..." Думаю, в нашем облике и речи было на их вкус слишком много самодовольства — полагаю, им это даже нравилось, но самим этого не хватало.. . Не знаю! В культурном плане это была настоящая золотая жила. Но я думаю, они ценили тот факт, что мы действительно хотели добиться результата и сделать рок-запись — три гитары, ведь именно для этого нас пригласил Ник Гэтфилд».
«По первой встрече я не помню ничего особо хорошего или плохого, — рассказывает Пол. — Они выглядели компанией школьных друзей, каковыми и являлись. Очень разношерстная команда: Эд — высокий и красивый. Том — крутой на вид и невысокий, братья Гринвуд — типичные англичане со взъерошенными волосами; все такие разные. Но они несомненно были друзьями. Они в то время отлично ладили между собой. И определенно были серьезно настроены вместе двигаться дальше. Прямо горели желанием записываться: „Давайте сделаем это!"»
Но после относительного провала «Drill» EMI не хотела рисковать. Вместо того чтобы нанять Пола и Шона на Целый альбом, представители компании предложили им по работать всего с двумя песнями. «Когда они пригласили нас в первый раз, то попросили спродюсировать „Inside My Head" и еще одну вещь, — рассказывает Пол. — Не самые выигрышные песни. Я был очень разочарован, ведь нас практически кинули. У нас были пленки с куда лучшими песнями, а вдруг оказалось, что мы подписались на вытягивание худших по качеству треков, которые выбрали в качестве меры безопасности, чтобы посмотреть, что мы сможем с ними сделать. Позднее выяснилось, что Уозенкрофту одна из них по-настоящему нравилась, но мое субъективное мнение, что те песни были не особенно хороши».
«Кит Уозенкрофт думал, что Inside My Head" — потенциальный хит, — вспоминает Шон. — Но это было не так». Том склонялся к тому же выводу. Когда они попытались записать «Inside My Head» и вторую песню, «Million Dollar Question», попросту ничего не вышло.
«Я был всерьез расстроен, и дело шло не ахти как хорошо, — продолжает Пол. — Они не блестяще играли, никто не горел желанием записывать именно эти песни, все просто сказали „угу" . Композиция "Million Dollar Question" давно была исключена из актуального репертуара группы, она относилась к периоду, когда ребята выступали под именем On A Friday. Мелодия не представляла собой ничего выдающегося. Инструменты просто гремели и звенели, не оставляя паузы для вокала. В лучшем случае эта вещь могла заставить вас подумать: „Ну, наверное, вживую звучит получше". Песня Inside My Head" была посильнее, однако вокал Тома звучал ужасно, слишком бесстрастно и холодно, а гитара Джонни тоже на этот раз не впечатляла. Явно не та вещь, которая может потрясти мир"
Чтобы немного взбодрить компанию, Пол предложил сыграть кавер Скотта Уокера, который ребята показывали ему на репетиции. По крайней мере, Пол решил, что это кавер песни Уокера. «Еще до начала записи мы готовили аппаратуру, и парни как раз начали играть песню, и Том пробормотал: „Вот наша песня под Скотта Уокера", — рассказывает Пол. — Но я думал, что он сказал: „Это песня Скотта Уокера". Ведь есть куча его записей, у меня были далеко не все. Слейд взглянул на меня и сказал: „Плохо, что их лучшая песня — чужая". Так что, когда я хотел попросить сыграть ее для разогрева, я просто сказал: „Давайте-ка ту песню Скотта Уокера, которую вы играли накануне"».
Конечно же, речь идет о «Сrеер».
«Они сыграли ее один раз, — говорит Пол, — а потом все пошли обедать. Когда они вернулись с обеда, я предложил: „Давайте поработаем над ней". Когда они доиграли, повисла тишина, а затем все в студии принялись аплодировать. Один из таких диких моментов, когда думаешь: „Ух ты, что это было?!" И я работал над этим материалом весь остаток дня, а потом позвонил Уозенкрофту и попросил его приехать из Лондона, потому что у нас есть другая песня. Но он отнесся к известию недоверчиво, потому что нам платили только за две песни. Я не виню его — могло показаться, что мы просто хотим получить с него больше денег. Так что он был полон подозрений».
«Когда мы пришли к Киту в EMI и заявили, что выбираем эту песню и сделаем настоящий хит, в отличие от двух других, которые нам предложены компанией, он подумал что мы просто пытаемся получить больше денег, — подтверждает Шон. — Потому что нам платили отдельно за каждую песню, а мы добавляли к списку третью композицию, что выглядело очевидной мотивацией. Но дело не в этом. Просто нас разочаровали те две песни, которые навязала нам компания».
Несмотря на свое неудовольствие, Кит после работы все же поехал в студию «Chipping Norton», чтобы послушать, о чем идет речь. Чутье у него было отличное, и он сразу согласился, что эта песня лучше двух других. «Когда [Кит] принес ее в офис и поставил для сотрудников, — говорит Пол, — все вскочили с мест. Первая запись была своего рода черновым прослушиванием, контракт с нами еще не заключили. И после „Сrеер" нам сказали: „OК, мы нанимаем этих парней, чтобы сделать остальную часть записи"».
Представители EMI согласились, что на студии «Chipping Norton» следует записать целый дебютный альбом. Это был шаг вверх по сравнению с «Courtyard», но и на этот раз никто из участников группы не зациклился на успехе. «Пол и Шон — этакие крутые бостонские американцы, — говорит Найджел Пауэлл, — что облегчало их задачу. „Chipping Norton" — отличное местечко. Это прекрасная студия, в которой очень удобно работать».
«В восьмидесятые это была симпатичная и довольно знаменитая студия, — рассказывает Пол. — Построили ее в конце семидесятых; именно здесь записаны „Stuck In The Middle With You" группы Stealers Wheel и „I Just Died In Your Arms Tonight" Cutting Crew. Хорошо оборудованная, качественная студия с двадцатью четырьмя дорожками и всем прочим».
Иначе говоря, антураж соответствовал серьезному лейблу. Позднее участники Radiohead испытывали усталость и раздражение при встрече с такими местами. «Это ужасно депрессивно. - сказал Джонни в 1997-м. — Когда приходишь на все эти студии, там чувствуется запах тел и везде валяются экземпляры „Playboy", оставшиеся от предыдущей группы, так что с трудом подавляешь желание чесаться».
Но вернемся назад: когда музыканты впервые попали на «Chipping Norton«, им очень там нравилось. В некотором отношении, при том что через плечо им заглядывала EMI, ребята будто снова оказались школьниками, но они все еще радовались контракту и совсем не хотели вступать в конфликты. И еще они верили в то, что юность на их стороне.
«Они ничуть не тушевались, — говорит Пол. — Джонни был настоящим музыкантом, и все они хорошо играли, так что инструменты были под их полным контролем, а вопросы технологии они оставляли нам».
Обе стороны вполне ладили и вместе продвигались вперед. Пол и Шон вышли из среды инди. Они привыкли записывать сырой альтернативный рок очень быстро, без всяких выкрутасов, и на их счастье эта манера внезапно стала важнейшим приемом для рок-музыки. Тем не менее Шон утверждает, что никто напрямую не говорил, что Radiohead станет «британской Nirvana».
«Я никогда не думал о них в таком ключе, — продолжает он. — Это не было холодным расчетом. Главное, что им самим нравился такой звук. Они были увлечены Sonic Youth и вообще идеей предельного звука электрогитары и усилителя. Мы делали записи Dinosaur Jr и Buffalo Tom обе эти группы использовали сокрушительный объем гитарного звучания как часть музыкального самовыражения. Еще одна важная вещь, связанная с этой записью, заключалась в том, что, хотя она и делалась для EMI, избранный нами еще раньше подход предполагал быструю запись. Мы поступали подобным образом по целому ряду причин. С одной стороны, мы привыкли работать с низким бюджетом. С другой — существует определенная эстетика: приходишь, играешь, сводишь запись и получается твоя собственная музыка. Так и случилось. Я знаю, что нас с Полом критиковали за такой подход но именно так мы работали».
Но именно поэтому EMI и наняла американцев. Их способ работы неожиданно оказался намного более выгодным, чем другие. Несомненно, это было столкновение культур: сырого стиля звукорежиссуры, перфекционизма Тома и привычки EMI все контролировать, но «Creep» доказала, что партнерство все же складывается. Даже когда речь шла о демо-версии, большинство людей, слышавших ее, соглашались, что это большой шаг по сравнению со всем, сделанным раньше.
«Я помню акустическую версию песни „Сrеер", Том прислал мне кассету из Эксетерского университета, — говорит Колин. — Я прослушал ее и сказал: „Вот что я хочу делать". Это моя судьба: помогать распространять эту музыку и внедрять ее в современную популярную культуру, потому что это очень важно».
Трудно сказать, насколько серьезно он это говорил. Позднее он заметил, что текст «Сrеер» заставил его «фыркнуть», но в целом песня несомненно его впечатлила. Как и всех остальных. Всех, кроме Джонни. Он считал песню слишком слабой и упрощенной. Когда они исполняли ее, он злился и буквально терзал гитару, извлекая из нее визг и злобные стоны. Но к тому времени, когда Пол и Шон услышали песню в первый раз, остальные участники группы уже решили, что она звучит намного лучше, если все в ней довести до предела.
«Когда мы записывали эту песню, мы как само собой разумеющееся говорили: „Ну что же, время пошуметь!" — вспоминает Пол. — И это стало завершающим штрихом. Первая попытка была отличной, но дальше потребовалось множество подходов, чтобы записать вторую. Сегодня, конечно, мы бы просто сделали сэмпл, но тогда ситуация была иной».
Это было ключевое решение для дальнейшей карьеры группы. «Если бы гитара не взрывалась там, где взрывается, вряд ли нам удалось бы попасть на альтернативный радиоканал, — признался Том в интервью журналу «Rolling Stone» в 1997 году. — И мы бы никуда не пришли».
Том всегда имел особые планы на «Сrеер». Песня выражала те чувства, которые повседневно испытывает множество людей, но о которых никто не любит говорить. Вложить их в песню, открыть для всего мира — означало возможность высказаться, почувствовать себя понятым. К тому времени Том уже некоторое время встречался с Рэйчел, поэтому суть песни — одержимость героя девушкой, с которой он даже не разговаривал ни разу, — выглядела особенно нелепо.
«Та песня отражала его состояние на тот момент, — говорит Пол. — Она выражала истинные чувства, именно те болезненные переживания, о которых никто никогда не желает говорить вслух. Это типично для ребят в старших классах или в колледже. Том написал песню в колледже о девушке, которая не дала ему времени объясниться, и эта история берет за душу каждого. Такое юношеское самовыражение. Не сказал бы, что в песне есть ирония. Тому было по-настоящему больно, когда он писал ее, но теперь он уже стал другим и мог говорить о своих переживаниях открыто».
Смысл песни довольно болезненный. И хотя на первый взгляд она о любви, в ней ощущается больше ненависти, чем нежных чувств. Кажется, что герой готов взорваться и уничтожить объект своей страсти, чтобы избавиться от собственной униженности и неполноценности — того, что названо словом «сrеер» . Такой взгляд на песню подкреплен знаменитым — и самым спорным — высказыванием Йорка, что он ни разу не встречал красивую женщину, которая ему по-настоящему нравилась.
В интервью «Melody Макеr» он сказал: «Сталкиваясь с красивой женщиной, я стараюсь как можно скорее уйти или спрятаться. Не то чтобы я боюсь красавиц. Но просто отвратительно, как все вокруг них вертятся.. . Красота — это незаслуженная привилегия и власть».
Позднее, несмотря на то что он признавал, что произносил эти слова, он все же пошел на попятный. «В этом много высокомерия, — признался он в интервью «Q» . — Грубо. Глупо. Я испытываю нормальное, искреннее влечение к красоте, чувство совершенно бесконтрольное и пугающее, и все это в максимальной степени воплощено в женщинах».
«Сrеер» выражает те же чувства в предельно мощной форме. Ее текст говорит о глубочайшей обиде. Вполне объяснимо, что позднее Том пришел к полному отрицанию самой песни. Но сперва она, можно сказать, спасла карьеру Radiohead и безусловно спасла их дебютный альбом Pablo Honey.