Арендуемая Терезой квартира находилась на втором этаже. Дом был старый, добротный, с широкими лестницами, полированными перилами и цветами в горшках на подоконниках лестничных пролетов. Внизу, в застекленном уголке, дежурила консьержка — молодящаяся дама в фиолетового оттенка кудряшках. Когда Тереза и Брюс вошли в подъезд, она оторвалась от телевизора.

— Добрый вечер, мисс Уэйн, мистер Харрингтон. Как прошел концерт?

— Неплохо, миссис Фадж, благодарю. Ко мне еще не приходил посыльный из ресторана?

Миссис Фадж покачала головой.

— Нет.

— Значит, мы приехали вовремя, — взглянула Тереза на Брюса. Затем она вновь повернулась к консьержке. — Всего хорошего, миссис Фадж.

Та с улыбкой кивнула.

Они поднялись по крытой ковром лестнице к квартире Терезы. У двери ей пришлось потратить некоторое время на поиски электронного ключа.

— Куда же я его подевала… — бормотала Тереза, роясь в элегантной белой сумочке. — Что за день нынче выдался! То Синтия не могла найти в гримерной молочко для снятия макияжа, теперь у меня куда-то ключ запропастился… А! Вот он.

Она вынула ключ, представлявший собой небольшую карточку, и приложила к запирающему устройству. Замок щелкнул.

— Прошу! — сказала Тереза, распахивая дверь.

Брюс качнул головой.

— После тебя. Ведь ты хозяйка.

— Ладно, не будем спорить.

В просторной, с зеркалом во всю стену прихожей Брюс помог Терезе снять пальто, потом разделся сам. Ему нравилось здесь бывать. Хоть квартира и не принадлежала Терезе, она обставила ее очень элегантно, продемонстрировав незаурядный вкус. Гостиная была выдержана в пастельных тонах. Изящная мягкая мебель была обита кожей сливочного оттенка. На полу лежал пушистый кофейного цвета ковер. Шторы на окнах были светло-сиреневые, со сложным тканым рисунком. С ними очень гармонировал полупрозрачный белый тюль.

Какая обстановка была в спальне, Брюс не знал по той простой причине, что никогда туда не заглядывал.

— Подождешь в гостиной, пока я заварю чай, или пойдешь со мной на кухню? — спросила Тереза.

Не только на кухню, но хоть на край света, вертелось у него на языке.

— Лучше пойду с тобой, — сказал он. — После концерта как-то не хочется сидеть в одиночестве.

— Ясно, — улыбнулась Тереза. — Ну идем.

Включив на кухне свет, она первым делом опустила жалюзи, потом наполнила водой и включила электрический чайник.

— Присаживайся, — кивнув на стул, сказала Тереза.

— Благодарю.

Брюс сел за стол. Минуту спустя она тоже опустилась на стул, стоящий напротив. Некоторое время оба молчали, каждый думал о своем. Наконец Тереза нарушила молчание.

— Так что ты хотел рассказать мне про Эми? — произнесла она как ни в чем не бывало.

Вскинув брови, Брюс несколько мгновений рассматривал ее, потом рассмеялся.

— Я? По-моему, это ты всячески пытаешься выудить подробности той давней истории!

Тереза надула губы.

— Подумаешь! Очень нужно… Не хочешь, не рассказывай, упрашивать не стану.

— Ладно, не обижайся. Уж и поддеть тебя нельзя!

— Нельзя. Я устала, хочу немного отвлечься от сегодняшнего выступления, а ты не желаешь мне помочь.

— А, так моя личная жизнь для тебя всего лишь развлечение! — с притворным гневом вскричал Брюс.

— Не перевирай смысл моих слов. И утрировать тоже не нужно. Просто мне действительно интересно, почему Эми отказывала тебе в близости. Неужели она была так холодна? Хотя… — Тереза повела глазами. — Ты ведь, кажется, сказал, что вы целовались и все такое…

Кажется! — подумал Брюс, с интересом наблюдая за ней. Можно подумать, рыбка, ты не запомнила моей истории!

— Нет, Эми вовсе не была холодна, — медленно произнес он. — Мне даже как-то странно слышать это. Наоборот, когда наши отношения находились на пике, ее кровь бурлила так же, как моя. И ей приходилось всячески сдерживаться, чтобы не…

Во входную дверь позвонили.

— Тьфу, дьявол! — слетело с губ Терезы. — Ой, прости, — тут же спохватилась она. — Само вырвалось. Кто это может быть?

Брюс удивленно взглянул на нее.

— Как кто? Разве ты не ждешь ужин из ресторана?

Тереза со смущенным видом хлопнула себя по лбу.

— Ах да! Надо же, я и забыла. Совсем ты меня заморочил! — Вскочив со стула, она поспешила в прихожую.

Неужто правда забыла про ужин? — подумал Брюс. Если так, то… мои дела еще не так плохи, а? Если Терезу настолько заинтересовала история моего юношеского увлечения, то, может, и я сам когда-нибудь смогу ее заинтересовать?

Нужно сказать, что Брюс, разумеется, совершенно сознательно растягивал рассказ, стараясь максимально заинтриговать Терезу. И сейчас увидел, что ему как будто это удалось. Тереза явно сгорала от любопытства.

А это означает, что я могу поздравить себя с маленькой победой, мелькнуло в его мозгу.

— Да-да, вот сюда, прошу, — донесся до него голос Терезы, и через мгновение порог кухни перешагнул парень в форме ресторанного посыльного, отягченный сумкой с логотипом своего заведения. Следом шла Тереза. — Можете поставить все на этот стол, — сказала она. Затем бросила взгляд на Брюса. — Не возражаешь, если мы поужинаем здесь, а не в гостиной?

Брюс пожал плечами.

— Нет, конечно. По-моему, здесь даже уютнее.

— Вот и замечательно.

Некоторое время они наблюдали, как посыльный, предварительно попросив у Терезы тарелки, ножи и вилки, ловко сервирует стол на две персоны. Покончив с этим занятием, он получил от Терезы наличные и удалился.

— Я как-то странно себя чувствую, — заметил Брюс, когда они остались одни.

— Почему? — спросила Тереза.

— В моей взрослой жизни еще не было случая, чтобы за меня платила дама.

— А, вот ты о чем… Не переживай, в следующий раз ты заплатишь.

Брюс на миг замер. Сегодня выдался странный вечер. Тереза то и дело роняла фразы, которые можно было истолковать по-разному. Вот, к примеру, что она имела в виду сейчас? Что когда-нибудь они вместе зайдут поужинать в ресторан и Брюс оплатит счет? Или, может, подразумевала, что еще раз пригласит его к себе?

Нечего и говорить, последнее устраивало Брюса в гораздо большей степени. Он даже на миг задержал дыхание, представив тихие совместные вечера с Терезой, один из которых, конечно при удачном стечении обстоятельств, мог бы завершиться… ох, тем, о чем до сих пор приходилось только мечтать!

— Хорошо, договорились, — медленно произнес он, стараясь держаться как можно спокойнее, чтобы не спугнуть удачу.

Впрочем, кто может дать гарантию, что все это не является лишь плодом моего воображения?

— Ну, приступим? — произнесла Тереза. — Обычно после концертов у меня пропадает аппетит, но сейчас я поем с удовольствием. Чем это объяснить, не знаешь? — Последний вопрос тоже был задан мимоходом, пока Тереза тянулась за ломтиком хлеба.

Брюс пожал плечами. Что тут скажешь?

— А я догадываюсь, — заметила Тереза, отрезая и отправляя в рот кусочек отбивной. — Все потому, что я ужинаю не одна. Мм… еще горячее! — добавила она, жуя сочное мясо. — Вот это сервис. А ты говоришь, у меня ничего не найдется поесть.

Брюс тоже взял нож и вилку.

— Я и сейчас это повторю, — невозмутимо произнес он, испытывая желание немного подразнить Терезу.

Та покосилась на него.

— Ты несправедлив. И так сказал бы любой, кто взглянул бы на этот стол.

— На стол — да, — кивнул Брюс. — А в холодильник?

Тереза на миг замерла, но потом продолжила жевать.

— При чем здесь холодильник, не понимаю?

— Да? Могу наглядно продемонстрировать, что я имею в виду. Позволишь открыть дверцу? — спросил Брюс, кивнув на белеющий в углу холодильник и делая вид, будто поднимается со стула.

— Не нужно, — быстро произнесла Тереза.

— То-то!

— Ну и что ты этим доказал?

Брюс усмехнулся.

— Лишь то, что, по-моему, ты понятия не имеешь, как выглядит изнутри холодильник в нормальной семье.

— Так то в нормальной! — хохотнула Тереза. — К тому же у меня, как тебе прекрасно известно, семьи нет. Вот когда обзаведусь, тогда и узнаю.

Вот оно! — с внутренней дрожью подумал Брюс. Сама о том не догадываясь, Тереза ответила на вопрос, который я не рискнул бы ей задать. Итак, теперь я знаю, что в перспективе она не отвергает для себя замужество. Что ж, из этого и станем исходить…

— Разве у вас дома холодильник пустовал? — осторожно спросил он.

Странно, но этот простой вопрос как будто поставил Терезу в тупик. Она на минуту задумалась и даже перестала есть. Потом посмотрела на Брюса.

— Что? — сказал тот.

— Знаешь, а я и не помню, как у нас было. Не придавала значения. Меня ведь воспитывал отец. Мать ушла от нас, когда мне было пять лет. Говорят, сбежала с каким-то моряком. А отец меня разносолами не баловал. Питались мы сытно, но без затей. Блюда в основном были такие, которые требовалось лишь разогреть.

— То есть полуфабрикаты, — констатировал Брюс.

Тереза пожала плечами, вновь принимаясь за еду.

— Не вижу в этом ничего дурного. Во всяком случае, отец следил за тем, чтобы я была сыта, за что ему большое спасибо.

— Нет, я вовсе не в том смысле… — несколько смущенно пробормотал Брюс.

Но Тереза, похоже, не обратила на его слова никакого внимания.

— Вообще-то мой отец единственный, кто всегда и во всем поддерживает меня, — продолжила она, улыбаясь своим мыслям. — Даже когда я всерьез решила заняться музыкой, он не возражал. Хотя все это так далеко от него…

Повисла небольшая пауза, во время которой Брюс думал о том, что Тереза никогда прежде не рассказывала ему о своей семье. Впрочем, и случая для этого не выпадало. Общались они довольно тесно, но, как правило, на репетициях, на записях песен в студии и во время выступлений, когда, как известно, не до задушевных бесед.

— А кто твой отец по специальности? — спросил он.

Ответ его удивил.

— Инспектор полиции, — сказала Тереза.

— В самом деле?

— Говорю же тебе, он очень далек от того, чем занимаемся, например, мы с тобой.

— Да, действительно… И тем не менее не стал тебя отговаривать от намерения сделать музыкальную карьеру?

Тереза качнула головой. Затем, прожевав кусок, сказала:

— Папа у меня замечательный. Может быть, когда-нибудь я тебя познакомлю с ним.

— Я не прочь, — улыбнулся Брюс.

Несколько минут они молча ели. Брюс подумал, что Тереза не зря пользуется услугами ресторана, из которого сегодня доставили блюда. Если там всегда так замечательно готовят, зачем ей утруждать себя возней на кухне? Вдобавок для этого требуется время, которого у Терезы не так уж много. А если учесть, что большую часть суток она находится в творческом процессе, то решение заказывать пищу из ресторана выглядит вполне резонным.

— Все-таки это несправедливо, — неожиданно произнесла Тереза.

Брюс поднял взгляд.

— Что именно?

— То, как ты со мной обращаешься.

Он опустил вилку и воззрился на Терезу. Последнюю фразу она произнесла тоном недовольной поведением своего супруга женщины.

— Не понимаешь? — усмехнулась она, заметив взгляд Брюса.

— Честно говоря, не очень.

— Ну вот ты сейчас задаешь мне вопросы, я отвечаю, а сама, между тем, так ответа и не дождалась.

— Это какого?

Тереза опустила взгляд в тарелку и сидела так несколько мгновений. Затем в упор посмотрела на Брюса.

— Насчет твоих странных отношений с Эми. Ты так и не объяснил мне загадку ее поведения, хотя утверждал, что секрета в этом никакого нет.

Брюс рассмеялся.

— Верно, никакого.

— Так, может, все-таки скажешь, в чем было дело? — мрачно произнесла Тереза.

Ее хмурый вид развеселил Брюса еще больше, однако на этот раз он удержался от смеха.

— Ладно, раз обещал — скажу. Проблема заключалась вовсе не в холодности Эми, как ты подумала. Все было гораздо проще… и одновременно сложнее. — Он выдержал еще одну, заключительную паузу, наслаждаясь выражением лица Терезы, которая даже рот приоткрыла, так ей не терпелось узнать тайну. — Видишь ли, дело в том, что Эми происходила из католической семьи. Для нее потерять невинность до венчания было немыслимо.

С губ Терезы слетел разочарованный вздох.

— Понятно…

— Ты ожидала чего-то иного? — не без иронии спросил Брюс.

Она подцепила вилкой кусочек картофеля.

— Наверное.

— Чего?

Тереза отправила ломтик в рот и пожала плечами.

— Даже не знаю. Трудно объяснить. Наверное, мне хотелось услышать более романтическое объяснение.

Брюс удивленно вскинул бровь.

— Куда уж романтичнее! Девушка так крепка в своей вере, что ради своих принципов отказывается от близости с любимым. Просто сюжет для романа. Кстати, по-моему, я нечто такое читал у какого-то иностранного автора.

— Может, она не так уж тебя любила, — невнятно пробормотала Тереза, думая о чем-то своем.

Брюс слегка наклонился к ней.

— Что?

— Ох, прости! — спохватилась она. — Наверное, я не должна так говорить.

— Но я не услышал, что ты сказала. Повтори, пожалуйста.

Тереза замялась, отвела взгляд.

— Боюсь, ты обидишься.

Брюс поднял ладонь жестом человека, присягающего в суде говорить правду, и торжественно произнес:

— Клянусь, не обижусь.

Тереза хихикнула, но потом посерьезнела.

— Тогда расстроишься.

— Если твои слова касаются Эми, то вряд ли. История давняя, так что…

— Ну ладно, — нехотя согласилась Тереза. — Скажу, только потом пеняй на себя.

— Согласен.

— У меня мелькнула мысль, что, возможно, Эми не очень тебя любила, иначе ее не остановили бы никакие преграды.

— М-да? — задумчиво произнес Брюс.

— Таково мое убеждение, — уверенно произнесла Тереза.

— Что ж, может, ты и права. Но в то время мне казалось… Хотя… какая теперь разница? Этой истории уже столько лет… Даже странно, что я ее сегодня вспомнил.

Тереза тряхнула головой.

— А я готова отстаивать свою правоту. Поверь, если девушка любит, она сама даст тебе понять, что готова к близости. — Неожиданно ее голос пресекся, и она сдавленно добавила: — Некоторые мужчины очень ловко этим пользуются. Во всяком случае, со мной случилось именно так.

Несколько мгновений Тереза сидела, глядя в одну точку и как будто не замечая воцарившейся за столом тишины. Брюс исподтишка наблюдал за ней. В какой-то момент ему показалось, что на глазах Терезы заблестела влага.

Его сердце сжалось. Он как никто другой понимал, что происходит в душе Терезы, потому что лучше остальных знал ее насквозь пронизанное личными переживаниями творчество. И порой ему казалось, что он своими руками прикончил бы мерзавца, который в свое время цинично растоптал любовь и доверчивость еще совсем юной тогда Терезы.

Разумеется, та безобразная история не могла не наложить отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь и продолжала довлеть над ней, несмотря на прошедшие годы. Если бы Тереза обладала менее тонкой душевной конституцией, возможно, она скорее справилась бы со своими эмоциональными проблемами. Но тогда в ее творчестве не произошло бы прорыва и она вряд ли добилась бы столь знаменательных успехов. Не говоря уже о том, что к ней вряд ли так скоро пришла бы известность.

Однако смотреть на ее терзания было выше сил. Сам толком не понимая, что делает, Брюс протянул через стол руку и коснулся пальцев Терезы.

В следующее мгновение он опомнился и хотел было убрать руку… но вдруг понял, что Тереза не реагирует на прикосновение. Вернее, не реагирует отрицательно. Не пытается освободить пальцы, не отодвигается, не вскидывает возмущенно ресницы, даже головы не поворачивает.

Иными словами, прикосновение Брюса не представляется ей чем-то необычным. Или неприемлемым.

Она не отвергает меня! — радостно вспыхнуло в мозгу Брюса. Неужели это правда?

Боясь поверить своему счастью, он выждал еще несколько мгновений, затем тихо произнес:

— Тереза…

В Ответ прозвучал прерывистый вздох.

Спустя еще пару секунд Брюс осмелел настолько, что, не сводя с Терезы глаз, легонько сжал накрытые его ладонью пальцы.

Губы той тронула печальная улыбка.

— Спасибо, Брюс. Ты всегда меня подбадриваешь. — Затем Тереза тряхнула головой, приведя в движение свои длинные темные локоны. — Не хочу сегодня грустить! — Она деликатно вынула пальцы из руки Брюса и отодвинула тарелку. — Ты поел? Может, приступим к сладкому? Чай давно заварился.

— Да… хм… конечно. — От волнения у Брюса перехватило горло.

Он вновь положил руку перед собой на стол, продолжая испытывать волшебное ощущение тонких пальцев, которые только что сжимал в своей ладони.

— Давай мне свою тарелку, — сказала Тереза. — Так… Теперь держи слойки. — Она передала Брюсу десертную тарелочку с ресторанной выпечкой, затем встала, поставила грязную посуду в раковину и вынула из шкафчика чашки. Наполнив их чаем, вернулась к столу. — Обычно после концерта я только и думаю о том, как все прошло, что удалось, над чем еще нужно поработать, а сегодня у меня другие мысли.

— Прости, — сказал Брюс, помешивая ложечкой чай, в который только что положил сахар. — Это я виноват. Напомнил тебе, о чем не следовало.

Тереза взяла со стоящей перед ней тарелочки слойку и с хрустом впилась в нее зубами. Лишь прожевав первый кусок, она произнесла:

— Не укоряй себя, ты здесь ни при чем. Я первая начала.

— Разве?

Она кивнула.

— Вспомни, ведь это я по дороге сюда спросила, почему никогда не видела тебя с девушкой.

Брюс задумался.

— Да, кажется, так и было.

— Не сомневайся. — Тереза отпила глоток чаю и вновь принялась за слойку.

— Ты так аппетитно хрустишь, — улыбнулся Брюс.

— А ты до сих пор не попробовал? Ешь, это очень вкусно. Я перепробовала всю сдобу, которую пекут в этом ресторане, — мотнула она головой куда-то вправо. — Но слойки, по-моему, им удаются лучше всего.

— Я и не спорю.

— Попробуй и скажешь свое мнение, — настаивала Тереза.

Брюсу осталось лишь подчиниться. Через минуту и под его зубами хрустнула сложенная конвертом слойка, внутри которой находился джем.

— Мм… ты права, — сказал он. — Вынужден признать: действительно лучше всего. Хоть мне и не довелось отведать других кондитерских изысков твоего любимого заведения.

— Ничего, еще попробуешь, — произнесла Тереза, доедая последний кусочек слойки и тут же беря вторую.

Брюс поймал себя на том, что, кажется, начинает привыкать к подобным замечаниям. Тереза роняла эти фразы не задумываясь, но для него они были полны смысла и тайной надежды. Хотя по-прежнему оставалось неясным, что именно подразумевает Тереза: что Брюс волен в любой момент зайти в ее любимый ресторан и попробовать там какое угодно блюдо по своему выбору или что он еще не раз получит приглашение поужинать на этой кухне. Или в гостиной. Для Брюса это было несущественно. Хоть в прихожей или спальне, только бы в обществе Терезы.

А что, неплохая идея, с внутренним трепетом подумал Брюс. Ужин в спальне!

Его воображение немедленно наполнилось множеством соблазнительных образов.

Я бы заказал побольше слоек и сам кормил бы ими Терезу, отламывая по кусочку. Только при этом единственным ее одеянием должны быть эти восхитительные волосы, подумал Брюс, скользнув взглядом по блестящим темным локонам Терезы.

Не успев додумать последнюю мысль до конца, он ощутил сухость во рту и поспешно отпил глоток чая.