Когда из прихожей донесся звук захлопнувшейся двери, Тереза встала с постели.

Она не лгала, говоря Брюсу, что ей необходимо побыть одной. Но в то же время не могла вот так, сразу, расстаться с тем, кто только что подарил ей такое блаженство.

Поэтому Тереза покинула спальню, пересекла коридор, зашла в темную гостиную и направилась к окну. Отсюда была видна улица перед подъездом. Не раздвигая штор, Тереза устремила взгляд вниз.

Пришлось немного подождать, но в конце концов ее терпение было вознаграждено: из дома вышел Брюс.

Обнаженная Тереза наблюдала за ним, не боясь быть замеченной. Сейчас, после того, что между ними произошло, она смотрела на Брюса новыми глазами.

Сегодня он изумил ее. Вернее, даже ошеломил. Тереза удивлялась и себе, но это будоражило ее в меньшей степени. А Брюс…

Как легко, естественно и, главное, просто все получилось! Если бы кто-нибудь сказал Терезе, что это возможно, она бы засомневалась. По ее глубокому убеждению, подобное могло быть с кем угодно, но только не с ней.

Она настолько убедила себя в этом, что постепенно смирилась и перестала ожидать чего-то иного. И тем острее она пережила нынешнее феерическое событие.

С Патриком у меня никогда не было ничего подобного, думала она, глядя на стоящего внизу Брюса.

Защищаясь от порывов ветра, он поднял воротник куртки. Затем коротко переговорил по мобильнику, сунул руки в карманы и стал ждать, не подозревая, что Тереза наблюдает за ним.

Как странно, размышляла тем временем она, мы с Брюсом знакомы уже года три, но за это время между нами никогда не проскальзывало даже намека на что-либо иное, кроме творческих и деловых отношений. Разумеется, их смело можно назвать еще и дружескими, но никак не романтическими. Хотя в каком-то смысле мы очень близки. Если хорошенько подумать, то, пожалуй, у меня сейчас не найдется более близкого человека, чем Брюс. Кроме, разумеется, отца. И Синтии. Но то отдельная статья, усмехнулась Тереза. А Брюс со мной всегда: в студии, на концертах, на гастролях. И вообще, еще неизвестно, добилась бы я такой популярности, если бы не он.

Какой же роскошный подарок преподнес мне сегодня Брюс! На губах Терезы непроизвольно возникла улыбка.

Действительно, роскошный, подумала она. Без преувеличения. Потому что до сих пор я никогда не испытывала оргазма. А сейчас это произошло. Да еще так бурно!

Поздравляю, вновь прозвучал в ее голове голос подсознания, на сей раз с некоторой ехидцей.

А что, с этим впрямь себя можно поздравить. Я уж и не надеялась. Ведь, говорят, некоторые женщины проживают жизнь, так ни разу не испытав удовольствия в постели. Прежде мне казалось, что я из их числа. Однако сегодня неожиданно выяснилось, что у меня еще есть надежда. Улыбка Терезы стала шире. И кто бы мог подумать, что ее появлением я буду обязана Брюсу!

Она с неожиданной для нее самой нежностью взглянула на темнеющий внизу силуэт. Ветер ерошил волосы Брюса, и, возможно, из-за этого он выглядел таким одиноким на пустынном тротуаре.

Не очень-то хорошо я с ним обошлась, вдруг подумала Тереза. Фактически выставила за порог, после того как… Она прикусила губу. Не позвать ли мне его обратно? Хоть я сейчас и не очень готова к общению, но все-таки…

Однако, пока Тереза размышляла, внизу раздался скрип тормозов. На ее глазах Брюс сел в подошедшее такси и уехал.

Она прерывисто вздохнула, глядя вслед автомобилю, который быстро удалялся, мигая во тьме красными огоньками.

Что ж, возможно, так даже лучше. Теперь у меня есть время все как следует проанализировать. И освоиться с новым поворотом жизни.

Когда такси скрылось за углом, Тереза зажмурилась и глубоко вздохнула. Испытанное несколько минут назад потрясение еще давало себя знать. Мысли до сих пор путались в голове, сердце билось ускоренно, кровь бурлила в жилах, руки слегка подрагивали, а тело, казалось, разом полегчало на несколько фунтов. Последнее ощущение было самым непривычным.

Если как следует оттолкнуться от пола, пожалуй, я воспарю под потолок! — с глуповато-счастливой улыбкой подумала Тереза. Честное слово, я будто потеряла половину своего веса. Она провела ладонями по лицу. Так вот как это бывает! Отныне я тоже посвящена в тайну. Да, действительно! Теперь я знаю то, что известно множеству людей, но о чем сама прежде могла лишь догадываться. С губ Терезы вновь слетел вздох. Затем она встала на цыпочки и сладко потянулась. Какое восхитительное чувство! Интересно, удастся ли мне сочинить о нем песню? Задумавшись, она принялась машинально наматывать на палец прядь роскошных длинных волос, которые выгодно выделяли ее среди других женщин, чья деятельность развивалась на сцене. Труднее всего будет с текстом. Потому что описать словами ощущения, которые я испытала, когда Брюс… Боюсь, таких определений нет ни в одном языке мира.

Вот с Брюсом и посоветуйся, сказала она себе. Ведь он соавтор твоих небывалых ощущений!

А что, хорошая идея, подумала Тереза, не замечая подвоха и машинально косясь за окно, на тротуар, будто там мог вновь появиться Брюс. Он наверняка посоветует что-то дельное. И главное, ему ничего не нужно объяснять, потому что он испытал то же, что и…

Внезапно ход ее мыслей прервался.

О Боже! Какая же я идиотка!

Недоброжелатели из числа музыкальных критиков часто упрекали Терезу за то, что свою личную жизнь та превратила в инструмент для достижения карьерного и финансового роста. В действительности же личная жизнь настолько слилась для нее с творчеством, что грани порой совершенно терялись из виду. Одно плавно переходило в другое и наоборот.

Примерно то же самое случилось и сейчас. Привычка творческого сотрудничества с Брюсом сыграла с ней злую шутку. Идею посоветоваться с ним Тереза восприняла как нечто само собой разумеющееся, а потом представила себе подобное обсуждение и ужаснулась.

Это было рискованно хотя бы потому, что им пришлось бы детально обсудить события нынешнего вечера. Как все началось, как развивалось и — самая волнующая часть! — как завершилось.

Не успела Тереза додумать мысль до конца, как ее воображение услужливо развернуло перед ней все будоражащие сцены, одну за другой. И эти яркие картины так наэлектризовали Терезу, что она вновь ощутила трепет желания.

О дьявол! — блеснуло в ее мозгу. Кажется, я хочу продолжения. Надо же, какая ненасытность обнаружилась! Не напрасно ли я выпроводила Брюса? Затем поток мыслей свернул в иное русло. Представляю, чем бы кончился наш с ним творческий совет. От слов мы бы перешли к действиям — это несомненно.

В ту же минуту Тереза представила себя и Брюса занимающимися любовью прямо на полу студии, и это видение вызвало в ее теле новую жаркую волну. Она даже забеспокоилась, не понимая, что с ней происходит. У нее даже мелькнула мысль, не превращается ли она в нимфоманку.

Вряд ли, подумала Тереза, борясь с участившимся дыханием. С чего бы вдруг? Просто на меня так сильно подействовало недавнее открытие, что я готова проделать тот же путь вторично.

Некоторое время она оставалась в гостиной, тщетно пытаясь успокоиться, потом решила как-то отвлечься и направилась в ванную. Там, закрепив волосы узлом на макушке, встала под душ.

Неожиданно это подействовало. Стекающая по телу вода как будто уносила с собой избытки разбушевавшейся чувственности, чему Тереза в глубине души была рада. Нынешний вечер был перенасыщен эмоциями. Сначала концерт, перед которым она, как всегда, пребывала в сильном нервном напряжении. В ходе выступления Тереза постепенно успокоилась — подобное случалось с ней всякий раз, когда она выходила на сцену. Потом наступил период безмятежности, включивший в себя ужин с Брюсом, а затем…

Затем началась та неожиданная, но очень приятная игра, которая имела еще более сладостное завершение. И оно окончательно потрясло Терезу.

Сейчас, стоя под душем, Тереза вдруг поняла: сегодня она по-настоящему стала женщиной. Одно это осознание будоражило не меньше, чем все, что ему предшествовало.

Позже, уютно устроившись в постели, Тереза вдруг подумала о том, что, кажется, готова подвергнуть переоценке свои былые отношения с Патриком Корбеттом. Похоже, ей очень повезло, что за время общения с ним она ни разу не испытала такого блаженства, как сегодня в объятиях Брюса. Иначе после разрыва с Патриком ее жизнь превратилась бы в кошмар, по сравнению с которым все пережитые душевные муки показались бы забавой.

Дело в том, что Тереза влюбилась в Патрика, будучи еще, можно сказать, несмышленой девчонкой. Это было первое серьезное чувство в ее жизни. Вполне естественно, что она восприняла его как нечто совершенно особенное. Тем более что Патрик был на добрый десяток лет старше ее и потому казался очень взрослым, умным и солидным.

В ту пору Тереза верила, что Патрик любит ее так же крепко, как она его. Поэтому она отдалась Патрику, не задумываясь ни на секунду, хотя это был первый сексуальный опыт в ее жизни.

Точно так же, без тени сомнений, Патрик воспользовался ее пылкостью, как будто имел на это полное право.

Позже Тереза поняла: он действительно считал естественным тот факт, что в него, руководителя звукозаписывающей студии, влюбилась молоденькая начинающая певичка. В те времена она была для Патрика никем. Разумеется, он заверял Терезу, что усматривает в ней талант, и даже записал пару ее сольных альбомов — денег от продажи которых она так и не увидела, — однако в действительности наверняка относился к ней как к посредственности. Ведь Тереза была родом из Абердина, а общее мнение утверждало, что северяне в смысле музыки и пения бездарны.

Потом произошло то, что рано или поздно должно было произойти: Тереза наскучила Патрику и он прямо ей об этом и заявил.

Она до сих пор внутренне сжималась, вспоминая его циничный монолог. Даже в кошмарном сне ей не могло привидеться, что ее возлюбленный, человек, которого она считала центром своей жизни, способен произносить такие жестокие слова.

Как она тогда выжила, одному Богу известно. К счастью, речь шла лишь о душевной привязанности. А если бы существовала еще и физическая?

Впрочем, было, конечно, и телесное притяжение, потому что Тереза и Патрик занимались сексом, причем довольно часто. Но только сегодня Тереза узнала во всей полноте, какой способна стать близость между мужчиной и женщиной.

Если бы подобный опыт пришел к ней во времена общения с Патриком, последствия могли оказаться самыми плачевными.

Потому-то Тереза и пришла сейчас к выводу, что судьба в значительной мере пощадила ее, лишив возможности испытать наивысшее наслаждение с холодным и расчетливым человеком, в которого она имела глупость влюбиться.

А впоследствии Тереза даже получила своеобразную компенсацию за свои страдания — в виде стремительного роста музыкальной карьеры. Разумеется, успех не свалился с неба. Тереза работала как одержимая. Позже ее упорство было названо конструктивным подходом к личной трагедии. После выхода первого же серьезного альбома на страницах музыкальных журналов стали появляться статьи, в которых отмечалось, что Тереза создает не просто выразительную, но очень глубокую по содержанию музыку и что рок-звезды противоположного пола, начинающие ныть и жаловаться при малейшем намеке на трудности, вряд ли способны на нечто подобное.

Кроме того, Терезу хвалили за то, что она пробивает себе путь к вершинам успеха каторжным трудом, а не с помощью собственных полуобнаженных прелестей, как порой делают некоторые ее коллеги, представительницы музыкального течения, презрительно именуемого многими эстроген-роком.

Впрочем, так было вначале. Но в прошлом году Тереза участвовала в съемках одного фильма, где присутствовала постельная сцена и пришлось частично раздеться. Потом был клип к песне «С благодарностью, я», где в роли одежды выступали лишь собственные волосы Терезы. Однако их шелковистой массы с лихвой хватило на то, чтобы скрыть все ее прелести, так что ролик получился вполне целомудренным. И еще был вызвавший множество споров клип к синглу «Счастье мчаться обнаженной». Там Тереза действительно неслась по городской улице, так сказать, в своем естественном виде. Но весь фокус заключался в том, что зрители видели не столько саму Терезу, сколько реакцию прохожих — разумеется, это были профессиональные актеры — на ее наготу.

Лежа в постели и вспоминая все это, Тереза думала о том, что после сегодняшних событий многие вещи сделала бы иначе. В частности, постаралась бы по-другому сыграть постельную сцену. Ведь теперь, благодаря Брюсу, у нее появился опыт, которого прежде не было, и она наконец познала суть некоторых вещей. Брюс…

Как он смотрел на меня, там, на кухне, перед тем как поцеловать, медленно проплыло в ее голове. Я еще никогда не видела его таким. А вдруг он… Нет, не может быть, я бы заметила… Впрочем, учитывая то, насколько я всегда погружена в себя, могла и не заметить. И тогда вполне допустимо, что моя догадка верна: Брюс питает ко мне нежные чувства.

А ты? — вдруг зазвенело в ее мозгу. Ты сама какие чувства испытываешь к нему?

Тереза невольно съежилась от этого вопроса. Разумеется, она относилась к Брюсу очень тепло, выделяла его среди остальных, потому что он самый близкий для нее человек. Но относительно более глубоких чувств пока ничего сказать не могла. То, что произошло между ней и Брюсом сегодня, случилось слишком неожиданно. События словно захватили Терезу, втянули в водоворот, не оставляя времени для размышлений. Она просто поддалась внезапной вспышке страсти, которая совершенно затмила ее рассудок.

Но страсть, как известно, не любовь.

Тереза очень хорошо знала это, потому что однажды уже была влюблена. В Патрика. И ей казалось, что чувство к нему — несмотря ни на что — еще не изжито окончательно. Поэтому говорить о новой любви, по ее мнению, пока не представлялось возможным.

Зато она только и думала об испытанном сегодня наслаждении, всякий раз словно заново переживая его. И этого на данный момент ей было вполне достаточно.

А можно я пока не буду анализировать свои отношения с Брюсом? — мысленно спросила Тереза неизвестно кого.

Ответа не последовало.

Ну и ладно. Она вздохнула, поудобнее приминая подушку под щекой. Значит, остается жить минутой. Кажется, так говорил Брюс? Похоже, он знает в этом толк.

Последняя мысль вновь вызвала на ее губах удовлетворенную улыбку, с которой она и уснула.

Разбудил Терезу звонок по домофону.

Что там стряслось? Трезвонят ни свет ни заря! — подумала она, недовольно хмурясь спросонок.

Затем накинула поверх ночной сорочки халат и побрела на кухню, где находился аппарат внутренней связи.

— Да? — хрипловато произнесла она в трубку.

— Мисс Уэйн! — раздался бодрый голос консьержки. — Здесь к вам посетитель.

— По… гм! Посетитель? — Горло определенно отказывалось сегодня служить Терезе. — А который час?

— Почти половина одиннадцатого, — сразу ответила миссис Фадж, будто ждала этого вопроса. — Так что мне сказать парню? Примете его?

Тон консьержки показался Терезе странным. Она как будто сдерживалась, чтобы не добавить еще чего-то.

Кто бы это мог быть? — с некоторым беспокойством подумала Тереза.

Она никого не ждала. А неизвестный посетитель мог оказаться одним из многочисленной армии поклонников. Или, что гораздо хуже, репортером какого-нибудь бульварного листка, охотящимся за пикантным снимком. Вообще, этот адрес почти никому не известен, но мало ли что… Информация такого рода порой просачивается.

— А кто это? — спросила Тереза.

Повисла небольшая пауза. Отвернувшись от трубки, миссис Фадж с кем-то беседовала.

— Э-э… мне говорят, что это должен быть сюрприз, — сказала консьержка.

Сердце Терезы бешено забилось.

Сюрприз? — подумала она, поспешно приглаживая волосы. А может, это Брюс?

С каких это пор ты прихорашиваешься перед Брюсом? — насмешливо раздалось в ее мозгу.

Тереза вспыхнула. Действительно, почему вдруг она засуетилась? Если они с Брюсом вчера неплохо провели время, это еще не означает, что нужно кардинально менять с ним отношения!

— Миссис Фадж, — произнесла Тереза, стараясь не выдать своего волнения. — Отвечайте «да» или «нет». Это тот человек, с которым я вчера вечером вернулась домой?

— Как, вы говорите, отвечать? А! Поняла! — Вновь выдержав короткую паузу, миссис Фадж отчетливо выговорила: — Нет.

Тереза вздохнула с облегчением. Но почти тотчас ощутила укол разочарования, тут же, впрочем, удивившись своей реакции.

Так все-таки хотелось мне видеть Брюса или нет? — мелькнула у нее мысль.

Тем временем миссис Фадж ждала ответа.

— А как по-вашему, этот парень внушает доверие? — спросила ее Тереза.

На сей раз консьержка ответила без запинки:

— Да. Вполне.

Тереза еще минутку подумала, потом сказала:

— Хорошо, пусть поднимется. — Она повесила трубку, затем в прихожей отыскала на полке перед зеркалом щетку для волос и наскоро причесалась. Почти сразу же раздался звонок в дверь. Тереза нажала на кнопку, отпирающую замок, потянула дверную рукоятку на себя… и ахнула.

Первое, что она увидела, был букет хризантем, причем такой огромный, что за ним не видно было принесшего его человека. Потом тот слегка повернулся, став к Терезе боком, и выяснилось, что это паренек лет шестнадцати.

— Мисс Уэйн? — спросил он официальным тоном. Затем не выдержал, и его рот расплылся в улыбке до ушей.

Знает меня, мельком отметила про себя Тереза. Ее давно уже начали узнавать на улице и в общественных местах, но она все никак не могла привыкнуть к подобной популярности. Временами ей это нравилась, но порой досаждало.

— Да, — коротко ответила она. Теперь понятно, почему у миссис Фадж был такой странный тон.

— Тогда это вам, — сообщил посыльный. — Куда поставить корзину?

— Э-э… — Тереза на миг задумалась. — Прошу за мной, пожалуйста. — Она пошла вперед, показывая дорогу в гостиную. — Кто прислал цветы?

— Там есть записка, — сказал парень, опуская корзину на пол возле кресла.

Тереза кивнула.

— Замечательно. Благодарю.

Проводив посыльного до дверей («Всего хорошего, мисс Уэйн!», — сказал тот на прощание, весело сверкнув глазами), она поспешила обратно в гостиную и прямиком направилась к букету.

Каких здесь только хризантем не было! Тереза и не знала, что у этих прелестных цветов бывают такие оттенки. Наклонившись над ними, она закрыла глаза и с наслаждением втянула особенный, чуть горьковатый аромат, в котором отчетливо ощущалось присутствие осени.

Однако наслаждалась Тереза недолго. Ее снедало любопытство, поэтому она принялась искать записку. Вскоре в центре букета обнаружилась сложенная вдвое карточка с золотым тиснением. Открыв ее, Тереза прочла: «Доброе утро. Брюс».

И все. Больше в послании не было ни слова, но Тереза почувствовала, что ее губы сами собой растягиваются в улыбке.

Наверное, я сейчас похожа на мальчишку-посыльного, который доставил эти чудесные цветы и при виде меня не сумел сдержать эмоций, подумала она.

Затем присела на корточки, погрузила лицо в хризантемы и счастливо вздохнула. Еще ни разу в жизни ей не доводилось так начинать день.

А Патрик не дарил мне цветов, вдруг вспомнила она. Никогда. И вообще не делал никаких подарков. Это я вечно придумывала для него какие-то милые презенты. Тереза выпрямилась. С ее губ вновь слетел вздох, но на этот раз совсем иного свойства. Жаль, что в свое время вместо Патрика мне не повстречался Брюс. Тогда моя личная жизнь потекла бы совсем в другом направлении. Неожиданно она хихикнула. Сейчас мы с Брюсом наверняка уже были бы мужем и женой.

Но так же быстро Тереза посерьезнела. Что за странные мысли посещают меня в последние сутки? Всего разок переспала с парнем, а уж мечтаю о браке. Вот бы Брюс посмеялся, если бы узнал! Она ласково провела по хризантемам ладонью. Оказывается, он не лишен романтичности. Какая приятная черта.

Потом Тереза спохватилась, что цветы нужно поставить в воду. Но сколько она ни ломала голову над этой проблемой, решения не нашлось: во всей квартире не было ни вазы, ни иной подходящей емкости такого размера, чтобы поместились все хризантемы.

Что же мне с вами делать? — подумала Тереза, в очередной раз склоняясь над корзиной. Ей было жалко цветы. Ведь завянут! Ой, а это что такое? Она вдруг увидела на дне корзины невысокий пластмассовый контейнер, в котором, собственно, и стояли хризантемы. Да тут и вода есть! Надо же… Все продумано. Вот и замечательно, мне меньше забот.

Вдоволь налюбовавшись цветами, Тереза вернулась в спальню.

Интересно, позвонит он мне или нет? — размышляла она, ставя присланную Брюсом карточку на трюмо. Обещал не беспокоить, но… может ведь и передумать. И кажется, мне даже хочется, чтобы это произошло.