ГЛАВА 1

Мистер Кланк

Весенний ветер дул по Стрэнду. Мистер Джошуа Кланк вышел из чайной, поглядел на свет с благодушным одобрением и начал пролагать свой путь через хаос автомобилей. Он шел вверх по Боу-Стрит — маленький, толстенький человек с подпрыгивающей походкой счастливого ребенка. Он был серый — серая одежда, серые усы и бакенбарды, и только лицо его было цвета желтеющей слоновой кости, но из морщинистых впадин его глаза светились бледно-серым светом. Мистер Кланк не скрывал, что доволен собой. Он шел, напевая какой-то баптистский гимн.

Около полицейского участка мимо него прошли два человека: старшему из них, широкоплечему пожилому человеку, он приветливо помахал рукой и весело крикнул: «Дивная погода!»

Но это замечание не было встречено сочувственно. Широкоплечий человек — это был старший надзиратель Белль из Бюро уголовного розыска — прошел мимо него, коротко кивнув и буркнув что-то себе под нос.

— Кто это ваш милый старый друг, сэр? — спросил молодой его спутник.

— Гладкий маленький кот, не правда ли? — проворчал Белль. — Да разве вы его не знаете, Эндервуд? Еще узнаете! Это «Кланк и Кланк». Джошуа Кланк.

— Как! Адвокат мошенников?

— Он самый. Он задал нам больше дела, чем какой-либо человек, никогда не бывший в тюрьме.

— Полагаю, что так, — согласился сержант Эндервуд. — Он ловко ходит по краю, не так ли?

— И еще как! Настоящий мешочек со всякими штучками.

— Я никогда еще его не видел. Он похож на церковного старосту или декана.

— Наверное, он и есть, — буркнул Белль. — С него бы сталось!

Если отбросить профессиональные предубеждения, то описание Кланка было довольно точно. Его отец завещал ему фирму «Кланк и Кланк» с немногочисленными почтенными клиентами из людей, которые не платят по счетам. У Джошуа были более широкие планы. При нем фирма занялась преступниками. Скоро мелкая рыбешка из преступного мира обнаружила, что ни один адвокат не умеет так много извлечь из самых безнадежных положений, как Джошуа Кланк. Когда ему не удавалось их вызволить, он, во всяком случае, цапался с полицией и давал им представление за их деньги. Даже когда денег не хватало, он не отказывался от устройства представлений, если дело могло привлечь внимание печати. После этого он привлек более преуспевающих клиентов: предпринимателей широко задуманных преступлений и тех, кто их финансирует, а также талантливых любителей из числа почтенных граждан, рискующих пуститься на кражи и мошенничества. Все они узнали, что Джошуа Кланк — их человек.

Теперь, в зрелом возрасте, он не брался за дело, если не был уверен, что оно достаточно крупно, чтобы заполнить столбцы газет. Он работал незаметно. Другие адвокаты могли фыркать при его имени, а прокуроры предсказывали, что он сам кончит в тюрьме. Но все осведомленные люди знали, что вести дело против «Кланк и Кланк» небезопасно. Говорилось, что он больше знает о том, что происходит в лондонском подполье, чем кто-либо другой, и многие предполагали, что он сам по горло увяз в подобных делах.

Но он не был ни деканом, ни церковным старостой. Никакая религия не могла удовлетворить широкого духа мистера Кланка. Он сам на собственные деньги создал себе молельню и назвал ее «Домом Евангелия». Там, трижды по воскресеньям и один раз в будние дни, миссис Кланк играла на органе, а мистер Кланк произносил проповеди, когда у него бывало свободное время.

Бюро «Кланк и Кланк» заполняло старый дом в Конвент-Гардене. Мистер Кланк поднимался по лестнице, напевая:

У него был темный тихий кабинет в глубине дома с мебелью из красного дерева и брюссельскими коврами. Позолоченные часы под стеклянным колпаком стояли посреди белого мраморного камина. По обеим его сторонам стояли чучела канареек на искусственных растениях.

Мистер Кланк заботливо подвинул эти чучела немного ближе к середине камина, поглядел на получившийся эффект, сел за стол и позвонил.

— Сэр, — сказал писец, входя. — Вас хочет видеть один молодой человек. Его зовут мистер Висберри.

Мистер Кланк взял карточку, прочел: «Мистер Антони Висберри, С. Джудс Колледж, Кембридж» — и улыбнулся:

— О да, я сейчас же приму его, Дженкс. — И он постучал по своей вставной челюсти.

Вошел рослый белокурый молодой человек.

— Дорогой мальчик, милый мой Тони! Как мило с вашей стороны, что вы зашли, — воскликнул мистер Кланк. — Я так рад вас видеть!

— Как поживаете, сэр? — спросил Тони менее восторженно.

— Садитесь, расскажите, как ваши дела.

— Я получил место в Лимингтонских лабораториях. Начинаю в сентябре.

— Дорогой мой, я так рад! Вот великолепно! Только что кончили колледж и уже получаете хорошее место. С этой фирмой вы устроены на всю жизнь.

— Насчет всей жизни — не знаю. Работа неплохая, и у меня будет возможность заниматься исследованиями.

— О, да! Вы всегда любили работу, Тони. Нет удовольствия лучше работы, не так ли? Но я бы хотел видеть молодого человека с определенным доходом. Ваша мать всегда так этого хотела. Она будет очень, очень счастлива.

Тони поморщился и поглядел в сторону.

— Я зашел не для этого, — сказал он. — Во время каникул я разбирал бумаги и вещи из старого дома. Их целая гора.

— Ну, конечно… — сказал, кивая, мистер Кланк.

— Там была целая куча вещей моего отца, — записных книжек и тому подобного.

— О, да, ваша дорогая мать все сохранила. Для вас это, верно, очень интересно.

— Это и было интересно, — сказал Тони, подчеркивая слова. — Знаете вы, над чем работал мой отец перед своей смертью?

— Право, не могу сказать. Никогда ничего не слышал об этом. Да я бы и не понял, если бы услышал. Я, знаете, не ученый специалист.

— Да? Так он работал над способом делать сталь более твердой при помощи ванадия.

— Вот как, — сказал мистер Кланк. — И что же, это важное открытие?

— Довольно-таки важное. Теперь оно не ново, но он работал над ним двадцать лет назад.

— Верно. Теперь уже двадцать один год, как ваша дорогая мать осталась вдовой, — мистер Кланк сочувственно вздохнул. — Вы были таким крошечным младенцем, Тони.

Молодой человек не заинтересовался этими воспоминаниями.

— Разве вы не понимаете, — сказал он резко, — все дело в дате. Он работал над применением ванадия в 1908 году, когда никто еще этого не делал.

— Вероятно, оно тогда было очень ценно?

— Ценно?! Да это значило целое состояние!

— А теперь?

— А теперь есть и другие способы. Все их применяют.

— Как печально, — мистер Кланк постучал по своей челюсти. — Боже, как печально, что он тогда умер.

— Да, печально. Послушайте. Тот способ, который он разрабатывал, применяется Гарстонами на их сталелитейном заводе. Они с тех пор улучшили этот способ. Но они долго им пользовались.

— Гарстоны, — повторил мистер Кланк. — Боюсь, что я мало знаю в металлургической промышленности. Это большая фирма?

— Огромное предприятие. Во главе него стоит лорд Кройленд.

— Ах, да, правда, лорд Кройленд. Его звали сэр Самуэль Гарстон. Да, он очень богатый человек.

— Немудрено, — ответил Тони, — нажил миллионы на войне! Ну, так вот. Гарстоны выпустили свою сталь с ванадием в 1910 году и пользуясь тем способом, который придумал мой отец перед своей смертью в 1908 г. Что вы об этом думаете, мистер Кланк?

— Дорогой мой! Мне нечего сказать. Я не обладаю достаточными сведениями в этой области. Вы уверены в этих фактах?

— Понятный вопрос, — сказал Тони, хмурясь. — Это, конечно, не моя специальность, я электрохимик. Но сомнений быть не может. Я показывал его записи товарищам, и они сразу сказали, что это Гарстоновский способ.

— Любопытно, — заметил Кланк. — Объясняется это наверное тем, что Гарстоны добрались до этого способа путем опытов своих собственных химиков. Они всегда делают опыты в этих больших фирмах.

— Конечно, они могли сами на него напасть. Все искали способ придать стали твердость. Все-таки, странно, что они напали как раз на способ моего отца сейчас же после его смерти.

— Понимаю вас. Естественно с вашей стороны так думать, — мистер Кланк открыл ящик и вынул коробку с конфетами. — Не хотите ли леденец?

Тони жестом отстранил его.

— Я сам их очень люблю, — сказал мистер Кланк и начал сосать конфетку. — Я думаю, когда изобретение носится в воздухе, у многих людей появляются те же самые идеи. Так было с паровой машиной, электрической лампочкой, с автомобилем.

— Я знаю, — пробормотал Тони. — Конечно, это можно сказать. А есть у вас какое-нибудь представление о том, как умер мой отец?

— Дорогой мой, — быстро ответил мистер Кланк. — Я никогда не знал вашего отца.

— Странным образом он умер, не так ли? Если он только вообще умер…

— Право же, я думаю, что в этом нет никаких сомнений, — сказал мистер Кланк утешающим тоном.

— Слушайте. Не можете ли вы мне сказать, где вы слышали об этом в то время?

— Боюсь, что я почти ничего не имею вам сообщить, — сказал Кланк, удобнее устраиваясь на своем стуле. — Вы, наверное, уже все слышали от своей дорогой матери.

— Она мне, конечно, об этом рассказывала. Но она только говорила, что отец ушел из дому, когда я был младенцем, и что он исчез. Она думает, что он погиб при каком-нибудь несчастном случае. Я никогда на этот счет не задумывался, все это было так давно, но теперь, когда я проглядел его бумаги, мне все это кажется очень странным делом.

— Нашли вы что-нибудь, имеющее отношение к этому? — с интересом спросил мистер Кланк. — Что-нибудь личное относительно его намерений.

— Нет, не нашел, — буркнул Тони. — Это тоже довольно-таки странно. Только записи по его работе.

— Как жаль! — сказал мистер Кланк. — Я, право, ничего не имею вам сообщить. Я был знаком с вашей матерью и ее семьей. Мы были соседями. В первый раз я услышал о мистере Антони Висберри по поводу помолвки вашей матери. Насколько помню, я не присутствовал на их свадьбе. Она уехала с ним в Бирмингем, и я потерял ее из виду. Мы снова встретились по делу об наследстве, которое она получила после смерти своих родителей. Она была единственная дочь. Я только помню, она казалась счастлива в своем браке. В следующий раз я ее увидел, когда она явилась сюда в это бюро в большом волнении и сообщила мне, что ее муж исчез. Она сказала, что у него была привычка от времени до времени уезжать по делам, не говоря куда он едет и на сколько времени. Он уехал и в этом случае, но не вернулся. Полиция уже была извещена, но разыскать его не удалось. Я сам произвел розыски и не мог собрать никаких сведений. Во всяком случае, отец ваш больше не появлялся и через несколько лет суд вынес решение о том, что следует предположить его смерть. Вот и вся история, Тони.

— А как же вы думаете, что с ним случилось?

— Дорогой мой, я могу только вам повторить слова вашей матери. Наверное, с ним произошел несчастный случай.

— Или он сталь жертвой злого умысла!

Мистер Кланк покачал головой и улыбнулся мудрой, соболезнующей улыбкой.

— Ах, Тони, Тони, не вбивайте себе этого в голову! Всегда при таких необъясненных исчезновениях родственники бывают склонны подозревать злой умысел. Поверьте мне, это бывает один раз из тысячи. Но эта мысль укореняется в уме и портит жизнь. Не вступайте на этот путь. Будьте разумным человеком. Вы не можете рассчитывать узнать через двадцать лет, что с ним действительно случилось. И у вас нет основания подозревать злой умысел — нет поводов, которые бы могли вызвать преступление.

— Нет, поводов?! — воскликнул Тони. — А этот способ, который мог принести так много денег? И Гарстоны начали им пользоваться, как только он исчез с пути.

Мистер Кланк слабо застонал.

— Я так боялся, что вам придут в голову подобные мысли! Боже мой, сколько неразумных людей говорили здесь такие же вещи. Нет, дорогой мой, крупные фирмы не убивают изобретателей. Игра не стоит свеч. Они предпочитают их обжуливать. Это можно делать легко и на законном основании.

Слова эти как будто бы произвели впечатление на Тони. Потом он опять перешел в атаку.

— Чему же я, по вашему, должен верить? Что он погиб при несчастном случае?

— Тони, друг мой, — внушительно сказал мистер Кланк. — Я серьезно занимался этим делом. Я питал симпатию к вашей матери. Я знаю кое-что о преступлениях. И единственное разумное объяснение исчезновения вашего отца — это несчастный случай.

— Но если бы он попал под поезд или утонул, то нашли бы его тело. Нашли бы его багаж.

— Дорогой мой, нет. Не обязательно! Если бы он упал ночью с парохода, шедшего через Ламанш, весьма возможно, что никто бы этого не заметил. А что касается багажа, — дорогой мой, багаж без собственника исчезает быстро и без следов. Когда вы получше узнаете свет, вам это не покажется необычным.

На лице Тони появилось менее приятное выражение.

— Много народа исчезает, — сказал он, — и вы уже привыкли объяснять эти исчезновения? Превосходно. Ну, а теперь скажите мне. Сколько он оставил после себя? Как вы думаете?

— Дорогой мой Тони, — сказал терпеливо Кланк, — я прислал вашей матери не только полный отчет в ее финансовых делах, но и все подробные объяснения. Она совершенно не тратила свой капитал. Она всегда жила только на проценты. Вы можете быть ей благодарны за ее заботу о ваших интересах.

— Премного благодарен, — сказал Тони, краснея. — Я только не могу понять, как это она ухитрилась?

— Милый мой, — сказал с волнением мистер Кланк, — чего бы эта добрая женщина не сделала для вас!

— Да, я знаю мою мать. Но поглядите. Отец оставил меньше тысячи — это сорок фунтов в год. Собственный доход ее был двести фунтов в год. А мы жили не на двести пятьдесят фунтов. Мы откуда-то получали гораздо больше.

— О, конечно, — сказал мистер Кланк с улыбкой. — От времени до времени мне удавалось более выгодно использовать ее капиталы. Но вы мне ничего не должны, Тони. Это не создает для вас никаких обязательств. Я был очень рад оказать ей услугу.

— Так вот ваше объяснение! Благодарю вас. После смерти моего отца откуда-то стали приходить деньги, удвоившие ее доход, а капитал оставался тот же самый. Этим я обязан вам, не так ли?

— О, эта такая маленькая услуга, — сказал мистер Кланк. — Я так глубоко уважал вашу мать. Я в сущности ничего для вас не сделал. Куда же вы торопитесь? Ну, во всяком случае, был рад вас видеть. Буду рад, если заглянете, Тони. Я всегда здесь — всегда здесь.

Тони поглядел на него без всякой симпатии.

— Отлично, — сказал он, — я это запомню. Прощайте.

— Прощайте, — сказал мистер Кланк. — Куда же вы теперь отправляетесь?

— Я иду поговорить с Гарстонами, — сказал Тони с усмешкой.

— О, вот как? Не советовал бы вам этого делать.

— Нет, вы бы не посоветовали! Это одна из причин, по которой я иду, — сказал Тони и вышел.

Кланк начал издавать разнообразные звуки, и, наконец, положил себе в рот еще конфетку. В дверях появился писец.

— Принесите мне ящик Висберри, — сказал мистер Кланк.

Мистер Кланк жил в желтом кирпичном доме на Хайгэт. Миссис Кланк сидела обычно у окна своей гостиной и ждала его возвращения. В этот вечер он несколько запоздал. За ужином он ел рассеянно, но она не задавала ему вопросов. Она стала говорить ему про то, что кухарка уходит из Армии Спасения, а четыре канарейки вторили ей с четырех окон.

— Налейте еще чашечку, дорогая моя, — сказал мистер Кланк, выпив пять чашек чая. — И покрепче!

Мистер Кланк подобрал маленький кусочек сахара, дал по одной крошке каждой канарейке и снова уселся за чашку крепкого чая. Мистер Кланк решил, что настал момент для откровенности.

— Было что-нибудь новое в бюро, дорогой?

— Нет, ничего нового, дорогая. Приходил молодой Висберри. Он спрашивал, откуда его мать получала деньги. Несколько назойливо с его стороны.

— Он-то уж может быть доволен! — с возмущением сказала миссис Кланк. — Я всегда считала, что мать напрасно дает ему такое образование. Это только вбивает ему в голову вредные идеи. Этим молодым людям из колледжа подавай всю землю.

— Да, на него это похоже, Мария. Ну, что же, он узнает, что всей земли не получить. Но мы не должны быть жесткими к нему, — нет, не должны.

Он почиликал канарейкам и вызвал их на пение. А потом стал слушать и одной рукой обнял жену.

— Споем, милая! И он провел ее в гостиную, напевая:

И миссис Кланк села за пианино и начала играть ему гимн, между тем, как он посасывал мятные лепешки.

 

ГЛАВА 2

Секретарша и сиделка

Мая Дид поднималась на вершину Бичи-Хэд. Каникулы ее приходили к концу, и она хотела доказать, что восстановила свои силы и способна на более трудное восхождение. Это была тоненькая девушка; светлые волосы и мелкие черты лица придавали ей, к ее огорчению, хрупкий вид. Но от природы она была крепкой. Мускулы у нее были сильней, чем у большинства девушек в ее школе, а по длинным ловким рукам можно было видеть, что она умела пользоваться их силой. Ее глаза свидетельствовали о силе воли. Она поднялась на вершину холма, слегка запыхавшись, но не захотела сесть. Она стояла, глядя на темное море, южный ветер закручивал платье вокруг ее колен, плащ тесно облегал ее стройное, прямое тело. Она сняла шляпу и дала ветру трепать свои желтые волосы.

— Ну, — сказала она, вкладывая в этот возглас и сожаление, и гнев, и решимость. — Дальше, — она повернулась и побежала вниз с холма. Ей не хотелось расставаться с морем. Глядя на него, она чувствовала себя сильнее и начинала придумывать повод, чтобы еще остаться. Но уехать было надо. Она не могла оставаться, ничего не делая, на шесть пенсов в неделю. Когда она вышла из школы и должна была начать зарабатывать, она решила, что ей следует быть сиделкой. У нее не было особенных способностей к чему-нибудь другому. Педагогическая деятельность, конторская работа казались ей непереносимыми. Работая в качестве сиделки, продолжаешь чувствовать себя женщиной. Так приятно быть милой с несчастными людьми, — а они за это будут вас обожать. Вера в это поддерживала ее во время курса обучения, а когда она теперь убедилась, что в действительности все обстоит не так, ей приходилось продолжать работу. Но она хотела быть сама но себе, а не в составе целой команды. Ей хотелось ухаживать за определенным больным, а не за целой палатой.

Она поступила на место в частной клинике и там так заработалась, что у нее сделалось воспаление легких. Когда она начала выздоравливать, нашлась добрая самаритянка, которая ею занялась. Это была ее бывшая школьная подруга, Глэдис Херст, всегда преуспевающая особа — крупная, веселая, со всеми в дружбе и весьма себе на уме. В школе она была с Маей ближе, чем с другими, но вообще у нее не было серьезных привязанностей. Она явилась навестить больную, испугалась ее слабости, предписала ей хороший отдых и, когда та сказала, что у нее нет средств, ответила ей, что денег у нее пропасть. Ей удалось убедить Маю принять взаймы небольшую сумму, которой хватило на месяц отдыха у моря.

Месяц уже кончался, и никаких дальнейших перспектив не было, и тело, и душа Маи одинаково отвращались от мысли о новом месте в санатории или больнице. Но она в то же время ничего не могла придумать другого, — а заработок найти было необходимо.

Она прошла от берега моря к городу, принимая в душе мрачные решения. Глэдис Херст выбежала ей навстречу.

— А, беби, вот вы опять! Ваша хозяйка сказала мне, что вы гуляете у печальных морских волн. Как дела?

— Отлично, — Мая покраснела. Зоркие глаза Глэдис внимательно оглядывали ее. — Страшно вам благодарна. Я себя чувствую, правда, много, много лучше.

— В вас немного больше жизни. Вы больше не так похожи на призрак ангела, — сказала Глэдис, смеясь — Позавтракаем?

— О да. Идемте в мою комнату, — сказала Мая смущенно, зная, что у нее не хватит завтрака на двоих.

— О, нет. Идемте со мной в мой ресторан, там не так уж скверно.

Глэдис взяла ее под руку. Они вместе представляли собой заметную пару. Глэдис была высокая и полная и одета но новейшей моде. У нее были темные волосы, а глаза и губы ее были подведены. Бледные и естественные краски, стройная, прямая фигура Маи Дин представляли собою разительный контраст с Глэдис. Она это сознавала и с довольной улыбкой оглядела Маю.

— Мы подходим друг к другу, малышка. Очень рада, что вы опять воскресли.

— Страшно мило с вашей стороны навестить меня, — сказала Мая.

— Мой старик дал мне отпуск на конец недели и я решила посмотреть на вас. Я до известной степени люблю вас, знаете.

— Не знаю, что со мной было бы без вас, — сказала Мая.

— Ну, что там, у вас было скверное время, не так ли? Забудьте его!

Она провела Маю в отель, где все казалось необыкновенно роскошным неопытным глазам Маи. Она отказалась от коктейля, но не могла отвергнуть вина, светло-желтого вина, про которое Глэдис сказала ей, что оно так же невинно, как материнское молоко, и которое, тем не менее, действовало как-то возбуждающе. Все кушанья были такими вкусными и так странно и привлекательно пахли.

— Нравится вам тут, беби?

— Замечательно, — сказала Мая. — Я никогда еще не была в таком месте.

— Недурной ресторан. Только немного унылый. — Глэдис оглядела других почтенных посетителей. — Я люблю пожить как следует, когда у меня есть свободное время. Одно хорошо в моем старике — денег он не жалеет, даю вам слово. Он самая большая шишка у Гарстонов, вы знаете.

Мая смеялась. У нее приятно кружилась голова.

— Нет, не знаю, Глэдис. Что такое Гарстоны?

— Вот младенец! — фыркнула Глэдис. — Гарстоны — это все. Железо и сталь. «Гарстон и Гарстон». На одном конце железная руда добывается из-под земли, на другом конце получаются готовые автомобили и вообще что угодно — от иголки до броненосца. Мне кажется, старик сам не знает, сколько у него забот. Он все скупает другие фирмы. Это один из людей, которые любят себя чувствовать хозяином в каждом деле.

— О, я понимаю, — сказала Мая. — Могу себе это представить. Но все это так сложно и трудно. Так трудно работать над столькими делами сразу. Как вы с этим справляетесь, Глэдис?

Ей трудно было себе вообразить, что ее школьная подруга, Глэдис, управляет стальными заводами.

— Я?! Ну, дела меня не касаются. Я заведую личными, доверительными делами. У старика целая свора секретарей. Другие занимаются заводами и финансами. Но для личных дел он хочет иметь секретаршу. Я начала работать у него в качестве стенографистки, и старик проникся симпатией к Глэдис — она состроила Мае глазки и засмеялась. — Он машина, но ему нужна частная жизнь. И я ей заведую. Не такое скверное ремесло. Он знает, что он хорошо устроен.

— Я в этом уверена, — сказала Мая. — Вы должны ему нравиться. Вы умеете так хорошо ладить с людьми. Это, наверное, очень интересно. Я думаю, он ведь миллионер? На вас лежит большая ответственность.

— Не так-то уж интересно! Он — невеселая птица. Денег, конечно, хоть отбавляй. Ответственности много. Он предоставляет мне вести дела, и бывает много зацепок. Не так-то легко быть лордом Кройлендом. Но я ловко со всем справляюсь, беби.

— Я в этом уверена, — сказала Мая. — Но вы сначала говорили, что его зовут Гарстон.

— Самуэль Гарстон, первый лорд Кройленд. Пожалован за общественный заслуги — за то, что нажил состоите на войне, — сказала Глэдис, смеясь. — Пойдемте на террасу. Она напоминает железнодорожную станцию, превращенную в оранжерею. Поэтому они называют ее «Двором пальм».

Она провела Маю в темный, уютный уголок.

— Ну вот, — начала она. — Про себя я говорила достаточно. Поговорим теперь о вас.

— Я теперь совсем поправилась.

— Готовы к другой работе? Вы что-то не очень прибавили в весе.

— О, я никогда не была особенно жирной.

— Знаю! — сказала Глэдис. — При вашей работе не очень разжиреешь.

Подали кофе. Глэдис предложила Мае выпить ликер, но та решительно отказалась.

— Отлично, отлично. Оберегайте ваш цвет лица. Так вы любите ухаживать за больными, не так ли? Боже мой, я удивляюсь, как можно любить такое занятие. Я не рождена, чтобы быть доброй, дитя мое!

— Вовсе дело не в том, чтобы быть доброй, — ответила Мая. — Это работа как другая.

— Да, пожалуй, — согласилась Глэдис. — Я думала, что заниматься делами — страшная скука. Хотела пойти на сцену или что-нибудь вроде. А теперь я заведую перепиской старика Кройленда. Ну, а вы что собираетесь делать? Предполагаю, что вам придется за что-нибудь взяться.

— О да, я думаю, — быстро ответила Мая.

— Хорошее место найти не так легко, — задумчиво сказала Глэдис. — Тяжелая работа вам не подходит.

— Нет, почему же? Я теперь очень окрепла.

— Нет, вам надо что-нибудь полегче, — сказала Глэдис, хмурясь. — А что бы вы думали о месте в частном доме?

— Я не знаю, это зависит…

— Понимаю, вы не хотели бы связываться. Но для начала это подойдет, не так ли?

— Ну да, я ничего бы не имела против, если это место у приличных людей. А что же это за работа? Ухаживать за больным?

— Мне только что пришло в голову, что вы могли бы подойти старой миссис Гарстон. Матери лорда Кройленда, знаете. Она, собственно, не больная, но она состарилась, ей лет за семьдесят, и он хочет иметь при ней сиделку. Как вам это улыбается, беби? Старая дама живет в Брэдстокском аббатстве, это одно из английских исторических зданий. Его фотографии помещают в иллюстрированных журналах, когда не хватает красавиц в купальных костюмах. Древнее жилище Гарстонов. Они купили его с аукциона, когда старуха была еще девочкой. Это видное место. Напоминает дома старых герцогов. Нечто среднее между замком и собором. С надлежащим количеством руин, центральным отоплением, проточной водой и всеми удобствами. И вот, Кройленду кажется, что старая дама немножко того…

— О, я не хотела бы иметь дело с душевнобольной! — воскликнула Мая.

— Боже мой! Ничего подобного с ней нет. Она просто стара и начинает слабеть. Там, конечно, куча прислуги. Но Кройленд считает, что за ней должен смотреть кто-нибудь, понимающий толк в болезнях. Я сначала и не подумала о вас, так как вы сами были больны. Но мне кажется, вы как раз подходящий товар. А вы что об этом думаете?

— Не знаю. Я никогда не занималась ничем подобным.

— Отличное место, говорю вам! В Брэдстоке очень уютно. Немного тихо, конечно, но это красивый старый дом, и он отлично содержится. Кройленд будет платить как следует, — я об этом позабочусь.

— Вы очень добры. Я думала не о деньгах, Глэдис. Дело в старой миссис Гарстон. Я не знаю, какова она и понравлюсь ли я ей?

— Отлично с ней поладите! Это маленькая старушка, робкая и как раз вроде вас, беби. Мне кажется, ей просто нужно общество. Она довольно одинока. Кройленд приезжает сюда только на конец недели, и она мало кого видит другого. Кройленд так и не женился, а он ее единственный сын — другой умер много лет назад. Хотите попробовать. Всегда можете потом отказаться.

— Думаю, что это мне подойдет, — сказала Мая. — Но, конечно, это должна решить миссис Гарстон. Если я ей не понравлюсь, ничего не выйдет.

— Не беспокойтесь. Держу пари, что она будет восхищена вами. Вы должны только съездить в город и повидать Кройленда.

— О, благодарю вас. Вы так добры ко мне, Глэдис!

— Не особенно, — сказала Глэдис, смеясь. — Это деловое соглашение. А как с деньгами, беби?

— У меня достаточно, право.

— Отлично, отлично, гордячка. Итак, я вас извещу. — Глэдис, кивнув, встала.

Они попрощались. Слегка возбужденная, слегка оглушенная, по теперь уже не вином, Мая вернулась в свой пансион.

Во дворе пальм коренастый человек с цветком в петлице подошел к Глэдис Херст.

— Аппетитный кусочек, — сказал он.

— Дивное дитя, не правда ли?

— Она подойдет, если захочет.

— Захочет, конечно, — сказала Глэдис, улыбаясь.

— Отлично, чем раньше, тем лучше.

 

ГЛАВА 3

Тони получает предостережение

В Кембридже в комнате второго этажа сидел Тони Висберри и курил большую трубку. Человек того же возраста, но более солидного вида вошел в комнату. Уиберн уже занимал положение лектора при колледже, и это чувствовалось в его осанке. Комната, в которой расположился Тони, принадлежала ему. Но он был гостеприимен.

— А, Висберри, как поживаете. Остаетесь здесь?

— Только для того, чтобы что нибудь еще узнать.

— Боюсь, что вы здесь немногого добьетесь. Я имел ответ от Мастерса. Он говорит, что не знает никого, кто работал в лабораториях Гарстонов, когда они впервые стали применять ванадиевый способ. Но считалось, что это было изобретение одного из членов семьи Гарстонов, брата нынешнего главы фирмы.

— Я не знал, что у лорда Кройленда есть брат.

— У него сейчас и нет. Брат его умер некоторое время назад.

— Как это удобно, — пробормотал Тони. — И как интересно!

— Что вы хотите сказать?

— Ясно, старик. Изобретение ванадиевого способа приписывается человеку, которого нельзя об этом расспросить. Это показывает, что Гарстоны имеют, что скрывать.

— Вы страдаете навязчивой идеей, — ответил Уиберн. — Этот брат действительно существовал, и он действительно был такой человек, который мог напасть на изобретение. Он кончил Кембриджский университет около 1900 г. Он не остался при университете, так как имел очень непостоянный характер; но некоторые высоко его ценили. Когда он чем-нибудь занимался, он предпочитал лабораторную работу. У него были проблески таланта. И он умер молодым. Мне кажется, это все объясняет.

Тони выпятил нижнюю губу.

— А старик Кланк? — спросил он. — Что вы думаете о старике Кланке, Арчибальд? Почему старик Кланк старался убедить меня, что все великолепно? Какое дело старику Кланку до того, что я хочу узнать, куда делся мой отец? Почему старик Кланк убеждал меня, что я не должен спрашивать Гарстонов, откуда они добыли этот способ? И почему старик Кланк выплачивал моей матери двойной доход? Он не сумасбродный филантроп.

— Признаю, что у вас довольно странный поверенный, — сказал Уиберн, — но редко случается, чтобы люди жаловались, когда их поверенный дает им больше, чем могло бы принести их имущество. Чаще бывает обратное! У Кланка, наверное, имеется готовое объяснение.

— Старик Кланк в качестве доброй феи! Как не засмеяться. Я справлялся в городе о репутации «Кланк и Кланк» и слышал только самое скверное. Если вы сделали что-нибудь гнусное, идите к «Кланк и Кланк», и они вас выпутают.

— Что же, я думаю, что это обычное занятие поверенного по уголовным делам.

— А как вы думаете, — сказал Тони, — какие уголовные дела были проделаны с моим отцом?

Уиберн покачал головой.

— Нет, нет. Не могу с вами согласиться! Вы видите стечение страшных обстоятельств, вы делаете вывод, что налицо был злой умысел, и это становится у вас навязчивой идеей. Возьмем факты: таинственное исчезновение вашего отца, совпадение выработанного им способа с тем, который потом применяли Гарстоны, приписывающие его покойному члену своей фирмы, и, наконец, щедрость Кланка в отношении вашей матери. Предположим злой умысел. Что могло произойти? Кто-нибудь убил вашего отца и продал его открытие Гарстонам? Но почем он знал, что это дело стоит риска? Коммерческая ценность способа определяется только путем опыта. Для такой большой фирмы, как Гарстоны, этот способ был несомненно выгодным, но все-таки он был только деталью в их предприятии.

— Да, Арчибальд, старик Кланк все это говорил.

— В данном случае его устами говорил здравый смысл, дорогой мой. Думаете вы, что Кланк участвовал в убийстве вашего отца, чтобы продать этот способ? Но он тогда первым делом уничтожил бы всякие следы этих работ в бумагах вашего отца. Он мог это сделать с необыкновенной легкостью. Ваша мать поручила ему расследование исчезновения вашего отца. Конечно, он просматривал все его частные бумаги.

— Я об этом думал, — сказал Тони, — и думаю, что он не уничтожил эти записные книжки, так как не знал об их существовании. Они были засунуты в коробку со всяким хламом, включая мои детские погремушки. Кроме этого, я нашел очень мало бумаг моего отца. Это тоже странно, Арчибальд. Я сказал бы, что старик Кланк принял все предосторожности.

— Дорогой мой, опять навязчивые идеи! Зачем Кланк стал бы проявлять щедрость в отношении вашей матери, если ему нужно было что-нибудь скрыть? Ведь это только привлекало к нему внимание. Почему не предложить самое простое: что этот способ был открыт одновременно двумя людьми, как это часто случается, что ваш отец исчез в результате несчастного случая, и что Кланк просто хотел помочь вашей овдовевшей матери. Никакой тайны тут нет.

— Нет, если удивительные вещи счесть обыкновенными, никакой тайны нет! Но зачем старик Кланк так старался, чтобы я сидел смирно?

— Я тоже хотел бы, чтобы вы сидели смирно, — сказал Уиберн.

— Очень вам благодарен! Нет, вы-то все-таки хороший малый, Арчи. Но старик Кланк совсем не хорош.

— Может быть, вы и правы, не мне судить. Несомненно только одно, что он честно поступил с вашим капиталом. А на основании теории о злом умысле вы не можете найти удовлетворительного объяснения событиям.

— Я знаю, что не могу их объяснить, — сказал Тони, улыбаясь. — Мой бедный старый мозг на это неспособен. И я не утверждаю, что все случилось по какому-то определенному плану. Весьма вероятно, что одна грязная штука повела к другой. Я не думаю, чтобы все обошлось разумно. Убийство не есть разумный поступок. Предположим, что кто-нибудь знал об изобретении моего отца и сообщил об этом Гарстону, а мой отец рассердился, и тогда его убрали с дороги. Предположим, что старику Кланку было поручено затушевать это дело. Это по его специальности. Немного денег для моей матери — это нужно было для того, чтобы исчезновение моего отца не вызвало особого шума. Во всяком случае, как бы то ни было, я хочу знать, как умер мой отец.

— Через двадцать лет, — сказал Уиберн вздыхая. — Что же вы собираетесь делать?

— Я собираюсь пошевелить Гарстонов. Я надеюсь внушить страх Божий лорду Кройленду. Пожелайте мне счастья, старина.

— Не знаю, чего и желать вам, — сказал Уиберн, глядя ему в глаза. — Не тратьте себя на это дело. Если оно и стоило жизни вашего отца, он едва ли хотел бы, чтобы оно стоило и вашей!

— Не беспокойтесь. Я о себе позабочусь, — сказал Тони. — Привет! — и он вышел.

 

ГЛАВА 4

Брэдстокское аббатство

Брэдстокское аббатство стоит около моря. Маленькая речка, Брэд, славящаяся своими лососями, образует широкий разлив, впадая в океан. Его называют Брэдстокской гаванью, хотя никакой торговли там не ведется и никакой корабль к нему не подходит, если не считать рыбачьих лодок и случайно заходящих яхт. Луга Брэдстокского аббатства спускаются до берега. Аббатство было основано 800 лет тому назад на холме посреди болота. Это болото уже давно осушили, но Брэдстокское аббатство по-прежнему остается одиноким. Его земли простираются далеко. Немногие деревни, обслуживающие его, находятся на изрядном расстоянии. Местность красива. Темные пастбища и поля ржи поднимаются длинными изгибами к перевалу на севере. Все здесь превосходно растет — хлеба и клевер, овцы и рогатый скот. Всякой жизни здесь много — кроме человеческой.

Когда обходишь вокруг аббатства, то на одной стороне слышишь крики скользящих чаек, на другой — воркование голубей. Мая Дин слушала эти звуки, и все-таки ей казалось, что вокруг было все пусто и тихо. Перед ней расстилались многие мили спокойных вод и ровной земли, на которых не видно было ни одного человеческого существа. Она стояла, затенив глаза рукой, вглядываясь в пески отдаленного берега, где лежали несколько лодок, и надеялась хоть там увидеть человеческое существо. Но берег был пуст.

— О, Боже мой! — прошептала она, иронизируя над собой. — И там никого! — Она повернулась и быстро пошла дальше.

Там, где была большая церковь аббатства, теперь разросся дикий сад. Стены его давно послужили складом камней для дома, который должен был показать богатство придворной семьи, получившей аббатство в дар от щедрого короля. От корабля церкви оставался только ряд сломанных арок, окутанных плющом. От хора оставался только длинный черный камень, который, при некотором воображении, можно было принять за старинный алтарь, служивший еще для языческих жертвоприношений раньше, чем его поместили в христианскую церковь. Кто-то из владельцев Брэдстока в XVIII веке счел нужным украсить руины шиповником, сиренью и ракитником.

Когда Мая подошла к развалинам, все в них цвело и благоухало. Она проложила себе путь через заросли по узкой тропинке, вымощенной обломками камней. Она нашла церковный свод и присела в углу у толстой стены.

Она старалась вообразить себе, какой вид имело это место, когда тут была церковь. Это было нелегко. Потоп зелени, наполнявшей развалины, казался извечной, непобедимой действительностью. Но она старалась от нее освободиться и представить себе, что она находится в большой церкви во время богослужения. Это ей никак не удавалось. Она глядела на сломанные арки, говорила себе — там-то должен был стоять алтарь, — но волшебного преображения не совершалось.

Она направилась в сторону дома. От развалин церкви его отделяли лужайки и цветник роз. Фасад дома представлял собой длинную линию серо-желтого цвета с большими окнами, со стрельчатыми украшениями и с большой квадратной башней посредине.

В этом доме всегда было тихо. Его огромные мрачные, пышные пространства напоминали ей запущенную церковь. Она провела всю свою жизнь в маленьких домах и людных местностях. Она не могла отделаться от жуткого ощущения, будто в молчании аббатства была какая-то угроза. Она поспешила вверх по лестнице, созданной для пышных процессий, и пришла к сводчатому коридору, слабо освещавшемуся через узкие стрельчатые окна, пробитые сквозь старую стену толщиной в шесть футов. Здесь когда-то была спальня монахов. Теперь ее разделили на несколько комнат — две из них были отведены Мае Дин.

Преобразования в аббатстве привели к странным комбинациям. Дубовая облицовка стен и старинные потолки времен королевы Елизаветы согревались радиаторами центрального отопления, освещались электричеством и были заставлены мебелью эпохи королевы Виктории.

Лорд Кройленд распорядится, чтобы мисс Дин не носила форму сиделки, и Глэдис позаботилась о том, чтобы снабдить ее платьями, превосходившими все ее мечты. Она переоделась в шелковое платье и прошла посмотреть, проснулась ли миссис Гарстон.

Комната миссис Гарстон была в новой части аббатства, но неподалеку. Сводчатый коридор монахов вел к темной низкой арке, за которой был солнечный свет, падавший в широкую галерею с большими окнами и широкими потолками. Комната миссис Гарстон, первая и лучшая из новой части дома, была оклеена обоями, а на потолке ее были, также как и на окнах, многочисленные гербы. Мебель была времен Тюдоров. Там же стоял стол на колесах, уставленный всякими банками с лекарствами, бутылками минеральной воды, коробочками.

Миссис Гарстон сидела в глубоком кресле, около нее на коленях стояла служанка, надевавшая ей ботинки.

— Надеюсь, что вы хорошо выспались? — сказала Мая.

— Я совершенно не спала, — ответил плаксивый голос.

Служанка встала. Это была высокая, худая женщина с темным цветом лица и с обильными седыми волосами, прямо зачесанными назад со лба и образовавшими большой узел на затылке. Ее черное платье было старинного фасона и, казалось, сдавливало ее плоское тело.

— Она совершенно не спала, когда я пришла, сестра, — сказала она резко и поглядела на Маю.

— Ничего, Джонс, — сказала старушка тонким голоском.

— Ах, у вас одна из ваших головных болей? — служанка бросилась к столу с лекарствами. — Вот ваши соли. А я еще намочу вам лоб одеколоном.

— Достаточно! — повторила старуха. — Уйдите, Джонс! Благодарю вас, сударыня.

Джонс еще раз поглядела на Маю и удалилась.

— Очень у вас болит голова, миссис Гарстон?

— Не больше, чем обычно.

— Надеюсь, что вы не съели ничего неподходящего?

— Мне ничто не подходит.

— Не хотите ли пройти вниз к чаю?

— Я и так собиралась пройти вниз.

Миссис Гарстон встала. Черное платье оттеняло бледность ее лица; у нее были белые волосы. Казалось, она не имеет никакой формы. Но если бы она выпрямилась, она, пожалуй, была бы роста не ниже среднего. И лицо ее должно было быть красивым, пока щеки ее не стали впалыми и морщины не избороздили его.

— Я отлично справлюсь сама, — сказала она, когда Мая предложила ей свою руку. Но, тем не менее, она взяла ее под руку и медленно направилась вниз по лестнице.

Гостиная показывала еще одну ступень развития Брэдстокского аббатства. Его окна относились к Елизаветинским временам, но в остальном оно воплощало идеи красоты XII века. В самим темном углу на кресле сидела женщина и что-то вышивала.

— А, Фанни, — сказала миссис Гарстон без особого интереса. — Как вы отдохнули?

— Я никогда не отдыхаю днем. Я не сплю по ночам, если я ложусь днем.

— Не все ли равно, когда спать? — сказала миссис Гарстон.

Фанни вяло поднялась и помогла ей устроиться на подушках.

— Вам так удобно, миссис Гарстон? — спросила Мая.

— Ничего, сойдет и так, — уныло ответила старуха. — Но вам незачем уходить.

— Я думала, что вы хотите поговорить с мисс Морроу.

— Сейчас подадут чай, — сказала миссис Гарстон, и мисс Морроу снова завозилась, бережно перекладывая свое вязанье и свой мешочек на другое кресло.

Это была высокая женщина, склонная к полноте. Двадцать лет назад ее лицо могло быть хорошеньким. Теперь оно стало тяжелым, вялым и не выражало ничего, кроме сострадания к самой себе. У нее были карие чувствительные глаза — единственное красочное пятно во всей ее фигуре, так как волосы ее были пепельного цвета, а платье было все в серо-лиловых оттенках.

Подали чай. Мая стала разливать его и старалась поддерживать разговор. Она искала слов, старалась передать то, что она видела в саду, в развалинах церкви, но было ясно, что ни одно из ее слов их не интересовало. Она упомянула о том, что ходила к гавани. Как там пустынно. Никого нигде, даже ни одной лодки.

Тут она увидала, что мисс Морроу поглядела на миссис Гарстон и поднесла платок к губам. Но миссис Гарстон этого не заметила:

— Вы сказали, что видели лодку? — спросила она с интересом.

— Нет, я говорила, что там не было ни одной лодки.

Мисс Морроу приложила платок к глазам.

— О, о, конечно, — голос миссис Гарстон сорвался. — Нет, не было лодки. Теперь никогда не бывает.

Мая снова заговорила о цветах. Это, по крайней мере, никого не волновало. Хоть бы кто-нибудь из них что-нибудь сказал! Но они нисколько не помогали ей поддерживать разговор. Они даже не делали вида, что слушают ее.

Мисс Морроу взялась за свое вышивание, а миссис Гарстон вдруг перебила речь Май.

— Фанни, дорогая, не могли ли бы вы что-нибудь сыграть!

— Если вам угодно.

Мисс Морроу вздохнула, тяжело поднялась с места и направилась к роялю. Она долго с ним возилась, и Мае отчаянно захотелось закричать или опрокинуть чашки, когда молчание, наконец, нарушилось одной из самых сентиментальных арий Мендельсона, да еще при этом фальшиво сыгранной.

Она стиснула зубы и старалась не слушать, спрашивая себя, зачем миссис Гарстон хотела, чтобы эта женщина оставалась с нею и зачем она могла желать оставаться с миссис Гарстон. Они, казалось, были совершенно не нужны друг другу и вместе впадали в еще более мрачное настроение.

Эти размышления были прерваны приходом лорда Кройленда. Он также остановил игру на рояле. Мисс Морроу оборвала арию на полутоне и вернулась к своему вышиванию. Кройленд поцеловал свою мать, которая никак на это не реагировала. Он спросил ее, как она поживает, на что она ответила жалобно укоризненным тоном:

— Нет никаких причин, почему оно могло бы быть лучше. Здесь находится Фанни.

Невольный юмор этих слов заметила только Мая. Кройленд торжественно прошел через комнату и спросил, как поживает Фанни, на что та ответила стонущим голосом: «А как вы?»

Он стоял между ними, откашливаясь, выставив голову несколько вперед. У него был большой лоб, придававший ему вид мрачной решимости, а глаза его, казалось, смотрели куда-то вдаль.

— Вы, наверное, хотите чаю? — трагическим тоном сказала миссис Гарстон.

Но он спросил виски и соды. Ее, казалось, это очень обидело. Появился лакей с подносом, Кройленд выпил и вспомнил о существовании Маи.

— Ну, мисс Дин, я надеюсь, что вам тут уютно?

— О, вполне, благодарю вас.

Он присел и начал разговаривать со своей матерью, стараясь привлечь к разговору мисс Морроу. Это было трудно. Она оставалась в своем углу, склонившись над вышиванием, а мать нисколько ему в этом не помогала. Или обе эти женщины были необыкновенно тупы, или они хотели дать ему понять, что он нежеланный пришелец. Мае стало его несколько жалко, хотя не очень. Или он был святой, который все терпит, или отличался большой толстокожестью. Вида святого он, конечно, не имел.

Ей стало очень неуютно, и она сбежала к себе. По пути в свою комнату она встретила Глэдис, которая окликнула ее.

— Эй, эй, беби, куда они вас поместили?

— В старой части дома. Недурные комнаты.

— Отлично, посмотрим. — Глэдис прошла с нею. оглядела спальню и гостиную — Недурная маленькая каморка, как раз вам подходит, беби, — она опустилась на кресло и вытянула ноги. — Ну, как дела? Нравится это старое место?

— Право, не знаю. Дом удивительный, но в нем так странно жить. Как давно им владеют эти люди.

— Гарстоны? О, папаша купил дом, когда мамаша еще была нежной молодой невестой. Потратил на это уйму денег. Кройленд также щедро расходуется на этот дом. Не понимаю почему. Мне кажется, он его ненавидит. И все таки постоянно возвращается сюда.

— Он и ненавидит, и любит, — сказала Мая, — могу это понять!

— Можете? — Глэдис бросила на нее внимательный взгляд. — А в каком отношении дом этот странный? Старинные комнаты и сводчатый проход, и развалины и т. д.? А вы не видали здесь привидений, беби?

— Нет. А разве они тут водятся?

— Никогда ничего об этом не слышала. Вам нечего бояться.

— Я никогда не жила в таком большом доме, и так странно чувствовать себя совсем одной, ни с кем не видаться и чувствовать вокруг себя только прислугу.

— А что же, слуги делали вам какая-нибудь неприятности?

— О нет, только служанка миссис Гарстон меня не выносит. Она ревнует.

— Старуха Джонс? Да, это злостная старая кошка. Но вы не беспокойтесь. Она всех ненавидит. Особенно Кройленда. И он боится ее, бедняга. А как вы ладите со старой дамой?

— Она тихий ужас. Она со мной вполне вежлива, но умеет так все поворачивать, что я всегда оказываюсь неправа.

— Легко могу представить! Кройленд в таком же положении. Много она разговариваете, беби?

— Боже мой, нет, вообще забыла, как люди говорят.

— Вам бы следовало наводить ее на разговоры, это было бы ей полезно. Я думаю, она так закисает, потому что заткнулась, как пробкой.

— Очень возможно, я только не знаю, как применить штопор. Если я начинаю говорить, она обрывает меня, а потом сидит и вздыхает. Сколько ей лет, Глэдис, около семидесяти? Почему она так слаба. Не принимает ли она какого-нибудь особенного лекарства.

— Наркотики? — спросила Глэдис. — Возможно.

— Нет, этого я не думаю, она принимает разные пилюли, но все это безобидные вещи. Она любит пичкать себя всякими лекарствами. Ей все время представляется, что ее обижают. Не случилось ли с ней чего-нибудь ужасного?

— Во всяком случае, не в мои времена, — сказала Глэдис. — Есть у вас какая-нибудь идея на этот счет, беби?

— О да. Она считает, что с ней плохо обращаются и что ее преследуют. Возможно, что это самообман. Я вижу, что и меня она подозревает. Но одно несомненно — она уверена, что является жертвой. И это несколько странно.

— Вам не удалось разузнать, что ее беспокоит?

— Боже мой, нет. Я думала о мисс Морроу. Знаете вы ее?

— Слыхала. В чем с ней дело?

— Она в том же роде. Моложе и сильнее, но у нее те же свойства, как у миссис Гарстон. Она также страдалица. Она также считает, что все с ней скверно поступают, что это злой мир и что никто ее не понимает. Кто она такая, Глэдис?

— Она была невестой другого сына миссис Гарстон. Он умер много лет тому назад. Она все еще о нем горюет, не так ли? — Глэдис улыбнулась нехорошей улыбкой.

— И она приезжает горевать с его матерью, — сказала Мая тихим голосом. — Бедная! А как же он умер, Глэдис?

— Боже, это было так задолго до меня. Он умер скоропостижно — утонул в гавани или что-то в этом роде.

— И это разбило их жизнь? Как ужасно!

— Вы думаете, в этом причина? Может быть. — Глэдис внимательно посмотрела на нее. — Но они никогда об этом не говорят.

— Конечно в этом! Я теперь припоминаю некоторые мелочи. Когда я говорила про гавань, миссис Гарстон спросила, видела ли я там лодку, и потом сказала, что лодок больше не бывает. А другой раз я слышала, как мисс Морроу сказала ей: «Его письма всегда у меня», — или что-то вроде. Бедные!

— Да, бедные старушки, — сказала Глэдис. — А когда уезжает мисс Морроу? Она не напоминает солнечный луч.

— Она остается до понедельника.

Глэдис сделала гримасу:

— Как и мы. Кройленд как раз попал на нее. Ну, вы должны присмотреть за ней, беби. Расшевелите немножко эту старую деву. Это будет ей полезно. — Она встала. — Наденьте что-нибудь поэффектнее. Кройленда надо прибодрить.

Мая надела другое платье, но у нее не было никакого желания следовать указаниям Глэдис. Тон подруги ей не нравился — жесткий, вульгарный, повелительный. Особенно ее раздражала повелительность. Глэдис была к ней очень добра, но было нелепо, что она давала ей приказания. В этом месте было трудно жить. Конечно, теперь она понимала, почему миссис Гарстон такая мрачная, и очень ее жалела. Но от этого не становилось веселее жить. Спешно одевшись, она зашла к миссис Гарстон, но та отказалась от ее услуг, и она направилась в гостиную.

Следующим пришел Кройленд. Он коротко кивнул ей, затем забыл о ее существовании, стоя у камина и прочищая себе горло. Мисс Морроу привела миссис Гарстон. Он начал с ними разговаривать, тогда как они глядели по сторонам. Последней появилась Глэдис в смелом, ярко-желтом платье. За обедом она одна поддерживала разговор. Мая вынуждена была отдать дань уважения ее такту. Она была почтительна со старой дамой, приветлива с мисс Морроу, она обращалась с Кройлендом с веселой фамильярностью, в то же время никогда не забывая, что она его секретарша. Она привлекала к разговору и Маю. Но ничего не выходило. Миссис Гарстон и мисс Морроу мрачно отмалчивались, а Кройленд был рассеян.

Когда дамы прошли в гостиную, Мая с удивлением заметила, что разговор стал оживленнее. Глэдис удалось убедить миссис Гарстон вспомнить про королеву Викторию, а мисс Морроу заговорила о том, как она слышала пение Патти. Но все это снова сорвалось, как только вошел Кройленд.

Он остановился в дверях, как будто голос матери его пугал. При его виде она замолкла. Глэдис обратилась к нему:

— Миссис Гарстон рассказывала нам про похороны королевы Виктории, — объяснила она, — это наверное было внушительное зрелище.

— Да, о да, внушительное, — буркнул он.

— Так расскажите нам, — сказала Глэдис, обращаясь к старой даме.

Но миссис Гарстон смотрела на Кройленда.

— Вы были там, — сказала она, как будто бы он был виновником этих похорон, — вы, ваш бедный отец и Альфред. Я это помню.

Кройленд откашлялся, а миссис Гарстон вытерла слезы.

— Все семейство! — сказала Глэдис, — как интересно! Откуда же вы смотрели?

Но миссис Гарстон только покачала головой.

— Не хотите ли сыграть в вист, мама? — спросил лорд Кройленд.

— О нет! — слабым голосом сказала миссис Гарстон.

— Никак не могу! — сказала мисс Морроу.

Тут Глэдис объявила, улыбнувшись лорду Кройленду, что она должна пойти поработать… Кройленд сел около матери и старался поддерживать разговор. Мая по мере сил ему помогала. Он мог быть грубым человеком, но, во всяком случае, он старался вести себя прилично, а эти две женщины обращались с ним, как будто его присутствие было оскорбительно. Она начинала чувствовать к нему симпатию. Он был с ними так кроток, и в то же время она была готова презирать его за долготерпение. Суровым тоном сиделки она наконец сказала миссис Гарстон, что ей следовало бы пойти лечь.

— О, неужели? — жалобно отозвалась та. — Все равно, когда я ложусь. Я никогда не засыпаю до утра.

— Как это ужасно, милая! — вздохнула мисс Морроу. — А я всегда просыпаюсь самым ранним утром.

— Тогда и вам следовало бы пойти спать, — сказала ей Мая.

— Правильно! — буркнул Кройленд. — Доброй ночи, мама. — Он поцеловал в щеку отвернувшуюся от него старуху. — Вы должны слушать мисс Дин. Доброй ночи, Фанни.

Укладывание миссис Гарстон было длиной историей. Мисс Морроу пришла к ней в комнату и никак не могла уйти. Она заставляла Джонс уносить и приносить всякие ненужные предметы. Всем усилиям Маи она противопоставляла пассивное сопротивление — все оказывалось ненужным, все делалось неправильно, все, что предлагалось, было так жестоко, но приходилось терпеть. Мая ушла к себе взбешенная.

Она уже начала раздеваться, когда дверь отворилась и вошла Глэдис. Она опустилась в кресло и закинула ноги через ручку. На ней было кимоно оранжевого цвета.

— Старуха действует вам на нервы? — спросила она. — Говорила она что-нибудь?

— Боже мой, нет. Ничего. Только она мученица, а я скотина, вот и все.

— Бедная старуха, — сказала Глэдис. — Так вы их отправили спать с петухами? Не так ли?

— Какое вам до этого дело! Вы сбежали много раньше.

— Жалею, беби. Но, знаете, это не мое дело смотреть за ней. А что, случилось что-нибудь?

— О, нет. Только все неладно.

— Вышла перепалка?

— Боже мой, нет! Ничего подобного здесь не случается. Здесь только тихо ненавидят друг друга, — она закуталась в халат и закурила папиросу. — Мне кажется, я не вынесу много таких вечеров.

— Разве было хуже, чем обычно?

— О, конечно, было много хуже. Миссис Гарстон одна не так плоха, только немного скучна. Мисс Морроу делает ее обидчивой и раздражительной. А с лордом Кройлендом они обе невыносимы. Глэдис, в чем дело? Что они против него имеют? Почему они питают к нему такое отвращение? Что он сделал?

— Знаете, вы сгущаете краски, беби.

— Совсем нет. Вы это, наверное, видели сами. Они терпеть его не могут и как бы в союзе друг с другом, чтобы всячески дать ему это понять.

— Ну, я бы этого не сказала, — размышляла вслух Глэдис. — Мать его, конечно, не любит. И я мало его видела вместе с Морроу. А что они ему говорили сегодня?

— Они ничего не говорили. Просто проявляли отвращение. Что он им сделал?

— Я не знаю. Я думаю, это потому что он жив, а другой — умер. Тот, кого они любили! В этом его преступление. Но вы не тревожьтесь.

— Приятная компания!

— Ничего. Мы все уезжаем в понедельник, кроме старухи. Когда вы останетесь с ней наедине, она будет есть у вас из рук. Она полюбить вас, бедняга. Ну, доброй ночи.

И Глэдис вышла в коридор.

 

ГЛАВА 5

Шкатулка мисс Морроу

Мисс Морроу не имела дома. Она происходила из старой семьи в Сандшире, ее родной дом принадлежал ее брату, или, вернее, его детям. Но у нее был достаточный доход. Она жила по большей части в отелях: осенью и зимой в отеле в Бэйзуотере, весной и летом — в Лимбее, приморском городке в Сандшире, который считает, что он сочетает климат Ривьеры с английским комфортом.

Отель «Виктория», в котором жила мисс Морроу, обладал отменными достоинствами. Снаружи он мог казаться невзрачным: некоторые называли его самым безобразным из всех отелей. Внутри он имел унылый вид, но качества его посетителей, его кухни и его постелей славились издавна. Мисс Морроу могла быть уверенной, что ей не придется никогда сидеть рядом с кем-нибудь ниже ее круга.

Она вернулась туда из Брэдстока в понедельник и была сравнительно счастлива. Периодические визиты к миссис Гарстон были тяжелым долгом. В гостинице были старые леди и джентльмены, которые от нее ничего не требовали кроме интереса к их болезни и к королевской семье, — самое успокоительное общество. Остальные — с теми, кто не жил там по крайней мере несколько месяцев, не разговаривали — были также достойны отеля «Виктория».

В конце недели с нею однажды заговорила неизвестная женщина. Этот факт, сам по себе странный — навсегда запомнился ей из-за того ужасного события, которое произошло в тот же день. Мисс Морроу сидела свои обычные полчаса после завтрака в гостиной. Она собиралась пройти наверх, чтобы приготовиться к своей положенной прогулке, когда одна женщина, предварительно извинившись, спросила, не знает ли она какого-нибудь доктора в Лимбее. Мисс Морроу знала доктора и начала говорить о нем. Это была одна из немногий тем, на которые она могла говорить даже с посторонними. Кроме того, эта женщина казалась симпатичным маленьким существом и так скромно задавала вопросы. Разговор затянулся. Мисс Морроу не умела кратко выражаться. Маленькая женщина, хотя и проявила благодарность, прервала разговор немного внезапно.

Мисс Морроу прошла к себе наверх. Через несколько минут дневной покой отеля был нарушен ее отчаянными звонками. Мисс Морроу вышла на порог своей комнаты, в истерике призывая свою горничную и отельную прислугу. Мир отеля «Виктория» никогда не подвергался таким испытаниям.

Когда причина была сообщена поспешно разбуженному владельцу отеля, взволнованной горничной он отказался поверить. Мисс Морроу утверждала, что ее шкатулка украдена. А такая вещь еще никогда не случалась в отеле «Виктория». В этой твердыне приличного общества такие вещи явно не случались.

Тем не менее, шкатулка с драгоценностями пропала. Скрепя сердце, отель «Виктория» послал за полицией.

 

ГЛАВА 6

Инспектор Ганн и главный инспектор Белль

Два дня спустя главный инспектор Белль из бюро уголовного розыска прибыл в Лимбей со своим помощником, сержантом Эндервудом. Представителем местной полиции в этой части Сандшира был инспектор Ганн, представлявший собою полный физический контраст с Беллем. Он был длинный, худой и лысый, с торопливыми движениями, тогда как Белль был широкоплечий, медлительный и густоволосый человек.

Белль вошел с улыбкой в кабинет Ганна.

— Ну вот, опять встретились, как в старые времена.

— Чудесно, что вы приехали. Я думал, что вы слишком важная персона для таких дел.

— О нет, когда я об этом услышал, я сразу же захотел приехать. Как давно мы с вами встречались по этому гарстоновскому делу? Лет двадцать назад?

— Вроде того. Альфред Гарстон утонул в 1908 году. Мы немногого тогда добились.

— Немногого. Что же, это была не наша вина.

— Нет, у нас было мало шансов. Но странно, что мы снова встречаемся с вами по делу мисс Морроу. Ведь она была невестой Альфреда Гарстона.

Белль казался удавленным:

— Невеста?! Я что-то начал стареть. Совершенно не помню эту Морроу.

— Может быть, вы про нее и не слышали. Эта помолвка не имела отношения к гарстоновскому делу. Я слыхал об этом, потому она из местного общества. Мисс Морроу имеет некоторое состояние и половину времени проводит в отеле «Виктория». Всегда занимает те же комнаты. Два дня назад кто-то скрылся с ее шкатулкой. Она выходит из себя. Она завтра помещает в газетах объявление о награде в пятьсот фунтов.

Белль засвистел.

— У нее изрядные деньги?

— У нее приличное состояние, но не такое, чтобы выбрасывать пятьсот фунтов по пустякам.

— А какие там были драгоценности?

— Вот в этом загвоздка, — сказал Ганн. — Я полдня допрашивал эту даму и ее служанку и составил этот список. В нем нет особенно ценных предметов.

— Ну да, — сказал Белль, презрительно фыркая. — Сентиментальность старой девы! Наверное, это были подарки Альфреда Гарстона. Что бы думаете на этот счет?

— Наверное… Она все еще много о нем думает. Она благодарила Небо за то, что ее обручальное кольцо было на ней, она носить его на мизинце, так как безымянный палец стал слишком толстым. Бедная, она — и нелепа, и трогательна. Награду она обещает, если ей все вернут в целости. Там, кроме драгоценностей, были и письма.

— Я так и думал, — сказал Белль, кивая.

— Любовные письма, наверное. Письма от Альфреда. Она всегда носила их с собой. Итак, пятьсот фунтов обещано за разыскание шкатулки с содержимым. Рассчитываете вы заработать их?

Белль покачал головой.

— А как насчет этих писем. Это действительно просто любовные письма от Альфреда Гарстона. Вы понимаете, что я хочу сказать? Не пахнет ли тут шантажом?

— Быть не может. Вы, конечно, ее не знаете. Бьюсь об заклад, что у нее в жизни не было другой любовной истории. Это, без сомнения, его письма. В них могут быть весьма пламенные излияния, но во всяком случае, никто не мог бы ее шантажировать этим.

— Надо посмотреть на дело со всех сторон, — сказал Белль, — надо признать, что это странный случай.

— Что вы хотите сказать?

— Чистая работа, не так ли? Вор ушел из отеля среди бела дня со шкатулкой драгоценностей, и вы не нашли никаких следов. Это — работа профессионала высокого разбора.

— Я знаю. Потому-то я и хотел иметь эксперта из Лондона.

— Правильно. Но мошенники высокого разбора не стали бы интересоваться вещами мисс Морроу! В списке нет ничего ценного. А они обычно знают, что им надо.

— На что вы намекаете?

— Я думаю, вы перебрали всю прислугу?

— Да. Но все они уже служат много лет в гостинице, и владелец за них ручается.

— Могли ли туда попасть через окно?

— Ни малейшей возможности! Оно во втором этаже и выходит на улицу.

— Не мог ли туда зайти какой-нибудь случайный прохожий?

— О нет! В отель «Виктория» случайный прохожий не заглянет. Привратник искусал бы его!

— Так вы думаете, что это один из посетителей гостиницы? Что же, переберем их.

— Я это и думал сделать, — с улыбкой сказал Ганн. — Шкатулка была перед завтраком еще в комнате мисс Морроу. Это говорят она и ее горничная. Когда она поднялась после завтрака, шкатулки не было. Из отеля выходило человек десять около времени завтрака. Вот их список: четверо из них — завсегдатаи, а остальных они не знают.

Белл изучил имена посетителей:

— Полковник Гроз и его слуга. Мистер и миссис Херберт, Лондон. Мистер и миссис Мейер, с шофером, Манчестер. Миссис Хэйль, горничная и шофер, Батс. Сколько частной прислуги!

— О, конечно. И у всех этих людей были свои автомобили, кроме полковника Гроза, — и он, и миссис Хэйль очень стары. Остальные — Херберты и Мейеры — помоложе. Владелец гостиницы говорит, что все они — чистая публика. Но я не понимаю, зачем людям молодым отправляться в отель «Виктория».

— Спустимся. Я хотел бы поговорить с этим владельцем.

Они спустились. Владелец, который напоминал Ибсена, был не особенно рад их видеть и стал еще менее довольным и еще более похожим на Ибсена, когда они стали расспрашивать его о посетителях.

— Слушайте, друг мой, — сказал Белль. — Если бы я хотел сделать вам неприятность, я сказал бы, что вы не хотите раскрытая этой кражи!

— Я не хочу, чтобы вы поднимали какую-нибудь историю насчет посетителей моего отеля, и я этого не допущу. Говорите, что хотите — я вас не боюсь! Вы не можете меня запугать!

— Подождите, пока я начну это делать, — с улыбкой сказал Белль. — Ваш долг помогать полиции, и вы его не исполняете.

— Я знаю свой долг. Я готов вам оказать всю возможную помощь. Но я не могу сказать вам того, что сам не знаю.

— Отлично. Раз вы ничего не знаете про ваших посетителей, нам придется действовать другим путем. Покажите мне счета мистера и миссис Херберт из Лондона и мистера и миссис Мейер с шофером из Манчестера. Владелец вышел, чтобы достать книгу.

— Старик абсолютно честен, знаете, — сказал Ганн, покачивая головой.

— Ну конечно! Только он — нелепый осел. Он хотел внушить нам, что кражу совершил какой-нибудь посторонний вор, а не один из его драгоценных посетителей, вот и все. А сам он в этом далеко не уверен.

Из книг отеля явствовало, что Херберты оставались четыре ночи, а Мейеры — только две. Мейеры занимали дорогие комнаты в первом этаже, Херберты поселились в третьем. У Мейеров каждый день были отмечены ванны, Хербертам хватило одной. Мейеры пили вино, Херберты — виски. Херберты каждый день пили чай, а Мейеры — нет.

— Никаких особенных выводов из этого я не вижу, — сказал Ганн.

— Есть у вас здесь бар в гостинице? — спросил Белль.

— В моем отеле нет бара, — гордо ответил владелец.

— Это жестоко. Что же должен делать человек, если захочет выпить?

— Он может дать заказ лакею в курительной комнате.

— Позовите мне его.

Появился маленький молодой человек, имевший старообразный вид.

— Ну, милый мой, скажите, многие из посетителей заказывают себе вечером напитки?

— Всегда те же самые, сэр!

— Платят они за них сразу, или это им записывают на счет?

— Постоянным посетителям записывают на счет, остальные платят сразу.

— Не замечали вы посторонних?

— Несколько вечеров подряд один джентльмен заказывал мне джин и горькую. Я запомнил это, потому что джентльмены редко заказывают это после обеда. Иногда он заказывал даже две.

— Какого же он был вида?

— Симпатичный джентльмен, сэр. Мне кажется, у него была комната в третьем этаже. Это говорил лифт-бой.

— Какой у него был вид?

— Трудно сказать. Так — господин. Гладко выбритый, большой лоб, движения довольно резкие.

— Ну, из этого многого не выведешь, — сказал Белль. — Отлично.

Он отпустил лакея и обратился к владельцу гостиницы.

— Кто же это мог быть?

— Я полагаю, что господин, о котором он говорит, мистер Херберт, — недовольным тоном сказал владелец.

— Позовите мне горничную, убиравшую комнату Хербертов, лакея, который прислуживал за их столом, привратника и гаражиста. Может быть, кто-нибудь из них умеет вразумительно выражаться.

Допрос оказался длинным и скучным. Либо Херберты были весьма мало примечательными людьми, либо прислуга «Виктории» считала неудобным говорить о посетителях гостиницы. Белль только узнал, что миссис Херберт была молода и, по мнению горничной, недавно замужем. Мистер Херберт был старше. Лакей сказал, что миссис Херберт была спокойная дама, всегда в черном, и по большей части сидела с другими дамами в гостиной.

Но гаражист оказался более разговорчивым. Если все, что он говорил было правдой, — он замечал решительно все. Из его болтовни можно было создать себе живое представление о мистере и миссис Херберт. Она была или настоящей дамой, или вроде того. Острое мышиное личико, худенькая, светлые волосы и темные глаза, одевалась скромно, в черное, однако не боялась показать кусочек ножки. Он был щедрым и размашистым. Совсем приличный человек, но далеко не высшего общества. Среднего роста, костлявый, особенно в лице, которое напоминало череп. Двигался быстро, понимал толк в автомобилях, автомобиль его был марки Эванс-Каубридж 1929 г.

Белль улыбнулся и дал гаражисту десять шиллингов.

— Вы, пожалуй, мне еще пригодитесь, если только умеете держать язык за зубами. Можете идти, — и он встал и поглядел на владельца. — Слава Богу, у вас нашелся человек с мозгами. Единственное, что вы теперь можете сделать, это ничего не говорить. Если что-нибудь об этом узнается, мы взыщем с вас.

И он вышел быстрыми шагами. Ганн нагнал его.

— Ну, вы как будто из них что-то извлекли, — проворчал он. — Я, однако, сам не вижу — что.

— Да вы и не можете это знать, — утешил его Белль. — Надо знать свою публику. Ваш мистер Херберт для меня старый знакомец. Все они имеют свои привычки, слава Богу! Одна из его привычек — пить джин но вечерам. А когда еще гаражист упомянул о его костлявом лице, дело было ясно. Это Билли Бенсон, по прозванию Костлявый Билли.

— Профессиональный отельный вор, не так ли?

Белль кивнул:

— Он у нас в списках уже лет пятнадцать. Хороший специалист своего дела. Женщину я не знаю. Но у Билли бывают всегда новые.

— Что же дальше? — спросил Ганн.

— Что? Ну, мы должны найти вам Билли. Это может потребовать много времени, но мы вам его разыщем.

— Скажем, вы его найдете, — проворчал Ганн, — скажем, этот гаражист его опознает. Вы докажете, что он был здесь под чужим именем, когда украли шкатулку, и что он профессиональный отельный вор. Это еще недостаточно для приговора!

— Не беспокойтесь. Если мы только его арестуем, мы это дело обделаем. Наверное, многие тогда начнут кое-что припоминать.

— Что вы имеете в виду?

— Знаете, второй лакей вспомнит, что он видел, как эта женщина сидела с мисс Морроу. Она, очевидно, наблюдала за ней, пока Костлявый Билли делал свое дело. Если кто-нибудь из них еще припомнит, что Билли попался ему около комнаты мисс Морроу или что его видели со шкатулкой, этого хватит.

— Не знают. Мне это не очень нравится, — сказал Ганн. — Согласен, что Билли наверное тут при чем-нибудь. Но из этого дела много не извлечешь. Да и самим вам все это не так уж нравится.

— Знаете, что тут неладно? — медленно сказал Белль. — Я уже говорил вам. Такой профессионал, как Билли, не стал бы гоняться за вещицами мисс Морроу. Он только ловит крупную рыбу. И все-таки он оказался тут. Хотел бы я знать, зачем. Тут была какая-то странная игра, и Билли должен нас в нее посвятить, или ему придется порядочно посидеть.

— Думаете его запугать? — сказал Ганн. — Это может выйти. Но какая тут могла быть игра? Что можно сделать со старыми драгоценностями и со старыми любовными письмами?

— Спросите кого-нибудь другого, — проворчал Белль.

 

ГЛАВА 7

Мистер Кланк берется за дело

Мистер Кланк гулял по своему саду перед завтраком, воробьи чирикали вокруг него, а он напевал:

Он сорвал два молодых растения, дал их своим канарейкам и, потирая руки, прошел к своей газете, лежавшей у камина. Кланк всегда любил тепло.

Объявление в столбце около сообщения о рождениях, браках и смертях привлекло его внимание:

ПЯТЬСОТ ФУНТОВ НАГРАДЫ.

Украдена 4-го с. м. из отеля «Виктория» в Лимбее черная кожаная шкатулка для драгоценностей с меткой Ф. М., содержавшая бриллиантовую и аметистовую брошку, брошку с жемчугом, аметистовое ожерелье, браслет с бриллиантами и рубинами и частные бумаги. Вышеуказанная награда будет выдана за сведения, ведущие к возвращение шкатулки и содержимого в неприкосновенности. Обращаться к «Смит и Хоукинс», Лимбей.

Мистер Кланк постучал по своей челюсти. Он не сразу перевернул страницу газеты. Шурша платьем, вошла миссис Кланк, широко улыбаясь.

— Есть что-нибудь интересное в газете, Джошуа?

— Королю, кажется, действительно лучше, милая, — ответил Кланк.

— Бог да благословит его! — прошептала миссис Кланк.

— Аминь, да, воистину, аминь! — сказал мистер Кланк. И они сели есть яйца.

Мистер Кланк проехал в город с более ранним поездом, чем обычно. Когда он взбегал на лестницу своей конторы, он напевал в такт своим шагам:

Ему принесли письма. Он быстро их проглядел.

— Дженкс, возвращайтесь через минутку. А сейчас я хочу поговорить с Люисом.

Люис был лысый молодой человек, которому большие зубы давали простоватый вид.

Мистер Кланк показал ему объявление.

— Заметили вы это, дорогой мой?

— Обратил внимание, сэр. Крупная награда!

— Вот именно, — сказал мистер Кланк. — Очень крупная награда.

— Я сказал бы, за этим делом стоят большие деньги. Тут что-то скрывается.

— Именно. Думаю, что они не совсем откровенны, — сказал печально мистер Кланк. — «В неприкосновенности», — заметьте, Люис! Курьезное объявление! Слышали вы что-нибудь об этом деле?

— Я? Нет. Конечно, Лимбей довольно далеко отсюда, но грабеж в гостинице обыкновенно вызывает шум. А тут еще награда в 500 фунтов. Ого!

— Да. Интересное дело. Я хотел бы о нем знать побольше.

— Отлично, сэр, — и Люис вышел.

Мистер Кланк поглядел на чучела канареек, стоявшие на камине, встал и повернул их в сторону солнца. Потом он позвонил и потребовал у Дженкса справочник графства Сандшир.

В этот вечер он отправился с миссис Кланк на миссионерское собрание. Когда они вернулись домой, у подъезда стояло такси. Люис был наверху в крошечной каморке, которую мистер Кланк называл своей студией. Он писал там свои проповеди.

— Ну, ну, ну, — сияя сказал мистер Кланк. — Мне так жаль, что я задержал вас до такого позднего часа, дорогой мой. Вы должны были телефонировать.

— Это дело не для телефона, сэр. Я хотел вам сообщить, что лимбейским делом занялся Белль.

— Боже мой! Сам главный инспектор Белль?

— Он самый. А ищут они Костлявого Билли. Вы знаете — Билли Бенсона?

— Бенсона, — отозвался м-р Кланк. — Но это же удивительная вещь! Вы не были удивлены?

— Был. Тут призадумаешься! В чем тут дело?!

— Да, призадумаешься. Думаю, это интересное дело.

— Белль здорово старается.

— Не знаете, чем занимался за последнее время Бенсон?

— Что-то не слыхал об этом, — сказал Люис. — Наверное, увлекался женщинами.

— О, да! — мистер Кланк покачал головой. — И боюсь, что опять новой.

— Он всегда любит новых, — согласился Люис.

— Печально, печально, — сказал мистер Кланк. — Но если что-нибудь случится, Люис, нам будет полезно вступить в сношения с этой особой.

— Позабочусь об этом, сэр.

— Очень благодарен вам, дорогой мой. Действительно, мне так совестно, что я задержал вас до такого часа. Пойдемте, поужинайте с нами.

— О, нет, благодарю вас, сэр, — поторопился сказать Люис. Кланки ужинали только какао. — Моя жена наверняка будет беспокоиться, куда я пропал.

Мистер Кланк засмеялся.

— У вас-то, я надеюсь, не новая, дорогой мой?

— О, нет, — сказал Люис. — Я знаю цену вещам!

Когда Люис ушел, мистер Кланк, потирая руки, присоединился за какао к миссис Кланк.

— Разве здесь ваше бюро, Джошуа, — сказала она укоризненно. — Вы заработаетесь до смерти, право же!

— О, нет, нет, дорогая моя, я так люблю работать. Она мне всегда приятна. И он стал напевать:

— Какой вы хороший человек, Джошуа, — сказала миссис Кланк с волнением.

Два дня спустя, Люис явился в контору мистера Кланка.

— Они его зацапали, сэр, — сказал он. — Нашли его прошлой ночью на пароходе в Дьеппе. Отвезли его прямо в Ярд.

— А, вот как, — сказал мистер Кланк, кладя в рот конфетку. — Ну да, так и следовало ожидать. Главный инспектор Белль очень осторожен, когда знает, что ему делать. Очень старательный, ревностный слуга правосудия. Так, Бенсона привезли в Ярд. Это интересно, Люис. Но его бы следовало доставить в Лимбей, если он обвиняется в той краже.

— Белль хочет сам от него получить сведения.

— Боюсь, что так, — сказал со вздохом мистер Кланк. — Не люблю я этого полицейского допроса, Люис! Это неправильно! Этим беднягам следует иметь адвокатскую помощь.

— Да, сэр. Мне кажется, я сумею войти в сношения с той особой, — сказал Люис.

— Если мы можем ей помочь, это наш долг, — сказал мистер Кланк, посасывая конфетку.

Люис поспешно вышел.

Днем он телефонировал мистеру Кланку, чтобы тот оставался подольше в конторе. Вечером, когда окрестности Ковент-Гардена опустели, он привел к мистеру Кланку даму.

Она ничуть не напоминала ту симпатичную маленькую женщину, которая разговаривала с мисс Морроу, или ту скромную белокурую особу, о которой вспоминал гаражист. Она была одета и накрашена, как хористка четвертого разряда. Волосы ее были ярко рыжего цвета. М-р Кланк отечески улыбнулся ей.

— Это мисс Монтэгю, сэр, — сказал Люис.

— Что мы можем сделать для мисс Монтэгю? — спросил мистер Кланк.

— Вы «Кланк и Кланк», не так ли?

— Я Джошуа Кланк, — с тихой гордостью отозвался он.

— Я всегда слышала, что вы молодец. Ваш молодой человек сказал, что вы готовы заняться этим делом.

— Мы всегда готовы оказать помощь! — заверил ее м-р Кланк.

— Вы знаете, что они засадили Билли. Я думаю, что они ищут и меня.

— О, о, как это неприятно, — сказал Кланк. — В чем же обвиняют Бенсона?

— Я ничего не знаю. Поняли? — ответила мисс Монтэгю. Глаза ее стали стеклянными. 

— Конечно! — с улыбкой сказал м-р Кланк. — Так и следует говорить, моя милая. Но если мы хотим помочь Билли, мы должны понять, в чем полиция его обвиняет.

— Да вы же знаете, что они взяли Билли из-за этой истории в Лимбее! Это безобразие! Только из-за того, что он раньше попадался в таких вещах, — на него это взваливают.

— Да, жестоко, — пробормотал м-р Кланк.

— Слушайте, — сказала мисс Монтэгю. — Я ничего не знаю об этих драгоценностях. Готова поклясться, что не видала их. Я уверена, что Билли был не при чем. Я не намерена его бросать. Вы должны взяться за это дело, как для него, так и для меня. Я это сказала вашему молодому человеку. Я всегда буду стоять горой за Билли!

— Вот это мне нравится, — сказал м-р Кланк. — Вот это мне нравится!

— Вот как было дело, — начала мисс Монтэгю. Мы с Билли уже давно были приятелями. Я потеряла место, а он был при деньгах. Мы отправились в веселое путешествие. Билли любит пожить в спокойном месте, когда он не работает. Мы остановились в этом старомодном отеле в Лимбее. Это было, как свадебное путешествие. Потом мы вернулись и увидели в газетах объявление про драгоценности, украденные из этой проклятой старой гостиницы. Как только Билли прочел его, он сказал: «О, черт! Наверное, ко мне это прицепят. Мне придется смыться, Грэси. А вы держитесь смирно». Он дал мне десять фунтов и уехал. Он всегда был добрым товарищем, милый старый Билли. Он знал, что я никогда его не предам.

— Все это ясно и великолепно, — сказал м-р Кланк. — Но совсем было бы неразумно рассказывать об этом полиции, моя милая!

— За кого вы меня принимаете! — воскликнула мисс Монтэгю.

— Так вот, как обстоит дело. Вы пришли, чтобы просить меня взяться за дело вашего друга Бенсона, который арестован. Отлично. Это условлено. Я сейчас же к нему отправлюсь, куда бы они его ни увезли. Но надо позаботиться и о вас, — он повернулся к Люису. — Она хорошо устроена?

— Лучше и быть не может, сэр.

— Отлично. Возвращайтесь к себе и никому не говорите про вашу маленькую экскурсию в Лимбей. Если полиция будет приставать к вам с расспросами, не отвечайте. Скажите, что вы хотите посоветоваться по этому вопросу с мистером Кланком. Поняли? Добейтесь, чтобы послали за мной. Я вас выручу, дорогая моя. Прощайте.

— Прощайте.

Когда Люис вывел ее, м-р Кланк начал записывать. «Монтэгю: в Л. с Б. Б.? Ф. М.?» Закончив эту лаконическую запись дела, он наклонил голову на бок и начал издавать различные звуки. Вернулся Люис.

— Отослал ее на автомобиле с Дженксом. Она устроена. Лгала, как по-писаному, не так ли?

— Да, конечно. Такая милая, простая душа, — сказал с улыбкой м-р Кланк. — Сколько любви в человеческой природе, Люис. Доброй ночи, — и он удалился, напевая про себя:

 

ГЛАВА 8

Мистер Кланк в качестве защитника

На следующее утро главный инспектор Белль сидел в Скотланд-Ярде, заканчивая некоторые дела, чтобы получить возможность провести несколько дней в Лимбее с инспектором Ганном. Его потревожил сержант Эндервуд.

— Появился старый Кланк, сэр. Он хочет видеть Костлявого Билли.

— Ишь! — Белль откинулся на кресле и вытаращил глаза.

— В совершенно корректной форме, сэр. Он говорит, что узнал об аресте мистера Вильяма Бенсона и что друзья мистера Бенсона просили его взяться за это дело. Поэтому он желает иметь возможность поговорить с мистером Бенсоном.

— О, все вполне корректно! — иронически засмеялся Белль. — Еще бы! Хотел бы я знать, как до него дошел слух об аресте Билли. Джош Кланк слышит слишком много, друг мой. Вы не спрашивали его, кто эти друзья м-ра Бенсона?

— Нет. Я думал, что это не полагается.

— Ну, конечно. Я только дразнил вас. Чем меньше спрашивать Джоша Кланка, тем меньше рискуешь проговориться. Мы уже знаем самое существенное: он участвует в этой игре. С меня этого довольно.

— Он ждет ответа, сэр, — скромно заметил Эндервуд. — Что ему сказать?

— О, скажите ему, что мы не занимаемся Бенсоном. Он задержан по просьбе сандширской полиции и отправлен в Сандшир. Будьте с ним гладки, как масло, и постарайтесь от него избавиться.

В лимбейском полицейском участке в тот же день Белль встретился с инспектором Ганном.

— Вы быстро поставляете товар, — начал Ганн. — Это действительно наш молодец. Гаражист сразу его узнал.

— А что на это сказал мистер Билли?

— Ничего не сказал. Только злобно смотрел.

— Да, я знаю. Это его любимый прием. Он три часа со мною проделывал то же самое. А другие служащие гостиницы его опознали?

— Да, и лакеи, и горничные. Но только они не совсем были уверены.

— Нужно добиться лучших результатов! — сказал Белль. — Приведите-ка их сюда. Я их проберу.

— Хорошо, попробуйте. Мне самому это не особенно правится. Можно ли так форсировать события.

— Я не отпущу так легко Костлявого Билли. За этим делом что-то скрывается. К нему причастен и Джош Кланк.

— А кто такой мистер Кланк.

Белль засмеялся.

— Вы это хорошо узнаете еще до конца этого дела, дорогой мой! Он…

Появился сержант, сообщая, что лондонский адвокат, мистер Кланк, приехал и желает видеть Бенсона. Хочет сговориться с ним о защите.

— Вот видите! — сказал Белль с мрачным удовлетворением. — Вот он каков, этот Кланк. Удивительно, что он не ждал Билли здесь у двери.

— Что же, мы должны допустить его к обвиняемому.

— Должны… Хотел бы послушать, что они говорят!

— Ганн был поражен.

— Слушайте, но ведь этого никак нельзя! Надо держаться правил.

— Я знаю, — пробурчал Белль. — Приходится соблюдать все правила, когда имеешь дело с Джошем Кланком. Только он-то наверное их не придерживается. Ну, идите. Не заставляйте его светлость ждать! А то вам еще придется слышать об этом на суде.

Ганн вышел, чтобы организовать свидание, и вернулся довольный и удивленный.

— Он, кажется, очень приличный старичок. Знает дело. Веселый, вежливый. Что вы против него имеете?

— Он самый вредный ящичек со всякими фокусами, — сказал Белль. — Кланк — тот человек, к которому обращаются преступники с большими деньгами. Как вы думаете, зачем занялся бы он этим мелким делом?

— Но вы же говорили, что этот субъект — профессиональный вор?

— Сказал. А откуда Кланк узнала что мы поймали Билли? Он уже сегодня являлся в Скотланд-Ярд, требуя свидания с ним. Мы сказали ему, что Билли в руках сандширской полиции, а он приезжает прямо в Лимбей. Он что-то знает. Говорю вам, в этом деле со шкатулкой что-то скрыто. В этой странной игре с самого начала участвует Джош Кланк.

— Но что же это может быть? — заметил Ганн. — У мисс Морроу никакого прошлого. У нее, собственно, и жизни-то не было. Ничего, кроме помолвки с Альфредом Гарстоном, а он умер лет двадцать назад.

— Не знаю, что там есть, — проворчал Белль, — но ручаюсь головой, что это дело не так просто. Ну, давайте расспрашивать служителей. Боже, хотел бы я знать, о чем этот старый Кланк говорит с Билли.

Если бы желанье его исполнилось, Белль был бы разочарован: клиент м-ра Кланка оказался весьма непокладистым. Костлявый Билли еще более, чем обычно напоминал череп, когда он уставился на мистера Кланка и грубовато сказал ему?

— Ну, что вам надо?

— Приходится освоиться с фактами, друг мой, — сказал мистер Кланк.

— Как вам пришло в голову за это приняться? Кто вас сюда прислал? — спросил Билли.

Мистер Кланк улыбнулся:

— И вы еще спрашиваете! Во всяком случае, я тут, и вы никого не могли бы найти более подходящего. Посмотрим, что для вас можно сделать.

— Без фокусов! Я говорю, кто вас притянул?

— Эта молодая женщина лучше, чем вы заслуживаете, дорогой мой, — сурово сказал мистер Кланк. — Вам не следовало бы ее припутывать к такому делу.

— Как! Они ее зацапали? — с волнением воскликнул Билли.

— Не ваша заслуга, что ее пока не тронули. Ее ищут. И мисс Монтэгю пришла ко мне. Она человек разумный, друг мой. Она просила меня защищать вас. Как вы думаете, кто же другой хотя бы на грош о вас позаботился бы?

— Слушайте, — сказал Билли, — вы присмотрите за Грэси, не так ли?

— Конечно, присмотрю, — буркнул мистер Кланк. — Я не покидаю своих клиентов, вы это знаете. А чтобы ее не тронули, я постараюсь высвободить и вас. Везет вам, дураку.

— Ну, ну, потише, — сказал Билли. — Я вас не просил. Кроме того, скажу вам прямо: у меня для вас монет не имеется.

— Тогда вы должны быть чистейшим дураком! — сказал мистер Кланк.

— Что вы хотите сказать?

— Зачем вы влезли в это дело, если оно вам не обещает денег?

— Э, давайте говорить начистоту, — Билли казался встревоженным. — Что вам говорила Грэси?

— От мисс Монтэгю я слышал, — с достоинством сказал мистер Кланк, — что она проживала с вами в отеле «Виктория» и что она ничего не знает о краже шкатулки и уверена, что и вы ничего не знаете.

— Это правильно, — сказал Билли с облегчением. Мистер Кланк весело засмеялся. — Что тут смешного?

— Я имею некоторый опыт в делах, друг мой. Это все, что вы говорили инспектору Беллю?

— И половины этого ему не сказал. Ничего ему не сказал, черт его побери! Я просто не стал ему отвечать. — И Билли уставился на мистера Кланка тем упрямым, злым взглядом, который Белль находил таким раздражающим.

— И он имеет некоторый опыт в делах, — сказал мистер Кланк с улыбкой. — Неужели вы думаете, что старший инспектор Белль стал бы так трудиться из за этих грошовых драгоценностей?

— Придирчивый старый пес, этот Белль! Раз он к вам принюхался, уж он вас не отпустит.

— Да, придется вам над этим призадуматься, друг мой.

— Ничего от меня он не добудет, — сердито сказал Билли. — Не на таковского он напал, Кланк.

— Понимаю. Он намекал вам, что вы легко отделаетесь, если дадите ему знать, где можно найти шкатулку?

— Да, — сказал с усмешкой Билли. — Это всегда так говорят: верните вещи! Нет, меня на этом не поймаешь.

— Он, наверное, не сообщил вам, почему он стал вас искать, как только пропали эти вещи.

— Эта свинья из гаража запомнила мою морду. Меня ему сегодня показали, и этот грязный пес сразу же меня узнал.

Мистер Кланк посмотрел на него с улыбкой:

— Ну что же, это понятно. Ну, это странное дело, друг мой! Наверное, вас кто-нибудь выдал.

— Что вы хотите сказать? Вы намекаете на Грэси?!

— Нет, нет. Она готова душу за вас отдать, бедная женщина, — сказал Кланк с волнением. — Вы не должны ее подозревать.

— Ну, ну, я ничего против нее и не говорю…

— Несообразительный вы человек! — начал мистер Кланк. — Подумайте. Как только пропала шкатулка, наш приятель Белль начал вас искать. Кто мог подать ему эту мысль? Пожалуй, те самые люди, у которых теперь эти вещи? Им было весьма удобно отправить вас в тюрьму за кражу!

Билли с интересом поглядел на мистера Кланка, но разочаровал его своим молчанием.

— Бедный вы человек! Неужели вы не понимаете, что это самый лучший для них способ заткнуть вам рот?

— Понимаю, — сказал Билли. — Лучший способ для них! Хотел бы я знать кто это «они», Кланк. Может быть, вы это знаете?

— Боже мой, нет. Совершенно нет. Если вы не знаете, кто охотился за этими вещами, откуда же знать это мне? Но я боюсь, что если нам не удастся привлечь к делу кого-нибудь другого, вам может плохо прийтись. Я говорю в ваших собственных интересах, Бенсон.

— То же самое говорил мне и старый Белль, — с усмешкой сказал Билли. — Ничего не выйдет, старик! Я ничего не знаю. Я просто поехал повеселиться с моей дамой, а они прицепили это ко мне, потому что я уже судился за такие же дела. Вот и вся моя защита. Хотите беритесь за нее. Если нет убирайтесь к черту.

— Этого я во всяком случае не сделаю, друг мой, — сказал мистер Кланк. — Это скорее грозит вам! Боюсь что так, Бенсон. Отлично. Я возьмусь за вашу защиту. Но вы очень рискуете. Вы — неразумный человек.

— Я этого не думаю, — сказал Билли.

Мистер Кланк не проявил никакого неудовольствия. Он еще немного поболтал о пустяках и ушел с приветливой улыбкой. Инспектор Белль проводил его враждебным взглядом.

Мистер Кланк остановился в отеле «Виктория» со своим молодым другом, Люисом. Они сидели за чаем и разговаривали.

— Так узнали вы что-нибудь от Костлявого Билли, сэр? — спросил Люис.

Мистер Кланк, поевший все бисквиты и пирожные, взялся за кусок сахара.

— В некотором отношении, — сказал он, посасывая. — Он рассказал мне ту же историю, как эта женщина. Нелепо с его стороны, не правда ли, Люис? Боюсь, что он мне не доверяет; как жаль! Все-таки, это довольно интересно. Этот бедняга сказал, что Белль обещал ему поблажки, если он скажет полиции, кто его натравил на это. Это тоже интересно. У нашего друга Белля — опытный глаз. Не следует его недооценивать. Весьма упорное существо.

— О, Белль — сущая ищейка.

— Терьер, я сказал бы. Честный терьер. Весьма надоедливый. Я всячески уговаривал нашего бедного Билли, но он продолжал стоять на том, что ничего не знает.

— Ему, наверное, хорошо заплатили за это дело.

— Боже мой, конечно, — сказал Кланк со вздохом. — Он сказал, что у него ни гроша. Ему, наверное, очень хорошо заплатили! Но за что, дорогой мой — за что?

— Да, вот в этом-то и дело, — сказал Люис.

— Очень интересный случай, — и мистер Кланк взял еще кусок сахара.

— Думаете вы все-таки защищать его, сэр?

— Дорогой мой, конечно, конечно. Я дал слово этой бедной женщине.

— А какие сведения у полиции?

— Его определенно опознали. А при данной обстановке и предыдущей карьере Билли дело выглядит нехорошо. Узнали вы что-нибудь новое в гостинице?

— Они адски допекают прислугу.

— Да! — с улыбкой сказал мистер Кланк. — Что же, это маленькая слабость Белля. А кто эта дама в деле, друг мой?

— Она почти не появляется после этой кражи и ест у себя в комнате. Но прислуга ее любит. Это толстая старая дева, которая здесь часто живет. Она из местной семьи. У нее была любовная история, которая плохо кончилась.

— Ах, бедняжка!

— Да. Она была помолвлена в молодости, а ее жених умер, кажется, утонул. Она с тех пор все носит траур.

— Как это печально! — мистер Кланк вздохнул. — А кто же был этот несчастный, вы не знаете?

— Его фамилия Гарстон. У его семьи есть здесь имение.

— Вот как, — сказал мистер Кланк, и замолчал на мгновение. — Боже мой, какая печальная история, Люис.

— Да, — машинально ответил Люис, удивляясь почему старика это так заинтересовало.

Мистер Кланк стал напевать один из своих гимнов:

На следующее утро перед судом в Лимбее предстал Вильям Бенсон, иначе Херберт, обвиняемый в краже шкатулки с драгоценностями из отеля «Виктория».

Мисс Морроу еле слышным голосом с заплаканными глазами давала показания относительно шкатулки и ее исчезновения.

— Погодите минутку, мисс Морроу, — раздался голос Кланка, когда она уже собиралась уходить. — Только один вопрос. Видели вы когда-нибудь подсудимого?

— Кажется, нет, — сказала мисс Морроу слабым голосом.

— Вам кажется, что нет. А какова была ценность пропавших вещей?

— Не знаю. Мне они были очень дороги.

— Вы предложили награду в пятьсот фунтов за возвращение всего содержимого шкатулки. Было там что-нибудь кроме драгоценностей?

— Там были письма.

— Понимаю. Письма, которые вы очень ценили?

— Очень, очень, — рыдая сказала мисс Морроу.

— И поэтому вы предложили такую большую награду?

Мисс Морроу кивнула.

— Я больше вас ничего не буду спрашивать о письмах. Очень жаль, что доставил вам огорчение. Но не можете ли вы мне сказать, могли ли они представлять какую-либо ценность для подсудимого?

— О, нет, я не могу себе представить, зачем бы он их взял.

— Благодарю вас, мисс Морроу.

Следующим свидетелем выступил детектив, который арестовал Бенсона в Дьеппе и доставил его в Скотланд-Ярд. Мистер Кланк тотчас же набросился на него.

— А что там с ним делали?

Детектив этого не знал.

— Сказали вы ему, что он обвиняете по этому делу?

Детектив ничего не знал об этом деле.

— Для этого полиция вас и вызвала, — сказал мистер Кланк. — Его держали две ночи и один день. Знаете ли вы, что ему обещали поблажку, если он поможет полиции достать шкатулку?

Детективу ничего об этом не было известно.

— Есть ли здесь кто-нибудь, кто осмелится рассказать суду, как с моим клиентом обращались в полиции? — резко спросил мистер Кланк.

— Подсудимый может сам дать показания, — заметил прокурор.

Следующим допрашивался гаражист, который показал, что он знал подсудимого под именем мистера Херберта, который уехал из отеля «Виктория» тотчас же после исчезновения шкатулки.

Мистер Кланк был с ним небрежно-приветлив.

— Вы хорошо помните лица? Вы помните всех, кто уезжал и приезжал?

Оказалось, что были и другие люди, которые уехали или ушли после кражи. Мистер Кланк обратился к инспектору Беллю.

— Будем мы расспрашивать про всех них? Полиции это не подходит? Ведь и другие уезжали в подозрительный момент! Я так и думал. А что же, когда уезжал подсудимый, то он нес с собой шкатулку?

— Я этого не видел. Я вообще не видел, как он уезжал.

— И вы также не видели, как уезжали другие?

— Нет, не видел, — буркнул гаражист.

— Итак, всякий мог унести с собой шкатулку, и вы бы этого не заметили! Благодарю вас!

С другими свидетелями, которых Белль притянул на суд из отеля, Кланк стал еще более уничтожающим. Они должны были в конце концов сознаться, что как следует ничего не помнят. Они начали ссылаться на расспросы Белля.

Мистер Кланк тогда стал резко на них нападать, и они растерялись.

— Долго ли это будет длиться, — воскликнул Кланк, и, видя, что прокурор разговаривает с Беллем, иронически добавил: — О, пожалуйста, запасайтесь новыми инструкциями!

Прокурор заявил, что он предпочитает по хорошо понятным причинам отложить рассмотрение дела.

— Побуждения моего друга весьма понятны, — сказал, улыбаясь, мистер Кланк. — У вас нет улик, и полиция желает отсрочку, чтобы их сфабриковать. Против моего клиента нет никаких данных кроме того, что он когда-то сидел по подобным делам. Полиция считает — кто раз провинился, тот всегда виноват! И они выбирают его из семидесяти человек, живущих в отеле, и стараются вынудить у него признание такими способами, которые возмущают всех порядочных людей. И, не добившись этого, они теперь собираются взять свой реванш, придумав какие-нибудь новые улики. Я прошу суд покончить с этим делом.

Старшина присяжных заявил, что разбирательство дела отсрочивается на неделю.

— Подсудимого выпускают на поруки, сэр? — спросил мистер Кланк.

— Он пытался уехать за границу, — резко вставил Белль.

— Нет, сейчас его не выпускают, мистер Кланк, — сказал старшина, — но ведь это только на неделю!

— Мы в ваших руках, сэр, — сказал мистер Кланк. — Итак, только на неделю!

Потом он подошел к своему клиенту.

— Вам везет, дорогой мой, — сказал он.

— О, вы чудесно орудуете, Кланк, — хихикая, сказал Билли. — Видели вы лицо старого Белля?

— Дело пойдет хорошо, если только мистер Белль не доберется до того, что за этим скрыто. Я предупреждал вас, что вы рискуете.

На лице Билли появилось упрямое выражение.

— Я знаю свою игру, — сказал он.

В середине дня мистер Кланк прошел в контору местного органа «Сандшир Газетт», выходящего до последнего времени раз в неделю. Это облегчило его розыски. Добравшись до 1908 года, он нашел следующее объявление о смерти:

«Гарстон: 4 апреля. Скоропостижно скончался Альфред Гарстон, младший сын сэра Самуэля Гарстона из Брэдстокского аббатства».

Это его очень заинтересовало. В газете от 17 апреля он нашел отчет о следствии относительно кончины Альфреда Гарстона. Тело его было найдено 8-го апреля в песках Брэдстокской гавани. Доктор сказал, что тело было в воде некоторое время и что причиной смерти бесспорно явилось утопление. Брат покойного, Генри, показал, что Альфреда в последний раз видели живым четвертого апреля, когда он выехал один на парусной лодке. Он любил кататься с парусом и держал собственную лодку около аббатства. Он очень часто выезжал один. На утро, 5-го апреля, лодку нашли вверх дном.

Было вынесено решение: «смерть от несчастного случая». Семье было высказано соболезнование. Мистер Кланк вытянул губы.

— Боже мой, — прошептал он. — Бедная семья!

Направляясь обратно к отелю, он встретил инспектора Белля и помахал ему рукой, говоря:

— Чудесный день!

— Славный! — буркнул Белль. — Остаетесь еще здесь?

— А вы? — с улыбкой отозвался мистер Кланк.

 

ГЛАВА 9

Тони высаживается на берег

Жизнь в Брэдстокском аббатстве, сведенная к самым минимальным проявлениям, все-таки действовала на нервы Маи. Освобождение от посетителей было облегчением, которое можно сравнить с тем, когда острая боль сменяется усталостью и упадком сил. У нее было ощущение, что семья Гарстонов вся душевно больна и что она заражает и ее. Миссис Гарстон казалась только полуживой и все-таки достаточно живой, чтобы считать себя всеми обиженной. Миссис Гарстон никогда не хотела ее видеть и всегда ее требовала. Никогда не делала того, что ей говорили, и всегда жаловалась на то, что получалось. К счастью, Мая была много одна, и красота местности ее утешала. Но все-таки она чувствовала себя как-то беспокойно. Брэдстокская прислуга ничем не могла вызвать этого чувства: все они были спокойные и старательные люди. Только Джонс, горничная миссис Гарстон, явно ревновала к ней. Ужасное существо. После часа, проведенного с ней, миссис Гарстон могла любого человека свести с ума.

После одного из разговоров Мая вышла в парк и отправилась к гавани, ища себе утешения в солнечном блеске и лепете прилива. Воздух был свежий. Она стояла на берегу и чувствовала, как кровь оживает в ней. Ветер охватывал ее всю, далеко за пределами гавани вода блестела мириадами маленьких волн.

Мая сняла шляпу и предоставила свои волосы солнцу и ветру. Они окружили ее золотым сиянием.

В таком виде ее увидел Тони Висберри и сказал:

— Черт! Кто это может быть?

Его лодочник сплюнул табак.

— В аббатстве куча служанок.

Мая тут заметила парусную лодку. Это было необычно, но не настолько редко, чтобы удивляться. Лодка была красивая, но наблюдая за ее бегом, она еще больше ощущала свое одиночество. Она пошла против берега, но лодка как бы следовала за ней. Она направлялась к пристани аббатства. Странная лодка! Никто никогда здесь не приставал.

Маленькая пристань всегда забавляла Маю. Она казалась игрушечной, такая чистенькая, аккуратная, с белыми деревянными перилами и приглаженным гравием. Садовник, которого она спросила об этом, объяснил, что когда то существовал паром из Брэдстока в Брэдстокское аббатство, и что, кроме того, жители аббатства в старые времена часто катались на парусной лодке. Но теперь пристань не употреблялась. Мая никогда не видела парома, а лодок в аббатстве не было.

На мол взобрался незнакомый человек, довольно большого роста. Он подошел к Мае большими размашистыми шагами.

— Простите. Это Брэдстокское аббатство?

Его вид не понравился ей. Он был слишком крупный и мощный. И у него было жесткое лицо с выдающейся челюстью.

— О да, разве вы не знали? — ответила она.

— Я надеялся, что это так, — с улыбкой ответил Тони. — Я никогда здесь не был. Какое славное местечко, — когда он улыбался он был не так плох, напоминая дружелюбного бульдога. — Что, они показывают его?

— Никогда не слыхала, чтобы его хотели осматривать. Я думаю, лучше всего написать об этом лорду Кройленду.

Тони перестал улыбаться.

— Вот как, — сказал он, и поглядел на нее не особенно приветливым взглядом. — Посторонних не пускают! Вы хотите сказать, что я пришел не с того хода?

— Вход там, — сообщила Мая, — вы совсем еще не пришли. И не я этим заведую.

— Простите, очень жаль. Я не хотел быть дерзким.

— Что же вы собственно хотите узнать? — спросила Мая, смущаясь.

Но ему не пришлось ответить. Маленькая фигурка миссис Гарстон быстро приближалась через лужайку. Запыхавшись, она кричала:

— Мисс Дин, о, мисс Дин! вы видели лодку? Лодка остановилась у пристани!

— Да, лодка тут. — Мая быстро пошла к ней и взяла ее за руку.

Она вся дрожала:

— А в чем дело? Кто был в ней? Вы его видели?

— Это моя лодка, сударыня, — сказал Тони. Мисс Гарстон поглядела на него широко раскрытыми глазами.

— Ваша? — сказала она, покачала головой, повернулась и поспешила на пристань. Она посмотрела с нее на лодку. Лодочник, увидев ее, взялся за шапку. Она не то простонала, не то вскрикнула, откинула голову назад, поглядела на море — лицо ее стало изможденным и жалким. Она повернулась и медленно пошла к дому. Мая догнала ее и хотела взять за руку.

— Не надо, не надо, — сказала старуха, отталкивая ее. — Оставьте меня. Мне вас не нужно. — И она направилась дальше.

Тони и Мая стояли и смотрели ей вслед.

— Что я такое сделал? — прошептал Тони.

— Одно Небо это знает!

Миссис Гарстон скрылась из виду.

— Они мне объясняли, что разрешается переправляться к аббатству, — объяснил Тони. — Поэтому я и приехал на лодке. Очень жалею, что причинил беспокойство.

— Это пустяки. Не думайте об этом.

— Меня зовут Висберри, Антони Висберри. Я приехал повидать лорда Кройленда. Я остановился в Брэдстоке. Я говорю это на случай, если у вас кто-нибудь спросит.

— Благодарю вас. — Его манеры теперь нравились Мае. Он напоминал симпатичного крупного пса или хорошего большого мальчика, только очень молодого. Его слова несколько встревожили ее. Они вызвали любопытство, если не подозрение. Никто не приезжал сюда, чтобы видеть лорда Кройленда.

— А вы думаете, что кто-нибудь будет про вас спрашивать?

— А как же? Спросят, что расстроило старую даму.

— Во всяком случае, не ваш вид!

— Я думаю! У меня не особенно страшный вид. Правда?

— О, совсем нет, — сообщила она ему.

— Отлично. А кто это дама?

— Это миссис Гарстон, мать лорда Кройленда. А его вы знаете?

— Никогда его не видел. Несколько раз пробовал его застать в Лондоне. Всегда не попадал в точку. Курьезно, не правда ли. Вот я и решил попробовать здесь.

— Боюсь, что вы опять попали не в точку. Здесь нет никого, кроме миссис Гарстон.

— Благодарю вас. А вы, если разрешите спросить, принадлежите к семье?

— Боже мой, нет, — я только сиделка миссис Гарстон.

— Не понимаю, почему «только». Вы не считаете с моей стороны безобразием, что я вас задерживаю разговором?

— Нисколько. Я остаюсь потому, что меня забавляет говорить хоть с кем-нибудь.

— Ну, я не сказал бы, чтобы вы меня забавляли. Но вы довольно-таки интересны. Не можете ли вы мне сказать ваше имя?

— Почему не называть меня «сестрой»?

Он посмотрела на нее внимательно, и на ее щеках появилась легкая краска.

— Это не совсем вразумительно, — сказал он. — Не знаю, как вам, а мне бы это казалось как-то глупо.

— Это было бы вполне естественно! — заверила его Мая.

— Отлично, сестра, — сказал Тони кротким тоном.

Мая смягчилась. Глаза его были серые, а не голубые, — приятного серого цвета.

— Если уж вам так угодно, моя фамилия Дин.

— Благодарю вас, — он протянул ей свою большую руку. — Как поживаете, мисс Дин?

— А как вы? — с улыбкой ответила Мая.

— Быстро расту! Не хочу вас вводить в заблуждение: я уже несколько недель стараюсь добраться до Кройленда. Я хочу говорить с ним относительно некоторых дел моего покойного отца. Он отвечает на мои письма тем, что отказывается на них отвечать. Я заходил в контору Гарстонов в Лондоне, и они меня отшили. Но я его увижу. Для этого я приехал сюда.

— Вы его теперь не увидите. Он бывает здесь только в конце недели.

— Благодарю вас. Но я не хотел ничего у вас выспрашивать про него.

— Я бы этого и не допустила. Я живу в его доме, и он платит мне жалованье.

— Жаль. Я так и знал, что вы не будете, если узнаете, что я против него. Поэтому я и должен был это сказать вам.

— Да, понимаю.

Они поглядели друг на друга с простой серьезностью молодости.

— Это ужасно, — сказала Мая тихим голосом.

— Действительно…. — согласился Тони. — А что? Вам здесь — ничего?

— О, отлично, благодарю вас. Это очень хорошее место.

— Мне бы собственно не следовало этого говорить. Но все-таки я об этом думал. Я хотел бы быть уверенным, что вам хорошо! Если это нахальство, — не сердитесь.

— Это глупо, — сказала Мая, высоко подняв голову.

— Я еще останусь здесь некоторое время, — сказал Тони. — Увижу я вас еще?

— Это весьма маловероятно, мистер Висберри. Я гуляю только здесь в парке.

— Боже, что за жизнь!

— Парк достаточно велик, благодарю вас.

— Он открыт для публики?

— Кажется, лорд Кройленд разрешает всем приходить осматривать развалины.

— Отлично. Я приду взглянуть на развалины, — он схватил ее за руку. — Знаете, я вас еще увижу.

Мая засмеялась и начала что-то говорить, но запнулась и покраснела. Она хотела произнести название стихотворения Браунинга «Любовь среди развалин». Она поспешно проговорила:

— Среди развалин! Я не думаю. Прощайте, мистер Висберри, — и она постаралась высвободить руку. Тони продолжал ее держать.

— Я остановился в Брэдстоке, в гостинице «Петух и пирог». Когда я уеду, меня можно найти по адресу колледжа С. Джудс, в Кембридже. Не забудьте, Джудс. А если вы уедете, то сообщите мне куда.

— Я не собираюсь уезжать. Я здесь вполне счастлива.

Тони стал вглядываться в ее лицо так пристально, что она отвернулась.

— Прощайте, мистер Висберри, — она вырвалась из его рук и убежала.

Тони глядел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Потом он поглядел на темную стену аббатства.

— О, черт! — пробормотал он, и направился к лодке.

Мая из своего окна следила за тем, как коричневый парус ускользал в даль.

 

ГЛАВА 10

Секретарша и лорд Кройленд

Тони несколько раз за ближайшие дни пересекал гавань. Но он так и не увидел Маи. Она была очень занята. Миссис Гарстон была в крайне сварливом настроении. Она все время жаловалась на все и на всех. Мая не могла понять, что так портило ей нервы, и боялась, что на старуху действуют какие-нибудь снадобья. Она подозревала горничную. Миссис Гарстон в ее присутствии всегда становилась совершенно невозможной, а после пребывания с нею наедине впадала в крайнюю слабость.

Мая дала себе слово, что, как только приедет лорд Кройленд, она откажется дальше работать без доктора. Вероятно, на этом и кончится ее служба. Когда она говорила про доктора, миссис Гарстон плакала и начинала ее упрекать. Да и было трудно представить себе, какую пользу мог бы принести доктор. У этой женщины были какие-то воспоминания, отравлявшие ей жизнь.

Смерть ее шла? Тогда, давно? Может быть, все дело в этом. Но почему она так жестока к своему другому сыну? Почему она так обращается, как с врагами, со всеми, кто хочет ей помочь? В течение двадцати лет питать такую ненависть — это было необычно. Может быть, в этой смерти было что-нибудь особенно страшное?

С тех пор, как она видела мистера Висберри, с тех пор, как она так бросилась к нему и к его лодке, стало много хуже. Что в нем было такого? Она его не знала, он ничего для нее не составлял, он раньше никогда ее не видел. Может быть, она надеялась, что ее умерший сын приедет на лодке из-за моря? Бывают у людей такие странные идеи. Бедная. Этим и объяснялось все. Наверное, это так!

Но и мистер Висберри странный. С ним связана какая-то тайна. Что-то, относящееся к прошлому семьи Гарстонов. Он сказал, что приехал по делам своего отца, который уже умер. А лорд Кройленд старается его не встречать.

— О, как мне все это противно, — прошептала Мая.

Он казался очень милым. Он во всяком случае был живым — такая противоположность этим Гарстонам, углубившимся в мрачность и ненависть. Но и в нем было что-то жесткое, что-то устрашающее. Он не остановился бы ни перед чем, чтобы добиться своего. Нет, ей не следует иметь ничего общего с мистером Висберри. С ним не следует встречаться.

Днем, в пятницу, уложив миссис Гарстон, Мая прошла к себе в комнату, чтобы отдохнуть, когда услышала звук автомобиля. Подбежав к окну, она увидела, что приехали Глэдис и лорд Кройленд. Сперва она испытала разочарование, но потом сказала себе, что рада их видеть. Наконец, она с ним договорится начистоту.

Кто то взялся за ее дверь.

— Мисс Дин тут? — спросил смеющийся голос Глэдис.

Мая отворила дверь.

— Хэлло, хэлло, беби, как дела? — сказала Глэдис, обнимая ее.

— Прескверно.

— А что? Ей стало хуже?

— О, она в ужасном состоянии. Ей нужен доктор.

— Хотите вы сказать, что она собирается умереть?

— Не знаю, как будто нет. Но я ничего не могу с ней поделать. Я не могу нести ответственность.

— Потише, друг мой. Не становитесь на дыбы. По-моему, вы с ней отлично уживаетесь. В чем с ней дело?

— Да откуда, же мне знать!? — воскликнула Мая. — Я ничего про нее не знаю. Она ничего мне не говорит.

— Слышала она про шкатулку?

— Какую шкатулку?

— Так она ничего вам про это не говорила?

— Ничего. Что вы имеете в виду?

— У старой Морроу утащили драгоценности. Вы разве не слышали? Это было в газетах.

— Не знаю, знала ли она это или нет! Я не знала.

— Странно. Я думала, что Морроу ей все говорит.

— Не имею об этом никакого представления. А где лорд Кройленд, Глэдис? Я должна его видеть.

— Что вам от него надо? — сказала Глэдис, нахмурясь.

— Я хочу сказать ему, что нужно позвать доктора. Я не беру на себя ответственность за нее. Где он?

— Тише, милая. Ему это не понравится. Он не хочет докторов.

— Не хочет, вот как! — воскликнула Мая. — Почему же нет?

— Старуха просто слаба и стара. Для этого вас и пригласили. Бели вы хотите докторов, это означает конец вашей службы, беби.

— Тогда пусть они приезжают хоть сейчас! — решительно сказала Мая.

— Не думайте. Он не хочет семейного скандала. Старуха с такими странностями — не знаешь, что она может сказать. Наверное, будет говорить доктору, что кто-нибудь ее убивает. Например — вы.

— И вы думаете, что это помешает мне требовать доктора? Именно поэтому его и надо! Сейчас же иду к лорду Кройленду. — Она выбежала в коридор.

— Отлично, отлично, — смеялась ей вслед Глэдис. — Не врывайтесь в его спальню, беби… Это внушило бы лакею ложные представления. Лучше пройдите в кабинет.

Они вместе вошли в кабинет. Кройленд стоял у окна, сгорбившись, и смотрел на море. Он повернулся, и Мае показалось, что на его тяжелых, неподвижных чертах выражаются гнев и досада.

— Мисс Дин хочет говорить с вами, — сказала Глэдис и села за свой стол секретарши.

Кройленд откашлялся:

— Садитесь. Ну?

— Надеюсь, что вы видели вашу мать, лорд Кройленд. — У Маи захватило дыхание. — Ей не совсем хорошо.

— Мне показалось, что ей хуже, — сказал лорд Кройленд. Голос его не выражал никакого чувства. — Знаете вы, почему?

— Нет, совершенно не знаю.

— Кто-нибудь был у нее?

— Никто к ней никогда не приходил.

Кройленд издал какие-то нечленораздельные звуки.

— А были у нее какие-нибудь сношения с кем-нибудь?

— У нее были письма. Но не думаете же вы, что я знаю их содержание?!

— Нет, не думаю, — сказал он, хмурясь. — Ничего нового тут не случилось?

Мая чувствовала, что ее охватывает бешенство.

— Да. Был один такой случай. Она встретила одного человека, который не принадлежит к этому дому. Кажется, раньше этого никогда не случалось.

— Кто же это был? — рявкнул Кройленд.

— Он сказал, что его зовут Висберри.

Кройленд повернулся на каблуках и поглядел на Глэдис.

— Знаете вы что-нибудь об этом? А?

— Ни капельки, — весело сказала Глэдис. — Он перестал писать. Наверное, думал застать вас тут врасплох.

Кройленд снова обратился к Мае:

— Спрашивал он мою мать?

— Нет, он спрашивал вас. Но она его видела.

— Как это случилось?

— Он приехал на лодке, она увидала это и прибежала из дома его встречать. Она как будто ждала другого, лорд Кройленд. Она была ужасно разочарована, когда его увидела.

Кройленд снова начал издавать горлом какие-то звуки. Глаза его не отрывались от лица Маи.

— Она сбежала вниз по лужайке? Э? Встретила лодку? М-м! И не узнала этого типа?

— Как будто нет; лучше опросите ее.

— А он что-нибудь сказал?

— Он спросил меня, кто она.

— Вы его знали?

— Никогда его раньше не видела.

— Что он вам сказал?

— Он спросил тут ли вы, я сказала нет, и он ушел.

— Благодарю вас. Все как следует. Жалею, что вас побеспокоили, мисс Дин.

— Вам не за что меня благодарить, — воскликнула Мая. — Вы не понимаете, я пришла не для того, чтобы говорить о ваших посетителях! Я пришла сказать, то вашей матери нужен врач. Нужен! Я не могу больше нести за нее ответственность.

— Это еще что? Хотите сказать, что желаете уйти?

— Я останусь, если миссис Гарстон этого пожелает.

— Я этого желаю, — буркнул Кройленд. — Вы отлично делаете свое дело, мисс Дин.

— Я не могу остаться, если она не будет находиться под присмотром доктора.

— Отлично. Мисс Хэрст, позвоните Ивису. Скажите ему, чтобы он пришел завтра утром поглядеть на мою мать. Очень вам благодарен, мисс Дин, — и он отворил ей дверь.

Мая вышла совершенно ошеломленная. Она одержала полную победу. Она добилась того, чего хотела. Этот человек сразу уступил ей. Он старался сделать все возможное. Он наверное страшно боится чего-то! Во всем этом скрывается какая-то ужасная тайна.

 

ГЛАВА 11

Посетители в Брэдстоке

Утром Мая была вызвана в кабинет Кройленда, чтобы встретиться с доктором Ивисом. Она никогда не приняла бы его за доктора. Он был больше похож на старого фермера. Он и Кройленд, казалось, отлично знали друг друга.

— А, мисс Дин, — сказал Кройленд. — Скажите доктору все, что хотели.

Мая стала рассказывать, а доктор Ивис надувал свои красные щеки и приговаривал:

— Да, понимаю. Да, сестра, понимаю. Очевидно, ее так взволновало, что она увидела этого молодого человека в лодке, — заключил он.

Кройленд кивком головы выразил согласие. Очевидно, оба они разделяли какие-то сведения, которые многое им объясняли.

— Ну, если вы хотите, я ее посмотрю, — сказал доктор Ивис. По тону было видно, что он это считает ненужной формальностью. — Я пройду наверх, сестра.

Миссис Гарстон удивила Маю, встретив доктора с покорностью. Она была очень вялой, говорила как можно меньше, но все-таки отвечала на вопросы. Хотя манеры доктора показались опытному глазу Маи странными и неуклюжими, он не упустил ни одного из обычных приемов обследования больных. Наконец, выпрямившись, он сказал:

— Ну, отлично. Живите спокойно, сударыня и вы еще переживете нас всех. Добрый день.

Когда Мая вывела его из комнаты, она сказала:

— Легко говорить ей, чтобы она была спокойна! Она никак этого не может. В этом все дело!

— Что вы! Она старая женщина, дорогая моя, — сказал доктор. — Я пришлю вам успокоительное средство, — и он прошел в кабинет. — Все как я думал, Кройленд. Она будет чувствовать себя хорошо, если только будет спокойна, — он похлопал Маю по плечу. — У вас тут хорошая сиделка. Она сделает все, что надо. Ну, пора собираться.

Кройленд вывел его. Но когда Мая вернулась к миссис Гарстон, там была буря. Началось с жалобных вопросов о том, зачем приводили доктора, почему ее не оставят в покое. Потом миссис Гарстон пришла в бешенство. Она бранила и обвиняла всех, и отвергала всякую попытку ее успокоить. Появилась горничная и стала ей вторить. Мая чувствовала, что ее самообладанию приходить конец. Когда миссис Гарстон погрузилась, наконец, в усталое забытье, Мая вышла подышать свежим воздухом и успокоить свою головную боль. Она направилась к развалинам и увидела там маленького старого человека с серыми баками и в сером платье. Ей смутно показалось, что она его где-то видела, хотя лицо его было ей незнакомо. И действительно, мистер Кланк являлся сюда не в первый раз, но она видела только его спину и его подпрыгивающую походку. С красным путеводителем в руках, он шел, поглядывая на развалины и весело напевая:

Тут он заметил Маю.

— Боже мой, прошу прощенья, надеюсь, что я здесь никому не помешал. В путеводителе сказано, что развалины разрешается осматривать.

— Да, это верно. — Мая должна была улыбнуться ему. Он был такой робкий и смешной. 

— О, благодарю вас. Это очень мило. Я право не хотел никого беспокоить.

— Пожалуйста! Вы никому не мешаете.

— Какая чудная старая церковь. Я очень интересуюсь всеми этими милыми старыми зданиями, — и он, подпрыгивая, удалился.

К дому подъехал большой автомобиль. Из него вышел коренастый человек с красным цветком в петлице. Мистер Кланк наблюдал за ним из под аркад развалин широко раскрытыми глазами, но Мая не видела ни того, ни другого. Она гуляла по саду и чувствовала себя несколько лучше.

Коренастый человек вошел в дом, а мистер Кланк, появляясь из кустов, подобно нимфе, нашел Люиса, который сидел на гладком камне у стены, покуривая папиросу.

— Автомобиль у ворот, дорогой мой, — сказал мистер Кланк ему на ухо. — Делайте что можете. Это Харвуд.

— О! — Люис посмотрел на него, вскочил и, крадучись, удалился.

Глэдис сидела за столом в кабинете, когда лакей принес карточку мистера Гордона Харвуда. Она поглядела на нее, знаком давая лакею понять, чтобы он удалился, и отнесла карточку Кройленду.

— Это тот человек, который писал вам странное письмо, помните.

Кройленд откашлялся.

— Я приму его сам.

— О, как вам угодно. — Она с неудовольствием пожала плечами и удалилась.

Лакей привел ее в переднюю, где сидел мистер Гордон Харвуд в новом костюме. Лакею показалось, что она была с ним несколько резка, но, проведя его наверх, Глэдис шепнула:

— Старик трусит! — и отворила дверь в кабинет. — Мистер Харвуд, сэр, — сказала она презрительно и захлопнула дверь.

Мистер Харвуд улыбнулся.

— Доброе утро, милорд. Недурное у вас место.

— Садитесь, — буркнул Кройленд. — Что вы хотите мне сказать?

— Это потребует некоторого времени, — сказал Харвуд, выдвигая себе кресло. — Это несколько сложно, милорд, и это щекотливая тема. Начнем с того — могу я предположить, что вы знаете, кто я такой.

— Можете, так как я навел некоторые справки. Вы ростовщик, не так ли?

— Финансовый агент, — поправил его Харвуд. — О, моя фирма делает крупные дела.

— Какого рода?

— Можно сказать, личного, семейного характера. Мы никогда не беремся за дело, не убедившись в том, что оно серьезно. Имея дело со мной, вы можете быть уверенным, что никакого надувательства не будет.

— Я не имею с вами дела, — заявил Кройленд.

— Пока еще нет. Я просто объяснил вам свое положение. К нашей фирме обратилось одно лицо, заявляющее себя наследником вашего покойного брата, Альфреда Гарстона. — Он остановился, ожидая ответа.

Кройленд не торопился.

— Вы ждете ответа? — сказал он, наконец, презрительно. — Мой ответ — кто-то затевает подлог.

— Так просто? — сказал Харвуд с улыбкой. — Вы называете это подлогом? Тогда пошлите за полицией. Немедленно позвоните ей. Я не убегу.

Кройленд откашлялся.

— Я жду, чтобы вы мне представили доказательства.

— Конечно, я этого и ожидал, — смеясь сказал Харвуд. — Вы не дурак, я это знаю. Вы можете мне поварить, что я тоже не дурак. У моей фирмы есть большой опыт. Должен сказать вам, что, когда этот субъект впервые к нам явился, мы тоже решили, что это подлог, но, рассмотрев это дело, увидали, что он может наделать немало неприятностей.

— Кто же ваш субъект?

— Ну, конечно, он говорит, что его зовут Гарстон. Альфред Гарстон.

— Ну, разумеется. Самое естественное. Но мой брат умер холостым.

— Вы думаете? — сказал Харвуд, пожимая плечами. — Это будет довольно трудно доказать.

— Мне не придется это доказывать. Вы должны доказать, что он был женат.

— О, Боже мой! — воскликнул Харвуд. — Представьте себе, что я это знаю.

— Через двадцать лет после смерти моего брата появляется человек и говорит, что он его законный сын! — с насмешкой сказал Кройленд. — Весьма слабая история.

— Весьма слабая, — согласился Харвуд. — Я это ему и сказал. Но подумали ли вы, как может обернуться дело, если вы доведете его до суда? Мы были вынуждены приглядеться к обстоятельствам и мы убедились в том, что следует обратиться к вам частным образом раньше, чем предпринимать официальные шаги. Мы отнюдь не намерены создавать неприятных положений. О, нет! Но когда существуют подозрительные факты, которые лучше не разглашать, — самое лучшее прийти к соглашению. Иск не в наших интересах. Мы не хотим участвовать в крупном скандале. Но для вас и для всех ваших это было бы черт знает чем, милорд!

— Что вы хотите сказать?

— Вы отлично знаете, что я имею в виду! Вы только хотите разузнать, что попало к нам в руки. Я готов вам идти навстречу. Я положу свои карты на стол. Конечно, трудно будет доказать, что наш клиент — законный сын Альфреда Гарстона…

— Никогда такого сына не было!

— Это утверждаете вы. Теперь послушайте нашу версию. Нетрудно будет доказать, что Альфред Гарстон имел истории с женщинами, в особенности с одной. Мы на этот счет имеем сведения полиции, не так ли?

— Ничем вам это не поможет! — проревел лорд Кройленд.

— Вы думаете? Ну что же, мы могли бы спросить главного инспектора Белля, не возникали ли у полиции подозрения насчет ее смерти. Вы помните ее смерть, милорд? Она была найдена застреленной в новом лесу. Приговор был — смерть от рук неизвестного. А через неделю Альфреда Гарстона нашли утонувшим. Вы отлично знаете, что из этого мог бы извлечь адвокат по иску от имени сына Альфреда! Он сказал бы, что некто был заинтересован в убийстве и этой женщины, и этого человека. Кто то хотел совершенно уничтожить род Альфреда. И он спросил бы суд — кому это было выгодно?

— Не на того напали! — проворчал Кройленд. — Идите в полицию. Скажите им, что я убил моего брата и эту женщину, и всех, кого вам еще придет в голову. Это их дело.

— Это было бы глупо. — Харвуд не терял спокойствия. — Я не говорил, что вы их убили. Если вам угодно знать, я этого и не думал. Я только говорю, милорд, что эти две смерти оставили вас единственным наследником всего состояния. Но если иск сына Альфреда будет разбираться в суде, его адвокат захочет узнать, сколько вы платили за то, чтобы затушевать это дело.

— Мой ответ — я ничего вам не собираюсь платить.

— Кто же говорит о том, чтобы платить мне? — воскликнул Харвуд. — Погодите, пока вас попросят. Мне вы ничего не платили, но уплатили кому-то другому. Мы до этого доберемся.

— Не знаю, что вы имеете в виду, и дела мне до этого нет.

— Это вас задело, не так ли? — сказал Харвуд, вставая и подходя к нему. — Я знаю, вы притворяетесь, Кройленд. Наш человек может доказать, что Альфред говорил другим, как вы бы хотели от него избавиться.

Кройленд призадумался. Самодовольное выражение появилось на красном лице Харвуда. Но Кройленд только сказал:

— Так. Благодарю вас. Вы себя выдали, не правда ли? И без всякого результата.

Харвуд дрогнул.

— Не знаю, что вы имеете в виду… — потом он снова возвысил голос. — Хотите вы, чтобы вашу мать спрашивали на суде, что ей известно о смерти Альфреда?

— Убирайтесь! — крикнул Кройленд, сжимая кулаки.

Хартуд засмеялся.

— Я поймал вас, и вы это знаете. Давайте лучше сговоримся. Или дело выйдет из моих рук, и вам придется плохо.

— Из ваших рук? — отозвался Кройленд. — Кроме вас никого нет, и у вас ничего нет. Убирайтесь к черту!

— Вы пожалеете об этом, — сказал Харвуд, поспешно отступая перед угрожающей фигурой Кройленда. — Вы очень пожалеете об этом, милорд!

Кройленд рассмеялся:

— Дурак. Я знаю, что не было никакого сына. Я теперь знаю вам цену. Больше мне ничего не нужно.

Он позвонил и, когда появилась Глэдис, жестом показал на дверь. Глэдис повела мистера Харвуда к выходу. Но на лестнице она задержалась и шепотом опросила его:

— Как сошло дело?

— Скверно, чистый ноль, — проворчал Харвуд.

Из глубины развалин мистер Кланк наблюдал за тем, как посетитель лорда Кройленда сел в свой большой автомобиль и уехал. Мистер Кланк грустно улыбнулся и запел:

Он вздохнул, взял свой путеводитель и направился дальше. В это время к дому подъехал другой автомобиль, менее роскошный, чем у Харвуда. Из него вышел Тони Висберри. На лице мистера Кланка выразилось удивление. Он поспешно скрылся за кустом рододендрона.

— Так, так — прошептал он, и постучал по своей вставной челюсти. Внутри аббатства было также изумление. Лакей снова принес Глэдис карточку.

— Лорда нет дома, — сказала она, когда Кройленд вдруг откашлялся и остановил лакея знаком руки.

— Это опять мистер Висберри, — сказала она презрительно.

Кройленд уставился на карточку.

— Приведите его сюда.

— О, великолепно, — и Глэдис вышла из комнаты.

Тони увидел перед собой полную молодую женщину с дерзким испытующим взглядом. Ни она. ни ее краски ему не понравились.

— Что вам угодно, мистер Висберри? — спросила она.

— Проводите меня к лорду Кройленду.

— Лорд может уделить вам минутку, — сказала снисходительно Глэдис и провела его наверх.

— Садитесь, — сказал Кройленд, когда Глэдис вышла из комнаты. — Что вы хотите мне сказать?

— Я писал вам. Читали вы мои письма?

— Ведь вам на них ответили?

— Какой-то субъект написал мне, что «Гарстон и Гарстон» не может сообщать сведений о своих фабричных методах.

— Правильно, — сказал лорд Кройленд. — Что же дальше?

— Это не ответ. Я сообщил вам, что мой отец открыл ванадиевый способ, который вы употребляете. Я спрашивал, как вы его изобрели и почему вы стали его применять сейчас же после его исчезновения. Я много раз пробовал вас увидеть. Теперь вы решили меня принять, — он поглядел на угрюмые решительные глаза Кройленда, и, подражая ему, сказал: — что же дальше?

Ответ Кройленда его поразил.

— Кто же был ваш отец?

— Его звали, так же как и меня, Антони Висберри. Он был лектором в Бирмингемском техническом училище. Никакой тайны в этом нет.

Кройленд, свою очередь, был удивлен.

— А мать ваша жива?

— Она умерла прошлой зимой. Можете это проверить.

— Если мне понадобится, то я это сделаю. Вы сказали, что отец ваш исчез. Как?

— Просто исчез. Мне было тогда год. Мать так и не знала, что с ним случилось. Это одна из вещей, которую я спрашивал у вас.

— Откуда, черта ради, я бы мог это знать!?

— Он исчез в 1908 году. Перед его исчезновением он разработал тот первый ванадиевый способ, которым воспользовались Гарстоны, когда вы начали его применять. В 1908 году. И откуда вы его добыли?

— Из собственных наших лабораторий.

Тони засмеялся:

— Вы можете это доказать. Кто же его изобрел?

— То, что делается в лаборатории — коллективная работа. Если вы что-нибудь понимаете в прикладной науке…

— Это моя специальность. Я поступаю к Риминтону.

Кройленд поглядел на него с некоторым интересом.

— Хорошая фирма! Вы молоды, не так ли? Только что кончили Кембридж?

— Мне двадцать два года. Я уже говори вам: мне был год, когда отец исчез.

Кройленд нахмурился.

— Да, насчет вашего отца. Вы говорите, что он изобрел ванадиевый способ? Вы только сейчас это узнали? Через двадцать один год после его исчезновения? Почему вы теперь за это взялись?

— После смерти моей матери я пересмотрел оставшиеся бумаги, нашел записную книжку моего отца — и его способ. И могу это доказать.

— Можете? — презрительно отозвался Кройленд. — Докажите это, и все-таки для моей фирмы это совершенно ничего не значит. Вы говорите, отец ваш выработал свой способ. Мы выработали свой. Скажем, это тот же самый. Так часто случается. Предъявите иск, и мы вас разгромим. — Он наклонился вперед на стул и стал играть карандашом — Вот мой ответ, мистер Висберри. — Он стал издавать какие-то звуки и потом прибавил: — Мне очень жаль.

— Жаль? — челюсть Тони угрожающе выдвинулась. — Бьюсь об заклад, вам будет еще более жаль, когда я предъявлю иск.

Кройленд откинулся назад так, что стул под ним затрещал:

— Гм. Так вы грозите?

— Нет. Я спрашивал у вас объяснений. Вы их не дали: вам придется довести борьбу до конца.

— Не угрожаете? — сказал Кройленд с коротким смехом. — Но если мы не заплатим, вы привлечете нас к суду? Кто посоветовал вам начать эту игру, мистер Висберри?

Тони покраснел:

— Никто. Что вы собственно имеете в виду? Это мое собственное дело.

— Вы не советовались ни с кем?

— Если вам угодно, я говорил с поверенным моей матери.

— Кто же он?

— Кланк, Джошуа Кланк.

— Как, «Кланк и Кланк»?! — Кройленд рассмеялся. — Вы в хорошей компании, мистер Висберри.

— Так вы его знаете? Это очень интересно. Я так и думал. Он советовал мне не начинать этого дела. Это одна из причин, по которой я его начал.

— Что?

— Да вы этого не поймете… — Тони засмеялся. — Но я таки узнаю, как умер мой отец.

— Тогда вы обратились не к тому человеку. — Кройленд встал. — Я ничего не могу сделать для вас. Прощайте, мистер Висберри.

Тони несколько мгновений посидел молча, потом вскочил.

— Отлично. Борьба так борьба! — воскликнул он и вышел.

Кройленд посмотрел на захлопнувшуюся дверь, прошел через комнату и налил себе стакан виски с содой. Глэдис, вернувшись, увидела, как он его осушает. Ее черные брови приподнялись. Она села за стол и начала шуршать бумагами. Кройленд поглядел на нее, зажег сигару, опустился в кресло и стал курить.

— Что-нибудь еще нужно от меня? — спросила Глэдис. Ответом был какой-то отрицательный звук. — Благодарю вас. Вам нужен сегодня ваш двухместный автомобиль? Я хотела бы проехать за покупками. Вернусь к чаю. — Последовало утвердительное ворчание. — Сейчас время завтрака. Вы это знаете? — Третье ворчание дало ей понять, что пора удалиться.

Кройленд некоторое время сидел и курил. Потом прошел к своему письменному столу и стал что-то писать, серьезно размышляя. Написанное он положил себе в карман.

Тони также курил, возвращаясь в Брэдсток в своем наемном автомобиле. Мистер Кланк с интересом наблюдал за его отъездом, по-прежнему укрываясь в развалинах. Его удивило, что Тони приняли. Если старый мошенник хотел ему отказать, зачем бы он его захотел видеть? Нелепо было разговаривать с ним, чтобы сказать ему убираться к черту! Это только показало молодому человеку, что в этом деле есть что-то очень подозрительное. Очевидно, лорд в перепуге. Но почему так вдруг?

Этого не мог понять и Тони. Вспоминая странные вопросы Кройленда, он все больше удивлялся. Он не знал, что в это утро уже был другой посетитель, угрожавший Кройленду от имени неизвестного человека разоблачениями о событиях весны 1908 года. Но Тони был уверен, что он напугал Кройленда, и он покусывал свою трубку и смеялся.

На свете было хорошо жить! Очень хорошо! Что только делать дальше? Следовало бы обратиться к хорошему адвокату, но торопиться особенно нечего. Надо бы еще повидать эту девушку. Скверно, что ей приходится жить в доме с этим негодяем и его сумасшедшей старой матерью. Да и эта надушенная накрашенная секретарша не лучше. Надо еще с ней повидаться и постараться ее вызволить отсюда.

Но как это сделать? Нельзя к ней зайти. Неудобно вертеться вокруг дома. Надо написать ей. Предложить ей встречу.

Он вернулся в «Петух и перо» и написал письмо.

Размышления мистера Кланка потревожил легкий кашель. Мистер Кланк повернулся и увидел Люиса.

— Он остановился в Спреймуте, в Гранд-Отеле, сэр.

— Боже мой! — мистер Кланк улыбнулся. — Хотел бы я знать, интересует ли это мистера Белля, Люис.

— Еще нет, пожалуй, — ухмыльнулся Люис.

— Да, пожалуй, — согласился мистер Кланк. — Он не торопится, — «Имеющий веру, не должен спешить», как это верно сказано, Люис! — В эту минуту он увидел, как выезжала Глэдис в двухместном автомобиле. — Боже, Боже, сколько сегодня здесь экипажей, — вздохнул он.

Они вернулись к своему автомобилю и последовали в течение некоторого времени по следам Глэдис. Она поехала вправо.

— Это дорога в Спреймут, — заметил Люис.

— Вот как, — сказал мистер Кланк. — Ну, что же. Поедем нашей дорогой. Люис. А тут был еще какой-то старый потрепанный автомобиль?

Он направился в Брэдсток. В деревню по ту сторону гавани.

— Боже мой, сколько народа, — вздохнул мистер Кланк.

 

ГЛАВА 12

Мистер Кланк не злопамятен

Совесть мистера Кланка не позволяла ему работать в воскресенье. Ему приходилось отступать от этого правила, когда он попадал в места, где не было домов для молитвы, соответствующих его взглядам. А это было в большинстве мест. При таких условиях не только было можно, было обязательно работать. Напевая один из своих гимнов, он спустился к завтраку и спросил Люиса, идет ли он в часовню. Люис поспешно ответил «нет».

— Боюсь, что вы правы, дорогой мой. Да. Ну что же. Сядем в автомобиль. Работа — служение Богу, дорогой мой.

Работа не входила в планы Люиса, и он согласился весьма неохотно. Они проехали в Брэдсток и мистер Кланк все время говорил о пользе новейших изобретений для истинной религии. Раньше для поездки в Брэдсток приходилось запрячь двух лошадей, а заставлять животных работать в день субботний — великая неправда. А теперь, пользуясь услугами мотора, мы не совершаем греха.

— Разве это не показывает, что мир становится лучше и лучше, дорогой мой? — сказал мистер Кланк. — Так это утешительно!

А Люис, кивая, мрачно думал: какие грязные штуки еще задумал старик?

Но мистер Кланк не делал ничего сомнительного. Он гулял по берегу моря, любовался красотами природы, болтал с рыбаками. Люис не понимал, что ему собственно надо. Ему ничего не было известно о гибели Альфреда Гарстона в этой гавани.

Они завтракали на берегу. Мистер Кланк потом решил пойти взглянуть на церковь. Эта перспектива не привлекала Люиса, и он остался лежать на песке. Деревенская церковь была маленькой, но старинной. Вокруг нее были могилы местной знати. Мистер Кланк нашел камень с именем Альфреда Гарстона, младшего сына Самуэля Гарстона. Около него был камень Самуэля Гарстона из Брэдстокского аббатства. Отец пережил сына всего на несколько недель.

Мистер Кланк постучал по своей челюсти.

— Боже, Боже, как это было печально для лорда Кройленда, — пошептал он. — Он остался один, совсем один.

Деревня Брэдсток имела мало странноприимных домов. Мистер Кланк прямо прошел в гостиницу «Петух и перо». Это был уютный дом со стенами кремового цвета и крутой крышей, окруженный зеленью. В этот час там все было тихо. У окна на кушетке лежал, растянувшись, Тони, курил трубку и с любопытством наблюдал за приближением мистера Кланка. Даже умелому человеку было трудно не заметить Тони. Но мистер Кланк ухитрился это сделать. Он уже прошел к двери, когда Тони заговорил:

— Почему вы меня не видите?

— Тони, дорогой мальчик! Что вы тут делаете? — воскликнул мистер Кланк.

— Восхищаюсь вами. А вы зачем пришли сюда?

— За чашкой чая, — сказал мистер Кланк и снова постучал в дверь.

— Не стоит. Старый Колдинс рассердится. Он сейчас вздремнул. И он терпеть не может делать чай.

— Как это неправильно, — сказал мистер Кланк. — Владелец гостиницы обязан подавать безвредные напитки в положенные часы. Ему следовало бы поощрять потребление чая.

— О, что там! — простонал Тони. — Что вы за человек! И зачем вы такой? Не вижу в этом смысла!

— Я не понимаю вас, дорогой мой, — сказал мистер Кланк, и еще сильнее постучал в дверь.

Она распахнулась, и из нее выглянуло заспанное мрачное лицо.

— Мистер Висберри говорит, что вы можете дать нам чаю, — сказал с улыбкой мистер Кланк. — Для нас обоих, пожалуйста.

Человек что-то буркнул и исчез.

— Это вы сыграли скверную штуку! — сказал Тони, смеясь. — Он за это мне отплатит. И настойчивый же вы человек!

— Вы, правда, это думаете? — мистер Кланк уселся рядом с Тони. — Благодарю вас, дорогой мой! Я привык к своему чаю.

— Я имею в виду не ваш чай, — проворчал Тони. — Вы приехали в Брэдсток не из-за чашки чая.

Появился чай. Сердитый человек с грохотом поставил поднос на стол перед ними.

— Очень вам благодарен. Ах, какой чудный, крепкий чай! Ну вот, милый мой. — Он попробовал свой чай и просиял. Хозяина это настолько смягчило, что он спросил, не хочет ли он кусочек омара.

Когда хозяин ушел, Тони снова заговорил:

— Слушайте, мистер Кланк, что вы собственно хотите? Давайте объяснимся.

— Дорогой мой! Ничего не хочу. Когда я сюда приехал, у меня и в мыслях не было, что я вас тут встречу.

— Ах, ерунда!

— Право же, Тони, если вы не хотите мне верить, зачем вы меня спрашиваете? В моем присутствии здесь — никакой тайны. Я в Лимбее, чтобы защищать одного бедного человека, которого обвинили в краже. Завтра его дело разбирается в суде! Я приехал сегодня посмотреть на место.

— И повидать Кройленда, я полагаю.

— Никогда в жизни я не видел лорда Кройленда, — сказал мистер Кланк, — и не имею этого намерения. Но вы, конечно, приехали из-за этого.

— А вы, — сказал Тони с усмешкой, — приехали сказать мне, что лучше этого не делать?

— Ничего подобного. Дорогой мой, если вы помните наш последний серьезный разговор, вы должны знать, что я не могу давать вам больше советов. Вы дали понять, что не доверяете мне, Тони. Я не буду отрицать, что мне это было очень больно. Но я взял себе за правило — не давать советов тем, кто мне не доверяет.

— Очень вам благодарен. Так знайте, я повидал Кройленда.

— Боже мой! Сознаюсь, что я удивлен. Ну, ну, ну… за весь мой долгий опыт, я редко бывал так удивлен.

Тони нахмурился.

— Вы говорили мне, что я ничего против него не смогу выдвинуть, — проворчал он.

— Конечно, таково было мое мнение, — прошептал мистер Кланк и постучал по своим зубам.

— Что же вы предлагаете теперь?

— Ничего, дорогой мой. Я ничего не предлагаю. Это не мое дело.

— Ну, так он меня принял, выслушал все, что я хотел сказать, и заявил что все это не имеет для него значения и что я могу убираться к черту. Совсем то, что вы говорили, мистер Кланк. Курьезно, не правда ли?

— Дорогой мой, — запротестовал мистер Кланк. — Я никогда не мог вам сказать, чтобы вы убирались к черту!

— Нет, он был честнее. А я сказал ему: борьба так борьба. Вот как.

— Ну, ну, ну… — и мистер Кланк вздохнул.

— Вам это не нравится? Что? — сказал Тони, впиваясь в него глазами.

Мистер Кланк взял кусок сахару и стал его сосать.

— Право же, не могу этого сказать. Это не мое дело. Делайте, что считаете правильным, дорогой мой. Действуйте прямо и не бойтесь ничего. Другого правила на свете нет, — он сунул сахар в рот и взялся за другой кусок. — Прощайте, дорогой мой. Я всегда ваш друг. Я не злопамятен, Тони. Прощайте. Я плачу за чай.

— О, черт! — прошептал Тони, но Кланк не услышал этих слов.

В этот день мистер Кланк больше ничего не делал. Он даже не напевал. Он сидел, погруженный в размышления, и рано пошел спать. На следующее утро он, бодрый и сияющий, явился в суд. И прокурор, и инспектора Белль и Ганн несколько запоздали. Когда они, наконец, вошли, мистер Кланк посмотрел демонстративно на свои часы и укоризненно откашлялся. Судьи заняли свои места, привели Костлявого Билли, прокурор произнес краткое слово. Он сказал, что и после предыдущего заседания суда, он имел случай изучить имеющиеся сведения.

— Боже мой! — вздохнул мистер Кланк.

Прокурор, продолжая, заявил, что он обязан сообщить суду на основании подробного рассмотрения всех материалов об отсутствии законных оснований для предания суду арестованного.

Мистер Кланк встал и выразил свое ликование. Главный инспектор Белль молчал. Присяжные постановили снять обвинение с мистера Бенсона и не высказали никаких мнений о ходе этого дела.

Мистер Кланк с улыбкой вышел из здания суда, направляясь к своему клиенту. Костлявый Билли имел счастливый вид.

— Молодец вы, Кланк, дайте руку. Отлично вы это обделали. Я чуть не лопнул, глядя как ежится Белль.

— Вам очень повезло, дорогой мой, — сказал Кланк. — Не забывайте этого

— Не забуду. Вы здорово мне помогли. Я никогда не забываю друзей.

— Не забывайте своих собственных интересов, — сказал мистер Кланк. — Надеюсь, что я никогда не буду больше иметь случая вас видеть.

— Ну, ну, — удивленно сказал Костлявый Билли. — Не обижайтесь, мистер Кланк.

— Глупый вы теленок! Я на вас не сержусь. Мое дело помогать такими глупым людям. Но я думаю, что вам следует держаться сейчас очень, очень смирно, друг мой.

— Знаю! — Костлявый Билли подмигнул. — Мне следует убраться на материк. Я возьму Грэси с собой в свадебное путешествие.

Мистер Кланк вздохнул.

— Что же, — сказал он, — поезжайте за границу и оставайтесь там. Постарайтесь стать хорошим человеком, Бенсон.

— Конечно. У меня сейчас достаточно. А как вы думаете, будут еще неприятности?…

— Дорогой мой, вы знаете Белля. Разве он вам кажется удовлетворенным?

Костлявый Билли задумался.

— По честности, Кланк! Вы посвящены в это дело?

— Я знаю только то, что вы мне рассказали.

— Пронюхали что-нибудь?

— Дорогой мой. Я понимаю, что дело не в драгоценностях, — сказал мистер Кланк.

— Для кого вы работаете?

— Для себя. Я нахожу это дело очень интересным, друг мой.

— Слушайте, Кланк. Вы мне помогли. Могу и я вам быть немножко полезным. Вы, наверное, хотели бы знать, что было в письмах этой старой девы. Ну так вот, если вы предположите, что ее Альфред писал ей, что брат его настолько его ненавидит, что готов был бы от него избавится, вы будете не далеки от истины.

— О, Боже! Какая печальная история, — сказал мистер Кланк. — Письма эти нужны для шантажа, не так ли?

— А вы что думали? — с усмешкой сказал Билли.

— Вы прискорбный тип, — сказал со вздохом мистер Кланк. — Постарайтесь уйти от всего этого, Бенсон.

— Могу вам это обещать, прямо отсюда покачу в Монте-Карло. Пожелайте мне счастья, — и Костлявый Билли крепко пожал ему руку.

Проходя мимо полицейских, мистер Кланк обратился к инспекторам Ганну и Беллю.

— А! Вы тут? Как приятно! Как поживаете? Как поживаете?

— Не лучше от вашего вида, мистер Кланк, — сказал Ганн с усмешкой. — Вы немножко позабавились с нами, не так ли?

— Право же, вы не должны этого так принимать, — запротестовал мистер Кланк. — Я только исполнял свой долг. Теперь мы можем быть добрыми друзьями. Я не злопамятен.

— Очень вам благодарен, — сказал Ганн и увел Белля с собой. Когда они закрыли за собой дверь, он воскликнул:

— Он не злопамятен! Это предел всего! Противная маленькая обезьяна!

Белль был спокойнее.

— Я бы не сказал. Фокусный человек, конечно. Но не в духе Джоша Кланка издеваться над вами. Не в его духе!

— Вы меня удивляете. Он довольно таки был язвителен в суде.

— В суде, да, — сказал Белль. — Но это пустяки. В частной жизни он всегда очень вежлив, даже слишком вежлив. Мне показалось, что он хотел задобрить вас, Ганн, как будто закидывал удочку.

— Что вы хотите сказать?

— Что же! Он дал нам понять, что мы взялись за это дело не с того конца. Может быть, это и так. Я сам это думал. Но меня смущает, что нам это старается внушить Джош Кланк.

— Ну, послушайте, — запротестовал Ганн. — Почему же вы говорите, что мы начали не с того конца?

— Мы искали человека, который стащил драгоценности; а почему не поискать человека, которому нужны были эти письма?

— Да откуда же мы можем знать, кто он? Мы даже не знаем, искал ли кто-нибудь эти письма.

— Не знаем. Но это единственное предположение, которое бы придало смысл всему делу. Старый Кланк на это намекнул, когда допрашивал мисс Морроу. Единственная причина, по которой кто-нибудь мог искать эти любовные письма, это их отношение к делу Гарстона.

— К этому старому делу? Двадцать лет назад? Я знаю. Но если в этих письмах было что-нибудь такое, что семья Гарстонов желает скрывать, они могут быть очень ценными для Кройленда. Он может заплатить изрядную сумму. Помните старые времена, Ганн? Мистер Генри Гарстон — он был жестокий человек. Не думаю, чтобы он стал мягким. Он не остановится перед пустяками… Нет, этот Джош Кланк сбил меня с толку.

— Я не поверил бы этой маленькой обезьяне, даже если бы она сказала мне, что на мне надеты мои штаны!

— Да, кто его знает! Может быть, он считает, что ему выгоднее быть на нашей стороне?

— Тогда могу поручиться, что он задумал какую-нибудь особенно темную историю.

— Пари я держать не буду, — сказал Белль, — но если Кланк останется здесь, останусь и я.

Путем справок было установлено, что мистер Кланк остается в отеле «Виктория».

 

ГЛАВА 13

В темноте

Письмо, опущенное в Брэдстоке в субботу, доставляется в Брэдстокское аббатство в понедельник утром. Такова безумная быстрота современной цивилизации.

Мая получила письмо от Тони в понедельник утром, когда ей принесли утром чай в ее спальню. Письмо ей показалось странным и нелепым, и, в конце концов, оно ей не понравилось.

Дорогая мисс Дин. Я знаю, это может показаться нахальным, что я вообще вам пишу. Не смотрите на это так. Это было бы верно, если бы у меня не было причин. А причины эти самые серьезные.

Я видел лорда Кройленда, Это, во-первых. И больше не буду с ним встречаться. Я не могу больше приходить в аббатство, но я должен вас видеть. Должен, во всяком случае. Но после того, что произошло с Кройлендом, хочу видеть вас немедленно. Я должен сказать вам вещи, которых не могу написать.

Я предполагаю, что вы получите это письмо в понедельник. Идите в сторону Брэдстока, как только сможете выйти. Я буду поджидать вас на дороге. Вы должны прийти. Есть вещи, которые вы должны знать. Искренно ваш, Тони Висберри.

— Нелепая личность! — она прочитала письмо еще раз, и оно ей еще меньше понравилось. Ее раздражал тон. Вероятно, если бы Тони не написал, что она должна прийти, она бы пришла к нему, и это, может быть, повернуло бы ход событий.

Она смяла письмо в своей руке, разорвала его на мелкие кусочки и бросила. Она не собиралась отвечать на подобное письмо. День прошел хуже, чем скучно. Миссис Гарстон была в самом требовательном и неразумном настроении. Горничная ее была особенно озлобленной. Они провели утро во взаимной грызне и только объединялись, когда нужно было укорить Маю.

Миссис Гарстон сказала, что она слишком плохо себя чувствует, чтобы спускаться к завтраку, но когда ей предложили остаться наверху, она начала плакать и настояла на том, чтобы спуститься, а за столом только вздыхала и стонала.

Обычное внимательное настроение Кройленда ему изменило. Глэдис в первый раз на памяти Маи почти не участвовала в разговоре.

Еда, наконец, закончилась. Миссис Гарстон, жалуясь, ушла наверх и, наконец, согласилась принять успокоительное средство доктора Ивиса. Мая пошла к себе в комнату отдохнуть, но напрасно. Все казалось сегодня невыносимым.

Но вечер был еще более неприятным. Миссис Гарстон проснулась поздно, жалуясь, что ее не разбудили. Она говорила, что от лекарства она чувствует себя слабой и угнетенной. Она, конечно, знает, что никому не нужна, что она всем мешает, но зачем же давать ей это всегда чувствовать. Она к обеду спустилась и с удивлением отметила, что Кройленд еще не уехал. Почему он еще здесь? Он никогда не оставался дольше понедельника. Он никогда не оставался долго. Она, конечно, знала, что это не для того, чтобы быть с ней. Она рассмеялась странным, высоким смехом, а потом начала плакать.

За обедом Кройленд старался говорить о делах в Брэдстоке, Мая старалась помогать ему поддерживать разговор. Кройленд что-то говорил про парк, про сады, про ремонт дома.

— О! — воскликнула жалобно миссис Гарстон. — Вы любите Брэдсток? — Она стала плакать и смеяться.

— С меня довольно, — буркнул Кройленд. — Владейте собой, мама. Разве вы не можете?

Миссис Гарстон откинулась и зарыдала.

— О, ради Бога, успокойтесь!

Невозмутимые служители продолжали подавать блюда. Кройленд встал.

— Я не могу этого больше выносить, — сказал он. — Вы не можете оставаться здесь. Уведите ее, миссис Дин. Уложите ее в постель. Вы не должны были пускать ее вниз.

— О, я уйду, я уйду, я знаю, что никому не нужна, — миссис Гарстон поспешила к двери.

— Нет смысла сердиться! — воскликнула Мая. — Вы довели ее до этого, лорд Кройленд!

Когда она тоже вышла, Кройленд продолжал стоять в раздумье.

— Есть сегодня вечером какие-нибудь планы? — иронически спросила Глэдис.

Он выругался и вышел.

Глэдис налила себе стакан портвейну.

— Ах ты, грязный пес! — сказала она со злобной улыбкой.

Миссис Гарстон совершенно измучила Маю. Она ничего не хотела, ни на что не соглашалась и только жаловалась и упрекала. Она не хотела ложиться. Она говорила, что ее хотят запереть в комнате, но что она этого не допустит, нет, нет. Она еще не умерла. Конечно, все хотят ее смерти. Для нее это было бы самое лучшее. Но она не должна умереть, нет, не должна.

— Кто говорит о смерти? — вскричала, вбегая, горничная. — Вы не умрете, сударыня. Я об этом позабочусь, — она поглядела на Маю. — Сиделки нам не нужно, не так ли? — И горничная стала укладывать старуху в постель. Она наконец улеглась.

Мая проснулась, когда в комнате было темно. В ее ушах звучал какой-то крик. Раздался другой крик, заглушенный стон, шум падения, звук закрывающейся двери. Она вскочила и, накинув халат, выбежала. Сводчатый коридор был освещен только лунным светом, падающим через узкие стрельчатые окна. Она стояла, прислушиваясь. Где-то было какое-то движение. У арки сводов или за нею, в новой части дома. Она побежала по коридору и там, в черной темноте свода, споткнулась обо что-то мягкое и упала на колени. Она почувствовала, что перед нею тело женщины.

Тогда она стала кричать: «На помощь, на помощь!» — и, наклонившись над телом, в темноте стала его ощупывать.

— Миссис Гарстон! Миссис Гарстон! — сказала она и повторила громче — миссис Гарстон! — Тело не отвечало.

Мая поднялась на ноги, стала искать на стене выключатель, не нашла его и побежала в свою комнату за карманным фонарем. Она вернулась с ним, зажгла его и в свете его луча, пронизавшего темноту свода, увидала Кройленда, который стоял там, еще в своем смокинге, а у ног его лицо миссис Гарстон казалось смертельно бледным при желтом свете фонарика.

— Кто там? — проревел он. — Мисс Дин? Черт, что тут случилось?

— Откуда же мне это знать? — воскликнула Мая. — Подержите фонарь, — и она опустилась на колени около миссис Гарстон.

Слуги показались в конце коридора.

— Эй, кто-нибудь, зажгите свет! — крикнул Кройленд, и лампочки вспыхнули. Но арка свода оставалась темной и освещалась только лучом карманного фонаря, падавшего на Маю и на неподвижное тело.

— Это моя госпожа! — раздался крик. — Что вы с ней сделали, сестра? Что вы тут делаете? Как она сюда попала?

— Придержите ваш проклятый язык! — зарычал Кройленд. — Не путайтесь сюда.

Служанка стала что-то бормотать про себя. Мая медленно поднялась с колен.

— Я ничего не могу сделать, — сказала она. — Я боюсь, что она скончалась.

Кройленд наклонился, чтобы поглядеть на смертельно бледное лицо и вдруг отвел от него фонарь.

— Вы должны телефонировать доктору, — сказала Мая. 

Кройленд стал издавать неопределенные звуки. За ним раздался голос Глэдис.

— Телефонировать доктору? Это мое дело. Что ему сказать?

— Скажите, что с миссис Гарстон случился удар, и чтобы он сейчас приезжал.

— Отлично. Я снесусь с ним. — Глэдис скрылась.

Кройленд прочистил горло:

— Не надо оставлять ее тут. Отнесем ее обратно в ее комнату.

— Предоставьте это мне, — вызвалась горничная. — Я часто ее носила. Бедный ангел, она легче младенца!

— Не трогайте ее, — рявкнул Кройленд. Он наклонился и поднял свою мать. — Зажгите свет, кто-нибудь! — Он стал удаляться со своей ношей. — Вы мне понадобитесь, мисс Дин.

— Неужели вы думали, что я не пойду? — гневно сказала Мая.

Служанка последовала за ней. Миссис Гарстон уложили на постель. Служанка склонилась над ней.

— Ах, бедняжка, она была такая добрая женщина! Она…

— Вас тут не нужно, — зарычал Кройленд. — Мисс Дин присмотрит за ней, пока не придет доктор.

— Присмотрит, за ней? — огрызнулась служанка. — Хорошо она за ней смотрела, не так ли?!

— Убирайтесь! — Кройленд повернулся к ней, и она удалилась, ворча про себя.

Мая покрыла тело и, пока она это делала, Кройленд расхаживал по комнате, разглядывал вещи, открывал ящики. Раздался стук в двери, и появилась Глэдис.

— Доктор Ивис едет сюда. Нужно еще что-нибудь?

— Подождите его внизу, — сказал Кройленд, — и приведите его прямо сюда.

Глэдис кивнула. Она была в халате. Она была также тщательно отделана, как всегда. Ее, по-видимому, ничто не волновало, по перед тем, как уйти, она бросила на Маю странный испытующий взгляд. Мая села около постели, Кройленд подошел к ней.

Ну, мисс Дин, как же это случилось?

— Я совершенно не знаю. После той сцены за обедом она была страшно расстроена. Я была с нею долгое время. Когда ее уложили, я пошла спать. И я проснулась, услышав крик и звук падения. Я выбежала и споткнулась о нее под аркой. Тогда я позвала на помощь.

— Хм, что же она там делала?

— Я не знаю. Как я могу знать? Что вы слышали?

— Слышал, как кто-то зовет на помощь.

— Это была, наверное, я. Больше вы ничего не слышали?

— Ничего, я работал. Я предполагаю, что ей стало дурно и она отправилась к вам, и с ней случился удар. Не так ли?

— Я не знаю, — ответила Мая, у нее были другие предположения.

— Хм! Посмотрим, что скажет доктор. — И Кройленд снова стал расхаживать по комнате и разглядывать вещи.

Появился доктор Ивис, раскрасневшийся и запыхавшийся. Он быстро приступил к осмотру тела и произвел его тщательно. Повернувшись к Кройленду, он сказал:

— Мне очень жаль. Все кончено, Кройленд.

— Это говорила и мисс Дин. Но я думал, что вам лучшее посмотреть. Вы не в претензии, что вас побеспокоили?

Доктор Ивис поглядел на Кройленда и Маю.

— Как это случилось? — спросил он. — Как вы ее нашли?

Мая снова повторила свой рассказ.

— Это все, что вы знаете? Кройленд, пройдите вниз. Я должен произвести более основательный осмотр. — Оставшись один с Маей, он стал размышлять вслух. — Вы ее оставили в постели. Вы и служанка ушли. Затем вы нашли ее здесь в коридоре. Вставала она так по ночам раньше?

— Никогда об этом не слышала.

— Была она жива, когда вы к ней подошли?

— Она не шевелилась, как будто не дышала, и я не могла найти ее пульс.

Ивис снова приступил к осмотру! Наконец, он поднялся.

— Взгляните, — сказал он и показал на большие пятна но обеим сторонам шеи. — Вы это видели?

— Да. — Мая поглядела на него. Они сначала были красными, а с тех пор потемнели.

— Вы говорили, что ее трудно было уложить в постель. Пришлось применить силу?

— Нет, во всяком случае — так ее не хватали.

— Вы не можете этого объяснить? Так лучше вы об этом не разговаривайте.

— Что вы хотите сказать?!

— То, что я сказал, моя милая!

— Собираетесь вы заявить, что она умерла естественной смертью?

Доктор Ивис потер подбородок.

— Даю вам совет для вашего же блага, — сказал он, — идите, ложитесь, милая. Отдохните. Я закончу здесь все.

— Вы не можете это скрыть! Вы не скроете этого! — воскликнула Мая в ужасе.

— Ну, не дурите, — сказал доктор Ивис, — уходите.

И он осторожно ее вытолкал, запер дверь в комнату и спустился вниз.

— Скверное дело, Кройленд, — сказал он, качая головой. — Я не могу дать свидетельства. Не решаюсь. Скажу вам откровенно, мне это не нравится. С ней плохо обращались. К ней было применено насилие.

— Что вы, черт вас возьми, имеете в виду?!

— У нее следы пальцев на шее.

— Боже мой! Этого быть не может! — сказал лорд Кройленд. — Что вы говорите? Она была задушена? Это безумие.

— Я этого не говорил. Ее, как будто, немножко придушили. Нужно было очень немного, чтобы ее убить. Она была очень слаба. Потрясения было для этого достаточно.

— Хм, Так я и думал. — Кройленд хлебнул из стакана. — Перепуг. Вы знаете, какая она была, полна всяких фантазий и диких идей, воображала разные вещи, наверное, она выбежала в темный коридор, испугалась и тогда… Наверное, все это от потрясения.

Доктор Ивис покачал головой.

— Я не решаюсь этого сделать. Кройленд. Она умерла насильственной смертью. Мне придется это сказать.

— Это безумие! Кто стал бы ее трогать?

— Это не мое дело. Я не могу тут помочь. Я ничего не могу тут сделать, Кройленд. Я только должен дать сведения. Без полиции не обойтись. Это скверное, скверное дело для вас. А теперь разрешите мне уйти.

 

ГЛАВА 14

На дороге

К числу наилучших качеств инспектора Белля принадлежала способность находить старые, уютные гостиницы. Ему это удалось даже в модернизованном Лимбее. Он сидел в баре за третьей сосиской, когда явился инспектор Ганн.

— Кончайте. Нечего особенно торопиться, — сказал Ганн.

— Можете говорить здесь, — ответил Белль, продолжая свой завтрак

— О, я знаю. Так вот, дело идет об убийстве. И оно произошло всего шесть часов назад.

— Кто же убит? — спросил Белль, накладывая себе фруктовое желе.

— Старая миссис Гарстон. Вот кто!

— Мать? Это наводит вас на какие-нибудь мысли? Как это случилось?

— Это одна из «мелочей», которых мы не знаем. Предполагают, что это случилось в аббатстве.

— Внутри дома? Странно.

— Мы ничего не знаем из первых рук. Доктор Ивис рано утром приехал к коронеру и сказал, что попробовал ему телефонировать ночью, но не мог добиться соединения.

— Погодите, сказал Белль. — Ивис, это не тот доктор, который давал показания на следствии о смерти Альфреда Гарстона?

— Он самый. Это семейный врач Гарстонов. Живет здесь поблизости. Он сказал коронеру, что ему позвонили из аббатства около половины второго ночи. Прибыв туда, он застал миссис Гарстон уже мертвой. Доктор Ивис полагает, что причиной смерти явилось сильное волнение в результате насилия. Он во всяком случае уверен, что с ней грубо обращались.

— Почему он не обратился к полиции?

— Да кто его знает! Во всяком случае он был вполне корректен. Он не выдал свидетельства, и он известил коронера. Но дело в значительной мере для нас испорчено. Когда он увидел ее, она уже была перенесена в другое место. Теперь уже прошло шесть часов. Было легко скрыть все следы.

— Что же вы сделали?

— Послал за нашим доктором, чтобы осмотреть тело. И с ним нескольких человек, чтобы ознакомиться с положением.

— Будет вам работа, раз старый Джош Кланк здесь! — заметил Белль, закуривая трубку. 

— Как? Не думаете же вы, что Кланк причастен к этому?

— Я этого не знаю. Только соображаю. Но почему Джош Кланк так полюбил эти места?

— Не понимаю, причем тут может быть Кланк, — заметил Ганн. — Старуха была убита в доме. И он не такой человек, чтобы забираться в дом, — такие грубые дела не для него.

— О, я не думаю, чтобы он сделал это сам!

— Вы думаете, что он это подстроил. Но какой ему прок от устранения миссис Гарстон?

— Если бы мы знали, кому это выгодно, нам уже было бы легче. Послушайте, Ганн. Началось дело с кражи писем Альфреда Гарстона. Теперь кто-то убивает мать Альфреда Гарстона. Не кажется ли вам, что кто-то старается избавиться от каких-то сведений об Альфреде Гарстоне?

Ганн покачал голевой.

— Неглупая идея. Но ничего из нее не выйдет, по-моему. Человек этот умер уже двадцать лет назад. Мисс Морроу все время владела этими письмами. Она знала их наверно наизусть, а ее не трогали.

— Я не теряю надежды в этом разобраться, — сказал Белль. — Начнем сначала. Письма были украдены. Скоро после этого они попали в руки того, кто их хотел иметь. Миссис Гарстон затем была убита. Не кажется ли вам, что кто-то прилагает большие усилия, чтобы устранить все сведения о частной жизни Альфреда Гарстона? Что вы думаете об этой теории?

— Я не особенно люблю теории, — сказал Ганн. — Кто-то украл шкатулку. Кто-то убил старую даму. Вот все, что мы знаем. Весьма возможно, что один факт не имеет отношения к другому. Скажем, в аббатство забрался грабитель. Она услышала его, а он заставил ее замолчать и скрылся. Это бы объясняло все.

— Тоже теория, не правда ли? — сказал Белль с усмешкой. — И не плохая. Но почему же Кройленд не известил полицию об этом грабителе?

— Может быть, он о нем и не знал. Этот субъект мог бы сбежать тотчас после смерти старухи.

— Может быть. Ищите в этом направлении. Вы ничего не должны упускать. Но знаете, что меня смущает? Джош Кланк защищал человека, который украл письма. И он оставался здесь неделю в ожидании суда. Как только он вызволил своего клиента, миссис Гарстон убивают. Хотел бы я знать, для кого работает Джош Кланк!

— К чему вы клоните? — спросил Ганн. — Вы говорили, что он сам нам дал совет искать человека, которому были нужны письма.

— Это так, это так, — сказал Белль. — Но единственный человек, который, по-моему, мог интересоваться письмами Альфреда Гарстона, это Кройленд. А теперь мать обоих убита. И Джош Кланк поблизости. Как будто Джош мог знать о том, что должно произойти. Туман, туман вокруг меня! Но больше всего я хотел бы знать, что сейчас делает Джош Кланк.

Когда мистер Кланк в это утро спустился к завтраку, Люис указал ему на необыкновенное оживление у полицейского участка. Автомобили подъезжали и уезжали. Один из них был полон полицейскими.

— Боже мой! — заметил мистер Кланк. — Так рано утром. Наверное, где-нибудь случилось что-нибудь необыкновенное.

— Самое вероятное, они едут арестовать какого-нибудь типа, который стрелял кроликов, — насмешливо заметил Люис.

— Вы непочтительны, Люис, — вздохнул мистер Кланк. — Не следует недооценивать полицию. Хотел бы я узнать, вызывали ли мистера Белля. Он остановился у «Белого Льва». Я не хотел бы вам портить завтрак, дорогой мой, но мне хотелось бы это знать.

Люис посмотрел на него без особой нежности, проглотил яйца и ветчину и удалился.

Мистер Кланк закончил свой завтрак, опорожнив блюдечко с земляничным вареньем, положил себе кусок сахара в рот, а три куска в карман, и, выйдя на террасу, уселся в кресле, напевая:

Вдруг появился Люис, и мистер Кланк поднялся ему навстречу.

— Ганн заехал к Беллю, — сказал Люис. — Взял его с собой на автомобиле. Направился в Брэдсток.

Большие глаза мистера Кланка расширились.

— Приведите наш автомобиль, дорогой мой, — сказал он.

Люис скрылся, а мистер Кланк начал постукивать себя по челюсти. Когда автомобиль подъехал, Кланк с улыбкой влез в него и сказал:

— Двигайтесь, как можно скорее, дорогой мой, — конечно, в пределах безопасности. Я не могу понять, почему мистер Белль так торопится. Я его несколько побаиваюсь, Люис.

Люис двинул вперед свой автомобиль, пренебрегая всякими соображениями безопасности. Мистер Кланк приложил одну руку ко рту, а другой придерживался за край автомобиля.

Ганн и Белль, которые ехали менее быстро, скоро были остановлены человеком который выбежал из поля, громко крича:

— В чем дело? — спросил Ганн.

— Тут лежит мертвый, сэр.

— Как! В этом поле?

— Именно, тут. И притом это полицейский.

— Ого! — сказал Ганн, выскакивая из автомобиля. — Где он?

Посреди поля две лошади пощипывали молодой ячмень. За ними около забора лежали полицейский и велосипед.

— Пуля попала ему в глаз, — сказал Белль. — Умер уже несколько часов назад. Вы его знали?

— Конечно, я его знаю. Это Браунли, полицейский из Крантона, той деревни около аббатства, где живет доктор Ивис.

— Это верно, сэр. Это Джордж Браунли из Крантона, — подтвердил крестьянин.

— Так, — заметил Белль, — убит он некоторое время назад, значит ночью. Он, очевидно, ехал на своем велосипеде. Когда вы его нашли, мой милый? — Ганн повернулся к крестьянину.

— Недавно. Я грузил на тачку корм для свиней и пришел на это поле. Вижу, лежит там мертвый. А что мне с ним делать? Скажите сами.

— Я посторожу его, — сказал Белль и обратился к Ганну. — Садитесь на автомобиль и езжайте к ближайшему телефону.

— Отлично. Это будет в аббатстве. Я вернусь через несколько минут. — Ганн умчался.

Белль смотрел на мертвеца и почесывал себе голову. Тело лежало на спине. Куртка была открыта, и пуговица левого внутреннего кармана расстегнута. Белль сунул в него руку, но ничего там не нашел. В других карманах было обычное содержимое. Белль вышел и стал расхаживать.

Люис пустил в ход свой гудок, когда мистер Кланк схватил его за руку:

— Стойте, безумец, стойте! Автомобиль остановился под носом у Белля.

— О, мистер Кланк, это вы? Вот удивительная встреча!

— Боже мой. Это главный инспектор Белль, — сказал, сияя мистер Кланк. — Могу я быть полезен, друг мой?

— Каким же это образом?

— Да, право же, я не знаю. Но у вас такой растерянный вид, я думал, что у вас испортился автомобиль. Я бы мог вас подвезти.

— Благодарю вас, этого мне не нужно.

— Дело не в автомобиле? Ну, что же, не могу ли я еще чего для вас сделать?

— Вот я сейчас это соображаю, — сказал Белль. — Пойдите-ка, взгляните сюда, мистер Кланк.

Он взял маленького человека за руку и повел его в поле. Там веселость мистера Кланка внезапно прошла. Лицо его исказилось ужасом.

— Иисусе Христе, помилуй нас! — сказал он. И, сняв свою шляпу, стал шептать цитаты из Библии. Потом он повернулся к Беллю. — Это ужасное дело, действительно, ужасное, — сказал он спокойно.

— И вы это думаете? Я также держусь этого мнения! — сказал Белль, нахмурясь.

В глазах мистера Кланка было непонятное для Белля выражение ненависти или свирепости. Он напоминал разгневанoго кота.

Он, однако, сказал очень спокойно:

— Да, действительно. Это принадлежишь к числу тех вещей, которые я никогда не прощаю.

Белль презрительно засмеялся.

— Я и сам не думаю этого прощать! Но это то, что вы иногда защищаете.

— Ах, как вы неправильно говорите. Совершенно неправильно. Я иногда должен защищать самые отвратительные создания, как доктор должен лечить самые отвратительные болезни. Но значит ли это, что мы прощаем им? О, нет. В сердце — нет.

— Сократите вашу проповедь, — проворчала Белл.

— Дорогой мой, поверьте, этот вид преступления меня возмущает. Бедный, бедный человек! Послан к своему Творцу, наверное, неподготовленный, застрелен безоружный. Безобидный, лишен светлой жизни, чтобы бессовестный жестокий негодяй мог дальше грешить…

— Продолжайте, продолжайте, — сказал Белль. — Вы, наверное, немало знаете об этом, Кланк. Расскажите нам кое-что еще!

— Друг мой, я знаю то, что вижу. Тут лежит деревенский полицейский, застреленный на дороге во время своего ночного дозора. Совершенно ясно, что его убил какой-нибудь негодяй, потому что он заметил то, что могло бы помешать какому-нибудь преступлению.

— А какому же именно преступлению?

— А что здесь случилось, друг мой? — спросил мистер Кланк. — Вы знаете об этом больше, чем я.

Разговор прервало прибытие двух автомобилей. В первом был Ганн с каким то подвижным человек с острыми чертами лица, в другом — пара солидных полицейских. Спутник Ганна склонился над телом.

— Это наш врач, — шепнул Ганн на ухо Беллю. — Он закончил дело в аббатстве. Это…

Белль наступил ему на ногу, выразительно глядя на Кланка.

— Что вам здесь надо? — обратился Ганн к адвокату.

— Я тоже не знаю, зачем он здесь, — сказал Белль. — Не хотите ли проехать дальше, мистер Кланк?

— Боже мой! Разве я мешаю? (Мистер Кланк казался огорченным). Я этого не знал. Тогда до свидания, господа. Но, пожалуйста, запомните, в случае затруднений обращайтесь ко мне. Помочь вам будешь для меня только удовольствием. Добрый день! — и он ушел с поля.

— Вот нахальство! Скверное маленькое насекомое, — проворчал Ганн.

— Ах, — сказал Белль, — хотел бы я знать, в чем его игра.

Врач выпрямился.

— Этот человек был застрелен в упор. Наверное, из револьвера. Следов борьбы нет. Одежда его смялась, я думаю, пока его тащили сюда. Убит он не меньше шести часов назад. А что, вы отправите его тело в мертвецкую? Вместе с телом миссис Гарстон?

— Да. — Ганн кивнул. Врач удалился. — Вот как обстоит дело! Застрелен рано утром где-то.

— Здесь же, на дороге, — поправил Белль. — Там следы крови. Пусть это место отметят. Он, наверное, задержал автомобиль, вынул свою записную книжку, стал делать в нее запись, и тут его убили. Книжка его пропала.

— Боже мой! — проворчал Ганн. — Скверное дело.

— Человек в автомобиле чувствовал себя доведенным до крайности, — сказал Белль. — Интересно, что он делал. Э, взгляните! Джош только теперь отъехал, — и он показал на удалявшийся автомобиль Кланка.

— Скверная маленькая мартышка! — проворчал Ганн. — Подпрыгивал здесь за изгородью, чтобы нас подслушать.

— И он поехал в Брэдстокское аббатство. Следует и нам отправиться туда.

Мистер Кланк, однако, и не думал подслушивать. Он ходил на дороге, как Белль, и подобно ему заметил пятна крови на месте убийства. Потом он вернулся к Люису.

— Ну, дорогой мой, нам лучше двинуться в путь, — сказал он весело.

Вид мистера Кланка напоминал Люису большого кота, который наметил свою добычу и вот-вот готов прыгнуть.

 

ГЛАВА 15

Темный свод

Автомобиль Белля и Ганна следовал за экипажем Кланка на пути в Брэдстокское аббатство, но им не удалось его обогнать.

— Что сказал ваш доктор насчет старой дамы? — спросил Белль после молчания.

— Да, я вам этого не сказал. Я только что собирался…

— Когда я наступил вам на мозоль. Да, нам не следовало этого выдавать Джошу Кланку.

— Разумеется. Я его не заметил. Он сущий черт. Не правда ли? Как это он вдруг появился у тела этого убитого? Откуда он знал? Он слишком много знает, этот старик.

— Да, это с ним всегда так, — медленно сказал Белль. — Мне кажется, что он знает о деле Гарстона больше, чем считает полезным. Но я не думаю, чтобы он знал про убийство вашего человека. Он вдруг наткнулся на него, и это его порядком взволновало. Курьезный маленький кот.

— Что же он стал делать?

— О, он молился и говорил проповедь. — Белль сделал гримасу. — Я не стану отрицать религиозности какого-нибудь человека. Но представьте себе Джоша Кланка в благочестивой роли… Держал он себя очень странно. Во-первых, вид тела его смутил. Затем он стал говорить, как будто собирался кому-то за это изрядно задать. Вот что меня удивляет. Он также совсем не потерял голову! Он знал, что делал. Мне показалось, что он хочет кого-то подвести, и что убийство этого бедного человека показало ему, как это можно сделать.

— Вот как! — воскликнул Ганн. — Пожалуй, он хочет взвалить убийство на человека, которого хотел бы устранить?

— Весьма возможно, — с улыбкой сказал Белль. — Когда Джош Кланк занимается подбором свидетельств, может получиться все, что угодно, кроме истины. Что же сказал доктор?

— Чего он только не говорил! Он сказал, что причина смерти — испуг вследствие внезапного нападения. Ее схватили за горло и наполовину задушили. На шее остались следы. Он думает также, что ей давали наркотики и это ускорило смерть. Конечно, жизни в ней было немного — лет 75 и слабое сложение. Если были применены наркотики — то преступника надо искать в доме.

— Не обязательно, — сказал Белль, качая головой. — Ей могли давать какие-нибудь снадобья для успокоения. А напугать ее мог какой-нибудь пришелец. Возможно, что с нею боролись, чтобы она лежала спокойно.

— Не думаю, — сказал Ганн, хмурясь. — Если бы это было так, они бы сказали об этом Ивису. И тот не обратился бы к коронеру.

— Страх! — сказал Белль — Все дело в страхе. Почему Ивис не встретил нашего доктора?

— Это верно. Он не встретил его.

— Наш Ивис хочет держаться от этого подальше, — не так ли? — улыбнулся Белль. — Кстати, куда девался Кланк? Мы его не перегоняли.

— О, черт! — сказал Ганн, — совсем забыл его. Не тут ли он, как вы думаете?

— Я не был бы удивлен, если бы застал его с Кройлендом.

Но его там не было. Автомобиль мистера Кланка стоял на месте, отведенном для автомобилей посетителей развалин. Мистер Кланк возобновил изучение церковных древностей.

Глэдис, корректная и торжественная, вся в черном и с половинным количеством краски на лице, привела их в кабинет Кройленда. Он сидел за работой и курил. Знаком он предложил им сесть, уставился на них и стал издавать звуки.

Ганн представил себя и Белля. Кройленд ничего не сказал.

— Это ужасное дело, — начал Ганн. — Я должен сообщить вам, что полицейский врач установил признаки насильственной смерти миссис Гарстон.

— Это же говорил Ивис, — проворчал Кройленд.

— Моя обязанность спросить, как все это случилось.

После недолгого молчания Кройленд сказал:

— Ночью я услышал шум. Я поднялся наверх и нашел миссис Гарстон лежащей в коридоре. Сестра только что подошла к ней. Она казалась мертвой.

— В каком это было часу? — спросил Ганн.

— Не знаю. Рано утром.

— Вы еще не ложились?

— Нет, я работал здесь.

— Вы не слышали никакого шума?

— Я ничего не слышал.

— Есть ли у вас какие-нибудь основания предполагать, что в дом забирался грабитель?

— Никаких.

— Вы понимаете, что это значит? Миссис Гарстон была убита кем-то, живущим здесь.

— Если она была убита.

— Мы должны верить докторам, милорд. Разве вы думаете, что она умерла естественной смертью?

— Она была стара. Здоровье было давно плохое, — ворчал Кройленд. — Врачи говорили об испуге. Ее могло взволновать что угодно.

— На ее шее — следы насилия. Врач говорит, что она была наполовину задушена.

— Не могу этого понять. Никакого смысла тут нет! Вернее, что доктора ошиблись. Кто бы захотел ее тронуть?

— Это мы и должны выяснить, милорд. Можете ли вы ручаться за всех людей в доме?

— Не больше, чем я могу ручаться за ум докторов. Если вы спрашиваете меня, знаю ли я кого-нибудь, кто ненавидел мою мать, — я не знаю. Не думаю, чтобы был такой человек на свете.

— Все ли слуги выше подозрения?

— Старшие слуги здесь уже много лет, остальных я не знаю, спросите экономку.

— Благодарю вас, милорд. Был ли еще кто-нибудь в доме?

— Я был в доме, — сказал Кройленд, бросая на него сердитый взгляд.

— Простите, милорд. Я имел в виду посетителей.

— Посетителей не было. Прислуга. Моя секретарша, мисс Херст. Сиделка матери, мисс Дин. Вот и все.

Тут вмешался в разговор Белль.

— Давно они у вас?

— Мисс Херст больше года, мисс Дин несколько недель.

— Здоровье миссис Гарстон за последнее время ухудшилось? — опросил Белль.

— Ивис сказал, что ей нужна сиделка.

— Так. Может быть, нам теперь лучше будет расспросить сиделку?

— Позвать ее?

— О, зачем вам беспокоиться! — сказал Белль. — Кстати, как вы ее нашли?

— Не знаю. Ее наняла моя секретарша.

— Опытная сиделка, я думаю.

— Можете ее расспросить.

Перед ними предстала Мая, более напоминавшая усталого ребенка, нежели сиделку. Серая с белым одежда делала пепельной бледность ее лица. Она с усилием старалась держаться очень прямо. Беллю показалось, что чувствуется нечто отчаянное и вызывающее в этом напряженном лице и в этих впалых глазах.

— Мисс Дин? — сказал он холодно. — Садитесь, пожалуйста. Мы представители полиции. Я должен сообщить вам, что ваша пациентка, миссис Гарстон, была убита.

— Я знала, что это так! — воскликнула Мая.

— Когда вы это узнали?

— Когда я увидала следы на ее шее.

— Так. Что вы можете об этом рассказать?

— О том, как ее убили? Я ничего не знаю. Я могу только сказать, как я ее нашла. — И она повторила свой рассказ.

— Сколько времени прошло от того момента, когда вы услышали крик, до того, как вы о нее споткнулись?

— Не могу сказать. Не больше, чем несколько минут.

— А что — кричала миссис Гарстон?

— О, да. По крайней я так думаю. Я уверена, что это так.

— Что же она кричала?

— Не знаю. Я только что проснулась. И потом крик был заглушен.

— Это было не ваше имя?

— О, нет. Она всегда называла меня «мисс Дин». Это звучало совсем не так. Право, не могу сказать. Это скорее напоминало какое то мужское имя.

— Какое имя? — спросил Белль.

— Право, не знаю.

Кройленд откашлялся.

— Мое имя — Генри, если вам угодно это знать.

— О, нет, оно звучало совсем иначе, — сказала Мая.

— Благодарю вас, — заметил Белль. — Теперь скажите, как вы ее оставили прошлой ночью? Как она себя чувствовала?

— Я оставила ее в постели. Она была в очень трудном настроении. Я никак не могла с ней справиться.

— Что вы хотите сказать? Была ли борьба?

— О, нет. Она просто отказывалась что-либо делать. За обедом перед тем была сцена.

— Ах, вот как! С кем же?

— Со мной, — буркнул Кройленд. — Мать моя была в очень нервном состоянии. Она впала в истерику. Я сказал, что она должна лечь в постель. Вероятно, это то, о чем думает мисс Дин.

— По поводу чего это произошло?

— Не имею никакого представления, — воскликнула Мая.

Кройленд быстро ответил:

— Без всякой причины.

Белль принял ироническое выражение:

— Так. Она была расстроена. Служанка уложила ее, сиделка оставила ее, и в эту ночь она убита. Вот, чего мы добились. Теперь покажите, где ее нашли. Пожалуйте, оба со мной.

— А я зачем вам нужен? — спросил Кройленд.

— Мисс Дин была первой у тела, вы были вторым. Я хочу сверить ваши показания.

Кройленд с усилием поднялся и вышел из комнаты. Белль медленно последовал за ним по большой старинной лестнице вдоль светлой галереи, в темноту свода.

Кройленд вдруг остановился, так что они столкнулись.

— Здесь она была? — спросил Белль. — Странное место. Что это?

— Часть старого дома, — объяснил Кройленд. — Вы были в той части, которая построена во времена Елизаветы. Этот свод идет через старую стену в дортуар монахов.

— Куда?

— Туда, где спали монахи.

Белль прошел через сводчатый коридор, оглянулся назад и вернулся под темный свод.

— А что могла здесь делать миссис Гарстон?

— Я не знаю. Комната мисс Дин находится в том конце. Она могла идти туда.

— Так. — Белль повернулся к Мае. — Покажите мне комнаты миссис Гарстон и вашу.

— Комната миссис Гарстон заперта, — сказала Мая. — Доктор Ивис взял ключ.

— Так. Ключ этот теперь у нас. А где же ваша комната?

Она провела его через темный свод и отворила свою дверь. Он не стал входить.

— Она могла направляться к вам?

— Но она этого не сделала, — сказала Мая.

— Приходила она когда-нибудь к вам по ночам?

— Никогда. Не могу себе этого и вообразить. Я ей никогда не была нужна.

— Никогда? Не очень приятное место для вас, сестра. Она была недовольна тем, что вы здесь?

— Она не хотела иметь сиделку, — сказала Мая.

— Так. — Белль вернулся под темный свод. — И вы нашли ее здесь?

— Я споткнулась и упала на нее.

— Вот как. — Белль заинтересовался. — Она лежала поперек дороги?

— Да, кажется. Я не совсем уверена. Как будто бы так.

— Тут темно, не правда ли? — Белль огляделся. — А, тут есть лампочка. Можем мы ее зажечь, милорд? — Кройленд повернул выключатель. — Э, она не действует. Дайте-ка нам стул, — он стал на стул, вынул лампочку и достал другую из коридора. Он попробовал новую лампочку. Она зажглась. — Так эта лампочка была испорчена? А что, прошлой ночью свет здесь горел? — спросил он у Маи.

— У меня был фонарь. Когда пришли слуги, то свет зажегся.

— Я велел им зажечь — буркнул Кройленд.

— Ах, вот как. Перед тем нигде не было света?

— Все было темно, — сказала Мая.

— И эта лампочка зажглась вместе с остальными?

— Все зажглись, — сказал Кройленд.

— Я не уверена. — Мая приложила руку к голове. — Мне кажется, что здесь света не было.

— Ну, знаете, так трудно сказать, в какой момент испортилась лампочка, — сказал Белль, оглядывая свод.

Пол в этом месте был выложен массивными дубовыми досками. Стены были покрыты такой же дубовой облицовкой. Белль старательно оглядел пол и стены и не нашел ничего.

— Благодарю вас, милорд, — сказал он, — не буду вас больше задерживать. Я только взгляну еще на комнату миссис Гарстон и потом я хочу поговорить с некоторыми из ваших слуг. Не будете ли вы добры сказать им собраться в какой-нибудь комнате?

— Отдайте им ваши распоряжения сами, — сказал Кройленд. — Зайдите, доложите мне перед тем, как уйдете, — и он удалился.

— Можете идти, сестра. Вы мне понадобитесь еще впоследствии, — сказал Белль.

Когда Мая удалилась, он взял лампочку в руку и стал ее разглядывать. Потом он подошел к выключателю и зажег свет во всем коридоре.

— Поглядите-ка, — сказал он, — жертву нашли убитой в единственном месте, где лампочка не горела.

— Какой же из этого вывод? — спросил Ганн.

— Ах, если бы я знал! — ответил Белль и пошел дальше.

 

ГЛАВА 16

Перед завтраком

Комната миссис Гарстон, освещенная утренним солнцем, пребывала в беспорядке. Полицейский врач не только не содействовал устранению беспорядка, но еще его более увеличил и, заперев за собою дверь, лишил возможности убрать комнату.

— Так и не знаешь, нарочно ли кто-нибудь тут все перебудоражил, или же старательно ничего не трогали, — проворчал Ганн. — Поглядите-ка на ее лекарства. Тут их целая лавка. Она, наверное, принимала все капли, которые ей попадались под руку.

— Наверное. Что же, упакуйте все и пошлите доктору для осмотра. Только я уверен, если тут применялись наркотики, вы их на столике не найдете. Кто бы это ни сделал, он не оставит за собой следов.

— Не скажите! Всякий может сделать ошибку, — сказал Ганн.

— Ключи на ночном столике, — ответил Белль, продолжая осматривать комнату. — Ничего как будто не заперто. А вот шкатулка для драгоценностей. Она заперта. Недурные в ней вещи, — продолжал он, открывая шкатулку. Но если у нее были любовные письма, там их больше нет. А об этом что вы думаете?

Ганн подошел к открытому ящику конторки, в котором лежал плоский кожаный футляр.

— Я не знаю.

— Как будто ящик этот поспешно закрывали, так что футляр был защемлен. Скажем, что-нибудь другое вытаскивали из этого ящика.

— Но никто не мог войти. Ивис увез с собой ключ.

— О, Боже, — засмеялся Белль. — Ивис закрыл дверь после того, когда дело было уже обделано. До его прихода было достаточно времени, чтобы стащить что угодно.

— Думаете вы, что кто-нибудь вошел в комнату, чтобы совершить кражу, и прикончил ее?

— Не знаю. Может быть. Или кража была совершена после ее смерти.

— Ее принесли сюда сразу. Потом Кройленд и сиделка оставались здесь, пока не пришел Ивис.

— Так они говорят.

— Что же, вы подозреваете Кройленда и сиделку?

— Почему же нет? — спросил Белль.

Ганн был смущен.

— В конце концов, вы не можете быть уверенным, что здесь украли что-нибудь.

— Я не могу этого доказать, — согласился Белль, — но я это знаю. Посмотрим, что осталось. — Он открыл кожаный футляр и вынул из него три старых фотографии: младенца, мальчика и молодого человека.

— Честное слово, — воскликнул Ганн. — Это Альфред Гарстон.

— Совершенно верно, Альфред Гарстон в трех возрастах. Мать хранила фотографии. Господи помилуй. Чувствуешь себя порядочным скотом. Бедная женщина. Что она в сущности знала? — он тяжело вздохнул. — Ну, не стоит так говорить. Посмотрите, что из этого следует: ее убили и что-то взяли из ящика где она хранила фотографии Альфреда. Наверное, там были письма от него. Это связывает убийство с попыткой скрыть что-то относительно Альфреда. Вы спрашиваете, не подозреваю я Кройленда и сиделку? Кто знает!

— Да, — заметил Ганн, — Кройленд ввел в дом сиделку, которую мать его не хотела иметь. Мать его убита. Он и сиделка — тут как тут при ее смерти. А тут еще украдено что-то, относящееся к его брату. Для Кройленда дело принимает неприятный оборот.

— Вот именно. И к тому же… Это еще что? — Кто-то постучал в дверь. Белль понизил голос: — Это все случается, когда недавно совершилась другая кража, связанная с его братом. Ну, кто там?

Он отворил дверь. Появилась служанка миссис Гарстон.

— Что вам угодно?

Вид у нее был непривлекательный. Серо-желтое лицо было бледнее обыкновенного. Темные глаза казались бусинками. Она близко подошла к Беллю.

— Я хочу говорить с вами, сэр. Я хочу вам рассказать про прошлую ночь.

— Очень вам благодарен! Кто вы?

— Меня зовут Джонс, сэр. Я служанка миссис Гарстон, если позволите, сэр. Я провела с ней пятнадцать лет. Она была такая милая и добрая хозяйка. Я хочу сказать вам всю правду про прошлую ночь. Бедняжка моя. Никто кроме меня не знает правды.

— Вот как! — Белль закрыл дверь. — Ну, говорите всю правду о прошлой ночи.

Миссис Джонс заговорила скороговоркой:

— Вот как было, сэр. Я пришла помочь госпоже устроиться на ночь. Я всегда это делаю сама, потому что сиделка никогда не делает ничего, как следует. И она так ее боялась. Она всегда так плакала, бедная овечка! И я нашла ее в ужасном виде. Я не знаю, что с ней делала эта сиделка, но я никогда не видела ничего подобного. Она со всеми такая вежливая, бедняжка. Но я знаю, я слышала своими собственными ушами, она говорила сиделке: «Вы хотите моей смерти». Она это говорила, сэр! Бог слышит мои слова. Она говорила: «Я знаю, вы хотите моей смерти». Я тогда не обратила на это внимания. Я знала, что эта сиделка грубо с ней обращается. Я только хотела успокоить бедняжку, а теперь, теперь… — речь ее оборвалась и бусинки глаз впились в лицо Белля, чтобы разглядеть, произвела ли она на него впечатление.

— А теперь вы над этими словами задумались? — сказал Белль. — Сообразите немного. Почему эта сиделка могла желать ее смерти?

— Не мое дело об этом говорить, — служанка стала говорить медленнее. — Я не знаю, зачем эта сиделка к нам приехала. Хозяйка ее не хотела и не любила ее. С тех пор, как прибыла эта сиделка, у хозяйки не было спокойной минуты.

— Что же делала эта сиделка?

— Я не буду говорить о том, чего я не знаю. Это не моем духе. Мне кажется, сиделка эта все время ее донимала, все время приставала к ней.

— Но зачем же?

— Это не мое дело. Я уже сказала вам. Я не знаю, зачем она приехала. Я исполняю только свой долг перед хозяйкой. Есть вещи, которые я не могу позволить скрыть. Я должна сказать вам, сэр, что после событий этой ночи я пошла в комнату сиделки — посмотреть, не могу ли я ей чем-нибудь помочь, — ее там не было. Никогда не знаешь где ее найти. Но она разорвала какое-то письмо, и я увидела его обрывки. Сердце у меня перевернулось. Я сохранила его для вас. Видите, сэр, вот они.

Белль прочел отрывки из письма Томми. «Самые серьезные основания… после того, что произошло с Кройлендом, я хочу вас видеть немедленно… вещи, которых я не могу написать».

— И это все, что вы нашли?

Она кивнула.

— Жаль. Больше ничего у вас нет? — она покачала головой. — Тогда можете идти и придержите свой язык. Хорошенько помалкивайте, а то я могу стать неприятным.

— Я не болтлива. — Служанка покачала головой и вышла.

— Вот ведьма! — сказал Ганн.

— Бедная старуха. Между такой служанкой и этой хитрющей сиделкой и Кройлендом. Ну, давайте продолжать. Может быть, в доме еще найдется какая-нибудь веселая публика. Мы должны тщательно наблюдать, не сносится ли кто-нибудь в доме с кем-нибудь во вне. Не спросить ли сестру Дин: кто этот субъект, который хочет ее видеть насчет того, что произошло с Кройлендом?

— Не стоит! — с улыбкой сказал Белль. — Сейчас мы больше не будем допрашивать сиделку. Зачем пугать бедную девушку. Если она выскользнет, чтобы встретиться с этим типом, это нам только на руку. Скажите вашим людям, чтобы они наблюдали за всяким, кто выходит из дому.

Затем полицейские послали за Глэдис. Главный инспектор Белль определил ее как деловую женщину. Он не особенно любил этот тип, но уважал его. Если мужчине нужна была женщина-секретарша — он считал это прискорбным, но ему казалось, что для такой роли больше всего подходит женщина вроде Глэдис. Она быстро понимала, ясно выражалась и не делала никаких глупостей.

Глэдис не проявила особого волнения по поводу убийства миссис Гарстон. Она не могла придумать, кто мог пожелать убить эту старую даму. Самое безобидное старое существо на свете! Глэдис никогда не слыхала о неладах миссис Гарстон с сиделкой и служанкой. Конечно, бывали трения. Она была слаба и в то же время не любила, чтобы за ней присматривали.

Сцена за обедом? Глэдис улыбнулась. Да, вышел разговор — старая дама стала плакать, а лорд Кройленд этого не выдержал. Совершенный пустяк! Лорд Кройленд всегда был с ней очень вежлив. Служанка? Глэдис ничего не могла про нее сказать. Сухая древность! Преданная служительница семьи, в этом роде.

— Вы сами наняли сиделку, не так ли? — спросил Белль.

— Не совсем. Лорд Кройленд поручил мне ее разыскать. Я нашла мисс Дин, и она ему понравилась. Я знала ее по школе. Она училась в С. Хьюз, работала в частной лечебнице.

— Что же, у вас нет мнения о том, как это все случилось?

— Никакого. Сплошная нелепость, если вам угодно знать мое мнение.

Экономка и дворецкий также не имели никакого мнения на этот счет. Отпустив их, Белль поглядел на Ганна.

— Они любят своего хозяина, — сказал он. — Верите ли, они его любят! Ну, после этого я хочу завтракать.

Мистер Кланк между тем бродил среди развалин, пока не наткнулся на садовника и не завел с ним разговор. Сначала усилия его не давали особого результата. Но он не отставал. Он разгуливал среди цветов, хвалил умелость садовника и говорил, как счастлив должен быть владелец такого чудного дома и парка. Садовник не выдержал. Он воткнул вилы в землю, выпрямился и сурово посмотрел на мистера Кланка.

— Да что вы, никакого приличия не понимаете? — спросил он.

— Боже мой, надеюсь, что это не так! В чем дело?

— Выплясываете тут, как старый чертенок, — ворчал садовник. — Постыдились бы!

— Но почему же, друг мой? Мне говорили, что посетители сюда допускаются. Лорд Кройленд так добр…

— Я не говорю, что запрещается. Но надо же знать приличия. Сегодня нам не до гуляк!

— Очень огорчен, если помешал вам. Я не хотел делать ничего плохого. Что же сегодня случилось?

— Да уж, такие люди, как вы, никогда ничего не знаете, — сказал садовник и сплюнул. — Смерть в доме, вот что. Хозяйка умерла этой ночью.

Мистер Кланк остановился как вкопанный. На больших его глазах появились слезы. 

— Миссис Гарстон? — сказал он шепотом, снял свою шляпу и вытер себе лоб.

— Да, мать лорда.

— Я не знал, я и не думал ничего подобного. Это ужасно! Что же, она была больна?

— Нет, нет. Это случилось так внезапно. Доктор Ивис не может определить, как она умерла. В доме сейчас полиция из Лимбея.

— Боже, Боже, как это ужасно для вас всех! — прошептал мистер Кланк. — Друг мой, вы наверное считали меня бессердечным, — и он сунул полкроны в руку садовника. — Конечно, вам сегодня не до посетителей. — Он покачал головой и удалился.

Но его огорчение было не только притворным. Лицо его оставалось бледным, и в нем выражался страх. Отойдя от садовника, он остановился и вздохнул: «Бедная, погибшая душа», — и начал затем напевать один из своих любимых гимнов. Через некоторое время он присел в нише под арками развалин, вынул из кармана мешочек с конфетами, развернул одну и начал ее сосать. После этого на лице его появилось довольное и более бодрое выражение.

Оглядевшись, Кланк увидел, что один из кустов сирени был поломан, как будто кто-то недавно наскочил на него. Тут же, на земле лежали раздавленные цветы. Мистер Кланк поглядел на это разрушение и постучал но своей челюсти. Очевидно, кто-то недавно пробирался кратчайшим путем от этой ниши к дороге.

— Ну, ну, ну, — сказал он, и направился к Люису и своему автомобилю.

— Пойдемте, позавтракаем, дорогой друг мой, — сказал он.

Люис сказал ему в вполголоса:

— Белль сюда приехал. И местный инспектор тоже. Оба еще в доме.

— Мне говорили, это. Миссис Гарстон умерла этой ночью таинственным образом.

— Ого, — ироническое выражение сошло с лица Люиса. — Что это, убийство?

— О, конечно, я думаю, что она была убита. Бедняжка. Я уверен в этом.

— Боже мой, — сказал Люис. — Дело разрастается.

— Ужасное дело, — вздохнул мистер Кланк.

 

ГЛАВА 17

После завтрака

Мая спустилась к завтраку по удару гонга и застала за столом одну Глэдис.

— Что же, беби! Давайте сядем. Старик не завтракает. Он с утра все время висит на телефоне. Бедный старик. Вид у вас скверный, беби.

— О, я вполне здорова, — сказала Мая.

— Кстати, Джексон, — сказала Глэдис лакею, — лорд Кройленд хочет, чтобы вы позаботились о полицейских.

— Благодарю вас, сударыня. Это уже сделано.

Лакеи подавали все блюда, как ни в чем ни бывало. Глэдис наблюдала за порядком, и Мая в этой обстановка позавтракала, хотя перед тем ей казалось, что кусок не пойдет ей в горло.

— Вам это полезно, беби, — смеясь сказала Глэдис. — Незачем оставлять без топлива свою маленькую машину. — И она повела ее в гостиную. — Вы молодец, Мая. Я скажу это всему свету. Не хотите ли капельку яда в кофе? Бенедиктину? Не хотите? Ну, как угодно, — она откинулась назад, выпуская дым из ноздрей. — А что, эти умные полицейские пробирали вас?

— Это было довольно таки неприятно, сказала Мая. — Они как будто считают, что это моя вина. Я их не осуждаю. В некотором отношении это верно.

— Ну, что там! Да вы не способны убить канарейку!

Мая покраснела.

— Не говорите так. Конечно, я ничего ей не сделала. Вы же это знаете, Глэдис,

— Чего вы волнуетесь, милая?

— Она была моя пациентка. Я не должна была этого допускать. Если бы я спала в ее комнате, ее бы не убили.

— Кто знает! Она была убита не в своей комнате.

— Вот это-то и странно. Я не могу понять, что ей было делать в этом коридоре!?

— Да, странно. Что думают полицейские?

— Я не знаю. Конечно, она могла идти ко мне. Они склонны это думать. Если бы я только была с ней.

— К чему это говорить? Она бы этого не допустила. Старуха к вам не совсем благоволила.

— Я знаю. Она меня терпеть не могла.

— Вы это им сказали?

— Конечно, сказала.

— Ну, ну, беби, — и Глэдис зажгла еще папироску. — Зачем вы так много говорите?!

— Они должны знать все.

— Тут следует улыбнуться! Но послушайте, дитя мое, если она шла к вам, кто встретил ее по дороге.

— У меня нет никакого представления, — Мая заломила руки. — Глэдис, а у вас?

— У меня? Я вообще далеко не уверена, что она была убита.

— О, нет, была, была! — воскликнула Мая.

— Ну, тогда предположим, что кто-нибудь сошел с ума. Кто-нибудь обозлился… Что думают ваши полицейские?

— Я этого не знаю.

— Они тупоголовые, не так ли? Они наделают еще массу неприятностей, беби. Они зацапают нас всех раньше, чем кончится это дело.

— О, не говорите так!

— Это было бы не совсем приятно, — сказала смеясь Глэдис. — Слушайте, а не мог ли это быть кто-нибудь извне?

— Вы думаете, какой-нибудь грабитель? Но зачем же? Ничего ведь не пропало.

— Правда, нет. Ни следа грабителей.

— Это же не мог быть… — сказала Мая и запнулась. — Нет, не мог быть.

— Конечно, не мог, — сказала Глэдис, глядя на нее с интересом. — Только следите теперь за своими движениями, беби! Будьте осторожны, и она выскользнула из комнаты.

Мая осталась одна в смятении. Она не могла спокойно думать об этом убийстве. Мысль о том, что Кройленд убил свою мать, преследовала ее с самого начала, но была слишком ужасна, чтобы она могла этому поверить. Она начинала также подозревать служанку, но потом убеждала себя, что и тот, и другая любили бедную старуху, и сочла этот довод убедительным. Ей собственно хотелось добиться не разыскания и наказания виновного, а доказательства невиновности всех. Она знала, что это бессмысленная задача, она не сомневалась, что это было убийство, жестокое, подлое убийство которому нет прошения.

Расспросы Глэдис привели ее в смятение. Глэдис всегда была жесткой и несколько вульгарной, но никогда она не была такой противной. Мая была уверена, что полиция ее уже подозревает. Это было естественно. Ей приходилось с этим считаться и говорить всю правду.

Всю правду? Как же насчет этого юноши, Тони Висберри? Когда Глэдис говорила, что кто-то забрался в дом, не его ли она имела в виду? Или она хотела ее предостеречь? Или найдены какие-нибудь следы? Какое безумие! Этот юноша никому не причинил вреда. И зачем бы он забирался в дом. Он сказал, что лорд Кройленд плохо с ним обошелся и что он никогда больше сюда не придет. Что он писал?

Она взбежала к себе в комнату. Обрывки письма исчезли. Корзина для бумаг была пуста. Наверное, ее опорожнили. Но если кто-нибудь взглянул на письмо, полиция знала, что у него была ссора с лордом Кройлендом. Конечно, ссора с Кройлендом еще не причина, чтобы вламываться в дом. Он не стал бы этого делать. Достаточно взглянуть на него, чтобы это знать. Такой еще мальчик. Но полиция могла это подумать. Если у Кройленда были бумаги, которые он хотел получить, полиция может решить, что он забрался в дом, чтобы достать их — миссис Гарстон услышала его и тогда…

Мая надела шляпу и поспешно вышла. Он мог быть на дороге — правда, это было на сутки позже, но все-таки он мог быть там. Он принадлежит к числу тех, кто возвращается. Или он в деревне. Она должна видеть его, говорить с ним, спросить его.

Главный инспектор Белль со вздохом удовлетворения отставил от себя тарелку.

— Они хорошо нас угощают, — сказал инспектор Ганн. — Этот голубиный паштет был первоклассный.

Белль подвинул себе кресло и зажег трубку.

— Не скажете ли мне, что вы думаете о положении? — спросил он. — Я хотел бы навести порядок в мыслях.

— Правильно, — сказал Ганн. — Дело запутанное. Во всяком случае, в одном я уверен — все это весьма неприятный народ. Кройленд, сиделка, служанка, эта бойкая секретарша — никого бы из них я не позвал присматривать за своим ребенком.

— Ну, конечно, — сказал Белль, улыбаясь. — Но возьмем дело с другого конца. Начнем с убийства. Если оставить в стороне наркотики, старуха была убита при помощи удушения. Для этого требуется некоторая сила, хотя она и была стара. Я сказал бы, что ни сиделка, ни служанка для этого не годятся. Секретарша, пожалуй, — она крепкая особа. Но такой способ убийства более соответствует мужчине.

— Я тоже это думаю. Это указываете на Кройленда, не так ли? А сиделка говорила, что она называла какое то мужское имя.

— Говорила, что ей это показалось, — поправил Белль. — А также, что оно звучало не как Генри — имя лорда Кройленда. Это могло быть какое-нибудь ласкательное имя, известное его матери.

— И она бы так его называла, пока он ее душил? Странно!

— Погодите. Он еще не на скамье подсудимых. Придерживайтесь фактов. Ее нашли мертвой под этим сводом. Я думаю, ее там и убили. Но что она там делала? Она могла идти в комнату сиделки — это маловероятно, т. к. она ее не любила и скорее позвонила бы служанке, если бы что-нибудь было нужно. Она могла услышать какой-нибудь шум. Во всяком случае, кого она встретила под сводом?

— Их могло быть несколько, — сказал Ганн. — Мне кажется, все они знают больше, чем говорят.

— Вам это показалось? — сказал Белль с улыбкой, — может быть вы и правы. Во всяком случае, они задают себе вопрос — что знают остальные? У них, конечно, есть свои соображения на этот счет.

— У служанки — во всяком случае, не так ли?

— Она взваливает все на сиделку. Но меня на этом не поймаешь. Она вся желтая от зависти. Но в ее словах может быть что-нибудь и есть. Однако, если это сделал мужчина, то нам остается либо Кройленд, либо какой-нибудь человек извне.

Ганн покачал головой.

— Никто не забирался сюда ночью. Мои люди все проверили. Ничего не сломано.

— О Боже! — Белль засмеялся. — Как будто это так много значит. Есть столько способов войти и выйти. Зачем же что-нибудь ломать? Почем вы думаете, что его не впустил кто-нибудь?

— Это, конечно, возможно, — неохотно согласился Ганн.

— Вот именно. Не приводит ли это нас к тому типу, который писал сиделке? Итак, либо Кройленд, либо человек извне. Но какое основание? Зачем им убивать старуху? Сиделка — из-за того, что ей было много хлопот со старухой, а накануне вышла ссора? Служанка — из ревности к сиделке, из желания ее запутать? Мотива Кройленда мы не знаем. Но кому-то нужно то, что она хранила вместе с фотографиями Альфреда. Это скорее указывает на Кройленда или опять-таки — на человека извне.

— Слушайте. Если ее убили ради того, что было в ее комнате — зачем ее укладывают там, под сводом?

— О, это можно объяснить. Субъект забрался к ней, взял письма, но она проснулась, погналась за ним, и он покончил с ней.

— Чистая теория! Вы даже не знаете, было ли что-нибудь украдено.

— Я отлично знаю. Вы хотите сказать, что я не могу этого доказать. Украдено что-то, относившееся к Альфреду Гарстону. Совсем так же, как при недавней краже у этой старой девы в Лимбее. Но на этот раз это стоило двух жизней.

— Двух?

— А почему же, вы думаете, был убит полицейский прошлой ночью? Он остановил кого-то, кто проезжал по дороге и не мог допустить, чтобы его узнали. Тот тип, который убил полицейского, был причастен к этому делу. Держу пари!

— Черт! Я думаю, что вы попади в точку, — проворчал Ганн.

— Вы думаете? — Белль сделал гримасу. — Хотел бы я только знать, что дальше делать! А что вы об этом думаете?

— Если это верно, — сказал Ганн, — это очищает Кройленда.

— Да, как будто, — Белль кивнул головой. — Зачем бы он стал прогуливаться на автомобиле из-за того, что он убил свою мать? Но в этом деле много непонятного. Хотел бы я знать, какие сведения о Гарстоне представляют сейчас такую ценность. Хотел бы я знать, причем тут Джош Кланк. А если вы мне еще скажете, почему эту старуху убили там, где не зажигалась лампочка, это уже будет нечто.

— Лампочка? Почему вы придаете этому значение? — сказал Ганн. — Это так часто случается!

— Да, я знаю. Но когда случается какая-нибудь обыкновенная вещь как раз там, где случилось много необыкновенных вещей, меня это наводит на размышление.

— Простите, старина, — сказал Ганн, зажигая папиросу. — Вы слишком много размышляете о всяких мелочах. По-моему, надо действовать проще.

— В добрый час! — сказал Белль. — Действуйте. С чего же вы начнете?

— Прежде всего, выследим этого субъекта на автомобиле, совершившего убийство. Конечно, я распорядился собрать сведения обо всех автомобилях, замеченных прошлой ночью. Затем мы сопоставим все о посторонних автомобилях, бывших в этой местности. И я расспрошу прислугу, не видели ли они кого-нибудь около этого дома.

— Старая история, — проворчал Белль. — Пожалуйста, пробуйте. Большого прока из этого пока не вышло. Конечно, если мы имеем дело с каким-нибудь ослом, — прок будет. Но я думаю, что это не так.

— А что же, вы хотите снова допросить Кройленда?

— И его, и всех. Особенно сиделку. Я хочу расспросить ее про этого молодого человека.

— Лучше этого не делайте. Будьте осторожны в своих вопросах. У нас весьма мало зацепок. Мы только знаем, что сиделка получила письмо от человека, который поссорился с Кройлендом и что из комнаты миссис Гарстон пропало нечто, относившееся к Альфреду. Не выдавайте этого.

Появился полицейский.

— Сиделка вышла, сэр. Смизерс следит за ней по вашему распоряжению.

— Я думаю сам прогуляться, — сказал Белль, вставая.

Тони Висберри сидел за завтраком в мрачной решимости. Он не мог прийти ни к какому заключению насчет Маи. По-видимому, она тоже была пустым существом, раз она не обратила никакого внимания на письмо мистера Висберри! Она могла хотя бы его предупредить. Очевидно, она совершенно им не интересовалась. И все-таки она казалась довольно милой, и ей приходилось иметь дело с этой хитрой бестией, Кройлендом. Наверное, живется ей плохо. Надо было дать ей шанс переменить положение…

Он решил на всякий случай пойти прогуляться на дорогу в аббатство, где он ждал ее накануне и где она не появилась. Если же она и теперь не придет, тогда он в тот же вечер уедет из Брэдстока, решив, что эта женщина не имеет никакого значения. Он кончал завтрак, когда перед гостиницей остановился автомобиль, из него вышел мистер Кланк.

— Дорогой мой мальчик! — лицо мистера Кланка сияло. — Рад вас видеть. Могу я разделить ваш завтрак.

— Спросите лучше Коллинса, — буркнул Тони. — Это его свинина.

— Вашего доброго хозяина? Ну, конечно, — он постучал во внутреннюю дверь и, когда там появилось коричневое лицо, он заметил, что мистер Висберри так хвалил свинину, и ему захотелось ее попробовать. Он хотел также чашечку чаю.

— Чаю? — изумление выразилось на коричневом лице. — Бог да помилует вас!

— Да, надеюсь, что так и будет, — сказал мистер Кланк, — и вам того же желаю, — он вернулся к столу.

— Ну, Тони, как идут ваши дела?

— Никак, — проворчал Тони.

Вошел хозяин и швырнул на стол тарелки, вилки и ножи. Мистер Кланк начал есть хлеб. 

— Вы ему нарежете, мистер Висберри? — сказал хозяин.

— Немножечко этого хрустящего, дорогой мой, — сказал мистер Кланк. — Ведь я получу мой чай, не так ли?

Его принесли в большом чайнике, который был поставлен на стол с пренебрежительным звуком. Мистер Кланк налил себе темный густой чай, обильно подложил в него сахару, помешал и выпил.

— А, чудесно, — прошептал он и принялся за свинину.

— Боже мой, — сказал Тони.

— Надеюсь, что вы не употребляете этого имени всуе, — остановил его мистер Кланк. — Вы, наверное, не были в аббатстве с тех пор, как я вас видел.

— Не был. Если это только вас касается!

— Касается, дорогой мой, касается. Ведь для вас это очень важно.

— Я рад это слышать.

— Почему?

— Вы не слышали, что произошло прошлой ночью, Тони?

— Нет, не слышал. Где, в аббатстве?

— И в аббатстве, и на большой дороге из аббатства в Лимбей. Два ужасных преступления. В доме была убита миссис Гарстон, на дороге — бедняга полицейский был застрелен при исполнении своих обязанностей.

— Боже мой, это ужасно!

— Дьявол могущественен! — сказал мистер Кланк.

— Как же была убита миссис Гарстон?

— Я не знаю. Доктор, который был к ней вызван, обратился к полиции.

— А этот полицейский имеет какое-нибудь отношение к ее смерти?

— Дорогой мой, я не говорю, что знаю это! Вы видите, что может предположить полиция — кто-то забрался в аббатство, убил миссис Гарстон и, убегая, застрелил полицейского, который его остановил.

— Злоумышленник?

Мистер Кланк улыбнулся:

— Человек, который врывается в дом ночью, всегда злоумышленник. Дело не в названии. Полиция особенно заинтересована одним посторонним, который навещал аббатство. Кстати, у вас нет собственного автомобиля.

— У меня нет автомобиля, — буркнул Тони.

— Нет — это великолепно, — просиял мистер Кланк.

— Вы думаете, они будут подозревать меня?

— Дорогой мой, за этим-то я и приехал к вам. Я хотел вас подготовить.

— Думаете вы, что это сделал я?

— О нет, я совершенно уверен, что нет.

— Благодарю вас. А почему же, черт побери, они считают, что это я?

— Не следует сердиться, — успокаивал его мистер Кланк. — Надо войти в положение полиции. Они подозревают всякого. Но полицейский ум, в сущности, очень прост. Мой друг, главный инспектор Белль, всегда любит идти по самым очевидным следам. А вы, Тони, обратили на себя внимание. Вы приехали сюда, вы виделись с Кройлендом и поссорились с ним, вы продолжаете оставаться здесь. Белль может вообразить, что вы добивались чего-то от Кройленда и забрались в дом, чтобы взять это.

— Да что же я мог бы искать?

— Да, в этом дело. Конечно, вы не способны задумать преступление. О, конечно! Но вы не можете ожидать, чтобы мой друг Белль это знал. Он наверное будет вас спрашивать, что вы делали в аббатстве. Если он это сделает, не сердитесь, дорогой мой, и не торопитесь.

— О, проклятие! — вскрикнул Тони. Он так быстро встал из-за стола, что стол, качнувшись, навалился на живот Кланка.

Мистер Кланк освободился от стола.

— Тише, тише, — сказал он, — Это, наконец, невежливо. Но Тони, не слушая, быстро удалялся в сторону деревни. Мистер Кланк постучал по своим зубам. — Очень странно, — вздохнул он. — Ну, торопиться нечего, — и он вернулся обратно к своему чаю.

Скоро Люис явился доложить, что автомобиль готов. Они проехали по извилистой дороге вдоль морского берега, на расстоянии трех миль от деревни они увидали Тони, который шагал но дороге. Они проехали мимо него, не останавливаясь. Он, видимо, их не заметил. Он смотрел на дорогу впереди. С некоторого расстояния мистер Кланк заметил, как Мая спешит навстречу Тони, также он заметил, что следом за ней идет, временами скрываясь за кустами, какой-то человек, а за ним еще один. Люис хихикнул:

— Трудное место для выслеживания, не так ли, сэр?

— Весьма неудобное, Люис, весьма!

Они проехали мимо Маи, и он узнал в ней девушку, с которой говорил в аббатстве. Потом они миновали полицейского в штатском, который старался принять вид бродяги. Потом они миновали самого Белля, который не обратил на них никакого внимания.

— Остановитесь у ближайших кустов, — сказал Кланк.

Они вышли и из-под этого прикрытия он наблюдал, как Мая дошла до Тони и как Тони схватил ее за руку.

— Ну, ну, ну, — сказал он, — поворачивайте автомобиль, Люис, едем обратно, и он подъехал к ним, как раз в ту минуту, когда их первые смущенные приветствия были прерваны появлением главного инспектора Белля.

— Я должен сказать вам обоим пару слов, — заговорил Белль, как вдруг услышал за собою шум автомобиля. Он обернулся: — О, да это мистер Кланк? Вы все время тут как тут. И что вам угодно, сэр?

— Дорогой мой друг, сказал мистер Кланк, медленно вылезая из автомобиля. — Я испортил вашу маленькую ловушку. Знаете, не следует прибегать к таким приемам.

— Я не от вас получаю инструкции и я не намерен переносить дерзости, мистер Кланк, — резко ответил Белль.

— Дорогой мой, зачем так выражаться? — посоветовал мистер Кланк. — Мы все знаем, что вы забавлялись, следуя за этой дамой, чтобы настигнуть ее, когда она встретится с господином. Это некорректно по отношению к обоим. Вы хотели их напугать. Я называю это ловушкой и уловкой, мистер Белль.

— Он меня не испугал! — воскликнул Тони.

— Нет, я в этом уверен, Тони, — улыбнулся мистер Кланк. — Но это не извинение для подобных штук в отношении дамы.

— Я на вас достаточно насмотрелся, мистер Кланк, — сказал Белль, — повысив голос. — Если вы будете мне мешать при исполнении моих обязанностей, я знаю, что мне делать.

— Дорогой друг мой, я уверен, что вы всегда это знаете. Но, видите, я старый друг мистера Висберри. Я был поверенным его матери. Я не хочу допускать, чтобы вы устраивали ловушки ему или его друзьям.

— Мистер Джошуа Кланк ваш друг? — обратился Белль к Тони. — Сожалею об этом.

— Он знал моих родных до моего рождения. А в чем дело?

— Вы хотите, чтобы мистер Кланк был при вас в качестве вашего поверенного, когда я буду вас расспрашивать по доводу одного убийства?

— Почему вы не хотите, чтобы с ним был его адвокат? — воскликнула Мая.

— Я говорю не с вами, мисс Дин.

— О, нет! Вы не любите разговаривать с мисс Дин, — заметил мистер Кланк. — Вы предпочитаете устраивать ей ловушки.

— Если бы мисс Дин сказала нам правду, нам не нужно было бы к этому прибегать, — сказал Белль, сдерживая свое бешенство.

— О, это безобразие! Я говорила вам всю правду! — воскликнула Мая. — Вы меня ничего не спрашивали насчет мистера Висберри, и он не имеет к этому никакого отношения. И вы меня не спрашивали, куда я иду. Вы просто охотились за мной.

— Славная работа, — сказал Тони, бросая гневный взгляд на Белля.

— Вы ни себе, ни ей этим пользы не принесете, — ответил Белль. — Я пришел сюда, чтобы спросить у вас сведения относительно убийства миссис Гарстон, — он повернулся к Мае и начал ее расспрашивать: как давно она знала мистера Висберри, как часто она встречалась с ним в аббатстве. Только раз! — Гм. Зачем она вышла ему навстречу? Потому что он писал ей и просил об этом? Гм. Зачем же?

— Зачем молодой человек приглашает девушку с ним встретиться? — отозвался Тони. — Не валяйте дурака!

— А что вы здесь делаете, мистер Висберри?

— Я приехал, чтобы повидать лорда Кройленда, и я видел его на прошлой неделе.

— Больше вы его не видели?

— Не видел.

— Зачем же вы остались в этом маленьком местечке?

— Я хотел видеть мисс Дин, — сказал Тони, и Мая покраснела.

— Так. Вам лучше остаться здесь еще некоторое время, мистер Висберри. Как ваш адрес?

— «Петух и пирог» в Брэдстоке. Не беспокойтесь, я не сбегу.

— О, да, я тоже это полагаю, — сказал сурово Белль. — Добрый день!

Белль удалился тяжелыми шагами. Он был не особенно доволен собой, но особенно его раздражало поведение мистера Кланка.

Мистер Кланк, широко улыбаясь, поглядел на Маю:

— А теперь, моя милая, могу я вас отвезти обратно в аббатство?

— Благодарю вас, — резко ответил Тони. — Я сам провожу мисс Дин.

— Ну, что же, тем лучше, — сказал мистер Кланк. — Пока до свидания, дорогой мой. Я уверен, что мы скоро встретимся. Не давайте себя запугать, — он похлопал Маю по плечу. — Вот хорошая девочка! О, Тони, мальчик, погодите минутку! Если наш друг, мистер Белль, снова в вас вцепится, не сердитесь, дорогой мой, и не торопитесь. Скажите ему всю правду.

— А что же, вы думаете, я бы стал ему говорить?!

— Ну вот, как это не мило с вашей стороны! Вы меня, очевидно, не поняли. Я хотел сказать: расскажите ему всю историю про исчезновение вашего отца, про находку в его бумагах, про ваши притязания к Гарстону.

Тони был поражен.

— Насчет отца? Какое это сюда имеет отношение? Раньше вы мне советовали молчать, а теперь советуете рассказать полиции.

— Дорогой мой, приходится говорить, — серьезно сказал мистер Кланк. — Это необходимо в ваших собственных интересах. И это также ваш долг — в интересах правосудия. Но вы заставляете ждать даму. До свидания, дорогой мой, — он пожал руку Тони и влез в свой автомобиль.

Мая прошла вперед.

— Извините, — сказал Тони, догоняя ее.

— Не за что. Мне он показался добрым малым. Какой курьезный маленький человек!

— Не знаю, что о нем думать, — сказал Тони. — Мне он всегда был противен. Он умен как грех.

— Он был так остроумен с этим детективом! Приятно иметь его на своей стороне.

— А вам нужен кто-нибудь, кто бы был на вашей стороне? — Тони поглядел на нее.

— Мне ничего не нужно.

— Очень мило с вашей стороны, что вы пришли меня встретить.

— Вы, наверное, думаете, что я лучше бы сделала, если бы пришла вчера?

— Нет, я не думаю этого. Я знаю, что было бы нахальством просить вас.

— Выходит, как будто я играю с вами — не прихожу в тот день, когда вы просили, а потом прихожу на следующий день. Я совсем не собиралась приходить. Письмо ваше мне не понравилось. Вы как будто отдавали приказания. Я только хотела вам объяснить, что не пришла бы из-за этого письма.

— Не пришли бы, понимаю, — сказал Тони, смеясь. — Вы хотели мне это объяснить, дать понять?

— Да. Из-за этого я и не пришла. А сейчас я тут из-за этих ужасных событий. Я думала, что вам следует теперь же о них знать.

— Очень мило с вашей стороны, — сказал Тони. И потом добавил: — Я очень рад узнать, что вы обо мне подумали. Вы сердитесь за эти слова?

— Не говорите глупостей, — лицо Маи порозовело. — Эти детективы подозревают всех.

— И меня?

— Не знаю. Боюсь, что я ухудшила положение, так как меня застали с вами. Я не думала, что за мной следит этот несчастный тип.

— Этакий скот! — буркнул Тони. — Откуда же вы могли это знать?

— Я могла это предположить. Он меня подозревает.

— Вот идиот! Это уж слушком! — Тони гневно рассмеялся.

— Нет, это не удивительно. Моя вина, что ее убили. Она была моей пациенткой. Я должна была ее оберегать.

Тони засмеялся, но по-другому.

— Знаете, вы немножко похожи на мою мать, мисс Дин. Когда она слышала, что неладно с кем-нибудь, о ком она заботится, она всегда начинала думать, что это ее вина.

— Это совсем не похоже на меня, — резко ответила Мая. — Миссис Гарстон я не любила, для меня она была только пациенткой. Но если бы я спала в ее комнате прошлой ночью, — она не была бы убита.

— Сиделки не для того существуют, чтобы охранять от убийц, — сказал Тони. — Как ее убили?

— Ее задушили ночью в коридоре.

— Странный вид убийства! — Тони нахмурился. — Похоже на грабителей, не так ли? Она что-нибудь услышала, вышла посмотреть, а этот тип заставил ее умолкнуть и скрылся. Кстати, вы знаете, что тут произошло еще другое убийство? На дороге застрелили полицейского.

— Как ужасно! — сказала Мая. — Я не знала. Детективы ничего об этом не говорили. А вы откуда знаете?

— Кланк рассказал мне.

— Мистер Кланк? — она побледнела. — Он знал об этом? Что он тут делает?

— Ничего не могу вам сказать об этом, — смеясь сказал Тони. — Он — сплошная таинственность. Он знал меня с самого рождения. Если бы вы спросили меня на прошлой неделе, я сказал бы вам, что он совершенно отрицательный тип. А теперь он мне начинает нравиться.

— Потому что он сегодня помог нам?

— Да, отчасти, и тем, как он это сделал.

— Знал он, что вы меня сегодня поджидаете?

— Я не говорил ему, что вы придете. Может быть, вы это ему сказали?

Тони стало весело. Но Мае было не до смеха.

— Конечно, нет! — воскликнула она и крайне обиделась на его хихиканье. — Что он тут делает? — спросила она.

— Знаете, я не хочу важничать, но начинаю думать, что этот субъект приехал сюда за мной.

— Знаете вы, что он был в аббатстве?

— Нет! — воскликнул Тони. — Он видел Кройленда?

— О, Нет! Он не был внутри, Но раз я его встретила. Он сказала, что пришел осмотреть развалины. Конечно, многие это делают.

— Чтобы Кланк осматривал развалины?! Не думаю.

— Но зачем же он был там? — и она поглядела на Тони странным испытывающим взглядом.

— Я не знаю, — сказал он. — Вы хотите сказать, зачем я тут? Это я и хотел вам сказать. Вот почему я писал. Я…

Нет оснований мне об этом рассказывать, — прервала его Мая. — Ко мне это не имеет никакого отношения, мистер Висберри.

— Простите, мисс Дин, — усмехнулся Тони. — Имеется довольно основательная причина, по которой вам следует знать обо мне все. Если вы этого не сообразили…

— Не знаю, что вы имеете в виду, — сказала Мая, и пошла быстрей.

— Скажем, я чувствую, что вы должны это выслушать.

— О, опять, приказание? Как в вашем письме? Очень вам благодарна, мистер Висберри!

— Приказание, если угодно, но не от меня. Вам следует узнать все про меня. Мне следует узнать все про вас. Это не моя вина, мисс Дин, так устроен свет.

Мая ничего не возразила на такое толкование законов вселенной. Она только ускорила шаг. Но Тони продолжал говорить. Он рассказал ей про исчезновение своего отца, про находку его бумаг, про ванадиевый способ, который был применен у Гарстона, и об усилиях Тони добиться объяснений от Кройленда.

— Я не понимаю, — сказала она, сдвинув брови. — Это, конечно, ужасно насчет вашего отца. Но что же, вы думаете, с ним случилось. Хотите вы сказать, что лорд Кройленд устранил его, чтобы присвоить себе его изобретение? Убил его, например?

— Я только знаю, что он исчез. От этого выиграли Гарстоны. Это требует объяснения, а Кройленд не хочет объясняться.

— Вы действительно думаете, что лорд Кройленд убил его? — сказала Мая. — Как ужасно! — Она вдруг остановилась. Зачем вы приехали сюда? — воскликнула она. — Зачем вы тут оставались? Какой был от этого прок?

— Я приехал, чтобы видеть Кройленда.

— Но затем? Почему вы не уехали?

— Ну, вы знаете, я встретил вас. Я хотел вас еще видеть. Я знал, какое это скверное место, хотел вас оттуда вызволить. Я…

— О, перестаньте, перестаньте, — воскликнула она. — Это безумие. Вы не имели права. Я в конце концов ничто для вас.

— Очень сожалею, — сказал Тони, — что я еще ухудшил для вас положение.

— Я тут не при чем. Но разве вы не видите, что думают эти детективы? Они думают, что вы остались для того, чтобы снова прийти в аббатство и чего-то добиться от лорда Кройленда, — она взглянула на него, затаив дыхание.

— Боже мой, я понимаю! Вы хотите сказать, что я хотел добыть бумаги Кройленда. Я грабитель, я убил его мать, не так ли?

— Конечно нет. Я знаю, что это не вы! О, — она топнула ногой. — Неужели вы думаете, что я была бы здесь, если бы это думала?

— Так вы пришли предупредить меня, что эти красавцы меня подозревают? А это навлекло их на вас? — он поглядел на нее ласково и смущенно. — Милая моя!

— Нет… — сказала Мая.

— Да, — сказал Тони. — Именно да! И это очень хорошо. Теперь мы знаем. Если кто-нибудь вас будет беспокоить, отправляйте их ко мне, это мое дело. Хотел бы я увезти вас из этого проклятого дома.

— Вы младенец, — сказала Мая, грустно смеясь. — Мне ничего не нужно. Никакой помощи тут быть не может. Я должна все это довести до конца.

— Я знаю, — сказал Тони. — Я тоже это доведу до конца.

Они больше ничего не сказали на словах, пока не дошли до ворот аббатства. Он проводил ее до дверей дома.

— Пошлите за мной, если я буду вам нужен, — сказал Тони.

— Да, — сказала Мая и дала ему руку.

Он подержал ее руку в своей.

Из окна за ними наблюдали инспектора Белль и Ганн, а из своего окошка на них смотрела Глэдис.

— Мило, не правда ли? — проворчал Белль. — Не хватает только Джоша Кланка, который сказал бы «благословляю вас, мои дети».

На умном лиц Глэдис выразилось недоумение. Она вернулась к своему зеркалу и медленно и старательно стала накрашивать свои губы.

— Как же нам это понять? — спросил Ганн.

— Это означает, что они совершенно о нас не думают. Это блеф в стиле Джоша Кланка. Но этот молодой человек, видимо, говорил правду. Он приехал сюда до убийства, и Кройленд его видел. Теперь следует узнать, зачем он сюда приехал. Я пойду и спрошу Кройленда, а вы съездите в трактир в Брэдстоке и спросите юношу. Кланка там не будет. Он уехал в другую сторону.

— Но он, пожалуй, не захочет говорить без Кланка?

— Не знаю. Мне показалось, что он любит Кланка меньше, чем тот его любит. Будьте вежливы, будьте сердечны, постарайтесь выведать, что можете.

Ганн кивнул.

— Я также постараюсь узнать относительно его алиби прошлой ночью; это не повредит.

— Не повредит, если вы не проговоритесь, — сказал Белль. — А я проеду обратно в Лимбей, как только кончу с Кройлендом.

— Ничего от того не добьетесь, — ухмыляясь, сказал Ганн.

Белль был не особенно доволен. Он чувствовал, что неумело обошелся с Тони и Маей и дал мистеру Кланку в руки лишний козырь. Ему было не по себе. Чем дальше он шел, тем менее был уверен в пути. Это был один из тех случаев, когда все глубже увязаешь в самой неприятной путанице. Его квадратное лицо было угрюмым и мрачным, когда он прошел в комнату Кройленда. Тот сидел и писал за стаканом виски. Он кивнул ему на кресло.

— Что вы хотите мне сказать? — проворчал он, не отрываясь от писания.

— Не найдено никаких следов того, что кто-нибудь вламывался в дом прошлой ночью.

— Хм. Никогда не думал, что найдут. Ну?

— Я не связываю никого из ваших слуг с этим убийством.

— Я и не думал, что вы их свяжете.

— Нам приходится искать дальнейших сведений, — сказал Белль.

Кройленд прочистил горло.

— Улик не хватает?

— Я полагаю, что вы хотите выяснения этого дела! — в голосе Белля звучало подозрение.

Кройленд окончил писать или потерял самообладание. Он уронил перо, откинулся назад и сердито поглядел на Белля.

— Сказал вам, что думаю. Достаточно ясно. Мать была слаба и стара. Ничего странного в этой смерти нет.

— Приговор будет не таков. Врачи свидетельствуют о том, что это убийство.

— Доктора — проклятое дурачье! Никак не могу найти для вас убийцу.

— А вы окажете нам все возможное содействие? — Белль настойчиво поглядел на него.

— Вы же тут делаете все, что хотите, не так ли? Спросите меня что угодно, и я отвечу.

— Да, я осматривал дом, — задумчиво сказал Белль. — Я думаю, что человек мог войти сюда без того, чтобы взламывать что-нибудь. Но для этого он должен был бы знать этот дом.

Кройленд отхлебнул виски.

— Это возможно; я очень мало имею сведений насчет взломов.

— Итак, кто-нибудь мог проникнуть сюда прошлой ночью.

— Так что же? Я его не видел.

— Есть у вас представление, что ему было надо?

— Черт побери, что вообще нужно грабителям? — голос Кройленда звучал гневным презрением.

— Ничего не пропало из комнаты вашей матери?

— У нее были только драгоценности. Они еще там, я полагаю? Спросите об этом служанку.

— Так. А вот еще что, милорд. Видели вы каких-нибудь посторонних около вашего дома за последнее время?

— Нет. Но я бываю здесь только в конце недели. Опросите слуг.

— Мне говорили, что тут, в Брэдстоке, за последнее время поселился один несколько странный субъект. Зовут его Висберри.

Кройленд нахмурился:

— Висберри? Ах, этот субъект? Он приходил ко мне. Довольно странный тип. Непорядок в голове, если он честен.

— А, он приходил к вам? Что же ему было нужно?

— Говорил что-то про способ изготовления стали. Утверждал, что его семья изобрела способ, который мы давно оставили. Это часто бывает.

— Он мог пожелать добраться до ваших бумаг?

Кройленд задумался над этим предположением.

— Мог. Если он настолько глуп. У меня нет никаких интересных для него бумаг.

— А может быть он рассказал вам эту историю для того, чтобы осмотреть дом — для другого случая?

— Что? — резко сказал Кройленд. 

— Я не знаю, что ему могло быть здесь нужно.

— И я не знаю, — хрюкнул Кройленд. — Что дальше?

— Это пока все, милорд. Нам остался порядочный конец пути.

— Чтобы никуда не прийти, — Кройленд снова повернулся к столу.

Когда Мая спустилась к обеду, Глэдис встретила ее на лестнице. — А, беби, кто этот ваш молодой человек?

— Что вы хотите сказать? — спросила Мая.

— Вот скромница! Тот мальчик, который проводил беби домой.

— Ах, это был мистер Висберри, который приходил к лорду Кройленду на прошлой неделе. Он встретил меня, когда я выходила сегодня днем.

— Как мило с его стороны! И как это он вовремя появился! Что ему собственно надо?

— Он приехал сюда, чтобы повидать лорда Кройленда.

— Как! Опять?

— Я не знаю.

— Чудесно, чудесно. Мне он не нужен. — Глэдис неприятно засмеялась. — Он, кажется, клюнул как следует.

— Не говорите гадостей! — воскликнула Мая.

— Обработал вас по-своему, не так ли? — сказала Глэдис. — Кто же он, в конце концов?

— О, спросите его сами! — сказала Мая в бешенстве.

 

ГЛАВА 18

После чая

Белль приехал в Лимбей и утешился чашкой чая в «Белом льве». Он прибыл в полицейский участок раньше Ганна и ждал его, мрачно куря трубку.

— Ну, это взяло у вас немало времени. — Белль говорил ироническим тоном. — Что-нибудь у него получили?

Ганн уселся в кресло.

— Мы отлично с ним поладили, благодарю вас. Вы взялись за дело не с того конца, старик. Слишком резко и свысока, если вам угодно знать. Эти молодые люди из колледжа этого не переносят. Он настоящий джентльмен. И, конечно, сущий мальчик. Но мне он, знаете, понравился. И он тоже поладил со мной.

— Итак, все обошлось к общему удовольствию. Благодарю вас. Ну, что же. Этот ваш голубоглазый любимчик вам, наверное, все рассказал?

— Да, он мне порядочно рассказал, старина, — сказал Ганн. — И прекурьезные вещи.

— Скажите, пожалуйста. Знаете, Джордж, я в сущности этого и ожидал.

— Отлично, отлично, — сказал Ганн. — Нам придется обо всем этом еще поразмыслить.

Инспектор Ганн, в свойственном ему методичном порядке, изложил затем историю Антони Висберри. Белль молча его слушал.

— Вы сказали, что это прекурьезные вещи? — сказал он затем. — Вы были правы. Я не удивлюсь, если часть из этого правда. В основе такого дела могут быть весьма странные факты. Но я не думаю, чтобы ваш мистер Висберри был ангелочком только потому, что он имеет возможность шантажировать Гарстонов.

— Совсем промахнулись! — воскликнул Ганн. — Он не шантажист. Он далек от этого.

— Успокойтесь. Может быть, вы правы. Но причем тут Джош Кланк? Он был в этом деле с самого начала. Это говорит ваш мистер Висберри. Кланк работает с мистером Висберри? Не для своего же здоровья!

— Я не могу понять, что нужно Кланку, — сознался Ганн. — Мне кажется, и Висберри этого не знает. Предположим, Висберри пошел к Кланку, как он говорит, найдя бумаги своего отца. А Кланк решил на этом устроить маленькую аферу. Он хотел иметь средство воздействия на Кройленда. Письма Альфреда Гарстона пропали, и Кланк защищал вора. Миссис Гарстон убита, из ее комнаты что-то пропало, и Кланк на следующий день жужжит вокруг этого места. Если сказать, что Кланк собирает данные, чтобы прижать Кройленда, это будет недалеко от истины.

— А я еще думал, что вы не любите теорий, Джордж! — с улыбкой сказал Белль. — Ваша теория объясняет все, только не открывает нам, кто же убил старуху и кто убил полицейского. Я не говорю, что вы совершенно не правы. Но я хочу повернуть ваши рассуждения по-своему. Ваш друг, мистер Висберри, отправился к Джошу Кланку, говоря, что отец его сделал открытие, которым Гарстоны пользуются лет двадцать. Вскоре после этого неизвестная молодая женщина, мисс Дин, приезжает в аббатство ухаживать за миссис Гарстон. Немного позже у мисс Морроу пропадают письма Альфреда Гарстона. Висберри приезжает сюда и заходит в аббатство, чтобы видеть Кройленда. Через два дня миссис Гарстон убита, и украдено еще что-то, относящееся к Альфреду. На следующий день мы видим, что Висберри, Кланк и мисс Дин тесно друг с другом связаны. Какой из этого вывод?

— Вы хотите сказать, что Висберри совершил это убийство с помощью сиделки? — сказал, нахмурясь, Ганн. Насчет сиделки вы, может быть, правы. Но я не могу представить себе, чтобы Висберри совершил какой-либо скверный поступок.

— Мы только стремимся выяснить факты, Джордж! Я не говорю, что они совершили это убийство. Может быть, Висберри его и не совершал; может быть, все дело в этой девице. Она могла это устроить и передать любому из них добычу. А он, убегая, застрелил полицейского. Я не говорю, что все они одинаково виноваты. Когда преступление совершает трое или четверо, всегда имеется один, который заставляет остальных плясать под свою дудку. Может быть, все дело в Джоше Кланке. Но я хотел бы забрать их всех.

— Я признаю, что дело выглядит скверно, — согласился неохотно Ганн. — Но скажите, вы хотели спросить Кройленда про Висберри. Что он вам сказал?

— Да, это история, — Белль прочистил свою трубку. — Он тоже мне дал прекурьезный материал. Не то, что он говорил, а то, о чем он умалчивал. Этому Висберри он придает очень мало значения. В общем, он подтвердил его рассказ. Но Кройленд всячески старался мне внушить, что, если мистер Висберри честен, то он не в своем уме.

— Ну, этого про него сказать нельзя! — воскликнул Ганн.

— Чего именно? — сказал Белль, усмехаясь. — Я не придаю особой веры словам Кройленда, и я думал, что Кланк и Висберри разнюхали какое-нибудь скверное дело Гарстона. Но это не дает ему права на убийство.

— Вы думаете, что Кройленд что-нибудь скрывает?

— Держу пари! Он не мальчишка, Джордж. Для человека, который только что потерял мать, он порядочно хладнокровен. Он предпочитает, чтобы это признали естественной смертью. Если мы будем подозревать Висберри или сиделку, он не будет возражать, но останется в стороне. Тогда…

— Тогда что?

— Тогда, пожалуй, можно сказать, что Кройленд тот, кого мы ищем!

— Не подходит, Джордж! — сказал Белль, качая головой. — Он, конечно, мог убить свою мать. Но зачем бы он вышел и стал убивать полицейского? Нет, это убийство совершил кто-то, убегавший из аббатства.

— Кто-то, направлявшийся в Лимбей, — заметил Ганн. — Это исключает Висберри. Он живет по другой стороне, в Брэдстоке.

— Очко за вами, Джордж, — кивнул Белль. — Но Джош Кланк поселился в Лимбее. Куда ни повернешь, все приходишь к этому Кланку.

— Я не говорю, что вы не правы, — хмурясь сказал Ганн. — Но у нас никаких данных для суда.

— Точно я сам этого не знаю, — сердито проворчал Белль. — Хотел бы я наложить руки на этого типа!

— О! — сказал Ганн.

Отворилась дверь и вошел полицейский.

— Простите, сэр, — сказал он. — Этот мистер Кланк ждет здесь некоторое время. Я сказал, что вы заняты. Он настаивает на том, чтобы вас видеть.

— Пусть себе ждет, — фыркнул Ганн. — Я позвоню, когда захочу его видеть. — Сержант вышел. Он поглядел на Белля. — Ого. Это похоже на перепуг.

— Похоже. Наверное, слышал, что вы добрались до Висберри, и боится, что Висберри слишком много рассказал вам. Пусть себе подождет. Пусть потерзается!

Когда мистера Кланка наконец допустили, то он вошел весь сияющий.

— Как мило, что вы меня приняли, инспектор. Я, наверное, потревожил ваш вечерний отдых? А, здесь и главный инспектор Белль? Вот великолепно.

— Ну, мистер Кланк, — лицо Белля приняло суровое выражение, — пришли сделать заявление?

— Я бы так не выразился, знаете, — сказал мистер Кланк.

— Принесли признание, не так ли?

Мистер Кланк захихикал:

— Дорогой друг мой, вы всегда любите шутить!

— Благодарю вас. Я не намеревался забавлять вас.

Мистер Кланк вздохнул.

— Право, нам не следует шутить. Это ужасное дело, друг мой. Я боюсь, что это очень трудное дело! Я глубоко вам сочувствую. Мне пришли в голову два маленьких соображения, и я счел своим долгом поделиться с вами.

— Вы очень добры, — сказал Белль. — Я как раз думал вызвать вас, мистер Кланк. Ваш молодой друг, мистер Висберри, много нам рассказал.

— Я так рад, — улыбнулся мистер Кланк. — Я посоветовал ему рассказать вам все об его делах.

Белль был поражен.

— Ах, вот как! Вы передумали? Сначала вы говорили ему, чтобы он не говорил ни слова без своего адвоката?

— Это было только для вашей пользы, друг мой. Нужно было вас сдержать. Вы пробовали запугать этих молодых людей. Этого я не допускаю. Но как только вы удалились, я посоветовал Тони рассказать полиции все насчет себя, если только его будут спрашивать пристойным образом. — И он засмеялся и стал потирать руки.

— Вы играете сложную игру, — нахмурясь, сказал Белль. — Вы сознаетесь в том, что сговорились с этим молодым человеком относительно его показаний?

— Боже мой, как вы несправедливы! — вздохнул мистер Кланк. — Я держал себя вполне корректно, как всегда. Вы ничего не выиграете от ссоры со мной.

— А что же вы хотите, чтобы я расцеловал вас за то, что вы вмешиваетесь в мои расследования? — громко сказал Белль. — Я не знаю, зачем вы здесь вообще?

— Ну, что вы! — сказал Кланк. — Исполняя долг гражданина и адвоката, я оказываю содействие своему дорогому другу Тони Висберри, — вот и все. В качестве друга, советника и поверенного семьи я знаком с его делами. Сколько времени мы теряем. Простите, но мне кажется, что вы не вполне оцениваете значение времени в этом деле. Задайте мне вопросы насчет пунктов, которые для вас не ясны. А потом я поделюсь с вами некоторыми моими соображениями.

Белль начал читать показания Висберри. Мистер Кланк улыбался и кивал.

— Вы советовали Висберри ничего не предпринимать насчет бумаг своего отца?

— Советовал. Я думаю, всякий адвокат сказал бы то же на моем месте. И события меня оправдали. Тони рассказал вам, что ему ответил лорд Кройленд. Способ этот был изобретен в собственных лабораториях Гарстона. Наверное, лорд Кройленд может это доказать.

— Ничего не вышло? — усмехнулся Белль. — Жаль. Сильно смахивает на неудавшуюся попытку шантажа!

Но мистера Кланка нельзя было рассердить.

— Не следует говорить такие вещи, правда не следует! Это выглядит глупо. Если бы лорд Кройленд счел, что это шантаж, он мог бы нас привлечь к суду.

Белль задумался.

— Кройленд сказал мне, что если Висберри честен, то он не в своем уме.

— Лорду Кройленду ничего другого не оставалось сказать вам, не так ли? — пискнул мистер Кланк.

Белль нахмурился. В разговор вмешался Ганн.

— Вы утверждаете, мистер, Кланк, что это серьезная претензия?

— Дорогой сэр, это бесспорно. Можно предъявить все бумаги, Тони ничего не делал по секрету.

— Да. Он порядочно вертелся у всех на глазах, — согласился Белль. — А вы говорили, что у вас есть какие-то соображения. Что же вы скажете?

— Вот это разумное отношение к делу, — мистер Кланк потер руки. — Заметьте, дорогой мой друг, первое преступление совершилось до того, как мы сюда приехали. Вспомните: эта кража шкатулки мисс Морроу с письмами Альфреда Гарстона. Готов признать, что Тони писал перед тем лорду Кройленду о своей претензии. Но я не думаю, чтобы кража писем имела к этому отношение.

Ганн и Белль с интересом поглядели на маленького адвоката.

— А драгоценности были украдены из-за писем, вот как? — сказал Белль. — Мы всегда думали, что вы знаете об этом больше нашего.

— Дорогой друг мой, — сказал мистер Кланк. — Я на суде заявил довольно ясно, что объектом этой кражи должны были быть письма.

— Что же в них было? — резко спросил Белль.

— Я их не видел, — ответил Кланк. — Я не знаю, кто организовал эту кражу. Я не знаю, у кого они. Я не слышал об Альфреде Гарстоне до этого дела, — вдруг он поглядел на Ганна своими большими выпуклыми глазами. — Дорогой сэр, вы имеете большой опыт в местных делах. Были вы здесь когда умер Альфред Гарстон?

— Был, мы оба были, — сказал Ганн.

— А, вот как! — сказал Кланк. — И главный инспектор Белль тоже? Я не знал, что Скотланд-Ярд интересовался этим делом. Ведь это был просто несчастный случай.

— Да, — коротко ответил Белль. — Он утонул, катаясь на парусной лодке.

— Да, мне это говорили, — прошептал Кланк. — Утонул в гавани. Да, я хотел вас спросить — вы знали Альфреда Гарстона и черты его жизни? Что могло быть компрометирующего в этих письмах?

Ни тот, ни другой не стали торопиться с ответом. Мистер Кланк достал из кармана мешочек с конфетами и предложил их своим собеседникам. Оба отказались.

— Дама сказала нам, что в этих письмах ничего не было, — проговорил наконец Белль.

— Конечно, так, — мистер Кланк взял конфетку в рот. — Однако они были украдены.

— Мы уклоняемся в сторону, — хмурясь сказал Белль. — Вернемся к Висберри. Думаете ли вы, что Гарстоны получили это изобретете от отца Висберри?

— Такова наша версия.

— Но как же они его получили?

— О, дорогой друг мой! Вы требуете слишком многого. Я право не знаю этого и не знаю, что стало с отцом Тони.

— Висберри говорит, что отец его пропал, когда он был младенцем. При этом он ссылается только на ваши слова.

— Если вы возьмете сведения о весне 1908 года, — возразил мистер Кланк, — вы увидите в них, что об исчезновении Антони Висберри старшего было сообщено полиции. У меня сохранилась на этот счет официальная переписка.

— Выясним это дело, — сказал Белль. — Вы говорите, что Висберри старший сделал это изобретение и потом исчез? Вы намекаете, что Гарстоны убрали его, чтобы завладеть его открытием?

— Нет, друг мой, — улыбнулся мистер Кланк. — Я ни на что не намекаю. Такое обвинение, прежде всего, неопределенно: фирма не может совершить убийства. И никаких данных об этом у нас нет. Я только отмечу, что исчезновение старшего Висберри в апреле 1908 года совпадает по времени со смертью Альфреда Гарстона.

— Вы думаете, эти две вещи связаны?

— Снова предположение, друг мой! Опять таки, я не знаю. Вы же говорите, что в смерти Альфреда Гарстона не было никакой тайны.

Полицейские промолчали.

— Альфред утонул, катаясь на парусной лодке по гавани, — упрямо сказал Белль. —  Свидетельские показания меня удовлетворили.

— И мы произвели весьма основательные расследования, — сказал Ганн.

— У вас, наверное, были серьезные причины для такого основательного расследования, — вкрадчиво сказал мистер Кланк.

— Все, что я делаю, имеет основательные причины, — сказал Белль. — Могу вам сказать, что мы при этом не слышали ничего про изобретение или про какие-либо отношения между этим человеком Альфредом Гарстоном.

— Охотно вам верю, — сказал мистер Кланк, улыбаясь. Он вынул из кармана конфеты и снова предложил их. — Как, не хотите? Они так подбодряют! Сахар! Один из лучших даров Господа. Чистый сахар! — он начал сосать конфетку. — Однако, мой друг, все это свидетельствует о том, что в личности Альфреда Гарстона следует искать разгадку этого странного дела. Простите меня, но я всегда думал, что вы сделали ошибку, отнесясь к ограблению мисс Морроу как к обыкновенной краже драгоценностей. Надеюсь, что вы на меня не посетуете, мистер Белль, но если бы это дело было поручено мне, я прежде всего спросил бы — для чего могли понадобиться письма Альфреда Гарстона?

— И дама вам ответила — не для чего.

— Да, милая добрая дама! — посмеиваясь, сказал мистер Кланк. — Я не сомневаюсь, что у нее наилучшие намерения, но я не считаю себя обязанным ей верить. В этих письмах должно быть нечто опасное для людей, связанных с Альфредом Гарстоном.

— Вы думаете, что там было что-нибудь относительно притязаний Висберри?

— Боже мой! Нет! Этого я совсем не думал. Нет, я имел в виду, что-нибудь об Альфреде Гарстоне, или его семье, или о его смерти — такое, что представлялось бы желательным скрыть.

— Так. Вы намекаете на то, что Кройленд желал завладеть этими письмами.

— Дорогой мой друг, вы слишком поспешили. Это только одна из возможностей.

— Кройленд боялся выяснения чего-то относительно Альфреда Гарстона, — сказал Белль, — и потому он велел украсть письма? Потом он вспомнил, что мать его знает нечто и убил ее? Вот ваша версия, не так ли?

Мистер Кланк жалобно поглядел на Белля.

— Что за поспешные выводы! Право же, это неразумно. Конечно, лорд Кройленд мог желать завладеть этими письмами, но есть и другая возможность. Письма могли быть украдены кем-нибудь, кто хотел их использовать для давления на лорда Кройленда. По правде сказать, я склоняюсь к этой второй версии.

— Вы думаете, что Кройленда шантажировали насчет Альфреда? — сказал Белль, подводя итоги.

— Я сказал бы, что была сделана такая попытка, — поправил его мистер Кланк. — Дорогой друг мой, известно ли вам что-нибудь о мистере Гордоне Харвуде?

Ганн поглядел на Белля.

— Да, я кое-что о нем слышал! — сказал тот иронически.

— Так, отлично, так. Я полагаю, что не лорд Кройленд указал вам на него?

— Нет, не он.

— Это жаль. А видели вы секретаршу лорда Кройленда?

— Мисс Херст? Да. Она тоже ничего не говорила про Харвуда.

— Я этого и опасался, что она забудет упомянуть о нем, — заметил Кланк. — Знаете, я не был бы удивлен, если бы услышал, что она с ним весьма хорошо знакома!

— Как понимать ваши слова? — буркнул Белль. — Это показания под присягой или только подозрения?

— О, дорогой друг мой! Я все время определенно подчеркивал разницу между тем, что я знаю, и тем, что я считаю вероятным. Я знаю, что Гордон Харвуд останавливался в Спреймуте, в Гранд-Отеле. Я знаю, что он был у лорда Кройленда на прошлой неделе. Я знаю, что мисс Херст в тот же день проехала в Спреймут. Из этого я вывожу, что мистер Харвуд для нее не чужой.

— А кто же этот Харвуд? — проворчал Ганн.

— Как бы вы его определили? — сказал мистер Кланк, с улыбкой обращаясь к Беллю. Тот только отрицательно покачал головой. — Скажем, мистер Ганн, мистер Гордон дает деньги взаймы. Но вам он, пожалуй, их не дал бы. Мистер Гордон является агентом по поручениям, но я был бы огорчен, если он был бы ваших агентом! Он занимает первое место в ряду шантажистов.

— Ого! — воскликнул Ганн. — И эта хитрющая секретарша с ним заодно?!

— Дорогой сэр, мы не должны судить о современных женщинах, как мы судили бы в дни нашей молодости.

— Слушайте! — прервал его Ганн. — Вы дали мне изрядный материал для размышления. Должен оказать, что я вам обязан, мистер Кланк…

— Как это приятно! Я так на это надеялся! Право, я очень хотел бы работать с вами вместе в этом деле.

— Охотно вам верю. И должен сказать, что это меня смущает. Это обычно не в ваших нравах. Причем вы в этом деле?

— Дорогой мой друг, — с достоинством сказал мистер Кланк. — Я не обижаюсь. С вашей стороны естественно так думать. Вы не знаете фактов. Мой интерес к делу восходит к давним временам. Мать Тони Висберри была моим лучшим другом. Господь не дал ей возможности счастливо прожить жизнь. Я сделал все возможное, чтобы разыскать ее мужа, и мне это не удалось. Я редко терплю неудачи. Для меня это горькое воспоминание. Мой долг перед ней и мой долг перед Богом — приложить все усилия для раскрытия истины. — Он встал: — Бог да поможет вам, — и мистер Кланк вышел.

— Странный тип, — сказал Ганн.

— Не разбираюсь в нем, — заметил Белл, нахмурясь. — Я начинал ему верить, пока он не пустился в эти рассуждения. Джош Кланк и любовь, и Бог — получается странная смесь! Но если Харвуд был в Спреймуте прошлой ночью, — вот еще один человек, связанный с этим убийством. И человек, имевший основания искать бумаги миссис Гарстон.

— Верно, — согласился Ганн. — И у него была сообщница в доме. Эта подозрительная секретарша.

Белль справился по телефону в Гранд-Отеле в Спреймуте. После разговора он взглянул на Ганна.

— Да, Джордж, Джош Кланк навел нас на след. Харвуд там был больше недели с автомобилем. И он выехал сегодня утром. После телефонного звонка. Пошлите человека разузнать все, что возможно про него и про его автомобиль. А я позвонил в Ярд, чтобы они разыскали и задержали Гордона Харвуда.

Около того же времени, мистер Кланк также звонил в Лондон. Он вернулся в отель в слезливом настроении, чем очень удивил Люиса.

— Я сказал этим молодцам как следует действовать, — сказал он. — Но это не особенно умные люди. Я боюсь, что они снова сделают глупость. Ну что же, на все Божья воля. Но нам бы пригодился лишний человек, Люис. Знаете ли вы кого-нибудь, кто годится для черной работы?

— Скотт годится для чего угодно.

— Верно. Это надежный субъект, — сказал Кланк и позвонил Скотту.

 

ГЛАВА 19

Лорд Кройленд отсутствует

Было уже темно, когда Белль и Ганн вернулись в аббатство. Лакей встретил их с удивлением и не без удовольствия сообщил им, что лорд отсутствует. Ему сказали, что это не имеет значения. Он просил их в таком случае подождать. Лорд вышел погулять в парке после обеда.

— Часто он гуляет в парке в темноте? — сказал Белль. — Отлично. Мы тоже прогуляемся. Странное дело, Джордж. Они остановились в темноте и стали прислушиваться. Никакого признака лорда. Куда он уехал? Зачем он уехал?

— Из этого никакого вывода не сделаешь, — возразил Ганн. — Очень многие любят гулять по вечерам.

Белль ничего не ответил и направился в сад. Через некоторое время они остановились. Белль сжал руку Ганна.

— Кто-то идет из развалин, — прошептал он.

К ним приближался маленький красный огонек: чувствовался запах табака. Появилась грузная фигура.

— Добрый вечер, милорд, — сказал Белль.

— Кто вы такие? — резко спросил Кройленд.

— Главный инспектор Белль и инспектор Ганн.

— Какого черта вам еще сейчас надо?

— Хотите вы об этом говорить здесь?

— Ничего не имею против. Никто нас тут не побеспокоит, — проворчал Кройленд. — Даю вам пять минут. Вы должны понять, дорогой, мой, что вы не можете врываться ко мне, когда угодно!

— Не наша вина, что нам пришлось вернуться, милорд. Вам следовало быть откровеннее с нами. Вы заставили нас искать сведения на стороне.

— Что же, вы мне грозите? — сказал Кройленд. — Если так, то убирайтесь к черту.

— Такие слова неуместны. Я должен спросить вас, почему вы мне не говорили, что мистер Гордон Харвуд был здесь.

— А, этот тип? Не подумал об этом. Это не имеет отношения к делу.

— Вы знаете, какова репутация Харвуда?

— Весьма вонючая. Не так ли?

— Но вы все-таки его приняли?

— Принял. Я хотел знать, что ему надо. Оказалось своего рода шантаж. Он сказал мне, что хочет выдвинуть какого-то человека, называющего себя сыном моего брата. Я сказал ему, чтобы он убирался к черту.

— Так. Ведь никакого сына нет, я полагаю?

— Никогда об этом не слышал. Не верю ни одному слову. Вы столько же знаете про моего брата, как и я, а то и больше. Есть у вас основания думать, что у него был сын.

— Нет, — ответил Белль.

— Нет, — повторил Кройленд. — Это просто выдумка шантажиста.

— Но вы могли нам все-таки об этом сказать. Это может иметь отношение к убийству вашей матери.

— Не вижу, почему.

— Я много имел дела с шантажом, милорд, и мой опыт показывает, что он всегда на чем-нибудь основан — всегда имеется что-нибудь такое, что желают скрыть. Я спрошу вас: может ли Харвуд сделать вам неприятность?

— Черт, нет, — проворчал Кройленд — Мне нечего бояться.

— Тогда, скажем, он считает, что такое основание есть, — заметил Белль. — Помните кражу писем у мисс Морроу? У вашей матери также могли быть письма. Если прошлой ночью была сделана попытка их украсть — это могло явиться причиной смерти вашей матери.

Кройленд стал бурчать и кряхтеть.

— Есть ли у вас сведения о том, что Харвуд был здесь прошлой ночью?

— Пока нет, — ответил Белль.

— Гм. Слышали ли вы что-нибудь про человека, который застрелил полицейского?

— До сих пор нет.

— Значит, у вас никаких сведений нет. Я не думаю, чтобы у моей матери были письма от моего брата.

Белль помолчал.

— Это мне кажется странным, — заметил он. — Мать обыкновенно сохраняет письма своего сына. А если еще этот сын умер…

— Я ничего не знаю ни о каких письмах, — буркнул Кройленд. — Это все, что я могу вам сказать.

— И вы не подозреваете Харвуда?

— Никого не подозреваю. Никаких нет оснований.

— А не приходило ли вам в голову, — спросил Белль, — что кто-нибудь из вашего дома может быть с ним заодно?

— Не приходило, — проворчал Кройленд и потом свирепым тоном спросил: — Что вы хотите сказать?

— Кто-нибудь, хорошо знакомый с вашими делами?

— Нечего в них знать. Говорил вам дюжину раз! Я не намерен больше терять времени на всякие глупости.

— Благодарю вас. Мне больше ничего не надо, — сказал Белль.

Кройленд, ворча, удалился. Белль некоторое время смотрел на пустые заросли около развалин.

— Ну, пойдем, Джордж, — сказал он.

По пути Ганн разговорился:

— Я не разберусь в этом человеке. Он старается затушевать дело. Единственное объяснение, что он к нему причастен и теперь в страшном перепуге!.. Но, в таком случае, он должен был бы ухватиться за возможность взвалить дело на Харвуда, а он не захотел об этом и слышать. — Он, очевидно, боится, что Харвуд проговорится.

— Это ясно, — сказал Белль.

— Может быть. Но он сказал, что послал Харвуда к черту. Это не показывает, что он его боится.

— Мы знаем это только с его слов.

— Но если предположить, что он сговорился с Харвудом, — заметил Ганн, — тогда Харвуду нечего было забираться в дом.

— В этом вы правы, Джордж. Помните, кто нас навел на Харвуда? Это был Джош Кланк. Наверное, он хотел запутать следы. Мне это не нравится. В чем тут вся история?

— История про то, что у Альфреда был сын, не пройдет, — сказал Ганн. — У него никогда не было законного сына. Сын, который появляется через двадцать лет — чепуха!

— Ну, конечно, это не испугало бы Кройленда. Может быть, Харвуд приехал к нему с этой историей, но я ручаюсь, что он знает что-то другое, и Кройленд боится, что мы узнаем именно про это другое. А тут еще убили его мать. Непонятно, Джордж.

Ганн сочувственно вздохнул.

— Если бы я знал, куда Кройленд ходил сегодня ночью, я кое-что бы знал, — заключил Белль.

 

ГЛАВА 20

Инспектор Белль смущен

Утром Белль явился с мрачным видом в полицейский участок. Утро не оказалось мудренее вечера. У Ганна также не было никаких новостей.

— Бывает, что сведений слишком мало, а тут мы утопаем в них, — сказал он.

— Это верно, — согласился Ганн. — С чего же вы думаете начать?

— Я примусь за старика Кланка, — сказал Белль. — Он много возится с этим делом. Я буду за ним наблюдать.

— Отлично, — сказал Ганн. — А что, ваши люди не выловили Харвуда?

Белль покачал головой.

— Не слыхал. А вот и наш доктор!

— Здравствуйте, здравствуйте, — сказал доктор, входя. — Ну, вот, господа, могу сообщить вам кое-что новое. Причина смерти — удушение и потрясение, вызванное им. На шее — следы рук. Но, вероятно, этого было бы недостаточно, чтобы причинить смерть, если бы старуха не приняла сильного наркотического средства. В успокаивающих порошках, прописанных доктором Ивисом, наркотиков не было, но среди пузырьков, которые вы мне прислали, была полупустая баночка «алгикуры».

— Это еще что такое? — спросил Ганн.

— Черт знает, что за название! Смесь греческого и латыни. Патентованное средство. Оно содержит хлорал. Этим объясняется состояние легких. Оно же объясняет нервное состояние, отмеченное Ивисом. Вот вам все врачебные сведения. С добрым утром.

— Бойкий малый, этот доктор, — сказал Белль. — Кратко, ясно и по-братски. В сущности, мы могли бы обойтись и без него. Причем тут наркотики?

— Кто знает, — сказал Ганн. — Они указывают на человека в доме.

— Пожалуй. Там есть три человека, которые нас интересуют: Кройленд, секретарша и сиделка. Каждый из них мог воспользоваться этими наркотиками.

— Может быть, эти наркотики не имели никакого отношения к убийству, — заметил Ганн. — Их давали бедной старухе, чтобы она успокоилась.

— Да, могут быть разные предположения, — согласился Белль. — Разберем их. Мы нашли пузырек в ее комнате. Он был наполовину пуст. Это значит, что она регулярно принимала это лекарство или что кто-нибудь подложил пузырек, чтобы мы это подумали. Что же, Джордж? Обратимся к вашему аптекарю. Узнаем, кто покупал у него «алгикуру» для Брэдстокского аббатства.

— Попробую, — сказал Ганн. — Но и Кройленд, и секретарша могли привозить это лекарство из Лондона. Скорее всего, это указывает на сиделку. Заметьте: все эти странные вещи начались с ее приезда.

— Да, Джордж, я этого не упустил из виду, — мрачно заметил Белль.

В это время зазвонил телефон. Ганн переговорил с незримым собеседником, поблагодарил его и повернулся к Беллю.

— С почты сообщают, что в Спреймут звонили сегодня утром из аббатства уже после убийства. Очевидно, кто-то предупредил Харвуда.

— Мы только не знаем, кто это сделал, — сказал Белль. В это время в передней комнате раздался шум. — Это еще что там творится? Может быть, миссис Гарстон вернулась сказать, что она не умерла?!

В дверях появился полицейский.

— Это мисс Морроу, сэр. Совсем расстроенная. Хочет вас видеть. Ведет себя дико.

— Приведите ее, — сказал Белль. — Посмотрим, что ее так взволновало.

Грузная фигура мисс Морроу ввалилась в комнату. В руках у нее была газета.

— Правда ли это, инспектор? — кричала она, — скажите, правда это?

— Насчет смерти миссис Гарстон? — спросил Ганн. — Да, совершенная правда.

— Ее убили! Это ясно! Вы это знаете! Он убил ее!

— Кого вы имеете в виду, сударыня? — спросил Ганн.

— Кого? Генри, конечно! Лорда Кройленда. Он это сделал, я знаю.

— Знаете? — повторил Ганн. — Рискованная вещь — так говорить. Вы могли бы знать, кто убил миссис Гарстон, только в том случае, если бы вы при этом присутствовали.

— Нет, нет, я знаю, Я знаю, что он ее убил. Я в этом совершенно уверена.

— Вы берете на себя тяжелую ответственность, — нахмурясь, сказал Белль. — Вы стараетесь добиться, чтобы человека повесили за убийство, и притом за убийство его матери. Если у вас нет серьезных данных, вы можете пострадать сами.

— Пострадать? — сказала она с истерическим смехом. — Как будто бы я не страдала! И она страдала, бедняжка. О, это злой человек. Но я никогда не думала, что до этого дойдет.

— Неужели вы не можете совладать с собой? — сказал Белль. — Говорите яснее. Отчего вы страдали? Что вам сделали?

— Он убил Альфреда, — сказала она, рыдая.

— Как? — проревел Ганн. — Лорд Кройленд убил Альфреда Гарстона?

— Конечно, убил, — сказала она. — Я всегда знала, мы обе знали. О, это ужасно!

— Понимаете ли вы то, что говорите? — спросил Белль. — Вы знали, что лорд Кройленд совершил убийство 20 лет назад и до сих пор не сообщили об этом полиции? Это уголовное деяние с вашей стороны!

— С моей? — она с негодованием поглядела на него. — О, как вы глупы! — Она в бешенстве ударила себя по колену. — Мужчины такой безнадежный народ! Я ничего не могла сказать. Мы давно на этом сошлись. Ее бы это прямо-таки убило. И это не вернуло бы нам Альфреда.

— Вы говорите, что и миссис Гарстон, и вы знали, что Альфред был убит лордом Кройлендом, — медленно сказал Белль. — Откуда вы это знали?

— Он сам мне это сказал, — ответила она.

— Как? Альфред сказал вам, что он убит? Как же это он ухитрился?

— Можно ли быть таким глупым! — сказала она, ломая руки. — У меня были его письма. Он мне все говорил, бедный мой мальчик.

— Подумайте о том, что вы говорите, мисс Морроу, — сказал Белль. — Вы же не получали от него писем после его смерти?

— Конечно, не получала, — сказала она. — О, как глупо! Это было еще до его убийства.

— Он писал вам еще до убийства, что Кройленд убил его. Так ли это?

— Нет, нет, не так. Как вы глупы! Он писал, что лорд Кройленд его ненавидит и хочет его смерти и что, если с ним что-нибудь случится, это будет по вине лорда Кройленда. Бедный мой мальчик! Он знал, он знал…

— Так. И эти письма были в украденной шкатулке?

Мисс Морроу кивнула и продолжала плакать.

— Жаль, что вы не сказали нам об этом раньше.

— Как же я могла? Мы всегда говорили, что никто об этом не должен знать.

— У миссис Гарстон были также письма?

— Да, да, такие же.

— Так. А почему же вы думаете, что лорд Кройленд ее убил? Она жила с ним двадцать лет, и ничего не случилось.

— О, это было так ужасно!

Согласен с вами. Все таки ничего с ней не случилось. Почему бы он стал убивать ее теперь?

— Он убил Альфреда.

— Другой причины нет?

— Зачем еще причины? Он это сделал, вы этого не видите?

— Вы не должны так говорить, — Белль покачал головой, — нам надо произвести расследование. Вы не должны говорить об этом ни слова, иначе лорд Кройленд узнает, что его подозревают. Понимаете?

Мисс Морроу закивала:

— Да, да, конечно! Он не должен знать, что полиция знает. Он убьет меня.

И с этими полезными мыслями она удалилась.

— Что же, — сказал Ганн, — она навела нас на след. Вы спрашиваете, почему Кройленд мог убить свою мать теперь? Очень просто. Он знал, что кто-то завладел письмами мисс Морроу, и хотел устранить мать и ее письма.

— Да, да, конечно, можно так думать, Джордж. Но кто начал эту историю? Почему кто-то стал докапываться до Альфреда через 20 лет после его смерти?

— Наверное, это случилось так, — сказал Ганн. — Мисс Морроу и миссис Гарстон разговаривали, скажем, секретарша их подслушала и навела на след этого шантажиста, Харвуда. Он раздобыл письма мисс Морроу.

— Вы думаете, что Кройленд совершил убийство, а Харвуд только вертелся около?

— Вы можете этого Харвуда совсем отбросить, если вам угодно. Скажем, что Кройленду надоела болтовня этих женщин, он сначала раздобыл одни письма, потом другие, а попутно убил мать.

— Все это очень гладко, Джордж. Но сам я никак не могу обойтись без Харвуда. Или хотя бы без этой секретарши. Боже мой, она сама могла убить эту старую даму! Она достаточно сильна для этого. А мисс Морроу, по моему, только запутала дело. Она сообщила нам, почему украдены ее письма: в них Альфред обвинял Кройленда. Но всякий, кто действует против Кройленда, Харвуд и секретарша, Висберри и сиделка, и мой милый старый Джош Кланк, — ну, конечно, и сам Кройленд, — все могли стремиться завладеть этими письмами.

— Вы слишком мудрите, — сказал Ганн, качая головой. — По-моему, выбор между Кройлендом и Харвудом, и Кройленд — мой фаворит. — В это время позвонил телефон. Ганн переговорил и обратился к Беллю: — Это мой человек из Спреймута. Он сообщает, что Харвуд не выходил в ночь убийства. Он обедал в отеле. Поздних поездов в этом направлении нет, автомобиль его был заперт в гараже. Итак, Харвуд отпадает, — он усмехнулся, — и нам остается только Кройленд, старина!

— Что же, я не возражаю, — заметил Белль. — Харвуд не убил ее — отлично. Это еще не освобождаете секретаршу от подозрений. Я бы еще охотно поговорил по душам с мистером Харвудом. Но подумайте вот о чем, Джордж: для чего Альфред писал этой женщине, что Кройленд хочет его убить? Мы знаем немало об Гарстоне, и нам никогда не попадалось никаких причин вражды между братьями.

— Нет, — сказал Ганн, качая головой. — Альфред был гнилым субъектом во всех отношениях. Но о ссорах в семье мы не слыхали. Нам не приходило в голову, что с его смертью что-нибудь неладное. Возможно, что это было самоубийство, так как Альфред подозревал, что ему грозило за убийство той женщины. Еще вероятнее, что это несчастный случай. У Кройленда не было никаких оснований для убийства. Альфред был нищим. Фирма принадлежала Кройленду. Дело было в его руках, зачем ему желать смерти Альфреда?

— Мне приходит в голову одна причина, — медленно сказал Белль. — Он хотел спасти честь семьи. Он знал, что Альфреда будут судить за убийство. Но смерть предотвратила процесс, весьма неприятный для семьи. Все-таки трудно предположить, что Кройленд пошел бы ради этого на риск убийства.

— Я ни минуты этому не верю, старина!

— Да, пожалуй, и я не верю, — сказал Бель. — Но зачем Альфед писал этим женщинам, что Кройленд хочет его смерти? Ведь я думаю, что это была одна из штучек Альфреда. Мы знаем, что он подлый и грязный субъект. Он хотел привлечь женщин на свою сторону, утверждая, что он — угнетенная невинность, а брат его — грубое животное.

— Вы угадали, я думаю, — сказал Ганн.

— Но что же дальше? Почему Кройленду так бояться этого? Женщины превращали ему жизнь в ад в течение долгих лет. Но больше ничего из этого нельзя было сделать. Как шантаж, это не выдерживает критики.

— Ну, как сказать! Кройленду не очень приятно, если будут говорить, что он убил своего брата. Такие разговоры могут довести людей до белого каления.

— Конечно, — сказал Белль. — Но мне кажется, что дело не так. Кройленд играет какую-то большую игру. Если Харвуд думал, что он может извлечь из него деньги толками о том, что он убил своего брата, Харвуд просчитался. А это с ним случается не часто. Знаете, что я думаю. Джордж? Не было ли в письмах Альфреда еще чего-нибудь, кроме толков о том, что Кройленд желает его смерти?

— Мисс Морроу говорила нам правду, — сказал Ганн.

— О, да, конечно, но, может быть, не всю правду.

— Если бы там было что-нибудь плохое для Кройленда, она бы это, наверное, сказала.

— Сказала бы, — согласился Белль. — Хотя бы ее за это повесили! А все-таки там, может быть, что-нибудь и было. Мне кажется, что у Харвуда были какие-то серьезные данные, которые порядком встревожили Кройленда. Харвуд только не сумел этого доказать. Он искал доказательств, но не нашел их.

— Что же это могло быть? Кройленд говорил, что речь шла о сыне Альфреда. Это же вздор!

— Конечно, вздор. Но даю вам слово, что в этом что-то есть.

— Это даже на вас не похоже, старина, — сказал Ганн. — Вы увлекаетесь своими собственными идеями!

— Не моими идеями, Джордж. Это идея Джоша Кланка. Он нас направил на Харвуда. Он знает, что тут есть нечто другое. Помните его разговор про личность Альфреда Гарстона?

— Чего же хочет этот Кланк? — воскликнул Ганн. — Зачем ему нужен арест Харвуда?

— В качестве прикрытия, — заметил Белль. — Мы займемся Харвудом, а старик Кланк ускользнет. — Он сердито фыркнул.

— Теперь вот еще что… — начал Ганн, когда в комнату вошел полицейский. — В чем дело?

— Насчет лекарства, сэр. Уорренс продала несколько банок алгикуры служанке миссис Гарстон. Она платила ему за них.

— Отлично. — Ганн отпустил полицейского. — Теперь еще служанка, старина, — сказал он, свистнув. — Служанка с ее враждой к сиделке.

— Да, вот еще одна, — усмехнулся Белль. — Запутанное дело, Джордж.

— Сознаюсь, что ничего не понимаю, — жалобно ответил Ганн.

— Многого захотели, — мрачно сказал Белль. — Я только знаю, что собираюсь делать. — Мы расспросим Харвуда. Его, наверное, скоро задержат. Потом я направлю молодого Эндервуда на след Джоша Кланка. Если тут Джош ни при чем — я никуда не гожусь.

Скоро прибыл сержант Эндервуд, получил инструкции и под чужим именем, сбрив усы, занял скромную комнату в отеле «Виктория».

Днем начальник бюро уголовного розыска позвонил Беллю. Харвуда нашли в Брайтоне: он занимал свою обычную комнату в отеле и не старался скрыться. Когда ему сказали, что его хотят допросить по делу об убийстве миссис Гарстон в Брэдстокском аббатстве, он возразил, что это вздор, т. к. он никогда не видел миссис Гарстон и ничего о ней не слыхал. Ему сообщили, что он должен, тем не менее, проехать в Лимбей для объяснений.

Начальник бюро уголовного розыска определил, что Харвуд нервничает, но уверен в себе. Он посоветовал Беллю не торопиться.

— Постараюсь, сэр, — сказал Белль.

После телефонного разговора Белль повернулся к Ганну.

— Начальник думает, что тут что-то есть. Он хороший судья. Ну, давайте завтракать.

В это время к отелю «Виктория» подходил невысокий, плотный молодой человек. Мистер Кланк грелся на солнце перед гостиницей. Он прошел в сад и там, найдя пустую скамейку, присел. Молодой человек к нему присоединился.

— Вы, как всегда, исправны и расторопны, Скотт, — сказал Кланк, сияя. — Есть у вас деньги?

— Я взял двадцать фунтов, сэр. Боюсь, что этого не хватит.

Кланк стал искать у себя в кармане.

— Вам нужен мотоциклет. Если вы можете его нанять, этого хватит. Но мотоциклет должен быть первосортный. Вы умеете с ним обращаться?

— Еще бы!

— Да, Люис мне это говорил. Так вот. Купите карту, на ней найдете Брэдстокское аббатство. Садитесь на мотоциклет и отправляйтесь туда. Вы — турист, осматривающий развалины. Там вы встретите Люиса. Мы интересуемся лордом Кройлендом, крупным, сутуловатым господином с большой головой и короткой шеей. — Он передал ему фотографию, вырезанную из газеты. — Никоим образом не упускайте его. Это простое дело, как видите.

— Отлично, сэр. А что, я там должен остаться навсегда?

— О, нет, нет. Вы берете на себя ночь, Люис сменит вас утром. Хорошенько покушайте, запаситесь всем необходимым для ночи и поезжайте.

Мистер Кланк отошел.

Придя к завтраку, немного позже других, он заметил, что мисс Морроу больше нет. Это не удивило его. Он вздохнул: «Бедная, бедная дама. Жизнь жестока, право, слишком жестока». Мысли о горе мисс Морроу, однако, не испортили ему аппетита. Он оказался за столом последним, доедая вторую порцию рисового пудинга.

Когда он уселся после этого на террасе, он заметил, что в самом темном углу сидит человек и читает газету. Такое неподходящее место для чтения обратило на себя внимание мистера Кланка. Потом он вышел и отправился на телеграф. Он заметил, что за ним следует автомобиль. Из окна глядело бритое лицо сержанта Эндервуда.

Мистер Кланк был недоволен.

— Ох, ох, ох, неосновательный человек, очень неосновательный, — жаловался он про себя. — Он только создает неприятности. Ну, что же, всякий делает, что может, — он утешил себя гимном:

 

ГЛАВА 21

Розыски в аббатстве

Белл и Ганн за бифштексом сошлись на том, что небольшие дополнительные розыски в Брэдстокском аббатстве могут быть им полезны, в особенности, для беседы с мистером Харвудом. Кроме того, служанка могла сказать что-нибудь интересное насчет пресловутой алгикуры.

Ганн взял этот визит на себя; Белль остался в Лимбее, чтобы принять Харвуда.

Жизнь в аббатстве за эти дни показалась Мае каким-то жестоким чудовищным сном. Все было нереально, все так мало менялось. Миссис Гарстон фактически больше не было. Но ужас, который она внушила Мае, не проходил. Распорядок в доме оставался прежний, вышколенные слуги не давали себя смутить ни волнением, ни горем. Кройленд и Глэдис не избегали Маю, но и не искали ее общества, и за столом говорили о безразличных вещах. Казалось, будто миссис Гарстон продолжает незримо присутствовать за столом.

После завтрака Мая прошла в свою комнату и, проходя через арку свода, увидела там служанку. Та посмотрела на нее так, что она остановилась.

— Вам что-нибудь нужно? — спросила она резко.

— Нужно? От вас, сестра? — дерзко ответила та. — Ну, нет, я полагаю!

Мая первый раз заметила, что за ней следят. Ей казалось, что она сходит с ума. Ей нужно было отсюда выбраться. Она спешно оделась и побежала вниз к лестнице, когда наткнулась на Глэдис.

— А, беби. Бежите опять к вашему молодому человеку? Ну, если не хотите хорошо себя вести, по крайней мере будьте осторожны.

В бешенстве, с раскрасневшимися щеками, Мая вышла из дому медленными шагами и с презрительным видом. Она не собиралась встречаться с мистером Висберри. Как глупа была Глэдис, когда она злилась, и как она была вульгарна. Конечно, она не собирается с ним встречаться, это только создало бы ему затруднения с полицией. Она направилась через парк на дорогу в Брэдсток.

Что же, если люди думают, что она боится с ним встречаться, она им покажет, что это не так! Пусть все приходят и смотрят. Глэдис, полиция и кто угодно. Ей нечего бояться нечего скрывать!

А он тоже так думает! Она засмеялась. Он, конечно, не прячется.

Тони сидел в дряхлом автомобиле «Петуха и пирога», стоящем на одном из перевалов дороги. Завидев ее, он стал махать шляпой и направился ей навстречу. У него было комичное лицо, большой подбородок и при этом — очень доброе выражение. Она улыбнулась ему и готова была заплакать.

— Очень славно с вашей стороны, что вы пришли, — сказал Тони. — Я хотел вас видеть, но думал, что, может быть, вы этого не желаете, и решил предоставить это вам — на некоторое время. Если бы вы не пришли, то я бы, в конце концов, появился.

— Ну, вот, я тут, — она поглядела на него и высвободила свою руку.

— Добрая девочка! Я должен вас видеть каждый день, вы знаете. Обещаете?

— Как же я могу? Почему?

— Просто так. Если этого не будет, я просто приду и вломлюсь в дом.

— Не говорите глупостей!

— Я этого не делаю. Но вы — мое занятие.

— Право же, ничего подобного.

— О, привыкайте к этой мысли, — сказал Тони.

— Вы не должны попусту тратить на меня свое время.

— Нет, милая, я этого делать не собираюсь! Как идут дела?

— Какие дела?

— Дела вообще. Наши милейшие полицейские и их маленькие игры.

— Так вот вы зачем приехали! Я совершенно не знаю, что они делают, и никого из них не видела.

— Ну, что же, и то уже хорошо.

— Вы находите? О, мы теперь совершено счастливы. Можно подумать, что ничего не случилось.

— Для вас это ужасно, я знаю.

— О, совсем нет! Нет никаких причин для того, чтобы вы еще оставались здесь.

— Есть одна важная, большая причина, дитя мое, — сказал Тони, смеясь, указывая на нее пальцем. — Вы разве не большая причина?

— Не говорите со мной, будто я беби! Вы меня приводите в бешенство.

— Ошибаетесь, — спокойно сказал Тони. — Я считаю вас вполне взрослой женщиной, Мая. Вполне взрослой женщиной! И я в некотором роде мужчина, если вы соблаговолите об этом подумать.

— Как вы можете так говорить! — воскликнула она. — Все это нереально. Вы это знаете. Вокруг нас творится что-то страшное, мы в это запутались. Вам меня жаль, и вы хотите быть добрым. Вот и все!

— Дорогая моя, — сказал Тони, — я в этом увяз настолько же, как вы. Эти бесценные сыщики также ходят по моим следам. Если бы на свете не было никакой Маи, я все равно должен был бы оставаться здесь.

— Все это моя вина, — сказала она. — Они думают, что я имею к вам какое-то отношение и подозревают вас. Я не должна была говорить с вами.

— Да. Все ваша вина! — засмеялся Тони. — Вы похожи на мою мать. Когда что-нибудь не в порядке с людьми, которых она любила, она всегда считала, что это ее вина.

— Вы мне уже это раз говорили, — презрительно сказала она.

— Да, приходится повторяться. Уж очень вы на нее похожи. А говоря по существу, все это моя вина. Полицейские вас беспокоят только потому, что ищут в доме какого-нибудь моего сообщника. Они гонятся за мной. Что же, я их не осуждаю.

— Не говорите таких ужасных вещей!

— А что же? Человек, имеющий сомнительные претензии к Кройленду, может ворваться в его дом, чтобы завладеть бумагами, а там случилось остальное.

— Они этого не думают! Они не могут этого думать!

— Ну, а я как раз думаю, что они очень и очень это могут. И нам нужно с этим считаться. Боитесь, дитя, мое?

— Да, — сказала она. — О, это же неправда?!

— Ого! Нет, — сказал Тони, нахмурясь. — Вы же никогда не думали, что это сделал я?! Вам не приходится этого и говорить.

Она поглядела на него, и ее голубые глаза потемнели. Она покачала головой, но ужас ясно выражался на ее лице. Тони обнял ее одной рукой.

— Страх внушает ложные мысли, — сказал он. — Все отлично сойдет, моя милая, — он притянул ее к себе. — Да, моя милая! Вы разве этого не знали?

Мая ничего не сказала, но она подалась к нему. Когда Тонн целовал ее, губы ее остались холодными… Тони отпустил ее. Она поглядела на него.

— Что же мы будем делать? — спросила она.

— Поженимся. Вот моя идея. Для вас эта идея приемлема?

Она отстранила его.

— Это еще от нас за тысячу миль.

— Или на будущей неделе.

— Это как игра, как сон!

— Приятный сон, — сказал Тони, — и наверное сбудется.

— Мы не свободны! — воскликнула она. — Может случиться все, что угодно.

— Но ничего не случится, — сказал Тони и снова притянул ее к себе.

— Нет. Пустите меня. Я должна идти. Я должна подумать, — и она отстранилась и глядела на него тревожными глазами.

— Отлично, до завтра, — сказал Тони великодушно. — Обещайте.

— Завтра! — повторила она с деланным смехом.

Она ушла в волнении. Она верила ему. Она была уверена, что он за всю свою жизнь никому не причинил зла. Но какой он был ребенок! Он ни о чем не думал. Он считал, что все пойдет отлично, раз он не сделал ничего дурного. Он только смеется, а эти детективы стараются доказать, что он убийца, и у них всякие улики! Какой ребенок! Она должна думать за двоих. Если не удастся обнаружить истины, ему может прийтись плохо, даже если его не осудят, про него будут говорить Бог знает что…

Пока Мая обдумывала положение, инспектор Ганн производил розыски в аббатстве. Он решил начать со служанки миссис Гарстон, но, пока он ее поджидал, появилась Глэдис.

— А, я не знала, что вас ветер снова сюда занес. Могу вам быть чем-нибудь полезной?

— Может быть, мисс. Только попозже. Я извещу вас.

— Отлично. Какие новости?

— Как вам сказать! Может быть, скоро дело получит ход.

— Так полагается говорить, не правда ли? — сказала Глэдис, смеясь, и ушла.

Служанка сначала старалась сдерживаться, но потом начала волноваться.

— Я могу вам сказать все, что вы захотите, только спрашивайте. Я... я не могу этого вынести! Моя бедная хозяйка лежит убитая, и ничего на этот счет не сделано!

— Погодите, миссис Джонс, — сказал Ганн. — Мы установили, что ваша хозяйка была под действием наркотиков, когда ее убили. Известно ли вам что-нибудь на этот счет?

— Кто это говорит?

— Это заключение доктора.

— Все эта сиделка! — воскликнула мисс Джонс, и лицо ее побелело. — Скверное создание! Разве я вам не говорила, как она обращалась с этой бедняжкой?

— Доктор говорит, что ей давали лекарство, называемое алгикура. В комнате миссис Гарстон нашли бутылку этого лекарства. Вы покупали алгикуру в Лимбее. Аптекарь готов показать это под присягой. Что вы на это скажете?

Миссис Джонс облизала свои губы:

— Какой аптекарь? — спросила она.

— Я знаю этого аптекаря. «Уоррен и сын». Вы купили там больше, чем одну банку.

— Я употребляла ее сама, инспектор. Мои нервы в таком виде! Иногда голова у меня так болит, что готова лопнуть. Не знаю сама, что делаю. Я не могла бы исполнять своих обязанностей без этого лекарства. Это очень хорошее лекарство. Я принимала его много лет. Мне рекомендовал его сам аптекарь. А теперь он говорить, что это наркотик! — и она заплакала.

— Вы утверждаете, что купили это лекарство для самой себя? Почему его приняла миссис Гарстон?

— Я не знала, что она это сделала, — сказала миссис Джонс, рыдая.

— Это не пройдет. Вы ее служанка. Около постели была наполовину пустая бутылка.

— Я ничего об этом не знаю. У нее было столько лекарств. Это обязанность сиделки. Она ничего не позволяла мне давать ей.

— Так. Мне ваш рассказ не очень нравится. Должен предупредить вас, что вас об этом будут расспрашивать на следствии. Можете идти.

— Это жестоко, — рыдала миссис Джонс. — Никто не любил ее, кроме меня, а теперь еще меня осуждают! — и она вышла из комнаты.

Ганн вызвал к себе Глэдис. Она заставила себя ждать, вошла с томным и небрежным видом, опустилась на кресло и, сказала:

— Ну, вот и мы. Как дела?

— Я думал, что вы можете сообщить нам кое-какие сведения, мисс Хэрст, — сказал Ганн, торжественно глядя на нее. — Пожалуйста, вернитесь в мыслях к утру после убийства.

— Отлично. Вернулась одним прыжком. Что дальше?

— В это утро много телефонировали?

— Немало. Лорд Кройленд должен был отменять разговоры и свидания по всей Англии.

— Вы были у телефона?

— Подходила и отходила. Вызывала ему номера.

— Вы звонили в Спреймут?

— Это что такое? Не помню. Спреймут? Где это?

— Курорт на море в 15 милях отсюда. Никогда о нем не слышали?

— Как будто нет. А в чем тут дело?

— Мистер Гордон Харвуд остановился в Спреймуте.

— Вот как! — она удивленно улыбнулась. — Кто это, ваш приятель?

— Вы встречались с ним, — сказал Ганн, нахмурясь.

— Да? А я и не знала, что имела такое удовольствие. Что это за тип? Ах, помню! Он приезжал к Кройленду. Я имела честь ввести его.

— Это был первый раз, что вы его видели?

— Первый и единственный.

— Утром после убийства Гордону Харвуду звонили по телефону из этого дома. Я хочу знать, кто звонил.

— Не могу вам быть полезной в этом отношении, — сказала Глэдис, пожимая плечами.

— Это не вы телефонировали?

— Не я. Я не знакома с этим субъектом.

— Есть у вас представление, кто мог звонить?

— Кто угодно может пользоваться телефоном.

— Это все, что вы можете сказать? — Ганн нахмурился. — Никаких объяснений?

— От этого ребенка вы их не добьетесь! Вы лаете не под тем деревом, старик. А в чем провинился ваш Гордон Харвуд?

— Подумайте хорошенько об этом. А теперь можете идти.

— Премного благодарна, — сказала она, смеясь, и встала. — Жалею вас, старина, вы как будто опять попадаетесь впросак, — и она вышла из комнаты.

Следующим появился Кройленд. Он вошел и захлопнул за собой дверь.

— Какого черта вам еще надо от меня!?

— Вы не должны со мной так говорить, — сказал Ганн вставая. — Вам следует помогать нам. Прошу прощеная, но следует быть повежливее с тем, кто старается найти убийцу вашей матери.

— Хотите, чтобы я был вежлив? Тогда не валяйте дурака. Я не могу допустить, чтобы ко мне денно и нощно приставали со всяким вздором.

— Я знаю свой долг, милорд. Я хочу сообщить вам, что мы арестовали Харвуда.

— Что? — Кройленд побагровел. — Вы хотите оказать, что подозреваете его в убийстве? 

— Мы еще никого не подозреваем. Мы только хотим потребовать у Харвуда отчета в его действиях. Есть у вас какие-либо возражения?

— Не мое дело возражать. Делайте, что хотите. Если вам угодно знать мое мнение, я думаю, что это чертовски глупо.

— Очень обязан за такой отзыв. А не можете ли вы мне сказать, кто в вашем доме находится в сношениях с Харвудом?

Кройленд уставился на него и проворчал:

— Не верю этому…

— Жаль. Рано утром после убийства Xарвуду отсюда звонили. Тотчас после этого он покинул Спреймут.

— Кто звонил?

— Я хотел бы это узнать.

Кройленд стал издавать звуки.

— Кто-то звонил отсюда Харвуду после убийства? — повторил он, голова его глубже осела между плеч.

— Да! Кто бы это мог быть?

— Черт побери, сударь, я этого не знаю! — заорал Кройленд. — Все это адская, шальная чепуха! Я не могу вам помочь. Ложь везде кругом. Все дурачье, проклятое дурачье. Сами не знают, что делают, — он грузно поднялся и вышел из комнаты.

— Ого! — сказал Ганн. — Он что-то почуял. Что это значит?

В эту минуту появился лакей и предложил ему чаю. Его спокойная, невозмутимая манера хорошо подействовала на нервы Ганна.

Когда лакей принес чай, он заговорил с ним.

— Мы причиняем вам много хлопот?

— О, сэр, совсем нет.

— Печальное для вас время!

— Очень печальное, сэр.

— Замечали вы что-нибудь особенное?

— Право, не сказал бы этого, сэр. Вызвать вам еще кого-нибудь?

— Да, я хочу поговорить с мисс Дин, сиделкой миссис Гарстон.

— О, разумеется, сэр.

— Да, — сказал Ганн. — Ей трудно жилось, не так ли?

— Боюсь, что не очень весело, сэр. Надеюсь, что она не очень это принимала к сердцу. Всегда была заботливой и внимательной.

— К ней относятся хорошо?

— Очень милая особа, если можно так сказать, — заключил лакей.

Однако, разыскать мисс Дин ему не удалось. Он вернулся сказать, что она вышла после завтрака и еще не вернулась.

— Я немножко подожду, — сказал Ганн. — Сообщите мне, когда она вернется.

Но Мая уже вернулась. Она не могла отделаться от вопроса, почему убийство было совершено под аркой свода? В памяти ее вставала вся сцена с жестокой отчетливостью: черная темнота за освещенным коридором; тело, о которое она споткнулась; ужас сознания, что это миссис Гарстон и что она мертва. Она слышала снова свои крики, видела при свете своего фонаря мертвенно-бледное лицо и Кройленда, склоненного над ним. Снова зажглись все огни в коридоре, а под аркой было темно. Почему там было темно? Там должна была быть лампочка. Или она бы уже давно заметила, что ее нет. После того, как Белль спросил ее об этом, она сама себя спрашивала почему свет не зажегся в ту ночь? Арка свода! Что было странного в этой арке? Было в ней что-нибудь спрятано в эту ночь убийства? Что-нибудь, кроме тела? Или темнота была нужна для убийства? Но что привело сюда миссис Гарстон? Почему она попала сюда на свою погибель?

Что произошло под аркой? Сколько раз она проходила через нее, и никогда не замечала ничего странного — это было мрачное место, но не хуже других старых углов этого ужасного дома, никогда ничего странного тут не было. Да! Служанка миссис Гарстон: в этот самый день она что-то бродила, сторожила, выслеживала. Что могло быть под аркой?

Мая побежала наверх. Арка ждала ее — темное пятно в конце коридора. Она зажгла свет, и лампочка под аркой зажглась вместе с другими. Она прошла под аркой и огляделась. Старый дубовый пол, полированный веками, был твердым, как камень. Она поглядела на стену. Там тоже была деревянная облицовка. Она стала ощупывать ее, стучала по ней, всюду слышалось, что за нею толща стены. Звук всюду был одинаковый.

Она ощупывала стены, стараясь найти что-нибудь необычное, — какой-нибудь след удара или какой-нибудь тайник. Неровностей на стене было много — трещины, червоточины — но ничего необычного. Она стала ощупывать выступы между отдельными частями облицовки. Один из выступов вдруг повернулся в ее руке. Она стала его поворачивать дальше, и почувствовала, что в стене что-то двигается. Но как она ни толкала и ни тянула, стена оставалась неподвижной. Она пробовала один выступ за другим, пока не нашла второго, который также вращался. Когда она потянула за оба одновременно — кусок стены раскрылся, превратившись в тяжелую дверь выше ее роста. Дверь толкнула лампу, которая закачалась во все стороны. При колеблющемся свете она увидала под собой черную пропасть.

Тут ее что-то толкнуло вперед. Дверь захлопнулась за ней, а она почувствовала, что падает и падает куда то вниз, в темноту, и услышала над собой какой-то слабый звук, острая боль пронизала ее голову и она больше ничего не чувствовала.

 

ГЛАВА 22

Дальнейшие исследования

Инспектор Ганн был похож на мистера Кланка тем, что он любил на досуге как следует выпить чай. Выпив его, он встал и потянулся. Когда он позвонил лакею, тот ему сказал, что мисс Дин еще не вернулась.

— Запаздывает, не так ли?

Лакей с этим согласился. Это было необычно, но он сам видел, как она выходила.

У Ганна снова появились подозрения. Он было решил, что сиделка ни в чем не повинна, и ее знакомство с Тони, который ему определенно понравился, укрепило его в этом убеждении. Но если девица сбежала, тогда дело принимало серьезный оборот. Конечно, она могла пойти на свидание с Висберри. Надо взглянуть, где он.

Ганн нашел Тони на берегу около Брэдстока. Он разговаривал с рыбаками, отправлявшимися на ночной лов. Когда его спросили, видел ли он мисс Дин, то Тони рассердился.

— Да, черт вас побери! Я несколько часов тому назад — около четырех — оставил ее поблизости от дома. Она должна была вернуться.

— Вы уверены, что она собиралась вернуться?

— Абсолютно. Я проводил ее почти до самого дома. Кроме того, что ей делать другого?

— А, в этом весь вопрос!

— Вы думаете, что она сбежала? Вздор! Конечно, этот дом для нее ад, но она не собиралась улизнуть. Она решила остаться до конца этого дела. Мы условились встретиться с ней завтра.

— Хотел бы я знать, что с ней случилось, — сказал Ганн.

— Как же вы думаете, что могло случиться?

— Должен сознаться, что это имеет странный вид, мистер Висберри. Пройдемте со мной и покажите мне, где вы с ней расстались.

Они прошли по направлению к дому, и Тони указал то место, где он остановил свой автомобиль.

— Вот тут мы разговаривали. Я следил за ней отсюда, пока она не скрылась из виду.

— Довольно близко от парка, — согласился Ганн. — Был кто-нибудь поблизости?

— Ни души.

Они подошли к дому. Лакей, отворяя дверь, тотчас же сказал:

— Мисс Дин еще не вернулась, сэр.

— Пройдемте наверх, — сказал Ганн, ведя за собой молодого человека. — Это странное дело. Мне известно, что мисс Дин около четырех подходила к дому. Ее видели. А вы говорите, что она не приходила?

— Простите, сэр, я говорю что ее здесь никто не видел. Она могла войти незамеченной. Я только уверен в том, что сейчас ее тут нет. Я обошел весь дом.

— Что же могло с ней статься?

— Она могла опять выйти, — предположил лакей.

— Без того, чтобы ее видели?! — воскликнул Тони.

— Именно так, сэр, — подтвердил лакей.

— Я обыщу весь дом, — сказал Ганн. — Идемте со мной. А вы, мистер Висберри, пожалуйста, ходите вокруг дома, и, если кто-нибудь попробует выйти, задержите его и позовите меня. Мы начнем с ее комнаты.

— Отлично, сэр. Я уже там был, — сказал лакей. — Потребуется немало времени, чтобы обойти весь дом.

— Потребуется. И мы не пропустим ни одного угла! — ответил ему Ганн.

Но он ошибся… Он прошел через арку овода, где совершилось убийство, обратив на нее особое внимание. Но детальный обыск не дал никаких результатов. Из допроса слуг выяснилось, что никто ее не видел. Все высказывали удивление кроме служанки миссис Гарстон, лицо которой просто сияло от удовольствия.

— Я думаю, она скрылась, — сказала она. — Не удивляюсь, что она постаралась сбежать, пока не поздно!

— Зачем? — резко спросил Ганн.

— Очевидно, это в ее интересах, — ответила та, смеясь.

Глэдис и Кройленда инспектор оставил напоследок. Глэдис сидела в своей комнате на кресле, заложив ногу на ногу.

— Какая у вас новая идея? — спросила она, откидываясь назад.

— Я обыскиваю весь дом, чтобы найти мисс Дин.

— Силы небесные! Что же эта девушка натворила?

— Дело не в том, что она натворила, а в том, что сделали с ней. — Ганн обошел комнату.

— Я ее не прятала. Хотите обыскать меня?

— Нет, благодарю вас. Меня интересуют ваши предположения на этот счет. Она исчезла.

— Что же, я предполагаю, что она сбежала со своим юношей.

— Вы имеете в виду мистера Висберри? Так она не с ним?

— А! Вы уже до него добрались? Тогда она сбежала самостоятельно. Выглядит странно! — Глэдис засвистела. — Очевидно, это детское личико не было таким ребенком. Решила, что следует уехать, пока это можно сделать.

— Есть у вас какие-нибудь основания так говорить? — буркнул Ганн.

Глэдис засмеялась.

— Ну, чего на меня хмуриться… старый хрен. Я не участвую в этом представлении.

Ганн отправился к Кройленду, который принял его с нескрываемым бешенством.

— Простите, что потревожил вас, милорд. Я ищу мисс Дин.

— Тогда, черт, зачем же вы приходите сюда?

— Потому что она исчезла. И она должна быть где-нибудь — живая или мертвая.

Губы Кройленда зашевелились.

— Мертвая? Почему же, черт возьми, ей быть мертвой?

— Я этого не говорю. Я только знаю — или она уехала, или ее убрали.

— Не может быть мертвой! — ворчал Кройленд. — Наверное, сбежала.

— Почему же ей бежать?

— Гром разрази вас всех! Почем я знаю! С ума сошла, наверно. Все сошли с ума! О, черт, уходите! Видите, что девушки здесь нет. Идите к дьяволу!

— Да, тут ее нет. Но мы должны ее найти. Я должен обыскать ваш парк, милорд.

— Обыскивайте хотя бы весь ад! Мне до этого дела нет. Не приставайте ко мне.

Ганн вышел и поспешил к Тони.

— Внутри ее нет. Она оставила все вещи в своей комнате. Конечно, она не могла взять с собой много, если она поспешно уехала, не имея под рукой автомобиля.

— Она не могла уехать! — заявил Тони. — Куда бы она уехала?

— Она могла желать видеть кого-нибудь другого кроме вас, мистер Висберри.

— Это ложь! — воскликнул Тони.

— Потише. Я не имею в виду ничего неподобающего. Я думал о деловых встречах, например, с Кланком.

— Она его почти не знает.

— Да? — Ганн в этом был не совсем уверен. — Ну, что же. На всякий случай, обыщем парк.

Было почти темно. Медленно при свете фонарей они обошли сад, развалины, кусок парка между домом и дорогой. Это был трудный и недостаточно обстоятельный обыск, но он убедил Ганна в том, что если тело Маи лежит в парке, то оно, во всяком случае, хорошо спрятано.

— Вечером ничего больше не сделаешь, мистер Висберри, — сказал он. — Я проеду в Лимбей.

— Вы думаете про Кланка? — сказал Тони, уныло. — Не знаю, зачем бы она поехала к Кланку. Дай Бог, чтобы это было так. Я проеду с вами в Лимбей.

Ганн позвонил в Лимбей и поручил одному из полицейских, которые видели мисс Дин, разузнать, не заходила ли она к мистеру Кланку.

— Отлично, сэр. Мистер Кланк сам был здесь. Он говорил с инспектором Беллем.

— Сейчас проеду к вам, — сказал Ганн и повесил трубку.

В пути он заметил:

— Странное дело, мистер Висберри.

— Странное! — Тони нервно рассмеялся. — Думать об этом не могу. Это проклятая шайка в аббатстве! Они и так отравляли ей жизнь — думаете вы, что они ее убили?

— Ну, я этого бы не сказал. Так, среди бела дня убить и еще спрятать ее тело, нет. Так дела не делаются.

— Дай Бог, чтобы были правы…

— Слушайте, мистер Висберри. Я верю, что вы честный человек, — сказал вдруг Ганн. — Скажите откровенно, что вы думаете о Кланке?

— Право не знаю, — сказал Тони. — Несколько времени тому назад я сказал бы, что он ловкий жулик. А недавно мне стало казаться, что он совсем ничего. Когда началось это дело, он посоветовал мне рассказать полиции решительно все. Но к чему он ведет, я совершенно не знаю.

Автомобиль остановился перед полицейским участком.

 

ГЛАВА 23

Разочарование мистера Кланка

Инспектор Белль приготовился к допросу мистера Гордона Харвуда. Он знал достаточно о его прошлом, чтобы внушить ему должный страх. Но мистер Харвуд хорошо знал законы и те ограничения, которые они возлагали на следственные власти.

На вопрос Белля о том, почему он не прибыл в Лимбей, чтобы помочь полиции, Харвуд ответил, что его не просили, а привели силой, и это является незаконным.

— Вас привели в ваших собственных интересах, — сказал Белль. — Мы обнаружили подозрительную связь между вашими действиями и смертью миссис Гарстон. Я даю вам случай объясниться.

— Елки зеленые! — Харвуд презрительно засмеялся. — Дорогой мой, кто вам подсунул такую чепуху? Кто такая миссис Гарстон? Я не знаю этой милой дамы.

— Вы знаете ее сына, — сказал Белль. — Мне известно, что вы были в Брэдстокском аббатстве и предъявили притязания на часть имущества лорда Кройленда. Что вы об этом скажете?

— Продолжайте, старина, — усмехнулся Харвуд. — Люблю вас слушать.

— Вы это отрицаете?

— Что тут отрицать! У меня еще не размягчение мозга. Как я мог требовать его имущества?

— Вы отлично это знаете. Вы оказали Кройленду, что нашли сына и наследника его покойного брата.

— Лорд Кройленд вам это рассказал, не так ли? Интересно, зачем?

— Говорили вы ему это?

— Куда мы уклоняемся? — с улыбкой сказал Харвуд. — Вы начали со смерти матери. Какое это имеет отношение к разговору с лордом Кройлендом о сыне его брата.

— Если вы старались шантажировать Кройленда…

— Стойте! Обвиняют меня в шантаже?

— Обвинения пока нет.

— Нечистая игра! — заметил Харвуд. — Вы как будто допрашиваете меня по делу об убийстве, а на самом деле собираете данные против частной претензии к Кройленду.

— А, имеется претензия? — сказал Белль. — А где же этот сын, Хардвуд? Когда же вы его покажете?

— Не выйдет. Вы раскрыли ваши карты. Вбейте в вашу крепкую голову, что я не такой дурак, как вы. Изображаете полицейского, а на самом деле работаете на Кройленда. Шантаж? Дорогой мой! В данном случай, шантажист — это вы!

— Что вы хотите сказать?

— Вы стараетесь добиться от меня показаний, угрожая мне обвинением. Пожалуйста! Предъявляйте ваше обвинение.

— Вы не понимаете ваших собственных интересов, — торжественно заявил Белль. — Я еще не кончил с вами. Кройленд вас выставил. Но вы остались в Спреймуте… Почему вы не уехали?

— Да разве я обязан уезжать? Спреймут — премилое место.

— Вы больше не были в аббатстве? Кто был там вашим сообщником?

— Моим кем? У вас нехороший уклон ума, дорогой мой. Сообщник? Мне этого как будто не надо.

— Того, кто для вас шпионит, я называю сообщником, — сказал Белл. — А как бы вы его назвали?

— А кого же вы превращаете в моего сообщника? — усмехаясь, сказал Харвуд.

— Знали вы, что миссис Гарстон убита? — резко спросил Белль.

— Вот как. Это скверно. Почему же вы мне не сказали этого с самого начала? Что же, вы меня обвиняете в убийстве?

— Я спрашиваю вас, почему вы остались в Спреймуте до ее убийства и уехали на следующее утро?

— Я остался, потому что мне нравилось это место, и уехал по делам.

— Когда вы узнали, что она убита?

— Не знал этого до сей минуты.

— Рано утром, после убийства, ваш сообщник из аббатства телефонировал вам в Спреймут.

Харвуд начал тяжело дышать.

— Сообщник? Вздор! — сказал он. — Кто мне телефонировал?

— Вы это знаете. Я жду ваших объяснений, Харвуд.

— Можете подождать! Я не намерен раскрывать своих дел человеку, который работает на Кройленда.

Белль с усилием сдержался.

— Не можете объяснить? Отлично. У вас будете достаточно времени подумать.

— Глупец! Вы думаете, что можете меня здесь держать? Вы этого не можете, пока мне не предъявлено обвинение!

— Я знаю, что я могу, и чего — нет! — сказал Бель. — Вас будут держать, пока мы расследуем ваше детальное поведение.

Харвуд был явно взбешен, но замолчал. Его увели.

— Пришел мистер Кланк, — сообщил полицейский.

— Введите его сюда.

Мистер Кланк вошел, напевая:

— А, дорогой друг мой! Как поживаете! Нам следует поторопиться. Следует, знаете!

— Я поторапливаюсь, — сказал Белль. — Не можете ли вы нам еще что-нибудь рассказать, мистер Кланк?

Мистер Кланк наклонил голову набок.

— Дело невеселое, — сказал он! — Разве вы не видите, друг мой, время — это все? А что вы сделали?

— Делаем, что можем. Чего же вы ожидали, мистер Кланк?

— Я надеялся на многое. Например, я ожидал, что вы к этому времени допросите Гордона Харвуда.

— А, вот о чем вы хотели разузнать. Могу вам сообщить, что я зацапал Харвуда. Он задержан для допроса!

— И что же, вы произвели расследование?

— Вы очень любопытны, мистер Кланк.

— Любопытен? Я очень встревожен. Дорогой мой друг, разве вы не видите, что положение весьма серьезное.

— Для кого?

— Подумайте, — воскликнув Кланк, — Совершилось два ужасных убийства. Тот беспощадный и ловкий человек, который совершил их, — еще на свободе. Дорогой сэр, да разве я говорил, что это Харвуд?

— Нет, вы этого не говорили. — Белль внимательно наблюдал за ним. — Знаете вы, кто это?

— Если бы я знал, я сказал бы вам, — медленно сказал мистер Кланк. — Будьте уверены, что я помогаю вам изо всех сил.

— Вот как! Зачем же вы здесь?

— Дорогой мой, мы действуем так медленно! — сказал мистер Кланк. — Конечно, я хотел узнать, что вы извлекли из Харвуда. Ответ, вероятно — ровно ничего?

— О, нет! Я узнал, что он жил в Спреймуте и что он работает с кем-то внутри дома.

— Боже мой! Это совершенно ясно, — сказал Кланк. — Неужели это все?

— Кажется, что Харвуд знает о Гарстоновском убийстве больше, чем ему следовало бы знать.

— Весьма возможно.

— Но вы говорите, что это сделал не он?

— Я никогда этого не предполагал, — сказал мистер Кланк.

— Тогда зачем же вы натравили меня на Харвуда? — торжествующе воскликнул Белль.

— Боже мой! — жалобно сказал мистер Кланк. — Разве вы не видите, что самое важное — узнать, что навело Харвуда на лорда Кройленда. Конечно, он отправился в аббатство для шантажа. В большинстве случаев шантажист действует на основании знания о том, что его жертва не решится обратиться к суду, опасаясь раскрытия каких-то фактов, обычно даже не тех, о которых говорит шантажист.

— Он говорит, что приезжал сюда не для шантажа, — проворчал Белль.

— Дорогой мой друг, — воскликнул Кланк. — И вы это также приняли? Вы дали этому субъекту навязать вам свою версию? Я разочарован в вас. Глубоко разочарован. Что за методы!

— Так это не был Харвуд? Благодарю вас.

Кланк глубоко вздохнул и, меланхолически прошептав «прощайте», вышел из комнаты.

Неприятные размышления, в которые Белль погрузился после ухода адвоката, были прерваны появлением Ганна и Тони.

— Ну, старик, вот еще скверное дело — пропала сиделка, мисс Дин!

Перебивая друг друга, они рассказали ему всю историю.

— Дайте мне это усвоить, — сказал Белль. — Вы ее не видели, Джордж. Она скрылась, когда вы хотели ее допрашивать. И во всяком случае, ее нет в Аббатстве. Что вы скажете об этом, мистер Висберри?

— Не могу этому поверить, — сказал Тони. — И все-таки это так. Мы не могли ее найти.

— Даже ее тело, — сказал Белль.

— Не будьте таким скотом! — проревел Тони.

— Сожалею, что задел ваши чувства, — холодно сказал Белль. — Но мне дело довольно-таки ясно. Нечего искать ее тела в аббатстве. Или она сбежала, или ее увезли. Жаль, что вы меня не уведомили раньше, мистер Висберри. У меня только что был ваш друг, мистер Кланк.

— Кланк был здесь? — воскликнул Ганн. 

— Здесь. И выражался весьма сильно. Он недоволен тем, как мы ведем это дело.

Он позвонил и велел полицейскому вернуть обратно мистера Кланка.

— Почему бы она пошла к Кланку? — протестовал Тони. — Она едва его знала.

— Вот как? Это жаль. Он-то, во всяком случае, ее знает.

В комнату ворвался сержант Эндервуд, красный и запыхавшийся.

— Он скрылся, сэр, — воскликнул он. — Он и его человек. Уехали на автомобиле.

— Выйдите, мистер Висберри, — резко сказал Белль, выставляя Тони за дверь. — Ну, Эндервуд, говорите.

— Кланка вызвали к телефону, сэр. Он разговаривал долго, потом вызвал своего человека. Кланк сбегал наверх и вернулся в пальто. Его человек вывел автомобиль; они сели в него и укатили.

— Какой у него автомобиль, Эндервуд?

— Блэкер № 6. Темно-синий. Я записал номер.

— Отлично. Я беру ваш автомобиль. Джордж. Вы наблюдайте за аббатством. Идемте, Эндервуд.

Тони побежал следом за ними.

— Вы догоняете Кланка? Я еду с вами.

— Вот как? — сказал Белль, останавливая автомобиль. — Ну что же, поезжайте.

Началась охота за мистером Кланком.

 

ГЛАВА 24

Бегство мистера Кланка

Мистер Кланк сидел в салоне отеля «Виктория» и нервно переставлял свой стул с места на место. Вид верного Эндервуда вызвал у него мимолетную улыбку. Он только что начал успокаивать себя стаканом теплого молока, как его позвали к телефону.

— Говорит Скотт, — звучало из телефона. — Со станции. Лорд Кройленд только что сюда прибыл. Отослал обратно свой автомобиль и взял билет в Лондон. Сейчас отходит последний поезд.

— Поезжайте с ним, Скотт. Куда бы он ни ехал. Следите за ним. В Лондоне вас встретят другие. Я тоже еду за вами. Делайте, что возможно, дорогой мой.

Кланк тотчас же позвонил Дженксу в Лондон и предупредить его, чтобы он держался наготове, ожидая сообщения от Скотта. Потом он прошел обратно в салон и взглядом вызвал Люиса из глубины комнаты.

— Надеюсь, что вы не пили, Люис?

— Не имел времени, — проворчал Люис. — Только маленький стаканчик.

— Отлично. Вы должны сегодня везти меня в Лондон. Немедленно выводите автомобиль.

— В Лондон? — простонал Люис. — Я должен раньше наполнить…

— Только не самого себя! — захихикал мистер Кланк. — Ну, идите. Я достану ваше пальто.

Мистер Кланк поспешил в свою комнату. Спустившись вниз, в пальто и со своим чемоданом, он увидел, что верный Эндервуд изучает расписание. Улыбаясь, Кланк зашел в бюро гостинцы и сказал, что должен проехать в Лондон, но что оставляет комнату за собой. Потом, пройдя через переднюю, где Эндервуд изучал барометр, он вышел на крыльцо и сел в автомобиль.

— Вы, наверное, знаете, что этот молодой шпик слышал каждое ваше слово? — сказал Люис.

— Дорогой мой, я думаю! Я надеюсь, что что так. Несчастный, глупый человек! Но мы должны стараться его использовать.

— Так мы едем не в Лондон? — осведомился Люис.

— Конечно, в Лондон, дорогой мой, и как можно скорее!

Так началось бегство мистера Кланка.

Ночной поезд из Сандшира приходит в Лондон не раньше четырех часов утра. Но уже в три часа Люис остановил автомобиль у старого дома, в котором помещалась контора «Кланк и Кланк». Одно окно было освещено. Дженкс встретил их в передней.

— Моррис ждет на станции, сэр. Я был там до одиннадцати. Никаких новых сведений.

— Это отлично. — Мистер Кланк потерь себе руки.

— Мне только кажется, сэр, — добавил Дженкс, — что за нашей конторой кто-то наблюдает.

— Да, я так и думал!

Мистер Кланк просиял.

— Это очень приятно. Поскорей сделайте нам чай. А я пойду, надену чистый воротничок, — и он взбежал наверх.

— В чем дело? — спросил Дженкс у Люиса.

— Почем я знаю! — простонал Люис. — Что-то необыкновенно грязное. Маленький жулик не хочет говорить ни слова.

Дженкс отправился готовить чай.

Мистер Кланк, вымытый и выбритый, пил чай, когда зазвонил телефон.

— Говорит Скотт, с вокзала Ватерлоо. Он прибыл, сейчас в буфете. Моррис с ним.

— Славно сделано, мой мальчик! Славно сделано, — мистер Кланк взял кусок сахара, обмакнул в чай и положил себе в рот.

— Завтракает на вокзале Ватерлоо, Люис, — сказал он с улыбкой.

— Кто?! — спросил Люис.

— Дорогой мой, конечно, лорд Кройленд.

— Он самый? Прибыл на поезде?

— Да. Хотя это такой скверный поезд. Теперь он ждет другого поезда.

Телефон вскоре зазвонил.

— Говорит Скотт. Он взял такси. Сказал везти его на вокзал Лондон-Бридж. Моррис следит за ним.

— Поезжайте лучше тоже. Я приеду как только смогу. Едем, Люис — на вокзал Лондон-Бридж.

Автомобиль двинулся. Мистер Кланк по дороге напевал: «Сейте доброе семя! Сейте доброе семя, и сберете вы добрую жатву»…

У вокзала им навстречу вышел человек.

— Он тут, сэр. Взял билет на Фолькстон. Моррис в соседнем отделении. Поезд идет в 5 ч. 30.

— Очень мило, — сказал Кланк. — Прощайте, Люис. Спите хорошо, мой мальчик. Вы мне понадобитесь, Скотт, — он взял два билета первого класса до Фолькстона. — Садитесь лучше вместе с Моррисом, если не думаете, что лорд Кройленд вас заметил.

— Нет, сэр! Он даже не смотрел на меня. Кроме того, он выглядит как пьяный. Как будто сам не знает, что делает.

— Вот как! — сказал мистер Кланк, и на его лиц появилось выражение не из приятных. — Что же, наблюдайте за ним хорошенько, Я думаю, что он проедет прямо до Фолькстона, а если он выйдет раньше, — немедленно уведомьте меня. Я буду в конце поезда.

Двери хлопали вдоль всего поезда. Носильщики кричали; мистер Кланк поглядел на часы, вздохнул и влез в свой вагон. В эту минуту Белль и Тони показались на платформе. Они бросились к его отделению, когда поезд двинулся. Мистер Кланк отворил дверь и помог им влезть.

— Вот так, вот так, будьте осторожнее, Тони! Это опасно! Ну вот. Я очень рад, — он похлопал Белля по руке. — Дорогой мой друг, это было очень умно с вашей стороны. Так вы поняли мои маленькие намеки? Какой вы умный! А я уже начинал беспокоиться.

— Вот как, — сказал Белль. — Подумайте! Куда это вы так торопитесь?

— Я думаю, что еду в Фолькстон. Это не совсем наверное.

— Фолькстон? Недурное место, мистер Кланк. Только немножко слишком близко к материку.

— Мне это приходило в голову, — задумчиво сказал мистер Кланк. — Но я этого не думаю. Я почти уверен, что это не так.

— И я тоже, — засмеялся Белль. — Вы останетесь в Англии, мистер Кланк!

— Я? — мистер Кланк приподнялся. — Дрогой мой друг, причем тут я и мои намерения. Это слишком глупо. Не думали же вы, что я убегаю от вас?

— Немного на это похоже, — с улыбкой сказал Белль.

— О, о, о, ничего подобного! Как вы можете это говорить! Вы сюда попали только потому, что я принял особые меры для того, чтобы вы знали куда я еду.

— Если вы не стараетесь убежать, что же вы делаете? — нахмурясь, спросил Белль.

— Я делаю то, друг мой, что следовало бы делать вам. Я следую за лордом Кройлендом.

— Кройлендом?! — воскликнул Тони.

— Вы хотите сказать, что Кройленд этой ночью покинул Брэдсток? — медленно сказал Белль.

— Дорогой мой. Это уж слишком по-детски, — сказал мистер Кланк. — А вы этого не знали? Да и как же вы смогли рассчитывать что-нибудь знать, когда вы не принимали элементарных мер! Мне пришлось самому организовать наблюдение за лордом Кройлендом. Дорогой мой друг, я готов делать вашу работу за вас, но если вы даже не понимаете тех возможностей, которая я вам открываю, это уж слишком скучно.

— Мне не нужны ваши замечания, мистер Кланк, — рявкнул Белль. — Если вы знали, что Кройленд пытается бежать, почему вы нам этого не сообщили?

— Вы самый неблагодарный человек, которого я когда либо видел, — медленно заговорил мистер Кланк. — Я привел вас на след Кройленда, который вы могли найти слишком поздно. А вы еще жалуетесь.

— Почему слишком поздно? Думаете вы, что он хочет бежать за границу?

— О, Боже мой. Я же вам говорю, что я этого не думаю. Я уже указывал вам давно, что главное узнать, что именно Харвуд узнал опасного про Кройленда. Вы самым жалким образом упустили возможность узнать это от Харвуда. Я надеюсь, что мы это узнаем в Фолькстоне.

— Что же вы хотите делать?

— Я хочу узнать, куда едет лорд Кройленд и к кому он едет.

— Вы хотите сами его выследить? Отлично. Я не возражаю, Только я буду ехать за вами, мистер Кланк. Я когда вы его накроете, я появлюсь на сцену.

— Ну, конечно, — сказал мистер Кланк. — Появляйтесь оба, я буду очень рад. Я думаю, что подмога будет очень желательна. Это одна из причин, по которым я хотел вас привезти вместе с собой.

— Вы думаете, что Кройленд едет повидаться с каким то типом, который имеет над ним власть? Не так ли?

— Подумайте сами, — сказал мистер Кланк жалобно.

Белль помолчал.

— Мы только с ваших слов знаем, что он вообще в этом поезде, — проворчал он, наконец.

— Дорогой мой друг! — кисло заметил мистер Кланк. — Вы могли заметить, что мои слова — единственное надежное в этом деле.

— О, Боже, перестаньте препираться, — воскликнул Тони. — Кланк, вы знаете, что случилось вчера в аббатстве?

Кланк тревожно обернулся к нему.

— Пропала мисс Дин, — простонал Тони. — Совершенно пропала в середине дня. Я проводил ее до дому, с тех пор ее никто не видел.

— Да, что вы об этом знаете, мистер Кланк? — вмешался Белль.

— Дорогой мой мальчик, — мистер Кланк положил руку на плечо Тони, — мне так жаль! Эти люди, — он кивнул на Белля, — ничего не сделали?

— Другой тип, Ганн, обыскал дом и ничего не нашел. Она исчезла.

Мистер Кланк повернулся и вытаращенными глазами поглядел на Белля.

— Больше никто не пропал? — спросил он.

— Прошлой ночью все были налицо, — угрюмо сказал Белль.

— Вы думали, что Кройленд еще там, друг мой.

— Вы думаете, что это он? — воскликнул Тонн. — Вы думаете, что он ее убил. Там гавань…

— Гавань? Нет, я этого не думаю. Уповайте на Бога, мой мальчик! Если мы заставим Кройленда говорить, если мы узнаем его мотивы, — мистер Кланк говорил медленно и постукивал по своим зубам. — Будьте терпеливы!

— Терпелив! — простонал Тони.

Все замолкли. Колеса монотонно звучали. Мистер Кланк достал из кармана пакет карамелей, начал сосать их и предложил их своим спутникам, которые решительно отказались. Мистер Кланк покачал головой и продолжал сосать.

 

ГЛАВА 25 Решительные действия Тони

Поезд, наконец, пришел в Фолькстон. Мистер Кланк встрепенулся.

— Имейте терпение. Не показывайтесь, — он отворил дверь только после того, как грузная фигура Кройленда удалилась с платформы. — Теперь идемте, друзья.

Скотт ждал их у выхода.

— Он взял автомобиль, сэр. Велел шоферу ехать в Хайт и сказал, что покажет там, где остановиться. Моррис едет за ним. Я взял автомобиль и для вас.

— Отлично, мой мальчик, — мистер Кланк кивнул Беллю и Тони. — Садитесь.

Скотт повернулся к шоферу.

— Видели вы этого господина, который только что взял автомобиль? Поезжайте за ним следом, как можно скорее, — он присоединился к остальным.

— Мой юный друг, мистер Скотт, господа, представил мистер Кланк. Я ему многим обязан. Он провел беспокойную ночь.

Скотт усмехнулся.

— Я думаю, и вы кое-что испытали, мистер Белль.

Они понеслись но дороге, через Сандгэт и вдоль моря. Мистер Кланк глядел на сверкающую пену и зеленую воду и вдыхал соленый морской воздух.

— Дивно, — шептал он. — Я так радуюсь морю. Какой освежающий день!

Море скрылось из виду. На другой стороне большого поля виднелись изгороди и дома.

— А! Он замедляет ход, — сказал Скотт. — Не перегоняйте его. Стойте. Моррис вылезает, сэр.

— Бегите за ним, — сказал мистер Кланк. — Он дал шоферу фунт и велел ему подождать.

— Ну, друзья, теперь чем скорее, тем лучше!

Белль и Тони побежали вперед. Мистер Кланк рысцой поспешил за ними. Мимо них, в обратном направлении проехал автомобиль лорда Кройленда. Скотт повернул на дорогу, которая зигзагами поднималась вверх. Скоро они догнали его и Морриса.

— Тут, сэр, — сказал Скотт. — В этом доме! Вошел туда прямо так, как в свой собственный.

Это был низкий старый дом, подражание замкам Елизаветинского времени. Пройдя живую изгородь, они вошли в сад, заросший цветущими кустами и чем-то напоминавший дикие заросли Брэдстокского аббатства. Мистер Кланк позвонил у входа и прямо обратился к отворившей ему служанке.

— Проведите нас к лорду Кройленду, немедленно.

— Лорда тут нет, — сказал она. — Я не знаю, что вы хотите сказать.

— О, нет. Вы знаете! — Белль протолкнулся вперед. — Тот господин, который только что вошел! Где он?

— Я думаю, что он с хозяином. Угодно вам подождать?

— Нет, не угодно. Я полицейский чин. Главный инспектор Белль. Ведите меня в ту комнату — вперед!

Она медленно пошла наверх. Она постучала у двери. Из комнаты раздалось «подите к черту». Белль распахнул дверь и увидел спальню. Там был Кройленд, а с ним человек в халате, сидевший у стола за чайным прибором.

— Боже мой! — засмеялся мистер Кланк. — Мистер Альфред Гарстон, я полагаю?

— Что? — проревел Белль, проходя через комнату. — Боже мой! — Он переводил взгляд с одного на другого. Сходство было явным. Человек в халате был похож на Кройленда своей широкой фигурой и массивной головой. Черты у них также были одинаковые.

— Так вы не умерли? — сказал он. — Это хорошо.

— Что вы, из сумасшедшего дома? — засмеялся человек в халат! — Что вам нужно в моем доме? Меня зовут Грей, Херберт Грей.

— О нет, — сказал мистер Кланк. — Все это глупости. Мистер Альфред Гарстон, позвольте вам представить мистера Висберри. Вы ведь помните мистера Висберри? — он сделал шаг в сторону и указал на Тони.

Альфред Гарстон порывисто поднялся с места. Он уставился на Тони; его большое лицо побагровело. Он стал тяжело глотать.

— Я был уверен, что вы вспомните, — промурлыкал мистер Кланк. — Так мило со стороны лорда Кройленда, что он дал нам эту возможность.

Альфред посмотрел на брата.

— Подстроенная штука! Не так, ли? — сказал он. — Ошибаетесь! — Он снова сел, и рука его опустилась в ящик стола. — Генри, ты подлая собака! — крикнул он. В руке его сверкнул револьвер.

Мистер Кланк испустил крик ужаса и впился в его руку, но выстрел грянул. Пуля попала в Кройленда, который пошатнулся и упал. Мистер Кланк, крича, повис на руке с револьвером. Второй выстрел не попал ни в кого. Белль схватил стрелявшего за горло, потом пистолет снова выстрелил. Тони поднял стул и с треском опустил его на голову Альфреда. Тот повис в руках Белля и Кланка, а потом упал головой в горящий камин.

— Тащите его отсюда! — крикнул Белль.

Тони и он вытащили тяжелое тело из разбросанных углей.

— Боже, голова его вся в крови. Вот где он ударился о решетку. А это… — Белль свистнул, — вы его здорово хватили! Сдается мне, что вы его уложили.

— Дорогой мой мальчик, — сказал мистер Кланк. — Не следует стремиться к таким вещам, но знаете, мы поистине должны считать, что это воля Провидения.

Белль посмотрел на него с ужасом.

— Я не мало видал на веку, — пробормотал он. — Но вы… А что с Кройлендом? Кланк, найдите телефон и вызовите полицию. Скажите, что инспектор Белль ждет их и доктора.

Белль наклонился к Кройленду, но тот только стонал. Кланк стоял как вкопанный. Потом он пришел в себя.

— Я протелефонирую, — сказал он с готовностью, и вышел, держа платок у рта. Тони прошел к нему в переднюю, где он стоял у телефона.

— Да, — говорил он. — Приезжайте скорее. Прощайте.

Он повернулся к Тони и взял его за руку.

— Какой вы сильный, бравый молодец! Вы были действительно великолепны.

— Кройленд без сознания, — проворчал Тони. — Другой тип умер.

— Так. Я был уверен в этом. Ну, ну, ну, — и он стал потирать руки.

— Черт, не мурлычьте так! — вмешался Тони. — Вы собирались заставить Кройленда говорить, не так ли? Чудесно получилось! Нечего оказать!

— Тише, мой мальчик. Не говорите так. Вы, конечно, думаете об этой молодой особе? Это правильно. Но мы не должны быть неблагодарными. Мы не должны ожидать, что все сделают за нас, — он снова взялся за телефон и вызвал полицейскую станцию в Лимбее.

— Это Лимбейская полиция? Говорят по поручению инспектора Белля. Инспектор Ганн здесь? Он в Брэдстокском аббатстве? Отлично. Передайте ему, чтобы он немедленно обыскал развалины и наблюдал за секретаршей.

— Вы думаете, что эта особа ее убила? — спросил Тони.

— Боже мой, нет, я ничего не думаю. Но мне сдается, что эта молодая особа может быть нам полезна. Я не хотел бы терять ее из виду.

— О, какой смысл разговаривать здесь, — воскликнул Тони.

— Никакого, — радостно сказал мистер Кланк, — ни малейшего, и он прошел наверх.

— Дорогой мой друг, — сказал он Беллю. — Полиция в пути. Мы вам больше не нужны. Мы едем обратно в Брэдсток. Насчет молодой дамы, знаете.

— Эй, постойте минутку, — крикнул Белль, но Кланк уже скрылся.

— Везите нас в лучший гараж Фолькстона, — крикнул он Скотту, садясь в автомобиль.

Они неслись снова вдоль моря. Мистер Кланк сосал карамельку. Кончив ее, он снова начал напевать: «Сколько можно сделать блага, между тем, как дни проходят».

 

ГЛАВА 26

Среди развалин

Брэдстокская гавань была золотым озером в лучах заходящего солнца, когда автомобиль остановился у дверей аббатства. Ганн вышел им навстречу.

— Нашли ее? — хрипло крикнул Тони. — Нашли что-нибудь?

— Ни следа, — сказал Ганн, качая головой. — Не понимаю, что с ней могло статься.

— Ну, ну, ну, — сказал мистер Кланк, выходя из автомобиля. — Поговорим об этом, друг мой.

— Поговорим, — простонал Тони.

Ганн провел их в кабинет.

— Я осмотрел развалины с увеличительным стеком, — сказал он. — Ничего, абсолютно ничего. Пробирал еще раз эту секретаршу. Она только смеется надо мной.

— Боже, Боже, — вздохнул мистер Кланк. — Боюсь, что это скверное создание, мистер Ганн. Я охотно бы ее допросить сам.

— Сколько угодно, сердечно сказал Ганн. — Белль мне только что телефонировал. Вы с самого начала наметили правильный путь, мистер Кланк. Так вот как было дело! Снова Альфред Гарстон, после стольких лет! Очевидно, он убил свою мать, чтобы она его не выдала, и застрелил полицейского, который его узнал. Это понятно. Если бы вы сказали, что он и Кройленл устранили сиделку, чтобы заткнуть ей рот, я бы это понял, хотя и не знаю, что бы они могли с ней сделать. Но зачем натравлять меня на эту секретаршу? Вы говорите, что она работает на Харвуда, что она дала ему сведения для того, чтобы шантажировать Кройленда. Вполне возможно. Но причем тут сиделка? Не понимаю.

— Ну, ну, ну, — сказал мистер Кланк. — Давайте, попробуем извлечь из нее что-нибудь осмысленное.

Глэдис вошла своей обычной развалистой походкой, со своим обычным дерзким взглядом.

— Боже мой, — вздохнул мистер Кланк. — Так вот эта дама! Мисс Херст, меня зовут Кланк, Джошуа Кланк. Я адвокат мисс Дин. Инспектор Ганн был так добр, что согласился дать вам возможность объяснить исчезновение мисс Дин.

Глэдис засмеялась:

— Это мне нравится. Скажите еще что-нибудь в этом роде.

— Конечно, скажу. Вы недостаточно осведомлены. Наш друг, мистер Гордон Харвуд задержан по подозрение в шантаже и убийстве. Это уже весьма неважно для вас. Но вы были так неосторожны, что ухудшили свое положение. Вы были настолько глупы, чтобы подумать, что исчезновение мисс Дин заставит полицию считать ее убийцей. Но это не пройдет.

— Не пройдет, — решительно подтвердил Ганн. — Мы знаем все об убийстве.

Глэдис переводила взгляд с одного на другого. Она не могла побледнеть под своим слоем краски, но лицо ее вытянулось и она тяжело дышала.

— Что произойдет, — продолжал мистер Кланк, — если вас обвинят в другом преступлении — в убийстве мисс Дин?

— А что? Вы нашли тело, старик?

— Благодарю вас. Вижу, что вы знаете, где она, — сказал мистер Кланк.

— Бросьте, — сказала Глэдис. — Мне нечего вам сказать. Я ничего про нее не знаю.

По знаку Ганна, полицейский вывел Глэдис.

— Жесткое создание, — вздохнул мистер Кланк. — Очень жестокое. И это еще женщина! Ну, идемте, друзья.

— Идемте? Куда? — воскликнул Ганн.

— Бедное дорогое дитя! — жаловался мистер Кланк. — Ясно что эта тварь ее куда-то засунула. Куда-нибудь поблизости. Я думаю, в развалины. Пойдемте туда.

— Это странно, — сказал Ганн. — В развалинах что-то есть. Белль и я раз ночью наткнулись на Кройленда, когда он неожиданно выходил из развалин.

— Вот как, — сказал мистер Кланк. — Да, в развалинах что-то есть. Наутро после убийства миссис Гарстон я видел, как кто-то пробирался сквозь заросли цветов в этих развалинах.

Он остановился среди развалин и стал разглядывать гладкий камень в нише стены главного здания.

— Попробуем. Ну, Тони, вы сильный человек. Помогите, мистер Ганн. Давайте, сдвинем этот камень.

Они взялись за камень, толкая его то в ту, то в другую сторону.

— Подается, — воскликнул Тони. — Потянем к себе.

Они потянули камень к себе, упершись ногами о стену. Мистер Кланк, между тем, нашел в стене рядом непрочно сидевший камень. Он вынул его и просунул руку в отверстие. Там было железное кольцо. Он потянул за него — раздался металлический скрип. Ганн и Тони повалились на землю: гладкий камень остался у них в руках.

— Великолепно, — сказал мистер Кланк.

— Вам попало, Висберри? — сказал Ганн, потирая свои колени. — Камень немножко внезапно двинулся, не так ли?

— О, я сам повернул кольцо, — сказал мистер Кланк. Он заглянул вниз, в темное отверстие, которое было покрыто камнем, — и бросился бежать.

— Что он нашел? — сказал Галл.

— Там так темно, — пробормотал Тони. — Мая! — крикнул он. — Мая!

Ответа не было. Тони наклонился в отверстие стены. Он только увидел под собою колодец глубиной в два его роста, на дне ничего не было. Тони скользнул вниз.

— Там какой-то проход! — крикнул он. — Дайте спички!

— Тони, мальчик, погодите минутку! — раздался голос Кланка, — он приближался к развалинам с фонарем в руке. — Вот вам фонарь и еще карманный в придачу. Как же мне достать до вас?

— Прыгните сюда, я вас подхвачу! — крикнул Тони.

— Ой, ой, это не очень приятно, — сказал Кланк. Но он просунул ноги в отверстие и, придерживаясь одной рукой, вскрикнул: — Ой, Тони! — и прыгнул. Тони подхватил его, поставил на ноги и взял у него фонарь.

— Все это великолепно, — крикнул сверху Ганн, — но вы без лестницы не выберетесь.

— Да. Здесь следовало быть лестнице, — сказал мистер Кланк. — Боюсь, что лорд Кройленд ее убрал. За этим он приходил ночью.

— К черту лестницу! — воскликнул Тони. — Идемте, Кланк.

Они пошли по низкому сводчатому коридору, который извилинами поднимался вверх.

— Как будто идем к дому, — сказал Тони.

За ними послышались шаги. Появился Ганн, с коробкой спичек в руках.

— Ну, молодые люди, нашли что-нибудь?

— Еще нет, — сказал мистер Кланк.

— Тише, — крикнул Тони. — Что это?

Они услышали слабый стон, потом смех, странный, несчастный смех.

— Мая! — крикнул Тони, — Мая! Это я! Мая! Это Тони!

— Сюда, сюда, сюда! — кричала она.

Он побежал вперед. Он увидел, что она пытается встать и при этом стонет.

— Милая моя! — он опустился около нее на колени. — О, милая моя!

Она прижалась к нему, рыдая и смеясь:

— Это вы, это вы!

— Милая, вы были тут все время? Сколько времени?

— Я не знаю. Я вернулась от вас, нашла эту дверь и кто-то столкнул меня. Сколько времени прошло?

— Это второй день.

— Только один день? Как это мне показалось длинным! Я старалась, чтобы меня услышали, и никто не приходил. Это было ужасно, Тони. Возьмите меня отсюда. Я не могу этого вынести!

— Вы можете идти, мисс? — спросил Ганн.

— Не очень. У меня болит нога. Кажется, я свернула щиколотку. Я ведь упала, вы знаете.

— Будет задача вытащить ее отсюда! Ганн почесал себе голову.

— Сойдет! — сказал Тони.

— Нечего беспокоиться, — заметил мистер Кланк. — Тут отличная лестница. Ну, милая, Тони вас понесет. Он будет очень осторожен. Вот так, посветите мне. Вот дверь, — он что-то стал вертеть, дверь двинулась, и они вышли под темную арку свода, где была убита миссис Гарстон.

— О, унесите меня отсюда, — сказала она, содрогаясь.

— Ну, конечно! — сказал Тони.

— Бедное дитя мое! — Мистер Кланк погладил ее. — Тони, отвезите ее в Лимбей. Позовите к ней врача. Ей не следует оставаться в этом доме ни минуты. Ей было здесь слишком скверно, — он поцеловал ее растрепанные волосы. — Ну теперь все в порядке, все в порядке.

Тони ушел с ней. Ганн, проводив ее, вернулся к Кланку.

— Понимаете вы, почему ее так испугало это место? — сказал он. — Она нашла здесь тело миссис Гарстон.

— Вот как! — сказал мистер Кланк без всякого удивления. — Ну, конечно. Альфред приходил этим путем, чтобы никто не знал, что он навещает Кройленда. И он встретил свою мать. Нехороший человек!

Кланк покачнул дверь, она задела лампу.

— Боже, поглядите, — сказал Ганн. — Вот почему тут была испорчена лампочка. А мы не могли этого понять!

— Вы нашли сломанную лампочку? И никаких выводов из этого не сделали? Ну, ну, ну! Не буду другим этого рассказывать…

Когда они спустились, Глэдис выглянула из своей комнаты через плечо дежурного полицейского.

— А, дедушка! — крикнула она. — Так беби не была убита? Какой удар!

— Боже мой. Да это, кажется, мисс Хэрст, — сказал Кланк. — Это должно вам служить предостережением. Разве нет?

— Не думаю, — сказала она, смеясь. 

— Вы будете продолжать делать гадости?

— Полагаю, что так, — сказала она, улыбаясь. 

— Я бы на вашем месте ее бы так не отпускал, — прошептал он полицейскому. — Будьте с ней как можно неприятнее.

— Ну конечно, — кивнул Ганн.

 

ГЛАВА 27

Мистер Кланк дома

Мистер Кланк сидел в своем кабинете и пил чай. Часы пробили два. Он только что плотно пообедал, чай был крепкий, его лоснящееся лицо сияло глубоким удовлетворением. Он взял и разломал пополам кусочек сахара, подошел к окну и дал по кусочку обеим канарейкам, чирикая им в лад. Миссис Кланк села за фисгармонию и начала петь. Мистер Кланк подпевал ей.

Эту картину домашнего благополучия застал главный инспектор Белль. Он остановился в дверях. Мистер Кланк поднялся ему навстречу.

— Дорогой друг мой, как мило! Эмма, вы часто слышали от меня про инспектора Белля.

— Конечно, милый, — миссис Кланк подошла к мужу. — Конечно, слышала. Джошуа всегда говорил мне, как он любит встречаться с вами, мистер Белль. Как мило, что вы пришли. Садитесь. Не хотите ли свежего чая. Или вы предпочитаете стакан портвейну или виски?

— Вы очень добры, — сказал Белль. — Нет, благодарю вас.

— Ну, ну, — сказал мистер Кланк — Мы этого не можем допустить. Дорогая, принесите нам виски и соды.

Миссис Кланк вышла. Горничная принесла виски.

— Я не хотел спугивать вашу добрую даму, — сказал Белль.

— Дорогой мой друг. Миссис Кланк не любит деловых разговоров. Она говорит, что это ей надоедает.

— Я думаю, — согласился Белль. — Знаете, мистер Кланк, — я откровенно сознаюсь, что вы нам изрядно помогли в этом деле.

— Ну вот, — сказал мистер Кланк. — Сущие пустяки. Это было для меня одним из величайших удовольствий в моей жизни.

— Верю вам, — сказал Белль. — Славная работа. В общем, мы выяснили дело, но я хотел бы еще немножко разобрать его, Кланк.

— Это очень желательно, — кивнул мистер Кланк. — А какие вести о Кройленде?

— Доктора говорят, что они его спасут. Но мы долго ничего от него не добьемся.

— Опасаюсь, что будет очень трудно иметь дело с лордом Кройлендом при уголовном преследовании, — вздохнул мистер Кланк.

— Не можем его тронуть, — проворчал Белль. — Ничего нельзя доказать против него.

— Вероятно, нет. Но когда он достаточно поправится, я хочу причинить ему немало неприятностей, — сказал мистер Кланк. — Я должен добиться уплаты за этот способ. Тони говорит, что он ничего не возьмет, но я стою за справедливость, — мистер Кланк сложил кончики пальцев и поглядел на него. — Ну, ну, ну, начнем сначала. Отец Тони, бедняга, открыл этот способ со сталью. Несомненно, он вошел в сношения с нашим другом, Альфредом Гарстоном. Бедный Висберри, конечно, полагал, что самое лучшее войти в сношения с фирмой частным образом — через Альфреда. А Альфред выдал этот способ за свое изобретение. Нет основания считать, что Кройленд участвовал в этой проделке.

— Кройленд честен в деловом отношении, — сказал Белль, — это говорят все. Отец его был такой же. Альфред — урод в семье.

— Потом Висберри стал справляться о результатах, и положение Альфреда было весьма затруднительным. У него были еще другие неприятности, не так ли?

— Были! Одна женщина в Нью-Форесте, с которой он жил под другим именем, была найдена застреленной. Я занимался этим делом вместе с Ганном. Мы поработали немало, и как раз, когда мы собирались посадить его на скамью подсудимых, фук! Альфред найден утонувшим.

— Неглупо, не правда ли? — сказал мистер Кланк. — Висберри, очевидно, приехал к Альфреду, и тот убил его. Весьма возможно, что Альфред пригласил его в Брэдсток и показал ему тайный проход. Потом, убив его, он поменялся с ним платьем и бросил тело в гавань. Боюсь, что он же изувечил лицо. Он едва ли мог рассчитывать на действие воды. Скверный человек, очень скверный. Что касается Кройленда, надо быть справедливым. Альфред, наверное, сказал ему, что его хотят арестовать за убийство. Кройленд не стал бы жертвовать собой ради брата, но он заботился о репутации семьи и фирмы. Живы были тогда и старик отец, и мать. Альфред так умело повел дело, что Кройленду не пришлось рисковать, а только признать поврежденное тело Висберри за тело Альфреда. Этот план имел для Кройленда еще одно преимущество: он навсегда избавлялся от Альфреда. Умерев, тот уже не решился бы снова появиться. Кройленд остался полным хозяином имения и фирмы.

— Да, это понятно, но наверное, кто-нибудь другой знал, что дело нечисто.

— О, конечно, — прервал его Кланк. — Например, доктор. Но расчет оказался правильным. Лорду Крондейлу, однако же, пришлось кое-чем поплатиться — бедная мать причиняла ему немало затруднений. Но он ужился бы с ней, если бы не появился наш друг, мистер Харвуд. Я надеюсь, что вы благодарны нашему другу Харвуду.

— О да! — сказал Белль, нахмурясь. — Это скверная скотина. И его подруга не лучше.

— Да, — согласился мистер Кланк. — Скверные существа. Пути Божии неисповедимы. Мистер Харвуд оказался так полезен. Я уже отчаялся разрешить загадку смерти бедного Висберри.

— А много ли знал Харвуд? — спросил Белль.

— Это интересный вопрос, — сказал Кланк, доставая кусок сахара. — Сначала, наверное, очень мало. Он только подозревал, что в прошлом Кройленда есть какая-то тайна, связанная со смертью Альфреда. Надо сказать, он ловко делает дела.

— Я преследовал его десяток раз, и никогда не удалось его зацапать, — жаловался Белль. — И теперь мы не имеем никаких данных ни против него, ни против этой женщины, мисс Херст. Придется их отпустить. Они могут над нами смеяться.

— Ну, едва ли бы я это сказал, — заметил мистер Кланк. — Наш друг, Харвуд, потратил немало времени и денег на это дело, и в результате он только избежал тюремного заключения. Кроме того, друг мой, мистер Харвуд — не кающийся грешник. Ни он, ни эта женщина не бросят своего ремесла.

— Она далеко пойдет. Верю вам, — согласился Белль. — Она чертовка.

— Да, — сказал м-р Кланк. — Это скверные создания. Нам придется еще с ними встретиться:

— Будем надеяться! — сказал Белль. — Хотел бы я иметь их в руках с определенным обвинением против них. А, кстати, как Харвуд напал на это дело?

— Могут быть разные возможности. Он мог услышать толки про Альфреда, мог знать, что Кройленд и его мать в плохих отношениях, может быть, он узнал, что деньги Кройленда отправляются по таинственному назначению; Альфреду, очевидно, платили много. Харвуд мог все это узнать через мисс Херст. Он мог, например, услышать, что миссис Гарстон подозревала Кройленда в убийстве Альфреда. Из этого он вывел, что Кройленд платит кому-то за молчание относительно смерти его брата. Он организовал кражу писем Альфреда к мисс Морроу и нашел к них подтверждение версии об убийстве. Мисс Херст привела в дом это милое дитя, Маю Дин, рассчитывая извлечь через нее что-нибудь от миссис Гарстон. К счастью, им не приходило в голову, что Альфред может быть жив. У них не хватило силы воображения.

— Но вы-то, в данном случае, не были особенно умны, — сказал Белль. — Как будто, это вы мне внушали, что Харвуд имеет такое значение. А теперь вы говорите, что он мало знал. Отлично помню, как вы говорили, что центральный вопрос в этом деле — сколько знает Харвуд.

— Конечно, — возразил м-р Кланк. — Разве вы не видите, что это и было центральным пунктом, хотя он знал очень мало? Он знал, что существует какая-то таинственная личность, которую Кройленд снабжает деньгами. Если бы вы от Харвуда об этом узнали, вы бы наверное нашли эту таинственную личность, и Альфред Гарстон отправился бы на эшафот. Но я не жалуюсь, другой мой. Пути Провидения лучше наших путей.

— Кто знает этого Харвуда! — проворчал Белль. — Я не удивлюсь, если он знал все про Альфреда.

— Боже мой! Нет! — воскликнул мистер Кланк. — Я уверен, что нет. Пошевелите немного мозгами. Если бы он знал о существовании Альфреда, не было бы этого дьявольского покушения на мисс Дин. Зачем Глэдис Херст пыталась ее заживо похоронить. Это совершенно ясно. Когда мисс Херст узнала, что Харвуда подозревают в убийстве, она хотела очистить его и себя, наведя подозрение на кого-нибудь другого. Если бы она знала, что Альфред жив, она навела бы на его след. Она предпочла устроить исчезновение мисс Дин, чтобы заподозрили ее и Тони. Очевидно, мисс Херст ничего не знала про Альфреда, — мистер Кланк остановился и постучал по своим зубам. — Есть, конечно, другая возможность. Она могла щадить Альфреда, чтобы затем шантажировать его и Кройленда. Да, это изобретательная женщина. Я с интересом буду следить за ее дальнейшей карьерой, — он достал себе конфетку из кармана, — но и она была полезна. Это жестокое нападение на мисс Дин выяснило нам дело.

— Что же вы хотите сказать?

— По воле Провидения действия этих людей привели к наказанию Альфреда Гарстона и к восстановлению справедливости для моего дорогого Тони. Как раз когда появился Тони Висберри, Харвуд стал угрожать новыми разоблачениями по делу Альфреда. Были украдены письма к мисс Морроу. Кройленд увидел, что подозрения становятся опасными. Он, наверное, предупредил Альфреда, и тот тайком приехал переговорить с ним. Альфред ночью прошел через подземный ход. Его бедная мать услышала, вышла из комнаты и увидела его. Наверное, она стала кричать. Он едва ли хотел ее убить. Скорее всего, он схватил ее за горло, чтобы заставить ее молчать. Когда он затем уезжал, его остановил полицейский, который его знал. Ценою еще одной жизни Альфред благополучно вернулся к себе, оставив Кройленда расплачиваться за убийство. Трудно судить лорда Кройленда. Он столько лет жил под подозрением со стороны матери, считавшей, что он убил Альфреда, тогда как он спас его от эшафота. Этот человек все время делал то, чего желала бы его мать: спасал своего брата в течение двадцати лет. А она считала его братоубийцей! Трагическая фигура, друг мой. Но он сильный человек. Бог его рассудит. Он смело отвечал нам — порядочно рисковал.

— Думаете вы, что он это делал из любви к Альфреду?

— Знаете, я в этом сомневаюсь, — сказал мистер Кланк, — сильно сомневаюсь. Но это тем более замечательно: я думаю, что он любил свою мать. Заметьте, что лорд Кройленд не мог больше выдержать, когда узнал, что пропала мисс Дин.

— Это подействовало ему на нервы.

— Да. И, если угодно, его совесть возмутилась при мысли о новом преступлении. Он не мог знать, что случилось. Может быть, он опять подозревал Альфреда. Он поехал к нему, чтобы добиться правды. Чтобы настаивать на отъезде Альфреда из страны. Он был сильно потрясен. Странная была эта ночь, друг мой. Это бедное дитя лежало беспомощное под землей, а ее страдания заставили Кройленда раскрыть преступления его брата. Не знаю, стал бы я гнаться за Кройлендом, если бы не знал, что она исчезла. Но какое испытание для бедной девушки! Каким странным путем Провидение достигло справедливости! Ну, ну, ну, не нам судить его! Будем смиренны, друг мой.

— Странное дело, — сказал Белль. — Вы как будто знали все заранее, мистер Кланк. Как давно вы напали на след Альфреда?

— Дорогой друг мой! Вспомните. Еще до убийства миссис Гарстон я говорил вам, что должна быть какая-нибудь причина интереса к Альфреду. Когда я узнал, что смерть Альфреда совпала с исчезновением бедного Висберри, я перестал быть уверенным, что Альфред действительно умер. Когда этот несчастный полицейский был убит в ночь убийства миссис Гарстон, мне стало ясно, что Альфред жив и что он убийца. С тех пор я старался проследить связь между ним и Кройлендом. Ваше несчастное недоверие ко мне сильно затрудняло дело. Но, знаете, мы достигли неплохих результатов.

— Неплохих, — согласился Белль. — Признаю, приятнее работать с вами, чем против вас, мистер Кланк.

— Как мило с вашей стороны так говорить, — защебетал мистер Кланк. — Надеюсь, что будем и впредь работать вместе.

И он начал напевать:

— А как же молодая дама? — спросил Белль.

— А, это милое дитя! — сказал мистер Кланк. — Она у нас, знаете. Мы привезли ее с собой из Лимбея, чтобы она пожила в спокойной и уютной обстановке. Хотите повидать ее? Я скажу жене.

Мистер Кланк вышел и вскоре вернулся с миссис Кланк, а затем в дверях появились широкие плечи Тони, державшего Маю в своих объятиях. Увидев Белля, он смущенно отстранился.

Мая покраснела. Ее большие голубые глаза с тревогой посмотрели на Белля.

— О! — сказала она, обращаясь к Тони.

— Это отлично, — сказал Белль. — Мне нечего больше справляться о вас. Не так ли, мистер Висберри?

— С нами все обстоит благополучно… — сказал Тони.

Мистер Кланк благосклонно посмотрел на них.

— Да, действительно, — сказал он и, подойдя к своим канарейкам, стал чирикать «туит, туит, туит», — и канарейки запели ему в ответ.

КОНЕЦ.