Над Огненным Полем пронесся ураганный ветер, поднимая тучи удушающей пыли. Стужа вцепилась в поводья, чтобы не упасть, и прикрылась щитом от летящих в нее комьев земли и камней.

Внезапно ветер стих, и тогда грянул гром и ударила молния. Яркая вспышка прорезала темное небо, и земля окрасилась в кровавый цвет. И вдруг на большой валун на краю поля, как удары молота, посыпались молнии, похожие на дымящиеся змеиные языки. Там, где несколько мгновений назад был обычный валун, стояло каменное чудовище, напоминающее громадного скорпиона, только с шестью ногами.

Оцепенев от ужаса, Стужа разглядывала его клешни, три ядовитых жала, жадно раскрытую темную пасть и не могла оторвать от него глаз.

Молнии вычерчивали в ночном небе огненные зигзаги. Каменный скорпион задрожал, словно в него влилась таинственная сила, и тут угрожающе зашевелились клешни, пришли в Движение ядовитые хвосты, то закручиваясь и складываясь у него на спине, то снова распрямляясь. Они запросто могли проткнуть насквозь воина в латах. Открылись два глаза, в которых засветилась неземная злоба, и уставились на шондосийцев.

В наступившей тишине раздался громовой смех Зарад-Крула, который появился словно из воздуха. Стужа вспомнила миф о том, как космос был создан из музыки, а теперь она стала свидетельницей того, как в безумном смехе могущественного колдуна рождаются его Темные союзники.

Креган порывисто вздохнул:

— Нугарил.

А потом завеса ночи колыхнулась, и тьма сгустилась, повеяло ледяным холодом. На противоположном от Нугарила краю поля появился еще один Темный бог — рожденный из ночной тьмы гигантский воин, призрачный и бесплотный.

— Ментес? — прокричала Стужа.

Креган лишь кивнул.

Смех колдуна стал оглушительным, и Стужа утратила остатки мужества. Если бы не присутствие ее друзей, она бы бросилась наутек. Она смотрела на Темных богов, Зарад-Крула и его многочисленное войско и уже приготовилась к смерти.

Со страшным криком Эйкус вонзил шпоры в бока своего коня и поскакал через поле к шардаханцу. Наступила тишина. Шондосийские воины смотрели на Миноса в ожидании приказа наступать, но Старейшина, сурово сверкнув глазами, распорядился всем оставаться на местах.

Неожиданно для себя Стужа вдруг пришла в ярость и выхватила из ножен меч. «Да и черт с вами, — подумала она. — Лучше погибнуть вместе с этим безумцем Эйкусом, чем ждать смерти с целой армией трусов». Но Минос преградил ей путь, а Креган поймал ее за руку.

— Стой, — приказал ей Старейшина. — Я не давал команды атаковать.

Она сердито посмотрела на старика.

— Он сам решил сразиться с врагом один на один, — прошептал Креган, и в глубине его темных глаз Стужа заметила печаль. — Мы видели в магическом кристалле, как он бьется с колдуном, пока Радамантус еще мог предсказывать будущее. Только вот исход поединка неизвестен. Если он одолеет Зарад-Крула, то мы выиграем сражение. Если нет… — Его голос дрогнул.

Стужа вложила в ножны меч, но Креган все равно не выпускал ее руку.

Не доезжая всего несколько шагов до колдуна, Эйкус спрыгнул с коня. Оставшись без седока, испуганное животное кинулось прочь, высекая искры из горящих камней. Старейшина Серебряной Чаши достал висящий у него на спине посох.

Зарад-Крул снова разразился смехом, и в его руке, словно осколок ночи, появилось копье, которое колдун метнул в Эйкуса. Оно едва не вонзилось ему прямо в сердце, но Старейшина не стал уворачиваться. В последнюю секунду его посох будто сам собой отбил колдовское копье. В этот миг шондосиец выкрикнул какое-то заклинание.

Из бесплодной земли, как змеи, выползли бурые перекрученные корни, заключая шардаханца в удушающие объятия. Посох дважды стукнулся оземь — и земля у Зарад-Крула под ногами превратилась в трясину, которая стала засасывать колдуна, а корни продолжали сдавливать его тело. Но ему удалось высвободить руки, он взмахнул ими. По трясине пробежала рябь, раздался хлопок, и земля снова стала твердой. Колдун вытянул шею и плюнул на корни, которые сразу же засохли. Он повел плечами и освободился от хрупких остатков.

Их битва походила на борьбу стихий. Неистовый ветер, вода и огонь, ледяной холод и палящий зной. Две крылатые твари Зарад-Крула с пронзительным криком упали с неба на его врага, но в них сами собой полетели камни с поля, защищая шондосийца.

Стужа зачарованно следила за поединком, радуясь вместе с другими воинами всякий раз, когда перевес оказывался на стороне Эйкуса, но ликующие крики шондосийцев еще не успевали умолкнуть, как колдун снова одолевал своего противника. Она отметила, что Зарад-Крул больше не тратил сил на смех, приберегая их для поединка.

Земля дрожала, на ней появились глубокие трещины, словно раны, в воздухе висели тучи пыли. Яркие вспышки озаряли тьму. А потом, будто по какому-то негласному договору, противники застыли как вкопанные, и все стихло. Их полные ненависти глаза встретились.

Стужа стиснула руку Крегана:

— Что происходит?

— Волевой поединок. — Он не мог отвести глаз от происходящего.

— У нас есть возможность узнать, какая страсть главенствует над человеческим духом. Жажда власти или жажда мести, — хладнокровно прокомментировал Минос.

Стужа уставилась на него:

— У тебя нет сердца! Это же твой друг!

Он холодно посмотрел на нее:

— Да, он мой друг. И не тебе судить меня, не тебе.

И только сейчас она заметила в его глазах затаенную боль. Он беспокоился за друга. Он боялся за брата. И она торопливо принесла ему свои извинения.

Тянулись бесконечные минуты. Но Эйкус и Зарад-Крул не выказывали никаких признаков усталости. Повисшая над полем тишина была плотнее, чем темные тучи. Люди не дыша следили за поединком, не слышалось ни лязганья оружия, ни скрипа доспехов. Даже лошади замерли.

И вдруг Зарад-Крул дернулся. Брови его еле заметно изогнулись. Он поднес руку к виску, его лицо свело судорогой боли, колени его подогнулись, и он с воплем рухнул на землю. Радостные крики шондосийцев разнеслись по равнине.

Эйкус занес над врагом меч.

И тут торжествующие возгласы превратились в вопли ярости, потому что к шондосийцам стремительно кинулся Нугарил на своих шести каменных ногах. Стужа тоже хотела закричать, но не смогла произнести ни звука. Застыв, она смотрела, как Темный бог подцепил Эйкуса одним когтем, обхватил его своими клешнями и стал сжимать до тех пор, пока не брызнула кровь. Потом он небрежно кинул безжизненное тело себе в пасть и проглотил его.

Никакие приказы Миноса не могли удержать шондосийцев.

Стужа направила своего скакуна прямо к Зарад-Крулу. Она жаждала его крови, все остальное было не важно.

Но как они ни спешили, увы, им не удалось расправиться с колдуном, потому что Нугарил поднял его и перенес на крутой скалистый утес, где тот был в безопасности.

Шондосийцы взревели и в ответ услышали вой — это шардаханская армия пошла в атаку.

Они встретились с оглушительным грохотом, не соблюдая строя, не слушая команд. Это была схватка, в которой людьми руководила только необузданная жестокость. Лязг стали, свист стрел, жалобное ржание, предсмертные хрипы слились в однородный шум — жуткую музыку боя, которая могла свести с ума кого угодно. И Стужа как безумная носилась по полю битвы, неожиданно возникая то здесь, то там. Она сшибалась с конными воинами, свешивалась из седла, чтобы одним махом выпустить кишки пешим шардаханцам, которые попадали в ее поле зрения. Меч пел у нее в руках, она рубила и кромсала, словно не знающая жалости машина для убийства.

И вдруг ее внимание привлекла ярко-голубая вспышка, потом еще несколько. Она быстро огляделась и с радостью отметила, что шондосийцы применили более мощное оружие, чем сталь, — посохи Старейшин и магистров. И те шардаханцы, кого коснулось голубое пламя, с громкими воплями падали замертво без всяких видимых повреждений. Но потом им на помощь пришел тот, кто был создан из ночной тьмы. Ментес. Стужа подняла глаза и вскрикнула, но никто не услышал ее в шуме битвы. В правой руке бога возникло копье, подобное тому, что Зарад-Крул метнул в Эйкуса, но куда более устрашающее на вид. Ментес пригвоздил шондосийского воина к земле, и в его огромной руке тут же появилось еще одно копье. Он метал копья одно за другим, и ни один щит не мог спасти от его смертоносного оружия.

Но и Нугарил не дал забыть о себе. Когда Зарад-Крул оказался в безопасности, Нугарил бросился в гущу битвы. Он сновал среди шондосийцев, словно огромное насекомое, давил воинов своими клешнями и проглатывал их, набивая свою ненасытную утробу. Но что было еще хуже, так это его проклятые жала. Он размахивал ими как бичами, и с них капал яд, от которого тела людей раздувались, приобретая отвратительный зеленый цвет еще до того, как жало, пройдя насквозь, выходило наружу.

Стужа застонала, словно от боли, глядя, как Нугарил и Ментес шагают сквозь ряды ее товарищей. Боги второго порядка — так назвал их Креган. Ни сталь, ни магия на них не действовали. Страх, словно холод, пробирал ее до костей, когда она видела, как ее товарищи гибнут, будто овцы на бойне, будучи не в силах противостоять непобедимому врагу. И шардаханцы воодушевлялись все больше.

Кто-то ударил по ее щиту. Стужа тут же ткнула острием меча в прорезь для глаз в шлеме нападающего. Она убивала десятерых, но прежде, чем она успевала перевести дух, на месте убитых врагов возникало сто новых.

Армию Шондо теснили все больше. Воины бились храбро, но против них был не обычный противник, а Крилары, которых больше всего боялись шардаханцы, не могли пустить в ход магию, поскольку использование заклинаний требовало времени на их подготовку.

Где же Радамантус? Когда он задействует хваленую мощь Демониума?

Стужа стиснула челюсти. Необходимо было снова сплотить шондосийцев, чтобы они могли хотя бы отступить в боевом порядке. Оставалось только одно средство. С диким криком она отшвырнула щит, разбив лицо какому-то шардаханцу, и вынула из ножен Жало Демона.

Она перерезала горло оказавшемуся поблизости вражескому воину и, не дав дьявольскому клинку напиться крови, подняла его над головой. Он задрожал у нее в руке и с леденящим душу воплем жадно кинулся на окруживших Стужу врагов, чтобы утолить свою жажду. Шардаханцы в страхе попятились.

— Вперед! — закричала Стужа и снова повела своих товарищей в бой. — Покажите им, на что мы способны!

Внезапно на нее упала чья-то тень, и она ощутила холод. Ашур бешено заржал, и его глаза зажглись ярким огнем. Это был Нугарил. Единорог встал на дыбы и попытался проткнуть его рогом, но безуспешно. Стужа едва удержалась в седле. Нугарил занес свою клешню, и она не задумываясь ударила по ней кинжалом.

Жало Демона взвыл, и потом взревел от боли Нугарил. Черная зловонная слизь потекла из раны и, попадая на землю, оставляла на ней выжженные пятна.

Стужа застыла на месте и с изумлением смотрела на Нугарила, не веря своим глазам. Она ранила бога!

Наконец все шондосийцы осознали это и разразились торжествующими криками. Они выкрикивали ее имя, около десятка смельчаков на скаку запрыгнули на спину богу-скорпиону, но топоры и мечи ломались о его твердую шкуру. На бесстрашных воинов обрушились жала и клешни, но на месте каждого павшего возникал другой.

Стужа вновь и вновь кидалась на Темного союзника Зарад-Крула. Жало Демона вопил от восторга. Нугарил попытался было проткнуть ее своим жалом, но единорог проворно отскочил в сторону. Из многочисленных ран чудовища сочилась зловонная слизь. Стужа не сводила глаз с его клешней.

— Назад! — крикнул ей Креган.

Она не стала ждать объяснений. Земля задрожала. Стужа ударила бога-скорпиона еще раз, чтобы заставить Жало Демона замолчать, и засунула кинжал обратно в ножны. Развернув единорога, она так пришпорила его, что уже через несколько мгновений была далеко от Нугарила. Рядом остановился Креган.

Земля с грохотом сотрясалась все сильнее, и вдруг равнина раскололась надвое. Испуганные лошади скидывали седоков и уносились прочь. Люди не могли удержаться на ногах и падали как подкошенные. А потом из огромной трещины снова выползли два чудовищных червя и устремились к Нугарилу.

Он бросился на них, но его ядовитые жала были бесполезны, а когда ему удалось клешней разрезать одного червя пополам, обе половинки стали нападать на него независимо друг от друга. У него не было шансов победить в этой схватке.

— Он долго заставил себя ждать, — сказала Стужа, глядя на верхушку Демониума.

— Чтобы прийти к нам на подмогу, Радамантус наверняка выбрал самый удобный момент, и никто не знает, какими соображениями он при этом руководствовался. — Креган вдруг снова повеселел. Он наклонился к Стуже и поцеловал ее в щеку. — А кроме того, если бы он вступил в бой раньше, Нугарил не познакомился бы с твоим волшебным клинком. — Он притворно ужаснулся: — Нападать на бога с одним крошечным кинжальчиком!

Их прервал каком-то шум. Они уже слышали его прежде — хлопанье тысяч крыльев и пронзительные крики слуг Зарад-Крула.

Снова бушевала битва. Сталь против стали, колдовство против колдовства. Люди, боги, летучие твари, бабочки, черви — все перемешалось. Стужа наблюдала за всем этим с безопасного расстояния. Ей необходимо было перевести дух и дать отдых усталой руке. Внезапно она почувствовала сильный удар, кто-то разрубил ей доспех на ноге. Она даже не обратила внимание на боль и на то, что в сапоге у нее вдруг стало мокро. Одним ударом меча она оглушила нападавшего, а вторым раскроила череп. Ей понадобилась вся ее сила, чтобы высвободить меч.

Стужа огляделась, намечая свою следующую жертву, и тут длинное эсгарийское ругательство слетело с ее губ. По полю скакала Натира, о которой в пылу схватки все забыли. Под ней был конь Эйкуса, ее легкие белые одежды развевались, похожие на крылья ангела. Странно, но ни один меч не коснулся ее, ни один воин не преградил ей путь. С улыбкой она скакала прямо к Стуже, и глаза ее были прикованы к Жалу Демона. Стужа пришла в бешенство, но ни проклятия, ни угрозы не подействовали на немую девушку, она не желала покидать поле битвы. А Стужа не могла тратить на нее время. К ней неслись два вражеских воина. Она пришпорила единорога и вмиг оказалась между ними. Отпихнув одного так, что тот вывалился из седла, она одним махом разрубила второго надвое и повернулась к первому. Он так и не увидел того, кто нанес удар. Когда он рухнул на землю, он был уже мертв.

Позади стояла Натира.

Стужа хмуро смотрела на девушку, ее обуревали противоречивые чувства — раздражение и восхищение.

— Когда я найду того, кто должен за тобой следить, я ему так… — Она не закончила. Из ее груди вырвался крик, потому что неожиданно Натире прямо в сердце вонзилась стрела.

Но немая девушка не издала ни звука, даже не ахнула от боли. Тонкие пальцы коснулись стрелы, словно определяя ее длину, затем смяли оперение, потрогали метку, поставленную мастером. А потом Натира резко выдернула стрелу из тела. И при этом улыбка не сходила с ее лица.

Стужа от удивления раскрыла рот и едва не выронила меч. Ни раны, ни крови. Выстрел был метким. Она слышала характерный звук, когда стрела вошла ей в сердце. Но Натира была жива и невредима.

Прежде чем Стужа нашлась что сказать, она услышала свист и отразила удар боевого топора. Она выпустила нападающему кишки и повернулась к другому, совершенно забыв о Натире.

И вдруг ее прошиб холодный пот. Она узнала того, кто напал на нее, и не поверила своим глазам. Но факт был налицо. Рана у него на боку все еще кровоточила, Стужа разделалась с ним незадолго до этого. Тогда она во второй раз прикончила его, воткнув клинок ему прямо в сердце. Он с легким вздохом повалился на землю. И только тогда в ее душу закралось страшное подозрение. Она стремительно поскакала прочь, чтобы занять более удобную позицию и оглядеться, забыв о Натире, которая скакала за ней.

Теперь Стужа знала, что стало с телами шардаханцев, оставшихся разлагаться после первого сражения, и поняла, почему старейшины не уловили приближения к Шондо второй армии.

Стужа окинула взглядом поле битвы, разыскивая Ментеса. Темный бог больше не тратил свои силы на метание колдовских копий. То, чем он был занят теперь, было куда страшнее. От его растопыренных пальцев исходили темные волны, и, купаясь в них, трупы шардаханцев снова поднимались. Из их ран все еще текла кровь, но они возвращались в бой.

Значит, первая армия восстала из мертвых, чтобы биться, умереть и снова воскреснуть.

Стужа глубоко вздохнула, она была на грани отчаяния. Натира прикоснулась к ее плечу, показывая куда-то рукой. К ним спешил Креган. Из раны на голове, которую было не видно под шлемом, текла кровь и заливала ему глаза. Креган осадил коня.

— Смотрите!

К западу от Огненного Поля появилось какое-то яркое свечение.

— Я поскачу туда и получше рассмотрю. Если моя догадка верна, мы проиграли войну.

Это был призрак. Хотя он и не приближался, Стужа начала различать его очертания.

— Проклятье, я ничего не вижу, — вскричал Креган, размазывая тонкую красную струйку по лицу.

В его голосе послышался страх. Чтобы как-то подбодрить его, Стужа сжала ему руку и стала описывать то, что видит.

Четверка золотых коней. Да нет, это были не кони, а какое-то чудовищное подобие коней. У них были острые зубы, которые, изгибаясь, торчали из пастей. Гривы у них были твердыми как сталь и острыми как бритвы. На месте хвоста у каждого извивались змеи. Копыта были раздвоены, кони выпускали из ноздрей струи раскаленного белого пламени.

Позади ослепительно сияла колесница, вырезанная из огненного опала невероятных размеров. Ее украшали белые черепа, и в их глазницы были вделаны драгоценные камни. Огромные тяжелые колеса были окованы железом, утыканы гвоздями и шипами. А на колеснице стоял некто в развевающемся черном плаще. Капюшон скрывал его лицо, даже рук не было видно, и вожжи исчезали в пустых рукавах.

— Вот дьявол, это что еще такое? — Стужа посмотрела на Крегана.

Она никогда не видела своего друга таким бледным. В этой войне, полной странных, просто невероятных вещей, она изо всех сил старалась не терять мужество, однако реакция Крегана потрясла ее до глубины души.

— А почему я вижу его так отчетливо, если он настолько далеко отсюда?

— Он и далеко, и близко, — загадочно отвечал шондосиец. — Он еще не до конца материализовался здесь, на земле. Мы видим его как будто в окне, в то время как он передвигается сквозь измерения, покрывая огромные расстояния. Ты видишь его изображение, а не его самого. Хотя это всего лишь вопрос времени. Скоро он будет здесь.

Стужа моргала, ничего не понимая.

— Шаммурон, — объяснил Креган. — Не какой-то там бог второго порядка вроде Нугарила или Ментеса, а один из Ралдоров, трех богов Тьмы, которые тайком подталкивают чаши Весов Жизни и Смерти, стоит отвернуться Судьбе. Мы и представить себе не могли, что Зарад-Крул обладает такой силой и может вызвать его. Против этих двух второстепенных богов мы еще могли выстоять. Шаммурон не оставит нам шансов.

Кто-то подергал Стужу за рукав. Она обернулась и встретилась взглядом с Натирой. Что-то было такое в бездонных голубых озерах глаз Натиры, что придало Стуже сил, и у нее появилась слабая надежда. Стужа импульсивно сжала тонкую руку Натиры, удивляясь тому, что могла бояться такой нежной девушки.

Шаммурон был виден уже в мельчайших деталях, однако Стужа не заметила, чтобы он приблизился к Демониуму.

— Итак, он еще не завершил переход, и если мы одолеем Зарад-Крула прежде, чем Шаммурон появится здесь, окно закроется, ведь так? — спросила Стужа.

— У нас нет времени! — Креган хлопнул себя по израненной ноге. — Мы не можем добраться до Зарад-Крула. Мы едва сдерживаем его армию на подступах к Вратам.

— Но, может, есть все-таки способ добраться до него? А что если мы пустим в ход вот это? — Стужа похлопала по кинжалу в ножнах у нее на бедре.

— Если Жало Демона способен ранить бога, возможно, он справится и с замком на переплете Книги Последней Битвы.

— Мы уже пытались сорвать замок, — возразил Креган.

— Но мы не пытались открыть Книгу с помощью Жала Демона.

В глазах Крегана вспыхнула надежда.

— Заклинания на ее страницах могли бы помочь нам выстоять даже против Шаммурона и победить.

Неожиданно рядом с ними во вспышке ослепительного света появился Незнакомец из Итай Калана.

— Взгляните, что делает Радамантус, — сказал он и исчез, приводя Стужу и Крегана в замешательство.

Стужа повернулась, чтобы посмотреть на вершину Демониума, и увидела древние монолиты, освещенные ярким пламенем.

— Книга!

Стужа кинулась через поле, проклиная минуту, когда она согласилась оставить Книгу там. Она слышала за спиной стук копыт, значит, Креган и Натира скачут следом, однако Стужа вырвалась вперед, яростно подгоняя Ашура.

Она въехала прямо в лагерь, поднимая пепел потухших костров и раскидывая всевозможную утварь. Она еще не знала, что ожидало ее там. Все, кто был в лагере, примерно треть шондосийского войска, лежали мертвые.

Стужа спрыгнула со спины Ашура и, охваченная ужасом, кинулась к Демониуму, молясь всем своим богам. Казалось, прошла целая вечность, пока она взбиралась по крутому склону, но наконец перебралась через край верхней площадки. Ее меч со свистом вылетел из ножен.

Радамантус и Зарад-Крул стояли друг против друга. Стужа не могла себе представить, как колдуну удалось пробраться к Демониуму незамеченным. Он сверкнул единственным глазом.

— Ты! — выпалил он. — Ведьма! Я искал тебя на поле битвы, но не мог найти. Я вижу, что твоя аура изменилась, но теперь это неважно. Умри! — вскричал он.

Зарад-Крул повел рукой, и в ней появилось черное копье, которое он метнул в Стужу.

Старейшина взмахнул посохом и отразил летящее оружие. Но даже завидное проворство и ловкость Радамантуса не помогли ему отразить второе копье.

Но прежде, чем Стужа успела пошевелиться, перед ней, словно живой щит, оказалась Натира. Стужа даже не заметила, когда та появилась на вершине. С отвратительным хрустом копье вошло Натире в грудь, и она упала на землю.

Дева-воительница, затаив дыхание, ждала и надеялась. И не зря. Натира поднялась на ноги и вытащила копье из груди, словно это была какая-то заноза, отшвырнула, и оно рассыпалось в пыль.

Зарад-Крул выпучил глаза. Да и Радамантус был поражен ничуть не меньше. Креган, который забрался наверх сразу вслед за Натирой, бросился к ней.

Но Стужа не стала упускать удобный момент. Она подскочила к колдуну, занося над ним меч. «Пора положить конец этой безумной войне», — подумала она.

Невероятно, но Зарад-Крулу как-то удалось увернуться от удара, он упал, однако Стужа не дала ему подняться. Он катался по земле, и острые камни царапали его золотистую кожу, а она все пыталась вонзить в него меч. Но, похоже, Стужа забыла все приемы боя, наверное, потому, что ее захватила лишь одна мысль — убить. Неважно как, главное — убить.

Наконец колдун ухитрился бросить ей в лицо пригоршню земли. Стужа споткнулась и остановилась, бормоча ругательства и протирая глаза.

— Вас слишком много! — Зарад-Крул медленно поднялся на ноги. Его лицо было искажено от боли, из ран текла кровь. — Ну ничего, сейчас появится тот, кто разделается с вами!

Уголки его губ вздернулись в издевательской улыбке. Он хлопнул в ладоши, и с неба упали две летучие твари, схватили его за плечи и унесли в ночь.

Радамантус без сил рухнул на камни. Стужа подбежала к нему. Его колотило как в лихорадке, липкий пот тек по пепельно-серому лицу.

Он ведь самый старый из Старейшин. Сколько же ему пришлось вынести в этой битве!

Слабая старческая рука слегка сжала ее плечо, будто Старейшина просил о помощи. А потом его усталые глаза закрылись, он забылся сном.

И вдруг невероятной силы толчок потряс Демониум до самого основания.

— Шаммурон!

Стужа сделала отчаянную попытку разбудить Старейшину Черной Стрелы, но это было невозможно. Ее окликнул Креган. Они вместе подбежали к обрыву и в ужасе стали смотреть, как приближается один из Ралдоров. Он вытянул руку, и край обрыва у них под ногами начал осыпаться, Демониум тряхнуло еще раз.

— Он уже здесь! — прокричал шондосиец. — Видишь, как дробятся камни под его колесами? Он пришел за Книгой Последней Битвы.

И он пришел не один. Радамантус перестал управлять гигантскими червями, и они уползли обратно в недра земли, и Ментес с Нугарилом теперь могли переключиться на Священные Врата.

— А теперь, клянусь именами этих богов, мы дадим им бой!

Стужа была полна решимости, она нашла Книгу там же, где и оставила, и попыталась поднять ее с каменного алтаря. Но сейчас Книга стала невероятно тяжелой и такой горячей, что обжигала пальцы. Делать нечего. Напрягаясь изо всех сил, Стужа подняла Книгу, прижала ее к груди и подошла с ней к обрыву.

Креган тоже не терял времени. Своим посохом он быстро начертил на земле какой-то магический символ и стал произносить заклинание. Его голос звучал все громче. Рисунок на земле начал светиться.

Стуже некогда было ждать, когда он закончит. Шаммурон, Нугарил и Ментес подошли уже слишком близко. Книга была их единственным спасением. Стужа потрогала таинственный замок и скобы, оковывающие переплет. Там, внутри, заключена сила, способная отразить зло, способная спасти этот мир. Необходимо было сорвать замок или же сломать скобы, но сталь и магия оказались бессильны. Лишь одно оружие могло справиться с этим. Рука Стужи сжала рукоять Жала Демона.

Раздался знакомый пронзительный вопль кинжала, и Креган на мгновение запнулся, но тут же снова сосредоточился на заклинании. И вдруг страшно закричала Стужа.

Она слишком поздно осознала, что совершила ошибку. Кинжал дрожал и извивался у нее в руках, но рядом не было ни одного врага. Как утолить жажду дьявольского клинка? Стремясь сорвать оковы с Книги, Стужа совсем забыла о его кровожадной природе. В ужасе она смотрела на Крегана, на Натиру, на спящего Радамантуса. Крик Жала Демона становился все более настойчивым.

Жало Демона требовал жертвоприношения. И кого-то из ее друзей придется отдать на заклание. Но кого? Невозможно было сделать выбор.

У Стужи внезапно появилось ощущение, будто кто-то залез ей в голову и щупает мозг. Она попыталась сопротивляться, но почувствовала, что ее мысли потекли в каком-то странном направлении, словно они принадлежали кому-то другому… Зарезаться, удавиться, броситься вниз… Нет, нет! Но чудовища из ее кошмаров накинулись на нее, прижали к земле, стали швырять как игрушку, и она знала, что остается только одно — самоубийство.

Смерть, этот прекрасный юноша, уже открыл ей объятия. Призраки родителей манили ее. Орголио, тюремщик, истерически хохотал. Она зажмурилась, но призраки не исчезли.

Острие кинжала медленно повернулось, целясь ей прямо в сердце.

И вдруг кто-то схватил ее за руки. Борясь с чарами Жала Демона, Стужа с усилием открыла глаза. Это была Натира. С неожиданной силой девушка развернула кинжал к себе, а потом с улыбкой приставила дьявольский клинок к своей груди и отпустила его.

Сладострастный вздох сорвался с губ Натиры. Хлынула ярко-красная кровь, по при этом из груди девушки брызнули искры. Стужа застыла не месте. Кинжал умолк, и она ждала, что Натира сейчас закричит его криком. Но девушка не издала ни звука. Взметнулись легкие одежды, и она опустилась на землю.

Стужа бросилась к Натире. Несчастная была еще жива, но ее глаза уже начали стекленеть. Креган опустился перед ней на колени, обнял ее и стал молча укачивать, словно укладывал спать ребенка. Слезы ручьем потекли у Стужи по щекам, пальцы у нее разжались, Книга упала на землю, и никто не обратил на это внимания.

Натира подняла слабую руку, подзывая ее.

Стужа метнулась было к ней, но острое чувство вины заставило ее остановиться. Натира умоляюще смотрела на нее затухающим взором. Стужа подошла к ней и опустилась на землю.

— Прости… меня! — едва смогла вымолвить она.

Но Натира приложила палец к губам, а потом нежно прикоснулась к ее лицу. Другой рукой она вынула из сердца кинжал.

Блеснул клинок. И вдруг острая боль пронзила руку Стужи. Она ошеломленно смотрела на кровоточащий порез, оставленный кинжалом, и не могла пошевелиться.

Из последних сил умирающая взяла Стужу за руку и прижала ее ладонь к ране у себя на груди. Легкое покалывание поднялось у Стужи по руке, и она попыталась высвободить ее, но Натира держала Стужу с какой-то нечеловеческой силой. Стужа смотрела в улыбающееся лицо, в лазурные глаза, пока сердце Натиры не стукнуло в последний раз.

В горле у Стужи застрял крик, теплое покалывание в руке стало горячим, жар растекся по всему телу, обжигая ее, проникая прямо в сердце. Казалось, по жилам бежит расплавленное железо, кипящей кровью наливались глаза, внутренности жгло огнем. На мгновение Стуже почудилось, будто ее тело расширяется, а вместе с тем она почувствовала, что ее знания и способности становятся безграничными.

А потом Стужа ощутила полное спокойствие. Она снова посмотрела на порез у себя на ладони. Он уже затянулся и напомнил ей улыбку Натиры. Стужа закусила губу, она ждала того, что должно было свершиться, но не боялась этого.

Это произошло внезапно и неожиданно, как удар. Словно в ее сердце родилась музыка. Симфония абсолютной силы. Теперь она знала, кто была Натира, и понимала необычайную ценность ее последнего дара. Стужа поднялась и окинула взглядом Огненное Поле. Она видела все, несмотря на расстояние и тьму. Она видела битву со всех сторон ясно и отчетливо — глазами всех ее участников.

Темные боги были уже совсем близко к Демониуму. Но внутри у нее звучала музыка. Она спокойно смотрела на Шаммурона, ужасного Ралдора. Камни под его грохочущей колесницей взрывались фонтанами искр, кроша колеса.

Ее плащ и спутанные волосы развевались на ветру, который вызвала она сама. Безжалостно и беспощадно Стужа бросила в бой ту музыку, что гремела в ней, ударила ею со всей своей ставшей нечеловеческой силой. Враги дрогнули, но продолжали наступать.

Но вдруг к ней подскочил Креган, схватил ее за плечи и яростно затряс. Очень легко было прочитать в его сердце страх, волнение и любовь. Любовь к ней.

Он думает, я сошла с ума. Он не видит той перемены, что произошла во мне. А у меня нет времени на объяснения. Темные боги уже рядом.

Стужа отстранила его немым приказом. Дар Натиры опьянял ее. Ей стало подвластно почти все. Это не походило на колдовство, силы были словно продолжением ее мысли, и пользоваться ими было столь же легко, как руками и ногами. Она легко обнаружила те чары, что наложила на нее мать. Удалить их казалось совсем несложно, и она снова могла вернуть себе колдовские способности. Теперь она знала, как задействовать всю мощь Демониума.

И Стужа снова ударила, всеми силами, которые были теперь в ее распоряжении. Поднялся неистовый ветер, хлынул ливень, и Шаммурон остановился. Нугарил выпустил когти и вцепился в землю. Ментес корчился под градом молний, разрушавших его форму.

И все же они были богами. Один из Ралдоров снова двинулся к Демониуму. Ливень прекратился. Цепляясь за землю клешнями, Нугарил продвигался вперед. Ментес окутал молнии черными тучами. Над равниной прогремел отвратительный смех Зарад-Крула.

Теперь Стужа обладала истинным зрением, и никакие чары не могли скрыть истинного облика владыки Шардаха. Исчез стройный юноша с золотистой кожей и прекрасным лицом. Зарад-Крул был безобразным стариком. Он ухмылялся безгубым ртом, и Стужа видела гнилые зубы. Единственный глаз светился безумием. Лицо было покрыто коростой. В злобном веселье он хлопал в ладоши и приплясывал.

Стужа не остановила Темных богов, но она все же могла помочь своим друзьям справиться со слугами колдуна, которые были простыми смертными. Музыка, льющаяся из ее сердца, грянула так, что на правом фланге шондосийцев треснула земля. Будто невидимая рука собрала отчаянно вопящих шардаханцев и швырнула их в зияющую бездну. Лишь немногие избежали этой участи и спаслись бегством, моля своего хозяина о защите. Стужа посмотрела на них холодным взором — и их тела взорвались фонтанами яркого пламени. Дым и вонь окутали колдуна, и он согнулся пополам в приступе кашля.

Что же ты не смеешься теперь, сморчок? Смейся! А я посмеюсь над твоими жалкими мечтами. И знай, что я запросто могу расправиться с тобой, и тогда ты умрешь в муках.

Она переключилась на крылатых тварей и бабочек и увидела, что на самом деле это уродливые демоны. Взрываясь и горя, они падали на землю, словно крошечные звезды. Она опять перевела взгляд на Темных богов, они уже добрались до лагеря шондосийцев и приближались к Демониуму, круша все на своем пути.

И вдруг она снова почувствовала, будто кто-то коснулся мозга, а потом резко в голову ворвались чужие мысли. Она покачнулась, как от удара, такой силы было вмешательство, и ее пригнуло к земле.

Зачем… тебе… пугать жалкого смертного? Он совершенно выжил из ума, забудь о нем… Мы пришли за Книгой… и за тобой.

Стужа постепенно осмыслила послание Шаммурона.

А теперь подойди ко мне… Думаешь, унаследовав силу богини, ты стала ею сама?

Книга Последней Битвы по-прежнему лежала у ног Натиры. Стужа повела рукой — древний фолиант задрожал, поднялся в воздух и подлетел к ней, опускаясь на раскрытую ладонь. Жало Демона, который погибшая девушка все еще сжимала в руке, издал протяжный жадный вопль.

Замолчи, — велела ему Стужа, и кинжал выполнил ее приказ. Она поманила его пальцем, и через мгновение он был у нее в руке.

Приложив клинок к замку на Книге, Стужа слегка надавила, и сверкающее лезвие прошло сквозь металл, как сквозь масло. Руны начали неярко светиться, и Книга открылась сама собой.

Замелькали страницы. Стужа постигала тайные знания, лишь проглядывая страницы, она словно впитывала их. Когда Книга закрылась, замок снова был цел, будто лезвие кинжала никогда не касалось его. Но это было не важно. Стужа запомнила все.

Она стала выкрикивать слова на незнакомом языке, и вокруг нее закружился вихрь, который быстро разрастался и начал засасывать песок и камни. Пот градом катился у нее по лбу, заливая глаза.

Воины по всей равнине попадали с ног. Зарад-Крул свалился со скалы. Даже Темные боги, которые были уже у самой вершины Демониума, скатились обратно к подножию.

Стужа почувствовала, как у нее подогнулись колени, и повалилась на землю. Вихрь, словно высасывая из нее энергию, разрастался, но этого было мало. Она собрала последние силы и выплеснула их. Ветер над равниной стих. Сначала вихрь словно сжался, а затем сдвинулся в сторону и втиснулся между монолитами, устремляясь вверх, до невиданных высот, черпая энергию из Врат, с тем чтобы отворить их. Стужа слишком ослабела и была не в силах подняться, ей оставалось только молиться, чтобы проход через измерения открылся.

А потом из вихря, ослепительно сверкая, вылетело прекрасное создание на белоснежных крыльях. Пока оно парило над равниной, Стужа подползла к краю обрыва.

Ментес молча поднял руку, и от нее пошла волна тьмы. Человек-лебедь с легкостью обогнул ее, на его пальцах сверкнуло искрящееся золотое пламя. Ментес взревел от боли.

Странные создания стали появляться из вихря одно за другим и накинулись на Темных богов. На той земле, где недавно сражались и гибли люди, возобновилась вечная битва бессмертных богов.

Вихрь улегся. Стужа услышала голоса, кто-то поднимался по тропинке. К ней спешили Хафид и несколько его товарищей. На их лицах застыло выражение ужаса, они то и дело озирались.

— Во имя Гата, — сдавленным шепотом проговорил Хафид, — что это за существа?

— Повелители Света, — ответила она.

— Боги против богов. — Хафид суеверно обмахнулся. — Значит, это действительно Последняя Битва?

Она ничего ему не ответила.

— Но это не бог, — проговорил воин, имени которого Стужа не помнила, и указал куда-то пальцем.

Вскочив на брошенного кем-то коня, Зарад-Крул скакал на помощь своим союзникам, выкрикивая заклинания и длинные проклятия, но они были бесполезны в битве с Повелителями Света. Вдруг его конь споткнулся, и колдун рухнул на землю, да так и остался лежать. Одна нога у него была неестественно вывернута. Могущественный маг лишился остатков разума. Он взвыл и в отчаянии замолотил кулаками по бесчувственным камням.

Нугарил повернулся к нему, и его глаза вспыхнули холодным светом. Огромные клешни зловеще задвигались, а жала зашевелились на спине. Оставив Шаммурона и Ментеса сражаться без него, он перемахнул через разлом, приблизился к колдуну и поддел его своей чудовищной клешней. Через мгновенье Зарад-Крул с пронзительным криком провалился в зияющую темную пасть. Стужу передернуло, когда челюсти Нугарила сомкнулись.

Хафид злорадно закивал:

— Как мы видим, зло пожирает зло.

От Ментеса уже почти ничего не осталось, бог-тень таял перед лицом Повелителей Света. Хотя Нугарил все еще сражался, ему было не справиться с такими противниками. Он двигался все медленнее, силы покидали его. В воздухе образовалась ослепительно белая воронка, и Повелители Света теснили к ней Шаммурона.

Стуже нестерпимо хотелось закрыть глаза и забыться сном. Она смертельно устала, ее тело болело. Однако Хафид внезапно начал трясти ее за плечо и кричать что-то в ухо.

Бог на лебединых крыльях медленно спускался к ним с небес. В когтистой руке он держал Книгу Последней Битвы.

— Меня зовут Шакари.

У него был глубокий, мелодичный голос. И Стуже показалось, будто воздух наполнился сладким ароматом цветов, что растут на залитых солнцем лугах.

Он протянул ей руку, она робко подала ему свою и почувствовала приятное тепло, и усталость словно улетучилась, а боль утихла. Ее раны чудесным образом зажили.

Стужа начала было торопливо благодарить того, кто назвался Шакари, но он лишь улыбнулся и приложил палец к ее губам. Странно, ведь это был человеческий жест.

Он подвел ее к алтарю. Оказалось, что Врата ничуть не пострадали от вихря. Монолиты по-прежнему стояли прямо.

А на алтаре, широко улыбаясь, стоял Незнакомец.

— Здравствуй, моя юная воительница.

— Когда мы встретились в Итай Калане, я и впрямь была очень юной, — отвечала Стужа. — Но, думаю, теперь я повзрослела.

— Еще бы, — вставил Шакари. — Так много произошло с тех пор, как ты впервые столкнулась с Алмурионом. Ты изменилась.

— Алмурионом?

Незнакомец отвесил ей глубокий поклон:

— У нас не было времени, чтобы толком познакомиться.

— Но я видела, как бабочки обглодали твои кости!

Улыбка на губах Алмуриона погасла.

— Я умер, что рано или поздно случается со всяким смертным. Ты видишь мой дух, мою тень. Я остался здесь лишь на время, ибо мне было обещано, когда я выкрал Книгу, что увижу, чем все закончится, хотя и не смогу участвовать в битве. Теперь она завершена, и скоро я покину этот мир навсегда.

— Книга Последней Битвы спасена. — Бог-лебедь нежно провел по ней рукой. — Но все слишком гладко, — сказал он вдруг.

— Что же не так? — Стужа не могла не нахмуриться. — Разве мы не победили?

— Я как-то говорил тебе, — вмешался Алмурион, — что Повелители Света не собирались принимать участие в этой битве. Однако ты вызвала их вопреки желанию, с помощью заклинания, которое обнаружила в Книге. И это нарушило мировое равновесие, так что теперь совершенно невозможно предсказать, когда будет настоящая Последняя Битва. Срок отодвинулся на неопределенное время.

— Но самое плохое, — продолжал Шакари, — что заклинание было предназначено для того, чтобы вызвать Темных богов, причем тогда, когда мы сочтем нужным. А теперь они знают, что его также можно использовать, чтобы вызвать нас. Они услышали, когда ты его произнесла. И они его запомнят.

Стужа отвела глаза.

— У тебя свои заботы, — ответила она ровным голосом, — а у меня свои. Мой мир какое-то время будет в безопасности, я по-прежнему жива, у меня появились друзья. — Она встретилась глазами с Алмурионом. — Для меня это главная награда за то, что я выполнила твое поручение.

Он ответил ей еще одним поклоном и улыбнулся.

— Но меня кое-что беспокоит, — продолжала Стужа. — Когда в меня влилась сила Натиры, я уловила некий тайный смысл происшедшего.

Шакари захлопал крыльями:

— Разве того, что Книгу вырвали из лап Темных богов, недостаточно?

Алмурион сошел с каменного алтаря:

— Никто не знает истинного смысла событий, даже боги. Шакари тоже поклоняется своим богам, а у его богов есть свои боги, и так без конца. Кто может сказать, чья цель была достигнута?

— Не тратьте время на поиски смысла, — посоветовал Шакари. — Вы заблудитесь, как в лабиринте, в котором полно тупиков и запертых дверей, а также ответов на вопросы, которых никто никогда не задавал.

Вокруг Стужи вдруг закружилась пыль, и внезапно она оказалась в центре нового вихря. Повелители Света начали собираться.

— Мы покидаем вас, смертные. — Вой ветра заглушал голос Шакари, но его слова зазвучали у Стужи в голове. — Темные боги больше не будут разгуливать по вашей земле, но вы должны готовиться к новой великой войне. Свет и Тьма встретятся в последний раз, и тогда Вселенная погибнет, чтобы родиться вновь, и будет такой, какой ее создаст победитель.

Бог-лебедь передал Книгу Последней Битвы Алмуриону.

— Однако напоследок нужно сделать еще кое-что. — Он обхватил голову Стужи своими руками-крыльями, заставляя ее смотреть ему прямо в глаза. — Ты прочитала то, что было записано в Книге, и хотя мы и благодарны тебе за помощь, смертному нельзя хранить эти знания. Скоро ты заснешь, а когда проснешься, забудешь все, что увидела на ее страницах.

Шакари отступил назад.

Алмурион поднял на прощание руку:

— Живи долго, Стужа из Эсгарии, и помни меня.

А потом стало темно. Вихрь бушевал по-прежнему, из его центра взмыли Повелители Света и пропали. Последними были Шакари и Алмурион с Книгой. В голове у Стужи звучала песня бога-лебедя, убаюкивая ее. Стужа и не пыталась этому сопротивляться, она опустилась на землю. Ей было хорошо.