Она проснулась от солнечного света и открыла глаза. В окно дул свежий ветер. Стужа огляделась и узнала свою комнату в Эребусе. Неужели это был дурной сон? Еще один из ее кошмаров? В безоблачном небе ярко светило солнце.

Нет, это был не сон. Стужа увидела свежий шрам на ладони.

Она откинула покрывало и обнаружила, что одета в тонкую полотняную сорочку. К тому же кто-то искупал ее, и теперь ее волосы пахли травами. Она спустила на пол ноги и села.

В коридоре послышались шаги.

Креган?

Служанка, вздрогнув, обернулась, когда Стужа резко открыла дверь. Юное запачканное лицо просияло. Девушка быстро присела, пробормотав «доброе утро», и весело заспешила прочь, гремя посудой на подносе. Стужа нахмурилась. Могла бы и задержаться ненадолго, чтобы ответить на пару вопросов.

Куда все подевались? Было очень тихо. Прикрыв дверь, она снова села на кровать и, поджав ноги, прислонилась спиной к стене, на которой висел гобелен.

Куда все подевались?

Кто-то постучал в дверь и позвал ее.

Кто бы это ни был, она будет рада компании. Зря она не догадалась поискать какую-нибудь одежду, но теперь поздно. Она разрешила войти.

Вошел Радамантус, а за ним вереница слуг, которые внесли маленький столик, а на нем блюда с мясом, фруктами, овощами и хлебом. Справа был сыр, слева — кувшины с вином и свежей водой. Стужа и не думала, что голодна, однако с жадностью набросилась на еду. Отпустив слуг, Старейшина Черной Стрелы поставил напротив нее стул и начал есть фрукты, разрезая их тонким ножом.

Между делом они разговаривали.

— Натира была богиней.

Радамантус кивнул и хлебнул вина.

— Да. Нейтральной. Я всегда подозревал, что это так. — Он отложил нож. — Вокруг нее была какая-то странная аура. Сначала я этого боялся, но потом… — У него дрогнул голос.

— Я помню. — Она прожевала кусок мяса и проглотила. — Я чувствовала то же самое.

Сила богини ушла на то, чтобы вызвать Повелителей Света, и теперь собственные колдовские способности Стужи снова были заблокированы.

— Когда ее сила влилась в меня, мы были одним целым. Но после ее смерти у меня осталась лишь ее сила, я больше не чувствовала, что мы неразрывно связаны.

— И ты до сих пор не знаешь, какую роль Натира сыграла во всем этом?

Стужа кивнула:

— Ты назвал ее Нейтральной?

— Некоторые боги не присоединяются ни к Свету, ни к Тьме. Для них не найдется места во Вселенной, когда ею будут править либо те, либо другие. Для них Последняя Битва станет началом конца. Сама их природа не позволяет им принять чью-либо сторону и удерживает от вмешательства в решающую схватку.

— Но ведь она вмешалась!

— Вовсе нет. — Старейшина взял нож, намазал маслом кусок хлеба и запил его сначала водой, потом вином. — Она ни разу не встретилась с Темными богами в открытой схватке.

— Она передала свою силу мне!

Старик усмехнулся:

— Но использовала ее против них ты. Это очень тонкое различие. Боги нередко поступают подобным образом. Вот почему мы, шондосийцы, не любим с ними связываться. Лучше черпать силу из Демониума. Это не отягощает совесть, а кроме того, груде камней не нужно поклоняться.

Стужа выглянула в окно. По лазурному небу пролетела стайка птиц.

— Натира действительно умерла? Радамантус протянул руку и взял ломтик мяса.

— Она исполнила свое предназначение, вероятно с самого начала зная, что ее ждет. Какое еще может быть объяснение тому, что она так зачарованно смотрела на Жало Демона? Она была вынуждена погибнуть для того, чтобы передать тебе свою силу.

Стужа обдумывала его слова, и некоторое время они молчали. А потом ее осенило. Радамантус знает не все.

— Ты говоришь, что Последняя Битва принесет гибель нейтральным богам? — Она иронично усмехнулась. — Шакари сказал мне, что, открыв Книгу и призвав Светлых богов, я перенесла время Битвы, я ее отложила…

Радамантус подумал, а затем понимающе кивнул.

— Она знала, что погибнет от Жала Демона, — сказал он, — но также ей было известно, что им можно открыть Книгу.

— И при этом отложить гибель нейтральных богов на неопределенное время. — Стужа отложила нож и стала рассматривать солнечные блики в своем бокале с вином. — Думаю, я поняла смысл последних событий.

— Смысл? — Радамантус свел пальцы в замок. — Пути богов неисповедимы.

— Я это уже слышала. — Она залпом допила вино и вытерла губы. — Как бы то ни было, все закончилось и мы победили.

Он покачал головой:

— Боюсь, эта победа обошлась шондосийцам очень дорого. Погибли самые лучшие и самые молодые из нас, наши братства словно обескровлены. Мы попробуем набрать новых учеников, но пройдет много лет, прежде чем нам удастся подготовить еще одну сильную армию воинов и магов.

— Не падай духом, Старейшина. Наши женщины знают свое дело. Я и сам всегда, как мог, помогал им в их нелегком труде.

Это был Хафид. Стоя в дверях, он широко улыбался, явно в хорошем расположении духа, несмотря на раненую руку. Стужа пригласила его за стол.

— У тебя хорошее чувство юмора, — сказала она и тоже широко улыбнулась ему в ответ, — но твоя шутка была двусмысленной, я могла счесть ее за оскорбление.

— Я и не думал вас оскорблять, сударыня. — Хафид галантно поклонился. — Вы уже доказали, что умело пользуетесь мечом. Но наши женщины умеют обращаться с оружием не менее опасным. Если бы вы решили взять несколько уроков, я был бы рад стать вашим учителем.

Стужа тоже поклонилась, передразнивая его:

— Я предпочитаю длинный клинок с острым концом.

— Все женщины так говорят.

Они дружно рассмеялись.

Поскольку Индразад лежал в руинах, Хафид объявил, что будет теперь жить в Эребусе. Он налил себе вина, закусил сыром, потом подтянул табурет и уселся на него.

Они втроем проболтали чуть ли не весь день, стараясь не думать о том, что Эйкус мертв, а Минос лежит при смерти. Шондосийцы были искусными врачевателями, но надежды на то, что он выживет, почти не осталось.

Солнце садилось, и небо постепенно становилось темно-синим. Общение с друзьями доставляло Стуже огромное удовольствие, но она то и дело вспоминала о Крегане. Где же он? Весь день приходили и уходили слуги, они улыбались ей и выражали свою почтительность, желая заслужить ее расположение. А Креган так и не пришел.

Когда появилась служанка, чтобы вновь наполнить кувшины вином, Стужа поймала ее за руку:

— Если ты сможешь разыскать Крегана, скажи ему, что я хочу его видеть, а если он припозднится, все услышат историю о том, как он провел ночь в Зонду.

Служанка испуганно взглянула на Стужу и чуть не выронила поднос. Старейшина быстро выпроводил ее из комнаты и закрыл дверь.

Стужа медленно поднялась, пытаясь прочитать что-нибудь в глазах старика, но он отвел их и стал смотреть в пол. Хафид вдруг увидел что-то интересное за окном.

— Креган ранен?

Они молчали.

Тогда она с силой стукнула кулаком по столу. Перевернулась и разбилась бутылка.

— Говорите!

Шондосийцы мрачно посмотрели друг на друга. Потом Радамантус вздохнул:

— Может быть, лучше показать ей.

На лице Хафида промелькнуло недовольство, он явно был против, но Старейшина уже принял решение.

Они шли бесконечными коридорами, спускались по бесчисленным лестницам все ниже и ниже, путь им освещал факел, который нес Радамантус. Босыми ногами она ощущала, каким холодным и сырым стал пол. Их шаги эхом разносились по узким проходам. Стужа была уверена, что они уже глубоко под землей.

Они остановились перед огромной дверью из отполированной бронзы. На ней была эмблема братства Черной Стрелы. Передав факел Хафиду, Старейшина взялся обеими руками за тяжелое кольцо на двери и с усилием потянул за него.

Дверь со скрипом отворилась.

Ученик, который был внутри, молча поклонился и вышел. Подземелье освещали свечи и маслянные лампы. В воздухе плавали облака курящихся благовоний. Магические символы и причудливые узоры украшали пол и потолок. А на восточной стене, в центре белого треугольника, висел громадный роговой лук и колчан с черными стрелами.

Стужа вдруг ахнула.

В дальнем конце помещения на каменном алтаре лежало тело Крегана, по грудь укрытое легким голубым покрывалом. В его руке была такая же стрела, что висели на стене.

Стужа медленно подошла к своему погибшему другу и вгляделась в его пепельно-серое лицо с бескровными губами.

— Только не прикасайся к нему, — предупредил ее Радамантус.

На голове Крегана был ужасный след от удара.

По щекам Стужи потекли слезы, но она этого даже не заметила. Хафид с сочувствием обнял ее, но она отбросила его руку.

— Как это случилось?! — закричала она. — Когда я вызвала вихрь, он был жив! У него была лишь пара царапин!

Старик печально покачал головой:

— Я к тому времени уже пришел в себя, но был еще слишком слаб и ничего не мог поделать…

Вихрь поднял его в воздух и швырнул о камни.

Нет, этого не может быть. Они столько пережили вместе, они разделались со всеми врагами…

Хафид взял ее за руку и решительно потянул к выходу:

— Пойдем. Он отдал жизнь, спасая этот мир. Это прекрасная смерть, и, я думаю, он не хотел бы, чтобы ты так горевала.

— Подожди.

Он сжал ее руку:

— Прошу тебя.

— Да пошел ты!

Она оттолкнула его и снова подошла к алтарю.

— Остановись!

Но она, не обращая внимания на их крики, наклонилась и нежно поцеловала Крегана в губы.

И вдруг застыла. Что за черт? Его губы были теплыми. Она потрогала его лицо.

— Какого дьявола? — воскликнула она. — Он ведь жив! Радамантус схватил ее за плечи и развернул к себе:

— Я же просил тебя не прикасаться к нему.

— Вы говорили, что он умер!

— Нет, — ответил Хафид, — это ты так решила, на самом деле он был мертв четыре дня назад.

Стужа немного смутилась, но тут же ее щеки вспыхнули от гнева.

— Это сложно объяснить. — Радамантус вздохнул, ему было нелегко говорить. — Ты не посвященная. Да, Креган погиб на Демониуме. Для члена Крилара смерть — это страшное испытание, но это еще не конец.

— Испытание, которое немногие из нас смогли преодолеть, — добавил Хафид.

Старик отвел глаза:

— Почти никто. Одиннадцать магистров погибли, сражаясь с Зарад-Крулом. И только Креган, перейдя эту страшную черту между жизнью и смертью, вернулся к нам. — Он взглянул на Стужу и вдруг голос его дрогнул. — Три дня и три ночи он лежал холодный и неподвижный. Он всегда был самым любимым из моих учеников, самым талантливым, я знал, что он сможет справиться с тем, что многим не под силу, и на утро четвертого дня жизнь вернулась к нему. Он сразился со смертью и вышел из этой схватки победителем.

— Но почему вы не перенесете его куда-нибудь из этого темного подземелья?

— Этого делать нельзя. — Странный свет озарил лицо Радамантуса. — Он побывал в аду и видел там то, чему даже нет названия, так что теперь он совершенно беспомощен. В любом другом месте он стал бы легкой добычей для демонов и злых духов, и только здесь, среди защитных магических символов, он в безопасности.

— Долго он будет в таком состоянии?

Старейшина пожал плечами:

— Этого никто не знает. Он может очнуться через день, через час или через неделю. Может случиться так, что пройдут годы, а он все еще будет без сознания. Такое уже бывало раньше.

Хафид наклонился к ней:

— А когда он проснется, мы примемся за дело. Во-первых, нам заново придется учить его, ведь он потерял память.

— Он быстро научится и поднимется даже на более высокую ступень. — Радамантус ласково посмотрел на своего неподвижного ученика. — Креган познал то, что связывает миры воедино. И это даст ему невиданную силу, о какой он раньше и не мечтал.

— Силу Старейшины, — сказал Хафид. — Он сможет стать основателем нового братства.

Стужа медленно повторила его слова, словно хотела их запомнить, затем взглянула на Радамантуса и вздрогнула:

— Ты тоже умер и воскрес!

— И не однажды, — ответил старик спокойно. — Но каждый раз мне было все труднее. Никому не дано обманывать смерть бесконечно.

— Сколько же тебе лет? — спросила она с дрожью в голосе.

— Ты знаешь историю о Тордеше и о том, как строилась дамба?

Стужа кивнула. Он показал на лук и колчан со стрелами, которые висели на стене.

— Я убил его коня одной из этих стрел, и Тордеш вернулся в Зонду. Эта была моя первая жизнь.

Она собиралась задать еще много вопросов, но он не стал больше говорить об этом.

— Ты до сих пор не объяснил мне, почему ты хотел, чтобы я считала Крегана мертвым.

Старейшина нахмурился и потер виски:

— Можно было сказать тебе, что мы не нашли его тело после битвы, и не приводить сюда. Но зная, как он дорог тебе, я дал тебе возможность взглянуть на него, прежде, чем ты покинешь нас.

— Но я не собираюсь пока уезжать.

— Боюсь, у тебя нет выбора. — Лицо старика стало печальным, но он был непреклонен. — Если ты хоть немного любишь Крегана, ты должна уехать из Шондо.

Стужа вспыхнула. Она упрямо сжала кулаки:

— Почему вы хотите от меня избавиться?

Хафид незаметно подошел к ней сзади, и, услышав шорох его плаща, Стужа по привычке потянулась к мечу. Проклятье! Она же в одной сорочке и совершенно безоружная.

— Я не могу всего объяснить, — с болью сказал старик. — Но здесь нельзя оставаться. — Ему было явно не по себе. — Прости, но тебе придется уехать.

Стужа сверкнула глазами:

— А если я не уеду?

Хафид участливо взял ее за руку. Но тут гнев и обида вырвались наружу. Глаза Стужи сузились, она сжала зубы и с легкостью вырвалась. Схватив Хафида за раненую руку, она ударила его об стену, и на лицо воина обрушился град пощечин. Но этого ей было мало. Когда ошеломленный Хафид попытался отвести ее руки, она пнула его в живот. Затрещала тонкая ткань сорочки. Он согнулся пополам, и тогда Стужа ударила его кулаком по голове. Хафид упал, и она еще несколько раз пнула неподвижное тело.

Дрожа от ярости, она подскочила к Радамантусу.

— А вот теперь мне пора, — прошипела она. — А то я могу забыть, что ты старик.

Хмурый Радамантус вывел ее из пещеры и приказал ученику, который ждал их за дверью, позаботиться о Хафиде.

Когда они пришли в ее покои, Радамантус сказал примирительно:

— Тебе необязательно ехать прямо сейчас. Утром я дам тебе все необходимое и распоряжусь, чтобы оседлали Ашура. Твое оружие и одежда лежат в сундуке у кровати. — Он помолчал и с несчастным видом воскликнул: — Зачем ты избила его? Ведь у него же ранена рука!

— Плевала я на его руку!

Опечаленный Радамантус вышел из комнаты. Стужа пинком закрыла за ним дверь и принялась ходить по комнате, пока гнев не утих. Осталась лишь обида.

Она хотела остаться рядом с Креганом. То, что она чувствовала по отношению к нему, конечно, не было любовью, но, возможно, когда-нибудь это перерастет в любовь.

Но почему же Радамантус гонит ее? Он прав только в одном. Ей не следовало бить Хафида.

Совершенно сбитая с толку, она бросилась на кровать и наконец забылась сном. Опять ее мучили кошмары. Только к ужасным видениям из далекого прошлого прибавились новые — связанные с недавней битвой. Стужа металась на подушках, скинула одеяло. Она переживала все заново. Каждый момент, каждую смерть. И вдруг Стужа вскрикнула и проснулась. Вся дрожа, она села и стала смотреть в окно, вглядываясь в темноту ночи.

Утром, когда Радамантус постучал в дверь, она была уже готова к отъезду. Она отказалась от завтрака. Если ее снабдят провизией, она позавтракает где-нибудь в пути.

— Я вижу, ты уже успокоилась, — заметил Старейшина. — Хотя у тебя есть все основания злиться на нас.

— Этой ночью я видела сон, — призналась она, — даже не сон… — Она помолчала, собираясь с силами, чтобы произнести это. — Ведь это я убила Крегана?

Старик посмотрел ей прямо в глаза и наконец кивнул:

— Никто из шондосийцев никогда бы не сказал тебе об этом. Это не твоя вина. Креган прекрасно знал, что нельзя вмешиваться, когда ты стала использовать чужие, неизведанные силы.

Стужа закусила губу, надеясь, что физическая боль поможет ей справиться с болью душевной.

— Он боялся за меня, я прочитала его мысли, но оттолкнула его. Это все магия! Неведомые силы подняли его в воздух и ударили головой о монолит. Я потеряла над собой контроль и даже не обратила на него внимания.

Радамантус молчал.

— Вот почему ты хочешь, чтобы я уехала.

— Ты невольно стала виновницей его смерти, но от тебя также зависит и его возвращение к жизни. Нет, дитя, не вини себя. Креган знал, что нельзя вмешиваться, но он все равно сделал это из любви к тебе. Вот почему ты должна уехать.

Она начала догадываться, но промолчала.

— Эйкус мертв, а Минос смертельно ранен. Шондо будет нужен новый старейшина.

Она перебила его:

— Разве они не могут воскреснуть?

— Эйкус не может вернуться, его тело уничтожено, а с Миносом пока ничего не ясно. В последний раз мы вернули его с того света с большим трудом. Я вообще не уверен, что кто-нибудь из нас способен еще раз воплотиться после смерти.

— Но как мое присутствие может вам помешать?

— Боюсь, следующим за Эйкусом и Миносом буду я. Меня не страшит смерть, если мое место займет Креган. Но он любит тебя, поэтому и пытался помешать тебе сразиться в одиночку с Темными богами. Видишь ли, в чем дело, дитя мое… любви магу лучше избегать, а шондосийскому старейшине и вовсе запрещено, иначе однажды это помешает ему принять правильное решение. А я не могу допустить, чтобы из-за любви он забыл о своем долге.

Стужа смотрела на него несчастными глазами, она все еще не хотела верить.

— Главная проблема в том, — продолжал он, — что ты не из тех женщин, которые сидят дома и воспитывают детей. Что-то постоянно манит тебя и зовет в путь. Ты привыкла к приключениям, и я вижу, что тебе это нравится. Рано или поздно ты бы все равно ушла, а Креган последовал бы за тобой, забыв о Шондо. — Он глубоко вздохнул и спокойно встретил ее взгляд. — Я не могу этого допустить. Поэтому ты должна уехать, прежде чем память вернется к нему.

Сердце у нее замерло.

— Он будет помнить обо мне?

Легкая улыбка коснулась его губ.

— Разве хоть один мужчина может тебя забыть? — с легким поклоном произнес он. — Но к тому времени, когда память вернется к Крегану, я надеюсь, что чувство долга не позволит ему отправиться вслед за тобой. Видишь ли, несмотря на все мои уверения, — добавил он после паузы, — я все-таки позволил себе полюбить. И моя любовь — это Шондо. Креган нужен Шондо больше, чем тебе.

Наконец она поняла.

Старейшина Черной Стрелы проводил Стужу во двор, где ее уже ждал Ашур. К его седлу была приторочена сумка, полная золотых монет.

— Кое-какую выгоду я все же извлекла, — сказала она, похлопав горделивого зверя по шее. А затем поправила висящий на поясе кинжал.

Радамантус взял ее за руку.

— Послушайся старика в одном, прошу тебя. Ашур твой до тех пор, пока он пожелает остаться. А кинжал уже исполнил свое предназначение. Избавься от него, как только представится возможность. Нельзя оставлять его у себя.

Она взглянула на кинжал, затем на шрам, который он оставил у нее на ладони.

— Я учту это, мой друг.

Она вскочила в седло. Было идеальное утро для верховой езды. Дул легкий ветерок, солнце не слишком припекало. Старейшина отправился проводить ее до западных городских ворот, но шел рядом не произнося ни слова.

— Как Хафид? — вдруг спросила она. — Я хотела повидаться с ним перед отъездом, чтобы попросить прощения.

— Ты понаставила ему синяков, но в общем-то ничего страшного, — ответил Радамантус. — Это скорее был удар по самолюбию.

В этот ранний час улицы были почти пусты. Им встретились лишь несколько торговцев, спешивших на рыночную площадь.

Загремела цепь, и ворота отворились.

— Куда ты направляешься?

Она пожала плечами:

— Может, в Коркиру. Говорят, там такие же густые леса, как в Эсгарии, а Календское море известно своими штормами. Думая о родине, я больше всего скучаю по лесу и морю.

Радамантус взял ее руки и прижал к губам. Дрожь прошла по его телу, и волнение передалось Стуже.

Она нагнулась и поцеловала его в щеку.

— Знаешь, — прошептала она, — все, что случилось, к лучшему.