Закат окрасил Крильские горы в зловещий красный цвет. Древние вершины, укрытые временем, шептались друг с другом о тайнах еще более древних, чем земля, на которой они стояли. С гор подул ветер и коснулся лица Стужи, словно чье-то легкое дыхание. Далеко на юге возвышалась грозная гора Друд, отбрасывая на землю длинную темную тень.

Стужа слезла с Ашура, чтобы получше разглядеть след, оставленный Терликом, проклиная юношу за то, что он поехал через Крильские горы, а не по обычному маршруту всех караванов, в обход. Он так торопился к своему отцу в Камейру, что, видимо, решил не обращать внимание на жуткие слухи, а зря, ведь суеверия часто основываются на фактах и предупреждают о реальных опасностях.

Она попыталась размять затекшие ноги и потерла ноющие колени. Долгая скачка давала о себе знать, и не только она одна чувствовала усталость. Выносливость Ашура была сверхъестественной, однако он тоже выбился из сил. Они проскакали без отдыха остаток ночи и большую часть дня. Стужа ласково погладила единорога, крепко обняла и снова взобралась на него.

Вампиры, призраки, демоны — столько страшных рассказов о Криле она слышала когда-то, сидя у костра в ковене своей матери. Ей ужасно захотелось оказаться сейчас где угодно, только подальше от Криля, но Книга была где-то здесь и она должна найти ее.

Следы вели ее вверх по узкой тропе, но вскоре исчезли на крутом каменистом склоне. Хорошо еще, что рельеф местности позволял следовать лишь одним путем: отвесная скала выросла справа, а слева зияла пропасть, в которой клубился туман. Стужа дальше пошла пешком, надеясь на то, что ночь наступит еще не скоро и они с Ашуром успеют пройти этот участок пути. Весьма опасно бродить по краю обрыва в темноте.

Когда солнце уже село, тропинка стала уходить вниз, скала и пропасть остались позади. След Терлика вывел Стужу в низину, в которой рос лесок. Земля здесь была мягче, но в темноте она все равно не разглядела бы следов. И, сев на единорога, Стужа отправилась через лес самым удобным путем, справедливо полагая, что Терлик поступил так же. Он ведь не знал, что его кто-то преследует, и поэтому у него не было причин прятаться. Если ей повезет, она может наткнуться на костер, вдруг юноша все же решит устроить привал. Стужа очень рассчитывала на это.

Она ехала, вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Красные на закате горы теперь были черными и угрюмыми. Чем ниже она спускалась в низину, тем гуще становился лес. Словно призраки, раскачивались ветви на ветру, что вечно дул с вершин. Дыхание Криля — так назывался этот ветер.

Внезапно Стужа остановилась. Что это был за звук? Шуршали листья, завывал ветер. Она улыбнулась и пожурила себя за то, что испугалась. Такие леса в горах всегда полны ночных звуков.

Однако в ветвях у нее над головой снова послышался какой-то шорох, несмотря на то что ветер на мгновение стих. Стужа вслушивалась в шуршание листьев, и мурашки побежали у нее по спине.

Ее рука легла на рукоять меча. Ей хотелось немедленно вынуть его, однако она медлила. Если в ветвях затаилось какое-нибудь животное, оно скорее всего отправится на поиски более легкой добычи. Если же это человек, незачем провоцировать его, рискуя получить в спину стрелу или копье. А если это что-то другое?

Сверху на нее бесшумно упало лассо, но лишь скользнуло по плечам. Стужа испуганно вскрикнула, схватилась за веревку и изо всех сил дернула ее. Кто-то с воплем свалился на землю. Раздался хруст костей. Стужа смотрела, как пытавшийся ее поймать пару раз дернулся в грязи, а потом утих. Он был мертв, сломав себе шею.

Стужа выхватила из ножен меч, когда в воздух взлетела еще одна веревка, и не задумываясь отбила ее. Третья петля затянулась у нее на предплечье, и она попыталась перерубить ее. Четвертая петля пережала ей горло, пятая поймала ее руку с мечом, шестая стянула плечи. Стужа начала биться, но это только туже затягивало петли. Тогда она сдалась, уповая на то, что ее хотели лишь поймать, а не убить. И в знак того, что сдается, она бросила на землю меч. Лучше дождаться, пока ослабнут проклятые веревки, а потом попробовать вырваться.

Из густого подлеска вылезло пятеро дикарей. Бледные, низкорослые, со спутанными волосами, они довольно ухмылялись и тараторили на каком-то странном языке, полном шипящих и свистящих звуков. Стужа никогда не слышала такого наречия.

Пять пар маленьких ручонок потянулись к ней. Она брезгливо сжалась. До этих пор единорог не двигался, но, как только начали ощупывать его хозяйку, он взревел.

Ашур сердито тряхнул головой, и пронзенный рогом дикарь полетел в кусты. Еще одному единорог раскроил копытом череп, и из глаз у того хлынула кровь. Остальные побросали веревки и с криками разбежались.

Стужа выбралась из клубка и с благодарностью обняла своего верного друга. Ашур потыкался носом ей в ладонь, несколько темно-красных капель упало ей на рукав. Она сорвала пучок травы, чтобы протереть его рог, но тут услышала приближающиеся крики и топот.

Стужу окружила целая толпа бледных человечков с веревками на поясе. Она подняла свой меч с земли и взяла его в обе руки. Но они не пытались навалиться на нее гурьбой и схватить или поймать с помощью веревок. Насколько она могла разглядеть в темноте, у них не было никакого оружия. И все же она не стала убирать меч, а сзади ее прикрывал Ашур.

К удивлению Стужи, из круга вдруг выступила маленькая девочка и бросилась ей в ноги:

— Зачем ты явилась нам, великая и ужасная богиня Смерти?

Стужа в смятении отступила. Этот мягкий и по-детски нежный голос звучал у нее прямо в голове, причиняя боль.

— Ты уже забрала троих. Ты выберешь кого-то еще?

После того как прошло удивление, исчезло и ощущение боли. Стужа смотрела на девочку недоверчиво, ведь она не знала границ ее возможностей. Однако та назвала ее «богиней».

— Насколько ты можешь проникнуть в мои мысли?

— Это глубокий омут, и я вижу лишь то, что ты позволяешь мне видеть, богиня. — Девчонка снова плашмя кинулась Стуже в ноги. — Я обладаю самой большой силой и говорю от имени всего моего племени с голосом Дазура.

— Я ищу человека не из твоего племени, — попыталась успокоить ее Стужа. И пока она подробно описывала Терлика, дикари напряженно молчали, даже ветер стих. — Он кое-что украл у меня, и я хочу это вернуть.

— Но если ты ищешь чужака, богиня, — снова зазвучал голос у нее в голове, — зачем же ты вместе со своим ужасным единорогом забрала жизни трех наших людей? — И девочка показала пальцем на Ашура.

Стужа была поражена. Этот народец может видеть истинное обличье ее четвероногого друга. И тогда она поняла, почему к ней обращаются как к богине. Женщина с мечом, верхом на единороге — кем еще, как не богиней, она могла показаться этим примитивным и суеверным людям? Что ж, очень кстати. Нужно только хорошо сыграть эту роль.

— Они пытались поймать меня и поплатились за свою дерзость. — Она пренебрежительно показала пальцем на веревки, валяющиеся на земле. — Мне необходимо найти человека, которого я описала тебе.

— Если это тот чужак, о котором я думаю, богиня, позволь привести его и прими это как нашу жертву тебе.

Стужа скрыла свое изумление.

— Он у вас?

— Этот лес и эти горы наши, и они даны нам Дазуром, который гуляет средь деревьев. Мы дети Дазура и служим ему, все, что ты видишь вокруг, он дает нам взамен. — Голос по-прежнему звучал у Стужи в голове. — Тот, кто не слушается Дазура, и любой чужак, который нарушил границы наших владений, должны быть наказаны. Это закон.

В голосе девчонки послышались новые нотки. Теперь она говорила смело, почти вызывающе, чувствуя мощную поддержку своего бога. Может быть, это скрытая угроза? Окружившие Стужу дикари начинали беспокойно переговариваться. И она поняла, что ей необходимо продемонстрировать им свою силу и превосходство.

Она оперлась на меч, возвышаясь над девчонкой, и принялась размышлять. Чтобы выжить, попав к этим дикарям, она должна быть богиней Смерти. Стужа схватила нежное личико своими стальными пальцами и в упор посмотрела в глаза ребенка.

— Я не чужак, дитя, — произнесла она ледяным тоном. — Я всегда была здесь, с вами, хотя вы, быть может, и не узнали этого тела, которое я выбрала себе на время. Трое ваших людей осмелились напасть на меня и поплатились за это жизнью. Не повторяйте больше этой ошибки, — Стужа убрала руки, на подбородке у девочки остались красные отметины от пальцев.

Маленькая дикарка упала на колени, низко опустив голову и не поднимая глаз:

— Ты сеешь смерть всюду, куда падает твоя тень. Не сердись на нас, богиня, я умоляю тебя, пощади мой народ.

— Встань, маленькая жрица Дазура. Я не хочу причинять вам зло. Но скажи мне правду, у вас ли человек, которого я ищу?

— Не совсем так, богиня, но наши люди следуют за ним по пятам, пока он едет по лесу. Мы так удивились, что он отважился подняться в наши горы. Но теперь мы знаем, что он бежит от твоего гнева, отчаяние заставило его ступить на эти заповедные земли. Утром мы приведем его к тебе.

— Хорошо, — согласилась Стужа. Эти люди лучше ее ориентируются в лесу ночью. Они разыщут Терлика гораздо быстрее, чем она.

Жрица выкрикнула какие-то слова на птичьем языке этих дикарей. Кольцо, окружавшее Стужу, разомкнулось, и они скрылись в темноте, двигаясь совершенно бесшумно. Девчонка снова взглянула на Стужу:

— Мы принесем его тебе в жертву, богиня. Ты побудешь со мной, пока его доставят?

Стужа кивнула, вложила меч в ножны и зашагала за девчонкой. А рядом с ней пошел, тычась ей в плечо носом, Ашур. Ее провожатая старалась держаться от него подальше, в ее глазах был страх.

— Этого зверя ты тоже берешь с собой?

— Мы неразлучны. — Стужа положила руку на холку Ашура.

Девчонка повела их вглубь леса, то и дело испуганно оглядываясь на единорога. Спускаясь по тропинке, они направлялись в самое сердце горной долины. Отовсюду доносились звуки ночного леса: треск насекомых, тихое рычание зверей, шорох ветра в листве деревьев.

— Как тебя зовут?

— Эйли.

— Как вышло, что ты такая юная, а говоришь от имени всего своего народа?

— Только дети могут говорить на беззвучном языке. Когда мы вырастаем, мы теряем эту способность.

— А у взрослых другой язык?

— Язык деревьев. Это тайный язык, которому учит Дазур, и на нем говорим только мы. Его не знают даже другие боги. — Эйли остановилась и подозрительно посмотрела на Стужу. — Ты ведь не понимаешь его, богиня?

— Нет, — заверила ее Стужа.

Даже в темноте она разглядела улыбку Эйли.

— Только дети могут быть посредниками между нашим племенем, чужими богами и людьми, которые появляются в наших горах.

Стужа вспомнила свое детство. Долгие часы в сырости пещеры у плюющегося искрами, костра в ковене матери. Она вспомнила, как зубрила трудные имена и названия, свои первые заклинания. Как страстно она желала, даже потом, когда уже немного обвыклась, вырваться на свежий воздух, на солнечный свет.

— Ты слишком мала, чтобы быть жрицей, — сказала она Эйли, — дети должны вволю играть и быть счастливыми.

Эйли пожала плечами:

— Я могу быть счастлива только в объятиях Дазура.

«Однажды она поймет, что это не так, — подумала Стужа. — В религиозном рвении мало радости, сплошные обязанности и тяжелый неблагодарный труд». На нее нахлынули воспоминания, и она больше не произнесла ни слова. Остаток пути они шли молча.

На дне горной долины сквозь деревья виднелось с десяток костров. Селение Детей Дазура. Из хижин выходили женщины, дети и старики. Они в ужасе смотрели на Стужу и Ашура. Мысли совсем маленьких детей робко коснулись мыслей Стужи, но малыши быстро разбежались, подальше от чужой богини и существа, сопровождавшего ее. Взрослые почтительно кланялись, чирикая на своем языке. Она внимательно разглядывала их в тусклом свете костров, удивляясь, почему представители этого примитивного племени видели единорога, в то время как цивилизованные люди видели хоть и огромного, но коня. Очевидно, этот народ обладал какими-то способностями, которые уже утратили другие.

Дикари чирикали все громче, пока Эйли не подняла руку, призывая к тишине, и обратилась к ним на их языке. К своему удивлению, Стужа обнаружила, что понимает ее, как если бы девочка говорила на своем беззвучном языке. Маленькая жрица убеждала людей относиться к богине Смерти с почтением и принять ее как гостью.

Однако Стужа по-прежнему видела в их глазах подозрительность. Они недоверчиво смотрели то на нее, то на единорога. Заплакал какой-то ребенок, и его мать дрожащим голосом стала говорить ему что-то, успокаивая его.

— Умоляю, прости их, богиня. Они боятся тебя и твоего чудовища. Даже боги трепещут перед тобой.

— Я понимаю, — отозвалась Стужа. — Может быть, мы подождем в другом месте, чтобы не пугать твоих людей?

Эйли подумала:

— Я отведу тебя на Высокое Место, где танцует и купается в лунном свете Дазур, где в листве деревьев слышится его пение. Там мы сможем отдохнуть и поговорить, а утром ты получишь человека, которого ищешь.

Стужа кивнула. Держа Ашура за гриву, она вслед за Эйли вышла из селения, остановившись только раз возле одной из хижин. Эйли скрылась в ней, затем выскочила оттуда с обмотанной вокруг талии веревкой.

— Это и орудие, и оружие, — объяснила Эйли. — Мы редко отправляемся в лес без веревки.

Хорошо утоптанная тропинка вела к туманной горной вершине, едва заметной на фоне усыпанного звездами неба. Вероятно, это и было то Высокое Место, о котором говорила Эйли. Стужа смотрела до тех пор, пока его не скрыли деревья.

Недалеко от селения они прошли мимо какого-то сооружения, по всей видимости колодца: выложенная из камня низкая ограда, оттуда пахло водой. Не останавливаясь, Стужа заглянула в колодец. Свет луны отражался в темной воде. «Странно, — подумала она. — Зачем рыть колодцы там, где вдоволь чистой воды?» Чуть дальше был еще один колодец. На этот раз Стужа остановилась и как следует вгляделась в глубину. Деревья росли к нему близко и заслоняли луну, поэтому ее свет не отражался в воде. Подобрав камешек, Стужа бросила его в колодец, но не услышала всплеска, только тихий звук нескольких ударов камешка обо что-то сухое и как будто хрупкое. Стужа не смогла отгадать, что в колодце, но воды там не было.

За вторым колодцем им встретился третий. Здесь деревья росли реже, и немного света проникало в глубину, отражаясь от какой-то темной поверхности, как и в первом. Стужа наклонилась и снова заглянула внутрь, бросив камень. Раздался такой же звук, как и во второй раз.

Она облизнула губы и стала думать о том, что бы это значило. Стужа решила, что, пожалуй, не стоит спрашивать об этом Эйли, чтобы не обнаружить свое невежество. В конце концов, неизвестно, что по их представлениям, должна знать богиня.

Всю дорогу Эйли шла не останавливаясь и ни на что не оглядываясь. Девчонка ни разу не отвела взгляда от той вершины, к которой они приближались. Вскоре тропа стала круто подниматься вверх. Камни то и дело выскальзывали у Стужи из-под ног. В темноте она почти не видела тропу.

— Эйли, дальше я не пойду, — заявила Стужа, в первый раз нарушив молчание после того, как они покинули селение. — Ашуру тяжело идти этим путем, а я не могу его бросить.

— Осталось совсем немного, там будет ровная площадка, и мы сможем отдохнуть. Это место священное, здесь мы говорим с Дазуром. Прошу тебя, богиня, заставь своего зверя идти, осталось совсем немного.

Стужа колебалась. Где же на такой высоте может быть ровная площадка? С каждым шагом каменистая тропа становилась все уже, и идти по ней теперь было опасно. Вскоре Ашур не сможет по ней подниматься.

— Прошу тебя, богиня.

В детском голосе, звучащем у нее в голове, послышалась мольба. Круглые глазки Эйли смотрели умоляюще.

— Ну ладно, еще немного, — нехотя согласилась Стужа.

В самом деле тропа скоро закончилась, упершись в отвесную скалу. Задыхающаяся после трудного подъема, Стужа пробормотала какие-то ругательства, опасаясь, что это ловушка.

Эйли исчезла.

Стужа осторожно вынула меч из ножен, стараясь не шуметь, повернулась назад и, вытянув шею, стала вглядываться в темноту. Если это засада, то устроили ее какие-то олухи. Уступ, на котором она стояла, был настолько узок, что подобраться к ней мог только один человек, к тому же он должен был пройти мимо Ашура. И вдруг мурашки побежали у нее по спине. Ей пришло в голову, что несколько человек смогут столкнуть единорога с обрыва. Она со страхом посмотрела вниз.

— Богиня, почему ты не следуешь за мной?

Она обернулась. Эйли снова стояла рядом с ней. Когда маленькая жрица заметила в руке у Стужи обнаженный меч, она открыла рот и, широко распахнув глаза, уставилась на Стужу:

— На этот раз ты выбрала меня, богиня?

Ее наивный вопрос вызвал у Стужи улыбку. Она вложила меч обратно в ножны и глубоко вздохнула. Лотом, повинуясь какому-то импульсу, погладила Эйли по голове:

— Нет, малышка. — Стужа рассмеялась. — Твое время еще не пришло, ты будешь жить долго. Но скажи мне, куда ты ходила?

В скале обнаружилась щель, достаточно широкая для того, чтобы Ашур мог в нее пройти. Своими огненными глазами он освещал им путь, пока они шли по туннелю. Стужа схватилась за гриву единорога: он видел лучше ее.

— Его глаза — это самое страшное, — доверительно сообщила Эйли. — Потому что это совсем не глаза. Если бы я встала на цыпочки и прикоснулась к ним, они бы точно сожгли меня.

Крутой поворот, и они оказались в раю. Воздух был напоен сладостью цветущих плодовых деревьев. Легкий ветерок запутался у Стужи в волосах, играя складками плаща. Она услышала журчание: где-то бил родник. Сверху лился лунный свет, и ковер из трав, густо усыпанный крошечными белыми цветами, переливался холодным мерцанием. Сад, в котором они оказались, окружала высокая каменная стена, и Стужа почувствовала себя за ней в безопасности.

— Это Высокое Место, святилище Дазура, — торжественно произнесла Эйли. — Сейчас он танцует и поет где-то здесь в листве деревьев. Ты можешь ощутить его дыхание на своей коже, услышать его смех в журчании воды. — Маленькая жрица подняла руки и запрокинула голову. — Дазур, отец наш, мы приветствуем тебя.

В роще было небольшое озерцо, и ветер поднимал на его поверхности легкую рябь. Сняв с себя одежду, Эйли постояла немного на берегу, потом вошла в прохладную воду и скрылась из виду. Стужа уже начала беспокоиться, не случилось ли чего, но тут Эйли вынырнула.

Ее глаза светились странным блеском. Нисколько не стыдясь, маленькая девочка принялась сладострастно гладить свое тело. Стоя по пояс в воде, она двигалась словно взрослая женщина в объятиях возлюбленного. Маленькие руки ласкали детские грудки. Кровь бросилась Стуже в лицо. Эйли вращала худенькими бедрами, мотала головой из стороны в сторону, и с ее влажных губ срывались тихие стоны наслаждения.

— Это святилище Дазура, — мелодично звучал голос Эйли у Стужи в мозгу. — Давай же, богиня, искупайся. Ты нравишься Дазуру.

Вокруг Стужи закружился вихрь, дергая ее за одежду и за волосы. Сильный порыв ветра подтолкнул ее в спину, подвигая к кромке воды. Она не знала отчего, но сердце у нее бешено заколотилось. Она судорожно глотнула воздуха.

— Дазур приглашает тебя, богиня, — мурлыкал голос Эйли.

Стужа почувствовала, будто что-то потянуло ее в воду, и нерешительно поднесла руку к завязкам плаща. Потом на землю упало оружие, она скинула сапоги, тунику и штаны, озеро манило ее.

Она шагнула вперед, и вода лизнула ей ступни. Вода обняла ее бедра, талию, осторожно дотронулась до груди. Озеро приняло ее и поглотило. Когда она нырнула в его темную бездонную глубину, его теплая свежесть захватила все ее существо, вторглось ей в душу. Сначала Стужа сопротивлялась этим ощущениям, но вода мягко и в то время настойчиво подтачивала ее волю, и Стужа сдалась.

Ощущения становились почти непереносимыми, но она не могла этому воспрепятствовать, не могла даже закричать. И тут кто-то коснулся ее мыслей, и она потянулась всем своим сознанием навстречу.

Когда все закончилось, Стужа открыла глаза и смахнула капельки, повисшие у нее на ресницах. Она вся дрожала и не сразу смогла снова двигаться. Наконец она медленно вышла на берег.

Эйли сидела, обнимая прижатые к груди колени и улыбаясь.

— Это было так красиво, — выдохнула она. — Дазур, Дыхание Жизни, и богиня Смерти.

Стужа ничего не ответила. Она чувствовала какую-то неловкость и не могла понять, что же произошло. Все вокруг как будто слегка изменилось. Покусывая губы, она села и обратила внимание, что трава была мягкой, как бархат. Да и луна, казалось, теперь светила ярче, а шепот ветра стал похож на стон. Неужели это голос Дазура? Бедра охватило какое-то новое для нее и весьма приятное ощущение. Стуже было одновременно любопытно и страшно, и тут она провалилась в полный странных видений сон.

Когда она проснулась, было еще темно, но луна уже почти скрылась за стеной, окружавшей святилище Дазура. Эйли сидела рядом скрестив ноги. Она улыбнулась, когда Стужа зевнула вставая. Девушка чувствовала себя удивительно свежей и бодрой.

— Ты так прекрасна, — сказала Эйли. — Я больше не боюсь тебя. Даже твой зверь больше не пугает меня.

Единорог безмятежно бродил по саду и, срывая с деревьев благоухающие цветки и листья, лениво их жевал.

Эйли вскочила и убежала куда-то. Сейчас она была похожа на обычного ребенка. Она вернулась, неся в руках два крупных красных плода. Один она протянула Стуже, и та с сомнением посмотрела на него. Она никогда не видела таких плодов, но Эйли принялась с аппетитом есть. Тогда Стужа последовала ее примеру. У сочной сладкой мякоти был изумительный вкус, и Стужа смаковала каждый кусочек. Когда не осталось больше ничего кроме большой косточки, Эйли взяла ее у Стужи и, вырыв пальцем две ямки, положила в них обе косточки и засыпала их землей. Сходив к озеру, она принесла в пригоршне воды и полила два маленьких холмика.

— Они вырастут и дадут еще много плодов Дазуру.

От этого имени Стужу бросило в дрожь, и она вспомнила, что с ней происходило в озере. Поджав ноги и обняв колени, она стала задумчиво смотреть на залитую лунным светом и подернутую рябью поверхность воды. Еще не раз она будет раздумывать о том, что же это было с ней в воде, и воспоминания об этом долго будут преследовать ее бессонными ночами.

С первыми лучами солнца Стужа и Эйли оделись. Стужа в последний раз окинула взглядом сад Дазура, прежде чем войти в пещеру. Она прекрасно отдохнула, и, вероятно, ей не скоро еще представится такая возможность.

В туннеле было тихо, слышен был лишь стук копыт Ашура. Стужа следовала за Эйли, положив одну руку на Жало Демона, а другую на меч. Когда они вышли из тоннеля, солнце уже встало, и Стужа посмотрела на открывшуюся внизу долину.

Густой утренний туман повис в низинах, буйная зелень блестела от росы. Ночь закончилась, и страх оставил Стужу. Однако у нее появилось какое-то дурное предчувствие, слабое, но даже солнечный свет не мог ей помочь от него избавиться.

— Тебе отдадут того, кого искала, как только мы спустимся в селение, — бросила на ходу Эйли. — Я не знаю, зачем он тебе нужен, но если ты позволишь, мы накажем его как чужака, нарушившего наши границы. Так велит нам Дазур, и потом ты тоже останешься довольна: этот человек очень быстро попадет в твое Царство Смерти. Мы не стали бы тебя обманывать и наказывать его без твоего разрешения.

Стужу немного покоробило, что такая просьба может быть произнесена столь нежным голоском. Смеющаяся девочка, бегающая по залитому солнечным светом саду, внезапно куда-то исчезла. По эту сторону пещеры Эйли снова была жрицей, исполненной чувства собственного достоинства, холодной и совершенно не похожей на ребенка.

«Что за идиотство, — подумала Стужа. — Здесь дети живут словно в чистилище, между богами и людьми». Она вздохнула.

— Этот человек кое-что украл у меня, а я хочу забрать это обратно, — проговорила она. — Как только я верну себе эту вещь, он ваш.

При свете дня спускаться было несложно, и они двигались довольно быстро. Вскоре Стужа заметила один из тех колодцев, что вызвали у нее такой интерес. Он находился на обочине тропы, залитый солнечным светом, и хотя Стужа сначала хотела пройти мимо, ведь она очень спешила встретиться с Терликом, но любопытство было сильнее ее. Она сделала несколько шагов и, перегнувшись через край выложенной из камней ограды, заглянула в колодец.

Будто холодная рука внезапно сжала ее сердце. Это был не колодец, а глубокая яма, из которой на нее пустыми глазницами смотрели человеческие черепа. Кости были чисто обглоданными, но целыми. Животные разгрызли бы их, чтобы добыть костный мозг. Что же это значит? И вдруг Стужу осенило, и она почувствовала тошноту. Дети Дазура были людоедами. Она сжала зубы, пытаясь скрыть свое отвращение к Эйли, и так сильно вцепилась в каменную ограду, что от нее отломился камень и полетел вниз, ломая хрупкие кости.

«Они нарушили границы владений Дазура, — раздался голос у нее в мозгу, — и были за это наказаны. Да будет так и с тем, кого ты ищешь».

Стужа уставилась на маленькую жрицу, едва сдерживаясь, чтобы не ударить ее. Она сильно закусила губу, боль помогла ей избавиться от страшных мыслей. Она развернулась и пошла прочь оттуда, обходя остальные ямы с человеческими костями.

Дети Дазура выполнили обещание Эйли. Свесив голову на грудь, Терлик качался меж двух деревьев, подвешенный за руки. Похоже, он был без сознания. Возле пленника дремал часовой. В селении стояла мертвая тишина.

— Люди спят, — сказала Эйли.

— Неважно, — ответила Стужа, направляясь к Терлику. — Мне нужен только он.

Эйли побежала вперед и пнула спящего часового. Тот проснулся, вскочил и, низко поклонившись, отошел в сторону.

Терлик очнулся, едва она прикоснулась к нему. В его мутных глазах затаилась боль, вокруг шеи был красный рубец от веревки. Дети Дазура поймали его, как и было обещано, но при этом они не сочли нужным обращаться с ним бережно.

Терлик узнал ее не сразу.

— Ты! — вскричал он наконец. — Но как ты сюда попала?!

Стужа зажала ему рот ладонью, чтобы он не мог произнести ни слова и ненароком не выдал ее.

Часовой, истолковав ее действия по-своему, стегнул пленника веревкой. Молодой аристократ захрипел, но сдержался и не закричал, хотя его лицо свело судорогой. Стужа не обратила на это внимания, ей нужна была Книга, вот и все. Схватив его за волосы, она притянула его лицо к своему:

— Книга. Где моя Книга? Верни мне ее.

Терлик смотрел на нее глазами, полными ненависти. Он попытался плюнуть в нее, но слюна потекла у него по подбородку.

— Ты убила моих братьев, — просипел он, разлепив пересохшие губы.

— Да они сами пытались меня убить, — ответила она на роларофском, надеясь, что Эйли не поймет ее. — Но победила я. А теперь отвечай, где Книга?

Терлик только покачал головой.

Эйли заговорила с часовым на языке леса. Обменявшись с ним краткими фразами, она повернулась к Стуже:

— Все, что было при нем, отнесли в мою хижину. Возможно, ты найдешь там то, что ищешь.

Стужа повернулась спиной к сыну лорда Рольфа и кивком дала понять Эйли, что просит отвести ее.

Хижина Эйли была выстроена из глины и тростника. Низкий вход был завешен звериной шкурой. Как только Стужа вошла, она тут же увидела Книгу. Старинный фолиант валялся на грязном полу, а рядом с ним вещи Терлика — меч, кинжал, кошель с деньгами, седельная сумка и свернутая постель. Стужа облегченно вздохнула и подняла Книгу.

— Ты очень дорожишь тем, что держишь сейчас в руках, — заметила Эйли.

Стужа пристально посмотрела на девчонку:

— Если бы Книга пропала, возможно, ни ты, ни я, ни все твое племя никогда больше не почувствовали бы дыхания Дазура.

Взгляд Эйли метнулся от Стужи к Книге и обратно. Ее улыбка исчезла, она побледнела и сунула в рот кулачок. В это момент она снова была ребенком, напуганным чем-то неизвестным. Стужу это даже тронуло, и она попыталась успокоить ее.

Она ласково положила руку на плечо Эйли, но маленькая жрица вывернулась и отбежала в дальний угол хижины.

— Прошлой ночью было большое празднество, когда поймали чужака. — Она постаралась взять себя в руки, страх в ее глазах таял. — Люди будут спать долго, и мне тоже нужен отдых. — Она свернулась калачиком, но прежде, чем уснуть, проговорила: — Теперь, когда ты получила то, за чем пришла сюда, ты, конечно же, скоро уйдешь.

Стужа устроилась в дальнем углу, но спать ей совсем не хотелось. Как-то неудачно она подобрала слова и напугала Эйли, и теперь девчонка хочет, чтобы Стужа убралась. Вот и ладно, ведь Книга Последней Битвы вновь у нее, Креган ждет ее в Шондо, во главе армии магов. Но что-то мучило ее. Она то и дело поглядывала на оружие, свое и Терлика, и воспоминание о яме с костями не давало ей покоя. Терлик будет наказан, так сказала Эйли, и его скелет с аккуратно срезанным с него мясом бросят в колодец, чтобы черви обглодали кости. Стужа старалась отогнать от себя эти мысли и не смогла.

Когда она выглянула из хижины, снаружи никого не было. Она прислушалась. Тихо, как в гробу. Тогда она взяла кинжал Терлика. Зачем ей все это нужно? Ведь он обязан отомстить за смерть своих братьев. Если она спасет его сегодня, однажды они снова встретятся, и он все равно попытается ее убить. Пусть бы его прикончили.

Стужа взвесила все за и против. Нет, воспоминание о ямах с костями не оставит ее никогда. Дети Дазура были людоедами, и сама мысль об этом вызывала у нее тошноту. Как ни опасен был Терлик, он заслуживал лучшей участи. «Будь я проклята, если это не самая большая глупость в моей жизни», — сказала себе Стужа, засовывая за пояс кинжал и поднимаясь.

Она бесшумно выскользнула из хижины и с радостью обнаружила, что Ашур ждет ее. Селение спало. Приняв ее за богиню, дети Дазура доверяли ей. Стужа пошла туда, где висел Терлик. И Ашур последовал за ней, беспокойно озираясь по сторонам.

На этот раз часовой не спал. Он приветливо улыбнулся Стуже и поклонился. Она улыбнулась в ответ и врезала ему кулаком прямо в солнечное сплетение. Он с хрипом согнулся пополам, тогда она ударила его локтем по спине, и он упал.

Терлик с интересом наблюдал за этой сценой. Когда же Стужа разделалась с часовым, юноша хотел было заговорить с ней, но она ладонью зажала ему рот:

— Если ты хочешь спасти свою драгоценную жизнь и унести отсюда ноги, молчи.

Она разрезала на нем веревки, и когда он освободился, сразу же потянулся за своим оружием. Но Стужа ударила его по руке.

— Может, я и дура, — сказала она, — но не до такой же степени. — Заткнув кинжал Терлика за пояс, она указала на Ашура. — Садись на него позади меня. Я хочу быть как можно дальше отсюда, когда они обнаружат, что их ужина и след простыл.

— Я ничего не понимаю. О чем ты?

— Пожалуй, я не стану тебе ничего объяснять. Лучше будешь спать. — Она взобралась единорогу на спину. — Давай залезай и ты.

— Один конь не вынесет нас двоих, спуск слишком крутой, — возразил он. — Моя лошадь ускакала, когда эти чертовы карлики поймали меня.

Значит, Терлик думает, что Ашур просто конь. Но почему? Почему одни видят единорога, а другие коня? Кто видит его истинное обличье? У нее не было времени раздумывать над этим.

— Залезай же, если ты, конечно, не хочешь остаться.

Стужа протянула Терлику руку, и он уселся позади нее.

— И предупреждаю, — добавила она, — если потянешься к оружию, я тебе пальцы поотрубаю и оставлю тебя дикарям. Ты им придешься по вкусу.

Она окинула взглядом селение, прошептав последнее «прощай» Эйли и детям Дазура. Несмотря ни на что, в них было что-то притягательное. Потом она спрятала Книгу Последней Битвы под туникой и пришпорила Ашура.

Они ехали медленным шагом, но, едва селение скрылось за деревьями, она пустила Ашура вскачь.

Когда они достигли подножия Крильских гор, солнце уже клонилось к западу.

— Здесь мы расстанемся, — объявила Стужа.

Терлик послушно спрыгнул на землю.

— Ты убила моих братьев, — напомнил он, но в его голосе уже не было ненависти.

— И спасла тебя от смерти, — добавила она. — Скажи своему отцу, чтобы и он не забывал об этом.

— Это ничего не меняет. Между тобой и моей семьей кровная вражда. И если мы встретимся снова, я убью тебя.

— Попробуй. — Она кинула кинжал ему под ноги, и он отпрыгнул. — Держи, нельзя ходить здесь в одиночку и без оружия. Научись как следует им пользоваться, сын Рольфа, если хочешь отомстить мне.

Терлик подобрал кинжал и, словно взвешивая, покачал его в руке. На мгновение Стужа подумала, что он собирается его метнуть, и ее пальцы сжались вокруг рукояти меча. Но Терлик сунул кинжал в ножны.

— Могу я узнать твое имя? — спросил он. — Я никогда не встречал такой девушки, как ты. Я буду чтить твою память, когда ты погибнешь.

Когда-то ее имя звучало мягко и нежно, но те времена давно прошли, и она забыла его. Многое изменилось с тех пор. Убийцы не должны носить нежных имен.

— Стужа, — ответила она.

Терлик улыбнулся.

— Мы примерно ровесники, — заметил он. — При других обстоятельствах я был бы рад отогреть тебя, Стужа.

Она смотрела ему вслед. Если у него хватит ума не сворачивать с дороги, которой обычно следуют караваны, он будет в безопасности. Он даже может снова поехать верхом, если встретит кого-нибудь по пути.

С гор подул холодный ветер. Тихий стон разнесся над вершинами. Дыхание Дазура, как сказала Эйли. Откуда-то послышался крик, возможно это было животное, и Стуже показалось, что оно жалуется.

Когда крик стих, она повернула в сторону Шондо.