Притихший «Сокол» стоял у причала. В помещениях команды всех сморил сон. В каютах начальства чего-то напряженно ждали.

Механик Ланкастер спустился в машинное отделение и, увидев, что стрелка манометра падает, поспешил в котельную. Там на куче золы, весь в крови, лежал боцман Гендерсон. Ланкастер бросился к нему, прислонил спиной к переборке и привел в чувство. Очнувшись, Гендерсон сказал, что его избил Паппас, когда он хотел подойти к котлу. Механик тут же помчался к старшему помощнику. Сандерс достал ключи, вошел в каюту капитана, вынес оттуда несколько пистолетов и велел механику раздать их начальству.

— А боцмана доставьте наверх и уложите в запасной каюте, — добавил он.

Люки трюмов оставались открытыми. Грузовые стрелы висели неподвижно. Густой туман плотно окутывал судно. Сигнальные огни на мачте отбрасывали на палубу тревожные отсветы. На причале была полная тишина. Грузовики больше не подъезжали. Докеры, ожидавшие, когда возобновится работа, спали на тюках.

В столовой команды коротала ночь за картами вторая четверка. В пятом часу на трапе послышались шаги. Кочегар Салливэн высунул голову за дверь и увидел возвращающегося капитана. Вскоре в каютах начальства зажегся свет, захлопали двери.

— Интересно, почему это старик проскользнул наверх, словно змея? — заметил Лопес.

— Значит, ужалить собирается! — отозвался Салливэн. — Пожалуй, надо предупредить плотника. — Он тут же пошел и разбудил Нельсона.

На палубе послышался грохот.

— Что там такое? — насторожился Нельсон.

— Не знаю, — сказал Салливэн, — как будто табун диких лошадей протопал. Схожу посмотрю.

Но он не успел сделать и шага, как в кубрик ворвались полицейские, впереди — лейтенант с пистолетом в руке.

— Встать! Руки вверх! — скомандовал он.

Ослепленные вспыхнувшим светом, матросы повскакали с коек, подняли руки. Сюда же, в кубрик, согнали всю команду. Последним втолкнули Нельсона, руки у него были скручены за спиной. Вошел капитан в сопровождении старшего помощника.

— Тот самый! — сказал капитан, показывая на Нельсона. — Он зачинщик. Убрать его отсюда в первую очередь!

Лейтенант приставил Нельсону пистолет к животу:

— Будешь рыпаться — выпущу из тебя кишки! А ну, марш отсюда вы все, живо!

Команду вывели на палубу. Кругом было полно полиции — во всех проходах и на трапе виднелись синие мундиры. Спускаясь по трапу первым, Нельсон посмотрел наверх: капитан, перегнувшись через борт, следил, как гонят вниз матросов.

— Мы еще до вас доберемся! — крикнул ему Нельсон.

— Руки коротки! — насмешливо ответил капитан.

Команду погнали вдоль причала за ворота. Грузчики, спавшие на тюках, проснулись и удивленно таращили глаза, не понимая, почему все матросы разуты и откуда здесь столько полицейских.

Лейтенант объявил, что собственноручно застрелит первого, кто попробует вернуться на причал. В порту было сыро и холодно. Через некоторое время полицейские вынесли мешки и чемоданы, башмаки, куртки и другие личные вещи команды и свалили все это в кучу на мокром асфальте. Матросы разобрали вещи и торопливо оделись.

Нельсон отвел членов забастовочного комитета в сторонку — обсудить положение. Решили выставить пикет у ворот причала, чтобы город узнал о забастовке.

Напротив порта находилась маленькая дешевая гостиница для моряков, с ресторанчиком внизу, открытым всю ночь. Нельсон предложил тем, кто не в пикете, пойти туда отдохнуть. Сам он надеялся раздобыть там картон для плакатов.

Шестеро пикетчиков молча вышагивали перед воротами, которые охраняло двое полицейских. Снизу им было видно, как на палубах «Сокола» расхаживают блюстители порядка. Огни на судне снова стали меркнуть — это значило, что с котлами не справляются. Грузовые стрелы по-прежнему бездействовали. В пять часов стало светать. Было холодно, и сырость пронизывала до костей. Нельсон вернулся с горячим кофе и булочками, и пикетчики подкрепились. Настроение у всех было бодрое.

— Смотрите, что я принес, — сказал Нельсон и развернул громадный плакат. На нем было написано: «Команда парохода «Американский сокол» бастует. Мы против отправки оружия белым генералам в Россию. Помогите нам выиграть забастовку!»

■

В восемь часов к воротам причала подошла полицейская машина. Капитан и старший помощник вместе с двумя полицейскими сели в нее, и она помчалась по набережной к центру города.

Возле высокого здания капитан с помощником вышли. Машина осталась их ждать. Поднявшись на лифте, они постучали в дверь со скромной табличкой: «Экспорт-импорт». Представитель компании Уоррен Коллинз открыл им и провел их в кабинет. Там сидел Мэтьюз. Капитан представил ему помощника, и все сели.

— Давайте прямо к делу, — сказал Мэтьюз. — Выходит, что все великолепные планы, которые мы вчера так тщательно обсудили с вами, капитан, теперь лопнули.

— Во всем виноваты болваны-грузчики: не умеют аккуратно работать! Пока не сломали ящик, все шло прекрасно, мы погрузили продовольствие, забункеровали судно и были готовы к отходу...

— Мне наплевать, кто виноват, — перебил его Мэтьюз. — Я знаю одно: все вышло наружу, а ответственность за операцию мы возложили на вас. И потом, я ума не приложу, как теперь быть с вашей командой.

— Я выгнал вон всю эту шайку. Пришлось прибегнуть к помощи полиции.

— Куда умнее было бы оставить людей на борту и выйти на буксире, а потом заявить им: каждый, кто откажется выполнять приказ, пойдет под суд за бунт в открытом море. По крайней мере эти люди не шатались бы сейчас по улицам. А так всему миру станет известно, что за груз у вас на борту.

— Был у меня такой вариант, — сказал капитан. — Но это дело нереальное — на нашей стороне только боцман, юнга и один из матросов. А тут еще кто-то из стачечников избил боцмана, когда тот хотел подойти к котлам. Вот я и решил: если оставить эту банду на борту, они весь начальствующий состав перекалечат. Нет, надо действовать иначе. Я уже звонил в портовое агентство, и мне обещали прислать других людей. Теперь главная задача — провести их на судно.

Мэтьюз обвел всех тяжелым взглядом.

— Мне казалось, я доверил дело опытным людям, однако теперь я опасаюсь, что допустил серьезный просчет. Но если моя голова покатится, то уж я позабочусь о том, чтобы не остаться в единственном числе. Надеюсь, вы меня поняли?

Капитан пробормотал что-то невразумительное.

— Так действуйте! — продолжал Мэтьюз. — И помните: полиция будет поддерживать с вами тесный контакт и обеспечит охрану судна. Вопросы есть?

— А если пронюхают газеты, что тогда? — спросил капитан.

— Беседовать с прессой предоставьте мне, — ответил представитель Вашингтона. — Они свое дело знают и будут писать то, что мы прикажем. А ваше дело — погрузиться и отчалить ко всем чертям!

■

Когда полицейская машина привезла капитана назад, у ворот порта собралось человек шестьдесят, и Нельсон рассказывал им, из-за чего моряки бастуют.

— Вон они, хозяйские прихвостни! — крикнул кто-то, когда капитан и помощник, охраняемые полицейскими, юркнули в ворота.

К двенадцати часам полицейских на причале прибавилось.

— Смотри, раз их столько нагнали, сейчас начнется представление, — сказал Паппас Нельсону.

— Передай всем: растянуться цепью и, что бы ни случилось, — не уходить!

Издали донесся вой сирен: появилось несколько легковых такси, конвоируемых полицейскими на мотоциклах. Полиция стала расталкивать пикетчиков, чтобы освободить проезд. Но шофер первого такси, увидев пикет, замедлил ход. Нельсон и трое матросов преградили ему дорогу:

— Мы бастуем. Товарищ, не будь штрейкбрехером!

Подбежали полицейские, стали торопить шофера, но тот выскочил из машины.

— Я не штрейкбрехер! — закричал он и велел своим пассажирам вылезать. Их было шестеро. Они вылезли и стали растерянно топтаться, поглядывая то на пикетчиков, то на полицейских. Шум стоял невообразимый. Кричали прохожие, гудели клаксоны остановившихся на набережной грузовиков, шоферы высовывались из кабин — узнать, что происходит. Воспользовавшись суматохой, кое-кто из привезенных моряков удрал. Напрасно полицейские подталкивали остальных к воротам — никто не двигался с места. Шоферы такси развернулись и укатили. Нельсон подошел к завербованным морякам и рассказал им, из-за чего началась забастовка, а они объяснили, что их втянули в это дело обманом: им сказали, будто команда «Сокола» перепилась и дезертировала с судна.

■

Паппас первым заметил Мартина, возвращавшегося из города в порт.

— Погляди-ка, кто идет! — крикнул Паппас Нельсону.

Тот быстро обернулся:

— Джек! Рад тебя видеть.

— Ты все-таки своего добился? — спросил Мартин.

— Ты о чем, Джек?

— Как же, по твоей милости команда оказалась на улице.

— Черт побери, Мартин, нас же выбросили!

Мартин сжал кулаки:

— Ты этого с самого начала хотел!

— Не дури, Мартин, нас силой вышвырнули, спроси любого.

— Значит, вы все идиоты! А я работы не брошу.

— Мартин, бога ради... Ты понимаешь, что делаешь? Послушай, мы не зовем тебя в пикеты: не хочешь подставлять голову под полицейские дубинки — не надо. Мы просим тебя об одном: не участвуй в доставке оружия в Россию.

— Я тебе, Нельсон, с самого начала сказал: на меня не рассчитывай. А слову своему я хозяин.

— Джек, ты же умный малый! Книги читал. Учился в колледже.

— Колледж и сделал его ученым дураком, — сказал Паппас, глядя Мартину в лицо.

— Хватит! — крикнул Мартин. — Дайте пройти! — И он шагнул к воротам.

— Джек, — с отчаянием крикнул Нельсон, — в последний раз тебя прошу: не дай им превратить тебя в убийцу! Тебе никогда не смыть крови со своих рук. Потом всю жизнь будешь себя проклинать. Не будь трусом, Джек, иди с нами — ведь мы защищаем правое дело!

Но Мартин только передернул плечами и, опустив глаза, повторил:

— Дайте пройти!

Паппас и Нельсон отошли, и Мартин прошел на причал.

— Пускай идет! — сказал Паппас. — Пусть помогает штрейкбрехерам. Он им — хорошая компания.

Нельсон положил ему руку на плечо:

— Не расстраивайся. Пап. Запомни: «И в самом слабом таятся силы».

— Пойди, скажи ему это, — усмехнулся Паппас.