Вне тела
Едва продрав глаза, я иду, пошатываясь, чтобы распахнуть окно малюсенькой спальной комнаты. И тут же утопаю взглядом в сочной зелени сада. Внезапно спохватываюсь, что даже не представляю, который час. Но самое странное – что мне, вообще-то, все равно. В комнате нет часов, а мой мобильный телефон, который здесь все равно не ловит сигнал, уснул вечным сном. Есть только один способ сориентироваться во времени – по солнцу, которое уже висит в небе высоко-высоко.
Который сейчас час? Да кого это волнует?! Многие отпускники специально стараются на отдыхе забыть о времени, расслабиться, отключиться от внешнего мира. У меня такое состояние обычно наступает на третий день ежегодного пребывания на берегу моря в маленькой итальянской деревушке под названием Сан-Феличе-Чирчео. Там родители мужа держат летний домик вот уже добрых сорок лет. Сам Дарио вырос в Риме, но в детстве все лето проводил в Сан-Феличе. По его словам, с тех пор там ничего не изменилось. Особенно в части проникновения высоких технологий, иногда ворчит он.
На даче у этой семьи нет ни компьютера, ни вай-фай, к которому можно было бы подключить свой ноутбук. Чтобы проверить электронную почту, приходится отправляться в ближайшее интернет-кафе, но до него двадцать минут езды на автомобиле. Но даже если добраться до городка, нет никаких гарантий, что удастся сделать свои дела в сети: то связи нет, то пожилая донна, хозяйка кафе, закрывает его без предупреждения, чтобы съездить куда-нибудь повидаться с друзьями. Короче говоря, приезжая в отпуск в Сан-Феличе, человек попадает в полный информационный вакуум. Сегодня, когда почти в любом, даже самом удаленном уголке планеты можно «подключиться и выйти в сеть», такие места – большая редкость. Однако после нескольких дней жизни без интернета и гаджетов, отсчитывающих время, я начинаю замечать: меня все меньше волнует мысль о том, что там, в мире, происходит. Я бы никогда не впала в подобное состояние, если бы у меня была постоянная связь с внешним миром.
Наверное, кто-нибудь другой, избавившись от назойливого беспокойства и желания ежечасно проверять ящик входящих сообщений, просто бы порадовался за себя и не стал бы разбираться, что да как и почему. Но мне как «мозговеду», зарабатывающему себе на жизнь исследованием внутреннего устройства и функционирования мозга, интересно понять, что с нами происходит, когда мы выбираемся из своей привычной среды, где нас непрерывно что-то отвлекает. Я хочу выяснить, как окружающая среда – начиная с технологий, позволяющих нам постоянно находиться в режиме онлайн, и заканчивая общим хаосом городской жизни – сказывается на способности фокусировать внимание, принимать решения и даже просто учиться чему-то новому.
В последние годы нейробиологи осознали, что среда влияет на наше мышление, причем не всегда так, как можно было бы ожидать. Все дело в том, что мысли зарождаются не только у нас в голове. Мозг не единственный ресурс, которым человек пользуется для аргументации своих действий и разрешения проблем. Иными словами, нам следует изменить свои представления и идеи о познании.
Сегодня ученые уже не смотрят на тело и на то, что его окружает, просто как на фон или «оправу» для ума. Они перестали считать когнитивные способности единственной движущей силой, управляющей действиями тела. В последнее время были найдены убедительнейшие доказательства того, что люди, организм которых находится в хорошей физической форме и которые ведут подвижный образ жизни, отличаются значительно более острым умом. Но и это еще не все. Оказывается, значение имеет не только тело само по себе, но и та среда, в которой оно обитает.
Итак, среда тоже вносит вклад в развитие нашего мышления и логических способностей. Например, если с самого утра вам приходится пробивать себе дорогу на работу через плотный уличный трафик или вы вынуждены начинать день с ответа на дюжину электронных писем с пометкой «Срочно!», то не стоит удивляться, что вам не удалось блеснуть умом на деловой встрече после обеда. Каждый раз, когда внимание поглощается стрессовой ситуацией, ход мыслей меняется. Нейроны начинают действовать в другом режиме – в режиме кризисных ситуаций. Те области мозга, где происходит фокусировка внимания, бросаются на выручку и перестают эффективно коммуницировать с остальными частями мозга. В результате затрудняется работа других областей мозга, например тех, которые связаны с логикой и памятью, и они уже не в состоянии помочь вам продемонстрировать лучшее из того, на что вы способны. И самое интересное, когда напряженная ситуация наконец разрешается, мозг все равно не выходит из стрессового режима, а продолжает еще долго функционировать в нем. Точно так же, как телу нужно время на восстановление после физического утомления, так и мозгу требуется срок, чтобы отойти от умственного перенапряжения. Конечно, это очень тревожный факт. Если в какой-то момент нам приходится лихорадочно соображать, что делать, и срочно что-нибудь предпринимать, то потом мы оказываемся не способны мыслить нормально. Но к счастью, верно и обратное. Если вы проведете несколько часов в парке, то по возвращении домой или в офис сможете еще долго работать на максимуме своих возможностей.
Хотите проверить? Я подготовила вам парочку задач. Возьмите чистый лист бумаги и ручку и попробуйте свои силы.
1. Представьте себе простой кирпич. Перечислите все возможные формы и сферы его применения.
И еще задачка:
2. Что произойдет, если все вдруг потеряют способность читать и писать? Перечислите возможные последствия.
От чего зависит, сколько различных вариантов ответа вы сможете придумать? Конечно, ваше желание найти решение, а также знание жизни сыграют определенную роль, но вы, наверное, удивитесь, узнав, что в немалой степени все зависит от того, чем именно вы занимались до того, как взялись решать задачи. Но и этим все не исчерпывается. Существует еще один фактор, а именно: что вы будете делать в процессе поиска ответа. Если у вас есть возможность взять перерыв, то вы повысите свои шансы найти еще несколько новых вариантов решения задачи. Если вы отвлечетесь от загадки или проблемы, очень вероятно, что вам откроются новые возможности и перспективы, а старые, тупиковые идеи как ветром сдует. Получается эффект, подобный перезагрузке зависшего компьютера. Когда человек делает шаг назад, ему легче избавиться от «багов» и других сбоев программы и открыть для себя новые горизонты.
Я часто описываю этот феномен в своих выступлениях на корпоративных семинарах, на которые меня приглашают рассказать о научных открытиях, способных улучшить нашу повседневную жизнь. Мое предложение сделать шаг назад, чтобы охватить взглядом общую картину, людям представляется нелогичным, противоречащим здравому смыслу. Им кажется, что таким образом они уменьшают свои шансы на успех. По-моему, подобное предубеждение у них сложилось потому, что нам, людям, в принципе свойственно остерегаться шагов, которые, как мы думаем, удаляют нас от цели. У психологов даже есть специальный термин для этой человеческой склонности к отстаиванию завоеванных позиций любой ценой – избегание отступлений. Но если вы на минутку вдумаетесь, то легко найдете примеры из собственной практики, когда у вас, бывало, опускались руки, вы отказывались дальше биться над задачей, переключались на что-то другое, и именно в этот момент в вашем уме всплывало решение.
Недавно после презентации, с которой я выступала в одной компании с офисом в деловой части Чикаго, ко мне подошел Гари, компьютерный программист, и поведал свою историю. Как он сам заметил, каждый раз, когда в работе он утыкается в трудноразрешимую проблему, сколько бы времени он над ней ни бился, решение каждый раз находится тогда, когда он после трудового дня отправляется на прогулку. Как рассказал Гари, он живет в пригороде Оук-Парк, и автобус высаживает его ровно напротив живописных садов, получивших статус природного заповедника. Нигде больше, по его собственным словам, ему в голову не приходит столько плодотворных идей, как в этом парке. Именно здесь, пока он гуляет по аллеям, ему чаще всего и является решение очередной не дающей покоя проблемы.
Нейробиологи давно заметили: когда крысы пытаются решить проблему, например найти дорогу к кормушке в изменившейся среде, их нейроны начинают работать по-другому. А затем наступает момент, когда животные останавливаются, делают перерыв, и именно в это время они превращают новые паттерны импульсов в долгосрочные воспоминания о полученном опыте. Нечто похожее, видимо, происходит и с людьми, с тем, как они накапливают знания и делают выводы. Только тогда, когда Гари делает паузу, у него в голове появляется решение проблемы, занимающей его ум. Наверное, дело не только в самом акте отрешения от проблемы или смене обстановки. Должно быть, для наступления прорыва в ходе мыслей есть и другие причины. Повышение вероятности нахождения ответа в тот момент, когда Гари гуляет по парку, согласуется с некоторыми поразительными открытиями ученых о влиянии природы на мыслительные способности.
Природа, оказывается, действительно виляет на наше мышление. Поэты, писатели и философы давно знали, что проводить время на свежем воздухе полезно для здоровья и самочувствия. Концепция жизни в гармонии с природой занимает центральное место во многих восточных культурах и практиках. Например, занятия тайцзи, боевыми искусствами, медитацией и йогой часто проходят в парках. На Западе национальные парки и заповедники привлекают миллионы посетителей в год, и многие люди, которые хотят расслабиться и сбросить напряжение, в качестве отдыха выбирают пешие походы по горам или прогулки у моря. Вера в способность природы восстанавливать и укреплять наши силы ясно видна также и в том, как мы подходим к выбору места проведения отпуска или выездных заседаний.
Недавно нейробиологи обнаружили, что польза от пребывания на лоне природы распространяется не только на наше физическое здоровье, но и на умственные способности. Фрэнсис Куо, руководитель Лаборатории изучения влияния ландшафта на здоровье человека при Иллинойском университете, изучает, как связаны гомо сапиенс с физической средой. Ее работы доказывают, что роль природы для человека отнюдь не сводится к удовлетворению его эстетических запросов – она влияет на его психику, на душу. Куо документально подтвердила связь между зелеными пространствами и атмосферой в доме. Она обнаружила, что жизнь среди природы улучшает оперативную память, что, в свою очередь, приводит к повышению способности к концентрации внимания и самоконтролю.
Особый интерес у Куо вызывает влияние природы на существование людей в бедных городских районах. Когда человек живет в нищете, его внимание постоянно разрывается между самыми разными потребностями. «Такие базовые нужды, как аренда жилья, оплата счетов и обеспечение пропитания являются постоянной заботой, требующей больших умственных и физических усилий», – отмечает Куо. Опасения за собственную безопасность как внутри семьи, так и вне ее заставляют человека постоянно быть начеку – обстоятельство совершенно непонятное для представителей среднего класса и зажиточных слоев населения. Чтобы уцелеть в трущобах, нужна высокая степень самодисциплины, которая на самом базовом уровне сводится к тому, что психологи называют исполнительным контролем.
Исполнительный контроль – это собирательный термин, относящийся к целому ряду когнитивных функций, таких как фокусировка внимания и передача информации в рабочую память, которые помогают нам удерживать в сознании нужные мысли и избавляться от ненужных. Иногда человек не справляется с задачей контроля импульсов, поэтому прибегает к агрессии во время спора, спускает деньги, предназначенные на оплату квартиры, или уступает искушению и съедает пончик, хотя клялся никогда больше их не покупать. Как правило, подобные проступки происходят вследствие «неисправной работы» исполнительного контроля.
В своем исследовании Куо просила обитателей дешевых муниципальных многоквартирных домов в одном из бедных районов Чикаго вспомнить несколько случаев, когда у них возникали разногласия с кем-нибудь из членов семьи, и рассказать, как они разрешали конфликт. Удалось ли им обосновать свое мнение, обсудить противоречия и прийти к компромиссу, или препирательство переросло в рукоприкладство или даже физическое насилие с применением холодного или другого оружия?
Как показало исследование, типичный житель таких муниципальных домов – это не состоящая в браке женщина возраста 34 лет, афроамериканка, со средним образованием, имеющая трех детей и общий семейный доход менее 10 тысяч долларов в год. Зарабатывает она разными способами, например трудясь на неполную ставку в местном заведении быстрого питания или близлежащем продуктовом магазине, нередко в ночную смену. Сводить концы с концами ей не просто трудно: для нее жизнь – вечная борьба за выживание. А сохранять мир в семье, пребывая изо дня в день в таких стрессовых условиях, крайне сложно – для этого требуется поддерживать высочайший уровень исполнительного контроля.
Некоторые из обитателей трущоб живут в относительно озелененных многоэтажных домах. Иными словами, из своего окна они видят деревья и траву. Другие живут с видом на заброшенную стройплощадку или пустующий участок. Куо подозревала, что вид из окон квартиры может оказывать влияние на способность жильцов справляться со стрессом в своем доме. Как показало исследование, чем зеленее вид из окон жилища, тем ниже уровень агрессии и насилия среди его обитателей.
В начале 1960-х годов, когда этот микрорайон только появился на карте города, вокруг каждого из двадцати восьми высотных домов были высажены деревья, кустарники и трава. Все делалось с целью придать району вид типичного пригородного жилого комплекса. Однако со временем значительная часть зеленых насаждений была уничтожена или замощена, чтобы снизить затраты на обслуживание территории. Но даже те клочки природы, которые чудом уцелели, оказывают позитивное воздействие на жизнь в окрестных домах.
Неужели зеленое пространство за окном действительно способно снижать уровень насилия в семье? Или все наоборот? Менее агрессивные семьи получают как награду право поселиться в «озелененные» здания? Куо убеждена, что верен первый вариант. Ведь люди, обращающиеся в Управление жилищного хозяйства Чикаго с просьбой выделить им жилье в одном из семнадцати комплексов, разбросанных по всему городу, не имеют права голоса и не могут выразить свои пожелания относительно того, где именно их поселить. А у чиновников центрального управления, распределяющих квартиры, на балансе числятся около полутора тысяч зданий с примерно сорока тысячами жителей. Ни один чинуша не запомнит характеристики такого количества строений и уж тем более не станет считаться с их особенностями, выписывая очередной ордер.
Куо также измерила уровень исполнительного контроля добровольцев из числа жителей района и объем их рабочей памяти. Рабочая память помещается в основном в префронтальной коре, в той самой предлобной части мозга, которая находится над глазами. Именно префронтальный кортекс отличает людей от других созданий. У человека он не только больше по площади, чем у приматов со схожими размерами тела, но занимает значительно больший объем мозга и в процентном отношении, если сравнивать нас с другими представителями животного мира. Префронтальная кора – это центр средоточия многих умственных способностей, которые, собственно, и делают каждого из нас человеком разумным. Среди прочих наших способностей значится и самоконтроль, который играет важную роль в регулировании эмоций. Чем сильнее развита наша префронтальная кора и больше объем рабочей памяти, тем лучше мы справляемся со своими эмоциями, не позволяя им овладевать нами.
Куо также обнаружила, что жители микрорайона, из окон квартир которых открывался вид на уголки живой природы, во время тестирования рабочей памяти продемонстрировали более хорошие показатели, чем те, окна которых выходили на пустырь или асфальтированную площадку. И чем лучше оказывалась рабочая память человека, тем меньше насилия ему приходилось терпеть дома. Оказывается, даже небольшие клочки земли с растительностью под окном позитивно влияют на память и повышают самодисциплину, что позволяет человеку лучше контролировать собственные эмоции и эффективно справляться с конфликтами, возникающими в доме.
На самом деле польза от зеленых пространств многоплановая. Студенты университета, у которых комнаты в общежитии выходят окнами на природный пейзаж, также получают более высокие оценки на тестах, измеряющих их рабочую память и способность к концентрации, чем студенты, которые живут в том же общежитии, но с окнами, выходящими на другие корпуса. Подобно обитателям муниципальных домов, студентам редко представляется возможность выбирать, где именно жить. Они могут высказать некие предпочтения относительно определенной части территории студгородка или конкретного здания в нем, но выбирать себе комнату – такого почти не бывает. Так что можно с уверенностью утверждать: это не студенты с хорошими навыками концентрации внимания выбирают комнаты с видом на парк, а вид из окна влияет на их способность к концентрации.
Работа Куо показывает, что такое простое условие, как пребывание на природе или даже возможность видеть из своего окна клочок зеленого пространства, может сыграть большую роль в улучшении рабочей памяти человека и его способности концентрировать внимание. Для родителей, дети которых страдают от синдрома дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ), это хорошая новость. Дело в том, что СДВГ характеризуется целым рядом недостатков психических функций, ведущее место среди которых занимает дефицит кратковременной памяти. А как известно, нарушения в рабочей памяти усиливают неспособность ребенка контролировать свои импульсы и поведение. Если пребывание на природе помогает развивать рабочую память, то можно предположить, что оно способствует ослаблению симптомов СДВГ. И похоже, так и есть. Как свидетельствуют некоторые исследования, родители оценивают поведение своих детей с СДВГ как более спокойное после занятий в зеленой среде, например в городском парке или на природе где-нибудь за городом.
О том, что природа улучшает функционирование мозга, было известно даже первым ученым-психологам. Еще в конце ХІХ века Уильям Джеймс объявил, что существует два типа внимания. Некоторые элементы среды легко привлекают и удерживают непроизвольное внимание человека: «странные предметы, двигающиеся объекты, дикие животные, все яркое и блестящее», – писал он. Другие объекты не вызывают интереса «стихийно», поэтому нам приходится самим обращать на них свое произвольное внимание, то есть сознательно направляемое и регулируемое.
Ученые сравнивают произвольное внимание, лежащее в основе способности к концентрации, с интеллектуальной мышцей, которая может со временем уставать. Природа, окружающая среда – голоса щебечущих птиц, красивые виды, рассветы и закаты – привлекает наше непроизвольное внимание. В это самое время произвольное внимание, подпитывающее рабочую память, получает возможность отдохнуть и восстановиться. Если мы не будем давать способности к концентрации перерывов, она ухудшится.
Пребывание в центре суматошной городской среды производит обратный эффект. Урбанистическая жизнь переполнена объектами и событиями, которые непрерывно привлекают и прерывают непроизвольное внимание: клаксон чуть было не задавившей вас машины, дребезжащий звонок велосипедиста, дорогу которому вы перешли, ревущие сигнализации потревоженных автомобилей, грохот мусороуборочной спецтехники, гудки и окрики подростков, катающихся на роликах и скейтбордах по тротуару, – всего не перечислить. Одновременно вы должны постоянно направлять свое произвольное внимание на то, чтобы противостоять соблазнам рекламных объявлений, пытающихся заставить вас купить что-нибудь на самом деле вам не нужное. Короче говоря, городская среда не способствует восстановлению сил в той мере, в какой это делает природа.
Исследователи из Школы антропогенной среды в Эдинбурге, в Шотландии, просили добровольцев совершить прогулку по застроенной территории и по парку, неся на голове мобильный электроэнцефалограф, который считывал электрические волны их мозга. Так, ученые обнаружили, что при выходе за рамки города и углублении в зеленое пространство у участников происходило сокращение паттернов мозговой активности, связываемых с состоянием возбужденности и вовлеченности. Иными словами, наступает ослабление направленного (произвольного) внимания. Полученные результаты полностью согласуются с наблюдениями Джеймса, который отмечал, что мозг людей, гуляющих по парку, становится в определенном смысле более спокойным, чем если они перемещаются в городской или промышленной среде.
Профессор Стивен Каплан из Мичиганского университета называет Джеймса основоположником теории восстановления внимания. Он решил проверить достоверность наблюдений известного философа ХІХ века и вместе со своими коллегами Марком Берманом и Джоном Джонидисом разработал ряд хитроумных экспериментов. В одном из них студентов просили пройти тесты, предназначенные для измерения их способности к регулированию направленного внимания. Сначала испытуемые должны были прослушать буквы алфавита, произносимые в случайном порядке, запомнить их, а затем воспроизвести в обратной последовательности. Руководители эксперимента сидели рядом с добровольцами и записывали их ответы. Выполнять задачи такого рода очень непросто, потому что приходится не только удерживать объекты в фокусе своего внимания, но еще и перемещать их.
Затем студентов просили в течение пятидесяти минут прогуляться по дендрарию города Энн-Арбор или его деловому центру – правда, куда именно отправиться, выбирали не они сами. Оба маршрута составляли в длину 4,5 километра и были заранее проложены по карте. На каждого участника надели GPS-часы, чтобы точно знать, не отклонялся ли он от предписанного маршрута. Дендрарий – очень зеленое и уединенное место: деревья стоят вдоль аллей плотной стеной, и людей там встретишь редко. Совершенно другая картина открывается перед взором гуляющего по центру города: маршрут пролегал по улице Хьюрон, застроенной офисными и общественными зданиями и вечно перегруженной автомобилями. После того как все студенты вернулись в лабораторию, они выполнили ряд тестов.
На третьем этапе эксперимента неделю спустя студенты снова собрались и повторили всю процедуру от начала и до конца, только на этот раз с другим маршрутом прогулки: те, кто гулял по городу, теперь отправились в дендрарий, и, наоборот, те, кто ходил в дендрарий, теперь пошли в город. Результаты говорили сами за себя. После прогулки по дендрарию студенты лучше справлялись с тестом на произвольное внимание, чем до нее. После же прогулки по деловому центру города Энн-Арбор их результаты на повторном тесте не улучшались. Вывод прост: определенный тип окружающей среды помогает людям проявить все лучшее, на что они способны.
На самом деле человеку даже не обязательно подаваться в лес, чтобы почувствовать на себе благотворное влияние природы. По итогам другого исследования Каплан и его коллеги выяснили, что человеку достаточно всего десять минут (да-да, всего десять минут) посидеть, рассматривая фотографии пейзажей из Новой Шотландии, чтобы его способность к концентрации повысилась – по сравнению с ситуациями, когда он рассматривает урбанистические пейзажи таких городов, как Энн-Арбор, Детройт и Чикаго. Результаты исследования подтвердили наблюдения Куо: даже если из окна виден лишь клочок природного пейзажа, этого достаточно, чтобы можно было заметить улучшение когнитивных способностей человека. Фотографии природных красот, таким образом, могут оказывать почти такое же благотворное воздействие.
Способность к концентрации важна, потому что она дает людям возможность направить все свои силы на выполнение определенной задачи и добиться в этом успеха, не отвлекаясь на посторонние дела слишком долго. Мягко переключаясь на непроизвольное внимание и позволяя произвольному немного отдохнуть, мы даем природе возможность восстановить наши способности к когнитивной деятельности, которые так важны для эффективной учебы и работы. Эти новейшие исследования показывают, что эффект воздействия природы не сводится лишь к достижению состояния покоя и умиротворенности. Способность природы ненавязчиво завладевать нашим непроизвольным вниманием и давать мозгу возможность отдохнуть оказывает огромное влияние на то, как мы функционируем.
Взаимодействие с природой бывает исключительно полезно для павших духом людей. Прогулка на природе определенно приводит к более значительному улучшению рабочей памяти у больных с симптомами депрессии, чем у здоровых людей. После нее также улучшается настроение. Как было доказано, взаимодействие с природой приносит пользу и женщинам с онкологическим заболеванием груди, которые постоянно беспокоятся из-за своего состояния и побочных эффектов терапии. С психическим утомлением, которым сопровождается депрессия и другие серьезные заболевания, можно бороться, просто пребывая в живительной природной среде.
Жизнь в городе
Человечество зародилось и развивалось на лоне природы, и, похоже, на природе нам и сейчас живется лучше. Но считается, что к 2050 году 69 процентов населения планеты будет проживать в городах. Нельзя отрицать, что у городской жизни есть свои плюсы, такие как легкий доступ к медицинскому обслуживанию, продуктам питания, другим типам услуг. Вместе с тем есть и минусы. Жизнь в городе, как правило, более напряженная, особенно в социальном плане. Человеку постоянно приходится конкурировать с другими людьми: чтобы устроить ребенка в хорошую школу, обеспечить себе нормальные жилищные условия, попасть в модный ресторан или просто найти свободное место на парковке. Обитатель города непрерывно живет в состоянии борьбы с окружающими за ограниченные ресурсы.
По мнению ученых, эта борьба, сопутствующая жизни в городе, меняет мышление человека – и не всегда в лучшую сторону. Метаанализ результатов нескольких сотен исследований показывает, что у городских жителей риск развития тревожного расстройства в той или иной форме на 20 процентов выше, чем у тех, кто живет не в такой густонаселенной местности. Риск развития нарушений настроения – на 40 процентов выше. Но самое удивительное, что процент заболеваемости шизофренией среди людей, рожденных и выросших в городе, вдвое выше, чем у тех, кто появился на свет и провел детство на селе. Иными словами, люди, живущие в условиях города, где мало зеленых насаждений, чаще страдают от умственных расстройств, и здоровье и самочувствие у них в среднем хуже. Конечно, говоря о связи между урбанизацией и психическим здоровьем, мы не хотим сказать, что городская жизнь и есть корень зла. Возможно, действуют и другие факторы, которые подталкивают людей к городскому стилю жизни и одновременно являются причиной проблем с психическим здоровьем. Хотя некоторые ученые, такие как Андреас Мейер-Линденберг из немецкого Гейдельбергского университета, убеждены: уже собрано достаточно доказательств того, что подобный вред здоровью людей наносит именно жизнь в городе как таковая. В качестве примера Мейер-Линденберг приводит шизофрению, указывая на недвусмысленное наличие связи между распространенностью этого психического расстройства и жизнью в городе – связи, выглядящей как кривая «доза-эффект». Иначе говоря, чем дольше вы живете в городе, тем выше вероятность того, что у вас разовьется шизофрения. Трудно объяснить, как продолжительность жизни в городских условиях может быть методически увязана с вероятностью развития шизофрении, если не допускать возможности, что сам по себе город и есть движущий фактор.
Несколько лет назад Мейер-Линденберг и его команда решили основательно разобраться в том, как урбанизация влияет на мозг. Ученые пригласили для участия в эксперименте добровольцев разного происхождения: и таких, кто родился и вырос в большом городе, и таких, чьей малой родиной были небольшие населенные пункты. Пока исследователи сканировали мозг «подопытных», те должны были решать чрезвычайно сложные математические задачи, специально подобранные таким образом, чтобы вызвать у участников исследования стресс – этот вечный спутник жизни в городе. Средняя успеваемость варьировала между 25 и 40 процентами. При этом на добровольцев были надеты наушники, так что они могли слышать отзывы руководителей эксперимента, от которых они и узнавали, до чего плачевны их результаты по математике.
Если кто-нибудь постоянно указывает на то, что вы не справляетесь с данной вам задачей, бывает трудно не разнервничаться. Подобное «унижение» – верный способ вызвать раздражение у большинства людей. Как и следовало ожидать, после теста по математике уровень кортизола в крови некоторых испытуемых зашкаливал. Удивительно другое: Мейер-Линденберг и его коллеги обнаружили, что в процессе исследования, пока они «распекали» испытуемых, у тех из них, кто жил в большом городе, наблюдалось более значительное повышение активности в миндалевидном теле мозга, чем у людей, живущих в маленьких городках или сельской местности. Как мы отмечали в предыдущих главах, миндалевидная железа – основной двигатель наших эмоций. Она выполняет множество функций, в том числе сигнализирует о внешних угрозах. Кроме того, на нее «возложена ответственность» за возникновение тревожных расстройств, депрессии и склонности к насилию – всего того, что у горожан встречается чаще, чем у сельских жителей. Повышение активности миндалевидного тела нередко совпадает с неприятными эмоциональными реакциями. Проще говоря, жизнь в условиях города сопровождается повышением чувствительности к социальному стрессу.
Ученые также обнаружили, что значение имеет и то, где родились и выросли участники эксперимента. Реакции испытуемых различались в зависимости от того, росли они в густонаселенной или менее людной местности. Чем выше была численность населения родного края добровольца, тем выше оказалась и активность в передней поясной коре (ППК) его головного мозга во время стрессовой ситуации. Как и миндалевидное тело, ППК имеет непосредственное отношение к эмоциональным реакциям: оба участка мозга помогают нам разобраться в своих чувствах. Но у ППК есть и другая функция: когда что-то идет не так, как обычно, она начинает подавать нейронные сигналы опасности, которые оповещают остальную часть мозга о проблеме. В условиях индуцированного исследователями стресса люди, выросшие в большом городе и продолжающие жить в нем, продемонстрировали наивысшую степень активизации ППК.
Чтобы удостовериться в неслучайном происхождении таких результатов, Мейер-Линденберг и его коллеги повторили свое исследование с новой группой добровольцев. На сей раз они повысили интенсивность социального стресса: на протяжении всего теста по математике участники эксперимента могли видеть на экране лицо руководителя эксперимента, который неодобрительно смотрел на их неуклюжие математические действия. Итак, они не только выслушивали его нелестные отзывы о себе, но еще и видели, как он морщится и гримасничает каждый раз, когда они допускают ошибку. Результаты, полученные в этот раз, подтвердили предыдущие выводы: жизнь в городе, в условиях стресса, сопровождается повышением активности миндалевидного тела и передней поясной коры головного мозга.
Скептически настроенный читатель может возразить, что все эти открытия не имеют никакого отношения к социальному стрессу и что они могут быть вызваны действием другого фактора, например тем, что людям пришлось выполнять сложную когнитивную работу – решать математические уравнения. Может, при столкновении с трудностями мозг городских жителей демонстрирует более высокую активность в «эмоциональных» сетях. Однако исследователи позаботились о том, чтобы не остаться без аргументов против таких возражений. Они сканировали мозг добровольцев и в условиях, когда те просто решали математические задачи, не получая никаких комментариев со стороны руководителя эксперимента. Так вот, при отсутствии социального стресса зависимости между повышением активизации мозга и условиями жизни не наблюдалось.
Примечательно, что миндалевидное тело и переднюю поясную кору головного мозга ученые связывают не только со стрессом, но и с кругом социальных контактов человека. Чем больше размер указанных участков мозга, тем шире и сложнее оказывается наша личная система социальных отношений. Поскольку миндалина и ППК – главные игроки на поле эмоциональных реакций, вполне логично, что именно они оказываются в центре нейронной сети, отвечающей за социализацию. Это с их помощью мы определяем, является человек нашим знакомым или чужаком, другом или врагом.
Можно допустить, что городская жизнь и сопутствующее ей богатое и разнообразное социальное взаимодействие «оснащает» обитателей городов более мощной мозговой аппаратурой, чтобы те могли справляться со сложными ситуациями, с которыми часто сталкиваются. Если данное предположение верно, то оно полностью согласуется с так называемой гипотезой социального мозга. В соответствии с этой концепцией жизнь в многочисленных и сложных социальных группах привела к смещению эволюционного отбора в сторону пространных участков мозга с более значительными «мощностями», необходимыми для осуществления важного социального ориентирования, скажем, сбора информации о том, кто есть кто, и запоминания огромного количества лиц и взаимосвязей. Например, среди различных видов приматов те, которые живут более многочисленными социальными группами, как правило, имеют более крупное миндалевидное тело по сравнению с теми, кто живет меньшими группами, даже если общий размер и тела, и мозга у них примерно одинаковый. Конечно, люди, лучше «оборудованные» мыслительными способностями для социализации, соответственно, лучше подготовлены к переезду в большой город, где социальное взаимодействие происходит намного активнее. Однако вместе с наращиванием умственных «мощностей» возрастает и риск сбоев в их функционировании. Поскольку городские жители постоянно используют это свое «оборудование» для поиска решений в сложных социальных ситуациях, в которые они часто попадают, их психические функции нередко перестают исполняться исправно. Они становится сверхчувствительными даже к очень слабым формам стресса и выходят из строя.
Характер взаимодействия человека с окружающими сказывается не только на реакции на стрессовые ситуации, но и на представлениях о собственной способности справляться с трудностями. Как мы убедились в предыдущих главах, если мы не в форме, недостаток энергии меняет наши впечатления о сложности той или иной задачи. Когда людей просили оценить крутизну склона холма, они были склонны оценивать его как более пологий, если чувствовали себя в хорошей физической форме или не несли на спине тяжелый рюкзак. Получается, что мы обращаемся к своему телу за информацией о том, насколько трудно будет покорить холм, и уже на основе этих сведений оцениваем его физические характеристики. То же самое происходит и при психическом истощении: когда мы только что пережили неприятный разговор, столкновение, спор, драку или просто вспоминали о ком-то, кто предал или разочаровал нас. Если в этот момент рядом с нами окажется друг или мы просто подумаем о человеке, чью поддержку получаем, наши представления о сложности предстоящей задачи могут претерпеть изменение. Люди воспринимают тот же подъем как менее крутой, если их сопровождает кто-то из друзей. Однако количество сил, которые придает нам дружба, зависит от качества конкретных взаимоотношений. Чем дольше вы знаете человека и чем теснее ваша связь, тем теплее ваши с ним отношения и тем сильнее его присутствие и мысли о нем меняют восприятие крутизны холма. Если вы подумаете о ком-то, к кому у вас двойственное отношение, потенциальное путешествие до вершины холма покажется вам столь же трудным и опасным, как и до этого момента.
Восприятие физического мира определяется не только средой – например, тем, насколько крут склон холма в действительности, – но и тем, сколько энергии потребуется затратить на преодоление данного пространства или сложной ситуации. Когда наши физические ресурсы истощаются (из-за возраста или усталости), препятствия начинают казаться нам более крутыми. Когда иссякают душевные силы, происходит то же самое. Но если рядом оказываются верные друзья, ситуация меняется. Социальная поддержка преображает умонастроение и оценку потенциальной сложности задачи, делая ее более легкой для восприятия. Социальная поддержка также снижает нашу физическую реактивность на стресс. Например, реакция сердечной мышцы на стресс, вызванный выполнением сложного интеллектуального теста, оказывается менее сильной, если мы проходим тестирование не одни, а в компании человека, который, как говорится, мыслями с нами. Иными словами, социальная поддержка способна изменить представления человека о физических испытаниях, то есть психологическое чувство приобщенности и счастья может менять наши ощущения от столкновения с физическими трудностями.
Сформулированное таким образом наблюдение подтверждает представления о депрессии как о состоянии неспособности изменить мир физически. На самом деле депрессия часто сопровождается приобретенным ощущением беспомощности – ощущением, из-за которого люди (а также животные) не чувствуют себя в состоянии контролировать ситуацию или найти выход из нее, а потому отказываются от дальнейших попыток достичь своей цели. Когда вы чувствуете себя психологически беспомощными, физические усилия, подобные тем, которые заставляют вставать с постели, начинают казаться намного более значительными, чем есть на самом деле. Наверное, если помочь человеку в депрессии двигаться, то тем самым можно облегчить его психологическое состояние.
Один из способов оказать такую помощь – изменить характер телодвижений. Как мы убедились в первой главе книги, у людей, прошедших терапию ботоксом, а потому неспособных сдвинуть брови и наморщиться, менее выражены симптомы депрессии. Они осознают негативную информацию медленнее, чем те, у кого не наступил подобный паралич лицевых мускулов. Если пациентов, страдающих депрессией, поощрять двигаться так, как если бы они не ощущали невозможность контролировать свою психическую жизнь, то они могут почувствовать себя гораздо лучше. Когда людям кажется, что они уже не могут идти дальше, не могут сделать ничего, чтобы их жизнь вернулась в нормальное русло, тогда даже простое движение вперед – да хоть просто переставление ног шаг за шагом! – может принести пользу. Наш мозг не всегда проводит разграничение между физическими действиями и психологическими состояниями, поэтому ощущение контроля над телом может привести к усилению чувства психологического контроля.
Если человек чувствует себя угнетенным или печальным, он нередко говорит о том, что настроение у него понизилось, упало, что оно на нуле. Как показывают последние исследования, люди в депрессии склонны ориентировать свое внимание на зрительное пространство внизу – в отличие от тех, кто не находится в подобном негативном эмоциональном состоянии. Сам акт смотрения вверх или выпрямления тела способствует уменьшению симптомов депрессии.
Если поощрять людей, чувствующих себя подавленными, думать о том, как они могли бы впредь действовать иначе, не так, как до сих пор, то они также почувствуют себя лучше. Подтверждение данной идеи было получено от канадской сборной по плаванию. Ученые решили исследовать реакции и поведение пловцов, принимавших участие в Олимпийских играх, но так и не ставших призерами. Спортсменам демонстрировали видео с заплывов, которые они провалили, а в это время спортивный психолог команды Канады Хэп Дэвис и группа нейробиологов следили за мозгом молодых людей с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии. Исследователи зафиксировали пониженную активность в важных моторных зонах мозга, которые задействуются при выполнении неких действий. Зато они отметили у пловцов высокую активность в эмоциональных центрах мозга, связанных с чувством беспокойства. После этого психолог поработал со спортсменами, чтобы те вновь почувствовали себя способными контролировать собственное тело в будущих заплывах, а точнее, чтобы они начали думать о том, что именно они сделают по-другому во время следующих турниров – например, будут совершать махи ровнее или быстрее соскакивать со стартовой тумбы. После такой «психологической обработки» в мозге пловцов было зафиксировано снижение активности в негативных эмоциональных центрах и повышение активности в моторных зонах, от которых зависит, смогут ли спортсмены показать максимум своих способностей. Когда понимаешь, что именно можно сделать, чтобы исправить ошибку, приведшую к провалу, меняется и ощущение собственной способности (или неспособности) добиться успеха в следующий раз.
* * *
Наше тело, как и все, что нас окружает, оказывает значительное влияние на то, как мы мыслим, какие выводы делаем, что предпринимаем и какие чувства испытываем. Это влияние намного сильнее, чем считалось раньше. От того, какую гримасу мы корчим, как двигаем руками и какие жесты делаем, зависит, какие мысли придут нам в голову. Ведь все эти сигналы отнюдь не однонаправленны – от мозга к телу. Не менее важны и сообщения, посылаемые телом мозгу с помощью движений. Действия влияют на мышление буквально во всем и везде: в школе, на работе, во взаимоотношениях с близкими. Что бы мы ни делали – пытались обойти приятелей на площадке для гольфа и выиграть пари или просто наблюдали за тем, как звезда любимой баскетбольной команды забивает один двухочковый за другим, – мы всегда будем делиться на две группы: простых наблюдателей и тех, кто чувствует себя частью команды. А в какую именно группу мы попадем, зависит от способности нашего мозга предвидеть результаты наших действий и действий окружающих.
Мозг человека работает безостановочно, стараясь снова и снова проиграть прошедшие и текущие события, чтобы понять их и предсказать, что произойдет в мире вокруг нас в будущем. Поэтому нетрудно догадаться, что иногда ему нужны паузы для восстановления сил. На самом деле после недели отдыха в Италии, в течение которой я блуждаю по утопающему в зелени саду виллы, позабыв о сотовом телефоне, электронной почте и ускоренном ритме городской жизни, я всегда чувствую себя здоровее. И физически, и психически. Еще несколько лет назад я не слишком задумывалась обо всех подобных преображениях в себе. Наверное, это не удивительно, поскольку меня, будущего научного работника, всегда приучали думать о мозге как о чем-то бестелесном, свободном от материальной оболочки. Но сегодня мое мнение на этот счет изменилось. Я перестала смотреть на мозг и тело как на две отдельные субстанции и уже не воспринимаю разум как программный продукт, запущенный на телесном оборудовании. Теперь я знаю: мои мысли формируются не только в коре головного мозга. Я могу использовать свое тело, чтобы обеспечить мозгу условия для оптимального функционирования.