Завещание было прочитано вскоре после похорон. В результате этого Элинор с немалым изумлением узнала, что является обладательницей недвижимости, ценных бумаг и немалой суммы денег, оставленных ей тетей. Помимо этого, ей еще причиталось наследство родителей, тоже бывшее немаленьким. И все это она получит, когда вступит в соответствующий возраст. Нотариус сообщил ей новости с непроницаемым лицом и добавил, что до тех пор, пока Элинор не вступит в пору совершеннолетия, ей положен опекун. Так как никаких родственников у нее не наблюдается, то опекуном назначается мистер Тернер.

Присутствующий здесь же пастор подтвердил это наклоном головы и улыбнулся девушке. Она с минуту задумчиво смотрела на него. В принципе, Элинор не была против этого назначения. Раз уж без опекуна не обойтись, то пусть по крайней мере им будет человек знакомый. А Тернер, помимо прочего, был добрым и снисходительным. Но было одно «но». И оно очень не нравилось Элинор. Ей приходилось оставить дом и переехать на новое место жительство. Именно против этого девушка решительно воспротивилась.

— Я хочу остаться здесь, — заявила она непреклонно.

— Простите, мисс Беррингер, но это совершенно невозможно, — отозвался нотариус, собирая бумаги.

— Почему?

— Вам полагается находиться в доме вашего опекуна.

— Но почему я не могу жить у себя дома, мистер Эшер?

— Для того вам и был назначен опекун, мисс Беррингер, чтоб он заботился о вас и следил за вами. Как же он будет это делать, если вы будете жить в другом месте?

— Но это мой дом, — не сдавалась Элинор, — что с ним будет, если я его оставлю?

— Полагаю, ничего особенного, мисс Беррингер, — слегка улыбнулся мистер Эшер, — его закроют на время вашего отсутствия.

— А слуги?

— Их рассчитают.

Он поднялся со своего места, считая, что разговор закончен. Элинор, однако, так не считала.

— Подождите немного, мистер Эшер. Я еще не все сказала.

Нотариус повернулся к ней:

— Да, мисс Беррингер?

— Во-первых, я не хочу, чтобы дом запирали. Во-вторых, я не собираюсь рассчитывать слуг. Я к ним привыкла и хочу, чтоб они продолжали служить здесь, когда я вернусь.

Он кивнул, ожидая продолжения.

— Слуги останутся в доме и будут следить за порядком. Они будут получать свое обычное жалованье.

— Мисс Беррингер, мне это кажется нецелесообразным, — отозвался Эшер.

— Возможно. Других возражений у вас нет, сэр?

— Других нет, — согласился он.

— Тогда они останутся, — заключила Элинор.

Мистер Эшер приподнял брови, но этим его возражения ограничились.

Когда за ним закрылась дверь, мистер Тернер проговорил:

— Я не тороплю вас, мисс Беррингер. Полагаю, здесь еще много дел, которые бы вы хотели завершить.

— Да, вы правы, сэр, — согласилась девушка.

— И потом, точное ваше местонахождение не столь существенно. Ваше поместье находится близко, и я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы вы иногда сюда приезжали.

Элинор кивнула. Пастор был человеком не мелочным и великодушно разрешил ей остаться пока в собственном доме.

После ухода гостей девушка села за стол и глубоко задумалась, подперев голову рукой. Несмотря на решение законника, ей совсем не хотелось выполнять его требования. В этом доме она провела почти все сознательные годы своей жизни. Неужели, теперь ей придется его оставить? И оставить надолго. До тех пор, пока она не станет совершеннолетней, то есть, до двадцати одного года. Этот срок казался Элинор чрезмерно большим. В двадцать один год она уже будет слишком взрослой. Девушка едва не подумала «старой» и поспешно отогнала эту глупую мысль. Что за вздор! Старой! Придет же такое в голову. Значит, тетя в свои почти тридцать молодая, а она в двадцать один — старуха? Элинор рассмеялась.

Но все-таки, четыре года — слишком много. За это время может многое измениться. И она должна жить столько лет с абсолютно чужими людьми, пусть и знакомыми. Но от самого факта знакомства они не станут ближе. Она не знала, каковы они, какие у них привычки и обычаи. Разумеется, семья пастора будет очень хорошо с ней обращаться, Элинор не опасалась, что ее будут притеснять. Сам пастор и его жена были добрыми людьми безо всяких закидонов. Но они — чужие. С ними Элинор никогда не будет чувствовать себя свободно. И потом, девушка подозревала, что мистер Тернер не понимает шуток.

Дверь за ее спиной скрипнула. Элинор обернулась. В комнату вошла Маделайн. Вид у нее был чопорный, глаза опущены.

— Можно? — спросила она тоненьким голоском.

— Конечно, — слегка удивилась девушка, — с каких пор ты спрашиваешь об этом?

— Так, — Мадди прошла в комнату и нерешительно остановилась возле одного из стульев. Посмотрела на подругу.

— Садись, сделай милость.

Элинор все больше удивлялась перемене, произошедшей в Маделайн. Она вела себя так, словно впервые переступила порог этого дома и почти с ней не знакома.

Сев на краешек стула, девушка сложила руки на коленях.

— В чем дело? — не слишком любезно спросила Элинор, — почему ты так странно себя ведешь, Мад?

— Мне в последнее время кажется, что я здесь лишняя, — тихо заговорила та, — что я всем постоянно мешаю.

— Что за ерунда?

— Меня просто не замечают, — продолжала Мадди, словно не слыша ее, — мною пренебрегают, меня игнорируют. Я здесь никому не нужна.

— Мад, у тебя депрессия?

— Ну конечно, иного я от тебя и не ожидала. Никакой чуткости, — глаза Маделайн наполнились слезами.

— Извини, но ты городишь такую чушь! Ты никому не мешаешь. А если на тебя обращают мало внимания, то пойми, здесь произошло несчастье, люди сами не свои. Нельзя требовать от них слишком многого.

— Да? — протянула девушка, доставая платок, — меня даже не пригласили спуститься к гостям!

— К каким гостям? — Элинор сделала большие глаза.

— Не делай вид, будто ничего не знаешь! Ты сама принимала их полчаса назад.

— Гости? Это были вовсе не гости. Они приезжали по делу. Ты словно с Луны свалилась, честное слово, Мад. Ты что, забыла о завещании, об опекунстве и остальном?

— Меня даже не пригласили, — повторила Маделайн, — словно меня не существует в природе.

— Не пойму, причем тут ты. Это было завещание моей тети. И говорили они о том, кого назначить мне в опекуны, а не тебе, — Элинор передернула плечами, — тебе тут было совершенно нечего делать. Когда в этот дом приедут гости, ты будешь непременно приглашена. Но дело в том, Мадди, что сейчас не время для приема гостей. У меня траур.

— Значит, мне нечего тут делать? — она подняла голову от платка, — я тут всем мешаю, правильно я поняла?

— Ох, — шумно вздохнула девушка, — ты ведешь себя странно. Так, словно я говорю не по-английски, а, например, по-китайски. Я устала от твоих истерик. Знаешь, Мад, с твоей стороны это просто некрасиво.

Маделайн вскочила.

— Ну и хорошо! — воскликнула она патетически, — не буду вам мешать! Не буду вас утомлять! Я уезжаю в школу, вот что!

— Отлично! — Элинор тоже вскочила, ее глаза метали молнии, — я и не думала, что ты такая эгоистка, Мад! У меня умерла тетя, а ты только осложняешь мне жизнь, вместо того, чтобы поддержать. Я не могу заниматься своими делами, я должна нянчиться и носиться с тобой, будто бы ты несмышленый младенец. Со всеми твоими дурацкими истериками и непомерными претензиями. Знаешь что, Мадди, ты не одна на этом свете. В твоем возрасте пора бы осознать эту простую истину. Ты ведешь себя так, словно переживаешь сильнее всех.

— Это ты считаешь, что одна на свете, и притом, самая исключительная! Ты сама пригласила меня в гости, а теперь просто забыла о моем существовании.

— О Господи, — девушка возвела глаза к потолку, — я даже не знаю, что сказать на это. Мне очень жаль, Мад, но мне некогда утешать тебя, вытирать твои слезки и поить тебя водой. А также, водить за ручку и решать твои проблемы. Мне и своих вполне достаточно. Интересно, кто будет их решать? Ты никогда не задавалась таким вопросом? Ну естественно, я, кто же еще! Я не считаю себя особенной, но никогда ни за кого не цеплялась и не требовала, чтоб со мной носились.

— Я не прошу, чтобы ты со мной носилась! — зарыдала Маделайн в голос, — я всего лишь хочу немного сочувствия и понимания.

— Тогда извини, я не могу тебя понять. Для меня это слишком сложно.

Элинор твердым шагом направилась к двери, сжав кулаки. Ох, как бы она сейчас стукнула эту наглую девицу! И это ее подруга! Какая ты дура, Элинор! Могла бы получше выбирать. Лучше не иметь подруг вообще, чем такой булыжник на шее.

Маделайн всхлипнула особенно жалостливо, но терпение подруги было исчерпано. Вся жалость куда-то пропала.

— Прикажу Линде принести тебе полотенце, — заметила она, открывая дверь, — одним платком ты не обойдешься. Не девушка, а лейка, право слово. Только пользы никакой.

Дверь громко хлопнула.

Элинор поняла, что с нее достаточно. Хватит. Она сыта этим по горло.

Почему она раньше была такой дурой? Почему позволяла на себе ездить? Это она-то, до сей поры держащая в страхе всю школу. И не только школу. Бесстрашная, дерзкая сорвиголова, способная на любые шалости, прозванная Стихийным Бедствием не просто так, а за дело. И вот на тебе, пожалуйста, не успеешь оглянуться, как на шее кто-то сидит. Рохля, мямля, нытик, рева, беспомощная, глупая Мадди. Сюрприз!

Элинор даже ногой от злости топнула. Слишком поздно она это обнаружила. А ведь ей указывали на это много раз совершенно разные люди. Стоило прислушаться к их словам.

Девушка поднялась по лестнице наверх и ушла к себе в комнату. В дом пастора следует отправляться немедленно. Сей же час!

Посрывав вещи с вешалок, Элинор кинула их на кровать, окинула взглядом внушительную кучу и потерла подбородок рукой. Пожалуй, она немного погорячилась. Ей нужно основательно собраться, ведь она уезжает не на месяц и даже не на полгода. Срок куда более большой. Нужно как следует оглядеться, решить, что ей может пригодиться и позвать горничную, чтобы та занялась сбором вещей более профессионально.

На зов Элинор явилась Линда. Первым делом она увидела набросанные как попало вещи и растерянно спросила:

— Вы уезжаете, мисс?

— Да, — согласилась девушка, — у меня появился опекун и теперь я должна жить в его доме.

— Опекун? — повторила служанка, — о да, конечно. Простите, мисс Элинор, я не поняла сразу. Конечно, вам необходим опекун. Вы слишком молоды для того, чтобы жить одной в этом доме.

Но по ее лицу было заметно, что Линда очень огорчена таким поворотом.

— Помоги мне собрать вещи, Линда. Я уезжаю надолго. Возможно, я буду сюда наведываться иногда.

Служанка кивнула.

— И потом, я должна поговорить с Беккетом насчет дома. Я надеюсь, его будут поддерживать в надлежащем порядке.

— Да, мисс Элинор.

Она шагнула к кровати, принимаясь за дело, пряча лицо. Элинор это заметила и вздохнув, сказала:

— Мне тоже очень жаль, Линда. Я не хочу отсюда уезжать, но это необходимо. Ничего не поделать. Это решение нашего нотариуса, и не самое плохое. Он вполне мог найти мне гораздо худшего опекуна, чем этот.

— Простите, мисс Элинор, — Линда аккуратно вытерла выступившие на глаза слезы, — кого же мистер Эшер назначил вам в опекуны?

— Пастора Тернера.

— Он хороший человек, мисс, — признала служанка.

— Да, я не спорю. Дело совсем в другом. Это платье уложи тоже, Линда. Мне они все понадобятся.

Линда споро и аккуратно укладывала вещи, изредка поглядывая на девушку, сидящую на стуле и постукивающую ногой.

— Вы намерены уехать сегодня, мисс?

— Нет. Завтра либо послезавтра на крайний случай.

— А как же мисс Виккерс? Она поедет с вами, мисс Элинор?

— Разумеется, нет. Она оправится в школу.

— Вы пригласили ее на все каникулы, мисс?

— Да. Но никто не думал, что случится… такое.

Линда прерывисто вздохнула.

Девушка еще немного посидела в комнате, а потом вспомнила, что так и не поговорила с Беккетом. Отправляясь вниз, она остановилась у лестницы, посмотрела вниз, на ступеньки. Лестница. Самое неприятное сооружение во всем доме. Ведь именно здесь произошло то ужасное, нелепое, невозможное происшествие. Упасть с лестницы и сломать себе шею. Люди проживают целую жизнь и с ними не случается таких вещей. Элинор никогда не могла представить даже на мгновение, что это произойдет с тетей. А если точнее, то вообще с кем-нибудь. Гораздо вероятнее упасть с лошади, хотя Элинор не допускала мысли, что это случится с ней. Она держалась в седле так, словно в нем родилась.

Леди Фэнтон была прекрасной наездницей, но это ее не спасло. Она упала с лестницы и умерла. Упала и умерла. Упала и умерла. Как это случилось? Почему? Вот она, лестница. Не самая плохая из лестниц, Элинор это отлично знала, так как сама умудрялась падать с любой из лестниц, встречающихся на ее пути. Все из-за того, что она была слишком подвижной девушкой и чаще не шла, а бежала. Вот и спотыкалась.

В частности, с этой конкретной лестницы она падала раз двадцать. Пару раз даже красиво скатилась к самому подножию, отбив себе все коленки, локти и ободрав кожу на ладонях. Однако, до сих пор жива и здорова. К слову, было куда хуже, когда она свалилась с дерева и так здорово стукнулась, что дня два не могла сгибать левую ногу.

Впрочем, это не объяснение. Она привыкла падать, набралась опыта за прожитое время. Уж чего-чего, а опыта у нее хоть отбавляй. Многократно падая, Элинор накрепко усвоила железное правило, почти на уровне инстинкта. Падать следует на конечности, руки и ноги. Увечья будут болезненны, но наиболее безопасны. В конце концов, сломанная нога предпочтительней сломанной шеи, разбитой головы и поврежденного позвоночника.

Но у тети не было ее опыта. Судя по рассказам, в детстве она была тихой и спокойной девочкой, не склонной к буйным шалостям. Так что, женщина вполне могла упасть столь неудачно. Возможно, она споткнулась. Да, так оно и было. Другого объяснения нет. Пусть леди Фэнтон тысячу раз спускалась по этой лестнице без последствий. В тысячу первый ей не повезло.

Судорожно вздохнув, Элинор огляделась, поняв, что до сих пор стоит наверху и смотрит на ступеньки. Увиденное в тот ужасный день накрепко врезалось в ее память. Немало пройдет времени, прежде чем это воспоминание отойдет на задний план и постепенно забудется. Точнее, не забудется, а померкнет, потеряет свою остроту.

Но стоять здесь и смотреть — бесполезное занятие. Она ведь куда-то шла. Точно. Ей нужно поговорить с дворецким. Девушка тряхнула головой и начала спускаться вниз.

Беккет выслушал ее очень внимательно и согласился, что дом в самом деле следует поддерживать в порядке. Ему, как и остальным не понравилась идея с роспуском слуг. Он понимал, что им всем придется искать новое место. Вряд ли, кто-нибудь из слуг сможет продержаться без работы целых четыре года в ожидании возвращения хозяйки. А когда эти четыре года пройдут, Элинор придется подбирать себе новую прислугу. Это никого не устраивало. Так что, дворецкий полностью согласился со словами Элинор, добавив лишь, что кое-кого придется уволить за ненадобностью. Штат слуг в доме слишком большой для того, чтобы существовать без хозяев, пусть даже временно.

Элинор согласилась с этим предложением, только попросила, чтоб Беккет сообщил ей, кого именно собирается увольнять.

Разобравшись с этой проблемой, девушка с удивлением обнаружила, что наступило время ужина. А также то, что проголодалась. Удивительным было то, что осознание этого наступило столь поздно.

В столовой было пусто. Сев за стол, Элинор поняла, что ей придется ужинать в одиночестве. Маделайн снова не спустилась к ужину. Подумав, девушка отметила, что это ее абсолютно не трогает. И почему собственно это должно ее волновать? Если Мадди не хочет есть — это ее личное дело. Она вольна ужинать, либо не ужинать, это ее решение. Одно из немногих, которые девушка принимала лично.

Но все же Элинор спросила у служанки:

— Мисс Виккерс не будет ужинать?

Та покачала головой:

— Нет, мисс. Она у себя в спальне, плачет.

— До сих пор плачет? — девушка приподняла брови и потянулась за ложкой.

Маделайн наверняка ожидает, что она побежит ее утешать. Но нет, этого не будет. Больше не будет. Хватит с нее утешений. Пусть утешается сама, как может. Пора взрослеть. Пора учиться думать самостоятельно. Пора запомнить, что в жизни далеко не всегда рядом с ней будет находиться человек, разрешающий все проблемы легко и просто, словно по мановению волшебной палочки.

Ужиная, Элинор прикидывала, когда Маделайн наскучит проливать слезы. У нее был огромный опыт в этом деле, и она могла определить реальные сроки. Ну час, два, самое большое — три. Потом рыдания станут менее интенсивными и Мадди обретет слабое подобие разума. Слабое, потому что ничего другого у нее не бывало отродясь. За три года общения Элинор хорошо изучила подругу. Хотя она и заступалась за нее перед каждым, кто хотел ее обидеть, но между тем, она видела недостатки в ней. Самым большим недостатком Элинор считала глупость. Люди, в которых она замечала этот изъян, ничего, кроме недоумения в ней не вызывали. И первый вопрос, который она задавала, узнав о чьем-либо поступке, был: «Ну как можно было быть таким дураком?» Другие недостатки были, по ее мнению, куда менее существенными.

У каждого из людей есть то, чем он больше всего гордится. А также качество, которое он хотел бы видеть в себе менее всего. Иногда это поддается логике, иногда — нет. К примеру, некоторых людей нельзя обидеть, называя их подлецами, мерзавцами или мошенниками. То ли они считают, что в них этих качеств нет и в помине, то ли эти качества вызывают в них одобрение и восхищение. Понятно, что назови слепого слепым, а горбатого — горбатым, это вызывает обиду. Но почему умный человек обижается, когда его называют дураком? Полагает, что он не так умен, как кажется? Или святое — не трожь?

Замечено также, что человек хвалит в других то, что хотел бы видеть в себе. И осуждает по этой же причине. Не обнаружив в другом своего самого ценного качества, он считает это большим изъяном.

Элинор ценила в людях ум превыше всего. Не найдя его в подруге, она искренне огорчилась и с тех пор всегда относилась к той с оттенком снисхождения, мол, что с нее взять, она глупа как пробка. Но теперь девушка засомневалась. А так ли Маделайн глупа, как кажется? Может быть, ее слезы — это всего лишь ловкий ход, попытка заставить окружающих плясать под ее дудку? Может, она только хочет казаться слабой и беспомощной?

Элинор фыркнула и махнула рукой, отметая эту мысль. Ерунда. Нужно обладать на редкость тонким и изощренным умом, чтобы так гениально притворяться. Скорее всего, Мадди обладает запасом хитрости, используя единственное, что ей доступно для того, чтобы добиться своего.

Закончив ужин, девушка покинула столовую. На некоторое время она остановилась у злополучной лестницы, пристально вглядываясь в то место, где была обнаружена леди Фэнтон. Она не смогла бы ничего объяснить, если б у нее спросили, почему она это делает. Что именно хочет здесь обнаружить. Элинор не понимала, почему здесь она постоянно делает стойку, словно охотничья собака. Что именно ее настораживает? Давно пора выкинуть из головы подробности этой печальной истории. Ни к чему всякий раз вспоминать, как она обнаружила Кэролайн здесь.

— Мисс, — прозвучало рядом, — что-то случилось?

Элинор повернула голову и увидела Линду.

— Нет-нет, все в порядке, — поспешно отозвалась она, — я просто… все в порядке.

— Я понимаю вас, мисс, — глубоко вздохнула служанка, — у меня от этого места прямо мурашки по коже. Как вспомню, что здесь произошло! Ох, бедная леди Фэнтон! Как это печально! Так тяжело, мисс.

— Конечно, Линда, — теперь роль утешителя взяла на себя Элинор, заметив, что в глазах служанки блеснули слезы, — ты ведь хорошо ее знала.

— Двенадцать лет, мисс. Я служу в этом доме уже двенадцать лет.

— Я знаю, что ты была очень привязана к тете.

Линда кивнула, вытирая глаза краем передника.

— Да, я знала, что вы поймете, мисс Элинор. Ведь хозяйка была словно дитя малое, глаз да глаз нужен. Не то, чтобы леди не знала, что следует делать, но…

Элинор ободряюще кивнула.

— Даже не знаю, как и объяснить, мисс. Смотрела на все так, со смехом. Считала, что все проблемы махом исчезнут, если она о них забудет. Вот и приходилось помогать ей в разных делах, — служанка прерывисто вздохнула, — одно к одному. Этот год на задался с самого начала. Взять к примеру…, - тут она оборвала себя и испуганно оглянулась.

— Что взять, Линда? — переспросила девушка.

Служанка молчала, усиленно теребя в пальцах оборку кармана. Она не поднимала глаз от пола и Элинор это показалось странным. Еще секунду назад Линда была очень разговорчива и не смущалась ни тем, что говорит, ни тем, с кем говорит. Обернувшись, девушка увидела Беккета, который, нахмурив брови, внимательно глядел на съежившуюся служанку.

— Итак, что ты говорила, Линда? — нарочито громко произнесла Элинор, — взять тот сундук, что побольше? Впрочем, пожалуй, ты права. Вещей много. Пойдем, поможешь мне их собрать.

Она взяла Линду за локоть, подталкивая к лестнице. Та не сопротивлялась, напротив, судя по шагам, торопилась покинуть злополучное место как можно скорее.

Беккет недолго постоял, глядя, как они удаляются, развернулся и отправился по своим делам.

Элинор завела служанку в свою комнату и закрыв дверь, обернулась к ней.

— Ну, вот. Здесь нас никто не будет отвлекать.

Линда еще ниже опустила голову. По ее щекам разливалась краска.

— Присядь, Линда. Вот стул.

— Спасибо, мисс. Вы очень добры. Но мне пора, у меня много работы и… и… я прошу прощения, мисс.

— За что? — поинтересовалась девушка.

— Я виновата, мисс. Совсем потеряла голову, разболталась о том, что меня не касается.

После таких слов Элинор просто не могла ее отпустить.

— Погоди, Линда. Что ты имеешь в виду?

— Ничего, мисс. Ничего.

— Что тебя не касается?

— Я… я должна идти. Мистер Беккет рассердится.

— Мистер Беккет подождет, — Элинор решительно шагнула к двери, заперла ее, а ключ положила себе в карман.

Умоляющие взгляды расстроенной своей болтливостью Линды она проигнорировала.

— Итак? — девушка подошла к служанке, — сядь, Линда. Пожалуйста. Не нужно стоять с таким видом, словно я собираюсь тебя пытать. Но мне очень хочется знать, что ты такого хотела взять к примеру.

— Мисс, я не знаю, кто тянул меня за язык, — раскаянно проговорила Линда.

— Кто бы ни тянул, уже поздно. Говори.

Служанка вздохнула особенно душераздирающе. Подняв глаза на девушку, она убедилась, что та не отступится и еще раз вздохнула.

— Я не должна бы говорить вам это, мисс. Это не для ушей молодой леди.

Эта фраза усилила любопытство Элинор до невозможности. Она подавила в себе желание встряхнуть служанку за плечи, чтоб слова легче выскакивали. Вместо этого, она пододвинула кресло и села рядом.

— Есть вещи, которые я должна знать, Линда. Невзирая на то, для моих это ушей или нет. Поэтому, не ходи вокруг да около, сделай милость. Начинай. Обещаю, что ничего никому не скажу.

Последнее немного приободрило служанку. Она посмотрела на нее с робкой надеждой и повторила:

— Не скажете, мисс?

— Ни слова.

— Ну хорошо, мисс. Дело в том, что… Собственно говоря, это касается мистера Блэкстоуна. Он и хозяйка знакомы достаточно давно, года четыре, и я много раз пыталась намекнуть ей, что это добром не кончится. Но вы понимаете, как я это ей скажу?

— Погоди-ка. Ты сказала: «добром не кончится». Что добром не кончится?

— Это… знакомство, мисс.

— Почему? Почему ты так думала?

— Нехорошо это, мисс. Приличные, благородные люди не должны так поступать. Грех это.

У Элинор округлились глаза.

— Грех? — изумленно повторила она.

Служанка кивнула головой.

— Да, мисс. Сперва нужно оформить все перед Богом и людьми, а уж потом… Совестно иначе. Как в глаза людям смотреть?

Элинор решительно ничего не понимала. Она только хлопала ресницами, не сводя глаз с Линды. До нее дошло лишь к исходу второй минуты молчания.

— Ах, да, — отмерла она, — все ясно. Я понимаю, Линда. Ты совершенно права.

— Ох, мисс, мне это никогда не нравилось. Но что я могу? Хозяйка и слушать меня не стала бы. Я все надеялась, что они одумаются и поступят так, как поступают люди. Но нет. Ничего подобного, ни единого намека. О таких делах догадываешься сразу. Лицо у человека становится особенное, понимаете?

Элинор кивнула, ободряя рассказчицу, надеясь не сбивать ее с толку.

— Очень меня это беспокоило. И так было обидно, мисс, что начала грешным делом думать, что раз уж не хотят они, чтоб все было по-христиански, так уж лучше б рассорились и дело с концом. А тут словно Бог услышал мои молитвы. Вижу я, что дела-то у них все хуже и хуже идут. Спервоначалу-то все гладко было, а потом ссориться начали, и чем дальше, тем чаще. Он и наезжать сюда стал пореже. А как приедет, скандалы и ссоры, ссоры и скандалы. Я удивляться начала. Что же, думаю, его тут держит? Неужели, такое может кому нравиться? Да и хозяйка гонор свой так часто показывала, что для разрыва чаще и не надо. Но и прогонять совсем не спешила. Вот тогда-то я и подумала, что добром это не кончится, мисс. Терпение у них обоих давно к концу подходило. Видит Бог, не отличаются они оба этой добродетелью, — Линда вздохнула в который уже раз.

Элинор слушала ее очень внимательно, хотя кое-что из того, о чем говорила служанка, было для нее новостью. Значит, права была Мадди тогда. Она поняла сразу, а ей, Элинор все надо разжевывать. Но дело в том, что она никогда не могла подумать такого о своей тете. Это же была тетя, человек, который заменил ей всех родственников и родителей, которые умерли столь давно, что она их и не помнила. Ее тетя не могла так поступать, это же неприлично. Хотя, с другой стороны… Взрослые люди часто поступают подобным образом, правда, тщательно скрывая подобные вещи от остальных.

Но судя по всему, исповедь Линды не закончена. Стало быть, помимо этого, ее беспокоит кое-что еще.

— В тот злосчастный день, — продолжала служанка, — я оказалась у дверей комнаты леди Фэнтон. Собиралась застелить постель и убрать кое-что по мелочи, но подойдя к двери, услышала, что в комнате кто-то есть. Решила не заходить, обождать немного. Понимаете, мисс, они говорили очень громко, и я не могла не услышать.

— И? — не выдержала Элинор, — что ты слышала?

Линда покраснела и опустила голову.

— Поверьте, мисс, я не хотела. Это получилось совершенно случайно.

— Да, да, я понимаю. Не заостряйся на этом, Линда. Такое может случиться с каждым, ничего плохого тут нет. Им не следовало кричать, только и всего.

Судя по признательному взгляду, Линде полегчало. Она продолжала:

— Я уже не помню всего, что они говорили, мисс. Обвиняли друг друга в самых ужасных вещах, сильно ругались. Хозяйка никогда особенно не следила за выражениями, а уж мистер Блэкстоун…, - долгая пауза, последовавшая за этим, как нельзя лучше охарактеризовывала мистера Блэкстоуна с этой стороны.

Элинор хмыкнула.

— Я не буду повторять вам их ужасные слова, мисс. Но одно скажу. Леди Фэнтон велела ему убираться вон. Так и сказала: «Убирайся вон из моего дома!» Простите, мисс, я…

— Конечно. Я знаю, что ты не способна на такие выражения, успокойся. Что дальше?

— Мистер Блэкстоун, конечно, в долгу не остался, как вы понимаете, мисс. И хозяйка пришла в полную ярость. Она распахнула дверь и вылетела в коридор. Ох, поверите, мисс, я едва не умерла от страха! Думаю, ну все, теперь мне достанется. Прижалась спиной к стене. А она мимо меня пролетела и не заметила даже. Очень сердита была, кулаки сжимала, глаза молнии метали. Когда я поняла, что хозяйка меня не заметила, то первым делом от стены отлепилась и побежала в противоположную сторону, за поворотом скрыться.

Она перевела дух и замолчала. Девушка немного подождала, ожидая продолжения, но его не последовало. Тогда Элинор спросила:

— Это все?

— Да, мисс, — подтвердила служанка, — больше я ничего не слышала, я ведь ушла, мисс.

— Значит, это было утром, — вполголоса произнесла девушка, — перед завтраком, я правильно поняла?

— Может, чуть пораньше, мисс, — в раздумье сказала Линда.

— А в какую сторону бежала тетя?

— Направо.

— Значит, к лестнице.

— Я не… не… ой, мисс! — служанка прижала ладонь ко рту, — вы думаете, они именно тогда и… ой, Боже мой! Господи, я и не подозревала…!

— Я думала, ты именно поэтому и рассказала мне все это.

— Нет! Я не знала! Господи! Бедная леди Фэнтон, несчастная моя госпожа!

И Линда зарыдала.

Элинор откинулась на спинку кресла и мрачно смотрела в пространство. Рассказ служанки, в целом достаточно обычный натолкнул ее на очень неприятную мысль, которую и озвучила Линда. Стало быть, недаром ее так настораживала лестница. Она чувствовала, что здесь что-то не так. Люди не падают со ступенек без веской причины. Точнее, большинство людей.

Тетя была в очень взвинченном состоянии. Наверняка не смотрела под ноги, полная праведного гнева. Вот и получилось так, как получилось.

— Ох, если б я только пошла за ней! — причитала Линда между тем, — ничего бы плохого не стряслось. Это я, я виновата!

— Перестань. Конечно, ты не виновата. Откуда ты могла знать! Тетя частенько злилась. В такие минуты лучше не попадаться ей под горячую руку. Ты только представь, в какую ярость она бы пришла!

— Зато жива бы осталась, — Линда потянулась за платком, — не успокаивайте меня, мисс. Я с себя вины не снимаю.

— И совершенно напрасно. Происшедшее — трагическая случайность, вот и все. Не надо себя казнить. Этим ты никому не поможешь, а тетю не вернешь. Я, к примеру, тоже считала себя виноватой.

— Господи, мисс, уж вы-то здесь абсолютно не причем! — с жаром заявила служанка, — даже не думайте об этом. Вы правы, это несчастный случай, но…

Элинор махнула рукой.

— Если вспомнить, кто ее так рассердил, — тихо продолжала Линда, вытерев лицо.

— Этим человеком мог быть кто угодно, Линда. Я, к примеру. Тетя часто сердилась на меня.

— Но мисс…

— Ну хорошо, если быть беспристрастной, то тетя часто сердилась на всех без исключения.

— Но никогда при этом не падала с лестницы.

— Что ты хочешь этим сказать? — Элинор посмотрела на нее в упор.

— Это как же нужно было ее рассердить!

Служанка поднялась на ноги.

— Простите, мисс, я не хотела говорить вам все это. Знала ведь, что вас это расстроит.

— Ничего, я сама этого хотела.

— Мне нужно идти, мисс, иначе мистер Беккет что-нибудь заподозрит.

Элинор кивнула. Она равнодушно проследила, как Линда идет к двери, несколько раз нажимает на ручку и поворачивается к ней. Забыла что-то сказать?

— Мисс.

— Да, Линда? Что-то еще?

— Дверь, мисс. Она заперта, а ключ у вас.

— Дверь? Ах, да, — вспомнила Элинор и отперла замок.

Проводив взглядом уходящую служанку, девушка вернулась в комнату и упала в кресло. Неприятные новости. Очень неприятные. И слова о том, что тетя могла поругаться с кем угодно, не помогали. Да, она могла поскандалить с любым, но поскандалила-то с Блэкки. Выходит… Элинор нахмурилась. Ничего не выходит. Думать подобным образом — форменная глупость. Да, поругались, поскандалили — в первый раз, что ли? Насколько Элинор помнила тетю, та никогда не оставалась в долгу. Ей нужно уяснить для себя раз и навсегда: то, что произошло — случайность и никто в этом не виноват. Никто. Но от услышанного остался нехороший осадок. Разум, на который так полагалась девушка, сегодня оказался в меньшинстве. Чувства говорили ей, и не просто говорили — кричали: «Вот, кто виноват! А ведь ты знала! Ты чувствовала!»

Тяжело вздохнув, Элинор встала. Сколько можно думать об одном и том же! У нее и без того достаточно неприятностей. Она еще успеет испортить себе настроение до того, как пойдет спать.

В комнату Маделайн Элинор вошла без стука — привыкла. Переступив порог, она запоздало подумала, что следовало бы все же постучать.

Мадди лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку и всхлипывала. Однако, ее рыдания стали гораздо слабее. «Выдохлась, бедняжка», — позлорадствовала Элинор и подошла ближе.

— Вижу, ты уже способна меня выслушать, — сказала она.

— Что еще? — Маделайн приподняла голову, лицо у нее было красным, глаза сузились от слез, превратившись в две щелочки, — пришла окончательно меня унизить?

Элинор поморщилась.

— Давай без патетики, Мад. Я пришла поговорить с тобой о серьезных вещах. Как ты уже знаешь, мне назначили опекуна, мистера Тернера. Это уже решенный вопрос.

Маделайн всхлипнула.

— Не надо меня оплакивать, я этого не стою, — не сдержалась девушка.

— Ты права! — вскричала подруга, подскакивая на постели, — не стоишь! Ты не стоишь!

— Вот и отлично. Идем дальше. Я не могу больше жить в этом доме. Я должна находиться под неусыпным надзором опекуна. Это значит, что я переезжаю жить в его дом. Это понятно?

— Ты считаешь, я такая дура, что ничего понять не в состоянии? — обиделась Мадди, что значительно уменьшило ее слезоизвержение.

— Нет, я так не считаю. Ну, раз ты такая понятливая, зачем мне объяснять тебе что-то еще? Собирай вещи, Мад.

Девушка посмотрела на нее широко раскрытыми глазами. Потом села, спустив ноги на пол.

— Я так и знала, что ты меня выгонишь.

— Очень мило, — фыркнула Элинор, — видимо, ты не такая понятливая, каковой хочешь казаться. Мад, завтра я уезжаю в дом мистера Тернера. Он — мой опекун. Сколько еще раз я должна это повторить?

— Я не глухая!

— В самом деле? Тогда почему тебе в голову взбрела такая странная мысль? Я не гоню тебя, Мадди. Но дело в том, что с завтрашнего дня я не буду жить в этом доме. Именно поэтому тебе следует уезжать в школу.

— Разумеется, — Маделайн схватила со стола платок и стала ожесточенно тереть и без того красный нос, — иного я от тебя и не ожидала. Отличная отговорка, правда? Ты нашла повод, благодаря которому можешь беспрепятственно выставить меня.

Минуту Элинор ошарашено молчала, не зная, что сказать. Никогда раньше она не думала, что некоторым людям просто невозможно что-либо втолковать. Они не понимают собеседника, словно тот изъясняется на другом языке.

— Что же, по-твоему, я должна сделать? — выдавила из себя она.

— Ты и сама прекрасно знаешь, — Мадди потянулась за графином, — другой бы на твоем месте взял бы меня с собой.

— Другой бы на моем месте давно вышвырнул бы тебя вон! — взорвалась Элинор, — если б ты дала себе труд подумать, вместо того, чтобы проливать слезы, то поняла бы, что я не могу взять тебя с собой. Мистер Тернер — мой опекун, но не родственник, и я не могу приводить в его дом людей, не спросив у него предварительно, можно это делать или нет.

— А ты и не спрашивала! Ты сама все решила, ведь так? — не отступала Маделайн, — ты плохая подруга, Элинор! В тебе нет чуткости.

— Отлично. В таком случае, поезжай в школу и поищи себе другую подругу, — Элинор резко развернулась и метнулась к двери.

Но пороге она задержалась, чтобы добавить:

— Вещи должны быть собраны к завтрашнему утру, Мад. Я пришлю служанку.

Маделайн смотрела на закрывшуюся дверь, полуоткрыв рот и собираясь что-то сказать, но так и не придумала, что.

В коридоре Элинор дала волю своему гневу, топнув ногой и негромко, но очень выразительно выругавшись. Давно следовало это сделать. Тысячу лет назад. Просто не верится, что она могла быть так слепа. Господи помилуй, над ней, наверное, потешается вся школа! Элинор Беррингер — дипломированная сиделка и нянька в придачу. А все от скудности ума.

Как следует проехавшись по собственной персоне, она отдышалась и тряхнула волосами. Все кончено. С завтрашнего дня в ее жизни не будет никакой Маделайн Виккерс.

Наутро Мадди спустилась к завтраку. Вид у нее был сумрачный и сникший. Она несколько раз смотрела на Элинор умоляюще, надеясь, что та передумает. Элинор делала вид, что не замечает этих взглядов. Они ее не жалобили, напротив, сильнее подхлестывали злость и обиду.

— Ты готова, Мад? — спросила она, — после завтрака Фрэнк отвезет тебя в школу. Хорошо, что это недалеко.

— Элинор, ты сердишься на меня? — робко проговорила та.

— С чего ты взяла? Нет.

— Пожалуйста, не сердись. Я была расстроена. Я не понимала, что говорю.

— Конечно.

— Я понимаю, что вела себя ужасно. Мне так жаль! Прости меня, Элинор!

— Разумеется.

Глаза Маделайн наполнились слезами.

— Ты все-таки сердишься.

— Сказала уже: нет.

— Тогда почему ты так мне отвечаешь?

— Как? — Элинор и в самом деле начала сердиться.

Похоже, Маделайн снова принялась за свои штучки. Дура дурой, а понимает, что такой подруги, как Элинор ей не найти. Кто еще будет стоически терпеть ее приступы меланхолии и истерики, кто будет заступаться?

— Так! — девушка всхлипнула.

— Не отвлекайся, — посоветовала ей подруга, — Фрэнк уже ждет.

— Я не хочу уезжать!

— Я тоже не хочу. Но кто меня спросил?

— А ты не можешь тоже вернуться в школу?

— Почему же нет? Как только закончатся каникулы, я туда вернусь, не сомневайся.

Элинор встала, отодвинув стул.

— Велю пока снести твои вещи вниз.

— Они еще не собраны! — прорыдала Мадди.

На секунду застыв в дверях, девушка окатила ее свирепым взглядом и вышла в коридор.

— Линда, — сурово заявила она, заметив служанку поблизости, — ступай в комнату мисс Виккерс и собери ее вещи. После завтрака она уезжает. Не понимаю, почему это не было сделано еще вчера?

— Мисс Виккерс сказала, что сама справится, мисс, — виновато пояснила Линда.

— Судя по всему, она не справилась. Так что, ступай. И поторопись.

— Хорошо, мисс Элинор, — присев, служанка поспешно удалилась.

Скрипнув зубами ей вслед, Элинор отправилась за Беккетом, чтобы дать ему несколько указаний. Она была полна решимости выставить отсюда Мадди еще до обеда.

Спустя полчаса запряженный экипаж с Фрэнком на козлах уже стоял перед домом. Вещи были собраны и снесены вниз. Маделайн поняла, что упираться бессмысленно, ей пришлось покориться. Завязав ленты шляпки под подбородком, она отправилась к двери.

— Всего доброго, — пожелала ей Элинор, находящаяся поблизости.

Мадди судорожно вздохнула и спросила:

— Когда ты приедешь?

— К началу занятий, — отозвалась та, разворачиваясь и собираясь удалиться.

Ее остановил Беккет.

— Мисс Элинор, кто-то подъехал, — сообщил он.

— Мистер Тернер?

Дворецкий пригляделся и спустя несколько секунд ответил:

— Нет, мисс. Это мистер Блэкстоун.

Маделайн, выходящая во двор, при виде Джеффа застыла в дверях. Тот подошел ближе и остановился перед ней в ожидании, но она не трогалась с места.

— Добрый день, мисс Виккерс. Позвольте пройти.

Элинор с неудовольствием наблюдала за развитием событий. Приезд Джеффа радовал ее не больше, чем задержка подруги.

Смешавшись, Мадди отступила в сторону. Джефф прошел мимо нее. Беккет с поклоном закрыл дверь.

— Добрый день, Элинор, — поприветствовал ее мужчина, — почему ты стоишь здесь?

— Добрый день, сэр.

Дворецкий провел их в гостиную и удалился, после чего Джефф вновь повторил свой вопрос.

— Я провожала Мад, — ответила Элинор.

— Она уезжает? — переспросил Джефф и оживлением, — слава Богу, дожил до этого дня. Мне казалось, она никогда не уедет.

— А она и не хотела, — хмыкнула девушка.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Пришлось ее выставить, — пояснила она невозмутимо, — я сослалась на то, что мне нужно переезжать в дом опекуна.

— Неужели, Элинор? Это наконец случилось?

— Что случилось?

— Тебе надоело нянчиться с мисс Виккерс.

Элинор нахмурилась. Ей очень не хотелось признавать этот факт, тем более перед Блэкки, но деваться было некуда. Впрочем, она не признала этого прямо.

— Не могла же везти ее с собой к мистеру Тернеру.

— Мне кажется, она тебе уже надоела. Я прав?

— Ну да, да, надоела. Я от нее просто устала, — согласилась девушка с легким оттенком раздражения.

В самом деле, что он привязался к Мадди? Какая разница, надоела она ей или нет?

— Сегодня я уезжаю, Элинор, — продолжал Джефф.

«И что теперь?» — подумала она про себя. Ей начинать рыдать или как?

— Я тоже. Переезжаю к мистеру Тернеру.

— Я уже понял. В самом деле, тебе ни к чему оставаться одной в таком большом доме.

— Нотариус очень настаивал на этом.

— Значит, моя помощь тебе уже не пригодится, — подытожил Джефф.

— Нет. Но я вам очень признательна, сэр.

— Что-то случилось?

— Нет, — Элинор пожала плечами.

Ничего, кроме того, что ей хотелось, чтоб он ушел. И никогда больше не попадался ей на глаза.

— А мне все-таки кажется, что случилось, — настаивал Джефф.

— И совершенно напрасно.

Он внимательно посмотрел на нее. Потом кивнул.

— Ладно. Ну что ж, мне пора. Да и тебе, наверное, тоже.

— О да.

— Не буду тебя задерживать, — он встал, помедлил и сунул руку в карман.

Девушка с рассеянным видом наблюдала за этим, надеясь, что ее нетерпение не бросается в глаза. Ей очень хотелось поторопить его, чтоб он поживее выкладывал что там у него и отправлялся восвояси.

— Возьми, — Джефф протянул ей сложенный вчетверо лист бумаги.

— Что это? — Элинор взяла бумагу и повертела в руках.

— На всякий случай. Вдруг понадобится. Это мой адрес.

— Хорошо, — кивнув, она положила ее в карман.

Подумала, что после нужно не забыть ее выбросить. Этим-то она уж точно не воспользуется.

— Тогда до свидания, Элинор.

— До свидания, сэр.

Джефф взялся за ручку двери, еще раз посмотрел на нее, потом махнул рукой и вышел.

— Наконец-то, — прошипела Элинор себе под нос, — вот и катись.

Очень жаль, что приходится молчать и сохранять спокойствие. Жаль, что нельзя выложить ему все, бросить в лицо обвинение. Ведь это он, он виноват в том, что тетя упала с лестницы! Девушка скрипнула зубами. Негодяй. Как обидно, что нельзя все это сказать. Она обещала Линде молчать. И потом, не очень это красиво, прислушиваться к сплетням слуг.