Когда она все-таки нашла в себе силы подняться и выйти в коридор, прошло достаточно много времени. Может быть, даже полчаса. Гвен шла медленно, натыкаясь на стены, так как было темно, а она не догадалась прихватить с собой лампу. Добравшись до своей комнаты, девушка закрыла за собой дверь и наощупь дошла до кресла.

Она до сих пор не могла прийти в себя. На нее накатило какое-то отупение. Возможно, это даже был легкий шок. Гвен всеми силами пыталась встряхнуться, но у нее ничего не выходило. Наконец, она решила, что этим все равно ничего не добьется. Раз уж у нее ничего не выходит, значит не нужно прятаться. Нужно спокойно сесть и все обдумать. Это не раз ей помогало.

Господи, такого ей и в страшном сне привидеться не могло! Почти два месяца она жила в одном доме с особой легкого поведения, общалась с ней дружески и даже называла ее на «ты». Да если отец об этом узнает, его удар хватит! Значит, он был тогда всецело прав. Видимо, что-то в манерах Эрнестины показалось ему странным. Он ведь все-таки мужчина, пусть и старый, и о таких женщинах ему известно гораздо больше, чем Гвен. Все усугублялось тем, что мисс Харгрейв, точнее мисс Белл, оказалась не только падшей женщиной, но и еще воровкой в придачу.

Гвен долго вертела эту мысль и так и этак, рассматривая ее под любым углом. Какой ужас! Так опозорить себя, так низко пасть! Общалась с подобной особой! Просто кошмар! Но если подумать, то это ее почему-то не очень волнует. Да, девушка всеми силами пыталась отвлечься именно на эти особенности, но на самом деле ее беспокоило вовсе не то, что она достаточно долгое время общалась с Эрнестиной, и даже не то, что она ударила ее по голове и хотела похитить сокровища сэра Этвуда. Нет, Гвен беспокоило совсем другое.

Тот факт, что мужчины время от времени пользуются услугами падших женщин и даже берут кое-кого на содержание — не секрет. Об этом не говорится в гостиных, но вряд ли найдется женщина, которую это бы удивило. Все мужчины одинаковы. Им мало кого-то одного, они любят разнообразие. Поделать с этим ничего нельзя, приходится терпеть. Тем более, если это холостой мужчина. Поэтому, и Гвен беспокоило не то, что Джек завел себе мисс Белл, в этом как раз не было ничего из ряда вон выходящего. А то, что он оставил ее при себе, когда женился. Именно это и волновало девушку.

Стало быть, он ни во что ее не ставил с самого начала. Пусть, он ее не любит, это ерунда, она сама его терпеть не может, пусть он был не в восторге от женитьбы, но настолько ее не уважать, что привести в дом, где находится особа легкого поведения! За кого он ее вообще принимает? Если ее отец разорился и согласился на такую сомнительную сделку, это не значит, что она из таких особ.

С такими невеселыми мыслями Гвен сидела в кресле до самого утра. Она не двинулась с места даже тогда, когда забрезжил рассвет. Подобные размышления так ее взвинтили, что к тому времени, когда пришла Мэри, чтобы разбудить ее, Гвен готова была рвать и метать. Она была полна злости и просто скрипела зубами, пока горничная раздвигала портьеры, пропуская в помещение солнечные лучи.

— Вы плохо спали, мадам? — спросила та.

— Прекрасно, — отрезала девушка таким тоном, что остальные вопросы отпали сами.

Мэри замолкла, только изредка на нее поглядывая с непонимающим видом. Она не видела никаких поводов для плохого настроения. Ведь все закончилось хорошо. Клад найден, преступники пойманы и сидят под замком. Может быть, у миссис Лестрейдж болит голова?

— Вы хорошо себя чувствуете, мадам?

— Замечательно, — и Гвен поднялась с постели, куда легла только для того, чтобы Мэри не задавала идиотских вопросов, — дай мне одеться.

— Но мадам, вы еще…

— Дай мне мою одежду! — повысила голос та, — или я сама ее возьму.

— Хорошо, мадам, я, конечно, сделаю так, как вы просите, но доктор говорил, что вы должны лежать в постели до тех пор, пока он сам вам не позволит встать.

— Мне лучше знать, как я себя чувствую, — припечатала она, — и никакой врач мне для этого не нужен.

Мэри больше не спорила, только помогла ей одеться и привести себя в порядок. Гвен и в самом деле совершенно не чувствовала головной боли. А может быть, она просто отошла на задний план.

После всех приготовлений, девушка вышла в коридор, оставив в комнате остолбеневшую горничную, которая не успела спросить о том, куда она идет. Впрочем, это было к лучшему. Иначе Мэри снова начала бы причитать, что у нее сотрясение мозга, что ей нельзя вставать, нельзя ходить, даже разговаривать нельзя.

Гвен уже хотела было спуститься по лестнице, как услышала шум, доносящийся из другого крыла. Она махнула рукой, но потом вспомнила, что именно там находится комната мисс Белл. Поэтому, девушка развернулась и направилась прямиком туда.

Дверь комнаты была распахнута настежь, оттуда доносились громкие крики. Гвен, не колеблясь, вошла туда и увидела одну из горничных и лакея Баррета.

— Она сбежала! — голосила горничная, — Господи, что теперь делать-то? Как это она умудрилась? Ведь дверь была заперта!

— Да, но сейчас она не заперта, — отозвался Баррет, — стало быть, она ее открыла.

— В чем дело? — с порога осведомилась Гвен, — почему такой шум?

Оба обернулись к ней. Горничная всплеснула руками, закрыла ими лицо и начала всхлипывать. Баррет оказался куда крепче. Он поклонился девушке и пояснил:

— Мисс Харгрейв нет в комнате, мадам. Судя по всему, она сбежала.

— О, — отозвалась Гвен абсолютно равнодушно и крайне спокойно, — в самом деле?

— Я собственноручно ее здесь запер, мадам, — начал нервничать лакей, — и проверил, хорошо ли. Все было в порядке. А теперь…! — он вздохнул и махнул рукой.

— Какая жалость.

— Что здесь происходит? — послышался голос Джека за спиной Гвен.

Она обернулась с самым непроницаемым лицом, на которое только была способна, хотя на самом деле ей хотелось на месте выложить ему все, что она о нем думает.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил он, — тебе нужно лежать в постели.

— Уже не нужно.

— Это решать доктору, а не тебе.

— Нет, это как раз решать мне.

— Послушай, Гвен, — он нахмурился и тут вспомнил, где, собственно находится, — почему комната открыта?

Горничная рыдала навзрыд и не была способна на вразумительный ответ. Баррет потупился.

— Мисс Харгрейв сбежала, сэр.

— Как это, сбежала? — не понял Джек, — она не могла сбежать, дверь была заперта.

Гвен выразительно хмыкнула.

— В чем дело? — он посмотрел на нее, — что тебя так веселит?

— Ничего, — она пожала плечами, — дверь, оказывается, была заперта и поэтому она, разумеется, никак не могла сбежать. Помнится, бюро тоже было заперто. Интересно, куда же она делась? Испари-илась, — протянула Гвен последнее слово с истинным злорадством, — кстати, вы второго проверьте, может, она его с собой прихватила.

Баррет хлопнул себя по лбу и вылетев в коридор, помчался вниз.

— Прозевали, — резюмировала девушка, поворачиваясь к выходу.

— По-твоему, это забавно? — сурово осведомился у нее муженек.

— Очень.

— Ты как-то странно себя ведешь. Наверное, тебе все-таки стоит пойти к себе и лечь.

Она покачала головой.

— Я пойду завтракать.

— Но что скажет доктор?

— Понятия не имею и мне это неинтересно.

— Сэр! — лакей вернулся бегом и запыхавшись, отрапортовал, — второй негодяй на месте. Он сильно ругается и требует, чтобы ему развязали руки.

— Лучше всуньте ему кляп, чтобы он ничего не требовал, — посоветовала ему Гвен, — очень помогает.

Она вышла в коридор и направилась вниз, в столовую. Когда Гвен злилась, она редко кричала, ругалась и кого-то упрекала. По натуре она не была холериком и столь сильные проявления чувств не были ей присущи. Она всегда злилась тихо, молча, давая понять, что злится только тем, что язвила больше обычного. Но были в этом свои минусы. Если вспыльчивый человек взрывался мигом, кричал, возмущался, размахивал руками, но зато быстро остывал потом, то девушка злилась долго. Она могла не разговаривать не то, что неделями, месяцами. Она очень долго помнила свои обиды и держала их в памяти. Правда, было бы неверно утверждать, что Гвен никогда не кричала. Бывало всякое, но чрезвычайно редко.

Дойдя до столовой, Гвен села на стул и взяла салфетку, собираясь приступить к завтраку. Она еще не знала, как поступит. Что ей теперь нужно сделать? Говорить Джеку о том, что ей все известно или нет? Наверное, все-таки лучше сказать, чтобы у него не было никаких сомнений. И еще, в этом доме она оставаться не намерена. Отправится к отцу. Пусть он и не будет в восторге от ее приезда. Ничего, после того, как она ему расскажет, что случилось, он еще порадуется, что дочь не задержалась там слишком долго.

Джек пришел в столовую спустя пять минут. Он молча прошел на свое место, сел и посмотрел на девушку.

— Может быть, объяснишь?

— Что именно?

— Свое поведение.

— О, вам не нравится мое поведение? Неужели?

— Та-ак, — протянул он, — это уже серьезно. Сдается мне, пора вызывать врача. У тебя что-то с памятью. Или это побег мисс Харгрейв произвел на тебя такое впечатление?

— Мисс Харгрейв? А, вы имеете в виду мисс Белл. Почему бы вам не называть ее настоящим именем?

— Что ты сказала? — Джек вытаращил глаза.

— Кажется, это у вас что-то с памятью. Ее настоящее имя мисс Белл. Или вы этого не знали?

В столовой воцарилось молчание. Гвен вертела на вилке кусочек бекона, примериваясь, с какой стороны лучше его укусить. Она не утратила своего обычного аппетита.

— Откуда ты знаешь? — наконец, спросил Джек тихо.

— Она сама мне об этом сказала. Вчера. Я с ней немного побеседовала.

— Подожди. Ты с ней беседовала? Когда?

— Я же сказала: вчера.

— Вчера ты лежала без сознания.

— Но не весь же день. Я отправилась к ней, когда все заснули.

Это прозвучало как само собой разумеющееся, будто бы Гвен сообщала о том, что вчера вечером немного почитала и заснула.

— Значит, ты с ней говорила. И она тебе все рассказала?

— Не знаю, как насчет всего, но кое-что рассказала.

— Так, значит, это ты ее выпустила?

— Нет, не я. Она сама открыла дверь. Шпилькой, — тут девушка на несколько секунд отвлеклась, прожевав мясо, — говорила, что это очень просто. Я хотела ее выпустить.

— Почему? Почему ты хотела ее выпустить? — Джек в отчаяньи едва не схватился за голову, — почему ты не позвала на помощь? Она ведь могла снова тебя ударить.

— Да ну? — презрительно фыркнула Гвен, — вы так трогательно обо мне заботитесь, просто загляденье.

— Я понимаю, почему ты сердишься, но…

— Да? Вы понимаете? И почему же?

— Да потому, что ты считала ее моей родственницей, а это оказалось далеко не так! — вспылил он, — ты злишься потому, что тебе пришлось общаться с такой низкопробной особой.

— О нет, — девушка отложила вилку, — это, если на то пошло, меня не волнует. Мне ее даже жалко, если подумать.

— Неужели? — теперь съязвил Джек, — пожалела. Нашла, кого жалеть.

— У вас есть на примете другая кандидатура? — осведомилась Гвен, приподняв брови, — из тех, кого мне следует жалеть?

— Ладно. Хорошо, — с нажимом произнес он, — и что ты теперь думаешь делать? Может быть, упрекать меня собираешься?

— Кто, я? Упрекать вас? Зачем, скажите на милость? Это никогда еще никому не помогало, а вам — тем более. Я только не понимаю, почему вы меня так презираете?

— Что? Да почему ты так решила? Ничего подобного!

— Ах, правда? Как иначе расценить тот факт, что вы представили мне вашу любовницу, как родственницу? Хотели позабавиться на мой счет? Или, может быть, унизить меня?

— Но Гвен, ты ведь помнишь, как меня раздражала эта женитьба! — Джек вскочил на ноги, — меня это ужасно злило.

— О, она его злила! Зато я была просто в восторге! Я меньше всего этого хотела. У вас была причина для женитьбы, не так ли? Вы хотели доказать своему опекуну, что вполне самостоятельны, мой папочка хотел оплатить свои проценты. Вас все это очень даже устраивало. Только меня никто не спросил. И после этого вы хотите обвинить меня в том, что вы на мне женились? Замечательно.

— Послушай, Гвен, мне очень жаль, что так получилось. Мне вовсе не хотелось ни унижать тебя, ни забавляться на твой счет. Тем более, что это очень накладно. Я просто не хотел отказываться от своего обычного распорядка дня.

— Жаль, что теперь ваш распорядок нарушен, — усмехнулась девушка, — вам следует немедленно исправить это. Мисс Белл, правда, уже нет, но вы всегда сможете подыскать себе кого-нибудь еще, благо, что это нетрудно.

— Перестань. Ничего подобного я не собираюсь делать.

Гвен сделала глоток чаю с таким видом, словно они обсуждали погоду.

— Ну, прости меня, — сказал Джек.

— Зачем? Да ради Бога, делайте, что хотите. Но только очень прошу, не включайте меня в свои игры.

— Ну, ты и стерва, — прошипел он.

— Еще какая. Жаль, вам не повезло с супругой. Нужно было выбрать мисс Даренкорт. Душка Амелия была бы вам идеальной женой.

— Черт с тобой, — Джек размахнулся и швырнул чашку в стену, — делай, что хочешь. Злись, сколько угодно. Почему я должен тебя умолять меня простить? Проваливай хоть к черту.

— Спасибо, — мирно отозвалась Гвен.

— Только не думай, что я буду ползать перед тобой на коленях. Ясно?

— О, умоляю, избавьте меня от этого зрелища.

Она встала и направилась к двери. У нее прекрасно получалось держать себя в руках и не выходить из себя в то время, когда остальные рвали и метали. Она достаточно напрактиковалась в этом искусстве. И никто не догадывался, как ей в этот момент хотелось схватить со стола тяжелое блюдо и со всего размаху опустить Джеку на голову. А может быть, даже взять что-нибудь потяжелее.

Гвен аккуратно закрыла за собой дверь и повернулась к ней спиной. У нее дрожали пальцы и чтобы скрыть их дрожь, она спрятала их за спину. Теперь следующее. Нужно дать дворецкому одно небольшое задание.

— Тэллер, — начала Гвен, когда тот явился на ее зов, — велите приготовить экипаж. Он должен быть готов через полчаса.

— Да, мадам, — поклонился тот, ничем не давая понять, что его это приказание удивило.

Гвен кивнула и неторопливо прошествовала наверх. Неторопливо потому, что ей в этот момент как никогда хотелось бежать со всех ног. Она никогда еще не чувствовала такой всепроникающей ярости. До сих пор Гвен не знала, что это такое и ее удивляли люди, которые не умели держать себя в руках. Теперь они ее не удивляли. Теперь она их прекрасно понимала. Когда на тебя накатывает такая ярость, ты уже ничего не соображаешь, ничего не видишь и ничего не слышишь. Тобой владеет только одна мысль: как можно скорее разобраться с тем, кто явился ее причиной. А последствия этого могли быть просто ужасны.

Дойдя до своей комнаты, девушка оглядела ее внимательным взглядом. Нужно побыстрее собирать свои вещи и убираться отсюда. Очень быстро. Она ни минуты больше не хотела оставаться в этом доме, но каким-то уголком сознания понимала, что уехать отсюда немедленно не получится.

Она вызвала Мэри звонком. Горничная явилась на ее зов через две минуты.

— Мадам? — осведомилась она осторожно.

В памяти еще были свежи картины утреннего пробуждения хозяйки.

— Собери мои вещи, все те, с которыми я приехала сюда. И только эти. Ясно?

Мэри не собиралась возражать ей и спорить, но такое заявление выбило ее из колеи.

— Мадам? — повторила она, — вы собираетесь уезжать?

— Нет, хочу запалить из них большой костер, — сквозь зубы процедила Гвен, — да, я собираюсь уезжать. И поторопись, у меня мало времени.

Горничная кивнула, сделала шаг по направлению к шкафу, потом снова повернулась к девушке и очень осторожно произнесла:

— Мадам, вы уверены?

— Либо ты начнешь собирать мои вещи сию же минуту, либо я сама этим займусь.

Это прозвучало подозрительно ровно. Мэри поежилась, поскольку от этого тона у нее пробежали мурашки по коже, и торопливо принялась за дело.

Гвен села в кресло и молча наблюдала за ее действиями, постукивая ногой по полу. Так прошло около десяти минут, а потом девушка спросила:

— Мэри, ты знала о том, кем является мисс Харгрейв?

Горничная выронила на пол одно из платьев.

— Ч… что?

— Я задала тебе вопрос.

— М-м-м… ну… мадам, мистер Лестрейдж строго приказал, чтобы…

— Ясно, — перебила ее Гвен, — все ясно. Вы все это знали. Одна я находилась в полном неведении, как последняя дура.

Ей ужасно не хотелось быть дурой или таковой казаться. Наверное, именно это и злило ее больше всего. Провели, обвели вокруг пальца, облапошили! Она снова заскрипела зубами да так страшно, что Мэри снова уронила многострадальное платье.

Наконец, вещи были собраны. Горничная молча взяла в руки чемодан и направилась к двери. Гвен встала и пошла вслед за ней. Ее злость не утихла. Напротив, казалось, она стала теперь обычным ее состоянием. Девушка даже начала к ней понемногу привыкать.

В холе она обнаружила Тэллера, который стоял с очень смущенным и виноватым видом. Услышав шаги, он осторожно поднял голову и при этом заморгал.

— Что? — осведомилась Гвен, — экипаж готов?

— Мадам… ради Бога, простите, но… к сожалению, он не готов.

— Хорошо. Долго мне еще ждать?

— Ты никуда не поедешь, — прозвучал голос Джека за ее спиной.

Девушка повернулась на его голос.

— Что? — повторила она.

— Никто не будет запрягать для тебя лошадей, — с очень злым выражением лица отозвался он, — ты никуда не поедешь.

— Неужели? Нет, я поеду.

Она снова взглянула на Тэллера.

— Мистер Тэллер, — заговорила Гвен вкрадчиво, — уж будьте столь любезны…

— Простите, мадам, — он опустил голову.

— Та-ак, — протянула девушка, — замечательно. Превосходно. Хорошо, тогда я пойду пешком.

Она почти выхватила тяжелый чемодан из рук остолбеневшей Мэри и решительным шагом направилась к двери. Слуги превратились в соляные столбы, не реагируя на ее поступок никак иначе. Джек спохватился быстрее.

— Тэллер, — велел он не допускающим возражения тоном, — запри дверь. Немедленно.

Дворецкий сделал два шага, повернулся и повернул ключ в замке дважды.

— А теперь дай мне ключ.

— Ну, нет! — Гвен подлетела к Тэллеру, — дайте его мне, быстро!

Она протянула руку и выражение лица у нее при этом было такое, что дворецкий почти сдался и уже хотел выполнить ее приказ. Но тут Джек подскочил к нему и выхватил ключ из его пальцев.

— Ты никуда не пойдешь, — повторил он свою коронную фразу, поворачиваясь к побледневшей от злости девушке.

Гвен издала сдавленный яростный вопль. Ее пальцы непроизвольно растопырились и согнулись, еще мгновение — и она почти вцепилась ногтями в его лицо, словно дикая кошка. Но вовремя отдернула руки и отступила на шаг назад. Ярость требовала выхода и она из всей силы пнула чемодан так, что он отлетел к противоположной стене.

— Вы за это поплатитесь, — прошипела Гвен голосом бешеной фурии, — вам это даром не пройдет.

Она развернулась на месте так, что подол платья взвился и помчалась наверх по лестнице.

Мэри и Тэллер проводили ее взглядами, а потом переглянулись с одинаковым выражением паники на лице. Джек молча повернулся и скрылся в гостиной. Ключ от входной двери он сунул себе в карман.

Еще несколько минут назад Гвен считала, что ее ярость достигла предела. Оказывается, нет. Оказывается, у нее еще много возможностей. Теперь ее всю трясло и девушка испытывала жгучее желание кого-нибудь убить, прямо-таки кровожадное и нетерпеливое. Кого угодно, первого, кто попадется ей под руку.

Но ей никто не попался и Гвен пришлось поумерить свои инстинкты. Она распахнула дверь своей комнаты во всю ширь и шарахнула ею так, что с потолка посыпалась штукатурка, а грохот наверняка был слышен во всех уголках дома.

Негодяй, мерзавец, подлец, гнусная подлая скотина! Как он смеет так с ней обращаться! Еще никто не вел себя с ней столь мерзко. Ну ничего, она ему еще покажет! Этот мерзкий тип не выпускает ее из дома. Ха! Он, что, думает, что она так легко сдастся? Не на ту напал! Она все равно отсюда выберется, любыми путями и любыми методами. Вот, например, отличный способ.

Гвен рванула с места и подскочила к окну. Третий этаж, довольно высоко. Но для того, чтобы сделать по-своему и доказать Джеку, а заодно всем остальным, что с ней нельзя поступать подобным образом, она и с колокольни спрыгнет. Гвен рывком подняла раму и посмотрела вниз. Очень хотелось сделать это немедленно, но девушка все же не до такой степени потеряла разум, чтобы так и поступить. Если она так сделает, то далеко не уйдет. Ее тут же увидят, задержат, а то еще и силой отволокут обратно в дом. После чего, закроют ставни и последний путь к бегству будет утерян. Ну нет, этому не бывать.

А потому Гвен снова опустила раму и села в кресло. Ничего, она подождет до ночи. Когда все улягутся спать, снова попробует. К черту вещи, пусть он подавится ее вещами. Она отправится к отцу в чем есть, если потребуется, будет идти всю ночь, но дойдет и никто, никто не сумеет ее остановить.

— Пусть только попробуют, — прошипела она, — пусть только попробуют.

Когда Гвен столь эффектно удалилась, произведя на слуг незабываемое впечатление, дворецкий нерешительно посмотрел на Мэри и шепотом произнес:

— Что происходит, мисс Келли? Отчего миссис Лестрейдж так… так сердита?

— Ох, — вздохнула горничная, — она узнала про мисс Харгрейв и теперь считает, что это было сделано специально, чтобы над ней посмеяться.

— А я ведь предупреждал, что из этого ничего хорошего не выйдет, — отозвался Тэллер, — не нужно было ее оставлять. Но он только смеялся. И вот, что теперь вышло, — он махнул рукой.

— Если она кого-нибудь не убьет до обеда, это будет чудом.

Дворецкий посмотрел на нее укоризненно, но не стал возражать, так как сам думал о чем-то подобном.

Тем временем, Джек ходил по комнате из угла в угол, заложив руки за спину. Его вот уже минут пятнадцать неотступно сверлила настойчивая мысль. При этом он бормотал что-то себе под нос. Потом вдруг остановился и вполголоса произнес:

— Черт, как хочется выпить.

Выглянув за дверь, Джек махнул рукой дворецкому.

— Тэллер, велите принести бутылку бренди и стакан.

— Да, сэр, — отозвался тот, делая несколько шагов вперед.

Но когда дверь закрылась, он вновь многозначительно посмотрел на Мэри:

— Вот, пожалуйста. Снова начинается. Я уже начинал думать, что хозяин покончил с этим.

— Я принесу все, что он просил, — сказала Мэри и ушла.

Тэллер громко вздохнул.

Горничная внесла в гостиную требуемое и поставила на стол. Она не спешила уходить, но Джек совершенно не обращал на нее внимания. Он шагнул к столу, налил в стакан бренди и сделал большой глоток.

— Сэр, — тихо и осторожно начала Мэри, именно за этим она сюда и пришла, — может быть, не стоит так… так нервничать? Попробуйте поговорить с ней спокойно.

— Спокойно? — Джек приподнял брови, — ты ее видела? С ней можно разговаривать спокойно? Иди попробуй, поговори.

Мэри опустила голову, не зная, что можно на это возразить.

— Извините, сэр, — наконец, сказала она, — это, конечно, не мое дело.

— Ступай, — велел ей он.

Горничная вышла. Дворецкий до сих пор не покидал своего поста неподалеку от двери. Завидев Мэри, он кинулся к ней.

— Ну что?

Она только вздохнула.

— Ясно, — отозвался он и махнул рукой.

— Я, наверное, попробую поговорить с ней…, - горничная не договорила.

Тэллер перебил ее.

— Вы с ума сошли! И не вздумайте! Вы ведь ее видели.

Он почти дословно повторил слова своего хозяина. Но Мэри его не послушала. Она сделала глубокий вдох и отправилась на третий этаж. Дворецкий, открыв рот, наблюдал за ней, не делая никаких попыток остановить.

Перед дверью комнаты Гвен горничная снова вздохнула, набираясь смелости и постучала. Не расслышав ответа, нажала на ручку и заглянула внутрь.

— Вон, — коротко и ясно проговорила девушка.

Мэри не стала настаивать. Она сразу поняла, что это бесполезно.

Гвен сидела в кресле уже довольно давно и почти не двигалась, смотря на противоположную стену. Ее до сих пор душил гнев и она ничего не могла с этим поделать, хотя и пыталась его подавить. Выяснилось, что это бессмысленно. Никогда раньше она не приходила в такое состояние, а теперь, когда пришла, поняла, что куда легче разозлиться, чем успокоиться. Впрочем, в ее случае все не так просто. Есть люди, которые быстро вспыхивают, но при этом быстро остывают. А есть такие, что накаляются медленно, а в результате им нужно много времени для того, чтобы остыть. Она относилась к последним.

Между тем, подходило время обеда, но в доме никто об этом и не вспомнил. Особенно, сама Гвен, которой совершенно не хотелось есть, когда она была зла, расстроена или взбудоражена. Девушка пыталась немного отвлечься, к примеру, что-нибудь почитать, но когда оглядела комнату, то заметила, что в ней не было ни одной книги. Можно было, конечно, позвать Мэри и дать ей поручение, но Гвен не хотела никого видеть. Поэтому она снова уселась в кресло и за неимением лучшего, взяла лист бумаги и перо.

Несколько минут она рисовала цветочки и фигурки, как вдруг услышала, как открылась дверь. Не сомневаясь, что это Мэри, девушка подняла голову и четко проговорила:

— Я, кажется, ясно сказала, убирайся отсюда.

— Это я, — сообщил Джек, входя.

Гвен перекосилась. Если он думал, что его приход обрадует ее больше, чем приход горничной, то жестоко просчитался.

— Вон, — процедила девушка сквозь зубы, — вон отсюда.

— Извини, — он покачал головой и поплотнее закрыл дверь.

Потом развернулся.

Гвен отложила перо и выпрямилась в кресле.

— Убирайтесь. Немедленно.

— Не могу, — Джек шагнул ближе, взял один из стульев и поставил его радом с ее креслом.

Сел.

— Почему не можете? — яростно осведомилась она.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— А мне этого совершенно не требуется.

— Я вижу, злить тебя не стоит. Это просто опасно. Ты насмерть перепугала всех слуг.

— А мне наплевать на это.

— Не сомневаюсь.

Гвен сверлила его таким взглядом, что любой другой давно уже выбежал прочь с криками ужаса. Но Джек был сделан из другого теста. Он только приподнял брови.

— Почему ты злишься? — спросил он спокойно.

— Потому что вы не выпускаете меня из дома, вот почему.

— Нет. Ты начала злиться раньше.

— Ну и что?

— Может быть, ты возьмешь себя в руки и мы спокойно побеседуем?

— Мне сто раз повторить, что я не собираюсь с вами беседовать? — злобно фыркнула Гвен.

— Ты уже со мной разговариваешь, так значит, все не так уж плохо.

— Можно подумать, если я буду молчать, вы отсюда уйдете.

— Нет, — согласился Джек, — итак, что мы начала обсуждать?

— Когда вы отсюда уберетесь.

— Нет, другое. Я спросил, почему ты злишься. Потому, что узнала, кем оказалась Эрни?

— Мисс Белл? Ее, кажется, зовут Марджери. Прелестное имя.

— В самый раз для кухарки.

Девушка скорчила гримасу и возложив локти на подлокотники кресла, приняла самую воинственную позу.

— Скажи, что нужно сделать, чтобы ты перестала злиться? Попросить у тебя прощения стоя на коленях или может быть, стоя на голове? Выпрыгнуть из окна? Или еще что-нибудь?

— Очень смешно, — хмыкнула Гвен, — проползти на коленях вокруг дома. Чушь полнейшая. Я хочу, чтобы вы вышли из моей комнаты и больше никогда не донимали меня разговорами. Ясно?

— Хорошо, — ответил Джек, — я вижу, у тебя просто руки чешутся от желания залепить мне хорошую затрещину. Давай.

Как не была зла девушка, подобное предложение оказалось для нее новостью. Она вытаращила глаза.

— Что?

— Ну давай, бей. Выпусти свое негодование.

— Вы спятили?

— Есть немного. Ну, чего ты ждешь? Такая возможность выпадает нечасто. И тебе ведь очень хочется это сделать.

Она сощурила глаза.

— Лучше не вынуждайте меня, — снова зашипела она.

— Ты шипишь, как змея, — фыркнул Джек, — очень натурально. Ну, как насчет того, чтобы выпустить пар? Или боишься?

— Чего? — почти выпалила она.

— Что причинишь мне сильную боль.

— Ха, — отрывисто бросила Гвен, — получайте, если хотите.

Она размахнулась и влепила ему такую затрещину, что у Джека дернулась голова, а на щеке появилось красное пятно. Он с шумом втянул в себя воздух.

— Так, — подбодрил он ее, — продолжай.

Она откинулась на спинку кресла.

— Что остановилась? Не стесняйся, здесь все свои.

— Вы псих, — сказала девушка, — совершенный псих.

— Точно. Ну, так как насчет другой затрещины? Или этого для тебя достаточно?

— Да пожалуйста! — вскричала Гвен, — сколько угодно!

И после этих слов ударила его еще три раза подряд.

— Нравится? — осведомилась она, — теперь вы полностью удовлетворены? Получили по заслугам! А теперь проваливайте!

— Ну уж нет, — Джек потер одну щеку, — теперь моя очередь.

— Что-о?

— Теперь я займусь тобой, злючка-колючка, — с этими словами он рывком притянул ее к себе и поцеловал.

Гвен от неожиданности сперва оторопела. А потом энергично попыталась высвободиться, но у нее ничего не вышло. Тогда она махнула рукой и сдалась.

— Ну и черт с тобой, — сказала она, когда сумела.

— Я люблю тебя, — отозвался Джек, — а судя по твоей реакции на Эрни, ты тоже ко мне неравнодушна.

— Сделал вывод, — девушка презрительно фыркнула.

— А что, я не прав?

— Наверное, прав, — она пожала плечами, — но в другой раз, пожалуйста, предупреждай, когда надумаешь делать нечто подобное.

— Хорошо, — он кивнул с преувеличенной серьезностью, — предупреждаю.

Гвен сдавленно фыркнула.