Прошла ничем не примечательная неделя. Баррет сдержал свое слово и две ночи подряд караулил, но ничего не обнаружил. Впрочем, у Гвен было подозрение, что этим все и закончится. Наверняка, ночью в Загадочной зале был кто-то из слуг, который пытался отыскать потайной ход в тишине и покое, чтоб ему никто не мешал, не отвлекал, не подшучивал и не задавал глупых вопросов. Их прибытие испугало его, и он решил не рисковать.

Однако, поиски клада на этом не исчерпывались. Дом продолжал сотрясаться от энергичных поисков, в которых принимали участие все без исключения. Джек выбрал для себя подвал, уверенный в том, что все потайные ходы должны находиться именно там. Он не вылезал оттуда до самого ужина, а когда появился, то был до ушей перемазан в грязи.

Участия в этом увеселительном занятии Гвен не принимала. Она по-прежнему была уверена, что нужно не искать, а думать. И именно этим она и занималась на протяжение всей недели. Единственное, что она изменила, было место, где девушка предавалась размышлениям. Вместо библиотеки Гвен выбрала сад, свои излюбленные качели, где она сидела целыми днями с коробкой конфет, покачиваясь и усиленно думая. Но умные мысли обходили ее голову стороной.

Результатом этих размышлений стало то, что Гвен начала тихо ненавидеть сэра Этвуда. Его присутствия ей очень не хватало. Будь он рядом, уж она бы знала, как вытрясти из него все подробности. Но увы, он умер более двухсот лет назад. И это было очень досадно.

В эту ночь сон к ней не шел. Он просто обходил ее стороной. Должно быть, потому, что голова совершенно не хотела перестать думать. Чтобы уснуть, нужно было освободиться от мыслей, но именно этого Гвен и не могла сделать. Она ворочалась с боку на бок, сбрасывая одеяло и сминая подушку и все думала, думала, думала, ненавидя себя за это. Клад стал навязчивой идеей и уже просто мешал жить.

— Протяни руку, — повторяла Гвен загадочные слова, хотя совершенно этого не желала, — протяни руку — и возьми. О Господи! Ну сколько можно!

В доме стояла звенящая тишина, все давно уже спали, отложив поиски клада на завтра. И только девушка не могла этого сделать, что ее безумно раздражало. Наконец, она совсем отбросила от себя одеяло и села на постели, откинув с лица волосы и выудив из-под подушки сбившийся в процессе метаний чепец. Раз уж ей не спится и с этим ничего нельзя поделать, тогда ни к чему лежать.

Она перебралась в кресло, поджав под себя ноги. В голове до сих пор вертелась фраза: «Протяни руку — и возьми». Интересно, почему именно она, а не какая другая?

Догадка озарила ее именно в тот момент, когда Гвен подумала, что у нее ничего не выйдет и она никогда ничего не найдет. От пришедшей ей в голову мысли девушка даже подпрыгнула на месте. Протяни руку? А что, если в этом все и дело? Что, если и нужно протянуть руку? Но ведь это же так просто! Так просто, что даже смешно. Тут любой догадается. Да, сэр Этвуд был совершенно прав. Именно на это он и намекал. Протянуть руку — и все. Вот и решение.

Она вскочила на ноги, переполненная значимостью этого момента. Она догадалась! Она первая поняла туманные намеки сэра Этвуда. У нее получилось. Это нужно проверить. Немедленно. Сегодня же, сейчас!

Забыв о том, что на дворе стоит глубокая ночь, Гвен вылетела за дверь и бегом помчалась по коридору. Она так спешила убедиться в правильности своей догадки, что позабыла надеть туфли и накинуть на плечи шаль. Впрочем, в доме все спят, и никто не увидит, в каком она виде. Это очень хорошо, что сейчас ночь. Хорошо еще потому, что, если это окажется пустышкой, никто не будет стоять над душой и хихикать втихомолку. Для начала следует посмотреть самой, а уж потом говорить остальным.

Спустившись по лестнице, Гвен хотела повернуть направо, но тут услышала какие-то звуки. Эти звуки были негромкими, но ночью, в полной тишине они слышались очень отчетливо. И эти звуки доносились из знакомого места. Этим местом была Загадочная зала. Девушка направилась было туда, потом приостановилась и задумалась. Стало быть, Баррету не послышалось. Он и в самом деле что-то слышал и караулил не напрасно. Но дело в том, что его замысел стал известен этому типу, который сейчас был в зале. А значит, это один из своих.

Девушка осторожно подкралась к двери, приложила ухо к щели и прислушалась. Сперва все было тихо, а потом послышался шорох и чьи-то осторожные шаги. Гвен уже протянула руку к дверной ручке, но тут же ее отдернула. Она спугнет его. Нет, врываться туда не стоит. Пусть кладоискатель поработает, поищет тайный ход, а потом, когда он соберется выйти, вот тут-то она его и застукает.

Довольная своей идеей, Гвен вернулась к лестнице и вошла в глубокую тень справа. Прислонившись к перилам, она приготовилась ждать. Неизвестно, сколько это может продлиться. Может, пару часов, а может и несколько минут. Девушка покачала головой. Идея отыскать сокровища кого-то захватила до самой глубины души. Этот человек уже не довольствуется своим положением. Ему нужно больше. Он хочет найти клад и разбогатеть с его помощью. Баррет был прав. В такую позднюю пору, тайно клад может искать только тот, кто не хочет обнаруживать его при всех, поскольку это значит — отдать его законным владельцам. А если отыскать его втихомолку, никто об этом не узнает. Даже если этот ход в конце концов и найдут, он все равно будет в полной безопасности, потому что ведь неизвестно точно, есть там клад или нет. Вполне возможно, что сэр Этвуд не успел его спрятать, либо солдаты его нашли и присвоили себе, либо вообще эту историю кто-то выдумал от начала и до конца. Что ж, неплохо, очень умно. Но она, Гвен его подкараулит и лишит этого человека возможности получить сокровища. Теперь он будет узнан и не посмеет продолжать свое занятие, ведь что бы ни случилось, в первую очередь подумают именно на него.

К тому же, Гвен всерьез не допускала, что в Загадочной зале в самом деле спрятан клад. Для нее это был уже пройденный этап. Тем более, сейчас, когда ее озарила догадка. Конечно, очень хочется проверить все прямо сейчас, но где гарантия, что конкурент не услышит ее и не подсмотрит тайное место. А потом, когда она пойдет спать, вытащит все и сбежит. Нет, так рисковать не стоит. С этим нужно подождать до завтра. Устроить Джеку сюрприз, пусть не думает, что он в этом доме самый умный.

Неизвестно, сколько еще размышляла бы Гвен и какие еще мысли пришли бы ей в голову, но тот дверь Загадочной залы отворилась. Девушка плотнее прижалась к перилам, боясь, что он ее все-таки увидит, несмотря на полную темноту. Она так внимательно смотрела на темную фигуру, что через минуту у нее заболели глаза. Человек повернулся и прикрыл за собой дверь. В его руке была лампа, но он держал ее внизу, так что девушка как ни силилась, никак не могла рассмотреть его лица. Она определила только, что это был мужчина, судя по его ногам, ибо именно это зрелище ей и было доступно.

Мужчина некоторое время прислушивался к звукам, застыв на месте и не шевелясь. Гвен даже затаила дыхание, опасаясь, что он его услышит. Но это была напрасная предосторожность. Ее так и не услышали. Человек развернулся и пошел вперед. Девушка сделала несколько шагов за ним, стараясь держаться в тени, чтобы определить, куда же он пойдет. Ей не хотелось оставлять свое убежище. Поэтому, она видела только, что он идет в холл. А оттуда мог пойти куда угодно. Гвен досадливо поморщилась. Если она так и будет тут торчать, то выходит, что в ее затее не было никакого смысла. Ведь она хотела знать, кто это. Немного поколебавшись, девушка все-таки решилась и пошла вперед.

В холле было пусто. Оглядевшись по сторонам, Гвен поняла, что опоздала. Кто бы это ни был, он уже ушел. Кругом было темно, пятно света от лампы исчезло.

— Черт, — прошипела Гвен.

Все было напрасно. Этот тип оказался проворен. Ну ничего, завтра она велит Баррету подежурить у Загадочной залы еще несколько ночей для того, чтобы он наверняка рассмотрел конкурента. Впрочем… Зачем? Если ее догадка верна, завтра они уже найдут клад сами и конкурент будет нестрашен. А если не найдут… Об этом Гвен думать не хотела. Такую возможность нельзя было допускать не потому, что она в принципе не возможна, а для того, чтобы не портить себе настроение. Есть там что-нибудь или нет, это она узнает завтра. Завтра же будет радоваться или огорчаться.

И девушка вернулась в свою комнату. Она легла в постель, думая, что не заснет от переполнявшего ее возбуждения, но заснула почти мгновенно.

Утром Гвен чувствовала себя необыкновенно бодрой, что для нее было нетипично. Поскольку наполовину бессонные ночи никогда не проходили бесследно. И если кто-то относился к такому спокойно, Гвен весь день ходила как вареная, и с головной болью в придачу. Но не сегодня. Сегодня у нее была важная задача, которая и отодвинула все остальное на задний план.

Настроение у девушки тоже было прекрасным, и она что-то напевала, когда спускалась вниз, к завтраку. Джек в противоположность ей был сосредоточен и даже несколько суров. А взгляд был отсутствующим. Мельком посмотрев на Гвен, он ничего не заметил и наверняка вообще ее не видел.

Гвен некоторое время сидела молча, втихомолку хихикая над Джеком. Неужели, и у нее когда-то был такой вид? Неудивительно, что все остальные сочли ее странной. Покачав головой, она проглотила кусок мяса и произнесла:

— Мистер Лестрейдж.

Джек не обратил на это никакого внимания. Гвен хихикнула. Ей пришлось повторить это дважды, прежде чем он соизволил отозваться. И первые его слова были:

— Какой я тебе мистер Лестрейдж. Называй меня по имени. Это становится смешным.

— Ладно, — не стала спорить девушка, — пусть будет Джек. Так вот, Джек, я знаю, где находится потайной ход.

В столовой на минуту воцарилось молчание. Джек смотрел на нее, не моргая. Потом выронил из рук нож и спросил:

— Что ты сказала?

— Я знаю, где находится потайной ход.

— Что?

— Вам следует показаться врачу, Джек, — хмыкнула Гвен, — со слухом у вас явно что-то не в порядке.

— Ты сказала, что знаешь, где находится ход? Откуда?

— Догадалась.

— Ну, и где он? — в нетерпении осведомился он, — где?

— Сэр Этвуд был абсолютно прав. Нужно только протянуть руку и все.

— Ну, и куда нужно ее протянуть? — он начал сердиться, — в этом нет никакого смысла.

— Есть. Нужно только подумать.

— Ладно, хватит. Если тебе пришла охота пошутить… Где этот чертов ход?

— Заканчивайте завтракать, и я его покажу.

— К черту завтрак, — Джек встал, — пошли. Но учти, если ты меня разыгрываешь…

— И что тогда будет, интересно? — фыркнула Гвен, — очень страшно.

Она повернулась к двери и нажала на ручку. Джек нагнал ее в коридоре.

— Куда нужно идти?

— В библиотеку.

— Куда? Ты думаешь, он там?

— Я объясню. Честно говоря, я сама еще не проверяла. Мне просто пришло это в голову, — призналась девушка, — так что, это может оказаться просто домыслом.

— Вот сейчас и проверим.

Когда они вошли в библиотеку, Джек плотнее закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

— А теперь рассказывай, — велел он.

— Все дело в этой фразе: «Протяни руку — и возьми», — начала Гвен, — ее неспроста написали. И она значит не то, что найти клад очень просто, ее нужно понимать буквально. Для начала, я нашла листок потому, что перебирала книги и уронила несколько штук с верхней полки. Вот с этого стеллажа. Листок выпал из одной из них. Вчера я подумала, а что, если и нужно просто протянуть руку?

— Это мысль, — Джек понял, что она хотела сказать без дальнейших пояснений.

Он схватил лестницу и установил ее на полу. Потом быстро вскарабкался наверх.

— Верхняя полка, говоришь? — спросил он.

— Да, — подтвердила девушка, наблюдая за ним с интересом и в то же время с некоторой недоверчивостью.

Она начала жалеть, что сказала ему об этом. Сначала следовало проверить самой, а уж потом сообщать. Нужно было убедиться.

Джек бесцеремонно сбросил все книги с нужной полки прямо на пол. В другое время Гвен непременно бы возмутилась, но сейчас просто стояла внизу и с напряжением смотрела вверх. Она закусила губу, ожидая, что же выйдет из этой затеи. Что вот-вот раздастся скрип и огромный стеллаж отодвинется, открывая проход. Она ждала этого с таким вниманием, что ей уже начало казаться, что она слышит этот долгожданный скрип.

Но ничего не происходило. Джек ощупал доски, постучал и надавил на каждую из них, но все напрасно. Наконец, он понял, что это бесполезно и спустился вниз.

— Черт, — сказала Гвен с непередаваемым выражением и с досады пнула лестницу ногой.

Она от удара сложилась и грохнулась на пол, едва не придавив Джека. Но он вовремя успел отскочить.

— Эй, осторожнее, — счел нужным заметить он.

— Какая гадость, — девушка рывком пододвинула к себе стул и с размаху на него села, — ненавижу этого сэра Этвуда!

На самом деле ей хотелось сказать другое. Громко, с выражением: «Какая я дура!» Но от этого она воздержалась.

— Ладно, не расстраивайся, — успокаивающе проговорил Джек, — ничего страшного ведь не случилось. Если б это было так просто, клад давно бы нашли. Но сама идея была неплохая, нужно это признать. Сам бы я до такого никогда не додумался.

— Разумеется, — злобно отозвалась Гвен, — идиотские идеи приходят в голову только мне.

— Ты очень сообразительная девушка. Нашла уже целых две возможности. А я, к примеру, ни одной.

— Да ну? — фыркнула она с досадой, — а кто целый день подвал обследовал?

Джек рассмеялся.

— Да, было дело. И оказалось пустышкой. Так что, я тебя понимаю. Мне тогда тоже было очень досадно. Но все равно ты меня обогнала.

— О Господи, — простонала девушка, — ну, где еще может быть этот ход? Где? Может быть, он в самом деле в Загадочной зале?

— Но ведь там уже сто раз все простукали. Нет там ничего. И никогда не было. Ничего, кроме погребка. Кстати, погребок — это тоже твоя заслуга.

— Я в полном восторге, — съязвила Гвен, — просто замечательно. Именно погребок и был моей целью. Вы были правы. Нет здесь никакого хода и никакого клада. Все это выдумки. Ерунда.

— А мне кажется, что все-таки есть. И я об этом подумаю.

Она красноречиво пожала плечами. Мол, думайте, сколько душе угодно.

— А тебе нужно немного отвлечься. Займись чем-нибудь другим, — посоветовал ей Джек.

— Чем?

— Ну, не знаю. Поучись вязать, к примеру.

— Господи, этого мне как раз и не хватало.

Тут Гвен встала и направилась к двери. В чем-то Джек, конечно, был прав. Ей нужно отвлечься. Иначе, она с досады что-нибудь сломает. Ей очень хотелось это сделать.

Девушка прошла к себе в комнату и села в кресло. Нужно отвлечься. Нужно чем-нибудь заняться. Чем? Почитать какую-нибудь книгу? Странно, но после провала в библиотеке на любые книги у нее возникла стойкая аллергия. На вязание, разумеется, она даже смотреть не стала. Подаренная Джеком корзинка, подаренная, конечно, только для того, чтобы подшутить над ней, лежала в шкафу. И у Гвен было подозрение, что она будет лежать там вечно.

Может быть, пойти в сад и посидеть на качели и подумать? Подумать над тем, где может быть потайной ход. И думать до тех пор, пока ее голова не треснет. Нет, это просто невыносимо. Гвен встала и прошлась по комнате. Не думать об этом она не могла. Но и думать не хотела. В конце концов, она нашла решение. Девушка собралась проведать отца. Ведь они не виделись уже несколько недель. Отец, разумеется, не кажет сюда носа потому, что не хочет выслушивать упреки, сам понимая, что в тот раз наделал глупостей. Поэтому, Гвен решила поехать к нему сама. В любом случае, это было хоть какое-то развлечение. И заодно, она отвлечется от своих тяжелых дум.

Но несмотря на свою решимость не думать о потайном ходе, Гвен сидела в седле и вновь прокручивала в голове вызубренный текст записки и строила всевозможные догадки. Несколько раз она прерывалась и пыталась думать о чем-нибудь другом, но мысли неизменно поворачивали на давно накатанную колею. С ума сойти можно.

Проехав больше половины пути, она начала сомневаться, стоило ли ей ехать домой и беседовать с отцом. Ее вовсе не беспокоило то, что он когда-то едва не разрушил их совместные планы, просто девушка не знала, о чем будет с ним разговаривать, если ее голова забита только поисками потайного хода. Наверняка, разговор будет постоянно сворачивать на тему сокровищ сэра Этвуда. К тому же, Гвен не хотела посвящать отца в эту историю. Он, конечно, не удивился бы, так как прекрасно знал свою дочь и на собственном опыте изучил то, что может прийти ей в голову. Но она хотела отвлечься от этих мыслей, а если заведет речь о кладе, то беседа будет только об этом. Гвен скривилась и потянула уздечку. Нужно подумать. Может, просто прокатиться? По крайней мере, она немного проветрится, а это всегда полезно. Или уж ехать в гости к отцу?

Гвен размышляла достаточно долго и никак не могла прийти к однозначному решению. Наверное, она еще долго бы вот так стояла посреди дороги, никуда не трогаясь и думая. Но тут ее одиночество было нарушено чьим-то недоуменным возгласом. Девушка подняла голову и увидела в нескольких шагах от себя Эрнестину. Она тоже была верхом. Недоуменно приподняв брови, Гвен припомнила, что когда она уезжала, то при ней был экипаж.

— Эрни? — произнесла она вопросительно.

— Гвен, — та подъехала ближе, — что ты здесь делаешь? Решила сбежать из дому?

— Нет, — та удивленно приподняла брови, — зачем?

— Куда же ты тогда едешь?

— Сама не знаю.

Видимо, Эрнестину такой ответ не удовлетворил, да Гвен и сама понимала это. Поэтому, она усмехнулась и решила дополнить:

— Я ехала к отцу, Эрни. Но потом вдруг подумала, не лучше ли просто прокатиться верхом.

— Ты стоишь тут довольно долго, — женщина покачала головой, — я наблюдаю за тобой минут десять. О чем ты думаешь?

— О том, как лучше поступить.

— Это ты о чем? — Эрнестина чуть нахмурилась.

Гвен пожала плечами.

— Но я ведь только что сказала: куда мне ехать. Вот, о чем.

— Ты не хочешь навестить отца, Гвен?

— Дело не в этом, — девушка махнула рукой, не в силах объяснить ей эту проблему, которую она и сама не очень понимала.

И чтобы предупредить последующие расспросы, она спросила сама:

— У твоего брата уже все в порядке, Эрни?

— Что? А, да, конечно. Гвен, у меня есть одна просьба. Если тебе, конечно, нетрудно это сделать.

— Что именно? — уточнила девушка.

— Ты не могла бы не говорить никому о том, что встретила здесь меня?

Гвен еще сильнее изумилась. Не говорить никому? Но в чем смысл этой просьбы? Ведь Эрнестина все равно едет домой и ее непременно там увидят все. И потом, в их встрече не было ничего предосудительного. Напротив, вполне обычно. Никто не говорит, что они обязательно должны были встретиться, но раз уж встретились, то что в этом особенного?

— Я могла бы, — медленно проговорила Гвен, — но я не понимаю, зачем это скрывать, если ты все равно возвращаешься.

— Я не возвращаюсь, — тихо отозвалась Эрнестина.

— Что? Не возвращаешься? А что же ты тогда тут делаешь?

— Ну…, - последовала долгая пауза, — я очень рассчитываю на твое молчание, Гвен. Дело в том, что я должна кое-куда съездить, но так, чтобы Джек об этом не знал. Я не возвращалась домой, просто здесь только одна дорога. И мне пришлось по ней ехать.

— Понятно, — кивнула Гвен, — что ж, раз это так важно, пожалуйста, я ничего никому не скажу. Ты, наверное, хочешь повидать своих детей.

Эрнестина посмотрела на нее вытаращенными глазами и с полуоткрытым ртом.

— Что? — переспросила она, — кого я хочу навестить?

— Своих детей, — пояснила девушка.

Она снова начала недоумевать. Неужели, она говорит невнятно, что ее постоянно переспрашивают, а то еще и по два раза?

— У меня нет детей, — женщина заморгала глазами, — я ведь не замужем.

— Ну да, — согласилась Гвен.

— Почему же ты тогда решила, что у меня они есть?

— Ну хорошо, не хочешь признаваться, не надо. Это ведь твое дело. Я не пытаюсь вмешиваться.

— Гвен, — Эрнестина дотронулась до ее руки, — скажи, кто тебе это сказал? Откуда ты узнала?

— Я не думала, что это страшная тайна, — фыркнула та, — об этом говорил сэр Роуэн, когда приезжал в Этвуд-холл с инспекцией. Помнишь?

— Ну, конечно, — женщина перевела дух, — да, ты права. Мне бы не хотелось в этом признаваться, хотя, конечно, ничего плохого в этом нет. Но все равно, двусмысленность положения…

— Вполне обычное дело. Разводы, конечно, сейчас не очень популярны, но в любом случае, ты ведь разведена официально, и никто не сможет ни в чем тебя обвинить.

На этот раз Эрнестина молчала куда дольше. А потом кивнула и ответила:

— Да, разумеется.

— У меня создалось впечатление, что именно по этой причине твоя семья и не желает иметь с тобой никакого дела, — продолжала Гвен, — и мне кажется, это несправедливо. Ведь даже если тут есть твоя вина, хотя я об этом ничего не знаю, остаются дети, которые ни в чем не виноваты.

— Спасибо, Гвен. Это очень мило с твоей стороны, — улыбнулась женщина, — но я рассорилась со своей семьей по другой причине. Хотя мой развод сыграл в этом не последнюю роль. Но все равно, ты очень добра ко мне. Значит, ты никому не скажешь о том, что видела меня здесь?

— Я ведь уже говорила, — девушка неопределенно повела бровями, — мне это ни к чему. Ты можешь быть абсолютно спокойна.

— Спасибо, — еще раз поблагодарила ее Эрнестина, — ну что ж, мне пора. А ты все-таки поезжай, навести отца. Ты ведь его уже давно не видела, правда?

— Недели три, наверное.

— Ну, вот видишь. Он наверняка соскучился. И тебе будет, что ему рассказать. Кстати, как продвигаются поиски клада?

— Никак. Пока ничего не нашли.

Эрнестина засмеялась.

— Ничего, Гвен, прошло не так много времени. Уверена, у тебя все получится. Ведь какая-то из твоих попыток должна увенчаться успехом. Не все тебе винные погребки отыскивать. В этом доме наверняка не один потайной ход или ниша. Его ведь построили давно. Раньше увлекались такими вещами.

— Да, я тоже так думаю.

— Так что, ход ты отыщешь. Нужно лишь время. Правда, не факт, что там что-либо обнаружится.

— Почему? — нахмурилась Гвен.

Потайной ход и все, что с ним было связано, с некоторых пор стало для нее больной темой.

— Мне кажется, в этой истории ничего правдоподобного нет. А если допустить, что все-таки есть, то эти сокровища наверняка давно обнаружены. Ведь Загадочную залу обыскивали уже не раз и весьма тщательно.

— Но там ничего нет, — девушка хмыкнула, — так что, неудивительно, что там ничего не нашли.

— Нет? Как так? Но ведь в истории сказано, что именно в Загадочной зале…

— Вот это и есть те самые домыслы. На самом деле, сэр Этвуд спрятал их в другом месте.

Эрнестина заинтересовалась.

— В самом деле? И в каком же?

Гвен пожала плечами.

— Не знаю. Знала бы, давно их оттуда достала.

— Ты пришла к выводу, что поиски в Загадочной зале — напрасная трата времени, Гвен? Почему?

— Потому, что в ней искали так долго и так тщательно и ничего не нашли. Ведь при известном упорстве рано или поздно можно найти все, что угодно. Тем более, что искал не один человек, а много разных людей. Один из них в любом случае должен был это найти.

— Ясно, — отозвалась Эрнестина, — наверное, ты права. Если только это вообще не выдумка. Ну хорошо, мне и в самом деле пора. Приятно было с тобой поболтать.

Они распрощались и разъехались в разные стороны. Гвен проехала еще немного и снова остановилась. Все это, конечно, прекрасно, но она так и не решила, что же ей делать. Ехать к отцу или не ехать?

Наконец, она махнула рукой и решила, что сегодня к нему не поедет. Выберет другое время для визита. А сегодня просто прокатится верхом и осмотрит окрестности. Впрочем, ничего особенно интересного здесь не обнаружит. Все эти места давным-давно объезжены и осмотрены так, что лучше и не надо.

На прогулке Гвен пробыла около часа, после того, как повстречала Эрнестину. Ее сперва немного удивило желание мисс Харгрейв не возвращаться домой, а отправиться куда-то в другое место. Но потом девушка подумала, что Эрнестина давно взрослая и если уж у нее несколько детей и неудачный брак за плечами, то она в состоянии самостоятельно решить, что ей больше нужно. За своим поведением она должна смотреть сама. Гвен, конечно, было любопытно, что это за место такое, куда направляется Эрнестина, но это уже ее личная проблема. Женщина могла направляться куда угодно и по полному праву. А если не хотела, чтоб об этом знал, Джек, то значит у нее была для этого причина. И Гвен до нее не было никакого дела. Ей бы к примеру, не понравилось, если б у нее выспрашивали, куда она едет, почему, зачем и для чего.

Вернувшись в Этвуд-холл, Гвен не сразу поняла, что там изменилось. Двери ей открыл сумрачный дворецкий и молча пропустил ее вперед. Когда она поднималась по лестнице, навстречу попалась заплаканная служанка, пряча глаза и отворачиваясь. И даже Мэри, ее личная горничная, была как на иголках. Когда она по ошибке два раза расстегивала и застегивала платье Гвен, та не выдержала и спросила:

— Что с тобой, Мэри? Мне нужно его снять, а не надеть.

— Да, мадам, — горничная поспешно расстегнула крючки.

Она понесла платье к шкафу, на полпути уронила его, присела над ним и вдруг разрыдалась. Гвен удивилась, в который раз за день. Реакция горничной была нетипична. Конечно, не будем спорить, у Гвен характер не из легких, но она никогда не устраивала разносов за такие пустяки. И вообще, разносы были не в характере Гвен. Вспыльчивость проявлялась в ней очень редко, чаще всего она ехидничала, язвила и изощрялась в остроумии, прохаживаясь по чьей-нибудь персоне. Кричала редко, только тогда, когда все остальные методы были испробованы и исчерпаны. И испуганно рыдать в ожидании наказания, это в конце концов, было не в характере самой Мэри.

— Что случилось? — спросила Гвен, — если ты думаешь, что я начну метать громы и молнии по поводу того, что у тебя дырявые руки, то извини, я сегодня не в настроении.

— О нет, мадам, — всхлипывая, замотала головой горничная, — это совершенно не при чем. Просто… просто…

— Ты расстроена чем-то другим, — догадалась девушка, — чем?

— Ох, мадам, — Мэри вытерла слезы и поднялась с пола, — мне очень жаль, что я разревелась перед вами. Вы можете подумать, что я жалуюсь. Но это произошло случайно, мадам. Я просто не знаю. Наверное, мне придется брать расчет.

Гвен приподняла брови.

— Зачем?

— Если мистер Лестрейдж считает, что я способна на такое… такой ужасный поступок, то я не могу тут оставаться.

— Сядь, Мэри, — Гвен взяла ее за руку и почти силой усадила на стул, — вытри слезы и спокойно расскажи мне, в чем подозревает тебя мистер Лестрейдж.

— У него пропали деньги, мадам, — Мэри исполнила ее указание, села и честно попыталась успокоиться.

Это получилось не сразу, но она уже не рыдала, а только изредка всхлипывала.

— Пропали деньги? Но почему он решил, что их взяла именно ты?

— Он и не утверждал этого, мадам. Он подозревает всех без исключения. Даже мистеру Тэллеру досталось.

— Нельзя бросаться такими словами, — Гвен покачала головой, — этим можно добиться лишь того, что все слуги разом возьмут расчет. А это было бы скверно.

— Ох, мадам, но мистер Лестрейдж ничего прямо и не говорил. Он не сказал, что в этом виноваты слуги, но… но он так подумал. Во всяком случае, он сказал, что, если до завтра деньги не будут возвращены, он вызовет полицию.

Девушка села в кресло и слегка нахмурилась.

— Неприятно, — заключила она, — но почему он решил, что деньги пропали? Может быть, он сам их куда-нибудь сунул и забыл. Такое бывает.

— Деньги всегда лежат в одном месте, мадам, — пояснила горничная, — и все об этом знают. Но еще никогда никто не пытался совершить кражу. У всех прекрасные рекомендации, я уверена, никто в этом доме не мог этого сделать. К тому же, мистер Лестрейдж никогда не забывает, куда он положил деньги и сколько их в наличии. В этом вопросе он очень щепетилен.

— Ясно, — Гвен сдержала улыбку, — говоришь, он подозревает всех? А что, деньги лежат на открытом доступе?

Мэри посмотрела на нее с недоумением.

— Мадам? — переспросила она.

— Я имею в виду, их может взять любой? Они не заперты на ключ?

— О мадам, я не знаю таких подробностей, но думаю, ни к чему усиленно прятать деньги. Ведь никто из нас никогда бы не взял даже пенса.

Девушка еще немного подумала, а потом проговорила:

— Все же, Мэри, не торопись брать расчет. У меня никогда не было такой старательной горничной. И, конечно, я ни минуты не думаю, что ты способна взять чужое. Так что, успокойся. Хорошо?

Мэри кивнула и вытерла остатки слез со щек. Она все еще сомневалась, но обрела свое обычное спокойствие и рассудительность.

А Гвен отправилась ужинать. Она была немного удивлена произошедшей историей, поскольку Мэри, как ни крути, была права. В приличный дом берут слуг с хорошими рекомендациями, и никто из таких слуг не склонен к воровству. Тем более, что все служат здесь очень давно и привязались к хозяевам. Но с другой стороны, деньги все же кто-то взял. Либо сам Джек их потратил и забыл. Гвен не думала, что с ним никогда такого не случалось, потому что с ее отцом такое случалось постоянно, да и она сама не всегда знала точно, сколько их всего. Иногда некоторые суммы ускользали от ее внимания. И девушка считала, что такое случается со всеми.

Джек в самом деле был не в духе. Он что-то пробормотал себе под нос, увидев Гвен. Она села на свое место и приступила к ужину. Беседовать с ним на тему кражи не сочла нужным. Да и что она могла бы ему сказать? Посочувствовать? Поддержать в решении вызывать полицию или напротив, не делать этого? Пусть сам решает.

Когда девушка приступила ко второму блюду, Джек неожиданно поднял голову, окинул ее взглядом и спросил:

— Гвен… э-э-э… Ты, случайно… черт, в общем…

— Что-то хотели спросить? — осведомилась она, взглянув на него искоса.

— Да так. Я не имею в виду ничего такого, но ты случайно ничего не делала с деньгами?

— Простите? — приподняла брови Гвен.

— Ладно, ничего.

— Я даже не знаю, где они лежат.

— Хочешь сказать, что ты никогда их не видела?

— Видела, конечно. Иногда папочка показывал мне соверен или даже фунт. Так, для того, чтобы я знала, как они выглядят.

— Очень смешно, — прошипел Джек, — я имею в виду, что ты имеешь полное право их брать.

— Зачем?

— А зачем вообще нужны деньги? Купить себе что-нибудь.

— Вы хотите сказать, что я взяла ваши деньги, потратила их и ничего вам не сказала. Так, кажется?

— Нет, — поспешно отозвался он, — ничего подобного. Я только хотел сказать, что ты можешь это делать, если захочешь.

— Спасибо, — язвительно проговорила Гвен, — очень любезно с вашей стороны. Но я не брала ваших денег, сэр. Я даже не прикасалась к ним.

— Я просто спросил! — вскричал Джек, — я ни в чем тебя не обвинял, черт возьми! Вы все словно сговорились! Полчаса назад Тэллер сообщил мне, что уже двое слуг хотят взять расчет потому, что я обвинил их в воровстве! А мне и в голову этого не приходило, черт возьми!

— Может быть, вы задавали не те вопросы? И если вы никого не обвиняете, то зачем грозить полицией?

— Потому что их все же кто-то взял, — он почти дословно повторил ее мысль, — и я хочу знать, кто это сделал. А ты выкинь из своей головы мысль о том, что я подозреваю и тебя заодно. Я прекрасно знаю, что по своей воле ты ни к чему не притронешься и никуда не залезешь. Тебе иногда даже шевелиться лень.

Гвен отложила вилку, прислушалась к себе и поняла, что она совсем не злится на столь беспочвенное обвинение. Наверное, он в чем-то прав, сейчас, к примеру, ей даже возмущаться лень.

— Вы в самом деле хотите вызвать полицию? — поинтересовалась она.

Джек раздраженно пожал плечами.

— Не знаю. Нет, конечно. Глупо вызывать полицию по такому поводу. Я и сам разберусь. А почему ты спросила?

— Я никогда еще не видела, полицейских, занимающихся таким делом. Они, наверное, станут делать обыск. Кажется, это так называется. Было бы забавно посмотреть.

— Что тебе только в голову не приходит, — отозвался Джек.