Люциан Бэйн

Война Доминантов. Раунд 3

Серия: Война Доминантов - 3

Перевод: Bryanka, elle_bumblebee, Nahadoth

Сверка: helenaposad

Бета-коррект: ildru

Редактор: Amelie_Holman

Оформление: Eva_Ber

 

Глава 1

Я разрывался между тем, что происходило за пределами роскошного лимузина, где мы ожидали начало третьего раунда и желанием смотреть на сиськи Тары. Ее футболка не скрывала очертания маленьких грудей и чертовски восхитительных твердых сосков. Боже, это зрелище высосало координацию и интеллект прямо из моего мозга. На ней нет бюстгальтера? Блять, убейте меня. Да, пососать - то, что нужно в эту секунду изысканным пикам.

- Тебе плевать?

Я неохотно оторвал взгляд от ее груди и увидел, как она раздраженно показывала рукой в сторону Даниэль и водителя…Стива? разговаривающих снаружи.

Я вздохнул и закрыл глаза.

– Боюсь, я ничего не слышу из-за твоих сисек. – На данный момент мне наплевать на «Войну Доминантов», но постоянная зацикленность Тары на получении очков и прохождении в следующий раунд разочаровывала меня в край.

Она заворчала и приоткрыла дверь.

Меня оглушил плаксивый голос Даниэль и это окончательно испортило мое настроение:

– Я думала, мне позволят сопровождать наших ребят. Им нужно сопровождение.

Тара резко вздыхает:

– О. Боже. Мой. Нет!

Ничего удивительного. Тара презирала модератора соревнований и то, что та не скрывала своего влечения ко мне. Вздрогнув от гнева, Тара распахнула дверь и встала, зажав рукой свое горло и покачав головой Стиву, словно он может помочь. Весьма сомнительно.

Стив уловил ее жест и озадаченно нахмурился, прежде чем снова перевести все свое внимание на рассерженную Даниэль.

Боже, от мысли, что Даниэль рядом, мне хочется выпрыгнуть из кожи. Она напоминала мне хищную рептилию – всегда в поисках жертвы, жадная до разврата и ненасытная. Я не хотел ничего больше, чем держаться подальше от ее хладнокровных лап.

- Я понимаю, мисс Онтелло, правда, понимаю. – Стив взглянул на Тару, метафорически распиливающую свою шею, прежде чем снова нежно улыбнуться Даниэль. – Вы же видели в моем резюме, что я сопровождал детей президента?

Даниэль остановилась на середине тирады и уставилась на него, как будто никогда не видела раньше. Полноватый и неказистый, уверен, он даже не считается в её глазах мужчиной. И теперь выражение ее лица стало настороженным, как будто Стив представляет угрозу ее положению.

Он почтительно кивнул.

– На танцы в школе. – Его шелковый голос обволакивал так же, как его обходительность. – И я могу вас заверить, мисс Онтелло, я умею водить, – он скользнул ладонью в нашу сторону, – и сопровождать. – Он вернул свою руку с отрепетированной художественной грацией. – Конечно, без дополнительной оплаты. – Озвучив этот маленький бонус, он сложил руки за спиной и встал в уверенной стойке.

Я затянул Тару обратно в машину.

– Пусть мужик сам сделает свою работу, как считаешь?

Она с неохотой села в лимузин, но не отводила глаз от окна.

– Взгляни на нее. Клянусь, если она поедет с нами, я завязываю с этим.

Я поднял брови.

– Ты бы выбросила миллион долларов из–за нее? – Меня пронзил укол волнения. Неприязнь Тары к Даниэль появилась отчасти из–за ревности.

Ее внезапное напряженное, пристальное внимание скрутило мой живот. Мне нужно прикоснуться к ней, поскольку пару дней назад нам было приказано разделиться и решить свои личные дела, прежде чем мы начнем этот раунд. Я полагаю, она поехала навестить бабушку. Я же остался в своей квартире и пялился в потолок, скучая по ней. Блять, каким же я был одиноким, когда она уехала. В начале этих двух дней я сдерживался изо всех сил, пока она разбирается со своим дерьмом. Но в конце, я был готов доминировать. Доминировать, чего бы это ни стоило, и сделать ее своей. Я улыбнулся: – Значит, ты скучала по мне?

Она фыркнула и отвела взгляд.

– Я скучала по бабушке. Я говорила тебе, куда поеду.

– И как она?

Тара взглянула на меня своими карими глазами и слабо кивнула.

– Гораздо… гораздо лучше. Ее речь…, – она посмотрела в потолок, – никогда не станет прежней. – Тара посмотрела на меня и улыбнулась. – Но ее чувство юмора в полной сохранности.

Потребность обнять ее стала невыносимой. Я потянулся к ее руке, чтобы прикоснуться, но она опустила руку себе на колени. Иисусе, два дня вдали друг от друга, и вот снова стена высотой в пять миль.

Это не имеет значение. Я был Большим Злым Волком. И я взорву ее маленький домик.

Она изучала меня из–под густых ресниц.

– А что насчет тебя? Ты… встречался с кем–нибудь? – Ее слова предательски намекали на неуверенность в себе.

Я улыбнулся, довольный, что ей требуются подробности.

– Нет.

– Ни с кем? Ни с одним человеком? – Наконец, она посмотрела на меня прямо, нацепив маску холодности, скрывающую мысли.

Я медленно облизал губы, и её показное равнодушие дало трещину прямо по центру. Ее губы раскрылись, а взгляд проследовал за моим языком. Чувство победы заставило меня улыбнуться.

– Ни с одним. Человеком. Любимая.

Она фыркнула и отвернулась, притворяясь, что любуется пейзажем, но ничего, кроме каменной стены особняка «Войны Доминантов», не было видно.

– Верится с трудом.

– Я же сказал тебе, у меня нет никаких саб.

Она вновь взглянула на меня.

– Я даже не упоминала о сабах.

– Тебе и не нужно было, любимая.

Она фыркнула снова.

– Я скучал по звукам, которые ты издаешь.

– Скучал, – пробормотала она. – Прошло всего два дня.

– А, кажется, прошло два года.

Она потерла ладони о свои теперь уже дрожащие ноги и снова посмотрела в окно. – О Боже, он идет, он идет. А она уезжает. Да! Гребаная шлюха!

Я прикусил нижнюю губу и усмехнулся, когда водитель сел в машину, и Тара метнулась вперед с криком:

– Что происходит?

– Я думаю, вы будете рады узнать, что она не будет сопровождать нас на этом… этапе. – Голубые глаза Стива сверкали триумфом, и, как обычно, его приятное выражение лица было сдержанным.

Тара рухнула обратно на сидение, громко вздохнув:

– Слава Богу!

Водитель как мог развернулся на своем месте.

– Вот что. – Он протянул Таре телефон. – Этот твой. – Другой он протянул мне. – А этот твой. – Он держал третий. – Этот мой. – Идеальные брови поднялись в непонимании. – А, вот еще…, – он выудил из кармана своей куртки и передал Таре конверт, – задания этого этапа.

Тара вырвала тот из рук Стива и просто смотрела на него в течение нескольких секунд. Она вручила его мне.

– Читай ты.

Я взял его, а она откинулась на сидение и посмотрела в окно, покусывая ноготь большого пальца.

– Сначала про себя, – быстро добавила она.

Я открыл письмо и прочитал его, мой живот взволновался, как и я. Три задания. Пять дней на выполнение. Все они казались простыми, но последнее повергло меня в ужас. Таинственное задание. Здорово.

– Ну? – Тара посмотрела на меня с предвкушением.

– Ты готова это услышать?

Она кивнула, как будто это должно было быть очевидным. Вот же вредина. Безумное желание взять эту бумагу, положить в реактивный самолет, а затем запустить его через окно держало мои пальцы в напряжении. Потом мой взгляд остановился на последнем пункте в списке: доминирования над демонами и возможном ущербе, что он может нанести.

– У тебя есть пять дней, чтобы выполнить три задания.

– Что это? – оборвала она.

Я бросил ей бумаги.

– Сама прочитай, вредина.

Она вырвала их у меня, бормоча о моей неспособности перейти к сути.

– Что… Серьезно? Я должна с ним столкнуться? – Она бормотала слова и давилась смехом. – О, мой Бог, ты шутишь.

– Что, любовь моя?

– Тайна? Серьезно? – Мгновение спустя она кивнула на бумаги, потом равнодушно пожала плечами. – Плевать, что бы это ни было. Мы уже все обсудили. Я об этом позабочусь. – Последнее она сказала серьезно, указывая на меня пальцем. Как будто я думал иначе.

Она издала странный смешок, потом почесала нос, и снова забормотала над письмом.

– Ха! – Она протянула листы в мою сторону, а затем отдернула обратно. – Есть даже точные месторасположения. Конкретные отели для ночевки. И одежда. – Она продолжила. – Никаких списков продуктов и цвета трусиков? БДСМ инструкций? – Она перевернула бумагу, и наши телефоны одинаково зазвонили.

Я жевал нижнюю губу, чтобы не улыбнуться сообщению на моем телефоне.

Все БДСМ задания будут передаваться через СМС. У вас будет три минуты на подготовку и пятнадцать на выполнение, если не указано иное.

– Что там у тебя? – спросила она.

Я показал Таре свой телефон и взглянул на нее.

– Твою мать.

Блять, серьезно?

– Ты действительно так расстроилась?

Она вздохнула и посмотрела на меня, похоже, наконец, считаясь с моими чувствами.

– Не в этом дело.

– Тогда что?

– Просто…, – она пожимала плечами несколько секунд. – Не… люблю, когда мне пишут… это… такие вещи.

– Что… это для тебя прошлый век?

– Нет! Это глупости. Нельзя писать людям сообщения о БДСМ!

– Дааа. – Я кивнул. – Я прямо вижу, как это противоречит стандартам БДСМ.

– Это глупо. Как и все соревнование в целом. «Война Доминантов»? «Война Доминантов»? – Словно какая–то нелепость в одном только названии. – Только не говори мне, что ты много на него поставил.

– То, что ты этого не понимаешь, не делает это глупостью.

– Пока у нас не появились наши первые… технические сложности… – Стив повернулся на сидении, помахав своим телефоном. – Кажется, я также буду получать инструкции через СМС. И первое, что вам обоим позволено знать, что автомобиль оснащен…, – он указал глазами в разные места авто, – прослушкой и камерами. Как это будет и со всеми гостиничными номерами, в которых вы будете останавливаться.

Мой телефон пискнул, и я посмотрел на него.

– О. Кажется, я получил сообщение. – Я уставился на слова на экране, стараясь скрыть секундное помешательство, которое они у меня вызвали.

– Что там? – спросила Тара.

Я посмотрел на окна, потом на Стива. Его глаза на упитанном лице расширились, и он развернулся.

– Я отправляю этот дом на колесах в путь. – И нас медленно разделила закрывающая от водителя глухая панель.

– Что там написано? – Тара выхватила мой телефон, и я пару секунд сидел в тишине, пока мои внутренности завязывались в узлы. Блять, если она станет мне сопротивляться, это будет катастрофой. Потому что я сыт по горло. Меньше часа рядом с ней, и я уже готов уйти. Уйти и никогда не возвращаться.

– Ну, разве это не идеально, – пробормотала она.

– Мы можем все бросить, мне без разницы.

– Ооо? Ты уже от меня устал?

– Устал от твоих разговоров.

– Аххх, правда?

– Да, весьма. – Я уставился на нее. – Так ты остаешься или уходишь?

– Ты остаешься?

– Я первый спросил.

– Я точно остаюсь. Не для того я проделала такой путь, чтобы все бросить.

– Конечно, ты этого не сделаешь. Ты же Домина, Домины не бросают.

– Ты прав. – Она наклонилась вперед и стянула со спины свою футболку. – Для меня это не выход. – Борясь с материалом над головой и, наконец, бросив вещь на пол, она откинулась на сиденье и расстегнула свои джинсы. В моем теле разбушевался ураган при виде ее, как я и подозревал, обнаженных грудей. Я боролся, сдерживая злость и пытаясь не позволить ей меня победить. Но вид ее сосков добил меня. Соси меня, лижи меня, обожай меня, поклоняйся мне. Блять–как–справедливо.

Необходимо освободить пространство, и я снял свою футболку. Она вскинула руку, когда я перешел на пуговицы своих джинсов.

– Пальцы! Там сказано, ты должен использовать только пальцы.

Мое сердце гремело от восхищения. Показав себя, я сделал ее слабой. Я знал это, однако у нее была привычка меня недооценивать.

– Ладно, хорошо. – Глупое чувство зашипело в моей крови от осознания, какой эффект я произвожу на нее.

– Верни футболку.

Я усмехнулся на то, как она, словно подросток, старалась на меня не смотреть.

– Зачем?

– Просто. Верни. Ее.

– Хорошо, – с легкостью сказал я, снова надев черную футболку. Она снимала оставшуюся одежду, а я сидел неподвижно, собирая силы для битвы. Когда она закончила, я наградил ее медленным горящим взглядом, готовый взять всё то, что она скрывала от меня, скрестив ноги и прикрыв руками грудь.

– Иди сюда.

Кажется, в ее голове происходит борьба.

– Там сказано, что ты должна выполнять роль сабы, милая.

Она сердито развернулась и придвинулась. Взглянула на меня, и это, черт возьми, зажгло пожар. Вызов. Всегда бросает мне вызов. Вынуждает меня. Это было так же хорошо, как если бы она умоляла.

– Расслабься. – Я бы не торопился. Стив рулит, шоу будет проходить в пути.

Она плюхнулась обратно на сиденье и развела ноги, уставившись в потолок.

Я осмотрел ее. Везде. Она не побрилась, но волосы все еще были короткими. Меня переполнила жажда доминировать, я усмотрел в этом еще один вызов, еще одно маленькое «нет». Я окинул взглядом ее тело, и её грудь заставила мои мышцы дрожать от необходимости взять то, в чем она пыталась мне отказать. И все, что ниже.

Наконец, подняв взгляд к ее лицу, я остановился. Ее очевидный страх затормозил все, и я изучал его мгновение, отчаянно пытаясь понять. Она боялась не меня. Она боялась того, что я заставлял ее чувствовать.

Я наклонился.

– Пальцы!

Я запнулся на ее заявление, сжимая челюсти. Даже никаких поцелуев? Мне, блять, они необходимы после двух бесконечных дней вдали от нее.

Я поднял руку и медленно сложил все пальцы, кроме среднего.

– Вот этим?

Она посмотрела на него.

– Кажется подходящим. – Она снова начала пялиться в потолок автомобиля, пытаясь казаться равнодушной.

– Да, согласен. – Пальцем, я дотронулся до ее виска, медленно прокладывая путь ко рту. Когда я добрался до губ, она крепко сжала их. Не обращая внимания, я не коснулся их, скользя по ее подбородку и вниз по шее. – Ты знаешь, куда я собрался, любимая?

Она продолжала пялиться в потолок, не отвечая мне.

Я рисовал круги на ее груди, медленно приближаясь к соску.

– Да, знаешь. Я так сильно хочу их попробовать. – Я замедлился, кружа по сморщенной коже ареол. – Они скучали по мне.

Она с трудом сглотнула, и это заставило меня понять, что мое прикосновение подействовало. Она скрывала это.

Я потер кончиком пальца затвердевший сосок, мои глаза метались между ее лицом и тем, что я делаю.

– Не могу дождаться, когда увижу, как ты кончишь на моем пальце.

Она крепко зажмурилась.

– Раздвинь ноги шире.

Все ее тело напряглось от моего дразнящего нападения, и она сдалась, широко раздвинув ноги, удерживая глаза плотно закрытыми.

– Почему ты сопротивляешься? Я действительно не понимаю. – Я скользнул подушечкой пальца по самой верхней части ее соска в мучительно медленной ласке. – Ты так нуждаешься. – Я мучил ее несколько секунд, затем потянулся кончиком пальца к другому соску и сделал то же самое.

Ее тело подрагивало, когда она боролась с удовольствием, издавая стоны от напряжения, сжав руки в кулаки.

– Твое тело предает тебя, любовь моя. Оно говорит со мной. И ты знаешь, о чем оно говорит? – Я не дождался ответа, пока прокладывал путь вниз по ее напряженному телу, и погладил бедро, задержавшись на коленке, прежде чем вернуться обратно. – Оно говорит: «Я скучало по тебе, Люциан. Ты мне нужен». – Я снова и снова скользил пальцем по одной полной губе, а потом по другой, приближая свое лицо к ней, изголодавшийся в муках. Я невесомо скользнул к ее заднице. – «Просто просим…», – скользнув пальцем вверх, коснулся мокрого шелка. – «…умоляем…», – затем нарисовал нежные круги на ее клиторе. – «Требуем…», – ее дыхание участилось, усилив мое собственное желание. – «…заставь меня Люциан. Заставь меня нуждаться. Желать». – Я переместил палец вниз к ее входу, фиксируя взгляд на лице. Проникнув в нее, сам застонал, когда она закричала.

Это был звук капитуляции, но от стыда она отвернулась от меня. Снова мои челюсти сжались от необходимости сокрушить ее.

Вызвать оргазм только пальцами…

Инструкция прозвучала четко и ясно в моей голове, необходимо все сделать точно и взять себя в руки. Я положил руку на спинку сиденья и начал выполнять остальные инструкции из сообщения: вести пустые разговоры. – Расскажи мне, любимая. Расскажи мне про свою поездку к бабушке.

Я знал, как это будет для нее тяжело. Говорить об этом после того, как я касался ее красивой киски. Говорить о чем угодно, но особенно об этом. Я позволил своему взгляду бродить по ее телу, пока не воспламеню ее между ног. Я медленно вытащил палец, желая увидеть ее блестящий эликсир, прежде чем вновь похоронить его в ней и ласкать врата ее души, ласкать это безумие в моей голове. То, которому было плевать на инструкции, стыд или страх, лишь заставить ее тянуть меня за волосы, царапать мою кожу и кричать мое имя.

– Поездка… поездка к ней.

– Да, детка. Как она? – Я вытащил палец и нарисовал нежные мокрые круги на ее клиторе.

– Дааа, дааа.

– Отлично. Она делает успехи?

Она задыхалась и стонала, но кивнула.

– Ты рассказала ей обо мне?

Она кивнула и застонала, когда я вернулся в ее глубину.

– Ты сказала ей, что я хороший?

Противоречивые звуки сказали мне, что, может быть, и не совсем хороший.

Я безжалостно щелкал по ее центру, вызывая пронзительные стоны, которые чертовски сводили меня с ума. – Ты была непослушной, детка? Ты солгала обо мне? – Безымянным пальцем я надавил на тугое кольцо попки и склонился к ушку. – Скажи, что ты скучала по мне, любимая.

– О, Боже. – Она замотала головой, приближаясь своими губами к моим.

– Что, о, Боже? – Я опустил палец на ее клитор, и она сразу же воспользовалась этим и начала тереться об него. – О, Боже, ты скучала по мне? Хотела меня? Блять, нуждалась во мне? – Я ударил по ее центру, доминируя. – Скажи это, Тара.

– Я скучала по тебе, – выдохнула она, покачивая бедрами на моей руке.

– Что еще, детка? – Я прижал губы к ее, ощущая ноющую боль. – Ты думала обо мне?

– Да… да… – Она схватила мое запястье и сильно прижала к себе. – Я скучала по тебе… я скучала по тебе.

– Черт, я тоже скучал по тебе, детка. – Я толкнул свой безымянный палец в ее задницу, и она закричала. – Давай же, любимая. Боже, блять, ты дрожишь, ты на грани. – Я скользнул второй рукой по ее талии, чтобы добраться до ее клитора указательным пальцем, щелкая по нему.

– О Боже, Люциан! – Она обхватила мое лицо, и я нырнул в ее рот с голодным рычанием, позволяя ее крикам наполнить меня, горячо и отчаянно, пока ее пальцы царапали мне лицо. Я потер ее клитор и ударил по центру, приближая ее погибель.

Ее пальцы напряглись в моих волосах, крики стали пронзительными, а тело извивалось и содрогалось от силы наслаждения, которое ее охватило. Ее теплые соки текли по моей руке, а внутренние мышцы всосали мой палец, затягивая его в глубину.

Мой стояк дернулся, готовый, блять, выскочить из джинсов. Она забралась на мои колени и дернула за футболку. Блять, да… да. Я сорвал ее, и она опустилась на колени передо мной, пытаясь стянуть с меня штаны. – Ты мне нужен, – застонала она. Ее губы обжигали мою грудь и пресс, когда я наконец–то стянул штаны. Прежде чем я смог двинуться дальше, она взяла меня в рот.

– Бляяять, детка – Я скатился ниже, и она шире раскрыла мои ноги, издавая эти звуки, те голодные звуки, которые признавали ее жажду, пока ногти царапали мои яйца. Это напряжение заставило меня зарычать и вцепиться в ее волосы обеими руками.

Отчаянные стоны сопровождали ее прямой взгляд на меня. Прямо в меня. Боже, этот взгляд, как она нуждалась во мне, желала меня, блять, любила меня. Мой оргазм взревел, и она ударила ладонью по моей груди, удерживая меня, высасывая наслаждение прямо из меня. Удовольствие захватило меня так сильно, что я не мог ни дышать, ни говорить, ни думать, только держать ее волосы, пока она разрушила меня сильнее, чем когда–либо раньше.

Она забралась мне на колени и поцеловала. Удерживая мое лицо, она погладила мой язык и прижала свою киску к моему все еще пульсирующему члену. – Очень хорошо, малыш, – прошептала она. – Ты хорошо справился. Я хорошо справилась.

Слышать эти сладкие слова, слова удовольствия и удовлетворения… ни страха, ни стыда. Блять. Я обнял ее и прижал к себе, удерживая так чертовски сильно, поглаживая ее тело, как человек, который знал. Знал, что это вопрос времени, даже минут, прежде чем они вернутся и заберут ее. Ложь ее прошлого. Призраки.

Доминирование над демонами. Ирония названия этой недели игры пронзила меня мучительной реальностью. Это именно то, с чем я столкнулся с ней. Прошлая ложь. Призраки прошлого.

Я в отчаянии обхватил ее шею, не желая, чтобы она оставляла меня, но уже чувствуя ложь, закрадывающуюся в ее разум и мышцы, отдаляя ее от меня.

Я должен найти способ выиграть. Эту игру. Эту неделю. Я должен доминировать над ее демонами. Я должен освободить ее. Чтобы она была только моей. Мне нужно, чтобы она была вся моя. Блять.

 

Глава 2

Боже, почему я всегда чувствую себя неудачницей после близости с Люцианом? Не просто неудачницей, но и… ужасным человеком. Я ненавижу, что не могу остановить это, не могу остановить того, что произошло со мной. Это глупо, мне наплевать на людей. Я стала сукой, которая притворяется безразличной. Как такое возможно?

Страх. Признаю, что очень большой. Да, мне страшно. Ужасно. Что, если я сдамся ему, и он решит, что… больше не заинтересован? Он явно из тех людей, которые любят вызов, это же совершенно очевидно. И я не виновата, что он Дом. Бывший Дом, как он утверждал, и если он действительно в глубине души Дом, это означает, что он всегда будет одинок. Неважно, что он сказал. Я бы могла сдаться, и тогда его маленький Дом включился бы, дав мне пинка под зад, и на этом этапе игра для меня будет закончена. Наивная маленькая Тара станет Скучной Тарой, больше не давая ему вызов, в котором он нуждался. Он уйдет без оглядки. И тогда я погибну.

Мне просто… не нужно думать об этом сейчас. Нужно сосредоточиться на победе в соревновании. Я разберусь со всем этим… реальным дерьмом после. Я уверена, эти проблемы меня дождутся. Если бы только Люциан позволил мне оставить мои странности на весь период этих соревнований. Пока у меня не было времени подумать о чем–то еще, кроме моей умирающей бабушки в доме престарелых, но все это упиралось в мою игру, чтобы спасти ее.

Иисусе. Как же эгоистично с его стороны не замечать, не осознавать, кем он был, заставляя меня пройти эту личную вендетту. Несправедливо. Совсем несправедливо.

Теперь он будет суровым. Я ненавижу, когда он такой. В основном, потому что это отвлекало меня, не давая возможности думать о задачах. Он был очень эмоциональным для Дома. Я имею в виду, реально, придурок, разве нельзя просто позволить нам выполнять задание?

Я наблюдала за пейзажем, проплывающим мимо. Люциан сидел на одной стороне машины, я – на другой. «Мне нужно пространство, милая». Я закатила глаза, вспоминая его маленькую ложь. Он не нуждался в пространстве, и он это знал. Ему нужно было наказать меня. Вот что ему необходимо. Большой ребенок. Хорошо, если ему нужно это, чтобы чувствовать себя лучше, просто прекрасно. Я могу это принять. Лучше такой, чем… постоянно лапающий, пытающийся удержать мои мысли в куче ерунды. Я не могу заниматься ерундой во время чертовых соревнований! Что с ним не так?

После мягкого динь… динь… динь окно между нами и Стивом медленно опустилось.

– Мы прибудем к месту нашего первого задания примерно через пятнадцать минут. Сначала отель, а затем свидание в ресторане.

– А что насчет задания? Я имею в виду реального задания? – спросила я.

Стив сверкнул на меня взглядом в зеркале заднего вида и состроил усмешку в стиле хэллоуинской тыквы. – Первый вариант. Мы можем отправиться туда сегодня вечером после посещения ресторана или второй вариант. – Он поднял два пальца. – Отправиться туда с утра, когда отдохнем.

– Я не устала. Предлагаю сделать это сегодня.

Посмотрев на Люцина, я ждала, конечно же, его сопротивления. А он молчал, когда мне так нужно было услышать его мнение.

– Люциан? Что думаешь?

– Это твой демон, любимая. Тебе решать.

Почему его голос был таким уставшим? Я оттолкнула эту мысль от себя.

– Что ж, отлично. Поскольку я уже имела дело в прошлом со своими проблемами, – я стрельнула глазами и губами по одной из камер, – чем быстрее, тем лучше.

Взглянув на Люциана, я увидела, что он равнодушно смотрит в окно. Когда я перевела взгляд на Стива, тот лишь пожал плечами и кивнул в ответ на мой немой вопрос.

– Все, что захотите. Я всего лишь водитель. И сопровождающий.

Я рассматривала Люциана.

– Знаешь, это не только мое шоу.

– Неважно, что ты сделаешь, любимая. Ты уже побеждала над всеми своими демонами, помнишь?

– Но ты не веришь в это на самом деле.

– Какая разница, во что я верю?

Я откинулась на спинку, посмотрев в окно.

– Пустяки. Для того чтобы ты сотрудничал, тебе не обязательно соглашаться или понимать.

– Да, я уверен, мы пройдем это испытание с честью, любимая.

– Да, я уверена, так и будет, – ответила я, раздраженная его легкомысленным равнодушным тоном. – Означает ли этот скулеж, что ты закончил играть Верха, Дом?

– Едва ли. Просто жду.

– Чего ждешь?

Наконец, он обратил на меня свои голубые глаза.

– Жду, когда ты все испоганишь. Я должен быть рядом, чтобы взять все на себя.

– Испоганю, испоганю что? Ты думаешь, я не смогу… – я колебалась, – встретиться со своими демонами?

– Нет, если ты уже это делала, любовь моя.

Я скривила губы.

– Хорошо, до чертиков загадочный чувак. Но я не виновата, что у меня нет демонов. – Затем я посмотрела в камеру. – Но если они есть, я с ними разберусь. Прямо… сразу.

– Аминь, – сказал Стив на фоне. – Разберись с этими демонами, дорогая, сразу. Не играй.

– Это фигура речи, нет никаких демонов, – сообщила я Стиву.

Его сочувствующий взгляд в зеркале сказал, что моя бравада не прошла незамеченной.

– Я имею в виду, что в моем прошлом нет никаких демонов. Больше. – Я снова наклонилась к камере, чтобы быть уверенной, что мои слова будут поняты. – Тысяча двести часов терапии должна помочь избавиться от демонов.

Стив поморщился, заставляя меня почувствовать необходимость обосновать и разъяснить. – Естественно, на протяжении двенадцати лет. Пару раз в неделю. С достаточным интервалом.

Его лицо исказилось от шока, сочувствия и ужаса.

– Должно быть, это стоило больших денег.

Мой живот сковало чувством вины. Это были бабушкины сбережения, которые она не потратила на колледж, а потратила на терапию для меня. Еще одна причина, из–за которой мне нужно выиграть это фарс–соревнование. Делать то, что требуется, чтобы доминировать, а не отвлекаться на глупости… такие, как любовь. Я в долгу перед ней.

Мы прибыли в отель, и Люциан исчез в ванной. Я не находила себе места и вздохнула с облегчением, когда услышала звуки душа. Я сосредоточилась на задании. Первое доминирование над демонами. Лицо придурка Джастина, которое я очень бы хотела больше никогда не видеть. Тем более встретиться с ним снова, когда наблюдает Люциан. Мне необходимо найти способ справиться быстро и быть милой и… простой. Незачем выставлять напоказ грязное белье.

В моем кармане пискнул телефон, чем практически довел меня до инфаркта. Желудок вздрогнул, когда я достала мобильник, вспоминая, что означали эти сигналы. Просто замечательно. Отлично. Я скользнула пальцем по экрану и нажала на окно сообщения.

В шкафу ты найдешь униформу медсестры. У тебя доминирующая роль, надень её и позаботься о ранах Люциана.

Какие раны? Я прокрутила вниз и обнаружила остальное.

Ты воспользуешься наручниками и пристегнешь его к кровати, лицом вниз. Также ты воспользуешься стеком и дашь ему пятьдесят ударов.

Пятьдесят!?

Я закрыла глаза и начала мерить шагами комнату. Боже, я не хочу причинять ему боль. Больше, чем я уже сделала. Суки.

Прежде, чем я поняла, он вышел из ванной только в одном полотенце. Он остановился и уставился на меня, как будто почувствовал что–то не ладное.

– Что такое, любимая?

Искренняя забота в его голосе убивала меня. Я протянула ему телефон, и он взял его, пока я вышагивала и наблюдала за его реакцией.

Он уронил полотенце и протянул мне свои запястья, эти великолепные голубые глаза, обрамленные черными ресницами, просят от меня то, что не имеет ничего общего с «Войной Доминантов»!

Иисус Христос!

Кто–то должен был быть сильнее. Я открыла в шкаф и нашла все дерьмо, которое они перечислили, и направилась в ванную. Сначала я быстро приняла душ, зная, что мне придется идти до конца. Нет никаких точек возврата, с тех пор, как он меня взял. И, Боже, он мог сделать это лишь взглядом. Так что, конечно, если мне придется… лечить его раны, я буду самой лучшей чертовой медсестрой на свете.

Надев наряд, я вышла и обнаружила Люциана лежащего обнаженным в центре двуспальной кровати с пультом в руке. Он выключил телевизор и уставился на меня, разглядывая с головы до ног. Внезапно я почувствовала себя глупо. Он не сказал ни слова, просто уставился на меня, наконец–то позволяя небольшой выход эмоциям. Такой самодовольный… важный. И его самодовольство просто бесило меня. Затем я вспомнила, что именно он получит порку, и моя злость пропала.

Он перевернулся на живот и вытянул руки над головой. Я сглотнула и подошла к изголовью кровати с наручниками и надела их на него без слов. Я встала рядом с кроватью, а он отвернулся от меня. Почему–то это разожгло огонь в моем животе.

Я стояла там, слова вертелись в моей голове и на языке, но я была не в состоянии их озвучить.

– Хм… – мой голос едва меня слушался, – я постараюсь и… замахнусь им.

– Перестань ныть и, блять, сделай это.

Его слова ударили меня в живот, и я ахнула. Глаза наполнились слезами. Я не могла сделать это, пока он злился. – Я… Я не могу.

– Нет, сможешь. Подумай о деньгах, любимая. Подумай о бабушке. Подумай о парнях, которые тебя использовали. – Он повернул голову и прожег меня взглядом. – Или еще лучше, подумай обо мне.

Я вытерла слезы, и в его глазах промелькнула вспышка чего–то, прежде чем он закрыл их и снова отвернулся. – Просто покончи с этим, любимая. Это просто порка.

– Ты так говоришь, словно…

– У меня есть опыт. Мой отец хорошо обращался с ремнем.

Я зажмурилась. Сделай это. Просто. Сделай это. Послеманипуляционный уход. Сосредоточиться на послеманипуляционном уходе. – Я сделаю это. Обещаю.

– Я знаю, ты справишься.

Мою грудь сдавило от его голоса. Раскаяние. Чёрт, если сделаю всё как надо, ему будет только хуже. Боже, почему именно он должен через это пройти?

Я приступила к порке. Я пыталась сосредоточиться на парнях, которые использовали меня. Однако, десять ударов, все, что я могла видеть, это Люциан, маленький плачущий мальчик, избиваемый своим отцом. Думаю, что уже около отметки в двадцать я рыдаю, считая вслух, чтобы не сбиться. Пятьдесят – это целая вечность. Его мышцы сильно выделялись, когда он неподвижно принимал каждое касание. Как у него это получалось? Куда он ушел?

Я поспешила, нужно покончить с этим, вытерев глаза и открыто всхлипывая, не переживая о том, как глупо выгляжу, я – Домина–медсестра, порющая своего пациента, а плачу, как ребенок. Это наверняка означает, что наше дело с зарабатыванием баллов худо. Черт возьми. Будь он проклят за то, что такой милый, это все его вина! Я должна ненавидеть его, но он это… он.

На сорок пятом ударе я рыдала, как пятилетка, едва сдерживая стоны. И наконец, на пятидесятом я запустила долбаный стек через всю комнату. – Мне очень жаль!

– Блять. Отстегни. Меня!

Ожесточенный тон его голоса заставил меня забыть обо всех указаниях, деньгах, конкуренции. Я могла только одно. Подчиниться. И я поспешила сделать это. Нужно было сделать это.

Мои руки дрожали, когда я открывала наручники. Мои рыдания усилились, когда я увидела кровь на его запястьях. Это причинило ему боль. О Боже, я причинила ему боль.

– Мне очень жаль. Прости меня. – Внезапно это оказались единственные слова, которые я могла вспомнить. Я повторяла их снова и снова, пока он не притянул меня к себе и не положил на кровать. Он завел мои руки над головой и удерживал своими твердыми пальцами запястья. Никогда я еще не чувствовала себя более защищено. Горячо. Идеально.

Все это время он прижимался ко мне лицом, протолкнув свою сильную ногу между моими бедрами. – Шшшш, любовь моя. У меня есть ты.

У него была я? Почему он утешает меня? Все должно быть наоборот. Однако, моим ответом были вопли извинения, прощения. – Я должна заботиться о тебе, я должна ухаживать за тобой.

– Ты и заботишься, детка, – хрипло прошептал он мне на ухо. – Твоя любовь – лучший, блять, послеманипуляционный уход в мире.

***

Боже, Тара, блять, снова это сделала. Именно тогда, когда я поклялся на могиле своего деда, что не позволю ей, она, блять, превратила меня в ничто. Горячее сборище обжигающих нейронов. Она всхлипнула. Это был не просто плачь. Это было похоже на оргазм плача. И он так много сказал. Сказал то, что мне необходимо было услышать. Она любила меня. Блять. Я приму все, что она мне даст, во сне, во взгляде, в прикосновениях, долбаных загадках, просто все, что бы это ни было.

Зазвонил телефон отеля, и я поцеловал ее, рыча из–за того, что прервали это священное событие. Но телефон продолжал звонить, как чертов колокол, извещая, что момент действительно окончен. Я вздохнул и уперся лбом в ее плечо, а затем приложил к уху трубку.

– Нам нужно выйти через пятнадцать минут. Или это будет стоить вам очков. – Суровый тон в голосе Стива сказал, что он не хочет, чтобы это произошло. Это тоже ему чем–то грозит?

Я вздохнул.

– Мы будем в машине через пятнадцать минут.

Я повесил трубку и поцеловал Тару, прежде чем она начнет действовать.

– Я люблю тебя, детка.

Ее хныканье отозвалось болью в моих ушах и теле. Звук неуверенности и вины.

– Шшшш, не говори. Все в порядке. Мне просто нужно было это сказать. – Я позволяю своим губам мягко прижиматься к ней, нежно покусывая, не прекращая показывать ей, что она значит для меня. Отрываться от нее, было подобно подъему в гору. Но я это сделаю. Я поднимусь на эту чертову гору ради нее.

– Мне нужно… переодеться.

Я сел на край кровати и провел пальцами по волосам, потом по лицу.

– Если ты не хочешь идти в униформе медсестры, тебе тоже.

Прошла минута молчания.

– Не надо меня ненавидеть.

Я оглянулся на нее, и мое сердце растаяло от беспокойства в ее глазах. Я скользнул пальцами по ее щеке.

– Никогда, любимая. Никогда.

– Ты уверен? – Она бродила взглядом по моему телу.

Я встал и повернулся к ней, давая ей взглянуть на другие вещи, помимо красных отметин, которыми она покрыла мою спину.

– Я точно уверен. Ты можешь сделать остальное со мной вечером. – Я погладил свой член, готовый взорваться от необходимости в ней.

Она смотрела на него, как будто размышляла, что можно сделать сейчас. Она взглянула на меня, и мой желудок дернулся на мольбу в ее глазах. С таким отчаянием.

– Блять, детка, сделай это.

Она поспешила к краю кровати и взяла мой член с отчаянной жаждой, при этом издавая сладкие стоны.

Я погладил ее волосы, и она посмотрела на меня. Иисус Христос.

– Детка, – я снова зарычал из–за ее взгляда чистого обожания. – Заставь меня кончить. – Я удерживал ее голову и заполнял членом рот. – Черт, отсоси мне, любовь моя. Возьми его глубоко.

Ее пальцы пробрались между моих ног, убеждая их раскрыться. Я подчинился ей, и она провела влажным пальцем по моему члену, а потом погладила им мою задницу, вырывая из меня громкое шипение.

– Блять, Боги. – Я смотрел ей в глаза, и она смотрела на меня, заставляя мой член врезаться в ее горло. Ее ноздри трепетали от горячих стонов и всхлипов, лоб сморщился от потребности. Мне нужно кончить ей в рот. – Блять, соси сильнее. Глубже. Я люблю трахать твой ротик.

Ее стоны стали громче, когда я врезался бедрами, освобождаясь и распадаясь. Ее палец погрузился в мою задницу и взорвал мой гребаный мир. Я крепко держался, когда она обрабатывала меня своим ртом и трахала пальцем – совершенно, так блять, совершенно. Тара причмокивала, показывая, что я самое вкусное, что она когда–либо пробовала, и она не могла этим насытиться. Какое же безумие. Всеобщее чудесное безумие.

 

Глава 3

– Так глупо, что мы должны носить камеру! Серьезно. – Тара поправила камеру на своем браслете. – И не снимать ее ни при каких условиях! Да ладно? – Она зарычала. – Ты же знаешь, как меня волнует то, что любой извращенец в сети может увидеть меня в туалете, верно?

Мне было все равно. Я улыбнулся, чувствуя, как мы пересекли мост, а затем сожгли его. Нет пути назад. Только вперед.

Мы вошли в ресторан, и у меня сразу же появилось неприятное предчувствие. Высококлассный мужской клуб. Просто офигенно. Со стойки администратора мы увидели достаточно, чтобы понять детали, которые были выделены специально.

Центральная сцена окружена парой поменьше и комплексом подиумов, которые были соединены с зоной отдыха, чтобы удерживать внимание клиентов на танцорах. Некоторые столики были размещены близко к сцене, чтобы выступающие касались посетителей. Другие столики и ряд кабинок находились в скрытой зоне.

Как мужчины, так и женщины официанты перемещались между столиками, и все были одеты в первоклассную черно–белую униформу. Я с легкостью заметил нескольких сотрудников службы безопасности, сурового вида мужчины наблюдали незаметно, акцентируя внимание на клиентах, а не на танцорах.

Особое освещение скрывало столики в плотной тени, давая негласное разрешение на любые действия, которыми зрители захотели бы заняться. В этом месте могло происходить все, что угодно, и никто ничего не увидит. Персонал будет спокойно выполнять работу, и все это забудет. Болезненное напряжение в моем животе усилилось.

Я не был новичком в такого рода клубах, хотя те, что я посещал, были немного ниже… классом. Но улучшения заставили меня нервничать. То, что происходило в такого рода местах, часто было грязнее того, что происходило на задворках, в которых обитали преступники. Эта мысль расшатала мои нервы до предела и мои защитные инстинкты пришли в боевую готовность.

Блондинка администратор улыбнулась, приближаясь к стойке, соблазнительно покачивая бедрами, обтянутыми маленьким черным платьем. Ее слишком ярко–синий взгляд мгновенно переместился с моего лица на Тару, затем на Стива. Немедленно их отпустив, она сосредоточилась на мне.

– Добро пожаловать в «Шелковую Розу», дорогуша. У вас забронирован столик?

Стив передал ей карточку.

– Я думаю, это все объяснит.

Она послала ему взгляд, показывая, что он немного вырос в ее глазах, затем взглянула на карточку.

– Поняла. Прошу сюда, дорогуша. – Старательно игнорируя Тару, она привела нас к столику прямо впереди и по центру, на расстоянии вытянутой руки от главной сцены.

Она щелкнула пальцем, и один из охранников появился как по волшебству, держа стул для Тары. Да ну, нахрен.

Сохраняя нейтральность, я подошел и положил руку на стул, смотря ему в глаза. Он понял и отступил. Я повернулся к Таре и предложил руку.

Мое чертово сердце не знало, остановиться или разогнаться, когда она улыбнулась мне, показывая, что ценит то, что я только что сделал, и в полной мере отблагодарит меня. Позже.

Как только она села, я пододвинул свой стул и сел, взяв ее за руку, а Стив занял свое место по другую сторону от меня, осматриваясь по сторонам.

Администратор опустила руку мне на плечо и наклонилась, чтобы сказать, убедившись, что у меня был полный обзор на ее декольте:

– Меня зовут Анали. Не забудьте позвать меня, если вам что–нибудь понадобится. Все, что угодно. Официант будет рядом, чтобы принять ваш заказ в любой момент. – Практически сожалея, она выпрямилась. Когда я поблагодарил ее, она, наконец, ушла.

Оглядевшись вокруг, я должен был признать, что они не жалели денег. Это место – одна сплошная темно–красная кожа, полированная латунь и темный дуб. Здесь пахло стодолларовыми сигарами, эксклюзивной выпивкой и дизайнерским одеколоном.

Тара таращилась так, будто она… ну, конечно, она никогда не была в таком месте. Я не мог не улыбнуться, когда она внимательно изучала кожаную обивку на подлокотнике ее стула. После нескольких ковыряний и толчков она вонзила ноготь, а затем осмотрела вмятину, которую оставила. Невольно впечатленная она поджала губы и откинулась назад, задумываясь что бы еще проверить.

Впервые я обратил внимание на исполнителя на центральной сцене. Стройная, но мускулистая, с темно–рыжими волосами красавица, расхаживала вокруг, двигаясь в ритме мелодии. Осмелюсь предположить, девушка занималась экзотическими танцами, и на профессиональном уровне. Чистая, здоровая кожа сказала, что она там для танцев, а не из–за наркотиков. Интересно.

Подошла пышная женщина в черных брюках и белой блузке, улыбнулась и остановилась рядом с Тарой.

– Я Фелиция, ваш официант. Вы хотели бы начать с напитков?

Когда Тара и Стив стрельнули в меня взглядами, явно паникуя, я заказал всем джин с мартини. Фелиция передала меню и исчезла, чтобы принести напитки. Бегло взглянув на меню, я принял решение. Судя по недоумению Тары и поднятым бровям Стива, ни один из них не имел ни малейшего представления, чего они хотят.

Фелиция вернулась с напитками и сразу посмотрела на меня.

– Для начала у нас будет аперитив. Сегодня вечером это филе–миньон?

Она блеснула ослепительной улыбкой.

– Он великолепен. Лосось на гриле тоже неплох.

Я кивнул.

– Я буду филе средней прожарки. – Тара поддержала мой выбор, в то время как Стив все еще был озадачен, но в итоге выбрал то же самое. – А также мы будем Каберне Совиньон.

– Очень хорошо, сэр.

– Ты здесь, как рыба в воде. – Улыбка Тары не выглядела довольной от этой идеи.

– Я бывал в таких заведениях, хотя не встречал настолько высококлассных. Ревнуешь?

– Вовсе нет, – солгала она, продолжая осматривать каждую деталь.

Аперитив прибыл быстро, и я никогда так отчаянно не нуждался в отвлекающем маневре, как сейчас. Может быть, еда сведет на нет мое желание следить за здоровенными охранниками, особенно за тем, который держал стул для Тары.

– Креветки восхитительны. – Стив жевал и пялился куда–то в область моего галстука–бабочки. Его напряженное лицо показывало, что он никогда не был в таком месте раньше, и ему некомфортно.

Для меня это было как… не второй дом, больше похоже на визит домой после переезда, немного неловко, но не незнакомо. Женщины бросаются на меня как на покупки в продуктовом магазине. Ничего фантастического и нового. С другой стороны, Тара, очевидно, никогда не была в таком месте. Она открыто пялилась на то, что происходило вокруг. Постоянное: «О, Боже мой» и «Вы что, издеваетесь?» слетало с ее губ каждые десять секунд. Этот ее взгляд, которым она постоянно смотрела на меня, чтобы увидеть, верен ли я, делал все ещё забавнее. Каждый раз, когда она это делала, я встречал ее горящим взглядом. Тем, который говорил, что нет никакой другой женщины в зале, только ты, любимая. И да поможет мне Бог, так и не было.

В кармане снова ожил телефон, и на меня обрушился страх. Какую хрень они заставят нас делать? Я осторожно вытащил телефон. Удерживая его на ноге, я нажал на сообщение.

Ты Дом, прикажи Таре принять участие в конкурсе ночного клуба.

Блять. И что это?

– Что?

Я поднял глаза на Тару и положил телефон в карман.

– Ничего.

Она потянулась и вытащила телефон из кармана, увидев сообщение. Ее взгляд выражал чистое безумие.

– Какой конкурс?

Я пожал плечами и огляделся.

– Я не хочу, чтобы ты что–то делала. – Я не сомневаюсь, это будет связано с позволением незнакомцам поглазеть на нее. Блять, да ни за что. Не там, где мне придется сидеть и наблюдать за ними.

В течение нескольких секунд она оглядывалась.

– А у нас есть выбор?

– Да, у нас есть выбор.

Она уставилась на меня, словно ожидая другой вариант.

В ответ я пристально на нее посмотрел.

– Мы не можем не делать… это.

– Да, мы не можем это сделать.

– Нет, если хотим заработать очки.

– В ее словах есть смысл, очко в её пользу… простите за каламбур. – Стив потягивал вино.

Я посмотрел на него.

– Почему это так важно для тебя? – Он еще не все нам рассказал, теперь я в этом уверен.

– Это не обязательно должно что–то значить для него, чтобы доказать твою правоту, – сказала Тара.

– Нет. – Стив осмотрелся вокруг, кивая. – Но это так. Это действительно важно. – Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, выдавая усмешку, похожую на улыбку на маскарадной маске. – Я не получу свои бонусы, если вы проиграете.

Я закатил глаза и откинулся на спинку стула.

– Хорошо, двое против одного. – От самодовольной ухмылки Тары мне захотелось перекинуть ее через плечо и уйти отсюда.

Я подался вперед и пригвоздил ее взглядом.

– Это тебе не демократия, твою мать. Если это что–то неприемлемое, ты этого не делаешь.

Она откинулась назад, ошеломленная моим грубым ответом. А потом она выдала изумленный взгляд, который сказал: «Ты же не думаешь, что я должна тебя слушаться».

Черт побери. Если бы это была реальная жизнь, и она была моей реальной сабой, это не было бы проблемой. Я хотел уйти с ней. Нет, я бы не был тут с ней. Но я должен получить права. Заработать положение. Боже, как я ненавидел это.

Сцена пустеет, и воздух наполняется треском микрофона. Сногсшибательная блондинка в откровенном красном платье появляется в центре.

– Дамы и господа, добро пожаловать в «Шелковую Розу»! Я надеюсь, вы хорошо проводите вечер. – Она подождала, пока стихнут аплодисменты. – Итак, как вы знаете, у нас здесь очень талантливые исполнители, но время от времени нам нравится придумывать что–то новое. – Профи, она работала на публику, подогревая интерес. – Сегодня у нас есть особое удовольствие. У наших гостей, как мужчин, так и женщин, будет возможность выйти на сцену и проявить себя в танце на пилоне! – После этого объявления потребовалось некоторое время, чтобы стихли аплодисменты. Видимо, завсегдатаи любили свежее мясо. – Встречаемся у лестницы для регистрации! – Вернув микрофон на стойку, она, виляя бедрами, направилась к парочке мужчин, которые пододвигали деревянную лестницу к краю сцены.

– Что за…? Танцы на пилоне? – наклонилась и зашептала Тара.

– Ты должна раздеться до трусиков и лифчика и станцевать на пилоне. – Я кивнул на сцену. Ее пустой взгляд кричал непониманием. – Понимаешь, как стриптизерша?

Она дернулась, чтобы посмотреть, и ее челюсть отвисла. Затем она повернулась ко мне, сузив глаза от ужаса. – Я не могу танцевать!

– И это все, что тебя волнует?

Она продолжила с открытым ртом очередной раунд недоверия.

– Голой?

– Не совсем. – Слова Стива отвели от меня ее взгляд, и он поднял руки. – Мой рот закрыт. И мои глаза тоже, если она вдруг захочет это сделать. – При этом он элегантно прикрыл веки.

– Насколько это может быть сложно? – Тара встала. – Куда мне идти?

По крайней мере, это не приватный танец. Это было бы определенное «нет». Я бы вытащил ее оттуда. И действительно, идея танца на пилоне вдруг оказалась тем, что я действительно хотел увидеть. Но в одиночестве. – Итак, тащи свою гребаную задницу наверх, разденься до трусиков и лифчика и станцуй для меня.

Она посмотрела на меня так, как будто я сошел с ума.

– Он сказал приказывать тебе, дорогая.

Она закатила глаза.

– Оооо, да, Мастер. Конечно. Все, что вы скажете, Мастер Бэйн. Мастер Бэни. Мастер Люциус. – Она взяла свой бокал вина и выпила его. Затем взяла мой бокал и тоже его выпила. – Уууу. Ну. Хорошо.

Стив кивнул с гордостью за нее: – Как чемпион. – Он сразу протрезвел после встречи с моим взглядом.

Воздух потрескивал от возни с микрофоном. Затем ведущий, используя соблазнительный тон, призвал на конкурс:

– Хорошо, дамы, Селена ждет вас в центре! Господа, давайте поаплодируем нашим храбрым претенденткам! – Зал разразился бурными аплодисментами.

Я встал, когда Тара направилась к сцене, где собралось несколько других хихикающих девушек. Их сопроводили за кулисы, и я сел в ожидании.

Ведущий поднял руку, призывая к тишине.

– Вы готовы услышать, что нужно сделать, чтобы выиграть? – Аплодисменты со свистом прозвучали сильнее, но недолго. – Наши прекрасные участницы будут приняты за кулисами. По одной, в лифчике и трусиках, у них будет три минуты на пилоне, чтобы убедить вас, что они горячие. – Он поднял небольшой электронный прибор. – Наш маленький шумомер покажет нам, кто именно, как вы думаете, должен победить. – Он выдал несколько шуток о танцах на пилоне и девственницах, потом кивнул кому–то в сторону. – Хорошо, мне говорят, что дамы готовы. Помните, как следует пошумите для вашей фаворитки! – Он покинул сцену и свет погас.

Музыка стихла, прожектор осветил медный шест в центре.

– Она будет в порядке, – пробормотал Стив, похлопав меня по руке.

Я засунул подальше его странное утешение и стал ждать дебильное представление. Я нервничал. Из-за нее. Она не могла танцевать? Господь всемогущий. Что это значит?

Заиграла музыка, и я задумался, сколько женщин мы должны вытерпеть до Тары. Мне не пришлось долго гадать, потому что платформа, удерживающая пилон, развернулась, показывая Тару, одетую в… черные трусики, лифчик и туфли на каблуках. Я встал и подошел к сцене, чтобы она могла меня видеть. Громкость возросла, и заиграла музыка, разряжая воздух, она стояла там, озираясь вокруг, щурясь от яркого света. Я махнул рукой, и она прикрыла глаза.

– Танцуй, детка! – крикнул мужик из зала.

Она вздрогнула на голос и начала неловко двигаться в такт. Она, шатаясь, прошла в двух шагах от пилона, а затем вернулась и обхватила его для большей устойчивости. Черт, она чувствительна к алкоголю. И почему это меня заводит?

Зрители приветствовали, и она немного качнула бедрами влево, потом вправо. Я мог практически слышать мысли в ее голове. И я думаю, ты подвигаешь бедрами вправо. Или из стороны в сторону. Да, давай попробуем.

Разразились аплодисменты, её поощрили.

Еще десять секунд, и моя чуть подвыпившая Тара начала отпускать тормоза, пока не стала достаточно уверенной в себе даже при попытке станцевать то, чего не знала. Снова мой член увеличился невыносимо сильно. Она была такой, блять, одновременно уязвимой и смелой. Я был словно под гипнозом, и явный первый опыт манил меня ближе к сцене, хотелось увидеть ее поближе.

Я понял, что я не единственный мужчина, желающий близости. Они свистели и махали ей деньгами. Ей, блять, лучше не приближаться к ним. Тара начала танцевать подальше от пилона. Она повернулась и увидела меня у края сцены, наши глаза встретились. Мое сердце гремело по мере того, как она двигалась ко мне, только я был уверен, что ошибался насчет ее первого танцевального опыта.

Ее щиколотки сплелись, и она как будто выстрелила руками. Я запрыгнул на сцену, когда она закончила извиваться на полу.

– Я держу тебя, – сказал я, подхватывая ее и крепко обнимая. – Я держу тебя, милая.

– О Боже, о Боже, они смеялись.

– Шшшш. – Я крепко прижал ее голову к своей груди. – Хрен с ними, любимая. Ты была великолепна.

– Правда?

– Да, ты молодец.

– Я… Я не могу ходить в этих проклятых штуках.

Я поднял ее и принялся баюкать в объятьях, а она спрятала лицо на моей груди. Я понес ее вниз по ступенькам, с облегчением увидев охранников, готовых оградить нас от зрителей.

В кармане зазвучал телефон, а я спросил одного из мужчин, где расположена женская комната и получил ответ. Открыв дверь, я нашел гостиную с диваном и несколькими стульями за пределами уборной. Я усадил Тару и вытащил телефон, чтобы проверить сообщение.

Сексуально доминируй Тарой в общественном месте.

Вашу мать. Последнее, чего я хотел, это заняться чем–то сексуальным с ней, пока она пьяна. И все же мой разум почти имел языком ее в задницу.

 

Глава 4

Я огляделась. Это уборная? Люциан повернулся и запер замок, затем прошел через декоративную арку справа и быстро открыл дверь. Он развернулся и подошел ко мне, его рот и челюсть были напряжены, голубые глаза были достаточно яркими и горящими, чтобы разжечь мою кровь.

Ожидая Люциана, я вцепилась в край маленького дивана, когда комната немного закружилась. Но вместо этого он расхаживал, поглядывая на меня, как будто не был уверен, что делать. Нет, как будто он не был уверен, как поступить.

Он остановился и посмотрел на меня, его грудь вздымалась.

– Сними трусики.

От грубой команды у меня перехватило дыхание, и меня покинули силы.

– Поторопись, мать твою. – Он расстегнул рубашку, я встала и начала стягивать трусики. Люциан ждал, на нем оставались лишь черные брюки, его тело – сливочный рай, сильное, полное искушения.

Он взял меня за руку и поменялся со мной местами, сев на диван.

– Танцуй.

Я посмотрела на него в замешательстве.

Он вытащил телефон из кармана, нажал на кнопку и показал его мне.

Сексуально доминируй Тарой в общественном месте.

Я стояла в одном лифчике, мое сердце билось, алкоголь выветривался слишком быстро. Танцевать. Для него. Здесь. Я хотела спросить, что насчет музыки, но ее все еще можно было слышать из зала.

Он пристально посмотрел на меня практически с жестокостью, расстегивая штаны. Мое тело внезапно ответило потребностью и его не волновало, что я сама думала об этом. Он вытащил свой весьма твердый член, и мой желудок сжался в ожидании.

– Танцуй. – Он погладил член и опустил глаза на мое тело.

Приказ защекотал клитор и проник в бедра. Я задвигала ими из стороны в сторону и скользнула руками вдоль живота.

Его лоб сморщился от напряжения, а пристальный взгляд следил за моими руками.

Его возбуждение влияло на меня так же, как вино, пьянило, текло в крови, пока я не почувствовала, будто жидкий огонь продвигается с голодным желанием. Мне вдруг захотелось подарить ему совершенный танец. Я забыла, что не знаю, как это сделать, и позволила ритму каждого его стона вести меня. Я развернулась и положила руки на задницу и качнула бедрами, оглядываясь через плечо.

– Твою ма–а–ать. – Он качал бедрами и работал рукой в штанах, обхватив свои яйца, его горячий страдальческий взгляд поднялся на меня. Его грудь вздымалась, и он, казалось, что–то хотел сказать, но не мог говорить.

Осмелев от его желания, я провела пальцем по складочкам, распределив влагу. Он выдохнул и заворчал, когда я перешла к заднице и ущипнула ее, пока мои бедра двигались в такт музыке.

– Я хочу поиграть с ней языком. – Грубые слова душили, я застонала и наклонилась, выставляя больше. Я скользнула пальцем по киске и быстро взмахнула бедрами, затем медленнее.

– Иисусе, – простонал он. – К черту, детка. Сделаем это.

Невозможно ослушаться его приказов. Я снова качнула бедрами, удовлетворяя себя сильнее, постанывая и оглядываясь через плечо на него. – Мне нужен твой член.

Он стрельнул в меня взглядом и отправил мое сердце вскачь. – Подойди, блять, сюда. Задом. Не оборачивайся.

Я преодолела несколько метров, и Люциан схватил меня за бедра. Он начал целовать мою задницу, а потом сильно укусил.

Я вскрикнула и задохнулась от боли, а затем застонала, почувствовав его горячий язык. Он зарычал, продолжая кусать мою задницу достаточно сильно, чтобы оставить следы, затем лизнул и поцеловал укус.

– Нагнись, – выдохнул он.

Я поспешила выполнить указания, ногтями впиваясь в кожу, я ждала, стонала и изнывала. Его палец врезался глубоко внутрь с пугающим доминирующим рычанием. Он лизал мою задницу, его голодные стоны кружили голову, пока пальцы медленно двигались на клиторе.

Его горячее дыхание коснулось киски, и он укусил одну из губок. Я заскулила, страх и возбуждение прошли сквозь меня. Укус был достаточно сильный, показывая, что он на грани. И все же я стонала с отчаянным хрипом, вращая бедрами для большего. Я хотела его почувствовать. Почувствовать, как сильно он хотел меня.

Я вскрикнула и снова задохнулась, поскольку он все время кусал моё лоно, потом лизал, сосал и трахал киску пальцем. Быстро, жестко и глубоко.

– О Господи, – я захныкала, готовясь к оргазму.

Люциан встал, как будто чувствуя его.

– Еще нет, – приказал он. – Опустись лицом на диван.

Я развернулась и продолжила, оглядываясь через плечо, желая знать, что он задумал.

– Трахни меня. – Отчаянная мольба пришла непрошенной.

– Трахнуть тебя? – Прозвучали грозные слова, и он очень сильно шлепнул меня по заднице, потер ее. Я дрожала и всхлипывала, находясь в его власти потребности, готовая умолять.

– Да, да. Пожалуйста. – И вот оно.

– Нет, любовь моя. Ты меня трахнешь. Когда я скажу. Как я скажу.

Хоть я и знала, что он играет роль, я также знала, что это не совсем так. Я ощущала каждую частичку искренности в его словах, каждую частичку жажды доминировать. И я никогда ничего не хотела так сильно. Я хотела, чтобы он доминировал.

– Сделай это, – прошептала я, – Пожалуйста, малыш, сделай это. Попроси меня, сделать это.

Его член врезался глубоко, и я закричала от напряжения. Он, задыхаясь, стонал, пальцами впиваясь в мои бедра, оставляя синяки. Было потрясающе. Чувствовать, что я с ним делаю, чувствовать страсть в его доминировании.

– Боже, да, да, – кричала я.

– Повтори. – Он затаил дыхание, когда начал медленно входить и выходить из меня, качая своими бедрами сладко глубоко.

Я, как в бреду, пыталась вспомнить, как говорить.

– Пожалуйста, – было все, что мне удалось.

– Недостаточно хорошо, детка. Скажи мне, как сильно ты этого хочешь.

Я кивнула, зажмурив глаза.

– Мне это нужно, я хочу этого.

– Как сильно, детка?

– Очень сильно.

– Очень сильно?

– Да, да, прошу.

Он протяжно зашипел, еще больше замедляя толчки.

– Как ты этого хочешь, любимая?

Я извивалась в его сильных руках, но захват был беспощаден.

– Быстрее.

– Быстрее, да. Тебе, блять, это нравится. Что еще, любовь моя?

Снова я попыталась двигаться на нем, и снова его пальцы впились в восхитительном захвате.

– Жестко.

Он низко застонал и шлепнул меня по заднице. Снова, контролируя свою силу. Я потянулась к ноющему клитору, желая получить оргазм.

– Не смей, мать твою, – прорычал он. – Он принадлежит мне, пока ты не начнешь тянуть мои волосы и не кончишь мне в рот. Пока ты не будешь кричать и дрожать. – Он успокаивал мою задницу нежными шлепками, пока его член пульсировал глубоко во мне. – Я, блять, обожаю, когда ты так делаешь.

Я простонала, боясь озвучить свои желания. Мои инстинкты взяли верх, толкаясь обратно на него, засасывая его еще глубже.

Загрохотала дверь.

– Эй? – Раздраженный женский голос пытался ворваться в мое сознание.

– Исчезни! – Рычание Люциана заставило мои внутренние мышцы пульсировать сильнее. Он снова и снова врезался в меня, его пальцы впились в мои бедра.

Я почувствовала его оргазм, как оглушительное приближение товарного поезда, и осознание, что это я сделала с ним, отправило меня через край. Все мое тело сосредоточилось, чтобы удержать его глубоко, вытягивая из него каждую каплю наслаждения.

Рычание Люциана сопровождалось обжигающим жаром внутри меня, и внезапно материнский инстинкт во мне содрогнулся от того, чего у меня никогда не будет.

Кончив, он упал на меня на мгновение, затем помог мне встать.

Тяжелый кулак обрушился на дверь.

– Откройте! – Ключ повернулся в замке, но тихий голос прервал. И завязался быстрый разговор. А потом. – Мисс Тара? У меня ваши вещи. – Слава Богу. Старый, добрый Стив.

Все еще тяжело дыша, Люциан поднял брюки, пока я искала трусики и натягивала их. Я встала, и его рот обрушился на меня, целуя меня настойчиво, его язык был грубым. Оставив меня ошеломленной, он направился к двери. Посмотрев в мою сторону, он приоткрыл дверь и забрал мою одежду у Стива.

***

Я пялился на Тару, блокирующая перегородка между нами и Стивом медленно опустилась, показав его задумчивый взгляд в зеркале заднего вида.

– Итак, прежде чем мы… отправимся по адресу к вашему первому заданию, – он твердо удерживал взгляд на чем–то между мной и Тарой, – я думаю, вам стоит узнать… где это. – Он сделал паузу, возможно, ожидая от нас вопросов, но мы не спрашивали. Когда он закончил, у него была странная кривая ухмылка. – Это группа юридических офисов.

Я посмотрел на реакцию Тары и обнаружил, что она смотрит подавленно.

– Что ты хочешь этим сказать?

Стив покачал головой, невинно приподняв брови, его массивный подбородок заходил из стороны в сторону.

– Ничего.

Тара посмотрела на меня, будто ожидая, что я сделаю все еще хуже, и я просто посмотрел на нее. Смотрел пристально за то, что она решила разместить свою задницу на другом конце вселенной от меня, когда должна была быть приклеенной к моему бедру. Блять, ненавижу, что она это сделала после того, как у нас был безумный секс. Она была выкована и брони. Каждый раз, когда мы занимались любовью, она ужесточала свое упорство против меня еще чуть больше, превращая это в борьбу, просто, блять, чтобы перевести дух. Я не хотел ранить ее, но что–то глубоко внутри меня подсказывало, что мне придется играть грязно, чтобы выжить. И победить ее.

Тара плюхнулась обратно на сиденье.

– Вези нас. Чем скорее мы туда доберемся, тем скорее я смогу покончить с этим, и тем скорее я смогу вернуться в комнату и принять горячий душ, и… поспать.

Глупое тело отреагировало на нее. Она думала о чем–то еще, кроме сна, я слышал это. Знал это и мой член, я был готов преклоняться перед любой фантазией.

– Ладно, просто хотел убедиться, что ты знаешь.

– О, я знаю, – пробормотала Тара. Она вздохнула. – Закон – его призвание. – Она взглянула на меня. – Человека, которого мы встретим. Он учился в колледже на чистом эгоизме поразить всех своей гениальностью, озадачив всех своим дерьмом.

Это понравилось мне еще меньше, чем возможно, учитывая, что это был демон ее прошлого. Я уставился на нее, умирая в пятый раз, чтобы узнать подробности ее первого доминирования над демонами. Но я ничего не сказал, это неправильно – вмешиваться. К тому же, я собирался выяснить. Но…

– Так, что конкретно этот ублюдок сделал, любимая?

Она фыркнула, взмахнув рукой, пока грызла ноготь и смотрела в окно. Затем она дернула свой браслет к губам.

– Никакое доминирование не разрушит двести часов терапии.

Я покачал головой, уверенный в одном. Мы проиграем.

***

– Уже девять вечера, любимая, ты уверена, что не хочешь вернуться утром?

Тара направлялась к пятиэтажному зеркальному зданию, и я последовал за ее резким стуком каблуков, пока Стив тянулся позади. Звук по тротуару отчетливо говорил, что температура поднималась до критической. Решимость в ее шаге даже в черном вечернем платье говорила, что она точно знала, куда идет, что делает, и что собиралась, блять, сказать. Нет, больше похоже на то, что она не собиралась, блять сказать.

Я не мог удержаться от волнения. Она была такой сексуально–нахальной, и мне чертовски нравилось наблюдать за любыми ее действиями. Но это нечто большее. Мое волнение больше касалось подсказки, которую я получу в раскрытии Тары, чем сексуального покачивания ее бедер под этим черным платьем.

Стив поспешил вперед, чтобы открыть для нее дверь.

– Его может здесь не оказаться.

Тара проигнорировала его осторожную попытку отговорить ее от поздней встречи и прошла мимо него как член королевской семьи. Она остановилась в приемной, чтобы оглядеться, затем направилась к женщине за стойкой и шепотом заговорила. Как только она получила то, что хотела, повернулась, ее улыбающееся лицо мгновенно ожесточилось в холодную маску серийного убийцы.

Боже. Черт возьми.

Мы последовали за ней через декоративные кованые решетки и вошли в лифт. Деревянные панели на стенах и мраморный пол создавали впечатление роскоши. Четвертая стена была стеклянной с видом на холл, в котором находился миниатюрный тропический лес. Тара нажала кнопку и посмотрела на цифры над дверью, словно они были ее заклятым врагом.

Двигая только глазами, я взглянул на Стива, когда почувствовал, что он смотрит на меня. У него снова была эта забавная улыбка, та, что была не смешной. Я понял, он это делал, когда нервничал. В этот раз он нахмурил брови, как будто страдал от запора.

Меня осенило, что благодаря статусу сопровождающего, он должен знать, как минимум, раскрытые детали этого задания. И это чертовски пугало его.

Блять.

Выйдя из лифта, мы пошли за Ти–Рексом Тарой вниз по коридору. Можно было поклясться, что она делала такого рода вещи пять раз в неделю. Она остановилась у двери, вот тогда и появились первые признаки неуверенности. Ненадолго. Она повернулась и посмотрела на меня с приятной улыбкой.

– Зашли и вышли. Сто первое доминирование над демонами, малыш.

Я поднял брови и кивнул.

– Я с тобой, любовь моя.

Она взглянула на Стива. Потом снова на меня.

– Почему бы тебе не подождать в холле, на случай, если станет… мерзко.

– Нет, нет и нет, – прошептал в ответ Стив. – Вы оба должны присутствовать. – Он с сожалением нахмурился, больше для себя, без сомнения. Кто, блять, хотел стать свидетелем этого? Кроме меня. И это в основном, чтобы узнать больше о Таре.

– Отлично. – Она подняла запястье и проговорила в свой браслет. – Доминирование над демонами продолжается. Пожалуйста, обратите внимание.

Она открыла дверь и прошла мимо секретарши.

– Мэм? Мэм! Вы не можете туда войти.

Стив и я быстро проследовали вслед за Тарой, когда она ворвалась в дверь в конце холла.

Мужчина и женщина были заняты разговором, и он встал с края стола, где сидел и повернулся. Гнев на его красивом лице сменился маской растерянности, когда он увидел Тару. Его растерянность и, возможно, беспокойство усилилось, когда он посмотрел на меня и Стива.

Я, наконец, понял, что Тара потеряла дар речи, увидев женщину. Ооу.

– Рита?

Красивая блондинка встала.

– Тара. – Она улыбнулась.

– Что ты тут делаешь? – Голос Тары давал понять, что она находится в замешательстве.

– Я… Я здесь работаю. Перевели после колледжа.

В течение нескольких секунд Тара кивала, затем посмотрела на мужчину. Она прочистила горло.

– Я… Я здесь, чтобы… здесь, чтобы…

Я подошел ближе к ней и положил руку на плечо, напоминая, что был рядом.

Она посмотрела на меня, и я склонился к ее уху.

– Мы можем вернуться завтра, – прошептал я очень тихо.

Ее брови нахмурились, возвращая гнев и безразличие. Она оглянулась на мужчину, который возвышался неподалеку. Он был на пол головы выше меня и, казалось, думал, что это удержит меня от того, чтобы надрать ему задницу, если он сделает хоть один неверный шаг или скажет ей хоть одно неверное слово.

– Я здесь, чтобы сказать, что я тебя прощаю. – Она протянула руку, на его лице отразилось подозрительность.

– За что?

Она медленно покачала головой.

– Ты знаешь за что. – Ее слова были мягкими и уверенными, с намеком на штормовое предупреждение.

– Эммм. – Он прошелся рукой по своим черным, как смоль блестящим волосам, и потер губы, затем широко раскрыл свои руки. – Ты о том, как я узнал в день нашей свадьбы, что ты не была женщиной, которой утверждала являешься?

Она замерла на несколько секунд, выпятив бедро.

– Что?!

– Что ты подразумеваешь под словом «что»? Ты знаешь, что. Твое… – Он взглянул на меня и Стива, словно внезапно понял, что они не одни. – Твое состояние. С… детьми.

Мой пресс напрягся, и Тара, пропитанная яростью, ускользала от меня. Она указала пальцем в его сторону.

– Ты. Ты говоришь, что… ушел, потому что меня изнасиловали и я после этого не могу иметь детей?

Он, казалось, смутился и посмотрел вниз.

– Я хотел иметь детей.

Мои костяшки заболели от силы сжатых кулаков.

– Мы могли бы усыновить.

– Я не хочу усыновлять ребенка.

– Ах. А ты не подумал, что мог мне это сказать?

Еще больше стыда появилось на его лице, и он стоял там и мялся.

– Тебе не кажется, что ты должна была сказать мне хоть что–то?

Тара рассмеялась.

– Я так и сделала. Как ты думаешь, что означали слова «меня сломали»?

– Я подумал, что это метафора. Тара, ты же слышала, как я говорил о детях. – Теперь ему было больно. – Ты знала, чего я хочу.

Она посмотрела на меня и рассмеялась, затем протянула к нему запястье.

– Итак, ты узнал, что я не могу иметь детей, и оставил бедную девушку стоять как чертову идиотку у алтаря.

Святые угодники. Мать ваше. Я пристально посмотрел на него, готовый врезать ему.

Он уставился в пол и промолчал.

Тара вздохнула.

– Знаешь, что? Все хорошо. Потому что, как я уже сказала, прощаю тебя. Вот почему я здесь. Чтобы освободить тебя от чувства вины, ты… похоже, не хочешь. Этого. – Она посмотрела на меня и Стива, затем поднесла запястье к губам. – Я прощаю тебя. Я прощаю тебя. Я прощаю тебя. Это. Доминирование. – Она протянула ему руку. – Я. Прощаю. Тебя. Всего наилучшего. Всего хорошего тебе.

Она подошла к двери и вдруг остановилась, не оборачиваясь, сказала.

– И Рита? Тебе тоже всего хорошего. Я надеюсь, у вас двоих будут и хозяйство, и дети.

Стив и я следовали за ее угрожающим пробуждением. Мои кишки связали себя на миллион узлов. Мне нужно остановить ее, обнять ее. Успокоить ее. Но я не мог приблизиться к ней сейчас. Я не был религиозным человеком, но я был уверен, что энергия, исходящая от нее, не была ангельской.

 

Глава 5

Я сидел на кровати отеля, размышляя, как долго Тара будет принимать душ. Боже, пожалуйста, не позволяй им заставлять меня делать с ней что–нибудь сексуальное. Или требующее физического контакта.

Бросил у алтаря. Боже. Как, блять, чудовищно. И подруга предала? Иисусе. Бросили родители. Бросил будущий муж, прежде чем она успела сказать «я согласна». Я вдруг увидел ее в свадебном платье. Жених опаздывает, и она улыбается той самой улыбкой. Мое сердце, блять, болит в груди. Увидеть ее там, такую красивую, уязвимую, и вот еще немного, и ее жизнь будет разрушена.

Мой телефон ожил, и я с ужасом закрыл глаза. Что ж, это было быстро. Моя мама говорила: «вы получаете столько, сколько отдаете Богу». Думаю, я погряз в серьезных долгах.

Я открыл телефон и посмотрел на него.

Люциан осуществляет послеманипуляционный уход за Тарой.

Мое тело осело от, блять, облегчения. Послеманипуляционный уход. Да. В доминировании над демонами без него никак. Даже если оно с треском провалилось.

Я прерывисто вздохнул и зашагал по комнате. Я определенно задолжал одному человеку наверху. Послеманипуляционный уход. Утешить ее. Я знал, как это сделать. Я застыл, когда душ, наконец–то, выключился. Я поспешил обратно к кровати, чувствуя, как мне нужно успокоить ее страхи. Она, вероятно, так долго принимала душ, потому что не хотела на меня смотреть. Из–за стыда. Всю дорогу обратно, сидя в машине, она снова была от меня на расстоянии вселенной, выйдя же из автомобиля, она направилась прямиком в номер отеля, а потом в душ.

Возможно, она боялась, что ей предстоит физический контакт.

Пока она еще целую вечность одевалась, я штурмовал идеи послеманипуляционного ухода, как ненормальный. Все обычные казались не правильным. Нет, они казались недостаточно хорошими для нее. Ни одна.

Все, что я знал, это то, что мне нужно заставить ее чувствовать себя лучше. Может быть, почувствовать себя сильнее. Я собрал все свое мужество и мысленно приготовился быть самым сильным, уверенным и непоколебимым.

Из–за угла, наконец–то, появилась Тара. О, блять. Обнаженная. Гладко выбритая. С твердыми сосками.

Как по волшебству, мой поспешный план отправился в тартарары.

Мне, наконец, удалось перевести взгляд на ее лицо и обнаружить на нем сюрприз века. «Мне нужно, чтобы ты трахал меня до потери пульса, очень жестко».

Этот чрезвычайно непредвиденный поворот событий уронил мою челюсть, и поезд потерпел крушение, выбив всю логику из моей головы. Она прикусила нижнюю губу и посмотрела вниз, приобняв себя за талию. Я вдруг увидел ее, стоящую у алтаря в свадебном платье, ожидающую.

Это напомнило мне, кто я. Кем я был. Почему я им был.

– В кровать.

Ее незамедлительное подчинение вырвало мое сердце из груди, и в штанах мгновенно стало тесно. Если это было то, что ей нужно, то это квалифицируется как послеманипуляционный уход. Я не понимал, почему она нуждалась именно в этом, но был в восторге.

Я подошел к шкафу, где были разложены «игрушки» компании, и нашел шелковые галстуки. Я выбрал пять.

Когда я вернулся, то нашел ее готовой. Ноги раскрыты, руки вытянуты, показывая мне, что она этого хотела. Пока я стоял у края кровати и смотрел на нее, в меня врезалось другое желание и переписало сценарий сексуального доминирования, вспыхнувшего в голове.

Я бросил галстуки и схватил ее за руки. Она смотрела на меня с интересом, но все же готовая и покорная. Ее щеки покраснели, когда я сел, и губы приоткрылись в ожидании. Я притянул ее ближе к себе, направляя голову себе на плечо.

Она издала нежный стон и крепко прижалась к моему телу.

Блять. Мое сердце врезалось в мою грудь, когда она обняла меня за шею и уткнулась лицом в плечо. Я погладил ее, начиная с головы, скользя вниз, боготворя пальцами ее свернувшееся тело, потом снова вверх.

Я боролся с волной давящей меня агонии. Мне просто… блять, мне так сильно нужно ее покорить. Спасти ее от призраков прошлого.

– Я с тобой, любовь моя. – Я потерся своим лицом об ее, и прижал к себе так сильно, насколько мог. – Ты моя. Ты в безопасности. – Это было мое обещание ей, и мое объявление войны любым демонам, что посмеют забрать ее у меня. Удержать ее от моей любви.

***

На следующее утро, поглаживая её по волосам, я наблюдал, как Тара спит. Боже. Она чертовски красива. Такая красивая. Посмотри на нее. Черт возьми, спящий ангел.

Раздался легкий стук в дверь, я повернулся и посмотрел на нее, желая, чтобы, кто бы это ни был, он исчез.

Снова постучали, и Тара тихо застонала. Я посмотрел вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как она прижимает свое лицо к моей груди. Это зрелище принесло мне глубокое озарение. Блять, вау. Это… она всегда должна так просыпаться. Со мной. В моих руках.

– Чем занимаешься? – прошептала она, шутя.

Я бережно погладил ее талию и бедра пальцами.

– Наблюдаю за тобой.

Ее губы растянулись в улыбке, и я не мог удержаться от усмешки в ответ на то, как это, мать твою, офигенно чувствовать.

– Кто–то стучится. – Она скользнула по мне губами и носом.

– Я, блять, знаю. Я хочу их убить, – тихо шепчу в ответ.

Она хихикнула, когда они снова постучали, сильнее.

Я поцеловал ее в лоб и, заворчав, сел.

– Иду, – закричал я. – Но еще нет. Одевайся, любимая. – Я оглянулся, жаждя каждого кусочка ее шелковистой кожи. Когда она надела халат, я открыл дверь, и увидел там Стива с широко раскрытыми глазами и усмешкой, одной рукой он прижимал к груди ноутбук, а второй удерживал кофе.

– Баллы за раунды до сих пор в прямом эфире, – прошептал он. – Вам захочется их увидеть.

Мой живот напрягся от его тона, указывающего прямо противоположное. Я отошел в сторону, вздохнув от страха.

– Доброе утро, солнце, – буквально пропел он своим сильным сопрано.

Тара кивнула и перебросила волосы, заправляя их за ухо, когда он расположился за небольшим обеденным столиком.

Тара встретила мой взгляд, и я подмигнул ей, заметив на ее лице беспокойство. Предчувствие? Она должна была знать, что ее первое доминирование – это полный провал.

Стив с бормотанием постучал по клавиатуре.

– И–и–и–и… вот текущие баллы команд. – Он указал на экран. – Это мы. А это… – он выделил целый ряд чисел, – результат первого доминирования над демонами.

Тара наклонила голову. – Ооо. Двести пятьдесят. Это… это ведь неплохо, правда?

– А это баллы всех остальных. – Стив прокрутил. – Самый высокий – одна тысяча.

– Что!? Одна тысяча? – Она ахнула и посмотрела на меня, как наивная маленькая девочка. И судя по выражению ее лица, она такой и была.

– Милая…

– Не смей! – Ее рука метнулась ко мне. – Даже не произноси вслух, я доминировала. Вы видели, я пошла туда, я… я… я разложила все и простила его. Я не понимаю, чего они от меня хотят? Пристрелить его? Потому что я могу, если они хотят именно этого, но это не очень похоже на доминирование над демонами. – Она закончила свою речь гневным взглядом.

– Что ж, – почти прошептал Стив, – по–видимому, зрители уже подсчитали баллы за успешное доминирование.

– Тьфу! – Тара металась и жевала ноготь. – Неудивительно! Зрители не способны судить подобное! – Она раздраженно вышагивала, ее шаги становились короче от ее запала. – Речь о крайнем проявлении не–блять–лепицы, Бэйн.

Мои брови взлетели от использования моей фамилии. Это не могло быть хорошим знаком.

– Может быть…

– Может быть, что? Что может быть?

Я снова попытался:

– Может быть…

– Может быть, они на наркоте? Невменяемые? – Кивнула она и зашагала быстрее.

Стив повернулся на своем месте и посмотрел на нее.

– Может быть, прощение и вежливость – это не то, что они считают… решением?

Она направила свой гнев на Стива.

– Действительно? На самом деле? – Она поднесла к губам свой браслет. – Это. Не. Справедливо. У меня была психотерапия. Настоящая, профессиональная психотерапия. Это должно считаться! На что–то больше, чем двести пятьдесят проклятых баллов. Я имела дело с этим дерьмом, вы меня слышите? За исключением этой… суки Риты. Это совершенно новое дело, но я с этим справилась, вы видели, что я это сделала. Не считая того факта, что она моя лучшая подруга… – Голос Тара вдруг надломился, и она остановилась. Мое сердце защемило, и я рискнул приблизиться туда, где она стояла, повернувшись ко мне спиной с опущенными плечами. – Я имею в виду… – начала она слабым голосом, – мне нужно немного времени, вот и все. Чтобы… чтобы все это переварить. Я всего лишь человек. Пожалуйста, дайте мне еще один шанс.

В начале ее рыдания, я обнял ее сзади, не позволяя уйти. Она повисла на моих руках, и я развернул ее, притянув к себе ближе.

– К черту их, любимая. Они тупицы. У нас все получится в следующий раз, я обещаю. Вот увидишь. – Я целовал ее в макушку снова и снова.

– Да, и есть небольшое задание. Вы оба достигли отличных показателей, – сказал Стив.

– Конечно. Она потрясающая, – прошептал я.

– Мне нужен душ, – пробормотала она устало.

Я повел ее в ванную, ненавидя, что она предпочитала одиночество вместо меня.

– Мы уходим через час, – выкрикнул Стив. – Наше второе место назначения составляет четыре пункта в трех часах езды отсюда. Мы укладываемся в расписание. Если ничего не случится.

Она кивнула и закрыла дверь, как будто ей было плевать.

Стив сидел, вздохнув и покачав головой, он закрыл компьютер.

– Ты хоть представляешь, какое следующее доминирование? Я имею в виду, может быть, мы сможем ей помочь подготовиться?

Я сел на кровать и поставил локти на колени.

– Я посмотрю, что смогу сделать.

– Да уж пожалуйста.

Я взглянул на Стива, когда услышал в его голосе странный тон. Его нижняя губа была зажата между зубами, а лоб нахмурен от досады. Его голубые глаза стреляли в сторону ванной. Он встал, достал блокнот и ручку.

– Я собираюсь кое–что взять в магазине. – Он некоторое время писал на бумаге. – Если у вас есть, что добавить в список, оставлю его здесь. Верните его мне, когда доберемся до машины, и мы остановимся по пути. – Он положил ручку четко на блокнот с жутковатой ухмылкой и выпрямился. – Позвоните мне, когда будете готовы. – Он сделал полупоклон и развернулся.

Я уставилась на лист бумаги и понял его игру. Я, как ни в чем не бывало, подошел к нему и сел, взял ручку и прочитал его записку. Я погуглил следующее место. Мистер Сеннат был уборщиком в начальной школе Тары. Он запер ее в кладовке и забыл о ней. За это его уволили. Ей было семь лет. Описалась и т. д. и т. п. Демон унижения??? Страх кладовок??? Уборщиков???

Я написал случайные предметы на бумаге в соответствии с требованиями. Я встал и зашагал. Блять. Она знала, что это произойдет, и ей придется встретиться с этим в одиночку. Посмотрите на первое испорченное задание. Бросил у алтаря. Я должен был надрать его, блять, задницу. Может быть, это то, чего они хотели, или это то, чего хотел я. Чертов подонок. Как он мог оставить ее у алтаря? И все же, слава Богу, что он это сделал.

Я встал и натянул чистую футболку. Мне нужно выяснить, как ей справиться со следующей задачей. Понять, смогу ли я ее подготовить. Обсудить, что у нее есть на этот счет.

***

Мистер Сеннат.

Я закрыла веки, когда на мои глаза хлынула вода. Почему столкнуться с ним будет страшнее, чем с моим бывшим? Наверное, потому что я виновата. Должна быть. Из–за меня его уволили. Позже я узнала, что он потерял сына. Потом от него ушла жена. Я ушла вслед за ним после случившегося, было слишком трагично оставаться там.

Мое тело постоянно напоминало мне о других проблемах. Трудности с Люцианом. Боже, просыпаться рядом с ним, на его груди, так потрясающе. Он был горячим, безопасным и сильным. Это было странно, но реально. И то, как он прикоснулся ко мне. Так осторожно и… Боже, так осторожно. Когда он обнял меня… казалось, что он занимался со мной любовью. Я могла бы позволить ему делать это весь день. Как будто он впитывает меня в свое тело, и ему это нравится. Он хотел этого. Жаждал этого.

Он жаждал меня. Да, так. Я могла видеть это в его глазах, чувствовать это в его прикосновениях. И это всегда приводило меня в готовность. И пугало. Я была так близко к тому, чтобы потеряться в нем. На самом деле потеряться. И что тогда? Тогда бы я запорола игру, и бабушка застряла бы в аду.

Черт возьми. Ему нужно отступить. Дать мне пространство подумать, без запаха Люциана Бэйна, которым пропитался весь воздух. И все же мое сердце билось в ожидании следующего сообщения. Будет ли он доминировать надо мной? Или я буду доминировать над ним? Будет ли это то, что я ненавижу? Или мне это нравится? То, что он ненавидит или то, что ему нравится? Мой клитор пульсировал от мысли сосать его член.

Почему мне нравится делать это с ним? Мне никогда не нравилось это делать. Даже думать об этом. Но Боже… сосать ему было… запредельно горячо. Эти сексуальные звуки восхищения и удовольствия. Мне. Нравилось. Давать ему это. Очень нравилось. Не собираюсь это отрицать. Взгляд его глаз, когда он смотрел на меня. Как синий превратился в цвет неба перед охрененной бурей. Его полные губы приоткрылись, брови сдвинулись в агонии наслаждения.

Нет, это нечто большее. Именно этот взгляд мне нужно видеть. Я никогда не видела такого взгляда у мужчины. Только в его. Это почти… как будто он умолял. Просил меня о чем–то. О чем–то гораздо сильнее меня, слишком серьезное для меня, слишком особенное. Но его взгляд сказал, что я точно знаю, что это такое, и я просто должна ему это дать.

Но… я действительно не знала, что во мне было таким потрясающим. Какие двусмысленные сигналы я подаю, которые заставляют его так думать? Я не пытаюсь быть тем, кем не являюсь. Я просто была той, которой он меня делал. И действительно… он был незнакомцем для меня. Может быть, он думал, что я знала, кем он являлся, и я притворялась, когда была настоящей. Если это действительно так, то все наоборот. Эта женщина, в которую он меня превращал, была той самой незнакомкой. И на самом деле… она мне не нравилась. Она была глупа и безрассудна, и открыта нараспашку. Все то запретное, с чем я работала.

Но, черт возьми. Мне немного нравилось ею быть. Для Люциана. Он заслужил это за то, что был таким милым. Подвергая себя риску, отдавая себя так свободно. Глупый. Такой храбрый. Такой сексуальный. Такой потрясающе красивый. Он заслужил ее.

И я заслужила… решить все с мистером Сеннатом.

 

Глава 6

– Почему важны детали? – раздраженно спросила Тара.

Я потянулся и положил руку на ее бедро, чтобы притянуть ближе к себе. – Я хочу, чтобы ты была здесь. Сядь рядом со мной. Что, блять, с тобой не так? – Я сэкономил время, желая, чтобы нам не приказали надеть джинсы и футболку, если только нам не зададут что–то еще. Мне интересно, что она выберет сама. Я был готов поспорить, это не будет выцветшая зеленая футболка.

Ее горло сжалось от раздражения.

– По–моему, это не проблема! – Ее писклявый голос показывал, что я вел себя как двухлетний ребенок.

– Это, блять, проблема. Твое место рядом со мной.

Она одарила меня яростным взглядом.

– Мы можем проиграть эту игру из–за твоей сентиментальности. Как я должна продолжать играть, если ты только и делаешь…

Я поднял брови, наслаждаясь, что она произносит эти слова.

– Тебя выводит из игры то, что я нахожусь так близко? Странно.

– Ничего странного, – пробормотала она, смотря в окно.

– Как я не могу думать, когда ты прикасаешься ко мне.

Она закатила глаза.

– Действительно.

– Действительно. – Я настаивал на ее неверии. – Теперь, расскажи мне о мистере Сеннате и давай–ка разработаем план доминирования.

– Ух. Это… глупо.

– Тогда расскажи мне.

Она замолчала, а я ждал в ровном отдаленном гуле шоссе под шинами. Машину вдруг тряхнуло и занесло, затем последовал спуск колеса, когда Стив выводил машину на обочину.

– Замечательно, – сказала она тихо. – Мы можем опоздать.

– Это просто спущенное колесо, мы все исправим через десять минут. – Я вышел из салона и огляделся на пустынной территории единственной магистрали. Я прошелся, растягивая мышцы, потом открыл пассажирскую дверь. – Может быть, тебе нужно немного размять ноги, любимая.

Тара вышла из машины, и я помог Стиву достать инструменты, необходимые для замены колеса.

– Ох, нет, нет, нет! – захныкала Тара.

Я посмотрел вверх, она держала свой телефон, ее глаза были широко раскрыты с выражением «как меня достали эти тупые смс о сексе».

Я старался не разочароваться в ее поведении, но это было тяжело.

– Нам пришло «сексэмэс», Стив.

Он выпрямился и посмотрел на меня, быстро соображая. Затем он по–дурацки улыбнулся, отправив меня восвояси, с детской непосредственностью шикая.

– Я специалист по колесам, а вы, ребята, специалисты там, – добавил он, неуклюже подмигнув, от этого я захотел побыстрее попасть в машину.

Я сел в машину и закрыл дверь.

– Что пишут? – спросил я, не глядя на нее.

Она обиделась.

– Так полон энтузиазма.

Я взглянул на нее.

– Возможно, это как–то связанно с твоим изначальным отвращением к нему.

– Ладно, дело не в этом, дело в том случае.

Не до конца поверив, я медленно кивнул.

– Просто скажи, что мы должны делать.

– Ну, ты с удовольствием узнаешь, что тебе не нужно ничего делать.

– Ты плохо меня знаешь, любовь моя. Так уж вышло, что мне нравится делать для тебя каждую мелочь. – Мой гнев испарился, когда она сняла футболку, оставшись в одном лифчике, и села. То, как она сжимала свою грудь, заставило мой член страдать от боли.

Мне вдруг захотелось скользнуть головкой члена по ее твердым соскам, пока она одной рукой играет со своей киской, а другой с губами. Блять.

Она откинулась назад и расстегнула брюки, а я сидел, ожидая указаний. Реальность меня накрыла, когда ее руки спрятали от меня её грудь. Я посмотрел вверх и увидел наигранное раздражение и явное желание.

– Раздевайся.

– Да, госпожа. – Мне чертовски понравился ее командный безмолвный стон. Когда я закончил, то сел обратно с раздвинутыми ногами и членом в руке. Она уставилась на него, и меня пронзило волнение. – Что дальше?

Ее глаза метнулись ко мне с сексуально–опьяняющим взглядом. Мое любимое, блять, выражение на ее лице, черт возьми. – Я… – она, казалось, боролась с чем–то, размышляя, но потом все же протянула мне телефон.

Я взял его, понимая, что мне нравится, как ей было некомфортно произнести сексуальные фразочки. Блять, мило и очаровательно. Мой член напрягся, когда я прочитал текст.

Тара объезжает Люциана, при этом непристойно с ним разговаривая.

Боже правый. Она говорит мне грязные слова? Сможет ли мое сердце выдержать такое огромное, черт возьми, удовольствие? Я посмотрел на нее и опустил бедра на сиденье, обхватив свой член, заставляя его высоко встать.

– Запрыгивай, милая.

Она осмотрела все вокруг, но не меня, и прикусила губу. Наконец, она с поражением выдохнула и приблизилась.

Я с трудом удерживался, чтобы не помочь ей подняться на меня, желая набрать настолько много баллов, насколько это возможно.

– Блять, любовь моя. У тебя чертовски красивая киска, ты знаешь? – Я провел членом вдоль ее складок, когда она меня оседлала. – Давай я сначала тебя разогрею, детка. Тогда ты сможешь со мной поговорить. Чертовски грязными словами. – Я толкнулся бедрами, застонав, от невыносимого жара, заставляющего меня безжалостно в нее входить.

Она держалась за мои плечи, закрыв глаза, и медленно опустилась на член.

– Бля–я–ять, любимая. Все для тебя, детка, – выдохнул я, наблюдая, как мой член исчезает в ее обжигающем тепле. – Трахни меня красиво и медленно, ммм… да, мне нравится.

Ее стон вырвался, как будто она сдерживала его, ее ногти впились в мышцы на моей спине. Она опустилась до конца, а я наблюдал за ее вздымающейся грудью и сосками, ее живот напрягся от того, как крепко она сжала меня киской.

– Иисусе. – Я терпел, чтобы не схватить ее за талию, молясь, чтобы она приказала мне. Я не смог удержаться от сильного взмаха бедрами, и Тара вскрикнула. – Блять, доминируй, детка, я жду, – прошептал я.

– Обними меня, – выдохнула она.

Я сел и притянул ее ближе, прижимая лицо к ее груди.

– Черт, тебе нравится? – Возник непрошенный вопрос, и мое тело жаждало услышать ответ.

– Да. Мне нравится чувствовать тебя.

Я удерживал ее за плечи и растирал руками ее спину, прижимая грудь к своей.

– Скажи мне детка.

Ее пальцы впились в мои волосы, и моя голова пошла кругом.

– Соси. – Она схватила меня за голову и направила к соску, и я с острой жадностью подчинился. – Боже, да. Пососи мои соски. – Она удерживала мой член глубоко внутри себя и качнула бедрами. – О Боже, да. Твой член в глубине так хорошо чувствуется.

Я зарычал и стал сосать второй ее сосок.

– Черт, детка. Поговори со мной.

– Поцелуй меня. – Она притянула мое лицо твердой рукой и нырнула в мой рот языком, ее жажда набирала темп. – Люблю твой вкус, малыш, – она всхлипнула мне в рот. – Возьми мои бедра. Трахни меня, пожалуйста.

– Блять, – я застонал, в отчаянии обхватывая пальцами ее бедра и проникая с яростным желанием. Я жестко дернул ее на себя и задвигал ею на головке своего члена. –Так, детка? Ты этого хочешь?

Она закричала, ее голова откинулась:

– Да, так, Иисусе! – Она внезапно схватила мое лицо и поцеловала, ее голод стал агрессивнее. – Я хочу, чтобы твой палец был в моей заднице.

Я зарычал и нежно прикусил ее за губу, прежде чем заставить ее сосать мой палец и смочить его.

– Да, да, трахни меня в задницу, малыш. – Она поднялась с моего члена, затем загнала его обратно, как только я нашел ее вход.

Я дразнил её, хотя в моих яйцах горел пожар. – Тебе нравится, когда я трахаю твою задницу, да, детка?

– Боже, да, да. – Она потянулась и начала играть с клитором. – Посмотри на меня Люциан. Мне нравится, когда ты смотришь. Но не переставай трахать мою задницу, Боже не останавливайся.

Я не уделял внимания ее словам.

– Чертовски великолепная киска, твои пальцы между лепестков, убивают меня, скажи мне, что ты это знаешь.

– Знаю, я знаю, да. Я люблю, когда ты сходишь с ума, хочу, чтобы тебе было горячо, малыш. Трахай мою задницу Люциан. Глубже. Трахай киску сильнее. О Боже, малыш.

Она была, блять, на пике. Мы оба были. Я двигал пальцем в ней глубоко и быстро. – Твоя задница, твою мать, я хочу трахнуть ее языком, детка, скажи мне, что тебе нравится, когда я так делаю.

– Люциан! – закричала она, объезжая меня быстрее, сильнее. Ее сиськи подпрыгивали, а палец быстро работал по клитору. – Я хочу трахнуть тебя в задницу, малыш, я снова хочу трахнуть тебя, скажи мне, что разрешаешь, прошу.

Ее слова вызвали бурный оргазм. Я притянул ее к своему телу и вцепился в ее плечо, работая в ней жестче членом, пока трахал ее сладкую задницу.

– Я кончаю! Люциан, О Боже, трахай меня! Трахай! Не останавливайся, не смей останавливаться! – Ее тело охватил экстаз, и я, ощущая свою разрядку, смутно осознавал, что она вырвала, блять, клок моих волос в крике освобождения и задрожала. Я держал ее крепко, сильно и, ох, так близко, заявляя тем демонам: «Моя. Вся, моя. Она моя».

При возвращении в реальность, я услышал приглушенные ругательства Стива.

– Боже, я думаю, мы доставили Стиву проблем, детка.

– Что? – Она продолжала держать меня за лицо и целовать. Всегда, когда она это делала после секса, было чертовски приятно. – Что ты имеешь в виду?

Я застонал и улыбнулся в ее губы.

– Вообще–то, трудно поменять колесо, когда машину качает во все стороны.

Она замерла, положив голову на мое плечо.

– О, Боже мой. Как стыдно! – заныла она мне в ухо.

Я засмеялся, прижимая ее ближе и опуская вниз на свой твердый член. – Никаких сожалений, любимая. Ты была великолепна. Пожалуйста, выражайся так в любое время дня и ночи, прошу тебя. Я отдам тебе все свои победы, если ты это сделаешь. Правда. Ты чертовски красивая.

Она фыркнула.

– Красивая?

– Да, очень. Непослушная и красивая.

– Это противоречие.

– Блять, нет. Это синонимы.

Через мгновение она вздохнула.

– Нам лучше выйти.

– Нет. Нам лучше не двигаться.

Она застонала.

– Мы уже опаздываем.

– Мне все равно. Это… – я погладил ее тело руками и членом. – Стоит больше, чем все деньги мира.

Снова негатив в моих словах причинил ей боль.

– Что?

– Тебе действительно нужно прекратить.

Мольба в ее голосе раздражала меня.

– Почему?

– Потому что то, что мы делаем, ни к чему не приведет.

Я старался не обижаться на её слова, но они, как кислота, сжирали мою душу. Я схватил ее бедра и помог ей.

– Нет, это не так, верно?

– Люциан, так быть не должно, – сказала она, хныкая.

Я схватил свою футболку и вытер себя, ненавидя, как она разрушила что–то настолько прекрасное.

– Ты сиди здесь и играй дальше, а я буду помогать Стиву, чтобы меня не стошнило на тебя.

– О, прекрати. – Она надела рубашку. Моя маленькая обозленная мисс вооружилась. – Почему тебе обязательно все превращать в американские горки?

От удивления я замер на полпути к двери. Я оглянулся на нее. – А почему… Нет… блять, как ты можешь сидеть… и делать вид, что это не так?

Я вышел из машины, и вскоре она последовала за мной.

– И так, этот парень, мистер Сеннат? Из–за меня его уволили. Я разрушила его жизнь.

– Я действительно не хочу сейчас этим заниматься, Тара.

– Но мы должны, – воскликнула она.

– Расскажи это Стиву. Стив, я закончу.

Она ахнула.

– Я не хочу рассказывать это Стиву.

Я наклонился и взял новое колесо.

– Можно подумать, твои проблемы – это мои проблемы, любовь моя.

– Эм, алло, это так. Мы команда, помнишь?

– Да, и Стив является частью команды. Стив, предоставь ей свои уши, хорошо?

– Мне не нужны уши Стива!

– Что ж, это чертовски плохо, детка, потому что мои ты не получишь!

– Потому что ты злишься?

Я встал и уставился на нее.

– Да, потому что я злюсь. Я очень, мать твою, злюсь.

Она скрестила руки на груди.

– Ты ведешь себя как ребенок.

Ярость от страданий, что она мне причинила, сковала каждую частичку меня. – Потому что я не хочу, чтобы ты меня трахала, как какая–то шлюшка? Это делает меня ребенком? Потому что я хочу любить тебя? Это делает меня ребенком? – Я указал на ее лицо. – Ты. Это ты чертов ребенок. И трусиха. Боишься правды, боишься своих чувств.

Ее руки опустились к бедрам.

– Ты один боишься. Ты боишься, что я не люблю тебя, и тогда все твои усилия впустую! Ты проиграешь.

– Это не какая–то гребаная игра для меня! – кричал я на нее.

Ее глаза наполнили слезы, и она огляделась, потом снова посмотрела на меня.

– И в этом большая проблема, мистер Бэйн. Ты забыл, почему мы здесь. Чтобы выиграть соревнование. Доминировать. Это не имеет ничего общего с любовью. Это война. Доминантов. Блять. Война. А ты все испортил, ты испортил нашу игру!

Я подорвался к передней части машины, готовый сбежать, в прямом смысле этого слова. Я оглянулся на весь этот фарс, чувствуя себя в ловушке. Да пошло оно. Это последняя гребаная капля. Я пойду обратно до ближайшего города пешком.

– Куда это ты собрался? – позвала она.

Я вскинул средний палец над головой.

– О, это так по–взрослому. Детский сад.

Пятнадцать минут спустя лимузин медленно тянулся рядом со мной, Тара выглядывала в окно.

– Люциан, мне жаль. – Ее тихий голос сразу же зацепил меня. – Я такая тупица. Это не правда, что мне все равно, я клянусь. Просто… просто сейчас действительно не самое лучшее время? Мы можем… можем поговорить об этой части наших отношений… после соревнований? Так, чтобы я могла сосредоточиться? Я не такая как ты, я не могу делать все сразу. Когда я впускаю другие вещи, я теряю контроль. Мне страшно. Я знаю, что я ребенок и трусиха. Мне жаль. Но это то, кем я являюсь, я не знаю, как быть другой. Ты нужен мне. Не только для соревнований. Хорошо, да, ты мне нужен для соревнований, но я имею в виду… я хочу тебя для другого, только… мы можем переждать? Может быть, сходить на свидание или что–то еще, где мы не будем получать случайные сообщения с указаниями сексуальных действий от третьих лиц?

Я замедлил шаги, ненавидя, что она была права. Все, о чем я заботился, было связано с ней, неважно что, как, и почему, просто так, чтобы был результат. Действительно ли это преступление, что она хотела сосредоточиться на победе? Помочь бабушке?

Чувство эгоизма охватило меня так, что я не мог идти дальше. Я повернулся и посмотрел на нее. Боже, я должен помогать ей, а не думать о способах вобрать ее в себя в следующую же секунду.

– Ты будешь встречаться со мной после?

Она слегка улыбнулась.

– Думаю, я смогу с этим справиться.

Я посмотрел вокруг, кивнул.

– Это чёртова сделка, любовь моя.

Она выскочила из машины и с визгом запрыгнула на меня.

– Спасибо, спасибо, спасибо.

Я прижал ее ближе, вдыхая, уже сожалея о своем решении не вбирать ее в себя всякий раз, как выпадет шанс. Но не чувствовать, как я себя чувствую, было просто невозможно. Мне придется, блять, сделать это. Для нее. Молча терпеть, пока это жалкое соревнование не закончится. Тогда–то для нее не будет обоснованных причин прятаться.

 

Глава 7

– Мне не нравится это место. – Просто какой–то гребаный фильм ужасов – хижина в какой–то глуши, окруженная полями. Полями Алабамы. Солнце опустилось ниже за западный горизонт, сигнализируя о завершении нашего второго целого дня для состязания с демонами. Смотря на наше окружение, я не сомневался, что здесь был вполне реальный демон, которого нужно приструнить. – Может, тебе лучше более подробно рассказать нам, что произошло между тобой и этим мистером Сеннатом.

Стив заглушил мотор, опустив панель между нами и повернулся.

– Согласен. Ну, что нас здесь ждет?

Тара уставилась на захудалый двухэтажный дом, грызя ноготь на большом пальце. Она сжала руки, а затем оперлась лбом о кулак.

– Ладно. – Она сделала несколько успокаивающих вдохов и поспешила объяснить. – Мне было семь лет, второй класс, и мы выбрали его. Он был уборщиком в нашей школе. Ну, я спряталась в кладовке, чтобы подшутить над ним и напугать, но вместо этого заснула, и он не увидел меня и запер дверь. Ну, я просто знаю, что долго кричала, чтобы меня выпустили и в итоге описалась. Когда, наконец, открыли дверь, я плакала от страха. И у него были большие неприятности из–за этого.

Я посмотрел на Тару.

– Насколько большие неприятности?

Она снова сжала руки.

– Его уволили. Разрушил репутацию семейного бизнеса.

Я покачал головой, не совсем понимая.

– Почему?

– Ну… понимаешь, в чем дело. Они все время спрашивали, он ли меня запер. Я думала, что он, но на самом деле, я не знаю. Думаю, им хотелось верить в худшее? И об этом писали во всех газетах. Они хотели, чтобы моя бабушка выдвинула обвинения, но я умоляла ее не делать этого. Но все равно его бизнес был уничтожен, так как мы жили в небольшом городке. А потом… – она несколько раз постучала кулаком по лбу, – спустя пять лет он потерял в автокатастрофе сына. А через два года после этого от него ушла жена. Он спился. Я перестала следить за его жизнью, так как не могла… не могла этого вынести.

– Подожди–ка. Для чего нужна была терапия?

Она дернулась ко мне с широко раскрытыми глазами.

– Чувство вины! Боже мой, я погубила человека! Я разрушила его жизнь! – Она раскачивалась взад и вперед, и я не мог не удивиться, что она так заботится о другом человеке.

– Итак… – прошептал Стив. – В худшем случае…

– Он захочет меня убить! – прошипела Тара. – И я его не виню. Только я не хочу умирать! Прямо сейчас.

– Он не собирается тебя убивать, милая. Не за что, ты была ребенком. Вопрос в том, что тебе нужно сделать, чтобы победить? Чего хотят зрители?

– Кто знает? – расплакалась она. – Моей крови! Моих слез! Я не пла–а–акса, не спусковой кра–ан, это не я! – Она резко взмахнула рукой, прежде чем снова начала грызть ноготь на большом пальце.

– В общем. Я думаю, они хотят, чтобы ты разобралась с этим в одиночку, – предположил я.

– О Боже мой, как? – завизжала она.

Стив направил на нее указательный палец.

– Начни с извинений. Это всегда помогает. – Он кивнул, странно улыбаясь и широко раскрыв глаза.

Я осмотрелся вокруг. К сожалению, в двух окнах горел свет. Возможно, он был пьян.

– Давайте покончим с этим.

Мы все вышли из машины, и я протянул руку Таре, в которую она буквально вцепилась. Мы подошли к старому покосившемуся крыльцу, и, к счастью, свирепый питбуль без цепи, которого я представлял, ниоткуда не выскочил. Звуки музыки пробивались к нам изнутри, и я прислушался.

Блюз?

Я посмотрел на нее.

– Он… темнокожий?

– Да, – прошептала она.

Вот же блять.

– Добавим это в наш худший сценарий. Три белых незнакомца. На его территории. Незваные. В гребаной Алабаме.

Стив перекрестился и поцеловал свои пальцы, затем смело, громко постучал по деревянной дверной раме, прежде чем быстро отойти на два шага.

Музыка оборвалась, и я был уверен, что мы все затаили дыхание. Неровные шаги становились все громче, и мы все сделали еще один шаг от двери.

Легкий свет цокольной лампочки зажегся над головой, и дверь открылась. Белки его глаз появились первыми, после чего он возвысился в дверной раме. Она забыла упомянуть, что тот был огромным.

– Мистер Сеннат? – Тара махнула рукой.

Его глаза сузились, как будто имя его раздражает.

– Кто ты, черт возьми? Что надо?

– Это я, Тара, из начальной школы! Мм. Я просто была… рядом и хотела вас увидеть.

– Какая Тара?

– Вы были уборщиком в моей школе. Отличным уборщиком, просто вау. Я помню, каким удивительно чистым вы держали то место.

– Меня оттуда уволили. Меня оклеветала маленькая белая девочка.

– Ооооо, точно! Я помню! Я ее знала.

– Может быть, ты была ее лучшим другом. – Он открыл дверь шире, показывая массивную голую стену черных мышц. – Какого хрена вы делаете на моей территории? Вы не похожи на скаутов. Вам лучше не быть Свидетелями Иеговы, иначе я надеру вам задницы. Богохульные, сукины дети.

– На самом деле, – начал Стив. – Нет, мы не Свидетели Иеговы. Католик. Я.

Он посмотрел на Стива.

– Теперь выводок змей. Большое культовое сборище. – Он взглянул на меня и кивнул. – Что насчет тебя, белый мальчик? Какому Богу ты служишь?

Дерьмо. Я поднял обе руки в знак капитуляции.

– Я… еще не зашел так далеко.

Он слегка прочистил горло и посмотрел на Тару.

– Мне просто нужно поговорить с вами, мистер Сеннат. Всего несколько минут, а затем мы уйдем.

– Для чего? Рассказывать про меня истории?

– Нет, нет, нет. – Тара покачала головой. – Просто… мне нужно все исправить.

– Исправить. – Как будто он никогда не слышал этого слова раньше.

– Я… девушка, которая эм… которая эм…

– Выкладывай, леди, – прорычал он.

– Я девушка, которая… знает девушку, из–за которой вас уволили.

Я мысленно закатил глаза, когда он пялился на нее в течение долгих секунд. Я чертовски хотел знать, что творилось у него в голове, прежде чем он как–то отреагирует на ее слова.

Не Тара ли сказала, что он стал пьяницей? Забавно, я не чувствовал запаха алкоголя. И он был чисто выбрит, с аккуратно постриженными седеющими волосами.

Он открыл дверь шире и отошел в сторону.

– У меня есть несколько минут.

Мы все вошли в дом. Лампочка висела на потолке, но свет внутри лился еще от пары старинных стеклянных настенных светильников, расположенных над креслом и в конце дивана. Посередине стоял потрескавшийся журнальный столик, с древним телевизором на подставке напротив стула. Большая дровяная печь в углу могла обогреть оба этажа.

Гостиная выглядела так же, как, возможно, сорок лет назад, судя по обоям, покрытым гигантскими выцветшими пионами. Я чуть не пропустил момент, как вернулся в свое родное детство. Я заглянул на кухню через дверной проем перед нами, потертая, однако чистая, насколько я могу судить. Дверь напротив единственного стула вела в темную комнату.

Мистер Сеннат указал нам на диван, и мы сели. Я держал Тару за руку, и она не сопротивлялась, просто сидела и смотрела вокруг, как будто неожиданно оказалась на другой планете.

Хозяин дома упал в кресло и стал ждать, облокотившись на колени. Со своим угрюмым видом он как будто ждал, что мы пришли разрушить его спокойный маленький мир.

Я заметил гитару, прислоненную к креслу, и потертую губную гармошку на столе. Я показал на них.

– Это вы играли?

Он взглянул на меня, одна бровь опустилась ниже другой в недоверии.

– Ты играешь?

– Неа. Никогда не было таланта или терпения, чтобы научиться.

– Я могу петь. – Стив махнул рукой из своего жесткого угла на краю дивана. – Я даже знаю кое–что из блюза.

Боже, ему обязательно было натягивать эту ужасную улыбку болвана сейчас?

Мистер Сеннат обратил все свое внимание на Стива.

– Это так? – Мистер Сеннат взял гитару и гармошку, словно решал сложную задачу. – Что ты знаешь, белый парень? – Он дунул в гармошку.

– Давай посмотрим. – Стив посмотрел на потолок и начал называть имена, которых я не слышал. Но темнокожий, конечно, их узнал. На его губах появился намек на улыбку, и он начал играть. И тогда Стив начал петь. Срань Господня! Стив никогда не. Начинал. Петь.

Мы с Тарой переглянулись и рассмеялись от того, насколько охрененным и потрясающим он был. Почему он был за рулем? Вау! Глаза темнокожего парня засияли, когда он играл, а Стив пел от всего сердца, пел, как будто делал это всю свою жизнь и наконец–то снова вдохнул свободы.

После песни мистер Сеннат рассмеялся и опустил гитару и гармошку.

– Парень, ты уверен, что у тебя нет черных в крови? Где ты, черт возьми, научился так петь?

Стив присоединился к его смеху, энергично кивая своим толстым подбородком.

– Мой отец был священником. А по выходным, ну… я любил пошалить.

Мистер Сеннат покачал головой и встал. Он подошел к шкафу и вернулся с огромным керамическим кувшином и несколькими старыми жестяными чашками, поставив их на стол.

– Я считаю, что это стоит отметить. – Он хрипло засмеялся, когда поставил чашки и наполнил их до самого верха.

Я взял чашку, которую он протянул мне, и уставился на темно–красную жидкость.

– Я сделал его сам. Мускатное вино. – Он сидел со своей чашкой. – Это то, из–за чего я известен в этих краях. То, чем я зарабатываю на жизнь.

Я снова с сомнением посмотрел в чашку. Однако я не собирался оскорблять гостеприимство этого человека. Я немного пригубил и был удивлен, насколько мягким было вино. Я кивнул следящей за мной Таре.

– Вкусно.

Она сделала глоток и промычала от удовольствия.

– Мистер Сеннат, очень вкусно!

Его лицо вытянулось.

– Зови меня Дэйл. Никто не называет меня так больше, – пробормотал он.

– О, хорошо. Дэйл. – Она подняла к нему чашку. – Хорошая работа.

Дэйл и Стив занялись игрой, в то время как мы с Тарой пили. Тара пила третью чашку, когда я остановил ее.

– Боже мой, как вкусно! Давай танцевать! – Она стащила меня с дивана, а Дэйл и Стив продолжали играть. Возможность прикоснуться к ней и обнять была больше, чем я мог выдержать, и поэтому я взял ее за руки и решил показать ей ту сторону меня, которую она еще не знала. Положив руку на ее поясницу, я прижал ее к своей ноге и начал двигать ее в эротическом ритме.

– Оооо, Боже мой, ты умеешь танцевать! Имеет смысл.

– Да? – Я обернул другую руку вокруг ее талии и наклонился к ее уху. – Почему это имеет смысл?

Она хихикнула.

– Потому что ты хорош в постели.

Я улыбнулся, двигая ногой, заставляя ее бедра следовать за движениями.

– Ты проницательна, любовь моя.

Она снова рассмеялась.

– И ты такой сексуальный.

– Я? – Мое сердце гремело в груди и члене, когда я повернул ее так, чтобы моя спина была направлена к зрителям. – Расскажи мне все об этом.

– Ммм. Просто… то, как ты двигаешься. Твои бедра.

– Ты имеешь в виду, когда я тебя трахаю? Тебе нравится, как я двигаю бедрами? – Я поднял ее ногу вдоль моей и опустил ее спину, заставляя Тару визжать и смеяться, прежде чем придвинуть ее ближе к себе, снова приблизившись к ее уху. – Или ты имеешь в виду, когда я двигаюсь в этом сладком местечке внутри тебя, что заставляет тебя выкрикивать мое имя.

Ее пальцы скользнули в мои волосы.

– Да. Это. И… когда ты… набрасываешься на меня, это выдает с потрохами, что ты умеешь танцевать.

Я должен был смеяться над этим.

– Спалился, да? – Я покачивал бедрами из стороны в сторону. – Ты тоже хороша, милая.

– Пффф. Я отсасываю по сравнению с тобой, и ты это знаешь.

– Боже, конечно, ты отсасываешь. Чертовски хорошо. – Я оттолкнул ее лицо, изголодавшись, припал губами к ее шее и слишком сильно засосал. Я переместился к ее ушку.

–Твой рот отлично выглядит вокруг моего члена, милая.

Она застонала и потянула меня за волосы в ответ, а затем рассмеялась, когда я укусил ее за мочку уха.

Они начали играть другую песню с более быстрым темпом. Я оттолкнул Тару от себя, затем притянул ее обратно к себе с силой. Ей понравилось, она смеялась, и я начал кружить ее, отталкивать и опускать. Слышать ее смех, было золотом. Блять, я так счастлив.

Между песнями Тара протанцевала к столу и выпила еще. Я даже не пытался ее останавливать. Ей нужно хорошенько напиться. Возможно, это поможет ей, когда придет время сделать то, что нужно.

Что, в конце концов, и произошло, когда Стиву и Дэйлу надоело петь и играть.

А потом мы разговаривали обо всем, кроме того, о чем нужно было говорить. Я взял Тару за запястье и поднял.

– Красивый браслет, мисс Риз.

Она отдернула руку и ударила меня по ноге. Я, наконец, уговорил ее притормозить с выпивкой, не хотелось выносить ее на руках из этого дома. Или ночевать в доме этого человека.

Я посмотрел на Стива и указал глазами на Тару, в надежде заставить его помочь мне покончить с этим дерьмом.

– Ита–а–ак, Дэйл. Раньше вы работали в школе Тары.

– Ага, и? – Темнокожий парень посмотрел на Стива, его тон указывал на то, что он понял: что–то не так.

Стив немного расправил плечи.

– Это… интересная профессия. Мой отец был уборщиком. Однажды. – Он взял вино и сделал несколько глотков.

– Не забывай, что ты за рулем, – напомнил я ему.

– О! Ты прав. – Он поставил чашку. – На самом деле, думаю нам пора–а–а? Тара? Как думаешь? Думаешь, нам пора–а–а?

– Что, черт возьми, происходит? – не выдержал Дэйл, глядя на Стива, Тару и меня.

Так очевидно?

– Тара? – Стив сделал изящный жест рукой. – Ты хочешь двигаться дальше и разобраться с незавершенными делами?

– Да, любимая. Пришло время.

– Черт возьми, лучше поспеши, – пригрозил Дэйл.

Тара застонала и положила на руки голову.

Дэйл смотрел на нее обеспокоенно.

– Она же не больна, нет?

– Нет, – сказал я, – я так не думаю, она просто… она не хочет говорить об этом.

Он сверлил меня взглядом несколько секунд.

– Понимаете, вот почему я ненавижу белых людей. Ходите вокруг да около, пока чертовы петухи не закукарекают.

– Я не могу ему сказать за тебя, любовь моя, – напомнил я ей.

– Хорошо! Ладно, Иисусе, я скажу. – Она подалась вперед и заправила волосы за уши. Я потянулся к ее руке, но она отбила ее. – Дэйл. Я говорила вам, что знаю… знаю девушку, из–за которой вас уволили… – Она огляделась и, наконец, продолжила, когда никто не помог ей в паузе. Она открыла рот, чтобы продолжить, и так и зависла, прежде чем выпалить тонким, слабым голосом – …я – та девушка. – Она кивнула и опустила голову. – Я – та девушка, из–за которой вас уволили. Из–за которой разрушился ваш семейный бизнес. Из–за которой… из–за которой разрушилась ваша жизнь. И я просто хочу, чтобы вы знали, как я очень… очень… очень сожалею. Долгие часы терапии сожаления. И я сожалею о вашем сыне. И вашей жене. – Она покачала головой, смотря на свои сжатые руки.

– Ты ходила на терапию из–за этого? – Дэйл, казалось, не верил ей и даже был немного приятно удивлен. – Зачем нужно было ходить к мозгоправу? – Его усмешка показывала, что он был готов к шутке, потому что, очевидно, она не может быть серьезной.

Она посмотрела на него, словно боялась, что он может не поверить.

– Потому что я… мне было плохо. Я помню, когда они вас уволили… – Она посмотрела на меня, потом снова на него. – Вы жалели, что заперли меня в кладовке. – Слезы катились по ее щекам.

Его усмешка исчезла, когда она договорила.

– Но я не запирал тебя в кладовке.

Тара замерла от его слов, а затем вытерла слезы.

– Видишь? – Она посмотрела на меня. – Разве я не говорила, что не уверена, что это сделал он?

Я кивнул.

– Говорила.

– Она говорила, – добавил Стив.

Тара посмотрела на Дэйла.

– Я верила вам. Я заснула и не знала наверняка, но я верила вам.

– Тогда почему ты не сказала им?

Надежда Тары сменилась отчаянием.

– Они… то, как они говорили, это заставляло меня чувствовать… Я должна была…

– Солгать, – закончил он спокойно.

Тара всхлипнула и кивнула.

– Я знала, что это неправильно, но я не знала, что еще делать. Мне было страшно.

– Ох, дитя. – Он неловко потянулся через меня и взял ее за руку, осторожно погладив. – Это не твоя вина. Тебе было всего лишь шесть лет.

– Семь, – воскликнула она, как будто этот один год, что–то изменит.

– Это ничего не меняет. Ты была ребенком. Я никогда не винил тебя. Ни разу. – Он покачал головой и похлопал ее по руке. – Ни разу.

– Дэйл, мне так жаль, я должна была вступиться за правду.

– Прекрати сейчас же. – От его резкого голоса Тара подпрыгнула. – Я пытаюсь помочь, все в порядке. Тебе нужно прекратить. Ты позволяла съедать этому себя все это время. Это благородно, что ты так сильно переживаешь. Но дело сделано. Все закончилось. Так что прекращай.

– Значит вы… меня прощаете?

Он посмотрел на нее.

– Разве это не то, что я только что сказал?

Она энергично закивала, глянув на меня и Стива, затем снова на него.

– Спасибо. Большое вам спасибо. – Она подняла браслет. – Он меня прощает. Мистер Сеннат меня прощает, – прошептала она. – И я чувствую себя… свободной. Я… освободилась от этого демона.

Я похлопал ее по спине и притянул ее руку, чтобы она перестала говорить со своим украшением, как чокнутая. Последнее, что нам было нужно, чтобы он решил, что она либо сумасшедшая, либо на наркотиках и причинит ему вред. И я не сомневаюсь, что он может надрать задницу каждому, а затем сыграть еще песен, не моргнув и глазом.

– Ну, это было весело. – Стив поднялся с места и протянул руку к Дэйлу. – Такая честь и привилегия петь с вами, сэр.

Дэйл встал и пожал руку Стива.

– Честь и для меня. Какими бы чокнутыми вы не были, я буду рад, если вы время от времени будете меня навещать.

Дэйл указал нам на дверь, и мы вернулись назад к машине. Оказавшись внутри, мы все вздохнули с облегчением.

Стив завел машину и вытянул шею, чтобы вернуться назад на трассу. – Думаю, это был успех.

Тара плюхнулась мне в руки с жалобным стоном.

– Хорошо бы. Я чувствую, будто меня выпотрошили. – Она резко села. – Но это хорошее чувство.

– Тебе стало легче? – Стив сверкнул странной усмешкой, когда мы достигли главного шоссе.

– Боже, да.

Я потянул Тару к себе на колени, и мой телефон в кармане издал сигнал. Жуткий звук, которого не было слышно весь день.

Тара выпрямилась и решила, что она должна достать его из моего кармана, когда Стив опустил между нами панель, напевая одну из блюзовых мелодий. Я выпрямил ногу, и она догадалась намеренно потереть мой член. Она скользнула пальцем по телефону, и я наблюдал за ее лицом, чтобы понять, когда она читала текст. Когда она улыбнулась, мое сердце заколотилось. Любая улыбка от нее была хорошей. Она повернула экран ко мне, и я прочитал ожидаемые инструкции. Послеманипуляционный уход за Тарой.

– Для тебя? – Я нахмурил брови. – Это я в нем нуждаюсь.

Она улыбнулась мне так, что у меня перехватило дыхание.

– О–о–ой. – Она забралась ко мне на колени и обхватила мое лицо руками. – Моему сладкому малышу требуется послеманипуляционный уход?

Ее язык прошелся вдоль моего, распаляя меня.

– Боже, да. Да, я хочу, – выдохнул я в ее рот, скользя руками под ее футболку.

Ее пальцы скользнули в мои волосы, и она разместила свою задницу на моем раскалывающемся члене. Я схватил ее бедра и помогал в такт блюзу, который заполнял наш маленький уголок. Она разорвала поцелуй лишь только для того, чтобы сорвать свою футболку, затем занялась мной, пока ее язык танцевал по моей коже. Блять, да.

Звуки музыки пробудили во мне другого рода голод. Тот, который я знал, она не хотела показывать, тот, который я должен был сейчас скрыть. Просто не дышать. Именно такое было ощущение.

Я царапал ногтями по всей ее спине, пока мои пальцы не зацепились за ее джинсы и не стянули их.

– Я нуждаюсь в тебе, – прошептал я. – Чертовски, блять, сильно. – Я схватился ее за волосы и потянул голову назад, смело провоцируя отвергнуть меня.

– Малыш, – всхлипнула она, пытаясь одновременно снять с себя трусики и целовать меня везде. Затем мы занялись моими джинсами, предчувствие чего–то, блять, феноменального заставляло наши стоны стать, громче, сильнее, быстрее.

Мои руки дрожали к тому времени, когда мы стали обнаженными, и я помог ей найти мой член. Она опустилась на меня с пронзительным криком удовольствия, приближая мой бушующий оргазм. Я крепко обнял ее, едва сдерживаясь, мое дыхание дрожало. Она прижала мою голову к своей груди, и приливная волна кульминации медленно отступила. Я постепенно освободил руки от ее тела, и ее нежные стоны возобновились, когда она снова меня поцеловала. На этот раз все было по–другому. Сладко. Мягко. Боже, никто никогда не целовал меня так, не с такой нежностью. Это, блять, моя погибель.

Она нежно погладила мое лицо пальцами.

– Позволь заняться с тобой любовью.

Иисус Христос. Я мог только смотреть на ее пристальный взгляд, в плену сильного и неприкрытого желания я не мог говорить. Я молился, чтобы она увидела это в моих глазах, ее любовь ко мне была больше всего, что я когда–либо хотел, или когда–либо знал, что хотел.

Она начала медленно двигаться, целуя меня так же медленно, добавляя отчетливой грусти в мелодию блюза, разжигая огонь в моих венах. Мой, блять, сладкий ангел. Я осторожно погладил ее лицо, позволяя ей пробиться ко мне.

– Я поймала тебя, малыш, – прошептала она мне в рот.

Святая, мать вашу. Любовь и сострадание в этих словах прикончили меня. Со вздохом я дернул ее тело на себя и врезался, насаживая ее на член. Мгновенное желание взять всю ее сейчас тут же захватило мой мозг. Я зарычал ей в рот, пока двигал ее жестко на себя, извиваясь, не волнуясь ни о чем, но опустошая нас обоих в одном гребаном дыхании.

– Люциан!

Ее отчаянный крик пронзил меня всего, разорвав оковы страха и столкнув меня в эту пугающую бездну. Бездну, где я дал ей все, каждую частичку себя, все силы, весь контроль, всю власть. Я крепко держал ее, когда попал в точку невозврата, молясь, чтобы она было со мной, чтобы она не сломила меня. Потому что она могла. Боже, она, конечно, могла.

 

Глава 8

Заключительный этап поездки. Таинственный адрес. Казалось бы, отсутствие подробностей должно окрылять. Пасть неизвестного демона, три часа. Чертовски круто.

Тара опустила окно и высунулась из него, как ребенок.

– Так мы можем хотя бы узнать? Где, я имею в виду?

Стив заливал топливо с измученным видом родителя, который появляется во время долгого путешествия: обещающий, что мы еще далеко от места назначения.

– Тара, любимая, перестань изводить человека. Ты покинешь игру, если заставишь его сказать больше, чем следует. – Меня беспокоило то, что Стив знал. Это было что–то, что причиняло ему боль. Беспокоило его. Он даже мне не хотел рассказывать.

Тара залезла обратно и зарылась в сиденье.

– Не важно. Что есть, то есть.

Вернулись с чего начали. Каждые пять миль ее настроение резко менялось от беспокойства к притворству, что ей все равно. На самом деле, я не мог винить ее за это.

– Ты что–нибудь хочешь? Чипсов? Колы? Член? – Это было рискованно для меня, шутить сейчас на тему секса. Я мог легко считаться бесчувственным, блять, счастливым ублюдком, который мог получить нагоняй, который мне не нравился.

– Это всё, о чем ты можешь думать?

Именно так.

Логически я понял, почему она так сказала, да.

– Думаю, что я зависим от тебя.

– Хмм. – Она грызла ноготь и смотрела в окно, пока ее ноги отбивали дробь. – Очень жаль.

– Да, мне тоже.

Как будто я укусил ее, она стрельнула в меня ослепительным взглядом карих глаз.

– Никто тебя не заставляет.

Я хмуро усмехнулся.

– Что?

– Что?

– Почему ты смеешься? Что тут смешного?

– Ты как всегда.

– Прекрати тупить.

– Прекрати тупить.

Она уставилась на меня. Я не знаю, почему я повторил за ней, это просто… случилось.

– Ты повторяешь за мной?

– Ты повторяешь за мной?

Она смотрела на меня несколько секунд.

– Как по–детски.

Я уставился на нее, желая поцеловать. Обнять. Удержать ее страхи в заключении.

– Как по–детски. – Мой голос смягчился.

Наши взгляды задержались друг на друге еще, прежде чем она прошептала:

– Мне страшно.

Через секунду я уже держал ее в объятиях, а потом на своих коленях, когда этого оказалось недостаточно.

– Я здесь до конца. С тобой. – Я прижал ее голову к своему плечу. – Я твое прикрытие, любимая. Твой щит. Ничто не причинит тебе вреда. – Я погладил ее по голове и поцеловал. – Позволь мне сражаться вместе с тобой, детка.

***

Я держала Люциана за руку, втайне благодаря, что он рядом. Возможно, я и не могла признаться в этом вслух, но я больше не скрывала это от себя. Я уже начинала жалеть, что мы не можем остаться в нашем маленьком коконе лимузина, изолированные от остального мира. Тогда мы были бы в порядке, и никто бы не вмешивался в нашу идиллию.

Мы остановились около полудня. Небольшой причудливый дом в старомодном районе. Мой желудок напрягся. Все во мне знало, кто там жил.

– Вероятно, дом моих родителей. – Вот. Я произнесла это вслух.

Люциан поцеловал мою руку, чем вызвал всевозможную панику в моем теле. Не глядя на него, я отдернула руку. Я не могу сделать это прямо сейчас, не могу отвлекаться от всего, из–за того, что он заставлял меня чувствовать. Мне нужно сосредоточиться на том, что грядет. Необходимо быть готовой.

Доминирование над демоном. Доминировать… над демонами. Я делала это. Уже. Терапия, помнишь? Много, очень много. Ничего из этого не может прикоснуться ко мне без моего согласия. Я узнала все способы изоляции страданий и отключения их от меня. Вот почему я не могу справиться с чувствами Люциана в настоящий момент. Как я должна справиться с этим и подавить страхи о моем прошлом? Но я могла справиться с прошлым. Я делала это тысячи раз.

Так откуда беспокойство? Страх?

Все эти часы терапии. Все эти деньги. Деньги бабушки. Я уставилась на дом. «Война Доминантов». Один миллион долларов. Привезти бабушку домой. Нет пути назад. Я глубоко вздохнула и почувствовала былую решимость, нерушимо напрягающую мой позвоночник, скрывая мое сердце, мою душу. Это как надеть хорошую пару перчаток, чтобы не испачкать руки. И мне было комфортно, дома, с ними. Я улыбнулась Люциану.

– Готов?

Его взгляд полный беспокойства почти казался предательством. Я, черт возьми, не нуждалась в слабых партнерах. Мне нужно быть жесткой. Мне нужно быть бдительной. Мне нужен самый сильный Дом.

Полагаю, это я была им, в конце концов.

Я вышла из машины, никого не дожидаясь. Им лучше не отставать.

Подойдя к двери, я постучала, а потом позвонила в дверь. Дверь сразу же открылась, и мужчина смутился.

– Извините, я ожидал, что это садовник.

Я прикрыла рукой глаза.

– Я Тара Риз. Меня направили сюда, чтобы… – Я смотрела несколько секунд. Вот дерьмо. Это была единственная деталь, которую я мысленно не отрепетировала.

– Чтобы встретиться с вами, – добавил Стив справа от меня.

– Да. – Я улыбнулась. – Чтобы встретиться с вами.

Черты его лица оставались скрыты в тени двери.

– И кто вы такая? – Нежный перелив в его голосе был приятным. Добрый. Странно.

– Ааах, верно. – Я посмотрела на Стива, который уставился на меня со страдальческим взглядом. – Кем я могу бы–ы–ыть?

– Его дочерью.

Сердце вздрогнуло, и я улыбнулась.

– Вы все слышали. Ваша… давно потерянная дочь.

Дверь резко открылась, и я встретила встревоженный синий взгляд стареющего мужчины. Возможно, ему было около шестидесяти. Я с улыбкой помахала.

– Сюрприз! – Я повернулся к Люциану, нуждаясь в чем–то. – Вот это – Люциан. Оч… очень дорогой, ценный мой друг. – Я стояла рядом с ним, и он крепко обнял меня за плечо. Я махнула на Стива. – И Стив. Еще один настоящий… голубой друг.

Мужчина, казалось, наконец–то опомнился и покачал головой.

– Входите. Извините, я просто… взволнован.

– Конечно, – сказала я громко. – Кто бы не был? – Мы проследовали за ним, и я сбежала из смертельных объятий Люциана, которые призывали меня, чтобы я в нем нуждалась. Счастье, что он это не понял.

Я оглядела небольшую гостиную. Все было… безликим. От недавно очищенного бежевого ковра до немного изношенного коричневого дивана и кресла. Единственным личным штрихом, который я заметила, была высокая книжная полка, разбухшая от стоящих на ней мягких переплетов. Она немного кренилась в сторону, рядом тяжелым кожаным креслом, где очевидно часто сидел и откуда тянулся за книгами читатель.

Не совсем белые стены были совершенно голыми, окна прикрывали простые шторы. Что ж. Мой отец, безусловно, был никудышным дизайнером.

Я поняла, что искала в затемненной комнате намеки на свое прошлое, на человека, который меня произвел на свет, но там ничего не было. Только книжная полка и кресло. Какие люди могли жить в таком месте более чем несколько дней и не оставить свой отпечаток на вещах? Мой внутренний психоаналитик вскочил, чтобы предоставить ответ. Те, кто прятались от самих себя или кого–то еще.

Слева, за приоткрытой дверью, оказалась небольшая спальня с аккуратно застеленной кроватью. Комната отца? Это казалось вероятным, так как комната выглядела безлико, как и гостиная. Как я должна была доминировать над демоном, когда он не дал мне даже намека?

– Эм, присаживайтесь. Я сделаю чай. – Его сморщенный лоб говорил о многом. Он беспокоился о том, почему я появилась непрошено, после стольких лет. И он хотел, чтобы я исчезла снова.

– У вас есть кофе? – спросила я, поддаваясь порочной необходимости все усложнить. Я посмотрела на Люциана. – Если только вы, ребята, не хотите чаю.

– Мне все подойдет, милая.

Черт возьми, серьезно? Неужели он будет таким все время? Изводить меня? Как предатель?

Отец кивнул, рассеянно глядя перед собой.

– Кофе. Я принесу.

Люциан и Стив окружили меня между собой и сели по обе стороны, давая поддержку, в которой, как они думали, я нуждалась. Действуя так, будто я уже не делала все это. Их ждет большой сюрприз.

Мы тихо сидели, пялясь на гостиную. Я держала руки на коленях, убедившись, что Люциан понимал, что я не хочу, чтобы меня трогали.

Я поймала себя на том, что внимательно прислушиваюсь к звукам из кухни, в поисках намека на другого человека, какой–нибудь небольшой звук, указывающий на присутствие матери. Я ждала звук другого голоса. Женского. У меня была одна фотография матери и отца, которую позволила бабушка. Она редко говорила о них, и это всегда было горько слышать. Несколько раз она даже зашла так далеко, что сказала, что она бы не плюнула на них, даже если бы они горели. Для нее это было равносильно утверждению, что человек заслуживает гореть в аду вечность.

Большую часть времени я была осторожна, убедившись, что не задаю слишком много вопросов, чтобы не расстраивать ее. Каждый раз, когда любопытство и одиночество брало верх, и я спрашивала, она становилась угрюмой и агрессивной на несколько дней. Теперь я знала, что это был ее способ справиться с болью, но в то время это чувствовалось еще одним предательством.

Интересно, видели ли они мои фотографии? Знают ли что–нибудь обо мне? Я предполагала, что нет. Чувством бабушки по отношению к ним всегда и навеки было: «Они мертвы для меня». Что делало их для меня мертвыми тоже. Я потеряла годы, желая, чтобы у меня был выбор в этом вопросе.

Мой… отец вернулся с подносом и поставил его на журнальный столик. Он был идеальным хозяином, спрашивал про сливки и сахар, как будто это самая важная тема, которую мы могли обсудить. Когда у каждого была чашка, он, наконец, сел.

Мы все выглядели как присяжные в вынесении смертного приговора, никто из нас не хотел быть там и судить. Никто из нас не хотел быть ответственным за смерть другого, независимо от преступлений. И все же это была наша задача.

Не надо было судить. Факты ясны. Осталось только вынести приговор.

– Так. – Я ярко улыбнулась ему, моя профессиональная маска прочно встала на место. – Как дела?

С тем же успехом, я могла говорить по–русски, он бы все равно ничего не понял.

– Отлично, хорошо, – в итоге пробормотал он. – А у тебя?

– О, супер! Я была по соседству и подумала… уже давно пора сломать лед и навестить родителей. Согласен?

Более обеспокоенный виноватый взгляд. Отец поставил чашку и положил обе руки на свои загорелые, расслабленные колени, приоткрыв рот.

Мы все ждали.

– Я не знаю, что сказать, Шейла.

– Шейла? Кто такая Шейла? – Я отбросила раздражение, которое угрожающе гудело по нервной системе.

Он уставился на меня в замешательстве с отвисшей челюстью, осторожно моргая.

– Это… было имя, которое мы дали тебе. О, дорогая, мне жаль.

– Я Тара. – Мой голос был жестким, давая ему понять, что имя ничего не меняет, мне все равно, кто его дал. – Бабушка… может сказать тебе.

– Да, да, конечно. Тара. – Он откашлялся. – Я уверен, что тебе нужны ответы. – Его тон показывал, что предоставление этих ответов, будет дорого ему стоить.

– Нет. Не совсем. Я все знаю, и с этим все в порядке.

– Так и есть? – Впервые он встретился со мной взглядом, хотя бы на секунду.

Я махнула рукой. – Я имею в виду, что в порядке, насколько это только возможно. Разумеется, у меня была терапия, вещи такого рода необходимо… решать должным образом. – Я кивнула и отпила кофе.

– Мне очень жаль, – сказал он, искренне сожалея.

– Чего жаль? Ты и… моя мать поступили правильно, отдав меня бабушке. Наверное, это было очень сложно для вас обоих. Я не могу представить, что отказываюсь от полных прав на своего ребенка из–за того, что не имею достаточно средств для его содержания. Я искренне сочувствую вам обоим. Но бабушка проделала потрясающую работу. Я люблю ее за это.

Я действительно могла бы обойтись без его постоянного выражения замешательства. Как будто это все было для него новостью. Гул раздражения снова угрожал не опустить этот момент. Я огляделась.

– Так… где же она?

– Она… больше не здесь.

Я посмотрела на него.

– Развод?

– Она умерла. Много лет назад. – Глубокая боль в его голосе звучала так, будто это случилось совсем недавно.

Я кивнула, ожидая прихода боли. Чего угодно. Но у меня не было ничего, кроме пустоты. Я предполагала, что этого можно ожидать, не имея связи. У меня никогда ее не было, поэтому я справилась. Ее смерть меня не коснулась.

– Так жаль это слышать. Как она умерла?

Он посмотрел на свои руки, сжатые на коленях.

– Проблемы со здоровьем. – Он посмотрел на меня. – Она… знаешь, действительно любила тебя. Тебе нужно это знать.

Меня поразила искренняя симпатия к этому измученному старому незнакомцу. Он сильно пострадал, все еще страдал. Я смягчилась.

– О, я в этом уверена, я уверена, что это так.

– Твоя… бабушка была замечательной женщиной. Я ей благодарен. – Его тон и слова, показывали что–то другое, но я не была уверена, что именно. Это была не злость или обида. Больше похоже на сожаление.

– Я тоже.

– Как она?

– О, в порядке. Отлично.

– Здоровье?

Почему он спрашивает? Что он знает?

– Энергичная, как обычно. Сильна, как бык.

– По–прежнему упрямая, как осел?

Я засмеялась.

– Да, она такая. – Я кивала, размышляя, как долго мне придется это выносить, прежде чем для зрителей будет достаточно. По крайней мере, у меня не было матери. Иначе… Ну, я не уверена, что смогла бы так легко справиться.

– Тара…

Я посмотрела на мужчину и приготовилась к тому, что вызывало слезы на его глазах.

– Мне нужно, чтобы ты кое–что знала. – Его голос сгустился и задрожал, когда он пригладил несколько волосков на голове. – Твоя мать… умерла при родах. – Он вытер слезы со своего лица. – У нее был рак, и она отказалась от лечения, поскольку оно могло нанести тебе вред. И… это ее убило. Она просто не была достаточно сильной, чтобы бороться и вынашивать тебя. И я не мог… выносить… после этого, видеть тебя. – Он подавился всхлипом. – Я был бесполезен как отец, родитель, личность. Я оставил тебя в шаге от дома твоей бабушки как… – его голос превратился в слабый шепот, – …как какой–то пакет, просто почту.

Я крепко держалась за образ своего психотерапевта. Сочувствующая, но отстраненная.

– Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти. Я не знала.

Он снова посмотрел на меня в замешательстве, не беспокоясь о слезах, которые катились по его лицу.

– Я так часто хотел присутствовать в твоей жизни. Я думал о тебе, мечтал о тебе. Но… я не смог… каждый раз, когда я пытался, я трусил.

Он сжал руки и продолжил.

– Твоя бабушка меня ненавидит. Это справедливо. Она много лет подряд пыталась заставить меня стать отцом. Я – сраный неудачник. – Вздохнув, он взял чашку кофе, она громко позвякивала на блюдце, расплескивая содержимое. Сдавшись, он поставил ее на стол.

Я посмотрела на Стива и наклонила голову. Наверное, он мог сказать что–нибудь утешительное?

– Это можно понять, мистер… Риз. – Он ненадолго посмотрел на меня, его глаза расширились, но он продолжил. – Должно быть, вам было очень тяжело. Потерять свою жену. Вы, наверное, действительно ее любили. Храни ваше сердце.

Его слова меня успокоили, и я даже немного расслабилась. Наш Стив скрывает еще один талант? Распорядитель похорон?

– Я действительно ее любил. – Мой отец всхлипнул, и его худые плечи поднялись. – Любил больше жизни.

И своего собственного ребенка. Не забывай об этом. Я шикнула на внутренний голос в моей голове. Говорить об этом вслух не имеет смысла. Я осторожно глубоко вдохнула, искусно поставив эмоции на место.

Я огляделась, чувствуя усталость. Что дальше? Сказать, что эта новость ничуть меня не расстроила, было явным признаком того, что я действительно свободна от любых демонов. Я поставила кофе.

– Что ж, мы должны следовать расписанию. – Я встала. – Это такое… облегчение, что мы, наконец, встретились.

Он встал, вытирая глаза.

– Правда? – Слезы снова потекли, и я не могла не подумать, как странно все это выглядело. И унизительно.

– Это действительно так. – Я обняла Люциана и крепко к нему прижалась. – Как кусочек паззла, вставший наконец–то на место. Спасибо тебе за это. Честно.

Он покачал головой, выглядя жалко, как и всегда. Мы поспешили к входной двери, готовясь уйти.

– У тебя милый дом.

– Спасибо, – пробормотал он позади нас.

Я как могла быстро добралась до машины, игнорируя умоляющий взгляд Люциана. Не сейчас. Без сомнения, он думал, что я плохо справилась. Без разницы. Я не собиралась фальшивить с эмоциями. Какое это доминирование? Я знаю, что в первый раз, вероятно, получила низкие баллы за проявление гнева по отношению к этой суке, Рите. В этот раз это не повторится.

Мы ехали в тишине несколько миль, и я вдруг вспомнила о своем скрапбуке дома, который начала, когда мне было пять лет. Я никогда не говорила бабушке, но там была речь о моих настоящих родителях. Мне нужно было заполнить ее воображаемыми предметами, представляя ту жизнь, которую я бы могла иметь. Возможно.

Я постучала в темную панель передо мной, и она опустилась.

– Ты можешь вернуться? Я кое–что забыла.

Стив сделал паузу, но кивнул.

– Конечно. Безусловно.

– Спасибо. – Я откинулась назад и посмотрела в окно, молясь, чтобы Люциан не заговорил.

– Что ты делаешь, любимая?

– У меня есть скрапбук дома. – Я отмахнулась и пристально рассматривала окрестности, которые мы только что проехали. – Просто хочу кое–что взять.

– Хорошо, детка. – Он погладил мою руку, и я изо всех сил старалась не съежиться от слабости.

Я вышла из машины, когда мы остановились у дома отца, подошла к двери и постучала. Когда он ее открыл, я улыбнулась.

– Извини, что снова беспокою.

– Нет, нет. – Он быстро открыл дверь. – Что случилось?

– Ну, – я рассмеялась. – Это глупо, но… я завела скрапбук, и мне было интересно, может быть, ты сможешь дать мне что–нибудь, что будет обозначать каждый год моей жизни? Это может быть что угодно. Пусть даже мелочь.

Странная просьба на мгновение ввела его в замешательство, но в конце концов, он отошел в сторону.

– Я уверен, мы найдем то, что тебе нужно. Проходи.

 

Глава 9

Я внимательно наблюдал за Тарой. Она слишком, слишком контролировала себя. Как бомба замедленного действия. Воздух практически шипел вокруг нее. Она прошла на кухню и попросила мешок для мусора, затем последовала за отцом, расспрашивая о всех предметах, с которыми сталкивалась, о личных деталях, скрывающихся за оболочкой безликой отчужденности, заполняющей дом. По крайней мере я знал, куда она зайдет со своей тактикой.

К тому времени, как мы охватили восемнадцать лет ее жизни, за исключением первого года, я был готов сдаться. Сентиментальность не мой конек, но даже я почувствовал жалость при виде ее скудной коллекции. А потом стало только хуже. Не нашлось ничего, что бы символизировало первый год.

Она остановилась на своем восемнадцатом году, но я думаю, это, скорее, связано с тем, что ей странно делать это на публику, чем с тем, что она пережила все случившиеся. Стоя там, в доме своего отца, она выглядела уязвимой. Единственное, что ее сдерживало, это явная решимость и отстраненность, которую она использовала в качестве защиты. При первой трещине она развалится на куски.

Я тщательно подбирал слова, но это нужно было сказать. Она не станет повторять испытание, так что это ее последний шанс.

- Ты уверена, что это все, что ты хочешь, любимая? У нас есть еще время. Возьми все, что нужно.

- Мне больше ничего не нужно. Я просто… знаешь, ненавижу недостающие детали паззла.

Судя по случайным предметам в ее мешке, она добавила еще восемнадцать деталей паззла в свою коллекцию загадок жизни. И то, в какую мозаику складывались эти детали, было самой большой загадкой.

- Я согласен с твоим парнем, - сказал ее отец. - У нас есть все время мира. - Он с усердием выполнял ее просьбу, как будто это поможет компенсировать то, что он был чертовски трусливым папашей.

Тара взглянула на меня.

- О, он не мой парень. Просто друг. - Она смотрела куда угодно, только не на меня. Ее слова вынули из моей груди сердце. - Итак, - сказала она осматриваясь. - У нас есть все, кроме первого года. Черт.

Сожаление вновь отразилось на лице ее отца.

- Мне очень жаль. Я избавился от всего. Это было…

- …слишком больно, я знаю, - закончила за него Тара. Она выросла, ей явно надоел длинный перечень оправданий за его пренебрежение. Хорошо. В ее глазах и теле вспыхнула приближающаяся паника, это могло остаться незамеченным, если не считать шорох мусорного пакета, прижатого к груди. Дерьмо.

Взяв с мешок, набитый сувенирами, мы направились на выход. Мрачность Стива подсказывала, что он, как и я, был тронут этим. И что он так же беспокоился о Таре. В данный момент было здорово иметь кого-то еще, чтобы разделить беспокойство.

Между нами с Тарой пролегла глубокая лужа дерьма, пока мы покидали квартал. Мы провалили чертово задание. Руки опустились. Она отказалась от борьбы. И, честно говоря, я действительно не мог ее винить.

Но ей нужно противостоять этому. Рано или поздно прошлое ее нагонит. Если она собиралась жить нормальной жизнью, ей пришлось бы позаботиться об этом.

- Знаешь, что? - Она снова постучала в перегородку. - Не мог бы ты вернуться в последний раз? Думаю, я смогу найти то, что будет означать первый год. Мне нужно, чтобы у меня что-то было.

Стив подчинился и развернулся. Я искоса наблюдал за Тарой, ожидая прорыва в этой толстой стене «у меня всё хорошо», ища любой намек, что на этот раз она действительно сделает это. Столкнется с правдой и болью.

Мы вновь поднялись на крыльцо, и она постучала. И снова ее отец открыл дверь. Он снова выглядел обеспокоенным, и на этот раз я не винил его.

Все тело Тары вибрировало от напряжения, сигнализируя об обреченности. Не дожидаясь приглашения, она прошла мимо него.

- Я подумала, мы сможем найти что-то с первого года. Это может быть что угодно. - Она прошла в спальню и начала копаться в ящиках. - Предмет одежды. Я надеюсь, у тебя есть какие-то ее вещи? Я могу взять кусок ткани, например.

Она подошла к шкафу.

- Засохший цветок, статья из газеты? Объявление о родах? Шутка! - Она рассмеялась, выпрямилась и повернулась к нему. - Как насчет больничных документов? Похоронных бумаг? Мне подойдет, это будет расцениваться, как первый год.

Выражение ужаса на его лице, казалось, ее не беспокоило.

- Ну? У тебя есть вещи с похорон? Они засчитаются.

- Я… я… я, но…

- Отлично, я возьму что-нибудь из этого.

- Нет! - Он покачал головой, и я впервые увидел проблеск одержимого человека, который мог отказаться от своего ребенка, как от бездомного животного. - Я не дам тебе вещи покойника, олицетворяющие жизнь. Нет.

- Почему нет? Я все время притворялась, используя предметы, как заменители людей. Это даже лучше.

Он покачал головой, как упрямый ребенок.

Тара уставилась на него.

- А ты уверен, что у тебя нет фотографий? Это очень странно.

- Нет фотографий.

Теперь его тон звучал так, будто фотографии были, но никто не собирался с ними расставаться. И судя по «очень» Тары, она думала также.

Атмосфера стала накаляться, и все замерли, ожидая, когда случится прорыв.

Мой взгляд не сходил с Тары. Она была как торнадо, которое вот-вот коснется земли. Она огляделась, притопывая правой ногой, мешок с жалкими сокровищами гремел, задевая ее бедро.

Она раздраженно улыбнулась.

– Думаю, на этом все. - Она посмотрела на дверь и вышла. Я последовал за Тарой, затаив дыхание, готовый ко всему.

Мы преодолели первое препятствие - сели в машину. Я чувствовал, как вибрировала каждая мышца. Несколько глубоких вдохов, упражнение, как я понял, еще одна её стратегия выживания, успокоили дрожь.

Удивительная трансформация напугала меня до чертиков. Она постепенно успокаивала свое тело, ее лицо приняло хладнокровное выражение.

Мы выехали из района, который я считал вторым препятствием. Снаружи небо прочертила молния, исчезнув в темноте массивных грозовых туч. Взглянув в окно, когда контейнер для мусора пронесся по двору, мне показалось, что сила ее эмоций вылилась в атмосферу. Она не могла показать, что чувствовала, поэтому земля делала это за нее.

Я ждал в напряженной тишине, когда Тара что-нибудь скажет. Когда она постучит Стиву и скажет развернуться. Я мысленно приготовился защищать от нее отца. Если мы вернемся туда снова, она, скорее всего, вырвет ему трахею.

Но она ничего не сказала.

Она сидела тихо. Не дергая ногами. Не кусая ноготь большого пальца. Просто смотрела в окно. Только ее глаза передавали силу того, что она чувствовала.

Я почувствовал трение по коже. Ее внутренний шторм утих даже тогда, когда снаружи всё разбушевалось не на шутку. Она загнала его глубоко внутрь. Она была чертовски сильной. Ее контроль мог посоперничать со смирением монаха. Она терпела невероятное количество боли. Печали. Страха.

И она все отрицала. Продолжая двигаться вперед, дальше через все препятствия на своем пути. Проблема в том, что эта сила будет только душить ее. И я не мог позволить этому случиться.

Ей нужно выплеснуть эмоции. Иначе она станет приютом для этого демона.

***

Я позвонил Стиву, как только Тара пошла в душ.

- Мне может понадобиться твоя помощь.

- Только скажи. Тебе точно понадобится помощь.

Его тон зародил во мне страх.

- Почему это?

- Я видел результаты, - прошептал он. - Она набрала сто пятьдесят на последнем соревновании.

Мое сердце сжалось.

- О, черт. - Я начал расхаживать по комнате. - Я знал, что будет не очень хорошо, но… настолько… плохо. Я должен все исправить. - Я искал в памяти хоть какую-то лазейку, что-нибудь полезное, что мог использовать.

- Как?

Я ходил вокруг кровати, думая.

- Ничего не закончится до полуночи, верно? - Я посчитал. Время не имеет значения для меня, кроме того, как наше отстранение от соревнования повлияет на нее. Я не борюсь за миллион долларов, для меня призом была она.

- Да, верно.

Черт, я надеялся, что прав.

- Мне нужно ее сломить.

- Хорошо, у тебя есть шесть часов.

Я пробежался по разным сценариям.

- Мне может понадобиться помощь. Нужно сковать ее. Она сильная.

- О, Боже.

- Ага, она не из тех, кто шутит с физическим воздействием, и я не хочу ей навредить.

- Твой план?

- Я накачаю её лекарством, если придется, черт возьми.

- Где она сейчас?

- В душе, смывает события дня.

Стив протяжно вздохнул.

- Она так все и отрицает, да?

- Преуменьшение года, мой друг. Слушай. - Я взглянул на ванную. - Сможешь подделать сообщение? С требованием, чтобы я ее связал?

- Конечно, звучит просто. Но ведь они…

- Не знаю, но я должен попробовать. - Это единственный способ, который я мог придумать, чтобы заставить ее добровольно подчиниться. И мне нужно ее связать. В противном случае она просто уйдет или попытается надрать мне задницу. Больше нет вариантов.

- Нам следует рассказать ей о результатах?

- Боже, нет. Пока я не свяжу ее. Она, возможно, взбесится и сдастся.

Еще один глубокий вздох.

- Я буду молиться за тебя, дружище.

Я закрыл глаза.

- Просто отправь сообщение.

 

Глава 10

- Черт, любимая. Тебе не стоило одеваться. - Я указал Таре на телефон, когда она вышла из ванной.

- Что?

- Сообщение.

- Ох. Что там? Мне не хочется заниматься сексом.

- Я понимаю. Но Стив сказал, ходят слухи о твоем последнем Доминировании, оно набрало немало баллов. Не думаю, что мы хотим все испортить.

- Серьезно?

Я кивнул ей изумленно и обнадеживающе.

- Итак… - она кивнула на телефон. - Что там написано?

- Я должен тебя связать. Заставить испытать оргазм.

- Похоже, ты в восторге.

- Ну, я знаю, что ты не в настроении. Так что это отстойное удовольствие.

- Я уверена, что буду в порядке, когда ты… начнешь.

Ее слова дошли до меня, и я улыбнулся.

- Думаю, ты, вероятно, права.

Она сняла рубашку, пижамные штаны и осталась только в красных трусиках. Тара указала на кровать.

- Там?

- Хм, да. Прошу.

Она заползла на кровать и легла, как жертва, а я поспешил к шкафу и достал на этот раз пластиковые наручники.

Она наблюдала, как я закрепил манжет на изголовье кровати.

- Никакого шелка?

- Тебе не нравится? - Затем я сковал ее лодыжку, стараясь, чтобы она была надежно закреплена.

- Просто… не похоже на твой стиль.

Я улыбнулся и закрепил ее вторую лодыжку.

- Нет. Не мой.

- Ах. - Она наблюдала, как я закрепил ее другое запястье. - Особый случай?

- Да. Это так. - Я затянул последнюю манжету и сел на кровать рядом с ней. - Очень особенный, детка.

- О! Празднуем?

Некоторое время я поглаживал подушечкой пальца по возбужденному соску, затем скользнул к другому и сделал то же самое.

- Да. Твоя киска уже готова?

Она ответила слабым стоном.

Я наблюдал, как ее бедра дрожали, когда я прикасался к ее груди.

- Скажи мне. Словами. Тебе горячо?

- Да.

Я продолжал тереть соски одной рукой, едва касаясь вершины клитора другой. - Твоя киска очень горячая?

- Да, - выдохнула она.

- Скажи мне, как сильно.

- Очень сильно. - Она двигала бедрами по кругу.

- Да.

Я разделся и залез на кровать, оседлав ее тело. Она наблюдала, как я дрочил, пока мой член не встал как скала. Я потер головкой о ее соски.

- Твой член отлично смотрится, - прошептала она.

Я потянулся назад, найдя ее клитор, и аккуратно пощекотал.

- Говори со мной грязно.

Она застонала, все еще наблюдая за членом.

- Разогрей меня, - прошептала она. - Дай отсосать. Мне нужно тебе отсосать.

- Разогреть что, любовь моя?

- Киску.

- Что ты хочешь пососать?

Она облизнула губы.

- Твой… член. И яйца.

Я застонал.

- Хочешь пососать яйца, детка?

- Да, - выдохнула она, когда я щелкнул по ее клитору. - И облизать их. И твою задницу. - Она запрокинула голову. - Хочу трахнуть тебя снова.

- Ты об этом думала, детка? Хочешь меня трахнуть?

Она закричала и кивнула.

- Да, да.

- Тебе действительно понравилось, не так ли? - Я смочил палец о член и погладил ее губы, наслаждаясь тем, как она открылась и нежно его облизала. - Скажи мне. Что ты хочешь трахнуть, детка.

- Тебя. Твою задницу. Такую сексуальную.

- Тебе нравится трахать меня в задницу? - Я двигался так, что мои колени оказались у нее подмышками, а член гладил по щеке и подбородку, не давая ей попробовать его.

- Да, малыш, да.

Я схватил ее волосы в кулак и продолжал удерживать голову, поглаживая членом по лицу. - Я собираюсь заставить тебя глубоко сосать мой член, детка. Ты этого хочешь?

- Да, да, - всхлипнула она.

- Сначала яйца, любимая. Ты будешь сосать их и лизать.

- Да. Дай их мне.

Она старалась поднять голову, и я прижал ее к кровати, а затем опустился к ее рту. Ее горячий язык и дыхание на моих яйцах были…

- Блять, детка. Мне понравилось, когда ты трахала меня в задницу. Думаю об этом все время.

Она застонала и нежно всосала мои яйца в рот.

Я сдвинулся вниз и потер головкой члена о ее губы.

- Оближи его первым, детка. По вершине. - Я зашипел, когда ее язык энергично задел головку. - Да, детка. Откройся для него.

Она открылась, и я двигал только головкой туда и обратно.

- Соси сильнее, детка. - Я по-прежнему удерживал ее голову внизу, не позволяя двигаться. - Используй язычок. - Я застонал, когда она лизнула отверстие в головке и крепко засосала. – Люблю трахать твой прекрасный ротик, детка. С первого дня нашего знакомства я хотел именно его. Ты это знаешь?

Она захныкала, я толкнул член глубже.

- Вот так, детка, возьми меня. Какая хорошая девочка. Ты моя девочка, да? Всегда делай, что я говорю. Всегда доверяй мне.

Она стонала в ответ.

- Возьми его. Прими весь. - Я толкнулся глубже, зашипел, когда царапнули ее зубы. – Чертовски люблю, когда ты сосешь мой член.

Я дошел до того, что был готов кончить ей в горло, блять. Я оттолкнулся и встал между ее ног, чтобы нежно погладить чувствительной головкой над раскрытыми складочками. - Ты все еще горячая, детка?

- Да, да. Прикоснись к клитору, пожалуйста. Пососи его. Черт, прикоснись к нему, Боже, сделай что-нибудь.

Я медленно загонял член в ее тугой жар.

- Ты такая красивая, детка. Охренительно красивая на моем члене.

- Да, Люциан.

Я смотрел на нее, входил мягко и не спеша, прежде чем жестко ударил бедрами, заставляя вскрикнуть.

- Головке моего члена так хорошо внутри тебя. - Я схватил ее за талию и задвигал бедрами.

Она выгнула спину и запрокинула голову.

- Боже, Люциан, малыш, трахни меня. Трахни меня, жестко и быстро. Прошу.

- Ты умоляешь, детка?

- Да, да, умоляю.

Я очень медленно вышел и несколько секунд терся головкой о клитор. - Я хочу, чтобы ты была чертовски горячей, детка.

- Так и есть, Боже, так и есть. - Она извивалась в моих руках, мышцы были напряжены.

- Хорошо, детка. Мне нравится, когда ты умоляешь. - Я скользнул членом очень медленно назад. И очень медленно ударил несколько раз по клитору.

- Пожалуйста. Быстрее. Жестче. Прошу.

Я схватил ее за талию и дал ей несколько беспощадных толчков.

- Люциан!

На крик моего имени я застонал, потянулся и вышел, неторопливо вырисовывая круги на клиторе.

- Болит, любовь моя? Твой сладкий клитор?

- Да, черт возьми, малыш, пожалуйста. Позволь мне кончить.

- Нет. Пока нет. Еще, блять, нет, детка.

- Пожалуйста, я обещаю быть хорошей.

- Мммм… но сегодня ты была не очень хорошей. Не так ли?

- Я была хорошей. Была. Клянусь.

Я скользил членом внутри нее, и, когда был глубоко, зажал клитор между пальцами. Она закричала, вздрогнув всем телом, заставляя мой член подергиваться в глубине. Я наблюдал, как ее грудь вздымается от волнения, затем наклонился вперед, чтобы пососать соски. Я вытащил из нее член и снова потер клитор головкой, пока занимался любовью с ее грудью губами и зубами.

- Так горячо, Боже, Люциан, так жарко. Не останавливайся, пожалуйста, черт возьми, не останавливайся.

- Детка, я должен. Ты была плохой.

- Мне очень жаль, умоляю, трахни меня. Я стану лучше.

- Я должен наказать тебя, любимая. Ты была. Чертовски. Плохой. - Я сказал это ей в рот, покусывая губы между словами, прежде чем снова скользнул членом внутрь.

- Я заставлю тебя пожалеть, детка.

- Мне очень жаль. Я клянусь.

Я лег на нее и почувствовал, как ее тело извивается от отчаяния, затем толкнул член глубоко. Я пожирал ее крики губами, когда быстро вбивался в нее.

- Трахни меня, да! Люциан!

Когда она снова выкрикнула мое имя, я остановился. Медленно выходя из нее, я нежно поцеловал ее в губы, а пальцем выводил мучительные круги на клиторе.

- Так горячо, любимая, я знаю. - Несколько секунд я держал палец неподвижно. - Двигайся на моем пальце. Ты этого хочешь. Используй его.

Она заворчала, но толкнулась бедрами, и когда ее стоны достигли пика, я убрал палец.

- Пожалуйста, Боже. Люциан. - Я сильно шлепнул ее киску, и она ахнула. - Боже, да, да, отшлепай меня. - Я шлепнул пять раз по киске и наблюдал, как она кричит и бьется. Я успокаивал ее, порхая пальцами по опухшим складочкам.

- Так близко, любовь моя. А сейчас я собираюсь дразнить тебя языком. Лизать твой набухший клитор, сосать его и кусать. Делать это, пока мой палец в твоей тугой попке. Пока ты так, блять, близко.

- Боже, Люциан. Мне казалось, ты должен подвести меня к оргазму?

- Да, детка. Так и есть. - Я лег между ее ног и лизал по очереди губки, прежде чем твердо скользнуть языком в дырочку, кружа по клитору. Я пощипывал ее складочки и скользил пальцем внутри. Боже, мне никогда в жизни не было так сложно.

Она подалась на мой рот и сильно сжала мои пальцы. Я использовал другую руку, чтобы проникнуть в ее тугую попку. У меня не было возможности зайти так далеко, пока она не оказалась на краю.

Я снова остановился.

Наконец она зарычала от разочарования, и я поднялся на локти, наблюдая за ее красивым телом в его великолепной сексуальной неудовлетворенности.

- Я же сказал, что это особый случай, любимая. - Я наклонился и поцеловал внутреннюю сторону ее бедра. - Не просто секс. Всегда не просто секс. Всегда нечто большее с тобой, любимая. Я хочу научить тебя, детка. Как получить больше. Ты мне доверяешь?

Она приподняла голову.

- О чем ты говоришь?

 

Глава 11

Я взял стакан со льдом и сел рядом с разочарованной Тарой. Подцепив кубик, я провел им по клитору, наблюдая за ее реакцией на то, что я делаю.

- Так горячо в одну секунду, и так холодно в следующую.

Она ахнула, когда я скользнул кусочком льда вниз к ее тугому кольцу мышц. Я надавил на него и зажал пальцем, толкая во вход.

- Чего ты хочешь, Люциан?

- Тебе понравился твой отец, любовь моя?

Она замерла, и я проигнорировал ее взгляд, взял еще один кусочек льда и провел им по ее соскам.

- Я не хочу об этом говорить.

- Я знаю любовь моя. Но надо.

- Зачем?

Она была полна гнева, и я посмотрел на нее, затем скользнул в нее пальцем, энергично надавливая подушечкой на сердцевину. Ее брови нахмурились, и лицо затопило желание.

- Я думаю, это важно, детка.

Я вытащил палец и медленно облизал.

- Ты больной, - прошептала она.

- Нет, детка. Ты.

- Ты единственный, кто хочет говорить о трагичном событии, удовлетворяя меня. Нет, я просто уверена, что ТЫ больной. Люциан.

Я наклонился поцеловать ее, но она резко отстранилась.

- Развяжи меня.

Я встал, взял ноутбук и принес его к кровати. Показав ей экран, я указал на результат.

- Помнишь, я говорил тебе об удивительном результате, детка?

Она уставилась на экран.

- Да. Чертовски удивительно, милая. И знаешь, почему? Я думаю, что знаешь. - Я поставил ноутбук на стол и посмотрел на нее. - Потому что кое-кто пока не может избавиться от проблемы. Любовь моя.

Ее глаза вспыхнули от ярости.

- Чушь собачья. И знаешь, что? Мне все равно. Я поступаю так, как считаю нужным, нравится им это или нет.

- Ну, им это явно не нравится.

- Очень жаль.

- Что ж, тогда это выводит нас из гонки.

- Отлично. Развяжи меня, чтобы я могла уйти и вернуться домой.

Я покачал головой.

- Нет, нет. Не хорошо. - Я понюхал свой палец и прикрыл глаза. - Видишь ли… Я хочу победить. Действительно хочу. И я не смогу сделать это без тебя. - Ложь горчила на языке, но я переборол себя. Ничего не имело значения… особенно, эта гребаная игра… без Тары, целой и невредимой в моем будущем.

- Ну, что ж. Блять. Плохо. Может быть, тебе следовало выбрать одну из твоих саб для этой работы. Я не хочу быть твоей сучкой.

Я удерживал ее взгляд своим.

- Я принимаю твое отрицание. Если мне придется удерживать тебя связанной все, блять, дни и ночи, я собираюсь тебя раздеть. Пока ты не потонешь в боли и предательстве, пока не останется ничего, кроме твоего прошлого и меня. Твоего спасителя. - Я снова скользнул пальцем в нее и безжалостно трахал, пока она не утонула в своем удовольствии.

Снова я облизал ее соки со своего пальца.

- Не делай этого, - выдохнула она. - Прошу.

Ее страх меня поразил, вызвав тошноту.

- Твой голос испуганный, любовь моя.

- Я ухожу. Я не хочу этого делать. Не прикасайся ко мне. Пожалуйста.

Мое беспокойство усилилось, и я встал.

- Как тебе твой отец, Тара? Расскажи мне.

Она покачала головой.

- Я не хочу об этом говорить.

- Почему нет?

- Просто не хочу.

- Это слишком больно?

Она уставилась на меня, сжав челюсти.

- Нет, это не больно, это то, что ты хочешь? Ты хочешь, чтобы мне было больно? Ну, мне чертовски жаль, что это не так. Это не больно. Мне плевать на него, на мою мать и тебя!

Я встал и пошел за мусорным мешком с сокровищами, и бросил его на кровать между ее ног. Я поднял маленького лебедя из фарфора и показал ей его.

- Какой год это значит?

Она посмотрела на меня, потом пожала плечами и ухмыльнулась.

- Оу? Тебе все равно? - Я бросил его в стену, и он разбился. - Теперь у тебя есть несколько ничего незначащих кусочков.

Затем я поднял бумажный веер.

- А это?

Она отвернулась.

- Какой год это означает, любовь моя? Ты не знаешь? Тебе все равно?

Я разорвал его пополам, и она дернулась ко мне.

- Ты жестокий ублюдок.

- Жестокий? Что же в этом жестокого? Тебе плевать на все это!

- Ты не имеешь право это делать!

- Имею, черт возьми! Как насчет этого? - Я взял шестидюймовую керамическую собачку. - Пять лет? Шесть? Три? Два? - Я бросил ее в стену, и она разбилась. - Расскажи мне, что ты чувствуешь! О своем отце Тара!

- Я ничего не чувствую! - закричала она на меня.

- Он бросил тебя на гребаном пороге, как мусор! Расскажи мне, что ты чувствуешь!

- Ничего! Ничего!

- А твоя мать? Ты ничего не чувствуешь к своей матери?

- Ничего! - Слезы текли по ее лицу. - Я не помню ее! Как я могу что-то чувствовать?

- Что насчет твоей бабушки? Ты ничего не чувствуешь к ней? Ты собираешься позволить ей сгнить в доме престарелых? К чертям собачьим и бабулю тоже?

Она всхлипнула.

- Я найду способ!

- Ты найдешь способ? А что насчет меня, Тара? Что будет со мной? Тебе на меня наплевать?

- Развяжи меня! - закричала она.

- Что насчет меня? – закричал я в ответ. – Вот так просто возьмешь и вычеркнешь Люциана? Так? Просто, блять, покончишь с Люцианом?

- Я не покончу с тобой!

Я поднял кусочек разбитого лебедя и сильно провел по груди.

- Это то, что ты делаешь со мной, Тара. - Я неоднократно проводил им по своей груди. - Снова. И снова. И снова. Ты меня ранишь. Ты, блять, меня ранишь. - Я вытер кровь и показал ей. - Ты, блять, заставляешь меня истекать кровью! - Я провел по своей груди еще несколько раз. - Только хуже, это гораздо, мать твою, хуже, когда ты причиняешь мне боль! Расскажи мне, что ты чувствуешь к своему гребаному отцу, Тара. Что ты чувствуешь к своей матери! Она умерла, чтобы дать тебе жизнь!

Тара протяжно закричала. Затем вздохнула и испустила еще один крик. Я подлетел к ней и освободил с помощью импровизированного ножа, а затем поспешил поднять ее на руки. Только меня встретил удар ногой в грудь, который откинул меня на несколько футов назад и приземлил на задницу. Я закашлялся на полу, борясь за воздух. Прежде чем я понял, она на мне, моя рука была загнута так, что это заставило меня взреветь от боли.

- Забери свои слова обратно! - закричала она.

Я стиснул зубы, в ярости. В ярости на нее. На себя, на нас.

- Забери свои слова обратно. - Она потянула сильнее, и я ударился рукой об пол.

- Никогда! – взревел я. - Блять, никогда не заберу их обратно.

Она завопила и потянула мою руку, пока та не хрустнула. - Я, черт возьми, ее сломаю! Я клянусь!

- Сломай ее! - в агонии взревел я в ответ. - Блять, сломай ее! Сломай меня! Я твой, я, блять, твой! Сломай меня!

Из нее вырвался измученный вой, и она отпустила.

Я медленно подполз к ней, задыхаясь и держась за свое плечо. Она уставилась на меня, прижав руку к губам, а затем бросилась на меня. Я поймал ее в свои объятия и обнял.

- Тише, тише. О Боже, блять. Я держу тебя, детка.

Она снова и снова кричала мне в грудь.

- Люциан! Я убила ее! Я убила ее! Мой отец меня ненавидел! Я убила ее! Он ненавидел меня, он меня ненави-и-и-идел!

- Тише, Боже, я люблю тебя, детка. Я чертовски люблю тебя. Больше, чем они все вместе взятые. Я так считаю! - Я выдохнул слова и прижался ртом к ее волосам, сжимая ее крепко. Она вырвалась из моих рук, поползла к стене и начала собирать осколки лебедя.

Я поспешил помочь, мое сердце болело.

- Блять, детка, я все исправлю, обещаю. Я клянусь тебе, он будет даже лучше, чем раньше. Я не хотел этого делать.

- Я убила ее, - завыла она. - Я думала, что она меня не любит. - Она села к стене, положив голову на колени и зарыдала. - Почему бабушка не сказала мне, что она меня любит? Она умерла ради меня, Люциан.

- Да, она, блять, родила ребенка, конечно, она очень тебя любила. Больше, чем свою собственную жизнь. - Я притянул ее в свои объятия, и она не сопротивлялась. - Она в тебе, детка. Ты продолжение своей матери. Ее кровь. У тебя всегда была она, и так будет всегда.

- Я сожалею, что причинила тебе боль, - плакала она. – Мне так жаль, пожалуйста, прости. - Она обхватила мое лицо и удерживала его. - Пожалуйста. Я люблю тебя. Люблю. Я люблю тебя, Люциан, я так сильно тебя люблю, что мне страшно. Клянусь! Мне. Очень. Страшно.

Я целовал ее, как оголодавший человек, пожирая ее слова.

- Пожалуйста, ты должна знать, что я сделал это не ради игры, детка. Я сделал это ради тебя. Я уйду прямо сейчас, обещаю, дело не в игре, ты должна мне поверить, пожалуйста, скажи мне, что ты это знаешь. Я брошу все здесь и, блять, сейчас. - Слова едва вырывались из моей груди.

Она поцеловала меня, отчаянно.

- Я знаю. Я знаю, малыш. Я знаю, что ты меня любишь. Я не сомневаюсь. Не сомневаюсь, перестань, не надо.

Слава, блять, Богу. Я укачивал и держал ее в объятиях. Спасибо тебе, Боже. Спасибо. Блять, спасибо тебе.

 

Глава 12

Я проснулся и огляделся. Гостиничный номер. Тара в моих объятиях.

Что меня разбудило?

Я прислушался, такое чувство, что какой-то звук. Телефон пиликнул на тумбочке, и я схватил его. Сообщение? Его прислали еще утром: «Это соревнование официально завершено».

Другое от Стива: «Позвони мне. Баллы за последнее соревнование пересчитали». Я сел и нажал кнопку вызова на его имени в списке контактов.

- Что случилось? - Тара нежно поцеловала меня в плечо, посылая мои нервы в миллион разных направлений. Чрезмерное наслаждение рядом со смертным приговором, блять, не очень удачно сочетаются.

Я потянулся за спину и погладил ее по попке.

- Результаты соревнования. - Она подскочила и наблюдала, как я жду, когда Стив ответит на звонок. Наконец, он это сделал.

- Мне нужно о чем-то знать? - спросил я его.

- Можешь передать Таре, что она тебе должна, - сказал он тихо. - Максимальное количество голосов - одна тысяча. И она ее получила. Она набрала одну тысячу на последнем Доминировании. Видимо, твой трюк сработал, дружище.

Я ахнул и наклонился, пока он глупо хихикал, как нашаливший пай-мальчик.

- Скажи! Все плохо? - Тара дернула меня за плечо. - Мы проиграли, Боже мой! Мне очень жаль!

Я закончил разговор со Стивом и повернулся к ней.

- Ты это сделала, детка. Ты набрала одну тысячу гребаных очков!

Я засмеялся над милым выражением ее лица.

- Но я думала…

Я покачал головой.

- Очевидно, они передумали.

Завизжав, она повалила меня на кровать и целовала снова и снова.

- Ты, ты, ты, - она заплакала. - Ты сделал это для меня!

- Боже, ты задолжала мне, любимая. - Я улыбнулся и погладил ее сияющее лицо.

Она прикусила нижнюю губу и с нетерпением оседлала меня.

- Что это будет? Принудительный оргазм? Скачки? Взрослые игры с бандажом? - Она задумчиво приставила пальчик к своей щеке, пока я усмехался и поглаживал ее идеальную задницу. - Оооо, я придумала, - сказала она. - Поклонение члену. - Она пошевелила бровями с сексуальной улыбкой. – Р-р-р-р, фейсситтинг?

Я непрерывно кивал на это.

- Блять, да.

Она сексуально застонала.

- Ты сможешь это делать… пока я тебя трахаю?

Меня покинул весь воздух, когда я представил ее, блять, на мне.

- Могу я попросить два вознаграждения? - Мне было все равно, как жалко я выглядел, я был готов умолять.

Она наклонилась и поцеловала меня с такой нежностью, которая пронзила так глубоко, что заставила меня желать многое за пределами человеческого понимания.

- Все, что захочешь, малыш.

Я поцеловал ее в ответ, стараясь соответствовать ее идеалу.

- Я, блять, выиграл в Тара-лотерею.

Она простонала мне в рот, обхватив мое лицо обеими руками.

- Кто вообще эта глупая девчонка? - Она переместилась на мой пресс, ее горячее дыхание украло мой рассудок. - Она никто.

Я схватил ее за бедра и прижал к себе.

- Она, блять, моя.

Ее счастливый смех наполнил мой рот.

- Да, - прошептала она. - Теперь перевернись. Мне нужно трахнуть тебя за то, что ты лучший Дом в мире.

Я бы засмеялся, если бы так не желал сделать это.

- Итак… ты - Дом? - Я не смог удержаться от противоречия.

Она поцеловала меня и прикусила губу,

- Да, малыш, - затем потерлась о член, крадя мое дыхание.

- Хорошо. Мне нравится, когда ты доминируешь.

Она посмотрела вниз между нами, ее стоны так чертовски сексуальны.

- Нравится? Немного странно для Дома, я думаю. - Она подняла голову и задержала свой темный взгляд на мне.

- Я так не считаю.

Она схватила меня за волосы и сильно потянула.

- Кто позволил тебе думать? Я собираюсь тебя трахнуть. Ты готов? Готов для моего члена в твоей заднице, малыш?

Я сжался с закрытыми глазами.

- Бля-я-ять.

- М-м-м-м-м, да. И я собираюсь тебя связать.

Мои бедра задрожали.

- Блять, да.

Она спрыгнула с кровати и побежала, как нетерпеливый ребенок к шкафу и вернулась с черными шелковыми галстуками.

- Лицом вниз. Руки за голову. Ноги. Широко. Раздвинуть.

Я как можно быстрее подчинился.

Она связала мои запястья вместе над головой, а затем привязала их к спинке кровати. Затем она привязала мои раздвинутые ноги.

Сердце гремело в моем члене, когда я почувствовал, как она забралась на кровать между моих ног.

- М-м-м-м-м. - Она скользнула пальцем между моими ягодицами, и я приподнялся к ней, пытаясь получить более тесный контакт.

Она переместила свои ноги под меня и села прямо у меня за спиной. Блять. Боже. Вымотанный желанием и ожиданием, я оторвал бедра от кровати, предоставляя ей доступ.

- О Боже, малыш, - прошептала она, целуя мои ягодицы. - Ты хочешь этого?

- Черт, да, - заворчал я, и она сильно шлепнула по заднице, затем лизнула, поцеловала и умело укусила, отстранившись.

Она потянулась подо мной и крепко сжала член, а затем погладила его.

- Малыш, ты действительно в начале плохо себя вёл. - Это было сказано одновременно с пятью шлепками, за которыми последовал агрессивный язычок, сильно щелкающий по запретному входу. Я зарычал и натянул ограничители над моей головой, пока мой член качался в ее жесткой хватке.

Она застонала и снова быстро отшлепала меня пять раз. Моя задница приподнялась, и ее язычок проник в меня.

- Черт! Остановись! - прохрипел я, практически кончая. - Помедленнее, детка, - задыхался я.

Она издала звук раскаяния, нежно целуя ягодицу, прежде чем украсть мое дыхание снова пятью очень жесткими шлепками, медленно поглаживая мой член.

Из меня вырвался отчаянный стон, когда я натянул галстуки. Я прохрипел, когда она снова сильно вошла своим горячим язычком в мою задницу.

- Боже, блять. - Она добавила произвольные жесткие шлепки, пока трахала меня, удерживая мой член жестко, но неподвижно.

Она протяжно прошипела, потянулась подо мной и погладила тугое кольцо мышц.

- Поднимайся, малыш. Я хочу пальчик в твоей сексуальной заднице.

- Бля-я-ять, да, детка! - Я поднял бедра, и она опустилась на колени позади меня, поглаживая мои яйца и кружа свой мокрым пальцем прямо по жаждущему гребаному входу.

- Ты такой сексуальный. Держи свою задницу для меня. - Она сильно шлепнула и подвела кончик пальца. - Малыш, она такая тугая, тебе нравится? - И она погладила яйца.

Я не мог говорить, я мог только дышать через жар, приливающий к члену.

- Ты так близко, я знаю.

Мне удалось согласиться в подобии «да», пока покачивались мои бедра.

- Ммм, ты хочешь больше?

- Черт… да.

- Будь хорошим мальчиком и вежливо попроси.

- Пожалуйста. Твою мать.

Она отшлепала меня достаточно сильно, чтобы показать мне, что на этом она остановится.

- Говори правильно. Пожалуйста… моя Домина. - Она зализала боль на заднице, пока дразнила меня пальцем, перемещая его, но не входя.

- Пожалуйста… - я задыхался, - моя Домина.

- О, малыш. - Она шлепнула меня три раза и скользнула пальцем внутрь.

- Да, черт, Боже, черт возьми! - Я сжался, затем приподнял бедра, пытаясь втянуть ее палец глубже. - Трахни меня детка, сделай это.

Я вздрогнул, когда она ущипнула кожу на мошонке. Задыхаясь от бушующего, угрожающего полностью поглотить меня оргазма, я зарычал, готовый, блять, осчастливить ее в этом. Заставьте ее сделать это так жестко и, мать вашу, сейчас же.

Она погладила мои мышцы ногтями, затем слезла с кровати. Я посмотрел через плечо вовремя, чтобы увидеть, как она надевает небольшой фаллоимитатор. Блять. Да. Никогда не думал, что мне может понравиться что-то подобное. Но, если она трахала меня, это было самое неожиданное наслаждение в мире.

Она вернулась к кровати и развязала мои ноги, а затем руки. Прежде чем я смог разочароваться, она улыбнулась.

- На этот раз я хочу, чтобы ты был на спине, когда я тебя трахаю.

Мой член дернулся при мысли видеть ее, пока она это делает. Черт, и целует меня.

Снова, не было никаких слов, когда она в этот раз привязывала только мои руки. Вместе и над моей головой. Позиция была более ограниченной, чем с распростертыми объятьями. Дополнительная незащищенность принесла более порочную жажду. Чертовски приятную на вкус, разжигающую кровь и безумие в мыслях.

- Раздвинь ноги, малыш, - попросила она, сползая, чтобы встать на коленях между ними.

Сделано.

Она прищурилась и прикусила нижнюю губу, раздвигая мои ноги, ее брови приподнялись от удовольствия, когда она посмотрела на результат.

- Такой чертовски сексуальный.

Не чувствую себя сексуальным. На самом деле, инстинкт говорил запереть ее в своих ногах. Но мне необходимо то, что она, собиралась, блять, сделать, прежде чем я сделаю этот шаг.

Я зажмурился, когда она погладила пальцами вдоль головки моего члена, дразня щель, потирая своим маленьким страпоном мою задницу.

- Блять, сделай это, детка. - Я сильно потянул ограничители с рычанием, готовый укусить ее, если она, черт возьми, не послушается. Мои кости, мышцы и кровь уже вибрировали от потребности взять ее жестко. Блять. И я хотел. Как только она меня развяжет.

- Ты готов? - Она снова прикусила нижнюю губу, толкнув в меня головку. Я потянул ограничители, пытаясь разорвать их. Я должен был, блять, ей показать.

Изголовье кровати громко заскрипело, и она, задыхаясь, вошла в меня длинным твердым членом. Выражение на ее лице было на грани опьянения от ее собственного желания и потребности. Я потянул ноги назад и откинул бедра, поднимая голову, чтобы посмотреть.

- Тебе нравится, как я трахаю тебя?

Я внезапно отчаянно захотел, чтобы она погрузилась до упора.

- Детка, - прохрипел я. Я покачал головой, не зная, как это сказать. - Тебе нужно вставить до конца этот член и поцеловать меня, пока ты сверху, я клянусь тебе, детка… я заставлю тебя кричать так, блять, громко из-за того, что заставляешь меня ждать.

Ее глаза вспыхнули от жара, и она утопила член одним толчком, заставляя меня откинуться на кровать. Ее губы были на моих, целуя меня, ее язык - повсюду, кружа, под губительные звуки голода в моем горле.

- Так, малыш? - Она схватилась за мои колени, вынудив меня вернуть ноги обратно, и закачалась во мне.

Я поддался ей, удерживая и выворачиваясь для нее, вынуждая ее таз тереть мой член, когда она трахала меня. Как только я нашел точное давление и контакт, меня уже было не остановить. Синхронно, Тара давила так идеально, давая мне нажим и скорость, в которых я нуждался.

- Нравится, малыш? - выдохнула она мне в рот. - Мой член чувствуется хорошо в тебе? Я люблю тебя трахать.

Ее сладкие слова заставили меня испытать оргазм. Я издал напряженный рев, когда жар и удовольствие прожгли мое тело и ослепили разум. Тара кусала и целовала мой рот.

Последствия были феноменальными, казалось, что рука Бога поглаживала мое тело, покрывая его нереальным спокойствием.

- Черт, детка, - задыхался я. - Чертовски…

- Хорошо?

- Уф-ф-ф, не то слово.

- Лучше?

Я кивнул, запыхавшись.

- Охренительно лучше, да. Теперь развяжи меня.

Она взволнованно застонала.

- Но ты собираешься заставить меня кричать.

Я раздраженно рассмеялся.

- Да. Я, блять, это сделаю. Ты дразнила.

- Но я подумала, что должна дразнить! - взволнованно захныкала она.

- Да, да, - сказал я несерьезно. - И я должен наказать тебя за это.

Она хихикнула.

- Ну, это порочный круг. Я не понимаю, как мы разрешим столкновение.

- Я и не собирался разрешать столкновение, детка. - Я улыбнулся ей. - Я намереваюсь его создавать. Всегда. Твоя киска в постоянном столкновении с моим членом. Развяжешь меня?

Она нахмурилась и встала, заставляя меня застонать от ее резкого ухода.

- Упс.

- Ага. Полегче с этим.

Она развязала мои руки, помассировав запястья, а затем поцеловала их.

Я схватил ее и повалил на кровать, накрыв ее телом своим. Она улыбнулась мне, закусив нижнюю губу от волнения. Я не смог удержаться и не поцеловать ее с нежностью, наконец-то, касаясь всего, от чего мои руки чесались за последние бесконечные полчаса. Мои пальцы коснулись ее груди, задержавшись от голода на возбужденных сосках.

- У тебя снова стояк, - выдохнула она в шоке.

- Блять, да. У меня стояк. - Я переместил член к ее лону и медленно скользнул, наблюдая за ее реакцией.

- Ты собираешься меня дразнить?

- Это не тот крик, которого я ждал. - Я опустил свой рот к ее губам, затем вышел и вошел снова, получая восхитительный резкий вскрик, который я и хотел.

- Да, - прошептала она, запустив пальцы в мои волосы. - Заставь меня кричать.

Ее голодный взгляд заставил мое сердце биться быстрее. Ей нужно больше, чем крик. Она нуждалась в разрушении. Ей нужно разорвать свою душу на кусочки, потому что она оказалась в ловушке собственной кожи, ее собственных инстинктов. Она нуждалась во мне, чтобы спасти ее от самой себя. Сломить ее. Возродить ее.

Я начал двигаться внутри нее, постепенно набирая скорость. Она удерживала мой взгляд с доверием, когда я унес ее туда, где ей нужно быть. Сжигая распутье, на котором мы встретились. Где смерть встречала жизнь. Где моя детка встретила меня. Я принес ее туда с любовью, связывая там сокровенным шепотом со мной.

Вся моя.

***

Странное дежа вю - сидеть с Тарой за шикарным столом в центральном офисе «Войны Доминантов». Мониторы, наконец-то, ожили после того, как мы выдержали тошнотворный ужин из семи смен блюд, изображая прием пищи, пока объявляли результаты. Кто, черт возьми, мог есть, серьезно? Они в своем уме?

На этот раз с нами был Стив, и я нашел его улыбчивое присутствие успокаивающим. «Мы забили на команду», - сказал он. Хотел бы я знать, что это значит, или понаблюдать за ним. Я не мог вспомнить ничего негативного, кроме того, что мы с ним сжульничали, раскрыв информацию о втором задании. Не было никаких признаков, что об этом кто-то узнал. До сих пор.

Даниэль подошла к трибуне, эффект дежа вю усилился. Я схватил Тару за руку под столом и с облегчением вздохнул, когда она позволила мне держать ее. Не успел я опомниться, как начали выставлять флаги тех, кто остается на соревновании. Рука Тары сжимала мою, когда флаг за флагом надежда угасала, показывая какие страны по-прежнему в игре. Я потерял счет количеству, пока наблюдал за появлением красного, белого и синего. Его не было.

Я посмотрел на Тару, страх пронзил мой живот, и тут Стив подпрыгнул на стуле.

- Мы победили!

Я дернулся к экрану и в самом низу увидел американский флаг.

- Упс, прошу прощения за сбой, - сказала Даниэль, глупо смеясь.

Тара и я, мы оба рухнули в объятия друг друга, изможденные от напряжения последних восьми часов. Чертов сбой… Иисус Христос.

- Малыш, ты сделал это, - прошептала она. - Ты. Это все ты. Я многим тебе обязана. - Она держала мое лицо и целовала.

- Как вы видите, только девять стран проходят в четвертый раунд. Доминирование над Демонами продолжается, и второй участник команды столкнется со своими демонами, так же как это сделал первый. Конечно, мы не расскажем вам подробности. Нельзя позволить подготовиться ко всему, правда? Ха-ха-ха-ха-ха-х-ха-а.

Тара застонала и вздрогнула, смех этой женщины был хуже, чем звук от ногтей по классной доске.

- Итак, еще раз, у вас есть два дня на личные дела, прежде чем мы вернемся сюда, чтобы начать четвертый раунд. Доминирование над демонами. - Сказала она и взглянула на нас.

- Ты готов, Люциан? Доминировать над своими демонами? Тара готова помочь тебе? - Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха. - Я уверена, вы оба заставите страну гордиться вами.

За этим последовали менее важные объявления, и Тара похлопала меня по плечу, затем пожала его. Я посмотрел на нее, и она приподняла брови.

- Вы готовы, мистер Бэйн? - Она склонила голову, пригнувшись, и вышла из моего поля зрения. - У вас есть демоны? Сумасшедшие призраки? - Она разразилась смехом, принюхиваясь, затем склонилась, пробормотав: - Слава Богу, у тебя не было дерьмовой жизни, как у меня, малыш. Четвертый раунд у нас в кармане, - закончила она едва слышным шепотом.

Я взял бокал с шампанским и отсалютовал ей.

- Никакой дерьмовой жизни, любимая. - Я подмигнул и выпил горькое шампанское, затем поставил его на стол. - Никаких демонов в прошлом.

Потому что прошлое никуда не уходило.

Продолжение следует…

Скрапбук - альбом вырезок

Фейсситтинг – сидение на лице партнера. Это один из неотъемлемых элементов фемдома, то есть женского доминирования. Женщина садится на лицо партнера таким образом, чтобы ее половые органы соприкасались с мужским ртом

Война Доминантов. Раунд 3. Люциан Бэйн