До Нормандского завоевания отличительной чертой английского государственного устройства были местные институты. Теоретически каждый свободный человек имел право присутствовать на народном собрании и мог принимать участие во всех его делах. Инэ, король Уэссекса издал свои законы около 690 года, в преамбуле к которым говорилось, что они являются «великим собранием служителей бога»1. После Нормандского завоевания примечательной особенностью Английского королевства стала сильная административная система. Теоретически король был деспотом, главой своего народа, хозяином всех своих решений и способов претворения их в жизнь, верховным сеньером всех вассалов, законодателем и наместником Бога на земле, поставленным вершить суд между правыми и неправыми и следить, чтобы соблюдались права всех его подданных2. При этом, когда Вильгельм I разделил церковный и светский суды, он заявил, что делает это со всеобщего согласия и по совету высшего клира и главных людей королевства3. Генрих I начал свою Хартию вольностей с заявления, что он является королем божьей милостью и с согласия баронов4. Но с другой стороны, когда архиепископ Кентерберийский зачитал королю Иоанну требования баронов, собравшихся в Брекли, тот презрительно высмеял их. «А почему они не просят мое королевство? У них никаких оснований, чтобы предъявлять свои пустые требования». Король гневно заявил, что он будет не иначе, чем рабом, если позволит им такие свободы5. Истинная сила английских королей крылась в их системе администрации, благодаря которой их власть распространялась на всех подданных. С одной стороны, король получал феодальные сборы, а с другой — у него была отдельная система общенационального налогообложения. Король мог призвать вассалов на военные сборы, но мог собрать и народное ополчение. В двух этих существенных пунктах он не зависел от своих баронов и поэтому мог расстроить их планы, если это было ему нужно. Когда появилась необходимость ограничить неразумное правление короля или тиранию, бароны не смогли сделать этого без помощи всего народа. Это хорошо видно во время правления Генриха III, когда бароны одержали лишь частичную победу при Раннимеде. Заслуга Симона де Монфора заключается как раз в том, что он способствовал возникновению полного представительства в парламенте, который постепенно стал учиться исправлять колролевские ошибки и навязывать монарху народную волю. Во главе государства находился король, в его ведении был совет, состоявший из главных держателей короны. Он в большей степени походил на суд, нежели на настоящий совет, поскольку мелкая знать хоть и могла теоретически принимать в нем участие, была лишена этого на практике. Это было собрание верхушки знати во время крупных праздников, таких как Рождество, Пасха и Троица. В это время король публично носил корону и делился с советом своими планами относительно законов, финансов и войны. Совет также являлся инстанцией, которая рассматривала серьезные судебные дела. В этом случае бароны становились присяжными, а король судьей. Например, во время Рождественской встречи 1075 года в Вестминстере бароны осудили графов Вальтеофа и Роджера. Генрих I вызвал Роберта де Белламе, чтобы тот предстал перед ним в 1102 году для ответа по 45 статьям, уличавшим его в измене6.

Но нужен был постоянный институт, который все время должен был находиться при короле. Для этих целей была создана королевская курия, фактически являвшаяся постоянным филиалом более крупного института. Ее функции были связаны с исполнительной властью и правосудием. Она играла роль королевского правительства, хотя не могла ни принимать законы, ни определять размер налогов. Курия состояла из двух разных классов чиновников. Первый включал в себя крупные придворные чины: констебль, чемберлен, стюард, маршал, кравчий. В скором времени они стали передаваться в некоторых семьях по наследству. Например, должность верховного стюарда закрепилась за родом Лестеров до конца правления Генриха II7. Исключительно важными были должности юстициария, канцлера и казначея. Первый был главным лицом, представляющим короля и являвшимся регентом во время его поездок во Францию. В самом начале этот важный пост обычно занимал клирик, зачастую не имевший благородного происхождения; по этой причине он зависел от короля и не был заинтересован в союзе с баронами. Его легко было наградить, поспособствовав его продвижению по церковной лестнице, кроме того, он не мог создать семью и не испытывал жажды захватить королевскую власть. Позже король почувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы держать на службе светских чиновников. После Губерта де Бурга, последнего великого юстициария, держателями этой должности были представители светского сословия; постепенно этот пост потерял свою политическую значимость.

Первоначально канцлер был простым клириком, который записывал королевские письма, но пришло время, когда он стал оказывать большое влияние на их содержание. Затем он стал государственным секретарем всех департаментов8. Когда Бекет был канцлером, под его началом находилось 50 клириков9. Постепенно дела канцелярии стали более важными и многочисленными, и королю понадобился свои собственный секретарь, не зависящий от канцлера10. Третье главное лицо в государстве – казначей, в ведении которого находилась королевская сокровищница в Виндзоре и государственная казна Вестминстере, где он получал отчеты от шерифов на Пасху и Михайлов день. Королевская курия сочетала себе три основные функции — давала королю советь ведала финансами и рассматривала судебные дела. Курия рассматривала все дела, касавшиеся главных держателей, а также те дела, которые специально были перенесены в курию благодаря королевскому вмешательству или в которых появлялись новые законодательные аспекты. Норманнские короли разбирали судебные дела во время своих путешествий или поездок по стране, но эта система пришла в упадок во время беспорядков, случившихся в правление Стефана. Генрих I время от времени посылал представителей своей курии с визитами во многие графства, а Генрих II создал на их основе институт разъездных судей. В это же самое время пять членов курии, два клирика и три представителя светского сословия, должны были постоянно находиться в Вестминстере для того, чтобы разбирать поступающие жалобы, в итоге до короля доходили только спорные дела11.

Пока король являлся сувереном и почти не имел ограничений со стороны центральной администрации, его власть была лимитирована только необходимостью иметь поддержку Большого совета, когда ему требовались собрать деньги сверх обязательных налогов. Для этого ему главным образом нужен был шериф, заведовавший системой местной администрации. После назначения шерифу часто приходилось искать поручителей для полноценного выполнения своих обязанностей. Генрих III пожаловал Вустерское графство Вальтеру де Бошаму на четырнадцать лет до совершеннолетия короля по поручительству Вальтера де Ласи, Гуго де Мортимера, Джона де Монмаута и Вальтера де Клиффорда12. Иногда шерифу приходилось давать присягу, что он хорошо будет выполнять свою службу. Около 1258 года Генрих III связал клятвой своих шерифов, что те будут служить ему верой и правдой и будут одинаково справедливы ко всем. Что они не будут идти на поводу у предпочтений, ненависти, страха или желания наживы и будут выполнять свои обязанности одинаково добросовестно по отношению и к бедным и к богатым. Что они, проезжая по своим графствам, будут брать еды и питья только на один день и не будут иметь при себе больше чем пять лошадей в месте, где будут жить. Они не будут останавливаться у того, кто имеет со своей земли годовой доход меньше 40 фунтов. Что они не будут брать подарки дороже 12 пенсов, что они будут следить за тем, чтобы не позволять своим приставам брать у кого-нибудь крупы, зерно, шерсть или деньги13. В обязанности шерифа входило присматривать за королевскими замками и манерами, расположенными в их графстве. Генрих III поручил Годфриду де Краукуму опеку над графством и замок в Оксфорде, вместе с принадлежащими ему лугом и мельницей14. Шериф был ответствен за сбор королевских налогов на территории своего графства и доходов с его маноров, а еще он следил за тем, чтобы маноры получали необходимое снабжение, а здания вовремя ремонтировались. Гуго де Боско, шерифу Гемпшира, было предписано вычесть из доходов манора Мьенс стоимость трех быков по три шиллинга каждый и сотни овец — по четыре пенса15. Шериф отвечал за охрану королевского замка и за обеспечение его амуницией и припасами. В 1266 году Годфрид ле Рус, шериф Бедфорда и Бэкингема, просил принять в расчет то, что для поддержания порядка принц Эдуард приказал ему купить оружие и лошадей, а через некоторое время шериф просил также учесть ущерб, нанесенный ему баронами16.

Кроме того, шерифу приходилось собирать фирму, денежные выплаты со всех городов, расположенных в королевских владениях и, следовательно, находящихся непосредственном ведении короны. Он также взимал плуговый сбор с каждой сотни акров графства. Во время слушанья дел и восстановления правосудия шериф собирал такое количество штрафов, что для короля судебные слушанья представляли интерес главным образом именно из-за тех денег, которые они приносили. Шериф был ответствен за разные феодальные поборы, главными из которых были три обязательных — в случае посвящения в рыцари старшего сына короля, при замужестве его старшей дочери и при тех обстоятельствах, когда глава королевства попадал в плен во время войны. Он собирал и рельеф, имущественный налог, который выплачивал наследник при вступлении во владение землей. В ведении шерифа находились те, кто нуждался в опеке, и те, кто не достиг совершеннолетия, а также их владения. Если все члены семьи умирали или владелец терял свои права наземлю из-за измены, шериф передавал эти земли королю. Он взыскивал штрафы с тех, кто производил королевских лесах несанкционированные расчистки, щитовые деньги, которые выплачивались вместо личной военной службы, бывшей обязательной для всех рыцарей. Дважды в год шериф привозил в Лондон серебряные монеты, которые необходимо было взвесить, а не пересчитывать, чтобы король не нес потерь из-за обрезанных краев, они также проходили проверку на содержание в них неблагородных металлов. Отмечалась сумма обрезанных монет, а затем оба, и шериф и казначей, делали записи в протоколе.

Два раза в год шериф проезжал через все округа своего графства и посещал каждый сотый двор. Когда на главное судебное заседание приезжали судьи, шериф просто сбивался с ног. К началу судебных слушаний он должен был предоставить все иски, передать все свои дела, а затем получить их обратно с дальнейшими указаниями от судей. Шериф посылал приглашения всем влиятельным людям графства, чтобы те пришли на заседание. Нужно было подготовить списки шерифов с последнего судебного выезда, которое могло быть много лет назад, а в случае смерти последних отыскать их наследников или душеприказчиков. Шерифу нужно было быть готовым отвечать на бесчисленные вопросы, связанные с выполнением законов в его графстве. Он должен был публично огласить во всех городах обращение, предписывающее всем, кто обладал особыми правами и привилегиями, прийти и подтвердить их перед судьями. Он был ответствен за то, чтобы предоставить двух рыцарей и двух помощников для проверки качества и цен на вино и пиво в той округе, где остановились судьи. Шериф взимал штрафы и приводил в исполнение постановления судей. Нетрудно понять, почему в 1223 году, когда судьи приехали в Корнуолл, население в страхе убежало в леса17. Матвей Парижский описывает, как в следующем году король направил судей в объезд земель королевства для того, чтобы исправить нарушения и собрать огромную сумму денег под маской административного суда18.

XIII век принес с собой перемены. Королевская курия практически развалилась и потеряла свой унитарный характер. Произошло разделение на казну, суд общих тяжб и суд королевской скамьи, который занимался делами, связанными с налогами, тяжбами между подданными и особыми случаями, имевшими отношение к высшим; чинам государства. Особенность административного правления Генриха III заключалась в попытке вернуться на позиции его норманнских предшественников и управлять страной при помощи своего двора. В то время ка» казначейство и канцелярия занимались финансовыми и текущими делами, королевский двор в качестве королевской резиденции продолжал управлять делами. Среди этих дел наиболее ответственные задачи находились в ведении королевского гардероба. Это была комната, примыкающая к королевской спальне, в которой хранились одежда, меха, драгоценности, украшения, деньги в монетах и слитках, а также тарелки. Здесь же были украшения для капеллы, молитвенники и рыцарские романсы. Во времена короля Иоанна для того, чтобы перевезти гардероб, требовалось два сундука и две длинные повозки. При гардеробе числились девять лошадей, но обычно и телеги и лошади для перевозки нанимались. Однажды, когда Лондонский мост был сломан, пришлось нанимать лодку для того, чтобы переправить «гардеробную кладь» из Вестминстера в Ламбет. При гардеробе было необходимо иметь пилу и молоток на случай, если понадобится открыть бочонок с деньгами, и специальную ткань, на которой можно было бы пересчитать монеты. Вся знать в те дни имела печати, которые носили в кошельках или маленьких сумочках, какие и по сей день носят в восточных странах. Печать была объектом карманных краж, а ее утрата сулила владельцу много беспокойства19. Поскольку печать была главным методом подтверждения подлинности всех публичных и частных документов, король нуждался не только в большой печати, для общегосударственных дел, но и малой, для более личных нужд, которую он мог постоянно носить с собой. Хранение и использование этой второй печати было связано с обязанностями его гардероба.

Во время несовершеннолетия Генриха III служители гардероба управляли двором и их работа органично сочеталась с деятельностью казначея, от которого они получали свое основное жалованье. Им приходилось оплачивать все расходы, связанные с осадой Бедфордского замка в 1224 году и экспедицией Ричарда Корнуоллского в Гасконь в 1225 году. Во время французской экспедиции Генриха III в 1230 году служители были особенно сильно заняты, отправляя королю деньги. Кроме того, гардероб устраивался в каждом месте, где он останавливался, и у них были дополнительные заботы сверх их обычных обязанностей. 2 декабря 1230 года, вскоре после своего возвращения домой, король начал использовать свою личную малую печать, о чем свидетельствуют дошедшие до нас документы20. После опалы Губерта де Бурга Генрих III сделал свою первую серьезную попытку сломать старую систему администрации. Петру де Риво, племяннику Петра де Роша, пожизненно была поручена забота о королевском гардеробе, королевской палате, придворной казне и малой печати. Он был назначен шерифом 21 графства, но отказался от большинства из них перед своим назначением на пост казначея государственной казны в январе 1233 года. Вероятно, ни один человек за всю английскую историю не являлся обладателем такого количества постов, которое досталось ему21. Если бы Петр был настолько же честным человеком, насколько и способным, король мог бы с его помощью создать совершенную унифицированную систему управления, на мысль о которой он же сам и навел его при поддержке своего дяди. Но последний не пользовался популярностью, а сам Петр был недостоин таких почестей и ответственности. Он привел в страну целое полчище выходцев из Пуату, ослаблявших ее богатства и терроризировавших ее население. Это сыграло свою роль в его отставке, случившейся после того, как он использовал свой доступ к малой печати таким образом, что это чуть не привело к смерти Ричарда Маршала в Ирландии. «Ты изменник! — воскликнул король, — из-за твоих злых советов я, сам того не ведая, ставил свою печать на письмах, которые способствовали предательству графа Маршала. Через твои советы я изгнал его и других англичан из своего королевства, тем самым настроив их против себя и потеряв их любовь. По вине твоих вредных советов я вступил с ними в войну и опустошал свою казну против своих же подданных»22. После его отставки король продолжил свой план преобразования двора в центр государственной администрации и таким образом управлял страной при помощи придворных должностных лиц. В соответствии с его замыслом, на ключевые посты назначались люди неблагородного происхождения, которые зависели от доброго к ним расположения короля. Например, юстициарием вместо Губерта де Бурга стал Стефан де Сегрейв, рыцарь-юрист без особых способностей, но готовый умереть за идеи короля. Сначала он был клириком, затем превратился в солдата, но в конце концов вновь вернулся к своему церковному статусу23. Благородный придворный стюард был заменен на стюарда из неблагородного сословия. Таким образом бароны уступили свои тесные связи с двором представителям низших рангов.

С 1234 по 1240 год служителями королевского гардероба были главным образом англичане, которые славились своей экономностью. С 1240 по 1258 год им на смену пришел неиссякаемый поток иностранцев. В этот период Генрих III держал своих баронов-соотечественников на расстоянии, а свое доверие отдал иностранцам или родственникам жены, авантюристам, вышедшим из церковного сословия, или просто выскочкам. Главной целью баронской группировки было разрушить данную систему и заменить королевскую манеру править опираясь на иностранные чины на предыдущую, во главе которой стояли баронские фамилии. Бароны не доверяли иностранцам не потому, что те были недостаточно компетентными, а по той причине, что те сохраняли систему, не зависящую от национального правительства и национального совета. Когда они достаточно усилили свои позиции, они не стали менять сам способ управления, но только чиновников, которые его контролировали. Они также не пожелали менять устройство и законы, но стремились поставить под свой контроль исполнительную власть. Дальнейшее развитие английской независимости опиралось на тот факт, что в одиночку бароны не могли создать прослойку, которая выстояла бы против королевской автократии. Им пришлось обратиться за помощью к другим классам страны24.

Когда Симон де Монфор, будучи лидером баронской партии, захотел заручиться поддержкой других сословий, на его счастье под рукой оказался готовый инструмент. Идея выборных представителей не являлась новшеством для англичан. Эта традиция имела глубокие корни. Вот почему Симону не составило труда при помощи этого метода перетянуть на свою сторону не только баронов, но и другие классы, и с их помощью усилить свои позиции. В XII веке все свободное население уже не участвовало в суде графства. Этим занимались лендлорды вместе со своими стюардами и четырьмя представителями от каждого города, которые представляли его население25. Согласно Кларендонским постановлениям 1164 года было установлено, что шериф должен выбрать 12 уважаемых человек, чтобы они приняли решение в том случае, когда был виновный, но никто не решался открыто его осудить. Подобным образом 12 человек должны были под присягой вынести решение, принадлежит ли то или иное имущество Церкви или светскому лицу26. По Кларендонской Ассизе 1166 года 12 законопослушных человек от каждого округа и 4 от каждого города под присягой обещали предоставить нарушителя судьям27. В 1181 году согласно Ассизе о вооружении комиссары в каждой сотне и небольших городах должны были определять размер обязательной службы в соответствии с благосостоянием человека28. Когда была введена саладинова десятина в 1188 году, четверо или шестеро уполномоченных должны были решить, сколько человеку следует заплатить, если он не в состоянии выплатить положенную сумму29. В 1194 году перед началом судебной сессии от каждого графства должно было избираться по! 4 рыцаря, те, в свою очередь, под присягой выбирали двух представителей от каждой сотни, а уже они, в свою очередь, выбирали 10 свободных законопослушных граждан, все вместе эти 12 человек разбирали дела своего графства. Подобным образом собиралась комиссия из 12 человек для подтверждения прав короля30. Когда в результате решения Латеранского Собора 1215 года в Англии в 1219 году были запрещены ордалии31, в обычную практику постоянно вошел обычай держать на службе двух судей от каждой сотни, первый решал, действительно ли дело нуждается в рассмотрении, а второй определял, виновен обвиняемый или нет. Описание одного такого процесса, который проходил в Лондоне в 1242-1243 годах, демонстрирует нам размер и внушительность судейской комиссии и торжественность всей этой процедуры32. В 1249 году, когда Генрих III находился в Винчестере, двое купцов из Брабанта пожаловались ему, что во время поездки их ограбили на 200 марок. Люди, подозреваемые в краже, были арестованы, но отпущены на поруки своей сотни. Король, недовольный тем, что ему не удалось установить правосудие, и тем, что было украдено его вино, собрал байлифов и фрименов из ближайшей округи и пригрозил, что объявит их изменниками. Было выбрано 12 человек из города Винчестера и графства Гемпшир, которые поклялись назвать имена грабителей. Когда этого не произошло, Генрих III приказал заключить их в оковы и бросить в самое темное подземелье. Король приказал собрать другую комиссию, которая без сомнения была напугана судьбой своих предшественников и потому назвала много имен. Среди правонарушителей было несколько представителей королевского двора, которые всю свою вину свалили на Генриха III, поскольку тот не платил им жалованье33.

Подобный подход король применял не только для сбора налогов, но и для пожалования сбора налогов своим подданным. В 1220 году в указании о сборе плугового налога шерифам предписывалось сделать это при помощи двух рыцарей, выбранных по решению совета всего графства34. В предписании о сборе пятнадцатой части доходов 1225 года решение о количестве размера выплат было поручено комиссии из 12 честных и законопослушных человек35. А в 1254 году таким же образом были выбраны по два рыцаря от графства в помощь королю36. В 1213 году король Иоанн не только собрал по 4 уважаемых человека от каждого округа, чтобы те могли давать ему советы, а также созвал мэров и 4 человек из каждого города королевских владений, чтобы они пришли на совет в Сент-Олбансе37.

Ниже мы рассмотрим, каким образом Симон де Монфор использовал систему представительства в тех трудных условиях, которые возникли благодаря королевскому методу управления.