Холодный, липкий туман окутывал громаду собора. Перед входом собралось совсем немного людей – двое японцев и американская супружеская чета с дочерью-школьницей. Все внимательно слушали женщину-гида, повествовавшую о перипетиях кровавой истории одного из первых вольных городов.

Натали предпочла бы, чтобы группа была побольше. Не только потому, что было довольно неуютно бродить почти в одиночестве в этом сумеречном обволакивающем тумане, но и потому, что она чувствовала свою незащищенность. Вдруг Антуан уже прячется где-то в тени неподалеку, наблюдая за ней?

Она не сказала Джеку, куда идет, и вообще не говорила с ним, боясь, что тот попытается остановить ее или пойдет следом. По счастью, Джек был занят, разговаривая с Нью-Йорком, и она просто тихо выскользнула из номера. О том, что будет, когда он узнает, с какой целью она улизнула, Натали боялась даже думать.

Она все время тревожно оглядывалась, всматриваясь в темноту подъездов и переулков на другой стороне улицы, но там никого не было... До ее слуха доносились только всплески музыки и смеха из какого-то ресторана. Если Антуан здесь, почему бы ему просто не подойти к ней? Прошло уже достаточно времени, чтобы он мог убедиться в том, что Натали пришла одна.

Группа вошла в собор, заворожено слушая очередную легенду. Их гид, бледная молодая женщина с длинными темными волосами, в черном плаще с капюшоном, рассказывала леденящие душу истории с такой убедительностью, что, казалось, сама была их свидетельницей.

Оставив позади собор и сравнительно хорошо освещенные улицы, они нырнули в лабиринт узких переулков, затененных высокими домами, стоявшими по обеим сторонам. Американка нервно рассмеялась, когда группа как-то неосознанно сбилась в кучку. Звук чьих-то шагов неотступно сопровождал их, но, возможно, это было лишь эхо их собственных. Натали зябко поежилась и поплотнее запахнула пальто, который раз задаваясь вопросом, появится Антуан или нет. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться в безопасности и тепле отеля.

Обнаружил ли уже Джек ее отсутствие? Это зависит от того, закончил ли он свои дела с Нью-Йорком или нет. Скоро наступит время ужина. Возможно, он уже спустился вниз, в ресторан, где одетые в смокинги официанты будут мгновенно выполнять каждое его желание.

Он, наверное, придет в бешенство, когда узнает о ее эскападе. Ну и что же, это его проблемы, решила Натали. Пусть он командует тысячами людей, но собой она ему командовать не позволит. Правда, при этом ее не покидало весьма неприятное подозрение, что гораздо проще бросать Джеку вызов в воображении, когда его нет рядом, чем сделать это, оказавшись с ним лицом к лицу.

Натали лишь краем уха прислушивалась к замогильному голосу гида, рассказывавшей очередную жуткую историю. Американка рядом с ней время от времени издавала испуганные возгласы. Натали вдруг тоже вздрогнула, ощутив покалывание в затылке. И вовсе не средневековые сказочки были тому виной. Она почувствовала, что за ней опять следят. Сейчас это ощущение было во много раз сильнее, чем днем. Но где же он прячется?..

Когда гид повела группу обратно по темным, узким переулкам, Натали немного отстала, прислушиваясь к шагам.

– Антуан! – напряженно прошептала она.

Но ответа не последовало, слышались только удаляющийся голос гида и шарканье ног туристов по булыжной мостовой.

Экскурсия подходила к концу. Может быть, он ждет, когда все разойдутся? Может быть. Если только это и в самом деле Антуан... Натали резко обернулась, надеясь застать преследователя врасплох, но ее взору предстал лишь силуэт средневекового дома, второй этаж которого нависал над тротуаром, да уличный фонарь, испускавший слабый желтый свет.

Последним пунктом программы было старинное кладбище. Американку пришлось долго уговаривать, прежде чем она согласилась пройти в поскрипывающие кованые ворота. Верх все же взяло не подвластное здравому смыслу желание быть напуганной.

Тревоги и сомнения, мучившие Натали, были более прозаичными. В ней росло раздражение на Антуана, задумавшего играть в подобные игры с запугиванием и невидимым преследованием. Он запросто мог подойти к ней в любой момент экскурсии, как только убедился, что Джека рядом нет. Ведь трудно предположить, что у него не нашлось денег, чтобы заплатить зловещей мадам в черном капюшоне, которая явно не позволила бы никому увязаться за ними бесплатно.

Кладбище было самым подходящим местом, чтобы закончить эту мрачную экскурсию. Единственный фонарь на стене старой церкви отбрасывал неверный свет на замшелые надгробия, увитые ползучими растениями, а ветви еще почти голых деревьев вдоль железной ограды тревожно шумели и постукивали друг о друга.

Отличные декорации для свидания с беглым мужем, криво усмехаясь, думала Натали, входя за маленькой группой в ворота. Было уже довольно поздно, и кладбище казалось совершенно безлюдным. Вдали виднелись огни центра, но они принадлежали какому-то совсем иному миру.

Когда гид начала последний рассказ об исторических могилах, Натали встала чуть поодаль, беспокойно вглядываясь в окружающий полумрак. Здесь было так много теней... Что это она сейчас ухватила краем глаза – какое-то движение? Нет, просто ветка старой ивы, со скрипом качнувшаяся в холодном вечернем воздухе. И все же здесь кто-то был, кто-то наблюдал за ней – она чувствовала это кожей.

Неожиданно Натали осознала, что больше не слышит монотонного голоса гида. Оглядевшись, она поняла, что все остальные уже ушли, оставив ее одну. Она сделала было шаг вперед, чтобы догнать их, но отдаленный звук хрустнувшего под чьей-то ногой сучка заставил ее замереть на месте.

– Антуан?.. – дрожащим голосом позвала Натали, вглядываясь в клубящийся туман.

Она не верит в привидения, конечно же нет! Это противоречит здравому смыслу... Но там определенно кто-то был. И тут из-за надгробия в виде молящегося ангела появилась мужская фигура.

– Антуан, это ты?

Но это был не Антуан – кто-то гораздо выше, гораздо шире в плечах...

– Значит, ты ожидала встретить его здесь? – спросил низкий, жесткий голос.

– Джек?! – Натали никогда в жизни не падала в обморок, но сейчас была весьма близка к этому. – Это ты... ты следил за мной?

– Я шел за тобой от самой гостиницы, – коротко ответил он. – Мне было весьма... любопытно узнать, с чего это вдруг ты решила тайком исчезнуть из номера на ночь глядя.

– Я вовсе не исчезала тайком! – запротестовала она, пытаясь восстановить нормальный ритм сердца. – Я...

– Да? – спросил он с холодной вежливостью, ожидая объяснений.

– Я не собираюсь оправдываться перед тобой, – заявила Натали, вызывающе глядя на Джека.

– Неужели? – Он медленно двинулся к ней, скрипя подошвами по гравию дорожки. – А вот шестьсот тысяч долларов моих денег говорят, что тебе придется.

Его карие глаза сверкали гневом. Сердце Натали испуганно забилось, и она отступила на шаг, но Джек, протянув руку, так сильно сжал ее плечо, что, несмотря на пальто и свитер, синяков, видимо, ей не избежать.

– Ты делаешь мне больно.

– Больно?! Да я готов убить тебя! – прорычал он, встряхнув Натали с такой силой, что у нее застучали зубы. – Отвечай, черт бы тебя побрал! У вас здесь была назначена встреча? Ты что, с самого начала была с ним заодно? Несчастная маленькая женушка, обманутая и брошенная, нуждающаяся в сочувствии и привязавшая меня к себе поцелуями, сладкими как мед, одновременно держа на расстоянии вытянутой руки с помощью всего этого скулежа о верности и чувстве вины, до тех пор пока я вообще не перестал соображать! – И прежде чем она смогла хотя бы протестующе ахнуть, он грубо притянул ее к себе и впился в ее рот своими губами, твердыми и настойчивыми.

Жгучая свирепость поцелуя настолько захватила ее, что Натали была не в состоянии сопротивляться. Она могла лишь подчиниться этому страстному требованию, а похожее на боль желание внутри нее самой моментально смело без остатка всю стеснительность. Натали прижалась к нему, и ее руки, действуя словно по собственной воле, обхватили шею Джека, а пальцы скользнули в жесткие волосы на затылке.

Его язык проник в ее рот, забираясь в самые глубокие, потайные уголки, воспламеняя ответную реакцию. Все тело Натали горело, кровь стремительно неслась по жилам, и она слышала свое прерывистое дыхание, еще теснее приникая к нему, в то время как опаляющий жар его поцелуя выжигал в ее душе клеймо обладания.

Рука Джека запуталась в ее волосах, оттягивая голову назад, и его губы проложили жгучую дорожку по ее шее. У Натали кружилась голова, ее трясло как в лихорадке, необыкновенный, мускусный аромат его кожи завораживал, наполняя сознание фантастическими страстными видениями. Еще крепче прижавшись к нему, Натали вдруг отчетливо ощутила напряжение его пробуждающейся мужской плоти. Господи, неужели это случится прямо здесь, на одном из холодных, влажных надгробий?! А если так, сможет ли она воспротивиться этому?

Но Джек тоже осознал противоестественность ситуации, и Натали почувствовала, каких усилий ему стоило взять под контроль свое необузданное желание. Прошло довольно много времени, прежде чем он поднял голову и, прерывисто вздохнув, посмотрел ей в глаза.

– Боже, не могу поверить, что ты способна заставить меня так тебя хотеть, – сипло проговорил он. – Ты не должна вести себя подобным образом.

– Я... я ничего, – прошептала Натали дрожащим голосом. – Я не врала тебе... Я не имею никакого отношения к тому, что сделал Антуан.

– О чем же ты тогда думала, отправляясь на столь... романтичную встречу с ним? – грубо воскликнул Джек.

Натали, поколебавшись, сунула руку в карман, вытащила оттуда записку и, не говоря ни слова, протянула ему. Он подошел поближе к кругу света, отбрасываемому единственным фонарем, поднял листочек повыше, чтобы разглядеть текст, и, хмурясь, попытался вникнуть в смысл читаемого.

– Что за нагромождение бессмыслицы! – наконец взорвался Джек. – Верить ему? С таким же успехом можно верить гремучей змее! Надеюсь, ему не удалось задурить тебе голову?

– Нет, – ответила она, внезапно рассердившись на его высокомерное презрение. – Просто... просто я решила, что должна дать ему возможность... все объяснить.

– Объяснить?! – Джек вскинул руки в жесте безнадежного отчаяния. – Как он сможет объяснить то, что хитростью заставил тебя подписать бумаги, лишившие вас с Моникой дома и всех денег до последнего су?

– Не знаю! – Натали вдруг почувствовала, что вот-вот расплачется; почему они опять кричат друг на друга, хотя всего минуту назад целовались, как последние влюбленные, оставшиеся на этой грешной земле?! – Между прочим, как ты узнал, что я ушла из отеля? – резко спросила она.

Джек выдавил кривую улыбку.

– Частный... э-э-э... детектив, приглядывавшая за тобой всю вторую половину дня, в то время была у стойки оформления и немедленно сообщила мне, как только ты ушла.

– Что?! Ты ничего мне не говорил об этом! – взбешенно воскликнула она.

– Я сказал тебе, что нанял детективов, чтобы выйти на след Антуана, – холодно напомнил он.

– Да, но... ты ни словом не обмолвился о том, что они будут шпионить и за мной!

– Вовсе не шпионить за тобой, – тоном ниже заверил ее Джек. – Просто наблюдать... на случай, если Антуан попробует войти с тобой в контакт.

– Значит, ты используешь меня как приманку, – упрекнула она его с горечью. И тут же нашлись ответы на целую кучу вопросов, – ответы, которые ей были вовсе не по душе. – Так вот для чего ты потащил меня на этот прием и позволил фотографам сделать снимки для газет, – чтобы они попались на глаза Антуану, да? И, видимо, именно поэтому же ты пригласил меня пожить в твоем доме. Полагаю, твой детектив все это время ни на минуту не упускала меня из виду?

– Даже двое, время от времени сменявших друг друга, чтобы наблюдение было круглосуточным, – честно признался Джек. – Но только с тех пор как мы приехали сюда.

– Я чувствовала, что кто-то за нами все время следит, но думала, это Антуан. Мне даже показалось, что я видела его с колокольни.

– Ты видела его?! – Глаза Джека потемнели. – Почему же ничего не сказала мне?

– Ха, вот это здорово! – возразила Натали, кипя от злости. – Я должна говорить тебе все, в то время как ты от меня все скрываешь! И потом, откуда мне знать, что то немногое, о чем ты мне все-таки сообщаешь, – правда? Может быть, ты с самого начала мне врал! Может быть, Антуан вовсе и не крал твоих денег. Может быть, ты сам присвоил их и переложил вину на него, когда он обнаружил пропажу, а теперь пытаешься найти его, чтобы заставить молчать!.. Убери свои руки! – верещала она, когда он снова заключил ее в объятия. – Я буду кричать – пусть даже меня услышит лишь твой чертов соглядатай!

– Я отпустил их пятнадцать минут назад, – сказал Джек, справляясь с ней без видимых усилий. – А что касается Антуана... Сегодня вечером был телефонный звонок из Конго. Я собирался рассказать тебе об этом за ужином. Они нашли настоящего Антуана Лемэра.

– Что?! – Натали удивленно заморгала и прекратила борьбу.

– На кладбище в маленьком городишке неподалеку от Браззавиля. – Монотонным, лишенным эмоций голосом он пересказал ей полученные сведения. – Умер в прошлом году – автомобильная катастрофа. Похоже, что наш Антуан – или как там его зовут – присвоил себе его биографию вместе с квалификацией бухгалтера и послужным списком. Мои люди связались с фирмами, которые давали ему рекомендации. Все подтвердили, что Антуан Лемэр действительно работал у них, но понятия не имели о том, что он умер.

– О... – Натали не знала, что сказать; он очень ловко «выпустил пар из ее котлов». – Надо полагать, сведения весьма достоверны, не так ли?

– Именно так.

Если говорить по правде, несмотря на последнюю вспышку ярости, она уже примирилась с тем, что не может быть иного объяснения случившемуся, кроме расчетливого коварства Антуана, намеренно сыгравшего на ее одиночестве и обманом выудившего все деньги, оставленные Симоном.

Но почему-то предательство мужа не так ранило ее, как осознание того, что Джек тоже ее обманул, использовав как приманку, чтобы выманить Антуана из норы, в которой тот прятался. Возможно, сложившиеся обстоятельства отчасти оправдывали его, признала Натали, несмотря на боль, сжимавшую ее сердце. На кон поставлена слишком большая сумма, причем и ее деньги тоже. И, возможно, ей не следовало бы особо удивляться методам Джека – она же знала, что он абсолютно безжалостен. Но Антуан всего лишь украл ее деньги, а Джек Вендел – ее сердце.

Ей пришлось сделать немалое усилие над собой, чтобы оттолкнуть его и, засунув руки в карманы пальто, попытаться сосредоточиться а более серьезных проблемах.

– Значит, Антуан Лемэр – это даже не настоящее его имя? – спросила Натали похвально ровным голосом.

Джек покачал головой.

– Трудно сказать. Имя ведь довольно распространенное. Вполне возможно, что он постарался найти своего полного тезку. Это давало сразу массу преимуществ. У него на руках оказывалась куча необходимых документов: свидетельство о рождении, водительское удостоверение, паспорт. И все подлинное.

– А у полиции на него ничего нет?

– Кажется нет. Хотя абсолютно ясно, что нечто похожее он проделывал и раньше. Но, видимо, ни разу не попадался, поэтому и досье на него нет. Я все же пустил своих людей по этому следу. Они просматривают газетные публикации о подобных случаях за последние десять лет. Должна же найтись ниточка, которая в конце концов приведет к нему. Не настолько же он умен, чтобы где-нибудь что-нибудь не упустить.

Натали медленно кивнула и не стала сопротивляться, когда Джек вновь заключил ее в объятия. Где-то в глубине ее сознания зародилась спасительная мысль: если Антуан воспользовался чужим именем, то их брак не может считаться законным. Нет, этот вывод слишком поспешен и оптимистичен, возразила она себе. Легкого выхода из положения, в которое она попала, просто не могло быть.

– Чего я никак не могу понять, так это почему он все еще здесь, хотя знает, что мы у него на хвосте? – как бы размышляя вслух, спросила она. – Зачем ему идти на такой риск? И зачем он подсунул мне записку? Что он надеялся выиграть от встречи со мной?

– Понятия не имею. Может быть, время? Или хотел выпытать у тебя, что именно нам известно?

– Я бы не сказала ему ни слова! – запротестовала Натали с горящими искренним негодованием глазами.

Джек покачал головой, продолжая прижимать ее к себе, несмотря на очередную попытку вырваться.

– Нет. Конечно же нет. Я ничего подобного и не думал. Мои чувства с самого начала говорили мне, что ты тут ни при чем, а они меня обычно не подводят.

Глубокий, гипнотизирующий взгляд карих глаз не давал ей ни на секунду отвести свои, опутывая паутиной волшебства, в которую она всегда с такой легкостью попадала. Единственное, что ей оставалось, – это закрыть глаза и прижаться щекой к его крепкой груди. Забавно – он доверяет мне, печально думала Натали, в то время как я сама так до конца и не могу поверить ему. Когда-то у нее не было сомнений в правильности своих суждений, но сейчас, после ужасной ошибки с Антуаном, могла ли она не сомневаться хоть в чем-то?

– Помнишь, ты сказала, что вышла замуж за Лемэра, потому что любила его, – проговорил Джек со странной интонацией в голосе. – Это правда?

– Нет, – пересилив себя, призналась Натали. – Не совсем. Он нравился мне... Точнее, мне нравился тот человек, которым он старался казаться. Полагаю, дело заключалось в том, что тогда мне было ужасно одиноко. Это чувство стало особенно острым перед Рождеством. Я не собиралась устраивать праздник, но кругом кипела радостная суета, и витрины просто ломились от всяких мелочей – елочных игрушек, подарков, Санта-Клаусов. Не так-то просто было уйти из магазинов с пустыми руками. Да и было бы нечестно лишать Монику главного детского праздника. Поэтому в конце концов я все-таки купила елку. Это было за неделю до Рождества. Я пыталась выбраться с ней из автобуса, и Антуан помог мне. Он казался таким предупредительным – донес елку до самого дома, помог установить ее, так что нельзя было не пригласить его на чашку чаю. Так все и началось. Было просто замечательно ощущать кого-то рядом... Понимаю, это не самый серьезный повод для того, чтобы выходить замуж, – добавила она смущенно.

– Люди вступают в брак и по гораздо более незначительным причинам.

– Возможно... – Натали опять подняла глаза, уже не опасаясь, что он сможет прочитать ее мысли: ведь глупо отрицать очевидное. – Мне казалось, он был хорошим мужем – добрым, надежным... А больше мне ничего и не требовалось. После смерти Симона я решила, что испытать настоящую любовь мне уже не придется: ведь не может человеку так сказочно повезти дважды! – «Или все-таки может?..» – прошептал робкий голосок где-то в глубине ее сердца.

– Наверное, это было нечто особенное, – еле слышно произнес Джек.

Но жизнь, как течение реки, подхватила и понесла ее, оставив ей в удел только воспоминания о Симоне, хотя и такие, которые никогда не потускнеют в ее сердце. Джек Вендел, что связывает ее с ним? О, в обоюдной физической тяге не было никаких сомнений, но эта тяга может исчезнуть так же мгновенно, как и появилась. Ей же нужно нечто большее...

– Ну и что ты будешь теперь делать? – поинтересовался Джек. – Добиваться развода?

Натали вздохнула.

– Похоже, что так. Я еще об этом как следует не думала.

– Но он же не может оставаться твоим мужем после того, что сделал, – горячо возразил он.

– Знаю, – согласилась Натали. – Просто мне противна сама мысль о разводе. Наверное, я слишком старомодна, но брак для меня очень серьезная вещь, может быть, потому, что я так долго была замужем за Симоном. Я понимаю, это глупо, однако...

– Нет, совсем не глупо, – проговорил Джек, гладя ее по волосам и, похоже, сам того не замечая. – Интересно, Лемэр когда-нибудь поймет, каким был идиотом?

Натали уткнулась лбом в его грудь. Разговор явно переходил в опасную плоскость. Соблазн поверить в то, что Джек может влюбиться в нее, был очень велик, но она сомневалась, что их представления о любви совпадают. Для нее это было глубокое, сокровенное чувство, а для Джека Вендела, судя по тому, что она знала о нем, – всего лишь игра.

Конечно, бульварные газетенки сильно грешили против истины, изображая его ненасытной акулой бизнеса и охотником за женскими сердцами. Джек был гораздо глубже, гораздо интереснее. Но было бы слишком самонадеянно полагать, что именно ей дано убедить его в преимуществах верности до самой смерти одной женщине, в то время как столь многим этого сделать не удалось. А она не могла позволить себе рискнуть пойти на меньшее.

Но рука Джека, гладившая ее волосы, все больше и больше подчиняла ее, напоминая о том соблазне, с которым она уже устала бороться.

– Я хочу заняться с тобой любовью сегодня ночью, – хрипло прошептал он, покрывая жаркими поцелуями лицо Натали. – Ничего в жизни я не хотел так, как этого.

«А почему бы и нет?» – нашептывал тихий внутренний голосок. Одна лишь ночь даст ей такое, что она будет вспоминать в течение долгих одиноких лет, ждущих ее впереди. Всего одна ночь блаженства... «Но эти сладкие воспоминания будут кое-чем омрачены», – холодно напомнила ей совесть. Омрачены единственным словом – прелюбодеяние, и она никогда не сможет вытравить его из памяти.

Да какое это имеет значение?! Антуан ведь вовсе не собирался сдерживать свои обещания, все его слова были одной лишь расчетливой ложью. Однако это ничего не меняло: она дала клятву и не могла взять ее назад.

– Я... я не могу, – дрожащим голосом прошептала Натали. – По крайней мере... не сейчас.

– А когда? – настойчиво потребовал он ответа.

– Когда... когда я разведусь.

– Но на это могут уйти месяцы!

– Знаю.

– И что же, все это время ты собираешься по-прежнему держать меня на расстоянии? – раздраженно спросил Джек.

– В данный момент я вовсе не держу тебя на расстоянии, – слабо улыбнувшись, заметила Натали.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! – прорычал Джек, еще крепче прижимая ее к себе. – Этого недостаточно. Я хочу тебя всю, хочу видеть тебя обнаженной, ласкать каждую частичку твоего тела, целовать тебя, пока ты не задохнешься...

Чувствуя, что уже задыхается, Натали уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть его.

– Нет... Джек, пожалуйста! – срывающимся голосом взмолилась она.

– Почему нет? Ну почему?!

– Потому что я все еще замужем! – Ей пришлось остановиться и глотнуть воздуху. – Знаю, это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Такая уж уродилась. Я просто не могу пойти на это. Это... это будет неправильно.

Карие глаза горели страстью, навязывая ей свою волю. Но постепенно до Джека, кажется, дошло, что она не переменит своего решения. Тихо застонав, словно от сдерживаемой боли, он опустил руки.

– Хорошо, – произнес он упавшим голосом. – Если хочешь, пусть будет так. Но обещай мне одно: когда все уладится, мы продолжим разговор именно с этого места. Ты же знаешь, ничего не изменится, – ты слишком много значишь для меня.

Джек опять приник к ее губам в поцелуе, который казалось, растопил остатки сомнений Натали. Она любила его, и неважно, насколько это было глупо. Охватившее ее чувство не имело никакого отношения к благоразумию.

Джек запахнул полы своего толстого шерстяного пальто на спине Натали, целуя ее так неистово, что все мысли напрочь улетучились из ее головы. Минуты уплывали за минутами, но у нее не было сил даже пошевелиться; хотелось нежиться в его объятиях вечно, пока не состарятся звезды.

Но время никто не отменял. Было уже очень поздно, и даже тепло его тела не спасало от промозглой сырости, пробиравшейся сквозь два укутывавших ее пальто. Прошло, однако, еще немало минут, прежде чем Джек поднял голову и кривовато улыбнулся.

– Пожалуй, нам лучше вернуться в отель, – прошептал он.

– Да...

– Возьмем такси или пойдем пешком?

Натали не сразу смогла ответить.

– Сомневаясь, что мы найдем такси. Последние полчаса по этой дороге вообще никто не проезжал. Пойдем пешком, здесь не так далеко.

Джек кивнул и крепко обнял ее за плечи. Они двинулись по дороге в направлении светящегося пятна, образованного туманом и лучами прожекторов вокруг собора, похожего на сон. Их прогулка тоже казалась сном...

Но ведь именно этим все и было, с горечью напомнила себе Натали. Сном и мечтой. О, она-то не перестанет любить Джека, а вот он... Может быть, сейчас он вполне искренне верит, что чувства, испытываемые им, не поблекнут к моменту, когда она получит развод и окажется свободной. Но Натали в этом очень сомневалась. Джек Вендел на редкость занятой человек, и работа быстро переключит его мысли на другие проблемы. Кроме того, вокруг него вьется множество красивых женщин, готовых в любой момент предложить ему утешение. Женщин, которым нет нужды подыскивать няньку, если он пригласит их на ужин, от которых не пахнет пригоревшей овсянкой и у которых в кармане не потечет вдруг фломастер.

Нет, она намерена смотреть правде в глаза! Если это не произойдет сегодня ночью, – а она не может себе этого позволить, – это не произойдет никогда. Как правильно сказал Джек, ее развод затянется на месяцы, а к тому времени он просто забудет о ее существовании.

– Чего ради мы теряем время, в бездействии сидя здесь?

Натали отвернулась от окна огромной гостиной. Весь день из низких унылых туч сеял дождь, скрывая за своей завесой серые дома, кривые улочки и собор.

Джек поднял глаза от письменного стола, за которым сидел, просматривая бумаги и отвечая на звонки из Парижа, Нью-Йорка, Бангкока...

– Надоело? – поддразнил он ее.

– Да, надоело. – Она заметалась по комнате, словно тигр в клетке, и в конце концов уселась в одно из удобных мягких кресел, окружавших низкий кофейный столик из полированного красного дерева. – Мне хочется поскорее покончить с этим делом и уехать домой. Я... соскучилась по Монике.

Натали не кривила душой, хотя с легким раскаянием осознавала, что это не единственная – и даже, возможно, не главная – причина, по которой она стремилась уехать из Амьена. Всю прошлую ночь, которую она провела без сна, беспокойно ворочаясь на широкой постели в своей спальне, Натали не переставая мысленно преодолевала расстояние, отделявшее ее дверь от двери Джека... И теперь она была почти уверена, что еще одной ночи подобного искушения ей не вынести.

В глазах Джека мелькнула насмешка.

– И чем же, по-твоему, нам следует заняться?

– Понятия не имею! Это ведь ты у нас опытный стратег, – раздраженно бросила она. – Пока мы здесь рассиживаемся, Антуан вполне мог удрать. Возможно, его уже давно нет в стране.

– Не думаю, – уверенно ответил Джек. – Если бы он собирался это сделать, то скрылся бы сразу, как только мы появились в Амьене, а не стал бы тратить весь вчерашний день на слежку за нами. – Он взглянул на часы. – Почему бы тебе не позвонить в бюро обслуживания и не попросить принести нам чаю?

– Я не хочу ча...

Осторожный стук в дверь прервал ее на полуслове. Джек холодно улыбнулся.

– Ну, если не хочешь чаю, тогда посмотри, кто пришел.

Она бросила на него сердитый взгляд, но все-таки встала и пошла открывать дверь. На пороге стояла молодая женщина в голубой форме отеля, держа в руках белый конверт.

– Месье Вендел? – заглядывая в комнату через плечо Натали, спросила она с ослепительной профессиональной улыбкой. – На ваше имя только что поступила срочная телеграмма.

– Э-э-э... Благодарю вас. – Натали взяла конверт и, закрыв дверь, отнесла Джеку.

Он вскрыл его быстрым движением тонкого серебряного ножа для разрезания бумаг и извлек большой лист, снизу доверху покрытый печатными буквами. Таких длинных телеграмм Натали видеть еще не приходилось.

– Это по поводу Антуана? – нетерпеливо спросила она, видя, как Джек не спеша читает текст.

Тот кивнул.

– Они перепахали архивы всех общегосударственных и местных газет за последние десять лет в поисках отчетов о подобных случаях, – объяснил он ей. – И в конце концов напали на след человека, подходящего по возрасту и описанию. Он был замешан в целой серии подобных афер, но ни разу не попался. А последней жертвой около года назад стала молодая женщина из Руана, у которой он выудил все выплаты по страховке жизни мужа. Он использует целый набор вымышленных имен, но зовут его все-таки Антуан Лемэр. И живет он здесь, в Амьене.

– О... – потрясенно и растерянно проговорила Натали.

Значит, она была лишь одной из множества легко уязвимых женщин, недавно перенесших серьезную утрату. Так просто войти к ним в доверие, а потом, как следует выдоив, исчезнуть без следа! Антуан, наверное, от души забавлялся.

Но на этот раз он допустил ошибку, мрачно напомнила она себе. В глупом самомнении отступив от привычного образа действий, он рискнул включить в список жертв влиятельного, безжалостного магната, тем самым подписав себе Приговор... Или, может быть, для Натали у него был разработан особый сценарий?..

Внезапно вздрогнув, она вспомнила, с каким удовлетворением наблюдал на той давней вечеринке Антуан за возвращающимся к столу боссом и раскрасневшейся женой. А позже, в машине, он словно бы невзначай заметил: «А ты произвела впечатление на Вендела».

Постаравшись отбросить столь далеко идущие подозрения, Натали искоса взглянула на Джека, сидевшего напротив. Нет, она не повторит прежней ошибки, вновь положившись в трудную минуту на почти незнакомого мужчину!

Тихонько вздохнув, Натали спросила:

– Итак, что мы предпримем теперь?

– Теперь мы предоставим действовать полиции, – ответил Джек, вкладывая телеграмму обратно в конверт. – Вся информация им уже передана. При некоторой доле везения они арестуют Лемэра уже сегодня вечером. В крайнем случае, завтра.

– Если он еще в Амьене.

Зачем ему рисковать, оставаясь здесь, когда он уже, должно быть, знает, что ловушка готова захлопнуться? Что может держать его в городе? Что... или кто?

Ресторан отеля встретил их ненавязчивой элегантной роскошью. Он был отделан в пастельных тонах с тщательно выписанными фресками на стенах и потолке. Приглушенное освещение и неимоверное количество живых цветов, стоявших в вазах по всему залу и насыщавших воздух тонким ароматом, создавали атмосферу изысканного уюта.

Их столик был, несомненно, лучшим из всех, признала Натали, усмехнувшись в душе. Он стоял в отдельной нише рядом с широким арочным окном, вид из которого на город был просто сказочным. Если бы ей требовалось дополнительное напоминание о том, как глубока пропасть между ней и Джеком Венделом, – это было бы именно то, что нужно.

Джек же чувствовал себя здесь как дома. Метрдотель называл его по имени, знал, какие вина он предпочитает, а от шеф-повара поступил вопрос, не желает ли месье Вендел отведать любимую телятину со сморчками, хотя такого блюда в меню не значилось.

Наблюдая, как он с аппетитом опустошает свою тарелку, Натали почувствовала ноющую боль где-то в области сердца. Мерцающий свет высокой свечи в центре стола смягчил его обычно высокомерные черты и отразился двумя огоньками в бездонных глазах. Джек улыбнулся ей.

– Что случилось? Тебе это не нравится? – спросил он, заметив, что она едва прикоснулась к собственному ужину.

– Да нет, все... чудесно, – выдавила она из себя, чувствуя, что голос предательски дрожит. – Просто я не очень голодна.

– Почему бы это? – прошептал он насмешливо, прекрасно зная, что именно лишило ее аппетита.

Натали оставалось лишь надеяться, что скудное освещение скроет краску, залившую ее щеки.

– Я думала о Монике, – ответила она, беря бокал с вином. – Мне как-то не по себе, когда ее нет рядом.

– С ней все будет в порядке, она ведь среди любящих людей.

– Знаю. – Натали попыталась улыбнуться. – Думаю даже, что это лучшие дни в ее жизни: все вокруг балуют ее.

Джек протянул руку через стол и погладил ее пальцы.

– Ну и нечего беспокоиться, – ласково проговорил он.

– Да, конечно. Просто я ничего не могу с собой поделать. – Она усмехнулась. – Полагаю, это навязчивая идея любой матери.

Натали поднесла бокал к губам и отхлебнула бургундского. Здесь она не осмелилась попросить пива и покорно согласилась с выбором Джека, предложившего попробовать «Монтраше» пятьдесят девятого года, стараясь при этом не думать о том, сколько оно может стоить. Для нее это вино стало чем-то вроде откровения: до сего момента она пила лишь дешевое пойло из супермаркета, да и то только на Рождество. Но то, что она смаковала сейчас, казалось чудом – золотисто-медового оттенка, с тонким, слегка фруктовым ароматом и букетом, долго державшимся на языке и интригующе сложным по составу. Таким же, как мужчина, сидящий напротив меня, пришло вдруг в голову странное сравнение.

Подошел официант, чтобы собрать тарелки.

– Мадам желает выбрать что-нибудь на десерт? – вежливо осведомился он.

– Мадам, возможно, с радостью уничтожила бы все содержимое вашего столика, – поддразнил ее Джек, и глаза его при этом лучились смехом.

– Вовсе нет! – возразила Натали, разыгрывая негодование. – Что-нибудь одно. Ну, скажем... профитроли или гатэ? Или, может быть, вот этот аппетитно выглядящий пирог? С чем он?

– С шоколадом и каштанами, мадам, – ответил официант с озорным огоньком в глазах.

– Ммм... звучит великолепно. Но я все-таки думаю, что возьму нугу. – Господи, как же трудно остановиться на чем-нибудь одном, когда перед тобой такой богатый выбор! – Или, может быть... пахлаву? Нет, нугу, – наконец решила она, коротко кивнув головой. – И кофе.

– А мне только кофе, – добавил Джек, разливая остатки вина по бокалам. – Ты, оказывается, любишь сладкое?

Натали раскованно рассмеялась, сознавая, что вино – или что-то иное – делает ее легкомысленной.

– Я могу противостоять почти всему, за исключением соблазна, – призналась она и тут же испугалась, что шутка может показаться двусмысленной.

– Даже так? – прошептал Джек, и его жесткие губы сложились в медленную, чувственную улыбку. – Это надо будет запомнить.

Словно пламя пробежало по ее венам, и Натали, отведя взгляд, потянулась за бокалом, чтобы чем-то занять дрожащую руку... Вино опрокинулось и разлилось по снежно-белой льняной скатерти. Натали испуганно ахнула.

– Не волнуйся, – поспешил успокоить ее Джек, видя, что она схватила салфетку и принялась вытирать мокрое пятно. – Официант все сделает.

– Прости, пожалуйста... – Черт побери, ну как ее угораздило оказаться такой неуклюжей!

Она еще никогда не чувствовала себя так глупо.

Неожиданно их столик оказался в центре всеобщего внимания. В смущении подняв глаза, она увидела, что к ним подошел метрдотель и, наклонившись, что-то прошептал на ухо Джеку. Чуть поодаль стоял плотный мужчина в темном пальто со сверкающими капельками дождя на плечах. Натали поняла, что всех заинтересовала не ее неловкость, а полицейское кепи, которое мужчина держал под мышкой.

Натали чувствовала, как пылают ее щеки, и была рада хотя бы частично спрятаться за спиной официанта, который подошел, чтобы вытереть пролитое вино. Приблизившийся к их столику полицейский инспектор что-то тихо говорил Джеку. Она не могла разобрать слов, но испытала облегчение оттого, что глупое происшествие – и его причина – были, похоже, забыты.

Джек, кивнув, положил салфетку рядом с тарелкой и мрачно улыбнулся через стол своей спутнице.

– Боюсь, твоей нуге придется подождать. Требуется наша помощь.

– Они нашли Антуана? – спросила Натали, широко открыв глаза.

– Они выяснили адрес. Мы нужны, чтобы опознать его, когда будут производить арест.

– Да, да, конечно... – Она поспешно встала. – Я готова.

Огромный участок на окраине города был недавно застроен большими, отдельно стоящими домами с выложенными плитами подъездными дорожками, гаражами на две машины и портиками, которые выглядели, на ее вкус, достаточно нелепо на фоне стен из красного кирпича. Натали никак не могла понять, почему люди, явно не стесненные в средствах, пожелали жить в таких уродливых жилищах.

Полицейский автомобиль остановился в тупике. Две другие машины заехали на зады участка, чтобы перекрыть возможные пути бегства. В соседних домах зашевелились занавески на окнах – люди вглядывались в дождливую ночь, пытаясь выяснить, что происходит.

От живой изгороди отделилась какая-то тень и быстро подошла к инспектору, который, выслушав, кивнул в ответ и повернулся к Джеку.

– Мы следим за домом вот уже пару часов, там нет никакого движения. Но внутри кто-то есть... – Это было ясно и так, благо свет горел на обоих этажах. – Однако мы не уверены, наш это приятель или нет.

Натали разглядывала особняк с шелковыми занавесками на окнах и окружающий его сад, пытаясь представить себе Антуана, живущего здесь, но с трудом смогла вспомнить, как он выглядит. А еще приехала на опознание!

– Но у вас же есть ордер. Вот и попробуйте выяснить, кто находится в доме, – с легким раздражением произнес Джек.

Инспектор в сопровождении своих людей пошел по дорожке. Натали наблюдала за ними, чувствуя, как от волнения у нее сжимается горло.

За властным стуком в дверь последовало несколько мгновений тишины, и инспектор готов был постучать еще раз, когда дверь открылась. На пороге стояла женщина.

Натали изумленно уставилась на нее. Она могла бы и раньше догадаться! Так вот почему Антуан с риском для себя оставался в городе, хотя мог бы спокойно исчезнуть. Неожиданно ее захлестнула волна злости. А она-то винила себя за чувства, которые испытывала к Джеку!

Женщина, конечно, красива, не смогла не признать Натали. Белокурые локоны обрамляли прозрачное, словно у китайской фарфоровой статуэтки, личико, а фигура была как у маленькой Венеры. И во всем – от длиннющих ресниц до красных туфель на высокой шпильке – чувствовалось применение последних достижений современной косметики и моды, усиливавшее производимый эффект.

Натали не могла расслышать, о чем говорили инспектор и молодая женщина, но увидела, как у той удивленно распахнулись голубые глаза и она отступила в сторону, пропуская его в дом. Входя, он жестом велел одному из сержантов и Джеку с Натали следовать за ним.

Кукольный домик! – подумала Натали, с изумлением оглядываясь вокруг. Холл и гостиная были застелены абсолютно непрактичным пушистым бледно-розовым ковром, а стены обиты вощеным ситцем с узором из роз. В тон были и экстравагантно забранные в складки и перевязанные лентами шторы на окнах. Перед мраморным камином со встроенной газовой горелкой лежала белоснежная шкура, а мебель являла собой неплохую, но бесспорную подделку под антиквариат.

Сразу за дверью стоял набор чемоданов от Луи Вуттона, закрытых и готовых к выносу в любой момент. Инспектор вопросительно посмотрел на них.

– Собираетесь в путешествие?

Блестящие локоны качнулись, когда она кивнула.

– Да, на Мадейру. Это остров у берегов Африки, – тоном учительницы географии добавила она. Голос, такой же приторно-сладкий, как и дом, действовал Натали на нервы.

Инспектор и Джек обменялись быстрыми взглядами, в которых явно сквозило удивление.

– Могу я узнать ваше имя? – спросил он официальным тоном.

– О, конечно же! Я Николь. Рада познакомиться! – Она улыбнулась, как примерный ребенок, помнящий о необходимости соблюдения этикета.

– Николь?

– Именно. Салоны красоты Николь, – добавила она с неподдельной гордостью. – Вам доводилось слышать о них? – Она взглянула на Натали, видимо, полагая, что та-то уж наверняка знает. – Я только что открыла еще один. Он получился такой уютный. Мы оказываем парикмахерские услуги, делаем маникюр, а теперь собираемся заняться массажем... Но почему вы ищете Антуана? – перебила она себя; только сейчас, явно несколько запоздало, ей пришло в голову поинтересоваться, зачем все эти полицейские явились в ее дом, да еще с ордером на обыск. – Что-нибудь не так?

– У нас есть основания полагать, что он причастен к некоторым мошенничествам, совершенным в Париже, – объяснил инспектор тоном доброго дядюшки.

Голубые глаза наполнились искренним удивлением.

– Антуан? Но это же просто смешно! – возмущенно запротестовала она. – Ему вовсе ни к чему заниматься подобными вещами – он и так зарабатывает кучу денег. Он ведь бизнесмен и всего пару недель назад вернулся из Бахрейна, где пробыл почти три месяца.

– Боюсь, он был не там, – вмешалась Натали, испытывая невольное сострадание к молодой женщине, – а в Париже.

Блондинка с озадаченным видом повернулась к ней.

– А вы кто такая? – спросила она, и ее детский голосок при этом дрожал.

Натали слабо улыбнулась, чтобы смягчить удар.

– Я его жена.

– Что?.. – Теперь в голосе Николь появились истеричные нотки. – Но ведь это я его жена!

– Что? – Натали тяжело опустилась на обтянутое ситцем кресло, чувствуя, что у нее внезапно закружилась голова. – Но...

Блондинка бросилась к одному из множества изящных столиков, расставленных по всей комнате, и схватила стоявшую на нем фотографию в серебряной рамке.

– Мы женаты вот уже шесть лет! – запричитала она, протягивая снимок Натали.

Очнувшись, Натали обнаружила, что держит в трясущихся руках фотографию Николь в очаровательном туалете с белой фатой. Она расписывалась белой авторучкой в толстой книге записей актов гражданского состояния, а рядом стоял с затуманенными от волнения глазами гордый новобрачный Антуан.

Дождь кончился, и небо усыпали звезды. Воздух казался кристально прозрачным. Натали в махровом халате стояла, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела на эту сказочную картину. Ее отчетливость поразительно контрастировала с неразберихой, царившей в ее душе.

Антуан был женат на этой женщине целых шесть лет. Шесть лет! Господи, да как же он мог так долго терпеть этот манерный писклявый голос? Но дело, конечно, в другом, напомнила она себе, пытаясь сохранить остатки здравого смысла. Дело в том, что он был уже женат, когда женился на ней!

Было абсолютно ясно, что кукольная Николь даже не подозревала о его тайной деятельности. Она искренне верила во все те сказочки, которые он ей плел, о руководимой им экспортно-импортной компании, о частных деловых поездках за границу. Он регулярно звонил ей, якобы издалека, но никогда не писал. Когда Николь наконец вынуждена была признать очевидное, с ней случилась истерика, и потребовался почти час, чтобы привести ее в чувство.

Натали теперь искренне жалела ее – Николь была не очень умна и весь мир для нее крутился вокруг Антуана. И он, должно быть, любил ее не меньше. Во всяком случае достаточно, чтобы преступным путем обеспечивать ей безбедное и приятное существование; достаточно, чтобы, рискуя свободой, оставаться в городе только для того, чтобы не встревожить жену неожиданным импульсивным желанием свозить ее на Мадейру в непредусмотренный отпуск...

И достаточно, чтобы оставаться совершенно равнодушным ко мне, признала Натали, криво улыбнувшись про себя. Как все это глупо! В то время как она пыталась убедить себя, что любит его, и чувствовала себя виноватой, зная, что это не так, его сердце полностью принадлежало пустоголовой дурочке с розовыми коврами и детским голоском!

Нет, это она, Натали, пустоголовая дурочка, которой очень хотелось бы знать, что на самом деле думает о ней Джек. А тот, казалось, был не в силах оторвать от Николь глаз. Натали тайком наблюдала за ним все то время, что они провели в аккуратном кукольном домике.

В конце концов, здесь нечему удивляться. Такие, как Николь, всегда нравились мужчинам. Женщина-девочка без единой самостоятельной мысли, которой и в голову не придет бросить вызов или уязвить такое ранимое мужское эго. Почему бы Джеку Венделу не попасться на эту удочку? Чем он лучше других представителей сильного пола?

Нет, он не настолько глуп, подумала Натали. Ей всегда казалось, что ему нужно нечто больше... И в ней говорило не только тщеславие, ведь их взаимное физическое влечение было вполне реальным. Может быть, недолговечным, но реальным.

А Антуан... Антуан опять ловко выскользнул из расставленных сетей. Он мог быть где угодно, и теперь потребуется вмешательство Интерпола, чтобы найти его. Нет смысла оставаться в Амьене и ждать, что он опять появится здесь. Значит, завтра они выпишутся из отеля и вернутся в Париж к своим привычным ролям. Они персонажи из совершенно разных пьес, которые случайно сошлись в одном капустнике...

Повернув голову, Натали взглянула на дверь, которая вела в другую половину номера. Половину Джека. Прошлой ночью только совесть удержала ее от того, чтобы поддаться соблазну, только твердая убежденность в том, что нельзя нарушать супружеские клятвы, нельзя прелюбодействовать.

Но теперь выяснилось, что Антуан был двоеженцем, так что в глазах закона их брак недействителен. Нет никакой необходимости в разводе, и ничто не мешает ей сделать эти несколько шагов к двери Джека – ничто, кроме страха перед возможными последствиями...

Но если останется здесь, не будет ли она всю жизнь сожалеть, что упустила шанс? Раздираемая сомнениями Натали несколько минут простояла, едва дыша, чувствуя, как напряжение кольцами свивается у нее в животе. Только одна ночь, сегодняшняя ночь...

Ноги, казалось, сами бесшумно понесли ее по мягкому ковру. Она проскользнула в маленький холл и остановилась, глядя на вторую дверь. Ключ торчал снаружи, однако она, не поворачивая его, постучала, дрожа от сознания огромной значимости того, что собиралась сделать.

Последовало долгое молчание – такое долгое, что Натали уже начала сомневаться, там ли Джек. А может быть, он уже спит? Похоже, это была не самая лучшая идея... Но когда она уже собиралась повернуться и уйти, на другой половине послышался звук шагов, и дверь медленно открылась.

Джек только что вышел из душа. Черные волосы были влажными и завивались колечками вокруг ушей. На нем было только белое полотенце, обернутое вокруг бедер. Она жадно смотрела на Джека, – на крепкие скульптурные мускулы под блестящей от воды кожей, на мощную ширь его груди, покрытой черными курчавыми завитками волос, которые широкой полосой спускались по гладкому, плоскому животу, исчезая под полотенцем...

В карих глазах стоял немой вопрос, но Натали не могла вымолвить ни слова. Во рту пересохло, удары сердца отдавались в ушах, голова кружилась. Однако ей и не потребовалось ничего говорить. Джек взял ее за руку, втянул в комнату и, закрыв дверь, молча заключил в объятия.

Он склонил голову, ища ее губы своими, теплыми и нежными, но в этом движении чувствовался сдерживаемый напор, перед которым – она знала – ей будет трудно устоять. Но Натали не собиралась останавливать его, – во всяком случае, не сегодня. Сегодняшняя ночь принадлежит им. Больше нет ни единой причины противиться искушению, которое подспудно томило их с первой же встречи. Завтра... Завтра еще не настало, и она не собиралась раньше времени думать о нем.

Обнимавшие Натали руки были такими сильными и так крепко прижимали ее к себе, что она поспешила положить свои на плечи Джека, испытав внутренний трепет от мощи твердых мускулов, перекатывавшихся под теплой кожей. Его язык проникал все глубже, касаясь самых чувствительных мест ее рта и заставляя кровь кипеть в жилах.

Она немного откинула голову – ровно настолько, чтобы посмотреть ему в глаза и испить до капли этот сладостный миг капитуляции.

– Я хочу в твою постель, – задыхаясь, прошептала она. – Хочу, чтобы ты ласкал меня, чтобы целовал, пока я не задохнусь...

– Наконец-то... – прохрипел Джек, запуская пальцы в ее волосы. – Я уже не в силах был ждать, я начал сходить с ума...

Он еще больше откинул ее голову назад, и Натали приоткрыла губы в ожидании опустошительного набега его поцелуя. Он прижал ее к себе с такой силой, что нежные груди буквально вдавились в крепкие мускулы. Это прикосновение было таким жгучим, таким восхитительным, что напрочь смело остатки сомнений, которые, возможно, еще оставались в самых отдаленных уголках ее сознания.

Но сейчас не до благоразумия, сейчас не время задаваться вопросом, правильно ли она поступает. Сейчас реален был лишь предельный накал ее чувств под настойчивым натиском губ Джека.

Напряжение неизмеримо возросло, когда он начал покрывать жгучими поцелуями трепещущую жилку на ее виске, изящную раковину уха. Она слышала лишь прерывистое дыхание, сумасшедший стук своего сердца, в то время как их обоих окутывал бархатистый полог желания, заставлявшего забыть обо всем на свете.

Натали почувствовала, как рука Джека скользнула за вырез халата, поглаживая шелковистую кожу, и с ее губ сорвался низкий стон наслаждения, когда он нашел спелую округлость ее груди. С изысканной опытностью он взял в руку и начал ласкать ноющий от сладострастия холмик. Прикосновения были волшебными и заставляли ее беспомощно таять в ответном чувстве. Потом его ладонь распрямилась, и он прижал пальцы к нежному бугорку соска, ставшего как бы средоточием ее чувственности.

Джек нетерпеливо, но ловко развязал пояс ее халата. И у Натали перехватило дыхание от потрясения и удовольствия, когда он снова прижал ее к своей груди. Жесткие волосы царапали горевшую огнем нежную кожу, и это покалывание доставляло ей непередаваемое наслаждение, словно электрическими разрядами пронизывавшее тело.

Она обняла его за шею, а руки Джека скользнули вниз по ее спине. Их бедра соприкоснулись, и Натали вздрогнула, ощутив пробудившуюся мужскую плоть, намеренную потребовать удовлетворения. Смешанное чувство восторженного предвосхищения и тревожного ожидания охватило ее. Это обещало быть... чем-то неповторимым.

Быстрым движением он поднял ее на руки, словно она весила не больше перышка, и понес через гостиную в спальню. Единственным источником света был ночник, стоявший на тумбочке у кровати и отбрасывавший теплые тени на стены. Шторы на окнах не были задернуты, давая возможность видеть великолепие ясного звездного неба.

Широкая кровать была застелена шелковым покрывалом цвета старого вина, высокий балдахин над ней создавал впечатление поистине королевского великолепия. Джек осторожно положил Натали на шелковые подушки, и они обменялись взглядами, полными откровенной примитивной страсти. Медленная чувственная улыбка изогнула обычно жесткие губы, когда он посмотрел на нее.

– Ты прекрасна, – прошептал он.

– Правда?

Он рассмеялся и восторженным взглядом исследовал каждый изгиб ее обнаженного тела.

– Ты же знаешь, что правда, – ответил он, проводя рукой по ее телу и наслаждаясь теплой шелковистостью кожи. – Я хочу тебя с того момента, когда впервые прикоснулся к тебе во время танца. И вот теперь я получил тебя – всю-всю...

Его рука скользнула вверх по гладкому животу. Натали судорожно, протяжно выдохнула, когда кончик его пальца, мучительно медленно проложив дорожку по упругой кремовой округлости груди, подобрался к напряженному розовому пику, заставив ее испытывать сладкие муки, в то время как его взгляд светился озорством.

– Всю-всю, – тихо повторил Джек. – На меньшее я не согласен.

– Да, – прошептала она, ничуть не стыдясь добровольной и охотной сдачи. – Пожалуйста...

Он дразняще ущипнул ее за нежный сосок, и спина Натали в экстазе выгнулась. А потом вдруг с низким стоном склонил голову и провел горячим языком по крохотному бугорку, ставшему вдруг невероятно чувствительным, и легонько прикусил его зубами. Это была самая сладостная пытка на свете, и Джек не давал ей ни секунды передышки. Его жаждущий рот переходил с одной груди на другую, а ее словно теплым, медовым прибоем переполняло наслаждение.

Натали закрыла глаза, запрокинув голову на подушки, губы приоткрылись в попытке сделать судорожный вдох. Какая-то часть ее мозга отстраненно отметила, что не стоило ей приходить сюда. Разве можно, пережив подобную ночь, остаться в здравом уме? Ей следовало быть более осторожной и остаться в безопасности своей комнаты...

Но о какой осторожности могла идти речь, когда он творил с ней такое? Ей оставалось только лежать, прислушиваясь к волнам изысканной чувственности, прокатывавшимся внутри нее, и чуть слышно мурлыкать подобно прирученной львице.

Джек поднял голову, чтобы взглянуть на нее, и насмешливо улыбнулся, когда она застонала в знак протеста.

– Распутная маленькая колдунья. Ты этого хотела, когда стучала в мою дверь?

– Да...

Как она могла отрицать очевидное? Натали нетерпеливо протянула руку, испытывая потребность осязать это стройное, крепкое тело, запустить пальцы в жесткие вьющиеся волосы, покрывавшие бронзовую кожу. Он низко и хрипло застонал от удовольствия, когда она проложила первую исследовательскую дорожку поцелуев сначала по его шее, а потом ниже, по широкой груди. Уже знакомый мускусный запах его кожи с каждым вдохом все больше дурманил сознание, пробуждая где-то в глубине ее существа страстный отклик.

Залитая желтоватым светом ночника, с беспорядочно разметавшимися по гладким плечам локонами, с налитыми грудями, завершающимися розовыми бугорками, Натали встала на колени и принялась ласкать его руками и губами, чувствуя, как мышцы внизу живота сводит судорога в предвкушении еще большего блаженства. Но она так и не посмела коснуться полотенца, которое все еще было на нем, и Джек рассмеялся над ее застенчивостью.

– Что-нибудь не так? – лукаво спросил он ее, заставляя лечь рядом. – Ты ведь ничего не боишься, правда?

Натали подняла взгляд, чувствуя, что, как ни странно, действительно боится. Да что же с ней происходит? Ведь она давно не девственница – у нее был муж, и не один! Но в следующий момент все страхи куда-то отступили. Она затрепетала, когда Джек, взяв ее руку, осторожно провел ею по напряженным мускулам его живота и дальше вниз.

Натали, прерывисто вздохнув, поспешила спрятать лицо на его широком плече. Она знала, что Джек недюжинный мужчина, но сейчас, когда кончики ее пальцев касались доказательства этого, почувствовала, как во рту пересохло.

– Ну и... – прошептал он, прижавшись губами к ее уху, – что ты собираешься делать с этим?

В вопросе таился вызов. А в конце концов, чего здесь бояться?!

Решительным жестом она провела рукой по тому, что так пугало и притягивало ее, с наслаждением чувствуя, как по телу Джека пробежала ответная дрожь. Ободренная этим свидетельством своей власти над ним, Натали начала ласкать его – медленно, нежно, заставляя испытывать те же танталовы муки, что недавно терпела она.

– Колдунья, – простонал он, нежно покусывая гладкий кремовый изгиб ее плеча крепкими белыми зубами.

Она чуть слышно рассмеялась, а ее губы возобновили исследование горячего мускулистого тела, благо инстинкт, древний, как сама Ева, помогал ей отыскивать самые чувствительные места. Джек открыто наслаждался каждым мгновением удовольствия, которое она доставляла ему. В результате Натали и впрямь почувствовала себя самым грешным, самым колдовским существом на белом свете.

Джек опрокинул ее на постель, и тело Натали задрожало под водопадом ласк, обрушившихся на нее во исполнение обещания целовать до тех пор, пока она не задохнется. Его губы обжигали грудь, язык дразнил восхитительно чувственный бугорок соска, заставляя вспыхивать внутри нее раскаленные искры наслаждения, а рука медленно поглаживала ее живот, опускаясь все ниже. Наконец его пальцы пробежались по треугольнику курчавых волос и нырнули в мягкий, влажный бархат, прятавшийся под ними.

Ее живот затопило расплавленное золото, а он опять нашел ее губы и приник к ним долгим поцелуем, сладким как вино. Затем двинулся вниз, предоставляя своему языку научить ее удовольствиям, которые лежали далеко за пределами самых смелых мечтаний, до тех пор пока она не забилась в агонии страсти, бессвязно умоляя его о полном обладании.

И вот он наконец оказался над ней, удерживая свой вес на полусогнутых руках и улыбаясь ей потемневшими глазами.

– Пожалуйста... – прошептала Натали.

Он вошел в нее одним сильным, глубоким движением, после чего крепко сжал в своих объятиях, и какой-то неправдоподобно прекрасный миг они лежали неподвижно, пытаясь осознать чистую, сладкую глубину полного слияния.

А потом Джек начал медленно двигаться, придерживаясь какого-то рваного ритма и заставляя ее то вытягиваться во весь рост, то изгибаться в экстазе, задыхаться и стонать, чувствуя, как горит тело, а сердце готово разорваться от любви. Он подчинял ее своей воле, а она с готовностью шла навстречу всем его желаниям. Их блестящие от пота тела перекатывались по широкой постели, а мягкий свет лампы отбрасывал зыбкие тени на их кожу.

Натали никогда и не подозревала, что внутри нее обитает столь распутное, чувственное существо. Каждым своим проникновением Джек заставлял ее воспарять все выше и выше на крыльях страсти, нестись в головокружительном водовороте эмоций. Пока, наконец, она не услышала собственный странный сдавленный – крик, и не почувствовала, что весь накопившийся в ней жар вдруг словно вырвался на волю, иссушая мозг и заставляя плавиться кости. Ее охватили слабость и чувство опустошенности, и тут же Джек последним судорожным рывком упал ей на грудь. Оба мгновенно отключились, вымотанные, истощенные, запутавшиеся в покрывавших постель простынях.