На Востоке говорят: «Беда не стучится в калитку, а всегда приходит непрошеным гостем». Не успела Эльнара оправиться от удара, каким для нее стал отъезд Софи, в которой она видела идеал женщины, повлекший за собой закрытие Школы красоты, как вдруг произошло событие, повлиявшее на ход всей ее последующей жизни.

Однажды ночью Эли проснулась от негромкого разговора, происходившего под окном. Выглянув на улицу, она едва не вскрикнула от страха и неожиданности. Лет восемь-десять назад во дворе их дома отец построил специальную печь для выпечки лепешек, которую она каждое утро растапливала. Но сейчас — глубокой ночью — из печи шел дым. Рядом стояла мачеха, негромко переговариваясь с незнакомой высокой и худой старухой, закутанной с головы до пят во все черное. Она сосредоточенно смотрела на огонь, разгоравшийся под треножником, установленным на печь. На треножнике стояла кастрюля, из которой валил густой пар.

Не отрывая глаз от яркого огня, старуха медленно шевелила узкими, словно нитки, губами, при этом ее худое темное лицо, испещренное множеством глубоких морщин, выражало такое омерзительное удовлетворение, что Эли еще больше испугалась. Сначала она хотела броситься к отцу, чтобы рассказать о странных вещах, происходящих в их доме, но, вспомнив, каким уставшим он выглядел накануне, решила отложить разговор до утра. Девушка еще немного постояла у окна, а затем, продрогнув от ночной прохлады, отправилась в постель и тут же уснула.

Наутро мачеха, отведя взгляд в сторону, сообщила ей, что отец немного приболел и просил в ближайшие дни не беспокоить его. Вспомнив ночной эпизод, насмерть перепуганная Эльнара бросилась к мужской половине дома, но у входа стоял сын Айша-Биби Заир, категорически отказавшийся пропустить ее к больному. Эли обратилась за помощью к тетушке Айзаде, но и родную сестру мужа не допустила суровая Айша-Биби к Пехлибею, нежданно-негаданно оказавшемуся заточенным в четырех стенах. Несчастная девушка билась подобно птице, пойманной в сеть, но никто не мог помочь ей.

Спустя пять долгих дней мачеха сказала Эльнаре, что ее отец наконец-то выздоровел. Не помня себя от счастья, девушка стрелой метнулась к мужской половине дома. На невысоком крыльце, украшенном затейливой резьбой, в белоснежной сорочке, подчеркивавшей бледность его осунувшегося лица, стоял Пехлибей.

К удивлению Эли, он не поцеловал ее, как обычно, не погладил по шелковистым черным волосам, даже не улыбнулся ей, а посмотрев на нее каким-то невидящим, отстраненным взглядом, сухо поинтересовался, здорова ли она и, получив утвердительный ответ, не задерживаясь более, направился к калитке. Его широкие плечи, вызывавшие по молодости трепет у всех местных красавиц, поникли, а упругая походка стала шаркающей, как у белобородых стариков. Потрясенная разительной переменой, Эльнара отчаянно закричала вслед: «Отец!» Но Пехлибей не обернулся и даже не замедлил шаг.

Какое-то время ошеломленная девушка с беспомощно протянутыми руками стояла на тропинке, ведущей в дом. Очнулась от резкого окрика мачехи:

— Долго ты еще будешь стоять, негодница? Увиделась с отцом и хватит с тебя радостей, пора приниматься за работу. Вон коровы до сих пор еще недоеные, куры некормленые, самовар сто лет не чищенный, кто по-твоему будет всем этим заниматься? Уж я-то за свою жизнь наработалась и, в отличие от тебя, всегда вела себя благонравно. Я не позорила семью, шляясь по непотребным местам, вроде этой дурацкой Школы красоты, которая, слава Аллаху, наконец-то закрылась и избавила наш достойный город от нечистоплотных деяний и греховных помыслов. Что глаза свои бесстыжие вылупила? Думаешь, я не знаю, что ты, глупая, мнишь себя первой красавицей Архота и втайне мечтаешь о встрече с принцем на белом коне? Айша-Биби знает все на свете! Вот только кому ты нужна, сирота хоршикская или же персидская, это кому как понравится?

Довольная собственным остроумием, мачеха отвратительно засмеялась и, не в силах остановиться, продолжила обвинительную речь, радуясь возможности оскорбить все еще не пришедшую в себя ненавистную падчерицу:

— Думаешь, кто-нибудь, кроме тебя, верит в эти глупые сказки, что твоя покойная мать была персидской принцессой? Да какой отец, и уж тем более падишах, будучи в здравом уме, отдаст по доброй воле свою единственную дочь за такого неудачника, каким всегда был твой отец? Да если б не я, побирались бы вы с ним сейчас по дворам, выпрашивая милостыню и напрашиваясь на ночлег к таким порядочным и добрым людям, как я — почтенная жительница славного Архота Айша-Биби, на чьих плечах вот уж сколько лет держится дом! Погоди, вот выдам я тебя замуж, хлебнешь горюшка и нескончаемых обид от мужа со свекровью, и вспомнишь ты тогда мою доброту, пожалеешь, что не ценила людского отношения, да будет поздно.

Мачеха перевела дух.

— Ну что смотришь, негодница? Совсем от рук отбилась, а все из-за этой школы, куда ты бегала почти полгода, и всякий раз рвалась с таким нетерпением, как будто там золото бесплатно раздавали. Говорила я Пехлибею, что не кончится добром эта сумасбродная затея, а он уперся, как ишак: «Эли знает, что делает». Теперь вот его глупая доченька ходит и неизвестно, о чем думает, наслушавшись вздорных речей иноверки, задумавшей подточить устои великого Хоршикского ханства через этих легковерных дурочек. Да где ж такое видано, чтобы порядочные девушки рассуждали про любовь и смели иметь какие-то желания, не испросив на то родительской воли! Да если б эта нечестивая иноверка не уехала вдруг сама, я добилась бы через городские власти, чтобы ее отсюда изгнали с позором. Эта мерзавка запомнила бы до конца жизни.

Услышав последние слова, Эльнара возмутилась гнусной клевете и глупыми речами мачехи:

— Лучше посмотри на себя, кара самовар! Где бы ты сейчас была, если б мой благородный отец три года назад не взял тебя в жены, доверившись мнению родственников, которые, как оказалось, очень заблуждались относительно твоих добродетелей? Не знаешь или не хочешь помнить? А я скажу: ты так бы и продолжала вместе со своим ленивым и глупым сыном побираться по дворам, выпрашивая милостыню и напрашиваясь на ночлег, потому что больше вы оба ни на что не способны.

Посмотри, во что ты превратила наш светлый уютный дом? По всем углам распиханы мешки и корзины с провизией, которая скоро начнет гнить, так как ее не успевают съедать, но ты из-за своей неимоверной жадности все продолжаешь принимать подношения от людей, излеченных отцом, хотя от них можно было бы на время отказаться. Ты постоянно докучаешь отцу жалобами на нехватку денег, а между тем скотный двор давно ломится от живности, кладовая не вмещает всех продуктов, сундуки в твоих покоях набиты сукнами и разной одеждой на многие годы вперед, а шкатулка полна драгоценностей. Мой бедный отец работает не покладая рук, но довелось ли ему хоть раз услышать от тебя доброе слово, увидеть ласковый взгляд?

Как смеешь ты, кара хатун, клеветать на мою наставницу — женщину, красивее и лучше которой я еще не встречала в своей жизни? Вы с ней одного возраста, но ты выглядишь старше ее лет на двадцать. Ты не умеешь красиво двигаться, улыбаться, не умеешь разговаривать. Ты ничего не знаешь, кроме как разносить по округе сплетни да завидовать всякому, у кого хоть на один кошель больше золота, чем у тебя. Ты никого не любишь, и тебя никто не любит. Твоя жизнь напоминает мне копошение червя в навозной яме — такая же нечистоплотная и бессмысленная. Я сегодня же скажу отцу, чтоб он развелся с тобой. Забирай все, что накопила, и убирайся из нашего дома. Ты нам не нужна!

Айша-Биби, давно позабывшая о своей прошлой, очень несчастливой жизни, поначалу хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, не в силах вымолвить ни единого слова, а заодно искала глазами какой-нибудь предмет, которым можно было бы запустить в непутевую голову дерзкой падчерицы, но после последних фраз Эли она неожиданно расслабилась и даже улыбнулась, потом нарочито-смиренным тоном произнесла:

— Что ж, Эли, кое-какая правда в твоих глупых речах есть. Тебе, несмотря на все мои старания и искреннюю заботу, я действительно никогда не была нужна, но ты даже представить себе не можешь, насколько я нужна твоему отцу. Он так сильно любит меня, что скорее согласится выгнать из дома родную дочь, чем разведется со мной. Без меня ему с некоторых пор белый свет не мил, я очень нужна ему!

В узких глазах Айша-Биби загорелся недобрый огонек.

— Я гляжу, после учебы в этой Школе красоты ты слишком много говорить начала, разучилась уважать старших, несешь околесицу. Это сейчас, в пятнадцать-то лет, а что потом будет? Захочешь сесть мне на голову, свесив ноги, или, как только немного окрепнешь, пустишь нас с отцом по миру? Пора тебя выдавать замуж, уж если у отца не получилось, пусть муж займется твоим воспитанием, пока еще не поздно. А сейчас живо на скотный двор, делом надо заниматься, а не языком молоть. Погоди, придет отец, он тебе покажет, как поступают с детьми, не желающими слушать своих родителей.

Эли не верила собственным ушам, но мачеха говорила так уверенно, что на глазах девушки невольно закипели слезы бессилия. Не желая показывать свою слабость, она выбежала на улицу, к речке, у которой с детских лет привыкла находить душевное успокоение. Найдя пустынный уголок, остаток дня она провела там. Ей не хотелось возвращаться в отчий дом, где хозяйничала абсолютно чужая женщина. Но незаметно наступил вечер, и Эли поспешила назад, только сейчас подумав, что отец, наверное, не находит себе места от беспокойства за нее. К ее удивлению, а потом и отчаянию, он сурово отчитал ее за долгое отсутствие и за непослушание Айша-Биби, вынужденной, по его словам, везти на себе весь воз хозяйственных забот, в то время, как его взрослая дочь слоняется целыми днями неизвестно где, оскорбляя своим легкомысленным поведением доброе имя лекаря. После чего отец резко развернулся и ушел, оставив Эли в горьком недоумение.

С того дня Пехлибей, и прежде считавшийся малообщительным человеком, еще больше ушел в себя. Он стал вести себя странно: старался как можно реже выходить из дому, лечением больных занимался, казалось, через силу и без былого сострадания. Разобрал стоявшую посреди сада и когда-то самим же построенную беседку, пустив ее на дрова, которых и так у них было вдоволь. Практически перестал общаться с дочерью.

После своей неожиданной и непонятной болезни Пехлибей словно бы потерял вкус к жизни, пугая Эли, не раз пытавшуюся поговорить с отцом, абсолютным равнодушием ко всему на свете.

Однажды Эльнара навестила тетушку Айзаду, пожаловавшись ей на странное поведение отца и на все более невыносимый характер мачехи, с которой они ссорились по нескольку раз на дню. Погладив девушку по ее длинным красивым косам, тетя грустно молвила:

— Терпи, бедное дитя: и равнодушие отца, и грубость мачехи. Верю, что тебе сейчас очень нелегко, но если ты страдаешь в этой жизни, значит, так угодно Аллаху. Всемогущий Аллах справедлив и, когда в урочный час ты попадешь на Небеса, он тебя непременно за все вознаградит.

От таких речей Эльнара горько расплакалась. Увы, добрая тетушка ничем ее утешить не могла, а наоборот, еще больше расстроила, объяснив причины перемен в отце:

— Сказывали мне люди, милая, что Айша-Биби совершила тяжкий грех, обратившись к помощи черной колдуньи из племени пушуров. Я раньше не знала, верить этим словам или нет, а теперь вижу, что все — чистая правда. Заколдовала злая старуха твоего бедного отца, отняв у него волю и вкус к жизни. Для него сейчас, что ты, что дерево — все едино. Никто ему не сможет помочь, ведь чары пушурских колдуний считаются в Великой Степи самыми сильными и неотвратимыми. Потеряла ты, родненькая, не успев родиться, мать, а теперь и вовсе сиротой осталась. Терпи, мое бедное дитя, и знай, что каждому в жизни всегда воздается по делам его. Накажет рано или поздно всемогущий Аллах Айша-Биби за сотворенное ею зло, пожалеет она о своей глупости, да поздно будет. А ты молись, моя родная, Аллаху, проси его о помощи, и он обязательно поможет.

После этого разговора Эльнара ясно осознала, что в этой жизни она может надеяться только на себя, на свой ум и силу духа. С того дня, чем бы она ни занималась, все ее мысли сводились к одному: необходимо как можно скорее что-то предпринять. Смирение и покорность перед судьбой отнюдь не прельщали пылкую девушку, мечтавшую познать мир и найти свое место в нем. Вскоре сама жизнь подтолкнула ее к решительным шагам.

Однажды, собирая ягоды черешни во фруктовом саду, она случайно услышала разговор между отцом и Айша-Биби. Отец, как обычно, молчал, глядя куда-то вдаль отрешенным взором. Мачеха же, раскрасневшаяся после горячего чая, который, независимо от погоды, она по нескольку раз пила в течение дня, настаивала, что Эли пора выдавать замуж, что к ней, дескать, уже обращались несколько местных свах с довольно выгодными предложениями, и она обещала им в ближайшем времени дать ответ.

Опасаясь в душе непредсказуемого характера своенравной падчерицы, в последние дни имевшей подозрительно-задумчивый вид, что, по мнению бесчестной женщины, не сулило ничего хорошего, Айша-Биби хотела поскорее избавиться от девушки. Но была и другая причина побыстрее сосватать Эли: Айша-Биби, прозванная «самой жадной женщиной Архота», намеревалась извлечь из замужества немалую материальную выгоду. Эльнару она мечтала выдать за того, кто предложит больше денег в качестве калыма за невесту. Айша-Биби жаждала золота, а потому ни возраст, ни физическое здоровье жениха в ее глазах не имели никакого значения. Для работы по хозяйству она могла нанять кого угодно, а вот выгодно продать — только Эли. Конечно, всего этого она мужу не говорила, прикрывшись красивыми фразами о своем беспокойстве за судьбу падчерицы.

Пехлибей сидел, напряженно наморщив лоб, и тихо шевелил губами, словно изо всех сил пытался вспомнить или понять что-то очень важное для себя и дочери. Эльнара, над головой которой сгустились тучи, затаилась за деревьями, мысленно обращаясь к Аллаху с просьбой ниспослать ее бедному отцу прозрение, пробудить в нем его прежнюю искреннюю любовь к ней, не позволить корыстолюбивой мачехе погубить жизнь его единственной дочери. Слова Айша-Биби по поводу «выгодных предложений» со стороны местных свах означали только одно: Эли хотели выставить на продажу, как какого-нибудь породистого скакуна, как бессловесную тварь.

Время шло, отец все так же молчал, а мачеха недовольно хмурила широкие и густые, как у мужчины, брови. В душе романтичной девушки начал разгораться огонек робкой надежды, что отец придет в себя, усилием воли избавившись от чар злой колдуньи, и их жизнь вновь войдет в прежнее счастливое русло.

Наконец, Пехлибей очнулся от своих никому неведомых дум и негромко произнес:

— Все в руках Аллаха, и если ему угодно, чтобы моя единственная дочь рассталась с детством и обрела свой собственный очаг, значит, так тому и быть. Девочки рождаются в этом мире для того, чтобы не дать погаснуть роду человеческому, — это закон мудрой природы, которому все обязаны следовать. Да свершится воля Аллаха, аминь!

Потрясенная Эли медленно опустилась на траву, прикрыв рот легким покрывалом, чтобы сдержать крик отчаяния. В эти горькие мгновения она остро ощутила, что действительно рассталась теперь со счастливой страной детства и что впереди ее ждет совсем иная жизнь.