Пока я изучала окрестности, суя свой нос в каждую щель, что обычно приводило к небольшим неприятностям, полдень быстро перешел в вечер.

Планомерно продвигаясь вперед, я в итоге оказалась у конюшни с загоном. Какое-то время я понаблюдала за группой женщин, трудолюбиво убирающих грязь, меняющих пищу и воду, делающих все, что нужно, чтобы подготовить конюшни к возвращению лошадей.

Затем перешла к загону, забравшись на старые покрышки, которые представляли собой ограду, и уместилась на одной из них, наблюдая, как несколько женщин управляли лошадьми. Мой интерес вызвала молодая, гибкая блондинка, которая усмиряла красивую каштановую кобылу рядом с тремя бочками, установленными в загоне. Лошадь и всадник перемещались с отличной грацией, плавно, подобно воде огибая каждую бочку. Их пируэты поддерживались одобрительными выкриками женщин. Еще одна женщина сидевшая на корточках, победоносно вскинула вверх руку, сжатую в кулак. В кулаке прочно расположился секундомер.

Когда молодая женщина соскользнула с лошади и ее ботинки, ударившись о землю, выдали облако пыли, в воздух взметнулись множество шляп. Толпа немедленно поглотила наездницу, а ее лошадь была уведена парой надежных рук.

Спустя несколько секунд толпа разделилась, и молодая женщина в пыльной одежде, проходя сквозь массы, непринужденным жестом водрузила шляпу обратно на голове. Проходя мимо, она остановила упорный взгляд на ограждении и, наклонив голову, посмотрела на меня, улыбнулась.

– Эй, там! – произнесла она музыкальным голосом, показавшимся мне смутно знакомым, но, я так и не смогла вспомнить его.

– Привет. Это было классно.

Ее бледное лицо слегка окрасилось смущенным румянцем, девушка пожала плечами и засунула руки в карман джинсов:

– Думаю, это было не очень плохо. Но, я должна еще поработать, чтобы иметь шанс на Баккей Родео.

– На мой взгляд, вы выглядели чертовски хорошо. Хотя, думаю, я не лучший эксперт в этой области.

Она снова покраснела, потом рассмеялась: "Не знаю, как обстоят дела с галопированием вокруг бочек, но кое в чем вы действительно специалист".

Я почти почувствовала, как сузились мои глаза.

– Простите?

– Вы меня не помните, не так ли?

Я поморщилась:

– Нет, я не помню. Извините.

– Не извиняйтесь. Пожалуйста. Я и не думала, что Вы запомните меня. Я очень сильно изменилась с нашей последней встречи, хотя она и была не очень давно.

Я наклонилась к ней:

– Отлично. Итак, Вы поймали меня на крючок. Хотите, чтобы я слегка потрепыхалась или сразу проглотите?

– Извините, – ее улыбка снова красно-белой, – Меня зовут Эрика. И вы однажды спасли мне жизнь.

– В Болоте?

– Ага. Мышь и ее приятельницы хотели съесть меня на десерт, но тут появились Вы и испортили им праздник, – она тряхнула головой, ее длинные волосы янтарными волнами развевались за ней. Вы были изумительны. Я никогда до этого не видела, чтобы женщина так дралась. Это было невероятно.

Теперь была моя очередь покраснеть и посмотреть вниз на свои руки, благоговение в ее голосе, признаюсь честно, слегка наполнило меня гордостью. Я смутно помнила этот инцидент, как и большую часть своей жизни в Болоте. Так много было подобных случаев, что они слились в памяти в одни длинный непрекращающийся конфликт.

И гордилась я не своими бойцовскими талантами, а тем фактом, что смогла прийти на помощь. Было приятно чувствовать себя человеком, к которому могут обратиться за помощью. Особенно сейчас, когда единственное, что я могу – полагаться на помощь и поддержку других.

– Я не хотела смутить Вас, – мягко сказала она, нежно положа руку в перчатке на мое бедро.

– Вы и не сделали этого. Просто… – я вздохнула, – Это уже не важно. Я рада, что смогла Вам помочь.

– Я тоже этому рада. Тогда я слишком близко подошла к смерти. Я имею в виду – быстро. Теперь я буду умирать медленно – годы.

– Что Вы имеете в виду?

Она снова пожала плечами:

– Я долго сидела на наркотиках. По большей части на кокаине. Мой арест должен был послужить звонком, но получилось не совсем так. В Болоте наркотики было достать проще, чем на улице, – ее смех был холодным, – только цена была выше. И, когда я, наконец, решила перестать платить – появились вы. Это случилось, когда я пыталась соскочить. Было действительно трудно, особенно сначала. Но каждый раз, когда я испытывала искушение купить кокса, я вспоминала Ваше лицо, когда Вы вошли в комнату, и начали выбивать дерьмо из тех идиоток. И тогда я поняла, что если кто-то вроде Вас может так заботиться о ком-то вроде меня, о том, кого Вы даже не знаете, тогда я поняла, что стоит позаботиться и о себе самой.

– Это замечательная история.

– И каждое слово – правда. Ангел, в тот день Вы больше чем один раз спасли мою жизнь. И я сказала себе, что если я когда-нибудь смогу получить возможность отблагодарить Вас, я обязательно сделаю это, – она посмотрела мне прямо в глаза, с искренним огнем, горящим в ее светло-коричневых глазах:

– Спасибо. Я говорю это от всего сердца.

Соскочив с ограждения, я крепко обняла ее, чувствуя, как она возвращает мне такое же крепкое объятие. Оттолкнувшись, я улыбнулась:

– Всегда пожалуйста, Эрика.

Она снова покраснела:

– Вообще-то, они больше не называют меня так.

– Совсем?

– Ага. Знаете, когда я услышала, что Вы были Амазонкой, то решила, что стану такой же. Понимаю, это похоже на поведение школьницы, но, это отражает мое состояние на тот момент. Я начала работать над собой, чтобы вернуться в форму, стала общаться с Амазонками. И затем, как только Вас выпустили, они сделали меня одной из них, – девушка ухмыльнулась, – Полагаю, Вы сможете угадать мое новое имя.

Сделав шаг назад, я пристально оглядела ее от головы до кончиков ног:

– Девушка-ковбой, да?

– С первого раза в точку.

– Да уж, Амазонки, – фыркнула я, – узнаю их.

Ее смех и сигнал к обеду прозвучали одновременно, что еще больше развеселило меня. Она с симпатией коснулась моего плеча:

– Меня тоже поначалу это смешило, – Она оглядела себя с головы до пят, тряхнув головой: – Да уж, придется мне почиститься, а не то Монтана пропишет мне пятьдесят различных путей в ад, за то, что я натащила грязи в дом. – Увидимся за обедом?

– Отличная мысль!

Этой ночью, впервые за очень долгое время, мне легко удалось заснуть. Вечер прошел быстро и, главным образом, приятно, так как я разговаривала с Девушкой-ковбоем, Монтаной и Кориной, игнорируя другой конец стола, где сидела Рио, окруженная восторженными поклонницами, раболепно ловившими каждое ее слово и жест.

Я чувствовала себя уже довольно разбитой, но тут пришло время расходиться, и это было благословением. Когда потухли одновременно все огни, я пожелала спокойной ночи своей отсутствующей возлюбленной, легла на свою сторону кровати, закрыла глаза, и забыла обо всем до пробуждения.

Однако проснуться мне пришлось, судя по тому, что за окном не было ни огонька, в кромешную полночь.

Сердце учащенно забилось. Но это не был обычный страх. По крайней мере, я так думаю. По моему телу разливалось странное предощущение чего-то, заставляя встать дыбом волосы на спине и на шее. У меня было чувство, что за мной наблюдают, хотя я знала наверняка, без всякого сомнения, что была одна.

Может быть, это был сон? Некий кошмар, который превратился в темный туман, в ту секунду, когда я открыла глаза? Нет. Кошмар и я были старыми друзьями, особенно в последнее время. И это не было похоже на последствия одного из его обычных визитов.

Тогда что?

Осторожно, бесшумно насколько только могла, я повернулась на спину. И чуть не подпрыгнула, задев щекой что-то мягкое и холодное.

Отпрянув назад, я чуть не рухнула с кровати, и попыталась рукой нащупать выключатель на стене позади себя. Зажегся свет, и я сжала свободную руку в кулак, стараясь хотя бы на запах почувствовать опасность, пока глаза привыкали к яркому освещению.

– Что за?…

На подушке лежала полностью лишенная шипов красная, как кровь роза.

Я застыла в недоумении, пытаясь осознать увиденное.

Как будто в романтическом сне, я ощутила, как моя рука медленно и осторожно прикасается к цветку, распрямив пальцы, нежно проводит по стеблю, и тут же слегка отдергивается обратно, как будто боится уколоться. Затем рука опять возвращается к розе, осторожно берет ее и подносит к лицу.

Я почувствовала прекрасный аромат и не смогла сдержать улыбку.

– Айс, – я с удовольствием вдохнула запах цветка, затем сделала еще более глубокий вдох и осторожно сняла прилипший к щеке восхитительный лепесток.

И вдруг резко остановилась, вспомнив, кто я, и осознав, что делаю. Мое сердце опять учащенно забилось.

– Айс?

Широко открыв глаза, я вытянула шею до хруста в позвоночнике, просматривая каждый дюйм комнаты, надеясь обнаружить свою возлюбленную.

Но, к сожалению, мое первое после пробуждения ощущение меня не обмануло.

Я была абсолютно одна.

Адреналин выбросил меня из кровати подобно ракете, и я дернула дверную ручку так, что кажется, она должна была оторваться. Рывком открыв дверь, я прошла в тусклый коридор и почти столкнулась с находящейся там Кориной. Она стояла, склонив голову, как будто слушала нечто, неслышимое мне.

Корина перевела на меня взгляд, вернее, сначала на длинную розу в моей руке, а потом уже непосредственно на меня.

– Секретный поклонник? – спросила она, усмехаясь.

– Где она?

– Твоя поклонница? Я, конечно, хороша, Ангел. Но не настолько, чтобы сказать тебе, где она. Для этого я хотя бы должна узнать, кто она, не так ли?

Резкий, едва скрываемый шепот, донесшейся из гостиной, оборвал мой язвительный ответ, и не совсем вежливо оттолкнув Корину, я твердыми шагами направилась вдоль коридора, предвкушая долгожданную встречу со своей возлюбленной. Вместо этого я получила Морган и Рио, находящихся в разных углах комнаты. Первая спокойно стояла, держа в руке белый лист бумаги. Вторая возбужденно жестикулировала, ее лицо было перекошено едва сдерживаемой яростью.

– Выполняй, Рио. Сейчас же. Я не собираюсь просить тебя об этом еще раз, – спокойным твердым голосом произнесла Монтана.

– На хрен, Монтана? Все было хорошо, пока здесь не появилась эта сучка-блондиночка.

– Монтана, что происходит? – услышала я свой голос.

Рио оглянулась на звук, ее глаза загорелись гневом:

– Ты!

Вскочив, Монтана, легко повернула значительно превышающую ее женщину, лицом к себе:

– Сейчас же, Рио.

После долгой паузы широкие плечи Рио опустились в знак повиновения.

– Хорошо, – сказала она, и резко дернулась в сторону от Монтаны. Резко обернувшись, она снова направилась ко мне, крепко прижав кулаки к бокам.

Я застыла перед надвигающейся угрозой, не чувствуя в себе силы ни отойти назад, ни отодвинуться в сторону.

В последнюю секунду она взяла чуть левее, задев боком мое плечо. От удара роза выпала у меня из руки, и оглянувшись, я беспомощно наблюдала, как она ногой отшвырнула ее к двери, разбрасывая красивые лепестки по полу и, растоптав часть из них своими ботинками, покинула дом, хлопнув за собой дверью.

Я медленно развернулась:

– Монтана?

– Я сожалею, Ангел, – прошептала она.

– Что происходит?

Подойдя вплотную, она передала мне листок бумаги, который держала в руке.

Это была записка – все что я могла сказать после беглого взгляда на нее. Она была не подписана, но это не имело значения, я прекрасно знала этот смелый почерк, так же прекрасно, как и собственное сердце.

«Если бы я была Кавалло, вы бы уже были мертвы. Позволите мне это снова, и вы пожалеете, что я не он».

– Это почерк Айс, – подтвердила я и так очевидную вещь.

– Да. Я обнаружила это воткнутым у изголовья кровати, – держа в руках бумагу, Монтана показала нож, острый край которого недоброжелательно мерцал в тусклом свете.

– Где она?

– Ушла, – она вздохнула, – уже давно.

– И ты послала Рио найти ее?

– Нет. Рио одна из лучших здесь, но даже она не сможет найти Айс, если та этого не захочет. Рио заведует безопасностью. Я отправила ее предпринять усиленные меры.

– Но почему? Почему она не хочет себя обнаружить? Почему она не осталась? Не понимаю, – я чувствовала, как чертовы слезы опять рвутся наружу, но, как я сейчас понимаю, я была слишком зла тогда, чтобы позволить им вылиться.

Монтана вздохнула:

– Я тоже не понимаю, Ангел. Я понимаю только, что она проверила нас; испытала наши возможности. И мы провалились. С треском.

– Ты не можешь обвинять себя в этом, Монтана. В конце концов, мы говорим об Айс. Я имею в виду, она… была… есть… черт, я не хочу этого говорить… наемным убийцей. И раньше, если ты помнишь, она получала деньги за подобные вещи.

– Да, Ангел. Я помню. Но как я могу быть уверенной в том, что она не права? Как мне быть уверенной в том, что, даже если мы не смогли остановить ее, мы смогли бы остановить Кавалло? Или, скажем, какого-нибудь полоумного идиота или ревнивого дружка, пожелавшего пробраться к нам? Она опустила свой взгляд на нож в руке, покрутила его, и опять посмотрела на меня: – Я думала, мы защищены от любого вторжения. Теперь я понимаю, насколько была глупа.

– Монтана, ты не можешь…

– Нет, я могу, Ангел. Я могу и буду. Жизни каждой женщины здесь, включая твою, – на моей ответственности, – она бросила на меня еще один взгляд. – Я потерпела неудачу в этом первом тесте. Слава богу, все живы. Будь я проклята, если снова облажаюсь. Теперь, если ты позволишь, меня ждут дела.

Кивнув, она повернулась так резко, что жалобно скрипнула пострадавшая половица, и исчезла в противоположном конце холла, направившись, как я думаю, к своей комнате, оставив Корину и меня, пристально смотрящими ей в след, в полной тишине.

***

Большую часть оставшегося на сон времени я провела, разрываясь между гневом и горем, надеждой и отчаянием. Во мне было столько злости на Айс, что практически хотелось ее придушить. Я отлично понимала инстинктивное желание позаботиться о том, чтобы я по максимуму была в целости и сохранности, но, до меня абсолютно не доходило, почему нужно было уйти до того, как я реализую мою собственную потребность убедиться в том, что она цела и невредима, а, главное, свободна.

Точно так же меня мучило и другое противоречие. С одной стороны, как это ни странно, я была довольна тем, что Рио выбила розу из моей руки и растоптала ее своим ботинком. Но, с другой стороны, несмотря на боль в коленках, я ползала по полу и собирала лепестки как нечто осязаемое, что связывало меня с той женщиной, которая держала мое сердце в своих руках.

Я знала, что во второй раз мне не удастся так же легко заснуть, поэтому, даже не предпринимая новых попыток, приняла душ, переоделась и отправилась на кухню, где уже до рассвета закипела работа по приготовлению пищи.

Я присоединилась к процессу и время полетело быстро и незаметно. Уже через секунду я покрылась мыльной пеной до самых бровей, отмывая порученные мне фрукты.

Кухонная команда, по крайней мере, при приготовлении завтрака, состояла из уже пожилых, молчаливых женщин, которых, казалось, более интересовали вопросы добывания еды и мытья посуды, чем трата энергии на пустую болтовню на тему «кто, кому, где и как часто».

Я не хочу сказать, что они вообще молчали. Женщины изредка переговаривались между собой, но очень-очень мало.

После того, как вымыли, вытерли и убрали последнюю тарелку, я покинула неожиданно показавшиеся мне тесными стены и с явным облегчением вышла на пустынный двор под яркие теплые лучи солнца. Глубоко вздохнув, я позволила моим ногам идти куда им заблагорассудится, и совсем не удивилась, когда обнаружила себя сидящей на ограде загона и наблюдающей, как из конюшни выводят лошадей.

Вожаком, разумеется, был жеребец, и я, с невольной усмешкой, приподняла кончик шляпы, приветствуя единственного на многие мили вокруг мужчину. Он, фыркнул и кивнул в ответ, а затем вернулся к своему табуну.

Я с удовольствием рассматривала его отличное сложение, наслаждаясь оттенками, в которые солнечный свет раскрашивал его шкуру, подчеркивая тугие напряженные мышцы. Он очень напомнил коня, вырезанного Айс для меня на прошлое Рождество – теперь уже почти год назад.

Господи, неужели прошел целый год? Как это время могло так быстро пройти? Как могло…

Эти слезливые мысли были прерваны мягким толчком в мое колено. Испугавшись, я почти потеряла равновесие, с трудом удержавшись, схватив за нос красивую серую кобылку, которая фыркнула, как только мои пальцы коснулись ее носа.

Она оценивающе посмотрела на меня огромным темным глазом, затем, раздувая ноздрю, снова подтолкнула меня в бедро, как будто что-то требуя. Я не смогла удержаться от смеха и чуть опять не потеряла равновесие.

"Сожалею, подружка", – искренне сказала я ей: "У меня ничего для тебя нет".

Рядом раздался музыкальный смех, я подняла глаза и увидела Девушку-Ковбоя, сидящую верхом на огромной белой лошади, ее лицо было прикрыто от палящего солнца полями белой ковбойской шляпы.

– Ангел, не стоит беспокоиться о Клео. Она думает, что она щенок. Ну, давай, Клео, оставь женщину в покое, Она – не твоя персональная кормушка.

– Все в порядке, – ответила я, проводя пальцем по лбу пони. – Она меня не беспокоит. Такая забавная.

– Ну да, весьма симпатичная. Продолжай обращать на нее внимание, и ты обеспечишь себя на всю оставшуюся жизнь восьмифунтовой тенью.

– Не обращай внимания на жадную леди, Клео, – театрально прошептала я, продолжая почесывать свою новую подружку, – Она просто завидует, ведь твои глаза принадлежат только мне.

Девушка-Ковбой фыркнула от смеха, заставляя свою лошадь ходить по кругу: «Не хочешь прокатиться со мной? А я пока буду работать над своей завистью. Мне нужно закрепить изгородь в дальней части загона, и я была бы рада компании».

Это предложение заставило меня легонько вздрогнуть: «Знаешь, я очень люблю лошадей, но, боюсь, последний раз ездила на них еще в детстве».

– Без проблем. Просто позволь своей новой подружке довезти тебя туда. Она очень послушная.

Я посмотрела на Клео. Та мотнула головой и опять боднула меня.

– Вот черт. Похоже на то, что я все-таки ей понравилась.

Когда я направила свое утомленное, потное и избитое седлом тело обратно к дому, солнце уже склонялось к закату. Я была абсолютно разбита, но, без сомнения, удовольствие, полученное от прогулки, было не меньше этой усталости. Тактичная компания девушки-ковбоя помогла мне отвлечься от печальных мыслей, ее нежный голосок, напевающий кантри за кантри, заставлял смеяться и подпевать всю дорогу, хотя, как говаривал мой отец, в детстве мне на уши наступил медведь.

Обходя автомобиль Рио, припаркованный перед домом, я бросила быстрый взгляд на Корину, лежащую возле бассейна с группой обнаженных красавиц, исполняющих каждую ее прихоть. Ухмыляясь и кивая головой ее несомненной удаче, я открыла дверь и вошла в дом как раз в тот момент, чтобы еще раз увидеть сцену из сегодняшнего утра, но только теперь уже в гостиной.

Обе женщины повернулись ко мне. Я уже, было, собралась развернуться и отправиться спать в конюшню, но меня остановила улыбка Монтаны.

– Я… ммм… не хотела вам мешать… Я просто… иду в свою комнату принять душ.

– Ничего, все нормально, Ангел. Я рада, что ты вернулась. У нас друзья…

Дальнейшие слова были прерваны, когда я почувствовала незнакомую и грубую хватку на своем плече. Утомленное и уже приученное к бдительности при общении с Рио, мое тело начало рефлекторно действовать, отреагировав на угрозу.

Схватив за руку неведомого обидчика, я повернула запястье, выставила чуть левее свое бедро и плавным, хорошо отработанным приемом, бросила тело на пол, а затем быстро уселась верхом на идиота, схватившего меня, и пристально посмотрела на него.

Каково же было мое удивление, когда я узнала женщину, которую только что повалила.

– Пони? Это в самом деле ты?

– Удивлена? – прохрипела она, по ее лицу расползалась широкая горделивая улыбка.

– Пони!!! – возбужденно закричала я, помогая ей встать на ноги. – Как ты…? Откуда ты…? – я прижалась к ее груди, и остатки моего лепета были уже не слышны.

С довольным смешком, она тоже обняла меня, подняла и покружила в воздухе, и лишь потом вернула на место.

– Черт возьми, как же я рада снова увидеть тебя, Ангел! – она звучно чмокнула меня в щеку, потом отодвинулась, осмотрела с головы до ног, иногда замедляя взгляд, – Выглядишь хорошо, – констатировала она с хитрым видом.

– Ты выглядишь не хуже, – ответила я, смеясь сквозь слезы.

– Держу пари, Ангел, ты так всем говоришь, – послышался за моей спиной очень знакомый и любимый голос, которого мне так не хватало.

Я ошеломлено обернулась, чувствуя, как отвешивается моя челюсть:

– Криттер?

– Привет, незнакомка, – ее улыбка была яркой, как солнечный свет Аризоны, она открыла мне свои объятия и я нырнула в них, как в теплое одеяло.

– Я не верю этому, – сказала я сквозь слезы, – Я не могу поверить, что вы здесь. Как…?

– Спасибо Доните и ее отличному совету про условно-досрочное освобождение, – сказала она, и ее глаза тоже подозрительно заблестели. – Мы вышли вместе с Пони. Я думаю, они все еще не поняли, как смогли нас отпустить.

– Как насчет Сони?

Ее улыбка слегка дрогнула:

– Мы надеемся, в следующий раз ей повезет больше. Она осталась без нас, но у нее все очень даже неплохо, – Криттер усмехнулась, – она нашла новую Лююююбовь.

Смеясь, я схватила Пони за руку и притянула ее для нового крепкого объятия, счастливая, что двое старых, любимых, дорогих друзей были снова со мной, особенно сейчас, когда так отчаянно были мне нужны.

Наконец оторвавшись от них, я одарила каждую долгим, оценивающим взглядом: «Вы ни капельки не изменились, ни капельки!»

– Ты чертовски права, – ответила Пони, тыча пальцем мне в живот и хмуря брови, – Ты и до этого неплохо выглядела, Ангел, но теперь у тебя вообще мышцы как у буйвола. Откуда это, женщина? Айс вкалывает тебе какие-то стероиды?"

Я рассмеялась: «Нет. Ничего подобного. Эти – честно заработанные мускулы».

– Честно? Что ты имеешь в виду? Разворотила все горы в округе?

– Пони! – крикнула Криттер, шлепая Пони по руке.

– Эй! – взвизгнула Пони, потирая руку и хмурясь на Криттер, – Это нормальный вопрос! Когда я первый раз спасла ее, она состояла из кожи, костей и жира. Теперь у нее больше мышц, чем у меня!

Криттер рассмеялась: «Боже, Пони. Ты ведешь себя как буч».

– Тебя это расстраивает? – Она снова повернулась ко мне. – Скажи, Ангел, что мне надо делать, чтобы получить тело, подобное этому?

– Хорошо, для начала, – усмехаясь, я сказала первое, что пришло в голову, – Ты могла бы построить свой собственный дом.

– Вау… – ее глаза расширились, – Ты построила свой дом, черт возьми?

– Ну, я строила его не совсем сама, конечно. Но я помогала. Много, – я поморщилась, вспомнив натянутые мускулы и мозоли и все, что было связано с постройкой нашей хижины. Однако следующие мысли вызвали на моем лице улыбку. Я вспомнила нежную заботу Айс о моих ранениях, и многие вечера, проведенные в обнаженном виде на животе лицом вниз, в то время пока горячие руки моей возлюбленной изгоняли из моих измученных мышц всякое упоминание о боли, даря взамен отдых или, при желании, страсть. Подняв глаза и наткнувшись на понимающую улыбку Криттер, я почувствовала, как мое лицо заливает румянец, и быстро опустила голову, пытаясь восстановить спокойствие.

Не обращая ни на что внимания, Пони снова толкнула меня: «Я не могу поверить, что ты сама построила свой собственный дом».

– Понимаю, но это так. Я также колола дрова, много ходила и плавала летом по две мили каждое утро и каждый вечер.

В абсолютной тишине Пони посмотрела на меня глазами размером с серебряную долларовую монету. Спустя какое-то время, она закрыла лицо руками и тряхнула головой.

– Не обращай внимания, – пробормотала она сквозь пальцы, – Забудь о моем вопросе. Я просто попытаюсь поддерживать ту форму, что у меня уже есть.

С довольной улыбкой я повернулась к Монтане, глядящей на нас с непроницаемым выражением лица. Разумеется, это все – Рио. От нее не было еще ни одного сообщения.

– Где Рио?

– Она ушла.

– Ушла? – переспросила Пони, – Куда, черт возьми, она ушла? Мы хотели поговорить о повышенных мерах безопасности, блин!

– Что-то терзало ее сегодня весь день, – вставила Криттер, – Она сегодня была не такая, как обычно. Есть проблемы?

– Это началось не сегодня, – ответила Монтана, многозначительно глядя на меня, и это не прошло мимо Пони. Она повернулась обратно ко мне, внимательно глядя темными глазами:

– Что происходит, Ангел?

– Ничего, Пони. Мы просто… у нас слегка не сложились отношения. Вот и все.

– Что за чушь. Ты бы поладила с самим дьяволом. Что происходит?

Я пожала плечами:

– Я не знаю. Очевидно, что-то во мне ей очень не нравится. Я не знаю, что это, но я уверена, что в конце концов мы решим эту проблему, – я улыбнулась, – Как ты понимаешь, не может быть так, чтобы все любили меня.

– Когда я рядом, они будут это делать, – прорычала Пони, сжав кулаки.

– Пони, успокойся, – сказала Монтана, – Старая песня. Рио очень горда. Вы с Криттер стали для нее ударом. Она решила, что я сомневаюсь в ее способностях.

– И она обвиняет Ангела в этом? Это абсолютная чушь! Если бы она сразу справилась со своей работой, у нее не было бы причин для беспокойства.

– Пони… – на этот раз, это была попытка Криттер.

– Забудь об этом, Криттер. Я не знаю, какая муха укусила ее за задницу, но я выбью из нее эту дурь.

– Пони, боюсь, это надолго…

– Отлично. У нее будет возможность поразмыслить о комфорте собственной койки, пока я буду ею заниматься.

Она решительно направилась к двери, но я схватила ее руку, удивляясь тому, как легко она развернулась ко мне: «Я ценю это, Пони, но, пожалуйста, позволь мне заняться этим самой, хорошо? Когда все немного остынут, я попытаюсь поговорить с ней. Вы даже, если захотите, можете прийти и спрятаться где-нибудь в кустах. Просто поймите, это только наше с Рио дело. Давайте, это останется между нами и дальше, хорошо?»

Она нахмурилась, глядя на меня, очевидно, не в силах побороть свой гнев, но, наконец, кивнула и мягко отняла свою руку:

– Хорошо. Но, не думай, что я не отметелю ее задницу за проблему с охраной. Мы должны бояться не только Кавалло. Есть еще целая планета, населенная сумасшедшими, которые рады разбомбить это место на чертовой карте. Если она не будет хорошо делать свою работу, мне придется ее заставить.

Я кивнула в ответ: «Это понятно. Догадываюсь, раз ты здесь, то теперь ты отвечаешь за безопасность».

– Черт возьми, это так.

Рассмеявшись, Криттер подтолкнула Пони к двери:

– Иди, попугай ядовитых змей. Не обижайся, ладно?

– Хорошо, – буркнула она, потом повернулась и вышла, не сказав больше ни слова. Не в состоянии удержаться, я просто закинула голову и рассмеялась, держась руками за живот.

– Господи, как я соскучилась по вас!

– Мы тоже соскучились по тебе, Ангел, – ответила Криттер, ероша мне волосы, – Мы тоже соскучились.

***

– …и следующее, что нам известно, она здесь проходила – жопа на ножках – прямиком в отстойник. Вонь стояла неделями! Она окружала ее подобно облаку.

Я, умирая от смеха, корчилась на подушках, даже не пытаясь вытереть катившиеся по моим щекам слезы, проступившие от дикого хохота.

– Ну-с, – продолжила Криттер, выражение ее лица описывалось одним словом – «самодовольство», – С тех пор Муси изменилась. Я ей говорила, что однажды она будет вонять как дерьмо. И я была права. Абсолютно.

Перевернувшись на живот, я отчаянно попыталась справиться с судорогами, сокрушающими мой пресс, который и так был натружен после целого дня верховой езды и тяжелой работы.

– Прекрати, – выдохнула я, – Пожалуйста. Ты убьешь меня.

– Извини, – прозвучало в ответ без капли раскаяния. Но она остановилась, что было настоящим облегчением. Я наконец справилась со своей истерикой, перевернулась на спину, приподнялась на локтях, и укоризненно посмотрела на нее:

– Плохая девчонка.

– Да, я – такая.

– Ну, ладно, – ответила я, слегка приходя в себя, – Так же сильно, как я скучала по вам, я всей душой отдыхала от страха проснуться утром с мыслью о том, что кто-то вроде Мыши или Дерби захочет перекроить мне физиономию только за то, что я не так на них посмотрела, – Тряхнув головой, я вздохнула и закончила, – Я просто надеюсь, что мне не придется вновь ощутить нечто подобное в присутствии Рио.

– Я тоже надеюсь, что не придется, Ангел. Я не понимаю, что с ней происходит. Рио одна из тех «больших» людей, что пугают тебя одним своим видом, но, на самом деле, в душе очень добрые. По крайней мере, такой она была раньше. Один Господь Бог знает, что с ней стряслось.

– Так ты давно ее знаешь?

– Да. С Болота. Она попала туда примерно через год после меня. Даже для этого места она выглядела огромной, но ее мышцы были только для показухи. Колосс на глиняных ногах.

– Серьезно? – не могла я поверить.

– Да. Серьезно. Должно быть, она была сильной, но очень медлительной и неуклюжей, как все толстяки. Задиры сначала держались в стороне, опасаясь ее размеров, но, когда поняли, что она не умеет драться, сразу набросились на нее как мыши на крупу. Это могло выглядеть забавно, если бы, черт возьми, не было бы так печально.

– Что же случилось дальше?

– Случилась Айс. Однажды, они прогоняли Рио через все круги ада на площадке для поднятия тяжестей. Несколько человек удерживали ее на земле, пытаясь прижать штангой, которую она отталкивала руками. Остальные встали вокруг и выбивали из нее дерьмо. Ну, а все оставшиеся, вроде нас, стояли в стороне, считая, что она достаточно огромна, чтобы постоять за себя. Но, видимо, Айс так не думала, поскольку вышла из здания тюрьмы и, не успели мы глазом моргнуть, как все закончилось, – Криттер выглядела весьма изумленной, вспоминая этот случай, – Двое из них отправились в госпиталь. Остальные… ну… можно сказать, что несколько месяцев они были не в состоянии и мухи обидеть.

Я тихо фыркнула:

– И почему меня это не удивляет?

Криттер ухмыльнулась:

– Я бы удивилась, если бы это произошло, – она легла на спину рядом со мной, наши головы покоились на одной подушке, – Вот так Айс взяла Рио под свое крыло и научила ее драться. Та оказалась в своей стихии, и, не успели мы заметить, как стала использовать свои мускулы не только для того, чтобы поразить воображение окружающих дам.

– С тех пор, как она научилась драться, она кого-нибудь задирала?

– Рио? Нет. Нисколько. Как я и говорила, она оставалась той же милашкой… Боже, ты бы видела ее лицо, когда Айс сделала ее Амазонкой. Я думала, она разрыдается.

Мне ничего не оставалось, кроме как трясти головой в изумленном неверии. То, в каких красках Криттер представляла мне Рио, абсолютно отличалось от моего собственного представления о ней: день и ночь.

Вдруг меня озарило: «Криттер, были ли Айс и Рио…»

Она надолго задумалась: «Ты спрашиваешь меня, были ли они любовницами?»

Я кивнула. Ее бровь приподнялась, но спустя мгновение, лицо озарилось пониманием:

– Ты думаешь, это – ревность?

– Да, это имеет смысл. Бывшая любовница должна играть роль водителя такси своей счастливой соперницы, сопровождая ее в ад и обратно. При этом ей еще сообщают, что ее навыков недостаточно, чтобы защитить ненавистного пассажира, – я пожала плечами, – Вероятно, я бы тоже вышла из себя.

– Да, это могло бы иметь смысл, если бы так все и было. Но, насколько я знаю, Рио боготворила землю, по которой ступала Айс – черт, мы все боготворили – но у них ничего не было. Друзья – да. Любовники – нет.

– Хорошо, таким образом, мы вернулись к началу нашей задачки, – сказала я, легонько похлопывая матрас ладонью.

Криттер взяла мою вторую ладонь, переплетая наши пальцы:

– Ангел, может быть, у нее есть свои личные причины. Может быть, все это произошло в не самые лучшие для нее времена. Может быть, когда Пони наведет здесь порядок, этот разговор покажется тебе пустой затеей.

– Ты права. Я тоже надеюсь. И я могу долго ждать.

Она рассмеялась:

– Вы с Айс вместе уже… семь лет? Вот чего у тебя в изобилии, так это терпения.

– Должна тебя уверить, эта добродетель сейчас очень сильно испытывается, – ответила я, нахмурившись.

Опять рассмеявшись, она перевернулась, звонко поцеловала меня в губы и спрыгнула с кровати:

– Пойду-ка проверю, не нужна ли я Пони. Думаю, самое время взбить перинку. Это был долгий день. Спокойной ночи, Ангел.

– Спокойной ночи, Криттер.

Небрежный прощальный жест рукой и она отправилась к двери.

– Криттер!

– Да?

– Спасибо.

Легкая самодовольная улыбка украсила ее губы, и она отвесила мне шутливый поклон: «Обращайся в любое время, Ангел. В любое время».

Следующие несколько дней пролетели незаметно. Я потихоньку привыкала к своему новому временному жилищу. Утро старалась проводить на кухне с Кориной, помогая ей готовить завтрак для тридцати или около того женщин, живущих на ранчо. Это была единственная возможность побыть вместе с ней, и я использовала любой шанс, чтобы реализовать его. Криттер и Пони были все время заняты, занимаясь вместе с Рио укреплением безопасности ранчо. К чести Рио стоит сказать, она вела себя как обычно, если только не обращать внимания на ее безумную погруженность в работу, которой она отдалась на тысячу процентов, стараясь никогда более не допустить ошибок последней недели. Мне ничего не стоило сказать ей, что захоти только Айс, и все ее ошибки опять повторятся. Но, я никогда этого не скажу. Боюсь, Айс отшлепает меня за такую бессердечность. Рядом с Пони Рио выглядела более мирной, и у меня появилась надежда на возможность урегулирования наших отношений.

Лучшие солнечные часы я проводила в загоне, рассматривая лошадей, кормила их, чистила при первой же необходимости, изо всех сил стараясь загрузить себя работой и отвлечься от мыслей о моей отсутствующей возлюбленной. Но мне редко это удавалось. Чем дольше я была без нее, тем сильнее становилась боль в груди. Я часто замечала, что говорю с ней, как говорят с людьми, ушедшими навсегда, разделяя каждый прожитый день, рассказывая о своей потере.

Вечером также сложился свой особый ритуал. Я седлала свою новоприобретенную подружку и направлялась в самую западную часть загона наблюдать, как за дальними горами садится солнце. Ни единый вздох не прерывал моего дыхания, и это был единственный момент за весь день, когда я чувствовала себя наиболее близко к Айс. В эти одинокие прогулки я проливала немало слез, но всегда возвращалась в более приподнятом настроении.

Как-то, уже после заката, я выбралась из таких теплых и таких шумных стен дома, вбирая холодную тишину степи и ощущая, как постепенно успокаивается тело, в то время, как его обволакивает ночь и приглашает в темноту. Я направлялась к конюшне с парой морковок в руках, точно зная, что безмятежная, безмолвная компания Клео – как раз то, что прописал доктор. Едва я вошла в прохладный уют конюшни, вбирая в себя с почти утерянным ощущением радости запах сена и лошадей, послышался отдаленный ритмичный топот, говорящий о том, что в этом месте я не единственный представитель двуногих. Поскольку помещение было относительно хорошо освещено, а лошади не показывали признаков беспокойства, я не обратила внимания на эти звуки и направилась к стойлу Клео, которая уже почуяла морковь. Надо сказать, что морковь она могла учуять за версту при любых погодных условиях. Лошадка вытянула шею, стараясь захватить губами принесенное угощение. Я не смогла удержаться от смеха, глядя на забавную мордочку, и нежно погладила ее между глаз.

Мгновенно проглотив морковку, она ткнулась мне в грудь, клянча добавки. Опять рассмеявшись от удовольствия, я оттолкнула прочь ее требовательный нос, и в этот момент услышала шум с задней стороны конюшни.

Спустя мгновение меня накрыла огромная тень. Я подняла глаза и увидела стоящую в открытых дверях Рио. Ее глаза сверкали яростью, а в руках она держала нож.

Как только я повернулась к ней лицом, уголок ее верхней губы искривился в усмешке:

– Добрый вечер, блондинка, – она с подчеркнутым вниманием оглядела помещение, – Где твои маленькие защитники? Вы не срослись задницами или еще чем-нибудь?

Оттолкнув Клео, я встала лицом к лицо к Рио:

– Что тебе надо, Рио?

Я чувствовала, как напряглось мое тело, но изо всех сил старалась сохранить спокойствие. Она взмахнула рукой, в которой сверкнул нож: «Для начала подойдет твоя голова на блюде».

Хотя я не отрывала глаз от своей собеседницы, боковым зрением мне удалось рассмотреть парочку предметов, которые в случае необходимости можно было использовать в качестве оружия. Это меня успокоило и, наконец, расслабило окаменевшие мускулы: «Ну да, и инструмент у тебя для этого подходящий».

Рио посмотрела вниз, как будто только что обнаружила, что держит в руках нож. Через секунду она швырнула его на землю: «Не думаю, что в твоем случае он мне пригодится».

Я чувствовала себя сжатой пружиной, удивительно спокойной и собранной. Конечно, мне как всегда помогал звучащий в голове низкий голос моей возлюбленной.

– Ну, это только ты так думаешь.

Когда Рио, сжав огромные кулачищи, направилась ко мне, я подняла руку вверх.

Она остановилась как вкопанная и уставилась на меня.

– Перед тем, как ты начнешь разрывать меня на части, ответь на вопрос.

– Ты рехнулась? – покосилась на меня Рио.

– Возможно. Но, у меня, по-прежнему, есть к тебе один вопрос.

Она нахмурилась: «Что?»

– Зачем?

– Что «зачем»?

– Зачем тебе это надо? Почему ты так сильно меня ненавидишь? Должно быть, я совершила что-то, оскорбившее тебя? Мне кажется, если ты собралась разобрать меня по кусочкам, то могла бы снизойти до ответа.

Она тряхнула головой, ни на секунду не задумавшись над вопросом: «Ты не поймешь». Затем подошла ближе, ее растопыренные руки напоминали рога буйвола. Я много раз в своей жизни видела подобное движение и слегка расстроилась от такой неоригинальности.

Однако у меня не было никаких иллюзий. Если она приблизится ко мне настолько, что сможет схватить, мало мне не покажется. Такое огромное и разъяренное чудовище, как Рио, запросто может убить, даже не желая этого. К тому же, если она и не убьет меня, уверена, бить будет жестоко, без всяких угрызений совести, так, что я сама пожалею, что еще не умерла.

Подождав, пока она не приблизится ко мне практически вплотную, я просто нырнула под ее распростертые руки, отбежала в сторону и развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как она чуть не врезалась в стенку стойла.

– Проверь меня, Рио, – сказала я, дождавшись, когда она обернется ко мне с перекошенным от досады лицом, – я соображаю лучше, чем ты думаешь.

– Забудь об этом, блондинка, – она вновь ринулась ко мне, в этот раз ее движения были более продуманы. Огромная рука размахнулась, и страшный удар наверняка раздробил бы мой череп на мелкие осколки, если бы я вновь вовремя не увернулась.

Последовал еще удар, и еще, и еще, но мне как-то удавалось ускользнуть от них.

Она была сильной и явно хорошо тренированной, но не могла сравниться с женщиной, с которой я целыми днями занималась спаррингом. После стремительных, запутанных ударов Айс ее движения казались медленными и неуклюжими.

Но, все равно, я не спускала с нее глаз и держала руки наготове, чтобы отбить удар, от которого не успею увернуться. И тут огромная ступня, которой оканчивалась нога размером со ствол дерева, воткнулась прямо в нервное сплетение на моем правом бедре. Моя нога подогнулась, я упала на пол и быстро откатилась по рассыпанной соломе, стараясь избежать шквала дальнейших пинков.

Как раз в тот момент, когда я едва не загнала себя в ловушку в углу стойла, она поскользнулась и чуть не упала, широко взмахнув руками в попытке сохранить равновесие. Воспользовавшись подарком судьбы, я прекратила свой странный напольный танец, и вскочила на ноги, напрягая пальцы, отчаянно стараясь смягчить почти неизбежный удар. В соломе передо мной сверкнул нож, но после секундного раздумья, я избавилась от этого искушения. Я никогда в жизни больше не пойду по этой дороге. Заметив мое колебание, она воспользовалась заминкой, и достала меня страшным ударом в живот, который мне все же удалось частично блокировать. Жадно хватая воздух ртом, я улетела на несколько шагов назад, ударилась о стену, затем отпрыгнула, уходя от направленного в голову удара слева.

После того, как справа просвистел могучий кулак Рио (я знала – он должен был последовать), я выбросила руки вверх, схватила ее и несложным движением, которому научила меня Айс, оттолкнула от себя в сторону стены, у которой только что была сама. Она с деревянным стуком грохнулась об стену, затем тяжело дыша развернулась. На ее лице было написано легкое удивление.

– Поговори со мной, Рио, – сказала я, кружа вокруг нее и пятясь в направлении неосвещенной части конюшни, где было больше места, – Расскажи, зачем ты так поступаешь?

Сверкнув стиснутыми зубами, она оттолкнулась от стены, затем пинком подбросила лежащий у ее ног нож и поймала его:

– Заткни пасть и борись, дрянь, – прорычала она, наступая и широко размахивая ножом.

Я легко избежала этой напасти:

– Я борюсь, Рио. Борюсь за понимание того, что же тобой движет, – я уклонилась еще от одного взмаха, затем нырнула за угол. Как только она повернула вслед за мной, я нанесла ей удар ногой. Благодаря моему оригинальному маневру, Рио выронила нож. В этот момент я ударила ее в живот, подарив себе тем самым возможность перегруппироваться.

– Айс учила тебя быть Амазонкой. Она говорила тебе никогда не нападать на невооруженную женщину?

– Ты ничего не знаешь о том, чему она меня учила!

– О, я думаю, что знаю, – возразила я, продолжая кружить вокруг нее, – потому что она учила меня тем же вещам, что и тебя.

– Ты не Амазонка! Ты никогда не будешь Амазонкой!

– Как ты можешь так говорить? Ты даже не знаешь меня, Рио.

Мы продолжали кружить по конюшне, то уходя в тень, то выходя из нее, между нами – только нож и мой, не отрывающийся от него взгляд.

– О, я знаю все о тебе, дрянь. Я знаю, что ты не Амазонка. Амазонки не высасывают из других жизнь. Амазонки не делают людей слабыми и мягкотелыми.

– Рио, с кем я так поступила?

– С Айс, черт тебя возьми! – вскричала она с красным от ярости лицом, – Ты же не так тупа!

– Может и так, поскольку я, по-прежнему, ничего не понимаю.

– Это все по твоей вине. По твоей вине Кавалло до сих пор жив. По твоей вине ее арестовали. Ты сделала ее слабой. Ты сделала ее мягкотелой, – каждая такая фраза оканчивалась колющим взмахом ножа, – Айс, которую знаю я, никогда бы не стала жить с блондинистой сучкой, и никогда бы не позволила копам поймать себя. Айс, которую знаю я, никогда бы не отпустила Кавалло, уже приставив пистолет к его голове. Айс, которую знаю я…

Раздался громкий щелчок, эхом пронесшийся по огромному пространству конюшни. Я застыла на месте и увидела материализовавшийся из темноты, отливающий серебром пистолет, больно уткнувшийся дулом в правый висок Рио:

– Продолжай, Рио, и закончи свою мысль, – раздался из той же темноты мрачный, бархатный, мурлыкающий голос моей возлюбленной, заставивший встать дыбом каждый волосок на моем теле, мышцы непроизвольно напряглись и расслабились, реагируя на ее неожиданное появление. – Что еще с Айс, которую знаешь ты?

Я никогда не видела ранее, чтобы человек так цепенел, как это случилось с Рио. Ее глаза расширились и округлились, тусклое освещение конюшни мерцало на жирных каплях испарины, выступившей на лбу и над верхней губой. Рот открылся и закрылся, породив только хрип. Я буквально ощущала удушливый запах ее страха, перебивавший сильный запах сена и лошадей.

– Продолжай, Рио. Договори.

Ответом был еще один сдавленный хрип.

– Что случилось, Рио? Проглотила свой язык? Пять минут назад ты выглядела очень неплохо, – насмешливо процедила Айс.

– Я…

– Айс, – мягко сказала я, делая шаг в ее сторону. Это казалось безумным, но я неожиданно обнаружила в себе некое подобие симпатии к женщине, пытавшейся несколько секунд назад убить меня, – Пожалуйста…

– Ну, хорошо, Рио. Поскольку ты не хочешь говорить со мной, может быть, я поговорю с тобой, а? – Пистолет растворился в темноте, скрывавшей мою возлюбленную, рука в черной перчатке схватила Рио за рубашку и повернула перепуганную женщину лицом к Айс, – Очевидно, мой друг, ты забыла кое-что, чему я тебя учила.

– Айс, – повторила я свою попытку.

– Правило номер один. Никогда не бери в руки нож, если не собираешься им воспользоваться, – нога в тяжелом ботинке внезапно появилась из темноты и выбила оружие из руки Рио. Нож просвистел над моей головой и воткнулся в тюк с соломой далеко позади меня.

– Правило номер два. Никогда не притесняй невинных беззащитных женщин.

Кулак Айс погрузился в живот Рио, и та, хрипя, сложилась пополам.

Впрочем, она достаточно быстро вернулась в нормальное положение.

– Правило номер три, – в голосе прозвучала легкая мрачная усмешка, – Ах, да, я никогда раньше не говорила тебе о правиле номер три, не так ли? Не имеет значения. Его можно выучить и сейчас, согласна?

Она встряхнула Рио, и я увидела, как содрогнулось это огромное тело.

– Правило номер три. На самом деле, оно самое простое из них. Тронешь Ангела. Умрешь. Дошло?

Рио молчала и Айс встряхнула ее еще раз.

– Рио, я задала тебе вопрос. Ответь мне.

– Да, – прошептала она, – Я… поняла.

– Хорошо, – и опять в голосе слышалась улыбка. Я ни за что на свете не хотела бы когда-либо увидеть это улыбку, – Таким образом, у нас образовалась небольшая проблема, не так ли? Ты нарушила самое важное из этих правил – Правило Номер Три.

– Пожалуйста… – произнесли мы с Рио в один голос, но Айс продолжала игнорировать нас.

– Я думаю, вместо того, чтобы нападать на Ангела, ты должна, стоя на коленях, благодарить ее. Потому что, если бы она не «размягчила» меня, твои мозги давно бы забрызгали всю конюшню. И, полагаю, мы обе это знаем. Не так ли?

Опять молчание. И опять ужасное сотрясение огромного тела.

– Не так ли?

– Д…да.

– Хорошо. Итак. Я только единожды собираюсь быть такой доброй и разрешаю тебе воспользоваться контрамаркой на «возвращение из Ада». Но даже не думай повторить это. Потому что, Рио, я обещаю тебе: ты умрешь.

Подобно ядру, выпущенному из огромной пушки, Рио, буквально пролетела через всю конюшню и как мешок сползла по дальней стене на землю.

В помещении опять наступила тишина, на этот раз она сильно затянулась, и я очень боялась, что Айс снова улизнула, хотя я интуитивно чувствовала ее присутствие. Это странное ощущение росло, даря мне надежду и силу, столь необходимые, чтобы преодолеть несколько шажков и войти в темноту.

Однако, раньше, чем я решилась на это, она сама вышла на свет, как демон, рождаясь из тени. Ее глаза светились холодным отрешенным светом и облако темной энергии, как мрак, из которого она материализовалась, окутывало ее плотным саваном. Она была одета во все черное, ее волосы были крепко собраны сзади шнурком, что придавало ее прекрасному точеному облику резкие черты.

– Айс?

Словно вырванный из глубин ночного кошмара, ее взгляд полоснул по моему лицу и в первый раз сфокусировался на мне. А затем начал постепенно теплеть, все более и более вбирая в себя мой облик. Туго взвинченная энергия, окутавшая ее, каким-то образом стала ослабевать, и на губах появилось некое подобие улыбки:

– Привет, – произнесла она чуть громче шепота.

Даже Сатана не смог бы остановить меня, когда я бросилась в ее объятия.

Свивая наши тела в одно, я обхватила ее подобно странному спруту с четырьмя щупальцами, дыша в такт с ней и слушая, как под моим ухом медленно бьется ее могучее сердце.

– Не уходи, – прошептала я, понимая, что меня выслушают, но вряд ли исполнят мою просьбу. – Пожалуйста, останься.

Ее длинные руки обвили меня, делая наше объятие еще более крепким, я почувствовала, как ее губы нежно коснулись моих волос. Ее грудная клетка расширилась, делая глубокий вдох, а затем нежным выдохом выпустила теплый воздух, взворошивший мои волосы и согревший кожу на макушке. Спустя мгновение ее мускулы расслабились и она аккуратно опустила меня на ноги, так, что наши тела прижались друг к другу по всей длине.

Она посмотрела на меня сверху вниз, слегка прижимая подбородок к груди.

– Пожалуйста, – опять прошептала я, кладя руку поверх ее, лежащей у меня на щеке, – останься. Хотя бы на эту ночь.

Энергия ее взгляда обнажила мою душу, оставив только робкую просьбу к ее темному могуществу. Когда взгляд Айс сконцентрировался на моих губах, я почувствовала, как меня захлестнул огонь желания. Это ощущение было почти болезненным, вызывая из глубин подсознания видения страшных призраков, выходящих из своих нор, чтобы насытиться кровью невинных жертв. Рука в черной перчатке взяла меня за подбородок, и неожиданно темная, возбуждающая энергия передалась и мне – через обжигающие прикосновения горячих, мокрых, голодных губ, превращающих меня в пепел.

– Оставайся здесь, – сказала она, отодвигаясь от меня, от нас. В ее голосе слышались и приказ, и волнение, и желание.

Да даже захоти я, – я не смогла бы сдвинуться с места. Мои ноги прочно вросли в покрытый грязью пол. Гладя пальцами ничего не чувствующие губы, хранящие энергию поцелуя Айс, я беспомощно созерцала, как она переходила из света в тень, и обратно, целеустремленно направляясь к задней части конюшни. Наклонившись, она легко подняла Рио за ворот рубахи, затем опустив голову, что-то прошептала моему недавнему мучителю на ухо. Хотя я и не могла услышать сказанного, безмолвная раболепная благодарность в глазах Рио, весь ее вид, предоставили достаточно информации, чтобы догадаться о сути их беседы. Она, запинаясь, покинула конюшню, крепко держась одной рукой за живот. Айс обернулась, ее глаза быстро исследовали помещение. Внезапная улыбка пролетела по ее лицу, и прежде, чем я успела пошевелиться, из темноты прилетело скатанное одеяло, не задев моей головы только потому, что на его пути внезапно встретились мои руки. На секунду я опустила глаза, а когда подняла их обратно, Айс исчезла. Страх, что она ушла, сковал мои ноги, но, прежде чем я смогла сделать несколько спотыкающихся шажков вперед, она вернулась обратно, верхом на чистокровном жеребце, которым я восхищалась бессчетное количество раз. Она ехала без седла, ее сильные ноги спокойно лежали по обе стороны его мускулистого тела, ее длинные пальцы не держали, а почти гладили его черную гриву. Он нес ее без всякого усилия, не чувствуя веса на своей спине, как будто специально был выведен и рожден для этой миссии.

Его шея была гордо изогнута и, когда он посмотрел на меня, в его глазах загорелся веселый огонек. Или, озорной. Как я уже говорила раньше, мои знания о лошадях очень близки к нулю. Он шел строго вперед, подчиняясь незаметным командам Айс, и в следующий момент, рука в черной перчатке крепко ухватила меня и подняла на спину коню с той безошибочной непринужденностью, что никогда еще ей не изменяла, и внушала мне благоговейный трепет пополам с возбуждением.

– Держись крепче, – послышался низкий командный голос, как только я ухватила Айс за тонкую талию, а одеяло удобно разместилось между нами.

– Всегда, – прошептала я, прижимаясь щекой к ее спине в то время, как она послала жеребца к выходу из конюшни.

Ворота загона были нараспашку, хотя я точно помнила, что когда входила в конюшню, они были закрыты. Подозреваю, это было одним из мелких поручений, данных Айс Рио, когда она отпускала ее. С тихим «Йех!», Айс отправила нас в путь, и мои нежные объятия превратились в мертвую хватку в борьбе за жизнь – слишком быстро уносилась земля под копытами галопирующего жеребца: «О, я сейчас умру. Я сейчас умру. Я не хочу умирать. Оооо, неееет, я не хочу умирать».

Я услышала, как она тихонько рассмеялась, ослабив повод и крепче взяв меня за руки. Мягкие локоны ее волос, выбившиеся из-под повязки, щекотали мне нос и щеки, напоминая о более счастливых временах и успокаивая душу. Закрыв глаза, я уткнулась лицом в ее волосы, доверяя их аромату провести меня навстречу неизвестности.

Спустя некоторое время, – откровенно говоря, я была слишком взволнована, чтобы точно сказать, сколько прошло времени, – бешеный галоп сменился на ровную рысь, а затем конь мягко остановился. Незаметно для себя я отпустила талию «похитительницы». Сильные руки опустили меня на землю. Я попыталась собрать воедино остатки сознания и, с трудом открыв глаза, оглянулась по сторонам, наслаждаясь красотой уединенного прибежища, выбранного для нас Айс. А местечко действительно было очень уединенным. На триста шестьдесят градусов вокруг не было никакого намека на цивилизацию. Вполне возможно, мы оказались на луне.

Меня окружал живой, чувствующий мир. Высокие мягкие травы с пушистыми верхушками покрывали ровное бескрайнее плато, на котором мы внезапно очутились. Над головой распростерлось такое же бескрайнее, вытканное драгоценными камнями небо. И ни одного огонька вокруг, умаляющего его краски, ни одного строения или высокого дерева, скрадывающих его безграничность. Такое ощущение, что оно неведомым мне образом заполнило весь мир, рождая чувство собственной ничтожности и малости по сравнению с ним.

Большое теплое тело прижалось сзади и уняло только-только зарождавшуюся дрожь.

Меня на секунду обняли, а потом нежно забрали из рук скатанное одеяло. Я молча наблюдала, как Айс расстегнула ремни, затем развернула на земле одеяло, опустившись на одно колено, расправила его и закрепила по углам заранее заготовленными камнями. Она взглянула на меня, уголки губ искривились тенью улыбки, и протянула руку. Лунное сияние отражалось на ее лице будоражащей игрой мрачной тени и нежного света, но ее глаза, чистые и ясные, были единственным и столь долгожданным для меня убежищем. И я направилась к ней, ощутив странное чувство невинности и непорочности: так новобрачная в первую брачную ночь отвечает на нежное приглашение своего суженого.

Большая, одетая в черную перчатку рука тепло накрыла мою ладонь и поднесла ее к губам. Я ощутила нежный поцелуй. Айс посмотрела на меня, ее улыбка становилась все шире и шире, эта кривая усмешка, от которой я всегда моментально успокаиваюсь, и на моем лице расцветает ответная улыбка.

– Иди ко мне, – прошептала она, звук ее голоса был едва слышен за шорохом ветра, игравшего верхушками трав. Я медленно опустилась на колени, ощущая нежную теплую кожу ее руки. Она провела пальцами вверх, а затем спустилась вниз и прочно обхватила мою талию, крепко прижимая меня к себе.

Я взглянула на нее, мою богиню ночи, освещенную лунным светом, создавшим вокруг нее яркий мерцающий ореол. Она подарила мне взгляд, полный обожания, и он оборвал мой вздох и полностью обездвижил. Мир вокруг меня перестал существовать. Ход времени измерялся только биением моего сердца:

– Я люблю тебя, – произнесла я обыденные слова голосом, полным благоговения.

Правдивее слов еще никто не произносил; нежнее слов еще никто не придумал.

– Я знаю, – с такой же нежностью ответила она мне.

Мы стали единым целым, высвободившись из темноты наших разделенных сущностей, возродив язык, на котором не было необходимости говорить. Язык любви и страсти. Язык взаимного обладания и сокровенных знаний. Язык, сметающий все несчастья и заставляющий все вокруг кружиться.

Губы встретились с губами в почти материализовавшемся желании, руки судорожно шарили в попытках сорвать одежду. Я чуть не вскрикнула от облегчения, когда Айс освободила меня от рубашки, буквально разорвав ее по швам. Треск эхом отозвался в пустынной ночи, а обрывки материи унесли порывы нежного ветерка. Холодный воздух сменился нечеловеческим жаром рук моей возлюбленной. Она дразнила и возбуждала меня, ее длинные, сильные и такие знающие пальцы гладили мою грудь, обводя с безжалостным упорством соски, дожидаясь того момента, когда я уже была готова закричать о своем поражении.

В ночном воздухе прозвучал низкий смешок, и меня нежно опустили на спину, в то время как ее губы покинули мой рот, и проведя огненную и столь желанную дорожку по подбородку, спустились вниз и остановились на чувствительной коже шеи. Мои руки сжались в кулаки, схватив жесткое одеяло, на котором я лежала… Когда ее сильные зубы дали себя знать, а язык заплясал вдоль пульсирующей жилки, перед моими плотно закрытыми глазами закружились в хороводе звезды, которых никогда не видали небеса.

– Боже мой, – прохрипела я и беспомощно сжалась, в то время как ее руки оставили мою грудь и спустились ниже с целью избавиться от мешающих джинсов, а зубы и язык продолжали творить свое волшебство над моей дрожащей плотью.

На секунду я замерла от страха, почувствовав, что ее тела нет рядом, но когда открыла глаза, меня захлестнула новая мощная, пронзительная волна страсти, волна более могучая, чем любая приливная волна бушующего пенистого моря.

Надо мной склонилась сверкающая серебром богиня, ее быстрые пальцы освободили от остатков одежды ее прекрасное тело, позволив лунному свету любовно ласкать совершенные формы. Я не смогла сдержать стона, прорвавшегося сквозь пересохшие губы. Ее руки свободно спускались, следуя лунной дорожкой от груди к животу и еще ниже. Мне страстно захотелось, хоть на мгновение, стать лунным сиянием, что так интимно окутывало ее.

С рычанием, которого я от себя не ожидала, я резко поднялась к ней, обхватила руками талию, вырывая из лунных объятий ее дикую первородную красоту и заключая в свои, там, где она и должна быть.

Я могла слышать тихие стоны, пока ласкала языком и покусывала шелковую кожу ее мускулистого живота. Как только мой язык забрался в углубление ее пупка, ее руки зарылись в моих волосах. Я улыбнулась, почувствовав, как тихонько подались вперед ее бедра, безошибочно отвечая на мои прикосновения. Не в состоянии ждать больше ни секунды, я опустилась вниз по животу, осыпая его горячими поцелуями, в страстном желании добраться до ее вкуса и запаха, того, что так не хватало мне в последнее время и по чему я очень скучала. И, как только я получила желаемое, на глаза навернулись слезы радостного восторга. Наконец, после такого долгого ожидания и вожделения, я опять смогла ощутить ее вкус. Радостный стон, полный блаженства, вырвался из моей груди, когда я услышала ее тихие ответные постанывания. Пальцы Айс, запутавшиеся в моих волосах, напряглись еще сильнее, а ее бедра начали медленные, нежные ритмичные движения, позволяя мне как можно полнее охватить желаемое, даря мне неописуемое блаженство. Мои руки, блуждая по ее телу, проделали путь вниз от талии к бедрам, и остановились на туго сплетенных мускулах. Я чувствовала, как они дрожат под моими ладонями, отражая ее борьбу с тем, что проделывали над ней мой рот и сила земного тяготения.

Улыбнувшись, я удвоила свои усилия, напрягая губы и, вобрав ее в себя как можно глубже, совершая языком медленные и долгие движения.

Вскоре трепет ее ног перерос в яростную дрожь. Руки рефлекторно сжались, она с нечеловеческой силой потянула меня к себе, позволяя моему языку войти в нее еще глубже, и еще глубже.

Она кончила с низким продолжительным стоном, по моему языку пронеслась яркая трепетная волна, вызвавшая на глаза слезы радости, первые слезы радости после долгих дней печальных переживаний. Наконец ее ноги расслабились, она села на корточки и посмотрела на меня с изумлением, руки безвольно покоились на коленях.

В глубине моей души родилась легкомысленная шутка и скривила губы в широкой ухмылке:

– А я тебя взяла, не так ли?

– Да, ты это сделала, – проворчала она со своей кривой усмешкой, от чего моя собственная улыбка стала еще шире, – со всей определенностью, ты это сделала.

Я весело рассмеялась:

– Мне стоит не забыть записать это потом. Не так часто бывает, чтобы я…

Больше я не успела ничего сказать – шесть футов обнаженного, сексуального тела обожгли меня своим поцелуем и повалили обратно на спину.

– Мне всегда нравилась карусель, мой сладкий Ангел, – проурчал прямо в ухо низкий голос, – и я собираюсь… поиграть… в интересную игру.

Я бы захлебнулась собственной слюной, будь ее в нужном количестве. Вместо этого, у меня перехватило дыхание, а затем вырвался стон – Айс языком обвела мое ухо, при этом посасывая и терзая зубами мочку. Ее рука опять дразнила мою грудь, безошибочно найдя соски, доводя тем самым до беспамятства. Огонь, который она во мне разжигала, заставлял забыть даже собственное имя.

– Тебе нравится эта игра, моя Ангел?

– Да, я… Боже!… здесь!… Я… ох! Да. Очень… о, да, пожалуйста… еще…

Ее смех пророкотал сквозь меня:

– Хорошо.

Мое тело было солнцем, излучающим жар и свет, по мере того, как ее руки изучали его впадины и вершины, не задерживаясь слишком долго на одном месте. Ее тело было луной, омывающей меня своим волшебным сиянием. И когда она, наконец, вошла в меня, с силой и нежностью присущей только ей одной, я вознесла молитву небесам, благодаря за то, что породили нас, за то, что вернули ее мне, такой всеобъемлющей, такой сильной и такой живой. Ее милосердные, опытные и такие знающие движения быстро привели меня к оргазму. Не успел он завершиться, как я кончила еще раз. Мне нужно было больше, больше энергии ее любви, и она с готовностью отдала ее мне, не остановившись даже после того, как второй оргазм лишил меня дыхания и сотряс тело.

Я почувствовала, как она переместилась, зажав мое бедро между своими, ее теплое влажное дыхание ласкало щеку.

– Я люблю тебя, Ангел, – прошептала она, начиная медленные ритмичные движения, заставляя наши тела двигаться в унисон, – очень-очень сильно люблю.

Повернув голову, я поймала ее губы своими губами, мои руки утопали все глубже и глубже в гуще ее волос, по мере того, как росли наша любовь и страсть. Наши тела, мокрые от желания, восхитительно скользили друг против друга. Грубая ткань покрывала совершала свои собственные движения, скользя под моей спиной и ягодицами, в такт все более нарастающему ритму, задаваемому Айс. Энергия, дрожащая между нашими телами, сплетала их все сильнее, пока, в последний момент, наши рты не отделились друг от друга в поисках ставшего столь необходимым воздуха. Она продолжала двигаться, ее глаза сверкали, тихое урчание доносило до самых глубин моей души слова, рожденные на ее собственном языке страсти. Ее пальцы плясали внутри меня в такт ее движениям, приглашая разделить с ней это путешествие к звездам.

– Вместе? – глубоко вздохнув, прошептала я, почувствовав, как напряглись и натянулись мышцы в преддверии столь необходимого освобождения.

– Всегда, – ответила она, глубокий синий цвет ее глаз подсказал мне о том, что это действительно так.

Мы очень долго лежали без движения, – две статуи, неразрывно связанные воедино. Наконец веки Айс дрогнули и закрылись, она опустилась на меня, ее грудь вздымалась в попытках отдышаться. Желая восстановить свое собственное дыхание, я повернула голову и уткнулась в сладкую кожу, там, где соединяются шея и плечо. Я тихо улыбнулась, почувствовав, как дрожь пробежала по ее телу, а затем поцеловала это место, вызывая небольшое, но легко ощутимое дрожание. С тихим урчанием, она оттолкнулась от меня, перевернулась, а затем прижала к себе как можно крепче, грудь к груди, живот к животу.

– Ты в порядке?

Как благословение, в ответ я получила нежный поцелуй в затылок.

– Все замечательно, – уверена, на моем лице была блаженная, счастливая улыбка, когда я услышала эти слова.

– И это все ты, – произнесла она со смешком.

– Любовь моя, ты тоже очень ничего, – ответила я как можно нахальнее, в ожидании, что этот смех еще раз пощекочет мне уши. И была с лихвой вознаграждена, услышав низкий, бархатный рокот, заполнивший холодный ночной воздух, согревший меня изнутри с головы до кончиков пальцев. К сожалению, этого нельзя было сказать о моей внешней оболочке. Дуновения холодного ветра вызывали дрожь вспотевшего тела.

– Холодно? – она прижала меня еще крепче, окутывая своим теплом.

– Немного.

Длинная рука оторвалась от моей талии, оставив на секунду без теплого прикрытия, а затем я оказалась закутанной в мягкое шерстяное одеяло, и мне стало так же уютно, как младенцу в теплых руках матери.

– Лучше?

– Мммм. Намного.

– Хорошо.

Слушая медленное биение сердца моей возлюбленной и чувствуя, как постепенно тяжелеют веки, я поняла, что нахожусь в месте, наполненном изумительной красотой и безграничным миром, и так может быть только в оберегающих объятиях Айс.

Я все больше погружалась в этот замечательный мир, плавно переходя от мысли к мысли, как вдруг одна из них заставила меня замереть:

– Айс?

– Ммм? – послышалось довольное сонное урчание моей возлюбленной.

– Сама не верю, что это говорю, но… может быть нам лучше вернуться обратно? Я имею в виду, раньше, чем Монтана позвонит в Национальную Гвардию.

– Об этом уже позаботились, – я почувствовала, как она вытянулась вдоль меня, затем откинулась назад, сплетая наши ноги вместе и удовлетворенно вздыхая.

Я слегка закинула голову, чтобы посмотреть ей прямо в глаза:

– Рио?

– Рио.

Я кивнула, а затем вернулась в ее теплые объятия, тихо улыбнувшись, прикоснувшись к ней затылком:

– Кстати, спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ты – мой рыцарь… ммм… в черном плаще.

Тихонько фыркнув, она помотала головой, ее подбородок нежно погладил мою макушку.

– Когда ты там появилась?

– Как раз перед тем, как вы вошли в конюшню.

Дрожь сотрясла мое тело, и я опять оттолкнулась от нее, чтобы еще раз взглянуть ей в глаза:

– Тогда почему…?

Она пожала плечами:

– Ты и сама справлялась.

Я продолжала смотреть на нее, чувствуя, как от изумления отвисает нижняя челюсть, словно у рыбы, выброшенной на берег. Эта женщина никогда не была многословной, однако порой она говорила нечто такое, что поднимало меня в собственных глазах на небывалую высоту.

С легкой усмешкой, она подняла руку и нежно прикрыла мой рот:

– Не хотелось бы, чтобы сюда сползлись скорпионы.

Эта была единственная во всем мире угроза, способная вывести меня из того магического ступора, в котором я оказалась. Если бы Айс не держала меня, я, наверное, допрыгнула бы до луны. Хотя, я ни разу не видела ни одного скорпиона вблизи, мой страх перед ними был вещью поистине легендарной, правда, известной только мне.

А теперь, очевидно, о нем узнала и Айс:

– Не волнуйся. Здесь нет ни одного.

Мне удалось вернуть глаза к обычному размеру:

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю, – последовал спокойный ответ.

– Ну, хорошо тогда. Но, если он меня ужалит в одно место, ты знаешь, кому придется высасывать яд.

– С удовольствием, – тон ее голоса навел меня на мысль, что, возможно, поиски подобного насекомого неожиданно попали в верхнюю строчку списка ее первоочередных задач. Я крепко обняла ее:

– Даже не думай думать об этом.

Ответом была лишь тихая дьявольская ухмылка.

Украв у нее поцелуй, я положила обратно свою голову ей на плечо, получая огромное наслаждение от ее гладкой кожи и аромата нашей любви. Нежные, медленные поглаживания пальцев по моим волосам вызвали еще одну улыбку на моем лице. И без всякой ложной скромности, в тот момент я точно знала, что никого и никогда еще так не любили, как меня.

Момент, которой, я надеялась, будет длиться вечность.

Мы долго сидели в тишине, слушая шелест ветра в траве, и постепенно мои размышления вернулись к другим предметам. Гораздо менее приятным. К тому, о чем даже и не стоило говорить после того, что у нас было и продолжало оставаться, но тем не менее, к тому, что, к сожалению, никуда не исчезло. Должно быть, Айс почувствовала перемену в моем настроении, она убрала руку и отодвинулась ровно настолько, чтобы посмотреть мне прямо в глаза:

– Что такое?

Я рассмеялась, попытавшись скрыть слезы. Айс поняла это, ее глаза сузились, она наклонила голову и положила руку мне на щеку.

– То, что сказала Рио в конюшне, – спросила я дрожащим голосом, – это правда? Я сделала тебя мягкотелой? Слабой? – с тяжелым вздохом я опустила голову, избегая смотреть ей в глаза, – Это все моя вина.

Рука сползла с моей щеки и крепко ухватилась за подбородок, заставляя меня поднять глаза. Хотя ее прикосновение оставалось нежным, ее взгляд был совсем не таким, он предвещал катастрофу, как тучи предсказывают ужасную летнюю грозу:

– Никогда… больше… не говори этого.

– Но…

– Никогда. Ты меня слышишь? – Ее тело, только что расслабленное и мягкое, стало твердым и напряженным от гнева.

Я чувствовала, как она продолжает напрягаться, как ярость буквально сочится сквозь поры, как мышцы начинают движение к освобождению, и я сделала то, единственное, что подсказало мне сердце, я бросилась на нее сверху и сжала так крепко, как только могла.

– Прости меня, – прорыдала я, – Пожалуйста, не уходи. Прости меня. Пожалуйста.

После долгой жесткой внутренней борьбы, она расслабилась подо мной, но глаза по-прежнему блестели гневом.

– Прости меня. Я больше так никогда не скажу. Я не понимаю, почему я это сделала. Пожалуйста…

Мы замолчали надолго, потом я вздохнула и откатилась в сторону, мысленно браня себя за то, что выбрала самый неподходящий момент, чтобы открыть свой чертов рот. Как будто соглашаясь со мной, ветер неожиданно подул сильнее, и, хотя я была наполовину прикрыта одеялом, я почувствовала себя абсолютно обнаженной перед всем миром, лишившись живого тепла моей возлюбленной. Я попыталась побороть зарождающуюся дрожь, но она победила, делая меня еще более несчастной, чем я уже была. И тут же я опять вернулась в замечательное тепло, излучаемое ею. Айс крепко обняла меня и прижала к себе.

– Ангел, никогда не сомневайся в моей любви к тебе, – низкий, серьезный голос, заставляющий вибрировать мое тело, согрел еще больше, – Никогда не сомневайся в себе. Никогда не сомневайся в подарках, что ты мне преподнесла.

Ее руки еще крепче обняли меня:

– Ты не сделала меня слабее, Ангел. Ты сделала меня сильнее. Ты опять научила меня чувствовать. И любить, – моей макушке стало тепло от поцелуя, – Ангел, ты мой бесценный подарок. И всякий, кто не верит в это или не может этого понять… может отправляться в Ад, – она еще плотнее прижалась ко мне всем телом, делая глубокий вдох, а затем тихонько выдохнула: «И, если будет надо, я сама их туда отправлю».

Слезы потекли по моему лицу:

– Ты… потрясающая.

– Любовь моя, ты тоже очень ничего.

Она так чертовски похоже меня передразнила, что я облегченно рассмеялась, очищая душу от темной боли.

Легко повернувшись в гнездышке, свитом из ее рук, я в порыве огромной благодарности прижалась губами к ее губам. Очень быстро это поцелуй перерос в нечто большее и страстное.

Смех и слезы, не торопясь, сменились на звуки любви, творимой в прохладе сладкой безлюдной ночи.

***

Я вошла в дом, погруженный в могильную тишину, и аккуратно закрыла за собой дверь. Разворачивая рукава такой огромной рубашки, отданной мне Айс взамен той, что она разодрала на клочки (и позвольте вам сказать, дополнительное удовольствие – видеть Айс, сидящей верхом на жеребце, почти голышом, разве только в джинсах, и ее улыбка – этого с лихвой хватило, чтобы забыть об утере когда-то любимой рубахи), пораженная тишиной, я внезапно вернулась из блаженного тумана к действительности и огляделась.

Около дюжины женщин смотрели на меня со своих мест на диванах и стульях, расположенных в гостиной. Выражение благоговейного трепета на лицах некоторых из них побудили меня резко развернуться и посмотреть назад: я решила, что Айс, должно быть, передумала и решила остаться хотя бы на ночь. Но нет, дверь оставалась по-прежнему плотно закрытой, а я по-прежнему стояла одна в месте, все более напоминающем театральную сцену. Эту неестественную тишину разбил пронзительный свист, и, когда я обернулась, то увидела встающую с такой знакомой и озорной улыбкой Девушку-Ковбоя. Она подмигнула мне, а затем начала аплодировать. Все остальные также встали, присоединяясь к ней, и скоро дом был наполнен разбойничьим свистом, громом оваций и выкриками, настолько откровенными, что могли спалить кожу на моем лице. Дико смутившись, я опять обернулась в попытке найти пути отступления с этого жаркого местечка, способного привести меня к возгоранию. Единственный подходящий выход был блокирован хитро смотрящей Пони и криво ухмыляющейся Криттер, внимательно смотрящих на меня – руки скрещены на груди, ноги широко расставлены.

– Пони, не вынуждай меня опять делать тебе больно, – почти прорычала я, отталкивая руку, попытавшуюся повернуть меня обратно лицом к импровизированному оркестру.

– Оооо, я смотрю еще несколько боевых уроков от Айс, – тон становился все более язвительным, – Она преподнесла их тебе до или после…

– Пони… – предостерегла Криттер, видя блеск в моих глазах.

– Да ладно тебе, Криттер! Я думаю, не каждый день кто-то выходит живым из поножовщины с Рио и отправляется вскачь в степь, чтобы заняться любовью с Айс. Я только выразила свое восхищение.

Раздался лающий смех Криттер:

– Боже, Пони, ты чертовски груба.

– Я называю вещи своими именами, крошка.

– Продолжай называть "их" в том же духе, и ты никогда более "их" не увидишь, – бросила я предупреждение сквозь плотно сжатые зубы.

– Хватит!

Обернувшись во внезапно воцарившейся в помещении тишине, я увидела Монтану и Корину с одинаково решительным выражением на лицах, направляющихся прямо ко мне.

– Всем спать, – приказала Монтана, окинув собравшихся внимательным взглядом, – Сейчас же.

С явно выраженным недовольством женщины пошли к выходу и исчезли в доме, направляясь к своим комнатам и кроватям для отхода ко сну.

– Тебе нечем заняться? – повернувшись в мою сторону, спросила Монтана, пришпиливая весьма выразительным взглядом Пони к двери, которую та охраняла.

Моя подруга слегка побледнела, затем вспыхнула и, как отшлепанная ученица, опустила голову. Будь здесь булыжник, я уверена, она бы пихнула его ногой.

– Есть.

– Тогда я предлагаю тебе вернуться к своим делам.

Пробормотав себе под нос вполне различимые ругательства, она развернулась на каблуках и воспользовалась столь желанным мною еще минуту назад выходом, громко хлопнув дверью на прощание.

Корина сократила дистанцию, взяла меня за руку и аккуратно сопроводила через весь дом к моей комнате. Монтана молча следовала за нами. Как только наша троица оказалась под надежным прикрытием стен моей комнаты, Корина отпустила мою руку и улыбнулась:

– Ты в порядке?

– Никогда не думала, что можно умереть от смущения, – ответила я с тихим смешком, – Теперь я в этом не уверена, – я запустила руки в свои еще влажные волосы, – Но, да… Я в порядке.

Протянув руки, она подарила мне "дружеское объятие" – нечто не совсем ей свойственное. Она опустила меня, и я взглянула на нее, ее глаза заблестели и она показала пальцем на ткань надетого на мне черного топа. Как только до меня дошло, о чем это она, мои глаза расширились, и я не смогла сдержать усмешки:

– Кто же знал, что за неприступным фасадом скрывалось столько тепла? – моя шутка вызвала легкий румянец, блеснувший на ее лице.

Легко избежав шутливого шлепка, я обернулась к внимательно изучающей меня Монтане. В этот раз наступил мой черед покраснеть, и я благодарила Бога за то, что воротник одетой на меня рубашки был достаточно высок, чтобы прикрыть шею, покрытую, без сомнения, множеством весьма красноречивых следов нашей любви.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – спросила Монтана.

– Да, очень даже. А что? Есть повод беспокоиться?

– Хочешь поквитаться?

Вскинув голову, я посмотрела на нее:

– За ребячество? Вряд ли стоит кого-то арестовывать только за то, что он ввел тебя в смущение.

– Я говорю о Рио, – ответила она голосом полным нечеловеческого терпения.

– А, Рио, – моя переносица сморщилась от отвращения, – Пока… ммм… я не думаю, что это необходимо. Полагаю, она хорошо усвоила урок, не так ли?

– Мы здесь не о заучивании уроков беседуем, Ангел. Она вернулась с ножом от тебя. Она могла убить тебя.

– Да, могла. Но, ведь не убила.

– Опять ты меня не понимаешь.

Жестом я попросила тишины и устало опустилась на постель:

– Нет, Монтана. Я тебя поняла. Ты обеспокоена. Поверь мне, я все понимаю. Но…, – сцепив пальцы рук, я вздохнула, а затем подняла глаза: «Я думаю, что у человека всегда должен быть еще один шанс. Она совершила ошибку и очень большую ошибку. Но это была всего лишь ошибка. В конце концов, она ее осознала, и ничего ужасного не случилось».

– Отсюда я заключаю, что Рио не совсем самостоятельно «осознала» свою ошибку. Это осознание в нее вбили, – фыркнула Корина.

– Да, уж… – опять вздохнула я, – Айс была очень сердита.

– И, черт побери, у нее были на то все основания, – прорычала Корина в ответ.

Я изумлено посмотрела на нее. Богохульство, как и рычание, были совсем не свойственны ей.

– Что? Ей просто повезло, что это была Айс. Я бы ее сначала убила, а лишь потом задала вопросы.

Улыбнувшись, я взяла ее руки и нежно пожала:

– Итак, Монтана, нет. Я не хочу расправы. Думаю, что она уже с лихвой расплатилась за все, что натворила.

Повисло тягостное молчание. Монтана долго изучала меня тяжелым взглядом, и в конце концов кивнула:

– Отлично. Я попрошу ее собрать вещи и отбыть до восхода солнца.

Затем она повернулась, собравшись уходить.

– Нет! Подожди, Монтана! Ведь это не так уж и необходимо?

Она обернулась ко мне, печаль блестела в ее глазах:

– Ангел, Рио нарушила свою клятву. Она превратила имя Амазонки в насмешку. Это то, на что я не могу закрыть глаза, вне зависимости от собственных желаний.

Стоящая рядом Корина выглядела очень задумчивой:

– Быть может, исключить ее из членов, но оставить возможность заново добиться этого статуса?

Монтана слегка нахмурилась, но затем ее лицо просветлело:

– Ты дала мне пищу для размышлений, Корина. Утром я расскажу о своем решении.

Оглядев меня, она улыбнулась:

– Ангел, я рада, что ты не пострадала. Ты – особенная.

– Спасибо, – ответила я ей с улыбкой, – Ты тоже необычайно симпатичная.

Как только за ней бесшумно закрылась дверь, я позволила себе сдерживаемый до этого глубокий выдох и, широко раскинув руки, плюхнулась спиной на кровать.

– Боже, что за идиотизм.

– А могло быть и еще хуже, – заметила Корина. Она подошла ко мне и села рядом, отодвинув мою руку.

– Действительно. В этом время я могла бы уже валяться мертвой среди кучи конского навоза.

Хихикнув себе под нос, она взяла мою руку и похлопала по ладони. Свободной рукой дернула за длинный рукав рубахи, и спросила, разглаживая ткань пальцами:

– Ну и… как это было?

– Корина, – воскликнула я с показным негодованием. В конце концов, в этом была вся Корина.

– Ну, и у кого из нас лучше с мозгами, ааа? – кровожадно ухмыльнулась она: «Ангел, я просто хотела узнать, как она поживает. А не какова она в постели. Я себе это уже достаточно хорошо представила».

Застонав, я закрыла лицо руками, чувствуя как румянец смущения обжигает ладони:

«Неужели, сегодня ночь «Убей блондинку» и никто меня об этом не предупредил?» – вырвался у меня горестный крик, и хорошо, что я больше не держала это в себе.

Она рассмеялась и запустила пальцы в мою шевелюру:

– Ну?

– Она… в порядке. Думаю, месяцы, проведенные в тюрьме, подействовали на нее сильнее, чем ей бы хотелось – она слегка похудела – но, не смотря ни на что, она в полном порядке.

– А теперь, расскажи мне то, чего я еще не знаю, – продолжила Корина свой допрос.

Я вздохнула, убрав руки с лица. Море переживаний переполнивших меня этой удивительной ночью, что я провела вместе с Айс, убаюкивали. Перевернувшись на бок, я предприняла обманный маневр:

– В действительности, Корина, мы почти не разговаривали.

– Отличный ход, Ангел. И я должна с радостью купить у тебя этот кусок навоза? Такой фокус пройдет с кем угодно, только не со мной. Давай колись.

– Ты не можешь подождать до завтра? Пожалуйста. Я абсолютно вымотана, – может быть, сработает старое «я при смерти»

– Дорогая, я даже могу побиться об заклад, что так оно и есть, – нет, не сработало.

– Хорошо, – сказала я, повернувшись обратно на спину, – Что ты хочешь знать?

– Разумеется, все, что вы делали.

Рассмеявшись, я посмотрела на нее, качая головой:

– И только?

– Практически.

Слово за слово я рассказала ей, все, что знала сама. Правда, знала я не так уж и много. Я объяснила, опираясь на слова Айс, что Кавалло лишь мелкий винтик огромной машины, состоящей из взяток, пирамид, отмывания денег, подкупа жюри и других подобных преступлений, покрываемых карающей рукой правосудия правительства штата. Кавалло не только лично принимал участие во многих, если не всех, противозаконных сделках, именно у него, хочется верить, может находиться очень важный список, содержащий имена многих его подельников, часть из которых платили ему за его молчание. Специальное секретное расследование нарушений среди членов аппарата Содружества очень заинтересовано в информации, находящейся у Кавалло. Очень заинтересовано. Они решили что, если сумеют его поймать, то получат все, что им нужно.

– Очень сомнительно. У них уже был такой шанс, и он не раскололся.

– Ах, нет, Корина, он раскололся. Айс сказала, он заливался соловьем.

– Тогда почему?…

– Он все время был под влиянием наркотиков. Они только-только извлекли из него 8 пуль, помнишь?

– Ах, да. Теперь начинаю понимать.

– Его показания были слишком бессвязны, и им приходилось гонять его по кругу еще и еще. Его адвокат связал его и вставил кляп. И это был конец.

– Ну, хорошо. Если он им так нужен, почему бы им не оторвать свои жирные задницы и не поймать его самим?

– Поверь, Корина, я не раз, и не два задавала себе этот вопрос.

– И?

Я пожала плечами:

– Айс считает, они просто не знают, кто еще не повязан коррупцией. Разумеется, они ее взяли не поэтому, но она думает, что это тоже правда.

– Они не доверят даже друг другу? – глаза Корины за стеклами очков округлились от изумления.

– Это всего лишь предположение.

Она покачала головой:

– И они называют нас преступниками.

Я тихо рассмеялась, хотя, по правде сказать, ситуация была совсем не забавная.

– Таким образом, они сделали Айс предложение, от которого она не смогла отказаться, и превратили ее в наживку, что-то вроде маленького вкусного жертвенного ягненка.

– Да уж, в этом вся суть.

– И, если она не справится…

Свинцовый шар внезапно поселился в моем желудке. Проколы, определенно, занимали первое место в списке вещей, удающихся мне лучше всего.

Взгляд Корины переполнился состраданием.

– Забудь, что я это сказала.

Кивая, я подарила ей благодарную улыбку, загоняя упоминание в самые отдаленные уголки разума, где оно будет таиться, я уверена, возвращаясь в кошмарах, один страшнее другого, покуда холодный пот не станет постоянным ночным спутником.

Пожав на прощание руку, Корина встала и улыбнулась со своей высоты:

– Благодарю тебя Ангел за удовлетворение моего непомерного любопытства. Оставляю тебя наедине с твоими снами. Может быть, они будут сладкими.

– Спасибо, Корина. И тебе того же.

Ее нежная улыбка превратилась в хитрую усмешку:

– Живя в окружении обнаженных, купающихся в бассейне красоток? Разве они могут быть другими?

Как только, под звуки моего смеха, она вышла из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь, я вытащила себя из кровати, подошла к окну и отодвинула тяжелые занавески ровно настолько, чтобы заглянуть в безлюдную темную ночь. «Спасибо», – прошептала я, а затем отправилась спать, забравшись под одеяла. Запах моей возлюбленной, все еще не выветрившийся из ее рубахи, унес меня в страну, где рождаются сны.

И они были сладкими.