– Вот это да! Это место напоминает о барахолках, на которые мать имела обыкновение таскать меня, когда я была еще ребенком.

Я согласилась с Ниа, а Айс тем временем кружила по периметру рынка в поисках подходящего места для парковки. Разноцветные флаги радостно развевались на живительном ноябрьском ветре, почти в такт музыке, доносящейся из киосков, детскому смеху, бешеному лаю собак, бегающих за всеми, кто попадал в поле их зрения. Дразнящий аромат жарящегося мяса и овощей внезапно напомнил мне о днях, когда я была меньше, чем вся эта беззаботная молодежь, и по воскресеньям (после церкви, конечно), почти с ритуальной точностью, отправлялась по барахолкам и распродажам. Моя бабушка была просто завсегдатаем такого рода мероприятий. Во время еженедельных поездок на ярмарки мы рассматривали индийские платья в горошек с таким же жадным вниманием, как крестоносцы любовались полученной Чашей Грааля. И много-много дней я потратила на примерку чьих-то платьев, которые были всегда на три размера больше, чем мне надо, на вырост, так сказать; меня не оставляло чувство отчаяния, хорошо знакомое детям и загнанным животным, очень похожее на то, как если бы я находилась в кабинете зубного врача, сверлящего зубы без всякого наркоза. Коснувшись моей ноги, Айс вывела меня из состояния задумчивости, а затем открыла дверь и тихо выскользнула из машины. Дернув ручку, я присоединилась к ней и почувствовала легкий озноб от удивительно холодного воздуха, проникающего даже под мою вельветовую рубашку, туго застегнутую как раз с целью сохранить тепло. Айс посмотрела на меня поверх своих зеркальных солнечных очков:

– Готова?

– Как только ты объяснишь мне, к чему я должна быть готова, я буду… – пробормотала я.

Ухмыльнувшись в ответ, она вытащила большую кипу мексиканских денег и вручила ее мне.

– Не трать все это в одном месте.

Я взглянула на деньги в своей руке, затем на свою возлюбленную.

– Объясни…

– Магазин, – ответила она, зажимая деньги моими пальцами, чтобы они не разлетелись по рынку. – Ну, знаешь… Смотришь товар, торгуешься, тратишь деньги.

– И это поможет тебе… Как, опять?

Она улыбнулась.

– Ангел, я доверяю твоей интуиции. Ты могла бы ничего не знать про это место и этих людей, но ты же понимаешь, когда что-то идет не так. И для того, чтобы иметь хоть какой-то шанс на успех, я должна положиться на твое чутье, которое так часто нас выручает. Так что… – она улыбнулась шире, – развлекайся. Походи по магазинам. Позавтракай. Только будь начеку, следи за всем, и если заметишь что-нибудь подозрительное, обязательно дай мне знать. Возьми с собой Ниа, если хочешь. Она поможет тебе что-нибудь перевести, а я буду уверена, что с тобой она не влипнет в какую-нибудь историю.

Хотя внешне выражение моего лица не менялось, мысленно я улыбалась все шире. Она не часто говорила мне о своем доверии, но когда такое случалось, я чувствовала себя как ребенок в Рождественское утро, переполненный счастьем и радостью.

– Я думаю, что смогу сделать это, – ответила я как можно небрежнее.

Она сжала мне плечо.

– Отлично. Тогда пойдем.

Быстро поцеловав ее в щеку на удачу, я схватила Ниа за руку и отправилась в бой.

Запахи, картины и звуки открытого рынка очаровали меня, как огонь – мотылька. Мой взгляд задерживался буквально на каждом прилавке и не мог оторваться. Это было очень похоже на дни моей ушедшей юности, когда мать за милю обходила такие места, которые отец, в те редкие моменты, когда был в хорошем расположении духа, называл Ловушками старой леди Венеры. Ремесленники и художники соревновались с продавцами ковров и мебельщиками. Всюду натыканные прилавки были переполнены всевозможными новшествами, а кожевники и портные наперебой рекламировали свой товар на столиках и в корзинах.

Прошло уже несколько часов с тех пор, как я позавтракала, поэтому мой нос просто не выносил доносящихся запахов и, в конце концов, привел меня к прилавку, за которым стоял человек, напоминавший только что вылезшего из подгузников карапуза. У него была широкая беззубая улыбка, в глазах светились ум и доброта. В обеих руках он держал по тонкому деревянному вертелу с толстым куском шипящей свинины, горячим перцем, луком и помидорами. Еда выглядела потрясающе, а пахла и того лучше. Расплывшись в улыбке, он протянул нам вертела.

– Gracias («Спасибо!» – исп.), – ответила я на своем ломаном испанском, просто захлебываясь от удовольствия.

Он улыбался все шире, жестами описывая нам все прелести своего товара. Взяв вертел в другую руку, я рылась в кармане в поисках денег, которые дала мне Айс, параллельно соображая, как спросить по-испански: «Сколько?»

Увидев в моей руке деньги, торговец поднял руку и отрицательно закрутил головой, говоря при этом что-то слишком быстро, чтобы я сумела понять его, и возмущаясь. Я обратилась к Ниа за помощью.

Подойдя, она шепнула мне на ухо:

– Давая ему деньги, ты его оскорбляешь. Он дарит нам эту вкуснятину.

– Ты уверена? – прошептала я.

– Абсолютно.

Через мгновение я неохотно кивнула, а Ниа отошла, благодаря мужчину за нас обеих. Его солнечная улыбка вернулась на место, он помахал нам, а затем отвлекся на двух новых клиентов. Положив деньги обратно в карман, я наслаждалась неожиданным подарком, вгрызаясь в сочное мясо, закатывая от удовольствия глаза. Коктейль вкусов был просто божественным; я застонала от восторга.

– Боже, это потрясающе!

– Да, весьма неплохо… – ответила Ниа, откусывая приличный кусок. – Пожалуй, стоит попросить у него рецепт.

– Отличная идея!

Свернув, мы шли между рядами палаток вниз по широкой дорожке, ловко обходя встречающихся на пути прохожих, и набивали собственные животы. Я, как и просила Айс, смотрела во все глаза и ко всему прислушивалась, чтобы, в случае чего, обнаружить неприятности раньше, чем они – меня.

И я их нашла буквально через пятнадцать минут, когда Ниа остановилась рассмотреть невероятно симпатичный коврик. Оглядевшись, я заметила троих огромных мужчин за два ряда слева от меня, идущих в мою сторону. Выражение их лиц не вызывало сомнений в том, что Рождественское настроение им не знакомо. Сказать по правде, лишь завидев их, надо было удирать оттуда, что есть мочи.

Я следила прищуренными глазами, как они шли, расталкивая встречающихся им людей, да так, что один мальчишка упал и сильно ушиб себе голову об стоявший рядом столик. Мать быстро схватила его и бросилась в толпу, вся в слезах, как и ее сын.

Безжалостно усмехаясь, троица продолжала свой путь, круша палатки и избивая покупателей, отнимая у них вещи и топча все ботинками. Отвернувшись (не сомневаясь, что запросто смогу найти их, учитывая, что они оставляли после себя заметные следы), я схватила Ниа за руку и резко повернула ее лицом к себе.

– Зови Айс!

– Что? – она неловко пыталась освободить руку. – Зачем?

– У меня нет времени объяснять. Просто сделай, о чем я прошу. Пожалуйста!

– Но…

– Пожалуйста!

Она долго и с сомнением смотрела на меня, но мой взгляд, по-видимому, был убедительным.

– Ладно. Я найду ее. – Она замешкалась и хитро улыбнулась:

– Надеюсь, ты говоришь о высокой, темной и потрясающей, а не о холодных кубиках?

Я усилила хватку:

– Ниа…

– Хорошо! Хорошо! Уже иду! Только отпусти мою руку, ага?

Выпустив руку, я легонько толкнула ее в спину.

Как я предполагала, снова обнаружить головорезов мне не составило никакого труда. Как новоиспеченный Шерлок Холмс, я доверилась простой мужской логике и вскоре нашла всех троих возле ларька, торгующего сушеным мясом и рыбой.

Ловко маневрируя, дабы меня не засекли, я оказалась в самом эпицентре разноцветного, многомерного и разнообразного мира. Я находилась в весьма выгодном положении, имея отличную наблюдательную позицию, при этом оставаясь абсолютно незаметной для тех, за кем следила. Делая вид, что меня очень заинтересовали товары, я увидела, как самый здоровый из этой троицы схватил бедного торговца за ворот рубашки, затряс его, как собака носок, а его дружки начали набивать всем, что попадало под руку, деревянные корзины. Вся моя суть рвалась наружу, чтобы положить конец такому явному беспределу. Однако в глубине души я понимала, что если я это сделаю, то, учитывая, что мы уже давно следили за этой компанией, вся моя тяга к справедливости принесет больше проблем, чем пользы, и, скорее всего, мы потеряем единственный шанс выследить Кавалло.

Так что я осталась, где стояла, правда, скрежеща зубами и ломая руки, пока эти головорезы просто обирали бедного торговца.

Кинув мужчину в его опустевший ларек, компания засмеялась и забрала свои корзины, выкрикивая оскорбления, понятные на любом языке.

Черт возьми, Ниа. Где тебя черти носят?

Мужчины быстро исчезли из поля моего зрения, хотя их громкий смех отчетливо доносился из толпы.

Осмотревшись для верности по сторонам и убедившись, что никто за мной не наблюдает, я глубоко вздохнула и выбралась из своего укрытия, намереваясь, если понадобится, продолжить слежку за этой компанией. Я быстро вышла на их след и следовала за ними, держась на расстоянии. Правда, не очень значительном: они не смотрели по сторонам (только вперед), продолжая выполнять свое, по всей видимости, обычное дело. Я шла за ними, пока они не оказались возле шлагбаума, но тут решила постоять немного и осмотреться. В конце концов, мне все равно больше ничего не оставалось делать. У меня не было ключей от машины, поэтому следовать за этими мужчинами всюду я не могла, но, по крайне мере, я могла рассмотреть их машину и сказать Айс, в каком направлении они уехали.

Утвердившись в своем намерении, я прошла мимо последнего ряда палаток, и вдруг мое запястье крепко схватила чья-то теплая рука, заставив тем самым меня застыть на месте. Обернувшись, я увидела Айс и улыбку в ее глазах – не на губах. Она притянула меня, развернула и кивнула головой. Из-за киоска, стоявшего за нами, вышли Рио и Ниа и направились за троицей, которую до этого момента преследовала я.

– Хорошая работа, – мягко сказала Айс, когда они обошли ворота и исчезли из поля моего зрения.

– Спасибо, – ответила я, улыбнувшись ее похвале и на мгновение прижимаясь к ее сильному мускулистому телу. – Так… Мы последуем за ними?

– Нет.

Удивленная, я уставилась на нее:

– Нет?

– Рио и Ниа справятся с этим сами.

– Но… Я не понимаю. Это ведь те парни?

– Скорее всего.

– Тогда почему мы не пойдем за ними?

Иногда элементарные с точки зрения Айс вещи до меня с трудом доходят.

Это была определенно такая ситуация.

– Ну?

– Они – приманка.

– Они – кто?…

Она смотрела на меня, а на ее губах играла тонкая улыбка.

– Приманка. Кавалло может считать себя пупом земли, но он не настолько глуп. Он знает, что за ним следят. Только не знает, кто.

На меня нашло просто озарение какое-то.

– Я поняла! Он думает, что за ним следят, и посылает нескольких своих шестерок, которые специально занимаются рэкетом, чтобы привлечь внимание тех, кто пытается отыскать его. Шпионы пойдут за приманкой, а сам он пошлет настоящих парней, когда опасность минует.

Улыбка разлилась по всему ее лицу, коснувшись и глаз.

– Абсолютно точно.

Я почувствовала, как взметнулись мои брови.

– Но это же значит, что Рио и Ниа могут попасть в западню. Почему ты позволила им пойти за теми парнями?

– На случай, если Кавалло поглупел на старости лет.

– А если нет?

Она сжала мою руку, затем проговорила:

– Рио знает эту местность лучше, чем кто бы то ни было. Если они попытаются завести ее в ловушку, она поймет это.

– Надеюсь, ты права, – хотя мы с Рио не были лучшими друзьями, я в любом случае очень уважала эту громоздкую, молчаливую женщину. Я не хотела, чтобы она попала в беду. Да и Ниа тоже, несмотря на то, что часто я думала и говорила иначе.

– Я права.

Это была Айс, поэтому я отбросила все свои сомнения и просто поверила.

– Так… Полагаю, пора вернуться к походам по магазинам, а? – я говорила своим самым беспечным голосом, но, боюсь, моя усмешка меня выдала.

Закатив глаза, моя любимая просто впечатала в меня мою же ухмылку.

– Полагаю, да.

Я глубоко вздохнула.

– Ладно, ладно. Это будет сложно, но я выкручусь как-нибудь. Так или иначе.

Ухмыляясь, она пихнула меня в ту сторону, откуда я и пришла.

– Покрутись в этом районе. Если ты заметишь что-нибудь странное, найди меня. Я буду недалеко отсюда.

– Хорошо.

Я шла, и вдруг нечто яркое и солнечное привлекло мое внимание. Как особый вид ворон, которые выискивают фольгу, чтобы украсить свое гнездо, я направилась в ту сторону, где находился заинтересовавший меня объект. Ларек был маленький и стоял немного поодаль от остальных. Подойдя ближе, я поняла, что владелец этого киоска был серебряных дел мастером и выбрал это место специально, чтобы демонстрировать покупателям свою изящную работу. С неясным страхом озираясь вокруг, я подошла к длинному прилавку. Большую часть его товара составляли разные драгоценности, браслеты, кулоны, запонки и кольца, которых было больше всего. Они были очень похожи внешне, а по качеству намного лучше, чем большая часть украшений, которую я видела в дорогих ювелирных магазинах раз или два в моей жизни, где-то на юго-западе. Цены таких произведений искусства начинались с сотни и росли до бесконечности. Я и смотреть не могла на некоторые из них. Чем искать ценники, я решила посмотреть непосредственно на мастера, сидевшего на том, что, вероятно, было бочонком из-под пива, и работавшего над своим новым произведением. Он был молод, во всяком случае, мне так показалось на первый взгляд. С подстриженной шевелюрой густых черных волос, отливающих синим на ярком солнце, он был невысок, но гибок и мускулист, в белой футболке, потертых джинсах и пыльных ботинках. Словно ощутив мой внимательный взгляд, он посмотрел на меня, и ребяческая улыбка коснулась глубины его черных как смоль глаз. Очарованная, я не могла не ответить ему улыбкой, заметив при этом его сильное сходство с Рио. Было очевидно, что у них одни предки, хотя я сомневалась, что они сами об этом знали.

Не проронив ни слова, он отвел глаза и снова принялся за свою работу, очевидно, довольный моим вторжением. Пока он работал, я рассматривала его руки, пальцы, толстые, квадратные, прямые. И, безусловно, сильные и быстрые, в отличие от длинных пальцев Айс, двигавшихся с тягучей изящностью, выполняя почти ту же самую работу, хотя специализировалась она, конечно, на дереве, а не на серебре.

Наблюдая за ним, я не переставала следить за окрестностями. Мои глаза находились в постоянном движении, просматривая рынок и людей, пытаясь найти что-нибудь, что мой внутренний датчик отметил бы как "опасность".

Пока все казалось спокойным. Рынок быстро справлялся со следами погромов, устроенных бандитами, вокруг шумели, и ничего не было видно. Пока я осматривалась по сторонам, мастер уже закончил свое изделие и энергично протирал его полировочной тканью. Серебро выглядывало из-под мягкой ткани, радостно сверкая на солнце. Мне показалось, что это браслет с необычным рисунком, который и сверкал во время работы мастера. Он был в два дюйма шириной, с вырезанным узором. По-ребячески – почти застенчиво – улыбнувшись, он протянул мне это украшение, быстрым движением головы предлагая мне взять вещь в руки и внимательнее изучить ее. Улыбнувшись в ответ, я протянула руку, но пальцы мои остановились в нескольких дюймах от цели. Мне показалось, что моя челюсть вытянулась в длину самого браслета.

На браслете было изображено восходящее солнце, а под ним – невероятно красивое дерево, тянущее свои ветви к светилу. Бонсаи.

Очень похожее на то, что Айс вырезала на спинке нашей кровати – можно сказать, один в один. Я перевела взгляд с браслета на художника, создавшего его. Его черные глаза, секунду назад юные и невинные, казались теперь древними и мудрыми. Он смотрел не на меня, а сквозь меня: сквозь плоть, кровь, кости – туда, где жила моя душа. Я почувствовала, как мурашки пробежали по моей спине.

– Как вы…? – я замолчала, поняв, что говорю по-английски.

Он улыбнулся, вложив в мою руку браслет и отступив назад, несколько разряжая обстановку.

– Это всего лишь вещь, – сказал он тоже по-английски, его голос оказался теплым и мягким. – Теперь это принадлежит вам.

– О, нет, – пробормотала я, возвращая ему браслет. – Я не могу…

Он убрал руки, отказываясь брать браслет.

– Я видел эту картину в своем воображении, а когда вы вошли, я понял, что это предназначается вам. – Он слегка дернул головой. – Есть кто-то, близкий вам, для кого это изображение много значит, да?

Ошеломленная, я смогла лишь кивнуть.

– Хорошо. Тогда я оказался прав. Пожалуйста. Это мой подарок вам обоим. Это традиция моего народа.

– Но… я…

– Я отдаю вам его, зная, что вы о нем позаботитесь. Могу ли я просить о чем-то большем?

Я слегка засмеялась, снимая возникшее напряжение.

– Ну, деньги тоже не помешали бы…

Он рассмеялся в ответ, теперь больше как молодой человек (к великой моей радости), чем как высохший старик, которым он казался перед этим.

– Да, без денег никуда. Говорят, что компенсация, которую я получаю от зажиточных ювелиров с севера, позволит мне жить безбедно. Но если искусство делается не ради искусства, оно очень быстро теряет свое значение, – он усмехнулся, – во всяком случае, для меня. Так что возьмите браслет с моими наилучшими пожеланиями и наслаждайтесь им. Или выбросьте. Но он ваш.

Мне было очень хорошо знакомо выражение его глаз. У Айс был такой же взгляд, когда тема закрывалась без возможности последующего возвращений к ней. На это выражение мог быть только один ответ…

Благодарная уступка.

– Спасибо.

Новая очаровательная детская улыбка – и он, не думая оскорбить меня, снова сосредоточил все свое внимание на работе.

Посчитав это своей потерей, я отвернулась и принялась разглядывать браслет под полуденным солнцем, поворачивая его под всевозможными углами. Я представляла себе, как он будет смотреться на запястье Айс: сверкающее яркое серебро на фоне глубокого, блестящего загара ее кожи.

Обычно Айс не носила украшений. В общем-то, за все время, что я знала ее, я ни разу не видела на ней драгоценностей. Однако у меня было такое чувство, что этот странный предмет мог что-то здорово изменить. А если и не мог, я все равно ничего не теряла.

– К теме о деньгах, – пробормотала я, в последний раз взглянув на своего благодетеля. – Думаю, я знаю кое-кого, кому они сейчас совсем не помешали бы.

Снова осмотревшись кругом и отметив, что все по-прежнему чисто, я отправилась к палатке, которую чуть раньше разорили бандиты. Хозяин был по-прежнему там, сидел на перевернутой корзине, его плечи были бессильно опущены. Вокруг него собралось несколько человек, говоривших с ним тихими и сочувствующими голосами. Мое сердце сжалось при мысли об этом бедном человеке, который, вероятно, потерял большую часть своего дохода, на который кормил бы свою семью всю зиму.

Пройдя через эту маленькую толпу, я вытащила из кармана все деньги, которые дала мне Айс, и вложила их в дрожащие руки торговца.

– Это вам, – сказала я на своем ломаном испанском. – С Рождеством!

Он посмотрел на меня влажными глазами, увеличившимися до размера блюдец. Его раскрытый рот стал овальным.

Сильно покраснев, я слегка наклонила голову, улыбнулась и быстро стала уносить ноги, прежде чем меня приняли за сумасшедшую, слишком растроганную рождественскими приветствиями.

Наполовину преодолев широкий, забрызганный грязью проход, я быстро огляделась и просто остолбенела, завидев две фигуры, входящие в ворота. Это были высокие мужчины, с короткими стрижками, широкими плечами, в весьма дорогой – хотя они и пытались это скрыть – одежде.

Быстро сообразив, в чем дело, я завернула за угол, нервно дыша и отчаянно борясь с нахлынувшими воспоминаниями. Ствол ружья, направленный на меня, когда я пыталась укрыть Корину своим собственным телом. Моя возлюбленная, находящаяся без сознания, которую утащили куда-то далеко, несмотря на мои просьбы и мольбы оставить ее в покое.

– Так, Ангел, – прошептала я, и звук собственного голоса несколько успокоил меня. – Сейчас не время прокручивать в мозгах киноленты. Это те парни, которых мы искали. И ты это знаешь. Так что пошевелись-ка и найди Айс, ладно?

Собравшись, я уже повернулась было, но тут на мои плечи опустилась пара теплых рук, и я чуть не испустила дух.

– Хорошее зрение, – прозвучал над моим ухом хриплый голос, а щеки мягко коснулись ароматные волосы.

– Господи, Айс, – вздохнула я, расслабившись. – У меня из-за тебя чуть инфаркта не случилось!

Чуть сжав мне плечи, Айс отошла от меня к появившимся Криттер и Пони.

– Это они? – спросила Криттер, глядя куда-то в сторону.

– Да, – тихо ответила Айс.

– Так, что нам теперь делать? – вмешалась Пони.

– Я покажу, – Айс взяла меня за руку и пошла своим широким шагом "пленных не берем", заставляя меня полубежать, лишь бы остаться на ногах.

Не успела я опомниться, как мы миновали ворота и оказались у нашей машины, припаркованной рядом.

– Кхм, Айс? – засомневалась я, когда оказалась в устойчивом положении.

– Мм? – она быстро открывала двери.

– Разве это не те парни, которых мы искали?

– Те, – протянула она.

– Тогда… Почему мы идем в противоположном направлении? Разве не мы собирались следить за ними?

– Мы делаем то, что надо.

Я взглянула через плечо на Криттер, которая беспомощно пожала плечами, пригибая голову, чтобы усесться в машину. Пони лишь ухмыльнулась.

Я снова посмотрела на свою возлюбленную.

– Так не лучше ль было бы начать слежку с того места, где мы их обнаружили?

Ее улыбка заставила смутиться бы и Мону Лизу.

– А мы так и сделаем. В конце концов.

Ворча, я скользнула в машину и захлопнула дверь. Айс села в машину, и когда она сняла свои очки, в ее глазах мерцал ехидный огонек. Я показала ей язык, а она захихикала, толкнув меня в бедро.

– Мы будем ждать здесь, пока они не выйдут. Таким образом, они не заметят никого, кто мог бы преследовать их на рынке. Когда они появятся, мы будем следовать за ними на безопасном расстоянии.

– Не лишено смысла, – проговорила я, давая ей понять, что победа еще не одержана.

Она, конечно, не купилась на это.

– Ну разумеется! – она подарила мне свою фирменную улыбку и вернула очки на их прежнее место, снова уставившись вперед.

Однако ее теплая рука удобно лежала на моем бедре, и когда я положила поверх нее свою, она мягко сжала мои пальцы. В моем мире все снова было в полном порядке.

***

Нам не пришлось слишком долго ждать появления в воротах двух мужчин, идущих к своей машине в сопровождении нескольких торговцев, несущих набитые всевозможными товарами коробки. Их машина оказалась длинным седаном, настоящий цвет которого был, вероятно, черным, но мастерски скрывался красно-желтой пылью пустыни. Он был припаркован среди побитых грузовиков и легковушек примерно 70-х годов выпуска, исковерканных до такой степени, что, казалось, с ними поработали отбойным молотком.

За несколько минут торговцы загрузили все коробки на заднее сидение и в багажник, после чего удалились, не получив, насколько я могла судить, даже извинения за беспокойства от этой парочки.

Мужчины уселись в машину и, выбивая из-под колес гравий и столбы пыли, рванули с места.

Мгновение спустя Айс завела нашу машину и встала позади нескольких покупателей, возвращавшихся домой после долгого ярмарочного дня.

Айс как-то сняла с полицейских машин две рации, прежде чем их списали, и установила на наши две машины. Отцепив микрофон, она нажала кнопку, параллельно выехав на средней скорости к переулку и пристроившись в конце короткого конвоя из легковушек и грузовиков.

– Вы здесь?

– Да, – отозвался голос Рио.

– Как у вас дела?

– Они оказались приманкой, все точно. Мы их преследовали, но отступили прежде, чем они это поняли. Теперь направляемся к вам.

– Мы сейчас едем на запад, в сторону гор. Около двух миль.

– Я вас тогда догоню и буду держаться немного позади.

– Хорошо. Мы преследуем черный седан, внутри двое мужчин.

– Ясно.

Повесив микрофон, Айс положила обе руки на руль и рванула в сторону зимнего солнца, медленной, блуждающей походкой клонящегося к западу.

Разговор вышел коротким, но я долго тихо благодарила Айс за то, что она вызвала Ниа с Рио. Через сорок пять минут я увидела, как побитый бежевый седан Рио промчался мимо нас, а затем резко развернулся и ровно пошел за нами.

Так мы ехали около получаса, и вдруг радио затрещало, а затем треск перекрыл обеспокоенный голос Рио:

– Вот дерьмо! Я знаю, куда они едут. Поезжай за мной.

Айс немного притормозила, а Рио тем временем выехала на желтую пунктирную линию и пронеслась мимо нашей машины. Впереди слева был поворот, и когда Рио подала сигнал, Айс и еще две или три машины свернули, оставив всех остальных в длинном караване, возглавляемом людьми Кавалло.

Мы оказались в предгорье, Рио остановилась первая, чуть не коснувшись бампером торчавшего куска скалы, похожего на акулий плавник, вынырнувший из грязного океана. Машина еще даже не прекратила движения, а Рио уже выскочила из нее, забравшись на камни (похожие на маленькую гору) намного быстрее, чем можно было ожидать, судя по ее комплекции. Ниа вышла медленнее, с разинутым от удивления ртом глядя на гору и стремительно движущуюся Рио.

Припарковав машину, Айс неторопливо вылезла из нее и, оказавшись на свободе, стала тоже карабкаться на гору, но оказалась там уже позже Рио, несмотря на свое явное превосходство.

– Наверх? – спросила меня Пони, подняв от удивления брови.

– Наверх, – ответила я, уже поднимаясь.

– Подумать только… – бормотала она, карабкаясь рядом со мной.

Дорога к вершине горы была крута, опора плоха, и временами становилось тяжело дышать, и пот с меня лил градом. Однако внутренне я ликовала, видя, что Пони и Криттер были вымотаны больше, чем я, а Ниа изо всех рвалась наверх с красным и влажным от пота лицом.

Сделав последние несколько шагов, я оказалась рядом с Айс, стоявшей в окружении сосен и дышавшей так, словно она только что совершила медленную прогулку по переулочку. Возможно, в другой ситуации я почувствовала бы зависть к ее отличной физической форме, но сейчас я только усмехнулась и покачала головой.

– Что? – спросила она, вздернув бровь.

– Ничего, – ответила я, чуть толкнув ее. – Что там такое?

Посмотрев туда, куда она указала мне пальцем, я увидела большой участок, огороженный высокой каменной стеной. На участке стоял дом из розового кирпича с синей испанской черепичной крышей. Он казался ветхим, как будто о его устойчивости никто не беспокоился. На крыше не хватало нескольких кусков черепицы, двор зарос кактусами, оливковыми деревьями, подрезанными соснами, стоявшими рядом с большими водоемами с толстыми зелеными морскими водорослями и бог знает с чем еще. Пока я разглядывала участок, подъехал черный седан и остановился на площадке возле главного входа. Из дома вышли несколько вооруженных мужчин и помогли прибывшим выгрузить коробки из машины.

Как я ни старалась, разглядеть Кавалло мне не удалось, но, как вы понимаете, это не было моей основной задачей.

– Как ты узнала? – шепнула я Рио, стоявшей по другую сторону от Айс.

Когда она взглянула на меня, на ее лице было выражение полного недовольства собой.

– Я не знала. Но должна была, – она сжала свои большие руки в кулаки и бессильно била себя по бедрам как по дереву. – Они все постоянно здесь собираются. Наркобароны и мафиози, объявленные в розыск, прячутся именно здесь. Так повелось еще лет пятьдесят назад. И я не догадывалась об этом вплоть до того момента, как мы не подъехали ближе. Черт возьми…

– Рио, хватит, – голос Айс был мягким, но интонация явно давала понять, что спорить не имеет смысла. Рио опустила плечи.

– Ты знаешь что-нибудь об этом странном месте? – моя возлюбленная внимательно разглядывала местность.

Рио взяла себя в руки.

– В общем-то, знаю. Мой друг был здесь смотрителем около десяти лет, работал на наркобарона, который тут жил. Потом, насколько мне известно, этот дом пустовал года два или три.

– Твой друг до сих пор здесь?

– Да. Где-то миль за двадцать от этого места, если ехать в обратную сторону.

– Это хорошо. Поехали-ка туда. Я хочу выяснить, что здесь происходит, прежде чем делать опрометчивый шаг.

Уже зная конец разговора, я перевела взгляд на широкий горный массив, а затем замерла, чтобы мысленно слиться с картиной, которую представляли мне мои глаза.

Вдруг я увидела большую полосу тумана, приближающуюся с востока. Если туман бывает желтым, конечно, это был он. Но туман другой. Тем не менее, это приближающееся нечто было похоже на туман и, возможно, даже было бы красиво, если бы не обладало таким уродливым желтым цветом. Очарованная, я, честно говоря, немного испугалась увиденного. Это выглядело так, словно кто-то взял линейку и прочертил абсолютно прямую линию поперек неба. На западе небо было ясным, ярким и синим, как зимой. На востоке же была глубокая черная пустота. Черная как ночь, без единой звездочки и луны, указывающей странникам путь.

Я никогда прежде ничего подобного не видела, поэтому это более чем "немного" испугало меня. Словно для того, чтобы запугать меня еще больше, свежий ветер усиливался и становился холодным. Просто ледяным. Я дрожала в рубашке, которую дала мне Айс и которая прилипла к моей пропитанной потом коже. Пони встала рядом и, как я, задрожала, увидев надвигающееся облако.

– Песчаная буря, – пробормотала она с отвращением. – Дерьмо.

– Даже больше, – раздался голос Рио позади. – Муссон. Ничего хорошего, если посмотреть на небо.

– Муссон? – воскликнула Пони. – В декабре?!

– Матушка-природа не всегда читает календарь Белого Человека, – ответила Рио.

– Тогда ей чертовски необходимо начать это делать.

Чувствуя, что назревает невероятной силы буря, я сделала шаг вперед, отвлекая внимание Рио от Пони.

– Ну, и что нам делать?

– Мы поедем на восток, как и собирались.

– В бурю? – спросила я, и мой голос окрасило сомнение.

Ее темные мрачные глаза встретились с моими.

– Единственный путь через эти горы проходит по тому шоссе, которое идет вниз, в глубокую долину, и пересекает главную реку. До места, где долина поднимается, около пятидесяти миль. Это пойма. Нам никак не опередить бурю, – она указала вперед, – но на востоке земля выше. Это намного безопаснее, даже если мы попадем прямо в пасть буре.

Я взглянула на Айс; она кивнула, соглашаясь с мнением Рио.

– Из огня да в полымя, да?

Моя любовь улыбнулась, а затем легонько толкнула меня в спину.

– Идем.

***

Двигаться внутри бури было интересно, если не сказать больше; было такое ощущение, что туман и буран сошлись вместе, создав это нечто. Наступающее удушье от облаков пыли убедило меня в том, что Айс была права, заставляя нас прочно закрыть все окна и двери.

На сей раз Ниа ехала с нами, но, к счастью, она была слишком занята разглядыванием этого странного явления природы, чтобы снова заводить песни. Как бы это ни звучало, но в каком-то смысле я была даже благодарна буре. Пыль вскоре стала редеть, а затем и вовсе исчезла. Однако чувство облегчения я испытывала недолго: через пару секунд на нас обрушился шторм. Нет, это не было простым зимним ливнем. За все тридцать лет, что я топала по этой планете, я ни разу не видела ничего подобного. Единственное, с чем я могла бы сравнить это, – разве что мойка машин, особенно если вы сидите внутри машины. Дождь был сильнее, чем от дождя вообще можно ожидать, и вскоре вода затопила всю машину, убив любую возможность видеть что бы то ни было, кроме ряби воды, разбивающейся о лобовое и все остальные стекла.

Небо взрывалось и ярко вспыхивало, похожее на затухающий бледный фейерверк. Гром шарахнул вдруг настолько громко, что я закрыла уши руками и боялась, как бы не повылетали стекла в машине.

– Айс? – спросила я высоким и дрожащим голосом. Хотя я ненавидела мешать Айс, но сейчас я слишком сильно боялась смерти. – Ты не думаешь, что нам лучше где-нибудь пристроиться и переждать?

– Нельзя, – был короткий ответ. Она щурила свои зоркие глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь завесу воды на лобовом стекле.

– Тут… ммм… каналы с обеих сторон, – донесся сзади голос Ниа; он был даже более хриплым и робким, чем мой.

Меня как обухом по голове ударили. По обе стороны от шоссе протягивались длинные узкие каналы, уносившие дождевые потоки и излишки воды из бассейна рек на другие земли. Нам определенно некуда было деться. Похолодев от ужаса, я проверила на прочность ремень безопасности. Я была абсолютно уверена, что с каждым вторым движением дворников, бьющихся о стекло в такт моему сердцу, произойдет авария: либо мы вмажемся в машину Рио, либо в нас врежется кто-то из едущих сзади.

Мы ехали вслепую, и все мы это знали.

Затрещало радио, и в машину ворвался голос Пони.

– Приплыли.

Я быстро схватила микрофон

– Что ты имеешь в виду? Буря кончилась? – сильная и яркая, в моем сердце вспыхнула надежда.

– Мы застряли. Впереди, внизу, дерево перекрыло дорогу.

– Откуда ты знаешь?

– Мы только что в него врезались.

– Господи Иисусе! Вы в порядке?

По радио пошли помехи от ужасного грохота. Я почти закричала, потому что гром чуть не порвал мои барабанные перепонки.

– Да. С нами все нормально. Мы ехали слишком медленно. Ты должна остановиться, Айс. Ты врежешься в нас.

Айс начала останавливаться с того момента, как Пони связалась с нами, и теперь медленно, осторожно встала посреди дороги.

– Мы встали.

Облегчение, пробежавшее по моему телу, заставило меня почувствовать себя размягченной и опустошенной.

– Хорошо. За вами кто-нибудь есть?

– А ты думаешь, я могу что-нибудь увидеть?

– Хорошо, хорошо, Ангел. Успокойся.

Вдруг все мое внимание отвлекло кое-что другое: рука Айс коснулась ручки двери и стала открывать ее.

– Айс, погоди! Ты не можешь…

Я не договорила: челюсти клацнули, и я прикусила язык. Горячий, медный вкус крови заполнил мой рот, но помнила я об этом недолго, потому что мое тело рвануло куда-то вперед, и голова шла прямо по курсу на сближение с приборной доской. В нас врезался кто-то сзади. Не успела я опомниться, как в нас снова кто-то вмазался, теперь уже сбоку. Не удержавшись, Айс прыгнула в машину и упала на мои колени, прижав меня к двери. У меня искры полетели из глаз, когда я ударилась головой о стекло, но, в любом случае, если бы не моя возлюбленная, я могла пострадать намного серьезнее; она обхватила меня руками и повернула лицом к себе. Мой вздох боли и одновременного облегчения был прерван на полпути, потому что снова я почувствовала удар, причем сильнее, чем два предыдущих вместе взятых. Отвратительный звон металла смешался со звуком разлетающегося стекла и тонкого, ужасного крика Ниа. В нас врезались снова и снова, буря создала целую цепь столкновений, центральным звеном которой оказались мы. Я хваталась за Айс, как тонущий человек хватает за спасателя, я понимала, что мои ногти раздирают ее кожу, но ничего не могла с собой поделать. Последний толчок – и я почувствовала, как перевернулся мир вокруг нас: наша машина стала отрываться от земли. Следующее, что я помню: мы свободно куда-то поплыли.

После этого я уже ничего не помнила.

***

Что-то мягкое и ароматное защекотало мой нос, потом – ресницы, не позволяя им распахнуться. Это раздражающее ощущение не исчезало, и я, наконец, раскрыла глаза и увидела широкий стебель травы, покачивающийся надо мной от теплого, летнего ветерка. Мое раздражение тут же сменилось улыбкой, я перевернулась на спину и уставилась на пыль облаков, раскрошенных по древнему синему небу, лениво плывущую по дружелюбному летнему солнцу.

Я чувствовала… совершенство. Ветер, беспокоивший траву, и листья играли ленивую, мирную, гармоничную симфонию. Очевидно, я долго дремала, а потому чувствовала себя теперь необыкновенно посвежевшей. Грусть и боль, копившиеся во мне долгие годы, теперь исчезли, их, казалось, вообще никогда не было. Мои мысли были ясны, я была беззаботна и переполнена бесконечной, невероятной радостью.

Переменив положение на сидячее, я внимательно смотрела на плоскость мифического озера с настолько спокойными и синими водами, что к моим глазам подступили слезы счастья. Озеро со всех сторон окружал величественный лес с вечнозелеными елями, чьи тяжелые ветви качались и танцевали в вездесущем и душистом ветре, тепло и нежно касавшемся моей кожи.

Рай.

Поднявшись на ноги, я медленно закружилась, улыбка на моем лице стала до того широкой, что я испугалась, как бы она не застыла там – мне бы этого не очень хотелось. Захохотав как школьница, я проследила за причудливым полетом красивой бабочки, мелькавшей над лугом, заполненным миллионами цветков всех цветов радуги. Мной овладело беспричинное желание быть на этом лугу, бегать по нему и чувствовать мягкие, осыпанные пыльцой лепестки, трущиеся о мои голые ноги, подбегать к каждому цветку и жадно вдыхать его аромат. С радостным криком я раскинула руки в стороны и, смеясь, побежала по полю, пока из моих глаз не покатились слезы, размыв весь мир так, словно я смотрела на него сквозь линзу, пропускавшую волшебное сияние. Ослепшая, я споткнулась и упала, но земля была как мягкое теплое одеяло, укрывшее, укутавшее меня всю, а я каталась в нем, громко хохоча и сбивая с цветов пыльцу. Снова вскочив на ноги, я продолжала бежать, переполненная энергией, которой никогда прежде в себе не ощущала. Это было… потрясающе. Я не могу назвать это другим словом! Возможно, так прошло бы несколько часов, а то и дней, я не уставала, напротив, силы во мне росли и росли, но мое тело вполне справедливо напомнило о себе.

Невдалеке луг кончался высокими, ароматными, вечнозелеными деревьями. От жара солнца и только что проделанных упражнений на моем теле выступил пот, поэтому прохлада, которую обещал изумрудные лес, манила меня к себе. Последний раз благодарно взглянув на цветущее поле, я ступила в прохладную, ароматную тень великанов-деревьев. Мягкие ветви гладили мои руки как радушные друзья. Здесь было свежо, тихо и темно, спокойно и успокаивающе – как в теплую летнюю ночь.

Недалеко впереди сквозь ветви деревьев пробивался слабый луч света. Он привлек мое внимание, и я пошла к нему.

Лучик, ставший намного ярче, когда я, обогнув несколько деревьев, подошла к нему, золотил деревья, с краю же поблескивала темная бронза. Меня как магнитом тянуло туда, и не успела я опомниться, как поняла, что иду к цели уже намного быстрее. Деревья внезапно расступались, открывая огромную прогалину. И в центре прогалины, пылавшее золотом и бронзой, стояло самое громадное дерево из всех, что я видела в своей жизни. Не высокое, нет, но широкое и сильное, словно рост его начинался не от корней, а от самой земли. Его толстые и широкие ветви, начинаясь у ствола, быстро вырастали и расходились в разные стороны.

Оно казалось диким, неприрученным, а мои, охваченные страхом, глаза признавали, что оно было очень, очень красивым. Я почувствовала где-то глубоко внутри дрожь и стала по-рысьи подбираться к великану, ощущая, как лучи ласково поглаживают лицо и одежду. Подгоняемая жгучим желанием понять, что же там, я пошла быстрее, до предела, до боли вытягивая вперед руки. Последний шаг – и я на месте, мои вытянутые пальцы коснулись теплой, гладкой, живой коры с чувством глубочайшего облегчения. Положив на ствол ладони, я почувствовала, как через меня прошла просто волна энергии, заставившая меня осознать какую-то правильность происходящего, законченность, словно я нашла что-то, чего только раньше мне и недоставало. Пораженная, но не напуганная, я отстранилась, оторвалась от дерева.

Нахлынувшее ощущение потери просто задавило меня, и к моим глазам подступили слезы, снова размывая краски окружающего мира.

– Что со мной? – прошептала я, борясь с беспричинной тоской.

– Ангел…

Я вздрогнула, подняла голову, оглядываясь вокруг.

– Кто… кто это сказал?

– Ангел…

Голос, казалось, был всюду и в то же время – нигде. Я медленно осмотрела прогалину, но лишь убедилась, что была абсолютно одна.

– Прошу вас… Кто здесь? Я ничего вам не сделаю, я только прошу вас…

– Ангел…

Ориентируясь по голосу и прикинув, откуда он мог исходить, я обернулась к дереву.

Только дерева там больше не было.

На его месте стояла до того красивая женщина, что захватывало дух. Высокая, широкая в плечах, подтянутая в бедрах. Ее волосы были черными как сама ночь и легкими волнами спадали на брови. Ее лицо было шедевром какого-то художника, а глаза… ее глаза были растерянными, но невероятно синими и обжигающими как огонь.

– Я знаю тебя, – уверенно выдохнула я, хотя никак не могла ухватиться мысленно за ее образ; так бывает, когда слово уже висит на кончике вашего языка, но что-то мешает вам произнести его.

– Ангел…

Уголок ее губ приподнялся в улыбке, и она протянула вперед длинную руку с изящными пальцами, маня меня…

Я почувствовала, как моя рука сама в ответ потянулась к ней, а ноги понесли меня прямо в объятия к этой леденящей дух женщине. Наши пальцы сомкнулись, и воспоминания о громадной позабытой жизни нахлынули на меня, я чуть не захлебнулась – и рухнула на колени.

– Ангел…

Снова прозвучал голос, но на сей раз я знала, кому он принадлежит.

– Айс?

На ее лице появилась сияющая улыбка, разделившая его, как солнце на закате делит горизонт. Она снова потянулась ко мне. Смеясь как сумасшедшая, я вскочила на ноги и, не обращая внимания на ее вытянутую руку, бросилась к ней в объятия, снова проваливаясь в бесконечную темень.

***

Удушье невероятной болью отзывалось во всех моих членах. Все внутри просто горело, я хваталась за горло и закрывала рот, чувствуя, что легкие и кишки пытаются выпрыгнуть через нос и рот. К счастью, была единственная в мире вещь, способная спасти меня: соленая вода, причем в огромных количествах.

– О боже, – мое тело затряслось, отчаянно сопротивляясь всему тому, что я проглотила. – Помогите…

В ответ на мою просьбу я оказалась в нежном объятии, которое очень хорошо знала и любила. Руки крепко прижимали меня к мускулистому телу, трясущемуся вместе со мной; вдруг я почувствовала поцелуй на своей макушке.

– Все в порядке, – раздался шепот. – С тобой все будет в порядке.

Разлепив глаза, я подняла голову и уставилась в лицо своей возлюбленной.

– Айс?

Она полузасмеялась, полузарыдала, и от этого слезы еще больше подступали к распухшим глазам.

– Да, это я.

– Что произошло?

Ее лицо исказилось от невероятной боли. Она закрыла глаза и сильно, почти с отчаянием прижала меня к себе. Положив щеку мне на макушку, она качала меня на руках, как маленького ребенка, а я слушала ее бешено бившееся бесстрашное сердце. Я вспомнила… Муссон. Несчастный случай. Полет, падение, затем – глубокая тьма, кружившая меня, как водоворот, до тех пор, пока, наконец, я полностью не утонула в ней.

Случилось что-то ужасное. Со мной. Я отчетливо понимала это. Мне только надо было выяснить, что именно произошло.

– Айс?

Не дождавшись никакого ответа, я снова раскрыла глаза и внимательно огляделась кругом, сквозь успокаивающие, заботливые руки и тело моей возлюбленной.

Я уцепилась за первое лицо, которое увидела.

– Криттер?

Как и у Айс, у нее были красные и распухшие от слез глаза. С трудом улыбнувшись мне, она подошла ближе, села и схватила мою руку, нежно поглаживая мою кисть своим большим пальцем.

– С возвращением, Ангел.

Я нахмурила брови, что тут же отозвалось новой волной боли в моем черепе.

– Что случилось?

Она глубоко вдохнула и с трудом выпустила воздух.

– Что… что последнее ты помнишь? – наконец спросила она.

– Я помню перевернутую машину. Да, думаю, это последнее.

– Она… м… вылетела в канал, – проговорила она, задыхаясь от вновь подступавших слез.

– И перевернулась на эту хреновую крышу, – раздался голос Пони, подошедшей и усевшейся на корточки возле Криттер. Ее лицо было белым от ужаса, а глаза были странными и влажными. – Самая невероятная чертовщина из всех, что я видела, – продолжала она, тряся головой, проводя по мокрым волосам рукой.

– Что?

Женщины переглянулись. Криттер слегка кивнула, и Пони вздохнула.

– Вы, ребята, попали в западню. Места было слишком мало, чтобы можно было подобраться к дверям машины, – объяснила Пони. – Рио нырнула в воду, чтобы пробраться к вам снизу, но чертова вода текла настолько быстро, что ее тут же выбросило обратно.

– Рио? А она… – я оглядывалась по сторонам, но нигде не могла найти эту женщину.

– Да, – вмешалась Криттер, сжав мою руку. – Она в полном порядке. Мы с Пони вытащили ее прежде, чем ее унесло слишком далеко.

– Где она?

– С Ниа, – ответила Пони.

– А Ниа?…

– С ней тоже все хорошо. Помята конкретно, но ничего серьезного, по сравнению с…

– По сравнению с чем?

Они снова переглянулись, и Пони вновь взяла инициативу на себя.

– Мы как сумасшедшие носились, пытаясь вытащить вас оттуда. Рио продолжала рваться к вам, а мы с Пони – сдерживать ее, – Пони сжала кулаки. – Нам нужна была помощь, но ни одна задница, устроившая весь этот гребаный бардак, не предложила нам помощи. Эти уроды были слишком заняты, сокрушаясь о своих жалких дерьмовых тачках, чтобы вообще заметить нас, – на ее лице выразилось жесткое отвращение. Криттер обхватила свободной рукой ее талию и сжала ее, продолжая дальше рассказ сама.

– Рио нашла какую-то веревку в одной из машин. Мы собирались привязать ее на один из фаркопов и вытащить машину и, соответственно, вас, ребята, на поверхность.

– И мы почти были готовы все это дело осуществить, – сказала Пони, – когда случилась эта чертовщина, – она покачала головой, словно не веря в то, что такое действительно могло произойти.

– Какая? – боюсь, я сказала это чересчур раздраженно, но в моей голове стоял грохот, как на передовой, легкие вспыхивали с каждым вдохом, а тело чувствовало себя так, словно Айс только что использовала его вместо своей любимой боксерской груши, и меня терзали смутные подозрения, что очень, очень скоро меня вывернет наизнанку. Однако Пони, казалось, этого не заметила. Ее глаза потемнели и были устремлены куда-то вдаль.

– Мы услышали грохот, а дальше увидели, как Ниа летит по воздуху. Рио успела ее перехватить как раз за мгновение до того, как та оказалась на земле. Она была ранена, вся в крови, но жива, – голос моей подруги стал тихим, она недоверчиво опустила голову.

– А дальше – через разбитое заднее стекло выбралась Айс, – тихо продолжила Криттер. – Ты была у нее на руках. Вода продолжала сносить ее. Не знаю как, но она справилась, – Криттер тоже опустила голову. – Пони, Рио и я пошли вниз, чтобы забрать тебя у нее, но она отказалась тебя отпускать. Думаю, она была просто в состоянии шока, – она вобрала в легкие воздуха и медленно выдохнула его. – Наконец, мы смогли забрать тебя и поднять сюда. Но ты была…

– Мертва, – отрезала Пони, дико вытирая кулаками глаза.

– Что-о? – я оцепенела, услышав это. Руки Айс судорожно сжались, и я долгую, бесконечную, мучительную секунду не могла дышать, затем хватка ослабла, совсем чуть-чуть, и я смогла вдохнуть воздуха.

– Ты не дышала, – продолжала Криттер. – Вы, ребята, были под водой очень долго, причем без сознания. И ты хорошенько приложилась обо что-то головой.

Это объясняло безжалостную гонку крови в моем черепе, угрожающую разбить его на много-много крошечных кусочков.

– Я пыталась… нащупать пульс… но безуспешно… – по щекам Криттер струились слезы, капая на влажную дорогу. – Я… мы… не знали, что делать… То есть, я хочу сказать… мы… все знали… как делать массаж сердца… но… Боюсь, мы запаниковали, – ее лицо покраснело и на ее лице отчетливо читалось отвращение к самой себе.

– Криттер… – прошептала я.

Утерев слезы, она закрутила головой, отказываясь слушать, что я ей скажу. Ее лицо полыхало, Пони обняла плачущую Криттер и посмотрела на меня поверх головы своей возлюбленной.

– И тут внезапно мы услышали этот… рев… Как у дикого животного или кого-то в этом роде. Я чуть не обделалась! А потом – я отлетела назад, чуть не рухнув в этот чертов канал.

– Что случилось? – похоже, это был максимум моего словарного запаса на тот момент.

– Это была Айс, – ответила Пони. – Что не могли сделать мы, сделала она. – Ее голос был мягким, в нем даже чувствовалось почтение. – В общем, она выкачала из тебя много воды, начав делать массаж сердца: била тебя по груди и делала тебе искусственное дыхание. Она была похожа на демона. Как полоумная.

Криттер слегка отстранилась от Пони и повернула ко мне свое лицо с яркими, перепуганными глазами.

– Мы… мы пытались помочь, но она никого из нас не подпускала к тебе. Она продолжала делать массаж и кричала тебе, чтобы ты не бросала ее. Казалось, это длилось… господи!… несколько часов. А она все продолжала кричать. И упрямо умоляла тебя не оставлять ее. Кричала, что тебе еще рано уходить. Что ты сильная. Что ты можешь бороться с этим, – она сломалась на этих словах и зарыдала, как и я. – Она просила тебя не уходить.

Пони заключила Криттер в объятия, не обращая внимания на свои собственные слезы.

– Но прошло так много времени, – прошептала она. – Слишком много. Я… пыталась оторвать ее от тебя. Это казалось бесполезным… слишком поздно. Но она не слушала. Она не собиралась… – она непроизвольно подняла руку и поднесла ее к распухшему, ушибленному месту чуть ниже правого глаза.

– Она сделала?…

Пони опустила голову.

– Я это заслужила.

– Пони!

Ее подбородок поднялся, она снова встретила мои глаза своим невероятно горячим взглядом.

– Я заслужила это, Ангел. Я сдалась. Она – не сдавалась.

– Она верила в тебя, – добавила Криттер, все еще трясясь от рыданий. – Даже когда все мы сдались, она продолжала верить.

Надолго закрыв глаза, я осторожно повернула голову, не обращая внимания на боль, и высвободила руку от крепкого объятия моей возлюбленной. Я коснулась пальцами ее ледяной щеки, взяла ее подбородок и повернула ее лицом к себе.

– Айс, – прошептала я, надеясь, что она откроет глаза.

Ее лицо казалось печальной маской из какой-то греческой трагедии, глаза и губы были плотно сжаты. Ноздри раздулись, дыхание участилось.

– Айс, – снова прошептала я, гладя ее подбородок. – Посмотри на меня. Пожалуйста.

Я продолжала нежно, со всей своей любовью гладить ее, надеясь, что она почувствует это, осознавая, через что мы прошли.

– Пожалуйста, любимая. Пожалуйста, открой глаза.

То ли у меня был такой голос в тот момент, то ли я поняла тогда, как надо ее попросить, но только ее ресницы наконец вздрогнули и распахнулись, обнажив глубокую, неистовую синеву ее глаз. В ее глазах было очень много эмоций, но каждую из них я могла прочесть, словно все они были маяками для моего всевидящего ока.

Печаль.

Боль.

Мучение.

Гнев.

Ненависть.

Страх.

И за всем этим темным, отталкивающим – попавшее в ловушку, как корабль – в шторм, было одно, то, что я должна была видеть, обязана, более, чем кто бы то ни было и что бы то ни было в этом мире.

Любовь.

– Спасибо, – вырвалось из самой глубины моей души. Это было очень больно, но я все же улыбнулась, переполненная любовью к этой женщине, сделавшей все возможное и невозможное, чтобы спасти меня, и не сдававшейся до последнего.

Никогда.

Пораженная, я видела, что она в замешательстве; мечущаяся между тем, чтобы отпустить меня и никогда этого не делать, не понимающая, за что это – мои благодарность и любовь. С силой, о существовании которой я и не догадывалась, я протянула пальцы к ее затылку и пригнула ее голову к себе, отчаянно сдерживая дрожь, возникшую от внезапно подступившей боли из-за резкого движения.

Наши губы сомкнулись, и поначалу ее губы были холодны и тверды, как у мраморной статуи. Но с тем же упорством, с каким она никогда во мне не разочаровывалась, я не собиралась позволить ей прятаться в тот ад, который она строила теперь сама для себя.

Уверена, вы уже заметили, что постоянство – моя вторая натура. Я шла к своей цели до конца, и, наконец, почувствовала, как она ответила на мой поцелуй. Медленно, поначалу неуверенно, но потом мне показалось, что я выпустила льва из клетки, со всей его страстью и яростью. Мне казалось, ад теперь был внутри меня, по всему телу разлилась новая жизнь, страсть, энергия, ее потребность быть нужной, ее желание быть желанной. В этом слиянии наших душ не было ничего нежного. Ничего ласкового. Ничего мягкого или успокаивающего. Было так, словно мы знали, что с этим странным, неординарных, кармическим слиянием ни одна из нас не справится в одиночку. В нашем поцелуе смешались гнев и страх, боль и потери, муки и любовь – все слилось в добела раскаленный комок энергии, вспыхнувший ярче любого Солнца любой галактики, какую бы вы не назвали.

И когда мы оторвались друг от друга, у нас остались кровоподтеки и тяжелое дыхание, бешено бьющиеся сердца, кружащиеся головы и такое ощущение близости, какого никогда раньше не было.

Мы были дома.

Наконец, этот очарованный мир рассыпался от приближающегося воя сирен. Я увидела извиняющееся лицо Пони.

– Мы… ммм… мы бы должны подумать, как отсюда поскорее убраться.

А дальше – удивительная штука – я наблюдала за тем, как Айс, одну за другой, вновь выстраивала стены. Это было то же, что в ускоренном времени смотреть, как распускается роза, только здесь было наоборот: лепестки собирались вместе, пряча мягкое сердце. Ее глаза превращались из огненных, насыщенного синего цвета глаз в гладкие, стальные, серые, не имеющие ничего общего с небом, которое было на их месте до этого. Она менялась, все еще крепко держа меня в руках, и тут только я заметила впервые раны и царапины, мелко рассыпанные по ее коже, и глубокий порез на голове, из которого через все лицо медленно тянулся толстый кровавый след.

Я хотела что-то сказать, но ее взгляд предостерег меня от этого поступка, и тут только я заметила, что не чувствую опору под ногами.

– Я… могу стоять… Я думаю…

Черная, как вороное крыло, бровь быстро вздернулась, а затем я почувствовала, как Айс ослабила хватку и мягко поставила меня на ноги.

Мои колени предательски подогнулись под тяжестью тела. Мы снова побратались бы с асфальтом, если бы Айс чудесным образом не подоспела мне на помощь. Снова взяв меня на руки, она стрельнула в меня взглядом, который ясно давал понять: никакие мои доводы и просьбы в расчет больше не принимаются.

Самая бесстыжая улыбка отразилась на ее лице, и мы поспешили к нашей одинокой машине так быстро, как только могли. Рио закончила скручивать номера с нашей погибшей машины и пошла открывать нам двери. Криттер помогла нам с Айс усесться на заднее сидение, затем сама присоединилась к нам, в то время как Пони, Ниа и Рио устраивались впереди.

Звук сирен приближался, Рио завела двигатель и объехала большое дерево, почти полностью перекрывшее дорогу. Все это время меня не оставляло ужасное предчувствие следующего полета в канал, но Рио обращалась с машиной с такой непринужденностью профи, что я и опомниться не успела, а мы уже ехали к спасительному дому Айс.

***

– Ангел, лежи спокойно! Мне нужно снять с тебя мокрую одежду!

– Не могу, – ответила я со злостью, раздраженно глядя на Криттер, пытавшуюся прижать меня к матрацу. – У меня ушиблена грудь, и мне тяжело дышать, если я лежу на ровной поверхности.

Вздохнув, Криттер провела рукой по своим влажным золотистым волосам. Она схватила мои джинсы за ремень и попыталась стащить их с меня.

– Приподнимись хотя бы, чтобы я смогла стянуть с тебя эти штаны, ладно? Айс убьет меня, если я вернусь, а ты будешь все еще одета.

– Ох, ну хорошо, – буркнула я, оттолкнув ее руки и самостоятельно расстегивая джинсы.

Я изо всех сил пыталась стянуть влажную, липкую ткань, словно налившуюся свинцом, но внезапно перенапряглась и резко свалилась обратно на кровать.

К чести Криттер, она не засмеялась, хотя сейчас я более чем заслуживала этого. Вместо этого в ее глазах отразилось понимание и сочувствие, и она стала снимать с моего дрожащего тела мокрую одежду. Когда она закончила с этим, в комнату вошла Айс с полотенцем и шерстяным шарфом в руках и положила их на кровать. Без какого-либо выражения на лице она кивнула Криттер, благодаря ту за то, что помогла мне раздеться.

Кивнув, Криттер указала на большую глубокую рану в волосах Айс, из которой по-прежнему текла кровь.

– Осмотреть бы тебе ее.

– Позже, – ответила моя возлюбленная. Взяв два полотенца, она подошла ко мне и стала вытирать меня, беспристрастно, но вместе с тем нежно. Ее внимательный взгляд коснулся каждого миллиметра моего тела, но старательно избегал встречи с моими глазами, несмотря на то, что сама я неотрывно смотрела на нее.

В скором времени я была уже абсолютно сухой и почти согрелась; Айс тщательно завернула меня в покрывало и прикрыла сверху неизвестно где добытым стеганым одеялом. Мы молчали, занимаясь такими обыденными вещами, и, казалось, тишина должна была только помочь, но вышло совсем не так. Я до дрожи в теле хотела разговорить Айс, но была слишком утомлена.

– Тебе… нужно снять мокрую одежду, – наконец проговорила я тихим и хриплым голосом. Она еле заметно кивнула головой, давая понять, что слышала меня, затем собрала влажные полотенца и вышла из комнаты, сосредоточенно контролируя каждое свое движение. Вздохнув, я рухнула на те три подушки, что Айс подложила мне под голову и плечи, чтобы мне было удобно лежать. Борясь с истощением, я пыталась не закрывать глаза, а штукатурка на потолке лишь заставляла меня опускать взгляд, не давая никаких ответов на мои вопросы. Снова вздохнув, я повернулась лицом к двери и слегка закашлялась, потому что моим легким эта перемена, видимо, не очень понравилась. Немного успокоившись, я уставилась в темный коридор, ожидая появления женщины, которую любила.

Пожалуйста, Айс, не отталкивай меня.

Словно услышав мои мысли, Айс вернулась в комнату с двумя полотенцами: одно закрывало ее стройную талию, другое было завязано на ее черных густых волосах. Я чуть не задохнулась от ужаса, когда увидела у нее на груди и животе паутину из огромных черных ушибов, уходившую и ниже, под полотенце.

Заметив мою реакцию, Айс замерла и проследила за моим взглядом: опустила голову и долго смотрела на свои ушибы, затем вновь подняла глаза на меня.

– Все заживет, – тихо сказала она, продолжая непринужденно вытирать волосы.

Толстая, тяжелая как белый слон тишина висела между нами, и мы делали вид, что не замечаем ее.

Швырнув влажное полотенце на кровать, Айс большими шагами пересекла комнату и склонилась над аккуратно сложенной грудой одежды, ища что-нибудь чистое и сухое, что бы можно было надеть. Мне не нужно было, чтобы она одевалась. Обнаженное, ее тело красноречиво показывало, в какой паршивой ситуации мы обе оказались, и что Айс пережила в тот момент. Позволить ей закрыть одеждой все эти раны означало принять то, что эта проблема навсегда останется между нами не обсужденной и открытой. И было вполне вероятно, что эта рана со временем начнет нарывать и в конце концов случится то, чего я никак не могла допустить. Ни тогда. Ни когда-либо еще.

– Айс, – сказала я самым твердым голосом, каким только могла говорить в тот момент. Ее широкая спина на мгновение напряглась, изображая, что она поняла, о чем я хочу говорить. Она надолго задумалась. Сдаться и обнажить душу так же, как тело? Или проигнорировать меня и усмешкой скрыть боль в сердце?

Я сдерживала дыхание, пока перед моими глазами не заплясали пятна.

Облегчение прошло по мне волной, когда она наконец убрала от одежды руки и встала на ноги с изяществом дикого животного, которое всегда так возбуждало меня. Она отвернулась, скрывая свои глаза. Слабо улыбнувшись, я протянула Айс руку, всем сердцем стремясь к ней. И через секунду, которая, казалось, длилась целую вечность, Айс сделала шаг вперед и робко сжала свои теплые, сильные пальцы на моей маленькой руке. Я быстро подвинулась на кровати и, улыбаясь все шире, мягко потянула ее за руку; она, наконец, сдалась и села со мной рядом. Я смотрела на это прекрасное лицо, каждую черту которого видела уже в миллионный раз с тех пор, как впервые остановила на нем свои глаза, и поняла, что моему сердцу гораздо важнее хранить в себе этот образ, чем перегонять кровь.

– Спасибо тебе, – наконец проговорила я, мой голос был утомленным и надломился. Слезы хлынули из моих глаз, свободно стекая вниз по щекам.

Всего лишь два слова, но как много они значили!

Спасибо тебе, что не убежала.

Спасибо тебе, что спасла мне жизнь.

Спасибо тебе, что не разочаровывалась во мне.

Спасибо тебе за любовь.

Моя возлюбленная смотрела на меня глазами, блестевшими от слез. Она коснулась рукой моей щеки и вытерла своим сильным большим пальцем влагу.

– Мне так жаль, – прошептала она.

Этот растерянный взгляд голубых глаз лезвием полоснул по моему сердцу.

– Нет, – прошептала я, глядя, как после того, как она закрыла глаза, по ее щеке скатилась одинокая слезинка. – Не говори так, Айс. Никогда так не говори! Ты боролась за меня. Ты вернула меня. Никогда не сожалей об этом! Ты меня спасла!

Сжав челюсти, она закачала своей гордой головой, каждой клеткой тела отрицая мои слова. С трудом усевшись на кровати, я отстранила руку Айс от своей щеки и прижала ее к груди, чтобы моя возлюбленная могла почувствовать, как сильно и быстро билось мое сердце.

– Послушай меня, Айс. Случившееся сегодня было несчастным случаем. Не больше, не меньше. Это не было твоей ошибкой, моей ошибкой, ошибкой Рио – это не было ничьей ошибкой. И твое самобичевание ничего не изменит, и ты, я думаю, сама знаешь это не хуже меня.

– Если бы я отправила тебя тогда обратно, ничего бы этого не случилось, – через какое-то время ответила Айс низким, рычащим голосом.

– Может быть и так, Айс, – согласилась я. – Но ничего бы не случилось, если бы я тогда не приехала. И если бы Рио не повела нас в этот бар. И если бы Ниа не начала ту драку. И вообще, если бы она здесь не появлялась. И если бы не случилось еще миллион вещей, которые привели нас туда тогда, – я все крепче сжимала ее руку, не желая ее отпускать. – Ты что, не видишь? Мы все ответственны за то, что произошло, Айс! Ты не можешь нести эту ношу одна, причем взваливая на себя все больше и больше, ты должна позволить и нам нести этот груз на своих плечах. Мы же команда, и мне хочется думать, что мы все-таки партнеры. В полном смысле слова.

Уверена, она слушала. Я чувствовала, как с нее спадает напряжение. Это выдавало ее успокаивающееся дыхание. Это выдавало уменьшение темпа ее пульса под моим большим пальцем. Поднеся ее руку к своим губам, я коснулась ее пальцев в нежном поцелуе.

– То, что ты сделала сегодня, Айс, нельзя назвать никак иначе кроме как чудом. И единственный человек, который не видит и не принимает этого – ты.

Она медленно подняла голову, открыла глаза, блеск которых пронзил меня насквозь.

– Никакой я не герой, Ангел…

Я улыбнулась:

– Ты и не догадываешься, как ты не права, Айс. Ты герой для всех этих женщин. Ты настоящий герой для Попа и Корины, да и для многих других. Ты герой для того маленького мальчика, чью жизнь ты спасла на замерзшем озере. Но более всего ты герой для меня. Ты белый рыцарь, прискакавший с высокого холма, когда я больше всего нуждалась в тебе. Ты человек, который помог мне встать на ноги и научил бороться, чтобы оставаться такой, какая я есть. Ты человек, который верит в мои мечты и заставляет меня следовать за ними. Ты человек, который любит меня и позволяет мне любить его взамен. Ты человек, который отдаст последний свой вздох, лишь бы защитить меня, и пожертвует своей жизнью, чтобы спасти мою. – Я улыбнулась шире. – Моя любовь, мой герой… Это ты. Для меня, да и для целой толпы народу там, внизу. Я в это верю. И они верят в это. Все, что должна сделать ты, – тоже верить.

Она отрицательно закачала своей темноволосой головой.

– Я… не думаю, что могу.

– Я уверена, ты можешь, – ответила я, улыбнувшись и слегка толкнув ее. – Именно поэтому я с тобой, не забыла? Я должна напоминать тебе об этом.

В ответ я получила улыбку; возможно, это было всего лишь иллюзией, потому что я очень хотела, чтобы Айс улыбнулась. Я обвила руками ее плечи, такие же израненные, как ее грудь и живот. Не мешкая, она прижалась ко мне и зарылась лицом в мои волосы.

– Я люблю тебя, Ангел, – прошептала она. От прикосновения ее губ к моему уху по моей спине прошла дрожь.

– Я тоже люблю тебя, Айс. И с каждым днем все сильнее.

Я откинулась назад и потянула Айс за собой, мы обе улеглись на кровати, и Айс положила голову мне на грудь. Это было потрясающее чувство, и я заснула с улыбкой на лице.