Всё выглядело похожим на пробуждение от кошмарного сна.

Но у Трусишки не было времени сжиться с зародившимся в сердце новым чувством.

Он оказался в широком поле, посреди которого был воздвигнут помост, где стояло кресло, весьма напоминающее трон. Обширное пространство кишмя кишело чудовищами всех рангов и мастей. Небесный простор бороздили омерзительные крылатые чудища, среди которых попадались и знакомые. Выписывал круги воздушный разведчик — Лупоглазая Трескучка, но было и множество таких, для идентификации которых потребовался бы «Малый определитель чудовищ». В поле же повсюду шныряли вислоухие уроды с хвостами узелком да бантиком, но встречались и утконосые, и кувшинорылые вроде тех, что держали в страхе Последнюю Рощу. Словом, упыри знакомые и безвестные.

Праздник был в самом разгаре.

Над полем разносилось залихватское пение, скопища монстров медленно топтались вокруг возвышения, будто изображали какой-то танец.

Да, собственно говоря, это и был танец — любимый всеми чудищами хоровод-топтовяк.

Притоптывание сопровождалось пением в четыре голоса. Одна группа участников ритмично повторяла:

Умба, умба, умба;

другая подхватывала:

Мумба, тумба, румба;

третья тоже была на подхвате:

Эх, ямба-карамба!

и тут вступала четвёртая:

Сама-сама-самба!

Притаптывание, кружение чудовищного скопища всё убыстрялось, пока наконец на помосте не появилась некая долговязая фигура. Вновь прибывший знаком призвал толпу к тишине и занял место на троне.

Чудовища разразились криками «ура!» и «да здравствует!». Незнакомец встретил приветствия кривой ухмылкой, а затем поднялся с явным намерением произнести речь.

— Мои славные приверженцы! — начал он. — В этот торжественный день, когда я облечён полномочиями Верховного Главнокомандующего...

Стоило только оратору заговорить, и последние сомнения рассеялись. Сердце Трусишки словно стиснули ледяной рукой. Ведь на возвышении стоял Странник.

Это его провозгласили своим главарём чудовища, его давнего закадычного друга!

— Странник... — даже не произнёс, а выдохнул Трусишка.

Однако, судя по всему, этого оказалось достаточно. Долговязый распростёр объятия и воскликнул:

— Какой приятный сюрприз! До чего же я рад, что ты тоже сюда пожаловал! Подойди поближе, дай мне обнять тебя!

Плотно сбившиеся чудовища покорно расступились, освобождая проход, и Трусишка направился к возвышению.

Держался он прямо, и поступь его была решительной. Впереди его поджидал Странник с распростёртыми объятиями, позади размашистыми прыжками поспешал вослед Конторщик, не переставая костерить сорвавшегося с крючка клиента на чём свет стоит. Но опередить Трусишку он не успел, поскольку тот уже поднялся на возвышение.

Приблизился к Страннику и гневно бросил ему в лицо:

— Предатель! Изменник!

Эффект этих слов не замедлил сказаться. Замершие было чудища возбуждённо зашевелились, задвигались, на все лады выражая своё возмущение, но рёв Странника перекрыл ропот толпы.

— Конторщик, что это значит?! Он не прошёл испытания, что ли?

— Прошёл, Великий Генерал, как не пройти! И выдержал их, — залепетал проштрафившийся Конторщик. — Вот только... это... как его... вступительное заявление... подписать отказывается.

— Отныне ты разжалован в самый низший разряд рядовых горлодёров! — в ярости заявил Странник.

— Мой вождь и повелитель! — взмолился Конторщик. — Право же, я не виноват, он может подтвердить, — и рядовой канцелярист с надеждой обернулся к своему клиенту. — Что ж ты молчишь? Замолви словечко!

Реакция Трусишки была естественной. Он рассмеялся. Весело, но негромко, и всё же от этого тихого смешка умолкли и Странник, и кишащие вокруг него чудовища. Свободный, рвущийся из глубины души смех явственно разнёсся над поляной и заставил чудовищ замолкнуть.

— Ты уверял меня, — обратился Трусишка к Страннику, — будто бы чудище чудищу глаз не выклюет. Но это неправда. Выклюет. Вы только взгляните на себя! Я ничем не могу вам помочь.

Да и не хочу! Пожирайте друг дружку всласть, по крайней мере хоть вас убудет. А я возвращаюсь домой, к себе в Рощу. Которая когда-то и для тебя была родным домом, — и он издал короткий горький смешок.

Зато Странник разразился громогласным, злобным хохотом:

— Ух, как ты высоко занёсся! Придётся тебе поубавить спеси. Знаешь, за какие заслуги меня произвели в главные генералы? Я покорил, завоевал Рощу, последний оплот пал. Так что теперь тебе некуда торопиться.

У Трусишки подкосились ноги, а поляна вновь заходила ходуном под звуки торжествующего топтовяка.

— Что сталось с библиотекой? — шёпотом спросил Трусишка.

— Дым развеялся, и пепла не осталось. Книжки-то у тебя все античудовищные были, а мы подобное зло искореняем беспощадно. К сожалению, корень зла заключался именно в твоей библиотеке. — Странник вновь разразился отвратительным рёготом.

— Моя библиотека...

— Я смотрю, ты наконец дотумкал. Тебе некуда и незачем возвращаться. Кстати, ведь испытания-то ты выдержал? Так не расстраивайся, собрат-чудовище! Подпиши заявление. Ты ничего не теряешь, а мы приобретём достойного соратника.

Конторщик за спиной главаря ободряюще подмигнул клиенту своим единственным глазом.

— Но ведь все ваши испытания — блеф и обман, — возразил Трусишка.

— Он что, тебя разоблачил? — обрушился Странник на Конторщика.

— Слово чудовища, я не виноват! — стал оправдываться тот. — Книг учёных начитался, от образованности этой все наши беды. Вот и он, видишь ли, кое до чего докумекался.

— Да я при всём желании не смог бы провалиться на этих ваших экзаменах, — вмешался в перепалку Трусишка. — Вы наводнили собой весь свет, потому как чудовищем стать проще простого. Труднее — не превратиться в чудовище!

Наступило молчание. Топтуны перестали топтаться, певуны оборвали своё пение, даже Странник поперхнулся словами. Произнесённая Трусишкой фраза была простой и ясной. А ясности чудовища не выносят. Истина была краткой и недвусмысленно однозначной. А однозначности чудовища не терпят. Произнесённые тихим голосом слова Трусишки звучали бесстрашно. Ну, а уж это для чудовищ и вовсе самое невероятное!

Ошеломлённо раскрыв рот, все уставились на своего предводителя. Все выжидательно таращились на него, и утконосые, и с закрученными хвостами, и кувшинорылые, даже Лупоглазая Трескучка и тот ещё пуще вылупил свои глазищи.

— Решающий раунд впереди, — злобно прошептал Странник. — Топай обратно в свою Рощу, которой больше нет, к библиотеке, от которой и горстки пепла не осталось. И будь верен себе... если, конечно, от тебя хоть что-нибудь уцелело.

— Труднее не превратиться в чудовище! — повторил Трусишка и, повернувшись спиной к чудовищному сборищу, зашагал прочь.