— Я познакомился с девушкой, на которой хочу жениться, — сказал Дилан отцу, и в кабинете стало так тихо, что было слышно, как откуда-то снизу, оттуда, где тянулись ряды бисквитов, возвышались штабеля хлебных буханок и высились пирамиды коробок с печеньем, доносится грохот поддонов и скрежет печей.
Грегори Макдафф выпрямился в кресле. Иногда он поражался способности сына находиться не в том времени и не в том месте. Еще в детстве Дилан часто уходил в свои мысли, а потом с трудом возвращался к действительности.
Подумать только, минуту назад они обсуждали очередную крупную поставку товара в Европу и вот пожалуйста: Дилан говорит о какой-то девушке!
С одной стороны, мистер Макдафф-старший был рад тому, что сын наконец обратил внимание на прекрасный пол, но с другой — почему сразу брак!
Он неохотно отложил бумаги.
— Кто она?
— Дочь врача галифакской больницы Колина Фишера.
— Это мне ни о чем не говорит, кроме разве того, что она тебе не пара.
Дилан словно повис в пустоте, где нет ни атмосферы, ни жизни. Он с трудом произнес:
— Почему?!
— Ты даже не представляешь, сколько девушек и их родителей мечтают увидеть тебя своим мужем и зятем!
— Миранда не корыстная. А еще она очень красива.
— В последнем я нисколько не сомневаюсь, чего не скажешь о первом.
— Как ты можешь так говорить: ведь ты ее не знаешь!
— Я знаю гораздо больше, чем тебе кажется.
— Почему ты женился на маме? — голос Дилана дрогнул. — По расчету? Ты часто о ней вспоминаешь?
Грегори недовольно повел плечом. Прошлое, которое причиняет боль, лучше забыть. После смерти супруги у него были женщины, но он не женился ни на одной: не нашлось ни похожей, ни достойной. А еще он всегда думал о будущем Дилана.
— Разумеется, вспоминаю. Она подходила мне, это так. И, конечно же, нравилась.
— Миранда мне тоже нравится. Даже больше — я ее люблю. И мы подходим друг другу! Мы одинаково думаем и чувствуем.
— На свете нет двух одинаковых людей. Все это иллюзии.
— Словом, — подвел итог Дилан, — ты не хочешь с ней познакомиться?
Грегори пожал плечами.
— Я могу взглянуть на нее, но зачем? Сперва ты должен как следует изучить производство, а устройством твоей личной жизни мы займемся потом.
— С этим я как-нибудь сам разберусь!
Резко поднявшись, Дилан отшвырнул стул и устремился к дверям.
— Ты куда? Мы еще не закончили!
— Я закончил. И я возьму машину. Без Томаса. — Это прозвучало как утверждение. — Мы с Мирандой едем за город. А еще я недавно побывал на призывном пункте. Я займусь делами фабрики, отслужив в армии.
Услышав это, Грегори мигом утратил невозмутимость и вцепился дрожащими руками в крышку массивного дубового стола.
— Дилан! Мой мальчик! Ты сошел с ума! Ведь я уже не молод и не вполне здоров! Ты хочешь свести меня в могилу? Ты не создан для войны! Тебя же убьют!
— А ты не думал о том, что я тоже способен убить? — холодно произнес сын.
Спустя полчаса он ждал Миранду рядом с автомобилем. Ничто не выдавало его смятения и досады. Дилан устроил эту прогулку, чтобы попросить Миранду выйти за него замуж, а в результате отец все испортил! И как теперь быть?
Увидев Дилана в пальто для автомобильной езды, модном кепи, белом шелковом кашне, темных очках и кожаных перчатках с крагами, Миранда радостно улыбнулась. Сейчас он выглядел решительным, непоколебимо уверенным в себе человеком. Ей нравились именно такие мужчины.
Она подошла к нему, сияя улыбкой, и он тотчас открыл перед ней дверцу шикарной машины.
— Вы сами водите?
— Пока не слишком уверенно: у меня еще мало опыта. Но вам не стоит беспокоиться: мы поедем по хорошей дороге.
Когда они тронулись, Миранду охватило настроение, какое она испытывала, видя блеск огней, вдыхая аромат роз или слыша красивую музыку.
— Куда мы направляемся?
— За город. Не волнуйтесь, это недалеко. Мы устроим пикник прямо в машине. Надеюсь, вы не против?
— Конечно, нет. Кстати, Дилан, я давно хотела спросить: почему в свое время вы уехали в Торонто? Вам не нравился Галифакс или это было связано с вашей семьей? Мне кажется, мой отец прав: Далхаузи хороший университет.
Автомобиль замедлил ход.
— Сложный вопрос. Скорее, я пытался убежать от самого себя, не осознавая, что это невозможно. Что касается Галифакса… Прежде мне казалось, будто в отличие от крупных собратьев этот город противится современности, что ему свойственна провинциальная романтичность. — Он говорил о Галифаксе так, словно тот был живым существом. — Все изменилось с началом войны…
— Вы еще не передумали вступать в армию? — спросила Миранда, и Дилан осторожно ответил:
— Я пока не решил.
Поскольку дорога была пустынной, он ускорил движение. Мимо проносились прямые, высокие, как корабельные мачты, сосны, дубы с сильными, словно мускулистыми, ветвями. Казалось, где-то в лесной глуши скрываются тропы, на которые не ступала нога белого человека и где сохранились следы индейских мокасин.
Дилан думал о красках окружающей природы. Он внимал им, удивительным, прекрасным, иногда неправдоподобным. Он обожал нежные цвета, розовые, голубые, сиреневатые и лиловые. Оттенки неба на заре, переливы морских раковин, прозрачность тумана и дыма — для него они были так же реальны, как плоть и кровь. Они словно являлись частью его самого. Очутившись за городом, он больше всего на свете хотел бы вынуть бумагу, кисти и рисовать. Однако этот день был посвящен Миранде.
Остановив машину, Дилан достал бумажный пакет с жареными куриными крылышками и печеным картофелем, сверток с хлебом и сыром и бутылку вина.
— Тут много еды, правда, она довольно проста, хотя, — он улыбнулся, — и лучше, чем пеммикан! Миранда, вы выпьете?
— А почему нет? — в ее голосе прозвучали игривые нотки.
После первого памятного танца Дилан больше не решался обнять Миранду, а она думала о том, когда же он ее поцелует. Не то чтобы она этого желала, просто ей хотелось почувствовать себя современной и взрослой девушкой.
Они пили и ели, наслаждаясь уединением, ароматами природы и присутствием друг друга. Разумеется, Дилан жаждал большей близости с Мирандой, но он был настолько скован и так сильно ее уважал, что просто не знал, как к этому подступиться.
К счастью, на помощь пришла праматерь Ева.
Дилан даже не понял, как и когда голова Миранды легла на его плечо, а его рука обвила ее талию. А потом она повернула к нему лицо, и их губы соприкоснулись.
Они долго целовались, благо, вокруг не было ни души. Внутри существа Дилана словно раскрылись шлюзы, и неведомый поток устремился к столь же неизведанному руслу. И этого оказалось достаточным для того, чтобы он решился сделать признание:
— Я люблю вас, Миранда! Выходите за меня замуж!
К его неудовольствию, она отстранилась.
— Разве ваш отец не будет против нашего брака?
Дилан постарался не показать, насколько сильно удручен ее реакцией: он не мог понять, почему Миранда заговорила о его отце, сразу перешла к практической стороне дела? Ведь он только что признался ей в любви! Дилана сразил ее холодный деловой тон. И еще ему почудилось, будто Миранда ждала этого предложения.
— В данном случае все решаю я, — уверенно произнес он.
Его руки, мгновенье назад обнимавшие девушку, твердо легли на руль автомобиля.
Поняв, что повела себя неправильно, Миранда попыталась исправить положение:
— Просто я всегда боялась, что мы не пара, что такой богатый человек, как вы, никогда не женится на простой и бедной девушке!
— Все это глупости! Я же люблю вас! А вы меня любите?
У него были правильные, почти классические черты, тонкие нервные руки с длинными пальцами — руки художника, в растрепавшихся от ветра белокурых волосах сверкало солнце, а в прозрачных глазах отражалось небо. Он был хорошо одет и сидел за рулем шикарной машины. Он жил в роскошном особняке, а его отец был владельцем огромного предприятия. Почему бы ей не попытаться полюбить такого человека?
— Не торопитесь. Все это так неожиданно. Мне нужно разобраться в себе. Да, я думаю, что люблю вас, но я отвечу вам позже, хорошо?
Дилан помнил: для того чтобы влюбиться в Миранду ему понадобилось одно мгновение, но ведь люди бывают разными. К тому же женщины совсем не похожи на мужчин.
— Наверное, я должен обратиться к вашим родителям? — спохватился Дилан.
Миранда улыбнулась.
— В наше время это уже не обязательно. Я сама сообщу им о вашем предложении. А вы расскажите своему отцу.
— Я уже говорил с ним. Он хочет вас увидеть.
Дилан не знал, что заставило его солгать. На самом деле он надеялся, что увидев Миранду, отец поймет его чувства и не станет противиться браку.
— А когда?
— Можно даже завтра. Я заеду за вами вечером.
Дальше они ехали молча, любуясь пейзажем, пока Дилан не заметил стоявшего на дороге человека. Тот застыл с таким видом, словно собирался остановить автомобиль голыми руками. Дилан почувствовал, что его ноги занемели, а пальцы начали дрожать.
Поняв, что человек не свернет с пути, он бросил машину влево. Миранда закричала от страха, но, к счастью, Дилан успел затормозить, и «роллс-ройс» остановился буквально в двух футах от огромного дерева.
Распахнув дверцу автомобиля, Миранда выскочила наружу и побежала к дороге. Дилан подумал, что она в шоке, а после увидел, как она осыпает упреками человека, который продолжал стоять на прежнем месте.
— Ты сошел с ума! Что тебе нужно, Кермит?
— Тебе известно, что, — ответил мужчина, и тогда Дилан его узнал.
Он медленно выбрался из машины и, прихрамывая от боли в затекшей ноге, подошел к мужчине и Миранде, которые продолжали перебрасываться репликами.
— Почему ты меня преследуешь?
— Потому что, связавшись с этим булочником, ты ступила не на тот путь.
— Какое тебе дело до меня и мистера Макдаффа!
— Я знаю, тебе нужны его деньги.
— Ничего подобного! Я люблю его, и именно поэтому выйду за него замуж!
Дилан был вынужден признать, что не способен выдержать взгляд этого человека, а вот Миранда могла. Она не просто бросила фразу ему в лицо, а еще и издевательски расхохоталась, оскалив зубы. И тогда Дилан понял, что она может быть другой.
У ее собеседника был такой вид, будто у него выбили из рук оружие в самый разгар сражения, а все его соратники вдруг повернулись к нему спиной.
— Из-за вас мы едва не погибли, — сказал Дилан.
Даже в такой ситуации он держался вежливо, что, по мнению, Кермита, являлось признаком малодушия и трусости.
Соперник Дилана (а тот больше не сомневался в том, что это его соперник) усмехнулся.
— Это ты чуть не убил ее, чтобы не врезаться в меня! Я слышал, ты собираешься воевать? А тебе известно, что на войне надо стрелять в людей? Ты уверен, что сможешь?
— Почему вы ко мне привязались? Что я вам сделал?
Зеленые глаза Кермита сузились.
— Ты увел у меня девушку.
— Насколько я понимаю, эта девушка никогда не была вашей, — ответил Дилан.
— Она бы стала моей, если б не влез ты со своими деньгами! — бросил Кермит, а потом вдруг произнес: — Ладно. Вы мне надоели. Делайте что хотите; с этих пор я буду жить своей жизнью.
Резко повернувшись, он пошел прочь по дороге, а Дилан и Миранда смотрели ему вслед. Наконец Дилан произнес:
— Кто это?
— Один сумасшедший. Он вообразил, что влюблен в меня, и не дает мне проходу.
Она рассказала, при каких обстоятельствах познакомилась с Кермитом, и у Дилана отлегло от сердца. В такую девушку, как Миранда, способен влюбиться любой мужчина, даже самый примитивный и грубый.
— Однажды я уже встречался с ним, — признался он. — Этот человек ударил меня в детстве, даже не просто ударил, а избил ни за что ни про что.
— Вот как? — с любопытством спросила Миранда. — И вы пожаловались своему отцу?
— Я никому не жаловался. Просто наш водитель успел поймать этого мальчишку. А что было дальше, я не знаю и никогда не хотел знать.
В голосе Дилана было столько усталости и досады, что Миранда решила не говорить ему правды.
— Поверьте, — сказал он затем, — я никогда не признавал существования каст. Если я и делил людей, то не по их происхождению и материальному положению.
— Я верю вам, Дилан, — искренне ответила Миранда.
Они сели в машину и продолжили путь. Приближающийся вечерний город казался мозаикой из огней и красок, но Дилана, будто бы, ничто не трогало.
Когда они въехали в Галифакс, он не смотрел ни на витрины магазинов и кафе, ни на свою спутницу, а только вперед.
Когда машина остановилась, Миранда промолвила мягким, ласкающим голосом:
— Я приду к вам завтра. Не обращайте внимания на Кермита. Он и впрямь не в своем уме. Я сказала правду: я люблю вас и согласна стать вашей женой.
Кермит не лгал: место, выбранное им для пикника, казалось сказочным. Все, что открывалось глазам, поражало ширью, необычностью и мощью. Волны необъятных вечнозеленых лесов простирались до самого горизонта, где виднелись голубоватые массивы гор. Маленькое озеро то искрилось рябью, высекаемой легким ветром, то становилось похожим на гладкое серебряное зеркало. А небо было таким бездонным, что в нем хотелось утонуть.
Нелл не пришлось ничего готовить для пикника: Кермит все сделал сам. Чай они кипятили на костре и там же жарили мясо, а еще он припас толстые сэндвичи с ветчиной и сыром, свежую зелень и бутылку вина.
Целый день они то ели, то бродили по округе, то лежали на покрывале, то занимались любовью.
Нелл поражалась тому, как быстро Кермиту удалось пробудить огонь в ее теле. Теперь она не могла представить своего существования без его близости. К сожалению, им было негде встречаться: Кермит считал свою комнату слишком убогой для того, чтобы приводить туда девушку, да и ей было неловко к нему приходить.
Очутившись на природе, Нелл боялась обнажиться (вдруг кто-то увидит!), хотя вокруг не было ни души, и сперва они занимались любовью полуодетыми. А потом Кермит сказал, что хочет искупаться.
Скинув одежду, он без сожаления разбил безупречную гладь озера, и, повинуясь зову возлюбленного, девушка последовала его примеру.
Солнце ласкало ее незагорелое тело, обводя его контуры золотыми линиями, придавая коже нежный опаловый блеск.
Было еще слишком рано для купания, и у Нелл перехватило дыхание, тогда как Кермит без малейшего содрогания рассекал воду сильными взмахами рук.
Потом, все в каплях, словно осыпанные алмазами, они рухнули на берег, возле костра, и смотрели на голубоватую весеннюю дымку, заслонявшую небо. То было нечто фантастическое, прозрачное, похожее на фату невесты.
Нелл вспомнила разговор с подругой. Разумеется, Хлоя быстро догадалась о том, что подруга вступила в близкие отношения со своим ухажером. Она не ругала и не осуждала Нелл, а только спросила:
— Он намерен на тебе жениться или хотя бы думает о последствиях? Будет очень мило, если он уйдет на войну, а ты останешься беременной. А потом он вернется и скажет, что за время его отсутствия ты погуляла с кем-то другим и он не имеет к твоей беде ни малейшего отношения!
Как обычно, Хлоя была права. Нелл не замечала, чтобы, давая волю своему желанию, ее возлюбленный заботился о том, как бы она не забеременела. И она была слишком несведуща и наивна, чтобы самой защититься от этого.
Теперь она наконец решилась произнести вслух:
— А если у меня будет ребенок?
Приподнявшись на локте, Кермит посмотрел ей в лицо.
— Ничего не случится. Не думай об этом.
Он ответил так уверенно, что она выбросила из головы беспокойные мысли.
Когда пришла пора возвращаться в город, Кермит сказал:
— У меня осталось две недели, и я хочу провести их с тобой. Давай снимем общую комнату? О деньгах не думай, я заплачу вперед. Зато приехав в отпуск, я буду знать, куда мне идти. Ну как?
— Я согласна! — воскликнула Нелл.
Разумеется, больше всего на свете она желала, чтобы Кермит женился на ней. Но он не заговаривал об этом, и она также пока что не смела затрагивать столь щекотливую тему.
Когда однажды Нелл вновь обмолвилась о Миранде, Кермит произнес сквозь зубы:
— Она продалась, как многие красивые девушки: выходит замуж за Дилана Макдаффа.
— Быть может, она его любит?
— Как можно полюбить этого слюнтяя! Ей нравятся совсем другие мужчины.
Нелл не стала спрашивать, какие: было ясно, что Кермит имел в виду себя.
Он довольно быстро нашел подходящее жилье: тоже в районе гавани, но в лучшем доме.
Небольшая уютная комнатка оказалась полностью обставленной, что порадовало молодых любовников: ведь у них почти не было своих вещей.
Девушка тепло и не без некоторого сожаления рассталась с Хлоей, пообещав заходить в гости.
Кермит и Нелл зажили, как муж и жена: по вечерам он ждал ее у ворот фабрики, и они под ручку возвращались домой. Для обоих такая жизнь была в диковинку, и они наслаждались ею. По вечерам Нелл обожала сидеть в своей комнатке, где на вбитом в стену гвозде висела куртка Кермита, а на спинке стула — ее чулки, где пахло яичницей с беконом, которую Кермит жарил на завтрак, и дешевыми духами, которые он подарил Нелл. В этом скромном жилье она ощущала себя в безопасности, словно птица в гнезде.
Нелл думала о Кермите каждую минуту, она буквально жила им. Даже когда они говорили о каких-то пустяках, ей казалось, будто на свете нет ничего важнее. Хотя он не признавался Нелл в сокровенных чувствах, зато никогда не перекладывал на ее плечи лишних забот. Часто сам готовил холостяцкие блюда, вроде бифштекса с консервированной фасолью, а белье посоветовал относить в прачечную.
А как сладостно было засыпать и просыпаться в объятиях друг друга! Кермит и Нелл всегда лежали лицом к окну, и занавески постоянно были раздвинуты.
По утрам корпуса стоявших на якоре кораблей казались сделанными из серебра, а по ночам звезды над гаванью были такими большими и яркими, что чудилось, будто они заливают светом весь город.
Когда прошла неделя, сердце девушки тревожно заныло. Осталось так мало времени! Кермит по-прежнему уверял, что с ним ничего не случится, он обещал писать так часто, как только будут позволять обстоятельства и время, и при малейшей возможности вырваться в отпуск.
Однажды, когда Нелл выходила из ворот фабрики, к ней подошла Хлоя. По лицу подруги девушка поняла: что-то случилось. Рот Хлои был сжат в тонкую линию, а в глазах затаились растерянность и скорбь. А потом Нелл увидела, как она вынимает из кармана письмо. Оно пришло из родного поселка, но не от матери. Та умерла две недели назад. Послание запоздало, и Клементину Бакер, конечно, успели похоронить. Надеясь, что Аннели приютили соседи, Нелл отправилась в путь.
Всю дорогу она то плакала от горя, то терзалась мыслями о том, что теперь делать. У них с Аннели не осталось близких родственников, стало быть, ей придется забрать сестру в Галифакс и заботиться о ней. Значит, последней недели с Кермитом не будет: они не смогут жить втроем.
Совсем недавно казавшаяся радужной действительность вдруг повернулась к ней неведомой темной стороной: Нелл потеряла мать, а вскоре ее возлюбленному предстояло уплыть на другой континент, чтобы принять участие в нелепой, жестокой и страшной войне.