Ведущий.
Машинистка.
Дик (молчит).
Фокс.
В. Готовы, мадемуазель?
М. Всегда, месье.
В. Чистая бумага, запасные карандаши?
М. Все, месье.
В. Настрой?
М. В полном порядке, месье.
В. А у тебя, Дик, боевой? (Свист плетки из бычьих жил. Восхищенно.) Ч-ч-черт! Ну-ка, разок по твердому, посмотрим. (Свист и грохот барабана.) Хорошо. Сними с него капюшон. (Пауза.) Прелестное лицо, просто прелестное! Не правда ли, мадемуазель?
М. Правда, месье, мы знаем его наизусть, но все равно каждый раз поражает.
В. Кляп. (Пауза.) Повязка. (Пауза.) Затычки в уши. (Пауза.) Хорошо. (Ударяет по письменному столу тяжелой цилиндрической линейкой.) Фокс, откройте глаза, чтобы они снова привыкли к дневному свету, и оглянитесь вокруг. (Пауза.) Вот видите, команда все та же. Надеюсь, что…
М. (потрясенно). О!
В. Что такое, мадемуазель? Кто-то заполз в ваше кружевное исподнее?
М. Он мне улыбнулся!
В. Это хорошее начало. (Обеспокоенно.) Возможно, это уже не в первый раз?
М. Боже мой, нет, месье, что за мысли!
В. (разочарованно). Ну конечно. (Пауза.) И вас это все еще волнует?
М. Боже мой, да, месье, это так неожиданно! Так ярко! Так коротко!
В. Вы это записываете?
М. О нет, месье, я записываю только его слова. (Пауза. Удивленно.) А что, месье, жесты надо записывать тоже?
В. Не знаю, мадемуазель. Может быть, частично.
М. Вы знаете, я…
В. (властно). Пока не надо. (Удар линейкой.) Фокс, надеюсь, за ночь вы восстановили свои силы и сегодня в вас больше вдохновения, чем раньше. Мадемуазель!
М. Месье!
В. Перечитайте отчет о вчерашних результатах, я его несколько подзабыл.
М. (читает). «Мы, нижеподписавшиеся, собравшись под…»
В. Опустите.
М. (читает). «…кроме того, с сожалением констатируем что этот материал…»
В. Материал! (Пауза.) Продолжайте!
М. (читает). «…сожалением констатируем, что этот материал, так же как и прочий, представленный до сего дня, и по причине тех же недостатков, является совершенно неприемлемым. Вторая часть в особенности содержит в себе такую…»
В. Опустите.
М. (читает). «…действительно потерять всякую надежду, если бы не убеждение, что мы…»
В. Опустите. (Пауза.) Итак?
М. Это все, месье.
В. «Те же недостатки… совершенно неприемлемы… действительно потерять всякую надежду…» (Неприязненно.) Угу. (Пауза.) Ладно. Продолжайте.
М. Это все, месье. Разве только прочитать рекомендации.
В. Прочитайте.
М. Они не лестны для нас, месье.
В. Давайте посмотрим.
М. (читает). «…настойчиво подтверждаем наши предыдущие рекомендации, а именно:
1) Не придавать значения обычным крикам. Они лишь вызывают у нас неприязнь.
2) Следить за тем, чтобы ваше время строго соответствовало. Каждый слог имеет значение либо может его иметь.
3) Следить за полной нейтрализацией субъекта вне времени сеанса, а особенно за постоянным наличием и безупречным функционированием кляпа. То есть в абсолютном порядке – подчеркнуть это слово – исключить всякое несоблюдение режима питания с помощью зонда, будь то per buccam или, напротив, реr rectum путем. Любое слово, случайно произнесенное в одиночестве, по каковой причине, как это продемонстрировал Мотнер, необходимость в нем может более не ощущаться, может быть словом верным». (Вне текста.) Четыре слова подчеркнуто.
4) Следить…»
В. Хватит. (С отвращением.) Угу. (Пауза.) Угу.
М. Уже третий час, месье.
В. (выходя из угнетенного состояния). Уже – чего?
М. Уже больше четырнадцати часов, месье.
В. (грубо). Так чего же вы ждете? (Пауза. Мягко.) Извините, мадемуазель, извините, я вне себя. (Пауза.) Извините.
М. (холодно). Мне следует связать со вчерашней концовкой?
В. Если вам не трудно.
М. (читает). «Намылив крота, как следует вымыв его и высушив перед огнем, я снова выхожу в непогоду и помещаю его обратно в его башню, а вместе с ним и весь запас личинок майского жука; в эту секунду, клянусь, его сердечко еще билось, о Боже мой. Боже мой. (Стучит карандашом по письменному столу.) Боже мой».
Пауза.
В. Невероятно. На этом он и закончил, если я правильно помню.
М. Да, месье, он больше ничего не захотел сказать.
В. А Дик давал?
М. Ну… да, месье, два раза.
Пауза.
В. Мадемуазель, вам не мешают эти фонари? Может быть, опустим штору?
М. Благодарю, месье, мне не мешают. По-моему, никогда не бывает ни слишком тепло, ни слишком светло. Но я сниму кофточку, если позволите.
В. (торопливо). Ну разумеется, мадемуазель, разумеется! (Пауза.) С ума сойти! С ума сойти! О, был бы я помоложе на сорок лет!
М. (перечитывает). «О Боже мой, Боже мой. (Стучит карандашом.) Боже мой».
В. О молодость! Ты безжалостна! (Удар линейкой.) Вы слышите Продолжайте. (Молчание.) Дик.
Плеткой из бычьих жил по телу. Вскрик Фокса. Пауза.
Вы не записываете, мадемуазель, не так ли?
М. Тьфу! Я сотру.
В. Сотрите, мадемуазель, сотрите, у нас и без того довольно неприятностей. (Удар линейкой.) Продолжайте. (Тишина.) Дик.
Ф. О да, я для того и жил, все верно, повсюду камни повсюду…
В. Минуточку.
Ф.…стены там же…
В. (удар линейкой). Молчать! Дик! (Тишина. Говорит тихо, задумчиво.) Жил, жил… (Пауза.) Он уже пользовался этим выражением, мадемуазель?
М. Какое выражение вы имеете в виду, месье?
В. «Я жил».
М. О да, месье, эта мысль появляется время от времени. Может быть, досего момента невтакой именно форме, но этого я вам не могу сказать вот так сразу. Но намеки на его жизнь, не будучи частыми, все же нередки.
В. На его собственную жизнь?
М. Да, месье, на его соба… собственную жизнь.
В. (разочарованно). Разумеется. Я мог бы догадаться. (Пауза.) Ну и память – у меня! (Пауза.) Вы читали, мадемуазель, «Чистилище» божественного Флорентийца?
М. Увы, нет, месье, я лишь пролистала «Ад».
В. (недоверчиво). Не читали «Чистилище»?
М. Увы, нет, месье.
В. Там все вздыхают. Я был, я был. Как похоронный звон. Странно, не правда ли?
М. В каком смысле, месье?
В. Ну как, скорее, можно было бы ожидать «Я буду», разве нет? (Пауза.) Нет?
М. (нежно-снисходительно). Бедняги! (Пауза.) Почти пятнадцать часов, месье.
В. (вздох). Хорошо. Давайте дальше.
М. (читает). «…стены там же…»
В. Чуть пораньше, мадемуазель, ведь стол некупленный.
М. (читает). «…жил, все верно, повсюду камни повсюду…» (Вне текста.) Невнятно – стены…
В. (удар линейкой). Продолжайте. (Тишина.) Дик.
М. Месье.
В. (нетерпеливо). В чем дело, мадемуазель, разве вы не видите, как бежит время?
М. Я хотела сказать, помягче, месье, может быть, чуть-чуть помягче.
В. (вне себя). Ах так? А что еще? (Твердо.) Нет, мадемуазель, я понимаю ваши чувства. Но у меня свой метод. Вы позволите мне вам его напомнить? (Пауза. Умоляюще.) Не говорите «нет»! (Пауза.) Какая вы хорошенькая! Можешь сесть, Дик. (Пауза.) Его можно выразить одним словом: СНИЖАТЬ давление, а не повышать его. (Лирично.) О нежность, высшее из испытаний! Источник покаянья (Успокоившись.) Дик, пожалуйста.
Плетка по телу. Вскрик Фокса.
Внимание, мадемуазель.
М. Не беспокойтесь, месье.
В. (удар линейкой). «…стены…» Стены чего?
М. «Там же», месье.
В. Ну да. (Удар линейкой.) «…стены там же…» (Удар линейкой.) Продолжайте. (Тишина.) Дик.
М. Месье!
Ф. Для того, да, там же, а там глаза, от низа и до верха, верх внизу, неторопливо, годы, годы, и возвращенье, лишайник мелкий моих юных лет, живые мертвецы в камнях, и тут я направлялся в галереи. (Пауза. Удар линейкой.) Океаны тоже, все верно, я приходил, по коридорам, голубизна вверху, голубизна в конце, о да, и там опять, остановились ноги, все остановилось, и прощайте, прощайте, я падал, прощайте, времена года, до следующего путешествия. (Пауза. Удар линейкой.) Прощайте.
Пауза. Удар линейкой. Пауза.
В. Дик.
Ф. Для того, да, все верно, там же, лежа на земле весной, поднявшись осенью, или наоборот, сколько лет пролетело, сколько зим.
Пауза.
В. Хорошо, красиво. «Сколько лет пролетело…» Как вкусны эти зубные. Не правда ли, мадемуазель?
М. Ну я вы зна…
Вместе.
Ф. О да для то…
В. Тихо!
Ф.…усталость, что за усталость, в животе у меня сидел мой брат, мой старый близнец, быть на его месте, а ему на… Нет, о нет. (Пауза. Удар линейкой.) Меня, подняться, уйти, да вы смеетесь, это был он, это он хотел есть. Пусть тебя взрежут, сказала Мод, взрежут тебе брюхо, не страшно, и я ему дам грудь, если живой, о нет, о нет. (Пауза. Удар линейкой.) О нет.
Пауза.
В. (обескураженно). О-хо-хо.
М. Он плачет, месье, мне записать?
В. Честно говоря, не знаю, что вам посоветовать, мадемуазель.
М. В качестве… как это сказать… человеческой черты… так говорится?
В. Никогда такого не встречал, мадемуазель. Но возможно, так говорится.
Ф. Скрести, скрести…
В. Молчать! (Пауза.) Он с цепи сорвался!
М. В таком качестве… мне кажется, что… возможно… в крайнем случае…
Пауза.
В. Читали ли вы произведения Стерна, мадемуазель?
М. Увы, нет, месье.
В. Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, где-то у него есть о слезе, которую подбирает ангел… по-моему, да… Ведь речь идет о внуке архиепископа. (Полупечально, горделиво.) Ах, воспоминания бывшего литературного критика, они подстерегают нас на каждом шагу. (Пауза. Вдруг решается.) Записывайте, мадемуазель, и с Богом! В нашем положении… (Пауза.) Кто эта женщина… как ее…
М. Мод. Не знаю, месье, о ней ничего не говорилось до сего дня.
В. (возбужденно). Вы в этом уверены?
М. Совершенно уверена, месье. Видите ли, мою кормилицу звали Мод, и поэтому имя поразило бы мой слух, если бы он его произнес.
Пауза.
В. Возможно, я ошибаюсь, но мне некоторым образом кажется, что это в первый раз – разумеется, за это время! – чтобы он кого-то… назвал. Или нет?
М. Это вполне возможно, месье. Я, разумеется, не могу этого утверждать, пока не просмотрю все. Что было бы очень долго.
В. А свою родню?
М. Ни разу ни слова. Это поразило меня. Моя так много для меня значит в жизни!
В. И вдруг, в один и тот же отрезок времени, женщина – по имени – и брат! Согласитесь!..
Пауза.
М. Этот близнец, месье…
В. Да, я знаю, не очень-то правдоподобно.
М. (возмущенно). Но это просто невозможно! У него в животе!
В. Нет-нет, такое бывает, такое бывает. Природа, знаете ли… (Смешок.) И слава Богу! Мир без чудовищ, представьте только! (Небольшая пауза для работы воображения.) Нет, не это меня беспокоит. (Горячо.) Видите ли, мадемуазель, важно не вещь как таковую, что было бы странно. Нет, важно слово, понятие! Понятие брата, у него оно есть! (Пауза.) Но главное – эта женщина… какое имя, вы говорите?
М. Мод, месье.
В. Мод!
М. И у которой еще, кроме того, есть молоко или появится.
В. Люди добрые! (Пауза.) Не могли бы вы мне напомнить этот отрывок, мадемуазель.
М. (перечитывает). «Мне, подняться, уйти, да вы смеетесь, это был он, он хотел есть. Пусть тебя взрежут, сказала Мод, взрежут тебе брюхо, не страшно, и я дам ему грудь, если он еще жив, о нет, о нет. (Ударяет карандашом по письменному столу.) О нет».
Пауза.
A. А еще слеза.
М. Это именно то, месье. То, что я называю человеческой чертой.
Пауза.
B. (взволнованно, тихо). Мадемуазель.
М. (тихо). Месье.
В. (так же). Неужели мы приближаемся к цели? (Пауза.) Ах как вы красивы, когда видны ваши зубы! Если бы я был помоложе… (колеблется) на тридцать лет!
М. Пятнадцать тридцать, месье.
В. (вздох). Да. Читайте. Перечитайте.
М. «Ох нет, ох…»
В. «О нет…» – Нет?
М. Вы правы, месье, «О нет…»
В. (строго). Будьте внимательны, мадемуазель.
М. «О нет, о нет. (Удар карандашом.) О нет».
В. (удар линейкой). Продолжайте. (Молчание.) Дик.
М. Он спит.
В. Может быть, чуть-чуть потише, Дик. (Слабый удар плеткой.) Ну все же не так! (Жестокий удар. Вскрик Фокса. Удар линейкой.) «О нет, о нет». Продолжайте.
Ф. (как ненормальный). Отпустите меня! Я хочу подохнуть в камнях!
В. Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй! Опять начинается. «Подохнуть в камнях»!
М. Хорошо, что он привязан.
В. (тепло). Будьте благоразумны, Фокс. Не надо – сядь. Дик – не надо так артачиться. Мы знаем, что это тяжело. Мы знаем, что это зависит не только от вас. Мы знаем, что вы могли бы безмятежно плыть от самых истоков до последнего вздоха, не называя той вещи, которая вернула бы вас в ваш драгоценный мир одиночества. Но при всем при том ясно одно: чем больше вы будете говорить, тем больше у вас будет шансов. Не так ли, мадемуазель?
М. Ясно как день, месье.
В. (как школьнице). Не разбрасывайтесь! Работайте по теме – какая бы она ни была! (Хлюпает носом.) Будьте разнообразнее! (Хлюпает.) Все эти бесконечные дикие уголки, это, конечно, прекрасно (хлюпает), но собака зарыта в другом месте, иначе это было бы странно. (Хлюпает.) Все эти слюдистые сланцы, знали бы вы (хлюпает), до чего это может в конце концов довести. (Хлюпает.) А ваши звери! Эти сумчатые крысы! (Хлюпает.) У вас не найдется носового платка, мадемуазель.
М. Вот, месье.
В. Вы очень любезны. (Обильно сморкается.) Спасибо.
М. О, вы можете оставить его себе, месье.
В. Нет-нет, теперь все в порядке. (Фоксу.) Разумеется, мы знаем не больше, чем вы, о каком… признаке или о какой… формулировке идет речь. Но поскольку до сих пор вы не смогли достичь, что от вас ускользает, вы не добьетесь этого, пережевывая одни и те же сюжеты, это было бы странно.
М. Он спит, месье.
В. (заведенный, все более разгорячаясь). Может быть, кто-то, вот, видимо, недостающее звено, кто-то видел, как вы… (сдерживаясь)… проходили мимо! Я не говорю, что это так, но попробуйте, попробуйте все-таки, чем вы рискуете? (Срываясь.) Даже если это и не так!
М. (шокирована). О месье!
В. Или отец, или мать, или друг, или… Беатриче, нет, мы не требуем от вас невозможного. Просто кто-нибудь, кто видел, как вы… проходили мимо! (Пауза.) Эта женщина… как там…
М. Мод, месье.
В. Эта Мод, например, возможно, вы с ней встречались. Подумайте как следует!
М. Он спит, месье.
В. Дик – нет, погоди. Поцелуйте его, мадемуазель, может быть, в нем что-нибудь дрогнет.
М. Где, месье?
В. В сердце, в животе – или в другом месте.
М. Нет, я хочу сказать: где поцеловать, месье?
В. (гневно). Да в его поганый рот, что вы себе думаете?
Машинистка целует Фокса. Тот орет.
До крови, засосите его до смерти!
Фокс орет.
Засос ему в глотку!
Молчание.
М. Он потерял сознание, месье.
Пауза.
В. (в затруднении). Ох… наверно, я немного перестарался. (Пауза.) Либо я выпустил вас слишком рано.
М. О нет, месье, вы не могли больше ждать, уже время. (Удрученно.) Просто я все сделала не так.
В. Что вы, что вы, мадемуазель! Еще чего! (Пауза.) Время, уже! (Удрученно.) Я слишком много говорю.
М. Что вы, что вы, месье, не говорите так! Это ваша роль – ведущего!
Пауза.
В. Вы помните, мадемуазель, эту слезу?
М. О да, месье. Очень отчетливо.
В. (обеспокоенно). Может быть, это была не первая слеза?
М. Боже мой, нет, месье, что за мысли!
В. (разочарованно). Именно этого я и опасался.
М. Прошлой зимой, кстати, у него их было много, разве вы не помните?
В. Прошлой зимой! Но, дорогая мадемуазель, я не помню вчерашний день, он провалился в тартарары при первом поцелуе. Прошлой зимой! (Пауза. Тихо, взволнованно.) Мадемуазель.
М. (тихо). Месье.
В. Эта… Мод…
Пауза.
М. (ободряющим тоном). Да, месье.
В. Так вот… вы знаете… я не хотел бы… я едва осмеливаюсь сказать… но мне кажется, что… тут… может быть… мы наконец-то чего-то добились.
М. Да услышит вас Бог, месье.
В. Главным образом с этой слезой, сразу же после. Это не первая, согласен. Но в подобной ситуации!
М. А молоко, месье, не забудьте про молоко!
В. Грудь! Я почти вижу ее!
М.Икто привелеевтакое состояние, это тоже вопрос.
В. Какое состояние, мадемуазель, я вас не понимаю.
М. Кто-то ее оплодотворил. (Пауза. Нетерпеливо.) Если у нее есть молоко, значит, кто-то должен был ее оплодотворить!
В. Конечно!
М. Кто?
В. (очень возбужден). Вы хотите сказать…
М. Я спрашиваю себя.
Пауза.
В. Будьте любезны перечитать этот отрывок, мадемуазель.
М. (перечитывая). «Пусть тебя взрежут…»
В. (радуясь). Это «тыканье»! Извините, мадемуазель.
М. (перечитывая). «…пусть тебя взрежут, сказала Мод, взрежут тебе…»
В. Не перескакивайте, мадемуазель, умоляю, полный текст.
М. Я не перескакиваю, месье. (Пауза.) Я что, перескочила, месье?
В. (торжественно). «Между двумя поцелуями». (Саркастически.) Всего лишь это! (Гневно.) Как прикажете из этого выбираться, если вы будете пропускать столь важные перлы?
М. Но, месье, он никогда не говорил ничего подобного.
В. (гнев). «…сказала Мод, между двумя поцелуями, и т. д.» Восстановите.
М. Но, месье, я…
В. Над чем вы изгаляетесь, мадемуазель? Над моим слухом? Над моей памятью? Над моим усердием? (Громогласно.) Восстановите!
М. (слабым голосом). Хорошо, месье.
В. Посмотрим, как это получится теперь.
М. (неуверенным голосом). «Пусть тебя взрежут, сказала Мод, между двумя поцелуями, взрежут тебе брюхо, не страшно, и я ему дам грудь, если жив, о нет, о нет. (Слабый удар карандашом. Едва слышно.) О нет».
Тишина.
В. Не плачьте, мадемуазель. Вытрите свои прекрасные глаза и улыбнитесь мне. Завтра, кто знает, мы будем свободными.