Глава 1

Бенчли-Хаус, Гемпшир, Англия. Май 1824 года

Джинкс Бенчли не дала своей экономке даже рта раскрыть.

— Кто бы это ни был, скажите, что я больна.

— Но, мисс Джинкс, он сказал…

— Мне все равно, что он сказал. Я не могу принимать его или кого-либо другого в столь ранний час.

Хотя голос Джинкс был тверд, ее руки заметно дрожали, равно как листок бумаги, зажатый у нее в кулаке. Разговаривая с миссис Хониуэлл, она не поднимала глаз. Такое поведение в общении с прислугой считалось обычным в среде аристократов, но Джинкс всегда полагала, что оно и для особы королевских кровей, и для простого фермера являлось непозволительно грубым. Однако сегодня на них обрушилось такое несчастье, что все остальное отошло на задний план.

Она не отрывала взгляда от записки, которую ее младший брат оставил на письменном столе. И о чем он только думал?

Джинкс посмотрела на портрет родителей. Что бы они предприняли, если бы были живы? Может, надо послать слугу в адвокатскую контору за поверенным? Да, так она и сделает.

— Позовите сюда кого-нибудь из помощников конюха, — сказала она миссис Хониуэлл. — Мне надо немедленно отправить кое-кому важное сообщение.

— Да, мисс. Но как насчет джентльмена, ожидающего в гостиной? Мне кажется, вам не следует пренебрегать им. Видите ли…

— Если он джентльмен, то должен знать, что неприлично приезжать с визитом рано утром.

— Но ведь у нас принято рано вставать и…

— Пусть оставит свою визитную карточку. В общем, скажите ему… мне все равно что.

— С вами все в порядке, мисс Джинкс? — озабоченно осведомилась экономка, нахмурив брови. — Вы ведете себя как-то странно.

Джинкс тяжело вздохнула. Экономка работала в семье Бенчли более двадцати лет, оставаясь преданной ей и в трудные времена, и в минуты благополучия, поэтому не было причины не рассказать ей о том, что натворил Колин. Возможно, миссис Хониуэлл даже сможет подсказать, с какого конца подступиться, чтобы решить проблему.

— Колин совершил такую глупость, такой возмутительный поступок, что превзошел всех Бенчли, известных своими эксцентрическими выходками. — Джинкс протянула экономке смятую записку. — Согласитесь, это говорит о многом.

Миссис Хониуэлл взяла записку и, сощурившись, принялась читать.

— Так он влюблен. Но что в этом такого ужасного — парню уже двадцать три года. О! — Экономка явно была в шоке. — Он сбежал в Гретна-Грин. Что ж, во всяком случае, я бы не назвала его поступок самым возмутительным среди тех, которыми прославились Бенчли. Разве вы забыли, что ваш дедушка женился на своей второй жене на борту парохода, направлявшегося в Индию, в то время как ваш отец…

— Нет, я не забыла, — оборвала ее Джинкс. — Но вы еще не дочитали письмо до конца. Он убежал с этой леди Элис. О Боже! — Она застонала и схватилась за голову. — Как он мог?

— Что-то я не припомню, кто такая леди Элис, — наморщила лоб экономка.

— Разумеется, вы ее не знаете — они не из тех, кто снизойдет до знакомства с такой семьей, как наша.

— Что вы такое говорите, мисс Джинкс! Бенчли — благородная семья, ничуть не хуже других! К тому же ваш дядя — виконт, а ваш отец был большим ученым.

— Спасибо, миссис Хониуэлл, ваша преданность весьма похвальна, но, к сожалению, на брата леди Элис любой молодой человек, чей дядя всего лишь виконт, вряд ли произведет впечатление. Он ни за что не согласится, чтобы нетитулованный нищий фермер стал его шурином. Вот, взгляните.

Джинкс переворошила лежавшие на столе бумаги и, быстро найдя двухмесячной давности воскресный номер газеты «Тайме», ткнула пальцем в статью на первой полосе.

— Леди Элис — самая завидная невеста из всех, чей дебют в обществе состоялся в прошлом сезоне в Лондоне. Так зачем ей было бежать именно с нашим Колином?

На самом деле Джинкс знала ответ на этот вопрос, так же как знала его миссис Хониуэлл.

— Затем, что он самый обворожительный мальчик на свете, — сияя гордостью, ответила пожилая женщина, словно этот провинившийся молодой человек был ее собственной плотью и кровью. — Красивый, добрый, обаятельный и с самыми изысканными манерами. Любая благоразумная девушка почла бы за честь иметь нашего Колина своим мужем.

Джинкс с отвращением бросила газету на пол.

— Думаю, этой леди Элис вряд ли повезет, если она выйдет замуж за Колина, потому что, когда ее брат узнает об этом, он просто убьет Колина. Помяните мое слово — убьет.

— Ну что вы, мисс Джинкс, не расстраивайтесь так. Вы могли бы извлечь урок из поступка вашего брата и задуматься над предложением, которое вам сделал мистер Тонктон…

— Я не собираюсь замуж за Герберта Тонктона, и к тому же сейчас речь не о нем. Вряд ли для Колина и леди Элис вся эта история кончится добром. Ее брат не из тех, кто позволяет идти против его воли. Вы забываете, что я провела два сезона в Лондоне и, хотя не была с ним знакома, видела его несколько раз. Он дрался на трех дуэлях и был за это отлучен от двора на три года.

— Тот, кто дрался на трех дуэлях? — неожиданно встрепенулась экономка. — О Господи! Я это отлично помню. То-то мне показалась знакомой его фамилия. — Миссис Хониуэлл приложила к тубам платочек. — Но что же теперь нам делать, мисс?

Джинкс бросилась в единственное свободное место на банкетке, заваленной книгами.

— Не знаю. Надо посоветоваться с нашим поверенным, может, он подскажет, как действовать дальше.

— Но на это уже нет времени!

— Возможно. Тогда мне следует немедленно отправиться вслед за Колином! — Она вскочила. — Я поеду на двуколке, так будет быстрее.

— Нет-нет, мисс, вы меня не поняли. На это тоже уже нет времени.

— Ну хорошо. Что же мне делать? — Джинкс была в отчаянии. — Сам-то он ни за что по собственной воле не вернется!

Миссис Хониуэлл указала на дверь, ее глаза округлились.

— Ваш посетитель.

— Я же сказала, что для посетителей у меня сегодня нет времени.

— Но он уже здесь!

— Он? Кто он? — Неожиданная догадка вдруг промелькнула в голове Джинкс. Мысль была настолько пугающей, что она с трудом могла в нее поверить.

Миссис Хониуэлл сунула ей в руку визитную карточку: изысканный образчик канцелярского искусства, простой, элегантный шрифт. Харрисон Стерлинг, маркиз Хартли.

— Господи помилуй! — воскликнула Джинкс и снова села. Кровожадный маркиз — так называли Харрисона в обществе. А еще — вспыльчивый Харри.

Теперь он сидит у нее в гостиной, ожидая, что она поможет разыскать его сестру… и Колина.

С молниеносной быстротой Джинкс вспомнила все, что слышала об этом человеке. Неуравновешенный характер. Мстительная натура. Его влияния и денег достаточно, чтобы купить себе расположение Принни. Шесть лет назад он считался завидным женихом, хотя большинству молодых девушек одно его имя внушало страх, но все же титул и деньги значили немало, и в довершение всего он был поразительно красив, а значит, недостатка в женском обществе не испытывал. Тем не менее Хартли до сих пор не был женат. Если он сам так разборчив в выборе невесты, можно себе представить, какие у него требования к жениху сестры!

Джинкс с трудом подавила желание сбежать. Вот если бы пустить лорда Хартли по ложному следу! Он, по-видимому, знает достаточно, иначе не явился бы сюда, в Бенчли-Хаус. Это плохой знак.

Она встала и дрожащей рукой пригладила волосы. Как только лорд Хартли отправится в противоположном направлении, ей надо будет немедленно отыскать этого очаровательного дурачка — своего брата и свернуть ему его красивую шейку… если, конечно, лорд Хартли не доберется до него первым!

Пусть только информация о том, что его сестра сбежала с Колином Бенчли, подтвердится, тогда не сносить этому сопляку головы! Сжав кулаки, Харрисон отвернулся от окна. А какой поднимется шум! Неприятностей не оберешься.

По правде говоря, он чувствовал себя разбитым, так как всю ночь с пристрастием допрашивал всех, кто мог хоть что-нибудь знать. Горничная Элис молчала и только плакала в ответ на его угрозы. Это послужило ключом к разгадке: Элис, видимо, взяла с горничной клятву молчать и не выдавать секрета. А вот отец девушки оказался куда более сговорчивым: после того, как золотой соверен перекочевал из кармана маркиза в руку старика, он довольно быстро убедил дочь сказать правду.

Так ему стало известно имя — Колин Бенчли. В нескольких клубах Харрисон узнал, что этот щенок из гемпширских Бенчли, но не из титулованных, а из других, имевших репутацию чересчур эксцентричных.

Если бы этот мальчишка сразу оказался поблизости, он был бы задушен на месте, но в Лондоне его не было, а потому в четвертом часу утра Харрисон отправился в Гемпшир, велев камердинеру следовать за ним.

Какой-то пастушок направил его в Бенчли-Хаус, а доярка во дворе сообщила, что мастер Колин в настоящее время отсутствует. Дома оказалась только мисс Джинкс.

Мисс Джинкс. Что за странное имя! И где она, черт возьми? Как долго ему еще придется ждать?

Дверь скрипнула. Он обернулся и на мгновение забыл, зачем скакал всю ночь напролет в это Богом забытое место.

Женщина, бесшумно вошедшая в комнату, оказалась совсем не такой, какой Харрисон ожидал ее увидеть. Не то чтобы она не оправдывала своего странного имени — просто он ждал кого-то постарше, а Джинкс Бенчли оказалась молодой стройной девушкой с невероятно пышной копной ярко-рыжих волос. В жизни ему не приходилось видеть таких потрясающих волос! Она была в чем-то бледно-сиреневом с яркими пятнами желтого и зеленого, цыганского вида шаль укутывала ее плечи, а длинные густые локоны оттеняла яркая лента.

От нее исходил легкий аромат духов — цветочных, с примесью чего-то экзотического; каждый ее шаг сопровождался тихим звоном невидимых колокольчиков.

Едва Джинкс заговорила, Харрисон начал понемногу приходить в себя.

— Надеюсь, вы приехали, чтобы сообщить мне, где сейчас мой брат, — спокойным, ровным голосом, с едва заметной ноткой раздражения сказала она.

Надменный тон девушки не понравился маркизу, заставив его нахмуриться.

— Сожалею, — он слегка поклонился, — что потревожил вас в столь ранний час. Меня зовут Харрисон Стерлинг, маркиз Хартли, и вам известно, зачем я приехал.

— Да-да. Я — Джиллиан Бенчли, сестра Колина. Вы привезли мне от него известие?

— Мне посоветовали поговорить с некоей мисс Джинкс Бенчли.

Она махнула рукой, и колокольчики снова зазвенели. Интересно, где она их прячет?

— Джинкс — это уменьшительное имя, которое дал мне отец. Теперь скажите, что передал Колин?

Затаив дыхание, девушка ждала, что ответит маркиз. Сделать это ему, видимо, было нелегко: его глаза почернели от с трудом сдерживаемого гнева, а ладони то сжимались, то разжимались, словно готовясь сомкнуться на шее Колина.

Ее вдруг охватило беспокойство. Бедный Колин. О чем он только думал, восстанавливая против себя такого всесильного человека, как маркиз Хартли. Но теперь уже поздно сожалеть о безрассудном поступке Колина — надо постараться как-то его загладить.

Усилием воли Джинкс заставила себя успокоиться. Отвлечь этого человека — значит помешать ему отправиться догонять сбежавшую в Гретна-Грин влюбленную парочку, и именно этим она теперь займется.

Медленно подходя к нему, Джинкс старалась подавить в себе глупое ощущение, будто она входит в клетку льва. В конце концов, это ее дом, а не его, и что плохого может с ней случиться в Бенчли-Хаусе?

— Мне бы хотелось найти их как можно скорее и похоронить даже намек на этот злополучный инцидент до того, как он получит огласку. Надеюсь, что и вы хотите того же самого.

Харрисон скрестил руки на груди.

— Вы правы, кое-что мне хотелось бы похоронить. — Вид у него был угрожающим.

— По-моему, нет нужды говорить со мной в таком тоне, — отрезала Джинкс. — Мы имеем дело с глупым поступком двух молодых людей, которые искренне верят, что влюблены друг в друга.

— Ну, что до вашего братца, то он, скорее, влюблен в ее деньги, — проворчал маркиз.

Джинкс улыбнулась с видом явного превосходства.

— Вы не слишком хорошо знаете моего брата, раз предполагаете такое. Деньги для него ничего не значат.

— Неужели? Стало быть, он единственный в Англии молодой человек, который так относится к деньгам.

Джинкс вскинула голову.

— Скажите, пожалуйста, именно по этой причине вы до сих пор не женаты? Еще не нашли женщины, которая была бы достаточно богата, чтобы заинтересовать вас?

Его глаза сузились, и Джинкс показалось, что сейчас он вспылит и обрушит на нее свой знаменитый гнев. Но что он может ей сделать? Ударит? Вряд ли. Станет угрожать, что разорит ее семью? Однако Бенчли настолько далеки от того круга, к которому принадлежит лорд Хартли, что удивительно, как он вообще нашел Бенчли-Хаус.

Остаются лишь оскорбления и словесная перепалка, но тут уж Джинкс не даст ему спуску и сумеет постоять за себя.

К ее удивлению, маркиз не прибег ни к тому, ни к другому: ледяного тона его голоса было достаточно, чтобы холод пробрал ее до костей.

— Вопрос не в том, каковы мои побуждения, мисс Бенчли, а в том, каковы намерения вашего брата. Вы, случайно, не знаете, где он?

— Нет.

«Пока не знаю», — подумала она.

— Но вам было известно, что он скрылся и что я его разыскиваю. Он поделился с вами своими планами, перед тем как сбежать с моей сестрой?

В отчаянии Джинкс подошла к окну, чтобы не смотреть на лорда Хартли. Какими бы благородными побуждениями она ни руководствовалась, ей не хотелось лгать этому человеку. В конце концов его намерения тоже заслуживали понимания: он хотел спасти сестру от брака, который не одобрил бы ни один опекун, и к этому нельзя было придраться.

Может, ей поменять тактику? Джинкс снова обернулась к нему и, вздохнув, сообщила:

— Я узнала о том, что случилось, всего за несколько минут до вашего приезда. Моей первой мыслью было поехать и остановить его, но потом появились вы. Скажите, что с ними станет, когда вы их найдете? — Она увидела, как на скулах у него заходили желваки, но все же продолжила: — Мне известна ваша репутация, лорд Хартли, даже в наш медвежий угол дошли слухи о кровожадном маркизе. Вот почему меня так интересует ваш ответ. Итак, что вы сделаете?

Их взгляды встретились. Джинкс показалось, что она видит, как работает его мозг: он сопоставляет ее роль во всем этом деле и свое желание отомстить.

— Я собираюсь вызвать вашего брата на дуэль, — наконец холодно произнес он, — и постараюсь хорошенько прицелиться, чтобы навсегда избавить от него себя и свою сестру.

И тут, забыв про осторожность, Джинкс выпалила:

— Ах так! Тогда я вынуждена просить вас покинуть мой дом! — Она плотнее закуталась в шаль. — Немедленно!

— Я не уйду, пока вы не покажете мне письмо, которое он вам оставил. То, что вы, возможно, обнаружили сегодня утром.

— Я не говорила вам про письмо. С чего вы взяли? Может, он сам мне обо всем рассказал?

Харрисон стремительно подошел к ней. Он оказался гораздо выше ростом, чем она думала. Вид у него был угрожающий. Джинкс попыталась отступить, но он схватил ее за плечи.

— Признайтесь, они здесь? Ну же!

— Как вы смеете прикасаться ко мне, сэр! — возмутилась она. — Сейчас же уберите руки!

— Я требую, чтобы вы сказали мне правду. Где эта парочка? Что вам вообще известно обо всем этом?

— Достаточно, чтобы больше никогда не иметь дела с типами вроде вас и чтобы понять, почему ваша бедная сестра ищет убежища у Колина.

Тихо выругавшись, он отпустил ее.

— Элис бежит вовсе не от меня. Не сомневаюсь, она воображает, будто влюблена, и в этом все дело. Мне порассказали кое-что о вашем братце, он не так наивен, как моя сестра. Все Бенчли пользуются репутацией чудаков, которые не вписываются в приличное общество.

Джинкс потерла плечи, там где прикасались его руки. Больно он ей не сделал, но следы от пальцев все же остались.

— Если мы эксцентричны, то только потому, что правила вашего общества подавляют любой вид творчества, а стало быть, и счастье. Ваши правила для ограниченных людей, а мы, Бенчли, придерживаемся более широких взглядов. Уходите. Ищите свою сестру где хотите. Она, по-видимому, вышла за моего брата по любви, и я не сомневаюсь, что вместе они счастливы, иначе не стали бы рисковать, навлекая на себя ваш гнев. Чего им бояться? — язвительно добавила Джинкс. — Элис гораздо умнее, чем ее узколобый брат. Я уверена, что Колин и Элис легко вас переиграют. До свидания, сэр, больше мне вам нечего сказать.

 

Глава 2

Стоя у окна, Джинкс наблюдала за тем, как Харрисон Стерлинг шагает через двор по направлению к конюшне. Внезапно ее охватила дрожь. Представляет ли себе Колин, какой опасности подвергается?

В памяти Джинкс всплыли слухи и сплетни о лорде Хартли. В обществе не было второго такого повесы, как он. Пьяница. Картежник. Прелюбодей. К тому же завзятый дуэлянт. И у этого человека хватает наглости считать Колина неподходящей партией для своей сестры! С другой стороны, именно исправившиеся распутники становятся самыми строгими отцами или, как в данном случае, опекунами.

Вот только Харрисон Стерлинг не похож на раскаявшегося грешника. Сильный, вспыльчивый, решительный и, судя по всему, безжалостный. Когда он стоял рядом и они обменивались колкостями, ей было не до того, чтобы его разглядывать, но сейчас, глядя на него с безопасного расстояния, Джинкс могла судить о нем более беспристрастно.

По правде говоря, лорд Хартли имел не совсем обычную наружность, если принять во внимание его славу прожигателя жизни: длинные, мускулистые ноги наездника, могучие плечи фехтовальщика, боксерские руки — такой фигуре любой позавидует.

Колин тоже занимался спортом, но Харрисон Стерлинг был на полголовы выше и заметно тяжелее, так что, если лорд Хартли выследит ее брата, ему не поздоровится.

Если выследит.

Девушка провожала высокомерного маркиза пристальным взглядом до тех пор, пока он не скрылся за ведущей в конюшню аркой из кустов, подстриженных в форме драконов. Наверняка Хартли догадается, что Колин и Элис направились в Гретна-Грин, но на север вели две основные дороги и еще множество объездов. Если Колин не захочет быть пойманным, ему нужно получше запутывать следы.

Прикусив губу, Джинкс теребила кружевную занавеску, не отрывая глаз от зеленых драконов. Как она забыла спросить лорда Хартли, где была Элис, прежде чем исчезнуть, — в Лондоне или в их поместье! В последний раз Колин находился дома в пятницу, потом он уехал в город, чтобы, по его словам, встретиться со своим другом Альфредом. Он знал, что Джинкс собиралась провести неделю в Колфилде у своей подруги Вирджинии, недавно родившей третьего ребенка, поэтому и оставил на письменном столе записку, рассчитывая, что сестра прочтет ее не раньше вторника. Лишь случайно она вернулась раньше, тем не менее у Колина оставалось в запасе три дня.

— Гром и молния! — пробормотала Джинкс. Она теряет время, а ей надо немедленно отправляться в путь. Хотя, нет, ехать можно только после того, как лорд Хартли будет уже далеко от ее дома.

А он все не уезжал и не уезжал. Когда сил ждать больше не осталось, девушка выскочила из дома и помчалась к конюшням. Она нашла лорда Хартли в каретном сарае. Выстроившись перед ним, конюхи испуганно отвечали на его грозные вопросы.

— Значит, кареты на месте?

Все трое конюхов одновременно закивали головами. Джинкс хотелось закричать от возмущения, но она тут же спохватилась. Будь у нее время подумать, она задала бы им точно такой же вопрос. Лорд Хартли ошибается, и очень сильно, если полагает, что может учинять частное расследование в ее конюшне.

— Дэррен, Клифтон, Роб, идите и занимайтесь своими делами, — строго приказала она. Несказанно обрадованные, конюхи стремглав бросились вон из сарая.

Скрестив руки на груди, Джинкс смерила Хартли и его камердинера высокомерным взглядом.

— Я просила вас покинуть мой дом…

Он поднял одну бровь.

— Да, помню. Таким образом вы хотели задержать мои поиски. Предупреждаю вас, мисс Бенчли, не надейтесь, что родство с Хартли принесет пользу вам и вашему брату.

— Ха! На этот счет у меня нет никаких иллюзий. Вам, возможно, трудно в это поверить, но не все считают достоинством принадлежность к высшему обществу. Если хотите знать правду, мне претит даже сама мысль об этом — я имею в виду видеть вас в качестве родственника. — Джинкс брезгливо передернула плечами.

Ее оскорбленный вид не произвел на Харрисона никакого впечатления.

— Это все слова. Те две кареты, которые у вас есть, наверняка старше по возрасту, чем вы. — Он обвел рукой каретный сарай. — Если судить по лучу солнца рядом с вашим ботинком, в крыше дыра. И все ваше поместье, включая дом и хозяйственные постройки, давно не ремонтировалось и не белилось. У вас нет дворецкого. Совершенно очевидно, что ваше финансовое положение не из лучших. Кроме того, всему свету известна склонность Бенчли вкладывать деньги в самые нелепые изобретения. Ну, — Харрисон тоже скрестил на груди руки, словно подражая ей, — я все перечислил? Ничего не забыл?

Джинкс кусала губы от ярости. Как он смеет низводить ее семью до презренного уровня охотников за чужими деньгами! Сжав кулаки, сверкая глазами, она приблизилась к нему и выпалила:

— Чего еще ждать от аристократа? Вы умеете говорить только о материальном — это для вас главное. Но вы действительно кое-что забыли: мы, Бенчли, всегда женимся и выходим замуж только по любви.

— По любви? — Он презрительно фыркнул. — Может, по любви к деньгам?

Хотя Джинкс было ясно, что ей не изменить дурного мнения Хартли ни о брате, ни о ее семье, она разозлилась не на шутку. Ее терпение лопнуло, и она не собиралась прощать ему его сарказма.

— Признаюсь, мне тоже трудно себе представить, что Колин мог влюбиться в вашу сестру. Я так много слышала о вас и вашей скверной репутации, и вряд ли она лучше вас. Если бы Колин спросил моего мнения, я бы посоветовала ему держаться подальше от любого члена семьи Хартли. К сожалению, брат не спросил меня, и мне остается только надеяться, что он все же нашел что-то в вашей сестре, за что ее можно полюбить; во всяком случае, мне бы очень этого хотелось.

Джинкс с такой скоростью выпалила свое обвинение, что у нее под конец перехватило дыхание; а когда она перевела дух, то увидела, что лорд Хартли смотрит на нее как-то странно — его глаза блестели и он улыбался. К тому же в своей запальчивости она не заметила, что подошла к нему слишком близко.

— Если бы вы были мужчиной, я бы вызвал вас на дуэль за оскорбление моей семьи.

— Будь я мужчиной, я первой вызвала бы вас на дуэль.

— Но вы ведь не мужчина. — В его голосе не было злости, но он стал странно хрипловатым, что в сочетании с пристальным взглядом делало Хартли весьма притягательным.

Джинкс никак не ожидала, что он попытается соблазнить ее. Глупая, глупая девчонка! Недаром у него репутация распутника!

Она поспешно сделала шаг назад.

— Думаю, вам надо уезжать, лорд Хартли. Колина здесь нет, и я ничем не могу вам помочь.

— Не можете? Или не хотите?

Намеренно медленным взглядом он оглядел ее, отчего мурашки побежали у нее по всему телу. Все ясно, пытается обезоружить ее своим знаменитым обаянием… и она почти позволила ему сделать это. Но больше она на его уловки не поддастся!

Джинкс закуталась в шаль и, когда встретилась с ним глазами, нарочно их скосила. Это была старая детская шутка, которой она пользовалась, чтобы сбить с толку Колина, но сейчас ей нужно было сохранять самообладание. Если она не сможет видеть его красивое лицо, его взгляд с поволокой на нее не подействует.

— Что это вы делаете?

От неожиданности Джинкс вздрогнула и отступила назад, но из-за скошенных глаз чуть не потеряла равновесие и могла бы упасть, если бы лорд Хартли не пришел ей на помощь. К тому времени, как ее зрачки вернулись в нормальное положение, он уже опустил ее на пыльный пол сарая.

— С вами все в порядке? — Харрисон склонился над ней, так что его лицо оказалось совсем близко. — Вы меня слышите? — Он довольно небрежно похлопал ее по щеке. — Мисс Бенчли?

— Да слышу я, слышу. — Она оттолкнула его руку.

Он с облегчением вздохнул.

— Кажется, вы упали в обморок.

— Ничего подобного. — Джинкс приподнялась на локтях. — У меня никогда не бывает обмороков. Помогите мне встать.

— Может, вы подвержены припадкам? У вас так странно были скошены глаза…

— Знаю. — Она чувствовала себя полной идиоткой.

— И часто это с ними случается?

— В зависимости от того, как часто этого я хочу! — В качестве иллюстрации она сначала скосила глаза, а потом вернула их в нормальное положение.

Маркиз смотрел на нее, нахмурив лоб, и Джинкс вдруг стало неловко: она все еще лежит на земле, а над ней склонился знаменитый повеса. Хорошо еще, что поблизости нет никого из слуг. Впрочем, лучше бы кто-нибудь из них находился неподалеку, потому что Харрисон Стерлинг слишком внимательно ее разглядывал и это вызывало у нее беспокойство.

Потом он тоже скосил глаза, и она, не удержавшись, громко расхохоталась.

Гость рассмеялся в ответ, и какое-то время они смеялись вместе, но, когда он помог ей подняться на ноги, веселое настроение сразу покинуло обоих. Виною тому были пренеприятные обстоятельства, вынудившие их встретиться.

— Кажется, ни я, ни вы не одобряем брак Колина и Элис. — Джинкс окончательно пришла в себя. — Так почему бы нам не согласовать наши действия в отношении их безрассудного поступка?

— Я не могу позволить им пожениться. — Харрисон сжал челюсти. — И сделаю все, чтобы предотвратить этот брак.

— А если будет уже поздно, что тогда? — Джинкс вдруг пришла в голову абсолютно шальная мысль: если бы только они встретились при других обстоятельствах, то, может быть… Но потом рассудок все-таки взял верх. Это же лорд Хартли, пресловутый повеса и дуэлянт!

Затаив дыхание, она повторила свой вопрос:

— Если будет поздно, что тогда?

Последовала долгая напряженная пауза.

— Я не опоздаю.

Джинкс услышала в его голосе угрозу и приготовилась к самому страшному, но он молчал. Что еще она может сделать?

— Думаю, вам пора уезжать.

— Наверное, они отправились в Гретна-Грин, — сказал он, не двигаясь с места.

— И я так думаю. Прощайте, лорд Хартли. — Джинкс повернулась, собираясь уйти, но он схватил ее за локоть.

— Было бы лучше, мисс Бенчли, если бы вы согласились мне помочь. В наших общих интересах найти их до того, как ваш брат погубит ее.

— По меркам общества — вашего общества — ее репутация уже запятнана.

— У меня есть необходимые средства, чтобы исправить это.

— Ах да, разумеется, деньги. Вы же богаты. — Она натянуто улыбнулась. — Увы, у меня нет никаких сведений, которые помогли бы вам. Брат не воспользовался ни одной из наших карет, но это не имеет значения. Может быть, экипаж достала ваша наивная сестричка?

— Вряд ли.

— Значит, они наняли экипаж или решили поехать верхом. — Джинкс надеялась выудить у него хоть какую-нибудь информацию.

Харрисон на мгновение задумался.

— Элис не такая искусная наездница, чтобы отважиться на столь длинное путешествие верхом.

«А вот я прекрасно езжу верхом», — подумала Джинкс. Но сначала ей надо было избавиться от Харрисона Стерлинга.

— Какой бы способ передвижения они ни выбрали, вы только напрасно теряете время, оставаясь здесь, лорд Хартли.

— Возможно, да, а возможно, и нет. Предупреждаю вас, мисс Бенчли, не вздумайте помогать беглецам. Можете сколько угодно себя обманывать, рассуждая о браке только по любви, но на самом деле английское общество гораздо более прагматично, уж я-то знаю.

— Неужели? Тем более вам следует спешить. Уезжайте скорее, лорд Хартли, спасайте свою сестру, пока Колин не сделал ее своей женой. А потом вам придется мчаться обратно в Лондон, прежде чем у вас из-под носа выкрадут всех богатых наследниц. Будьте прагматичны, — поддразнила она. — Время уходит.

И все же Харрисон решил не торопиться и подождать, хотя это далось ему нелегко. Вспыльчивая мисс Джинкс Бенчли права: время уходит. Надо быть практичным, надо спешить… но что-то заставляло его не доверять ей.

Выехав с мощеного двора замка, украшенного многочисленными башенками и крытыми переходами, он вместе со своим камердинером Роджером на полном скаку промчался под высокой аркой из стриженных в виде драконов ветвей тиса, мимо небольшой, в половину натурального размера голландской ветряной мельницы и миниатюрной копии классического греческого пантеона; едва миновав все эти нелепые постройки, разбросанные среди мирного сельского пейзажа, он резко повернул обратно и спрятался за деревьями охотничьего парка. Ему было весьма любопытно узнать, что таится за словами этой заносчивой мисс Бенчли, которыми она нанесла ему весьма ощутимый удар. Он, разумеется, усомнился в том, что все в ее семье женились по любви, и все же она заставила его задуматься. Неужели кто-нибудь в современном обществе выбирал себе пару, руководствуясь столь шаткими соображениями?

За рощей, где он скрывался, расстилался большой луг, постепенно оживавший под яркими лучами солнца, пробивавшимися сквозь утренний туман. Но Харрисон не видел ни овец, пасущихся среди сочной зелени, ни извивающуюся каменную ограду, которая уже сотни лет обозначала границу поместья. Его мысли были заняты сестрой и их последним разговором.

Элис очень расстроилась, когда он отчитывал ее по поводу нелюбезного поведения с Арлином Форрестером, лордом Мивером. Это было восемь дней назад. Самонадеянно решив, что Элис подчинится его выбору, он беспечно уехал в Уинчестер. В конце концов лорд Мивер не так уж стар — сестра отвергла кандидатуру лорда Бартона именно по этой причине. Он также не пьяница — под этим предлогом Элис возражала против лорда Тинсдейла. И бабником он не прослыл — на этом основании был отвергнут лорд Ламкин. У всех троих — Бартона, Тинсдейла и Ламкина — большие связи, знатные предки и громадные состояния, но теперь Харрисон знал, что ни один из них действительно не подходил его милой сестренке.

У Арлина Форрестера не было ни одного из этих недостатков. Правда, Элис считала его невыносимо нудным и, вероятно, не ошибалась, но это вряд ли можно считать серьезным аргументом. Более того, для мужа такая черта могла оказаться полезной. Форрестер был честным и ответственным парнем, серьезно относящимся к жизни.

И все же именно мысль о вступлении в брак с этим человеком заставила Элис броситься в объятия нищего авантюриста, который тут же потащил ее в Гретна-Грин.

Без всякого сомнения, она считала, что любит его, и за это Харрисон был готов ее простить, а вот Бенчли не может рассчитывать на такую поблажку. Колин Бенчли воспользовался неопытностью невинной девушки и будет примерно наказан за свою наглость.

К сожалению, часть вины все же лежала и на нем, признался себе Харрисон: он часто и надолго оставлял Элис одну, а когда ему явилась мысль, что настала пора ей выйти замуж, стал слишком давить на нее.

Три года назад сам Харрисон решил присмотреть себе жену и в соответствии со своим положением в обществе обзавестись наследником. За три года не нашлось ни одной подходящей девушки, с которой он захотел бы соединить свою жизнь. Ни одна из тех молодых женщин — будь она умна или глупа, титулована или просто богата, — с которыми он танцевал на балах и флиртовал, не затронула его настолько, чтобы сделать предложение.

Не то чтобы Харрисон ждал, пока влюбится, а вот для Джинкс Бенчли, очевидно, важно было именно это. Что касается Элис, она уже была в том возрасте, когда возникает опасение засидеться в девицах, и все же она продолжала отвергать самых достойных женихов, разумеется, во имя любви!

У него этой проблемы не было. Он не делал ставки на любовь, но факт оставался фактом: подходящая женщина для него так и не нашлась. Тогда почему он решил, что может отыскать подходящего мужа для Элис? Впрочем, это вовсе не означало, что сестра вольна делать все, что ей заблагорассудится, не посоветовавшись с ним, и история с Бенчли служит тому доказательством.

Над головой Харрисона пара белок гонялась друг за другом вокруг ствола высокого дуба; его гладкий жеребец бил копытом и ржал, прижавшись мордой к смирной кобылке Роджера. В воздухе витала любовь. Что за глупость, поморщился он. Все это лишь животный инстинкт, и более ничего.

Он заерзал в седле. Белки. Лошади. Молодые люди. Неужели Элис питает животную страсть к молодому Бенчли? Может, именно этого ей не хватало в лорде Мивере?

Харрисону не хотелось так думать ни о своей сестре, ни о какой-нибудь другой невинной молодой девушке благородного происхождения.

А вот о мисс Джинкс Бенчли он думал именно так.

Ну и что тут такого? Она ведь не похожа на дочь благородного джентльмена: эти огненно-рыжие волосы, этот эксцентричный наряд. А интригующий аромат, окутывавший ее… не говоря уже о колокольчиках, которые звенели при каждом ее шаге.

Любой трезво мыслящий мужчина может быть прощен за то, что при виде этого полного жизни существа у него возникают не совсем чистые мысли: она не была застенчивой провинциальной мямлей и не испугалась ни его гнева, ни его появления в ее доме рано утром.

А какой у нее голос! Твердый, уверенный, но такой мелодичный…

— Смотрите, милорд! — воскликнул Роджер, прервав не вполне целомудренные размышления Харрисона. — Кто-то выехал из замка.

Мысленно обозвав себя идиотом, маркиз подался вперед, стараясь разглядеть далекого всадника. Сначала его постигло разочарование: это был мужчина, потому что он сидел на лошади по-мужски. Потом ему удалось разглядеть, что шляпа наездника немного съехала и большой узел длинных волос упал ему на спину. Ей на спину, определил Харрисон, когда солнце осветило рыжую гриву. Разумеется, это оказалась Джинкс Бенчли, одетая в какую-то странную комбинацию из бриджей и юбки, она мчалась по дороге с такой скоростью, что за ней еле поспевал еще один всадник — по-видимому, один из конюхов.

Значит, эта красотка решила сама разыскать своего братца! Несомненно, ее целью было предупредить его, и Харрисон оказался прав, решив подождать. Теперь он поедет вслед за ней, и она приведет его прямо к сбежавшей парочке.

Он повернул лошадь и поскакал вслед за мисс Бенчли, пытаясь вызвать в себе неприязнь к этой женщине. Да, она привлекательна, но ее стиль уж слишком экзотичен, она умна, но и строптива, слишком любит спорить. Хотя на лошади она сидела просто великолепно, как будто родилась в седле, приличную молодую леди такой талант вряд ли мог украсить.

Но при всех странностях ее поведения Джинкс была вполне аристократкой: молода, хорошо воспитана, несмотря на необычную манеру держаться. Но при этом она также являлась сестрой Колина Бенчли, а значит, порядочному человеку ни в коем случае не следовало поддаваться ее обаянию. Найти Элис с ее помощью — это все, что ему от нее нужно.

Харрисон пришпорил коня. Погоня началась, и словно гончий пес, по пятам преследующий рыжую лису, он намеревался довести дело до конца: загнать ее в угол, а заодно с ней ее брата и свою глупышку сестру.

 

Глава 3

Колин Бенчли направился в сторону конюшни, якобы для того, чтобы проверить лошадей. На самом деле ему было необходимо побыть одному и продумать свой следующий шаг.

Первую ночь они с Элис провели в небольшой гостинице неподалеку от Оксфорда. Элис спала на кровати, а он до утра проворочался в продавленном кресле. На следующую ночь они остановились в отдаленном аббатстве, представившись братом и сестрой. Если добрые монахи и заподозрили правду, то не стали их ни о чем расспрашивать. Колин снова мучился на тощем матрасе, который ему отвели в общей спальне.

Разумеется, Элис была достойна гораздо большего, чем ночь в дешевой гостинице или в холодной монастырской келье; именно поэтому сегодня Колин чуть пораньше остановился в приличном на вид постоялом дворе близ Балликота. Он снял двухкомнатный номер, более соответствовавший тому, что заслуживала его восхитительная спутница.

Но не обманывает ли он себя? Ему никогда не удастся дать ей ту жизнь, к которой она привыкла. Колин знал, что его горячо любимый дом не идет ни в какое сравнение с самым скромным из всех владений ее брата. Вряд ли у него есть право лишать ее богатства. Какой же он эгоист, если думал, что это не имеет значения!

Колин заглянул в стойла, где отдыхали уставшие лошади, и дал конюху два пенса, чтобы тот подбавил им овса. Однако вместо того, чтобы вернуться к Элис, он еще немного задержался в конюшне.

Он так мечтал о близости с Элис, что все его тело ныло от боли. Как же она прекрасна! Он не был уверен, что сможет провести еще одну ночь в той же комнате, не разделив с ней ложе.

Боже! Что творится у него в голове! Он любит ее и хочет на ней жениться, заботиться о ней и провести с ней всю жизнь, но все началось не с того конца. Теперь ему это стало ясно. Вопреки ее уговорам им надо было сначала пойти к ее брату. Впрочем, подумал он, еще не поздно все исправить.

Приняв решение, Колин пошел на постоялый двор. Завтра утром они поедут обратно. Ему придется убедить Элис, что им надо вернуться и просить благословения ее брата, какова бы ни была его реакция.

Когда он постучал в дверь номера, она не ответила. Молодой человек постучал еще раз. Ответа не было. Обеспокоенный, он повернул ручку двери и заглянул в комнату. Картина, представшая перед ним, повергла его в смятение; сердце отчаянно забилось, кровь прихлынула к чреслам. Элис стояла спиной к окну, освещенная сзади лучами заходящего солнца, делавшими совершенно прозрачным ее длинное платье.

Колин увидел тонкую талию, округлые бедра, длинные стройные ноги. Все правильные мысли мигом вылетели у него из головы, он забыл все слова, которые хотел ей сказать. Ангел, искушающий больше, чем дьявол, — она заговорила первой, и он погиб окончательно и бесповоротно.

— Колин, у меня больше нет сил ждать, пока мы доедем до Шотландии. Любовь моя, пожалуйста, сделай меня своей женой сегодня ночью. Пожалуйста…

Джинкс остановилась на развилке. Одна дорога вела в Логан-Филдз, другая — в Мартинтон. Ее лошадь заволновалась, и она потрепала ее по шее.

— Осталось немного, Одуванчик, скоро тебя накормят и почистят.

— Мисс Джинкс, нехорошо это, да вы и сами знаете, — услышала она голос Роба. — Не дело скакать вот так верхом. Если бы хозяин был здесь, он бы…

— Если бы мой отец был жив, он сделал бы то же самое, — уверенно заявила Джинкс и строго посмотрела на стареющего конюха. — Я благодарна тебе за твою преданность, Роб, но не позволю читать мне нравоучения всю дорогу до Шотландии.

— Опять вы со своей Шотландией! Эти шотландцы — шайка безумцев, они носят юбки и без устали горланят свои леденящие душу песни…

— Моя мама была наполовину шотландкой, — напомнила Джинкс.

Роб нахмурился.

— Ну да, я хотел сказать, что сумасшедшие только мужчины, — нехотя проворчал он.

— Что бы ни было, мы едем туда. Надо помешать Колину жениться на этой девушке.

— Да, мисс, но что, если будет уже поздно, когда мы доберемся до Шотландии?

Джинкс снова посмотрела на дороги, расходившиеся в разные стороны: одна — широкая и накатанная, другая — ухабистая и слишком узкая для кареты.

— Если мы опоздаем и не сможем удержать Колина от столь необдуманного поступка, как женитьба, то, возможно, приедем как раз вовремя, чтобы спасти его от карающей руки брата его молодой жены.

С этими словами она свернула на широкую дорогу. Вряд ли Колин захотел бы, чтобы его любимая девушка тряслась по ухабам; он наверняка выбрал более удобный путь для путешествия.

— Будь что будет! — Девушка подстегнула Одуванчика. — Я еду в Логан-Филдз. Хочешь, поворачивай обратно, а хочешь — догоняй, но не серди меня бесполезными советами, иначе тебе придется собирать на ужин ягоды, а на ночь устраиваться вместе с зайцами и полевыми мышами.

Джинкс, конечно, и не подумала бы выполнить свою угрозу, да и Роб не поверил ни единому ее слову, но она была полна решимости во что бы то ни стало спасти своего брата от необдуманного брака и от роковой встречи с лордом Хартли.

Солнце уже садилось за необозримыми полями северного Оксфордшира, когда Джинкс и следовавший за ней Роб подъехали к Логан-Филдзу. Она проголодалась, ее мучила жажда, ноги затекли от долгого пребывания в седле. Все, чего ей сейчас хотелось, — это снять бриджи, которые натерли ей ноги, и принять горячую ванну.

К сожалению, завтра будет не лучше и послезавтра тоже: все силы придется отдать на то, чтобы добраться до Гретна-Грин раньше Колина.

Ах, Колин, Колин! Список его прегрешений рос с каждым шагом. Когда ей наконец удастся найти этого несчастного, ему за многое придется ответить.

Пока же она молилась лишь о том, чтобы он был жив.

В коридоре горел тусклый свет — свидетельство того, что час был поздний. Слуга мисс Бенчли спал в одной из битком набитых комнат на чердаке. Она сняла за умеренную плату одноместный номер на четвертом этаже. Харрисон же снял более удобные апартаменты этажом ниже, но заснуть так и не смог. За несколько монет он узнал все, что было нужно: она поужинала в своей комнате и заплатила дополнительно за ванну, явно не догадываясь, что он едет за ней по пятам.

И все же маркиза одолевало беспокойство. Бутылка красного вина не помогла ему забыться. Решив не начинать вторую бутылку во избежание головной боли наутро, он поднялся на четвертый этаж и остановился перед ее дверью.

Надо бы хорошенько ее напугать и вынудить сказать, куда сбежала влюбленная парочка, — наверняка хитрая красотка знает значительно больше, чем сказала ему. То, что она отважилась на такое безумное путешествие, — лишнее тому доказательство.

Харрисон поднял кулак, но потом, судорожно вздохнув, разжал его и прижал ладонь к двери, разделявшей их. Он слишком мало спал и слишком много выпил, да и вся эта ситуация угнетала его. Эти Бенчли ведут себя еще более возмутительно, чем говорят о них в обществе: оба, брат и сестра, импульсивны, недальновидны и самонадеянны.

Мысли маркиза становились все более путаными. Ему чертовски не повезло, что Джинкс Бенчли неожиданно оказалась такой привлекательной. Вообще-то его обычно тянуло к совершенно другим женщинам. Он предпочитал спокойных, уравновешенных, элегантных блондинок, но для разнообразия не проходил и мимо пылких брюнеток. А вот рыжеволосые эксцентричные особы были не в его вкусе.

К несчастью, эта рыжеволосая девушка оказалась совершенно другой — умной, сообразительной, ее нелегко было запугать. Это сочетание качеств редко встречается в женщинах, особенно в молодых и красивых. Вдобавок она возбуждала в нем самые первобытные чувства. Харрисон думал над этим весь день, а сейчас от одной мысли о ней ему становилось жарко. Кровь начинала бушевать во всем теле, когда она представала перед его мысленным взором в постели… раздетой.

— Проклятие! — процедил маркиз сквозь зубы, отрывая руку от двери. Если ее брат обладает лишь половиной ее притягательности, неудивительно, что наивная Элис кинулась за ним очертя голову.

И все же его цель не соблазнять Джинкс Бенчли или быть ею соблазненным, а следовать за ней.

Сунув руки в карманы, Харрисон отвернулся от двери. Ему необходимо еще выпить — и к черту последствия!

Утро выдалось ужасным: Джинкс плохо спала ночь и рано проснулась. Хотя у нее никогда не было предрасположенности к видениям и вещим снам, как у ее матери, ее всю ночь мучили какие-то непонятные, путаные видения: Колин и его невеста, у которой не было лица, какой-то ребенок, весело хохочущий лорд Хартли, выглядевший моложе, чем в жизни. Но почему он смеялся? И чей ребенок был у нее на руках? Может быть, ее собственный?

Когда первые лучи солнца выглянули из-за Чилтернских гор, девушка уже была в пути. Роб с несчастным видом плелся позади нее. Впрочем, одну новость все же можно было назвать хорошей: дежурный конюх вспомнил Колина и Элис — молодого человека с каштановыми волосами и красивую, как куколка, молодую леди.

Значит, она выбрала правильную дорогу. Это по крайней мере уже кое-что.

Начался дождь, дорога превратилась в непроходимое месиво, и оптимизма у Джинкс поубавилось. Когда они доехали до Бичестера, она промокла насквозь и страшно проголодалась. Но они сделали остановку ровно на столько времени, сколько потребовалось, чтобы перекусить и дать отдохнуть лошадям, а когда выехали из деревни, дождь немного утих. Примерно через час случилась другая неприятность — захромала кобыла слуги.

— Конюх на постоялом дворе сказал, что до Банбери не менее четырех часов пути по хорошей дороге, — уточнила Джинкс. — Так что тебе лучше вернуться в Бичестер, Роб.

— А как же вы, мисс? Неужели хотите ехать дальше одна, чтобы выполнить свой безумный план?

— Я не меняю своих решений. — Она порылась в дорожной сумке и выудила несколько монет. — Вот возьми. Здесь хватит и на тебя, и на Долли. Если ты поедешь по той же дороге, она приведет тебя прямо домой. Дождись только, чтобы Долли поправилась.

По правде говоря, Джинкс очень не хотелось ехать дальше в одиночестве. Чем дальше они забирались на север, тем меньше у нее оставалось уверенности в себе. Но она ни за что не покажет Робу, что боится, ведь выбора у нее все равно нет. Если ей не удастся удержать Колина от исполнения его безумного плана, она по крайней мере будет с ним рядом, когда появится этот кровожадный Харрисон Стерлинг.

Откинув со лба мокрые волосы, Джинкс сказала:

— Бесполезно со мной спорить, Роб. Ты же знаешь, я поступлю так, как считаю нужным. Скоро я найду Колина и буду в полной безопасности.

Она и не догадывалась, что Харрисон наблюдал за тем, что происходит, спрятавшись за поворотом. Он не слышал беседы Джинкс с Робом, но вполне мог себе представить, о чем шел разговор. Этот несчастный думал, что сможет убедить свою хозяйку повернуть обратно. Ха! Харрисон побеседовал с ней всего два раза и понял, что переубедить ее невозможно.

Итак, мисс Бенчли намерена ехать дальше одна. Глупая девчонка, она и не представляет, сколько опасностей подстерегает женщину, путешествующую в одиночестве! Ее счастье, что он едет за ней следом.

Маркиз усмехнулся и глянул на своего камердинера.

— Взбодрись, Роджер! Ты мне больше не нужен. Дальше я поеду один. Помоги, если потребуется, конюху мисс Бенчли, а о мисс Бенчли я сам позабочусь.

До заката было еще далеко. Впечатление надвигающейся ночи создавали низкие тучи, готовые в любую минуту снова пролиться дождем и промочить ее до нитки.

Сколько еще до Банбери?

Эта часть Оксфордшира выглядела не такой густонаселенной, как южные районы. Джинкс уже проехала мимо крохотной чистенькой деревушки, когда на склоне холма увидела фермерский дом. На худой конец можно было заночевать и здесь, но пустят ли в приличный дом женщину, которая путешествует в одиночку, вот в чем вопрос?

Уже в сотый раз Джинкс упрекала себя за то, что так опрометчиво, не подумав, отослала Роба обратно в Бичестер. Хоть бы погода немного улучшилась. От дождя не только развезло дорогу, но и настроение становилось все более мрачным.

Она поправила шарф на голове. По крайней мере он неплохо защищал ее от дождя. Пока.

Дорога шла в гору, и Джинкс стала подстегивать Одуванчика, который хотя и устал не меньше своей хозяйки, все же бодро двигался вперед. Они уже почти перевалили самую высокую точку холма, как вдруг копыта коня начали скользить на мокром гравии. Если бы Одуванчик упал, то не миновать беды, однако ему удалось устоять на ногах; но тут сама Джинкс потеряла равновесие.

Она успела ухватиться за луку седла, но это ей не помогло, и она с воплем отчаяния упала прямо посреди раскисшей дороги. Как назло именно в этот момент тучи решили окончательно освободиться от своего непомерного груза.

Джинкс повернула голову набок и прикрыла лицо мокрым рукавом. Слава Богу, она цела и ничего не сломала, только поцарапала ладонь и заработала синяк на боку. Продолжая лежать в луже под проливным дождем, девушка кляла все и вся, пока оглушительный раскат грома не привел ее в чувство. Одуванчик, фыркнув, заржал и, прежде чем Джинкс успела схватить поводья, победно подняв хвост, словно флаг, перемахнул через лежавшее у дороги поваленное дерево и скрылся из виду.

— Нет! — Джинкс с трудом поднялась и попыталась бежать вслед, но промокшие юбки оказались слишком тяжелыми. Поскользнувшись, она чуть снова не упала и опять принялась проклинать лошадь, погоду, а больше всего своего идиота-брата.

Она не слышала топота копыт, пока всадник почти не поравнялся с ней, а когда обернулась, то ее словно отбросило в заросли вереска. Они, конечно, смягчили падение, но ее костюм для верховой езды был испорчен окончательно.

— Проклятие! — пробормотала Джинкс и, защитив от дождя лицо ладонью, подняла глаза…

Над ней возвышался Харрисон Стерлинг собственной персоной! Зачем он здесь? И почему он должен был появиться именно тогда, когда она выглядит такой жалкой, просто полной дурой? Тихий стон вырвался из ее груди.

Он спешился и склонился над ней.

— Вы не ушиблись?

Хотя его лицо выражало подобающее случаю сочувствие, на Джинкс это не произвело никакого впечатления. Несмотря на то что на Стерлинге были широкополая шляпа и прорезиненный плащ, он тоже промок, но зато не так унижен, как она.

Присев на корточки, маркиз тронул ее за плечо.

— Вы не ушиблись? Встать можете? Давайте я вам помогу.

Стиснув зубы, она скинула с плеча его руку.

— Лучше поймайте моего коня, с остальным я справлюсь сама!

К тому времени как Харрисон привел Одуванчика, Джинкс уже встала, но еле держалась на ногах. Ливень немного утих. Если бы она сейчас была дома, то стояла бы у окна, наблюдая за тем, как дождь стучит в стекло. Она любила слушать, как журчит вода, стекающая по водостокам в канавы. Ее дед придумал приспособление, с помощью которого эта вода, ударяясь о стенки желоба, превращалась в настоящие фонтаны, образуя нечто вроде каскада.

Но здесь, посреди всей этой слякоти, в бог знает какой части Оксфордшира, трудно было получать от дождя хоть какое-нибудь удовольствие. Джинкс промокла до костей и замерзла. Мокрая одежда пригибала ее к земле, так что она с трудом могла двигаться. В довершение всего она устала и была оскорблена, а конца этому незадачливому дню все не предвиделось.

Если он станет над ней насмехаться, или начнет ее запугивать, или посмеет высокомерно вздернуть бровь…

Но надо отдать ему должное — Харрисон не сделал ни того ни другого.

— Вы можете ехать верхом?

— Да. — Джинкс никак не могла вскарабкаться в седло, однако отказывалась принимать его помощь.

Потом она услышала приглушенное проклятие — что-то о безумных женщинах — и попыталась обернуться, чтобы дать ему отпор, но маркиз уже крепко держал ее, намереваясь подсадить в седло. И вдруг он замер. Они стояли лицом к лицу, затаив дыхание, почти целую минуту. Дождь, хлеставший по их лицам, был холоден и как будто издевался над ними, тем острее Джинкс чувствовала тепло рук Харрисона на своей талии. Не может быть, чтобы эти руки были такими горячими, мелькнуло у нее в голове. Она ощущала прикосновение его широких ладоней и каждого пальца в отдельности.

Харрисон смотрел на нее сверху вниз, она на него снизу вверх, и вдруг все изменилось. В мире уже не было Колина и Элис. Остались только они посреди дождя, и он собирался ее поцеловать.

По логике вещей Джинкс следовало отвернуться, но она была Бенчли, а Бенчли не гнушаются поцелуями под дождем и верят в любовь между самыми неподходящими друг другу людьми — не зря ее высокообразованный отец полюбил вдову мясника, а дедушка женился на цыганке.

Но маркиз?

Никто из рода Бенчли не был настолько глуп, чтобы влюбиться в человека, который занимал столь высокое положение в обществе, а она влюбилась, и очень быстро, а теперь никак не может остановиться, ей уже не приходилось сомневаться, что при всем своем высокомерии Харрисон мог быть нежным и заботливым. Он мстителен, но это всего лишь признак его верности своему семейству.

Взгляд его темных глаз завораживал ее. Он наклонился ниже, так что их губы почти соприкоснулись…

Вода с полей его шляпы пролилась Джинкс на лицо, и в результате она чуть не захлебнулась.

— О! — вырвалось у нее, и она, закашлявшись, стала вытирать лицо. Харрисон выругался, употребив довольно крепкое словцо, которое было неприлично произносить в присутствии леди, но Джинкс не возражала, так как чувствовала то же, что и он.

Потом он крепче сжал ее талию, и в мгновение ока она оказалась в седле.

— Сначала надо найти место, где можно укрыться от дождя, а потом, мисс Бенчли, нам предстоит серьезный разговор.

— Разумеется, о том, почему вы меня преследуете? — съязвила она.

— О том, почему вы мне солгали, — прорычал он и, вскочив на своего коня, поехал на север.

Джинкс некоторое время не двигаясь смотрела ему вслед. Если он верит, будто она поможет ему найти Колина, чтобы вызвать на дуэль, то пусть на это не рассчитывает. Она ни за что не будет пособницей сумасшедшего.

— Я вам не лгала! — крикнула Джинкс и стегнула Одуванчика. Бенчли благородные люди, и они никогда не лгут.

 

Глава 4

Они попытались найти убежище в крестьянском доме, большом, но довольно ветхом. Джинкс осталась ждать у свинарника, а Харрисон вошел внутрь.

Ей не очень-то хотелось и дальше общаться с ним, но сказалась многочасовая езда. Гордость гордостью, но практичность иногда предпочтительнее. Она мечтала о ванне, еде, кровати — именно в таком порядке. Приходилось утешаться тем, что лорд Хартли будет не слишком рад провести ночь в таком бедном жилище.

Зато жена фермера, вне себя от счастья, пыталась одновременно и приседать, и кланяться.

— Нам отведут самые хорошие комнаты в доме, — сообщил Харрисон.

— Сколько же вы заплатили за то, чтобы выгнать хозяйку из ее собственного дома?

— Соверен — столько, сколько эта женщина зарабатывает за целый месяц.

Ей почему-то было трудно на него сердиться. Пришлось признаться себе, что он расплатился с хозяйкой очень щедро. Но не превозносить же его за это до небес!

— Позвольте. — Джинкс направила коня в открытые ворота, но Харрисон неожиданно схватил поводья Одуванчика.

— Не так быстро, мисс, об этом позаботится сын хозяйки; а нам с вами пора кое-что выяснить. — Не утруждая себя извинениями, он вытащил ее из седла и поставил на землю.

— Была бы вам благодарна, если бы вы убрали руки. — Джинкс с воинственным видом вздернула подбородок.

— Хорошенько почисти лошадей и задай им побольше овса, — приказал маркиз подростку, который с любопытством смотрел на них. — Да отнеси наши вещи к нам в комнаты.

— Я вполне могу сама справиться. — Джинкс отстегнула свою дорожную сумку и направилась к дому. — Если вы хотите говорить со мной, — бросила она Харрисону через плечо, — вам придется подождать, пока я сниму с себя мокрую одежду.

— Ладно уж. — Маркиз с усмешкой наблюдал, как она по-королевски шествует через слякотный двор и подол синего платья волочится за ней по грязной земле. Ее мокрые рыжие волосы прилипли к спине, словно бронзовый занавес. Он отдал бы гораздо больше соверена за то, чтобы увидеть, как она будет раздеваться.

Горячая волна окатила его при одной мысли о ее бархатистой белой коже, скрытой под мокрым синим костюмом для верховой езды. Джинкс исчезла в доме в сопровождении хозяйки, хлопотавшей вокруг нее так, будто она коронованная особа.

Что такого было в Джиллиан Бенчли, из-за чего она притягивала к себе самых разных людей? Харрисон и не думал отрицать, что эта рыжая девушка с трудным характером сбила его с толку в тот самый момент, как он увидел ее. Самообладание Джинкс скорее подходило богатой матери семейства, хотя она не являлась ни богатой, ни тем более матерью семейства. Ей было не более двадцати пяти лет, и он знал, что Бенчли весьма ограничены в средствах, а их поместье и вовсе заурядное и страшно запущенное. Уверенность Джинкс не опиралась ни на ее внешность, ни на положение в обществе, но все это не означало, что она не настоящая леди. Она была странной птичкой, вылетевшей из странного гнезда.

— Проклятие! — Желание все больше овладевало им, и у него все меньше оставалось сил противиться ему. Сердясь на себя за то, что поддался обаянию несносной девчонки, Харрисон схватил свой кожаный чемодан и зашагал через лужи к дому, вспугнув по дороге стайку цыплят.

Дело не в том, что Джинкс Бенчли притягательна в сексуальном плане, убеждал он себя, она, очевидно, думает, что может защитить брата от последствий его поступка, иначе не пустилась бы вслед за ним на север. И хотя ее преданность брату и авантюризм были достойны восхищения, это ничего не меняло. Она знала, где ее брат, он был в этом уверен. Надо лишь набраться терпения и выиграть у нее игру.

Вряд ли это будет так уж трудно.

Оставшись одна в своей комнате, Джинкс первым делом принялась стаскивать с себя вконец испорченный костюм для верховой езды. Эта процедура потребовала от нее немалого терпения: мокрая ткань прилипла к нижнему белью, которое, в свою очередь, прилипло к ее дрожащему телу. Сначала она сняла бабушкин ножной браслет с маленькими цыганскими колокольчиками, потом начала стягивать чулки. У нее создалось впечатление, что это еще один слой ее холодной как лед кожи.

Завернувшись в одеяло и ожидая, когда приготовят горячую воду для ванны, Джинкс оглядела комнату. Помещение было большим, но с покатым потолком. Крыша над окном протекала, и капли воды с равномерными всплесками падали в подставленное ведро.

Судя по всему, это не спальня хозяев — ее, наверное, занял высокомерный лорд Хартли. Выпростав одну руку из-под одеяла, она собрала в кучу свою мокрую одежду. Надо бы сложить ее в какое-нибудь ведро, а иначе на старом деревянном полу останутся мокрые пятна.

Постучав, хозяйка вместе с одной из служанок втащила в комнату огромную ванну. При виде этой громадины Джинкс наконец улыбнулась. Ванна была почти таких же размеров, как фарфоровая ванна, которую ее мать приказала установить в специальной комнате на верхнем этаже у них в замке.

— Вода уже греется, мисс, — сказала хозяйка. — Скоро ее принесут. — Она поклонилась и вышла.

Чтобы наполнить громадную ванну, потребовалось шесть ведер горячей и четыре ведра холодной воды. Нашелся даже кусок мыла. Опустившись в воду, Джинкс застонала от удовольствия. Ах, если бы она могла заснуть прямо здесь, в теплой воде, а холод и горькая реальность мира остались бы за пределами этой ванны, чтобы никакой Харрисон Стерлинг ее не преследовал и никакой брат, сбежавший с женщиной, в которую он не должен был влюбляться, не нуждался бы в помощи.

Намочив волосы, Джинкс начала намыливать голову. Когда все кончится и она вернется домой, надо будет подумать о том, нельзя ли установить наверху печку и большой бак, из которого вода лилась бы прямо в ванну. Воду в бак можно набирать из водостоков на крыше, а после того как мытье закончится, сливать прямо в землю; тогда миссис Хониуэлл будет только топить печку, а таскать чистую воду и выливать грязную ей не придется. И купаться можно будет так часто, как захочется, не чувствуя вины за то, что перегружаешь работой и без того ограниченный штат слуг.

Погрузившись в воду до самого подбородка, так что были видны лишь порозовевшие коленки, Джинкс обдумывала детали устройства ванны и приспособления, с помощью которого можно будет поднимать наверх дрова для печки, когда неожиданный стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Расплескав воду, она села.

— Кто там?

— Харрисон. Можно войти?

— Нет!

Она погрузилась в ванну еще глубже, так что подбородок и уши оказались наполовину в воде.

— Я уже заканчиваю и скоро спущусь вниз…

Дверь все же открылась, и тогда она завопила что есть силы. Дверь закрылась со зловещим стуком. На какое-то мгновение наступила тишина. Но хотя Джинкс сидела в ванне спиной к двери, ей не надо было объяснять, что произошло.

Взяв себя в руки, она села так, чтобы вода доходила ей до подбородка, и, повернув голову, смерила Харрисона уничтожающим взглядом.

— Убирайтесь вон отсюда! Сейчас же!

— И не надейтесь. Я не уйду, пока мы не поговорим.

— Вам доставляет удовольствие мучить меня? Я отказываюсь разговаривать с вами при таких неподобающих обстоятельствах.

Харрисон лишь хитро улыбнулся и, подтянув к ванне стул с высокой прямой спинкой, уселся на него верхом, оказавшись всего в двух шагах от нее.

Это был настолько бесцеремонный и чисто мужской жест, что Джинкс захотелось запустить в него мылом: такое поведение вызывало у нее страх и еще что-то, чего она не могла определить. Девушка еще глубже погрузилась в воду и, словно защищаясь, скрестила на груди руки. Надо же вести себя столь глупо. Но, с другой стороны, что еще ей остается?

— Я не разговариваю с негодяями, — пробормотала она, отводя взгляд.

— У вас просто нет другого выхода, Джинкс.

— Для вас я мисс Бенчли!

— В такой ситуации трудно соблюдать формальности, — тихо засмеялся он, — когда я в спальне у леди и она…

— Вряд ли женщина, которая позволяет таким наглецам, как вы, приходить в ее спальню, может называться леди.

— Некоторые могут, а некоторые нет. — Он усмехнулся. — А вы к каким себя относите?

Вода в ванне уже начала остывать, но сейчас она вдруг показалась Джинкс теплой, даже горячей. Просто кипяток какой-то, но… слишком уж он развеселился. Какие у нее есть варианты? Можно продолжать разговор, сидя в ванне, а можно вообще отказаться от всяких разговоров.

Или… можно выйти из ванны.

Он ждет, что сначала она откажется с ним говорить, а потом все же сдастся, и ее особенно злило, что этот тип в конце концов может добиться своего.

Но решится ли она выйти из ванны, позволив ему, пусть лишь на мгновение, увидеть себя обнаженной? Чрезмерная стеснительность никогда не была ей свойственна, и все же…

Все же самолюбие взяло верх над скромностью, и Джинкс с головой погрузилась в воду, чтобы смыть с волос остатки мыла, а заодно собраться с духом. Потом, не давая себе времени на размышления, она рывком встала, вышла из ванны и схватила мохнатое полотенце, лежавшее на кровати, а через секунду уже закуталась в него, оставив открытыми только ноги и руки. Набрав в легкие побольше воздуха, она обернулась и посмотрела ему прямо в лицо.

— Так о чем вам надо было так срочно поговорить?

Харрисон смотрел на нее во все глаза. Неужели она сделала то, о чем он подумал? Джинкс Бенчли сидела на кровати, завернутая в большое полотенце. Он увидел, как она потянулась еще за одним полотенцем и замотала им свою рыжую гриву, с которой капала вода.

Джинкс была само спокойствие — леди, которая только что приняла ванну, но в его мозгу уже отпечатались ее гладкая розовая кожа, тонкая талия, две ямочки пониже спины. Он пытался подчинить ее себе, а она отплатила ему той же монетой. Вот это поступок! Ему надо было сразу оценить ее способность не только сопротивляться, но и нападать. Теперь его мучило желание сорвать с нее полотенце, скрывавшее ее роскошное тело. Ему хотелось видеть ее всю, целиком — грудь, округлый живот и все женские прелести, спрятанные между ног.

— Лорд Хартли?

Харрисон медленно приходил в себя. Он смотрел, как она встала, просунула руки в рукава халата, потом повернулась к нему спиной и сделала несколько еле заметных движений телом. Полотенце упало из-под халата на пол. Завязав пояс, она снова обернулась к нему.

— Так что же такого важного вы хотели мне сказать, и зачем надо было лишать меня удовольствия как следует выкупаться?

И правда, что за причина заставила его оказаться здесь? Он не мог вспомнить. Может, вся затея состояла в том, чтобы застать Джинкс в ванне и увидеть хотя бы частицу ее обнаженного тела? Но даже в самом фантастическом сне ему не могло привидеться, что она окажется такой смелой и выйдет в его присутствии голой из ванны, словно Венера из раковины.

А что, если она вовсе не невинная дева, как он думал? Харрисон пристально посмотрел на нее.

— Признаюсь, вы меня ошеломили, мисс Бенчли. К сожалению, я был так потрясен, что не смог оценить по достоинству ваше представление. Не желаете ли его повторить?

Щеки Джинкс слегка порозовели. Значит, она все же не настолько искушенная соблазнительница, как притворяется. Это его почему-то страшно обрадовало.

— Видите ли, мисс Бенчли, я действительно хотел с вами обсудить поведение наших заблудших родственников. Но если вы имеете в виду… какое-либо другое… обсуждение, я буду более чем счастлив присоединиться к вам в постели.

Джинкс вскочила с кровати со скоростью лисы, которую преследуют гончие псы. Теперь, несмотря на ее браваду, Харрисон был уверен, что она девственница — еще никогда мужская рука не притрагивалась к этой гладкой, бледной коже, в этом он мог поклясться.

— Я вообще не желаю с вами разговаривать, — отрезала девушка. — Вы против моего желания навязали мне свое присутствие, а ваш намек груб. и возмутителен. Прошу вас, сэр, скажите, что хотели, и уходите.

Харрисон считал себя расчетливым, практичным человеком; вопреки своей репутации, он относился серьезно ко всему, что касалось его семьи или денежных вопросов. Вот почему ему была нужна жена. Естественно, он хотел, чтобы и Элис вышла замуж за человека благородного происхождения и со связями в обществе.

Три дуэли — во всех он вышел победителем — вконец испортили его репутацию. Каждого из его соперников подтолкнули к мести женщины — они уговорили бывших любовников вызвать на дуэль своего нынешнего любовника, то есть его. Они гордились, что мужчины ради них проливают кровь, а те соглашались, поскольку их мужская гордость не позволяла им отступать. Глупые мужчины воюют между собой, чтобы обладать легкомысленными женщинами, и он среди этих глупцов, похоже, самый большой дурак!

Все же маркиз ни разу не позволил себе погубить репутацию невинной девушки. Ему такое даже в голову никогда не приходило, во всяком случае, с тех пор, как он достиг совершеннолетия. Но эта женщина — эта упрямая, красивая рыжеволосая женщина, которую он всего-то и знает, что два дня, — сводила его с ума. Он желал ее. Вот так — просто и вместе с тем сложно. В данный момент он боялся встать со стула, потому что его желание было слишком постыдно заметно. Но ведь ему уже тридцать лет, и он умудрен опытом. Разве должна неопытная девственница так на него действовать? Тем не менее факт налицо, так что действительно будет лучше, если он скажет то, что хочет, и уйдет.

Харрисон откашлялся.

— Судя по вашему странному поведению, вы намерены предупредить вашего брата о том, что я его ищу, но у вас из этого ничего не выйдет, мисс Бенчли. Ему никогда не удастся от меня скрыться.

— Думаю, он это знает.

— Тогда на что вы надеялись, сломя голову бросаясь искать его? Думаете найти брата раньше, чем я?

— …И спасти его от кровожадного маркиза! — Ее зелено-голубые глаза сверкали, голос срывался и грудь вздымалась и опускалась под халатом. Она была великолепна в любом наряде: и в незатейливом халате, и в мятом грязном костюме для верховой езды, и сейчас, мокрая, непричесанная, только что после купания. Как же она будет выглядеть в шелках или золотой парче, со сверкающими в волосах бриллиантами и с жемчужным ожерельем вокруг шеи?

— Ну так что же? Вы признаетесь, что задумали убить моего брата только потому, что он поступил опрометчиво, влюбившись в вашу сестру?

Что бы о нем ни думали люди, Харрисону было несвойственно поступать импульсивно, но сейчас, когда Джинкс стояла перед ним с воинственным видом, обвиняя его в том, что почти соответствовало правде, он отшвырнул стул, на котором сидел, и, не дав ей опомниться, схватил ее в объятия.

— Что… что вы делаете?

— Вы умная женщина, мисс Бенчли. Догадайтесь! — Маркиз заглушил протест, накрыв ртом ее пухлые губы. Целуя Джинкс, он наконец понял, как страстно желал сделать именно это. Он хотел поцеловать ее с того самого момента, как увидел, и все два дня, что они с трудностями преодолевали путь в погоне за сбежавшей парочкой. Разумеется, у него были и более грандиозные планы, но поцелуй мог стать хорошим началом.

Он целовал ее так, словно имел на это право: решительно завладев полными губами, пробуя их на вкус… и она — о Боже! — ответила на его поцелуй! Итак, он бросил перчатку, а она приняла его вызов.

Джинкс неожиданно быстро разобралась, что к чему. Слова протеста замерли у нее на губах, вместо них из ее груди вырывались тихие стоны удовольствия. Она была влажная, гибкая и мягкая, а когда он прижал ее к себе, выгнула спину, чтобы быть еще ближе. Ее губы разомкнулись, приглашая его язык войти внутрь, и Харрисон испугался, что ситуация еще больше осложнится. Проведя руками по ее спине, он погладил талию, округлости ее бедер и шептал:

— Тебе приятно, да?

— Да, — выдохнула она. — Я никогда не думала, что такое может быть.

Сжигаемый страстью, Харрисон начал ритмично двигать языком, стараясь вызвать у нее ответное желание. Он понимал, что слишком торопится и может спугнуть ее, но ничего не мог с собой поделать. Его руки изучали ее тело, а губы требовали подчинения.

Он чуть не сошел с ума, когда она, повторяя движения его рук, стала гладить его спину и бедра. Она была прелестна и честна, но ее первый сексуальный опыт слишком запоздал…

Застонав, Стерлинг оторвался от губ Джинкс и, пробормотав себе под нос проклятие, разомкнул объятия, но не отпустил ее совсем, а держал за плечи и тяжело дышал.

— Что вы пытаетесь сделать? — Он смотрел на нее в упор, ужасаясь только что произошедшему между ними. — Что, черт возьми, вы задумали?

Она замерла, а губы ее, сладкие, розовые губы, которые так приятно было целовать, дрожали. Но мгновение прошло, и блеск страсти в глазах потух.

— Что пытаюсь сделать я? — Она вырвалась и отступила от него как можно дальше. — Лучше спросите себя, что вы пытаетесь сделать: сначала нагло вторгаетесь ко мне в комнату, мешаете мне купаться, а потом начинаете меня целовать… — Она запнулась, по при этом ее негодование ничуть не уменьшилось. — И после всего у вас хватает наглости обвинять меня, будто я пытаюсь что-то сделать с вами?

Она была права по всем пунктам, и они оба это знали. Харрисон не мог найти логического объяснения своему идиотскому поведению, поэтому предпочел перейти в наступление и обвинить во всем ее.

— Если вы задумали заманить меня и воспользоваться ситуацией для того, чтобы иметь возможность улучшить свои позиции, то сильно ошибаетесь. У вас ничего не получится.

— Как, вы обвиняете меня в том, что я столь гнусным способом пытаюсь заполучить вас в качестве мужа? Вы это подразумеваете?

— Нет, это я не имел в виду. — Маркиз старательно пригладил волосы, опасаясь, что если он не займет чем-то свои руки, то схватит ее и заставит замолчать единственным известным ему способом. Вряд ли это могло привести к чему-либо хорошему. — Я вообще не хотел сказать ничего подобного.

— Так что же вы все-таки имели в виду? — Она смотрела на него в упор, сжав кулаки.

Черт, как же ему из этого выпутаться? Он вовсе не желал ни оскорблять ее, ни еще больше все запутать. Может, если ее хорошенько разозлить, она сама постарается держаться от него подальше? Идея не слишком блестящая, но, учитывая необычные условия, при которых состоялось их знакомство, выбора у него не оставалось.

Сам не веря тому, что говорит, он ответил:

— В своем стремлении защитить своего брата-идиота вы уже показали себя более отчаянной и смелой, чем любая из женщин, которых я знаю. Согласитесь, я вполне могу предположить, что вы хотите купить безопасность вашего брата ценою вашего тела.

Она размахнулась и изо всех сил залепила ему пощечину.

Ох! Но он заслужил ее. Ему очень хотелось перед ней извиниться, но Харрисон не стал этого делать — ему надо было любым способом избавиться от этого взаимного притяжения. Все произошло слишком быстро и должно так же быстро закончиться.

Он сделал шаг назад и слегка поклонился.

— Теперь я вас покину.

Он направился к двери, но она поспешно его окликнула:

— Лорд Хартли! Я не собираюсь поворачивать обратно. Так легко вам меня не запугать!

Он был в этом уверен, но промолчал и пошел к себе в комнату, где его ждала бутылка виски, а также долгая беспокойная ночь.

Как теперь ему избавиться от этой несносной Джинкс Бенчли? Если учесть, кто она и при каких обстоятельствах они познакомились, он явно совершил глупость с этим поцелуем. А еще в десять раз глупее было прижимать к себе ее восхитительное — хотя он видел его всего лишь мгновение — тело. Все же ему удалось не скомпрометировать ее полностьр и он не сделал ничего такого, что нельзя было бы исправить… хотя и продолжал желать эту девушку, даже зная, что она не из тех, кого мужчина может безнаказанно соблазнить. Но когда дело касалось Джинкс, доводы разума были бессильны — как он ни старался, ему не удавалось выкинуть ее из головы.

Харрисон тяжело вздохнул и поднес к губам стакан. Единственное решение — это избавиться от невыносимой, но восхитительной мисс Бенчли до того, как он сделает то, что уже нельзя будет исправить.

 

Глава 5

Казалось, от усталости она тут же заснет как мертвая, но не тут-то было. Джинкс чувствовала себя слишком расстроенной, слишком возбужденной, сбитой с толку и рассерженной.

Ближе к полуночи все у нее внутри просто кипело от злости. Как он смел врываться в ее комнату!

К двум часам она была готова совершить убийство. Этот человек посмел сначала целовать ее, а потом обвинил в том, что она решила его соблазнить!

К четырем часам Джинкс уже сгорала от стыда. Встать голой из ванны, когда он сидел совсем рядом, а потом с такой страстью его целовать — разве это не ужасно? Неудивительно, что он усомнился в ее целях. Любую женщину, которая вела бы себя так, как она, можно было бы обвинить в неблаговидных намерениях.

Когда часы на первом этаже пробили половину пятого, Джинкс решила, что пора что-то делать. Она надела мятый и все еще до конца не просохший костюм для верховой езды, натянула мокрые сапоги, закрутила волосы в узел и спрятала их под шляпу, намереваясь больше ни минуты не оставаться под одной крышей с Харрисоном Стерлингом, даже если ей придется ехать дальше одной. По словам хозяйки, до Шотландии было еще два дня пути, если, конечно, не подведет погода. По раскисшей от дождя дороге карета едет медленно, так что Колин вряд ли намного ее опередил. Может, уже сегодня ей удастся его догнать.

Лорд Хартли, конечно, придет в бешенство и бросится ее догонять — он не из тех, кто привык, чтобы кто-то его переиграл, и не захочет, чтобы она от него ускользнула, но это лишь удвоило ее решимость.

На минуту Джинкс задумалась, наморщив лоб. По иронии судьбы у нее и у лорда Хартли общая цель: не допустить брака своих родственников, с той разницей, что она хотела защитить брата. Если бы Стерлинг не слыл таким кровожадным, она не стала бы противиться браку Колина и Элис. А собственно, почему ей непременно нужно предотвратить брак Колина и Элис? Оба они достаточно взрослые и вполне могут сами решать свою судьбу. Кто она такая, чтобы вставать на их пути? Не лучше ли, вместо того чтобы помогать расстроить этот брак, прийти к ним на помощь и таким образом сорвать планы лорда Хартли?

Итак, решено, она во что бы то ни стало найдет сбежавшую парочку раньше его, а затем отвезет их в замок Бенчли.

Почувствовав себя гораздо лучше, чем пару часов назад, Джинкс толкнула дверь — и целая башня кастрюль с невероятным шумом рассыпалась у ее ног, а одна из них со звоном покатилась по коридору.

Проклятие! Какая неудача. Не удалось тихо улизнуть из дома.

Когда дребезжание металла утихло, она услышала, как наверху скрипнула дверь и на лестнице раздались тяжелые шаги. Захлопнув дверь и тяжело дыша, Джинкс прислонилась к ней спиной. Черт бы побрал этого человека за то, что он помешал ей сбежать! И вообще черт бы побрал этого несносного упрямого маркиза, с которым она имела несчастье познакомиться.

— Неудачная попытка? — Насмешливый голос прозвучал так близко за дверью, что от неожиданности она подскочила. — Теперь вы видите, что от меня не так-то просто отделаться?

Если бы этот голос не обладал такой нервирующей хрипотцой, она нашла бы, что ему возразить, честное слово! Но голос был именно с хрипотцой, глубокий и ласкающий, как бархат, отчего у нее мурашки побежали по телу.

— Черт, — выдохнула Джинкс, всерьез опасаясь за свой рассудок. Все это какое-то безумие! Почему голос этого мужчины действует на нее таким невероятным образом? Странная, почти первобытная реакция, но тем не менее это так. Остаток ночи она провела в печальных мыслях о своей несчастной судьбе, а рано утром хозяйка принесла ей в комнату поднос с завтраком. Джинкс поела только потому, что знала — ей это необходимо.

Конюх уже подвел их лошадей к входной двери, а она все еще оставалась в своей комнате. Из раздумий ее вывел стук в дверь. Это был лорд Хартли.

— Поезжайте дальше без меня. Я остаюсь, — холодно заявила она.

Она должна была предугадать, что он тут же войдет к ней.

— Вы заболели?

— Да, — ответила она, не поднимая глаз, так как боялась смотреть на него.

Стерлинг попытался потрогать ее лоб, но Джинкс отскочила настолько далеко, насколько это было возможно.

— Кто учил вас манерам? — взорвалась она. — Это не ваша комната, а я не ваша забота. Уходите. Мне надоела вся ваша пустая затея, я возвращаюсь домой.

— В Гемпшир? В свой замок? — Он подозрительно посмотрел на нее.

Джинкс кивнула. Ей было совсем не просто отвести от него взгляд: стройный, красивый какой-то особенной суровой мужской красотой, он против воли вызывал в ней неодолимое влечение, хотя на самом деле все должно быть наоборот, потому что, кроме мужественной красоты, другие достоинства у него отсутствовали. Маркиз был слишком высокомерен и самонадеян, слишком богат; а вот есть ли у него интеллект и умеет ли он рассуждать здраво, об этом она не имела ни малейшего представления.

И еще Харрисон — преданный брат, напомнил ей едва слышно внутренний голос, он серьезно озабочен судьбой сестры.

Даже слишком серьезно озабочен, решила Джинкс, увидев, с каким выражением он смотрит на нее.

— Я вас здесь не оставлю, и мое решение окончательно. Начнем с того, что вы не можете совершить обратный путь до Гемпшира без сопровождающего. Во-вторых, я не верю, что вы поедете домой, а позволить вам ехать в Гретна-Грин одной не могу, как вы сами догадываетесь.

— Я уже сказала, что передумала и не еду в Гретна-Грин.

— Нет, едете. — Стерлинг схватил ее за запястье и заставил встать.

— Сейчас же прекратите! Кто вы такой, что позволяете себе распоряжаться мной? Я…

Но лорд Хартли был явно сильнее и предпочел пропустить ее слова мимо ушей. Схватив дорожную сумку и не обращая внимания на протесты Джинкс, он поднял ее на руки и понес из комнаты вниз по узкой лестнице к выходу, где их ждали лошади, а затем довольно грубо посадил в седло и сам вскочил на своего коня. Хозяйка сунула в руку Джиллиан узелок с хлебом и сыром, и они выехали со двора.

Весь день Джинкс вынашивала свой план. Они поднимались на холмы, спускались с них, миновали широкие долины, а она все время думала, как ей отомстить этому деспотичному лорду Хартли, и поэтому упорно молчала, не отвечая ни на одно его замечание.

— Откуда у вас это имя — Джинкс?

Она снова не ответила, и он сделал это за нее:

— Вы были трудным ребенком, почти таким же трудным, как сейчас.

Джинкс смотрела вперед, поклявшись себе, что не перестанет на него злиться. К сожалению, он передразнил ее таким смешным фальцетом, что она еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

— Да, очень трудным, — продолжал он. — Упрямые и неразумные женщины, как правило, своим поведением напоминают малых детей.

— Я вовсе не неразумная, — высокомерным тоном заявила Джинкс.

— Тогда признайте, что вы упрямы.

— Это вы упрямы, а я просто решительная.

Он придержал коня, и теперь они ехали рядом.

— Большинство людей посчитало бы молодую женщину, которая пустилась одна на поиски своего брата, даже чересчур решительной.

Джинкс бросила на него сердитый взгляд: его покровительственный тон вернул ей прежнюю злость.

— Меня всегда учили не быть рабой чьего-то мнения. Я поступаю так, как считаю правильным.

— Совсем как я.

Вконец расстроенная, девушка подстегнула Одуванчика. Ей не следует ехать рядом с ним, беседуя так, будто они на обыкновенной прогулке в парке, но и оскорблять его она не будет, потому что ни к чему хорошему ни то ни другое не приведет.

Вот только не в ее привычках было молча страдать — она предпочла бы пустить в ход свой острый язычок. К несчастью, Джинкс никак не могла понять, как же ей относиться к Харрисону Стерлингу: когда она попыталась его шокировать, он ее поцеловал, да так, что она до сих пор не может оправиться от этого поцелуя.

Да, но он самый высокомерный, самый самодовольный, самый… У нее не было слов, какими она хоть отдаленно могла определить степень своей злости. Самый большой эгоист из тех мужчин, которых она когда-либо имела несчастье знать.

К вечеру снова пошел дождь. Они уже продвинулись далеко на север, и теперь их окружали высокие горы, красивые озера, густые леса. Дорога была в хорошем состоянии, так что они ехали довольно быстро. Когда они спустились в долину, ее похититель — так она называла про себя маркиза — свернул с дороги в какой-то частный парк. Джинкс, которая до этого момента была погружена в свои мысли, встрепенулась и стала оглядываться.

— Куда вы меня завезли — надеюсь, не к кому-нибудь из своих друзей?

Не хватало еще, чтобы о ее «подвиге» кто-то узнал; Бенч-ли и так называют странными. Если пойдут слухи, что она провела все это время наедине с лордом Хартли, ее репутация будет погублена окончательно, и тогда у нее вообще не останется шанса выйти замуж.

Эта мысль заставила Джинкс еще больше выпрямиться и насторожиться. Лорд Хартли одержим желанием оградить репутацию своей сестры, а ее репутация его, по-видимому, ничуть не волнует.

— Куда вы меня везете? — повторила она. — Это не дорога на Гретна-Грин. Почему мы свернули в сторону?

— Значит, вы все-таки решили заговорить со мной? — Он бросил на нее недовольный взгляд.

— Я должна защитить свою репутацию. — Она гордо подняла голову. — И мне бы не хотелось скомпрометировать себя пребыванием в вашем обществе. Полагаю, вы должны заботиться о том же самом.

Его губы слегка дрогнули.

— Вчера вы, по-моему, так не думали, или я не прав?

Краска стала медленно заливать ее щеки.

— Если бы вы были джентльменом, вы не стали бы вспоминать об этом.

— Если бы вы были леди, то не пустились бы в такой путь одна!

— Но я ведь не одна! Я нахожусь в обществе мстительного маркиза, который твердо решил убить моего единственного брата, а заодно вознамерился погубить и меня! — Тут Джинкс резко повернула Одуванчика, так что он чуть было не сел на задние ноги, и помчалась обратно на дорогу.

Разумеется, Стерлинг тут же нагнал ее — его конь был сильнее и беспрекословно подчинялся своему требовательному всаднику. Поравнявшись с ней, он выхватил ее из седла, словно она была мешком с картошкой, редиской или луком-пореем. Джинкс не стала сопротивляться, потому что не хотела попасть под копыта, и ей пришлось крепко держаться за руку, которая властно обнимала ее за талию.

— Негодяй, подлец! — вопила она. — Что вы себе позволяете! Сейчас же остановитесь! Варвар! Отпустите меня!

— Отпущу, когда доедем до дома! — проворчал он и приподнял ее повыше в седле.

— Я не желаю, чтобы все видели, как я сижу у вас на коленях! Вы хотите, чтобы о нас начали сплетничать, а?

— Это мой дом. Никто не будет сплетничать.

Его дом? Дело принимало серьезный оборот. Джинкс вдруг стало не по себе. Зачем он привез ее сюда?

— Чтобы обеспечить вам сопровождение, — ответил Стерлинг, когда она задала ему этот вопрос. — Вам и моей сестре.

— О!

Хотя ей не хотелось в этом признаваться, идея о сопровождении была вовсе не плоха, поэтому она умолкла и перестала дергаться.

Парк был необыкновенно красивым, со старыми грабами, могучими дубами и липовой аллеей. Обогнув небольшой пруд, они выбрались на прямую дорогу, и тут перед ними возник четырехэтажный загородный дом с высокими трубами и множеством окон с наличниками, но без башенок и причудливых водосточных труб.

Во дворе перед домом их встретили два конюха.

— Мисс Бенчли ушиблась, — не задумываясь соврал Харрисон в ответ на их удивленные взгляды. — Она упала и подвернула ногу. Скажите миссис Дауни, чтобы приготовила для мисс Бенчли комнату за террасой. А вам, — шепнул он на ухо Джинкс, — лучше не сопротивляться, если вы действительно цените свою репутацию столь высоко, как заявляете.

Надо же, чем он обеспокоен! Впрочем, это к лучшему. Джинкс велела себе расслабиться. Похоже, маркиз и вправду заботится о ее репутации, а за то время, что они задержатся в его доме, у Колина и Элис будет возможность осуществить свой план.

Однако расслабиться, когда Харрисон Стерлинг несет тебя на руках, подложив одну руку под спину, а другую под колени, оказалось чрезвычайно трудно.

Не дожидаясь появления домоправительницы, маркиз отправился с ней сначала вверх по лестнице, потом по длинному коридору. Расстояние оказалось порядочным, а Джинкс вовсе не была таким уж перышком, но Харрисона, похоже, это не обескуражило. Зато Джинкс была смущена до крайности, потому что способность Харрисона нести ее не имела никакого отношения к тому, что происходило. Она чувствовала, как напрягаются и двигаются мускулы его рук, слышала тяжелое биение его сердца, вдыхала его запах, от которого у нее слегка кружилась голова.

К тому моменту, когда маркиз ударом ноги открыл дверь и усадил Джинкс на покрытую чехлом кушетку, она уже на него не сердилась, так как ее куда больше заботило то, что происходит с ней. Когда это она успела стать такой бестолковой?

Опустив ее, Харрисон разогнулся, и тут их взгляды встретились. Он замер. Потом откашлялся.

— Джинкс, притворитесь, что вы подвернули ногу, прошу вас.

Не отрывая от него взгляда, она кивнула. Боже, какие у него красивые глаза! Темные, как ночь, но с искорками в самой глубине.

— Не смотрите на меня так, — прохрипел он.

Но «так» она не могла не смотреть. Он вызывал у нее раздражение, и все же еще ни один мужчина не возбуждал в ней таких чувств. По какой-то неведомой Джинкс причине ему удалось разжечь то небольшое пламя, которое прежде тлело в ней где-то очень глубоко.

Теперь оно уже не тлело, оно бушевало.

Маркиз, не отрываясь, смотрел ей в глаза, и она застонала, поняв, что он хочет ее поцеловать. Но тут в дверь постучали, и он выпрямился.

— Простите, сэр, что заставила вас ждать, — затараторила домоправительница, бросая любопытные взгляды то на своего хозяина, то на его гостью.

Джинкс не знала, смеяться ей или плакать, — женщина вошла именно в тот момент, когда она вот-вот могла узнать, что же происходит между ней и Харрисоном! В то же самое время ей ничего так не хотелось, как сбежать от него, чтобы он больше не искушал ее. По иронии судьбы ни то ни другое ей никак не удавалось.

Наконец маркиз представил ей миссис Дауни, а потом, отойдя в сторону, дал возможность двум горничным под руководством домоправительницы снять с мебели чехлы, отдернуть занавески и открыть окна.

— Я давно не был в Грассимире, — как будто извиняясь, сказал он.

— Должно быть, приятно иметь столько поместий?

Маркиз недовольно нахмурился и повернулся к миссис Дауни:

— Можете идти. Мы будем ужинать в столовой. Приготовьте что-нибудь самое простое. — Когда женщины ушли, он посмотрел на Джинкс и сказал, словно защищаясь: — Иметь много поместий не столько приятно, сколько обременительно.

— Я не собиралась вас обидеть… просто… хотела быть вежливой, и… вам не следует оставаться здесь со мной наедине, — добавила она.

— Разве не вы намекали на то, что моей сестре нет необходимости выходить замуж за богатого человека? — Он заложил руки за спину и выжидающе посмотрел на нее.

— У моего брата есть свое поместье, — возразила Джинкс, — и вам это прекрасно известно. Хотя оно и не такое большое и богатое, как ваше, но достаточно удобное, несмотря на облупившуюся штукатурку и не очень новые кареты. В такой дом мужчина вполне может привести молодую жену.

— Два дня назад мне казалось, что вы были настроены так же решительно, как и я, — вы были против того, чтобы ваш брат и моя сестра поженились. Вижу, что ваше отношение к этому браку изменилось. Сначала вы решаете прекратить погоню, а теперь уверяете, что ваш брат способен обеспечить Элис достойную жизнь. Неужели вы изменили свое мнение о том, что им не следует вступать в брак? Отвечайте!

Вместо ответа Джинкс сжала губы и отвернулась.

— Ладно, тогда подумайте вот о чем. Если они поженятся, мы с вами станем родственниками. Вы этого хотите?

— Нет.

Она этого действительно не хотела. С другой стороны, если этот брак не состоится, может случиться так, что она больше никогда не увидит Харрисона Стерлинга.

Так чего же она, в конце-то концов, хочет?

Маркиз, видимо, почувствовал, что его гостья колеблется, и подошел к ней на расстояние вытянутой руки. Ей следовало бы отступить назад, но она не смогла. Тогда он осторожно взял ее за плечи.

— Чего же вы хотите, Джинкс?

Она подняла на него взгляд и, стараясь быть честной, сказала:

— То, что было между нами, никогда больше не должно произойти.

Он усмехнулся.

— Неужели?

— А вы разве так не считаете?

Он медленно покачал головой:

— Я в этом не уверен.

 

Глава 6

Когда Харрисон притянул Джинкс к себе, то подумал, что, если девушка запротестует, он сразу же ее отпустит; она не стала протестовать. Возможно, она ждала, что он сам остановит это безумие — их все растущее обоюдное желание, и жестоко ошиблась.

Он прижимал ее все крепче, пока не смешалось их дыхание, а ее бедра не коснулись его бедер. Прикосновение ее груди обожгло ему грудь. Взгляд ярко-голубых глаз — невинный, как у школьницы, и страстно-жгучий, как у куртизанки, — ни на минуту не отрывался от его лица, и Харрисон бросился очертя голову в опасную глубину этих глаз. Он захватил ртом ее губы, пообещав себе, что не даст ей возможности опомниться.

На вкус Джинкс была не похожа ни на одну из женщин, которых он знал прежде, и реагировала она не так, как другие женщины, — в ней не было ни капли хитрости или притворства. Милая, несносная, сильная и наивная. Он целовал ее с жадностью, языком возбуждая в ней желание. Она будет принадлежать ему. Сейчас.

Но что потом?

Харрисон вдруг заколебался и поднял голову, и тут же Джинкс начала целовать его в подбородок, в шею, после чего остатки сомнений вылетели у него из головы. Одним движением он поднял ее, а она, обхватив ладонями его лицо, продолжала, ни на минуту не останавливаясь, целовать его.

Стерлинг опустил ее на кровать и опустился сам, а она все целовала и целовала его. Ее необычный, свежий, как дождь, и вместе с тем экзотический аромат окутал его.

— Я тебя не отпущу, — прорычал он.

— И не надо.

— Я обезумел от желания сделать тебя своей.

— Это я сошла с ума, — прошептала она, покусывая его губы.

Он накрыл рукой ее грудь, и она вздрогнула. После этого для слов уже не оставалось места. Когда их одежда полетела в разные стороны, Харрисон обнаружил загадочные колокольчики на ее щиколотке, а потом начал целовать ее всю — от кончиков розовых пальцев на ногах до припухшего рта, от колокольчиков, которые звенели при каждом прикосновении, до густых ярко-рыжих волос, притягивавших его словно маяк.

Ее постанывание разжигало его все сильнее. Какие гладкие бедра, какой восхитительный живот! Харрисон обвел языком пупок, потом двинулся дальше по телу, захватывая каждое ребро. Он лежал между ее ног, а перед его взором была ее роскошная грудь с розовыми сосками, затвердевшими от желания. Она тяжело дышала, ее взгляд был затуманен страстью.

Отлично! Она уже принадлежит ему.

— Распусти волосы, — попросил он. Его дыхание тоже было неровным. — Они такие красивые. Распусти их, чтобы я мог любоваться ими.

Одна рука Джинкс лежала на его плече, другой она гладила его по щеке. Харрисон увидел, что она колеблется, и, нагнув голову, обвел языком сосок на одной груди, потом потянул за него и взял в рот. Вскрикнув от наслаждения, она выгнула спину навстречу ему.

Когда он снова поднял голову, Джинкс стала распускать волосы. Она была похожа на неземное существо или язычницу, вымаливающую у своих идолов разрешение на земные наслаждения. Ему даже стало больно оттого, что он желает обладать ею. Огненные пряди разметались по ее плечам и груди. Вьющиеся кончики волос доходили ей до талии, и сквозь них просвечивала ее изумительная кожа.

Бурное проявление его желания, возможно, пугало ее, но страсть была больше страха. Джинкс стонала и извивалась, пока он дразнил языком и губами ее соски.

— Харрисон! — выдохнула она так страстно, что звук собственного имени смутил его.

— Я не могу медленнее, — то ли предупреждая, то ли извиняясь, пробормотал маркиз.

— Поступай как знаешь.

Это было последней каплей. Харрисон подтянулся выше, давая ей возможность почувствовать его твердую плоть и в то же время воспользоваться последним шансом остановить это безумие, но она лишь смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых он прочитал согласие.

Приподняв ее за бедра и накрыв губы поцелуем, он вошел в нее и начал медленно двигаться. Она сразу же подхватила ритм. Он стал смелее и, встретившись с преградой, преодолел ее. Джинкс содрогнулась, но он не остановился, а постарался возбудить ее еще сильнее, просунув ей в рот язык и работая им в том же ритме, что и бедрами.

Его сжигал огонь. Адский огонь. Желание овладело им, словно дикий зверь. По мере того, как он проникал в нее все глубже и глубже, двигался все быстрее и быстрее, она отвечала ему с такой же страстью. Обвив ногами его бедра, она гладила влажную кожу спины и впивалась в нее ногтями, еще больше возбуждая его.

Наконец он почувствовал каждой клеточкой своего тела, что она почти готова, и понял, что может довести до вершины это невинное существо, которое он нашел при самых невероятных обстоятельствах.

Тело Джинкс напряглось, из груди ее вырывались хриплые стоны. Она выгнулась в тот момент, когда Стерлинг достиг кульминации и, перестав сдерживаться, проник в нее еще глубже, чтобы с торжествующим криком взорваться внутри ее.

Потом он долго держал Джинкс в объятиях, пока она приходила в себя; да и ему понадобилось время, чтобы успокоиться. Он крепко прижимал ее к себе, наслаждаясь теплом влажного тела, вдыхая его аромат, смешанный с запахами мужчины и женщины, мечта которых сбылась.

Джинкс устроилась поудобнее, а он решил, что сделает то, что следует сделать.

Ее ровное дыхание говорило о том, что она уснула. Харрисон зарылся губами в ее великолепные густые волосы. Он сделает то, что нужно сделать. Одно дело — встречаться со своей любовницей, или вдовой, или даже с чьей-либо женой… Но погубить молодую невинную девушку? Джентльмену это не пристало. Он должен поступить как джентльмен.

Ему бы при этой мысли почувствовать себя в ловушке, а его вдруг охватило чувство облегчения, чувство свободы. Он опустил руку и сплел свои пальцы с пальцами Джинкс. Сколько же лет он искал женщину, на которой захотел бы жениться?

Вздохнув, маркиз улыбнулся и медленно погрузился в сон.

Джинкс проснулась, когда уже было совершенно темно, и не сразу поняла, где находится. В животе у нее урчало. Наверное, она проспала ужин. Что это за комната? И чья кровать?

А рядом…

Это мог быть только один-единственный мужчина. Внезапно она все вспомнила. Они с Харрисоном…

— Черт возьми! Что я наделала! — пробормотала она в темноту. Надо было подумать и не дать паническому чувству взять верх. Но прежде всего пора вставать; к тому же думать, лежа в его объятиях, все равно невозможно.

Но когда она попыталась выскользнуть из его рук, Харрисон вздохнул и повернулся вместе с ней. Ее голая спина была прижата к его груди. Неужели все действительно было так чудесно, как ей вспоминается? Внезапный всплеск страсти подтвердил: да, это было чудесно. Просто невероятно.

Это не было правильно.

Джинкс застонала и на мгновение пришла в отчаяние. Что же он теперь о ней думает? И что ей, Господи помилуй, делать?

От неприятных размышлений на эту тему ее избавили шум шагов в коридоре и обеспокоенный женский голос:

— …может, будет лучше, если я приведу ее к вам, сэр?

— Какая комната? — прогремел сердитый и показавшийся Джинкс очень знакомым мужской голос.

— Прошу тебя, милый, не торопись, — умолял еще один голос.

— Я справлюсь, Элис.

Элис?

Колин?

Джинкс встрепенулась и села. Колин здесь?

У нее упало сердце, и она окончательно проснулась. Надо остановить Колина. Она должна предотвратить несчастье.

— Куда это ты? — пробормотал Харрисон, хватая ее за талию и усаживая на себя. Он был такой теплый, такой сильный, что ее тело тут же отреагировало самым порочным образом. — Тебе больше никогда не удастся сбежать от меня.

Но тут дверь с шумом распахнулась, и луч света от фонаря выхватил из темноты часть комнаты и кровать. Джинкс вскрикнула и юркнула под простыню.

— Что здесь, черт возьми, происходит? — взревел Харрисон.

— А то, что вы сегодня же отправитесь в ад! — крикнул в ответ Колин. — Уйди, Джинкс! Я его сейчас убью.

— Она останется здесь! Кто вы, разрази вас гром?

И тут Харрисон увидел сестру.

— Элис? Бенчли? Ах ты, негодяй! — Харрисон вскочил с кровати, прикрывшись подушкой. — Да я первый посажу тебя на кол!

— А я проткну тебя шпагой за то, что ты погубил мою сестру!

Джинкс смотрела на них из-под смятых простыней. Харрисон стоял посередине комнаты в чем мать родила, готовый броситься на своего врага, в то время как Колин, багровый от ярости, поджидал его в дверях; хрупкая маленькая блондинка с трудом удерживала его от нападения на Харрисона.

«Так вот она какая, Элис, — подумала Джинкс. — Неудивительно, что Колин в нее влюбился. Если она хотя бы наполовину так добра, как хороша, он сделал правильный выбор».

Но сейчас ей скорее надо было думать о себе, а не о брате и его избраннице.

Конечно, это был самый унизительный момент в ее жизни. Расправив плечи и подтянув простыню до самого подбородка, Джинкс неуклюже встала на колени.

— По-моему, вам обоим пора остановиться.

Колин перевел полный ярости взгляд с Харрисона на сестру.

— А ты… как ты могла!

— А как мог ты просто так взять и сбежать?

— Мы любим друг друга, и Элис боялась, что ее брат меня не одобрит. Между прочим, как ты здесь оказалась?

— Я искала тебя!

— В его постели? — Колин, сжав кулаки, бросился вперед, но Элис решительно загородила ему дорогу. «Маленькая, а с характером», — уважительно подумала Джинкс.

— Я не допущу, чтобы мой муж и мой брат дрались. Я этого не позволю! — воскликнула Элис.

— Твой муж? — снова взревел Харрисон.

— Так вы поженились? — Голос Джинкс задрожал.

— Сегодня утром. Мы только что из Гретна-Грин, — ответила Элис. — Так что теперь уже слишком поздно вмешиваться.

— Если только ты не… — Харрисон запнулся, а потом тихо добавил: — Вы ведь не успели…

— Успели, — лукаво улыбнулась Элис.

Колин обнял Элис за плечи и с такой гордостью и любовью посмотрел на свою молодую жену, что Джинкс чуть не заплакала от счастья. Она так любит Колина! Пусть он и упрямый и своевольный, она все равно его любит. Ее брат заслуживает счастья, и у Джинкс было ощущение, что он найдет его с Элис.

Потом Колин снова посмотрел на Харрисона, и Джинкс поняла, что ситуация далека от завершения.

— Мы-то поженились, — заявил он, — но я сомневаюсь, что и вы можете похвалиться тем же самым. Во всяком случае, пока.

Харрисон стал обматывать бедра простыней. К несчастью, это был конец той же простыни, за которой пряталась Джинкс. Они оба стали тянуть каждый в свою сторону, так что неизбежно оказались друг подле друга.

— Это не то, что вы думаете… — начала Джинкс.

— Именно то, — твердо возразил Харрисон.

Она посмотрела на него с удивлением: на чьей он стороне?

— Во всем виноват Колин. Этого бы никогда не случилось, если бы он не сбежал тайком с Элис.

— Он сделал это с тобой из мести? Тогда он отъявленный прохвост! — взревел Колин.

— Я не говорила, что это месть, — вскипела Джинкс. — И я не потерплю таких выражений!

— Я тоже, — поддержала ее Элис.

— Я не сделал… я… Проклятие! — Харрисон посмотрел на Колина. — Я намерен жениться на вашей сестре.

— Очень надеюсь, что это правда, — сквозь зубы процедил Колин. Было заметно, что он немного успокоился.

Чего нельзя было сказать про Джинкс. Он женится на ней? Харрисон собирается это сделать? Радость захлестнула ее, но тут же она помрачнела — ей вовсе не хотелось, чтобы он женился на ней из чувства долга.

— По-моему, когда речь идет о браке, то в нем участвуют двое, — заявила она. — А я не собираюсь давать согласия на такой союз.

— Ты на него согласилась в тот момент, когда пустила его к себе в постель! Сейчас уже поздно говорить нет.

— Брат, я не позволю тебе командовать мной и решать за меня, как мне поступить. Ни тебе, ни кому-либо другому.

В отчаянии Колин воздел вверх руки.

— Ты должна выйти за него замуж, Джинкс, или твоя репутация погибла. Неужели ты этого не понимаешь?

— Ничего и никому я не должна.

Но тут Харрисон схватил ее за руку, и спорить ей пришлось уже с ним.

— Почему ты не хочешь выйти за меня?

— Потому что… потому… — Комок застрял у нее в горле. — Начнем с того, что ты не делал мне предложения. Ты просто объявил, что женишься на мне, не спрашивая моего согласия. Ты слишком самонадеян и вряд ли будешь хорошим мужем…

— Хорошо, давай начнем сначала. Ты выйдешь за меня замуж?

Джинкс помолчала, потом покачала головой и нахмурилась.

— Я не думаю, что мы поступим мудро, если поженимся, поскольку не очень-то хорошо ладим, и ты это прекрасно знаешь. Мы расходимся почти во всем.

— Единственное в чем наши мнения разошлись, так это стоит ли твоему брату жениться на моей сестре. А сейчас они поженились, так что спорить об этом уже бесполезно.

— Но мы почти не знаем друг друга.

Колин фыркнул, и Харрисон тоже усмехнулся.

— Боюсь, тут ты не совсем права.

Джинкс покраснела до корней волос.

— Но я… я недостаточно богата для тебя. — Список причин для отказа таял с катастрофической быстротой, хотя оставалась главная — он ее не любит.

А она, Джинкс, его любит?

Она смотрела на его могучую грудь, на широкие плечи, небрежно растрепанные волосы и ощущала что-то странное, непонятное ей самой. Он был умным, верным, благородным, замечательным любовником. У него мрачноватое чувство юмора, и он мастер удивлять. Кроме того, Харрисон, как никто другой, заставлял учащенно биться ее сердце, хотя она и не понимала почему.

Может, она и правда полюбила его?

Но вместо того чтобы позволить себе милостиво принять его предложение, Джинкс лишь укрепилась в своем решении не допустить, чтобы он женился на ней из чувства долга. Она снова покачала головой, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

— Мне не нужна богатая жена, — хмуро произнес Харрисон.

— Тебе вообще не нужна жена, — прошептала Джинкс.

— Может, нам лучше уйти? — предложила Элис.

— Ты что, с ума сошла, — воскликнул Колин. — Посмотри на них. Они же голые!

— Ну и что? — Элис взяла Колина за руку и стала подталкивать его к двери.

— Подожди минутку…

— Нет, Колин. Доверься мне. Они должны решить все сами, без свидетелей, без постороннего вмешательства, точно так же, как это сделали мы с тобой.

По спине Джинкс пробежала нервная дрожь.

— Мне кажется, вам не следует уходить.

Но было уже поздно. Что-то произошло между Колином и Элис — ее мимолетный взгляд внезапно изменил настроение Колина.

— Возможно, ты и права, дорогая. — Он улыбнулся и посмотрел на Харрисона. — Надеюсь, Хартли, тебе удастся уговорить ее выйти за тебя замуж, иначе на рассвете мне придется вызвать тебя на дуэль.

Какая нелепая ситуация, подумала Джинкс, когда за Колином и Элис захлопнулась дверь. С самого начала она боялась, что Харрисон вызовет Колина на дуэль, а сейчас Колин грозит вызвать Харрисона да еще при этом улыбается.

Странные существа эти мужчины. Теперь ей предстоит разговор с одним из них по поводу его предложения.

Откашлявшись, Джинкс сказала:

— Ты не должен делать мне предложение только из-за того, что произошло здесь между нами.

— Я сделал тебе предложение вовсе не из-за этого.

Сбросив простыню, он сел рядом с ней, но она тут же отползла на дальний конец кровати, прикрываясь своим концом простыни.

— Конечно, очень мило с твоей стороны так говорить, и я оценила твой великодушный жест, но мы оба знаем правду.

— Сомневаюсь, что оба.

Она искоса посмотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Как ты можешь знать, почему я хочу на тебе жениться, если я и сам пока еще точно не знаю.

Джинкс судорожно схватилась за края простыни, стараясь не замечать, как он прекрасен в своей наготе.

— Если ты имеешь в виду секс, то да, это было неплохо. Даже очень неплохо, — повторила она. — Но брак — это больше, чем просто физическая близость.

— То, чем мы занимались с тобой в постели, — серьезно сказал Харрисон, — было не просто физической близостью. Мы занимались любовью, Джинкс. Любовью.

Любовь? Она смотрела на него, зная, что он читает ее мысли, что ему ничего не стоит проникнуть во все ее тайны.

— Да, любовь, — ответил он на ее молчаливый вопрос. — Про долг и честь я все знаю, Джинкс. Знаю, что должен жениться и произвести на свет наследника рода Хартли. Долгие годы я терпеливо искал женщину на роль жены, но в этих поисках главную роль играла голова, а не сердце. Только сейчас я понял, насколько был не прав.

Харрисон говорил так искренне, что Джинкс поверила ему. Она никогда не была плаксой, но сейчас ее глаза наполнились слезами. Одна слезинка сорвалась с ресниц и покатилась по щеке.

Маркиз протянул руку и большим пальцем нежно вытер слезинку.

— Я люблю тебя, Джинкс. Я люблю тебя мокрую и растрепанную, сердитую и упрямую. Какой бы ты ни была, тебе с каждым разом удавалось все глубже и глубже заманивать меня в свои сети… — Он беспомощно развел руками. — Мне остается лишь надеяться, что и ты сможешь меня полюбить.

— Я тоже люблю тебя, — вырвалось у нее. Не давая себе времени задуматься, Джинкс бросилась в его объятия. В ту же секунду все — руки, ноги и простыни — сплелось в единое целое. — Я люблю тебя, Харрисон, — шептала она между жаркими поцелуями. — Я люблю тебя.

— И ты согласна выйти за меня замуж?

Она не могла отказать ему, так как любовь окончательно заманила ее в свою ловушку. Но до чего же приятно было об этом думать!

— Я выйду за тебя только при одном условии.

Казалось, Харрисон ничуть не был удивлен.

— И что это за условие?

— Ты одобришь брак Колина и Элис.

— Ах, вот оно что! Эту битву я проиграл уже вчера.

— Неужели?

— Да, когда решил, что не могу тебя отпустить. А это означало, что мне придется принять и всю твою родню.

— Ты решил это уже вчера? — Джинкс засмеялась: еще никогда она не была так счастлива, как сейчас. Мало того, что она неожиданно влюбилась — то же самое случилось и с ее будущим мужем.

А что может быть лучше в этой жизни, чем брак по любви!

 

Эпилог

«Таймс». Лондон, 30 мая 1824 года

Ну и времена настали, дорогие читатели!

В прошлую среду громадный Хартли-Холл на Гросвенор-сквер явился свидетелем совершенно неожиданных событий. Особняк Хартли издавна славился своими коллекциями классических предметов из бронзы и старинного оружия, а в последние годы — роскошными балами и приемами, которые давали ныне покойные маркиз и маркиза Хартли. Однако событие, произошедшее вечером в среду, было совсем иного рода — оно знаменовало появление в особняке новой маркизы Хартли.

Нет, дорогие читатели, это не шутка. Харрисон Стерлинг, маркиз Хартли, женился — факт, которому многие поверят с трудом, если учесть скандальные обстоятельства этого бракосочетания. Но не сомневайтесь: женитьба лорда Хартли — свершившийся факт, а новая маркиза — бывшая мисс Бенчли — старшая дочь покойного достопочтенного Стенли Бенчли и его покойной супруги Виолетты, в девичестве Гринли. Высокая, стройная, грациозная с роскошными рыжими волосами, она невольно вызывает восхищение и, безусловно, станет украшением нашего общества. Нетрудно предсказать, что приглашения в особняк Хартли будут в этом сезоне в большой цене.

Приходится лишь удивляться, с какой непривычной поспешностью был заключен этот брак. Отвечая на вопрос о том, почему не было предварительного объявления о свадьбе, лорд Хартли заметил, что брак — это его личное дело, его и жены. Ходят также слухи, будто бракосочетание прошло в Гретна-Грин, что является откровенным скандалом.

Положение усугубляется еще и тем, что леди Элис, единственная сестра лорда Хартли, вышла замуж за Колина Бенчли — брата новоиспеченной маркизы. В последние недели ходило много слухов относительно этой пары, но, как и в случае с лордом Хартли, объявления о предстоящей свадьбе не было.

Ваш покорный слуга в поисках правды позволил себе взять интервью у Кларенса Бенчли, виконта Геффена, по вопросу неожиданных бракосочетаний его племянника и племянницы с представителями аристократического рода Хартли. Лорд Геффен был явно шокирован известием, но не мог скрыть своего удовольствия от того, что молодым Бенчли удалось заключить столь выгодные браки.

Еще бы не выгодные! Молодые Бенчли принадлежат к весьма эксцентричной семье, представители которой славятся тем, что выбирают себе пару в самых неподходящих местах. Однако нынешнее поколение, по всей видимости, немного опомнилось, хотя кое-кто наверняка назовет их выскочками.

Что касается брата и сестры Хартли, следует задуматься о причинах, толкнувших их к алтарю. Лорд Хартли использовал право обеспеченного молодого аристократа взять в жены, если таковым будет его желание, женщину ниже себя по положению; но вот почему он позволил своей сестре вступить в неравный брак, совершенно непонятно.

Однако ваш корреспондент докопался до действительных причин этих поспешных браков. Красивым молодым Бенчли удалось покорить сердца лорда Хартли и его сестры. Лорд Хартли не ответил прямо на мой вопрос, но когда он повел свою молодую жену вверх по лестнице ее нового дома, то остановился на полпути и на виду у соседей, журналистов и слуг поцеловал ее.

Значит, это брак по любви? Предоставляю вам, дорогие читатели, самим делать выводы, но всегда помните, что впервые вы узнали об этом из воскресной «Таймс». Харрисона Стерлинга, маркиза Хартли, бывшего повесу и дуэлянта, прибрала к рукам эксцентричная сельская мисс, и ее единственной приманкой была любовь. Любопытная ситуация, не правда ли? Настоящий скандал!

Теперь остается только ждать, не последуют ли примеру леди Хартли молодые девушки, которые будут представлены обществу в этом сезоне. Пока мамаши выискивают женихов с титулами, а папаши не прочь выдать дочерей за джентльменов с тугими кошельками, не станут ли молодые девушки выбирать любовь? Очень на это надеюсь, потому что факт остается фактом — до этого момента нынешний сезон был ужасно скучным. Но как же замечательно, если в воздухе Лондона наконец будет витать любовь!