Глава 1

Замок Роузклифф, Северный Уэльс

3 апреля 1144 года

Джаспер Фицхью сидел на деревянном стуле с высокой спинкой, вытянув длинные ноги, потягивая вино, без видимого энтузиазма передвигал фигуры на шахматной доске. Но он внимательно следил за своим братом Рэндом. Вскоре после полуденной трапезы к нему прибыл гонец. Посланник от Саймона Ламонта.

Джаспер знал, что Рэнд не доверяет Ламонту. Однако требование представителя дочери старого короля Генриха Матильды нельзя просто так проигнорировать. Матильда требовала поддержки Марчеров против ее кузена, короля Стефана, который, как она утверждала, украл британскую корону у нее и ее юного сына.

Что ответит Рэнд?

Джаспер наблюдал, как брат мерит шагами огромный зал, двигаясь взад-вперед перед массивным, украшенным резьбой очагом. Его тень, длинная и темная, падала на детей, игравших на ковре. Дети его не боялись. Для своих людей Рэнд был великим рыцарем, для врагов — грозным противником, а для своих детей — добрым и любящим отцом. Они продолжали играть, изредка поглядывали на озабоченного чем-то отца.

Джаспер вздохнул и сделал еще один глоток. Вот уже десять лет он живет в замке Роузклифф. Десять лет остается в тени своего брата. И хотя он знал, что ничем не уступает брату, а в некоторых отношениях даже превосходит его, такая жизнь больше его не устраивала. Его беспокойство в последнее время усилилось. У него был дом, в котором он мог жить, он имел достаточно женщин. При желании он мог сколько угодно охотиться, у него было вдоволь еды, а содержательница пивной в Роузклиффе оказалась настоящей волшебницей, способной творить чудеса из ячменя, солода и хмеля. Но теперь ему этого было мало.

— Нет! Нет! — нарушил вечернюю тишину пронзительный вопль трехлетней Гвендолин. — Мое!

— Убирайся отсюда! — возмутился Гэвин, не подпуская сестру к игре, в которую он играл с Изольдой.

— Мое! — продолжала требовать Гвен.

Она изо всех сил толкнула брата, но семилетний мальчик лишь ухмыльнулся, даже не потеряв равновесия.

— Ты не можешь с нами играть, ты еще слишком мала, — сказал он и повернулся к Изольде. — Теперь твоя очередь.

— Мама! — заплакала Гвен.

Джослин была наверху. Она помогала одной из служанок наладить ткацкий станок, поэтому малышке пришлось обратить свои жалобы к старшей сестре.

— Иди ко мне, Гвенни, — сказала Изольда и посадила плачущую девочку к себе на колени. — Поможешь мне играть?

Джаспер внимательно следил за детьми. Мир между ними был восстановлен. А когда его брат наклонился к ним, взъерошил непослушные кудряшки малышки и прошептал несколько ласковых слов старшим детям, Джаспер нахмурился. Рэнд счастлив во всем. У него любящая жена, обожающие его дети, прекрасный замок — уютный дом, где можно укрыться от невзгод. Джаспер такой же смелый и физически крепкий, как и его брат, но ничего этого у него нет.

Не то чтобы он давно мечтал о жене и детях. Но иногда… Он отвернулся и залпом допил вино. Пожалуй, ему уже пора найти свое место в мире. И этим местом был не Роузклифф. Он никогда им не был. Замок брата был для Джаспера лишь остановкой на пути… На пути куда?

Он вскочил на ноги и быстро подошел к брату.

— Я поеду в Бейлвин вместо тебя.

Брат с удивлением взглянул на него.

— Хочешь взять на себя переговоры с представителем Матильды?

— Почему бы и нет? Я могу сражаться за ее дело, так же как и ты.

Рэнд помрачнел.

— Я предпочел бы не связываться ни с Матильдой, ни со Стефаном.

— Остаться в стороне от конфликта между ними выше моих сил.

— Возможно, но я буду стараться отсрочить любое сражение, в котором придется участвовать моим людям. — Он обвел рукой комнату. — Я тружусь каждый день, отстраивая Роузклифф, вовсе не ради войны. Я хочу сохранить мир.

Джаспер пожал плечами.

— Ты ничего не сможешь сделать с причудами королевского семейства.

Рэнд покачал головой.

— Может быть, и смогу. Именно поэтому я должен сам посетить собрание Саймона Ламонта.

Он бросил письмо Ламонта на стол и направился к лестнице, но Джаспер поймал его за руку.

— Ведь тебе не хочется ехать, я знаю, а я очень хочу. Почему ты мне не доверяешь?

— Доверие тут ни при чем.

Рэнд спокойно встретил разгневанный взгляд брата, и эта невозмутимость еще больше рассердила Джаспера. Неужели Рэнд его опекает? Он ткнул брата пальцем в грудь.

— Я хочу ехать. Ты — нет.

Рэнд слегка оттолкнул его.

— Ты неправильно понимаешь мои мотивы. Ламонту нельзя доверять. Он может только уступить более мощной силе, чем его собственная. Я лорд Роузклиффа. И я тот, кто должен напомнить ему об этом.

— А что делать мне? Ездить по холмам, выслеживать проклятых валлийских мятежников в лесах, пугать охотников и мирное население, зашедшее в лес в поисках пропитания, и повергать в трепет маленьких валлийских выродков, которые играют…

Он замолчал, но уже успел наговорить лишнего, и взгляд Рэнда стал ледяным.

— Я никого не хотел оскорбить, — виновато сказал Джаспер. — Ты же сам знаешь, я не имел в виду ничего обидного, Рэнд, тем более для моих родных племянниц и племянника, которых я люблю как собственных детей.

Рэнд кивнул, принимая извинения брата.

— А ты никогда не думал, — сказал он, — что среди этих, как ты изволил выразиться, валлийских выродков могут быть твои дети? Совсем недавно ты не брезговал симпатичными валлийскими девушками. — Он покачал головой и вернулся к предмету разговора. — Нет, брат, ты останешься в замке. Я доверяю тебе защиту Джослин и детей. Поручаю их твоей заботе, потому что знаю, как сильно ты к ним привязан, и валлийская кровь тут ни при чем. Я доверяю тебе, как никому другому. Понимаешь?

Джаспер все это, разумеется, понимал, хотя ему и не понравился намек брата на его былое распутство. Неужели Рэнд всегда будет видеть в нем только глупого младшего брата? И все же он был смягчен искренностью Рэнда, который буквально обожал жену и детей.

Доведется ли ему когда-нибудь испытать такое же глубокое и сильное чувство к женщине и детям? Иногда ему этого хотелось. Но он опасался, что никогда не встретит женщину, которая сможет привязать его к себе так крепко.

Но иногда он был вполне доволен жизнью и благодарен судьбе за свою свободу.

Рэнд похлопал брата по спине и повернулся к лестнице, по которой спускалась Джослин. Джаспер заметил в его глазах любовь, которая за десять лет их супружества стала еще крепче. То, что Джослин всем сердцем отвечает на чувства супруга, ни для кого не секрет, и когда она нежно улыбнулась Рэнду, Джаспер ощутил укол зависти.

Джаспер знал всех женщин, живущих в округе, и даже перепробовал многих, но ни одна не Сумела затронуть его сердце.

А теперь он должен исполнить свой долг — защитить Роузклифф и его обитателей во время отсутствия Рэнда.

Но по возвращении брата Джаспер был намерен снова вернуться к вопросу о своей судьбе. Возможно, он навестит их брата Джона, живущего в семейном поместье в Эслине. Они не виделись уже больше десяти лет. Или он поступит на службу к какому-нибудь богатому лорду, имеющему наследниц и большие земельные владения.

В общем, не важно, куда он направится. В любом случае перемены будут к лучшему.

На следующее утро, когда церковные колокола позвонили к заутрене, все обитатели замка вышли проводить Рэнда в дорогу. Встреча приграничных лордов должна была состояться в Бейлвине, крепости Саймона Ламонта на реке Диверн, расположенной в трех днях пути от Роузклиффа в южном направлении. Отряд Рэнда состоял из восьми конных рыцарей и дюжины пехотинцев.

Джослин, держа на руках маленькую Гвендолин, крепко обняла мужа.

— Обещай мне, Рэнд, что будешь осторожен. Ламонт не тот человек, которому можно доверять.

— Конечно, — ответил Рэндолф и бросил взгляд на брата.

Девятилетняя Изольда прижималась к его руке, а Гэвин сидел у него на плечах.

— Полагаю, не стоит говорить о том, чтобы ты позаботился о моей семье, — усмехнулся он.

— Гэвин и я защитим Роузклифф от любых разбойников, которые рискнут приблизиться, не правда ли, Гэв?

Он слегка подбросил мальчика, который радостно засмеялся.

— Мы сразим любого, кто станет нам угрожать, — крикнул Гэвин, размахивая деревянным мечом.

— А ты, мой мальчик, присматривай за сестрами и слушайся дядю.

— Ты можешь положиться на меня, отец.

Рэнд мгновение поколебался, искоса взглянул на жену и потом снова обратился к сыну.

— Я собираюсь, пока буду в отъезде, найти подходящую семью, где ты будешь учиться.

Гэвин даже завизжал от восторга, но, взглянув на Джослин, Джаспер не увидел радости на ее лице. Норманнский обычай воспитывать сыновей в другой семье был ей не по душе, однако ее мужу он нравился. В течение многих лет Рэндолф шел на уступки валлийцам, живущим в его владениях, исключительно ради жены, в чьих жилах текла та же кровь. Но когда речь шла о воспитании сына, муж оставался верен себе.

Рэнд поцеловал девочек и пожал руку Гэвину, после чего внимательно посмотрел на Джаспера.

— Тебе следует обзавестись женой, которая родит тебе детей, — сказал он. — Думаю, пора.

Несколько смущенный, Джаспер долго смотрел вслед отряду, который уже переехал подъемный мост. День выдался солнечный и теплый, громко пели птицы, в ярких лучах сверкала конская сбруя и оружие рыцарей. И лишь глухой тяжелый стук копыт напоминал об опасности.

Каменщики, трудившиеся на стенах замка, прервали работу, когда уезжал их господин, но из каменоломни, расположенной за западной стеной, доносился стук и треск.

— Давайте поднимемся на стену, — предложила Изольда. — Оттуда нам еще долго будет виден папа.

Гэвин моментально слез на землю и побежал вперед, чтобы оказаться на стене первым. Гвендолин топала за ним. Изольда шла медленно, величаво, как истинная леди. Пока Джаспер наблюдал за ней, заговорила Джослин, словно озвучив его собственные мысли.

— Рэнд собирается навести справки относительно мужа для нее, — сказала она с выражением тревоги на прелестном лице.

Джаспер пожал плечами.

— Когда-нибудь она все равно должна будет выйти замуж. Чем раньше Рэнд начнет заниматься поисками мужа для нее, тем больше шансов найти во всех отношениях подходящую партию.

— Но ей всего девять! Мне не по душе ваши чертовы английские традиции.

Джаспер по-братски обнял женщину за плечи.

— Тебе могут не нравиться наши чертовы традиции, но тебе определенно нравятся наши ругательства.

Джослин невольно улыбнулась.

— Я никогда не говорила, что у англичан все плохо. Иначе я ни за что не вышла бы замуж за твоего брата. — Но потом ее улыбка погасла. — Просто мне невыносима сама мысль о том, что она уедет отсюда. Что все они уедут.

Джаспер ободряюще похлопал ее по плечу.

— Гэвин вернется и однажды станет лордом Роузклиффа. Что же касается девочек, они обе должны выйти замуж. Маловероятно, что подходящие для них мужья найдутся в Роузклиффе.

— Рэнд сказал, что Гвендолин сможет выйти замуж за сына одного из его рыцарей. Однако его старшая дочь должна сделать блестящую партию — на этом он категорически настаивает. Но я не допущу, чтобы ее отобрали у меня слишком молодой. И увезли неизвестно куда. — Она вздохнула и подняла голову, чтобы взглянуть в глаза своему собеседнику. — Лучше бы Рэнд озаботился поисками хорошей супруги для своего младшего брата.

— Вот как? Тебе так хочется от меня избавиться?

— Никто не говорит, что, женившись, ты должен покинуть нас. Ты можешь привести жену сюда и вместе с ней жить в Роузклиффе.

— Ну и зачем мне это? Я безземельный рыцарь. Если уж мне придется связаться с женщиной, она по крайней мере должна быть богатой наследницей.

Джослин несколько минут внимательно смотрела на деверя.

— Странные вы все же люди, англичане. А я надеялась, что ты достаточно долго прожил в Уэльсе и понял, что выбор жены или мужа не должен зависеть от соображений политики или собственности. Ты чувствуешь неудовлетворенность, Джаспер. Я это отлично вижу. И от этой неудовлетворенности тебе не помогут избавиться ни земля, ни любовь, ни богатство. Подумай об этом.

Любовь? Джаспер как раз придумывал достойный ответ, когда со стены раздался восторженный голос Гэвина:

— Я вижу папу! Он уже приближается к дольмену. Кажется, я даже вижу Ньюлина.

— Боже мой! — воскликнула Джослин. — Не высовывайся так далеко! Свалишься! — Она с тревогой смотрела на хохотавшего и размахивавшего руками мальчика. — Ну что за несносный ребенок. Он не успокоится, пока я не поседею от страха.

— Когда он отправится в другую семью учиться, тебе не придется так волноваться, — предположил Джаспер.

Джослин покачала головой и бросила на него гневный взгляд.

— Тебе не дано понять сердце матери, — тихо произнесла она. — Я буду тревожиться намного больше. Как с ним обращаются? Нормально ли кормят? Не тоскует ли он по дому? Если Гэвина отправят в другую семью, это разобьет мне сердце, так же как если Изольда будет обещана живущему где-то далеко лорду. Если бы мое слово что-то значило, они оба нашли бы себе пару в Роузклиффе или Каррег-Ду, — сказала она, упомянув о ее родной деревне, расположенной в двух милях от замка. — Именно этого я всем сердцем желаю.

Джаспер долго смотрел ей вслед. Джослин была почти также стройна и красива, как десять лет назад, когда вышла замуж за Рэнда. Рэнд был счастлив со своей валлийской женой, однако хотел, чтобы его дети вступили в брак с англичанами. Он руководствовался чисто практическими соображениями, поскольку именно англичане господствовали в Уэльсе. Вот и Джаспер, который считал жительниц Уэльса очень привлекательными, не собирался брать в жены одну из них.

Джаспер задумчиво взъерошил свои и без того растрепанные волосы. С чего это вдруг он так расчувствовался? Да и мысли какие-то странные появились — жениться, обзавестись собственным домом. Нет, ему определенно необходимо взбодриться, поднять настроение, вспомнить о прелестях холостяцкой жизни.

Оставив распоряжения страже, он наполнил бурдюк вином, оседлал коня Гелиоса и поехал в небольшой городок, который медленно рос у стен замка. Дочь местного кузнеца Мод раньше никогда не отказывалась составить ему компанию. А если Мод будет занята, ее вполне может заменить Герт, служанка молочника.

Он вспомнил сначала роскошные груди Мод, потом розовые круглые ягодицы Герт и почувствовал возбуждение. Две красивые здоровые девахи, одна валлийка, другая англичанка. Да, у него слишком долго не было женщины. Подстегивая коня, Джаспер прикидывал, как бы ему поразвлечься с этими двумя одновременно. Такая ночка наверняка надолго запомнится.

Городок Роузклифф был очень мал, но жизнь в нем била ключом. Три женщины собрались у колодца — набирали воду. Два старика грелись на солнце и судачили о прошлом, обстругивая стрелы. Мимо промчалась собака и спряталась между домами — за ней вприпрыжку бежала стайка уличных мальчишек.

Увидев Джаспера, дети остановились и, разинув рты, уставились на него. Он возвышался над ними, сидя верхом на Гелиосе. На их перемазанных мордашках не было страха, и Джаспер знал, что это порадовало бы Рэнда. План брата, который хотел построить крепость, чтобы принести мир всем, англичанам и валлийцам, явно работал. Но таких обитателей Уэльса, которые перебрались в Роузклифф и жили рядом с англичанами, было не много. Воинственные валлийцы в большинстве своем, рассчитывали изгнать англичан со своей земли.

Джаспер знал, что им это не удастся. Англичане были сильны и слишком хорошо организованны, чтобы вспыльчивые валлийцы могли одержать над ними верх. Англичане продвигались по Уэльсу медленно, но конечный итог все равно был очевиден. Женитьба Рэнда на валлийке положила начало переменам в Северном Уэльсе. Впоследствии было еще несколько смешанных браков.

Быть может, он должен сделать то же самое?

Ответ был прост: нет, если он хочет иметь собственную землю. Джаспер обнаружил Герт в маслобойне вместе с ее матерью. Женщина дала ему кувшин молока, потом скрестила толстые руки на груди и, прищурившись, следила за ним, пока он не распрощался.

Мод у открытой двери кузницы приводила в действие кузнечные мехи, а ее отец и брат выковывали наконечники для новых копий. Ее руки были обнажены, а роскошные груди подпрыгивали и раскачивались всякий раз, когда она наклонялась, чтобы подвинуть мехи вверх и вниз. Ее кожа блестела от пота, а тонкая блузка, прилипла к влажной коже. Такого зрелища не вынес бы и слепой.

Кузнец взглянул на Джаспера, затем перевел взгляд на свою дочь и ухмыльнулся. Мужчина был, в общем, не против того, чтобы брат его господина соблазнил его дочь. Но только Джаспер знал, что здесь речь может идти лишь о женитьбе. У кузнеца было семь дочерей, и первой он хотел выдать замуж Мод.

Он передал готовый наконечник Джасперу.

— Взгляните, милорд, он острый, твердый, но на ощупь приятный. Чувствуете?

Джаспер вовсе не собирался жениться на Мод, хотел только переспать с ней. Но завлечь девушку в постель становилось все труднее. Он уже стал забывать, какое это приятное занятие.

Куда еще податься? В голову ничего не приходило. Пожалуй, сейчас, в полдень, ему не найти другой женщины.

Джаспер чувствовал беспокойство, ему срочно требовалось отвлечься, но, похоже, сегодня женщина не станет для него отвлекающим фактором.

Что ж, тогда он вернется на тренировочное поле и справится со своей неудовлетворенностью копьем и мечом. Из рыцарей достойными противниками были только Ален и Рэнд, а их обоих в замке не было.

Поэтому Джаспер избрал третий вариант — визит к хозяйке пивной. В нескольких кувшинах ее восхитительного напитка и вине, бурдюк которого уже привязан к седлу, он наверняка утопит все свои печали.

Он подстегнул коня, выехал за ворота, махнул рукой стражнику, который сидел на солнышке и скручивал бечевки, которые позже будут сплетены в канаты. По хорошо утоптанной дороге Джаспер поскакал вниз по склону холма. Чуть ниже и левее мальчишки-пастухи гнали по склону своих покрытых шерстью подопечных. Справа зеленел перелесок и маняще поблескивала река Греффен. Между ним и рекой находился только дольмен — древний могильный холм, который обходили стороной все англичане, кроме Рэнда, и большая часть валлийцев.

Если не везет, то уж во всем. И Джаспер заметил маленького барда Ньюлина. Уродливый старый человечек сидел на плоском камне, лежавшем на вершине дольмена, и пристально смотрел на Джаспера. По крайней мере Джасперу так показалось. Глаза старика изрядно косили, и Джаспер не всегда мог точно сказать, куда тот смотрит.

Хотя он был не в том настроении, чтобы беседовать с этим странным человеком, Джаспер остро чувствовал свою ответственность, особенно теперь, в отсутствие Рэнда. Поэтому он решил переброситься несколькими словами с Ньюлином, а уж потом продолжить путь.

Ньюлин покачивался вперед-назад — едва заметное движение, но оно одновременно гипнотизировало и раздражало. Его украшенная лентами накидка качалась и вздымалась вокруг него, словно некий мистический бриз дул только на этого человечка. Джаспер остановился возле камня прямо перед не имеющим возраста валлийским бардом.

— А, молодой лорд, — заговорил Ньюлин по-английски, — обозреваете свои владения.

— Это не мои земли и никогда не станут моими.

Бард улыбнулся.

— Быть может, они уже ваши.

Джаспер заерзал в седле. Осборн, капитан стражи Роузклиффа, и большинство других англичан боялись Ньюлина — во всяком случае, посматривали на него с большим подозрением. А Рэнд и Джослин, наоборот, нередко искали его общества. Джаспер относился к нему с полным безразличием: он не боялся маленького барда и не находил его невнятную болтовню особенно интересной.

— В отличие от вас жителей Уэльса, — сказал он, — у нас, англичан, четко определен порядок наследования. Эти земли перейдут к Гэвину, а не ко мне.

Ньюлин улыбнулся. Это была кроткая и ласковая улыбка простака. Хотя Джаспер точно знал, что этого человека можно назвать кем угодно, только не дурачком.

— В этих холмах все может измениться, — задумчиво сказал Ньюлин. — Ветер дует то с юга, то с востока. Мы валлийцы, мы выдержим. Что же касается этой земли, она навсегда останется во владении тех, кем она, в свою очередь, владеет.

— Я слежу за порядком в отсутствие моего брата. Вот и все. Я не владелец, да и мной никто не владеет. Скоро всем этим будет заниматься его сын.

— Его сын… — эхом повторил Ньюлин. — Сыны сынов населяют эти холмы. И их сыновья тоже. У тебя есть сын?

— Ты же знаешь, что нет.

— Возможно, скоро будет.

И странный человечек устремил свой взор вдаль, словно давая понять, что беседа окончена.

Но его последняя фраза не оставила Джаспера равнодушным. Он не верил ни в видения, ни в предсказания, однако не мог не спросить:

— Я скоро женюсь, и жена родит мне ребенка?

Взгляд Ньюлина оставался прикованным к далекому горизонту.

— Придет день, когда ты научишь ребенка песне этих холмов.

— Песне?

На этот раз Ньюлин не ответил: Он закрыл глаза, и его ритмичное покачивание стало более заметным. Никакой музыки не было, но казалось, что ветер в ветвях поет какую-то незнакомую песню.

«Когда камни станут расти, а деревья нет…»

Джаспер вспомнил отрывок песни, которой валлийцы учили своих детей, убеждая их, что англичане никогда не будут править в Уэльсе. Там было три предсказания, но он не помнил два других. Нельзя сказать, что для него имело большое значение, в какую ерунду предпочитают верить местные жители. Камни растут, и замок Роузклифф тому наглядное подтверждение. Ничто из того, что предсказывают валлийцы, его не касается.

Он пристально взглянул на барда, но мысли Ньюлина были уже где-то далеко. Джаспер негромко чертыхнулся и погнал коня дальше. Хватит с него. Эти чертовы валлийцы и их проклятая страна должны были дать ему приключения и новые возможности. Он покинул мир церкви, в котором задыхался, только для того, чтобы убедиться, насколько скучна жизнь при дворе. Когда Рэнду потребовалась его помощь в Уэльсе, Джаспер с готовностью согласился. Говорили, что жители Уэльса обладают воинственным темпераментом и являются грозными противниками. И Джаспер горел желанием помериться с ними силами.

Но прошел всего один тревожный год, и все успокоилось. Больше не было возбуждающих погонь, яростных атак и увлекательных приключений. Лишь изредка доводилось изловить и усмирить одного-двух проявлявших особое недовольство валлийцев. А теперь, когда король Стефан и Матильда, дочь старого короля, повздорили, Джасперу пришлось остаться здесь, в неменяющемся однообразии Роузклиффа.

Он доехал до реки, спешился, отпустил Гелиоса пощипать свежей травки, а сам взял кувшин с элем и бурдюк с вином и уселся на большом валуне. В обширных владениях его брата одно хорошо — эль и вино всегда превосходного качества. Джаспер сделал большой глоток вина и уселся поудобнее. То, что Рэнд не взял его с собой, — оскорбление, решил он. Больше он этого терпеть не намерен. Мимо текла река — мрачная и холодная. Сверкнув серебристой чешуей на солнце, над поверхностью на мгновение показался окунь. Где-то вдалеке хрипло прокричал ворон, другой ему ответил. А Джаспер размышлял и пил, погружаясь в мрачные грезы наяву о приключениях, которые обходят его стороной, и смелости, которую негде проявить.

Джаспер знал, что, как только брат вернется, ему самому придется уехать. Он присоединится к армии Стефана… или Матильды. Ему все равно. Он будет участвовать в сражениях и завоевывать награды, а если погибнет, так тому и быть, Джасперу наплевать.

Джаспер осушил бурдюк с вином и отбросил его в сторону. Что такое рыцарь? Благородный воин. Что такое человек? Создание из плоти и крови. Он будет драться с честью, побеждать с честью, и если погибнет, то тоже с честью.

Так он пил и мечтал, а солнце проделывало свой ежедневный путь по небу. Оно осветило противоположный берег реки, оставив пьяного рыцаря в тени. Ему следовало облегчиться, но он не в силах был двинуться с места.

Джаспер скосил глаза на отражавшиеся в реке деревья. Оказалось, что, если держать веки полуопущенными, один из тонких ивовых стволов на противоположном берегу очень похож на женщину. Сильную, стройную. И очень гибкую.

А потом дерево подошло ближе к воде и его осветило солнце. Джаспер растерянно заморгал. Это действительно оказалась женщина.

Джаспер приподнялся на локтях и попытался сфокусировать зрение. Движение привлекло внимание женщины.

Она подняла глаза и увидела Джаспера. А он замер, молясь, чтобы она не убежала. Женщина была одна.

У него даже застучало в висках — так сильно он напрягал зрение. Но он оставался неподвижным, распростертым на валуне, без оружия. Видимо, это ее успокоило, поскольку она подошла ближе к воде. Ее длинные черные как смоль волосы блестели на солнце. У нее была тонкая талия и высокая грудь. Джаспер почувствовал, что отдельные части его тела начинают твердеть.

Она увидела его, но не убежала. Пятьдесят шагов, отделявших ее от него, и ледяная река, полноводная из-за таяния снегов, были ее защитой. Судя по всему, именно они вселили в нее мужество. Он наблюдал, как она положила вязанку, которую держала в руках, и сняла свою темно-зеленую накидку.

Джаспер медленно сел.

Она высоко подняла руки, чтобы волосы упали на спину, тряхнула головой и начала расчесывать пальцами роскошную густую копну волос.

Молодой рыцарь был очарован. Неужели она настоящая? Или всего лишь соблазнительное видение, плод фантазии, созданный вином, элем и смутным беспокойством?

Женщина сняла короткие башмаки и подоткнула юбку, обнажив белые ноги. Сердце Джаспера пропустило несколько ударов, но потом забилось с удвоенной скоростью. Девушка уверенно шла по воде. Неужели она хочет перейти реку вброд? Неужели идет к нему?

Джаспер вскочил на ноги, но едва не упал — закружилась голова. Он слишком много выпил на пустой желудок. Джаспер не сводил глаз с ее соблазнительной груди и длинных изящных ног.

Боже правый, она должна принадлежать ему!

Ронуэн была изумлена собственной смелостью. Обнажить ноги перед ненавистным англичанином! Но это привлекло внимание жалкого мошенника. Теперь он стоял на плоском камне, выступавшем из воды, и покачивался, Ронуэн надеялась, что он потеряет равновесие и рухнет. Интересно, что с ним произошло? Ее ноги уже онемели от ледяной воды, но она продолжала идти, украдкой поглядывая на него. Может быть, он пьян?

Неожиданно у нее перехватило дыхание. Это же он, брат сэра Рэндолфа, Джаспер Фицхью, которого она впервые увидела, когда была еще ребенком, а он тогда уже был посвящен в рыцари.

Когда-то он был пленником отца Риса — Овейна. Потом Овейн пал от руки Джаспера Фицхью, и теперь, десять лет спустя, Рис стал настоящим бичом англичан. А Джаспер не снискал себе никакой славы. Он приобрел известность только как английский пьяница и совратитель валлийских женщин.

В последние годы она видела его несколько раз, но только издалека, как сейчас. Среди англичан было немного таких высоких и широкоплечих мужчин, как он. Даже на таком расстоянии она видела квадратную челюсть и прямой нос, который придавал его лицу привлекательность. Мужчина, тем более англичанин, не должен быть таким красивым.

Да, это был Джаспер Фицхью. Вспомнит ли он маленькую дикарку, которая остановила Овейна, не позволив отрубить ему руку? Тогда он потерял только палец, но благополучно пережил это испытание. Вспомнит ли он ее?

Ронуэн фыркнула. Вряд ли.

Будь у нее возможность, стала бы она снова спасать его? Ни за что!

Десять лет назад она спасла его, но только для того, чтобы обменять на ее старшую подругу Джослин, которую взял в заложницы Рэндолф Фицхью. Потом оказалось, что Ронуэн зря старалась, потому что Джослин вскоре вышла за него замуж. А Джаспер Фицхью оправился от ран и остался в Уэльсе, чтобы стать еще одним англичанином, притесняющим ее народ.

За рекой Фицхью поднял руку в пьяном приветствии. Ронуэн нахмурилась. Прошлое осталось в прошлом, и она никак не могла его изменить. Но настоящее… настоящее требовало, чтобы она действовала. Поэтому она помахала в ответ, размышляя, что бы сделал Рис, будь он сейчас здесь.

Рис считал, что Уэльс следует очистить от англичан, причем любыми средствами. Тех, которые не уйдут по собственной воле, надо убить.

Фицхью уже давно дали понять, что не намерены уходить. Ронуэн, как истинная патриотка, была полна решимости выполнить свой долг. Она взяла маленький охотничий лук, висевший у нее за спиной, вытащила из колчана стрелу, натянула тетиву и пустила стрелу в полет.

 

Глава 2

Свалившись в ледяную воду, Джаспер моментально протрезвел. Она пыталась его убить! Это видение за рекой, сирена с соблазнительным телом и черным шелком волос, хотела его застрелить!

Может быть, ее стрела попала в цель?

Но в следующее мгновение Джаспер понял, что он цел и невредим. Бог хранит детей и пьяниц. Джаспер часто слышал эту поговорку и был уверен, что так оно и есть. Он слишком поздно заметил, что сирена собирается его убить. Он чудом остался жив.

Надолго ли?

Течение волокло его по камням, рвало одежду — тунику и брэ, норовило затянуть в ледяные глубины. Стремление немедленно плыть к берегу было очень сильным, но пока Джасперу удавалось с ним справиться. Ведь если чертовка решит, что ее замысел удался, то не станет его преследовать. Не то чтобы он ее боялся. Просто она могла быть не одна. Удалившись достаточно далеко вниз по течению, он мог бы выбраться на берег, вернуться и поймать лживую ведьму.

Течение оказалось сильнее, чем он думал, и река унесла его довольно далеко, прежде чем он сумел вырваться из ее цепких объятий. Оказавшись наконец на противоположном берегу, Джаспер стучал зубами от холода. Если даже он поймает напавшую на него девицу, ему придется снова перебираться через реку, чтобы добраться до коня.

Черт возьми! Его конь!

Валлийцы — известные конокрады, а Гелиос — достойный представитель лошадиной породы. Ярость заставила Джаспера позабыть о холоде, и, несмотря на усталость, он побежал, огибая ивы и кусты, скользя и спотыкаясь, но не снижая темпа. Она не получит Гелиоса. Он не позволит женщине взять над ним верх.

Впрочем, она уже взяла над ним верх.

Джаспер подбежал к тому месту на берегу, где была она. На противоположной стороне был хорошо виден валун, на котором он лежал. Только самонадеянный идиот мог позволить себе развалиться на открытом месте, напрочь позабыв о мерах самозащиты! А где же Гелиос, мирно щипавший травку неподалеку от валуна? Естественно, коня не было.

Рэнд будет в ярости.

— Ад и проклятие! — воскликнул Джаспер.

Она забрала даже пустой бурдюк.

— Черт!

Ругань может снять тяжесть с души, но делу не поможет. Джаспер взял себя в руки и начал думать. Отбросив мокрые волосы со лба, он хмуро уставился на воду. Если она перешла реку, чтобы украсть Гелиоса, ей пришлось переходить ее снова, чтобы возвратиться.

Возвратиться куда?

Откуда она взялась?

Во всяком случае, не из деревни Роузклифф. Он знал там всех женщин. Возможно, она живет в Каррег-Ду. Или в Афон-Брин. Однако это слишком далеко и женщина вряд ли преодолела бы одна такое расстояние. Чтобы не быть пойманной, она, вполне возможно, решит увести Гелиоса подальше от Роузклиффа.

Скорее всего Афон-Брин, решил Джаспер, и ему необходимо перехватить девицу, пока она не добралась до этой, деревни с враждебно настроенным населением.

Он начал поиски, и уже в ста шагах вверх по течению его усилия были вознаграждены. На илистом берегу он заметил отчетливые следы копыт, которые вели через заросли стрелолиста на юг.

Джаспер проверил кинжалы. Оба на месте: большой — в ножнах на бедре, маленький — за голенищем сапога. Она думает, что он мертв, и не станет осторожничать. Джаспер стиснул зубы и побежал, игнорируя колющую боль в боку и глухой стук в висках. Она никуда не денется, эта вероломная чертовка. Пусть она красива внешне и лжива внутри, она всего лишь женщина. Он поймает ее, и она дорого заплатит за то, что хотела его убить.

Так или иначе, но она дорого заплатит.

Ронуэн пробиралась по лесу, ведя за собой коня. Сегодня она нанесла удар за Уэльс и должна была бы петь от счастья. Но вместо радости почему-то ощущала вину. Она убила человека — убила! Ронуэн чувствовала себя ужасно.

Что сделано, то сделано. Ничего нельзя изменить. Поэтому Ронуэн шла домой, стараясь избавиться от грустных мыслей. Конь оказался смирным и спокойно следовал за ней. Правда, он не позволил ей сесть в седло, словно знал, что она убийца. Конь вращал глазами, когда она приближалась, и отступал в сторону. Он был слишком высок, чтобы она могла вскочить на него. Кроме того, Ронуэн не была уверена, что сможет ехать верхом.

Тем не менее она не могла потерять такой ценный приз, поэтому вела животное к лагерю между Каррег-Ду и Афон-Брин. Там ее ждет Рис, который знает, что делать с конем англичанина. Он будет счастлив узнать, что она убила Джаспера Фицхью, хотя всегда хотел убить его сам.

Неужели она действительно убила человека?

Ронуэн прикусила губу. Она выстрелила, и он свалился в реку. Если стрела не убила его на месте, значит, он утонул. Она видела, как течение подхватило тело, как било его по камням. Да, он, безусловно, мертв. Иначе и быть не может. Но Ронуэн это почему-то не радовало.

Ронуэн шла вверх по небольшой насыпи, придерживаясь неприметной тропинки, и с каждым шагом чувство вины охватывало ее все сильнее.

Но ведь ее народ борется за выживание против англичан, а он был англичанином.

И все же Ронуэн никак не могла заставить себя не думать о нем. Как он умер — легко или долго мучился? Стрела оборвала его жизнь быстро, или он медленно истек кровью? Или возможно, он утонул, мечтая о благословенном глотке воздуха.

Ронуэн остановилась на узкой тропинке и вдохнула прохладный весенний воздух. Как это страшно — утонуть. Она вздрогнула и нахмурилась. Где-то в вышине хрипло прокричал ворон. Она испуганно посмотрела вверх. Стоявший позади конь шумно задышал — его горячее дыхание обожгло ее шею и плечи. Потом он легонько подтолкнул ее носом и едва не сбил с ног.

— Да прекрати же ты, конь-переросток, — прошипела Ронуэн и обнаружила, что голос ее дрожит.

Она крепче сжала повод и для надежности намотала его на руку. Нечего вести себя как испуганный ребенок, который боится, что в темноте прячутся чудовища.

— Пошли, — пробормотала она и потянула коня за собой.

До лагеря мятежников Риса было уже недалеко, но конь неожиданно заупрямился. Он сделал несколько шагов и остановился.

— Ну пожалуйста, — попросила Ронуэн и дернула за повод.

Конь спокойно смотрел на нее сверху вниз — он был намного выше — и не двигался с места.

А что, если он откажется идти дальше? Ей ни за что не справиться с такой громадиной.

— Если ты пойдешь за мной, я дам тебе чистой прохладной воды и покажу, где растет самая сочная трава на лугу, — сказала Ронуэн по-валлийски.

Сообразив, что разговаривает с конем норманнского лорда, она перевела сказанное на английский.

Конь смотрел на нее и не двигался с места, однако Ронуэн могла поклясться, что он ее понял. Он снова шумно задышал и навострил уши, прислушиваясь к громкому крику крапивника, раздавшемуся сзади.

Ронуэн похолодела. Крапивник? В этих лесах крапивники никогда не появлялись до середины лета. Что-то не так.

Охваченная паникой, девушка попятилась, сильно дергая повод, чтобы заставить упрямого коня идти за ней, но животное стояло как вкопанное. Стараясь сдвинуть его с места, девушка сама едва не упала. Тогда она решила оставить его и бежать и стала распутывать кожаный ремешок, который намотала на руку. В этот момент из леса на тропинку выбежал мужчина — высокий и насквозь промокший, с горящими глазами.

Он жив!

— Нет!

Ронуэн нащупала левой рукой кинжал, но было уже слишком поздно. Он крепко схватил ее за запястье и вырвал повод из другой руки. Девушка ударила противника кулаком по голове, затем попыталась выцарапать ему глаза. Тщетно. Она не обладала достаточной физической силой, чтобы справиться с ним. Он был слишком большой, слишком сильный и слишком обозленный. И все же она не могла себе позволить просто так сдаться. Ронуэн отчаянно вырывалась, размахивала кулаками, царапалась, кусалась, и попыталась ударить его коленом в пах. Одновременно она выкрикивала ругательства, самые страшные, какие только знала.

— Негодяй! Мерзкий червь! — вопила она.

Джаспер негромко выругался, когда ее локоть задел его подбородок.

— Змей! — не унималась Ронуэн. — Трус! Ублюдок!

— Ну, это вряд ли, — пробормотал он на ее родном валлийском языке.

Неожиданно он поднял ее и подбросил высоко в воздух.

Ронуэн взвизгнула — спятил он, что ли? — и приготовилась к весьма болезненному приземлению. Но Джаспер поймал ее, крепко взял за запястья и завел руки за спину. Потом прижал девушку к себе так сильно, что она едва могла дышать. Лицом она уткнулась в еще влажную шерстяную тунику, груди оказались прижатыми к его широкой груди, а бедра чувствовали мускулистую твердость ног.

— Сдавайся, маленькая фурия, ты попалась. Надо уметь проигрывать.

Самодовольство англичанина привело Ронуэн в ярость. Она готова была с ним сразиться, но никак не могла высвободить руки, а значит, в ее распоряжении осталось единственное оружие — зубы, которые она и пустила в ход. Иными словами, она укусила его. Не важно, что при этом девушка набрала полный рот мокрой шерсти. Главное, что враг вздрогнул и выругался.

— Проклятие! Да успокойся же ты!

Он схватил ее за волосы и дернул, так что ей ничего не оставалось — только взглянуть в ненавистное лицо. Это оказалось серьезным испытанием.

У него были серые глаза — не голубые, а именно серые, как мокрый камень. Десять лет назад его поймали валлийцы, и она имела возможность рассмотреть его вблизи. Но тогда он был слишком озабочен проблемой выживания, чтобы обратить внимание на маленькую девочку. В то время она не заглядывала ему в глаза и с тех пор ни разу не подходила к нему близко.

Зато теперь она оказалась с ним совсем рядом. Слишком близко.

Она смотрела в его чарующие серые глаза и вспоминала перешептывания женщин у колодца. Даже дьявол не может превзойти его, когда речь заходит о плотских утехах, говорили они.

Джаспер улыбнулся, и Ронуэн задрожала.

— Я не ублюдок, — тихо проговорил он. — И не слабак.

Чтобы не быть голословным, он шевельнул бедрами, и она ощутила бесспорное доказательство его мужской силы.

— Я действительно ошиблась, — пробормотала она. — Следовало назвать тебя трусом и насильником.

Джаспер весело расхохотался. Его смех показался Ронуэн совершенно неуместным, учитывая обстоятельства. Злой или веселый, он все равно опасен. На этот счет Ронуэн предпочитала не обманываться.

— Скажи, маленькая фурия, как тебя зовут?

Ронуэн не ответила.

Англичанин снова пошевелился, и она ощутила силу его тренированного тела воина. Девушка судорожно сглотнула.

— Как все-таки тебя зовут?

— Ронуэн ап Томас, — ответила девушка.

— Почему ты хотела убить меня, Ронуэн ап Томас?

— Потому что ты англичанин.

Неужели он не понимает?

— Ты попыталась убить меня, потому что я англичанин, украла мою лошадь и решила, что выполнила свой долг. Куда ты вела Гелиоса?

Ронуэн с ненавистью уставилась на противника. Больше она все равно ничего не могла сделать. Интересно, как долго он намерен продолжать эту нелепую беседу? Сколько еще будет прижимать ее к себе?

Ответ был очевиден, и ее сердце тоскливо заныло: пока он не окажется полностью во власти плотского возбуждения. А потом он ее изнасилует.

Ронуэн отвернулась. Ей не хотелось, чтобы англичанин увидел в ее глазах страх. Но он положил одну руку ей на затылок и заставил снова повернуть голову к нему.

— Так куда ты вела моего коня? В Афон-Брин?

— Да. Не все ли тебе равно?

— Всегда полезно знать, где живут твои враги.

Ронуэн рассмеялась.

— Твои враги живут везде, даже в деревне у стен замка.

— Итак, тебе известно, что я из Роузклиффа.

— Конечно. Ты Джаспер Фицхью, твой брат сделал себя господином здешних мест.

— И деверь Джослин. Ты права, — сказал он. — Я знаю, что ты когда-то была близкой подругой Джослин. Знаю, кто ты, Ронуэн ап Томас. И также знаю, чем обязан тебе.

После этого он, к немалому удивлению девушки, отошел от нее.

Ронуэн тут же отскочила, потрясенная резким изменением своего положения. Неожиданно ей стало холодно — в его объятиях она успела согреться.

Они пристально смотрели друг на друга, стоя по разные стороны узкой тропинки. Англичанин был высок и хорошо сложен. Его густые каштановые волосы уже почти высохли, но влажная одежда липла к телу. Да, он был прекрасно сложен. Стройный, сильный, красивый. А какие глаза! Ронуэн ненавидела этого человека, но понимала, почему женщины от него без ума.

Неужели он думает, что, отпустив ее, проявив благородство, сможет заманить ее в постель? В таком случае он полный дурак!

Ронуэн скрестила руки на груди и сделала шаг назад.

— Ты отпускаешь меня?

Он поднял правую руку — ту самую, на которой не хватало пальца.

— Моя рука все еще при мне благодаря храброй маленькой девочке по имени Ронуэн. Поэтому сейчас я тебя отпущу. Но только один раз. Конечно, если ты не предпочтешь остаться со мной и приятно провести время…

Джаспер вплотную подошел к девушке. Ронуэн могла убежать, но осталась на месте. Джаспер наклонился к ней и осторожно убрал с ее щеки прядь волос.

— Ты очень красивая, Ронуэн.

— Мы враги, — пробормотала она, но голос ее звучал мягко, почти нежно. Она нахмурилась. — Уговаривая Овейна сохранить тебе руку, я заботилась не о тебе.

— Да, знаю. Джослин мне все объяснила. Она рассказала, кто ты и как держала мальчика Риса в плену, чтобы его отец Овейн меня не убил. И все для того, чтобы освободить Джослин от Рэнда. Не важно, что тобой руководило, но я благодарен тебе за результат. Итак, Ронуэн, дикое создание лесной чащи, я даю тебе свободу в благодарность за покровительство, оказанное тобой десять лет назад.

Ронуэн не верила своим ушам. Он говорил вполне серьезно, хотя она совсем недавно пыталась убить его. Она помрачнела.

— Это ничего не меняет. Мы враги, и я сделаю все возможное, чтобы изгнать тебя и твоих соотечественников с нашей земли.

— Да, я понял. Ты только что уже пыталась это сделать.

— Я повторю свою попытку.

Джаспер прищурился.

— Лично я не вижу никакого смысла сражаться с тобой не на жизнь, а на смерть. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Ты англичанин, я валлийка — этим все сказано.

— Я мужчина, а ты женщина, — возразил Джаспер, и Ронуэн вдруг ощутила тепло где-то в животе.

Девушке не хотелось уходить.

Он мужчина, а она женщина, достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения. Она давно могла лишиться невинности, но до Джаспера ни один мужчина не пробудил в ней такого желания.

— Нет, — сказала она и для верности сделала еще пару шагов в сторону. — Мы враги, и между нами ничего не может быть.

Джаспер схватил девушку за руку.

— У тебя есть муж?

— Нет.

Возможно, если бы она солгала и сказала «да», он отпустил бы ее. Но она не сказала «да» и он не выпустил ее руки. Вместо этого он привлек ее к себе. А когда ее лицо оказалось настолько близко к его лицу, что она почувствовала тепло его дыхания, сказал:

— Прежде чем мы снова станем врагами, я хотел бы проверить, сможем ли мы быть любовниками.

У Ронуэн перехватило дыхание.

— Не думаю…

— Думать не надо, надо чувствовать.

Джаспер медленно наклонился к ней, и в следующее мгновение их губы встретились.

Ронуэн закрыла глаза. Убежать все равно невозможно, сказала она себе. То, что происходит, — всего лишь опыт. Должна же она когда-нибудь удовлетворить свое любопытство!

Но ее тело отреагировало на происходящее по-своему. Ронуэн бросало то в жар, то в холод.

Поцелуй стал более требовательным, англичанин легонько прикусил ее нижнюю губу, а когда девушка приоткрыла рот, чтобы сделать вдох, его язык проскользнул внутрь, вызвав волну странных, но удивительно приятных ощущений.

Вот почему деревенские женщины сплетничают о нем.

Ронуэн сделала попытку отстраниться, поскольку чувствовала, что ее тело готово сдаться, однако Джаспер не отпустил ее.

Ей бы следовало сопротивляться, но это было выше ее сил. Девушка была очарована его честностью и буквально загипнотизирована его серыми глазами. Не говоря уже о поцелуях.

— Сладкая моя, — шепнул Джаспер, покрывая девушку поцелуями. — На вкус ты соль и мед.

— А ты вино, — ответила Ронуэн.

Джаспер впился в губы девушки. Внутри у Ронуэн постепенно разгорался огонь. Девушка прижалась к Джасперу и почувствовала, как сильно он возбужден.

— Нет! Прекрати!

Ронуэн высвободилась из его объятий. Он едва не овладел ею. Недаром в деревне говорили, что ни одна женщина не может устоять перед ним. А она устоит. Должна устоять!

Девушка повернулась к Джасперу.

— Мы враги, ты и я. Ничего не изменилось.

Он улыбнулся, и Ронуэн увидела в его глазах огонь желания. Он окинул ее медленным сладострастным взглядом.

— Все изменилось, Ронуэн. Нам суждено стать любовниками.

— Ошибаешься.

— Нет. Я в этом не сомневаюсь.

Ронуэн медленно отступила, следя за каждым движением Джаспера.

— Все кончено, — прошептала Ронуэн.

Джаспер лукаво ухмыльнулся и поднял руку в прощальном приветствии.

— Мы еще встретимся, Ронуэн. — Он послал ей воздушный поцелуй. — Очень скоро.

Ронуэн бежала до лагеря мятежников, ни разу не оглянувшись. Рис и его товарищи быстро заставили ее забыть о проклятом Джаспере Фицхью.

А Джаспер, проводив ее взглядом, удивленно покачал головой. Значит, это та самая Ронуэн, которая еще маленькой девочкой постоянно защищала его от мстительного Овейна. Иногда он вспоминал ее, а потом забыл.

Впервые Джаспер заметил девушку, когда лежал пьяный на берегу реки. Она была красива, грациозна, обладала великолепной фигурой и роскошными волосами.

Он желал ее сейчас гораздо сильнее, чем когда был пьян.

— Проклятие, — пробормотал Джаспер, изумленный произошедшим между ними.

Джаспер свистнул Гелиосу, который неторопливо щипал траву у тропинки. Он ухмыльнулся, взял коня под уздцы и повел обратно к реке и замку Роузклифф. Вздорная чертовка оставила его в таком возбужденном состоянии, что сесть в седло он пока не мог. Неизвестно, как долго ему придется идти пешком.

Но когда они встретятся в следующий раз — и этот следующий раз будет очень скоро, в этом Джаспер мог поклясться, — он не останется неудовлетворенным.

Он уложит эту неуправляемую девицу в постель и докажет ей, что значительно приятнее заниматься со своим врагом любовью, чем воевать с ним.

 

Глава 3

Ронуэн отрезала кинжалом кусок жареной оленины, взяла кружку с элем и уселась на скамью, поставленную рядом со старым кривым дубом. Риса, на ее счастье, не было во временном лагере мятежников. Ей требовалось время, чтобы подумать, как рассказать ему о своем маленьком приключении с Джаспером Фицхью. В одном Ронуэн была уверена: она ни за что не расскажет Рису — да и вообще никому — о том, что целовалась с англичанином.

Девушка прожевала кусок пережаренной оленины и огляделась. Условия здесь были самые примитивные: пять навесов, кое-как защищающих от ветра, центральная яма для костра, оборудованная чем-то вроде вертела. Никаких котлов и чаш. Даже хозяйство матери казалось ей сейчас лучше приспособленным для человеческих нужд. А оно всегда было, мягко говоря, убогим.

Ей, конечно, хотелось, чтобы ее мать, Глэдис, жила в удобном доме с дымоходом, чтобы дым выводился наружу, а не заполнял жилище, с каменной плитой под очагом, чтобы ей не приходилось нагибаться для приготовления пищи, и отдельным помещением для сна. Несправедливо, что англичане живут в просторном замке, который строят вот уже десять лет, а валлийцы прозябают в покосившихся убогих хижинах.

Конечно, не все валлийцы живут так, но очень многие. Как, например, ее семья, особенно после смерти отца — Томаса. К сожалению, отчим Ронуэн — Кадок — был ни на что не годным бездельником, и за последнее время жилищные условия семьи не изменились. Именно поэтому Ронуэн предпочитала большую часть времени проводить вне дома.

Она вздохнула и откусила еще жесткого жилистого мяса. Ей совсем не нравилась, что приходится жить то в доме матери, то в лагере мятежников. Интересно, а каково это — иметь собственный дом?

Ответ был прост: собственный дом, не важно, просторный или крошечный, стал бы для нее Божьим благословением. Но у нее никогда не будет дома, если только она не выйдет замуж.

Ронуэн впервые задумалась о том, что это значит — иметь мужа, который будет охотиться и ловить рыбу, пока она готовит пищу, занимается садоводством и растит детей.

Странно, но ей вспомнился поцелуй Джаспера Фицхью. Девушка густо покраснела. Муж станет целовать ее и пользоваться ее телом. Иначе у женщины не может быть ребенка. Ронуэн никогда не испытывала желания лечь в постель с мужчиной.

«Ты хотела этого сегодня».

Ронуэн бросило в жар. Она проглотила безвкусное мясо и запила его элем. Она вовсе не хотела заняться с англичанином чем-то недозволенным. Просто ей было любопытно. И если даже, он действительно заставил ее пожелать его… совсем чуть-чуть… то теперь она по крайней мере знает, что такое желать мужчину. Пожалуй, пришло время подумать о муже.

Возможно, следует внимательно присмотреться к окружающим мужчинам.

Сидевший на противоположной стороне поляны Ото харкнул, сплюнул, почесал яйца и громко рыгнул. Ронуэн поморщилась.

Прихрамывая, подошел Фентон с охапкой хвороста. Седой и беззубый, слишком старый, чтобы иметь детей.

Гэрик попытался оторвать кусок мяса от жарившегося оленя, выругался, поскольку обжег руку, и снова схватился за мясо. Ронуэн со вздохом отвернулась. А этот и вовсе дурачок.

Рис и его мятежники совершали набеги на англичан, охотились в лесах и жили как могли. Ни один из них не годился в мужья. А поскольку она проводит так много времени в их обществе, то, наверное, тоже стала неподходящей кандидатурой для семейной жизни.

Ронуэн отложила в сторону мясо и задумалась. Неужели ее жизнь так и пройдет в стремлении убить как можно больше англичан, изгнать их со своей земли? И ей не суждено полюбить, выйти замуж и быть счастливой.

Из леса донесся крик совы.

— А вот и Рис! — воскликнул Гэрик.

— Как дела, друзья? — улыбнулся Рис, появившись вместе с Дэффидом на поляне.

Красивый юноша словно магнитом притягивал к себе женщин, и Ронуэн не была исключением. Рис был сильным, энергия в нем била ключом. Он ненавидел англичан. Детство и юность у него были тяжелыми, видимо, поэтому он выглядел старше своих лет. Рис был на три года моложе Ронуэн, но намного выше и сильнее ее.

Молодой годами, он не был молод душой. Рис думал и действовал как зрелый мужчина. Просто не верилось, что ему всего шестнадцать. Он стал взрослым, когда ему было шесть или семь лет.

Но Ронуэн считала его ребенком и не уставала напоминать ему, что она старшая. Ведь ей было уже девятнадцать. Но сейчас Ронуэн смотрела на молодого человека совсем другими глазами. За прошедшие годы ей дважды пришлось отбиваться от его неуклюжих ухаживаний. В первый раз — когда Рису было тринадцать. Он был долговяз, неловок и возбуждался при виде любой женщины. Во второй раз — когда ему было уже пятнадцать. Он остался таким же долговязым, но стал более уверенным в себе.

Девушка нахмурилась и в упор уставилась на своего старого приятеля. Туника была ему маловата, брэ плотно облегали бедра, а заштопанные чулки — мускулистые ноги. Только изрядно поношенная, заплатанная одежда его нисколько не портила, а даже добавляла ему шарма. Сумеет ли он вызвать такие же восхитительные ощущения в ее теле, как Джаспер Фицхью?

Рис, очевидно, почувствовал ее взгляд и уставился на нее. Конечно, не следовало этого делать, но Ронуэн не могла не сравнить его с англичанином. У Риса с англичанином не было ничего общего. Он был не таким высоким, не таким сильным и не таким зрелым. Хотя нельзя забывать, что Рис еще подрастет. Джаспер вел себя уверенно, он был само очарование, легко говорил и улыбался. С Рисом никогда и ничего не было легко.

Но если она не хочет такого мужчину, как Джаспер Фицхью, вероятно, ей стоит пересмотреть свое отношение к Рису.

Юноша ухмыльнулся, увидев, что Ронуэн не сводит с него глаз, и, передав оленью тушу, которую принес из леса, Фентону, сел рядом с девушкой.

— Итак, что привело тебя сегодня к нам, Ронуэн? Отчим больше не докучает тебе? Если да, ты только скажи, и я быстро излечу его от этой вредной привычки.

Ронуэн пристально смотрела ему в глаза и, хотя ощущала некоторый дискомфорт, не отворачивалась.

— Ты сделаешь это для меня?

Она четко уловила момент, когда в нем что-то изменилось.

— Я убью его, если попросишь, — серьезно сказал он.

Наконец Ронуэн отвела глаза.

— Ну, это вряд ли понадобится.

— А вот это уже мне решать. Он снова приставал к тебе? — взволнованно спросил Рис и схватил девушку за руку. — Скажи, приставал?

— Нет. Сегодня я пришла не из-за этого.

Она высвободила руку и нахмурилась, увидев, что его пальцы оставили грязные следы на вылинявшей ткани рукава.

— Посмотри, что ты сделал! — воскликнула она. — Немедленно отправляйся мыться. Ты весь в крови после охоты.

Рис, сконфузившись, отпрянул. Еще бы ему не сконфузиться. Она относится к нему как к младшему брату, и Рис уже с этим смирился. Правда, теперь Ронуэн изменила правила игры. Может быть, лучше оставить все как было?

Нет, лучше пока подождать. Ронуэн вздохнула и снова подняла глаза на юношу.

— Налить тебе эля? — поинтересовалась она, стараясь говорить ласковым тоном.

— Да, то есть нет. Я хотел сказать, да. Но… давай я быстро вымоюсь, а потом мы вместе поужинаем.

Ронуэн улыбнулась. Рис отсутствовал не больше пяти минут, но успел вымыть лицо и руки, пригладить волосы и сменить тунику. Он даже почистил ногти, и девушка была искренне тронута таким усердием. Неужели один ее задумчивый взгляд сделал его совершенно другим человеком? Возможно, мужчинами вообще легко управлять? Что это — их слабость или ее сила? Или и то и другое?

Ей необходимо все выяснить, а Рис единственный мужчина, который в данный момент может служить подопытным кроликом. Ронуэн наполнила кружку элем и, пристально глядя на Риса, с улыбкой подала ему.

— Возьми, пожалуйста. Ты, должно быть, устал после долгой охоты? Гэрик сказал, ты ушел еще до рассвета.

— Я? Устал? Да нисколько.

Ронуэн пожала плечами.

— Не знаю… Вообще-то я к вам сегодня не собиралась, но… понимаешь… кое-что произошло.

— Что случилось? Опять Кадок?

— Нет, он вполне безобиден, — отмахнулась девушка.

— Что тогда?

— Сегодня я встретила Джаспера Фицхью.

В мгновение ока робкий поклонник превратился в опасного охотника.

— Ты встретилась с ним? Как, ад и проклятие, это случилось?

— Я заметила его в лесу. На берегу реки у переправы. Я выстрелила в него из лука и попыталась увести его коня.

Девушка рассказала все, кроме того, как англичанин, в конце концов, отпустил ее. Но провести Риса трудно.

— Почему он позволил тебе уйти? — спросил он, сверля Ронуэн тяжелым взглядом.

— Я сбежала. Он был сильно пьян, и мне удалось сбежать.

— Нет, — Рис покачал головой, — ты чего-то недоговариваешь. Он делал какие-нибудь неподобающие предложения?

Ронуэн покраснела. Ее бросило в жар, и она поняла, что Рис это заметил.

— Нет, — солгала она.

Рис взял ее за подбородок и слегка приподнял голову, чтобы заглянуть в глаза.

— Не лги мне, Ронуэн. Никогда не говори мне неправды. Я знаю, что говорят о нем женщины. Он умеет очаровывать.

— Откуда ты знаешь, что говорят о нем женщины?

Юноша заколебался, потом кашлянул, чтобы прочистить горло.

— У меня есть свои источники.

— Свои источники? — Ронуэн подбоченилась, вскочила и, прищурившись, смерила его взглядом. — Ты расспрашивал женщин, которые делили с ним постель?

Рис почувствовал себя виноватым и отвел глаза. Ронуэн поняла правду.

— Ты спал с теми же женщинами, что и он? Не правда ли, Рис?

На его отмытой физиономии появилось выражение открытой враждебности, которое напомнило Ронуэн об упрямом маленьком мальчике, которым он был когда-то. Впрочем, он не изменился.

— Это не твое дело, Ронуэн. Но даже если так, не вижу в этом ничего страшного. Он следит за нами, а я слежу за ним.

— А как женщины? Вы оба пользуетесь одними и теми же женщинами. А они что делают? Сравнивают ваши достоинства?

— Они получают то, что хотят, — удовольствие, — разозлился Рис. — Это даже больше, чем они заслуживают. Любая женщина, которая связывается с англичанином, — шлюха. И предательница.

— Вот как? Понятно. Пожалуй, надо у этих предательниц спросить, кто лучше, ты или Джаспер Фицхью.

Ронуэн резко повернулась, чтобы уйти, но юноша поймал ее за руку.

— Что все это значит? Что этот проклятый англичанин сделал? — Рис схватил Ронуэн за плечи и как следует встряхнул. — Отвечай: что он с тобой сделал?

Громкие голоса привлекли внимание других обитателей лагеря, но никто не пришел на помощь Ронуэн. Все они боялись взрывного темперамента Риса. Ронуэн знала, что ей тоже следовало его опасаться, но она была слишком рассержена, чтобы думать об осторожности, поэтому ответила прямо:

— Он попытался соблазнить меня, и это у него почти получилось. Но когда я попросила отпустить меня, он отпустил.

Рис не поверил ни единому ее слову.

— Но почему?

— Потому что много лет назад я не позволила твоему отцу отрубить ему руку. Он вспомнил об этом и выразил мне благодарность.

— Ведьма! Ты не должна была этого делать! Если бы не ты, мой отец был бы жив.

— Ну тише, тише, парень. Все это старая история, — сказал Фентон, держась на безопасном расстоянии. — Тогда вы оба были детьми, да и о безопасности Джослин следовало подумать.

— Ведьма, — снова выругался Рис.

— Мы все для тебя ведьмы, не так ли? — Ронуэн попыталась вырваться и посмотрела ему в глаза: — Отпусти, мне больно.

Молодой человек так разозлился, что готов был задушить ее. Он сверлил ее взглядом, но Ронуэн не отвела глаз.

— Отпусти, — повторила она.

Рис выпустил ее из рук и грязно выругался.

— Убирайся отсюда и больше никогда не возвращайся! Прыгай к нему в постель и становись сестрой…

— Ведьмам? — с яростью в голосе подсказала она.

— Блудницам, — выкрикнул он. — Шлюхам. Все они шлюхи англичан, и ты будешь такой же.

Его слова причинили Ронуэн боль.

— У тебя нет причин так грубо разговаривать со мной, Рис. Я не сделала ничего дурного, просто промахнулась. Я думала, ты будешь мной доволен, ведь я нанесла удар по ненавистным англичанам. Но ты настолько поглощен своей ненавистью, что не различаешь друзей и врагов. Но я тебе не враг.

Ронуэн убежала, чтобы Рис не увидел слез, хлынувших из ее глаз. Она не часто плакала, не хотела показывать свою слабость, но сейчас эмоции захлестнули ее.

Ронуэн бежала через лес, утирая злые слезы.

— Бесчувственный грубиян. Да кто он такой? — бормотала она. — Своенравный дурак. Он думает только о себе, толстокожий идиот.

Вдруг девушка услышала звук — очень слабый, но вполне отчетливый, и замерла. Кто-то преследует ее. Близилась ночь, видимость стала плохой. Лес стоял тихий, словно затаил дыхание перед нашествием ночных хищников. Глазастые совы. Рыси. Волки. Ронуэн тоже затаила дыхание. Кто из них идет за ней?

Девушка вытащила кинжал и присела, повернувшись спиной к кусту орешника. Хорошо, если это старина Фентон, который хочет убедиться, что она благополучно добралась до дому. Она заметила движение и напряглась. Рука, сжимавшая кинжал, стала влажной, ногти впились в ладонь.

Человек остановился, и Ронуэн его узнала.

— Это я, Ронуэн. Не бойся. Я пришел с тобой помириться.

Девушка облегченно вздохнула. Однако она не была готова идти на мировую. Пока нет. Он слишком сильно оскорбил ее.

— Убирайся отсюда, Рис. Я сама найду дорогу домой.

— Я знаю.

— Тогда уходи.

Но Рис не послушал ее и подошел ближе. Ронуэн всегда удивлялась его способности видеть в темноте. Правда, сегодня ей хотелось, чтобы у него не был столь острый глаз.

Подойдя, Рис присел рядом с Ронуэн на корточки и виновато заглянул ей в глаза.

— У меня не было причин оскорблять тебя.

— Не было.

— Меня иногда охватывает безумие, когда речь заходит об этих двоих. О двух английских ублюдках.

— Я пыталась убить его для тебя!

— И большое тебе спасибо за эту попытку от моего имени, — улыбнулся Рис. — Но ты должна оставить его мне, Ронуэн. Настанет день, когда мы встретимся один на один. Мне никто не нужен, чтобы выиграть это сражение, и уж тем более женщина.

— И уж тем более женщина, — передразнила его Ронуэн. — Ты забыл, что я раньше всегда одерживала над тобой верх.

— Мы были детьми, — тихо произнес Рис и нежно погладил Ронуэн по голове. — А теперь мы повзрослели.

Отношения между ними изменились слишком резко: от спорящих друзей до потенциальных любовников, — и это снова испугало Ронуэн. Рис явно не забыл ее легкий флирт. Неизвестно, чем все это кончится.

Поскольку сопротивления не последовало, рука Риса, запутавшись в густых волосах, опустилась ниже. Он погладил девушку по спине и привлек к себе. Потеряв равновесие, она наступила ему на ногу. Рис глухо застонал и впился в ее губы.

Он был возбужден и охвачен страстью, но Ронуэн знала, что он не хочет причинить ей боль. Он повалил ее на влажную землю, и тут Ронуэн решила, что пора остановиться.

— Рис, прекрати немедленно!

— Я всегда хотел тебя, — пробормотал он и сжал ее грудь. — Тебе так нравится?

— Нет! — взвизгнула Ронуэн, отчаянно вырываясь, и Рис наконец сообразил, что она настроена серьезно.

— Что с тобой? — удивился он. — Я думал, ты этого хочешь.

Она оттолкнула Риса. Ну да, она хотела этого. Но все пошло не так, как она ожидала.

— Ни одна нормальная женщина не захочет кататься в грязи, — пробормотала она и поднялась.

Рис тоже встал.

— Очень хорошо. Мы можем вернуться в лагерь, но я думал, что ты предпочтешь побыть вдали от людей.

— Я хочу… — заговорила Ронуэн, возмущенная бестолковостью своего друга детства и несостоявшегося любовника, — я хочу иметь мужчину, который знает, как обращаться с женщиной. Причем я имею в виду вовсе не того, кто умеет ловко вставить в нее свой… свою штуку и считает, что хорошо поработал.

— И что все это должно означать? Если бы ты просто расслабилась…

— Просто расслабилась? Я не кобыла, а ты не жеребец, Рис. Ни одна женщина не потерпит такого обращения.

Он молча уставился на девушку. Было уже темно, и она не слишком хорошо видела его лицо, но чувствовала, что он разозлился.

— Именно это ты сказала Фицхью? Таким образом ты избавилась и от него? Предупреждаю тебя, Ронуэн, будь осторожна. Ни один мужчина не станет терпеть женщину, которая сначала завлекает его, а потом отталкивает. Которая дразнит его.

— Я никого не дразнила… — сказала Ронуэн и замолчала, потому что он был прав.

Она действительно его дразнила.

Она обхватила себя руками за плечи.

— Извини… Я думала, что мы… что ты и я… — Она снова замолчала и тряхнула головой. — Но ты для меня как брат.

Она слышала его тяжелое дыхание. Где-то неподалеку ухнула сова, холодный ветер шевелил верхушки деревьев. Ронуэн почувствовала, что замерзла. Ее накидка отлетела в сторону, пока они боролись на земле. Рис наклонился, поднял ее и набросил ей на плечи. Но когда он хотел завязать ее, Ронуэн отпрянула и сделала это сама.

Рис откашлялся и проговорил:

— Возможно, мы просто поспешили. Мы были друзьями много лет, и должно пройти время, чтобы мы стали не только друзьями. Уверен, что это возможно.

— Трудно сказать.

— Поживем — увидим.

Ронуэн кивнула. Она не нашлась что ответить. Рис говорил как разумный взрослый мужчина. И все же Ронуэн чувствовала, что между ними ничего не может быть.

Она снова подумала о Джаспере Фицхью. Сначала он был груб и опасен, потом благороден и очарователен. Как и Рис. Но если поцелуй англичанина взволновал ее, то поцелуй друга детства был попросту неприятен. И хотя она не считала, что Рис станет для нее хорошим мужем, англичанин еще худший вариант. И Рис и англичанин просто хотели затащить ее в постель. О женитьбе ни один из них не помышлял.

Возбужденная своими противоречивыми мыслями, Ронуэн повернулась и ушла, даже не удосужившись попрощаться. Рис тайком проводил ее почти до деревни, после чего вернулся в лагерь.

Сегодня что-то произошло. Она не ожидала и не предвидела этого. Неожиданно для самой себя Ронуэн поняла, что чем-то похожа на кумушек у колодца. Хуже всего было то, что любопытство к мужчинам в ней пробудил англичанин — иными словами, враг. Хотя с ней он вел себя вполне дружелюбно.

Впрочем, все это ровным счетом ничего не значило. Не имело значения, что англичанин вовсе не был груб в отличие от большинства представителей ее собственного народа. Дело было в том, что англичане, как правило, держались особняком. Они работали в замке и строили свой город. Они улучшили главные дороги и поддерживали в Каррег-Ду шаткий мир.

Но своим присутствием они угнетали валлийцев. Вот уже десять лет Рэндолф Фицхью и его брат Джаспер подрывали единство жителей Уэльса, совращая людей так же, как Рэндолф совратил ее подругу Джослин. Он получил земли Уэльса, жену-валлийку и детей — наполовину валлийцев.

Брат Рэндолфа шел по его стопам. Он приятно проводил время с валлийскими женщинами в замке и в деревне. Теперь он положил глаз на нее. Ронуэн точно знала, что ни за что не уступит его льстивым речам. Она хорошо понимала, чего он добивается, и надеялась, что устоит перед ним.

Ронуэн вошла в крохотный домик матери и нашла свой тюфяк. Однако под громкий храп отчима и тяжелое дыхание матери заснуть было невозможно. Да еще малыши, спавшие вповалку, как щенки, все время ворочались.

Ситуация очевидна: ей необходим муж. Она не хочет жить в доме матери. Она уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, а если судить по ее реакции на поцелуй Фицхью, вполне созрела для замужества.

Самое сложное — найти подходящего человека. Им определенно не был Джаспер Фицхью. Рис тоже. Англичанин нравился ее телу, а старый друг — уму. Жаль, что из них нельзя вылепить одного, годного во всех отношениях.

В конце концов к ней все же пришел сон, а с ним — грезы о мужчинах. Сначала был высокий мужчина, потом коротышка. За ним последовал юноша, которого сменил человек в летах. И от всех она пыталась скрыться. Но не важно, как быстро она бежала и куда пряталась, им всем удавалось ее догнать. Даже кривоногому старику. Она не могла скрыться, и хотя отчаянно пыталась освободиться, все они ловили ее и успокаивали поцелуями.

Всю долгую ночь мужчины сменяли друг друга в снах Ронуэн и целовали… целовали…

И все они держали ее в крепких объятиях, и их руки были влажными от холодной речной воды.

 

Глава 4

Джаспер сел на любимый стул, стоявший достаточно близко к очагу, чтобы было тепло, и достаточно далеко от вечерней домашней суеты в большом зале. Он только что поужинал, правда, без аппетита. Белый хлеб, твердый сыр и соус из оставшегося от обеда мяса почему-то потеряли для него обычную привлекательность. После обильных утренних возлияний, купания в ледяной воде и пробежки по лесу болела голова и его все еще знобило.

К тому же всякий раз, вспоминая валлийскую дикарку Ронуэн, он чувствовал возбуждение.

Тем не менее он наслаждался этими воспоминаниями.

Он подозвал мальчика, чтобы тот наполнил его кружку, и мысленно застонал, увидев, что за ним наблюдает Джослин. Друзья-рыцари предусмотрительно держались в отдалении — вероятно, их отпугнула его молчаливая задумчивость. Но испугать Джослин было не так-то легко.

Она остановилась у массивного каменного очага, наполнила свою кружку подогретым вином, после чего грациозно направилась в его сторону. И хотя Джасперу сегодня не хотелось ни с кем разговаривать, в том числе и с Джослин, он не мог не восхищаться этой прелестной женщиной. Она сделала этот огромный каменный замок настоящим домом для его брата и их детей. За последние десять лет она стала еще красивее, еще женственнее.

— Итак, — начала Джослин, опустившись на стоявший рядом мягкий стул, — ты вернулся поздно, в одиночестве, насквозь промокший. Ты пропустил обед и едва притронулся к ужину. Тебя накормили где-то в другом месте, Джаспер, и там же искупали в одежде?

Он пожал плечами и ухмыльнулся.

— Я свалился в реку, только никому об этом не рассказывай.

— Понимаю. И находясь под водой, ты случайно проглотил рыбу? Или тебе сегодня не понравилась стряпня Одо?

— Ты же знаешь, что это не так. И да поможет мне Бог, если ты поделишься своими сомнениями с Одо — этот зазнайка будет долго дуться. — Джаспер встретил испытующий взгляд невестки, отвел глаза и шумно вздохнул. — Как я провел день — роли не играет. Факт остается фактом: я должен был ехать вместе с Рэндом.

Джослин пожала плечами.

— Это очень серьезное дело. Саймон Ламонт не тот человек, которому можно доверять, да и его союз с Матильдой вряд ли надежен.

— Это значит, что я не могу сопровождать Рэнда, потому что ему предстоит серьезное дело? — разозлился Джаспер и залпом допил содержимое кружки.

— Это значит, что нельзя напиваться, а также распутничать.

Джаспер поерзал на стуле и отвел глаза. Одно дело, когда она журила его за пьянство. Но женщины? Их он отказывался обсуждать с невесткой.

— Я бы не стал преувеличивать значение миссии Рэнда, — буркнул он.

Джослин некоторое время молчала, потом неожиданно спросила:

— Кого ты сегодня встретил? И где?

Джаспер бросил на невестку хмурый взгляд.

— Нечего меня допрашивать, женщина. Это тебя не касается.

— Очень даже касается. Тебя оставили защищать Роузклифф, но не успел Рэнд уехать, как ты исчез.

— Но не для того, чтобы найти женщину. — Раздосадованный собственной ложью, он поднял руки. — Ладно, сдаюсь, ты права. Я был зол на Рэнда, решил выпить и развлечься с женщиной.

— Ты был не с Мод. И не с Герт.

Джаспер в ужасе уставился на невестку.

— Ты искала меня там? — Он густо покраснел. — Как ты… Да кто тебе…

— Я, конечно, живу здесь, в замке, но это вовсе не значит, что я ничего не знаю о том, что происходит вокруг. Поэтому мне достоверно известно, что тебя не было ни в деревне, ни в Каррег-Ду. — Она скрестила руки на груди. — Итак, где ты был?

— Богом клянусь, — проговорил Джаспер, — Рэнду следовало тебя послать в Бейлвин. Ты бы моментально разнюхала всю правду о Ламонте.

Джослин улыбнулась и продолжала смотреть на него, ожидая ответа. Джаспер вполголоса чертыхнулся, встал и махнул рукой мальчику, указав на свою пустую кружку. На другом конце зала один из рыцарей, игравших в кости, шумно радовался удаче, тихо шипели закрепленные на стенах факелы. Проснувшаяся собака лениво чесала лапой ухо. В общем, жизнь текла своим чередом и не было ни одной причины не поговорить с Джослин о ее подруге детства. Возможно, он сможет узнать что-нибудь полезное для себя.

Он повернулся к невестке.

— Я не просто так упал в реку. Я пытался не быть убитым одним из твоих старых друзей.

— Убитым? — У Джослин перехватило дыхание. — Боже мой, Джаспер, ты не должен ходить один, сколько раз я тебя предупреждала. Ты узнал того, кто на тебя покушался? Клянусь, он не может быть моим другом, если попытался причинить вред моему брату.

— Нет, я ее не узнал — во всяком случае, сначала.

— Ее? — Джослин рывком придвинула свой стул к стулу Джаспера. — Она больше не улыбалась и не поддразнивала его. — Хочешь сказать, что тебя пыталась убить женщина? Надеюсь, ты не шутишь.

Джаспер покачал головой.

— Нет, не шучу. Твоя, ну и моя тоже, старая подруга попыталась пустить стрелу мне в сердце.

— Какая же это подруга?

Джаспер ухмыльнулся, наслаждаясь ее нетерпением.

— Маленькая девочка, ставшая женщиной. Женщина-воин с копной шелковистых волос цвета воронова крыла…

— Ронуэн, — ахнула Джослин, округлив от изумления глаза. — Точно Ронуэн. Ты уверен, что это была она?

— Она сама мне в этом призналась.

— Что-то я не пойму. Она выстрелила в тебя и промахнулась, потом ты упал в реку…

— Она украла Гелиоса, и мне пришлось ее догонять.

— Надеюсь, ты не причинил ей вреда?

— Послушай, ты же не можешь жалеть эту лживую бестию. Она украла моего коня и попыталась убить меня. Точнее, наоборот. Не важно. Об этом ты не забыла?

— Что случилось, Джаспер? Расскажи поподробнее.

Он стал рассказывать, но кое-что решил скрыть.

— Сообразив, кто она такая, я отпустил ее в благодарность за службу, которую она мне когда-то сослужила.

Он показал невестке руку, на которой не хватало мизинца, и рассказал, как это произошло.

— Как она выглядит? — спросила Джослин.

В ее тоне слышалась тоска, и Джаспер знал почему. Брак с англичанином рассорил Джослин со многими соотечественниками. Не все валлийцы, но очень многие, в том числе и Ронуэн, избегали англичан и жаждали мести.

Джаспер пожал плечами.

— Весьма привлекательная девица. И очень энергичная.

— Красивая? — спросила Ронуэн, нахмурившись. — Ты пытался ее соблазнить?

— Ты все-таки думай, прежде чем спрашивать. Такие вещи мужчина не может обсуждать с женой своего брата.

В голубых глазах Джослин загорелись огоньки.

— Значит, пытался. Ну и как? Получилось?

Джаспер выругался и вскочил.

— Прекрати!

Джослин расхохоталась.

— Значит, не получилось. — Она хлопнула ладонями по коленям и на несколько минут стала такой же веселой и юной, как маленькая Изольда. — Расскажи мне о ней. Как она выглядит? Как отреагировала на твой благородный жест? — Потом ее улыбка поблекла. — Она спрашивала обо мне?

Джаспер достаточно хорошо знал свою невестку и понимал: ей нужна только правда.

— Нет, не спрашивала.

— Понимаю. — Джослин отвернулась и помолчала. — А Рис ап Овейн? Она упоминала о нем? Насколько я понимаю, их былая вражда прекратилась.

— Рис ап Овейн? — У Джаспера от ревности потемнело в глазах. — Так она его женщина?

— Не знаю, не уверена. Так говорят в деревне, но слухам не всегда можно верить. Она что-нибудь о нем говорила?

Джаспер изо всех сил стиснул пальцами кружку.

— Мы беседовали недолго, — пробормотал он, чувствуя, как все внутри у него переворачивается и завязывается узлом.

Он держал в руках, в самом прямом смысле этого слова, женщину Риса ап Овейна, и по собственной глупости отпустил. Честь и похоть, объединившись, заставили его повести себя совершенно по-дурацки. Он имел средство заманить юного валлийского разбойника в ловушку, поймать его и доказать Рэнду свою значимость. А что он сделал вместо этого? Попытался соблазнить женщину, после чего отпустил ее.

Теперь Рэнд решит, что младший брат не годится для серьезных дел.

— Черт возьми, ну что за невезение! — воскликнул он и, торопливо извинившись перед невесткой, выбежал из зала.

Джослин нисколько не обеспокоила смена настроений Джаспера. Она еще долго сидела, обхватив руками колени и устремив невидящий взгляд на догорающий огонь. Одна из служанок сгребла угли и засыпала их золой. Зал быстро пустел. А Джослин оставалась на месте.

Джаспер и Ронуэн не были безразличны друг другу. В этом она не сомневалась. И не важно, что Ронуэн пыталась его убить. Джаспер был без ума от ее подруги детства. И теперь она уже не девочка, а взрослая девушка, причем, судя по всему, весьма привлекательная. Джаспера она наверняка заинтересовала, но заинтересовалась ли она, в свою очередь, Джаспером?

Джослин усмехнулась. Если только Ронуэн не слепая, она не могла не заинтересоваться ее деверем. Ни одна женщина не в силах устоять перед Джаспером. Высокий, стройный, уверенный в себе. Его серые глаза буквально завораживали. Все женщины в замке, от едва начавших ходить младенцев до древних старух, готовы были расшибиться в лепешку, чтобы угодить ему.

Однако он англичанин, а Ронуэн презирала англичан. Она пыталась уговорить Джослин не выходить замуж за Рэнда, а когда поняла, что ей это не удастся, перестала с ней общаться.

Джослин хорошо знала, что Ронуэн прямая, честная, отважная, и хотя иногда поступает импульсивно, ни за что не совершит подлости. Поведение Джаспера, вероятно, удивило ее, но в то же время не оставило равнодушной.

Джослин улыбнулась и встала. Что ж, все идет совсем не плохо. Вечер получился во всех отношениях интересным. Она подумает, как поддержать интерес Джаспера к Ронуэн. И возможно, увидит, как он заживет своим домом с хорошей валлийской женой.

Изольда ожидала за дверью главного зала. Рано или поздно Джаспер здесь пройдет.

Предполагалось, что она спокойно спит в уютной детской, которую делила с Гвендолин. Но когда малышка уснула, Изольда тихонько выскользнула из комнаты. Она стала слишком взрослой, чтобы ее запирали в детской с маленькой сестрой. Слишком взрослой, чтобы ее отсылали спать сразу после ужина. Ведь через каких-нибудь пять лет она уже сможет выйти замуж и покинуть Роузклифф. Она подслушала, как отец перед отъездом говорил маме, что во время пребывания в Бейлвине постарается организовать ее обручение.

А раз уж она достаточно взрослая для обручения, значит, может погулять после ужина.

Вот только мама никак не желала соглашаться с этим. Поэтому Изольда пряталась в тени, поджидая Джаспера в надежде провести с ним несколько минут.

Одна из тяжелых дубовых дверей отворилась. Слабый свет упал на три каменные ступеньки и снова исчез, когда дверь захлопнулась.

Это оказался один из рыцарей, но не Джаспер. Мужчина направился через двор к конюшням и расположенным за ними казармам. Изольда вздохнула. Она сожалела об отъезде отца, но была взволнована тем, что дядя остался.

Ах если бы он не был ее родным дядей!

Она знала, что нельзя выйти замуж за члена своей семьи. Но ведь дальние родственники сочетаются браком. Даже двоюродные братья и сестры. Тогда почему девочке нельзя выйти замуж за родного дядю?

Дверь снова распахнулась, и ее сердце тревожно забилось. Это он! В замке больше не было ни одного такого высокого и красивого рыцаря. Девочка вскочила, исполненная радостной надежды.

Заметив Изольду, Джаспер замедлил шаги, но девочка видела, что он думает о чем-то другом. У него всегда была в запасе для нее улыбка и шутка. Но в этот раз его улыбка больше походила на недовольную гримасу.

— Должен сказать, что твоя мама еще в зале. Если она тебя заметит…

— Мама совсем не такая строгая, как папа. Она, конечно, рассердится, но не более того.

Его ухмылка стала шире.

— Итак, ты все предусмотрела.

Дрожащими пальцами она поправила новое полотняное платье, которое только что надела.

— Я хотела поговорить с тобой, Джаспер, рассказать, как я рада, что отец оставил тебя здесь. Ты сможешь защитить меня. Я хотела сказать, защитить замок, то есть всех нас.

Джаспер рассеянно погладил ее по голове.

— Не стоит волноваться, милая. В отсутствие твоего отца в Роузклиффе ничего не случится. А теперь иди. Тебе давно пора спать.

Он впустил девочку в зал и снова закрыл дверь. Изольда хотела пойти за ним, но понимала, что это бесполезно. Его мысли сейчас где-то далеко.

Но по крайней мере он назвал ее милой. Девочка радостно засмеялась. Гэвина он всегда называл Гэвин, Гвендолин — Гвен. А ее назвал милой. Это замечательно. И пусть она еще слишком мала, но через несколько лет повзрослеет.

Она наклонила голову и посмотрела на свою грудь, даже провела по ней руками. Ничего. Нет даже намека. Нахмурившись, она направилась к лестнице, которая вела в детскую. Возможно, она использует недостаточно мази, которую достала в деревне у Энид. Ей не нравился запах, да и сорочка после применения мази липла к телу.

Но все это не важно, напомнила она себе. Джасперу нравятся женщины с пышными формами. Чем скорее у нее появятся груди, тем раньше он поймет, что она уже взрослая.

Рис стоял на опушке леса. Вдали простирались поля; их границы были обозначены низкими каменными стенами. Молодой месяц висел низко в полночном небе. Впрочем, юный мятежник так часто рассматривал отсюда замок Роузклифф, что и в темноте мог сказать, что где находится.

Городская стена, еще не достроенная, была выше тех, которые ограждают поля. В город он мог проникнуть без труда. Но ему нужен был замок. И хотя его стены казались неприступными, он знал, что это не так. Определенно был способ взять замок Роузклифф. Просто он, Рис ап Овейн, пока этого способа не знал. Ничего, скоро узнает.

Он наголову разобьет Рэндолфа и Джаспера Фицхью и сделает Роузклифф главной крепостью Уэльса. Он всегда к этому стремился, но теперь захват Роузклиффа приобрел новый смысл. Он обязан доказать Ронуэн свое превосходство над Джаспером Фицхью. Между ней и этим англичанином что-то произошло. Рис в этом не сомневался. Но он докажет ей, что является подходящим для нее мужчиной. Единственным мужчиной.

В темной деревне замигал огонек. Это привлекло внимание Риса. Мерцающий огонек медленно двигался по улице. Кто-то нес фонарь. Поздний прохожий скрылся в каменном доме, где, судя по столбу дыма, поднимавшемуся из приземистой трубы, горел огонь в большом очаге. Возможно, в доме кто-то болен или пришла повитуха помочь при родах.

При этой мысли он сжал кулаки. Восемь англичан взяли в жены жительниц Уэльса. Четырнадцать ублюдков бегают по деревне Роузклиффа. Возможно, сегодня ночью их полку прибудет?

Боже, помоги ему! Он обязан изгнать проклятых англичан с этих земель!

За ним пошевелился один из его людей. Зашуршали прошлогодние листья. Хрустнула сухая ветка. Потом кто-то выругался, и ночная тишина взорвалась голосами:

— Боже, помоги нам!

— Святая Мария!

— Осторожно!

Рис резко обернулся, короткий меч уже был у него в руках. Их обнаружили? Может быть, этой ночью ему наконец посчастливится встретиться со своим врагом в бою?

Но это был не Джаспер Фицхью и даже не один из его людей. Увы, вовсе не англичане всполошили валлийских мятежников. Это сделал маленький человечек, и Рис, разглядев незваного гостя, громко выругался:

— Проклятие! Не думал, что все вы такие трусы!

Ньюлин, маленький косоглазый уродец, проталкивался между раздосадованными валлийскими мятежниками с благостным выражением на покрытом глубокими морщинами лице. Хотя никто не слышал, чтобы он когда-нибудь причинил кому-нибудь вред, тем не менее у суеверных людей он вызывал страх. Однако Рис никогда не был суеверным. Он не верил ни в чары, ни в колдовство, ни в силу молитв. Человек может совершить лишь то, что позволяют ему его собственные разум и тело. Не более того. Если человек сильный, он многого может достичь. Слабый умирает молодым и до самой смерти влачит жалкое существование в холоде и голоде.

Рис часто мерз и недоедал в детстве, но он обладал сильной волей. И не желал прозябать в бедности и терпеть страдания.

Он окинул Ньюлина раздраженным взглядом.

— Тебе нравится пугать дураков?

Не имевший возраста маленький бард улыбнулся.

— Чтобы пугать дураков, особого таланта не надо. Гораздо интереснее испугать человека по-настоящему умного. Но я пришел сюда не для того, чтобы пугать.

— Тогда зачем ты явился? — недовольно поинтересовался Рис.

Ньюлин устремил на него мягкий, почти ласковый взгляд, который тем не менее сумел упрекнуть юношу за ненужную грубость.

— Просто иду домой.

И он показал на древний дольмен, огромный камень, который находился за пределами города, возле леса и полей. Валлийцы считали это место святым, англичане его сторонились. Но Рис знал, что Рэндолф Фицхью часто беседует с маленьким бардом. Возможно, у этого уродца можно разузнать о планах английского лорда.

— Ты провожал Фицхью?

Ньюлин пожал здоровым плечом. Второе было деформировано.

— Я знаю, что он уехал.

— Ты знаешь, зачем он уехал? Куда? И как долго будет отсутствовать?

Ньюлин остановил на Рисе какой-то странный несфокусированный взгляд.

— Я, как и ты, знаю, что у англичан есть проблемы. Там, где может править только один, хотят править двое. Я, как и ты, знаю, что он отправился на юг, в замок Бейлвин, чтобы побеседовать с другими английскими лордами. Я, как и ты, знаю, что он не оставит надолго жену и детей. Еще вопросы есть?

Один из людей Риса хихикнул, а Рис разозлился.

— Ты пользуешься его доверием, но отказываешься помочь соотечественникам. — Он стал медленно надвигаться на старого барда. — Имей в виду, старик, я намерен атаковать оплот англичан. Я хочу взять Роузклиффдля патриотов Уэльса. — Он отступил в сторону и сделал приглашающий жест рукой. — Иди и расскажи своим английским друзьям о последнем заговоре истинных валлийцев. Я не стану тебе мешать.

С этими словами он сплюнул и отвернулся.

Ньюлин не двинулся с места и стоял, слегка покачиваясь— вперед-назад, вперед-назад.

— Камни этой земли растут. Они становятся высокими и мощными крепостями на берегах моря и рек, а лесов становится все меньше. Не мне говорить, хорошо это или нет. Мир изменился. Грядут перемены.

— Мир изменился? Мир — этот мир — не меняется. А если и произойдут перемены, то лишь предписанные самой природой, — возразил Рис. — Старик умирает. Его внук рождается и занимает его место. Англичане думают, что их внуки могут занять место валлийцев, которые здесь умирают, но они ошибаются. Я хорошо знаю продолжение этой песни, — подумав, сказал он. — Глупец может верить, что камни растут. А как насчет тьмы в полдень? Или зимней жары? — Он сверлил барда воинственным взглядом. — Ну по крайней мере не в этом году. Солнце висит в небе, как всегда. А зима, когда придет после лета, будет такой же холодной, как в прошедшем году. Я всю жизнь прожил в этих лесах и знаю приметы. Англичане не одержат победы. Я позабочусь об этом.

Ньюлин вздохнул.

— Как скажешь, юный Рис. Твой отец вел эту борьбу, теперь ее ведешь ты. Но ты уверен, что хорошо знаешь своих врагов?

— Я знаю, что мой враг — обычный человек. У него красная кровь, и он умирает, как любой другой человек.

— И любит, как любой другой человек.

Рис раздраженно фыркнул.

— Но нас он не любит. Уходи, старик. Эта война для молодых. И храбрых.

Спустя минуту бард удалился. Рис слышал нервное перешептывание своих людей. Они явно боялись Ньюлина. Но он-то точно никого не боится. И все же от встречи с бардом в душе у него остался какой-то неприятный осадок. Что он имел в виду, говоря, что англичане любят, как и все остальные люди? Они любят воровать чужие земли. И женщин, принадлежащих другим мужчинам. Они изливают свое семя в валлийских женщин и населяют землю английскими ублюдками.

Рис нервно вздохнул. Проклятые английские ублюдки!

Неожиданно он понял, что надо делать. Ублюдки Рэндолфа Фицхью. Этот человек наплодил троих, и, говорят, с ума по ним сходит.

Рис исполнился сознанием собственной силы. Он возьмет детей Фицхью в заложники. Правда, они и дети Джослин тоже, но он не позволит этой мысли ослабить его решимость. И тут он невольно вспомнил первого ребенка — маленькую забавную девочку с ясными глазами. Тогда он сам был маленьким, и Джослин позволяла ему играть с малышкой.

Было очень странно чувствовать, что о нем заботится женщина. Рис не знал своей матери и рядом с совершенно бесчувственным отцом. Поэтому привязанность Джослин грела ему душу.

Но тогда было другое время, напомнил он себе. До того, как предательство Джослин привело к смерти его отца. До того, как хватка англичан, взявших за горло валлийцев, стала удушающей. Если он намерен нанести врагу поражение, то не должен позволять сентиментальным чувствам отвлечь его. В войне все средства хороши. Главное, чтобы его народ выжил.

Даже если эти средства — маленькие дети.

 

Глава 5

Это хороший план, решила Ронуэн. В столкновении лицом к лицу жители Уэльса не могут победить англичан, которые надежно защищены каменными стенами своего замка в Роузклиффе. Но похищение детей заставит англичан покинуть замок, и это поможет избежать кровопролития. Тем не менее Ронуэн слушала, как Рис излагал свой план, и беспокойство ее возрастало.

— Они дети, — с сомнением сказала она. — С ними нельзя обращаться жестоко.

— Ты, наверное, забыла, что мыс тобой тоже были детьми, когда англичане пришли в Уэльс.

— Но они обращались с нами нормально. И не похищали нас.

— Они использовали меня, — сказал Рис и резко отвернулся.

Ронуэн нахмурилась.

— Возможно, Рэндолф Фицхью обманул тебя, Рис. Но он не причинил тебе вреда.

— Мой отец умер из-за этого обмана! Отца убил его брат!

Рис замолчал и скрипнул зубами.

Ронуэн нечего было возразить. Она и Рис никогда не говорили об этом, хотя все знали, что произошло. Шестилетний ребенок, страстно желавший проявить себя перед жестоким и бесчувственным отцом, неумышленно сообщил информацию, позволившую англичанам уничтожить этого человека. Ронуэн знала, что Рис все эти годы нес на своих плечах тяжелейший груз вины за это ошибку. Возможно, именно это постоянно подогревало его яростную ненависть к англичанам, и в первую очередь к братьям Фицхью.

Тем не менее она тревожилась из-за плана Риса. Вдобавок она не вполне понимала, какая роль отведена ей.

— Итак, ты хочешь, чтобы я отправилась в деревню и узнала все, что можно, о детях — когда и где они появляются. Ладно, как надолго уходят из замка. Но ты должен поклясться, что, если одного из детей удастся поймать, ты не позволишь, чтобы ему причинили вред. Слышишь? Ты должен обещать это. Ребенок ни при каких условиях не должен пострадать.

Рис изо всех сил отшвырнул ногой деревянную бадью, потом в упор уставился на Ронуэн.

— Неужели ты так плохо обо мне думаешь? Ты действительно считаешь, что я могу убить беспомощного малыша? Боже правый! Мне нужны их отец и дядя! — Рис выругался. — А может быть, ты сомневаешься по другой причине? Не хочешь, чтобы я убил Джаспера Фицхью?

Ронуэн вскочила на ноги.

— Я сама хотела его убить. Поэтому не стану возражать, если это сделаешь ты.

К счастью, ни у Риса, ни у Ронуэн не было желания продолжать перебранку. Рис кивнул, дав понять, что принял ее слова к сведению, и продолжил разговор со своими людьми.

План был прост. Ронуэн предстояло посетить Каррег-Ду, ближайшую к Роузклиффу валлийскую деревушку, войти в доверие к Несте. Ронуэн, когда была ребенком, иногда жила у нее. Старая Неста поддерживала постоянную связь с Джослин и ее детьми. Это значило, что Ронуэн не потребуется много времени, чтобы получить необходимую информацию.

Рис тем временем постарается привлечь на свою сторону людей из числа недовольных англичанами жителей Каррег-Ду и, выбрав подходящий момент, нанесет удар.

В плане существовало единственное слабое звено. Никто не знал, сколько времени будет отсутствовать Рэндолф. Да и вообще, который из братьев скорее откроет ворота Роузклиффа мятежникам: отец похищенных детей или их дядя?

Пока трудно было сказать, как станут развиваться события. Если Джайпер Фицхью не сдастся, тогда это сделает возвратившийся Рэнд. Он не допустит, чтобы его дети пострадали.

Ронуэн внимательно слушала и не могла не оценить план Риса. И тем не менее он вызывал у нее беспокойство. А что, если во время пребывания в Каррег-Ду она столкнется с Джаспером? Что, если он узнает, что она находится неподалеку от замка, и начнет искать ее?

Когда Ронуэн собиралась покинуть лагерь мятежников, Рис сам заговорил об этом.

— Джаспер Фицхью будет тебя искать, — сказал он. — Узнав, что ты в Каррег-Ду, он непременно явится к тебе. Главное, чтобы ты не поддалась его чарам.

— Противостоять ему вовсе не трудно, — уверенно заявила Ронуэн. — Кстати, он может стать для нас бесценным источником информации. — Ронуэн бросила на Риса лукавый взгляд.. — Говорят, мозг мужчины находится в его брэ. В таком случае у меня не будет проблем с англичанином.

Самодовольно улыбнувшись, Ронуэн ушла. Ее последнее замечание, судя по недовольной гримасе Риса, ему совершенно не понравилось. Вот и прекрасно, думала она, шагая по оленьей тропе через лес, хотя мысль о том, что Джаспер, возможно, станет ее преследовать, нравилась ей не больше, чем Рису. Как Джаспер отреагирует на ее появление?

А как она отреагирует на него?

При мысли о Джаспере по спине побежали мурашки. Хотя Ронуэн не желала признаваться в этом даже самой себе, истина заключалась в том, что она находила этого человека греховно привлекательным. Только ближе познакомившись с ним, она поняла предостережения священников против похоти. Ведь те смутные будоражащие желания, которые она ощущала в его присутствии, безусловно, были похотью.

Однако ни похоть, ни любые другие чувства не могли изменить одного бесспорного факта: они заклятые враги до конца жизни.

Подходя к Каррег-Ду, Ронуэн решила, что надо жить сегодняшним днем и решать проблемы по мере их возникновения. Она подумает, как вести себя с Джаспером, в тот момент, когда увидит его. Рано или поздно Рис и Джаспер сойдутся в поединке и в живых останется только один из них. Ронуэн не в силах повлиять на исход сражения, поэтому лучше об этом не думать. Если Джаспер снова проявит к ней интерес, она напомнит себе, что у них все равно нет будущего.

Ронуэн готова исполнить долг перед своим народом, поэтому она даст Рису необходимую для претворения в жизнь его плана информацию.

Даже если ее неудержимо влечет к проклятому англичанину, она ни за что не позволит, чтобы он завладел ее чувствами и эмоциями. Никогда.

Джаспер застонал и перевернулся на спину. У него сильно болел живот, во рту было горько от подступившей желчи, в висках стучало.

После обильных возлияний Джаспер всегда чувствовал себя омерзительно, но сегодня это было нечто из ряда вон выходящее. Он не раз клялся себе не напиваться, но нарушал клятву. Однако так плохо, как сегодня, ему еще не было никогда. Джасперу хотелось умереть.

Нет, сначала он выплюнет все свои внутренности, а уж потом умрет. Но сначала надо облегчиться. Джаспер открыл глаза и огляделся. Куда его занесло? Крыша над ним выглядела новой. Откуда-то сбоку лился свет. Джаспер закрыл глаза и прислушался. Он находится не в замке. Где же он?

Надо сосредоточиться. Прошлой ночью он проверил стражу и вместе с Уриком, одним из немногих неженатых рыцарей, оставшихся в Роузклиффе, они пошли в деревню у стен замка. После встречи с Ронуэн он отчаянно нуждался в женщине, вот они и отправились на поиски сговорчивых девиц.

Потом он вспомнил, что было дальше, и вздрогнул.

Они нашли сговорчивых молодух. Двух, как и требовалось. Вдову Эллин и пришедшую к ней в гости кузину. Два полных бурдюка вина и по серебряной монете каждой вполне удовлетворили хихикающих девиц. Почти законченный дом лавочника обеспечил уединение. Но все пошло наперекосяк.

— Сукин сын, — пробормотал Джаспер, повернулся на живот и застонал от нового приступа боли.

Поднатужившись, он встал на четвереньки, простоял в таком положении довольно долго, потом опустился на пятки и постарался не обращать внимания на головокружение, которое призывало его снова лечь и больше не двигаться.

Стыд побуждал его к действию.

Ему надо убираться отсюда. Прошлой ночью он напился до положения риз. Такого с ним еще не бывало. Он заплатил валлийке за услуги, и она с готовностью пошла ему навстречу.

А он оказался несостоятельным. Ничего не смог.

Она хихикала, поглаживала его и всячески пыталась возбудить. В какой-то момент ей это почти удалось. Но всякий раз, когда он смотрел на женщину, ее светлые волосы и пышное тело, его желание умирало. Он хотел совсем другую женщину — черноволосую и миниатюрную. Светлые глаза пышногрудой валлийки горели похотью, но он хотел видеть темные глаза другой женщины, светившиеся недоверием.

— Господи Иисусе, — прошептал он.

С ним была горячая женщина, желавшая ублажать его всю ночь напролет. Но вместо того чтобы наслаждаться ее прелестями, он мечтал о маленькой чертовке, которая его отвергла.

— Ведьма проклятая, — с чувством заявил он и с трудом поднялся на ноги.

Проклятая Ронуэн ап Томас. Теперь она уже дважды провела его: первый раз — на реке, второй — прошлой ночью. Неужели теперь так будет с каждой женщиной?

Джаспер содрогнулся от страха. Да поможет ему Бог! Ему не следовало отпускать маленькую бестию. Он должен был взять ее там же, и тогда все было бы в порядке.

Он с трудом выпрямился, проклиная свою невоздержанность. Нельзя было столько пить. Несмотря на слепящий солнечный свет, он как-то сумел разглядеть Гелиоса и, шатаясь, направился к нему. Как он взбирался на лошадь, не хотелось даже вспоминать. Куда подевался Урик, его совершенно не интересовало. Он только знал, что ему необходима ванна, чтобы протрезветь, а затем в тиши своей комнаты поразмыслить о том, что с ним случилось, как он дошел до жизни такой.

К сожалению, у ворот замка он увидел Джослин, которая о чем-то разговаривала со стражником. Заметив приближающегося Джаспера, она жестом велела ему подойти.

— Я хочу пойти в город. Напомни своему стражнику, что он не имеет права меня задерживать.

— Ты же разумная женщина, Джослин, — начал Джаспер, вздрагивая от ударов, которыми его же собственные слова отражались в его голове. — Все делается только ради твоего блага.

— Для моего блага? Но объясни мне, пожалуйста, почему меня ради моего блага лишают возможности общаться со своим народом — с хорошими честными валлийцами?

— Я предпочел бы продолжить этот разговор в помещении… и немного позднее.

— Не сомневаюсь, что так оно и есть, — огрызнулась Джослин, окинув Джаспера недовольным взглядом. — Но у меня есть дела и я не намерена ждать… пока ты поправишь здоровье. Отправляйся в постель, Джаспер. Изольда приготовит отвар, который облегчит твои страдания. А мне пора идти.

Она решительно направилась через подвесной мост, а Джаспер негромко выругался.

— Отправляйся за ней, — велел он сбитому с толку стражнику, — и оставайся рядом, что бы она ни говорила. Я пошлю кого-нибудь к воротам.

По пути в город Джослин довольно ухмылялась. Она знала, что муж, опасаясь, как бы на замок не было совершено нападение, велел никому не выходить за стены.

Он не переставал думать о возможности нападения, постоянно трудился, чтобы усовершенствовать оборону замка. Джослин не уставала удивляться грандиозности сооружений, которые Джаспер возвел за прошедшие десять лет.

И все же накануне вечером Джаспер покинул замок, и Джослин решила днем навестить друзей и знакомых, вместо того чтобы сидеть взаперти. Бедный Джаспер, подумала Джослин. Он не привык к женщинам, которыми нельзя манипулировать благодаря его привлекательной внешности.

За последние шесть месяцев он сильно изменился. Стал меньше пить и интересоваться доступными женщинами. Итак, что заставило его вернуться к прежним привычкам? Может быть, Ронуэн? Джослин вздохнула. Джасперу нужна жена. Нужна семья.

Джослин услышала за спиной звук шагов, но не оглянулась. Она сможет справиться с идущим по пятам Грегори. У нее не было секретов, которые следовало во что бы то ни стало скрыть. Может быть, во время пребывания в городе она сможет разузнать, с кем ее беспокойный деверь провел t ночь.

— Вот, — сказала Джослин, бросив свою корзинку из ивовых прутьев стражнику. — Пользуйся.

Ронуэн шла, ведя за собой смирную кобылу Несты. Появившись в Каррег-Ду, она обнаружила, что в Роузклифф собирается небольшая группа. Неста с нескрываемой радостью приветствовала девушку, и та почувствовала угрызения совести — надо иногда навещать старушку. Ронуэн не видела Несту уже два года, с тех пор как умер ее муж — Клайд. В прошлом Неста заботилась о Ронуэн как родная мать, и сейчас, как будто не было прошедших лет, снова взяла на себя, эту роль.

— Говоришь, у тебя нет парня? Ни за что не поверю. Ты слишком мила, чтобы не иметь толпы поклонников.

— Ну, было несколько, — призналась Ронуэн.

.— Но все не те, да? Ничего. Все впереди. Мы сейчас собираемся на рынок в Роузклиффе. Возможно, там ты встретишь подходящего человека.

Вот как получилось. Она попадет в крепость англичан намного раньше, чем ожидалось. Возможно, этого не стоило делать, принимая во внимание ее короткую, но бурную встречу с господином, в данное время отвечающим за замок.

Впрочем, она не считала, что Джаспер захочет причинить ей вред. Если бы он желал отомстить, сделал бы это еще тогда. Но он просто поцеловал ее и отпустил.

Нет, опасность, связанная с Джаспером Фицхью, таилась в ней самой. Он может сделать попытку соблазнить ее. А она не устоит.

Потом она подумала, что это, может быть, самая лучшая возможность попасть в замок. Если она правильно воспользуется тем, что привлекает Джаспера, он, возможно, утратит бдительность.

— Смотри, вот он, замок, — сказала Неста.

Ронуэн отвлеклась от своих мрачных раздумий, посмотрела в указанном направлении и невольно остановилась. Впереди за редким еловым лесом возвышался Роузклифф. Ей нередко приходилось слышать, что он огромен. Рис постоянно говорил об этом. Но сама она видела замок очень давно, еще до того как были построены две надвратные башни. До этого замок окружала только стена, крепкая и высокая, предназначенная для того, чтобы удерживать одних людей внутри, а других — ее соотечественников — снаружи. Но башни… они придавали постройке нечто величественное, волшебное. Впечатление усиливали мощные укрепления и развевавшиеся над ними знамена. От грандиозности увиденного у девушки захватило дух.

Англичане — паразиты на этой земле, напомнила себе Ронуэн. Их гигантские крепости — оскорбление дикой природы Уэльса. И все же могучий каменный замок, освещенный яркими лучами весеннего солнца, великолепен.

Неста наклонилась к девушке.

— Знаю, я должна все это ненавидеть как символ английского угнетения и все прочее. Но в то же время не могу отрицать, что он великолепен. А внутри… поверь мне, там еще красивее.

— Ты была внутри? — спросила Ронуэн, не сводя глаз с двух круглых башен.

Вокруг одной из них ходил стражник.

— Джослин вышла замуж за англичанина, но от этого не перестала быть моей племянницей, — объяснила женщина. — Ты же знаешь, что она мне как дочь, а ее дети — как внуки.

Ее дети. Воспоминание о детях вернуло Ронуэн к реальности и к истинной цели ее визита. Она направила кобылу Несты вперед.

— Я слышала, у Джослин теперь трое детей, — сказала она, следуя за остальными жителями деревни по узкой дороге, петлявшей вниз по склону холма.

Башни замка скрылись за высокими елями, но присутствие англичан все равно чувствовалось.

— Да, и все дети дороги моему сердцу, хотя наполовину они англичане, — вздохнула Неста и, помолчав, добавила: — Он, конечно, родился врагом нашего народа, но для своих детей он очень хороший отец.

Было совершенно ясно, кого Неста имела в виду. Но Ронуэн интересовал не Рэндолф Фицхью. Ее целью были его дети и его брат. Однако следовало соблюдать осторожность. Неста не станет попустительствовать тому, чтобы дети оказались втянутыми в политические баталии.

— Что ж, я рада, что он хорош хотя бы в чем-то. А как поживает Джослин в роли хозяйки Роузклиффа?

— Очень хорошо. Она счастлива, — сказала Нестаи, помолчав, добавила: — Она была бы рада видеть тебя.

Ронуэн с безразличным видом пожала плечами.

— Ты так думаешь? Мы уже много лет не общаемся.

— Ты была совсем ребенком, когда она вышла замуж за Рэнда. И твоя злость была детской. Она не стала бы сейчас вспоминать об этом.

Неста неожиданно дернула Ронуэн за волосы.

Это был ласковый жест — так Неста хотела убедить строптивую девушку. Но не убедила — лишь усилила ее беспокойство.

— Дальше я с вами не пойду. Я хотела навестить Каррег-Ду, а не Роузклифф.

— Это открытый город. Здесь бок о бок живут и англичане, и валлийцы.

— Мирно? — ехидно поинтересовалась Ронуэн.

— Мирно.

Ронуэн ничего не ответила. Уже показались городские стены. За простой каменной оградой виднелись крыши, и все новые. Высоко в небе реяли красные флажки, обозначая базарный день. Группа женщин из Каррег-Ду направлялась на открытую базарную площадь в центре города. Улицы были вымощены камнем, даже те, на которых пока не было построек. Дома теснились вокруг базарной площади с колодцем и вдоль главной улицы, которая вела от городских ворот к замку.

Повсюду царил порядок. Обширные сады придавали городку вид богатой деревни. И вместе с тем здесь царил английский дух. Дома имели одинаковую высоту и ширину, почти все были выкрашены в белый цвет. Ронуэн сомневалась, что коренной житель Уэльса мог чувствовать себя здесь уютно. Кроме того, везде стояли английские стражники: у городских ворот, на площади, у стен замка.

Ронуэн нащупала тонкий кинжал, который всегда носила на бедре. Она знала, что здесь ей нечего опасаться, но тем не менее чувствовала себя увереннее, когда при ней было смертоносное оружие. Рис, наверное, будет доволен тем, что она так быстро попала в город. Она предпочла бы немного подождать.

Ронуэн помогла Несте спешиться, и некоторое время спокойно стояла, пока женщины из Каррег-Ду раскладывали свои товары на прилавке. Они привезли на продажу сыры и свечи, горшки и плетеные корзины. На вырученные деньги собирались купить вино и нитки.

Неста похлопала Ронуэн по плечу.

— Иди, детка. Посмотри, что где есть. Скоро Джослин придет за покупками, и я вас заново познакомлю. Может быть, она приведет детей. Больше всех ходить на базар любит Изольда.

Изольда. Девочке сейчас лет девять или десять. Ронуэн попыталась представить себе, какая она сейчас. На кого похожа? Чего в ней больше: английского или валлийского?

Она медленно побрела по площади. Все вокруг выглядели сытыми и довольными. А когда перед ней неторопливо прошли три женщины, она поняла, что все они одеты значительно лучше, чем она. На них были хорошо подогнанные по фигуре платья с разрезами на рукавах, сквозь которые виднелась камиза.

Ронуэн хмуро оглядела свое старенькое платье. Оно было чистым, сшитым из прочной, но грубой шерстяной материи. Очень простого покроя, без всяких украшений — ни лент, ни тесьмы, ни вышивки.

А какие волосы были у женщин! Косы, увитые разноцветными сарацинскими тканями. Ронуэн погладила свою единственную косу, повертела в руках выцветшую ленточку и почувствовала себя очень неловко.

Она ощутила пряный запах какой-то еды, и рот сразу наполнился слюной. Высокий парень поддерживал огонь в костре и бросал в кипящий котел маленькие кусочки сладкого теста. Он заметил ее голодный взгляд и ухмыльнулся.

— Сладости для сладкой девочки. Что тебе дать?

Ронуэн покачала головой.

— У меня нет монет, чтобы тебе заплатить.

Парень не сводил с нее глаз.

— Есть разные способы оплаты.

Ронуэн был знаком этот плотоядный взгляд, и она, негодующе фыркнув, отвернулась. Мерзкий жулик. Очевидно, ее старая одежда не являлась препятствием для подобного рода предложений. Мужчина есть мужчина независимо от национальности.

Она заметила двух молоденьких девушек, на пару лет моложе ее. Они шептались и поглядывали на симпатичного парня.

Парень взглянул на хихикавших девушек и нагло ухмыльнулся. Девчонки прикрыли лица фартучками и бросились наутек, продолжая хохотать. Ронуэн вдруг почувствовала себя очень старой.

В детстве жизнь ее не слишком радовала, но все же была немного легче. А теперь все стало сложным и запутанным. Кому можно доверять, а кому нет? Что хорошо, а что плохо?

Если ты сражаешься за большое правое дело, будут ли тебе прощены мелкие прегрешения? Ответа на эти вопросы Ронуэн не знала.

А потом ее отвлек растерянный голос:

— Но он же сказал мне, чтобы я ни на шаг от вас не отходил. Пожалуйста, леди Джослин…

Ронуэн не слышала остальных английских слов, поскольку сосредоточилась на двух: леди Джослин. Итак, Джослин теперь стала английской леди. Как будто в подтверждение этой мысли приятный женский голос проговорил на правильном английском языке:

— Тогда организуй, чтобы кто-нибудь доставил все это в замок. Считай, что имеешь мое разрешение нанять одного человека или двух. Ну же, иди, я уверена, что ты справишься.

Охваченная страхом, смешанным с любопытством, Ронуэн оглядела бурлящую толпу в поисках леди Джослин. Ее взгляд скользнул по худенькой темноволосой женщине.

Вот она. Джослин.

Она была одета вовсе не как английская леди, скорее как обычная валлийская женщина. На голове платок, удерживавший темные волосы, на плаще — кельтская застежка.

Пока Ронуэн разглядывала подругу детства, Джослин остановилась у стола, уставленного корзинами с ягодами, и поманила продавца.

— Ты уже назначил цену на это? Если цена покажется мне разумной, я заберу все.

Ронуэн довольно долго смотрела, как оживленно торговались продавец и покупательница. Благородной английской леди больше не было. Вместо нее появилась та самая женщина, которой Ронуэн искренне восхищалась десять лет назад. Когда сделка была наконец заключена, оба ее участника казались одинаково довольными. А Ронуэн еще больше смутилась. В это время Джослин обернулась, чтобы отдать какое-то указание не отходившему от нее стражнику, и заметила Ронуэн. Она несколько секунд, прищурившись, разглядывала бывшую подругу, затем обошла стражника и устремилась к ней.

— Ронуэн? Ты Ронуэн? — спросила она.

Ронуэн гордо выпрямилась.

— Да, это я. Здравствуй, Джослин. Или я теперь должна обращаться к тебе «леди Джослин»?

Ее заносчивость не произвела ни малейшего впечатления на Джослин. В мгновение ока Ронуэн оказалась в крепких объятиях. Когда же Джослин слегка отстранилась, чтобы получше разглядеть подругу, ее улыбка была широкой и искренней.

— Ронуэн, Боже мой, какой же ты стала красавицей! Я так рада видеть тебя.

— Я надеялась встретить тебя здесь, — скованно призналась Ронуэн.

— Судя по всему, ты не собиралась зайти ко мне в замок?

По лицу Ронуэн пробежала тень. Она как-то сразу вспомнила обо всех осложнениях, разделивших ее жизнь и жизнь старшей подруги. Она неловко высвободилась из объятий Джослин.

— Я была в Каррег-Ду. Неста уговорила меня поехать вместе с ней сюда, но я не собиралась…

Ронуэн замолчала, сделала шаг назад и скрестила руки на груди.

— Понимаю. — Холодность подруги детства не обескуражила Джослин. — Тогда я тебя приглашаю. Надеюсь, ты примешь мое приглашение. Мне бы очень хотелось познакомить тебя с моими детьми.

Ронуэн покачала головой. Это была идеальная возможность осуществить план Риса, но почему-то она не могла ею воспользоваться.

— Нет, я не могу.

— Но почему? Из-за Рэнда? Но его сейчас нет в Роузклиффе. Так что все в порядке. Тебе не придется изображать дружеские чувства к тому, к кому ты их не испытываешь.

— А его брат? — выпалила Ронуэн.

— Кто? Джаспер?

Ронуэн четко уловила момент, когда удивление в глазах Джослин сменилось любопытством, и готова была откусить себе язык. Угораздило же ее проболтаться. Может быть, он разговаривал о ней с Джослин? Если да, то что он ей рассказал?

А если он ничего не сказал о ней Джослин, то почему?

— Джаспер сегодня плохо себя чувствует, — сказала Джослин, и в ее глазах вспыхнули веселые огоньки. — Думаю, он нам не помешает. Пойдем. Мы найдем Несту, и она тебя проводит.

Это было очень просто — и вместе с тем так тяжело. Джослин взяла Ронуэн под руку, заручилась обещанием Несты присоединиться к ним, когда продаст и купит все, что нужно, и они пошли по дороге, ведущей в замок.

Стражник, тащившийся сзади, был не очень доволен. Ронуэн тоже. Зато веселья Джослин с лихвой хватало на всех. Она без умолку болтала то на валлийском, то на английском, спросила о здоровье матери, которая второй раз вышла замуж, и о ее детях от второго мужа — Дэвите и Кордуле.

— Дэвит уже выше меня, — призналась Ронуэн.

— А у тебя есть муж? — спросила Джослин, когда они переходили подъемный мост.

Ронуэн покачала головой, не сводя глаз с двух высоченных башен. Вблизи они казались необычайно массивными. Ронуэн скользнула глазами по большим, явно очень прочным воротам и гигантской цепи, поднимавшей мост. Рис прав: у них нет ни единого шанса сокрушить англичан лобовой атакой.

Она невольно замедлила шаг. Стоит ли входить в замок? Ведь ей придется рассказать об этом Рису. Не сочтет ли он это предательством с ее стороны?

— Пойдем, Ронуэн. Я же знаю, что тебе любопытно; не делай вид, будто это не так. Помнишь, как еще маленькой девочкой ты бросала камни в строившиеся стены?

Ронуэн слабо улыбнулась.

— Это не помогло.

— Нет. Так же как и мое сопротивление Рэнду. Но я не могу жалеть ни о том, что он пришел в эти места, ни о том, что построил Роузклифф. — Она схватила Ронуэн за руку и повернула к себе. — Понимаешь, я люблю его. Он хороший человек и делает все от него зависящее, чтобы сохранить мир в этой части Уэльса.

— Но он англичанин.

— Англичанин может быть хорошим и порядочным, как и любой человек. Пойдем. Давай найдем детей.

Ронуэн никогда не была в замке, поэтому, проходя по внутреннему двору, все внимательно разглядывала. Двухэтажное главное здание. Каменные конюшни и казармы. Кухня. Она помнила кухню, поскольку ее построили раньше, чем стены.

Кто-то окликнул сопровождавшего женщин стражника, ион повернул в другом направлении. Поднявшись по четырем широким ступенькам, Ронуэн заметила мальчика, чистившего крупного мускулистого коня, и споткнулась. Конь Джаспера. Ронуэн пыталась его увести.

Не задумываясь, она быстро перекрестилась. «Боже, пожалуйста, не дай ему обнаружить меня здесь», — взмолилась она. Пусть Джослин окажется права, считая, что Джаспер плохо себя чувствует, чтобы им помешать. Ронуэн не знала, что станет делать, если встретится лицом к лицу с Джаспером Фицхью.

 

Глава 6

Стук шел изнутри головы и усиливался с каждой минутой. Джаспер застонал и сжал ладонями виски. Если стук не прекратится, голова расколется пополам.

Не прекратился. Джаспер поморщился и лишь тогда сообразил, что кто-то стучит в дверь.

— Дядя Джаспер! Дядя Джаспер! Мама говорит, что вы не должны спать целый день. У нас гость, дядя Джаспер.

— Да прекрати же ты, Гэвин! Ты меня убьешь, клянусь святыми мощами! — раздраженно воскликнул Джаспер и снова застонал.

Он перевернулся на бок и осторожно открыл глаза. Сколько же он вчера выпил, если до сих пор — интересно, сколько сейчас времени? — находится в столь плачевном состоянии? Кажется, солнце уже клонится к закату. Если Рэнд услышит об этом…

Эта мысль довольно быстро подняла его с постели.

— Дядя Джаспер! — снова постучал Гэвин, на этот раз тише.

— Я уже встал. Честное слово. И спущусь… скоро… как только смогу.

Джаспер сел на край кровати, уперся локтями в колени и обхватил руками голову. Потом до него дошли слова Гэвина, и он посмотрел в сторону двери.

— А что за гость? Может быть, гонец от Рэнда?

— Нет. Какая-то женщина. Подруга мамы.

Джаспер выпрямился.

— Женщина? Что еще за женщина?

Его сердце забилось быстрее.

— Как ее зовут?

— Это старая знакомая мамы. Кажется, ее зовут Ронуэн.

Даже странно, как быстро его тело сумело избавиться от последствий ночных излишеств. Джаспер вскочил, голова, как по волшебству, прояснилась, в животе перестало бурлить.

Ронуэн, имеющая смертоносный лук и соблазнительное тело. Ронуэн, которая всей душой презирала его и целовала как блудница. Ронуэн, о которой он всю прошлую ночь думал, от чего не мог развлечься с другой, более сговорчивой женщиной.

Джаспер содрогнулся от стыда.

Не было никакого смысла в приходе Ронуэн сюда, поскольку она всячески избегала Джослин и Роузклифф. Но она здесь, а это могло означать лишь одно: Ронуэн явилась к нему.

Его захлестнула волна мужской гордости, оттеснив на задний план воспоминания о позоре прошлой ночи. И он стал думать о новом повороте судьбы. Прошло всего три дня после их встречи, и она больше ни минуты не могла прожить без него.

Самодовольно ухмыляясь своему отражению в зеркале, он тщательно умылся, надел шенс и украшенную металлическими бляхами кожаную тунику, пригладил непослушные волосы. После этого, не желая показать даже себе, как он рвется навстречу валлийской девушке, Джаспер застегнул свой лучший пояс, повесил на него ножны с кинжалом, надел башмаки и поспешил в зал.

Гэвин не соврал. Джаспер никак не мог поверить в такую удачу. Ронуэн сама пришла в замок Роузклифф, и в данный момент сидит в зале с Джослин. Войдя в просторное помещение, залитое светом, лившимся из высоких окон на восточной и южной сторонах, он увидел двух женщин, сидевших, как ему в первый момент показалось, прямо в луче света. Джослин взглянула на вошедшего и улыбнулась. Заметив ее улыбку, Ронуэн обернулась, чтобы посмотреть, кто пришел.

По выражению ее лица было видно, что она потрясена. Уверенность Джаспера в том, что она явилась именно к нему, поколебалась. Щеки Ронуэн порозовели. Она укоризненно взглянула на Джослин и так сильно стиснула ручки кресла, что побелели костяшки пальцев. Но она не убежала.

Джаспер решил, что пока может довольствоваться тем, что она осталась.

Он направился к женщинам, несколько утратив свою самонадеянность. Теперь он подозревал, что здесь как-то замешаны махинации Джослин. Довольная улыбка, которой она встретила деверя, подтвердила его догадки.

— Как хорошо, что ты пришел, Джаспер. Я очень рада, ибо хочу познакомить тебя со своей старой подругой, которую давно мечтала пригласить в замок.

Она повернулась к гостье, которая поспешно встала.

— Это Ронуэн, — сказала она, хотя знала, что Ронуэн и Джаспер уже знакомы.

Почему-то она делала вид, что не имеет об этом понятия. Видимо, ради Ронуэн. Джаспер решил подыграть ей.

— Ты помнишь, — продолжила Джослин, — что Ронуэн была моей подругой еще до того, как я вышла замуж за Рэнда. Ронуэн, это Джаспер Фицхью. Ты наверняка помнишь его по прискорбному случаю с Овейном.

Джаспер и Ронуэн не сводили друг с друга глаз.

Неудивительно, что та женщина прошлой ночью не вызвала у него желания. Зато сейчас, когда он увидел Ронуэн, страсть завладела всем его существом. Но выражение ее лица осталось невозмутимым.

— Добро пожаловать в Роузклифф, Ронуэн, — сказал Джаспер и, поскольку она не протянула руку, сам взял ее и, наклонившись, поцеловал прохладные пальцы.

Ронуэн понятия не имела, что делать. С момента его появления она впала в ступор. Этот мужчина был слишком высок, полон жизни и непростительно красив. Если уж он показался ей привлекательным даже насквозь промокший и охваченный яростью, то сейчас, нарядно одетый и аккуратно причесанный, был просто неотразим.

Когда он склонился к ее руке, девушка почувствовала себя смущенным ребенком, которого никто и никогда не учил хорошим манерам. А его поцелуй показался обжигающим. Правда, ожог помог ей выйти из ступора.

Она хотела отдернуть руку, но он крепко держал ее. Потом он поцеловал каждый палец в отдельности, и Ронуэн почувствовала, как всю ее бросило в жар. Шумно вздохнув, она осторожно высвободила руку.

Интересно, как легкое прикосновение его губ к пальцам руки смогло зажечь огонь во всем ее теле? Ей хотелось убежать, но, как преследуемый зверек, она знала, что ее безопасность заключается в неподвижности. Она не должна бежать. Должна оставаться невозмутимой.

Ронуэн спрятала руки в складки юбки.

— Я… не собиралась… приходить, — промямлила она и едва не застонала — очень уж глупым получился ответ. Мало того что она одета как крестьянка, так еще и двух слов связать не может. — Я… это… встретила Джослин на базарной площади в деревне. Она… пригласила… меня.

— Мне пришлось ее долго просить и уговаривать, — с улыбкой сообщила Джослин. — Мне кажется, она согласилась, лишь когда я заверила ее, что Рэнд в отъезде, а ты болен.

Ронуэн готова была провалиться сквозь землю.

— Ты выглядишь намного лучше, чем утром, — весело добавила Джослин. — Помог отвар, приготовленный Изольдой?

— Несомненно, — ответил Джаспер.

Но в их шутливой пикировке, во взглядах, которыми они обменивались, было что-то, вызывавшее у Ронуэн покалывание в затылке. До чего же она глупа. Могла бы сразу сообразить, что Джослин выступает в роли свахи.

Охваченная паникой, Ронуэн обхватила себя руками за плечи и выпалила первое, что ей пришло в голову:

— Мне пора.

— Нет! — запротестовала Джослин. — Я не отпущу тебя, пока ты не увидишь моих девочек.

— Я познакомлюсь с ними в следующий раз, — пробормотала Ронуэн и бросилась к двери.

— Подожди, — закричала Джослин. — А как же Неста? Мы договорились, что ты будешь ждать ее здесь!

— Я найду ее на базаре, — на бегу ответила Ронуэн.

Но оказалось, что бежать уже поздно. С торжествующей улыбкой Джослин объявила:

— А вот и мои девочки: Изольда — старшая, и Гвендолин — младшая.

Две девочки вошли в зал и остановились за спиной дяди. Старшая была изящной блондинкой с серыми, как у отца, глазами. Младшая — пухленькой и розовой очаровашкой с темными кудряшками.

Джаспер присел рядом с ними.

— Это Ронуэн ап Томас, — сказал он племянницам. — Она подруга вашей матери, и моя тоже. Поздоровайтесь с ней.

Девочки присели в реверансе перед Ронуэн, две безупречные маленькие девочки, безусловно, обожавшие своего дядю. Ронуэн никак не могла их проигнорировать, хотя и имела такое желание. Джослин ласково улыбнулась дочерям, а когда они выполнили все положенные формальности, Джаспер посадил Гвендолин на плечи, а Изольда взяла его под руку.

Ронуэн помнила Изольду еще младенцем. Она была чуть младше, чем ее брат Дэвит. И хотя Ронуэн никогда не задумывалась о собственных детях, глядя, как Джаспер, мужчина-воин и могучий рыцарь, нежно обращается с племянницами, была тронута до глубины души. Ее отец тоже был с ней нежен. Она уже забыла об этом, его давно нет в живых, но теперь неожиданно вспомнила. Она вдруг поняла, как много теряет в жизни.

Ронуэн отвернулась, обуреваемая эмоциями. Джослин не спускала с нее глаз.

— У тебя красивые дети, — сказала Ронуэн, — и очень хорошо воспитаны. Можешь ими гордиться.

— Я действительно очень горжусь ими. Замужество и материнство принесли мне истинное счастье. Надеюсь, когда-нибудь ты тоже его познаешь.

— Надеюсь, — пробормотала Ронуэн.

Ее взгляд растерянно метнулся в сторону. Она отчаянно пыталась найти весомую причину, требующую ее немедленного ухода, но не могла. Ни одна умная мысль в голову не приходила. В это время в зал ворвался Гэвин и выкрикнул:

— Тетя Несс пришла!

Младшая из девочек моментально слезла с плеч Джаспера и побежала за братом. Старшая, Изольда, прислонилась к дяде и взяла его за руку. Джаспер легонько дернул ее за волнистый светлый локон.

— Иди, Изольда.

— А я надеялась, что мы сыграем партию в шахматы. Ты же обещал.

— Обязательно сыграем. Но не сейчас.

Он пощекотал ее под подбородком, задумчиво взглянул на Ронуэн и повернулся к Несте, которая в этот момент вошла в зал в сопровождении детей.

Ронуэн увидела, как Изольда с любовью взглянула на Джаспера, потом ее взгляд переместился на нее. И сразу уголки губ девочки опустились, а глаза загорелись неприязнью, настолько отчетливой, что Ронуэн не могла не удивиться. Что в ней так не понравилось старшей дочери Джослин?

Когда же Изольда с ласковой улыбкой снова обратила взгляд на Джаспера, ответ стал очевиден. Девочка желала единолично владеть вниманием своего дяди. Вероятно, она была в него по-детски влюблена и в Ронуэн видела соперницу.

Ронуэн вздохнула. Это катастрофа. Теперь у нее не было надежды быстро выбраться из замка. Нёста удобно устроилась в кресле у очага, служанка принесла ей подогретого вина с сахаром и специями и имбирные бисквиты, а Джослин заставила Ронуэн опять сесть рядом с ней. Маленькая Гвен забралась к Несте на колени, Гэвин взял мячик и стал играть с маленьким щенком. Изольда заняла место рядом с Джаспером.

Беседа была абсолютно безопасной. Джослин расспрашивала Несту о жителях деревни, об их здоровье. Они обсудили сегодняшний базар и меняющуюся к лучшему погоду. Но они ни словом не обмолвились о поездке Рэнда на встречу с другими английскими лордами, не упомянули ни о чем, имеющем хотя бы отдаленное отношение к политике.

Ронуэн размышляла, не ее ли присутствие в зале явилось тому причиной. Быть может, если бы Неста пришла одна, они разговаривали бы более свободно. В конце концов она решила не ломать над этим вопросом голову, поскольку все равно никогда не узнает ответа.

И все время, пока неспешно текла беседа, она остро ощущала присутствие Джаспера. Она чувствовала его кожей, сердцем, всем своим существом, как будто он излучал некую ауру, действовавшую только на нее. Это было безумие, но Ронуэн не хотела его прекратить. Быть может, бард Ныолин дал ему какое-то любовное зелье? Или тут дело в колдовстве?

Она никогда не слышала, чтобы Ныолин занимался подобными делами. Но что ей оставалось думать? Ведь только колдовскими чарами можно объяснить тот факт, что ее привлекает не соотечественник, а англичанин — иначе говоря, враг.

К счастью, мысль о Рисе вернула Ронуэн к цели визита в английскую крепость. Она явилась сюда по требованию Риса с миссией, необходимой для выполнения его плана. Ей необходимо сосредоточиться на решении своей задачи и исключить все посторонние мысли. Правда, она все еще никак не могла преодолеть своего нежелания взять одного из детей в заложники, и только сейчас, наблюдая за малышами, поняла, как их можно защитить.

Она не позволит Рису взять Гэвина. Единственный сын мог подвергнуться слишком жестокому обращению. Не разрешит она взять и Изольду. Девочка слишком красива и слишком скоро станет женщиной. Она верила, что Рис не причинит ей зла, но не все мятежники одинаковы. Да и за Риса она не может поручиться.

Оставалась Гвендолин, и взгляд Ронуэн переместился на нее. Младшая девочка выглядела настоящим херувимом. Никто — ни англичанин, ни валлиец — не сможет причинить зло такому ангелочку. Кроме того, она единственная наверняка не попытается убежать, и поэтому для ее охраны не нужно будет прибегать к серьезным мерам.

Да, решила Ронуэн. Если ей придется помочь Рису взять заложника, пусть это будет Гвендолин. И она сама позаботится о благополучии малышки.

Приняв решение, девушка почувствовала облегчение, придвинулась к Несте и улыбнулась девочке, которая явно готовилась задремать на коленях у доброй бабушки.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

Девочка показала три растопыренных пальчика.

— А у тебя есть зубки, которые шатаются?

Гвен выпрямилась.

— Не знаю. Сейчас попробую.

И она покачала пухлым пальчиком один из нижних зубов.

— Я могу его вырвать, если хочешь, — подал голос Гэвин. — Нужен только шнурок…

— Нет! — воскликнула Гвен.

Она закрыла рот и для верности прикрыла его ладошкой.

Ронуэн погладила девочку.

— Не волнуйся. Он ничего тебе не сделает. У меня тоже есть брат, и я точно знаю, что братья вовсе не такие противные, как хотят казаться.

— Но твой брат младше тебя, — вступил в разговор Джаспер. — Мы с Гвинни знаем, что это такое — иметь старшего брата. Можешь мне поверить, он может быть сушим дьяволом. Но я обязательно защищу тебя, малышка. Иди ко мне. — И он раскрыл ей объятия. — Ты уже засыпаешь.

— Нет, я не хочу спать.

— А я-покатаю тебя на плечах, — сказал Джаспер и наклонил голову.

Перспектива покататься на дядиных плечах явно изменила ситуацию. Ронуэн, помимо воли, была зачарована беседой между Джаспером и его маленькой племянницей. Она видела, как Гвендолин соскользнула с колен Несты и протянула ручки дяде, который поднял ее на плечи. Но когда он встал, чтобы отнести ее в детскую, девочка неожиданно позвала Ронуэн.

— Ты тоже иди с нами, — велела она. — Ты сможешь рассказать мне сказку.

— Давай я расскажу тебе сказку, — предложила Изольда, подходя к Джасперу.

— Я знаю все твои сказки, — заявила малышка. — Хочу новую.

— Изольда, останься здесь и поговори с Нестой, — распорядилась Джослин. — А Ронуэн пусть идет с Гвен.

И с Джаспером.

Ронуэн услышала эти непроизнесенные слова и поежилась. Джаспер молчал. За него все сказал его взгляд.

«Иди наверх со мной, если осмелишься. Останься наедине со мной хотя бы на несколько минут. Тебе нечего бояться».

И правда, чего ей бояться? И Ронуэн приняла вызов.

— Что ж, думаю, я знаю пару-тройку сказок.

Стены замка были очень толстыми, и когда Ронуэн с Джаспером поднимались по главной лестнице на второй этаж, из зала не доносилось ни звука. Девушку будоражила близость Джаспера. Открытый балкон второго этажа нависал над главным залом. Сквозь приоткрытую дверь была видна массивная занавешенная кровать. Ронуэн решила, что это спальня хозяев. На третьем этаже находилось три комнаты меньших размеров, одна из них— детская. Именно туда направлялся Джаспер. Лестница вела еще выше, наследующий этаж — возможно, на крышу замка или на стену. На каждом этаже виднелись бойницы и узкие, закрытые ставнями окна, но это можно было разглядеть и снаружи.

Ронуэн старалась запомнить все детали, сама не зная зачем. Неожиданно Гвен громко хихикнула, вернув Ронуэн к реальности.

Джаспер уже успел посадить Гвен на кровать, покрытую зеленым одеялом. Поверх него лежали две пышные подушки. Гусиный пух. Какая роскошь, подумала Ронуэн, пока малышка снимала туфельки. Из стены торчали колышки, на которых висела одежда, в углу стоял небольшой шкаф для посуды. Ронуэн постоянно чувствовала пристальный взгляд Джаспера, и, в конце концов, вопросительно взглянула на него.

— Она любит сказки о драконах, — сообщил он, в упор глядя на девушку.

— Мне они тоже нравились, когда я была маленькой.

— И о принцессах! — закричала Гвен. — О принцессах тоже интересно.

Ронуэн с трудом оторвалась от чарующих глаз Джаспера и с благодарностью посмотрела на девочку.

— Значит, драконы и принцессы. Дай-ка подумать, знаю ли такую сказку. О да, думаю, что знаю. — Она улыбнулась, села на край кровати и укрыла малышку одеялом. — Давным-давно в далеком королевстве на берегу теплого моря…

Через несколько минут малышка уже крепко спала. Ронуэн умолкла и несколько минут продолжала сидеть на краю кровати, глядя на спящую девочку. Розовые щечки, длинные светлые ресницы, завитки на висках. Девочка была так прелестна, что у Ронуэн тоскливо заныло сердце. Она знает малышку меньше часа, но уже успела к ней привязаться. Как же сильно должна любить ее Джослин!

— И что же случилось потом?

Ронуэн вздрогнула от звука низкого мужского голоса. Оглянувшись, она поняла, что Джаспер стоит намного ближе, чем раньше.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотала она, не в силах отвести от него взгляд.

— Что случилось с принцессой? Дракон крепко держал ее в лапах. И что он с ней сделал?

— Он… это был не настоящий дракон.

— Нет?

Джаспер придвинулся еще ближе. Ронуэн чувствовала тепло, исходившее от его большого крепкого тела.

Она отчаянно замотала головой.

— Нет.

— Он снова превратился в мужчину?

Конечно, превратился. И они оба знали как. Но если Ронуэн ответит…

Время остановилось. Ронуэн смотрела в его чарующие глаза.

— Как она освободила его от проклятия? Покажи мне, Ронуэн, — настаивал он.

Она не могла. Но отвернуться у нее тоже не хватило сил. Презирая себя за слабость, она просто закрыла глаза, и тогда Джаспер поцеловал ее.

Где-то за окном закричала птица. Ее крик, резкий и пронзительный, унес ветер. А в комнате было слышно только их тяжелое дыхание и еще громко скрипнула кровать, на которой они сидели уже вместе. А Ронуэн слышала громкий стук своего сердца, рокот текущей по жилам крови, и в ее голове громко звонил колокол, предупреждая об опасности.

Остановись! Осторожно! Не делай этого!

Слишком поздно.

Его губы коснулись ее губ, как и в прошлый раз, но сейчас Джаспер был больше уверен в себе. Он уже знал, как доставить ей удовольствие. Он легонько скользил губами по ее лицу, а когда она выгнулась ему навстречу, прикусил ее нижнюю губу.

Одной рукой обнял за шею — при этом его пальцы запутались в густых волосах, — а второй обхватил за талию и прижал к себе.

Неужели именно так все происходит между мужчиной и женщиной? Ронуэн бросило в жар.

Она обвила руками его шею, ее груди прижались к его твердой груди. Ее губы тянулись навстречу его губам.

Джаспер коснулся языком ее языка, убрал его и снова коснулся. Его язык стал ритмично скользить взад-вперед по ее языку. Это сводило с ума, лишало воли, воспламеняло кровь. Джаспер медленно опустил ее на кровать рядом с Гвендолин, а сам лег рядом. Ронуэн не возражала. А когда он прижался бедрами к ее животу — хрипло застонала.

Что с ней происходит? Неужели она лежит рядом с мужчиной, которого едва знает, к тому же англичанином, и ведет себя как распутница?

Она попыталась оттолкнуть его, но он легко подвинул ее, едва не задев Гвендолин, и прижал к мягкому матрасу своим мускулистым телом.

— Тише… тише… — прошептал он, прижав палец к ее губам. — Не шуми. Мы разбудим ребенка.

— Немедленно слезь с меня! — прошипела Ронуэн.

— Да-да, конечно, — сказал он, но, вместо того чтобы встать, снова поцеловал ее.

Поцелуй был настойчивым, требовательным. Ронуэн задохнулась и лишилась последних остатков здравого смысла. Только когда она перестала быть собой, превратившись в сгусток неуправляемых эмоций, Джаспер отстранился.

— Если бы здесь не было спящего ребенка, я бы ни за что не отпустил тебя, Ронуэн. — Он дышал тяжело, с трудом. — Скажи, ты пришла сюда, чтобы закончить то, что мы начали на берегу реки?

Она пришла для этого? Ронуэн покачала головой. Господи, по крайней мере она надеялась, что нет.

— Это Джослин настояла, чтобы я пришла. Она сказала, что ты не станешь нам мешать.

Джаспер тихо засмеялся. Он ей не верил!

— Я пришла сюда не для того, чтобы встретиться с тобой, великий соблазнитель.

Ронуэн снова толкнула его, но с таким же успехом можно было пытаться сдвинуть скалу.

— Кто-то послал Гэвина за мной.

— Во всяком случае, это была не я. О… нет, она не могла.

— Джослин, — удовлетворенно сказал Джаспер и негромко фыркнул. — Она нарочно свела нас вместе. Но зачем?

Он хотел снова поцеловать девушку, но она отвернулась.

— Позволь мне встать.

— Еще один поцелуй.

— Нет.

— Почему?

Ответить на этот вопрос значило выдать себя с головой.

— Что подумает Гвендолин, если проснется и увидит, что ее обожаемый дядя насилует женщину?

Джаспер замер и долго не шевелился. Ронуэн встретила его жадный взгляд и старалась изо всех сил скрыть свое желание. Наконец он очень медленно откатился на бок.

Ронуэн вихрем слетела с кровати и отскочила в сторону. Джаспер спокойно лежал на кровати и наблюдал за ней. Человек просто отдыхал. И при этом был самым опасным мужчиной, с которым Ронуэн приходилось сталкиваться. Что ей теперь делать? И как справиться со своими чувствами? Единственный выход — все отрицать.

— Это не случилось бы, если бы не вмешательство Джослин, — заявила она и нервно поправила платье. — И никогда больше не случится.

— Ты в этом уверена?

Джаспер сел, а Ронуэн попятилась и остановилась, только натолкнувшись на дверь. Но при этом она была не в силах отвести взгляд от его глаз.

— Притяжение между нами слишком велико, девочка. Настанет день…

Он не договорил, а Ронуэн вздрогнула — от страха или понимая, что он прав?

— Прощай, — заявила она и повернулась к двери.

— Когда мы увидимся?

— Никогда.

— А как же твоя сказка о принцессе и драконе? Гвен захочет узнать, чем она кончилась.

Гвендолин! Ронуэн охватила паника. Она совершенно забыла о цели своего визита. Рис рассчитывает на нее. Она не может его подвести, даже если задача кажется ей отвратительной.

— Я навещу Гвендолин еще раз, когда тебя здесь не будет, — сказала она и убежала.

В зале Неста вгляделась в лицо Ронуэн, нахмурилась и встала.

— Думаю, нам пора. Погода, кажется, портится, — обратилась она к Джослин, — да и остальные рассердятся, когда вернутся, если меня не будет в Каррег-Ду, чтобы помочь с разгрузкой. Ты готова, девочка?

— Да.

— Но вы же только что пришли, — воскликнула Джослин и снова взглянула на Ронуэн. — Обещай мне, что вернешься. Теперь ты сама убедилась, как хорошо в замке Роузклифф.

Краем глаза Ронуэн заметила, что в зал спустился Джаспер, но даже не посмотрела в его сторону.

— Возможно, я как-нибудь забегу, — пробормотала она. Девушка готова была обещать все, что угодно, лишь бы скорее уйти.

Однако уклониться от встречи с Джаспером все же не получилось. Он пошел вслед за женщинами и помог Несте сесть на лошадь. Прежде чем они уехали, Ронуэн увидела, что грум ведет еще одного коня, которого она сразу узнала.

— Я провожу вас в Каррег-Ду, — сказал Джаспер. — Так будет быстрее и безопаснее. — Он протянул руку Ронуэн. — Позволь помочь тебе сесть на лошадь.

— Это… в этом нет никакой необходимости, — пробормотала она.

— Но я хочу это сделать для тебя. С твоей стороны будет очень невежливо отказаться.

— Да садись же, — шепнула ей на ухо Джослин. — Неста все время будет рядом.

Ронуэн окинула бывшую подругу мрачным взглядом.

— Прекрати это сводничество, — прошипела она. — Тебе это совершенно не идет, к тому же ты ничего не добьешься. — Она злобно покосилась на Джаспера и заявила: — Я иду пешком.

И она пошла, ведя в поводу лошадь Несты, а за ней следовал Джаспер, который вел своего коня. Поскольку Ронуэн не проявила склонности к общению; он беседовал с Нестой, но то и дело поглядывая на девушку.

— Дьюи стало лучше? — обратился Джаспер к Несте.

— Он продолжает жаловаться, но ему обязательно станет легче, когда потеплеет.

— Ему понравилась собака, которую привез Рэнд?

— Ах, эта псина! Он занимается с ней целыми днями, — фыркнула женщина. — Хлопочет над ней, как беспокойная мамаша над своим чадом.

Ронуэн отлично понимала, чего добивается Джаспер. Он хочет ей показать, как внимательны англичане, как щедры к людям, которых покорили.

— Хватит, — пробормотала она по-валлийски.

— Что ты, я еще и не начинал, — ответил он, слишком тихо, чтобы услышала Неста.

Ронуэн тоже предпочла бы не слышать, потому что чувственная хрипотца в его голосе странно будоражила, лишала сил. А то, что он ответил на ее родном языке, удвоило эффект.

Чертыхнувшись, девушка остановилась и повернулась к Джасперу.

— Уходи, англичанин! — воскликнула она. — Ты все равно ничего не добьешься, докучая мне своим вниманием. Мы уже вышли за ворота твоего города, так что в твоей компании никакой необходимости нет. Оставь нас!

— Может быть… — испуганно вмешалась Неста, — так действительно будет лучше, сэр Джаспер. Иди сюда, Ронуэн. Моя старая кобыла даже не почувствует твоего веса.

Ронуэн боялась, что Джаспер попытается остановить ее, поскольку вовсе не была уверена в себе. Бросив поводья, он подошел ближе, и она поспешно отступила. Но когда он опустился на одно колено и предложил ей другое как ступеньку, она поняла, что он всего лишь хотел помочь ей забраться на лошадь.

Она не желала принимать его помощь, потому что это означало взять его за руку и опереться всем своим весом на его колено. Будь это любой другой мужчина, она, конечно, не стала бы сомневаться. Но это был Джаспер Фицхью, англичанин, которого она пыталась убить и которого все еще надеялась изгнать из Северного Уэльса.

Он ждал, Неста ждала, и Ронуэн, тяжело вздохнув, наконец решилась. Она взяла предложенную руку — она была очень теплой, и наступила на его колено — оно было сильным и устойчивым. Она как раз хотела забраться на спину лошади позади Несты, когда Джаспер неожиданно взял ее за талию, поднял и посадил на лошадь.

Его длинные пальцы сомкнулись вокруг ее талии, и хотя он держал ее всего лишь ничтожную долю секунды, жест показался непристойно интимным.

Потом он отпустил ее. Боже правый, неужели она сходит с ума?

Обозленная и расстроенная, Ронуэн стала понукать кобылу, и та пошла вперед. Она не поблагодарила Джаспера. И ничего не объяснила Несте. Вдавив пятки в бока недовольного животного, она молча ехала вперед.

Надо установить максимальную дистанцию между собой и Джаспером, причем как можно быстрее, думала она. Этот мужчина опасен. Его нельзя недооценивать. К несчастью, она к нему неравнодушна и ничего не может с собой поделать.

 

Глава 7

— Но мне не нравится, что ты будешь одна, — запротестовала Неста, когда Ронуэн спешилась. Старая женщина с недоумением взирала на нее сверху вниз. — Почему ты не можешь доехать до Каррег-Ду вместе со мной?

Ронуэн поежилась.

— Мне нужно залезть на дерево и побыть одной, — ответила она. — Пожалуйста, Неста, не настаивай. Со мной ничего не случится. Я все детство провела в лесах возле Афон-Брин. Вокруг Каррег-Ду леса ничем не отличаются от наших.

Неста несколько мгновений внимательно смотрела на девушку.

— Ты вернешься обратно, чтобы найти его? — с тревогой в голосе поинтересовалась она. — Если да, хочу тебя предупредить, что нельзя…

— Я не собираюсь встречаться с ним! — выкрикнула Ронуэн. — Все, что угодно, только не это!

— Да? Только не делай вид, что он для тебя ничего не значит. Я еще не настолько стара, чтобы не помнить, что делает с человеком страсть.

Ронуэн бурно запротестовала, уверяя Несту, что она ошибается, но, заметив ее понимающую ухмылку, замолчана. Неужели этот англичанин оказывает колдовское действие на всех женщин поселка? Даже на старую Несту?

«Ты на себя-то посмотри», — посоветовал ей внутренний голос, и Ронуэн понурилась.

— Мне нужно побыть одной, — прошептала она. — Одной.

Неста пожала плечами.

— Хорошо, как скажешь. Но я буду ждать тебя к ужину. Не заставляй меня беспокоиться.

— Ладно. — Ронуэн бросилась бежать, но сообразив, что ведет себя как неблагодарный ребенок, остановилась. — Я встревожена, — призналась она, — и должна подумать. Вот и все.

— Понимаю, — усмехнулась Неста.

Ничего она не понимает, решила Ронуэн, когда кобыла Несты снова пошла вперед. Да и как она может понимать? Жизнь Несты всегда была простой. Она встретила валлийца, вышла за него замуж, и в течение тридцати лет была ему хорошей женой. Ее никогда не соблазнял враг. Ее никогда не доводил поцелуями до умопомрачения человек, которого она хотела убить. Ее никогда не предавало собственное тело, заставляя желать того, кого должна бы ненавидеть.

Кого она действительно ненавидит.

Ронуэн стояла на тропинке и смотрела вслед старой женщине, мерно покачивавшейся в седле. «Что со мной не так?» — думала она. Каррег-Ду был домом ее детства, но она больше не была там своей. Афон-Брин стал ее домом, но и здесь она чувствовала себя чужой. Ей было немного легче с Рисом и его мятежниками. Но и там она не была своей.

Она знала решение своей матери — как и, возможно, любого разумного человека. «Найди себе мужа и обзаведись собственным домом». Но если в прошлом эта перспектива не вызывала у нее энтузиазма, то теперь и подавно. И все из-за Джаспера Фицхью.

Будь он проклят, мрачно подумала она. Тысяча проклятий на его голову! Она схватила стебель камыша и пошла, постукивая себя им по ноге, через высохшее поле дикой пшеницы, со злостью сбивая склоненные головки с семенами, попадавшиеся на пути.

Он лишил ее того немногого в жизни, в чем она была абсолютно уверена, — ненависти к англичанам.

Девушка в полном изнеможении прислонилась к стволу липы. Нет, она все еще продолжает ненавидеть англичан. Просто раньше она не была ни с одним из них знакома, поэтому ей не трудно было представлять их чудовищами. Сейчас, хотя ей это было больно признавать, она поняла, что Джаспер очаровательный мужчина, так же как и его брат, который был хорошим мужем для Джослин и великолепным отцом для их детей.

Только это ничего не меняло. Она должна бороться с Джаспером и всем, что он олицетворяет. И она должна сделать маленькую Гвендолин своей заложницей.

Ронуэн еще долго сидела под липой, погрузившись в свои невеселые мысли. Солнце склонилось к горизонту. Порывы ветра доносили до нее звуки из английского городка. Лаяла собака. Женщина громко звала ребенка домой. Город и замок не были видны, но не позволяли забыть о себе.

Потом она услышала другой звук и насторожилась. Кто-то осторожно двигался в ее сторону, но не по дороге, а через лес. Ронуэн бесшумно встала и прижалась к дереву. Ее рука скользнула к кинжалу на бедре. Хотя чувствовать в руках оружие было приятно, страх от этого не уменьшался. Она была слишком близко к английскому городку. Надо было ехать с Нестой.

Звук приближался. Под чьей-то ногой хрустнула ветка. Метнулся наутек какой-то мелкий зверек. Ронуэн внимательно всматривалась в том направлении, откуда приближался чужой. И очень скоро была потрясена увиденным.

Изольда. Старшая дочь Джослин. Девочка осторожно пробиралась по лесу. Заметив Ронуэн, она замерла.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: девочка одна. Но вместе с облегчением пришло раздражение. Ронуэн спрятала кинжал в ножны и направилась к ребенку.

— Что ты здесь делаешь, Изольда? Мама знает, где ты? Нет, конечно, не знает. — Она скрестила руки на груди и сурово взглянула на девочку. — О чем ты думала, дорогая моя, сбежав из замка без провожатых?

Виноватое выражение исчезло с личика Изольды.

— Я могу задать тебе тот же самый вопрос. Почему ты сидишь здесь одна? Кого ждешь?

— Жду? Никого я не жду, — удивилась Ронуэн и неожиданно все поняла. — Я никого не жду, и уж тем более не желала бы видеть здесь твоего дядю.

Изольда вздернула подбородок.

— Я видела, как ты на него смотрела. Меня не обманешь. Но ты напрасно теряешь время, если считаешь, что его внимание к тебе что-то значит. Он ведет себя так со всеми женщинами.

— Не сомневаюсь, — пробормотала Ронуэн. — Но ты ошибаешься, если думаешь, что этот человек произвел на меня впечатление. Ничего подобного.. — Она указала на дорогу. — А теперь возвращайся домой, Изольда, и поспеши, пока твое отсутствие не заметили и не начали поиски.

Девочка задумалась. Ронуэн увидела на ее лице неуверенность.

— Ты говоришь, что не хочешь его, но откуда мне знать, что это правда?

Потеряв терпение, Ронуэн заявила:

— Этого ты никогда не узнаешь. Не забывай: ты не можешь повлиять на своего дядю, равно как и ни на одну женщину, которая может ему понравиться. Он взрослый мужчина, а ты маленькая девочка. И он твой дядя, Изольда. Ты и он никогда…

— Нет! — выкрикнула девочка и зажала ладошками уши. — Я тебя не слышу! Я тебя не слушаю! Так что можешь прекратить свои разговоры. Уходи! — сказала она, и в ее голосе зазвучали повелительные нотки. — Уходи туда, откуда пришла, и оставь нас в покое.

Ронуэн не могла не восхититься храбростью девочки. Она, конечно, заблуждалась, но по крайней мере готова была бороться зато, что считала своим. Конечно, Изольда наполовину валлийка. До своего замужества ее мать Джослин была по-настоящему отважной женщиной. И отца Изольды, хотя он и англичанин, никак не назовешь трусом. Даже Ронуэн это признавала. Так что девочка была очень смелой и не кривила душой. Просто сейчас она ни о чем не могла думать, кроме своей детской влюбленности в красивого родственника.

Любовь существующая вопреки здравому смыслу часто делает сильную женщину слабой. Джослин пошла по этому пути, и Ронуэн едва не поступила так же. Как можно ожидать более разумных действий от ребенка?

Не обращая внимания на открытую враждебность Изольды, Ронуэн ласково улыбнулась ей.

— Не меня тебе следует опасаться, Изольда, если речь идет о твоем дяде. Несомненно, на него найдется много других охотниц. Ты собираешься наносить визиты каждой?

— Ты считаешь меня беспомощным ребенком, но это не так.

— Я последний человек, который мог бы посчитать тебя беспомощной, Изольда, — спокойно сказала она, — но все же ты не должна находиться в лесу одна. Иди домой, чтобы с тобой не случилось ничего плохого.

Изольда устремила на нее мрачный взгляд, в котором враждебности нисколько не уменьшилось.

— Это ты иди домой. А у меня есть право здесь находиться. Это земли Роузклиффа.

Ронуэн сжала кулаки. Невоспитанная английская девчонка! Это валлийские земли. Земли Уэльса.

Она задумчиво посмотрела на Изольду. У нее никогда не будет лучшей возможности взять одного из детей Рэнда в заложники. Нанести удар за Уэльс.

И хотя она уже решила, что брать в заложники следует Гвендолин, разве можно упускать такой блестящий шанс?

Она огляделась по сторонам, переполненная самыми разными эмоциями. «Просто сделай это, — требовали ее валлийские корни. — Возьми девчонку и обменяй ее на замок».

«Но что, если она пострадает? — возражало ее женское начало. — Я никогда себе не прощу, если с ее головы упадет хотя бы один волос».

В это время раздался свист — такой звук издает сокол на охоте. Ронуэн отлично знала, что это не сокол. И поняла, что решение, похищать Изольду или нет, уже принято без нее.

Она неохотно ответила на сигнал Риса, и через минуту он в компании еще двух мятежников появился среди ив.

Изольда испуганно вскрикнула и бросилась наутек, но Фентон ее легко поймал и прижал к себе. Ронуэн тотчас поспешила к нему. Этот здоровяк мог причинить девочке боль.

— Дай ее мне, — потребовала она. — Ты ее пугаешь.

— Она и должна испугаться, — заметил Рис, неторопливо приблизившись. Его улыбка напоминала волчий оскал. — Итак, Ронуэн, какая дичь нам попалась сегодня? — Он окинул взглядом девочку и обернулся к Ронуэн. — Это его старшая, Изольда. Я и не ожидал такого быстрого успеха.

— Если уж быть точным, ты вообще не ожидал успеха, — пробормотала Ронуэн и прижала к себе Изольду. — Успокойся, — сказала она, — тебе не причинят вреда.

— Почему ты так говоришь? — нахмурился Рис.

— Я тебя ненавижу! — взвизгнула Изольда.

— Не сомневаюсь, — вздохнула Ронуэн, глядя на Изольду. Рису она сказала: — Если бы ты доверял мне и не сомневался в успехе, не сидел бы в засаде, выслеживая меня.

Рис пожал плечами.

— Я предпочел бы выражение «охраняя тебя и ожидая случая предложить свою помощь». Дай девчонку мне.

— Нет! — завопила Изольда и изо всех сил вцепилась в Ронуэн, из рук которой только что яростно вырывалась.

— Я справлюсь с ней, — твердо сказала Ронуэн.

Фентон, до сих пор молчавший, хмыкнул:

— Плохо, когда женщина тебе указывает, что делать. Теперь они обе будут тобой командовать?

Рис выругался.

— Дай ее мне, Ронуэн, — выкрикнул он и вырвал Изольду из ее объятий.

Грубо схватив за плечи, он стал внимательно всматриваться в лицо девочки.

— Внешне она похожа на мать. Но внутри… В сердце ты истинная англичанка, не так ли? Отвечай же! — громко потребовал он и встряхнул ее.

Из глаз ребенка хлынули слезы, и сердце Ронуэн сжалось. Она схватила Риса за руку.

— Прекрати! Ты ее пугаешь!

— Прекрасно. Она и должна меня бояться. Если она будет вести себя плохо, ей придется за это ответить. Ты все поняла? — спросил он, холодно глядя на девочку.

Бравада Изольды исчезла. Теперь она была просто маленькой девочкой, попавшей в руки врагов ее отца. По ее щекам катились слезы, но она сумела кивнуть в ответ.

Немного смягчившись, Рис ослабил хватку.

— Вот и хорошо. — Он подтолкнул девочку к Фентону. — Не спускай с нее глаз, а я пока поговорю с Ронуэн наедине.

Но Ронуэн не имела никакого желания беседовать с Рисом наедине. Ее чувства были в смятении, и она уже не могла определенно сказать, кому предана по-настоящему. К тому же ей не понравился собственнический инстинкт, проявившийся в поведении Риса.

— Мы можем поговорить в другое время, Рис. Сейчас намного важнее дать мне возможность успокоить девочку, заверить ее, что она в безопасности. Думаю, никто из вас с этой задачей не справится.

Юный мятежник долго и пристально смотрел на свою собеседницу, и у нее появилось ощущение, что она лишь оттягивает неизбежное. Она совершила роковую ошибку, когда однажды поцеловала его. Похоже, теперь он ждал повторения. И продолжения. Ей потребуется время, чтобы решить, как справиться с его похотью, а пока забота об Изольде — вполне подходящий повод избежать неприятностей.

— Мы можем поговорить позже, — повторила она. — Сейчас не время.

Рис пожал плечами и вздохнул.

— Что же, тогда иди с ней. А я пока расставлю людей следить за всадниками из замка. Англичане довольно скоро сообразят, что девчонка исчезла. Мне будет очень приятно наблюдать, как они ее ищут. Интересно, как скоро они обнаружат мое послание?

Послание было написано по-валлийски. Было уже темно, когда один из участников поисков нашел его пришпиленным к дереву валлийской стрелой. Хотя Джаспер свободно говорил по-валлийски, читать ему было трудно. А поскольку жизненно необходимо все понять правильно, он с большой неохотой показал послание Джослин.

Она прочитала послание в полном молчании, но когда подняла голову и взглянула на Джаспера, ее лицо было абсолютно белым.

— Он хочет замок за ее жизнь. — Кусок грубого пергамента дрожал в ее руке. — Изольду за Роузклифф. Мы должны отправить весточку Рэнду. — Ее голос лишь слегка дрогнул, когда она, поколебавшись, спросила: — Как ты думаешь, он действительно может ее убить?

Джаспер в ярости стиснул зубы.

— Не знаю. Я так не думаю. Но он забыл, что в таких играх участвуют две стороны. Мы можем захватить валлийских заложников.

Джослин задрожала.

— Ни один из заложников, которого ты захватишь, не будет его родственником. Их у него нет. Кстати, — добавила Джослин, — если ты возьмешь в заложники валлийцев, это лишь укрепит его позиции у людей, которые сейчас остаются нейтральными. Так что это будет ему на руку.

Тут ее хладнокровие дало трещину.

— О, Рис! — всхлипнула она. — Как он мог сделать такое с моей маленькой Изольдой, которую некогда так любил!

Она уронила пергамент, закрыла лицо ладонями и разрыдалась.

Джаспер еще никогда не чувствовал себя таким беспомощным. И таким возмущенным. Да будет проклят человек, который может опуститься так низко, что использует в качестве оружия в своем сражении ребенка.

Гонец обеспокоенно переминался с ноги на ногу. В очаге потрескивали поленья. Это были единственные звуки, нарушавшие тишину в зале. Две служанки молча стояли в углу. Слуга держал за ошейник собаку. Гэвина и Гвендолин отправили в детскую с няней. Все обитатели замка, активно не участвовавшие в поисках Гвендолин, где-то попрятались и молились о благополучном возвращении ребенка.

Джаспер знал, что молитвами здесь не обойдешься. Он ни минуты не сомневался, что девочка не могла сама уйти и заблудиться. Когда же его подозрения подтвердились, легче ему не стало. Хуже того, он предполагал, что в деле участвовал далеко не один только Рис ап Овейн. И первой в списке подозреваемых стояла красивая, но лживая Ронуэн ап Томас.

Ночь была бесконечной. Затянутое тучами небо нависло над самой крышей замка. Издали доносились раскаты грома. Сверкали молнии. Но дождь лишь немного покапал, и наступивший серый рассвет ничем не отличался от других — был таким же влажным и прохладным.

Изменилось только одно — в замке не было Изольды. Ее взял в заложники проклятый валлийский бандит Рис ап Овейн.

Джаспер отправил гонца на юг, чтобы сообщить печальную новость Рэнду. Ему даже думать не хотелось о том, какова будет реакция брата. Рэнд поручил Джасперу простую задачу: охранять его семью и владения. И что же получилось? Джаспер позволил себе увлечься женщиной, которая однажды пыталась его убить.

Он в ярости сжал кулаки. Проклятие! Каким же он был идиотом! Когда Ронуэн появилась в замке, он вообразил, будто его галантный жест — он же отпустил ее в первый раз — изменил ее отношение к нему. Как дурак он пошел на поводу у этой дьяволицы и, сделав это, позволил своей маленькой невинной племяннице оказаться в руках у злейшего из врагов.

Да поможет им Бог, если с головы Изольды упадет хотя бы волос!

Его конь неторопливо переступал ногами, а Джаспер внимательно осматривал деревню. Ни он, ни его люди не спали ни минуты. Поиски в лесу между Роузклиффом и Каррег-Ду ничего не дали. Жители деревни не отличались разговорчивостью. Даже Неста, всем сердцем любившая детей Джослин, смогла сказать очень мало. Ронуэн отстала неподалеку от того дерева, где была найдена записка. Старая женщина сквозь слезы поклялась, что больше ничего не знает.

Джаспер считал, что его предали. Ронуэн была такой нежной и мягкой, когда он ее целовал, такой страстной и в то же время невинной. Она околдовала его… и обвела вокруг пальца. А одержимость ею теперь не позволяет ему предаваться любви ни с одной другой женщиной.

Она оказалась вероломной лазутчицей. Он обязан был предвидеть такую возможность.

Он взглянул на свою правую руку — на ней не хватало одного пальца. Пусть Ронуэн тогда спасла ему руку, а может быть, и жизнь, но сделала это ради собственных целей, а не для того, чтобы избавить его от страданий. После этого она пыталась убить его и украла его коня. А теперь прямо из-под носа увела племянницу. Что бы он ни был должен этой валлийской ведьме, все долги давно уплачены. Теперь у него остался только один долг — отомстить, и, черт его возьми, он это сделает.

Она получит сполна.

Джаспер молча уставился на высокие холмы, окружавшие Каррег-Ду. Он помнил место — поляну, ложбину, промытую полноводным из-за таяния снега ручьем. Этот разбойник — Рис — и его банда устроили где-то там лагерь, который они время от времени перемещают. Он вполне может оказаться в том самом месте, которое когда-то использовал отец этого вероломного мальчишки.

План созрел в его голове довольно быстро, и Джаспер подозвал к себе людей.

Половина поисковой партии въехала в лес на конях. Люди громко перекликались друг с другом, их кони с шумом пробирались сквозь густые заросли.

Джаспер возглавил другую группу, которая спешилась и вошла в лес очень тихо, соблюдая все меры предосторожности.

Ветер дул им в лица, неся запах влажной земли и прелой листвы. В течение часа они шли вперед молча, прочесывая лес цепью. Потом еще час.

Неожиданно Джаспер остановился. Его внимание привлек новый запах. Костер. Где-то впереди горит костер.

Он дал сигнал Урику, и сообщение было передано по цепи. Люди замедлили шаг и приготовили оружие. Теперь продвижение вперед замедлилось, и Джаспер едва не подпрыгивал от нетерпения. Он так сильно сжимал рукоять меча, что побелели пальцы.

Двенадцать лет он учился быть солдатом, но до сих пор имел мало возможностей проверить свою выучку на деле. Если, конечно, не считать такой проверкой занятия на тренировочном поле. Но сегодня… сегодня он докажет, что является истинным воином.

Послышался чей-то голос. Джаспер и его люди замерли. Он сделал еще несколько осторожных шагов вперед. Какой-то валлиец проговорил:

— Ну давайте же начинать. Сколько можно ждать!

— Ешь сырое, если хочешь, — последовал ответ.

Джаспер присел за камнем, выступающим из склона холма. Рядом лежал полусгнивший ствол упавшего дерева. Дополнительное укрытие. Осторожно высунувшись, он увидел горстку людей, сидевших вокруг костра, на котором что-то кипело в большом котле. Поляна была очищена от кустарника. Очевидно, лагерь располагался здесь довольно долго. Ветхие постройки казались пустыми, и в какой-то момент Джаспер почувствовал сомнение. Быть может, это вовсе не те люди. Тут он заметил пятно ярко-желтой ткани и высунувшуюся из-за спин ножку.

Изольда. Это могла быть только она. Ножка подвинулась и снова скрылась из виду, но Джасперу было достаточно увиденного. Его охватила дикая, первобытная ярость. Ничего подобного ему не приходилось испытывать раньше. Изольда не его дочь. Но они одной крови, а главное, девочка находилась под его защитой.

Его взгляд скользнул по сидевшим вокруг костра людям. Их было семеро. Возможно, еще один человек охраняет Изольду. Потом на поляну выскочил еще кто-то, и Джаспер застыл. Ронуэн!

Прямо за ней бежал мужчина — молодой, но с его лица не сходило выражение лютой злобы. А вот и Рис ап Овейн собственной персоной.

Мужчина догнал девушку только потому, что она резко остановилась, когда все головы сидевших у костра людей, как по команде, повернулись к ней. Их смешки и понимающие ухмылки не оставляли сомнений в происходящем. Равно как и то, с каким хозяйским видом Рис взял девушку за руку.

Будь она проклята! Будь проклята хитрая ведьма, мысленно выкрикнул Джаспер. Тот факт, что она была женщиной Рис ап Овейна, его не удивил. Он подозревал это с момента исчезновения Изольды. Но ярость при виде их вместе ошеломила его самого. Он не мог видеть, как этот мерзавец накручивает на свой грязный палец ее локон, как ухмыляется, обнимая ее за плечи. Больше всего на свете ему хотелось убить долговязого ублюдка.

— Как ты считаешь, — спросил один из мужчин у костра, — эти дураки еще долго будут обыскивать лес вокруг Каррег-Ду?

Прежде чем ответить, Рис проводил взглядом ушедшую с поляны Ронуэн.

— До тех пор пока возглавляющий их никчемный глупец не получит указание от своего братца.

Джаспер справился с гневом и подался вперед, чтобы как следует рассмотреть валлийского разбойника. В свое время он убил его отца, значит, теперь придется убить и сына. Строго говоря, Рис был еще подростком. Ведь тогда, десять лет назад, мальцу едва исполнилось шесть лет. Джаспер понимал, почему мальчишка так ненавидит его, но это ничего не меняло. Он забрал Изольду. И заплатит за это жизнью.

Джаспер сконцентрировался для нападения. Его сердце билось часто и ровно, мышцы напряглись. Он чувствовал, что его люди тоже готовы к атаке. А потом Рис ап Овейн заявил, обращаясь к сидевшим у костра:

— Рэндолф Фицхью проткнет мечом своего придурка братца за это, а потом я уничтожу Рэндолфа Фицхью.

Возможно, он сказал что-то еще, но этого уже никто не услышал, поскольку все слова заглушил боевой клич Джаспера. Англичане, все как один, бросились на валлийцев, размахивая мечами.

Валлийцы среагировали моментально. Не прошло и нескольких секунд, как раздалось лязганье металла. Валлийские проклятия смешались с бранью англичан.

Джаспер зарубил мечом одного несчастного и бросился к другому. Но при этом постоянно следил за Рисом, который отбивал атаку сразу двух нападавших. Проткнет мечом? Что ж, ты сам выбрал свою судьбу.

Нельзя было не признать, что юный валлийский мятежник сражается храбро. Он разделался с одним из пеших солдат и теперь дрался с рыцарем. Его явно кто-то учил. Только англичане были лучше вооружены и на их стороне был фактор внезапности. Валлийцы падали один за другим. Уцелевшие шаг за шагом отступали, и настал момент, когда на ногах остался только Рис. Он дрался, окруженный англичанами.

По сигналу Джаспера его люди отступили, и он остался с врагом один на один. Джаспер поднял меч, готовый к бою. Он хрипло и тяжело дышал. Рис тоже устал и старался отдышаться. По его щеке текла кровь — вероятно, получил скользящий удар. Джаспер тоже был ранен колющим ударом в левое бедро. Но боли он не чувствовал — только злость и желание продолжать схватку.

Выходит, это и есть жажда крови, о которой ему говорил Рэнд. Она сильнее боли и страха, и если возникла, ее почти невозможно укротить. И все же Джаспер хорошо усвоил законы рыцарства, и его честь требовала, чтобы он умел проводить грань между поединком и убийством. Напасть на оставшегося в одиночестве валлийца, когда вокруг англичане, — что это, если не убийство?

— Брось меч, — приказал он.

Когда юноша не подчинился, Джаспер повторил приказ по-валлийски.

— Да пошел ты, — прошипел молодой человек сначала на своем языке, а потом, усмехнувшись, по-английски.

Англичане бросились вперед, желая немедленно изрубить в капусту наглеца, однако Джаспер остановил их.

— Позаботьтесь об Изольде, — велел он, — и заберите женщину тоже.

Рис тотчас насторожился, а Джаспер устало засмеялся.

— Твой план был глуп. Никто не сможет изгнать нас из замка. А теперь к тому же не ты удерживаешь Изольду, а я поймал вас обоих — и тебя, и Ронуэн.

Их глаза встретились. Взгляд юноши горел такой неукротимой ненавистью, что Джаспер решил: сейчас нападет. Он даже надеялся, что мальчишка нападет. Он еще не был готов убрать меч в ножны. Все его существо рвалось в драку. В драку с этим человеком.

Он поднял меч и насмешливо спросил:

— Она рассказала тебе, как хотела меня? Не стану скрывать, я тоже ее хотел.

— Ты, грязный ублюдок…

Их прервал встревоженный крик:

— Изольды здесь нет! И женщины тоже!

 

Глава 8

У Ронуэн не было выбора. Ей пришлось стать жестокой.

При первых же звуках английской речи она потащила Изольду за собой. И хотя у нее не было времени отыскать среди нападавших Джаспера, она не сомневалась: он здесь. Поэтому она выволокла упиравшуюся девочку из ветхой постройки, посадила на одну из немногих лошадей, имевшихся у мятежников, сама тоже забралась на лошадь и погнала ее по лесу.

Девушка не была хорошей наездницей, да и опыта во взятии заложников у нее не было. Однако неожиданно для самой себя она оказалась на высоте положения. Она непрерывно угрожала и Изольде, и лошади, пока они не удалились на безопасное расстояние, и только когда все звуки боя стихли, а ночь накрыла их холодным черным одеялом, Ронуэн перевела дух.

Она была в полном изнеможении, так же как упавшая духом девочка и измученная лошадь. Остановившись у гигантской ели, девушка спешилась и помогла спешиться Изольде.

Ронуэн огляделась. Она чувствовала себя не лучше Изольды. Что ей теперь делать? Пока они неслись очертя голову по лесу, думать было некогда. Но теперь девушка запаниковала. Что произошло там, на поляне? Удалось ли Рису и его товарищам спастись? Живы ли они?

А что с Джаспером?

Она опустила голову и закрыла лицо руками. Ну почему весь мир ополчился против нее? Она перестала быть самой собой! Кто она? Убийца? Шпионка? Похитительница детей? Хуже всего то, что ей некуда податься. К матери идти она не может, своего дома у нее нет. Даже друзья теперь от нее отвернутся: Неста, Джослин.

Ронуэн содрогнулась, представив себе ужас Джослин, обнаружившей исчезновение Изольды. И все из-за нее.

А если Рис мертв? Или Джаспер?

— О Господи, — взмолилась она, — умоляю тебя, только не это!

Бог не ответил. Зато это сделала Изольда. И Ронуэн показалась, что ее устами вещает сам Господь.

— Я ненавижу тебя, — сказала девочка. — Ненавижу!

По щекам Ронуэн покатились слезы. Она хотела, но никак не могла их остановить. Она не сердилась на девочку за эти злые слова. В тот момент она сама испытывала к себе ненависть. Она подняла голову, вытерла слезы и постаралась сосредоточиться. Но пока она ничего не могла предпринять. Они оказались в глухом лесу. Скоро они замерзнут. Итак: сначала укрытие, потом еда.

А что случилось там… на поляне… она попробует разузнать завтра.

Выпрямившись, Ронуэн взглянула в глаза Изольде.

— Я знаю, что ты меня ненавидишь. Тем не менее тебе придется мне доверять. Только я могу тебя защитить.

— Защитить меня? Ты серьезно? Да меня надо защитить от тебя! Ведь это ты хочешь меня убить!

— Я никогда не причиню тебе вреда.

— Тогда почему ты взяла меня в заложники?

Действительно, почему? Ронуэн вздрогнула и сжала губы.

— Это не было моей целью. Я верну тебя домой, как только решу, как туда добраться.

Изольда посмотрела на нее с откровенным подозрением.

— Домой? В Роузклифф?

— Да, Изольда, в Роузклифф.

Но только после того, как она узнает, что именно произошло на поляне и взят ли кто-нибудь из ее соотечественников в плен. Если это случилось, она сможет обменять их на Изольду.

А что, если Рис и его люди мертвы?

Ронуэн обхватила себя руками и неожиданно почувствовала, как сильно замерзла. Если они мертвы — если их убил Джаспер Фицхью, — тогда ей придется отомстить за них. Хотя она не сможет использовать для этой цели Изольду или другого ребенка, она нанесет удар Джасперу. Он, безусловно, привлекателен. Красив. Смел. Но он англичанин, он враг.

Больше она не позволит себе об этом забыть.

Новости в замок Роузклифф принес Ньюлин. На рассвете он сидел на камне, на который опирается подъемный мост. Его заметил стражник и сообщил Джасперу. Новость каким-то образом дошла и до Джослин, поскольку она оказалась на башне еще раньше Джаспера.

— Опускайте мост, — велела она. Когда стражник взглянул на Джаспера, ожидая подтверждения, Джослин повысила голос: — Немедленно прикажи ему опустить мост, Джаспер. Ньюлин что-то знает.

Несомненно, знает. Но Джаспер вовсе не был уверен, что Джослин должна услышать эти новости.

Одержав победу над мятежниками, они долго искали Изольду и Ронуэн, но безуспешно. Юная валлийка буквально растворилась в лесной чаще и увела Изольду. Джаспер понимал, что далеко уйти они не могли, но, вероятно, Ронуэн умела хорошо прятаться. Молодой человек разрывался между желанием продолжить поиски и необходимостью доставить пленных в замок. Если бы два валлийца и один из его рыцарей не были тяжело ранены, он, безусловно, остался бы и, заглянув под каждый куст, в каждое дупло, в конце концов нашел бы беглянок. Но раненым нужна срочная помощь деревенского лекаря, и Джаспер сдался. Он не доверял Ронуэн, но все же был уверен, что она не причинит вреда девочке. Да и пока Рис ап Овейн у него в руках, валлийка далеко не уйдет.

Правда, он очень боялся возвращаться в Роузклифф к Джослин без Изольды.

Джослин ждала, и хотя пребывала в смятении, новость приняла относительно спокойно. Она захлопотала над ранеными, накладывая целебные мази и повязки. Активно помогая лекарю, собственноручно зашила раны у двух мятежников.

Было уже очень поздно, когда они в полном изнеможении добрались до кроватей, однако Джаспер еще долго лежал без сна, тревожась об Изольде, злясь на Ронуэн и ругая себя за то, что дал ей уйти. Ему понадобилось три стакана вина, чтобы немного успокоиться. С тех пор прошло всего три часа, и вот он снова стоит на башне, скрипя зубами и ожидая новостей.

Джослин побежала по мосту еще до того, как он полностью опустился. Джаспер устремился за ней. Что ж, выражение лица Ньюлина вовсе не было мрачным.

— Ты принес нам новости от лживой ведьмы? — спросил он раньше, чем Джослин успела открыть рот.

Кособокий бард пожал плечами.

— Кому-то она кажется лживой, кому-то ведьмой. А другие считают ее верной и преданной.

— Изольда цела? — перебила его Джослин, в тревоге заламывая руки. — Она у Ронуэн?

— Ты можешь больше не волноваться, — сказал Ньюлин, устремив оба глаза на Джослин. — Твоя дочь в безопасности. Никто не собирается причинять ей вред. — Потом его глаза снова пришли в движение, независимо друг от друга, и он повернулся к Джасперу. — Она предлагает сделку. Обмен ее пленницы на ваших. Каков будет ответ?

Джаспер почувствовал одновременно облегчение и удовлетворение. Он оказался прав насчет Ронуэн. Потом он напомнил себе, что сумел предсказать ее действия впервые, и энтузиазм исчез.

— Обмен? — переспросил он. — Почему мы должны соглашаться на…

— Мы согласны, — перебила его Джослин.

— Возможно, мы действительно согласимся, — начал Джаспер, а когда Джослин, пылая негодованием, взглянула на него, обнял ее за плечи. — Мы, конечно, обменяем пленников на Изольду, но дело это непростое. Ведь у Ронуэн один заложник, а у нас пять. Поэтому я предлагаю следующее: четыре валлийских мятежника на Изольду. Но Рис ап Овейн не будет являться частью этой сделки. Он останется в темнице Роузклиффа.

На обычно непроницаемой физиономии Ньюлина отразилось изумление. Джаспер явно сумел произвести впечатление на барда.

— Четыре валлийских мятежника на Изольду. Я передам ваше предложение Ронуэн.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но Джослин схватила его за руку.

— С Изольдой все в порядке? Она не ранена? — Голос ее дрогнул.

Бард похлопал ее по руке.

— Она храбрая малышка, совсем как ее мать в таком же возрасте. Она со всем справляется.

— Скажи, что я люблю ее, — попросила Джослин, крепко сжав руку барда. — Скажешь?

— Непременно.

Ньюлин повернулся и заковылял по дороге.

Он вернулся меньше чем через час. На этот раз он ждал на дольмене, высившемся на опушке леса.

— Она согласилась? — спросил Джаспер, внимательно оглядывая лес.

Ньюлин отсутствовал недолго. Это значит, что Ронуэн и Изольда где-то рядом.

— Она не согласилась, — объявил бард.

— Что? — взвился Джаспер.

У него снова застучало в висках.

— Этого я и боялась, — пробормотала Джослин. — Она хочет освободить именно Риса. Они очень близки.

Очень близки. Джаспер пришел в ярость.

— Он останется моим пленником.

— А как же Изольда? Что будет с моей дочерью — твоей племянницей? — закричала Джослин. — Будь Рэнд здесь, он выпустил бы из тюрьмы самого дьявола, чтобы освободить дочь.

Джаспер тихо выругался. Это было правдой. Рис ап Овейн не имел такой ценности, как Изольда. Это он и сам понимал. Он пристально уставился на Ньюлина, который спокойно раскачивался взад-вперед. Бард ожидал решения. А мысли Джаспера лихорадочно метались в поисках выхода. Возможно, он сможет отправить своих лучших следопытов в лес на поиски.

— Ее здесь нет, — проговорил Ньюлин, словно отвечая на мысли Джаспера. — Она укрылась довольно далеко от Роузклиффа и Каррег-Ду.

Джаспер насмешливо покосился на барда.

— Ты отсутствовал меньше часа. Она не может быть далеко.

Улыбка Ньюлина была простой и ласковой. Но не его слова.

— Не все истины в этом мире непосредственно очевидны. Некоторые требуют веры, чтобы их распознать.

— И что я должен понять из твоего бормотания?

Джослин схватила деверя за руку.

— Ньюлин обладает знаниями, которых мы не имеем или не понимаем. Но он никогда не лжет. Я верю, что Ронуэн и Изольды нет поблизости. Советую тебе тоже поверить.

— Он знает, где девочка, а значит, может нам сказать.

— Все намного сложнее, Джаспер. Ты хочешь, чтобы эта страна была английской. Но здесь не Англия. Это Уэльс. И я валлийка. Наши обычаи не всегда легко понять.

Джаспер прищурился. Джослин права. Жители Уэльса — странный, пожалуй, даже мистический народ, имеющий множество предрассудков. Они отважные и верные, а на этом можно сыграть.

— Очень хорошо, — сказал он. — Если Ронуэн хочет освободить Риса, мы исполним ее желание. Но это будет стоить Ронуэн свободы. Мы обменяем Изольду на четырех пленных, а Ронуэн на Риса.

Впоследствии он сам себе не мог объяснить, почему сказал это. Двумя часами позже, шагая по стене, он обозвал себя дураком.

Ньюлин улыбнулся.

Джослин была исполнена радости и благодарности. Сейчас она, конечно, возбужденно считает минуты, оставшиеся до счастливого возвращения дочери.

У Джаспера было куда меньше причин радоваться. Согласится ли Ронуэн? И хочет ли он, чтобы она согласилась? В этом он не был уверен, и никак не мог разобраться в своих чувствах. Джасперу не хотелось отпускать Риса, но выбора не было. Изольду необходимо вернуть. К тому же он хотел получить лживую чертовку. Хотя не знал, что будет с ней делать и как долго продержит ее в замке.

Во всяком случае, достаточно долго, чтобы утолить безумное желание, которое она в нем вызвала. И чтобы преподать ей хороший урок.

Он попробовал побороть охватившее его властное всепоглощающее желание, разозлившись на самого себя. Он сделает Ронуэн своей пленницей и своей любовницей. И ее присутствие удержит Риса от нападения на Роузклифф.

Он, Джаспер, посмеется над валлийским бунтовщиком, захватив его женщину, решил он, уставившись невидящим взглядом на городок и окружающий его лес. И он позаботится о том, чтобы Рис ап Овейн узнал, когда Ронуэн согреет его постель. Тем самым он выманит горячего юнца и снова захватит его.

Он со злостью ударил затянутой в перчатку рукой по камню. Он получит Ронуэн и захватит Риса. А потом покинет эту проклятую землю раз и навсегда.

А сейчас ему есть о чем поболтать с юным валлийским мятежником.

Ронуэн медленно ехала по лесу, Изольда сидела впереди ее. Ньюлин наотрез отказался ехать с ними. И все же Ронуэн знала, что в конце тяжелого пути по каменистым горным тропам и через густой лес он будет ждать их в Каррег-Ду.

Она не задумывалась, каким образом он туда попадет. Некоторые вещи недоступны пониманию обычных людей. Для нее будет лучше обдумать возможные последствия того, на что она согласилась, если, конечно, Джаспер Фицхью намерен выполнить условия соглашения.

А что, если все это обман?

Голова Изольды дернулась и ударилась о плечо Ронуэн. Девушка подвинулась так, чтобы ребенку было удобнее. Факт остается фактом: независимо оттого, обманет ее Джаспер Фицхью или поведет себя честно, она обязана вернуть Изольду родителям. Мятежники были не правы, решив взять ребенка в заложники. Теперь ей предстоит заплатить за эту ошибку.

Интересно, какова будет цена?

Лошадь не спеша брела по тропе. Казалось, что кобыла знает, куда идти, и Ронуэн с радостью положилась на нее. Ни единый звук не нарушал царившую вокруг тишину. В торжественном карауле замерли вековые деревья.

Через час она будет на месте. Через час она взглянет в лицо Джасперу. Рис, Фентон и другие мятежники тоже будут там. Но они получат свободу, так же как и Изольда, только она отправится в плен.

Что с ней сделает победитель?

Ронуэн была испугана, но в то же время замерла в предвкушении.

Предвкушение!

Девушка тряхнула головой, гоня прочь эту неподобающую мысль. Джаспер имеет все основания презирать ее, он может подвергнуть ее суровому наказанию за все, что она натворила, и будет прав. При этом он может даже не показаться ей на глаза.

Или покажется?

Скоро все станет ясно.

Рис ап Овейн уверенно шагал по полю, последним в шеренге пленников. Как и остальные валлийцы, он был возбужден. Все они считали такой обмен — свою свободу на дочь Фицхью — победой.

Они недолго будут радоваться, мысленно поклялся, ехавший на коне рядом Джаспер.

Он не сказал Рису, какую цену Ронуэн придется заплатить за его свободу. Юнец так петушился, когда Джаспер его допрашивал, что он решил доставить себе маленькое удовольствие. Неужели он когда-то был так же вызывающе уверен в себе? Возможно. В случае с ним Рэнду обычно удавалось поставить его на место, если он уж слишком зарывался. Воистину на свете нет ничего более эффективного, чем старший брат, считающий младшего непроходимым тупицей.

Поскольку старшего брата у Риса не было, Джаспер решил временно взять эту роль на себя.

— Спешишь на свободу? — завел он беседу.

Юнец стрельнул в его сторону мрачным взглядом.

— Еще не построили английскую тюрьму, которая смогла бы удержать меня надолго.

— Может быть, уэльская тюрьма справится с этой задачей.

Рис возмущенно фыркнул.

— Ты еще глупее, чем я думал, если считаешь, что соотечественники упрячут меня в тюрьму. Я сражаюсь за них, и они меня любят, особенно Ронуэн, — добавил он и окинул собеседника исполненным открытого превосходства взглядом.

— Особенно Ронуэн, — повторил Джаспер, стараясь побороть внезапный приступ ревности. — Тебе повезло, если тебя любит такая храбрая и преданная женщина.

Он получил огромное удовольствие, наблюдая, как уверенность на лице юноши сменилась подозрительностью.

— Если ты хочешь заставить меня усомниться в ее преданности — зря стараешься. Меня не обманешь.

— А я и не собираюсь тебя обманывать. Только на свет еще не родился мужчина, которого не сумела бы провести женщина. Я просто предупреждаю тебя, мальчик: не считай себя лучше других.

— Да пошел ты со своими советами! — огрызнулся Рис. — И не смей называть меня мальчиком. Я мужчина, и стал им в тот день, когда ты убил моего отца.

— Ах да. Твой отец, — с подчеркнутой медлительностью протянул Джаспер, снова разозлившись. — Отважный Овейн. Я отлично помню тот день. Он как раз прижимал нож к горлу своей соотечественницы, когда его поразила моя стрела. К горлу Джослин. Учитывая малодушное поведение отца, вряд ли следует удивляться, что сынок попытался причинить вред маленькой дочери Джослин. Вы оба достаточно храбры, чтобы сражаться с женщинами и детьми, — усмехнулся он. — А столкнувшись с настоящими мужчинами, ты сразу угодил в тюрьму Роузклиффа.

— Но мы выходим на свободу! — выкрикнул Рис. — Разве не так?

Джаспер, прищурившись, несколько мгновений смотрел на наскакивающего на него мальчишку.

— Совершенно верно. Вы выходите на свободу. А платить за это, как всегда, придется женщине. Кстати, вот и она.

Он подстегнул лошадь и поскакал вперед, заметив вдали Ронуэн. Ему одинаково сильно хотелось избавиться от до крайности раздраженного и не слишком умного валлийского мятежника и поскорее встретиться с Ронуэн. Интересно, она снова приготовила какой-нибудь трюк?

Джаспер привел с собой достаточно людей, чтобы разрушить любой план. Еще больше людей он расставил в лесу, чтобы они перехватывали всех, кто мог помешать обмену заложниками. Он больше не хотел разгадывать ее хитрые планы. Он хотел услышать признание, что он ее превзошел.

И все же какая-то часть его души страстно желала, чтобы она попыталась изменить своему слову. Ведь если она нарушит уговор, он сможет сделать то же самое. Он обеспечит безопасность Изольды, потом снова захватит мятежников и вернет их в подземелье замка. И получит Ронуэн.

Он остановил коня и дал сигнал своим людям придержать пленных. Ронуэн стояла одна на дальней стороне склепа. Ньюлин сидел на плоском камне наверху дольмена, раскачиваясь взад-вперед. Вот только Изольды нигде не было видно.

— Где она? — спросил Джаспер. — Я привел пленных. Где Изольда?

— Здесь! — донесся изнутри дольмена приглушенный голос, и из какой-то дыры выскочила ухмыляющаяся Изольда.

Ее никто не удерживал. Девочка побежала к Джасперу, и тот через мгновение подхватил ее и усадил на коня перед собой.

— С тобой все в порядке?

— Да, только я грязная и голодная. — Изольда повернулась и обняла дядю за шею. — Я ненавижу ее, — шепнула она. — Надеюсь, ты бросишь ее в темницу и никогда оттуда не выпустишь.

— Я сдержала слово, — напомнила о себе Ронуэн. — Надеюсь, ты сдержишь свое.

Джаспер встретил ее враждебный взгляд. Она была одета в свободный зеленый плащ, скрывавший большую часть тела. Но он легко мог представить себе все, чего не видел. Она была изящной и очень женственной. Девушка казалась хрупкой и уязвимой, и при этом обладала железной волей. Она ненавидела его, но со страстью отвечала на его поцелуи.

Рису она отвечала так же?

Возможно. Кстати, не исключено, что он пробудил в ней еще большую страсть, решил Джаспер и крепче стиснул зубы. Жестом он приказал своим людям отпустить пленных. Четверо валлийцев двинулись вперед. Двое несли одного из раненых товарищей. Другой ковылял впереди.

— В чем дело? — завопил Рис, яростно вырываясь из рук удерживавших его англичан. — Он нарушил слово! Ты видишь, Ронуэн, он нарушил свое обещание!

Джаспер не сводил глаз с Ронуэн и заметил укоризненное выражение, появившееся у нее на лице.

— Ты не сказал ему? — тихо спросила девушка.

— Я предоставляю это удовольствие тебе, Ронуэн. Это твоя жертва, а твой приятель считает, что ты ради него готова на все.

Она медленно обошла дольмен, остановившись, чтобы поговорить с лежавшим на носилках человеком, — ей хотелось убедиться, что его раны не смертельны. Потом она сделала глубокий вдох, словно набираясь таким образом сил, и пошла прямо к Рису.

Джаспер с трудом высвободился из цепких объятий племянницы и спрыгнул на землю, оставив Изольду в седле. Не обращая внимания на ее возражения, он крепко взял Ронуэн за руку.

— Не возражаешь, если я полюбуюсь его физиономией в тот момент, когда ты сообщишь ему цену его свободы?

Ронуэн выругалась. Но хотя слова были злыми, в ее глазах застыла боль. Она повернулась к Рису.

— Ты свободен. Можешь идти, — сказала она по-валлийски. — Но мне придется остаться.

— Нет! Нет! Ронуэн, как ты могла согласиться на такую сделку! — Рис изо всех сил вырывался из рук продолжавших удерживать его рыцарей. — Как ты могла выбрать его!

— Я не выбирала его. Это единственный способ обеспечить твою свободу.

При этих словах Джаспер вздрогнул и сильнее сжал руку девушки.

— Я боялась, что с тобой в плену может произойти несчастье, — сказала она Рису.

— А как насчет твоей безопасности? — взвился Рис. — Ты же не знаешь, что он с тобой сделает!

— Не волнуйся, я не пострадаю. Думаю, об этом позаботится Джослин.

— Джослин? — Рис презрительно сплюнул. — Она предала собственный народ. С такой же легкостью она предаст и тебя.

— Моя мама не предательница! — закричала Изольда, все еще сидевшая на коне Джаспера. — А ты плохой человек! Я тебя ненавижу!

— Все, хватит! — рыкнул Джаспер. — Он оттащил Ронуэн назад и взял своего коня под уздцы.

— Ты не получишь ее! Нет! Я не позволю! — вопил Рис.

Он извивался и брыкался, но тщетно.

Джаспер приказал одному из своих рыцарей посадить Изольду перед собой, поднял упиравшуюся Ронуэн и посадил на своего коня.

— Будь благодарным, мальчик. Если бы не она, твоя голова уже покинула бы твои плечи.

— Береги свою голову! — выкрикнул Рис.

Крики и всеобщую неразбериху прекратил Ньюлин. Он перестал раскачиваться и встал на дольмене. Потрепанный плащ развевался вокруг него, то поднимаясь, то опускаясь, хотя ветра не было.

У Изольды перехватило дыхание. Ронуэн застыла в руках Джаспера. Даже Рис перестал вырываться и затих. Маленький бард, казалось, стал шире и выше ростом. Джаспер отлично понимал, что все это лишь игра воображения, но тем не менее был изрядно впечатлен.

А потом бард заговорил. Его речь была медленной и мрачной.

— Часто говорят, что человек рождается, чтобы бороться — за первый вздох, за каждый кусок хлеба, чтобы защитить свою семью, свою землю. Господь даровал нам глаза, чтобы видеть, уши — чтобы слышать, и губы, чтобы говорить. А еще разум, чтобы мыслить. Использовать эти дары мудро — значит, почитать Творца. — Он раскинул руки и окинул собравшихся своим странным несфокусированным взглядом. — Идите и будьте мудрыми. Будьте мудрее, чем вы были до сих пор.

Потом он сел и снова стал маленьким уродцем, которого все знали.

Бросив последний тяжелый взгляд на Риса, Джаспер повернул лошадь и погнал к Роузклиффу. Он был мудр. В своем решении относительно Ронуэн он не позволил эмоциям взять над ним верх. А в следующий раз, когда этот неуемный валлийский мальчишка попадет к нему в руки, он уже так легко не отделается.

Ронуэн тоже поклялась вести себя мудро, поскольку точно знала, что грядущие дни станут для нее тяжелым испытанием. Державший ее сейчас человек был мужчиной, пробудившим в ее теле эмоции, о существовании которых она даже не подозревала. Эти эмоции необходимо держать под контролем, но… она опасалась, что для этого потребуются сила и мудрость, которых у нее не было.

Ехавшая за ними юная Изольда, чьи глаза жгли злые слезы, не отрываясь глядела на Джаспера. Как же она ненавидела женщину, которую он сейчас обнимал. Но она поступит так, как сказал Ньюлин. Она будет мудрой и сумеет найти способ изгнать Ронуэн из жизни Джаспера навсегда.

Только Рис не обратил особого внимания на слова старого барда. Ему не нужна была мудрость, чтобы одержать верх над англичанами. Главное, иметь хорошо отточенные клинки и подготовленных людей. А еще достаточное количество лошадей, доспехов и щитов.

Английские солдаты отпустили его, вскочили на коней и ускакали прочь. А он еще долго стоял на месте. За его спиной возвышался дольмен, впереди справа — поля и деревня у стен замка. Вдали виднелся и сам замок.

Придет время, и он одержит победу над ненавистными англичанами. Или погибнет.

 

Глава 9

Бешеная скачка к замку Роузклифф была недолгой. Но для Ронуэн время тянулось невыносимо медленно. Что с ней будет? Что с ней сделает Джаспер, когда они прибудут в замок?

Надвратные башни сегодня казались более грозными, ров шире, а ворота неприступнее. Когда копыта застучали по подъемному мосту, послышались приветственные возгласы. И в деревне, и в замке люди радовались возвращению домой Изольды.

Девочка, плача, бросилась в объятия матери, и крики стали громче. Джаспер спешился, и Джослин сердечно поблагодарила его. Люди, ликуя, кричали до хрипоты. И лишь когда Джаспер повернулся к продолжавшей сидеть на лошади пленнице, внезапно наступила тишина. По толпе прокатился гул. Люди рассматривали Ронуэн.

— Ведьма! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Шлюха!

Ронуэн гордо выпрямилась, делая вид, что ее нисколько не задевают оскорбления, но душа ее корчилась и стонала. Она не могла винить своих соотечественников за подобное отношение, и от этого ей было еще больнее. Она встретила взгляд Джослин и увидела в глазах подруги разочарование. В какой-то момент ей показалось, что та хочет подойти к ней, но тут Изольда потянула мать в другую сторону, да и Джаспер преграждал путь.

— Я должен поговорить с ней, — сказал Джаспер. — Уведи Изольду в зал. Я скоро к вам присоединюсь.

После этого он целиком переключил внимание на Ронуэн.

Десятки пар глаз следили за тем, как он приближается к ней. Ронуэн тоже не сводила с него глаз. Она боялась, сама не зная, чего именно. Он взял ее в плен в обмен на свободу Риса. Он хотел, чтобы она оказалась в его власти, и она как дура согласилась. Это потому, что она боялась за Риса, сказала себе Ронуэн. Джаспер наказал бы Риса куда более сурово, чем накажет ее.

Теперь она боялась за себя. В общем, ее страшило не физическое наказание и даже не тюрьма, хотя, видит Бог, именно этого ей следовало опасаться. Оказаться вдали от своего любимого дикого леса, не видеть солнца, не чувствовать дуновения ветра — что может быть страшнее для выросшей в лесу Ронуэн?

Тем не менее ею владел совсем иной страх. Она чувствовала, что этот мужчина обладает над ней странной властью. Он может разбить ей сердце.

Все это было лишено смысла. Она должна справиться со своей глупой реакцией на этого мужчину. Но не могла. И еще она чувствовала, что он видел в ней эту слабость. И намеревался воспользоваться ею. Ронуэн подозревала, что знает, как именно.

Джаспер ни слова не сказал своей пленнице, просто взял за талию и без всяких усилий поставил на землю. Ни о чем не думая, она обхватила себя руками за плечи. Когда ее ноги коснулись земли, они несколько мгновений стояли очень близко, глядя друг другу в глаза. В других обстоятельствах это можно было посчитать любовными объятиями. Но когда он бесцеремонно развернул ее и подтолкнул к крытой шифером казарме, иллюзия развеялась. Толпа расступилась, пропуская их, и вновь сомкнулась за их спинами. Голоса в толпе стали угрожающими.

— Похитить ребенка…

— Бессердечная…

— Порождение Сатаны.

Потом что-то сильно ударило Ронуэн в спину. Девушка споткнулась, потеряла равновесие и упала. Джаспер нахмурился и рывком поставил ее на ноги. Потом, должно быть сообразив, что произошло, обернулся к толпе и звенящим от ярости голосом сказал:

— Она моя пленница, и я один могу решать ее судьбу. Причините ей вред без моего одобрения, будете жестоко наказаны. Всем понятно?

Толпа отпрянула, но Ронуэн не почувствовала облегчения, потому что выражение лица Джаспера было, мягко говоря, недобрым. Значит, он будет решать ее судьбу.

Иными словами, ей не поможет даже Джослин. К тому же неизвестно, захочет ли она ей помогать. И Ронуэн поспешила за англичанином. В казарме гарнизона было пусто и тихо. Громкие звуки доносились только из конюшен. Джаспер распахнул входную дверь и потянул девушку к лестнице, которая вела в помещение для тяжеловооруженных рыцарей. Втолкнув Ронуэн в одну из комнат, он вошел следом и запер дверь. Свет сюда попадал через одно высокое окно. Он освещал простую комнату с кроватью, комодом и предметами одежды, свисавшими с крючьев на стене. Очевидно, это его личная комната, подумала Ронуэн.

У нее перехватило дыхание. Джаспер, вероятно, что-то почувствовал, потому что на секунду отвлекся от лампы, которую пытался зажечь, и сказал:

— Это мои апартаменты. Располагайся.

Когда лампа разгорелась, он закрыл окно. Ронуэн оказалась наедине с мужчиной. Надежды на спасение у нее не было. Она отлично понимала, что ни одна живая душа не вмешается и не поможет ей. Однако Ронуэн приказала себе не паниковать, быть мужественной перед лицом врага, вести себя храбро, как и многие ее соотечественники. Потерять жизнь — что ж, такая судьба постигла уже тысячи ее соотечественников. Главное — не потерять достоинство.

Ронуэн гордо выпрямилась, вздернула подбородок и встретила высокомерный взгляд Джаспера, не дрогнув.

— Итак, каково будет наказание?

— Наказание? — Он невесело хохотнул. — Самым подходящим наказанием было бы отдать тебя толпе. Ты же видела — они жаждут твоей крови.

— Но у тебя на уме что-то другое. Скажи мне что.

Джаспер не ответил. Вместо этого он развязал пояс и повесил его и меч в ножнах на колышек в стене. Но его серые глаза, темные и манящие, были устремлены на Ронуэн. Они говорили лишь об одном: он получит ее, здесь и сейчас. На этот раз не будет никаких галантных жестов. Нет здесь и маленькой девочки, которая не позволила ему завершить то, что он уже дважды начинал.

Ронуэн задрожала, а где-то глубоко внутри начал разгораться маленький, но жаркий огонек.

Ронуэн пришла в смятение, осознав его намерения, но какая-то часть ее замерла в ожидании. Она ненавидела англичанина и вместе с тем ощущала какое-то странное возбуждение. Так горный зайчишка замирает перед прямым немигающим взглядом рыси, зная свою судьбу и понимая бесплодность попыток убежать.

Только когда Джаспер начал стягивать через голову тунику и на несколько секунд отвел от девушки глаза, она смогла перевести дух.

— Итак, ты изнасилуешь меня. Таким будет мое наказание.

— Я не собираюсь тебя насиловать.

Взгляд Ронуэн метнулся в сторону, после чего она снова посмотрела ему в глаза. Серые, завораживающие. Но Джаспер не дал ей заговорить.

— Я не намерен тебя наказывать, Ронуэн. Твоя преданность своему народу понятна и в какой-то степени достойна похвалы. Я решил не наказывать тебя, а скорее вознаградить себя и тем самым наказать бандита, который манипулирует твоей преданностью. — Заметив ее откровенное недоумение, он снова засмеялся. — Я хочу от тебя не больше того, что ты давала Рису ап Овейну. Я подарил жизнь твоему любовнику, Ронуэн. Ты должна быть мне за это благодарна. Так покажи свою благодарность. — Он шагнул к ней. — Покажи, что ты умеешь быть благодарной.

Ронуэн молча смотрела на Джаспера, не в силах осознать услышанное. Она хорошо понимала, чего он хочет, но никак не могла понять почему.

— Называй это как хочешь. Но если ты имеешь в виду изнасиловать меня, сделай это, и все.

— Я не получаю удовольствия от насилия над женщиной.

— Тогда мы оба в тупике, потому что я никогда… — Ронуэн на мгновение замолчала и яростно затрясла головой, — никогда не соглашусь.

Глаза Джаспера весело блеснули.

— Я с удовольствием докажу тебе, что ты ошибаешься. Ты уже дважды заявляла, что совершенно не интересуешься мной, и оба раза сдавалась, не выдержав огня, который вспыхивает между нами. На этот раз все будет точно так же. У тебя страстная натура, Ронуэн. Твой юный любовник уже насладился этой страстью. Теперь моя очередь.

— Рис не мой любовник!

Было очевидно, что Джаспер не поверил ей.

— Лгать бессмысленно, тем более что он уже успел похвастаться.

— Что?

Потрясенная, она молча наблюдала, как Джаспер стянул через голову полотняный шенс. В комнате было довольно прохладно, но его обнаженная кожа, казалось, излучала тепло. Рельефные мускулы, гладкая кожа и завитки темных волос на груди… Ронуэн ощутила странный жар внизу живота.

— Ты лишь оттягиваешь неизбежное, Ронуэн. Я обменял его на тебя. Теперь я желаю получить награду. Позволь мне посмотреть на тебя.

Девушка не осознавала, что пятится, пока не уперлась спиной в дверь. Джаспер не сдвинулся с места. В этом не было никакой необходимости, потому что в комнате спрятаться негде и заступиться за нее некому. Он вполне мог позволить себе быть терпеливым.

«Сделай как он хочет, — говорил ей внутренний голос. — Сделай и покончи с этим».

Только Ронуэн не могла в одночасье стать такой практичной. Она подняла руку, словно намереваясь оттолкнуть его.

— Я не была любовницей Риса. И твоей не стану.

— Он сказал, что ты его женщина.

— Я ничья женщина! — выкрикнула Ронуэн. — Я сама по себе.

На лице Джаспера отразилось изумление, быстро сменившееся скептицизмом.

— Когда я впервые увидел тебя на реке, ты как раз начала снимать одежду, чтобы соблазнить меня.

— Я ничего не сняла!

— Но ведь начала.

— Я… я думала, что там никого нет… просто хотела искупаться в реке.

— Ты хотела отвлечь мое внимание своим телом, чтобы выбрать нужный момент и выстрелить. — Он скрестил руки на груди. — Впрочем, хватит разговоров, женщина. Раздевайся. Я хочу видеть, что приобрел.

Почти не соображая, что делает, Ронуэн схватила стоявший на полке глиняный сосуд и запустила в Джаспера. После этого она взялась обеими руками за засов.

Ронуэн сумела открыть дверь, но подскочивший Джаспер ее захлопнул. Потом он повернул девушку лицом к себе, и она оказалась в ловушке. Сзади — дверь, впереди — широкая грудь мужчины, по бокам — его мускулистые руки. Она уперлась руками ему в грудь, но сразу отдернула их, почувствовав приятное тепло его гладкой кожи. Она прижалась к двери и встретила его насмешливый взгляд.

— Я тебя презираю, — заявила она.

— А я тебя хочу, — ответил Джаспер.

Он был так близко, что их тела почти соприкасались. Потом Ронуэн вспомнила, что надо дышать, сделала глубокий вдох, и их тела действительно соприкоснулись. Ее груди слегка задели его грудь. Он придвинулся ближе, и ее соски затвердели, ощутив тепло его тела сквозь тонкую ткань камизы и простого платья.

— Я тебя презираю, — повторила Ронуэн и отвернулась, чтобы не видеть насмешливого блеска в его глазах.

— Ты меня хочешь, — поправил Джаспер.

Одним коленом он раздвинул ей ноги и одновременно потерся грудью о ее грудь. Ощущение было необыкновенным. Соски приобрели необычайную чувствительность, а пламя в животе стало разгораться. Значит, это и есть желание? Каким темным колдовством он воздействует на ее тело? Ведь он почти ее не касается, а между ними проскакивают искры. Как это у него получается? Правда, сейчас Ронуэн волновал более важный вопрос: понимает ли он, как легко добился своей цели?

Она всячески старалась оставаться невозмутимой.

— Ты изнасилуешь меня прямо здесь? У двери? — прошипела она.

Джаспер ткнулся носом в ее волосы.

— Нет, — шепнул он ей прямо в ухо.

Его дыхание было теплым, почти горячим. Он поднял колено выше и потерся им о внутреннюю поверхность ее бедер. Ронуэн едва устояла на ногах.

— Но я собираюсь заняться с тобой любовью прямо здесь, у двери.

— Называй это как хочешь.

— Я так и сделаю.

Он навалился на нее всем телом. Его руки скользнули вниз и накрыли ее ягодицы. Неожиданно он поднял ее так, что ее ноги оторвались от пола и она оседлала его колено.

Ронуэн судорожно вздохнула и схватилась за руку Джаспера, чтобы не потерять равновесие. Как же ее угораздило очутиться в такой ужасной ситуации! Она ведь никогда не мечтала о близости с англичанином. А сейчас они так близки… ближе некуда. Она находилась полностью в его власти, и хотя знала, что интимные отношения с мужчиной — это нечто большее, все же для себя ничего более интимного представить не могла. Их лица разделяло несколько дюймов. Она ощущала тепло его дыхания, видела огонь в его глазах. Он прижался к ней бедрами, и ее ноги раздвинулись, сделав контакт еще более тесным. Все места, которыми они соприкасались — грудь, живот, бедра, — полыхали огнем.

Потом Джаспер склонился ниже. Он искал ее губы.

В какой-то момент рассудок вернулся к Ронуэн, и она сделала попытку уклониться от поцелуя. Отвернувшись, она толкнула его в плечо.

— Пожалуйста, не делай этого, — взмолилась она. — Это ни к чему не приведет.

Вместо ответа Джаспер легонько прикусил мочку ее уха, после чего, то целуя, то покусывая, начал прокладывать дорожку от уха вниз по шее, затем к плечу, потом обратно к горлу. Ронуэн растворялась и таяла, теснее прижималась к нему. Похоже, теперь он мог делать с ней все, что ему заблагорассудится.

— Возможно, ты права. Но по крайней мере это поможет погасить огонь, то и дело вспыхивающий между нами. Насытившись друг другом сполна, мы сможем спокойно вернуться к вопросу установления мира между нашими народами.

— Нет! — Ронуэн тяжело и часто дышала. — Все только усложнится…

Остальные слова так и остались невысказанными, поскольку Джаспер запечатлел поцелуй на ее губах. Это был требовательный, настойчивый, голодный поцелуй, почти грубый. Мужчина пожирал ее рот, требовал, чтобы его впустили, призывал к покорности. Девушка была прижата к двери, ее руки и ноги обвивали мужчину, а тело было открытым и приглашающим. Именно это приглашение, сводящее с ума стремление к еще большей близости, помогло ей не лишиться разума окончательно.

Ронуэн хотела его. Он не мог взять ее силой, потому что она стремилась к близости так же сильно, как и он. Она чувствовала стремительный натиск желания — физическую потребность и эмоциональный голод — и приветствовала его.

Его брэ скрывали возбуждение, но когда он прижал свое твердое мужское копье к ее повлажневшему женскому естеству, она застонала и прильнула к нему. Потом Джаспер задрал ей юбку и нащупал рукой обнаженную кожу внутренней поверхности бедра.

Их губы слились в одном бесконечном поцелуе, а его рука двигалась между ними. Он провел теплой ладонью вверх по ее бедру и нашел место между ног, которое уже давно сладко ныло. Его палец погладил влажные завитки волос, и у Ронуэн перехватило дыхание. Но она не могла сдвинуть ноги, а Джаспер не желал освободить ее губы.

— Позволь мне погасить этот огонь, — пробормотал он, на секунду прекратив терзать губами ее губы. — Он должен догореть, если ты хочешь снова обрести мир.

Он снова погладил завитки, а стоны заглушил поцелуем. Так повторялось снова и снова, но всякий раз его прикосновения становились более настойчивыми и уверенными.

Ронуэн решила, что ей больше не вынести этой сладкой пытки. Но потом его палец проник глубже, внутрь ее, и она вздрогнула.

— Все в порядке, все в порядке, — бормотал Джаспер, не прекращая движения пальцем.

Ронуэн задыхалась, дергалась и все крепче обнимала его ногами.

Неужели это никогда не кончится? И ей предстоит сгореть дотла, как валлийской девушке из легенды, погибшей в пламени огнедышащего дракона? Но то была детская сказка. А тут — суровая реальность.

Лишь когда она почувствовала, что не в силах больше выдержать, он перестал двигать пальцем. Несколько мгновений он, казалось, отдыхал, навалившись на нее. Ронуэн слышала его тяжелое дыхание и впервые задумалась о его желании. Насытился ли он? А она?

Этого она не знала, но через минуту все стало ясно. Джаспер легко, словно она ничего не весила, поднял ее, сделал несколько шагов по комнате и сел на кровать, не выпуская Ронуэн из рук. И хотя разум ее был затуманен, она все же почувствовала, что сидит на его мужском естестве. Он еще не закончил свое дело. Пока нет.

Не говоря ни слова, Джаспер снял с нее платье и камизу. Затем он положил девушку на кровать, сбросил башмаки, чулки и брэ и предстал перед ней обнаженным.

Ронуэн не сводила с него глаз. Ей еще не приходилось видеть обнаженных мужчин — во всяком случае, таких молодых, в расцвете сил. И уж точно она ни разу не видела такого мощного признака желания.

Неожиданно она поняла, что лежит перед ним обнаженная, и смутилась. Она хотела прикрыться, но Джаспер остановил ее.

— Ты теперь моя. Я могу смотреть на тебя. Трогать. Заниматься любовью.

И, словно в доказательство своих последних слов, он накрыл ее нагое тело своим. Ронуэн почувствовала его тяжесть. Ощущение было странным, но почему-то казалось естественным. Мужчина был намного выше, чем она, но тем не менее они, казалось, удачно дополняли друг друга. Его тело было твердым в тех местах, где ее тело было мягким, и покрытым волосами там, где ее кожа была абсолютно гладкой.

Джаспер приподнялся на локтях и заглянул в глаза своей пленницы.

— Я заставлю тебя забыть его, — сказал он.

Кого забыть? Только через мгновение Ронуэн сообразила, что он считает Риса ее любовником. И ее сердце неожиданно пронзила боль. Неужели все это только ради мести? Этот мужчина желал обладать тем, чем, по его мнению, владел его извечный соперник?

Не желая быть пешкой в чужой игре, она так сильно толкнула его, что едва не сбросила.

— Слезай с меня! — прошипела она.

Но Джаспер легко справился с этой попыткой сопротивления. Он стиснул ее запястья и крепко прижал к набитому мхом тюфяку.

— Не спеши. Мы еще не закончили.

— Я уже закончила, — сообщила Ронуэн, сверля его взглядом.

Мужчина ухмыльнулся.

— Если ты считаешь, что все уже кончено, твой предыдущий любовник был эгоистичным ублюдком или ничего не умел. Лично я еще только начал.

Он прижался лицом к ее груди. Когда его губы сомкнулись на соске, Ронуэн дернулась и вывернулась, но так, что прямо перед его глазами оказалась ее вторая грудь, чем он не преминул воспользоваться. Он лизал сосок и дул на влажную кожу, целовал и посасывал его, доводя ее сладкой пыткой до исступления. Ронуэн тяжело и часто дышала. Она всем телом прильнула к Джасперу, понимая, что он снова вышел победителем.

— Моя сладкая Ронуэн, — прошептал Джаспер, тоже тяжело дыша. — Кажется, я могу тебя съесть.

Она тоже хотела его. В этом не было никаких сомнений. Неужели она сошла с ума? Судя по всему, да.

— Сделай это, — выдохнула она. — Сделай.

Джаспер снова склонился к ее груди и резко втянул сосок. Это полностью лишило Ронуэн способности здраво мыслить. Он сосал и покусывал ее грудь до тех пор, пока девушка не обхватила ногами его бедра. Словно распутница, она прижималась к нему, желая удовлетворения.

Его желание было ничуть не менее сильным. Во всяком случае, его мужское естество вроде бы стало еще больше и тверже. Это должно было испугать ее, но страсть уже давно победила страх. Она хотела почувствовать его в себе. Это точно. Приподняв бедра, она потянулась к нему, и Джаспер с хриплым стоном откликнулся на ее молчаливую просьбу. Он приподнялся и с утробным рычанием резко вошел в нее.

Ронуэн дернулась и вскрикнула.

Джаспер выругался и замер.

— Боже правый! Ты девственница! — воскликнул он. — Но этого не может быть! Ты девушка?

Ронуэн словно окатили холодной водой, вернув к реальности. Они были единым целым — его мужское естество находилось глубоко в ее теле. Но желание исчезло.

— Я была девушкой, — сказала она, и ее голос дрогнул. Господи, сделай так, чтобы он не заметил ее слез! — Теперь уже нет.

 

Глава 10

Джаспер сделал все, что мог. Он был в постели с красивой девушкой, страстной любовницей. То, что Ронуэн оказалась девственницей, было шоком. Но теперь она уже не девственница. Все равно уже никто не мог изменить того, что произошло между ними.

И хотя его желание не исчезло, да и ее страсть после некоторых усилий с его стороны вернулась, их отношения казались омраченными. Джаспер целовал ее до тех пор, пока она не стала отвечать на его поцелуи, и только потом начал медленно двигаться внутри ее.

На этот раз он не спешил, и вскоре Ронуэн стала двигаться ему навстречу. Ее стоны и крики вдохновляли его на новые подвиги. Ее руки крепко сжимали его плечи, она извивалась от страсти, и он чувствовал, что приближается развязка.

Но теперь Джаспер не был охвачен слепым безумием и вполне мог себя контролировать. Поэтому в последний момент вышел из нее, чтобы не зачать ребенка. Он напомнил себе, что эта женщина — его заложница, и никогда не станет чем-то большим.

И все же, лежа рядом с ней в постели, с трудом переводя дыхание и чувствуя, как прохладный воздух ласкает разгоряченную кожу, он ощущал какую-то странную пустоту. Теперь ему следовало прижать женщину к себе, прошептать ей на ухо какой-нибудь милый пустячок, накрыть их одеялом и забыться в спокойном удовлетворенном сне. Так было со всеми женщинами в его прошлом. Но он не мог повести себя так же с Ронуэн.

— Боже правый, — пробормотал он, скатился с кровати и при тусклом свете фонаря привел себя в порядок, натянул брэ, чулки и смятую камизу.

Потом Джаспер услышал, как Ронуэн в постели пошевелилась. Она не спала! Что же ему теперь с ней делать? Он был уверен, что, получив ее, избавится от чувства неудовлетворенности, но теперь испытывал еще большую неудовлетворенность, чем раньше.

Черт бы побрал эту девицу! Как она могла оказаться девственницей?

Он повернулся к ней и хмуро сообщил:

— Это ничего не меняет.

Ронуэн сидела в постели, до самого подбородка укутанная одеялом. Ее щеки пылали, губы покраснели и припухли от поцелуев, а шелковистые черные волосы спутались.

Она была олицетворением женщины, только что побывавшей в объятиях страстного любовника. Только глаза были усталыми и грустными.

— Я и не думала, что это может что-то изменить, — тихо сказала она, — просто хотела узнать, что сейчас не так.

Джаспер взъерошил рукой свои и без того всклокоченные волосы. Разрази его гром, но он не знал. Он наклонился, чтобы натянуть башмаки, и пробормотал:

— Жди здесь. У меня дела.

Он надел тунику, схватил пояс и меч в ножнах и выбежал из комнаты. После этого он тщательно запер дверь снаружи и остановился, глядя на гладкие доски.

Он спал с сотней женщин. Не меньше. Одни были опытные, среди них были даже шлюхи. Через его постель прошло и несколько девственниц, но все они его хотели. Вообще-то говоря, Ронуэн тоже его хотела, напомнил себе Джаспер, но почему-то не почувствовал удовлетворения. Он опять хотел ее, но не так, как раньше.

А как?

Он изо всех сил стукнул по двери кулаком так что даже петли зазвенели. А потом зашагал прочь.

Находясь внутри запертой комнаты, Ронуэн вздрогнула от глухого удара, потом услышала звук удаляющихся шагов. Она и так чувствовала себя несчастной, но поспешное бегство Джаспера лишило ее остатков мужества. По щеке скатилась слеза, за ней вторая, и очень скоро пленница уже безутешно рыдала.

Она все же сделала это. Поддалась зову плоти. И теперь, как и предупреждали церковники, расплачивается за свои грехи. Она уткнулась лицом в роскошную мягкую подушку и зарыдала сильнее. За всю свою недолгую жизнь Ронуэн еще никогда не чувствовала себя такой несчастной. Ей казалось, что она лишилась какой-то очень важной части себя и эта потеря невосполнима.

Через некоторое время она с удивлением поняла, что оплакивает вовсе не утраченную девственность. В конце концов, Джаспер не сделал с ней ничего плохого. Наоборот, все, что он с ней сделал, было восхитительным. Но почему он так вдруг сбежал? Почему не захотел излить в нее свое семя?

Ответ был неприятен, но вполне очевиден. Пусть Ронуэн была невинна и раньше не знала объятий мужчины, для нее не было тайной, как происходит зачатие и как можно его предотвратить. Он вышел из нее, потому что не хотел дать ей своего ребенка. Она для него абсолютно ничего не значит. Просто случайная связь. Одна из многих. Он все время занимается любовью с разными женщинами.

А она нет.

Ронуэн отдала англичанину свою девственность. Хуже того, она впустила его в свое сердце. Как можно было стать такой идиоткой? Трудно сказать. Она ведь его едва знала, а значит, не могла испытывать к нему серьезных чувств. К тому же он англичанин, ее смертельный враг.

Увы, разум редко властвует над эмоциями. Когда Джаспер отпрянул от нее, ей показалось, что ее грубейшим образом отвергли. Он явно стремился как можно быстрее оказаться вдали от нее. Это как с пищей. Он утолил свой голод и тут же о ней позабыл. Теперь он занимается своими делами, и уже забыл о ней.

Ронуэн укрылась с головой одеялом. Мышцы непривычно ныли. Что же ей теперь делать? Как она сможет теперь посмотреть в глаза ему — да и другим обитателям Роузклиффа тоже? Рис и остальные мятежники рано или поздно узнают о ее позоре.

Нет, ничто не могло облегчить ее страдания. Соотечественники посчитают ее предательницей. А она и есть предательница.

Она еще долго лежала в постели, которая пахла им — ее первым мужчиной. Бурные рыдания постепенно перешли в судорожную икоту, которая сменилась медленными порывистыми вздохами. Ей необходимо сосредоточиться, собрать все, что осталось от ее гордости, и ждать. Рано или поздно Джаспер вернется в свою комнату, а там будь что будет. Или он снова пожелает воспользоваться ее телом, или отправит в тюрьму.

Сидя в постели, Ронуэн решила, что заключение все же предпочтительнее. Она сможет жить в тюрьме и хотя бы немного уважать себя за это. Но если он опять уложит ее в постель?

Чистая радость от его объятий, сменяющаяся разочарованием грубого отказа. Этого она не сможет вынести. Такого жестокого наказания она не заслужила.

И этого боялась больше всего на свете.

Джаспер пришел к ужину очень поздно. Вся челядь — кухонная прислуга, пажи, грумы — поздравляла его с благополучным возвращением юной Изольды. Он принимал похвалы неохотно, хотя и вежливо отвечал. Но с каждым похлопыванием по спине, поклоном и реверансом он все больше чувствовал себя самозванцем.

Что он сделал, чтобы получить лавры героя? Первым делом позволил Ронуэн сбежать из замка с Изольдой. Потом, действительно отыскав Риса и захватив его в честном бою, отпустил малолетнего бандита, чтобы получить Ронуэн. А должен был держаться твердо. Ему следовало оставить Риса в тюрьме, а самому устроить охоту на Ронуэн, поймать ее и вернуть Изольду матери.

Хуже всего, что теперь, получив Ронуэн, он оказался между двух огней, раздираемый безумным желанием и ненавистью к ней. Он дал выход гневу на Риса, удержав ее в неволе, и излил свой гнев на нее, навязав ей свое внимание. Если бы она приняла его добровольно и с радостью, он мог бы найти оправдание совращению девственницы. А так? Осознав, что ее еще не касался мужчина, Джаспер рассвирепел до безумия. Ну как, скажите на милость, она могла оказаться девственницей?

В то же время он не мог игнорировать чувство огромного облегчения, которое испытал, удостоверившись, что Рис не был ее любовником. Он убьет хвастливого юнца!

Но что же теперь делать с Ронуэн?

Заметив появление Джаспера в зале, Изольда стремглав бросилась ему навстречу. Она уже искупалась, вымыла волосы и надела чистое платье. Учитывая выпавшие на ее долю испытания, она вовсе не выглядела измученной.

— Сядь со мной, дядя Джаспер. Я буду воздавать тебе почести, потому что ты спас мне жизнь.

Пока он шел рядом с племянницей к столу, Джослин сделала знак одному из слуг, чтобы принесли еду и вино. Потом она отодвинула стул лорда и пригласила Джаспера сесть.

— Рэнд не стал бы возражать.

Джаспер пробормотал что-то и сел. Слева от него сидела Джослин, справа — Изольда. Гэвин перехватил слугу и сам принес Джасперу еду, а маленькая Гвен притащила кувшин с вином.

— Я перед тобой в долгу, — торжественно объявил Гэвин. — Ты спас члена моей семьи, и я…

— Это и моя семья тоже, — перебил мальчика Джаспер. — Ты мне ничего не должен.

— Это я должна благодарить тебя, — сказала Изольда и прижалась к плечу дяди.

— Я тоже, — сообщила Гвендолин, пытаясь поставить на высокий стол кувшин.

Джаспер успел поймать его раньше, чем он опрокинулся.

— Я же сказал: мне никто ничего не должен, — поморщился Джаспер, схватил оловянный кубок, который Изольда наполнила до краев, и залпом выпил.

Опустив его, он заметил любопытный взгляд Джослин. Он знал этот взгляд и понимал, что ничего хорошего его не ждет.

Черт возьми, неужели этот ужасный день никогда не кончится?

— А теперь, дети, оставьте нас, — сказала Джослин. — Я должна побеседовать с вашим дядей с глазу на глаз, — добавила она, когда Изольда бурно запротестовала.

Джослин повелительным жестом отослала слуг, и лишь когда они с Джаспером остались вдвоем, заговорила:

— Ешь. Уверена, за сегодняшний день ты успел нагулять изрядный аппетит. Или частично ты уже успел утолить свой голод?

Джаспер покосился на невестку и отвел глаза. Аппетит у него вообще пропал. Что же касается другого голода… Он скрипнул зубами.

— Задавай ясные вопросы, Джослин, и я дам такие же ясные ответы… Хотя я вовсе не должен тебе что-то объяснять.

— Нет? Ты приводишь в замок женщину, мою подругу, в качестве пленницы, потом силком утаскиваешь ее в свои личные апартаменты… — Она сделала паузу. — Я не стану мириться с насилием, Джаспер.

— Я не насиловал ее, — выдавил он, глядя в сторону. — Кстати, почему ты так печешься о женщине, которая похитила твою дочь?

— Потому что я не уверена, что она ее похитила.

— Что? О чем ты говоришь, Джослин? Изольда была у нее и…

— Совершенно верно. Изольда была у нее. Но только она ее не похищала. Я подробно расспросила Изольду. Девочка сама пошла за ней. Она выскользнула из замка через боковые ворота, никому ничего не сказав. Она сама нашла Ронуэн в лесу, а когда появились Рис и его люди, они взяли ее в плен.

— Но Ронуэн — член его банды разбойников!

Джослин поджала губы.

— Быть патриотом Уэльса не значит быть разбойником.

— Черт побери, ты действительно намерена ее простить?

— Нет, я ее не прощаю, но понимаю. И я рада, что с Изольдой все это время была женщина.

Джаспер наполнил свой кубок и выпил. Он не желал слышать ничего подобного и тем более верить в это. Нахмурившись, он спросил:

— Интересно, с какой стати Изольда пошла за Ронуэн? Хитрая чертовка наверняка как-то заманила девочку в лес.

Джослин пожала плечами.

— На этот счет Изольда говорила весьма уклончиво. У меня есть некоторые подозрения, но доказательств нет. В любом случае я не позволю плохо обращаться с Ронуэн и не дам тебе силой…

— Я ни к чему не принуждал ее силой, — устало возразил Джаспер. — Но если ты считала, что я способен на такое, почему не вмешалась раньше?

Джослин засмеялась.

— Просто я не считала, что мое вмешательство необходимо.

— Тогда почему ты нападаешь на меня сейчас?

— Потому что ты явился сюда без Ронуэн, — сердито выпалила она. — Почему ты не привел ее на ужин? Или в наказание за ее мнимые преступления ты намерен заморить ее голодом?

Джаспер уставился на стоявшие перед ним блюда: жареная рыба с подливой, белый хлеб.

— Так пошли ей какой-нибудь еды, — пробормотал он.

— В твою комнату? — зло фыркнула она. — Ну уж нет. Тем самым я сообщу всем, что она твоя любовница, которую ты запер у себя. Скажи, Джаспер, как бы ты поступил, если бы твои рыцари стали вести себя также по отношению к женщинам, в особенности валлийским женщинам, которым не по душе присутствие англичан на их земле? Ты их накажешь или похвалишь, если они силой навяжут свое внимание…

— Я не насиловал ее!

Джаспер вскочил на ноги, сильно толкнув стол. Кубок перевернулся, и по скатерти расползлось кроваво-красное пятно. В наступившей тишине было слышно, как вино тонкой струйкой стекает на пол.

Джослин внимательно смотрела на деверя, проигнорировав его гневную отповедь.

— Я буду считать, что нет. Не знаю, поймут ли меня другие. Есть только один способ исправить содеянное тобой зло.

— Зло? Содеянное мной?

Джаспер взъерошил обеими руками волосы. Больше всего на свете ему хотелось что-то сломать или разбить, но он сдержался, потому что в глубине души понимал: Джослин права. Если он не в состоянии обуздать свои желания в отношении женщины, чего можно ждать от его подчиненных?

— Боже правый, — простонал он. — Чего еще ты от меня хочешь, женщина? Говори и оставь меня в покое. Я хочу спокойно поужинать.

Джослин улыбнулась.

— Приведи ее сюда. Пусть она будет гостьей в Роузклиффе и…

— Гостьей? Ты сошла с ума!

— И ты будешь обращаться с ней со свойственной тебе галантностью, — невозмутимо продолжила Джослин. — Будешь относиться к ней как к изысканной английской леди, приехавшей к нам из Лондона.

— Какого черта я должен разыгрывать этот фарс? — злобно полюбопытствовал Джаспер.

— Чтобы другие учились на твоем примере и поступали так же. Чтобы любой намек на твое неподобающее к ней отношение был опровергнут. — Она на секунду замолчала, потом спросила, понизив голос: — Она была девственницей, не так ли?

Джаспер стиснул зубы так сильно, что заныла челюсть. Потом сел и устало вздохнул. Ему очень не хотелось признавать правду, но солгать он не мог.

— Да.

Джослин кивнула.

— Что ж, будем надеяться, что она не забеременела. Разумеется, если ты не намерен узаконить свое постыдное деяние.

На столь нелепое замечание Джаспер даже не счел необходимым ответить. Эта женщина безумна, если считает, что он может жениться на хитрой, изворотливой ведьме, которая лгала ему и пыталась убить. И независимо от того, считает Джослин ее виновной или нет, Ронуэн участвовала в похищении Изольды.

Кстати, если эта чертовка так дорожила своей невинностью, могла бы сказать об этом. Он никогда не позволил бы себе зайти так далеко, если бы знал.

Во всяком случае, ему очень хотелось в это верить.

Но все это теперь не имело никакого значения. Что сделано, то сделано.

— Я был осторожен, — пробормотал он. — Если ты настаиваешь, я приведу ее к тебе. Но ты же понимаешь, что она воспользуется первой же возможностью сбежать? Подумай о постоянной угрозе, которую она несет твоим детям.

Джослин пренебрежительно отмахнулась.

— Это твое дело — не допустить, чтобы она могла навредить.

— Что…

— Между нами говоря, — улыбнулась Джослин, — мы можем превратить мою юную строптивую подругу в изысканную леди, которая станет украшением любого дома — в Англии или в Уэльсе.

— У тебя ничего не получится. К тому же я не собираюсь становиться фрейлиной этой бестии, которая…

— Ты сделаешь это, Джаспер. Ты создал проблему, и должен позаботиться о ее решении. — Она поднялась, более величественная в своем простом одеянии из грубой шерсти и полотна, чем любая высокородная дама в золоте и шелках. — А теперь веди ее сюда, и давай сделаем все, что сможем.

Джаспер вскочил, на этот раз с грохотом опрокинув стул. А Джослин лишь сделала нетерпеливый жест рукой.

— Ну иди же за ней.

У него не было выбора. Пришлось идти. Но шагая через двор, Джаспер испытывал все больший гнев, а, подойдя к казарме, уже кипел от возмущения. Да будет проклят тот день, когда он впервые увидел Ронуэн ап Томас. Она не принесла ему ничего, кроме неприятностей.

«Ее вмешательство однажды спасло тебя», — напомнил Джасперу внутренний голос. Взбешенный рыцарь поднял правую руку и посмотрел на место, где должен был быть мизинец. Если бы не эта маленькая девочка, он тогда лишился бы не только пальца.

Он снова провел рукой по волосам и почувствовал, что гнев начинает ослабевать. Он попробует сделать так, как хочет Джослин. Он позаботится, чтобы девчонка не сбежала, а жена его брата пусть усмиряет эту дикарку. Он же станет обращаться с ней с уважением, которое не может не оценить женщина.

Но, будь он проклят, он больше никогда не доверится этой лживой бестии. И никогда больше не прикоснется к ней.

Он был проклят уже в тот момент, когда открыл дверь.

Он не дотронулся до нее — как-то сумел удержаться от повторения ошибки. Однако это было чертовски трудно, когда он увидел девушку, с потерянным видом сидевшую на подоконнике и пытавшуюся что-то разглядеть сквозь щель между ставнями.

Ронуэн не оглянулась. Она молча сидела на месте, обхватив руками согнутые колени. Девушка только напряглась, на щеках появился слабый румянец. Она испытывала страх, неуверенность и смущение.

Джасперу оставалось лишь тихо выругаться. Ему ничего так не хотелось, как взять ее на руки, уложить в постель и снова заставить улыбаться.

Вся его кровь устремилась в пах, и он почувствовал острое желание. Что же это за безумие!

Или быть может, Господь так наказывает его за прошлые грехи? Наверное, он слишком часто грешил с женщинами.

Злость на самого себя сделала его грубым.

— Идем со мной! Немедленно! — рявкнул он.

Ронуэн медленно распрямила руки, выпрямила ноги, спрыгнула с высокого подоконника, но осталась стоять, прижавшись спиной к стене.

— Куда ты меня ведешь? — тихо спросила она, не глядя ему в глаза.

— Скоро узнаешь, — буркнул он. — Поторопись.

— Пожалуйста, Джаспер…

Она подняла глаза и взглянула на него — олицетворение неуверенности, сожаления и смирения.

— Я знаю, ты имеешь право злиться. Но прошу тебя, не делай из меня шлюху.

Его обожгло стыдом. Если бы мужчина обошелся так с женщиной из его семьи, он не задумываясь убил бы его. Но Ронуэн некому защитить. У нее нет никого — никого, кроме Риса, напомнил он себе. Но даже валлиец ее предал. Он хвастался, что спит с ней, изрядно повредив ее репутации.

Ее бледное лицо выражало такое отчаяние и мольбу, что Джаспер почувствовал себя законченным негодяем, хотя всю дорогу твердил, что ему нет дела до ее чувств.

— Джослин придумала тебе другое наказание. Полагаю, оно не покажется тебе настолько отвратительным.

Услышав это, Ронуэн испытала такое облегчение, что Джаспер почувствовал себя оскорбленным. Правда, он все же не сдержался и добавил:

— Хотя, по-моему, первые часы плена не показались тебе слишком уж тяжелыми.

Ронуэн густо покраснела и судорожно сглотнула. Кожа на ее горле была такой мягкой и нежной… как было бы хорошо согреть ее поцелуями…

Он отвел глаза и буркнул:

— Пойдем. А то мне даже не дали поужинать.

Ронуэн все сделала так, как приказал Джаспер. Она сразу подошла к двери и остановилась рядом с ним. Она почувствовала серьезную перемену в их отношениях. Сейчас она была заложницей, зависимой от его капризов, а раньше он подчинился своему капризу, овладев ее телом. Но он невольно получил больше, чем только тело.

Она тихонько всхлипнула и пошла впереди него по казарме. Он хочет ее — или хотел. И еще он ненавидит ее. Любопытно, понимает ли он, какие чувства она испытывает к нему?

Напомнив себе, что она пленница, Ронуэн успешно справилась с готовыми вспыхнуть эмоциями. Враги никогда не смогут любить друг друга.

Она даже остановилась, потрясенная безумной мыслью. Любовь — это совсем не то, что она чувствовала к этому мужчине. Страсть — возможно, уважение — определенно. Но не любовь. А что?

— Пошли! — Джаспер взял ее за руку и заставил идти быстрее. Но когда она ускорила шаги, он убрал руку. Неужели он теперь считает ее настолько отталкивающей, что ему противно даже прикасаться к ней?

Они перешли двор. Впереди пленница, за ней — страж. Как овца, подгоняемая собакой. С каждым шагом Ронуэн чувствовала себя все хуже. Он получил от нее все, что хотел, и сейчас дает понять, что она ему больше не интересна. Передав ее Джослин, он наконец избавится от этого бремени. Ронуэн остановилась перед высокими двойными дверями. Всего несколько дней назад Ронуэн входила в них желанной гостьей, но тайным врагом. Теперь она вернулась уже нежеланной гостьей, зато врагом явным.

Тогда она надеялась не встретиться с Джаспером. Теперь… теперь она не знала, на что рассчитывает. Зато точно знала, чего боится.

Внезапно ее охватила паника, и, обернувшись к Джасперу, она спросила:

— Джослин ненавидит меня? Скажи, прошу тебя.

— Не знаю, — ответил он после паузы, глядя поверх ее головы куда-то вдаль. — Я не понимаю, что чувствует Джослин. Но если бы тебя захватил мой брат… Радуйся, что его здесь нет.

Их глаза встретились. Джаспер словно во сне склонился к ней. Или это она качнулась к нему? Как бы то ни было, сердце Ронуэн забилось чаще. Но потом дверь за ее спиной открылась и мужчина ввел ее в зал.

Джослин рассматривала вошедшую пару с откровенным любопытством. Ронуэн определенно делала все возможное, чтобы ее лицо осталось невозмутимым, но ее потрясенный взгляд и пробегающая по телу дрожь говорили о многом. Неужели она боится наказания от руки Джослин? Или все это связано с ее чувствами к Джасперу?

А что Джаспер испытывает к своей пленнице? На его красивом лице застыло злобное выражение, совершенно ему несвойственное. Сообразив, в чем дело, Джослин спрятала улыбку. Вначале такое выражение лица нередко появлялось у Рэнда, когда он имел дело с ней. Он страстно желал ее и так же страстно ненавидел. И все это время любил. Хотя он открылся ей только после свадьбы.

Неужели Джаспер, отчаянный бабник, за которым всегда бегали женщины, наконец-то нашел ту, которая тронула его сердце?

Джослин внимательно смотрела на остановившуюся перед ней пару. Трудный жесткий мужчина. Упрямая, но ранимая женщина. Она едва не рассмеялась при мысли о том, какая упорная борьба их ожидает, прежде чем они найдут любовь. Но улыбкой тут не поможешь. Не сейчас.

Она забарабанила пальцами по подлокотнику кресла.

— Ну здравствуй, Ронуэн, — начала она. — Не думала, что ты вернешься в Роузклифф при таких обстоятельствах.

— Что она здесь делает? — раздался громкий крик.

Все оглянулись и увидели стоявшую на открытом балконе Изольду.

— Ей не место среди хороших людей. Брось ее в тюрьму, дядя Джаспер. — Девочка изо всех сил стиснула руками перила, глядя сверху вниз на своего врага. — Она хотела навредить нашей семье. Если ты нас любишь, немедленно отправь ее в тюрьму и никогда, слышишь, никогда, не выпускай оттуда.

 

Глава 11

Как же Ронуэн мечтала убежать! Но это невозможно. Она пленница Джаспера. И ей остается лишь молча стоять посреди огромного зала и слушать, как Изольда выкрикивает в ее адрес оскорбления. Джослин попыталась успокоить ребенка, но это лишь усилило страдания пленницы. Когда девочка скатилась вниз по ступенькам и, плача, бросилась в объятия дяди, Ронуэн захотелось умереть.

Она никогда не думала, что ее будет презирать ребенок. Человек, тем более женщина, не может пасть так низко. А слушать утешения Джослин, которая должна была ее ненавидеть, еще унизительнее.

Джаспер придерживал рыдающую Изольду, пока Джослин утешала девочку.

— Послушай меня, малышка. Тюрьма не всегда правильное решение. Важно, чтобы наказание было соразмерно преступлению.

— Она предала своего господина, а предателей всегда вешают, — сквозь слезы объявила Изольда.

— Но… кто тебе это сказал?

— Гэвин. Он сказал, что с предательством нельзя мириться.

— Все намного сложнее, дорогая.

Джослин нежно убрала локон с мокрой щеки девочки.

— Прежде всего твой отец не ее господин.

— Неправда! Он ее господин! Как может быть иначе? Это английские земли, и папа — господин тех, кто на них живет.

— Все не так просто, дорогая. Мы же говорили с тобой об этом.

Изольда немного успокоилась и подняла на мать виноватый взгляд. Но когда она покосилась на Ронуэн, вину снова сменила ненависть.

— Она плохая. Она заставила меня пойти с этими ужасными людьми. Я не понимаю, почему ты ее защищаешь!

— Я ее не защищаю, — объяснила Джослин, демонстрируя чудеса терпения.

Во всяком случае, терпения у нее было куда больше, чем у Ронуэн, которая больше не могла молчать.

— Тогда почему ты не бросишь меня в тюрьму? — выкрикнула она. — Я же не отрицаю своей вины!

Джослин сложила руки на груди и в упор взглянула на Ронуэн.

— Поверь мне на слово, я испытываю сильное искушение. Но в тюрьме твоя немотивированная ненависть к англичанам только усилится. И еще ты станешь мученицей в глазах тех, кто разделяет твои чувства.

Смущенная Ронуэн покачала толовой. Джаспер ее не освободит. А Джослин не бросит в тюрьму. Что они хотят с ней сделать?

Ронуэн скрестила руки на груди, передразнив позу Джослин.

— Если меня не бросят в тюрьму, тогда что? Имей ввиду, я не стану твоей служанкой, если твой план именно таков. Не буду скрести полы и чистить котлы.

— Попридержи язык, женщина, — вмешался Джаспер и цепко ухватил ее за плечо. — Нет ничего зазорного в честной работе. Ты будешь делать то, что тебе прикажут.

— Ну и что ты мне прикажешь? — спросила она.

Джаспер не ответил, и Ронуэн вовсе не была уверена, что хочет этот ответ услышать. Как он хочет поступить? Избегать ее или спать с ней? Почему-то Ронуэн была уверена, что возможны только эти две крайности и никакой золотой середины.

Джаспер все еще обнимал Изольду, и девочка взирала на него с откровенным обожанием. Ронуэн хотелось предостеречь малышку. «Милая, такая любовь ни к чему хорошему не приведет, а только разобьет тебе сердце. Не забывай, что он твой родной дядя. Да и в любом случае он для тебя слишком стар».

Но только Изольда не будет ее слушать. Да и сама Ронуэн не стала бы слушать увещевания старших.

— Это я решила твою судьбу, — громко объявила Джослин, снова обратив на себя всеобщее внимание. — Я сделаю из тебя настоящую леди.

Ронуэн лишилась дара речи. В этом не было никакого смысла.

— Английскую леди, насколько я понимаю, — ехидно уточнила она, вновь обретя способность говорить.

— Но, мама! Это несправедливо!

— А я думаю, что вполне справедливо. Это самое лучшее наказание для нашей дикарки Ронуэн, выросшей в лесной чаще. И ты мне поможешь.

— Ни за что! — взвыла Изольда.

— А вот Джаспер согласился мне помочь.

И Ронуэн, и Изольда одновременно уставились на Джаспера с явным недоумением. Он же не сводил глаз с Джослин. Но не возразил ей, и Ронуэн почувствовала некоторое удовлетворение, видя, что его тоже к чему-то принуждают. Джослин была замужем за англичанином уже десять лет, и во многих отношениях стала больше англичанкой, чем валлийкой. Под изысканной лощеной внешностью билось сердце сильной валлийской женщины, отважной и упорной жительницы Уэльса, такой, какой она была десять лет назад.

Однако это вовсе не значило, что Ронуэн хотелось стать такой же.

— Ты никогда не сделаешь меня бесхребетной английской подстилкой, — заявила она.

— Повторяю, ты будешь делать абсолютно все, что прикажет тебе Джослин, — сказал Джаспер.

Его голос был холоден и таил угрозу.

Неожиданно на глаза Ронуэн навернулись слезы. Она не смотрела на него, но при звуках его голоса лишилась жалких остатков уверенности в себе. Когда-нибудь Джаспер женится на воспитанной английской леди с безупречными манерами, которая будет носить шелковые платья и золотые безделушки. Неудивительно, что он так быстро отвернулся от нее. Она и говорить-то не умеет и одета бедно. Теперь он и смотреть на нее не хочет. У нее была только одна вещь, представлявшая для него интерес. Больше не осталось ничего.

Ронуэн постаралась спрятать боль в самом дальнем уголке души, где ее никто не сможет найти.

— Что ж, если ты хочешь поиграть в эту игру, — сказала она Джослин и безразлично пожала плечами, — пусть будет так.

— Это не игра, Ронуэн. Но только время сможет убедить тебя в этом. А теперь давайте поедим.

— Но, мама…

Изольда никак не могла смириться с таким решением.

— Хватит, Изольда. Если ты не можешь вести себя прилично в компании старших, можешь ужинать в детской с младшей сестрой.

Угрюмый ребенок ничего не ответил, и Джослин, удовлетворенно кивнув, пригласила всех к столу.

К немалому удивлению Ронуэн, ее посадили за стол между Джаспером и Джослин. Рядом появилась служанка с влажной тканью для рук. Затем по кубкам разлили красное вино, а на стол поставили подносы с едой. В будний день еда была обычной, но вкусной и обильной. Джаспер положил себе на тарелку несколько больших кусков жареного каплуна, овощи и вареные устрицы, и стал все это с аппетитом поглощать. Изольда тоже занялась едой с видимым удовольствием.

Но хотя в животе Ронуэн урчало от голода, пища ее не привлекала. Возможно, аппетит портили взгляды, направленные на нее с других столов. Враждебные. Любопытные. Похотливые. Пусть думают что им заблагорассудится, успокоила себя Ронуэн. Ей все равно.

Хотя скорее всего подавленное настроение Ронуэн было вызвано соседством Джаспера. Ее убивало его безразличие. Он наслаждался едой, как будто между ними ничего не произошло.

Конечно, почему бы ему не получать удовольствие от еды. Он же не чувствовал себя опустошенным. Он ничего не потерял — и его честь, и его дом остались при нем, так же как и его сердце. Ронуэн бросила угрюмый взгляд на подносы с едой и отвернулась. Как же ей возвратиться к прежней жизни?

Вопрос был довольно глуп. Сейчас ее должно было больше занимать другое: как можно есть без ее кинжала?

Джослин почувствовала затруднение подруги.

— Если я увижу, что тебе можно доверять, то верну твой кинжал. А пока придется обходиться ложкой.

— Как младенец, — фыркнула Изольда.

Ронуэн окинула девочку неприязненным взглядом. Взрослая женщина не должна испытывать враждебность к ребенку, тем более в сложившихся обстоятельствах. Однако Ронуэн ничего не могла с собой поделать. Недоброжелательность Изольды была вызвана не только похищением. Девочка хотела безраздельно владеть своим дядей. Она чувствовала его интерес к Ронуэн, и в этом заключалась проблема. Если разобраться, никакого похищения бы не было, если бы Изольда не ревновала дядю к Ронуэн.

Но интерес Джаспера к Ронуэн был только сексуальным, да и тот, похоже, иссяк. Ронуэн понимала, что невинная маленькая девочка такого понять не в состоянии.

Только это понимание не слишком помогало. Какой-то неправильный чертик в душе Ронуэн подзуживал ее нанести Изольде поражение в этом глупом состязании, начатом ребенком. Это только для того, чтобы доказать ей ее неправоту, сказала себе Ронуэн. Ведь она никогда не хотела завоевать Джаспера. Она понимала, что это ей не удастся, и не стремилась к такой цели. Но Изольда получит хороший урок — два весьма ценных урока. Во-первых, Джаспер Фицхью не стоит того, чтобы растрачивать на него эмоции. Во-вторых, своих врагов следует выбирать осторожнее.

Ронуэн медленно выпрямилась на стуле. Этот совет ей тоже полезно учесть. Возможно, она не сумеет одержать верх над Джаспером. Теперь ее судьба в руках Джослин. Это меняло все.

Джослин желает превратить ее в леди?

Пленница откинула на спину спутанные волосы, стараясь не думать, какой оборванкой выглядит в глазах Джослин… и даже Изольды. Ну и ладно, сказала она себе. Пусть Джослин делает из нее леди. А Ронуэн пока будет внимательно смотреть по сторонам и запоминать все, что можно, об англичанах, их замке и странных привычках. Она будет внимательно слушать и учиться.

Только Джослин ошибается, если думает, что Ронуэн соблазнится красивой одеждой и вкусной едой. Девушка прижала руку к гулко бьющемуся сердцу. Она валлийка и всегда останется верной и преданной своему народу. И себе.

Ронуэн покосилась на свою соотечественницу, которой когда-то восхищалась и старалась ей во всем подражать. Что ж, она снова сыграет эту роль. Только теперь она стала взрослой и понимает достаточно много, чтобы не боготворить Джослин. Она сможет научиться пользоваться столовыми приборами так же ловко, как Джослин. Будет садиться, вставать и улыбаться также, как Джослин. Она даже научится изящно двигаться и управлять полным слуг замком.

Но она никогда не забудет, как бороться, и когда-нибудь обязательно сбежит и поможет Рису нанести поражение англичанам, которые хотят покорить их.

Почувствовав себя лучше с появлением хотя бы какого-то подобия плана, Ронуэн начала есть. Еда была вкусной, и девушка сама не заметила, как съела все, что ей положили. Она не удивилась, почувствовав, что Джослин наблюдает за ней.

— Вот видишь, — сказала бывшая подруга, — не так плохо быть среди нас.

Ронуэн в упор взглянула на хозяйку замка, но сразу отвела глаза.

— Не волнуйся, выдержу.

Джослин сделала почти незаметный жест правой рукой, и тотчас появился слуга с подносом разнообразных сладостей, которые источали умопомрачительный аромат. Но когда Ронуэн предложили выбрать лакомство, природное упрямство помешало ей попробовать компот из груш и сладкое тесто. Одно дело — пища, необходимая, чтобы выжить, а совсем другое — десерт. Это баловство.

Нет, она не станет есть лакомства среди врагов.

Она встала, намереваясь выйти из-за стола, но ее тут же рывком усадили на место.

— Ты никуда не пойдешь, — рявкнул Джаспер.

— Даже в гардеробную?

— Не одна.

— Послушай, Джаспер, — вмешалась Джослин. — Чтобы Ронуэн стала леди, к ней следует относиться как к леди. Так что перестань ее дергать, приказывать и кричать.

— Боже мой! — взорвался Джаспер. — Она пленница, к тому же весьма строптивая.

Все находившиеся в зале перестали есть, прислушиваясь к их разговору, но Джослин было все равно.

— Мне она не показалась особенно строптивой.

— Подожди, — зловеще предостерег Джаспер. — Она уже не та милая маленькая девочка, которую ты помнишь. Это…

Он умолк: злость не давала ему говорить.

— Она такая, какой была всегда, — спокойно произнесла Джослин, накрыла руку Ронуэн своей и пожала.

Ронуэн показалось, что она сжимает ее сердце. Ронуэн не хотелось снова привязываться к Джослин, ни уважать ее, ни любить, как прежде, и она высвободила руку.

— Я не та девочка, которую ты помнишь, — прошипела Ронуэн, — и не женщина, которой ты меня считаешь.

Последние слова были обращены к Джасперу. Она снова встала.

— Мне необходимо уединиться на несколько минут.

После короткой перебранки провожать ее пошел Джаспер. Он терпеливо ждал у двери гардеробной, и, когда она вышла, скомандовал:

— Пошли.

— Куда теперь?

Он не ответил и повел ее в кухню. Там мальчик переливал горячую воду из стоящих на очаге котлов в большую деревянную ванну. Вошла Джослин с полотенцами.

— Вот ты где. Я полагаю, горячая ванна и чистая одежда — неплохое начало. Потом сможешь присоединиться ко мне в моей комнате.

— Я оставлю вас вдвоем, — сказал Джаспер и направился к выходу.

— Но, Джаспер, — окликнула его Джослин, — а что, если она попытается сбежать?

— Не посмеет, — огрызнулся тот.

— Почему нет? — с вызовом спросила Ронуэн.

— Потому что! — снова рыкнул Джаспер.

Она пожала плечами и улыбнулась.

— Все же тебе лучше остаться, — заявила Джослин, раскладывая мыло и полотенца на стуле возле ванны.

Ронуэн забеспокоилась. Остаться? В кухне? Пока она будет мыться?

Очевидно, эта мысль пришла в голову и Джасперу, потому что его злобная гримаса сменилась довольной улыбкой. Он остановился и прислонился спиной к дверному косяку.

— Прекрасно. Я остаюсь.

Ронуэн в панике взглянула на Джослин.

— Ты же не имеешь в виду, что он должен быть здесь, пока я моюсь?

Джослин указала на пару крюков, торчавших из потолка.

— Занавеска защитит твою скромность.

— А почему бы ему не подождать за дверью?

— Здесь две двери, — любезно пояснил Джаспер, — и слишком много ножей и других кухонных приспособлений, которые могут быть использованы в качестве оружия. Так что Джослин права. Я остаюсь здесь, — Он оседлал стул, стоявший у очага. — Поторопись, Ронуэн. У меня есть дела, и я не могу постоянно нянчиться с тобой.

— Это не я настаивала на твоем присутствии! Пришли кого-нибудь другого. Мне приятнее видеть любого стражника, чем тебя.

— Хватит! — воскликнула Джослин и хлопнула в ладоши. — Вы, двое, ведете себя как избалованные дети. Даже Гэвин и Изольда не создают столько шума. — Она рывком задернула занавеску, разделившую Джаспера и Ронуэн. — А теперь отдай мне грязную одежду и полезай наконец в ванну, пока вода не остыла.

Ронуэн исподлобья уставилась на подругу, готовая взбунтоваться, но потом передумала. Ей очень хотелось поступить наперекор Джослин, однако это противоречило бы ее новому плану принять нелепое наказание. Ей была ненавистна даже сама мысль о согласии, тем более когда по другую сторону тонкой занавески сидит Джаспер, но… истина заключалась в том, что наполненная горячей водой ванна оказалась слишком сильным соблазном, чтобы отказаться от нее. Мыться в ней, должно быть, гораздо приятнее, чем в холодной реке.

Поэтому она медленно вздохнула, успокаиваясь. По крайней мере ей не придется созерцать самодовольную ухмылку на физиономии Джаспера.

Но на лице Джаспера, наблюдавшего, как Ронуэн раздевается, не было ухмылки. Джослин добавила в очаг еще пару бревен, чтобы Ронуэн не замерзла. Пляшущие языки пламени давали преимущество, которое оценить мог только Джаспер. Хотя ткань скрывала несносную девчонку от его глаз, ее силуэт, освещенный веселым огнем очага, был отлично виден.

Округлив глаза, он смотрел, как она подняла подол и стянула платье через голову.

Он видел, как она развязала ленту, удерживающую волосы, и затаил дыхание, когда она начала медленно расчесывать пальцами роскошную копну волос.

Джаспер подался вперед, завороженный разыгравшейся перед его глазами сценой. Именно отсутствие деталей воспламенило его воображение. Он словно чувствовал под руками шелковистые пряди.

Грезы Джаспера прервал нерешительный стук в дверь.

— Мама! — крикнул Гэвин. — Изольда заболела. Иди скорее к ней.

— Что случилось?

— Ее рвет.

— Иду.

Сидя за занавеской, Джаспер увидел, как Джослин повернулась к Ронуэн.

— Я скоро приду. У тебя здесь есть все необходимое.

— А как же… — судя по жесту, Ронуэн спрашивала о нем.

Сейчас они останутся одни, подумал Джаспер и стиснул пальцами спинку стула.

— Он не зайдет за занавеску, — чуть громче, чем требовалось, ответила Джослин. Эти слова предназначались ему, сообразил Джаспер. — Не бойся. Я сейчас вернусь. Залезай скорее в ванну. А то вода остынет.

Джослин появилась из-за занавески.

— Я надеюсь, ты знаешь, как должен себя вести, — величественно сообщила она и, не дожидаясь его ответа, удалилась.

Внимание Джаспера тотчас переключилось на силуэт Ронуэн за занавеской. Она стояла очень прямо, волосы падали на спину и плечи, а тонкая камиза не скрывала женственных изгибов ее тела.

Ему пришлось прикусить язык, иначе он бы громко потребовал, чтобы она немедленно ее сняла. Языки пламени плясали и переплетались, и силуэт, казалось, медленно раскачивался. Потом Джаспер услышал легкий вздох, и Ронуэн медленно потянула камизу вверх.

Он знал, что никогда не забудет этого зрелища. Хотя она уже побывала в его постели, но вид ее силуэта за занавеской — руки подняты над головой, длинные ноги, тонкая талия, полные груди — исторг из его груди мучительный стон. Он даже заерзал на неудобном деревянном стуле, а Ронуэн замерла — ее руки запутались в тонкой ткани камизы. Зрелище было настолько завораживающим, что у Джаспера потемнело в глазах.

Наконец она стянула камизу, и волосы снова рассыпались по плечам.

Даже зажмурившись, он представлял себе, как она стоит у ванны и неуверенно посматривает на занавеску, размышляя, что он делает. Наверное, она на всякий случай прикрыла руками грудь. Точно сказать было невозможно из-за пышной копны волос. Тогда он опустил взгляд ниже — на живот и еще ниже… Пламя плясало в очаге, разжигая пламя в Джаспере.

Если немедленно не остудить свой пыл, понял Джаспер, он оскандалится.

— Да залезай же ты в эту проклятую ванну, — пробормотал он, прижав тыльную сторону ладони к ноющему паху.

Как будто это могло помочь!

Ронуэн отпрянула к огню, потому что ее силуэт стал длиннее. Джаспер был очень возбужден, ему даже показалось, что она идет к нему. Она даже не двинулась с места. А если бы она действительно подошла, Джаспер не мог бы заняться с ней любовью — могла войти Джослин или еще кто-нибудь.

— Если ты немедленно не залезешь в ванну, — громко сказал он, — я сам тебя в нее посажу.

— Черт, — выругалась Ронуэн.

Она наклонилась над ванной, очевидно, пробуя воду, а Джасперу явилась такая соблазнительная картина, что его рот наполнился слюной. Ее ягодицы были идеальной формы, бедра стройные, щиколотки узкие. А когда она выпрямилась и откинула волосы за спину, стали отчетливо видны полные груди.

Джаспер вскочил, не в силах больше бороться с искушением, и отшвырнул стул. Он должен ее получить, иначе взорвется!

С испуганным визгом Ронуэн прыгнула в ванну. Раздался громкий всплеск.

Когда Джаспер отдернул занавеску, из воды виднелась только ее голова, вокруг которой плавали розовые лепестки. Намокшие волосы укутали ее роскошной пелериной из черного бархата.

— Убирайся отсюда, уходи, или я закричу.

Отлично понимая меру собственного безумия, Джаспер все же не удержался, чтобы не поддразнить девушку.

— Зачем же кричать, Ронуэн, если я могу заставить тебя стонать.

Ронуэн покраснела, помотала головой, и вода вокруг нее пошла рябью. Увы, ее тело теперь оказалось скрытым от его жадного взгляда.

— Джослин может вернуться в любой момент. Как ты ей объяснишь свое постыдное поведение?

То, что его поведение было постыдным, Джаспер хорошо знал, но словно обезумел. Желание жгло его изнутри.

— Джослин на собственном опыте знает, что такое страсть, — пробормотал Джаспер, — и не осудит меня.

Пятна на щеках Ронуэн стали ярче, и она отвела глаза.

— Но я же… я ничего не сделала, чтобы поощрить тебя.

— Нет? — Джаспер со свистом вздохнул. — Если не считать каждого твоего движения…

Он недоговорил, потрясенный собственными словами, правдой, заключавшейся в его нечаянном признании, и силой, которую знание его слабости давало ей.

Сделав шаг назад, он сжал руки в кулаки.

— Сейчас это не сработает, — хрипло выдавил он. — Тебе не удастся, соблазнив меня, отвлечь от выполнения долга. Кем бы ты ни была, дикаркой из леса или леди, ты останешься моей заложницей. И как бы вы оба ни интриговалии ты, и Рис ап Овейн, — я его поймаю. Рано или поздно он вернется в тюрьму Роузклиффа.

Ронуэн взглянула на Джаспера снизу вверх, и он увидел в ее глазах боль. Почему Рис имеет над ней такую власть?

Ронуэн слегка выпрямилась, так что над водой показалась голова, плечи и даже верхняя часть груди, приковавшая его жадный взгляд.

— Чего ты от меня хочешь, Джаспер? Ты меня хочешь. Ненавидишь. Презираешь. Ты намерен уничтожить Риса и моих соотечественников. Когда же все это кончится?

Джаспер не мог ответить. Желание никогда не было подвластно логике. И уже тем более смесь ненависти и желания. Не дождавшись ответа, Ронуэн опустила голову.

— Ты хочешь пользоваться моим телом без последствий, не чувствуя вины. Но последствия есть всегда. И всегда будет вина.

Ронуэн неожиданно вскочила на ноги.

Вода стекала с нее струйками, мокрые волосы длинными спутанными прядями облепили соблазнительное тело. Разгоряченная кожа, розовая и гладкая, она мерцала в отбрасываемом очагом свете. У Джаспера перехватило дыхание. Он не мог пошевелиться и готов был отдать жизнь за одно лишь прикосновение к стоявшему перед ним совершенству. Коснуться ее. Попробовать на вкус. Обладать ею.

— Ты хочешь меня? — спросила Ронуэн, словно прочла его мысли.

Не получив ответа, она судорожно вздохнула. Ее груди дрогнули, соски напряглись.

Боль в паху едва не убила Джаспера. Ронуэн протянула ему руку.

— Если бы я думала, что могу купить таким образом мир между нами, я была бы счастлива. Это возможно? Ты оставишь в покое Риса и остальных?

Джаспер зажмурился, и о чудо, его мозги снова заработали. Он покачал головой.

— Сядь, Ронуэн, сядь и подумай. Неужели Рис прекратит свою мятежническую деятельность, потому что ты будешь в моей постели? Даже если я предложу ему мир, он откажется. Твое присутствие здесь побуждает его к действию.

— Поэтому ты меня здесь держишь? Я приманка, необходимая, чтобы заманить его в ловушку?

Он услышал в ее голосе покорность. Потом раздался всплеск — она села в ванну. Но Джаспер не открывал глаз.

— Рис ап Овейн никогда не забудет, что я убил его отца. И не важно, что я при этом спас Джослин, он все равно считает меня убийцей. Рэнд отобрал у его отца женщину, а я — жизнь.

Джаспер скрипнул зубами и наконец отважился взглянуть на свою пленницу.

— Овейн был опасным человеком, бандитом и убийцей, который жестоко обращался с женщинами, равно как и со всеми, кто слабее его. Это знают все, даже вы, валлийцы. И только извращенное понятие о преданности мешает тебе это признать. Но Риса я понимаю. Он сын. Он обязан отомстить за зло, причиненное его семье, и потому не успокоится, пока не причинит зло моей семье. Но я не позволю ему.

В комнате было тихо — только потрескивали дрова в очаге. Ронуэн не ответила. Впрочем, Джаспер и не ждал ответа. Их проблему невозможно решить. Они враги, но их влечет друг к другу.

Джаспер понимал, что, снова уложив девушку в постель, ничего не изменит. И, освободив ее, тоже ничего не достигнет. Жребий брошен. Их судьбы неразрывно связаны, и в будущем ожидает только боль.

Не говоря ни слова, Джаспер вышел из кухни, оставив дверь нараспашку. Он чувствовал физическую боль, но не от неудовлетворенного желания. У него болела грудь — было такое чувство, словно из нее что-то вырвали.

В прошлом от точно знал, как можно унять боль. Если не помогали женщины, ее можно было утопить в вине. Но сейчас ему не хватило бы даже моря вина. Да и не хотелось пить. Он хотел Ронуэн.

 

Глава 12

Ронуэн сидела в уютной комнате и угрюмо взирала на лежавшую у нее на коленях полоску шелковой ткани. Она могла, как и любая женщина, сшить простенькое платье или плащ с капюшоном, могла заштопать чулки или подшить подол. Она понимала необходимость функциональных вещей. Но вышивать узор из листьев и цветов только для того, чтобы украсить и без того экстравагантное платье? Напрасная трата времени! Однако вышить какой-то жалкий цветочек оказалось намного труднее, чем она себе представляла.

Девушка со вздохом огляделась по сторонам. В дальнем конце комнаты на подоконнике сидела Изольда. За три дня девочка ни разу не взглянула на пленницу по-доброму. Изольда трудилась над своей полоской шелковой ткани — вероятно, ей хотелось доказать, что она умеет работать иглой лучше. В этом Ронуэн нисколько не сомневалась.

Возможно, тогда ее враждебность ослабеет. Во всяком случае, Ронуэн на это надеялась.

— У меня опять запуталась нитка, — объявила Ронуэн и выпрямилась. — На этот раздело безнадежное, — поспешно добавила она и бросила в сторону Джослин виноватый взгляд.

Ей удалось перехватить торжествующую улыбку Изольды.

Джослин вздохнула.

— Ты совсем не стараешься. Распарывай все и начинай сначала. Рано или поздно у тебя получится.

— Сначала? Но это уже в третий раз! Эта работа такая скучная…

— Извините, миледи, — сказала служанка Энид, проскользнув в комнату. — Там прибыл гонец от милорда Рэнда.

Джослин сразу же отложила шитье в сторону.

— Сейчас же пошлите за Джаспером. Я поговорю с гонцом в зале. А вы пока позаботьтесь о еде и питье для него.

— Да, госпожа, — поклонилась девушка и исчезла.

Джослин несколько мгновений сидела не двигаясь, и Ронуэн оставалось только дивиться ее непоколебимому спокойствию. Потом Джослин склонила голову, и ее губы зашевелились. Молится?

Конечно, поняла Ронуэн, и ее охватило теплое чувство к старой подруге. Джослин молилась о безопасности своего мужа, так же как Ронуэн молилась о здоровье Риса.

Но между их молитвами существовала большая разница. Джослин по-настоящему любила Рэнда. Это Ронуэн поняла, оказавшись в замке Роузклифф. Чувство Ронуэн к Рису тоже было любовью, но любовью к товарищу, к брату. Она бы искренне хотела полюбить Риса так, как женщина любит мужчину, но это чувство она испытает к совершенно другому человеку.

Нет, не к Джасперу. Она ждет другого мужчину, которого пока не встретила.

А если никогда не встретит?..

В тот самый момент, когда появился гонец от Рэндолфа Фицхью, Джослин начала молиться. Тот факт, что она боялась за безопасность мужа, в то время как его сопровождал целый отряд соотечественников, удивил Ронуэн. И это было намного интереснее, чем секреты рукоделия. Поэтому она отложила шитье и встала.

— С тобой все в порядке? — спросила она, коснувшись плеча Джослин.

Та вздрогнула, но сразу взяла себя в руки.

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

Ронуэн пожала плечами.

— Ты выглядишь встревоженной.

Она повернулась, чтобы уйти, но Джослин поймала ее за руку.

— Мне очень не хватает Рэнда, когда он уезжает, — призналась она, глядя на Ронуэн. — Я всегда тревожусь о нем, и никогда не чувствую себя спокойной, пока он снова не окажется в моих объятиях. — Женщина улыбнулась, и ее красивое лицо засияло. — Я люблю его. Он смысл всей моей жизни. — Она встала и положила руку на живот. — К тому же у меня есть новость, которой мне не терпится с ним поделиться.

Она вышла из комнаты, спокойная женщина, которую любовь к мужу и детям сделала еще красивее. Ронуэн растерянно глядела ей вслед, позабыв о былой враждебности. Интересно, как это — любить так сильно, всем своим существом, и чувствовать себя так же сильно любимой.

Конечно, если англичанин Фицхью действительно любит свою валлийскую жену.

Честность заставила Ронуэн признать всем известный факт: Рэндолф Фицхью помешан на Джослин. Если бы не это, валлийцы вокруг замка проявляли бы больше неудовольствия присутствием среди них англичан. От Афон-Брин на юг до леса Рэднор валлийские мятежники постоянно организовывали заговоры против английских угнетателей. Но в Каррег-Ду и на территории между рекой Геффен и морем было труднее найти недовольных. Рис часто возмущался тем, что люди в этой части Уэльса так спокойны. Их апатии. Он считал это страхом, но Ронуэн казалось, что это нечто другое. Создавалось впечатление, будто любовь Джослин и Рэнда смягчила людей в местности, которой они правили.

Негромкий шлепок упавшей на каменный пол туфли вернул Ронуэн к действительности. Конечно, Джослин и Рэнд могут быть очень счастливы вместе, и даже согревать этим счастьем других людей, но в своей семье они воспитали ужасную грубиянку. Если матери не было рядом, Изольда тут же начинала дразнить, оскорблять или унижать Ронуэн.

Когда девочка подошла, Ронуэн приветливо улыбнулась.

— А, это ты, Изольда. Возможно, ты сможешь мне подсказать, что с этим делать. — И она показала безнадежно испорченную вышивку. — Я пыталась, но у меня ничего не получается. А у тебя все так красиво.

Девочку не смягчил комплимент, которые был в общем-то искренним. Ее кукольное личико сморщилось в подозрительной гримасе.

— Ты никогда не сможешь хорошо управляться с иголкой, потому что не ценишь это умение. Ты можешь обмануть маму, делая вид, будто хочешь научиться, но тебе не удастся обмануть меня. Ты никогда не станешь леди.

— Да? А почему? Потому что я валлийка? Ты не забыла, что твоя мать тоже валлийка, а ты сама валлийка наполовину? — Ронуэн внимательно посмотрела на Изольду. — Между прочим, Изольда, я знала твою маму задолго до того, как она встретилась с твоим отцом. Тогда она не была настоящей леди. А ты, кстати, родилась валлийским ребенком в простом валлийском доме.

— Неправда!

— Нет, милая, это чистая правда.

Ронуэн запнулась. Знает ли Изольда обстоятельства своего рождения? Рассказали ли ей, как ее мать вышла замуж за другого мужчину до ее рождения, а потом убедила всех, что ребенок Рэнда — валлийский малыш? Всматриваясь в недовольное и раздраженное лицо девочки, Ронуэн испытывала огромное искушение рассказать ей об этом и о том, как предполагаемая смерть ее отца и безумная ярость Овейна едва не привели к ее смерти. И к смерти ее матери.

Безумная ярость.

Да, подумала Ронуэн, Овейн определенно был сумасшедшим, и, возможно, Рис унаследовал частичку отцовского безумия. Но сейчас все это не имело значения. Изольда свято верила, что родилась в замке в присутствии своего отца, и не ее, Ронуэн, дело раскрывать ей глаза на правду. Хотя эта информация могла помочь ей манипулировать Джослин. Ронуэн уже изрядно надоело собственное бесправие в замке.

— Ты права, Изольда, — сказала Ронуэн, надев маску изысканной вежливости. — Ты избалованная старшая дочь высокородного отца и красавицы матери. Твоя жизнь полна роскоши, которую ты заслуживаешь, Я плебейка и недостойна находиться в твоем обществе. Поэтому я ухожу.

Ронуэн холодно улыбнулась девочке и удалилась, что-то бормоча себе под нос. Ронуэн понимала, что не должна опускаться до стычек с ребенком, но неприязнь Изольды начинала ей надоедать.

Сейчас ее интересовало сообщение от лорда Роузклиффа. Она начала спускаться по каменным ступенькам и остановилась, услышав голос Джослин.

— …но как долго это продлится?

Мужчина прочистил горло. Ронуэн, подавшись вперед, увидела маленького нервного человечка, который мял в руках фригийский колпак.

— Не больше двух недель, миледи. Он сказал, что может в этом поклясться. Он вернется домой в ближайшие две недели, начиная с этого дня.

Джослин положила руку на живот. На лице отразилось разочарование. Ронуэн невольно прониклась сочувствием к Джослин. Решив больше не подслушивать, она подошла к перилам.

— Надеюсь, новости хорошие? — спросила она, тем самым объявив о своем присутствии.

Джослин подняла глаза, но ответить не успела, потому что в зал вбежал Гэвин.

— Весточка от папы? Он уже едет домой?

Изольда пробежала мимо Ронуэн.

— Мы должны устроить праздник для папы, когда он вернется, — сказала она. — Ведь скоро его именины.

— Отличная мысль! — подхватил Гэвин.

Джослин обняла детей и прижала к себе. Ронуэн видела, что они похожи и на мать, и на отца. У Изольды было лицо матери и только глаза — отца. У Гэвина был ее рот и вся нижняя часть лица. Дети Уэльса и Англии, любимые обоими родителями. Какое будущее им уготовила земля, где они родились?

Ронуэн долго смотрела на любящую семью и чувствовала себя незваным гостем. Она уже совсем было собралась незаметно отступить, когда ее окликнула Джослин.

— Спускайся к нам, Ронуэн, и иди как леди — голова поднята, плечи расправлены.

Голова вверх. Плечи назад. Неторопливая поступь. Ронуэн помедлила, припоминая другие наставления Джослин. Еще не будучи хозяйкой замка Роузклифф, Джослин обладала грацией королевы. Впрочем, она была дочерью далеко не последнего в Уэльсе человека. Изольда унаследовала легкую походку и естественную грацию от матери. Ронуэн все эти движения давались с трудом. Но ничего. Она тоже научится.

В это время с грохотом распахнулась одна из дубовых дверей и в зал вошел Джаспер.

— Какие новости от Рэнда? — спросил он, переводя взгляд с Джослин на гонца. — С ним все в порядке?

Ронуэн застыла на ступеньках, не в силах отвести глаза от Джаспера. Да что же это с ней происходит? Стоило Джасперу появиться, как все мысли вылетели у нее из головы. Были другие мужчины, такие же красивые, сильные и мужественные. Такие же уверенные и надменные. Но только Джаспер, заставлял чаще биться ее сердце, тем более, что она не видела его уже два дня.

Сверху ей было видно, как Изольда подошла к дяде сбоку и он рассеянно погладил племянницу по очаровательной головке. Ронуэн, словно зачарованная следила за движениями его руки. Но тут заметила торжествующий взгляд, брошенный на нее Изольдой, и разозлилась.

Как там? Голову вверх, плечи назад. Ронуэн медленно двинулась вниз по ступенькам, величественно, словно это она — владелица замка.

Было приятно видеть, как замерла рука Джаспера, когда он ее заметил, и горячее желание в его глазах.

Было до ужаса унизительно наступить на подол слишком длинного платья, которое ей дала Джослин, оступиться и скатиться с последних трех ступенек, приземлившись на четвереньки.

— Ты не ушиблась? — воскликнула Джослин и поспешила к подруге.

— Нет, — проворчала Ронуэн и поднялась, проигнорировав протянутую Джаспером руку.

Засмеялась только Изольда.

Джаспер нахмурился и снова подошел к невестке.

— Так что там от Рэнда?

Джослин села. Ее примеру последовали остальные.

— Вчера он покинул, слава Богу, замок Ламонта, и теперь направляется в Оукен-Хилл. — Она взглянула на своих старших детей, стоявших рядом с Джаспером. — Ламонт предложил взять к себе на обучение Гэвина, но Рэнд, конечно, отказался. Он надеется договориться с лордом Эдгаром. И еще остается вопрос обручения Изольды.

— Я не хочу обручаться! — объявила Изольда и прижалась к Джасперу.

— Он, конечно, не выдаст ее за одного из сыновей лорда Эдгара, — сказал Джаспер, — если там будет обучаться Гэвин. Я знаю Рэнда. Он захочет получить разных союзников для Роузклиффа через своих детей.

— Но я не хочу обручаться! — воскликнула Изольда.

— Не волнуйся, дорогая. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы отсрочить этот момент, — сказала Джослин дочери.

— Это всего лишь обручение, — вмешался Джаспер. — Контракт. Она еще не достигла брачного возраста.

— Я не ребенок! — закричала Изольда.

— Мы в Уэльсе, — вмешалась Ронуэн. — Здесь никто не может заставить женщину выйти замуж против воли, даже отец.

Джаспер сердито покосился на непрошеную советчицу. Изольда тоже взглянула на нее с явным подозрением. И все же у нее появилась надежда.

— Мама, это…

— Я отлично знаю наши валлийские обычаи, — перебила ее Джослин, глядя на Ронуэн. — Но надо думать и об обычаях, к которым привык мой муж.

— И ты выдашь меня за того, кого я ненавижу? — всхлипнула Изольда. Ее глаза были полны слез. — Я не соглашусь! Убегу!

Джослин взяла дочь за руку.

— Послушай меня, девочка. Он может обручить тебя против твоей и даже моей воли. Но, клянусь, ты никогда не выйдешь замуж за того, кого не любишь.

Джаспер устремил на Ронуэн тяжелый взгляд.

— Не вмешивайся в дела, которые тебя не касаются.

Ронуэн подбоченилась и приняла воинственную позу.

— Мы, женщины, должны поддерживать друг друга.

— Даже если речь идет об англичанке? — насмешливо поинтересовался Джаспер.

— Она наполовину валлийка. И в любом случае мы, женщины, страдали от прихотей мужчин гораздо дольше, чем жители Уэльса страдают от английских угнетателей.

Джослин невесело усмехнулась.

— Ты остался в меньшинстве, Джаспер. Лучше дождись брата, чтобы укрепить свои позиции.

Он обнял за плечи Гэвина.

— Очень скоро Гэвин тоже станет настоящим мужчиной.

— Мужчиной, который наполовину валлиец, — не удержалась Ронуэн.

Джослин сделала знак рукой, не позволив Джасперу ответить.

— Мы не станем обсуждать это вопрос сейчас. После возвращения Рэнда я с ним поговорю. А пока, — сказала она, с улыбкой взглянув на Изольду, — тебе не стоит переживать. Ты меня поняла?

Изольда молча кивнула. Потом ее круглые глаза остановились на Ронуэн, и впервые во взгляде девочки не было враждебности. Ронуэн пожала плечами, улыбнулась и, к своему огромному удовлетворению, получила в ответ неуверенную улыбку.

Начало было положено.

— А теперь, дети, идите к себе. Мне надо поговорить с вашим дядей, — сказала Джослин, и, когда дети ушли, взглянула на Ронуэн. — Думаю, и у тебя есть занятие. Шитье ждет тебя наверху.

— Все бесполезно, — хмуро буркнула Ронуэн. — Мне никогда с этим не справиться.

— Тогда попрактикуйся в ходьбе по лестнице, — усмехнулся Джаспер.

Ронуэн удалилась в ярости — и очень обиженная. Отвратительный грубиян! Взбегая вверх по лестнице, она просто кипела от возмущения. Напыщенный осел! Грубый! Эгоистичный! Вульгарный!

Но хуже всего то, что он не видит в ней женщину.

В пустой комнате она с ненавистью уставилась на свое безнадежно запутанное шитье. Все правильно. Она не может выполнять такую тонкую работу. Для этого, видимо, надо быть англичанкой. Не умеет она обращаться и со слишком длинной юбкой. Ее манеры ужасны, ее никогда и ничему не учили, да еще она склонна взрываться по любому поводу. Неудивительно, что Джаспер пренебрегал ею. Неудивительно, что он над ней смеялся. От нее он хотел лишь одного, и ее это не устраивало. Ронуэн было необходимо, чтобы он хотел ее всю, такой, какая она есть. Но он не хотел.

Она почувствовала, как по щекам потекли слезы, и поспешно вытерла их тыльной стороной ладони. Почему ее волнует, что Джаспер о ней думает? Ведь он для нее ровным счетом ничего не значит.

Девушка всячески пыталась убедить себя в этом, но ничего не получалось. Что-то затаившееся в самых потаенных глубинах ее души желало, чтобы он ею восхищался. Только в течение нескольких коротких мгновений, когда она спускалась по лестнице в розовато-лиловом платье, красиво облегавшем тонкую талию, его глаза вспыхнули от восторга.

Нет, уныло подумала она. Его глаза загорелись похотью. А это, увы, не одно и то же.

Ронуэн смяла испорченное шитье и забралась на подоконник, чтобы выбросить символ своего поражения в ров. Пусть утки устилают им гнездо. Оно все равно больше ни на что не годно.

Ронуэн открыла окно и посмотрела вдаль. На стене еще работали каменщики, за ней виднелись крыши домов быстро растущего города, еще дальше — коричневые поля, зеленые леса и темные громады холмов. Она вдохнула полной грудью прохладный воздух и неожиданно преисполнилась острой жалости к себе.

Ей хотелось домой.

Но где он, ее дом?

Спутанные нитки в ее руках были едва ли в большем беспорядке, чем ее жизнь. Что будет дальше? Если она останется пленницей Джаспера, то рано или поздно окажется жертвой похоти, которую они оба испытывали.

Ронуэн криво усмехнулась. Даже его вожделение ей не льстило, поскольку он удерживал ее, строго говоря, не для удовлетворения своего желания, а для того, чтобы заманить Риса в ловушку. Он отпустил Риса, чтобы обеспечить безопасность Изольды, но никогда не отпустит Ронуэн, пока не получит Риса.

Более того, если Рису удастся как-то обмануть Джаспера и освободить ее, тогда он будет ожидать от нее соответствующего выражения благодарности. Где-нибудь на траве под деревом.

Девушка долго взирала на свою вышивку, а потом начала медленно распутывать и выдергивать нитки. А что, если ей удастся ускользнуть без помощи? Тогда она никому и ничем не будет обязана. Вот только куда идти? В дом матери и отчима? Там ее никто не ждет.

Она не может жить сама по себе. Только под крышей родителей, мужа или церкви.

Или оставаться в заложницах.

Она опустила вышивку на колено. Должен быть другой выход.

В этот момент в комнату вошла Энид. Она обошла комнату, положила стопку белья в комод, заменила огарки в подсвечниках новыми свечами, проверила, есть ли вода в кувшине. Сначала она не заметила Ронуэн, но когда та зашевелилась, англичанка вздрогнула и нахмурилась.

— Что вы здесь делаете? Миледи знает?

— Леди Джослин послала меня сюда, — сухо ответила Ронуэн, — и тебя это совершенно не касается. Занимайся своими делами.

Женщина возмущенно фыркнула, но возражать не стала. А Ронуэн задумалась. Служанка имеет крышу над головой, достаточно еды и несколько монет каждые четыре дня. По правде говоря, это даже больше, чем получает любая жена или дочь. Может быть, поступить к кому-нибудь на службу, пока не подвернется что-нибудь получше.

Джасперу не понравился обращенный на него взгляд Джослин.

— Я могу видеть послание Рэнда? — спросил он.

Она молча передала деверю свиток, и внимательно следила за выражением его лица, пока тот читал.

— Рэнд затеял опасную игру с Ламонтом, — пробормотал он.

— Что ты имеешь в виду?

Джаспер поморщился. Он не хотел пугать невестку.

— Дело в том, что я не доверяю Ламонту. Он никогда не выполняет своих обещаний.

— Я тоже, — нахмурилась Джослин. — Но неужели он может пообещать помощь Матильде, а потом предаст ее?

— Скорее этот человек пообещает союз и Стефану, и Матильде, потом будет выжидать и в конечном счете поступит так, как ему выгоднее. — Он на мгновение задумался. — Ламонта не интересуют дела английского королевства. Здесь, в Уэльсе, у него свое королевство, которое он стремится всячески укрепить. Вступив в союз с нами или любыми другими лордами Марчера, он постарается нащупать наше слабое место. Не забывай: поговаривают, будто он ускорил смерть своего тестя, а шурин, отправившийся по его поручению в Честер, был убит в пьяной драке.

— И у Ламонта стало больше земли. — Джослин нервно забарабанила пальцами по столу. — Скажи, Джаспер, Рэнд что-то от меня скрывает? Заклинаю, не скрывай от меня, если да. Ведь я не могу быть настоящей помощницей мужа, если не знаю всех его дел.

Джаспер накрыл ее руки своими.

— У него нет секретов от тебя, Джослин. Но если ты хочешь ему помочь, не противься его желанию отдать Гэвина в учение и найти мужа для Изольды. — Женщина застыла. — Он заботится только об их будущем и о Роузклиффе.

— Ты тоже? Поэтому держишь Ронуэн в замке?

Джаспер отпустил холодные пальцы женщины.

— Со временем в тюрьме Роузклиффа окажется Рис. Он моя цель.

— Ради безопасности Роузклиффа?

— А для чего же еще?

Джослин пожала плечами:

— Не знаю. Я хотела бы найти способ помирить вас с Рисом.

Джаспер вздохнул.

— Я убил его отца, Джослин. Это я натянул тетиву и выпустил стрелу. Он этого никогда не забудет. То, что я сделал это ради твоего спасения, для него ничего не значит.

— Да, знаю, но мне кажется, что когда-нибудь он сможет посмотреть на произошедшее иначе. И сможет понять, что валлийцам и англичанам следует жить в мире. Вместе мы сильнее, чем поодиночке. Рэнду и мне лучше вместе. В Каррег-Ду стало жить безопаснее, с тех пор как замок и деревня за его стенами разрослись.

— Рис слишком горяч, чтобы это понять.

— Но он очень привязан к Ронуэн.

Теперь застыл Джаспер.

— Это мне известно, — сухо произнес он, — и я намерен это использовать, чтобы нанести ему поражение.

— Интересно, — задумчиво проговорила Джослин после короткой паузы, — неужели ты так стремишься одержать над ним верх только для того, чтобы доказать ей, кто из вас лучше?

— Она не имеет к этому никакого отношения, — поспешно пробормотал Джаспер.

— Да? А мне кажется, что она имеет к этому самое прямое отношение, и началось все десять лет назад, когда она спасла тебе жизнь.

— Ронуэн спасла мне руку, а не жизнь, да и это сделала только для твоей защиты. На меня ей было наплевать. Она мне сама об этом сказала. Не забывай, что не так давно она пыталась меня убить. И похитила твою дочь.

Джослин сложила руки на коленях.

— Я ничего не забыла, ни ее храбрости, когда она была еще ребенком, ни Риса.

— Они давно уже не дети, Ронуэн. И игра, которую они ведут, весьма опасна. Так же как и твоя игра.

Она подняла на деверя невинный и непонимающий взгляд. Слишком невинный.

— Я ни во что не играю! Что ты имеешь в виду?

— Зачем ты стараешься сделать из Ронуэн английскую леди?

— Чтобы, вернувшись к Рису, она смогла оказать на него облагораживающее воздействие.

Джаспера охватила такая сильная злость, что он даже не сразу сумел заговорить.

— Она никогда к нему не вернется, — буркнул он.

Джослин понимающее улыбнулась.

— Значит, ты намерен оставить ее для себя?

— Я собираюсь отпустить ее, как только поймаю Риса ап Овейна. Она здесь только для облегчения этой задачи.

— Очень хорошо, — сказала Джослин, пренебрежительно взмахнув рукой. — Но будь осторожен, дорогой брат, и не угоди в свою же собственную ловушку.

Джослин ушла, а Джаспер долго смотрел ей вслед. Он хорошо запомнил ее слова, потому что счел их пророческими. Он уже чувствовал, что оказался в ловушке у своей дикой и потрясающе красивой заложницы. Увидев ее сегодня спускавшейся по лестнице, такой прелестной в облегающем фигуру платье, он онемел. Обладая величественной грацией королевы и захватывающей красотой ангела, она с легкостью сокрушила всю его оборону и воспламенила желания.

 

Глава 13

Рис ап Овейн остановил коня в середине луга, расположенного на полпути между Афон-Брин и рекой Геффен. Его соотечественники выстроились вдоль северного края луга, где заканчивались высокие травы и начинался густой лес. За полем, немного опускавшимся к югу, от деревьев отделилась шеренга англичан и остановилась.

Время пришло, подумал Рис. Если все это лишь трюк, придуманный Ламонтом, чтобы выманить валлийских мятежников и уничтожить, это можно будет сразу понять. Он стиснул в руках поводья, охваченный неожиданной и непривычной паникой. Конь под ним зафыркал и стал нервно дергать головой. А Рис с трудом подавил желание немедленно скрыться в лесу.

Он еще слишком молод, чтобы умереть. Ему еще надо освободить Ронуэн.

Из леса появился всадник и поскакал вперед. Рис прищурился, чтобы лучше его рассмотреть, но солнце било прямо в глаза. Ламонт и это предусмотрел, догадался он. Небольшое неудобство для валлийцев, но очень показательное. Всадник ехал легким галопом, и когда остановил коня в пяти шагах от Риса, тот наконец сумел справиться с паникой. В конце концов, может быть это и не обман. Английскому лорду явно что-то надо. Поскольку Рис обычно не появлялся на землях Ламонта, этот человек, вероятно, эмиссар Фицхью, хотя гонец от него клялся, что нет.

Ламонт невозмутимо рассматривал юношу.

— Это правда, что тебе всего шестнадцать? — спросил он по-валлийски.

— Мой возраст как моя ярость, — усмехнулся Рис, — древняя, как эти холмы.

Слабая улыбка тронула тонкие бледные губы англичанина. Глаза у Ламонта были светлые. Бескровный английский ублюдок, которого следует как можно скорее проткнуть мечом. Но этот человек первым попросил о встрече, и Рис из любопытства решил сохранять терпение.

— Говорят, ты храбр не по годам.

— Ты говоришь как старик. Именно молодость делает меня храбрым, — высокомерно возразил Рис. — Старые люди боятся смерти, вот и сидят перед своими очагами, надеясь ее отогнать. А молодые боятся только несчастной жизни, которая их ждет. Поэтому мы храбры и дерзки и не пасуем перед врагом, который хочет обречь нас на несчастья и страдания. — Он встретил немигающий взгляд Ламонта твердым взглядом. — Так что, если ты пришел от Фицхью, передай ему мой ответ. — И Рис сплюнул на землю между ними. — Он трус, который прячется за юбку женщины.

Ламонт протестующее поднял руку.

— Подожди! — воскликнул он, смеясь.

— Ты смеешься над моей торжественной клятвой? — грозно спросил Рис, и его рука легла на рукоять меча.

Но Ламонт, видимо, не испугался.

— Послушай, мальчик, — сказал он. — Я верю в тебя, так что постарайся меня не разочаровать.

— Мне безразлично, веришь ты в меня или нет, — заметил Рис.

— Но тебе небезразлично, что Фицхью отобрал землю у твоего народа.

Когда Рис не ответил, человек снова улыбнулся, при этом его тонкие губы слегка приоткрылись, явив миру ряд неровных зубов. Жестокий оскал хищника. Но Рис понял, что хищник собирается охотиться в одиночку. Ламонт пришел вовсе не для того, чтобы помочь Фицхью. Наоборот, он хотел ему навредить.

Рис постарался придать лицу невозмутимое выражение, чтобы не выдать презрение, которое он испытывал к подобным людям. Но если предательство Ламонта может принести пользу Рису и, конечно, Ронуэн, какое ему дело до его моральных качеств.

— Я хочу изгнать Фицхью. Тут ты прав. Но каков в этом твой интерес?

— Я тоже хочу его изгнать, — сказал Ламонт и сделал короткую паузу. — Если мы объединим силы, нам будет легче достичь цели.

— Моя цель — изгнать его, но не для того, чтобы его место занял другой англичанин.

— Помоги мне, и замок Роузклифф станет твоим.

Рис с подозрением уставился на англичанина.

— А тогда зачем тебе нужно его поражение?

— У меня личные мотивы, — заявил Ламонт.

— Я тебе не верю, — ответил Рис, — и не стану сражаться за тебя только для того, чтобы ты под конец перерезал мне и моим людям горло.

Мужчины долго сверлили друг друга неприязненными взглядами. Конь Риса дергал головой. Где-то вдали тишину прорезал резкий крик охотящегося сокола. Ламонт пожал плечами.

— Фицхью имеет большое влияние на других лордов Марчера. Без него они подчинятся моей воле.

Рис презрительно фыркнул.

— Сказав это, ты хотел меня убедить, что отдашь мне Роузклифф? Я же отлично понимаю, что этого никогда не будет.

— Послушай, мальчик, ты хочешь замок Роузклифф или нет? Как только Фицхью умрет, замок перейдет в твои владения и тебе придется защищать его, как любой лорд защищает свои владения. Но человека, управляющего замком, не так легко лишить власти. Замок — настоящая крепость, и прекрасно охраняется. Взять его можно только хитростью. Мне нужна смерть Рэндолфа Фицхью, а не его замок.

— Рэндолфа Фицхью? — переспросил Рис.

Ламонт склонил голову набок.

— Нуда, Рэндолфа Фицхью, хозяина Роузклиффа, кого же еще? А, я понял. Тебя интересует не он, а его брат Джаспер?

Рис не стал лгать.

— Наши враги немного разные, но цель, насколько я понимаю, действительно одна.

— Прекрасно, — улыбнулся Ламонт. — Я хочу, чтобы Рэндолф Фицхью умер. Ты хочешь той же судьбы для Джаспера. Таким образом, замок необходимо взять хитростью, расшатав его изнутри.

Изнутри. Да, это Рису было хорошо известно. После того как замок перейдет к валлийцу, его не сумеет взять ни один англичанин. Даже Ламонт. Но единственным преданным его делу человеком в замке была Ронуэн. А ему ох как не хотелось рисковать ее безопасностью. Однако мысль о том, что она проводит время в постели Джаспера Фицхью, была способна заставить забыть об осторожности даже менее вспыльчивого человека, чем Рис.

— Рэнда нет в замке.

— Да, он сейчас направляется в Оукен-Хилл, — добавил Ламонт.

— Ты можешь его задержать?

Ламонт сжал губы.

— Да.

Рис обвел задумчивым взглядом луг.

— У меня есть свой человек в замке. Пленница.

— Ну и что?

Рис позволил себе слабо улыбнуться. Ему было больно вспоминать Ронуэн, ее красоту и смелость, понимая, что она целиком во власти Джаспера Фицхью. Но он непременно освободит ее, и тогда ее красота будет принадлежать только ему.

Они будут управлять зам ком вместе и наполнят его красивыми валлийскими малышами. Рис хмуро встретил скептический взгляд Ламонта.

— Она больше чем просто пленница. Она очень красива и интересует Джаспера Фицхью.

На физиономии Ламонта снова появился хищный оскал.

— И она предана тебе?

— Да, — ответил Рис, хотя не был в этом уверен. — Она мне безгранично предана.

— Бархат необходимо чистить, — сказала Джослин, передавая Ронуэн изумрудно-зеленое бархатное платье. — Вода может повредить ворс.

— Давай я попробую.

Ронуэн взяла щетку и атаковала засохшую грязь на подоле роскошного одеяния как личного врага.

— Очень хорошо, просто замечательно, — бормотала Джослин, по мере того как на месте грязного пятна появлялся шелковистый ворс.

Ронуэн улыбнулась и погладила рукой мягкую ткань, лежавшую у нее на коленях. Она уже три дня усердно обучалась ведению домашнего хозяйства и хорошим манерам. Эти три дня доставили удовольствие Джослин и заполнили некую пустоту в душе Ронуэн. Она сделала это не для того, чтобы понравиться Джослин, и даже не для того, чтобы заполнить тянувшиеся бесконечно часы. Не думала она и о деле Риса и не собиралась своим примерным поведением усыпить бдительность англичан. Она работала для себя, ради своего будущего, которое представлялось ей весьма неопределенным. Ронуэн хотела приобрести навыки, которые пригодятся ей в какой-нибудь богатой семье, и не важно, будет эта семья английской или валлийской.

Она опять склонилась над бархатом, водя щеткой по пятну сначала в одном направлении, потом в другом. Освободившись из Роузклиффа, она покинет холмы, на которых прошло ее детство. Она много размышляла о будущем по ночам, лежа без сна в маленькой комнатке, которую ей выделили. В конце концов она приняла решение. Став свободной, она как-нибудь доберется до Ланголена, Бетсикоуда или любого другого относительно большого города и поищет там работу.

Ронуэн тяжело вздохнула, и ее рука со щеткой на мгновение замерла. Она будет совершенно одна, вдали от мира, который знает и любит. Но оставаться здесь у нее нет причин. У нее нет мужа, с которым можно построить дом, и даже на примете нет мужчины, который мог бы им стать.

— Ронуэн! — тихонько окликнула ее Джослин и положила руку на плечо подруги. — Что с тобой происходит?

Ронуэн вздрогнула и вернулась к работе.

— Просто я задумалась. Больше ничего. Посмотри, я хорошо почистила платье?

Джослин разгладила шелковистую ткань.

— Очень хорошо. Кроме того, у тебя получается хорошая пряжа, ароматизированные свечи и травяные сборы. Но, признаюсь, меня одолевает любопытство. Почему ты в последнее время перестала сопротивляться?

Ронуэн встала, отряхнула платье и начала аккуратно его сворачивать, в точности так, как ее учила Джослин, посыпая сушеной лавандой и расправляя складки. У нее не было повода лгать. Джослин вполне могла бы дать ей совет относительно поиска хорошего места.

— Я решила наняться на работу к какому-нибудь богатому человеку, — сказала Ронуэн. — То есть, — добавила она после паузы, — я сделаю это, когда Джаспер соизволит меня отпустить. А пока я нахожусь в Роузклиффе, самое разумное — научиться выполнять всевозможные хозяйственные работы.

Джослин кивнула.

— Что ж, это разумный план. Но как же быть с Джаспером? И с Рисом?

Ронуэн нахмурилась.

— Эти двое жаждут убить друг друга. Я не могу помешать неизбежному. Да и свидетелем этого быть не хочу.

Джослин некоторое время молчала, потом сделала знак служанкам, чтобы вышли из комнаты. Как только дверь за ними захлопнулась, Джослин заговорила:

— Джаспер поклялся, что не отпустит тебя, пока не поймает Риса. Тебе все равно придется стать свидетельницей их столкновения.

Ронуэн всплеснула руками.

— Ты хочешь, чтобы они встретились в бою? Хочешь, чтобы один из них оказался убитым?

— Конечно, нет. Но к несчастью, они оба безумно упрямы и оба хотят тебя.

Ронуэн отвернулась и медленно направилась к высокому узкому окну.

— Но я не хочу ни Риса, ни Джаспера, — сказала она, надеясь, что ее голос прозвучал уверенно.

— Я вижу.

— Я имела в виду именно то, что сказала. Я не хочу ни одного из них. Они помешаны на мести, и каждый считает меня орудием, которое можно использовать против другого.

— Уверена, ты так не думаешь. Я точно знаю, что Джаспер видит в тебе далеко не одно только орудие мести.

— Ошибаешься. Он ведет себя так, словно меня вообще не существует. Он предпочел бы бросить меня в тюрьму, чем позволить свободно передвигаться по замку, как ты настаивала. Он меня ненавидит, — добавила она и с ужасом заметила, что ее голос предательски дрогнул.

Джослин тихо засмеялась.

— Уверяю тебя, Джаспер ни на минуту не забывает о твоем существовании. И если он ведет себя иначе, то вовсе не потому, что ненавидит тебя.

Слова подруги не утешали. Ронуэн опустила голову.

— Ты думаешь, что он хочет меня и не питает ко мне ненависти? Ошибаешься. Он хочет меня только из-за Риса. И ненавидит меня именно потому, что хочет.

Джослин громко расхохоталась. Ронуэн, мгновенно вскипев, повернулась к подруге.

— Значит, мои несчастья так тебя забавляют? Поверь, мне совсем не весело.

— Нет, не забавляют, — сдержав смех, проговорила Джослин. — Просто ты не понимаешь, что переживаешь муки любви…

— Нет!

— Так же как и Джаспер.

— Ничего подобного!

Джослин не стала слушать возражения и продолжила:

— Рождение любви очень похоже на рождение ребенка. Ей требуется время, чтобы вырасти, и на свет она появляется в муках.

— Насколько мне известно, — резко выпалила Ронуэн, — бывает, что женщины во время родов умирают.

Она снова повернулась к окну и мрачно уставилась на открывающийся перед ней прекрасный вид.

— Правда? — спросила Джослин, не переставая улыбаться. — Ты чувствуешь, что умрешь от любви, запертой в глубине твоего сердца?

Ронуэн ожесточенно помотала головой.

— Я не люблю его. Я просто терплю заточение и готовлюсь к тому дню, когда окажусь на свободе.

— Что ж, — после секундной заминки сказала Джослин. — Перед твоим уходом я напишу тебе рекомендательное письмо. Оно поможет устроиться на хорошую работу.

Об этом Ронуэн даже не подумала и благодарно улыбнулась подруге.

— Спасибо тебе. Только прошу, не рассказывай ему о моих планах. Пожалуйста.

— Джасперу?

Ронуэн кивнула.

— Пока я его заложница, он хозяин моей судьбы. Но когда я окажусь на свободе, моя жизнь будет принадлежать только мне. Он не должен знать о моих планах, они его не касаются.

— А если он захочет знать?

— Не захочет. Ты сейчас играешь роль свахи, Джослин, но это рискованная игра. И ничего, кроме боли, не принесет. Больше всего я боюсь, что их вечное противостояние завершится смертью одного из них. И я буду обречена до конца дней своих оплакивать одного и презирать другого.

Три дня Джаспер провел вне стен замка. Каждый день он бывал в валлийской деревне Каррег-Ду, прочесывал со своими людьми поля и леса в поисках мятежников. Никого не обнаружив, он испытал облегчение, почти столь же сильное, как разочарование.

Он жаждал поймать наглого мальчишку Риса. Он хотел посадить его в тюрьму Роузклиффа в назидание мятежникам, недовольным миром и процветанием, которое английский замок принес в эту часть Уэльса. Он хотел, чтобы Ронуэн сама убедилась: Рис не только лжец, но и неудачник. Джаспер мечтал, чтобы Ронуэн увидела его побежденным и стала презирать наглого выскочку.

Когда он поймает Риса, размышлял Джаспер, у него не останется выбора. Ему придется отпустить Ронуэн. Больше у него не будет оснований ее удерживать, да и Джослин не позволит. Кстати, с какой целью он удерживает ее в Роузклиффе и при этом всячески избегает?

Он ехал по дороге в Роузклифф и бесстрастно разглядывал замок. Это была хорошая крепость, удачно расположенная, с прочными неприступными стенами. Все это заслуга англичан, и в первую очередь Рэнда, который и теперь продолжал возводить башни и фортификационные сооружения. Замок окружали богатые земли — тоже благодаря дальновидности и упорству Рэнда.

Но сумел бы он достичь таких успехов, если бы не встретил валлийскую девушку?

Какая часть мира и процветания Роузклиффа являлась результатом согласия Джослин и Рэнда?

Идиот, обругал он себя. Здесь речь идет не о простом согласии. Их любовь очевидна, она проявляется в каждом взгляде, в каждом прикосновении. Даже когда они ссорятся. Ими владеет страсть. Но и любовь тоже.

Может ли у него получиться то же самое с женщиной?

В частности с Ронуэн?

Он стянул капюшон со вспотевшей головы и немного наклонился вперед. Усталый конь начал взбираться вверх по склону холма. Еще несколько минут — и копыта весело застучали по деревянному мосту.

Проклятие! Эта женщина доводит его до безумия! Он спрыгнул с коня, бросил поводья поджидавшему груму и быстро пошел к замку.

Он не позволит так с собой обращаться. Из-за нее он вынужден держаться в стороне от собственного дома. И почему его лишают разрядки, так необходимой любому нормальному мужчине? Ронуэн его пленница, он хочет ее, а значит, обязательно получит. И к черту Джослин.

Твердо вознамерившись решить все дела сразу, он ворвался в большой зал и остановился на пороге. Маленькая Гвендолин сидела в ванне у очага иорала так, словно ее пытают. Ронуэн мыла ей голову, но не уследила за мылом, и оно попало девочке в глаза.

— Просто прополощи ей волосы, — спокойно сказала Джослин. — Они уже чистые. Теперь их надо прополоскать и промыть Гвендолин глаза.

— Я не пойду в ванну! — взвыл Гэвин, прилипший к стене. — Я мылся всего неделю назад. И не успел испачкаться.

— От тебя запах как от кучи навоза, — сообщила Джослин. — Ты следующий.

— Но, мама, — завопил Гэвин. Увидев Джаспера, он немедленно преградил ему дорогу. — Дядя Джаспер, скажи ей! Я стесняюсь! Почему она продолжает мыть меня, как ребенка, у всех на виду. Я почти мужчина!

— Тебе всего семь лет, — возразила Джослин.

Но Джаспера не интересовала перепалка между Джослин и ее детьми. Он пришел сюда за Ронуэн, и именно к ней был прикован его взгляд. Она уже закончила мыть Гвен, и рев малышки постепенно утих, сменившись всхлипываниями.

— Ты уже меня вымыла?

— Да, милая, — ответила Ронуэн, не поднимая глаз на вошедшего Джаспера. — Вставай, я закутаю тебя в полотенце.

— Мне холодно, — плаксиво пожаловалась девочка. — Быстрее!

— Вот видишь, — снова вмешался Гэвин, — я что, тоже должен стоять голым перед женщинами?

Но Джослин не слишком интересовали его вопли. Как только Ронуэн вытащила Гвендолин из ванны и стала вытирать полотенцем, Джослин подошла к Гэвину и взяла за руку.

— Ну-ка быстро раздевайся и залезай в ванну. Иначе я попрошу Ронуэн тебя раздеть.

— Но, мама! — снова взвыл Гэвин уже на пути к ванне.

— Хотел бы я оказаться на его месте, — пробормотал Джаспер.

Он представил себе, как Ронуэн снимает с него одежду и моет теплыми руками, и все прочие мысли, словно по волшебству, вылетели у него из головы. Он уже чувствовал, как кровь устремилась к паху, и, с трудом сохраняя видимость спокойствия, проговорил:

— Я устал и очень грязный, и мне совершенно необходима помощь опытной женщины.

— В самом деле? — Глаза Джослин зажглись интересом. — Раньше ты мылся в других местах. Но если хочешь… — Она оглянулась на Ронуэн. — Возможно, это будет хороший урок и для Ронуэн, и для Гэвина. Да, — приняла она окончательное решение. — Гэвин, скажи, чтобы принесли еще ведро горячей воды. Ты увидишь, как ведет себя мужчина, когда моется. А Ронуэн узнает, как помогать мыться гостю мужского пола, — это умение наверняка пригодится в будущем.

— Подожди, не так быстро, — пробормотал он, сообразив, что купание, которое он вообразил, несколько отличалось от того, что имела в виду Джослин. — Я не ожидал зрителей.

— Какая потрясающая скромность, — усмехнулась Джослин. — Но если хочешь, мы поставим ширмы. Давай же, Джаспер, что-то я раньше не замечала в тебе такой стыдливости. Тебе необходима ванна, а Ронуэн нужно научиться мыть гостя-мужчину.

Джаспер перевел хмурый взгляд с Ронуэн на Джослин.

— Зачем ей это нужно? — полюбопытствовал он.

— Чтобы она могла…

Джослин замолчала, когда Ронуэн внезапно одолел кашель. Женщины обменялись красноречивыми взглядами, после чего Джослин продолжила:

— Этим умением должна обладать любая женщина. Я же сказала, что собираюсь сделать из нее леди, и твоя помощь может понадобиться в любой момент. Вот и сейчас нужна твоя помощь. Кстати, это было твое предложение. А что тебя смущает? Боишься, что она не справится с этой работой? Уверяю тебя, она очень быстро учится. Уверена, она сумеет отмыть тебя в полном соответствии с твоими желаниями.

Джаспер, лишившись дара речи, молча уставился на Джослин. Ведьма! Хитрая ведьма, явно получающая удовольствие от страданий других. Сначала она заставила его наблюдать, как купается Ронуэн, а теперь…

Еще неизвестно, что хуже.

Теперь ему хотелось отказаться от своего необдуманного предложения, но он не мог произнести ни звука. Джослин сумела необычайно точно подобрать слова. Чтобы Ронуэн отмыла его в соответствии с его пожеланиями… Отказаться от этого было попросту невозможно.

Пристально глядя на Джослин, он несколько раз открыл и закрыл рот, но не произнес ни слова. А она, усмехнувшись, отвернулась и принялась раздавать указания. Первым делом она прикрикнула на Гэвина, чтобы тот поспешил за горячей водой, затем повернулась к Ронуэн.

— Значит, так: я одену Гвендолин и высушу ей волосы, а ты принеси чистые полотенца и мыло. — Она взяла малышку у остолбеневшей Ронуэн, которая глядела на подругу разинув рот. — Теперь ты, Джаспер, иди сюда. Не снимай ни меч, ни кольчугу. Ронуэн должна научиться делать все это сама. Возможно, это займет больше времени, но ничего, научись быть терпеливым. Уверена, ты будешь вознагражден купанием, которое никогда не забудешь.

 

Глава 14

Ронуэн держала в руках мыло и полотенце, чувствуя себя совершенно растерянной. Почему Джослин так себя ведет?

И почему Джаспер ей это позволяет?

Впрочем, ответ вполне можно было угадать. Она дразнила его во время того памятного купания в кухне, бесстыдно демонстрировала свое тело и даже предлагала им воспользоваться, если только он прекратит вражду с Рисом. Теперь она понимала, насколько глупо вела себя. Похоже, он намерен заставить ее платить.

Она видела, как Гэвин опрокинул еще одно ведро горячей воды в ванну. Мальчик был явно очень доволен, что ванна предназначена для Джаспера, а не для него.

— Иди сюда, — сказал Гэвин, глядя на нее. — Надо поставить ширмы.

Они вместе поставили ширмы, отгородив ванну от нескромных взоров тех, кто мог войти в зал. Теперь вода была горячей, все необходимые для мытья мелочи на месте, и у Ронуэн больше не было повода оттягивать неизбежное. И все-таки она медлила.

Гэвин сел на стул возле очага, лениво помешивая угли. Его не очень интересовали взаимоотношения между взрослыми. Джослин расположилась рядом на обитой тканью скамье. На колени она посадила Гвендолин и теперь вытирала ей волосы полотенцем.

Ронуэн с трудом перевела дыхание. Она справится. Рядом много людей, и ей нечего бояться. Между ней и Джаспером не может произойти ничего предосудительного. Да и Джаспер, судя по всему, думает только о купании. Во всяком случае, судя по его хмурой физиономии с плотно сжатыми губами, фривольных мыслей у него нет.

Ронуэн охватило отчаяние. Чего этот человек от нее хочет? Что бы она ни делала, ей не удается ему угодить. Она или слишком скромная, или слишком прямая; слишком неловкая или слишком услужливая.

Она скрипнула зубами и окликнула Джаспера:

— Ну иди же сюда, давай начнем.

— Нет, постой, — мягко упрекнула ее Джослин. — Почетного гостя следует приглашать в ванну. Никогда ничего от него не требуй, — наоборот, предлагай.

Ронуэн мысленно выругалась и попыталась улыбнуться. Получилось довольно фальшиво.

— Ваша ванна готова, милорд. Могу я помочь вам раздеться?

— Так намного лучше, — сообщила Джослин и начала расчесывать кудряшки Гвендолин.

После неловкого молчания Джаспер все же нашел в себе силы хрипло ответить:

— Да, спасибо.

Он подошел ближе к манящей, наполненной теплой водой ванне и остановился. Снова наступило молчание.

— Начни с оружия, — подсказала Джослин, — а потом снимай все подряд, слой за слоем. Последним предметом одежды будет лоскут, который мужчины носят под брэ.

Ронуэн бросила на подругу затравленный взгляд, но та невозмутимо продолжила:

— Ты должна повернуться спиной и дождаться, пока он снимет его сам. Когда он залезет в ванну, начинай его мыть.

Снять меч оказалось не слишком трудно. Затейливо украшенная пряжка, с помощью которой он крепился, была треснута и потому расстегнулась легко. Ронуэн отложила тяжелый меч и красиво выделанный пояс в сторону. Но теперь перед ней стояла задача снять кольчугу. Стоя лицом к лицу с Джаспером, она медленно подняла руки и положила ему на плечи. Только тогда он, вышел из ступора и наклонился вперед.

Ее сердце отчаянно колотилось. Это было так похоже на любовные объятия, но его хмурый взгляд свидетельствовал о том, что он так не думает. Он даже не смотрел ей в глаза. Дрожащими руками Ронуэн стянула кольчугу и положила рядом с мечом. С капюшоном было ничуть не легче, потому что он был застегнут у горла и ей пришлось практически прижаться к Джасперу, чтобы расстегнуть замысловатую застежку.

Неужели эта пытка никогда не кончится?

Похоже, она только началась. С каждым следующим предметом одежды страдания Ронуэн усиливались. Туника была тяжелой и теплой, согретой его телом. Джаспер стоял неподвижно, с полуприкрытыми глазами, на лице застыло страдальческое выражение. К счастью, он избавил ее от необходимости просить его наклониться, поскольку она не смогла бы произнести ни слова. Он сам поднял руки и наклонился так низко, что она без труда сняла с него тунику.

Туника была теплой, а камиза горячей и влажной. Хуже всего было то, что, возясь с завязками, Ронуэн почувствовала знакомый запах — лошадей, кожи и пота. Запах мужчины. Взявшись за подол свободной льняной камизы, девушка почувствовала, что у нее дрожат не только руки, но и все тело. Боже правый, она вовсе не была уверена, что сможет заниматься делами, видя его обнаженный торс.

— Нет, сначала сапоги, — подсказала Джослин.

Ронуэн облегченно вздохнула и опустила голову, чтобы никто не видел, как она покраснела.

— Сядь, — хрипло проговорила она.

— Садитесь, пожалуйста, — снова подсказала Джослин.

— Садитесь, пожалуйста, — эхом повторила Ронуэн, искренне удивившись, что еще может говорить.

Он сел на трехногую скамеечку возле ванны, покосился на Ронуэн, и взгляды их встретились. Именно в этот миг, столь мимолетный, что, возможно, ей только почудилось, она заметила в его глазах жгучее желание, прорвавшееся сквозь защиту, которую он выстроил. Она его увидела совершенно отчетливо, хотя Джаспер тут же смущенно заморгал и отвел глаза. Ронуэн могла дать голову на отсечение, что не ошиблась. Возможно, он ненавидит ее, но в то же время желает.

Девушка опустилась на колени и сосредоточилась на его высоких кожаных сапогах. Сердце билось где-то в горле… или в ушах. Джаспер чувствовал то же самое и, так же как она, изо всех сил старался побороть сжигавшее его изнутри желание. Если бы не настойчивое вмешательство Джослин, они не оказались бы в такой ужасной ситуации. Тем не менее следовало признать очевидный факт: желание существовало и было обоюдным. Винить в этом только Джослин было бы смешно.

Ронуэн титаническим усилием воли приняла невозмутимый вид и взялась за один сапог.

— Возможно, сапог я сниму сам, — пробормотал Джаспер.

— Нет, — громко произнесла Джослин, продолжавшая сидеть на скамье у огня. — Пусть она все сделает сама. Ей необходимо научиться прислуживать знатному господину.

— Зачем? — удивился Джаспер. — С какой стати она будет прислуживать знатным господам?

Он встал и прошел мимо Ронуэн к очагу — поближе к Джослин.

Ронуэн опустила голову и глубоко вздохнула. Что ж, она получила небольшую передышку. Но не тут-то было.

— Сам подумай, Джаспер! — воскликнула Джослин. — Какое будущее ждет женщину, у которой нет никакого состояния. У Ронуэн нет и отца, который позаботился бы о ней, поэтому она должна благодарить Бога, если ей кто-нибудь сделает предложение. А если такого мужчины не найдется? Без мужа ее выбор крайне ограничен. Она может поискать место в церкви, надеясь, что один из святых орденов примет женщину, у которой нет ни пенни, или наняться на работу в богатую семью.

Она проигнорировала испуганный писк Ронуэн и продолжила свою гневную тираду.

— По крайней мере она все это понимает. Ее заключение в Роузклиффе дает отличную возможность обзавестись необходимыми для такой работы знаниями. А поскольку никто из нас не может предсказать, что ее ждет в будущем, вполне разумно, пока она здесь, получить как можно больше полезных навыков.

Джослин сверлила Джаспера взглядом.

— Тебе необходима ванна. Она должна научиться купать, мужчину. Значит, сядь и дай ей возможность делать свое дело.

Глаза Ронуэн заметались между Джослин, обладавшей воистину железной волей, и разъяренным Джаспером. Он, конечно, выиграет это сражение, потому что Джослин вряд ли сможет заставить его мыться, если он не захочет.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, потом Джослин тихо выругалась по-валлийски и крикнула:

— Ладно, тогда позовем на помощь кого-нибудь другого. Гэвин, пошли за сэром Луисом.

Мальчик наблюдал за перепалкой взрослых с нескрываемым интересом, но, услышав приказ Джослин, вскочил.

— Да, мама!

И он ринулся к двери.

— Стой! — воскликнул Джаспер. — Стой, Гэвин!

Джослин скрестила руки на груди и выгнула брови.

— Итак, или ты, или сэр Луис. Желательно, чтобы ты принял решение раньше, чем остынет вода. — Скосив глаза на Ронуэн, она объяснила: — Сэр Луис — хозяин конюшен.

— Хочешь сказать, что он похотливый старый козел, — прорычал Джаспер.

— Об этом мне ничего не известно, — заявила Джослин.

— Ад и проклятие!

— Не смей ругаться в присутствии детей! — прикрикнула Джослин и закрыла ладонями ушки Гвендолин.

Она взглянула на сына, неуверенно топтавшегося у двери, и сказала:

— Ты свободен, Гэвин. Ясно, что сегодня ты ничему путному не научишься у своего дяди. Возьми с собой сестру. Отведи ее в детскую.

Гэвин поспешил выполнить приказ матери. Он был готов делать что угодно, только бы находиться как можно дальше от ненавистной ванны. Когда за детьми закрылась дверь, Джослин снова устремила взгляд на Ронуэн и Джаспера.

— Итак, мы продолжаем.

Ронуэн ждала, прикусив нижнюю губу. В конце концов Джаспер сел, и она снова подступила к нему. Взяв один сапог, она стянула его, затем повторила ту же операцию с другим. Нужно делать энергичные движения, сказала она себе, как при стирке белья или взбивании масла. Это такая же работа, как любая другая.

Легко сказать. Сделать намного сложнее. А то и вовсе невозможно, решила Ронуэн, снимая с Джаспера чулки. Икры его ног были стройными и мускулистыми, лодыжки твердыми и тонкими. Даже его ступни восхитили, можно сказать — заворожили, девушку. Они были большие и идеальной формы.

Ронуэн стащила с его ноги второй чулок и бросила в изрядно выросшую кучу грязной одежды. Судя по всему, она все-таки лишилась рассудка. Больше ничем нельзя объяснить столь извращенную реакцию на ступни мужчины. Подумаешь, ступни! Нет, ей надо как можно скорее покончить с этой невыносимой процедурой, пока она не рехнулась окончательно.

Ронуэн потянула вверх подол камизы, и когда Джаспер поднял руки, сняла ее через голову. Она упорно не поднимала глаз, но всем своим существом чувствовала его наготу. Теперь одежда скрывает только его бедра и верхнюю часть ног.

— Встань, — резко сказала она и поспешно добавила, как учила Джослин: — Будь добр.

Неужели это никогда не кончится?

Джаспер встал. Ронуэн подняла глаза, намереваясь всего лишь посмотреть, где находятся завязки брэ. Она увидела широкую мускулистую грудь и гладкий плоский живот. Полоса темных курчавых волос шла по груди вниз, резко сужалась на животе и исчезала под брэ, там, где отчетливо виднелась изрядная выпуклость.

Ее глаза метнулись вверх и случайно встретили его взгляд. Ронуэн лишилась остатков самообладания. Дрожащими руками она потянулась к завязкам брэ, но ее обычно ловкие пальцы внезапно стали неуклюжими. Ей потребовалось время, чтобы развязать узел, но потом она слишком сильно дернула за шнурок и брэ соскользнули с бедер Джаспера на пол.

Ронуэн отвела глаза, но недостаточно быстро. Она слышала, как Джослин ворошит дрова в очаге, как выругался Джаспер, убирая последнюю деталь одежды — лоскут. Раздался громкий всплеск, когда он залез в ванну, а когда сел — вода полилась через край. Но несчастная девушка не могла заставить себя повернуться.

Вместо этого она рассматривала расстеленный по полу тростник и пыталась припомнить инструкции Джослин, в какой пропорции следует смешивать сухую солому с ароматическими травами. Она заметила небольшой котелок с медленно кипящими травами и мысленно повторила состав сбора: кедровая кора, сухие лепестки роз и мята. Но ее отчаянные попытки отвлечься были тщетными. Она могла думать только об одном: Джаспер сидит перед ней в ванне обнаженный.

— Продолжай, — прикрикнула Джослин. — Здесь нет места стыдливости. Ты должна работать быстро, особенно в холодную погоду, когда вода быстро остывает.

Ронуэн медленно повернулась. Она поняла, что судьба ее решена и бесполезно с ней бороться. Она обречена желать своего врага, и не важно, что для него она лишь орудие в плане покорения ее народа. Тот факт, что он тоже ее хотел и изнемогал в борьбе со своим желанием, как-то не утешал. Истина заключалась в том, что она находилась в английском замке, во власти своего врага, хотя и, благодарение Богу, под неусыпным надзором Джослин. Ну а теперь, чтобы избавиться от его лишающей воли близости, ей необходимо его выкупать.

Она взяла небольшой кусок ткани, мыло и приблизилась к ванне.

— Мне начать с волос, милорд, или с вашего… тела?

Джаспер так стиснул зубы, что у него заныла челюсть. Но это было ничто по сравнению с адской болью от подавляемого желания. И теперь он должен выдержать прикосновение ее рук к своей обнаженной коже? Маленьких, покрытых мыльной пеной ручек к гладкой разгоряченной плоти?

Он скользнул под воду, окунувшись с головой. Больше всего ему хотелось никогда больше не всплыть на поверхность.

Когда же наконец его голова снова показалась над, водой, первое, что он услышал, это повторение вопроса:

— Ваши волосы или…

— Волосы, — хрипло выдохнул он. — Сначала волосы.

При звуках его голоса Джослин подняла голову, и ее губы тронула понимающая улыбка. Черт бы побрал эту валлийскую ведьму, с чувством подумал Джаспер. Если она думает, что ей не грозит его гнев, то сильно ошибается.

А потом Ронуэн коснулась его головы, и вся ярость на вероломную жену брата испарилась. Девушка намылила руки и начала неуверенно намыливать его волосы.

Ее пальцы были тонкими, но сильными, и спустя некоторое время Джасперу пришлось напомнить себе, что надо дышать. Над водой поднимался пар, слышался плеск, остро пахло ромашкой мыло. Ронуэн усердно намыливала его голову. Джаспер откинулся на спину и закрыл глаза, а Ронуэн опустилась на колени.

— Нет никакой необходимости обращаться с ним с такой осторожностью, — сообщила Джослин. — Три сильнее. Он скажет, если ему не понравится.

Давление ее пальцев усилилось: Короткие ногти аккуратно скребли голову.

— Извини, — пробормотала она, случайно дернув его за волосы.

— Ничего страшного, — хрипло ответил он.

Боль в данный момент была для него благом, поскольку отвлекала от совершенно непристойных мыслей.

Не забудь уши, — напомнил он и тут же мысленно обругал себя.

Когда покрытые мыльной пеной пальчики потерли виски и скользнули за уши, он застонал. Джаспера неоднократно купали и раньше, и этот процесс ему всегда очень нравился, но он никогда не боялся умереть от наслаждения.

— Наклони голову, — сказала Ронуэн, и голос ее дрогнул.

Он так и сделал и едва не захлебнулся, поскольку она довольно сильно надавила на затылок и заставила опустить голову под воду, после чего как ни в чем не бывало начала промывать волосы.

Он вынырнул, кашляя, отплевываясь и вытряхивая воду из ушей, и пробормотал:

— Господи Иисусе…

Джослин весело рассмеялась, и Джаспер метнул в ее сторону уничтожающий взгляд. Его глаза горели жаждой убийства. Но женщина лишь ухмыльнулась и встала.

— Ну ладно, Ронуэн, полагаю, ты поняла, что надо делать, поэтому я могу со спокойной совестью тебя оставить. Когда закончишь, поднимись ко мне наверх.

И она ушла, словно ее нисколько не беспокоил тот факт, что у Джаспера на уме было не только купание.

Чего она добивается? — думал Джаспер. Открылась дверь, и сквозняк охладил разгоряченное тело, которое тут же покрылось гусиной кожей, но желание остудить не смог.

Он оглянулся через плечо на Ронуэн. Девушка стояла на коленях рядом с ванной и обеспокоенно смотрела на Джослин. Потом она неуверенно взглянула на сидевшего в ванне Джаспера, и он не мог не признать, что у нее есть все основания для беспокойства. Он был охвачен желанием и донельзя раздражен.

Конец мог быть только один.

— Заканчивай скорее, — приказал он, обругав себя идиотом-извращенцем. — Помой мое тело, — велел он и лег, уставившись прямо перед собой.

Долго ждать ему не пришлось. Ронуэн подошла ближе, намочила кусок ткани в воде и начала его намыливать. Стоя сзади, она потерла спину, плечи и шею Джаспера, потом грудь.

Он поймал ее за руку и привлек к себе, так что ее груди уперлись в покрытую мыльной пеной спину.

— Помой ниже, — потребовал он, удивляясь, что еще способен связно говорить.

Он поймал вторую руку и потянул их вниз по своей груди, заставив ее наклониться ниже. Ее ладони скользнули по его животу, груди еще сильнее прижались к его спине, а свесившиеся пряди волос щекотали уши. В ее стройном теле чувствовалась сила, и это еще больше воспламенило Джаспера.

— Ниже! — повторил он.

Он начал водить руками Ронуэн по своему животу. Ему хотелось, чтобы она почувствовала интимность момента, пожелала как следует узнать его тело, но отпустить ее руки боялся — вдруг убежит.

— Зачем ты это делаешь? — прошептала она.

Ее теплое дыхание ласкало ухо.

Джаспер сильнее сжал ее запястья.

— Потому что я должен.

Он подвинулся и сильно потянул ее за руки, заставив обойти вокруг ванны. Теперь они смотрели друг на друга. Щеки Ронуэн залил румянец. Глаза горели желанием.

— Я хочу тебя, — уверенно сказал он, — а ты хочешь меня.

— С полного одобрения Джослин, — с горечью добавила Ронуэн. — Но ее цели отличны от твоих. Разве не так?

— Цели Джослин не имеют никакого значения. В эту игру играют только двое — ты и я.

— А она думает, что заставит нас пожениться, Джаспер, поэтому и толкает нас друг к другу, так чтобы… чтобы мы…

— Занялись любовью?

Ронуэн отвела глаза.

— Другой причины быть не может. Она делает из меня английскую леди. Если она застанет нас в компрометирующей ситуации, то непременно заставит тебя…

— Она ни к чему не может принудить меня. Ни она, ни Рэнд.

Последнюю фразу произносить не следовало. Это было неправильно. Это было глупо. Джаспер готов был за это дать самому себе подзатыльник. Но слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Ронуэн отпрянула как от удара, и когда попыталась высвободить руки, он ее отпустил.

— Черт… черт… черт… Прости меня, Ронуэн.

— Нет никакой необходимости извиняться за правду. Ты не хочешь меня в жены, а я не хочу тебя в мужья.

Девушка встала и скрестила руки на груди. Весь перед ее платья был мокрым.

Она не хочет его в мужья. Что же, ничего удивительного, хотя и неприятно.

— Кого же ты хочешь в мужья?

— Никого.

— Нет, ты скажи, тебе нужен Рис? — настаивал Джаспер. — Мое будущее не твоя забота! Зачем меня мучить?

Ронуэн судорожно вздохнула и покачала головой.

— По-моему, нам обоим будет легче, если ты раз и навсегда прекратишь козни Джослин. Нельзя ей позволять изводить нас.

Она стояла напротив него мокрая, обиженная, несчастная… и потрясающе красивая. Причем ее красоту невозможно было описать словами. На свете много других женщин, ничуть не менее привлекательных и лицом, и фигурой. Но в Ронуэн было нечто большее, какая-то неповторимая женственность, колдовское очарование. Все, что она сказала, чистая правда. Он не должен позволить Джослин заманить себя в ловушку. И все же никак не мог остановиться.

— Ты тоже мучаешься, Ронуэн? И тебя доводит до безумия неудовлетворенное желание?

Девушка закрыла глаза, и по ее телу пробежала дрожь.

— Пожалуйста, Джаспер. Хватит.

— Но мне нужна ты.

— Я? — Ронуэн покачала головой. — Тебе нужна любовница. Блудница. Шлюха. Можешь выбрать любое слово, суть от этого не изменится. Но я не могу ею стать. Ни за что.

Джаспер ухватился за края ванны, чтобы рвануться к девушке, поднять ее на руки, доказать, что она ошибается. Она будет принадлежать ему снова и снова. И она сама этого хочет.

— Нет! — вскрикнула Ронуэн и попятилась к двери. — Не делай этого, Джаспер. Ты думаешь только о нескольких мгновениях блаженства. Для этого тебе придется поискать другую женщину.

С этими словами она выскочила из зала, за ней с громким стуком захлопнулась дверь.

Мужчина в ярости вскочил на ноги.

Глаза Джослин, прятавшейся за дверью кладовой, округлились. Неудивительно, что и англичанки, и валлийки так хотят оказаться в постели ее красавца деверя. Обнаженный и полностью возбужденный он был великолепен, и она не могла отвести от него глаз. Света для этого было вполне достаточно. Широкая грудь, плоский живот, поджарые бедра, сильные, мускулистые ноги. Но больше всего заинтриговал ее орган, в данный момент воинственно торчавший между ногами. Не люби она своего мужа, этому стоило бы уделить больше внимания.

Мысль о муже заставила Джослин отвести глаза. Она отошла от узкой щели, в которую беззастенчиво подглядывала, и напомнила себе о необходимости действовать. И Джаспер, и Ронуэн обладали ослиным упрямством. Она была уверена, что только физическая страсть способна сломать барьеры и открыть любви путь к их одиноким сердцам.

Она услышала всплеск, поняла, что он сел, и ухмыльнулась, услышав ругательство. Что ж, теперь можно и вернуться, решила она и тихонько проскользнула в комнату. Потом Джаспер застонал. Его голова судорожно дернулась назад, и Джослин замерла, сообразив, что происходит.

Да, безусловно, он был разочарован, и хотя решил достичь разрядки самостоятельно, женщина не сомневалась, что облегчение будет временным. Улыбнувшись, она удалилась. Ему необходимо еще немного побыть в одиночестве. Поднимаясь в свою комнату, Джослин снова подумала о муже и о том, что она скучает.

Очень скучает.

 

Глава 15

В сумерках к городским воротам подъехали два всадника. Их немедленно провели в замок к Джослин. Джаспер и несколько его рыцарей стояли в большом зале рядом с ней. И хотя Джослин приняла их любезно, предложила еду, напитки и ночлег, Джаспер ощущал ее напряжение.

Это были люди Саймона Ламонта.

— Лорд Саймон поручил мне передать вам, леди Джослин, его искреннее и глубочайшее почтение, — сказал старший из посланцев и неуклюже поклонился.

— Очень мило с его стороны, — ответила Джослин. — Но мне передали, что у вас есть какое-то сообщение.

— Сообщение для лорда Рэндолфа, но вместо него… — сказал посланец и умолк, растерянно переводя мутные карие глаза с нее на Джаспера и обратно.

Джослин протянула руку.

— Полагаю, мы с Джаспером достаточно доверяем друг другу, чтобы вместе ознакомиться с этой информацией, если, конечно, она не касается какой-нибудь другой женщины.

Джаспер мысленно похвалил себя за то, что сумел сохранить невозмутимость при столь шокирующем заявлении. Посланцы переглянулись, и младший из них покраснел.

— Ну, поскорее, — прикрикнула Джослин. — Я не шучу. Давайте мне послание и садитесь за стол ужинать.

Старший из посланцев достал пергаментный свиток и отдал Джослин. Потом оба визитера отправились к столу и с изрядным аппетитом приступили к трапезе, то и дело поглядывая на Джослин и Джаспера, которые по очереди прочли послание.

Оно не содержало абсолютно никакой важной информации — так, весьма легкомысленный рассказ о лорде Кларидже, который должен стать вполне подходящим воспитателем и учителем для Гэвина. Джаспер прочел послание дважды, стараясь отыскать некий скрытый смысл. Его не было. Но все же Саймон Ламонт не глупец. Он также не щедр и не бескорыстен, и никогда не стремился оказать услугу даром. Причина, заставившая его отправить это послание, была другой. Но какой?

— Насколько я знаю, — сказала Джослин посланцам, усердно набивавшим животы, — мой муж договорился с кем-то другим относительно обучения Гэвина. Но я непременно поблагодарю лорда Ламонта за участие.

— Рэнд будет дома завтра или послезавтра, — соврал Джаспер.

Если эта пара имеет целью прощупать слабость Роузклиффа, он хотел убедить их в отсутствии таковой. Но зачем все это? Ламонт не настолько глуп, чтобы напасть на Роузклифф.

Джаспер положил свиток на стол, но не сел. Что-то готовится, он не знает, что именно. Но непременно узнает.

Джослин сделала знак одному из пажей, который сразу же вытащил из-за пояса флейту. Другой паж принес барабан, чтобы отстукивать ритм, и скоро в зале зазвучала веселая мелодия. Джослин и Джаспер обменялись взглядами.

Они думают одинаково, понял Джаспер. Оба заподозрили неладное. Но они не сумеют выведать тайну, если проявят к ней интерес.

Итак, вечер шел своим чередом. Несколько человек играли в кости. Слуги скребли столы и сдвигали их в стороны. В очаге грелась вода для мытья посуды и купания людей. Собаки доедали объедки, а влюбленный паренек и предмет его воздыханий тихо напевали сентиментальную песенку, которую играл флейтист.

Если бы дети Джослин не были заперты наверху, это был бы обычный вечер. Но этот вечер не был обычным. Пока два незнакомца поглощали эль, Джаспер велел своему пажу:

— Не спускай с них глаз, и как только они лягут в постель, сразу сообщи мне. Получишь дополнительную монету.

— Да, милорд. Вы можете на меня положиться.

Джаспер удобно расположился в кресле и стал лениво наблюдать, как паж усердно подливает визитерам эль. В это время к нему подошла Джослин.

— Я поднимусь наверх пожелать детям спокойной ночи. Как ты считаешь, мне следует сделать что-то еще?

— Пусть они сегодня спят с тобой. И закрой дверь на засов. Я поставлю стражу у подножия лестницы.

Женщина улыбнулась.

— Не сомневаюсь, что с тобой мы будем в безопасности. А как же Ронуэн? Она так и останется в своей комнатушке в башне?

Джаспер отвел глаза, не желая видеть ее откровенно любопытного выражения лица. Он не желал думать о Ронуэн.

Впрочем, нет, это неправда. Он не видел ее со дня своего злосчастного купания, однако не переставал думать о ней.

— В башне или в тюремной камере, — пробормотал он.

Джослин тихо засмеялась.

— В башне или в тюремной камере? Надеюсь, ты будешь рядом?

Джаспер нахмурился.

— Прекрати, Джослин.

— Очень хорошо, — вздохнула она. — Поступай как знаешь.

— Я отлично обходился без твоих советов, как обращаться с женщинами, раньше, не нужны мне они и сейчас.

Джослин усмехнулась и чмокнула деверя в щеку.

— И в результате ты стал на редкость счастливым человеком. Разве я не права?

Не ожидая ответа, она царственной походкой вышла из зала.

Люди Ламонта дождались ее ухода и переглянулись. И Джаспер тотчас ощутил странное покалывание в затылке.

Что-то определенно готовилось. Еще недели не прошло, как Рэнд покинул крепость Ламонта, а этот подлец уже успел замыслить недоброе.

Джаспер отправил пажа за Гиллем, бесстрашным сквайром, обладавшим умением быстро скакать верхом ночью.

Но еще до прихода сквайра в зал спустилась Ронуэн. На ней было все то же голубое платье, которое она носила раньше, но теперь не было закрывавшего его фартука. Аккуратная шнуровка из мягкой ткани подчеркивала женственные формы, и хотя тело девушки было закрыто от шеи до пяток, воображение Джаспера заработало. А то, что ее волосы были распущены, словно она готовилась лечь в постель, усиливало эффект.

Интересно, на что это будет похоже — каждый вечер наблюдать, как она расплетает волосы, готовясь ко сну, подумал он. Его сердце тут же взволнованно забилось, и пришлось одним глотком осушить кружку, чтобы прийти в себя. На что это будет похоже — каждый день закрывать за собой дверь и ложиться в постель рядом с ней? Джаспер выпрямился, а когда их глаза встретились, вскочил. Неужели она пришла к нему? Желание вспыхнуло и моментально охватило все его существо — сильное, страстное желание, подобного которому ему еще не доводилось испытывать. Боже правый, она действительно идет к нему!

Ронуэн оглядела комнату и остановила взгляд на Джаспере. Хорошо, что он сейчас полностью одет. Но он так на нее смотрит…

Она густо покраснела и судорожно сглотнула — почему-то в горле пересохло. «Просто подойди к нему, — сказала она себе, — и передай поручение Джослин. Это совсем не трудно и не страшно… наверное…»

Мучительно трудно, как выяснилось. Но Ронуэн заставила себя подойти к Джасперу, лишь краем глаза заметив двух незнакомцев, провожавших ее взглядами.

— Джослин просила передать тебе, что сегодня я буду ночевать в ее комнате.

Джаспер смерил девушку взглядом и промолчал.

— Она хочет, чтобы я принесла воды… горячей воды и ромашки. Это для Гэвина. Мальчик… у мальчика болит живот, — сообщила она, понимая, что начинает бессвязно лепетать.

Но как можно сохранить ясность мысли, если Джаспер буквально пожирает ее глазами?

— И еще Изольда… Изольда тоже капризничает.

— Я говорил им, чтобы не ели зеленые ягоды, — пробормотал Джаспер.

Потом его глаза сфокусировались на чем-то за спиной девушки, и выражение его лица изменилось.

— Пошли, я провожу тебя в кухню.

— Не надо, — запротестовала Ронуэн и для верности помотала головой. — Ты и я наедине? Нет. Ведь именно этого добивается Джослин. Но мы оба знаем, что это было бы неразумно. Мне не нужен сопровождающий.

Джаспер хмуро взглянул ей в глаза и тихо заметил:

— Тебе нужен сопровождающей по той же причине, по которой ты будешь спать в комнате Джослин.

— Люди Ламонта? — удивилась Ронуэн и, немного подумав, отмахнулась: — Им не может быть интересна валлийская женщина, удерживаемая в замке против собственной воли.

— Кто знает… кто знает…

Он окинул ее похотливым взглядом с головы до ног, что несказанно удивило Ронуэн.

Неужели он ревнует? Ронуэн усмехнулась.

— Я вполне в состоянии решить, чей интерес мне нужен, а чей — нет.

После этого она гордо выпрямилась и пошла к двери.

Вошедший в зал сквайр галантно придержал для нее дверь. Словно подстрекаемая неким бесом противоречия, Ронуэн спросила:

— Вы не проводите меня в кухню?

Физиономию мужчины осветила довольная улыбка, но, прежде чем ответить, он поискал взглядом Джаспера, который, как она точно знала, шел за ней. Ее самолюбию был нанесен сокрушительный удар — выходит, чтобы проводить ее, этому ослу необходимо разрешение Джаспера? Но мужчина, в конце концов, учтиво склонил голову.

— Конечно, мисс. Почту за честь сопровождать вас.

Чтобы найти сушеную ромашку, много времени не потребовалось, поэтому Ронуэн была едва ли спокойнее, когда снова появилась в зале. Джаспер следил за ней тяжелым взглядом. Его физиономия была задумчивой и мрачной. Сквайр подошел к Джасперу, а Ронуэн направилась к очагу, чтобы взять горячей воды и приготовить детям успокаивающий чай. Только снова направившись к лестнице, она обратила внимание на людей Ламонта.

Англичане тоже бывают разные, решила она. Как и валлийцы: одни порядочные люди, зато другие… Ронуэн вздрогнула. Другим было бы лучше вообще не рождаться на свет. Она инстинктивно почувствовала, что старший посланец Ламонта принадлежит к последней категории.

Проходя мимо них, она высоко подняла голову.

— Послушайте, мисс, — окликнул ее старший.

Ронуэн остановилась на первой ступеньке.

— Да?

Он встал и быстро подошел к ней.

— Ваш друг Рис шлет вам поклон, — тихо произнес он.

— Что?

Находившийся в противоположном конце зала Джаспер поспешно вскочил. Ронуэн понимала, что, какую бы весточку ни принес посланец, она не предназначена для ушей Фицхью. Поэтому она неимоверным усилием воли расслабилась и даже сумела мило улыбнуться.

— О чем вы говорите?

— Скоро вы будете свободны. Во время темной луны оставьте боковые ворота открытыми.

Ронуэн не верила собственным ушам. Неужели это правда? Заметив, что Джаспер быстро идет к ней, она отвела глаза.

— Вы мне льстите, сэр, — усмехнулась она. — Я пленница и не вольна делать то, что мне заблагорассудится. Вот и сейчас я должна вернуться к леди Джослин. Доброго вам вечера. — И она поспешила вверх по лестнице, прочь от ухмылявшегося гоблина и от кипящего гневом Джаспера.

Рис собирается спасти ее.

И Саймон Ламонт ему помогает?

Но решающую роль в успехе их плана отвели ей. Именно она должна впустить Риса и его вероломных английских союзников в сердце замка Роузклифф.

Ронуэн остановилась на площадке перед входом в комнаты Джослин. Как, черт возьми, Рис сумел договориться с Саймоном Ламонтом?

Действительно ли они союзники или просто лгут ей, используя ее преданность Рису, чтобы получить доступ в Роузклифф ради собственных нечестных целей?

Ронуэн уныло прислонилась к стене, прижалась головой к прохладной каменной поверхности и уставилась на высокие, утопающие в тени стропила. Пресвятая Дева, что же ей делать? Как узнать правду?

Но даже если это не обман и Рис действительно передал ей эту весточку, сможет ли она открыть боковые ворота и впустить своих соотечественников в замок, зная, что следствием этого поступка непременно станет насилие? Зная, что Рис намерен драться с Джаспером? И это сражение между ними будет вестись до конца, пока один из них не умрет.

Распахнулась дверь и в коридор выглянула Изольда.

— Иди скорее, Ронуэн. Вода остынет, а Гэвин хнычет как маленький ребенок.

Он и есть ребенок, подумала Ронуэн, и на глаза ей навернулись слезы. «Вы все дети и не заслуживаете несчастий, которые вас ожидают». Она отступила от стенки, вошла в комнату и занялась приготовлением чая. Изольда и Гвен расположились на высокой кровати матери. Гэвин, всхлипывая, выпил чай и лег на брошенный на пол тюфяк.

А Ронуэн сложила два шерстяных одеяла в некое подобие тюфяка в углу напротив кровати Джослин, сняла туфли и расшнуровала платье. Но не разделась и не легла, а продолжала стоять, глядя на медленно угасающий в очаге огонь.

— Ты в порядке? — спросила Джослин, сидевшая рядом с Гэвином. — Мне кажется, тебя что-то тревожит.

В какой-то момент Ронуэн почти решила признаться во всем старшей подруге. Но что сможет сделать Джослин? Она обязана бороться со всеми, кто несет угрозу ее дому и семье. И Ронуэн, вздохнув, отвернулась.

— Нет, все в порядке. Я просто молюсь.

Только ни одна молитва не шла на ум. О чем ей молиться? Об успехе Риса или о его неудаче? Ей следует благодарить Господа за новых союзников Риса или молить об избавлении от них? Она легла, полностью одетая, чувствуя себя совершенно больной от тревоги. И поскольку так и не решила, о чем молиться, стала просить Небеса о божественном наставлении.

Ей было необходимо вмешательство свыше, поскольку, что бы она ни сделала, расплата будет ужасной.

Во время долгой бессонной ночи Ронуэн стали ясны две вещи. Прежде всего, находясь в здравом уме, она не должна пускать Риса и Ламонта в замок. Слишком много невинных жизней будет загублено в сражении, которое неминуемо начнется. Не могла она позволить мятежникам рисковать собственной жизнью ради нее. Она знала, как сильно Рис хочет получить Роузклифф, но не желала стать частью его заговора. Не могла.

Когда забрезжил серый пасмурный рассвет, она пришла к единственно возможному решению. Ей придется бежать.

Время темной луны начнется через три дня. До этого она должна покинуть Роузклифф.

Ронуэн поднялась со своего ложа, положила одеяла в сундук и устало потерла ладонями лицо. Лучшее, что она может сделать, — исчезнуть, потому что без нее у Риса не будет повода нападать на Джаспера — во всяком случае, не сейчас. Она понимала, что может лишь отсрочить неизбежное, но не желала чувствовать себя виноватой, каким бы ни был исход сражения.

А если ей удастся убежать достаточно далеко от этих холмов, возможно, она никогда не узнает, чем завершилось их противостояние.

Девушка оглянулась на высокую кровать, задрапированную зеленой тканью, и увидела, что Джослин наблюдает за ней.

— Ты плохо спала, Ронуэн. Я слышала, как ты ворочалась и что-то бормотала.

— Ты забываешь, что я заложница, а не гостья. Неужели ты бы спала спокойно в стане врагов?

— Если ты имеешь в виду стан англичан, я делаю это каждую ночь, — усмехнулась Джослин.

— Это не одно и то же. Рэнд тебе не враг.

— Тебе тоже. Как и Джаспер.

Ронуэн не желала говорить с подругой о Джаспере. Джослин слишком стремилась свести их, уверенная, что таким образом все проблемы будут решены. Женщина упорно не желала понимать, что чувства Джаспера к Ронуэн совершенно не такие, как чувства Рэнда к своей жене.

— Я нахожусь здесь не по своей воле, Джослин. Как он может не быть моим врагом?

Сказав это, Ронуэн вышла, Джослин не попыталась ее остановить. Внизу главный зал постепенно оживал. Служанка разводила огонь в очаге. Не вполне проснувшийся паж тащил охапку дров. Другие слуги отодвигали от стен столы.

К немалому облегчению Ронуэн, людей Ламонта в зале не было. Она не хотела, чтобы обстоятельства вынудили ее дать им ответ. Пусть думают что хотят. Пусть сообщат своему господину, что доставили послание. Она все равно сбежит до назначенного ей срока.

Одна из служанок окинула ее подозрительным взглядом.

— Миледи знает, что ты здесь?

— Конечно, — холодно ответила Ронуэн. — Я провела ночь в ее комнате. И теперь она послала меня за водой для умывания.

— Но я оставила воду для нее с вечера! — воскликнула женщина.

— Гэвину ночью было плохо, и мы ее израсходовали. Теперь ей нужна вода, — сообщила Ронуэн и гордо удалилась, делая вид, что может передвигаться по замку свободно.

Это, разумеется, было не совсем правдой, но служанка промолчала.

Во внутреннем дворе замка было спокойно. Двое мужчин разговаривали у входа в конюшню. Петух взлетел на подоконник, расправил крылья, распушил перья и с громким криком возвестил о приходе утра.

Ей лучше поторопиться.

Направляясь кружным путем к колодцу, она внимательно осматривала двор. С одной стороны находились казармы и конюшня, с другой — жилые помещения замка и часовня. У ворот размещались склады и загон для скота.

У дальней стены, построенной у самого края обрыва, располагалась кухня. Рядом стояли несколько деревянных навесов и коптильня. Здесь Ронуэн удвоила внимание.

Оглушительный раскат грома заставил Ронуэн пожалеть о забытом плаще. Утро выдалось ветреное и хмурое, хотя наступила весна. Было холодно и сыро. Такой же холод поселился и в сердце Ронуэн. Она должна найти выход.

Стены замка были каменными, высокими и неприступными. Ронуэн остановилась возле кухни. Где же выход? Когда дверь кухни неожиданно распахнулась, она юркнула за стоявшие рядом пустые бочки. Не хватало еще, чтобы ее здесь заметили. Она немного переместилась в своем ненадежном укрытии и сделала потрясающее открытие.

Оказывается, кухня не примыкает к стене. Между ними есть узкий проход, частично скрытый кухней и штабелем бочек.

Затаив дыхание, Ронуэн поставила ведро и устремилась вперед по проходу. Сделав всего несколько шагов, она обнаружила массивную железную дверь в стене.

Наверное, это и есть боковые ворота, за которыми начинается узкая тропинка, спускающаяся по обрыву к морю.

Она медленно проделала обратный путь и, оказавшись за штабелем бочек, осторожно выглянула. На нее никто не обращал внимания. Тогда она вернулась к железной двери и попробовала повернуть кольцо, чтобы открыть щеколду. Оно с легким скрипом повернулось.

Ронуэн была настолько поражена, что отпрянула и, споткнувшись об аккуратно уложенные в проходе рыболовные сети, упала. Испугавшись, что ее могут услышать, она вскочила, поправила сети и прислушалась. Ничто не нарушало тишину. Она осмотрелась. Здесь находилось все; необходимое для рыбной ловли — удочки, сети, корзины, пара длинных весел и несколько острог с железными наконечниками. Очевидно, этим проходом пользуются те, кто спускается к морю ловить рыбу. И если дверь сейчас не закрыта, значит, утром ею уже кто-то воспользовался.

Затаив дыхание, девушка снова повернула кольцо, а когда замок щелкнул, открыла дверь. Здесь был проход в стене с низко нависающим потолком. У стен были сложены веревки, пробковые поплавки, незажженные фонари. В конце прохода виднелась еще одна дверь, которая, помимо замка, блокировалась тяжелой поперечной балкой. Но сейчас балка была снята и прислонена к стене, и Ронуэн, воспользовавшись случаем, приоткрыла дверь.

Порыв пахнущего морем воздуха был очевидным признаком ее успеха. Ронуэн с наслаждением вдохнула полной грудью воздух свободы. Свобода? Неужели это так легко?

Потом она услышала голоса, взглянула вверх и заметила двух стражников на стене. Нет, сегодня бежать нельзя — по крайней мере при свете дня. Но будет ли дверь открыта и ночью? Она осторожно выглянула еще раз и увидела тропинку, спускавшуюся на узкую полоску песчаного берега внизу. С высоты стражники могли видеть любого человека на тропинке. Только под покровом ночи можно было выскользнуть из замка или войти в него незамеченным.

Сверкнула молния, через несколько секунд грянул гром. Если облака не рассеются, о свете убывающей луны можно не тревожиться. А если пойдет дождь — что ж, еще лучше.

Девушка закрыла дверь и прислонилась к ее влажной прохладной поверхности. Итак, решено. Ночью она исчезнет, и пусть все заговорщики плетут свои интриги без нее. А покинув это место, она больше никогда не вернется ни в Роузклифф, ни в Каррег-Ду, ни в лагерь мятежников, что неподалеку от Афон-Брин. Здесь ее ничто не удерживает.

Придется только послать весточку Рису. Надо же сообщить, что он не должен ее освобождать. А уж потом она отправится на запад в поисках новой жизни.

Ронуэн вернулась к месту, где оставила ведро, и направилась к колодцу. Неожиданно ее охватило чувство одиночества, настолько острое, что даже сердце заныло. Она и раньше чаще всего была одна, но в последнее время ее постоянно окружали люди — Рис и его мятежники, Джослин с детьми и Джаспер. Получается, что даже в толпе она все равно одна.

Она невольно оглянулась, но Джаспера нигде не было видно. На сердце стало еще тяжелее. Пришлось напомнить себе, что она вовсе не теряет любимого. Невозможно потерять то, чего никогда не имела. Она просто хочет уйти от опасности.

Любой лесной зверь знает, что только так можно выжить.

 

Глава 16

— Кто эти люди? — спросила Изольда.

Она сидела на скамье напротив Ронуэн, держа руки перед собой, а та сматывала пряжу в моток.

Ронуэн удивленно взглянула на девочку, потом снова опустила глаза на только что спряденные нити. После того как она в присутствии Изольды заговорила о праве валлийской женщины самой выбирать себе мужа, отношение девочки к ней волшебным образом переменилось.

— Почему ты спрашиваешь меня? Спроси маму. Она знает больше, чем я.

— Она не любит рассказывать то, что может меня встревожить.

— А почему тебя что-то должно тревожить?

Изольда опустила руки на колени.

— Я не ребенок и знаю, что в мою страну пришла беда. Король Стефан. Матильда. Внук старого короля. — Она вздохнула. — Я знаю, что тот, у кого будет обучаться Гэвин, и тот, за кого я выйду замуж, важны для папы. Для Роузклиффа и для Англии. Мир в Англии принесет мир и в Уэльс. Так говорит папа. — Потом, сообразив, что разговаривает с ярой патриоткой Уэльса, Изольда добавила: — Ты же знаешь, я наполовину валлийка.

— Да, знаю. Подними, пожалуйста, руки, и давай закончим сматывать пряжу, — сказала Ронуэн. — Твоя мама, наверное, уже приготовила краску.

— А как насчет этих людей? Какое послание они привезли?

Действительно, какое послание? Не рассказывать же девочке о том, что сообщили ей посланцы Ламонта.

— Трудно сказать. Их лорд знает, что твой папа в отъезде. Возможно, послание от него?

Изольда окинула Ронуэн презрительным взглядом.

— Если бы это было так, зачем Джасперу ставить стражу на ночь возле лестницы? Я видела дядю, когда эти люди уезжали. Он был рад избавиться от них. Все были рады.

Ронуэн вгляделась в серьезное лицо девочки.

— Ты умна не по годам, как я посмотрю. Впрочем, ладно. Я расскажу тебе о моих подозрениях. Все — и англичане, и валлийцы — знают, что Ламонт не тот человек, которому можно доверять. Он жесток и жаден. Джаспер и твоя мама, конечно, тоже это знают. Если Ламонт прислал сюда людей, значит, это нужно ему, и никому больше.

Глаза Изольды округлились.

— Чтобы они шпионили за нами?

— Возможно. Но ты не должна бояться, Изольда. Джаспер не допустит, чтобы с тобой случилась беда.

Девочка заулыбалась.

— Он чудесный, правда? Храбрый, красивый и немножко забавный.

Ронуэн с трудом сосредоточилась на пряже. Да, да… И храбрый… и красивый… Ронуэн знала это и без Изольды.

— Я знаю, что ты его любишь, — заявила девочка.

Ронуэн уронила веретено, которое покатилось по полу, разматывая шерсть.

— Что за глупости! — с притворным возмущением воскликнула она, поспешно наклонившись за веретеном.

— Все в порядке, я больше не сержусь. Я знаю, что не смогу выйти замуж за родного дядю. Церковь не позволит.

— Я думаю… Мне кажется, ты путаешь свои чувства к нему с моими, — сказала Ронуэн, но замечания девочки встревожили ее. — Ты любишь его. А я… я просто думаю, что он… Он мой тюремщик, — закончила она со злостью. — А Роузклифф — моя тюрьма.

Она снова взглянула на девочку, держа в руках веретено. Между ними протянулась тонкая шерстяная нить.

— Я пытаюсь провести с пользой время, пока нахожусь здесь, Изольда, вот и все. Он не сможет удерживать меня здесь всегда. Когда-нибудь я буду свободна и смогу отсюда уйти.

Она намотала остаток нити на руки Изольды.

— Ну вот и все. Отнеси этот моток — и все остальные — вниз маме. Она будет их красить. А я уберу веретено и приведу в порядок комнату.

Изольда нехотя встала, хмуро глядя на аккуратное кольцо шерсти, которое держала в руках.

— Я тебя не понимаю, Ронуэн. Ты должна быть счастлива, что нравишься Джасперу.

Ответа у Ронуэн не было, по крайней мере такого, какой можно было дать ребенку. Пришлось прибегнуть к самому безопасному:

— Ты еще слишком мала, чтобы понимать такие вещи.

— Вовсе нет! — взвилась Изольда.

Ронуэн поспешно вышла из комнаты, раньше, чем Изольда успела продолжить свою мысль. Что мог ребенок понимать во взаимоотношениях взрослых?

Пришлось признать, что очень многое. «Девочка знает, что ты влюблена в Джаспера. Она достаточно умна и наблюдательна, чтобы распознать это».

— Bendigedig! — выругалась Ронуэн.

Все просто замечательно. Если ей не удастся ночью сбежать, она точно свихнется.

Впрочем, свихнется она значительно раньше, потому что, сбегая по лестнице, едва не налетела на Джаспера, который поднимался наверх.

Они остановились друг напротив друга, и сердце Ронуэн снова тревожно забилось. Все-таки этот англичанин дьявольски красив. На нем была серая туника поверх ослепительно белой рубашки, и это сочетание усиливало серый цвет его глаз. Он стоял на две ступеньки ниже — так их лица были на одном уровне — и хмуро смотрел на нее.

Джаспер выглядел усталым, словно после бессонной ночи, и хотя Ронуэн сама почти не спала ночью, ее первым побуждением было поддержать его, заставить улыбнуться. Она благоразумно подавила этот порыв.

— Если ты ищешь Изольду, она…

— Я не ищу Изольду.

Между ними повисло напряжение, острое как кинжал. От него тоскливо ныло сердце. Ронуэн растерянно оглянулась, потом опустила глаза на веретено, которое все еще держала в руке.

— Ой, я забыла убрать это на место.

Но когда она повернулась и побежала вверх по лестнице, Джаспер пошел за ней.

— Подожди, я хочу с тобой поговорить.

Поговорить с ней? О чем? Ронуэн не хотелось с ним говорить. Она ускорила шаги. Изольда где-то здесь, она станет буфером, так необходимым между ней и Джаспером.

На площадке он поймал ее за руку и заставил остановиться.

— Ронуэн, подожди.

Она высвободила руку и резко повернулась к нему, дрожа от сдерживаемых эмоций.

— Уходи, Джаспер. Я не хочу оставаться с тобой наедине.

— Почему?

— Как почему? Да потому… потому…

Она судорожно сглотнула, отчаянно пытаясь придумать правдоподобную причину. В конце концов она сказала полуправду:

— Ты как-то умеешь заставить женщину позабыть о здравом смысле. И гордишься этим. А я стараюсь вести себя разумно, и для этого должна держаться от тебя подальше. Куда запропастилась Изольда?

— Ты тоже весьма успешно лишаешь меня здравого смысла, — сообщил Джаспер и шагнул к ней. — Но когда тебя нет, я становлюсь полным идиотом. — Еще один шаг. — Зато когда ты рядом, все мои чувства обостряются. Например чувство осязания — я хочу касаться шелка твоих волос, бархата кожи.

Ронуэн округлила глаза.

— Чувство обоняния, — продолжил Джаспер. — Ты пахнешь цветами, лесом и женщиной.

Сердце Ронуэн билось уже раза в три быстрее, чем обычно, и странно ныло.

— Мое чувство вкуса. — Он уже подошел вплотную. — Я хочу снова попробовать тебя.

Ронуэн в панике попятилась и отчаянно замотала головой.

— Нет-нет, ты не должен говорить мне такие вещи.

— Почему? Это правда, — сказал Джаспер и снова сократил расстояние между ними.

— Потому что… на самом деле ты хочешь вовсе не поговорить со мной. Ты желаешь большего.

Их взгляды встретились. Его глаза были темными и зовущими, а ее… Ронуэн даже думать не хотелось, какую правду могли открыть Джасперу ее глаза. Он был так близко, и хотя не коснулся ее, она, казалось, чувствовала тепло его тела. Ее сознание мутилось. Она готова была сдаться.

Он уперся руками в дверь, и девушка оказалась в ловушке его сильных рук. После этого он медленно выдохнул.

— Нет, ты ошибаешься, — тихо сказал он. — Хотя я действительно хочу большего, Ронуэн, на этот раз ограничусь только разговором.

Разговором? Он пришел не для того, чтобы соблазнить ее? Если это правда, она еще большая идиотка, чем думает. Даже когда он хочет только поговорить, она изнывает от желания. Ее лицо зарделось от унижения. Что же она станет делать, когда он действительно захочет соблазнить ее?

— О чем ты хочешь со мной поговорить?

Джаспер сделал пару шагов назад и огляделся. Неужели он краснеет? Что, черт возьми, все это значит?

Он прочистил горло, и ее любопытство возросло. Однако когда он заговорил, яснее не стало.

— Я знаю от Джослин, что твоего отца нет в живых. Существует ли другой мужчина — может быть, дядя или отчим, — который о тебе заботится?

Ронуэн ушам своим не верила.

— У меня есть отчим, но ко мне он не имеет никакого отношения.

— А как насчет твоей матери?

— Чего ты хочешь, Джаспер? — спросила Ронуэн и вдруг открыла рот от удивления. — Ты хочешь получить за меня выкуп?

— Проклятие! — Он обеими руками взъерошил волосы. — Я имею в виду вовсе не выкуп, а женитьбу. С кем я должен об этом поговорить?

Ронуэн лишилась дара речи. Вопрос был слишком невероятным, противоречившим всякой логике, чтобы у нее нашелся ответ. Вместо этого она тонким голоском спросила.

— За кого ты хочешь выдать меня замуж?

Джаспер взглянул на нее как на безумную.

— Как за кого? За меня, конечно! — Потом он нахмурился. — Как следует подумай, прежде чем отказать мне, женщина. Тебе будет хорошо в Роузклиффе. Джослин будет счастлива, а я… — Он сделал паузу и скрестил руки на груди. — Я буду хорошим мужем, таким же хорошим, как ты — хорошей женой.

Последнее заявление, как подозревала Ронуэн, не было комплиментом, но она не обиделась. Ее потрясло неожиданное предложение.

— Почему? — пролепетала она. — Почему ты хочешь, чтобы мы поженились?

Мужчина окинул ее ласковым, чуть насмешливым взглядом, и по телу Ронуэн пробежала дрожь.

— Думаю, мы подходим друг другу.

Теперь настала ее очередь краснеть.

— Возможно, только в одном.

— Возможно? — Джаспер криво ухмыльнулся. — Возможно?

— Ну да, возможно, — хмуро буркнула Ронуэн. — Но во всех остальных отношениях — точно нет. Брак между нами не имеет смысла.

Предложение было ей очень приятно, но она не собиралась ставить его об этом в известность. Она тоже скрестила руки на груди, скопировав его позу.

— Тобой руководят совсем другие мотивы. Хочешь разозлить Риса?

Его ухмылка исчезла.

— Он не твой любовник, хотя и утверждал обратное. Я долго думал об этом, Ронуэн, и решил, что если вы не стали любовниками, то лишь потому, что ты дала ему отпор. Между вами ничего нет, во всяком случае, с твоей стороны. Так что мое предложение не имеет к нему никакого отношения. Я думал о себе.

Ронуэн еще ни разу в жизни не была сбита с толку до такой степени. Она ожидала совращения, а вместо этого получила предложение руки и сердца. Джаспер хочет сочетаться с ней браком!

На несколько коротких мгновений она позволила себе предаться мечтам о будущей жизни с ним. Просыпаться каждое утро рядом с ним, зная, что она кому-то нужна. Обедать с ним за одним столом. Украдкой обмениваться улыбками, взглядами, понятными только им.

Спать с ним в одной постели.

Ее даже бросило в жар при мысли о том, как они закрывают за собой дверь спальни и медленно поворачиваются друг к другу.

У них могут быть дети.

— Ты не сказала «нет», Ронуэн. Значит ли это, что ты принимаешь мое предложение?

Девушка растерянно заморгала, и радужные мечты тотчас обернулись мрачной реальностью. Во время темной луны на замок нападут враги. Если она примет предложение Джаспера, ей придется рассказать ему о заговоре. Но разве сможет она предать Риса?

Она знала, что не сможет.

Ее руки бессильно опустились. Вздохнув, она отвела глаза, опасаясь, что они могут выдать ее смятение.

— Я… я очень благодарна тебе за предложение. И высоко ценю оказанную мне честь. Поверь, отказаться от него мне очень трудно… но я должна…

Джаспер ничего не ответил, и ей волей-неволей пришлось поднять глаза, чтобы увидеть его реакцию. Выражение его лица было трудно разгадать. Он не выглядел ни рассерженным, ни задетым. Скорее озадаченным.

— Ты не любишь Риса. Тогда почему ты мне отказываешь?

— Потому что брак между нами обречен на неудачу. Мы слишком разные.

— Такие же разные, как Джослин и Рэнд? Но ведь их брак, выражаясь твоим языком, удачен. Они вполне удовлетворены друг другом. Ты не можешь отрицать, что Джослин счастлива.

— Но они любят друг друга! — воскликнула Ронуэн. — Их связывает не только физическое желание!

— У нас есть… — Джаспер замолчал и на мгновение задумался. — Иными словами, ты хочешь от меня объяснения в любви?

— Нет!

Боже, неужели эта мука никогда не кончится! Только если он убедится, что она серьезна. В тот же миг она поняла, что нужно сделать. Но как же это тяжело!

— Я не люблю тебя, — с трудом выговорила она. — В этом заключается проблема. Я отношусь к тебе, по сути, так же, как к Рису, — сказала она и взглянула на него почти спокойно, словно только что не совершила величайшую в своей жизни глупость.

На этот раз выражение его лица было легче разгадать: челюсть напряжена, губы сжаты, мягкий свет глаз сменился зловещим блеском.

— Итак, ты видишь, — храбро продолжила она, торопясь поскорее договорить, пока окончательно не лишилась разума, — что не сможешь избежать принятия решения о судьбе заложницы, женившись на ней. Ты отпустишь меня сейчас или будешь держать здесь всегда? Как ты поступишь, Джаспер?

Встретив его яростный взгляд, Ронуэн мысленно поежилась. Она вовсе не собиралась заходить так далеко, но, начав, уже не могла остановиться, хотя отлично понимала, что несправедлива к Джасперу. Так уж сложилась жизнь: она любила не того человека, он желал ее, руководствуясь ошибочными соображениями, а Рис требовал ее помощи в нападении, которое вообще было от начала до конца ненужным и неверным.

А теперь Джаспер взирал на нее с таким презрением, что ей хотелось умереть.

— Может быть, ты права, — задумчиво произнес он. — Возможно, ты мудрее меня. Жениться на тебе, чтобы получить свободный доступ к твоему телу, — слишком благородный жест. Тем более что мы оба знаем: тебя можно получить и без церковного благословения.

— Нет! — воскликнула Ронуэн и бросилась в сторону, позабыв, что путь преграждают его руки.

Они стояли лицом к лицу и близко… слишком близко… Но на этот раз ее эмоции явно не желали, чтобы их подавляли так долго. Они грозили вот-вот вырваться наружу и сжечь их обоих в своем пламени.

А Джаспер не собирался отпустить ее.

В отчаянии она зашарила рукой по двери и, нащупав щеколду, подняла ее. Под тяжестью их тел дверь немедленно распахнулась внутрь. Раздался сдавленный вопль, звук упавшего тела и громкий визг:

— Вы ударили меня!

Изольда!

— Что, черт побери, происходит? — воскликнул Джаспер.

Благодарная за неожиданную передышку, Ронуэн воспользовалась неразберихой и проскользнула под рукой Джаспера. За дверью на полу сидела донельзя возмущенная Изольда.

— Что случилось? — спросила Ронуэн, помогая девочке встать и избегая взгляда Джаспера.

— Она подслушивала, вот что случилось, — сообщил Джаспер, моментально сообразив, в чем дело. — Я прав, Изольда?

Девочка прижалась к Ронуэн и отвела глаза.

— Я была здесь первой! А потом вы пришли и стали выяснять отношения за дверью.

— И ты прижалась ухом к двери, чтобы лучше слышать.

— Оставь ее, Джаспер. Это не ее вина.

Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Создавалось впечатление, будто он хочет задушить и Изольду, и Ронуэн, поскольку его кулаки то сжимались, то разжимались. Только он еще не решил, с кого начать.

— Уходи отсюда, Джаспер, — сказала Ронуэн, немного успокоившись. — Это женская часть дома. Тебе здесь нечего делать.

Их взгляды в последний раз встретились. Она чувствовала, что еще может изменить свой ответ. Но было слишком много причин этого не делать, причин, о которых ему знать совершенно необязательно.

— Нет, — наконец буркнул Джаспер. — Мне действительно здесь больше нечего делать.

Когда он ушел, Изольда виновато взглянула на Ронуэн.

— Извини, — сказала она. — Мне следовало дать о себе знать.

— Тебе не за что извиняться, — вздохнула Ронуэн и обняла девочку за плечи. — Все получилось к лучшему.

Она обвела невидящим взглядом комнату, потом взяла себя в руки и начала искать веретено, которое снова уронила.

— Но я не понимаю! — воскликнула Изольда. — Ты и он… Я уже не ребенок и знаю, чего он хотел.

— Мне трудно объяснить тебе все это, — вздохнула Ронуэн. — Похоже, мы пробуждаем друг в друге самое худшее.

— А почему ты не хочешь выйти за него замуж? Я слышала, он сделал тебе предложение. Почему же ты сказала «нет»?

Ронуэн посмотрела на девочку, стараясь не расплакаться. Как объяснить Изольде то, чего она не могла объяснить ни Джасперу, ни даже себе самой?

— Неужели Джаспер ошибся насчет того ужасного человека? Того разбойника? — спросила девочка. — Ты любишь Риса ап Овейна? Я знаю, это из-за него ты помогла похитить меня. Мама говорит, ты никогда никому не позволяла причинить мне вред. Но этот Рис… он так на меня смотрел… А потом Джаспер поймал его, но ты позволила взять себя в заложники, только чтобы Риса отпустили. Неужели ты его любишь?

— Да, я люблю его, Изольда. — Ронуэн опустилась на колени и взяла руки девочки в свои. — Но только это любовь сестры к брату. Я люблю его так же, как ты любишь Гэвина. Рис на самом деле мне не брат, но я так чувствую. Я чувствую ответственность за него.

— Но ведь он плохой.

— Да, он может быть плохим. Еще как может.

Ронуэн прикусила губу. У него есть причины ненавидеть Джаспера и всех англичан.

— Но если ты не любишь его как мужчину, за которого хотела бы выйти замуж, то почему отказала Джасперу?

Ронуэн грустно улыбнулась.

— Я думала, ты собираешься за него замуж.

Девочка вздохнула.

— Я же сказала, что не могу выйти за него. Он мой дядя. Но если бы могла, не отказалась бы. — Не давая себя отвлечь, Изольда добавила: — Я не понимаю, почему бы тебе не выйти за него.

— Все это очень сложно, — сказала Ронуэн, вставая. — Слишком сложно, чтобы объяснить. Но однажды, когда он женится на какой-нибудь другой женщине, ты поймешь, что я была права.

«Я права, — повторяла она себе снова и снова, выполняя обычную работу по дому. — Я права, отказав ему, и права, желая сбежать из замка».

Но не важно, сколько раз Ронуэн это повторяла, — мысль о том, что она покидает Джаспера навсегда и в один прекрасный день он женится на другой женщине, казалась ей неправильной.

Мучительно неправильной.

Нестерпимо мучительной.

 

Глава 17

Жизнь в замке текла своим чередом, и тот вечер ничем не отличался от других. В часовне прозвонили колокола — их мелодичный перезвон далеко разнесся по долине, созывая пастухов и их покрытых густой шерстью подопечных домой. Дневные рабочие — ткачи и прачки, каменщики и плотники — парами и небольшими группами брели через мост и дальше по утоптанной дороге в деревню. Во дворе замка Гэвин и еще несколько маленьких мальчиков загоняли жеребят в стойла. Потом мальчики вошли в зал, чтобы выдвинуть столы и расставить скамейки к ужину, Кухонные рабочие торопились завершить приготовление еды, чтобы тоже отдохнуть.

Потом, когда на землю опустились вечерние сумерки, звякнул кухонный колокол, и обитатели замка стали собираться к вечерней трапезе. День закончился, настало время хорошо поесть, выпить и расслабиться. Время песен и развлечений.

Но Ронуэн не имела права отдыхать. С приближением вечера она чувствовала все нарастающее беспокойство, и теперь была напряжена как струна. Уже давно перевалило за полдень, а колокола не звонили. Наверное, звонарь позабыл о своих обязанностях. Да и солнце застыло в небе. В тревоге она кусала ногти.

Этой ночью она должна бежать. Откладывать нельзя. Для начала ей необходимо удостовериться, что боковые ворота не заперты — за исключением балки, которую она сможет поднять сама. Если же ворота закрыты на замок, она окажется в ловушке.

Ронуэн внимательно следила за всеми, кто входит в кухню и выходит. Одновременно она ждала Джаспера.

Быть может, после их стычки он покинул замок?

После их ужасной встречи на лестнице Ронуэн была слишком расстроена и смущена, чтобы понять одну простую истину: его местонахождение может определить успех или неудачу ее плана. Тогда ее попеременно одолевали то сожаление, то решимость, то печаль, то смирение. К тому времени как она сумела взять себя в руки и осознала, как важно знать местонахождение Джаспера, было уже слишком поздно. Конечно, она могла расспросить людей, но не знала, стоит ли это делать. Челядь ее не слишком жаловала. И хотя Джослин и Изольда не обвиняли ее в похищении, прислуга в основном косо смотрела на нее. Кроме того, все знали об интересе, проявленном к ней Джаспером.

Нет, она не станет привлекать к себе внимание, спрашивая о Джаспере.

Поэтому она сидела у окна в комнате Джослин и, вытянув шею, следила за передвижениями людей во внутреннем дворе. Скорее бы наступила темнота. Тогда она сможет бежать.

Когда в комнату проскользнула Гвендолин, у Ронуэн тоскливо сжалось сердце. Это чувство вины, поняла она, разглаживая лежавшую на коленях вышивку.

— Ты разве не пойдешь ужинать с нами? — спросила малышка.

Она открыла комод и, порывшись в нем, достала расческу.

— Мама говорит, что хорошие юные леди никогда не появляются в обществе со спутанными волосами. Ты мне поможешь? — спросила она и протянула расческу Ронуэн. — А потом мы вместе пойдем ужинать.

Ронуэн вообще не хотела спускаться вниз, поскольку не была уверена, что сможет сохранять невозмутимость. Ей придется делать вид, будто все нормально. Но ее отсутствие может вызвать ненужные вопросы и привлечь внимание. К тому же попросту невозможно проигнорировать просьбу ребенка.

— Конечно, милая. Забирайся ко мне на колени, и мы расчешем твои очаровательные кудряшки.

Улыбнувшись и продемонстрировав очень милые ямочки на щеках, Гвен так и сделала. Тепло детского тела дарило Ронуэн успокоение. Медленно расчесывая спутанные волосики Гвен, она с удовольствием вдыхала ее запахи. Мыло, собаки, мята. Как чудесно пахнут маленькие дети.

Неожиданно Ронуэн почувствовала, что ей не хватает Дэвита и Кордулы. Правда, ее брат и сестра уже почти взрослые. Через несколько часов ей будет не хватать и детей Джослин. Гвен и ее доверчивой невинности, Гэвина и его безрассудной храбрости и Изольды, желавшей передать своего обожаемого дядю Ронуэн.

Повинуясь импульсу, она поцеловала макушку Гвен. Девочка сразу повернулась и обняла ее.

— Я так рада, что ты пришла к нам жить. Гэвин говорит, что когда-нибудь ты уйдешь и вернешься в лес. Но я думаю, ты должна остаться.

— Ты действительно так думаешь?

— Да. Потому что… потому что ты так и не рассказала мне конец сказки, ну той, о валлийской принцессе и несчастном драконе.

Малышка вспомнила об истории, которую Ронуэн рассказывала ей, когда вместе с Джаспером укладывала ее спать. Казалось, с тех пор минуло много месяцев, хотя прошло не больше двух недель.

— Разве дракон был несчастным? — спросила она, продолжая расчесывать шелковистые кудряшки.

— Нуда. Он был очень несчастным. Это я точно знаю. И только принцесса могла подарить ему счастье. Правильно?

— Да, милая.

В волшебных сказках принцесса могла сделать дракона счастливым и позволить ему снова стать человеком. Но реальная жизнь была более обыденной и более сложной. Ронуэн отложила расческу и завязала волосы девочки красивой лентой.

— Нам надо поторопиться, иначе ужин остынет.

Ронуэн спустилась в зал, ведя за руку маленькую девочку, не ведавшую о проблемах, которые тревожили взрослых. Зал был освещен пламенем из большого очага. Полдюжины факелов и небольших фонарей придавали помещению особенный уют.

Девушка окинула взглядом зал. Как и весь замок, он еще не был достроен. Незавершенная фреска украшала одну стену, свежая штукатурка и краска ежедневно расширяли свои границы. Она никогда не увидит эту фреску законченной, вдруг поняла Ронуэн. Ей не придется полюбоваться на встречу святого Эйдана и святого Франциска на цветочном лугу, потому что она находится в этом зале в последний раз. Она никогда не вернется в Роузклифф, даже если Рису когда-нибудь удастся воплотить в жизнь свои мечты и захватить замок. Ей было бы слишком тяжело снова оказаться здесь. Очень уж много воспоминаний связано с Роузклиффом. Хороших. Ужасных. Разных.

— Пойдем, Ронуэн, ты можешь сесть рядом со мной, — сказала Гвен и потянула ее к столу, где уже сидели Изольда и Гэвин.

Джослин о чем-то разговаривала со служанками у очага. Джаспера нигде не было видно.

Это хорошо.

Это ужасно.

Ронуэн нахмурилась и потерла висок — у нее разболелась голова. Неожиданно она подумала, что Изольда вполне могла рассказать матери обо всем, что произошло сегодня между Ронуэн и Джаспером.

Девушка села и покосилась на Джослин. Ей очень хотелось верить, что Изольда промолчала. Но когда Джослин закончила свои дела и, направляясь к столу, взглянула на Ронуэн, то стало ясно, что ей все известно. И теперь Ронуэн не оставят в покое.

Ну почему эта женщина не видит очевидного: несмотря на то что ее союз с англичанином вполне удачен, никакого союза между Ронуэн и Джаспером быть не может.

Когда Джослин подошла к столу, Ронуэн постаралась придать себе максимум спокойствия и решимости, но, к ее удивлению, подруга только кивнула и спросила:

— Тебе дать подливу? Пастернак сегодня удался. Это коронное блюдо Одо.

Все было действительно очень вкусно, но у Ронуэн напрочь пропал аппетит. В животе все сжалось, скрутилось в тугой узел, и девушка ничего не могла проглотить. Оставалось лишь размазывать еду по тарелке. Целый час, который они провели за столом, женщины говорили о рецептах, специях и других столь же милых женскому сердцу вещах. В следующий базарный день в Роузклиффе ожидали торговца тканями из Честера. А у беременной жены мясника такой большой живот, что, по-видимому, будут близнецы.

Минуты тянулись бесконечно, и беспокойство Ронуэн усиливалось. А потом Гэвин спросил:

— Джаспер скоро вернется с берега?

При звуке этого имени Ронуэн вздрогнула и выронила ложку, после чего опрокинула свой кубок с вином. Вина в нем было не много. Джослин быстро поставила его и, глядя на расплывающееся по скатерти пятно, сказала:

— Вы двое успеете перепачкать все скатерти, прежде чем наконец договоритесь.

Ронуэн вскочила, сверх всякой меры разозлившись на вроде бы невинное замечание подруги.

— Господи, ну почему ты не можешь просто оставить все как есть!

Женщина подняла глаза.

— Пятно от вина нельзя оставлять. Его необходимо убрать сразу, иначе оно никогда не отстирается.

— Я говорю не о пятне! — выкрикнула Ронуэн, изо всех сил сжимая кулаки. — И ты это отлично знаешь.

Выражение лица Джослин было безмятежным и добрым. Дети казались встревоженными. Гвендолин осторожно притронулась к руке Ронуэн.

— Все в порядке, не беспокойся, — пролепетала она. — Мама никогда не сердится, если извинишься. — Она прижалась к Ронуэн, и тепло ее маленького тельца стало одновременно целительным бальзамом и изощренной пыткой. — Просто извинись. И все будет хорошо.

— Извини, — спустя мгновение пробормотала Ронуэн, вовсе не имея в виду пролитое вино.

И Джослин это поняла.

— Мне очень жаль, — сказала она чуть громче. — Думаю, мне лучше уйти. Ты позволишь?

— Конечно, — ответила Джослин, но Ронуэн…

Ронуэн больше не могла выносить эту пытку. Ей было тяжело находиться среди людей, которые простили ей страшные преступления, а она продолжала хранить от них секреты. Как могла она помогать кому бы то ни было, желавшему причинить вред обитателям Роузклиффа?

Она высвободилась из объятий Гвен и, коротко кивнув, удалилась. Но, поднимаясь по ступенькам, она чувствовала, как сжимается от боли сердце. Она не может даже попрощаться, объяснить им свой поспешный побег, поблагодарить за бесконечную доброту.

Лестница закончилась, и Ронуэн неуверенно остановилась, не в силах решить, куда идти и что делать. Было темно. Следовало поспешить. Но она не могла сдвинуться с места.

Возможно, она должна оставить записку для Джослин.

Отыскав в комнате управляющего пергамент, перо и чернила, она написала письмо. Буквы у нее получились не слишком аккуратными, к тому же не было песка, чтобы их присыпать. И все же письмо было читаемым, и, она надеялась, передавало всю глубину ее чувств.

«Я ухожу искать свою судьбу. Прими мою глубокую благодарность за твою доброту, Джослин. Я ничего не сделала, чтобы ее заслужить. Я не могу предать тебя и твою семью, но не могу так же предать Риса и мой народ. Поэтому мне лучше исчезнуть из Роузклиффа и Каррег-Ду, оказавшись подальше от местных конфликтов. Прошу тебя, передай мои наилучшие пожелания Изольде, Гвендолин, Гэвину…»

Ронуэн перечитала записку и, не в силах сопротивляться, еще раз обмакнула перо в чернила.

«…и Джасперу», — добавила она. Затем она поставила свою подпись и оставила пергамент на столе в комнате управляющего. Утром его кто-нибудь обнаружит.

Она вышла во двор, стараясь не думать о реакции Джослин и Джаспера — на ее побег. Она должна защитить себя. Это все, что она может сделать. Но для этого надо исчезнуть из Роузклиффа раньше, чем Рис нападет на замок.

Вокруг нее в темноте сгущались тени. У одной из лестниц, ведущих на стену, стояла тележка с кирпичами. Над головой Ронуэн болталась люлька каменщика. Пустая и легкая, она раскачивалась на ветру. Самые обычные предметы ночью почему-то выглядели угрожающими. Даже зловещими. Это были инструменты, которые заставляли камни Уэльса расти, превращаясь в толстые стены и грозные башни Роузклиффа, все как предсказывала старая песня. Неужели полдень станет темным, а зима жаркой?

Она замедлила шаг и огляделась по сторонам. Ей стало холодно. Вполне возможно, все это действительно произойдет, ведь мир движется к концу. К тому же Ронуэн была исполнена грусти, и чувствовала, что весь ее мир рушится. Наверное, от такой всеобъемлющей катастрофы все равно не убежишь, но она намерена попробовать.

В другом конце двора зашевелился стражник — его силуэт на стене был отчетливо виден на фоне западного неба. Нужно еще немного подождать. Но она не могла. Нервы девушки были так напряжены, что она боялась сойти с ума. Поэтому, стараясь держаться в тени, она направилась к кухне и темному проходу за ней, который вел к свободе.

— …если он меня попросит.

— Ах, Герт, конечно, попросит, — ответил первой говорившей женский голос.

Ронуэн остановилась рядом с кухней и прижала к груди дрожащую руку. Это всего лишь две служанки. Они заканчивают свои дневные дела в кухне.

— Ты же знаешь, каковы мужчины, — продолжила женщина по имени Герт. — То, что их интересует в женщине, у всех одинаковое — во всяком случае, они в это верят. Но я терпеливая девушка…

Беглянке не хотелось слушать продолжение разговора. Действительно, для большинства мужчин все женщины одинаковы. И Джаспер — лучший тому пример. Говорят, он не пропускает ни одной юбки. Хотя к ней отнесся иначе. Она была его пленницей, и он имел полное право сделать с ней все, что захочет. Тем не менее он заставил ее почувствовать, что она единственная женщина, которая для него что-то значит.

Девушка тряхнула головой. Да, он обладал таким талантом, и, несомненно, это одна из причин его невероятного успеха у женщин. Он умел дать понять каждой женщине, что она особенная, не такая, как все.

Интересно, скольким женщинам он предлагал замужество?

Ронуэн замерла. Она стояла рядом с кухней, за штабелем бочек, как раз у узкого прохода, скрывавшего боковые ворота. Он предложил ей руку и сердце, и внезапно она отчетливо поняла, что раньше он не делал предложение ни одной женщине. Если бы сделал — давно уже был бы женат. Ни одна женщина в Роузклиффе или Каррег-Ду не отказалась бы от такой блестящей партии. Дур среди них не было. Только она заслужила титул самой большой дуры среди местных женщин.

Она прижалась лбом к одной из пустых бочек. Деревянные планки были шершавыми и прохладными. Неужели она совершает ошибку? Может быть, ей все же стоило выйти замуж?

Ну а как быть с Рисом и его планом напасть на замок? Как быть с его дьявольским союзом с Саймоном Ламонтом? Нет, она не может бросить Риса на произвол судьбы. Но возможно, она сумеет отговорить его. Вздохнув, Ронуэн сразу отбросила эту мысль. Когда дело касалось присутствия англичан в Уэльсе, особенно в Роузклиффе, или любого из братьев Фицхью, Рис не прислушивался к доводам рассудка. У нее не было возможности получить Джаспера или унять Риса. А значит, и выбора у нее не было. Она могла только предоставить их своей судьбе и попытаться построить новую жизнь для себя в другом месте, подальше от них обоих.

Решившись, девушка собралась двигаться дальше и снова замерла, услышав голос Джаспера.

— Здесь что-нибудь осталось, чтобы накормить голодного мужчину?

Ронуэн затаила дыхание и прижалась к бочкам. Он нашел ее!

Но хотя его фигура, высокая и такая знакомая, виднелась совсем рядом, он, судя по всему, ее не видел, поскольку обращался не к ней, а к служанкам в кухне.

— Ох, сэр Джаспер, вы нас испугали!

— У нас тут есть многое для вас. Все, что пожелаете.

Мужчина вошел в кухню, но Ронуэн не двинулась с места. Она боялась даже дышать. Он не заметил ее!

Несомненно, он был слишком заинтригован откровенным предложением, прозвучавшим в голосе женщины по имени Герт. Все, что пожелаете! Интересно, он уже спал с ней?

— Немного сыра и хлеба вполне достаточно.

— И все? Я с удовольствием принесу вам мяса из зала, милорд.

— Нет, спасибо.

Джаспер замолчал, а Ронуэн нахмурилась. Почему он не пошел на ужин в зал или не отправил служанку за едой? Потому что не хотел встретить ее, Ронуэн? Неужели ему так ненавистна ее компания? Или он боится?

Неожиданно Ронуэн охватило желание, такое сильное, что стало трудно дышать. Еще раз, один только раз подойти к нему, прижаться, ощутить его близость. Пусть он знает, что значит для нее больше, чем любой другой мужчина. И тогда у нее останутся воспоминания, которые будут согревать ее всю оставшуюся жизнь.

Беглянка прижала руки к животу, потрясенная дерзостью собственных мыслей. Неужели она осмелится на такое?

Хотя более важным вопросом был другой: сможет ли она уйти, если не сделает этого?

Кто-то положил нож на деревянный стол, подвинул скамейку.

— Вы хотите остаться здесь в одиночестве, милорд?

Это снова была Герт, желавшая во что бы то ни стало соблазнить красивого господина.

— У меня есть еще дела.

И Ронуэн услышала позвякивание ключей. Конечно! Именно он должен закрыть на замок боковые ворота. А может быть, уже закрыл? Она медленно обошла бочки. Ей необходимо знать, возможен ли побег.

Он был вполне возможен. Пройдя на ощупь по темному проходу, она обнаружила дверь, закрытую только тяжелой балкой, — замок отсутствовал. Она все еще могла уйти.

И должна сделать это немедленно.

Но Джаспер так близко…

Ее руки уже лежали на балке, которую оставалось только поднять. И все же Ронуэн медлила. Оглянувшись, она всмотрелась в темноту. Ни зги не видно. Но перед ее мысленным взором стоял Джаспер, сильный, красивый, мужественный. Он уложит ее в постель, если она придет? Вероятно, да. Во всяком случае, ей хотелось в это верить. Он должен это сделать.

Она негромко чертыхнулась.

Но неужели она не может надеяться даже на капельку счастья? Даже если ей предстоит провести в его объятиях лишь несколько коротких мгновений, она по крайней мере сможет унести воспоминания о них с собой. Другой возможности насладиться любовью у нее уже не будет.

Ронуэн медленно пошла обратно по проходу. Обогнув угол кухни, она заметила двух вышедших оттуда женщин. Это знак, решила она. Значит, так угодно судьбе.

Женщины ушли. Джаспер, стоя в дверном проеме, пожелал им спокойной ночи и вернулся к еде. Ронуэн могла убежать и навеки выбросить его из головы или хотя бы попытаться забыть. Или она могла пойти к нему на этот раз по собственной воле.

А если он отвергнет ее? В конце концов, она отказалась от его весьма почетного предложения руки и сердца. Поэтому теперь у него есть основания отвернуться от нее.

Ронуэн остановилась у кухонной двери. Если это произойдет, она сделает то, что когда-то он сделал с ней. Использует все возможности, все свое воображение, чтобы воспламенить его страсть.

Иными словами, соблазнит.

 

Глава 18

Джаспер тупо смотрел в пустую кружку. Герт определенно предлагала себя. В этом сомневаться не приходилось. Конечно, с ее помощью он мог бы забыть о своих мрачных мыслях. Хотя бы на часок. А потом уснуть — еще несколько часов благословенного забытья.

Но утро рано или поздно все равно наступит, а с ним вернется и горькая правда: Ронуэн его не хочет.

Нет, сегодня он и думать не мог о том, чтобы лечь в постель с Герт или любой другой женщиной. Впрочем, в будущем тоже.

Ему не нужны женщины. Кроме одной.

Он тяжело вздохнул. Плохо, что он хочет ее. Плохо, что она отвергла его предложение. Все плохо.

Предложение застало Ронуэн врасплох. Впрочем, оно и его самого тоже удивило. Он не планировал ничего подобного, но когда слова слетели с губ, словно сами по себе, Джаспер почувствовал неимоверное облегчение. Брак был самым лучшим решением всех проблем. Но она отвергла его предложение, и, похоже, погубила его для всех остальных женщин.

Как ей это удалось?

Он откинулся в кресле и невидящим взглядом уставился в потолок. Дубовые балки уже давно из золотистых стали черными, и хотя очаг был погашен, это место навсегда пропахло жареным мясом.

Он слишком долго пробыл в Роузклиффе, решил Джаспер. Когда он приехал, кухня была совсем новой, по деревянным стенам еще сочилась смола. Теперь она выглядела совершенно иначе.

Он сел и потянулся за хлебом. Есть не хотелось. Повертев горбушку в руках, он положил ее на место. Ему необходимо встретиться с Ронуэн. Нельзя избегать ее вечно. И тогда он решит, как с ней поступить. Удерживать ее и дальше в Роузклиффе неразумно. Держать заложника как гарантию мира имело смысл, только если тюремщик намеревался покарать заложника за проступки его товарищей. Если же нет…

За спиной скрипнула дверь.

— Уходи, — велел он, даже не обернувшись.

Ему не нужна компания, тем более компания Герт.

— Джаспер?

Его голова дернулась как от удара, но он остался сидеть, сохраняя внешнее спокойствие. Однако внутри все его чувства ожили, обострились. Словно собираясь устремиться в атаку, он был собран, напряжен.

В таком состоянии он был опасен.

Кровь шумела в ушах, но Джаспер спокойно взял кружку и поднес к губам. Рука не дрожит, с какой-то странной отстраненностью заметил он. Удивительно. Хотя за ноги он бы не смог поручиться. Поэтому остался в кресле.

— Джаспер.

— Что?

Ее голос слегка дрожат. Значит, она тоже нервничает. Эта мысль немного утешила и позволила прибегнуть к защите гневом.

— Что ты хочешь от меня, Ронуэн? Я не хочу тебя больше видеть.

Ронуэн молча смотрела в спину Джаспера — такую прямую, несгибаемую. Она жестоко оскорбила его и заслужила эту ненависть. Инстинктивно попятившись, она все же остановилась, решив не отступать.

— Извини, — прошептала она, — мне очень жаль, что между нами все получается не так.

Джаспер грохнул кружкой о стол. Ронуэн молча взяла кувшин, наполнила его кружку, затем поискала еще одну и наполнила ее для себя. Куда ей сесть? Рядом с ним? Напротив?

А может быть, просто уйти? Может быть, она совершила чудовищную ошибку?

Она уже совсем было собралась бежать, когда он медленно повернулся к ней. Лицо его было бесстрастным.

Он ненавидит ее!

А потом она встретилась с ним взглядом и заметила в его глазах мгновенный отблеск боли. Этого ей было достаточно.

— Я не могла закончить этот день, не повидавшись с тобой еще раз, — тихо произнесла Ронуэн и подошла ближе.

— Почему?

Ей очень хотелось быть честной. Но правду она сказать не могла. Не имела права.

— Я… я долго думала о твоем предложении, — пробормотала она.

Это было чистой правдой. Больше ни о чем она думать не могла.

Джаспер насмешливо прищурился.

— Ты пришла сказать, что передумала?

Как же ей хотелось сказать «да». Эмоции, словно воды разлившейся реки, смывали ее решимость. Она судорожно сглотнула.

— Я пришла, чтобы понять, насколько сильна связь между нами.

Он долго молчал, прежде чем ответить.

— Сильна.

Его голос был тихим и хриплым.

Правая рука Джаспера лежала на столе, загорелая и сильная. На ней не хватало мизинца. Кто мог предположить в тот злосчастный день много лет назад, что они придут к этому? Ронуэн неуверенно накрыла ладошкой его руку — ее сердце отчаянно билось от страха и жгучего желания. Прошло несколько бесконечных мгновений, прежде чем его рука повернулась. Пальцы мужчины и женщины переплелись. И в тот же мигу Ронуэн исчезли всякие сомнения. Теперь она точно знала, что Джаспер любит ее, так же как она его.

— Наша связь очень сильна, — повторил он.

Ронуэн подняла их сплетенные руки, охваченная слишком сильными чувствами, чтобы говорить. Она начала целовать его пальцы, один за другим.

Джаспер застонал, привлек девушку к себе, усадил на колени, и плотина рухнула.

На них обрушился мощный поток долго сдерживаемых эмоций, подавляемых страстей и сжигающих желаний. Он смыл прошлое, а будущего еще не существовало. Теперь имело значение только настоящее.

— Ронуэн… Ронуэн…

Он шептал ее имя как молитву, покрывая Ронуэн поцелуями. Она лежала в его объятиях, крепко обхватив за шею и прижавшись к любимому всем телом. Сегодня ночью он принадлежит ей, а о дальнейшем она не хотела думать. Он хотел жениться на ней, она мечтала выйти за него замуж. Тот факт, что это было невозможно, отступил на второй план. Момент был прекрасен. Ничего подобного в ее жизни больше никогда не повторится. И Ронуэн намеревалась сполна насладиться каждым мигом.

Джаспер вскочил, не выпуская девушку из рук. Кресло отлетело в сторону, но какое это имело значение? Они не обратили на грохот ни малейшего внимания. Он ногой распахнул дверь и зашагал через двор, прижимая к груди драгоценную ношу. Ее юбки и волосы развевались. Для этих двоих весь мир перестал существовать. Ронуэн не видела никого, кроме Джаспера. Она не слышала ничего, кроме тяжелого стука его сердца и уверенной поступи по гравийному покрытию двора.

Он подошел к задней лестнице и начал подниматься, перескакивая через две ступеньки. Наконец они вошли в его комнату. Джаспер каблуком захлопнул дверь и остановился, прижимая Ронуэн к себе. В этот момент она поняла, что попала в рай.

— Я даже не надеялся… — начал Джаспер, но недоговорил и зарылся лицом в ее распущенные волосы.

Слезы жгли глаза Ронуэн. Она лгала ему. Каждым поцелуем, каждой лаской лгала. Он решил, что она передумала. Он не знал, что она прощается с ним.

Прежде чем признаться, она поцеловала его. Взяла в ладони его лицо и поцеловала. Его губы принадлежали ей. Их надо было попробовать на вкус. Его рот принадлежал ей. Его надо было исследовать. Он весь принадлежал ей. Только ей.

Ее не слишком умелые попытки соблазнения подстегнули Джаспера, и он быстро взял инициативу в свои руки. Он уложил Ронуэн на свою кровать и сам лег сверху.

— Ты мой, — шепнула она, на мгновение прервав чувственную игру губ и языков.

— Ты моя, — ответил Джаспер.

Его пальцы запутались в ее густых волосах.

— Ты моя, — повторил он и, продолжая прижиматься к ней, немного подвинулся вниз.

Это было уверенное, горячее, страстное движение. Требование. Он мог сделать с ней все, что захочет, — она не станет возражать.

Но она сделает то же самое с ним, и, чтобы доказать это, она крепко вцепилась пальчиками в его тунику. Когда же он скользнул вдоль ее тела вниз, Ронуэн стянула с него это мягкое шерстяное одеяние.

А Джаспер зубами развязал ее пояс.

Ронуэн начала гладить его обнаженную спину.

А он поднял ее платье вместе с камизой и стал исследовать пальцами ее длинную стройную ногу. Он нежно провел рукой по изящному изгибу щиколотки, погладил колено, нащупал нежное и очень чувствительное местечко под ним.

Приподнявшись, он потянул одежды Ронуэн выше, обнажив ее живот и бедра.

— Все это как-то неправильно, — пробормотал он, поцеловал ее пупок и прижался лицом к животу.

Отросшая за день щетина на подбородке слегка царапала кожу. Ощущение было восхитительным.

— Что неправильно?

— Нижняя половина твоего тела голая, — сообщил он и снова потерся колючим подбородком о нежный плоский живот.

Ронуэн счастливо засмеялась.

— Зато у тебя голая верхняя половина тела. Так что все справедливо.

— Ну, это как посмотреть, — хмыкнул Джаспер и опять стал целовать ее живот, прокладывая поцелуями дорожку к бедрам.

Ронуэн задрожала от возбуждения.

— Джаспер, — попросила она, хотя о чем именно просит, не смогла бы внятно объяснить.

В конце концов совершенно не важно, какая часть ее тела чувствовала его волшебные ласки. Возбуждение нарастало.

Но как возбудить его?

— Я тоже хочу так тебя целовать, — сказала она и приподняла руками его голову, стараясь заглянуть в глаза. — Позволь мне доставить тебе удовольствие, Джаспер. Я хочу этого.

Он поднял голову, отвлекшись от своего увлекательного занятия. И без того горящие глаза теперь полыхали воистину дьявольским огнем.

— Очень скоро, уже совсем скоро ты получишь такую возможность.

Он погладил уже ставшие влажными завитки в самом низу ее живота, чуть раздвинул тайные складки, нащупал пальцем чувствительный бугорок и начал его ласкать.

Ронуэн с громким всхлипом втянула ртом воздух. Наслаждение было столь сильным, что она почти не могла дышать, а когда он усилил нажим, не выдержав, застонала. Их взгляды были прикованы друг к другу, так что невозможно было утаить ни одной эмоции. В глазах Джаспера Ронуэн видела желание, жажду обладания и любовь. А в ее глазах… конечно, он видел ее любовь. Но видел ли он, что она с ним прощается?

Она закрыла глаза, и это словно послужило для него сигналом. Он обратил все свое умение на то, чтобы доставить ей максимальное удовольствие. Его мягкие уверенные губы быстро заставили ее позабыть о чувстве вины, а сильные, но в то же время удивительно нежные руки доводили до безумия. В тех местах, где они касались ее плоти, кожа начинала гореть. Задыхаясь и тяжело дыша, Ронуэн металась по кровати, когда же, не в силах больше выносить изысканную муку, она закричала, Джаспер перешел к более активным действиям. Он просунул ладони под ее ягодицы и сжал их. Ронуэн с готовностью приподняла бедра, ожидая, когда взлетит на вершину блаженства.

Она хотела отдать ему всю себя. Но такие чувства не выразишь словами. Она стремилась слиться с ним воедино.

«Боже, — взмолилась Ронуэн, — дай мне ребенка от этого мужчины! Прошу тебя, Господи!»

Она почувствовала тепло в животе, постепенно превратившееся в жидкий огонь, разлившийся по всему телу.

Потом произошел взрыв, и она, не помня себя, закричала:

— Джаспер! Джаспер!

Он крепко обнял возлюбленную.

— Я здесь, Ронуэн, здесь…

Она еще билась в восхитительных конвульсиях, когда он скользнул в нее. Платья на ней уже не было, его брэ тоже куда-то подевались. Наконец они слились воедино.

«Пожалуйста, молю тебя, Господи, помоги мне зачать от него».

Джаспер снова довел ее до пика наслаждения, где она оставалась так долго, что уже не сомневалась, что в следующий миг умрет — зато умрет счастливой. Потом он застонал, вошел еще раз и излил в нее свое семя — их единение было завершено.

Завершено…

Они так и остались лежать, соединенные всеми возможными способами. Их тела. Их души. Их сердца. Это был момент, когда больше нечего было желать, и Ронуэн знала, что будет хранить память о нем всю оставшуюся жизнь. И не важно, умрет ли она завтра или еще увидит своих правнуков, — она уже получила от жизни все, что хотела. И все это дал ей Джаспер.

Но пока еще она была жива, и, когда он перекатился на бок, увлекая ее за собой, она заставила свое удовлетворенное, насытившееся тело двигаться. Джаспер полностью расслабился и пребывал в полудреме — она это чувствовала. Его тело было обнаженным, теплым и влажным от пота, и она почувствовала острую необходимость как следует изучить его. В комнате было темно. Ронуэн не могла видеть любимого мужчину, но могла ощущать его формы, мягкость и жесткость разных участков кожи — пальцами, губами, языком.

Мышцы его сильных рук расслабились и стали мягкими, но грудь все равно оставались твердой. Его соски были маленькими и чрезвычайно привлекательными, и когда Ронуэн, заинтересовавшись, коснулась его соска языком, Джаспер глухо застонал. Одной рукой он обхватил возлюбленную за плечи и привлек к себе.

— Что ты собираешься делать? — хрипло спросил он.

— Потерпи, скоро увидишь, — шепнула она, пошевелила бедрами и моментально ощутила ответную реакцию.

Все же мужчины обладают воистину удивительной частью тела. Из маленькой и мирной она становится большой и агрессивной всего лишь за несколько секунд. Потом, насытившись, она снова уменьшается, но только для того, чтобы снова вырасти, повинуясь приглашающему движению бедер партнерши.

Руки Ронуэн скользнули по его груди, немного поиграли влажными завитками, погладили твердый плоский живот и снова нашли завитки, на этот раз в самом низу живота. Она на секунду заколебалась. Ей не следует спешить. Он же не спешил. По крайней мере сначала. Ее прикосновения были легкими и нежными. Когда Джаспер конвульсивно дернулся, она поняла, что он вернулся к жизни.

— Садись на меня, Ронуэн, — шепотом сказал он, лег на спину и потянул ее на себя.

Но как бы ей ни хотелось снова окунуться в сладкую негу наслаждения, она была намерена продолжить свое исследование. Она оседлала его и сказала:

— Я хочу тебя видеть.

Джаспер потянулся за кремнем и огнивом. Несколько ударов, и он зажег свечу. Маленький язычок пламени создал золотистое пятно света возле его плеча, осветил одну сторону лица и тела. Джаспер был светом и тенью, золотистым и черным как смоль.

Он был коварным, но таким чудесным… Он терзал ее и возносил к вершинам наслаждения. Он принадлежал ей, и никогда не мог ей принадлежать.

Неожиданно она поняла, что должна спешить. Эта ночь не будет длиться вечно. Ронуэн сидела на бедрах Джаспера, чувствуя его возбужденный член между ногами. И она чувствовала его обжигающий взгляд, пьющий ее наготу.

И хотя первым ее побуждением было поскорее чем-нибудь прикрыться, она не стала этого делать. Она пришла совратить его, и не свернет с избранного пути.

Ронуэн тряхнула головой и медленно наклонилась вперед. Свободно падавшие на ее плечи и грудь волосы окутали влюбленных темным покрывалом. Она поцеловала любимого, причем ее язык глубоко проник ему в рот, спеша познать его. Ее движения были медленными и завораживающими, быстрыми и требовательными. Когда Джаспер схватил ее за плечи, она оттолкнула его руки.

— Не спеши, Джаспер. Ты должен просто лежать и позволить мне доставить тебе удовольствие.

— Ты уже доставила мне удовольствие.

— Но я еще не закончила. Я, можно сказать, только начала.

Теперь Ронуэн касалась возлюбленного не руками — только губами и языком. Сначала она попробовала на вкус его горло, потом слегка прикусила сосок и пососала его.

Она лизнула пупок, легкими поцелуями проложила дорожку ниже и, секунду поколебавшись, несмело коснулась языком восставшего члена.

— Боже правый, — простонал Джаспер, — ты убиваешь меня.

Ободренная результатом, Ронуэн повторила то же самое, только медленнее.

— Ну хватит! — выкрикнул Джаспер.

Он рывком потянул Ронуэн на себя, так что она, не успев возразить, очутилась на четвереньках над ним.

— Я больше не могу ждать.

— Почему? — удивилась Ронуэн, но Джаспер, не слушая ее сбивчивый лепет, уверенно сжал ее бедра и посадил на себя.

Она застонала, почувствовав, как он наполнил ее собой, и начала двигаться — медленно, так медленно, как только могла. Потом быстрее, когда огонь, разлившийся по телу, лишил ее способности контролировать себя.

Неужели повторение возможно так скоро? Конечно, возможно, и она с готовностью бросилась в пламя. Жарче! Быстрее! Выше! Вознесшись к вершине, она хотела остановиться, чтобы перевести дух, но Джаспер не позволил. Он крепко держал ее бедра, заставляя двигаться до тех пор, пока она не расплавилась над ним, не превратилась, уничтоженная огнем, в угли. Только тогда Джаспер излил в нее семя, сжав так сильно, что она едва могла дышать, и повторяя ее имя снова и снова.

— Ронуэн… Ронуэн…

 

Глава 19

Джаспер… Джаспер…

Его имя мучило Ронуэн все сильнее с каждым шагом, уводившим ее от любимого. Пока он спал, свеча догорела и погасла, и Ронуэн поняла, что наступил час расставания. Было еще совсем темно, но край неба уже посветлел.

Девушка стояла на безлюдном в этот час дворе и старалась побороть свои сомнения. Она получила все, о чем только могла мечтать, — восхитительную ночь в объятиях любимого мужчины. И должна довольствоваться этим.

И все же ее рука непроизвольно прижалась к животу. «Молю тебя, Боже, сделай так, чтобы я зачала от Джаспера». Несмотря на все трудности, непременно сопровождающие жизнь одинокой матери, она страстно желала ребенка от Джаспера. Хотела выносить его, родить, заботиться о нем, дать ему всю любовь, которую она не сможет дать возлюбленному.

В темноте громко замяукала кошка, и Ронуэн вздрогнула от испуга. Ей ответила другая обладательница не менее пронзительного голоса. Лениво тявкнула собака — вероятно, ей не хотелось просыпаться, чтобы приструнить обнаглевших кошек. Ронуэн призвала себя проявить благоразумие. Пора было уходить из Роузклиффа.

Она внимательно огляделась и, стараясь держаться в тени, направилась к кухне. Если ни у кого нет второго ключа, путь к свободе ей будет преграждать только балка. Снаружи никто не войдет, зато выйти может кто угодно — даже заложница. Ронуэн на ощупь пробралась по темному проходу за кухней, подняла балку, поморщившись от пронзительного скрежета металла о металл. Когда снова установилась тишина, Ронуэн прислушалась, опасаясь, что кто-нибудь поднял тревогу.

Но не услышала никаких звуков. Только стук собственного сердца.

Она повернула кольцо. Щеколда была хорошо смазана, но тяжелые металлические петли заскрипели, когда она открывала дверь, и еще раз, когда притворяла ее. Но Ронуэн вышла! Она прижалась к стене, ожидая, что стража вот-вот поднимет тревогу. И снова ничего.

Быстро оглядевшись по сторонам, она не увидела никого — только несколько чахлых кустиков и уходившую вниз по обрыву тропинку. Море внизу оставалось невидимым. Лишь свет звезд изредка отражался от его зеркальной поверхности.

Где-то внизу прибой с шумом разбивался об узкий песчаный берег. Довольно сильный ветер прижимал беглянку к выходившей на север стене. Было очень холодно, как бывает всегда, когда зима не желает уступать место весне. Но Ронуэн было холодно не из-за этого. Она чувствовала внутри себя лед и понимала, что больше никогда не согреется. Ей больше не придется ощутить огонь, согревавший ее, сжигавший дотла. Она оставила его в замке, и теперь бежала в холодную неизвестность.

Но она никогда не забудет, как это прекрасно — сгореть в пламени любви. Ронуэн медленно пошла вниз по тропинке, аккуратно ступая в темноте — ведь стоит оступиться, и покатишься вниз по острым камням. Хватаясь за кусты и небольшие деревца, она осторожно спускалась. Шум моря становился слышнее. Ветер доносил запах соли, рыбы и устричных раковин.

На западе виднелся тонкий серп месяца, на востоке небо заметно посветлело — скоро над горизонтом покажется солнце. Нужно спешить.

Порыв ветра донес до беглянки мужской голос, и она замерла.

— Чертовски холодно…

Другой голос что-то пробормотал в ответ, и Ронуэн быстро оглянулась. Если смотреть снизу, замок Роузклифф являл собой впечатляющее зрелище. Его зубчатые стены, казалось, упирались прямо в небо.

Неужели Рис собирается штурмовать эту твердыню?

Неужели не видит, что это невозможно?

«Поэтому он и попросил твоей помощи».

Он попросил ее о помощи, а она в ответ сбежала.

Ронуэн резко отвернулась, почувствовав, что ей стало плохо от мысли, что она предала его. Рис. Джаспер. Джослин. Список тех, кого она разочаровала, был довольно длинным. Гвен и Гэвин. Неста. Ее собственная мать.

Ронуэн смахнула слезинку, прежде чем та упала. Выбора у нее нет, сказала себе Ронуэн. Она должна бежать. Взглянув вверх, она не увидела стражников, которые разговаривали между собой, и понадеялась, что они тоже ее не видят. Надо спешить. Тропинка оказалась даже более опасной, чем Ронуэн ожидала, тем более что она двигалась в темноте. Но в конце концов она спустилась на пляж. У берега на воде качались три лодки. Их кто-нибудь охранял? Если да, она не видела, кто.

Держась рядом со стенкой утеса, она повернула на запад, туда, где холмы расщепляются глубокими опасными расселинами. На каменистой поверхности виднелись то чахлые деревца, то низкорослые кустики, отчаянно пытавшиеся выжить в столь неблагоприятных условиях. Начался прилив, и часть пути Ронуэн пришлось пройти по ледяной воде, но она упорно двигалась к цели.

Ее ступни онемели от холода, ободранные руки болели. Наконец она нашла небольшой проход между холмами и смогла уйти от холодного неприветливого моря. Она села на траву, дрожа от холода и усталости, чтобы перевести дыхание и подумать.

У Ронуэн не было никакой еды, одежда промокла. Ей необходимо найти укрытие, где она смогла бы обсохнуть, высушить одежду и немного отдохнуть. Надо спешить, но она так устала и замерзла!

К тому времени как солнце поднялось высоко над горизонтом, она успела уйти довольно далеко от берега и найти небольшую пещерку возле ручья, впадающего в реку Геффен. Она устроила в ней для себя постель из листьев и уже собиралась снять мокрую одежду, когда ее окликнули.

— Ронуэн!

Она резко обернулась, едва не лишившись чувств от испуга, и схватила камень — другого оружия у нее не было. Но это был не Джаспер, который отыскал ее по следам, и не его рыцари, а маленький кособокий бард Ньюлин. Его украшенный многочисленными ленточками плащ развевался словно крылья. Он улыбался и, подойдя, протянул небольшой мешочек.

Бард обычно пугал ее. Ронуэн никогда не нравились вещи, которых она не могла понять. Но сегодня она обрадовалась, что перед ней друг. Друзей у нее теперь не было, зато врагов… Так что его неожиданное появление явилось почти подарком.

Ньюлин остановился перед ней, все еще протягивая мешочек.

— Я должна это взять? — робко спросила она.

— Ты голодна, а у меня достаточно еды; могу поделиться.

— Как ты узнал… — Она обхватила себя руками за плечи и устало взглянула на кособокого человечка. — Ты один?

Бард улыбнулся, и хотя его лоб и щеки были покрыто глубокими морщинами, выражение лица было доверчивым и ласковым, как у невинного ребенка.

— Я с тобой, — ответил он. — Возьми это. Там хлеб, сыр, сушеная рыба и немного изюма.

Ронуэн взяла старый полотняный мешочек и сморгнула внезапно набежавшие на глаза слезы.

— Спасибо, спасибо тебе.

Пока Ронуэн утоляла голод, Ньюлин сидел и смотрел на нее. Он ничего не говорил — только слегка покачивался.

— Это будет памятный день, — сказал он, когда она вернула ему пустой мешочек. — Об этом дне люди будут рассказывать, собираясь вместе долгими зимними ночами.

— Потому что я сбежала от англичан? — с сомнением спросила Ронуэн.

И вдруг ее охватил такой ужас, что, казалось, сердце перестало биться.

— Будет сражение? В этот день Джаспер и Рис скрестят мечи? Пожалуйста, лорд Ньюлин, не дай этому случиться.

— Я никакой не лорд, — просто ответил маленький человечек.

Один из его блуждающих глаз остановился на ее лице, потом устремился куда-то в сторону, зато второй устремил на Ронуэн строгий взгляд.

— Наш мир велик. Он простирается очень далеко, за пределы крошечных кружков наших жизней.

Ронуэн тщетно пыталась уследить за ходом его мыслей. Возможно, в его ответе есть какой-то таинственный смысл? Кроме одного случая, когда бард отнес письмо в Роузклифф, а потом помог ей вернуть Изольду, у нее не было возможности общаться с ним, а значит, не было и опыта в расшифровке его пророчеств. Но бард был, безусловно, мудр, умнее всех на этих холмах. Поэтому, если он действительно знает, что произойдет, она должна попытаться его понять.

— Что сегодня случится? — тихо спросила она. — Скажи, очень тебя прошу. Ты должен мне помочь.

— Помочь убежать от англичан? Ты уже сама справилась с этой задачей.

— Нет-нет… Помоги мне… Я не хочу, чтобы они пострадали. — Она тряхнула головой. — Чтобы кто-то из них пострадал.

— Ты говоришь о молодом лорде…

— О Джаспере Фиихью!

— …и о твоем приятеле…

— Да, и о Рисе. Знаешь, я…

— Нелегко любить врага.

— Я не…

Но Ронуэн не смогла заставить себя закончить фразу очевидной ложью. К тому же не приходилось сомневаться, что правда ему и так известна. Она даже почувствовала некоторое облегчение от того, что ей не надо скрывать от него свои чувства.

Ньюлин снова улыбнулся. Это была добрая улыбка. Маленький человечек и не думал злорадствовать или насмехаться над ней. Потом он поднял высохшую руку и повел ею по сторонам.

— Послушай меня, девочка. Оглянись вокруг.

Нахмурив брови, Ронуэн огляделась. Мимо прошмыгнул кролик. С ветки вспорхнули три крапивника и скрылись за деревьями. Где-то рядом раздался крик лисы, ей ответила другая, тоже находившаяся неподалеку.

Потом на поляну выскочила небольшая олениха. Она явно была чем-то напугана. Вместе с маленьким олененком она в тот же миг исчезла.

Все это было странно. Даже пребывая в смятении, Ронуэн поняла, что в лесу что-то не так. Животные вели себя слишком смело. В воздухе сгустилось напряжение. Даже деревья, казалось, беспокойно шевелили ветвями, хотя ветра не было.

Беглянка подняла глаза к небу, но облака были не такими, которые обычно появляются перед бурей. Она снова задрожала. Животные вели себя странно, а деревья… Священники часто говорили о втором пришествии, о конце света, когда грешники низвергаются в ад, а праведники возносятся на небо.

— Это конец света?

Бард не улыбнулся, и у Ронуэн тоскливо заныло сердце.

— Некоторые скажут, что да. Конец света, который они знают. Но речь идет не о том, чего ты боишься.

— Но ведь… это все равно конец света.

Ныолин обратил свое перекошенное лицо к небесам и снова закачался.

— Когда камни станут расти, а деревья нет, когда полдень станет темным, как спина жука, когда зимняя жара победит стужу, только тогда падет Уэльс, — нараспев проговорил он.

— Значит, настал этот день? — возбужденно начала Ронуэн. — Уэльс падет перед англичанами?

Бард не ответил, и она схватила его за плечо.

— Джаспер победит Риса, не так ли? Сегодня! Он убьет его! Ты это видишь?

— Я не обладаю даром предсказывать будущее, Ронуэн.

— Еще как обладаешь! Ты уже предсказал мне будущее. Так договори до конца!

— Я только читаю знаки. Деревья, птицы. Олениха и ее малыш. Но люди…

Он пожал одним здоровым плечом и посмотрел на нее — в глазах его она прочла сострадание. Ронуэн отпустила его плечо и попятилась.

— Люди свободны решать, выбрать ли им один путь и следовать им до конца или изменить его и пойти по другому пути. Я не могу предвидеть, что решит Джаспер Фицхью или Рис ап Овейн. Да и как поступит Ронуэн ап Томас — тоже.

Молодая ива покачала своими гибкими ветвями. Над ними волновался и вздыхал разросшийся куст боярышника. Ронуэн охватило отчаяние. Отчаяние и безысходность.

— Что мне делать? — прошептала она, хотя уже знала ответ на этот вопрос. — Где Рис? Ты же знаешь это! Скажи мне!

— Он идет за тобой.

Беглянка тяжело вздохнула.

— Он считает, что во время темной луны я оставлю боковые ворота открытыми для него.

— Но ты не сможешь этого сделать.

Маленький бард не проронил больше ни слова, но Ронуэн знала, что он понял двигавшие ею мотивы. Возможно, он и не может предсказать поведение других людей, но, безусловно, обладает удивительной способностью знать, что они уже сделали и почему.

— Я не могу помогать ему таким образом.

— Поэтому он обнаружит боковые ворота закрытыми, — Ньюлин снова пожал здоровым плечом, — и откажется от своего плана.

— Но что, если навстречу ему выйдет Джаспер?

Ронуэн вскочила и в возбуждении начала ходить взад-вперед перед бардом, бросая опасливые взгляды на застывший в ожидании лес, где затаились его страшные обитатели.

— Ты сам сказал, что грядет конец света.

— Того, что ты знаешь. Но совершенно необязательно тот, которого ты боишься.

Девушка прижала пальцы к вискам. У нее даже голова закружилась от усилия найти какой-то смысл в его речах. Об усталости она уже давно забыла. Если она останется здесь, то наверняка лишится рассудка.

— Где он? Где Рис? Хотя бы это ты мне можешь сказать?

— Идет в Роузклифф вдоль берега.

— Тогда я должна перехватить его, — сказала Ронуэн самой себе. — Я должна остановить его раньше, чем он сам себя обречет на гибель.

Она бросилась бежать, даже не попрощавшись с Ньюлином. Ее миссия была слишком важна, чтобы терять время. Ей необходимо остановить Риса. Это единственный способ его спасти.

Но что, если он откажется вернуться? Что, если он сочтет ее предательницей валлийского народа и пособницей англичан, которые жаждут поставить ее соотечественников на колени?

Она замедлила шаг, чтобы перевести дух. Если она не сумеет убедить упрямого мятежника сама, ей придется прибегнуть к словам Ньюлина. Она не слишком хорошо поняла его речи относительно ужасных перспектив сегодняшнего дня, но все равно расскажет об этом Рису. Если на него слова барда не произведут должного впечатления, то его люди наверняка испугаются. А в одиночестве он не сможет напасть на английскую крепость.

Но как быть с его английским союзником? С Саймоном Ламонтом?

На этот вопрос у Ронуэн ответа не было. Не было и решения. Как бы то ни было, прежде всего ей необходимо найти Риса. А уж потом… потом она сделает все, что в ее силах, чтобы увести Риса подальше от Роузклиффа. Как-нибудь она его остановит. Как-нибудь.

Прошло полдня. Ронуэн в изнеможении прислонилась к стволу липы, желая перевести дыхание и обрести спокойствие. Только не паниковать!

Но было трудно сохранять спокойствие, потому что солнце уже клонилось к закату, а Риса она так и не нашла. Неужели она не там искала?

Она затаила дыхание и прислушалась. Поднялся ветер, хотя небо оставалось ясным, лишь слегка подернутым дымкой. Не было никаких видимых признаков надвигавшейся бури. И все же что-то было не так. Ронуэн это точно знала, как чувствовали и другие обитатели леса.

Возможно, некую неправильность почувствовал сам Рис, поэтому и отказался от своего безумного плана. Она надеялась на это, но в глубине души не верила. Беглянка снова прислушалась, и до нее донесся отдаленный рокот прибоя. Она ничего не перепутала! Если Рис направился вдоль берега, она его скоро встретит.

Девушка прижала ладонь к животу. Нет, она не была голодна. Той тянущей боли уже давно не было. Но она очень устала. В боку сильно кололо от бега и быстрой ходьбы, руки и ноги были ободраны. Но ей нельзя останавливаться. Ни в коем случае. Она сделала глубокий вдох и снова устремилась вперед.

И услышала, как хрустнула ветка.

Беглянка остановилась. Неужели это Рис и его люди?

Что-то ударило ее в плечо, и она обернулась. Это был небольшой камушек. Кто его бросил? Глаза Ронуэн заметались по сторонам. Это, должно быть, Рис. Он нередко привлекал ее внимание именно таким способом.

— Рис! — негромко окликнула она. — Рис, где ты? Перестань дразнить меня. Я тебя так долго искала! Рис!

Краем глаза она уловила движение слева от себя и повернула голову. Ничего. Она резко дернулась в другую сторону…

И оказалась лицом к лицу с Джаспером.

 

Глава 20

Джаспер швырнул оставшиеся камушки к ногам Рону-эн. Она ждала Риса, искала. Впрочем, вряд ли стоило этому удивляться. К кому еще она могла бежать?

Тем не менее неопровержимое доказательство ее предательства застало Джаспера врасплох. Ему показалось, что он получил сильный удар в солнечное сплетение, согнувший его пополам. Он с трудом втянул воздух.

— Ты ждала Риса, — сказал он, мимолетно порадовавшись тому, что его голос звучит ровно. — Боюсь, Ронуэн, тебе на роду написано постоянно испытывать разочарование из-за этого мальчишки.

Ронуэн попятилась, но не отвела глаз. Она раскраснелась, коса почти расплелась, в темных волосах запутались листья и мелкие веточки. Подол платья был мокрым, грязным и разорванным, а платок был завязан вокруг бедер. Оборванная и взъерошенная, она была больше похожа на лесную нимфу, чем на благовоспитанную английскую леди, которую пыталась сделать из нее Джослин. Но, на взгляд Джаспера, она была великолепна. Прекрасна, но вероломна, и никогда больше не будет удостоена его доверия.

Она предала его самым низким способом, доступным женщине, сделала из него дурака. На этот раз она сполна заплатит за свое лицемерие.

— Неужели ты надеялась так легко сбежать из Роузклиффа? — язвительно поинтересовался он. — Завлечь меня в постель, прикинуться влюбленной и одурачить настолько, чтобы я не заметил твоего побега через боковые ворота?

Он засмеялся. Ее план сработал. Ронуэн пришла к нему такая ласковая, такая желанная, со словами любви на лживых устах. И он поверил каждому ее слову. Он, должно быть, был не в себе, когда сделал ей предложение, и выказал себя еще большим идиотом, поверив, что она передумала. Иными словами, он вел себя как законченный глупец с первого момента, когда ее увидел.

Проснувшись и увидев, что возлюбленной нет рядом, он не пожелал смотреть правде в глаза. Он едва не разнес весь замок, в поисках ее. И лишь обнаружив боковые ворота открытыми, был вынужден признать неприглядную истину.

— Надо сказать, ты была весьма убедительной, — продолжил Джаспер. — Но я перепробовал бесчисленное множество женщин. И ты была лишь одной из них.

Он причинил ей боль этой ложью. Он хотел это сделать, и, когда она судорожно вздохнула и поднесла руку ко рту, понял, что добился своего. Но почему-то не испытал облегчения. Боль, пожалуй, даже усилилась. Он решил не обращать внимания на разрывающееся сердце и снова заговорил.

— Его здесь нет, Ронуэн. Уже всем очевидно, что он не собирается тебя спасать. А я не намерен тебя отпускать.

— Почему? — Она говорила так тихо, что Джаспер едва расслышал ее слова в шуме ветра. — Если я ничего для тебя не значу, почему бы не отпустить меня?

Потом, словно лань, которую вспугнул охотник, она метнулась в сторону и побежала.

Хотя Джаспер и не был готов к такому повороту событий, он не растерялся. Ронуэн была маленькой и быстроногой, несмотря на усталость, но мужчина оказался сильнее и к тому же его подгонял, казалось, сам дьявол. Довольно скоро он сумел схватить ее за плечо, но она вывернулась и ускорила бег. Обогнув вековой дуб, она устремилась вниз по склону холма, изрядно увеличив расстояние между ними. Но он перепрыгнул через поваленное дерево и снова сократил расстояние. Последний рывок — и он поймал ее за талию.

Издав отчаянный крик, она упала; правда, Джасперу в последний момент удалось смягчить ее падение. Но, как выяснилось, борьба не закончилась. Едва переведя дух, она набросилась на него с кулаками и нанесла весьма чувствительный удар в ухо. Джаспер перекатился на живот, подмяв ее под себя.

И она сразу перестала сопротивляться.

Они лежали на постели из нежно-зеленого свежего папоротника, сплетенные в тесных объятиях, которые были непристойными из-за обуревавших и мужчину и женщину вовсе не любовных эмоций. Страху и ярости здесь не было места. Джаспер это точно знал, но абсолютно ничего не мог изменить. Она его боялась, а ему ничего так не хотелось, как придушить ее.

Он запустил пальцы в спутанные волосы Ронуэн, чтобы она не вертела головой, и тяжело, хрипло дышал. Его грудь поднималась и опускалась в такт дыханию.

Джаспер хотел ее. Боже, как же он ее хотел! Он бы женился на ней, если бы она согласилась. Но теперь…

— Отпусти меня, Джаспер, пожалуйста, — спокойно попросила она. — Мир движется к своему концу. Так сказал Ньюлин. Я тебя очень прошу, позволь мне уйти.

— Наступает конец света? — Мужчина презрительно фыркнул. — Это всего лишь непогода. Мы переживали и не такое.

— Нет!

В ее глазах стояли слезы, но он не позволял ей отвернуться. Он хотел видеть ее боль. Это было ему необходимо.

— Произойдет что-то ужасное, — прошептала она. — Прошу тебя, выслушай меня.

— Что? Что должно произойти?

— Я точно не знаю.

— Это потому, что самое ужасное уже произошло. Я поймал тебя, и собираюсь вернуть в замок. И твой драгоценный Рис не сможет ничего сделать.

Он с улыбкой победителя взглянул на свою пленницу и увидел, как слезинки скатились по ее щекам и исчезли в волосах. Ронуэн испачкала одну щеку, и на грязном пятне отчетливо виднелся след двух слезинок.

— Ведьма, — пробормотал он и скатился на землю.

Вскочив, он рывком поднял девушку на ноги и снова выругался. Потом он начал подниматься по склону холма, волоча ее за собой.

Они уже почти достигли гребня холма, причем Джасперу в процессе подъема с превеликим трудом удалось обуздать свой гнев, когда Гелиос тревожно заржал. Джаспер застыл. Он толкнул Ронуэн вниз, одной рукой зажал ей рот, а другой стиснул рукоять меча.

— Тихо, — прошептал он ей в ухо. — Не шуми, и, возможно, я не проткну мечом черное сердце твоего возлюбленного Риса.

Ронуэн молча кивнула, но это лишь усилило ярость Джаспера. Будь она проклята за то, что любит этого валлийского ублюдка.

Он медленно прокрался вперед, не выпуская свою пленницу. Она шла рядом, вцепившись одной рукой в полу его туники, а другой — в руку, которой он зажимал ей рот. Ему было нетрудно поверить, что она прижимается к нему, поскольку никакого сопротивления он не чувствовал.

Только времени на подобные размышления не было. Джаспер напряженно прислушался, но Гелиос молчал и, очевидно, не двигался. Зато все вокруг пришло в движение. На все лады завывал ветер. Скрипели и стонали деревья. Орали перепуганные птицы — сороки, вороны, пустельги. Прямо из-под ног Ронуэн выскочил кролик.

Боже, что происходит? День выдался ясный, не было никаких признаков приближающейся бури!

— Джаспер, — сказала Ронуэн, хотя его рука все еще зажимала ей рот. — Джаспер!

— Ш-ш.

Джаспер заставил беглянку опуститься на колени за крупным булыжником. Кто-то был совсем рядом. Причем не один. Джаспер расстался со своими людьми около часа назад, но это были не они. Джаспер вытянул шею, пытаясь что-нибудь разглядеть.

— Спасайся, — тихо проговорила Ронуэн.

Ему показалось, что на голове зашевелились волосы, и он с недоумением покосился на беглянку. Неужели ей известно что-то, что неизвестно ему?

Неужели он, не помня себя от ярости, загнал ее в логово Риса — в ловушку? Потом ему пришла в голову другая мысль: а может быть, это она заманила его в эту ловушку?

И такова была ее роль в Роузклиффе?

Его правая рука сильнее зажала вероломной беглянке рот, а левая застыла на рукояти меча. Если сегодня действительно все кончится, он прихватит с собой как можно больше валлийцев.

— …не может быть далеко… — послышался голос какого-то валлийца, пытавшегося перекричать вой ветра.

— Найдите его, — приказал другой голос.

Значит, все так, как он и подозревал. Джаспер усилием воли изгнал из сердца все страхи и сомнения и оглянулся в поисках выгодной позиции. Кустарник был низким, лес редким, так что далеко они не убегут. И пока он внимательно оглядывал склон холма, солнце померкло. Его свет сравнялся с тенью — теперь все вокруг стало одинаково серым.

Джаспер обернулся и увидел небольшой отряд. Один из мужчин держал под уздцы Гелиоса. Рис ап Овейн!

Теперь все стало на свои места. Выбор, по правде говоря, был невелик: принять бой и скорее всего умереть — столько противников он не сумеет одолеть в одиночку — или бежать. Он покосился на Ронуэн. Времени не было.

— Пойдем со мной.

Джаспер отпустил девушку, позволяя ей бежать или кричать — в общем, делать все, что она хочет. Доверять ей было сущим безумием, но он и был безумцем с того дня, когда заметил ее у реки.

— Пойдем со мной, Ронуэн, пока еще есть время.

Она смотрела на него, как будто никак не могла понять, что он от нее хочет.

— Я… я не могу.

— Можешь.

— …к реке. Вы двое — со мной.

Голос явно приблизился. Голос Риса.

Джаспер ни на минуту не выпускал рукоять меча. Если он не уйдет немедленно, придется драться с Рисом. Он специально не готовился к этому сражению, но всегда был готов встретиться с противником в честном бою. Правда, ему почему-то не хотелось, чтобы Ронуэн стала свидетельницей их поединка.

— Уходи, Джаспер! — Ронуэн нетерпеливо толкнула его в спину. — Иди, ты еще успеешь.

Но Джаспер не желал уходить, во всяком случае, без нее. Ветер дул ей прямо в лицо, отбросив черные волосы назад, — теперь они развевались за ее спиной. Грубое зеленое платье облепило изящное тело. Разве какая-нибудь другая женщина доставляла ему столько наслаждения… и столько мучений?

Он сделал шаг вперед, чтобы поймать ее руку, но его остановил отчаянный крик.

— Фицхью! Коснись ее, и ты труп.

— Нет! — выдохнула Ронуэн.

— Отойди от него, Ронуэн, — с торжеством в голосе приказал валлийский мятежник.

— Прошу тебя, Рис, не убивай его! Он…

— Делай как он говорит, — отрывисто сказал Джаспер. Он поднял меч и наставил на своего заклятого врага. — Ну же, Ронуэн, уходи отсюда!

— Джаспер! Рис! — взмолилась Ронуэн, переводя взгляд с одного на другого.

Но Джаспер отвернулся от нее. Повинуясь команде Риса, двое мятежников взяли ее под руки и повели прочь.

— Нет! — воскликнула она. — Не убивай его.

Интересно, что она имела в виду, думал Джаспер, готовясь к бою. Чью жизнь надеялась спасти?

Над его головой угрожающе затрещал ствол дерева и рухнул, как раз между ним и Рисом. Джаспер отскочил. Его противник тоже проявил завидную прыть. Возможно, ему на помощь придет непогода, понадеялся Джаспер. Он взглянул на небо, чтобы оценить перспективы, но не увидел ни одной тучи. Только легкая дымка. Неожиданно его охватило дурное предчувствие, и, несмотря на окружавших его противников, он снова поднял голову и уставился в небо.

То, что он там видел, не могло порадовать. И Джаспер выругался.

Рис мельком взглянул вверх, опустил голову, потом снова ее поднял и застыл, глядя в небо широко открытыми глазами. Он тоже выругался — правда, по-валлийски. Один за другим его люди поднимали головы и, глядя в небеса, в страхе отступали и начинали рыдать.

То, что происходило в небе, заставило Джаспера онеметь. Потом он вспомнил замечание Ронуэн о конце света, предсказанном Ньюлином. Быть может, кособокий бард был не так уж не прав?

Вокруг них свет начал слабеть. Недавно перевалило за полдень. Солнце стояло довольно высоко в небе, но исчезало прямо на глазах.

— Господи, спаси и помилуй, — пробормотал Джаспер.

Солнце постепенно уменьшалось, исчезало, а с ним — тепло и свет. Свет жизни.

— Все как предсказано, — в страхе прошептал один из мятежников. — Когда полдень станет темным, как спина жука.

Мужчина отвернулся и бросился бежать. За ним последовал один из его товарищей, потом еще один. Гелиос заржал, заплясал на месте, потом вырвался из рук державшего его под уздцы перепуганного мятежника.

Действительно конец света? Джаспер огляделся в поисках Ронуэн. Если это так, бежать бесполезно. Лучше уж умереть рядом с любимой женщиной, чем в одиночестве.

Проигнорировав Риса, он устремился к Ронуэн. Отчаянно ругаясь, Рис последовал за ним, но Ронуэн уклонилась от рук Джаспера.

— Уходи! Уходи скорее! — закричала она и бросилась к Рису.

Мятежник на мгновение сжал ее в объятиях, потом предпринял попытку отодвинуть в сторону, но девушка продолжала льнуть к нему, не позволяя броситься в погоню, и Джаспер наконец вышел из ступора. Пользуясь темнотой, общим смятением и вмешательством Ронуэн, он устремился в том же направлении, куда побежал Гелиос.

Он бежал, скрываясь и петляя, продираясь сквозь колючие кусты и уклоняясь от хлещущих веток. И с каждым шагом все очевиднее становилась горькая правда: Ронуэн предпочла Риса.

Она отдавала предпочтение Рису всякий раз, когда ей надо было сделать выбор. Джаспер, задохнувшись, упал на колени за каменистым выступом. Интересно, сколько раз ему надо увидеть неприглядную правду, чтобы наконец признать ее и перестать делать глупости?

Он оглянулся и прислушался, стараясь расслышать звуки погони. Ветер немного стих, но было темно словно ночью. Потом он заметил какое-то движение. Под кустиком паслена скорчился кролик. Он находился всего в двух шагах от человека, но был слишком испуган — или слишком мудр, чтобы бежать. Джаспер взглянул в небо в поисках солнца. Его не было. Остался только слабый светящийся ободок в том месте, где оно находилось раньше.

Джаспер перекрестился. Он был всегда готов умереть в бою от удара меча… но стать свидетелем конца света?

Он еще раз покосился вверх и заметил, что край солнца снова появился в небе. Джаспер заморгал и прикрыл глаза рукой. Солнце возвращается?

Он не стал терять время. Если солнце исчезло, все потеряно в любом случае. Если же оно возвращается, он должен действовать очень быстро. Он вскочил, и кролик тут же бросился наутек. Воодушевленный, Джаспер двинулся дальше, теперь соблюдая осторожность и стараясь оставлять как можно меньше следов.

Свет медленно возвращался в лес, а заметив отпечатки конских копыт на влажной тропинке, Джаспер почувствовал, что к нему вернулась надежда. Он обнаружил Гелиоса, который щипал клевер на берегу реки. Убедившись, что конь нисколько не пострадал, Джаспер вскочил в седло.

В небе уже появилась половина солнца, и хотя Джаспер не считал себя суеверным, он почувствовал неимоверное облегчение. По неизвестной причине Господь решил спасти его от верной смерти. Он сохранил ему жизнь, но в то же время уничтожил ее. Этот страшный день Джаспер пережил. Но переживет ли он бесконечную череду пустых дней, ожидающих его впереди? Острая боль в сердце была очевидным доказательством правды: он любит Ронуэн, но она не любит его.

Погруженный в невеселые мысли, он медленно поехал к реке. Лучше переправиться здесь и поехать на север, в Роузклифф, по другому берегу. Следует признать, что на этот раз он проиграл Рису. Но они еще встретятся.

В следующий раз он будет готов к поединку, не ослепленный ни любовью, ни яростью.

Джаспер пересек реку в том месте, где она была наиболее широкой, а берега — каменистыми. Там было достаточно мелко, и Гелиос ни разу не потерял опору под ногами. Всю дорогу Джаспер периодически посматривал в небо, где солнце ярко светило, почти обретя свою прежнюю форму. Создавалось впечатление, будто нечто заслонило его свет, а потом ушло.

Может быть, это была луна, подумал Джаспер, глядя на темный круг рядом с солнцем. Но они не столкнулись, лишь коснулись друг друга.

Он должен усвоить урок, который преподали ему небеса, сказал себе Джаспер, подгоняя Гелиоса. Он и Ронуэн волею судьбы оказались на жизненном пути друг друга, и даже показалось, что они столкнулись. Но пути их просто пересеклись. Теперь, как солнце и луна, они разошлись и пойдут каждый своим путем.

Но как там ни было, Джаспер и Ронуэн разлучены, и сердце его разрывалось.

— Бог проклял меня за глупость, — с тяжелым вздохом пробормотал он.

Лишь только эти слова покинули его уста, из леса вылетела группа всадников. Гелиос испуганно попятился, и в мгновение ока Джаспер оказался в окружении рыцарей. Английских рыцарей. Но их мечи были не в ножнах.

Джаспер выхватил меч и занял оборонительную позицию.

— Что это значит? — спросил он, стараясь успокоить Гелиоса.

Круг рыцарей разомкнулся, и вперед выехал один из них. Когда он откинул свой кольчужный капюшон и мрачно улыбнулся, Джаспер похолодел.

Саймон Ламонт. И, судя по торжествующему блеску его глаз, он явился сюда вовсе не для того, чтобы спасти Джаспера от преследовавших его валлийцев.

 

Глава 21

Ронуэн сидела на лошади перед Рисом. Ей хотелось идти пешком — так она могла быть от него подальше. Но этого ей не позволили, и теперь, когда ее сердце разрывалось от боли, она вынуждена была делать вид, будто очень благодарна Рису за спасение.

Она наклонилась вперед, изо всех сил стараясь обрести контроль над обуревавшими ее эмоциями. Ну почему она не может быть счастлива? Ведь все случилось именно так, как она хотела. Ей удалось сбежать от Джаспера и предотвратить поединок между ним и Рисом. Тогда почему мыслями она все время возвращается к Джасперу? Удалось ли ему спастись? Добрался ли он до Роузклиффа?

Придет ли он за ней снова?

Неужели она этого хочет? Значит, она настолько порочна?

Рис направил лошадь вниз по склону холма, следуя по едва заметной оленьей тропе.

— Это был не знак, — бормотал он скорее самому себе, чем своей спутнице, — эта тьма ничего не значит. Только суеверный глупец может поверить, что это знак.

— На этих холмах живет немало суеверных глупцов, — откликнулась Ронуэн.

«Когда полдень станет темным, как спина жука» — так сказано в старой песне. Что ж, этот день настал.

Детская песенка, которая всегда успокаивала, поскольку то, что в ней говорилось, было совершенно нереальным, воплотилась в жизнь перед их изумленными глазами. Камни растут. В яркий полдень наступила ночная тьма. Осталось только, чтобы среди зимы наступила летняя жара. Неужели это возможно?

Она начинала верить, что да.

Рис пустил лошадь легким галопом. Он был очень возбужден, и Ронуэн понимала почему. Джаспер был в его руках — пусть несколько минут, но был. Рис наконец мог свести счеты с человеком, убившим его отца. Но Джаспер ускользнул.

— Что ты узнала за время пребывания в замке? — сухо спросил он. — Люди Ламонта говорили, что ты пользовалась там большой свободой, могла ходить по замку и по двору. Кроме того, они сказали, что передали тебе сообщение. Но ты покинула Роузклифф до наступления периода темной луны. Почему ты не поступила так, как тебе было приказано?

— Я не твоя собственность и не член твоего отряда. Ты не можешь мне приказывать.

— Ты валлийка! И если ты любишь свою землю и свой народ, то должна отдавать всю себя борьбе против захватчиков.

Он направил лошадь на грязную прогалину, спешился, взял Ронуэн за талию и не церемонясь стащил на землю. Его руки были грубыми, а голос звенел от ярости.

— Если бы не твоя трусость, мы бы завтра ночью захватили эту крепость.

— Ты не имеешь никакого права мной командовать, — выкрикнула Ронуэн, вырвалась из его грубых объятий и повернулась лицом к нему, сжав кулаки. — И я вовсе не трусиха. Твоим людям известен только один вид храбрости. Вы бросаетесь друг на друга, пронзаете друг друга оружием и истекаете кровью на этих холмах. — Она уперлась кулаками в грудь Риса. — Но мы, женщины, видим, как кровь пропитывает наши земли. Детьми мы были свидетелями смерти наших отцов и слез наших матерей. Став женщинами, мы теряем братьев, мужей, отцов — все они становятся жертвами войны. Состарившись, мы будем вынуждены отдавать ей своих сыновей.

Ее грудь высоко вздымалась от волнения, но бушующие эмоции так и не вырвались наружу, сгорев внутри. Ронуэн разжала кулаки и уронила руки, всем своим видом выражая отчаяние и безнадежность.

— Это когда-нибудь кончится, Рис?

— Да, это обязательно кончится! — Рис опять схватил ее за руки, но на этот раз его хватка не было грубой. — Как только мы изгоним врагов с нашей земли, война закончится.

Ронуэн несколько минут молча смотрела на своего друга детства. Он вел свою войну так давно, что было легко забыть, как он юн. Ведь ему всего шестнадцать лет. Тем не менее создавалось впечатление, что еще в раннем детстве он стал мужчиной. Играл ли он когда-нибудь, весело и беззаботно, как играют другие дети? Приходилось ли ему легкомысленно резвиться на зеленом лугу или смеяться просто потому, что жизнь прекрасна?

Она погладила его по щеке и почувствовала легкое покалывание — видимо, скоро у него начнет расти борода. Он был непозволительно молод, несмотря на богатый жизненный опыт, и понятия не имел, какие возможности таит в себе жизнь.

— Ох, Рис, — прошептала она.

Он нежно взял ее руку, поднес к лицу и поцеловал ладонь.

— Знать, что ты в его руках, было сущей пыткой, — сказал он, — милая моя, сладкая Ронуэн.

Он удивленно поднял глаза, когда она высвободила руку и попятилась.

— Не надо, — сказала она, покачав головой. — Пожалуйста, не делай этого больше. Между нами ничего не может быть.

Выражение тоски моментально исчезло из его глаз, сменившись злостью.

— Но почему? Почему ты меня отвергаешь?

Весь отряд мятежников уже выехал на поляну. Люди хранили молчание и не вмешивались. Риса, похоже, не волновало, что они все слышат.

— Это Фицхью? Не правда ли? Ты отдалась ему? — Он взирал на Ронуэн, словно видел ее впервые. — Боже, ты стала его шлюхой!

Он оттолкнул Ронуэн, и она упала. Никто из людей не рискнул вмешаться — только Фентон. Он поставил свою лошадь между ними и спешился, повернувшись к Рису. Он был ниже и намного старше своего юного командира, но взирал на него без страха.

— Не спеши, парень. Все могло произойти и без ее желания. Скорее всего англичанин взял ее силой. — Он сплюнул на землю. — Она не первая и не последняя женщина, ставшая жертвой наших врагов.

Рис взглянул на Ронуэн, и она увидела в его глазах вопрос и надежду.

— Так и было? Скажи!

Ронуэн задрожала, но постаралась взять себя в руки. Встав, она скрестила руки на груди.

— Вы хотите знать, что произошло? Вы все этого хотите. Но вот что интересно: какой ответ вас больше устроит? — Дрожь усилилась. — Ты предпочел бы, чтобы он изнасиловал меня, да, Рис? Чтобы воспользовался своей силой и принудил меня сделать то, что он хотел, хотя я и сопротивлялась?

Она обвела взглядом стоявших вокруг людей.

— Вы все почувствуете себя лучше, если я скажу, что он надругался над моим телом и украл мою невинность? Ты такой ответ хочешь услышать? — выкрикнула она, уставившись на Риса.

Его физиономия даже посерела от жестоких слов, но он не забыл о своей цели.

— Именно так и произошло? — спросил он.

— А ты хотел бы, чтобы так и было? — не уступала Ронуэн.

— Нет, что ты, как ты могла подумать.

— Значит, ты предпочел бы, чтобы я легла с ним в постель добровольно?

Она сверлила Риса взглядом до тех пор, пока он не отвернулся и не буркнул:

— Нет.

Это слово он произнес хриплым шепотом. Ронуэн горько усмехнулась.

— Есть только два возможных варианта. Какой тебе больше нравится?

— Я бы хотел, чтобы с тобой ничего не случилось. Но не всегда можно получить то, что хочешь.

— Совершенно верно. Так скажи мне, какой ответ тебя устроил бы больше?

Рис тряхнул головой, и она увидела, как страдальчески исказилось его лицо.

— Я никогда не хотел, чтобы тебе было больно.

Ронуэн сжала губы.

— Когда мужчины дерутся, женщины обычно испытывают боль.

— Что же делать, если нет другого выхода.

— Я знаю. — Ронуэн отвернулась. В ее глазах стояли слезы, но она не позволила им пролиться. — Знаю…

Одна из лошадей заржала, и мятежники моментально приготовились к бою. Их руки сжимали мечи и топоры, а глаза обшаривали окрестности. Забытая всеми Ронуэн нашла себе весьма сомнительное укрытие за кривым стволом старого тисового дерева. В тот же миг на поляну выехали три всадника.

Англичане!

Ронуэн в ужасе зажала себе рот. Сражение, которого она так стремилась избежать, все же нашло ее.

Но хотя валлийские воины не выпустили из рук свои мечи и боевые топоры, все же они не бросились в атаку. Рис выехал вперед, чтобы поприветствовать англичан, и Ронуэн поняла — это был Саймон Ламонт и его люди, английские союзники Риса. За тремя всадниками показалась более многочисленная группа. Англичане явно были довольны.

Ронуэн подалась вперед, чтобы лучше слышать, о чем они говорят, но топот и фырканье лошадей заглушали слова. Потом Рис оглянулся на нее. Его примеру последовал Ламонт.

Лицо Риса было обеспокоенным — казалось, в нем боролись гнев и торжество, и ни одно из чувств пока не могло одержать верх. Грубая физиономия Ламонта была более выразительной. Не приходилось сомневаться в том, что он в приподнятом настроении. Он напоминал сытого стервятника. Ронуэн поняла: что-то случилось, и ей это не понравится.

Ламонт сделал знак, и группа всадников подъехала ближе. Но Ронуэн в упор смотрела на Риса до тех пор, пока он не отвел глаза. Только тогда, стараясь побороть постепенно охватывающий ее ужас, она взглянула на всадников, выехавших на середину поляны. С ними был Джаспер. Он ехал верхом на Гелиосе, но был без кольчуги, руки связаны за спиной.

— Нет! — закричала она.

Ронуэн не осознавала, что бежала до тех пор, пока Рис не осадил свою лошадь прямо перед ней.

— Отойди! — приказал он тихо, с угрозой в голосе.

— Что ты собираешься с ним сделать, Рис?

— Попридержи язык, — прошипел он, стараясь оттеснить ее от всадников.

Но Ламонт уже спешил к ним.

— Что тут у вас? — поинтересовался он, внимательно глядя на Ронуэн.

Его глаза были неприятно проницательными. Слишком поздно девушка поняла, что Рис старался держать ее подальше не столько от Джаспера, сколько от Ламонта. Она инстинктивно прислонилась к стремени лошади Риса, а Ламонт описал круг вокруг них.

— Это моя женщина, — сказал Рис, — и я ею ни с кем не намерен делиться.

Его лошадь нервно затанцевала на месте, но Ронуэн держалась рядом. И лишь когда мужчины вроде бы успокоились, она осмелилась поднять глаза на Джаспера. Увиденное заставило ее похолодеть. Хотя он сидел на своем огромном скакуне и держался прямо, было видно, что он сильно избит. Над бровью запеклась кровь. Один глаз распух и закрылся. Передняя часть туники была разорвана и покрыта грязью. Но он встретил ее взгляд, и она не могла отвернуться.

«Я люблю тебя. Я люблю тебя. — Ронуэн не произносила этих слов, но старалась передать их ему каждой клеточкой своего тела. — Я люблю тебя, и мне очень жаль, что из-за меня ты здесь».

— Это твоя женщина? — хмыкнул Ламонт. — Насколько я слышал, это шлюха англичан. Что ж, я англичанин, и мне нужна женщина, обладающая ее талантами. Победа дает мужчине право на маленькие радости, — добавил он, бросив плотоядный взгляд на Ронуэн.

Рис снова ухватился за рукоять меча.

— Она здесь ни при чем.

— Разве? — Брови Ламонта удивленно Поднялись. — Лично мне кажется, что она успевает влезть во все: сначала похищает девчонку Фицхью, потом обменивает ее на твоих людей, а себя — на тебя. А теперь в момент нашего триумфа она снова здесь.

— Ты заходишь слишком далеко, Ламонт, — прорычал Рис. — Она привела Фицхью прямо к нам. Что еще можно от нее требовать?

Мужчина нагло ухмыльнулся и демонстративно почесал у себя в паху. Этот непристойный жест заставил Ронуэн отпрянуть. Он покосился на несчастную девушку и заявил:

— Ну например, она могла бы доставить мне удовольствие. От нее не убудет. Ты меня понимаешь?

Ронуэн снова прижалась к ноге Риса. В тот же момент Джаспер громко выругался, а его конь попятился назад, чем привлек к себе всеобщее внимание. Ронуэн показалось, что Джаспер вот-вот свалится с коня и его затопчут. Но даже со связанными за спиной руками англичанин сумел удержаться в седле. Воспользовавшись моментом, Рис наклонился к Ронуэн и прошипел:

— Быстро убирайся! — Потом он выпрямился и крикнул Фентону: — Возьми ее!

Ронуэн подчинилась приказанию и побежала к валлийцам. Рядом с Фентоном она почувствовала себя в безопасности и оглянулась. Двое англичан топтались возле Гелиоса, стараясь удержать его на месте, еще двое стащили Джаспера на землю. Среди волнующихся лошадей и кричащих людей она потеряла его из виду.

— Джаспер… Джаспер… — шептала она, придя в ужас от содеянного.

Она хотела удержать его вдали от Риса и его ужасного союзника, а вместо этого завлекла в ад. Покинув Фентона, она бросилась к людям, окружившим Джаспера.

— Ронуэн, нет!

Она не обратила внимания на отчаянный крик Риса. Толкаясь и царапаясь, она пробилась через группу рыцарей, окруживших Джаспера. Как раз в эту минуту один из воинов поднял свой меч, чтобы нанести ему удар.

— Нет! — взвизгнула она, когда тяжелый эфес обрушился на голову Джаспера.

Удар был так силен, что тот не устоял на ногах и упал на колени.

— Прекратите, — поморщился Ламонт.

Спешившись, он направился к Джасперу.

В то же самое время Рис спрыгнул с лошади и схватил Ронуэн в охапку.

— Будь ты проклята, — прошипел он ей в ухо, — за то, что предала наше дело.

— Так, так, так, — улыбаясь, пропел Ламонт, остановившись рядом с Джаспером. — Ситуация становится забавнее с каждой минутой.

Английские рыцари и валлийские мятежники образовали круг, не желая пропустить захватывающее зрелище. Ронуэн неожиданно поняла, что и те и другие одинаково хотели видеть, как прольется кровь. Кровь Джаспера.

Ламонт покосился на Ронуэн и Риса. Это был опасный, изучающий взгляд. Потом он сделал жест рукой с длинными ухоженными ногтями, предлагая им подойти поближе к стоявшему на коленях Джасперу.

Спиной Ронуэн чувствовала, как тяжело дышит Рис. Она ощущала его напряжение и растущий гнев. Неужели он заставит ее смотреть, как умрет Джаспер? Не может быть, чтобы она довела его до такого состояния.

К немалому удивлению Ронуэн, он крепче прижал ее к себе.

— Женщина не должна в этом участвовать. Мои люди отведут ее в Афон-Брин.

— Она останется.

Ламонт улыбнулся, словно хотел смягчить резкость своих слов, но взгляд его бесцветных глаз оставался опасным и холодным.

Ронуэн ничего не могла понять. Рис ненавидит ее, считает предательницей, но все же намерен защищать ее от Ла-монта?

— Она останется, — продолжил Ламонт, — пока мы не разберемся с Фицхью. Я предпочитаю решать свои маленькие проблемы поочередно.

Отношения между Ламонтом и мятежниками добром не кончатся, поняла Ронуэн. Похоже, то же самое почувствовал Рис. Он крепче сжал ее плечи и прошептал:

— Я хочу, чтобы с тобой ничего не случилось, Ронуэн. Пожалуйста, доверься мне и сделай все в точности так, как я скажу.

Та кивнула и, когда Рис толкнул ее в сторону — к Фентону, пошла к нему.

— Давай разберемся, — сказал Рис. — Рэндолф Фицхью еще не вернулся в замок, а его брат в наших руках. Я убью его, а потом, как и планировалось, захвачу замок. Тебе останется только перехватить Рэнда, когда он будет возвращаться в Роузклифф. Он окажется между двух огней. И наш договор будет выполнен.

— Да, — ответил Ламонт.

Было очевидно, что завершение этого преступного соглашения сделает их злейшими врагами. Смерть Джаспера, Рэнда или других людей, англичан или валлийцев, ничего не изменит. Теперь Ронуэн это отчетливо понимала. Война и связанные с ней несчастья и лишения словно чума навсегда останутся на этой земле. Сегодняшняя ночная тьма среди дня — исполнение древнего пророчества — тоже ничего не изменила. Мир остался таким, как всегда, — несчастным.

Не думая, она придвинулась ближе к Джасперу. Вид стоявшего на коленях любимого разрывал ей сердце. Он напряженно следил за Ламонтом. Судя по всему, он считает этого человека самым опасным. Собственно говоря, предатели всегда опаснее честных противников. А Рис считает ее предательницей.

Потом Джаспер взглянул на нее — его глаза были темными и беспокойными, и Ронуэн подумала, что он, наверное, тоже считает ее предательницей.

— Давайте начнем, — сказал Ламонт и вытащил меч.

— Он мой, — выступил вперед Рис. — Ты можешь убить его брата, но этот человек мой.

— Ты хочешь отомстить за отца, — спокойно поинтересовался Джаспер, — или все это из-за Ронуэн?

Лицо Риса окаменело.

— Тебе не все равно? Смерть есть смерть.

— Считай это моей последней просьбой. Если ты хочешь получить Ронуэн, тебе все равно придется рано или поздно дать ответ на этот вопрос. Она захочет знать.

Рис заколебался. На его лице попеременно отразились самые разные чувства. Но когда он взглянул на Ронуэн, она увидела в его глазах сомнение. Его молодость сейчас играет против него, поняла она. Два более старших и опытных воина — Ламонт и Джаспер — знают, как сыграть на его изменчивых эмоциях.

Но чего пытается добиться Джаспер?

Она дико оглянулась по сторонам. Кто-то должен вмешаться! Должен же быть какой-нибудь способ остановить это безумие!

— У тебя нет права на последнюю просьбу, — огрызнулся Рис.

— Будь осторожен, — сказал Джаспер и улыбнулся. — Ты не получишь ее, перерезав горло безоружному человеку.

И снова Рис заколебался, а Ронуэн ощутила проблеск надежды.

Однако вмешался Ламонт.

— Если у тебя не хватает смелости убить безоружного человека, это сделаю я.

Все случилось так быстро, что у Ронуэн не было времени подумать. Тремя шагами Ламонт пересек пространство, отделявшее его от стоявшего на коленях между двумя дородными англичанами Джаспера. Ламонт поднял меч, а она бросилась на него и схватила за руку.

— Ронуэн, нет! — воскликнул Джаспер.

— Черт бы тебя побрал! — завопил Ламонт, пытаясь стряхнуть девушку с себя.

Он вывернул руку, и она упала, но тут же вскочила на ноги и бросилась между ним и Джаспером, которому он как раз собрался нанести удар.

Она почувствовала сильную боль в боку й услышала, как кто-то выкрикнул ее имя.

Небо внезапно стало серым. А потом черным.

 

Глава 22

Джаспер резко толкнул сначала одного державшего его англичанина, потом второго, а когда они усилили хватку, отклонился назад. Когда они столкнулись друг с другом, он вскочил на ноги. Но его руки были связаны и он никак не мог остановить удар Ламонта.

— Нет, Ронуэн, нет, — закричал он, но было слишком поздно.

Ронуэн дернулась и обмякла, как одна из тряпичных кукол Гвен.

— Ронуэн!

На этот раз ее имя выкрикнул Рис. Юноша успел подхватить ее прежде, чем Ламонт вытащил из ее тела свой меч. Но когда Рис склонился над Ронуэн и нежно ее обнял, Ламонт снова поднял меч.

Лезвие было обагрено кровью — кровью Ронуэн, — и Джаспер издал крик, полный дикой ярости и боли. Прежде чем Ламонт успел нанести удар ничего не подозревающему Рису, Джаспер с силой врезался в англичанина, имевшего черное сердце предателя. И они покатились по земле, крича и призывая проклятия на головы друг друга.

Джаспер не надеялся уцелеть, но он хотел спасти Ронуэн. Если он спасет Риса, тот попытается спасти Ронуэн и, возможно, получит время, чтобы подготовиться к сражению с Ламонтом и убить его. Ненависть Риса к Джасперу по крайней мере имела основания. Но Ламонт был подлецом, предателем своей страны и своих соотечественников.

— Берегись! Сзади! — крикнул он, когда на Риса бросились другие англичане.

Тот пригнулся, нанес одному из них удар локтем, после чего разбил ему физиономию сильным ударом эфеса меча.

Драка переросла в настоящее сражение. На поляне звенело оружие, слышались крики боли, стоны и проклятия.

Ламонт отполз в сторону, отчаянно пытаясь избавиться от Джаспера. Но тот не давал ему подняться, удерживая одной ногой, а потом, изловчившись, нанес предателю удар по державшей меч руке. Если Ламонт освободится, Джаспер будет мертв.

— Развяжи меня, — крикнул он Рису, навалившись на руку Ламонта.

Он бросил быстрый взгляд на юного мятежника, и на мгновение их взгляды встретились. За этот краткий миг глаза и одного, и другого воина выразили целое море эмоций. Джаспер только что спас жизнь Рису, и юноша это знал. Поколебавшись лишь секунду, да и то, поскольку не знал, куда положить Ронуэн, Рис острием меча перерезал связывающие Джасперу путы.

У бывшего пленника не было оружия, но это не являлось для него существенным недостатком. Раньше, чем Ламонт успел подняться на ноги и выпрямиться, Джаспер сбил его с ног и вцепился одной рукой в горло, а другой — в руку, державшую меч.

Вокруг него кипело сражение, но он не обращал внимания на других. Его ноздри раздувались, вдыхая запах крови и страха. Однако сам он страха не испытывал, только горячее желание убить лежавшего на земле человека.

Ламонт всячески старался сбросить Джаспера. Но тщетно. Тот был одержим жаждой крови. Рэнд часто рассказывал о красной дымке ярости, которая затуманивает глаза и разум человека в разгар сражения. И хотя Джаспер почувствовал нечто подобное, когда англичане напали на лагерь Риса, чтобы освободить Изольду, на этот раз все было иначе. На этот раз ярость буквально поглотила его, превратила в безумца. Ламонт отбивался как дьявол, но Джаспер блокировал каждое его движение.

Когда предатель изловчился достать кинжал, Джаспер выбил его из руки. Только Ламонт был сильнее, чем казался. К тому же ему придавало силы понимание того, что речь идет о его жизни. Ламонт нанес удар ногой и, когда Джаспер отскочил в сторону, атаковал его мечом.

Острое как бритва лезвие просвистело рядом с ухом Джаспера. Но одновременно Ламонт потерял равновесие и восстановить его уже не смог. Воспользовавшись моментом, Джаспер ударил его кинжалом, распоров бедро. Еще один удар, и предатель мешком свалился на землю.

Ламонт пробормотал грязное ругательство, и из его горла хлынула кровь вместе со зловонной рвотой. У Джаспера не было времени праздновать победу. Он отшвырнул противника в сторону и окинул быстрым взглядом поле сражения. Бездыханные тела уже лежали на земле. Уцелевшие продолжали драться, но англичане, увидев, что их предводитель упал, сразу начали отступать.

Потом Джаспер увидел Ронуэн и склонившегося над ней Риса и оцепенел. Не в силах пошевелиться, он стоял, сжимая в руке кинжал, с которого капала кровь Ламонта.

Она не может умереть. Господь милосерден. Ронуэн должна жить!

Но почему тогда она так бледна? Ее рука покрылась молочной белизной, а лицо, всегда таком оживленное, стало белее полотна.

Взяв себя в руки, Джаспер пробрался к Ронуэн. Но когда он протянул руку, чтобы нащупать биение пульса на шее, Рис взорвался:

— Не трогай ее! И не приближайся!

Валлиец раскинул над Ронуэн руки, словно хотел защитить от Джаспера. На лице юноши застыла страдальческая гримаса. Джаспер поймал Риса за запястье.

— Она спасла мне жизнь. Я должен попытаться спасти ее.

— Нет!

— Ты, чертов идиот! Хочешь, чтобы она умерла? Если она не твоя, значит, должна умереть?

Никогда еще молодость Риса не была так заметна, как теперь. Он в ужасе уставился на Джаспера, человека, которого ненавидел большую часть своей жизни и семи лет от роду поклялся убить. Он отчаянно хотел спасти Ронуэн, и ненавистный англичанин предложил ему надежду.

— Ты можешь ее спасти?

— Не знаю, — честно ответил тот.

Он приложил руку к тоненькой жилке у горла, вознося молитву Небесам, горячую и страстную, как никогда раньше, и почувствовал пульс — слабый, медленный, но ритмичный.

— Она жива, — пробормотал он.

Но сколько она еще продержится?

А тем временем сражение прекратилось. Двое валлийцев лежали мертвыми, еще шестеро были ранены и громко стонали. Однако Джаспера интересовала только Ронуэн. Риса тоже.

Джаспер нашел рану — ужасный разрез прямо под ребрами. Рана была глубокой, но чистой, и он зажал ее края руками.

— Нужно чем-то стянуть рану, — сказал он, и Рис тотчас принес ему перевязь одного из убитых англичан.

Вместе они довольно быстро справились с поставленной задачей. Рис приподнял девушку, а Джаспер аккуратно обмотал тканью ее талию и грудь.

Один раз Ронуэн застонала, и руки Джаспера замерли.

— Ронуэн! — Голос Риса звенел от едва сдерживаемых эмоций. — Ронуэн, ты меня слышишь? Все страшное позади, ты в безопасности, и мы о тебе позаботимся. С тобой все будет в порядке. Ты обязательно поправишься.

Юноша с детской надеждой взглянул на Джаспера. Даже под коричневым загаром было видно, насколько он бледен.

— Она выздоровеет, правда?

Джаспер сжал губы и закончил импровизированную перевязку.

— Если мы сможем уложить ее в теплую постель, промыть рану и как следует перевязать, а потом выхаживать, думаю, да, она будет жить.

Другого варианта он попросту не мог себе представить. Он отказывался думать, что она может умереть, после того как храбро и безрассудно бросилась на меч, пытаясь его спасти.

Он встал. Следовало спешить. Они находились примерно в лиге от дороги, а до Роузклиффа было не больше часа пути. Но когда Джаспер оглянулся в поисках Гелиоса, то встретил подозрительные взгляды и мрачные ухмылки. Валлийцы, как могли, перевязали своих раненых. Кто-то собрал лошадей. И все ждали приказа Риса. Если бы Джаспер так сильно не тревожился о Ронуэн, на него бы непременно произвела впечатление та легкость, с которой мальчишка командовал людьми значительно старше себя.

Он посмотрел на Риса.

— Скажи им, что мы должны доставить ее в Роузклифф, — тихо произнес он.

— В Роузклифф?

Куда только подевался испуганный мальчишка, который с надеждой взирал на Джаспера. Теперь перед ним стоял уверенный и жестокий воин.

— И ты после всего всерьез считаешь, что я отдам тебе Ронуэн, тем более сейчас, когда она едва жива?

Его рука легла на эфес меча — угрожающий жест, который Джаспер не мог недооценивать.

Джаспер развел руки в стороны. У него не было оружия. Кинжал так и остался лежать в грязи.

— Мы нанесли поражение общему врагу, — сказал он, указав на валявшегося в грязи Ламонта. — У нас есть общая цель — спасти жизнь Ронуэн.

— Она поедет в Афон-Брин.

— Но это же в два раза дальше, чем Роузклифф!

Ронуэн застонала, и взгляд Риса метнулся к ней. Джаспер снова опустился на колени рядом с ней. Ее сердцебиение не ухудшилось, но и не стало лучше. Он тронул дрожащей рукой ее лоб. Кожа девушки была неестественно холодной.

Он снизу вверх взглянул на Риса.

— Ее надо искупать, переодеть в чистую и сухую одежду. Необходимо промыть рану целебными отварами, и постоянно давать ей укрепляющий чай. Все это надо делать быстро, промедление смерти подобно.

— Она будет себя лучше чувствовать среди соотечественников.

— Если доберется до них живой. Подумай, парень. Неужели твоя ненависть ко мне сильнее, чем любовь к ней? Для тебя важнее помешать мне, чем спасти ей жизнь?

Рис судорожно сглотнул. На его мальчишеской физиономии отразилась мучительная борьба между застарелой ненавистью и надеждой.

— Я хочу, чтобы она выздоровела, — сказал Джаспер и начал осторожно поднимать девушку с земли.

— Не прикасайся к ней! — взвизгнул Рис. Он выхватил меч и начал угрожающе размахивать им. — Оставь ее! Оставь!

Но Джаспер не мог исполнить требование мальчишки. Когда он поднял Ронуэн на руки, его потрясло, насколько легким и безжизненным стало ее тело. Она всегда была маленькой и хрупкой, но теперь он вообще не почувствовал ее веса. Не в силах думать ни о чем, кроме жизни этой невесомой девочки, сломанной куклой лежащей у него на руках, он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Lofrudd! — выругался Рис. — Убийца! Я убью тебя!

Он наступал на Джаспера до тех пор, пока острие его меча не ткнулось в шею англичанина.

— Заберите ее у него, — приказал он своим людям. — Возьмите ее, чтобы я мог убить его сейчас же.

Ни один из людей Риса не двинулся с места, и его охватила ярость.

— Фентон! Возьми ее! А потом дайте кто-нибудь ему свой меч.

В повисшем над поляной тяжелом молчании громко заржала лошадь. Гелиос. Другая ответила. Это один из пони валлийцев. Джаспер крепче прижал к себе Ронуэн. Она умирала у него на руках.

Два мятежника расступились, и на поляне появился Ньюлин. Он шел не спеша, хромая и раскачиваясь. Но его глаза смотрели прямо на Ронуэн.

— Она жива, — пробормотал бард.

— Вот видишь, — встрепенулся Рис, — Ньюлин сказал, что она будет жить.

Услышав эти слова, бард обратил свой взор на командира мятежников.

— Я сказал, что она жива. Сейчас. Я не могу предсказать будущее людей, обладающих свободной волей. Пока она жива, но сколько еще проживет — зависит от вас.

— Хватит! — завопил Рис.

Но Джаспер заметил, что меч в его руке дрогнул. Что это, сомнение или юноша просто слишком устал?

В конце концов Рис тяжело вздохнул и убрал меч в ножны.

— Мы пойдем с вами. Ты дашь нам гарантию безопасности. — Его глаза полыхали ненавистью, но говорил он как мудрый лидер. — Ньюлин тоже пойдет с нами и станет свидетелем твоей честности или ее отсутствия.

— Согласен, — сказал Джаспер и направился к Гелиосу, но Рис преградил ему дорогу.

— Я понесу ее.

— В этом нет никакой необходимости. Я уже несу ее, — ответил Джаспер.

Рис угрожающе прищурился.

— Она валлийка, и ранена английским предателем. Теперь ей нужно утешение валлийцев и их сила.

— Но она спасала мою жизнь! — воскликнул Джаспер.

Выпустить из рук свою драгоценную ношу он не мог.

— Вы спорите как малые дети, — заметил Ньюлин. — Садись на коня, Рис. А теперь отдай ему девушку, англичанин.

Ронуэн глубоко вздохнула, и сердце Джаспера учащенно забилось. Неужели это ее последний вздох? Но она сделала еще один вздох, потом еще один… И только тогда Джаспер неохотно передал ее Рису. Девушке необходима была помощь, которую они не могли ей дать в этом забытом Богом месте.

Убедившись, что она устроена более или менее удобно, Джаспер отошел, чувствуя, что у него отняли душу. Пусть только она живет, молился он. «Боже, я все смогу вынести, только пусть она останется в живых».

Ньюлин шел рядом, и его присутствие в этом суровом валлийском лесу странно успокаивало.

— А теперь поторопитесь, — сказал он всем собравшимся. — Я подготовлю дорогу.

Джаспер подчинился, не задавая вопросов. Любые сомнения, когда-либо возникавшие у него относительно древнего барда, исчезли. Уж очень ему хотелось верить в силу Ньюлина. Все его существо было поглощено только одной задачей — доставить Ронуэн в Роузклифф живой.

Когда Рис пустил лошадь легким галопом, Джаспер очнулся от невеселых дум, побежал к Гелиосу и взлетел в седло. И вся группа поскакала в Роузклифф.

 

Глава 23

Ронуэн ощущала необычайную легкость. Она была легче воздуха. Она парила над землей. Ее понесло ветром сначала на холмы, потом вниз — к пропитанным влагой равнинам. Лес был зеленым и до краев наполненным жизнью, но вдруг, без видимых причин, стал серым и безжизненным. Небо прояснилось, и ее кожу обожгло солнце. А потом солнце исчезло и сумерки окутали землю.

Она заплакала, заметалась в поисках света и покрытых весенней зеленью холмов, которые так любила. Но ветер подхватил ее и не позволил лететь куда ей хотелось. Лица появлялись и исчезали, разрастались до пугающих размеров и таяли. И только одно лицо, маячившее почти за пределами видимости — она заметила его лишь краем глаза, — оставалось неподалеку. Знакомое лицо, старое и доброе.

Ньюлин тоже был здесь. Он летел, не поддаваясь ударам ветра, и уже одним только своим присутствием вселял в нее уверенность. Ронуэн попыталась дотянуться до него.

«Помоги, помоги мне», — просила она, и он подался ей навстречу. Но она никак не могла до него дотянуться.

Раскат грома частично разбудил ее, и сквозь опущенные ресницы она увидела яркий свет. Рай? Потом свет заслонили массивные ворота. Врата рая? Если так, она наконец обретет покой. Но только Ньюлин не пускал ее.

— Она пыталась что-то сказать, — обратился Рис к Джасперу, когда они остановились во внутреннем дворе замка Роузклифф. — Просила о помощи.

Юноша явно был в смятении, и с трудом обретенное спокойствие снова покинуло Джаспера.

Они ехали так быстро, как только можно в сложившихся обстоятельствах. Теперь, очутившись в стенах замка, юный валлийский мятежник настороженно оглядывался. Его люди последовали за ним и столпились вокруг своего командира.

Взять их в плен было легче легкого. Но Джаспер и не мыслил ни о чем подобном. Он не сводил глаз с женщины, безжизненно лежавшей на руках у Риса, такой маленькой и бледной. Он думал только о Ронуэн.

Спрыгнув на землю, он не глядя бросил поводья удивленному помощнику конюха. А когда домашняя челядь прекратила свои занятия и люди подошли ближе, стал отрывисто отдавать приказы.

— Позовите миледи Джослин. Приготовьте постель для больной. Пошлите в деревню за лекарем.

Он остановился рядом с Рисом, все еще сидевшим на коне, и его сердце снова оказалось в тисках страха. Взяв себя в руки, Джаспер спокойно проговорил:

— Дай ее мне.

— Она просила о помощи, — упорствовал Рис. — Она даже открыла глаза, но, кажется, не узнала меня, — шепотом добавил он.

— Дай ее мне, — повторил Джаспер.

Рис взглянул сверху вниз на Джаспера, и его лицо окаменело.

— Я привез ее сюда, и я сильно ее люблю. Она должна жить. Мне это необходимо… — Он запнулся, перевел дух и продолжил: — Но если она умрет, я буду считать тебя виновным в ее смерти.

Джаспер встретил его угрожающий взгляд спокойно, даже с некоторым раздражением.

— Если Ронуэн умрет, я сам буду считать себя ответственным. — Голос его звенел от скрытых эмоций. — Дай ее мне. Вы вольны остаться или уехать. Вам никто не причинит вреда и не остановит.

Очень медленно Рис опустил Ронуэн на руки Джаспера. Не приходилось сомневаться, что он не хотел этого делать. Джаспер взглянул на женщину своей мечты и с трудом подавил панику. Все краски жизни покинули ее лицо.

Люди, столпившиеся во дворе, тихо перешептывались. Они узнали Ронуэн и Риса. Джаспер направился к лестнице, ведущей в зал. Когда он начал подниматься по ступенькам, двери распахнулись и на пороге показалась Джослин.

— Джаспер! Боже мой! Мы так беспокоились! — Потом она увидела Ронуэн и побледнела. — Она…

— Она жива, но едва жива.

— Лекарь уже идет, — сказала одна из служанок, указав на бегущего к ним человека. — А старый Ньюлин ждет вас в зале.

Ньюлин здесь! Джасперу стало легче. Джослин обвела взглядом двор и не поверила своим глазам.

— Не может быть! Это Рис?

— Он. В его отряде есть раненые. Ты о них позаботишься?

Рис внимательно следил за Джаспером до того, как тот исчез за дверью. Терзаемый сомнениями, он все же надеялся на лучшее. Ронуэн должна жить.

Со ступенек на него внимательно смотрела женщина. Джослин! Он мельком видел ее, когда находился в плену у Джаспера. Теперь получил возможность рассмотреть Джослин внимательнее.

Она, конечно, немного изменилась, с тех пор как вышла замуж за англичанина. Все же она за это время родила троих детей. Несомненно, она не испытывает к нему ничего, кроме презрения — ведь он похитил ее старшего ребенка. И когда Джослин спустилась со ступенек и неторопливо направилась через двор к нему, он весь подобрался, приготовившись к ее злой отповеди. Впрочем, ему было все равно, что она о нем думает. Он презирал ее за то, что она спуталась с англичанином.

Женщина остановилась прямо перед ним. Лошадь, на которой он сидел, забеспокоилась, переступила с ноги на ногу и дернула головой. Рису пришлось ослабить поводья.

— Рис.

Джослин кивнула в знак приветствия. Он кивнул в ответ.

— Ты позаботишься о Ронуэн? Сделаешь так, чтобы она поправилась? — спросил он.

Его голос звучал грубее, чем ему хотелось бы.

— Конечно. А как насчет тебя и твоих людей? Джаспер сказал, что у вас есть раненые?

— Мы сами о себе позаботимся.

Джослин вздохнула, подбоченилась и наклонила голову.

— Как угодно. Я скажу, чтобы принесли эля и какой-нибудь еды.

— Мы не останемся.

— Вам нечего бояться… — начала она, но Рис не дал ей договорить.

— А я и не боюсь. Меня волнует только рана Ронуэн.

— Тогда останься и поужинай с нами.

Джослин смотрела на него без злобы. Ее туника — обычное одеяние валлийской женщины — была сшита из бледно-голубой шерстяной саржи, более тонкой, чем носят валлийки, и украшена изящной тесьмой. Однако голова оставалась непокрытой и длинные косы были обычными и знакомыми.

Она выглядела почти также, когда много лет назад прибыла в Афон-Брин. Это было очень давно, но Рис все отчетливо помнил. Его отец желал эту женщину — только теперь Рис это понял. А женился на ней его дедушка. И она родила ребенка Рэндолфа Фицхью.

Конечно, он тогда ей не доверял. Но он был совсем маленьким, рос без матери, и его неодолимо тянуло к ней, к ее теплу и красоте, к материнской любви, которую она хотела подарить ему.

Прошло почти десять лет, однако и сейчас она действовала на него так же. Какая-то часть его существа хотела принять ее приглашение, позволить позаботиться о себе и своих усталых людях. Сколько женщин за его короткую жизнь желали позаботиться о нем, если, конечно, не считать заботой разрешение пользоваться их телами? Ни одной, кроме матери, а ее он почти не помнил.

Потом Рис напомнил себе, что Джослин — его враг, и ей нельзя доверять. Однако в животе громко урчало — давал о себе знать постоянный голод.

— Нам нужна еда, — пробормотал он.

Почему бы ему в кои-то веки не насытиться за счет англичан? Почему бы не взять здесь все, что можно? Они все равно забрали у него больше.

— Очень хорошо, — сказала Джослин и указала на большое каменное здание, примыкавшее к главному залу.

В это время из зала вышли трое детей — мальчик и две девочки, одну из которых он узнал.

Изольда тоже сразу узнала его, потому что резко остановилась и потянула младшую сестренку обратно к двери.

— Мама! Мама! Осторожно! Это же он — Рис ап Овейн! Он разбойник.

Мальчик мгновение поколебался и бросился к матери — чтобы защитить ее.

Джослин повернулась к детям.

— Все в порядке, Изольда. Он привез к нам Ронуэн. Она ранена.

Девочка уставилась на него ненавидящим взглядом. Хотя она была совсем еще ребенком, ее взгляд был тяжелым, а нахмуренные брови и опущенные уголки губ не оставляли сомнений в чувствах, которые она питала к нему.

— Это он сделал? — воскликнула она. — Он ее ранил?

Рис оцепенел. Он хорошо понимал, что она имеет все основания его ненавидеть, но все же не был намерен терпеть оскорбительные выпады ребенка.

— Сообщи о состоянии Ронуэн своей тетке в Каррег-Ду, — резко бросил он. — Я должен знать, когда она достаточно окрепнет, чтобы вернуться домой.

— Подожди, Рис, не уезжай, — попросила Джослин.

Но он проигнорировал просьбу и так сильно натянул поводья, что лошадь в испуге попятилась. Привычное ко всему животное быстро пришло в себя и поскакало, разгоняя толпу, к подъемному мосту и дальше — в бескрайние леса Уэльса. Он гнал лошадь до тех пор, пока она не выбилась из сил. Его люди, не задавая вопросов, скакали за ним. Но даже бешеная скачка не помогла Рису оставить позади воспоминания о прошлом. И страх перед будущим.

Джаспер, напряженно прислушиваясь, слонялся под дверью комнаты, где лежала Ронуэн. Нотам было тихо. Ни один звук не проникал сквозь толстые каменные стены и тяжелые, обшитые панелями двери.

Он тяжело вздохнул и потер руками лицо. Он был измучен и весь покрыт кровью — своей и чужой. Опустив руки, он уставился на ладони. Знать бы, какое из этих темно-коричневых пятен — кровь Ронуэн.

Он вздрогнул и почувствовал уже ставшую привычной боль в груди. Ему казалось, что на месте сердца у него образовалась дыра, непрерывно сочащаяся кровью. Он прижал кулак к груди. Боже милосердный! Он любит эту женщину.

Боль в груди усилилась. Джасперу стало трудно дышать. Он прислонился к стене, опасаясь, что может лишиться чувств.

Он любит ее.

Он любит ее, и, подгоняемый эгоистичной потребностью обладать ею, едва не навлек на нее гибель. Она может умереть.

Он зажмурился, потрясенный собственным эгоизмом. Желая во что бы то ни стало видеть ее рядом с собой, он бросился вдогонку за беглянкой, когда следовало просто смириться с мыслью, что она его не хочет. И теперь только по причине его тупого упрямства и неукротимой гордости Ронуэн находится на пороге смерти.

И не имеет никакого значения тот факт, что он убил Ламонта, равно как и то, что он убедил Риса привезти Ронуэн сюда. Если она умрет…

Джаспер даже съежился, не в силах осознать такое. Он не мог даже думать о такой возможности. Она должна выжить. У местного лекаря прекрасная репутация, да и Джослин сделает все от нее зависящее. И если его молитвы хотя бы что-то значат, она выживет.

А когда это произойдет… ему придется отпустить ее. Он должен позволить ей вернуться к жизни, к которой она стремится. Даже если Рис не был ее любовником, она любила его. Ведь она бежала именно к Рису, когда наткнулась на него.

Он невидящими глазами уставился на холодную серую стену. Вместо нее перед его мысленным взором предстала серая монотонность и холод его будущего. Пустота. Никакой любви. Никакой радости.

Без Ронуэн.

Когда скрипнула дверь, Джаспер, охваченный ужасом, подскочил. Из комнаты выскользнула Изольда и тщательно закрыла за собой дверь. Ее юное личико было бледным и встревоженным.

— Мама сказала, что если ты вымоешься и почистишь одежду, то сможешь зайти к Ронуэн, когда Ромни закончит.

— Как она? — хрипло выдавил Джаспер.

Изольда нахмурилась.

— Очень слаба. Ромни хотел пустить ей кровь, но мама не позволила. Она сказала, что Ронуэн и так потеряла много крови. Так что они промыли рану и зашили. — Детское личико скривилось. — У нее ужасная рана в боку, Джаспер. Очень глубокая. Я видела ее внутренности. Мне еще не приходилось видеть таких ран.

Джаспер судорожно сглотнул и огромным усилием воли поборол подступившую к горлу тошноту. Ему этого не вынести!

— Она выживет?

Он схватил Изольду за плечи и наклонился, так что они оказались лицом к лицу.

Глаза девочки наполнились слезами.

— Надеюсь на это… — Изольда всхлипнула и отвернулась. — Это все из-за меня, да?

— Из-за тебя? — искренне удивился Джаспер. — Помилуй Бог, Изольда, почему ты так думаешь?

— Потому что… потому что я пошла за ней и меня выкрали, а потом ты выследил Риса и поймал его, и она обменяла нас на него… Он ненавидел тебя и не мог допустить, чтобы она оставалась с тобой… Она сбежала, и ты бросился за ней… И ее ранили…

Изольда зарыдала.

— Нет, милая. — Джаспер обнял девочку и крепко прижал к себе. — Нет, Изольда, это не твоя вина. Даже не думай об этом.

— Но… — Изольда вздрогнула и, опустив заплаканные глаза, призналась: — Я же хотела, чтобы она умерла. Вначале. Я молила Бога, чтобы она умерла. Но потом передумала, а теперь… она действительно может умереть.

— Послушай меня, малышка, и запомни: ты не имеешь никакого отношения к тому, что случилось с Ронуэн.

Джаспер еще долго шептал ей на ухо успокаивающие и ободряющие слова, и Изольда наконец перестала рыдать.

— Никогда нельзя молиться, чтобы кто-нибудь умер, — тихо сказала она.

— Возможно, ты права. Но не думаю, что Бог обращает большое внимание на такие молитвы. А почему ты хотела, чтобы она умерла?

Губы девочки задрожали.

— Сначала… сначала я просто хотела, чтобы она ушла, потому что… потому что я знала, что ты ее любишь.

— А потом? — спросил Джаспер, видя нерешительность девочки.

— Потом, когда она и Рис взяли меня в заложники, я… я молилась, чтобы они оба умерли, и все их люди тоже.

Джаспер невесело улыбнулся и вытер ее мокрые щеки.

— Это совершенно нормальная реакция, милая. Любой на твоем месте чувствовал бы то же самое. Так что твоей вины в этом нет.

«Зато моя есть».

Девочка потерла кулачками глаза.

— Тот человек. Саймон Ламонт. Мама говорит, что это он виноват во всем.

Джаспер кивнул.

— Ее поразил его меч. Вот только удар предназначался мне. Она спасла мне жизнь.

— Правда? — Изольда несколько мгновений смотрела на своего дядю округлившимися глазами, затем порывисто обняла и крепко поцеловала в щеку. — Ронуэн, должно быть, тебя очень сильно любит.

Смутившись, Джаспер расцепил ее руки и встал. Если бы только это было правдой!

— Ронуэн сделала бы то же самое для Риса, твоей матери или любого другого небезразличного ей человека. Такая уж это женщина. Храбрая и преданная.

Они долго стояли рядом в тягостном молчании. Потом Изольда потянула дядю за руку.

— Пойдем, я помогу тебе помыться, чтобы ты смог навестить ее.

И Джаспер пошел за племянницей, позволив ей позаботиться о нем и испробовать себя в роли, которую ей когда-нибудь предстоит играть в собственном доме. Он снял грязную тунику и шенс, тщательно вымыл лицо, волосы и руки, надел чистую одежду, принесенную девочкой, и расчесал влажные волосы. Потом они, держась за руки, вернулись к двери, за которой лежала Ронуэн.

Здесь Изольда одарила его ободряющей улыбкой.

— Я войду первой.

Она скрылась за дверью, оставив его одного. Теперь, когда ему не надо было успокаивать Изольду, Джаспера снова охватила паника. Что, если Ронуэн не поправится? Как он сможет жить с таким острым чувством вины? А если она выживет, как он сможет ее отпустить? Все у него внутри сжалось, к горлу снова подступила тошнота.

Потом дверь открылась и Джослин жестом пригласила его войти. Он помедлил, глядя, как Ромни собирает свои инструменты, присыпки и пузырьки с жидкостями. Молча пожав плечами, лекарь удалился; за ним, повинуясь кивку матери, вышла Изольда. В комнате остались только Джаспер, Джослин и почти бесплотная фигурка на высокой кровати.

— Сейчас она спит, Джаспер. Дыхание нормальное, сердцебиение тоже не слишком слабое. — Джослин взяла его за руку и потянула за собой к кровати. — Думаю, что она поправится, если, конечно, не начнется лихорадка. Мне кажется, Ронуэн спасло то, что ты перевязал ее. Рана осталась чистой и закрытой. Посиди здесь, а я пойду немного освежусь.

— Ты уходишь?

В его голосе явственно прозвучала паника.

— Я скоро вернусь.

— А что, если… ну… я не знаю… Что, если ты ей понадобишься?

— Сейчас ей нужно только утешение, которое ты вполне способен ей дать, Джаспер. — Она подтолкнула его ближе к кровати. — Поговори с ней. Я не уверена, но она вполне может слышать тебя и даже ответить.

Сказав это, Джослин ушла, и он остался наедине с Ронуэн. Но не о таком уединении он мечтал.

Он вгляделся в ее бледное лицо, надеясь увидеть румянец на щеках, улыбку на губах, блеск в глазах. Ничего этого не было. Ее лицо было бледным до синевы, веки стали серыми. Это была все та же очаровательная лесная нимфа, которую он когда-то встретил у реки, но дух, пленивший его сердце, ее покинул. Он коснулся ее руки — она была холодной и безжизненной. В отчаянии он положил дрожащую ладонь на ее лоб.

— Ронуэн, вернись ко мне, любимая. Не покидай меня.

Издав то ли всхлип, то ли стон, Джаспер наклонился и запечатлел на ее губах легкий поцелуй.

Он ожидал, что ее губы тоже будут холодными, но они были теплыми, и даже шевельнулись, словно она пыталась ответить на поцелуй.

Джаспер вздрогнул. Исполненный надежды. Неудовлетворенный. Она что-то невнятно пробормотала, но ее глаза оставались закрытыми. И эта слабая, почти незаметная, реакция вызвала в нем сильнейшее, яростное желание, едва не убившее его.

— Ты просто эгоистичный сукин сын, — вслух обругал себя Джаспер.

Брови Ронуэн чуть заметно приподнялись, и он снова обругал себя, испугавшись, что потревожил раненую. Потом, вспомнив, что Джослин велела с ней разговаривать, неуверенно сказал:

— Ронуэн, если ты меня слышишь, прошу тебя, поверь, мне очень нужно, чтобы ты поправилась.

Он взял ее руку в свои, в очередной раз ужаснувшись, какая бледная, почти прозрачная у нее кожа. А ведь у нее были сильные руки. Ничего, с Божьей помощью они вновь окрепнут.

— Ронуэн, мы все ждем, когда ты проснешься. С Ламонтом уже разобрались. Тебе никогда больше не придется бояться его. И еще: мы с Рисом забыли о наших разногласиях. Теперь у нас общая цель: мы хотим, чтобы ты выздоровела… и разделила нашу радость от общей победы.

Ее губы пошевелились, и у Джаспера замерло сердце. Но она не издала ни звука и ему пришлось смириться с острым разочарованием. Он все равно не отпустит ее.

Если ему придется бодрствовать все ночь, он сделает это. Если надо будет все ночь держать ее за руку и просить остаться — значит, так тому и быть. Если ему придется молиться до тех пор, пока в его сердце не останется ни одной молитвы, он и на это согласен.

Но он не позволит это дорогой для него женщине покинуть его без борьбы.

 

Глава 24

Рис тоже бодрствовал. Он забрался на столетний дуб, росший на краю леса, и устроился на раздвоенной ветке, откуда был хорошо виден английский замок. Теперь, когда на землю мягкой кошачьей походкой надвигалась темнота, окутывая мир плотным покровом бледно-лиловых сумерек, он сидел, держа в руке почти опустевший бурдюк с вином, и мрачно разглядывал английскую крепость.

Живали Ронуэн?

Он закрыл глаза и прижался головой к шершавой, но прохладной коре. Как он мог оставить ее там, в стане врагов? Ведь она там совсем одна. Хотя она не считала их врагами. Не так, как раньше. Джаспер Фицхью изменил ее мнение, так же как и его брат когда-то изменил позицию Джослин.

На Риса внезапно нахлынула волна острой жалости к самому себе. Его все бросают. Первой была его мать.

И отец.

Он нахмурился, поднял бурдюк и допил вино. Его отец умер за своих людей. За свою семью и сына. И виноваты в этом братья Фицхью.

Рис изо всех сил сжал пустой бурдюк, сожалея, что это не шея Джаспера Фицхью. На какое то время, тревожась о Ронуэн, он позабыл, как сильно презирает этого человека.

Если она умрет, у него появится еще один повод убить проклятого ублюдка.

Он устремил невидящий взгляд в темнеющее небо. Если Ронуэн выживет, ничего не изменится. Она не была бы ранена, если бы Джаспер Фицхью — негодяй, что ни говори — не преследовал ее и не затравил как дичь.

Выживет Ронуэн или умрет, он ничего не должен Фицхью, кроме хорошего удара клинком.

Рэнд подгонял коня, стремясь побыстрее оказаться дома. Ему не терпелось увидеть приветливый огонек в теплых глазах Джослин. День был долгим и странным. Пришлось успокаивать людей, напуганных непонятной темнотой в разгар дня. Слава Богу, она не успела вызвать настоящую панику. Потом люди ехали молча — Рэнд подозревал, что они молча возносили молитвы Всевышнему.

Они ехали без устали и теперь находились не более чем в лиге от дома. Уже на следующем подъеме они увидят стены крепости. Постоянная угроза войны между Стефаном и Матильдой заставляла его уделять повышенное внимание строительству стен и возведению укреплений.

Он был погружен в думы об укреплении городских стен и стратегии обороны, когда ехавший впереди рыцарь остановился и привстал в стременах. Все остальные тоже остановились. На свет Божий были извлечены из ножен мечи. Окружающий рыцарей знакомый лес сразу показался таинственным и угрожающим.

— На поляне полностью оседланная лошадь, — доложил Осборн.

— Английская или валлийская?

— Седло валлийское, уздечка английская. Животное ухоженно. Возможно, лошадь английская, но не исключено, что краденая.

— А всадник?

— Всадника не видно.

Рэнд внимательно осмотрелся. Свет в борьбе с темнотой явно сдавал позиции. Один из рыцарей подвел к нему лошадь. Трое других прочесывали кустарник. Лошадь без всадника, да еще так близко к Роузклиффу? За время отсутствия он получил два сообщения от Джаспера: первое — о похищении Изольды, второе — о ее благополучном возвращении. Быть может, с тех пор случилась еще какая-нибудь беда?

— Возможно, всему виной эта странная темнота сегодня днем, — пробормотал Осборн.

Всадник мог запаниковать, и конь его сбросил.

— Вполне может быть.

Потом закричала сова. Рэнд взглянул вверх и увидел среди молодой листвы обутую в сапог ногу.

Он толкнул Осборна и показал ему на дерево. И сразу же его люди окружили дерево, трое лучников прицелились, если была нога, должно было существовать и тело. Вслед за этим самый молодой из рыцарей полез на дерево.

Человек на дереве или спал, или был мертв, но Рэнд не желал рисковать. По его сигналу рыцарь, который полез на дерево, дернул за свисающую ногу, и тот, кто скрывался среди ветвей, свалился со своего насеста.

Его удивленный вопль наглядно доказан, что человек жив, равно как и то, что он быстро схватился за одну из тонких веток, прервав свободное падение. При этом он оказался в еще более затруднительном положении, поскольку болтался на небольшом расстоянии от земли на виду у всех. Кто-то из англичан зажег факел и осветил незнакомца.

Рэнд увидел, что это крупный, но очень молодой парень, к тому же изрядно пьяный. Он был валлийцем, и хотя любой разумный человек испугался бы, глаза этого юноши пылали злобой и ненавистью.

Рэнд остановился прямо перед раскачивавшимся на ветке юношей.

— Так-так. Мы вроде бы не охотились, но поймали немаленького зверя. Кто ты такой?

Парень окинул его презрительным взглядам и перехватил поудобнее ветку, чтобы не упасть.

— Я верный сын этих холмов, чего нельзя сказать о тебе, — сквозь зубы процедил он по-валлийски.

Один из рыцарей перевел эту фразу тем, кто не слишком хорошо понимал валлийский язык, и люди возмущенно зароптали. Рэнд успокоил их одним лишь знаком. Передним был безбородый юнец, не выказывающий страха и понимающий английский язык. Ответ мог быть только один.

— Рис ап Овейн, — присвистнул он. — А ты здорово вырос, парень. Но по-прежнему любишь лазить по деревьям.

Рис отпустил ветку и легко спрыгнул на землю.

— И я по-прежнему ненавижу англичан, — выпалил он. Одной рукой он вытащил меч, второй — схватил кинжал. — Вам придется убить меня. Иного выхода нет.

— Хватайте его, — приказал Рэнд, и глазом не моргнув, — только не убивайте.

Схватка была жестокой, но очень короткой. Два рыцаря вступили с Рисом в поединок, а третий нашел тяжелую дубовую ветку. Один мощный удар по голове, и мятежник рухнул на траву.

Рэнд не желал долго возиться с беспокойным юнцом.

— Привяжите парня к его лошади — и бросьте в тюрьму. А я поспешу к жене. Сегодня был ужасный день, и мне необходимо побыть рядом с ней.

На утреннюю мессу пришли все, кроме Джаспера, Риса и Ронуэн. Рис мучился от головной боли в тюрьме замка, а Джаспер страдал от боли в сердце у постели Ронуэн. Обитателям замка было о чем помолиться, и в маленькой замковой часовне Святого Валентина звучали и просьбы, и благодарности, обращенные к Всевышнему. Джослин благодарила Бога за благополучное возвращение Рэнда и просила о снисходительности к Рису. Рэнд благодарил Бога за защиту своей семьи и просил о возможности остаться на пару часов наедине с женой.

Изольда благодарила Бога за возвращение своего любимого отца домой и просила, чтобы он оставил этого ужасного Риса в тюрьме до конца его дней. Гэвину же хотелось, чтобы в замке, куда ему предстояло отправиться на обучение, были и мальчики его лет.

Все молились о выздоровлении раненых, в том числе о Ронуэн. Но никто не молился так истово и горячо, как Джаспер. Навестив его после мессы, Джослин и Рэнд нашли его осунувшимся, с красными глазами и всклокоченными волосами.

— Ты видишь? — шепнула Джослин мужу. — Все как я тебе говорила.

Рэнд нахмурился, не в силах поверить в столь разительные перемены в его легкомысленном братце.

— Как поживает пациентка? — спросил он.

— Ронуэн, — ответил Джаспер. — Ее зовут Ронуэн. И в ее состоянии, увы, нет никаких перемен, — добавил он.

— Возможно, следует разрешить Рису увидеть ее, — громко сказала Джослин.

— Он здесь? — удивился Джаспер.

— Я поймал его вчера — он спал на дереве за дольменом Ньюлина, — пояснил Рэнд. — Джослин рассказала мне обо всем, что здесь произошло: о предательстве Ламонта, о сражении и ранении Ронуэн, — но Рис отказался ответить на вопрос, что его связывает с Ламонтом.

— Он вступил в сговор с Ламонтом, чтобы захватить Роузклифф, — сказал Джаспер, не сводя глаз с бледного лица Ронуэн. — Два дня назад люди Ламонта доставили в замок послание для тебя. Но в нем не содержалось ничего важного. Это был просто предлог, для того чтобы попасть в замок. Полагаю, на самом деле они прибыли, чтобы передать сообщение Ронуэн. — Он поднял измученные, больные глаза на брата. — Но вчера Рис назвал ее предательницей. Я не знаю, по какой причине. То ли потому, что она защищала меня, то ли… — Он погладил девушку по руке. — Видимо, она не смогла заставить себя принять участие в заговоре и вместо этого убежала.

— И ты последовал за ней, — констатировал Рэнд.

Наступившее молчание нарушила Джослин.

— Да, он последовал за ней. Скажи ему, Джаспер, почему ты это сделал.

Лицо Джаспера не выражало ничего, кроме отчаяния. Он взъерошил и без того растрепанные волосы.

— Я не мог позволить ей уйти.

— Но почему? — настаивала Джослин.

— Потому… потому что…

Рэнд обнял жену за плечи.

— Не терзай его, Джослин. Здесь и дураку все ясно. — Он вздохнул и нахмурил брови. — На нас, Фицхью, лежит проклятие, не иначе. Мы влюбляемся в женщин только из стана врага.

— Это и впрямь страшное проклятие, — улыбнулась Джослин и нежно чмокнула мужа в щеку. Потом она перевела взгляд на Джаспера, и ее лицо стало серьезным. — Скажи ей о своих истинных чувствах, Джаспер. Возможно, это вырвет ее из объятий сна, который пока не желает ее отпускать.

Джаспер взглянул на нее с сомнением и надеждой.

— Но что, если она любит Риса?

Рэнд тоже посмотрел на жену, и та упрямо сжала губы.

— Я в это не верю. Он, конечно, ей небезразличен, но она не влюблена в него. Это совсем другое чувство. Возможно, тебе стоит поговорить с ним.

Джаспер печально покачал головой.

— Он слишком ненавидит и презирает нас, чтобы быть честным. Он скажет то, что, по его мнению, причинит мне больше всего боли и даст ему максимальные преимущества.

Возразить на это было нечего, и Джослин с Рэндом ушли, предварительно заручившись обещанием Джаспера что-нибудь съесть. Оставшись наедине с Ронуэн, Джаспер потер лицо руками. Он был в полном изнеможении, глаза слипались, руки дрожали. Его клонило ко сну, но он боялся спать, опасаясь, что, если заснет, жизнь покинет это хрупкое тело. Поэтому он продолжал бодрствовать.

Повинуясь импульсу, он лег рядом с Ронуэн и обнял ее, будто хотел защитить от любого зла, и в первую очередь от ангела смерти. Она беспокойно зашевелилась, и Джаспер затаил дыхание.

— Ронуэн… — Нежные завитки на ее виске зашевелились от его дыхания. — Ронуэн, проснись, пожалуйста. Я… ты мне нужна, Ронуэн. Я люблю тебя. — Его голос на мгновение прервался. — Пожалуйста, Ронуэн, я так тебя люблю!

Ронуэн было очень холодно, однако она чувствовала тепло рядом с собой. Было тихо, но она слышала тихие слова мольбы, ощущала нежное дыхание жизни возле уха. Она пошевелилась и сразу застонала от боли.

В плотном тумане она увидела злое лицо Риса и острый меч, направленный в Джаспера.

— Нет, нет, Рис! — закричала она.

Джаспер побелел. Она звала Риса, а не его.

Что ж, утешил он себя, по крайней мере она заговорила. Она заговорила, и это уже само по себе было великим чудом. Она позвала Риса, и он позаботится, чтобы этот зов не остался безответным.

— Хорошо, Ронуэн, — сказал он. — Рис скоро будет здесь. Я об этом позабочусь.

У него сильно болело сердце, и он не смог удержаться — сильнее прижал ее к себе. Но она отпрянула и снова застонала:

— Нет… нет.

Джаспер никогда не плакал, во всяком случае со дня смерти его матери, когда был еще ребенком. Но теперь, когда он встал с кровати, слезы жгли ему глаза. Слишком долго он был тупоголовым идиотом, не желавшим принять и признать правду. Ее надо признать хотя бы сейчас. Глубоко вздохнув, Джаспер поморщился. Ему следует в конце концов смириться с фактом, что Ронуэн предназначена не для него. Она дважды спасала ему жизнь, но это вовсе не значит, что она его любит.

В любом случае он обязан ей жизнью и должен сделать все от него зависящее, чтобы сохранить жизнь ей.

Неожиданно глаза Ронуэн широко открылись. Они тут же закрылись снова, однако она чуть заметно нахмурила брови и зашевелилась.

Повинуясь импульсу, Джаспер наклонился и поцеловал ее в лоб. На этом ему, конечно же, следовало остановиться, но он не мог. Он поцеловал одну щеку, потом другую и замер, больше всего на свете желая коснуться ее губ.

Последний раз. Один последний поцелуй, чтобы пожелать ей благополучия и чтобы навсегда запомнить, как было бы чудесно, если бы она любила его, так же как он любит ее.

Он запечатлел на ее губах легкий поцелуй. Это ничего не значит, настойчиво убеждал он себя. Так друг целует друга, и ничего более. Но ее губы шевельнулись под его губами и, хотя это было сущим безумием, он не удержался и продлил поцелуй. Ее рот был теплым, податливым. И зовущим. Она вздохнула и раздвинула губы. Джаспер не мог оторваться.

Он склонился над ней, презирая себя и одновременно желая ее так, что болело все тело. Для верности он даже сцепил руки за спиной. Обхватив ее губы своими, он пробовал их на вкус, наслаждаясь каждым мгновением.

Ронуэн! Ронуэн!

Он молча просил ее любить его, принадлежать ему.

А потом Ронуэн вздохнула, и Джаспер отпрянул от кровати. Последний поцелуй закончился. Ему было бы легче, позволь она Ламонту пронзить мечом его сердце.

Выйдя в зал, он наконец обрел контроль над своими эмоциями. Слуге, который шел в комнату с подносом, на котором был хлеб и сыр, Джаспер на ходу приказал:

— Принеси еще один такой же поднос и кувшин вина.

Не останавливаясь, он направился к узкой лестнице, которая вела в подземелья замка. На полпути он встретил стражника и рявкнул:

— Рис ап Овейн находится здесь?

— Да, сэр Джаспер. Лорд Рэнд сказал, что…

— Освободи его.

— Что? — потрясенно воскликнул стражник.

Джаспер продолжал быстро спускаться с лестницы, пока не наткнулся на кованую решетчатую дверь, которая преграждала заключенным путь к побегу. Замок не требовал ключа, но довольно сложная конструкция не позволяла открыть его изнутри.

Рис лежал на соломенном тюфяке спиной к двери. Услышав шаги, вскочил на ноги. Увидев, кто его посетил, он напрягся и сжал кулаки.

— Но, господин, — запротестовал стражник, когда ему удалось догнать Джаспера. — Лорд Рэнд с меня шкуру спустит, если я отпущу этого человека. А сэр Осборн ему поможет. Это же опасный преступник.

— Я знаю это лучше, чем кто-либо другой, — ответил Джаспер, сверля глазами Риса. — Но Ронуэн зовет именно его.

Усталость на лице Риса сменилась возбуждением и тревогой.

— Она зовет меня? — Через мгновение он нахмурился. — Это какой-то обман?

Джаспер быстро открыл дверь.

— Это не обман. Она все еще не пришла в себя, но постоянно произносит твое имя. Я хочу, чтобы она выжила. Поэтому, даже если бы она позвала самого дьявола, я бы сделал все возможное, чтобы привести его к ней.

— Он и есть дьявол, — хмыкнул стражник и, на всякий случай достав из ножен меч, направил его в сторону Риса.

Джаспер не обратил на это никакого внимания. Он распахнул дверь в камеру Риса и сделал знак выходить.

Рис очень устал и отреагировал не сразу. Он немного постоял, глядя на своего извечного врага, и спросил:

— Чувствуешь себя виноватым?

Джаспер спокойно встретил враждебный взгляд юнца и ответил:

— Да.

Это был явно не тот ответ, которого ожидал юный мятежник. Прямота и честность врага явно произвели на него впечатление. Джаспер, помедлив, снова заговорил:

— Я хочу, чтобы она осталась в живых. Если ты хочешь того же, иди за мной. Нельзя терять время.

Он схватил Риса за локоть и потащил к двери.

Но парень высвободил руку.

— Я делаю это для нее, — высокопарно заявил он, — а не для тебя. — Потом он сплюнул на землю между ними. — Ты и тебе подобные ограбили нашу прекрасную землю. Своей жадностью вы сеете хаос. Вы насилуете наших женщин и убиваете мужчин…

— Ронуэн никто не насиловал, — сказал Джаспер, скрипнув зубами от ярости. — А ты все еще жив.

— Надолго ли? — фыркнул юнец.

В тревожном молчании слова Джаспера прозвучали одновременно и угрозой и утешением.

— Сколько она захочет.

Стражник, округлив от удивления глаза, провожал двух врагов, пока они неторопливо поднимались по узкой лестнице, ведущей в зал. Там все слуги бросили работу и тоже следили за странной парой.

Джаспер провел Риса по устланному тростником полу к широкой лестнице, ведущей на верхние этажи замка. Оружия у него не было, и все — от кухарки до пажей — восхищались безрассудной смелостью их господина.

Только одна Изольда осмелилась выступить против очевидных намерений Джаспера. Увидев ненавистного Риса в сопровождении безоружного Джаспера, она схватила за руку ближайшего к ней пажа и прошипела:

— Позови моего отца! Живо!

Мальчик стремглав понесся выполнять поручение молодой хозяйки, а тем временем Джаспер и Рис поднялись по лестнице и скрылись из виду. Тогда она схватила кочергу и, хотя ее сердце замирало от страха, поспешила через зал за ними.

 

Глава 25

Ронуэн больше не парила. Она опустилась вниз, и теперь лежала на кровати. Это был вовсе не твердый тюфяк, набитый соломой и покрытый овечьими шкурами. И не жесткая койка вдоль каменной стены. Это была удобная и, главное, высокая кровать, так что гулявшие по полу сквозняки Ронуэн нисколько не беспокоили.

Это была чудесная кровать, теплая и безопасная. Правда, если бы не тяжелое одеяло, от которого ей было очень тепло, она, наверное, улетела бы снова. Даже сейчас искушение было велико.

Но одеяло удерживало ее внизу, и, немного напрягшись, она даже могла слышать голоса. Голоса она узнавала. Потом ее осторожно обняла рука, и она улыбнулась. Джаспер не ушел. Он здесь.

Она мечтала, чтобы он остался с ней, удержал ее, не дал улететь. Похоже, он так и сделал. Теперь Ронуэн с превеликим трудом старалась открыть глаза, чтобы наконец увидеть его…

— …Ронуэн, ты меня слышишь?

Кончиками пальцев он погладил ее по лбу, призывая проснуться. Она сделала усилие и все же сумела открыть глаза, но увидела вовсе не лицо Джаспера.

— Рис, — прохрипела она.

Как это могло быть? Она хотела видеть не Риса, а Джаспера. Только Джаспера. Охваченная ужасом, она позволила тяжелым векам закрыться.

— Да, Ронуэн, это я, Рис.

Его рука тяжело легла на ее руку.

— Приди ко мне, любимая. Открой глаза, — просил он, но она была слишком усталой и разочарованной.

— Попробуй еще раз, — проговорил другой голос. — Не отпускай ее!

Ронуэн нахмурилась и постаралась разобрать, кому принадлежит второй голос.

— Она слишком тяжело ранена! — выкрикнул Рис. — Чтобы спасти твою недостойную жизнь, она подвергла опасности свою.

— Зови ее, черт бы тебя побрал! Все остальное потом!

Ронуэн еще раз открыла глаза. Теперь это получилось легче. Ей показалось, что она услышала голос Джаспера. Но в поле зрения был только Рис. Он склонился над ней, брови нахмурены, черные глаза встревожены.

— Ронуэн, я здесь. Не волнуйся, ты в хороших руках. Только не сдавайся.

И он похлопал ее по щеке.

Ронуэн заморгала. Свет был слишком яркий. Наконец расплывающаяся комната обрела обычные формы. Высокие потолки. Гладкие каменные стены. Кровать, на которой ей было так удобно лежать, имела красивый полог из темно-зеленого дамаста, который был открыт, чтобы допустить к ней солнечный свет, льющийся из высокого окна.

Все казалось Ронуэн знакомым, но она не была в этом уверена. Она повернула голову. Движение причинило боль, но она заставила себя оглядеться. Да, она определенно здесь уже была. Потом она судорожно вздохнула и поморщилась от сильной боли в боку. В голове окончательно прояснилось. Она находилась в замке Роузклифф и лежала в постели Джослин.

Но с ней почему-то был Рис, а не Джаспер, и это было очень странно. У нее отчаянно заколотилось сердце.

Почувствовав ее беспокойство, Рис нервно переступил с ноги на ногу.

— Не волнуйся. С тобой все будет в порядке. — Он посмотрел куда-то в сторону, и встревоженное выражение его лица сменилось злобным. — Вина за все ее несчастья лежит на тебе!

— Проклятие! Говори тише. Ты здесь, чтобы помочь ей.

Ронуэн осторожно покрутила головой. Она снова услышала голос Джаспера. Где он? Почему она его слышала, но не могла увидеть? А ей так надо было его увидеть.

— Джаспер, — прошептала она.

Ее тихий призыв привел Риса в ярость.

— Ты расстраиваешь ее! — воскликнул он. — Всякий раз, слыша твой голос, она начинает волноваться.

— Нет, — тихо проговорила Ронуэн.

Но ее голос был слишком слабым, чтобы преодолеть праведный гнев валлийца. Но тут распахнулась дверь и зазвучал еще один голос, звеневший от ярости.

— Отойди от нее! Отойди немедленно!

Изольда. Ее пронзительный крик вернул Ронуэн память. Было ужасное сражение. Но Джаспер уцелел. Рис хотел убить его, но заколебался. Потом кто-то другой… Ламонт! Он решил убить Джаспера собственными руками. Он бросился на Джаспера с мечом… Ронуэн нахмурилась. Больше она не помнила ничего.

— Я убью тебя! — закричала Изольда.

— Уходи отсюда, малышка, — сказал Джаспер.

Рис с нескрываемым презрением обернулся к девочке.

— Убирайся отсюда, девчонка! — отрывисто выкрикнул он.

В это время зазвучал еще один голос. Его обладателем явно был взрослый мужчина, привыкший командовать.

Ронуэн не могла уследить за ходом дискуссии, поскольку говорили все одновременно, поэтому она заставила себя приподняться на локтях. Теперь она по крайней мере видела всех участников сцены — как будто смотрела пантомиму на Рождество. Рис стоял спиной к ней, раскинув руки, словно хотел защитить ее ото всех остальных. Перед ним в дверном проеме стоял новый персонаж. Когда мимо него протиснулась Джослин и взяла его за руку, Ронуэн поняла, что это Рэнд.

Немного в стороне она увидела Джаспера, и ее взгляд остановился на нем. Он поймал в охапку Изольду и отобрал у нее увесистую кочергу. Очевидно, девочка собиралась напасть на Риса.

— Я его ненавижу! — кричала Изольда, вырываясь из объятий Джаспера. — Он сделает ей больно! Он всем причиняет только неприятности. Я хочу… я хочу, чтобы он умер! — взвизгнула она.

— Не надо, Изольда, успокойся, — сказала Джослин и прижала к себе дочь, освободив от нее Джаспера.

Рука Рэнда легла на рукоятку кинжала.

— Почему он не в тюрьме? — грозно спросил он Джаспера, не сводя подозрительного взгляда с Риса.

— Нет! — выкрикнула Ронуэн, хотя криком это можно было назвать только с большой натяжкой. — Не надо, не убивайте его!

Ее услышал только Джаспер. И именно он удержал своего брата.

— Ронуэн, — тихо проговорил он.

Все остальные участники бурной сцены наконец тоже вспомнили, что находятся у постели раненой, и обратили на нее внимание. Ронуэн в полном изнеможении опустилась на подушки.

— Ой! — вскрикнула Изольда, высвободилась из рук матери и бросилась к кровати, предусмотрительно обойдя Риса.

Джослин тоже поспешила к подруге. Рис мельком взглянул на нее, но продолжал настороженно следить за Рэндом и Джаспером.

— Даже не пытайся садиться, — строго приказала Джослин, но суровость ее тона смягчилась доброй улыбкой. — Ты была тяжело ранена, но, слава Богу, теперь начинаешь идти на поправку. Мы так долго ждали, когда ты проснешься. — Она посмотрела на Риса полными слез глазами. — Спасибо за то, что вернул ее в мир живых.

Рис на мгновение смутился, но почти сразу обрел привычное высокомерие.

— Мне не нужна твоя благодарность. Только ее. Если, конечно, твоя благодарность не подразумевает возвращение мне свободы.

Джослин многозначительно взглянула на Рэнда, но тот оставался бесстрастным.

— Мы поговорим об этом позже. А теперь прошу на выход. — Хозяин замка сделал повелительный знак Рису. — У постели больной должны находиться женщины.

— Ронуэн хочет, чтобы я остался! — выкрикнул Рис и обернулся к ней в поисках подтверждения, но Ронуэн отвернулась.

Она исподволь следила за Джаспером, надеясь, что он останется. Ей было необходимо услышать его голос, обращенный к ней.

Но Джаспер, не сводивший с нее печальных глаз, хранил молчание. Он выглядел измученным, словно только что вернулся после боя. Как долго она здесь? Что случилось? Неужели он во всем винит ее?

Потом она вспомнила черное небо в полдень и похолодела. Конец света, сказал Ньюлин. Конец света, каким она его знает.

Ронуэн закрыла глаза, но не смогла удержать две слезинки, скатившиеся по бледным щекам. Ее короткая жизнь в Роузклиффе закончилась.

— Мама, она из-за него плачет! Папа, — опять закричала Изольда, — отошли его отсюда.

Рэнд угрожающе глянул на Риса.

— Ты уйдешь по собственной воле, или мне придется выкинуть тебя отсюда?

Его голос был холоден и тверд словно стальной клинок.

— Он здесь по моей просьбе, — сказал Джаспер.

Ронуэн открыла глаза и увидела, что ее возлюбленный смотрит на своего брата прямо и твердо.

— Он пришел, чтобы помочь Ронуэн, и именно его присутствие привело ее в сознание. И я буду относиться к нему уважительно.

— Я не нуждаюсь в твоем уважении, — усмехнулся Рэнд.

— Не надо… не надо больше, — пробормотала Ронуэн.

Рана в боку болела немилосердно. Но это были всего лишь цветочки по сравнению с болью в сердце. Ничего не изменилось. Она все так же разрывается между преданностью Рису и любовью к Джасперу. Только теперь она даже не в силах контролировать свое собственное тело. Из глаз потекли слезы, которые она, как ни старалась, не смогла удержать.

— Вы закончите свои споры за дверью, — сказала Джослин.

Обойдя кровать, она решительно взяла Риса за руку и потянула к выходу. Он уперся и оглянулся на Ронуэн. Но та лишь покачала головой и прошептала:

— Уходи. Просто уходи.

Рис решительно высвободил руку, но через минуту, показавшуюся Ронуэн вечностью, подчинился. Кинжал Рэнда остался в ножнах. Джаспер втиснулся между Рисом и своим братом, и мужчины покинули комнату. Когда за ними захлопнулась дверь, Джослин прислонилась к ней и облегченно вздохнула. А заметив перекошенное и мокрое от слез лицо Ронуэн, поспешила к подруге.

— Мужчины бывают чрезвычайно утомительными. И если бы они иногда не демонстрировали свою полезность, мы, женщины, уже давно избавились бы от них. — Она взъерошила волосы Изольды и приложила ладонь ко лбу Ронуэн. — Но поскольку их изредка все же можно использовать, приходится терпеть их плохой характер и тупое упрямство. Вытри слезы, Ронуэн. Они договорятся без нас. Ты должна думать только о том, чтобы набраться сил. Ты нас очень испугала, — добавила она.

Джослин осторожно убрала одеяло и стала ощупывать повязку на боку Ронуэн.

— Давай посмотрим, как здесь дела. Изольда, подержи лампу.

В течение трех дней никто не навещал Ронуэн, кроме женщин из замка. Даже лекарь Ромни больше не заглядывал, предоставив уход за раненой Джослин, имевшей способную помощницу в лице Изольды. Ни Джаспер, ни Рис ее не навещали, а на вопрос о них она получила ответ, что с Рисом хорошо обращаются, а Джаспер отправился на охоту.

— Папа привез пару соколов, — сказала Изольда, — но сокольничий будет здесь всего две недели, так что папе и Джасперу надо как можно быстрее узнать все, что можно, о соколиной охоте и уходе за соколами.

Девочка замолчала и посмотрела в окно. День выдался ясным и солнечным.

— Ты бы видела, Ронуэн, как прекрасны эти птицы. У них блестящие мудрые глаза, и смотрят они на тебя так, будто понимают каждое слово. Гэвин от них не отходит. — Ой, смотри.

Она порылась в комоде и наконец извлекла на свет бледно-зеленое платье Джослин, очень простого фасона, но сшитое из тончайшей мягкой шерсти.

— Вот оно! Ты будешь чудесно выглядеть в нем.

Ронуэн платье оставило безразличным. Сегодня ей предстояло впервые ужинать со всеми в зале. Изольда помогла ей вымыть, высушить и расчесать волосы, которые теперь, источая тонкий аромат, рассыпались по плечам.

Зачем все это? Какой смысл заботиться о внешности, если единственному человеку, на которого она хотела бы произвести впечатление, настолько нет до нее дела, что он даже не удосужился навестить ее.

Ей было бы очень приятно увидеть одобрение, а может быть, и восхищение в глазах Джаспера, когда она будет спускаться с лестницы, как это было прежде. Только на этот раз она постарается не свалиться с последних ступенек. Хотя, пожалуй, ей уже ничего не поможет. Ее чарами он уже насытился, а после того как понял, что она оказалась предательницей, должно быть, и вовсе презирает.

Ронуэн постаралась взять себя в руки, чтобы, не дай Бог, не показать свое отчаяние.

— Я лучше надену свое платье, — сказала она. — Ты отлично потрудилась над ним.

Изольда положила платье Джослин на колени Ронуэн.

— Потрогай, какое оно мягкое и приятное на ощупь.

— Оно для меня слишком длинное, — возразила Ронуэн и отложила платье в сторону.

Откинув одеяло, она спустила с кровати ноги и поморщилась от боли. Рана болела почти так же сильно, как в день, когда Ронуэн пришла в себя, но теперь девушка немного окрепла и у нее хватило сил терпеть.

— Тебе нельзя самостоятельно вставать, — встревожилась Изольда.

— Тогда помоги мне, — раздраженно произнесла Ронуэн.

Заметив испуг на лице Изольды, она покаянно вздохнула.

— Прости меня, пожалуйста, Изольда. Я неблагодарная, знаю, но эта праздность сводит меня с ума. И еще я очень беспокоюсь о…

Не дождавшись продолжения, Изольда спросила:

— Ты беспокоишься о ком? О Джаспере?

Ронуэн стиснула зубы. Девочка никогда не уставала петь дифирамбы Джасперу. Она вдохновенно повествовала о том, как Джаспер самоотверженно вынес бездыханную любимую с поля брани, что, по ее мнению, делало их любовниками воистину эпического масштаба, о которых можно слагать поэмы. Ронуэн же точно знала, что, если бы не она, ни один из них не подвергся бы опасности. Но как ни пыталась Ронуэн подкорректировать рассказ, Изольда не желала слушать. Некоторые служанки тоже оказались под впечатлением. Глупые девчонки.

— Почему я должна беспокоиться о Джаспере? — Она встала на ноги, едва сдержав стон, и для верности ухватилась за столбик кровати, посчитав его достаточно надежной опорой. — Меня беспокоит судьба Риса.

Как всегда, упоминание об этом человеке, содержавшемся в подземельях Роузклиффа, привело девочку в ярость.

— Тебе вовсе не надо беспокоиться на его счет, — злобно сверкая глазами, выпалила она. — Его давно следовало повесить. Любой другой бандит, так упорно не желающий раскаяться, уже болтался бы на виселице.

Ронуэн вцепилась в столбик кровати, словно это была ее последняя надежда. Она похолодела, поскольку знала: Изольда говорит правду.

— Что с ним сделают?

Изольда пожала плечами, желая показать, что ничего не знает, но отвела глаза. Ронуэн моментально поняла, что девочке известно намного больше, и преисполнилась решимости выпытать правду.

— Имей в виду, Изольда, Рис вовсе не так жесток, как ты думаешь. На самом деле он добрый и отзывчивый юноша…

— Он злой! Настоящий головорез! — закричала Изольда, покраснев от злости. — У него черное сердце, мерзкий характер и… и никаких манер!

— Это не так.

— Так, так! Но он непременно изменится, когда им займется брат Гийом… — Она запнулась, перевела дух и опять повернулась к комоду. — Если ты обязательно хочешь надеть свое старое платье, мама…

— Кто такой брат Гийом? — удивилась Ронуэн.

Изольда надолго замолчала.

— Я не должна была говорить тебе об этом, — после паузы призналась она. — Собственно говоря, я даже знать об этом не должна.

— Кто он, этот брат Гийом?

— Папа его знает, — в конце концов ответила Изольда. — Он сенешаль замка в Нортумбрии.

— Монах? Сенешаль? — У Ронуэн подогнулись ноги. — Нортумбрия? Риса отправляют в Нортумбрию? Но почему?

— Не знаю. Мне все равно, — надменно ответила Изольда, но, взглянув на Ронуэн, смягчилась и подала ей табуретку. — Сядь, пожалуйста, а то упадешь и рана откроется.

— Нортумбрия… — повторила Ронуэн, начиная осознавать смысл этой кары. — Но ведь это в Англии.

— Северная Англия, недалеко от Шотландии. У папы есть карта всех Британских островов. Я знаю, где находится Нортумбрия, город Лондон и Эйре. Да сядь же! — воскликнула Изольда и почти силой усадила Ронуэн.

Некоторое время они молчали. Ронуэн сложила руки на коленях, стараясь смириться с тем, что сама привела своего друга детства к такому концу. Еще сильнее побледнев, она спросила Изольду:

— А что его там ждет? Что монах сделает с ним в Нортумбрии?

Изольда пожала плечами.

— Не знаю. Эту часть разговора я не слышала.

— Это инициатива Джаспера?

— Ты не должна сердиться на Джаспера, Ронуэн, — объяснила Изольда. — Это не его вина, а Риса. Проклятый разбойник сам навлек на себя неприятности.

— Где Джаспер?

— Я же говорила, он вместе с папой занимается соколами.

Страх за Риса придал Ронуэн сил, и она поднялась на ноги.

— Дай мне его, — сказала она, указав на очаровательное зеленое платье Джослин.

Если ей придется бороться за Риса, надо иметь как можно больше преимуществ.

 

Глава 26

Гэвин помог Ронуэн спуститься с лестницы, Изольда принесла изящную тросточку, вырезанную из вишневого дерева. Джослин внимательно наблюдала, но не задавала лишних вопросов — только поинтересовалась ее самочувствием. Правда, Ронуэн подозревала, что Джослин знает, куда она направилась.

Стражник при входе в подземную часть замка с ней не церемонился.

— Никаких посетителей — таков приказ! — рявкнул он и отвернулся.

Были бы силы, Ронуэн скорее всего попыталась бы прорваться мимо него. Но она понимала, что слишком слаба, поэтому молча повернула назад, проковыляла через зал, вышла во двор и направилась к воротам.

Изольда и Гэвин не отставали от нее ни на шаг. За ними спешила Гвен. У ворот Ронуэн остановилась и тяжело привалилась к холодной каменной стене. Через минуту Гэвин прикатил маленькую деревянную бочку и поставил ее вертикально, чтобы девушка могла сесть. Поблагодарив мальчугана, она села и облокотилась о трость.

Ронуэн была намного слабее, чем считала. Сможет ли она вернуться в свою комнату? Только она не имела намерения возвращаться — во всяком случае, пока не поговорит с Джаспером.

Утро выдалось солнечным и теплым, но после полудня небо затянуло тучами. Охотники еще не вернулись. Ронуэн терпеливо ждала. Когда-нибудь они все равно вернутся, а когда это произойдет, она будет у ворот, и Джаспер не сможет уклониться от встречи.

Изольда суетилась вокруг нее как наседка. Она принесла больной кружку козьего молока, немного изюма и два вида сыра. Все это было завернуто в чистую ткань. Прошло довольно много времени, и лишь убедившись, что все ее попытки разговорить Ронуэн оканчиваются неудачей, девочка удалилась.

Замок жил своей повседневной жизнью, на которой никак не отразилось ее ранение или драма Риса. Два каменщика выкладывали второй ряд камней для укреплений западной стены. Подмастерья грузили грубо обработанные камни на канатный подъемник, после чего, используя исключительно свою мускульную силу, медленно поднимали груз на стену.

Молочница загоняла коров и коз для вечерней дойки. Прачка спешила снять высохшие простыни, пока не пошел дождь.

Угрюмый молодой человек в сопровождении веселого стражника, что-то бормоча, шел клюку, закрывавшему выгребную яму. Кто-то должен их периодически чистить. Эту работу обычно поручали в качестве наказания провинившимся, и ее выполнение, в силу весьма специфического характера, обычно гарантировало отсутствие каких-либо рецидивов.

Ронуэн медленно оглядела двор, причем совсем другими глазами. Замок Роузклифф был эффективной самостоятельной единицей, где высокий уровень жизни обеспечивался постоянной координацией действий всех обитателей. Деревня Каррег-Ду была почти такой же, пока был жив дядя Джослин. Но после его смерти, ввиду отсутствия энергичного лидера, способного поддержать порядок и организовать работу, она пришла в упадок и стала больше походить на Афон-Брин, где жить было тяжело, а обитатели постоянно враждовали друг с другом.

Открытие оказалось весьма неприятным, но с правдой не поспоришь. Замок Роузклифф был хорошим местом для жизни и работы.

Это вовсе не значило, что намерение английского короля править Уэльсом следовало приветствовать. Да и не каждый английский лорд приносит такой мир и процветание на свои земли. Но в случае замка Роузклифф истина была очевидной. Эта часть Уэльса была мирной и процветающей как для валлийцев, так и для англичан. Бунтовщиков здесь не было, кроме Риса и его небольшой команды.

Почему так?

Ронуэн услышала, как женщина зовет ребенка, — так ведь это Джослин отчитывает непослушного Гэвина. Хозяйка замка Роузклифф говорила по-валлийски, и сын отвечал ей на том же языке.

Очевидно, смешанный брак хозяина замка и валлийской девушки, решила Ронуэн, пошел во благо Роузклиффу. Слияние двух культур и забота о чувствах друг друга. Она улыбнулась, согретая надеждой, которую пробудило это понимание. Если бы только Рис мог посмотреть вокруг ее глазами!

Но причина не только в смешанном браке, поняла Ронуэн. Одного только брака было бы недостаточно. Любовь — вот секрет мира, царившего здесь. Джослин действительно любит Рэнда, который отвечает ей тем же. Любовь создает основу для процветания.

Ее улыбка угасла. Может быть, она слишком поторопилась, отвергнув предложение Джаспера? Прими она его, быть может, все сложилось бы по-иному?

Ронуэн ожесточенно потерла рукоятку трости. Увы, на этот вопрос можно было дать лишь один ответ — «нет».

Она и Джаспер вовсе не то же самое, что Джослин и Рэнд. Ведь Джаспер не любит ее так сильно, как Рэнд любит Джослин. Ронуэн, конечно, любит его, но эта любовь безответна. А значит, все остальное не имеет смысла.

Тени во дворе постепенно удлинялись, а Ронуэн так и сидела у ворот, погруженная в невеселые мысли. От них ее отвлекли крики стражников. Охотники возвращались домой.

Она с трудом поднялась на ноги. Встретить Джаспера должна сильная женщина, а не беспомощный инвалид. Ему не удастся уйти от разговора из-за беспокойства о ее здоровье.

Ворота открыли, опустили мост. Она видела, как всадники скачут к замку. Рэнд и Джаспер находились во главе отряда — оба высокие и сильные. Оба такие разные, но физическое сходство несомненно. И только одному из них удалось задеть самые чувствительные струны ее души, только один завладел ее чувствами.

Ронуэн вздохнула и выпрямилась. Боль в боку была сильной. Хорошо бы она могла обойтись без тросточки. Хотя все это по большому счету не важно. Главное — спасти жизнь Риса, томящегося в подземелье. Конечно, Рис заслужил враждебное отношение англичан, но его вины в этом не было. Так сложилась жизнь. Оставалось только убедить в этом Джаспера.

Наконец лошадиные копыта застучали по мосту, и всадники въехали во внутренний двор. Заметив Ронуэн, Рэнд сначала вытаращил глаза, а потом незаметно покосился на Джаспера.

Выражение лица Джаспера расшифровать было труднее.

Оба брата остановились перед ней — остальные охотники проехали дальше. Сокольничий придержал лошадь и взял у Рэнда птицу. Вскоре пыль осела и воцарилась тишина. Тогда Рэнд обратился к ней.

— Я рад, что вам лучше, Ронуэн.

Ронуэн подняла глаза на хозяина замка.

— Я в неоплатном долгу перед вами и Джослин. За мной так хорошо ухаживали. Если бы не вы, я бы умерла.

— Нет, это я ваш вечный должник, — ответил Рэнд. — Вы дважды спасали жизнь моему брату. Можете рассчитывать на меня. Для вас я готов сделать все, что в моих силах.

— Вы можете быть уверены, лорд Рэнд, что я больше никогда, ни за что на свете не стану участвовать в заговорах против вас и вашей семьи. Вы стали мне очень дороги.

Рэнд кивнул и покосился на брата.

— Вы хотите что-то обсудить со мной? Или вы ждали Джаспера?

Ронуэн охватила дрожь. Она нервно стиснула рукоятку трости, не решаясь взглянуть на Джаспера.

— Если вы можете какое-то время обойтись без вашего брата, я хотела бы с ним поговорить.

— Как вам будет угодно, — кивнул Рэнд и поскакал дальше.

Во дворе остались только Ронуэн и Джаспер — и еще два шумных стражника у ворот, служанка, медленно бредущая к колодцу, и любопытные рабочие на лесах.

Джаспер их тоже видел и чувствовал себя очень неуютно под их беззастенчивыми взглядами. Он поерзал в седле, которое заскрипело, и опустил капюшон. Гелиос дергал головой и нервно переступал с ноги на ногу — ему хотелось быстрее попасть в конюшню, где его досыта накормят.

— Возможно, ты предпочтешь какое-нибудь другое место, — проговорил Джаспер, указав на главный зал замка.

— Нет. Только не там. Может быть… мы могли бы пройтись.

Джаспер окинул Ронуэн оценивающим взглядом.

— Ты вряд ли способна пройти больше десяти шагов, — скептически пробормотал он. — Почему ты меня здесь ждешь? Ты слишком слаба, чтобы…

— Но тебя не было три дня! Где еще я могла тебя увидеть?

Джаспер бросил взгляд на стражников, которые даже не пытались скрыть своего любопытства, и нахмурился.

— Тогда мы покатаемся.

Он подъехал к Ронуэн и наклонился, чтобы поднять ее в седло. Она застыла в ожидании сильной боли, которая станет неизбежным следствием такой процедуры. Джаспер понял ее неправильно.

— Проклятие! Ронуэн! Чего ты от меня хочешь?

Она попятилась и сразу застонала — любое резкое движение вызывало боль. Когда она прижала руку к забинтованному боку, Джаспер побелел.

— Прости меня, я просто идиот, — пробормотал он и спешился.

Почувствовав свободу, Гелиос направился в конюшню.

— Нет, ничего страшного, все нормально, — поспешно проговорила Ронуэн и посмотрела куда-то мимо него.

За воротами был виден мост, ров с водой, дальше начинался город. Ронуэн целый день ждала Джаспера, и теперь не знала, что сказать.

— Может быть, ты сядешь?

Она кивнула.

Где-то хлопнула дверь и послышался голос Изольды:

— Иди же сюда, Гвен. Если мы поспешим, то успеем найти пятнистого котенка раньше, чем совсем стемнеет.

Ронуэн с трудом подавила желание рассмеяться. Похоже, все в замке любят подслушивать. Хлопнула та же дверь, но на этот раз послышался голос Джослин:

— Девочки, немедленно вернитесь в дом.

— Но, мама, я только хотела помочь Гвен!

— Смотрите! — перебила Гвен. — Там Ронуэн и дядя Джаспер.

— Возможно, сейчас не самое удобное время, — вздохнул Джаспер. — К тому же я грязный после охоты.

— Нет, — продолжала настаивать Ронуэн. — Я бы хотела поговорить сейчас.

«Пока я не разрыдалась», — добавила она про себя.

— Ну, если так, — Джаспер огляделся, — давай прогуляемся и найдем укромное местечко.

— Очень хорошо, — воскликнула Ронуэн и направилась к воротам.

Она была исполнена решимости совершить короткую прогулку. Но с каждым шагом ее энергия убывала. Она дошла до моста и двинулась по нему, тяжело опираясь на трость, — все медленнее и медленнее. Джаспер молча держался рядом, но в конце концов его терпение кончилось.

— Я понесу тебя.

— Нет!

Ронуэн была уверена, что столь тесный физический контакт станет для нее непосильным испытанием.

— Иначе мы никуда не уйдем. Ну же, Ронуэн, я не причиню тебе боли; просто скажи, как тебя взять.

— Нет! — в панике вскрикнула она, но почувствовала, что колени подгибаются. — Ну ладно.

Джаспер успел поймать ее как раз вовремя. Одной рукой он обхватил ее за спину, другой — под коленями.

— Это будет труднее всего, — пробормотал он, причем его губы оказались в непозволительной близости от ее уха.

Потом он бережно поднял девушку.

Она судорожно вздохнула и с трудом сдержала стон, но острая боль сразу исчезла.

— Ты можешь обнять меня за шею?

Ронуэн сделала это и оказалась во власти уже не физической боли.

Джаспер быстрыми шагами пересек мост, бережно прижимая к груди свою спасительницу. Но то, что для него было всего лишь проявлением доброты и сострадания, она восприняла как любовные объятия. За те несколько минут, которые он держал ее на руках — за это время небо успело стать из бледно-лилового темным, — она лишилась тщательно выстроенной защиты от своих глубоких чувств к этому мужчине.

Может быть, не так уж плохо выйти замуж за человека, который ее не любит? Гораздо хуже тосковать по нему до конца жизни.

Понимая, что ведет себя неразумно, Ронуэн положила голову на плечо Джаспера, глубоко вдохнула исходивший от него запах лошадей, кожи и крепкого мужского пота и позволила себе расслабиться.

Долгое ожидание, терзающая сердце тревога — все это исчезло, уступив место ни с чем не сравнимой радости, которую она испытывала в его объятиях. Она хотела бы, чтобы эта прогулка никогда не кончалась. Но когда Джаспер свернул с дороги и стал осторожно пробираться через кустарник, Ронуэн заставила себя вспомнить о своей цели.

— Мы уже зашли достаточно далеко, — пробормотала она.

— Осталось совсем чуть-чуть. Здесь есть маленькая, поросшая мягкой травой полянка, где тебе будет удобно.

— Я не настолько хрупкая, как тебе кажется, Джаспер.

Ронуэн ощутила, как он напрягся. Совсем немного и на несколько мгновений, но она все равно почувствовала.

— Может быть. Но у меня уже вошло в привычку заблуждаться на твой счет, не правда ли, Ронуэн?

Джаспер посадил ее на траву, так что она могла прислониться спиной к валуну, наполовину заросшему ползущими растениями. Она подоткнула юбку вокруг ног и попыталась сосредоточиться. Пришлось констатировать, что ее былая решимость исчезла. Что он имел в виду, говоря, что всегда недооценивал ее?

Потом она взглянула снизу вверх на Джаспера. Он стоял чуть в стороне, расставив ноги и скрестив руки на груди. Остатки решимости растаяли как утренний туман. Мужчина казался неприступным. Суровым и неумолимым.

— Итак, — начал Джаспер, — что ты хотела мне сказать?

Ронуэн нахмурилась.

— Я не могу говорить, когда ты нависаешь надо мной как обозленный бог-громовержец.

Даже в сгущавшейся темноте, при тусклом свете поднимавшейся луны, она увидела, как его губы дернулись.

— Очень хорошо, — пробормотал Джаспер.

Он выпрямил руки, опустился на одно колено и оперся локтями о другое.

— Так лучше?

Ронуэн все равно чувствовала, что он чувствует себя не в своей тарелке и в любой момент готов исчезнуть.

Как же он должен ненавидеть ее за предательство!

Она прикрыла глаза и постаралась взять себя в руки. Если она и дальше будет тянуть время, то никогда не скажет все, что хотела.

Ронуэн решительно прочистила горло, но тут заговорил Джаспер.

— Мне только что пришло в голову, что я не выполнил свой долг перед тобой. Следовало уже давно поблагодарить тебя за спасение моей жизни.

От изумления Ронуэн разинула рот.

— О чем ты говоришь? Это ты спас мне жизнь — перевязал и привез в Роузклифф.

Джаспер склонился ниже. Его лицо было серьезным и даже немного торжественным.

— Ты приняла на себя удар мечом, предназначавшийся мне. Ламонт убил бы меня, если бы не ты. Разве ты не помнишь?

Ронуэн попыталась осознать удивительную новость. Она помнила, как Джаспера поставили на колени два толстых стражника, помнила, как Рис заколебался, когда Ламонт стал подначивать его убить безоружного пленника. Потом Ламонт бросился вперед. Больше в ее памяти не осталось ничего. Она ошеломленно покачала головой.

— Я ничего не помню. Как тебе удалось освободиться?

Джаспер рассказал ей всю историю от начала до конца.

Ронуэн с изумлением слушала, как Рис разозлился на Ламонта, как освободил Джаспера и два врага объединились, чтобы дать отпор третьему.

Закончив рассказ, он несколько минут молчал, а потом проговорил:

— Так что, как видишь, ты опять меня спасла. Десять лет назад ты спасла мне руку, а может быть и жизнь. Сейчас я определенно обязан тебе жизнью. Не помешай ты Ламонту, у меня бы не было ни единого шанса.

Ронуэн поморщилась.

— Ты забываешь, что не далее чем несколько недель назад я пыталась пробить стрелой твое сердце.

— Совершенно верно, — усмехнулся Джаспер. — Но ты уже давно искупила свою вину за неудавшееся покушение. Ты спасла мне жизнь, и я снова у тебя в долгу.

«Ну так заплати свой долг, попроси моей руки, — хотелось крикнуть Ронуэн. — Повтори свое предложение и позволь мне на этот раз согласиться. И тогда все твои долги будут оплачены».

«А как же Рис?» — ехидно полюбопытствовал ее внутренний голос.

Понурившись, Ронуэн сказала:

— Мы оба пережили нелегкие времена. Десять лет назад виной тому был Овейн — валлиец, дурно обращавшийся и предававший своих же людей. На этот раз — Ламонт, англичанин. Но мы… мы живы и… и…

Она опустила голову и посмотрела на свои руки, нервно мявшие ткань юбки. Джаспер был человеком чести и всегда платил свои долги. Ей оставалось только просить.

Она вздохнула и несмело подняла глаза.

— Ты можешь объяснить, почему Рис содержится в тюрьме Роузклиффа? Если он освободил тебя, чтобы ты мог схватиться с Ламонтом, значит, это он спас тебе жизнь, а не я.

При одном лишь упоминании имени Риса Джаспер замкнулся. Даже нахмуренный лоб разгладился. Его лицо стало абсолютно непроницаемым.

— Скажи прямо, чего ты от меня хочешь, Ронуэн? — бесстрастно проговорил он. — Не заставляй угадывать твои мысли. Как показала практика, это у меня не слишком хорошо получается.

Ронуэн стиснула губы и сцепила пальцы.

— Пожалуйста, — начала она, но тут же замолчала. Наружу грозили вырваться эмоции, которые лучше было навсегда похоронить. — Если ты действительно считаешь, что мне чем-то обязан, прошу тебя, отпусти Риса.

У Джаспера задергался глаз. В остальном он остался неподвижен и молчалив словно каменное изваяние.

— Он пленник моего брата, а не мой. Тебе лучше обговорить этот вопрос с Рэндом.

— Но ведь Рис помог тебе. Ты сам сказал. Попроси за него, Джаспер!

Ронуэн всем телом подалась вперед и протянула к нему руку.

Мужчина отпрянул, словно она угрожала ему оружием. Вскочив на ноги, он нервно зашагал взад-вперед по поляне.

— Я уже сделал то, о чем ты просишь. Я просил Рэнда отпустить парня. Но он не хочет. Не забывай, что твой дружок совершил много преступлений. Он уже давно изводит англичан, да и своих соотечественников, которые хотят жить с нами в мире. Однако те преступления — сущая мелочь по сравнению с его последними деяниями. Он похитил Изольду — маленькую девочку. Если бы мы не нашли его лагерь, кто знает, чем бы все это кончилось.

— Он никогда не причинил бы ей вреда.

— Возможно, но лишь до тех пор, покаты была там, чтобы этому помешать, — возразил Джаспер. — Изольда нам все рассказала. Но он не заплатил за это преступление. Потом он вступил в сговор с Ламонтом, чтобы захватить замок Роузклифф.

— Но он же так и не претворил этот план в жизнь!

— И снова потому, что ты все испортила.

В ответ на ее удивленный взгляд, Джаспер усмехнулся.

— Удивляешься, откуда мне это известно? Не забывай, что он еще мальчишка и его эмоциями легко манипулировать. Мне стоило только его слегка подразнить, чтобы выведать правду. Ты покинула Роузклифф раньше, чем он смог осуществить свой план. — Он остановился и взглянул на Ронуэн в упор. — Почему ты это сделала? Скажи, почему?

Она закрыла глаза и отвернулась.

— Такой вопрос может задать только мужчина. Я не хотела, чтобы пролилась кровь — все равно, английская или валлийская. Я не могла помогать Рису, зная, что это произойдет.

— Поэтому ты сбежала.

— Да.

— А я бросился за тобой.

Ронуэн снова подняла глаза.

— Да, ты последовал за мной. Но почему?

Джаспер уже начал было оттаивать, но, услышав вопрос, снова заледенел. Она видела, как напряглось его лицо и скривились губы.

— Почему? Полагаю, ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос. Я все еще хочу тебя. Не более того.

«Не более того». Как глубоко ранили ее эти вполне обычные слова. И все же что-то в его словах было фальшивым. Ронуэн и хотела, и боялась узнать правду.

Она собралась с силами и смело встретила его насмешливый взгляд.

— Ты все еще можешь получить то, что хочешь.

Его хмурый взгляд ясно говорил о том, что разговор лучше не продолжать.

— Вряд ли ты уже достаточно здорова, чтобы заниматься активными физическими упражнениями.

— Ничего, я скоро совсем поправлюсь.

Теперь у Джаспера дернулась щека, а глаза полыхнули яростью.

— Иными словами, ты готова стать шлюхой ради него? Чтобы освободить Риса, ты снова станешь ублажать меня?

Ронуэн было невыносимо слышать его несправедливые слова.

— Я никогда не ублажала тебя ради него.

— Это ты сейчас так говоришь. А что было между нами в ту последнюю ночь? Ты специально выследила и завлекла меня в постель, чтобы я не закрыл боковые ворота.

— Я пришла только ради себя.

— Вот как? Что ж, разница действительно очевидна. Ты распутничала со мной, чтобы обеспечить свой побег.

— Я пришла только ради себя, — повторила Ронуэн, с трудом поднимаясь на ноги. — Ради… ради…

Она не договорила.

— Ради собственного удовольствия? — услужливо подсказал Джаспер.

Он уверенно кивнул и рассмеялся; правда, в его смехе не было настоящей веселости.

— Что ж, ты пощадила мою гордость. Пришла ко мне ради собственного удовольствия. Это утешает. По крайней мере твоего любовника не в чем упрекнуть.

— Он не мой любовник! И тебе это известно лучше, чем кому-либо.

— Возможно, он не обладал твоим телом, но, черт возьми, Ронуэн, слепому ясно, что он владеет твоим сердцем. Все, что ты делаешь, предназначено для него.

Ронуэн казалось, что злые слова эхом разносятся во тьме ночи.

— Именно это так тебя злит? — тихо спросила Ронуэн. — То, что я люблю его сердцем?

Она слышала хриплое дыхание, но ничего более.

— Джаспер, ответь мне. Я имею право это знать.

— Да, — отрывисто бросил он. — Но это ничего не значит. — Он сделал неопределенный жест рукой. — Хватит об этом. Ты сделала мне предложение, но я не могу его принять. Рэнд все равно не освободит Риса, а я больше не стану его об этом просить. Говорить больше не о чем. Пойдем отсюда, — добавил он немного мягче. — Ты совсем измучена. Я отнесу тебя обратно в замок.

Он сделал три шага к ней и неожиданно остановился на расстоянии вытянутой руки. Они сверлили друг друга взглядами. Ронуэн еще никогда не чувствовала себя такой безнадежно несчастной. Она не сомневалась, что после возвращения в замок он никогда больше к ней не подойдет. Но она еще не была готова смириться с такой перспективой, поэтому, не обращая внимания на сердечную боль и на его очевидное желание сделать ей еще больнее, она сказала:

— Ты спал со многими женщинами.

Джаспер отпрянул.

— Это тебя не касается.

— Я знаю, только пытаюсь понять.

— Что же ты хочешь понять?

— Ты бесишься из-за того, что, по твоему мнению, Рис владеет моим сердцем. Скажи, ты старался завладеть сердцем каждой женщины, с которой спал? — настойчиво спросила она.

После долгого молчания Джаспер ответил:

— Нет.

Сердце Ронуэн по непонятной причине забилось сильнее.

— Тогда почему… я хочу сказать, почему для тебя имеет значение…

Она запнулась, не в силах облечь свою мысль в слова. Тут же заговорил Джаспер.

— Ты хочешь спросить, почему это для меня имеет значение в твоем случае? Ты желаешь знать, почему меня доводит до безумия мысль, что ты его любишь? — Он невесело хохотнул. — А ты как думаешь?

Ронуэн шагнула к нему. Лунный свет сделал Джаспера странным, мистическим созданием, сотканным из бледных и темных теней. Холодным и отстраненным. Но он страдал, и вероятнее всего, из-за нее. Она коснулась грубой ткани его туники.

— Скажи мне, — шепотом попросила она, — почему это имеет для тебя значение?

Джаспер буквально впился в нее взглядом и накрыл ладонью ее руку.

— Я был настолько глуп, что надеялся… — Он заколебался, и Ронуэн затаила дыхание. — Я думал, что ты можешь стать для меня хорошей женой.

Ронуэн разочарованно вздохнула, но она подошла слишком близко к цели и не желала отступать.

— Да, ты действительно однажды предлагал мне замужество. Но почему?

Было видно, что Джаспер не хочет отвечать.

— Скажи мне! — потребовала она, даже слегка повысив голос. — Скажи!

— Да потому что я любил тебя!

Выкрикнув это, он заметался по поляне, ероша волосы то одной, то другой рукой. Ронуэн вздрогнула, потрясенная его словами. Она обхватила себя руками за плечи, пытаясь сдержать дрожь.

— А ты мог бы снова полюбить меня, если бы знал, что я тоже очень тебя люблю?

Джаспер так и застыл с поднятыми руками, а Ронуэн внезапно похолодела от неуверенности. Что, если он ответит «нет»?

Джаспер медленно опустил руки и повернулся к ней. Его тело было напряжено, брови удивленно приподняты.

— Если бы я знал, что ты любишь меня… — Он хрипло вздохнул, а в его глазах Ронуэн увидела страх, тоску и надежду. — Ты хочешь сказать, что любишь меня?

Ронуэн медленно кивнула и, судорожно сглотнув, едва слышно произнесла:

— Я очень тебя люблю. Уже давно.

— Неужели это правда? — прошептал Джаспер.

Он протянул руку к любимой, но тут же отдернул.

— Это правда или очередная уловка, чтобы выручить из тюрьмы Риса?

— Это чистая правда, Джаспер, — сказала Ронуэн. — Хотя не стану отрицать, что я действительно хочу спасти Риса. Он не заслуживает того, чтобы сгнить в тюрьме.

— Рэнд и не намерен подвергать его длительному заключению.

— Что? — Она не смогла скрыть искреннего изумления. — Ты говоришь правду?

— Да, — выпалил Джаспер и тут же нахмурился. — Это что-нибудь меняет?

Ронуэн почувствовала такое облегчение, что не могла не рассмеяться.

— Да. Нет. Я имею в виду, это ничего не меняет в моей любви к тебе.

Она замолчала.

— Продолжай! Как насчет Риса?

Ронуэн поняла, что пора забыть о гордости и страхе.

— Это ничего не меняет, Джаспер. Это сильное и глубокое чувство. Но… но мне нелегко смириться с тем, что твой брат станет моим братом после нашей свадьбы… если, конечно, ты все еще намерен жениться на мне, — прошептала она.

— Намерен.

— Правда?

Джаспер подошел к Ронуэн вплотную, взял ее руки и начал целовать. Легкими словно перышко поцелуями он покрывал каждый пальчик. Через несколько долгих минут он поднял голову, и глаза влюбленных встретились.

— У меня были другие женщины, Ронуэн. Я не стану тебе лгать. Но я никогда не хотел от них ничего, кроме минутного удовольствия. Но ты… С того момента как увидел тебя на берегу, я хотел большего. Ты даже не представляешь себе, как мне необходимо быть уверенным в твоей любви, — взволнованно выпалил Джаспер.

Глаза Ронуэн наполнились слезами. Слезами счастья.

— Я так люблю тебя, Джаспер, — рассмеялась она и в испуге прикрыла рот ладошками. — Я не хотела тебя любить, но люблю.

И она оказалась в объятиях любимого, моментально позабыв о боли в боку. Их поцелуй был долгим и страстным.

— Ронуэн… Ронуэн… — бормотал Джаспер, покрывая поцелуями ее губы, щеки, глаза.

— Я люблю тебя, Джаспер.

— Тогда выходи за меня замуж завтра.

— Да.

— Лучше сегодня вечером.

— Договорились.

Джаспер подхватил ее на руки и устремился к замку. Стражники встретили его смехом. Изольда, заметив, как он почти бегом пересекает мост, захлопала в ладоши от радости.

Появившаяся из тени Джослин понимающе улыбнулась, а Ронуэн уткнулась в плечо Джасперу, боясь расплакаться от переполнявших ее эмоций.

— Интересно, в этом замке можно найти уединенное место? — разочарованно пробормотал Джаспер.

— У вас позже будет сколько угодно времени, чтобы остаться вдвоем, — со знанием дела проинформировала Джослин.

— Мы поженимся, — сообщила Ронуэн и, улыбаясь, чмокнула Джаспера в шею.

— Мы знаем, — в один голос ответили Джослин и Изольда.

Пока влюбленные шли через двор, вокруг них собиралось все больше народу: две любопытные служанки, Осборн и еще два рыцаря, Гэвин и Гвен. Все вошли в зал, где их ожидал ухмылявшийся Рэнд. А Ронуэн тем временем во все глаза смотрела по сторонам.

Снаружи Роузклифф казался холодной и очень грозной крепостью, а внутри это был настоящий дом — теплый, приветливый и безопасный.

Неожиданно она вспомнила слова Ньюлина: «Конец света, который ты знаешь».

Да, ее прежняя жизнь закончилась. Однако новая будет лучше. Такой ее сделает любовь.