Глава 19

Джаспер… Джаспер…

Его имя мучило Ронуэн все сильнее с каждым шагом, уводившим ее от любимого. Пока он спал, свеча догорела и погасла, и Ронуэн поняла, что наступил час расставания. Было еще совсем темно, но край неба уже посветлел.

Девушка стояла на безлюдном в этот час дворе и старалась побороть свои сомнения. Она получила все, о чем только могла мечтать, — восхитительную ночь в объятиях любимого мужчины. И должна довольствоваться этим.

И все же ее рука непроизвольно прижалась к животу. «Молю тебя, Боже, сделай так, чтобы я зачала от Джаспера». Несмотря на все трудности, непременно сопровождающие жизнь одинокой матери, она страстно желала ребенка от Джаспера. Хотела выносить его, родить, заботиться о нем, дать ему всю любовь, которую она не сможет дать возлюбленному.

В темноте громко замяукала кошка, и Ронуэн вздрогнула от испуга. Ей ответила другая обладательница не менее пронзительного голоса. Лениво тявкнула собака — вероятно, ей не хотелось просыпаться, чтобы приструнить обнаглевших кошек. Ронуэн призвала себя проявить благоразумие. Пора было уходить из Роузклиффа.

Она внимательно огляделась и, стараясь держаться в тени, направилась к кухне. Если ни у кого нет второго ключа, путь к свободе ей будет преграждать только балка. Снаружи никто не войдет, зато выйти может кто угодно — даже заложница. Ронуэн на ощупь пробралась по темному проходу за кухней, подняла балку, поморщившись от пронзительного скрежета металла о металл. Когда снова установилась тишина, Ронуэн прислушалась, опасаясь, что кто-нибудь поднял тревогу.

Но не услышала никаких звуков. Только стук собственного сердца.

Она повернула кольцо. Щеколда была хорошо смазана, но тяжелые металлические петли заскрипели, когда она открывала дверь, и еще раз, когда притворяла ее. Но Ронуэн вышла! Она прижалась к стене, ожидая, что стража вот-вот поднимет тревогу. И снова ничего.

Быстро оглядевшись по сторонам, она не увидела никого — только несколько чахлых кустиков и уходившую вниз по обрыву тропинку. Море внизу оставалось невидимым. Лишь свет звезд изредка отражался от его зеркальной поверхности.

Где-то внизу прибой с шумом разбивался об узкий песчаный берег. Довольно сильный ветер прижимал беглянку к выходившей на север стене. Было очень холодно, как бывает всегда, когда зима не желает уступать место весне. Но Ронуэн было холодно не из-за этого. Она чувствовала внутри себя лед и понимала, что больше никогда не согреется. Ей больше не придется ощутить огонь, согревавший ее, сжигавший дотла. Она оставила его в замке, и теперь бежала в холодную неизвестность.

Но она никогда не забудет, как это прекрасно — сгореть в пламени любви. Ронуэн медленно пошла вниз по тропинке, аккуратно ступая в темноте — ведь стоит оступиться, и покатишься вниз по острым камням. Хватаясь за кусты и небольшие деревца, она осторожно спускалась. Шум моря становился слышнее. Ветер доносил запах соли, рыбы и устричных раковин.

На западе виднелся тонкий серп месяца, на востоке небо заметно посветлело — скоро над горизонтом покажется солнце. Нужно спешить.

Порыв ветра донес до беглянки мужской голос, и она замерла.

— Чертовски холодно…

Другой голос что-то пробормотал в ответ, и Ронуэн быстро оглянулась. Если смотреть снизу, замок Роузклифф являл собой впечатляющее зрелище. Его зубчатые стены, казалось, упирались прямо в небо.

Неужели Рис собирается штурмовать эту твердыню?

Неужели не видит, что это невозможно?

«Поэтому он и попросил твоей помощи».

Он попросил ее о помощи, а она в ответ сбежала.

Ронуэн резко отвернулась, почувствовав, что ей стало плохо от мысли, что она предала его. Рис. Джаспер. Джослин. Список тех, кого она разочаровала, был довольно длинным. Гвен и Гэвин. Неста. Ее собственная мать.

Ронуэн смахнула слезинку, прежде чем та упала. Выбора у нее нет, сказала себе Ронуэн. Она должна бежать. Взглянув вверх, она не увидела стражников, которые разговаривали между собой, и понадеялась, что они тоже ее не видят. Надо спешить. Тропинка оказалась даже более опасной, чем Ронуэн ожидала, тем более что она двигалась в темноте. Но в конце концов она спустилась на пляж. У берега на воде качались три лодки. Их кто-нибудь охранял? Если да, она не видела, кто.

Держась рядом со стенкой утеса, она повернула на запад, туда, где холмы расщепляются глубокими опасными расселинами. На каменистой поверхности виднелись то чахлые деревца, то низкорослые кустики, отчаянно пытавшиеся выжить в столь неблагоприятных условиях. Начался прилив, и часть пути Ронуэн пришлось пройти по ледяной воде, но она упорно двигалась к цели.

Ее ступни онемели от холода, ободранные руки болели. Наконец она нашла небольшой проход между холмами и смогла уйти от холодного неприветливого моря. Она села на траву, дрожа от холода и усталости, чтобы перевести дыхание и подумать.

У Ронуэн не было никакой еды, одежда промокла. Ей необходимо найти укрытие, где она смогла бы обсохнуть, высушить одежду и немного отдохнуть. Надо спешить, но она так устала и замерзла!

К тому времени как солнце поднялось высоко над горизонтом, она успела уйти довольно далеко от берега и найти небольшую пещерку возле ручья, впадающего в реку Геффен. Она устроила в ней для себя постель из листьев и уже собиралась снять мокрую одежду, когда ее окликнули.

— Ронуэн!

Она резко обернулась, едва не лишившись чувств от испуга, и схватила камень — другого оружия у нее не было. Но это был не Джаспер, который отыскал ее по следам, и не его рыцари, а маленький кособокий бард Ньюлин. Его украшенный многочисленными ленточками плащ развевался словно крылья. Он улыбался и, подойдя, протянул небольшой мешочек.

Бард обычно пугал ее. Ронуэн никогда не нравились вещи, которых она не могла понять. Но сегодня она обрадовалась, что перед ней друг. Друзей у нее теперь не было, зато врагов… Так что его неожиданное появление явилось почти подарком.

Ньюлин остановился перед ней, все еще протягивая мешочек.

— Я должна это взять? — робко спросила она.

— Ты голодна, а у меня достаточно еды; могу поделиться.

— Как ты узнал… — Она обхватила себя руками за плечи и устало взглянула на кособокого человечка. — Ты один?

Бард улыбнулся, и хотя его лоб и щеки были покрыто глубокими морщинами, выражение лица было доверчивым и ласковым, как у невинного ребенка.

— Я с тобой, — ответил он. — Возьми это. Там хлеб, сыр, сушеная рыба и немного изюма.

Ронуэн взяла старый полотняный мешочек и сморгнула внезапно набежавшие на глаза слезы.

— Спасибо, спасибо тебе.

Пока Ронуэн утоляла голод, Ньюлин сидел и смотрел на нее. Он ничего не говорил — только слегка покачивался.

— Это будет памятный день, — сказал он, когда она вернула ему пустой мешочек. — Об этом дне люди будут рассказывать, собираясь вместе долгими зимними ночами.

— Потому что я сбежала от англичан? — с сомнением спросила Ронуэн.

И вдруг ее охватил такой ужас, что, казалось, сердце перестало биться.

— Будет сражение? В этот день Джаспер и Рис скрестят мечи? Пожалуйста, лорд Ньюлин, не дай этому случиться.

— Я никакой не лорд, — просто ответил маленький человечек.

Один из его блуждающих глаз остановился на ее лице, потом устремился куда-то в сторону, зато второй устремил на Ронуэн строгий взгляд.

— Наш мир велик. Он простирается очень далеко, за пределы крошечных кружков наших жизней.

Ронуэн тщетно пыталась уследить за ходом его мыслей. Возможно, в его ответе есть какой-то таинственный смысл? Кроме одного случая, когда бард отнес письмо в Роузклифф, а потом помог ей вернуть Изольду, у нее не было возможности общаться с ним, а значит, не было и опыта в расшифровке его пророчеств. Но бард был, безусловно, мудр, умнее всех на этих холмах. Поэтому, если он действительно знает, что произойдет, она должна попытаться его понять.

— Что сегодня случится? — тихо спросила она. — Скажи, очень тебя прошу. Ты должен мне помочь.

— Помочь убежать от англичан? Ты уже сама справилась с этой задачей.

— Нет-нет… Помоги мне… Я не хочу, чтобы они пострадали. — Она тряхнула головой. — Чтобы кто-то из них пострадал.

— Ты говоришь о молодом лорде…

— О Джаспере Фиихью!

— …и о твоем приятеле…

— Да, и о Рисе. Знаешь, я…

— Нелегко любить врага.

— Я не…

Но Ронуэн не смогла заставить себя закончить фразу очевидной ложью. К тому же не приходилось сомневаться, что правда ему и так известна. Она даже почувствовала некоторое облегчение от того, что ей не надо скрывать от него свои чувства.

Ньюлин снова улыбнулся. Это была добрая улыбка. Маленький человечек и не думал злорадствовать или насмехаться над ней. Потом он поднял высохшую руку и повел ею по сторонам.

— Послушай меня, девочка. Оглянись вокруг.

Нахмурив брови, Ронуэн огляделась. Мимо прошмыгнул кролик. С ветки вспорхнули три крапивника и скрылись за деревьями. Где-то рядом раздался крик лисы, ей ответила другая, тоже находившаяся неподалеку.

Потом на поляну выскочила небольшая олениха. Она явно была чем-то напугана. Вместе с маленьким олененком она в тот же миг исчезла.

Все это было странно. Даже пребывая в смятении, Ронуэн поняла, что в лесу что-то не так. Животные вели себя слишком смело. В воздухе сгустилось напряжение. Даже деревья, казалось, беспокойно шевелили ветвями, хотя ветра не было.

Беглянка подняла глаза к небу, но облака были не такими, которые обычно появляются перед бурей. Она снова задрожала. Животные вели себя странно, а деревья… Священники часто говорили о втором пришествии, о конце света, когда грешники низвергаются в ад, а праведники возносятся на небо.

— Это конец света?

Бард не улыбнулся, и у Ронуэн тоскливо заныло сердце.

— Некоторые скажут, что да. Конец света, который они знают. Но речь идет не о том, чего ты боишься.

— Но ведь… это все равно конец света.

Ныолин обратил свое перекошенное лицо к небесам и снова закачался.

— Когда камни станут расти, а деревья нет, когда полдень станет темным, как спина жука, когда зимняя жара победит стужу, только тогда падет Уэльс, — нараспев проговорил он.

— Значит, настал этот день? — возбужденно начала Ронуэн. — Уэльс падет перед англичанами?

Бард не ответил, и она схватила его за плечо.

— Джаспер победит Риса, не так ли? Сегодня! Он убьет его! Ты это видишь?

— Я не обладаю даром предсказывать будущее, Ронуэн.

— Еще как обладаешь! Ты уже предсказал мне будущее. Так договори до конца!

— Я только читаю знаки. Деревья, птицы. Олениха и ее малыш. Но люди…

Он пожал одним здоровым плечом и посмотрел на нее — в глазах его она прочла сострадание. Ронуэн отпустила его плечо и попятилась.

— Люди свободны решать, выбрать ли им один путь и следовать им до конца или изменить его и пойти по другому пути. Я не могу предвидеть, что решит Джаспер Фицхью или Рис ап Овейн. Да и как поступит Ронуэн ап Томас — тоже.

Молодая ива покачала своими гибкими ветвями. Над ними волновался и вздыхал разросшийся куст боярышника. Ронуэн охватило отчаяние. Отчаяние и безысходность.

— Что мне делать? — прошептала она, хотя уже знала ответ на этот вопрос. — Где Рис? Ты же знаешь это! Скажи мне!

— Он идет за тобой.

Беглянка тяжело вздохнула.

— Он считает, что во время темной луны я оставлю боковые ворота открытыми для него.

— Но ты не сможешь этого сделать.

Маленький бард не проронил больше ни слова, но Ронуэн знала, что он понял двигавшие ею мотивы. Возможно, он и не может предсказать поведение других людей, но, безусловно, обладает удивительной способностью знать, что они уже сделали и почему.

— Я не могу помогать ему таким образом.

— Поэтому он обнаружит боковые ворота закрытыми, — Ньюлин снова пожал здоровым плечом, — и откажется от своего плана.

— Но что, если навстречу ему выйдет Джаспер?

Ронуэн вскочила и в возбуждении начала ходить взад-вперед перед бардом, бросая опасливые взгляды на застывший в ожидании лес, где затаились его страшные обитатели.

— Ты сам сказал, что грядет конец света.

— Того, что ты знаешь. Но совершенно необязательно тот, которого ты боишься.

Девушка прижала пальцы к вискам. У нее даже голова закружилась от усилия найти какой-то смысл в его речах. Об усталости она уже давно забыла. Если она останется здесь, то наверняка лишится рассудка.

— Где он? Где Рис? Хотя бы это ты мне можешь сказать?

— Идет в Роузклифф вдоль берега.

— Тогда я должна перехватить его, — сказала Ронуэн самой себе. — Я должна остановить его раньше, чем он сам себя обречет на гибель.

Она бросилась бежать, даже не попрощавшись с Ньюлином. Ее миссия была слишком важна, чтобы терять время. Ей необходимо остановить Риса. Это единственный способ его спасти.

Но что, если он откажется вернуться? Что, если он сочтет ее предательницей валлийского народа и пособницей англичан, которые жаждут поставить ее соотечественников на колени?

Она замедлила шаг, чтобы перевести дух. Если она не сумеет убедить упрямого мятежника сама, ей придется прибегнуть к словам Ньюлина. Она не слишком хорошо поняла его речи относительно ужасных перспектив сегодняшнего дня, но все равно расскажет об этом Рису. Если на него слова барда не произведут должного впечатления, то его люди наверняка испугаются. А в одиночестве он не сможет напасть на английскую крепость.

Но как быть с его английским союзником? С Саймоном Ламонтом?

На этот вопрос у Ронуэн ответа не было. Не было и решения. Как бы то ни было, прежде всего ей необходимо найти Риса. А уж потом… потом она сделает все, что в ее силах, чтобы увести Риса подальше от Роузклиффа. Как-нибудь она его остановит. Как-нибудь.

Прошло полдня. Ронуэн в изнеможении прислонилась к стволу липы, желая перевести дыхание и обрести спокойствие. Только не паниковать!

Но было трудно сохранять спокойствие, потому что солнце уже клонилось к закату, а Риса она так и не нашла. Неужели она не там искала?

Она затаила дыхание и прислушалась. Поднялся ветер, хотя небо оставалось ясным, лишь слегка подернутым дымкой. Не было никаких видимых признаков надвигавшейся бури. И все же что-то было не так. Ронуэн это точно знала, как чувствовали и другие обитатели леса.

Возможно, некую неправильность почувствовал сам Рис, поэтому и отказался от своего безумного плана. Она надеялась на это, но в глубине души не верила. Беглянка снова прислушалась, и до нее донесся отдаленный рокот прибоя. Она ничего не перепутала! Если Рис направился вдоль берега, она его скоро встретит.

Девушка прижала ладонь к животу. Нет, она не была голодна. Той тянущей боли уже давно не было. Но она очень устала. В боку сильно кололо от бега и быстрой ходьбы, руки и ноги были ободраны. Но ей нельзя останавливаться. Ни в коем случае. Она сделала глубокий вдох и снова устремилась вперед.

И услышала, как хрустнула ветка.

Беглянка остановилась. Неужели это Рис и его люди?

Что-то ударило ее в плечо, и она обернулась. Это был небольшой камушек. Кто его бросил? Глаза Ронуэн заметались по сторонам. Это, должно быть, Рис. Он нередко привлекал ее внимание именно таким способом.

— Рис! — негромко окликнула она. — Рис, где ты? Перестань дразнить меня. Я тебя так долго искала! Рис!

Краем глаза она уловила движение слева от себя и повернула голову. Ничего. Она резко дернулась в другую сторону…

И оказалась лицом к лицу с Джаспером.

 

Глава 20

Джаспер швырнул оставшиеся камушки к ногам Рону-эн. Она ждала Риса, искала. Впрочем, вряд ли стоило этому удивляться. К кому еще она могла бежать?

Тем не менее неопровержимое доказательство ее предательства застало Джаспера врасплох. Ему показалось, что он получил сильный удар в солнечное сплетение, согнувший его пополам. Он с трудом втянул воздух.

— Ты ждала Риса, — сказал он, мимолетно порадовавшись тому, что его голос звучит ровно. — Боюсь, Ронуэн, тебе на роду написано постоянно испытывать разочарование из-за этого мальчишки.

Ронуэн попятилась, но не отвела глаз. Она раскраснелась, коса почти расплелась, в темных волосах запутались листья и мелкие веточки. Подол платья был мокрым, грязным и разорванным, а платок был завязан вокруг бедер. Оборванная и взъерошенная, она была больше похожа на лесную нимфу, чем на благовоспитанную английскую леди, которую пыталась сделать из нее Джослин. Но, на взгляд Джаспера, она была великолепна. Прекрасна, но вероломна, и никогда больше не будет удостоена его доверия.

Она предала его самым низким способом, доступным женщине, сделала из него дурака. На этот раз она сполна заплатит за свое лицемерие.

— Неужели ты надеялась так легко сбежать из Роузклиффа? — язвительно поинтересовался он. — Завлечь меня в постель, прикинуться влюбленной и одурачить настолько, чтобы я не заметил твоего побега через боковые ворота?

Он засмеялся. Ее план сработал. Ронуэн пришла к нему такая ласковая, такая желанная, со словами любви на лживых устах. И он поверил каждому ее слову. Он, должно быть, был не в себе, когда сделал ей предложение, и выказал себя еще большим идиотом, поверив, что она передумала. Иными словами, он вел себя как законченный глупец с первого момента, когда ее увидел.

Проснувшись и увидев, что возлюбленной нет рядом, он не пожелал смотреть правде в глаза. Он едва не разнес весь замок, в поисках ее. И лишь обнаружив боковые ворота открытыми, был вынужден признать неприглядную истину.

— Надо сказать, ты была весьма убедительной, — продолжил Джаспер. — Но я перепробовал бесчисленное множество женщин. И ты была лишь одной из них.

Он причинил ей боль этой ложью. Он хотел это сделать, и, когда она судорожно вздохнула и поднесла руку ко рту, понял, что добился своего. Но почему-то не испытал облегчения. Боль, пожалуй, даже усилилась. Он решил не обращать внимания на разрывающееся сердце и снова заговорил.

— Его здесь нет, Ронуэн. Уже всем очевидно, что он не собирается тебя спасать. А я не намерен тебя отпускать.

— Почему? — Она говорила так тихо, что Джаспер едва расслышал ее слова в шуме ветра. — Если я ничего для тебя не значу, почему бы не отпустить меня?

Потом, словно лань, которую вспугнул охотник, она метнулась в сторону и побежала.

Хотя Джаспер и не был готов к такому повороту событий, он не растерялся. Ронуэн была маленькой и быстроногой, несмотря на усталость, но мужчина оказался сильнее и к тому же его подгонял, казалось, сам дьявол. Довольно скоро он сумел схватить ее за плечо, но она вывернулась и ускорила бег. Обогнув вековой дуб, она устремилась вниз по склону холма, изрядно увеличив расстояние между ними. Но он перепрыгнул через поваленное дерево и снова сократил расстояние. Последний рывок — и он поймал ее за талию.

Издав отчаянный крик, она упала; правда, Джасперу в последний момент удалось смягчить ее падение. Но, как выяснилось, борьба не закончилась. Едва переведя дух, она набросилась на него с кулаками и нанесла весьма чувствительный удар в ухо. Джаспер перекатился на живот, подмяв ее под себя.

И она сразу перестала сопротивляться.

Они лежали на постели из нежно-зеленого свежего папоротника, сплетенные в тесных объятиях, которые были непристойными из-за обуревавших и мужчину и женщину вовсе не любовных эмоций. Страху и ярости здесь не было места. Джаспер это точно знал, но абсолютно ничего не мог изменить. Она его боялась, а ему ничего так не хотелось, как придушить ее.

Он запустил пальцы в спутанные волосы Ронуэн, чтобы она не вертела головой, и тяжело, хрипло дышал. Его грудь поднималась и опускалась в такт дыханию.

Джаспер хотел ее. Боже, как же он ее хотел! Он бы женился на ней, если бы она согласилась. Но теперь…

— Отпусти меня, Джаспер, пожалуйста, — спокойно попросила она. — Мир движется к своему концу. Так сказал Ньюлин. Я тебя очень прошу, позволь мне уйти.

— Наступает конец света? — Мужчина презрительно фыркнул. — Это всего лишь непогода. Мы переживали и не такое.

— Нет!

В ее глазах стояли слезы, но он не позволял ей отвернуться. Он хотел видеть ее боль. Это было ему необходимо.

— Произойдет что-то ужасное, — прошептала она. — Прошу тебя, выслушай меня.

— Что? Что должно произойти?

— Я точно не знаю.

— Это потому, что самое ужасное уже произошло. Я поймал тебя, и собираюсь вернуть в замок. И твой драгоценный Рис не сможет ничего сделать.

Он с улыбкой победителя взглянул на свою пленницу и увидел, как слезинки скатились по ее щекам и исчезли в волосах. Ронуэн испачкала одну щеку, и на грязном пятне отчетливо виднелся след двух слезинок.

— Ведьма, — пробормотал он и скатился на землю.

Вскочив, он рывком поднял девушку на ноги и снова выругался. Потом он начал подниматься по склону холма, волоча ее за собой.

Они уже почти достигли гребня холма, причем Джасперу в процессе подъема с превеликим трудом удалось обуздать свой гнев, когда Гелиос тревожно заржал. Джаспер застыл. Он толкнул Ронуэн вниз, одной рукой зажал ей рот, а другой стиснул рукоять меча.

— Тихо, — прошептал он ей в ухо. — Не шуми, и, возможно, я не проткну мечом черное сердце твоего возлюбленного Риса.

Ронуэн молча кивнула, но это лишь усилило ярость Джаспера. Будь она проклята за то, что любит этого валлийского ублюдка.

Он медленно прокрался вперед, не выпуская свою пленницу. Она шла рядом, вцепившись одной рукой в полу его туники, а другой — в руку, которой он зажимал ей рот. Ему было нетрудно поверить, что она прижимается к нему, поскольку никакого сопротивления он не чувствовал.

Только времени на подобные размышления не было. Джаспер напряженно прислушался, но Гелиос молчал и, очевидно, не двигался. Зато все вокруг пришло в движение. На все лады завывал ветер. Скрипели и стонали деревья. Орали перепуганные птицы — сороки, вороны, пустельги. Прямо из-под ног Ронуэн выскочил кролик.

Боже, что происходит? День выдался ясный, не было никаких признаков приближающейся бури!

— Джаспер, — сказала Ронуэн, хотя его рука все еще зажимала ей рот. — Джаспер!

— Ш-ш.

Джаспер заставил беглянку опуститься на колени за крупным булыжником. Кто-то был совсем рядом. Причем не один. Джаспер расстался со своими людьми около часа назад, но это были не они. Джаспер вытянул шею, пытаясь что-нибудь разглядеть.

— Спасайся, — тихо проговорила Ронуэн.

Ему показалось, что на голове зашевелились волосы, и он с недоумением покосился на беглянку. Неужели ей известно что-то, что неизвестно ему?

Неужели он, не помня себя от ярости, загнал ее в логово Риса — в ловушку? Потом ему пришла в голову другая мысль: а может быть, это она заманила его в эту ловушку?

И такова была ее роль в Роузклиффе?

Его правая рука сильнее зажала вероломной беглянке рот, а левая застыла на рукояти меча. Если сегодня действительно все кончится, он прихватит с собой как можно больше валлийцев.

— …не может быть далеко… — послышался голос какого-то валлийца, пытавшегося перекричать вой ветра.

— Найдите его, — приказал другой голос.

Значит, все так, как он и подозревал. Джаспер усилием воли изгнал из сердца все страхи и сомнения и оглянулся в поисках выгодной позиции. Кустарник был низким, лес редким, так что далеко они не убегут. И пока он внимательно оглядывал склон холма, солнце померкло. Его свет сравнялся с тенью — теперь все вокруг стало одинаково серым.

Джаспер обернулся и увидел небольшой отряд. Один из мужчин держал под уздцы Гелиоса. Рис ап Овейн!

Теперь все стало на свои места. Выбор, по правде говоря, был невелик: принять бой и скорее всего умереть — столько противников он не сумеет одолеть в одиночку — или бежать. Он покосился на Ронуэн. Времени не было.

— Пойдем со мной.

Джаспер отпустил девушку, позволяя ей бежать или кричать — в общем, делать все, что она хочет. Доверять ей было сущим безумием, но он и был безумцем с того дня, когда заметил ее у реки.

— Пойдем со мной, Ронуэн, пока еще есть время.

Она смотрела на него, как будто никак не могла понять, что он от нее хочет.

— Я… я не могу.

— Можешь.

— …к реке. Вы двое — со мной.

Голос явно приблизился. Голос Риса.

Джаспер ни на минуту не выпускал рукоять меча. Если он не уйдет немедленно, придется драться с Рисом. Он специально не готовился к этому сражению, но всегда был готов встретиться с противником в честном бою. Правда, ему почему-то не хотелось, чтобы Ронуэн стала свидетельницей их поединка.

— Уходи, Джаспер! — Ронуэн нетерпеливо толкнула его в спину. — Иди, ты еще успеешь.

Но Джаспер не желал уходить, во всяком случае, без нее. Ветер дул ей прямо в лицо, отбросив черные волосы назад, — теперь они развевались за ее спиной. Грубое зеленое платье облепило изящное тело. Разве какая-нибудь другая женщина доставляла ему столько наслаждения… и столько мучений?

Он сделал шаг вперед, чтобы поймать ее руку, но его остановил отчаянный крик.

— Фицхью! Коснись ее, и ты труп.

— Нет! — выдохнула Ронуэн.

— Отойди от него, Ронуэн, — с торжеством в голосе приказал валлийский мятежник.

— Прошу тебя, Рис, не убивай его! Он…

— Делай как он говорит, — отрывисто сказал Джаспер. Он поднял меч и наставил на своего заклятого врага. — Ну же, Ронуэн, уходи отсюда!

— Джаспер! Рис! — взмолилась Ронуэн, переводя взгляд с одного на другого.

Но Джаспер отвернулся от нее. Повинуясь команде Риса, двое мятежников взяли ее под руки и повели прочь.

— Нет! — воскликнула она. — Не убивай его.

Интересно, что она имела в виду, думал Джаспер, готовясь к бою. Чью жизнь надеялась спасти?

Над его головой угрожающе затрещал ствол дерева и рухнул, как раз между ним и Рисом. Джаспер отскочил. Его противник тоже проявил завидную прыть. Возможно, ему на помощь придет непогода, понадеялся Джаспер. Он взглянул на небо, чтобы оценить перспективы, но не увидел ни одной тучи. Только легкая дымка. Неожиданно его охватило дурное предчувствие, и, несмотря на окружавших его противников, он снова поднял голову и уставился в небо.

То, что он там видел, не могло порадовать. И Джаспер выругался.

Рис мельком взглянул вверх, опустил голову, потом снова ее поднял и застыл, глядя в небо широко открытыми глазами. Он тоже выругался — правда, по-валлийски. Один за другим его люди поднимали головы и, глядя в небеса, в страхе отступали и начинали рыдать.

То, что происходило в небе, заставило Джаспера онеметь. Потом он вспомнил замечание Ронуэн о конце света, предсказанном Ньюлином. Быть может, кособокий бард был не так уж не прав?

Вокруг них свет начал слабеть. Недавно перевалило за полдень. Солнце стояло довольно высоко в небе, но исчезало прямо на глазах.

— Господи, спаси и помилуй, — пробормотал Джаспер.

Солнце постепенно уменьшалось, исчезало, а с ним — тепло и свет. Свет жизни.

— Все как предсказано, — в страхе прошептал один из мятежников. — Когда полдень станет темным, как спина жука.

Мужчина отвернулся и бросился бежать. За ним последовал один из его товарищей, потом еще один. Гелиос заржал, заплясал на месте, потом вырвался из рук державшего его под уздцы перепуганного мятежника.

Действительно конец света? Джаспер огляделся в поисках Ронуэн. Если это так, бежать бесполезно. Лучше уж умереть рядом с любимой женщиной, чем в одиночестве.

Проигнорировав Риса, он устремился к Ронуэн. Отчаянно ругаясь, Рис последовал за ним, но Ронуэн уклонилась от рук Джаспера.

— Уходи! Уходи скорее! — закричала она и бросилась к Рису.

Мятежник на мгновение сжал ее в объятиях, потом предпринял попытку отодвинуть в сторону, но девушка продолжала льнуть к нему, не позволяя броситься в погоню, и Джаспер наконец вышел из ступора. Пользуясь темнотой, общим смятением и вмешательством Ронуэн, он устремился в том же направлении, куда побежал Гелиос.

Он бежал, скрываясь и петляя, продираясь сквозь колючие кусты и уклоняясь от хлещущих веток. И с каждым шагом все очевиднее становилась горькая правда: Ронуэн предпочла Риса.

Она отдавала предпочтение Рису всякий раз, когда ей надо было сделать выбор. Джаспер, задохнувшись, упал на колени за каменистым выступом. Интересно, сколько раз ему надо увидеть неприглядную правду, чтобы наконец признать ее и перестать делать глупости?

Он оглянулся и прислушался, стараясь расслышать звуки погони. Ветер немного стих, но было темно словно ночью. Потом он заметил какое-то движение. Под кустиком паслена скорчился кролик. Он находился всего в двух шагах от человека, но был слишком испуган — или слишком мудр, чтобы бежать. Джаспер взглянул в небо в поисках солнца. Его не было. Остался только слабый светящийся ободок в том месте, где оно находилось раньше.

Джаспер перекрестился. Он был всегда готов умереть в бою от удара меча… но стать свидетелем конца света?

Он еще раз покосился вверх и заметил, что край солнца снова появился в небе. Джаспер заморгал и прикрыл глаза рукой. Солнце возвращается?

Он не стал терять время. Если солнце исчезло, все потеряно в любом случае. Если же оно возвращается, он должен действовать очень быстро. Он вскочил, и кролик тут же бросился наутек. Воодушевленный, Джаспер двинулся дальше, теперь соблюдая осторожность и стараясь оставлять как можно меньше следов.

Свет медленно возвращался в лес, а заметив отпечатки конских копыт на влажной тропинке, Джаспер почувствовал, что к нему вернулась надежда. Он обнаружил Гелиоса, который щипал клевер на берегу реки. Убедившись, что конь нисколько не пострадал, Джаспер вскочил в седло.

В небе уже появилась половина солнца, и хотя Джаспер не считал себя суеверным, он почувствовал неимоверное облегчение. По неизвестной причине Господь решил спасти его от верной смерти. Он сохранил ему жизнь, но в то же время уничтожил ее. Этот страшный день Джаспер пережил. Но переживет ли он бесконечную череду пустых дней, ожидающих его впереди? Острая боль в сердце была очевидным доказательством правды: он любит Ронуэн, но она не любит его.

Погруженный в невеселые мысли, он медленно поехал к реке. Лучше переправиться здесь и поехать на север, в Роузклифф, по другому берегу. Следует признать, что на этот раз он проиграл Рису. Но они еще встретятся.

В следующий раз он будет готов к поединку, не ослепленный ни любовью, ни яростью.

Джаспер пересек реку в том месте, где она была наиболее широкой, а берега — каменистыми. Там было достаточно мелко, и Гелиос ни разу не потерял опору под ногами. Всю дорогу Джаспер периодически посматривал в небо, где солнце ярко светило, почти обретя свою прежнюю форму. Создавалось впечатление, будто нечто заслонило его свет, а потом ушло.

Может быть, это была луна, подумал Джаспер, глядя на темный круг рядом с солнцем. Но они не столкнулись, лишь коснулись друг друга.

Он должен усвоить урок, который преподали ему небеса, сказал себе Джаспер, подгоняя Гелиоса. Он и Ронуэн волею судьбы оказались на жизненном пути друг друга, и даже показалось, что они столкнулись. Но пути их просто пересеклись. Теперь, как солнце и луна, они разошлись и пойдут каждый своим путем.

Но как там ни было, Джаспер и Ронуэн разлучены, и сердце его разрывалось.

— Бог проклял меня за глупость, — с тяжелым вздохом пробормотал он.

Лишь только эти слова покинули его уста, из леса вылетела группа всадников. Гелиос испуганно попятился, и в мгновение ока Джаспер оказался в окружении рыцарей. Английских рыцарей. Но их мечи были не в ножнах.

Джаспер выхватил меч и занял оборонительную позицию.

— Что это значит? — спросил он, стараясь успокоить Гелиоса.

Круг рыцарей разомкнулся, и вперед выехал один из них. Когда он откинул свой кольчужный капюшон и мрачно улыбнулся, Джаспер похолодел.

Саймон Ламонт. И, судя по торжествующему блеску его глаз, он явился сюда вовсе не для того, чтобы спасти Джаспера от преследовавших его валлийцев.

 

Глава 21

Ронуэн сидела на лошади перед Рисом. Ей хотелось идти пешком — так она могла быть от него подальше. Но этого ей не позволили, и теперь, когда ее сердце разрывалось от боли, она вынуждена была делать вид, будто очень благодарна Рису за спасение.

Она наклонилась вперед, изо всех сил стараясь обрести контроль над обуревавшими ее эмоциями. Ну почему она не может быть счастлива? Ведь все случилось именно так, как она хотела. Ей удалось сбежать от Джаспера и предотвратить поединок между ним и Рисом. Тогда почему мыслями она все время возвращается к Джасперу? Удалось ли ему спастись? Добрался ли он до Роузклиффа?

Придет ли он за ней снова?

Неужели она этого хочет? Значит, она настолько порочна?

Рис направил лошадь вниз по склону холма, следуя по едва заметной оленьей тропе.

— Это был не знак, — бормотал он скорее самому себе, чем своей спутнице, — эта тьма ничего не значит. Только суеверный глупец может поверить, что это знак.

— На этих холмах живет немало суеверных глупцов, — откликнулась Ронуэн.

«Когда полдень станет темным, как спина жука» — так сказано в старой песне. Что ж, этот день настал.

Детская песенка, которая всегда успокаивала, поскольку то, что в ней говорилось, было совершенно нереальным, воплотилась в жизнь перед их изумленными глазами. Камни растут. В яркий полдень наступила ночная тьма. Осталось только, чтобы среди зимы наступила летняя жара. Неужели это возможно?

Она начинала верить, что да.

Рис пустил лошадь легким галопом. Он был очень возбужден, и Ронуэн понимала почему. Джаспер был в его руках — пусть несколько минут, но был. Рис наконец мог свести счеты с человеком, убившим его отца. Но Джаспер ускользнул.

— Что ты узнала за время пребывания в замке? — сухо спросил он. — Люди Ламонта говорили, что ты пользовалась там большой свободой, могла ходить по замку и по двору. Кроме того, они сказали, что передали тебе сообщение. Но ты покинула Роузклифф до наступления периода темной луны. Почему ты не поступила так, как тебе было приказано?

— Я не твоя собственность и не член твоего отряда. Ты не можешь мне приказывать.

— Ты валлийка! И если ты любишь свою землю и свой народ, то должна отдавать всю себя борьбе против захватчиков.

Он направил лошадь на грязную прогалину, спешился, взял Ронуэн за талию и не церемонясь стащил на землю. Его руки были грубыми, а голос звенел от ярости.

— Если бы не твоя трусость, мы бы завтра ночью захватили эту крепость.

— Ты не имеешь никакого права мной командовать, — выкрикнула Ронуэн, вырвалась из его грубых объятий и повернулась лицом к нему, сжав кулаки. — И я вовсе не трусиха. Твоим людям известен только один вид храбрости. Вы бросаетесь друг на друга, пронзаете друг друга оружием и истекаете кровью на этих холмах. — Она уперлась кулаками в грудь Риса. — Но мы, женщины, видим, как кровь пропитывает наши земли. Детьми мы были свидетелями смерти наших отцов и слез наших матерей. Став женщинами, мы теряем братьев, мужей, отцов — все они становятся жертвами войны. Состарившись, мы будем вынуждены отдавать ей своих сыновей.

Ее грудь высоко вздымалась от волнения, но бушующие эмоции так и не вырвались наружу, сгорев внутри. Ронуэн разжала кулаки и уронила руки, всем своим видом выражая отчаяние и безнадежность.

— Это когда-нибудь кончится, Рис?

— Да, это обязательно кончится! — Рис опять схватил ее за руки, но на этот раз его хватка не было грубой. — Как только мы изгоним врагов с нашей земли, война закончится.

Ронуэн несколько минут молча смотрела на своего друга детства. Он вел свою войну так давно, что было легко забыть, как он юн. Ведь ему всего шестнадцать лет. Тем не менее создавалось впечатление, что еще в раннем детстве он стал мужчиной. Играл ли он когда-нибудь, весело и беззаботно, как играют другие дети? Приходилось ли ему легкомысленно резвиться на зеленом лугу или смеяться просто потому, что жизнь прекрасна?

Она погладила его по щеке и почувствовала легкое покалывание — видимо, скоро у него начнет расти борода. Он был непозволительно молод, несмотря на богатый жизненный опыт, и понятия не имел, какие возможности таит в себе жизнь.

— Ох, Рис, — прошептала она.

Он нежно взял ее руку, поднес к лицу и поцеловал ладонь.

— Знать, что ты в его руках, было сущей пыткой, — сказал он, — милая моя, сладкая Ронуэн.

Он удивленно поднял глаза, когда она высвободила руку и попятилась.

— Не надо, — сказала она, покачав головой. — Пожалуйста, не делай этого больше. Между нами ничего не может быть.

Выражение тоски моментально исчезло из его глаз, сменившись злостью.

— Но почему? Почему ты меня отвергаешь?

Весь отряд мятежников уже выехал на поляну. Люди хранили молчание и не вмешивались. Риса, похоже, не волновало, что они все слышат.

— Это Фицхью? Не правда ли? Ты отдалась ему? — Он взирал на Ронуэн, словно видел ее впервые. — Боже, ты стала его шлюхой!

Он оттолкнул Ронуэн, и она упала. Никто из людей не рискнул вмешаться — только Фентон. Он поставил свою лошадь между ними и спешился, повернувшись к Рису. Он был ниже и намного старше своего юного командира, но взирал на него без страха.

— Не спеши, парень. Все могло произойти и без ее желания. Скорее всего англичанин взял ее силой. — Он сплюнул на землю. — Она не первая и не последняя женщина, ставшая жертвой наших врагов.

Рис взглянул на Ронуэн, и она увидела в его глазах вопрос и надежду.

— Так и было? Скажи!

Ронуэн задрожала, но постаралась взять себя в руки. Встав, она скрестила руки на груди.

— Вы хотите знать, что произошло? Вы все этого хотите. Но вот что интересно: какой ответ вас больше устроит? — Дрожь усилилась. — Ты предпочел бы, чтобы он изнасиловал меня, да, Рис? Чтобы воспользовался своей силой и принудил меня сделать то, что он хотел, хотя я и сопротивлялась?

Она обвела взглядом стоявших вокруг людей.

— Вы все почувствуете себя лучше, если я скажу, что он надругался над моим телом и украл мою невинность? Ты такой ответ хочешь услышать? — выкрикнула она, уставившись на Риса.

Его физиономия даже посерела от жестоких слов, но он не забыл о своей цели.

— Именно так и произошло? — спросил он.

— А ты хотел бы, чтобы так и было? — не уступала Ронуэн.

— Нет, что ты, как ты могла подумать.

— Значит, ты предпочел бы, чтобы я легла с ним в постель добровольно?

Она сверлила Риса взглядом до тех пор, пока он не отвернулся и не буркнул:

— Нет.

Это слово он произнес хриплым шепотом. Ронуэн горько усмехнулась.

— Есть только два возможных варианта. Какой тебе больше нравится?

— Я бы хотел, чтобы с тобой ничего не случилось. Но не всегда можно получить то, что хочешь.

— Совершенно верно. Так скажи мне, какой ответ тебя устроил бы больше?

Рис тряхнул головой, и она увидела, как страдальчески исказилось его лицо.

— Я никогда не хотел, чтобы тебе было больно.

Ронуэн сжала губы.

— Когда мужчины дерутся, женщины обычно испытывают боль.

— Что же делать, если нет другого выхода.

— Я знаю. — Ронуэн отвернулась. В ее глазах стояли слезы, но она не позволила им пролиться. — Знаю…

Одна из лошадей заржала, и мятежники моментально приготовились к бою. Их руки сжимали мечи и топоры, а глаза обшаривали окрестности. Забытая всеми Ронуэн нашла себе весьма сомнительное укрытие за кривым стволом старого тисового дерева. В тот же миг на поляну выехали три всадника.

Англичане!

Ронуэн в ужасе зажала себе рот. Сражение, которого она так стремилась избежать, все же нашло ее.

Но хотя валлийские воины не выпустили из рук свои мечи и боевые топоры, все же они не бросились в атаку. Рис выехал вперед, чтобы поприветствовать англичан, и Ронуэн поняла — это был Саймон Ламонт и его люди, английские союзники Риса. За тремя всадниками показалась более многочисленная группа. Англичане явно были довольны.

Ронуэн подалась вперед, чтобы лучше слышать, о чем они говорят, но топот и фырканье лошадей заглушали слова. Потом Рис оглянулся на нее. Его примеру последовал Ламонт.

Лицо Риса было обеспокоенным — казалось, в нем боролись гнев и торжество, и ни одно из чувств пока не могло одержать верх. Грубая физиономия Ламонта была более выразительной. Не приходилось сомневаться в том, что он в приподнятом настроении. Он напоминал сытого стервятника. Ронуэн поняла: что-то случилось, и ей это не понравится.

Ламонт сделал знак, и группа всадников подъехала ближе. Но Ронуэн в упор смотрела на Риса до тех пор, пока он не отвел глаза. Только тогда, стараясь побороть постепенно охватывающий ее ужас, она взглянула на всадников, выехавших на середину поляны. С ними был Джаспер. Он ехал верхом на Гелиосе, но был без кольчуги, руки связаны за спиной.

— Нет! — закричала она.

Ронуэн не осознавала, что бежала до тех пор, пока Рис не осадил свою лошадь прямо перед ней.

— Отойди! — приказал он тихо, с угрозой в голосе.

— Что ты собираешься с ним сделать, Рис?

— Попридержи язык, — прошипел он, стараясь оттеснить ее от всадников.

Но Ламонт уже спешил к ним.

— Что тут у вас? — поинтересовался он, внимательно глядя на Ронуэн.

Его глаза были неприятно проницательными. Слишком поздно девушка поняла, что Рис старался держать ее подальше не столько от Джаспера, сколько от Ламонта. Она инстинктивно прислонилась к стремени лошади Риса, а Ламонт описал круг вокруг них.

— Это моя женщина, — сказал Рис, — и я ею ни с кем не намерен делиться.

Его лошадь нервно затанцевала на месте, но Ронуэн держалась рядом. И лишь когда мужчины вроде бы успокоились, она осмелилась поднять глаза на Джаспера. Увиденное заставило ее похолодеть. Хотя он сидел на своем огромном скакуне и держался прямо, было видно, что он сильно избит. Над бровью запеклась кровь. Один глаз распух и закрылся. Передняя часть туники была разорвана и покрыта грязью. Но он встретил ее взгляд, и она не могла отвернуться.

«Я люблю тебя. Я люблю тебя. — Ронуэн не произносила этих слов, но старалась передать их ему каждой клеточкой своего тела. — Я люблю тебя, и мне очень жаль, что из-за меня ты здесь».

— Это твоя женщина? — хмыкнул Ламонт. — Насколько я слышал, это шлюха англичан. Что ж, я англичанин, и мне нужна женщина, обладающая ее талантами. Победа дает мужчине право на маленькие радости, — добавил он, бросив плотоядный взгляд на Ронуэн.

Рис снова ухватился за рукоять меча.

— Она здесь ни при чем.

— Разве? — Брови Ламонта удивленно Поднялись. — Лично мне кажется, что она успевает влезть во все: сначала похищает девчонку Фицхью, потом обменивает ее на твоих людей, а себя — на тебя. А теперь в момент нашего триумфа она снова здесь.

— Ты заходишь слишком далеко, Ламонт, — прорычал Рис. — Она привела Фицхью прямо к нам. Что еще можно от нее требовать?

Мужчина нагло ухмыльнулся и демонстративно почесал у себя в паху. Этот непристойный жест заставил Ронуэн отпрянуть. Он покосился на несчастную девушку и заявил:

— Ну например, она могла бы доставить мне удовольствие. От нее не убудет. Ты меня понимаешь?

Ронуэн снова прижалась к ноге Риса. В тот же момент Джаспер громко выругался, а его конь попятился назад, чем привлек к себе всеобщее внимание. Ронуэн показалось, что Джаспер вот-вот свалится с коня и его затопчут. Но даже со связанными за спиной руками англичанин сумел удержаться в седле. Воспользовавшись моментом, Рис наклонился к Ронуэн и прошипел:

— Быстро убирайся! — Потом он выпрямился и крикнул Фентону: — Возьми ее!

Ронуэн подчинилась приказанию и побежала к валлийцам. Рядом с Фентоном она почувствовала себя в безопасности и оглянулась. Двое англичан топтались возле Гелиоса, стараясь удержать его на месте, еще двое стащили Джаспера на землю. Среди волнующихся лошадей и кричащих людей она потеряла его из виду.

— Джаспер… Джаспер… — шептала она, придя в ужас от содеянного.

Она хотела удержать его вдали от Риса и его ужасного союзника, а вместо этого завлекла в ад. Покинув Фентона, она бросилась к людям, окружившим Джаспера.

— Ронуэн, нет!

Она не обратила внимания на отчаянный крик Риса. Толкаясь и царапаясь, она пробилась через группу рыцарей, окруживших Джаспера. Как раз в эту минуту один из воинов поднял свой меч, чтобы нанести ему удар.

— Нет! — взвизгнула она, когда тяжелый эфес обрушился на голову Джаспера.

Удар был так силен, что тот не устоял на ногах и упал на колени.

— Прекратите, — поморщился Ламонт.

Спешившись, он направился к Джасперу.

В то же самое время Рис спрыгнул с лошади и схватил Ронуэн в охапку.

— Будь ты проклята, — прошипел он ей в ухо, — за то, что предала наше дело.

— Так, так, так, — улыбаясь, пропел Ламонт, остановившись рядом с Джаспером. — Ситуация становится забавнее с каждой минутой.

Английские рыцари и валлийские мятежники образовали круг, не желая пропустить захватывающее зрелище. Ронуэн неожиданно поняла, что и те и другие одинаково хотели видеть, как прольется кровь. Кровь Джаспера.

Ламонт покосился на Ронуэн и Риса. Это был опасный, изучающий взгляд. Потом он сделал жест рукой с длинными ухоженными ногтями, предлагая им подойти поближе к стоявшему на коленях Джасперу.

Спиной Ронуэн чувствовала, как тяжело дышит Рис. Она ощущала его напряжение и растущий гнев. Неужели он заставит ее смотреть, как умрет Джаспер? Не может быть, чтобы она довела его до такого состояния.

К немалому удивлению Ронуэн, он крепче прижал ее к себе.

— Женщина не должна в этом участвовать. Мои люди отведут ее в Афон-Брин.

— Она останется.

Ламонт улыбнулся, словно хотел смягчить резкость своих слов, но взгляд его бесцветных глаз оставался опасным и холодным.

Ронуэн ничего не могла понять. Рис ненавидит ее, считает предательницей, но все же намерен защищать ее от Ла-монта?

— Она останется, — продолжил Ламонт, — пока мы не разберемся с Фицхью. Я предпочитаю решать свои маленькие проблемы поочередно.

Отношения между Ламонтом и мятежниками добром не кончатся, поняла Ронуэн. Похоже, то же самое почувствовал Рис. Он крепче сжал ее плечи и прошептал:

— Я хочу, чтобы с тобой ничего не случилось, Ронуэн. Пожалуйста, доверься мне и сделай все в точности так, как я скажу.

Та кивнула и, когда Рис толкнул ее в сторону — к Фентону, пошла к нему.

— Давай разберемся, — сказал Рис. — Рэндолф Фицхью еще не вернулся в замок, а его брат в наших руках. Я убью его, а потом, как и планировалось, захвачу замок. Тебе останется только перехватить Рэнда, когда он будет возвращаться в Роузклифф. Он окажется между двух огней. И наш договор будет выполнен.

— Да, — ответил Ламонт.

Было очевидно, что завершение этого преступного соглашения сделает их злейшими врагами. Смерть Джаспера, Рэнда или других людей, англичан или валлийцев, ничего не изменит. Теперь Ронуэн это отчетливо понимала. Война и связанные с ней несчастья и лишения словно чума навсегда останутся на этой земле. Сегодняшняя ночная тьма среди дня — исполнение древнего пророчества — тоже ничего не изменила. Мир остался таким, как всегда, — несчастным.

Не думая, она придвинулась ближе к Джасперу. Вид стоявшего на коленях любимого разрывал ей сердце. Он напряженно следил за Ламонтом. Судя по всему, он считает этого человека самым опасным. Собственно говоря, предатели всегда опаснее честных противников. А Рис считает ее предательницей.

Потом Джаспер взглянул на нее — его глаза были темными и беспокойными, и Ронуэн подумала, что он, наверное, тоже считает ее предательницей.

— Давайте начнем, — сказал Ламонт и вытащил меч.

— Он мой, — выступил вперед Рис. — Ты можешь убить его брата, но этот человек мой.

— Ты хочешь отомстить за отца, — спокойно поинтересовался Джаспер, — или все это из-за Ронуэн?

Лицо Риса окаменело.

— Тебе не все равно? Смерть есть смерть.

— Считай это моей последней просьбой. Если ты хочешь получить Ронуэн, тебе все равно придется рано или поздно дать ответ на этот вопрос. Она захочет знать.

Рис заколебался. На его лице попеременно отразились самые разные чувства. Но когда он взглянул на Ронуэн, она увидела в его глазах сомнение. Его молодость сейчас играет против него, поняла она. Два более старших и опытных воина — Ламонт и Джаспер — знают, как сыграть на его изменчивых эмоциях.

Но чего пытается добиться Джаспер?

Она дико оглянулась по сторонам. Кто-то должен вмешаться! Должен же быть какой-нибудь способ остановить это безумие!

— У тебя нет права на последнюю просьбу, — огрызнулся Рис.

— Будь осторожен, — сказал Джаспер и улыбнулся. — Ты не получишь ее, перерезав горло безоружному человеку.

И снова Рис заколебался, а Ронуэн ощутила проблеск надежды.

Однако вмешался Ламонт.

— Если у тебя не хватает смелости убить безоружного человека, это сделаю я.

Все случилось так быстро, что у Ронуэн не было времени подумать. Тремя шагами Ламонт пересек пространство, отделявшее его от стоявшего на коленях между двумя дородными англичанами Джаспера. Ламонт поднял меч, а она бросилась на него и схватила за руку.

— Ронуэн, нет! — воскликнул Джаспер.

— Черт бы тебя побрал! — завопил Ламонт, пытаясь стряхнуть девушку с себя.

Он вывернул руку, и она упала, но тут же вскочила на ноги и бросилась между ним и Джаспером, которому он как раз собрался нанести удар.

Она почувствовала сильную боль в боку й услышала, как кто-то выкрикнул ее имя.

Небо внезапно стало серым. А потом черным.

 

Глава 22

Джаспер резко толкнул сначала одного державшего его англичанина, потом второго, а когда они усилили хватку, отклонился назад. Когда они столкнулись друг с другом, он вскочил на ноги. Но его руки были связаны и он никак не мог остановить удар Ламонта.

— Нет, Ронуэн, нет, — закричал он, но было слишком поздно.

Ронуэн дернулась и обмякла, как одна из тряпичных кукол Гвен.

— Ронуэн!

На этот раз ее имя выкрикнул Рис. Юноша успел подхватить ее прежде, чем Ламонт вытащил из ее тела свой меч. Но когда Рис склонился над Ронуэн и нежно ее обнял, Ламонт снова поднял меч.

Лезвие было обагрено кровью — кровью Ронуэн, — и Джаспер издал крик, полный дикой ярости и боли. Прежде чем Ламонт успел нанести удар ничего не подозревающему Рису, Джаспер с силой врезался в англичанина, имевшего черное сердце предателя. И они покатились по земле, крича и призывая проклятия на головы друг друга.

Джаспер не надеялся уцелеть, но он хотел спасти Ронуэн. Если он спасет Риса, тот попытается спасти Ронуэн и, возможно, получит время, чтобы подготовиться к сражению с Ламонтом и убить его. Ненависть Риса к Джасперу по крайней мере имела основания. Но Ламонт был подлецом, предателем своей страны и своих соотечественников.

— Берегись! Сзади! — крикнул он, когда на Риса бросились другие англичане.

Тот пригнулся, нанес одному из них удар локтем, после чего разбил ему физиономию сильным ударом эфеса меча.

Драка переросла в настоящее сражение. На поляне звенело оружие, слышались крики боли, стоны и проклятия.

Ламонт отполз в сторону, отчаянно пытаясь избавиться от Джаспера. Но тот не давал ему подняться, удерживая одной ногой, а потом, изловчившись, нанес предателю удар по державшей меч руке. Если Ламонт освободится, Джаспер будет мертв.

— Развяжи меня, — крикнул он Рису, навалившись на руку Ламонта.

Он бросил быстрый взгляд на юного мятежника, и на мгновение их взгляды встретились. За этот краткий миг глаза и одного, и другого воина выразили целое море эмоций. Джаспер только что спас жизнь Рису, и юноша это знал. Поколебавшись лишь секунду, да и то, поскольку не знал, куда положить Ронуэн, Рис острием меча перерезал связывающие Джасперу путы.

У бывшего пленника не было оружия, но это не являлось для него существенным недостатком. Раньше, чем Ламонт успел подняться на ноги и выпрямиться, Джаспер сбил его с ног и вцепился одной рукой в горло, а другой — в руку, державшую меч.

Вокруг него кипело сражение, но он не обращал внимания на других. Его ноздри раздувались, вдыхая запах крови и страха. Однако сам он страха не испытывал, только горячее желание убить лежавшего на земле человека.

Ламонт всячески старался сбросить Джаспера. Но тщетно. Тот был одержим жаждой крови. Рэнд часто рассказывал о красной дымке ярости, которая затуманивает глаза и разум человека в разгар сражения. И хотя Джаспер почувствовал нечто подобное, когда англичане напали на лагерь Риса, чтобы освободить Изольду, на этот раз все было иначе. На этот раз ярость буквально поглотила его, превратила в безумца. Ламонт отбивался как дьявол, но Джаспер блокировал каждое его движение.

Когда предатель изловчился достать кинжал, Джаспер выбил его из руки. Только Ламонт был сильнее, чем казался. К тому же ему придавало силы понимание того, что речь идет о его жизни. Ламонт нанес удар ногой и, когда Джаспер отскочил в сторону, атаковал его мечом.

Острое как бритва лезвие просвистело рядом с ухом Джаспера. Но одновременно Ламонт потерял равновесие и восстановить его уже не смог. Воспользовавшись моментом, Джаспер ударил его кинжалом, распоров бедро. Еще один удар, и предатель мешком свалился на землю.

Ламонт пробормотал грязное ругательство, и из его горла хлынула кровь вместе со зловонной рвотой. У Джаспера не было времени праздновать победу. Он отшвырнул противника в сторону и окинул быстрым взглядом поле сражения. Бездыханные тела уже лежали на земле. Уцелевшие продолжали драться, но англичане, увидев, что их предводитель упал, сразу начали отступать.

Потом Джаспер увидел Ронуэн и склонившегося над ней Риса и оцепенел. Не в силах пошевелиться, он стоял, сжимая в руке кинжал, с которого капала кровь Ламонта.

Она не может умереть. Господь милосерден. Ронуэн должна жить!

Но почему тогда она так бледна? Ее рука покрылась молочной белизной, а лицо, всегда таком оживленное, стало белее полотна.

Взяв себя в руки, Джаспер пробрался к Ронуэн. Но когда он протянул руку, чтобы нащупать биение пульса на шее, Рис взорвался:

— Не трогай ее! И не приближайся!

Валлиец раскинул над Ронуэн руки, словно хотел защитить от Джаспера. На лице юноши застыла страдальческая гримаса. Джаспер поймал Риса за запястье.

— Она спасла мне жизнь. Я должен попытаться спасти ее.

— Нет!

— Ты, чертов идиот! Хочешь, чтобы она умерла? Если она не твоя, значит, должна умереть?

Никогда еще молодость Риса не была так заметна, как теперь. Он в ужасе уставился на Джаспера, человека, которого ненавидел большую часть своей жизни и семи лет от роду поклялся убить. Он отчаянно хотел спасти Ронуэн, и ненавистный англичанин предложил ему надежду.

— Ты можешь ее спасти?

— Не знаю, — честно ответил тот.

Он приложил руку к тоненькой жилке у горла, вознося молитву Небесам, горячую и страстную, как никогда раньше, и почувствовал пульс — слабый, медленный, но ритмичный.

— Она жива, — пробормотал он.

Но сколько она еще продержится?

А тем временем сражение прекратилось. Двое валлийцев лежали мертвыми, еще шестеро были ранены и громко стонали. Однако Джаспера интересовала только Ронуэн. Риса тоже.

Джаспер нашел рану — ужасный разрез прямо под ребрами. Рана была глубокой, но чистой, и он зажал ее края руками.

— Нужно чем-то стянуть рану, — сказал он, и Рис тотчас принес ему перевязь одного из убитых англичан.

Вместе они довольно быстро справились с поставленной задачей. Рис приподнял девушку, а Джаспер аккуратно обмотал тканью ее талию и грудь.

Один раз Ронуэн застонала, и руки Джаспера замерли.

— Ронуэн! — Голос Риса звенел от едва сдерживаемых эмоций. — Ронуэн, ты меня слышишь? Все страшное позади, ты в безопасности, и мы о тебе позаботимся. С тобой все будет в порядке. Ты обязательно поправишься.

Юноша с детской надеждой взглянул на Джаспера. Даже под коричневым загаром было видно, насколько он бледен.

— Она выздоровеет, правда?

Джаспер сжал губы и закончил импровизированную перевязку.

— Если мы сможем уложить ее в теплую постель, промыть рану и как следует перевязать, а потом выхаживать, думаю, да, она будет жить.

Другого варианта он попросту не мог себе представить. Он отказывался думать, что она может умереть, после того как храбро и безрассудно бросилась на меч, пытаясь его спасти.

Он встал. Следовало спешить. Они находились примерно в лиге от дороги, а до Роузклиффа было не больше часа пути. Но когда Джаспер оглянулся в поисках Гелиоса, то встретил подозрительные взгляды и мрачные ухмылки. Валлийцы, как могли, перевязали своих раненых. Кто-то собрал лошадей. И все ждали приказа Риса. Если бы Джаспер так сильно не тревожился о Ронуэн, на него бы непременно произвела впечатление та легкость, с которой мальчишка командовал людьми значительно старше себя.

Он посмотрел на Риса.

— Скажи им, что мы должны доставить ее в Роузклифф, — тихо произнес он.

— В Роузклифф?

Куда только подевался испуганный мальчишка, который с надеждой взирал на Джаспера. Теперь перед ним стоял уверенный и жестокий воин.

— И ты после всего всерьез считаешь, что я отдам тебе Ронуэн, тем более сейчас, когда она едва жива?

Его рука легла на эфес меча — угрожающий жест, который Джаспер не мог недооценивать.

Джаспер развел руки в стороны. У него не было оружия. Кинжал так и остался лежать в грязи.

— Мы нанесли поражение общему врагу, — сказал он, указав на валявшегося в грязи Ламонта. — У нас есть общая цель — спасти жизнь Ронуэн.

— Она поедет в Афон-Брин.

— Но это же в два раза дальше, чем Роузклифф!

Ронуэн застонала, и взгляд Риса метнулся к ней. Джаспер снова опустился на колени рядом с ней. Ее сердцебиение не ухудшилось, но и не стало лучше. Он тронул дрожащей рукой ее лоб. Кожа девушки была неестественно холодной.

Он снизу вверх взглянул на Риса.

— Ее надо искупать, переодеть в чистую и сухую одежду. Необходимо промыть рану целебными отварами, и постоянно давать ей укрепляющий чай. Все это надо делать быстро, промедление смерти подобно.

— Она будет себя лучше чувствовать среди соотечественников.

— Если доберется до них живой. Подумай, парень. Неужели твоя ненависть ко мне сильнее, чем любовь к ней? Для тебя важнее помешать мне, чем спасти ей жизнь?

Рис судорожно сглотнул. На его мальчишеской физиономии отразилась мучительная борьба между застарелой ненавистью и надеждой.

— Я хочу, чтобы она выздоровела, — сказал Джаспер и начал осторожно поднимать девушку с земли.

— Не прикасайся к ней! — взвизгнул Рис. Он выхватил меч и начал угрожающе размахивать им. — Оставь ее! Оставь!

Но Джаспер не мог исполнить требование мальчишки. Когда он поднял Ронуэн на руки, его потрясло, насколько легким и безжизненным стало ее тело. Она всегда была маленькой и хрупкой, но теперь он вообще не почувствовал ее веса. Не в силах думать ни о чем, кроме жизни этой невесомой девочки, сломанной куклой лежащей у него на руках, он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Lofrudd! — выругался Рис. — Убийца! Я убью тебя!

Он наступал на Джаспера до тех пор, пока острие его меча не ткнулось в шею англичанина.

— Заберите ее у него, — приказал он своим людям. — Возьмите ее, чтобы я мог убить его сейчас же.

Ни один из людей Риса не двинулся с места, и его охватила ярость.

— Фентон! Возьми ее! А потом дайте кто-нибудь ему свой меч.

В повисшем над поляной тяжелом молчании громко заржала лошадь. Гелиос. Другая ответила. Это один из пони валлийцев. Джаспер крепче прижал к себе Ронуэн. Она умирала у него на руках.

Два мятежника расступились, и на поляне появился Ньюлин. Он шел не спеша, хромая и раскачиваясь. Но его глаза смотрели прямо на Ронуэн.

— Она жива, — пробормотал бард.

— Вот видишь, — встрепенулся Рис, — Ньюлин сказал, что она будет жить.

Услышав эти слова, бард обратил свой взор на командира мятежников.

— Я сказал, что она жива. Сейчас. Я не могу предсказать будущее людей, обладающих свободной волей. Пока она жива, но сколько еще проживет — зависит от вас.

— Хватит! — завопил Рис.

Но Джаспер заметил, что меч в его руке дрогнул. Что это, сомнение или юноша просто слишком устал?

В конце концов Рис тяжело вздохнул и убрал меч в ножны.

— Мы пойдем с вами. Ты дашь нам гарантию безопасности. — Его глаза полыхали ненавистью, но говорил он как мудрый лидер. — Ньюлин тоже пойдет с нами и станет свидетелем твоей честности или ее отсутствия.

— Согласен, — сказал Джаспер и направился к Гелиосу, но Рис преградил ему дорогу.

— Я понесу ее.

— В этом нет никакой необходимости. Я уже несу ее, — ответил Джаспер.

Рис угрожающе прищурился.

— Она валлийка, и ранена английским предателем. Теперь ей нужно утешение валлийцев и их сила.

— Но она спасала мою жизнь! — воскликнул Джаспер.

Выпустить из рук свою драгоценную ношу он не мог.

— Вы спорите как малые дети, — заметил Ньюлин. — Садись на коня, Рис. А теперь отдай ему девушку, англичанин.

Ронуэн глубоко вздохнула, и сердце Джаспера учащенно забилось. Неужели это ее последний вздох? Но она сделала еще один вздох, потом еще один… И только тогда Джаспер неохотно передал ее Рису. Девушке необходима была помощь, которую они не могли ей дать в этом забытом Богом месте.

Убедившись, что она устроена более или менее удобно, Джаспер отошел, чувствуя, что у него отняли душу. Пусть только она живет, молился он. «Боже, я все смогу вынести, только пусть она останется в живых».

Ньюлин шел рядом, и его присутствие в этом суровом валлийском лесу странно успокаивало.

— А теперь поторопитесь, — сказал он всем собравшимся. — Я подготовлю дорогу.

Джаспер подчинился, не задавая вопросов. Любые сомнения, когда-либо возникавшие у него относительно древнего барда, исчезли. Уж очень ему хотелось верить в силу Ньюлина. Все его существо было поглощено только одной задачей — доставить Ронуэн в Роузклифф живой.

Когда Рис пустил лошадь легким галопом, Джаспер очнулся от невеселых дум, побежал к Гелиосу и взлетел в седло. И вся группа поскакала в Роузклифф.

 

Глава 23

Ронуэн ощущала необычайную легкость. Она была легче воздуха. Она парила над землей. Ее понесло ветром сначала на холмы, потом вниз — к пропитанным влагой равнинам. Лес был зеленым и до краев наполненным жизнью, но вдруг, без видимых причин, стал серым и безжизненным. Небо прояснилось, и ее кожу обожгло солнце. А потом солнце исчезло и сумерки окутали землю.

Она заплакала, заметалась в поисках света и покрытых весенней зеленью холмов, которые так любила. Но ветер подхватил ее и не позволил лететь куда ей хотелось. Лица появлялись и исчезали, разрастались до пугающих размеров и таяли. И только одно лицо, маячившее почти за пределами видимости — она заметила его лишь краем глаза, — оставалось неподалеку. Знакомое лицо, старое и доброе.

Ньюлин тоже был здесь. Он летел, не поддаваясь ударам ветра, и уже одним только своим присутствием вселял в нее уверенность. Ронуэн попыталась дотянуться до него.

«Помоги, помоги мне», — просила она, и он подался ей навстречу. Но она никак не могла до него дотянуться.

Раскат грома частично разбудил ее, и сквозь опущенные ресницы она увидела яркий свет. Рай? Потом свет заслонили массивные ворота. Врата рая? Если так, она наконец обретет покой. Но только Ньюлин не пускал ее.

— Она пыталась что-то сказать, — обратился Рис к Джасперу, когда они остановились во внутреннем дворе замка Роузклифф. — Просила о помощи.

Юноша явно был в смятении, и с трудом обретенное спокойствие снова покинуло Джаспера.

Они ехали так быстро, как только можно в сложившихся обстоятельствах. Теперь, очутившись в стенах замка, юный валлийский мятежник настороженно оглядывался. Его люди последовали за ним и столпились вокруг своего командира.

Взять их в плен было легче легкого. Но Джаспер и не мыслил ни о чем подобном. Он не сводил глаз с женщины, безжизненно лежавшей на руках у Риса, такой маленькой и бледной. Он думал только о Ронуэн.

Спрыгнув на землю, он не глядя бросил поводья удивленному помощнику конюха. А когда домашняя челядь прекратила свои занятия и люди подошли ближе, стал отрывисто отдавать приказы.

— Позовите миледи Джослин. Приготовьте постель для больной. Пошлите в деревню за лекарем.

Он остановился рядом с Рисом, все еще сидевшим на коне, и его сердце снова оказалось в тисках страха. Взяв себя в руки, Джаспер спокойно проговорил:

— Дай ее мне.

— Она просила о помощи, — упорствовал Рис. — Она даже открыла глаза, но, кажется, не узнала меня, — шепотом добавил он.

— Дай ее мне, — повторил Джаспер.

Рис взглянул сверху вниз на Джаспера, и его лицо окаменело.

— Я привез ее сюда, и я сильно ее люблю. Она должна жить. Мне это необходимо… — Он запнулся, перевел дух и продолжил: — Но если она умрет, я буду считать тебя виновным в ее смерти.

Джаспер встретил его угрожающий взгляд спокойно, даже с некоторым раздражением.

— Если Ронуэн умрет, я сам буду считать себя ответственным. — Голос его звенел от скрытых эмоций. — Дай ее мне. Вы вольны остаться или уехать. Вам никто не причинит вреда и не остановит.

Очень медленно Рис опустил Ронуэн на руки Джаспера. Не приходилось сомневаться, что он не хотел этого делать. Джаспер взглянул на женщину своей мечты и с трудом подавил панику. Все краски жизни покинули ее лицо.

Люди, столпившиеся во дворе, тихо перешептывались. Они узнали Ронуэн и Риса. Джаспер направился к лестнице, ведущей в зал. Когда он начал подниматься по ступенькам, двери распахнулись и на пороге показалась Джослин.

— Джаспер! Боже мой! Мы так беспокоились! — Потом она увидела Ронуэн и побледнела. — Она…

— Она жива, но едва жива.

— Лекарь уже идет, — сказала одна из служанок, указав на бегущего к ним человека. — А старый Ньюлин ждет вас в зале.

Ньюлин здесь! Джасперу стало легче. Джослин обвела взглядом двор и не поверила своим глазам.

— Не может быть! Это Рис?

— Он. В его отряде есть раненые. Ты о них позаботишься?

Рис внимательно следил за Джаспером до того, как тот исчез за дверью. Терзаемый сомнениями, он все же надеялся на лучшее. Ронуэн должна жить.

Со ступенек на него внимательно смотрела женщина. Джослин! Он мельком видел ее, когда находился в плену у Джаспера. Теперь получил возможность рассмотреть Джослин внимательнее.

Она, конечно, немного изменилась, с тех пор как вышла замуж за англичанина. Все же она за это время родила троих детей. Несомненно, она не испытывает к нему ничего, кроме презрения — ведь он похитил ее старшего ребенка. И когда Джослин спустилась со ступенек и неторопливо направилась через двор к нему, он весь подобрался, приготовившись к ее злой отповеди. Впрочем, ему было все равно, что она о нем думает. Он презирал ее за то, что она спуталась с англичанином.

Женщина остановилась прямо перед ним. Лошадь, на которой он сидел, забеспокоилась, переступила с ноги на ногу и дернула головой. Рису пришлось ослабить поводья.

— Рис.

Джослин кивнула в знак приветствия. Он кивнул в ответ.

— Ты позаботишься о Ронуэн? Сделаешь так, чтобы она поправилась? — спросил он.

Его голос звучал грубее, чем ему хотелось бы.

— Конечно. А как насчет тебя и твоих людей? Джаспер сказал, что у вас есть раненые?

— Мы сами о себе позаботимся.

Джослин вздохнула, подбоченилась и наклонила голову.

— Как угодно. Я скажу, чтобы принесли эля и какой-нибудь еды.

— Мы не останемся.

— Вам нечего бояться… — начала она, но Рис не дал ей договорить.

— А я и не боюсь. Меня волнует только рана Ронуэн.

— Тогда останься и поужинай с нами.

Джослин смотрела на него без злобы. Ее туника — обычное одеяние валлийской женщины — была сшита из бледно-голубой шерстяной саржи, более тонкой, чем носят валлийки, и украшена изящной тесьмой. Однако голова оставалась непокрытой и длинные косы были обычными и знакомыми.

Она выглядела почти также, когда много лет назад прибыла в Афон-Брин. Это было очень давно, но Рис все отчетливо помнил. Его отец желал эту женщину — только теперь Рис это понял. А женился на ней его дедушка. И она родила ребенка Рэндолфа Фицхью.

Конечно, он тогда ей не доверял. Но он был совсем маленьким, рос без матери, и его неодолимо тянуло к ней, к ее теплу и красоте, к материнской любви, которую она хотела подарить ему.

Прошло почти десять лет, однако и сейчас она действовала на него так же. Какая-то часть его существа хотела принять ее приглашение, позволить позаботиться о себе и своих усталых людях. Сколько женщин за его короткую жизнь желали позаботиться о нем, если, конечно, не считать заботой разрешение пользоваться их телами? Ни одной, кроме матери, а ее он почти не помнил.

Потом Рис напомнил себе, что Джослин — его враг, и ей нельзя доверять. Однако в животе громко урчало — давал о себе знать постоянный голод.

— Нам нужна еда, — пробормотал он.

Почему бы ему в кои-то веки не насытиться за счет англичан? Почему бы не взять здесь все, что можно? Они все равно забрали у него больше.

— Очень хорошо, — сказала Джослин и указала на большое каменное здание, примыкавшее к главному залу.

В это время из зала вышли трое детей — мальчик и две девочки, одну из которых он узнал.

Изольда тоже сразу узнала его, потому что резко остановилась и потянула младшую сестренку обратно к двери.

— Мама! Мама! Осторожно! Это же он — Рис ап Овейн! Он разбойник.

Мальчик мгновение поколебался и бросился к матери — чтобы защитить ее.

Джослин повернулась к детям.

— Все в порядке, Изольда. Он привез к нам Ронуэн. Она ранена.

Девочка уставилась на него ненавидящим взглядом. Хотя она была совсем еще ребенком, ее взгляд был тяжелым, а нахмуренные брови и опущенные уголки губ не оставляли сомнений в чувствах, которые она питала к нему.

— Это он сделал? — воскликнула она. — Он ее ранил?

Рис оцепенел. Он хорошо понимал, что она имеет все основания его ненавидеть, но все же не был намерен терпеть оскорбительные выпады ребенка.

— Сообщи о состоянии Ронуэн своей тетке в Каррег-Ду, — резко бросил он. — Я должен знать, когда она достаточно окрепнет, чтобы вернуться домой.

— Подожди, Рис, не уезжай, — попросила Джослин.

Но он проигнорировал просьбу и так сильно натянул поводья, что лошадь в испуге попятилась. Привычное ко всему животное быстро пришло в себя и поскакало, разгоняя толпу, к подъемному мосту и дальше — в бескрайние леса Уэльса. Он гнал лошадь до тех пор, пока она не выбилась из сил. Его люди, не задавая вопросов, скакали за ним. Но даже бешеная скачка не помогла Рису оставить позади воспоминания о прошлом. И страх перед будущим.

Джаспер, напряженно прислушиваясь, слонялся под дверью комнаты, где лежала Ронуэн. Нотам было тихо. Ни один звук не проникал сквозь толстые каменные стены и тяжелые, обшитые панелями двери.

Он тяжело вздохнул и потер руками лицо. Он был измучен и весь покрыт кровью — своей и чужой. Опустив руки, он уставился на ладони. Знать бы, какое из этих темно-коричневых пятен — кровь Ронуэн.

Он вздрогнул и почувствовал уже ставшую привычной боль в груди. Ему казалось, что на месте сердца у него образовалась дыра, непрерывно сочащаяся кровью. Он прижал кулак к груди. Боже милосердный! Он любит эту женщину.

Боль в груди усилилась. Джасперу стало трудно дышать. Он прислонился к стене, опасаясь, что может лишиться чувств.

Он любит ее.

Он любит ее, и, подгоняемый эгоистичной потребностью обладать ею, едва не навлек на нее гибель. Она может умереть.

Он зажмурился, потрясенный собственным эгоизмом. Желая во что бы то ни стало видеть ее рядом с собой, он бросился вдогонку за беглянкой, когда следовало просто смириться с мыслью, что она его не хочет. И теперь только по причине его тупого упрямства и неукротимой гордости Ронуэн находится на пороге смерти.

И не имеет никакого значения тот факт, что он убил Ламонта, равно как и то, что он убедил Риса привезти Ронуэн сюда. Если она умрет…

Джаспер даже съежился, не в силах осознать такое. Он не мог даже думать о такой возможности. Она должна выжить. У местного лекаря прекрасная репутация, да и Джослин сделает все от нее зависящее. И если его молитвы хотя бы что-то значат, она выживет.

А когда это произойдет… ему придется отпустить ее. Он должен позволить ей вернуться к жизни, к которой она стремится. Даже если Рис не был ее любовником, она любила его. Ведь она бежала именно к Рису, когда наткнулась на него.

Он невидящими глазами уставился на холодную серую стену. Вместо нее перед его мысленным взором предстала серая монотонность и холод его будущего. Пустота. Никакой любви. Никакой радости.

Без Ронуэн.

Когда скрипнула дверь, Джаспер, охваченный ужасом, подскочил. Из комнаты выскользнула Изольда и тщательно закрыла за собой дверь. Ее юное личико было бледным и встревоженным.

— Мама сказала, что если ты вымоешься и почистишь одежду, то сможешь зайти к Ронуэн, когда Ромни закончит.

— Как она? — хрипло выдавил Джаспер.

Изольда нахмурилась.

— Очень слаба. Ромни хотел пустить ей кровь, но мама не позволила. Она сказала, что Ронуэн и так потеряла много крови. Так что они промыли рану и зашили. — Детское личико скривилось. — У нее ужасная рана в боку, Джаспер. Очень глубокая. Я видела ее внутренности. Мне еще не приходилось видеть таких ран.

Джаспер судорожно сглотнул и огромным усилием воли поборол подступившую к горлу тошноту. Ему этого не вынести!

— Она выживет?

Он схватил Изольду за плечи и наклонился, так что они оказались лицом к лицу.

Глаза девочки наполнились слезами.

— Надеюсь на это… — Изольда всхлипнула и отвернулась. — Это все из-за меня, да?

— Из-за тебя? — искренне удивился Джаспер. — Помилуй Бог, Изольда, почему ты так думаешь?

— Потому что… потому что я пошла за ней и меня выкрали, а потом ты выследил Риса и поймал его, и она обменяла нас на него… Он ненавидел тебя и не мог допустить, чтобы она оставалась с тобой… Она сбежала, и ты бросился за ней… И ее ранили…

Изольда зарыдала.

— Нет, милая. — Джаспер обнял девочку и крепко прижал к себе. — Нет, Изольда, это не твоя вина. Даже не думай об этом.

— Но… — Изольда вздрогнула и, опустив заплаканные глаза, призналась: — Я же хотела, чтобы она умерла. Вначале. Я молила Бога, чтобы она умерла. Но потом передумала, а теперь… она действительно может умереть.

— Послушай меня, малышка, и запомни: ты не имеешь никакого отношения к тому, что случилось с Ронуэн.

Джаспер еще долго шептал ей на ухо успокаивающие и ободряющие слова, и Изольда наконец перестала рыдать.

— Никогда нельзя молиться, чтобы кто-нибудь умер, — тихо сказала она.

— Возможно, ты права. Но не думаю, что Бог обращает большое внимание на такие молитвы. А почему ты хотела, чтобы она умерла?

Губы девочки задрожали.

— Сначала… сначала я просто хотела, чтобы она ушла, потому что… потому что я знала, что ты ее любишь.

— А потом? — спросил Джаспер, видя нерешительность девочки.

— Потом, когда она и Рис взяли меня в заложники, я… я молилась, чтобы они оба умерли, и все их люди тоже.

Джаспер невесело улыбнулся и вытер ее мокрые щеки.

— Это совершенно нормальная реакция, милая. Любой на твоем месте чувствовал бы то же самое. Так что твоей вины в этом нет.

«Зато моя есть».

Девочка потерла кулачками глаза.

— Тот человек. Саймон Ламонт. Мама говорит, что это он виноват во всем.

Джаспер кивнул.

— Ее поразил его меч. Вот только удар предназначался мне. Она спасла мне жизнь.

— Правда? — Изольда несколько мгновений смотрела на своего дядю округлившимися глазами, затем порывисто обняла и крепко поцеловала в щеку. — Ронуэн, должно быть, тебя очень сильно любит.

Смутившись, Джаспер расцепил ее руки и встал. Если бы только это было правдой!

— Ронуэн сделала бы то же самое для Риса, твоей матери или любого другого небезразличного ей человека. Такая уж это женщина. Храбрая и преданная.

Они долго стояли рядом в тягостном молчании. Потом Изольда потянула дядю за руку.

— Пойдем, я помогу тебе помыться, чтобы ты смог навестить ее.

И Джаспер пошел за племянницей, позволив ей позаботиться о нем и испробовать себя в роли, которую ей когда-нибудь предстоит играть в собственном доме. Он снял грязную тунику и шенс, тщательно вымыл лицо, волосы и руки, надел чистую одежду, принесенную девочкой, и расчесал влажные волосы. Потом они, держась за руки, вернулись к двери, за которой лежала Ронуэн.

Здесь Изольда одарила его ободряющей улыбкой.

— Я войду первой.

Она скрылась за дверью, оставив его одного. Теперь, когда ему не надо было успокаивать Изольду, Джаспера снова охватила паника. Что, если Ронуэн не поправится? Как он сможет жить с таким острым чувством вины? А если она выживет, как он сможет ее отпустить? Все у него внутри сжалось, к горлу снова подступила тошнота.

Потом дверь открылась и Джослин жестом пригласила его войти. Он помедлил, глядя, как Ромни собирает свои инструменты, присыпки и пузырьки с жидкостями. Молча пожав плечами, лекарь удалился; за ним, повинуясь кивку матери, вышла Изольда. В комнате остались только Джаспер, Джослин и почти бесплотная фигурка на высокой кровати.

— Сейчас она спит, Джаспер. Дыхание нормальное, сердцебиение тоже не слишком слабое. — Джослин взяла его за руку и потянула за собой к кровати. — Думаю, что она поправится, если, конечно, не начнется лихорадка. Мне кажется, Ронуэн спасло то, что ты перевязал ее. Рана осталась чистой и закрытой. Посиди здесь, а я пойду немного освежусь.

— Ты уходишь?

В его голосе явственно прозвучала паника.

— Я скоро вернусь.

— А что, если… ну… я не знаю… Что, если ты ей понадобишься?

— Сейчас ей нужно только утешение, которое ты вполне способен ей дать, Джаспер. — Она подтолкнула его ближе к кровати. — Поговори с ней. Я не уверена, но она вполне может слышать тебя и даже ответить.

Сказав это, Джослин ушла, и он остался наедине с Ронуэн. Но не о таком уединении он мечтал.

Он вгляделся в ее бледное лицо, надеясь увидеть румянец на щеках, улыбку на губах, блеск в глазах. Ничего этого не было. Ее лицо было бледным до синевы, веки стали серыми. Это была все та же очаровательная лесная нимфа, которую он когда-то встретил у реки, но дух, пленивший его сердце, ее покинул. Он коснулся ее руки — она была холодной и безжизненной. В отчаянии он положил дрожащую ладонь на ее лоб.

— Ронуэн, вернись ко мне, любимая. Не покидай меня.

Издав то ли всхлип, то ли стон, Джаспер наклонился и запечатлел на ее губах легкий поцелуй.

Он ожидал, что ее губы тоже будут холодными, но они были теплыми, и даже шевельнулись, словно она пыталась ответить на поцелуй.

Джаспер вздрогнул. Исполненный надежды. Неудовлетворенный. Она что-то невнятно пробормотала, но ее глаза оставались закрытыми. И эта слабая, почти незаметная, реакция вызвала в нем сильнейшее, яростное желание, едва не убившее его.

— Ты просто эгоистичный сукин сын, — вслух обругал себя Джаспер.

Брови Ронуэн чуть заметно приподнялись, и он снова обругал себя, испугавшись, что потревожил раненую. Потом, вспомнив, что Джослин велела с ней разговаривать, неуверенно сказал:

— Ронуэн, если ты меня слышишь, прошу тебя, поверь, мне очень нужно, чтобы ты поправилась.

Он взял ее руку в свои, в очередной раз ужаснувшись, какая бледная, почти прозрачная у нее кожа. А ведь у нее были сильные руки. Ничего, с Божьей помощью они вновь окрепнут.

— Ронуэн, мы все ждем, когда ты проснешься. С Ламонтом уже разобрались. Тебе никогда больше не придется бояться его. И еще: мы с Рисом забыли о наших разногласиях. Теперь у нас общая цель: мы хотим, чтобы ты выздоровела… и разделила нашу радость от общей победы.

Ее губы пошевелились, и у Джаспера замерло сердце. Но она не издала ни звука и ему пришлось смириться с острым разочарованием. Он все равно не отпустит ее.

Если ему придется бодрствовать все ночь, он сделает это. Если надо будет все ночь держать ее за руку и просить остаться — значит, так тому и быть. Если ему придется молиться до тех пор, пока в его сердце не останется ни одной молитвы, он и на это согласен.

Но он не позволит это дорогой для него женщине покинуть его без борьбы.

 

Глава 24

Рис тоже бодрствовал. Он забрался на столетний дуб, росший на краю леса, и устроился на раздвоенной ветке, откуда был хорошо виден английский замок. Теперь, когда на землю мягкой кошачьей походкой надвигалась темнота, окутывая мир плотным покровом бледно-лиловых сумерек, он сидел, держа в руке почти опустевший бурдюк с вином, и мрачно разглядывал английскую крепость.

Живали Ронуэн?

Он закрыл глаза и прижался головой к шершавой, но прохладной коре. Как он мог оставить ее там, в стане врагов? Ведь она там совсем одна. Хотя она не считала их врагами. Не так, как раньше. Джаспер Фицхью изменил ее мнение, так же как и его брат когда-то изменил позицию Джослин.

На Риса внезапно нахлынула волна острой жалости к самому себе. Его все бросают. Первой была его мать.

И отец.

Он нахмурился, поднял бурдюк и допил вино. Его отец умер за своих людей. За свою семью и сына. И виноваты в этом братья Фицхью.

Рис изо всех сил сжал пустой бурдюк, сожалея, что это не шея Джаспера Фицхью. На какое то время, тревожась о Ронуэн, он позабыл, как сильно презирает этого человека.

Если она умрет, у него появится еще один повод убить проклятого ублюдка.

Он устремил невидящий взгляд в темнеющее небо. Если Ронуэн выживет, ничего не изменится. Она не была бы ранена, если бы Джаспер Фицхью — негодяй, что ни говори — не преследовал ее и не затравил как дичь.

Выживет Ронуэн или умрет, он ничего не должен Фицхью, кроме хорошего удара клинком.

Рэнд подгонял коня, стремясь побыстрее оказаться дома. Ему не терпелось увидеть приветливый огонек в теплых глазах Джослин. День был долгим и странным. Пришлось успокаивать людей, напуганных непонятной темнотой в разгар дня. Слава Богу, она не успела вызвать настоящую панику. Потом люди ехали молча — Рэнд подозревал, что они молча возносили молитвы Всевышнему.

Они ехали без устали и теперь находились не более чем в лиге от дома. Уже на следующем подъеме они увидят стены крепости. Постоянная угроза войны между Стефаном и Матильдой заставляла его уделять повышенное внимание строительству стен и возведению укреплений.

Он был погружен в думы об укреплении городских стен и стратегии обороны, когда ехавший впереди рыцарь остановился и привстал в стременах. Все остальные тоже остановились. На свет Божий были извлечены из ножен мечи. Окружающий рыцарей знакомый лес сразу показался таинственным и угрожающим.

— На поляне полностью оседланная лошадь, — доложил Осборн.

— Английская или валлийская?

— Седло валлийское, уздечка английская. Животное ухоженно. Возможно, лошадь английская, но не исключено, что краденая.

— А всадник?

— Всадника не видно.

Рэнд внимательно осмотрелся. Свет в борьбе с темнотой явно сдавал позиции. Один из рыцарей подвел к нему лошадь. Трое других прочесывали кустарник. Лошадь без всадника, да еще так близко к Роузклиффу? За время отсутствия он получил два сообщения от Джаспера: первое — о похищении Изольды, второе — о ее благополучном возвращении. Быть может, с тех пор случилась еще какая-нибудь беда?

— Возможно, всему виной эта странная темнота сегодня днем, — пробормотал Осборн.

Всадник мог запаниковать, и конь его сбросил.

— Вполне может быть.

Потом закричала сова. Рэнд взглянул вверх и увидел среди молодой листвы обутую в сапог ногу.

Он толкнул Осборна и показал ему на дерево. И сразу же его люди окружили дерево, трое лучников прицелились, если была нога, должно было существовать и тело. Вслед за этим самый молодой из рыцарей полез на дерево.

Человек на дереве или спал, или был мертв, но Рэнд не желал рисковать. По его сигналу рыцарь, который полез на дерево, дернул за свисающую ногу, и тот, кто скрывался среди ветвей, свалился со своего насеста.

Его удивленный вопль наглядно доказан, что человек жив, равно как и то, что он быстро схватился за одну из тонких веток, прервав свободное падение. При этом он оказался в еще более затруднительном положении, поскольку болтался на небольшом расстоянии от земли на виду у всех. Кто-то из англичан зажег факел и осветил незнакомца.

Рэнд увидел, что это крупный, но очень молодой парень, к тому же изрядно пьяный. Он был валлийцем, и хотя любой разумный человек испугался бы, глаза этого юноши пылали злобой и ненавистью.

Рэнд остановился прямо перед раскачивавшимся на ветке юношей.

— Так-так. Мы вроде бы не охотились, но поймали немаленького зверя. Кто ты такой?

Парень окинул его презрительным взглядам и перехватил поудобнее ветку, чтобы не упасть.

— Я верный сын этих холмов, чего нельзя сказать о тебе, — сквозь зубы процедил он по-валлийски.

Один из рыцарей перевел эту фразу тем, кто не слишком хорошо понимал валлийский язык, и люди возмущенно зароптали. Рэнд успокоил их одним лишь знаком. Передним был безбородый юнец, не выказывающий страха и понимающий английский язык. Ответ мог быть только один.

— Рис ап Овейн, — присвистнул он. — А ты здорово вырос, парень. Но по-прежнему любишь лазить по деревьям.

Рис отпустил ветку и легко спрыгнул на землю.

— И я по-прежнему ненавижу англичан, — выпалил он. Одной рукой он вытащил меч, второй — схватил кинжал. — Вам придется убить меня. Иного выхода нет.

— Хватайте его, — приказал Рэнд, и глазом не моргнув, — только не убивайте.

Схватка была жестокой, но очень короткой. Два рыцаря вступили с Рисом в поединок, а третий нашел тяжелую дубовую ветку. Один мощный удар по голове, и мятежник рухнул на траву.

Рэнд не желал долго возиться с беспокойным юнцом.

— Привяжите парня к его лошади — и бросьте в тюрьму. А я поспешу к жене. Сегодня был ужасный день, и мне необходимо побыть рядом с ней.

На утреннюю мессу пришли все, кроме Джаспера, Риса и Ронуэн. Рис мучился от головной боли в тюрьме замка, а Джаспер страдал от боли в сердце у постели Ронуэн. Обитателям замка было о чем помолиться, и в маленькой замковой часовне Святого Валентина звучали и просьбы, и благодарности, обращенные к Всевышнему. Джослин благодарила Бога за благополучное возвращение Рэнда и просила о снисходительности к Рису. Рэнд благодарил Бога за защиту своей семьи и просил о возможности остаться на пару часов наедине с женой.

Изольда благодарила Бога за возвращение своего любимого отца домой и просила, чтобы он оставил этого ужасного Риса в тюрьме до конца его дней. Гэвину же хотелось, чтобы в замке, куда ему предстояло отправиться на обучение, были и мальчики его лет.

Все молились о выздоровлении раненых, в том числе о Ронуэн. Но никто не молился так истово и горячо, как Джаспер. Навестив его после мессы, Джослин и Рэнд нашли его осунувшимся, с красными глазами и всклокоченными волосами.

— Ты видишь? — шепнула Джослин мужу. — Все как я тебе говорила.

Рэнд нахмурился, не в силах поверить в столь разительные перемены в его легкомысленном братце.

— Как поживает пациентка? — спросил он.

— Ронуэн, — ответил Джаспер. — Ее зовут Ронуэн. И в ее состоянии, увы, нет никаких перемен, — добавил он.

— Возможно, следует разрешить Рису увидеть ее, — громко сказала Джослин.

— Он здесь? — удивился Джаспер.

— Я поймал его вчера — он спал на дереве за дольменом Ньюлина, — пояснил Рэнд. — Джослин рассказала мне обо всем, что здесь произошло: о предательстве Ламонта, о сражении и ранении Ронуэн, — но Рис отказался ответить на вопрос, что его связывает с Ламонтом.

— Он вступил в сговор с Ламонтом, чтобы захватить Роузклифф, — сказал Джаспер, не сводя глаз с бледного лица Ронуэн. — Два дня назад люди Ламонта доставили в замок послание для тебя. Но в нем не содержалось ничего важного. Это был просто предлог, для того чтобы попасть в замок. Полагаю, на самом деле они прибыли, чтобы передать сообщение Ронуэн. — Он поднял измученные, больные глаза на брата. — Но вчера Рис назвал ее предательницей. Я не знаю, по какой причине. То ли потому, что она защищала меня, то ли… — Он погладил девушку по руке. — Видимо, она не смогла заставить себя принять участие в заговоре и вместо этого убежала.

— И ты последовал за ней, — констатировал Рэнд.

Наступившее молчание нарушила Джослин.

— Да, он последовал за ней. Скажи ему, Джаспер, почему ты это сделал.

Лицо Джаспера не выражало ничего, кроме отчаяния. Он взъерошил и без того растрепанные волосы.

— Я не мог позволить ей уйти.

— Но почему? — настаивала Джослин.

— Потому… потому что…

Рэнд обнял жену за плечи.

— Не терзай его, Джослин. Здесь и дураку все ясно. — Он вздохнул и нахмурил брови. — На нас, Фицхью, лежит проклятие, не иначе. Мы влюбляемся в женщин только из стана врага.

— Это и впрямь страшное проклятие, — улыбнулась Джослин и нежно чмокнула мужа в щеку. Потом она перевела взгляд на Джаспера, и ее лицо стало серьезным. — Скажи ей о своих истинных чувствах, Джаспер. Возможно, это вырвет ее из объятий сна, который пока не желает ее отпускать.

Джаспер взглянул на нее с сомнением и надеждой.

— Но что, если она любит Риса?

Рэнд тоже посмотрел на жену, и та упрямо сжала губы.

— Я в это не верю. Он, конечно, ей небезразличен, но она не влюблена в него. Это совсем другое чувство. Возможно, тебе стоит поговорить с ним.

Джаспер печально покачал головой.

— Он слишком ненавидит и презирает нас, чтобы быть честным. Он скажет то, что, по его мнению, причинит мне больше всего боли и даст ему максимальные преимущества.

Возразить на это было нечего, и Джослин с Рэндом ушли, предварительно заручившись обещанием Джаспера что-нибудь съесть. Оставшись наедине с Ронуэн, Джаспер потер лицо руками. Он был в полном изнеможении, глаза слипались, руки дрожали. Его клонило ко сну, но он боялся спать, опасаясь, что, если заснет, жизнь покинет это хрупкое тело. Поэтому он продолжал бодрствовать.

Повинуясь импульсу, он лег рядом с Ронуэн и обнял ее, будто хотел защитить от любого зла, и в первую очередь от ангела смерти. Она беспокойно зашевелилась, и Джаспер затаил дыхание.

— Ронуэн… — Нежные завитки на ее виске зашевелились от его дыхания. — Ронуэн, проснись, пожалуйста. Я… ты мне нужна, Ронуэн. Я люблю тебя. — Его голос на мгновение прервался. — Пожалуйста, Ронуэн, я так тебя люблю!

Ронуэн было очень холодно, однако она чувствовала тепло рядом с собой. Было тихо, но она слышала тихие слова мольбы, ощущала нежное дыхание жизни возле уха. Она пошевелилась и сразу застонала от боли.

В плотном тумане она увидела злое лицо Риса и острый меч, направленный в Джаспера.

— Нет, нет, Рис! — закричала она.

Джаспер побелел. Она звала Риса, а не его.

Что ж, утешил он себя, по крайней мере она заговорила. Она заговорила, и это уже само по себе было великим чудом. Она позвала Риса, и он позаботится, чтобы этот зов не остался безответным.

— Хорошо, Ронуэн, — сказал он. — Рис скоро будет здесь. Я об этом позабочусь.

У него сильно болело сердце, и он не смог удержаться — сильнее прижал ее к себе. Но она отпрянула и снова застонала:

— Нет… нет.

Джаспер никогда не плакал, во всяком случае со дня смерти его матери, когда был еще ребенком. Но теперь, когда он встал с кровати, слезы жгли ему глаза. Слишком долго он был тупоголовым идиотом, не желавшим принять и признать правду. Ее надо признать хотя бы сейчас. Глубоко вздохнув, Джаспер поморщился. Ему следует в конце концов смириться с фактом, что Ронуэн предназначена не для него. Она дважды спасала ему жизнь, но это вовсе не значит, что она его любит.

В любом случае он обязан ей жизнью и должен сделать все от него зависящее, чтобы сохранить жизнь ей.

Неожиданно глаза Ронуэн широко открылись. Они тут же закрылись снова, однако она чуть заметно нахмурила брови и зашевелилась.

Повинуясь импульсу, Джаспер наклонился и поцеловал ее в лоб. На этом ему, конечно же, следовало остановиться, но он не мог. Он поцеловал одну щеку, потом другую и замер, больше всего на свете желая коснуться ее губ.

Последний раз. Один последний поцелуй, чтобы пожелать ей благополучия и чтобы навсегда запомнить, как было бы чудесно, если бы она любила его, так же как он любит ее.

Он запечатлел на ее губах легкий поцелуй. Это ничего не значит, настойчиво убеждал он себя. Так друг целует друга, и ничего более. Но ее губы шевельнулись под его губами и, хотя это было сущим безумием, он не удержался и продлил поцелуй. Ее рот был теплым, податливым. И зовущим. Она вздохнула и раздвинула губы. Джаспер не мог оторваться.

Он склонился над ней, презирая себя и одновременно желая ее так, что болело все тело. Для верности он даже сцепил руки за спиной. Обхватив ее губы своими, он пробовал их на вкус, наслаждаясь каждым мгновением.

Ронуэн! Ронуэн!

Он молча просил ее любить его, принадлежать ему.

А потом Ронуэн вздохнула, и Джаспер отпрянул от кровати. Последний поцелуй закончился. Ему было бы легче, позволь она Ламонту пронзить мечом его сердце.

Выйдя в зал, он наконец обрел контроль над своими эмоциями. Слуге, который шел в комнату с подносом, на котором был хлеб и сыр, Джаспер на ходу приказал:

— Принеси еще один такой же поднос и кувшин вина.

Не останавливаясь, он направился к узкой лестнице, которая вела в подземелья замка. На полпути он встретил стражника и рявкнул:

— Рис ап Овейн находится здесь?

— Да, сэр Джаспер. Лорд Рэнд сказал, что…

— Освободи его.

— Что? — потрясенно воскликнул стражник.

Джаспер продолжал быстро спускаться с лестницы, пока не наткнулся на кованую решетчатую дверь, которая преграждала заключенным путь к побегу. Замок не требовал ключа, но довольно сложная конструкция не позволяла открыть его изнутри.

Рис лежал на соломенном тюфяке спиной к двери. Услышав шаги, вскочил на ноги. Увидев, кто его посетил, он напрягся и сжал кулаки.

— Но, господин, — запротестовал стражник, когда ему удалось догнать Джаспера. — Лорд Рэнд с меня шкуру спустит, если я отпущу этого человека. А сэр Осборн ему поможет. Это же опасный преступник.

— Я знаю это лучше, чем кто-либо другой, — ответил Джаспер, сверля глазами Риса. — Но Ронуэн зовет именно его.

Усталость на лице Риса сменилась возбуждением и тревогой.

— Она зовет меня? — Через мгновение он нахмурился. — Это какой-то обман?

Джаспер быстро открыл дверь.

— Это не обман. Она все еще не пришла в себя, но постоянно произносит твое имя. Я хочу, чтобы она выжила. Поэтому, даже если бы она позвала самого дьявола, я бы сделал все возможное, чтобы привести его к ней.

— Он и есть дьявол, — хмыкнул стражник и, на всякий случай достав из ножен меч, направил его в сторону Риса.

Джаспер не обратил на это никакого внимания. Он распахнул дверь в камеру Риса и сделал знак выходить.

Рис очень устал и отреагировал не сразу. Он немного постоял, глядя на своего извечного врага, и спросил:

— Чувствуешь себя виноватым?

Джаспер спокойно встретил враждебный взгляд юнца и ответил:

— Да.

Это был явно не тот ответ, которого ожидал юный мятежник. Прямота и честность врага явно произвели на него впечатление. Джаспер, помедлив, снова заговорил:

— Я хочу, чтобы она осталась в живых. Если ты хочешь того же, иди за мной. Нельзя терять время.

Он схватил Риса за локоть и потащил к двери.

Но парень высвободил руку.

— Я делаю это для нее, — высокопарно заявил он, — а не для тебя. — Потом он сплюнул на землю между ними. — Ты и тебе подобные ограбили нашу прекрасную землю. Своей жадностью вы сеете хаос. Вы насилуете наших женщин и убиваете мужчин…

— Ронуэн никто не насиловал, — сказал Джаспер, скрипнув зубами от ярости. — А ты все еще жив.

— Надолго ли? — фыркнул юнец.

В тревожном молчании слова Джаспера прозвучали одновременно и угрозой и утешением.

— Сколько она захочет.

Стражник, округлив от удивления глаза, провожал двух врагов, пока они неторопливо поднимались по узкой лестнице, ведущей в зал. Там все слуги бросили работу и тоже следили за странной парой.

Джаспер провел Риса по устланному тростником полу к широкой лестнице, ведущей на верхние этажи замка. Оружия у него не было, и все — от кухарки до пажей — восхищались безрассудной смелостью их господина.

Только одна Изольда осмелилась выступить против очевидных намерений Джаспера. Увидев ненавистного Риса в сопровождении безоружного Джаспера, она схватила за руку ближайшего к ней пажа и прошипела:

— Позови моего отца! Живо!

Мальчик стремглав понесся выполнять поручение молодой хозяйки, а тем временем Джаспер и Рис поднялись по лестнице и скрылись из виду. Тогда она схватила кочергу и, хотя ее сердце замирало от страха, поспешила через зал за ними.

 

Глава 25

Ронуэн больше не парила. Она опустилась вниз, и теперь лежала на кровати. Это был вовсе не твердый тюфяк, набитый соломой и покрытый овечьими шкурами. И не жесткая койка вдоль каменной стены. Это была удобная и, главное, высокая кровать, так что гулявшие по полу сквозняки Ронуэн нисколько не беспокоили.

Это была чудесная кровать, теплая и безопасная. Правда, если бы не тяжелое одеяло, от которого ей было очень тепло, она, наверное, улетела бы снова. Даже сейчас искушение было велико.

Но одеяло удерживало ее внизу, и, немного напрягшись, она даже могла слышать голоса. Голоса она узнавала. Потом ее осторожно обняла рука, и она улыбнулась. Джаспер не ушел. Он здесь.

Она мечтала, чтобы он остался с ней, удержал ее, не дал улететь. Похоже, он так и сделал. Теперь Ронуэн с превеликим трудом старалась открыть глаза, чтобы наконец увидеть его…

— …Ронуэн, ты меня слышишь?

Кончиками пальцев он погладил ее по лбу, призывая проснуться. Она сделала усилие и все же сумела открыть глаза, но увидела вовсе не лицо Джаспера.

— Рис, — прохрипела она.

Как это могло быть? Она хотела видеть не Риса, а Джаспера. Только Джаспера. Охваченная ужасом, она позволила тяжелым векам закрыться.

— Да, Ронуэн, это я, Рис.

Его рука тяжело легла на ее руку.

— Приди ко мне, любимая. Открой глаза, — просил он, но она была слишком усталой и разочарованной.

— Попробуй еще раз, — проговорил другой голос. — Не отпускай ее!

Ронуэн нахмурилась и постаралась разобрать, кому принадлежит второй голос.

— Она слишком тяжело ранена! — выкрикнул Рис. — Чтобы спасти твою недостойную жизнь, она подвергла опасности свою.

— Зови ее, черт бы тебя побрал! Все остальное потом!

Ронуэн еще раз открыла глаза. Теперь это получилось легче. Ей показалось, что она услышала голос Джаспера. Но в поле зрения был только Рис. Он склонился над ней, брови нахмурены, черные глаза встревожены.

— Ронуэн, я здесь. Не волнуйся, ты в хороших руках. Только не сдавайся.

И он похлопал ее по щеке.

Ронуэн заморгала. Свет был слишком яркий. Наконец расплывающаяся комната обрела обычные формы. Высокие потолки. Гладкие каменные стены. Кровать, на которой ей было так удобно лежать, имела красивый полог из темно-зеленого дамаста, который был открыт, чтобы допустить к ней солнечный свет, льющийся из высокого окна.

Все казалось Ронуэн знакомым, но она не была в этом уверена. Она повернула голову. Движение причинило боль, но она заставила себя оглядеться. Да, она определенно здесь уже была. Потом она судорожно вздохнула и поморщилась от сильной боли в боку. В голове окончательно прояснилось. Она находилась в замке Роузклифф и лежала в постели Джослин.

Но с ней почему-то был Рис, а не Джаспер, и это было очень странно. У нее отчаянно заколотилось сердце.

Почувствовав ее беспокойство, Рис нервно переступил с ноги на ногу.

— Не волнуйся. С тобой все будет в порядке. — Он посмотрел куда-то в сторону, и встревоженное выражение его лица сменилось злобным. — Вина за все ее несчастья лежит на тебе!

— Проклятие! Говори тише. Ты здесь, чтобы помочь ей.

Ронуэн осторожно покрутила головой. Она снова услышала голос Джаспера. Где он? Почему она его слышала, но не могла увидеть? А ей так надо было его увидеть.

— Джаспер, — прошептала она.

Ее тихий призыв привел Риса в ярость.

— Ты расстраиваешь ее! — воскликнул он. — Всякий раз, слыша твой голос, она начинает волноваться.

— Нет, — тихо проговорила Ронуэн.

Но ее голос был слишком слабым, чтобы преодолеть праведный гнев валлийца. Но тут распахнулась дверь и зазвучал еще один голос, звеневший от ярости.

— Отойди от нее! Отойди немедленно!

Изольда. Ее пронзительный крик вернул Ронуэн память. Было ужасное сражение. Но Джаспер уцелел. Рис хотел убить его, но заколебался. Потом кто-то другой… Ламонт! Он решил убить Джаспера собственными руками. Он бросился на Джаспера с мечом… Ронуэн нахмурилась. Больше она не помнила ничего.

— Я убью тебя! — закричала Изольда.

— Уходи отсюда, малышка, — сказал Джаспер.

Рис с нескрываемым презрением обернулся к девочке.

— Убирайся отсюда, девчонка! — отрывисто выкрикнул он.

В это время зазвучал еще один голос. Его обладателем явно был взрослый мужчина, привыкший командовать.

Ронуэн не могла уследить за ходом дискуссии, поскольку говорили все одновременно, поэтому она заставила себя приподняться на локтях. Теперь она по крайней мере видела всех участников сцены — как будто смотрела пантомиму на Рождество. Рис стоял спиной к ней, раскинув руки, словно хотел защитить ее ото всех остальных. Перед ним в дверном проеме стоял новый персонаж. Когда мимо него протиснулась Джослин и взяла его за руку, Ронуэн поняла, что это Рэнд.

Немного в стороне она увидела Джаспера, и ее взгляд остановился на нем. Он поймал в охапку Изольду и отобрал у нее увесистую кочергу. Очевидно, девочка собиралась напасть на Риса.

— Я его ненавижу! — кричала Изольда, вырываясь из объятий Джаспера. — Он сделает ей больно! Он всем причиняет только неприятности. Я хочу… я хочу, чтобы он умер! — взвизгнула она.

— Не надо, Изольда, успокойся, — сказала Джослин и прижала к себе дочь, освободив от нее Джаспера.

Рука Рэнда легла на рукоятку кинжала.

— Почему он не в тюрьме? — грозно спросил он Джаспера, не сводя подозрительного взгляда с Риса.

— Нет! — выкрикнула Ронуэн, хотя криком это можно было назвать только с большой натяжкой. — Не надо, не убивайте его!

Ее услышал только Джаспер. И именно он удержал своего брата.

— Ронуэн, — тихо проговорил он.

Все остальные участники бурной сцены наконец тоже вспомнили, что находятся у постели раненой, и обратили на нее внимание. Ронуэн в полном изнеможении опустилась на подушки.

— Ой! — вскрикнула Изольда, высвободилась из рук матери и бросилась к кровати, предусмотрительно обойдя Риса.

Джослин тоже поспешила к подруге. Рис мельком взглянул на нее, но продолжал настороженно следить за Рэндом и Джаспером.

— Даже не пытайся садиться, — строго приказала Джослин, но суровость ее тона смягчилась доброй улыбкой. — Ты была тяжело ранена, но, слава Богу, теперь начинаешь идти на поправку. Мы так долго ждали, когда ты проснешься. — Она посмотрела на Риса полными слез глазами. — Спасибо за то, что вернул ее в мир живых.

Рис на мгновение смутился, но почти сразу обрел привычное высокомерие.

— Мне не нужна твоя благодарность. Только ее. Если, конечно, твоя благодарность не подразумевает возвращение мне свободы.

Джослин многозначительно взглянула на Рэнда, но тот оставался бесстрастным.

— Мы поговорим об этом позже. А теперь прошу на выход. — Хозяин замка сделал повелительный знак Рису. — У постели больной должны находиться женщины.

— Ронуэн хочет, чтобы я остался! — выкрикнул Рис и обернулся к ней в поисках подтверждения, но Ронуэн отвернулась.

Она исподволь следила за Джаспером, надеясь, что он останется. Ей было необходимо услышать его голос, обращенный к ней.

Но Джаспер, не сводивший с нее печальных глаз, хранил молчание. Он выглядел измученным, словно только что вернулся после боя. Как долго она здесь? Что случилось? Неужели он во всем винит ее?

Потом она вспомнила черное небо в полдень и похолодела. Конец света, сказал Ньюлин. Конец света, каким она его знает.

Ронуэн закрыла глаза, но не смогла удержать две слезинки, скатившиеся по бледным щекам. Ее короткая жизнь в Роузклиффе закончилась.

— Мама, она из-за него плачет! Папа, — опять закричала Изольда, — отошли его отсюда.

Рэнд угрожающе глянул на Риса.

— Ты уйдешь по собственной воле, или мне придется выкинуть тебя отсюда?

Его голос был холоден и тверд словно стальной клинок.

— Он здесь по моей просьбе, — сказал Джаспер.

Ронуэн открыла глаза и увидела, что ее возлюбленный смотрит на своего брата прямо и твердо.

— Он пришел, чтобы помочь Ронуэн, и именно его присутствие привело ее в сознание. И я буду относиться к нему уважительно.

— Я не нуждаюсь в твоем уважении, — усмехнулся Рэнд.

— Не надо… не надо больше, — пробормотала Ронуэн.

Рана в боку болела немилосердно. Но это были всего лишь цветочки по сравнению с болью в сердце. Ничего не изменилось. Она все так же разрывается между преданностью Рису и любовью к Джасперу. Только теперь она даже не в силах контролировать свое собственное тело. Из глаз потекли слезы, которые она, как ни старалась, не смогла удержать.

— Вы закончите свои споры за дверью, — сказала Джослин.

Обойдя кровать, она решительно взяла Риса за руку и потянула к выходу. Он уперся и оглянулся на Ронуэн. Но та лишь покачала головой и прошептала:

— Уходи. Просто уходи.

Рис решительно высвободил руку, но через минуту, показавшуюся Ронуэн вечностью, подчинился. Кинжал Рэнда остался в ножнах. Джаспер втиснулся между Рисом и своим братом, и мужчины покинули комнату. Когда за ними захлопнулась дверь, Джослин прислонилась к ней и облегченно вздохнула. А заметив перекошенное и мокрое от слез лицо Ронуэн, поспешила к подруге.

— Мужчины бывают чрезвычайно утомительными. И если бы они иногда не демонстрировали свою полезность, мы, женщины, уже давно избавились бы от них. — Она взъерошила волосы Изольды и приложила ладонь ко лбу Ронуэн. — Но поскольку их изредка все же можно использовать, приходится терпеть их плохой характер и тупое упрямство. Вытри слезы, Ронуэн. Они договорятся без нас. Ты должна думать только о том, чтобы набраться сил. Ты нас очень испугала, — добавила она.

Джослин осторожно убрала одеяло и стала ощупывать повязку на боку Ронуэн.

— Давай посмотрим, как здесь дела. Изольда, подержи лампу.

В течение трех дней никто не навещал Ронуэн, кроме женщин из замка. Даже лекарь Ромни больше не заглядывал, предоставив уход за раненой Джослин, имевшей способную помощницу в лице Изольды. Ни Джаспер, ни Рис ее не навещали, а на вопрос о них она получила ответ, что с Рисом хорошо обращаются, а Джаспер отправился на охоту.

— Папа привез пару соколов, — сказала Изольда, — но сокольничий будет здесь всего две недели, так что папе и Джасперу надо как можно быстрее узнать все, что можно, о соколиной охоте и уходе за соколами.

Девочка замолчала и посмотрела в окно. День выдался ясным и солнечным.

— Ты бы видела, Ронуэн, как прекрасны эти птицы. У них блестящие мудрые глаза, и смотрят они на тебя так, будто понимают каждое слово. Гэвин от них не отходит. — Ой, смотри.

Она порылась в комоде и наконец извлекла на свет бледно-зеленое платье Джослин, очень простого фасона, но сшитое из тончайшей мягкой шерсти.

— Вот оно! Ты будешь чудесно выглядеть в нем.

Ронуэн платье оставило безразличным. Сегодня ей предстояло впервые ужинать со всеми в зале. Изольда помогла ей вымыть, высушить и расчесать волосы, которые теперь, источая тонкий аромат, рассыпались по плечам.

Зачем все это? Какой смысл заботиться о внешности, если единственному человеку, на которого она хотела бы произвести впечатление, настолько нет до нее дела, что он даже не удосужился навестить ее.

Ей было бы очень приятно увидеть одобрение, а может быть, и восхищение в глазах Джаспера, когда она будет спускаться с лестницы, как это было прежде. Только на этот раз она постарается не свалиться с последних ступенек. Хотя, пожалуй, ей уже ничего не поможет. Ее чарами он уже насытился, а после того как понял, что она оказалась предательницей, должно быть, и вовсе презирает.

Ронуэн постаралась взять себя в руки, чтобы, не дай Бог, не показать свое отчаяние.

— Я лучше надену свое платье, — сказала она. — Ты отлично потрудилась над ним.

Изольда положила платье Джослин на колени Ронуэн.

— Потрогай, какое оно мягкое и приятное на ощупь.

— Оно для меня слишком длинное, — возразила Ронуэн и отложила платье в сторону.

Откинув одеяло, она спустила с кровати ноги и поморщилась от боли. Рана болела почти так же сильно, как в день, когда Ронуэн пришла в себя, но теперь девушка немного окрепла и у нее хватило сил терпеть.

— Тебе нельзя самостоятельно вставать, — встревожилась Изольда.

— Тогда помоги мне, — раздраженно произнесла Ронуэн.

Заметив испуг на лице Изольды, она покаянно вздохнула.

— Прости меня, пожалуйста, Изольда. Я неблагодарная, знаю, но эта праздность сводит меня с ума. И еще я очень беспокоюсь о…

Не дождавшись продолжения, Изольда спросила:

— Ты беспокоишься о ком? О Джаспере?

Ронуэн стиснула зубы. Девочка никогда не уставала петь дифирамбы Джасперу. Она вдохновенно повествовала о том, как Джаспер самоотверженно вынес бездыханную любимую с поля брани, что, по ее мнению, делало их любовниками воистину эпического масштаба, о которых можно слагать поэмы. Ронуэн же точно знала, что, если бы не она, ни один из них не подвергся бы опасности. Но как ни пыталась Ронуэн подкорректировать рассказ, Изольда не желала слушать. Некоторые служанки тоже оказались под впечатлением. Глупые девчонки.

— Почему я должна беспокоиться о Джаспере? — Она встала на ноги, едва сдержав стон, и для верности ухватилась за столбик кровати, посчитав его достаточно надежной опорой. — Меня беспокоит судьба Риса.

Как всегда, упоминание об этом человеке, содержавшемся в подземельях Роузклиффа, привело девочку в ярость.

— Тебе вовсе не надо беспокоиться на его счет, — злобно сверкая глазами, выпалила она. — Его давно следовало повесить. Любой другой бандит, так упорно не желающий раскаяться, уже болтался бы на виселице.

Ронуэн вцепилась в столбик кровати, словно это была ее последняя надежда. Она похолодела, поскольку знала: Изольда говорит правду.

— Что с ним сделают?

Изольда пожала плечами, желая показать, что ничего не знает, но отвела глаза. Ронуэн моментально поняла, что девочке известно намного больше, и преисполнилась решимости выпытать правду.

— Имей в виду, Изольда, Рис вовсе не так жесток, как ты думаешь. На самом деле он добрый и отзывчивый юноша…

— Он злой! Настоящий головорез! — закричала Изольда, покраснев от злости. — У него черное сердце, мерзкий характер и… и никаких манер!

— Это не так.

— Так, так! Но он непременно изменится, когда им займется брат Гийом… — Она запнулась, перевела дух и опять повернулась к комоду. — Если ты обязательно хочешь надеть свое старое платье, мама…

— Кто такой брат Гийом? — удивилась Ронуэн.

Изольда надолго замолчала.

— Я не должна была говорить тебе об этом, — после паузы призналась она. — Собственно говоря, я даже знать об этом не должна.

— Кто он, этот брат Гийом?

— Папа его знает, — в конце концов ответила Изольда. — Он сенешаль замка в Нортумбрии.

— Монах? Сенешаль? — У Ронуэн подогнулись ноги. — Нортумбрия? Риса отправляют в Нортумбрию? Но почему?

— Не знаю. Мне все равно, — надменно ответила Изольда, но, взглянув на Ронуэн, смягчилась и подала ей табуретку. — Сядь, пожалуйста, а то упадешь и рана откроется.

— Нортумбрия… — повторила Ронуэн, начиная осознавать смысл этой кары. — Но ведь это в Англии.

— Северная Англия, недалеко от Шотландии. У папы есть карта всех Британских островов. Я знаю, где находится Нортумбрия, город Лондон и Эйре. Да сядь же! — воскликнула Изольда и почти силой усадила Ронуэн.

Некоторое время они молчали. Ронуэн сложила руки на коленях, стараясь смириться с тем, что сама привела своего друга детства к такому концу. Еще сильнее побледнев, она спросила Изольду:

— А что его там ждет? Что монах сделает с ним в Нортумбрии?

Изольда пожала плечами.

— Не знаю. Эту часть разговора я не слышала.

— Это инициатива Джаспера?

— Ты не должна сердиться на Джаспера, Ронуэн, — объяснила Изольда. — Это не его вина, а Риса. Проклятый разбойник сам навлек на себя неприятности.

— Где Джаспер?

— Я же говорила, он вместе с папой занимается соколами.

Страх за Риса придал Ронуэн сил, и она поднялась на ноги.

— Дай мне его, — сказала она, указав на очаровательное зеленое платье Джослин.

Если ей придется бороться за Риса, надо иметь как можно больше преимуществ.

 

Глава 26

Гэвин помог Ронуэн спуститься с лестницы, Изольда принесла изящную тросточку, вырезанную из вишневого дерева. Джослин внимательно наблюдала, но не задавала лишних вопросов — только поинтересовалась ее самочувствием. Правда, Ронуэн подозревала, что Джослин знает, куда она направилась.

Стражник при входе в подземную часть замка с ней не церемонился.

— Никаких посетителей — таков приказ! — рявкнул он и отвернулся.

Были бы силы, Ронуэн скорее всего попыталась бы прорваться мимо него. Но она понимала, что слишком слаба, поэтому молча повернула назад, проковыляла через зал, вышла во двор и направилась к воротам.

Изольда и Гэвин не отставали от нее ни на шаг. За ними спешила Гвен. У ворот Ронуэн остановилась и тяжело привалилась к холодной каменной стене. Через минуту Гэвин прикатил маленькую деревянную бочку и поставил ее вертикально, чтобы девушка могла сесть. Поблагодарив мальчугана, она села и облокотилась о трость.

Ронуэн была намного слабее, чем считала. Сможет ли она вернуться в свою комнату? Только она не имела намерения возвращаться — во всяком случае, пока не поговорит с Джаспером.

Утро выдалось солнечным и теплым, но после полудня небо затянуло тучами. Охотники еще не вернулись. Ронуэн терпеливо ждала. Когда-нибудь они все равно вернутся, а когда это произойдет, она будет у ворот, и Джаспер не сможет уклониться от встречи.

Изольда суетилась вокруг нее как наседка. Она принесла больной кружку козьего молока, немного изюма и два вида сыра. Все это было завернуто в чистую ткань. Прошло довольно много времени, и лишь убедившись, что все ее попытки разговорить Ронуэн оканчиваются неудачей, девочка удалилась.

Замок жил своей повседневной жизнью, на которой никак не отразилось ее ранение или драма Риса. Два каменщика выкладывали второй ряд камней для укреплений западной стены. Подмастерья грузили грубо обработанные камни на канатный подъемник, после чего, используя исключительно свою мускульную силу, медленно поднимали груз на стену.

Молочница загоняла коров и коз для вечерней дойки. Прачка спешила снять высохшие простыни, пока не пошел дождь.

Угрюмый молодой человек в сопровождении веселого стражника, что-то бормоча, шел клюку, закрывавшему выгребную яму. Кто-то должен их периодически чистить. Эту работу обычно поручали в качестве наказания провинившимся, и ее выполнение, в силу весьма специфического характера, обычно гарантировало отсутствие каких-либо рецидивов.

Ронуэн медленно оглядела двор, причем совсем другими глазами. Замок Роузклифф был эффективной самостоятельной единицей, где высокий уровень жизни обеспечивался постоянной координацией действий всех обитателей. Деревня Каррег-Ду была почти такой же, пока был жив дядя Джослин. Но после его смерти, ввиду отсутствия энергичного лидера, способного поддержать порядок и организовать работу, она пришла в упадок и стала больше походить на Афон-Брин, где жить было тяжело, а обитатели постоянно враждовали друг с другом.

Открытие оказалось весьма неприятным, но с правдой не поспоришь. Замок Роузклифф был хорошим местом для жизни и работы.

Это вовсе не значило, что намерение английского короля править Уэльсом следовало приветствовать. Да и не каждый английский лорд приносит такой мир и процветание на свои земли. Но в случае замка Роузклифф истина была очевидной. Эта часть Уэльса была мирной и процветающей как для валлийцев, так и для англичан. Бунтовщиков здесь не было, кроме Риса и его небольшой команды.

Почему так?

Ронуэн услышала, как женщина зовет ребенка, — так ведь это Джослин отчитывает непослушного Гэвина. Хозяйка замка Роузклифф говорила по-валлийски, и сын отвечал ей на том же языке.

Очевидно, смешанный брак хозяина замка и валлийской девушки, решила Ронуэн, пошел во благо Роузклиффу. Слияние двух культур и забота о чувствах друг друга. Она улыбнулась, согретая надеждой, которую пробудило это понимание. Если бы только Рис мог посмотреть вокруг ее глазами!

Но причина не только в смешанном браке, поняла Ронуэн. Одного только брака было бы недостаточно. Любовь — вот секрет мира, царившего здесь. Джослин действительно любит Рэнда, который отвечает ей тем же. Любовь создает основу для процветания.

Ее улыбка угасла. Может быть, она слишком поторопилась, отвергнув предложение Джаспера? Прими она его, быть может, все сложилось бы по-иному?

Ронуэн ожесточенно потерла рукоятку трости. Увы, на этот вопрос можно было дать лишь один ответ — «нет».

Она и Джаспер вовсе не то же самое, что Джослин и Рэнд. Ведь Джаспер не любит ее так сильно, как Рэнд любит Джослин. Ронуэн, конечно, любит его, но эта любовь безответна. А значит, все остальное не имеет смысла.

Тени во дворе постепенно удлинялись, а Ронуэн так и сидела у ворот, погруженная в невеселые мысли. От них ее отвлекли крики стражников. Охотники возвращались домой.

Она с трудом поднялась на ноги. Встретить Джаспера должна сильная женщина, а не беспомощный инвалид. Ему не удастся уйти от разговора из-за беспокойства о ее здоровье.

Ворота открыли, опустили мост. Она видела, как всадники скачут к замку. Рэнд и Джаспер находились во главе отряда — оба высокие и сильные. Оба такие разные, но физическое сходство несомненно. И только одному из них удалось задеть самые чувствительные струны ее души, только один завладел ее чувствами.

Ронуэн вздохнула и выпрямилась. Боль в боку была сильной. Хорошо бы она могла обойтись без тросточки. Хотя все это по большому счету не важно. Главное — спасти жизнь Риса, томящегося в подземелье. Конечно, Рис заслужил враждебное отношение англичан, но его вины в этом не было. Так сложилась жизнь. Оставалось только убедить в этом Джаспера.

Наконец лошадиные копыта застучали по мосту, и всадники въехали во внутренний двор. Заметив Ронуэн, Рэнд сначала вытаращил глаза, а потом незаметно покосился на Джаспера.

Выражение лица Джаспера расшифровать было труднее.

Оба брата остановились перед ней — остальные охотники проехали дальше. Сокольничий придержал лошадь и взял у Рэнда птицу. Вскоре пыль осела и воцарилась тишина. Тогда Рэнд обратился к ней.

— Я рад, что вам лучше, Ронуэн.

Ронуэн подняла глаза на хозяина замка.

— Я в неоплатном долгу перед вами и Джослин. За мной так хорошо ухаживали. Если бы не вы, я бы умерла.

— Нет, это я ваш вечный должник, — ответил Рэнд. — Вы дважды спасали жизнь моему брату. Можете рассчитывать на меня. Для вас я готов сделать все, что в моих силах.

— Вы можете быть уверены, лорд Рэнд, что я больше никогда, ни за что на свете не стану участвовать в заговорах против вас и вашей семьи. Вы стали мне очень дороги.

Рэнд кивнул и покосился на брата.

— Вы хотите что-то обсудить со мной? Или вы ждали Джаспера?

Ронуэн охватила дрожь. Она нервно стиснула рукоятку трости, не решаясь взглянуть на Джаспера.

— Если вы можете какое-то время обойтись без вашего брата, я хотела бы с ним поговорить.

— Как вам будет угодно, — кивнул Рэнд и поскакал дальше.

Во дворе остались только Ронуэн и Джаспер — и еще два шумных стражника у ворот, служанка, медленно бредущая к колодцу, и любопытные рабочие на лесах.

Джаспер их тоже видел и чувствовал себя очень неуютно под их беззастенчивыми взглядами. Он поерзал в седле, которое заскрипело, и опустил капюшон. Гелиос дергал головой и нервно переступал с ноги на ногу — ему хотелось быстрее попасть в конюшню, где его досыта накормят.

— Возможно, ты предпочтешь какое-нибудь другое место, — проговорил Джаспер, указав на главный зал замка.

— Нет. Только не там. Может быть… мы могли бы пройтись.

Джаспер окинул Ронуэн оценивающим взглядом.

— Ты вряд ли способна пройти больше десяти шагов, — скептически пробормотал он. — Почему ты меня здесь ждешь? Ты слишком слаба, чтобы…

— Но тебя не было три дня! Где еще я могла тебя увидеть?

Джаспер бросил взгляд на стражников, которые даже не пытались скрыть своего любопытства, и нахмурился.

— Тогда мы покатаемся.

Он подъехал к Ронуэн и наклонился, чтобы поднять ее в седло. Она застыла в ожидании сильной боли, которая станет неизбежным следствием такой процедуры. Джаспер понял ее неправильно.

— Проклятие! Ронуэн! Чего ты от меня хочешь?

Она попятилась и сразу застонала — любое резкое движение вызывало боль. Когда она прижала руку к забинтованному боку, Джаспер побелел.

— Прости меня, я просто идиот, — пробормотал он и спешился.

Почувствовав свободу, Гелиос направился в конюшню.

— Нет, ничего страшного, все нормально, — поспешно проговорила Ронуэн и посмотрела куда-то мимо него.

За воротами был виден мост, ров с водой, дальше начинался город. Ронуэн целый день ждала Джаспера, и теперь не знала, что сказать.

— Может быть, ты сядешь?

Она кивнула.

Где-то хлопнула дверь и послышался голос Изольды:

— Иди же сюда, Гвен. Если мы поспешим, то успеем найти пятнистого котенка раньше, чем совсем стемнеет.

Ронуэн с трудом подавила желание рассмеяться. Похоже, все в замке любят подслушивать. Хлопнула та же дверь, но на этот раз послышался голос Джослин:

— Девочки, немедленно вернитесь в дом.

— Но, мама, я только хотела помочь Гвен!

— Смотрите! — перебила Гвен. — Там Ронуэн и дядя Джаспер.

— Возможно, сейчас не самое удобное время, — вздохнул Джаспер. — К тому же я грязный после охоты.

— Нет, — продолжала настаивать Ронуэн. — Я бы хотела поговорить сейчас.

«Пока я не разрыдалась», — добавила она про себя.

— Ну, если так, — Джаспер огляделся, — давай прогуляемся и найдем укромное местечко.

— Очень хорошо, — воскликнула Ронуэн и направилась к воротам.

Она была исполнена решимости совершить короткую прогулку. Но с каждым шагом ее энергия убывала. Она дошла до моста и двинулась по нему, тяжело опираясь на трость, — все медленнее и медленнее. Джаспер молча держался рядом, но в конце концов его терпение кончилось.

— Я понесу тебя.

— Нет!

Ронуэн была уверена, что столь тесный физический контакт станет для нее непосильным испытанием.

— Иначе мы никуда не уйдем. Ну же, Ронуэн, я не причиню тебе боли; просто скажи, как тебя взять.

— Нет! — в панике вскрикнула она, но почувствовала, что колени подгибаются. — Ну ладно.

Джаспер успел поймать ее как раз вовремя. Одной рукой он обхватил ее за спину, другой — под коленями.

— Это будет труднее всего, — пробормотал он, причем его губы оказались в непозволительной близости от ее уха.

Потом он бережно поднял девушку.

Она судорожно вздохнула и с трудом сдержала стон, но острая боль сразу исчезла.

— Ты можешь обнять меня за шею?

Ронуэн сделала это и оказалась во власти уже не физической боли.

Джаспер быстрыми шагами пересек мост, бережно прижимая к груди свою спасительницу. Но то, что для него было всего лишь проявлением доброты и сострадания, она восприняла как любовные объятия. За те несколько минут, которые он держал ее на руках — за это время небо успело стать из бледно-лилового темным, — она лишилась тщательно выстроенной защиты от своих глубоких чувств к этому мужчине.

Может быть, не так уж плохо выйти замуж за человека, который ее не любит? Гораздо хуже тосковать по нему до конца жизни.

Понимая, что ведет себя неразумно, Ронуэн положила голову на плечо Джаспера, глубоко вдохнула исходивший от него запах лошадей, кожи и крепкого мужского пота и позволила себе расслабиться.

Долгое ожидание, терзающая сердце тревога — все это исчезло, уступив место ни с чем не сравнимой радости, которую она испытывала в его объятиях. Она хотела бы, чтобы эта прогулка никогда не кончалась. Но когда Джаспер свернул с дороги и стал осторожно пробираться через кустарник, Ронуэн заставила себя вспомнить о своей цели.

— Мы уже зашли достаточно далеко, — пробормотала она.

— Осталось совсем чуть-чуть. Здесь есть маленькая, поросшая мягкой травой полянка, где тебе будет удобно.

— Я не настолько хрупкая, как тебе кажется, Джаспер.

Ронуэн ощутила, как он напрягся. Совсем немного и на несколько мгновений, но она все равно почувствовала.

— Может быть. Но у меня уже вошло в привычку заблуждаться на твой счет, не правда ли, Ронуэн?

Джаспер посадил ее на траву, так что она могла прислониться спиной к валуну, наполовину заросшему ползущими растениями. Она подоткнула юбку вокруг ног и попыталась сосредоточиться. Пришлось констатировать, что ее былая решимость исчезла. Что он имел в виду, говоря, что всегда недооценивал ее?

Потом она взглянула снизу вверх на Джаспера. Он стоял чуть в стороне, расставив ноги и скрестив руки на груди. Остатки решимости растаяли как утренний туман. Мужчина казался неприступным. Суровым и неумолимым.

— Итак, — начал Джаспер, — что ты хотела мне сказать?

Ронуэн нахмурилась.

— Я не могу говорить, когда ты нависаешь надо мной как обозленный бог-громовержец.

Даже в сгущавшейся темноте, при тусклом свете поднимавшейся луны, она увидела, как его губы дернулись.

— Очень хорошо, — пробормотал Джаспер.

Он выпрямил руки, опустился на одно колено и оперся локтями о другое.

— Так лучше?

Ронуэн все равно чувствовала, что он чувствует себя не в своей тарелке и в любой момент готов исчезнуть.

Как же он должен ненавидеть ее за предательство!

Она прикрыла глаза и постаралась взять себя в руки. Если она и дальше будет тянуть время, то никогда не скажет все, что хотела.

Ронуэн решительно прочистила горло, но тут заговорил Джаспер.

— Мне только что пришло в голову, что я не выполнил свой долг перед тобой. Следовало уже давно поблагодарить тебя за спасение моей жизни.

От изумления Ронуэн разинула рот.

— О чем ты говоришь? Это ты спас мне жизнь — перевязал и привез в Роузклифф.

Джаспер склонился ниже. Его лицо было серьезным и даже немного торжественным.

— Ты приняла на себя удар мечом, предназначавшийся мне. Ламонт убил бы меня, если бы не ты. Разве ты не помнишь?

Ронуэн попыталась осознать удивительную новость. Она помнила, как Джаспера поставили на колени два толстых стражника, помнила, как Рис заколебался, когда Ламонт стал подначивать его убить безоружного пленника. Потом Ламонт бросился вперед. Больше в ее памяти не осталось ничего. Она ошеломленно покачала головой.

— Я ничего не помню. Как тебе удалось освободиться?

Джаспер рассказал ей всю историю от начала до конца.

Ронуэн с изумлением слушала, как Рис разозлился на Ламонта, как освободил Джаспера и два врага объединились, чтобы дать отпор третьему.

Закончив рассказ, он несколько минут молчал, а потом проговорил:

— Так что, как видишь, ты опять меня спасла. Десять лет назад ты спасла мне руку, а может быть и жизнь. Сейчас я определенно обязан тебе жизнью. Не помешай ты Ламонту, у меня бы не было ни единого шанса.

Ронуэн поморщилась.

— Ты забываешь, что не далее чем несколько недель назад я пыталась пробить стрелой твое сердце.

— Совершенно верно, — усмехнулся Джаспер. — Но ты уже давно искупила свою вину за неудавшееся покушение. Ты спасла мне жизнь, и я снова у тебя в долгу.

«Ну так заплати свой долг, попроси моей руки, — хотелось крикнуть Ронуэн. — Повтори свое предложение и позволь мне на этот раз согласиться. И тогда все твои долги будут оплачены».

«А как же Рис?» — ехидно полюбопытствовал ее внутренний голос.

Понурившись, Ронуэн сказала:

— Мы оба пережили нелегкие времена. Десять лет назад виной тому был Овейн — валлиец, дурно обращавшийся и предававший своих же людей. На этот раз — Ламонт, англичанин. Но мы… мы живы и… и…

Она опустила голову и посмотрела на свои руки, нервно мявшие ткань юбки. Джаспер был человеком чести и всегда платил свои долги. Ей оставалось только просить.

Она вздохнула и несмело подняла глаза.

— Ты можешь объяснить, почему Рис содержится в тюрьме Роузклиффа? Если он освободил тебя, чтобы ты мог схватиться с Ламонтом, значит, это он спас тебе жизнь, а не я.

При одном лишь упоминании имени Риса Джаспер замкнулся. Даже нахмуренный лоб разгладился. Его лицо стало абсолютно непроницаемым.

— Скажи прямо, чего ты от меня хочешь, Ронуэн? — бесстрастно проговорил он. — Не заставляй угадывать твои мысли. Как показала практика, это у меня не слишком хорошо получается.

Ронуэн стиснула губы и сцепила пальцы.

— Пожалуйста, — начала она, но тут же замолчала. Наружу грозили вырваться эмоции, которые лучше было навсегда похоронить. — Если ты действительно считаешь, что мне чем-то обязан, прошу тебя, отпусти Риса.

У Джаспера задергался глаз. В остальном он остался неподвижен и молчалив словно каменное изваяние.

— Он пленник моего брата, а не мой. Тебе лучше обговорить этот вопрос с Рэндом.

— Но ведь Рис помог тебе. Ты сам сказал. Попроси за него, Джаспер!

Ронуэн всем телом подалась вперед и протянула к нему руку.

Мужчина отпрянул, словно она угрожала ему оружием. Вскочив на ноги, он нервно зашагал взад-вперед по поляне.

— Я уже сделал то, о чем ты просишь. Я просил Рэнда отпустить парня. Но он не хочет. Не забывай, что твой дружок совершил много преступлений. Он уже давно изводит англичан, да и своих соотечественников, которые хотят жить с нами в мире. Однако те преступления — сущая мелочь по сравнению с его последними деяниями. Он похитил Изольду — маленькую девочку. Если бы мы не нашли его лагерь, кто знает, чем бы все это кончилось.

— Он никогда не причинил бы ей вреда.

— Возможно, но лишь до тех пор, покаты была там, чтобы этому помешать, — возразил Джаспер. — Изольда нам все рассказала. Но он не заплатил за это преступление. Потом он вступил в сговор с Ламонтом, чтобы захватить замок Роузклифф.

— Но он же так и не претворил этот план в жизнь!

— И снова потому, что ты все испортила.

В ответ на ее удивленный взгляд, Джаспер усмехнулся.

— Удивляешься, откуда мне это известно? Не забывай, что он еще мальчишка и его эмоциями легко манипулировать. Мне стоило только его слегка подразнить, чтобы выведать правду. Ты покинула Роузклифф раньше, чем он смог осуществить свой план. — Он остановился и взглянул на Ронуэн в упор. — Почему ты это сделала? Скажи, почему?

Она закрыла глаза и отвернулась.

— Такой вопрос может задать только мужчина. Я не хотела, чтобы пролилась кровь — все равно, английская или валлийская. Я не могла помогать Рису, зная, что это произойдет.

— Поэтому ты сбежала.

— Да.

— А я бросился за тобой.

Ронуэн снова подняла глаза.

— Да, ты последовал за мной. Но почему?

Джаспер уже начал было оттаивать, но, услышав вопрос, снова заледенел. Она видела, как напряглось его лицо и скривились губы.

— Почему? Полагаю, ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос. Я все еще хочу тебя. Не более того.

«Не более того». Как глубоко ранили ее эти вполне обычные слова. И все же что-то в его словах было фальшивым. Ронуэн и хотела, и боялась узнать правду.

Она собралась с силами и смело встретила его насмешливый взгляд.

— Ты все еще можешь получить то, что хочешь.

Его хмурый взгляд ясно говорил о том, что разговор лучше не продолжать.

— Вряд ли ты уже достаточно здорова, чтобы заниматься активными физическими упражнениями.

— Ничего, я скоро совсем поправлюсь.

Теперь у Джаспера дернулась щека, а глаза полыхнули яростью.

— Иными словами, ты готова стать шлюхой ради него? Чтобы освободить Риса, ты снова станешь ублажать меня?

Ронуэн было невыносимо слышать его несправедливые слова.

— Я никогда не ублажала тебя ради него.

— Это ты сейчас так говоришь. А что было между нами в ту последнюю ночь? Ты специально выследила и завлекла меня в постель, чтобы я не закрыл боковые ворота.

— Я пришла только ради себя.

— Вот как? Что ж, разница действительно очевидна. Ты распутничала со мной, чтобы обеспечить свой побег.

— Я пришла только ради себя, — повторила Ронуэн, с трудом поднимаясь на ноги. — Ради… ради…

Она не договорила.

— Ради собственного удовольствия? — услужливо подсказал Джаспер.

Он уверенно кивнул и рассмеялся; правда, в его смехе не было настоящей веселости.

— Что ж, ты пощадила мою гордость. Пришла ко мне ради собственного удовольствия. Это утешает. По крайней мере твоего любовника не в чем упрекнуть.

— Он не мой любовник! И тебе это известно лучше, чем кому-либо.

— Возможно, он не обладал твоим телом, но, черт возьми, Ронуэн, слепому ясно, что он владеет твоим сердцем. Все, что ты делаешь, предназначено для него.

Ронуэн казалось, что злые слова эхом разносятся во тьме ночи.

— Именно это так тебя злит? — тихо спросила Ронуэн. — То, что я люблю его сердцем?

Она слышала хриплое дыхание, но ничего более.

— Джаспер, ответь мне. Я имею право это знать.

— Да, — отрывисто бросил он. — Но это ничего не значит. — Он сделал неопределенный жест рукой. — Хватит об этом. Ты сделала мне предложение, но я не могу его принять. Рэнд все равно не освободит Риса, а я больше не стану его об этом просить. Говорить больше не о чем. Пойдем отсюда, — добавил он немного мягче. — Ты совсем измучена. Я отнесу тебя обратно в замок.

Он сделал три шага к ней и неожиданно остановился на расстоянии вытянутой руки. Они сверлили друг друга взглядами. Ронуэн еще никогда не чувствовала себя такой безнадежно несчастной. Она не сомневалась, что после возвращения в замок он никогда больше к ней не подойдет. Но она еще не была готова смириться с такой перспективой, поэтому, не обращая внимания на сердечную боль и на его очевидное желание сделать ей еще больнее, она сказала:

— Ты спал со многими женщинами.

Джаспер отпрянул.

— Это тебя не касается.

— Я знаю, только пытаюсь понять.

— Что же ты хочешь понять?

— Ты бесишься из-за того, что, по твоему мнению, Рис владеет моим сердцем. Скажи, ты старался завладеть сердцем каждой женщины, с которой спал? — настойчиво спросила она.

После долгого молчания Джаспер ответил:

— Нет.

Сердце Ронуэн по непонятной причине забилось сильнее.

— Тогда почему… я хочу сказать, почему для тебя имеет значение…

Она запнулась, не в силах облечь свою мысль в слова. Тут же заговорил Джаспер.

— Ты хочешь спросить, почему это для меня имеет значение в твоем случае? Ты желаешь знать, почему меня доводит до безумия мысль, что ты его любишь? — Он невесело хохотнул. — А ты как думаешь?

Ронуэн шагнула к нему. Лунный свет сделал Джаспера странным, мистическим созданием, сотканным из бледных и темных теней. Холодным и отстраненным. Но он страдал, и вероятнее всего, из-за нее. Она коснулась грубой ткани его туники.

— Скажи мне, — шепотом попросила она, — почему это имеет для тебя значение?

Джаспер буквально впился в нее взглядом и накрыл ладонью ее руку.

— Я был настолько глуп, что надеялся… — Он заколебался, и Ронуэн затаила дыхание. — Я думал, что ты можешь стать для меня хорошей женой.

Ронуэн разочарованно вздохнула, но она подошла слишком близко к цели и не желала отступать.

— Да, ты действительно однажды предлагал мне замужество. Но почему?

Было видно, что Джаспер не хочет отвечать.

— Скажи мне! — потребовала она, даже слегка повысив голос. — Скажи!

— Да потому что я любил тебя!

Выкрикнув это, он заметался по поляне, ероша волосы то одной, то другой рукой. Ронуэн вздрогнула, потрясенная его словами. Она обхватила себя руками за плечи, пытаясь сдержать дрожь.

— А ты мог бы снова полюбить меня, если бы знал, что я тоже очень тебя люблю?

Джаспер так и застыл с поднятыми руками, а Ронуэн внезапно похолодела от неуверенности. Что, если он ответит «нет»?

Джаспер медленно опустил руки и повернулся к ней. Его тело было напряжено, брови удивленно приподняты.

— Если бы я знал, что ты любишь меня… — Он хрипло вздохнул, а в его глазах Ронуэн увидела страх, тоску и надежду. — Ты хочешь сказать, что любишь меня?

Ронуэн медленно кивнула и, судорожно сглотнув, едва слышно произнесла:

— Я очень тебя люблю. Уже давно.

— Неужели это правда? — прошептал Джаспер.

Он протянул руку к любимой, но тут же отдернул.

— Это правда или очередная уловка, чтобы выручить из тюрьмы Риса?

— Это чистая правда, Джаспер, — сказала Ронуэн. — Хотя не стану отрицать, что я действительно хочу спасти Риса. Он не заслуживает того, чтобы сгнить в тюрьме.

— Рэнд и не намерен подвергать его длительному заключению.

— Что? — Она не смогла скрыть искреннего изумления. — Ты говоришь правду?

— Да, — выпалил Джаспер и тут же нахмурился. — Это что-нибудь меняет?

Ронуэн почувствовала такое облегчение, что не могла не рассмеяться.

— Да. Нет. Я имею в виду, это ничего не меняет в моей любви к тебе.

Она замолчала.

— Продолжай! Как насчет Риса?

Ронуэн поняла, что пора забыть о гордости и страхе.

— Это ничего не меняет, Джаспер. Это сильное и глубокое чувство. Но… но мне нелегко смириться с тем, что твой брат станет моим братом после нашей свадьбы… если, конечно, ты все еще намерен жениться на мне, — прошептала она.

— Намерен.

— Правда?

Джаспер подошел к Ронуэн вплотную, взял ее руки и начал целовать. Легкими словно перышко поцелуями он покрывал каждый пальчик. Через несколько долгих минут он поднял голову, и глаза влюбленных встретились.

— У меня были другие женщины, Ронуэн. Я не стану тебе лгать. Но я никогда не хотел от них ничего, кроме минутного удовольствия. Но ты… С того момента как увидел тебя на берегу, я хотел большего. Ты даже не представляешь себе, как мне необходимо быть уверенным в твоей любви, — взволнованно выпалил Джаспер.

Глаза Ронуэн наполнились слезами. Слезами счастья.

— Я так люблю тебя, Джаспер, — рассмеялась она и в испуге прикрыла рот ладошками. — Я не хотела тебя любить, но люблю.

И она оказалась в объятиях любимого, моментально позабыв о боли в боку. Их поцелуй был долгим и страстным.

— Ронуэн… Ронуэн… — бормотал Джаспер, покрывая поцелуями ее губы, щеки, глаза.

— Я люблю тебя, Джаспер.

— Тогда выходи за меня замуж завтра.

— Да.

— Лучше сегодня вечером.

— Договорились.

Джаспер подхватил ее на руки и устремился к замку. Стражники встретили его смехом. Изольда, заметив, как он почти бегом пересекает мост, захлопала в ладоши от радости.

Появившаяся из тени Джослин понимающе улыбнулась, а Ронуэн уткнулась в плечо Джасперу, боясь расплакаться от переполнявших ее эмоций.

— Интересно, в этом замке можно найти уединенное место? — разочарованно пробормотал Джаспер.

— У вас позже будет сколько угодно времени, чтобы остаться вдвоем, — со знанием дела проинформировала Джослин.

— Мы поженимся, — сообщила Ронуэн и, улыбаясь, чмокнула Джаспера в шею.

— Мы знаем, — в один голос ответили Джослин и Изольда.

Пока влюбленные шли через двор, вокруг них собиралось все больше народу: две любопытные служанки, Осборн и еще два рыцаря, Гэвин и Гвен. Все вошли в зал, где их ожидал ухмылявшийся Рэнд. А Ронуэн тем временем во все глаза смотрела по сторонам.

Снаружи Роузклифф казался холодной и очень грозной крепостью, а внутри это был настоящий дом — теплый, приветливый и безопасный.

Неожиданно она вспомнила слова Ньюлина: «Конец света, который ты знаешь».

Да, ее прежняя жизнь закончилась. Однако новая будет лучше. Такой ее сделает любовь.