О том, как человеку [надлежит] управлять самим собой

Третья часть моральной и гражданской науки повествует о нравах отдельной личности самой по себе, чтобы в каждом имелась красота благонравия и было оставлено уродство порока — ради будущего счастья и страха перед вечным наказанием. И ясно, что это должна быть третья часть, поскольку очевидно, что та часть, которая повествует о Божественном культе, является первой, как уже разъяснено. А общественное благо предуготовляет благо частное, как Аристотель говорит в I книге Метафизики. Но предшествующая часть трактует об общественном благе, а эта — о благе частном. В самом деле, любовь есть высшая добродетель, и она направлена на общественное благо, и ей сопутствуют мир и справедливость — добродетели, превосходящие нравы отдельных лиц. Ибо человек есть общественное животное, и это — его собственный признак, как говорит Авиценна в V книге О душе, и человек не живет один, как неразумное животное, которому в своей жизни достаточно себя самого. И потому законы, которые упорядочивают отношение человека к ближнему — наиболее важны.

И, согласно Аристотелю и Аверроэсу в X книге Метафизики, отшельник, который не является частью общества, но предоставлен сам себе, ни добр, ни зол. И Туллий в книге Об обязанностях приводит слова Платона, говоря: «Прекрасно пишет Платон, что нам по природе не предназначено быть одним. Уже в самом начале своей жизни мы частично связаны с родиной, а частично — с друзьями»… И сам Туллий в V книге Академик говорит: «Ничто не является более прекрасным, нежели разделение полезного [с другими]. В самом деле, человек от рождения наделен общественным и гражданским чувством, которое греки называют гражданским (politicon)»… Поэтому надлежит, чтобы вторая основная часть моральной философии трактовала, как предписано, об общих законах, а третья должна быть посвящена жизни [каждого человека] и красоте [добродетелей], которым должен следовать любой. И это истинно сообразно порядку достоинства природы и безусловно, хотя Аристотель и не придерживается такого способа [изложения моральной философии] в своих книгах, поскольку идет путем исследования, и соответственно, [начинает] с того, что наиболее очевидно для нас, а не с того, что [более очевидно] по природе. Но так как мы уже со всей достоверностью доказали (основываясь на [сочинениях] Аристотеля и других), что того требует специфика данной науки, то мы можем сочетать ее части в соответствии с порядком, которого требует достоинство природы.

И здесь философы говорят [много] удивительного о добродетелях и пороках, так что любой христианин может постыдиться когда мы понимаем, что неверные обладали столь тонкими [познаниями] в добродетелях, а мы представляемся постыдно отпадающими от славы добродетелей. Кроме того, [слова философов] могут весьма вдохновить нас к тому, чтобы мы возжелали высшей степени добродетели, и, воодушевленные благородными примерами, взрастили более благородные плоды добродетелей, ибо в нашей жизни мы имеем большую поддержку, нежели оные философы, и несравнимо большую помощь [в обретении добродетелей] мы получаем через благодать Божию. И прежде всего я приведу некоторые [высказывания] относительно добродетели и пороков в общем, а затем перейду к частностям.