Старшему оперуполномоченному

отделения уголовного розыска

капитану Кондрашову А. В.

РАПОРТ

По вашему поручению произвел проверку. Установлено, что семья Рожковых с января 1983 года стоит в очереди на расширение жилплощади. По непроверенным данным в конце июня Рожковы всей семьей (Рожков Игорь Иванович, Рожкова Татьяна Владимировна и двое сыновей 12 и 8 лет) выехали на отдых. Их местонахождение в настоящий момент неизвестно.

Опрос жильцов дома № 19 показал, что между Рожковыми и Давыдовым И. С. время от времени возникали конфликтные ситуации на бытовой почве. Игорь Иванович Рожков соседями характеризуется отрицательно: употребляет спиртное, груб с окружающими. Имеет регистрационное удостоверение на право заниматься индивидуально-трудовой деятельностью по пошиву верхней одежды № 132435 от 16.10.1987 г.

Где находился Рожков И. И. вечером двадцать шестого июня, установить не удалось.

Участковый инспектор

лейтенант В. Логунов

Из свидетельских показаний Бондаренко Виктора Степановича, 1965 года рождения, слесаря-сборщика завода «Коммунар».

… Двадцать шестого июня мы заступили на дежурство в ДНД. Меня назначили старшим группы из пяти человек. Все ребята свои, с завода. Маршрут — от центрального входа в городской парк до детской железной дороги.

Вопрос. Виктор, вы случайно оказались на месте происшествия или услышали крик о помощи?

Ответ. Нет, никаких криков мы не слышали. А получилось так. Когда мы проходили мимо газетных стендов, кто-то из ребят, кажется, Толик Дегтярев, сказал: «Смотрите, что там такое?» — и указал рукой в сторону боковой аллеи. В просвете между деревьями мы увидели мужчину, который нагнулся над землей и что-то делал. Его поведение показалось нам подозрительным. Разделившись на две группы, мы решили подойти к мужчине с разных сторон, однако при нашем приближении он бросился бежать. Мы погнались за ним и быстро настигли. В этот момент я заметил, что поперек аллеи в неестественной позе лежит человек. Я послал Дегтярева к ближайшему телефону-автомату, чтобы он вызвал милицию и скорую помощь.

Вопрос. Как вел себя задержанный?

Ответ. Ругался, кричал: «Отпустите, гады, я не виноват!»

Вопрос. Виктор, постарайтесь вспомнить, в районе места происшествия вы больше никого не видели?

Ответ. Нет, только незадолго до этого мужчина и молодая женщина прошли нам навстречу. Мне даже показалось, что они нас испугались, хотя у всех ребят были нарукавные повязки.

Вопрос. Почему вы сразу не сообщили об этом?

Ответ. А у меня никто не спрашивал.

Вопрос. Опознать их, если потребуется, сможете?

Ответ. Женщину, пожалуй, смогу…

Неторопливо прогуливаясь возле стенда «Лучшие спортсмены города», Андрей исподволь поглядывал на живописную группу примерно в двадцати пяти — тридцати метрах от себя: несколько человек расположились на садовой скамейке, остальные обступили их плотным полукругом. Футбольные «фанаты», как всегда, абсолютно не обращали внимания на прохожих. Кто-то отчаянно жестикулировал, избежавший акселерации сутулый юноша с вытянутым угреватым лицом что-то убежденно доказывал убеленному сединами пенсионеру. Временами до Кондрашова доносились отдельные реплики, дружные взрывы смеха, а также непереводимые на иностранные языки словосочетания…

«Гончаренко занимался расследованием с первого дня и виновность Опарина принял за аксиому, — рассуждал капитан. — Сакраментального вопроса «кто совершил преступление?» для него попросту не существовало. Оставалось убедить руководство и без проволочек передать материалы прокурору. Тем не менее, шеф подключил к делу меня. Почему? Потому что разглядел под ворохом очевидных гипотез и «неопровержимых» улик невзрачный листок бумаги? Или им руководило какое-то особое, внутреннее чутье? Как бы то ни было, Игнатьич и на этот раз оказался прав. Самоубийство Опарина все перевернуло с ног на голову. И стоило копнуть чуть глубже, как тотчас выяснилось, что вопрос «кому это выгодно?» не так наивен, как представлялось начальнику следственного отдела, да, честно признаться, и мне самому. Ватная фабрика, соседи, «Портретист», теперь еще показания Бондаренко, какие-то мужчина и женщина. Так все-таки — кому это было выгодно?..»

Капитан знал — рано или поздно из всех разрозненных элементов расследования сложится в итоге цельная картина. Необходимо лишь правильно определить направление поиска, создать нужный сектор обзора и постепенно сужать его до минимума, отбрасывая в сторону все несущественное, второстепенное. Другое дело, как отличить, что существенно, а что нет, когда добываемая буквально по крохам информация размывает и без того расплывчатые контуры ограниченного пространства, вовлекая в поле зрения розыска лее новых и новых людей.

Улучив момент, Андрей незаметно смешался с кучкой болельщиков и, изобразив живой интерес, прислушался к разгорающейся полемике между представительным пожилым мужчиной в массивных роговых очках с выпуклыми линзами, которого все называли Профессор, и тщедушным небритым мужичком в застиранной майке и потертых джинсах. Собственно, уловить суть спора капитану было нелегко, поскольку в разговоре постоянно проскальзывали какие-то специфические термины и прозвища типа Блоха, Рыжий, Бес, Гурамчик.

Загнав оппонента в угол, Профессор победоносно огляделся по сторонам, словно конферансье, желающий сорвать причитающуюся ему долю аплодисментов, и неожиданно обратился к Андрею:

— А как вы считаете, молодой человек?

— Я восхищен вашим ораторским талантом и энциклопедическими познаниями, — моментально нашелся Кондрашов.

— Усек, Васек? — Профессор похлопал по плечу небритого мужичонку и под одобрительный хохот окружающих добавил: — Учись, пока я жив!

Небритый неприязненно глянул снизу вверх на Андрея, что-то пренебрежительно буркнул и принялся с отсутствующим видом выковыривать спичкой траурную кромку из-под пожелтевших от никотина ногтей, а Профессор, бесцеремонно отодвинув в сторону сутулого юношу, подошел к Кондрашову.

— Спортсмен?

— Любитель, — скромно уточнил капитан.

— Это хорошо, а то нынче всех на профессионализм потянуло. Профессионалы хозрасчетные, — хмыкнул Профессор. Достав из кармана клетчатый носовой платок, он не спеша протер запотевшие стекла очков и церемонно представился:

— Действительный, почетный и прочая член сообщества футбольных эрудитов Пал Палыч Пирожков. Как говаривали в старину, прошу любить и жаловать.

— Очень приятно. Андрей. — Кондрашов пожал протянутую руку.

— Тихо! Сейчас Профессор будет посвящать новенького в таинства бразильской системы, — послышался чей-то ехидный шепот.

— Федот! Твоему «Зениту» без Саленко и Дмитриева уже никакая система не поможет, — не поворачивая головы, небрежно бросил Пал Палыч.

— Поживем — увидим, — с полоборота завелся Федот.

— Знаешь, что ты увидишь? Фигу размером с Эверест, — подвел итог короткой дискуссии Профессор, чем вновь вызвал шумное одобрение разношерстной аудитории.

Чувствуя на себе любопытные взгляды, Андрей наклонился к Пал Палычу и негромко произнес:

— Я хотел бы получить у вас небольшую консультацию. Только, если можно, в более спокойной обстановке.

— Всегда к вашим услугам, друг мой. — Пирожков галантно подхватил капитана под локоть и кивнул в сторону освободившейся неподалеку скамейки: —А вот и искомое спокойное место. Как справедливо изрек какой-то провинциальный сатирик, одни ищут место под солнцем, другие — в тени.

Улыбнувшись, Андрей проследовал за словоохотливым собеседником, прикидывая на ходу, как направить разговор в нужное русло. Но Пал Палыч, похоже, не привык уступать инициативу. С комфортом устроившись в тени раскидистого каштана, он доверительно подмигнул Кондрашову:

— Если вас интересуют итоги последнего розыгрыша бундеслиги или шансы наших на чемпионате мира в Италии, считайте, что вам крупно повезло.

— Все это, безусловно, очень любопытно, но я, увы, не располагаю избытком времени, — развел руками капитан.

— Так я и предполагал, — сразу посерьезнел Профессор. — Значит, речь пойдет не о футболе?

— Вы не ошиблись, — подтвердил Кондрашов. — Скажите, вам знакомо такое имя: Давыдов Илья Семенович?

— Илья-пророк, что ли?

— Он самый, — кивнул капитан, вспомнив характеристику, данную Давыдову начальником следственного отдела.

— Чуяло мое сердце, что с Ильей что-то приключилось, — хлопнул по колену ладонью Профессор. — Вы ведь неспроста обратились ко мне? — В его проницательных глазах замерло тревожное ожидание.

— Ну, если быть точным до конца, первым обратились ко мне вы.

— Да какая разница! — нахохлился Пал Палыч. — Вы из милиции?

— Да.

— Что с Ильей?

— Он погиб, — поколебавшись, ответил Кондрашов.

На какое-то время установилось тягостное молчание,

Пирожков сидел совершенно неподвижно.

— Не могу поверить, — судорожно сжимая пальцы, наконец проговорил он. — Илья… Более безобидного человека на свете не было. Его убили?

— Обстоятельства гибели Ильи Семеновича выясняются, — сдержанно произнес Андрей, досадуя, что никак не может выбраться из лабиринта встречных вопросов. — Вы давно были знакомы с потерпевшим?

— Молодой человек, мы познакомились с Ильей, когда наши еще играли в классе «Б». Вас тогда и в проекте не было, — с горькой иронией воскликнул Профессор.

— Когда вы видели Давыдова последний раз? — переходя на официальный тон, спросил капитан.

— В конце июня, — подумав, ответил Профессор. — Минуточку… Да, за пару дней до прощального матча Олега Блохина. Мы сидели вон на той скамейке, потом пошел дождь, все разбежались. Больше я его не видел.

— Вы с ним о чем-нибудь беседовали?

Пал Палыч неопределенно пожал плечами.

— Неужели это сейчас имеет значение. Обычная болтовня. То да се.

— Постарайтесь припомнить, может Илья Семенович был чем-то угнетен или расстроен?

— Погодите-ка, — разволновался вдруг Профессор. — Точно! Илья действительно был сам не свой. Говорил, что выведет кого-то на чистую воду.

— А кого он имел в виду, не знаете? — осторожно уточнил Андрей.

— Ума не приложу. — Пал Палыч сокрушенно покачал головой. — Собственно, разговор все время вертелся вокруг проигрыша наших на кубок «Трактору» из второй лиги. И вдруг Илья говорит: «Дельняк!». Ну, все стали смеяться, а он добавил: «Ничего, правда все равно восторжествует».

— Простите, а что означает «дельняк»?

— Друг мой, вы сами-то футболом интересуетесь? — нахмурился Профессор.

— Если честно, не очень, — сознался Андрей.

— И за что вам только зарплату выдают! — возмутился Пал Палыч. — Дельняк — это договорная игра, сговор. Скажем, обе команды устраивает ничейный результат или кому-то позарез нужны два очка на финише. Может быть и другая причина.

— Какая?

— «Каталы» поставили на матч большие деньги, — понизил голос Пирожков.

— Неужели вы это всерьез? — искренне изумился Андрей.

— А вы думали, что только в Италии существует подпольный тотализатор?

— Ну хорошо, — не стал упорствовать капитан, — тогда почему же всех рассмешили слова Ильи Семеновича?

— Дело в том, что Илья — неисправимый романтик, святая простота. Он эту тему на дух не переваривал, — пояснил Профессор. — Его иногда специально подначивали: «Что, Илья, напророчишь сегодня? Договорятся наши на ничейку?»

— Ничего не пойму. Так был в той игре сговор?

— Глупости! — горячо запротестовал Пал Палыч. — Проиграли «по бою». Во-первых, недооценили соперника. Во-вторых, травмирован Сивцов, наш основной вратарь. А Костин засиделся в дубле, перегорел перед матчем и пропустил три плюхи в первом тайме. В перерыве его заменили, бросились отыгрываться, но. Есть поезда, на которые не успевают.

— А Илья Семенович хорошо разбирался в футболе? — с подвохом спросил Кондрашов.

— Получше некоторых футбольных комментаторов.

— Так чем же можно объяснить его странную реакцию на результат кубкового матча?

— А вот этого мы, наверно, уже никогда не узнаем, — вздохнул Профессор…

* * *

Во второй половине дня Кондрашов заглянул в библиотеку. Порывшись в июньской подшивке местной газеты, он нашел отчет об игре с «Трактором». Отдавая должное гостям, спортивный обозреватель отмечал крайне неуверенные действия Игоря Костина, допустившего несколько грубых промахов. Заметка заканчивалась так: «Конечно, перевес в два мяча — солидная фора, но это не означает, что ответная встреча в родных стенах обещает «Трактору» спокойную жизнь. Вопрос о том, кто выйдет в одну восьмую финала, по-прежнему остается открытым».