ПРОЛОГ

Я не видел ни малейшего смысла болтаться по Пентагону. У меня была уйма недоделок.

Был апрель 1980 года. После нескольких месяцев я был почти уверен, что теперь "Дельта" будет направлена в Египет. Вот где мы окажемся. Генерал Джоунс, вместе с генералом Войтом покидая накануне "форт"*, пригласил меня на сегодняшнее совещание Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ). Я был уверен, что это будет очередное сборище, подобное всем тем, на которых я присутствовал на протяжении последних пяти месяцев. Я ошибся. Совещание в среду, 16 апреля 1980 года, оказалось совсем другим.

Я бывал в "танке"** Объединенного комитета начальников штабов и раньше, когда работал у адмирала Маккейна из Тихоокеанского командования. Во время таких совещаний помещение было всегда набито битком. В этот же день, однако, здесь не было никого, кроме начальников родов войск и некоторых из нас, людей из "Рисовой Плошки"***. Там был адмирал Томас Хейворд, командующий военно-морскими операциями, а также Комендант корпуса морской пехоты генерал Роберт Х. Барроу. Также был заместитель начальника штаба ВВС генерал Роберт Матис. Конечно же, присутствовал начальник штаба Сухопутных войск генерал Е.Ч. Мейер, а также генералы Войт и Гаст. Я выбрал место позади "Моисея"****. Он повернулся, похлопал меня по колену и ухмыльнулся.

Генерал Джоунс начал совещание. "Как вам всем известно, мы энергично поработали над тем, чтобы найти возможность спасти заложников в Тегеране. Мы работали над этой проблемой с ноября месяца. Я считаю, что в настоящее время у нас имеется надежный план действий. Я предлагаю вам заслушать его, а затем задавать вопросы. Это непростой план, хотя мы пытались сделать его как можно проще".

"Джим", обратился он к генералу Войту, "начинайте".

Командир оперативной группы изложил суть боевой операции. Он явно нервничал на этом совещании и не смог изложить отдельные аспекты общего плана в той мере, в какой мы от него ожидали.

Затем я изложил детальный тактический план наших действий – как мы собираемся добраться от пункта "Пустыня-1" до Тегерана, освободить заложников и уйти. После того, как я закончил, генерал Барроу задал несколько вопросов, касающихся тактики: "Как вы будете вооружены? Сможете ли вы перекрыть огнем Рузвельт-авеню, и с какой позиции? Как долго вы будете находиться в комплексе посольства?"

Потом настала очередь генерала Мейера. "Чарли, с момента, когда вы покинете Египет и до того момента, когда вы будете преодолевать стену, вы будете находиться в состоянии стресса – в общей сложности 36 часов. Я хочу, чтобы вы сказали мне, каким образом вы намерены справиться с этой ситуацией. В частности, меня интересует, в каком состоянии будете находиться вы и ваши оперативники в момент преодоления стены?"

Я объяснил, что постараюсь быть собранным и буду стараться поспать там, где это удастся сделать – возможно, немного в Египте, и затем на следующий день, в укрытии. Я рассказал, как будут отдыхать мои люди в этот период: 50% будут находиться в состоянии боевой готовности, а другие 50% будут отдыхать.

Генерал Мейер выразил озабоченность по другому поводу. "Меня беспокоит вопрос о том, как будет контролироваться ход операции здесь, в Пентагоне? Я заинтересован в том, чтобы за ее ходом следили те люди, которые причастны к этому – и ни одним человеком больше". Он вспомнил о том, как ОКНШ руководил "операцией" по вырубке находившегося в демилитаризованной зоне между Северной и Южной Кореей дерева, использовавшегося северокорейскими наблюдателями, и какой надзор при этом осуществлялся за действиями генерала Дика Стилвелла. Он высказался против того, чтобы, как это имело место в предыдущих кризисных ситуациях, в Центр управления ОКНШ имело доступ большое количество лиц, как военных, так и гражданских. Он высказал надежду, что на этот раз все будет по-другому. Его предостережение попало в цель. Генерал Джоунс был также явно обеспокоен этой организационной проблемой. Около 15.30 был объявлен перерыв.

Так как события, похоже, несколько ускорялись, мне хотелось бы вернуться обратно в Брэгг, чтобы проработать кое-какие последние детали. Генерал Войт сказал, что я должен буду немного задержаться, но не захотел объяснить, зачем. Что-то затевалось. Генерал Гаст просветил меня, пока мы направлялись в Отдел специальных операций ОКНШ.

"Нам хотелось бы, чтобы вы задержались в Вашингтоне, поскольку сегодня вечером мы намерены предстать в Белом доме с докладом перед президентом и Советом национальной безопасности". Я чуть не упал! Совещание, которое я только что покинул, вне всякого сомнения, было репетицией вечернего выступления перед президентом Картером и его советниками по внешней политике.

В течение следующих трех часов я выпил изрядное количество кофе вместе с парнями из отдела спецопераций. Я беспокоился о том, является ли моя одежда – спортивный пиджак и галстук – подходящей. Может быть, мне следовало бы одеть костюм-тройку.

В одном из кабинетов я столкнулся с Бакшотом, который находился в Пентагоне по другим делам. Я по секрету сообщил ему, куда собираюсь отправиться через несколько часов. Это взволновало его, так же, как и меня. На нем был полковой галстук SAS, и он дал его мне на вечер. Я хотел, чтобы он принес мне удачу.

Около 18.30 генералов Войта, Гаста и меня, всех в гражданском, привезли в резиденцию генерала Джоунса в Форт Майер, штат Виржиния*****. На генерале был изящный твидовый спортивный костюм от Харриса и галстук. Я отметил, что моя одежда выглядит подходяще. Мы забрались обратно в машину, и нас повезли в Белый дом. Во время поездки, прижатые друг к другу, мы мало разговаривали, но явственно ощущали значимость нашей поездки. Мы были готовы как никогда.

Офицеру Униформенного подразделения Секретной Службы****** показали какой-то документ, и тот дал нам знак проезжать в ворота. До этого я никогда не был на территории Белого дома. Нас провели по коридорам, вверх и вниз по лестницам, ведущим в Ситуационную комнату. Я пытался запоминать все, что оказывалось у меня перед глазами. Я проделал долгий путь от клочка земли, где родился.

"Комната" представляла собой маленькое помещение примерно 15x20 футов (4,5x6 м), без окон. Вокруг стоящего посередине стола для совещаний располагались удобные офисные кресла. Еще один ряд стульев стоял вдоль отделанных деревянными панелями стен. Внутри нас ожидало несколько человек. Среди них особое впечатление своей манерой говорить и спрашивать на меня произвел Джоди Пауэлл. Что касается Главы аппарата Белого дома, то я предполагал, что он должен быть уже в летах. Однако Хэмилтон Джордан выглядел крайне молодо. На нем были "Левайсы".

Я был представлен сотруднику "Агентства"******* и заместителю Государственного секретаря Уоррену Кристоферу. Сайрус Вэнс разговаривал с кем-то в углу. Доктор Браун******** вошел сразу же за нами, а с ним и его заместитель, мистер Клейтор. Внезапно появился доктор Бжезинский. Наконец вошел вице-президент Мондейл, он был одет в спортивный костюм и кроссовки – меня это не впечатлило. Я занял место позади, за спинами доктора Бжезинского и вице-президента. В комнату вошел президент, одетый в голубой блейзер и серые брюки. Все вскочили, встав по стойке смирно. "Добрый вечер, мистер президент". Он выглядел хорошо.

Генерал Джоунс взял инициативу в свои руки. Кратко представив сопровождающих его лиц президенту и его людям, генерал объявил, что мы прибыли сюда, чтобы представить план освобождения заложников и ответить на их вопросы. С этими словами он кивнул в сторону генерала Войта. Подробно представляя генерала, Джоунс отозвался о нем как о командире оперативной группы, которым он являлся, опытном и умном офицере воздушно-десантных войск, что соответствовало действительности, и как о ветеране "Зеленых беретов", каковым он не был. Я знал, что генерал Джоунс уверен в информации, которую он докладывает президенту, однако я также знал, что генерал Войт за свою жизнь не прослужил в Силах спецназначения ни единого дня. Генерал Войт не поправил эту ошибку, когда ему было предоставлено слово. Вместо этого он принялся описывать проделанную работу.

Он поведал присутствующим о том, как проходили тренировки отряда "Дельта", как в деле оказались летчики морской пехоты, как будут задействованы ВВС и его собственные любимые Рейнджеры. Его рассказ был действительно хорош. Очевидно, в перерыве между своим докладом перед Объединенным комитетом начальников штабов и этим выступлением в Белом доме он усиленно репетировал.

Затем генерал Войт перешел непосредственно к плану наших действий. Пока он докладывал, вице-президент Мондейл попросил у меня то, что мы называли гибкими наручниками, и принялся играть ими. Весьма своеобразное занятие во время заслушивания столь важного доклада.

Генерал Войт очертил сферы ответственности: свою, генерала Гаста и мою. Он с особой тщательностью обрисовал вопросы управления на "Пустыне-1" – месте первой остановки в Иране в ходе спасательной операции – и при действиях в Манзарии, где в дело вступал контингент Рейнджеров. Он закончил описанием средств медицинского обеспечения и оценкой вероятности успешного исхода операции.

Изредка доклад генерала прерывался для уточнения, один раз доктором Бжезинским и второй раз вице-президентом Мондейлом. Не думаю, что задаваемые ими вопросы были важными. Что более существенно, я чувствовал, что президент очень внимательно следит за докладом генерала Войта.

Затем генерал Джоунс представил меня. "Господин президент, это полковник Беквит, который будет командовать нашими наземными силами".

Прежде чем я смог начать, Хэмилтон Джордан произнес: "Господин президент, полковник Беквит родом из Джорджии. Южная Джорджия, округ Шлей".

Президент взглянул с интересом: "Да?"

"Все так, сэр, я родился в Атланте, но мои родители выходцы из Эллавилля".

Президент лучезарно улыбнулся. "Да, это совсем недалеко от Плейнс. Мы, должно быть, были соседями".

Я начал доклад, описывая президенту ход операции от пункта "Пустыня-1" и до момента взлета в Манзарии: как отряд "Дельта" перед рассветом прибудет в район сосредоточения, расположенный примерно в 50 милях от столицы, и как она проведет там весь день, укрывшись под маскировочными сетями.

Далее я описал, как с наступлением темноты из Тегерана прибудут шесть грузовиков "Мерседес" и два джипа, и перебросят "Дельту" в столицу. Я сказал, что с определенного момента собираюсь возглавить колонну на джипе с тем, чтобы контролировать последний участок маршрута по городу и собственными глазами оценить ситуацию в районе посольства.

Как только грузовики подъедут к восточной стене, выходящей на Рузвельт-авеню, "Дельта" переберется через нее. Затем будет заложен фугасный заряд, чтобы проделать в стене пролом, размер которого позволит загнать внутрь грузовик с полуприцепом. Кроме того, в результате взрыва повыбивает все окна в окрестных домах, вызвав тем самым панику среди проживающего поблизости местного населения.

С этого момента, пояснил я, "Дельта" разделится натрое: на "Красных", "Белых" и "Голубых". "Красные" и "Голубые" секции будут штурмовыми группами, состоящими из сорока человек каждая. "Белые", имеющие гораздо меньшую численность, будут задействованы в обеспечении.

Я доложил существо боевой задачи каждой из трех групп. Как сразу после подрыва заряда у стены "Голубые" возьмут штурмом резиденцию сотрудников посольства и особняк посла, "грибной подвал"********* и канцелярию, освобождая содержащихся там заложников. Как "Красные" атакуют хозяйственно-продовольственные склады и коттеджи персонала, освобождая заложников и нейтрализуя охрану в гараже и на электростанции. И как по завершении сего "Белые" нейтрализуют Рузвельт-авеню и захватят футбольный стадион, примыкающий к территории посольства.

Под прикрытием трех пулеметов, двух М-60 и одного HK-21, освобожденные заложники вместе с группами "Красных" и "Голубых" покинут через пролом в стене территорию посольства, пересекут Рузвельт-авеню и попадут на территорию стадиона. Там они будут ожидать, пока вертолеты не смогут вывезти их оттуда.

Затем я затронул часть операции, доставлявшую нам наибольшее беспокойство. "Господин президент, самой большой проблемой для отряда "Дельта" является не захват зданий – у нас за плечами два года подготовки в качестве контртеррористического подразделения. Нас беспокоит вопрос, как контролировать освобожденных заложников и обращаться с ними. Мы собираемся одеть заложникам на руки желтые повязки или повязать ленты на головы, чтобы их было легко опознать. Кроме того, мы приставим по два оперативника "Дельты" к каждому заложнику. Но мы не можем знать, как они себя поведут. Будут ли они пытаться защитить свою охрану – этот синдром часто имеет место в ситуациях, когда заложников удерживают в течение длительного времени. Или они отважатся напасть на охранников, и обезоружат их? Мне хотелось бы разрешения действовать от вашего имени, сказав: "Нас послал президент Соединенных Штатов".

Президент засмеялся: "Я не уверен, что это будет для них что-нибудь значить".

Затем я объяснил, что медикам поставлена задача вести учет заложников на стадионе. Никто не покинет стадион до тех пор, пока не будут учтены все заложники.

Есть вероятность, что мы потеряем на стадионе один или два вертолета, однако оставшихся будет достаточно, чтобы вывезти всех. Первая вертушка сможет увезти всех заложников, но из разумной предосторожности второй борт будет иметь ту же задачу.

"Красные" и "Голубые" улетят на третьей машине, а "Белые" – последними, на четвертой. Так что это будет просто сматывание удочек в обратном порядке.

По прибытии в Манзарию заложников и "Дельту" встретит группа Рейнджеров, которые будут удерживать аэродром и прикрывать посадку людей в транспортные самолеты ВВС С-141 "Старлифтер".

На этом моя часть доклада была закончена. Я спросил, имеются ли вопросы.

"Какими могут быть потери", спросил президент, "каково ваше представление?".

Ответил генерал Войт: "Господин президент, честно говоря, у нас нет ответа на этот вопрос. Возможно, шесть или семь человек из "Дельты" будут ранены, и есть шансы, что пострадает двое или трое заложников".

Я сказал: "Когда мы врываемся в такие здания, я четко и ясно представляю себе, что, когда мы выскочим из-за угла и начнем зачищать помещения, то там, в темноте, заложники, возможно, сумеют осилить охрану и завладеть их оружием. В посольстве есть военные, которые только и ожидают такой возможности, и я знаю, что там есть сотрудник ЦРУ, который, получив возможность, будет действовать именно так. Получив в руки оружие, они будут стремиться выбежать в коридор или спуститься вниз по лестнице, чтобы примкнуть к нам, и может случиться, что один из моих людей убьет кого-то из них. Оперативники "Дельты" обучены убивать каждого, у кого в такой ситуации в руках будет оружие. Такое случается. Я надеюсь, что этого не произойдет, но нам следует рассчитывать, что так будет".

Президент сказал: "Я понимаю. И я принимаю это". Заговорил Уоррен Кристофер. Он хотел знать, что будет с охраной. Слова, выбранные мною для ответа, вызвали некоторое замешательство.

"Господин Кристофер, наша задача – вывести охрану из строя".

"Что вы имеете в виду? Вы будете стрелять им в плечо или куда-нибудь еще?"

"Нет, сэр. Мы намерены выстрелить в каждого дважды, прямо между глаз".

Это, кажется, обеспокоило его.

"Вы думаете, что действительно сумеете это сделать? В темноте, на бегу?.."

"Да, сэр. Мы обучались этому".

"Вы имеете в виду, что намерены стрелять, чтобы убивать? В самом деле?"

"Да, сэр. Вне всякого сомнения. Мы намерены пустить им по две пули .45 калибра прямо между глаз".

Вмешался мистер Клейтор, заместитель Министра обороны: "Я побывал в "Дельте", господин президент, и видел, как они стреляют. Мне кажется, они делают это очень хорошо".

Было видно, что господин Кристофер взволнован. Уверен, он предполагает, что "Дельта" намерена ворваться и перестрелять всех. Мы были способны проделать такое, но это не являлось нашим планом. Возможно, он задумывался о том, что несколько заложников могут быть убиты, если мы окажемся вовлечены в перестрелку. Но, думаю, нет. Я был убежден, что он недоволен тем, что мы намеревались уничтожить вооруженных иранских охранников. Но как раз это и входило в наши планы. Мы были намерены уничтожить всех охранников в четырех или пяти зданиях и любого, кто попытается воспрепятствовать штурму. Любой находящийся внутри зданий вооруженный иранец будет уничтожен. Мы не намерены задерживаться у каждого и щупать пульс. Мы всадим в них достаточно меди и свинца, чтобы они перестали быть проблемой. Когда начнет литься кровь, многие иранцы соберутся броситься на помощь своим и, когда они сделают это, "Дельта" будет готова уложить их. Это не обсуждается. Таков был план. Более того, я не верил, что иранцы в посольстве захотят встать лицом к лицу и выяснять отношения до упора. Конечно, среди них найдутся отдельные личности, которые из-за своих религиозных убеждений будут биться до смерти. Мы готовы помочь им предстать перед Создателем.

Мистер Джордан спросил: "Полковник, во время ваших учебных стрельб ваши люди хоть раз поражали мишени, изображающие американцев, а не одних лишь иранцев?"

"Сэр", ответил я, "Дельта" разыгрывает Кубок Роз, а не ночной горшок**********". Я пояснил, что "Дельта" рассчитывает встретить на территории посольства по грубым подсчетам от семидесяти до ста двадцати пяти человек, не считая заложников. Двадцать или двадцать пять из них будут находиться на посту, а остальные будут спать в казарме. Это здание будет под прицелом пулеметов. Реальную угрозу представляют охранники, находящиеся при заложниках. Всех их предстоит вывести из игры.

Я сел.

Генерал Гаст представился, и изложил часть операции, связанную с использованием авиации: как мы вылетим в Египет, затем в Оман и в пункт "Пустыня-1", переброска отряда вертолетами в укрытие и вылет из Тегерана и, наконец, эвакуация воздушным путем из Манзарии.

Генерал Гаст был очень скрупулезным, однако один аспект воздушной операции, о котором он не упомянул, все еще не давал мне покоя. "Дельта" проводила операцию по освобождению и эвакуации заложников без тактической авиаподдержки. Я был в замешательстве. На совещаниях меня множество раз заверяли – и мне были даны все позывные – что если случится что-то действительно серьезное, то я смогу вызвать авиацию. Но мне также было сказано, что ввиду большого расстояния мне следует ожидать такого рода поддержку минимум через час, не ранее. Ждать час, пока они окажутся у цели – это чертовски долго. Это было тяжело переварить. При нашем вылете из Манзарии авиационного сопровождения также не предусматривалось. Я не видел никакого смысла в том, чтобы совершить успешный налет лишь затем, чтобы в самом конце меня уничтожил какой-нибудь иранский жокей-истребитель, которому случайно повезет сбить C-141 с заложниками и их освободителями на борту. Мы с генералом Войтом обсуждали этот вопрос несколько раз. Казалось разрешить эту проблему невозможно. Однако в Белом доме его произошло.

Президент произнес: "У вас будет авиационное прикрытие с момента вылета из Манзарии и на протяжении всего полета из Ирана".

Вот так-то лучше!

Кто-то спросил: "Господин президент, моему ведомству необходимо знать, каково будет ваше решение? Следует ли нам двигаться дальше и начинать предварительное развертывание?"

Президент ответил прямо: "Для меня настало время подвести итоги. Я не хотел бы проводить эту операцию, но у нас нет иного выхода. Теперь я отменю ее в единственном случае: если международный Красный Крест вернет нам наших американцев. Мы собираемся не просто начинать предварительное развертывание. Мы намерены провести эту операцию".

Чарли Беквит едва не свалился со стула. Я просто не верил в то, что у Джимми Картера хватит духу на такое.

Был назначен день, когда нам предстояло преодолеть стену. Мы проникнем в Иран 24 апреля, 25 апреля проведем в укрытии, а затем переберемся через стену, и ранним утром 26 апреля покинем Иран.

Президент обратился к генералу Джоунсу: "Дэвид, это военная операция. Вы будете руководить ею. По закону вы должны информировать о ходе операции Министра обороны доктора Брауна, и я был бы вам очень признателен, если вы будете делать то же самое и в отношении меня. Я не хочу, чтобы кто-либо еще из присутствующих в этой комнате был вовлечен в это дело" – он указал рукой в сторону стола. В этот момент я был крайне удивлен. Президент вписал в скрижали истории одну из знаменательных вех. Я был горд тем, что я американец и что у нас есть президент, способный совершить то, что только что сделал.

После того, как совещание закончилось, все встали. Президент Картер посмотрел на меня: "Мне бы хотелось переговорить с вами, полковник Беквит, перед вашим уходом". В комнате воцарилась тишина. Президент подошел ко мне. "Я хочу попросить вас сделать для меня две вещи".

"Сэр, все, что вам надо сделать – это лишь назвать их".

"Мне бы хотелось, чтобы вы перед тем, как отправитесь в Иран, собрали всех ваших людей и в тот момент, который сочтете уместным, передали им мое послание. Скажите им, что в случае провала операции, по какой бы то ни было причине, это будет не их вина, виновен в этом буду только я".

"Сэр, даю вам мое слово, что сделаю это".

"Вторая просьба: если кто-либо из американцев будет убит, из числа заложников или из отряда "Дельта", и если это будет возможно, не подвергая опасности чью-либо еще жизнь, то привезите тела убитых".

"Сэр, если вы знакомы с моим личным делом, то знаете, что на меня можно положиться".

* На самом деле жаргонное прозвище места дислокации "Дельты" (Stockade), ныне находящегося в Форт Брэгге возле пересечения Маккелларс-роуд и Ламонд-роуд, имеет несколько более многогранный смысл, т.к. помимо прочего обозначает еще и загон для скота, а на армейском сленге еще и располагающуюся на территории базы военную тюрьму (прим. перев.)

** Прозвище зала заседаний Объединенного комитета начальников штабов (Joint Chiefs of Staff), возникшее в 1942 году, когда по причине военного времени заседания комитета проходили в подвальном помещении здания на Конститьюшн-авеню (Constitution Avenue) в г. Вашингтоне, куда можно было попасть лишь через узкий проход, напоминавший люк танка (прим. перев.)

*** Кодовое наименование объединенной оперативной группы, занимавшейся подготовкой операции по освобождению захваченных сотрудников американского посольства в Тегеране (прим. перев.)

**** Прозвище генерала Мейера (прим. перев.)

***** Хм-м-ммм… Странно. Вообще-то это в Арлингтоне, Ди-Си, ну да ладно… (прим. перев.)

****** Подразделение Секретной Службы Министерства внутренней безопасности США (ранее находившейся в подчинении Министерства финансов США), отвечающее за физическую охрану территории Белого Дома и иностранных дипломатических представительств в Вашингтоне. Его сотрудники несут службу, будучи одетыми в полицейскую форму (прим. перев.)

******* Имеется в виду ЦРУ (прим. перев.)

******** Харольд Браун, американский ученый, специализировавшийся в области ядерной физики. С 1977 по 1981 годы был Министром обороны в администрации президента Картера (прим. перев.)

********* Помещение в здании старого склада посольства, прозванное так за то, что содержащиеся там заложники находились в темноте и тесноте "подобно шампиньонам в подвале" (прим. перев.)

********** Имеется в виду матч "Роуз Боул" – ежегодная футбольная (имеется в виду американский футбол) игра, обычно проводимая 1 января на стадионе Роуз Боул, находящемся в Пасадене, Калифорния. Первый матч был сыгран в 1902 году в рамках т.н. "Парада Роз". Также присутствует игра слов: Кубок Роз (Rose Bowl) и чаша унитаза (toilet bowl) (прим. перев.)

 

Глава 1

Шел июнь 1962 года. Моя жена, две наших дочери и я прибыли в английский город Саутгемптон. Инструкции, полученные мной в Форт Брэгге, гласили, что мне с семьей следует добраться на автобусе до Лондона и, сразу после заселения в гостиницу, позвонить в штаб Специальной авиадесантной службы (SAS) и получить дальнейшие указания о том, когда и где именно я должен доложить о прибытии в часть.

В доках царило оживление, но каким-то образом меня, затерявшегося между высаживающимися пассажирами и толпой встречающих, смог отыскать американский майор. Он представился как Боб Кингстон и сказал, что как раз закончилось его годичное прикомандирование к британскому парашютному полку. Он пришел на пирс, чтобы рассказать мне о том, насколько полезной, по его мнению, будет для меня служба в SAS. Я старался быть вежливым и выслушать все, что он говорил, однако мысли мои были о том, как собрать багаж, пройти таможню, и устроить отправку Катарины и девочек в Лондон.

Устроившись в автобусе, уже где-то за центром Винчестера с его знаменитым собором, я получил шанс обдумать то, что сказал мне майор Кингстон. Он был вторым человеком, восторженно отзывавшимся о SAS. Первым был полковник И. А. "Боппи" Эдвардс, командир 7-й группы Сил специального назначения.

Несколькими годами ранее полковник Эдвардс встретился с офицером SAS, подполковником Джоном Вудхаузом, и в ходе неформального общения они договорились об обмене военнослужащими двух отборных частей. Британцы отправят в американские Силы специального назначения одного офицера и одного сержанта, а американские "Зеленые береты" поступят точно так же. Сержант Розняк и я попали в эту программу в 1962 году. Мы были отобраны для того, чтобы пройти годичную подготовку в 22 полку Специальной авиадесантной службы.

Я мало что знал про SAS. Я знал, что у них, также, как и в бригаде гвардии, глубоко уважают высокие боевые качества и дисциплину, но, в отличии от гвардии, мало почитают строевую подготовку и униформу, частично потому, что практикуют совершенно неортодоксальный подход к ведению боевых действий. В период Второй мировой войны первый полк SAS совместно Пустынной Группой Дальнего Действия совершал рейды за линию фронта армии Роммеля в Западной пустыне на Бенгази, Тобрук и Джалу. Затем, после войны, все 50-е годы, это подразделение с успехом воевало в Малайе. Действуя малыми группами, некоторые из которых являлись лишь патрулями из 4-х человек, бойцы SAS проникали глубоко в джунгли и там выслеживали, сражались и помогали побеждать крупные, хорошо вооруженные силы коммунистических партизан. Из этой затяжной кампании SAS вышли с репутацией, возможно, самого лучшего контртеррористического подразделения свободного мира.

Эта краткая историческая справка была всем, что я знал о SAS. Я не имел понятия о то, как они оценивают, отбирают и готовят своих солдат. Переполненный юношеской самонадеянностью я был горячим капитаном "Зеленых беретов" с опытом специальных операций. Двумя годами ранее я побывал в командировке в Лаосе. Наши люди в Форт Брэгге сумели убедить меня в том, что я передам британцам специальные навыки и методы подготовки, которым научились мы, янки. В свою очередь я надеялся добыть для нас информацию о SAS. Однако это не всегда шло, как предполагалось – и уж точно не в моем случае.

В Лондоне адъютант штаба SAS майор Невелл, по прозвищу "Дерзкий", сообщил мне, что в понедельник он отвезет нас в Херефордшир, к месту дислокации 22 полка SAS в Брэдбери Лэйнс. Ранним утром понедельника он подъехал и взял нас с собой. Это был жаркий летний день, и сельская Англия, особенно к западу от Оксфорда, утопала в сочной зелени. К середине дня мы прибыли в Брэдбери Лэйнс.

Было заметно, что в полку приложили много усилий, готовясь к нашему приему. Несколько офицеров со своими женами ожидали нас возле нашего нового жилища, располагавшегося через дорогу от офицерской столовой. Наши комнаты были полностью обставлены, и после того, как мы выгрузили свой багаж из машины майора Невелла, офицерские жены повели Катарину и дочек осматривать городок, которому предстоит быть их домом на протяжении следующего года.

Я чувствовал себя очень комфортно в этом новом коллективе, даже притом, что меня окружали люди из Корнуолла и Уэльса, Ливерпуля и Глазго, провинциальный говор которых, их акценты и диалекты мне предстояло выучить. Я предположил, что моя протяжная речь уроженца Джорджии, доставит им столько же хлопот.

На третий день, когда я уже порядком извелся ожиданием, меня вызвали к командиру полка подполковнику Вильсону.

После обмена любезностями мне сообщили, что меня направляют в Эскадрон А. Я был огорчен, поскольку надеялся попасть в Эскадрон D. Им командовал здоровенный рыжеволосый шотландец по имени Гарри Томпсон, который побывал в Штатах и понимал американцев. За то короткое время, что я провел в Брэдбери Лэйнс, я узнал, что Томпсон входил в состав группы, которая столь успешно "вела дела" с "Си-Ти" (коммунистическими террористами) в Малайе.

Эскадроном А командовал майор Питер Вальтер. Небольшого роста, всегда одетый с иголочки, он считал себе – да и был на самом деле – настоящим дамским угодником. Он прошел все ступени службы в SAS, начиная с сержанта в период чрезвычайного положения. Вальтер был очень крут и имел репутацию человека, крепкого как душой, так и телом. Он также хотел, чтобы каждый верил в то, что он непоколебимый человек. Он носил прозвище "Рэт"*. Сначала я чувствовал себя с ним не слишком комфортно.

Эскадрон А состоял из четырех отрядов, и я буду командовать третьим. Майор Вальтер доставил меня в штаб Эскадрона А, где я был представлен моему временному отрядному сержанту "Джипси"** Смиту. Сержант Смит препроводил меня к месту расположения отряда.

Хотя лагерь существовал со времен Второй мировой войны, он не выглядел старым. По факту, Брэдбери Лэйнс удавалось стареть очень грациозно. За лужайками и садами тщательно ухаживала команда садовников. Казармы снаружи были недавно покрашены в ослепительно белый цвет с голубой отделкой.

Прямые линии, прямые углы, "да, сэр, нет, сэр, три полных мешка, сэр"***. Вот чему меня учили. Это было все, что я знал. Я был капитаном американской армии. Прямые линии. Прямые углы. Да, сэр! Нет, сэр! Три полных мешка, сэр!

Я вошел в деревянную казарму третьего отряда. Длинная комната служила столовой. Она выглядела обветшалой и грязной. Рюкзаки (называемые здесь "Бергенами") валялись где попало. Кровати были не заправлены, форма имела неряшливый вид. Это больше напоминало раздевалку на футбольном стадионе, чем армейскую казарму. Двое бойцов – я так и не смог узнать, было ли это разыграно специально для меня – заваривали чай на полу посреди комнаты.

Я сделал замечание по поводу состояния комнаты и внешнего вида людей. И добавил: "Что нам необходимо сделать, так это взять швабру и вымыть эту территорию, разобрать, вычистить и сложить снаряжение, а чай заваривать снаружи". Оба бойца, Скотт и Ларсен, ответили одновременно: "Нет, сэр. Это не то, что нам хочется делать. В противном случае мы можем с тем же успехом вернуться в наши регулярные полки. Одна из причин, по которым мы вызвались служить в SAS, заключается в том, что нам не придется заботиться о ненужных вещах". Я не понял этого. Я решил, что меня назначили командовать группой хулиганов. Кроме того, я подозревал, что не слишком понравился моим бойцам. Что это за чертов янки, который вообще ничего не смыслит в пиратском духе подразделения специального назначения? Однако я чувствовал, что должен привести их в чувство. Моей задачей, как я ее понимал, было заставить их аккуратно одеться и превратить их в примерных солдат. Да, сэр! Это была моя работа. В тот вечер я пришел домой и сказал Катарине, что возможно, не сумею справиться с этим.

Питер Вальтер, командир моего эскадрона, обычно созывал офицеров в конце каждого дня. Мы собирались в его кабинете и обсуждали прошедший день. Я заметил, что каждый раз, когда кто-либо из офицеров обращался к майору Вальтеру, он называл его по имени, а майор в свою очередь, обращался к командирам отрядов по именам. Когда я задавал вопрос, то обращался к моему командиру: "майор Вальтер". Так продолжалось несколько дней, и, в конце концов, майор Вальтер вызвал меня к себе. "Позвольте объяснить вам форму обращения". Очень ясно и проникновенно он объяснил мне, что в SAS существует следующая система: когда офицер находится в окружении бойцов, или стоит в одном строю с теми, кого в английской армии называют "Пэ-Че" (прочие чины) – сержантами и рядовыми – они обращаются друг к другу по званию. "Но когда мы находимся в помещении, подобному этому, где присутствуют только офицеры, мы всегда обращаемся друг к другу по имени. И я хочу, чтобы так оно и было. Вам понятно?" И я сказал: "Да, сэр!" "Ну, вот! Опять вы за свое", ответил майор. Я почувствовал себя крайне неловко.

Я никак не мог разобраться в данной ситуации. Офицеры были такими профессиональными, начитанными, ясно выражающими свои мысли и опытными. Почему тогда они служат в этой структуре со столь неорганизованными и явно недисциплинированными бойцами? Отряд не был похож ни на одну из военных организаций, с которыми мне довелось познакомиться. Уверен, если бы меня направили к Колдстримским гвардейцам, или Придворную кавалерию, я бы знал, чего ожидать. Но 22 полк SAS! Да, здесь все было совсем по-другому, и я столкнулся с этим слишком рано. Я плыл по течению в мире, который считал знакомым. Я не мог предугадать, что может случиться дальше в данной ситуации. Все, что я знал о военной службе, во что я привык верить, все было перевернуто вверх дном.

Я провел в лагере около десяти дней, когда мне сообщили, что состоятся учебные занятия по работе со схемой местности. Я был рад этому, поскольку это давало мне возможность наблюдать эскадрон в действии.

Петер Вальтер сказал мне, чтобы я следовал вместе с сержант-майором Россом, который разработает и сформулирует учебную задачу. Жизнь была полна сюрпризов. В американской военной системе всем обычно руководили офицеры. Но это была Англия. Майор запрыгнул в свой темно-бордовый "Ягуар" и отбыл в Лондон, оставив сержант-майора Росса, еще двоих или троих сержантов, и меня ходить по одному из самых бесплодных и сильно пересеченных мест Уэльса – Брекон-Бикенз.

Целью учений было проверить способность солдат ориентироваться в условиях сложной местности с помощью лишь компаса и нарисованной от руки схемы. Росс, крупный блондин, не пользовался особой любовью среди офицеров и большинства "Пэ-Че". Он был шотландцем, угрюмым и замкнутым, и прозвище у него было "Глум"****. Мне он показался очень методичным и, что не удивительно, исключительно профессиональным. Вместе с другими сержантами он выбрал район, пригодный для проведения учений, он был довольно сложным, и они реалистически обсуждали вопросы о том, как каждый из бойцов будет преодолевать на местности трудности, с которыми ему придется столкнуться. Их намерением было дать солдату не точную военную карту в масштабе 1 дюйм = 1 миле, а скорее простенькую схемку с обозначением основных черт местности. Кроме того, было начерчено направление на истинный магнитный полюс. Для меня это было весьма реалистичное полевое занятие. В Форт Брэгге мы нечасто занимались подобными вещами.

После того, как мы потратили два дня на разработку плана учений, эскадрон погрузился на несколько трехтонных грузовиков. Появились майор Вальтер и остальные офицеры, и после заката солнца Петер дал сержант-майору Россу команду начинать.

После того как стемнело, каждый спрыгивающий на землю солдат получал схему и устное указание, откуда и куда он добраться за определенный отрезок времени. Я присутствовал при каждом таком инструктаже, держа в руках фонарик и планшет сержант-майора Росса. Инструкции были очень четкими, но исключительно краткими. Я подумал, что если бы это происходило в Форт Брэгге, мне пришлось бы потратить целый час, отвечая на вопросы. Сержант-майор Росс не терпел никаких вопросов. "Вот твоя задача. Ты находишься вот здесь, а здесь твоя завтрашняя точка встречи, и лучше бы, черт возьми, тебе поторопиться". Это было все. Солдаты исчезали в ночи.

Чего я не осознавал до самого инструктажа, так это того, что у каждого из них будет лишь определенный отрезок времени, чтобы добраться от одной точки до другой. И людям, если они не хотят опоздать, придется бежать большую часть ночи – таща тяжелые "Бергены" и индивидуальное оружие.

На следующее утро, когда мы начали собирать людей, то обнаружили их изрядно изможденными. Большинство были мокрыми от пота. Я вновь просмотрел маршруты, проверяя дистанцию. Святой в дымину, подумал я, им действительно пришлось покрыть изрядное расстояние! Если боец опаздывал с прибытием на "Ар-Ви" (точку встречи), в тот день его не забирали, и ему приходилось ждать следующего утра, и это значило, что в этот день он останется без продовольствия. Если человек не просто не попадал на контрольный пункт, а вообще не находил его, он нес жестокое наказание. Питер Вальтер отправлял его к ближайшей реке, вокруг его пояса обвязывали веревку и бросали в воду со всем снаряжением, включая спальный мешок. До самого конца учений, еще сутки или двое, этот бедный малый постоянно оставался мокрым. Такова была цена неорганизованности. Я подумал: "О боже, вот то, чем мы должны заниматься дома!"

Понемногу картина прояснялась. В эскадроне не играли в игры. Все было абсолютно серьезно. У них был богатый опыт, восходящий ко временам Второй мировой войны, в то время наша армия фактически не имела Сил специального назначения до 1954 года. Англичане допустили много ошибок, но они учились на них. Нам, американцам, было куда двигаться.

Неделей позже моей халяве настал конец. Я узнал, что наш командир Питер Вальтер отбыл в Линкольншир для подготовки учений, подобных тем, что сержант-майор Росс проводил в Уэльсе. На этот раз, действуя в Шервудском лесу, помимо совершения длительного марша на время, нам предстоит провести разведку объекта и вернуться с результатами.

В первую ночь мы совершили длительный форсированный марш группами по два-три человека. Я отобрал двух парней, тех самых, которые несколько недель тому назад заваривали чай на полу казармы, младших капралов Скотта и Ларсена. Ларсен был гордым шотландцем. Он никогда не боялся сказать, что у него на уме, и обычно высказывал нечто стоящее. Скотт говорил с неразборчивым ирландским акцентом и обладал прекрасным чувством юмора. Я научился уважать их, и они начали проявлять симпатию ко мне. Мы завершили марш и уложились во время. Однако мои ноги были не в порядке. Подошвы покрылись огромными волдырями. Там, в Шервудском лесу, я заработал свое прозвище – "Блистерс"*****.

На следующий день после обеда нам приказали совершить форсированный марш с несколькими контрольными точками и правом выбора идти группами или по одному. Все решили двигаться поодиночке. После обеда я весь день изучал карту, запоминая свой маршрут. Я говорил себе: "Ты окончил школу Рейнджеров, и ты сильный малый". Я смогу справиться с этим, если мне удастся продержаться на ногах. Мои ноги были в ужасном состоянии. Я вышел с наступлением темноты. Это был тяжелый переход: лес был густой и тропинки едва различимы. Около двух часов ночи, мокрый от пота, измученный болью и усталый, двигаясь сквозь особенно густо заросший участок леса, я оступился и упал в яму глубиной около шести футов. Обессиленный, я скатился на дно ямы. Я посидел немного, закурив сигарету. Но я начинал выбиваться из времени, а мне не хотелось попадать в затруднительное положение. Боже мой, подумал я, ты совсем одинок. Какого черта ты делаешь, сидя тут, парень? Я скинул свой "Берген" и, прислонив его к стене ямы, смог выбраться из нее. Я поднажал. Теперь мои ноги кровоточили, и идти было очень больно. На рассвете я прибыл на точку встречи. Я не был первым И я не был последним. Если так можно выразиться, я находился в последней трети.

В тот вечер мы пошли в паб, и выпили изрядное количество подогретого пива. Хотя идти было больно, я все-таки мог передвигаться. Я был слишком горд, чтобы не пойти. В тот вечер даже пиво казалось вкусным.

День после нашего возвращения в Херефорд прошел спокойно. Затем командир полка, полковник Вильсон вызвал меня к себе. "Там, в поле, вы носили этот странно выглядящий зеленый берет американского производства. Нам бы хотелось, чтобы вы носили более подходящий берет с эмблемой полка SAS".

* Крыса (прим. перев.)

** Цыган (прим. перев.)

*** Строчка из популярной английской песенки-потешки "Бе-бе-бе, овца-чернушка" (Baa, Baa, Black Sheep). В британской армейской традиции используется для описания подобострастного доклада подчиненного вышестоящему начальству (прим. перев.)

**** Мрак (прим. перев.)

***** Волдыри (прим. перев.)

 

Глава 2

Если вы относитесь к, как говорят британцы, "Пэ-Че", то получите берет со склада полка. Офицеры, однако, носят головные уборы, пошитые на заказ. Пара офицеров отправилась вместе со мной в Лондон, где с меня сняли мерку. Я был чрезвычайно рад, когда почтальон доставил мне мой берет песочного цвета. Я носил его с огромной гордостью. Мне его не просто дали. Я его заслужил. В SAS никому ничего не достается просто так. Вы должны все это заслужить.

Свой зеленый берет я не заслужил. Мне его просто выдали. Я получил назначение в Силы специального назначения, и надел соответствующий головной убор. Теперь я знал, что это было неправильно. Люди должны заслужить право носить знаки отличия.

Я попал в Силы специального назначения в 1958 году. В Форт Брэгг я прибыл, будучи квалифицированным офицером-парашютистом. Я как раз отслужил три года в 82-й воздушно-десантной дивизии. Не то чтобы я не пошел туда добровольно – это не имело значения. Меня назначили в Силы специального назначения потому, что там требовались офицеры. Никто не оценивал наши способности. Я знал, что головной убор не делает из солдата бойца. Он хорош, чтобы держать голову в тепле, и полезен чтобы стравить в него, когда летишь на самолете, и в ожидании прыжка испытываешь приступ воздушной болезни. Для этого он годится. Но в SAS я осознал важность системы, позволяющей каждому лично заслужить право на ношение особого головного убора.

Прошел месяц, возможно недель шесть, и я заметил, что солдаты не просто прибывают в Брэдбери Лэйнс, стучат в дверь и их принимают в полк. Я видел, как заканчивался отборочный курс, и из всего состава в SAS не брали ни одного. Ни одного!!! Они отправляли все сорок человек обратно в их полки. И я имею в виду кандидатов из гвардейских полков, лучших в английской армии.

Я видел несколько отборочных курсов. Парни записывались добровольцами и прибывали из своих регулярных полков. В течение первых десяти дней кандидаты проходили суровую физподготовку и курсы обращения с картами. Затем следовали еще десять дней, в течение которых кандидатам предстояло выдержать длительные форсированные марши, проходящие по одной и той же местности на время. Люди начинали страдать от хронической нехватки сна, что особенно сказывалось на их умственных способностях. Эта фаза завершалась сорока пяти мильным маршем продолжительностью в двадцать четыре часа, во время которого каждый боец нес пятидесяти пяти фунтовый "Берген" и девятифунтовую винтовку. Хитрость заключалась в том, что людям не говорили, за сколько они должны совершить марш, однако все они знали, что время ограничено. Таким образом, каждый доброволец был вынужден идти так быстро и так долго, как только мог. В SAS искали людей, которые будут способны отыскать в себе и проявить такие качества, об обладании которыми они и не подозревали. Это подобно тому, как у марафона открывается "второе дыхание", когда он полностью выгорел, когда у него не остается сил, а он все же продолжает прилагать усилия, истязает себя, находит волю продолжать бег. Этот этап испытаний и называется "отбором".

Уцелевшие затем подвергались дополнительной подготовке в течение десяти-двенадцати недель. В этот период каждый из них становился объектом суровой проверки интеллектуальных способностей. Комиссия из тщательно отобранных офицеров и сержантов проигрывала с каждым из солдат различные сценарии, требующие от него принятия трудных решений.

Группа находится на патрулировании в Восточной Германии. Кандидат является командиром. Задача – взорвать нефтеперегонный завод. Во время выдвижения к объекту они натыкаются на двух девочек: одной четырнадцать, другой двенадцать. Что предпримет командир? Убьет ли он их? Возьмет с собой? Отпустит их? Свяжет? Конечно, правильного ответа здесь нет. Комиссию интересует ход его мыслей.

Кандидата спрашивают: "Кто твой лучший друг?"

"Пэдди такой-то".

"Хорошо, давайте предположим, что Пэдди влип в серьезные неприятности с полицией и просит вас дать ложные показания в его пользу, будучи под присягой. Сделаете ли вы это?"

Или так: "Вы в составе патруля из четырех человек, и один из бойцов не повинуется приказу. Вы решаете по возвращении на базу доложить об этом. На обратном пути происходит следующее: вас обнаруживают и во время перестрелки он спасает вам жизнь и проявляет себя как самый героический член группы. Когда этому парню будут прикалывать Крест Виктории, доложите ли вы о несоблюдении им субординации?"

В конце этого изнурительного экзамена председатель комиссии говорил: "Хорошо, Томми, очевидно, что вы успешно прошли отбор. Вы доказали, что подходите нам, и можете гордиться этим. Теперь скажите нам, что у вас получается плохо?" Основываясь на своих наблюдениях, я могу сказать, что люди, не способные определить свои слабые стороны, не становились членами полка.

И наконец, после завершения всех отборочных испытаний и проверок, командир полка лично принимал кандидатов, которых должны были зачислить в SAS. Как я уже говорил, в процессе отбора отсеивались целые курсы. На жаргоне SAS это называлось "пометить".

Те, что оставались в полку, по моему мнению, были людьми, которым нравилось быть наедине с собой, способными думать и действовать самостоятельно, здравомыслящими и решительными. Таковы отличительные черты SAS, которые, на мой взгляд, хорошо бы перенять и американским Силам специального назначения.

Еще одна примечательная деталь касается воинских званий кандидатов, зачисленных, в конечном счете, в SAS. В большинстве случаев они должны были отказаться от предыдущих званий, которые ранее имели в полку. Им придется вновь дослужиться до них, поднимаясь по служебной лестнице. Такую жертву офицеры и "Пэ-Че" приносили, чтобы попасть в состав SAS. Такое случилось, например, с моим соседом в Брэдбери Лэйнс, Джоном Эдвардсом. Майор Королевских хайлендских фузилеров, он, ради зачисления в полк, согласился на звание капитана, поскольку в 22 полку SAS не было свободной майорской должности.

В SAS был еще один обычай, совершенно чуждый нашей армии, всю важность которого я осознал. За пинтой биттера в сержантском собрании в те субботние вечера, когда эскадрон находился в Брэдбери Лэйнс, офицеры и сержанты могли свободно обсуждать события, имевшие место на прошедшей неделе. Порядок был таков: полковой сержант-майор заходил в офицерскую столовую и приглашал офицеров на сержантское собрание. Это было очень важно. После этого офицерам нужно было просто пройти два квартала, отделяющих их собрание от сержантского. И все происходило в их столовой. Никто не уходил до рассвета утра воскресенья. Мы пили пиво всю ночь. Для офицеров и сержантов это была возможность отойти от формальных традиций и эгоистических иллюзий

Это было время, когда мой отрядной сержант мог сказать: "Знаете, капитан Беквит, вы изрядно напортачили с той проверкой на прошлой неделе. Над вами смеялись все. Вы уделили слишком много внимания отсутствию пуговицы на форме Томми. Все, что вам нужно было сделать, это сказать парню, чтобы он исправил это. Не нужно было ставить его в неудобное положение". Иногда офицеры принимали критику в свой адрес, иногда же нет. Часто офицеры спорили между собой, особенно из Эскадронов А и D. В такие вечера завязывалось множество полных крепких выражений диалогов и вспыхивало множество жарких споров. В них принимал участие каждый, даже командир полка. Впечатляющая сцена, но это давало возможность выпустить пар. Это была здоровая обстановка. В ней делалось многое.

Однажды ранним утром, вскоре после возвращения в лагерь с полевых занятий, я услышал, что кто-то колотит в мою входную дверь. Было около трех ночи, и я, полусонный, спустился вниз, чтобы открыть. Перед моим лицом стоял боец в полном снаряжении. "Сэр! Вам надлежит прибыть в караульное помещение так быстро, как только сможете, с соответствующим снаряжением". И он протянул мне листок бумаги, на котором было напечатано "крабовые колья". Я принялся одеваться. Я торопился, но не слишком, поскольку не знал, что происходит. Когда, наконец, я прибыл в караульное помещение, мои бойцы ждали меня. Все были в ярости. Они даже не хотели говорить со мной. На дороге, далеко впереди, я увидел другой отряд, уходящий прочь. Мой отряд не мог начать движение до тех пор, пока все не соберутся. Очевидно, я прибыл последним.

Командир эскадрона Вальтер проинструктировал меня, и мы выдвинулись. Да, нам пришлось преодолевать различные трудности, включая длительный форсированный марш, по результатам которого мы должны были получить соответствующую оценку. Поскольку мы были последними на старте, то никак не могли наверстать упущенное. Мы были последними во всем. Я ушел в себя и ничего не говорил. Я держался изо всех сил, чтобы сохранить стойкость духа. В субботу вечером в сержантской столовой я получил нагоняй.

"Вы болван. Когда кто-то стучит в вашу дверь будьте готовы и в следующий раз лучше бегите сломя голову. Вы прибыли на место последним из всего эскадрона, а вы живете ближе, чем многие другие. Почему вы не попросили помочь? Разве вы не поняли?" Я не понял. Я понятия не имел, что в данном контексте значат "крабовые колья"*.

Майор Вальтер мог бы накануне отозвать меня в сторонку и объяснить существующие порядки, но он этого не сделал. Ему не нужно было сообщать мне, что он планирует, но он мог бы сказать мне: "Если когда-нибудь среди ночи вы получите распоряжение, где будет пометка "крабовые колья", поторопитесь".

Я был зол, и пребывал в замешательстве. Однако все-таки Питер Вальтер был очень проницательным и очень умным человеком. Я начал догадываться, может быть на четвертом месяце подготовки, чего он пытался достичь. И когда мы отправились на Корсику, я начал понимать это по-настоящему.

* Помимо того, что это условный сигнал, здесь, похоже, присутствует определенная игра слов. Правда, я пока так и не сообразил, какая именно. Единственное, что лезет на ум, что-то вроде "хватай палки" (Crab – Grab), ну или как-то так... (прим. перев.)

 

Глава 3

В сентябре французы пригласили SAS принять участие в совместных учениях с одним из их отборных парашютно-десантных батальонов, расквартированных на Корсике. Это были знаменитые "Берет Руж"*, которые отважно дрались на опорном пункте Элиан в Дьенбьенфу и три года спустя сражались в войне в Алжире. Одно время ими командовал один из лучших французских боевых офицеров, полковник Роже Тринкье. Уроки, полученные от бойцов Вьетминя и Феллаги**, не прошли даром для французских офицеров и сержантов. Они были отличными профессионалами.

Мы совершили долгую поездку вдоль живописного корсиканского побережья от Аяччо на север до Кальви, где были расквартированы "парас". По правую сторону извилистой дороги возвышались горы, заросшие до самых вершин вечнозелеными дубами. С другой стороны то внезапно показывалось открытое море, то появлялись многочисленные заливы и бухты.

Тот первый вечер с французами оказался чертовски тяжелым. Мы провели его, распивая коньяк, в чем эти французы оказались столь же профессиональны, как и во всем прочем.

На следующее утро нас привезли в крепость XII века, построенную еще во времена, когда остров был занят генуэзцами. Там была устроена очень сложная полоса препятствий. Вертикальные стены, по которым приходилось подниматься, карабкаясь по водосточным трубам и прыжки с балкона на балкон, или с башни на башню были нашим дневным уроком. Особенно рискованным препятствием был широкий ров, который мы должны были преодолеть, скользя по натянутому стальному тросу. Французы рассказывали, что двое их бойцов погибли, сорвавшись с троса.

Тем утром 1-й парашютный ударный батальон*** предоставил Эскадрону А возможность воспользоваться полосой. К обеду двое бойцов из состава эскадрона сломали себе лодыжки. На следующий день, мы, британцы, разбились на патрули по 4 человека, и отправились на холмы выслеживать французские подразделения, рассредоточившиеся в маки****. Очень полезные учения, они продлились четверо суток.

Затем нас собрали в отдаленном районе. В тот вечер у нас не было недостатка в еде и напитках. Наутро с нас сняли британскую форму и выдали одежду из грубой шерсти, на груди и спине которой крупными буквами белой краской было написано "POW"*****. Данное упражнение называлось "E & E" – побег из плена и уклонение от преследования.

Каждому из нас было дано время для изучения карты этого гористого северного района и, по возможности, определения маршрута, который должен будет привести нас на место сбора. Задача состояла в том, чтобы добраться до нее, не будучи схваченным патрулями, состоявшими из французских парашютистов и местных жандармов. Перед заброской нас тщательно обыскали. Маленькие компасы, которые пыталась припрятать пара бойцов, были конфискованы. Я был в паре с моим отрядным сержантом "Джипси" Смитом.

Нас посадили в грузовики и отвезли вглубь корсиканской глуши, где выгрузили и приказали отправляться на место сбора. Представьте себе шестьдесят групп по два человека, каждый в одежде с надписью "военнопленный", разбросанных среди гранитных гор и труднопроходимых зарослей северной Корсики, пробирающихся к находящемуся на побережье месту сбора, стремящихся избежать постов, контрольно-пропускных пунктов и патрулей, и вы сможете понять, что происходило в ту ночь.

Сержант Смит и я, прежде всего, попытались понять, где нас выбросили. Разобравшись с этим, мы с помощью компаса определили азимут, а затем принялись медленно пробираться сквозь дебри, состоящие из валунов, вечнозеленых деревьев и кустарника. Всю ночь мы пробирались по едва заметным тропам, взбирались на гранитные выступы, проходили через дубовые рощи и заросшие маки поля, мимо тихих, темных, квадратных каменных домов, окруженных оливковыми рощами и выглядевших древними деревень, гнездящихся на горных склонах. Северная Корсика сурова, очень и очень сурова.

Когда начало светать, почти на пределе сил, мы с "Джипси" Смитом выбрались на берег. Мы направились к месту сбора, которое, как нам сказали, в сезон отпусков было лагерем нудистов. На место мы прибыли вторыми. Младшие капралы Ларсен и Скотт – те самые двое, заваривавшие чай на полу казармы, пришли первыми. Чуть позже прибыли майор Вальтер и его напарник, выбравшие особенно точный маршрут. Я даже не знал, что наш командир отправился в поле той ночью.

Когда все прибыли на место, или были пойманы среди окружающих берег холмов, нас отвезли обратно в Кальви, где эскадрон устроил небольшую вечеринку. Питер Вальтер и я пошли обедать. Он говорил, а я слушал. Он сказал, что понимает, под каким давлением я находился все это время, и объяснил, что поскольку мои результаты теперь соответствуют стандартам эскадрона, он и личный состав считают меня своим. По его мнению, если я буду более расслабленным и раскрепощенным, я смогу получить гораздо больше удовольствия от года, проведенного в SAS. Так что когда наше подразделение вернулось в Херефорд, как раз перед Рождеством, я был таким счастливым, каким не был уже давно.

После праздников командир полка попросил меня задержаться. "Чарли", сказал он, "полк в январе отправляется в Малайзию, и мы хотим, чтобы ты был с нами. Тебе надо поехать в Лондон и узнать, что ваши скажут по этому поводу".

"Наших" представлял военный атташе посольства в Лондоне, бывший несколько вялым в беседе со мной. "Я не хочу запрашивать Госдепартамент", сказал он, "поскольку, если они займутся этим, все очень усложнится. Я думаю, вам не следует ехать. Если с вами что-то случиться, нам будет трудно вас выручать. Хорошенько подумайте об этом, капитан. Вам не следует ехать, но на самом деле решать вам самому". Хорошо, черт побери, если решение за мной… Я вернулся в Брэдбери Лэйнс и сообщил полковнику Вильсону, что поеду с полком в Малайю.

* Красные береты (фр.)

** Арабское слово, обозначающее бандита, мятежника. Так называли боевиков ФНО (Фронта Национального Освобождения) Алжира (прим. перев.)

*** 1st BPC (Bataillon de Parachutistes de Choc)

**** Маки' (ударение на посл. слог) – сокращение от французского слова маквис, обозначающего заросли вечнозеленых жестколистных и колючих кустарников, высоких трав и низкорослых деревьев, характерные для засушливых субтропических регионов Средиземноморья. В Италии называются маккья, в Испании – макия (прим. перев.)

***** "Военнопленный" (прим. перев.)

 

Глава 4

В Малайе коммунисты, известные, как МНОА (Малайская народно-освободительная армия), ушли в джунгли и в июне 1948 года начали полномасштабную кампанию насильственных действий. Им не удалось прийти к власти политическим путем, и теперь они старались захватить ее с помощью террора. В Малайе было незамедлительно введено чрезвычайное положение. На начальной стадии кризиса MHOА, используя тактику, основанную на терроре, достигла существенных успехов. Они следовали совету древнекитайского генерала Сунь-Цзы: "Убив одного, напугаешь тысячу".

От отдельных террористических актов война быстро переросла в проходящие в джунглях сражения между бандами партизан и регулярными подразделениями Британской армии. Обычные военные действия не привели к успеху. Джунгли, занимающие четыре пятых Малайского полуострова, просто не подходили для проведения регулярных сражений.

В начале 50-х годов, придя к выводу о том, что их стратегия не дает результатов, британские власти решили изолировать партизанские силы от гражданского населения. Возглавляемые бойцами SAS, небольшие подразделения проникали в джунгли, где вели такой же образ жизни, как и их противники, свободно перемещаясь от одной базы к другой, самостоятельно решая проблемы снабжения, и выслеживая партизан на их же условиях.

Когда Великобритания предоставила Малайе независимость, партизаны потеряли монополию на национализм. Лишенная своих главных источников снабжения среди деревенских жителей – и теряя притягательность в обществе в целом – МНОА сократилась до нескольких сот бойцов, закрепившихся в непроходимых джунглях на севере. В 1960 чрезвычайное положение было официально отменено.

Операция SAS, в которой я принимал участие, проходила на границе Таиланда и Малайи. Это был район, где еще встречались небольшие группы партизан. Это обещало быть чем-то большим, нежели наши обычные учения. "Старики" в нашем полку считали, что, поскольку имелся риск, хотя и небольшой, быть убитым, это будет очень хорошая учебная задача.

Полк вылетел в Баттерворт, отделенный проливом от Пенанга в северной Малайзии. Я высадился вместе со своим отрядом, экипированный в британское снаряжение для джунглей. Когда мы шли через терминал, чтобы пересесть на небольшие самолеты, которые должны будут переправить нас на базу, ко мне подошел Питер Вальтер. "Ничего не говори, Чарли. Там какой-то парень спрашивал о тебе. Ты явно выделяешься своим акцентом. Ради бога, предоставь говорить мне".

Я бросил короткий взгляд на типа из американского посольства в Куала-Лумпуре, разговаривавшего с Питером. Я двинулся дальше и смог вздохнуть свободно лишь после того, как оказался в переправлявшем нас самолете и подоспевший Петер сообщил мне, что все уладил. Я не спрашивал, как, и это меня не интересовало. Все, чего я хотел – оказаться в джунглях.

Мы вылетели в старый лагерь гуркхов, вырубленный среди джунглей в нескольких километрах от Герика. В районе было несколько каучуковых плантаций, и одна или две дороги с твердым покрытием. Кое-кто из нашего полка бывал там во время чрезвычайного положения и, должен заметить, они были довольны возвращением. Одним из них был шотландец Гарри Томсон. Он рассказал мне множество историй о боях в этих джунглях. В феврале 1958 года возле побережья Малаккского пролива в штате Селангор Гарри Томпсон возглавлял Эскадрон D, охотившийся за двумя бандами партизан, которые возглавлял некто по прозвищу "Бэби Киллер". После трех изнурительных недель в болотах Телок Анеона Томпсону и его людям, наконец, удалось загнать в угол и схватить известного террориста. К этому времени бойцы отряда страдали от продолжительного пребывания в этом огромном болоте, а у самого Томпсона были инфицированы и покрылись язвами ноги. Без сомнения, он был тем еще тертым калачом. Я провел много времени в обществе майора Томпсона. Несколько лет спустя, на Борнео, Гарри Томпсон станет заместителем командира 22 полка SAS – и трагически погибнет там в катастрофе вертолета.

Ранним ясным утром – а англичане отличаются умением начинать с первыми лучами солнца – мы уложили "Бергены", после чего нас отвезли к реке, посадили в лодки и доставили к месту тренировок. Там мы встретили сержант-майора Росса и остальных инструкторов. Затем мы совершили сорокаминутный марш в джунгли, где разбили лагерь на ночь. Предполагалось, что из груды старых парашютов мы сделаем себе гамаки. Откровенно говоря, я забыл, как это делается, и один из сержантов помог мне в этом. Вы берете три куска шелка и сшиваете края, убедившись, что не перерезали стропы, крепящие купол к грузовой платформе. Затем заплетаете стропы, прямо как косички у девочки, и ими привязываете концы гамака к деревьям. Все это, включая расчистку для себя участка в джунглях, занимает не больше пары часов.

На следующее утро нам сообщили, что мы группами по четыре человека отправляемся на учения по ориентированию. Сержант-майор Росс и я оказались вместе. Росс имел репутацию отличного ориентировщика, и мне нравилось, как он проделывал это в Брекон Биконс. Много позже я узнал, что после ухода из SAS "Глум" покончил с собой. Однако в это утро он был очень бодр и чувствовал себя в своей стихии.

Мы начали продвигаться сквозь джунгли и вскоре приступили к подъему на большую гору. Сержант-майор Росс обращал наше внимание на следы животных и места, где проходили слоны. Я узнал, что обычно вдоль таких троп можно было найти воду, которая скапливалась в глубоких следах, оставленных этими громадными животными.

В течение первого часа всю работу по ориентированию выполнял Росс, объясняя нам, на какие особенности местности нам следует обратить внимание. В таких густых джунглях, в которых мы оказались, было трудно определить свое местонахождение. Деревья были такими большими, что два человека с трудом могли обхватить их. Было сложно найти ориентиры, так что нам было рекомендовано искать гребни гор или вершины холмов, соответствующие имеющимся на наших картах горизонталям. Еще одной штукой были ручьи. Иногда нам приходилось пересекать те, что не были обозначены на карте. А потом мы оказывались возле другого, который был на карте, но пересох, и отсутствовал на местности. Это были очень суровые джунгли. Пиявки были просто ужасны. И в Малайе их было больше, чем я видел где-либо еще в Юго-Восточной Азии.

Следом за ориентированием мы провели тренировки по НОД (немедленным ответным действиям). Англичане имели большой опыт в боях против коммунистических террористов в Малайе, так что они были хороши в этом. Мы учились тому, как устраивать засады, что делать, если отряд внезапно столкнется с противником с фронта или выйдет им во фланг, и как реагировать, будучи атакованными на привале. Для каждого случая был свой порядок действий. Вначале мы проделывали эти упражнения очень медленно. Постепенно мы все увеличивали и увеличивали темп и, в конце концов, выполняли их с боевыми патронами. Мне ни разу не приходилось проделывать такое в Штатах. Это было здорово.

По окончании сержант-майор Росс сообщил, что на следующий день нам предстоит, разбившись парами, совершить марш с ориентированием по джунглям и прибыть на назначенные каждому места сбора, где нас подберут и отвезут на машинах обратно в Герик. Я выбрал бойца по имени Килпатрик, и остаток светлого времени мы с ним провели, занимаясь прикидыванием вероятного маршрута движения. Я не был уверен, что в этом будет какая-то разница. Я сказал себе: "Черт возьми, зная "Глума", все они будут тяжелы!"

Нас выпустили, и мы с Килпатриком двинулись в путь. Весь день мы взбирались и спускались по крутым заросшим джунглями хребтам. Казалось, они стоят бесконечной чередой, и большую часть этого жаркого и влажного дня мы провели на четвереньках, протискиваясь и проталкиваясь, скользя вниз по одному крутому берегу речной долины и взбираясь на другой. Когда наступила темнота, а мы еще не добрались до точки сбора, мы продолжили движение, даже невзирая на то, что в SAS было правило: ввиду опасности не передвигаться по джунглям ночью. Мы протопали еще полтора часа. Мы были полны решимости и просто обязаны отыскать эту проклятую точку. В конце концов, осознав, что так мы вообще ничего не добьемся, мы остановились и развесили наши гамаки. Той ночью я спал не слишком хорошо. И знал, что и Килпатрик тоже. На следующее утро мы собрались и начали движение еще затемно. Рассвет был слегка туманным. Мы прошли по джунглям не больше двух сотен ярдов, когда неожиданно вышли на каучуковую плантацию. Еще через полчаса, двигаясь между каучуковыми деревьями, мы наткнулись на асфальтированную дорогу. Накануне ночью мы были так близко, и все же так далеко.

Мы просидели десять минут, прежде чем до нас дошло: "Эй, а ведь теперь никто не приедет, чтобы забрать нас. Мы упустили грузовик прошлой ночью. Нам лучше двигать". Так что мы стартовали, зная, что нам предстоит пройти еще десять миль. На дороге появился старый грузовик, который нам удалось остановить, и на котором мы проехали остаток пути до Герика. В лагере мы узнали, что не были единственными опоздавшими на точку сбора.

Хотя остальные все еще находились в джунглях, меня тут же выслали вновь. Когда я вошел в лагерь, ко мне подошел Питер Вальтер и сказал: "У меня готов для вас самолет. Берите снаряжение, отряд вас уже ждет. Оправляйтесь немедленно, двигайтесь, да, да, да. И, кстати, вот вам пиво и сэндвич".

Густой ковер джунглей был насыщенного темно-зеленого цвета, и я задумался, насколько красиво он выглядит. Двухмоторный самолет доставил меня на небольшую покрытую травой посадочную площадку, расчищенную рядом с пограничным постом, вдоль которой протекала широкая, мутная река. Меня провели к большому павильону без стен, расположенному возле реки. Это напоминало мне детство: как будто снова стал ребенком, идущим на церковный пикник.

Я выглядел действительно плохо. Будучи в Герике, я успел поменять свою порванную форму на свежую, но мое лицо и руки были изрезаны, и я был весь в засохшей крови. Мы с Килпатриком буквально рвали задницы. Я дурно пах и не брился несколько дней. Я принялся доставать туалетные принадлежности, чтобы побриться и помыться в реке. Младший капрал Скотт сказал: "Прощу прощения, сэр, вам нежелательно делать это. Что вам стоит сделать, так это вырастить на теле хорошую корку, чтобы даже чертовы москиты не могли прокусить ее. И, ради бога, не брейтесь. Это лишь даст этим паршивцам больше места, чтобы начать жрать вас". Я подумал, что эти ребята ничего не смыслят в гигиене. Бросившись в реку, я некоторое время поплавал, а потом смыл с себя все дерьмо и хорошенько побрился. Одевшись, я почувствовал себя превосходно. Бойцы ничего не сказали.

"Черномазый" Дэвидсон, вернувшийся с учебы, на которую был направлен, заменил "Джипси" Смита в качестве отрядного сержанта. После того как я привел себя в порядок, он собрал третий отряд, чтобы довести до парней смысл следующих учений. Были розданы пайки и все принялись укладывать их в "Бергены" в количестве необходимом, но не слишком малом. Нужно было держать в уме, что после того, как мы покинем это место, у нас не будет возможности раздобыть съестное на протяжении десяти дней. Я мог взять сколько угодно всего, чего захочу. Все, что от меня требовалось, это нести взятое на себе. Была также часть груза, который нужно было тащить для радистов, несших на себе радиостанции. Этой ночью я спал на деревянном полу павильона. Положив голову на "Берген", как на седло, я заснул действительно крепким сном.

Следующее утро мы встретили бодрыми. Поскольку рюкзаки весили фунтов по шестьдесят каждый, включая боеприпасы, мы помогали друг другу взвалить их на себя. Чтобы нести их, приходилось немного сгибаться. Наше оружие мы несли в руках. В 22 полку SAS никому и никогда не разрешалось вешать его на плечо. По факту в полку вообще не выдавали оружейных ремней. Практика показывала, что в случае засады время на снятие оружия с плеча стоит людям жизни.

Когда мы начали движение, это же расположение покидал контингент малазийской Полиции безопасности, которых британцы саркастически прозвали "бриолиновые мальчики". Они уже были в поту и не хотели идти дальше. Их физическая форма явно оставляла желать лучшего. Это не было большой потерей, так как с нами было несколько Саравакских рейнджеров* с Борнео, действующих в качестве следопытов.

Сначала мы шли вдоль ручья. Затем начали карабкаться наверх. Там не было ни единой тропки. Мы двигались от скалы к скале, держась за деревья и лианы, чтобы не упасть. Людям в голове колонны было тяжело идти, так как они пробивали тропу. Они прорубались сквозь заросли бамбука, кустарника, ротанговых пальм и колючек. В первый день мы поднялись довольно высоко и остановились рано. Таково было правило. Нам нужно было два часа светлого времени, чтобы разбить лагерь в джунглях.

Я оглядел людей, подходящих к месту стоянки. На них были потрепанные панамы, пропитанные потом рубашки, рваные испачканные брюки, они были похожи на кого угодно, только не на военнослужащих отборного подразделения. Первым делом все закурили. В джунглях, где приходилось тащить на себе столь многое, сигареты были в дефиците. Если они у кого-нибудь заканчивались, никто не делился с ним своими. Такова была его горькая доля. Следующее, что необходимо было сделать, перед тем как разбить лагерь, это проверить ноги. Затем – пиявки. Я подхожу к своему товарищу, он берет сигарету и начинает выжигать их с меня. Когда я буду чист от них, я сделаю то же самое для него. Часто пиявки проникают через разорванные кустарником куртки и брюки, и в тех местах, где вы третесь о дерево, вы их давите. Нет ничего необычного в том, что ваши носки будут пропитаны кровью от раздавленных пиявок. Их на вас может оказаться пятнадцать, а то и двадцать. Длиной они около полутора дюймов и четверть дюйма в диаметре, и все наполнены кровью. После проверки всех видимых частей тела, вы наклоняетесь, раздвигаете ягодицы, и просите товарища проверить, не застряло ли что-нибудь там.

Солнце село. Мгновение назад было светло, а в следующее уже стемнело.

Начинает завариваться чай, на маленьких таганках разогреваются консервные банки с едой. Несмотря на то, что солнце уже село, в глубине, среди деревьев все еще жарко, джунгли неподвижны и тихи.

Главным источником неприятностей по ночам являются насекомые. Москиты были ужасны, но мелкая мошка еще хуже.

Следующий день марша сквозь джунгли был длиннее первого. Никто не разговаривал – мы научились двигаться бесшумно. Местами видимость сокращалась до нескольких ярдов. Земля была рыхлая и сырая, покрытая старой перепревшей листвой. Густые заросли бамбука неожиданно преграждали нам путь, и мы были вынуждены тащиться в обход них. Отрезанная от солнца кронами деревьев, колонна двигалась в полумраке.

К концу дня с одним из моих бойцов произошел несчастный случай. Когда он перебирался через гранитный валун, покрытый мхом, рюкзак полетел в одну сторону, а он в другую. Приземлился он хреново, сломав себе ногу. Тяжелый случай. Мы устроили его поудобнее, пока головной дозор отправился вперед, подыскивая место, где мы сможем провести ночь.

Задачей третьего дня стал поиск места, где мы могли бы принять вертолет, чтобы вывезти нашего бойца. Мы потратили все утро, начав расчищать площадку. Никто не стоял в стороне, обсуждая проблему. Люди знали, что следует делать. Мы вырубили кустарник, но оставались деревья, с которыми нужно было как-то справиться. Вокруг не было ни одного места, где бы они не росли. Сержант-связист подразделения взялся за радио, и с помощью "ти-ти-та-та" азбуки Морзе запросил штаб о заброске нам взрывчатки. Около трех часов дня над нами появилась двухмоторная "Валетта"** Королевских ВВС, пытаясь высмотреть нас. Мы дали дым, чтобы они могли найти нас. Ветер был несильным, так что они уложились в два захода. Первый со взрывчаткой и второй с детонаторами. Мы были в деле.

На следующий день мы продолжали вырубать густой подлесок и помечали зарубками деревья, которые нам предстояло взорвать. Свалить дерево подрывом несложно. Вся штука в том, чтобы взрывом их отбросило за пределы площадки, которую мы обустраивали. Похоже, я сделал что-то не так, и несколько деревьев упало на площадку. Я многому научился. К заходу солнца этого дня, второго после случившегося несчастья, большинство деревьев было подорвано. В любом случае это стоило видеть: два полных дня самой тяжелой работы, какую мне когда-либо приходилось делать.

Среди многих миль густых зеленых зарослей наша дыра в джунглях с точки зрения пилота должна была казаться не больше булавочной головки. Тем не менее, на третий день маленький вертолет с привязанными к посадочным стойкам носилками вылетел к нам. Пока мы размещали пострадавшего, он проверил с ним ли его оружие и снаряжение. Вот где я понял, как следует следить за своими вещами. Британцы ничего не забывают и не теряют. Они имеют немногое, поэтому у них все на счету.

Когда вертолет улетел, мы взвалили на себя рюкзаки и, учитывая, что у нас еще есть часть дня, продолжили наш путь. В этот вечер "Джипси" Смит, Килпатрик и другие принялись обсуждать, сколько времени мы потеряли – мы отставали от эскадрона на трое суток. Я отправил сообщение Питеру Вальтеру, и он ответил, что нам следует поднажать. Это был лишь вопрос времени – нагнать упущенное, если мы сможем сделать это. Я не представлял как, поскольку путь не становился легче.

На следующий день или через день мы вышли к большой реке и по карте увидели, что она течет в том же направлении, что и наш путь. Некоторые "Пэ-Че" советовали сплавиться по реке на плотах, что было единственной возможностью наверстать упущенное время. Другие беспокоились за нашу безопасность. Партизанам намного проще будет обнаружить нас на плотах, чем в джунглях. Основываясь на рекомендациях моих людей, я все обдумал и взял ответственность на себя – мы принялись строить три плота. Я никогда не видел ничего подобного. Эти бойцы SAS четко знали, как это делается. Одна группа отправилась рубить и собирать пальмовые деревья, в то время как остальные принялись рубить бамбуковые стебли подходящей длины. К закату в реке перед нами плавало три больших, тяжелых плота.

На следующий день мы погрузились и, отталкиваясь шестами, отправились вниз по реке. Мы нагнали потерянное время.

Это был примерно девятый день нашего пребывания в джунглях; мы сошли с плотов и вместе с еще одним отрядом тащились к месту сбора, когда мое самочувствие начало ухудшаться. Настроение испортилось, и начали иссякать силы. У меня кончились сигареты, и я решил, что дело в этом. На десятый день мы встретились с первым отрядом. Как только мы прибыли, они отправились на другую точку. Насколько я помню, в тот день мы не пополняли наши припасы. Я продолжал чувствовать себя плохо. На следующий день мне стало хуже. Были высланы патрули по четыре человека. "Джипси" Смит посоветовал мне остаться в лагере. Очевидно, я выглядел не слишком хорошо. У меня был сильный понос.

Младший капрал Скотт угостил меня сигаретой. Я подумал: "О господи, должно быть я действительно выгляжу хреново, если он предлагает мне сигарету".

Нам сбросили припасы, но сигареты не пришлись мне по вкусу. "Черномазый" Дэвидсон и "Джипси" Смит пришли навестить меня. Это было ранним утром на следующий день после выброски припасов. В ту ночь я спал мало. Я был очень слаб и ходил под себя. Они сказали: "Сэр, Вы совершенно больны и мы обеспокоены этим. Мы должны отправить вас отсюда". Я был в затруднении, мне не хотелось возвращаться, но я не мог отрицать, что и вправду болен. "Мы собираемся связаться с майором Вальтером и запросить для вас медицинскую эвакуацию". Они подняли меня и помогли перебраться к дереву, возле которого я принялся дожидаться вертолета. Я был не в состоянии собрать свои вещи, так что в этом мне тоже помогли.

Меня отвезли прямо в британский госпиталь в Ипохе. Я ужасно вонял. Санитар отвел меня в ванную и сказал, чтобы я помылся. Мне потребовалась помощь, настолько я ослаб. К концу дня я был в постели и довольно тщательно обследован. Вечером ко мне пришел доктор и спросил, знаю ли я, что случилось.

"Да", сказал я, "у меня лихорадка денге", я болел ею в Лаосе, "и, может быть, малярия".

"Хорошо, я скажу, что вы подцепили". Он сел рядом со мной. "У вас тяжелая форма лептоспироза. По факту ваш случай – один из трех самых тяжелых, с которыми мне довелось столкнуться, и те двое парней так и не вылечились".

Я ответил: "Ну а теперь дайте сказать мне. Я пришел сюда своими ногами, и собираюсь уйти так же. Я хочу сделать это".

"С таким подходом", сказал он, "у вас это вполне может получиться". Затем он сказал, что собирается начать курс уколов пенициллина и что у меня будет реакция на это. "Настройтесь на то, что сегодняшняя ночь будет для вас тяжелой. Некоторое время вы будете чувствовать себя весьма некомфортно".

Он был прав. Та первая ночь была чистым адом. Разок-другой я был близок к тому, чтобы склеить ласты. На следующее утро было ничуть не лучше. Следующие несколько дней я продолжал получать пенициллин. Прямо в задницу. Каждые три часа. В одну ягодицу, потом во вторую. Днем и ночью, каждые три часа, и так пять дней. Я помню, как мне сделали последний укол, и я подумал: "Господи Иисусе, ну что за несчастье!" Однако я был счастлив, что все это закончилось.

Постепенно силы начали возвращаться ко мне. Через десять дней я начал делать первые шаги. Затем я начал гулять по территории. Как-то ко мне пришел начальник госпиталя, подполковник, и сказал: "Нам сообщили, что завтра сюда прибудет самолет, и американцы отвезут вас в госпиталь на Филиппинах". "Хорошо", сказал я, "но я не хочу уезжать отсюда". "Это будет ваше решение", сказал он, "но я приведу полковника сюда, когда он прибудет. Конечно, если вы захотите остаться здесь, мы будем рады". Он не мог сказать этого прямо, но ему явно хотелось, чтобы я остался. Они хорошо заботились обо мне, и я не мог отвесить им пощечину, сказав, что, по моему мнению, в американском госпитале меня будут лечить лучше.

Наутро, взглянув сквозь ставни, я увидел моего доктора, идущего вместе с тем невысоким полным парнем. Я решил, что это то самое официальное лицо, направленное с Филиппин, чтобы забрать меня. Он был во всем белом: белые туфли, белые носки, заканчивающиеся чуть ниже колен, белые шорты и белая рубашка. Я повернулся на бок, спиной к нему. Я не хотел его видеть. "Капитан Беквит, я полковник ..." Я забыл его фамилию. "Я здесь чтобы забрать вас в американский госпиталь…" "Катитесь к черту", заорал я, "я не буду делать этого!". Я продолжал в подобном роде на протяжении нескольких минут. Рискну предположить, что он решил, будто я спятил. Я так и не повернулся в его сторону. Я просто орал и сыпал проклятьями. В конце концов, он что-то сказал британскому врачу, повернулся и вышел. Несколько позже ко мне зашел начальник госпиталя и сообщил, что было решено, что я могу остаться.

По госпиталю поползли слухи о сумасшедшем янки, который пожелал остаться в британском госпитале вместо того, чтобы переехать в свой. Медперсонал стал более обходителен со мной. Мне начали приносить горячий какао. До этого я даже не знал, что такая штука существует. Слухи дошли до моего отряда. Офицеры полка услышали об этом. "Хотя бы раз", подумал я, "я что-то сделал правильно".

* Саравакские рейнджеры – подразделение британских колониальных войск, созданное раджой Саравака (ныне Малайзия) Чарльзом Бруком. После получения Малайзией независимости Саравакские рейнджеры вошли в состав малазийского Королевского полка рейнджеров (прим. перев.)

** Британский двухмоторный транспортный самолет, созданный фирмой Виккерс на основе пассажирского самолета "Викинг" VC.1 (прим. перев.)

 

Глава 5

Пока я шел на поправку, ко мне зашел полковой адъютант, чтобы поговорить и подбодрить. Помимо принесенных фруктов, он оставил мне почитать книгу фельдмаршала сэра Уильяма Дж. Слима* "Поражение в победу". Я пролистал ее и затем, за поеданием банана, натолкнулся на финальную часть, "Запоздалые мысли" сэра Уильяма. Чем дальше я читал, тем сильнее она меня увлекала. Там было полное изложение того, как он представлял себе специальные операции. Несмотря на вывод о том, что большинство спецподразделений чрезмерно затратны, и имеют больше недостатков, чем достоинств, он верил, что существует один вид подразделений специального назначения, который должен стать важнейшим компонентом любой современной армии. Это такое подразделение, которое действует в глубоком тылу противника, задачами которого являются дезорганизация противника, сбор информации, работа с местным населением, диверсии на объектах противника, ликвидация его командного состава. От бойцов, составляющих такое подразделение, потребуются многие качества и навыки, которых сложно ожидать от обычного солдата, и способность использовать методы, лежащие за пределами их возможностей. Фельдмаршал Слим считал, что, если применять их с творческой беспощадностью, они смогут добиться стратегических результатов.

Все это возбуждало меня. Что я думал о SAS, их приемах действий, их подготовке, их процессе отбора? Я множество раз заглядывал внутрь себя и делал много сравнений с американскими Силами спецназначения.

Когда я смог свободно передвигаться, меня отправили в госпиталь для выздоравливающих в более прохладный Камерон Хайлендс**. Там я начал собираться с мыслями. Я считал, что американской армии нужно подразделение, способное делать то, что может делать SAS. Они должны уметь действовать малыми группами и взрывать мосты, дамбы и железнодорожные линии, ликвидировать вражеского командира уровня, скажем, Роммеля, добывать информацию для нанесения авиаударов или проведения общевойсковой операции. Американская армия нуждается не только в возможностях Сил спецназначения, но и в возможностях SAS: не только в навыках учителей, но и в силе исполнителей. Меня отправили общаться с британцами: учиться и учить. Но в итоге это оказался не обмен опытом. Вместо того чтобы показать им, как работают Силы спецназначения, мне пришлось стараться изо всех сил, чтобы учиться.

Я понял, что кое-что SAS делают не так хорошо, как наши парни. В определенных областях мы планируем лучше, чем они, и мы можем быть более методичными. Мне подумалось, что британцы действуют слишком быстро. Далеко не всегда была необходимость в столь поспешных действиях. Я понял, что если мы сможем взять технику британцев и скомбинируем ее с нашей методологией планирования, из этого может что-то выйти.

Столь же важным, как формулирование того, чем должно заниматься подразделение, является понимание того что оно не может или не должно делать. Будучи в SAS, благодаря их опасениям быть неправильно использованными, я понял, что они очень щепетильны в вопросах того, что им не под силу. Нечего и говорить, стрелковую роту тоже можно использовать неправильно. То же и в части Сил спецназначения. Может быть даже хуже. Неправильно использовать подразделение, на подготовку которого были затрачены годы, означает зря потратить все это время, силы и навыки. В SAS не хотели, чтобы один из их эскадронов был включен в состав пехотного батальона на правах обычного пополнения. Это было бы совершенно неправильно. Еще одним примером неправильного применения принципов специальных операций является постановка такому подразделению задачи удержания и обороны какой-либо местности. Они слишком слабо вооружены и слишком много сил затрачено на подготовку личного состава. Их необходимо использовать в стратегических наступательных целях. Лучше всего применять их там, где они смогут нанести наибольший урон противнику, который их не ожидает.

У SAS очень широкое определение задач, что помогает им быть гибкими. В американской армии все с точностью до наоборот. Мы огребем кучу проблем при составлении устава. Силы спецназначения руководствуются FM*** 31-21. Мы столкнулись с множеством проблем и потратили кучу сил, чтобы очень ясно и очень четко описать, в чем заключается задача Сил спецназначения. Не имеет значения, насколько хороша идея – если она не попадет в устав, она не будет использована. У нас четко расписаны все виды взрывных работ, обстоятельно растолковано все, касающееся связи. Британцы никогда не будут делать это. Они все держат в голове. Если вы недостаточно умны, чтобы хранить все в черепушке, считают они, берите шляпу и идите работать куда-нибудь в другое место.

Мое пребывание в Англии закончилось. Я расстался с 22 полком SAS. Я стал совсем другим человеком, противоположностью дерзкому уставнику-капитану "Зеленых беретов", прибывшему в Англию год назад. Я чувствовал себя более уверенно, чем когда-либо в своей жизни. У меня было чувство, что я открыл для себя новый мир. До меня дошло, что в Англии я натолкнулся на концепцию, которая, будучи скрещенной с американской системой, позволит существенно улучшить многое в наших Силах спецназначения. Я был полон энтузиазма и окрылен тем, чему я научился и жаждал поделиться этим.

Я рассчитывал, что по возвращении домой меня встретят с распростертыми объятиями. Люди сядут вокруг и начнут выкачивать мои знания. Меня будут просить писать отчеты, составлять документы. Опросы продлятся недели две, а может и три. Отправка меня в Англию стоила денег, и я знал, что наши люди захотят узнать, чему я научился.

Я испросил разрешения вернуться в Штаты пароходом. Эти пять дней, проведенных в море, можно будет посвятить написанию того, что ляжет в основу моего документа о том, что мне хотелось бы сделать. В моей голове теснилось столь многое, что мне было нужно время, чтобы рассортировать все это. Я долго и упорно трудился над составлением своего отчета, будучи полностью убежденным в том, что его захотят прочесть. Мой идеализм был безграничен. Где-то посреди Атлантики я предложил Катарине: "Почему бы тебе не взять девочек и не навестить своих родителей? Я буду чрезвычайно занят первые несколько недель". Я был уверен, что мне придется крутиться как белке в колесе и приложить множество усилий, чтобы иметь возможность побеседовать со всеми, кто захочет встретиться со мной.

* Уильям Джозеф Слим, 1-й виконт Слим Ярралумлаский. Британский военачальник, участник Первой и Второй мировых войн, с 1949 года фельдмаршал. Тринадцатый генерал-губернатор Австралии (прим. перев.)

** Нагорье Камерон. Округ в штате Паханг, расположенный на высоте 1500 – 1800 метров над уровнем моря. Один из крупнейших курортов Малайзии (прим. перев.)

*** Полевым наставлением (Field Manual), "на наши деньги" – Боевым уставом (прим. перев.)

 

Глава 6

Катарина и девочки отправились в Мичиган, а я сел на первый поезд до Форт Брэгга. Я не брился с самого утра нашего прибытия в порт. Проведя в пути всю ночь, я прибыл в Фейетвилл, Северная Каролина около десяти утра. Я взял свои вещи и взял такси до Смоук Бомб Хилл, места расположения 7-й группы Специального назначения. Прошел год с тех пор, как я был в своем старом штабе, и я увидел много новых лиц. Я сообщил адъютанту, кто я такой, и что я всего сутки назад вернулся из Англии. "Хорошо", сказал он, "вам надо увидеть заместителя командира".

Я все еще был в гражданской одежде и, вероятно, выглядел несколько неряшливо. Но на самом деле мне было все равно. У меня была миссия. Я застал подполковника Эда Мэтьюса сидящим за столом. Я точно не помню, как он выразился, но смысл сказанного был ясен. "Капитан, вы отсутствовали в течение года, а у нас тут каждый день что-то происходило, и мы занимались этим. Я собираюсь назначить вас в роту "А" и вы можете составить свой отчет, когда Вам угодно". Иными словами: "Нас не волнует, где вы были, равно как и то, что вы вернулись обратно". Я потратил довольно много времени, слушая его, а говорил он много, стараясь впечатлить меня своим опытом. Единственная вещь в нем, произведшая на меня впечатление, состояла в том, что он казался стариком, единственной заботой которого было получение чина полковника.

Несколько минут спустя в сопровождении своего маленького далматина появился подполковник Мерт Келти, командовавший ротой "А". Этот офицер был холостяком и жил со своей собакой. Подполковник Келти тут же заявил, что мне необходимо побриться и привести себя в порядок. Он сказал, что я должен следовать за ним в расположение роты.

Мы пошли через плац. Я сказал милейшему подполковнику, выглядящему, помимо прочего, как престарелый джентльмен: "Сегодня прекрасный день, сэр. Почему бы нам не упасть и не вдарить по полсотни отжиманий? На какой руке, сэр, правой или левой? Выбор за вами". Подполковник Келти был в изумлении. Уверен, что про себя он подумал: "Какого дьявола я сажаю себе на шею этого шута?"

Мы вошли в здание штаба роты "А". За столом в дежурке сидел шапочно знакомый мне по 82-й дивизии сержант-майор, в котором было фунтов сорок лишнего веса, и которому, как я знал, ни разу не пришлось повариться в каше Сил спецопераций. Сержант-майор тут же выпалил: "Это будет стоить 15 центов, капитан, за нахождение без головного убора". Я ответил, что не собираюсь платить чертовы пятнадцать центов за то, что вошел без шапки.

В кабинете подполковника Келти я сказал: "Сэр, я думаю, что рота "А" недостаточно велика для нас двоих, и поскольку вы здесь командир, думаю, что мне следует уйти". Он сказал: "Я тоже думаю, что вам следует так и сделать".

Я ушел из роты "А" примерно через пять минут после прибытия туда. В тот момент я подозревал, что подполковник Келти позвал подполковника Мэтьюса, и они вдвоем попытались найти удобный способ, не ставя себя в неловкое положение, вышвырнуть старину Беквита из 7-й Группы Сил спецназначения.

Я отправился обратно в штаб Группы и сказал адъютанту: "Я хотел бы получить разрешение поискать себе место вне сообщества Сил спецназначения. Оно мне опротивело". Все это случилось за какие-то полдня. Я был разочарован и подавлен. После ланча я расслабился и подумал, что это было самое нелепое, что только могло случиться. Я сказал себе: "Эй, парень, ты просто слишком умен для этого".

Я припомнил, что полковник Клод Рассел, командовавший 7-ой Группой Сил спецназначения около девяти месяцев назад, когда я был в Англии, стал начальником оперативного отдела XVIII воздушно-десантного корпуса. Я знал полковника Рассела и всегда высоко ценил его. Я решил повидаться с ним и испросить его совета. Мне не удалось попасть к нему в тот вечер, но я получил назначение на встречу на следующий день. Остаток дня я провел, нанося визиты старым друзьям и делясь с ними впечатлениями. Большинство из них толком не понимали, откуда я приехал. Прошел всего год, а мне казалось, что я покинул Брэгг на всю жизнь.

В конце следующего дня я встретился с полковником Расселом. Я рассказал ему о случившемся – годе, проведенном в Англии, моем возвращении в Форт Брэгг и том, насколько я теперь огорчен и разочарован. Он пояснил мне, что во время Второй мировой войны совершил четыре боевых десантирования в составе 82-ой воздушно-десантной дивизии, и что у него было не особо много времени на общение с британцами. Кроме того, он пояснил мне, что, по его мнению, программа обмена опытом с SAS является пустой тратой времени, поскольку приносит пользу лишь отдельным офицерам, а не Силам спецопераций в целом. Тупик! Теперь я не знал, куда сунуться.

На следующий день, вернувшись в расположение 7-й Группы Сил спецназначения, я шел по улице в направлении одной из столовых, чтобы выпить чашку кофе, когда ко мне подошел подполковник, которого я до этого ни разу не видел. "Меня зовут Базз Майли, и я командую ротой "В". Как я понимаю, вы только что вернулись из Англии. Я отвечаю за проведение учений, в которых будут участвовать несколько британцев, и мне потребуется некоторая помощь. Не окажете ли вы мне содействие?" Я почувствовал, что меня словно вытащили из сточной канавы. "Пойдемте", сказал он, "давайте выпьем по чашке кофе и поговорим об этом".

За кофе подполковник Майли объяснил: "Завтра я отбываю, чтобы заняться приготовлениями к проведению учений в государственном заповеднике Писга*. Со мной отправится небольшая группа из четырех-пяти человек. Мне сказали, что вы знаете, как делаются дела в Силах спецопераций, и что в Англии вы, разумеется, чему-то научились. Я бы мог вас использовать. Что скажете, капитан, хотите помочь?" Я был настолько счастлив, что хотел бы обнять его. Я обрисовал ему мое положение, и он пообещал, что уладит все с подполковником Мэтьюсом. И он сделал это. Я не был назначен в роту "В", но был прикомандирован к ней на время учений. Я подозревал, что в штабе Группы просто хотят посмотреть, что я буду делать.

Пересекая Атлантику, я закончил свой большой доклад, в котором сформулировал то, чему научился в SAS и как эта информация может помочь нам. Рекомендация, данная в нем, состояла в том, что американской армии следует как можно скорее сформировать подразделение, подобное британской SAS. Но теперь, оказавшись в Брэгге, я не знал, что делать с этим докладом. Я знал, что если отдать его подполковнику Мэтьюсу, все может кончиться тем, что он окажется в мусорной корзине. Новый командир 7-ой Группы Сил спецназначения, полковник Эванс-Смит, переведенный из Армейского военного колледжа, и ни дня не прослуживший в спецподразделениях, еще не прибыл. Мне, чем не менее, показалось, что лучше поставить на Эванс-Смита, так что я решил, что будет умно придержать доклад, пока он не вступит в должность, и после передать ему для ознакомления. Мне хотелось надеяться, что он был таким старшим офицером, который выслушает меня.

Тогда я перехитрил самого себя. Джонни Джонсон был начальником оперативного отдела 7-й Группы Сил спецназначения. Он служил в Корее в подразделении рейнджеров. Я доверял ему. Помощник Джонсона, Бад Сиднор был офицером, побывавшим по обмену в SAS передо мной. Бад был первым офицером, участвовавшим в том обмене, так что я думал, что в Группе у меня есть один приверженец, и даже, без сомнения, двое, поскольку к этому времени Бад должен был перетянуть Джонни Джонсона на свою сторону. Я был уверен. Я знал, что Джонсон, будучи оперативным офицером, имеет определенное влияние. Поэтому я передал свой доклад о пребывании в SAS майору Джонсону и попросил его прочитать. Как оказалось, это было ошибкой.

На следующий день я вместе с подполковником Майли отправился в Грейт-Смоки-Маунтинс в восточной части Северной Каролины. Мы пробыли там около недели, и для меня это было чертовски хорошее время. Никогда не забуду, как однажды вечером, довольно поздно, мы прикатили в мотель. Все были обеспокоены, во что обойдется дяде Сэму размещение там его офицеров. Зашел спор о том, сколько человек могут поместиться в одной комнате. "Тьфу ты, дерьмо какое!" подумал я, а потом вытащил из джипа свой спальный мешок. Я подыскал себе дерево, забрался под него и завалился спать. В американской армии личный состав часто слишком много беспокоится о всяких долбаных мелочах, в то время как происходит реально серьезное дерьмо.

Учения проходили хорошо. Мы нашли очень хорошее место в заповеднике Нантахала около Эндрюса в Северной Каролине, где устроили базовый лагерь. Плохо было то, что почти все тратили дьявольски много времени, заботясь о благах цивилизации: где будут спать бойцы, как будут заботиться об их утробах, в каком состоянии палатки, есть ли место для размещения посетителей, откуда они смогут с удобством наблюдать за ходом учений? Нам даже поступило указание дойти до того, чтобы привлечь Демонстрационную группу Сил спецназначения, чтобы они отрепетировали каждый из этапов, в которых они будут участвовать. Предполагалось, что мы должны хорошо выглядеть, если к нам приедут посетители из Вашингтона, округ Колумбия. Но это была показуха. Все действия этой конкретной группы были заранее подготовлены. Я ничего не мог поделать с этим. Мне было противно. Это выглядело как шоу-бизнес.

К моменту, когда миновало, пожалуй, дней пятнадцать нашего пребывания в Эндрюсе, к нам прибыл один усиленный эскадрон SAS. Старшим у них был Джон Вудхаус, с которым я встречался в Адене, когда возвращался из Малайи, с ними прибыл и Питер Вальтер. Господи, как я был рад видеть их. Пожалуй, у меня было больше общего с ними, нежели с нашими людьми. Британцы посмеялись над масштабами и размахом учений. Все, что им было нужно – это палатки, и безо всяких полов внутри. Что касательно воды, они нашли ее сами.

Бригадный генерал Уильям П. Ярборо, командир Центра специальных способов ведения боевых действий в Форт Брэгге, нашел время поговорить обо мне с Джоном Вудхаусом. Перед этим я подходил к генерала Ярборо и говорил ему: "Знаете, сэр, вы много потеряете, если не обратите пристального внимания на концепцию SAS". Генерал Ярборо был отличным парнем и очень вежливым человеком. "Капитан", ответил он, "вы не понимаете. У меня по горло дел, с которыми нужно управляться". Он был со мной очень обходителен, но не проявил никакого сочувствия. Я гнал волну, без вопросов. И все же генерал Ярборо поговорил с Джоном Вудхаузом и сказал ему, что я становлюсь неуправляемым.

Как-то вечером Джон Вудхаус взял меня за пуговицу и отвел в сторонку: "Чарли, тебе надо бы немного утихомириться. Я знаю, через что тебе пришлось пройти и сочувствую, но жить здесь придется тебе, а не там. Что я хочу сказать, старина, тебе не стоит торопиться с этим. Ты наловишь больше мух на мед, чем перебьешь, размахивая палкой".

Я был признателен Джону за его слова. До сих пор никто не хотел прислушаться ни к одной чертовой вещи из того, что я говорил. Это было, как получить веслом по заднице. Я очень эмоциональный человек, так что мне потребовалось некоторое время, чтобы справиться со своими разочарованиями. И еще я знал, что у меня есть туз в рукаве. Мой доклад. Когда его прочтут, на него отреагируют. Я был уверен в этом. Никто не может неправильно оценить важность моего послания. Но мне было нужно выждать, проявить терпение.

Когда учения закончились, подполковник Майли отвел меня в сторону и сказал: "Когда мы вернемся в Брэгг, я бы хотел, чтобы вы были назначены в роту "В" моим заместителем по оперативной работе". Я ответил: "Босс, я буду счастлив получить эту работу".

* Природоохранная зона, примыкающая с востока к Национальному парку Грейт-Смоки-Маунтинс (прим. перев.)

 

Глава 7

Конец лета 1963 года. Мой доклад был у Джонни Джонсона, который, как я знал, направил его командиру 7-й Группы, полковнику Уильяму Эванс-Смиту.

Я встретился с Эванс-Смитом еще в заповеднике Нантахала. Ему, только что из Военного колледжа, не имеющему реального опыта в области специальных операций, было поручено командовать учениями. Мне было его жаль. На мой взгляд, система дала ошибку. Полковник Эванс-Смит, без сомнения, был прекрасным офицером, но он не показался мне достаточно подготовленным, чтобы командовать подразделением Сил спецопераций. В день, когда полковник Эванс-Смит прибыл в базовый лагерь, я был офицером, которому поручили встретить его. Помогая ему с багажом, я обратил внимание на некую странность в его форме. Не желая поставить его в неловкое положение, я прошептал: "Сэр, ваш шеврон Сил спецназначения – он пришит вверх ногами".

Я не удивился, когда узнал, что полковник Эванс-Смит не понял моего доклада о SAS. Он передал его генералу Ярборо, и примерно через пару месяцев я услышал от генерала: "Большое вам спасибо!" И это было все. Я был очень разочарован, узнав, что мой доклад начал свое движение по кругам ада с рекомендациями майора Джонни Джонсона и капитана Бада Сиднора, в которых они не одобряли любые соображения о реализации опыта SAS в наших Силах спецназначения. Мой доклад, который должен был изменить мир, отправился в небытие. Ему удалось лишь проковылять по кругу. Некоторые штабные офицеры, читавшие его, говорили, что, на их взгляд, он неплох. Другие говорили: "Чушь собачья!"

По выходным я работал над более развернутым докладом. Я составил полное предполагаемое организационно-штатное расписание. Расписал задачи, функции и все прочее. Я рассказывал подполковнику Майли о том, что собираюсь предпринять. Он улыбнулся, и я понял, что, по его мнению, у меня не хватит духу отослать его кому-нибудь. Но я сделал это. Я сделал то, чего, как предполагалось, американский офицер делать не должен. Я решил "забежать с фланга", и послал доклад моему сенатору от Джорджии Ричарду Б. Расселу.

Прошло примерно три недели, прежде чем генералу Ярборо позвонили из армейской службы по связи с законодательными органами и сказали, что сенатор от Джорджии Рассел наводил справки об обозначенных мной лакунах в организации Сил спецназначения, которые сможет заполнить организованное по принципу SAS подразделение. Никогда не надо недооценивать способности армейской бюрократии. Генерал Ярборо, чтобы как-то отреагировать на действия Конгресса, обратился к работавшим на него людям из Управления боевых разработок с просьбой рассмотреть мое предложение. Спустя четыре месяца изучение было завершено. Представленные генералу Ярборо рекомендации были такими же, что и данные Джонни Джонсоном: что Силы спецназначения армии США не нуждаются в перенятии опыта SAS, и что по факту Силы спецназначения способны выполнять те же задачи.

Я был расстроен, о, как же я был расстроен! И я был экспрессивным молодым офицером. Я был всего лишь капитаном. Так что я никогда не отказывался высказывать свои мысли о том, что мы многое просираем, что есть вещи, которые мы не делаем должным образом. Я продолжал биться в стену. Мы занимались фигней. Я до хрипоты орал о том, что мы слишком зациклились на том, чтобы быть учителями, в то время как нам нужны исполнители. Я утверждал, что мы слишком многочисленны. Нас должно стать меньше. Я говорил об этом своим товарищам и руководству. Мне было насрать на то, кто меня слышит. Частенько за этим следовал вызов к начальству и взыскание. Но я чувствовал, что уровень моей подготовки позволяет мне говорить такие вещи. Меня всегда разочаровывали офицеры, равные мне по званию, наедине говорившие о том, насколько я прав, но которым не хватало духа высказать это публично, перед лицом начальства. Они были сделаны из другого теста, и мы прекращали общаться. В некоторых случаях бывшие друзья становились врагами.

Я думаю, что если бы в тот период, в 1963-64 годах, была бы какая-нибудь возможность избавиться от меня, Эд Мэтьюс и Мерт Келти, среди прочих, потянули бы за любые ниточки, чтобы добиться этого. Однако Базз Майли прикрывал меня. Затем та эскапада с сенатором. Я говорил откровенно. Я был редкой птицей. Так что никто не знал, что еще я выкину. Они не боялись меня как капитана, но как Чарли Беквит я представлял собой нечто иное. Некоторые говорили, что я был похож на потерявшую управление ракету. Они боялись. То, что я видел и то, о чем я знал, было для них угрозой. Но я был разочарован, и это добивало меня. В баре, в "счастливый час", я намеренно подсаживался к кому-нибудь из офицеров, которых я знал как бесхребетных, и докапывался до него, напирая на его некомпетентность. В итоге он уходил, бормоча: "Да этот Беквит сумасшедший!" Мне нужен был козел отпущения. Я делал это потому, что таков уж я есть. Да, я не совершенен…

Я начал проводить кое-какие необычные занятия в роте "В". Я отправлял радистов по домам, говоря им: "Идите домой, и развлекайтесь со своими женами как хотите, но вы должны будете отработать за сутки четыре радиосеанса. Если вы пропустите хоть один, я запишу вам самоволку". Затем я выдавал им длительные увольнительные, и они отправлялись по домам, прихватив рации, и ждали того, что им будет передано. И каждое утро я первым делом отправлял через наш радиоцентр азбукой Морзе первую страницу местной газеты "Фейетвилл Обзервер". Радисты, сидя дома по всей округе, должны были принять ее – всю страницу целиком, а затем передать ее содержание обратно со скоростью не менее четырнадцати слов в минуту. Некоторые заявляли, что это форменное издевательство, однако я знал, что если смогу добиться, чтобы операторы принимали и отправляли газетную страницу с хорошей скоростью, то в итоге у нас будут весьма хорошие радисты.

В январе 1964 года Базз Майли получил приказ отправиться в Сайгон, в Командование по оказанию военной помощи Вьетнаму*. Личный состав 7-й Группы Сил спецназначения очень любил его, не столько за уживчивость и доступность, сколько за честность. Я был рад, что жизнь столкнула меня с ним, и чувствовал, что когда он уедет у меня будут большие трудности. Он сказал мне: "Чарли, я отогнал от твоей задницы изрядное количество народа. Кое-кто в штабе, старичье и, в особенности, Мэтьюс, тебя недолюбливают. Тебе стоит быть поосторожнее в манерах и выражениях. Хотел бы, чтобы кто-нибудь здесь присмотрел за тобой, но я таких не знаю. Так что будь осторожен. И особенно с теми, кому доверяешь". Я понял, что он хотел мне сказать.

После того, как Базз отбыл во Вьетнам, мне, вот те на, предложили должность оперативного офицера 7-й Группы. Если я соглашусь, то мне придется работать в штабе и, поскольку я стану заместителем командира, Эд Мэтьюс станет моим боссом. Естественно я колебался. С одной стороны, я опасался, видя в этом ловушку. С другой стороны, это был вызов. Ко мне подходили сержанты и другие офицеры, и говорили: "Чарли, если вы, в конце концов, собираетесь взяться за это дело, сейчас самое время. Вы сможете повлиять на направление, в котором мы должны двигаться". Я отвечал: "Нет, они не собираются слушать меня. Я их знаю". "Попытайтесь!" говорили они.

Тогда я вспомнил вычитанные однажды слова Теодора Рузвельта: "Не критик имеет значение, не человек, указывающий, где сильный споткнулся, или где тот, кто делает дело, мог бы справиться с ним лучше. Уважения достоин тот, кто сам стоит на арене, у кого лицо покрыто потом, кровью и грязью; кто отважно борется; кто совершает промахи и ошибки, потому что никакой труд не обходится без них; кто познал великий энтузиазм и великую преданность, кто посвящает себя достойной цели; кто, при лучшем исходе, достигает высочайшего триумфа, а при худшем, если его постигает неудача, это по крайней мере неудача в великом дерзновении; и потому никогда он не будет среди тех холодных и робких душ, которым не знакомы ни победа, ни поражение".

Так что я отправился в штаб группы и взялся за работу.

* MACV – Military Assistance Command, Vietnam (прим. перев.)

 

Глава 8

Была весна 1964 года. Поначалу я старался быть осторожным. Роту "В" я уже знал, так что я принялся присматриваться к трем остальным. Очень, очень осторожно. Потом я наваял план, который, по факту, был переиначенной частью моего доклада о SAS, той, что относилась к подготовке – но несколько адаптированный. И я показал его полковнику Эванс-Смиту. Я сказал ему, что, по моему мнению, группа слабо подготовлена, и что ответственность за это лежит на нем, равно как на мне будет лежать ответственность, если я не укажу ему на это, и что ему стоит взглянуть на мои предложения, которые направлены на повышение уровня подготовки группы. Я передал ему план, он проглядел его по диагонали, заорал, швырнул его в меня и приказал убираться из его кабинета.

Теперь я понял, что Чарли Беквиту остается подыскать себе серый фланелевый костюм, чемоданчик, и работу в страховой компании. Лишь неделю назад мне присвоили звание майора, а теперь, казалось, все кончено. Я вернулся к себе, собрал работавших под моим руководством офицеров, и рассказал им о случившемся. Они тоже решили, что это конец. Припоминаю, что я очень мало что сделал в тот день. Вечером я выпил пару больших бокалов бурбона и поделился своими проблемами с Катариной.

На следующий день я был в штабе как обычно, в 5 часов 45 минут утра. Мы занялись физподготовкой, полковник Эванс-Смит также был с нами. "Я хочу видеть вас у себя в кабинете после построения", сказал он. Я быстро принял душ и явился к нему. Глядя на меня, он взял предложенный мной план. "Исполняйте эту чертову штуку. Вы правы".

Я был в шоке.

В моем предложении был четко сформулирован принцип: прежде чем солдат "зеленых беретов" сможет стать хорошим специалистом, он, прежде всего, должен быть хорошим обычным солдатам. Он должен знать и уметь все, что касается стрелкового отделения, знать, как предполагает действовать стрелковый взвод и иметь необходимое представление о действиях стрелковой роты. Чтобы нарушать правила, следует знать, каковы они. Прежде чем действовать нетрадиционно, нужно изучить традиции. Поэтому, прежде чем отправиться по пути изучения нетрадиционных способов ведений боевых действий, нам было необходимо вернуться к тэклам и блокировке* – то есть к основам. Поскольку ранее я командовал стрелковой ротой и ротой тяжелого вооружения, то был потрясен, когда, по прибытии в Силы спецназначения, обнаружил там офицеров, которые никогда не командовали обычными подразделениями.

Многие не поддерживали меня. "Беквит заново изобретает колесо. Он думает, что вновь оказался в 82-ой десантной". Эванс-Смит понимал службу в обычных подразделениях. Так что, когда я планировал занятия по действиям отделения, взвода и роты в наступлении, отходу в ночных условиях или действиям по сковыванию противника, он понимал, о чем идет речь.

Мы проводили занятия по действиям стрелковых рот в наступлении с боевой стрельбой. Сержанты, участвовавшие в таких учениях, подходили ко мне и говорили: "Черт возьми, сэр, это была самая лучшая подготовка, какую только нам доводилось проходить". Я чувствовал себя превосходно. Мы потратили на период обучения традиционным методам боевых действий около трех месяцев, реструктурировав программу подготовки 7-й Группы Сил спецназначения. После этого мы вернулись к специальной подготовке.

Теперь я знал почти весь личный состав 7-й Группы по фамилиям, и понимал, на что способен, а на что нет каждый из них. Я знал, у кого из них есть способности, и знал, кто никчемен.

Где-то в это время в Брэгг по обмену офицерами прибыл капитан Джордж Чепмен из 22-го полка SAS. Джордж был из эскадрона "D", и был известен мне как офицер современных взглядов. Я воспользовался кое-какими связями, и Джорджа Чепмена назначили в роту "В". Знание того, что должность там занимает офицер SAS, действовало успокаивающе. Возможно, мы вдвоем сможем выиграть этот "бой".

Остальные офицеры оперативного отдела разделяли мою идею о необходимости организовать учения в Писгахском заповеднике около Хикори в Северной Каролине. Однажды поздним вечером я провожал Джорджа Чепмена до дома. Разговор зашел о поездке в Писгах для оборудования нескольких учебных мест. В данном случае нам требовались места для скалолазания и проведения тренировки по связи. Дополнительно мы поучим каждого читать схему местности. Затем мы сошлись на том, что отличным завершением будет тренировка по уходу от преследования.

Мы подобрали несколько толковых офицеров и сержантов, которые должны будут отправиться с нами в Писгах. Пока мы были в горах, я узнал, что полковника Эванс-Смита на должности командира 7-й группы сменил полковник Эд Майер. Как только полковник Майер устроился на своей новой должности, он прибыл в Писгах, чтобы взглянуть, чем мы занимаемся. Однажды утром он ухватил меня за рукав: "Чарли, я хотел бы посмотреть на ваши тренировки. Выбери что-нибудь, что ты хотел бы мне показать, и давай сделаем это".

Прекрасно. Прихватив две 12-футовых веревки, я повел его к ручью Уилсон-Крик, высоко над которым была натянута рассчитанная на одного человека веревочная переправа. "Следуйте за мной, полковник", сказал я. Я сделал себе "швейцарское сиденье"**, затянул его у себя на талии, вставил в него альпинистский карабин и, защелкнув его на тросе переправы, преодолел все 60 футов. Я отстегнулся и оглянулся на стоящего на другой стороне полковника Майера. Он крикнул в мою сторону: "Эй, Чарли, возвращайся сюда!" "Да, сэр". Я вновь пристегнулся и поскользил обратно. "А теперь, позвольте мне кое-что вам сказать", заявил полковник Майер. "Суть вашей задачи в том, чтобы учить солдат, а не поучать командира группы, так что не пытайтесь играть со мной в эти штуки". Я расхохотался: "Вы меня подловили!".

Грандиозным завершением учений была последовавшая за отработкой навыков на учебных местах тренировка по уходу от преследования. Нам удалось отжать у 82-й дивизии стрелковую роту, которая должна была играть роль противника и попытаться устроить облаву на "зеленых беретов". Мы предполагали, что, если уклоняющиеся от преследования группы будут действовать действительно энергично, они смогут выйти на конечную точку за двое суток. Но мы также считали, что нужно добавить что-то еще, чтобы сбить темп и добавить "зеленым беретам" проблем. Так что мы с Джорджем решили, что конечный пункт сбора будет находиться между Блоуинг Рок и Линвилл Горж. Затем мы разбили людей на группы по четыре человека и выдали в каждую по солдатскому сундучку, набитому мешками с песком. Разумеется, людям было сказано, что они несут очень важный груз. Эти группы должны были дотащить свои сундуки до Линвилл Горж.

Должен заметить, что когда четырем парням необходимо доставить тяжелый ящик из одной точки в другую за полтора суток, двигаясь вверх и вниз по горам, это создает множество проблем. Мы хотели понять, как это повлияет на их сплоченность и их физическую форму. Это был тест на действия в условиях стресса, и мы хотели оценить, как эти люди справятся с ним. До конца дошли все. Однако во время финального разбора этой фазы учения мы с Джорджем Чепменом подверглись серьезной критике. Ее участники сильно устали и были очень злы. Им было не по душе, что их пропустили через такой физический и моральный пресс. Полковник Келти, чья рота "А" прошла курс первой, по окончании учений был чуть живой. Он считал, что с его людьми обошлись излишне жестоко и надругательски. Такие заявления ни капли не беспокоили меня.

Еще до того, как закончились учения, и я вернулся Форт Брэгг, я получил приказ отбыть в Штабной колледж Генерального штаба армии США в рамках смены места службы. Спустя несколько месяцев, когда я находился примерно на середине курса обучения в Штабном колледже, я начал получать письма из Вьетнама от сержантов, участвовавших в учениях в Писгахе. "Будучи там, мы считали, что вы сумасшедший. Мы проклинали вас в то время, однако теперь мы поняли, к чему мы готовились".

* Термины из американского футбола, игроки, блокирующие продвижение игроков противника (прим. перев.)

** Простая нижняя обвязка, выполняемая из куска веревки или стропы (прим. перев.)

 

Глава 9

Ничего удивительного – я не был хорошим студентом, обучаясь в университете штата Джорджия, то же и со Штабным колледжем. Курс, на который я попал, длился девять месяцев, и его задачей было подготовить офицера к работе в штабе пехотной или бронетанковой дивизии. Я не интересовался логистикой, не на том уровне, и никоим образом не собирался становиться штабным офицером. Я занимался спустя рукава.

Одним из требований в Ливенуорте было написание курсовых работ. Я залез в свой загашник, сдул пыль со своего старого доклада, кое-что подновил и попросил Катарину перепечатать его. Я также поменял название: "Необходимость создания в армии США Сил специальных операций". Я полагал, что название "Специальная Авиадесантная Служба" уже затаскано донельзя, так что дал подразделению новое броское имя. За эту бумагу мне начислялось два вида оценок. Один за концепцию, и второй за то, насколько хорошо я смог изложить свои аргументы, и этот балл не имел никакого отношения к концепции. Я получил оценку "хорошо" за публичный доклад, но сам доклад был оценен лишь на "удовлетворительно". Армия по-прежнему не желала слушать.

На самом деле, я получал больше знаний от своих товарищей, чем от преподавателей. Я сидел рядом с парнем, который хорошо смыслил в артиллерии. И я воспользовался этим, задавая ему вопросы. Затем я поговорил с офицерами бронетанковых войск о танках и том, как их следует использовать. Я многому научился, однако формально окончил курс, находясь внизу списка.

Самым важным в Канзасе – и это беспокоило каждого – было то, куда мы отправимся по окончании. Я хотел поехать во Вьетнам и боялся, что война закончится быстрее, чем я доберусь дотуда.

Люди из Управления кадров в Вашингтоне приехали и провели пару дней, общаясь с нами по поводу наших будущих назначений. Я получил приказ ехать во Вьетнам, порядок, однако я отправлялся туда в качестве зонального советника, что означало назначение в какую-нибудь деревню, где я буду работать с местным вьетнамским населением. Я считал, что способен на большее, и высказался по этому поводу: "С тем опытом проведения специальных операций, который у меня есть, для меня должно найтись какое-то место. Я знаю, что там, во Вьетнаме, находится группа Сил спецназначения". Я был в бешенстве. Все по новой.

Я немедленно написал несколько писем. Одно из них адресовалось Ирвину Джейкобсу, моему близкому другу, который в то время был адъютантом в 5-й группе Сил спецназначения в Южном Вьетнаме. "Вот копия полученного мной приказа. Меня назначают зональным советником, а я, черт возьми, хочу попасть в 5-ю группу. Если во Вьетнаме есть группа Сил спецназначения, то Чарли Беквит собирается служить именно в ней".

Прошло некоторое время, и я получил письмо от Ирвина. "Есть хороший шанс, что твой приказ поменяют", За три недели до окончания Штабного колледжа мне позвонили из Вашингтона и сообщили, что я отправляюсь в Нячанг, где дислоцировалась 5-я группа Сил спецназначения. Я чувствовал себя как во время возвращения из Англии. Я твердил себе: "Я поеду во Вьетнам. Я нужен там". Я был подстрелен, когда в шестидесятом году находился в командировке в Лаосе, однако на деле мне не пришлось толком поучаствовать в ВОЙНЕ. Я вожделел. Казалось, вся армия лежит у моих ног.

Ирвин Джейкобс встретил меня в Нячанге в конце июня 1965 года. Ранее я устроил Катарину с девочками на проживание в Бирмингеме, штат Мичиган, неподалеку от ее родителей. Я вернулся из отпуска досрочно. У меня был целый год в Форт Ливенуорте, который я провел с семьей. Я решил, что неважно, окажусь ли я достаточно глуп, чтобы отправиться в Нам раньше, или армия сдуру пошлет меня туда досрочно. Я торопился туда как пьяница к стакану.

Ирвин сопроводил меня к полковнику Биллу Маккину, командиру 5-й группы Сил спецназначения. Как и Эванс-Смит, он ни дня не служил в спецподразделениях. Несмотря на то, что его лицо напоминало сжатый кулак, я вскоре понял, что Маккин – человек с огромным сердцем. Полковник Маккин сказал, что собирается отдать мне под командование Проект "Дельта", отряд "B-52". "Да, это здорово. Да, сэр!" Я понятия не имел, чем является отряд "В-52", равно как не знал, что такое Проект "Дельта".

По дороге из аэропорта на встречу с полковником Ирвин сообщил мне: "Я тут развел некоторые политесы, чтобы они достались тебе. Это лучшее, что есть в Силах спецназначения. Но этим ребятам понадобится некоторая помощь. Равно как и самой группе". Я узнал, что вступаю в должность в понедельник. Уикенд я решил провести неподалеку от штаба Сил спецназначения, чтобы посмотреть, как идут дела. Я пробежал несколько миль туда и обратно по довольно красивому пляжу и немного поплавал, дабы убедиться, что все еще могу воспользоваться такого рода привилегией. Затем я отправился обратно в штаб, собрал снаряжение, пристрелял оружие и повидал старых друзей. Так прошла суббота.

Проснувшись в воскресенье, я огляделся. Вокруг никого не было. В лагере было лишь несколько офицеров, не более. Я отправился в штаб группы. "Есть тут кто-нибудь?" крикнул я. Маккин, прибывший в страну на неделю раньше меня, подал голос из глубины помещения: "Да, я тут. Что здесь, черт возьми, происходит?" "Я не уверен", ответил я, "но, кажется, тут никого нет, кроме нас с вами".

Из разговоров, слышанных прошлым вечером, я получил впечатление, что в центре города творится сплошной разврат, и задницы многих парней оказались в руках вьетнамских девок.

"Полковник", сказал я, "я подозреваю, что большая часть личного состава штаба забурилась в Нячанг. Давайте возьмем джип и отправимся туда". Было около 13.00. Мы приехали в город и увидели, что там творится черт те что. Мы обнаружили, что офицеры остаются там на все выходные. Некоторые из них махали нам из окон, а девки высовывались у них из подмышек. "Что за чертову войну мы ведем тут подобным образом?" спросил я. "Я не знаю", ответил он, "но такого точно больше не потерплю. С понедельника я предполагаю полностью прекратить все это дерьмо. Пора брать эту лавочку под контроль".

Я задумался над тем, что представляет собой полковник Маккин. Он, так же, как и я, считал, что нам следует находиться в расположении, а не ходить по бабам, нежиться на пляжах и заказывать новые шмотки у местных портных. Я полагал, что мы приехали во Вьетнам чтобы убивать врага. Я увидел, что слишком многие парни начали чувствовать себя здесь вольготно. "Дьявольщина", подумал я, "так дела не делаются".

В понедельник утром я пошел искать свою новую команду и обнаружил их на пляже. Они жили в Нячанге, в Жокей-клубе, который показался мне маленькой, грязной гостиницей. За стойкой бара была девушка, а вокруг толкалось обычное количество шлюх. Кое-кто из парней явно проживал тут постоянно. Я ухватил за плечо старшего сержанта по фамилии Догерти. Он не знал, кто я такой, а я не знал его. Я попросил его собрать моих людей в расположении, поскольку я хочу поговорить с ними. Он был немного навеселе и предложил сделать это прямо здесь, за выпивкой, и что позже, если я захочу, составит мне компанию для дальнейших приключений. Я ясно дал ему понять, что приехал во Вьетнам не для того, чтобы отправиться в чью-то койку. Я приехал, чтобы заниматься войной. Тогда же я решил, что вышибу сержанта Догерти из подразделения, как только мы окажемся в расположении.

В скором времени все тридцать членов Проекта "Дельта", отряда "В-52", стояли передо мной. Сержант Догерти начал нашу встречу с того, что разъяснил мне экономику Жокей-клуба. "Когда мы отправляемся на задачу, сэр, сюда въезжают другие люди, однако нам удается удерживать с них некоторую мзду".

Я пришел в ярость. "Вы не поняли. Вы здесь не для того, чтобы делать бизнес. Вы здесь чтобы убивать врага". Я сказал им, что Жокей-клуб под запретом, и что отныне они должны будут проживать в расположении 5-й группы Сил спецназначения. И добавил: "А те, кому все это не по нраву, могут собирать барахло и проваливать в другое место". 

Догерти ответил: "Мне кажется, вы поступаете неправильно". На что я сказал: "Сержант Догерти, вы пробыли здесь слишком долго, и вы будете первым, кого я попрошу с вещами на выход". Большинство его сотоварищей решило отправиться вместе с ним. Тогда их ошибка стала очевидной. На самом деле, им больше некуда было отправиться, кроме как в какой-нибудь забытый богом лагерь Сил спецназначения где-нибудь в дальнем захолустье. В тот же день численность Проекта "Дельта" сократилась с тридцати до семи человек.

Мой заместитель, майор Чарли Томпсон по прозвищу "Томми", дал мне несколько советов относительно некоторых парней, решивших уйти. "Майор, вот к этому вам стоит присмотреться получше. Он хорош. Нам следует оставить его". Я ответил: "Ну что же, идите и выберите тех, кого стоит оставить. Остальных я пущу под нож".

Но я считал, что это лишь начало. Я отправился к полковнику Маккину и доложил ему о том, что сделал, после чего добавил: "Я не могу ожидать, что моим людям понравится жить в грязи здесь, в расположении. Прошу вашего разрешения построить здесь новый лагерь. Я хочу, чтобы он был хорош. И собираюсь потратить на это некоторые средства". Палатки, в которых мы должны были жить, были в плохом состоянии, без пола, и в сезон дождей в них было по колено грязи. Разумеется, в Жокей-клубе условия проживания были лучше.

В тот вечер меня осенило. Я написал небольшое объявление. Оно гласило: "Требуются добровольцы в Проект "Дельта". Гарантированно получите медаль, или сыграете в ящик. Или и то и другое". Я показал его Ирвину Джейкобсу. "Вот дерьмо, да это же здорово, Чарли! С такой заявой вокруг тебе соберется куча народу. Причем самого лучшего". Я перечислил требования, которым должен удовлетворять человек, желающий встретиться со мной. Он должен быть добровольцем, находиться в стране не менее шести месяцев, иметь Си-Ай-Би (Знак боевого пехотинца)*, и иметь звание сержанта – в противном случае пусть даже не суются ко мне.

Прочитав мой опус, Маккин сказал: "Да ни один мудак на такое не купится. Впрочем, вперед, все равно терять нечего". Я затолкал по пятнадцать-двадцать листовок в каждый из мешков с почтой, рассылаемых по девяти десяткам подразделений, "зеленых беретов", разбросанных по всей стране. На следующей неделе моей главной проблемой стала отправка прибывающих людей обратно. Волна откликов захлестнула меня. Командиры на местах жаловались: "Наши лучшие парни стараются сбежать к Беквиту в "Дельту". Как они завывали! Впрочем, и я тоже. Они теряли своих лучших людей.

Для меня это была первая реальная возможность проверить правильность концепции SAS. Я начал с оценки этой огромной группы добровольцев и попытки отбора нужных людей. Напротив Нячанга находился большой остров, отделенный от него проливом. Я знал, что это – то еще местечко, поскольку уже обошел его весь в поисках места для отработки НОД (немедленных ответных действий). Я отправил туда штаб-сержанта Уолтера Шумэйта для организации отборочного мини-курса, через который мы собирались пропустить добровольцев. Когда они оказывались там, мы ставили им задачу на переход от одной контрольной точки до другой, причем в быстром темпе. Там не было деревьев, лишь заросли низкорослого, жесткого кустарника – очень сложная местность. На них обрушивалась жара, поскольку никакие кроны не укрывали их от солнца. Многие выдыхались и падали в изнеможении. Затем мы проверяли, умеют ли они читать карту. Третьим видом проверки была огневая подготовка: могут ли они поразить цель, в которую стреляют? И последнее – могут ли они исполнять краткие и четкие приказы. Вот так просто.

Тех, кто отсеивался, мы отправляли обратно в их подразделения с благожелательными отзывами. Тех, кто оставался, я изучал более внимательно. Я не проводил никакого особого психологического тестирования, поскольку не имел на это времени. Мне были нужны люди. Разумеется, в результате в "Дельту" попало несколько тупарей, но мне нужно было спешить. Я начал с оставшейся у меня семеркой, и через три недели у меня было двадцать пять человек. Затем я дошел до сорока. Я разбил их на патрули по четыре человека. Мы не называли их отделениями. Они звались разведгруппами.

Задачей Проекта "Дельта" было совместное с вьетнамскими Силами спецназначения (LLDB) ведение глубинной разведки на территории Южного Вьетнама. Нам ставилась задача выйти перед проведением крупномасштабных операций – проводимых силами дивизии или пары бригад – и "пощупать воду". Мы отправлялись за неделю или десять дней до начала и тщательно изучали местность. Если нас обнаруживали, и мы попадали в тяжелые перестрелки, мы понимали, что находимся в "горячем" районе. По итогам задачей Командования по оказанию военной помощи (MACV) в Сайгоне было определение масштабов операции. "Дельта" также занималась оценкой результатов авиаударов, задачами по поиску и уничтожению, и выполнением рейдов. Это была опасная работа. В числе убитых мог оказаться каждый.

Кроме того, одной из задач "Дельты" была работа с четырьмя ротами из 91-го батальона южновьетнамских рейнджеров. Разведка отправлялась первой, и если она обнаруживала выгодную цель, мы могли бросить на нее рейнджеров. Идея была хорошей, но вьетнамцы подчинялись не мне. Ими командовал генерал Куанг, а он находился в Нячанг-сити.

Мне также приходилось предоставлять американских советников во вьетнамские патрули, а это было сложным делом. Я понял, что советник из Чарли Беквита никудышный. Моим вьетнамским коллегой из LLDB был майор Тат, славный малый, перед которым я испытывал неловкость. Я, должно быть, был третьим или четвертым парнем, которого он был вынужден терпеть. Я старался проявить максимум благоразумия. Это подразделение вьетнамских Сил спецназначения имело достаточно снаряжения, получало хорошие деньги, а люди выглядели толковыми. На бумаге все выглядело отлично. Однако я не знал, как они поведут себя в критический момент.

Примерно в конце июля 1965 года – я уже находился в стране в течение месяца – нам поставили задачу выдвинуться и провести небольшую операцию к юго-западу от Плейку, в окрестностях лагеря Сил спецназначения у Дукко. Это была "индейская территория". Хреново. Предполагалось, что после вывода групп в район мы будем докладывать об обнаружении противника в штаб II Корпуса. Полковник Тед Мэйтаксис был там старшим американским советником, однако командовал войсками Южновьетнамской армии (ARVN) в регионе генерал-майор Винь Лок. Хотя в то время война еще оставалась вьетнамским шоу, американцы уже начали протискиваться на главную сцену.

Исполнителями первой задачи, на которую я отправился, были вьетнамцы. Хотя моей задачей, якобы, было тащиться по пятам и присматривать, меня предупредили, что как только мы окажемся на земле, мы, американцы, должны будем взять дело в свои руки, иначе мы все окажемся в беде. Разведгруппа, с которой я отправлялся на задачу, состояла из трех вьетнамцев и сержанта Вебера. Майор Томпсон был несколько обеспокоен этим. Я сказал: "Не заставляйте меня сидеть здесь, в тылу. Берите руководство шоу на себя. А мне нужно знать, что творится в поле. Я хочу посмотреть, как действуют вьетнамцы".

Мы погрузились в вертолеты Н-34, и я подумал, что сейчас обгажусь. У них где-то была утечка, и весь пол был залит маслом. Я подумал, что мы наверняка разобьемся. Однако каким-то способом им все же удавалось лететь. Это был первый случай, когда я познакомился с вьетнамскими пилотами-вертолетчиками. Это были одни из самых смелых парней, что я встречал. Отборные специалисты, сливки вьетнамских ВВС, они были лучшими пилотами в стране. По моему мнению, никто из американских пилотов не мог утереть им задницы и рискнуть проделать то, что творили эти славные ребята.

Нашего старшего пилота звали Хой. Мы доверяли ему. Если он говорил, что высадит нас там-то, мы могли быть уверены, что окажемся именно там, где надо. На операциях, подобных тем, что мы выполняли, ошибка с местом высадки могла обернуться катастрофой. Когда Хой возвращался в лагерь, высадив нас, я был уверен, что первым делом он шел в кабинет к майору Томпсону, брал цветную булавку, втыкал ее в карту и говорил: "Вот тут я высадил майора Беквита". Это вселяло уверенность.

Наша высадка состоялась в конце дня. Оказавшись на земле, мы бросились бежать, чтобы как можно быстрее покинуть площадку приземления. По данным разведки район был насыщен "Ви-Си", партизанами Вьетконга.

Нашей задачей был осмотр двух крупных троп, идущих из района стыка трех границ** к шоссе №19. Когда мы находились в четырех километрах от одного из перекрестков, мы решили остановиться. К западу начинались горы, но там, где мы остановились, рельеф был холмистым. На ночь мы забрались в заросли. Я решил, что вьетнамцы выбрали хорошее место. Мы просидели там всю ночь. Я не сомкнул глаз ни на минуту. Мое очко сжалось так, что туда было щепку кувалдой не загнать. Мне было очень страшно.

Перед самым рассветом, в шестидесяти или семидесяти ярдах от нашего укрытия я заметил самую большую кошку из когда-либо виденных. Я видел тигра и раньше, в Малайе, но лишь мельком. Этот же был прекрасен, как на картинке, и я наблюдал за ним в течение, пожалуй, целого часа. Он не обращал на меня никакого внимания, однако на всякий случай я держал его на мушке. Я не собирался стрелять, поскольку выстрел даст противнику знать о нашем присутствии, и потом, что мне делать дальше с этим тигром? Мне было приятно наблюдать за ним. Если эта здоровенная кошка вот так тут находится, вне всякого сомнения, в округе больше никого нет.

Спустя некоторое время мы начали движение. Я услышал неподалеку жужжание мотора "Оттера"***, на борту которого был Томпсон. Он вышел на связь: "Лисий хвост один-ноль, это Большой Медведь, как слышите?". В ответ мы трижды коротко нажали кнопку передачи нашей радиостанции HT-1. "Подтверждаю ваше местонахождение", ответил он. "Вы идете верно". Мы двигались медленно и осторожно, и около полудня уперлись в первую тропу. На ней не было никакого движения, однако осмотрев грунт можно было сделать вывод о том, что в районе имеется значительная активность.

Вьетнамский лейтенант, командовавший группой, сказал, что нам следует рассредоточиться по кругу и вести наблюдение за тропой с замаскированных позиций. Это был славный маленький трюк, которому я научился в Малайе. Я забрался в примыкающие к тропе густые заросли бамбука. Черт возьми, подумал я, никто не сможет разглядеть меня здесь. Мне подумалось, что тут можно даже покурить. Едва я уселся, приготовившись к долгому, спокойному ожиданию, достал паек и бросил щепотку карри в пластиковый пакетик с рисом, как внезапно прямо у меня над головой раздался рвущий барабанные перепонки вопль. Я едва не напустил в штаны. Огромный черный гиббон свесился сверху, уставившись мне прямо в лицо. Он напугал меня до потемнения в глазах. Мое сердце колотилось. Позже мне сказали, что я не орал. Вебер, сидевший в соседних зарослях, сказал, что слышал только гиббона. Все произошло так быстро. Мое сердце вернулось обратно в грудную клетку, и я смог отдышаться. Не могу вспомнить, смог я тогда поесть, или нет.

Мы наблюдали за тропой до середины дня, а затем решили двинуться вдоль нее, чтобы провести ночь недалеко от второй тропы. Мы нашли еще одно хорошее место для ночевки. Внезапно я почувствовал, что совершенно выдохся. Я был в таком состоянии, когда мне было совершенно все равно, найдут меня "Ви-Си", или нет. Вебер заметил это. Он спросил: "Вы хоть немного спали прошлой ночью?" Я сказал, что нет, и спросил, не подежурит ли он в первую смену. "Окей", согласился он.

Около 04.00 Вебер разбудил меня. "Босс, я больше не могу. Глаза просто слипаются". "Ступай дрыхнуть", сказал я. "Не буду будить тебя до 07.30. Выйдем попозже. К черту все это". Весь остаток ночи я сражался с большими черными муравьями. Они едва не сожрали нас живьем. Старина черныш способен за раз отхватить ползадницы. Наконец взошло солнце, разогнав облака до горизонта. Вскоре мы покинули наше укрытие.

Примерно в 13.00 мы подошли ко второй тропе. Обедать в тот день никто не стал. Еще утром мы с Вебером составили план ухода от преследования на случай, если что-то случится. Я не был впечатлен вьетнамцами по ходу нашего движения. Как по мне они не были слишком медленными, однако вели себя беспечно. Когда мы добрались до тропы, они не проявили желания проследовать по обнаруженным нами следам. Я полагал, что нам надо узнать, где оставившие их вышли на тропу, и где сошли с нее. Эта идея не пришлась им по вкусу и кончилось тем, что мы с Вебером проделали это самостоятельно.

Следующая ночь прошла без приключений. Утром мы проснулись рано. Томпсон вышел на связь. Мы быстро передали ему разведданные. Все, что было запланировано, мы выполнили, вокруг было тихо. Томми сказал, чтобы мы искали посадочную площадку, и что после полудня он прибудет с вертолетом и подберет нас. Это тот момент, когда ты становишься по-настоящему уязвим, поскольку с нетерпением ждешь эвакуации. Когда вьетнамцы узнали, что мы собираемся отправиться домой – о господи, видели бы вы, как они оживились. Они стали еще более небрежными. Вьетнамцы то и дело принимались двигаться слишком быстро, срезать путь, вылезать на открытые места.

Вебер отчитал маленького лейтенанта: "Мы не собираемся идти этой дорогой. Мы обогнем это место, мы пойдем более длинным путем".

"Нет необходимости. Там нет никого".

Ну, как знать.

Около 15.30 мы нашли площадку, подходящую для посадки вертолета. Вьетнамцы принялись обшаривать местность, наблюдая и прислушиваясь. И тут ливануло как из ведра. Но нас это не остановило. Мы с Вебером проделали большую часть работы по рубке. Ничего выдающегося, просто место, куда сможет приземлиться H-34. Внезапно дождь прекратился. Я был весь мокрый, хоть отжимай, однако меня это не волновало, поскольку я хотел выбраться оттуда. К 16.30 мы были готовы. Я услышал приближающуюся вертушку. Мы обозначили ему наше местонахождение. Нам даже не пришлось давать дым, мы просто воспользовались сигнальным зеркалом, которое он заметил. Он пошел прямо вниз, подобрал нас и вывез оттуда.

Во Вьетнаме я начал постигать искусство компромисса. Одна из моих самых серьезных проблем заключалась в том, чтобы понять, что делают вьетнамцы. Характер Билла Маккина полностью соответствовал его радиопозывному: "Бульдог". Он постоянно кусал кого-нибудь за задницу. В частности вьетнамцев. Он старался заставить их поднять задницы и двигаться. Он хотел убивать плохих парней, и хотел при этом хорошо выглядеть. Иногда не следует вцепляться людям в задницы лишь потому, что хочется кого-то покусать. Я чувствовал это. И особенно вьетнамцев. По-моему, Маккин просто не пытался понять их. Он просто подходил к генералу Куангу, который был командующим всеми вьетнамскими Силами спецназначения, и говорил: "Я хочу, чтобы это было сделано". С выходцами с Востока так поступать не следует. Нужно постепенно завоевывать их доверие, ненавязчиво убеждать в необходимости изменить точку зрения. Необходим некоторый компромисс.

У меня была реальная проблема. Я хотел бы иметь возможность использовать те роты Южновьетнамских рейнджеров, минуя генерала Куанга. Томпсон рассказал мне: "Обычно мы можем получить одну роту, не прибегая ни к каким уловкам. Две – это как выдрать зуб. А три мы не получим никогда". Я ответил: "Нужно организовать так, чтобы мы могли получить две". Мне хотелось иметь силы должной численности. Дерьмо, если, находясь на задаче, вляпаешься в неприятности, понадобится помощь. Я задумался о моем коллеге, майоре Тате, попытавшись поставить себя на его место. Захочу ли я обострять отношения со своим боссом ради чего-то, что нужно другому парню, который для меня ничего не значит? Скорее всего нет. У Томпсона была идея. Он сказал: "Капитан Конг, оперативный офицер Тата и мой коллега, толковый малый. Почему бы нам не попытаться повлиять на него, чтобы он, в свою очередь, повлиял на Тата". Я знал, что Конг весьма сообразительный парень.

Как-то вечером мы с Томпсоном пригласили Конга на ужин во Франсуа, самый модный ресторан Нячанга. Там можно было получить огромного лобстера за полтора доллара и бутылку алжирского вина за пятьдесят центов. Мы болтали с Конгом на разные темы, а затем: "О, кстати, а как насчет использования рот рейнджеров?" Я сказал: "У нас тут четыре роты. Я хотел бы иметь возможность получить две. В качестве компромисса давайте сойдемся на трех". Я знал, что все равно никогда не получу все четыре.

Капитан Конг, наслаждавшийся ужином, нашел подход к майору Тату, а Тат обработал генерала Куанга.

* CIB (Combat Infantryman Badge) – нагрудный знак армии США, вручаемый военнослужащим в звании от полковника и ниже, имеющим воинскую специальность пехотинца, и принимавшим в этом качестве непосредственное участие в боях с противником (прим. перев.)

** Находящийся в провинции Контам стык границ Вьетнама, Лаоса и Камбоджи (прим. перев.)

*** Легкий одномоторный транспортный самолет разработки канадской фирмы Де Хевиленд (прим. перев.)

 

ГЛАВА 10

Неважно, насколько плохо закончился октябрь, начинался он, без сомнения, вполне невинно. Можно даже сказать, он был благополучен.

В середине месяца я получил приказ отправиться в местечко под названием Фукат, лежащее возле Куинон в северной части II Корпуса. "Дельта" должна была провести разведывательную операцию, чтобы выявить, сколько плохих парней находится в районе. Это была очень важная задача, поскольку мы без проблем получили разрешение взять с собой две роты вьетнамских рейнджеров.

В октябре погода на севере II Корпуса была неблагоприятной: висящий в жарком воздухе туман, сильные дожди и низкая облачность. Все это делало сложной эвакуацию разведгруппы, если она попадала в тяжелую ситуацию. И в это самое время подполковник Джон Беннет, заместитель командира группы, решил прибыть к нам, чтобы посмотреть, как идут дела. Поскольку дорога из Куинон в Фукат обычно была перекрыта, я рекомендовал ему десантироваться к нам с парашютом. На самом деле я надеялся, что он этого не сделает, однако этот чертов сукин сын сделал это. Он понаблюдал за нашими операциями и не испытал особого восторга. По его мнению, мы потратили слишком много времени, обнаружив слишком мало. Его не слишком интересовали разведывательные операции. Все, что было нужно Джону Беннету – подсчет "по головам"*. Он не видел никакого смысла в том, чтобы просто сходить поглядеть на "Ви-Си", не подстрелив при этом никого из них. Я не был заинтересован в том, чтобы пойти на задачу, ввязаться в перестрелку, а потом вернуться и доложить об "отличном результате" в десяток убитых "Ви-Си". Я никогда не относился к тем, кто пытается убить больше всех. Моя задача заключалась в том, чтобы найти противника и доложить о нем "большим парням", однако я понимал точку зрения Беннета.

На следующее утро, во вторник 19 октября, прибыл вертолет и забрал подполковника Беннета. Позже в тот же день, ближе к сумеркам, я получил радиограмму, сообщающую о том, что лагерь Сил спецназначения в Плейми подвергся массированному нападению, и я должен как можно быстрее перебросить все свои силы в Плейку.

В октябре 1965 года Плейми защищало около четырех сотен монтаньяров**, проживавших там вместе с семьями. Там также находилась Команда "А" из двенадцати "зеленых беретов" и такое же количество вьетнамцев. Лагерь, ненадежно выстроенный вдоль национального шоссе 6С в двадцати пяти милях к югу от Плейку, был одним из нескольких лагерей гражданских сил, обитатели которых следили за перемещениями противника на западных нагорьях. Лагерей такого рода, раскиданных по всей стране, было около девяноста. Эта концепция была хороша. Лагеря давали защиту жителям окрестных деревень, не позволяли "Ви-Си" забирать их в свои ряды и помогали установить американское влияние в регионе.

Атаковав на закате 19-го, противник окружил Плейми и, как оказалось, вместо того, чтобы нанести удар и отступить, решил выяснять отношения всерьез и встретить лицом к лицу все, что южновьетнамцы и американцы смогут бросить против них.

Утром 20-го, после того как сошел туман, четыре находившиеся в поле разведгруппы "Дельты" были выведены из района Фукат. Я отобрал из числа ранее не задействованных пятнадцать американцев, которые должны будут отправиться со мной, и вместе с двумя ротами южновьетнамских рейнджеров их перебросили в Куинон. На бетонке аэродрома стояли C-130 и C-123. Два самолета были уже изрядно загружены снаряжением, и я забеспокоился, смогут ли они взять на борт наших 175 человек. Я заметил, что в Форт Брэгге мы считали, что можем грузить людей на борт лишь в том, количестве, в котором это будет безопасно. Типы из ВВС заверили меня, что смогут справиться с чем угодно. И нам не следует беспокоиться. Что я и сделал. Мы погрузились: люди набились так, что едва не сидели на плечах друг у друга. Каким-то образом обоим самолетам удалось взлететь, и примерно через тридцать минут мы прибыли в Плейку.

Меня встретили полковник Беннет и Билл Патч, подполковник, командовавший на территории II Корпуса американскими советниками из Сил спецназначения. Они быстро обрисовали ситуацию: Плейми был атакован необычайно крупными силами коммунистов и в настоящее время находится в осаде, что обе стороны несут большие потери, и что необходимо перебросить мои силы в лагерь, чтобы оказать его защитникам хоть какую-то помощь.

Полковник Беннет считал, что лучшим способом доставить нас туда будет десантирование в Плейми парашютным способом перед самым закатом – сегодня вечером! Джон был из того сорта парней, что толкают на действия. Но эй, мужик, сказал я себе, это не выход. Я не желал видеть, как буду болтаться под куполом, и какой-нибудь коммуняка подстрелит меня, пока я опускаюсь в этот сраный маленький лагерь. Я подумал, что у нас есть и другие способы действовать.

Беннет продолжал уговаривать: "Все будет в порядке. Чарли, мы все продумали". Я ответил: "О да, но я не сделаю этого". Так что я был очень рад, когда старший военный советник в регионе Тед Мэйтаксис, слушавший нашу беседу, повернулся к Беннету и сказал: "Сегодня вечером не будет никакой парашютной выброски. И, собственно, ее вообще не будет".

По-настоящему события начали разворачиваться в ту среду вечером, когда к нам прилетел полковник Маккин. 

Очевидным способом попасть в Плейми было проведение аэромобильной операции. Иными словами, с помощью вертолетов мы должны были высадиться как можно ближе к лагерю, а затем пробиться к нему. Проблема состояла в том, что по всей зоне II Корпуса шли различные операции, и вертолеты, в которых мы нуждались, были уже задействованы. Маккин и Мэйтаксис окончательно зациклились на этом и адски спорили. Полковник Маккин сказал: "Что если погода окажется плохой, Тед, и эти вертолеты не смогут добраться до исходных районов проведения этих операций?" Мэйтаксис ответил: "Ну тогда, Билл, эти вертушки сможем получить мы". "Тогда, дьявол меня раздери", заявил Маккин, "пусть погода портится!"

Когда, наконец, ситуация вокруг Плейми получила номер первый в региональном списке приоритетов, все остальные операции были отменены, и мы наконец смогли получить вертолеты.

Я проработал всю ночь, изучая карты в поисках мест для площадок приземления и определяя пути подхода. Я нутром чуял, что это будет несколько сложнее, чем просто взять и слопать пирожок. Я переговорил с передовыми авианаводчиками ВВС, совершавшими облет лагеря. В том районе было большое количество сил противника. Я чувствовал, что это будет операция, в ходе которой мы можем потерять многих.

На следующее утро вместе с Биллом Маккином мы облетали окрестности лагеря, стараясь найти площадку приземления. Тонкость была в том, что нужно было подобрать место, находящееся не слишком близко к лагерю, чтобы не раскрыть наши карты противнику, и не очень далеко, чтобы мы не выдохлись по дороге к лагерю. В какой-то момент полета у сопровождавшего нас "кабана"*** оторвалась одна из лопастей несущего винта, он упал в джунгли и взорвался. Дурной знак.

Две роты вьетнамских рейнджеров и пятнадцать "зеленых беретов" из Проекта "Дельта" погрузились в вертолеты в Кэмп Холлоуэй и взлетели, взяв курс на юг, к Плейми. Мы высадились около 09.00 21-го, после того как бомбардировщики и ганшипы подготовили район, нанеся по нему два бомбоштурмовых удара. День был, как обычно, жарким. Майор Тат, командовавший рейнджерами, согласился со мной, что продвигаться следует очень медленно и осторожно. Я не считал, что следует жертвовать безопасностью в пользу скорости. Слоновая трава****, сквозь которую мы продвигались, была нам по плечо. В некоторых местах, где растительность была особенно густой, нам приходилось пробираться сквозь нее на карачках.

Около полудня мы подкрались к небольшой деревне. Мы обнаружили, что жители покинули ее, однако они были здесь еще часов девять-десять назад. Угли в очагах еще тлели. Кто-то проходил здесь и забрал людей с собой. Это обеспокоило вьетнамцев. Я не придал этому особого значения, поскольку теперь был лишь вопрос времени, когда мы наткнемся на кого-нибудь. И тут полковник Беннет, находящийся на борту О-1, одного из тех маленьких самолетов-корректировщиков, вышел на связь.

Сначала он приказал мне отметить наше местонахождение дымом. Я отказался. Тогда он принялся погонять меня: "Майор, вы двигаетесь слишком медленно. Такими темпами вы застрянете тут на неделю". Я деликатно, но твердо ответил в том смысле, что все это прекрасно, но отчего бы вам не отправиться в свой кабинет, и не предоставить мне заниматься делом. Он не находится на земле, и не имеет представления, как у нас тут идут дела.

Мы продолжили двигаться через джунгли, выстроившись колонной по одному. Мы очень растянулись. Примерно в середине дня я услышал впереди два выстрела. Бросившись вперед, я обнаружил, что один из моих парней подстрелил солдата противника, одетого в тропический шлем и униформу цвета хаки. Он нес ящик со снарядами к 75-мм безоткатному орудию. Второму солдату удалось скрыться в густых зарослях. Подошедший майор Тат обшарил одежду мертвеца в поисках документов. Тат нервничал. Он сказал мне, что этот человек, скорее всего, не из "Ви-Си", а из подразделения регулярной Северовьетнамской армии. Мы подозревали, что в настоящее время на юге находятся регулярные части армии Северного Вьетнама ("Эн-Ви-Эй"), но этот был первый случай, когда кто-либо из нас получал фактическое подтверждение этого. В следующий раз, когда над нами пролетал один из самолетов связи, я вышел в эфир передал эту новость.

Майор Тат подошел ко мне и сообщил, что он и его роты рейнджеров собираются повернуть назад. Это был максимум, насколько они могли зайти. Я ответил, что моя задача состоит в том, чтобы добраться до Плейми, и я собираюсь сделать это, с ним или без него. Я бы предпочел сделать это с ним, но на самом деле меня не колышет, будь то так или иначе. Я собираюсь усилить оборону лагеря. Тат сказал, что, когда мы застрелили северовьетнамского солдата, пошла уже совсем другая игра. Я не видел достаточных причин для испуга. Хотя, наверное, должен был. Время шло, так что не стал долго спорить.

Я подозвал к себе пятнадцать американцев, объяснил им ситуацию и сообщил, что предполагаю двинуться дальше. Я сообщил майору Томпсону и своим двум сержантам, что мы возглавим деблокирующие силы.

Со мной был сержант-майор группы, правая рука Билла Маккина, Джон Пиолетти. Сержант-майор Пиолетти уговорил Маккина отпустить его со мной. Я был в смешанных чувствах. Я знал, что если с Джоном что-то случится, Маккин вздернет меня живьем. В то же время я знал, что если мне потребуется поддержка, Маккин не оставит меня и своего сержант-майора болтаться за бортом. Ну и сверх того, сержант Пиолетти был первоклассным парнем. Я доверял свою жизнь своему собственному сержант-майору, Биллу ДеСото. И был рад, что он отправился со мной в это приключение.

Также со мной был новый оперативный офицер. Томми Томпсон должен был отправляться домой через две недели, а майор Эй-Джей Бейкер только что прибыл в страну. Это был отличный парень, здоровяк, которого мы все звали "Бо", игравший в футбол за университет Арканзаса. Он прибыл в Нячанг 19-го, а 21-го уже был со мной в джунглях под Плейми. Что за способ отлично развлечься! Я приказал ему прикрывать тылы нашей маленькой колонны, и мы продолжали движение.

Примерно к 20.00 мы оказались настолько близко к лагерю, что могли слышать стрельбу. Я вызвал лагерь по радио, связь была отличной. Кто-то сказал мне: "Заходите и присоединяйтесь к вечеринке". Это меня разозлило. Я знал, что там есть погибшие, и что люди продолжают гибнуть, и я не воспринимал это как чертову вечеринку. Кроме того, я решил не входить в лагерь тем вечером. Шестое чувство подсказывало мне, что если я попытаюсь сделать это, находящиеся внутри могут принять нас за противника, и если на периметре окажется кто-нибудь склонный палить без разбора, все может кончиться плохо. Я связался с Плейку и сообщил Маккину, что войду в лагерь на рассвете. Мы с Биллом ДеСото быстро доразведали узкую разбитую грунтовую дорогу, вдоль которой двигались, и которая вела в лагерь. Когда мы вернулись к колонне, ко мне подбежал "Бо" Бейкер: "Майор, Тат вернулся". Я последовал за ним – там было две роты рейнджеров. Тат сказал приличествующие случаю слова о том, что он потерял бы лицо, если бы бросил меня.

* "Body count" – официальный термин, использовавшийся Министерством обороны США для характеристики еженедельных статистических данных о потерях противника в ходе войны во Вьетнаме (прим. перев.)

** Монтаньяры (именуемые вьетами тхыонги, самоназвание дегары) – совокупное название нескольких коренных народностей плоскогорья Тэйнгуен. Традиционные противоречия с вьетами, а также то, что часть монтаньяров была обращена в христианство протестантского толка, заложили базу для тесного сотрудничества с американцами. В рядах различных подразделений, контролируемых последними, воевало до сорока тысяч дегаров. Вьетнамское правительство до сих пор проводит в отношении тхыонгов политику дискриминации (в особенности по религиозному признаку) (прим. перев.)

*** Одно из прозвищ "ганшипа", вооруженного вертолета огневой поддержки (прим. перев.)

**** Слоновая трава – Перистощетинник пурпурный (лат. Pennisetum purpureum) многолетнее травянистое растение с очень высокими стеблями (3-7 метров) и длинными листьями (до метра). Широко распространённая кормовая культура в тропических и субтропических странах (прим. перев.)

Ту ночь мы провели в половинной боеготовности, то есть половина наших людей бодрствовала, в то время как вторая половина отдыхала. Я проспал три часа и проснулся 22-го перед самым восходом. После того как ДеСото разбудил всех, мы сместились примерно на триста ярдов в сторону левого фланга и начали медленно продвигаться вдоль края дороги. Мы достигли гребня, возвышающегося над лагерем и находящегося примерно в восьмистах ярдах от него, откуда я мог разглядеть позиции "Эн-Ви-Эй". Я обнаружил позицию, которую коммунисты оборудовали, чтобы устроить засаду на любую колонну подкреплений, пытающуюся войти в лагерь. По какой-то причине она не была занята противником. Я был чертовски рад этому и сказал своим парням и майору Тату, что продолжая пробираться к лагерю через джунгли, мы потратим слишком много времени. "Мой план состоит в том, чтобы повернуть на восток, выйти на дорогу там, где она переваливает через холм, а затем со всех ног бежать к воротам лагеря".

Очевидно, мы застали противника врасплох. Оказавшись на дороге, мы бросились к лагерю, и по нам открыли огонь, к счастью, неплотный. Был убит вьетнамский лейтенант. Затем та же участь постигла фоторепортера из какой-то газеты, взобравшегося без разрешения в одну из вертушек в Плейку, и отправившегося с нами. У него были длинные светлые волосы. Пуля попала ему в лицо сбоку. Еще четверо или пятеро были легко ранены. Через полчаса все были в лагере. Первое, на что я обратил внимание войдя в ворота – это монтаньяры, которые были убиты, защищая лагерь, они так и лежали возле колючки. Я имею в виду, валялись повсюду. Мертвецы. Вот дерьмо, подумал я, тут налицо явный недостаток дисциплины. Если уж они не могут управиться с такими вещами, тут, ребята, явно присутствуют определенные проблемы. Я был прав. Там были еще около шестидесяти убитых солдат-монтаньяров, засунутые в мешки для трупов и сложенные наподобие поленницы. Запах был ужасающим.

Капитана Сил спецназначения, командовавшего лагерем, звали Харольд Мур. Я быстро дал ему понять, что в Плейми теперь новый "мэр". Имеющий форму равностороннего треугольника, лагерь располагался в небольшой низинке, и был обнесен колючей проволокой. По всей территории была отрыта система траншей. Лагерные постройки представляли собой десяток деревянных хижин с крышами из металлического профнастила. В обычной обстановке семьи солдат-монтаньяров жили за пределами лагеря. Надо ли говорить, что в период осады они расположились внутри. Лагерь был переполнен и очень грязен. Все было покрыто толстым слоем красной пыли. Я был обескуражен. Коллега Мура, вьетнамский командир лагеря, не вылезал из своего глубокого бункера. А по ту сторону проволочных заграждений была чертова прорва коммунистов.

Я связался с Плейку и разъяснил им, что в первую очередь нам следует укрепить лагерь, чтобы быть уверенными, что мы сможем удерживать его, а уж затем выяснять, с противником какой численности мы имеем дело. Нам не следует предпринимать ничего до тех пор, пока мы точно не выясним это. Бил Маккин был не согласен со мной. Он сказал: "Я хочу, чтобы вы вышли из лагеря, обследовали его окрестности и зачистили их от противника. Если вы это сделаете, то, вне всякого сомнения, сможете удержать лагерь".

Я ответил: "Это плохая идея, сэр".

Он сказал: "В таком случае, майор, я приказываю вам сделать это".

После обеда мы подняли обе роты рейнджеров. Советником у них был капитан Томас Пассер, выпускник Вест-Пойнта, о котором я был очень высокого мнения. Я собрал его и остальных американских советников, которые должны были отправиться на операцию по зачистке. "Я хочу чтобы вы там были очень осторожны. Никакого риска без необходимости". Затем я обсудил с Пассером состояние дел в обеих ротах. Командный состав в одной из них был сильнее, чем в другой. Я предложил Тому идти с более сильным подразделением. Он считал, что должен идти с более слабым, поскольку сможет пнуть их в задницу и заставить двигаться. В конце концов, я согласился с ним. Он пошел с более слабой ротой. Мне не следовало допускать этого.

По плану мы должны были начать зачистку с северного склона, огонь со стороны которого был наиболее интенсивным. Северовьетнамцы дождались, пока обе роты выйдут из ворот. После этого они вылезли из своих нор и обрушили на них массированный огонь. Погибло четырнадцать человек, включая Тома Пассера. Многие были ранены. Мне очень повело, что удалось вернуть хоть кого-то из этих рейнджеров в лагерь. Их просто растерзали. Я немедленно вышел на связь и заставил "Бульдога" согласиться с тем, что нам следует укрепить лагерь. Затем я запросил, чтобы нам перебросили по воздуху пару сотен пятигаллонных канистр с водой, которая у нас заканчивалась, и побольше боеприпасов. Я не знал, сколько и чего у нас осталось, но хотел быть твердо уверен, что у нас все есть. Я также попросил пару коробок сигар, сигарет на всех и ящик виски. "Какой – мне не важно, сгодится любой". В результате Маккин слегка вышел из себя. Потом я затребовал вертолет, чтобы вывезти убитых. Я считал, что большое количество трупов снижает моральный дух. Рассказывали, что в Плейку Маккин спросил, кто вызовется добровольцем лететь к нам, но ни один из американских пилотов-вертолетчиков не вышел вперед.

Первый борт ВВС, осуществлявший выброску припасов, прошел слишком высоко, чтобы избежать огня крупнокалиберных пулеметов, чьи позиции окружали лагерь. В результате большая часть боеприпасов оказалась по ту сторону колючки. Следующая партия грузов приземлилась в пределах лагеря. Это были боеприпасы. В третьей выброске были вода, сигары и прочие заказанные мной предметы. Все это свалилось нам едва ли не на головы.

В конце того первого дня, после того, как роты рейнджеров вернулись обратно, мы зализали наши раны и разобрали сброшенные припасы, я собрал Томми Томпсона, Бо Бейкера, Билла ДеСото и Джона Пиолетти. Мы начали осознавать, что нам чертовски повезет, если мы сможем выбраться из лагеря живыми. По нам вели плотный огонь 80-миллиметровые минометы и 75-миллиметровые безоткатные орудия, и я был крайне обеспокоен, сможем ли мы продержаться ночь. Я приставил своих людей ко всем пулеметным расчетам, чтобы быть уверенным, что они знают, каковы из обязанности. Мне не хотелось, чтобы они побросали манатки и в панике разбежались. Той ночью мне казалось, что нас вот-вот раздолбают. Интенсивный огонь из минометов и безоткаток продолжался всю ночь, однако никто не пытался нас прощупать.

На следующий день мы начали усиливать оборонительные позиции лагеря. Огонь минометов и безоткаток то усиливался, то ослабевал. Внезапно один из солдат противника выскочил из укрытия и бросился к проволоке, метая ручные гранаты. Около 10.30 был тяжело ранен Билл ДеСото. Пуля из крупнокалиберного пулемета почти оторвала ему руку.

Исходя из интенсивности обрушиваемого на Плейми огня, я прикинул количество осаждающего нас противника. Когда я доложил, что, по моему мнению, в окружении лагеря участвует два, а, может быть, и три отряда противника численностью до полка, кое-кто из находившихся в Плейку был реально шокирован. После этого я получил приоритет на запрос авиаударов. Ущерб, который наносили противнику эти удары, невозможно переоценить. Вызов авиации и целеуказание осуществлял мой заместитель, майор Томпсон. Истребители ВВС и самолеты морской авиации, взлетавшие с авианосцев, находившихся на Янки Стейшен, сотрясали окрестные джунгли. Весь день они обрушивали на противника напалм, 250 и 500-фунтовые бомбы. Позже мы узнали, что нас окружили два регулярных пехотных полка Северовьетнамской армии, 32-й и 33-й.

В эту ночь мне по радио передали телеграмму от президента Джонсона. В ней было что-то вроде: "Мыслями мы с вами. Держитесь там, сколько сможете, да благословит вас бог".

Ночи были хуже, намного хуже, чем дни. Строчки зеленых и оранжевых трассеров летели в лагерь и из него. Над головами кружили самолеты-осветители С-46, подсвечивая местность. Здесь и там валялись разноцветные парашюты, на которых нам сбрасывали припасы, придавая лагерю странный и слегка легкомысленный вид. Обстрелы усиливались. Минометы и безоткатки били непрерывно. Удивительно, но в эти жуткие ночные часы лагерные крысы, не обращая внимания на хаос, частью которого и сами являлись, вылезали из своих нор и бегали по руинам, как если бы все вокруг спали.

Бомбардировки продолжились 24-го, быстро перемалывая северовьетнамцев. Я бы сказал, что наши делали от семидесяти пяти до ста вылетов в день. Мы просто выбамбливали все в окрестностях лагеря. Мы использовали всю нашу воздушную мощь, и с ее помощью сломили хребет врагу. Многие из ударов наносились так близко к проволочным заграждениям, что осколки залетали в лагерь. Одна из групп бомб упала особенно близко. Капитан Томпсон, наводивший авиацию, принялся кричать: "Мне это нравится! Мне это нравится!" капитан Мур захотел сфотографировать один из таких ударов. Осколок одной из тяжелых бомб вырвал ему половину плеча.

Днем, в промежутках между авианалетами, я пытался поспать. Помимо газетного фотографа, которого убили во время нашего забега к лагерю, к нам тайком присоединилось еще двое журналистов, оказавшихся в итоге в лагере. Мы объяснили им, как стрелять из пулемета .30 калибра и отдали в подчинение парню на южном углу периметра. Они отлично поработали на нас*.

Ситуация на третьи сутки: мы вызвали очень большое количество авиаударов, и я не был уверен, что будет дальше. По радио мы слышали, что колонна бронетехники южновьетнамской армии, пытавшаяся пробиться к нам, попала в устроенную противником засаду и была остановлена. 

Как-то, уже не помню, когда, в лагерь прилетел Хой, вьетнамский пилот-вертолетчик, которого я очень ценил и уважал. Я сказал ему, что он сумасшедший, и ему надо уносить задницу отсюда. "Вы знаете, босс", его английский был безупречен, "ваша проблема в том, что вы слишком беспокоитесь". Он погрузил к себе множество трупов. У нас были проблемы с тем, чтобы отогнать монтаньяров. Они тоже хотели убраться отсюда. Хой сделал два рейса. Во время первого его обстреляли, во время второго – нет. В тот день ему сопутствовала удача. Однако некоторое время спустя он погиб в 1-м Военном регионе**, когда в условиях плохой погоды его вертолет разбился в горах.

Напалм и бомбы делали свою работу, хватка "Эн-Ви-Эй" начала слабеть. Минометные обстрелы ослабли, то же произошло с огнем стрелкового оружия и пулеметов. Дошло до того, что до нас смогла добраться пара Хьюи-сликов***. Тогда мы смогли отправить множество детей и женщин. Также мы начали вывозить наших убитых. Некоторые тела пролежали на тропической жаре до шести дней. Они дошли до кондиции. Знаю, что Джон Пиолетти во время погрузки одного из вертолетов стравил прямо на мешки с телами.

Меня беспокоила еще одна проблема. В наш первый день в Плейми капитан Пассер, отправившийся за периметр с ротами рейнджеров, был убит, и в последовавшей свалке его тело не удалось доставить обратно. Я знал, что обязан забрать тело. Мы провели операцию. Это было на пятый или четвертый день. Я спросил, кто пойдет добровольцами. "Вьетнамцы", сказал мне майор Тат, "мы доставим к вам тело. Мы хотим сделать это сами". Несколько вьетнамцев отправились за периметр и принесли тело капитана Пассера в лагерь. Его смогли опознать лишь по личным жетонам. Жара ужасно обезобразила его тело. Я испытывал ужасное чувство стыда.

В понедельник 25 октября мы получили радиограмму о том, что силы, идущие на помощь, в составе которых были танки, бронетранспортеры и пехота, возобновили продвижение. Прибыл слик, доставивший в лагерь наблюдателя, чьей задачей будет корректировать огонь артиллерии, который она должна вести по дороге, расчищая путь перед медленно приближающейся к нам колонной бронетехники. Наконец, на заходе солнца первые танки, лязгая, показались у нас на виду и заняли оборонительные позиции вокруг периметра лагеря.

На следующее утро в Плейми вертолетами был переброшен 2-й батальон 1-й бригады 1-й Кавалерийской (аэромобильной) дивизии.

Их офицер связи спросил, какое место я порекомендовал бы для высадки их подразделения. Я выбрал для кавалеристов подходящую площадку приземления. По всему северному склону и за ним было полно тел солдат противника, и зловоние было ужасающим. Высадка там послужит 1-й Кавалерийской, лишь незадолго до этого прибывшей в страну, поучительным вводным уроком. Нет лучшего способа показать им, что война – это ад. После того, как батальон высадился, их командир попросил разрешения, поскольку его люди заблевали себя и друг друга, переместить их в какое-нибудь другое место.

* Любопытно, что одним из этих репортеров был Джозеф "Джо" Л. Гэллоуэй. Тот самый, что в соавторстве с генерал-лейтенантом Гарольдом Г. Муром написал "Мы были солдатами". По его словам, диалог с Беквитом был примерно следующим:

- Кто ты, черт возьми?

- Репортер, сэр.

- Мне нужно все в этом чертовом мире: мне нужны подкрепления, мне нужны вертушки для эвакуации раненых, мне нужны боеприпасы, мне нужна жратва. Мне бы даже пришлась очень кстати бутылка "Джим Бима" и несколько сигар. И что посылает мне Армия в мудрости своей? Репортера! Что ж, сынок, у меня есть новости для тебя. У меня нет места для репортера, но у меня недавно освободилась должность пулеметчика. И теперь ЭТО ТЫ!..

** Такое наименование после 1970 года получили Корпусные тактические зоны. Т.е. 1-й Военный регион соответствует Зоне I Корпуса (прим. перев.)

*** От слова "slick" – "гладкий". Транспортные вертолеты, не несущие вооружения за исключением пары пулеметов, управляемых бортстрелками (прим. перев.)

 

Глава 11

Вернувшись в Плейку, я хотел поблагодарить кое-кого из тамошних парней. Я лично выразил свою признательность ПАН-ам* из ВВС. Затем я нашел старшего авиационного начальника Плейку и сказал ему, что если бы не его люди, наносящие и направляющие авиаудары, сейчас я бы не стоял здесь и не разговаривал с ним. После этого я отправился в койку.

Около полуночи в мою дверь постучался заместитель начальника оперативного отдела 1-й Кавалерийской, подполковник Джон А. Хэмфилл: "Чарли, тебя хотят видеть на КП (командном пункте). С тобой хочет поговорить замкомдив кавалеристов". Когда я добрался до штабного фургона, меня представили бригадному генерал Ричарду Ноулзу, высоченному здоровяку. У него была проблема. 1-я Кавалерийская собиралась выступить из Плейми и отправиться на запад, в долину Йа-Дранг, чтобы найти, связать боем и разбить отошедшие туда полки "Эн-Ви-Эй". Подполковник Джон Стоктон, командовавший разведывательным эскадроном дивизии, попросил выделить ему стрелковую роту из состава 1-й бригады Харлоу Кларка для охраны вертолетов на стоянках. Когда Стоктон попал в сложную ситуацию возле Дакто на площадке приземления "Мэри", он бросил эту роту в бой. Они глубоко увязли, и теперь генерал Ноулз спрашивал, не может ли Проект "Дельта" как-то помочь им выбраться.

Пока я там находился, генерал Ноулз связался по радио с полковником Стоктоном. У Ноулза был позывной "Лонгстрит"*, а у Стоктона "Кнут-6". "Кнут-6, это Лонгстрит. Я не приемлю то, что вы взяли эту роту и используете ее для иных целей, нежели заявленные вами ранее. Абсолютно не приемлю. Теперь нам придется провести операцию, чтобы вывести ее оттуда. Есть у вас, что сказать по этому поводу?" Кнут-6, Стоктон, принялся нести какую-то чушь. Когда он закончил, генерал положил микрофон радиостанции, посмотрел на меня и сказал: "Это то, что вы можете назвать докладом, а?" Я посмотрел на него и ответил: "Сэр, если бы я был генералом, а находящийся у меня в подчинении офицер не подчинился приказу, как сделал этот полковник, я бы приказал ему надеть фуражку задом наперед и двигать строевым на восток, пока не свалится в Китайское море. Вот что бы я сделал". У генерала отвалилась челюсть. Позже Джон Хэмфилл сказал, что генерал не оценил мою идею. Я чувствовал, что если кавалеристы и дальше будут действовать подобным образом, мне не захочется связываться с ними. Они тревожили меня. В ту ночь мне так и не удалось заснуть.

Однако мне не приходилось выбирать, и кавалеристам была необходима помощь "Дельты" при проведении операции "Серебряный Штык" в долине Йа-Дранг. Полковник Маккин носился кругами, желая знать, что мы будем делать. К этому моменту майор Тат проинформировал меня, что получил распоряжение отменить боевую готовность и приготовиться убыть обратно в Нячанг. Генерал Куанг приказал ему не участвовать в дальнейших боевых действиях. У южновьетнамских рейнджеров кончился запал, и они больше не собирались ничего делать.

Генерал Уестморленд, находившийся в Плейку, спросил меня, что мы можем сделать, чтобы помочь кавалеристам. Я ответил, что в Нячанге у меня есть четыре полностью американские группы, которые мы можем развернуть, однако мне нужны полномочия, чтобы использовать их. Он ответил: "Вы из получили!" Это сделало мой день. Я чувствовал, что теперь, когда Проект "Дельта" получил возможность использовать группы, полностью состоящие из американцев, мы сделали еще один гигантский шаг вперед.

Затем состоялась драка за то, кому будут принадлежать вертолеты, высаживающие группы "Дельты". Южновьетнамские рейнджеры забрали Хоя и его вертолеты обратно в Нячанг, оставив меня голым. Я заявил о своих требованиях кавалеристам и получил ответ, что вертушки полковника Стоктона будут поддерживать "Дельту", однако останутся в его оперативном подчинении. В этом вопросе я заупрямился. Я был там, и видел, как генерал вышибает дерьмо из Стоктона, так что мне было некомфортно общаться со Стоктоном. С ним было слишком много риска, чтобы это мне подходило. Спор докатился до командира дивизии, генерал-майора Гарри Киннарда. Наконец, кавалеристы согласились, что вертолеты будут приданы мне. Но это пришлось им не по нраву. Совсем не по нраву. Стоктон был чрезвычайно зол. Но я шел своей дорогой.

Как выяснилось, вертолетчики кавалеристов мало чем могли похвастаться. Их пилоты не могли найти наши площадки приземления. Они не могли вернуться, воткнуть булавку в карту и сказать, что именно тут высадили нашу группу. При первой попытке они высадили группы в двух десятках километрах от нужного места. Мы отправились туда, нашли группы, привезли обратно и высадили вновь на следующий день. На сей раз, пилоты ошиблись лишь на десять километров. Это был какой-то долбаный бардак. Когда я спрашивал находящиеся в поле группы, не хотят ли они быть вывезенными по воздуху, те отвечали мне, что уж лучше вернутся пешком. Это была полнейшая нелепица. Однако следует быть справедливым к этим пилотам: они лишь недавно прибыли в страну и "Серебряный Штык" был их первой крупной операцией.

Когда наша часть кампании в Йа-Дранг завершилась, я даже не стал спрашивать разрешения на убытие – я просто выбил нам пару С-130, погрузил всех на борт и вернулся в Нячанг. Позже полковник Маккин сказал мне, что 1-я кавалерийская не была впечатлена действиями "Дельты". Мы обходились слишком дорого, поглощая чересчур много ценных ресурсов. С того момента всякий раз, когда я оказывался рядом с полковником Маккином, он заводил разговор о взаимоотношениях между Проектом "Дельта" и 1-й кавалерийской: "Нам следует их исправить". В конце концов я решил, что его больше заботит тот факт, что, возможно, тот генерал, что командовал 1-й кавалерийской, Гарри Киннард, окажется в составе комиссии, рассматривающей присвоение ему очередного звания.

Как бы то ни было, Плейми был позади и пошел Проекту "Дельта" на пользу. Теперь мы могли отправиться куда угодно и люди там знали, кто мы такие. Мы гордились собой. У нас была успешная операция. Мы спасли лагерь и перебили некоторое количество плохих парней.

* Передовым авианаводчикам (Forward Air Controllers) (прим. перев.)

* В честь генерала армии Конфедератов Джеймса Лонгстрида, отличившегося в битвах при Буллране, Энтитеме и Фредериксберге, а также т.н. Кампании в Глуши (прим. перев.)

 

Глава 12

В начале ноября нам поставили задачу оказать поддержку только что прибывшей в страну 1-й дивизии и выполнить некоторое количество разведывательных задач. Однажды, после того, как я весь день проработал в поле над операцией 1-й дивизии, меня вытащили из вертолета в Бьенхоа и сказали позвонить в Сайгон. Я растерялся. После телефонного разговора я прыгнул в джип и предпринял длившуюся час пятнадцать минут поездку в город. Я прибыл в штаб-квартиру MACV* прямо в том виде, в котором вернулся с операции: грязный, в тропической полевой форме. 

После того, как я доложился полковнику Грегори, он показал мне несколько аэрофотоснимков. "На что это похоже по вашему мнению, майор?"

"По мне это выглядит как дорога с кучей гравия рядом с ней".

Он показал другое фото.

Я сказал: "А это дорога без гравия".

Полковник Грегори согласился. "Мы хотим, чтобы вы, майор, отправились в Плейку, нашли эту дорогу и сообщили нам, зачем "Ви-Си" используют гравий". Я разозлился. Я сказал ему, что у меня в "Дельте" не сотня групп. "У меня лишь горстка людей, и сейчас у меня полным ходом идет операция. Проклятье, вам не кажется, что это несколько глупо – звонить и вызывать меня сюда сегодня? Все, что вам нужно было сделать, это взять трубку, позвонить в командование II Корпуса, и попросить полковника Мэйтаксиса поставить задачу имеющемуся в том районе подразделению Сил спецназначения, чтобы они выполнили эту работу".

Внезапно я почувствовал на своем плече чью-то руку. Я обернулся. Там стоял бригадный генерал Уильям ДеПуи, начальник оперативного отдела MACV. Он был в футболке, полевых брюках и прыжковых ботинках. Я глубоко уважал этого деловитого генерала, целиком отдававшегося работе. ДеПуи тихо сказал, чтобы я шел к нему в кабинет. Закрыв за собой дверь, я услышала, как он разделывает полковника на куски. Он сказал Грегори, что тот поступил бестолково, и вместо этого ему следовало бы позвонить в Плейку. Затем настала моя очередь.

Генерал ДеПуи вошел в кабинет, закрыл дверь и разодрал мне задницу. Он ясно дал понять, что считает неприемлемым то, как я вел себя, явившись к нему в отдел, и что мне никогда не следует так разговаривать со старшими по званию. В таком смысле он изливался несколько минут. "Садитесь", сказал он в конце концов, а затем, улыбнувшись, спросил, как идут дела в Проекте "Дельта". Фактически проекты специальной разведки были его детищем, и именно его отдел ставил нам задачи. Мы еще некоторое время поговорили о "Дельте", затем он спросил, есть ли у меня какие-то нужды. Я задумался на мгновение, а попросил придать мне от ВВС двух ПАН-ов (передовых авианаводчиков). Всюду, куда отправлялась "Дельта", нам приходилось брать их со стороны. Это были парни, которые наводили авиаудары, когда мы попадали в неприятности. Таких ребят действительно хотелось иметь в собственном кармане. Генерал ДеПуи согласился, и "Дельта" получила собственных авианаводчиков.

Подошло и закончилось Рождество, а мы все продолжали работать с 1-й дивизией и с "Бродячей Неприятностью Тимоти" – 1-й отдельной бригадой 101-й воздушно-десантной дивизии, названной так по имени своего командира: бригадного генерала Джеймса С. Тимоти. За это время я постарался сделать "Дельту" настолько автономной, насколько позволяла 5-я Группа Сил спецназначения. Я хотел иметь свои собственные подразделения быстрого реагирования ротной численности, собственные вертолеты с пилотами, собственных ПАН-ов. Я научился этому у САС. Там мне сказали, что если я собираюсь заниматься чем-то уникальным и временами очень опасным, то лучше, чтобы все лошади были свои. Когда ставкой является собственная жизнь и жизни твоих людей, вряд ли возникнет желание зависеть от чужаков. Во время каждой операции я управлял собственным маленьким оперативным центром "Дельты" точно так же, как 22 полк SAS делал это в Малайе. Я разместил его в небольшой палатке. Ничего особенного. Только эффективность. Я не был склонен пускать пыль в глаза.

Я полагал, что руководить подразделением можно двумя способами. Я видел командиров, действующих убеждением, и видел лидеров, действующих личным примером. С моей точки зрения лучше всего было комбинировать оба метода. Я взял за правило не приказывать никому сделать то, чего я не делал или был не готов сделать. И я также изрядно беспокоился за своих парней. Когда я возвращался с постановки задачи в Сайгоне, мои ребята всегда встречали меня в Нячанге. "Какие приказы, сэр?". "То, что они для нас придумали", говорил я, "похоже, будет хреновым делом. Боюсь, что несколько человек могут пострадать. Нам следует все тщательно продумать". "Ай, да ерунда, сэр", отвечали они, "вы говорите это каждый раз".

Мы вернулись с Рождества. У нас была большая вечеринка. Мы где-то добыли двух свиней, нашли пиво и пригласили всех медсестер из эвакуационного госпиталя. Лагерь, который мы строили, был уже почти закончен. Начальник штаба 5-й Группы Сил спецназначения Джим Вейл обвинил меня в том, что я потратил слишком много денег. Я счел его аргументацию некорректной. Сам-то он жил в штабе Группы на всем готовом. Некоторые вещи в армии никогда не меняются. Я рано научился присматривать всякое для своего подразделения. Никто этого делать за меня не будет.

Когда я прибыл в Проект "Дельта", то отметил, что в нашем распоряжении всего пара машин, да и те в плохом состоянии. Так что я отдал парням распоряжение. Когда мы собирались отправляться на операцию в район другого Корпуса, мы обычно летели на самолете C-130. И нас было не столько, чтобы заполнить его целиком. В новом районе каждый высматривал в округе новый джип, потом просто садился в него и заводил. И когда мы возвращались с операции, в обратном рейсе в нашем С-130 было по одному, а то и паре джипов. Прежде чем об этом узнали, у нас образовался довольно неплохой автопарк. Разумеется, нам приходилось перерисовывать тактические обозначения на бамперах и все такое. В конце концов, мне довольно мягко намекнули, что мой автопарк уже достаточно велик, и его рост должен прекратиться – немедленно.

Не думаю, что у нас было самое аккуратное подразделение в армии. Все, о чем я заботился, это чтобы у каждого было достаточно комплектов формы. Впервые попав в армию, я обычно часами полировал ботинки. Побывав в Англии, я изменился. В Проекте "Дельта" меня меньше всего интересовал внешний лоск и глянец.

В 5-й Группе Сил спецназначения мы были братством лучших из лучших. Мы были очень сплоченными. Я знаю, что лояльность может усиливаться или ослабевать. Я понял, что дарить кому-нибудь 9-мм пистолет "Браунинг" или часы "Ролекс" с дарственной надписью – это не то, что следует делать. Награждать людей следует продвижением по службе, давая еще одну лычку.

В Плейми я кое-чему научился: человеческая жизнь это самая ценная вещь на свете. Я не хотел загубить хотя бы одну из них по глупости. Это не заставляло меня быть слишком осторожным, но зато научило определять степень риска. Если уж вы собираетесь нести потери в ходе операции, лучше чтобы она стоила этого.

Отмечая новый, 1966 год, я мысленно оглянулся назад и прикинул, к чему мы пришли. Я понял, что "Дельта" приобрела очень хорошую репутацию. "Дельте" многое сходило с рук. И был лишь вопрос времени, когда нас заставят расплатиться за это. С процентами. Не нужно было быть пароходным шулером, чтобы понять это. Когда выпендриваешься так часто, как это делали мы, это становится лишь вопросом времени. Я поверил, что это может случиться с парнями, но не со мной, поверил, что я неуничтожим. После Плейми мне казалось, что я могу безнаказанно пройти сквозь огонь.

* Командование по оказанию военной помощи Вьетнаму (Military Assistant Command, Vietnam – MACV) (прим. перев.)

 

Глава 13

Примерно в середине января 1966 года "Бульдог" Маккин услышал об операции, которую должны были проводить мои друзья из 1-й Кавалерийской в долине Анлао, провинция Бинь-Динь. Это была индейская территория. "Почему бы тебе не отправиться туда, Чарли, и не поговорить с ними? Давай. Может быть, нам удастся восстановить хорошие отношения с кавалеристами". "Разумеется, сэр", ответил я, "буду счастлив сделать это".

Я прибыл в Ан-Кхе, был введен в курс дела и удивился тому, насколько все были со мной любезны. Однако вернувшись в Нячанг, я все еще надеялся, что они не будут использовать нас в этой операции. Я знал, что у нас опять будут те же проблемы с обеспечением и вертолетами. Нам придется спорить, и их штабные офицеры будут злиться. Однако операция набирала обороты. Полковник Маккин сказал, что одна из бригад кавалеристов хотела бы работать с "Дельтой". Я ответил: "Я знаю, как они работают, так что у меня плохие предчувствия на этот счет. Как мне быть, если они будут использовать нас не по делу?" Маккин сказал: "Я назначу встречу, на которой ты сможешь обсудить все это с генералом Ларсеном". Я знал "Шведа" Ларсена с тех времен, когда он был заместителем начальника Пехотной школы в Форт Беннинге, а я – тамошним курсантом. Он прибыл в Нам и был назначен командующим наземными силами в зоне II Корпуса. Я любил и уважал генерала Ларсена. У него была потрясающая боевая биография.

Он понял, что я испытываю в отношении 1-й Кавалерийской. "Генерал, полковник Маккин хочет, чтобы я отправился туда, однако меня это не слишком привлекает". Он сказал: "Что же, это конечно твое дело, но они нуждаются в тебе". Он продолжал уговоры, пока я не согласился. Но прежде чем сдаться, я попросил генерала кое-что сделать для меня. "Если я окажусь в таком положении, что они потребуют от меня делать то, что я не могу, что абсолютно выходит за пределы моих возможностей, я прошу вашего или чьего-либо еще разрешения собрать яйца и отправиться домой". "Безусловно", сказал он, "я улажу это".

Я взял в Бонcон около тридцати пяти американцев из "Дельты", погода была плохая, моросил дождь. Активно работала артиллерия, 3-я бригада была занята делом. У меня было несколько минут на координационном совещании с подполковником Хэлом Муром. Я сказал ему: "Завтра к закату я отправлю группы в поле. Вначале пойдут первые три группы, проверят обстановку, затем я отправлю остальные. Я уверен, что долина Ань-Лоа полно "Ви-Си". "Это прекрасно", сказал он, "вы пойдете и найдете их, а я приду и уничтожу".

Это была операцияи "Мэшер". Идея заключалась в том, чтобы прочесать прибрежную равнину и выдавить вьетконговцев обратно в Бонг-Сон и дальше в горы, а затем окружить их в Ань-Лоа. Задачей групп Проекта "Дельта" было обнаружить подразделения противника. Как только они это сделают, будет вызвана 1-я Кавалерийская.

27 и 28 января мы совершили несколько рекогносцировочных вылетов, затем в конце дня 28-го я вывел в поле три группы. Долина Ань-Лоа окружена высокими труднопроходимыми горами, заросшими двухъярусными джунглями. В ту ночь все было тихо и мне удалось немного поспать. На рассвете одна из групп вышла на связь и сообщила, что они пока еще не вступили в контакт с противником, но "Ви-Си" повсюду вокруг. Они считали, что им следует выбираться оттуда. Я согласился. Спустя десять минут от двух других групп поступили сообщения о контакте с противником. Один человек ранен. Обе группы находятся под плотным огнем. Было около 10.00, шел дождь. Я ничего не мог сделать, лишь ждать пока погода улучшится. Я сидел в палатке связистов. Лететь было невозможно. У этих групп были серьезные проблемы, а я не мог им помочь. Все были крайне обеспокоены.

Наконец дождь прекратился, и облачность немного рассеялась – не до конца, лишь чуть-чуть. Ко мне подбежал майор Мерфи, командир вертолета. Он был весьма взволнован: "Чарли, я думаю, мы сможем дотуда добраться". Все, что мне было нужно – оказаться на земле, вместе с моими группами. Я собирался взять с собой сержант-майора и двух радистов. Я считал, что если окажусь на месте, у моего заместителя Бо Бейкера появятся определенные рычаги чтобы заставить кавалеристов реагировать более оперативно.

Перед вылетом я отдал одному из наших парней свои часы Rolex-GMT. Они были новые, и мне не хотелось их разбить. Мы вылетели немедленно. Погода вынуждала нас лететь прямо над верхушками деревьев. На подлете к местонахождению групп мы попали под обстрел. Почти сразу же вертолет прошила пуля крупнокалиберного пулемета. Она вошла мне в живот с одной стороны и вышла с другой. Я потерял сознание.

В следующий момент я осознал себя лежащим на носилках в Бонг-Соне. Медик "зеленых беретов" сделал мне укол морфия. Несколько парней стояли вокруг меня. Я попросил: "Скажите, как я?" Лонни Ледфорд ответил: "Вы в плохом состоянии, босс". Все вокруг суетились. Слик, на котором меня привезли, не мог взлететь. Он был сильно поврежден. На мое счастье прилетел другой. Ребята схватили пилота: "Майор Беквит ранен и нам надо доставить его в госпиталь в Куинон". Из-за шока и действия обезболивающего я все еще не мог понять, куда именно меня ранило, и не чувствовал боли. Я запомнил полет на вертолете, носилки, госпиталь. Я не знал его номера (позже мне сказали, что это был 85-й эвакуационный). Мои мозги прояснились. Я был на сортировке. Крупная рыжеволосая старшая медсестра осмотрела меня. Затем двое докторов. Один из них сказал: "Он истечет кровью прежде, чем мы сможем что-то сделать". Они пришли к выводу, что со мной не стоит возиться. Я не собирался сдаваться и схватил медсестру, поскольку та стояла ближе всех. "Давайте-ка разберемся кое с чем прямо здесь и сейчас. Я не какой-то там "средний медведь"*, и прибыл сюда не затем, чтобы двинуть коня". Это привлекло внимание врачей, и они принялись готовить меня к операции. Все было ясно, как божий день. Я пришел в ярость и разразился проклятьями. Они слишком долго возятся. Я знал, что умираю. "Проклятье, продолжайте же!" Медсестра принялась возиться с моей рукой. Шрам в том месте, где она резала ее, чтобы взять кровь, остался до сих пор. Я крыл ее на чем свет стоит. "Мне нужно узнать, какая у вас группа крови". "Да чтоб тебя", заорал я, "у меня вторая положительная. Взгляни на мои жетоны!" Я явно не слишком им нравился. Они продолжали копошиться. "Проклятье, давайте двигаться. Вперед!" Меня вкатили в операционную. Мне сказали считать в обратном порядке, начиная с сотни. На девяноста четырех я отрубился.

Когда я пришел в себя в палате, то понял, что нахожусь в весьма хреновом состоянии. Мое тело было опутано трубками, входящими в него и выходящими наружу. Подошедший ко мне доктор сказал, что им пришлось удалить мне желчный пузырь и двадцать один дюйм тонкого кишечника. Они разрезали меня от верха грудной клетки вдоль почти до самого члена. А потом зашили чем-то, похожим на струну от рояля. И сделали временную колостомию**. Доктор сказал, что мне очень повезло остаться в живых.

Меня мучила жажда, однако медсестры не могли дать мне воды. Каждые два часа мне давали кубик льда, который я сосал.

В тот вечер ко мне в палату прикатили парня с Гавайев, раненого еще тяжелее меня. Дежурная сестра подошла ко мне и казала: "Майор, этот мальчишка рядом с вами, он совсем плох". Кроме кишечника у него были ранения в плечо, бедро и нижнюю часть ноги. Он лежал на койке рядом со мной. Я дотянулся до него и взял за руку. "Все зависит от тебя", сказал я ему. "Если захочешь сделать это, то сможешь. Все зависит от твоего духа". Я сжал его руку так сильно, как только мог. "Если захочешь уйти, то уже к утру будешь мертв. Если будешь силен, останешься жить. Черт побери, решайся, сынок!" Он чуть сжал мою руку в ответ. Едва различимое пожатие. Позже выяснилось, что он выздоровел и покинул госпиталь намного раньше меня.

В палате выздоравливающих я провел тридцать дней. Они вновь решили, что я умру. Пулевые ранения редко бывают чистыми. У меня развилась сильная инфекция. Сначала никто не понял, что со мной. Мне становилось все хуже. Я меня была сильнейшая лихорадка. Они позвали капеллана, и я немного поговорил с ним напоследок. Утром пришел врач. Я сказал ему: "Я чувствую себя совсем дерьмово. Не уверен, что смогу выкарабкаться. Я теряю силы". Он ответил: "Мы не можем понять, что это". "Вы знаете", сказал я, "у меня какая-то шишка вот тут". Он сунул руку мне в правую подмышку. "Там сплошное нагноение!" Через полчаса я вновь был в операционной.

Февраль 1966 года. В палате выздоравливающих я был кем-то навроде старшего, поскольку пробыл там дольше всех. Кроме того, я был старшим по званию. На тот момент было подстрелено не так уж много майоров. Мои доктора приводили других врачей, чтобы продемонстрировать им результаты своей деятельности. Похоже, я был для них чем-то наподобие экспоната. Один из приходивших ко мне врачей хотел собственными глазами увидеть человека, из которого за время операции вытекло двадцать три пинты*** крови.

Множество народу прибывало в госпиталь и покидало его. Стоило отметить, что война продолжалась. Находясь рядом с операционной, я частенько видел, как врачи заходили, находили свободную койку, и засыпали на час, пока не приходило время возвращаться к работе. Они пахали круглые сутки. Медсестры были добры ко мне. Ночью, когда я не мог заснуть, они приносили мне маленький стаканчик Кул-эйда****. Черт возьми, я действительно ценил это!

Однажды парень, только что из операционной, едва отойдя от наркоза, принялся выть. Я пытался подбодрить его, но он лишь лежал там, крича и стоная. Так продолжалось всю ночь. Он едва не свел всех в палате с ума. Наконец, около четырех утра, я сказал: "Ты самый громкий сукин сын из всех, кого я слышал". Около шести утра вскрики прекратились – он умер.

В другой раз появилась куча медсестер и санитаров, и принялась драить и чистить все вокруг. "Что, черт возьми, происходит?" пытались выяснить мы. Никто не знал. Все, что они слышали, нас должен посетить "Код 7" или что-то вроде того. Они знали, что данный кодовый номер самый высокий из всех слышанных ими ранее. В тот день нам нанес визит генерал Уэстморленд. Он ненадолго присел возле моей койки и спросил, не нуждаюсь ли я в чем. Он поговорил с каждым из находившихся там солдат.

Мои парни пришли проведать меня. Лонни Ледфорд вернул мой Ролекс. Я знал Лонни очень давно. Он был моим оперативным сержантом еще у Базза Майли, в роте "В" в Форт Брэгге. Я говорил парням, чтобы, если со мной что-нибудь случится, они поделили между собой оружие, которое я собирал и держал в своем солдатском сундучке. У меня там была пара карабинов со складными прикладами, винтовок с продольно-скользящими затворами – в общем, всякое такое.

"Как насчет оружия?" спросил я Ледфорда.

"Мы его поделили".

"Могу я вернуть себе мой девятимиллиметровый Браунинг?"

"Не-а. Извините, сэр. Но все разошлось".

Лонни также рассказал, что случилось с теми тремя разведгруппами после того, как я был ранен. Первая группа, которая вышла на связь раньше всех и не вступала в бой, вернулась без проблем. Две другие, до которых я пытался добраться, были менее удачливы. 1-я кавалерийская не предпринимала попыток помочь им после того, как меня свалили. Семь человек погибло. Остальные укрылись в джунглях и, в конце концов, смогли выбраться.

Хэл Мур, командир 3-й бригады кавалеристов, тот самый парень, который сказал: "Вы пойдете и найдете их, а я приду и уничтожу", однажды был тут, чтобы проведать своих солдат. Он знал, что я нахожусь в этом госпитале, проклятье, я абсолютно уверен в этом. Но он не сказал мне ни слова. А я был ранен, обеспечивая действия его бригады.

Вскоре меня перевезли на Филиппины. А затем, вместе с большой партией раненых, отправили в центральный военный госпиталь Леттермана в Сан-Франциско. На следующее утро, совсем рано, около 04.00, они разбудили всех нас, прибывших накануне вечером, и перетащили на находящуюся на улице погрузочную площадку, где оставили дожидаться транспорта. Мы лежали на носилках и ждали. Должен заметить, в марте в Сан-Франциско холодно. Я слышал, как парни вокруг меня переговариваются: "Знаешь, а я себе задницу отморозил". Я тоже. В конце концов я заорал. Через некоторое время появилась медсестра: "В чем у вас проблема?" Я ответил: "Моя проблема в том, что я хочу видеть старшего в этом госпитале, и, черт побери, хочу видеть его немедленно! Если вы не приведете его, я устрою тут такой ад, какой вы не можете даже вообразить". Ко мне подошел подполковник. Я потянулся и ухватил его за руку: "Ты самый тупой сукин сын из всех, кого я знаю. Мы лежим тут уже больше часа и замерзли до смерти. Немедленно найди нам одеяла!" За время, меньшее, чем нужно, чтобы произнести это, у нас появились одеяла.

В конце концов я добрался до своего конечного пункта, военно-морского госпиталя Великих озер под Чикаго. Катарина приехала из Мичигана, где жила в квартире неподалеку от родителей, и окружила меня своей любовью и заботой.

Разумеется, все это время я был чрезвычайно обеспокоен тем, что будет со мной дальше. Я просил направить меня в Германию, в 10-ю Группу Сил спецназначения. Затем однажды, когда я читал, сидя в постели, зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал: "Это тот сопливый офицеришка, которого я отправлял в Англию?" Это был полковник Боппи Эдвардс, который теперь был начальником отдела подготовки рейнджеров в Форт Беннинге. "Где ты собираешься служить дальше?" Я рассказал ему про Германию. "Я не думаю, что это то, чего ты хочешь. Полагаю, ты захочешь прибыть сюда, в Беннинг, и возглавить для меня один из учебных лагерей рейнджеров. Чарли, не возражаешь, если я слегка пошурую палкой в болоте и добьюсь изменения твоего назначения?" Через несколько дней я получил приказ прибыть в Форт Беннинг, Джорджия.

В начале мая 1966 года врачи наконец-то выписали и освободили меня. Отдохнув еще некоторое время, я отправился в Детройт и купил черный мотоцикл Харлей "Спринт". Я планировал доехать на нем от Мичигана до Форт Беннинга. Мне нравилось чувствовать ветер в своих волосах.

* Идиома, основанная на высказывании Мишки Йоги, персонажа одноименного мультфильма, описывающего себя, как "несколько более умного, чем средний медведь" (прим. перев.)

** Хирургическое вмешательство, во время которого участок ободочной кишки выводят наружу через отверстие в стенке живота и формирую колостому – отверстие для отхождения кала, слизи и газов (прим. перев.)

*** Больше десяти литров (прим. перев.)

**** Безалкогольный растворимый напиток. Очень популярен в США. Доступны шесть основных вкусов: вишня, виноград, лайм, апельсин, малина и клубника. Также продается в уже готовом, жидком виде (прим. перев.)

 

Глава 14

Теперь время начало ускользать. Какие-то годы прошли быстро. Какие-то медленно. В конце концов, я решил, что слушать меня никто не собирается. Армия США не видит никаких причин, чтобы иметь подразделение с возможностями SAS. Мои колеса сошли с рельс. У меня голова шла кругом от бюрократии. В конце концов, даже я научился. Я перестал бросаться в атаку. Огонь во мне угасал. Те годы я провел, зарабатывая на жизнь и платя налоги. Я продолжал тащить лямку службы.

Этот период начался летом 1966 года, когда полковник Эдвардс попросил меня руководить третьим учебным этапом курса рейнджеров. Я понял, что это даст мне возможность использовать принципы, приобретенные в SAS и в Проекте "Дельта" во Вьетнаме. Я решил, что это дает мне шанс утвердить мою философию. Во-первых, обучение должно давать знания. Во-вторых, каждый кандидат должен заслужить право носить нашивку рейнджера. И, наконец, каждый рейнджер должен быть абсолютно убежден в том, что пройденная им подготовка поможет спасти его жизнь в бою.

Задачей подготовки рейнджеров в то время являлось качественное обучение лидерским навыкам командиров низового звена – уровня отделений и взводов – в основном, младших офицеров и сержантов. Первая фаза, являющаяся базовой, проводилась в Форт Беннинге. Местом проведения второй фазы был национальный заповедник Чаттахучи, близ Далонеги, Джорджия. Здесь курсантов обучали ведению патрулирования, проведению рейдов и устройству засад в горной местности. Третья фаза проходила на северо-востоке Флориды, на вспомогательной площадке №7 авиабазы ВВС Эглин, где проводились учения малых групп по тактике спецподразделений применительно к топкой болотистой местности. 

Реализм был чрезвычайно важен, и было необходимо перестроить флоридскую фазу подготовки рейнджеров на вьетнамский лад. Для этого были необходимы инструктора из числа недавно вернувшихся из Вьетнама, люди, помесившие тамошнюю грязь, побывавшие в бою, знающие, каково это. Полковник Эдвардс поддержал эту идею и, по возможности, присылал сержантов и офицеров, прибывавших в отдел подготовки рейнджеров, имея боевой опыт. В конце концов, у нас появилось некоторое количество очень хороших инструкторов: людей, подобных Дэйву Брамлетту и Джиму Дейли, побывавших в деле и знающих, как учить солдат воевать.

Полковник Эдвардс дал мне полную свободу во Флориде. Наряду с обновлением инструкторского состава я попытался улучшить и усовершенствовать учебные упражнения для рейнджеров. Просматривая папки, я обнаружил, что все упражнения закреплены соответствующими документами. Это было прекрасное поле деятельности для бюрократов. Я обнаружил устаревшие упражнения, не менявшиеся годами. "К черту все это", решил я. Необходимо было все менять, и ни у кого не было времени на написание бумажек. В течение шести месяцев мы в штабе переработали все упражнения нашей фазы обучения. Из Беннинга приехали проверяющие, чтобы посмотреть, что происходит. Курсанты проводили учения с имитацией боевых условий. Все было на высоте, и все были довольны. Под конец один из офицеров штаба отправился проверять папки с документацией. "Ни один из документов в этих папках", сказал он, "не соответствует тому, чем вы занимаетесь". "Да", ответил я, "все эти упражнения динамичны и постоянно меняются". Он развел какую-то вонь, и мне сказали, чтобы я обновил документацию. Я так и не сделал этого. Не было времени.

Перед лачугой, где проводились совещания, и перед которой по прибытии на трехнедельное обучение выстраивался каждый курс рейнджеров, был установлен надгробный камень. На нем были эпитафия рейнджеру Джонсу, вымышленному выпускнику курсов, погибшему в первом же ночном бою, и призыв проявлять большую гибкость*.

Также, время от времени, я делал кое-что еще, чтобы привлечь внимание обучаемых. В полной полевой форме я бросался в ручей Холли-Крик, а затем, насквозь мокрый, взбегал на холм и таким представал перед курсантами, сидевшими на трибуне. Если кто-то будет чертовски глуп", говорил я им, "его мать получит телеграмму, в которой будет сказано: "Ваш сын погиб потому, что был глуп". Будем надеяться, что в ваших телеграммах будет написано лишь: "Ваш сын погиб". С подготовкой, которую мы собираемся вам здесь дать, возможно, ваша мать вообще не получит никакой телеграммы. Так что уделите ей максимум внимания!"

Мы всегда старались сделать процесс обучения соответствующим текущему моменту. Это достигалось постоянным использованием в нашем штате людей, возвращающихся из Вьетнама. Каждый раз, когда у нас появлялся новый инструктор, у которого только что закончился срок службы во Вьетнаме, мы обычно добавляли в нашу учебную программу какую-нибудь новую ловушку "Ви-Си". На войне постоянно что-то происходило, что-то менялось. Во Флориде мы пытались угнаться за этим. Я хотел сохранить как можно больше жизней.

Весной 1967 года мне позвонил полковник Эдвардс.

"Чарли, тащи свою задницу сюда, в Беннинг. Притащи с собой все, что у тебя есть по САС. У нас есть шанс собрать из рейнджеров единое подразделение и отправить его во Вьетнам, и я хотел бы видеть тебя его командиром". Я затрепетал. О господи, я снова отправляюсь в крестовый поход! Пламя вспыхнуло с новой силой.

В Беннинге я узнал, что полковник Эдвардс хотел предложить отправить во Вьетнам батальон рейнджеров, и его не интересовало, как я организую это. Я сразу же засел с одним из своих офицеров, капитаном Дейвом Брамлеттом, замечательным выпускником Вест-Пойнта, и мы весьма мастерски разработали предложения по подразделению SAS, но пользуясь номенклатурой рейнджеров – процесс отбора, обучения, оценки, цели, задачи – в наши предложения входило все. Полковник Эдвардс полетел с ними в Сайгон и доложил генералу Уэстморленду. Несмотря на произведенное впечатление, через несколько дней он принял решение о создании рот глубинной разведки (LRRP), являвших собой совершенно иную концепцию. Иными словами, теперь не было никакого основания для создания батальона рейнджеров по образу SAS. Наше предложение было отставлено на задний план. Свет начал угасать. После того цикла обучения Катарина заметила произошедшие со мной изменения, и спросила, в чем проблема. Я ответил ей прямо: "Мне нужно вернуться во Вьетнам. Я был ранен и хочу знать, могу ли я по-прежнему управляться с этим".

До меня дошли слухи, что остававшиеся в Форт Кэмпбелл подразделения 101-й воздушно-десантной дивизии отправляются во Вьетнам. Я сказал: "Если 101-я едет, то я отправлюсь с ней". Так как я только что стал подполковником, я решил, что смогу получить батальон. Катарина сказала: "Решать тебе, но я думаю, что ты сумасшедший".

* В оригинале звучит следующим образом:

Here lies the bones

Of Ranger Jones,

A graduate of this institution;

He died last night

in his first fire fight,

sing the school solution.

Therefore, be flexible!

Если кто попробует перевести в более-менее рифмованном виде, буду премного благодарен (прим. перев.)

 

Глава 15

После Тета*, 10 февраля 1968 года я принял командование 2-м батальоном 327-го полка 101-й воздушно-десантной дивизии. Это была простая пехотная работа, чистое: "Да, сэр, нет, сэр, три полных мешка, сэр!" Круглое катать, плоское носить, зачистка окрестностей баз огневой поддержки, поиск и уничтожение противника. Есть цепочка командования, не останавливайся, чтобы поговорить с этим стариком, отведи его к первому сержанту.

На этом этапе темп войны стал выше, чем когда я был здесь в первый раз. Теперь вокруг было полно плохих парней. Погибнуть было очень легко. Я считал, что моя обязанность, как командира батальона, схватиться с врагом и уничтожать его. Я постоянно искал драки, и всем, кто считал иначе, было не место рядом со мной. Когда 1-й бригадой командовал полковник "Рип" Коллинз, вся тяжелая работа распределялась между батальонами поровну. Позднее, когда бригаду принял "Док" Хейворд, я почувствовал, что как только возникала необходимость выполнить грязную работу, она доставалась 2-му батальону 327-го. Мне это нравилось. Мы были известны как батальон "Ноу Слакс"**.

За девять месяцев, что я командовал батальоном, я повидал немало в 101-й дивизии. У нас был хороший послужной список и серьезные успехи.

После Хюэ мы зачищали район вокруг штаб-квартиры дивизии в ходе операции, ставшей позднее известной как "Минго". Затем 2-й батальон 327-го действовал, будучи приданным 1-й кавалерийской при проведении операции "Джеб Стюарт". Задачей операции "Орел Невады" была зачистка района между Хюэ и Фубай. Затем "Сомерсет Плейн" в южной части долины Ашау. Самой сложной задачей, выполненной батальоном, была очистка от противника семикилометрового участка вдоль шоссе № 547, идущего на запад от Хюэ. Там не было никаких вьетконговцев, только регулярные северовьетнамские части! Дорогу окружали крутые горные склоны и густые, почти непроходимые джунгли. Это дорого обошлось нам. Противник рвал нас на куски, мы отвечали тем же. В конце концов, мы отвоевали дорогу и устроили там базу огневой поддержки "Бастонь".

Я узнал, что когда девять месяцев командуешь во Вьетнаме постоянно воюющим пехотным батальоном, это выматывает. У нас были большие потери. Терять людей всегда тяжело. Некоторые из них до сих пор со мной. Многое из происходившего там преследует меня и по сей день.

К концу срока я страшно устал. Мне предложили должность в оперативном отделе дивизии, но я отказался. Я сделал это по нескольким причинам. Бомбардировки Северного Вьетнама были приостановлены, и я был разочарован этим. Мы что, собираемся забить на все, прекратить бомбардировки? Я был сбит с толку.

Я также узнал, что генерала Олинто Барсанти на должности командира дивизии меняет генерал-майор Мелвин Зейс. Барсанти, имевший позывной "Орлан", был "диким" человеком. Он буквально терроризировал своих командиров батальонов – пожирал подполковников за завтраком. Но будучи суров к офицерам, Барсанти всегда хорошо относился к солдатам. Каким-то образом мне удавалось хорошо ладить с ним. Мел Зейс был полной противоположностью. По моему мнению, он не доверял своим подчиненным. 2-й батальон 327-го выводили из долины Ашау. Погода была плохая, по долине стелился густой туман, и из-за необходимости соблюдать жесткий график переброски войск я зашивался. Задача была сложная, но вполне выполнимая. Я проделывал это уже множество раз. Чего мне только не хватало, так это чтобы кто-нибудь влезал в мою радиосеть со своими советами. Тем не менее, Мел Зейс вышел на мою частоту и принялся рассказывать мне, каким образом я должен делать свою работу. Так что когда моя командировка завершилась, я счел, что мне лучше не возвращаться в 101-ю. Я выполнил свой долг. Прослужил два срока во Вьетнаме. Настало время отправиться домой.

Следующим моим назначением был CINCPAC (штаб командующего Тихоокеанским флотом) на Гавайях. Я думал, что это место, где будет востребован мой опыт. Моя семья была со мной, это были Гавайи, и я с нетерпением ждал новых сложных задач.

В итоге я оказался в подчинении у полковника Р.К. "Бутча" Кендрика. Это был самый замечательный офицер из всех, кому доводилось гадить в нашем сортире***. Старшие офицеры CINCPAC прозвали Бутча "фонтаном знаний". Если требовался ответ на любой вопрос о тактике, шли к нему. Армия сделала ужасную ошибку, не сделав его генералом. Подобно Боппи Эдвардсу, он был очень честным, умным и одним из тех, кто знал, как заботиться о своих бойцах.

Я начал свою работу с текущего контроля нескольких программ в области Специальных операций. Я занимался надзором за 1-й Группой Сил спецназначения, базировавшейся на Окинаве, хорошо знакомой мне 5-й Группой в Наме, а также за трансграничные операции, проводимые MACV-SOG (Группой исследований и наблюдений при Командовании по оказанию военной помощи Вьетнаму).

У Кендрика был полковник ВВС по имени Билл Кристиан, работавший на него. Билл Кристиан ничего не знал о спецоперациях, однако этот парень отлично владел пером. Мне было необходимо составлять множество бумаг. К сожалению, это была задача, для выполнения которой мне катастрофически не хватало навыков. Полковник Кристиан потратил уйму времени, правя за мной грамматику и орфографию. Это становилось просто отвратительно. Однако он работал со мной, и больше всего ценил то, что я не сдавался. Он выучил меня "Королевскому английскому"****, тому, как правильно организовывать мысли, излагать их на бумаге и как составлять штабные документы. Спустя шесть месяцев, в течение которых он преподавал, а я учился, он был инструктором, а я обучаемым, я начал комфортно чувствовать себя, перенося слова на бумагу. Этим я обязан полковнику Кристиану.

Также эта работа дала мне возможность вернуться в Юго-Восточную Азию. Я совершил много поездок в Сайгон, Бангкок и Пномпень. Мы приложили множество усилий для разработки качественной и жизнеспособной кампании с использованием нестандартных методов боевых действий в Камбодже. Я был словно на своего рода скором поезде, и за время, проведенное в штабе CINCPAC научился очень многому. Мне всегда нравилось, когда меня приглашали работать в группах специальных исследований. Они звали меня по имени и ценили мой опыт. Я работал очень продуктивно. Подошел срок присвоения очередного звания. Когда пришел список, моего имени там не было. Я не стал полным полковником, хотя и считал, что заслужил это. Я сконтачился с ребятами из отдела кадров в Пентагоне. "Ну, во-первых", сказали они, "у тебя нет высшего образования. Во-вторых, ты слишком многим наступал на мозоли, парень".

Я решил собраться с силами и закончить колледж. Когда я ушел из Университета Джорджии после четвертого курса, для завершения обучения мне не хватало тридцати часов. Сферой моих интересов был футбол, а не книги. Я решил сменить специализацию с физического воспитания на политологию. В колледже Чеминейд в Гонолулу я провел целый год, пройдя курс с полной нагрузкой, чтобы получить диплом. Армия дала мне год на это дело. Оказалось, что мне очень нравится учиться, и я закончил учебное заведение со средним академическим баллом 3,5.

В июне 1973 года я получил назначение в JCRC (Объединенный центр анализа потерь), дислоцированный на авиабазе Накхон Фаном, в Таиланде. Его задачей центра был поиск тел погибших в Юго-Восточной Азии. Силы спецназначения предоставляли личный состав для поисковых групп, отправлявшихся к местам, где предположительно находились останки погибших американцев.

Командиром JCRC был бригадный генерал Роберт Кингстон. Это был тот самый офицер, который встречал меня в доке Саутгемптона, когда я начинал свою службу в 22 полку SAS. Я был сильно удивлен, узнав, что генералу Кингстону было неприятно мое назначение к нему. У него была потрясающая память, и он помнил, что я был не слишком любезен с ним в то летнее утро в Англии, одиннадцать лет назад. "Но, сэр", сказал я ему однажды вечером, "я был капитаном, а вы были майором. Я не думал, что мне следует бросаться к вам в объятья". Разрешив это недоразумение, мы стали добрыми друзьями. У Кингстона был бостонский акцент, противоречивший обоим его прозвищам: "Боб – колючая проволока" и "Лорд-военачальник". За Вьетнам он был награжден Крестом за Выдающуюся службу. Я обнаружил, что он безжалостен, когда это необходимо, агрессивен, умен, и он стал одним из моих самых лучших друзей.

Наша задача была сложной. Северовьетнамцы не разрешали нам посещать определенные районы, для поиска останков людей, отдавших там свои жизни. Затем, в декабре 1973 года, одна из групп, которая вела поиск южнее Сайгона, попала в засаду патруля Северовьетнамской армии. Нам было приказано прекратить действия. Мы остались без дела, и нам было нечем заняться, кроме как заниматься спортом и стараться не влипать в неприятности.

Незадолго до отъезда из Таиланда я написал письмо в Вашингтон, в управление кадров, с просьбой определить, какие варианты назначений я, по их предположениям, смогу получить. Есть ли у меня перспективы для дальнейшей военной службы?

Я получил очень хороший ответ. "Мы очень внимательно рассмотрели ваше личное дело и признаем, что вы обладаете определенными уникальными навыками. Мы считаем, что вам следует остаться в армии. Поскольку единожды вы были обойдены с присвоением очередного звания, мы считаем, что перспектива вновь занять командную должность является для вас весьма отдаленной". Далее в письме разъяснялось, чем я могу быть полезен на штабной работе.

Когда я показал письмо Кингстону, он сказал: "Они пытаются обнадежить вас. В следующий раз вы получите повышение". Поскольку в прошлый раз очень многие не получили повышения, новый список пришел через десять месяцев. На этот раз я был в нем в самом начале. Я стал полковником.

После того, как в мае 1974 года моя служба в Таиланде закончилась, я получил распоряжение отправиться в Форт Брэгг. Генерал Хили был командиром Центра по оказанию военной помощи Армии США имени Джона Ф. Кеннеди, обычно называемого "Центром". В начале шестидесятых, когда я был в Брэгге, он был известен как Центр специальных способов ведения боевых действий. Генерал не очень хорошо знал меня, но некоторые другие знали. Один из офицеров убеждал Майка Хили не связываться со мной. Другие говорили, что я буду ценным приобретением для его штаба. Он пребывал в замешательстве до того момента, когда Бутч Кендрик, с которым Хили ранее работал и которого уважал, дал мне блестящую рекомендацию.

Однажды генерал Хили вызвал меня в свой кабинет. "Мне было поручено организовать спортивную программу для девяноста мексиканских офицеров. Это проект", сказал он, "от которого последовательно отказались ВВС, флот и морская пехота, так что его отдали на откуп армии". Армия отфутболила его генералу ДеПуи в TRADOC (Командование боевой подготовки и разработки доктрин), а генерал ДеПуи спустил мне. Черт побери, Чарли, я этого не хотел, но мне уже не отделаться. А теперь уже не отделаешься и ты". Вот так действовал Хили.

Я был опытным засранцем, и знал, как это организовать. Оглядевшись, я нашел подходящих специалистов. Мы подобрали тренеров, администраторов и переводчиков, и научили девяносто офицеров мексиканской армии организации и проведению спортивных мероприятий, таких как легкоатлетические соревнования. Обучение, проводившееся на базе ВВС Лэкленд в Сан-Антонио, получило определенное признание, и было признано огромным успехом.

После всего этого Хили пришел ко мне поговорить по существу: "Ты хорошо поработал. И я должен выразить тебе свою признательность". Я ответил: "Да, сэр. Я отбыл свой срок в чистилище". Он спросил, чем бы я хотел заняться, хотя для себя он уже решил, что собирается со мной делать. На самом деле у него было лишь одно дело, которое идеально подходило мне. Я знал это, как и все остальные. Я стал начальником Школы Сил спецназначения.

Вскоре после этого генерал Хили покинул Форт Брэгг, получив назначение в Турцию. Его сменил тот, кто по возвращении из Таиланда стал заместителем командира 1-й пехотной дивизии, только что получил свою вторую звезду и был известен как "Колючая проволока" и "Лорд-военачальник": Боб Кингстон. Все складывается, сказал я себе. Когда генерал Кингстон прибыл в Центр имени Кеннеди, мы провели с ним несколько встреч по вопросам дальнейшей деятельности школы и пришли к полнейшему согласию. По вечерам – Кингстоны жили через дорогу от нас с Катариной – мы много и долго дискутировали на военные темы. Он вспоминал о парашютном полку, а я с любовью рассказывал о 22 полку SAS. Отношение к британцам роднило нас. В мой первый день в Англии он сказал мне: "Вам должен понравиться этот год в SAS. Я завидую вам". Он испытывал в отношении SAS те же чувства, что и я.

Однажды в конце 1975 года он зашел ко мне: "Чарли, я еду в Вашингтон. Я хочу, чтобы ты подготовил для меня документы по SAS". Вот так, просто так, из ниоткуда – я чувствовал себя как… ну, вы понимаете… черт подери!..

* Крупномасштабная совместная операция Вьетконга и армии Северного Вьетнама, начавшееся 30 января 1968 года, накануне вьетнамского Нового Года. Планировалось как серия ударов по густонаселенным районам с целью установления контроля над крупнейшими городами, включая Сайгон и Хюэ. Ожидалось, что наступление приведет к народному восстанию и свержению режима Нгуена Ван Тхьеу (прим. перев.)

** Что-то среднее между "Не расслабляющиеся" и "Неутомимые" (прим. перев.)

*** В оригинале там вообще что-то вроде: "сравший промеж своих прыжковых ботинок". Язык у дядьки Чарли временами тот еще… (прим. перев.)

**** Правильный, литературный английский язык (прим. перев.)

 

Глава 16

В тот же вечер, перерыв все свои старые записи и перечитав их, я написал еще одну справку по 22 полку SAS.

Показав ее моему непосредственному начальнику, полковнику Дейву Прессону – я обязан был сделать это хотя бы из вежливости – я отправил документ генералу Кингстону. Поскольку "Застенчивый" Мейер и Кингстон были хорошими друзьями, было вполне естественно, что Боб передал ее ему. Генерал-лейтенант Эдвард Чарльз Мейер был заместителем начальника штаба Армии США по оперативному планированию и считался умнейшим из всех людей в форме, находившихся в Вашингтоне.

По возвращении в Брэгг генерал Боб сказал, что в Пентагоне у него был разговор о создании подразделения, которое могло бы действовать подобно SAS. По его мнению, возможно когда-нибудь армия серьезно задумается об этом. Поскольку в этом не было ничего нового, я забросил дальнейшие мысли об этом. Но не Кингстон. Всякий раз, когда он развлекал посетителей, особенно если это был кто-то влиятельный, он неустанно заводил разговор о SAS и их успехах.

Данный вопрос начинал жить собственной жизнью.

Затем, в конце августа 1976 года, генералу Кингстону было предложено принять участие в конференции под председательством Билла ДеПуи в Пехотной школе Армии США в Форт Беннинге. Целью этой встречи было изучение роли легкой пехотной дивизии, и Кингстону было поручено объяснить, что могут сделать Силы спецназначения для оказания поддержки обычным подразделениям в тактическом звене на поле боя. Генерал Кингстон попросил меня сопровождать его и полковника Генри.

Конференц-зал для особо важных персон в четвертом здании Форт Беннинга был типичен. Большую часть пространства занимал большой круглый стол из орехового дерева, окруженный мягкими вращающимися креслами. Они предназначались для генералов. Сопровождающие офицеры, занимающие остальную часть комнаты, должны были сидеть на менее удобных стульях с прямыми спинками. На одной из стен висело два экрана, а в передней части помещения располагалась кафедра, оборудованная кнопками и переключателями, управляющими 35-мм диапроекторами. Докладчики обычно получали краткий инструктаж о том, за что отвечает каждый из множества переключателей. Для какого-нибудь полковника было бы большой неудачей внезапно переключить слайд посреди выступления в то время как все, что ему было нужно – немного изменить громкость. На остальных трех стенах висели гравюры и картины, изображающие американских пехотинцев в бою – при Геттисберге и Шилохе, Сан Михаеле и Беллью Вуд, Анцио и Арденнах. Это было очень комфортабельное помещение.

Конференция, казалось, была еще одним простым обсуждением возможностей. Прозвучало несколько выступлений, прежде чем очередь дошла до генерала Кингстона. Когда он закончил, генерал ДеПуи начал общее обсуждение.

"Знаете, Боб, вы не сформулировали свою позицию столь ясно, как, по моему предположению, могли бы. И, тем не менее, я согласен с тем, что вы сказали. Вы несколько раз использовали термин "туземные подразделения". Тринадцать, если быть точным. Вне зависимости от того, на чьей территории они находятся, нашей или противника, за подготовку этих людей отвечают Силы спецназначения, и они нужны нам для выполнения этой работы". Некоторое время он продолжил развивать эту мысль. Затем он откинулся назад и окинул взглядом присутствующих. "Как так вышло, что у нас нет подразделения подобного британской Специальной Авиадесантной Службе?" Я чуть не свалился со стула.

"Эти люди проникли в Индонезию через Борнео, где провели операции, успех которых поставил индонезийцев в настолько неудобное положение, что они даже не стали обращаться в ООН". Это относилось к попытке Сукарно освободить Султанат Бруней, одну из трех зависимых от Британии территорий на Борнео, с использованием террористов, поддерживаемых Индонезией. Эскадроны SAS чрезвычайно успешно действовали против их баз, располагавшихся в глубине территории Индонезии.

Бил ДеПуи продолжал: "Британцы очень хорошо управились с этими операциями, и сделали это с минимумом огласки. Почему мы не можем делать подобные вещи в нашей армии? Где подразделение, которое будет это делать? Мы никогда не были способны хорошо проводить спецоперации. Силы спецназначения – да, они готовят и обучают, но на деле у нас никогда не получалось как следует управляться со спецоперациями. Не получалось в Корее. Не получалось во Вьетнаме, и я озабочен этим. Возможно, нам действительно нужно как следует изучить опыт британской SAS, посмотреть, как это делают они, а затем организовать подобное подразделение в американской армии".

Я сидел там, готовый лопнуть, думая: "Боже, я готов обнять этого чудесного генерала. Он все расставил на свои места".

Подошло время ланча.

В холле я переговорил со старым другом, "Шали" Шаликашвили, начальником инструкторского отдела в Пехотной школе. Генерал ДеПуи присоединился к нам и похвалил Шали за доклад о роте глубинной разведки, который он делал ранее этим утром. Поговорив еще немного, Шали сменил тему. "Генерал, в 1962 году, в Брэгге, Чарли написал доклад, в котором предлагал создать в нашей армии подразделение с возможностями SAS. С тех пор он продолжает дуть в ту же дудку". Генерал ДеПуи ответил: "Кто-то должен был его услышать".

Во время обеда я был как струна, готовая лопнуть. Я говорил себе: все идет слишком гладко, что-то должно произойти. После обеда я не был уверен, к чему приведет нас утренняя дискуссия. ДеПуи в своей обычной четкой и ясной манере речи начал с того же, на чем остановился час назад. Результат был тот же, что и утром. Все были согласны, что Армия нуждается в возможностях SAS.

"Хорошо, Боб", генерал повернулся, чтобы взглянуть на моего босса, "поезжайте обратно в Брэгг, и разработайте предложения о том, как нам это сделать. Мы должны будем провести их через все инстанции до Шефа*, а это будет нелегко. Когда ты и твои люди доведете их до удобоваримой формы, дайте мне знать, и я просмотрю их. Я не хочу приехать в Вашингтон и провалить это дело".

Я был чертовски взволнован в этот момент, настолько, что не мог этому поверить. Оказавшись наедине, мы с Кингстоном крепко обнялись. В самолете, по пути обратно в Фейетвилл, генерал Боб заговорил о том, как он хочет организовать выполнение задачи. "Чарли, тебе быть главным, ты знаешь все о SAS, но я хочу, чтобы Том помогал тебе". Под Томом подразумевался полковник Том Генри, который руководил у Кингстона отделом боевого применения. "Поскольку тебе по-прежнему придется руководить Школой, ты не сможешь уделять этому проекту достаточно времени. Поскольку разработка доктрины относится к отделу боевого применения, действовать должны они. Я собираюсь направить Тома тебе в помощь".

В Наме Генри был оперативным офицером 5-й Группы Сил спецназначения, и мне довелось много пообщаться с ним. Он с огромным желанием работал над проектом, оказавшись в этом плане необычным человеком. Большинство людей в Брэгге, услышав, над чем мы работаем, считали, что мы зря тратим время. "Слишком уж все это новое", говорили они. "Это ни во что не выльется".

Весь сентябрь и октябрь, невзирая на все эти мрачные предсказания, мы с Томом Генри потратили бесчисленные часы, чтобы наш проект приобрел законченный вид. Мы работали очень, очень тщательно. Четко излагался каждый пункт концепции. У Тома были свои трудности. Если спросить его о том периоде, он ответит: "Для меня самой большой проблемой был перевод британского жаргона Чарли на нормальный американский". Я не мог использовать словечки вроде "блоук", "ладз", "блади" или "буни"**. "Бергены" следовало заменить на "рюкзаки", а "лорри" должны были стать "траками"***. Том отмечал проблему с переоценкой британцев. Идея исходила от них, но теперь ее нужно было сделать полностью американской. Предложение необходимо было тщательно разработать и преподнести так, чтобы не переборщить с восхвалением SAS. Мы отыскивали проблемы и определяли пути их решения – ночами, по выходным.

Когда Кингстон решил, что все готово, он позвонил, и в середине ноября мы отправились в форт Монро, штат Виржиния, чтобы доложить генералу ДеПуи и офицерам его штаба, включая его заместителя, генерал-лейтенанта Франка Камма. Комната для совещаний в этом историческом объекте была меньше и не такая оснащенная, как в Беннинге. Сам доклад был обставлен со всей строгостью. Генерал ДеПуи уделил ему максимум внимания.

Он был не в восторге. Старая, мудрая птица, он лучше, чем кто-либо из нас знал, как делаются дела в Армии. "Мне здесь кое-что не нравится. Я хочу, чтобы вы изменили определенные части доклада, и что более важно, я хочу, чтобы вы отдали должное остальным подразделениям. Расскажите о том, как Силы спецназначения тренируют туземные подразделения и делают это лучше других. Опишите, как рейнджеры выполняют рейдовые спецоперации и как морская пехота проводит амфибийные действия. Укажите, чем занимаются "тюлени", воздушно-десантные войска и пехота. Оцените всех в равной степени. Затем покажите, что при всем их опыте и превосходных навыках существует пробел, задача, которую не может выполнить ни одно из этих подразделений, как по отдельности, так и совместно. Затем представьте предлагаемое подразделение. Боб, вам придется еще немного потрудиться".

Он повторил сказанное им в Беннинге: "Я не хочу провалить это, когда мы отправимся в Вашингтон. У нас будет лишь одна попытка привлечь их внимание, и она должна оказаться успешной. Если мы не сможем добиться этого, с идеей будет покончено. Нам следует убедить Шефа и его окружение. Боюсь, это окажется непростым делом".

По возвращении в Брэгг были сделаны изменения и внесены правки. Доклад был реструктурирован согласно указаниям генерала ДеПуи. В конце января 1977 года мы вернулись к нему, и на сей раз, я убедил генерала Кингстона, что для большего веса докладывать следует ему. Несколько минут генерал ДеПуи сидел молча. Генри и меня пробил пот. Затем он начал говорить по пометкам, сделанным им в желтом блокноте. Необходимо было внести дополнительные изменения. Мы были удивлены, услышав, что некоторые пункты, места, которые мы поправили в соответствии с его ноябрьскими инструкциями, необходимо изменить вновь. Большинство из сделанного нами в части структуры доклада и, в особенности, сравнений, было выполнено в точном соответствии с требованиями ДеПуи. Мы были в этом уверены, поскольку с его разрешения делали запись предыдущего доклада. А теперь он приказывал поменять все вновь.

"Я хочу дать понять всем, кто услышит этот доклад, каковы основные задачи, которые будут выполнять члены этого подразделения: к примеру, освобождение заложников в зданиях или захваченных самолетах, возможность действовать в условиях ограниченной видимости и при необходимости переодеваться в гражданскую одежду или изменять внешность. Включите туда все это. Как только вы изложите задачи, существующий пробел обнаружится сам собой. Даже самый тупой штабной офицер увидит очевидное".

Нам приказали вновь сесть за стол и поработать еще. Все его пожелания вновь были очень четко сформулированы. Я не понимал, что, черт возьми, происходит. Очевидно, между ноябрьским и январским докладами политическая ситуация несколько изменилась, и ДеПуи приспосабливался к этому.

Объединенный комитет начальников штабов состоял из председателя, назначаемого президентом и четырех начальников штабов, представляющих армию, флот, морскую пехоту и ВВС. Созданный в 1942 году, ОКНШ является главным военным органом, ответственным за Вооруженные силы. Он взаимодействует с Конгрессом по военным вопросам. Он занимается вопросами стратегического планирования.

Вполне возможно, что мелочные соображения, особые интересы и междоусобная рознь – не обязательно исходящие непосредственно от самих начальников штабов, а скорее в рамках самого процесса – могли убить шансы на поддержку этого нового подразделения. Предложение могло быть просто отброшено людьми, не имеющими ничего общего с самой концепцией контртеррористических действий.

Таким образом, перед генералом ДеПуи стояла незавидная и трудная задача – с хирургической точностью провести проект по всем ухабам. Для нашей маленькой группы, работающей над ним в Центре имени Кеннеди, это означало, что предстоит еще больше работы. Майоры Одорицци и Бакшот (псевдоним) получили назначение в Школу Сил спецназначения и, ведомые энтузиазмом, стали частью новой организации и послужили примером того типа людей, которых я искал.

Чак Одорицци был у меня офицером связи в Наме, в Проекте "Дельта". Это был баловень судьбы и очень преданный человек. Техасец, он был очень хорошим офицером и к тому же дружил с пером и бумагой. Второй, южанин с побережья Вирджинии, будь его нос чуть поменьше, мог сойти за Роберта Редфорда****. Находчивый и бесстрашный, ему можно было доверить жизнь. Я свою ему доверял. Бакшот только что отправился в Британию, чтобы пройти отборочный курс в SAS, и я с изрядным нетерпением ожидал его возвращения в Центр.

Зимние шквалы не влияли на наш энтузиазм. Кингстон возглавлял нашу "повозку с оркестром"*****. "Знаешь, Чарли, все идет к тому, что, в конце концов, наше предложение будет утверждено". Его энтузиазм был заразителен.

Затем мы получили дополнительную поддержку из совершенно неожиданного источника. Когда мы летели обратно из Штабного колледжа в Форт Ливенуорт заместитель ДеПуи, генерал Камм подал вдохновляющую идею. "Для того чтобы пропихнуть наше предложение", говорил он ДеПуи, "нам нужен хороший офицер из нашего Командования разработки доктрин. Ему не нужно ничего знать о специальных операциях, но он должен уметь грамотно излагать свои мысли. Нам нужен торговый агент, профессиональный болтун. Кингстон и Беквит научат его всему, что ему следует знать".

Генерал Камм был довольно сложным в общении человеком, и мы с Кингстоном его недолюбливали. Теперь он предстал перед нами в новом свете. Биллу ДеПуи понравилась эта идея, поскольку она несла дополнительные выгоды. Задействовав кого-то из своего персонала, он выводил предложение за пределы арены Сил спецназначения, делая его в какой-то степени менее "зеленоберетным". То, что наш доклад прочтет офицер с шевроном TRADOC, будет тонко подчеркивать влияние и одобрение ДеПуи.

Выбранным нами офицером стал инженер, никогда не служивший в Силах спецназначения. Хотя знаний подполковника Джона Дэвенса о спецоперациях не хватило бы чтобы наполнить наперсток, он, как нам сказали, был прекрасным докладчиком, и он был нашим. Приятный и интеллигентный парень, поначалу он выглядел так, как будто мы говорили с ним на урду. Но у него была способность запоминать все, что мы ему объясняли, и он не боялся задавать вопросы, если чего-то не понимал. Мы обнаружили, что язык у Дэвенса очень хорошо подвешен. Затем настало время следующего шоу.

Комната для совещаний в Форте Монро становилась все более знакомой. Наш докладчик вышел вперед и блестяще выполнил свою задачу. Слайды и графики были очень профессиональны. Должен заметить, что все шло очень хорошо. "Что ж, я не совсем доволен", сказал ДеПуи, "но полагаю, мы продвинулись настолько, насколько было возможно. Я собираюсь использовать его, как есть. Подача материала хороша, так что давайте продвигать его. И, кстати, как нам назвать подразделение?"

"Дельта", сказал я, "назовем его 1-м Оперативным отрядом Сил спецназначения "Дельта" (SFOD – Delta). У нас есть отряд "А" под командованием капитана, отряд "В", которым командует майор и "С" под началом подполковника. Так почему бы не иметь отряд "D", которым будет командовать полковник?" Я хотел уладить это немедленно и попытаться внести свою лепту.

"Отлично", сказал ДеПуи, "у меня нет возражений по поводу "Дельты". Кто командует САС?"

"Подполковник".

"Хорошо. У нас будет полковник".

Возможно, ДеПуи знал больше чем я – может быть, он знал, что командовать "Дельтой" собираются поручить мне – однако в любом случае он никак не давал мне этого понять. У меня были лишь большие надежды.

* Председателя Объединенного комитета начальников штабов (прим. перев.)

** Британские жаргонизмы, обозначающие "парень", "ребята", "чертов" (или "проклятый"), "панама" (прим перев.)

*** И то, и другое – "грузовик". В британской и американской языковой традиции соответственно (прим. перев.)

**** Чарльз Роберт Редфорд младший (Charles Robert Redford Jr.), родился 18 августа 1936 года. Американский актер, независимый кинорежиссер и продюсер. Лауреат премии "Оскар" за лучшую режиссуру – является одним из шести режиссеров в истории мирового кинематографа, получивших эту награду за дебютный фильм. Наиболее известен по участию в фильмах "Бутч Кэссиди и Санденс Кид", "Афера", "Три дня Кондора", "Вся президентская рать", "Обыкновенные люди", "Из Африки" (прим. перев.)

***** Обычай, возникший в США и получивший особенно широкое распространение в южных штатах, когда оркестры играли, располагаясь на повозках, запряжённых лошадьми, и колесили по городским улицам, зазывая горожан на предстоящий политический митинг. Во время выборов местные лидеры, поддерживая кандидата, садились в его повозку и разъезжали в ней с оркестром. В настоящее время "взобраться в повозку с оркестром" означает "присоединиться к кому-либо для поддержки чего-либо или кого-либо", а также оказание поддержки какому-либо политическому движению, иногда же просто получение материальной выгоды за счёт избираемого кандидата (прим. перев.)

Затем ДеПуи сказал: "Теперь нам следует доложить в Командование Сухопутных войск (FORSCOM). Я позвоню Фрицу и договорюсь о назначении встречи". Вновь настало беспокойное время.

Генерал Фредерик "Фриц" Крусен командовал всеми боевыми подразделениями и частями обеспечения, размещенными на территории США: все стрелковые роты, батальоны, бригады, дивизии и Силы спецназначения, расквартированные на территории страны, подчинялись ему. У ДеПуи, руководившего боевой подготовкой Армии, и Крусена было по четыре генеральские звезды, так что они могли общаться напрямую. Я нервничал, поскольку на нашем пути был еще один барьер. Было желание двинуться напрямую, непосредственно у председателю Комитета начальников штабов. Но мы понимали, что ресурс личного состава, на который будет опираться "Дельта", должен будет предоставить FORSCOM, так что его поддержка будет жизненно необходима. Без нее подразделение не получит ничего.

Однажды утром, в начале мая 1977 года, Кингстон, Генри, Джон Девенс и я отправились в Форт Макферсон, который находился в Атланте и являлся штаб-квартирой FORSCOM.

Я очень хорошо знал Форт Макферсон, поскольку вырос всего в двух милях от главного въезда в него и часто бывал там. Я старался не пропускать ни одного воскресенья, наблюдая за игрой в поло в "Форт-Маке". Это было очень маленькое расположение, и я точно знал, где находится Паттон-Холл, где располагалась штаб-квартира генерала Крусена, и где должен быть представлен наш доклад. По прибытии мы были удивлены, узнав, что во второй половине дня должны будем провести предварительный брифинг для сотрудников оперативного управления штаба FORSCOM.

Комната для совещаний в FORSCOM была не слишком впечатляющей. По-военному функциональная обстановка делала ее скорее похожей на обычное рабочее помещение.

Атмосфера была гораздо менее официальной, чем в TRADOC. Для группы, только что прибывшей из Центра имени Кеннеди, было очевидно, что этот предварительный брифинг является лишь бюрократической процедурой, призванной снабдить старших офицеров FORSCOM информацией, чтобы на следующее утро они могли ответить на вопросы генерала Крусена. Они ошибались.

Заседание вел генерал-майор Роберт Халдейн, заместитель Крусена по оперативным вопросам (G-3), присутствовали также начальник отделения кадров FORSCOM (G-1) генерал-майор Филипп Каплан и заместитель Халдейна, курировавший батальоны рейнджеров, бригадный генерал Гай С. Мелой Третий. Еще там было два полковника. Одним из них был Дж. Дж. Томас-младший, офицер-десантник и еще один горячий почитатель рейнджеров, а вторым полковник Спинкс, которого я оценил как типичного "да, сэр, нет, сэр, три полных мешка". Наш красноречивый докладчик начал красиво. К тому времени я уже знал доклад наизусть. Халдейн слушал чрезвычайно внимательно. У него оставалась лишь узкая полоска седых волос возле ушей. Тем не менее, я чувствовал, что в бытность свою молодым офицером он отжигал по-полной. Только что вернувшийся из отпуска, "Сенди" Мелой, симпатичный и невысокий, был одет в элегантный голубой блейзер, серые фланелевые брюки, о стрелки которых можно было порезаться, и белую рубашку с галстуком. В отличие от остальных присутствующих офицеров, Мелой выглядел неуверенно.

Доклад прошел гладко. По его завершении генерал Халдейн сказал: "У меня недостает знаний, чтобы комментировать это. Я понимаю, что вы пытаетесь делать, однако я не имею достаточного профильного опыта, чтобы давать относящиеся к делу комментарии". Халдейн служил лишь в обычных подразделениях и не пытался скрыть это. "Так что я уступаю это право моим коллегам. У вас есть какие-нибудь замечания, Сенди?"

Мелой выпрямился и заявил: "Я не совсем доволен этим докладом". Генерал Кингстон аж подпрыгнул: "Какого черта вас здесь не устраивает, генерал?"

У Кингстона был скверный характер, и он был зол.

Мелой сказал: "Не думаю, генерал, что вам удастся получить таких людей, которые вам нужны, чтобы укомплектовать это подразделение. У нас два батальона рейнджеров испытывают трудности с поиском людей для поддержания численности". Генерал Каплан, кадровик FORSCOM, заранее подготовленный Кингстоном, сказал: "Я уверен, что у нас в Командовании мы сможем найти подходящий личный состав".

Кингстон вновь обратился к Мелою: "Что еще вас смущает?" Мелой ответил: "Похоже, в некоторых областях вы дублируете функциональные обязанности рейнджеров". Кингстон сказал: "Генерал, вы просто невнимательно слушали". Они сцепились насмерть. Однако это был спор двухзвездного генерала с однозвездным. И Кингстон был уверен в победе. Наконец Халдейн прервал их: "Хорошо. Я узнал достаточно. Продолжим завтра, когда вы будете докладывать генералу Крусену".

Это было после обеда, когда мы собрались, чтобы обсудить события дня. Кингстон был обеспокоен. Он знал, что Мелой будет защищать батальоны рейнджеров, однако степень противодействия проекту "Дельты" оказалась неожиданной. Было очевидно: генерал считает, что нам следует проводить открытые контртеррористические действия, представляющие собой ночной штурм с подсветкой в исполнении батальона рейнджеров, спускающегося на цель по канатам, или десантируемого парашютным способом. Наша концепция скрытных контртеррористических мероприятий предполагала происходящую в полной темноте атаку подразделением численностью до роты ("Дельтой"), выдвигающимся к цели скрытно, в гражданской одежде, и использующим специальное вооружение и экипировку. Наш проект зашел уже так далеко, но, кажется, теперь нам собирались перекрыть кислород. Без согласования с FORSCOM "Дельта" не могла отправляться в Вашингтон. Мы просто не могли подойти к начальнику штаба Армии и сказать: "Там у нас есть люди, которые не верят в это предложение".

Наш доклад был запланирован на 10.00, а в 09.00 Сенди Мелой, в котором я видел заговорщика, представлял генералу Крусену свой засекреченный доклад по рейнджерам. Ни мне, ни Тому не разрешили присутствовать на нем. Вроде бы, это был отчет об учениях, успешно проведенных в одном из батальонов рейнджеров, однако закрадывалось подозрение, что выбор времени, всего за час до доклада о "Дельте", был сделан, чтобы устроить нам обструкцию.

Наш доклад начался вовремя. Наш "торговый агент", подполковник, не способный отличить парашют от наволочки, был прекрасен. Он отметил, что ни в одном из родов войск Вооруженных сил США не имеется небольшой группы тщательно отобранных добровольцев, прошедших основательную подготовку к контртеррористической деятельности, которой они должны заниматься. Обычно в любом пехотном подразделении, будь это рейнджеры или десантники, низшим звеном, действующим как единое целое, является взвод из сорока человек, разбитый на отделения. "Дельта" должна была стать уникальной структурой, в которой за основу брались патрульные группы из четырех человек. Это был тезис, выдвинутый Дэвидом Стирлингом во время Второй мировой войны, когда он создавал британскую Специальную Авиадесантную Службу. Он утверждал, что отряд из 16 человек обладает достаточной гибкостью, что позволяет разбить его на два патруля по восемь человек, четыре патруля по четыре человека или восемь патрулей по два человека. Секретом, ключевой особенностью была модульность, позволяющая легко адаптироваться к любой ситуации. Джон Девенс ловко описал количество и разнообразие специальностей, необходимых "Дельте", особенно в сценариях, связанных с террористами. Людей, способных проникнуть в захваченные здания или самолеты, стрелков и снайперов, специалистов по минно-подрывному делу, вскрытию замков, медиков, электриков, водителей, способных без ключа завести все от Форда до Феррари, солдат с навыками скалолазания и промышленного альпинизма, людей, владеющих иностранными языками, решительных, готовых принимать решения и действовать в отсутствие приказов. Пробел в этой области был явственно продемонстрирован. В Вооруженных силах не было подразделения, способного, используя столь уникальные навыки и характеристики, действовать в случае ситуаций с заложниками или захватом самолетов.

Основным фактором, как никакой другой способным протолкнуть создание "Дельты", был терроризм. Подразделение предназначалось для борьбы с ним. Одно из слабых мест других организаций заключалось в том, что они занимались этим делом лишь частично. Полупрофессионалы или одаренные дилетанты, независимо от того, каковы их индивидуальные способности и потенциал, не могут соперничать с международными террористами. Необходимы профессионалы, занимающиеся только своим делом, и посвящающие этому все свое время, как и их противники. Справедливости ради (и в соответствии с указаниями генерала ДеПуи) наш докладчик признал, что рейнджеры в первую очередь были ориентированным на рейдовые действия спецподразделением, состоящим из молодых солдат. Нам же, по его словам, требовалась не молодежь, а зрелые профессионалы. Кроме того, для борьбы с террористическими инцидентами будут созданы штабная структура и механизм сбора разведывательной информации. Дэвенс разошелся не на шутку.

Неожиданно – доклад не был завершен и наполовину – генерал Крусен прервал его: "Я услышал достаточно". О боже, подумал я. Сидя рядом с Дж. Дж. Томасом, я видел, что каждая из сделанных им пометок была либо отрицательной, либо уничижительной. Все, приехали, мы были "мертвы на воде"*. Крусен повернулся к Кингстону: "Боб, тебе следовало заняться этим давным-давно". "Ох, ничего себе!" подумал я. Представитель генерала ДеПуи спросил: "Сэр, мне поручено спросить, поддержите ли вы это предложение, когда оно будет представлено начальнику штаба Армии?" Генерал Крусен поднялся. "Безусловно", ответил он, покидая совещание.

Второй раунд завершился. Еще один. Офицеры штаба Мелоя разорвали свои листки с замечаниями и вышли из комнаты.

* Изначально морское выражение. Понятие "мертв на воде" (dead in the water) означает, что у судна вышла из строя силовая установка и оно неспособно двигаться. Эта фраза, однако, используется сейчас также и в социально-политической сфере: политические предложения, программы, предвыборные планы "мертвы на воде", когда они перестают поддерживаться людьми или лишаются финансирования (прим. перев.)

 

Глава 17

Для "Дельты" наступил критический период. Генералу ДеПуи пришлось записаться, чтобы попасть в официальный график Шефа. Это нельзя было просто взять и назначить на завтра.

Наконец, мы получили сообщение, что это совещание попало в план и состоится в Пентагоне 2 июня 1977 года.

Я не знал конкретно, какова будет моя роль в "Дельте". Как у единожды обойденного полковника, мои шансы занять командную должность варьировались между эфемерными и нулевыми. Но, черт возьми, я был бесконечно рад. Средние очки в бэттинге* для нашей команды составляли 1,000. Все были счастливы.

Чак Одорицци, майор Бакшот и я целыми ночами сидели за разработкой организационно-штатного расписания и табелей имущества (TO&E), а также того, какого рода специальности необходимы нам в "Дельте". Как-то вечером, необычно теплым для весны, где-то около девяти, мы сидели с открытыми окнами, и вновь принялись обсуждать подготовку специалистов. Чак, до этого проработавший почти пятнадцать часов кряду, предположил, что нам стоит посетить какое-нибудь крупное промышленное предприятие, чтобы посмотреть, какие способы обучения там используются. Он думал, что мы сможем приравнять некоторые из этих гражданских умений к тем, которые мы могли бы использовать.

Бакшот попросил его привести пример.

Чак выпалил первое пришедшее в голову: "Ну, почему бы нам не отправиться на "Дженерал Миллс"**, и не взглянуть, какого рода навыки они применяют при производстве сухих завтраков?"

"Чак", вмешался я, "мы ведь не собираемся производить тут эти проклятые кукурузные хлопья".

Бакшот едва не надорвался со смеху.

После этого, когда кто-нибудь жаловался на то, что курс очень жесткий или какое-нибудь упражнение слишком трудное, кто-нибудь непременно замечал: "Ну, знаешь, мы здесь не кукурузные хлопья делаем!"

Приближался конец мая. Считанные дни отделяли нас от того, что, как мы все горячо надеялись, будет нашим последним успешным докладом, когда мир встал с ног на голову. Неожиданно всплыло, что военному контингенту США в Корее требуется начальник оперативного отдела (G-3). Должность была предложена двум генералам, но, поскольку они отказались везти с собой семьи, их назначение было отменено. В первый день июня в Брэгг пришло известие. Генерал-майору Кингстону приказано прибыть в Сеул (Южная Корея) не позднее 7-го июня. Кингстон был крайне раздосадован, поскольку был убежден, что формирование "Дельты" было жизненно необходимо для нашей страны, и хотел участвовать в этом. Он обсудил этот вопрос с генералом Мейером, но в конце концов, будучи хорошим солдатом, он принял это назначение.

Как и он, я тоже был опечален этими переменами. Почему сейчас, когда мы так близко от цели? Никто не мог предсказать, что может случиться с "Дельтой" в сложившихся обстоятельствах. В качестве замены Кингстона на должность начальника Центра имени Кеннеди был выдвинут ранее незнакомый мне генерал-майор Джек Макмулл, бывший заместителем командира 101-й аэромобильной дивизии. Генералу Макмуллу имело смысл присутствовать в Пентагоне на совещании по "Дельте", так что его пригласили.

Следующие несколько дней я провел с генералом Бобом – он жил напротив нашего дома через дорогу – помогая ему собирать вещи. После того, как мы отправимся в Вашингтон, он не будет возвращаться в Брэгг, а вылетит прямиком в Корею. Мы с Катариной пообещали жене Боба, Джоан, что поможем ей с отъездом.

Где-то месяц назад я заглядывал в конференц-зал Шефа в Пентагоне. Наряду с уже знакомыми батальными полотнами там были портреты людей, составлявших военный пантеон Америки. Зал был самым большим из всех, какие я когда-либо видел. В тот момент помещение было пустым. Сегодня, 2 июня 1977 года, в нем было полно генералов. Там был генерал Мейер, а также генералы Крусен и Мелой из FORSCOM. Небольшая группа из TRADOC во главе с генералом ДеПуи уже заняла свои места вокруг большого прямоугольного стола. Мы с Томом Генри уселись в сторонке, у стены возле двери. На противоположной стороне рядом друг с другом висели портреты Першинга и Паттона.

Это совещание проводилось для начальника штаба Армии. Я знал его по фотографиям, но лично увидел только сейчас. Стипендиат Родса***, генерал Бернард У. Роджерс был абсолютно седым и выглядел как актер, подобранный "Централ Кастинг"**** на роль офицера армии Конфедерации.

Генерал ДеПуи встал. В зале стало очень тихо. "Что мне хотелось бы, так это описать и предложить задуматься над имеющимся, по моему мнению, пробелом в структуре Армии. Он кивнул Джону Дэвенсу, который подошел к трибуне. Я прошептал краткую молитву. Ту, что множество раз произносил ранее, оказываясь в разных трудных ситуациях: "О, Господь, мы трудились столь усердно, и зашли столь далеко. Мы верим, что предложение наше верно, и если Ты сам ясно видишь это, помоги нам получить одобрение. Помоги мне сегодня, а завтра я управлюсь сам".

Когда Дэвенс закончил, генерал Роджерс сказал: "Все это очень хорошо проливает свет. Я понятия не имел, что у нас существует такой недостаток…" Он продолжал еще некоторое время в том же духе, поблагодарил генерала ДеПуи за привлечение внимания к данному вопросу, а затем настал момент истины. "Здесь у нас, как могу видеть, существует реальная проблема. У нас есть рейнджеры, у нас есть Силы спецназначения, а теперь у нас возникла потребность в таких возможностях. Рейнджеры, вы знаете, чертовски славные ребята. Я бывал у них и видел это. Но, с другой стороны, они дорого обходятся".

Генерал ДеПуи почувствовал, что они отклоняются от темы. "Генерал Роджерс, в течение последних сорока пяти минут мы описывали существование проблемы, не имеющей никакого отношения к рейнджерам или Силам спецназначения. Я согласен, что поднимаемые вами проблемы реальны, но их следовало бы рассмотреть позднее. Что нам нужно сделать сегодня – это решить представленную вам проблему. Мы можем просидеть здесь весь остаток дня, обсуждая ее, но в этом зале присутствует один офицер, который знает об операциях подобных тем, о которых мы вам докладывали, больше любого другого, и он знает о британской Специальной Авиадесантной Службе больше, чем кто-либо еще в Армии".

Генерал Роджерс спросил: "Кто это?"

"Полковник Чарли Беквит".

Генерал Роджерс окинул взглядом помещение. "Полковник, встаньте, пожалуйста". Я встал. Он внимательно оглядел меня, и я сел. Я словно бы оказался в другом мире. Это было как во сне. Затем я вспомнил, сколько лет прошло, чтобы достичь этого момента. Я быстро прикинул, что целых четырнадцать лет бился, пытаясь заставить Армию признать существование этого недостатка.

Позже я узнал, почему всплыла моя фамилия. Когда генерал ДеПуи сказали о назначении Кингстона в Корею, он и Боб обсудили, кому теперь бежать с мячом дальше. Они пришли к выводу, что логично будет выбрать меня, и чтобы придать сил и ответственности двигаться дальше генерал ДеПуи представил меня начальнику штаба Армии.

Генерал Роджерс обратился к генералу Мейеру: "Окей, Шай, а теперь я хотел бы, чтобы вы рассказали, как мы собираемся привести все это порядок, и сколько это будет стоить".

Тогда я этого еще не знал, но именно генерал Мейер все это время дирижировал планированием. Мейер с самого начала видел необходимость в контртеррористическом подразделении, Мейер был тем, кому Кингстон передал все мои бумаги, именно он выбрал ДеПуи для руководства процессом и выработки предложения, именно Мейер решил, что им нужен Фриц Крусен, Мейер вникал в политику и осуществлял общее руководство. ДеПуи и Кингстон, конечно, сыграли важнейшую роль, но именно генерал Мейер осуществил все это.

После совещания генерал Мейер пригласил нас с Кингстоном в свой кабинет. Генерал Боб тут же попросил генерала Мейера заставить начальника штаба отменить свой приказ. "Позвольте мне остаться здесь и помочь в формировании подразделения. Это так важно". Мейер ничего не мог с этим поделать. Он мог посочувствовать, но это было не его решение. Кости были брошены. Кингстон отправлялся в Корею. Перед уходом генерал Мейер попросил меня закончить предварительный расчет затрат и предполагаемое организационно-штатное расписание, и представить их в течение десяти дней. Все это было уже готово. Оставалось лишь перепроверить наши выкладки.

Мы с Кингстоном отправились на квартиру к приятелю. Залив в себя некоторое количество Джек Дэниэлса, мы радостно рассмеялись. А потом слегка прослезились. Это было расставание. Кингстон был уверен, что дружба – это нечто большее, чем неискренние уверения в преданности. Он считал, что она подразумевает ответственность, и я был с ним согласен. У меня было много знакомых, но мало настоящих друзей. Теперь один из них уезжал. Если бы он остался, если бы мог нянчиться с нами, наше новорожденное подразделение встало бы на ноги гораздо быстрее. Если бы Боб Кингстон остался в Центре имени Кеннеди, у "Дельты" не было бы и половины проблем, с которым мне вскоре пришлось столкнуться.

"Теперь на тебе, Чарли, лежит ответственность за выполнение этой задачи. Если у тебя возникнут какие-либо проблемы, обращайся к Шаю. Да благословит тебя бог! Хотел бы я остаться здесь, чтобы помочь тебе, но я не могу. Тебе придется выдержать изрядное количество тяжелых схваток, и ты должен будешь как следует работать головой".

Тогда я еще даже не подозревал, сколько еще предстоит сделать. Пока что "Дельта" не то что не участвовала в игре – она еще даже не добралась до площадки.

* В бейсболе число, выражающее достижения игрока в бэттинге. Его можно получить, разделив число отбитых игроком подач на то, сколько раз он выступал как бэттер (отбивающий). Выражается в виде десятичной дроби. В переносном смысле употребляется как мера спортивных и иных достижений (прим. перев.)

** Американская корпорация, производящая пищевые продукты (в т.ч. сухие смеси для завтраков, йогурты, консервы и т.п.), а также товары народного потребления и даже военную продукцию (вплоть до авиабомб и ядерных боеголовок) (прим. перев.)

*** Международная стипендия для постдипломного обучения в Оксфордском университете. Учреждена в 1902 году британским магнатом Джоном Сесилом Родсом для студентов из Британской империи, США и Германии. присуждается за высокие академические способности, спортивные достижения, наличие лидерских качеств; независимо от расы, этнического происхождения, цвета кожи, религии, сексуальной ориентации, семейного статуса и социального происхождения. (прим. перев.)

**** Крупнейшая кастинговая компания Соединенных Штатов, специализирующаяся на подборе актеров второго плана (прим. перев.)

 

Глава 18

Самое опасное в данной ситуации – оказаться во враждебном или безразличном окружении. Я задал вопрос: "К чему будет относиться это подразделение?" Это было на втором совещании в TRADOC, в Форт Монро. Генерал ДеПуи ответил, что, по его мнению, оно должно входить в Силы спецназначения. Я не был уверен, что это будет уместно. Тогда он сказал: "Хорошо, давай сделаем это, а, возможно, потом, по ходу дела переместим его". Это означало, что возникнут проблемы, вызванные завистью. Если бы Кингстон остался, то, возможно… но с Джеком Макмуллом было неизвестно, чего ждать. Во время совещания в Пентагоне я внимательно наблюдал за ним. У меня ни разу не создалось впечатления, что он сосредотачивается на слайдах на время, достаточное для понимания их смысла. Я понял: "Этот парень может не понимать, что он слышит, и он может не задумываться о том, что это когда-нибудь случится".

В Вест-Пойнте Макмулл играл в футбол. Несмотря на это, если надеть на него белую бороду, он стал бы похож на Санта Клауса. Он был осмотрительным и деловым человеком, и страстно желал всем нравиться. Он потерял себя, чтобы быть приятным в глазах других. В Академии у него было прозвище "Бобо".

Когда он прибыл и принял командование в Центре имени Кеннеди, я отправился к нему и доложил о деятельности Школы. Мне пришлось разжевывать и класть ему в рот буквально все. Он ничего не знал о Силах спецназначения. В Наме он командовал вертолетными подразделениями. "Знаешь, Чарли, когда я был в Канто, мне часто приходилось работать с Силами спецназначения, так что я испытываю к ним весьма добрые чувства". Он летал в Канто и был в штабе Сил спецназначения, где, по-видимому, пил пиво с парнями. Поэтому он знал, как они выглядят и какое у них оружие, но этого было недостаточно, чтобы понять, на что они способны, а на что нет. "О, боже мой!" подумал я про себя.

Завершая доклад о Школе, я довел до него последние сведения о своей деятельности. Я показал ему предлагаемую организационно-штатную структуру (ОШС), табели имущества и бюджет, составленный совместно с ребятами из бухгалтерии Форт Брэгга. Мы сильно занизили бюджет, ибо в то время я боялся, что если ценник "Дельты" окажется слишком велик, это отпугнет Армию – однако это было лучше, чем ничего. Я сказал генералу Макмуллу, что планирую взять все это в Пентагон. Он даже не стал заглядывать в мои выкладки и расчеты. Это было ему не интересно. "Ну хорошо", сказал он, "возьмите". Однако он разрешил мне использовать деньги Школы для покрытия своих расходов. Следовало понимать, что у нашего нового подразделение не было ни денег, ни полномочий, вообще ничего. Оно еще даже не появилось на бумаге. Все, что у нас было, это результат принятого на совещании решения и имя: "Дельта".

После того, как генерал Мейер рассмотрел представленные документы, заметил, что мы на правильном пути, и сказал, что передаст их на утверждение генералу Роджерсу, я начал подыскивать еще нескольких человек, которые могли бы присоединиться ко мне, Чаку Одорицци и Бакшоту. Я получил разрешение взять в штат майора Курта Херста, который впоследствии стал первым начальником оперативного отдела "Дельты". Однако больше всех мне был нужен сержант-майор. По факту я уже нашел его, его прозвище было "Кантри", и все, что нам нужно было сделать – вытащить его из Школы Сил спецназначения, где он служил.

Кантри был высоким, костлявым и очень сильным человеком, выходцем с угольных шахт западной Пенсильвании. Он был крутым парнем, способным ясно выражаться и, в противоположность Бакшоту, сдержанным и невозмутимым. Ко всем проблемам он подходил объективно и беспристрастно.

Генерал Макмулл, на какое-то время захваченный нашим энтузиазмом, позволил мне взять его на временную должность. Он также отдал мне два небольших здания, которые не использовались Школой Сил спецназначения. Эти винтажные постройки помнили еще Вторую мировую войну, изрядно нуждались в покраске и, по правде сказать, были готовы отправиться под снос. У энтузиазма Макмулла были свои пределы.

Прошел июнь. От генерала Роджерса или генерала Майера ничего не было слышно. Прошел июль, и все еще никаких вестей из Пентагона. Я составлял планы, наработки на будущее и, честно признаться, тратил больше времени в интересах "Дельты", чем занимался делами Школы.

Некоторое время спустя от моего старого знакомого, подполковника, служившего в аппарате генерала Мейера, я узнал, что стало с моими ОШС и бюджетом. Он рассказал, что генерал Мейер передал их генералу Роджерсу, у которого они пролежали несколько дней. Затем Роджерс отправил их обратно Мейеру. Мой источник сообщил, что на столе у Мейера стояло три корзины. Корзина "входящее", корзина "исходящее" и корзина "слишком проблемное". Когда Роджерс вернул мои документы Мейеру, он прикрепил к ним записку: "Шай, пожалуйста, зайдите ко мне". Так что Мейер решил, что что-то не так, и положил бумагу в корзину "слишком проблемное" чтобы разобраться, как быть дальше. Между тем, у себя в Форт Брэгге, я волновался и нервничал. Не знаю, чувствовал бы я себя лучше или хуже, если бы знал, что бумаги осели в "слишком проблемной" корзине.

Шли дни, затем недели, потом месяцы. В конце концов, я должен был что-то предпринять. Хоть что-нибудь. Я отправился к генералу Макмуллу. Это было в августе.

"Знаете, мне очень сложно делать два дела, и делать их как следует. Это нечестно в отношении Школы. Я хотел бы, чтобы вы подумали о том, чтобы найти кого-нибудь другого для руководства Школой и позволили мне полностью сосредоточиться на делах "Дельты"

"Чарли, поразмыслив, я вовсе не уверен, что вся эта затея с "Дельтой" окажется успешной. В противном случае, к нынешнему времени мы бы уже что-то услышали. Я приму твою просьбу о снятии с должности, раз ты так хочешь, но не могу обещать, что найду для тебя должность, если "Дельта" развалится".

"Я рискну, сэр".

Я представил ему несколько рекомендаций относительно моей замены и начал заниматься "Дельтой" на постоянной основе. Это также означало, что и волноваться приходилось постоянно. Мой уровень разочарования достиг ушей. Я не мог сдвинуть дело с мертвой точки. Генерал Макмулл зашел настолько далеко, насколько мог, отдав мне Бакшота, Одорицци, Херста и Кантри. Но у него не было полномочий выделять мне какие-либо средства. Без письменного указания Департамента Армии "Дельта" не могла двигаться дальше.

Я помнил сказанное Бобом Кингстоном относительно того, чтобы быть умным. И я сделал еще один "забег по флангу". Вместо того чтобы подать обычный рапорт, который должен будет сперва попасть к генералу Макмуллу в Центре имени Кеннеди, затем в XVIII воздушно-десантный корпус, в FORSCOM и уже затем в Пентагон, я написал непосредственно генералу Мейеру и передал письмо в надежные руки для доставки.

В пятницу вечером, в середине сентября у меня дома зазвонил телефон. На связи был один из административных сотрудников генерала Мейера. "Чарли, генерал просил передать, что ваши материалы одобрены, и вам лучше бы приехать сюда, чтобы дать делу ход". Я был настолько взволнован, что ничего не смог ответить.

В понедельник утром генерал Мейер сказал мне: "Начинай оформлять необходимую документацию для моего заместителя, генерала Сниппенса и его сотрудников. Нам необходимо определить общее потребное количество личного состава и откуда его взять. Кроме того, нам необходимо определиться с вашим финансированием. Возьми оргштатное расписание и утверди его в TRADOC". Я принялся усваивать. "В этом здании есть люди, Чарли, с которыми тебе следует поговорить. Разузнай, как были сформированы батальоны рейнджеров, выясни механизм формирования нового подразделения в структуре Армии. Иди вниз и приступай к работе".

В Армии все решает наличие должностей, а не людей. Поскольку потолочную численность Вооруженных сил устанавливает Конгресс, у Департамента Армии нет волшебного сундучка, в котором можно порыться и вытащить еще некоторое количество штатных должностей. Они могут появиться в результате компромисса. Армия может создавать еще одно новое подразделение и слегка подрезать его штатную численность. Или это может быть существующее на бумаге подразделение, количества личного состава в котором недостаточно для заполнения всех штатных должностей. Также это может быть подразделение, недавно претерпевшее реорганизацию, и в котором всплывает некоторое количество лишних штатных единиц, которые можно передать кому-нибудь другому. Для нового подразделения вопрос штата почти столь же важен, как финансирование. Отряд "Дельта" был укомплектован за счет нескольких недавно реорганизованных подразделений, а также еще одного, неспособного набрать потребное количество личного состава.

Планирование и организация формирования нового подразделения в Армии всегда представляет собой сложную задачу. Это сложный бизнес с целой системой сдержек и противовесов, и он требует соответствующего мастерства. А для меня Пентагон был почти Терра инкогнито. Мне не хватало схемы, указывающей распределение сил и влияния. Мне предстояло определить это самому. Одобрение концепции "Дельты" начальником штаба было не более чем ключом, открывающим дверь в бюрократическую структуру Армии. Без должного набора карт, чертежей, диаграмм, словарей и схем ключ ничего не значил. В открывшемся перед "Дельтой" лабиринте было легко заблудиться. Я находил офицеров, которые могли мне помочь, и они направляли меня к другим, сидящим в других кабинетах. Я прошел по всем коридорам всех колец*, задавая вопросы всем, кто мог хоть чем-то помочь. К делу подключились генерал Сниппенс и его сотрудники, предложив свою помощь и поддержку. Прошел месяц, в течение которого я ходил, терялся, возвращался на верный путь, оступался вновь, и опять возвращался, говорил, спорил, упрашивал, ругался. Штатные должности и вопросы финансирования. Финансирование и штат.

Постепенно схема начала заполняться. На ней были отмечены омуты и рифы, а также лагуны и безопасные стоянки. Я понял, что генерал Мейер не просто позвонил мне. По факту, он дал мне золотое кольцо. В мудрости своей он дал "Дельте" статус высокоприоритетного подразделения. Чтобы получить его ему пришлось обосновать это и получить одобрение в специальном отделе Департамента Армии. Без этого все тянулось бы бесконечно долго.

Примером того, как работает статус приоритетного подразделения, был вопрос с материально-техническим оснащением. Был составлен список того, в чем, по нашему мнению, нуждается "Дельта": транспорт, оружие и боеприпасы, средства связи, всевозможное офисное оборудование, обмундирование. Посыпались вопросы. Как много вам надо? Каких? Какой модели? У кого они есть? Могут ли они быть позаимствованы, закуплены, арендованы или переданы? Когда вы получите все необходимое, кто будет это обслуживать? Как вы будете за это отчитываться? Когда оно потребует замены или модернизации?

Боеприпасы. "Сколько они будут стоить?" "Можно это удешевить?" "Можете обойтись меньшим количеством?" "Где они будут находиться?" "Как вы будете дозаказывать их?" "Как вы будете оплачивать?" "Вы можете использовать эти вместо тех?" Без приоритетного статуса "Дельты" мы бы все еще стояли в очереди под дверями складского управления.

Деньги. Подразделение финансировалось особым порядком. Деньги в "Дельту" шли напрямую из оперативного ведомства Департамента Армии. Еще во Вьетнаме я понял, что самые лучшие линии – прямые. Там я видел, как Флот финансировал программы напрямую, получая средства непосредственно от CINCPAC, и как другие военизированные формирования финансировались прямо из ЦРУ. В вопросах финансирования важно было не полагаться на деньги, добирающиеся до вас сквозь сито бюрократии. При таком раскладе существует немалая вероятность, что на каждом вышестоящем уровне, через который будут проходить ваши деньги, от них будет удержан определенный процент на непредвиденные обстоятельства. То, что вы в результате получите, не будет соответствовать тому, что выделено, а разница осядет на бюджетных счетах других подразделений. Действуя очень осторожно, мы выстроили собственные каналы финансирования, идущие из Вашингтона непосредственно в "Дельту" – не в Форт Брэгг. Деньги обеспечили "Дельте" автономию, а автономия была тем, в чем нуждалась "Дельта".

У нас было множество дел, требующих повышенного внимания, и мы наделали множество ошибок. "Твое кусочничество просто гробит нас, Чарли!" говорил представитель контрольного управления Департамента Армии, прибывший в Брэгг, чтобы поправить некоторые из наших косяков. "Как насчет того, чтобы спокойно сесть, потратить немного времени, определиться с тем, что вам нужно, а потом приехать к нам. Один раз". Это выглядело разумно. "Сообщите нам требования "Дельты" по расквартированию, по номенклатуре снабжения, по логистике. Изложите цену всего этого в долларах. Но сделайте это один раз, а не раз в неделю. Нам все равно, что там будет. Просто постарайтесь сформулировать все это как можно лучше".

Исполнение бумажной работы, необходимой для запуска "Дельты", занимало часы, дни и недели. Без этого ничего не происходило. Иногда казалось, что чем больше, тем лучше: количество исписанной бумаги казалось более важным, чем качество составленного документа. Генералу Сниппенсу, например, прежде чем он что-то делал, необходимо было представить обоснование необходимости этого. Не он придумал эту систему, однако она существовала и к ней необходимо было подлаживаться. Вместе с майорами Одорицци и Херстом я написал сотни бумаг. Когда мы не писали, мы говорили. Всякий раз, когда кто-то принимал важное решение, когда компромисс был сложным или кому-нибудь не хотелось давать нам финансирование, приходилось назначать совещание у генерала Мейера. Готовился докладчик. Затем все идут к его "коноводу" (начальнику канцелярии). Выясняется, что Мейер занят. Назначается еще одна встреча. Ожидание. Совещание. Вновь ожидание. Затем, наконец, решение. Вот так там все забюрократизировано. Но это единственный способ работы системы.

"Дельту" начало распирать по швам. Внезапно оказалось, что в изначально выделенном ей расположении не хватает места для размещения всей матчасти, заказанной нами, теперь начавшей поступать. Генерал Макмулл переговорил с командующим Корпусом, генералом Уорнером, и "Дельте" поручили подыскать в пределах гарнизона три альтернативных варианта размещения.

Наш первый выбор был очевиден – военная тюрьма Форт Брэгга. Большая, изолированная от остального расположения двойным сетчатым забором с колючей проволокой по верху. Надежное место.

В случае неудачи с тюрьмой, нашим вторым выбором было какое-нибудь из зданий, используемых Корпусом подготовки офицеров запаса (ROTC).

Третьим вариантом, последним в списке, была группа строений времен Второй мировой войны, находящаяся в расположении 82-й воздушно-десантной дивизии, неподалеку от гарнизонной клиники реабилитации наркозависимых.

Генерал Макмулл не знал, получится ли у нас что-нибудь с тюрьмой, и решил проверить. Прошло несколько дней, затем неделя. Потом последовал ответ: "О тюрьме не может быть и речи!"

Мы принялись всерьез приглядываться к зданиям ROTC. Заседания по этому вопросу шли одно за другим. Наконец, Макмулл порекомендовал мне встретиться с бригадным генералом Джеймсом Дж. Линдси, начальником штаба XVIII воздушно-десантного корпуса. Линдси сказал: "Полковник Беквит, по мне в этом нет никакого смысла. У нас есть прекрасный тюремный комплекс, в котором мы держим одиннадцать засранцев. С другой стороны, вы хотите использовать его для размещения кучи хороших парней. Так почему бы нам не взять этих одиннадцать человек, и не переправить их в городскую тюрьму Фейетвилла? Применение, которое вы собираетесь найти для нашей тюрьмы, существенно лучше, чем то, для чего мы ее используем сейчас. Полковник, она ваша!" Я был впечатлен и сказал себе: этот генерал никогда не получит повышения. Уж слишком он практичен. Он решил мои проблемы с переездом менее чем за четыре минуты.

Будущая штаб-квартира "Дельты", гарнизонная тюрьма Форт Брэгга, занимала около девяти акров** огороженной территории. Само бетонное здание представляло собой длинный коридор, от которого в обе стороны крыльями отходили блоки – в общей сложности шесть штук. Большинство из этих длинных крыльев было занято железными кроватями, вмурованными в цементные полы. Нашей первой задачей было спилить все эти койки.

Крыло, в котором находились одиночные камеры, мы превратили в склад боеприпасов и взрывчатых веществ, а также хранилище для наиболее важных документов. Кроме того, по две камеры было выделено каждому взводу под оружейные комнаты. В другом крыле командирами эскадронов каждому взводу были назначены места, где они могли хранить остальное – все, что пожелают. Эти кубрики всегда поддерживались в порядке и обычно являлись отражением личностей членов использовавшей их группы. Там были шкафчики, а иногда и холодильник с нацарапанным от руки объявлением: "Варево, 250 штук. Пожалуйста, бросьте деньги в кружку". В кубриках взводов, насколько мне известно, никогда не висело изображений обнаженных девиц. Чаще всего там можно было увидеть вырезанные из газет или журналов фотографии, отображающие недавние террористические инциденты.

Помещение столовой было превосходным. По-видимому, заключенные в Форт Брэгге питались неплохо. Оперативный и разведывательный отделы находились в одном крыле, в котором им вскоре стало тесно. Отдел отбора и подготовки также получил собственное помещение. Тюремный театр и часовня после некоторой реконструкции превратились в конференц-зал и учебный класс. Бывшую административно-входную зону занял штаб, в том же месте находились наши с Кантри кабинеты.

Я хотел, чтобы снаружи наш "форт" выглядел аккуратно и даже несколько щегольски, подобно виденному мной годы назад лагерю SAS в Брэдбери Лэйнс. Над главным входом натянули темно-синий брезентовый навес. Поскольку я неравнодушен к розам, то проследил, чтобы по обе стороны дорожки, ведущей от ворот в заборе ко входу разбили большой розарий. Со временем там будут расти розы всевозможных сортов и цвета – "Французские кружева", "Американки", "Ракушки", "Дайнти Бесс", "Леди Икс" – и хотя это было предметом изрядного количества шуток, в конечном итоге сад принес подразделению неплохие "карманные деньги": срезанные ко Дню Матери***, цветы неплохо расходились.

Он также удивлял многих из посещавших нас впервые. Они говорили: "Приехав из Вашингтона в Брэгг, мы ожидали увидеть раскачивающихся на деревьях пожирателей змей, а тут такой сад…" Генерал Мейер сказал в свой первый визит: "Вы начинаете обживаться. Местечко выглядит приятно".

Хотя у "Дельты" теперь было расположение, которое она могла считать своим домом, я продолжал проводить большую часть времени в Пентагоне. Именно там происходила большая часть дел, которыми мне приходилось заниматься, и находились люди, с которыми было необходимо видеться.

В один из таких дней, совершенно обычный во всех отношениях – это была середина октября 1977 года – работа была внезапно прервана. Все принялись говорить о месте под названием Могадишо. Мы посмотрели, где это. Оказалось, что в Сомали. Совершавший коммерческий рейс немецкий авиалайнер был захвачен и угнан туда. Подробности этой истории постепенно появлялись в новостях на протяжении всего дня. В конце концов западногерманское контртеррористическое подразделение называющееся GSG-9 (Grenzschutzgruppe-9) штурмовала самолет, сокрушила террористов и освободила пассажиров. В тот день в Пентагоне дерьмо попало на вентилятор. Я знал, что в "танке" ОКНШ идет совещание, и множество народу носится взад и вперед. Я сидел в своем кабинете. Внезапно ко мне ворвался Том Оуэн, работавший в аппарате Сниппенса: "Что вам известно про GSG-9? Множество людей спрашивает об этом". Я знал не так уж много. Про SAS – да, но о немцах я знал не так уж много. Я полагал, что это было полицейское подразделение, а не военное. Оуэн спросил: "Вы знаете, что такое флешбенг****?"

"Конечно".

"Фух! Я рад, потому что меня спросили, и я ответил, что если кто в этом здании и знает, что это, то только Чарли Беквит. Он хочет тебя видеть".

"Кто?"

"Генерал Роджерс".

До этого я ни разу не был в его кабинете. Оказавшись там, я нашел его примерно таки, каким представлял обиталище начальника штаба Армии. Оно было настолько опрятным и чистым, что если бы у какой-нибудь мухи хватило наглости влететь и устроиться на стене, она наверняка соскользнула бы и ободрала себе зад.

Флешбенг является нелетальным средством ошеломляющего действия, что я и объяснил генералу Роджерсу. Впервые я познакомился с этими штуками в Англии. По факту немецкой штурмовой группе их передал для использования 22 полк SAS. Когда я закончил, генерал Роджерс рассказал мне о записке Президента. Она появилась в "танке" в начале дня, и содержала вопрос: "Обладаем ли мы такими же возможностями, как западные немцы?" Разгорелась острая дискуссия, по результатам которой было принято решение, что нет. Один из присутствующих генералов сказал: "Знаете, мне не хотелось бы идти в Белый дом с отрицательным ответом". Затем Роджерс доложил председателю Объединенного комитета начальников штабов о принятом им ранее решении создать элитное подразделение, задачей которого будет борьба с терроризмом. Генерал Роджерс, казалось, был счастливо поведать мне эту историю и далее сообщил, что было принято решение о том, что основной движущей силой в этом вопросе будет Армия. ОКНШ решил, что, поскольку Армия делает в этой области больше остальных, ей и следует этим заниматься.

"Теперь мяч на моей стороне", сказал генерал Роджерс. "В каком положении мы находимся?"

Я довел до него положение дел в "Дельте". Он повернулся к вошедшему в этот момент генералу Мейеру: "Почему мы так отстаем в этом вопросе? Я утвердил все бумаги несколько месяцев назад". Он ничего не знал о "слишком проблемном" ящике. Генерал Мейер ответил: "На самом деле мы не теряли времени. Ну да, бумаги несколько подзадержались. Но, Чарли, вы ведь не теряли времени даром, не так ли?"

"Мы справимся с этим", ответил я. "Нет проблем".

Затем генерал Роджерс спросил: "Вы действительно полагаете, что мы сможем сделать это?"

"Мы можем", ответил я, "однако мне понадобится некоторая помощь". Что нам на самом деле надо, это найти подходящих людей, пояснил я генералу, и если бы он мог время от времени проверять состояние дел в этой жизненно важной области, у нас все будет в порядке. Он охотно согласился помочь нам в этом.

Генерала Мейера охватила эйфория. Мы не просто заручились благословением начальника штаба Армии, но и его активным участием.

Когда в декабре я вернулся из поездки по Европе, которая позволила мне познакомиться с GSG-9 и вновь прикоснуться к истокам в SAS, и в которой меня сопровождал генерал Маккулл, я узнал, что в Центре имени Кеннеди меня ожидают несколько секретных сообщений. Одно из них датировалось 19 ноября 1977 года, и было указанием о придании "Дельте" статуса действующего подразделения. В нем были изложены задачи подразделения, его структура и подтверждался его приоритетный статус. Значительная часть документа была мне знакома, поскольку перефразировала более ранний приказ о формировании, который я сам же и составлял.

Увы, некоторая часть документа была совершенно незнакома: к моему огромному сожалению, я узнал, что командование и контроль "Дельты" возложены на FORSCOM. Разумеется, это был очень плохой порядок подчиненности, и если позволить ему утвердиться, это может убить всю концепцию, за которую мы так упорно боролись. Иными словами, у нас была "Дельта", организационно над ней стоял Центр имени Кеннеди и генерал Макмулл, над ними XVIII воздушно-десантный корпус с генералом Уорнером, затем FORSCOM с генералом Крусеном, и наконец, Департамент Армии и генерал Роджерс. Вычерченная на доске, эта схема походила на китайское стрелковое упражнение. 

Если я что и уяснил за год пребывания в 22 полку SAS, так это то, что цепочка подчинения подразделения такого рода должна быть прямой и ясной. Я очень переживал по этому поводу. Террористические ситуации развиваются жестко и происходят внезапно. И при этом не остается времени на то, чтобы писать бумаги и карабкаться по ступеням бюрократической лестницы.

Я рассчитывал, что после формирования "Дельта" окажется в непосредственном подчинении Департамента Армии. Теперь же я прочитал, что за нас отвечает генерал Крусен, а я знал, что он отдаст распоряжение командующему XVIII воздушно-десантного корпуса генералу Уорнеру надзирать за мной и Макмуллом. Способнейший генерал, выпускник Вест-Пойнта, Волни Уорнер, как и генерал Мелой, был рейнджером до мозга костей. А это означало лишь неприятности. Я подозревал, что он не был уверен в необходимости "Дельты", и я знал, что он не входит в число наших сторонников. По моему мнению, Уорнер был самовлюбленным и эгоистичным. И этот человек будет стоять над душой у новорожденной "Дельты".

Я был крайне подавлен и никак не мог найти выход из угла, в который загнали "Дельту". Вряд ли мне стоило так уж беспокоиться по этому поводу – нас ждали еще большие неприятности.

Генерал Джек Хеннесси был определенно выведен из себя. У нас не должно было быть с ним никаких проблем, но мы их получили. И весьма серьезные. Приказ о формировании 1-го Оперативного отряда Сил спецназначения "Дельта" был доведен до всех основных командований, которым это было необходимо, включая REDCOM (Командование материально-технического оснащения), штаб-квартира которого располагалась в Тампе, Флорида. В рамках контртеррористического плана действий в чрезвычайных ситуациях, разработанного в 1976 году, REDCOM и его начальник генерал Хеннесси были ответственными за проработку возможностей и в дальнейшем за переброску контртеррористических подразделений с территории Соединенных Штатов в зоны ответственности других командований, расположенные по всему миру. Генерал Хеннесси был раздосадован, из-за того, что его не проинформировали о планах Армии по формированию "Дельты" и о совещании ОКНШ, давшем благословение ей и генералу Роджерсу. Получив приказ о формировании "Дельты", генерал Хеннесси недолго думая позвонил генералу Макмуллу и пригласил его приехать в Тампу с докладом.

Макмулл прихватил меня, и мы вылетели, чтобы представить ему тот доклад, что мы делали для генерала Роджерса. После того как мы закончили генерал Хеннесси внимательно посмотрел на меня: "Полковник, хочу четко и ясно сообщить вам, что если что-то связанное с терроризмом произойдет в зоне моей ответственности, и мне будет предписано отреагировать, я обязательно позвоню вам".

"Что ж", ответил я, "это не принесет вам пользы, поскольку в данный момент у меня никого нет. Мы только начинаем, сэр. И подготовка подразделения займет два года".

Он даже не обратил внимания. "Вы меня не поняли, полковник. Если у меня будут проблемы, я собираюсь звонить вам. Лично!" Он был абсолютно серьезен.

В самолете, летящем обратно в Брэгг, генерал Макмулл выглядел мучительно. "Чарли, мне нужно что-то делать. В случае, если что-то произойдет и мне позвонят, я должен иметь ответ". Спустя несколько дней он все еще был обеспокоен. "Послушай, Чарли, мне все еще не дает покоя это требование генерала Хеннесси. Это может стать реальным. Зайди в 5-ю и 7-ю Группы Сил спецназначения и посмотри, можно ли что-то придумать, какое-то подразделение, которым можно будет заткнуть брешь пока "Дельта" не будет готова. Если ты не захочешь или не сможешь заняться этим, я найду кого-нибудь другого. Я также переговорю с Бобом Монтелом". Полковник Монтел был командиром 5-й Группы Сил спецназначения.

Я обсудил план Макмулла с моими тремя майорами: Одорицци, Бакшотом и Херстом, и мы пришли к выводу, что у меня нет разумной возможности участвовать в нем. Мне просто не хватило бы времени на руководство двумя подразделениями.

Увидевшись в следующий раз с генералом Макмуллом, я сказал, что мы не можем делать два дела одновременно и одинаково хорошо. Этим я чрезвычайно обрадовал Боба Монтела. Он никогда не расставался с трубкой, от которой его зубы стерлись и пожелтели. Также он имел обыкновение носить перчатки, за что получил прозвище "Черные перчатки".

Генерал Маккулл поставил полковнику Монтелу задачу создать подразделение, способное на время заполнить существующий пробел. Однако Боб Монтел смотрел на это по-другому. Он хотел доказать, что Силы спецназначения смогут создать контртеррористическое подразделение быстрее, лучше и с меньшими затратами, чем Департамент Армии. Боб Монтел понимал, что ему придется очень и очень серьезно потрудиться – и он должен будет вывести из дела Чарли Беквита.

* Имеется в виду концентрическая структура Пентагона, состоящая из пяти пятиугольников, называемых также кольцами (прим. перев.)

** Чуть более трех с половиной гектаров (прим. перев.)

*** Международный праздник в честь матерей. В этот день принято поздравлять матерей и беременных, в отличие от 8 марта, когда поздравления принимают все представители женского пола. В США отмечается во второе воскресенье мая (прим. перев.)

**** Светозвуковая граната (прим. перев.)

 

Глава 19

Найти подходящих людей, затем отобрать и подготовить их, в этом был ключ к успеху "Дельты". Если в деле решены вопросы финансов и кадров, все остальное обычно тоже налаживается.

Поскольку Армия состоит из столь огромного количества людей, процесс управления кадрами в ней очень сложен. Нам хотелось бы, чтобы в "Дельте" Армия делала это несколько иначе, чем в обычных подразделениях. Нормальной практикой является поместить личные дела в компьютер: кто ты, откуда, где был, чем занимался – практически все, вплоть до размера обуви. Для "Дельты" это не подходило. Из соображений безопасности, которую нам было необходимо обеспечить, было не слишком хорошей идеей делать личные дела "Дельты" столь легкодоступными.

Я обратился к генерал-майору Чарльзу К. Хайдену из Управления кадров (MILPERCEN) в Арлингтоне, Вирджиния. Мы хотели узнать у него, как ограничить доступ к личному составу "Дельты", оставив его только тем, кому это положено. Он уже имел опыт работы с личным составом разведки в рамках другой системы, и не видел в этом никакой проблемы. Нам следовало больше беспокоиться не о компьютерах, а об обычных людях с карандашами и бумагой. "Мы найдем способ скрыть вас от посторонних глаз. Я понимаю, насколько это важно. Я только что закончил читать "Человек по имени "Отважный"*, и он понимающе покивал головой.

Одним из моих основных опасений, которое я обсудил с генералом Хайденом, заключалось в том, что данные окажутся вне поля зрения, особенно при принятии решения о продвижении в звании. Я считал, что если людей из "Дельты" не будет в компьютере, их не смогут вычислить! Однако меня заверили: то, что данные окажутся вне поля зрения, вовсе не означает, что они будут утеряны или с ними будут обращаться небрежно. Люди генерала Хайдена поучаствуют и окажут помощь в этом. Одним из важных моментов был поиск для "Дельты" кодового наименования, которое можно будет использовать, когда мы захотим исчезнуть. Например, когда люди из "Дельты" будут выписывать чеки, нет никакой причины указывать в них их настоящее место службы. Или если кто-нибудь из бойцов соберется строить дом и ему потребуется кредит, и банк будет проверять его платежеспособность, там не должны ничего пронюхать про "Дельту".

Генерал Хайден помог нам еще в одном, он вынюхивал хороших парней, на которых стоило обратить внимание. Каждый в Армии знает, что командиры, у которых есть хорошие солдаты, стараются придержать их. Любой хороший офицер делает это, я поступал так же, и проделывал это много раз. Охота в чужих угодьях никогда не приветствовалась. Генерал Хайден и его компьютеры помогли нам найти эти утаенные людские ресурсы.

Уверен, что генерал Роджерс, выполняя свое обещание взять на контроль поиск личного состава для нас, во многом помог нам. Однако я убежден, что генерал Хайден и его люди оказывали нам всю возможную помощь без какого-либо принуждения сверху.

Именно в это время в "Дельту" пришел подполковник Дик Поттер, ставший моим заместителем. Как и Кингстон, Дик в рамках обмена стажировался у британских парашютистов. Как человек, любящий хорошую еду, он временами испытывал проблемы с лишним весом. Из-за серьезного ранения в ногу, полученного в Наме, в сырые холодные дни Дик ходил слегка прихрамывая. Однако если рядом оказывалась какая-нибудь важная шишка, он мог забить на боль и двигаться нормально. Наряду с хорошим послужным списком он был человеком, способным все как следует растолковать, умеющим вникнуть в проблему и придумать работоспособное решение. Кроме того, он не был склонен поддакивать. Дика больше заботило дело, а не завоевание симпатий и игры в политику.

Первое, что он сделал – посетил совещание, на котором мы пытались определить принципы набора личного состава и выступил в качестве рефери. Сначала мы были готовы искать кадры по всей Армии. Затем кто-то сказал: "Почему бы нам не набирать только пехотинцев?" У нас уже так и вышло, что они являлись для нас почти единственной категорией, однако я помнил, что SAS искал себе людей в Гвардейских полках, Парашютном полку, Королевской Конной артиллерии, Королевском хайлендском стрелковом полку, Корпусе Королевских инженеров – короче говоря, повсюду, где имелись подходящие люди. Именно так следовало поступать "Дельте". Не имело значения, откуда прибыл доброволец, и чем он занимался, если он был готов, имел соответствующие физические данные и способность к обучению. Он должен был, иными словами, быть особенным.

Тем временем Боб Монтел отобрал примерно сорок человек из состава Сил спецназначения, назвал свое подразделение "Блю Лайт", и вступил в дело.

На "Дельту" начали давить по поводу полномасштабного запуска процедуры отбора. Брэгг облетел слух: "Беквит собирает что-то наподобие SAS". Прошло совсем немного времени и появилось множество добровольцев: "Чарли, как нам попасть сюда? Что мы должны сделать?"

Генералу Макмуллу направили рапорт с просьбой разрешить набор людей из 5-й и 7-й Групп Сил спецназначения, а также из 10-й, расквартированной в Форт Девенс, Массачусетс. "Если я позволю вам сделать это", ответил он, "вы опустошите эти группы".

Для начала я хотел подыскать тридцать или тридцать пять человек. Из пришедших к нам добровольцев мы составили список из ста пятидесяти или около того. Многих из них мы знали еще по Вьетнаму. Из этого списка, по нашему мнению, тридцать человек можно было выкинуть сразу. Нам были необходимы обучаемые люди, поскольку им предстояло стать теми, кто будет проводить отборочные курсы, а позже внести свой вклад в оценку кандидатов. Без первичных кадров для проведения курсов у "Дельты" ничего не выйдет.

Макмулл наконец-то смягчился и для начала, прежде чем осознал масштабы и объем планов вербовки, позволил нам пропустить через отборочный курс тридцать человек из состава Сил спецназначения.

Чак Одорицци и Бакшот помогли мне спланировать курс. Бакшот оказался особенно полезен в этом деле. Он только что вернулся с отборочного курса SAS, который прошел успешно. Да настолько, что командир SAS сказал мне: "Если этот парень вам не понадобится, отправьте его обратно ко мне".

От тридцати добровольцев сначала требовалось успешно пройти тест по физподготовке. Он состоял из шести этапов, каждый из которых необходимо было выполнить за определенное время. Для перехода к следующему тесту новобранцам необходимо было набрать минимум по шестьдесят баллов на каждом из этапов.

От новобранцев требовалось: проползти на спине сорок ярдов (36,5 м) за двадцать пять секунд; выполнить тридцать семь приседаний и тридцать три отжимания, на каждое упражнение отводилось по минуте; маневренный бег с прыжками за двадцать четыре секунды; кросс на две мили не более чем за шестнадцать минут тридцать секунд; и, наконец, проплыть 100 метров по открытой воде в полной форме одежды включая ботинки.

В ходе этого теста отсеялось несколько кандидатов. Последовавший затем восемнадцатимильный форсированный марш сократил группы до половины ее начального состава. Эти "выжившие" затем должны были пройти отборочный курс, прямиком взятый из наставлений SAS, который мы устроили в Национальном заповеднике Юхарри близ Трои, Северная Каролина. Маршрут курса, который каждый новобранец проходил в одиночку, с пятидесяти пяти фунтовым (25 кг) рюкзаком, пролегал по лесистым горам, пересеченным ручьями и реками. Доброволец получал приказ, пользуясь картой и компасом, двигаться от одной точки к другой настолько быстро, насколько он мог. Время, в которое следовало уложиться при совершении марша, никогда не раскрывалось. Местность, которую необходимо было преодолеть, была покрыта густым лесом и сильно пересеченная.

По прибытии на точку новобранцу приказывали выдвигаться к следующей, вновь как можно быстрее. Так продолжалось днем и ночью на протяжении длительного промежутка времени. Если новобранцу не удавалось добраться до точки за установленное время, его снимали с курса и в итоге отправляли обратно в часть, где он служил ранее.

Оставшиеся после отборочного курса Юхарри затем подвергались тщательной психологической проверке и оценке. Для этого была создана комиссия, состоявшая из майора Одорицци, майора Бакшота, Сержант-майора Кантри и меня. Собеседование длилось почти четыре часа. Я запросил у Армии психолога и они начали подыскивать подходящую для нас кандидатуру. Тем временем эту работу выполняли мы.

"В ходе выполнения задачи вы натыкаетесь на двух маленьких девочек…" На некоторые из задаваемых вопросов не было правильных ответов. От людей требовалось думать и рассуждать. Мы хотели понять их жизненные ценности, выяснить, что ими движет. Мы искали одиночек, парней, способных действовать самостоятельно в отсутствии приказов, людей с полуунцией здоровой паранойи.

Они читали Макиавелли, а потом выражали свое мнение о нем, Мы попросили их подробно разобрать историю трех человек, бежавших пешком из Сибири, и в итоге оказавшихся в Тибете**. "Прокомментируйте это приключение: что беглецы сделали правильно, где поступили не так, и что бы сделали вы?" Что они сделали правильно, что нет? Что еще можно было сделать?

Мы буквально сверлили дыры в этих парнях, и нередко они вырывались от нас покрытые потом. Нужен он нам, или нет? Как насчет этого парня?

Мы говорили ему: "Вы все сделали хорошо, очень хорошо. Вы почти прошли, большинству ваших сверстников это не удалось, а вам – да. А теперь скажите нам, что у вас не получается. Что заставляет вас беспокоиться?" Если человек отвечал: "У меня нет слабых мест", мы его не брали.

Мы спрашивали финалистов, что они думают по поводу увольнения президентом Трумэном генерала Макартура во время Корейской войны: "Было это правильно, или нет? Почему? Каково ваше мнение?" Некоторые из этих людей не понимали, о чем мы говорим. Я был потрясен, узнав, насколько мало читают наши солдаты.

В самом конце мы спрашивали, каким навыками они обладают. Могли ли они отремонтировать лифт, прочесть чертеж, переделать проводку в доме, дать описание городского квартала, запомнить экспонаты музея? Британцы знали, что множество людей умеют бегать вверх-вниз по горам и находить контрольные точки, но уникальными их делает отнюдь не это.

"Сержант Джонс, почему я должен взять тебя к себе? Ты отлично справился с отборочным курсом. Ты реально жег в этих горах. Ты отлично выглядел, и у тебя все получилось. Но теперь ты должен убедить меня, что мне следует выбрать именно тебя. Что ты можешь предложить?"

"Сэр, я хороший солдат".

"Херня, у меня их тут сколько угодно. Чем ты отличаешься? Умеешь водить фуру?"

"Нет, сэр".

"Знаешь что-нибудь о собаках? Приходилось работать с ними?"

"Сэр, когда-то у меня был ретривер".

"Да ну, я говорю о настоящих служебных собаках".

"Ох, нет, сэр, не больше, чем кто-либо иной".

"Смотри, сержант, ты так ничего мне не сказал. Подумай пару минут и назови мне какие-нибудь из своих уникальных умений".

Пауза…

"Сэр, я довольно неплохо управляюсь с замками".

"Вот как? И насколько неплохо?"

"Я умею вскрывать их. У меня довольно хорошо получается".

"Насколько хорошо?"

"Позвоните такому-то и спросите".

"Я так и сделаю. Ты свободен. Мы позвоним тебе позже".

Мы звонили тому, на кого он ссылался, и выясняли, было ли сказанное им правдой. Комиссия не заинтересовывалась, если он не был экспертом. Мы искали таланты. Если мы собирались потратить деньги налогоплательщиков, отправив кого-нибудь в школу, он должен иметь способности к обучению. По результатам первого отборочного курса "Дельта" получила в свое распоряжение семь человек.

Наряду с этим небольшим составом потенциальных инструкторов мы рассмотрели кандидатуры двух гражданских лиц, способных помочь нам. Первый из нанятых гражданских специалистов жил во Флориде. Дик Медоуз недавно вышел в отставку, имея прекрасный послужной список в Силах спецназначения. Он участвовал в рейде на Сонтай. Он также был участником программы обмена с британцами и был женат на дочери сержант-майора SAS. Когда он согласился придти к нам и помочь "Дельте", я почувствовал, что мы заделали большую брешь.

Все это время Дик Поттер продолжал работать над требованиями к новобранцам. Они были очень подробными и описывали желаемые поддающиеся оценке особенности каждого новичка. Поттер описал следующие предварительные требования к кандидату:

Помимо способности с максимальной эффективностью исполнять свои обязанности согласно ВУС (военно-учетной специальностью) для кандидата это должен быть, как минимум, второй контракт и категория не ниже Е-5 (сержант). Он не должен иметь никаких физических ограничений. Быть не моложе двадцати двух лет и иметь гражданство США. Иметь оценку по общим техническим знаниям (GT score) не менее 110 баллов. Быть в состоянии пройти проверку службой безопасности. Иметь возможность пройти тест по физподготовке для Сил спецназначения и медицинское обследование. Иметь воздушно-десантную подготовку или изъявить добровольное желание пройти таковую. Не иметь в личном деле повторяющихся дисциплинарных взысканий. Срок действительной службы после зачисления должен составлять минимум два года. Пройти предварительный отбор.

Наши рекрутеры побывали в Беннинге и Ноксе, Силле и Худе, Леонард-Вуде и Орде, Карсоне и Льюисе, Поупе, Джексоне, Белвуаре, Миде, Райли, Стюарте и Дэвенсе. Они мотались туда-сюда, врываясь едва ли не на каждую базу, лагерь или гарнизон в стране. В Европейское командование они ездили дважды. Это была трудная работа. Найти человека было лишь началом процесса. В конце концов, мы искали хороших людей, а таковые в Армии обычно имеют возможность занять лучшие должности. Мы же не могли предложить им ничего, кроме возможности сделать их жизнь намного сложнее.

Я отправился на переговоры в 10-ю Группу Сил спецназначения. Ее командир Отар Шаликашвили, ранее рекомендовавший меня генералу ДеПуи, вновь оказался как никогда полезен. В субботу утром он собрал своих офицеров и старших сержантов, встал перед ними и сказал: "Работа, которую должен делать полковник Беквит, гораздо важнее той, что выполняем мы. И я поддержу каждого, у кого возникнет желание попытать счастья в его подразделении". На основании этого выступления и того, что Кантри ранее служил в 10-й, у нас было почти шестьдесят человек, записавшихся на следующий отборочный курс, запланированный на январь 1978 года.

Поскольку местность там была сложнее и больше напоминала используемые SAS Брекон Биконс, "Дельта" наконец перенесла место проведения отборочных курсов в Кэмп Доусон, упрятанный в суровых горах Западной Вирджинии. Еще не имея разрешения на это, второй отборочный курс мы вновь провели в лесистых холмах и долинах Юхарри. Из без малого шестидесяти добровольцев, участвовавших в нем, "Дельта" отобрала пятерых новобранцев.

Все работали по восемнадцать часов, семь дней в неделю. Бумажная работа была бесконечной. В ней принимали участие все – Кантри, Бакшот, Чак Одорицци, Курт Херст и Дик Поттер. Каждый вечер перед сном я писал записки и напоминания. Требовалось приводить множество обоснований. Необходимо было писать бесчисленные письма генералу Макмуллу, а также в различные подразделения обеспечения, имеющие дела с нами. Мы хотели, чтобы во втором процессе отбора приняло участие сто восемьдесят человек из Сил спецназначения. Это были люди нашего сорта, с подходящей квалификацией, вызвавшиеся добровольцами – сто восемьдесят человек. Макмулл заморгал, закашлялся и заявил: "Ни за что!"

Я попытался привлечь рейнджеров. Я знал Джо Стрингема, он раньше вел занятия в Школе рейнджеров. Сначала я хотел, чтобы он пришел в "Дельту" моим заместителем. Когда я узнал, что его кандидатура рассматривается на должность командира 1-го батальона рейнджеров, то немедленно отбросил эту идею – никто не захочет быть чьим-нибудь заместителем, если у него будет возможность стать командиром. Мне сказали, что генералы в FORSCOM, в особенности Каплан, были признательны, что я отцепился от Джо, и это несколько ослабило напряжение, которое мы испытывали в отношениях с рейнджерами. Однако генерал Мелой продолжал пристально следить за обоими батальонами рейнджеров. Следовательно, на второй отборочный курс не попадет ни один из рейнджеров.

Мелой также связывался с Макмуллом, и часть их переписки случайно оказалась в распоряжении нашего штаба. Мне показалось, что оба они сочли, что если возьмутся тесно сотрудничать с "Дельтой", это вызовет хаос в сообществе рейнджеров и Сил спецназначения. Таким образом, было решено, что "Дельта" получит возможность побеседовать с горсткой потенциальных кандидатов, да и то лишь с теми, кто будет в списке, подготовленном рейнджерами и Силами спецназначения. Генерал Макмулл разрешил нам беседовать лишь с людьми сугубо определенных специальностей – подрывниками и специалистами по вооружению, например. Однако мы ни при каких обстоятельствах не могли провести собеседование с медиками или сержантами-специалистами по связи, оперативным мероприятиям или разведке. Опыт учил, что навыки минно-взрывного дела и владения оружием приобрести легче всего. С другой стороны, навыки в области медицины, связи, оперативных действий и разведки гораздо сложнее и требуют длительной подготовки. Тогда стало очевидно, что если сотрудники "Дельты" будут рассматривать лишь тех людей, что фигурируют в списке Макмулла, не факт, что они будут иметь дело с лучшими. Генерал Макмулл не был полностью ответственным за эту политику, поскольку прислушивался к советам своего штаба и двух командиров групп. В гражданском бизнесе это называлось "ограничением свободы торговли". "Дельте" подрезали крылья, и она не могла этого пережить. Мы вновь и вновь заявляли о неудовлетворенности системой. Однако, список, предоставляемый Силами спецназначения, был единственным доступом к потенциальным кандидатам из состава "зеленых беретов". И, как бы там ни было, от рейнджеров тоже ничего не было слышно.

Маленькая группа людей, предложенных Макмуллом, принявшая участие во втором отборочном курсе, проявила себя очень плохо. Ни один из списка не прошел. Макмулл не мог этого понять. "Я не уверен, что они на самом деле хотели оказаться здесь", сказал я ему.

Тем временем температура в Брэгге начала расти. Люди стучали в мою дверь. "Полковник, я не смогу оказаться здесь. Мое подразделение мне не позволит". Доходило до того, что в период подачи заявлений они шли прямо к генералу Макмуллу и жаловались непосредственно ему. Когда это не изменило ситуацию, некоторые из них написали напрямую в Департамент Армии.

Генерал Макмулл начал нервничать, и я полагал, вполне справедливо. Мой авторитет упал не только в глазах начальства, но и в сообществе Сил спецназначения. "Он один из нас, но теперь хочет идти своим путем".

Генерал Макмулл назначил подполковника из своего отделения кадров для работы с "Дельтой". Его звали Уайти Блумфилд. Он осуществлял подбор и оценку кандидатов для нас, но когда наши люди пришли на собеседование, они обнаружили, что эти люди не отвечают даже предварительным условиям. Мы потратили массу времени впустую, работая с не отвечающим механизмом. Давление продолжало нарастать: Макмулл злился на Блумфилда, Блумфилд злился на "Дельту", а "Дельта" злилась на Макмулла и Блумфилда. Трения и враждебность стали постоянной повесткой дня. Жизнь в Центре имени Кеннеди становилась для тех, кто был связан с "Дельтой", все труднее.

Именно в этот момент генерал Макмулл начал отдавать предпочтение "Блю Лайту", предоставляя им все, что только мог дать. Монтел воспользовался этим моментом. Его позиция была такова: "Дельта" относится к Силам спецназначения, но Беквит не хочет, чтобы она была там. А "Блю Лайт является частью сообщества. Выходите и посмотрите, чем мы занимаемся". Они усиленно тренировались и были мотивированы. Однако у Монтела была одна проблема. Они не имели предназначенного непосредственно им финансирования. И все необходимое Монтелу приходилось вытаскивать из запасов 5-й Группы Сил спецназначения, а поскольку он также являлся ее командиром, то оказывался между молотом и наковальней. Если Монтелу нужны были дополнительные средства, ему приходилось обращаться в Центр имени Кеннеди в надежде, что те смогут отжалеть ему что-нибудь. Это означало, что он мог запустить руку лишь в один горшок, и что для того, чтобы укрепить одно подразделение, он должен был ослабить другое. Это, понятное дело, вызывало проблемы.

Равновесие начало постепенно склоняться в сторону "Дельты". Поначалу это было незаметно. Но движение было. Дело было за тем, чтобы продолжать двигаться и оставаться впереди.

* A Man Called Intrepid – автобиографическая книга об одной из крупнейших разведывательных операций Второй мировой войны и ее руководителе, Уильяме Стефенсоне, чей оперативный позывной "Отважный" (Интрепид) был присвоен ему лично Черчиллем. Считается, что именно Стефенсон послужил прототипом для всемирно известного Джеймса Бонда, Агента 007. Впервые книга была опубликована в 1976 году (прим. перев.)

** Имеется в виду история Славомира Равича, выпустившего в 50-х годах книгу "Долгий путь". Согласно утверждениям автора, он был арестован в 1939 году и приговорен к 25 годам заключения. В 1941 году вместе с товарищами он сбежал из сибирского лагеря и, преодолев пешком без пищи и воды Монголию, пустыню Гоби и Гималаи, оказался в Индии. История довольно темная. Множество фактов, противоречивших рассказу, вскрылось после смерти автора бестселлера. Например, телеканал ВВС провел собственное расследование в отношении Равича, в ходе которого журналисты выяснили, что поляк никогда не сбегал из ГУЛАГа, а был освобожден в 1942 году (прим. перев.)

 

Глава 20

Из всех бумаг, написанных нами в этот период, ни одна не могла сравниться по важности с той, что мы назвали "Доклад Роберта Рэдфорда". В ней разъяснялось все, что мы собирались делать. Несколькими неделями ранее из Министерства обороны обратились в Департамент Армии с вопросом: "Вы говорили нам о "Дельте", но нам совершенно непонятно, почему требуется так много времени для ее развертывания. Что будет, если что-то случится в США, какой-либо инцидент? Мы обеспокоены". Они не могли понять, зачем необходимо два года, чтобы отобрать, подготовить и оценить полученные результаты, располагая боевыми ветеранами, имеющими согласно послужным спискам самые высокие показатели, отличную подготовку и прекрасную физическую форму. Почему им требуется еще два года, чтобы достичь готовности? В начале февраля мне позвонили из штаба генерала Роджерса. Теперь забеспокоились и они, поскольку "Дельта" тратила большие суммы. Армия, подталкиваемая Министерством обороны, хотела знать, не можем ли мы поторопиться.

Ранее, когда в конце 1976 года, я вернулся в Англию, чтобы освежить свои знания о SAS, бригадир Джон Уоттс ясно дал понять, что на формирование эскадрона понадобится восемнадцать месяцев. Набор и оценка кандидатов, отбор, прохождение четырех или пяти курсов с тем, чтобы убедиться, что отобраны лучшие, затем подготовка, индивидуальная и в составе подразделения: все это невозможно проделать менее чем за полтора года. "Но, Чарли, никому не говори этого", предупредил меня Уоттс. "Скажи, что это займет два года. Если успеете раньше – ну что же, тем лучше. Но не загоняй себя в угол. Предусмотри некоторый функциональный зазор и что бы ты не делал, никому не позволяй лишить тебя его".

Теперь "Дельте" предстояло отчитаться перед канцелярией начальника штаба: мы должны были обосновать, почему на создание "Дельты" потребуется два года. И я не облажался. Я привлек майора Бакшота, и он набросал то, что мы назвали нашим "Докладом Роберта Рэдфорда".

В ней он разъяснил, почему для набора оперативных сотрудников "Дельте" необходим четырехэтапный процесс оценки и отбора, и почему опора на данные послужного списка или менее тщательный отборочный процесс нецелесообразны. Джонни Уоттс говорил мне, что они сами не знают, почему их процесс отбора работает – только эта система действует уже двадцать пять лет.

В докладе излагались исторические прецеденты для такого рода подготовки. На Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене в момент, когда началась стрельба, приведшая, в конечном счете, к гибели множества израильских спортсменов, двое из немецких снайперов, державших террористов на прицеле, не смогли открыть огонь. Их умение стрелять было несомненным. А вот решимость – нет. Пять лет спустя, в Сомали, когда немцы штурмовали захваченный самолет в аэропорту Могадишо, все четверо террористов были нейтрализованы без единой жертвы из числа заложников. Ульрих Вегенер, командир GSG-9, не сомневался в решимости своих людей. Еще до процедуры отбора все они прошли тщательную оценку. Мне был известен и другой случай. Во Вьетнаме патруль Австралийских SAS из пяти человек в течение пяти дней вел преследование группы противника на его территории. В итоге они атаковали Северовьетнамский командный пункт и уничтожили его. Их взяли в полк SAS не потому, что они были хорошими следопытами и преследователями – этому они научились позже. Они были приняты в полк потому, что в ходе отбора в SAS они продемонстрировали свою преданность, находчивость и обучаемость.

Условия стресса, подобные тем, что создавались в 22 полку SAS, вызывали наибольшее непонимание. На первый взгляд это было не что иное, как испытание физической силы и выносливости. Добровольцам предлагалось выполнить серию индивидуальных, ограниченных по времени, упражнений по ориентированию, проводимых в горной местности. Продолжительность каждого из них возрастала ежедневно, с десяти до семидесяти четырех километров, вес снаряжения увеличивался с пятидесяти до семидесяти фунтов (с 23 до 32 кг). К моменту начала семидесяти четырех километрового (сорокамильного) упражнения кандидаты достигали одинакового уровня физического истощения. Они были полностью измотаны. Мы использовали их резервы. Марш на выносливость четко выявлял тех кандидатов, у которых были подлинный характер, решимость, самодисциплина и самопожертвование – и тех, у кого этого не было. Семидесяти четырех километровый одиночный марш по сложной горной местности должен был быть выполнен за двадцать часов. Кандидат получал координаты контрольной точки на расстоянии от восьми до двенадцати километров. По прибытии на нее ему не сообщалось, сколько точек впереди, какой маршрут выбрать, и не слишком ли медленно он идет. Его не воодушевляли и не расстраивали, не давали советов и не предостерегали. Просто говорили: "Твоя следующая точка имеет координаты…" Надо было увидеть, что может сделать каждый из них. Приблизительно к двенадцатому часу при темпе движения, соответствующем требованиям, человек, в медицинском смысле этого слова, подходит к состоянию почти полного истощения. Он начинает искать причину бросить все, снизить темп, даже надеется получить травму. Что угодно, лишь бы это дало ему возможность остановиться. Затем, после двенадцати часов оказывалось, что многие сходили с дистанции, или слишком долго отдыхали, или замедлялись до темпа, не позволяющего уложиться в требуемое время. Лишь у немногих было чувство целеустремленности, мужество, воля и кураж, позволяющие почерпнуть внутренние резервы, переступить невидимую черту, что давало им возможность продолжать. Человек, не обладающий такой способностью, не добивался успеха. Возможно, это был грубый способ оценки, но именно он был тем, на что в течение двадцати пяти лет опирался британский SAS.

Да, потребуется два года, чтобы найти таких необычайно любознательных, восприимчивых, находчивых и изобретательных людей. Два года, чтобы найти людей, которые временами могут быть чрезвычайно терпеливыми, а в иных случаях исключительно агрессивными. Тех, кто в один момент может действовать в условиях чрезвычайно жестких ограничений, а в следующий быть дерзким и вольнодумным. Способных действовать как по приказам, так и не получая таковых. Быть в состоянии как возглавлять, так и подчиняться. Выдерживать продолжительные физические и умственные нагрузки, и выносить длительную монотонность. Потребуется два года, ясно и недвусмысленно информировал генерала Роджерса наш доклад. Мы закладываем фундамент, который окупится. Департамент Армии направил наш "Доклад Роберта Рэдфорда" в канцелярию Министра обороны. Теперь "Дельту" больше не подгоняли, пытаясь ускорить продвижение сверх предложенных временных рамок.

 

Глава 21

Нашим конкурентом был поддерживаемый Центром имени Кеннеди "Блю Лайт". План подготовки "Дельты" не получил ни оценки, ни благословения. Но хуже всего было то, что ситуация с набором личного состава не улучшалась. Вот-вот должен был стартовать следующий отборочный курс – третий. Я написал письмо. Мне не оставалось ничего иного.

"Уважаемый генерал Мейер.

За короткий период с момента формирования 19 ноября 1977 года наше подразделение добилась успехов. Однако перед нами возникли препятствия, с каждым днем становящиеся все более серьезными.

Наиболее важными на данный момент проблемами являются:

Набор кандидатов на добровольной основе в соответствии с указаниями начальника штаба Армии не получает всесторонней поддержки и, как минимум, в одном из случаев его прямые указания были проигнорированы…

Атмосфера соперничества между "Блю Лайт" 5-й Группы Сил спецназначения и 1-й SFOD "Дельта" в части технического обеспечения, снабжения и иных вопросов отрицательно влияет на наши планы и приоритеты. Кроме того, приоритетный статус "Дельты" в части обеспечения и подготовки пересматривается в пользу "Блю Лайт".

Формирование в составе Вооруженных сил США рейнджеров, Сил спецназначения ("Блю Лайт"), спецподразделений флота, "Дельты" наряду с находящимися за рубежом подразделениями вызвало путаницу в правительственных учреждениях (ЦРУ, ФБР и Секретной службе) относительно того, кто в рамках Министерства обороны несет ответственность за объединение усилий по противостоянию террористам за рубежом.

Сообщество военной разведки не приспособлено для проведения скрытных операций, связанных с террористической угрозой. Существует настоятельная необходимость в доступе к активам соответствующих разведывательных учреждений в целях подготовки "Дельты" к выполнению возложенных на нее задач…

Рекомендации:

1. Оптимизировать существующую цепочку подчиненности "Дельты" с тем, чтобы подразделение оставалось в Форт Брэгге на правах автономного подразделения, получающего оперативное обеспечение непосредственно от командующего FORSCOM. При этом "Дельта" должна находиться в непосредственном подчинении начальника штаба Армии.

2. Министерство обороны или Госдепартамент в своих планах по использованию "Дельты" должны быть всесторонне осведомлены о возможностях подразделения в части скрытных операций и его требованиях по стороннему обеспечению.

Кто дерзает, тот побеждает".

Один из моих офицеров доставил его прямо в кабинет генерала Мейера. Паранойя? Да, но без малой толики ее не обходилось ни одно из делаемых мной дел: "Позвоните мне, когда лично убедитесь, что генерал Мейер получил письмо". Я знал, что в Вашингтон отправляется множество вещей, и иногда по пути они теряются. Какой-нибудь слишком умный исполнительный офицер мог "случайно" положить письмо не туда. Я не просто предполагал, что это произойдет. Я знал, что такое может произойти.

Звонок, подтверждающий вручение письма, прозвучал около одиннадцати утра 8 марта 1978 года. День был сумрачным, похолодало. Через час прозвучал еще один звонок. Генерал-лейтенант Волни Уорнер сказал: "Чарли, после обеда сюда приезжает генерал Роджерс, и хочет тебя видеть. Продемонстрировав ему кое-что из нашего учебного процесса, я привезу его обратно в штаб, где ты и встретишься с ним. Встреть нас на авиабазе Поуп около 13.30". Я ответил: "Обязательно, сэр". Начался адский ливень.

Я немедленно попросил майоров Херста и Бакшота просмотреть наши бумаги и поднять каждую запись, где мы излагали наши проблемы. Если генерал Роджерс захочет заглянуть в штаб "Дельты", мы будем готовы.

После полудня ливень превратился в холодную морось.

В Поупе генерал Уорнер переговорил со мной и полковником Нортоном, исполнявшим обязанности Макмулла, находившегося в то время с визитом в Корее. "После того, как я покажу ему все, что предполагаю, мы вернемся в мой штаб. У вас есть какие-либо вопросы по этому поводу?"

"Нет", ответил я, "но я не думаю, что это входит в намерения генерала Роджерса".

"И каковы же они, полковник?"

"Он пожелает посетить "форт", и я готов сопроводить его туда".

Генерал Уорнер считал иначе. Я знал, что он хочет, чтобы его считали хорошим парнем, но на самом деле постоянно осложнял жизнь. Макмулл как-то сказал мне: "Все не так уж здорово, потому что генерал Уорнер постоянно дышит мне в затылок, Чарли. Ты должен это понять. Он думает, что ты хочешь стать свободным агентом и хочет, чтобы я держал тебя в узде". Когда Уорнер грыз его сверху, а я клевал в задницу, Макмуллу приходилось нелегко.

Мы с полковником Нортоном стояли примерно в тридцати футах от того места, где Уорнер приветствовал генерала Роджерса. Некоторое время они разговаривали. Было холодно и достаточно сыро, чтобы видеть их дыхание. Начальник штаба был в зеленой повседневной форме. Уорнер повернулся и махнул мне рукой: "Проводите нас в "форт".

В "форте" генерал занял место в торце нашего стола для совещаний. Мы находились в небольшом конференц-зале "Дельты". Здесь не было ничего особенного: никаких батальных полотен или отдельно выделенной трибуны. Обыкновенное рабочее пространство с потрепанным столом и складными стульями. Присутствовало несколько человек из моего штаба. Я остался стоять и сказал: "Генерал Роджерс, замысел создать в Армии США подразделение по образцу SAS, реализацию которого вы одобрили, свернул не туда. У нас очень серьезные проблемы. Я задокументировал их и хочу поделиться с вами этими материалами". Мне показалось, что он хотел сказать: "Что же, именно поэтому я здесь".

Однако он не перебивал, и я продолжил: "По некоторым проблемам у меня есть рекомендации относительно их решения, другие слишком велики для меня. Одна из моих главных проблем – это командование и управление. Как вы помните, 19 ноября 1977 года "Дельта" была создана в подчинении штабу FORSCOM, переподчинена XVIII воздушно-десантному корпусу и далее командиру Центра имени Кеннеди. Это серьезная ошибка, способная поставить под угрозу всю концепцию "Дельты". Я был очень спокоен и взвешенно излагал свои проблемы. "У немецкой GSG-9 очень четкий порядок подчиненности. Никакой промежуточной бюрократии. То же самое и у SAS. Поэтому я прошу сделать "Дельту" полевым оперативным органом, действующим под непосредственным командованием DCSOPS*. Мне хотелось бы, чтобы вы прочли некоторые из этих документов".

Генерал Роджерс принялся разбирать груду бумаг. Было слышно, как вновь начавшийся дождь барабанит по крыше. Наконец он наткнулся на заметку, описывающую использование Монтелом боеприпасов, предназначавшихся "Дельте". "Что за "Блю Лайт?" спросил он. "Я не давал такого указания. Почему они используют ваши средства?" Нортон ничего не мог сказать. Затем генерал прочел следующую записку, пояснявшую, как мне заблокировали доступ к рейнджерам. К ней прилагались два добытых мною письма от Макмулла и Мелоя. Генерал Роджерс быстро просмотрел все оставшиеся бумаги. "Ты знаешь", сказал он, закончив, "в Канзасе для описания такого положения вещей есть слово из четырех букв". Он выглядел крайне огорченно: "Мы должны навести тут порядок. Почему вы не проинформировали меня, Чарли?"

Я объяснил, что не имел права отправлять донесения лично ему, а должен был обращаться к своему аттестующему офицеру, полковнику Нортону, за разрешением отправить его через Центр имени Кеннеди. Генерал Роджерс повернулся к Нортону: "Кто вы такой, черт возьми? Вы не являетесь аттестующим офицером полковника Беквита, так почему вы вообще здесь находитесь? Аттестующим офицером полковника Беквита является генерал Мейер, а я – офицер, действующий от его лица. Чарли, вы не работаете с полковником Нортоном!"

Нортон не проронил ни слова. Он просто примерз к стулу, уставившись прямо перед собой. В тот момент я понял, что генерал Роджерс не имеет никакого понятия о размахе обращенной против меня бюрократии. По факту полковник Нортон был моим аттестующим офицером, а генерал Макмулл – моим индоссантом. Я знал, что если все так и останется, я могу считать себя покойником.

Генерал Роджерс сказал: "Чарли, держи меня в курсе дела". Это означало, что я имею право посылать телетайпные сообщения напрямую. У меня больше не было нужды обращаться к непосредственному начальству или какому-либо еще генералу в Брэгге, чтобы отправить письменное донесение. В Армии многие отправляют сообщения, но просто написать что-то и официально отправить телетайпом – это совсем разные вещи.

Воистину дерьмо попало на вентилятор. И даже сложно представить, в каком количестве. Все стояли, разинув рты. Мой заместитель Дик Поттер был настолько взволнован, что едва мог сдерживаться.

Я спросил генерала Роджерса: "Не желаете пройти и осмотреть что-нибудь в подразделении?" "Нет", сказал он. "Я хочу переговорить с тобой наедине". Генерал Уорнер остался сидеть в нашем маленьком конференц-зале. Рты раскрылись еще шире. Начальник штаба Армии вышел вместе со мной на улицу и остановился возле розового сада. Дождь вновь полил сильнее. Генерал Роджерс был не только зол, он испытывал душевную боль и разочарование. Где-то вдалеке прогремел гром.

"Это просто бардак какой-то, Чарли".

Я ответил: "Генерал Роджерс, сэр, позвольте мне с вашего разрешения сказать вам одну вещь. Если я завалю это дело, то, черт возьми, вам следует уволить меня. Я хочу выполнить эту работу, но мне нужна поддержка. Я не получаю поддержки со стороны сообщества Сил спецназначения. Я не получаю поддержки от рейнджеров. Я не осознавал, что появятся люди, которые будут стоять вокруг, желая, чтобы я потерпел неудачу, но это так. Есть люди, которые действительно желают "Дельте" провала. А я больше всего на свете хочу заниматься этим делом".

Генерал Роджерс взглянул на меня. Возникла пауза. Четыре серебряные звезды на его новом черном плаще блестели под дождем. Он сказал: "Позволь мне ясно и четко объяснить тебе одну вещь, Чарли. Если ты провалишься, ты будешь не единственным, кого уволят. О да, я тебя уволю, но и меня уволят тоже. Президенту, Чарли, необходимо это подразделение. "Дельта"- это очень важно. Мы не можем позволить себе напортачить".

Мы вошли внутрь. Обращаясь к присутствующим в комнате, генерал Роджерс оказал: "Я собираюсь прибытие сюда Шая, и мы сделаем все, чтобы переломить ситуацию". Затем он обратился к генералу Уорнеру: "Я должен возвращаться в Вашингтон". И он вышел.

Внезапно я понял, что сегодня генерал Роджерс не виделся с генералом Мейером, не говоря уж про то, чтобы прочесть мое письмо. Он был в Форт Стюарте, и совершенно случайно по дороге домой решил заехать в Форт Брэгг, чтобы посетить "Дельту". Все было случайно. Мы проделали большую работу, тщательно подготовились, но это был всего лишь случай. "Дельте", наконец, улыбнулась хоть какая-то удача.

На сей раз гром прогремел ближе.

* Начальник оперативного отдела штаба – Deputy Chief of Staff for Operations (прим. перев.)

 

Глава 21

Нашим конкурентом был поддерживаемый Центром имени Кеннеди "Блю Лайт". План подготовки "Дельты" не получил ни оценки, ни благословения. Но хуже всего было то, что ситуация с набором личного состава не улучшалась. Вот-вот должен был стартовать следующий отборочный курс – третий. Я написал письмо. Мне не оставалось ничего иного.

"Уважаемый генерал Мейер.

За короткий период с момента формирования 19 ноября 1977 года наше подразделение добилась успехов. Однако перед нами возникли препятствия, с каждым днем становящиеся все более серьезными.

Наиболее важными на данный момент проблемами являются:

Набор кандидатов на добровольной основе в соответствии с указаниями начальника штаба Армии не получает всесторонней поддержки и, как минимум, в одном из случаев его прямые указания были проигнорированы…

Атмосфера соперничества между "Блю Лайт" 5-й Группы Сил спецназначения и 1-й SFOD "Дельта" в части технического обеспечения, снабжения и иных вопросов отрицательно влияет на наши планы и приоритеты. Кроме того, приоритетный статус "Дельты" в части обеспечения и подготовки пересматривается в пользу "Блю Лайт".

Формирование в составе Вооруженных сил США рейнджеров, Сил спецназначения ("Блю Лайт"), спецподразделений флота, "Дельты" наряду с находящимися за рубежом подразделениями вызвало путаницу в правительственных учреждениях (ЦРУ, ФБР и Секретной службе) относительно того, кто в рамках Министерства обороны несет ответственность за объединение усилий по противостоянию террористам за рубежом.

Сообщество военной разведки не приспособлено для проведения скрытных операций, связанных с террористической угрозой. Существует настоятельная необходимость в доступе к активам соответствующих разведывательных учреждений в целях подготовки "Дельты" к выполнению возложенных на нее задач…

Рекомендации:

1. Оптимизировать существующую цепочку подчиненности "Дельты" с тем, чтобы подразделение оставалось в Форт Брэгге на правах автономного подразделения, получающего оперативное обеспечение непосредственно от командующего FORSCOM. При этом "Дельта" должна находиться в непосредственном подчинении начальника штаба Армии.

2. Министерство обороны или Госдепартамент в своих планах по использованию "Дельты" должны быть всесторонне осведомлены о возможностях подразделения в части скрытных операций и его требованиях по стороннему обеспечению.

Кто дерзает, тот побеждает".

Один из моих офицеров доставил его прямо в кабинет генерала Мейера. Паранойя? Да, но без малой толики ее не обходилось ни одно из делаемых мной дел: "Позвоните мне, когда лично убедитесь, что генерал Мейер получил письмо". Я знал, что в Вашингтон отправляется множество вещей, и иногда по пути они теряются. Какой-нибудь слишком умный исполнительный офицер мог "случайно" положить письмо не туда. Я не просто предполагал, что это произойдет. Я знал, что такое может произойти.

Звонок, подтверждающий вручение письма, прозвучал около одиннадцати утра 8 марта 1978 года. День был сумрачным, похолодало. Через час прозвучал еще один звонок. Генерал-лейтенант Волни Уорнер сказал: "Чарли, после обеда сюда приезжает генерал Роджерс, и хочет тебя видеть. Продемонстрировав ему кое-что из нашего учебного процесса, я привезу его обратно в штаб, где ты и встретишься с ним. Встреть нас на авиабазе Поуп около 13.30". Я ответил: "Обязательно, сэр". Начался адский ливень.

Я немедленно попросил майоров Херста и Бакшота просмотреть наши бумаги и поднять каждую запись, где мы излагали наши проблемы. Если генерал Роджерс захочет заглянуть в штаб "Дельты", мы будем готовы.

После полудня ливень превратился в холодную морось.

В Поупе генерал Уорнер переговорил со мной и полковником Нортоном, исполнявшим обязанности Макмулла, находившегося в то время с визитом в Корее. "После того, как я покажу ему все, что предполагаю, мы вернемся в мой штаб. У вас есть какие-либо вопросы по этому поводу?"

"Нет", ответил я, "но я не думаю, что это входит в намерения генерала Роджерса".

"И каковы же они, полковник?"

"Он пожелает посетить "форт", и я готов сопроводить его туда".

Генерал Уорнер считал иначе. Я знал, что он хочет, чтобы его считали хорошим парнем, но на самом деле постоянно осложнял жизнь. Макмулл как-то сказал мне: "Все не так уж здорово, потому что генерал Уорнер постоянно дышит мне в затылок, Чарли. Ты должен это понять. Он думает, что ты хочешь стать свободным агентом и хочет, чтобы я держал тебя в узде". Когда Уорнер грыз его сверху, а я клевал в задницу, Макмуллу приходилось нелегко.

Мы с полковником Нортоном стояли примерно в тридцати футах от того места, где Уорнер приветствовал генерала Роджерса. Некоторое время они разговаривали. Было холодно и достаточно сыро, чтобы видеть их дыхание. Начальник штаба был в зеленой повседневной форме. Уорнер повернулся и махнул мне рукой: "Проводите нас в "форт".

В "форте" генерал занял место в торце нашего стола для совещаний. Мы находились в небольшом конференц-зале "Дельты". Здесь не было ничего особенного: никаких батальных полотен или отдельно выделенной трибуны. Обыкновенное рабочее пространство с потрепанным столом и складными стульями. Присутствовало несколько человек из моего штаба. Я остался стоять и сказал: "Генерал Роджерс, замысел создать в Армии США подразделение по образцу SAS, реализацию которого вы одобрили, свернул не туда. У нас очень серьезные проблемы. Я задокументировал их и хочу поделиться с вами этими материалами". Мне показалось, что он хотел сказать: "Что же, именно поэтому я здесь".

Однако он не перебивал, и я продолжил: "По некоторым проблемам у меня есть рекомендации относительно их решения, другие слишком велики для меня. Одна из моих главных проблем – это командование и управление. Как вы помните, 19 ноября 1977 года "Дельта" была создана в подчинении штабу FORSCOM, переподчинена XVIII воздушно-десантному корпусу и далее командиру Центра имени Кеннеди. Это серьезная ошибка, способная поставить под угрозу всю концепцию "Дельты". Я был очень спокоен и взвешенно излагал свои проблемы. "У немецкой GSG-9 очень четкий порядок подчиненности. Никакой промежуточной бюрократии. То же самое и у SAS. Поэтому я прошу сделать "Дельту" полевым оперативным органом, действующим под непосредственным командованием DCSOPS*. Мне хотелось бы, чтобы вы прочли некоторые из этих документов".

Генерал Роджерс принялся разбирать груду бумаг. Было слышно, как вновь начавшийся дождь барабанит по крыше. Наконец он наткнулся на заметку, описывающую использование Монтелом боеприпасов, предназначавшихся "Дельте". "Что за "Блю Лайт?" спросил он. "Я не давал такого указания. Почему они используют ваши средства?" Нортон ничего не мог сказать. Затем генерал прочел следующую записку, пояснявшую, как мне заблокировали доступ к рейнджерам. К ней прилагались два добытых мною письма от Макмулла и Мелоя. Генерал Роджерс быстро просмотрел все оставшиеся бумаги. "Ты знаешь", сказал он, закончив, "в Канзасе для описания такого положения вещей есть слово из четырех букв". Он выглядел крайне огорченно: "Мы должны навести тут порядок. Почему вы не проинформировали меня, Чарли?"

Я объяснил, что не имел права отправлять донесения лично ему, а должен был обращаться к своему аттестующему офицеру, полковнику Нортону, за разрешением отправить его через Центр имени Кеннеди. Генерал Роджерс повернулся к Нортону: "Кто вы такой, черт возьми? Вы не являетесь аттестующим офицером полковника Беквита, так почему вы вообще здесь находитесь? Аттестующим офицером полковника Беквита является генерал Мейер, а я – офицер, действующий от его лица. Чарли, вы не работаете с полковником Нортоном!"

Нортон не проронил ни слова. Он просто примерз к стулу, уставившись прямо перед собой. В тот момент я понял, что генерал Роджерс не имеет никакого понятия о размахе обращенной против меня бюрократии. По факту полковник Нортон был моим аттестующим офицером, а генерал Макмулл – моим индоссантом. Я знал, что если все так и останется, я могу считать себя покойником.

Генерал Роджерс сказал: "Чарли, держи меня в курсе дела". Это означало, что я имею право посылать телетайпные сообщения напрямую. У меня больше не было нужды обращаться к непосредственному начальству или какому-либо еще генералу в Брэгге, чтобы отправить письменное донесение. В Армии многие отправляют сообщения, но просто написать что-то и официально отправить телетайпом – это совсем разные вещи.

Воистину дерьмо попало на вентилятор. И даже сложно представить, в каком количестве. Все стояли, разинув рты. Мой заместитель Дик Поттер был настолько взволнован, что едва мог сдерживаться.

Я спросил генерала Роджерса: "Не желаете пройти и осмотреть что-нибудь в подразделении?" "Нет", сказал он. "Я хочу переговорить с тобой наедине". Генерал Уорнер остался сидеть в нашем маленьком конференц-зале. Рты раскрылись еще шире. Начальник штаба Армии вышел вместе со мной на улицу и остановился возле розового сада. Дождь вновь полил сильнее. Генерал Роджерс был не только зол, он испытывал душевную боль и разочарование. Где-то вдалеке прогремел гром.

"Это просто бардак какой-то, Чарли".

Я ответил: "Генерал Роджерс, сэр, позвольте мне с вашего разрешения сказать вам одну вещь. Если я завалю это дело, то, черт возьми, вам следует уволить меня. Я хочу выполнить эту работу, но мне нужна поддержка. Я не получаю поддержки со стороны сообщества Сил спецназначения. Я не получаю поддержки от рейнджеров. Я не осознавал, что появятся люди, которые будут стоять вокруг, желая, чтобы я потерпел неудачу, но это так. Есть люди, которые действительно желают "Дельте" провала. А я больше всего на свете хочу заниматься этим делом".

Генерал Роджерс взглянул на меня. Возникла пауза. Четыре серебряные звезды на его новом черном плаще блестели под дождем. Он сказал: "Позволь мне ясно и четко объяснить тебе одну вещь, Чарли. Если ты провалишься, ты будешь не единственным, кого уволят. О да, я тебя уволю, но и меня уволят тоже. Президенту, Чарли, необходимо это подразделение. "Дельта"- это очень важно. Мы не можем позволить себе напортачить".

Мы вошли внутрь. Обращаясь к присутствующим в комнате, генерал Роджерс оказал: "Я собираюсь прибытие сюда Шая, и мы сделаем все, чтобы переломить ситуацию". Затем он обратился к генералу Уорнеру: "Я должен возвращаться в Вашингтон". И он вышел.

Внезапно я понял, что сегодня генерал Роджерс не виделся с генералом Мейером, не говоря уж про то, чтобы прочесть мое письмо. Он был в Форт Стюарте, и совершенно случайно по дороге домой решил заехать в Форт Брэгг, чтобы посетить "Дельту". Все было случайно. Мы проделали большую работу, тщательно подготовились, но это был всего лишь случай. "Дельте", наконец, улыбнулась хоть какая-то удача.

На сей раз гром прогремел ближе.

* Начальник оперативного отдела штаба – Deputy Chief of Staff for Operations (прим. перев.)

 

Глава 23

После того, как доброволец проходил отборочный курс в Кэмп Доусон, он попадал в Форт Брэгг на интенсивный и требующий полной самоотдачи курс операторов (Operators Course), в ходе которого на протяжении девятнадцати недель ему будут преподаваться навыки, необходимые, чтобы справиться с любым террористическим инцидентом.

Для новоиспеченного оператора "Дельты" предусматривался уникальный учебный план, равного которому не существовало нигде.

Во время этого курса, длящегося почти пять месяцев, каждый оператор "Дельты" должен был продемонстрировать следующие способности: поражать цели; осуществлять командование и управление; устанавливать и поддерживать защищенную связь; перемещаться с позиции на позицию в использованием соответствующих методов при обеспечении штурмовых операций; Получать доступ к кризисной точке, обращаться с заложниками; стабилизировать состояние пострадавшего минимум на тридцатиминутный срок; правильно применять и обслуживать оптические приборы; обращаться с определенными видами машин и механизмов, управлять колесной и гусеничной техникой; преодолевать естественные и искусственные препятствия; ориентироваться на местности, передвигаясь от одного ориентира к другому; защищать заложников от угрозы, исходящей от взрывных устройств; применять отдельные способы действий и тактику воздушно-десантных и аэромобильных подразделений; использовать определенные навыки действий на воде; разоружать и обезвреживать враждебно настроенных оппонентов.

Подготовка была психологически сложной, жесткой физически, доскональной и уникальной. Никто не мог позволить себе расслабиться хотя бы на день. В американском колледже, если студент ловил мух на лекциях по английской литературе, он мог получить неуд на экзамене. Если кто-нибудь из курсантов "Дельты" задремлет на лекции по штурмовым операциям, это может стоить ему жизни. Операторы должны быть способны справиться с любой террористической ситуацией, в любой обстановке и в любое время. Некоторые из преподаваемых вещей выглядели как таинства – вскрытие цилиндрового замка, например, или управление тепловозом SSB1200 – но каждый из них был необходим. Операторы "Дельты" не просто получали множество навыков – они по-настоящему мастерски овладевали ими.

Навыки верхолазанья требовали, чтобы каждый из операторов умел работать с веревками: подниматься и спускаться из зданий, сооружений, самолетов; эвакуировать раненных; одиночное лазание, лазание в паре; постановка и использование траверсы; закрепление и использование спусковой веревки.

Снайперы "Дельты" должны поражать 100% целей на расстоянии 600 ярдов (550м) и 90% целей на расстоянии 1000 ярдов (914м). На проводившихся время от времени соревнованиях по стрельбе из боевого оружия снайпера "Дельты" всегда финишировали первыми. Соревнуясь на равных, лишь Секретная Служба время от времени могла побить "Дельту". Большая часть этих матчей проводилась с использованием 7,62мм винтовок M14 с открытыми прицельными приспособлениями по стандартным мишеням НРА* на расстояниях до 500 ярдов (447м).

Стрельба, разумеется, составляла значительную часть обучения каждого оператора. Вне зависимости от специальности он должен был стрелять по три-четыре часа в день пять раз в неделю.

Одним из первых дел, которым мы занялись сразу после переезда "Дельты" в "форт", было строительство тира. Этот комплекс стоимостью 90000 долларов, был построен сразу за зданием тюрьмы. Он стал известен как "Дом ужасов". Каждая из четырех комнат здания была оборудована сложной системой мишеней, которые было легко менять и перемещать. Стрельба могла вестись почти во всех направлениях. В одной из систем использовался кинопроектор с активируемой звуком функцией стоп-кадра. С точки зрения оператора "Дельты" фильм демонстрировал комнату, полную заложников, и удерживающих их террористов. Оператор должен был решить, кто есть кто, и стрелять в террористов. В момент открытия огня кинопроектор останавливался, чтобы стрелок мог четко видеть на экране, куда он попал.

Первая комната "Дома ужасов" была разминочной, где отрабатывались самые простые упражнения. По нажатию кнопки внезапно появлялось восемь силуэтных мишеней, изображавших как хороших, так и плохих парней. Тренировка была направлена на то, чтобы дать стрелку лишь несколько секунд на вход в комнату, идентификацию целей и ведение огня.

Вторая комната использовалась для отработки блокирования активных действий террористов. Принцип заключался в том, чтобы заставить их перейти к обороне. Когда дверь в комнату подрывается, на ту долю секунды, что это занимает, внимание террориста переключается с заложников на взрыв. В этот момент хорошие парни входят в комнату и уничтожают террориста. Зачистка комнаты, как мы это называли, должна выполняться быстро и жестко. Вход в комнату желательно проводить силами четырех человек. Каждый из них должен входить быстро и двигаться в своем направлении. Выбор оружия определялся обстановкой. Если это одна комната с двумя или тремя террористами, группа из четырех человек будет использовать для штурма пистолеты, последний из них может входить с дробовиком 12 калибра. В крупном объекте с множеством взаимосвязанных комнат, удерживаемом значительным количеством террористов, может использоваться штурмовая группа из шести человек, и они будут вооружены пистолет-пулеметами.

Операторов "Дельты" учили делать по два выстрела в каждого террориста. И при этом они должны были продолжать двигаться, не давая противнику шанса поразить неподвижную цель. Обучение включало устранение задержек оружия, в движении и под огнем.

Основой для разработки плана штурма является информация от переговорщиков и других людей, недавно находившихся в кризисной точке и рядом с ней. Детальное знание того, с чем группа столкнется по ту сторону двери, также повысит ее уровень уверенности. Для оператора, скорчившегося снаружи в ожидании подрыва двери, крайне важно чувствовать себя знакомым с тем, с чем предстоит столкнуться через несколько секунд. И напротив, риск неудачной зачистки комнаты, когда "пожарная команда" не знает, кто и где в ней находится, очень велик – можно перестрелять не тех людей.

Мишенями в помещении для отработки зачистки обычно служили фотографии известных террористов.

Третья комната комплекса использовалась для стрельбы в ночных условиях с использованием операторами очков ночного видения, а также для выбивания дверей различных типов. В этой комнате мы тратили много денег на замену люминесцентных ламп, разлетающихся вдребезги вместе с дверями.

В четвертой комнате находился детальный макет салона самолета.

С тех пор, как захват самолетов вошел в моду, "Дельта" потратила много времени на изучение предмета. В случае, если принадлежащий Соединенным Штатам или эксплуатируемый американской авиакомпанией лайнер будет захвачен и угнан в другую страну, "Дельта" будет направлена туда – так же, как Западная Германия направила ГСГ-9 в Могадишо – чтобы освободить пассажиров и, по возможности, сохранить самолет. Мы чувствовали, что в этой области на нас ложится огромная ответственность.

Федеральное авиационное агентство оказало нам поддержку. Первое, что они сделали – предоставили "Дельте" Боинг-727. Авиакомпании, поскольку это было в их собственных интересах, также оказывали полное содействие. Так, например, мы провели множество ночей в ангаре TWA** в международном аэропорту имени Кеннеди.

Сначала мы допускали ошибки. В ходе одной из первых тренировок штурмовая группа осторожно ползла вдоль крыла, чтобы добраться до люка аварийного выхода. Когда "Дельта" взяла самолет под контроль, люди, изображавшие заложников в салоне, признались, что они поняли, что что-то происходит, когда самолет начал еле заметно раскачиваться вперед-назад. Урок, полученный нами в ту ночь, заключался в том, что нужно знать, сколько топлива находится в крыльях. Очевидно, что если крыльевые баки будут пустыми и легкими, самолет будет раскачиваться сильнее.

Чтобы разбираться в самолетах, нужно многое изучить. Потратив на эту тему кучу времени, два оператора "Дельты" стали настоящими источниками знаний во всем, касающемся летательных аппаратов. Они разузнали все, что только можно было выяснить – как заправляют самолеты в О'Харе***, как происходит смена летных экипажей в Ла-Гуардии****, как загружают еду в Даллесе*****. Они знали, где находится каждый из девяти люков на удлиненной версии Боинга-727, можно ли проникнуть в DC-9 через ниши шасси, какие сигнальные лампы загорятся, если открыть тот или иной люк на широкофюзеляжном DC-10. Не было ничего, что бы эти двое операторов не знали о самолетах и том, как в них проникнуть.

Разумеется, при захвате воздушных судов решающими являются навыки стрельбы. Это мало отличается от стрельбы по рыбам в бочке. Следует обнаружить акул и отделить их от золотых рыбок – террористов от пассажиров – и мы вновь и вновь практиковались в этом искусстве в макете салона самолета, установленном в тире позади здания "форта".

Когда начинается стрельба – а по большей части это было именно то, что ожидалось от "Дельты" – и люди начнут умирать, не имеет значения, сколько часов было затрачено на подготовку, все сведется к человеку, нажимающему на спуск. В этом отношении "Дельта" была уникальна.

* Национальная стрелковая ассоциация США (NRA – National Rifle Association). Стандартная мишень для дистанции 500 метров – круглая, диаметром 64 дюйма (1,62м) с черным "яблоком" диаметром 24 дюйма (61см), поделенная концентрическими кругами на зоны от 10 до 5 с зоной "Х" по центру. В "яблоко" ("бычий глаз" в англоязычной языковой традиции) входят зоны от "Х" до 8 включительно (прим. перев.)

** Trans World Airlines – одна из крупнейших авиакомпаний США. Была основана в 1925 году и просуществовала до 2001 года (прим. перев.)

*** Международный аэропорт О'Хара в Чикаго (прим. перев.)

**** Один из трех аэропортов Нью-Йорка, расположен в северной части Куинса, в основном принимает местные рейсы (прим. перев.)

***** Международный аэропорт имени Даллеса в Вашингтоне (по факту находится в Вирджинии, в 42 километрах от центра Вашингтона) (прим. перев.)

 

Глава 24

Уже на самых ранних отборочных курсах "Дельта" приняла в свой состав некоторых из тех людей, которые, в конечном итоге, сформировали характер подразделения, оттенили его индивидуальность, определяли его стиль и задали класс.

Одним из них был Эдвард Вестфолл, впрочем, это примерно как знать настоящее имя Одинокого Рейнджера* – оно совершенно не играет роли. В "Дельте" он был известен как "Быстрый Эдди". Иногда сокращая до просто "Быстрого". Таким он и был.

Он был одним из семи новобранцев, принятых по итогам самого первого отборочного курса. Шел процесс психологического тестирования, когда мы почувствовали, что в лице сержанта Вестфолла мы получили нечто особое. В течение долгих часов изнурительных допросов, через которые он прошел, ему всегда удавалось отвечать на наши вопросы прямо, честно и искренне. Быстрый относился к тому типу людей, которым не стоит носить костюм-тройку. Он постоянно норовил застегнуть жилетку на все пуговицы.

Быстрый обладал специальностью, очень ценимой в "Дельте – он был специалистом-подрывником. Трудолюбивый и творческий, он был подобен всем первоклассным экспертам-подрывникам – у него была страсть к виртуозно исполненному разрушению, и он любил громкие звуки.

Поскольку ему случалось увлечься, я всегда считал, что за Быстрым Эдди должен кто-нибудь приглядывать. На полигонах Форт Брэгга существовали определенные правила, ограничивающие количество используемых взрывчатых веществ. На одном из них, например, нельзя было использовать заряды, свыше десяти фунтов (4,5 кг), на другом пределом было двадцать (9,0 кг). У меня были определенные подозрения, что эти правила, по большому счету, никогда не заботили Быстрого Эдди, и он не считал себя обязанным следовать им.

Однажды он зашел ко мне. "Босс, я хотел бы отправиться на верфь в Норфолке и посмотреть, не удастся ли разжиться какими-нибудь объектами для подрыва".

Поскольку, на мой взгляд, запрос был разумным, я отправил его, дав свое благословление. Это было в тот период времени, когда мы хотели понять, что можно сделать при использовании определенных типов зарядов с легковыми автомобилями, грузовиками, металлическими дверями и т.п.

Через день или два после отъезда Быстрого мне позвонил какой-то адмирал с просьбой подтвердить полномочия сержанта Вестфолла. Тогда я начал подозревать, что Быстрый оправдывает свое прозвище.

За неделю к парадным воротам "форта" прибыло шесть тяжелых трейлеров, доверху груженых излишками флотского имущества. Следует заметить, что часть этой так называемой "рухляди" на вид была во вполне приличном состоянии. В список доставленного имущества Быстрому удалось включить несколько почти новых автомобилей, портовый кран, целый набор стволов от восьми, шести и пятидюймовых морских орудий, пару вполне приличных гребных валов и, вишенкой на торте, новенький бульдозер D-8.

Я немного занервничал, особенно когда узнал, что должен буду расписаться за все это. Все эти объекты, за исключением бульдозера, были вывезены на полигон, где в течение следующих нескольких недель были взорваны. Бульдозер остался в "форте", спрятанным на заднем дворе до тех пор, пока мы на придумаем для него более конструктивное применение.

Быстрый совершил еще несколько поездок в Норфолк за объектами. Их взрывали с той же скоростью, с какой они прибывали. Я помню, как во время одной из бесед он высказал пожелание, чтобы "Дельта", успешно начав свою деятельность, не смягчала своих требований к отбору и подготовке. Было похоже, что для него это очень важно. Насколько именно, я узнал несколько месяцев спустя.

Некоторое время в нашем составе был один офицер, служивший в подразделении связи "Дельты". Однажды ночью, когда он был дежурным офицером, а Вестфолл – дежурным сержантом, офицер произвел случайный выстрел из своего пистолета. Наказание за такого рода ошибку было простым и прямым – немедленное увольнение – и предупреждения о последствиях были вывешены в "форте" в двух местах. На следующее утро, когда я входил в расположение, Эдди встречал меня в воротах, чтобы посмотреть, как именно я отреагирую. Выбор был простой. Или я увольняю офицера, или снимаю объявления. Офицер покинул подразделение менее чем через двадцать четыре часа. Быстрый Эдди вернулся на полигон, довольный тем, что "Дельта" продолжает придерживаться своих стандартов.

Еще одним рыжим был один из самых опытных операторов "Дельты". Е-8 (мастер-сержант) Аллен (псевдоним) был настоящим профессионалом в любом деле и принадлежал к старой школе. Он был одним из лучших стрелков "Дельты", но и все остальное делал очень хорошо. Если не быть очень внимательным, и не знать, куда именно смотреть, Аллена можно было легко упустить из виду. Это был эдакий тихоня и одиночка, почти интроверт.

Это был человек, который делал для подразделения больше, чем получал. После завершения упражнения он был первым из желающих раскритиковать его, затем вносил в него улучшения и проходил его вновь. Применительно к концепции патруля из четырех человек он постоянно усовершенствовал тактику и методы, используемые при штурме самолетов и зданий.

Когда "Дельта", наконец, нарастила численность и была готова к формированию второго эскадрона, его новый командир, Логан Фитч, всерьез задумывался о том, чтобы перевести Аллена из Эскадрона А. По этому поводу не возникло никаких споров. Никто не удивился, когда через несколько месяцев взвод Аллена стал лучшим в обоих эскадронах.

Поэтому я никогда не забуду, насколько был неправ Аллен, когда он разозлился на меня в Египте после нашего возвращения из Иранской пустыни. Мне понадобилось некоторое время, чтобы переоценить некоторые из вещей, упомянутых выше.

Иш впервые привлек мое внимание, когда я принял командование Школой Сил спецназначения. В первый день на службе, когда я еще даже не разобрался, где туалет, и куда можно повесить фуражку, я обнаружил на столе письмо, адресованное мне.

Я засунул его в один из карманов и забыл о нем, пока вечером не обнаружил его вновь. Стоя на заднем крыльце, я узнал, что оно было написано старшим представителем сержантского состава в комитете Школы по оперативной и разведывательной деятельности, только что покинувшим Форт Брэгг, отбыв куда-то к новому месту службы.

Пятистраничное, хорошо сформулированное письмо, которое я внимательно прочел, выражало суждения автора об учебной программе Школы и о комитете, в котором он заседал. Я понял, что этот сержант знает, о чем пишет, и потратил много времени на изложение своих мыслей. Письмо было подписано "С глубоким уважением, мастер-сержант Уэйд Ишимото".

В рабочей текучке письмо и его автор вскоре были забыты. Несколько позже, когда пошло дело с "Дельтой", я поговорил со старым другом-сержантом Форрестом Форманом. Я хотел, чтобы он пришел ко мне в качестве старшего сержанта оперативного отдела. Я также попросил его повнимательнее присмотреться к другим сержантам, которых он знал, на предмет того, кто из них скроен подходящим для "Дельты" образом.

В то время Форман проводил время возле Эль-Пасо, посещая Академию сержантского состава в Форт Блиссе. И так получилось, что в то же время туда поступил лучший друг сержанта Формана, мастер-сержант по имени Уэйд Ишимото.

Вскоре оба сержанта оказались в "Дельте", Форрест Форман в оперативном отделе, а Уэйд Ишимото – в разведывательном. Оба также закончили свое обучение в Форт Блиссе – заочно, с помощью Почтовой службы США.

Уэйд родился на Гавайях. Он упорно трудился, чтобы попасть в Гавайский университет. Это увлеченный рукопашник, фанатик дзюдо, много времени проводивший на всевозможных курсах боевых искусств. Не знаю, насколько он был хорош, но он уделял этому много времени.

Однажды, через несколько месяцев после того, как Ишимото прибыл в подразделение, я был в Госдепартаменте, пытаясь заставить их выделить нам прямую линию связи, которая немедленно информировала бы "Дельту" всякий раз, когда где-либо в мире происходил террористический инцидент. Я находился в Экстренном оперативном центре, когда ко мне пристали с разговорами два высокопоставленных чиновника. "Этот Ишимото, что у вас там работает, весьма впечатляющий парень. Он умен, и если говорит, что сделает что-то – всегда выполняет. И он всего лишь сержант – это просто позор какой-то! Будь он офицером, он имел бы гораздо больше влияния в этих стенах".

Это заставило меня задуматься. Я знал, что Ишимото получил представление как резервист, и если бы эта страна когда-либо вновь вступила в войну, на следующий день он командовал бы батальоном. После обеда я поехал в Арлингтон, навестить своих друзей в управлении кадров.

"Какова возможность", спросил я, "произвести одного из моих старших сержантов в офицеры, сделав его капитаном действительной службы?"

Производство заняло два месяца, и капитан Ишимото стал вторым человеком в разведотделе "Дельты".

Забор вокруг "форта" требовал укрепления, и требовалось поставить открываемые картой автоматические ворота. В те ранние времена все делали то, что необходимо, независимо от воинской специальности и должности, и я попросил Уэйда Ишимото решить проблему с забором. Вскоре после этого на мой стол лег подсчет затрат на ремонт ворот и установку системы с электрическим замком. Сумма составляла 18000 долларов. Раскошелиться на такие деньги у "Дельты" не было никакой возможности. Я набросал капитану Ишимото записку, информирующую его об этом и предлагающую поискать более дешевый способ решения.

На следующий вечер я услышал грохот захлопывающейся двери и, подняв глаза, увидел в своем кабинете чрезвычайно разгневанного капитана. "Вот что, босс, я хочу поговорить с вами. Вы меня не поняли. Если мы собираемся чинить эту изгородь, это будет стоить денег".

"Это вы не понимаете, капитан, вы не имеете представления, о чем говорите. Вы, парни, не выполнили домашнее задание. Восемнадцать тысяч долларов! Оставьте меня в покое".

Тут он выложил передо мной на стол все факты и цифры, а также пояснения, откуда они взялись. Работа была проделана тщательно, и цифры не лгали. Он заявил, что я жуткий скряга. Затем комната наполнилась бранными выражениями, многих из которых я еще не слышал.

Мы провели полчаса, обсуждая ситуацию. Я предположил, что мы сможем немного снизить затраты, если выполним часть работ сами вместо того, чтобы нанимать кого-либо. Это был первый раз за все время, что я его знал, когда он пошел на компромисс, но он согласился, что это можно сделать. Через несколько недель забор был отремонтирован и установлена новая запирающая система. В конечном итоге это обошлось нам в 15000 долларов.

Человек, склонный к поддакиванию, чувствовал бы себя в "дельте" неловко.

Фирма Ремингтон Армз была достаточно любезна, чтобы изготовит для "Дельты" некоторое количество снайперских винтовок модели 40-ХВ. Когда они начали прибывать, одна из первых досталась снайперу, которого мы назовем Борисом. Его родители были поляками, он говорил по-польски и немного по-русски. Невысокого роста, где-то пять футов шесть дюймов (1 метр 66 см) при весе около 165 фунтов он имел телосложение боксера-средневеса. Блондин с голубыми глазами, он источал уверенность. Наш психолог обнаружил в нем все черты, требующиеся от выдающегося снайпера: равновесие, терпеливость, концентрацию, стабильность, спокойствие и внимание к деталям.

В июне семьдесят восьмого "Дельта" проводила учения на пустынном нагорье близ Эль-Пасо. По сценарию в горной хижине находилось несколько террористов и удерживаемые ими заложники. Одной из основных обязанностей снайпера было оказаться на позиции как можно раньше, и затем собрать всю возможную информацию о цели.

Быстро стемнело, как это обычно бывает в западном Техасе, и Борис уже несколько часов находился на позиции рядом с хижиной, укрывшись в каменистой осыпи. Человек, изображавший террориста, не знавший о находящейся на позиции снайперской группе, вышел из хижины и, дойдя до укрытия Бориса, помочился на него.

Любой другой снайпер, вероятно, вскочил бы, вопя: "Эй, мужик, ты что творишь, черт тебя раздери!" Но Борис не был "любым другим снайпером". Он не шевельнулся, и условный "террорист" вернулся в хижину, не имея представления, что натворил. Позже, когда объект был взят под контроль, Борис смог слегка выпустить пар. Когда мы узнали о случившемся, то очень гордились стоицизмом Бориса!**

Во время второго отборочного курса, проходившего еще в Национальном заповеднике Юхарри, мы с Бакшотом с вечера выдвинулись на контрольную точку, чтобы утром наблюдать за прибытием на нее новобранцев. За ночь погода сильно испортилась, начался сильный снегопад. Около 06.30, когда едва рассвело, я увидел идущего к точке Уолта Шумэйта. Я едва мог узнать его. Его бороду, усы, брови и кепку покрывал лед. Все остальное было насквозь мокрым после того, как час назад он, оступившись, свалился в ручей. Он был замерзшим и несчастным. Увидев меня, он не улыбнулся. Его выносливость была на пределе, и чувство юмора оставило его.

Несколькими неделями ранее в Брэгге сержант-майор Шумэйт подошел ко мне, и спросил, по старой дружбе, как он может присоединиться к нам. Я сказал, как. Он ответил: "Я не становлюсь моложе, полковник, и я не уверен, что достаточно готов, чтобы пройти этот отборочный курс". "Тогда тебе лучше начать готовиться", сказал я. На тот момент Уолтеру было около сорока четырех. Так или иначе, он пришел в форму, приехал, и вызвался добровольцем на прохождение отбора. Это было в феврале.

Снег пошел гуще и Бакшот принялся топтаться на месте, пытаясь согреться.

Уолтер Шумэйт получил инструкции касательно следующего этапа. Он вытащил компас, сверился с картой и начал движение, как я мог видеть, в неправильном направлении. Я подошел к покрытой льдом фигуре.

"Вы знаете, как вам двигаться дальше, сержант?"

"О да, сэр! Каком кверху!"

"Будь я на вашем месте, сержант, я бы все перепроверил".

Он вновь выкопал из кармана карту и компас. "О боже", сказал он. "У меня просто случился приступ тупизны", и потащился дальше, на сей раз в правильном направлении. В конце концов, он скрылся из виду в поземке.

Впервые я встретился с Уолтом, когда он занимался разведкой в рамках Проекта "Дельта" во Вьетнаме в 1965-66 годах. Я засунул его на тот остров напротив Нячанга и поставил задачу подготовить для подразделения несколько упражнений по отработке навыков немедленных действий. Уолт отлично справился с этим делом. В последующие годы я потерял связь с ним – до того дня в Брэгге, в начале 1978 года, когда он отыскал меня и спросил, как ему попасть в "Дельту".

Когда Уолт прошел курс и оказался в "Дельте", я сделал его старшим сержантом, отвечающим за отбор. Он был большим поклонником генерала Дугласа Макартура. Во время психологического тестирования Уолтер всегда спрашивал новичков, что они думают о решении Гарри Трумэна уволить Генерала. Для Уолтера был лишь один правильный ответ. И самый важный. Уолтер был очень хорош для меня. Поскольку мы вместе месили грязь во Вьетнаме, я считал, что могу доверять ему и его суждениям.

Он был родом из Западной Вирджинии. И не было ничего неожиданного, когда, отправляясь в отпуск в свои родные холмы, он привозил мне оттуда здоровенную банку доброго кукурузного виски, того, что у них называли "Белой Молнией". Невысокого роста, около пяти футов одиннадцати дюймов (1 метр 78 см) и 175 фунтов, он носил великолепные нафабренные подковообразные усы.

Уолтер Шумэйт был экспертом-аквалангистом. Он прошел все курсы, был полностью подготовлен и очень хорош в этом деле. Когда Уолт вызвался добровольцем в "Дельту", прежде чем отправиться в Юхарри, ему пришлось пройти тест по физподготовке. Когда он сдавал зачет по плаванию, сто метров в одежде, он завалил его. Никто не мог поверить в это. Он так много плавал с масками, баллонами и ластами, что забыл, как грести по-собачьи. Мы дали ему пару дней и в итоге он отлично справился. Однако прошло довольно много времени, прежде чем ему удалось исправить репутацию.

Когда люди оставляют Силы спецназначения и увольняются с военной службы, они обычно вступают в Клуб Десятилетия Сил спецназначения или Клуб Специальных Операций, где всегда ходит множество сплетен. Я всегда отправлял Уолта на их собрания, чтобы узнать, что там говорят про нас. Как я уже говорил, Уолтер очень хорошо умел общаться с людьми.

Стоило умереть кому-нибудь, побывавшему в Силах спецназначения на протяжении последних пятнадцати лет, Уолтер Шумэйт узнавал об этом. Периодически он заходил в кабинет и говорил: "Сэр, помните того маленького сержанта-чикано***, что в шестьдесят шестом был в Проекте "Сигма"? Я пытался припомнить. "Да, пожалуй что". И Уолт говорил: "Ну так позавчера он оставил нас". Ему нравилось быть в курсе того, что и с кем происходит.

* Одинокий Рейнджер - популярный герой американского сериала-вестерна, изначально представленного в виде радиопостановки, а позже и на телевидении (прим. перев.)

** Сдается мне, снайпера обладают какой-то особой притягательностью. Не знаю ни одного подразделения, где не было бы своего "Сказания об обоссанном Снайпере"… (прим. перев.)

*** Американец мексиканского происхождения (прим. перев.)

 

Глава 25

В Армии учишься принимать перемены. Иногда они к лучшему. Порой к худшему. Но перемены, это то, с чем приходится жить.

Генерал Сниппенс оставил свое место в DCSOPS и был заменен генерал-майором Джеком Фейтом. Должность бригадного генерала, временно остававшаяся вакантной при Сниппенсе, была занята генералом Родериком Д. Реником младшим. Однако еще одно изменение, вероятно, затронуло "Дельту" больше всего. Тома Оуэнса, наше главное связующее звено с Пентагоном, потеснил подполковник Уитмен (псевдоним). Мы быстро поняли, что Уитмен был гибок, бескорыстен и располагал к себе. Он проводил много времени, работая в интересах "Дельты", и был достаточно уверен в своем профессионализме, чтобы признаться, когда чего-либо не понимал.

Новая команда начала работать под руководством генерала Мейера, ревностно оберегая интересы "Дельты" в Пентагоне. Мы стали привыкать друг к другу. Как кто-то заметил, ни один из трех наших новых начальников из верхнего эшелона цепочки командования не имел опыта службы в Силах спецназначения. Лишь Уитмен имел рейнджерскую и воздушно-десантную подготовку. В двух случаях это не имело бы никакого значения, но не в части Рода Реника.

Начало лета в "форте": начальная фаза индивидуальной подготовки успешно завершилось, и начались первые этапы подготовки в составе подразделения. Эскадрон А "Дельты", состоящий из двух взводов, находился под командованием энергичного майора Бакшота. Механизм был отлажен и работал гладко. Тем летом мы проделали много тяжелой работы и как следует попотели. В июле Форт Брэгг становится жарковатым местечком.

Вдруг, совершенно неожиданно, у "Дельты" потребовали отчета.

"Вы потратили немалые суммы денег. Из ваших оперативных сводок нам известно, чем вы занимаетесь, и на каком этапе находитесь". Это был подполковник Уитмен, позвонивший из Пентагона: "Генерал Мейер полагает, что настало время для аттестования "Дельты".

"Да, но вы же знаете, что мои два года еще не истекли. "Дельта" находится в деле всего около восьми месяцев. Думаю, нам стоит подождать с этим".

Генерал Мейер был не согласен. Уитман отнесся с пониманием, но остался тверд. Предписание было ясным: "Полковник, вы узнаете больше через пару недель. Мне сообщили, что со стороны Армии аттестацией будет руководить генерал Уорнер".

"Вот дерьмо!" подумал я. Политика Пентагона непостижима. Мог ли генерал Уорнер обойти генерала Мейера и обратиться непосредственно к генералу Роджерсу? Я знал, что они были хорошими друзьями, но не знал, насколько тесными были их взаимоотношения. Маятник эмоций вновь начал раскачиваться.

Генерал Мейер говорил мне: "Каждый день, когда я иду по коридорам Пентагона, меня спрашивают: "Как там "Дельта"? Я отвечаю: "Все идет хорошо". А потом начинаю думать: "А действительно, насколько хорошо?" По здравом размышлении, причины для проверки имели под собой основания. Вот хотя бы некоторые из них:

a. Определить состояние дел в "Дельте" с момента получения статуса действующего подразделения;

b. Выработать критерии для оценки боевой подготовки подразделения (для каждого типа армейских подразделений имелись нормативы, позволяющие оценить уровень их подготовки, но для "Дельты" их просто не существовало).

c. Обосновать суммы, затраченные на создание подразделения.

d. Собственными глазами увидеть получившееся подразделение.

e. Позволить прочим также ознакомится с ним, и попытаться развеять неверные представления, которые они могли иметь.

Я осознавал вышеупомянутые обоснования, но не мог понять, почему эта проверка была возложена на FORSCOM. Мои опасения были обоснованными. Я стал готовиться к худшему, когда стадо известно, что FORSCOM назначил для проведения аттестования командира XVIII воздушно-десантного корпуса генерал-лейтенанта Уорнера. Заместителем Уорнера для проведения проверки был назначен мой "старый друг" бригадный генерал Сенди Мелой.

Назначение Уорнера и, конечно, Мелоя, скрестившего шпаги с генералом Кингстоном по концептуальным вопросам, было проблемой, мне казалось, что они отрицательно относятся к "Дельте". Я полагал, что оба офицера считают, что задачи "Дельты" следует возложить на два существующих батальона рейнджеров. Кроме того, поскольку ни генерал Уорнер, ни генерал Мелой, ни разу не видели тренировочного процесса "Дельты", они оставались не осведомленными об уникальных сильных сторонах и возможностях подразделения.

Однако никакой альтернативы возложению проверки на FORSCOM не было, аттестование "Дельты" на соответствие стандартам, по которым она была подготовлена, было обязательным. Не имеет смысла судить о мастерстве скрипача по его игре на тромбоне. Настоятельной необходимостью, таким образом, явилось выработка в рамках подразделения документа, который позволял бы наиболее полно отразить различные аспекты боевой подготовки (стрельбу, физическую подготовку, минно-взрывную подготовку, рукопашный бой, а также разведку и оперативную подготовку в части, касающейся борьбы с терроризмом). Письма, детально излагающие всю эту информацию, были направлены подполковнику Уитмену в Вашингтон и генерал-майору Макмуллу в Центр имени Кеннеди.

Несмотря на письма, я рассматривал проверку, как пустую трату времени. Давление было налицо. Если "Дельта" провалит это испытание, возникнет вероятность расформирования подразделения, и контртеррористические задачи возьмут на себя "Блю Лайт" или рейнджеры. Так что защищать курятник возьмутся лисы.

Инспектирующая группа, состоящая из генералов Уорнера и Мелоя, полковников Томаса и Спинкса, подполковника Редмана, двух или трех старших офицеров из XVIII воздушно-десантного корпуса и батальонов рейнджеров, а также десять или двенадцать сержантов из расквартированных в Брэгге Групп Сил спецназначения составила список проверок, по которым предстояло оценить "Дельту". Аттестация будет разбита на две части – индивидуальные навыки и действия в составе подразделения.

Ни для кого не было удивительным, что на стрелковом направлении "Дельта" не преуспела. Инспекторы Уорнера заставили нас стрелять на дистанциях и по целям, которые не были реалистичными. Расстояния были слишком большими, а мишени – слишком маленькими. Мы практиковались в зачистках помещений, стрельбе на очень и очень коротких дистанциях: ворваться в комнату и очень, очень быстро вывести противника из строя. Мы не стремились, как это водится в армии, дырявить бумагу. Иными словами, в "Дельте" не заботились о том, чтобы уложить все пули "в яблочко". Мы стреляли в силуэты. Техника, принятая в "Дельте" была заимствована у 22-го полка SAS, а не из американских военных или полицейских методик.

Снайперское направление также было нереалистичным. Проверка проводилась ночью, и из-за особенностей используемой оптики лишь немногие из снайперов смогли отстреляться успешно. Сценарий был взят прямиком из Бака Роджерса*. Глядя ночью в прицел, стрелок не сможет определить, в какого цвета рубашку одета цель: красную, или синюю. Все, что он видит – серое. Очевидно, что можно запросто выстрелить не в того человека. Всем в "Дельте" стало ясно, что инспекторская группа имеет крайне ограниченный, а то и вовсе никакой опыт в области тактики и техники действий террористов. И лишь направление для стрельбы из пистолета с множеством мишеней давало стрелкам представление о том, как они могут улучшить свои навыки стрельбы в боевых условиях. Упражнения были хорошо проработанными и очень стимулирующими.

Все знали, что операторы "Дельты" очень хорошо умеют ориентироваться на местности. Неудивительно, что был запланирован жесткий курс ориентирования, проводимый в Юхарри. Маршруты проходили по типичным для тех мест участкам пересеченной местности. Трое парней, подвергшихся этой проверке, легко справились с ней. Они говорили: "Сэр, это была пустая трата времени. Оценивались не те навыки, которые оценивали мы". Это был просто выполняемый на время марш от точки к точке.

В "Дельте" провели проверку навыков рукопашного боя. Нам понадобилось немного времени на эту ерунду. Прибыл инструктор по рукопашному бою из Сил спецназначения, это был сержант Вилли Чонг. Мне предложили отжалеть пару человек, которые вступят с ним в схватку. В "Дельте" был один парень, не имевший никакого опыта, и его поставили вторым. После нескольких минут на ринге Чонга увезли в гарнизонный госпиталь. Позже нам сказали, что он получил сотрясение мозга. Другого проверяющего предусмотрено не было, так что по части рукопашного боя "Дельта" получила сто баллов из ста возможных.

Пришло время проверки действий в составе подразделения. Второй этап аттестации был направлен на проверку разведывательной и оперативной деятельности, а также систем командования и управления "Дельты". Для этого были предусмотрены широкомасштабные учения, в ходе которых от "Дельты" требовалось одновременно взять под контроль два объекта – захваченный самолет и удерживаемое террористами здание. Очевидно, это должно было стать гвоздем программы проверки.

Вне всякого сомнения, это была трудная задача. Бакшоту придется разделить свой эскадрон. Он решил, что первый взвод будет брать самолет, а второй – здание. Задача оценивалась как в части планирования, так и исполнения.

Для планирования требовалась точная информация. У "Дельты" был подготовлен превосходный ситуационный контрольный список. Британцы из SAS помогли нам подготовить детальный перечень задач, подлежащих исполнению на месте событий, а Ишимото со своими людьми из разведки существенно доработал его.

Так что первое, что сделали сотрудники оперативного и разведывательного отделов "Дельты" – обратились к проверяющим с вопросами, содержащимися в этом списке. "Сколько людей на борту самолета и в здании?". Они не знали. Им пришлось пойти и узнать. "Каков тип и конкретная модель захваченного самолета? Когда его дозаправляли в последний раз? Каков остаток топлива? Сколько багажа на борту? Какое количество из этого составляет ручная кладь?" Это были реальные вопросы, задаваемые в любой подобной кризисной ситуации. Инспектирующие оказались в неловком положении. Они не были готовы отвечать на вопросы такого рода, и не знали, что делать. "Дельта" не остановилась на этом. Курт Херст, Уэйд Ишимото, Форрест Форман и остальные члены оперативного и разведывательного отделов вцепились проверяющим в глотку. "Каковы физические данные пилотов? Остальных членов экипажа? Кто пассажиры? Откуда они следуют и куда направляются? Что за группа захватила объекты? Найдите нам аналогичный самолет, на котором мы сможем отработать наши действия".

Ко мне подошел генерал Макмулл. Он улыбался: "Где ты добыл этот список? Ты загнал проверяющих в угол, это просто замечательно!" По мере того, как штабисты "Дельты" переходили от одного пункта к другому, его улыбка становилась все шире.

"Что за здание захвачено? Сколько в нем этажей? Оно прилегает к какому-нибудь другому? Есть ли внутри больные? Есть ли у кого-нибудь из заложников какие-либо особенности? Чем вооружены террористы?" На свои вопросы Херст, Ишимото и Форман чаще всего получали ответы: "Мы не знаем" и "нет, вы не можете этого сделать". Так было проще всего. Опрос продолжался еще некоторое время.

"Кто ведет переговоры?"

"Мы не знаем".

"Пожалуйста, узнайте. Когда "Дельта" сможет согласовать действия с группой переговорщиков?"

"Мы не знаем",

"Узнайте".

"Мы можем произвести оценку объектов?"

"Мы вернемся к этому вопросу".

В конечном счете, нам дали возможность ознакомиться с объектами, и я попытался высмотреть все, что удастся. Однако посредник не позволил слишком приближаться к захваченному зданию.

Инспекторская группа выбрала здание центра отдыха в Кэмп Макколле, в тридцати двух милях к западу от Форт Брэгга, на берегу Бит Мадди Лейк. Использовавшееся во время Второй мировой войны для подготовки личного состава 82-й дивизии и других воздушно-десантных подразделений, это место находилось в распоряжении Школы Сил спецназначения. Много из нас хорошо знали его, что было для нас облегчением. Я больше беспокоился по поводу самолета. Это был принадлежащий Национальной гвардии старый AC-121**, стоящий на полосе, примерно в тысяче метрах к западу от захваченного здания. "Дельта" тренировалась на современных реактивных пассажирских самолетах, предоставляемых нам благодаря великодушию различных американских авиакомпаний и доброте управления Федеральной авиационной службы. Очевидно, инспекторская группа не знала, как получить Боинг-727 или Локхид-1011, у которых в реальном мире было куда больше шансов быть угнанными, чем у древнего AC-121.

Когда "Дельта" выяснила все, что ей нужно было знать об обоих объектах, Бакшот вывел Эскадрон А в расположенный поблизости район сосредоточения и на закате разделил подразделение на две части. Генерал Уорнер будет сопровождать первый взвод, а генерал Мелой пойдет за вторым.

С боковой стороны самолета у "Дельты" был сержант Франклин, которого среди нас прозвали "Безгубым". Это был отменно подготовленный представитель старшего сержантского состава. Его выдвижение к самолету в темноте было эталонным. Он просто стал частью окружающей местности. Если не вглядываться изо всех сил, было невозможно понять, движется ли он. Поскольку иллюминаторов в хвостовой части самолета не было, остальные операторы первого взвода подходили к нему с этого направления. Обитые лестницы были мягко приставлены к фюзеляжу. Было выбрано два люка. За время, достаточное, разве что, для одного вздоха, обе двери были выбиты и самолет взят под контроль. Даже я был впечатлен.

Во втором взводе, развернувшемся возле здания, был очень крутой парень. Он был, как говорится, твердый, как клюв у дятла. Его звали Джекс (псевдоним). Он внимательно изучил объект, в особенности деревянные оконные рамы. "Дельта" тренировалась выбивать окна, с силой проводя стальной трубой по внутренней кромке рамы. Когда прозвучала команда, сержант Джекс и его труба вместе с еще несколькими операторами очень профессионально, решительно и целеустремленно вынесли все окна в здании. Штурмовая группа запрыгнула в них. В течение семи секунд все террористы были выведены из строя, а заложники освобождены.

Позднее я узнал, что стоимость ремонта здания составила почти 5000 долларов. Не думаю, что генерал Мелой понимал, что должно произойти, в противном случае он остановил бы это.

Действия были внезапными и стремительными. Большинство людей, изображавших террористов, остолбенели от ярости, с которой второй взвод ворвался в здание. Одному из них не дали шанса подняться с кровати, а второй пал жертвой одного из операторов, бросившегося сквозь оконный проем и приземлившегося ему прямо на спину.

Оба объекта были захвачены около 04.00. Ко времени нашего возвращения в штаб учений солнце едва осветило восточную часть небосвода. Вскоре после этого начался критический разбор. Конференц-зал был переполнен. В него набилось, должно быть, человек семьдесят или восемьдесят, стоящих и сидящих, где только можно. Офицеры и старший сержантский состав "Дельты" все еще были в боевом снаряжении и с оружием. У них еще не было возможности смыть маскировочную краску с лиц. Помещение было заполнено табачным дымом и крепким запахом пота. Генерал Мейер, прилетевший накануне вечером, чтобы пронаблюдать за штурмом самолета, сидел почти не заметный среди бойцов.

Генерал Уорнер начал: "Это было самое профессиональное передвижение по пересеченной местности, что я когда-либо видел. Я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь произнес хоть слово. Будь объекты настоящими, уверен, что "Дельта" выполнила бы задачу". Стоявший в углу генерал Мелой наблюдал, не произнеся ни слова. Он дал указание своим полковникам, в частности Томасу, подвергнуть нас критике.

В ходе аттестации стрелковых навыков у одних из наших парней все прошло хорошо, у некоторых – нет. Генерал Уорнер заметил: "Поработайте над этим полковник. Вы ведь не хотите прослыть подразделением, которое не умеет точно стрелять". В заключении, когда больше сказать было нечего, генерал Уорнер объявил, что "Дельта" прошла аттестование. Взглянув на меня, он спросил: "У вас есть что-нибудь, что вам хотелось бы добавить?" "Да, сэр", ответил я "есть".

Я встал и оглядел переполненную комнату. "Я даже не подозревал, что у Армии столько экспертов в том, чем я занимаюсь. Вы знаете, ни один из вас, за исключением генерала Мейера, не уделил ни единого дня нашим тренировкам. Так что я не знаю, что заставляет вас считать, что вы столь многое знаете об этом деле. Я считаю все это дело профанацией, и не принимаю ваши замечания". Я высказался откровенно, излагая свое мнение. "Некоторые из стрелковых упражнений были абсолютно нереалистичны. Если бы вы прочитали наши доклады, то знали бы, на что мы способны".

К тому моменту я был очень взволнован. И у меня были веские основания злиться. Чтобы добраться до самолета нам пришлось преодолеть болото, таща на себе алюминиевые штурмовые лестницы. В реальности все было бы не так, их подвезли бы на чем-то типа небольших джипов. Я пришел к мысли, что нас аттестовали так же, как проверяли бы батальон рейнджеров. Мы были лучше, совершеннее рейнджеров. Тащить эти длинные алюминиевые лестницы через трясину… Мы проделали это весьма и весьма профессионально, однако это было настолько глупо и примитивно. Для нас действия такого рода остались далеко позади. Это побудило меня дать выход своим чувствам.

Слово взял полковник Томас: "Теперь я сожалею, что оценил "Дельту" столь высоко. Мне жаль, что я сделал это". Полковник Спинкс также высказался. Произошел обмен несколькими крепкими репликами.

Настала очередь генерала Мейера завершить разбирательство. Он поблагодарил генерала Уорнера и выразил признательность всем находящимся в комнате, при чьем участии аттестация прошла столь гладко.

Совещание завершилось, все разбились на группы, в комнате слышался смех, поздравления, люди пожимали друг другу руки. Я услышал, как кто-то сказал: "Знаете, мы здесь не кукурузные хлопья делаем!" Яркий солнечный свет залил помещение. Я оказался в кругу генералов. Генерал Мейер сказал мне: "Чарли, я хотел бы поговорить с тобой наедине".

Мы нашли пустую комнату в одной из сборных металлических построек, которые можно встретить повсюду на территории Форт Брэгга. День обещал быть очень жарким.

Генерал Мейер сел и расслабился: "Так. Ну и что у тебя на уме?" За несколько дней до аттестации я отправил ему сообщение с просьбой о личной встрече. Я ответил: "У меня есть чувство, что с "Дельтой" все выйдет так, как нам хотелось. Но мне нужно еще кое-что отработать и закрепить. Мне надо больше времени. Мне необходим остаток обещанных двух лет". Он понимал это. "Чарли, ты должен понять, что это справедливо, периодически контролировать вас. Нам необходимо видеть, что вы находитесь на верном пути. Время от времени необходимо проверять всех, даже меня. Что у тебя еще?"

"Будут ли у меня полномочия отправлять людей за границу с тем, чтобы они могли наблюдать реальные инциденты, если таковые возникнут? Я должен иметь возможность видеть это сам. Я должен иметь возможность разговаривать с людьми. Сейчас же все, что я могу, ограничивается Брэггом".

"Я не знаю", сказал он, "но я проверю".

Он записал все это. Я задал ему еще несколько вопросов, и он сказал, чтобы с ними я обращался к его заместителю, генералу Фейту.

Теперь, после нашей аттестации, наличие "Блю Лайта" выглядело избыточным. Отряд "Дельта" заполнил имевшийся пробелы и мог считаться боеготовым. Если что-то случится, мы будем готовы справиться с этим. "На самом деле, сэр, необходимости в "Блю Лайте" больше нет". Генерал Мейер согласился. Вскоре после этого Монтел покинул Форт Брэгг. Уехал в Индию***, подумал я.

Затем генерал Мейер сказал: "А теперь давай просто немного поговорим, Чарли. Как поживаешь? Как семья? Ты выглядишь усталым". Он привел меня в хорошее расположение духа. Позволил расслабиться и вселил уверенность. Он хорошо умел делать это. Это заняло несколько минут. Он встал: "Увидимся позже". И похлопал меня по спине.

Спустя несколько дней после аттестации мне позвонил один из помощников генерала Уорнера. Он хотел узнать, может ли генерал как-нибудь утром во время занятий по физподготовке пробежаться вместе с "Дельтой"? Я объяснил ему, что из соображений безопасности "Дельта" никогда не проводит занятия по физической подготовке строем, в полном составе, как это делают другие подразделения гарнизона. Мы никогда не бегали группой. Поддержание физической формы, объяснил я, это в "Дельте"индивидуальная ответственность каждого, и люди бегают в разное время дня, поодиночке, может быть, парами. Мне сказали, что генерал Уорнер рассердился, когда помощник передал ему услышанное.

* Герой множества комиксов, радиопостановок и телесериалов. Один из ключевых персонажей, вокруг которых шло формирование жанра "космической оперы" (прим. перев.)

** Скорее всего, имеется в виду самолет С-121А – военно-транспортный вариант авиалайнера Локхид Констеллейшн L-749 (прим. перев.)

*** Идиома, обозначающая "отправиться к черту на куличики", разориться и т.п. (прим. перев.)

 

Глава 26

Несколькими месяцами ранее, когда мы работали в Пентагоне, стараясь довести до ума организационно-штатное расписание "Дельты" и протолкнуть его через TRADOC, прежде чем их передадут для дальнейших манипуляций в Департамент Армии, один из штабных офицеров задал очень важный вопрос: "А кто же будет командиром этой самой "Дельты"? Я позвонил генералу Макмуллу: "Кто будет командовать "Дельтой"? Он, засмеявшись, выдал что-то вроде: "Ты и будешь. Я так думаю". Повесив трубку, я зашел к штабным офицерам, вносившим завершающие штрихи в оргштатное расписание. "В пункт с указанием командира, впишите "полковник Чарли Беквит".

Можно представить, насколько это было необычно. В MILPERCEN проводили совещания, чтобы решить, кого включать в списки на занятие командных должностей, а кого нет. Затем другая комиссия решала, кто из этого списка получит под командование батальоны, бригады и т.д. Моей фамилии не было ни в одном из таких списков. Многие подшучивали надо мной, говоря, что как только я узнал, что в Армии нет подразделения, которым я мог бы командовать, то плюнул на все и сколотил свое собственное.

Однако будет неверно полагать, что я вел это строительство самостоятельно, что я не получал ничьих советов, что никто мне, бедняге, не помогал. На самом деле мне помогали и наставляли довольно многие.

В одну из ночей я не мог заснуть: все мои волнения вышли наружу. Так что я решил пройтись и повидаться с генералом Сэмом Уилсоном. Он был приглашен с докладом в Школу Сил спецназначения, и его выступление было намечено на следующее утро. Он разместился в Нормандия-Хаус*. Генерал-лейтенант в отставке, прозванный "Генерал Сэм", он имел репутацию одного из лучших офицеров разведки, когда-либо имевшихся в Армии. В Бирме, где он служил молодым лейтенантом, служил во время Второй мировой войны, Сэм командовал разведвзводом в Мародерах Меррилла**. Я разбудил его.

"Сэр, я очень извиняюсь за то, что побеспокоил вас, но мне нужно поговорить. Мне необходимо с кем-то посоветоваться". Генерал Сэм предложил войти: "Вы нисколько не побеспокоили меня. Садитесь и давайте поговорим". Он знал обо мне, а я несколько раз слышал его выступления и был впечатлен тем, что он говорил. Генерал Сэм понимал важность подразделений типа "Мародеров": небольшой численности, свободно маневрирующих, не имеющих жесткой привязки к своим базам. Я сказал, что ищу кого-нибудь, с кем смогу поговорить об организации командования и управления, и о проблемах, которые у меня были с Центром имени Кеннеди. Мы договорились встретиться на следующий день, когда я смогу выложить ему всю историю.

Сэм Уилсон оказался хорошим слушателем, советы которого всегда были тщательно продуманы и пронизаны мудростью. По цене бака горючего, который он тратил, приезжая консультировать "Дельту" со своей фермы в Виржинии, мы приобрели эксперта по "голубым фишкам"***. Эта договоренность не была заранее обговорена с Армией или генералом Макмуллом. Все было лишь между мной и Генералом Сэмом.

Было еще три человека, к которым я обращался. Мы очень скучали по Бобу Кингстону, генерал Мейер обращался в высших сферах, а мои подчиненные были слишком тесно связаны с проблемами, чтобы быть объективными. Так что я связался с Артом Саймонсом, участником рейда на Сон Тай, и попросил его приехать из Флориды и помочь нам с программой подготовки снайперов. Он провел у нас несколько дней. Это было полезно как для нас, так и для него. Полковник Саймонс помог "Дельте" с точным подбором навесок и выбором пуль – тем, чего зависят результаты снайперов. Помимо этого он помог оборудовать помещение, где мы снаряжали патроны. Я научился доверять ему. Его советы всегда были жизненными. "Будь осторожен, Чарли, так нельзя бороться с бюрократией. Ты оказываешься в безвыигрышной ситуации. Полковникам приходится иметь дело с генералами… а они бросят тебя на съедение волкам и даже не задумываются. Как следует подготовься прежде чем сделать что-то". В другой раз он сказал: "То, что ты делаешь, Чарли, очень важно, поэтому будет глупо запнуться из-за того, что ты будешь действовать слишком эмоционально. Вместо того, чтобы бросаться в драку с мечом наголо иной раз стоит расслабиться и сказать себе – это не стоит беспокойства". Арт Саймонс был человеком, за которым я пошел бы куда угодно.

Еще одним был Бутч Кендрик, полковник Р.К. Кендрик, мой бывший босс в CINCPAC, к которому я питал большое уважение. Уволившись из армии, он стал управляющим банком. Он знал меня, знал мою эмоциональность и что мною движет, и всегда давал мне здравые советы и указывал правильное направление движения.

Иногда по выходным мы с Баззом Майли – тем самым, кто вытащил меня из сточной канавы в первую неделю по возвращении в Форт Брэгг из Англии – отправлялись ловить окуней. Он знал многих в сообществе Сил спецназначения, и я делился с ним многими своими проблемами. Он многое растолковывал мне и предлагал варианты преодоления затруднений.

Поскольку все они были слишком далеки от моих проблем и темпа, которого мне приходилось придерживаться, я не всегда следовал их советам. Но знание, что они со мной, их поддержка и ободрение помогали мне чувствовать себя увереннее.

Конечно же, они были очень обеспокоены недавней аттестацией и тем, как она прошла. Как крестные отцы, они в тот период разделили со мной множество волнений. И точно так же они были в восторге от результатов.

Это было невероятно жаркое и влажное лето, а август принес еще больше тяжелой работы.

После проверки "Дельта" вновь вернулась к своей борьбе.

Затем последовал звонок от подполковника Уитмена.

"Завтра мы собираемся приехать в Корпус. FORSCOM собирается предпринять очередной ход, чтобы завладеть вами".

"Ох, только не все это дерьмо опять. Что за пустая трата времени".

"Да, я думаю, вы правы, полковник, но боссу придется исполнить ритуал".

"До завтра".

Это было 7 августа 1978 года.

Все происходило в конференц-зале XVIII воздушно-десантного корпуса. Обширное помещение штаба генерала Уорнера было заполнено "большими звездами". Все выглядело как в прошлый раз во время проверки "Дельты". Там был генерал Мейер вместе с генералами Уорнером, Макмуллом и Халдейном. Халдейн, вспомнил я, председательствовал на заседании FORSCOM по "Дельте", на котором генерал Мелой и генерал Кингстон дали генеральное сражение по этому вопросу.

Я нашел место рядом с генералом Мейером, а подполковник Уитмен сел по другую руку от него. Напротив нас сидели генералы Холдейн и Уорнер. Генерал Мейер пошутил над генералом Холдейном, спросив, при нем ли еще тот оперативный офицер, что устроил бучу на прошлом заседании. Генерал Халдейн улыбнулся. Когда же этот майор появился в зале, Мейер сказал: "О да. Вижу, он все еще у вас".

После того как майор отыскал себе место и смех утих, генерал Халдейн открыл заседание.

"Генерал Мейер, мы провели внимательное изучение ситуации и хотим изложить нашу точку зрения. Я полагаю, мы можем оказать помощь "Дельте". Мы уверены, что можем оказать помощь отряду "Дельта". Мы можем помочь ей с личным составом, в разведывательных, оперативных и логистических вопросах". Это все были общие фразы. "Мы тщательно изучили все аспекты и теперь хотим продемонстрировать вам, как наша помощь может помочь "Дельте" стать динамичным, жизнеспособным подразделением в рамках армии США".

Оперативный офицер FORSCOM откашлялся, не каждый день приходится выступать с информацией перед заместителем начальника штаба Армии. "Генерал Мейер, после внимательного рассмотрения вопроса FORSCOM пришел к убеждению, что "Дельта" могла бы стать более сильным подразделением, если бы мы участвовали в процессе подбора личного состава". Продолжить он не успел. Генерал Мейер отреагировал немедленно: "Да бросьте, как, черт возьми, FORSCOM может помочь "Дельте", если ею напрямую занимаются генерала Хайден и MILPERCEN? Вы никогда не сможете справиться с этой работой лучше, чем они. Зачем вы хотите влезть в их систему? О вопросах личного состава "Дельты" напрямую заботится Департамент Армии. Нет, действительно, я не заинтересован. Это никакая не помощь. Давайте перейдем к следующему пункту".

Я украдкой взглянул на генерала Халдейна. Вне всякого сомнения, он думал: "О да, тут я в безвыигрышной ситуации. FORSCOM-у действительно нечего предложить. Кто, гори он в аду, заставил меня ввязаться в это?" Генерал Уорнер сидел, уставившись перед собой. Похоже, он понимал, что оказался в неудобном положении. Ему явно хотелось скрестить ноги, но он боялся хоть как-то продемонстрировать беспокойство.

Совещание продолжалось. "Теперь о том, как мы можем помочь отряду "Дельта" в сборе и анализе разведданных". Генерал Мейер заговорил вновь. "О чем вы говорите? В части разведки FORSCOM выполняет лишь учебные задачи. "Дельта" получает разведданные непосредственно от соответствующих спецслужб в Вашингтоне. Прошу прощения. Это не выдерживает никакой критики". Теперь его голос звучал резче. "Что дальше?"

Мужество явно оставляло генерала Уорнера, он выглядел все более расстроенным. Очевидно, он был одним из тех, кто планировал и поддерживал предполагаемое поглощение.

Докладчик даже не успел начать доклад о вопросах логистики, как был остановлен генералом Мейером. "У FORSCOM нет никаких возможностей помочь "Дельте" в плане логистики. Они прекрасно справляются с этим сами. Что еще вы хотели бы предложить?"

Никто не ответил.

"Окей", сказал генерал Мейер, "существуют, однако, некоторые аспекты, в которых вы действительно могли бы помочь. Одним из них является вопрос с предоставлением самолетов и выделением часов налета в интересах "Дельты".

Совещание продолжилось в этом ключе. Шай Мейер предотвратил попытку поглощения. Но он был мудр. Он понимал, что генерал Уорнер является старшим офицером, командиром XVIII воздушно-десантного корпуса, и отнесся к нему соответствующим образом. "Что мне действительно нужно, Волни, так это чтобы кто-нибудь тут занимался тем, что делал ты во время аттестации. Время от времени наведываться в "Дельту" и заглядывать Чарли через плечо. Посмотреть, есть ли у него какие-либо проблемы, и попытаться помочь ему".

Я заговорил: "Мне не нужна никакая помощь от FORSCOM, и я не нуждаюсь ни в какой помощи со стороны Корпуса".

От этих слов генерал Уорнер обезумел. "Я согласен с полковником Беквитом", сказал он, "и я не хочу появляться в "Дельте", и не собираюсь участвовать в этом". Если бы генерал Мейер рассердился на меня, он сказал бы: "Заткнись, Чарли", но он не сделал этого.

Совещание завершилось, и я вышел вместе с подполковником Уитменом.

Обернувшись, я увидел, что Халдейн, Уорнер, Маккулл и генерал Мейер все еще сидят за столом. Уитмен усмехался. Это было непонятно.

"Что, черт возьми, они сейчас обсуждают?"

"Вас. Помните, как вы не были отобраны для присвоения постоянного звания полковника?"

"Ну да, помню. И что? Деньги те же, равно как и командная должность. Все, что я должен сделать, будучи во временном звании полковника, это оставить армию после двадцати девяти лет. Черт возьми, да я даже не знаю, буду ли жив к тому времени".

"Вы не понимаете, полковник. Это привлекло внимание старика. Есть кое-кто, кому это не нравится, так что сейчас он там улаживает эти вещи".

"Иными словами, кто-то испугался оказаться в дурацкой ситуации, когда пойдут слухи о том, что у них тут самым охрененным подразделением рулит обойденный с повышением временный полковник".

"До вас дошло, полковник. И теперь босс решил прибраться на поле боя. Кроме того, он считает, что вы это заслужили".

* Одна из гарнизонных гостиниц Форт Брэгга. Не знаю, как в 70-е, а в начале 90-х то еще местечко было. Ушатанная вусмерть. У соседа в номере клопы были. Мне свезло, только пара пауков в ванной… (прим. перев.)

** Сформированный в октябре 1943 года в Бирме 5307-й сводный отряд под командованием Фрэнка Меррилла. В начале 1944 года совершил 1600-километровый рейд, перерезая пути снабжения японских сил, и заняв в мае стратегически важный аэродром Мьичина (единственный в Бирме, способный функционировать в любой сезон) (прим. перев.)

*** Биржевой термин, обозначающий высокодоходные, малорискованные акции, а в общем смысле любые ценные активы и ресурсы. Кроме того, фишки этого цвета имеют самую высокую ценность в покере (прим. перев.)

 

Глава 27

Осенью 1978 года, зимой и на следующий год "Дельта" вернулась к основам. Мы пересмотрели программу огневой подготовки в целях ее усовершенствования. Не обходилось без ошибок, однако мы обращали их себе на пользу, набираясь ума. "Дельта" тратила много боеприпасов – порядка тридцати тысяч патронов .45 калибра в неделю. Утром парни работали на стрельбище с пистолетами, а во второй половине дня – с пистолет-пулеметами. Наши стрелковые навыки совершенствовались.

Снайпера приступили к детальному оттачиванию мастерства. Мы брали каждый аспект подготовки, тщательно разбирали его, анализировали и вновь сводили воедино. Они начали сами снаряжать для себя патроны. На это у каждого из них уходило по три часа в день. При этом они стали несколько более осмотрительными относительно количества выпущенных пуль и больше заботились о том, куда они прилетают. Их профессиональный уровень вырос.

Наша матчасть усовершенствовалась, когда мы стали оснащать наших стрелков снайперскими винтовками модели 40-ХВ с тяжелыми стволами, которые фирма Ремингтон изготовляла специально для "Дельты". При стрельбе на дистанцию сто ярдов (91,44 метра) эти винтовки выдавали меньше половины угловой минуты*. Пулевые пробоины почти укладывались одна в другую.

Как-то я был на стрельбище со снайперской группой Бориса. Он стрелял из одной из новых винтовок, оснащенной 12-кратным оптическим прицелом Редфильд и показывал очень высокие результаты. Он перевернулся на бок и взглянул на меня. На его лице была улыбка.

"Босс, вы лишили меня каких-либо возможностей для оправданий. Я получил самую лучшую винтовку, самый лучший прицел, я сам снаряжаю себе патроны. У меня больше нет костылей, на которые я мог бы опереться. Единственное, что мне теперь остается делать – трудиться усерднее".

Таким было отношение к делу, повсеместное для "Дельты". Бойцы общались между собой и со своими офицерами.

Инновации стали обычным делом. Мы разработали компактные мощные фонари, которые можно было крепить к пистолет-пулеметам для обнаружения целей ночью. Была выбрана и доработана модель бронежилета. Моральный дух был очень высоким, даже притом, что средний рабочий день был продолжителен. Люди прибывали с первыми лучами солнца, и разъезжались, когда солнце уже давно было за горизонтом.

В то время борьба с терроризмом занимала одно из последних мест в общественном сознании американцев. Прямой угрозы нашей стране не было, так что терроризм не занимал приоритетного места в помыслах нашего разведывательного сообщества. Военный атташе в Нигерии, скажем, приоритетом номер один имел деятельность коммунистов в стране. Его второй по важности задачей был, вероятно, анализ возможностей нигерийской армии и политических связей ее высших офицеров. И так по убывающей, с интересом к террористической активности где-то на шестом или седьмом месте списка. ЦРУ и Государственный департамент начали попытки изменить эти приоритеты. Источники разведывательной информации были крайне важны для роли "Дельты" в борьбе с терроризмом.

Подразделение связи "Дельты" собрало комплект, представлявший собой последнее слово техники. На него было потрачено несколько миллионов долларов. Он должен был быть легким, портативным, прочным, защищенным и работающим в широком диапазоне. Планировалось вести с них передачу на корабли, используя их в качестве ретрансляторов. Сутью комплекта было небольшое портативное устройство спутниковой связи. Для столь небольшого подразделения у "Дельты" была очень сложная и хорошо адаптированная система связи.

На раннем этапе становления "Дельты" мы обращались в ФБР, ЦРУ и Секретную службу, чтобы попросить совета и перенять знания. Теперь некоторые из них приезжали к нам. Офицеры из объединенного штаба, главным образом, полковники и подполковники, также стали бывать в "форте", чтобы оценить возможности подразделения. Один офицер сказал мне: "Многие в Вашингтоне считают, что в лице "Дельты" генерала Мейер получил свой собственный Тинкертой**. Каждое утро он заводит его и смотрит, как он бегает по комнате". В такой зависти не было ничего нового и, разумеется, она никуда не девалась. В какой-то мере "Дельте" это льстило.

Существовало опасение, что если мы будем лишь вновь и вновь тренироваться, "Дельта" может превратиться в пожарную команду, чертовски хорошо умеющую соскальзывать по шесту и запрыгивать в машины, но не сражаться с огнем. Никто не может предсказать, когда случится пожар. Но в том, что он однажды случится, никто не сомневался. Между тем "Дельте" было необходимо вывести своих операторов на улицы, для реальной работы. Некоторым из них нужно было предоставить свободу выехать за границу, посмотреть, как живет и чем дышит остальной мир. Они должны были иметь возможность совершать ошибки. Например, как оператору добраться на поезде из Бонна до Мюнхена, или как во Франции доехать на автобусе из Клермон-Феррана до Нанта через Лимож и Ла-Рош-сюр-Йон?

Мы запросили Государственный департамент, не можем ли мы на какое-то время заняться перевозкой дипломатической почты, что даст нам возможность изучить здания наших посольств и оценить их стойкость к террористическим атакам. У кое-кого в Армии и Госдепе похолодели ноги. "О боже, Беквит собирается впутать нас в международные интриги". Тот факт, что я всегда имел при себе Кольт .45 калибра, заставлял генерала Реника, работавшего под началом генерала Мейера, чувствовать себя неуютно. Он вызвался вести от нашего имени переговоры с Госдепом и Министерством обороны. Я не хотел, чтобы он выступал от моего имени. "Я буду говорить не от вашего имени", ответил он, "а от имени Армии". Реник рассматривал меня как неуправляемую ракету.

Наконец, в начале 1979 года, "Дельта" начала проводить кое-какие тренировочные мероприятия в Европе. Оператор прилетал в Западную Германию, где выходил на связь с контактом, назначаемым из состава 10-й Группы Сил спецназначения. Получал инструкцию проследовать в Лондон, где его задачей был сбор всей доступной информации о Британском музее, в котором, согласно легенде, террористы удерживали в качестве заложников нескольких американских туристов. Ожидалось, что оператор выполнит задачу в отведенное для этого время, но его всегда оказывалось недостаточно, чтобы достичь полного успеха во всем, что ему было приказано сделать. Действуя в такого рода экстремальных условиях, мы имели лучшее представление о том, что оператор мог, а что не мог сделать. По возвращении в Брэгг следовал опрос оператора и разбор его действий.

"Дельта" начала программу обмена с SAS. От сержанта, которого они к нам направили, мы узнали кое-что о минах-ловушках. Он побывал в Белфасте. Затем изучить нас приехали из GSG-9, а мы побывали у них. То же и с Группой вмешательства Национальной жандармерии Франции (GIGN – Groupe g'Intervention de la Gendarmerie Nationale), и с израильтянами. "Дельта" стала частью контртеррористического сообщества Свободного мира. Мы учились и обучали. Вновь и вновь мы обсуждали новые идеи и навыки действий в трех основных террористических ситуациях – против забаррикадировавшегося противника, на открытом воздухе и при захвате самолета. Тактика форсированного проникновения в самолеты, автобусы, машины, поезда, поезда метро, лифтовые шахты офисные и жилые здания, комнаты всевозможных размеров и планировки обсуждалась, репетировалась, критиковалась и репетировалась вновь.

Раз в неделю "Дельта" устраивала в "форте" мозговой штурм. От группы исходили идеи. Моя дверь всегда была открыта для тех, кто хотел поговорить со мной. Все, что я просил – чтобы они сперва изложили свою идею на бумаге. Это позволяло отсеять всякую ерунду. Таким способом мы также получили множество дельных идей. Иногда люди просили изменить определенные принципы. Письмо не означало, что это произойдет, но их идеи рассматривались. Все знали, что их выслушают. И это мотивировало.

Майор Бакшот порой подходил ко мне в конце дня, где-то в районе 17.00, и говорил что-то вроде: "Босс, мы тут взяли одного парня, у которого свербит в заднице от желания ознакомить вас со своими идеями. У него список в милю длиной и, черт возьми, там нет ничего стоящего. Но я не хочу отшивать его. Я попросил кое-кого из парней поработать с ним. Так что если он заведется и остановит вас в коридоре, чтобы поговорить о своих предложениях, вздрочните его, но, пожалуйста, оставьте в живых. Возможно, мы сможем получить от него что-нибудь путное".

"Дельта" находилась в движении, мы вибрировали, подобно динамикам стереосистемы. Хорошие идеи, плохие идеи, некоторые невыносимы, некоторые нереальны, а некоторые – просто блестящие.

"Эй, босс, у меня хорошая идея. Я хотел бы отправиться взглянуть поближе на ту школу экстремального вождения на Западном побережье".

"Знаете, сэр, я по поводу всех этих наших гражданских радиостанций. Они стоят кучу денег. Мне не хочется задавать таких вопросов, поскольку я не знаю, как это организовать, но нам стоило бы отправить кого-нибудь отучиться на курсах, чтобы мы могли обслуживать их своими силами. Как мне связаться с производителями и попросить их помочь?"

Быстрый Эдди хотел бы вновь отправиться в Норфолк: "Время мне вернуться к флотским, босс, и раздобыть побольше объектов". "Мне страшно отпускать тебя, сержант, чего доброго ты вернешься обратно с крейсером!.."

Порой мы совершали ошибки. Люди приходили и говорили: "Сэр, это была сухая дыра***. Нет смысла пердеть об этом дальше".

Мы постоянно пытались улучшить наши методы взлома препятствий. Взрывчаткой можно выбить дверь, но, в зависимости от использующего ее специалиста, с тем же успехом порвать барабанные перепонки. Нам меньше всего хотелось врываться в помещение с льющейся из ушей кровью. Логан Фитч сказал: "Я провел предварительную работу по опробованию различных взрывчатых веществ. Похоже, я нашел гражданского поставщика на Западном побережье, который делает заряды в свинцовой оболочке. Они выглядят неплохо. Я хотел бы отправиться к нему и получить образцы для испытаний".

"Так почему ты еще здесь? Вперед!"

Он с Быстрым Эдди отправился к поставщику, получил все спецификации, отобрал образцы и отправил их в Брэгг. В ходе проверки мы выяснили, что данное устройство исключительно эффективно для наших задач. "Дельта" не нашла бы его, если бы один из офицеров не проявил заинтересованность в данной проблеме, достаточную, чтобы потратить некоторое время на ее решение. Посещавшие нас иностранные друзья обратили внимание на его эффективность. Они приняли решение закупить эти американские изделия.

Как было предусмотрено ранее, Эскадрон А был разбит на два Эскадрона меньшей численности: А и В. Бакшот оставил пост командира Эскадрона А и полностью сосредоточился на жизненно важной задаче развития и координации всего процесса отбора и подготовки. Вновь сформированный Эскадрон А был отдан под командование служившему ранее в бронетанковых войсках майору Койоту (псевдоним), а Эскадрон В достался бывшему пехотинцу, майору Фитчу. Каждый из эскадронов приобрел определенную индивидуальность, отражающую личность его командира. Одно подразделение было склонно действовать методично, другое – больше полагаясь на скорость.

Численность подразделений росла, в "Дельте" появлялись новые люди. Из их рядов выдвигались личности, которых ценили и заботливо взращивали. Никто не хотел заколачивать квадратный кол в круглое отверстие. Кто-то спросил одного из операторов: "В чем разница между нахождением в "Дельте" и в твоем старом подразделении?"

"Сэр", ответил он, "в 82-й воздушно-десантной я был лучше всех в своей роте". Здесь мне приходится гнать изо всех сил лишь чтобы быть наравне".

* Угловая минута (MOA – Minute Of Angle) – угловая величина, составляющая 1/60 градуса. Т.о. в окружности 360 градусов и, соответственно, 21600 угловых минут. На дистанции 100 ярдов угловая минута составляет чуть больше 1 дюйма (точно – 1,047) (прим. перев.)

** Появившийся в 1914 году детский конструктор, состоящий из дисков с отверстиями, в которые можно вставлять стержни различной длины, к которым позднее добавились лопасти, электромоторы и т.п. Позволяет создавать довольно сложные трехмерные объекты, включая ветряные и водяные мельницы и прочие машины (прим. перев.)

*** Сухая, непродуктивная скважина. Бурение, не давшее результата (в виде воды, нефти, газа и т.п.) (прим. перев.)

 

Глава 28

"Немец" Герман* показал командиру взвода "Дельты" телеграмму с приказом подразделению немедленно вылетать в Квебек: "Будет ли "Дельта" фактически использоваться, еще предстоит установить, однако вам надлежит выдвинуться, занять исходную позицию и подготовить ваш взвод к любой возможной ситуации. Самолет ждет вас в Лисбурге. Оружие, бронежилеты, боеприпасы и комплекты снаряжения уже отправлены из Брэгга и погружены на борт. Выдвигайтесь". В крови парней начал бурлить адреналин. В аэропорту майор Койот получил подробную информацию.

"В Канаде группой террористов были взяты в заложники американцы. В доступе имеется спецподразделение Королевской канадской конной полиции, уже находящееся в пути, однако их правительство в Оттаве обратилось к американскому правительству с просьбой о помощи. Застрелен один из заложников. Пожалуйста, грузитесь на борт как можно быстрее. Вы нужны нам немедленно".

В Лисбурге взвод "Дельты", грузившийся в ожидающий самолет, обнаружил на его борту канадские журналы и фантики от канадских леденцов. Был конец дня. Самолет немедленно взлетел и взял курс на север.

Теперь все в "Дельте" стремились выяснить, смогут ли ее операторы нажать на спуск в реальной ситуации. Это не так просто сделать. Сможет ли человек убить другого человека? В ситуации, подобной той, в которой они могут оказаться, в Мюнхенском аэропорту, когда террористы из "Черного сентября" вели израильских олимпийских спортсменов, немецкие снайперы застыли. У них была хорошая возможность, но они замерли. Что это было, охотничья лихорадка**? Или что-то иное?

Каждый должен спросить себя: "Если я действительно собираюсь стать профессионалом в этом деле и должен буду нажать на спусковой крючок, насколько я уверен, что сделаю это?" Специально выделенные люди разработали сценарий, который, как мы полагали, должен будет прояснить этот момент. Майор Альтман (псевдоним), которого мы прозвали Германом-немцем, очень хорошо умел разрабатывать такого рода легенды. Он проводил учения по всему юго-востоку Соединенных Штатов. Сценарии были сложными и предполагали проверку решимости, изобретательности, терпения и смелости людей. Однако сценарии Германа-немца не могли дать нам ответ, сможет ли человек при необходимости убить. Мы бились над этим долгое время.

При приближении к Нью-Йорку в кабину самолета стала поступать информация от авиадиспетчера.

"Мэк три – три – пять – девять – семь, это Нью-Йорк-Центр. Даем вам свободную зону на Квебек, напрямую через Хэнхок и Платтсбург. Верхний уровень пять – шестьдесят. Компания просит вас не связываться с Монреальским Центром по соображениям безопасности". Недоверие, испытываемое некоторыми из бойцов, сменилось уверенностью. "Господи Иисусе, мы идем!"

К концу лета 79-го мы, наконец-то, наткнулись на схему, которая, по нашему мнению, могла бы сработать. Майор Койот и Первый взвод, пятнадцать или шестнадцать операторов, были отправлены по одному из имевшихся у Германа в запасе сценариев – из Шарлотта в Роли, в Ричмонд и в Вашингтон Ди-Си. Это было обычное задание, одно из тех, на которых люди уже бывали ранее – задачи, выполняемые в условиях недостатка времени: необходимо отработать контрольные встречи, собрать информацию, нарисовать схемы. Все было вполне обычно, и наконец Первый взвод собрался в Вашингтоне перед возвращением в Брэгг – конец учений. "У вас было время попить пивка, сэр?"

После того, как Герман-немец огорошил всех новостями о заложниках, Первому взводу были выданы карты и был обсужден план захвата дома на ферме, в котором удерживались заложники. Стало темно и, будучи заняты планированием, находившиеся на борту члены подразделения "Дельты" не заметили незаметного изменения курса, который лежал теперь не на север, а на юг. Пунктом назначения, разумеется, был не Квебек в Канаде, а сельская местность в Северной Каролине которую мы называли Кэмп Смоуки. Несколькими месяцами ранее в отдаленной местности на земле, принадлежащей федеральному правительству, был найден и подготовлен для нашего сценария небольшой сельский домик. Запрятанный в лиственном лесу, напоминающем местность северного Квебека, домик был полностью перестроен. Был вырыт подвал, стены укреплены мешками с песком, смонтирована система подвесов, удерживающих выполненные в натуральную величину манекены, смонтированы дистанционно управляемые телевизионные камеры. Лишь единицы в "Дельте" знали об этом учении. Отец говорил мне, что единственный способ сохранить тайну – никому о ней не рассказывать. Дик Поттер чертовски злился, когда временами я пропадал, и он никак не мог меня найти.

Когда около полуночи самолет приземлился на небольшом аэродроме, "Дельту" встретили играющие свои роли люди. На микроавтобусе с квебекскими номерами операторов доставили в близлежащее здание. Внутри специально подготовленные люди, тщательно отрепетировавшие свои роли, проинформировали их. Там были капитан Королевской конной, политический представитель правительства Оттавы, помощник атташе, представляющий посольство США, старший офицер полиции провинции Квебек, и другие официальные лица. Все они говорили с канадским акцентом – ну как канадцы произносят "аоу" вместо "о". Было предусмотрено все. Для всех было понятно, что Первый взвод "Дельты" находится в Канаде.

На инструктаже было объявлено, что заложников захватили трое террористов, двое мужчин и женщина, из которых, по крайней мере, двое являются американцами. Канадцы не были уверены, что смогут справиться с проведением такой операции. Звонили телефоны, какие-то люди с бумагами бегали друг за другом, распахивались и захлопывались двери. В воздухе витали возбуждение и ожидание. Первому взводу предложили сформулировать план спасения заложников.

Я наблюдал за происходящим на экране телевизора, сидя в соседнем здании. Мне было видно, как на заднем плане кое-кто из операторов перешептывается: "Они нас точно не разыгрывают? А ублюдки-то настоящие!"

Майор Койот задавал вопросы и "Дельта" работала с ними. Для них, в их представлении, все это было реально. Месяцы обучения закончились. "Прекратите задавать все эти чертовы вопросы. Пожалуйста, переходите к плану! У нас заканчивается время". "Почему здесь нет полковника Беквита?" "Он в пути".

Это было действительно здорово. Вся эта драма длилась в течение почти трех часов. Была произведена разведка дома, террористы были замечены двигающимися снаружи, была собрана вся информация и план "Дельты" вступил в силу: переговоры провалились, террористы уже убили заложника, альтернатив не оставалось. Дом должен быть захвачен вооруженным путем. Из американского посольства поступило сообщение, дающее "Дельте" полномочия штурмовать дом. Канадцы беспокоились, насколько все будет быстро и эффективно. Обмен сообщениями выглядел очень официально. Взвод переместился в окрестности дома.

Два изображавших террористов актера, стоявшие на крыльце фермы до того, как снайпера "Дельты" заняли позиции, развернулись и вошли в дом. Оказавшись внутри, они спустились в подготовленное в подвале укрытие, заперли люк, а наверху их заменили двигающиеся манекены.

Зернистое телевизионное изображение показывало мне ферму.

Майор Койот провел своих операторов через лес, снайпера вышли на позицию. Вспугнутый одним из операторов олень умчался прочь, продираясь сквозь заросли. Люди начали заряжать оружие. Было отдано окончательное распоряжение. Первый взвод бросился к дому. Раздалась стрельба. Все закончилось через восемь секунд.

Проверяющих интересовало, сколько пробоин от пуль будет в манекенах, изображающих террористов и заложников. Мы продержали Первый взвод в изоляции в течение трех дней, позволяя им отойти от травмирующих переживаний и разобраться в своих эмоциях и событиях, предшествующих штурму. По возвращении в Брэгг мы опросили их. К этому времени мы все объяснили им – суть проделанной нами уловки и цель, с которой это было сделано. В конечном счете они приняли наши доводы, но вначале были крайне раздосадованы. Они сделали нечто, чего ранее не делал ни один из них. Когда это произошло, в своем воображении они стреляли по-настоящему. Для них люди действительно умирали. Один из них сказал: "Босс, не надо больше никогда играть с моим разумом так, как сейчас".

Во всех манекенах, изображающих террористов, были пулевые пробоины. Ни в одном из манекенов-заложников пробоин не было.

* Игра слов: Herman (Герман) – German (Джёман, немец) (прим. перев.)

** Психофизиологическое состояние, нередко возникающее на охоте, когда в результате крайнего возбуждения человек теряет контроль и допускает грубейшие ошибки при стрельбе, либо оказывается вовсе не в состоянии открыть огонь (прим. перев.)

 

Глава 29

Заседание состоялось в 09.00. Когда я вошел в конференц-зал, генерал Уорнер, стоявший в ожидании генерала Роджерса, повторил, что у начальника штаба Армии не было планов посетить "Дельту".

Ранее Департамент Армии объявил, что генерал Роджерс заменит генерала Александра Хейга в Европе. Перед отбытием из Вашингтона он запланировал прощальную встречу с командирами в Форт Брэгге. Я спросил генерала Макмулла, нет ли у генерала Роджерса планов заглянуть в "форт". Когда он позвонил в штаб генерала Роджерса, чтобы узнать об этом, ему сказали, что вопрос о посещении "Дельты" не рассматривался. Я сказал себе: "Если генерал Роджерс прибудет в Брэгг, то он заглянет в "Дельту", и на всякий случай дал распоряжение приготовиться.

Генерал Роджерс обошел помещение, принимая доклады старших командиров о состоянии дел в их подразделениях и выслушивая предложения, которыми они могли бы посодействовать ему, как вновь назначенному Командующему войсками НАТО. Обмен идеями был открытым, и его результатом стало несколько дельных предложений. Затем мы перешли к обсуждению его нового статуса и тому, что это будет означать для нас. Это вылилось в долгую дружескую встречу. Когда она начала близиться к завершению, он принялся оглядываться по углам, пока не обнаружил меня: "После того, как я закончу здесь, я собираюсь направиться к вам". "В таком случае, сэр, я хотел бы попросить разрешения убыть". Генерал Уорнер пожал плечами, давая понять, что впервые слышит об этом.

Я прыгнул в машину и помчался в "форт", чтобы проследить за последними приготовлениями.

Через пять минут в сопровождении генералов Уорнера и Макмулла генерал Роджерс прошел в наше расположение. Он спросил, в каком состоянии мы находимся. "Сэр, мы не самый лучший контртеррористический отряд в мире, но лучше нас тоже нет". Затем я воспользовался возможностью – он спрашивал об этом ранее в ходе встречи – сообщить ему, что, по моему мнению, в Силах Специальных операций НАТО существуют проблемы, в особенно касающиеся жизнеспособности планов проведения спецопераций в случае войны. Я также предложил свои услуги, чтобы помочь ему.

Около двух месяцев назад до меня дошли слухи, что Моисей также собирается вновь получить назначение в Европу. В "Дельте" все называли Мейера "Моисеем". Он так часто спасал нас, что мы прозвали его этим библейским именем. Я хотел узнать у него, правда ли то, что я услышал, и если да, то как это отразится на "Дельте". Я договорился о встрече и направился в Пентагон, чтобы повидаться с ним.

Генерал Мейер сказал мне, что на самом деле еще не знает, получит ли назначение после убытия генерала Роджерса, но в любом случае "Дельта" будет выполнять свою работу, как и прежде.

Затем генерал Мейер резко сменил тему: "Ты должен разработать для "Дельты" сборник типовых задач, условий и стандартов". В простейшем варианте это выглядело примерно так: задача – ведение огня из индивидуального оружия; условия – темнота; стандарт – на расстоянии сто ярдов поразить яблоко мишени тремя пулями. Конечно же, для "Дельты" все эти вещи будут гораздо более сложными.

"Проклятье, генерал, на это мне понадобится год!"

"Нет, его у тебя не будет. Тебе придется сделать это за следующие несколько месяцев. Ты не можешь командовать "Дельтой" вечно, Чарли. А ее следующему командиру понадобится критерий, чтобы оценить положение дел и успехи "Дельты". В противном случае он может броситься изобретать колесо и в процессе угробит подразделение".

Я полностью понимал, что имел в виду генерал Мейер, поскольку видел, как очень многие командиры, приходили в Силы спецназначения и начинали заниматься именно этим – изобретали колесо. Сборник задач, условий и стандартов был бы полезными инструментами для любого вновь назначенного командира.

На подготовку этого документа было потрачено много сил. В завершенном виде он представлял собой большой блокнот в пружинном переплете, прозванный "Черной Книгой", в котором были расписаны все профессиональные навыки "Дельты". Там растолковывалось, что обязан уметь делать каждый оператор, затем то же в отношении каждого патруля, взвода и эскадрона. Всего перечислялось около шестидесяти индивидуальных навыков, затем около двадцати пяти для патруля, восемь или десять для взвода и три – для эскадрона. Последний раздел был самым коротким, самым простым для формулирования и самым сложным в исполнении: разрешение трех ситуаций – баррикада, открытая местность и самолет.

В апреле я представил "Черную Книгу" Моисею для его благословления. Он тщательно прочел, а затем утвердил документ. Из-за слышанных мной слухов о переводе я попросил его расписаться на обложке. "Чарли, в этом нет необходимости". Однако я боялся, что если Моисей оставит нас, "Дельту" покромсают на куски, а ошметки скормят волкам.

За кружкой пива личный состав "Дельты" частенько пережевывал затруднительную ситуацию, в которой мы оказались. Однажды кто-то сказал: "Почему бы не случиться такому чуду, что после ухода Роджерса они сделают начальником штаба Моисея?" И, разумеется, именно так и случилось в июне 79-го. "Дельта" сочла это решение мудрым и благоразумным.

Вне зависимости от того, как перестановки в Департаменте Армии могли повлиять на "Дельту", подразделение продолжало оттачивать свое мастерство. Сюда входило участие в двух учениях на разных ТВД* – одно с CINCPAC, а другое с REDCOM. В ходе учений с REDCOM, проходивших в феврале в Ки-Уэст, Флорида, мы поняли, что "Дельта" и рейнджеры могут успешно взаимодействовать и оказывать друг другу существенную помощь.

Летом 1979 года подразделение попыталось внести свою лепту во время VIII Панамериканских игр, проводившихся в Сан-Хуане, Пуэрто-Рико. Участие "Дельты" сочли нежелательным. Там работало ФБР. Специальный агент, отвечавший за безопасность Игр, был старым армейским рейнджером. Его точка зрения была такова: "Если мне понадобятся танки или пулеметы .50 калибра, я вам позвоню". После того, как мы, в конце концов, получили возможность проинформировать его, он изменил свое мнение. Он сказал, что будет глупцом, если не задействует нас там. Армия и ряд оперативных офицеров Объединенного кризисного центра хотели, чтобы мы разместили на острове эскадрон на случай возможного инцидента. С другой стороны ряд офицеров Объединенного штаба – тех самых, что считали нас заводной игрушкой генерала Мейера, за движениями которой он каждое утро наблюдает в своем кабинете – предприняли все усилия, чтобы запутать это дело. Так или иначе, мы упустили эту задачу. Троим из нас, тем не менее, удалось понаблюдать за мерами безопасности на Играх и поработать с ФБР в их командном центре.

Откровенно говоря, в то лето (как я считал, последнее для меня в должности командира "Дельты") я почувствовал, что подразделение перестает прогрессировать. Я бы покривил душой, если бы промолчал об этом. С одной стороны, мы не стреляли столько, сколько раньше. Сержант, отвечающий за боеприпасы, видел, каково количество гильз, и что оставалось в коробках. Кроме того, в "форте" появилось определенное чувство: ощущение, что мы "сдуваемся". Чтобы поднять темп и немного накачать парней адреналином в "Дельте" устроили несколько внезапных тревог: в основном ранним утром или поздним вечером. Действия по этим тревогам выполнялись на время, чтобы дать людям стимул. Расчет времени всегда был таким, чтобы его никому не хватало, чтобы выполнить все.

* ТВД – театр военных действий (прим. перев.)

 

Глава 30

События начали набирать скорость. Генерал Роджерс написал из Европы новому начальнику штаба Армии генералу Мейеру: "Американская составляющая Сил спецопераций НАТО находится в отвратительном состоянии. Беквит уже достаточно долго командует "Дельтой". Что вы думаете насчет отправки его сюда?"

Генерал Мейер сказал мне: "Ты примешь командование SOTFE. На этой должности ты сможешь серьезно помочь Армии. Давай-ка, Чарли, начни присматривать кого-нибудь, кто заменит тебя в "Дельте", а мы решим вопрос с направлением тебя в Германию в конце октября или начале ноября. Сначала мы дадим оценку "Дельте", а потом отправим тебя".

С момента последней проверки "Дельты" прошел год. Тогда подразделение было свежесформированным и недавно обученным. Теперь же у нас не было причин не преуспеть. "Дельта" получила свои два года. Если тем неспешным летом среди нас и зародилась какая-либо самоуспокоенность, она, безусловно, развеялась, когда я объявил, что нас вновь будут инспектировать. Личный состав "Дельты" подтянул пояса и принялся за дело.

Из дальнего ящика достали Черную Книгу и сдули с нее пыль. В ней содержались стандарты, на соответствие которым будет проверяться подразделение. Нам предстояло пройти экзамен не на бумаге, а в реальных жизненных условиях. Парни из оперативного отдела подготовили дополнительный документ с запросом комплекса проверок, которые исключили бы пищу для подозрений, скрытые обиды и политические маневры. Документ был прост, честен и разъяснял, как подразделение может быть проверено на пределе его возможностей. Проверка должна проводиться не как дуэль бумажных тигров, а в виде реального, жизненного сценария.

Было сделано предложение, которое было принято, включить в состав инспекторской группы двух офицеров и одного старшего сержанта из состава "Дельты", чтобы помочь ей подготовить ряд серьезных тестов, которые на деле показали бы уровень квалификации подразделения. Это был наилучший момент продемонстрировать всем правительственным учреждениям, столь любезно помогавших нам советами и поддержкой, успехи, которых мы достигли, и получить от них признание статуса "Дельты" как государственного достояния.

Был создан Директорат по проведению учений. В него входили посол Энтони Куэйнтон из отдела Госдепартамента по борьбе с терроризмом; генерал Сэм Уилсон; представители от ЦРУ, ФБР, Министерства энергетики, Секретной службы, Министерств финансов и юстиции и отдельные представители Сил спецназначения, специально выделенные генералом Макмуллом. Некоторые из этих людей имели представление об отряде "Дельта", знали как индивидуальные, так и групповые навыки, и могли гарантировать, что подразделение будет справедливо оценено в соответствии с ними. Во время критического разбора мы добивались проникновения в суть дела, а не просто оценки прошедших событий. Хотелось, чтобы после того, как все закончится, "Дельта" сказала: "Это была чертовски хорошая проверка!" В противном случае не будет большой разницы, пройдет она ее, или провалится.

Из SAS направили наблюдателя. Ульрих Вегенер, возглавляющий западногерманскую GSG-9, прибыл лично, как и Кристиан Пруто из французской GIGN. От генерала Мейера присутствовал его новый DCSOPS, генерал-лейтенант Гленн К. Отис.

"Дельта" представила список сценариев. Мы предложили, поскольку штурмовать Боинг-727 нужно иначе, чем Локхид L-1011, три сценария для самолетов, несколько ситуаций на открытом воздухе и несколько штурмов забаррикадированных объектов. Разумеется, все они подразумевали наличие заложников.

В ходе первой фазы проверки оценивались индивидуальные навыки. Людей для проверки выбирали инспектирующие, а не "Дельта". Не помню уже, какие чувства я испытывал к концу первого дня. Самая сложная часть была еще впереди, но первый день прошел как ожидалось. Стрелки хорошо показали себя в условиях стресса, сценарии были жесткими и реалистичными. Это был день, наполненный постоянными охами и ахами проверяющих. До сих пор они ни разу не видели ничего подобного.

Еще один день и ночь проверки индивидуальных навыков оказались точными копиями первого.

На следующее утро "Дельту" известили, что она должна быть готова к выдвижению со всем снаряжением.

Сценарий, когда он был, наконец, раскрыт, гласил, что за границей произошел террористический инцидент. Название страны, конечно же, было фиктивным. Моей задачей было изучение инцидента и выработка рекомендаций для действий "Дельты".

Вскоре после этого я с радистом и комплектом аппаратуры связи вылетел в Саванну. Там нам предложили провести несколько часов в местном мотеле. Это было время, которое, будь ситуация реальной, понадобилось бы нам для перелета к месту событий. Через восемь часов нас переправили в Форт Стюарт, Джорджия, где я был проинформирован о сложившейся ситуации. Все было очень жестко: необходимо было взять под контроль два объекта одновременно. Командование и управление будут достаточно сложными, не говоря уже о характере обоих объектов. У штурмующих не было никакой возможности приблизиться к самолету незамеченными. Ситуация с забаррикадированным объектом была еще сложнее. Удерживающие заложников террористы расположились в двух соединяющихся зданиях и могли гибко реагировать, перемещаясь из одного дома в другой. Сценарий был настолько изощренным и хитрым, что выглядел вполне правдоподобно.

Так как у нас не было возможности узнать, когда террористы могут начать убивать заложников, первой задачей была разработка чрезвычайного плана. Он предусматривал лобовой штурм, и я надеялся, что нам не придется им воспользоваться ввиду высокого риска и не очень хороших шансов на успех. Как только этот план был готов, мы принялись всерьез разрабатывать основной маневр.

К этому времени отряд "Дельта" был переброшен из Форт Брэгга на авиабазу Максвелл в южной Алабаме, где он находился в готовности к отправке в Стюарт. Бакшот и командиры обоих эскадронов присоединились ко мне на месте. Поскольку операции подобного рода скоротечны, динамичны и происходят с изрядной долей коллизий, "Дельта" всегда самостоятельно проводила рекогносцировку и планирование. Именно в этот период решались многие вопросы: определялись силы и средства, время штурма, потребности в связи, какие уловки будут использоваться, необходимость в дополнительных разведданных, установление личностей террористов, подсчет количества заложников, необходимость привлечения поддержки. Это были ключевые вопросы и от того, насколько точны и компетентны будут полученные ответы, зависел успех операции.

У командира эскадрона, отвечающего за самолет, майора Койота, возникла проблема. Его расположение. "Мне необходимо, чтобы этот 727-й переместили". Как? Был преднамеренно выведен из строя АПА (аэродромный пусковой агрегат), питающий самолет электроэнергией, и после долгих и чрезвычайно правдоподобных переговоров с террористами самолет был перемещен на пятьдесят футов, к месту расположения другого агрегата. Это было проделано операторами "Дельты", переодетыми аэродромными техниками, которые по ходу сделали несколько весьма ценных наблюдений.

К сумеркам 3 ноября – вечер обещал быть теплым – отряд "Дельта" представил свой план на случай необходимости силового решения. Последовал шквал вопросов. Любой политик, не удосуживающийся спросить: "Какие потери мы понесем? Каковы риски, и какова вероятность успеха?" – глуп. Группу планирования тиранили на протяжении почти двух часов.

Решение об использовании силы на любом удерживаемом террористами объекте всегда было политическим, оно не является и не должно являться военным. В подобных ситуациях людям, осуществляющим планирование, требуется получить разъяснения, а затем полномочия на выполнение тех или иных действий. Все часто срывалось при действиях на территории другого суверенного государства, когда не соблюдались определенные предварительные договоренности. Из-за этого первоначальный план требовалось менять. В дальнейшем он дорабатывался по мере накопления разведданных. 

Внезапно один из заложников был "убит". Похоже, единственным решением было использование силового варианта. Переговоры с террористами были прерваны. Снайпера находились на позициях уже несколько часов и продолжали наблюдение за обоими объектами. С 727-м после того, как его переместили, стало возможно управиться. Со зданиями все оставалось сложным. Однако по мере сбора разведывательной информации непосредственно на месте размеры этой неясно очерченной цели начали сокращаться.

Как только план штурма был одобрен, на территории Форт Стюарта в зданиях, которые сочли похожими на те, в которых условные террористы удерживали заложников, были проведены тренировки.

Серп луны был узким, ночь темной.

Поступило предварительное распоряжение: "Дельте" быть готовой к захвату обоих объектов". Эскадроны А и В скользнули на свои позиции.

"Штурм начать!"

Поскольку подход к зданиям оказался сложнее, чем к выдвижение к 727-му, самолет был взят под контроль на сорок пять секунд раньше, чем здания. Эскадрон А штурмовал самолет в открытую. Несколько входных люков было выбито одновременно. Террористы заметались, их воля и решительность были сломлены.

"Дельта" захлестнула их!

Поскольку здания были весьма серьезно забаррикадированы, Быстрый Эдди и иже с ним решили, что для их успешного преодоления потребуется взрывчатка. Когда об этом доложили Директорату, они, чтобы обезопасить исполняющих роли террористов, несколько изменили сценарий. Оконные рамы были выбиты, а двери снесены, и Эскадрон В майора Фитча начал штурм зданий с трех сторон. Операторы помчались по коридорам и комнатам, снося все на своем пути. У них была сложная и чрезвычайно важная задача – уничтожение террористов и спасение заложников. На вход в комнату и ее зачистку отводилось не более семи секунд, иначе ситуация усложнялась. Все происходило очень быстро. Все упражнения, столь кропотливо отрабатывавшиеся в тире позади "форта", приносили свои плоды. Заложники были освобождены, целыми и невредимыми. Террористы были нейтрализованы.

Учения завершились чуть раньше полуночи. Медики приступила к оказанию помощи условным раненым. В самолете был один действительно серьезно пострадавший. Одна из женщин-актеров отказалась сдаться и оператор "Дельты" выстрелил холостым из своего .45-го возле ее лица. Она получила сильные пороховые ожоги. За дело взялся специалист "Дельты" по ожогам, в результате его действий пострадавшей удалось избежать увечий и шрамов.

По окончании учений последовал тщательный разбор, на котором свои критические замечания высказали представители всех ключевых департаментов. Тон их отзывов был впечатляющим. Затем Директорат по проведению учений обрисовал цели проводимого мероприятия и высказал свое мнение. "Дельта" получила самые высокие оценки. Посол Куэйнтон, знакомый со всеми контртеррористическими подразделениями свободного мира, был особенно щедр на похвалы. В конце попросили высказать свое мнение иностранных представителей. Ответ SAS был классическим: "Знаете, мы тоже играем в эти игры. Как и у вас, парни, в этом участвуют Министерство обороны и Форин офис*. Но должен вам сказать, что в наших игрищах участвует и Мэгги**. Мы очень серьезно относимся к этому". Однако тон, которым это было произнесено и то, как он окинул взглядом комнату, говорили о том, что нам не следует воспринимать это слишком всерьез. Он имел в виду, что представители, неважно сколь высокого ранга, не могут заменить ключевых игроков, которые в случае реального кризиса национального масштаба будут принимать жизненно важные решения. Обсуждению этой проблемы было уделено много времени. Стало предельно понятно, что генералы, не важно, с одной или с пятью звездами, не должны принимать ключевые решения, касающиеся террористических инцидентов. Военные создали инструмент, но решение воспользоваться им должно быть политически обоснованным, а разрешение должно исходить от Верховного главнокомандующего – Президента. В глубине души я не был уверен, что все военные, присутствующие в этой комнате, осознают этот принцип, однако посол Куэйнтон заявил об этом вполне однозначно.

После полуночи – уже наступило 4 ноября 1979 года – мы направились в комнату Генерала Сэма в мотеле, чтобы обсудить события последних дней. Сэм Вильсон, время от времени любящий испить из лозы, выступил хозяином для моих офицеров и остальных близких друзей "Дельты".

Майор Фитч, командир Эскадрона В, отвечавший за захват забаррикадированных зданий, считал, что я промедлил с командой для его людей. "Если бы ты это сделал", сказал он, "оба эскадрона действовали бы полностью согласованно". Это было серьезное замечание, и я согласился с его аргументами. Я извлек из этого урок.

Люди в комнате были усталыми и счастливыми. Некоторые из нас уже расслабились. Наши методы работали, наши принципы были правильными.

Около 02.20 мы перебрались в круглосуточный ресторан и заказали обильный завтрак. Появились мысли о возвращении домой, компания начала распадаться. Несколько человек были озабочены отъездом, который был назначен на утро. Я надеялся на несколько часов крепкого сна. Прошло несколько дней с тех пор, как я последний раз клал голову на подушку. Члены "Дельты", размещенные в казармах Форт Стюарта, уже давно спали. 

Около 07.00 я был разбужен известием. Звонил один из моих офицеров: "Думаю, вам стоит знать, босс. Американское посольство в Иране захвачено. Весь персонал взят в заложники".

* Министерство иностранных дел Великобритании (прим. перев.)

** Имеется в виду премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер, действительно однажды принявшая участие в учениях SAS в качестве условного заложника (прим. перев.)

 

Глава 31

Это было воскресенье, 4 ноября 1979 года. Отряд "Дельта" уже вернулся обратно в Форт Брэгг, когда я приехал туда около трех пополудни.

Поездка на север прошла без происшествий. Сквозь голые деревья, окаймляющие интерстейт*, виднелись случайные темные пятна. Утреннее солнце все еще было способно дать немного тепла. Возле Мэриона, что в Южной Каролине, я остановился и позвонил в "форт" дежурному офицеру, чтобы узнать, не поступало ли каких-нибудь сообщений. В Северной Каролине был прекрасный день для игры в футбол – свежий и безоблачный.

Эскадроны А и В распаковались и чистили снаряжение, пока я читал сообщения новостной ленты Ассошиэйтед Пресс и Рейтер о захвате. В штабе витало чувство, что "Дельта" так или иначе обязательно сыграет роль в этом деле.

В конце дня, когда никаких официальных сообщений так и не поступило, бойцы были отпущены по домам.

Первый звонок раздался в понедельник рано утром: Это был майор Шоу из Отдела Специальных операций Армии, просивший, чтобы "Дельта" направила в Вашингтон своего офицера для работы с персоналом ОКНШ. Выбор "Дельты" остановился на Бакшоте и майоре Уотсоне (псевдоним). Уотсон превосходил Бакшота по старшинству, но поскольку последний лучше разбирался в кухне ОКНШ, его назначили старшим и уполномочили говорить от лица "Дельты". Майор Уотсон был не слишком доволен такой расстановкой, но дал понять, что может пережить это.

Несколько дней спустя в Вашингтон был отправлен и Дик Медоуз. Все в Пентагоне знали, как играют в подобные игры. Отправь "Дельта" в ОКНШ лишь одного человека, тамошние оперативные офицеры сказали бы: "На самом деле все это не очень интересует Беквита, иначе он отправил бы больше людей". Одного человека могли счесть самоуверенным и по этой причине проигнорировать. Двоих могли задавить числом, но три человека, действующие согласованно, будут услышаны.

Бакшот каждый день докладывал по защищенной линии связи: "Ответственные за планирование все еще перебирают всевозможные альтернативы, однако на самом деле я не думаю, что они отводят нам какую-либо роль. Похоже, они составляют полный список осуществимых вариантов действий в отношении Ирана".

Доктор Збигнев Бжезинский, помощник президента по национальной безопасности, посетил Пентагон и его визит вызвал у военных чувство неотложности ситуации. Отдел Специальных операций, сообщал Бакшот, буквально гудел от бурной деятельности.

Я еще даже не начал оценивать проблемы, связанные с организацией операции по спасению, как понял то, что должен знать любой военный – с точки зрения организации это будет сложнейшая задача. Предстояло пересечь огромное расстояние, около тысячи миль иранской пустыни, затем сам штурм тщательно охраняемого комплекса зданий, находящегося посреди четырехмиллионного города с враждебно настроенным населением. Это будет не Энтеббе и не Могадишо. Было трудно представить более сложную задачу.

Я рассуждал так: "Если правительство решится на использование силы в конфликте, то в этом случае может быть использован отряд "Дельта". Если наше правительство решит использовать силу, подумал я, очевидно, что "Дельта" – главные в стране по вышибанию дверей – будет задействована, однако они никогда не дойдут до этого. Слишком много иных дипломатических возможностей еще не было опробовано. Переговоры и компромисс – вот инструменты, которые будет использовать нынешняя администрация. "Дельту" могут привести в готовность, но на деле у нынешней власти не хватит твердости, чтобы сделать что-то большее. Мое мнение о президенте Картере было весьма невысоким. Я не голосовал за него и был горько разочарован, когда он предоставил амнистию тем американцам, которые сбежали в Канаду, чтобы избежать призыва во время войны во Вьетнаме. Меня также беспокоило то, как администрация заставила уволиться некоторых из наиболее опытных оперативных сотрудников ЦРУ. В любом случае я считал, что не буду принимать участие в какой бы то ни было спасательной операции – реальной или предполагаемой.

Все мои вещи были уже отправлены, а я с семьей готовился к переезду на новое место жительства в Западную Германию. Тегеран где-то далеко. Затем все изменилось едва ли не в один момент. Бакшот позвонил десятого на закате: "Я прибываю, босс, и нам надо поговорить. Они отправляют меня на Т-39**". Обычно все отправляющиеся из Брэгга в столицу и обратно летали 737-ми компании Пьемонт***. Время от времени Армия выделяла для этих целей небольшой турбовинтовой самолет, однако перелет на Т-39 был дороже, чем на регулярном коммерческом авиарейсе. Если они воспользовались им для того, чтобы забросить Бакшота сюда, подумал я, это должно быть что-то важное. "Сэйбрлайнеры" Т-39 использовали, чтобы возить генералов, а не майоров.

Мы встретились возле центра управления авиабазы Поуп. Бакшот был очень серьезен. "В ОКНШ все рвутся вперед, но в некоторых случаях склонны хвататься за соломинку. Я слышал несколько идиотских предложений, и ряд из них касался "Дельты". Сегодня какой-то парень подумал, что мы сможем десантироваться в пригородах Тегерана и подобно туристам доехать до посольства на машинах, колонной. Босс, прежде чем они впутают нас в какую-нибудь глупость, вам надо отправиться в ОКНШ и разгромить кое-какие из этих концепций. Беда в том, что Медоуз склонен согласиться с некоторыми из этих идей. Возможно, ему можно найти лучшее применение здесь".

Я отвез Бакшота в Брэгг и мы еще некоторое время проговорили, сидя в машине перед дверями его дома.

"Я получил негласное разрешение передислоцировать "Дельту" в особо охраняемый тренировочный лагерь на севере штата. Более подробную информацию на этот счет вы получите из Вашингтона сегодня к вечеру, либо завтра утром", сказал Бакшот.

Перед тем как выбраться из машины, он сказал, что командовать рабочей группой по спасению заложников назначен генерал Войт. Рассматривались также кандидатуры генералов Кингстона и Макмулла, но снять их в данный момент с занимаемых должностей означало объявить о наших намерениях всему миру. Генерал Войт, имеющий выдающийся послужной список, опыт работы с воздушно-десантными подразделениями и рейнджерами, и уже получивший назначение в Пентагон, представлялся приемлемой кандидатурой.

Я начал анализировать новости, доставленные мне Бакшотом. Если они предписывают "Дельте" переместиться в место, прозванное нами Кэмп Смоуки – засекреченный тренировочный лагерь с особым режимом безопасности – значит, кто-то относится ко всему этому всерьез. После обеда я начал работать над логистикой, необходимой для переброски Эскадрона А и необходимого обслуживающего персонала из Брэгга на новое место. Во время бессонной ночи я мучительно размышлял о том, не следует ли отозвать Эскадрон В с лыжной подготовки в Колорадо.

Моисей позвонил по закрытой линии прямо с утра в воскресенье. Это был отвратительный день: холодный и дождливый. Ноябрь в худшем своем проявлении. Он интересовался моим мнением относительно переброски в Кэмп Смоуки и возможностью сделать это без привлечения к себе нежелательного внимания. Скрытность действий, подчеркивал он, имеет первостепенное значение. Он собирался звонить генералу Макмуллу. Я сказал, что перезвоню ему в течение часа.

Личный состав штаба "Дельты" был собран, чтобы обсудить, сможем ли мы готовиться к проведению спасательной операции в Форт Брэгге. Будучи местом дислокации Сил спецназначения, а также 82-ой воздушно-десантной дивизии, он является объектом действий вражеских разведслужб. Русские и кубинцы прослушивают эфир с выполняющих коммерческие рейсы самолетов, оборудованных соответствующей электронной аппаратурой. Хотя маршруты их перелетов и лежат над Атлантикой, Форт Брэгг все равно находится в зоне досягаемости. Поэтому становилось совершенно ясно, что если требуется достичь сколь-нибудь разумной скрытности действий, Форт Брэгг не подходит. Кроме того, мы пришли к выводу, что перебраться Брэгга в Кэмп Смоуки не привлекая к себе лишнего внимания можно в этот же вечер – по воскресеньям в гарнизоне обычно было тихо и пустынно. Потоки косого дождя продолжали литься с темнеющего неба. Огни во всех кабинетах пришлось зажечь рано.

Я перезвонил Моисею и получил его благословение на передислокацию этим вечером. Повесив трубку телефона защищенной связи, я вспомнил, как несколько месяцев назад мы вместе с Кейтом Гвинном из Госдепартамента работали над предложением провести оценку нескольких американских посольств и выработать меры по их укреплению в случае необходимости. Армия была готова частично оплатить расходы на поездки двух или трех операторов "Дельты", но кое-кто в Госдепартаменте не смог изыскать возможность выделить свою долю денег. Поездка была отменена. Безопасности посольств уделялось мало внимания. Посольство в Тегеране было одним из объектов, запланированных для оценки, прежде чем эти мероприятия были свернуты. Это было отвратительно.

Ноябрьский холод сочился по коридорам "форта".

За несколькими чашками кофе штаб "Дельты" завершил план передислокации Эскадрона А в предгорья северной части Северной Каролины. Фактическое местонахождение Кэмп Смоуки не доставляло хлопот, поскольку это было то самое место, где проходило учение с "квебекскими" террористами. 

Наш план предполагал, что люди поедут небольшими группами на арендованных автомобилях. Люди из отдела обеспечения обзвонили все прокатные конторы в округе – в Роли, Дареме, Гринсборо. Если бы мы арендовали автобус или запросили самолет, это насторожило бы любого, кто наблюдал за "Дельтой"

Уэйд Ишимото и Безгубый получили приказ отправиться вперед всех и обосноваться в маленьком мотеле к северу от Роли, куда операторы будут заезжать, чтобы получить указания о том, как добраться до конечного пункта назначения. Водителям давался адрес мотеля, номер комнаты и предполагаемое время, когда они должны были отметиться у Иша и Безгубого.

В мотеле, поскольку до прибытия первой машины "Дельты" еще оставалось какое-то время, Иш решил пойти и что-нибудь съесть. Безгубый, буквально помешанный на физподготовке, не испытывал такого желания. Его больше заботила возможность заняться упражнениями. Однако Иш, будучи старше по званию, заставил его, и оба пошли обедать.

Я с Бакшотом покинул Брэгг раньше остальных бойцов, чтобы проследить за их благополучным прибытием в Кэмп Смоуки. К сожалению, мне пришлось оставить Катарину в нашем доме с затопленным подвалом.

Около полуночи Бакшот позвонил в мотель и сказал Ишу, что мы скоро будем, и по отъезду заберем его с собой.

Когда мы забрали Ишимото, Безгубый остался в номере мотеля в одиночестве. На протяжении следующих четырех дней ему предстояло давать окончательные указания отмечающимся у него водителям "Дельты". Поскольку время своего прибытия в мотель знали лишь водители, Безгубый не мог покинуть номер ни на минуту. У горничных зародились подозрения. Кто такой этот человек, не показывающийся на улице?

Из ранних сообщений, полученных мной, когда в Смоуки прибыли первые автомобили, следовало, что Безгубый ужасно страдает от одиночества. К концу второго дня до меня дошли вести, что он страшно голоден. К концу третьего дня водители доложили, что Безгубый прибегнул к взяточничеству. Он не давал им указаний до тех пор, пока те не съездят и не привезут ему Биг Мак, или не дадут ему возможность отправиться за ним самому.

Все эти долгие четыре дня Безгубый продолжал тренироваться, выполняя тысячи отжиманий и приседаний. Последняя машина забрала его, и он прибыл в Кэмп Смоуки: умирающий от голода, но в отличной физической форме.

В этот период у меня была еще одна проблема, доставившая мне изрядно беспокойства. Что будет, если одна из машин попадет в аварию где-нибудь на проселочной дороге, и местный заместитель шерифа обнаружит, что ее багажник набит оружием и боеприпасами? Каждый из водителей имел при себе карточку с экстренным номером телефона Бюро алкоголя, табака и огнестрельного оружия****. Звонок на него мог уладить ситуацию, но поставил бы нас в неудобное положение, и явно не был тем, чего хотелось Моисею. Поэтому было большим облегчением видеть, как последняя из машин въезжает в ворота Кэмп Смоуки.

Утром в понедельник, вскоре после того, как взошедшее солнце начало высушивать росу на земле и зданиях, специалисты разведывательного сообщества установили защищенную телефонно-телетайпную линию, связывающую новую штаб-квартиру в Смоуки с Пентагоном. Ни одно дело в Армии не делается так быстро – если только ему не присвоен высший приоритет. Одновременно была налажена телетайпная линия в "форт".

В новом лагере предстояло сделать многое. Настолько, что было решено, что майор Бакшот не вернется в Вашингтон, а останется в Кэмп Смоуки, чтобы помочь "Дельте" обустроиться в своем временном пристанище. Я ухватил его, капитана Ишимото и пачку карточек 3 х 5 дюймов, и принялся делать заметки касательно схемы спасательной операции.

Больше всего мы нуждались в разведданных. В каком именно месте комплекса посольства удерживаются заложники? Каково их количество? В тот момент фигурировало и выдавалось прессе множество цифр – все ради попытки не дать иранцам вычислить тот факт, что шестеро американцев укрылись в посольстве Канады. "Дельте" нужна была точная цифра. Как выглядит посольство? Заложники содержатся вместе, или их разделили? Кто их удерживает? Это студенты, милиционное формирование или регулярная армия? Не были ли замешаны в захвате посольства палестинцы? А в охране заложников? Каково точное количество охранников и чем они вооружены? Какой у них распорядок, особенно в ночное время? Как располагаются посты? Которые из них подвижные, а какие стационарные? Какие подкрепления они могут вызвать? К кому мы можем обратиться за информацией об Иране и его географии? От зеленых холмов Северной Каролины очень далеко до серых каменистых пустынь Ирана.

По характеру поступающих звонков стало очевидно, что Департамент Армии передал "Дельту" под управление Объединенного Комитета начальников штабов. Это стало еще яснее, когда мне было предписано прибыть к Речному входу в Пентагон. Это был КПП ОКНШ.

Я вылетел в понедельник после обеда. Это был яркий день начала зимы. На аэродроме Дэвисон в Форт Бельвуаре меня ждал армейский автомобиль, чтобы отвезти прямиком к Речному входу.

В здании Пентагона, предъявив удостоверение, я свернул направо на кольцо Е, и пошел по оживленному коридору. Со стен на меня взирали портреты обессмертивших свои имена американских военных – Шеридана и Стюарта, Хэлси и Спрюенса, Риджуэя и Стилуэлла.

Миновав кабинет Председателя Объединенного Комитета начальников штабов, я свернул налево, в коридор 8. Если пропустить этот перекресток, то можно ушлепать до самого следующего входа, со стороны Молла. Длина всех этих колец и коридоров составляет семьдесят миль, и в них легко заблудиться. Я понял, что это непростой путь несколькими годами ранее, когда занимался "Дельтой", начав с чистого листа.

Еще немного по коридору, мимо портретов бывших Председателей: адмиралов Рэдфорда и Мурера, генералов ВВС Твининга и Брауна, армейских генералов Брэдли, Лемницера, Тейлора и Уилера – там есть вечно запертая дверь, ведущая в Отдел Специальных операций ОКНШ.

Войдя в это большое помещение, я обнаружил, что там находится в шесть раз больше народу, чем обычно, суетящихся сильнее, чем когда бы то ни было на моей памяти. Кто-то бегал с многочисленными бумагами. Стучали пишущие машинки, звонили телефоны, и над всем этим висел гул голосов. Оперативные офицеры стояли, собравшись небольшими кучками, и я слышал тут и там, подобно звуку сирены среди уличного шума слово: "Дельта".

"Мы можем вывести "Дельту" пешим порядком…"

"Дельта" может десантироваться парашютным способом…"

Люди, которых я раньше никогда не видел, говорили о "Дельте", как о Вашингтон Рэдскинз*****. Бакшот был прав. В этом отделе шла кипучая деятельность. Я видел множество новых лиц. Главным, разумеется, было определить, кто из них заслуживает доверия, а кто нет.

Мой путь лежал в кабинет Начальника Отдела Специальных операций полковника Ларри Стернза.

"Заходи, Чарли, и закрой дверь". Это был генерал Мейер. Я оглянулся, и увидел, что там было еще два генерала. Одним из них был генерал Гленн Отис. Он был заместителем генерала Мейера. Вторым был генерал-майор Джеймс Войт. Ранее он уже бывал в "Дельте", и за неспешную речь и манеру жевать слова кто-то из бойцов прозвал его "Неандертальцем". Я знал его довольно неплохо. И, видимо, мне предстояло узнать его гораздо лучше.

Генерал Войт, имевший позывной Хаммер, считал себя "отцом солдатам". Ему довелось повоевать, и он довольно быстро давал понять, что участвовал в трех войнах: Второй мировой, Корейской и Вьетнамской. Он был генералом-десантником. Я расценивал его как человека с большим эго, сравнимым лишь с его амбициями. Я у знал о нем когда он был командиром XVIII воздушно-десантного корпуса и встретился с ним когда он командовал в Форт Стюарте и руководил 1-м батальоном рейнджеров. Нам довелось побеседовать во время одного из моих приездов в поисках новобранцев, и я счел его сторонником "Дельты". Несколько его солдат из 24-й пехотной дивизии, расквартированной в Форт Стюарте, даже вызвались прибыть к нам для прохождения отборочного курса. Генерал Войт хотел, чтобы все знали, что прежде всего он офицер и генерал, а затем уже лицо, облеченное командными полномочиями. Он говорил, что его имя – Генерал. Я ни разу не называл его Джимом, но мне с ним было комфортно. Фаза планирования операции, которой он теперь руководил, в итоге в целях безопасности получила кодовое наименование "Рисовая Плошка".

Генерал Майер спросил мое мнение о попытке спасения. Я ответил, что у нас реальные трудности с расстоянием, которое нам предстоит преодолеть. Отвезя прилетевшего в Брэгг на Т-39 Бакшота, в тот же вечер по возвращении домой я заглянул в большой географический атлас. Ограниченный с востока Афганистаном и Пакистаном, с юга Персидским и Оманским заливами, с запада Ираком и Турцией, а с севера Каспийским морем и русскими степями Центральной Азии, Иран был чертовски далеко от Северной Каролины и Форт Брэгга. Его столица, Тегеран, находилась в самой глубине иранской территории, окруженная и защищаемая горами и пустынями. Я не сказал генералу Мейеру ничего такого, чего бы он не знал и так. Какие самолеты будут использоваться? Откуда они будут взлетать? Куда они приземлятся?

Когда я закончил задавать вопросы, записанные у меня на тех карточках 3 х 5 дюймов, он сказал: "Чарли, ты должен четко уяснить, что люди, которых ты видел за этой стеной, не будут заниматься твоей частью планирования. План наземной части операции будешь разрабатывать ты – сколько операторов потребуется, какого рода снаряжение вам понадобится, и готовы ли вы вообще к этому. Если ты не сможешь ответить на последний вопрос утвердительно, мы так и проинформируем президента". Я оценил слова Моисея. Они звучали обнадеживающе, особенно после того, как я подслушал некоторые из идей, высказанных в кабинете снаружи. Я также было признателен за то, что все это слышал генерал Войт, знавший теперь, каковы мои права во вновь сформированной Объединенной Оперативной группе (Joint Task Force – JTF).

Я вновь высказал имевшиеся у меня опасения относительно того, как мы попадем в Тегеран и выберемся оттуда. "Чарли", сказал генерал Мейер, "на самом деле это забота летчиков ВВС. Они будут теми, кто доставит тебя туда. Пусть об этой конкретной проблеме беспокоятся они. Я не возражаю против того, чтобы ты совал свой нос в это дело, но мне кажется, что ты будешь занят по горло, разрабатывая план наземной операции".

После того, как это дело было улажено, и наша встреча завершилась, я провел некоторое время с ядром группы планирования, которой я был представлен. Генерал ВВС Дэвид Джонс, который в то время был Председателем Объединенного комитета начальников штабов, начал с того, что собрал офицеров своего штаба. Были также направлены запросы в другие командования – Европейское командование, Военно-транспортное авиакомандование, Тактическое авиакомандование, флот и прочие.

Некоторые из этих планировщиков отвечали за выдвижение предложений по организации операции. Они говорили мне: "Некоторые из идей, которые вы услышите, будут странными, однако нам все равно хотелось бы предложить их вашему вниманию". Затем я услышал предложения по использованию парашютов, самолетов, вертолетов, грузовиков, автобусов и легковых автомобилей.

Один из планировщиков говорил: "Что нам надо сделать, так это сесть в вертолеты и аварийно приземлить их во дворе посольства".

"Хорошо", сказал я, "если вы разобьете их, как мы уберемся оттуда"?

"Ох…"

Над этим этапом он еще не задумывался.

"Дельте" была поставлена задача: произвести штурм американского посольства в Тегеране; ликвидировать охрану; освободить заложников и благополучно вывезти их всех из Ирана. Эта часть представлялась простой. Все, что нам было нужно сделать – это разработать план. Однако без должной разведывательной информации все сказанное не имело смысла. Нам были необходимы три вещи: информация, информация и еще раз информация.

Меня чрезвычайно взволновала одна новость, которую я услышал в тот вечер. В это было сложно поверить. Когда я крутился вокруг офицеров разведки в надежде выяснить, каковы результаты их усилий, меня познакомили с офицером связи ЦРУ, который был недавно придан ОКНШ для оказания помощи в планировании. Ранее он работал в Тегеране и хорошо знал обстановку в Иране. Я сказал ему и остальным, находившимся поблизости: "Что нам необходимо сделать, так это связаться с нашими теневыми источниками и поставить им разведывательные задачи" (говоря нормальным языком, связаться с нашими агентами в Тегеране и попросить ответить на наш запрос). Он отвел меня в тихий уголок, и прошептал поразительное известие: "У нас их нет".

Не все новости были столь мрачными. Секция разведки Отдела Специальных операций ОКНШ как следует помахала лопатой. Помимо добывания подробных карт, они построили крупномасштабный макет территории посольства со всеми зданиями. В этом отделе не было людей, попадающих в категорию "Неда-с-букварем"******. Они были оптимистичными, работящими и профессиональными. Подполковник ВВС, назовем его Роном Килленом, потратил изрядно времени, снабдив меня всей известной ему информацией.

В тот вечер прежде чем покинуть Пентагон я спросил генерала Войта, будут ли у него какие-либо указания для меня. Он ответил: "Меня только что отозвали из Лондона, и я знаю не больше вашего. Сперва я должен подхватить мяч, а уж потом заставлять эту оперативную группу приступить к работе. Как только удастся, я прибуду, чтобы встретиться с вами".

Во время полета обратно в Кэмп Смоуки в моей голове мелькали противоречивые и запутанные образы. Было слишком много вопросов и так мало ответов. Из всего, что было известно на тот момент, можно было извлечь не так уж много пользы.

Было уже глубоко за полночь, когда я вернулся в Кэмп Смоуки.

* Скоростная автомагистраль, входящая в национальную систему скоростных автодорог имени Дуайта Эйзенхауэра. Создание сети было утверждено в 1956 году, строительство велось в течение тридцати пяти лет (прим. перев.)

** Т-39 "Сэйбрлайнер" – легкий двухдвигательный турбореактивный самолет, используемый как в качестве учебного, так и в транспортных целях (прим. перев.)

*** Американская авиакомпания, обслуживающая региональные рейсы в восточных штатах США. В настоящее время действует под брендом Америкэн Игл (прим. перев.)

**** Бюро алкоголя, табака и огнестрельного оружия (BATF – Bureau of Alcohol, Tobacco and Firearms). Федеральное агентство Министерства юстиции США, в обязательства которого входит расследование преступлений, связанных с незаконным использованием, производством и хранением огнестрельного оружия и взрывчатых веществ. В компетенцию агентства входит расследование террористических актов, поджогов и взрывов, а также контроль за незаконным оборотом алкогольной и табачной продукции (прим. перев.)

***** Команда по американскому футболу из Вашингтона, выступающая в Национальной футбольной лиге. Была основана в 1932 году. Кстати, с ней связан любопытный факт. По статистике, если в уик-энд перед выборами команда выигрывает свой матч, то на выборах большее число голосов получит действующий президент или партия большинства. Примета неизменно работает с 1937 года (прим. перев.)

****** Идиома, берущая свое начало из серии книг, написанных 50-е годы Эдвардом Аланом Фейном, в которых повествуется о жизни Неда, семилетнего мальчика из Западной Вирджинии. Обозначает неопытного человека, не имеющего достаточной квалификации для дела, за которое собирается взяться (прим. перев.)

 

Глава 32

На следующее утро KW-7*, связывающий Кэмп Смоуки с Пентагоном, принялся трещать, принимая поток входящих сообщений. Большая часть из них содержала информацию, поступающую в ОКНШ из ЦРУ. Какая-то ее часть была, разумеется, полезна, какая-то – совершенно никудышна.

На тот момент в "Дельте" было лишь два разведчика-аналитика, способных разложить по полочкам поступающие материалы. Была острая необходимость разобраться в различных системах оценки надежности информации. Чуть ли не каждое ведомство, направляющее нам материалы, пользовалось собственной системой. Например, поступал доклад, в котором указывалось, что источник "непроверенный". Но парням из разведки нужно было нечто большее. Был ли источник надежным на каком-либо основании? В другом сообщении могло говориться: "Источник непроверенный, получено через неофициальный контакт…" Что означает "неофициальный контакт"? Был ли контакт надежным или ненадежным ранее?

Кое-кто в разведсообществе сильно возмущался, когда мы выражали недовольство сообщениями. Чиновник заявлял, что в адрес "Дельты" было направлено более двухсот сообщений. Уэйд Ишимото весьма любезно, но твердо пояснял, что большая часть информации, полученной и старательно изученной нами, касалась вещей, не имеющих никакого отношения к заложникам. Представленное им сообщение содержало четырнадцать донесений, поступивших от путешественников, только что вернувшихся из Ирана. Они охватывали почти все, начиная от районов, граничащих с Турцией, до Белуджистана и Вазистана на юге. Но ни одно из них даже косвенно не было связано с заложниками.

В итоге поступающие в Смоуки сообщения, напрямую связанные с нашими потребностями, получили отдельное кодовое наименование для быстрой идентификации.

Эскадрон А майора Койота обустраивал в Кэмп Смоуки и осваивался с новой обстановкой. Для вспомогательного персонала, который был оставлен нами в Форт Брэгге, наступили куда более трудные времена. Подполковник Поттер и капитан Смит (адъютант "Дельты") отвечали за создание видимости того, что "Дельта" по-прежнему находится в Брэгге и занимается своей обычной деятельностью. К этому были привлечены писаря, водители, связисты – весь административно-вспомогательный персонал, оставшийся в расположении. Они бахали капсюля на стрельбище, ездили по базе на приписанных к "Дельте" машинах и принимали телефонные звонки, давая каждому абоненту заранее подготовленные и тщательно продуманные ответы. Среди множества принятых в "форте" телефонных звонков было несколько адресованных мне от генерала Реника из Департамента Армии. Мне доложили о них, но помня о предупреждении генерала Мейера ни с кем не говорить об объединенной оперативной группе, я решил не отвечать на них, чем, конечно же, привел Реника в ярость. Он продолжал постоянно названивать и когда не смог застать меня в шестой или седьмой раз, принялся бранить офицеров в "форте". В конце концов, я попросил генерала Войта снять генерала Реника с моего хвоста. Звонки мгновенно прекратились. Дик Поттер и Смитти были крайне признательны.

Будучи в Вашингтоне я получил разрешение вывезти сорок пять человек Эскадрона В из Колорадо на зафрахтованном 727-м. В Брэгге они быстро собрали необходимое снаряжение и проделали путь в Кэмп Смоуки тем же способом, что и Эскадрон А. Когда эскадрон майора Фитча втягивался в Кэмп Смоуки, на лицах у многих были улыбки. Их тренировки теперь обрели конкретную цель.

Одним из преимуществ Кэмп Смоуки перед Брэггом было изобилие в его окрестностях белохвостых оленей. Периодически бойцы выходили и добывали двух или трех. Сложно представить, что может сделать для поднятия духа вкус запеченной на углях оленины.

В течение всего времени пребывания "Дельты" в Смоуки огромную поддержку ей оказывал начальник лагеря, прозванный нами "Большим Эдом". Все сложные задачи, которые мы перед ним ставили, он решал немедленно, а неразрешимые – в течение двадцати четырех часов.

Через несколько дней "Дельту" посетил генерал Войт. Мы только что завершили разработку чрезвычайного плана. У нас не было возможности узнать, собираются ли иранцы убивать заложников, и если да, то когда. Суть плана была доложена генералу Войту. Он был простым и самоубийственным.

"Дельта" должна вылететь на самолете в окрестности Тегерана. Там, к востоку от города, она десантируется парашютным способом, затем захватит машины и выдвинется через город к комплексу посольства, далее освободит заложников, а затем пробьется к международному аэропорту Мехрабад, захватит его и будет удерживать до прибытия американского самолета, который вывезет их. На случай ухудшения погоды "Дельта" и освобожденные заложники будут иметь небольшие комплекты выживания. В каждом из них находились компас "Сильва", закатанная в пластик карта, выпущенная в 1978 году Сахабским институтом геодезии и картографии, американские доллары и иранские риалы, сигнальное полотнище, сигнальный фонарь-стробоскоп, таблетки для обеззараживания воды, антибиотики и карточка с набором фраз на фарси (Не двигайся – та канн на хор. Где я? – ман коя хастим? Какая дорога ведет на север? – pax кояст шомал? Мы братья – ма барадар хастим). С этим комплектом "Дельта" и освобожденные заложники должны были попытаться уйти наземным способом.

"Какова степень риска, полковник Беквит?"

"О, около 99,9%".

"Какова вероятность успеха?"

"Нулевая".

"Что же, мы не сможем сделать это".

"Вы правы, босс".

"Нужно просить у ОКНШ дополнительное время".

Затем генерал Войт принялся философствовать о других вариантах, и том, как они могут быть восприняты на политической арене. Мы проговорили довольно долго. Войт, уроженец Южной Каролины, говорил медленно и четко. Я ясно понял, что он хотел сказать. Во-первых, он хотел, чтобы было предельно понятно, что оперативной группой командует он. Во-вторых, он хотел работать в самом тесном контакте с "Дельтой". В конце концов, разговор вновь вернулся к тому, как попасть в Тегеран и выбраться обратно. Каждая беседа начиналась и заканчивалась этой важнейшей проблемой. Мы держали тигра за хвост.

Без "теневых ресурсов", агентов разведки, сбор информации был медленным и утомительным. Вот где Америка оказалась в ноябре 1979 года – без кого-либо, кто работал бы на нее в Тегеране. ЦРУ работало над тем, чтобы отыскать кого-нибудь в том районе, но все это займет некоторое время. Черт, да от пяти до семи лет занимает лишь подготовка и внедрение агента! Кандидата требуется найти, завербовать, подготовить, оценить и внедрить в страну. И опять же, он или она смогут стать полезны лишь после того, как в течение разумного периода времени вживутся в свое прикрытие.

Администрация Картера совершила большую ошибку. Когда в ЦРУ пришел отставной адмирал Стэнсфилд Тернер, много старых шлюх – ребят с большим опытом работы, чувствующих улицу – покинуло Агентство. Их заменили более молодыми, менее опытными сотрудниками, или, что еще хуже, не заменили никем. Почему так вышло, я не знаю. Но знаю, что 12 ноября 1979 года в Иране американской агентуры не было. Было невозможно что-либо проверить. "Дельта" до сих пор продолжала действовать без точных и своевременных разведданных.

При создании контртеррористического подразделения всегда предполагалось, что когда "Дельта" понадобится за рубежом, страна, в которой она будет действовать, будет дружественной, или хотя бы нейтральной. Когда объект будет взят, спина "Дельты" будет прикрыта. Иш, похоже, очень точно охарактеризовал ситуацию во враждебном Иране: "Разница с Аламо заключается лишь в том, что Дэви Крокету не пришлось пробиваться внутрь".

Нам предстояло приспособиться к этой новой ситуации. "Дельта" оставалась единственной командой, способной выполнить эту работу, но теперь ей потребуются коррективы.

Снайпера превращались в пулеметчиков. Бойцы "Дельты", зачищающие помещения, в качестве оружия выбрали пистолет-пулемет Хеклер-Кох MP5 под 9 мм парабеллумовский патрон. Его использовали и британцы, и немцы. Он хорошо лежит в руках. Он компактнее и легче Томпсона, и его можно использовать с глушителем. Для Ирана это было идеально. Остальные операторы использовали карабины CAR15, а некоторые вооружились "масленками" .45 калибра (пистолетами-пулеметами М3А1) или М16.

Кроме того, в Кэмп Смоуки мы пользовались двумя типами ручных пулеметов: М60 и НК21, оба калибра 7,62 мм. Их пальба была слышна на стрельбище каждый день. Американский М60 способен выпустить 550 пуль в минуту, а его ствол с воздушным охлаждением может быть заменен за считанные секунды. Западногерманский НК21 – это Роллс-Ройс. Может стрелять очередями или одиночными выстрелами, имеет эффективную дальность стрельбы 1200 метров, скорострельность 900 выстрелов в минуту, и может питаться лентами или из барабанных и коробчатых магазинов. И, в отличие от М60 с расчетом из двух человек, для НК21 требуется лишь один оператор. Легкий, гибкий в применении и точный, для задач, которые нам предстояло выполнять, это было чертовски хорошее оружие.

Отдельно отобранные бойцы тренировались пользоваться гранатометами М203 и М79. М203, стреляющий 40 мм выстрелами различных типов, представляет собой однозарядное, заряжающееся с казенной части оружие, которое может крепиться к винтовке М16. Однозарядный гранатомет М79 заряжается переламыванием, как дробовик, и стреляет осколочно-фугасным выстрелом с ударным взрывателем на 400 метров. С обоими было легко обращаться, и ввиду обеспечиваемой прибавки в огневой мощи они стали любимцами "Дельты".

Разумеется, стандартным личным оружием был доработанный М-1911А1 под патрон .45 ACP (Automatic Colt Pistol). Он надежен и обладает мощным останавливающим действием. Те, что использовала "Дельта", поступили из Аннистонского арсенала, что в Алабаме, и были доведены нашим мастером-оружейником Роном Уааненом. Когда он поработал над затворами, рамками, стволами и их втулками, они перестали болтаться, бренчать и качаться. Спуск мог быть от Нэшнл Матч, или стандартный кольтовский, индивидуально доработанный для каждого оператора. Регулируемые прицелы Bo-Mar снимались и заменялись на специально изготовленные фиксированные целики.

Многие утверждают, что "сорок пятый" – не самое лучшее личное оружие. В "Дельте" по этому поводу не возникало никаких споров. Я видел, что может натворить его большая, тяжелая 230-грановая** пуля. Ее удар буквально сносил человека. К тому же кусок металла .45 калибра летит очень медленно. В то время как 9-миллиметровая пуля будет делать от 1100 до 1200 футов в секунду (335-365 м/с), .45 полетит со скоростью около 850 футов в секунду (259 м/с) – на самом деле, стоя позади, можно наблюдать ее полет. В салоне самолета 9-миллиметровая пуля, выпущенная из H&K H7, из-за своей начальной скорости, вероятно, пройдет сквозь террориста, спинку сиденья, и закончит свой путь в случайном свидетеле. С другой стороны, пуля .45 калибра войдет в цель, но не выйдет из нее.

На основе разведданных, которыми мы располагали, разрабатывались и оттачивались выглядящие необходимыми тактика и способы действий. Поскольку комплекс посольства был обнесен девятифутовой стеной, большое внимание уделялось верхолазной подготовке с упором на бесшумность и быстроту.

Мы также тренировались с зарядами пластичного взрывчатого вещества С4, как ленточного, так и линейного типов, необходимыми для прорезания тяжелых стальных дверей и выбивания проемов в стенах и иных препятствиях. Быстрый Эдди провел сотни часов, определяя, сколько С4 необходимо. Было сооружено и подорвано несколько дюжин дверей и стен. Быстрый Эдди каждый день ходил с улыбкой на лице.

Большая часть всего этого проводилась по ночам. Скорость стала основной частью процесса подготовки. Каждый должен был понимать задачи, которые предстоит выполнить как ему, так и его товарищам. Много времени и усилий заняла разработка наиболее эффективных способов размещения дополнительного боекомплекта, фонарей, комплектов выживания, карт и прочего специального снаряжения. В сознании каждого оператора настойчиво закреплялись принципы – внезапность, быстрота, успех.

Нам очень помогло прибытие крупномасштабного макета комплекса посольства и прилегающих улиц. Макет, ширина которого составляла восемь футов, а длина – двенадцать, содержал огромное количество деталей. На основании поступающих новых данных разведки и фотографий макет часто обновлялся. Были также созданы масштабные модели каждого из находящихся на территории посольства зданий. С каждого из них можно было снять крышу и изучить поэтажные планы вплоть до самого подвала.

Макет комплекса дал ответ на один из самых значительных вопросов возникших у специалистов по планированию. Насколько велика будет проблема, когда "Дельта" попадет в Тегеран? Теперь они это знали. Комплекс посольства, напоминавший при виде сверху обратную букву L, состоял из четырнадцати отдельных зданий, расположенных на двадцати семи акрах (10,8 гектара) обнесенной стеной территории. Иными словами, он был размерами с кампус небольшого американского колледжа. Из шестидесяти шести американцев, первоначально взятых в заложники, иранцы тринадцать выпустили в ноябре, 18 и 20 числа и, как мы тогда думали, оставшиеся пятьдесят три человека должны были удерживаться где-то в этом комплексе с большим количеством деревьев и множеством разбросанных по территории зданий. Все, что было нужно "Дельте" – точно узнать, где их держат и разработать тактический план по их освобождению. Макет действительно дал ответ на важный вопрос, но этот ответ не был обнадеживающим.

В конце ноября, когда тринадцать освобожденных заложников вернулись домой, мы узнали, что троих американцев содержат вне посольства. В день захвата поверенный в делах*** Л. Брюс Лэйнджен, политический советник Виктор Томсет и сотрудник службы безопасности Майкл Хоуленд по долгу службы находились в здании МИД Ирана. Их до сих пор держали там, на третьем этаже. Так что, поскольку у "Дельты" будет уйма хлопот с пятьюдесятью заложниками, содержащимися в комплексе посольства, требовалось найти еще одну группу, чтобы штурмовать второй объект.

По вечерам мы смотрели все новости, транслируемые по телевизионным каналам. Сюжеты, относящиеся к Ирану, записывали на видеомагнитофон и просматривали вновь и вновь. Они несли много ценной информации: как закрывались ворота (например, въездные ворота были замотаны цепью, запертой на висячий замок); виды вооружения (у революционной гвардии Пасдаран, несущей охрану снаружи, были винтовки G3, в то время как у находящихся внутри боевиков были различные пистолеты, пистолеты-пулеметы Узи, карабины М3 и винтовки G3). Просматривая видео, мы старались рассмотреть, как охранники обращаются со своим оружием, как хорошо подготовленные профессионалы, или как любители, и остановились на втором. Есть ли какие-либо доказательства наличия гранат или дополнительных подсумков с боеприпасами? (Гранат не наблюдалось, но в некоторых случаях было видно, что у охранников больше чем по одному магазину). Ритм жизни на улицах (на них обычно было многолюдно) указывал на нежелание или неспособность бойцов Пасдарана контролировать обстановку за пределами посольства. Было важно знать, что за здания находятся вокруг стены. Комплекс явно располагался в деловом районе, и многие из близлежащих зданий были достаточно высоки, чтобы из них просматривалась территория посольства, особенно из соседнего двадцатиэтажного здания и четырнадцатиэтажного здания к западу от главных ворот. Просматривая передачи, мы проверяли, есть ли на дорогах заграждения для сдерживания толп во время демонстраций. Была вычислена ширина улиц и аллей (два основных проспекта, Рузвельта и Тахт-Э-Джамшид, имели по четыре полосы, а аллеи – по две). Мы определили, откуда можно вести заградительный огонь (пулеметы на любом из перекрестов могли контролировать подходы со всех направлений). Мы пытались предположить, какое количество людей проживает в этом районе. Плотность застройки там была несколько ниже средней, кроме участка к северу от Рузвельт-авеню, где возвышались дома с квартирами зажиточных горожан.

Телевидение делало все реальным. Вот, например, Рузвельт авеню – не линия на карте и не расплывчатые очертания на старой черно-белой фотографии, а наоборот – в живом цвете, такая, какой она была всего несколько часов назад, во время съемки.

Благодаря макету, телевизионным изображениям и беседам с людьми, недавно вернувшимися из командировок в посольство или Тегеран, черно-белые наброски, зревшие в умах специалистов по планированию, начали обретать краски.

В Вашингтоне, куда я прилетел для участия в очередном мозговом штурме, меня познакомили с полковником ВВС Джеймсом Кайлом. Генерал Войт ввел его в состав Объединенной оперативной группы в качестве своего заместителя, наблюдающего за разработкой плана вывода и эвакуации "Дельты". Джим Кайл поразил всех. Служивший ранее в "воздушных коммандос"****, он определенно знал свое дело. Когда Кайл покидал свое постоянное место службы на Гавайях, чтобы присоединиться к оперативной группе, он понятия не имел, сколько времени ему придется провести там, и приехал с одной сменой белья в единственном голубом блейзере на плечах. Застряв в Вашингтоне на несколько месяцев, он продолжал носить этот блейзер. Подкладка из-за многочисленных чисток размочалилась и кое-где выглядывала из-под низа пиджака. Он стал объектом шуток. В конце концов, Бакшот одолжил ему пиджак и несколько галстуков.

Наша деятельность породила прилив кучи потенциальных помощников из кабинетов ОКНШ. Были и такие, что пытались совать свой нос в наши дела, пытаясь выяснить, что происходит. На совещаниях суетились зеваки, все очень заинтересованные и крайне деловые. Некоторые офицеры пытались влезть в дело глубже, чем от них требовалось. Они проявляли больше любопытства, чем опыта. Вокруг крутилось множество выражающих желание поучаствовать. Все эти "левые пассажиры" никогда всерьез не мешали "Рисовой Плошке", но отнимали уйму времени на совещаниях. Кроме этого, возникал вопрос безопасности. Чем больше привлекалось людей, тем более серьезной становилась проблема. Речь шла о том, чтобы попытаться определить, у кого на самом деле есть "необходимость знать". Генерал Войт пытался справиться с этим, но так и не нашел подходящего способа.

Одним из офицеров, с которым никогда не было проблем, был генерал-майор ВВС Филипп К. Гаст. Несколько месяцев назад он был в Иране в качестве старшего военного советника. Генерал Гаст стал важным членом команды. Он сказал: "Я ничего не смыслю в специальных операциях, но я знаю кое-что об Иране и могу помочь здесь". Он приехал в Кэмп Смоуки, где парни из разведки, такие как Уэйд Ишимото, залезли в его мозг. Он назвал людей, недавно работавших в посольстве. Он также знал, в каком кабинете и в каком здании работал каждый из них. Эти люди, когда их отыскали с помощью Министерства обороны, были вызваны и дали ответы на ряд основных вопросов. Генерал Гаст также прилагал все усилия, чтобы взять на себя часть забот генерала Войта, которого, кстати, превосходил по старшинству.

* Шифровальный аппарат, подключаемый к телетайпу. Был разработан Агентством национальной безопасности в 60-х годах и был одной из основных шифровальных машин до начала 90-х (прим. перев.)

** 14,9 граммов (прим. перев.)

*** Дипломатический представитель четвертого ранга. Может возглавлять посольство или другое дипломатическое представительство в случае отсутствия (как правило, временного) дипломатического представителя более высокого ранга (прим. перев.)

**** Сформированное в 1961 году подразделение ВВС, занимающееся обеспечением противопартизанских операций, действий Сил спецназначения и т.п. (прим. перев.)

 

Глава 33

Для "Дельты" типичный день в Кэмп Смоуки в конце ноября 1979 начинался с того, что загорались окна в помещениях штаба, занятых разведчиками.

Уэйд Ишимото приходил к 07.00, чтобы посмотреть ранние утренние выпуски новостей. Кроме того, следовало также прочитать те сообщения, что поступили за те четыре часа, что он спал.

Около девяти утра Иш или кто-нибудь из его людей звонил в Пентагон, чтобы переговорить с Роном Киллином о самых последних оперативных сводках и разведывательных оценках.

С помощью майора военно-воздушных сил Гарри Джонсона, который недавно был помощником атташе ВВС в Тегеране, Иш пытался выяснять, как функционируют двери в канцелярии: в какую сторону они открываются, их конструкцию, какого рода замки на них стоят, где находились ключи или, в случае с электронными замками, элементы управления. Какие двери можно выбить без использования взрывчатки, а для каких она понадобится.

Это был маленький фрагмент. Картина в целом также требовала внимания. Например, где иранцы разместили свои ЗСУ-23-4, полученные от русских? Эти самоходные зенитно-артиллерийские установки представляли угрозу для любых самолетов или вертолетов, которые могла использовать "Дельта". Они представляли опасность и для "Дельты" на земле. Обладая скорострельностью в 6000 выстрелов в минуту, они могли разнести целую стену. В конце ноября никто не знал, где они расположены, и в Кэмп Смоуки потратили много времени, пытаясь выяснить это.

Иногда по утрам Ишимото отрывался от груды бумаг, лежащей на его столе, и доводил до обоих командиров эскадронов сведения об изменениях в обстановке.

К середине ноября командиры дивизионов сочли, что штаб может предпринять что-либо, не поставив их в известность. Поэтому они приходили по своему усмотрению и принимались за старые добрые детские игры, задавая вопросы, ломая систему и расписание, которых пытались придерживаться сотрудники разведки. Необходимость на протяжении всего дня прерываться для ответов на вопросы забирала уйму времени, столь необходимого для анализа потока информации, поступающей в штаб. Ишимото и остальные сотрудники разведки были настолько перегружены, что просто не имели никакой возможности ответить на все вопросы командиров эскадронов и взводов.

Мы с Бакшотом отчетливо видели, что это является проблемой и Бакшот, по крайней мере, трижды отчитывал бойцов, приказывая им убираться ко всем чертям из кабинета и оставить Ишимото в покое. Проблема была решена путем организации ежедневных инструктажей для командиров эскадронов и остальных нуждающихся, где после того, как груда сырой информации была разобрана и обработана, ее доводили в четкой и сжатой форме.

Один из двух основных ежедневных массивов разведданных поступал перед ланчем.

После полудня Ишимото и его сотрудники приступали к утомительному процессу чтения каждого сообщения и изучения каждой фотографии, пытаясь решить, что может быть использовано сразу, что является второстепенным, а что и вовсе бесполезно. В эту последнюю категорию попадал, например, отчет швейцарского бизнесмена, который, посетив пять дней назад Керман, отметил ужесточение режима передвижения. Керман находится далеко к югу от Тегерана. Затем один западный немец, недавно побывавший в международном аэропорту Мехрабад, описывал процедуру прибытия, и его информация тщательно изучалась.

На этом этапе варианты того, как "Дельта" прибудет в Тегеран и покинет его, оставались открытыми. Изучались любые способы – все, от парашютов до грузовиков, от автобусов до коммерческих авиарейсов – все, кроме подводных лодок, прибывающих со стороны Каспийского моря. Накопились десятки рабочих тетрадей с информацией: о возможных зонах высадки и выброски; состоянии дорог в Тегеране и его окрестностях, о дорогах, идущих из Турции, Ирака и Пакистана и контрольных пунктах на них; условиях в Мехрабаде, влияющих на прибытие и вылет международных рейсов, и вариантах задержек, с которыми они сталкиваются; том, кто проводит таможенный контроль, несговорчивый Пасдаран или более покладистая жандармерия; о наличии заграждений на взлетных полосах и том, какие из них используются, а какие закрыты.

Даже после запланированного утреннего брифинга Иша прерывали раз по десять-двадцать на дню. Логану Фитчу, чей эскадрон ночью проводил тренировку той ночью, была нужна более точная информация. "Эй, Иш, каково расстояние между резиденцией DCM (заместителя главы представительства) и (складом, прозванным) "Грибом"?" Иш бросал свои дела, брал другую рабочую тетрадь, ту, где рассматривались физические параметры комплекса, и откапывал необходимую информацию.

Рабочие тетради были нашими библиями. С полудня до 19.00, когда подавали поздний обед, Иш читал, изучал, подшивал, анализировал и все это с перерывами… Он никак не мог справиться с новыми материалами, поток которых был бесконечен.

После обеда он отлавливал меня и начинал плакаться, жалуясь на недостаток времени. Он распалялся: "Босс, сегодня я не смог закончить работу с записями. Меня отрывали от дела девятьсот раз. Фитч хотел узнать что-то, что я уже, кажется, ему сообщал. Еще какое-то время пришлось потратить на этого визитера из ООГ*. Войт отнял полчаса, желая получить информацию о дверях в канцелярии. Боже, надеюсь, что никто не припрется вечером".

Около 23.00 телетайпы вновь начинали стучать, и начинал поступать второй массив разведывательных сводок. Иш и остальные сотрудники будут внимательно изучать их до трех ночи, когда, наконец, отправятся по койкам, пытаясь немного поспать. Свежие выпуски новостей должны будут начаться через четыре часа.

Мои дни никогда не были одинаковыми. Уж слишком много пожаров требовалось тушить. Важной задачей было оттаскивать всех, до кого я мог дотянуться, от ребят из разведки. Поскольку тактический план штурма комплекса посольства во многом зависел от того, что они знали, было важно, чтобы эти аналитики получили как можно больше времени.

Поток посетителей, приезжающих в "Дельту" был столь же непрерывен, как течение Потомака, впадающего в Чесапикский залив. Необходимо было ездить в Вашингтон. А Дик Поттер докладывал о проблемах, возникавших в Форт Брэгге.

Но так было не каждый день. Лишь в большинстве из них. Выпадали деньки, когда все затихало, особенно в дни после крупных мероприятий и встреч, типа того, что было сразу после Дня благодарения. Тогда на следующий день я мог что-то наверстать. Но обычно все мелькало, как за окном скорого поезда. Большинство дней в конце ноября я провел, туша пожары, наблюдая за соблюдением графика подготовки, сглаживая ссоры и, что самое главное, пытаясь видеть все в истинном свете.

В обычные дни после завтрака я уходил в расположение эскадронов, находящееся примерно в миле от штаба. Мы с Бакшотом старались делать это почаще, потому что бойцы, не только наши, а вообще любые люди, находящиеся в условиях стресса, всегда хотят знать о состоянии дел. "Что там поделывает наш Старик? Вчера у него было много посетителей из Вашингтона. Интересно, чего они хотели? Мы наконец-то собираемся что-то предпринять? Любопытно…" Стоило приземлиться самолету, как рядом словно по волшебству возникал один из командиров эскадронов: "Эй, босс, кто это там?"

На поле боя нет такого отделения, которое не хотело бы знать, что делает их взвод, или взвода, который не желал бы понять, чем занимается рота. Когда люди собираются рисковать своей головой в бою, им небезынтересно знать обстоятельства, которые могут стоить им жизни. Факты лучше слухов. Я старался давать эскадронам в картину событий.

Визитеры были постоянной проблемой. Иш хотел получить информацию о дверях в канцелярии. Он позвонил в Вашингтон. Там принялись рвать задницы, разыскивая людей, знавших об этом. Через день или чуть позже я получаю сообщение: "Мы нашли Смита и Джонса, которые были в посольстве три месяца назад. Они знают о дверях все. Мы отправляем их к вам".

Самолет прилетает сразу после обеда, и оттуда вываливаются Смит с Джонсом. Они смотрят на все квадратными главами, любопытствуют и задают вопросы. Нужно бросить все дела и поговорить с ними. В конце концов, они здесь, чтобы попытаться помочь. Иногда Смит и Джонс оказывались полезны – они знали, как функционировали двери, и времени, проведенного с ними, было не жалко. В других случаях Смит и Джонс противоречили друг другу по каждому пункту и, говоря откровенно, нихрена не могли помочь.

В Смоуки приезжал Джим Кайл в своем вечном голубом пиджаке. Его задачей была доставка "Дельты" в Иран и вывоз ее оттуда. Так что у нас всегда было время для Кайла. Он спрашивал: "Как мы собираемся попасть туда?" Он был смертельно серьезен. Рабочие тетради отходили на задний план. Мне нужно было составить докладную записку о ходе подготовки и отправить ее генералу Войту. Все это откладывалось из-за вопроса: как мы собираемся попасть туда и вернуться обратно?

Мне часто звонил генерал Войт. Обычный звонок в это время был таков: ООГ проводит учения, в которых предлагается принять участие "Дельте". Они хотели, чтобы оба эскадрона вылетели на запад и выполнили некоторое количество учебных задач в условиях пустыни, и желали получить наши рекомендации относительно того, как мы это рассматриваем.

Бакшот говорил: "Они не знают, как организовать эту чертовщину. Нам придется отправить туда кого-нибудь, чтобы убедиться, что эти сучьи дети все правильно спланировали. Они даже не знают, как оформить разрешение на использование полигона!"

Дело не в том, что специалисты по планированию в ООГ были тупыми. Скорее всего, они просто никогда раньше не занимались ничем подобным. Специальные операции – это редкая и экзотическая птица…

Я садился за телефон и перезванивал генералу Войту: "Послушайте, сэр, почему бы вам не предоставить организацию всего этого дела нам? Это сэкономит массу времени. Мы знаем, с кем надо связаться". "Прекрасно, Чарли. Займитесь этим. Я отправлю с вами своего парня".

У эскадронов день строился проще. Их распорядок был более упорядоченным – будь то разработка более удобных способов переноски снаряжения, или тренировки по бесшумному преодолению стен – и несколько более простым, чем, скажем, у Ишимото. Однако навыки, которые требовалось освоить, были очень сложными.

Они брали какую-либо систему вооружения, и принимали меры к тому, чтобы навыками обращения с ней владели все. Например, гранатомет М79. Оба эскадрона отправлялись на стрельбище и работали с М79 весь день. Воздух был наполнен хлопками выстрелов и гулкими звуками разрывов. Той же ночью они возвращались туда и стреляли по более сложным целям в более реалистичных условиях. Следующие два дня они отведут на другой гранатомет, М203.

Логан Фитч, командир Эскадрона В, ставит Аллену, одному из своих взводных сержантов, задачу. "Ваш взвод отвечает за обнаружение заложников и зачистку резиденции посла.

Аллен выделял утро на то, чтобы пойти в штаб и начать изучать макеты комплекса и резиденции посла. "Иш, та дверь с витражом, что ведет в безопасное помещение. Мы сможем открыть ее в случае необходимости, или придется взрывать ее?"

Исходя из собственных наблюдений и полученных ответов, он планировал задачи применительно к своему взводу. Затем со списком ответов, схемами, макетом и картами Аллен увязывал свои задачи с остальными командирами взводов Эскадрона В и принимался за решение головоломки: как он будет штурмовать резиденцию и освобождать заложников. Разработка и координация. Аллен был очень занят. А ведь он должен был владеть всеми видами оружия и навыками быстрого и бесшумного передвижения на том же уровне, что и его товарищи.

У Быстрого Эдди были заботы иного рода. Окружающая комплекс посольства стена. В середине ноября ему была поставлена задача разработать заряд, который разрезал бы ее надвое.

Быстрый вприпрыжку бросился к Ишу. "Эй, партнер, какова толщина стены между резиденцией заместителя главы представительства и домом посла?" Без этих данных он не мог начать работу по расчету заряда. Из рабочей тетради была извлечена точная информация, и Быстрый умчался.

Сначала ему нужно было найти в Кэмп Смоуки кого-нибудь, кто мог бы построить такой же высоты и толщины, как та, что окружала комплекс между резиденциями посла и заместителя главы миссии. Затем ему нужно было взорвать ее, не повыбивав при этом все стекла в лагере. Он будет повторять это раз за разом, пока не добьется превосходного результата. Он лично займется строительными работами, раздобыв все необходимое, включая поиск бетономешалки для изготовления раствора, на который будут укладываться кирпичи.

Его отношение к делу было следующим: "Я единственный, у кого есть важная задача. Все остальные, прочь с дороги. Ничья работа не может быть важнее моей". Он с чистой совестью вмешивался в дела любого, лишь бы иметь возможность выполнить свою работу. И в итоге он обрушивал это стену едва ли не лучше всех, кто брался за подобное со времен Иисуса Навина и Иерихона.

Борис влюбился. Он больше не был снайпером. В Тегеране он будет пулеметчиком, и HK21 сразил его. Он проводил долгие часы, вникая во все тонкости своего нового оружия. Он отрабатывал смену стволов, перезарядку, менял тип боепитания. На стрельбище он заставлял HK21 петь. Проблемы, которые он решал в конце ноября, касались его оружия – какое количество боеприпасов потребуется, и какой способ их переноски и ведения огня будет наиболее эффективным: ленты, барабанные или коробчатые магазины?

Помимо своего оружия у Бориса были дополнительные обязанности, которые нужно было изучить и отработать до совершенства. Он был должен обучить человека, который мог заменить его, всему, что он знал о HK21 и своим обязанностям по прикрытию южного сектора Рузвельт-авеню. Его задачей будет не допустить подхода подкреплений с этого направления. То, насколько хорошо Борис справится с этим, могло определить успех или провал всей операции.

Встретившись с Уолтером Шумейтом впервые, можно было подумать, что он далеко не самый умный малый. И это будет ошибкой. Будучи старшим сержантом, он взял на себя обязанности связующего звена между бойцами и штабными работниками. Это была весьма сложная задача, и он с уверенностью взялся за нее.

Бойцы задавали вопросы: "Так мы отправляемся, или нет?" "Как долго мы еще будем оставаться здесь, в Смоуки?" "Могу я позвонить жене? У нас годовщина". "У меня заболел ребенок. Что мне делать?" Уолтер должен был стать человеком, решающим эти проблемы. Он приходил в штаб и обращался ко мне, Бакшоту или Кантри: "Эй, послушайте, у нас вчера не хватило жрачки. Может завтра вы как-то скомпенсируете это?" "Сегодня пища была доставлена на полигон поздно, и была холодной. Что мы можем сделать, чтобы такое больше не повторилось?" "У нас проблема с прачечной". "Почта поступает слишком медленно". Все эти жалобы выглядят несущественными. Однако могу уверить, что когда необходимо поддерживать боевой дух, чтобы бойцы были готовы к выступлению в любой момент, это не так. Это было похоже на попытку футбольного тренера подготовить свою команду к Суперкубку, не зная при этом, когда ей придется вступить в игру.

В конце ноября в какой-то из дней, возможно во время вечернего приема пищи, когда весь личный состав штаба смотрел новости, Уолтер прокрадывался в дверь. Ничем не загремев, он просто проскальзывал внутрь. Прежде чем успеешь сообразить, глядь, а Уолтер уже тут, с безмятежным выражением лица, тихонько смотрит на Кронкайта или Чанселлора**. Он знал, что ему не положено здесь находиться, но также понимал, что поскольку является моим добрым другом и человеком, пользующимся моим уважением, никто не попросит его выйти. Он хотел иметь возможность вернуться обратно и сообщить бойцам, что у Старика все в порядке. Он перекидывался парой слов с Ишем, пытаясь выяснить мое настроение. А после еды он заговаривал со мной: "Что вы думаете, босс? Как все движется? Вам стоило бы больше отдыхать. Вы выглядите усталым". Затем Уолт выскальзывал прочь, и никто не мог вспомнить, когда он вышел.

После того, как он возвращался к бойцам, послушать его собиралась целая толпа. "Сегодня босс выглядел хорошо. У всех бодрое расположение духа". Или: "Босс серьезно озабочен. Завтра у него важная встреча с Неандертальцем. Должно быть что-то серьезное". Затем он рассказывал какую-нибудь из своих военных историй: "Помню, как однажды отправился на операцию возле Лонгтань. Босс попросил по-быстрому смотаться и оценить результаты бомбардировки. Но проблема-то была в том, что все тамошние "Ви-Си" не были мертвы!"

Позже вечером, перед поступлением второй большой порции разведданных, ко мне заходил Кантри, сержант-майор "Дельты" и моя правая рука: "Босс, не стоит вам терять время на разговоры со всеми этими парнями, что к вам заявились. Давайте я позабочусь об этом". Все отлично, но мне не хотелось быть грубым, и просто говорил посетителям, чтобы они вышли. Это могло вызвать вспышку, а этого никто не хотел. Несколько раз мы были весьма близки, но нет ничего, что было бы невозможно сгладить.

Справедливости ради стоит заметить, что Бакшот был человеком настроения. В праздные дни, когда время еле ползло, и его было слишком много, а дел слишком мало, Бакшот не слишком хорошо вписывался в происходящее. Он либо изводил кого-нибудь в Вашингтоне телефонными звонками, либо отправлялся в эскадроны и вступал в перепалку с одним из командиров. Если же это был стремительный день, напряженный, с бурной деятельностью, день, когда дел слишком много, а времени на их выполнение не хватает, Бакшот был счастлив.

В конце ноября Бакшот был чрезвычайно счастливым человеком.

Обычно он вставал чуть позже Иша и немного раньше меня. Когда завтрак был позади, мы с ним отправлялись, чтобы проведать Иша и попытаться по-быстрому разобраться, не случилось ли чего, пока мы спали. Иш в зависимости от того, каков был его вчерашний день, или каким собирался быть сегодняшний, мог быть как сердечным, так и бесцеремонным. "Не случилось ничего, о чем вам стоило бы беспокоиться", или "Господи Иисусе, парни, мы сейчас страшно заняты. Можете зайти попозже? Пожалуйста!" Чаще всего мы с Бакшотом слышали: "Поступило кое-что важное. Возможно, вы захотите это прочесть. Оно лежит сверху вон в той стопке. И кстати, босс, вам стоило бы связаться с Войтом. Он уже звонил".

Для Бакшота это был повод уйти. "Я отправляюсь на стрельбище. Эскадроны работают с М79-ми, и я хочу взглянуть, как у них дела". Он был не из тех, кто сидит на месте в ожидании телефонного звонка. Он предпочел бы пойти и найти себе занятие.

Примерно в полдень он возвращался со стрельбища, и все будет либо очень хорошо, либо очень плохо – без промежуточных вариантов. "У них там все ни к черту. На стрельбище творится полное дерьмо". Или: "Ребята все делают прекрасно. Они влюблены в М79. Это изумительное оружие". Но как бы то ни было, Бакшот старался быть искренним.

На стрельбище он имел разговор с Быстрым Эдди и теперь Бакшот хотел знать мое мнение. "Босс, Быстрый застолбил вот эти три участка", и он показывал их на карте, висевшей на стене кабинета. "Что вы думаете об этом? Похоже, он собирается как следует шумнуть, и подорвать что-то большое. Почему бы не переместить его сюда, в этот угол, где он не сможет ничего повредить?"

Он возвращался из расположения эскадронов, взвинченный после общения с бойцами. "Как так вышло, что люди до сих пор не получили почту, Кантри? У двоих парней проблемы в Брэгге. Они должны какие-то деньги, но не могут заплатить, пока не получат свои банковские выписки. Кроме того, у такого-то мальчонка только что перенес аппендэктомию. Когда в следующий раз будешь звонить Поттеру, спроси его, может ли он узнать, как там дела у пацана. Его папаша беспокоится".

Бакшот постоянно занимался посетителями. Обычно они прибывали под вечер. Генерал Войт мог приехать, притащив на хвосте входящего в состав ООГ представителя ЦРУ. Бакшот встречал и приветствовал их в аэропорту, и по дороге в Смоуки вытягивал из них, не собирается ли произойти что-нибудь серьезное. В штабе он подмигивал мне или отводил в сторонку и рассказывал, чем, как он полагает, обеспокоен Хаммер.

Бакшот ублажал посетителей. Нужно ли было доложить, или продемонстрировать генералу Войту ход подготовки, все это выполнялось с присущей ему элегантностью и уверенностью.

После того, как генерал Войт отбывал, мы отправлялись в помещение разведчиков и нам докладывали о событиях, произошедших за день в Тегеране. Мы читали сводки и сообщения разведки до тех пор, пока могли держать глаза открытыми. Затем отправлялись по койкам.

Ишимото оставался бодрствовать, отыскивая информацию для занесения в свои рабочие тетради.

* Объединенная оперативная группа – Joint Task Force (JTF) (прим. перев.)

** Известнейшие американские телеведущие, работавшие в новостных службах CBS и NBC соответственно (прим. перев.)

 

Глава 34

2 декабря, в следующее за Днем благодарения воскресенье, в Кэмп Смоуки прибыл Войт, сопровождаемый Гастом, Кайлом и множеством прочих штабных офицеров ООГ.

Цель этой встречи состояла в определении наилучшего способа вывода и эвакуации "Дельты". Нам были предложены различные варианты. Один из них, не предлагавшийся, но, тем не менее, упомянутый бригадным генералом ВВС, состоял в том, чтобы "Дельта" после высадки из вертолета проехала по улицам Тегерана на велосипедах. "На вас никто не обратит внимания и не побеспокоит". Этот человек пугал меня. Он был в Иране. Уж и не знаю, то ли у него была хорошая информация, или я чего-то не понимал.

Еще один вариант состоял в том, что после того, как "Дельта" десантируется парашютным способом в окрестностях города и освободит заложников, всей группе предстоит, уклоняясь от преследования, уходить по суше. Я не мог представить, как тащу заложника через Иран в течение шести месяцев, двух лет, или сколько там может понадобиться, чтобы выбраться из этой страны.

Сейчас эти варианты кажутся нелепыми, но это, пожалуй, были порождения лихорадочного воображения, подогреваемого средствами массовой информации. Каждый вечер американцам рассказывали по телевидению об удерживаемых заложниках. Людей подводили к мысли: "Нам следовало бы вырвать заложников из рук этих иранцев. Когда и что мы собираемся предпринять? Пробуйте все, что угодно, только сделайте что-нибудь!" Велосипеды, равно как и тактика уклонения и ускользания не были выходом, однако нам нужно было двигаться в этом направлении. "Охарактеризуйте варианты и принимайте или отбрасывайте их, исходя из достоинств и недостатков, а не того, насколько сумасшедшими они выглядят на первый взгляд".

На этом воскресном совещании 2 декабря был тщательно проанализирован парашютный вариант. На первый взгляд он выглядел разумным. Но, чем дольше его обсуждали, тем менее подходящим он становился. Со времен Второй мировой войны опыт показывал, что при десантировании на пересеченную местность из ста парашютистов мы теряем примерно семерых. Кто-то будет поражен огнем стрелкового оружия. У остальных будут травмы позвоночника, вывихи лодыжек, переломы ног. Семь процентов потерь. Тогда, в Нормандии или Арнеме это было неплохо. Но что Чарли Беквиту делать на площадке приземления в Иране с человеком, у которого окажется сломана нога? Бросать его не хочется, но и тащить с собой крайне нежелательно. Хотя это решение и не было идеальным, парашютный вариант был одобрен некоторыми специалистами по планированию. Он продолжал рассматриваться как один из приемлемых.

Другое возможное решение проблемы: почему бы не войти в Иран на грузовиках через турецкую границу? Это походило на действительно хороший способ попасть туда и вернуться, потому что каждую неделю через границу в Иран въезжает большое количество грузовиков. Они идут из Западной Германии в Пакистан и обратно. На границе эти грузовики тщательно проверяются таможенниками. Если документы не будут идеальными, их остановят и обыщут. Агентство принялось изучать, какого рода бумаги потребуются на каждой из границ, на случай, если вариант с грузовиками окажется работоспособным. Проблема была в том, что если случится какая-нибудь оплошность на иранской стороне границы и Пасдаран, открыв рефрижератор, обнаружит, что вместо замороженных говяжьих туш он набит операторами "Дельты", что, черт возьми, мы должны будем предпринять?

Проблема была также в том, что грузовики будут долго ехать по территории Ирана, и это увеличивало время, в течение которого "Дельта" могла быть обнаружена. Условия местности северного Ирана предполагают, что грузовики будут вынуждены придерживаться нескольких весьма малочисленных дорог, пересекающих тот регион. Кроме того, никто не мог придумать надежный способ убрать все КПП и блокпосты иранской армии, полиции и ИРГ (Иранской Революционной гвардии, известной также как Пасдаран), на которые мы могли наткнуться.

В конечном счете, если бы нам действительно удалось просчитать всю логистику, грузовики, возможно, были бы достаточно хорошим вариантом, чтобы ломануться на них, однако эта концепция не оставляла иного выбора, если что-то пойдет не так.

Кроме того, я узнал, что руководством нашей страны решило, что из соображений безопасности или по политическим причинам Турция не должна и не будет каким-либо образом участвовать в планах по спасению заложников . В конечном счете данное решение оказалось крайне неудачным.

Стол в конференц-зале вскоре оказался завален бумагами, картами, схемами, переполненными пепельницами и пенопластовыми стаканчиками из-под кофе. После долгих обсуждений единственным способом, который обещал быть хоть сколь-нибудь успешным, было признано использование вертолетов. Любой, кто служил во Вьетнаме, не испытывает в отношении них никаких иллюзий. Временами они могли оказаться ненадежными, но при должном уровне обеспечения они смогут выполнить задачу. В это воскресенье авиационные специалисты по планированию сочли, что сильные стороны вертолетов перевешивают их слабости, и по этим показаниям выигрыш начал склоняться в пользу вертушек.

Ни у кого не было сомнений, что вертушки знаменуют огромное улучшение в сравнении с чрезвычайным планом, разработанным "Дельтой" в первые дни кризиса. В конце концов генерал Войт решил для продолжения планирования предложить вертолетный вариант Председателю Объединенного комитета начальников штабов, генералу Дэвиду Джонсу.

В случае использования вертолетов возникало несколько важных вопросов и проблем, которые были подробно рассмотрены. Какой тип вертолетов будет удовлетворять требованиям по грузоподъемности и дальности? Имелись разные варианты: СН-47 "Чинук" или СН-46 "Си Найт", НН-53 или RH-53. Когда были изложены все требования, стало очевидно, что 53-я серия отвечает большинству из них. Кроме того, флотские RH-53D, известные как "Си Стэльон", имели складную хвостовую балку и лопасти винтов, что позволяло разместить их на авианосце. Эти вертолеты были разработаны для выполнения задач по разминированию, и их присутствие на борту не вызовет никаких неожиданностей, повысив, таким образом, оперативную скрытность.

RH-53D – самый большой из имеющихся у военных вертолетов. При полной заправке топливом он обычно может перевозить тридцать человек. По мере того, как в ходе полета вертолет сжигает топливо, его грузоподъемность увеличивается. Таким образом, на следующей остановке, в зависимости от количества израсходованного топлива, в вертушку уже могут погрузиться сорок или пятьдесят человек.

Хотя у "Си Стэльонов" была высокая грузоподъемность и большая перегоночная дальность, их радиуса действия не хватало, чтобы долететь от Оманского залива до Тегерана без дозаправки где-то посередине 900-мильного маршрута. Тогда как они будут заправляться, и где? Будет ли это где-нибудь в иранской пустыне, или на каком-нибудь малолюдном или вовсе заброшенном аэродроме в окрестностях маленького иранского городка? Последнее с моей точки зрения не имело большого смысла. Это значило, что будут убиты люди. Само по себе убийство не представляло проблемы – это была одна из задач "Дельты" – но убивать людей без необходимости было бы глупо. Кроме того, перестрелка увеличивала риск того, что мы будем раскрыты. Вариант с захватом аэродрома сдулся, как старый воздушный шарик. В пустыне? Нет, если мы будем использовать MC-130 в варианте для перевозки топлива. Поверхность пустыни, как предполагалось, никоим образом не сможет выдержать их вес. Предположив, однако, что этот вопрос будет решен, каким образом "Дельта" после освобождения заложников покинет Иран? При перелете обратно вертушки столкнутся с той же проблемой. Топливо. Где они будут дозаправляться на обратном пути? После взгляда на крупномасштабную карту региона становилось очевидно, что они не могут возвращаться тем же маршрутом. Это было слишком далеко для них, а при использовании для дозаправки той же самой точки возникал шанс ее обнаружения. Кто-то предположил, что вертолеты могут вывезти "Дельту" и освобожденных заложников в место, где сможет приземлиться самолет, который и заберет всех оттуда. Но где будет эта точка рандеву?

Одна за другой проблемы начали приобретать осуществимые очертания. К этому времени все уже были в рубашках с закатанными рукавами и расстегнутыми воротниками. Пустые стаканчики из-под кофе вставлялись один в другой. Сколько времени потребуется на проведение операции? Сутки? Двое? Разумеется, уложиться в один день лучше, чем в два, Однако по ходу совещания становилось очевидно, что количество задач слишком велико, чтобы уложиться в одни сутки. Вероятно, понадобится двое. В первую ночь "Дельта" выдвинется в Иран и расположится за пределами Тегерана. На следующую ночь состоится штурм, и "Дельта" с освобожденными заложниками будет вывезена из Ирана. При этом оставался день между двумя ночами – период времени, в течение которого штурмовое подразделение и вертолеты должны будут оставаться замаскированными. Очевидно, требуется, чтобы место или места укрытия располагались уединенно, но в то же время от них можно было добраться до дороги, по которой "Дельта" двинется на машинах в Тегеран. Еще одна проблема для планировщиков. Найти для "Дельты" и "Си Стэльонов" место, где они могли бы притаиться, что-нибудь, где можно скрытно и незаметно пересидеть двенадцать часов.

Один из штабных офицеров обратился ко мне: "Полковник, сколько ваших людей потребуется для выполнения задачи?" Во время одного из более ранних совещаний, проходившего в Вашингтоне, я лишь посмеялся, когда было предложено использовать сорок из них. Их, черт возьми, нужно было намного больше! Я ответил, что семьдесят будут подходящим количеством. Генерал Войт выпрямился, явно чувствуя себя неловко: "Проклятье, Чарли, это слишком много!" Я тщательно растолковал суть вопроса. Нам просто нужно было слишком многое сделать. "Дельта" не могла штурмовать обширный комплекс, захватить и зачистить четырнадцать зданий, занять и удерживать примыкающую Рузвельт-авеню, организовать, защитить и переместить пятьдесят три заложника – она не могла выполнить все это силами менее чем семидесяти операторов. Это просто как притащить сэндвич с ветчиной на званый ужин – так нельзя поступать. Экономия сил является одним из основных правил ведения боевых действий. Точная оценка количества личного состава, потребного для выполнения задачи – это сложный трюк. От "Дельты" потребовали назвать реальное число. Штаб потратил несколько дней, тщательно проработав все возможные варианты, и пришел к озвученной мной цифре. Большинство планировщиков воспринимало семьдесят как наиболее подходящее количество. Генерал Войт вернулся в Вашингтон с этой выкладкой.

Вскоре после встречи в Кэмп Смоуки генерал Войт предусмотрительно порекомендовал генералу Джоунсу передать в распоряжение ООГ шесть вертолетов RH-53D "Си Стэльон". На основе опыта, изучив маршруты, расстояния, количество груза и температуру, штабные специалисты по планированию первоначально определили, что для обеспечения проведения операции потребуется шесть вертушек. Четырех, как мне было сказано, будет достаточно для перевозки всех людей – факт, который проистекал из воскресного совещания – и еще две будут резервными. Соответственно, в конце декабря шесть "Си Стэльонов" из состава 16-й вертолетной минно-тральной эскадрильи были размещены на борту "Китти Хок" (CV63), который в то время находился на позиции где-то в Индийском океане.

Эти Сикорские RH-53D были взяты из числа тридцати вертолетов-тральщиков, построенных для флота в промежутке с июня 73 по декабрь 75. Доработки для проведения операции включали в себя демонтаж оборудования для поиска мин и установку дополнительных топливных баков, что увеличило их дальность более чем на две сотни морских миль.

2 декабря было решено многое, но с еще большим предстояло определиться. Обычные флотские экипажи, обученные полетам на 53-х, не имели опыта в операциях того рода, что мы планировали. По факту ни в одном из видов вооруженных сил не было пилотов, подготовленных для полетов в условиях, которых требовало выполнение нашей задачи. Где их взять?

Кроме того, возвращаясь к нашим баранам, "Дельта" до сих пор испытывала недостаток в точной информации, необходимой, чтобы связать воедино работоспособный, взвешенный план штурма. С учетом большого расстояния от Оманского залива до Тегерана планировщики знали, что им необходимо выбрать и обустроить место для дозаправки. За пределами этого план штурма был очень схематичным. И пока шансы на его успех были весьма незначительны.

Основной сценарий выглядел очень сложным. Он также раскрывал тот факт, что на данный момент Вооруженные силы Соединенных Штатов не обладают ни ресурсами, ни возможностями для его осуществления. Для выполнения столь уникальных и сложных задач требовалась подготовка.

Описание паззла было составлено. Перед участниками стояла гигантская задача: разрешить все свои проблемы и заставить каждую часть встать на место. Но, по крайней мере, начало было положено.

 

Глава 35

Вскоре на место встал большой кусок головоломки. Позвонил генерал Войт, и сообщил новости. Его люди нашли место, где "Дельту" и освобожденных заложников смогут подобрать после того, как вертолеты вывезут их из Тегерана. Этот кусок головоломки в тридцати минутах лета от столицы, расположенный между Тегераном и священным городом Кум, назывался Манзария, находилось между Тегераном и святым городом Кум, время полета от него до столицы составляло 30 минут. Там имелась взлетно-посадочная полоса с асфальтовым покрытием. Часть неиспользуемого бомбардировочного полигона, эта полоса давала ВВС уверенность, что они смогут использовать С-130, которые предназначались для эвакуации. Было известно, что в этом районе находилось инженерное подразделение иранской армии, но оно не считалось серьезной угрозой. После того, как в Тегеране разверзнется ад, аэродром в Манзарии необходимо было захватить, занять и удерживать. Эту задачу возьмет на себя контингент рейнджеров в составе роты.

Новости генерала Войта были благосклонно восприняты в штабе Кэмп Смоуки. По крайней мере, теперь у "Дельты" был план выхода из Ирана. Оставались еще вопросы вывода, проникновения в город и для "Дельты" – наиболее важная задача по штурму комплекса посольства.

Еще одна направленная нам новость сделала день для Ишимото. Выяснилось, что можно получить фотографии территории посольства. Они начали поступать немедленно, и дали парням из разведки возможность сравнивать перемещения внутри комплекса с фотографиями, сделанными накануне или неделю назад. Если происходили какие-то изменения, аналитики могли придти к определенным выводам. На одной фотографии было двадцать автомобилей, припаркованных вокруг комплекса. Если на следующий день их на том же месте оказывалось пятьдесят, значит что-то происходило, а данные радиоперехвата могли раскрыть, что именно. Если бы аналитиков не насторожили изменения, зафиксированные на фотографиях, они могли бы не обратить внимания на данные перехвата.

Еще одной деталью, обнаруженной с помощью фотографий, было наличие столбов. Предполагая, что при любой попытке освобождения заложников американцы будут использовать вертолеты, ИРГ (Иранская революционная гвардия), либо исламские активисты принялись устанавливать столбы на всех пригодных для приземления участках комплекса. Без фотографий наша разведывательная лавка не выявила бы эти конструкции.

Но фотографии сами по себе не отправляли нас на небеса. Это был лишь еще один элемент. Что нам было действительно необходимо, так это подтверждение от источника, находящегося на месте событий.

Поддержка пришла в конце декабря, как рождественский подарок для планировщиков, когда ЦРУ удалось отправить агента в иранскую столицу. Ему присвоили оперативный псевдоним "Боб" и задействовали в этой операции, хотя он уже был в отставке*. Я познакомился с ним. Его поведение, манера речи, даже внешний вид напоминали мне Энтони Куинна в роли грека Зорбы**. Он был отличным профессионалом, готовым выполнить свою работу. Он понимал всю степень риска и был уверен в успехе. Впоследствии я читал, что мы с Бобом были заклятыми врагами. Я это не верю. Если бы это было так, я знал бы об этом.

В период между Рождеством и Новым годом, базируясь на полученных от Боба данных, "Дельта" смогла собрать достаточно информации, чтобы группа планирования подготовила детальный план штурма. Было установлено, что заложники содержатся не более чем в шести зданиях, возможно в четырех, и они были идентифицированы. Первоначально, основываясь на информации, полученной в результате освобождения в ноябре тринадцати заложников, мы выяснили, что, в принципе, для содержания заложников могут использоваться любые из зданий посольства. Позже, в ноябре и затем в декабре аналитики начали сокращать число зданий.

Аналитики предполагали, что студенты-боевики, удерживающие заложников, получали помощь от палестинцев или от SAVAMA*** – иранской тайной полиции. От тринадцати выпущенных американских заложников стало известно, что при переводе куда-либо им всякий раз завязывали глаза. Их также перемещали из одной группы в другую, разумеется, преднамеренно, так что не было возможности выявить какую-либо систему. Боевиков не следовало недооценивать.

Затем процесс превратился в цепочку умозаключений: от известного к неизвестному, от общего к частному. Пятьдесят три пленника нужно было разместить и кормить. С помощью психиатров, предоставленных сотрудниками разведки, аналитики пришли к заключению, что в глубине души студенты не хотят причинять вред заложникам, если могут избежать этого. Исходя из этого, какие из объектов, находящихся на территории комплекса, позволяют заботиться о заложниках?

Используя дедуктивную логику, два из четырнадцати зданий были почти сразу же исключены из списка. Ввиду отсутствия помещений для приготовления пищи и не лучшего состояния систем отопления гараж и здание управления имуществом отпадали. Кроме того, оба этих здания хорошо просматривались из соседнего четырнадцатиэтажного дома и примыкали к стене комплекса, выходящей на Американскую аллею. Боевики не чувствовали бы себя в безопасности, разместив заложников в этом месте.

Сотрудники разведки постоянно употребляли два слова: "вероятно", что означало, что шансы более 50% и "возможно", означавшее, что они менее 50%.

Старое здание консульства первоначально сильно сбивало аналитиков с толку. Было известно, что сразу после захвата заложников поместили там, и продолжали удерживать, пока тринадцать человек не были отпущены. И вновь было решено, что, вероятно, заложников там больше нет. Мало того, что это здание граничило с Американской аллеей, так еще и с Араком. Кроме того, там не было спальных помещений. Наконец, здание имело среднюю степень укрепленности, и у боевиков были бы постоянные проблемы с дверями, оборудованными электрическими замками.

А вот четыре коттеджа для персонала, это было совсем другое дело. Это были бунгало, предназначенные для проживания семей, либо двух или трех человек, временно прибывших в посольство по служебным делам. Опрошенные источники не давали согласованной информации о том, что заложников удерживают именно там. Но в любом случае, коттеджи для персонала рассматривались как весьма вероятное место нахождения заложников.

Еще одно вычеркнутое здание тянулось вдоль стены, граничащей с переулком Кхерадман. На юге переулок упирался в Арак, на север же тянулся вдоль всей западной стены комплекса. Это была старая постройка, в северной части которой находилась электростанция посольства, а южная часть ранее использовалась работавшими в посольстве охранниками. И вновь, поскольку здание граничило с переулком и не имело кухни и других удобств, оно было исключено.

Была надежда на то, что можно исключить канцелярию, но это желание оказалось необоснованным. Это длинное прямоугольное трехэтажное кирпичное здание было вытянуто с востока на запад, параллельно авеню Тахт-Э-Джамшид. Расположенное недалеко от центра южной стены и в непосредственной близости от главных ворот комплекса, оно насчитывало около девяноста комнат. Несмотря на то, что в нем не было кухни, там, конечно же, имелось достаточно надежных помещений, где охранники могли разместить большую часть заложников, в то же время держа их изолированно друг от друга. Канцелярия вошла в список "весьма вероятно". И это было плохо, поскольку это было укрепленное здание. На всех окнах нижних этажей были мощные решетки, а на некоторых окнах верхних этажей стояли ставни. Это будет чертовски сложное для проникновения здание. Однако сузить рамки с четырнадцати зданий до шести или семи – это был гигантский шаг. Можно начинать ставить конкретные задачи, а количество операторов, необходимых для их выполнения, теперь могло быть реалистично спрогнозировано.

Значимость качественных и надежных разведданных невозможно переоценить. Без них нет ничего, а с ними всегда что-нибудь найдется. Это разница между неудачей и успехом, между унижением и гордостью, между потерей жизни и ее спасением. Для специальных операций разведданные – как для математики цифры.

В "форт" поступила телеграмма. Дик Поттер переслал ее мне в Смоуки. Она была от Ульриха Вегенера, командира GSG-9. "Чарли готов направить в Тегеран немецкую телевизионную группу тчк хочешь ли чтобы в ней были твои люди тчк". Я доложил генералу Войту о сообщении Ульриха и посоветовал рассмотреть его предложение. Но где-то в Пентагоне эта идея умерла.

"Послушайте, этот немец мой друг. Он понимает, что происходит, и предложил нам свою помощь".

Генерала Войта попросили передать мне: "Это слишком деликатная проблема. Мы не можем работать по ней с иностранным правительством".

"Но вы не понимаете. Он мой друг. Он знает о "Дельте", он приезжал к нам. Он знает, как мы действуем, и что нам надо. Он нам поможет".

"Это вы не понимаете".

Разведывательная секция "Дельты" надеялась, что священники, вернувшиеся с рождественского посещения заложников, будут тщательно опрошены. Возможно так оно и было, но "Дельта" так и не получила никакой конкретной информации, явственно исходящей из этого источника.

Но даже без конкретных и неопровержимых фактов были приняты определенные решения, связанные со штурмом комплекса. Как добраться от тайного укрытия до посольства во вторую ночь? Вертолеты не смогут перебросить подразделение непосредственно в Тегеран. Они слишком шумны, что исключает любые шансы на то, что операция будет скрытной и внезапной. Ответ был очевиден. "Дельту" из укрытия в столицу привезут на крытых грузовиках. Организовать это должен был кто-то, находящийся в самом Тегеране. Естественно, выбор пал на Боба.

Сразу же началась подготовка пилотов вертолетов. Несколько "Си Стэльонов" перелетели в Кэмп Смоуки вместе с семью флотскими экипажами.

Вертолеты этого типа были довольно странными птичками. Больше всего они были похожи на огромные горбатые хот-доги. Их несущие винты имели лопасти с поперечником более семидесяти двух футов и напоминали вентиляторы-переростки. Они мне не нравились. Я считаю, что все вертолеты уродливы.

В первый же вылет флотских пилотов мы с генералом Войтом отправились с ними. Вне всякого сомнения, большей частью их полеты были очень простыми. Они делали все очень осторожно. Их опыт лежал в области минно-тральных операций, но такие навыки не относились к тем, что потребуются для проведения спасательной операции. Когда мы приземлились, генерал Войт взглянул на меня, а я улыбнулся и покачал головой в ответ. "Я согласен с вами", сказал он.

Нам нужны были асы, сорвиголовы, летчики-трюкачи, парни, чувствующие полет задницей, отчаянные лихачи, пилоты, способные с прирожденным мастерством взлететь, развернуться на пятачке и приземлиться обратно. Эти флотские пилоты не верили в необходимость рисковать, а мы знали, что это потребуется от людей, совершающих вылет в занятый противником город.

Генерал Войт считал, что следует дать пилотам больше времени. Доктор Бендер, психолог "Дельты", внимательно изучил этих ребят. На третий день он зашел ко мне в кабинет. "Вы знаете, некоторые из тех парней действительно ненадежны. Они начинают понимать, в операции какого рода вы хотите их задействовать. Разумеется, один или два смогут пойти на это, но остальные…" Он пожал плечами.

Док оказался прав. В последующие дни стало очевидно, что эти пилоты были неспособны летать, что называется, "на режиме", то есть идти в тесном строю, по приборам, без использования визуальных ориентиров и приземляться в темноте.

Один из них фактически спекся после нескольких дней тренировок. Он наотрез отказался летать. Испугался. Он признавал это. Я это понимал. Но вот так вот взять и бросить. Это было нечто иное. Он утратил мотивацию, объективность, желание. Он просто лишился яиц. Я рекомендовал отдать его под трибунал. Ему запретили покидать расположение, в конце концов, он знал о мероприятиях по организации спасательной операции. В итоге его увезли и изолировали где-то в другом месте. Никто из нас не хотел, чтобы он с имеющимися у него сведениями свободно шлялся по улицам. Один пилот остался для дальнейшей подготовки. Нам сказали, что с остальных взяли подписку о неразглашении и отправили к прежнему месту службы.

Тогда генерал Войт занялся проблемой пилотов вместе с генералом Джонсом. Начальником оперативного отдела Объединенного комитета начальников штабов в то время был генерал-лейтенант морской пехоты Филипп Шатлер. Таким образом, неудивительно, что в Кэмп Смоуки для подготовки прилетели пилоты-вертолетчики из подразделения морской пехоты. Шестеро пилотов и их экипажи были с авиабазы Нью-Ривер, близ Джексонвилля, Северная Каролина, а двое других прибыли с базы морской пехоты на Западном побережье. Многие из нас в "Дельте" ставили под сомнение мудрость этого решения.

Были ли это пилоты лучшими в Министерстве обороны? В тот момент у нас зародились некоторые подозрения, что в ОКНШ были те, кто хотел, чтобы каждый род войск сыграл свою роль в этой операции. До сего времени морская пехота в ней не участвовала. Генерал Войт сказал мне, что эти пилоты прошли тщательную проверку и прибыли из подразделения с хорошей репутацией. Кроме того, за подготовку пилотов принялся офицер Корпуса морской пехоты, полковник Чак Питтмэн. Он разбирался в вертолетных операциях. Питтмэн был опытным пилотом, который хорошо понимал летчиков. Как любой хороший офицер, он был здравомыслящим человеком, и было очевидно, что он пользовался уважением у тех, кто его знал. Он хорошо поладил с Джимом Кайлом и, похоже, пришелся к месту в команде.

Как лучше всего использовать вертушки? Теперь, когда к нам присоединился Питтмэн, начали появляться кое-какие ответы. Эти RH-53D не могли долететь от Оманского залива до Тегерана без дозаправки. А как это сделать? "Можно ли перевезти вертолеты в C-130?" "Нет, они слишком большие". "Можно разобрать их, а затем собрать?" "В пределах времени, отпущенного на операцию, нет". Загадка не поддавалась. Решение, которое, наконец, появилось – по крайней мере, до тех пор, пока его не опробуют на практике – состояло в том, чтобы сбросить топливо в пустыне, куда за ним прилетят вертолеты. Горючее будет залито в 500-фунтовые резиновые резервуары, которые будут сброшены на парашютах. Оставался более важный вопрос – куда? Но, по крайней мере, если решение с резервуарами окажется работоспособным, "Си Стэльоны" можно будет заправить в пустыне и необходимость в посадочной площадке, способной принять самолеты-танкеры EC-130, отпадала. И вот еще один кусок паззла занял свое место на доске.

В повседневной рутине тренировок временами появлялись просветы. Однажды Койот отрабатывал со своими людьми зачистку помещений, пытаясь добиться, чтобы все действовали синхронно. "Это должно быть как в балете", говорил он. "Нужно, чтобы вы действовали в четкой координации, знали, какие шаги предпринимает вы, а какие ваши товарищи. Мы должны действовать согласованно, как на концерте". Той же ночью на грифельной доске в обиталище Эскадрона А появилась замечательная карикатура, изображающая бойцов "Дельты" с MP5, в балетных пачках и на пуантах, танцуя, входящих в посольство.

Операторы часто изобретали гениальные способы безопасного проникновения в посольство. После одной из лекций о мусульманских обычаях и запретах кто-то предложил сбросить в комплекс на парашютах батальон свиней. Единственный спор возник по поводу того, стоит ли одеть Безгубого в костюм свиньи и отправить туда вперед всех.

Повседневная жизнь также была не лишена мелких проблем. Я получил письмо из Германии, из Штутгарта, в котором казенным армейским языком сообщалось, что Армия США в Европе все еще хранит на складе мои вещи и мебель, но продолжит делать это далее лишь после того, как штаб SOFTE получит официальное уведомление о моем статусе. Я попросил генерала Войта помочь, что он и сделал после совещания 2 декабря в Кэмп Смоуки, продлив мое нахождение в должности командира "Дельты". Бедная Катарина осталась в нашей пустой квартире в Брэгге, пользуясь складными стульями и бумажными тарелками.

Летчиками морской пехоты, совершавшими полеты в окрестностях Кэмп Смоуки и Ньюпорт Ньюз, командовал подполковник морской пехоты по имени Эдвард Сейфферт, человек довольно прямолинейный. Он был сугубо деловым, без чувства юмора, даже несколько излишне суровым офицером, зацикленным на своей работе. Некоторые операторы "Дельты" считали его излишне отчужденным и трудным для понимания.

Генерал Войт решил, что подразделению Сейфферта следует отправиться на юго-запад для совершения ночных полетов с выключенными навигационными огнями в условиях пустыни. Генерал Гаст поехал с ними в Юму, Аризона, чтобы проследить за тренировками. Неделю спустя, вскоре после совещания на выходных после Дня благодарения, "Дельта" погрузилась на C-130 и присоединилась к ним.

К этому времени у "Дельты" в Кэмп Смоуки было девяносто два оператора, и я решил, что все они отправятся на запад. Штаб и оба командира эскадронов считали, что штурмовая группа должна быть увеличена с семидесяти двух, как было условлено 2 декабря, до девяноста двух человек. По мере развития плана потребность в людях увеличивалась. Теперь стало известно гораздо больше, чем мы знали в начале ноября. По мере того, как с каждым прошедшим днем возникали новые проблемы, становилось ясно, что отряд из семидесяти двух человек выглядит неубедительно. Если, например, аналитики разведки были правы в том, что большинство заложников содержится в канцелярии, то лишь одно это здание требовало использования большей части целого эскадрона для его штурма и удержания.

Для облегчения задач, которые нужно было выполнить на обширной территории посольства, необходимо было несколько изменить базовую структуру "Дельты". Соответственно два эскадрона были разбиты на так называемые "Красную", "Белую" и "Голубую" секции.

"Красные" в основном представляли собой Эскадрон А. Их задачей было освобождение всех заложников из юго-западной части посольского комплекса, где находились закусочная и четыре коттеджа для персонала, а также снятие охраны в гараже и помещении электростанции. С точки зрения местности это был полный бардак. Там были аллеи, дорожки, здания большой площади, большая часть которых была забита оборудованием и припасами. Если Красная секция под командованием майора Койота собирается выполнить свое задание, не потеряв множество заложников убитыми, им придется пройти по каждому из зданий, комната за комнатой, этаж за этажом. Из-за находящихся поблизости двух постов охраны имелась вероятность того, что произойдет небольшая, но весьма неприятная перестрелка.

Голубая секция, в общем и целом состоящая из Эскадрона В под командованием майора Фитча и имела задачу по зачистке двух резиденций, склада, известного как "грибной подвал", и канцелярии, и освобождению находящихся там заложников.

Тринадцать операторов, набранных из группы отбора и подготовки, и штабной секции, составили Белую секцию. Они будут отвечать за поддержку штурмовых подразделений, а также занятие и удержание улиц вокруг комплекса посольства.

Исходя из всего, что я знал об операции, от работы с макетом, прочтения разведданных и донесений Боба, я не представлял, как "Дельта" могла бы выполнить эту задачу, не задействовав весь свой оперативный личный состав. Я не был уверен, что на тот момент генерал Войт понимал это. Но, надеясь, что его все-таки удастся убедить, я отправил Красную, Белую и Голубую секции, все девяносто два оператора, в Юму.

"Дельта" разместилась в большом сборном доме, расположенном в пустыне. Погода была великолепна: ясные, солнечные дни, не очень жаркие, ночи очень холодные. Питание состояло из одного приема горячей пищи в день и сухих пайков. Раскладывались небольшие костерки, и к пайкам добавлялись горячие соусы и перцы халапеньо. Посторонние, увидь они нас, могли бы подумать, что "Дельта" была бригадой строителей, ожидающих начала работ. Мы тренировались по ночам, а днем отсыпались.

Морские пехотинцы жили в казармах армейского аэродрома в Юме. "Дельта" время от времени наезжала туда на грузовиках, чтобы воспользоваться горячим душем.

Большинство полетов выполнялось по ночам. Было очевидно, что пилотам морской пехоты следовало над многим поработать. Они тоже понимали это. Задача, которая стояла перед ними, была чрезвычайно трудна. Она требовала совершенно иного подхода в мышлении. Переход с одного типа вертолета на другой, с "Чинука" на "Си Стэльон" например, проходил очень гладко. Это не было проблемой. Реальная трудность заключалась в приобретении, а затем развитии и доведении до совершенства новых, более сложных навыков. От этих "кожаных загривков"**** потребовали сделать нечто весьма необычное. До сего времени ночные полеты на вертолетах не были обычным делом. Когда такое практиковалось, полеты всегда выполнялись в идеальных условиях. Теперь от этих пилотов требовалось подняться с корабельной палубы и отправиться в полет над местностью, изрезанной глубокими каньонами, причем не на высоте 1500 футов (450 метров), а прямо по этим каньонам, где их не смогут засечь радары, и сделать это с выключенными огнями!

Разумеется, черт возьми, меня самого до смерти пугали такие полеты! Когда я был во Вьетнаме, меня трижды сбивали. Мне доводилось вытаскивать погибших бойцов из разбившихся вертушек. Полеты на вертолетах не относились к вещам, которыми я занимался с удовольствием.

Пилоты использовали очки ночного видения PVS-5. Пользоваться ими непрерывно можно было не более получаса. Затем второй пилот, который работал с картой и следил за приборами, поскольку с надетыми очками их было не разглядеть, менялся обязанностями с пилотом, и надевал их. Это было тяжело. Сейфферт и его пилоты каждую ночь летали по разным маршрутам, чтобы повысить свое мастерство.

Зная то, что мне известно теперь, мне следовало бы предложить генералу Гасту оказать некоторую помощь там, в Юме. Я подумывал об этом, но не сделал. В "Дельте" была, по меньшей мере, дюжина человек, имевших серьезный опыт операций с использованием вертолетов во Вьетнаме. Они знали, как их планировать и проводить, знали, когда операция была хороша, а когда плоха. Например, мастер–сержант Франклин (Безгубый) имел огромный опыт работы с вертолетами. Мне следовало бы оставить хоть пару этих парней с генералом Гастом.

Гаст не был дураком, и он схватывал все очень быстро. Он знал все, что только можно о навигационных системах, но он не знал, как пилотировать вертолет. Он был реактивным жокеем, пилотом-истребителем. Я мог бы оставить двух своих лучших парней в Юме, чтобы помочь и поддержать его. Но в то же время мне не хотелось лишаться их. Они должны были сыграть очень важные роли при штурме посольства, и я считал, что нуждаюсь в них. Возможно, я ошибался. Может быть, я был эгоистичен. Возможно, так и было. Не знаю. Послезнание – штука, с которой тяжело жить.

* Оперативный резерв, все как мы любим. "Разведчики бывшими не бывают… (прим. перев.)

** Американский актер мексиканского происхождения, запомнившийся своими ролями в фильмах "Пушки острова Наварон", "Лоуренс Аравийский" и "Грек Зорба" (прим. перев.)

*** Министерство Разведки и Национальной безопасности Ирана. Организация, пришедшая на смену шахской спецслужбе, называвшейся SAVAK (прим. перев.)

**** Кожаный загривок (leatherneck) – прозвище американских морских пехотинцев, происходит от кожаных воротников формы обр. 1775-1875 гг. (прим. перев.)

 

Глава 36

Будучи в Юме, я принял участие в первом парашютном десантировании "пузырей" с горючим.

Эти огромные круглые резиновые резервуары с их шлангами и насосами позволяли перевозить по 500 галлонов* горючего в каждом. По земле их можно было катить ввосьмером или вдесятером, или буксировать маленькими колесными тягачами с бензиновым двигателем, именуемыми "Мулами"**. К 20.00 генерал Гаст и я вместе с офицерами штаба приготовились к первому прогону предполагаемой операции по дозаправке. Ночь в пустыне была прохладной, полная белая луна давала яркий свет. Вертушки были выстроены в ряд, ровно, как по линейке. Генерал Гаст, ничего не знавший о парашютных операциях, чувствовал себя не в своей тарелке в отношении того, что нам предстояло. Его предчувствия не обманулись. После беглого взгляда на выстроенные в ряд RH-53D и карту с маршрутом пролета С-130 мне стало понятно, что у нас проблемы. Я спросил генерала Гаста, не позволит ли он мне руководить выброской. Мое предложение было с радостью принято. Он, улыбаясь, сказал: "Если тут все навернется, нам с вами придется бежать в Мексику". Если С-130 будут следовать намеченным курсом, то они пролетят четко по оси линии выстроившихся вертолетов. Любая ошибка в выброске, и "пузыри", сброшенные с самолета, сотрут с лица земли один, а то и все "Си Стэльоны".

Трасса полета была скорректирована по радио, и C-130, описав полукруг, подошли к линии вертолетов под прямым углом. Эта смена плана оказалась удачной. С-130 вывалили двенадцать "пузырей", но парашюты раскрылись лишь у двух. Вот был номер! Эти огромные емкости при ударе разрывались, как спелые тыквы, сброшенные с двадцатиэтажного дома. Это выглядело, как будто мы открыли нефтяное месторождение. И это была катастрофа. Расследование показало, что армейские укладчики парашютов неправильно смонтировали парашютные системы на резервуары. Стыда и разочарования хватило на всех с избытком. Затем последовало множество экспериментов. Следующая попытка прошла гладко, резервуары приземлились мягко и без повреждений. Оказавшись на земле, эти громадные резиновые цистерны создали новые проблемы. Во-первых, перемещать их оказалось вовсе не так легко, как мы считали, особенно, если они приземлялись в низину или на каменистый грунт. Во-вторых, что еще хуже, очень много времени занимала перекачка горючего из них в вертолеты – времени, проведенного в Иране, не предусмотренного планом операции. Вопрос оставался открытым, нужно было опробовать другие варианты.

Приближающееся Рождество ознаменовалось еще одной проблемой, в отношении которой мы с генералом Джонсом не пришли к согласию. "Дельта" покинула Юму 20 декабря и прибыла в Форт Брэгг, где все остались на время праздников. Я считал, что это ошибка, и что нам следует оставаться в изоляции в Кэмп Смоуки. Я не представлял, как мы сможем сохранять режим секретности, если распустим бойцов по домам. В этом деле теперь участвовало чертовски много людей – летчики морской пехоты, экипажи вертолетов, пилоты ВВС, обеспечивающий и обслуживающий персонал, штабные офицеры в Пентагоне, командование рейнджеров, "Дельта". Не было никакой возможности угадать, кто и что сболтнет, когда в увольнении отправится по бабам, или на вечеринку, где примет пару кружек эгг-нога***, и придет в праздничное настроение.

Я порекомендовал генералу Войту забазировать "Дельту" в Кэмп Смоуки, а пилотов оставить на западе. Многие мои подчиненные рассердились на меня. Они утверждали, что будут держать рты на замке. Генерал Джонс отверг мою рекомендацию. "Дельта" вернулась в "форт". На случай непредвиденных обстоятельств был составлен план, предусматривающий срочный всеобщий сбор по сигналу. Во время рождественских праздников "Дельта" тренировалась по полдня. Чем занимались другие подразделения, я не знаю.

Поскольку в Вашингтоне решили, что так будет удобнее, после праздников "Дельта" не вернулась в Кэмп Смоуки, а осталась в своем расположении в Форт Брэгге.

Сразу после Нового года, в пятницу и субботу 4 и 5 января 1980 года, в Форт Брэгге состоялось решающее совещание старших офицеров объединенной оперативной группы. Присутствовали генерал Войт, генерал Гаст, офицер связи ЦРУ, полковник Питмен, подполковник Сейфферт, кое-кто из пилотов вертолетов, командир батальона рейнджеров и его штабные офицеры, командиры и штабной персонал "Дельты", специалисты группы планирования, представлявшие разведку, оперативный отдел, связистов, метеорологов, снабженцев и административный персонал оперативной группы.

В пятницу мы с Чаком Питменом отошли в сторону и обсудили, какое количество вертолетов необходимо для выполнения задачи. Мы пересмотрели потребное количество операторов "Дельты" и вспомогательного персонала, такого, как водители и переводчики с фарси, и обсудили новую цифру, составляющую теперь порядка ста двадцати человек, и то, как распределить их и их снаряжение. Имея эту цифру, а также учитывая проблемы с запуском и техническим состоянием, потребность в горючем и загрузку, полковник Питмен счел, что группа не сможет вылететь с места дозаправки, получившего теперь наименование Пустыня-Один, имея менее шести работоспособных вертолетов. Он подчеркнул, что если требуется два вертолета, то, ввиду их ненадежности, по факту необходимо иметь три.

Это был один из главных уроков, выученных военными во Вьетнаме. Вертолеты ненадежны, и при их использовании в планах всегда должен быть предусмотрен резерв. Вертолет RH-53D невозможно завести, просто повернув ключ, чтобы аккумулятор запустил двигатель. Эти монстры проворачиваются с помощью гидравлики. В Иране, при нахождении в укрытии, это потребует дополнительных ухищрений. Обычно, когда они находятся на авианосце или аэродроме, RH-53D запускают с помощью аэродромного пускового агрегата (АПА). Он присоединяется к вертолету и обеспечивает его энергией до тех пор, пока его двигатели не запустятся. В Иране, однако, АПА не будет. Вместо них в каждом "Си Стэльоне" будет по два баллона со сжатым воздухом, который выполнит функцию АПА. Т.е. провернет турбины, которые приведут в действие генератор, тот подаст напряжение на свечи, которые воспламенят топливо. Но в отличие от АПА, если пилот израсходует весь сжатый воздух, у него не будет иного способа запустить двигатель. Как только сжатый воздух кончится, вертолет превратится в мертвую груду металла. И, черт возьми, конечно же, никуда не полетит.

Полковник Питмен сказал: "Нам следует поговорить с генералом Войтом и прямо сейчас сказать, что, не имея в пункте дозаправки Пустыня-Один шесть работоспособных вертолетов, мы не сможем продолжать операцию".

В первой половине дня я и Питмен обсудили с генералом Войтом весь план использования вертолетов: взлет с авианосца в Оманском заливе, полет к месту дозаправки в пустыне, перелет к Тегерану и расположение в укрытии, и завершение операции в Манзарии. Мы пересмотрели численность личного состава и к тому моменту, как мы закончили, количество людей, которых нужно было перебросить в Тегеран, выросло, и составило порядка ста двадцати человек.

К концу обсуждения я сказал генералу Войту, что мы с Питменом убедились, что, поскольку теперь потребность в переброске по воздуху выросла до почти ста двадцати человек со снаряжением, потребуется как минимум шесть исправных вертолетов, чтобы вылететь с Пустыни-Один. Это было обусловлено весом. Не имея шести вертолетов, груз, находящийся в Пустыне-Один будет просто не довезти до Тегерана. Генерал Войт внимательно выслушал нас, согласился с нашими выводами и одобрил эту рекомендацию.

Чтобы мы были уверены, что у нас будет шесть вертолетов, способных вылететь из Пустыни-Один, группа планирования добавила еще две вертушки к уже находящимся на борту авианосца "Китти Хок". В итоге эти два вертолета было решено погрузить на борт авианосца "Нимиц" (CVN68), направлявшегося в Индийский океан на замену "Китти Хок". "Нимиц" также должен будет принять шесть "Си Стэльонов", находящихся на "Китти Хок". Когда я спросил, можно ли погрузить на "Нимиц" больше запасных вертолетов, генерал Войт, Чак Питмен и их группа планирования заявили, что лишь восемь вертолетов того типа, что мы собираемся использовать, RH-53D, можно разместить на его ангарной палубе. Нам также указали, что из-за проблем с причиняемой соленой водой коррозией будет неосмотрительно размещать их снаружи на полетной палубе. Другой член группы планирования отметил, что советские расшифровщики фотоснимков обнаружат присутствие на палубе такого количества вертолетов и поймут, что они могут находиться там лишь по одной единственной причине.

Меня беспокоила еще одна вещь. После штурма посольства "Дельта" с освобожденными заложниками должна будет пересечь Рузвельт-авеню, тянущуюся вдоль всей восточной стены комплекса, чтобы ожидать прибытия вертолетов на футбольном стадионе. Было необходимо, чтобы пилоты вертолетов попрактиковались в посадке на стадион и взлете с него. Мы знали, что для этих целей можно было бы воспользоваться тем, что в Форт Карсоне, Колорадо. Генерал Войт счел, что если мы сделаем это, у нас возникнут большие проблемы с обеспечения секретности.

Я сказал: "Ну, я думаю, если мы этого не сделаем, это будет ошибкой".

"Возможно, если у нас будет возможность, мы сделаем это. Но я просто не представляю, где взять время, чтобы отправиться на бейсбольный стадион".

"Да, сэр".

В субботу мы начали с того, на чем остановились в пятницу. Первыми из Манзарии вылетят заложники, затем "Дельта" и подразделение рейнджеров. Общая численность, включая освобожденных заложников, как было отмечено одним из членов группы планирования, теперь представляла проблему для перевозки их на С-130. Следовательно, эти самолеты будут заменены на более крупные С-141 "Старлифтер".

В связи с этим возникал более широкий круг проблем.

Специалисты, предоставленные метеорологической службой ВВС, представили долгосрочный прогноз для данного региона. Они сообщили, что на территории Ирана имеется несколько небольших метеостанций, оборудованных и укомплектованных еще во время правления шаха. Информация, собранная ими, распространялась по всему миру. В хаосе, распространившемся по всей стране после свержения шаха, эти станции, за исключением находившихся в крупных городах, были заброшены. Поэтому получить точную информацию о погоде, с которой придется иметь дело при выполнении каких-либо задач в Иране, будет очень сложно.

Несмотря на то, что еще оставались важные вопросы – точное расположение Пустыни-Один и места укрытия – я покидал совещание с хорошим чувством. План обретал четкие очертания. Его отдельные нити медленно, но верно сплетались воедино.

* 1892 литра (прим. перев.)

** Имеется в виду самоходная полноприводная транспортная платформа М274 "Механический мул", разработанная фирмой "Виллис" для использования в воздушно-десантных войсках и принятая на вооружение в 1956 году. Использовалась в войсках до 80-х годов (прим. перев.)

*** Традиционный рождественский напиток на основе сырых куриных яиц и молока с добавлением бренди или рома. Как правило, подается подогретым (прим. перев.)

 

Глава 37

После того, как с дозаправкой в пустыне определились, было выбрано место, где "Дельта" сможет укрыться в дневное время, прежде чем на вторую ночь отправиться к посольству. Оно располагалось на краю солончаковых пустошей, окружающих Гармсара и южное подножье гор Эльбурс. "Дельта" должна будет залечь в уединенном вади, расположенном примерно в четырех милях к северо-западу от Гармсара и почти в пятидесяти милях к юго-востоку от Тегерана. В районе находились заброшенные соляные копи, и проходила дорога с твердым покрытием. Ее наличие было очень существенно ввиду принятого ранее решения, предусматривавшего, что бойцы "Дельты" должны будут погрузиться в шесть больших 2,5-тонных грузовиков и проехать в них через Тегеран к комплексу посольства. Было также определено отдельное место для скрытного размещения "Си Стэльонов". Высадив "Дельту" возле вади, они должны будут перелететь в труднодоступный холмистый район, находящийся в десяти-пятнадцати милях от места нашего скрытного расположения. Там они, укрытые маскировочными сетями, будут ждать, пока следующей ночью "Дельта" не вызовет их на футбольный стадион. С этой целью я придал вертолетчикам двух радиооператоров, снабженных разработанным и изготовленным для "Дельты" оборудованием спутниковой связи. Они должны будут установить связь с укрывающимся в вади штурмовым подразделением. После определения обоих мест укрытия встал вопрос о том, как держать их под наблюдением, чтобы определить, не представляют ли они потенциальную угрозу. Группу планирования беспокоила линия иранской государственной железной дороги, проходящая южнее вади. Как часто там ходят поезда? По какому расписанию? Лишь Боб мог дать ответ, являются ли тревоги разведывательной секции реальными или мнимыми.

Однако никто не мог победить тревогу, которую вызывали у всех резервуары с горючим. Укладчики успешно решили задачу их выброски. Но даже несмотря на то, что в январе было проведено семь или восемь успешных испытаний, оставалось чувство, что с "пузырями" будут проблемы. Подозрения, что они не являются решением вопроса с дозаправкой, никуда не делись. Однако никто не мог придумать ничего лучше, чем эти емкости, пока на Чака Гиллмана (псевдоним) не снизошло вдохновение.

Я знал Чака по Юго-восточной Азии, где он занимался воздушными операциями ЦРУ в Лаосе. Я считал, что он знал о воздушном обеспечении специальных операций больше, чем кто-либо в Агентстве в тот период. Во время одной из тренировок с резервуарами – в данном случае проходившей на самой большой и безопасной из площадок приземления в Форт Брэгге, именуемой "Ди-Зи* Голландия" – Чак был поблизости. Выброска прошла хорошо, и когда я уже собрался было возвращаться в "форт", он подошел ко мне. Он не был доволен увиденным. "Предположим, что вы не сможете найти эти пидорские хрени, или они свалятся в овраг, и вы не сможете вытащить их оттуда? И я вижу, что перекачка идет слишком медленно. Все, что тебе надо, Чарли, это посадить в пустыне самолеты с топливом. Возьми несколько танкеров и заправь вертолеты с их помощью".

Такими самолетами могли быть EC-130, способные перевозить 3000 галлонов** топлива в громадных резервуарах. Все аргументы против этого способа дозаправки исходили от офицеров планирования ВВС, которые, не зная точного места посадки, выражали опасения, что поверхность пустыни не выдержит ЕC-130. Смысл их возражений был понятен всем. У Чака Гиллмана был ответ. "Давайте возьмем двухмоторный самолет КВП (короткого взлета и посадки), прилетим на нем из соседней страны и приземлимся в тщательно выбранном месте, которое группа планирования наметит в качестве "Пустыни-Один". Другими словами, давайте серьезно подойдем к выбору места, затем отправим туда специальный самолет с людьми, способными подтвердить, что EC-130 смогут сесть там и взлететь. Он продолжил: "Я летал над этим районом, и знаю, что это можно сделать. Мы обследуем место, сфотографируем и возьмет образцы грунта, все, чтобы убедить ВВС, что они могут прилететь и посадить там свои птички с топливом. И, в самом деле, давайте возьмем с собой офицера ВВС. Это придаст больше доверия всему нами сделанному".

Мы отловили генерала Войта в конференц-зале "форта". С ним был прибывший в Центр имени Кеннеди офицер связи ЦРУ. Было около восьми вечера, и для всех это был долгий день. Чак Гиллман изложил свою идею. Будучи выпускником Гарварда, он был очень красноречив. Чак мог втюхать кому и что угодно. Друзья в Агентстве рассказывали, что всякий раз, когда им нужно было протолкнуть что-то сложное, они засылали Чака Гиллмана. Прошел час, и генерал Войт был убежден, что это стоящая идея. Он сказал, что попытается преподнести ее председателю, генералу Джоунзу.

В течение следующих нескольких дней генерал Войт продемонстрировал эту идею в Пентагоне, и из его телефонных звонков я понял, что генерал Джоунс будет пытаться получить одобрение Белого Дома на вылет КВП.

"Дельта" вновь отправилась на запад для тренировок с вертолетами. Кое-кто из парней считал, что пилоты не слишком-то улучшили свои умения, и их мнение о них начало ухудшаться. Я не считал, что все так уж плохо, как им кажется. Однажды погода стала совсем отвратной. Темно-фиолетовые тучи катились по небу от горизонта до горизонта. Началась сильная гроза, дождь лил как Ниагара. Из-за скопившегося в воздухе электричества один из пилотов решил, что лететь небезопасно. Безгубый сказал: "У нас тут полный вертолет людей, сэр. А если мы будем в Иране, и пойдет такой же дождь, и будут молнии, что мы будем делать?" Но генерал Гаст продолжал уверять меня, что пилоты становятся лучше. Их командир, разумеется, знал, что пилоты совершенствуются, однако я не был уверен в полковнике Сейфферте. Мне нужно было достаточно долго пообщаться с человеком, посидеть с ним в одном окопе, прежде чем я мог полностью доверять ему.

Для пилотов вертолетов недавно была введена новая навигационная система. Именуемая PINS***, она должна была стать дополнением к системе "Омега"****, которую они использовали, и с которой были хорошо знакомы. Каждая система требует дублирования по той же причине, по которой стрелки Дикого Запада носили по два револьвера. Это было разумно, однако техники, проводившие обучение, не были уверены, что у пилотов лежит душа к ее изучению. С другой стороны, все хотели быть уверены в этих "кожаных загривках". Если не они, то кто? Если не сейчас, то когда? Морпехи получили презумпцию невиновности.

В тот период у меня был один офицер, молодой человек, вызывавший у меня некоторое беспокойство. До этого он ни разу не был в бою, однако не стыдился дать понять, что боится. Мы разговаривали часами. Боятся все. Любой, кто не испытывает этого чувства, совершенно чокнутый. Не отдавая дань страху, невозможно найти способ справиться с ним. Страх может быть чертовски опасен, но если удастся совладать с ним, бороться с ним, осознать его, тогда появляется шанс победить его. Мне не хотелось бы оказаться зажатым под огнем с людьми, не испытывающих хотя бы малейшего чувства страха. Я многое выслушал от этого молодого офицера и постарался несколько успокоить его. Когда настало время, он действовал. И действовал хорошо.

Все стремились вперед. "Дельта" была готова выступить. Они помнили, что говорил Моисей: "Если ты не достиг превосходства, признайся в этом, и не пускайся в путь". Не беспокойтесь, "Дельта" его достигла!

Особое возбуждение охватило людей в день, когда они узнали, что группа планирования, наконец, определилась с местонахождением "Пустыни-Один". Они нашли безлюдное место в обширной соляной пустыне Дашт-э-Кавир, в 265 морских милях к юго-востоку от Тегерана. Оно находилось в девяноста милях от ближайшего жилья, которым был небольшой поселок ткачей в провинции Йезд. Теперь оставалось выяснить, выдержит ли поверхность пустыни вес самолетов-заправщиков EC-130. Специалистам по планированию воздушных операций генерала Войта был необходим вылет самолета КВП для подтверждения правильности своего выбора, и они продолжали давить на Белый Дом по этому поводу.

Мне также было необходимо подтверждение некоторых аспектов нашего плана штурма посольства, и я все больше и больше убеждался в том, что для успеха "Дельты" жизненно важно направить одного из наших людей в Тегеран.

Нужно было пронаблюдать за всеми мероприятиями и изучить все важнейшие места глазами оператора "Дельты". Я уважал Боба, но, разумеется, он ничего не знал о "Дельте". Я не хотел доверять жизнь ста двадцати парней кому-то, кого я не знаю. Я подталкивал генерала Войта к этой мысли. Через некоторое время он воспринял ее.

Когда стало известно, что мы рассматриваем возможность направить оператора "Дельты" в Тегеран до начала самой операции, многие вызвались добровольцами. После тщательного рассмотрения было отобрано четверо операторов, начавших проходить специальную подготовку. Она заключалась в изучении иранских обычаев и запретов, запоминании улиц и бульваров в Тегеране, изучение столичной транспортной системы, приобретение некоторых разговорных навыков на фарси, ознакомление с иранской денежной системой и заучивание легенды прикрытия. В этой области "Дельте" была оказана большая помощь. В разведслужбах имелись инструктора и сотрудники, ранее проживавшие в этом городе.

Четверо отобранных операторов "Дельты" были слеплены из правильного теста. Любой из них смог бы выполнить эту задачу. Однако Бакшот представлял собой нечто особое, и он стал главным кандидатом. По ходу подготовки стало очевидно, что для Бакшота не удается найти подходящее прикрытие, и мы с большой неохотой были вынуждены вывести его из программы. Его внешность Роберта Рэдфорда не способствовала делу. Кроме того, я считал, что он был нужен мне в качестве заместителя. Тогда свои услуги предложил Дик Медоуз, что, с моей точки зрения, было необычно. Дик участвовал в рейде на Сон Тай, задачей которого было спасение наших пленных из рук северовьетнамцев. В результате выяснилось, что разведданные устарели, а пленных перевели в другое место. Налет, невзирая на результаты, был хорошо спланирован и мастерски осуществлен. Я не знаю, почему Дик вызвался поехать в Иран, однако подозревал, что из-за мыслей, что, как гражданского, его могут оставить, и провести операцию без него. После долгих споров разведывательное сообщество неохотно приняло Дика. Ему присвоили псевдоним "Эсквайр".

Было еще трое. Они также были подготовлены Министерством обороны и отправлялись в Иран одновременно с Медоузом. Двое из них имели опыт службы в Силах спецназначения, оба свободно говорили по-немецки. Последний из них, по моему мнению, был самым храбрым. Мы воспользовались компьютером управления кадров Министерства обороны в поисках человека с военной подготовкой, отлично говорящего на фарси. Мы обнаружили нашего героя в самом неожиданном месте. Это был сержант ВВС в ранге Е-6, тянувший рутинную военную лямку. Его семья родилась и выросла в Иране, и его владение языком было безупречным. Услышав, чего мы от него хотим, он немедленно согласился. Я был чрезвычайно впечатлен им. Не имея никакого предыдущего опыта в делах такого рода, он подвергался большему риску, чем другие. Он решил пойти на это, и предложил свои услуги, поскольку его страна нуждалась в нем.

План состоял в том, чтобы вывести этих четверых агентов в Тегеран за несколько дней до начала операции, и вместе с Бобом они будут наблюдать за всеми объектами, займутся проверкой подготовки транспорта и выявлением возможных проблемных мест. Предстояло сделать очень многое, а времени на это было довольно мало. Нужно было перегнать грузовики, присматривать за складом, где они будут находиться, пробежаться по маршрутам, запомнить их и найти альтернативные пути, кто-то должен был работать на радиопередатчике, а обе цели – посольство и Министерство иностранных дел – необходимо было держать под наблюдением.

Затем случилось нечто настолько глупое, что я не мог в это поверить. Боб был отозван в США и, к моему изумлению, его отправили в Пентагон для встречи со мной. Я был ужасно зол на его кураторов, допустивших такой риск. Это было вопреки всем правилам конспирации. Уж они-то должны знать об этом лучше всех. Бобу ставилась задача осмотреть место укрытия, поскольку фотографии не могли сказать группе разведки, может ли близлежащая железнодорожная ветка повлиять на план. Ему также поручили проверить дороги от места укрытия до ворот посольства, интенсивность потоков движения на предполагаемых маршрутах, дислокацию сил быстрого реагирования, возможное расположение контрольно-пропускных пунктов и места дорожных работ вблизи посольского комплекса. Меня беспокоило место укрытия.

"Вы были там?"

"Да, я был там. Когда я вернусь, то вновь отправлюсь в этот район и еще раз осмотрю его, чтобы убедиться, действительно ли это место подходит".

"Важно, чтобы мы точно определили его. Если мы пропустим его в темноте, нам не удастся соединиться с вами".

Я хотел узнать все, что только можно об этом месте. Я хотел знать, кто живет в этом районе, и что они подумают, когда услышат пролетающие у них над головами вертолеты.

"Они ничего не услышат, полковник, потому что там никого нет".

"Что будет, если мы появимся с другого направления, отсюда?"

"Там живут пастухи. Вам лучше придерживаться намеченного курса. По утрам они больше привыкли слышать пение петухов, чем вертолеты".

Иранец, назовем его Аль, был молодым, стройным, и он очень хорошо знал Тегеран, будучи в прошлом одним из телохранителей шаха. Он почти идеально говорил по-английски. Поскольку "Дельте" был нужен кто-то с таким опытом, разведчики передали его нам. Он раз за разом повторял, что ему ни в коем случае нельзя оказаться в плену в Иране. Я предположил, что он, вероятно, работал в Национальной службе разведки и безопасности, известной как SAVAK. За его голову была назначена награда. Было странно, что ему захотелось вернуться в Иран с американским отрядом. В плане были определенные моменты, которые Алю знать не полагалось. Если его и в самом деле схватят, весьма разумно, если он не будет знать слишком много. Когда дойдет до дела и запахнет паленым, действительно ли он отправится с "Дельтой" на эту операцию?

Еще одна вещь требовала моего внимания. Ее можно было отнести к "делам из прошлого". Я получил письмо из Штутгарта. Оно было с пометкой "СРОЧНО!" Написанное каким-то мудаком из транспортного управления Армии США в Европе, оно сообщало, что они больше не в состоянии хранить мою мебель и, если я не заберу ее, собираются продать ее с молотка. Я позвонил генералу Войту.

* Дропзона (drop zone – DZ), зона выброски (прим. перев.)

* 11355 литров (прим. перев.)

* Высокоточная инерциальная навигационная система (Precision Inertial Navigation System). У автора она какая-то "паллетированная" (Palletized), видать попутал что-то… (прим. перев.)

* Глобальная радионавигационная система США. Состояла из восьми наземных станций и перекрывала почти всю поверхность земного шара. Была выведена из эксплуатации в 1997 году (прим. перев.)

 

Глава 38

Была середина марта.

Намеченная на тот день тренировка проходила на полигоне, где операторы разметили и построили точную копию территории посольства. Там были отмечены все расстояния, и была построена секция стены для отработки ее преодоления.

Я отправился бы на занятия вместе с бойцами, если бы не был прикован к телефону. Повесив трубку, я прошелся по территории "форта". Вдруг понадобится кого-нибудь подвезти? Что-то подтолкнуло меня заглянуть в отдел отбора и обучения.

Никого не было видно. Комната была пуста. Однако на полу лежало нечто, приведшее меня в ярость. Тридцать или сорок фунтов взрывчатки, и ни одной живой души вокруг. Быстрый Эдди использовал это место в качестве мастерской. На столе лежала гора детонаторов. Рядом пара обжимок и гальванометр. Иными словами, брошенное без какого-либо присмотра, в комнате находилось все необходимое для изготовления мощного подрывного заряда.

Я прыгнул в пикап и помчался на полигон. "Красные", "Белые" и "Голубые", приехавшие туда на грузовиках, перебирались через стену, захватывали макет посольства, отходили на другую площадку, изображающую футбольный стадион, и там, разбившись по корабельным группам, выстраивались для посадки в вертолеты. "Дельта" проделывала это упражнение уже, по меньшей мере, сотню раз. Оно превратилось в рутину. К середине марта люди начали говорить: "Ох, только не опять это дерьмо!"

На полигоне я ударил по тормозам и бросился искать троих человек. Тому, что я обнаружил в "форте", не было никаких оправданий. Я набросился на Бакшота.

"Ты оставил беспорядок в учебке, и я не потерплю, чтобы взрывчатка находилась без присмотра. Ты знаешь правила, возвращайся и приведи все в порядок".

Затем я отловил сержант-майора Шумэйта. Он не имел никакого отношения к брошенной взрывчатке, однако именно он отвечал за это помещение.

Но все это было ерундой в сравнении с тем, что я сделал с Быстрым Эдди.

"Ты, тупица, ты знаешь, что ты наделал? Не знаешь? Ты оставил сорок фунтов взрывчатки валяться на полу в "форте", без присмотра!"

"Да, но Босс…"

"Мне плевать на твои оправдания! Сейчас же шуруй туда, или вылетишь из подразделения. Целый сержант, да еще в таком подразделении!"

"Босс, это просто недоразумение. Я не подумал, что это может иметь какое-то значение".

"Бегом, на полусогнутых! Ты ни черта не соображаешь. Проваливай отсюда!"

Бакшот, возвращаясь к тренировке, пробормотал: "Ну что же, это двадцать второй раз, когда меня увольняют". Все это было ему как с гуся вода. Однако мне удалось заставить его призадуматься.

Уолт Шумэйт, с другой стороны, был выбит из колеи. Прежде чем обратиться ко мне, он, будучи еще тем хитрюгой, зашел к Ишу.

"Что случилось со Стариком?"

Разобравшись, что к чему, он отправился ко мне. Он сказал: "Мне кажется, что вы были несправедливы со мной. Я не участвовал в этом, и не думаю, что я заслужил то, что вы мне устроили".

"Сержант-майор". Я даже не назвал его по имени. "Сержант-майор, я не хочу обсуждать с вами этот вопрос".

Быстрый Эдди всячески старался избегать меня. Он действительно облажался, и теперь изображал из себя крайне обеспокоенного гражданина. Он боялся, что я потерял к нему доверие, и теперь поменяю задачи, и возложу ответственность за стену на кого-нибудь другого. Чтобы вернуть мое доброе расположение он хотел сделать что-нибудь экстраординарное, что-то такое, что заставило бы меня сохранить уважение к нему.

Больше в середине марта не происходило ничего, что можно было бы назвать захватывающим или существенным, или даже хоть сколь-нибудь интересным. Это было время простоя, время летаргии, легкой депрессии.

Было проведено шесть полномасштабных тренировок – с C-130, вертушками, рейнджерами, все по полной программе – еще одна такая же была запланирована на конец марта.

Расположенный на задах нашего полигона макет посольства штурмовался сотни раз. Сотни и сотни раз мы карабкались на девятифутовую стену, построенную прямо на территории "форта". Мартовские дни были днями мертвого затишья.

Жизнь Иша стала намного более сносной, поскольку на 90% вопросов, одолевавших его в ноябре, были получены ответы. Теперь мы были уверены, что заложников содержат в четырех зданиях: резиденциях заместителя главы миссии и посла, канцелярии и коттеджах персонала. Мы знали, каким образом открываются двери, где находятся ключи и другие устройства для их отпирания. Мы установили распорядок, которого придерживалась охрана, и места ее нахождения. Наши рабочие тетради распухали от деталей.

Никто точно не знал, где находятся бронированные установки ЗСУ-23-4, но на случай, если они двинутся в сторону комплекса, мы работали над тем, как нейтрализовать их.

Сводки, все так же поступающие дважды в день, стали короче, и в них было не слишком много новой информации. Однако Иш продолжал работу, пытаясь приблизиться к идеалу – определить, комната за комнатой, где находится каждый из заложников, и как именно они охраняются.

По утрам "Красные", "Белые" и "Голубые" выезжали на стрельбы. Они готовились вновь отправиться в Юму для проведения седьмой комплексной тренировки. Наиболее частый комментарий по этому поводу звучал так: "Ну наконец-то мы узнаем, как садиться в C-130". Никто не смеялся.

Бакшот, как всегда, появится раньше меня, около восьми утра. Когда я приеду, он уже будет в SCIF*, читая пришедшие за ночь сообщения. Он спросит, следует ли нам отреагировать на тот или иной прочитанный им запрос, и в большинстве случаев у него уже будет набросано что-то мне на утверждение. Затем он уйдет и проведет утро, контролируя деятельность подразделений.

Борис может подождать до полудня, прежде чем отправится на стрельбище, чтобы опробовать сделанную им доработку крепления HK21.

Утром, для усовершенствования своих языковых навыков, он прочтет несколько русских газет и журналов.

Аллен, будучи очень серьезным человеком, будет на месте уже в семь тридцать утра, изучая макет. Он был взводным сержантом в "Голубой" секции и был занят тем, что дважды и трижды перепроверял все планы, пытаясь понять, не упустил ли чего-либо.

Затем он проведет сбор своего взвода, где будут обсуждаться роли и задачи каждого. Если у кого-то появится новая идея, это будет время, когда ее можно будет обсудить.

Затем Аллен отправится на полигон, где встретится со мной, и мы будем жечь патроны до самого обеда.

Потом позвонит Уолтер Шумэйт: "Послушай, Кантри, что-то случилось с моей старой машиной, я собираюсь отогнать ее в мастерскую для починки. Буду около полудня".

Быстрый Эдди был очень, очень занят. Он заходил ко мне накануне: "Босс, мне хотелось бы, чтобы завтра вы поехали со мной и посмотрели последний вариант подрыва стены. Я все проработал. Хочу, чтобы вы это видели".

Я уже десять раз видел, как отлично разваливается его стена. На этот раз я отклоню его предложение, и он будет очень разочарован. Я отправлю с ним Бакшота.

В тот мартовский день Бакшот вернется с проведенной Быстрым Эдди демонстрации к обеду, и рассыплется в похвалах.

"Босс, вам нужно было это видеть. Она завалилась просто замечательно".

Быстрый Эдди был счастлив.

После обеда прибудет Шумэйт и примется за работу над своими замками. Он усядется у себя и будет возиться с ними, разбирая их и собирая обратно.

Я зайду к нему, и мы немного поболтаем: поговорим о том, как Рон Терри был убит в Наме, об операции "Мэшер", о проблемах, которые мы имели с 1-й Кавалерийской, о Плейми и о жизни в джунглях.

После обеда Аллен прихватит одного из парней из Эскадрона В, и они отправятся на пятимильную пробежку. По возвращении он соберет нескольких ребят из своего и соседнего взводов, и они с азартом предадутся игре в волейбол.

После обеда Бакшот проведет совещание по поводу тренировки в Юме. Он будет убеждать меня, что ему необходимо отправиться в Пентагон, чтобы помочь группе планирования в организации учений.

Затем он отправится на улицу и присоединится к Аллену на волейбольной площадке.

После душа он подойдет ко мне: "Пойдем, пропустим по паре пива с бойцами".

К этому времени Кантри уже отправится домой. Равно как и сержант-майор Шумэйт. Он покинет расположение раньше Кантри.

Мы с Бакшотом и кто-нибудь из операторов устроим неформальные посиделки с парой "Бада".

Кто-нибудь из них начнет брюзжать по поводу одного из правил, которыми был недоволен: "Знаете, Босс, это нестандартное оружие – всякий раз, когда мы хотим им воспользоваться, нам приходится получать официальное разрешение".

Я съездил и купил штук семь или восемь экзотических пистолетов и револьверов: Вальтеров PPK, HK P7, "Кольт Питонов", и понял, что если дать всем свободу пользоваться ими, их просто удолбают вдребезги.

Бакшот, к тому времени уже употребивший два пива, расхохочется: "Ребята, вы же понимаете, что сперва должны пойти к папочке, чтобы получить разрешение. Вы знаете, как он дорожит своими новыми игрушками. Ладно вам, Босс, мы уже выросли. И мы знаем, как обращаться…"

"Чушь собачья!" Отвечал я. "Я тут кое-что проверил. Я испытывал вас, парни. Все то оружие было ушатано. Мне пришлось ехать и покупать новое, так что я не собираюсь менять эти правила". Кое-кто примется закатывать глаза.

"Мы знаем, что вы переживаете по поводу тира". Это будет другой оператор. "Я знаю, что в прошлый раз мы порасшибали все лампы, но на этот раз мы применим другую тактику, и используем меньший заряд. Мы хотели бы продемонстрировать вам это завтра утром".

"Я буду там. Когда ты хочешь сделать это?"

Откуда-то сзади раздастся вопрос: "Босс, за каким чертом нам завтра нужна еще одна тренировка на полигоне? Давайте, пролейте свет. Мы преодолеваем эту проклятую стену настолько быстро, насколько это вообще возможно".

"Скорость ради себя самой", примусь в сотый раз объяснять я, с каждым разом все больше и больше напоминая профессора на лекции, "это самое худшее, что мы сможем сделать. Суть в том, чтобы работать над методом. Все будет делаться гораздо быстрее, когда мы будем подходить к этому более систематически".

Если бы мы знали правду. Я тоже устал лазать по этой чертовой стене.

В таком ключе пройдет час или около того. Под конец мы обычно заводили разговор об операции. На некоторые вопросы у нас не было ответов. "Когда президент соберется принять решение о вылете КВП?" "Когда нам начинать красить волосы?" "Когда мы собираемся отправляться?"

По дороге из "форта" мы с Бакшотом пройдем мимо опустевшего разведотдела.

Иш уходил около шести вечера. Он вновь мог спать по восемь часов каждую ночь.

Я приеду домой, полный отвращения к администрации за отсутствие смелости использовать нас. С бокалом в руке я устроюсь перед телевизором, если там будет что-то стоящее, если нет – я буду читать. Временами я обнаруживал, что стискиваю зубы: "Чтоб их! Они не собираются отправлять нас!"

В начале года было еще слишком рано, но февраль или начало марта были бы идеальным временем. На относящихся к тому периоду фотографиях новостных агентств было видно, что вооруженные охранники проводили большую часть времени, греясь у костров, которые они разводили в пятидесяти пяти галлонных бочках.

В Тегеране было холодно. Когда охранник мерзнет, его готовность снижается. В его голове появляются посторонние мысли: о кровати, о женщине, о горячей пище. Он не хочет бесцельно проводить еще одну морозную ночь, топая ногами, чтобы согреться, монотонно шаркая взад-вперед по пустынным, ветреным улицам вокруг посольства. Все это было хорошо для спланированной нами операции. Лучше было отправиться в Иран, когда погодные условия благоприятствовали нам, а не им.

Для "Дельты" середина марта была не только монотонной, она была чертовски разочаровывающей!

* Помещение для работы с секретными материалами – Sensitive Compartmented Information Facility (прим. перев.)

 

Глава 39

Снова на Запад. 25-27 марта мы провели еще одну комплексную тренировку. Генерал Войт шел со штурмовой группой. Мы отработали все этапы операции, каждый в режиме реального времени. Были выполнены перелет на реальное расстояние и поездка на грузовиках. Была условно ликвидирована охрана, патрулировавшая имитацию стены, которая затем была преодолена. Макеты зданий были взяты штурмом и зачищены, была произведена посадка на вертолеты. Рейнджеры удерживали взлетную полосу в условной Манзарии, а C-141 успешно вывезли всех оттуда. В седьмой раз все прошло гладко, как игра в крестики-нолики. "Дельта" вернулась в Форт Брэгг.

И вдруг хорошие новости! Вылет самолета КВП был одобрен. Ну что тут сказать? Положение стремительно улучшалось. События набирали ход. Дик Поттер был проинструктирован и отправлен в Египет, чтобы подготовить передовую базу на случай, если будет дано добро. Он был ответственным офицером, и никто не сомневался, что он сделает все как надо.

31 марта КВП вернулся с "Пустыни-Один" со всей необходимой информацией. Экипаж состоял из двух пилотов – Джима и Бада. Стоит отметить, что Джим был одноногим. С пилотами был майор из ВВС. Приземлившись, они взяли пробы грунта и провели фотосъемку местности. В придачу они выполнили и другое задание. Еще до получения разрешения на вылет, мы всерьез занялись разработкой специального комплекта сигнальных огней, который можно будет перевезти на борту КВП. Когда самолет приземлился, его экипаж разместил эти маяки на поверхности пустыни. Огни были выполнены таким образом, что их можно будет дистанционно включить с борта C-130 с расстояния в две-три мили. Эти маяки, обозначающие посадочную площадку, были небольшими, и если пилоты ВВС не окажутся в нужном квадрате, они не смогут обнаружить их.

Задача, на которую летали эти трое храбрецов, была выполнена профессионально. Во время нахождения в пустыне они наблюдали движение транспорта, однако оно им не помешало. По возвращении они представили доказательства, необходимые, чтобы убедить специалистов по планированию ВВС и всех остальных в том, что самолеты-заправщики ЕC-130 действительно смогут приземлиться и взлететь в пустыне. Прощайте, "пузыри", здравствуйте, птички с горючкой.

Следующим шагом была вариация на тему.

Полковник Кайл: "Чарли, теперь "Дельте" нет смысла лететь на вертолетах с "Нимица". Почему бы тебе не рассмотреть вариант с вылетом на С-130 из Египта и встречей с вертолетами на "Пустыне-Один"?

Это было вполне очевидно и понятно.

Вскоре после принятия этого решения состоялась следующая беседа с генералом Войтом:

"Чарли, нам нужно решить вопрос с командованием на "Пустыне-Один". Хочешь взять его на себя?"

"Я даже не знаю, да или нет. Я рассматриваю ее лишь как промежуточную точку".

"По правде, этим должен заниматься Джим Кайл. Большая часть деятельности на "Пустыне-Один" относится к авиации – приземление и заправка".

"Я согласен с вами, генерал, у меня не будет времени ввязываться в это. Мне нужно будет выгрузить мое снаряжение и людей из 130-х и переместить в вертолеты. Я считаю, что моя операция начнется, как только они взлетят".

"Хорошо. Значит договорились. Что ты думаешь о моем пребывании на "Пустыне-Один"?

"Генерал Войт, я не думаю, что, находясь там, вы сможете помочь "Дельте". Я бы предпочел, чтобы вы остались в Египте, где у вас будет наилучшая возможность влиять на ход операции. Что, если мы окажемся в беде? Что, если нам что-нибудь понадобиться? Вторая ночь в Манзарии может оказаться опасной. Там нам может понадобиться действенная помощь".

"Я собираюсь быть там".

"Это ваше решение. Что касается вылета и нахождения на "Пустыне-Один", я не представляю, как вам удастся выполнять ваши обязанности.

"Хорошо. Мы договорились насчет Джима Кайла. Командовать на "Пустыне-Один" будет полковник Кайл".

"Безусловно. "Дельта" обеспечит безопасность".

Мне нравился Джим Кайл, и я доверял ему. Я знал, что "Пустыня-Один" будет в надежных руках.

Вопрос о нахождении генерала Войта на "Пустыне-Один" был весьма щекотливым. Было важно, чтобы он находился там, где мог бы наилучшим образом влиять на общий ход операции. По моему мнению, ему следовало находиться в Египте, как в первую, так и во вторую ночь. Отправиться в Манзарию было целиком и полностью его собственной идеей. Если там вдруг станет кисло, не знаю, как он сможет повлиять на действия на месте. Если вдруг начнется серьезная перестрелка, подполковнику, командующему контингентом рейнджеров, меньше всего будет нужен двухзвездный генерал со штабом, заглядывающий ему через плечо. Генерал должен действовать и вести себя как генерал, а не как командир батальона.

Я не считал, что мне стоит беспокоиться о "Пустыне-Один". Как говорил мне Моисей: "Чарли, этого у тебя и так будет по горло". Так оно и было. Вне зависимости от того, сколько раз мы отрабатывали или обсуждали наши планы на случай непредвиденных обстоятельств – наши альтернативные варианты – некоторые проблемы все равно оставались. Одна из них продолжала биться в подсознании. После того, как мы захватим посольство и будем ожидать вертолеты, которые должны будут вывезти нас с футбольного стадиона "Амджади", нас могут атаковать механизированные подразделения противника. Против них "Дельта" долго не продержится. Наша задача не позволяла вступать в бой с бронетехникой. Сколько времени потребуется, чтобы иранское подразделение организовалось и отреагировало на атаку посольства? В Тегеране было расквартировано бронекавалерийское подразделение. Оснащенная бронетехникой, закупленной по всему миру – британскими "Чифтенами", американскими средними танками М48 и М60А1, русскими БТР-60 и ЗСУ-23-4 – эта дивизия имела одну часть, расположенную в шести милях, в северо-восточном пригороде Салтанатабад, и вторую, гораздо ближе, всего в нескольких кварталах от посольства, на территории артиллерийских складов Иранской Императорской армии в Аббасабаде. Русские ЗСУ-23-4 были особенно грозным оружием. У "Дельты" не было никаких шансов против этих машин с четырьмя 23-мм пушками, смонтированными на легком бронированном шасси и использующими радар для захвата и сопровождения целей. Это оружие было весьма пугающим.

Исходя из наилучших оценок, основанных на результатах перехвата сообщений и анализа состояния иранской армии, выходило, что в идеальных условиях в течение девяноста минут любая из частей этого бронекавалерийского подразделения сможет организоваться и предпринять полномасштабные ответные действия. Однако командный состав дивизии подвергся репрессиям со стороны правительства Хомейни. Когда этот факт увязали с известными сведениями о нехватке запчастей и проблемах с техническим обслуживанием, специалисты из разведки сочли, что она не представят большой угрозы для "Дельты". Национальная полиция с ее бронеавтомобилями "Скорпион", вооруженными пулеметами .50 калибра или 76-мм пушками, вызывала большую озабоченность. Полиция, казалось, была более лояльна к аятолле, и более воинственна. Аналитики разведки никак не могли точно установить, где они располагаются, и что они способны предпринять. И потом там были эти советские ЗСУ-23-4. Что если им удастся оказаться на месте событий, когда "Дельта" все еще будет находиться на стадионе в ожидании вертолетов?

Потребовался еще один резервный план, которым, как мы надеялись, нам не придется воспользоваться. Предусматривалось, что на позиции над городом будут находиться два ганшипа AC-130E/H*. Один из них будет летать над посольством, чтобы не допустить подхода какой-либо бронетехники по Рузвельт-авеню. Другой должен кружить над международным аэропортом Мехрабад, где, как нам было известно, находилась на боевом дежурстве пара иранских "Фантомов" F-4.

У нас не было ни малейших намерений вести бессистемный обстрел Тегерана. Это был вопрос нейтрализации любой угрозы, с которой не сможет справиться "Дельта". В случае если у первых двух ганшипов будет заканчиваться горючее, могли быть вызваны два запасных. Имея их над головой, операторы "Дельты" будут чувствовать себя спокойнее. Некоторые из нас работали с ганшипами в Наме и знали, что из 105-мм гаубица и 20-мм шестиствольные "гатлинги" смогут помочь нам в Тегеране. Моральный дух воспарил. Никому не удастся прижать "Дельту" и помешать ей вывезти заложников. Этот тревожный звонок перестал меня беспокоить.

Для этих самолетов была согласована еще одна задача. Как только заложники и "Дельта" благополучно покинут Тегеран, ганшип, кружащий над комплексом, начнет методичное разрушение зданий посольства. Он будет перемалывать их, пока не кончатся боеприпасы. Нет никакого смысла оставлять после себя что-либо, что иранцы смогут использовать в целях пропаганды.

Операция ожидала одобрения Белого Дома, чтобы мы могли двигаться дальше.

Во вторник, 15 апреля, СБР (Силы быстрого развертывания) проводили командно-штабные учения в Форт Брэгге, которые планировал посетить генерал Джоунс. Мне позвонили из его штаба и попросили заехать за ним после полудня, и отвезти в "форт", где он хотел побеседовать со мной.

Это будет не первый визит генерала Джоунса в "форт". Он заезжал к нам сразу после Нового Года. В тот раз он планировал провести в "Дельте" около часа, но уехал спустя шесть часов. Генерал Джоунс разбирался в связи, и пришел в восторг от нашего оснащения. Он забыл обо всем. Он стрелял из нашего оружия, наблюдал за тренировками, общался с операторами и даже пообедал вместе с ними. Это был день, которому все были рады.

Во вторник, когда он был на учениях СБР, я нашел место на базе, где проходили "игрища". Это было в расположении штаба 101-й Аэромобильной дивизии. В тот день я был в гражданской одежде и на арендованной машине.

День был ветреным и прохладным. Накануне прошел дождь. Второстепенные дороги все еще были мокрыми, особенно ухабистая грунтовая дорога, ведущая на командный пункт 101-й.

На въезде меня остановил военный полицейский. "Сэр, вы не можете здесь находиться. Сейчас здесь начнутся учения". Я показал свое удостоверение и сказал ему, что прибыл, чтобы забрать председателя Объединенного комитета начальников штабов. Это привело его в замешательство. Он позвонил в штаб, чтобы получить указания. Внезапно ко мне бросился появившийся невесть откуда сумасшедший коротышка в надвинутом на нос шлеме – он был старшим офицером 101-й, но выглядел как Битл Бэйли**. Запыхаясь, он проговорил: "Уберите этот автомобиль отсюда. Здесь не позволено находиться гражданским лицам. Покиньте это место. Немедленно!" Я находился на его территории, и поэтому вежливо разъяснил ему, кто я такой, и что собираюсь делать, а затем показал свое удостоверение. "Меня не волнует, кто вы такой. Вам не разрешено здесь находиться. Убирайтесь отсюда, пока я не арестовал вас". Когда я потянулся к портмоне, он заметил мой Кольт .45 калибра, который я носил взведенным и поставленным на предохранитель. Это сделало его еще более нервным. "Полковник", сказал я, "я хотел бы, чтобы вы вникли. Я здесь, чтобы забрать председателя Объединенного комитета начальников штабов, а вы успешно движетесь к тому, чтобы похерить свою военную карьеру". Он немного отступил. "Хорошо. Отгоните машину с дороги и припаркуйтесь в тех кустах": он указал на место в сотне ярдов от дороги. Я выполнил его требование и, сидя в машине, наблюдал за прибытием генерала Джоунса на командный пункт.

Прежде чем что-либо произошло, я уже знал, что будет дальше. Не успел я докурить сигарету, как из палатки выбежал военный полицейский, прыгнул в джип и, разбрызгивая лужи, помчался в мою сторону. "Сэр, не проследуете ли за мной?" Я ответил: "Я не имею права находиться там". "Сэр", сказал он, "вы должны следовать за мной". Генерал Уорнер, теперь четырехзвездный генерал, сменивший генерала Хеннесси на посту командующего REDCOM, вышел и поприветствовал меня. Он был сама доброжелательность: "Чарли, дай мне еще пару минут, и генерал Джоунс будет готов отправиться с тобой". "Как скажете, сэр". Он – 900-фунтовая горилла, и может делать все, что угодно. Генерал Уорнер не мог быть более тактичным.

Мой приятель, полковник Битл Бэйли, застыл в футах шести от нас, шлем еще сильнее съехал ему на нос, а голова откинулась назад. Казалось, он пытается проглядеть во мне дырку. Генерал Джоунс, одетый в полевую форму и нейлоновую летную куртку, вышел через несколько минут. "Чарли, ты готов ехать?" "Да, сэр", ответил я. Затем я подошел к маленькому полковнику и елейным голосом произнес: "Желаю вам хорошего дня". Я ничего не мог с собой поделать. Терпеть не могу полковников, ведущих себя столь заносчиво и самоуверенно, стреляя при этом себе же в задницу.

Мы с генералом Джоунсом поехали прочь. В тот вторник дорога, ведущая по задам Форт Брэгга, представляла собой сплошную грязь, прорезанную колеями, и залитые дождевой водой рытвины. Генерал Джоунс сказал: "Остановись, Чарли. Я хочу поговорить с тобой об Иране. Что ты думаешь об этом?"

Он хотел, чтобы я честно посмотрел ему в глаза и сказал: "Сэр, мы должны сделать это. Мы готовы". Так я и сделал.

"Я думаю так же", ответил он. Затем он рассказал мне, что был на авиабазе Харлберт и разговаривал с пилотами из 8-й эскадрильи Специальных операций, которые будут пилотировать 130-е. По его ощущениям там тоже все были готовы.

Мы проговорили об этом почти десять минут.

"Генерал Джоунс, я хотел бы попросить вас сделать лишь одно. "Дельте" говорили: быть готовой, а затем все отменялось, и так семь раз. Сэр, я могу поднять своих бойцов лишь еще один раз. Если мы собираемся действовать, на этот раз это должно быть так".

"Я согласен с тобой. Я считаю, что мы готовы".

"Я тоже. На самом деле, я знаю, что мы готовы. Теперь самое время сделать это".

"Окей. Хорошо. Я рад, что ты так считаешь. Поехали в твой штаб. Я хочу еще раз пройтись вместе с тобой по плану".

* Самолет огневой поддержки на базе С-130 (прим. перев.)

** Герой серии одноименных комиксов Морта Уолкера, повествующих о молодом солдате, проходящем службу в Кэмп Свампи. Эдакий американский Швейк с натуральным восприятием жизни и неприятием всяческой субординации. Его оппонентами являются бестолковый генерал Хафтрак и сержант Сноркель. Одно время комикс даже пытались запретить, однако это лишь поспособствовало взлету его популярности. В конце концов, Морт удостоился награды от командования Вооруженных сил США (прим. перев.)

 

Глава 40

Операция по освобождению заложников имела кодовое наименование "Орлиный коготь". Как было доложено генералу Джоунсу, основной план был следующим (см. схему): три МС-130 с бойцами и три ЕC-130 с топливом вылетят с острова Масира, находящегося близ побережья Омана, и возьмут курс на Иран, где приземляются в 200 милях к юго-востоку от Тегерана в точке под названием "Пустыня-Один" с координатами 33°05' с.ш. и 55°48' в.д. Там они будут ожидать прибытия восьми вертолетов RH-53D.

Выпущенные с авианосца "Нимиц", находящегося где-то в Оманском заливе, восемь вертолетов будут лететь разными маршрутами четырьмя группами по две машины в каждой, и прибудут примерно через полчаса после приземления последнего 130-го.

По прибытии RH-53D дозаправятся и возьмут на борт штурмовую группу в составе ста восемнадцати человек.

Если, по крайней мере, шесть вертолетов – количество, минимально необходимое, по мнению авиационных специалистов, чтобы поднять штурмовую группу и ее снаряжение – не смогут вылететь в направлении следующего пункта, операция будет отменена на этапе "Пустыня-Один".

Как только вертолеты будут заправлены, а "Дельта" погрузится, они вылетят в направлении Тегерана, а 130-е вернутся на Масиру.

Проведя в полете от двух с половиной до трех часов, вертолеты приземлятся в месте укрытия "Дельты", 35°14' с.ш. и 52°15' в.д., в идеале за час до восхода солнца.

После того, как "Дельта" выгрузится, вертолеты перелетят в свое укрытие в пятнадцати милях к северу, где проведут дневные часы, спрятанные в холмах вокруг Гармсара.

На площадке приземления "Дельты" штурмовую группу должны будут встретить двое агентов Министерства обороны (МО), заброшенные в Тегеран за несколько дней до этого. Они проведут полковника Беквита и его людей пять миль до отдаленной вади, находящейся в шестидесяти пяти милях к юго-востоку от Тегерана. Там "Дельта" будет укрываться в течение дня.

После заката оба агента вернутся в вади за рулем пикапа "Датсун" и автобуса "Фольксваген". Одна из этих машин отвезет шестерых водителей и шестерых переводчиков, прибывших вместе с "Дельтой", в предместье Тегерана к складу, где хранились шесть крытых грузовиков "Мерседес".

Другая машина повезет полковника Беквита на разведку маршрута к посольству. Как только дорога и окрестности комплекса будут проверены, Беквит вернется к месту укрытия. К этому времени уже должны будут прибыть грузовики.

"Дельта", на время операции поделенная на "Красных", "Белых" и "Голубых", вскарабкается на грузовики около половины девятого вечера. Их повезут на север по шоссе Демавенд, где им придется иметь дело с двумя постоянными КПП, на каждом из которых будет по два человека. Если по какой-либо причине грузовики попытаются остановить и досмотреть, "Дельта" захватит охранников и увезет с собой.

Следующий этап предполагал некоторую гибкость. Точный маршрут через Тегеран к посольству и способ, которым грузовики будут преодолевать его, колонной или перекатами, будут определяться на месте, основываясь на рекомендациях агентов МО и наблюдениях полковника Беквита.

Штурмовая группа из тринадцати человек, имеющая задачу освободить троих заложников, удерживаемых в здании Министерства иностранных дел, поедет на автобусе "Фольксваген" и двинется к своей цели другим маршрутом.

Между одиннадцатью вечера и полуночью отдельная группа операторов подъедет к посольству на пикапе "Датсун" и с помощью пистолетов .22 калибра с глушителями снимет два поста охраны и патрули на Рузвельт-авеню.

Двигаясь по два в ряд, грузовики с "Красными", "Белыми" и "Голубыми" пойдут чуть позади. Когда штурмовая группа окажется на Рузвельт-авеню напротив футбольного стадиона, они покинут грузовики и, используя лестницы, быстро и бесшумно заберутся на стену посольства и спрыгнут внутрь комплекса.

"Красная" секция, состоящая из сорока человек, отвечает за занятие западного сектора комплекса, освобождение заложников, содержащихся в коттеджах персонала и кафетерии, и нейтрализацию охраны, находящейся в районе гаражей и электростанции.

"Голубая" секция, еще сорок человек, отвечает за восточный сектор посольства и освобождает заложников, находящихся в резиденциях заместителя главы миссии и посла, "грибном подвале" и канцелярии.

Имевшая меньшую численность и состоявшая из тринадцати человек "Белая" секция отвечала за занятие Рузвельт-авеню, и в конце должна будет прикрывать отход "Красных" и "Голубых" на футбольный стадион Амджади. Один пулемет, М60, будет установлен, чтобы вести огонь вдоль Рузвельт-авеню в северном направлении, а другой, НК21, будет прикрывать южное направление.

Два АС-130, кружащие над Тегераном, не допустят подхода иранских подкреплений к территории посольства. Используя заранее согласованную координатную сетку, позволяющую точно указывать цели и объекты в окрестностях посольства, майор Бакшот и сержант-майор Форман будут отвечать за вызов в случае необходимости огня ганшипов.

На территории посольства, как только "Красные", которым предстояло продвинуться дальше всех и преодолеть самое большое расстояние, выходили на позицию, подрывалась внешняя стена.

Этот мощный взрыв служил сигналом к штурму зданий. Любой встреченный вооруженный иранский охранник должен быть убит, а заложники найдены и освобождены.

Операция должна будет занять примерно сорок пять минут.

Майор Снаффи (псевдоним), исполнявший в "Дельте" обязанности ответственного за работу с авиацией, уже приведет в готовность находящиеся в районе Гармсара RH-53D, и к этому моменту они будут кружить к северу от города.

По его сигналу, вертушки начнут прибывать в окрестности комплекса. Если, как ожидалось, столбы, установленные на открытых участках комплекса, удастся убрать, первый вертолет будет вызван прямо на территорию посольства. Там в него погрузят всех освобожденных заложников, которых будут сопровождать медики "Дельты".

Так же может быть задействован и второй вертолет.

Если же убрать столбы не удастся, альтернативный план состоял в том, чтобы переместить заложников на футбольный стадион.

Как только все освобожденные заложники окажутся в воздухе, "Красные", а за ними "Голубые", отойдут сквозь брешь в стене и пересекут Рузвельт-авеню, направляясь на стадион, где, сопровождаемые "Белыми", погрузятся в остальные вертолеты.

Где-то по ходу штурма посольства, группа Сил спецназначения из тринадцати человек, имевшая задачей штурм здания Министерства иностранных дел, начнет свою операцию. Согласно плану они должны будут подняться по внешней стене здания и войти внутрь через окна третьего этажа. Затем они подавят любое сопротивление и освободят троих заложников.

В расположенной рядом со зданием парковой зоне их должен будет подобрать один из вертолетов.

Пока эти операции продолжались, в Манзарию, расположенную в тридцати шести милях к югу, прибудет контингент рейнджеров, захватит находящийся там аэродром и закрепится на нем. Они будут удерживать его, пока из Тегерана не прибудут вертолеты.

После прибытия в Манзарию все заложники, водители, переводчики, пилоты и члены экипажей вертолетов, агенты МО, штурмовая группа Сил спецназначения и отряд "Дельта" будут вывезены из Ирана "Старлифтерами" С-141.

Затем Рейнджеры завершат свои действия в Манзарии и вылетят сами.

Резервный план предусматривал вероятность того, что количество вертолетов окажется недостаточным, чтобы за один раз вывезти из Тегерана заложников и штурмовые группы.

В этом случае, если после вывоза заложников окажется, что оставшихся RH-53D не хватит для размещения штурмовых групп, "Дельта" займет оборонительные позиции по периметру стадиона.

Оставшиеся вертолеты, сколько бы их ни было, будут курсировать между Манзарией – где они должны будут высадить заложников и дозаправиться – и стадионом до тех пор, пока весь личный состав штурмовых групп не будет вывезен.

Если ни один из вертолетов не сможет вернуться, "Дельта" будет готова уходить от преследования и выбираться самостоятельно.

Генерал Джоунс слушал очень внимательно. По ходу доклада он несколько раз кивал головой в знак согласия и время от времени задавал вопросы.

На его плечах лежала огромная ответственность: держать в голове все нюансы плана, оценить каждый из его элементов, взвешивая все "за" и "против", находясь в постоянном взаимодействии с доктором Брауном в Министерстве обороны и доктором Бжезинским в Белом Доме.

По задаваемым им проницательным вопросам всем участникам совещания было понятно, что генерал Джоунс в курсе всего происходящего.

Генерал Войт также находился в приподнятом настроении. Их оптимизм заразительно подействовал на "Дельту".

Я сказал всем, находящимся в комнате: "Эй, мы должны сделать это!"

У меня все еще оставались сомнения относительно того, будем ли мы действовать, однако, по крайней мере, были неплохие шансы, что мы будем развернуты на исходных позициях в Египте.

 

Глава 41

На протяжении всего февраля и марта шли разговоры о правилах применения силы. Какими они будут? Какой документ следует дать Беквиту? Проклятье, мне не нужен был никакой чертов документ. Некоторые штабные офицеры – из тех, что беспокоятся о пищеварении своих боссов, потратили уйму времени, работая над этим аспектом. Правила была просты: не отнимать ничьих жизней, если в этом не было необходимости. Если "Дельте" придется участвовать в перестрелке, она должна иметь возможность использовать любые необходимые средства.

Этот вопрос был поднят на совещании в Белом Доме вечером в среду, 16 апреля. Генерал Войт преподнес его очень обтекаемо. Президент заявил: "Насколько я знаю, полковник Беквит имеет мое одобрение на использование любых средств, которые понадобятся для спасения жизней американцев".

Президент Картер понял, из чего мы исходим. Его терпение тоже дошло до предела. Теперь настало время действовать.

Мне вспомнилось совещание, состоявшееся днем, перед тем, как мы отправились в Белый дом, когда генерал Мейер высказал согласие с генералом Джоунсом по поводу командования и управления операцией в Иране со стороны Пентагона. Он опасался, что оно может оказаться чрезмерно зарегулированным. Когда президент Картер поднял эту тему: "Дэвид, это военная операция и вы будете руководить ею", он почти слово в слово повторил генерала Мейера. Я не знаю, разговаривали ли генерал Джоунс или генерал Мейер с президентом после того совещания и перед этим, но я видел, что ситуация будет под четким контролем. Начиная с "Пустыни-Один", где были мы с Джимом Кайлом, затем генерал Войт в Египте, генерал Джоунс в ОКНШ и, наконец, президент. Это было ясно, просто и четко. В тот вечер в Белом Доме был создан прецедент. Надеюсь, будущие американские президенты, столкнись они с подобной ситуацией, последуют ему.

После доклада президенту, около десяти вечера, генералы и я покинули Белый Дом. Улицы Вашингтона были почти пустынны, на радость нашему водителю. Все были довольны. Разговоры закончились. Теперь следовало сделать дело.

Голубой Додж подкатил к Речному входу Пентагона. Генералы Войт и Гаст вошли в здание. Генерал Джоунс взял меня под руку, и мы двинулись вдоль по темной улице. Стояла теплая ночь. Было время цветения вишен.

"Знаешь, я считал, что было очень важно, чтобы ты отправился в Белый Дом этим вечером. Я хотел, чтобы ты сам увидел, что происходит, и лично встретился с президентом. Я хотел, чтобы ты участвовал в этом". Он остановился и посмотрел на меня. "Тебе досталось трудное дело, Чарли. Даст бог, увидимся, когда вернешься".

На аэродроме Дэвисон меня ждал армейский "Кинг Эйр"*, чтобы доставить обратно в Брэгг. Его экипаж, состоящий из двух уорент-офицеров, поприветствовал меня. Они были рады вернуться домой в тот же вечер. Про себя я подумал: знали бы вы только, где я был, и где окажусь в ближайшее время. Мы собирались творить историю.

Пятидесятиминутный перелет в Брэгг, казалось, длился минут десять. Мои мысли перескакивали с одного на другое: когда и как проинформировать ребят… последние проверки… что сказать Катарине… напомнить всем, чтобы соблюдали осторожность во время сбора в "форте"… сказать им, чтобы использовали легенду об еще одних учениях на Западе. Мои мысли метались взад-вперед, пытаясь охватить все потенциальные проблемы, которые могла иметь "Дельта", покидая Брэгг. Нужно было многое сделать, прежде чем мы отправимся.

Два C-141 прибудут за "Дельтой" утром в воскресенье, 20-го. В 07.30 мы должны быть на авиабазе Поуп для погрузки.

В четверг я сказал бойцам, что мы отправляемся в Египет, но не о том, что операция началась. Однако я проинформировал Бакшота и Кантри, что мы едем отнюдь не на еще одну тренировку. Остаток недели люди провели за чисткой и проверкой снаряжения. Ничего большего нам не оставалось. Я написал письмо жене со словами о том, как сильно люблю ее и наших дочерей. Его я вручил своему адъютанту, капитану Смиту, который оставался в расположении, сказав, чтобы он передал его Катарине, если со мной что-нибудь случится.

В начале вечера субботы "Дельта" была поднята по тревоге. Кантри сообщил подразделению, что им следует собраться в штабе в 02.30. Чуть раньше в тот вечер один из бойцов, сержант Холден (псевдоним), проживавший один за пределами базы, приехал домой и обнаружил, что туда вломился вор. Он выхватил свой 9-мм Браунинг и разобрался со злоумышленником. Капитан Смит позвонил мне около полуночи и сообщил об инциденте. Он заверил меня, что все было кошерно, и что Холден прибудет в "форт" вовремя.

Когда подразделение было собрано – все были в обычной гражданской одежде – я сказал им: "Среди нас есть парень, который, я уверен, не будет иметь проблем с тем, чтобы спустить курок, поскольку несколько часов назад он уже сделал это". Сержант Холден, все еще бывший на взводе, не считал, что все это так уж смешно. Затем я сказал операторам, что мы отправляемся в Иран. Мне подумалось, что сейчас крыша "форта" рухнет. Вот это да! Им также было передано послание президента о том, "где останавливается олень"**.

Затем "Дельта" погрузилась на грузовики и была переброшена на авиабазу Поуп, к С-141.

Там меня представили двум иранским генералам, о которых предупреждал генерал Гаст. Они прибыли в Соединенные Штаты, когда к власти в Иране пришел аятолла Хомейни. Оба были интеллигентными и образованными, никоим образом не "Сраными Джо-Тряпичниками"***. Они говорили на фарси, и я подумал, что они могут оказаться полезны в Тегеране. Один из них очень хорошо знал иранские ВВС, и было решено, что он полетит на вертолете и останется с Сейффертом. В отношении второго я не пришел к определенному мнению. "Да черт с ним", подумал я, "повожусь с ним, пока не окажемся на "Пустыне-Один", а там будет видно. Если ничего не выйдет, брошу его там, и он сможет вернуться в Египет на одном из 130-х". Я выдал обоим по новенькому револьверу, одному из тех, что мы прозвали "колесными пушками"**** – Смит-Вессону калибра .357 магнум. В "Дельте" было не так уж много "Смитов", но я предоставил их генералам, поскольку счел, что они более приличествуют их рангу.

Оба пилота Военно-транспортного командования (MAC – Military Airlift Command) ничего не знали о пункте назначения. Им сообщили курс и высоту, ничего более. Один из них, оглядевшись по сторонам, подошел ко мне. "Судя по всему, вы здесь главный?" "Да, я старший на этом ранчо", ответил я. "Тогда, сэр, сколько топлива мне следует заправить в эту птичку?" Я посоветовал взять, сколько влезет. Он крикнул бортмеханику: "Лей до краев".

Была ночь, когда транспортные самолеты приземлились во Франкфурте, в Западной Германии. На борт поднялся новый экипаж. Они не сказали ни слова, поскольку уже были проинструктированы и знали, каков будет пункт назначения. Кроме того, в ФРГ к "Дельте" присоединилась маленькая группа из тринадцати тщательно отобранных человек, подготовленных к захвату здания иранского Министерства иностранных дел. В середине ноября обнаружилось, что у нас будет два разных объекта. Из данных разведки мы узнали, что трое сотрудников посольства содержатся за пределами комплекса, в здании Министерства иностранных дел. "Дельта" была нацелена на посольство и не могла выделить личный состав для штурма этого здания. Поэтому было решено, что для этой задачи будет сформирована отдельная группа. Ее создали из состава подразделения Сил спецназначения, расквартированного в ФРГ, и ею командовал мой старый друг, имевший большой опыт специальных операций. Он говорил на нескольких языках, подчиненные ценили и уважали его. "Дельта" редко проводила совместные тренировки с этим подразделением, но находилась в тесном контакте с ним. Из соображений секретности было решено, что эта группа будет готовиться и тренироваться в Европе. На территории Западной Германии было найдено здание, похожее на то, что было в Тегеране, и по ночам эта группа отрабатывала на нем план штурма. Они работали очень упорно, и также как и "Дельта" были готовы выполнить свою часть операции. Это подразделение находилось под моим оперативным руководством.

В операции теперь участвовало сто тридцать два человека: два иранских генерала, двенадцать водителей, группа "дорожных наблюдателей" из двенадцати человек, включая переводчиков, обеспечивающая безопасность "Пустыни-Один", специальная штурмовая группа из тринадцати человек, и девяносто три оператора и командира "Дельты".

Группа "дорожных наблюдателей" вернется в Египет на одном из C-130. Сто двадцать человек проследуют дальше, к месту укрытия.

В этой группе не было Аля. Он не смог преодолеть себя. Под конец его кровь превратилась в воду, и настал перелом в чувствах. Надеюсь, он не играет в Стад покер. Ему ни за что не сорвать банк.

* Легкий двухмоторный турбовинтовой самолет фирмы "Бичкрафт" (прим. перев.)

** Имеется в виду американская идиома "where the buck stops". Берет свое начало со времен салунов Дикого Запада. Во время карточной игры для обозначения сдающего использовался указатель, называемый "бак" (buck). Им частенько служил нож с рукояткой из оленьего рога (buckhorn knife) или долларовая монета (кстати, именно отсюда идет прозвище доллара "бак"). Когда приходила очередь следующего игрока, указатель разворачивался в его сторону. На столе президента Трумэна стояла табличка "указатель останавливается здесь" (the buck stops here) в значении "последняя инстанция", как напоминание, что, в конечном счете, именно он несет всю ответственность за действия своей администрации (прим. перев.)

*** Joe Shit the Rag Man – идиома, используемая, большей частью, морскими пехотинцами, обозначающая выходца с Арабского Востока (прим. перев.)

**** Wheel gun – одно из сленговых наименований револьвера. Их барабан раньше частенько называли "колесом" (прим. перев.)

 

Глава 42

Утром – это был понедельник, 21 апреля – когда мы приземлились в Вади Кена, в Египте, Дик Поттер, заместитель командира "Дельты", уже был там, чтобы встретить нас. Жара обрушилась на нас как стена. Было ощущение, что нас засунули в пылающую доменную печь. Все чувствовали себя разбитыми, мы только что пролетели через полмира. Из-за выпитого нами в дороге "Гаторейда" перед туалетом образовалась длинная очередь.

Дик доложил мне обстановку: где мы будем базироваться, спать, тренироваться, и указал местонахождение штаба генерала Войта.

Подполковник Поттер – профессиональный офицер, не упускающий ни единой детали. Что еще более важно, он был из тех офицеров, которые проверяют все, чтобы каждая задача выполнялась должным образом. Если бы Дик Поттер не поехал в Египет, к прибытию "Дельты" там было бы мало что готово. Не уверен, что хоть раз говорил Дику, насколько операторы "Дельты" были признательны за то, что он делал для них.

За день или два до нашего прибытия возник спор по поводу использования генераторов. Подполковник ВВС, ответственный за подготовку базы, хотел, чтобы от них работали кондиционеры в штабе, а Поттер хотел запитать от них холодильники, в которых собирались хранить плазму и прочие медикаменты. Дискуссия дошла до крика, когда вошел генерал Войт. Оба офицера изложили ему свои потребности. "Теперь случайте сюда", сказал Войт офицеру ВВС, "позвольте разъяснить вам цепочку командования. В ней есть Джимми Картер, есть генерал Джоунс, есть я и есть Дик Поттер. Вы слышали, чтобы где-нибудь там была ваша фамилия?" Это положило конец дискуссии!

К северу от Асуанской плотины, неподалеку от пирамид, русские построили авиабазу Вади Кена. Она состояла из чертовой дюжины укрепленных железобетонных ангаров и построек для подразделений обеспечения, варьирующихся от одноэтажных деревянных каркасных зданий до ветхих хижин. "Дельта" была расквартирована в одном из больших ангаров, и даже издали было видно, насколько дрянным было качество строительства. 250-фунтовая бомба запросто обрушила бы его. По прибытии Дик Поттер обнаружил, что изрядная часть бетонного пола покрыта запекшимися на жаре человеческими фекалиями. Лишь благодаря упорным трудам его и еще нескольких человек место было очищено и обеззаражено.

За пределами базы бесконечный пустынный пейзаж растворялся в пылу безоблачного неба. Еще там были мухи. Целые облака мух. Они были повсюду: вокруг, на и внутри всего, что двигалось или стояло неподвижно.

Все попытались заснуть, но, то ли из-за пылающей дневной жары, то ли от волнения начавшейся операции, в тот понедельник мы смогли записать на свой счет не так уж много часов сна. Дик обзавелся несколькими грузовиками, что позволило нам продолжать тренировки водителей. И все еще требовалось определить, кто повезет штурмовую группу к посольству: иранские водители, или владеющие фарси американцы. Я старался заснуть, но большую часть времени проворочался, одержимый беспокойством. Я все еще боялся, что операция будет отменена. Моя рубашка почернела от пота.

Солнце село, однако прохладнее не стало. Мы работали с водителями. Одним из американцев был флотский капитан Баттерфилд. Он был преподавателем в Военно-морской академии в Аннаполисе, а когда выяснилось, что он свободно говорит на фарси, его направили в Форт Брэгг. Ему было все равно, что предстоит делать, лишь бы был шанс отправиться с нами. Единственное, что требовалось от этих людей в Тегеране – это вести машины или быть помощниками водителей, а в нужное время выскочить из своих грузовиков и запрыгнуть в вертолет. Но никто их них не был обязан отправляться в Иран. Все они были добровольцами.

Я направился к генералу Войту. Его комплект аппаратуры спутниковой связи уже был развернут, в остальном же его штаб, состоящий из двух трейлеров, доставленных по воздуху из Европы, не представлял собой ничего особенного.

Волнение, ожидание и энергичная деятельность переполняли его. Она была почти физически ощутима. Фактор "сжавшегося очка" также имел место. Над людьми витало ощущение стресса.

Я спросил генерала Войта, может ли "Дельта" проверить оружие перед отправкой, и была достигнута договоренность, что мы сделаем это на импровизированном стрельбище следующей ночью. Ранним вечером, столь же удушливо жарким, как и день, я продолжал следить за подготовкой водителей. Четыре агента Министерства обороны, находившихся в Тегеране, и с которыми "Дельта" должна будет связаться, находясь в укрытии, изложат свое мнение о том, как грузовики должны будут въехать в город. Это не будет проблемой.

Три секции "Дельты" – "Красная", "Белая" и "Голубая" – провели ночь за прогоном своих задач. На земле были выложены белые ленты, обозначающие расстояния между зданиями посольства, и личный состав отрабатывал свои маневры. Когда они будут делать это в следующий раз, все будет по-настоящему.

Всех операторов вновь взвесили с полной выкладкой, чтобы убедиться, что никто не выходит за лимит в 270 фунтов* на человека. Было необходимо, чтобы вес не выходил за определенную отметку, иначе вертолеты не смогут вывезти "Дельту" с "Пустыни-Один". Соотношение между весом и грузоподъемностью было тщательно рассчитано.

Уверенность достигла должного уровня.

Все пытались перестроить работу организма с дневного на ночной режим.

Все вооружение было разобрано, вычищено и собрано, ножи наточены.

Личный состав приступил к физическим упражнениям.

Пока мы все еще находились в Египте, произошло событие, которое могло оказать большое влияние на операцию. Одному из поваров американского посольства было разрешено покинуть Иран. Как сообщалось, в самолете агенту ЦРУ удалось занять место рядом с ним. Этот повар знал не только места расположения охраны, но и всех заложников.

Посреди ночи, последней, что мы должны провести в Египте, меня разбудили и сообщили о нашей большой удаче. Переданная нам информация гласила, что все пятьдесят три заложника находились в канцелярии.

Используя эти разведданные, посоветовавшись с Бакшотом и командирами "Красной", "Белой" и "Голубой" секций, я изменил план штурма.

Теперь "Голубые" возьмут на себя больше обязанностей по обеспечению безопасности, предоставив "Красным" возможность сконцентрировать все силы на том, чтобы ворваться в канцелярию. Учитывая размеры здания, его укрепленность и девяносто комнат, которые будет необходимо зачистить, это будет трудная задача. Чтобы помочь "Красным", я передал им две группы, восемь человек из состава "Голубых".

Теперь план состоял в том, что одна из групп "Красных" после форсированного проникновения через служебный вход с восточной стороны промчится по затемненному центральному коридору и откроет для остальной части "Красной" секции главный вход, расположенный с южной стороны.

"Голубые" должны будет нейтрализовать помещения охраны в гараже и электростанции. Этот важный участок будет перекрыт огнем нескольких грамотно размещенных пулеметов.

Никто не жалел, что мы покидаем Египет. Грязь и мухи остались позади, когда "Дельта" на двух С-141 вылетела на находящийся у побережья Омана остров Масира, мгновенно получивший вполне предсказуемое прозвище "Страдание"**. Когда мы летели над Красным морем в сторону Аденского залива, чувство, что мы не повернем назад, что мы действительно пойдем и выполним задачу, охватило нас. Если и была какая-то возможность отмены операции, это случилось бы, когда "Дельта" находилась в Египте.

Ранее в четверг, 24-го, перед тем, как покинуть Вади Кена, все были возбуждены. После проверки бойцов мы собрались в одном из ангаров. Мухи были повсюду. Майор Снаффи, стоя на маленьком, грубо сколоченном помосте, принялся читать выдержки из Книги Самуила: "И вышел единоборец… по имени Голиаф… и древко копья его, как навой у ткачей… И сказал Давид: "Господь, Который избавлял меня от льва и медведя, избавит меня и от руки этого Филистимлянина". Давид… взял камень, и бросил из пращи и поразил Филистимлянина в лоб, так что камень вонзился в лоб его, и он упал лицом на землю". Затем мы молились о даровании наставления и силы. Внезапно Бакшот запел "Боже, благослови Америку". Все бойцы присоединились к нему. Хор их голосов заполнил пустой ангар, эхом отражаясь от бетонных стен. "От гор до прерий, до океанов, с пеной белой". Все были на подъеме. Боже, мы действительно чувствовали это: "Боже, благослови Америку, мой дом, мой милый дом". Генерал Войт повернулся к нашему психологу: "Ну, Док, что ты думаешь?" "Они в таком расположении духа, в каком я их никогда раньше не видел". Аминь.

"Дельта" приземлилась на Масире около 14.00. Генерал Гаст уже был там и встретил нас. Было установлено несколько палаток. Там были безалкогольные напитки, вода и много льда. Кто-то как следует озадачился созданием комфорта для "Дельты". Некоторые говорили, что это не нужно. Люди смеялись. Большинство разошлось по шестнадцатиместным палаткам с закатанным кверху боковинами, и повалилось без задних ног. Это была длинная ночь.

Я, Бакшот и майор Снаффи под палящим дневным солнцем направились к МС-130 и ЕС-130, чтобы еще раз сверить планы. Там мы наткнулись на Джима Кайла, командира "Пустыни-Один". У него не было никаких проблем. Полковник ВВС, выбранный Кайлом в качестве помощника для проведения взлетно-посадочных операций и дозаправки, выразил обеспокоенность тем, что три перевозящих бойцов 130-х перегружены. С легкой иронией он выразил надежду, что нам все же удастся оторваться от земли. Это напугало меня. "Нихрена себе сюрприз, полковник! Как-то поздновато уже говорить такие вещи". Джим Кайл набросился на него: "Вы не соображаете, о чем, черт возьми, говорите. Все это сто раз отработано, и с тем, чтобы взлететь, не возникнет никаких проблем. Если не знаете, о чем говорите, лучше держите рот закрытым!"

К 16.30, расчетному времени посадки в 130-е, отряд "Дельта" был экипирован для выполнения задачи. Они были одеты в "Ливайсы", нечищеные армейские ботинки и выкрашенные в черный цвет полевые куртки. На правый рукав каждой из них был нашит американский флаг, заклеенный липкой лентой. Когда они доберутся до посольства, лента будет сорвана. На головах были темно-синие вязаные шапки. Ни на ком не было знаков различия. В них не было необходимости.

* 122,5 кг (прим. перев.)

** Игра слов: Масира – "Мизери" (англ. страдание, несчастье, нужда) (прим. перев.)

 

Глава 43

К 18.00 24 апреля первый МС-130 был в воздухе. В нем находились полковник Кайл и его группа боевого управления, группа "дорожных наблюдателей", майор Фитч с "Голубой" секцией, и я. Остальные пять самолетов последуют за нами через час.

Над Оманским заливом самолет прошел на высоте в пару тысяч футов (610 м). Когда МС-130 достиг иранского побережья к западу от Чехбехара, он снизился до четырехсот футов (122 м). Сидевший возле грузового люка, Уэйд Ишимото почувствовал порыв горячего ветра. Он знал, что теперь они находятся в Иране.

Под нами были пологие холмы, тянущиеся к темнеющему горизонту. Дальше к северу они становились похожи на синие пятна и вскоре начали увеличиваться в размерах, за ними, еще дальше, круто вздымались черные горы.

Чтобы проскользнуть сквозь бреши иранской системы радиолокационного обнаружения, при режиме Хомейни начавшей приходить в упадок, необходимо было лететь по извилистому, вытряхивающему внутренности маршруту: резко направо, затем налево, вверх, вниз, снова налево, круто вниз. Такой нерегулярный режим полета длился непрерывно на протяжении нескольких часов.

У некоторых рейнджеров из группы "дорожных наблюдателей" началась воздушная болезнь, длившаяся весь полет.

Операторы "Дельты" сидели плечом к плечу, их снаряжение находилось в багажных сетках над головами, либо было притянуто ремнями к стенкам фюзеляжа. Разговоров почти не было. Внутренности кабины были освещены тусклыми красными лампочками – чтобы сохранить ночное зрение, когда мы достигнем "Пустыни-Один".

Почти никто не шевелился. Люди замкнулись в себе, как это бывает в подразделении в преддверии боевого десантирования.

Я думал о годе, который провел в 22 полку SAS. Вспоминал имена и места: Джона Вудхауса и Джона Эдвардса, "Крысу", Питера Вальтера и "Мрака", сержант-майора Росса, бойцов Скотта и Ларсена, Гарри Томпсона, "крабовые колья", Брекон Бикенс и Шервудский лес, Корсику и Малайю, старый лагерь гуркхов в Герике и госпиталь в Ипохе. Возможно, эти воспоминания вернулись, потому что перед этим я думал о Джонни Уоттсе. Он был старшим представителем Британской армии при правительстве Омана. Если бы он знал, что мы находимся в Масире, уверен, он встречал бы нас у трапа самолета – в полном боевом снаряжении, требующий взять его с собой. Как бывший бригадир полка Специальной Авиадесантной Службы, он провел многие часы, помогая мне сформировать идеи, приведшие в конечном итоге к "Дельте". В тот день было уместно ощутить близость к нему.

Примерно через тридцать минут я взглянул в сторону кормы, и обнаружил, что лишь пара парней еще бодрствует. Остальные клевали носами, поймав возможность отдохнуть. Я вышел из десантного отсека, и по короткой лесенке вскарабкался в тускло освещенную кабину пилотов. Там было тесно. Командира и второго пилота скрывали от меня спинки массивных кресел. Джим Кайл сидел, прислонившись к переборке, и наблюдал за радиообменом с Вади Кена и "Страданием".

Было очень трудно удержаться от беспокойства о грузовиках, а еще о том, с чем мы на деле столкнемся на улицах Тегерана. Нет ли там новых блокпостов? Действительно ли все заложники будут находиться в канцелярии? Смогут ли эти советские ЗСУ-23-4 с их смертоносными 23-мм пушками добраться до "Дельты", пока она еще будет на стадионе? Сколько вертолетов выйдет из строя завтра ночью? И все же больше всего меня беспокоил отрезок пути от места укрытия до стены. Если мы доберемся до стены, полагал я, дорога домой будет открыта.

МС-130 преодолел больше половины расстояния до "Пустыни-Один", когда Кайл хлопнул меня по плечу. Он улыбался. "Вертолеты взлетели. Все восемь смогли подняться". "Чудесно", сказал я. "Это здорово".

Сколько людей имеют возможность совершить то, что удалось мне: сформулировать идею нового подразделения, построить его с нуля, а затем, создав его, уникальное, самое лучшее во всей американской армии, поднять его и повести в бой. Я сиял от счастья.

Около 22.00, точно по плану, МС-130 был на подлете к "Пустыне-Один". За три мили до места приземления пилот включил дистанционно управляемые огни на все еще находящейся в отдалении посадочной площадке. Группа, прилетавшая на КВП, сработала отлично. Маяки были едва различимы, но они были. "Мы на месте!"

МС-130 сделал круг над площадкой, а затем приземлился курсом с запада на восток. Для посадки была выбрана хорошо укатанная грунтовая дорога, так что посадка была не такой грубой, как некоторые из тех, что мы совершали в ходе тренировок.

После того, как самолет срулил с дороги и остановился, была опущена рампа и выгрузилась небольшая группа "дорожных наблюдателей", чьей задачей была охрана подходов к площадке. Она, в основном, состояла из рейнджеров, хотя в ее состав входило несколько человек из вспомогательного подразделения "Дельты". Они принялись за дело, как только их мотоциклы и четвертьтонный джип съехали с рампы.

Я пошел вместе с ними, свернул направо и двинулся на север, к дороге. Стояла прохладная, ясная ночь, звезды были хорошо различимы. Луна давала достаточно света, чтобы различать фигуры людей на расстоянии тридцати-сорока ярдов.

Прежде чем группа "дорожных наблюдателей" смогла занять блокирующие позиции, в наш периметр, освещая дорогу фарами, въехал большой автобус "Мерседес". Я заорал: "Остановите его!" и выстрелил по его шинам. Рейнджеры также открыли огонь. Он замер на месте. "Голубая" секция во главе с майором Фитчем, только что покинувшая борт, окружила автобус и приказала пассажирам покинуть его. В нем было сорок пять человек, в основном старики и дети, и лишь трое или четверо взрослых мужчин. Пассажиров сначала выстроили по обочинам грунтовой дороги, а затем отвели к югу от нее, где тщательно обыскали и взяли под охрану. У нас был план на этот случай. Позже вечером их должны будут вывезти обратным рейсом С-130, а следующей ночью тем же способом вернут в Манзарию. Позже организаторов операции обвиняли в том, что они не предусмотрели все возможные варианты развития событий. Это была несправедливая оценка. У нас был план на случай такой неприятности, и когда она произошла, с ситуацией управились отработанным порядком.

Согласно предположениям, большая часть иранских машин, которые могли двигаться через "Пустыню-Один", должна была подъезжать с востока. Соответственно, самый сильный контингент сил безопасности разместился на дороге в том направлении. Вторая, более малочисленная часть группы только начала занимать позиции к западу от посадочной площадки, когда оттуда появился бензовоз. Капитан Уэйд Ишимото, один из тех, кто командовал силами безопасности, находился впереди на мотоцикле "Ямаха" с рейнджером по имени Рубио. Когда грузовик продолжил движение в направлении посадочной площадки, Рубио выстрелил по нему из легкого противотанкового гранатомета М-72. Машина тут же заполыхала. Ишимото бросился к грузовику, вопя запомнившуюся ему фразу на фарси: "Бия инджа!" что означало "Иди сюда!" Не получив ответа, он вернулся к Рубио и мотоциклу. В этот момент из-за горящего грузовика показалась вторая, меньшая машина. Водитель бензовоза выпрыгнул из кабины, и побежал ко второму грузовику. Как только он вскочил внутрь, та машина развернулась и помчалась в темноту. Мотоцикл Ишимото завелся лишь со второй или третьей попытки. Когда двигатель заработал, маленький грузовик был за пределами досягаемости огня, и слишком далеко, чтобы была возможность догнать его. Вместе с ним скрылся еще один грузовик.

Я не верил в то, что иранцы, которым удалось скрыться, могли увидеть или опознать С-130. А если и так, кто знает, что они расскажут об увиденном? Поверит ли им кто-нибудь? Учитывая все обстоятельства, вероятность того, что двое водителей видели нашу группу, не была основанием для того, чтобы обналичить фишки и отправиться домой. Разумеется, это был риск, однако такой, который я, сделав выбор, решил принять.

Огонь от бензовоза ярко полыхал все время, пока "Дельта" находилась на земле, языки пламени вздымались в небо на три сотни футов. Ночь стала еще светлее.

Подошел Джим Кайл: "Что думаешь, Чарли?"

"Все зависит от того, сколько иранцев мы сможем вывезти отсюда", ответил я.

"Давай не будем беспокоиться, пока здесь не окажется восемь или десять машин, и нам придется организовывать парковку".

C-130 стоял возле дороги, носом на север, его двигатели работали на холостом ходу. Как только Кайл развернул группу боевого управления, отвечающую за управление воздушным движением, силы безопасности заняли позиции, а "Голубая" секция выгрузилась, он дал пилоту добро. 130-й взмыл в ярко освещенное небо, и вскоре исчез из виду.

На данный момент мы были в пустыне одни. Я врыл каблук в землю и обнаружил, что покрывающую ее корку очень трудно пробить.

Второй МС-130, тот, что вез "Красную" секцию майора Койота, приземлился вскоре после этого. Бакшот сбежал по рампе и увидел пылающий бензовоз. Он захохотал, чувствуя себя абсолютно счастливым.

"Добро пожаловать на Третью мировую войну", сказал я ему.

Этот МС-130 был немедленно разгружен. Помимо прочего снаряжения, он доставил горы маскировочных сетей, которыми предполагалось укрыть вертушки на следующий день. Когда это было сделано, самолет отрулил за пределы посадочной площадки. Приземлился третий 130-й с бойцами, за которым вскоре последовало три заправщика ЕC-130. Последние четыре самолета порулили вдоль дороги, и выстроились в направлении с севера на юг на расстоянии двух футбольных полей друг от друга в ожидании прибытия вертушек. Затем второй С-130, тот, что доставил "Красную" секцию, вырулил на полосу и взлетел, направляясь обратно на Масиру.

Джим Кайл и ВВС отлично поработали. Прибытие "Дельты" прошло гладко, как на учениях. Все, что нам оставалось – дождаться "Си Стэльонов".

Планировалось, что вертушки прибудут через тридцать минут после птичек с горючим.

Тридцать минут.

"Дельта" начала разбиваться на три меньшие группы, и со всем своим снаряжением занимать места для посадки в вертолеты. По всей площадке кипела работа, люди занимались делом, перетаскивая снаряжение. Если судить по оставленным следам, я мог понять, почему иранцы позже заявляли, что там высадилось около восьми сотен человек.

Поскольку это был последний привал перед рассветом, все воспользовались возможностью облегчиться.

Вертолеты должны были появиться через пятнадцать минут.

Пока мы ждали, у меня выдалась возможность пообщаться с одним из иранских генералов. Я пригляделся повнимательнее. Его кобура была пуста. "Где ваше оружие?" спросил я. "Оно выпало", ответил тот, "когда я выходил из самолета". Два оператора были отправлены в самолет на поиски его револьвера. Обыскав все, они доложили, что не смогли найти его. Я знал, что случилось. Оказавшись на земле, увидав автобус и горящий бензовоз, он запаниковал и выбросил оружие. Он испугался. Я сказал ему, что у нас, в американской армии, мы не держим генералов, которые выбрасывают свое личное оружие. Я позволил ему подобрать его, и в максимально жесткой форме выразил свое неудовольствие. Для меня не имело значения, что он был генералом, если он не был солдатом. Сразу после этого я решил, что отправлю его обратно вместе с иранцами, находившимися в автобусе. Это был ненужный балласт.

К этому времени была развернута станция спутниковой связи, и старший радист "Дельты", уорент-офицер Виктор (псевдоним), установил связь с двумя агентами, находившимися в месте укрытия. Мне сообщили: "Вся бакалея на полках". Это значило, что за пределами Тегерана все в порядке. Никаких проблем не было. Они ждали нас.

Бензовоз продолжал гореть.

Работающие на холостом ходу двигатели четырех С-130 издавали изрядный шум.

Прошло пятнадцать минут. Никаких признаков вертушек.

Я прошелся между разбившимися на небольшие группки людьми. Ночь становилась все более прохладной. Некоторые из них, подняв воротники курток, чавкали пайками.

Все поглядывали на часы. Вертушки опаздывали на пять минут.

Быстрый Эдди, заметил я, находился в группе, состоявшей из членов "Белой" секции. И так-то крупного телосложения, увешанный взрывчаткой, он выглядел еще здоровее. Он сиял. Следующей ночью, оказавшись возле стены, он станет еще счастливее.

Борис, также входивший в состав "Белых", сидел возле него. Его пулемет был завернут в чехол, и лежал рядом. Через двадцать четыре часа он и его HK21 будут охранять южные подступы к Рузвельт-авеню.

Ко мне подошел Уолтер: "Ну, Босс", произнес он со своим гнусавым западновирджинским выговором, "думаю, этот раз для нас будет последним. Мы оба стареем. Сделаем это, сделаем как следует, и на этом закончим".

Я знал, что если в посольстве что-то пойдет не так, Уолт Шумэйт будет тем, кто попытается исправить ситуацию и сделать все как надо. Планы – это здорово, но в тот момент, когда случаются непредвиденные события, помощь людей с опытом бесценна. В Наме мне несколько раз доводилось видеть Уолтера в сложных ситуациях. И я был рад, что он со мной.

Вертолеты выбивались из графика на двадцать минут. На тренировках мы работали с допуском не более десяти минут.

Бойцы ворчали. Напряжение и раздражение росли. Кто-то взглянул на часы. Парень рядом с ним спросил: "Вот дерьмо, что новенького? Ну прямо как на тренировке. Все та же старая проблема". 

Я был крайне обеспокоен. Достаточно было взглянуть на время, чтобы понять, что операция идет наперекосяк. Бакшот также беспокоился, и не без причин: у нас не останется времени на перелет, чтобы добраться к месту укрытия до рассвета. Он попросил Снаффи взглянуть на карту и подыскать пару дополнительных площадок на маршруте – на случай, если нам придется где-нибудь плюхнуться. Расхаживая взад-вперед, он произнес: "Я хочу, чтобы они, черт возьми, добрались сюда. Давайте! Двигайтесь!"

Я отошел в сторону, чтобы побыть одному и собраться с мыслями. Я стоял под небом, полным звезд. Груз, который я нес, становился все тяжелее. Что сделали бы генерал Боб или генерал Шай? Следуй плану и делай то, что должно. Когда-то давным-давно Боппи Эдвардс научил меня небольшому трюизму: составить простой план, довести его до всех участников, не менять его и настойчиво добиваться его выполнения. В этот момент я принял решение! Независимо от того, когда прибудут вертушки – и от того, когда мы прибудем к месту укрытия – мы будем двигаться вперед.

Теперь было очевидно, что "Дельта" приземлится у укрытия после рассвета, а не до него. Но это была лишь половина проблемы. Вставал вопрос, как быть с четырьмя агентами, ожидавшими нас в окрестностях Тегерана – двумя у места укрытия и двумя на складе. Как они отреагируют, когда мы не появимся вовремя? Как долго они будут ждать? У нас была хорошая связь с местом укрытия. Им сообщили, что вертолеты задерживаются. Но даже так они могли лишь ждать все это время. Никто не мог ничего поделать. Рассвет в Тегеране должен был начаться в 05.30.

"Проклятье, проклятье, проклятье. Где же они?"

Прошло тридцать минут. Затем еще пять.

Все это время Джим Кайл был на связи с генералом Войтом. Наконец, из Вади Кена пришло сообщение: "Вертушки в десяти минутах лета!" Бакшот, улыбаясь, посмотрел на меня.

Мы услышали их раньше, чем увидели, этот специфический шлепающий звук, издаваемый лопастями. Я вышел навстречу, как только первый из них приземлился. Я ожидал увидеть командира морпехов, полковника Сейфферта. Пилот был в шлеме и защитных очках. Я зашел вместе с ним за вертолет, поскольку первое, чего ему хотелось – облегчиться. Только после того, как он снял шлем, я понял, что разговариваю с майором Джеймсом Шефером. Этот офицер произвел впечатление на "Дельту", особенно на тех, кто знал, что такое вертолеты. Он был прирожденным пилотом. "Дельта" чувствовала, что Джим Фефер действительно работает на уровне. Пока он отливал, я сказал: "Рады видеть вас! Как дела?" Он взглянул на меня. "Это был чертовски сложный рейс", ответил он. Затем он продолжил, из его слов выходило, что если бы у нас была хоть капля здравого смысла, мы отогнали бы вертушки в пустыню, погрузились в С-130 и улетели обратно. Я ободряюще хлопнул его по спине.

Я не понимал, как тяжело ему пришлось, а он, полностью сосредоточившись на деле, не стал развивать эту тему. Затем он вернулся в кабину RH-53D, переместил свою вертушку (обозначенную как №3) за находящуюся севернее всех птичку с топливом, и принялся заправляться.

Вскоре после прибытия Шефера, может быть, минут через десять, прилетел второй вертолет. Странно, он появился с другой стороны. Третий прибыл с еще одного направления. Как и четвертый. Пятый и шестой прилетели вместе, и вновь с другой стороны. Ни один из них не попал в одну и ту же дырку в небе. Растянувшись, с опозданием от часа до полутора, и с разных направлений.

Седьмой и восьмой вертолеты вообще так и не прибыли. Очевидно, что-то случилось. Теперь мы не могли допустить ни единой ошибки. Мы уже потеряли две резервные вертушки.

Когда приземлился второй вертолет, я направился к нему. Его пилот, капитан Поль (псевдоним), стоял перед ним. Он нравился нам, как и Шефер, и был чертовски хорошим парнем. Операторам "Дельты" нравилось летать с ними обоими. Теперь, будучи на земле, он побрел от своего вертолета. Он принялся говорить. Много и быстро. Его речь была изрядно приправлена ругательствами. Со мной были Бакшот, майор Снаффи и майор Фитч, мы стояли и слушали.

"Не знаю, кто на самом деле управляет всем этим, но со своей стороны хотел бы сказать, что стоит очень серьезно задуматься о том, чтобы отменить операцию. Вы понятия не имеете, через что мне пришлось пройти. На нас обрушилась самая адская песчаная буря, какую я когда-либо видел. Нам пришлось очень тяжко. Должен сказать, я не уверен, что у нас получится. Я действительно не уверен, что мы сможем справиться".

Я вспомнил Шефера. Он был немногословен, но тоже выглядел не лучшим образом. Это потрясло меня. Я понимал услышанное, но возможные последствия того, что я услышал, были чрезвычайными. Перед нами было два сильных офицера, которых мы хорошо знали, и оба были совершенно измочалены.

Майор Снаффи, тот, что читал Книгу Самуила в ангаре в Вади Кена, сказал: "Святая макрель, знаешь, этот парень – ох ты ж господи, он выглядит не слишком хорошо".

Однако мы чувствовали, что с этим ничего не поделать. Теперь, с шестью вертушками на земле, Кайл был крайне занят организацией процесса заправки. Вертолеты Шефера (№3) и Пола (№4) расположились позади птички с топливом, находящейся к северу от дороги. Машины Сейфферта (№1) и еще одна (№8) находились за ближним ЕС-130, а две других (№2 и №7) заправлялись из 130-го, стоящего южнее дороги.

По мере прибытия вертолетов, "Дельта" начала выстраиваться позади них, разбившись по корабельным группам. Порядок действий был известен всем: взять свое снаряжение, встать в строй, ждать команды грузиться.

Последним, спустя девяносто минут приземлился Эд Сейфферт, шкипер вертолетного подразделения. Я сразу подошел к нему. Он опоздал. Я был расстроен. В голове крутилось: "Мы приземлимся у места укрытия не раньше рассвета, может быть, позже, при свете дня. "Дельта" должна грузиться, и нам нужно убираться с "Пустыни-Один" ко всем чертям. Чем дольше продлится дозаправка, тем светлее будет, когда мы окажемся на том конце маршрута. Я хочу загрузиться и свалить".

Я запрыгнул в вертушку Сейфферта, как только он поставил ее под заправку. Сейфферт и его второй пилот переговаривались с экипажами других вертолетов, когда я устроился на откидной сидушке позади них. Сейфферт был справа от меня. Над головой грохотали лопасти ротора. Я крикнул: "Рад, что вы здесь. Прошу разрешения грузиться, шкип. Нужно поторопиться с этим". Он был слишком занят, разговаривая со своими пилотами, чтобы уделить мне внимание. Часы продолжали тикать. Я подождал, сколько мог, а потом заорал ему в ухо: "Эй, вспомни обо мне! Что скажешь? Когда мы сможем грузиться?" Он продолжал игнорировать меня. Я ощущал все нарастающее беспокойство, переходящее в злость. Посидел еще четыре или пять минут. Наконец, чтобы привлечь внимание, хлопнул его рукой по шлему. Я добился своего.

Он снял шлем, перегнулся через спинку кресла и крикнул, чтобы я мог его расслышать: "Я не могу гарантировать, что мы доставим вас на следующую точку до рассвета".

"Мне все равно".

"Полковник, у меня нет никаких гарантий, что мы доставим вас туда в темное время".

"Я знаю".

"Окей. Даю разрешение на погрузку".

Ну, наконец-то! Я выпрыгнул наружу и, поймав одного из офицеров "Дельты", отдал приказ: "Давайте, подрываемся и грузимся!"

Двенадцать вертолетных роторов свистели, шестнадцать движков С-130 ревели. Звук был оглушающим. Чтобы сообщить что-нибудь приходилось утыкаться лицом в ухо другого человека и кричать, или пользоваться жестами.

Перемещаясь к самолетам-заправщикам, вертушки подняли настоящий вихрь. Сквозь несомые ветром песок и пыль "Дельта" начала двигаться вперед.

Первое подразделение колонной по два, волоча на себе снаряжение, начало подниматься на борт назначенного им вертолета. Это была машина Сейфферта. Я побежал ко второй вертушке, находившейся где-то в двадцати пяти ярдах. Более половины той корабельной группы уже было на борту. Две других вертушки, те, что по ту сторону дороги, находились в двухстах ярдах.

Шум был ошеломляющим.

Я шел очень быстро. Пересекая дорогу, я сквозь клубящуюся пыль увидел, что группы "Дельты", назначенные для посадки в те вертолеты, уже находятся в процессе погрузки.

Когда я подошел, один из пилотов вылез из кабины и направился ко мне. Он сказал: "Шкипер просил, чтобы я сказал вам: у нас осталось лишь пять способных лететь вертолетов! Вот что шкипер просил вам передать".

"Господь всемогущий!" Эти пилоты вообще собираются действовать дальше? В самом деле, собираются?

Я немедленно бросился разыскивать Джима Кайла. Он был неподалеку. "Черт побери, Джим, у нас осталось лишь пять исправных вертолетов. Иди, поговори с Сейффертом, он уже дал мне добро на погрузку. Ты понимаешь этот долбанный авиационный жаргон. Иди, поговори с ним. Давай действовать живее. Я теряю драгоценное время".

Мы с Джимом бросились к вертолету Сейфферта. Кайл с деловым видом забрался внутрь. Я ждал снаружи, среди шума и ветра, пытаясь сдержать свое нетерпение. Я подозревал, что у Сейфферта не было желания общаться со мной.

Прошло минут восемь-десять. Теперь операция выбивалась из графика на девяносто минут, но я надеялся, что Кайл выйдет и скажет: "Забирайся на борт. Вы отправляетесь, удачи. Увидимся, и да благословит тебя господь". Вместо этого он сказал: "Чарли, у нас могут лететь лишь пять вертолетов. Надо выходить на связь. У вертолета №2 проблемы с гидравликой, и Сейфферт считает, что использовать его небезопасно".

Я был вне себя. "Что за идиотская ситуация. Эти проклятые пилоты знают, что мы не можем отправиться дальше, имея лишь пять вертолетов. Нам придется возвращаться".

Мы с Кайлом потратили несколько минут, пытаясь пересмотреть план. "Как, черт возьми, мне уменьшить вес? Эти вертолеты могут перевезти лишь определенное количество груза. Чтобы добраться до места укрытия, мне нужно сократить его. Это значит, что я должен оставить от восемнадцати до двадцати человек. У каждого из них и без того по две задачи, а у некоторых и вовсе по три".

Кайл взялся за радио, вызвал генерала Войта и объяснил ему ситуацию. Генерал Войт ответил: "Попросите Орла (мой позывной) рассмотреть возможность продолжать с пятью". Это еще больше разозлило меня. Я вернулся мыслями к совещанию 4 января, когда мы с Питменом рекомендовали не продолжать, имея менее шести. Генерал Войт принял нашу рекомендацию. Не оставалось никаких вопросов. Это было окончательно! Теперь я даже не могу припомнить, чтобы у меня было время бороться с этим, на заседании ОКНШ все говорили, что если у нас останется лишь пять вертушек, операция отменяется. И генерал Войт знал об этом. Равно как генерал Гаст, полковник Кайл и полковник Питмен. В начале января, будучи в "форте", я внес это в план. Пилоты знали, что мы не сможем действовать менее чем с шестью. Все в "Дельте" знали.

"Попросите Орла рассмотреть возможность продолжать с пятью". В тот самый момент я потерял уважение к генералу Войту. Проклятье, подумал я, какого черта босс задает мне такие вопросы! Он должен знать, что если мы продолжим с пятью, это будет катастрофа. Нет никакой возможности. Мне пришлось бы оставить двадцать человек. При выполнении столь сложной задачи я не могу терять кого-либо еще до того, как начать! О каких двадцати оставленных может идти речь?

С пятью вертолетами и недосчитываясь двадцати человек, "Дельта" приземлится у места укрытия днем, затем вертушки улетят в свое место в горах, но, черт возьми, мы все знаем, насколько прихотливы эти машины. Есть высокая вероятность, что завтра пара из них не заведется. Это значит, что у нас останется три вертолета, чтобы забрать пятьдесят три заложника, "Дельту", агентов МО, а еще штурмовую группу и троих заложников, освобожденных из здания Министерства иностранных дел. Что делать, если один из них по прибытии будет поражен огнем стрелкового оружия? Их останется два. Два на сто семьдесят восемь человек! Это уже слишком.

Но! Но! Если я продолжу с пятью, то кого мне оставить? Можно не брать водителей. Однако лишь они говорят на фарси. Беквит, ты спятил! Это просто нелепо! Придерживайся плана.

Кайл вновь спросил меня: "Что ты думаешь?"

"Нет, ничего не выйдет, Джим. Бесполезно! Говори, в который из этих С-130 мне грузиться. "Дельта" летит домой".

"Не беспокойся об этом, Чарли. Распредели их, и грузитесь в любой".

Я так и не узнал, был ли Джим согласен со мной, или нет. Он не сказал. Такой уж он офицер. Мое сообщение было передано генералу Войту. Затем Кайл подозвал к нам Эда Сейфферта. Остальные пилоты вертолетов стояли, окружив нас. "Каковы ваши рекомендации", спросил Кайл, "относительно этих вертолетов?" Я сказал: "Надеюсь, черт возьми, мы не бросим их здесь". После краткого обсуждения Сейфферт сказал: "Нам нужно попытаться перегнать их обратно на авианосец". Все согласились.

Прежде чем майор Шефер мог вернуться на "Нимиц", ему нужно было залить баки. Он первым завершил заправку, и дольше всех простоял на земле с работающими на холостом ходу двигателями в ожидании прибытия остальной эскадрильи. Получив разрешение, Шефер, переставивший свой вертолет, чтобы начать погрузку "Дельты", побежал, чтобы вновь расположить его позади самолета-заправщика.

"Давайте заканчивать. Пусть все выгружаются из вертолетов. Мы отправимся обратно, как только сможем навести тут порядок". "Дельта" начала грузиться С-130-е. Люди майора Фитча, сорок парней из "Голубой" секции, начали посадку в самый дальний к северу от дороги ЕС-130 – тот самый, что должен был заправить Шефера.

Все машины должны будут взлетать по команде полковника Кайла. На мою долю не осталось ничего.

Я переходил от одного С-130 к другому, прикидывая в уме количество людей, которых нужно погрузить на борт каждого. Я также хотел убедиться в том, что никто из пилотов С-130 не взлетит без команды. "Эй, не улетайте отсюда по собственной инициативе. Мы должны погрузить на борт "Дельту".

Я ухватил одного из пилотов за рукав. "Ради бога, не улетайте". Он наклонился ко мне: "Никто не собирается улетать отсюда, полковник, пока мы не погрузим всех". Мне хотелось обнять его! У меня не было времени, чтобы сидеть без дела или лить слезы. Слишком многое нужно было сделать, чтобы завершить дела на "Пустыне-Один".

Развернувшись, я быстро направился в голову строя. Было почти 02.40. Некоторые из пилотов С-130 начали давать газ двигателям. Повсюду кружилась пыль. Между порывами ветра я увидел, как один из вертолетов приподнялся и накренился влево. Он слегка скользнул назад. Затем "БАААМ!" Это была не бомба, не "ТРАХ!" Это был протяжный глухой "БУБУХ!" Взрыв топлива. Голубой огненный шар взметнулся в ночное небо. Очевидно, вертолет, который я только что видел взлетающим – это была машина Шефера – столкнулся с северным ЕС-130, тем, в который только что загрузилась "Голубая" секция.

Я бросился туда, но не смог добежать дальше дороги. Жар был слишком силен, чтобы подойти ближе. Ближайший к пожару вертолет тоже готов был вспыхнуть. В нем в любой момент могли начать рваться патроны .50 калибра. Пламя достигало в высоту трехсот-четырехсот футов. Стало светло как днем. Я опасался, что из-за сильного жара ближайший к этому аду самолет также может загореться и взорваться.

Кайл! Я огляделся и увидел его возле радиостанции. Ему меньше всего было нужно, чтобы я путался под ногами.

Я подумал о "Голубой" секции и майоре Фитче. Сквозь пламя я видел, что вертолет врезался в левую сторону самолета. Теперь начали взрываться ракеты "Редай"*, крутясь, улетающие в ночное небо, как на фейерверке 4 июля. Казалось, что сквозь языки пламени видно движущихся людей. Первые несколько человек из "Голубой" секции, на которых я наткнулся, не могли точно сказать, всем ли удалось выбраться.

В отдалении продолжала гореть автоцистерна. Автобус стоял там, где его остановили. Невдалеке, возле дороги, скучившись, сидели на корточках пассажиры. Вырисовываясь на фоне пламени, посреди пустыни стояли пять вертолетов.

Майор Фитч подбежал к Бакшоту, и доложил, что весь личный состав "Голубых" спасся, однако один из операторов, вернувшийся, чтобы вытащить одного из членов экипажа, сильно обжег руки. Бакшот сообщил мне, что Фитч, учитывая, через что ему пришлось пройти, выглядел довольно спокойным.

Кайл все еще вел радиопереговоры, когда я подошел к нему. "Ну и что теперь?"

Он ответил: "Я должен обеспечить безопасность. Как только разберусь с этим, будем убираться отсюда. Что ты теперь думаешь об этих вертолетах?"

"Там чертовски жарко", ответил я, "второй может разнести в любую минуту".

"А как насчет остальных?"

"Их необходимо уничтожить".

Один из нас сказал, по сей день не помню, кто именно: "Давайте разбомбим их". Джим связался по радио с генералом Войтом и порекомендовал ему получить разрешение на нанесение авиаудара.

На земле царила суматоха. Мне хотелось как можно быстрее вывезти всех из пустыни.

Я вернулся к последнему 130-му в строю. Из него только что выпрыгнул Бакшот, собираясь отправиться помочь возвращающейся группе "дорожных наблюдателей".

Остальные самолеты начали выруливать на взлет.

Со стороны я видел пилотов-морпехов, со всех ног мчащихся к нашей машине. Как только они оказались на борту, рампа была поднята и захлопнулась. Я вскарабкался в кабину пилотов и наш самолет начал движение. Выруливая, он описал полукруг. Теперь мы были третьими в очереди на взлет. Оба самолета перед нами взлетели.

Бензовоз уже почти догорел, однако вертушка и С-130 полыхали вовсю.

Было почти три утра.

Проведя на земле четыре часа пятьдесят шесть минут, "Дельта" покидала "Пустыню-Один".

Мы катились по грунтовке. Огромный 130-й начал набирать скорость. Внезапно мы наскочили на насыпь. Я вспомнил, что, находясь на земле, видел ее, высотой она была, должно быть, фута три. К этому моменту мы уже разогнались, и нос нашего С-130 взмыл вверх почти вертикально. Затем его бросило вниз. "Мы купили ферму!"** Если уж удача существует… Самолет хлопнулся об землю. Пилот прибавил газ и каким-то образом смог вновь поднять его в воздух. В следующее мгновение я почувствовал, что мы набираем высоту.

Если бы на "Пустыне-Один" нам удалось действовать по плану, шесть полностью груженых вертолетов приближались бы сейчас к месту укрытия.

Как бы то ни было, с первыми лучами солнца мы оказались над Оманским заливом. Я взглянул вниз и увидел маленькое доу***, идущее под парусом по серо-голубому морю.

* Переносной зенитно-ракетный комплекс FIM-43, разработанный компанией "Конвэр" и принятый на вооружение в 1968 году. В 80-е годы начал заменяться на более совершенный ПЗРК "Стингер". Был окончательно снят с вооружения в 1995 году (прим. перев.)

** Идиома, означающая гибель (прим перев.)

*** Традиционное арабское деревянное судно, как правило, одномачтовое, с латинским парусным вооружением (прим. перев.)

 

Глава 44

Это был еще один кристально чистый, жаркий день. По ту сторону пролива виднелось плавающее в дрожащем мареве побережье Омана. За время нахождения на "Страдании" генерал Гаст, по меньшей мере, трижды заставил меня пересчитать личный состав наземных сил. Никто из этой группы не пропал. Однако мы не досчитались пяти членов экипажа ВВС и трех морских пехотинцев. Они были сочтены погибшими. Майору Шеферу повезло. Он был все еще жив, хотя и очень сильно обгорел. Я видел, как его грузили на борт медэвака C-141. Его и других пострадавших, которым удалось выжить в катастрофе, в Египте встретит С-9*, на борту которого будет находиться специальное противоожоговое оборудование.

Всю дорогу обратно на Масиру я чувствовал себя безжизненным. Ох, что за дерьмо. Я был опустошен. И я плакал. Именно тогда я сел и сказал, Господи Иисусе, тебе ведомо, как мы облажались. Мы подвели нашу великую страну. Я был в упадке. Не хотелось говорить. Не хотелось ничего делать. И через все эти эмоции пробивалась злость.

Как только мы приземлились, пилоты и члены экипажей вертолетов морской пехоты отошли в сторону, собравшись группкой. Взгляд некоторых из них был устремлен в пространство. В "Дельте" многие были злы и расстроены.

Я сказал: "Ничего не говорите этим пилотам, оставьте их в покое. Ничего не делайте и не говорите". Еще мне не давали покоя мысли об агентах в Тегеране. Радио было занято Кайлом, ведшим напряженные переговоры. Главным было убраться оттуда. У нас не было времени, чтобы связаться с местом укрытия и сообщить им, что мы не прибудем. Теперь они были предоставлены сами себе (позже я узнал, что место укрытия было на связи с Вади Кена, и их проинформировали о решении свернуть операцию).

Все, кроме раненых, которых отправили отдельно, загрузились в C-141 и были в срочном порядке вывезены со "Страдания".

Все было кончено. Это был полный провал. Я сидел ошеломленный. Потратить столько времени, труда и пота, и уйти ни с чем. Я начал понимать, что может означать этот провал. Наша страна окажется в затруднительном положении. Мы потеряли восемь замечательных и отважных парней. А что теперь станет с заложниками? Господь всемогущий, после всех наших усилий мы сидим здесь, возвращаясь в Египет – и все из-за этих проклятых вертушек.

Генерал Войт встретил нас, когда мы приземлились в Египте. В маленьком личном кабинете, находящемся в его штабном трейлере, он спросил, что я думаю. Он сохранял самообладание, хотя выглядел очень усталым. Я кратко проинформировал его обо всем. Я повторил, почему для успеха операции было важно иметь шесть вертушек, и мне показалось, что он принял мое объяснение. Сделал он это или нет, меня не волновало, поскольку все именно так и было. Я не считал, что должен был что-то доказывать. План выполнялся досконально, и мы делали именно то, что, как я знал, было правильно. Это было правильно 4 января, и это было правильно утром 25 апреля. У меня не было никаких сомнений относительно решения об отмене в то время. Нет их и теперь.

Весь личный состав прибыл в Египет. Они вернулись в тот же ангар, где, казалось, в прошлой жизни, а на деле не более тридцати часов назад пели "Боже, благослови Америку" и слушали историю о мальчике Давиде и великане Голиафе. Там они оставили свои личные вещи, и теперь разбирали их. Именно там я дал некоторый выход своему раздражению. Выбираясь из горящего С-130, "Голубая" секция покинула его, оставив свое снаряжение, сложенное в самолете. Кое-кто из них взял свое оружие, но большинство нет. Я набросился на них. Это было несправедливо, я понимал это, однако я сказал: "Вам, парни, когда вы сваливали, следовало ухватить с собой хоть что-нибудь. Черт побери, там столько денег сгорело". Люди этого не оценили. "Мы счастливы, что смогли выбраться, сохранив задницы в целости". Я ответил: "Однако некоторые из вас взяли оружие. Так почему, черт возьми, не все?" Я был неправ. Но, знаете, в тот момент я был зол и расстроен, и мне нужно было выплеснуть все это.

Один из офицеров, который должен был быть водителем, не обращал на меня внимания, и я вцепился ему в задницу. "Если мы когда-либо вновь соберемся заняться подобной чертовщиной, я сделаю все, чтобы с нами не было таких людей, как вы!"

Находясь в пустыне, я ни разу никого не назвал трусом. В Египте все было по-другому. Один из ребят из "Дельты" спросил меня: "Мы собираемся вернуться?" Я ответил: "Черт возьми, разумеется, я надеюсь на это, но я не собираюсь возвращаться с этими людьми", и сделал жест в сторону группы водителей. Тринадцати парням, которые должны были захватить здание Министерства иностранных дел, показалось, что я говорю о них. Я извинился за недоразумение и сказал им, что это относилось к другой группе – водителям. Не могу припомнить, чтобы я использовал слово "трус", но должен сказать, я был сильно возбужден. В тот момент, возможно, я назвал трусами и пилотов вертушек. Некоторые говорили, что я сделал это. На самом деле мне было все равно. Я находился в состоянии сильнейшего стресса с того момента, как мы покинули Египет, направляясь в Иран. Это то, чем мне пришлось заплатить. И да, я не идеальный человек.

Я был уверен в одном. Я решил это окончательно. Я не собирался принимать участие в повторной попытке, если командиром оперативной группы останется генерал Войт. То, о чем он просил меня в пустыне, было с моей точки зрения непростительным.

Вскоре стала известна история о том, что случилось с двумя "Си Стэльонами", которые так и не добрались до "Пустыни-Один". Первой сошла с дистанции вертушка номер шесть. Всего через два часа полета загорелся индикатор, показывающий, что одна из лопастей несущего винта вот-вот выйдет из строя. Он немедленно приземлился. Другой вертолет (номер восемь) сел рядом с ним. Когда выяснилось, номер шесть не может лететь дальше, его экипаж взобрался на борт другой вертушки, которая затем отправилась на "Пустыню-Один".

Вертолет номер пять, тот, на котором летел полковник Питмен, повернул обратно на авианосец, пролетев четыре пятых пути, когда, после попадания в несколько пыльных бурь, начал испытывать проблемы с навигационным оборудованием.

В Египте мы узнали, что авиаудар для уничтожения пяти брошенных "Си Стэльонов" так и не был нанесен. Генерал Войт обратился с этим запросом по команде к генералу Джоунсу. Я понял, что Белый Дом выступил против из опасений, что удар поставит под угрозу жизнь пассажиров автобуса. У "Дельты" были зажигательные заряды, которые собирались соответствующим образом разместить в вертолетах в месте укрытия и использовать в случае, если какой-либо из них не удастся запустить на следующую ночь. Соответствующие инструкции должен был получить бортмеханик. Все, что ему нужно было сделать – это выдернуть чеку, и иранцам не удастся найти ни одного исправного вертолета. Однако на "Пустыне-Один" заряды так и остались у Быстрого Эдди, а когда все разбегались, чтобы загрузиться в С-130, я не знал, где он находится. Время уходило. Жаль, что у меня в руках не было М16, заряженной трассерами. Будь она у меня, я поджег бы эти проклятые машины.

В "Старлифтере", на котором "Дельта" возвращалась в Штаты, я попросил одного из взводных сержантов "Голубой" секции, Аллена, поговорить со мной. Он был в ярости из-за сказанного мной людям, оставившим снаряжение в горящем самолете. Мы нашли возможность уединиться в задней части кабины. "Я хочу извиниться перед тобой и парнями. Прошу передать эти слова всем. Теперь я понимаю, как вам повезло, что вы просто выбрались живыми. Мне следовало подумать, прежде чем говорить. Это давит меня".

* Военная версия авиалайнера DC-9 фирмы Макдоннелл Дуглас (прим. перев.)

 

Глава 45

Мы с генералом Войтом не спали уже бог знает сколько времени. Мы не сомкнули глаз на протяжении всего полета через Европу в Вашингтон. В самолете мы вновь и вновь обсуждали произошедшее, и то, что, по нашему мнению, могло произойти. Тогда я узнал, что с вертушками, когда их доставили на "Нимиц", не было никого из нашего технического персонала. Ну как если бы ваш сосед постучал к вам в дверь и попросил позаботиться о его собаке, пока он будет в отъезде, но не дал бы вам корма для нее. Техники авианосца занимались "Си Стэльонами" своими силами. Ни они, ни их начальники понятия не имели, как предполагается использовать эти вертушки. Как их обслуживали – да кто его знает? В итоге две из них так и не долетели до "Пустыни-Один". Во Вьетнаме люди, участвующие в опасных специальных операциях, завязанных на использование вертолетов, знали, что им следует использовать для их обслуживания собственный технический персонал. Вертолеты требуют любовного ухода. В ходе специальной операции отказ вертолета обычно является вопросом жизни или смерти. В обычных армейских или флотских подразделениях это не так. И это большая разница.

Я узнал, что пилотом, погибшим на 130-м, был Ричард Бэйк. Во время тренировок, проводимых ВВС в Халберте, Бэйк проявил себя как пилот, задававший уровень в посадках и взлетах на грунт и полетах на предельно малых высотах. Полет в Иран и возвращение оттуда были прекрасной демонстрацией летного мастерства. Пилоты ВВС прекрасно справились с задачей, и среди них не было никого, кто был бы лучше Рика Бэйка.

Мы приземлились на авиабазе Лэнгли в Виржинии, где нас встретил генерал Отис. Он был профессионалом и, разумеется, чрезвычайно сочувствовал нам. Генерал Войт отправился с ним в Пентагон. Я подозревал, что ему не придется спать еще несколько часов.

Когда "Голубая" секция перегружалась из "Старлифтера" в C-130 для следования в Кэмп Смоуки, борттехник, которому никто не сказал, кто эти люди, провел подробный, профессиональный инструктаж по чрезвычайным ситуациям, помимо прочего разъяснявший процедуру покидания С-130 в случае возгорания. Когда он закончил, парни, все еще пахнувшие дымом, многие с опаленными волосами, встали и устроили ему овацию.

Мы с "Дельтой" прилетели в Кэмп Смоуки ранним утром воскресенья и, как только люди были устроены, я тоже нашел себе койку и мгновенно уснул.

В то воскресное утро, 27 апреля, в 11.00 мне позвонили по защищенной линии из ОКНШ, и сообщили, что после обеда наше расположение посетит президент, и что вскоре нам сообщат более подробную информацию.

Генералы Войт и Джоунс прибыли около полудня, и пообедали с нами. Пилоты морской пехоты, водители и переводчики с фарси также находились здесь.

Хотя дождя и не было, день выдался холодным и пасмурным. Поскольку облачность едва не накрывала Кэмп Смоуки, президентскому вертолету пришлось лететь очень низко.

Президента Картера сопровождали доктор Бжезинский, доктор Браун и два агента Секретной службы.

Когда президент подошел ко мне, я принес извинения за провал операции. Направляясь к ангару, где был собран личный состав, он по-дружески обнял меня.

Генерал Войт поднялся на трибуну и произнес речь в стиле Кнута Рокни . Бойцы стояли в строю, но были в гражданской одежде. Закончив, генерал Войт представил президента Картера.

Он говорил негромко и проникновенно.

Невзирая на случившееся, он высоко оценил то, что эти люди сделали для своей страны. Затем он выразил озабоченность судьбой заложников, которая, как было видно, по-прежнему занимала его мысли. Мы должны продолжать, заявил он, поиски способа освободить их.

После этого короткого обращения он сказал мне, что хотел бы встретиться и поговорить с каждым лично. Затем президент двинулся вдоль строя, пожимая руку каждому. С большинством из них он разговаривал около минуты, с некоторыми дольше.

Доктор Бжезинский следовал за президентом, также пожимая руки и бормоча приветствия. Он был в спортивном блейзере и чем-то наподобие лыжных ботинок. Борис заметил это, и когда доктор Бжезинский оказался перед ним, на отличном польском произнес: "У вас отличные ботинки, сэр". Это удивило доктора Бжезинского. Они с Борисом продолжили общаться на польском. Их беседа продолжалась несколько минут.

Прежде чем направиться к своему вертолету, президент произнес своим мягким голосом: "Большое упущение, что до этого момента я так мало знал об отряде "Дельта". Я был чрезвычайно впечатлен тем, что узнал о них и увидел сегодня. Я не знал, что у нас все еще есть такие люди, те, кто готов пожертвовать всем ради своей страны. Полковник Беквит, я горжусь этими людьми".

* Кнут Кеннет Рокни (1888-1931) – известнейший американский футбольный тренер. В данном случае имеется в виду его мотивирующая речь, произнесенная одного из решающих матчей сезона 1928 года. Завершалась она словами: "Мы не должны останавливаться, пока не достигнем цели! И не забывайте, парни, сегодня день, когда мы победим! Им нас не остановить – сегодня это произойдёт! И тогда я начну называть вас мужчинами! Первый взвод! Пошли! Сражаться, сражаться, сражаться, сражаться, сражаться! Это то, что вы должны кричать, выходя на поле!" (прим. перев.)

 

Глава 46

Следующее утро было серым и холодным. Утро, вновь грозящее дождем. Позвонил генерал Войт, сообщивший, что, по слухам, я собираюсь приехать в Вашингтон в среду, чтобы рассказать о рейде прессе. Это была полнейшая чушь. Черт побери, все, что я сделал после отбытия президента, это немного отдохнул и взялся за составление отчета об операции. Я сказал генералу, что ни с кем не общался и не собираюсь делать этого. Да и на кой черт мне это надо – куда-то ехать и выступать с критикой? В этом не было никакого смысла.

К концу дня облачность рассеялось и небо прояснилось. Несколько позже, где-то около 10.00 зазвонил телефон спецсвязи. Трубку взял Бакшот. Он зашел ко мне в кабинет: "Босс, с вами хочет говорить Министр обороны". Я решил, что он разыгрывает меня, пытаясь поднять мой дух. "Да ну, не пори ерунды!" "Нет, Босс, это действительно так".

Я взял трубку через три или четыре минуты, и обнаружил, что на связи не доктор Браун, однако это действительно был кто-то из его канцелярии. Я должен был прибыть в Вашингтон на следующий день и выступить перед прессой. Я ответил: "Я не собираюсь ехать туда, и не буду участвовать в пресс-конференции. Я не собираюсь делать этого, и все".

"Мы не будем обсуждать это", ответил он. "Утром в ваше расположение прибудет самолет, который заберет вас. По прибытии вам следует немедленно доложить в канцелярию Объединенного комитета начальников штабов".

У себя в обиталище я попытался разобраться во всем этом. Я чувствовал, что выталкивая меня к прессе, они ищут крайнего, козла отпущения. Никто толком ничего не знал о "Дельте". Да, было несколько невнятных статей, однако в целом наше существование было достаточно хорошо поддерживаемым секретом. Обычные люди в нашей стране не знали о "Дельте" и, возможно, так оно и должно было быть. Той ночью я плохо спал.

Я прилетел в Вашингтон на следующий день и доложился генералу Джоунсу. Он сказал, что мне предстоит выступить перед прессой где-то около двух пополудни. Я умолял его передумать: "Сэр, вы не можете так со мной поступить". Он не рассердился, но и не выразил никакого сочувствия. Он ни разу не повысил голоса: "Было решено, что вы сделаете это, и вы сделаете". В конце концов, я попросил разрешения обратиться к начальнику штаба Армии генералу Мейеру. Я знал, что Моисей исправит все это.

Я буквально бежал по коридорам Пентагона в Отдел Специальных операций при ОКНШ. Это были те же коридоры, по которым я три года назад ходил в поисках информации и поддержки, необходимых мне для создания "Дельты". Теперь я вновь искал помощи, но иного рода. Я вкратце рассказал генералу Войту, что мне приказали сделать. Он буквально взбесился, и мы вместе отправились к генералу Мейеру. Мы попросили разрешения увидеться с ним, и были немедленно приглашены в его кабинет. Послушав нас несколько минут, генерал Мейер сказал: "Ты не выйдешь к прессе. Я вернусь за тобой около 13.00, но тебе не придется разговаривать с ними, Чарли". Он ничего не знал об этом. С его точки зрения это тоже не имело смысла.

Позже, пока я ждал в кабинете генерала Войта, ко мне вернулось спокойствие. "Проклятье, Армия не позволит этим политикам сделать это со мной". Затем на сцене возник какой-то армейский офицер из отдела по связям с общественностью. Генерал Войт сказал: "Я знаю этого офицера, Чарли. Поговори с ним, пусть он расскажет тебе, как общаться с прессой. Просто так, на всякий случай…"

Этот приятный в общении подполковник просидел со мной около часа, обрисовывая приемы, которые могут мне понадобиться, чтобы справиться с пресс-конференцией. Все это влетало мне в одно ухо, и вылетало из другого. Эта система была не для Чарли Беквита. Во Вьетнаме мне несколько раз приходилось общаться с прессой, так что в этой части я не беспокоился. Зато то, что я потеряю свое прикрытие и буду вынужден отвечать на вопросы, касающиеся щепетильных и секретных вещей, вызывало у меня мысли, достойные висельника.

Минул час дня, однако ни начальник штаба Армии, ни кто-либо из его представителей так и не пришел за Чарли Беквитом. Вместо этого ко мне подошел гражданский сотрудник Управления по связям с общественностью Министерства обороны и сообщил, что в 13.30 меня ждут в офисе генерала Джоунса. Злость прошла, теперь я был просто испуган. "Кто-то пытается подставить меня".

Генерал Джоунс сказал мне: "Чарли, ты можешь говорить там обо всем, что случилось на "Пустыне-Один". Но ни о чем, кроме этого вопроса".

"Я готов", ответил я, "в случае необходимости солгать о любом участии ЦРУ или других разведслужб в операции. Это не их дело. На мой взгляд, это может повлиять на национальную безопасность".

Доктор Браун, до сего момента слушавший меня отстраненно, высказался недвусмысленно, и буквально вцепился мне в задницу. "Мы здесь ни о чем не лжем. Если вам будет задан вопрос, который вы сочтете щепетильным, и который, по вашему мнению, может повлиять на безопасность этой страны, все, что вам следует сказать, "Я не могу ответить на этот вопрос и рекомендую вам обратиться с ним к моему командованию". Это произвело на меня впечатление. Я счел, что имею дело с честными людьми.

Меня провели наверх, в зал для пресс-конференций. Пока меня представляли, я вспомнил слова, когда-то сказанные мне Баззом Майли: "После того, как тебе задали вопрос, прежде чем открыть рот, обдумай его в течение сорока пяти секунд". В меру своих способностей я постарался ответить на все вопросы, на которые мог. Репортеры задавали вопросы, касающиеся событий на "Пустыне-Один", более-менее придерживаясь хронологического порядка. Как мне показалось, меня расспрашивали минут тридцать-сорок.

Вопрос: У вас были какие-то цветистые высказывания в отношении тех вертолетов за их опоздание? Что-нибудь типа …

Ответ: Да, сэр. Я сказал командиру вертолета: "Мы опаздываем, мы хотим наверстать хоть немного, я хочу погрузиться и валить отсюда".

Вопрос: Вы задали им жару за опоздание?

Ответ: Обычно мне приходится задавать взбучку множеству людей, сэр. Мои люди придерживались графика, и я ожидал, что и остальные постараются прибыть вовремя. Я стараюсь быть пунктуальным.

Однако надо учитывать, через какое суровое испытание пришлось пройти этим людям. В тот момент я сам этого не понимал. Я понятия не имел об этом – лишь вчера я действительно осознал, что испытали пилоты вертолетов. 

Вопрос: Полковник, в тот момент, как я понимаю, правила предписывали вам продолжать выполнять задачу. А вы, будучи хорошим солдатом, все же отдали приказ об ее отмене. Однако не кажется ли вам, что вы могли продолжать – как солдат, могли бы вы продолжить с пятью?

Ответ: При всем моем уважении, сэр, вы совершенно не понимаете, почему это было сделано.

Вопрос: Окей. Объясните, пожалуйста.

Ответ: Я был там. И я не собирался становиться участником бестолковой попытки загрузиться в жалкую кучку машин, отправиться и угробить лучших в мире солдат. Я не собирался делать этого. Я в армии уже двадцать семь лет. Я не должен допустить такого. Мне платят за то, что я взваливаю на свои плечи ответственность, за то, что я – командир. Я хотел выполнить эту задачу. Но в тех обстоятельствах у нас не было шансов на успех.

Вопрос: Не могли бы вы рассказать, что все же творилось у вас на душе? Вы испытывали какие-то эмоции в тот момент, не так ли?

Ответ: У меня на уме было лишь одно: мы потерпели неудачу, и мне нужно вывести солдат отсюда.

Вопрос: Что говорили ваши солдаты?

Ответ: Мы не могли остановиться и поговорить, сэр. У нас не было времени, все происходило на бегу: разгрузить вертолеты, похватать все, что можно, собрать людей для начала погрузки в 130-е. Некоторые из них не могли грузиться в 130-е, поскольку шла заправка вертолетов. Так что им пришлось ждать снаружи. И в то же время часы тикали. Я опасался, что рассвет застанет меня где-то посреди иранской пустыни. Мне это не нравилось.

Вопрос: Полковник, вы имеете в виду, что дисциплина была такова, что ни один из ваших людей не позволял себе выражать эмоции…

Ответ: Не в тот момент, они были слишком заняты. Вот по возвращении – другое дело. Многие из них были недовольны. Мы были крайне разочарованы.

Вопрос: Сэр, я хотел бы поинтересоваться, можете ли вы рассказать нам о своих мыслях или чувствах ввиду необходимости оставить тела, и были ли какие-то попытки забрать хотя бы некоторые из них?

Ответ: Я провел во Вьетнаме три года, и не по мне бросать тела погибших. Но любые потери дополнительных человеческих жизней – самого ценного, что есть на земле – в попытках добраться до тел и извлечь их, я не думаю, что это разумно.

Вопрос: В чем причина провала операции?

Ответ: Я не знаю.

Вопрос: Было ли это неудачное стечение обстоятельств, или…

Ответ: Это все, что я могу сказать. Я не знаю.

Вопрос: Вы как-то переживаете все это по ночам?

Ответ: Да, мэм. Черт возьми, кому бы хотелось принимать участие в чем-то, над чем мы столь тяжко трудились – и лишь затем, чтобы все это кончилось таким образом?

Вопрос: Полковник, вы сказали, что ни разу не отрабатывали отмену операции.

Ответ: С горящим 130-м и всем таким – нет, мы этого не делали, сэр.

Вопрос: Полковник, ходят слухи, что вы собираетесь уйти в отставку, или подать на увольнение в знак протеста, или что-то в этом роде?

Ответ: Это полная чушь, сэр.

Вопрос: Вы сегодня давали показания каким-либо комиссиям?

Ответ: Нет, не давал.

Вопрос: Вы не были на Холме? Вы собираетесь сегодня на Холм?

Ответ: Насколько мне известно, нет. Мне хотелось бы проведать семью.

Вопрос: Вы еще не виделись с ними?

Ответ: Нет.

Сразу после этого меня провели вниз, в канцелярию Министра обороны, где передали бригадному генералу в штатском. Мы немного поболтали. "Вы знаете, куда мы сейчас собираемся? Нет? Мы едем в Белый Дом".

Я сказал себе: "И что теперь?" Я устал объяснять. Мне хотелось остаться одному. В машине по дороге я все еще думал, что они ищут козла отпущения. Теперь им придется придумать очень хорошую схему, поскольку пресс-конференция прошла успешно.

Доктор Браун встретил меня и сопроводил в Овальный кабинет. С президентом был доктор Бжезинский. Возникла короткая пауза. Президент Картер взглянул на меня. "Я только что прочел материалы новостных агентств о том, что вы сообщили прессе, и мне хотелось бы поблагодарить вас за это. Полковник Беквит, были люди, которые сомневались в мудрости решения о проведении этой операции и считали, что мы с вами загнали себя в тупик. Мне не хотелось ставить вас перед прессой, но у меня не было выбора. Я ценю сделанное вами, так что теперь добро пожаловать на эту кухню". Я сказал ему, что совершенно разбит и полностью выдохся. "Я уверен, полковник, что вы сможете справиться с этим", ответил он. Мы пожали друг другу руки, затем мы с доктором Брауном повернулись и вышли.

Доктор Бжезинский догнал нас. "Полковник, кое-что осталось у меня на совести. Могу я поговорить с вами пару минут?" Он повел меня в Розовый сад. Он напомнил мне маленькое французское кафе. Там были такие маленькие металлические стулья с причудливыми спинками филигранной работы. "Полковник, я находился рядом с президентом все время, когда он наблюдал за ходом операции. Когда он получил сообщение о том, что осталось лишь пять исправных вертолетов, и вы рекомендуете отменить операцию, я едва не попросил президента отдать вам приказ продолжать. Будь так, я убежден, он сделал бы это. Каковы были бы последствия, если бы вам приказали идти вперед?"

Ответ был прост. Сначала я изложил ему причины, лежавшие в основании моей рекомендации, а затем ответил на его вопрос. "Сегодня меня бы здесь не было, и я не смог бы рассказать вам об этом. Это была бы катастрофа".

Доктор Бжезинский сказал: "Этого для меня достаточно".

Это был ответ на гипотетический вопрос, который я задал себе, когда меня отвезли на армейский аэродром в Форт Белвуаре. Он был честным. Если бы генерал Войт приказал мне вылететь с "Пустыни-Один" к месту укрытия, имея пять вертолетов, у меня возникли бы проблемы со связью. "Я не могу расслышать вас, сэр. Прием. Повторите еще раз. Сигнал не проходит. Прием! Прием!"

Тем же вечером я присоединился к своим бойцам. Постепенно мы начали приходить в себя. Поначалу все были несколько раздражительны. Разговоров почти не было. Обеспечивающий персонал, оставшийся в Форт Брэгге, был преисполнен сочувствия. Конечно же, им хотелось знать, что произошло. Им не нужно было знать. Нам хотелось, чтобы их там не было. "Дельту" нужно было оставить в покое.

* Имеется в виду Капитолийский холм в Вашингтоне, где находится здание Конгресса США (прим. перев.)

 

Глава 47

Где-то между сострадательными и хвалебными замечаниями сенатора Голдуотера и постоянными нападками сенатора Уорнера на генерала Войта, сенатор Нанн задал мне вопрос.

Это было на заседании Комитета Сената по вооруженным силам, в котором меня, наряду с генералом Войтом, генералом Гастом, полковником Кайлом, подполковником Сейффертом и другими ключевыми фигурами из состава Объединенной Оперативной группы, попросили принять участие.

Сенаторы вели дела, разместившись вокруг большого, темного прямоугольного стола. В тот день большая группа влиятельных законодателей, среди которых были сенаторы Стеннис, Термонд, Джексон, Голдуотер, Нанн и Харт, собралась там, чтобы задать вопрос – почему?

Когда настала очередь сенатора Нанна, он повернулся в мою сторону. "Мой первый вопрос будет адресован полковнику Беквиту. Я спрашиваю его не потому, что он из моего родного штата, а скорее потому, что он командовал на земле и, так уж вышло, сидит справа от меня.

Вы знаете, что наши соотечественники очень обеспокоены тем, что произошло в Иране. Наши дела обстоят не лучшим образом. Рейд на Сонтай оказался пустышкой. Во время инцидента с "Маягуес"* погибло пятнадцать человек. Нам надоели спасательные операции, заканчивающиеся провалом. Нам нужно что-то, что могло бы поддержать нас. Америке нужна победа.

Мой вопрос состоит из двух частей: полковник, какие уроки вы извлекли из этой операции, и что мы можем сделать, чтобы исключить повторение подобного в будущем?"

"Сенатор", ответил я, "что я узнал из этой операции?

Я узнал, что Мерфи** жив и здоров. Он сидит в каждом ящике, под каждым камнем, на вершине каждого холма. Сэр, нам просто не повезло.

Ответ на ваш второй вопрос я знал, еще будучи капитаном. Что нам делать в будущем? Сэр, позвольте ответить следующим образом… Если тренер Бир Брайант из Университета Алабамы разместит своего квотербека в Вирджинии, нападающих за линией в Северной Каролине, линию атаки в Джорджии, а линию защиты в Техасе, а затем потребует, чтобы "Дельта Эйрлайнс" собрала их в день матча и доставила в Бирмингем, он не сможет записать себе победу. В команде у Брайанта лучшие, кого ему удалось нанять, они вместе тренируются, вместе живут, вместе едят и вместе играют. У него есть команда.

В Иране у нас все было отдано на волю случая. Мы пошли, собрали отдельные элементы, людей и снаряжение, как-то сгребли их в кучу, а затем потребовали от них выполнения чрезвычайно сложной задачи. Все по отдельности выполнили свою работу, но это не значит, что они действовали как команда. И при этом они были в разной степени мотивированы.

Моя рекомендация состоит в том, чтобы создать организацию, в состав которой войдет все, что только может нам понадобиться. Организацию, которая будет включать в себя "Дельту", рейнджеров, флотских SEALS, пилотов ВВС, собственный штаб, собственные подразделения обеспечения, собственные самолеты и вертолеты. Сделайте эту организацию воинской частью с постоянным статусом. Назначьте ей единое место дислокации, которое она будет считать своим домом. Выделите достаточные средства для ее деятельности. И дайте достаточно времени на поиск, отбор и подготовку личного состава. В противном случае, у нас не будет серьезного подхода к борьбе с терроризмом".

Сенатор Нанн сказал: "Отлично". Затем он задал вопрос генералу Гасту, и все внимание переключилось на него.

В тот же вечер я вернулся в Брэгг и взялся за восстановление своей жизни. Для "Дельты" началась ежедневная рутина. Раны затянулись и зажили, мир стал вращаться медленнее. Я стал интересоваться вещами, на которые последние несколько месяцев не обращал внимания – какие оценки у моей младшей дочери, исправен ли мой автомобиль, не купить ли Катарине новое пальто, какую команду смогут выставить "Джорджия Бульдогз" этой осенью.

Пошли рассказы о смешных случаях, имевших место на "Пустыне-Один". Например, после того, как автобус был остановлен, а его пассажиры обысканы и собраны вместе, среди людей, оставленных для присмотра за ними, был чернокожий рейнджер. Один из иранцев, говоривший на ломаном английском, спросил его, кто мы такие. Наш боец ответил: "Мы африканские коммандос". Парням показалось, что это было довольно забавно.

Еще одного из операторов поджидал настоящий сюрприз. Выбравшись из С-130, он отправился, как ему показалось, к своей точке сбора. В темноте он подошел к сгрудившейся возле дороги кучке людей и спросил: "Это группа вертушки номер шесть?" Не дождавшись ответа, он пригляделся повнимательнее, и обнаружил, что разговаривает с пассажирами иранского автобуса.

Но все это было мелочами в сравнении со случившимся с одним из операторов "Голубой" секции, который задремал в С-130 перед тем, как в него врезался вертолет. От взрыва он проснулся и присоединился к потоку людей, покидающих самолет через один из люков. Кругом был дым и огонь. Двигатели все еще работали, и самолет сотрясался, поскольку вертушка продолжала рубить его лопастями. Оператор, очевидно, решил, что, пока он спал, 130-й взлетел, и теперь находится в воздухе. Когда настала его очередь покидать борт, он выпрыгнул, машинально приняв положение для парашютного прыжка со свободным падением. Он приземлился, плюхнувшись на землю плашмя. Позже его товарищи спрашивали, выпрыгивая таким образом, что он собирался делать дальше без парашюта? "Не знаю", ответил он, "я просто делал по одному делу зараз".

Большая часть кошмаров происходила в комплексе посольства.

Самый первый имел местом действия "Пустыню-Один". "Дельта" погрузилась в вертолеты, взлетела и большие о них никто ничего не слышал.

Еще один сон был связан со стеной. Мы перебирались через нее, а Быстрый Эдди подрывал свои заряды. Осколки стекла летели во все стороны. Катарина сказала, что я проснулся с воплем.

Эти сны дали толчок кошмарам, которые были у меня после Вьетнама.

Они вернулись. Плейми. Плейми снился мне много раз. Я видел, как Джон Пиолетти блюет во время погрузки в вертолет мешков с телами – это снилось мне раз пятнадцать, не меньше.

Я также видел тело капитана Пассера, в том виде, в каком его доставили из-за проволоки после того, как оно несколько дней пролежало на солнце – распухшее, коричневое, неузнаваемое. Думаю, напоминанием об этом мне послужили увиденные в газете фотографии обугленного тела одного из членов экипажа, сгоревшего в С-130.

После тяжелой беседы, например, с Бакшотом, когда мы три-четыре часа обсуждали события на "Пустыне-Один", в ту же ночь у меня случался кошмар или тяжелый сон.

Я просыпался от того, что заложников пытались вывести из здания, которое было мне совершенно незнакомо, или от того, что один из наших вертолетов разбивался на стадионе.

Несколько раз я просыпался как раз перед тем, как "Дельта" добиралась до Манзарии. И мне ни разу не приснилось, была ли операция успешной, или нет.

На протяжении нескольких недель, последовавших за моим возвращением из Ирана, я провел множество часов в уединении, изучая и пересматривая уроки, извлеченные нами из усилий, направленных на освобождение заложников. Если нам удастся вывести из этого некие базовые принципы, на которых можно будет основывать будущие операции, тогда, возможно, все случившееся было не впустую. Если мы будем достаточно умны, существует возможность выйти из "Пустыни-Один" сильнее, чем мы были, отправляясь туда. Я представал перед Конгрессом по трем различным случаям, и уходил оттуда с надеждой, что как законодательная, так и исполнительная ветви власти готовы действовать в соответствии с извлеченными нами уроками. Вопрос состоял лишь в том, как далеко они – а в данном случае Министерство обороны и ОКНШ – будут готовы зайти?

Будет ли разработана система, которая будет беспристрастно и точно набирать, оценивать и готовить личный состав, необходимый для создания постоянной объединенной структуры, предназначенной для выполнения задач, подобных тем, что недавно выполняла "Дельта"? Или же ОКНШ зависнет на подразделении, которое в угоду публике и в силу иных причин будет сборной солянкой из разных родов войск? Неужели наше правительство действительно осознало важность сильных разведывательных служб и необходимость иметь "спящих" агентов? Можно ли ожидать, что среди информации, собираемой Госдепартаментом и ЦРУ, будет повышен приоритет той, что относится к террористам и их деятельности?

Механизм контроля и управления, использовавшийся в ходе этой операции, оказался гибким и жизнеспособным. Во время нахождения на "Пустыне-Один" он функционировал быстро. Будущая администрация может использовать его в качестве образца.

Научатся ли теперь бюрократы из Министерства обороны и других правительственных учреждений принимать помощь от наших союзников из стран Свободного мира? Или мы вновь отклоним жизненно необходимую помощь со стороны британцев и западных немцев, как это было во время иранского кризиса? Я сомневался.

Правила перебазирования по миру были для "Дельты" проблемой с первого дня ее существования. Возможно, теперь Госдеп или МО возьмут места развертывания под свою руку. В следующий раз скорость может иметь критическое значение. Может оказаться так, что времени на дипломатические переговоры не будет.

На раннем этапе планирования операции я был в замешательстве, узнав, что "Дельта" не имеет права координировать с нашим Государственным департаментом те вопросы взаимодействия, над которыми мы так долго работали. Ввиду пресловутой репутации Госдепа как неспособного хранить секреты, МО запретило "Дельте" контактировать с ним. Эта проблема с Госдепартаментом каким-то образом должна быть преодолена. В будущем необходимо использовать все соответствующие агентства нашего правительства.

Мне вспомнились штабные офицеры ОКНШ, ООГ и один из моих собственных, для которых планирование превратилось в навязчивую идею. Очень легко зациклиться на чем-то одном и в результате потерять из виду все остальное. Это ошибка. Ясность мышления и здравые решения являются результатом баланса и перспективы.

"Дельта" была готова провести операцию в середине января, когда погода благоприятствовала нам. Но политические соображения задержали ее до середины апреля. Национальная решимость была ослаблена многими силами. Чем дольше будет позволено развиваться кризису, тем больше подобных сил вступает в игру. Чем дольше правительство будет ждать с ответом на террористический инцидент, тем сложнее организовать спасение военными средствами.

Важно быть в состоянии предсказать террористический инцидент до его возникновения. Я помню, как люди в правительстве смеялись, когда впервые возник такой предмет, как разведывательный прогноз. Если террористов удастся остановить на перевале, отпадет необходимость ставить фургоны в круг.

Поскольку решение о реагировании на акты терроризма носит политический характер, важно, чтобы президент Соединенных Штатов мог лично ознакомиться с существующим военным потенциалом в части борьбы с терроризмом. Первый визит президента Картера в "Дельту" состоялся в следующее воскресенье после ее возвращения с "Пустыни-Один".

Отсутствие психологических операций, искусно проводимых против иранского правительства, лишило наш арсенал весьма ценного оружия. Цель психологических операций – маневр и манипулирование противником самыми тонкими способами. Мы не задействовали их в Иране и не слишком хорошо проводили их во Вьетнаме – однако наши противники были весьма успешны, используя их против нас.

Я потерял множество часов сна на самый невообразимый из всех извлеченных уроков – как взнуздать Мерфи. Если свою роль не сыграет удача, Мерфи, вне всякого сомнения, проявит себя.

Под конец я задался вопросом, будет ли система использовать опытом, который я приобрел, и понадоблюсь ли я ей вновь.

Я не видел генерала Мейера с того времени, когда заходил к нему в Пентагоне перед встречей с прессой, пока он не посетил "Дельту" в середине мая.

Я отправился на армейский аэродром Симмонс, чтобы встретить его, и по пути назад он сказал мне. "О, кстати, Чарли, помнишь ту работу, которую ты делал для меня, о создании объединенной военной организации по борьбе с терроризмом, я хотел бы вновь увидеть ее".

Я не мог вспомнить ничего формального, типа изложенного в письменной форме резюме, однако это было то, о чем мы много говорили.

В "форте" он встретился и поговорил с бойцами и их женами. Он был в особенности щедр на похвалы женщинам. Он высоко оценил поддержку, которую они оказывали своим мужчинам, а также "Дельте" и своей стране. Женщины поняли.

После того, как генерал Мейер провел некоторое время, смешавшись с семьями, мы с ним зашли в мой кабинет и поговорили о будущем.

Он собирался перевести меня из "Дельты". Я находился на командной должности дольше, чем обычно принято. Он также считал, что я принесу Армии больше пользы, находясь в Соединенных Штатах, а не в Оперативной группе Специальных операций в Европе. Мне показалось, что Катарина будет особенно рада этой новости. Мы еще некоторое время поговорили о новом объединенном подразделении, и мне было очень приятно, что он хотел, чтобы я помог сформулировать некоторые из базовых принципов, которые будут лежать в его основе.

В служебном автомобиле по дороге обратно в Симмонс генерал Мейер сказал: "Чарли, я бы хотел, чтобы ты был в Вашингтоне завтра в полдень. И там я хотел бы увидеть, на что должна быть похожа эта новая объединенная организация".

После наших непродуманных действий в Иране я провел большую переоценку ценностей, и пришел к убеждению, что иметь постоянно действующую объединенную оперативную группу жизненно важно, если наше правительство продолжит всерьез относиться к борьбе с терроризмом.

По возвращении в "форт" я вспомнил недавнюю дискуссию с генералом Сэмом Уилсоном, когда мы начертили на доске в моем кабинете схему многоуровневой организации, которая должна была находиться в непосредственном подчинении Объединенного комитета начальников штабов. Предлагаемая нами структура состояла из элементов Армии, Флота и ВВС, которые должны проходить совместную подготовку и в случае возникновения очередного кризиса действовать вместе.

Остаток дня и всю ночь Бакшот, Логан Фитч, Кантри и я работали над этим проектом, составляя необходимые схемы и собирая сопроводительную документацию.

Генерал Мейер ознакомился с нашим предложением в следующий полдень. Он внес одно структурное изменение, а затем взял схему, демонстрирующую предлагаемую структуру Объединенного командования Специальных операций, и вышел из комнаты.

Не знаю, куда он ходил, но десять минут спустя, когда он вернулся, он улыбался. "А теперь возвращайся в Брэгг, Чарли. И начинай наращивать мясо на эти кости".

* Имеются в виду события, связанные с захватом в мае 1975 года камбоджийскими "Красными кхмерами" американского торгового судна "Маягуес". В ходе операции были сбиты два вертолета CH-53, погибли пятнадцать и пропали без вести трое американских военнослужащих (прим. перев.)

** Капитан Эдвард А. Мерфи, инженер Лаборатории реактивного движения, служивший на авиабазе Эдвардс. Именно ему приписывается авторство того самого, первого и каноничного "Закона Мерфи": "Если существуют два способа сделать что-либо, причём один из них ведёт к катастрофе, то кто-нибудь изберет именно этот способ". Впрочем, "Законом Мерфи" его прозвал представитель компании "Нортроп" Дж. Николс (прим. перев.)

 

Эпилог

С. А. Мобли

"Без комментариев".

Отряда "Дельта" не существует (1).

Он не базируется возле Форт-Брэгга. Он никогда не искал и не уничтожал секретные позиции ракет СКАД в Ираке, а также не помогал в планировании обеспечения безопасности Олимпийских игр в Атланте. Генерал Норьега никогда не был целью отряда "Дельта", а Курта Мьюза из его камеры в панамской тюрьме спасло обычное армейское подразделение. Вертолеты "Дельты" никогда не кружат над американскими городами, в то время как операторы практикуются в своем ремесле в заброшенных зданиях.

По крайней мере, официально. Министерство обороны не оставляет без комментариев все, относящееся к отряду "Дельта", однако признает, что в Министерстве есть подразделения для выполнения специальных задач, которые подготовлены, экипированы и нацелены реагировать на ряд сценариев, включая террористические акты и события, связанные с применением оружия массового поражения. Это их слова, и они придерживаются их.

Но если бы отряд "Дельта" официально существовал, вы бы признали, что это подразделение, созданное полковником Беквитом. Достаточно взглянуть на это самое мощное отдельное подразделение специального назначения, состоящее из превосходных солдат, чье мастерство отточено до предела благодаря изнурительным тренировкам и командному духу, оснащенному новейшим высокоэффективным оружием, средствами связи с прыгающей частотой и другими продуктами смертоносных технологий. Вы не заметите их прибытия, поскольку отряд "Дельта" работает со специализированными малозаметными летательными аппаратами, чьи экипажи мастерски умеют высаживать и подбирать группы, не привлекая внимания. Вы не будете знать, где они. Внезапность обеспечивает тактическое преимущество, и операции отряда "Дельта" остаются окутанными тайной, чтобы не раскрывать оперативные возможности не тем людям. Но всякий раз, когда вы увидите освобождение заложника, происходящее, кажется, в одночасье без какого-либо планирования и публичности, вы будете знать, что там был отряд "Дельта".

Как и большинство военных подразделений, отряд "Дельта" эволюционирует. Военное строительство подобно укомплектованию ящика с инструментами (2). Иногда вам нужна кувалда, чистая грубая сила дивизий, поддерживаемая механизированной пехотой, минометами и танками. Для других задач подойдет только кинжал.

Будь он ныне с нами, полковник Беквит, вероятно, планировал бы следующий отряд "Дельта". Это будет подразделение-кинжал, многое перенимающее не только у существующих Сил спецназначения, но также и у гражданских организаций. Полковник Беквит будет настаивать на том, чтобы оно оставалось таким же окутанным тайной, как и его изначальный отряд "Дельта", хотя он, безусловно, понял бы и использовал сдерживающий потенциал публичности, чтобы попытаться предотвратить насилие (и как инструмент для гарантирования финансирования). Он будет использовать каждую новую высокотехнологическую игрушку, до которой сможет дотянуться, и нацелит свою команду на более широкий круг задач. Единая цепочка командования будет охватывать не только полевых операторов, но также и разведку, снабжение, авиационную поддержку и транспорт. Аналитики отряда "Дельта" будут координироваться, и оценивать результаты, поступающие от прочих армейских, а также иных военных и гражданских ведомств.

Но почему следующий отряд "Дельта" будет выглядеть именно так?

Военные организации склонны реагировать, и они серьезно относятся к ошибкам. Цена извлеченного урока исчисляется не в долларах, а в трупах. Анализ прошлого организации дает ценные подсказки о том, куда она движется.

Хотя все, касающееся его состава, структуры командования и операций, засекречено, отряд "Дельта", вероятно, выполнял задачи, перечисленные ниже. Давайте взглянем на них, посмотрим, как они проходили, а затем порассуждаем о том, как отряд "Дельта" включил эти уроки в свою структуру.

Во-первых, предостережение. Информация засекречена на серьезных основаниях, и излишнее разглашение ее приведет к гибели людей. По этой причине я полагаюсь лишь на общедоступные несекретные материалы и информацию, уже опубликованную в прессе. Примите во внимание, что операции, о которых вы, скорее всего, услышите, являются теми, где что-то пошло не так, и, вполне вероятно, было множество других операций, о которых мы никогда не услышим. Имея это в виду, давайте взглянем на прошлое отряда "Дельта", чтобы предположить, на что мог бы быть похож отряд "Дельта" следующего поколения.

Операции.

Задачи: Спасение заложников – это мясо и картофель, смысл существования отряда "Дельта", начиная с первой крупной операции подразделения, спасения американских заложников в Иране в 1980 и вплоть до настоящего момента. Особенно мастерски подразделение умеет извлекать заложников из самолетов и, вероятно, поддерживает тесные связи с основными производителями их конструкций и компонентов как в Соединенных Штатах, так и за рубежом, чтобы поддерживать актуальность своих баз данных. Вероятно, имеют место прочные рабочие отношения как с экспертами в данной области, так и с переводчиками из всех правительственных учреждений США, хотя для отряда "Дельта" предпочтительным будет, когда это возможно, использование собственных ресурсов подразделения. Однако в условиях текущих бюджетных ограничений отряд "Дельта", вероятно, ставит своей целью регулярные тренировки с аналитиками и лингвистами, связанными с логически обоснованными проблемными точками, возможно, даже предоставляя им квазивоенную подготовку, позволяющую любому гражданскому лицу хотя бы номинально пройти проверку, сойдя за военного. Операции, ставшие достоянием гласности, показывают, что международная политика является одной из основных проблем, с которыми сталкивается отряд "Дельта". Согласно обнародованным сообщениям, правительство Алжира отказалось дать развернутому на передовой базе отряду "Дельта" разрешение на участие в операции по освобождению рейса №847 TWA. Так же поступило итальянское правительство в случае с генералом Джеймсом Дозиером*. Учитывая компетенцию отряда "Дельта" в сценариях, связанных с захватом летательных аппаратов, вполне вероятно, что подразделение разработало дополнительные легенды прикрытия, связи с общественностью и со СМИ, позволяющие ему действовать под прикрытием иных правительственных силовых ведомств. Несомненно, "Дельта" продолжает поддерживать связь с британским SAS, равно как и прочие зарубежные контакты, установленные полковником Беквитом, и эти отношения были расширены, вплоть до участия в операциях в других частях мира. Чем меньше упоминаний об отряде "Дельта" вы слышите, тем больше вероятность, что подразделение было там.

Кроме того, есть признаки, что отряд "Дельта" интенсивно тренируется вместе с двумя другими американскими подразделениями по спасению заложников, Командой по спасению заложников ФБР, или HRT, и 6-й командой Сил спецназначения Флота, SEAL Team Six, и причины этого вполне очевидны. Нормы федерального права не позволяют военным подразделениям действовать на территории Соединенных Штатах в ситуациях, связанных с обеспечением правопорядка, но допускают некоторые формы координации и поддержки. В ситуации с заложниками внутри страны ведущая роль будет отдана HRT ФБР. Перед отрядом "Дельта" может быть поставлена задача составить непосредственный план штурма, предоставить свои соображения о мотивах террористов или выступить в качестве технических наблюдателей. Например, если для пробития цементной стены будет необходим миномет, "Дельта" может предоставить его, нацелить и показать агенту ФБР, как нажать на кнопку, фактически приводящую оружие в действие. Для спасения заложников в оффшорных зонах (например, на нефтяных платформах за пределами двенадцатимильной зоны**) или на море отряд "Дельта" будет тесно сотрудничать с SEAL Team Six. Инцидент с круизным лайнером "Акилле Лауро"***, вероятно, укрепил отношения между элитным спецподразделением Флота SEAL и отрядом "Дельта". На круизном лайнере, захваченном террористами, находилось большое количество американцев, поэтому как SEAL Team Six, так и отряд "Дельта" были развернуты на месте событий и готовы действовать. Прежде чем было получено разрешение от итальянского правительства, террористы договорились о сдаче египетскому правительству под его гарантии безопасности. Во время их перелета в Египет на борту египетского Боинга 737 истребители США вынудили самолет приземлиться в Сигонелле, Италия. Итальянские карабинеры вмешались в действия отряда "Дельта", и террористы бежали****. Учитывая решимость "Дельты" никогда не повторять ошибок, теперь, вероятно, подразделение настаивает на передаче ему абсолютного главенства в оперативных вопросах в операциях, проводимых совместно с иностранными правоохранительными структурами.

В дополнение к развитию взаимоотношений по координации с другими агентствами и подразделениями по спасению заложников, отряд "Дельта" ясно полагает, что унция предотвращения стоит фунта лечения. Согласно одному из источников: "С начала 80-х годов лишь один из трех террористических актов был выявлен достаточно вовремя, чтобы повлиять на итог" (3). Подразделение основывалось на своей ключевой компетенции по спасению заложников, включая и превентивные меры. Защита высших должностных лиц и контртеррористические операции (4) теперь являются типовыми задачами этого элитного подразделения. Отряд "Дельта" также обучает другие страны своей уникальной методе точечного предотвращения терроризма. Наблюдение за террористическими лагерями в таких странах, как Ливия, и обучение соседей страны-изгоя эффективному развертыванию ракет "Стингер" позволило контролировать Ливию во время операции "Манта"***** в начале 80-х годов.

Предотвращение проблем, возможно, выглядит не так эффектно, как уничтожение террористов и спасение туристов, но "Дельта", несомненно, готова отказаться от получения порции адреналина в обмен на то, чтобы предотвратить неприятности прежде, чем они начнутся. Мерилом успеха для подразделения являются живые заложники, а не мертвые террористы.

Средства транспортировки: Возможно, ни один урок не был так глубоко запечатлен в корпоративной памяти отряда "Дельта", как провал на "Пустыне-Один". После набора и подготовки особой породы пилотов вертолетов, необходимых для поддержки его едва оперившегося подразделения, сражения за активы, необходимые для успеха на "Пустыне-Один", подавляющее разочарование исходом операции и гнев полковника Беквита отразились на всем первом формировании "Дельты". В настоящее время при планировании обычным является особый акцент на ожидающемся на месте состоянии окружающей среды. Планирование на случай непредвиденных обстоятельств охватывает весь спектр возможных климатических условий, в диапазоне от палящей жары и песка до арктических сценариев, с тропическим штормом и тайфуном где-то посередине. Если в будущем что-то и попытается остановить "Дельту", это точно не будет погода.

Требования к транспортному обеспечению отряда "Дельта" делятся на две основные категории: доставка в район и действия на месте событий. Специальные меры в области командования и управления позволяют подразделению получать приоритетный доступ к транспортным самолетам большой дальности, которые в настоящее время находятся в распоряжении объединенного Транспортного командования. Для действий на месте событий Командование Специальных операций ВВС выделяет вертолеты "Пейв Лоу", вооруженные вертолеты сопровождения MH-60G "Пейв Хок", ганшип AC-130H "Спектр" для точечной поддержки с воздуха, специально модифицированные транспортные самолеты MC130E и H "Комбат Тэлон" для перевозки парашютистов и дозаправки вертолетов. Наряду с тем, что 160-й авиационный полк Специальных операций (SOAR) продолжает обеспечивать отряд "Дельта" в части вертолетных операций, по некоторым сообщениям, в настоящее время "Дельта" имеет свой собственный эскадрон. В дополнение к стандартным вертолетам для специальных операций – и, возможно, когда-нибудь V-22 "Оспри" – у "Дельты" есть вертолеты, окрашенные в гражданские цвета с фальшивыми регистрационными номерами, что позволяет им присоединиться к стае вертолетов новостных служб, неизменно возникающей в местах, представляющих интерес. Также у них могут быть летательные аппараты, замаскированные под гражданские правоохранительные подразделения, поскольку одним из основных приоритетов последнего времени для отряда "Дельта" является расширение его возможностей в противостоянии терроризму в городских условиях. Немногие обычные военные пилоты за пределами ближайшего окружения "Дельты" практикуются в тесных кварталах с узкими промежутками между высотными офисными зданиями. Чтобы справляться с ветровыми потоками, с воем несущимися вдоль рукотворных ущелий, и находить места для посадки в гражданском окружении, требуются исключительные здравомыслие и опыт.

Вооружение: Отряд "Дельта" всегда концентрировался на своих стрелках, и нынешнее подразделение не является исключением. Наиболее предпочтительным оружием ближнего боя является уже не .45-й, а целый ряд 9-миллиметровых пистолетов и пистолет-пулемет Хеклер-Кох MP-5. В 1987 году отряд "Дельта", как сообщается, переехал на новое место в Форт-Брэгге в район, ранее известный как "Стрельбище №19". На новом объекте имеется, по меньшей мере, шесть директрис, включая инженерную, стрелковую с появляющимися мишенями и снайперскую, а также многочисленные макеты зданий и самолета. Знания подразделения в области взрывчатых веществ и способов форсированного проникновения экспоненциально выросли со времен полковника Беквита (5). Системы глобального позиционирования и загоризонтного целеуказания могут существенно увеличить дистанции применения и точность оружия более дальнего действия.

Разведка и координация: Первая точка принятия решения да/нет в отношении потенциальной операции отряда "Дельта" – определено ли местонахождения заложников. Нет ничего более неприятного для "Дельты", чем произвести передовое развертывание и быть готовыми действовать, но оказаться в бездействии, поскольку разведывательные источники не могут обнаружить заложников.

Отряд "Дельта" всегда имел особые потребности в разведке, которые не могли быть удовлетворены обычными средствами. Сложный опыт работы с неполными и ошибочными данными привел к созданию внутренней разведывательной организации, понимающей особые потребности "Дельты". Аналитики предоставляют адаптированные результаты, включая предварительное проникновение в район цели для получения самых свежих данных.

Вторым предварительным условием да/нет должно быть разрешение принимающей страны на действия отряда "Дельта", и у подразделения, вероятно, имеются некоторые исключительно четкие требования по передовому развертыванию. С учетом выбора, подразделение вряд ли потерпит еще одну операцию с "Акилле Лауро". Исходя из того, сколько раз отряд "Дельта" проводил передовое развертывание, но не получал разрешения действовать, вопрос координации явно требует более жесткого взгляда.

Личный состав: Одна из первых битв, в которой полковник Беквит сражался на "Пустыне-Один" была за количество личного состава, необходимое для успешного выполнения задачи. В то время как отряд "Дельта" продолжает придерживаться концепции малого подразделения, сама его численность выросла с примерно ста до более чем восьмисот человек. "Дельта" дважды в год прочесывает личные дела Армии в поисках потенциальных кандидатов. Некоторые источники указывают, что "Дельта" ведет набор и из других видов Вооруженных сил, но, по всей вероятности, это делается с помощью стандартной процедуры перевода между видами Вооруженных сил, применяемой к наиболее мотивированным кандидатам.

Отряд "Дельта" в течение краткого времени экспериментировал с набором женщин-операторов, но отказался от этой программы и, как сообщается, начал с тех пор принимать женщин в свой специальный эскадрон, чтобы позволить действующим стрелкам путешествовать под видом "супружеских пар". Как говорят, эти женщины обучены шпионажу и тайным операциям, чтобы обеспечить прикрытие для раннего проникновения (6).

Еще один тяжелый урок "Пустыни-Один – отсутствие надежной связи. Отряд "Дельта", вероятно, увеличил число специалистов по компьютерам и связи не только для разведывательной деятельности, но и для мониторинга и обслуживания современных защищенных сетей связи.

Будущее.

В то время как операции прошлого дают ценный ключ к пониманию сложившейся институциональной культуры и будущего отряда "Дельта", военные организации развиваются не в вакууме. Стратегия национальной безопасности, анализ текущих угроз, модели планирования и соображения финансирования также подпитывают тактические и доктринальные изменения в любой военной организации.

Когда отряд "Дельта" только создавался, начальник штаба Армии подчеркнул, что полковнику Беквиту необходимо будет выявить пробел в спектре возможностей, имеющихся на тот момент у существующих подразделений Сил спецназначения, показать пробел в возможностях США, а затем доказать, что создание "Дельты" было лучшим способом исправить недостаток. Сегодня распространяющийся на все Вооруженные силы мандат на совместные операции добавляет дополнительный уровень сложности к подходу "найти пробел" в планировании и организации войск. Вопросы финансирования отдельных служб уступают место более унифицированному общегосударственному подходу как к Силам спецназначения, военным операциям, так и к национальной стратегии в целом. Достаточно сопоставить озабоченность полковника Беквита решительным настроем ОКНШ на то, чтобы каждый вид Вооруженных сил принял участие в спасения заложников в Иране с ходом операции в Перу, последовавшей за захватом резиденции японского посла и сотрудничеством "Дельты" с SAS и GSG-9 в ходе операций "Щит Пустыни" и "Буря в Пустыне".

Сегодня большинство операций пурпурные – военный термин для объединенных операций по цвету их квалификационного знака, и проводимые "Дельтой" не являются исключением. Между различными группами Сил Спецопераций проводится больше совместных тренировок и существует более тесная координация, чем когда-либо прежде. В международных учениях по специальным методам ведения боевых действий команды разных стран соперничают друг с другом, и предполагается, что отряд "Дельта" часто выходит победителем.

Даже цепочка командования отражает этот культурный сдвиг. Отряд "Дельта" – его не существует, ну вы помните, но если бы он был – находится в оперативном подчинении Объединенного командования Специальных операций (JSOC). Он финансируется за счет его бюджета и, скорее всего, его снаряжение, по крайней мере, номинально, совместимо с используемым другими американскими и союзными Силами спецназначения. Радиосеть, построенная на специально выделенных частотах, миниатюрное оборудование спутниковой связи и защищенные гарнитуры, вероятно, позволяют каждому оператору отряда "Дельта" полностью координировать свои действия со всеми военными и гражданскими структурами поблизости.

Во времена, когда источники денег иссякают, все подразделения начинают пытаться расширить круг задач. В таких условиях финансирования было бы разумно рассмотреть вопрос выполнения отрядом "Дельта" ряда более традиционных для Сил спецназначения задач и еще более тесного взаимодействия с союзными силами.

Совместные операции – это хорошо. Они экономически эффективны и облегчают наращивание сил. Однако, несмотря на преимущества, у них есть определенные недостатки.

Ересь: Объединенность не является универсальным решением.

Время, проведенное полковником Беквитом в рядах британской SAS, дало ему особое понимание объединенных и совместных с союзниками операций, что вывело отряд "Дельта" на важнейшее место в совместных операциях. В его изначальном отряде "Дельта" присутствовал сильный британский привкус (как и во многих других видах американских Вооруженных сил, особенно в Военно-морском флоте). Структура боевых подразделений, подготовки и даже квалификационных тестов были взяты непосредственно из опыта его службы в британской SAS.

Но его опыт показал, что нельзя перенести все элементы из британской SAS в его новую организацию. Вспомните, что произошло, когда отряд "Дельта" был задействован на учениях, которые, как были уверены операторы, являлись настоящей операцией по освобождению заложников. Когда они узнали, что весь этот замысел был проверкой того, сможет или нет группа открыть огонь в реальных условиях, они были возмущены. По утверждению одного из журналистов, "Дельта" убеждала полковника, что это было ошибкой. Британцам, утверждали они, возможно, и стоит проверить, смогут ли их операторы стрелять, но в случае с американскими бойцами цель проверки должна быть в том, чтобы убедиться, что они не выстрелят. Разница в британской и американской военной культуре обуславливает совершенно иной подход к проблеме. Полковник Беквит согласился, и в дальнейшем учебные упражнения были направлены на выработку у "Дельты" дисциплины ведения огня.

Точно так же единственное правильное решение проблемы не обязательно является правильным для каждого рода войск, и это становится особенно очевидным при взгляде на новые программы приобретения летательных аппаратов. "Дельте" нужны грузоподъемность, незаметность, маневренность и усиленное бронирование. Другим подразделениям могут потребоваться большая дальность полета без дозаправки и отсутствие бронирования. Поскольку программы закупок требуют оценки возможностей – и отдают им предпочтение – совместного применения, конечным результатом может стать машина, демонстрирующая посредственные характеристики при выполнении большинства задач.

Еще одним недостатком полной объединенности является потеря ключевого ингредиента, который делает такие подразделения, как отряд "Дельта", столь эффективными: целостности и идентичности. Каждая служба имеет свою особую культуру, способы действий, которые служат установлению единообразия в непредвиденных ситуациях. Культура проистекает не только из ведомственной принадлежности, но также исходя из специфики задач, используемых снаряжения и оборудования, а также системы подготовки подразделения (7). При действиях малыми группами целостность подразделения является критическим фактором. Старый трюизм гласит, что солдат рискует своей жизнью не ради страны, он рискует ради товарища, сидящего рядом с ним в окопе.

Обучение дополнительным специальностям и перекрестное опыление хорошо работают и создают зоны комфорта при работе с объединенными и союзными силами. С гибридизированием все немного сложнее. В Соединенных Штатах в качестве подхода к современному оперативному искусству все рода войск более привержены маневренным боевым действиям, нежели прямому превосходству в силах. Конечно, Силы спецназначения возглавляют список – у них всегда было понимание маневренных действий, концепцию применения к противостоящим силам точно рассчитанного количества силы, необходимого, чтобы выиграть бой. Это игра на ловкость, основанная на точных разведданных и способности мыслить нестандартно, и Сухопутные войска остаются во главе стаи в ее практическом применении. Для некоторых родов войск бюджетные ограничения послужили таким же стимулом, как и здравое оперативное мышление, однако маневренные боевые действия были хорошей идеей со времен Сунь-Цзы и ранее.

Однако не все говорят на одном языке. Есть старая история о подразделении Национальной гвардии, которое помогало местным правоохранительным органам во время городских беспорядков. Один из полицейских побежал к являвшемуся целью зданию, и крикнул: "Прикройте меня!" Национальные гвардейцы со своей армейской подготовкой немедленно обрушили на здание массированный огонь, что было вовсе не тем, что имел в виду полицейский. Точно так же офицеры ВМФ, назначенные для оказания огневой поддержки Корпусу морской пехоты, быстро узнают, что "уничтожить" означает "создать дымящуюся воронку на месте той огневой позиции", и что, возможно, на самом деле офицер имел в виду "подавить".

Но, несмотря на остающиеся языковые нестыковки, по крайней мере, в настоящее время большинство служб имеют общий электронный язык.

"Дайте мне дежурного вебмастера".

В наши дни у полковника Беквита, вероятно, был бы небольшой отряд специалистов по связи, выезжающих вместе с ним, чтобы развернуть аппаратуру спутниковой связи для доступа к выделенной сети. За одним из них могут быть закреплены обязанности вебмастера, ответственного за получение последних данных разведки со специально созданного для проведения операции секретного веб-сайта, и электронной почты (как секретной, так и обычной), а также за подключение к тактической сети авианосца для прямого доступа к данным о нахождении пропавших вертолетов. Возможно, он даже выйдет на связь в режиме видеоконференции с командиром авиакрыла для постоянного получения обновленной информации о ходе операции.

Современная война стала сетецентрической. Криптологическое оборудование с быстрой сменой частот и объединенные сети передачи данных позволяют довести одинаковую картину обстановки до каждого бойца. В этом есть свои преимущества: для операций, требующих высокой степени координации и утверждений, потребуется меньше времени на ожидание, прежде чем вышестоящее командованием сможет быть ознакомлено с обстановкой и отдаст приказ о начале. Действительно, командир оперативной группы сможет напрямую получать изображение с оптических и акустических датчиков, смонтированных на шлеме каждого члена группы. Происходи события на "Пустыне-Один" сегодня, полковник Беквит знал бы, почему вертолеты задержались, и когда он может ожидать их увидеть (по крайней мере, в теории, мистер Мерфи все еще играет в реальном мире).

Основные недостатки сетецентрической войны очевидны. Во-первых, объем необработанных данных может оказаться ошеломляющим. По существу, они бесполезны, пока не будут сопоставлены и превращены в информацию.

Во-вторых, с расширением доступа к непосредственным данным с поля боя возникает вечное искушение заняться микроменеджментом. Вьетнам продемонстрировал всю сложность, когда главнокомандующий лично рассматривает списки целей. Насколько более пагубной окажется ситуация, если президент будет назначать сектора ведения огня в ходе боя?

У полковника Беквита был бы ответ – определенно, он имел его во время своей последней операции. Когда его спросили, каков был бы его ответ, если бы ему было приказано выдвигаться с "Пустыни-Один", имея лишь пять вертолетов, он дал ответ, который сразу будет понятен любому полевому оператору: притвориться, что возникли проблемы со связью.

В конце концов, военные действия – и в особенности точечные операции по освобождению и вывозу заложников – сводятся к действиям парней с оружием и командиров, находящихся на месте событий.

Я мог бы рассказать, но потом мне придется вас убить.

Лицо войны меняется – и в то же время остается почти таким же. Возможно, один из самых коварных демонов в военном планировании и организации войск – настойчивая тяга вновь и вновь вести прошедшую войну.

Так как же будет выглядеть следующая война? Какие силы будут необходимы для противодействия этой угрозе?

Распространение межэтнических конфликтов после окончания Холодной войны не позволило реализоваться многим из предполагаемых преимуществ мирного времени. Разочарованный личный состав вооруженных структур ряда стран образует группы боевиков, которые являются совершенно иным противником, нежели регулярные вооруженные силы (8).

Противника сложнее распознать. Причины войны коренятся глубоко в некоторых культурах, и ковровые бомбардировки, по всей вероятности, не решат ни одной из них. Все труднее отличить истекающих кровью комбатантов от погибших мирных жителей. Терроризм находится на подъеме и в самих Соединенных Штатах. Гражданские организации изо всех сил пытаются наверстать упущенное после Олимпийских игр в Атланте******, Всемирного торгового центра, Оклахома-Сити и Унабомбера*******.

Культура противника – не единственный фактор, который следует учитывать. После Вьетнама американская общественность становится все более нетерпимой к потерям, как за рубежом, так и в Соединенных Штатах.

Камо грядеши – больше ереси.

Имеются, по крайней мере, некоторые признаки того, что Армия – и, в особенности, отряд "Дельта" – рассматривает подготовку к городским операциям как неотъемлемую часть своих задач. РЭНД********, гражданская организация, часто выступающего в роли армейского аналитического центра, опубликовала, по крайней мере, одно открытое резюме, касающееся трудностей, с которыми Армия может столкнуться в ходе городских боевых действий, отметив ряд слабых мест в ее текущих возможностях. Критически важным является точное дифференцирование гражданских лиц от целей, равно как и разработка техники форсированного проникновения в городские постройки. РЭНД отмечает, что в запасе у Армии имеется ряд современных устройств, таких как портативные лазеры, однако они зарезервированы за спецподразделениями (вероятным кандидатом является "Дельта"). Кроме того, ряд видов вооружения, которые в настоящее время поэтапно списываются, могут иметь решающее значение в городских боях. Легкое противотанковое оружие********* отлично подходит для пробития бетонных стен, подобно базуке (9).

Города ставят перед штурмующими войсками особые проблемы. Маневрирование вертолетов среди частокола небоскребов, избегание ими линий электропередач и снайперов, находящихся на соседних зданиях – все это требует постоянного внимания. Сопутствующий урон является еще одной существенно проблемой. Сколько пожарных подразделений подготовлено для борьбы с пожаром класса "Дельта" (горение металла), с полыхающим планером вертолета, и рвущимися боеприпасами? Кто будет заниматься пострадавшими? Гражданские медучреждения, или военные госпитали? Как обеспечить скрытность действий, когда раненые бойцы и пострадавшие из числа гражданского населения начнут наводнять местные медицинские учреждения?

В идеальном случае отряд "Дельта" будет тесно сотрудничать с местными органами власти как для того, чтобы собирать разведданные и распознать своих и чужих, так и для организации устранения последствий и извлечения жертв. Отряд "Дельта", наряду с другими спецподразделениями, похоже, предвидит эту проблему, разработав ряд реалистичных сценариев, касающихся американских городов. В некоторых случаях эти учения оказались менее чем удовлетворительными, особенно с точки зрения местного населения (10). В одном отчете отмечается, что Командование Специальных операций Армии США "провело по меньшей мере двадцать одно такое (военное) учение в двадцать одном американском городе, включая Атланту, Чикаго, Даллас, Детройт, Хьюстон, Лос-Анджелес, Новый Орлеан, Майами, Питтсбург и Сиэтл". Далее в отчете говорится: "В каждом из городов учения вызывали раздражение среди испуганных жителей, которым заранее не сообщили, что ревущие вертолеты, поздней ночью кружащиеся в нескольких сотнях футов над головой, без огней, за исключением небольшого красного фонаря на хвостовой балке, будут держаться настолько близко к зданиям, что, кажется, вот-вот врежутся в них" (11).

Чтобы быть эффективной, подготовка к боевым действиям в городе должна быть реалистичной, и необходимость межведомственного взаимодействия не ограничивается работой с местными полицейскими управлениями. Федеральные агентства также нуждаются в более тесной координации (12), особенно Государственный департамент. Слишком часто отряд "Дельта" прибывал на место и был готов действовать – и оставался изнывать от зноя в ангарах или в казармах, пока делаются необходимые политические приготовления.

В какой-то момент, столкнувшись с сегодняшними войнами и мандатом на совместные операции, полковнику Беквиту пришлось бы рассматривать проблему поссе комитатус.

Поссе комитатус**********.

Поссе комитатус просто означает использование федеральных военных формирований для обеспечения охраны порядка на территории Соединенных Штатов (13). Как и со многими нашими основными конституционными правами, поссе комитатус был реакцией на известное зло, а не утверждением универсального естественного права. Перед войной за независимость британские войска безнаказанно убивали мирных жителей в колониях. Британские военные трибуналы часто без лишних рассуждений оправдывали их.

Первые законы против использования наших собственных вооруженных сил на территории Соединенных Штатов были приняты в 1878 году. Современные законы запрещают использование вооруженных сил для обеспечения правопорядка внутри страны, если это специально не разрешено Конгрессом или Конституцией, и не допускает военного вмешательства, основанного лишь на действиях министра обороны или распоряжении президента.

Запрет на поссе комитатус не является абсолютным. Закон разрешает сотрудничество военных с гражданскими, и каждый год Конгресс выдвигает новые исключения. Например, подготовка и обучение военными местных правоохранительных органов выводятся из-под запрета на поссе комитатус. Этот закон позволяет военным обучать местные правоохранительные органы тому, как приобретать излишки военного снаряжения, обеспечивает разделение расходов и дает широкие возможности для сотрудничества, до тех пор, пока военные не пытаются заниматься правоохранительной деятельностью (14). В операциях по борьбе с наркотиками военные подразделения могут передавать информацию и разведданные действующим внутри страны правоохранительным органам, пока военные остаются не вовлеченными в арест и судебное преследование.

Распространение ядерного оружия – а по существу, всех видов оружия массового уничтожения – дало начало еще более пугающему исключению из поссе комитатус. Когда речь идет об оружии массового уничтожения, а генеральный прокурор и министр обороны согласны с тем, что возникла чрезвычайная ситуация, военные могут свободно действовать на территории Соединенных Штатов (15). Таким образом, не только имеется правовая основа для операций внутри Соединенных Штатов, но, согласно некоторым сообщениям, существуют подробные планы действий в чрезвычайных ситуациях (16). В конце концов, как сказал министр обороны Уильям Коэн, американцам, возможно, придется выбирать между гражданскими свободами и более беспокоящими защитными мероприятиями (17).

Все эти меры являются шагами в правильном направлении, но явно не являются заменой того, что необходимо: всеобъемлющего плана, объединяющего военный потенциал с возможностями местных правоохранительных органов и иных федеральных агентств, с консолидацией разведки на всех уровнях и немедленным доступом к экспертным знаниям, необходимым для борьбы с терроризмом. В нынешние времена совместной деятельности, не должны ли в состав команд, развертывающихся внутри США в ответ на ситуацию с заложниками, входить все подразделения, подготовленные к этому? Где заканчиваются объединенные действия, и начинается поссе комитатус? По мере того как стираются границы между гражданскими лицами и солдатами, миром и войной, терроризмом и войной, представляется все более вероятным, что роль американских военных в пределах Соединенных Штатов должна быть пересмотрена.

Одобрил бы полковник Беквит такую интеграцию?

Возможно. Безусловно, он был крайне критически настроен в отношении операции ФБР, направленной на подавление Ветви Давидовой (18). Операция в условиях недостатка действительных разведданных, провал обеспечения эвакуации пострадавших и отсутствие четко определимого финального результата – это были те слабые места, которые он выявил, а также недостатки планирования, которых он не потерпел бы в операции отряда "Дельта".

Конечно, в снятии некоторых ограничений, препятствующих военным операциям на территории Соединенных Штатов, существует опасность. Группы сторонников теории заговора и параноики уже видят загадочные черные вертолеты на каждом шагу, ссылаясь на предупреждения о том, что Америка стала обществом из романа Оруэлла "1984".

Однако, учитывая распространение угроз, существует ли на самом деле какой-либо выбор?

Заключение.

Чем больше времени с момента основания организации, тем больше она будет стремиться к институционализации. Традиции и история цементируются, превращаясь в стандартную практику, и возможности для более эффективного использования подразделения могут быть упущены.

Каждой организации нужны отступники, лидеры и новаторы, способные мыслить нестандартно. Если оглянуться на эволюцию Сил спецназначения в американских Вооруженных силах, полковник "Атакующий Чарли" Беквит был именно таким человеком, который должен был сформировать отряд "Дельта". Способный к нестандартному мышлению, расширивший свой кругозор опытом работы с британскими SAS, и в тоже время достаточно политически подкованный, чтобы понимать и использовать сплоченный армейский истеблишмент для создания отряда "Дельта". В свете всего произошедшего с момента, когда "Дельта" была впервые предана огласке, он был пророком.

Современным вооруженным силам необходим отряд "Дельта", и существует еще более неотложное требование – в "Дельте" следующего поколения. При высочайших за все время темпах операций маневренные боевые действия и специальные навыки таких подразделений, как отряд "Дельта", являются наиболее эффективным способом борьбы с кровопролитием во всех жизненных периодах.

Если только отряд "Дельта" существует, ну вы понимаете...

* Бригадный генерал Джеймс Ли Дозиер занимал должность заместителя начальника Южно-европейского штаба Сухопутных войск НАТО. 17 декабря 1981 года был похищен из собственной квартиры в Вероне членами "Красных бригад" и удерживался в течение 42 суток. Был освобожден 28 января 1982 года, когда квартира в Падуе, в которой он находился все это время, была взята штурмом итальянским спецподразделением NOCS. Помимо генерала в квартире находилось четверо террористов, которые были обезврежены. Также был найден склад с оружием и взрывчатыми веществами и данные на известных граждан Италии, которые должны были стать объектами последующих похищений (прим. перев.)

** 12-мильная зона – это территориальные воды в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву (прим. перев.)

*** Террористическая акция Палестинского фронта освобождения, проведенная в октябре 1985 года. Четырьмя боевиками был захвачен в море итальянский круизный лайнер "Акилле Лауро". В ходе развития ситуации был убит один из заложников – 69-летний американец еврейского происхождения (прим. перев.)

**** Что-то у тетки слабовато со знаниями. И летели террористы не в Египет, а из него (в Тунис), и насчет "бежали" как-то не очень, все дружно по итальянским тюрьмам расселись. А вот с карабинерами и охраной итальянской авиабазы "Дельта" действительно схлестнулась всерьез. Чуть до стрельбы не дошло… (прим. перев.)

***** Кодовое обозначение операции по развертыванию французских войск в Чаде в ходе чадско-ливийского конфликта (прим. перев.)

****** 27 июля 1996 года в Олимпийском парке рядом с Олимпийской деревней сработало смонтированное в металлической трубе и начиненное шурупами и гвоздями взрывное устройство. Погибло два человека, сто одиннадцать получили ранения. Организатор теракта, Роберт Рудольф, был пойман лишь год спустя, за это время он устроил еще два аналогичных взрыва: у клиники по абортам в пригороде Атланты и у местного клуба гомосексуалистов. Он был приговорен к пожизненному заключению (прим. перев.)

******* Прозвище Теодороа Джона Казински, американского математика и социального критика, исповедующего идеи анархизма и неолуддизма. Стал известен в результате своей кампании по рассылке по почте бомб, длившейся с 1978 по 1995 год. В результате взрывов погибло три человека и получило ранения еще двадцать три. Был арестован в 1996 году и приговорен к восьми пожизненным срокам (прим. перев.)

******** Аббревиатура от Research and Development (RAND) – американская некоммерческая организация, выполняющая функции стратегического исследовательского центра, выполняющего заказы американского правительства, вооруженных сил и иных связанных с ними организаций (прим. перев.)

********* Имеются в виду одноразовые РПГ, традиционно именуемые LAW – Light Antitank Weapon (прим. перев.)

********** Отряд из граждан, способных носить оружие, созываемый шерифом для отражения неприятеля, охраны общественного порядка или поиска беглых преступников. В данном контексте речь идет об "Акте Поссе Комитатус" – законе от 1878 года, согласно которому военным запрещено брать на себя полицейские функции на территории США (прим. перев.)

 

Примечания к эпилогу.

1. Как ни странно, они осуществляют набор. На сайте USARMYPERSCOM имеется следующее уведомление: "1-й Оперативный отряд специального назначения Армии США – "Дельта" (1-st SFOD-D) планирует и проводит широкий круг специальных операций по всему оперативному континууму. "Дельта" организована для выполнения задач, требующих немедленного реагирования, связанных с хирургически точным применением широкого спектра уникальных навыков, сохраняя при этом минимально возможный уровень американского участия".

2. Мало того, что вам необходимо задействовать весь спектр сил, но состав и структура этих сил должны постоянно развиваться. Война по самой своей природе хаотична. Одна из самых больших опасностей, с которой сталкиваются специалисты по планированию – это почти ослепляющий, поддерживаемый и подпитываемый политическими структурами позыв вести прошлую войну. Существует несколько подходов к планированию вооруженных сил. Первый – взять и просто создать все возможные силы и средства для борьбы со всеми возможными видами угроз. Второй – попытаться спрогнозировать, с какими угрозами столкнется государство в ближайшие годы, и спланировать структуру сил для борьбы с ними. И, наконец, специалист по планированию может ранжировать возможные угрозы по степени урона для страны со шкалой, на одном конце которой будет находиться оружие массового уничтожения, нацеленное на Соединенные Штаты, а на другом конфликты низкой интенсивности в странах, не представляющих политического интереса для Соединенных Штатов – и сопоставлять этот список с вероятностью наступления данного конкретного события.

3. Райт Р., Лос-Анджелес Таймс, 29 июля 1996 года. "Невзирая на успехи. Останавливая неуловимого террориста". Автор цитировал Джеффа Битти, бывшего специалиста ФБР, ЦРУ и отряда "Дельта" по борьбе с терроризмом, приводящего цифры из публикации Министерства юстиции.

4. Уоллер, Д. "Коммандос" (Нью-Йорк, Делл Паблишинг, 1994), стр. 247.

5. Там же, стр. 233-35.

6. Там же, стр. 249.

7. Билдер К. "Лики войны" (Балтимор, издательство Университета Джона Хопкинса, 1989).

8. Петерс Р. "Новый класс воинов" (1994). Параметры (ежеквартальное издание Военного колледжа Армии США, прим. перев.), лето 1994, стр. 16. Блестящая и глубоко тревожная статья о разрастании в мире прослойки воинов.

9. РЭНД, Арройо-центр, Отдел армейских исследований. "Бой в городских условиях". 

10. Прист Д. Лос-Анджелес Таймс, 27 апреля 1997 г., стр. А-22. "Секретные антитеррористические учения терроризируют граждан".

11. Там же.

12. Некоторые источники утверждают, что отряд "Дельта" участвовал в ряде ситуаций с заложниками на территории США, в том числе в штурме Ветви Давидовой и контртеррористическом планировании на Олимпийских играх в Атланте. А. Пайн. Лос-Анджелес Таймс, 27 августа 1993 г., стр. А-10. "Отряд "Дельта", как сообщается, охотится на Айдида" (краткая информация о предыдущих операциях "Дельты" в качестве предпосылки для ее присутствия в Сомали).

13. Титул 18 Кодекса Соединенных Штатов Америки, раздел 1385. "Любой, кто, кроме случаев и при обстоятельствах, прямо разрешенных Конституцией или Актом Конгресса, преднамеренно использует любую часть Армии или Военно-воздушных сил в качестве поссе комитатус или иным образом для исполнения законов, должен быть оштрафован не более чем на 10000 долларов США или лишен свободы на срок не более двух лет, или и то и другое". Титул 18 Кодекса США, раздел 1385. "Использование Армии и ВВС в качестве поссе комитатус".

Титул 10 Кодекса США, раздел 375. "Ограничение на прямое участие военнослужащих". Министру обороны надлежит установить такие правила, которые могут потребоваться для обеспечения того, чтобы любая деятельность (включая предоставление любого снаряжения или технических средств, назначение или выделение какого-либо персонала) в соответствии с настоящей главой не включала или не допускала прямого участия личного состава Армии, Военно-морского флота, Военно-воздушных сил или Корпуса морской пехоты в обыске, захвате, аресте или другой подобной деятельности, если участие таковых в данных действиях не разрешено законом.

14. Титул 10 Кодекса США, раздел 380. "Расширение сотрудничества с гражданскими сотрудниками правоохранительных органов".

а. Министр обороны в сотрудничестве с Генеральным прокурором проводит ежегодные брифинги для сотрудников правоохранительных органов каждого штата (включая сотрудников правоохранительных органов административно-территориальных единиц каждого штата) по вопросам информации, обучения, технической поддержки, а также имеющегося снаряжения и технических средств Министерства обороны, доступных гражданским сотрудникам правоохранительных органов.

б. Каждый брифинг, проводимый в соответствии с подразделом (а), должен включать следующее:

1. Разъяснение порядка действий гражданских сотрудников правоохранительных органов.

- для получения информации, оборудования, обучения, консультаций специалистов и поддержки иного персонала в соответствии с настоящей главой; а также

- для получения излишков военного снаряжения.

2. Описание видов информации, оборудования и технических средств, а также обучения и консультаций, доступных для гражданских сотрудников правоохранительных органов со стороны Министерства обороны.

3. Текущий, исчерпывающий перечень военного снаряжения, подходящего для сотрудников правоохранительных органов, имеющегося у Министерства обороны, или доступное в качестве избыточной собственности через главу Администрации общих служб*.

в. Генеральный прокурор и глава Администрации общих служб должны:

1. Создать или назначить соответствующее ведомство или ведомства для ведения списка, описанного в пункте (3) подраздела (б), и для предоставления информации гражданским сотрудникам правоохранительных органов о наличии избыточного военного оборудования; а также

2. Предоставить гражданским сотрудникам правоохранительных органов по всей стране бесплатную телефонную связь с этим ведомством или ведомствами.

15. Титул 18 Кодекса США, раздел 831(e) (1)  Генеральный прокурор также может запросить помощь у Министра обороны… Несмотря на раздел 1385 данного Титула, Министр обороны может … оказывать такую помощь Генеральному прокурору в случае: (A) существования чрезвычайной ситуации (как совместно определенной Генеральным прокурором и Министром обороны по их усмотрению); и (Б) если предоставление такой помощи не окажет негативного влияния на военную готовность Соединенных Штатов (как это определено Министром обороны по усмотрению такового Министра).

16. Мако, С. Чрезвычайный Ежедневный отчет Сети новостей, август 27,1996 г.: "Угроза химического и биологического нападения". 

17. Арк-Ла-Текс Таймс, 15 сентября 1997 г., 

18. Сааган, Л. Лос-Анджелес Таймс, 4 марта 1993 г., стр. А-16. "Эксперты критикуют тактику, использованную федеральными службами в ходе штурма".

* Администрация общих служб (General Service Administration – GSA) – независимое правительственное агентство США, созданное в 1949 году для контроля за использованием государственного имущества и расходованием казенных средств (прим. перев.)

Lis (G.S.)