В феврале зверобои рыболовецких колхозов отправились на охоту за тюленями. Они ушли по льду Каспийского моря далеко от берега, за сто с лишним километров. «Тюльбойцы», как называют охотников за тюленями, везли всё своё имущество – охотничье снаряжение, камыш для шалашей и продукты – на лошадях, запряжённых в сани. Пролагая путь по целине льда, занесённого снегом, они ставили по дороге вешки из камыша. Эти вешки и обозначали путь к тюльбойцам.

Каждые два-три дня к ним приезжали посыльные из колхозов, привозили свежий хлеб, картофель и мясо.

И вот однажды – это было уже в марте – посыльный из колхоза «Заря» поехал к охотникам своего колхоза. Лошадь, запряжённая в сани, то и дело скользила на льду. Холодный северный ветер, бушевавший уже три дня, разметал снег на дороге. Некоторые вешки были повалены и унесены ветром.

Но посыльный, старый рыбак, много раз ездил по этим местам и не боялся сбиться с пути. Завернувшись в овчинный тулуп, он сидел на розвальнях и понукал лошадь.

Впереди ещё долгий путь, а старик уже промёрз. Он слез с саней, чтобы согреться на ходу. И вдруг впереди увидел… чистое море. Сон это или явь? Старик не верил своим глазам. Ведь он и полпути ещё не проехал – и вдруг вода! Значит, всё остальное громадное пространство толстого льда вместе с людьми унесло в море?

Ужас сковал старого рыбака. Он даже не остановил лошадь и рядом с ней всё шёл и шёл вперёд. Только когда лошадь захрапела и попятилась назад, он опомнился. Дорога обрывалась, и волны набегали на лёд.

Старик осторожно повернул лошадь назад. Ещё и ещё раз, не веря своим глазам, он посмотрел на море. Потом уселся в повозку и погнал лошадь назад к берегу. Скорей, скорей! Надо звать на помощь.

В старое время, когда случалась такая беда, рыбаков считали погибшими. Где и как найдёшь людей в необъятных просторах бурного моря! Но теперь спасают. Пошлют пароходы, самолёты и отыщут людей, куда бы их ни занесло. Только надо торопиться. Море не шутит: может подняться шторм – и разобьёт льдины на мелкие куски. Тогда люди погибнут.

Весть о бедствии пришла в Астрахань почти одновременно из нескольких рыболовецких колхозов северного Каспия. В море унесло около ста человек.

Наутро следующего дня начались поиски.

Если бы можно было подняться высоко-высоко над Каспийским морем, так, чтобы видеть его от края до края, то в этот мартовский день можно было бы увидеть много интересного.

На юге, у берегов Баку и Красноводска, плескалось чистое море. Из Баку на север Каспия шли на поиски рыбаков два ледокольных парохода.

На севере море закрыто сплошным льдом, запорошённым снегом. Потом лёд неровной линией обрывается, и, гонимые ветром на юг, плывут большие и малые льдины. Здесь, над плавающими льдами, в разных местах кружат самолёты. Они не идут определённым маршрутом, а летают то взад, то вперёд, то влево, то вправо: пилоты ищут рыбаков.

Лётчик Казанов с бортмехаником Семёновым летели на маленьком самолёте-амфибии «Ш-2». Этот самолёт приспособлен для полётов над морем: его можно посадить на воду и на землю или на льдину. Если садиться на землю, выпускаются шасси, если на воду – шасси поднимаются, и самолёт садится на лодочку. Открытая двухместная пилотская кабина предназначается для лётчика и бортмеханика. В тяжёлых условиях посадки и взлёта на море одному лётчику без бортмеханика трудно справиться.

Молодой, энергичный, с чёрными блестящими глазами, лётчик Казанов прекрасно ориентировался на море. Уже несколько лет он работал в авиации рыбной промышленности Каспийского моря.

Какие-нибудь две недели назад он летал над льдами Северного Каспия, ведя разведку мест, где скапливались тюлени. Теперь из кабины он видел, что там, где ещё недавно было сплошное ледяное поле, где темнели лазки, через которые тюлени ныряли в воду, плескалось море и плавали одиночные льдины. Лёд обрывался уже за тридцать – сорок километров от берега.

В какую сторону лететь? Учитывая течение и ветер, Казанов решил, что лёд относит на юго-восток, и взял курс в этом направлении.

Самолёт шёл на высоте трёхсот метров. Хотя солнце было закрыто облаками, видимость по горизонту была до двадцати километров.

Казанов и бортмеханик внимательно разглядывали плывущие льдины.

Вот в стороне, километрах в десяти, на льдине отчётливо обрисовались два чёрных пятна. Чем ближе подлетал самолёт к этой льдине, тем больше росла уверенность, что там стоят два человека и машут руками.

– Есть! – воскликнул бортмеханик. – Люди, конечно!

Но когда самолёт, снизившись, подошёл к льдине, два чёрных пятна… взлетели.

– Тьфу ты, проклятые! – разозлился Казанов.

Так шли поиски час, другой… Птицы, торосы и тени на льдинах то и дело вводили лётчика в заблуждение. Покажется, будто что-то чернеет, – Казанов идёт туда. Снизится, пролетит над тем местом, но всё без результата.

Вдруг под самым бортом лётчик увидел льдину, на которой ясно вырисовывались следы полозьев. Находка обрадовала – теперь было известно направление оторвавшихся льдов.

Ещё полчаса полёта – и ещё одна находка: на льдине виден кош-камышовый шалаш, и около него разбросано сено. Здесь была стоянка тюльбойцев. «Есть ли в шалаше люди?» Казанов снизился и пролетел над шалашом совсем низко. Всё мертво, ни одной живой души. Ещё и ещё раз пролетел он над льдиной, надеясь, что его услышат й кто-нибудь выйдет из шалаша. Но никто не вышел. Льдина оказалась безлюдной.

«Если встретился кош, значит, где-то здесь, поблизости, надо искать людей. Ведь кто-то остался в живых!» – думал лётчик.

Льдины справа и слева. Казанов то летел вперёд, то сворачивал влево или вправо.

И вот лётчик и бортмеханик почти одновременно заметили льдину, на которой стояла группа людей. Чем ближе подходил самолёт, тем яснее вырисовывались силуэты людей.

Это была небольшая льдина, оторошенная по краям. Когда Казанов пролетел над ней, люди замахали руками. Тут же стояли лошади. Казанов даже успел прикинуть: не менее двадцати человек и шесть лошадей.

Лётчик решил сделать посадку. Ещё и ещё раз он пролетел над льдиной, рассматривая её. Льдина маленькая, пятьсот на триста метров. По излому краёв он определил толщину льда: тридцать – тридцать пять сантиметров. Следовательно, лёд выдержит тяжесть самолёта.

Казанов рассмотрел все торосы и лунки, чтобы обойти их при посадке. Наконец он наметил посадочную полосу и стал подходить к ней на малой скорости.

Как только колёса коснулись льда, лётчик выключил мотор, чтобы сократить пробег. Самолёт пробежал триста метров и остановился совсем близко от воды.

К самолёту подбежали люди. Лица у них посинели от холода, хотя все они были как будто тепло одеты: шапки-ушанки из тюленьего меха, ватные штаны и фуфайки.

– Ну, как дела, живы? – спросил Казанов.

– Да вот пока живы. А что дальше будет, не знаем: трещит льдина-то.

– Ну, дальше всё будет хорошо, – заверил Казанов. – Вы из какого колхоза?

– Из колхоза «Красная заря».

– Рассказывайте, что у вас!

Оказалось, что рыбаков уже трое суток носит по морю. За это время они ничего не ели. Катастрофа застигла неожиданно. С утра охотники отправились на промысел за три километра от своей стоянки. Потом раздался страшный треск, лёд под ногами задрожал, и не успели они что-либо предпринять, как оказались со всех сторон отрезанными. Их несло в открытое море. На стоянке остались продовольствие и шесть их товарищей. Где они сейчас?

Охотники ждали спасения и по ночам жгли костёр. На топливо разбивали сани. Утром этого дня они решили, что, если помощь не подоспеет, прирежут одну лошадь и утолят голод.

Но помощь пришла – вернее, прилетела.

Казанов выдал охотникам десять аварийных посылок. Десять посылок! Да это целое богатство для изголодавшихся, продрогших людей! В посылках (каждая весила десять килограммов) были сухари, консервы, фляги со спиртом и табак.

Казанову надо было улетать. Он объяснил охотникам, что отыщет пароход и подведёт его к этой льдине.

Взлетев, лётчик взял курс восточнее, надеясь найти тех шестерых охотников, которые остались на стоянке. Кроме того, рыбаки сказали, что слева от них была стоянка другого колхоза, с тридцатью охотниками.

На этот раз он скоро обнаружил льдину с людьми. Ещё издали он заметил кош и, подлетев, увидел много людей. Льдина была большая, ровная. Казанов сделал посадку. Здесь были все тридцать рыбаков из колхоза «Новый путь», двенадцать лошадей и уцелевшая добыча – тюлени.

Выслушав ещё одну печальную историю, Казанов отдал этой группе восемь аварийных посылок, оставив на всякий случай в самолёте ещё четыре. От дальнейших поисков он пока решил отказаться. Было уже два часа дня, и он торопился спасти тех, кого нашёл. Взлетев, Казанов направился на юг.

Чем дальше на юг, тем меньше плыло льдин. Там, где кончалась полоса битых льдов и открывалось чистое море, показался дымок. К этой точке и направился Казанов. На горизонте появилась труба, а затем и силуэт ледокольного парохода.

– Пиши записку, – сказал Казанов бортмеханику и продиктовал: – «На севере и северо-востоке нашёл две группы рыбаков. Идите за мной».

Бортмеханик свернул записку и положил её в вымпел – маленькую цилиндрическую коробочку с красным флажком.

Над пароходом лётчик прошёл совсем низко и успел на корпусе его прочитать название: «Медвежонок». Бортмеханик бросил на палубу вымпел. Пролетев ещё раз и убедившись, что вымпел замечен, Казанов взял направление к рыбакам. Ближе была льдина с рыбаками колхоза «Новый путь» – лётчик и подошёл к ней, потом повернул обратно к пароходу.

Долгое время самолёт, как маятник, курсировал между пароходом и льдиной. Пароход медленно пробирался среди плавучих льдов, а Казанов указывал ему направление. Наконец пароход настолько приблизился, что лётчик увидел его. Значит, и с парохода видели самолёт. Он ещё раз подошёл к пароходу и бросил вымпел с запиской:

«Сажусь к рыбакам и жду вас».

Через час пароход стал виден уже со льдины, а ещё через час он к ней пришвартовался.

Когда на пароход поднялись рыбаки и погрузили лошадей и убитых тюленей, солнце уже заходило. Стало темнеть.

Теперь положение самого лётчика осложнилось. Бензина было достаточно для того, чтобы долететь до аэродрома, но не было уверенности, что капитан без самолёта найдёт вторую группу. Поэтому Казанов решил лететь к рыбакам, указать путь пароходу и, сделав там посадку, организовать сигнализацию костром.

Самолёт взлетел, и одновременно отшвартовался пароход.

Лётчик раза два прокурсировал между рыбаками и пароходом и сел на льдину. Этим полётом он отрезал себе возможность возвратиться на базу. Бензин был на исходе.

Наступила темнота. Охотники разбили последние сани и зажгли костёр. Парохода всё не было.

Только к десяти часам вечера прожектор с парохода поймал своим лучом льдину с людьми и догоравшим костром.

Когда пароход пришвартовался, лётчик глубоко вздохнул. Сорок восемь человек были спасены.

Но наступил тяжёлый момент для самого лётчика, бортмеханика и самолёта.

– Теперь выручайте меня, – сказал Казанов капитану. – Придётся здесь ночевать и вам и мне. Мы радируем на аэродром, и утром мне привезут бензин.

Капитан, опытный моряк, бывавший во всяких переделках, спокойно ответил:

– О чём толковать! Будем дрейфовать вместе со льдиной.

С помощью матросов Казанов и бортмеханик укрепили самолёт на льду. К крыльям и поплавкам привязали две толстые верёвки; на других концах верёвок укрепили палки и опустили их в лунки, пробитые во льду так, что концы палок упирались в лёд. Скоро палки, а с ними и верёвки вмёрзли, и упор получился крепкий.

Мотор самолёта зачехлили, и Казанов с бортмехаником пошли на корабль, чтобы отдохнуть после тяжёлого лётного дня.

В двенадцать часов ночи поднялся шторм. Лед загудел, затрещал. Громадные волны раскачивали пароход, заливали его палубу, бились о льдину, размывая и разбивая её. Ветер валил с ног. В кромешной тьме не виден был самолёт. Казанов не мог сидеть на месте – он выбегал на палубу, вглядывался в темноту, шёл к капитану, потом снова возвращался.

«Что там с самолётом? Уцелеет ли он или буря искромсает, унесёт его?»

Прошло два, три часа – буря не утихала.

В четыре часа ночи капитан сказал Казанову:

– Нас несёт на скалистые берега. Дрейфовать опасно.

– Но я не могу бросить самолёт, – решительно заявил лётчик. – Надо дождаться рассвета.

– Хорошо. Я буду дрейфовать до последней минуты.

Казалось, не было конца этой ночи. Время тянулось бесконечно долго. Рыбаки, пережившие страшные дни, заснули в каютах. Но никто из команды парохода и маленького самолёта не сомкнул глаз.

Наконец начало светать. Сквозь туман, в полутьме, стал виден силуэт покачивающегося самолёта. Он был в целости. Но льдина раскололась, уменьшилась, и самолёт стоял не в пятидесяти метрах от воды, как это было вечером, а всего в десяти шагах. Полчаса шторма – и он окажется в море.

Казанов решил спасти машину.

– Мы сейчас попробуем взлететь, – сказал он капитану. – Полечу к северу и сяду где-нибудь на большой льдине. А вы идите за мной.

Казанов и бортмеханик в комбинезонах стали спускаться на лёд по верёвочному трапу. Бортмеханик держал в одной руке ведро с подогретым маслом для мотора. Ветер раскачивал трап, и стоило больших усилий удержаться на этой зыбкой лесенке.

Но вот оба они уже на льду. Подошли к самолёту. Бортмеханик снял чехол и влил в мотор масло. Казанов стал отвязывать верёвки. И вдруг ветер донёс до них крик с корабля:

– Спасайтесь! Бугор!

Казанов оглянулся. Ледяная гора набегала на них…

Когда на море идут льды и поднимается шторм, часто возникают бугры. Каспийское море местами очень мелкое. Достаточно одной льдине нарваться на мель, как другая, третья, идущие сзади, натолкнутся на неё. Куски льда, громоздясь, налезают друг на друга, и вырастает ледяной бугор…

Такой бугор с грохотом надвигался сейчас на маленький самолёт и двух отважных людей. Ещё минута – и он сомнёт, исковеркает их.

…Метров пятьдесят они протащили его…

Самолёт стоял хвостом к бугру. Верёвки ещё не были отвязаны. С быстротой и необычайной ловкостью, которая появляется у людей перед лицом смертельной опасности, Казанов и бортмеханик вытащили из карманов припасённые ножи, обрезали верёвки и, с силой толкнув самолёт, покатили его от надвигающегося бугра. Метров пятьдесят они протащили его, но потом оба упали. Напряжение было слишком велико – ведь самолёт весит целую тонну!

Казанов отдышался, вскочил и посмотрел назад. Там, где минуту назад стоял самолёт, шла ледяная гора. Пустое ведро из-под масла, звеня, скатывалось с конуса бугра.

С парохода кричали:

– Спасайтесь сами!

– Семёнов, – крикнул Казанов бортмеханику, – толкай! Идёт бугор!

Но самолёт не поддался, не сдвинулся с места. Казанов в отчаянии оглянулся…

Бугор остановился. Лишь отдельные глыбы льда скатывались с его верхушки. После страшного треска стало очень тихо, хотя море по-прежнему бушевало и злобно выл ветер.

– Запускай! – хрипло и тяжело дыша, сказал Казанов.

Мотор быстро запустился, они сели в самолёт и каким-то чудом, сделав лишь крошечный разбег, взлетели.

Ни Казанов, ни бортмеханик не в силах были разговаривать. Они тяжело дышали, то и дело вытирая пот с лица. И хотя они летели над штормовым морем, далеко от берега, оба чувствовали себя в безопасности.

Отойдя от парохода к северу на пять километров, лётчик увидел большую льдину и посадил на неё самолёт. А через некоторое время к ним подошёл и пароход.

Капитан радировал в Астрахань, и, когда рассеялся туман, на льдину прилетел самолёт с бензином.

Казанов заправил свою машину, и оба самолёта, разлетевшись веером, пошли на дальнейшие поиски.

К вечеру этого дня все рыбаки, потерпевшие бедствие, были найдены.