В шашлычной, в Вецаках, народу было битком, но спешить ему было некуда и он все-таки достоялся. Неторопливо расправился с одной порцией, отложил в сторону шампур и принялся за вторую. Весь день он провалялся на пляже, даже поспал, и теперь подавленное, гнусное настроение прошлой ночи улетучилось, как не было. Теперь бы еще решить вопрос с сегодняшней ночевкой и тогда все о'кей, думал Финик, пережевывая сочный шмат пахнущего дымком мяса. И тут его осенило. А что он, собственно, мается — ведь этот Ники, там, в «Закусочной», подсказал прекрасный выход — можно сходить на эти самые танцульки и попробовать снять жаждущую любовных приключений бабенку с хатой. Судя по его рассказам, если пошустрить, то большого труда и не потребуется. Он доел шашлык и, исполненный радужных надежд, направился на станцию. Его ориентиром, маяком в предстоящей ночи, стал ресторан с лирическим названием «Соната»!
На Центральном вокзале ему пришлось отстоять почти часовую очередь в ожидании такси. До места назначения ехать пришлось недолго. Расплатившись, Финик без труда нашел в стандартной двухэтажной коробке из бетона, в которой еще вмещались гастроном и ресторан, вход в клуб, где должно было состояться мероприятие «Вечер танцев для тех, кому за…» Он прибыл удачно, как по заказу, — до начала оставалось двадцать минут. Купив билет, Финик вошел в клуб. Около женского туалета толпились дамочки: кто переодевал туфли, кто поправлял волосы, подкрашивался, наводя последний глянец. Подготовка к боям за счастье в личной жизни подходила к завершающей стадии.
Финик зашел в мужское отделение. Там некоторые курили, две-три группки тянули прямо из горлышка крепленый винчик, пуская бутылку по кругу. Он не задержался, справил нужду и, выйдя, поднялся на второй этаж в зал. Только что заиграла музыка и несколько пар топталось посередине. Зал был еще полупустой, но активно заполнялся вновь подходящими. Финик остановился у кучки оживленно балагуривших мужичков и решил осмотреться, изучить обстановку.
— Я тут снял на прошлой неделе шикарную мадам, — произнес мужичок лет пятидесяти с видом отставного повесы, — и бросил ей одиннадцать палок…
— За неделю? — спросил кто-то.
— Ты чего, за ночь, — обиделся «сексуальный гигант».
Финик внимательно осмотрел беседующих. Да, Ники дал на редкость точную информацию — какое-то сборище импотентов.
— Мужики, да вы всеми танцами одиннадцать заходов не наскребете, разве что я вам помогу, — с ухмылкой произнес Финик и отвалил от них подальше. Не стоило тратить время на никчемные дискуссии, нужно было приступать к делу.
Ансамбль заиграл спокойную мелодию. «Без мужчины дом пустой…» — с ностальгией в голосе выводила солистка, скрытая в полумраке сцены.
Решая, кого пригласить, Финик скользил взглядом вдоль противоположной стенки, где в ожидании томились претендентки на мужское внимание. Он остановил свой выбор на женщине лет сорока пяти в шикарном черном платье, с золотой цепочкой на шее, которую дополнял массивный золотой крест, заманчиво мерцавший в лучах подсветки. Что ж, обертка заманчивая, еще бы угадать, что там, под платьем, хотя чего гадать — не жену же выбирает. Он решительно направился через зал. Подошел, наклоном головы пригласил на танец. В ответ доброжелательный взгляд пробежался по нему с ног до головы и, как почувствовал Финик, после блиц-осмотра стал еще более благосклонным. Женщина протянула руку, он взял ее в свою, и они направились в центр зала. Сначала танцевали молча. Крепкое упругое тело, пьянящий запах дорогих духов, возбуждали его и он попробовал слегка прижать даму к себе. Тело партнерши доверчиво подалось и он, чтобы закрепить первый успех, спросил:
— Как вас зовут?
— Нина.
— Чудесное имя, простое и довольно редкое. Ты хорошо танцуешь, Ниночка.
Она с благодарностью посмотрела ему в глаза. Финик наклонился и осторожно поцеловал ее в щеку, Нина игриво засмеялась. Музыка закончилась. Он галантно подставил руку и отвел даму на место. Поклонившись, молча отошел в сторону.
Ансамбль стал наяривать что-то быстрое и пары снова потянулись в зал. Пожилые, полные люди прыгали как пятнадцатилетние подростки, имитируя якобы неувядающую прыть, и Финику это показалось очень забавным. Глядя на это абсурдное шоу, ему хотелось смеяться. Краем глаза он наблюдал за Ниной, она смотрела в его сторону.
«Нет, — подумал он, — сейчас приглашать не буду — толкаться локтями со старичками удовольствия никакого. В танце нужно чувствовать контакт с женщиной, это уже почти интимное. Подождем медленный, пусть моя крошка пока зреет».
Быстрый танец повторили дважды и когда он наконец закончился, распаренные, потные мужики, едва волоча ноги, стали разводить таких же замученных партнерш в разные углы зала. Сделалось душно и явственно повеяло конюшней. Следующий танец был объявлен дамским. Зал загудел, как улей. Кавалеры вытянулись во фрунт. Дамы заняли исходные позиции для рывка, чтобы те, кого еще сегодня не приглашали, а таких было большинство, не перехватили их кавалеров. Раздались вступительные аккорды, полилась плавная мелодия. Первые пары вышли в центр. Нина уверенной походкой подошла к Финику.
— Можно вас?
Сделали несколько шагов в зал. Он обнял ее, она положила руки ему на плечи. Медленно, в такт музыке они стали топтаться на месте. Он чмокнул ее в локон около ушка.
— Ниночка, лапочка, — нашептывал он, крепко прижимаясь к ней. — С каким бы удовольствием я хотел бы сидеть рядом с тобой где-нибудь наедине, в укромном местечке, а не мучиться в этом зверинце. Просто сидеть и смотреть на тебя.
— Просто сидеть и смотреть? — переспросила она недоверчиво.
— Ну, не совсем. Я бы хотел хорошо провести вечер. К примеру, в тихой уютной квартирке послушать музыку, выпить коньячку, пообщаться… Можно на худой конец обойтись и рестораном, но это, знаешь ли, не отдых.
— Я бы пригласила вас к себе, но я даже не знаю, как вас зовут.
— Не вас, а тебя, — поправил Финик. — К чему излишний официоз? Как говорил один мой знакомый, надо быть проще и люди к тебе потянутся. А зовут меня Валерой.
Имя это он придумал на ходу, сам не понимая, для чего врет.
— Валерик, я вас, извини тебя, могу угостить превосходным чаем. Тебе нравится цейлонский?
Он пропустил ее вопрос мимо ушей. Конечная цель была почти достигнута и, чтобы не сорвать дело на финише, он согласился бы и на любой суррогат закавказского производства.
— Так, что мы здесь забыли? — подмигнул он ей. — Вперед?
Нина взяла его под руку и они направились к выходу. Легкий ветерок приятно освежил и взбодрил их и они, довольные и почти счастливые, ускоренным шагом припустили на стоянку такси. Вечер сулил обоим блестящее продолжение.
Двухкомнатная квартира Нины, находившаяся где-то в районе новостроек, превзошла ожидания Финика. Чистота, уют, красивые обои, добротная недешевая мебель, — все говорило о вкусе и состоятельности хозяйки. Особенно его привлекала просторная постель, накрытая красивым бархатным покрывалом. Висевший над ней какой-то полупрозрачный балдахин делал ее похожей на сказочный шатер. Мягкий свет торшера создавал столь желанный интим и обещал ассорти изысканных плотских утех.
Финик с удовольствием плюхнулся на диван, ноги приятно утонули в мягком ворсе паласа. Хозяйка пожелала ему не скучать и упорхнула на кухню. Вскоре на журнальном столике появилась ветчина, копченая рыбка, салатик из помидор, бутерброды с минтаевой икрой, колесики тонко нарезанного лимона. Две хрустальные рюмочки и бутылка коньяка указывали на то, что чай на сегодня отменяется. Безусловно, такой «натюрморт», дополненный округлыми соблазнительными коленками его создательницы, расположившейся рядом на диване, способствовали мгновенному развитию зверского аппетита у Финика. Не теряя времени, он разлил коньяк.
— За встречу, Ниночка. За нашу счастливую встречу!
Ароматная жидкость огненной струйкой проникла в желудок и приятным теплом стала разбегаться по всему телу. Он с огромным удовольствием закусил лимоном, потом съел несколько ломтиков отборной ветчины. Снова наполнил рюмочки.
— Хочу выпить за хозяйку, за эту прекрасную обитель. Здесь так хорошо, как в нирване.
— Неужели? — игриво спросила Нина.
— Правда. За тебя, Нинон. Такие женщины, как ты, всегда были украшением нации.
Он выпил и уже основательно навалился на закуску. Довольная хозяйка что-то щебетала о своей жизни.
«А здесь, в Риге жить можно, — думал Финик, уплетая салат и бутерброды. — Сегодня одну снял, завтра другую и так крутись свадебным генералом хоть до пенсии. Это тебе не Нефтеозерск, где полторы невесты на всю округу, — выбор на любой вкус. Да и Нинон ничего, в соку, для дебюта сойдет. Все-таки точно подмечено: не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки».
Он снова взялся за рюмку, настало время переходить к решительным действиям.
— Давай выпьем без тоста, — сказал он, обволакивая ее затуманенным масляным взором. — Словами чувств не заменишь.
Он резко опорожнил рюмку, поставил ее на столик. Затем обнял одной рукой хозяйку за талию и впился в ее шею губами, другой рукой стал шарить под юбкой.
— Ну не надо, Валерочка, — часто задышала она, — синяки могут остаться.
— Нинончик, девочка моя, какая ты у меня нежная, вкусненькая, — страстно напевал ей в ушко Финик, — я так хочу тебя.
Этот слащавый дифирамб окончательно покорил хозяйку.
— Идем в спальню, — кротко сказала она.
Его нетерпение уже перехлестывало через край. Финик на ходу стал раздеваться, по дороге размышляя, куда сплавить не очень свежие трусы и слегка вонючие носки.
Через полчаса он, раскинувшись, лежал на спине, переводя дух после пылких объятий своей подруги. «Да, гвардейский бабец попался, может дать фору сто очков любой девахе, — думал он, — жаль будет уезжать, на таком поле еще пахать и пахать. А может, Купец что-то переиграет?» Утомленная «девочка» лежала рядом, гладила его по животу и легонько покусывала грудь.
— Нинок, я пойду в ванну, надо навести марафет перед новым раундом.
— Иди, — сказала она, ласково глядя на него, — я за тобой.
Финик чуть поплескался под душем, вытерся и пошел в комнату. Налил коньячку, выпил и съел хороший кусок мяса. С возвращением сил и бодрости он почувствовал новый прилив сексуального вдохновения.
«И все-таки жизнь прекрасная штука», — думал он, наполняя рюмку по новой. От переживаний минувшей ночи в душе не осталось ни следа.
Вдруг его взгляд упал на телевизионный столик. Там, около телевизора, лежали два Нининых перстня и крест на цепочке. Руки сами потянулись к драгоценностям. Взял один перстень и подумал: хорош, рубликов восемьсот потянет.
«Эх, куда бы спрятать? — сумасшедшая мысль заметалась в голове, словно волк, обложенный флажками. — В карманы нельзя, но куда, куда?»
И еще до конца не сознавая, что делает, он сунул перстень в рот и с усилием проглотил его. Операция оказалась непростой, он чуть не подавился, но, слава богу, все обошлось.
«Ладно, не застрянет, — обнадеживал он себя, запивая благородный металл минералкой, — а мы люди не гордые, за восемьсот колов и в дерьме покопаемся».
Что ж, дело было сделано, и успокоившийся металлоглотатель направился в спальню.
Он уже слегка закемарил и видел первые сновидения, когда вдруг, словно издалека, услышал Нинин голос:
— Валера, ты не видел перстня на телевизоре? Лежал там, теперь не могу найти.
— Не знаю, не видел, — рассеянно ответил Финик. — Если уж мне не веришь, пошарь по карманам.
— Что ты, что ты, — успокоила его Нина, — наверное закатился куда-нибудь, завтра найдем.
И Финик, пробурчав что-то невнятное, снова погрузился в сладкую дрему.
Проснулся он оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Перед ним стоял человек в форме лейтенанта милиции.
— Гражданин, вставайте, одевайтесь.
— В чем дело, что происходит? — произнес Финик, неловко натягивая брюки и шаря ногой по ковру в поиске носков.
— Валерик, пропал перстень. Он стоит две тысячи, вечером был, а ночью не стало. — В голосе Нины слышались слезные нотки. — Валер, отдай и ничего не будет.
— Да, как ты могла подумать такое? — Финик почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
— Гражданин, у вас есть документы? — обратился к нему милиционер.
— А как же.
Финик вытащил паспорт из заднего кармана брюк и подал лейтенанту.
— Гражданка, почему вы называете его Валерой?
— А как? — Глаза Нины округлились, в них мелькнул испуг. Она заплакала.
— Гражданин Миронов Юрий Данилович, я так понимаю, вы отрицаете кражу перстня?
— Можете обыскать, у меня ничего нет, я ничего не брал.
— Хорошо, тогда всем придется проехать в отделение, будем разбираться там. — Лейтенант повернулся к двум коллегам в звании сержанта, стоявшим у порога комнаты. — Проводите гражданина и повнимательней, чтоб ничего не выбросил.
В помещении, куда их доставили, за столом сидел дежурный, старший лейтенант, за стеклянной перегородкой, у пульта находился сержант. Вдоль стены стояли стулья. Нина села в самый угол. Пригласили понятых, стали составлять протокол и проводить обыск. Финик выложил содержимое карманов на стол и демонстративно вывернул их наружу.
— Лейтенант, а может он и в самом деле не брал? — сказал дежурный, вставая из-за стола.
Тот пожал плечами.
— Зачем тогда врал насчет имени? Что-то тут не вяжется…
Чувствуя зыбкость ситуации, Финик порывался сказать что-нибудь убедительное в свое оправдание, но все-таки удержался, сочтя благоразумным отмолчаться. Одно неосторожное, неудачное слово могло обернуться против него и безнадежно все испортить.
— Лейтенант, да он выглядит на обыкновенного альфонсика, который кормится у дамочек за определенные услуги. Из тех, кто, как в старом анекдоте, «гусары денег не берут…», может слышал? — сказал дежурный.
— Денег-то не берут, а вот перстенек пропал.
— Доказать еще надо, — буркнул Финик, придав своей физиономии оскорбленный вид. Первый испуг уже прошел, и он с каждой минутой обретал все большую уверенность.
— Что ж, попробуем доказать, — спокойно сказал лейтенант. — Тем более что мне кажется, я знаю, где искать. У тебя там пусто?
Он показал взглядом на черную дверь без надписи.
— Пусто, — ответил дежурный.
— Молодой человек, пройдемте на горшок, — предложил лейтенант.
— Ка-ка-кой горшок, я не-не хочу, — пролепетал Финик, заикаясь и бледнея.
— Сейчас захочешь, — пообещал лейтенант и вынул из аптечки, висевшей на стенке пару таблеток. — Это слабительное, извольте принять.
— Я не буду, — стал возмущаться Финик. — Что это вы мне суете?
— Вы будете сидеть здесь, пока не сходите на горшок, так что не упрямьтесь.
Финик нехотя проглотил таблетки и запил водой, за ним внимательно следили, чтобы он не спрятал таблетки под языком. Обрывки мыслей роем теснились в его голове. А может, все обойдется, может, где застрянет? Одновременно с этим на него накатывало желание срочно проверить работу санузла. Черт дери, терпеть нету мочи! Хоть пальцем затыкай — подсунули, наверно, собаки, лошадиную дозу.
— Ну что мнешься, на горшок хочешь, пойдем.
Финик, понурив голову, обреченный и подавленный, поплелся вслед за лейтенантом. Два сержанта замыкали шествие.
— Ну, что, каскадер, добро срать в ведро, да дужка мешает? — весело сказал один из них.
И в самом деле посередине комнаты поставили старое оцинкованное ведро.
— Да стыдно, отведите в туалет, — попросил Финик.
— Не стесняйся, девочек нет, — подбодрил его веселый сержант и озорно подмигнул. — Лучше снимай штаны быстрее, пока в них не наложил.
Финик споро спустил штаны и сел на ведро — дужка действительно мешала. Стражи порядка расположились по кругу и стали ждать результата.
— Я не хочу какать, — уныло промычал Финик и тут же понял, что безбожно грешит против истины. Впрочем, это поняли уже и остальные: стали переглядываться, заводили носами. Понятые чуть отступили к двери — было видно, что они с удовольствием бы вышли, но чистота эксперимента требовала их присутствия и они стойко выполняли свой гражданский долг. А подозреваемый вдруг почувствовал, как что-то круглое и шершавое на секунду застряло в заднепроходном отверстии, но под напором пламенного, буйного, как страсть, желания облегчиться, полетело в ведро.
И тут вопреки логике к Финику неожиданно вернулось полнейшее спокойствие. Оно снизошло, как божия благодать с небес, и он разом воспрял — перспективы виделись уже не столь безотрадными, как минуту назад. «А что я, собственно, дергаюсь? — рассуждал он. — Мне за этот сраный перстень дадут от силы год — полтора. Буду плакаться, каяться, бить себя ушами по щекам, глядишь, дадут и меньше. А за дела с хатами можно отхватить ого сколько, по самые помидоры! Даже отличненько, посижу чуток, зато чистым выхожу из того дельца. А Купец пусть расхлебывает все это сам или со своим землячком поделится. Конечно, отсидка мероприятие не из сладких, но потом свобода с чистой совестью и вне всяких подозрений. Плохо одно — Купец деньжат уже не даст, наши доли с Кротом накрылись, но сейчас главное шкуру спасти, а потом… Потом можно будет и Коленьку, Купцова дружка, тряхнуть. Этот никуда от меня не денется, раскрутится, и за спокойную жизнь свою отдаст, сколько запрошу. Вот так! Чего-то долго они меня с ведра не снимают?..»
Лейтенант как будто услышал его вопрос.
— Хорош, герой, кончил дело — гуляй смело.
Финик приподнял задницу, три носа тут же сунулись в ведро.
«Может, пошутить и пустить поганенького ванца для куража, чтоб служба медом не казалась? — подумал Финик. — Нет, не стоит злить, мне еще чистосердечное признание ломать перед ними».
— Ага, есть, снесла курочка золотое яичко! Что стоишь с голой задницей, сушишь? Надевай портки, пошли.
Перстень подхватили пинцетом, по дороге промыли водой под краном.
— Вы там ведро вынесите, — завопил дежурный. — Провоняет все насквозь, а там отдыхать людям.
— Погоди, — отозвались из комнаты, — оформим все как положено, уберем.
Все вернулись в дежурку.
— Граждане, товарищи! — начал концерт раскаяния Финик. — Все расскажу, сразу бы рассказал, да стыдно было. И в мыслях такого не держал, не вор я по натуре, ну выпил, в голову стукнуло, ну просто блажь, сам не знаю, как засунул. Как проспался бы, сам отдал, но не успел. Это правда! Нина, ты мне верь, я писать тебе буду!
— Врешь ты все, — с досадой произнесла Нина, но злости в ее голосе уже не было.
— Не вру, сама увидишь, сделал — отсижу, ты только верь и жди.
На глаза Нины накатились слезы.
«А ведь вроде поверила, дуреха, — подумал Финик, — как бабам мало надо. Должно быть, одиночество и впрямь страшная штука. И зачем только перстень взял, сама б отдала».
— А может, его не сажать, — в голосе Нины послышалась мольба.
— Теперь уж нет, — сказал лейтенант, — раньше надо было каяться. Протоколы составлены, понятые подписались, факт кражи налицо, все — правосудие заработало — поезд ушел. Да вы, гражданочка, не волнуйтесь сильно, много ему не дадут, год от силы и то скорей всего вольного поселения. В гости будете приезжать, посылочки слать. Краткая разлука только проверит глубину чувств. А сейчас идите домой, успокойтесь. За перстнем зайдете через пару дней, экспертиза должна определить стоимость вещи.
— Я могу нанять ему адвоката?
— Конечно, но незачем, ему и так дадут — меньше не бывает.
Нина с состраданием посмотрела на Финика.
— Жаль, глупо получилось. А могло быть все по-другому, — тихо сказала она и, повернувшись, вышла из помещения.
Рыцарь ее мечты вздохнул и, сопровождаемый охраной, отправился мыть ведро.